Языковая личность В.Е. Максимова (на материале художественной прозы) тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат наук Васильева Мария Николаевна

• Васильева Мария Николаевна
• кандидат наук
• 2015

Оглавление диссертации кандидат наук Васильева Мария Николаевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ФЕНОМЕН ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

1.1. Ключевые научные понятия теории языковой личности

1.2. Теория языковой личности: история и современность

1.3. Структура и методология исследования языковой личности

1.4. Проблема языковой личности писателя

1.4.1. Нулевой (вербально-семантический) уровень языковой личности писателя

1.4.2. Первый (лингвокогнитивный) уровень языковой личности писателя

1.4.3. Второй (мотивационный) уровень языковой личности писателя

Выводы по первой главе

ГЛАВА 2. ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ В.Е. МАКСИМОВА И ЕЕ ОТРАЖЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ

2.1. Общая характеристика творчества В.Е. Максимова

2.2. Нулевой (вербально-семантический) уровень языковой личности В.Е. Максимова

2.2.1. Окказиональные и потенциальные слова В.Е. Максимова

2.2.2. Языковая игра с сочетаемостью слова как художественный прием

2.3. Первый (лингвокогнитивный) уровень языковой личности В.Е. Максимова

2.3.1. Концепт Бог

2.3.2. Концепт душа

2.3.3. Концепт слово

2.3.4. Концепт память

2.4. Второй (мотивационный) уровень языковой личности

В.Е. Максимова

2.4.1. Особенности функционирования прецедентных феноменов в романе «Ковчег для незваных»

2.4.2. Особенности функционирования прецедентных феноменов в произведении «Прощание из ниоткуда»

2.4.3. Особенности функционирования прецедентных феноменов в романе «Семь дней творения»

2.4.4. Особенности функционирования прецедентных феноменов в произведении «Заглянуть в бездну»

Выводы по второй главе

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

СЛОВАРИ И СПРАВОЧНИКИ

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Языковая личность В.Е. Максимова (на материале художественной прозы)»

ВВЕДЕНИЕ

Данная работа вписывается в формирующуюся на рубеже XX-XXI вв. новую область науки о языке - лингвоперсонологию, изучающую феномен языковой личности. Лингвоперсонология возникла на пересечении многих наук: социолингвистики и лингвокультурологии, когнитивной и коммуникативной лингвистики, лингвистики текста, психолингвистики и лингводидактики. Теория лингвоперсонологии, базирующаяся на трудах В.В. Виноградова, Ю.Н. Караулова и Г.И. Богина, находится в стадии становления. В новой области знаний определяются теоретические понятия, факторы, влияющие на индивидуальность языка личности, типологии языковых личностей, виды источников изучения языковой личности, методологические основы исследования языковой личности.

В современной лингвистике языковая личность изучается в разных аспектах: стилистическом (Панченко 1998; Кудинова 2000), социолингвистическом (Крысин 1994; Аниськина 2001), психолингвистическом (Залевская 1988; Лебедева 1991), когнитивном (Караулов 2006; Берестнев 2000), лингвокулътурологическом (Караулов 2006; Василюк 2004), прагмалингвистическом (Ничипорович 1999; Иссерс 2000), лингвориторическом (Дружинина, Ворожбитова 2005; Парсамова 2004), лингводидактическом (Богин 1984; Клобукова 1997), историческом (Лопушанская 1993; 1995), лексикографическом (Словарь языка Достоевского 2001; Словарь поэтического языка М.И. Цветаевой 1996-2004), собственно лингвоперсонологическом (Каракуц-Бородина 2003; Бурмакина 2007).

В настоящем исследовании в лингвоперсонологическом аспекте анализируется языковая личность автора художественных текстов - одного из самых ярких деятелей третьей волны русской эмиграции выдающегося писателя и публициста В.Е. Максимова. К сожалению, его творчество пока остается малоизученным. А.С. Ананичев в статье «Библейские мотивы в прозе Владимира Максимова» (2003) пишет: «Считаю, что общая задача современных

литературоведов и критиков - деятельное возвращение богатейшего литературного наследия Владимира Емельяновича Максимова в современный литературный и учебный процесс» [Ананичев 2003]. С позиций литературоведения творчество этого писателя исследуется более глубоко, чем с позиций лингвистики. К литературоведческим работам относятся и статьи, изданные в ХХ веке (Маурина 1986; Рубин 1986; Иверни 1986; Марамзин 1986; Ржевский 1986; Равич 1986; Краснов-Левитин 1986; Лужный 1986; Морель 1986; Эберштадт 1986; Сапгир 1986 и др.), и исследования, появившиеся в начале XXI века, в том числе монографии и диссертации (Вартанова 2001; Савушкина 2002; Дунаев 2003; Чу Юань 2003; Авдеева 2004; Попова, Хворова 2004; Виноградов 2005; Соловьева 2005; Векуа 2006; Дмитриева 2006; Хоанг Тхи Винь 2006; Алёхина 2007; Попова 2008; Качурин 2009; Умнов 2011; Ефремова 2013 и др.). Работ лингвистической направленности по творчеству В.Е. Максимова очень мало. К ним относятся, например, «Коммуникативная организация драматического произведения: На материале пьес А. Галича, В. Максимова, А. Вампилова» (Каримова 2004), «Роль и функции фразеологических единиц в романе В. Максимова «Прощание из ниоткуда» (Ильинский 2004). Между тем лингвистический анализ произведений В.Е. Максимова представляется чрезвычайно интересным, поскольку художественные тексты писателя являют собой весьма богатый и разнообразный языковой материал. Таким образом, изучение творчества В.Е. Максимова в лингвистическом аспекте только начинается.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью развития теории лингвоперсонологии, в рамках которой выполнено исследование; недостаточной изученностью творчества В.Е. Максимова с позиций лингвистики; отсутствием комплексного лингвистического анализа художественных текстов писателя, которые являют собой богатый и разнообразный языковой материал для лингвостилистического, лингвокогнитивного, лингвокультурологического и собственно

лингвистического анализа; отсутствием научных работ, посвященных изучению языковой личности В.Е. Максимова.

Выбор литературного наследия В.Е. Максимова определяется и социокультурным фактором: тексты писателя позволяют расширить представления о социокультурном контексте эпохи ХХ века.

Объектом исследования являются художественные тексты В.Е. Максимова.

Предмет исследования - языковая личность В.Е. Максимова в контексте его художественных произведений.

Цель работы заключается в реконструкции языковой личности В.Е. Максимова на материале его художественных текстов.

Задачи сформированы в соответствии с трехуровневой моделью языковой личности Ю.Н. Караулова, которая послужила основой анализа. Модель состоит из нулевого (вербально-семантического) уровня, включающего степень владения обыденным языком (лексикон) и способы манипуляции общеязыковыми лексическими единицами (грамматикон) [Караулов 2006: 88]; первого (лингвокогнитивного), предполагающего отражение в описании языковой картины мира личности (тезаурус); второго (мотивационного) уровня, предусматривающего выявление и характеристику мотивов и целей личности, движущих ее развитием, поведением, управляющих ее текстопроизводством и в конечном итоге определяющих иерархию смыслов и ценностей в языковой картине мира (прагматикон) [Караулов 2006: 37].

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1) сформировать теоретическую базу для исследования языковой личности В.Е. Максимова;

2) изучить вербально-семантический уровень языковой личности автора (аномалии разных уровней языка в его художественной прозе);

3) исследовать лингвокогнитивный уровень языковой личности В.Е. Максимова (важнейшие особенности языковой художественной картины мира автора);

4) рассмотреть мотивационный уровень языковой личности писателя (источники прецедентных феноменов, специфику их функционирования в произведениях В.Е. Максимова).

К прецедентным феноменам мы относим прецедентную ситуацию (ПС), прецедентный текст (ПТ), прецедентное имя (ПИ), прецедентное высказывание (ПВ) [Красных 2003], прецедентный портрет (1111), прецедентный образ (ПО) [Кузнецова 2002].

Материалом исследования послужили тексты четырех романов В.Е. Максимова: «Семь дней творения» (1971), «Прощание из ниоткуда» (1974 - 1982), «Ковчег для незваных» (1979), «Заглянуть в бездну» (1986) общим объемом 1823 страниц.

Методы исследования. В работе использовались следующие методы: сплошной выборки (для выявления окказиональных и потенциальных слов, случаев нарушения сочетаемости языковых единиц в художественной прозе В.Е. Максимова, ключевых для писателя концептов, для обнаружения прецедентных феноменов); научного описания, применяющийся для отображения всех трех уровней языковой личности В.Е. Максимова: вербально-семантического уровня (описание окказиональных и потенциальных слов, случаев нарушения сочетаемости языковых единиц в творчестве писателя), лингвокогнитивного уровня (описание концептов), прагматического уровня (описание прецедентных феноменов, используемых автором); структурного моделирования (по Ю.Н. Караулову), который предполагает реконструкцию каждого из трех уровней языковой личности; концептуального анализа, применяемый для исследования тезаурусного уровня (при выявлении когнитивных моделей концептов); лингвориторической реконструкции («первичная реконструкция» и «вторичная реконструкция»); контекстного анализа (при изучении окказиональных и потенциальных слов, концептов, прецедентных феноменов); биографический, используемый для установления факторов, определивших формирование языковой личности автора; статистический (для подсчета окказиональных и потенциальных слов,

языковых репрезентаций наиболее значимых для автора концептов, прецедентных феноменов).

Научная новизна исследования заключается в комплексном описании языковой личности В.Е. Максимова; выборе в качестве объекта исследования языковой личности писателя, чье творчество с лингвистической точки зрения остается недостаточно изученным; дальнейшим развитием методологии исследования языковой художественной картины мира.

Теоретико-методологическую базу диссертации составили: исследования в области языка художественной прозы В.В. Виноградова; труды, Ю.Н. Караулова, посвященные языковой личности; работы по когнитивной лингвистике Д.С. Лихачева, Ю.С. Степанова, В.И. Карасика, Е.С. Кубряковой, Г.Г. Слышкина, Л.О. Чернейко и В.А. Долинского; исследования языковой картины мира Е.С. Кубряковой, В.И. Постоваловой, Б.А. Серебренникова, В.Н. Телия, Р.Х. Хайруллиной, С.Б. Аюповой, Е.С. Яковлевой; теория прецедентных феноменов В.В. Красных, Д.Б. Гудкова, И.В. Захаренко, Д.В. Багаевой и др.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Нулевой уровень языковой личности В.Е. Максимова отличается окказиональным, потенциальным словотворчеством, нарушениями морфо-синтаксической, семантической, лексической сочетаемости.

2. Первый уровень языковой личности В.Е. Максимова (тезаурус) характеризуется тем, что православное мировоззрение писателя отражено в наиболее важных для него концептах.

3. В представлении концептов у автора выделяются когнитивные модели, большинство из которых при абстрагировании от конкретных лексических репрезентаций совпадает с общеязыковыми.

4. Второй уровень языковой личности (прагматикон) В.Е. Максимова отражает специфику его языковой художественной картины мира. Особенностью данного уровня является то, что движущий мотив автора -осмысление трагедии ХХ в. и представление Православия как единственного

способа возрождения страны - выражается с помощью прецедентных феноменов. Основные источники прецедентных феноменов связаны с ключевыми концептами писателя.

Рабочая гипотеза. Языковая личность В.Е. Максимова отличается особенностями окказионального и потенциального словотворчества, характеризуется нарушением морфо-синтаксической, семантической, лексической сочетаемости; важнейшим концептом в тезаурусе писателя является концепт Бог, представление которого при абстрагировании от конкретных лексических экспликаций совпадает с общеязыковым и православным, что отражает православное мировоззрение автора; прецедентные феномены, используемые В.Е. Максимовым, выражают основной мотив его творчества -призыв к осознанию неудачи «пересотворения мира» и выходу из духовного кризиса народов России через покаяние и возвращение к Православию.

Теоретическое значение диссертации состоит в том, что ее результаты вносят определенный вклад в развитие теории лингвоперсонологии, углубляют представление о языковой личности писателя, расширяют сферу ее изучения в области исследования системы грамматических средств, тезауруса и прагматикона автора художественных текстов, а также в совершенствовании методологии исследования языковой личности, обобщении достижений лингвоперсонологии, собственно лингвистики, когнитивной лингвистики, теории прецедентных феноменов для изучения языковой личности писателя.

Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в вузовских курсах лингвистики текста, филологического анализа художественного текста, в спецкурсах по проблемам лингвоперсонологии. Предложенная методика может быть использована также при исследовании языковой личности других авторов художественных текстов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы (235 наименований), списка словарей и справочников (13 наименований), списка источников (6

наименований), списка источников прецедентных феноменов (17 наименований).

Апробация результатов диссертационного исследования осуществлялась на заседаниях кафедр русского языка и общего языкознания БГПУ им. М. Акмуллы, а также на различных международных и региональной научных и научно-практических конференциях: Международной научной конференции «Язык - текст - дискурс: проблемы интерпретации высказывания в разных коммуникативных сферах» (Самара, 2011), Международной научно-практической конференции «Вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (Новосибирск, 2012), III Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы современных социальных и гуманитарных наук» (Пермь, 2013), II Международной научно-практической конференции «Наука вчера, сегодня, завтра» (Новосибирск, 2013); Региональной научно-практической конференции «Система непрерывного педагогического образования: проблемы функционирования языков и литератур в полиэтническом Башкортостане» (Уфа, 2010).

Основные положения диссертации изложены в девяти научных статьях, три из которых опубликованы в журналах из списка, рекомендованного ВАК РФ.

ГЛАВА 1. ФЕНОМЕН ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

1.1. Ключевые научные понятия теории языковой личности

Единой общепринятой трактовки языковой личности среди лингвистов пока не существует. Сам термин постоянно корректируется исследователями. Так, Ю.Н. Караулов в 2007 году в статье «Структура языковой личности и место литературы в языковом сознании» отмечает: «Вопрос о том, что такое языковая личность, - даже после трехсот научных публикаций на эту тему за последнее десятилетие - продолжает оставлять простор для поисков и дискуссий, что, вообще говоря, нормально для научного направления, находящегося в стадии парадигмального становления. Будем исходить из того, что понятие языковая личность предполагает такой способ представления языка, в котором находят отражение не только свойства и законы языкового строя, но и отпечатленные в языке знания о мире, высокие человеческие ценности, равно как и низшие проявления человеческого духа. Иными словами, описание языка в этом случае нацелено на представление человека в языке, а сам человек предстает как специфически систематизированный продукт языковой деятельности» [Караулов 2007: 286].

Широкое распространение термин языковая личность получил в отечественной лингвистике после выхода в свет работы Ю.Н. Караулова «Русский язык и языковая личность» [Караулов 2006]. Развивая идеи В.В. Виноградова, автор работы дает определение данного понятия: «.. .языковой личностью можно называть совокупность (и результат реализации) способностей к созданию и восприятию речевых произведений (текстов), различающихся а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности и в) определенной целевой направленностью» [Караулов 2006: 245]. В настоящей работе мы опираемся на указанное определение, поскольку в нем содержится указание на модель языковой личности Ю.Н. Караулова, на принципы анализа исследуемого феномена. В другом определении Ю.Н. Караулова, не ориентированном на

структуру языковой личности, последняя «есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, есть личность, реконструированная в основных своих чертах на базе языковых средств» [Караулов 2006: 38].

Наряду с понятием языковая личность, в научном обиходе используются и другие термины: речевая личность, коммуникативная личность, идиостилъ и идиолект человека. «Языковая личность представляет собой многослойную и многокомпонентную парадигму речевых личностей» [Клобукова 1997: 70]. Речевая личность - это «личность, реализующая себя в коммуникации, выбирающая и осуществляющая ту или иную стратегию и тактику общения, выбирающая и использующая тот или иной репертуар средств (как собственно лингвистических, так и экстралингвистических)» [Красных 1998: 17]. Коммуникативная личность определяется как «конкретный участник конкретного коммуникативного акта, реально действующий в реальной коммуникации» [Красных 1998: 17]. В каждый момент своей речевой деятельности человек выступает одновременно в трех ипостасях: как языковая личность, как речевая личность и как коммуникативная личность, их разграничение возможно лишь в целях теоретического осмысления [Красных 1998: 18]. Идиостиль человека трактуется как «выбор говорящим тех или иных средств общения, поскольку стиль предполагает выбор» [Карасик 2002: 9], то есть идиостиль - это аспект коммуникативной компетенции [Карасик 2002: 9]. Идиолект же складывается из системы индивидуальных образов носителя диалекта [Лютикова 1999: 23].

Немаловажным для настоящего исследования является понятие структура языковой личности, под которой понимается «упорядоченная совокупность ее свойств в их соподчинении» [Иванцова 2010а: 45].

Для реконструкции вербально-семантического уровня языковой личности необходимо раскрыть такие понятия, как лексикон, грамматикон, аномалия, окказионализм, окказиональность, окказиональное и потенциальное слово.

Лексикон - совокупность слов, используемых личностью.

Грамматикон - это система грамматических средств, используемых личностью (он включает «приемы словотворчества, новообразования для передачи субъективных смыслов и неожиданных ассоциативных сближений, необычное использование грамматических категорий» [Караулов 2006: 88]).

Под аномалией мы понимаем «явление, которое нарушает какие-либо сформулированные правила или интуитивно ощущаемые закономерности» [Булыгина, Шмелев 1990: 94]. Н.Д. Арутюнова делит аномалии на две категории: 1) сводимые (с потерей образности и силы) к семантическому стандарту (риторические тропы и фигуры), т.е. интерпретируемые аномалии, 2) не сводимые к стандартной семантике (прагматические аномалии, абсурд, нонсенс), т.е. непосредственно не интерпретируемые аномалии [Арутюнова 1987: 17]. В нашем исследовании рассматриваются и те, и другие: из первой группы в наше поле зрения попадают ирония, метафора, гипербола, оксюморон (чаще создаваемые различными сдвигами сочетаемости), а из второй - элементы языковой игры.

Аномалии подпадают под понятие окказионализм в самом широком понимании: речь не только об окказиональных словах, но и об окказиональной сочетаемости. Поскольку окказионализм - «всякий речевой факт, в котором проявляется окказиональность» [Ханпира 1972: 249]. В работе принимаются определения окказионального и потенциального слова Э. Ханпиры. Окказиональное слово - «неизвестное языку слово, образованное по языковой малопродуктивной или непродуктивной модели либо по окказиональной (речевой) модели и созданное как с целью обычного сообщения, обычной номинации, так и с художественной целью» [Ханпира 1972: 249]; потенциальное слово - это «слово, которое может быть образовано по языковой модели высокой продуктивности (неактуализированное потенциальное слово), а также слово, уже возникшее по такой модели, но еще не вошедшее в язык (актуализированное потенциальное слово)» [Ханпира 1972: 248].

В работе реконструируется картина мира писателя. Необходимо рассмотреть ее как художественную картину мира, поскольку анализ

осуществляется на материале художественных текстов, и как языковую картину мира, потому что мы исследуем языковую форму ее выражения. В связи с этим обратимся к понятию языковая художественная картина мира.

К.А. Кочнова определяет языковую художественную картину мира (ЯХКМ) (в ее терминологии - ЯКМ писателя) как «индивидуально и творчески вербализованное представление о мире, пропущенное через призму сознания писателя, внутренняя духовная действительность, которую художник стремится воплотить вовне» [Кочнова 2014]. С.Б. Аюпова под ЯХКМ понимает «художественное представление о действительности, целостный, многогранный, образ художественного мира, выраженный в языковой форме» [Аюпова 2011в: 112]. Указанное определение отображает важные аспекты явления (языковой способ описания картины мира и художественный способ осмысления мира человеком), поэтому в настоящем исследовании вслед за С.Б. Аюповой мы будем пользоваться данной дефиницией.

Для анализа лингвокогнитивного уровня языковой личности писателя важными также являются понятия концепт и когнитивная модель. Раскроем их.

Термин концепт стал активно употребляться в отечественной лингвистике с начала 90-х годов. Существует лингвокультурный (Степанов 1997; Слышкин 2000; Воркачев 2001; Карасик 2002 и др.) и лингвокогнитивный (Лихачев 1993; Е.С. Кубрякова; Попова, Стернин 2000 и др.) подходы к пониманию концепта. В когнитивной лингвистике концепт трактуется как индивидуальный смысл в отличие от коллективного, словарно закрепленного значения, а в лингвокультурологии концепт признается базовой единицей культуры [Карасик 2002: 97].

Концепт - это элемент сознания [Слышкин 2000: 8]. Оно того же порядка, что и понятие, однако, в отличие от понятий, концепт не только мыслится, но и переживается [Степанов 1997: 40]. Концепт является результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека [Лихачев 1993: 5].

Имеется множество разных определений концепта. Поскольку в нашей работе исследование концептов проводится путем выявления и анализа их когнитивных моделей, представляется целесообразным принять определение Л.О. Чернейко и В.А. Долинского, по мнению которых, концепт -«парадигматическая структура, выводимая из синтагматических отношений имени, фиксированных в тексте» [Чернейко, Долинский 1996: 39]. Данная дефиниция также содержит указание на технику концептуального анализа.

А. Вежбицкая выделяет концепты, отражающие особенности русской национальной культуры (душа, судьба, тоска) [Вежбицкая 1996: 33]. В.И. Карасик отмечает, что «с позиций языковой личности правомерно говорить о том, что существуют индивидуальные культурные концепты, а их система образует концептосферу этой языковой личности» [Карасик 2002: 187]. Г.Г. Слышкин, подразделяя концепты на индивидуальные (персональные, авторские), микрогрупповые (например, в семье, между близкими друзьями), макрогрупповые (например, социальные), национальные, цивилизационные и общечеловеческие, замечает, что «индивидуальные концепты богаче и разнообразнее, чем любые коллективные, от микрогрупповых до общечеловеческих, поскольку коллективное сознание и коллективный опыт есть не что иное, как условная производная от сознаний и опыта отдельных индивидов, входящих в коллектив. Производная эта образуется путем редукции всего уникального в персональном опыте и суммирования совпадений» [Слышкин 2000: 14-15].

Структурируют концепты единицы ментального языка: фрейм - структура данных для представления стереотипной ситуации [Минский 1979: 7], сценарий - «последовательность нескольких эпизодов во времени; это стереотипные эпизоды с признаком движения, развития» [Попова, Стернин 2001: 74], гештальт - «целостный образ, совмещающий чувственные и рациональные элементы, а также объединяющий динамические и статические аспекты отображаемого объекта или явления» [Попова, Стернин 2001: 74].

Концепт также может быть представлен с помощью когнитивных моделей: концепт избирательно воплощается не только в определенных языковых единицах, но и когнитивных моделях [Балашова 1998: 197]. Анализ концептов с помощью выявления их моделей представлен в работе Л.О. Чернейко и В.А. Долинского [Чернейко, Долинский 1996]. Стратегия концептуального анализа - «в описании структуры языкового знания, т.е. представлений носителей языка, скрытых в имени и раскрывающихся в его сочетаемости» [Чернейко, Долинский 1996: 23]. Поскольку анализ лингвокогнитивного уровня языковой личности предполагает «вычленение и анализ переменной, вариативной части в ее картине мира, части, специфической для данной личности и неповторимой», что возможно лишь на фоне общеязыковой картины мира [Караулов 2006: 37], то исследование концептов с помощью выявления их когнитивных моделей представляется наиболее целесообразным для анализа лингвокогнитивного уровня языковой личности. Такой способ позволяет проводить анализ на фоне инварианта - общеязыковой картины мира: «концепт имени должен структурироваться, моделироваться с опорой на обыденные представления носителей языка. В таком случае полученная модель концепта может служить фоном для анализа представлений <...> художественного сознания, отражающего нетривиальный взгляд на вещи» [Чернейко, Долинский 1996: 26].

Термин когнитивная модель не имеет однозначного определения. Е.С. Кубрякова указывает, что он используется по меньшей мере в трех значениях:

1. Концепция «язык есть разновидность когнитивного процесса», в которой язык и его познание относятся к компетенции когнитивной науки и не является монополией лингвистики [Герасимов, Петров 1988: 5].

2. Модель понимания текста как результат естественной обработки языковых данных. В таком случае говорят о построении ментальных моделей текста (Джонсон-Лэрд), когнитивных моделей понимания текста [Дейк, Кинч 1988: 173], когнитивных моделей обработки текста [Караулов, Петров 1989: 7-

10; Дейк 1989: 71-72], которые требуют построения когнитивных моделей отдельных ситуаций.

3. Характеристика процесса категоризации в естественном языке. Например, по Дж. Лакоффу [Лакофф 1988: 31], выделяются четыре типа когнитивных моделей: пропозициональные, схематические (образные), метафорические и метонимические. Е.С. Кубрякова отмечает, что фактически при этом описываются механизмы мышления и образования концептуальной системы человеческого сознания как той базы, на которой мышление протекает [КСКТ: 56-57].

Р.Л. Солсо определяет когнитивную модель как «метафору, основанную на наблюдениях и выводах, сделанных из этих наблюдений, и описывающую, как обнаруживается, хранится и используется информация» [Солсо 2011: 40].

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Васильева Мария Николаевна, 2015 год

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

1. Максимов В.Е. Заглянуть в бездну. Ковчег для незваных. - М.: Сов. Россия, 1991а. - 448 с.

2. Максимов В.Е. Звезда адмирала Колчака (Заглянуть в бездну). - М.: Алгоритм, Эксмо, 2008. - 320 с.

3. Максимов В.Е. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 2. Семь дней творения. -М.: ТЕРРА, 19916. - 512 с.

4. Максимов В.Е. Прощание из ниоткуда: Книга II. Чаша ярости [Электронный ресурс]. URL: http: //www. imwerden. info/belousenko/books/Maximov/maximov_niotkuda_2. htm

5. Максимов В.Е. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 4. Прощание из ниоткуда: Книга I. Памятное вино греха. - М.: ТЕРРА, 1991в. - 432 с.

6. Максимов В.Е. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 5. Прощание из ниоткуда: Книга II. Чаша ярости. - М.: ТЕРРА, 1992. - 272 с.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ

1. Ахматова А.А. Сочинения: в 2 т. Т.1. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Худож. лит., 1990. - 526 с.

2. Блок А.А. Собрание сочинений: в 8 т. Т.3. - М.-Л.: Гос. изд-во худ. лит., 1960. - 714 с.

3. Горький М. Полн. собр. соч. Т.6. - М.: Наука, 1970а. - 583 с.

4. Горький М. Полн. собр. соч. Т.7. - М.: Наука, 1970б. - 687 с.

5. Данте Алигьери. Божественная комедия. - Харьков: Фолио; М.: АСТ, 2000. - 605 с.

6. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: в 15 т. Т. 7. - Л.: Наука, 1990. -

848 с.

7. Евтушенко Е.А. Избранные произведения: в 2 т. Т.1. - М.: Худож. лит., 1980. - 510 с.

8. Краснов Н.Н. Незабываемое. 1945-1946 [Электронный ресурс] // lithub.ru. - URL: http://ka4.ru/pages/232365/235000-236000?page=10

9. Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений: в 10 т. Т.2. - М.: Воскресенье, 2000. - 404 с.

10. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. - Л.: Наука, 1979. -

431 с.

11. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 17 т. Т.2 (кн. 1). - М.: Воскресенье, 1994а. - 568 с.

12. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 17 т. Т.3 (кн. 1). - М.: Воскресенье, 1995а. - 635 с.

13. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 17 т. Т.4. - М.: Воскресенье, 1994б. - 514 с.

14. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 17 т. Т.6. - М.: Воскресенье, 1995б. - 700 с.

15. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: в 17 т. Т.7. - М.: Воскресенье, 1994в. - 395 с.

16. Рылеев К.Ф. Избранное. - М.: Дет. лит., 1977. - 175 с.

17. Шекспир У. Гамлет. - М.: Искусство, 1964. - 204 с.