Традиции Андрея Платонова в философско-эстетических исканиях русской прозы второй половины XX - начала XXI вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Серафимова, Вера Дмитриевна

• Серафимова, Вера Дмитриевна
• доктор филологических наук
• 2010

Оглавление диссертации доктор филологических наук Серафимова, Вера Дмитриевна

Введение.

Глава 1. «Идея жизни» как «философия существования» А. Платонова в художественных произведениях и в литературно-критических статьях.

1.1. Социальные реалии и космологическая мифологема «вселенского человека» в произведениях А. Платонова «Чевенгур», «Котлован»,

Ювенильное море».

1.2. Антифашистские произведения А. Платонова.

1.3. Идейно-эстетические искания А. Платонова в художественном исследовании темы любви.

1.4. Образ-понятие «музыка» как символ гармонии мира в эстетике А.Платонова.

Глава 2. Генетические и типологические связи прозы А. Платонова с русской литературой XIX - первой половины XX века. Мысли о мире и человеке.

2.1. Ребенок как источник душевного переворота в творчестве Ф.М. Достоевского, А. Платонова.

2.2. А. Платонов - Е. Замятин. Антиутопическая стратегия. Нравственность и разум. Мотивы «оскудения человечности», «насилия», «ветра» в художественном исследовании «вечных вопросов» бытия человека.

2.3. Тема «воссоединения людей» (Ф. Достоевский) в «Ювенильном море» А. Платонова, в «Дороге на Океан» Л. Леонова, в повести «Заволочье»

Б. Пильняка. Доминантная идея о самоценности человеческой жизни, поиски путей «выхода в счастье». Функция библейских мотивов, образов.

Глава 3. Произведения А. Платонова и философско-эстетические искания русской прозы второй половины ХХ-начала XXI вв.

3.1. А. Платонов и художественное творчество Ю.Казакова.

3.2. А. Платонов - В. Белов. Диалог творческих сознаний.

3.3. А. Платонов и творчество В.М. Шукшина. Отражение народного видения мира.

3.4. «Линия» А. Платонова в прозе Ю. Трифонова. Проблемы выбора, памяти, отношения к смерти.

3.5. А. Платонов - В. Распутин. Проблемы национального сознания. Взрослые и дети в прозе писателей.

3.6. «Чевенгур» А. Платонова и повести Л. Бородина. Проблемы человеческого сознания. Философско-эстетические искания. Мифологема «жизнь-путь»

3.7. Роман В. Березина «Свидетель» в свете повести А. Платонова «Сокровенный человек».

3.8. Рассказ В. Шпакова «Железный Ренессанс» в свете прозы А. Платонова.

3.9. «Присутствие» платоновского текста в романе В. Сорокина «Голубое сало».

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Традиции Андрея Платонова в философско-эстетических исканиях русской прозы второй половины XX - начала XXI вв.»

Русская литература - живой, развивающийся процесс, в котором сложно переплетены творческие судьбы писателей. Одна из тенденций прозы второй половины ХХ-начала XXI вв., преемствующей заветы классической русской литературы, - художественное исследование коренных вопросов жизни -проблем исторического, нравственного, социально-экономического состояния общества, «самостоянья человека», его «идеи жизни».

В современной прозе сложно переплетены две тенденции -реалистическая, укорененная* в традиции предшествующей литературной истории, характеризующаяся^ верой в нравственные ценности и поиском путей приобщения к ним, и - постмодернистская, пронизанная стремлением выйти за рамки классической традиции, ощущением абсурдности текущей жизни, антикаллизмом, ломкой границ эстетического, преобладанием мотивов отчуждения, одиночества, изолированности от общества, утратой языковой нормы, сексуальной истерией, культивированием человеческого «низа» в постмодернистской эстетике. Картина современной литературной жизни предстает в виде непредсказуемого соседства реалистов А. Солженицына, В. Белова, Ю. Бондарева, Е. Носова, В. Распутина, Л. Бородина, Г. Владимова, Б. Екимова, А. Варламова с постмодернистами В! Сорокиным, Э. Лимоновым, Виктором Ерофеевым, Дм. Галковским, В. Пелевиным. Основные понятия и термины постмодернизма, ведущие его черты сформулированы и определены Д. Джойсом, Ж.-Ф. Лиотаром, Ю. Кристевой, Р. Бартом, Ортего-и-Гассетом и другими. «Наряду с использованием авторской и персонажной маски, постмодернисты обращаются к объектированному, но абсолютно безличностному типу письма, лишь имитирующему код авторского повествования, а на самом деле демонстрирующему явление «смерти» автора» [314: 260]. Характеризуя особенности посмодернизма,

И.С. Скоропанова ссылаясь на работы М.Н. Эпштейна, Р. Барта, Д. Гиллесли, подчеркивает травестийное снижение классических образцов, иронизирование и пародирование, игру с «мерцающими» культурными знаками и кодами, растворение голоса автора в используемых дискурсах, в использовании культурфилософской постструктуралистской символики «мир — текст — книга.» и ее вариантов, в цитатно-пародийном дву —/многоязычии, антикаллизме, пастишизации, имитации разнообразных манер и стилей, их ироническом переосмыслении, смешении манер и стилей, подвергаемых деконструкции, соединяемых как гетерогенные. «Шизоанализ у постмодернистов — средство выявления либидо исторического процесса: тех импульсов коллективного бессознательного, которые движут не отдающими себе в этом отчета человеческими массами, нередко расстраивая их сознательные намерения, превращая в гротеск социальные проекты». Русский шизоаналитический постмодернизм оценивается Скоропановой как «самый жуткий и мрачный» [314: 66, 69, 224, 262, 282].

Разрабатывая теорию- текста, французский филолог Ю. Кристева опиралась на бахтинские концепции чужого слова и диалогичности, и в то же время с ними полемизировала. По Кристевой, «Любой текст строится' как мозаика цитаций, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста. Тем самым, на место понятия интерсубъективности (диалогического контакта, межличностного общения) встает понятие интертекстуальности ('.) литературное слово - это место пересечения текстовых плоскостей, (.) диалог различных видов письма» [214: 428 — 429]. Постмодернисты ориентируются на общую «теорию хаоса», вернее, на учение о саморегуляции хаотических систем, видят в хаосе «рассеянные порядки», «аттракторы» (впервые у Джойса) и выдвигают понятие хаосмоса. Модель бинарных оппозиций подвергается сомнению, вместо нее формируется троичная система, выраженная в слове «хаосмос». «Мир в эстетике постмодернизма; воспринимается- как текст, , организованный по принципам;, нонселекции. Возникает впечатление- фрагментарного текстового* хаоса. Произведение - лишь часть бесконечного художественного текста мировой культуры, не результат творческих усилий автора, а процесс постоянного диалога различных языков культуры, взаимообмена их на всех уровнях» [215: 306]. «Хаос цитат выражает космический; хаос, где царит распад вещей» [189: 225]. Постмодернисты демонстрируют множество других текстов, цитат, образов, создавая интертекстуальное,, пространство/ поглощающее,, автора. С интертекстуальностью теоретики постмодернизма связывают «смерть» индивидуального текста, растворенного в цитатах, и. так; называемую «смерть автора». «Я мыслю цитатами. Это страшно,. — признается автор романа «Бесконечный, тупик» Дм: Галковский. — Но еще страшнее, что эти цитаты не имеют самостоятельного содержания (.;) я трансформирую в реальность свой внутренний? опыт при; помощи- косвенных цитат. Каждая-! цитата5 - зеркальце, отбрасывающее на меня солнечный • зайчик. В результате; сквозь словесный туман проступают смутные контуры моего сознания» [155: 298].

Явление миру нового4 направления - и в теоретической, и в художественной- практике, оцениваемого8 как «неклассическое,, вполне-оформившееся эстетическое направление» [2Т5: 305], - вызвало; горячие споры и дискуссии; как с обвинениями, так и с принятием и одобрением. Резко отрицательно- к постмодернизму отнесся А.И. Солженицын, увидев в нем «опасное антикультурное явление». «Философия; постмодернизма размонтировала современный: мир до полной идеологической структурности, до мировоззренческого распада, до» отсутствия любых внятных мыслей, до состояния кладбища, где нет ничего живого,, но любая вещь или идея издает запах тлена» [327: 108].

В данной ситуации особенно актуальными являются проблемы традиций, опыт писателей, ориентированных на гуманистические ценности, вписавшихся мощными знаковыми фигурами в историю русской и мировой литературы. Одним из таких писателей, продолжающим осуществлять свое влияние на формирование эстетических ценностей последующих поколений художников, является Андрей Платонович Платонов (1899 - 1951). Традициям А.П. Платонова в философско-эстетических исканиях прозы второй половины XX - начала XXI вв. и посвящена данная работа.

Понятие традиции при- генетическом рассмотрении литературы (как в ее формально-структурной стороне, так и в глубинных содержательных аспектах) играет весьма ответственную роль, является ареной серьезных расхождений и мировоззренческих противостояний.» [359: 394 - 395]. По словам А.М. Панченко, культура (в том числе словесно-художественная) «располагает запасом устойчивых форм, которые актуальны на всем ее протяжении»-[272: 240, 236]. «Традиция (лат. tradition - передача, предание) -общегуманистическое понятие, характеризующее культурную память и преемственность» [224: 1089]. Понятие «традиция» мы рассматриваем как способ сохранения писательского опыта, а также как само содержание этого опыта. По Гиленсону, традиция осуществляет избирательное овладение наследием во имя его обогащения и решения вновь возникающих задач (в т. ч. художественных). «Духовно-практический опыт, составляющий фонд преемственности, передаваемый от предков к потомкам, многопланов и разнороден» [224: 1089]. «С точки зрения художественного творчества традиция представляет собою совокупность неких устоявшихся, сформированных средств, приемов, способов как художественной выразительности, так и идейно-эстетического плана, которые наследуются авторами последующих поколений» [166: 299].

В литературе ХХ-начала XXI вв., авангардистски ориентированной, бытует противоположное представление о традиции, которое восходит к поэме-мифу «Так говорил Заратустра» (1883 - 1884) Ф.В. Ницше: «Разбейте (.) старые скрижали. Я велел людям* смеяться над их великими учителями (.) поэтами» [38: 141, 144]. По мнению Ю.Н. Тынянова, «всякая литературная преемственность есть прежде всего борьба», традиция — это «основное понятие старой истории литературы», «неправомерная абстракция» и «говорить о преемственности приходится только при явлении школы, эпигонства, но не при явлениях литературной эволюции, принцип которой — борьба и смена» [350: 272, 258].

Полемизируя с Ницше, Б. Эйхенбаум отмечал: «Искусство живет на основе сплетения и противопоставления своих традиций, развивая и видоизменяя их по принципам1 контраста, пародирования, смещения, сдвига» [377: 55]. Бесспорными являются в отечественном литературоведении мысли авторитетного философа: «Тщеславная и безустанная погоня за чем-то абсолютно новым и отвержение старого «с порога» лишь потому что оно старое - это установка, типичная только для* незрелых и пресыщенных умов. Здоровый дух не боится брать с собой в дорогу весомый груз ценностей прошлого» [360г257]. «Проблему влияний» как основную проблему историког литературной динамики подчеркивает В.М. Жирмунский. Художественный текст может быть предметом имманентного (статического) анализа в своей внутренней? закономерности, как особое художественное единство, и может быть поставлен вопрос об историческом генезисе этого единства, о генетическом (историческом) рассмотрении художественного текста. При историко-генетическом рассмотрении художественного текста в центр5 внимания Жирмунский ставит проблему влияний, литературной традиции. По мысли ученого «.проблема влияний (.) — это основная проблема историко-литературной динамики, истории литературы в узком смысле слова» [183: 221]. В работе «Байрон и Пушкин» В.М. Жирмунский подчеркивает: «Всякий писатель находит известную «традицию», продолжает ее, по-своему видоизменяет или резко от нее отклоняется. (.) Задачей историка является ч сравнение старого и нового: новое, индивидуальное, творческое устанавливается в результате такого сравнения после учета элементов традиции. Разумеется, такой учет не может сводиться к простому механическому вычитанию традиционных элементов: он предполагает заранее органическое усвоение и творческое преобразование «заимствованного» материала» [183: 221]. Роль традиций и новаторства в литературном процессе подчеркивает академик В.В. Виноградов: «в мире искусства сложен процесс бытия художественного произведения, которое входит с измененной морфологией частей, с изменчивой семантикой их и всего целого в литературные контексты разных эпох. Сквозь это произведение, ставшее «материалом» для новых художественных синтезов, прорастают новые литературные формы» [149: 63 — 75].

В ситуации современных споров о традиции основополагающими для нас являются работы Льва Алексеевича Шубина, положившие начало научному восприятию творчества А. Платонова. Ученый отмечал продуктивность художественных открытий писателя для. последующего развития русской литературы: «Голос Платонова участвует в диалоге, звучащем в нашей 1 современной литературе, и на фоне платоновской прозы совсем по-иному читаются книги Сергея Залыгина, Федора Абрамова, Василия Шукшина, Валентина Распутина» [374: 176]. Анализируя «рефлексы платоновских идей» в литературе, Л.А. Шубин связывал природу традиций Платонова с нравственно-философскими и эстетическими исканиями русской прозы: «не о литературном воздействии произведений Платонова только идет речь, а о направленности таланта писателя, о природе его героя, о попытке этого героя осмыслить свою жизнь, жизнь других людей, о смысле отдельного и общего су ществования» (разрядка - Л.А. Шубина). В «эпоху разрушения общезначимых этических норм» [224: 337] концептуальными для нашего исследования являются доводы М.М. Бахтина о «переакцентуации» классических произведений, способности их смыслового состава «расти, досоздаваться далее», «раскрывать на новом фоне все новые и новые смысловые моменты» [120: 231 — 232]. Для нас весомы мысли русского философа начала XX века Владимира Францевича Эрна (1882 - 1917): «.человечество существует благодаря свободному следованию традиции (.) свободная традиция есть не что иное, как внутреннее метафизическое единство человечества» [380: 98].

Подчеркнем, что речь идет не о подражании, а о художественном освоении творчества А.П. Платонова. Эпигонство же ничего не имеет общего с опорой писателя на традиционные художественные формы, с преемственностью как таковой. Преемственность это не подражательность «Эпигонство (от др.-гр. epigonoi — родившееся после) — это* нетворческое следование традиционным образцам» [223: 510], т.е. назойливое повторение и эклектическое варьирование хорошо известных литературных тем, сюжетов, мотивов, в частности - подражание писателям первого ряда. По словам М.Е. Салтыкова-Щедрина, «участь всех сильных и энергических талантов -вести за собой длинный ряд подражателей» [81: 159]. Мы понимаем традицию как художественное* освоение творчества писателя без подражательности. Для художественного творчества оптимальна установка на преемственность без подражательности [240: 137]. Сам Платонов резко отрицательно относился к явлению «подражательности». «Если я замечу, что человек говорит те же слова, что и я, или у него интонация-в голосе похожа на мою; у меня начинается тошнота» [56: 261]. Мы согласны с мнением литературоведа и писателя А.Н. Варламова, что «подражать Платонову бессмысленно. Кому угодно можно, а вот Платонову нельзя. (.) в произведениях Платонова заговорила сама жизнь и он как мог устранился, чтобы дать ей выговориться» [331: 44]. Платоновский стиль и язык — и это уже заметили исследователи - «.не поддается воспроизведению и копированию (.) Платонов свой стиль не конструировал, это был для него органический способ мышления» [2: 177]. Вслед за A.C. Бушминым мы ставим акцент на том, что «воздействие предшественника на преемника» может носить творческий характер, может «вести к эпигонству»: «Воздействие может быть неосознаваемым, «стихийным» и осознаваемым, когда писатель отдается «активной литературной учебе», преднамеренно обращается к опыту других. В свою очередь сознательное усвоение традиции может приобретать то глубоко творческий характер, то, напротив,, выражаться в заимствованиях, подражаниях, в поверхностных стилизациях, ведущих к эпигонству» [136: 116]. Важным в механизме подключения сопоставляемых художественных текстов для нас является мысль ученого, что «плодотворность художественной традиции определяется не степенью зависимости того или иного писателя от своего предшественника, не широтой- использования« элементов его стиля, творческой^ манеры и т.п., а качеством художественного результата, отразившим глубину творческого преобразования воспринятого опыта» [135: 108]. Мы исходим из доводов выдающегося англо-американского поэта, лауреата Нобелевской премии (1948) Т.С.Элиота (1888 - 1965): «.писатель должен вырабатывать в себе осознанное чувство прошлого и обогащать его на протяжении всего своего творчества», писателя «включает в традицию чувство истории», которое дает ему «чрезвычайно отчетливое ощущение своего места во времени, своей современности» [378: 158, 161].

Наша позиция — словом «традиция» мы характеризуем творческое наследование культурного (и, в частности, словесно-художественного) опыта, которое предполагает свободное достраивание ценностей, составляющих достояние общества, народа, человечества. Историческая преемственность составляет необходимое условие плодотворности всякого литературно-художественного творчества. «Любое литературное произведение при всей его самоценности и неотъемлемой принадлежности индивидуальному творцу является- органическим звеном в длительной цепи развития прежде всего-данной национальной литературы, а затем и литературного движения человечества. (.) Преемственность — это не только усвоение, но и отталкивание, не только продолжение и развитие, но и критический пересмотр (.) преемственность — естественный закон общественно-исторического и соответственно, литературного развития» [126: 94]. Методология нашего исследования в проявлении преемственных связей в творчестве отдельных художников строится на доводах A.C. Бушмина: «Цель изучения литературных влияний, преемственных литературных связей состоит в раскрытии их творческого результата. Результат этот тем значительнее, чем полнее, совершеннее осуществлено творческое ' преобразование унаследованного, воспринятого; элемента. Высший эффект преемственного: развития^литературы* состоит не в полноте и частоте, сходства > последующего^ предыдущим, а в их различии. Если при этом сходство позднего с ранним и сохраняется; то сохраняется, как нечто общее в разных: индивидуальностях, как. сходство8 отдельных аспектов в- непохожем целом:. Так по крайней: мере проявляют себя преемственные связи в, творчестве отдельных художников» [136:' 82 - 83]. Мы исходим из . насущных и: весомых утверждений В.Е. Хализева, давшего трактовку понятия «художественная классика»: «Вопреки: широко бытующему предрассудку художественная классика отнюдь не является некой окаменелостью; Жизнь прославленных творений исполнена нескончаемой динамики (при, всем том, что "высокие репутации писателей сохраняют стабильность). (.) для бытования классики неблагоприятны, с одной стороны, авангардистское небрежение культурным наследием и произвольная, искажающая модернизация- прославленных творений, их прямолинейное осовременивание (.), с другой стороны, — омертвляющая канонизация, оказенивание,. догматическая схематизация авторитетных произведений. (.) Бытование литературных произведений в большом историческом времени сопряжено с их обогащением» [359: 158 - 159]. Трактовку понятиям «канон», «традиция» мы даем, ссылаясь на «Вопросы литературы и эстетики» М.М. Бахтина, его осмысление «переакцентуации» классических творений, способность смыслового состава классических творений «расти, досоздаваться далее», раскрывать «на новом фоне . все новые и новые смысловые моменты» [120: 231 - 232].

В разрезе нашей проблемы, в диалектике литературной преемственности основовополагающими понятиями являются понятия «большого времени», «посмертной жизни произведения», жизни произведения в «большом времени». Концепция «большого времени» формируется у М.М. Бахтина как закономерный результат активного погружения в проблемы сравнительноI исторической поэтики, предстает залогом постижения «новых смысловых ' глубин»: «Произведения разбивают грани своего времени, живут в веках, то есть в большом времени, притом часто (а великие произведения - всегда) более интенсивной и полной жизнью, чем в своей современности. (.) В посмертной жизни они обогащаются новыми значениями, новыми смыслами; эти произведения как бы перерастают то, чем они были в эпоху своего создания» [123: 331]. Отметим также, что слово канон (от др.-гр. капоп — правило, предписание) вошло в название трактата древнегреческого скульптора Поликлета, жившего в, 5-м веке до н.э. Поликлетом канон трактовался как совершенный образец, сполна реализующий некую норму. В данной терминологической традиции каноничность искусства, в том числе и словесного, мыслится как следование художника правилам, позволяющее приблизиться к совершенным образцам [280]. По Бахтину, канон жанра - это «определенная система устойчивых и твердых жанровых образований» [120: 452].

Придерживаясь взгляда на искусство как на «эволюционирующую топику», теоретики литературы подчеркивают неизменность присутствия в

14 литературе универсальных, надвременных структур, обозначенных ими констант всемирной литературы, т.е. топосов — общих мест, составляющих фонд преемственности, без которых литературный процесс был бы невозможен. К таким константам, неизменно присутствующим в литературном творчестве; составляющим фонд преемственности, ученые относят нравственно-философские проблемы (добро и, зло, истина и красота), вечные темы», сопряженные с мифопоэтическими смыслами, и, наконец, арсенал художественных форм, которые находят себе применение всегда и везде» [359: 395 -396].

Именно эти, доводы.; ученых станут основополагающими для нас в разработке методологии исследования для выявления традиций А. Платонова в русской литературе, типологических аналогий, раскрытия особенностей большого диалога, разворачивающегося в рамках единой: христианской? культуры. Главные, темы произведений А. Платонова — экзистенциальные; касающиеся переживаний человека; его жизни; смерти^ любви; творчества: Экзистенциальные темы в произведениях А. Платонова мы рассматриваем; как-прецедентные темы, а произведения писателя, как прецедентные произведения, вошедшие в культурную память и закрепленные в ней. (Прецедент (лат. ргаессепёёпЙБ) - идущий; впереди; предшествующий - случай, имевший-ранее место и служащий примером; для.последующих случаев подобного рода» [319: 488].) Несомненный вклад в рассмотрение вопросов, касающихся; прецедентных произведений и- тем в диалоге культур и времен, внесла Н.Г. Михновец. «Прецедентное произведение - составляющая центростремительных сил культуры и литературы, творчества художника в частности (.). Появление новых вариантов восприятия прецедентного произведения обеспечивает его устойчивость в культуре» [257: 55].

Осмысление проблем преемственности невозможно без обращения к самой широкой историко-культурной традиции: Под прецедентными темами мы понимаем обращение к устойчивым темам, присущим культуре и по преимуществу разрабатываемым в литературе. Это темы жизни и смерти, семьи, ребенка, памяти, темы выбора, нравственного пробуждения, темы хозяина на своей земле, любви к ней, обустройства жизни, темы человеческого «самостоянья» (А. Пушкин), смерти, свободы, бессмертия. Изучение художественной классики, «вечных тем» выдвигает вопрос о традициях и новаторстве, о вертикальных связях в словесном искусстве. Вопросы о традициях и новаторстве являются основополагающими для изучения закономерностей литературного процесса.

Исследование проблемы традиции, «вертикальных связей» в словесном искусстве не может состояться без прочной методологической базы. В своей работе мы уделяем внимание типологическим параллелям и контактным взаимодействиям платоновского наследия с историко-культурным контекстом с 1 опорой на введенное Д.С. Лихачевым понятие «литературности литературы», под которым подразумеваются «различные формы отражения^ в литературе предшествующей литературы, без которой невозможно полное понимание литературы» [227: 12]. Понятие «литературности литературы» позволяет нам, например, при всем различии художественных систем писателей, говорить о типе связи между прозой А.П. Платонова и В.М. Шукшина. В художественном исследовании особенностей русской души Шукшину, как и Платонову, близка мысль H.A. Бердяева, изложенная в книге «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937) о противоречивом' «пейзаже русской души», для которой характерен и «природный дионисизм и христианский аскетизм». Доводы академика Лихачева о «литературности литературы» позволяют нам при сопоставительном анализе прозы Л. Бородина и А. Платонова говорить о творческом диалоге писателей на фоне уроков Ф.М. Достоевского (повести Бородина «Бесиво», «Божеполье», «Ловушка для Адама», «Царица Смуты», «Без выбора»; «Чевенгур», «Котлован», рецензия «Достоевский» Платонова;

Бесы», «Село Степанчиково и его обитатели», «Братья Карамазовы» Достоевского). В определенное соотношение с повестями А. Платонова «Сокровенный человек», «Котлован», рассказом «Усомнившийся Макар» вступает рассказ В. Шпакова «Железный ренессанс», он выступает как «производный» текст по отношению к предшествующим, включается в «вертикальный контекст» художественного универсума.

При изучении закономерностей литературного процесса нам представляются важными рассуждения Лихачева об обращении писателей к устойчивым темам, присущим отечественной и мировой культуре, к объединяющим идеям - концептам. Концепт (лат. сопсерШэ — понятие), по Лихачеву, «не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словарного значения слова с личным опытом человека и народным опытом. Потенции концепта тем шире и богаче, чем шире I и богаче культурный опыт человека» [225: 35]. Для нашей работы существенным представляется- определение концептов Ю.С. Степановым как «объединяющих идей русской культуры», мировой культуры, которые «не требуется создавать заново, они уже есть — «константы» [325: 4].

Так, например, исследуя тему детства, органично включающую в себя семейную тему, Платонов опирается на предшествующий опыт литературы, на сакральные тексты как на литературные тексты-предшественники, прибегает к объединяющим идеям русской культуры - константам, поддерживает прецедентную в культуре тему спасения, ребенка, нравственного пробуждения человека, его возрождения, исследуемую в произведениях С.Т. Аксакова, Ф.М. Достоевского, Л. Толстого, М. Шолохова, поднимает вопросы вечных поисков счастья человеком и его тяги к духовному. Евангельская тема младенца, Иисуса и учеников («Иисус, призвав дитя, сказал: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18,1-5), тема «слезинки ребенка» и нравственного преображения взрослого в «Братьях Карамазовых» и в фантастическом рассказе Ф.М. Достоевского «Сон смешного человека», тема «силы детства», заключающейся в слабости ребенка, в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина» и в рассказе «Сила детства», доминантная тема деятельного добра в книге С.Т. Аксакова «Детские годы Багрова-внука» обретут актуальность в произведениях А. Платонова, в романе «Чевенгур», в повестях «Котлован», «Ювенильное море», «Эфирный тракт», «Джан», в рассказах «Родина электричества», «Песчаная учительница», «Фро», «Возвращение», «По небу полуночи», «Июльская гроза», «Уля», «Маленький солдат», в пьесах «Дураки на периферии», «14 Красных Избушек», «Ноев ковчег» и т.д. Эти темы войдут в актив памяти культуры, став устойчивыми в произведениях писателей XX — начала XXI вв. в повестях и рассказах Ю. Казакова, В. Белова, Ю. Трифонова, В. Шукшина, В. Распутина, Л. Бородина, в рассказе «Пролетный' гусь» г

В. Астафьева, в рассказах «Пастушья звезда», «Продажа», «Теленок» Б. Екимова, в повести «Рождение» А. Варламова, в романе «Свидетель» В. Березина, в рассказе «Конец века» О. Павлова, в рассказах, повестях и пьесах Л.С. Петрушевской «Свой круг», «Три девушки в голубом», «Новые Робинзоны (Хроника конца XX века)».

Проблема традиции и новаторства позволяет рассматривать «посмертную жизнь» произведения, рассматривать художественный текст в контексте «большого времени», руководствуясь, как мы уже отмечали, литературоведческим подходом, предложенным М.М. Бахтиным о «жизни произведения в большом времени», о «посмертной жизни произведения».

Художественным исследованием темы детства, преемственности поколений, рассказами «По небу полуночи», «Маленький солдат», «Взыскание погибших», «Девушка Роза» и др. Платонов, прибегая к сакральной евангельской теме «младенца», вписывается в «вертикальный контекст текстового универсума», в цепочку: «За баррикадами, на улице пустой» вертикальный контекст» художественного универсума с использованием «онтологического подхода», о чем свидетельствуют и исследовательские работы, монографии, статьи современных литературоведов, определяет «лицо» русской литературы XX- начала XXI вв., позволяет из частных наблюдений выйти на концептуальный уровень осмысления плодотворной тенденции гуманизма, как этического и философского направления, отметить «всеобщность» этого свойства.

На современность творчества А. Платонова и своевременность его всестороннего изучения обращают внимание многие исследователи литературы XX века. Такое внимание к личности, нравственной позиции, художественным экспериментам писателя вызвано прежде всего обращением Платонова к «вечным темам», его глубоким пониманием внутреннего мира человека. Главные темы произведений Платонова - экзистенциальные, касающиеся переживаний человека, его жизни, смерти, любви, творчества. Вопросы онтологического смыслостроительства, проблемы «житейской нужды» [45: II, 299], стремление «воспеть тревожную жизнь в< человеке» [46: I, 302] — средоточие художественных поисков А. Платонова — поэта и публициста, литературного критика и журналиста, прозаика и драматурга.

Еще о Платонове мало знали, а писатель В. Гроссман, служивший, как и А.Платонов, военным корреспондентом «Красной звезды», отмечал в 1960 г.: «Платонов - писатель, пожелавший разобраться в самых сложных, а значит, самых простых основах человеческого бытия. Он не стал бы писать, если б неутомимо, исступленно и безудержно, всегда и повсюду не искал человеческого в человеке. Его книгам суждена долгая трудовая жизнь, а не изданные рукописи ждут издания» [162: 3]. Обращенность А. Платонова в будущее, современность его произведений, неувядающая красота его слога, справедливость художественных идей была отмечена Б. Слуцким еще в 1967 г.: «Платонов всю жизнь писал о том, как бедность, отсталость, недостаточность

В. Гюго; «Сон смешного человека», «Братья Карамазовы» Достоевского; «Сила детства» JLH. Толстого. Платонов преемствует и развивает концепцию активизации духовной жизни взрослого ребенком, разрабатываемую его предшественниками, проводит идею «восстановления человека», затронутую в рассказе JI.H. Толстого «Сила детства» (1908). Рассказ же Толстого представляет собой художественно переработанное изложение стихотворения Виктора Гюго «La guerre civile» («Гражданская война») [327: 93]. Толстовский рассказ фокусирует его понимание темы детства, трактовку образа ребенка, призванного объединять людей во имя добра и справедливости. В сжатом виде поэтические идеи Платонова о силе детской слабости, «связывающей людей в единое родство», сосредоточены в рассказе «Маленький солдат».

Объединяющая идея русской-и мировой культуры сосредоточена в словах: «Эта слабость детского, человеческого сердца, таящая* за собой постоянное, неизменное чувство, связывающее людей в единое родство, — эта слабость означала силу ребенка (выделено - B.C.)» [62: 227]. Концептуальными в рассказах JI.H. Толстого и А.П. Платонова являются авторские мысли о силе ребенка, заключающейся в его слабости, мысли о «святости детства» и враждебности войны, уводящей ребенка из «святого детства», мысли о семье, s I без которой душа взрослого может остаться «порожней», об ответственности взрослых за судьбу ребенка. «Мальчика я приучу к себе и сберегу — может, он и меня станет понемножку любить, а то живешь - товарищей много, а внутри все что-то без семьи порожним остается (курсив — B.C.).» [62: 230]. В искренних признаниях взрослого героя Платонова угадывается завязь рассказа М.А. Шолохова «Судьба человека» (1956).

Включение произведений А. Платонова, . как и произведений М. Шолохова, М. Булгакова, А. Твардовского, В. Астафьева, В. Белова, В. Шукшина, Ю. Казакова, В. Распутина, Ю. Трифонова, JL Бородина, В. Маканина, JI. Петрушевской, В. Токаревой, и др. писателей XX века в внешнего преодолевалась внутренним, идеологическим богатством. Зримый образ будущего присутствует и в прозе, и в кинопрозе Платонова. Заглядывая в будущее, Платонов уверенно обнаружил в нем большую человечность и большую любовь к правде. Эти черты, главные в его творчестве, иным критикам казались досрочными, несвоевременными, неуместными в 30-е, к примеру, годы. Отсюда горестные обстоятельства литературной судьбы Платонова, большая часть книг которого не увидела света при его жизни. Сейчас приходит время Платонова» [318: 120].

Освещая степень изученности темы, мы отмечаем, что в современном литературоведении творчество А. Платонова изучено довольно хорошо. В 1960 - 1970-е гг. публикуются исследования литературоведов по выявлению особенностей профессиональной культуры А. Платонова^ в свете гуманистической концепции писателя.1 Но более обстоятельный анализ его «встреч» в литературе с другими писателями, связанный с уточнением его места и роли в литературном процессе второй половины XX - начала XXI вв., естественно, стал возможен только после опубликования основного корпуса платоновских текстов. (В 1985 г. выходит в свет трехтомное собрание сочинений А.П. Платонова; в 1986 г. в июньском номере журнала «Знамя» была опубликована повесть. «Ювенильное море»; в 1987 г. в «Новом мире» печатается «Котлован»; в 1988 г. в журнале «Дружба народов» печатается роман «Чевенгур»; в 1991 г. на страницах «Нового мира» публикуется роман

1 См. Гор, Г. Молодые и профессиональная культура // Литературная Россия. -1964. — 26 июня. — С. 3; Брябина, H.A. К проблеме гуманизма в рассказах А. Платонова и Ю. Нагибина // Творчество А. Платонова. Статьи и сообщения. - Воронеж, 1970. С. 165 - 172; Полтавцева, Н. Г. Человек и природа: (Философские повести «Женьшень» М.Пришвина и «Джан» А.Платонова) // Филологические этюды : Совр. рус. лит. народов СССР и фольклор. - Ростов на Дону, 1977. — Вып. 2. - С. 19 - 34.; Толстая-Сегал, Е. // Андрей Платонов : Мир творчества «Стихийные силы» : Платонов и Пильняк (1928-1929) -М. : Современный писатель, 1994. - С. 84 - 105. t

Счастливая Москва». В 2004 г. ИМЛИ РАН издает первый том в двух книгах сочинений А. Платонова; в 2006 публикуется первое издание драматургического наследия писателя; в 2009 — «Архив А.П. Платонова. Книга 1. Научное издание»).

С конца 1980-х гг., а главным образом в 1990-е годы и в начале XXI века появляются работы, посвященные сопоставительному анализу творчества (или отдельных произведений) А. Платонова с творчеством (или произведениями) его современников: Л. Леонова (Агеносов В.В. Мировой литературный процесс 20-30-х годов и советский философский роман [101]; Дырдин A.A. Духовное и эстетическое в русской философской прозе XX века: А. Платонов, М. Пришвин, JL Леонов [177]; Вахитова Т.М. Платонов и Леонов. 1930 год. Предметный мир» [143]); М. Булгакова (Соколов Б. «Счастливая Москва» и «Мастер и Маргарита»: Спор о городе и мире [320]); М. Горького (Драгомирецкая Н.В. Горький и Платонов: К проблеме метода и стиля [176]); Е. Замятина (Мущенко Е.Г. В* художественном* мире А. Платонова и Е. Замятина [261]); Галасьева F.B. Е. Замятин и А. Платонов: К проблеме типологического исследования [154]); М. Зощенко (Сатарова A.A. Мих. Зощенко и А. Платонов (К постановке проблемы [297]; Корниенко Н.В. Зощенко и Платонов: Встречи в литературе [206]); А. Малышкина (Богданович Т. Художественные открытия А. Платонова и А. Малышкина в прозе 20-30-х годов (концепция личности и истории [127]); Б. Пильняка (Скобелев В.П. Андрей Платонов и Борис Пильняк (Романы «Чевенгур» и «Волга впадает в Каспийское море» [312]); М.Пришвина (Бальбуров Э. А. Платонов и М. Пришвин: Две грани русского космизма [118]; Яблоков Е.А. Художественная философия природы: Творчество М. Пришвина и А. Платонова середины 20-х - начала 30-х годов [385]); М. Шолохова (Корниенко Н.В. «Сказано русским языком.» Андрей Платонов и Михаил Шолохов: Встречи в русской литературе» [208]; Дырдин A.A. С кровью и потом. «Поднятая^ целина» М. Шолохова и «Впрок» А. Платонова: два взгляда на крестьянскую трагедию» [179]); Матвеева И.И. «Чевенгур» и «Поднятая целина» М. Шолохова [333: 110 — 116]); В. Хлебникова (Меерсон О. Москва, ты кто? Сходные вопросы без ответов у Хлебникова и Платонова [248]). Положителен опыт сопоставительного анализа творчества А.Платонова и писателей зарубежья: Джеймса Джойса (Полтавцева Н.Г. Мотив сиротства как проблема культуры у Платонова и Джойса (Саша Дванов и Стивен Дедалус [340: 263 - 280]); А. де Сент-Экзюпери (Серафимова В.Д. Этика любви и ответственности в прозе А. Платонова и А. де Сент Экзюпери в исследовании темы детства) [312]);

Глубокую обеспокоенность состоянием души человека, его судьбой в сложных исторических ситуациях» [212: 146] в прозе таких писателей, как

JI. Леонов, А. Платонов, М. Шолохов - отмечает Н.Д. Котовчихина.

А.П. Казаркин сравнивает роман «Чевенгур» с одной из крупнейших трагедийных поэм 20 века, с «Песнью о Великой Матери» H.A. Клюева. Эта параллель помогает исследователю обозначить путь Платонова «от крайнего утопизма к эсхатологическому неореализму и далее - к традиционализму. Концепция1 конца истории, счастливого или катастрофического, отвергнута, возможности разрешения конфликтов и социальных тупиков прозаик видел внутри истории, а не за пределами ее» [333: 115].

Типологические схождения в творчестве А. Платонова и писателей «после Платонова» (О. Павлов) привлекают литературоведов в начале XXI века. Известны работы А. Варламова «А. Платонов и В. Шукшин. Геополитические оси русской литературы» [142]; С. Залыгина «Трифонов, Шукшин и мы» [187]; А. Лысова «Идеалы целостности жизни у А. Платонова и А. Твардовского («Чевенгур», «Страна Муравия») [333: 121 - 131].

Изучение произведений А. Платонова по «горизонтали», в историко-культурном контексте его эпохи позволило установить, что значение художественного наследия писателя для дальнейших философско-эстетических исканий русской прозы заключалось в глубине и самобытности осмысления им жизни человека, оказавшегося свидетелем трагического хода национальной истории, в художественном совершенстве прозы, в «магическом языке» (Ю. Нагибин). «Платонов - автор, который переделывает мысли читателя, переделал он и русскую литературу, создав перспективу, которой у нее не было со времен Достоевского. Его влияние на литературный процесс началось сразу же и не прекращалось ни на один день, независимо от того, признавались в этом тогдашние или нынешние писатели или нет, хвалила его критика или ругала. В этом смысле Платонов — уже теперь - в будущем, и, надеюсь, в том будущем, где читать все-таки не перестанут», — отмечал Л. Карасев [333: 219].

Тексты А. Платоноваг обозначили важный фактор развития отечественной общественной мысли, эстетики, культуры. Благодаря его художественным открытиям русская проза обрела новый способ' видения и оценки событий, реализовав ключевые составляющие возрожденной в 19201930-е годы «экзистенциальной парадигмы культуры» (определение Г.А. Белой), зафиксировавшей постоянный интерес художника к онтологическим, сущностным проблемам бытия: «что такое жизнь, что такое смерть, что такое государство, что такое власть, что такое любовь, что такое дружба, что такое свобода, что такое личность и все, что входит в круг экзистенциальных проблем человека» [124: 15].

Диахронический подход к прозе А. Платонова, охватывающий «вертикальные контексты» его творчества — связи с предшественниками (A.C. Пушкиным, Н.В. Гоголем, М.Е. Салтыковым-Щедриным,

Ф.М. Достоевским, Л.Н. Толстым, А.П. Чеховым) и теми, кто пришел в русскую литературу значительно позднее, - был намечен в статьях О.Ю. Алейникова, А.Н. Варламова, С.П. Залыгина, А.Л. Киселева,

Н.В. Корниенко, Н.М. Малыгиной, В.А. Свительского, С. Сергиенко, Е.Д. Стариковой, Л.П. Фоменко, Л.А. Шубина, Е.А. Яблокова и др2.

Ученые успешно реализовали этот подход, но задачи создания обобщающего монографического труда о месте и роли прозы А. Платонова в диахронических связях русской литературы исследователи перед собой не ставили. Между тем о влиянии художественного наследия А. Платонова на философско-эстетические искания русской прозы второй половины XX века как об очевидном факторе, задающем важнейшие линии ее развития, говорили сами участники литературного процесса. «Воздействие платоновской прозы испытывают в той или иной мере все наши лучшие прозаики, - отмечал Ю.Нагибин. - Я имею в виду людей моего поколения и моложе» [263: 74]. Влияние А. Платонова на литературу и духовную жизнь человека отмечал Ю.А. Дворяшин, подчеркивая, что «этот процесс, безусловно, должен стать предметом специального исследования» [169: 17]. О значении «уроков»,

2 См. Алейников, О. Ю: Дальний свет одухотворенного слова. К 90-летию Андрея Платонова // Подъем, 1989. - № 9. - С. 138 - 144; Варламов, А. Платонов и Шукшин. Геополитические оси русской литературы // Москва. - 1998. - № 2. - С. 167 - 174; Греков, В. Необычайное в прозе Гоголя-и Платонова: («Фигура функции» и «миражная интрига» в повести «Котлован» // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчестваворчества — М., 1994. - С. 218 - 229; Киселев, А. Одухотворение мира: Н. Федоров и А. Платонов // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества — М., 1994. - С. 237 - 248; Корниенко, Н. В. «Сказано русским языком.» Андрей Платонов и Михаил Шолохов: Встречи в русской литературе. - М., 2003. - С. 333 - 334; Малыгина, Н. М. Пушкинские мотивы в творчестве Андрея Платонова // А. С. Пушкин и мировая культура. Международная научная конференция. Материалы. - М., 1999 г. - С. 140 - 141; Свительский, В., Сергиенко, С. А. С. Пушкин в сознании Андрея Платонова // Подъем. - 1987. -№2.— С. 138 - 144; Старикова, Е. Д. Достоевский и советская литература // Достоевский - художник и писатель. - М., 1972. - С. 669 - 667; Фоменко, Л. П. Советские сатирики 1920 - 1930-х годов и творчество Салтыкова-Щедрина // Творчество М. Е. Салтыкова-Щедрина в историко-литературном контексте. — Калинин, 1989. - С. 84 - 93; Яблоков, Е. А. Провинция и столица в комедии А. Платонова «Дураки на периферии» // Вестник Елецкого государственного университета. - 2007. - Вып. 14. - С. 371 - 381. полученных у А. Платонова как «духовного» учителя, есть свидетельства

B. Некрасова, Ю. Трифонова, Ф. Сучкова, В. Бокова, В. Распутина, JI. Бородина, Е. Евтушенко, В. Березина, А. Кима, О. Павлова,,В. Шпакова и др. [23: 367]. В. Распутин, назвавший Платонова своим учителем, считает его «смотрителем изначальной русской души» [331: 8]. Ф.Ф. Сучков пишет о Платонове, как о «лучшем выразителе России» [335: 8]. Э. Хемингуэй, получивший в 1954 г. Нобелевскую премию за создание нового стиля'речи в повести «Старик и море», признавался переводчику В. Вильмонту, что он у писал «Старика и море», находясь под влиянием Андрея Платонова».

О воздействии Платонова на духовное становление человека, обаянии-его личности, о его влиянии, на современный литературный процесс, культуру писали и говорили многие, обозначив литературное-наследие Платонова, как «шкатулку с секретом», которую предстоит разгадывать и разгадывать. «А. Платонов — наша духовная Родина», — справедливо считает и доказывает

C.Г. Семенова. «Проза Платонова — заряд> духовной' энергии, — уверяет поэт Виктор Боков, - Электропровода платоновской прозы гудят от напряжения,-драматизма и пророчества. Строки его врезаются- в память. Живут в тебе помимо твоей воли» [273: 86]. Е. Евтушенко, осмысливая влияние А. Платонова на становление своего мастерства еще в 50-е годы, когда, по выражению поэта, «кровавый психоз» сменился «психозом умолчания», определяет произведения писателя как« «истинные сокровища>> [23: 367]. «Платонов — предвестник, и 1 предтеча мнoгиx^ и многих талантов будущего, которые станут изображать не. только мир в людях, как это было до сих пор, но и людей в мире» [185: 75], -считает С. Залыгин, определяя место и роль творчества А. Платонова в

3 См. Боков, В. Высокое слово // Платонов А. : Воспоминания современников : Материалы к биографии - М. : Современный писатель, 1994. — С. 83; Гумилевский, JI. Судьба и жизнь. Воспоминания. Продолжение // Волга.- 1988. — № 9. — С. 111; Нагибин, Ю. «Он принял меня в братство боли» // Родина. - 1989. - № 11. - С. 73, 74. художественных исканиях русской прозы и перспективах ее развития как ключевое. Современное литературное пространство многие литературоведы, писатели, критики, читатели рассматривают как «постплатоновское пространство». «Проза Платонова есть главный рассказ о бытии человеческом, — утверждает писатель и литературовед Олег Павлов, — он никогда не писал для эстетов. Его творчество было обращено именно к простым людям, а слова и мысли также ясны, просты. Он не создал духовного учения, но взгляд его на человека и на мир, как ценность, содержит в себе ценнейший нравственных! и духовный опыт — философию существования» [331: 14]. «Платонов разделяет век пополам: в течение своей жизни свидетель и диагност, после смерти — пророк» [58: 6], — так определяет особенность восприятия творчества Платонова следующими генерациями писателей А. Битов. Уникальность творчества Платонова, влияние его произведений на русскую и мировую литературу многообразно и всеобъемлюще, и этот факт художественного воздействия творчества Платонова на литературный процесс подчеркивается многими исследователями его творчества и самими художниками.

Перспективный путь изучения особенностей восприятия современными писателями художественного наследия А. Платонова нам видится в том, чтобы «соединить» указанные выше парадигмы анализа платоновской прозы: «синхронической», учитывающей литературные контексты его эпохи, и «вертикальной», направленной на постижение феномена «самого метафизического русского писателя XX века» [302: 207] в диахроническом аспекте.

Данная диссертационная работа призвана развить намеченные исследователями перспективы в изучении платоновских традиций. На наш взгляд, только при условии целостного изучения места и роли художественных открытий А. Платонова в истории отечественной литературы можно составить полное и точное представление об особенностях и перспективах ее развития. В дальнейших рассуждениях мы исходим из гипотезы, что воздействие творческого наследия А. Платонова на русскую прозу второй половины XX -начала XXI вв. обусловлено продуктивностью его художественных решений, связанных с глубиной постановки и разрешения онтологических, нравственно-этических, сущностных проблем бытия, гуманистическим пафосом, вниманием к внутреннему миру человека, своеобразием художественного метода писателя, реалистического в своей основе, творческим отношением Платонова к познаваемой действительности, т.е. ее пересозданием, «неослабным коррективом своим чувствам». «Идеологическая оглашенность (.) ведет к простой художественной глухоте, иначе говоря, - к производству лживых звуков (чтобы иметь «слух», надо уметь постоянно слышать других, даже когда сам говоришь, - надо иметь неослабный1 корректив-своим чувствам в массах людей) (.) Художественный метод не может быть одним: он не политика; у искусства свои местные конкретные условия, требующие применения своеобразных методов» [49: 178 - 179]. Проза Платонова была востребована в j эпоху быстрой смены социальных и нравственных ориентиров как «поэтическая форма для действительности в тот момент, когда действительность преобразуется». (Слова Платонова из его статьи 1940 г. о поэзии A.A. Ахматовой). Без изучения' влияния- творчества Платонова на русскую литературу нельзя составить полноценного и целостного представления о путях ее развития.

При выборе имен писателей, творчески преемствующих традиции Платонова, мы ориентировались на тех, которые сумели выразить поэзию и трагедию русской жизни в эпоху быстрой смены социальных и нравственных ориентиров, когда идеей многих стали идеи, враждебные русскому самосознанию. Это и представители «деревенской прозы», не без основания названной С.Г. Бочаровым «великой» [132: 570]. Это и Ю. Трифонов, автор московских повестей», ставших . началом целого направления в русской литературе второй половины XX века — «городской прозы». Это* и представитель неореалистической тенденции Л.И: Бородин, в прозе которого получают сходные с Платоновым идеи преображения души, реальности «падшего» мира. В- исследование, включены представители различных эстетических ориентации, что. позволяет сделать, вывод о специфике прочтения «платоновского слова» и особенностей влияния Платонова на процесс формирования разных векторов отечественной словесности. Нами учитываются также высказывания самих писателей: о воздействии произведений, Платонова, на становление их поэтического- мастерства. Об информационной? ценности высказываний» автора о своем* творчестве мы ориентируемся; и на? работу М.МС Бахтина «Эпос и; роман» (О Методологии исследования романа)»; отметившего, что именно' прямые* высказывания; авторов» помогли? ему: в. выявлении специфических свойств исследуемых им романов [120: 53. 454].

Актуальность исследования определяется; во-первых, тем; что разрабатываемая проблема: находится4 в русле научных направлений-современной литературоведческой« науки; во-вторых, — потребностью сравнительного описания' ранее не сопоставлявшихся художественных,"миров; в-третьих, - необходимостью определения; природы, роли и места «смыслообразующих величин» (выражение В.П. Окрбелева) в движущейся панораме литературного процесса, что приводит к выявлению духовно-значимых тенденций- русской прозы изучаемого периода,; и, наконец, тем, что изучение классических традиций, в том числе и платоновских, позволяет глубже понять основные тенденции развития русской литературы в XX -начале XXI вв. и перспектива ее дальнейшего развития.

Объект, исследования — проза, публицистика, литературно-критические статьи А. Платонова, творчество русских прозаиков второй половины XX -начала XXI вв., в философско-эстетических исканиях которых существенное

- обобщить и дополнить существующие знания о том, как в процессе творческой полемики и взаимодействия с классической русской и современной ему литературой формировались мировоззренческие взгляды и эстетические принципы А. Платонова;

- сопоставляя малоизученные статьи А. Платонова с его вершинными произведениями, дать характеристику наиболее важных для его художественной системы констант: «идея жизни», «сокровенный человек», философия существования», «душа мира», «смысл отдельного и общего существования», «человечество-организм», «обнажившееся сердце и др.;

- дать представление об особенностях платоновской концепции русской-жизни и национального характера, по возможности соотнеся их с концепциями других писателей, игравших ведущую роль в литературном процессе XX — начала XXI вв.; .

- выяснить, какими философскими и эстетическими- установками руководствовались сопоставляемые авторы в своем художественном творчестве, отстаивая идеи преемственности;

- установить основные типы взаимодействия, определяющиеся сходством мышления, мировоззренческих презумпций, творческого метода писателей и концепции человека в их произведениях, принципов психологического анализа;

- выявить закономерности связей, «сближений» и «различий» на стилистико-языковом; сюжетно-композиционном, нравственно-эстетическом, философском уровне в решении вопросов искусства, природы и таких онтологических проблем как жизнь, смерть, бессмертие, свобода, любовь, дети, семья, творчество, хлеб, вода и др.

Научная новизна диссертации заключается в установлении парадигмы художественных контактов писателей второй половины XX — начала XXI вв. с творчеством А. Платонова, в системном осмыслении этих связей как традиции значение обрели платоновские традиции (В. Белова, Ю. Казакова,

B. Шукшина, В. Распутина, Ю. Трифонова, JI. Бородина и др. авторов). Для выявления глубинного родства прозы А. Платонова с русской литературой привлекаются произведения A.C. Пушкина, Ф.М. Достоевского, JI.H. Толстого,

C.Т. Аксакова, JI.M. Леонова, Е.И. Замятина, М.А. Шолохова, Б.А. Пильняка и др. Конкретные формы преемственности, «сближения-отталкивания» различных художественных миров рассматриваются с учетом преломления в анализируемых произведениях философских идей Аристотеля, А. Бергсона, H.A. Бердяева, В.И. Вернадского, Л.Н. Гумилева, Ф. Ницше, Платона, В.В. Розанова, Ж. Руссо, Вл.С. Соловьева, Н.Ф. Федорова, П.А. Флоренского, С.Л.

Франка, К.Э. Циолковского, О. Шпенглера. 1

Предмет исследования - выявление преемственных литературных связей, традиций и новаторства в художественных исканиях рассматриваемых в исследовании писателей в указанный период, воздействия классического литературного наследия А. Платонова на прозу В. Белова, Л. Бородина, Ю. Казакова, В. Распутина, Ю. Трифонова, В. Шукшина и др. художников, историко-генетические и сравнительно-типологические связи творчества названных писателей, формирующих значимую линию развития русской литературы XX - начала XXI вв.

Цель диссертационного исследования — выявить преемственные литературные связи, традиции и новаторство в философско-эстетических исканиях писателей второй половины XX - начала XXI вв. в сопоставлении с классическим наследием А. Платонова; определить характер и особенности этих неоднородных, многоуровневых связей поэтических средств и приемов, получивших творческое переосмысление и развитие в художественной практике писателей разных литературных поколений.

Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи: точно определить преемственную связь образов героев-правдоискателей в их прозе, сходство в решении проблем человеческого сознания, в способах психологического анализа, в разработке христианских мотивов, мотива странничества, взаимодействия утопического и антиутопического начал.

4. Диссертация активно вводит в научный оборот малоизученные материалы ранней публицистики А. Платонова, а также ранее почти не рассматривавшиеся в научном контексте произведения современных прозаиков: а) изучены доминирующие идейно-смысловые концепты повести А.Платонова «Сокровенный человек» и в романе В. Березина «Свидетель» (о ценности человеческой жизни, реальности-самоликвидации человека); б) выявлена актуализация платоновских традиций в рассказе В. Шпакова «Железный Ренессанс» (демифологизация мифов об «общепролетарском доме» и «стальной коннице»); в) показано преломление платоновского опыта в романе В. Сорокина «Голубое сало».

В диссертационном исследовании продемонстрирована специфика нового прочтения платоновских традиций представителями различных эстетических направлений; отмечены особенности влияния Платонова на формирование разных векторов отечественной словесности. Обращение к генетическим и типологическим схождениям позволило продемонстрировать укорененность творчества А. Платонова в пространстве- традиционной духовной русской мысли. Доказано, что именно включение произведений А. Платонова в «вертикальный» историко-литературный контекст с использованием онтологического подхода позволяет выйти на новый концептуальный уровень, понять эстетическое качество русской литературы XX - начала XXI вв. — следование плодотворной тенденции гуманизма как этического и философского явления, продемонстрировать «всеобщность» этого свойства. и в выявлении типологических особенностей данной традиции на исследуемом в диссертации материале. Итак,

1. Доказана продуктивность для последующей литературы платоновского подхода к герою, в основе которого лежит принцип, позже ставший известным как пассионарная теория этногенеза Л.Н. Гумилева.

2. Исследована художественная интерпретация А. Платоновым философской концепции Н. Федорова, его учение о бессмертии и воскрешении умерших средствами науки, — в образной форме позже художественно освоенная последователями Платонова« уже как черта его художественного мира.

3. Впервые решен ряд историко-литературных проблем: а) выявлены схожие установки на философское осмысление жизни в прозе Ю.П. Казакова и А.П. Платонова; б) наблюдения, сделанные над полем типологических схождений между А. Платоновым и В.' Беловым, показали важность для- В. Белова платоновской притчевости. Функционирование притчевого начала в «Привычном»- деле» восходит к «Усомнившемуся Макару» А. Платонова; в) указаны общие черты и существенные отличия приемов психологического анализа в прозе А.П. Платонова и Ю. Трифонова; г) обоснована сходная оценка полярных сторон русского характера, двуединства человеческой души, позиция рассказчика, отождествляющего себя с демократической средой, способного противостоять деструктивным силам бытия в прозе В.М. Шукшина и А.П. Платонова; д) доказана типологическая близость мотивной структуры («идеи жизни» и «порядка внутри себя»), определяющей сюжетную основу произведений А. Платонова и В. Распутина, основ метафизического миропознания их героев; е) творческий диалог Л.И. Бородина с А.П. Платоновым впервые изучен на фоне художественных достижений Ф.М. Достоевского. Это позволило более

Названные вопросы подняты и решены в контексте проблемы традиций и новаторства впервые.

Методологическую основу диссертационного исследования составляют труды крупнейших отечественных и зарубежных ученых. Типологическое изучение литературы рассматривается в современной науке как потребность строить исследовательское обощение на прочной методологической основе. «Необходимость типологического подхода к материалу становится особенно очевидной при постановке таких исследовательских задач, как сравнительное изучение литературы» [236: 761].

Для решения стоящих перед нами задач важны концепции ученых, представляющих сравнительно-историческое направление - Д.Д. Благого [126], A.C. Бушмина [134], А.Н. Веселовского [148], В.М. Жирмунского- [183], Ю.М. Лотмана [234], Н.И. Пруцкова [284] М.В: Храпченко [362] и. др. Установление типологических связей творчества писателей различных эпох помогает лучше понять индивидуальное своеобразие каждого и уточнить общие параметры литературного процесса. Еще А.Н. Веселовский в 'лекции «О методах и задачах истории литературы как науки» (1870) отметил: «История литературы в широком смысле этого слова — это история общественной мысли, насколько она выразилась в движении философском, религиозном и поэтическом и закреплена словом (.) сравнительный метод откроет ей в этой более тесной сфере совершенно новую задачу — проследить, каким образом* новое содержание жизни, этот элемент свободы, приливающий с каждым новым поколением, проникает старые образы, эти формы необходимости, в которых неизбежно отливалось всякое предыдущее развитие» [148: 41]. Побуждающим к действию является для нас положение: «.даже установленный факт знакомства одного писателя с творчеством другого не может полностью объяснить сходства1 сюжетов, образов, приемов в их произведениях — остается вопрос, почему писатель воспользовался именно этими художественными открытиями» [281: 77 — 78]. Мы исходим из того, что типологические соответствия обусловлены сходством систем I художественного мышления, что плодотворным является изучение литературных традиций, которые «раскрывают их участие в формировании личности писателя и его жизненного миросозерцания, в развитии его художественного мышления и его собственной творческой силы» [135: 182 — 183]. Существенными в конкретных методах исследования для нас являются выводы и обобщения, что «типология означает общность того, что несходно по внешним признакам, по видимым, качествам. (.) в типологических сопоставлениях писателей нужно больше опираться на сходство типов мышления, нежели несходство изображаемого материала» [152: 5-7]. Такой метод исследования, позволяет нам, например; при сопоставлении романа и повестей А. Платонова «Чевенгур», «Сокровенный человек» «Ювенильное море» и повестей Л*. Бородина «Третья правда», «Божеполье», «Царица Смуты», «Ловушка для- Адама» говорить о главном схождении* между писателями, обусловленном- их отношением к- роли сознания, антиутопической стратегией, созданием образов ' героев-правдоискателей; использованием символов, метафор, сходных мотивов для выявления типа народного сознания. К примеру, тип сознания Селиванова, героя повести Л. Бородина «Третья правда», близок, платоновскому герою-романа «Чевенгур» Захару Павловичу. Они находятся в осознанных отношениях с историей:

Наша позиция — выявление типологически общего не означает невнимания к индивидуальному своеобразию. Понятие «традиция» обосновывается не только как факт преемственности, т.е., в континуальном аспекте, но и в новаторстве писателя, включающего в свою творческую парадигму наиболее важные элементы традиции, креативную деятельность человека в любой области, ценностные ориентации.

Литературно-генетические связи существуют-не как ненто независимое от других связей. В работе уделено внимание типологическим; параллелям; и-контактным взаимодействиям платоновского наследиях историко-культурным контекстом с опорой на работу Н.И. Пруцкова «Историко-сравнительный анализ произведений художественной литературы»: «Литературную родословную плодотворно анализировать с учетом других видов связи, рассматривая их в комплексе, во взаимодействии: В живом литературном процессе действует, как правило, не один какой-либо вид связи, а реализуются, сливаются различные ее- виды. (.) Так, генетическая связь обусловила возникновение другой связи - типологической» [284: 11].

Типологическая; связь выражается* многообразно: В; основополагающих принципах воспроизведения; интерпретации? и озарении действительности; в проблемно-тематическом содержании; в стиле и в жанре, в общей структуре произведений, вг эстетической позиции писателей и. в понимании? ими: задач литературы. Под контактным видом связи; «.разумеются: те конкретные соприкосновения и сцепления, переклички, а иногда и совпадения, которые обнаруживаются? во взаимных отношениях^ произведений. (.) Они проявляются в. различных сферах - в «мелочах» и в более существенных компонентах, лежат, так сказать, на поверхности, на периферии произведения; в его внешней,структуре, или же скрыты в его структуре внутренней» [284: 11]. В: своем исследовании мы используем: методику компаративистского анализа- (компаративизм, (лат., сотрагайуиз — сравнительный), сравнительно- . исторический метод в литературоведении (установление сходства, путей миграции и исторического развития образов, сюжетов в произведениях литературы,и фольклора разных народов). В работе мы учитываем доводы А.Н. Николюкина: «Сравнительно-историческое литературоведение, к о м п а р а т и в и з м - раздел литературоведения, изучающий сходства и различия, связи и взаимовлияние литератур стран и народов мира. Обычно различаются сходства и аналогии типологические, т.е. возникающие независимо друг от друга благодаря общности исторического развития, и прямые «влияния» и связи при контактах различных литератур» [224: 1022]. Подчеркнем, что при выявлении типологических связей мы учитываем теоретические воззрения «об особом внимании современной науки к вопросам сравнительного литературоведения или компаративистики вследствие ускорения процесса формирования одной всемирной литературы» [148: 30].

При рассмотрении поэтики сопоставляемых авторов мы используем онтологический подход Мы принимаем во внимание доводы ученых, обозначивших в своих исследованиях круг вопросов «онтологического смыслостроительства», касающихся непосредственно человека. Проблемы I онтологического анализа рассматривались в работах A.JI. Топоркова, В.Н. Топорова, П.А. Флоренского, Е. Толстой-Сегал, JT.B. Карасева, М.А. Дмитровской, H.A. Шогенцуковой, A.JI. Цуканова.4 «Ориентация на онтологический аспект художественного текста, на его бытийную основу, становящаяся все более значимой в исследованиях художественных текстов,

4 Ом. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа. - М., 1976; Топорков, А. Л. Земля // Славянская мифология. - М., 1995; Топоров, В. Н. Первочеловек // Мифы народов мира. - М., 1992; Флоренский, П. А. Макрокосм и микрокосм // П.А.Флоренский. У водоразделов мысли: сб. ст. - Новосибирск, 1991; Карасев, Л. Движение по склону (Пустота и вещество в мире А.Платонова) // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. — Вып. 2 — М., 1995; Карасев, Л. Онтологический взгляд на русскую литературу.- М., 1995. — С. 5; Карасев, Л. Гоголь и онтологический вопрос // Вопросы философии. — 1995. -№ 8; Толстая-Сегал, Е. Идеологические контексты Платонова // А. Платонов. Мир творчества. — М., 1994; Дмитровская, М. А. Антропологическая доминанта в этике и гносеологии Платонова (конец 20-х — середина 30-х годов // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. - Вып. 2. — М., 1995; Дмитровская, М. А. Макрокосм и микрокосм в художественном мире А. Платонова. - Калининград, 1998; Дмитровская, М. А. Эволюция понятий «истина» и «смысл» в творчестве А. Платонова // Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и языке. - М., 1995; Шогенцукова, Н. А. Опыт онтологической поэтики. - М., 1995; Цуканов, А. Л. Онтологическая поэтика // Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М., 2001. — С. 695. указывает на те изменения, которые произошли со времен написания «Лингвистики и поэтики Р. Якобсона» [197: 31 - 32]. Термин «онтологический подход», «онтологическая поэтика» ввел Л.В. Карасев: «В литературе онтологические интуиции сказываются и в самой потребности автора в создании «второй реальности», и в особенностях устройства текста, в сюжетных ходах, мотивах поступков персонажей и в различных деталях. Исследование этого смыслового слоя (обычно закрытого для автора текста) я назвал онтологической поэтикой или онтологическим подходом к литературе» [195: 84]. Философская система А. Платонова выражена в художественной форме. В основе этики и теории познания Платонова лежит философская, антропология. «Сознание, будучи отношением рефлексивным, приковывает человека к своему собственному «я» и к телу, в котором существует человек. Одновременно с этим человек выходит из круга природной, космической жизни и приобретает отдельное, замкнутое в своих границах существование. (.) Платонов исследует две возможности восстановления человеком утраченной целостности: этический путь — избавление от себя посредством соединения с другими людьми (в романах «Чевенгур», «Счастливая Москва») и путь гносеологический - воссоединение с миром посредством его освоения, (.) через познание (повесть «Котлован») [329: 91 - 92]. «Платонов - это писатель по онтологии вещества. Писатель о том, как вещество может существовать, как живут своими жизнями люди, растения, земля, животные, машины: не случайно, слово «вещество» — ключевое для Платонова» [329: б].

Онтологический подход необходим для констатации углубленного внимания писателей к бытийным аспектам в художественном отображении мира, к фундаментальным проблемам человеческого существования. В задачу онтологической поэтики входит поиск, интерпретация смыслов литературных произведений с целью выявления тех аспектов «персональной мифологии» автора, которые могут служить моделью, образцом, эмблемой для обозначения целого типа онтологического смыслостроительства, имеющего отношение к очень многим людям. Нами используется разработанная Л. Карасевым методика «иноформного анализа» или «поэтика реконструкции» для нахождения «иноформ», «реконструирующих» «исходные» смыслы в ряде вариантов (иноформ), похожих или мало похожих друг на друга, но обладающих несомненным внутренним-единством» [196: 5]. Утверждения Н.А. Шогенцуковой, предлагающей при онтологическом подходе «раскрывать» и «расшифровывать» мифосимволы и мифометафоры, опираясь на понимание символа как кода бытия и языка бессознательного [372: 22 - 23], расширяют область применения терминов «онтологическая поэтика», «онтологический подход. При онтолологическом подходе задача состоит в исследовании не столько семантического плана, сколько художественного, собственно поэтики. Анализ, при этом, концентрируется на мифе, символе, гротеске, аллегории, времени / пространстве, сюжете, композиции, стиле, точке зрения, интертекстуальности, цвете, пейзаже, ритме, метафоризме. Шогенцукова предлагает при онтологическом подходе «раскрывать» и «расшифровывать» мифосимволы и мифометафоры, опираясь на понимание символа как кода бытия и языка бессознательного [372: 22 - 23]. Например, применение онтологического подхода при сопоставительном анализе произведений Платонова «Чевенгур», «Ювенильное море» с повестями Бородина «Божеполье», «Третья правда» и др. позволяет установить «иноформы», «исходные смыслы» таких понятий как вода, колодец, дерево, сад, еда и др. Мотив воды, аналогично разработанной Платоновым семантикой «воды» в «Чевенгуре» и в «Ювенильном море», получает в «Божеполье» емкое наполнение, выступает I метафорой исходного смысла пред-детства» (Л. Карасев). Онтологический анализ авторской поэтики «обнаруживает в себе и исходный» смысл творчества самого автора, побуждающие мотивы его творчества.

С учетом всего лучшего в опыте, накопленном отечественным и зарубежным литературоведением, диссертационная работа строится на сочетании сравнительно-исторического, типологического и онтологического подходов.

Помимо известнейших философов, теоретиков, историков литературы, на которых мы опираемся в своей работе, мы изучили труды исследователей творчества А. Платонова и современных авторов. Нами учитывались работы отечественных и зарубежных исследователей русской литературы — В.В. Агеносова, Л.Ф. Алексеевой, О.Ю. Алейникова, Л.А. Аннинского, К.А. Баршта, Г.А. Белой, А.Ю. Большаковой, С.Г. Бочарова, В.В. Васильева, Т.И. Васильевой, А.Н. Варламова, В.Ю. Вьюгина, A.A. Газизовой, М. Геллера, Ханса Гюнтера, О.В5. Дефье, М.А. Дмитровской, A.A. Дырдина,

A.П. Казаркина, Л.В. Карасева, Н.В. Корниенко, Н.Д. Котовчихиной,

B.А. Коваленко, H.A. Куделько, A.B. Кулагиной, В.А. Лазарева, Н.М. Малыгиной, О. Меерсон, Ю.И. Минералова, Е.Г. Мущенко, Т.А. Никоновой, Н.Г. Полтавцевой, Т.В. Рябовой, В.А. Свительского,

C.Г. Семеновой, В.К. Сигова, Е.Б. Скороспеловой, В.П. Смирнова, В.А. Славиной, Е. Толстой-Сегал, Л.А. Трубиной, Л.П. Фоменко, Н.П. Хрящевой, В.А. Чалмаева, Р. Чандлера, A.B. Шаравина, С.И. Шешукова, Л.А. Шубина, Е.Д. Шубиной, В.В. Эйдиновой, Е.А. Яблокова и др.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Прозаическое наследие А. Платонова было «востребовано» отечественной художественной культурой в эпоху быстрой смены социальных, нравственных и эстетических ориентиров и может рассматриваться как предмет историко-литературной контекстуализации и типо логиз ации.

2. А. Платонов выработал художественно-философские установки в творческом диалоге с предшественниками и современниками. Образная система, художественные решения, сделанные Платоновым в* области прозы, обнаруживают возможности их сопоставления в тех или иных аспектах с художественными произведениями отдельных авторов, являются одной из историко-литературных универсалий, важных для целого ряда писателей более позднего времени. Выявленные схождения формируют поля и векторы мощного платоновского влияния на важнейшие направления развития прозы второй половины XX — начала XXI веков.

3. Включение произведений А. Платонова, как и произведений М. Шолохова, А. Солженицына, А. Твардовского; В. Некрасова, Е. Носова, В. Белова, В. Шукшина, Ю. Казакова, Ю. Трифонова, В. Распутина; Л. Бородина, Б. Екимова, В. Маканина, В*. Токаревой и др. писателей XX века в «вертикальный, контекст» художественного универсума с использованием «онтологического» .подхода, определяет «лицо» русской литературы XX -начала XXI вв., позволяет из частных наблюдений выйти на" новый концептуальный уровень осмысления плодотворности гуманистической тенденции* в русской литературе как ее этической, и философской, направленности, определяет «всеобщность» этого свойства.

4. Творчество Ю. Казакова и А. Платонова объединяют схожие установки на философское осмысление жизни, доминантные идеи общности людей и цельности мира, типологически близки важнейшие концептьг писателей. Созданный Казаковым художественный мир. проникнут платоновскими мотивами «тревоги бедных деревень», «житейской нужды». Историко-генетическое рассмотрение прозы Платонова и Казакова позволяет говорить о диалоге творческих сознаний в постановке и разрешении проблем дома, семьи, человеческой сущности. В лирической прозе Казакова важна символика образа-понятия «музыка», являющегося устойчивой опорой в художественно-философской системе Платонова. Ситуация общения с музыкой в творчестве писателей является средством характеристики поэтически настроенных героев, вносит в произведения писателей романтическое начало.

5. Глубокий интерес к потаенным сторонам народной жизни, народный взгляд на мир и на человека, предметно-изобразительное начало, использование традиций сказа, притчи, сближают творчество А. Платонова и В. Белова. Эпическая полнота и достоверность изображения в прозе Белова соединяются с психологически убедительным исследованием внутренней жизни человека. В сохранении семьи, народного лада В. Белов, как и А. Платонов, как и В. Распутин, В. Шукшин, Л. Бородин видит истоки жизнестойкости народа, в семье его герои будут черпать силы, помогающие жить в гармонии с природой, «согласно сердцу». Образный афористический язык передает особенности 4 национального характера, отторжение всего, что разрушает крестьянский лад.

6. «Вдумывание в жизнь», стремление разгадать ее тайну, неприятие насаждаемых стандартов - характерная черта «чудиков» В. Шукшина- и «чудаков» А. Платонова. Сходной является оценка полярных сторон русского характера, двуединства человеческой души, в поисках истины обнаруживающей свою- сокровенность. Писатели испытывают ? героев определяющим нравственным законом - отношением к детям, к старикам, к моральной категории памяти, земле, и, наконец, к смерти и бессмертию. В ряде рассказов Шукшина более жестко, чем у Платонова, акцентируется трагически мучительное осознание смерти героем. Осознав непреложность смерти, герой Шукшина решает этическую задачу — как прожить жизнь на земле; у героев Платонова неоднозначное отношение к «интересу смерти», несущее, в основном, онтологическую направленность. В прозе обоих писателей наблюдается соединение эпической по масштабу мысли с жанровой формой рассказа.

7. Типологические связи прозы Ю. Трифонова и А. Платонова обнаруживаются в подходе к герою. Для его верной трактовки должны быть учтены положения пассионарной теории этногенеза Л.Н. Гумилева, идеи бессмертия и воскрешения, рассматриваемые в «Философии общего дела» Н. Федорова. Платоновская установка на философское осмысление бытия, поиски ответов на «главные» вопросы: памяти, человеческого предназначения, связи человека с родом, семьей, с человечеством — найдут дальнейшую разработку в исследовании нравственного мира людей в «московских» повестях Трифонова. Трифоновская концепция человека, призванного укреплять духовные связи между людьми совпадает с платоновской: «свет жизни» (Платонов), «нить, проходящая сквозь поколения» (Трифонов). Обнаруживается существенное различие в приемах психологического анализа у писателей. Платонов чаще прибегает к описанию внутреннего состояния героя, передавая его переживания через символическую пластику. Трифонов же обращается непосредственно к внутреннему монологу для передачи всех нюансов внутренней жизни.

8. В описании самосознания героев В. Распутин, как и А. Платонов, прибегает к приемам метафизического опыта, полагаясь на сверхчувственные возможности личности. Система изобразительно-выразительных средств языка, введение в текст онирического пространства позволяют художникам не только вписать своих героев в жестокие условия действительности, но и сделать полем решения нравственно-философских проблем величественную картину мироздания. Традиционные платоновские мотивы «идеи жизни», «философии существования» творчески развиваются Распутиным в сходной системе мотивов «порядка внутри себя», определяют сюжетную основу произведений. С ними контрастирует мотив «постороннего прохожего», доминирующий в создании образов «врагов жизни». Проблему «отсутствия хозяина», «превращения городов и весей в свалку» писатели рассматривают с морально-этической точки зрения, предъявляя «спрос» к самому человеку. Образ ребенка символизирует жизнь, будущее, Россию, на которую посягают «архаровцы», «нелюди», «горлохваты», «идущие напролом». Сходными являются концепты писателей, фиксирующие ментальные сгустки культуры.

9. Творческий диалог Л. Бородина с А. Платоновым проходит на фоне художественных достижений Ф.М. Достоевского, у которого писатели наследуют интерес к сложности и противоречивости человеческой натуры. Сближает писателей антиутопическая стратегия, стремление спасти сознание человека от поклонения ложным идеалам, интонационная сфера прозы, система тональностей, выраженная как процесс эстетического освоения мира. У писателей преобладает ориентация на архаический миф, на такие архетипические константы как дом, дорога, вода, мать, ребенок, хлеб, земля, смерть, которые переплетены с библейскими мифами. Перекличка многих мотивов и стоящих за ними смыслов в. прозе Бородина, как и в прозе Платонова, связана с образом дома. Дом в художественном сознании писателей - неустранимое бытийное начало, непререкаемая ценность, пространство, в котором осуществляется связь поколений, дом, как источник, питает высшие сферы жизни, любовь к Родине.

10. Роман В. Березина «Свидетель» в соотнесении с повестью А. Платонова «Сокровенный человек», его статья «Счастье и страдание» о романе «Счастливая Москва» свидетельствуют об осознанном освоении Г современным писателем творческого наследия классика. В. Березин следует Платонову в главном: в отстаивании ценности человеческой жизни, говорит о ее хрупкости. Основные мотивы романа В. Березина соотносятся с ключевыми понятиями платоновской художественной методологии.

11. Рассказ В. Шпакова «Железный Ренессанс» являет собой своеобразный опыт стилизации, травестирующий такие произведения Платонова, как «Котлован» и «Усомнившийся Макар». В рассказе «Железный Ренессанс», как и в «Котловане», происходит сопряжение социального сюжета с библейским мифом — строительство Вавилонской башни в «Котловане» и воскрешение умерших в «Железном Ренессансе», и — демифологизация мифов -«общепролетарский дом» в повести А. Платонова и новая мифология («стальная конница») в рассказе В. Шпакова.

12. Принцип включения «платоновского» слова в текст романа В.Г. Сорокина «Голубое сало», в главе «Ппатонов-3. Предписание» определяется его пародийным использованием и имеет эпатажный характер. В. Сорокин обращается к ставшим привычными для постмодернизма, выдвинувшего концепцию деконструкции, приемам разрушения стиля. Стилизация ориентирована на ломку этики и эстетики гениального писателя. В. Сорокин демонстрирует антиплатоновскую линию, не столько пародируя, сколько демонтируя, переделывая повесть «Сокровенный человек» по типу римейка. Такая попытка развенчания оборачивается парадоксом, подтверждая звездный статус прозы А. Платонова. Функционирование художественных «конструктов» Платонова в снижено-деструктивном контексте современного постмодернизма свидетельствует об огромной роли наследия писателя в современном социокультурном пространстве.

Теоретическая значимость работы заключается в открытии новых методологических подходов к изучению историко-литературного процесса второй половины XX - начала XXI вв., в исследовании произведений современных прозаиков в свете преемственности традиций русской классики,

А. Платонова, М. Булгакова, М. Шолохова, А. Солженицына, Ю. Трифонова,

А. Твардовского и других писателей, в возможности использования материалов диссертации в дальнейшем научном исследовании проблемы «русская классическая литература и современный литературный процесс»; в уточнении и использовании применительно к конкретному материалу теоретических понятий, таких, например, как «сравнительно-исторический подход», «традиция», «преемственность», «постреализм», «компаративизм», «магический реализм», «антиутопия», «онтологическая поэтика», «персональная мифология», «постмодернизм», «мифосимволы» и др. Наблюдения и выводы, сделанные в работе, могут быть учтены при исследовании типологических характеристик произведений русской литературы, проблем сравнительно-исторического изучения литературы XX — начала XXI вв.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее материалов, положений и обобщающих выводов в вузовских курсах по истории русской литературы XX - начала XXI вв., в школьной практике, на спецкурсах и спецсеминарах по творчеству рассматриваемых в диссертации писателей.

Апробация работы проходила в ходе ее обсуждения на кафедре русской литературы и журналистики XX - XXI вв. МПГУ; на кафедре русской литературы МГГУ им. М.А. Шолохова; в рецензии на монографию «А. Платонов и философско-эстетические искания русской литературы 2-ой половины XX века (В. Шукшин, В. Распутин, Л. Бородин)» на страницах журнала «Университетская книга». (М.: Университетская книга, 2007); значимость работы подтверждена итогами конкурса учебников по русской литературе XX века. Диплом Министерства образования Российской Федерации от 07.09. 1995 г. за учебник-хрестоматию для старшеклассников «Русская литература» (1-я половина XX века)» (М.:ВЛАДОС, 1997).

Основные положения^ диссертации были изложены в докладах: на Международных научных конференциях, посвященных творчеству А.П. Платонова в ИМЛИим. A.M. Горького РАН (1996, 1999, 2001, 2004, 2009); на Шешуковских межвузовских научных конференциях «Проблемы эволюции русской литературы XX века» в Mill У (2002 - 2010); на Всероссийских научно-методических конференциях «Мировая словесность о детях, и для детей» (МПГУ, 2003 - 2004); на Международной научной конференции в Праге в 1990 году, посвященной 100-летию со дня рождения Б.Л. Пастернака; на 3-х Международной научной конференции в Воронеже, посвященной творчеству А. Платонова (1999 г); на 7-х Международных чтениях, посвященных памяти Н.Ф. Федорова 2-6 июня 2009 г., проводимых ИМЛИ им. Горького РАН и т.д.

Положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в 75 опубликованных работах, содержание диссертации отражено в 11 статьях, опубликованных в изданиях, рекомендованных ВАК МО и Н РФ.

Структура работы: Диссертационное исследование состоит из Введения, трех глав и Заключения. В первой главе «Идея жизни», «философия существования» Андрея Платонова в художественных произведениях и в литературно-критических статьях» — четыре раздела; во второй главе «Генетические и типологические связи прозы А. Платонова с русской литературой XIX - первой половины XX вв. Мысли о мире и человеке» — три раздела; в третьей — «Произведения А. Платонова и философско-эстетические искания русской прозы второй половины XX - начала XXI вв.» - 9 разделов и Заключение. Список использованной литературы включает 400 наименований. В Заключении подведены итоги исследования, намечены перспективы дальнейшей научной работы.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Серафимова, Вера Дмитриевна

Заключение

А. Платонов — писатель обостренного нравственного чувства. Стержень общего блага, по Платонову, — в людях, которые «долго не держатся на свете, а свет на них стоит вечно». Действительность открывалась Платонову в 1920 -начале 1930-х гг. во всей неоднозначности и зачастую - трагичности. Связанная с этим трансформация мировоззрения Платонова отразилась в его публицистике, в литературно-критических статьях, и более всего — в художественном творчестве. Философские идеи Платонов вкладывал в уста своих героев, проверяя в дискуссионных диалогах и в повседневных поступках ИХ'истинность.

Герои произведений писателя напряженно осмысливают свою жизнь, взаимоотношения, с другими^ людьми, с природой, стараются жить «главной жнзнъю», определить те возможности, которые открывает им сама действительность для решения вечных проблем людей, пытаются осознать «см^гсл жизни», «вещество существования», свою роль в плане «общей жизни». Они ищут пути к «другому человеку», им важно, чтобы «револьвер был в надлежащей руке», они- думают «о том кронциркуле», которым можно было бы проверить мир и себя в мире («Чевенгур»), стремятся реализовать «главную сияющую силу», которая бьется в теле человека («Афродита»), и, вдохновленные гуманной «идеей жизни» («Песчаная учительница»), хотят одухотворить мир, существующий «дотоле в убогом виде; в разрозненности и без всякого ясного смысла» («Афродита»). Ставка в преодолении «горестного напряжения», «ничтожного безумия» делается ими на разум, на творчество, на сочувствие, на веру, что «помощь придет лишь от другого человека» («Джан»), Подход А. Платонова к разрешению поставленных временем вопросов соотносится нами с мифопоэтическим видением мира, с мифологемой «вселенского человека».

В творческом диалоге с предшественниками и современниками Платонов вырабатывает эстетические решения, художественно-философские установки, которые и обозначили линии, по которым шло наследование и развитие платоновских традиций следующими поколениями писателей.

Главной темой в творчестве Платонова является тема трудового человека, одухотворенного «идеей жизни», поисками путей «выхода в счастье». Платоновская формула «идеи жизни», сопутствующая писателю на протяжении всего творческого пути, прозвучала впервые в рассказе «Песчаная учительница» (образ Марии Нарышкиной). С позиции «идеи жизни», «философии существования» платоновских «сокровенных» героев мы выявили философско-эстетические искания писателя, рассмотрели связи его творчества с традициями русской классической литературы, современной ему литературой, отметили, что к творчеству А. Платонова применимо определение, данное им самим поэзии В. Маяковского в литературно-критической статье «Размышления о Маяковском» (1940): «Он был мастером большой всеобщей жизни и потратил свое сердце на ее устройство».

Сопоставление прозы А. Платонова и прозы писателей второй половины XX - начала XXI века позволило установить воздействие произведений А. Платонова на развитие отечественного литературного процесса широко и масштабно. Природа традиций А. Платонова в русской литературе второй половины XX — начала XXI вв. обусловлена продуктивностью его художественных решений, связанных с глубиной постановки и разрешения онтологических, нравственно-этических, сущностных проблем бытия, гуманистическим пафосом, вниманием к внутреннему миру человека, с нравственно-философскими и эстетическими исканиями писателей «после Платонова».

Проза Платонова была востребована во второй половине XX века, в эпоху смены социальных и нравственных ориентиров, когда идеей многих стали идеи рынка, конформизма, враждебные русскому самосознанию. Проза Платонова выражала национальную идею, по сути религиозную и литературную - идею преображения души и реальности «падшего» мира — «Все возможно - и удается все, но главное — сеять души в людях». Уникальность платоновской идеи - «сеять души в людях» — в том, что она наднациональна, ибо восходит к высотам, где упраздняются черты биологической национальности в духе пушкинских заветов - «Когда народы, распри позабыв, / В великую семью соединятся» [67: I, 259]. Образы и мотивы «души», «сердца» - ключевые для прозы Платонова - определяют важнейшие смысловые инстанции в прозе его последователей. Нравственно-эстетические искания* А. Платонова, его художественно-философские установки оказались продуктивными для писателей второй половины XX - начала XXI вв.

Воздействие произведений А. Платонова на развитие отечественного литературного процесса широко и масштабно. Природа традиций Платонова в русской литературе обусловлена художественным своеобразием его прозы, продуктивностью художественных решений, связанных с глубиной постановки и разрешения онтологических, нравственно-этических, сущностных проблем бытия, гуманистическим пафосом, вниманием к внутреннему миру человека.

Нами выявлен многомерный диалог современных прозаиков с прозой Платонова. Установлены два ряда внутрилитературных связей прозы Платонова с прозой писателей второй половины XX — начала XXI вв.: контактные и типологические. Типологическая связь с творческим наследием у рассматривающихся в диссертации авторов- выражается многообразно: в эстетической позиции писателей и в понимании ими задач литературы (Платонов — Казаков; Платонов — Белов; Платонов — Трифонов; Платонов — Шукшин; Платонов - Распутин; Платонов — Бородин); в природе героя, связанной с попыткой осмыслить свою жизнь, жизнь других людей, в его духовных поисках (Платонов - Трифонов; Платонов — Шукшин; Платонов —

Бородин; Платонов — Распутин); в основополагающих принципах воспроизведения, интерпретации и «озарении действительности» (Платонов — Казаков, Платонов — Белов, Платонов — Распутин, Платонов — Бородин); в философских поисках, в концепции человека (Платонов - Распутин; Платонов — Казаков; Платонов - Белов; Платонов - Трифонов; Платонов - Шукшин; Платонов — Бородин); в проблемно-тематическом содержании прозы (Платонов - Распутин; Платонов - Казаков; Платонов - Белов; Платонов — Трифонов; Платонов - Шукшин; Платонов - Бородин; Платонов - Березин; Платонов - Шпаков); в стиле (Платонов — Белов; Платонов — Распутин; Платонов — Бородин); ); по способу конструирования художественных образов (Платонов - Казаков; Платонов - Трифонов; Платонов -Шукшин; Платонов -Бородин: Платонов - Березин); в общей структуре отдельных произведений (Платонов - Распутин; Платонов - Березин; Платонов — Шпаков); по способу психологического раскрытия характера (Платонов,— Трифонов; Платонов — Распутин). Типологические связи прозы Платонова с прозой анализируемых в диссертации авторов возникают объективно, независимо от того, порождены ли они внутрилитературными контактами или возникли самостоятельно в результате родственных или аналогичных условий общественной и идеологической жизни. Так, отмечая переклички на уровне героя в рассказе Ю. Казакова «Трали-вали» с Сашей Двановым в романе А. Платонова «Чевенгур», сопоставляя внутренний монолог бакенщика Егора с характеристикой Саши, наделенного- такими качествами, как обостренное чувство справедливости, стремление к «счастью взаимной жизни», чуткость к людям, мы говорим о богатом духовном мире русского человека, который художественно воссоздают писатели, о двойственности человеческого I характера. Речь идет о типологической связи между произведениями, возникшей объективно, об эстетической позиции писателей. К тому же мы подчеркиваем, что Казаков, написавший свой рассказ «Трали-вали» в 1959 г., не мог прочитать к этому времени, роман Платонова «Чевенгур», опубликованный в России лишь, в 1988 году. Размышляя о характере персонажей в прозе А. Платонова и В. Белова, в прозе А. Платонова и В. Шукшина, выявляя сходство между «чудаками» Платонова и «чудиками» Шукшина, мы отмечаем типологическую близость их прозы, общность авторского подхода к изображению героя, его характера, особенностей «народной души».

Выявляя отражение некоторых сущностных черт платоновского художественного мышления и миропредставления, собственно художественных решений, мы отмечаем близость в осмыслении философских проблем жизни и смерти, вечных ценностей (проза Платонова и Казакова). Сопоставляя рассказ Казакова «Какие же мы посторонние»' (1966) из «Северного дневника» с рассказом Платонова «Старый механик» (1940), делаем вывод что Казакову, как и Платонову, дорог мир в его общности и цельности. В рассказе «Какие же мы посторонние?» Казаков актуализирует кардинальную идею Платонова из рассказа «Старый механик» - «Без, меня народ неполный». Казаков диалогизирует, как и Платонов, повествовательный дискурс; голос автобиографического героя-рассказчика, несобственно-прямая речь, передающая реакцию персонажей на услышанное, внесение их комментариев в полилог, сказовая манера речи - все это делает рассказ чрезвычайно важным средством в философско-эстетических исканиях писателей, несущих типологический характер.

Сопоставление прозы Ю. Трифонова («Долгое прощание», «Другая жизнь») и повести А. Платонова «Джан» позволило обнаружить существенное различие в приемах психологического анализа у писателей. Платонов чаще прибегает к описанию внутреннего состояния героя, передавая его переживания через символическую пластику. Трифонов же обращается непосредственно к внутреннему монологу для передачи нюансов мышления. Сопоставление прозы J писателей позволяет говорить о сходной концепции человека. Трифоновская* концепция человека, призванного укреплять духовные связи между людьми совпадает с платоновской: «свет жизни» (Платонов), «нить, проходящая сквозь поколения» (Трифонов).

Используя контаминированный подход к анализу прозы писателей («Эфирный тракт - Платонов; «Другая жизнь» — Трифонов), рассмотрев работу JI.H. Гумилева «Этногенез и биосфера Земли»(1979), книгу В.В. Вернадского «Философские мысли натуралиста» (1988) о биосфере и ноосфере, ссылаясь на исследования литературоведа A.B. Шаравина «Городская проза 70 — 80-х годов XX века» (2001), мы утверждаем близость подхода писателей к герою в анализируемых повестях с учетом теории пассионарности JI.H. Гумилева. Предполагаем, что Платонов своей повестью* «Эфирный тракт» в художественной форме предвосхитил научные изыскания ученого, и что Гумилев читал повесть «Эфирный тракт» (написана- 1926 - 1927; впервые опубликована в 1967). Герои писателей, говоря словами Платонова, одержимы идеей понять «существо вселенной», для этого они воспитали в себе «жажду знания, как кровную страсть». JI.H. Гумилев в своем фундаментальном исследовании «Этногенез и биосфера Земли» доказывает, что в основе всякого деяния, оставляющего следы в истории, лежит страстное стремление человека к своему идеалу, к целенаправленной деятельности, связанной с изменением общественного или природного окружения, «.причем достижение намеченной цели, часто иллюзорной или губительной для самого субъекта, представляется ему ценнее даже собственной жизни» [165: 252].

Используя онтологический подход при рассмотрении рассказа В. Шпакова «Железный Ренессанс» в свете повести Платонова «Котлован», мы отмечаем сопряжение социального сюжета с библейским мифом - о строительстве Вавилонской башни в «Котловане» и воскрешении умерших в «Железном Ренессансе», и - демифологизацию мифов — об «общепролетарском доме» в повести Платонова и новой мифологии (о «стальной коннице») в рассказе Шпакова. Сопоставление произведений говорит и о своеобразном опыте стилизации Шпакова в «Железном Ренессансе», травестирующем такие произведения Платонова, как «Котлован» «Усомнившийся Макар», об использовании в рассказе приема гротеска. Все это позволяет сделать вывод, что рассказ Шпакова «Железный Ренессанс» выступает как «производный» текст по отношению к предшествующему, включается в «вертикальный контекст» художественного универсума. Типологические связи прозы Платонова и писателей в постплатоновском пространстве дали возможность классифицировать их творчество по сходству идейного звучания произведений (Платонов — Белов - Казаков — Трифонов, Шукшин — Распутин — Бородин — Березин); своеобразию творческого метода( Платонов,— Казаков, Платонов — Бородин, Платонов — Распутин), по способу конструирования художественных образов (Платонов - Казаков, Платонов - Трифонов, Платонов - Белов, Платонов — Березин), по характеру сюжетных линий, способу психологического раскрытия характера (Платонов — Трифонов; Платонов — Распутин), Платонов - Березин).

Как показал сопоставительный анализ произведений, воздействие Платонова на прозу писателей второй половины XX — начала XXI вв. выражается и в контактных видах связи, которые обнаруживаются в произведениях. Так, в случае с романом В. Сорокина «Голубое сало» нами усматривается преднамеренное обращение автора к повести А. Платонова «Сокровенный человек», которое проявляется в различных сферах — в заимствованиях, подражаниях, поверхностных стилизациях, нарушениях идейного смысла, в структуре романа. Речь идет о моделировании антиплатоновской эстетики и поэтики в романе «Голубое сало», об антиплатоновской линии в произведении, обрыве традиций классика.

При сопоставительном чтении романа В. Березина «Свидетель» с повестью А.Платонова «Сокровенный человек» мы. говорим и о» контактных связях, несущих творческий характер, и о типологических, проявившихся в сходстве систем художественного мышления писателей. Березин, опираясь на опыт предшественника Платонова, использует этот опыт, развивает дальше определенные традиции его прозы - философских поисков, характера гуманистических устремлений, этической концепции семьи, детства, этичности науки и др. Соотнесение художественной и литературоведческой реакции на прозу А. Платонова позволяет сделать вывод об использовании В. Березиным нового типа освоения традиций классика.

Прочтение рассказа В. Шпакова «Железный Ренессанс» в свете прозы А. Платонова позволило выявить контактные связи с прозой Платонова, своеобразный опыт стилизации, травестирование повести «Котлован», рассказа «Усомнившийся Макар», не имеющее пародийного характера. И в то же время сопряжение социального сюжета с библейским мифом — о строительстве Вавилонской башни в «Котловане» и воскрешении умерших в «Железном Ренессансе», - и демифологизация мифов - об «общепролетарском доме» в «Котловане» и новой мифологии о «стальной коннице» в рассказе В: Шпакова трактуются нами как типологические связи.

Понятие «традиция» обосновывалось и в новаторстве писателя, включающего в свою творческую парадигму наиболее важные элементы традиции, креативную деятельность человека, ценностные ориентации.

Специфическим, ярко индивидуальным в прозе Ю. Казакова, реалистической в своей основе, являются романтические и импрессионистические черты, делающие его «поэтом в прозе».

В. Белов в духе традиций А. Платонова, рассказа «Усомнившийся Макар», в повести «Привычное дело» предлагает читателю притчу, философское иносказание о современности, о «вечных» проблемах бытия.

Анализ прозы Белова на стилистико-языковом уровне выявляет также связь прозы Белова с прозой Платонова. Образный афористический язык Белова передает особенности национального характера, отторжение всего, что разрушает крестьянский лад. Органичность отношения своих героев к жизни Белов, в традициях Платонова, показывает через присущий им юмор. Юмор, — как инструмент познания жизни, - сопровождает героев писателей на всех этапах жизни, позволяет им взглянуть на себя «со стороны». Близки принципы художественного познания мира писателями, опыт взаимоотношений автора как творческого субъекта и отражаемой им действительности.

В. Шукшин, как и А. Платонов, обладает величайшим милосердием к судьбе человека. Оба писателя, обращаясь к мотиву «души», сердца, утверждают духовность характерной чертой русского национального характера. В ряде рассказов Шукшина более жестко, чем у Платонова, акцентируется трагически мучительное осознание смерти героем. Осознав непреложность смерти, герой Шукшина решает этическую задачу — как прожить жизнь на земле; у героев Платонова «интерес к смерти», несет, в основном, онтологическую направленность.

Новое, специфическое, что привнес В.М. Шукшин в русскую литературу — это преобразование жанрово-стилевых форм рассказа, решение эпических по масштабу проблем в границах «малого жанра».

Типологические связи между прозой Ю. Трифонова и А. Платонова обнаруживаются в, близости подхода к герою, идее связи человека с родом, семьей. Трифонов становится своего рода связующим звеном между Платоновым и современными писателями. Традиции Трифонова в исследовании бытия человека в тесной связи с его бытом («Нет, не о быте — о жизни. Быт и бытие — это слитно, это нельзя разъять. Быт как «вселенскую связь» [90: 541 — 543]) преемствуют и развивают в современной прозе А. Битов, В. Маканин, А. Кабаков, Л. Петрушевская, В. Токарева.

Взаимодействие прозы А. Платонова и В. Распутина сложное и многоплановое. В основу этики и эстетики Распутина положены платоновские идеи любви и памяти, ценности всего живого, слышны отзвуки платоновских философем - «как велика жизнь, в каких маленьких местах она приютилась и надеется». В описании самосознания героев Распутин, как и Платонов, прибегает к приемам метафизического опыта, полагаясь на сверхчувственную (недоступную опыту) познавательную деятельность человека о принципах бытия. (Платонов - «Такыр»; Распутин - «Видение», «Живи и помни», «Последний срок» и др.). Характерно, что определяя магистральную тему творчества Платонова как онтологическую — «Главная и всеобъемлющая тема Платонова — скорбь по миру и человеку», — Распутин полагает, что писатель «призван считывать судьбу и душу народа». «Пронзительность выражения поэзии и трагедии русской, жизни в сращенности с русской природой и речью» [83: 188 - 189] придают уникальность, неповторимую индивидуальность творческому облику Распутина, закладывают новые традиции.

Анализ произведений А. Платонова и JI. Бородина позволяет говорить о едином направлении творческих поисков писателей, о попытке их героев, говрря словам JI. Шубина, «осмыслить свою жизнь, жизнь других людей». Сходными являются концепты писателей, в философско-обобщенной форме фокусирующие энергетические сгустки их прозы. Проза JI. Бородина представляет традиционное, реалистическое направление, обновившееся поэтикой постмодернизма. Субъектная организация текста, интертекстуальность, обращение к символике снов, использование христианской символики, мотива игры позволяют Л.И. Бородину раскрыть многогранность, трагизм бытия.

В. Березин преемству ет и развивает платоновскую традицию житейского опыта человека с его приоритетом жизни. Речь идет и о различных сторонах художественного содержания романа Березина, и о словесно-художественных средствах, реминисценциях из прозы Платонова. Как и эстетика Платонова, эстетика Березина обостренно передает дисгармонические надломы и гротески истории, культуры, психики, но не имеет, как у В. Сорокина, пародийного характера. В плане выявления специфического, индивидуального в стиле Березина характерным является воспроизведение примет иной реальности, меткая ирония, пронизанная болью, поэтика интертекста, диалог с культурным пространством.

Понимание искусства как жизнетворящей деятельности актуализирует платоновские традиции в рассказе В. Шпакова «Железный Ренессанс».

Рассматривая вопрос о внимании В. Сорокина к платоновскому опыту в романе «Голубое сало», вопрос о характере отношения «потомка» к «исходному» тексту, повести А. Платонова «Сокровенный человек»,. мы отметили попытку изменения семантики произведения, ставшего «материалом» для новых художественных синтезов. В. Сорокин не столько пародирует, сколько пытается демонтировать, переделать повесть «Сокровенный человек» по типу римейка. Такая попытка оборачивается парадоксом, означающим подтверждение звездного статуса прозы А. Платонова.

Художественное наследие А. Платонова задает важнейшие линии развития философско-эстетических исканий русской прозы второй половины XX - начала XXI вв., писателей наших дней. Удаленное во времени творчество А. Платонова находится в едином историко-литературном пространстве с художественной практикой современных писателей. Включение произведений А. Платонова в «вертикальный контекст» художественного универсума с использованием «онтологического подхода, как произведений и других великих писателей, таких, как М. Шолохов, М. Булгаков, А. Твардовский и др. в «вертикальный контекст», определяет «лицо» русской литературы XX начала XXI вв, позволяет из частных наблюдений выйти на новый концептуальный уровень о плодотворной тенденции гуманизма как этического и философского направления русской литературы, отметить «всеобщность» этого свойства.

Перспективными для дальнейшего исследования особенностей рецепции творчества А. Платонова в историческом ракурсе являются произведения таких писателей, как Ф. Абрамов («Братья и сестры», «Дом»); В. Астафьев («Пролетный гусь»); А. Битов («Внук 29-го апреля»); А. Варламов («Рождение»); А. Ким («Сбор грибов под музыку Баха», «Остров Ионы»), В. Личутин («Вдова Нюра»); В. Маканин («Ключарев и Алимушкин», «Где сходилось небо с холмами»); Е. Носов («Усвятские шлемоносцы», «Яблочный Спас»); Б. Екимов («Продажа», «Пастушья звезда»); О. Павлов («Конец века»). /

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Серафимова, Вера Дмитриевна, 2010 год

1. Абрамов, Ф. Дом. Роман / Ф. Абрамов. М. : Современник, 1984. - 239 с.

2. Агеев, А. Самородок, или Один день Олега Олеговича / А. Агеев // Знамя. — 1995.-№5.-С. 173- 180.

3. Аннинский, Л. Родная нетовщина. Статьи, эссе / Л. Аннинский. — М. : Хроникер, 2008.-440 с.

4. Аристотель. Об искусстве поэзии / Аристотель. М. : Худож. лит., 1957. -184 с.

5. Белов, В. Год великого перелома / В. Белов // Роман-газета. 1994. - № 7.

6. Белов, В. Кануны. Хроника конца 20-х годов / В. Белов. М. : Молодая гвардия, 1988.-463 с.

7. Белов, В. И. Привычное дело. Рассказы / В. И. Белов. М. : ACT : Астрель, 2007.-317 с.

8. Белов, В. Раздумья на родине : очерки и статьи / В. Белов. — М. : Современник, 1986.-269 с.

9. Березин, В. Свидетель / В. Березин // Знамя. 1998. - № 7.

10. Ю.Бердяев, Н. А. Истоки и смысл русского христианства. Репринтное воспроизведение издания YMCA-PRESS, 1955 / Н. А. Бердяев. М. : Наука, 1990.-224 с.

11. Бердяев, Н. А. Самопознание / Н. А. Бердяев. Л. : Лениздат, 1991. - 398 с.

12. Бердяев, Н. А. Философия свободы / Н. А. Бердяев. М. : Путь, 1911.- 280 с.

13. Бердяев, Н. Философия творчества, культуры и искусства : в 2 т. / Н. Бердяев. -М. : Искусство, 1994.

14. Блок, А. Собр. соч. : в 8 т. / А. Блок. — М.-Л. : Гослитиздат, 1962.

15. Бородин, Л. Без выбора / Л. Бородин. М. : Молодая гвардия, 2003. - 505 с.

16. Бородин, Л. Бесиво / Л. Бородин // Москва. 2002. - № 4. - С. 3 - 60.

17. Бородин, Л. Божеполье / Л. Бородин // Роман-газета. — 1993. № 15. v

18. Бородин, Л. Ловушка для Адама : повести / Л. Бородин. СПб. : АКМЕ, 1994.-554 с.

19. Бородин, Л. Повесть странного времени. Повести / Л. Бородин. — М. : Современник, 1990. — 397 с.

20. Бородин, Л. Царица Смуты / Л. Бородин. М. : Москва, 1998. - 228 с.

21. Булгаков, М. Ханский огонь. Повести и рассказы / М. Булгаков. М. : Худож. лит., 1988.-240 с.

22. Достоевский, Ф. М. Собр. соч. : в 12 т. / Ф. М. Достоевский. М. : Правда, 1982.

23. Евтушенко, Е. Политика привилегия всех : книга публицистики / Е. Евтушенко. - М. : АПН, 1990. - 623 с.

24. Заболоцкий, Н. Избр. произведения : в 2 т. / Н. Заболоцкий. М. : Худож. лит., 1972.

25. Заболоцкий, Н. Столбцы и поэмы. Стихотворения / Н. Заболоцкий. — М. : Худож. лит., 1989. 352 с.

26. Замятин, Е. И. Собр. соч. : в 4 т. / Е. И. Заболоцкий; сост., примеч. и ред. Б. Филиппова, Е. Жиглевич и А. Тюрина. Мюнхен, 1970 - 1988.

27. Замятин, Е. Мы. Роман. Повести. Рассказы. Статьи и воспоминания / Е. Замятин; сост. Е. Б. Скороспелова. Кишинев : Литература артистикэ, 1989. - 640 с.

28. Замятин, Е. Повести. Рассказы / Е. Замятин- Воронеж : Центральночерноземное кн. изд-во, 1986. 224 с.

29. Казаков, Ю. Во сне ты горько плакал : Рассказы / Ю. Казаков;сост. Т. М. Судник. М.: Современник, 2000. - 447 с.

30. Казаков, Ю. Голубое и зеленое. Рассказы и очерк / Ю. Казаков. М. : Сов. писатель, 1963. — 318 с.

31. Казаков, Ю. Избранное / Ю. Казаков; предисл. В. Гусева. М. : Худож. лит. 1985.-559 с.

32. Казаков, Ю. Северный дневник / Ю. Казаков; предисл. А. Сконечной. -М. : Сов. Россия, 1973. 368 с.

33. Леонов, Л. Собр. соч. : в 19 т. / Л. Леонов. М. : Худож. лит., 1983.

34. Леонов, Л. Собр. соч. : в 10 т. / Л. Леонов. М. : Худож. лит., 1984.

35. Маканин, В. С. Долог наш путь. Повести / В. С. Маканин. М. : Вагриус, 1999.-528 с.

36. Маканин, В. С. Лаз / В. С. Маканин. -М., 1991.

37. Некрасов, Н. А. Избр. соч. / Н. А. Некрасов. М., 1989.

38. Ницше, Ф. Соч. : в 2 т. / Ф. Ницше. М. : Мысль, 1990.

39. Оруэлл, Д. Проза отчаяния и надежды. Роман. Сказка. Эссе / Д. Оруэлл. — Л. : Лениздат, 1990.-427 с.

40. Петрушевская, Л. Новые Робинзоны (Хроника конца XX века) / Л. Петрушевская // Новый мир. 1989. - № 8. - С. 166 - 172.

41. Петрушевская, Л. Три девушки в голубом / Л. Петрушевская. М.: Худож. дит., 1989.-399 с.

42. Пильняк, Б. Повесть непогашенной любви. Повести. Рассказы / Б. Пильняк; подгот. и публ. Б. Андроникашвили-Пильняка. М. : Книжная палата, 1989. -352 с.

43. Платон. Сочинения : в 3 т. / Платон; перевод с древнегреческого А. Ф. Лосева. -М. : Мысль, 1966.

44. Платонов, А. Собр. соч. : в 3 т. / А. Платонов. М. : Сов. Россия, 1985.

45. Платонов, А. Избр. произведения : в 2 т. / А. Платонов. — М. : Худож. лит., 1978.

46. Платонов, А. Сочинения. Научное издание : в 2 кн. / А. Платонов. — М. : ИМЛИ РАН, 2004.

47. Платонов, А. В прекрасном и яростном мире. Повести. Рассказы / А. Платонов; сост. и предисл. В. М. Акимов. Л. : Лениздат, 1979. - 415 с.

48. Платонов, А. Взыскание погибших. Повести. Рассказы. Пьеса. Статьи / А. Платонов. М. : Школа-Пресс, 1995. - 672 с.

49. Платонов, А. Возвращение / А. Платонов; сост. и подгот. текста М. Платоновой; предисл. С. Залыгина; коммент. Н. Корниенко. — М. : Мол. гвардия, 1989.-204 с.

50. Платонов, А. Впрок / А. Платонов. М. : Худож. лит., 1990. - 656 с.

51. Платонов, А. П. Вся жизнь : сб. / А. П. Платонов; сост. М. А. Платонова; предисл. Н. В. Корниенко. М. : Патриот, 1991. - 367 с.

52. Платонов, А. Голубая глубина. Книга стихов / А. Платонов. — Краснодар: Буревестник, 1922. 96 с.

53. Платонов, А. Государственный житель. Проза. Ранние сочинения. Письма / А. Платонов; предисл. В. Чалмаева; сост. М. А. Платоновой. Минск : Мастацкая литература, 1990. - 702 с.

54. Платонов, А. Живя главной жизнью. Повести. Рассказы. Пьеса. Сказки. Автобиографическое / А. Платонов; сост., послесл. и прим. В. В. Васильева. -М. : Правда, 1989.-448 с.

55. Платонов, А. Записные книжки. Материалы к биографии / А. Платонов; публ. М. А. Платоновой; сост., подгот. текста, предисл. и примеч. Н. В. Корниенко. -М. : ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. 424 с.

56. Платонов, А. Записные книжки. Материалы к биографии / А. Платонов; публ. М. А. Платоновой; сост., подгот. текста,.предисл. и примеч. Н. В. Корниенко. -2-е изд. М. : ИМЛИ РАН; Наследие, 2006. - 419 с.

57. Платонов, А. Земля и небо Курска / А. Платонов // Красная звезда. 1943.137.

58. Платонов, А. Ноев ковчег : Драматургия / А. Платонов; сост. А. Мартыненко; отв. ред. Е. Шубина; предисл. А. Битова. М. : Вагриус, 2006. — 464 с.

59. Платонов, А. Размышления читателя. Статьи / А. Платонов; сост. М. А. Платонова. М. : Сов. писатель, 1970. - 231 с.

60. Платонов, А. Сухой хлеб : Рассказы, сказка-быль / А. Платонов; предисл. С. Залыгина. М. : Дет. лит., 1991. - 47 с.

61. Платонов, А. Счастливая Москва / А. Платонов // Новый мир. — 1991. — № 9. -С. 9-58.

62. Платонов, А. У человеческого сердца. Рассказы / А. Платонов; сост. и подготовка текста М. Н. Сотсковой. М. : Дет. лит., 1981. — 323 с.

63. Платонов, А. Чевенгур / А. Платонов. М. : Худож. лит., 1988. - 411 с.

64. Платонов, А. Ювенильное море. Роман. Повести / А. Платонов. М. : Современник, 1988. — 560 с.

65. Пришвин, М. Дневники / М. Пришвин; сост., предисл. и коммент. Ю. А. Козловского. М. : Правда, 1990. - 480 с.

66. Пушкин, А. С. Золотой том. Собр. соч. / А. С. Пушкин. М. : Имидж, 1993. -975 с.

67. Пушкин, А. С. Соч. : в 3 т. / А. С. Пушкин. -М. : Худож. лит., 1985.

68. Распутин, В. Г. Избр. произведения : в 2 т. / В. Г. Распутин. М. : Худож. лит., 1990.

69. Распутин, В. В поисках берега. Речь при вручении Солженицынской премии / В. Распутин // Литературная газета. 2000. - № 19 - 20. - С. 1,9.

70. Распутин, В. В ту же землю : Повесть, рассказы / Распутин В. М. : Вагриус, 2001.-402 с.

71. Распутин, В. Дочь Ивана, мать Ивана / В. Распутин // Наш современник. -2003.-№ 11.-С. 3-100.

72. Распутин, В. Изба / В. Распутин // Наш современник. 1999. - № 24.

73. Распутин, В. Мой манифест (Наступает пора для русского писателя вновь стать эхом народным) / В. Распутин // Наш современник. 1997. - № 5. - С. 3 - 6.

74. Распутин, В. Новая профессия / В. Распутин // Наш современник. 1998 -№7.-С. 3-23.42 6

75. Распутин;, В. Новый ковчег. Речь при вручении Солженицынской премии / В. Распутин // Новый мир. 2000. - № 19 - 20.

76. Распутин, В. Отчие пределы. Видение / В. Распутин // Москва. — 1997. — № 3.

77. Распутин, В. Право писать / В. Распутин // Радуга. 1980. - № 2. - С. 174- 175.

78. Распутин, В. Повести / В. Распутин. М. : Просвещение, 1990. - 334 с.

79. Распутин, В. Уроки французского. Избранная проза и публицистика / В. Распутин. М. : Жизнь и мысль, 2004. - 512 с.

80. Розанов, В. В. Сочинения : в 2 т. / В. В. Розанов. М. : Правда, 1990.

81. Салтыков-Щедрин, M. Е. О литературе / M. Е. Салтыков-Щедрин; сост., послесл. и примеч. В. Я. Кирпотина. М. : Гослитиздат, 1952. - 700 с.

82. Солженицын, А. Леонид Бородин. «Царица Смуты». Из литературной коллекции / А. Солженицын // Новый мир. — 2004. № 6. - С. 148 - 158.

83. Солженицын, А. Слово при вручении премии Солженицына Валентину Распутину 4 мая 2000 / А. Солженицын // Новый мир. 2000. — № 5. - С. 188 —-189.

84. Соловьев, В. Соч. : в 2 т. / В. Соловьев. -М. : Мысль, 1988.

85. Сорокин, В. Голубое сало / В. Сорокин. 6-е изд. - М. : Ад Маргинем, 2002. -352 с. ' '

86. Сорокин, В. Двойное сознание это Россия / В. Сорокин // Огонек. - 2008. -№ 1 - 2.

87. Сорокин, В. Г. «Россия это снег, водка и кровь» / В. Г. Сорокин // Аргументы и факты. - 2001. - 5 декабря. - С. 23.

88. Сорокин, В. Г. Сборник рассказов / В. Г. Сорокин. М. : РУССЛИТ, 1992. -128 с.

89. Толстой, Л. Н. Собр. соч. : в 22 т. / Л. Н. Толстой. М. : Худож. лит., 1985.

90. Трифонов, Ю. Собр. соч. : в 4 т. / Ю. Трифонов. М. : Худ. лит., 1986.

91. Федоров, Н. Ф. Соч. : в 4 т. / Н. Ф. Федоров. М. : Прогресс, 1995.

92. Шеллинг, В. И. Соч. : в 2 т. / В. И. Шеллинг; сост., ред. А. В. Гулыга и др.-М. : Мысль, 1987.

93. Шолохов, М. А. Тихий Дон : в 4 кн. / М. А. Шолохов. М. : Худож. лит., 1991.

94. Шпаков, В. М. Год петуха. Книга рассказов / В. М. Шпаков. СПб. : Алетейя^ 2006.-308 с.

95. Шукшин, В. М. Собр. соч. : в 6 т. / В. М. Шукшин. М., 1998.

96. Шукшин, В. М. Собр. соч. : в 3 т. / В. М. Шукшин. М. : Молодая гвардия, 1985.

97. Шукшин, В. М. Рассказы / В. М. Шукшин; предисл. В. Белова. Л. : Лениздат, 1983.-477 с.

98. Шукшин, В. М. Нравственность есть правда / В. М. Шукшин. М. : Сов. Россия, 1979.-351 с.

99. Шукшин, В. М. Я пришел дать вам волю : Роман, повести, рассказы / В. М. Шукшин. — Кишинев : Литература артистикэ, 1984. 639 с.1.

100. ЮО.Агеносов, В. В. К вопросу о типологии советского романа 30-х годов // Идейно-стилевое многообразие советской литературы : сб. науч. тр. — М.: МГПИ, 1982.-С. 67-73.

101. Агеносов, В. В. Советский философский роман / В. В. Агеносов. — М. : Прометей, 1989. 300 с.

102. Акаткин, А. М. Возвращение Платонова / А. М. Акаткин // Андрей Платонов : Исследования и материалы : сб. науч. тр. / под ред. Т. А. Никоновой. -Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1993. — С. 3 18.

103. Акаткин, В. М. Покушение на вселенную //В. М. Акаткин. Живые письмена : (О поэтах и поэзии). Воронеж : Изд-во Воронеж, ун-та, 1996. - С. 82 - 101.

104. Алейников, О. Ю. Андрей Платонов и его роман «Чевенгур» / О. Ю. Алейников. М., 2007.ч

105. Алейников, О. Ю. Дальний свет одухотворенного слова. К 90-летию Андрея Платонова // Подъем. 1989. - № 9. - С. 138 - 144.

106. Алексеев, М. П. Сравнительное литературоведение / М. П. Алексеев. -Ленинград : Наука, 1983. 445 с.

107. Англо-русский словарь / сост. В. К. Мюллер. — 15-е изд., стереотипное М. : Сов. энциклопедия, 1970. - 912 с.

108. Аникин, В. Народная сказка / В. Аникин. М., 1987.

109. Андрей Платонов : Мир творчества : сб. / сост. Н. В. Корниенко, Е. Д. Шубина. М. : Современный писатель, 1994. - 430 с.

110. Аннинский, Л. Родная нетовщина. Из 1900-х в 2000-е: Статьи. Эссе / Л. Аннинский. М. : Хроникер, 2008. - 440 с.

111. Аннинский, Л. А. Тридцатые — семидесятые: Литературно-критические статьи / Л. А. Аннинский. -М. : Современник, 1977.-272 с.

112. Ануфриев, А. Е. Утопия и антиутопия в русской прозе первой трети XX века. Эволюция. Поэтика : монография / А. Е. Ануфриев. -М. : Прометей, 2003.

113. Арзамасцева, И. Н. Век ребенка и русская литература 1900 1930-х годов : монография / И. Н. Арзамасцева- М. : Прометей, 2001. - 194 с.

114. Пб.Аскольдов, С. А. Религиозный смысл русской революции / С. А. Аскольдов // Из глубины : сб. ст. о русской революции. М. : Новости, 1990. — С. 13 — 45.

115. Афанасьев, А. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов : в 3 т. / А. Афанасьев. -М. : Сов. писатель, 1965.

116. И8.Бальбуров, Э. А. Платонов и М. Пришвин : Две грани русского космизма / Э. Бальбуров // Роль традиции в литературной жизни эпохи. — Новосибирск : Институт филологии Сибирского отделения РАН, 1995. — С. 111 — 127.

117. Баршт, К. А. Поэтика прозы Андрея Платонова / К. А. Баршт. — 2-е изд., доп. -СПб. : Филологический факультет СПбГУ, 2005. 478 с.

118. Бахтин, М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования последних лет / М. Бахтин. М. : Худ. лит., 1975. - 497 с.

119. Бахтин, М. М. Литературно-критические статьи / М. М. Бахтин. М. : Худож. лит., 1986.-543 с.

120. Бахтин, М. Проблемы поэтики Достоевского / М. Бахтин. —2-е изд., доп. и перераб. М. : Сов. писатель, 1963. - 363 с.

121. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. — М. : Искусство, 1979. 424 с.

122. Белая, Г. А. История литературы в контексте современной теоретической мысли / Г. А. Белая // Вопросы литературы. 1996. - № 3. - С. 3 - 17.

123. Бергсон, А. Два источника морали и религии / А. Бергсон. М. : Канон, 1994. -313 с.

124. Благой, Д. Диалектика литературной преемственности / Д. Благой // Вопросы литературы. 1962. - № 2. - С. 94 - 113.

125. Богданович, Т. Художественные открытия А. Платонова и А. Малышкина в прозе 20-30-х годов (концепция личности и истории) : автореф. дис. .д-ра филол. наук / Т. Богданович. М., 1988. - 28 с.

126. Большакова, А. Ю. Современная русская проза: между реализмом и модернизмом / А. Ю. Большакова // Русская словесность. — 2009. № 5. — С. 36 -41.

127. Боровой, Л. Язык писателя / Л. Боровой. — М. : Сов. писатель, 1966. 219 с.

128. Бочаров, С. «Вещество существования». Выражение в прозе / С. Бочаров

129. Проблемы художественной формы социалистического реализма. — М. : Наука, 1971.-Т. 2. С. 310-150.

130. Бочаров, С. О художественных мирах / С. Бочаров. М. : Сов. Россия, 1985. -290 с.

131. Бочаров, С. Г. Сюжеты русской литературы / С. Г. Бочаров. М. : Языки русской культуры, 1999. - 626 с.

132. Бочаров, А. Требовательная любовь. Концепция личности в современной советской прозе / А. Бочаров. М. : Худож. лит., 1977. - 368 с.

133. Бушмин, А. С. Методологические основы литературоведческих исследований/ А.'С. Бушмин. Л.: Наука, 1969. - 228 с.

134. Бушмин, А. С. Наука о литературе : Проблемы. Суждения/ Споры / А. С. Бушмин. М : Современник, 1980. - 334 с.

135. Бушмин, А. С. Преемственность в развитии литературы / А. С. Бушмин. Л. : Наука, 1975.- 157 с.

136. Быков, Д. Вместо жизни / Д. Быков. М. : Вагриус, 2006. - 464 с.

137. Бэлнеп, Р. Л. Генезис «Братьев Карамазовых». Эстетические, идеологические и психологические аспекты создания текста / Р. Л. Бэлнеп. — СПб. : Академический проект, 2003. — 262 с.

138. Валгина, Н. С. Теория текста : учеб. пособ. / Н. С. Валгина. М. : Логос, 2004.-280 с.

139. Васильева, Т. И. Творчество Л. И. Бородина. Особенности проблематики и поэтики : автореф. дис. . канд. филол. наук / Т. И. Васильева. — Магнитогорск, 2007. 19 с.

140. Варламов, А. Н. Апокалипсические мотивы в русской прозе конца XX века : автореф. дис. ,. канд. филол. наук / А. Н. Варламов. — М., 1997. — 16 с.

141. Варламов, А. Платонов и В. М. Шукшин. Геополитические оси русской литературы / А. Варламов // Москва. 1998. - № 2. - С. 167 - 175.

142. Вахитова, Т. М. Платонов и Леонов. 1930 год. Предметный мир /

143. Т. М. Вахитова // Андрей Платонов. Материалы и исследования. СПб. : Наука, 2005. - Вып. 3. - С. 214 - 227.

144. Введение в литературоведение. Литературное произведение : Основные понятия и термины / Л. В. Чернец, В. Е. Хализев, С. Н. Бройтман; под ред. Л. В. Чернец. -М. : Высш. шк.; Академия, 2000. 556 с.

145. Вейнингер, О. Пол и характер / О. Вейненгер. М. : Терра, 1992. - 480 с. Нб.Верин, Вл. От веры - к прозрению / Вл. Верин // Литературная газета. - 1989.3.5.

146. Вернадский, В. И. Философские мысли натуралиста / В. И. Вернадский. — М. : Наука, 1988. 520 с.

147. Веселовский, А. Н. Историческая поэтика / А. Н. Веселовский; вступ. ст. И. К. Горского; сост., коммент. В. В. Мочаловой. М. : Высш. шк., 1989. - 406 с.

148. Виноградов, В. В. Из биографии одного «неистового» произведения.f

149. Последний день приговоренного к смерти» / В. В. Виноградов // Виноградов В.1

150. В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М. : Наука, 1976. — С. 63 -75.

151. Воронский, А. Искусство видеть мир / А. Воронский. М. : Худож. лит., 1987. -217с.

152. Вьюгин, В. Ю. Андрей Платонов : Поэтика загадки (Очерк становления и эволюции стиля) / В. Ю. Вьюгин. СПб. : РХГИ, 2004. - 437 с.

153. Газизова, А. А. Обыкновенный человек в меняющемся мире : Опыт типологического анализа советской философской прозы 60-80-х годов : учеб. пособ. / А. А. Газизова. М. : Прометей, 1990. - 80 с.

154. Газизова, А. Красота в ранней прозе Андрея Платонова / А. Газизова // Творчество Андрея Платонова : исследования и материалы. — СПб. : Наука, 1995.-С. 53-62.

155. Галасьева, Г. В. Е. Замятин и А. Платонов : к проблеме типологического исследования / Г. В. Галасьева // Творческое наследие Евгения Замятина : взгляд из сегодня. Тамбов : ТГУ, 1997. - Кн. 4. - С. 180 - 192.

156. Галковский, Д. Бесконечный тупик. Исходный текст / Д. Галковский // Континент. 1994. - № 81. - С. 220 - 307.

157. Гассет, X. О. В гуще грозы / X. О. Гассет // Иностранная литература. — 1998. -№ 3. — С. 241-246.

158. Геллер, М. Андрей Платонов в поисках счастья / М. Геллер. Paris : Ymka-Press, 1982.-404 с.

159. Генис, А. Иван Петрович умер / А. Генис. М. : Новое литературное обозрение, 1999. - 336 с.

160. Голубков, М. М. Утраченные альтернативы. Формирование монистической концепции советской литературы. 20-30-е годы / М. М. Голубков. — М. : Наследие, 1992.-201 с. „JI

161. Громова, М. И. Современная русская драматургия : учеб. пособ. / М. И. Громова. М. : Флинта, 2005. - 368 с. "

162. Гронас, М. Диссенсус. Война за канон в американской академии 80-х-90-х годов / М. Гронас // Новое литературное обозрение. 2001. - № 51. - С. 6 - 18.

163. Гроссман, В. Добрый талант / В. Гроссман // Литература и жизнь. 1960. - 6 июля. - С. 3.

164. Гугнин, А. А. Магический реализм в контексте литературы и искусства XX века. Феномен и некоторые пути его осмысления / А. А. Гугнин. М. : Научный центр славяно-германских исследований, 1998. - 119 с.

165. Гумилев, Л. Чтобы свеча не погасла : Диалог / Л. Гумилев, А. Панченко. Л.: Сов. писатель, 1990. - 128 с.

166. Гумилев, Л. Н. Этногенез и биосфера Земли / Л. Н. Гумилев. Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1989. - 496 с.

167. Гурьева, Т. Н. Новый литературный словарь / Т. Н. Гурьева. — Ростов на Дону : Феникс, 2009. 364 с.

168. Гусев, В. Испытание веком : сб. лит.-крит. ст. / В. Гусев .- М.: Современник, 1982.-256 с.

169. Давыдова, Т. Т. Новая русская проза 1920-х годов. Е. И. Замятин, Л. Н. Лунц, В. А. Каверин, М. М. Зощенко / Т. Т. Давыдова // Русская словесность. 2009. -№6.-С. 9-17.

170. Дворяшин, Ю. А. М. Шолохов и русская проза 20-30-х годов о судьбе крестьянства : пособие к спецкурсу / Ю. А. Дворяшин. Новосибирск : Новосибирский пед. институт, 1992. - 92 с.

171. Дефье, О. В. Концепция художника в русской прозе первой трети XX века: типология, традиции, способы образного воплощения : дис. . доктора, фил о л., , наук / О. В. Дефье. М., 1999. - 40 с.

172. Дмитровская, М. А. Макрокосм и микрокосм в художественном мире А. Платонова : учеб. пособ. / М. А. Дмитровская. Калининград : Калинингр. ун-т., 1998.-63 с. I

173. Дмитровская, М. А. Миросозерцательные истоки мифологемы «жизнь-путь» у А. Платонова / М. А. Дмитровская // Семантика русского языка в диахронии : сб. науч. тр. / отв. ред. С. С. Ваулина. Калининград : КГУ, 1994. - С. 77 - 86.

174. Дмитровская, М. Образная параллель «человек дерево» у А. Платонова / М. Дмитровская // Творчество Андрея Платонова : Исследования и материалы. -СПб. : Наука, 2000. - С. 25 - 40.

175. Долинин, К. А. Интерпретация текста (Французский язык) / К. А. Долинин. -М. : Просвещение, 1985.-288 с.

176. Донец, Л. «Солнце» нашей кинематографии / Л. Донец // Литературная газета. 2005. - 7 - 13 сентября. - С. 15.

177. Драгомирецкая, Н. В. Горький и Платонов: К проблеме метода и стиля /

178. Н. В. Драгомирецкая // А. М. Горький и революция. Горьковские чтения 90. — Нижний Новгород, 1991. Ч. 1.-С. 154- 159.

179. Дырдин, А. А. Духовное и эстетическое в русской философской прозе XX века : А.Платонов, М.Пришвин, Л.Леонов / А. А Дырдин. Ульяновск : УлГТУ, 2004.-391с.

180. Дырдин, А. Потаенный мыслитель. Творческое сознание А. Платонова в свете русской духовности и культуры / А. Дырдин. Ульяновск : УлГТУ, 2000. -170 с.

181. Дюришин, Д. Теория сравнительного изучения литературы / Д. Дюришин. -М. : Прогресс, 1979. 320 с.

182. Евлахов, А. Введение в философию художественного творчества. Опыт историко-художественной методологии : в 2 т. / А. Евлахов. — Варшава : Типография Варш. Учебн. Округа, 1910.

183. Ершов, Л. Ф. Русский советский роман. Национальные традиции и новаторство / Л. Ф. Ершов. Л. : Наука, 1967. - 340 с.

184. Жирмунский, В. М. Байрон и Пушкин / В. М. Жирмунский. Л. : Наука, 1978.-424 с.

185. Жолковский, А. К. Избранные статьи о русской поэзии. Инварианты, структуры, стратегии, интертексты / А. К. Жолковский; отв. ред. Л. Павлова. — М. :РГГУ, 2005.-656 с.

186. Залыгин, С. Послесловие. О романе А. Платонова «Счастливая Москва» / С. Залыгин // Новый мир. 1991. - № 9. - С. 75.

187. Залыгин, С. Трифонов, Шукшин и мы : воспоминания / С. Залыгин //

188. Новый мир. — 1991. № 11.-С. 221-230. 187.3олотусский, И. П. Трепет сердца : Избранные работы / И. П. Золотусский.

189. М. : Современник, 1986. 540 с. 188.Золотусский, И. П. Час выбора. Проза В. М.- Шукшина / И. П. Золотусский // Литература в школе. — 1996. - № 4. — С. 60 — 67.

190. Ильин, И. Постструктуализм. Деконструктивизм. Постмодернизм / И. Ильин. -М. : Интрада, 1996. 256 с.

191. История русской литературы XX века : в 4-х кн. / Л. Ф. Алексеева, И. А. Биккулова, Н. М. Малыгина и др.; под ред. Л. Ф. Алексеевой. М. : Высш. шк., 2005-2007.

192. История русской-литературы. XX век : в 2 ч. : учебник для студентов вузов /

193. B. В. Агеносов и др. под ред. В. В. Агеносова. М. : Дрофа, 2007.

194. Казнина, О. Евразийский комплекс идей в литературе // А. Гастева, О. Казнина,

195. C. Семенова. Философский контекст русской литературы 1920 1930-х годов. -М. : ИМЛИ РАН, 2003. - С. 214 - 287.

196. Капица, Ф. С. Славянские верования, праздники и ритуалы / Ф. С. Капица. 4-е изд. - М. : Флинта, 2005. - 216 с.

197. Карасев, Л. В. Вещество литературы / Л. В. Карасев. М. : Языки славянской культуры, 2001. - 400 с.

198. Карасев, Л. В. Гоголь и онтологический вопрос / Л. В. Карасев // Вопросы философии. 1993.-№ 8.-С. 85-96.

199. Карасев, Л. В. Онтологический взгляд на русскую литературу / Л. В. Карасев. -М. : РГГУ, 1995.- 104 с.

200. Карасев, Л. В. Символические схемы в художественном тексте. Эстетикогерменевтический анализ : автореф. дис. . доктора философских наук /f

201. Л. В. Карасев. М., 2007. - 55 с.

202. Караулов, Ю. Н. Роль прецедентных текстов в структуре' и функционировании языковой личности // Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М. : Наука, 1987. — С. 218 - 237.

203. Квятковский, А. Поэтический словарь / А. Квятковский. — М.: Сов. энциклопедия, 1966. — 376 с.

204. Коваленко, В. А. Творчество А. Платонова и эстетические категории / В. А. Коваленко // Третьи платоновские чтения : тезисы докладов международной научной конференции. Воронеж : ВГУ, 1999.

205. Коваленко, В. А. Творчество как ценность. Философия природы /

206. B. А. Коваленко. -М. : Наука, 2005. 278 с.

207. Кокшенева, К. Грани судьбы: О повести В.Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана» и теме зла в современной литературе / К. Кокшнева // Москва. — 2004. -№2.-С. 187- 196.

208. Кокшенева, К. Как измерить себя человеку? О некоторых результатах.дружбы» православия и литературы / К. Кокшнева // Москва. — 2005. — № 1. 1. C.' 171-89.

209. Колосс, JI. В. Книга стихов Андрея Платонова «Голубая глубина». История текста. Поэтика : дис. . канд. филол. наук / JI. В. Колосс. М., 2001. — 211 с.

210. Колядич, Т. М. Воспоминания писателей XX века : проблемы поэтики жанра : монография. -М. : Мегатрон, 1998. -276 с.

211. Корниенко, Н. В. Зощенко и Платонов : Встречи в литературе / Н. В. Корниенко // Литературное обозрение. 1995. - № 1. - С. 47 - 54.

212. Корниенко, Н. В. История текста и биография Андрея Платонова (1926 1946) / Н. В. Корниенко // Здесь и теперь. - 1993. - № 1. - 320 с.

213. Корниенко, Н. В. «Сказано русским языком.» Андрей Платонов и Михаил Шолохов : Встречи в русской литературе / Н. В. Корниенко. — М. : ИМЛИ РАН, 2003.-536 с.

214. Корниенко // Здесь и теперь. 1993. - № 1. 21 О.Корниенко, Н. В. Творческая биография и текстология А. П. Платонова. В художественной лаборатории писателя : автореф. дис. . док. филол. наук / Н. В. Корниенко. -М., 1992. - 42 с.

215. Корниенко, Н. В. Философские искания и особенности художественного метода Андрея Платонова : автореф. дис. . канд. филол. наук / Н. В. Корниенко. Л., 1979. - 19 с.

216. Котовчихина, Н. Д. Эпическая проза М. А. Шолохова в русском литературном процессе XX века / Н. Д. Котовчихина М. : Таганка, 2004.-312 с.

217. Красовская, С. И. Проза Андрея Платонова : жанры, жанровые процессы :лдис. . док. филол. наук / С. И. Красовская. — Тамбов, 2005. — 404 с.

218. Кристева, Ю. Бахтин, слово, диалог, роман (1967) / Ю. Кристева // Французская семиотика, От структурализма к постструктурализму / пер. Г. К. Косинова. -М. : Прогресс, 2000. С. 427 - 457.

219. Кякшто, Н. Н. Русский постмодернизм / Н. Н. Кякшто // Русская литература XX века. Школы, направления, методы творческой работы / под ред. С. И. Тиминой. СПб. : Логос; М. : Высш. шк., 2002. - С. 305 - 325.

220. Лаврентьев, М. Прыг-скок. Дискуссия: Королевство кривых учебников / М. Лаврентьев // Литературная газета. 2008. - 30 января - 5 февраля. - № 3 - 4.

221. Лазаренко, О. В. Проблема реальности в антиутопии / О. В. Лазаренко // Филологические записки. Андрей Платонов, знакомый и открываемый. К столетию со дня рождения. Воронеж : ВГУ, 1992. - Выпуск 13. — С. 60 — 70.

222. Ласунский, О. Житель родного города : Воронежские годы Андрея Платонова. 1899 1926 / О. Ласунский. - Воронеж : ВГУ, 1999.-281 с.

223. Лейдерман, Н. Л. Русская литература XX века (1950 1990-е годы) : в 2 т. : учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий. - 3-е изд., стер. - М.: Академия, 2008.

224. Лейдерман, Н. Л. Современная русская литература 1950 — 1990-е годы : в 2 т. / Н. Л. Лейдерман, М. Н. Липовецкий. М., 2003.

225. Лейдерман, Н. Л. Теоретические проблемы русской литературы XX века // Н. Л. Лейдерман. Русская литература XX века. Екатеренбург : УрГУ, 1992. — Вып. 1. - С. 3 -24.

226. Лейдерман, Н., Липовецкий, М. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме / Н. Лейдерман, М. Липовецкий // Новый мир. 1993. — № 7. — С. 233 — 152.

227. Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. -М. : Сов. энциклопедия, 1987. 752 с.

228. Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. М.: Интелвак, 2003. - 1596 с.

229. Лихачев, Д. С. Концептосфера русского языка / Д. С. Лихачев // Освобождение от догм. История русской литературы: состояние и пути изучения- / отв. ред. Д. П. Николаев.- М. : ИМЛИ РАН, 1997. Т. 1. - С. 33 - 42.

230. Лихачев, Д. С. Прошлое будущему. Статьи и очерки / Д. С. Лихачев. - Л. : Наука, 1985.-575 с.

231. Лихачев, Д.С. Традиции в истории культуры. М. : Наука, 1978.

232. Лосев, А. Ф. Проблемы символа и реалистическое искусство / А. Ф. Лосев. -М. : Наука, 1976.-368 с.

233. Лосев, А. Ф. Философия. Мифология. Культура / А. Ф. Лосев. М. : Политиздат, 1991.-525 с.

234. Лосев, А. Ф. Форма. Стиль. Выражение / А. Ф. Лосев. М. : Мысль, 1995. -944 с.

235. Лотман, Ю. М. • Анализ поэтического текста : структура стиха / Ю. М. Лотман. Л.: Просвещение, 1972. - 272 с.

236. Лотман, Ю. М. Беседы о русской культуре / Ю. М. Лотман. — СПб. : Искусство-СПб, 1994.-758 с.

237. Лотман, Ю. М. Избранные статьи : в 3 т. / Ю. М. Лотман. Таллин : Александра, 1992 -1993.

238. Лотман, Ю. М. Лекции по структуральной поэтике. Труды по знаковым системам / Ю. М. Лотман. Тарту : Тарт. гос. ун-т, 1964. — 195 с.

239. Лотман, Ю. М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста. Статьи. Исследования. Заметки. Рецензии / Ю. М. Лотман. СПб. : Искусство-СПб, 1996.-848 с.

240. Лотман, Ю. М. О русской литературе : ст. и исслед. (1958 — 1993) / Ю. М. Лотман. СПб. : Искусство, 1997. - 848 с.

241. Лотман, Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман. М. :1. Искусство, 1970. 384 с.

242. Лютый, В. Козье копытце (Еще раз о постмодернизме) / В. Лютый // Подъем. -2000.-№ 11.-С. 199-203.

243. Максакова, М. П. Воспоминания. Статьи. / М. П. Максакова. М. : Сов.Iкомпозитор, 1985.-318 с.

244. Малоизвестные страницы и новые концепции истории русской литературы XX века : Материалы Международной научной конференции. М. : МГОУ, 2005. -Вып. З.-Ч. 2.

245. Малыгина, Н. М. Андрей Платонов : поэтика «возвращения» / Н. М. Малыгина. М. : Теис, 2005. - 334 с.

246. Малыгина, Н. М. Москва в судьбе и творчестве Андрея Платонова / Н. М. Малыгина // Москва и «московский текст» в русской литературе и фольклоре : Материалы 7 Виноградовских чтений / ред.-сост. Н. М. Малыгина, И. А. Беляева. М. : МГПУ, 2004.- 244 с.

247. Малыгина, Н. М. Художественный мир Андрея Платонова в контексте литературного процесса 1920 — 1930-х годов : автореф. дис. . доктора филол. наук / Н. М. Малыгина. М., 1992. - 38 с.

248. Малыгина, Н. М. Художественный мир Андрея Платонова : учеб. пособ. / Н. М. Малыгина. -М. : Московский педагогический университет, 1995. — 96 с.

249. Малыгина, Н. М. Эстетика Андрея Платонова / Н. М. Малыгина. Иркутск : Изд. Иркутского ун-та, 1985.

250. Маркова, Т. Н. Формотворческие тенденции в прозе конца XX векаг

251. В. Маканин, Л. Петрушевская, В. Пелевин) : автореф. дис. . доктора филол. наук / Т. Н. Маркова. — Екатеринбург, 2003. 46 с.

252. Меерсон, О. Москва, ты кто? Сходные вопросы без ответов у Хлебникова и Платонова / О. Меерсон // Творчество Андрея Платонова : Исследования и материалы.- СПб.: Наука, 2004. Кн. 3. - С. 205 -214.

253. Меерсон, О. «Свободная вещь». Поэтика неостранения у Андрея Платонова / О. Меерсон. 2-е изд., испр. - Новосибирск : Наука, 2001. - 122 с.

254. Мелетинский, Е. М. Поэтика мифа / Е. М. Мелетинский. М. : Наука, 1976.407 с.

255. Мескин, В. А. Кризис сознания и трагическое в русской прозе конца 19 -начала 20 века : автореф. дис. . доктора филол. наук / В. А. Мескин. М., 1997.-48 с.

256. Михайлов, А. В. Языки культуры : учеб. иособ. по культурологи /У

257. А. В. Михайлов. М. : Языки русской литературы, 1997. - 912 с.

258. Михеев, М. В мир Платонова через его язык : монография / В. Михеев. — М. : МГУ, 2003.-408 с.

259. Михновец, Н. Г. Прецедентные произведения и прецедентные темы в диалогах культур и времен. Место и роль прецедентных явлений в творчестве Ф. М. Достоевского : монография / Н. Г. Михновец. СПб. : Наука, Сага, 2006. — 384 с.

260. Можаев, Б. А. Портрет ленивого сознания / Б. А. Можаев // Книжное обозрение. 1991.-№14. с. 9.

261. Мороз, О. Историософская концепция Андрея Платонова : Вселенная — человек техника / О. Мороз. - Краснодар : Кубанский гос. ун-т; Виноградов-фонд, 2001.-276 с.

262. Мороз, О. Н. Художественные искания в русской литературе XX века. О поэзии Н. А. Заболоцкого и прозе А. П. Платонова / О. Н. Мороз. Краснодар : Кубанский социально-экономический институт.ю 2007. — 329 с.

263. Мущенко, Е. Г. В художественном мире А. Платонова и Е. Замятина /

264. Е. Г. Мушенко. Воронеж : Логос-Траст, 1994 - 84 с.

265. Нагибин, Ю. Литературные раздумья / Ю. Нагибин. М. : Сов. Россия, 1977.160 с.

266. Нагибин, Ю. «Он принял меня в братство боли» / Ю. Нагибин // Родина. -1989. № 11. - С. 5 - 74.

267. Немзер, А. Замечательное десятилетие русской литературы / А. Немзер. М. : Захаров, 2003.-608 с.

268. Нефагина, Г. Л. Русская проза конца XX века : учеб. пособ. / Г. Л. Нефагина. -М. : Флинта : Наука. 2003. 320 с.

269. Никонова, Т. А. Исторический комментарий к повести «Епифанские шлюзы» / Т. А. Никонова // Творчество А. Платонова. Статьи и сообщения. -Воронеж, 1970.

270. Никонова, Т. А. Тема «рядового народа» и власти в трактовке советской литературы 30-х годов и А.Платонова / Т. А. Никонова // Андрей Платонов. Проблемы интерпретации : сб. науч. тр. / под ред. Т. А. Никоновой, Е. Г. Мущенко. Воронеж : Траст, 1995.

271. Нинов, А. А. Современный рассказ / А. А. Нинов Л. : Худож. лит., 1969. -288 с.269.0вчаренко, А. И. Новые герои новые пути : От М. Горького до В. Шукшина / А. И. Овчаренко. -М. : Современник, 1977. —480 с.

272. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка : 80 тысяч слов и фразеологических выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. 4 изд., доп. -М. : Азбуковник, 1999. - 994 с.

273. Павлов, О. После Платонова / О. Павлов // Октябрь. 2000. - № 6. - С. 159 -163.

274. Панченко, А. М. Топика и культурная дистанция / А. М. Панченко // Историческая поэтика : Итоги и перспективы изучения. М. : Наука, 1986. -С. 236-250.

275. Платонов А. : Воспоминания современников : Материалы к биографии : сб. / сост. Н. Корниенко, Е. Шубина. М. : Современный писатель, 1994. - 496 с.

276. Платонов Андрей: Мир творчества / сост. Н. В. Корниенко, Е. Д. Шубина. -М. : Современный писатель, 1991. -432 с.

277. Полтавцева, Н. Г. Критика мифологического сознания в творчестве Андрея Платонова / Н. Г. Полтавцева. Ростов на Дону : Ростовский ун-т, 1977. - 36 с.

278. Полтавцева, Н. Г. Философская проза Андрея Платонова / Н. Г. Полтавцева. -Ростов на Дону : Ростовский ун-т, 1981. — 144 с.

279. Пономорева, Т. А. Проза новокрестьян 1920-х годов : Типология. Поэтика : автореф. дис. . доктора филол. наук / Т. А. Пономарева. М., 200040 с.

280. Поспелов, Г. Н. Искусство и эстетика / Г. Н. Поспелов. М. : Искусство, 1984. -325 с.

281. Поспелов, Г. Н. Эстетическое и художественное / Г. Н. Поспелов — М. : МГУ, 1965.-360 с.

282. Проблема канона в древнем и средневековом искусстве Азии и Африки : сб. ст. А.Ф.Лосева и Ю.М. Лотмана / отв. ред. И. Ф. Муриан. М. : Наука 1973. - 256 с.

283. Проблемы современного сравнительного литературоведения : сб. ст. / под ред. Н. А. Вишневской, А. Д. Михайлова. М. : ИМЛИ РАН, 2004. - 93 с.

284. Пропп, В. Я. Морфология сказки / В. Я. Пропп. М. : Наука, 1969. - 168 с.

285. Проскурина, Е. Н. Поэтика мистериальности в прозе Андрея Платонова конца 20-х -30-х годов (на материале повести «Котлован») / Е. Н. Проскурина. -Новосибирск : Сибирский хронограф, 2001. 258 с.

286. Пруцков, Н. И. Историко-сравнительный анализ произведений художественной литературы / Н. И. Пруцков. Л. : Наука, 1974. — 203 с.

287. Пушкин и мировая культура : материалы Международной научной конференции / ред. А. И. Журавлева. М., 1999. - 282 с.

288. Ранчин, А. На пиру Мнемозины : Интертексты Бродского / А. Ранчин. М. : Новое литературное обозрение, 2001 — 464 с.

289. Рассадин, С. Советская литература. Побежденные победители / С. Рассадин. — СПб. : ООО ИНАПРЕСС-НОВАЯ ГАЗЕТА, 2006. 368 с.г

290. Рогова, Е. Е. Творчество А. Платонова 1930-х годов : духовно-нравственное состояние общества и искания писателя / Е. Е. Рогова. — Воронеж : ВГПУ, 2006. 144 с.

291. Роден, О. Сборник статей о творчестве / О. Роден. — М. : Иностранная литература, 1960. 124 с.

292. A. А. Кобринский и др.; под ред. С. И. Тиминой. СПб. : Logos; М. : Высш. шк., 2002. - 586 с.

293. Русская поэзия «серебряного века», 1890 1917 : Антология. - М. : Наука, 1993.-784 с.

294. Русская проза конца XX века : учеб. пособ. для студ. высш. учеб. заведений /

295. B. В. Агеносов, Т. М. Колядич, JI. А. Трубина и др.; под ред. Т. М. Колядич. -М. : Академия, 2005. 424 с.

296. Русская философия : конец 19 — начало XX века. Антология. Учеб. пособ. / вступ. ст. А. А. Ермичева, сост. и примеч. Б. В. Емельянова, А. А. Ермичева. -СПб. : Изд-во С.-Петербургского университета, 1993. 529 с.

297. Русские писатели XX века : биографический словарь / гл. ред. и сост. П. А. Николаев. -М. : Большая Российская энциклопедия, 2000. 808 с.

298. Самойлов, Д. Памятные записки. Главы из книги / Д. Самойлов; публ. Г. Медведевой // Знамя. 1990. — № 9.

299. Сатарова, А. А. М. Зощенко и А. Платонов (К постановке проблемы) /

300. A. А. Сатарова // Художественный образ и взаимодействие литератур : сб. науч. тр. Алма-Ата : КазГУ им. Абая, 1989. - С. 94 - 99.

301. Свительский, В. А. Андрей Платонов вчера и сегодня : статьи о писателе /

302. B. А. Свительский. Воронеж : Полиграф, 1998. - 156 с.

303. Свительский, В. А. Вернуться на дорогу, ведущую в храм (о повести А. Платонова «Котлован») // Подъем. 1988. - № 5. - С. 136 - 140.

304. Свительский, В. А. Факты и домыслы : о проблемах освоения платоновского наследия / В. А. Свительский // Андрей Платонов. Исследования и материалы. — Воронеж, 1993.

305. Семенова, С. Г. Валентин Распутин / С. Г. Семенова. М. : Сов. Россия, 1987. -175 с.

306. Семенова, С. Г. Метафизика русской литературы : в 2 т. / С. Г. Семенова. М. : ПоРог, 2004.

307. Семенова, С. Мытарства идеала. К выходу в свет «Чевенгура» Андрея Платонова/ С. Семенова//Новый мир. — 1988. — № 5. С. 218 — 231.

308. Семенова, С. Г. Русская поэзия и проза 1920 — 1930-х годов. Поэтика — Видение мира Философия / С. Г. Семенова. - М. : ИМЛИ РАН, Наследие, 2001. - 590 с.

309. Серафимова, В. Д. Андрей Платонов и философско-эстетические искания русской литературы 2-й половины XX века (В. Шукшин, В. Распутин, JI. Бородин) : монография / В. Д. Серафимова. М. : Прометей, 2006. - 388 с.

310. Серафимова, В. Д. Поэтика повести JI. Бородина «Ловушка для Адама» / В. Д. Серафимова // Русская речь. 2005. - №>5. - С. 33 - 45.

311. Серафимова, В. Д. Слово в художественном мире В. Распутина /

312. B. Д. Серафимова // Русская речь. 2002. - № 6. - С. 34 - 42.

313. Серафимова, В. Д. Концепция детства в творчестве Андрея Платонова : сб.науч. тр. / отв. ред. Э. И. Иванова. М. : НИИ художественного воспитания, /1992.-С. 115-133.

314. Серафимова, В. Д. Русская литература второй половины XX века : учебный минимум для абитуриентов / В. Д. Серафимова. — М. : Высш. шк., 2008. — 639 с.

315. Серафимова, В. Д. Этика любви и ответственности в прозе А. Платонова и А. де Сент-Экзюпери в исследовании темы детства / В. Д. Серафимова // Мировая словесность для детей и юношества. М. : Прометей, 2003. - Вып. 8 —1. C. 246 253.

316. Сигов, В. К. Русская идея В. М. Шукшина. Концепция народного характера и национальной судьбы в прозе / В. К. Сигов. — М. : Интеллект-Центр, 1999.-302с.

317. Скобелев, В. П. Андрей Платонов и Борис Пильняк (Романы «Чевенгур» и «Волга впадает в Каспийское море») / В. П. Скобелев // Борис Пильняк : опыт сегодняшнего прочтения : сб. ст. М. : Наследие, 1995. - С. 172 - 186.

318. Скобелев, В.О поэтике платоновской прозы / В. Скобелев // Подъем. 1969. -№9.-С. 143- 149.

319. Скоропанова, И. С. Русская постмодернистская литература / И. С. Скоропанова. М. : Флинта, 2002. - 608 с.

320. Скороспелова, Е. Введение в изучение русской литературы XX века. Альтернативная программа лекционного курса «Актуальные проблемы современной русской литературы» / Е. Скороспелова. М. : МГУ, 2003. — 14 с.

321. Скороспелова, Е. Русская проза XX века : От А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («Доктор Живаго») / Е. Скороспелова. М. : Теис, 2003. - 358 с.

322. Славина, В. А. В поисках идеала. Литература, критика, публицистика первой половины XX века : монография / В. А. Славина. М. : Прометей, 2005. — 248 с.

323. Слуцкий, Б. Писатель, не ставший кинематографистом / Б. Слуцкий // Искусство кино. 1967. - № 3.

324. Современный словарь иностранных слов / под ред. Л. Н. Комаровой, Е. А. Гришиной. -М. : Русский язык, 1992. 740 с.

325. Соколов, Б. «Счастливая Москва» и «Мастер и Маргарита» : Спор о городе и мире / Б. Соколов // Континент. 1997. - № 3. - С. 296 - 313.

326. Солдаткина, Я. В. Мифопоэтика русского романа 20 — 30-х годов («Чевенгур» А. П. Платонова и «Тихий Дон» М .А. Шолохова) : автореф. дис. . канд. филол. наук / Я. В. Солдаткина. — М., 2002. 16 с.

327. Солдаткина, Я. В. Мифопоэтика русской эпической прозы 1930 1950-х годов: генезис и основные художественные тенденции : монография / Я. В. Солдаткина. - М. : Экон-Информ, 2009. - 353 с.

328. Спивак, Р. С. Русская философская лирика. Проблемы типологии жанров / Р. С. Спивак. Красноярск : Изд-во Краснояр. ун-та, 1985. — 139 с.

329. Спиридонова, И. А. Ландшафт в военных рассказах А. Платонова / И. А. Спиридонова // Русская речь. 2006. - № 1. - С. 28 - 38.

330. Степанов, Ю. С. Константы : словарь русской культуры / Ю.С.Степанов.— Изд. 2-е, испр. и доп. М. : Академический проект, 2001. - 990 с.

331. Степанов, Ю. С. Концепты : тонкая пленка цивилизации / Ю. С. Степанов. М. : Языки славянских культур, 2007. — 248 с.

332. Супрун, А. Е. Текстовые реминисценции как языковое явление / А. Е. Супрун // Вопросы языкознания. 1995. - № 6. - С. 17 - 29.

333. Сучков, Ф. Ф. Воспоминания / Ф. Ф. Сучков // В мире книг. — 1998. № 8. — С. 15-18.

334. Таранов, П. С. Философский биографический словарь, иллюстрированный мыслями / П. С. Таранов. М. : Эксмо, 2004. - 893 с.

335. Тарасов, Б. Н. «Мыслящий тростник». Жизнь и творчество Паскаля в восприятии русских философов и писателей / Б. Н. Тарасов. — М. : Языки славянской культуры, 2004. 896 с.

336. Творчество А. Платонова. Статьи и сообщения / отв. ред. В.П. Скобелев. -Воронеж : Изд-во Воронежского унив., 1970. — 247 с.

337. Творчество Андрея Платонова : Исследования и материалы. Библиография. -СПб. : Наука, 1995.-356 с.

338. Творчество Андрея Платонова : Исследования и материалы. — СПб. : Наука, 2004.-Кн. 3.-556 с.

339. Текстологический временник. Русская литература XX века : Вопросы текстологии и источниковедения / отв. ред. Н. В. Корниенко. М. : ИМЛИ РАН, 2009. - 768 с.

340. Тема войны в литературе XX века. Межвузовский сб. науч. тр., посвященный 60-летию победы в Великой Отечественной войне. Воронеж : ВГУ, 2005. — 215 с.

341. Теория литературы. Литературный процесс : в 4 т. / ред. Ю. Борев. М. : ИМЛИ РАН, Наследие, 2001. - Т. 4. - 654 с.

342. Теория литературы. Основные проблемы в их историческом освещении. Стиль. Произведение. Литературное развитие : сб. ст. — М., 1983.

343. Толстая-Сегал, Е. «Стихийные силы» : Платонов и Пильняк (1928 1929) / Е. Толстая-Сегал // А. Платонов : Мир творчества. - М., 2004.

344. Топоров, А. М. Крестьяне о писателях / А. М. Топоров. 2-е изд., доп. и перераб. — Новосибирск : Новосибирское книжное издательство, 1963. — 259 с.

345. Топоров, В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ : Исследования в области мифопоэтического : Избранное / В. Н. Топоров. М. : Прогресс-Культура, 1995.-624 с.

346. Трифонов, Ю. Ответ на анкету «Писатели о традициях и новаторстве» / Ю. Трифонов // Вопросы литературы. 1963. - № 2.

347. Трубина, Л. А. Русский человек на «сквозняке» истории. Историческое сознание в русской литературе первой трети XX века: Типология. Поэтика :. Монография / Л. А. Трубина. М.: Прометей, 1999. - 125 с.

348. Тынянов, Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино / Ю. Н. Тынянов. М. : Наука 1977.-574 с.

349. Умное сердце. Платоновский сборник. — М.: Андреевский флаг, 2002. 397 с.

350. Урбан, А. С подлинным верно // Звезда. 1974. - № 4.

351. Успенский, Л. В. Слово о словах / Л. В. Успенский. М. : Наука, 1965.

352. Уэллек, Р., Уоррен, О. Теория литературы / Р. Уэллек, О. Уоррен. М. : Литературный энциклопедический словарь, 1978. - 325 с.

353. Федякин, С. Проза 1997. Старшее поколение / С. Федякин // Образ России. -1998.-3 апр.-С. 6.

354. Фоменко, Л. П. Человек в философской прозе А. Платонова : учеб. пособ. / Л. П. Фоменко. Калинин : КГУ, 1985. - 72 с.

355. Франкл, В. Человек в поисках смысла / В. Франкл. — М. : Прогресс, 1990.368 с.

356. Хайдеггер, М. Работы и размышления разных лет / М. Хайдеггер. — М. : Гнозис, 1993.-464 с.

357. Хализев, В. Е. Теория литературы / В. Е. Хализев. 3-изд. - М. : Высш. шк., 2002.-437 с.

358. Хейзинга, Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня / Й. Хейзинга. М. : Прогресс-Академия, 1992. — 464 с.

359. Холмогоров, М. Это же смертное дело. Перечитывая Ю. Казакова / М. Холмогоров // Вопросы литературы. 1994. - № 3. - С. 3 - 20.

360. Храпченко, М. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы / М. Храпченко. 3-е изд. - М. : Сов. писатель, 1975. — 410 с.

361. Хрящева, Н. П. «Кипящая вселенная» Андрея Платонова (Динамика образотворчества и миропостижения в сочинениях 20-х годов) : монография / Н. П. Хрящева. Екатеренбург : Уральский гос. пед. ун-т; Стерлитамак : Гос. пед. ин-т, 1998.-323 с.

362. Худзинска-Паркосаде, А. Потаенный диалог («Проекты» Н. Ф. Федорова в онтологической поэтике романа Андрея Платонова «Чевенгур») / АГХудзинска-Паркосаде. Тбилиси : Универсал, 2007. - 266 с.

363. Чалмаев, В. А. Андрей Платонов (К сокровенному человеку) / В. А. Чалмаев. -2-е изд. -М. : МГУ, 1989. 144 с.

364. Чалмаев, В. А. Андрей Платонов. В помощь преподавателям, старшеклассникам и абитуриентам / В. А. Чалмаев. 2-е изд. - М. : МГУ, 2002. - 144 с.

365. Шаравин, А. В. Городская проза 70-80-х годов XX века : автореф. дис. . доктора филол. наук. М., 2001. - 28 с.

366. Шаравин, А. В. Городская проза 70-80-х годов XX века : монография / А. В. Шаравин. Брянск : БГПУ, 2000. - 386 с.

367. Шеквист, JI. К вопросу об антропоморфности нарратора в романе А. Платонова «Чевенгур» / JI. Шеквист // Русская литература. 2005. - № 1. - С. 222 - 130.

368. Шестов, JI. Апофеоз беспочвенности. Опыт адогматического мышления / JI. Шестов. JI. : Изд. Ленинградского университета, 1991. - 216 с.

369. Шешуков, С. И. Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов / С. И. Шешуков. 2-е изд. - М.: Худ. лит., 1984. - 351 с.

370. Шогенцукова, Н. А. Опыт онтологической поэтики / Н. А. Шогенцукова. М. : Наследие, 1995. - 232 с.

371. Шопенгауэр, А. Свобода воли и нравственность / А. Шопенгауэр. — М. : Республика, 1992.-447 с.

372. Шубин, JI. А. Поиски смысла отдельного и общего существования. Об Андрее Платонове : работы разных лет / Л. А. Шубин. — М. : Сов. писатель, 1987. — 367 с.

373. Эйдинова, В. Энергия стиля. О русской литературе XX века / В. Эйдинова. —

374. Екатеринбург : Гуманитарный университет, 2009. 332 с. 376.Эйхенбаум, Б. О литературе : работы разных лет / Б. Эйхенбаум. — М. : Сов.писатель, 1987. 544 с. 377.Эйхенбаум, Б. М. О поэзии : сб. ст. / Б. М. Эйхенбаум. - Л. : Сов. писатель, 1969.-551 с.

375. Элиот, Т. С. Назначение поэзии / Т. С. Элиот. — Киев AirLand; М. :

376. Совершенство, 1997. -350 с.

377. Юнг, К. Г. Архетип и символ / К. Г. Юнг. М. : Ренессанс, 1991. - 304 с.

378. Ямпольский, М. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф / М. Ямпольский. -М. : Культура, 1993. — 456 с.

379. Яблоков, Е. А. На берегу неба (Роман Андрея Платонова «Чевенгур») : монография / Е. А. Яблоков. СПб. : Дмитрий Буланин, 2001. - 374 с.

380. Яблоков, Е. А. Художественная философия природы : Творчество М. Пришвина и А. Платонова середины 20-х начала 30-х годов / Е. А. Яблоков // Советская литература в прошлом и настоящем : сб. ст. - М. : МГУ, 1990. -С. 55-71.••'. : • 452: .

381. Яблоков, Е. Ä. «Падающая башня» (О художественном пространстве.

382. Платонова) / Е. А. Яблоков // Творчество Андрея; Платонова : Исследования и, материалы. СПб: : Наука, 2004. - Кн. 3. - С. 9 -15.

383. Яблоков, Е. А. Провинция и столица в комедии А.Платонова «Дураки на периферии» / Е. А. Яблоков // Вестник Елецкого государственного университета.-2007.-Вып. 14.-С. 371 -381.

384. Якобсон, Р. Статуя в поэтической мифологии Пушкина / Р. Якобсон // Работы по поэтике : Переводы. М. : Прогресс, 1987. - С. 145 - 180.

385. Ямпольский, М. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф / М. Ямпольский. М. : Культура, 1993. - 462 с.

386. Ярошенко, JI. В. Жанр романа-мифа в ^творчестве А. Платонова : монография / JI. В. Ярошенко. Гродно : ТрГУ, 2004. - 137 с.

387. Basche, Ch. Zur ästhetisch-künstlerischen Wertung in Jurij' Trifonovs Roman «Время и место» / Ch. Basche // Zeitschr. Fur Slawistik. -В., 1988. Bd 33,1-1.4.

388. Berger-Bugel, Pia Susan.Andrej Platonov; Der Roman Scastlivaja Moskva im Kontext seines Schaffens u. seiner Philosophie / Pia-Susan Berger-Bugel/ — München; Sagner,. 1999. 243 е.: портр. - Arbeiten,und Texte zur Slavistik; 65.

389. Burg, P. Bemerkungen zur. Theorie der literarischen Persönlichkeit; und Produktion in den autobiographischen Schnitten J. Trifonovs / P.Burg // Festschrift fur Wolfgang Geseman. München, 1986. - Bd 2. - S. 21-30.

390. Dowsett Collin., Postmodernist allegory in contemporary soviet literature; Vladimir Makanin's Utrata // Australian Slovonic and East European studies, 1990: Volume 4/ Nambe 1-2. Р/ 21-35/160. ;

391. Gardner, A. Religious instincts, sacred landscapes: Two Russian njveiis / A.Gardner // Encountner/ L., 1989. - Vol/ 73/ - P. 42-45/ About Leonid Borodins Roman «The third truth» (L).

392. Kluge, R. D. Bemerkungen zur Prosa Valentin Rasputins; ( Mit Hinweisen4-"^ auf die Rezeption Cechovs und Dostojevskijs) / R.- D Kluge // Festschrift für Wolfgang Geseman. - München, 1986. - Bd. 2. - S. 107 -125.

393. Маканин В. Отяжеление слова. Сказовый стиль в «Чевенгуре» // Slavica Helvetica/ Sprache und Erzählung bei Andrei Platonov Bern: Peter Land AQ Europaisher Verlag der Wissenshaften, 1998. C. 250. 251.

394. Меерсон О. «Свободная вещь»: Поэтика неостранения у Андрея Платонова / О.Меерсон. Berkeley, 1997. - 131 р.

395. Rolowy, Teresa. The novellas of Valentin Rasputin: Genre, lang, and style. -N.Y:Lang., 1989. -8, 262 p. (Middleburg studies in Russian lang, and lit.; Vol. 1.

396. Sprachwiss. R. Greifswald, 1986. - Jg/ 35, H. 1/2. - S. 129-130.

397. Tesmer, B. Zu Vasilij Belovs literarischem Funktionsverstandnis / B. Tesmer // Wiss. Zeitschrift der Ernst-Moritz-Arndt/ Univ. Ges. - u.