Требование добросовестности в договорном праве Англии и США тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 12.00.03, кандидат наук Винокуров Сергей Николаевич

• Винокуров Сергей Николаевич
• кандидат наук
• 2022

Оглавление диссертации кандидат наук Винокуров Сергей Николаевич

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ДОКТРИНА ДОБРОСОВЕСТНОСТИ (GOOD FAITH) В АНГЛИЙСКОМ КОНТРАКТНОМ ПРАВЕ

§1. Влияние римского права и раннего канонического права на формирование

ранних представлений о добросовестности в английском праве

§2. Роль и содержание доктрины добросовестности в современном английском контрактном праве

ГЛАВА 2. ДОКТРИНА ДОБРОСОВЕСТНОСТИ (GOOD FAITH) В КОНТРАКТНОМ ПРАВЕ США И ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ДОКТРИНЫ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ В ПРАВЕ АНГЛИИ И США

§1. Особенности содержания доктрины добросовестности в контрактном праве

Соединенных Штатов Америки

§2. Восприятие доктрины добросовестности в контрактном праве США через

призму концепции о недобросовестности (bad faith)

§3. Особенности реализации доктрины добросовестности посредством применения различных типов средств правовой защиты (legal remedy) ввиду

нарушения договорных обязательств в контрактном праве Англии и США

§4. Роль представлений о добросовестности в структуре реляционной теории договора в контрактном праве Англии и США

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ,

191 ,200

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Требование добросовестности в договорном праве Англии и США»

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы диссертационного исследования выражается в стремлении к постижению ценности такого явления как доктрина добросовестности в праве с позиции английского и американского контрактного права, так как многогранное изучение этой концепции будет невозможно реализовать в полной мере ограничиваясь лишь оценкой его содержания с позиции отечественных правовых теорий, обращаясь к исследованию только отечественных ученых юристов и к результатам исключительно российской правоприменительной практики.

Изучая опыт, накопленный правовыми системами иностранных государств, особенно где существует длительный и непрерывный период развития правовых институтов, включающих в себя в том числе и представления о добросовестности, в особенности правовых систем, отличающихся существенных образом от российского права, каковым является общее право, позволит значительным образом обогатить отечественную правовую доктрину.

В отечественной юридической науке уделяется недостаточное внимание изучению концепции добросовестности, представленной в странах общего права, и механизмам ее реализации в сфере прецедентного права. Российские ученые-юристы в большинстве своем сосредоточились на изучении опыта реализации этой доктрины в системах континентального права, преимущественно в праве Германии и Франции. Вероятно, незначительный интерес отечественных ученых к исследованию роли и содержания этой концепции в праве Англии и США вызван наличием общепринятого мнения о том, что юристы системы общего права традиционно избегают обращение к этому принципу, а потому якобы в этих системах он не получил существенного развития.1

Однако необходимо учесть, что по мнению некоторых зарубежных ученых, понятие добросовестности для системы общего права выступает одним из важнейших договорных вопросов этой эпохи2, что делает спорным мнение о его незначительной роли для современного контрактного права Англии и США. Так как, цель любой существующей системы договорного права должна заключаться в поощрении элементов добросовестности (good faith) и честной деловой практики

-5

(fair dealing) при заключении и исполнении договоров.

Веские аргументы в пользу исследования доктрины добросовестности в системе общего права заключаются в том, что она позволяет выявлять и противодействовать недобросовестному поведению согласованным и прямым образом, реализуя тем самым право на защиту важнейшей концепции общего права, а именно разумных ожиданий участников договорных отношений (reasonable expectations of parties), тем самым поощряя культуру договорного сотрудничества, что ведет к повышению их экономической эффективности.4

Говоря о дополнительной важности изучения доктрины добросовестности в контрактном праве Англии и США для российской доктрины и правоприменительной практике стоит отметить, что в условиях современных правовых отношений трансграничная природа договоров встречается все больше, благодаря чему происходит активное внедрение в отечественное законодательство сложившихся в западных странах правовых конструкций и этот процесс требует тщательно продуманного подхода.

Благодаря вышесказанному, представляется возможным прийти к выводу о наличии значительной актуальности темы представленной диссертационной работы.

2

Sir Thomas Bingham in the foreword to Reziya Harrison, Good Faith in Sales, 1997, at VI.

"3

Lord J. Steyn, The Role of Good Faith and Fair Dealing in Contract Law: A Hair-Shirt Philosophy in Lord Steyn, Democracy Through the Law, 2004, at 213.

4 Roger Brownsword, Norma J. Hird and Geraint Howells (eds.), Good Faith in Contract: Positive, Negative, Neutral: the Reception of Good Faith in English Contract Law, Aldershot: Dartmouth, 1999, at 32.

Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования являются роль и содержание представлений о добросовестности в английском и американском контрактном праве и их основные этапы развития в ходе длительного периода непрерывной правоприменительной практики, выразившейся в принятии ключевых прецедентных решений, связанных с этой концепцией, с целью обеспечения контрактных обязательств на разных стадиях развития общего права.

Предмет, как известно это «всякое сущее, которое благодаря наглядному образу и внутреннему смысловому единству, выступает, как ограниченное в себе завершенное». 5 Предметом исследования настоящей работы выступает интерпретация теоретического содержания концепции добросовестного поведения в контрактном общем праве Англии и США и берущего свое начало в результате его вероятного заимствования в системе римского частного права. Изучение представлений о добросовестности в контрактном праве Англии и США указывает на наличие связи этих представлений с римским частным правовом, средневековым правом, ранним английским общим правом и правом справедливости, оказывающих значительное влияние на содержание современных прецедентных решений.

Цель и задачи исследования заключаются в раскрытии специфики теоретико-практического содержания категории добросовестности в договорном праве Англии и США в контексте дифференциального подхода к развитию института добросовестного поведения в этих двух странах, в том числе с освещением ранних представлений о добросовестности в праве Англии и сравнение их с современными представлениями в контексте последних прецедентных решений.

Цели определили соответствующие задачи для исследования, а именно:

- описать известное общее представление о добросовестности существовавшее в римском частном праве и в раннем средневековом праве и указать на факты проникновения этих представлений в английское общее право;

- проследить становление доктрины добросовестности в английском контрактном праве через призму возникновения системы права справедливости и оценить степень влияния представлений о категории добросовестности заимствованных из источников римского частного и средневекового права;

- проследить становление категории добросовестности в период существования канцлерского суда в праве справедливости и оценить различия и сходства с таковыми в системе общего права;

- осветить общую и непрерывную направленность эволюционного развития института добросовестности в системе английского права вплоть до эпохи современности путем освещения различных прецедентных решений на различных этапах развития этой отрасли;

- отразить содержание и специфические черты доктрины добросовестности в системе английского контрактного права и установить пределы ее влияния в системе современных ключевых прецедентных решений английских судов;

- раскрыть современное доктринальное содержание английских ученых юристов к восприятию содержания и значения представлений о добросовестности в современном контрактном праве Англии способные повлиять на будущее развитие этой правовой системы;

- отразить этап заимствования, а также степень влияния на американскую правовую систему представлений о добросовестности, с учетом специфики различного регулирования договорных отношений в США на уровне отдельных штатов и федеральной правовой системы;

- раскрыть особенности понимания категории добросовестности в США через концепцию недобросовестного поведения на примере различных

доктринальных теорий и описать их реализацию на примере различных прецедентных решений;

- осветить ключевые аспекты правоприменения доктрины добросовестности в различных типах средств правовой защиты используемых в случае нарушения договорных обязательств в контрактном праве Англии и США;

- раскрыть роль и содержание института добросовестности в концепции реляционных договоров в праве Англии и США.

Методология исследования. Методология диссертационного исследования базируется на общефилософских принципах диалектики, предполагающих комплексный анализ изучаемой проблемы. Ведущими методами, использованными в исследовании, являются универсальный аналитико-синтетический метод познания правовых и социальных явлений, а также сравнительно-правовой метод. Также выводы диссертационного исследования были получены на основании использования иных общих и частных методов научного познания: логико-юридического, историко-сравнительный, системный, формально-юридический. Использованы такие важнейшие принципы логического познания, как научная обоснованность и социологический подход с учетом современных реалий.

Во время подготовки диссертации были использованы исследования по римскому праву отечественных и зарубежных ученых, в том числе и античных авторов таких как Марка Туллия Цицерона, Тита Ливия и т.д.; научная иностранная литература на английском языке. Теоретическую базу для исследования составили труды отечественных ученых по гражданскому праву и процессу, а также по теории государства и права, в частности работы Л.И. Петражицкого, С.А. Муромцева, Г.Ф. Шершеневича, В.М. Хвостова, И.Б. Новицкого, В.П. Грибанова, И.С. Перетерского и др; в том числе и современных правоведов: С.С. Алексеева, В.В. Безбаха, В.В. Витрянского, Н.Г. Вилковой, Г.А. Гаджиева, А.Б. Венгерова, Д.В. Дождева, Е.Е. Фроловой, В.Г. Графского, Г.К. Дмитриевой, Е.А. Сорокиной, В.А. Томсинова, С.П. Посохова и др. Наиболее

широко использованы работы известных англоязычных исследователей в области английского и американского права, таких как Э. Маккендрик, П. Атиях, Г. Берман, Т. Бинхам, Дж. Стейн, Ф. Поллок, Ф. Майтланд, Дж.Ф. Оконнор, Р. Зимерманн, С. Вайтекер, Дж. Гордли, П. Стейн, Дж. Бейкер, В.Т. Барбур, В. Холдворф, П. Виноградофф, С. Фифут, Дж. Битсон, Д. Фрайдманн, К.П. Бергер, Т. Арнц, Р. Браунсворд, Е.А. Фарнсворд, Р. Саммерс, Д.М. Петтерсон, Дж.Э. Трейтел, И.Р. Макнейл и др. В работе также использованы классические труды римского права такие как Законы XII таблиц, фрагменты Институций Гая, Институций, Дигест и Кодекса Юстиниана; действующее законодательство Англии и США, в том числе обширное количество прецедентных решений английских и американских судов, в том числе принятые за последние годы в связи с применением доктрины добросовестности.

Научная новизна диссертационного исследования. Диссертация является фактически первым в отечественной правовой литературе комплексным и сравнительным исследованием концепции добросовестности одновременно в контрактном праве Англии и США. Её новизна проявляется также в следующих основных положениях, выносимых на защиту:

1. Как известно, традиционные представления о добросовестности изначально возникли еще в римском праве. В основе этих представлений лежало стремление преодолеть излишнюю ригидность и церемониальность квиритского права, посредством обращения к религиозному представлению о нравственности переводя ее тем самым в правовую категорию. Дальнейшее использование добросовестности в римском частном праве стало лишь возрастать и получило название «доброй совести» (bona fides) использование которой стало повсеместным при заключении различных типов сделок. В таком виде этот принцип в раннюю эпоху средневековья перекочевал в каноническое право, где он продолжил свое развитие через призму христианской морали и догматики.

В свою очередь, существует представление о том, что английское право развивалось в условиях изначально исключавших значительное влияние на него

римского права и средневекового канонического права, и потому принцип добросовестности появился в английском праве значительно позже и только под влиянием европейского права. Однако в ходе исследования были выявлены свидетельства того, что проникновение представлений о добросовестности в общее контрактное право Англии началось еще на ранней стадии его формирования именно благодаря влиянию римского и раннего канонического права. Так как английские юристы на этапе раннего развития общего права получали образование именно в области этих отраслей права.

2. При этом в английской правовой доктрине сложилось мнение о том, что представления о добросовестности во многом оказались не востребованными.

Однако было установлено, что категория добросовестности в английском контрактном праве все же получила свое значительное развитие в виду учреждения канцлерского суда, сформировавшего в результате своей деятельности особую отрасль права — право справедливости.

Канцлерский суд довольно часто рассматривал споры в области контрактного права, где представления о совести и справедливости при соблюдении контрактных обязательств напрямую перекликались с представлениями о добросовестности. Ввиду того, что указанный суд на протяжении нескольких веков возглавляли клирики, выступавшие в качестве экспертов в области римского права и канонического права, классические взгляды на добросовестность нашли свое отражение в праве справедливости. Это подтверждается тем, что представления о добросовестности оказались очень важными элементом многих классических институтов права справедливости, таких как принцип разумности, эстоппель, разумные ожидания сторон и прочие.

3. В современную эпоху развития общего контрактного права, явившегося результатом объединения в восемнадцатом веке общего права и права справедливости в единую систему, роль и значение представлений о добросовестности были существенным образом снижены. В английской правовой доктрине утверждается, что английское право не признает наличие общей

обязанности действовать добросовестно во всех без исключения сделках в первую очередь из-за значительной неопределенности этого принципа. Однако было установлено, что этот принцип все-таки получил более широкое распространение в этой системе права и его влияние не ограничивается лишь применением, так называемого принципа наивысшей добросовестности, как это принято считать в отечественной юридической доктрине.

В ходе исследования было установлено, что английские юристы, ради достижения максимальной предсказуемости и соблюдения принципа свободы договора фактически разобрали принцип добросовестности на отдельные концепции и используют эти концепции в различных сочетаниях при оценке содержания договора. Тем самым это позволяет им избегать применения термина «добросовестность» как единого понятия.

В итоге было выявлено, что представления о добросовестности нашли свое отражения в ряде отдельных концепций английского контрактного общего права, таких как разумные ожидания сторон, оценка «на взгляд разумного человека», отказ от прав, различные категории доктрины эстоппель, подразумеваемые условия договора, а также прочие правовые конструкции, несущие на себе элементы представлений о добросовестности и справедливости.

Ряд этих доктрин нашли свое место в качестве исключительных механизмов правовой защиты, в случае нарушения взятых на себя контрактных обязательств, например, таких как механизм смягчения убытков и обоснования для выдачи судебного запрета. Поэтому мнение о «враждебности» английских юристов к принципу добросовестности носит относительно ошибочный характер.

4. В отличие от английского контрактного права представления о добросовестности в американском контрактном праве получили максимально широкое признание в качестве подразумеваемой договоренности о добросовестности и честной деловой практике. Таким образом, американская правовая система выступает «особым случаем» среди стран с системой общего права, где в ходе договорных споров необходимо оценить обстоятельство того,

было ли нарушение этой договоренности. Однако было установлено, что содержание этой категории в США носит довольно противоречивый характер.

Эта противоречивость предположительно возникла из-за структурных особенностей самой американской правовой системы, так как договорные отношения регулируются отдельно в каждом штате и одновременно ряд вопросов договорного права продолжает регулироваться отдельно на федеральном уровне, что не позволяет выработать единый подход к пониманию этого принципа.

В частности, различный подход выявляется в вопросах, следует ли считать оценку этой категории как вопроса факта или вопроса права, имеет ли значение виновность при нарушении этого принципа, возможно ли устранение влияния этой договоренности посредством внесения исключающей клаузулы в условия контракта и прочее.

5. В свою очередь американская правовая система сумела найти нестандартный подход к выявлению содержания общей обязанности действовать добросовестности, путем использования метода «от противного», то есть посредством оценки поведения сторон через призму понятия о недобросовестности в целом, в виде теории «исключителя» впервые предложенной профессоров Р.С. Саммерсом и недобросовестности выявленной посредством применения теории о «возвращении упущенных возможностей», предложенной профессором Р.Дж. Бертоном. Было выявлено что, несмотря на наличие противоречивых подходов указанных методов, они фактически дополняют друг друга, позволяя полнее раскрыть содержание представлений о добросовестности, по сравнению с позитивным подходом, используемым в других правовых системах. Также установлено, что дополнительным элементом, увеличивающим влияние договоренности о добросовестности и честной деловой практике, в американском контрактном праве выступает возможность связать такое нарушение с правом требовать штрафные убытки, концепция которых была заимствована из американского деликтного права. В дальнейшем это привело к созданию особого

института добросовестности в американском контрактном праве свойственного страховым договорам и получившего название - страховая недобросовестность.

6. Было установлено, что дополнительным фактором для более широкого применения представлений о добросовестности в современном английском и американском контрактном праве послужило признание неклассической теории договора, в виде реляционных сделок или сделок с длительными условиями действия посредством распространения на них судебной защиты. Указанные сделки базируются на устойчивых и длительно существующих доверительных (фидуциарных) отношениях между участниками сделки, так как невозможно урегулировать в договоре все возможные ситуации, связанные с его исполнением в течение долгого периода его существования. В связи с чем, было определено что, роль представлений о добросовестности в этом типе сделок получает более значительное юридическое значение, чем в других типах сделок и это нашло свое отражение в современной английской и американской судебной практике.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что положения и выводы, нашедшие отражение в настоящем диссертационном исследовании, позволяют в некоторой степени заполнить пробел в постижении содержания, а также установлении значения и закономерностей развития института добросовестности в системе общего контрактного права, в частности в праве Англии и США. Материалы диссертации могут быть использованы в законотворческой деятельности, в дальнейших исследованиях этой темы, для чтения лекций, курсов, проведения семинарских занятий по теории государства и права зарубежных стран, российскому гражданскому праву, гражданскому и торговому праву зарубежных стран, международному частному праву.

Практическая значимость исследования состоит в возможности его использования законодателем в ходе дальнейшего совершенствования рыночных отношений в России. Материалы диссертации могут быть учтены также в судебной практике по рассмотрению гражданско-правовых споров.

Апробация результатов исследования. Диссертационная работа была подготовлена, обсуждена и утверждена на кафедре гражданского права и процесса и международного частного права Российского университета дружбы народов. Основные положения диссертационного исследования отражены в семи публикациях, а именно две в издании «Право и политика», издательство Nota Bene (журнал, рекомендован ВАК РФ), одна в издании «Юридические исследования», издательство Nota Bene (журнал, рекомендован ВАК РФ), одна в издании «Международное право», издательство Nota Bene (журнал, рекомендован ВАК РФ и РУДН), одна в издании «Евразийский юридический журнал», издательство АНО «Евразийский научно-исследовательский институт проблем права» (журнал, рекомендован ВАК РФ и РУДН), одна в издании индексируемом в международных базах (Scopus), одна в издании Материалов ежегодной конференции. При подготовке исследования было использовано владение юридическим английским, немецким, французским, испанским языками. Материалы диссертационной работы были использованы автором во время проведения семинарских занятий на юридическом факультете РУДН по курсу «Гражданское и торговое право зарубежных стран».

Структура диссертации обусловлена сформулированными автором целями и задачам исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов и списка литературы.

ГЛАВА 1. ДОКТРИНА ДОБРОСОВЕСТНОСТИ (GOOD FAITH) В АНГЛИЙСКОМ КОНТРАКТНОМ ПРАВЕ

§1. Влияние римского права и раннего канонического права на формирование ранних представлений о добросовестности в английском праве

Исследование современной категории добросовестности в английском договорном праве будет не полным, без понимания того, как этот принцип изначально появился в системе общего права и какое ему придавалось значение на первоначальных этапах его развития. Однако прежде чем говорить о ранних представлениях о добросовестности в английском праве и возможном влиянии на них римского права и раннего канонического права, стоит отметить особенность общей теории англо-американского права в целом. Общепринятая точка зрения, доминирующая среди британских и американских ученых-правоведов, гласит, что система англо-американского права в целом формировалось обособленно и не имеет с континентальным правом европейских стран общих источников. По этому поводу американский профессор Г.Дж. Берман, высказался следующим образом, «печально, что почти не делалось попыток интегрировать историю английского и американского права в общую панораму западных правовых систем. Это было тем более трудно, что историки права в Англии и США отличались крайней инсулярностью, да еще и поделили содержание своих дисциплин так, чтобы повергнуть в полную растерянность любопытного чужака. Даже при описании того периода, когда все страны Запада, включая Англию, входили в область римской католической церкви и не только существовали при одной системе церковного права, но и имели самые тесные интеллектуальные, культурные и политические

связи друг с другом, английское право все равно рассматривается многими историками права так, как если бы оно было вне европейской истории.»6

Профессор Г.Дж. Берман напомнил, что «в 1888 г. в своей инаугурационной лекции в качестве профессора истории английского права Кембриджского университета Мейтленд поднял вопрос о том, почему не написана история английского права. Он дал такой ответ: во-первых, из-за традиционной изолированности исследований английского права от всяких других исследований, а во-вторых потому, что история подразумевает сравнение, а английский юрист, не зная и не желая знать ничего ни о какой системе, кроме своей собственной, едва ли мог приблизиться к мысли об истории права. Добавив, что одна из причин того, что так мало было сделано для нашего средневекового права, я уверен, в нашем полном и освященном традицией невежестве в области французского и немецкого права. Английские юристы уже в течение последних шести веков преувеличивают уникальность нашей истории права... Я знаю достаточно, чтобы с уверенностью утверждать следующее: существуют огромные массы средневекового права,

7

чрезвычайно сравнимого с нашим.»

В свете вышесказанного большинство западных ученых юристов, рассуждая о первых упоминаниях принципа добросовестности, заявляют, что эта концепция появилась в английском праве довольно поздно, а именно в начале 15-го века, когда уже закончилось формирование королевского общего права и был учрежден Канцлерский суд (The Court of Chancery), и к тому же идеи о добросовестности в английском праве не были связаны с римским правом или континентальным

о

правом европейских стран.

6 Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. Law and Révolution: The Formation of the Western Légal Tradition / Пер. с англ. Н.Р. Никонова при участии Н.Н. Деевой. — 2-е изд. — М.: Изд-во МГУ : Издательская группа ИНФРА-М-НОРМА, 1998. — С. 34.

7 Там же.

Винокуров С.Н. Исторический путь развития представлений о роли и содержании доктрины добросовестности в английском праве. // Юридические исследования. — 2018. - № 9. -С.1-9.

Впрочем, есть и другая точка зрения заявляющая, что существуют подлинные свидетельства того, что Канцлерский суд Англии не был первым английским судом, применившим принцип добросовестности. Еще в эпоху правления короля Генриха II Плантагенет (1133-1189 гг.) были учреждены

9

церковные суды, в которых вершили правосудие клирики католической церкви имевшие классическое образование в области раннего средневекового канонического права, которое довольно тесно соприкасалось с римским правом, именно в структуре которого довольно рано появилось представление о «доброй совести» (bona fides).10

В связи с чем, можно предположить, что концепция добросовестности в английском праве появилась именно благодаря римскому праву еще в эпоху раннего средневековья, ведь как известно римское право представляет собой первый пример правовой системы, формировавшейся в том числе и под влиянием идей о добросовестности и справедливости.11

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Винокуров Сергей Николаевич, 2022 год

источниках.

Описание и перечисление всех типов средств правовой защиты не входит в задачу настоящей работы, а потому ограничимся средствами, которые имеют отношение исключительно к реализации принципа добросовестности.

Сразу же стоит отметить, что понимание степени влияния тех или иных средств правовой защиты на представления о добросовестности будет зависеть от двух обстоятельств, а именно в каком степени между двумя этими типами средств правовой защиты существуют различия в понимании и учете этих представлений, а во-вторых, существуют ли современные правовые нормы компенсирующие

478

Sir William Blackstone, Commentaries on the Laws of England, Vol. 3, Ch.7, The University of Chicago Press, 1979, at 109.

479 Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 403.

недостаточность степени влияния этого принципа, в первую очередь, на недискреционные средства защиты.480

Исторически в системе права справедливости центральным средством правовой защиты являлось требование об исполнении в натуре (specific performance), в то время как для общего права центральным средством защиты было требование о компенсация причиненного убытка (damages).

Несмотря на то, что эти два средства предполагают различный механизм защиты нарушенного права, английские юристы обоснованно считают, что их содержание определяется общей целью, а именно возвращение сторон контракта в первоначальное состояние, существовавшее до нарушения договорных

481

обязательств.

Впрочем, это не означает, что можно не учитывать особенности этих средств защиты и выбирать любое на свое усмотрение или же заявлять оба метода одновременно, так как английское право вполне обоснованно, в отличие от российского права не допускает конкуренции исков, ведь как уже было отмечено выше, каждому нарушению права должен строго соответствовать метод его восстановления.

Такой взгляд был отражен в известном деле White & Carter (Councils) Ltd v

482

McGregor , где была продемонстрирована важность соблюдения принципа соответствия правовых средств фактическим и правовым обстоятельствам дела и особенностью спора было совпадение по своему механизму применения метода исполнения в натуре и метода присуждения убытков, так как иск касался взыскания денежной суммы по контракту. Истец разумно заявил требование о взыскание убытка, то есть применил средство защиты из общего права и только это

480 Ibid, at 407.

481

E.L. Sherwin, Law and Equity in Contract Enforcement, 50 Maryland Law Review 253, 1991,

at 260.

482 White & Carter (Councils) Ltd v McGregor [1962] AC 413.

позволило Палате лордов удовлетворить требования, которая попутно отметила,

483

что если бы иск был об исполнении в натуре, то в требованиях было бы отказано.

При этом английское право предполагает довольно гибкие подходы в средствах по взысканию убытка, которые касаются как оценки убытка с позиции поведения сторон, так и с позиции определения его размера.

Одним из близких к категории добросовестности способов такой оценки является концепция смягчения убытков (the mitigation of damages). Дефиниция указанного метода гласит, что эта концепция свойственна как деликтному праву, так и контрактному праву и предполагает, что пострадавший из-за небрежности или нарушения контракта, должен принять все разумные меры для уменьшения размера убытка, степени травмы или иной стоимости причиненного вреда, а также предотвратить вероятность дальнейшего увеличения размера такого убытка.484

Замечено, что обязанность к принятию мер по смягчению убытка связаны с категорией добросовестности, так как стремление к такой модели поведения демонстрирует не только намерение к уменьшению причиненного вреда, но и выражает косвенную заботу о снижении ответственности для виновной стороны,

485

что является проявлением должного учета интересов обеих сторон в сделке.

Однако связь между доктриной смягчения убытков и добросовестностью не однозначная, так как не стоит забывать, что английское право в целом не признает общей обязанности действовать добросовестно.

Наиболее острая проблема концепции смягчения убытков выражается в дилемме поиска компромисса между оценкой размера убытков и вероятной стоимостью возвращения сторон в первоначальное состояние (например, оценка стоимости восстановительного ремонта) и довольно часто такая ситуация

483 Ibid, at 455.

484 West's Encyclopedia of American Law, 2nd Edition, Vol. 13, Thomson Gale, 2005, at 137.

485

M.A. Eisenberg, The Responsive Model of Contract Law, 36 Stanford Law Review 1107, 1984, at 1153.

возникает тогда, когда виновная сторона предлагает дефектное исполнение контракта, то есть осуществив то, что не соответствует условиям сделки.486

Многие ученые юристы полагают, что разрешение этой дилеммы возможно лишь путем обращения к требованию добросовестности, когда, например, оцениваются субъективные намерения истца, желающего получить адекватную стоимость убытков, в то время как недобросовестность ответчика выявляют посредством установления преднамеренности с его стороны на достижение

487

дефектного результат сделки.

Проблема соотношения действий направленных на смягчение убытков и принципа добросовестности возникает в и том случае, когда в результате реституции возникает вероятность обогащения ответчика или истца.

С одной стороны, дефектное исполнение сделки может представлять собой результат деятельности виновной стороны, за счет которой пострадавшая сторона может покрыть убытки восстановления с учетом их смягчения, но, с другой стороны, не позволит ли такое положение обогатиться пострадавшему в результате реализации такого дефектного результата, если он окажется дороже размера

488

причиненного убытка.

Приблизительно похожая проблема возникла в деле Woollerton & Wilson Ltd v Richard Costain Ltdt%9 где ответчик, применяя при работе на своей строительной площадке башенный кран, движением стрелы этого крана нарушал воздушное пространство стоящей по соседству фабрики истцов, которые за такое использование затребовали с ответчика 250 фунтов, а иначе они обратятся за судебным запретом (injunction), то есть к средству защиты, свойственному праву

486 G.H. Treitel, The Law of Contract, 11th edition, Sweet & Maxwell, 2003, at 834-836.

487

P.H. Marshall, Wilfulness: A Crucial Factor in Choosing Remedies for Breach of Contract, 24 Arizona Law Review 733, 1982, at 733.

488

Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 410.

489 Woollerton & Wilson Ltd v Richard Costain Ltd [1970] 1 WLR 411.

справедливости. Конечно же, этот случай относится больше к деликтному праву, чем к контрактному, однако его пример является показательным.

С точки зрения английского права ответчик безусловно нарушил абсолютное право собственности истца и поэтому из-за отказа ответчика платить за такое нарушение истец затребовал в суде судебный запрет на использование их воздушного пространства, и суд, не имея право отказать ему, запретил ответчикам пересекать стрелой крана территорию фабрики.490 В тоже самое время, суд учел недобросовестность требования Истца (не упоминая при этом понятие добросовестности в своем решении) и отложил вступление решения в силу на год, то есть до момента окончания работ Ответчиком.491

Возникает вопрос, если судом Истцу фактически было отказано в применении средства защиты права справедливости, то могли ли они в этом случае требовать компенсацию убытков на основании общего права?492 Очевидно, что Ответчик действует неправомерно и у Истца возникает такое право требование, но при этом следует понимать, что присуждение убытков в английском общем праве возможно только если они подтверждаются доказательствами в деле и его можно

493

оценить.

Получается, что Истец в этом случае, заявляя требование об убытке злоупотребил бы правом собственности, то есть вновь действовал бы недобросовестно и претендовал бы на некое «необоснованное обогащение» за нарушение своего права, одновременно требуя от суда совершения репрессивных способов защиты.494

490 lb id .

491 Ibid.

492 Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 411.

493 Surrey County Council v Bredero Homes Ltd [1993] 1 WLR 1361.

494 Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 412.

Однако стоит отметить, что сумма требования в данном случае не настолько существенная и говорить о серьезном обогащении истца не стоит, а потому можно предположить, что и ответчик действовал здесь недобросовестно, отказавшись

495

платить столь незначительную сумму за нарушение права.

Как результат несмотря на то, что компенсация убытков в английском контрактном праве считается довольно негибким средством защиты так как относится к средствам недискреционной природы, нормы, регулирующие присуждение убытков, часто учитывают элемент добросовестности, в том числе

496

посредством их смягчения.

Прежде чем продолжить исследование влияния категории добросовестности на средства юридической защиты прав участников договора в американском и английском праве, стоит сказать несколько слов о концепции ответственности существующей в общем контрактном праве.

Согласно общепринятому мнению, в английском праве ответственность за неисполнение сделки является абсолютной, подразумевая, что любое неисполнение взятых на себя контрактных обязательств дает потерпевшей стороне право как минимум обратиться за компенсацией убытков, что в прочем не исключает отказ в удовлетворении такого требования, по причине чрезвычайно редких исключений, например когда невозможно осуществить исполнение этих контрактных обязательств по независящим от сторон причинам — концепция крушения договора (frustration).497

Наиболее ярким примером отступления от идеи об абсолютности контрактных обязательств служит дело Taylor v Caldwell,49 в котором исполнение сделки невозможно, так как такое исполнение стало противоправным, а значит

495 Ibid .

496 Ibid.

497 G.H. Treitel, The Law of Contract, 11th edition, Sweet & Maxwell, 2003, at 763.

498 Taylor v Caldwell (1863) 3 B&S 862, 122 ER 309.

произошло существенное изменение обстоятельств, но как ни странно это звучит, эти последствия не ослабляют по мнению английских юристов строгость договорных обязательств, позволяя стороне обратиться за компенсацией убытков.

Для подтверждения представлений об абсолютности этих обязательств в общем праве, английские юристы используют понятие гарантийных условий контакта (warranties), и именно нарушение этих условий позволяет обратиться за компенсацией убытков, но при этом нарушение этих условий не позволяет расторгнуть договор, что выражает представления о необходимом балансе в договорных отношениях, тем самым лишая пострадавшую сторону возможности

499

получать неоправданное преимущество по отношению к нарушителю.

Общее право в отличие от системы российского гражданского права не имеет концепции прекращения договора ввиду невозможности исполнения обязательств, так как в данном случае английский суд будет рассматривать неисполнение такого контракта как нарушение обещания в части гарантийных условий контракта.500

Однако, порой английское право, как и американское право допускают весьма редкие исключения из признания абсолютности договорной ответственности за нарушение контракта по причине установления вины, что в определенной степени затрагивает доктрину добросовестности, ведь вина чаще всего выражается в намеренном несоблюдении обязанности проявить должную заботу (due care) в ходе выполнения сделки.501

В большинстве случаев учет виновности в ходе применения тех или иных методов правовой защиты за нарушение договорной ответственности в английском

502

контрактном праве применяется в первую очередь к сделкам об услугах.

499 Barry Nicholas, Fault and Breach of Contract, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 340.

500 McRae v Commonwealth Disposals Commission (1951) 84 CLR 377.

501 Barry Nicholas, Fault and Breach of Contract, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 341.

502 Thake v Maurice [1986] QB 644.

Говоря об американском контрактном праве, есть мнение, что средство защиты посредством компенсации убытков, подразумевает оценку вины во всех случаях без исключения предполагая, что если вину установить не удалось, то компенсация присуждается исходя из объективных критериев в уменьшенном размере, в отличии от ситуации, когда назначается штрафной убыток за

503

преднамеренное нарушение условий договора.

Получается, что американская правоприменительная практика вводя в систему средств правовой защиты право на сверхкомпенсаторное присуждение убытков (штрафные убытки), которые, к слову сказать, отсутствуют в английском общем праве, тем самым просто обеспечивает более строгое наказание за квалифицированное нарушения договорных обязанностей, среди которых, в первую очередь, выделяют несоблюдение договоренности действовать добросовестно и в соответствии с честной деловой практикой, что обеспечивает баланс между строгостью договорной ответственности и принципом добросовестности.504

По мнению профессора Джорджа Коена, представления о виновности в отношении средств правовой защиты, используемых в контрактном праве, имеют прямую связь с категорией добросовестности и обеспечивают смягчение представлений о строгости договорной ответственности в англо-американском системе, привнося в нее понимание необходимости следованию не строгой, а разумной договорной ответственности.505

Продолжая исследование связи представлений о добросовестности с использованием метода правовой защиты в виде убытков, следует сказать, что в английском и американском договорном праве имеют место быть различные типы

503

G.M. Cohen, The Fault Lines in Contract Damages, 80 Virginia Law Review 1225, 1994, at 1237-1239.

504 Alan Schwartz, The Myth that Promisees Prefer Supracompensatory Remedies: An Analysis of Contracting for Damage Measures, 100 Yale Law Journal 369, 1990.

505 G.M. Cohen, The Fault Lines in Contract Damages, 80 Virginia Law Review 1225, 1994, at

убытков, так, например, истец имеет право требовать ожидаемые убытки (expectation damages) или убытки, понесенные в расчете на исполнение договора (reliance damages), при этом истец не имеет право заявлять сразу оба типа этих убытков.506

Впрочем, есть мнение, что особой разницы между двумя этими типами убытков не существует, так как оба этих требования направлены на восстановление первоначального положения существовавшего до нарушения контракта, в том числе и за счет компенсации понесенных расходов сторон в

507

надежде, что противоположная сторона исполнит договор.

Однако присуждение убытков такого рода, можно рассматривать как определенный метод защиты истца от недобросовестного поведения ответчика, когда истец не имеет возможности доказать, что сами затраты могли бы быть обоснованными опираясь лишь на факт несоблюдения договорных обязательств противоположной стороной и выразившихся в несоблюдении разумных ожиданий сторон, таким образом, по мнению судьи Мортона, «суд следуя общим принципам,

508

присуждая такие убытки, действует правильно».

Американские юристы полагают, что сам факт обращения к такому типу убытков представляет возможность получить компенсацию своих потерь, если иные способы компенсация совершенно не доступны истцу, а оставление его без защиты будет явно противоречить представлениям о разумности и справедливости.509

Ярким примером присуждения убытков из-за понесенных расходов с опорой на уверенность, что противоположная сторона выполнит свои договорные

506 Cullinane v British 'Rema' Mfg Co Ltd [1954] 1 QB 292; The Commonwealth v Amann Aviation Pty Ltd (1991) 174 CLR 64.

507

Michael G Bridge, Expectation Damages and Uncertain Future Losses, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 459.

508 Wallington v Townsend [1939] Ch 588, at 593.

509 Security Stove & Mfg Co v American Railway Express Co 51 SW 2d 572 (1932).

обязательства выступило дело Anglia Television v Reed510' в котором истец понес затраты на осуществление съемки телевизионной программы с участием ответчика, но ответчик по организационным причинам отказался от сотрудничества с каналом, что вылилось для последнего в убытки. В этом деле истец не мог требовать взыскания ожидаемого убытка, так как будущие прибыли от телевизионного шоу было невозможно доказать, что не лишало телеканал обратиться за убытками из-за уверенности, что ответчик выполнит свои договорные обязательства и суд признал, что несмотря на то, что затраты канал осуществлял с намерением получить прибыль, каковая была безусловно не гарантирована в будущем, сам факт нарушения ответчиком своих обязательств, перекладывает бремя этих затрат на него.511

Стоит заметить, что в указанном решении не упоминается терминология добросовестности, а есть лишь ссылка на понятие убытков, причиненных из-за нарушения уверенности в выполнении контрактных обязательств и кроме всего прочего это решение подвергалось критике, потому что суду не удалось полностью установить в каком объеме указанные убытки имели отношение к нарушению договора.512

По мнению профессора Бриджа для полного понимания роли и содержания метода компенсации убытков, понесенных стороной из-за нарушения уверенности в будущем выполнении условий контракта, следует ответить на два вопроса, а именно, как определить сумму подобной компенсации и на ком лежит бремя

513

доказывания убытков такого рода.

510 Anglia Television v Reed [1972] 1 QB 60.

511 Ibid.

512

A.J. Ogus, Damages for Pre-Contract Expenditure, 35 Modern Law Review 423, 1972, at

424.

513

Michael G Bridge, Expectation Damages and Uncertain Future Losses, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 462.

Отвечая на первый вопрос, по мнению профессора, здесь необходимо руководствоваться порядком расчета, принятого для определения ожидаемых убытков, а они в свою очередь ограничиваются лишь понесенными затратами и не могут включать в себя вероятную прибыль.514

Впрочем, иногда ответ на первый вопрос не столь очевиден, так в деле C&P Haulage v Middleton 515 истцы, заключая договор на использование производственного помещения, согласились с условием, по которому они должны были передать помещение обратно со всеми произведенными с их стороны улучшениями по окончанию действия контракта, но последующее прекращение договора произошло раньше ожидаемого и истец, утративший право пользования помещением, обратился в суд с целью компенсировать понесенные затраты. Апелляционный суд отказал в удовлетворении требований истца, сославшись на то, что фактически арендатор, заключая такую сделку, совершил отказ от своего права требования подобного типа убытков несмотря на то, что ответчики от такой сделки получили неоправданную выгоду за счет произведенных улучшений в помещении.516

Говоря же о бремени доказывания убытков такого типа, то по мнению профессора Бриджа, этот вопрос более сложный и не имеющий однозначной

517

ясности. Хотя очевидно, что именно в этом вопросе в полной мере проявляется необходимость возложения этого бремени на недобросовестную сторону, но это обстоятельство не обязательно учитывается общим правом.

518

Так в деле L Albert & Son v Armstrong Rubber Co. Федеральный апелляционный суд Второго округа США отметил, что «в таких ситуациях обычно

514 Ibid, at 463.

515 C&P Haulage v Middleton [1983] 1 WLR 1461

516Ibid.

517

Michael G Bridge, Expectation Damages and Uncertain Future Losses, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 466.

518 L Albert & Son v Armstrong Rubber Co 178 F2d 182 (1949).

и справедливо возлагать ответственность на ту сторону, которая своим неправомерным поведением поставила спорный вопрос в зависимость от прав другой стороны.»

Однако это утверждение не делает более ясным ответ на вопрос, как определить такую зависимость учитывая то, что вероятная сделка могла бы быть убыточной сама по себе или сделка не предполагала бы получение прибыли в краткосрочном и среднесрочном периоде, а значит, перекладывая бремя доказывания на одну из сторон, суд может заранее предоставить неоправданное преимущество противоположной стороне.

Исходя из этого, чаще всего доказывание возникновения убытков, связанных с понесенными затратами и причиненных в результате нарушение уверенности в исполнении договорных обязательств возлагается на потерпевшую сторону, как на заинтересованное лицо.519

Говоря же о методах правовой защиты отнесенных к дискреционным и их связи с представлениями о добросовестности следует упомянуть средство, выраженное в виде судебного запрета (injunction).

Использование этого средства позволяет суду в полной мере проявить свое видение о добросовестности, разумности и справедливости, как например это было сделано в ранее упомянутом деле Woollerton & Wilson Ltd v Richard Costain Ltd, когда суд хоть и выдал таковой истцу, но разумно и с учетом недобросовестности истца отложил его исполнение на длительный срок.

Необходимость такого подхода очевидна, так как общее право в целом стремится защищать права участников правоотношений в абсолютном смысле, что позволяет порой обладателю таких прав при определенных условиях злоупотреблять ими и при этом концепция злоупотребления правом английскому праву, какая существует в системе континентального права, неизвестна.

519 Michael G Bridge, Expectation Damages and Uncertain Future Losses, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 467-468.

Судебный запрет, как и иные дискреционные методы защиты будучи методами родом из права справедливости имеет многолетнюю историю их применения с целью смягчить или устранить несправедливость общего договорного права и поэтому они применяются в первую очередь к так называемой «процедурной недобросовестности», а именно тогда когда пострадавшая сторона заключила договор под влиянием недобросовестности противоположной стороны или когда воля пострадавшей стороны была в значительной степени искажена содержанием сделки.520

Стоит отметить что одной из форм такой недобросовестности можно было бы считать отсутствие встречного удовлетворения в ходе заключения сделки, но английское право предполагает, что применение здесь средств защиты должны быть направлены не на отсылку к этому принципу, а на признание факта отсутствия сделки как таковой.521

Впрочем, применение дискреционных методов не ограничивается только стадией заключения договора и могут быть применены к этапам исполнения сделки.

Показательным в этом контексте является дело Shell UK Ltd v Lostock Garages Ltd,511 в котором спор возник из-за условий договора, ограничивающих право ответчика на сотрудничество с третьими лицами по вопросу закупки предмета договора, который должен был приобретаться исключительно у истца. Истец, имея намерение запретить ответчику совершение подобных сделок, обратился в суд за получение судебного запрета, в выдаче которого истцу было отказано, так как истец сам недобросовестно осуществлял продажу этого товара на

520

Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 405.

521 G.H. Treitel, The Law of Contract, 11th edition, Sweet & Maxwell, 2003, at 916.

522 Shell UK Ltd v Lostock Garages Ltd [1976] 1 WLR 1187

более выгодных условиях третьим лицам и потому защита таких условий

523

поставила бы ответчика в чрезвычайно несправедливые условия.

По мнению профессора Фрайдманна, использование дискреционных методов защиты традиционно позволяет английским судьям в некоторой степени осуществлять контроль над договорным поведением сторон, лишая недобросовестную сторону преимущества и одновременно с этим у судей нет необходимости прямо и повсеместно использовать термин добросовестность, что

~ ~ 524

является вполне традиционным для английской правовой системы.

Продолжая исследования взаимосвязи между средствами правовой защиты и принципом добросовестности стоит обратить внимание на методы, которые обычно в договорном английском и американском праве относят к средствам самозащиты и среди которых самыми распространенными являются реальная самозащита (physical self-help) и расторжение договора во внесудебном порядке

ГЛ с

(termination of contract).

Интересным примером самозащиты выступило дело Bradford Corpn v Pickles526 в котором истцы пытались привлечь к ответственности ответчика за недобросовестное, по их мнению, поведение, ввиду того, что он осуществляя свое право собственности на земельный участок, перекрыл истцам доступ к источнику водоснабжения и тем самым принуждал их заключить с ними договор на использование этого источника. Суд установил, что ответчик действовал правомерно, так как он использовал свое право собственности и обоснованно

523 Ibid

524

Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 406.

525 P.S. Atiyah, An Introduction to the Law of Contract, 4th edition, Oxford University Press, 1989, at 439.

526 Bradford Corpn v Pickles [1970] 1 WLR 411.

требовал плату за пользование водным источником, проходившим через его

527

земельный участок.

Очевидно, что средство правовой защиты использовалось здесь как раз в противоречии с представлениями о добросовестности и для предотвращения такого результата в американском праве существует дополнение к этому методу которое носит название «теория ограниченных привилегий» (incomplete privilege theory) подразумевающая, что нарушение права допускается если оно направлено на спасение самого себя или других лиц в опасной ситуации, а также позволительно для спасения собственного имущества или имущества другого лица от вреда, хотя такое нарушение в любом случае предполагает возмездность со

528

стороны нарушителя, то есть он должен будет заплатить за подобное вторжение.

Затрагивая тему расторжения договора во внесудебном порядке напомним, что английское и американское право считают договорные обязательства практически нерушимыми и исключения позволяющие прекратить договор на основании концепции краха договора существуют в довольно ограниченном количестве и не влекут за собой последствия в виде прекращения договора без участия суда, это же утверждение будет верным и в отношении обстоятельств нарушения договорных обязательств (breach of contract), которые также не влекут

529

автоматического прекращения сделки.

Английская и американская правовая доктрина утверждает, что «поскольку расторжение контракта - это противоположность созиданию, принципиальность требует, чтобы оно не признавалось, если только это не является намерением обеих

530

сторон».

527 Ibid, at 595.

528

F.H. Bohlen, Incomplete Privilege to Inflict Intentional Invasions of Interests of Property and Personality, 39 Harvard Law Review 307, 1926.

529 M. Furmston, Cheshire, Fifoot & Furmston's Law of Contract, 16th edition, Oxford

University Press 2012, at 541.

Английское право даже создало механизм защищающий нарушителя договора от недобросовестного прекращения сделки, который носит название «доктрина субстантивного (независимого) исполнения» (doctrine of substantive performance) возникшая в деле Boon v Eyre531 и подразумевающая, что сторона нарушившая условия договора, но несмотря на такое нарушение все же выполнившая значительную часть условий этой сделки имеет право на получение оплаты за исполненную часть, потому как обратное означало бы предоставление потерпевшей стороне неоправданное преимущество.

Тогда возникает вопрос, когда же все-таки стороны в сделке имеет право прибегнуть к такому средству защиты как прекращение договора.

Предполагается, что если все-таки нарушение было значительным и продолжение существование договора будет само собой увеличивать убытки или если это нарушение уже причинило значительные убытки, то на таком основании контракт должен быть прекращен, потому что обязывать пострадавшего продолжать исполнять такую сделку будет несправедливым и лишь поощряет

532

недобросовестного участника этого контракта.

Как уже неоднократно отмечалось ранее, для повышения ответственности и предотвращения нарушения условий контракта со стороны недобросовестного участника сделки в американском контрактном и американском деликтном праве предусмотрены штрафные убытки.

Впрочем, английское право иногда тоже предоставляет потерпевшей стороне возможность получить повышенную компенсацию используя для этого как раз механизм внесудебного прекращения договора, так, например, сторона прекратившая договор может оставить себе прибыль, аванс или предмет договора после того как такое расторжение сделки состоялось, то есть без применения

533

механизма реституции.

531 Boon v Eyre (1779) 1 H BI 273

532 Stern v McArthur (1988) 165 CLR 489

533 Bolton v Mahadeva [1972] 1 WLR 1009; Sumpter v Hedges [1898] 1 QB 673.

Хотя это скорее исключение, чем правило, так как в большинстве случаев английский суд полагает, что «хотя ответчик может быть бесчестным, он не должен быть ограблен, и истец не должен быть несправедливо обогащен ...».534

535

В деле Clarke v Dickson суд однозначно дал понять, что право прибегнуть к такому методу как расторжение договора во внесудебном порядке имеется лишь тогда, когда сторона совершившее такое расторжение может предоставить средства для «возвращения сторон в их первоначальное состояние, то есть, до того, как контракт был заключен».

При этом, некоторые ученые юристы не разделяют такой принципиальности со стороны английского общего права, так как логично задаются вопросом, почему суд должен поощрять недобросовестную сторону в ущерб интересам потерпевшей стороны, в то время как в других юрисдикциях общего права подход прямо противоположный.536

Возможно это вызвано традиционным консерватизмом английской правоприменительной практики направленной на обеспечение стабильности и предсказуемости, а также наличием права у потерпевшей стороны обратиться в суд за получением соответствующей компенсации убытков, которые должны были бы покрыть все потери из-за возникновения такой ситуации.

Хотя стоит ли всегда предоставлять право на внесудебное прекращение договора добросовестной стороне, ведь порой такое право может обеспечить этой стороне значительную выгоду от использования этого средства, что противоречит базовому для английского общего права принципу разумности и механизм

534 Spence v Crawford [1939] 3 ALL ER 271, at 288-289.

535 Clarke v Dickson (1858) 120 ER 463

536 Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 418.

связанный с запретом такого расторжения ввиду незначительности нарушения

537

условий контракта может быть применен не всегда.

Этот проблема для современной английской правоприменительной практики остается нерешенной и в этой ситуации недобросовестность становится свойственна уже обеим сторонам сделки.

Довольно спорная ситуация возникает также тогда, когда концепция смягчения убытков вступает в конфликт с методом самозащиты в виде внесудебного расторжения договора. Дело в том, что обязанности по расторжению договора у пострадавшей стороны нет, ведь это лишь ее право, но при этом сам факт отказа от такого метода, когда его применение, например, позволило бы снизить убытки не представляется разумным и не свидетельствует о добросовестности с этой стороны.

В свою очередь в английском праве существует максима, по которой стороны свободны в своих договорных обязательствах, а потому потерпевшая сторона вполне разумно рассчитывает на исполнение договора, так как это в полной мере соответствует требованиям концепции разумных ожиданий сторон.

Профессор Фрайдманн предполагает, что подобный конфликт интересов будет разрешаться лишь путем использования различных методов правовой защиты не относящихся к средствам самозащиты, то есть английский суд не должен учитывать тот факт, что потерпевшая сторона не использовала метод расторжения договора и тем самым не обеспечила смягчения убытков, но в случае обращения к средству в виде взыскания убытков, размер убытков будет все равно подлежать уменьшению из-за несоблюдения обязанности по их смягчению, а это

538

означает, что потерпевшая сторона в этой ситуации берет риск на себя.

Совершенно другая ситуация будет наблюдаться, если потерпевшая сторона будет сохранять сделку в надежде получить в будущем по ней исполнение в натуре,

537

Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 421.

то есть эта сторона имеет намерение применить дискреционное средство

539

защиты.

Возможность получить, дискреционное средство правовой защиты, например, исполнение в натуре или судебный запрет, как мы смогли уже убедиться ранее будет зависеть от поведения потерпевшей стороны и если эта сторона проявит недобросовестность в своем намерении отказаться применять средство защиты в виде внесудебного расторжения договора, то теперь уже этот отказ будет

540

учитываться судом и может повлечь отказ в защите прав этой стороны.

В поддержку подобного подхода английская доктрина обычно ссылается на дело White & Carter (Councils) Ltd v McGregor541 в котором истцы будучи производителями рекламной продукции заключили договор с ответчиком-владельцем помещения на размещение наружной рекламы на стенах этого помещения, но ответчик умудрился отказаться от договора в тот же день, когда сделка была заключена, но истцы проигнорировали отказ от договора, разместили свою рекламную продукцию на стенах помещения и одновременно заявили требование о возврате авансового платежа, которые суд присудил истцам.

В этой ситуации суд учел поведение ответчика, который отказался от договора в отсутствии реального основания для подобного отказа,542 а значит применение такого средства самозащиты как расторжение договора во внесудебном порядке все-таки представляет собой крайнюю меру, применение которой обусловлено исключительными обстоятельствами и может зависеть от требований добросовестности.543

539

A.L. Corbin, Discharge of Contracts, 22 Yale Law Journal 513, 1913.

540 Daniel Friedmann, Good Faith and Remedies for Breach of Contract, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 422.

541 White & Carter (Councils) Ltd v McGregor [1962] AC 413

542 Ibid.

543 E. Allan Farnsworth, Your Loss of My Gain? The Dilemma of the Disgorgement Principle in Breach of Contract, 94 Yale Law Journal 1339, 1985.

В итоге представление о добросовестности легче обнаружить в категории методов защиты свойственных праву справедливости, что само по себе выглядит достаточно естественно учитывая то обстоятельство, что представления о разумности и справедливости изначально появились в этой сфере английского права.

Впрочем, и методы общего права, такие как взыскание убытков не избежали определенного влияния со стороны концепции добросовестного поведения. Все это несмотря на то, что английское договорное право, как и американское договорное право, в отношении договорных обязательств практически не допускают исключений, позволяющих уклониться от их исполнения.

В большинстве случае такие исключения заложены в особой категории средств правовой защиты, которые английская и американская правовая доктрина относят к методам самозащиты.

§4. Роль представлений о добросовестности в структуре реляционной теории договора в контрактном праве Англии и США

Исследуя теорию реляционных контрактов (relational contract) и ее связь с представлениями о добросовестности в английском и американском контрактном праве, стоит сказать, что ранее упомянутое решение по делу Yam Seng PTE Ltd v International Trade Corporation (ITC) Ltd544, является не единственным в своем роде, благодаря которому такая связь была установлена.

Однако прежде чем исследовать какое содержание и в каком ключе взаимоотношения этих двух концепций представлены, стоит сказать несколько слов о самой теории реляционных контрактов или как еще называют такие договоры по-другому, контрактов с длительными условиями (long-term contract).

Американский профессор Стюарт Маколей, еще в 1963 года предположил, что классическая модель теории договора в системе общего права является неполной и не соответствует экономической теории сделок, ориентированной в первую очередь на комплексную взаимосвязь участников сделок, а потому несколько ошибочна именно в той части, в которой эта теория рассматривает контракты в качестве дискретных сделок.545

Многие участники сделок заключая контракт рассчитывают, что его условия будут распространяться на будущие отношения, а значит для участников такой сделки исполнимость договора будет зависеть не только и не столько от содержания его условий, сколько от сложившихся между участниками сделки

- 546

отношений.

544 Yam Seng Pte Ltd v International Trade Corporation (ITC) Ltd [2013] EWHC 111 (QB).

545 S. Macaulay, Non-Contractual Relations in Business: A Preliminary Study, American

Sociological Review, 1963, Volume 28, № 1. at 55 - 67.

Это означает, что в случае возникновения спорных ситуаций, такой договор не будет подвергнут принудительному исполнению до тех пор, пока остается надежда на продолжение деловых отношений между сторонами сделки, ведь в большинстве случаев судебное разбирательство окончательно уничтожит эти

547

отношения и ее участники будут избегать обращаться в суд.

Впрочем, общепринято, что термин «реляционные (отношенческие) контракты» впервые был предложен в 1967 году американским профессором Иэном Родериком Макнейлом, который в значительной степени развил эту теорию

548

и которая теперь относится к неклассической теории договора.

Наибольшее распространение теория реляционных сделок получила в правовых системах общего права, однако элементы этой теории встречаются и в системах континентального права, в том числе и в российском праве.549 Например, некоторые нормы Гражданского кодекса Российской Федерации, указывают на особенности, относящиеся именно к реляционным контрактам, а именно статья 431 предписывает толковать условия договора с учётом практики, установившиеся во взаимных отношениях сторон, а статьи 429, 429.1 и 429.2 определяют порядок заключения предварительного, рамочного или опционного договора, большинство из которых предполагают наличие длительных деловых отношений между их участниками.550

В свою очередь, по мнению английского профессора Маккендрика, доктрина английского права не делает специальных исключений для регулирования таких долгосрочных договоров и собственно термин - реляционные соглашения, в

547 Ibid.

548

Винокуров С.Н. — Роль добросовестности в реляционных контрактах принятая в странах общего права. // Право и политика. - 2019. - № 1. - С. 1 - 10.

549 Ibid.

настоящее время больше свойственен юридической и экономической доктрине и редко встречается в правоприменительной практике.551

При этом некоторые английские ученые уже много лет заявляют, что представления об институте договора вышли за пределы исключительно правовой сферы и представляет собой комплексный институт, который не стоит рассматривать в отрыве от реальных экономических взаимоотношений, существующих между участниками сделки.552

Поэтому не стоит ориентироваться на узкий взгляд традиционной теории договора рассматривающей сделки как отдельные явления, то есть они не выступают в качестве отдельного (дискретного) случая, а значит все они как бы зависимы друг от друга и оказывают друг на друга соответствующее влияние и потому не стоит считать, что единственное содержание такой сделки отражено

553

лишь в тексте договора.

Точное определение дискретной сделки в традиционной теории договора гласит, что это сделка «благодаря которой между сторонами не существует обязательств до заключения контракта и обязанности сторон этой сделки определяются на стадии ее заключения».554

Получается, что такой подход рассматривает все сделки, которые были заключены между одними и теми же участниками как отдельные проявления их намерений, без учета всей совокупности сложившихся между ними отношений, в которые вовлечены помимо прочего как государственные, так и социальные институты.555

551 E. McKendrick, The Regulation of Long-term Contracts in English Law, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 305.

552

P.S. Atiyah, The Modern Role of Contract Law, in Essays on Contract, 1990, at 8.

553

I.R. Macneil, The many Futures of Contracts, 47 South Carolina Law Review 691, 1974, at

738-740.

554 V. Goldberg, Toward an Expanded Economic Theory of Contract, 10 J Econ Issues 45, 1976.

555 I.R. Macneil, Relational Contract Theory: Challenges and Queries, 94 Northwestern University Law Review 877, 2000, at. 881.

Получается, что основная проблема традиционной теории договора кроется в отрицании так называемых «транзакционных повторений» подразумевающих, что наличие отдельных сделок само по себе не исключает факта, что они лишь отражение потока непрерывных правовых отношений, сложившихся между сторонами, но не оформленных в виде одного «супер-договора», который бы учитывал все будущие вероятные транзакции.556

Отношение к сделке как к отдельному случаю ввергает ее участников в парадокс, хорошо известный экономической науке и теории игр и носящий название «дилеммы заключенного» (prisoner's dilemma) которая подразумевает, что ее участникам нет смысла полностью соблюдать условия такого контракта и сотрудничать между собой по вопросам выходящим за рамки его условий, потому что каждая такая сделка нацелена на максимальное извлечение прибыли, а значит ее участники рано или поздно окажутся перед лицом неразрешимых противоречий

557

препятствующих ее исполнению.

В свою очередь существующая экономическая реальность показывает нам обратную ситуацию, когда большинство сделок все-таки исполняются даже несмотря на то, что ее участники не получают ожидаемую экономическую выгоду или несмотря на то, что им не удается досконально определить абсолютно все условия в договоре с намерением урегулировать любые значительные будущие изменения ее условий и при этом они не стремятся из-за этого обращаться в суд.

Получается, что договор является реляционным «в той степени, в которой стороны не способны свести важные условия соглашения к четко определенным

с со

обязательствам».

556 Винокуров С.Н. Роль добросовестности в реляционных контрактах принятая в странах общего права. // Право и политика. — 2019. - № 1. - С.1-10.

557

John K. Setear, An Iterative Perspective on Treaties: A Synthesis of International Relations Theory and International Law, 37 Harvard International Law Journal 139, 1996, at 176-213.

558

C.J. Goetz & R.E. Scott, Principles of Relational Contracts, 67 Virginia Law Review 1089, 1981, at 1091.

Заключая такую сделку у сторон возникает обязанность добросовестно договариваться о ее содержании, при этом такая обязанность возникает, как в качестве предварительного условия и должна выражаться в предварительных действиях, предпринятых одной или обеими сторонами, и выходящими за пределы содержания окончательного контракта.559

При этом несмотря на то, что в юридической доктрине бытует мнение, что для таких сделок срок их существования имеет наибольшее значение, то есть «несмотря на то, что определенная двусмысленность существовала всегда, была тенденция отождествлять термин «реляционный контракт» исключительно с долгосрочным контрактным участием»560, профессор Гетц и профессор Скотт считают, что это свойство не всегда является обязательным, потому как «временные рамки как таковые не является определяющей характеристикой» для контрактов этого типа.561

Впрочем, профессор Эйзенберг утверждает, что длительность реляционных сделок хоть и не является их отличительной чертой и специфическим свойством, но все же стоит учитывать эту переменную потому что нахождение участников сделки в длительных контрактных отношениях будет оказывать значительное влияние на условие такой сделки в будущем.562

Именно длительность исполнения сделки выступает фактором, помогающим выявлять трудности, которые стороны не отразили в условиях контракта и которые, в тоже самое время, существенным образом влияют на обязанности сторон.563

559 M.A. Eisenberg, Relational Contracts, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 291-292.

560 C.J. Goetz & R.E. Scott, Principles of Relational Contracts, 67 Virginia Law Review 1089, 1981, at 1091.

561 Ibid.

562 M.A. Eisenberg, Relational Contracts, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 294.

563 C.J. Goetz & R.E. Scott, Principles of Relational Contracts, 67 Virginia Law Review 1089, 1981, at 1091.

В противовес реляционной теории сделок, классическая теория договора рассматривает сделку как обмен возникающий на основе произведенного обещания и ответного разумного ожидания означая, что сделки не подразумевают наличие каких-либо отношений между сторонами, выходящими за пределы простого обмена.564

Поэтому для определения сделок, как классических, так и реляционных было предложено следующее определение утверждающее, что «реляционный договор включает в себя не только обмен, но и отношения между договаривающимися сторонами и соответственно, очевидное и прямое определение дискретного контракта - это контракт, который включает в себя только обмен, а не отношения».565

Именно благодаря наличию отношенческого элемента в этих сделках принцип добросовестности приобретает для них регуляторное значение, позволяющее при его нарушении заявлять о невыполнении контрактных обязательств при выявлении естественных пробелов в условиях таких сделок или тогда, когда обстоятельства могли экстремально измениться и от сторон требуется найти способ, позволяющий внести в него изменения не разрушающие такую сделку.

Поэтому не стоит забывать о еще одной особенности этих сделок, а именно придание средствам правовой защиты второстепенной роли для разрешения споров, неизбежно возникающих между сторонами, ведь здесь на первое место выступают экономические методы воздействия, обеспечивающие подержание деловых отношений, позволяющих распределить возникший непредвиденный риск, например, в ситуациях, когда произошло резкое изменение курса валют или свершился крах финансового рынка.566

564 M.A. Eisenberg, Relational Contracts, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 296.

565 Ibid.

566 T. Daintith, The Design and Performance of Long-Term Contracts in T. Daintith and G. Teubner, Contract and Organization: Legal Analysis in the Light of Economic and Social Theory, 1986, at 182-185.

Трудности применения тех или иных правовых методов защиты по отношению к реляционным сделкам и вызванные наличием огромной доли неопределенности в первую очередь препятствуют применению средства прекращения договора в результате его «крушения» (frustration), потому что, если наступление этих событий все же было относительно вероятным, но при этом они не были предусмотрены в контракте, то такой контракт не будет подлежать прекращению.567

Впрочем по мнению сторонников реляционной теории такой подход не верен, потому как проблема применения концепции «крушения договора» существует не из-за того, что изменения могли быть ожидаемы, а потому что эта концепция «игнорирует коммерческую реальность, заключающуюся в том, что заключающие контракты бизнесмены обычно не рассматривают или не предусматривают весь спектр возможных препятствий для их исполнения» и просто отказываются расторгать такой договор, даже при наличии высокой доли неопределенности, именно по экономическим соображениям, а не по юридическим.568

Следуя такому взгляду, приходим к выводу, который был сделан судьей Леггаттом в Yam Seng Case, что для устранения такой неопределенности следует прибегнуть не к концепции «крушения договора», а к концепции установления подразумеваемых условий договора путем признания таковым обязанность следовать представлениям о добросовестности, если стороны столкнулись с трудностями в понимании своих контрактных обязательств.569

Приблизительно похожее мнение в отношении реляционных сделок высказывается и в некоторых других решениях английских судов указывающих, что «не может быть никаких возражений против явно выраженного в контракте

567 WJ Tatem Ltd v Gamboa [1939] 1 KB 132; Ocean Tramp Corpn v V/O Sovfracht (The Eugenia) [1964] 2 QB 226.

568 R.A. Hillman, Court Adjustment of Long-Term Contracts: Analysis Under Modern Contract Law, 4 Duke Law Journal 1, 1987, at 12-13.

569 Yam Seng Pte Ltd v International Trade Corporation (ITC) Ltd [2013] EWHC 111 (QB).

условия, предусматривающего его корректировку, или установления подразумеваемого термина, при условии, что этот термин проходит строгие тесты,

570

необходимые для включения его в контракт».

Впрочем, по мнению профессора Маккендрика, у суда не должно быть широких полномочий в установлении таких терминов и условий, несмотря на то, что речь идет не о классическом договоре, а о реляционном, потому как суды не обладают необходимой компетенцией, позволяющей им вносить такие изменения в контракты лишь на основании того, что эта сделка является несправедливой или

571

не соответствует требованиям добросовестности.

В этой ситуации профессор предлагает побуждать участников сделки брать риски на себя и самостоятельно их планировать и корректировать, указывая в условиях договора специальные оговорки определяющие механизмы внесения

- 572

таких изменений.

Соответственно, здесь на первое место выходит роль переговорного процесса, которая должна быть значительно выше, чем существующая у него сейчас в английском праве, так как стороны должны осуществлять эти переговоры добросовестно.

В общем праве Англии существует как минимум два препятствия для признания требования вести переговоры добросовестно при заключении реляционной сделки, которые, однако, решены в американском праве.

Как уже ранее упоминалось, к сожалению, ни английская доктрина, ни английская правоприменительная практика пока не выработали четких критериев как отделить классическую сделку обмена от реляционной, а значит этот критерий

570 Liverpool City Council v Irwin [1977] AC 239; Hughes v Greenwich London BC [1994] 1 AC 170.

571

E. McKendrick, The Regulation of Long-term Contracts in English Law, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 314.

572 Ibid.

573

M.A. Eisenberg, Relational Contracts, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 299.

определятся лишь на усмотрение судьи, то есть носит дискреционный характер. В американском же праве, независимо от разделения сделки на классическую или реляционную действует общая обязанность действовать добросовестно и в соответствии с честной деловой практикой.

Еще одно препятствие английского права в отношении переговорного

574

процесса было установлено с принятием решения по делу Walford v Miles , в котором стороны заключили предварительное «блокирующее» соглашение с условием вести переговоры добросовестно и исключительно только друг с другом, но Палата Лордов пришла к выводу, что это соглашение не обладает свойством исполнимости.

Истцы в этом деле указывали, что они использовали американскую правоприменительную практику по сходному вопросу, так как американское контрактное право различает обязанность соблюдать такое соглашение, тем самым препятствуя ответчику использовать возможность недобросовестно выйти из

575

переговорного процесса.

Однако английский суд в этом деле отклонил возражения истцов, сославшись на мнение, изложенное в деле Courtney & Fairbairn Ltd v Tolaini Brothers (Hotels) Ltd516 согласно которому, любое соглашение о переговорах не является обязательным для сторон, не делая исключений в том числе и для реляционных сделок.

Вместе с тем, после решения Walford Case высказывалась идея, что для выхода из-под влияния этого прецедента, реляционные контракты следует дополнять условиями о том, что «стороны признают, что долгосрочные отношения требуют взаимного сотрудничества и помощи, если одна сторона или другая испытывают трудности или несправедливость, то они соглашаются, что приложат

574 Walford v Miles [1992] 2 AC 128, at 138.

575

E. McKendrick, The Regulation of Long-term Contracts in English Law, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 320.

576 Courtney & Fairbairn Ltd v Tolaini Brothers (Hotels) Ltd [1975] 1 WLR 297.

все усилия для решения любой проблемы, возникшей в связи с такими

577

обстоятельствами, в духе взаимопонимания и сотрудничества».

Включение в условия реляционного договора условий о сотрудничестве, по своему содержанию предполагает по сути скрытое требование о добросовестности которое как минимум позволит ограничить недобросовестность при проведении переговоров возникающих уже в ходе исполнения сделки.

Взаимодействие сторон в духе реляционной теории сделок следует рассматривать в ключе распределения рисков между сторонами, что само по себе создает препятствие для недобросовестной стороны перекладывать эти риски на другого участника контракта и порой такое распределение риска предполагает добровольное исключение возможности воспользоваться своим правом если такое использование будет расценено как недобросовестное, тем самым вынуждая прибегать к доктрине отказа от права, что одновременно представляет собой

578

использование механизма изменение условий договора.

Некоторые ученые юристы идут дальше и заявляют, что применение концепции добросовестности к долгосрочным контрактам позволит не просто сохранить баланс сторон, но фактически выступает в качестве средства разрешения конфликта и способа предотвращения угрозы прекращения

- 579

долгосрочных отношений.

Однако пока такой взгляд не находит поддержки ни в английской ни в американской правоприменительной практике, так в деле Louisiana Power & Light

580

Co v Allegheny Ludlum Industries Inc Федеральный окружной суд Восточного округа штата Луизиана заявил, что «требование, основанное на утверждении, что

577 T. Daintith, The Design and Performance of Long-Term Contracts in T. Daintith and G. Teubner, Contract and Organization: Legal Analysis in the Light of Economic and Social Theory, 1986, at 182.

578

E. McKendrick, The Regulation of Long-term Contracts in English Law, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 314-315.

579

R.E. Speidel, Court-Imposed Price Adjustments Under Long-Term Supply Contracts, 76 Northwestern University Law Review 369, 1981, at 404-405.

580

Louisiana Power & Light Co v Allegheny Ludlum Industries Inc, 517 F Supp 1319 (1981).

сторона договора была недобросовестна ввиду того, что она была неспособна сделать то, что не обязана была делать, не выдерживает проверки».

Профессор Эйзенберг считает, что проблемы регулирования реляционных сделок в части поддержания взаимоотношений сторон не следует решать методами, направленными на удержание их в сделке любой ценой, а следует лишь препятствовать недобросовестной стороне разорвать такую сделку используя «оппортунистическую эксплуатацию» нарушений ее условий, когда такие

581

нарушения вынуждена совершать добросовестная сторона.

Также следует ограничивать использование в таком же ключе любых естественных для этих сделок пробелов, взамен помещая недобросовестную сторону в невыгодное для нее положение и защищая «справедливые условия» предоставляющие право на ее расторжение именно добросовестному участнику

582

даже если эти условия возможно прямо и не оговорены в тексте договора.

Например, классическими реляционными договорами являются трудовые контракты и в соответствии с законодательством США, если эти контракты не содержат сведений о сроке их действия, то такой срок регулируется желанием каждой из сторон расторгнуть такой договор, а не требованиями о разумности

583

срока действия этой сделки.

В отношении договоров о партнерстве в американском праве также нет установленного срока его действия и выход из такого договора не может быть

584

ограничен даже при условии установлении срока действия для этого контракта.

581

M.A. Eisenberg, Relational Contracts, 1994, in J. Beatson and D. Friedmann, Good Faith and Fault in Contract Law, Clarendon Press: Oxford, 2002, at 302.

582 Ibid.

583

C. Summers, Individual Protection Against Unfair Dismissal: Time for a Statute, 62 Virginia Law Review 481, 1976, at. 484-485.

584 Uniform Partnership Act 1914, section 31 (1) (2).

Говоря же о практике английских судов, то они стремятся не поощрять подобного рода неопределенности в условиях договора, потому как стараются

585

избегать «упрека в том, что они выступают в качестве разрушителей сделок».

Например, в деле May & Butcher Ltd v The King586 договор, заключенный на длительный срок, содержал условие о том, что каждые пять лет цена договора должна быть согласована вновь и если стороны не достигли согласия в ходе такого согласования, то договор будет считаться незаключенным.

Английский суд заявил, что «сделка между двумя сторонами предполагающая что при ее заключении, некоторая критическая часть условий такого договора остается неопределенной означает, что эта часть вовсе не является договором», при этом от сторон не требуется определить абсолютно точно такие критерии, но необходимо установить его границы и механизм достижения

587

согласия в этих пределах.

Автором реляционной теории сделок профессором Макнейлом для борьбы с такого рода неопределенностью содержания условий контрактов была предложена совокупность неких «норм», на основании которых должны базироваться отношения участников договора.

Эти «нормы» по сути являются свойствами механизма соблюдения договорных обязательств присутствующих в сделке, но прямо в ней не оговоренные и которые сам автор разделил на следующие типы:

- «общие нормы», под которыми подразумеваются ролевая честность, проявление согласия, планирование, взаимность, гибкость и солидарность, ограничение властных полномочий, уместность способов исполнения сделки и синхронизация их с социальной сетью отношений;

- «связывающие нормы», среди которых наличие доверия и ожидание взаимных интересов сторон, реституция;

585 Hillas & Co Ltd v Arcos Ltd (1932) 147 LT 503, at 512.

586 May & Butcher Ltd v The King [1934] 2 KB 17.

- «дополнительные нормы» подразумевающие гармонизацию конфликта отношений и сверх договорных обязательств, а также расширение

588

партнёрской солидарности.

Стоит отметить, что классификация и содержание этих «норм» не является догматичным, а подвержена изменению и уточнению.

При этом наиболее близкое отношение к категории добросовестности среди всех этих типов «норм» имеет представление о ролевой честности в сделке, предполагающая использование рациональной цели для достижения взаимовыгодных условий в сделке.589

Следуя представлениям о ролевой честности в ходе заключения и исполнения долгосрочного договора, в основе которой лежит принцип добросовестности стороны такой сделки получают возможность действовать в условиях ясной предсказуемости поведения друг друга в ходе исполнения взятых на себя договорных обязательств.590

Видимо на основе такого видения ролевой честности, судья Леггатт в Yam Seng Case заявил, ««реляционные» контракты, как их иногда называют, могут требовать высокой степени коммуникации, сотрудничества и предсказуемого исполнения, основанного на взаимном доверии и уверенности, и предполагают ожидание лояльности, которые не закреплены напрямую условиями контракта, но подразумеваются в понимании сторон и необходимы для придания деловой эффективности имеющимся договорённостям».591

Соответствующее требование к содержанию сделок подобного типа, а именно ориентирование на вышеуказанные «нормы», обусловлено в первую очередь стремлением юридической доктрины преодолеть проблемы связанные с

588

I.R. Macneil, Contracting Worlds and Essential Contract Theory, 9 Social & Legal Studies 431, 2000, at 431.

589

S. Macaulay, An Empirical View of Contract, Wisconsin Law Review 465, 1985, at 465, 468.