Мораль и власть как центральная проблема русской социальной философии тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Анипкин, Михаил Александрович

• Анипкин, Михаил Александрович
• кандидат философских наук
• 1997

Оглавление диссертации кандидат философских наук Анипкин, Михаил Александрович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. МЕТОДОЛОГИЯ ПРОБЛЕМЫ МОРАЛИ И ВЛАСТИ В РУССКОЙ СОЦИАЛЬНОЙ

ФИЛОСОФИИ.

§ 1. Особенности развития социальной философии в России.

§ 2. Исторические предпосылки постановки проблемы соотношения власти и морали в русской философии.

§ 3. Различие подходов к решению проблемы власти и морали в русской социальной философии.

ГЛАВА 2. КОНЦЕПЦИЯ СООТНОШЕНИЯ МОРАЛИ И ВЛАСТИ П. СОРОКИНА И СОВРЕМЕННАЯ РОССИЯ.

§ 1. "Мораль" и "власть" как категории современной социальной философии.

§ 2. Концепция нравственного инварианта властных систем в России.

§ 3. Гуманизация политики как философский принцип.

§ 4. Проблема морали и власти в современной России.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Мораль и власть как центральная проблема русской социальной философии»

Актуальность темы исследования. Современное состояние российского общества характеризуется очевидными кризисными явлениями. Вместе с тем в современной науке пока отсутствует адекватное теоретическое объяснение этих процессов. Сложные явления, определяющие специфику нынешнего переходного периода в истории страны, напрямую связаны с проблемой власти. Одним из главных вопросов становится отношение народа к институту власти. В сознании людей он принимает форму соотношения морали и власти.

Проблема взаимодействия морали и власти была актуальной всегда, для всех народов, но особенно — в наиболее тяжелые для общества времена. В России же соотношение морали и власти всегда имело более глубокий смысл — оно, по сути, превращалось в проблему влияния на власть со стороны общества.

Именно поэтому приобретает актуальность изучение вопроса о соотношении морали и власти в контексте всего социокультурного состояния России. В этом смысле преимущество приобретают теории, где проблема соотношения морали и власти имеет концептуальное значение.

Сложность, анализа проблемы соотношения морали и власти заключается также в том, что его необходимо производить в контексте междисциплинарного подхода, в данном случае, главным образом, с точки зрения философии, истории, социологии.

Кроме того, ощущающаяся ныне резкая переориентация социокультурных элементов в условиях кризисного состояния социума создает условия для непрогнозируемого развития событий. В такой ситуации выводы исследования данной проблемы имеют не только научное, но и практическое значение.

Степень разработанности проблемы. Проблема соотношения морали и власти — тема давняя и вечно актуальная. Многие авторы в той или иной степени затрагивали ее. Европейская традиция изучения проблемы морали и власти связана с именами Платона, Аристотеля, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Б. Спинозы, И. Канта, Г.В.Ф. Гегеля, Г. Спенсера, Ф. Энгельса, Ф. Ницше, а также М. Вебера, Т. Парсонса, П. Бурдье, Дж. Шарпа, К.Г. Баллестрема, П. Рикера и др. Для европейской теоретической традиции в целом характерна идущая от античности тенденция сопряжения политического и морального поля в разных вариантах. Несмотря на то, что Макиавелли, так же как и Гоббс, обычно рассматриваются как апологеты полного разведения морали и политической власти, а применительно к средним векам, упоминается Августин, четко разделивший "град Божий" и "град земной", тем не менее можно говорить о явной тенденции анализа политического пространства в категориях этики, что связано с возрастающей необходимостью определить форму взаимодействия разных регуляторов человеческих отношений — морали и власти.

Это предполагает высокий уровень теоретического исследования таких социальных институтов, как власть и мораль. Помимо упомянутых авторов, интерес для нас представляют различные подходы к осмыслению власти, например, Э. Фромма, Э. Гидденса, а также некоторые аспекты, теории М. Хайдеггера, связанные с ценностной проблематикой.

В западной социологической традиции концептуальное значение имеют теории власти М. Вебера и Т. Парсонса1. В понимании М.

1 Sociology / Donald Light, Suzanne Keller, Craig Calhoun.- Fifth edition. - New York: Alfred A. Knopf, 1989. - P. 384-385.

Вебера власть рассматривается как разделительно-распределительная (то есть она неравно распределена среди людей, и они, взаимодействуя друг с другом, пытаются путем принуждения или насилия изменить поведение другого участника взаимодействия), в то время как другое понимание власти —Т. Парсонса — исходит из ее функционального значения, проистекающее из совместного, коллективного усилия, из разделения труда. В этом смысле власть рассматривается как свойство самой системы, а не некое индивидуальное качество отдельных людей. Подход Т. Парсонса плодотворен тем, что он позволяет рассматривать власть, как и мораль, в качестве социального института.

В русской социально-философской традиции этическая проблематика в целом, а также проблема соотношения власти и морали, в силу своей актуальности, также поднималась многими мыслителями. Среди них отметим А.С. Хомякова, М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, Вл. Соловьева, Ф.М. Достоевского, JI.H. Толстого, Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, П.А. Сорокина и др.

Современные отечественные исследования различных аспектов отношений власти (В.В. Мшвениерадзе, Ю.М. Батурин, В.А. Подоро-га, М.К. Рыклин, Е.В. Осипова1, С.Э. Крапивенский, А.С. Панарин и т. д.), а также труды ученых, непосредственно рассматривающих вопросы соотношения морали и политической власти (А.И. Титаренко, К.С. Гаджиев^ Э.А. Поздняков, В.В. Денисов, А.Б. Франц, И.И. Кравченко и др.), представляют интерес длялзучаемой проблемы.

Большое значение для работы над диссертацией имеют исследования отечественных ученых, посвященных этике, — О.Г. Дробницко-го, А.А. Гусейнова. Интерес представляют также труды, где затраги

1 Власть: Очерки современной политической философии Запада / Отв. ред. В.В. Мшвениерадзе - М.: Наука, 1989. ваются определенные аспекты взаимодействия власти и морали в контексте социокультурной проблематики (Л.Г. Ионин, А.И. Пигалев).

В современной отечественной науке вопрос о соотношении власти и морали стал активно обсуждаться в конце 80-ых — начале 90-ых годов в контексте дискуссии по политической этике, изучающей проблему соотношения морали и политики (В.В. Денисов, В.И. Бакшта-новский, Ю.В. Согомонов и др.). Понимание политической этики варьируется от точки зрения, отказывающей в праве на существование такого направления научного исследования, поскольку применительно к политике можно вести речь только о "политическом этикете" (А. Щелкин), до утверждения о ее необходимости со специфическим наполнением моральных категорий, исходя из феномена политики (Ю. Согомонов).

Исследования по истории русской философской мысли, прежде всего, В.В. Зеньковского, Н.О. Лосского, Г. Флоровского, В.Ф. Эрна, А.Ф. Лосева имеют сущностно-важное значение для определения специфики русской философии вообще, что помогает выделить особенности русской социальной философии. Представляют интерес труды по истории русской философской традиции А.Ф. Замалеева, А.А. Ко-ролькова, А.Н. Медушевского, Е.И. Кукушкиной, П.П. Гайденко, Н.И. Цимбаева, А. Валицкого и др.

Обращая внимание на полноту разработанности проблемы, мы вынуждены констатировать, что она до сих пор не имеет адекватного решения. В частности, это связано с ее исследованиями в отечественной социально-философской традиции, где, по существу, не определено место этой проблемы, так же, как и не прояснена ее роль в современном социально-политическом и культурном процессе России. Кроме того, по-прежнему являются предметом многочисленных дискуссий различные вопросы политической этики, "гуманизации политики", поднимаемые, например, в контексте ненасильственных форм влияния на политическое пространство.

Главное, что заставляет считать уровень разработанности проблемы соотношения морали и власти неудовлетворительным, — это отсутствие навыков управления данными процессами. Нынешний российский кризис показал, что мы так и не научились нравственной реализации власти, а это значит, что рассмотрения вопроса "в отдельных аспектах" недостаточно. Нужен анализ на уровне социальной философии.

Цели и задачи исследования.

Цель настоящей работы — найти социально-философский инвариант решения проблемы морали и власти, который выступал бы как объяснение и предсказание социальных процессов в России.

Реализация данной цели предполагает решение следующих задач:

- показать существование русской социальной философии как особого философского направления;

- выявить исторические предпосылки постановки проблемы соотношения морали и власти в русской философии;

- охарактеризовать специфику разных подходов к решению проблемы власти и морали&русской социальной философии;

- рассмотреть категории "морали" и "власти" в контексте современной социальной философии;

- сформулировать концепцию нравственного инварианта властных систем в России;

- представите возможный вариант гуманизации политики как философский принцип;

- обозначить место и роль проблемы морали и власти в современной России.

Методологической основой диссертационного исследования являются труды классиков мировой и отечественной философии, работы современных русских и западных философов. Специально выделена концепция П. Сорокина. Методы исследования — диалектический, исторический, с использованием системного подхода.

Научная новизна работы заключается в доказательстве положения о проблеме морали и власти как системообразующей в русской социальной философии. Инвариант ее решения представлен "интегральной" теорией П. Сорокина.

Новизна исследования раскрывается в положениях, выносимых на защиту:

1. Социальная философия существует как отдельное направление в русской философии. Системообразующим фактором русской социальной философии является проблема соотношения власти и морали.

2. Социальная философия в России носит антропологический характер.

3. Традиция, идущая от античности до современной западной философии, полагает, что власть использует мораль для обоснования своей легитимности. Люди, распоряжающиеся властью, часто ориентированы на собственные моральные установки. Моральный подход к власти предполагает ее персонификацию.

4. Обращение к проблеме морали в контексте отношений власти является знаковым определением идеи целостности, которая традици-онна для России.

5. Теория П. Сорокина содержит инвариант решения проблемы морали и власти, характерный для русской социальной философии.

6. Согласно теории социокультурной динамики П.А. Сорокина, роль моральных регуляторов во властных отношениях должна закономерно возрастать. Морализация власти увеличивает ее функциональность.

7. Теория П.А. Сорокина может служить объясняющей конструкцией современной социокультурной реальности в России, поскольку ее смысл сегодня — выход из "разорванности" и обретение целостности.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что его результаты позволяют представить специфику социального контекста истории русской философии, а с другой стороны, — объяснить особенность нынешней политической и социокультурной ситуации, высказать прогностические предположения относительно дальнейшего ее развития с точки зрения общефилософских подходов для дальнейшего их рассмотрения в рамках социальных теорий среднего уровня.

Выводы и основные положения диссертации могут быть использованы в качестве методологических принципов в специальных исследованиях, теориях среднего уровня, а также в практике управления социальными процессами.

Апробация работы. Основные положения и выводы работы обсуждались на научных конференциях в 1993-1996 гг. (ежегодные вузовские и межвузовские научные конференции студентов и молодых ученых, семинар Фонда "Открытое общество" — "Современные социологические теории и подходы. Диалог между Россией и Западом" - декабрь 1995 г. и др.), что нашло свое отражение в ряде научных публикаций в сборниках по итогам этих конференций. Материалы исследования изложены-в-6 опубликованных научных етатьях.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, а также етшска использованной литературы. Объем исследования — 133 страницы.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Анипкин, Михаил Александрович

Эти выводы делаются на основании большого фактического материала, которым изобилует книга, и они позволяют констатировать факт высокого уровня преступности среди властной элиты, в том числе, "демократических государств", что не случайно, поскольку все они принадлежат единой умирающей "чувственной" культуре. Естественным следствием умирания ее является неспособность и невозможность для сегодняшних руководителей принимать самостоятельные политические решения, поскольку уровень науки и технологии с необходимостью требует участия в принятии решений ученых и специалистов в разных областях. Именно этот фактор является одним из объективных предпосылок вызревания нового состояния власти.

Но так как наука по сути своей равнодушна к нравственным ценностям, нет никакой гарантии, что это правительство ученых тоже не станет таким же олигархическим, циничны® и разрушительным. Чтобы предотвратить подобное перерождение, правительство ученых надо дополнить мудрецами, святыми и просто высоконравственными

1 Там же. С. 36-38. людьми1. Этот тезис чрезвычайно важен. Необходимо, по Сорокину, именно введение их в поле самой власти, а не "бегство" от нее в некую "запредельную" реальность.

Другим объективным фактором для изменения состояния власти является общая социокультурная тенденция, наблюдающаяся, по мнению П.А. Сорокина во второй половине XX века, а именно: 1) продолжающийся распад "чувственной" культуры и соответствующих ценностей; 2) медленное вызревание компонентов нового "интегрального" или "идеалистического" порядка; 3) перемещение центра "созидающего руководства" человечеством с Запада на более обширную территорию Азии, Африки и Америки (здесь имеются в виду, прежде всего, народы Латинской Америки). По поводу последней тенденции ученый пишет, что теперь "созидающая" сила Евро-Американской культуры не будет монопольной, а Запад станет лишь одним из центров созидания, причем, видимо, не самым главным. Среди "главных звезд следующих актов великой драмы человеческой истории" Сорокин выделяет также Китай и Россию2, где будущие ценности родовых отношений сохранились в наибольшей степени, то есть являются наиболее интегрированными из всех других.

Что касается прогрессирующего упадка "чувственной" культуры и появления ростков "интегральной", то этот параллельный процесс проявляется во всех подсистемах социокультурной системы — в науке, политике, идеологии, в институтах и функционировании государственной системы и т. д.

В этом смысле, прежде всего, налицо вырождение "договорных институтов" уходящей культуры, достигших наивысшего развития в XIX веке — "золотом веке Западного контрактуализма", в основе ко

1 Там же. С. 175.

2 Там же. С. 121-122. торого лежат "свободные договорные" человеческие отношения, характеризующиеся взаимной выгодой, лишенные любви, ненависти и принуждения, но полезные для договаривающихся сторон. Это один из типов человеческих отношений, а два других — "родовые" и "принудительные". "Родовые"отношения характеризуются взаимной любовью, преданностью, жертвенностью. "Принудительные" связаны с навязыванием интересов одной стороны другим. Сорокину ближе родовые отношения. Принудительные, по его мнению, самые худшие, а договорные занимают промежуточное положение1.

С началом XX века происходит упадок договорных отношений и Западное общество становится все менее свободным и все более тоталитарным (полностью или частично). Вместе с этим происходит утрата "демократических ценностей". Но, по мнению ученого, этот про

LL W ЧЧ цесс компенсируется появлением черт новой интегральной социальной системы, что проявляется в возрастании "родовых" или "общинных" отношений. Этот процесс характерен для стран Азии и Африки, где происходит переход от до сих пор преобладавшего принудительного порядка к более свободному договорному и родовому (в то время как на Западе — противоположная тенденция)2. Сорокин особенно подчеркивает наличие родовых отношений в Советской России (СССР), которые, будучи той самой "скрытой силой", дают "тоталитарным системам их замечательную прочность, нравственный престиж и частичное оправдание"3. Человек, который не принял Октябрьскую революцию 1917года, ненавидел большевиков, пострадал от них, занимается, по сути, апологетикой советского строя! Ничего удивительного в этом нет, поскольку такой вывод логично вытекает из

1 Там же. С. 135-136.

2 Там же. С. 147-148.

3 Там же. С. 149. его теории. Ученый пишет о том, что именно без облагораживающих и объединяющих родовых отношений СССР, Китай и другие принудительно-родовые государства давно бы распались. Иными словами, эти ценности являются структурообразующим звеном для этих социальных систем.

Несмотря на преобладание в некоторых социальных системах се-мейно-родовых ценностей, весь мир в той или иной степени, с разной скоростью в будущем трансформируется в сторону гармонии семейных (родовых) отношений, то есть эти ценности в социальных системах будут определяющими. По мнению П.А. Сорокина, не стоит ждать, когда "интегральный" или "идеалистический" социокультурный порядок наступит сам — так можно ожидать долго и безрезультатно. Необходимо людям активно подготавливать, ускорять его наступление. Для этого ученый предлагает целый комплекс мер: ограничение власти, но не насилием, а посредством убеждения, морального воздействия, с помощью законов; самое главное то, что ограничение власти не должно уничтожить ее, поскольку Сорокин замечает, что недостаток власти еще хуже, чем слишком большая власть, поскольку это ведет к анархии1. Тем более, что даже при максимальной интеграции социокультурной системы сохраняются неинтегрированные элементы, следовательно, власть все же неизбежна с определенной долей принуждения, но, насколько возможно, лишенная дезинтегрирующего своего аспекта, она станет более функциональной именно посредством введения морали в поле власти, о чем уже подробно говорилось.

Касаясь особенностей функционирования будущей политической системы, как он ее себе представляет, Сорокин ратует за изменение принципа выборов, когда от избирателей и кандидатов для участия в выборах (в любом качестве) будет требоваться определенный уровень

1 Там же. С. 110-111. знаний, причем, постоянно повышающийся. Для выборов некоторого круга высших чиновников всеобщее избирательное право будет заменено назначением со стороны узкой группы научных экспертов. Даже в случае наследования (трона или другого руководящего места) будет решаться вопрос о соответствии того или иного наследника месту, которое он должен занять по праву1. Видимо, такую задачу тоже будут решать эксперты. Тем не менее, ученый сразу говорит о том, что такие мероприятия не будут осуществляться насильственным путем, а посредством эволюционной, мягкой замены руководителей до тех пор, пока через несколько десятилетий правительства политиков будут большой редкостью. Место их будет занято правительствами ученых и экспертов. Чтобы и они не испортились, необходимо ввести в политику всеобщие моральные принципы с помощью мудрецов, религиозных деятелей, святых и т. д.

Здесь нарисована идиллическая картина будущего порядка, но очевидно существенное противоречие. Сохранение принудительной власти, что естественно, может быть направлено на ограничение демократических норм в обществе (усечение избирательных прав, регулирование прав наследования и т. д.). Ученый ратует за наполнение правительственных органов философами, мудрецами, учеными, экспертами и т. д. Вероятно, именно они, по Сорокину, будут регулировать общественную и государственную системы, решая, кому можно, а кому нельзя занимать соответствующее место. Здесь ученый невольно склоняется к столь ненавистному ему тоталитарному обществу, где демократические процедуры не действуют сами по себе, а требуют дополнительной легитимизации со стороны власти.

Кажется, что Сорокин в подобных рассуждениях близок к Платону и его "идеальному государству", где, как известно, властвуют фи

1 Там же. С. 163-164. лософы. Платон прямо заявляет то, о чем П.А. Сорокин говорит весьма деликатно, а именно: ".невежественным гражданам нельзя поручать ничего относящегося к власти; их должно поносить как невежд, даже если они и горазды рассуждать и наловчились во всевозможных тонкостях и извивах"1.

Действительно, такая аналогия напрашивается. Но, на наш взгляд, здесь нет прямой связи, поскольку Сорокин ведет речь об исправлении тех демократических норм, которые составляют суть уходящего социокультурного порядка, с одной стороны, а с другой, моральный регулятор будущего социального состояния, исходя из теории Сорокина, не позволит злоупотреблять властью вообще. Хотя возможно и другое объяснение: некоторые черты теории Платона являются знаковым проявлением принадлежности Сорокина к традиции русской культуры, где была характерна ориентация на Платона, в отличие от Запада с его аристотелизмом2.

Важно отметить тот факт, что большую роль морали в интегри-рованности социальной системы в конечном итоге отмечал Т. Пар-сонс, что дает нам право предположить, что определенное влияние со стороны Сорокина, последователем которого Т. Парсонс не был, проявилось и в его теории. С другой стороны, Т. Парсонс мог прийти к этой идее на основании собственного системного подхода. Как бы то ни было, сам он прямо пишет: "Современное общество движется в сторону все большего ассоциационного плюрализма, обеспечиваемого

1 Платон. Законы /У Платон. Сочинения: В 3 т. Т. 3. Ч. 2. - М., 1972. -С.160.

2 Аверинцев СЮ. Христианский аристотелизм как внутренняя форма западной традиции и проблемы современной России // Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. - М., 1996. -С. 328. возможностью морального обоснования все более широкого диапазона выборов"1.

Все это подтверждает общий вывод — роль моральных регуляторов , в частности, в политике будет возрастать в перспективе. Введение морали в поле власти сделает последнюю еще более функциональной.

1 Парсонс Т. Некоторые проблемы общей теории в социоло-гии.(Реферат) // Современная Западная теоретическая социология: Толкотт Парсонс (1902-1979). - М., 1994. - С. 96.

§ 4. Проблема морали и власти в современной России.

Как уже неоднократно упоминалось в нашей работе, теория Пи-тирима Сорокина — порождение сложной и противоречивой эпохи глубоких структурных изменений в социуме, пережитых ученым еще в России. Впоследствии, уже на Западе, теоретические построения Сорокина также имели основания, связанные с сущностно-важными системными пертурбациями, но теперь они увязывались с ощущением кризиса господствующей социокультурной системы в целом. Этим, на наш взгляд, прежде всего объясняется его акцентированное внимание к интегрированным, наиболее устойчивым социокультурным системам. Нынешнее состояние России также характеризуется кардинальными изменениями в структуре социальной системы и всех ее подсистем. Но имеем ли мы адекватное научное объяснение этих процессов? К сожалению, такого объяснения нет, а чтобы его создать, необходимо обращение к отечественной философской традиции решения проблемы власти и морали. Именно по этой причине теория П.А. Сорокина представляет для нас достаточную актуальность.

В предыдущих параграфах мы уже обосновывали тезис о том, что мораль является в русской социальной философии и в теории П.А. Сорокина знаковым определением идеи целостности, "всеединства", "интегрализма", средством упорядочения культурно-исторического и социального поля, а также способом наибольшей интегрированности социокультурной системы. Поскольку для исторической традиции России эта проблема была весьма актуальна, о чем мы подробно говорили в первой главе, совершенно очевидно, что та же проблема встает с особенной остротой и сейчас. Мы говорили об отсутствии в русской исторической традиции, особенно последних нескольких веков, некоего целостного единства, согласованности элементов культурно-исторической жизни, что выливается, например, в идею "всечеловечности". Именно на эту оборотную сторону идеи "всечеловечности" указывал Г. Флоровский, считая сей факт тревожным воплощением нашей исторической "всеядности", отсутствия цельности. Мы помним, что Ф.М. Достоевский в своей Пушкинской речи, по сути дела, воспевал идею "всечеловечности", рассматривая ее как положительную характеристику исторической традиции России, не видя в ней тех "подводных камней", на которые указал Г. Флоровский — тонкий знаток русской религиозной и философской мысли. Действительно, на обратную сторону указанной идеи редко когда обращают внимание.

В этом смысле, если более широко посмотреть на советский период российской истории, то можно прийти к интересной мысли: тоталитарность, идеологическая унифицированность, культурный "моностилистизм", если говорить с точки зрения культурологии, характерный для СССР, является своеобразной исторической реакцией на описанную нами крайнюю фрагментарность, "разорванность" культурно-исторического поля России. Советский период в этом контексте может быть определен как один из возможных "ответов" на культурную ситуацию, как способ создания целостности посредством некоторых крайних форм социального, политического, духовного контроля. Разрушение "моностилистической" культуры, в связи с этим, крайне пагубно отразилось на состоянии социума в условиях атрофии иных культурных элементов, которые могли бы стать основанием для развития "полистилистической" культурной модели1.

Таким образом, нынешнее состояние "культурного разрыва", усугубленное характерным для российской истории отсутствием цель

1 См.: Ионин Л.Г. Социология культуры: учебное пособие. - М., 1996. -С. 181-192;211-212. ности в историческом поле, о чем писали мыслители дореволюционной поры и современные исследователи, обусловливает объективное стремление к обретению этой целостности. Одним из способов достижения этой цели является идея "возвращения назад в СССР", где, как уже упоминалось, по сути дела, была своеобразно осуществлена давняя мечта о цельности в культурно-исторической жизни. Другим способом преодоления культурного кризиса является апелляция к дореволюционной России, но там тоже нельзя найти целостности, ибо сами мыслители того времени ее отыскать не смогли. Следовательно, необходимо обратиться к той же идее целостности, "всеединства", знаковым воплощением которой в политике является мораль. Иными словами, обращение к морали может рассматриваться формой обретения целостности, что актуально как для старой, так и для современной России.

Во-вторых, мы уже говорили о том, что мораль в России понимается как средство и форма утверждения интересов личности во власти. Это связано с неразвитостью правосознания. В этом смысле полезно обращение к теории П.А. Сорокина, в соответствии с которой мораль — важнейший фактор интеграции социокультурной системы, поскольку мораль гармонизирует отношения людей на основе любви, солидарности, — вообще, семейно-родовых ценностей. А поскольку в основании социокультурной системы лежит особенность восприятия окружающего мира людьми в соответствии с их ценностным подходом, мораль выступает в качестве интегрирующего фактора, заключая в себе идею целостности, знаковым проявлением которой она является. Данная проблема существует и теперь.

В-третьих, моральная аргументация используется для критики власти в парламенте. Это утверждение требует дополнительного пояснения. Данная функция морали вызвана, как уже говорилось, общим формальным основанием — принципиальной критичностью морали и оппозиции, поэтому естественно, что последняя часто использует именно ее. С другой стороны, это связано с той же неразвитостью правосознания. Третье основание можно назвать историческим, о чем также говорилось в первой главе — представительная власть воспринималась как форма введения интересов "Земли", общества во власть. А поскольку "Земля", община связаны внутри себя моральными регуляторами, постольку объективно народное представительство может рассматриваться как способ морализации самой власти.

В новейшей истории России существует проблема отсутствия системы законодательства, и это четвертое основание апелляций к морали, например, со стороны Думы, поскольку ей приходится восполнять громадные "пустоты" в законодательстве. Этот факт чрезвычайно важен, и он отчасти объясняет то, почему исполнительная власть не любит апеллировать к морали. Именно по той причине, что она руководствуется уже существующими конкретными законами. В то время как законодатели, обязанные их разрабатывать и принимать, как бы поднимаются над законами и часто в своей повседневной практике ориентируются на нормы морали. Кроме того, когда какие-либо законы не приняты, законодатели также используют моральные основания, чтобы не потерять авторитет перед избирателями. Тем более, в условиях нынешней совершенно нестабильной и несколько странной демократии, где вообще законы часто не играют никакой роли, что связано с тем же низким уровнем правосознания, моральная апелляция является средством "сохранить лицо" перед "электоратом". Интересно то, что та же самая моральная апелляция может являться основанием для несоблюдения законов, что уже называется "моральной демагогией", о которой мы упоминали в предыдущих параграфах.

Здесь уместно вспомнить концепцию П. Сорокина о достижении максимального предела интеграции социокультурной системы, что предполагает необходимость введения морали в поле власти, чтобы лишить последнюю дезинтегрирующих качеств, не подменяя, в то же время, саму власть. Власть также призвана способствовать интегриро-ванности социокультурной системы, но, в силу присущих ей дезинтегрирующих черт, в частности, характерного для нее насилия, власть не может способствовать увеличению интеграции социокультурной системы.

Иными словами, нынешнее состояние проблемы морали и власти тесно связано со всей исторической традицией России и в целом определяется ею.

В самом деле, все обозначенные в первой главе характерные черты русской истории наиболее выпукло проявились, например, во взаимоотношениях Верховного Совета Российской Федерации и Президента несколько лет назад. Оппозиционный парламент, имевший свою точку зрения на процесс реформ, отражавший взгляды достаточно большого количества граждан, был явно неконституционно распущен — диалога не получилось, хотя тезис о невозможности такового был ничем иным, как мифом, навязанным обыденному сознанию. Итогом этой "конституционной реформы" был проект Конституции, которая и была принята. Об этом факте недавней российской истории следует сказать подробнее.

Над проектом нового Основного закона в последние годы работа велась основательная. Была создана Конституционная комиссия по выработке проекта новой конституции, возглавил которую Президент Б.Н.Ельцин. Эта комиссия работала, принимая во внимание решения Съездов народных депутатов, широкое обсуждение статей проекта в субъектах федерации. Когда работа над проектом Конституции вступила в решающую заключительную стадию, совершенно неожиданно Указом Президента от 20 мая 1993 года было образовано Конституционное совещание, которое 12 июля того же года представило свой проект Конституции, принципиально отличающийся от проекта, подготовленного Конституционной комиссией. Верховный Совет принял постановление принять во внимание новый проект, направив его в Конституционную комиссию, которая, с учетом проекта Конституционного совещания, выработала общий проект Конституции России.

Совершенно очевидно, что проект Конституционной комиссии был, так сказать, парламентским проектом, хотя формально во главе нее стоял сам Президент. Этот проект был широко и всесторонне обсужден и прошел многочисленные экспертизы, а документ, предложенный Конституционным совещанием — президентским, подготовленным в чрезвычайно узком кругу, не прошедшим реальное широкое обсуждение. После расформирования Съезда и Верховного Совета проект Конституционной комиссии был полностью отвергнут и забыт, а общество проголосовало за единственно представленный ему — проект Конституции, подготовленный Конституционным совещанием.

Тем не менее, небезынтересно посмотреть, что же представлял из себя этот отвергнутый проект Конституции. Первое, что с очевидностью воспринимается, — в этом проекте есть раздел под названием "Гражданское общество" (в принятом такое название вообще отсутствует, что симптоматично), заключающий стандартный набор прав и свобод в обществе, но здесь, в отличие от принятой Конституции, были введены дополнительные статьи в защиту детей, поддержку семьи1.

1 Проект Конституции Российской Федерации подготовлен Конституционной комиссией Съезда народных депутатов РФ: Документы и материалы. - М., 1993. - С. 23-24.

В целом этот проект был явно более социально ориентирован и этически нагружен, нежели принятый. Характерно то, что парламент, по отвергнутому проекту, дает согласие на назначение не только премьер-министра, но и его заместителей и ключевых министров (экономики, финансов, внутренних и иностранных дел, безопасности и т.д.), иными словами, у него появлялась бы реальная возможность влиять на правительство. Принятая Конституция лишает нынешний парламент всего этого. К сожалению, в который раз возможный диалог не удался и гораздо более демократичный проект Конституции был отвергнут, и в угоду политической конъюнктуре так и не удостоился внимания. Безусловно, в нем существовали какие-то погрешности казуистически-правового характера, но они совершенно не могли быть основанием для полного отвержения этого проекта, что дает лишний повод предположить то, что основная причина для такого действия была исключительно политическая, но не правовая.

В контексте рассматриваемой темы интересно проследить также процесс обострения противоречий между Президентом и Верховным Советом, где в концентрированной форме отразилась вся противоречивость российской истории. До 1993 года эти отношения обострялись по нарастающей линии, достигнув своего апогея осенью того же года, когда Президент издал указ № 1400 "О поэтапной конституционной реформе". Существенно важным представляется то, что в период обострения взаимоотношений между президентом и Верховным Советом в "Российской газете" стали публиковаться статьи, доказывающие, что в России существуют глубокие корни "коллективной организации власти", иными словами, парламентаризм внутренне присущ нашей истории, и только представительная властыгмеет возможность разрешить сложнейшие проблемы современного состояния государства и общества1. Председатель Верховного Совета Р.И. Хасбулатов обосновывал именно эту мысль, кстати, почему-то ссылаясь среди прочих на В.О. Ключевского, обращение к которому в том контексте было совершенно не релевантным. По нашему мнению, в данном случае это обращение к истории страны имеет этический характер, только в роли ценностной шкалы в подобных случаях выступает сама история, трактуемая в нужной интерпретации. А после того, как Р.И. Хасбулатов критикует "новое западничество" в политике и недвусмысленно демонстрирует свою приверженность раннему славянофильству2, остается логически заключить, что представительная власть рассматривается им как более моральная, ибо является представителем общества.

Таким образом, рассматривая нынешнюю ситуацию, можно сделать вывод о том, что Государственная Дума, будучи представительной властью, объективно, исходя из исторической традиции, представляется носителем этического начала в политической власти. Если попытаться использовать теорию явных и латентных функций Р. Мер-тона3, то можно предположить, что латентная функция (по Мертону) Думы — быть проводником морали в политике.

Дума, с одной стороны, имеет функцию законодательной власти, которая представляет широкие слои населения, демократически избранные (это ее "явная" функция). В этом смысле она атрибут рационального типа власти. Но в России, в силу традиционной неразвитости правосознания, представительная власть играет еще и некую латентную функцию, и эта функция связана с облагораживанием власти,

1 См.: Хасбулатов Р.И. Представительная власть — гарант демократии в России // Российская газета. - 1993. - 3 июня. № 105 (721); Его же. Русская идея // Там же. 1993. - 17 июня. - № 114 (730) и др.

2 Хасбулатов Р.И. Русская идея. С.З.

3 См.: Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль : Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. - М., 1994. которая традиционно в России представлялась властью самодержавной, властью подавляющей, уничтожающей, и в этом глубокий гуманистический смысл представительной власти как института не только рационального государства, но и как воплощение давних мечтаний просвещенных слоев населения России о широком или узком народном представительстве.

Очевидно, здесь налицо некоторое видоизменение славянофильской идеи, поскольку истинные славянофилы категорически протестовали против смешения Земли, или общины с государством, так как в Земле действуют моральные принципы общинно-родового характера, а в государстве — принципы власти, принципы инструментального воздействия на человека, которые не совместимы с гуманистическими моральными принципами.

Но облагораживание власти, введение в поле власти народного представительства как выразителя интересов общества, традиционно рассматривавшегося в России как носителя моральных начал, тем самым является как бы институциональной формой морализации политики, и это характерно, вероятно, только или прежде всего для России. В связи с этим настораживает постоянная тенденция, которая существует с 1991 года, фактической дискредитации в общественном сознании самой идеи представительной власти. Здесь заключено противоречие: с одной стороны, проповедуются принципы демократизма, народного представительства, но, с другой стороны, народное представительство, в частности, Верховный Совет, Съезд народных депутатов, были жестоко устранены с политической авансцены. С самого начала работы вновь избранной в 1993 году представительной власти в общественном сознании, с помощью средств массовой информации, стал создаваться негативный образ Государственной Думы, а следовательно, представительной власти вообще. Создается такое ощущение, что там только тем и занимаются, что эпатируют общественность и противодействуют процессу реформ. На наш взгляд, это пагубная тенденция, которая, если исходить из латентной функции представительной власти в России как гуманизирующего начала во властных отношениях, губительно влияет на общественное сознание, политические отношения в обществе и тем более на саму проблему гуманизации политики. Бурдье писал о том, что морализация политики может произойти только в том случае, если мораль будет каким-то образом в политике институционализирована1. В России, как уже упоминалось, на наш взгляд, представительная власть как раз и является институциональной формой морали.

Как тут не вспомнить идею Сорокина о том, что дезинтегрирующие свойства власти, действуя на личность, ею распоряжающуюся, часто наделяют последнюю теми же качествами, что ведет к разрушению этой личности. Следовательно, моральное "оздоровление" властных органов высоконравственными людьми позволит избежать негативного воздействия власти на личность. В этой части можно заметить некоторые противоречия, которые разрешаются, если смотреть на теорию П.А. Сорокина как на продукт нового "идеалистического" социокультурного порядка (из чего он и сам исходил).

Специфика российского состояния заключается в том, что представительная власть является здесь силой, морализирующей власть во многом именно потому, что она не имеет непосредственных властных рычагов — кроме как принятием законодательных актов, Дума не в состоянии реально влиять на власть. Ей остается только апеллировать к праву и морали. Но как только она получит ответственное перед со

1 Бурдье П. За политику морали в политике // Бурдье П. Социология политики: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. - М.: Socio-Logos, 1993. - С. 328-329. бой правительство и реальную возможность осуществлять непосредственные властные функции, тогда этот моральный "налет" исчезнет, и она будет одним из "приводных ремней" государственной машины, реально ответственной за процессы, происходящие в стране, и в этом смысле она перестанет играть этическую роль в политике, или ее гуманизирующая роль в политике будет уменьшаться. Поэтому логика вышеизложенного материала приводит к тому, что такая безвластная Дума, как это не парадоксально, на самом деле объективно является гуманизирующим началом в политике.

Таким образом, можно сделать следующие выводы. В современной социально-политической и идеологической ситуации представляется необходимым осуществлять принципы , позволяющие гуманизировать политику. Это, прежде всего, отойти от практики насаждения в общественном сознании негативного образа нашей представительной власти. Ее оппозиционность никак не может являться основанием для дискредитации самой идеи представительства. Объективная тенденция анализа политического пространства в категориях этики, а также потребность обосновать необходимость определенной политической линии приводит к широкому использованию истории для нужд политики. Эта тенденция в нынешней политической ситуации сопровождается крайней формой моральной демагогии и резкой оценочной поляризацией (это выражается даже в лексике политических деятелей, средств массовой информации). История, разделенная на "хорошую" и "плохую", востребуется политикой в качестве оценочной шкалы. Как наука она от этого вряд ли пострадает, но обществу наносится немалый вред, усиливая и без того опасное состояние аномии и аберрацию сознания. В такой ситуации особенно молодежь является одной из самых уязвимых групп.

Иными словами, введение морали в поле власти, или морализация власти повысит ее функциональность не только вследствие возможного снижения уровня злоупотребления властью, о чем уже говорилось, проблема стоит гораздо более широко — введение морали в поле власти может быть средством обретения целостности, выхода из крайне сложной идеологической, культурной ситуации. В этом контексте, вероятно, можно согласиться с В.А. Ядовым, когда он говорит о том, что "российское общество потенциально способно консолидироваться на основе идеологии социальной справедливости", а не на основе идеи, например, прав человека2, тем более, что, как мы говорили, та же мораль является формой утверждения интересов личности в России и именно в этом контексте заявлялась, на наш взгляд, проблема прав человека (то есть как самостоятельно существующая она действительно не была артикулирована).

Очевидно, что современная социокультурная ситуация в России определяется поиском интегрирующего начала в социальной системе. На передний план выступает проблема наиболее интегрированных культурных элементов, которые могли бы стать структурообразующим основанием для социокультурной системы. П.А. Сорокин, как уже говорилось, уделяет этой проблеме самое пристальное внимание. Здесь нельзя не вспомнить его идею о том, что общее количество со-циоультурных элементов в системе остается постоянным. Но в каждой системе существуют наиболее интегрированные из них, которые и определяют сущность самой социокультурной системы. Пытаться делать упор на иные элементы социокультурной системы, менее интегрированные. — пагубная для социальной системы тенденция, веду-шая к дезинтеграции.

2 Ядов В.А. Россия в мировом пространстве II Социологические исследования. - 1996. - № 3. - С. 30.

Это обязательно следует принимать во внимание, тем более, что в условиях нынешнего состояния социума существует тенденция произвести резкую переориентацию в системе социокультурных элементов, что, в принципе, невозможно. Попытки продолжать вытеснение одних социокультурных элементов другими малопродуктивны и усугубляют состояние дезинтеграции социокультурной системы.

Резкая переориентация культурных элементов не оставляет иного способа избежать дезинтеграции социальной системы, кроме как установлением жестких форм давления и контроля, в том числе жесткого насилия. Сейчас в России сложилась возможность именно такого развития ситуации.

В самом деле, с одной стороны, налицо явная тенденция заменить в качестве структурообразующих социокультурные элементы, сложившиеся в советское время, иными, провозглашаемыми как "возвращение к истокам". С другой стороны, невозможность такой резкой переориентации создает условия для определенных форм тоталитарного давления, основания для которых существуют, прежде всего, в рамках нынешней власти. Концепция Сорокина объясняет пагубность подобной ситуации и теоретически обосновывает возможности выхода из нее.

Таким образом, именно в рамках этически ориентированной идеи необходимо искать средство интеграции культурно-исторического поля России. В связи с этим, апелляция к морали в политике, как и до революции 1917 года, приобретает не только узкоприкладное, но и гораздо более широкое общекультурное значение.

Краткие выводы.

1. Традиция, идущая от античности до современной западной философии полагает, что власть использует мораль для обоснования своей легитимности. Люди, распоряжающиеся властью, часто ориентированы на собственные моральные установки. Моральный подход к власти предполагает ее персонификацию.

2. Теория П. Сорокина содержит инвариант решения проблемы морали и власти, характерный для русской социальной философии, сформулированный в результате обобщения данных Западной науки. Морализация власти увеличивает ее функциональность, что вытекает из "интегральной" теории Сорокина.

3. Теория социокультурной динамики П.А. Сорокина является системным основанием концепции морали и власти, согласно которой роль моральных регуляторов во властных отношениях должна закономерно возрастать.

4. Современная социокультурная ситуация в России — логическое продолжение ее исторической традиции, следовательно, выход из "разорванности" и обретение целостности — лейтмотив нынешних социокультурных поисков. Поэтому теория П.А. Сорокина может служить объясняющей конструкцией современной социокультурной реальности в России.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская социальная философия представляет собой самостоятельное интеллектуальное направление русской философской мысли, с ее константными проблемами, по сути повторяющимися и в наши дни. Следует отметить, что социальная философия в России обусловлена спецификой отечественной философской традиции в целом. Особенность самой русской философии связана, прежде всего, с православием, что обусловило ее антропологизм, "теургию", а также появление идеи целостности как родового понятия русской религиозно-философской традиции вообще, которая получила развитие в таких идеях, как "соборность" и "всеединство". С православной традицией также тесно связаны "моралецентризм" и онтологизм русской философии — черты, которые, пожалуй, чаще всего отмечаются исследователями. Акцентированное внимание к историософской, социально-политической проблематике тесно сопряжено с указанными характеристиками русской философии — все это обусловливает существование социальной философии в России.

Вместе с тем постановка вопроса о существовании социальной философии как направления русской философской мысли требует определения основания, в качестве системообразующего фактора, на котором покоится комплекс социально-философского рассуждения. На наш взгляд, этим системообразующим фактором является проблема соотношения власти и морали. Правомерность такой постановки проблемы обусловлена, с одной стороны, сущностно-общими характеристиками русской философской традиция, а с другой, чрезвычайной актуальностью проблемы власти и морали для российской истории.

Главными проблемами русской социальной философии, на наш взгляд, являются: проблема свободы человека, справедливого социального порядка, отношения государства и общества, с одной стороны, государства и личности — с другой. Судьба России в историческом процессе, проблема конституционализма, соотношение права и морали, дискуссия о факторах прогрессивного развития, об общественной роли русской интеллигенции, о логическом и историческом основаниях реформ в Российском государстве и о месте дворянства в их контексте — все эти проблемы получили развитие в рамках различных направлений общественной мысли.

Существенно то, что обсуждаемые сейчас насущные проблемы, в основном, те же самые (с известными историческими поправками). Это связано, в частности, со спецификой нынешней исторической ситуации, когда происходит формирование иного мирового порядка с новыми "центрами силы", что определяло особенность конца XIX — XX веков. Очевидно, что сейчас, как и тогда, Россия находится перед необходимостью определить свое место в складывающемся мире, что обусловливает активный теоретический поиск.

Таким образом, наряду с философскими, существуют исторические предпосылки постановки проблемы власти и морали в русской общественной мысли. Это связано, прежде всего, с традиционно доминирующей ролью государства в истории России и попытками различных социальных групп (в частности, аристократии и дворянства) ограничить искшочительный суверенитет государственной власти в лице монарха. В силу отсутствия традиции сословного представительства, связанного с поздним оформлением сословных прав и привилегий, то есть с запоздалым "освобождением" сословий, русское общество было лишено возможности на законных основаниях защищать интересы своей социальной группы. Но это осознание сословных интересов не могло произойти без освобождения личности, утверждения ее прав. Следовательно, слабое развитие правосознания в России в отсутствие гражданского общества обусловило моральную апелляцию как доминирующую форму заявления прав и интересов личности перед государством. Иными словами, можно утверждать, что в России обращение к этике в политике играет роль борьбы за личность и ее права.

Разными представителями русской социальной философии (Вл. Соловьевым, Ф.М. Достоевским, JI.H. Толстым, теории которых условно обозначаются нами как антропологический подход; П.А. Кропоткиным, М.А. Бакуниным, В.И. Лениным — подход политической социологии) ставится проблема морали в контексте отношений власти. У Вл. Соловьева, Ф.М. Достоевского, В.И. Ленина и в марксизме государство является самостоятельным фактором поиска морального абсолюта. В то время как у П.А. Кропоткина, М.А. Бакунина, Л.Н. Толстого государство и соответствующие ему властные отношения не совместимы с моралью, что обусловливает анархическую окраску идей Л. Толстого и прямой анархизм у П. Кропоткина и М. Бакунина. Очевидно, что этическое обоснование определенного насилия, достаточного для достижения поставленной цели, характеризует обозначенные нами концепции антропологического подхода (за исключением Л.Н. Толстого) и подхода политической социологии. Основное отличие решения проблемы морали и власти с точки зрения политической социологии в России заключается в том, что теоретические изыскания неизбежно переходили в плоскость социальной деятельности самих исследователей. По этой причине они практически никогда не носили законченного характера.

В современных теориях Западной «щиально-философской мысли проявляется традиция, идущая от античности, сопряжения политики и морали, что определило появление отдельного направления, исследующего именно проблему соотношения морали и политики, морали и власти — политической этики. Это не случайно, поскольку в стратифицированном обществе власть и мораль не могут полностью совпадать, но они не могут и полностью различаться.

В России, несмотря на актуальность проблемы власти и морали, собственно концептуальное оформление, по нашему мнению, она получила в творчестве П.А. Сорокина. Его теория содержит инвариант решения этой проблемы, характерный для русской социальной философии, сформулированный в результате обобщения данных западной науки, поскольку уровень разработанности указанной проблемы там достаточно высок. На наш взгляд, инвариант проблемы морали и власти в русской социальной философии можно определить, исходя из теории Сорокина и его предшественников, следующим образом.

1) Мораль понимается как воплощение идеи "всеединства", целостности в политике. Исторически низкая степень интегрирован-ности культурно-исторического поля России объективно определила искания целостного начала во власти. Единственным способом ввести идею целостности во властное поле — апелляция к морали. Иными словами, мораль здесь является знаковым определением идеи целостности, в данном случае — во власти.

2) Исторически мораль в России понимается как средство и форма утверждения интересов личности во власти.

3) В силу присущей морали критической интенции, моральная аргументация используется для критики власти. Именно поэтому оппозиция, представленная в парламенте, часто апеллирует к морали.

4) Четвертая функция морали нашла свое обоснование именно у П.А. Сорокина: морализация власти увеличивает функциональность самой власти.

Такой вывод вытекает из "интегральной" теории П. Сорокина, в которой мораль, в конечном итоге, является началом интегрирующим, целостным. Ученый, уделяя основное внимание проблеме достижения наибольшей интеграции социокультурной системы, приходит к выводу, что власть, будучи двойственной по своей природе, является силой одновременно и интегрирующей, и дезинтегрирующей. Следовательно, чтобы достигнуть максимального уровня интеграции социокультурной системы, необходимо ввести мораль в поле власти, не разрушая последнюю, поскольку полной интеграции системы достичь невозможно, ибо существуют определенные интеграционные пределы. Таким образом, дезинтегрирующая сила власти посредством морали должна сводиться к минимуму, увеличивая роль моральных факторов, что в итоге повышает функциональность самой власти.

Отсюда следует вывод, что пытаться делать упор на неинтегриро-ванные элементы социокультурной системы — пагубная для социальной системы тенденция, ведущая к дезинтеграции. Это особенно важно осознавать в условиях нынешней ситуации, когда существует тенденция произвести резкую переориентацию в системе социокультурных элементов, что в принципе невозможно. Кроме того, подобный процесс позволяет избежать дезинтеграции социальной системы только установлением жестких форм давления и контроля. Сейчас в России сложилась возможность именно такого развития ситуации.

Проблема преодоления "разорванности" и обретения целостности в социокультурной жизни — традиционно российская проблема. Поскольку нынешняя социокультурная ситуация в стране теснейшим образом связана с логикой исторического развития России, та же проблема представляет актуальность для современных теоретических поисков.

Следует отметить, что за рамками данного диссертационного исследования остались различные этические теории русской философии, так же, как целью работы не являлось рассмотрение всего многообразия теорий, находящихся в русле социальной философии, поскольку они могут быть предметом изучения собственно этики, истории философии и т. д.

Разумеется, выводы данной работы — это лишь методологический подход к проблеме, решение которой — задача социальной практики.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Анипкин, Михаил Александрович, 1997 год

1. Аристотель. Большая этика // Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 4.-М.: 1984.-С. 295-374.

2. Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 4.- М.: Мысль, 1984. С. 375-644.

3. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. -804 с.

4. Гегель Г.В.Ф. Конституция Германии // Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М.: Наука, 1978. - С. 65-184.

5. Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль,1972.-668 с.

6. Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль,1973.-630 с.

7. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. - С. 279.

8. Гоббс Т. Избранные произведения: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1964. - 583 с.

9. Кант И. О поговорке "Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики" // Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 4. Ч. 2. М.: Мысль, 1965. - С. 59-105.

10. Кант И. К вечному миру. Философский проект // Кант И. Сочинения: В 8 т. Т. 7. М.: Чоро, 1994. - 495 с.

11. Кант И. Метафизика нравов в двух частях. Часть первая. Метафизические начала учения о праве // Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 4. Ч. 2. М.: Мысль, 1965. - С. 109-304.

12. Кант И. Метафизика нравов. Часть вторая. Метафизические начала учения о добродетели // Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 4. Ч. 2. М.: Мысль, 1965. - С. 305-438.

13. Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей проявиться как наука // Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. - С. 67-310.

14. Кант И. Критика практического разума // Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. - С. 311-501.

15. Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. - 591 с.

16. Ленин В.И. О значении воинствующего материализма // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Издание 5-е. Т. 45. С. 23-33.

17. Ленин В.И. Ценные признания Питирима Сорокина // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Издание 5-е. Т. 37. С. 188-197.

18. Макиавелли Н. Государь // Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве / Предисл., коммент. Е.И. Темнова. М.: Мысль, 1996. - С. 37108.

19. Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. - 831 с.

20. Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1990. - 829 с.

21. Платон. Государство // Платон. Сочинения: В 3 т. Т. 3. Ч. 1.-М.: Мысль, 1971. С. 91-454.

22. Платон. Законы // Платон. Сочинения: В. 3 т. Т. 3. Ч. 2. -М.: Мысль, 1972. С. 83-478.

23. Спенсер Г. Справедливость. СПб.: Тип. А. Пороховщико-ва, 1897.-243 с.

24. Спиноза Б. Избранные произведения: В 2 т. Т. 2. М.: Госполитиздат, 1957. - 727 с.

25. Фромм Э. Психоанализ и этика. М.: Республика, 1993. -415 с.

26. Фромм Э. Ситуация человека — ключ к гуманистическому психоанализу // Проблема человека в западной философии. -М.: Прогресс, 1988. С. 443-482.

27. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. - С. 314-356.

28. Энгельс Ф. Анти-Дюринг // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд.-е 2. Т. 20. С. 5-338.1..

29. Аверинцев С.С. Христианский аристотелизм как внутренняя форма западной традиции и проблемы современной России // Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа "Языки русской культуры", 1996.-С. 319-328.

30. Акулинин В.Н. Философия всеединства: От B.C. Соловьева к П.А. Флоренскому. Новосибирск: Наука. Сиб. Отд-ние, 1990.- 158 с.

31. Анчел Е. Этос и история. М.: Мысль, 1988. - 127 с.

32. Бакунин М.А. Избранные философские сочинения и письма. М.: Мысль, 1987. - 573 с.

33. Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Политическая этика: дух соперничества и сотрудничества // Философские науки. -1991.-№12.-С. 3-15.

34. Баллестрем К.Г. Власть и мораль ( основная проблема политической этики ) // Философские науки. 1991. - № 8. - С. 8394.

35. Берберова Н. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия. Биографический словарь // Вопросы литературы. 1990. - № 4. -С. 158-234.

36. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.: Междунар. отношения, 1990. - 336 с.

37. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. - С. 43-271.

38. Бердяев Н.А. Смысл истории. М.: Мысль, 1990. - 175 с.

39. Бердяев Н.А. Царство Духа и царство Кесаря // Бердяев Н.А. Царство Духа и Царство Кесаря / Сост. и послесл. П.В. Алексеева. М.: Республика, 1995. - С. 288-356.

40. Булгаков С.Н. Православие: Очерки учения православной церкви. М.: Терра, 1991. - 416 с.

41. Бурдье П. За политику морали в политике // Бурдье П. Социология политики: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. М.: Socio-Logos, 1993. - С. 321-330.

42. Валицкий А. Нравственность и право в теориях русских либералов конца XIX начала XX веков // Вопросы философии. -1991.-№ 8. - С. 25-40.

43. Власть: Очерки современной политической философии Запада. М.: Наука, 1989. - 328 с.

44. Волгин И.Л. Последний год Достоевского. М.: Сов. писатель, 1986.-574 с.

45. Гаджиев К.С. Политическая наука: Учебное пособие. 2-е изд. - М.: Междунар. отношения, 1995. - 400 с.

46. Гайденко П.П. "Вехи": неуслышанное предостережение // Вопросы философии. 1992. - № 2. - С. 103-122.

47. Гайденко П.П. "Конкретный идеализм" С.Н. Трубецкого // Трубецкой С.Н. Сочинения. М.: Мысль, 1994. - С. 3-41.

48. Гидденс Э. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Хабермас. Новосибирск: Изд-во^овосиб. ун-та, 1995. С. 40-72.

49. Голод как фактор. Влияние голода на поведение людей, социальную организацию и общественную жизнь. Пг., 1922. -260 с.

50. Голосенко И. А. Философия истории Питирима Сорокина // Новая и новейшая история. 1966. - № 4. - С. 85-93.

51. Голосенко И.А. Питирим Сорокин: судьба и труды. -Сыктывкар: Коми книжное издательство, 1991. 248 с.

52. Гусейнов А.А. Великие моралисты. М.: Республика, 1995. -351 с.

53. Гусейнов А.А. Мораль // Общественное сознание и его формы / Предисл. и общ. ред. В.И. Толстых. М.: Политиздат, 1986.-С. 144-202.

54. Гусейнов А.А. Моральная демагогия как форма апологии насилия // Вопросы философии. 1995. - № 5. - С. 5-12.

55. Давыдов Ю. Этика и перестройка // Опыты: Литературно-философский ежегодник. М.: Советский писатель, 1990. - С. 650. Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор // Дарвин Ч. Сочинения. Т. 5. - М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1953.-С. 119-656.

56. Денисов В.В. Политика и мораль (О классовом содержании и направленности политической этики) // Вопросы философии. 1986.-№5.-С. 88-100.

57. Достоевский Ф.М. Меттернихи и Дон-Кихоты // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 25. Л.: Наука, 1983. - С. 47-51.

58. Достоевский Ф.М. Не всегда война бич, иногда и спасение // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 25. Д.: Наука, 1983.-С. 98-100.

59. Достоевский Ф.М. Объяснительное слово по поводу печатаемой ниже речи о Пушкине // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 26. Л.: Наука, 1984. - С. 129-136.

60. Достоевский Ф.М. Пушкин. (Очерк) // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 26. Л.: Наука, 1984. - С. 136-149.

61. Достоевский Ф.М. Три идеи // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 25. Л.: Наука, 1983. - С. 5-9.

62. Дробницкий О.Г. Понятие морали. М.: Наука, 1974.-388 с.

63. Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии. -Спб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1995. 338 с.

64. Зеньковский В.В. История Русской философии: В 2 т. Т. 1. Ч. 1. Л.: Эго, 1991.-221 с.

65. Зеньковский В.В. История Русской философии: В 2 т. Т. 1. Ч. 2.-Л.: Эго, 1991.-280 с.

66. Зеньковский В.В. История Русской философии: В 2 т. Т. 2. Ч. 1. Л.: Эго, 1991.-255 с.

67. Зеньковский В.В. История русской философии: В 2 т. Т. 2. 4.2.-Л.: Эго, 1991.-269 с.

68. Ильин И.А. О сопротивлении злу силою // Ильин И.А. Путь к очевидности. М.: Республика, 1993. - С. 6-132.

69. Ионин Л.Г. Социология культуры: учебное пособие. М.: Логос, 1996. - 280 с.

70. История буржуазной социологии I половины XX в. М.: Наука, 1979. - 306 с.

71. История социологии: Учебное пособие / Под общ. ред. А.Н. Елсукова и др. Минск: Выш. ж., 1993. - 319 с.

72. Каутский К. Этика и материалистическое понимание истории. Петроград: Издание Петроградск. Сов. Раб. и Крас-ноарм. Деп-ов, 1918. -124 с.

73. Киреевский И.В. Девятнадцатый век // Киреевский И.В. Полн. собр. соч. Т. I. М.: В типографии П. Бахметьева, изданный А.И. Кошелевым, 1861. - С. 61-85.

74. Киреевский И.В. Обозрение русской словесности за 1831 г. // Киреевский И.В. Полн. собр. соч. Т. 1. М.: В типографии П. Бахметьева, изданный А.И. Кошелевым, 1861. - С. 86-102.

75. Киреевский И.В. Ответ А.С. Хомякову // Киреевский И.В. Полн. собр. соч. Т. 1. М.: В типографии П. Бахметьева, изданный А.И. Кошелевым, 1861. - С. 188-200.

76. Кистяковский Б.А. В защиту права. (Интеллигенция и правосознание) // Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции. (Репринтное издание 1909 г.). М.: Новости, 1990. - С. 101-130.

77. Ключевский В.О. Курс русской истории // Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. 2. Ч. 2. М.: Мысль, 1988. - 447 с.

78. Конституция Российской Федерации. М.: Известия, 1993. -59 с.

79. Корольков А.А. Пророчества Константина Леонтьева. -СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 1991. 200 с.

80. Кравченко И.И. Политика и мораль // Вопросы философии. 1995.-№ 3. - С. 3-12.

81. Крапивенский С.Э. Социальная философия. Учебное пособие для студентов гуманит. и эконом, факультетов. 2-е изд. -Волгоград: Комитет по печати, 1995. 352 с.

82. Кропоткин П.А. Этика. М.: Политиздат, 1991. - 493 с.

83. Кругов Н.Н., Крутова О.Н. Общечеловеческое и классовое в морали: новые горизонты этических исследований // Философские науки. 1989. - № 3. - С. 9-17.

84. Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. -М.: Русский путь, 1995. 550 с.

85. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М.: Прогресс, 1990. - 720 с.

86. Лосев А.Ф. Русская философия // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991. - С. 209-236.

87. Лотман Ю.М. "Пиковая дама" и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века // Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство-СПБ, 1995. - С. 786-814.

88. Лунеев В.В. Криминогенная обстановка в России и формирование новой политической элиты // Социологические исследования. -1994. № 8-9. - С. 89 - 101.

89. Лунеев В.В. Преступность в XXI веке ( методология прогноза) // Социологические исследования. 1996. - № 7. - С. 93 -106.

90. Медушевский А. Н. История русской социологии: Учеб. пособие для вузов. М.: Высш. шк., 1993. - 317 с.

91. Мертон Р. Фрагменты из воспоминаний // Социологические исследования. 1992. - № 10. - С. 128-132.

92. Мертон Р. Явные и латентные функции // Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. -М.: Издат-во МГУ, 1994. С. 379-448.

93. Милюков П.Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. -528с.

94. Мораль и политика ( дискуссия в редакции) // Коммунист. -1990.-№8.-С. 109-119.

95. Мораль: сознание и поведение. М.: Наука, 1986. - 208 с.

96. Ненасилие: Философия, этика, политика. М.: Наука, 1993. - 188 с.

97. Ненасильственные движения и философия ненасилия: состояние, трудности, перспективы (материалы "круглого стола") // Вопросы философии. 1992. - № 8. - С. 3-29.

98. Окунцов И.К. Русская эмиграция в Северной и Южной Америке. Буэнос-Айрес: Издательство "Сеятель", 1967. - 379 с.

99. Освальд Шпенглер и закат Европы / Н.А. Бердяев, Я.М. Букшпан, Ф.А. Степун, C.JI. Франк. М.: Книгоизд-во "Берег", 1922. - 95 с.

100. Основы политической науки. Учебное пособие для высших учебных заведений. Часть 1 / Под ред. Пугачева В.П. М.: Знание, 1993. - 224 с.

101. Панарин А.С. Философия политики. Учебное пособие для политологических факультетов и гуманитарных вузов. М.: Новая школа, 1996. - 424 с.

102. Парсонс Т. Некоторые проблемы общей теории в социологии. (Реферат) // Современная Западная теоретическая социология: Толкотт Парсонс (1902 1979). - М.: ИНИОН РАН, 1994. -С. 79-103.

103. Парсонс Т. Понятие общества: компоненты и их взаимоотношения // Современная Западная теоретическая социология: Толкотт Парсонс (1902 1979). - М.: ИНИОН РАН, 1994. -С. 104-153.

104. Пашуто В.Т. Русские историки эмигранты в Европе. М.: Наука, 1992. - 398 с.

105. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. (Репринтное воспроизведение текста издания 1981 г.). М.: Наука, 1993.-431 с.

106. Пигалев А.И. Философский нигилизм и кризис культуры. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1991. - 150 с.

107. Плеханов Г.В. Карл Маркс и Лев Толстой // Плеханов Г.В. Избранные философские произведения: В 5 т. Т. 5. М.: 1958. -С. 622-640.

108. Поздняков Э.А. Философия политики: В 2 частях. Ч. 1. -М.: Палея, 1994. 276 с.

109. Поздняков Э.А. Философия политики: В 2 частях. Ч. 2. -М.: Палея, 1994. 292 с.

110. Проект Конституции Российской Федерации подготовлен Конституционной комиссией Съезда народных депутатов РФ: Документы и материалы. М.: Республика, 1993. - 96 с.

111. Пушкарева Г.В. Власть как социальный институт // Социально-политический журнал. 1995. - № 2. - С. 84-96.

112. Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции 1919-1939. М.: Прогресс-Академия, 1994. - 296 с.

113. Рикер П. Герменевтика, этика, политика: Московские лекции и интервью. М.: АО KAMI, 1995. - 160 с.

114. Романенко Л.М. Гражданское общество (социологический словарь-справочник). М.: Институт Социологии РАН, 1995. -115 с.

115. Русская философия. Малый энциклопедический словарь. -М.: Наука, 1995.-624 с.

116. Русские в Праге / Ред.-издатель Постников. Прага, 1928. -203 с.

117. Сапов В.В. "Творческая эволюция" Питирима Сорокина // Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М.: Наука, 1994. - С. 541-550.

118. Cea JI. Философия Американской истории. М.: Прогресс, 1984. - 352 с.

119. Сербенко Н.И., Соколов А.Э. Кризис культуры как исторический феномен: (о концепциях Н. Данилевского, О. Шпенглера, П. Сорокина) // Философские науки. 1990. - № 7. - С. 36-47.

120. Словарь по этике / Под ред. И.С. Кона. 4-е изд. - М.: Политиздат, 1981. - 430 с.

121. Современная западная социология: Словарь / Сост.: Давыдов Ю.Н. и др. М.: Политиздат, 1990. - 432 с.

122. Современная западная философия. Словарь / Сост.: Малахов B.C., Филатов В.П. М.: Политиздат, 1991. - 414 с.

123. Согомонов А.Ю. Судьбы и пророчества Питирима Сорокина // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. - С. 5-24.

124. Соловьев Вл. Критика отвлеченных начал // Соловьев Вл. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. - С. 581-756.

125. Соловьев Вл. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев Вл. Сочинения. В 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1990. -С. 47-548.

126. Соловьев Вл. Философские начала цельного знания // Соловьев Вл. Сочинения. В 2 т. 2. М.: Мысль, 1990. - С. 139-288.

127. Соловьев Вл. Чтения о богочеловечестве // Соловьев Вл. Сочинения. М.: Раритет, 1994. - С. 13-168.

128. Соловьев С.М. Исторические письма // Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. 16. Работы разных лет / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М.: Мысль, 1995. - С. 353-404.

129. Соловьев С.М. Шлёцер и антиисторическое направление // Соловьев С.М. Сочинения: В 18 кн. Кн. 16. Работы разныхлет / Отв. ред. И.Д. Ковальченко. М.: Мысль, 1995. -С. 314352.

130. Сорокин П.А. "Смена вех" как социальный симптом II Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М.: Наука, 1994. - С. 403-407.

131. Сорокин П.А. Вечный мир и всемирное единение народов.- Пг.: "Революционная мысль", 1917. 36 с.

132. Сорокин П.А. Влияние войны на состав населения, его свойства и общественную организацию // Экономист. 1922. -№1.-С. 77-107.

133. Сорокин П.А. Влияние голода на социально-экономическую организацию общества // Экономист. 1922. -№ 2. - С. 23-53.

134. Сорокин П.А. Голод и убеждения человека // Артельное дело. 1921.-№9-16.-С. 11-16.

135. Сорокин П.А. Дальняя дорога: Автобиография / Пер. с англ., общая редакция, предисловие и примеч. А.В. Липского.- М.: Моск. рабочий; ТЕРРА, 1992. 303 с.

136. Сорокин П.А. Заветы Достоевского // Артельное дело. -1921.-№ 17-20.-С. 4-7.

137. Сорокин П.А. Л. Н. Толстой как философ. М.: Русское Товарищество, 1914. - 28 с.

138. Сорокин П.А. Моя философия — интегрализм // Социологические исследования. 1992. - № 10. - С. 134-139.

139. Сорокин П.А. Национальности, национальный вопрос и социальное равенство // Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М.: Наука, 1994. - С. 293303.

140. Сорокин П.А. Нормативна ли наука этика и может ли она ею быть? // Этическая мысль: Науч.-публицист. чтения / Ред-кол.: А.А. Гусейнов и др. М.: Политиздат, 1990. - С. 327-348.

141. Сорокин П.А. Об "англо-саксонской" позиции // Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М.: Наука, 1994. - С. 407-410.

142. Сорокин П.А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. - С. 463-489.

143. Сорокин П.А. Письма в научный совет АН СССР по проблеме "История мировой культуры" // Социологические исследования. 1987. - № 5. - С. 132-136.

144. Сорокин П.А. Письмо в редакцию (газеты "Крестьянские и рабочие думы") // Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет. М.: Наука, 1994. - С. 330-331.

145. Сорокин П.А. Политическая программа временного правительства // Ежемесячный журнал. 1917. - № 2-4. - С. 333-346.

146. Сорокин П.А. Преступление и кара, подвиг и награда: социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали. СПб.: Изд. Долбышева, 1914. - 453 с.

147. Сорокин П.А. Система социологии: В 2 т. Т. 1. М.: Наука, 1993.-447 с.

148. Сорокин П.А. Система социологии: В 2 т. Т. 2. М.: Наука, 1993.-688 с.

149. Сорокин П.А. Современная интеллигенция // Дни. 1922. -1 нояб.

150. Сорокин П.А. Современное состояние России. Прага, 1922.- 109 с.

151. Сорокин ПЛ. Состояние русской социологии за 1918-1922 гг. // Новая русская книга. 1922. - № 10. - С. 7-10.

152. Сорокин П.А. Социокультурная динамика и эволюционизм // Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. - С. 358-378.

153. Сорокин П.А. Таинственная энергия любви // Социологические исследования. 1991. - № 8. - С. 121-137; № 9. - С. 144159.

154. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / Общ. ред., сост. и предисл. А.Ю. Согомонов: Пер. с англ. М.: Политиздат, 1992. - 543 с.

155. Тарасов Б. "Отчет о виденном, слышанном и прочитанном" // Достоевский Ф.М. Дневник писателя: Избранные страницы. М.: Современник, 1989. - С. 5-34.

156. Твардовская В.А. Достоевский в общественной жизни России (1861 — 1881). М.: Наука, 1990. - 336 с.

157. Твардовская В.А. Путь к Достоевскому (Спор о мировоззрении писателя) // История СССР в современной западной немарксистской историографии. М.: Наука, 1990. - С. 83-96.

158. Тимашев Н.С. Как я стал социологом // Социологические исследования. 1994. - № 4. - С. 124-128.

159. Титаренко А.И. Мораль и политика. (Критич. очерки современных представлений о соотношении морали и политики в буржуазной социологии). М.: Политиздат, 1969. - 264 с.

160. Толстой JI.H. Не убий никого // Этическая мысль: Научно-публицистические чтения. М.: Республика, 1992. - С. 158.

161. Толстой JI.H. Путь жизни. М.: Республика, 1993. - 431 с.

162. Троцкий J1.Д. Их мораль и наша (Памяти Льва Седова) // Этическая мысль: Научно-публицистические чтения. 1991 / Общ. ред. А.А. Гусейнова. М.: Республика, 1992. - С. 212-244.

163. Трубецкой С.Н. Сочинения. М.: Мысль, 1994. - 816 с.

164. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 6-е изд., перераб. и доп. - М.: Политиздат, 1991. - 560 с.

165. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1983. - 840 с.

166. Флоровский Г. Пути русского богословия. (Репринтное издание. Париж, 1937 г.). Вильнюс, 1991. - 601 с.

167. Франц А.Б. Мораль и власть // Философские науки. 1992. -№3.-С. 3-10.

168. Фридлендер Г.М. Достоевский и Лев Толстой. (К вопросу о некоторых общих чертах их идейно-творческого развития) // Достоевский и его время. Л.: Наука, 1971. - С. 67-87.

169. Хасбулатов Р.И. Представительная власть — гарант демократии в России // Российская газета. 1993. - 3 июня.

170. Хасбулатов Р.И. Русская идея // Российская газета. 1993. -17 июня.

171. Хомяков А. С. По поводу Гумбольдта // Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 1. Издание 2-е. М.: Типография Лебедева, 1878.-С. 143-174.

172. Хомяков А.С. Аристотель и всемирная выставка // Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 1. Издание 2-е. М.: Типография Лебедева, 1878.-С. 177-194.

173. Хомяков А.С. Несколько слов православного Христианина о западных вероисповеданиях по поводу брошюры г-на Лоранси // Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 2. Издание 3-е. -М.: В Университетской типографии на Страстном бульваре, 1886.-С. 27-92.

174. Хомяков А.С. О старом и новом // Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 1. Издание 2-е. М.: Типография Лебедева, 1878. -С. 359-377.

175. Хомяков А.С. По поводу отрывков, найденных в бумагах И.В. Киреевского // Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 1. Издание 2-е. М.: Типография Лебедева, 1878. - С. 263-284.

176. Хомяков А.С. По поводу статьи И.В. Киреевского "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России" // Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 1. Издание 2-е. М.: Типография Лебедева, 1878. - С. 197-260.

177. Черепнин Л.В. Земские Соборы русского государства XVI XVII вв. - М.: Наука, 1978. - 417 с.

178. Чернышевский Н.Г. Заметки о журналах. Апрель 1856 года // Чернышевский Н.Г. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 3. М.: ОГИЗ, 1947. - С. 642-650.

179. Чичерин Б.Н. Обзор исторического развития сельской общины в России // Русский вестник. 1856. - № 2, Т. 1. Февраль. КнЛ, 2. - С. 377-400; 579-602.

180. Шарп Дж. Ненасильственная борьба: лучшее средство решения острых политических и этических конфликтов? // Философские науки. 1990. -№ 11. - С. 78-83.

181. Шарп Дж. Роль силы в ненасильственной борьбе // Вопросы философии. 1992. - № 8. - С. 30-39.

182. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М.: Прогресс, 1969. - 240 с.

183. Щербатов М.М. О повреждении нравов в России. СПб.: Издание Врублевского, 1906. - 84 с.

184. Эрн В.Ф. Борьба за Логос // В.Ф. Эрн. Сочинения. -Москва: Правда, 1991. С. 11-275.

185. Ядов В.А. Россия в мировом пространстве // Социологические исследования. 1996. - № 3. - С. 27-30.1.I.

186. Волгина С.Л. Критика социологической концепции религии П. Сорокина. Автореф. дис. канд. филос. наук. Л., 1984.

187. Голосенко И.А. Критика философско-исторических и социальных концепций Питирима Сорокина. Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1967.

188. Маулина Н.Н. Кулмурно-историческая концепция Питирима Сорокина. Автореф. дис. канд. ист. наук. Казань, 1991.

189. Сербенко Н.И. Критика этической концепции Питирима Сорокина. Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1982.1..

190. Cowell F.R. Pitirim Sorokin (1889-1968) // The Founding Fathers of Social Science / Edited by Timothy Raisor. Revised Edition by Paul Barker. London: Scolar Press, 1979. - 319 p.

191. Ford B. Josepf. Sorokin as Philosopher // Pitirim Sorokin in Review / Edited by Philip J. Allen. Durham, N.C.: Duke University Press, 1963. - P. 39-66.

192. Novack George. Humanism & Socialism. New York: Pathfinder Press, 1977. - 159 p.

193. Parsons T. The Social sistem. Glencoe, Illinois: The Free Press, 1951. - 575p.

194. Shafritz Jay M. The Dorsey Dictionary of American Government and Politics. Chicago, Illinois: The Dorsey Press, 1988.-661 p.

195. Sociology / Donald Light, Suzanne Keller, Craig Calhoun.-Fifth edition. New York: Alfred A. Knopf, 1989. - 706 p.

196. Sorokin P. Society, Culture, and Personality: Their Structure and Dynamics. New York & London: Harper & Brothers Publishers, 1947. - 742 p.

197. Sorokin P., Walter A. Lunden. Power and Morality. Boston: Porter Sargent, 1959. - 204 p.

198. Sorokin P.A. Social and Cultural Dynamics. A study of change in major systems of art, truth, ethics, law, and social relationships. Revised and abridged in one volume by author. -Boston: Porter Sargent, 1957. 561 c.

199. Toynbee J. Arnold. Sorokin's Philosophy of History // Pitirim Sorokin in Review / Edited by Philip J. Allen. Durham, N.C.: Duke University Press, 1963. - P. 67-94.