Русский афоризм XIX - начала XX веков: эволюция и сферы влияния жанра тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Кулишкина, Ольга Николаевна

• Кулишкина, Ольга Николаевна
• доктор филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор филологических наук Кулишкина, Ольга Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. К предыстории отечественной афористики. Европейская афористическая традиция на русской культурной почве 2-ой половины ХУ111 века.

ГЛАВА 2. Афористика в России первой трети XIX века: на пути к ответственному высказыванию.

ГЛАВА 3. Немецкая романтическая традиция и русская афористика 2-ой половины 1820-х годов.

ГЛАВА 4. «Исторические афоризмы» М.П.Погодина: вычисление единицы или предчувствие целого?.

ГЛАВА 5. Афористическая одежда совершеннейшей системы («Психологические заметки» В.Ф.Одоевского).

ГЛАВА 6. Козьма Прутков в истории русской афористики.

ГЛАВА 7. Афористика 60-80-х годов XIX века.

ГЛАВА 8. Афористика конца Х1Х-начала XX веков. Лев Шестов: афоризм как форма «творчества из ничего».

ГЛАВА 9. Физика и метафизика русского афоризма. В.В.Розанов: афоризм как форма преодоления формы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Русский афоризм XIX - начала XX веков: эволюция и сферы влияния жанра»

Прошло более десяти лет с тех пор, как в работе Н.Т.Федоренко и Л.И.Сокольской «Афористика» впервые было определенно и достаточно обоснованно заявлено о русской афористике как о феномене, несомненно существующем, обладающем своей спецификой и заслуживающем более пристального научного внимания1. Таким образом был подведен некий итог почти вековому периоду «пассивного» присутствия афоризма в поле зрения русского литературоведения2, которое всегда лишь «вскользь» и «по поводу» затрагивало данную тему. Поводом, как правило, являлось воссоздание целостной картины либо прояснение какого-либо «этапа» творческой эволюции определенного автора, в результате чего исследователь с необходимостью обращал внимание и на афористические опыты писателя - в том случае, если таковые, конечно, имелись. Это касается, прежде всего, афористического наследия А.С.Пушкина и Козьмы Пруткова3. Исключения - т.е. перенос преимущественного акцента на

1 Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Афористика. — М., 1990. у

Первое исследование, затрагивающее проблему русской афористики, появляется в 1913 г.- это работа А.Исаева «Лев Толстой среди мудрецов» (СПб., 1913). о

См.: Лежнев А. Проза Пушкина. - М., 1937; Вацуро В., Гиллельсон М. Сквозь «умственные плотины». - М., 1972; Мейлах Б. Талисман: (Книга о Пушкине). - М., 1984; Лузянина Л.Н. «Отрывки из писем, мысли и замечания» А.С.Пушкина, своеобразие жанра и историко-литературное значение // Малые жанры в русской и советской литературе. — Киров, 1986. - С.60-68; Берков П.Н. Козьма Прутков, директор Пробирной Палатки и поэт. К истории русской пародии. - Л., 1933; Десницкий В. Козьма Прутков // Прутков Козьма. Избранные сочинения. М., 1939. — С.3-26; Бухштаб Б.Я. Эстетизм в поэзии 40-60-х годов и пародии Козьмы Пруткова // Труды Отдела новой русской литературы. — 1948. - Вып. 1. — С. 143-174; Сукиасова И.М. Язык и стиль пародий Козьмы Пруткова. -Тбилиси, 1961; Ронинсон O.A. Истоки языковой и литературной позиции исследование самой афористической формы - крайне редки; отчасти в этой связи можно назвать работы С.Мухиной, А.Алешкевич, Г.Бортника4.

Упомянутое же выше исследование Н.Т.Федоренко и Л.И.Сокольской, по сути, выдвинуло на очередь дня задачу научного изучения исторических судеб афористического жанра на русской почве. Однако вместе с тем - помимо воли авторов, но вполне явственно - обнаружило основную причину, препятствующую разрешению обозначенной проблемы: отсутствие в отечественом литературоведении четкой жанровой дефиниции, что, будучи во многом связано с некорректным отбором дефинируемого материала, в свою очередь провоцирует исследователей причислять к афористике литературные реалии, не связанные с данным жанровым феноменом. Этот «порочный круг», обозначенный для западного афористоведения Ф.Маутнером еще в 1933 году5, поныне продолжает вовлекать в себя практически любое отечественное исследование, затрагивающее проблему афоризма. И именно потому, что ситуация до сих пор не осознается в качестве «проблемной», о чем свидетельствуют практически все определения жанра, каковые возможно найти в нашем литературоведении. создателей Козьмы Пруткова: Автореф. дне. .канд. филол. наук. — Тарту, 1988; Пенская Е.И Генезис пародийной маски Козьмы Пруткова в русской литературе ХУ111-ХIX вв.: Автореф. дис. .канд. филол. наук. -М., 1989.

4 Мухина C.J1. Пушкин и забытый жанр русской литературы («Мысли и замечания») // Проблемы метода и жанра. - Томск, 1983. - Вып.9. — С.105-128; Алешкевич A.A. О малых жанрах критической и публицистической прозы А.С.Пушкина («Отрывки из писем, мысли и замечания») // Пушкин и руская литература. - Рига, 1986. - С.69-76; Бортник Г.В. Козьма Прутков и его афоризмы // Русский язык в школе. - 1993. - № 2. - С.77.

5 См.: Mautner F. Der Aphorismus als literarische Gattung (1933) // Der Aphorismus: Zur Geschichte, zu den Formen und Möglichkeiten einer literarischen Gattung. - Darmstadt, 1976. - S.l-74.

Ведь, с одной стороны, традиционными являются упоминания о том, что «не вполне определены жанровые особенности и границы афористики. не исследована поэтика этого жанра»6. Например: «В понимании слова «афоризм» полной четкости, к сожалению, нет» (Л.Успенский) ; «Нет общепринятого и пригодного для всех случаев определения, что такое о афоризм» (А.Демин) ; «Как самостоятельный жанр они /«мысли и замечания». - O.K./ еще только начинают изучаться в теоретико-литературном отношении и совершенно не изучены в историко-литературном отношении» (С.Мухина)9; «Не имеется четкого определения жанровых границ афоризма, не ясны представления о его видовых особенностях» (Н.Федоренко, Л.Сокольская)10; «Ни в нашей, ни в мировой литературе не существует более или менее разработанной теории и истории афористики» (они же)11; «Возвращение афоризма в поле внимания исследователей выдвигает в ряд первоочередных задач проблему установления дифференциальных признаков афоризма. Несмотря на

6 Гудок B.C. Афоризм и пословица // Вопросы русской литературы. Львов, 1967. - Вып. 2. - С.88.

7 Успенский Л. Коротко об афоризмах // Афоризмы: Избранные изречения дятелей литературы и искусства. - Л., 1964. - С.З. о

Демин A.C. «Жезл правления» и афористика Симеоне Полоцкого // Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. - М., 1982. -С.66.

9 Мухина С.Л. Указ. соч. - С. 107-108.

10 Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Жанровые и видовые особенности афоризмов // Известия АН СССР. - Сер. лит. и яз. - 1985. - Т.44. - № 3. -С.245.

11 Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Афористика. — С.11. Мы воздержимся здесь от комментария по поводу некоей заостренности мнения данных исследователей. древнее происхождение афористики, до настоящего времени нет полной ясности в этом вопросе» (А.Антипова)113; «Существует масса определний афоризмов, и до настоящего времени полной ясности в данном вопросе нет» (А.Королькова)116; «В современных лингвистике и литературоведении нет единого общепринятого определния афоризма» (она же)11в; «В России, в стране с монументальной литературной традицией, афоризм - самый подозрительный для издателей и редакторов литературный жанр. Вроде бы да, жанр древний, освященный литературными авторитетами от И.И. /sik. -O.K./ Христа до Л.Н.Толстого. А с другой стороны, есть в нем что-то. как бы внелитературное — от философии, что ли, которую, не поймешь, к чему пришить - то ли к науке, то ли к беллетристике. /./ Одна из причин такого отношения - отсутствие общей теории жанра» (А.Коряковцев)11г.

С другой же - практически в каждой отечественной статье, соприкасающейся с интересующей нас темой, возможно найти вполне четкую и недвусмысленную дефиницию афористического жанра. Основными моментами таковой всегда оказывается следующее: во-первых, утверждение особой формально-смысловой структуры афористического текста (самостоятельность, краткость, сжатость, художественная пуантированность высказывания, формулирующего глубокую либо оригинальную мысль); во-вторых — признание возможности

11а Антипова А.П. К вопросу об определении афоризма // Риторика -лингвистика. - Смоленск, 2001. - 3. - С. 135.

116 Королькова A.B. Средства художественной выразительности в афоризмах // Риторика — лингвистика. - С. 138.

11в Королькова A.B. Разновидности афоризмов // Актуальные проблемы современной филологии. - Смоленск, 2001. - Вып.2. - С.85.

11г Коряковцев А. Карнавал языка: Афоризм как литературный жанр // Урал. - Екатеринбург, 2002. - № 3. - С.190. существования своего рода двух «разновидностей» афористического жанра, условно говоря, «самостоятельной» и «несамостоятельной» - так называемые «обособленные» и «вводные» (т.е. - существующие в пределах неафористического макротекста) афоризмы. Заметим, что если конкретный набор специфических примет афористической жанровой формы в разных определениях нередко имеет существенные различия, то обозначенная «двойная» ипостась ее бытования, насколько нам известно, не вызывает сомнения ни у единого из высказывавшихся по данному поводу. Оба эти момента оказываются естественным образом взаимосвязаны — как именно, поясним на примерах.

Афоризм (от греч. афорюцод - отграничивать, отрывать) является совершенно самостоятельным жанром прозы, - читаем в одном из первых отечественных определений интересующего нас феномена (статья «Афоризм», опубликованная в 1929 году за подписью «В.В.» в 1-м томе Литературной энциклопедии). — Формально он как бы воспроизводит структуру общего логического суждения. Но, в то время как научное суждение направлено на исчерпывающее развитие своих положений и стремится к логически ясной расчлененности, афоризм, напротив, повсюду как бы обрывает логические периоды, превращая тем самым любое положение в самостоятельный смысловой организм. Афористическое мышление никогда не представляет собою единого логически спаянного рассуждения. /./ афоризм стремится достичь внезапной убедительности исключительно средствами изощренного стиля. .Наряду с афоризмом как самостоятельным жанром встречается и так называемый «вводный афоризм», т.е. афоризм, включенный в инородный неафористический контекст художествен ых, философских или научных сочинений»12. Заметим, что автор совершенно очевидно стремится обозначить сугубую

1 9

В.В. Афоризм // Литературная энциклопедия. - 1929. - Т.1. - С.279. самостоятельность и специфику определяемой жанровой формы: в соответствии с теми немецкоязычными источниками, на которые, вероятно, ориентировался автор словарной статьи13, это суть самостоятельное и самодостаточное отдельное (даже - отрывочное), относительно краткое высказывание14, отличающееся особой изощренностью формулировки; однако под конец исследователь упоминает о возможности существования некоего иного («вводного») афоризма, который каким-то непостижимым образом, не подлежа «юрисдикции» афористического жанра собственно, тем не менее (как следует из рассуждений автора), обладает всеми обозначенными в статье его признаками. Не трудно заметить, что это замечание, размывая жанровые границы афоризма, почти что сводит на нет стремление В.В. к четкому и исчерпывающему определению данного феномена, по сути -отрицая саму возможность существования афоризма в качестве особой, самостоятельной композиционно-речевой формы.

В 1929 году, однако, это противоречие отражало реальную общеевропейскую афористоведческую ситуацию, характеризовавшуюся «полной неуверенностью литературоведения в отношении этого многозначного слова и понятия /афоризм. — O.K./»15. Ибо, с одной стороны, еще сохраняла силу устойчивая инерция допущения, что «любая недооформленная изолированная идея, любое бессистемное толкование, любая цитата, любая выдержка из книги, любой литературный набросок, в

13 Об этом свидетельствует упоминание самого автора статьи: «Ни на русском, ни на иностранных языках отдельных монографий об афоризме не имеется. Только на немецком языке более подробно останавливаются на нем» (В.В. Указ.соч. - С.279).

14 «С последними /пословицей и лозунгом. - O.K./ афоризм разделяет разве только относительную краткость формы» (В.В. Указ.соч. - С.279).

15 Mautner F. Op. cit.-S.21. принципе, может претендовать на то, чтобы называться афоризмом»16. С другой - очевидными стали первые попытки отграничить от данного «обширного и расплывчатого, .широко распространенного

1 7 словоупотребления» одноименную литературную форму «как целое или как носителя определенных признаков»18. Между тем, как показывает наблюдение, в отечественном литературоведении это совмещение двух качественно различных тенденций в понимании феномена «афоризм» (разведенных в упомянутой работе Ф.Маутнера как «история слова» и «история жанра»), по сути, сохраняется до сих пор19, провоцируя исследователей на новые и новые попытки фиксации контуров афористического жанра, которые снова и снова неуловимо расплываются под воздействием двоящейся системы жанровых координат.

Так, в соответствующей статье, помещенной в Краткой литературной энциклопедии, прочтем, что афоризм - «обобщенная законченая мысль, выраженная в лаконичной, отточенной форме» - «встречается как самостоятельный жанр, но может быть «вводным», включенным в контекст, который в целом не является афористическим»20. Настойчивое утверждение специфики афоризма как особой композиционно-речевой формы, казалось бы, находим во вступительной статье к изданию

16 Ibid. - S.35.

17 Ibid.

18 Ibid.

19 Несмотря на то, что обозначенная маутнеровская дихотомия слова и жанра вполне разделяется - по крайней мере, на словах - некоторыми исследователями. См., например: Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Афористика.- С. 12-15.

20

Краткая литературная энциклопедия. - М., 1962. — Т. 1. - Стб. 366.

Афоризмы: Избранные изречения деятелей литературы и искусства» (1964), принадлежащей перу Л.Успенского: «.далеко не каждая мысль, даже если она выражена кратко, легко запоминается, может жить самостоятельной жизнью, обладает ясностью, отточенностью словесной формулировки, может быть признана мыслью афористической. .афоризм .тип высказывания, позволяющий без доказательств, без сложной аргументации, единственно силой изощренной неожиданности формулировки убеждать чистым утверждением, не столько доказывая, сколько поражая»21. Однако дальнейший ход рассуждений автора разворачивает его дефиницию в сторону того же не-ограниченного (точнее - безграничного) понимания афоризма, когда оказывается, что разговор, по сути, ведется не о жанре, но, скорее, о том, что принято именовать «афористичностью речи» - распространенное обозначение выразительного, образного, емкого стиля (тенденция, весьма характерная для отечественных работ213): «Афоризм должен быть кратким, изящным выражением мудрой, глубокой мысли. Он может выступать как первая формулировка ее, подлежащая дальнейшему развертыванию, уточнению, доказательству в сложно построенном рассуждении. Он может, напротив

21 Успенский Л. Указ. соч. - С.7-8.

21а См., например, в одной из последних публикаций: «Количество афоризмов в словарной статье того или иного писателя, поэта, философа, критика разнообразно и зависит лишь от индивидуального авторского стиля, который может быть афористичен либо - наоборот. Афористичны, например, произведения А.С.Грибоедова, А.С.Пушкина, В.Г.Белинского, В.О.Ключевского, Л.Н.Толстого, М.Горького. Малой афористичностью отличаются тексты писателей и поэтов — наших современников» (Королькова A.B. Особенности словаря афоризмов русских писателей // Культура как текст. - Смоленск, 2001. - Вып. 1. - С.51. того, возникнуть как конец и завершение такого рассуждения, как плод, в котором воплощен смысл жизни целого дерева»22.

Такое «расширительное» толкование афоризма с чрезвычайной отчетливостью преломляется, например, в посвященном «афористике» Симеона Полоцкого исследовании А.Демина. Здесь интересующий нас феномен определяется уже исключительно на материале «афористических» вкраплений в составе неафористического макротекста (при этом текстовая самостоятельность данных вкраплений может быть даже менее степени независимости отдельного предложения в пределах связного текста): «Афоризм в «Жезле» /«Жезле правления». - O.K./ - это законченное высказывание Симеона (или иного автора, на которого он ссылается) в виде отдельного предложения или в виде относительно самостоятельной части сложного предложения. /./ От всякого иного рода иных, неафористических высказываний в «Жезле правления» афоризмы

Л 1 отличаются отточенностью формы и подчеркнутостью содержания» .

Данный подход к определению феномена афоризма был легитимирован в работах Н.Т.Федоренко и Л.И.Сокольской. Отмечая, что «афоризмы как самостоятельный жанр занимают значительное место в литературе», а также - «органично включаются . в произведения драматического, повествовательного поэтического и публицистического характера»24, исследователи прямо утверждают: «Нет никакой разницы, издает ли писатель свои афоризмы отдельно или включает их в произведения других жанров. Главное в том, что он их создал. К тому же, как правило,

22 Там же. - С.9.

23 Демин A.C. Указ. соч. - С.66-67.

24

Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Жанровые и видовые особенности афоризмов. - С.245. афоризмы из произведений других жанров автора выбираются составителями и издаются в виде отдельных книг ,.»25.

Возникает, однако, вопрос: если не полагать, что писатель заранее, «загодя» пишет афоризмы с тем, чтобы потом «вкраплять» их в качестве таковых в словесную ткань иного, неафористического произведения, возможно ли утверждать, что именно он является создателем тех афоризмов, которые позднее «выбирает» из его «драматического, повествовательного, поэтического или публицистического» произведения составитель какого-либо «собрания мудрых мыслей» (либо исследователь -как в случае рассмотренной выше статьи об «афористике» Полоцкого). В

Л С

Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Афористика. - С.107-108. Данная точка зрения является неоспоримой для всех, насколько нам известно, отечественых статей последнего десятилетия, так или иначе затрагивающих интересующую нас тему. См., например: «При составлении словаря афоризмов русских писателей учитывались афоризмы, представленные в специальных книгах и извлеченные из различных оригинальных текстов. В монографии Н.Т.Федоренко и Л.И.Сокольской «Афористика» /./ предлагается называть подобные афоризмы обособленными и. вводными. Обособленными афоризмами — являются те афоризмы, которые автор сам выделил и определил как афоризм, в некоторых случаях объединил в книги . Вводными афоризмами являются такие, которые включены в состав текста художественного, либо пудлицистического, либо научного произведения» (Королькова A.B. Разновидности афоризмов. - С.86); «Афоризмы, как и пословицы, могут быть частью авторского текста и чужой речью (цитатой)» (Кодухов В.И. Афоризмы, их функционирование и восприятие // Слово и фразеологизм в русском литературном языке и народных говорах. — Вел. Новгород, 2001. - С.79); «Обычно афоризмы делят на две группы: «вставные» - те, что изнчально были частью единого текста, и «обособленные», с самого начала существующие отдельно. Первые могут возникать у любого пишущего субъекта как, порой даже непроизвольный, результат его мыслительной деятельности и манипуляций с языком в рамках самых разнообразных литературных жанров - от научной монографии до стихов, как, например, у А.С.Пушкина или Г.-В.-Ф.Гегеля. Литераторы, пишущие афоризмы целенаправленно, встречаются реже» (Коряковцев А. Указ. соч. - С. 193). случае же положительного ответа, закономерно было бы задуматься над тем, возможно ли вообще при таком подходе дать «четкое определение жанровых /выделено нами. - O.K./ границ афоризма» .

Иными словами, обозначенная позиция побуждает сделать следующий вывод: либо афоризм как жанр собственно не существует, либо — существующие в отечественном литературоведении определения упускают какой-то важный, конститутивный признак данного феномена, что и позволяет исследователям отождествлять упомянутый жанр с «отчетливо иной (хотя афоризму и родственной) формой публикации когда мнимые афоризмы извлекаются издателями . из контекста романов, драм, стихотворений, статей, записных книжек . и заново составляются вместе»27.

Данная «недоопределенность» живо ощущается самими исследователями — не случайно, как уже отмечалось, различные статьи, при сохранении общей структуры жанровой дефиниции, вновь и вновь пытаются подчеркнуть в качестве специфически-жанрообразующей какую-то черту афористической формы высказывания. В качестве таковой черты, как правило, обозначается одно из двух: пуантированность формы (изощренность стиля) либо - специфика содержания (глубокая, истинная мысль). Первая точка зрения наиболее отчетливо была сформулирована Л.Успенским (см. выше); вторая же весьма настойчиво утверждается, например, в работах Н.Т.Федоренко и Л.И.Сокольской: «.парадоксы, блестящие по форме и сомнительные по смыслу, далеки от афоризмов,

26

Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Жанровые и видовые особенности афоризмов. - С.245.

27 Fricke Н. Aphorismus. -Stuttgart, 1984. - S.9-10.

28 главным свойством которых является их истинно мудрое содержание» ; «Афоризм имеет несколько определяющих свойств. Первый признак афоризма - глубина мысли, стремящейся к истине, - его важнейший признак. Главное в нем то, что его автор, касаясь большой, серьезной проблемы, очень хочет передать людям верный, с его точки зрения, взгляд

29 на нее» .

Несмотря на полемическую противопоставленность обозначенных позиций30, между ними нетрудно заметить определенное сходство. Отличаясь, во-первых, очевидной субъективностью и оценочностью подхода, обе они не дают желаемой спецификации жанровой дефиниции. Во-вторых же - в обоих случаях данная спецификация так или иначе связывается с особым характером читательской реакции на афористический текст (точнее - с особым характером воздействия афористического текста на читателя). Получается, что афоризм должен так или иначе «поражать», «задевать» читателя30а (либо - «блеском

Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Жанровые и видовые особенности афоризмов. - С.248. - лл

Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Афористика. - С.181-182. л л

Точка зрения Федоренко и Сокольской формулируется в непосредственном отталкивании от концепции Л.Успенского (см.: «Таким образом, выясняется путь, каким вошли в нашу литературу неверные /выделено нами. - O.K./ представления об афоризмах. Из немецких источников они проникли в ЛЭ, из нее перешли в статью Успенского, из этой статьи - в БСЭ.» - Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Афористика. -С.25); последний же, в свою очередь, исходит из утверждения, что «.афоризм - это определение, которое говорит о форме, но не о содержании» (Успенский Л. Указ. соч. - С. 12).

30а Более определенно об этом см., например, в упомянутой статье А.Коряковцева: «Можно сказать, что афоризм провокационеп по своей сути. Его сверхзадача - именно спрвоцировать читателя на какое бы то ни было ответное действие, будь то поступок или просто ответная мысль и эмоция» (Коряковцев А. Указ. соч. - С.191-192; выделено автором. — O.K.).

•j i неожиданного сопоставления слов» , либо - «своей глубокой внутренней правдой, мудрым философским осмыслением явления» ). И вот здесь отечественные изыскания так или иначе соприкасаются с европейской теорией афоризма, основное направление которой с начала 1930-х до середины 1980-х годов было связано с построением своеобразной «метафизики жанра».

Именно так, как нам кажется, возможно определить общее направление западного (прежде всего, немецкого) афористоведения этих лет, связанное с выработкой научного, «резко расходящегося с .обширным и расплывчатым .словоупотреблением обыденной речи» , представления о «настоящем» (Маутнер) афоризме - «литературной форме с собственными притязаниями и законами, - жанре /выделено автором. - O.K./ художественной литературы»34, который постепенно обособляется от возникающего еще в античности способа научного изложения. В центре таковых усилий оказывается исследование особого афористического

Л г далыие-мышления» («Weiterdenken» - П.Реквадт ), которое обозначается в качестве единой доминанты разнообразнейшей в своих конкретных проявлениях афористической жанровой формы, и, соответственно,

31 Успенский JI. Указ. соч. - С. 10.

32 Федоренко Н.Т., Сокольская Л.И. Жанровые и видовые особенности афоризмов. - С.247.

33 Mautner F. Op. cit. - S.35-36.

34 Ibid. - S.36.

Requadt P. Das aphoristische Denken // Der Aphorismus. - Darmstadt, 1976. S.344. единственной константной «скрепы» «эластического общего понятия» (Г.Нойманн36) жанра.

Лежащая в основе афоризма специфическая мыслительная ситуация в таковой интерпретации суть «постоянное «интерполирование» между всеобщим и индивидуальным»37, положение принципиально «между» конкретно переживаемым фактом и мыслимым его обобщением, опытом и рефлексией, мимесисом и утопией. Не связанное «путами системы», открытое «для всего просто возможного .постигаемого .конкретно действительного» , фиксирующее (изображающее) это «все» в форме отдельных суждений, замечаний, наблюдений, афористическое мышление вместе с тем (точнее - именно потому) оказывается ориентированным на постижение в окружающей действительности некоего «подвижного», вбирающего всю конкретику бытия, порядка, «проект» которого всегда и неизбежно «намечается» афористическим высказыванием39.

Из понятой таким образом «афористической экзистенции»40 проистекает особый характер отношений между афоризмом и его читателем, когда последний оказывается одновременно полноправным соавтором афористического высказывания. Именно читатель всякий раз заново и своеобразно до-создает смысл афоризма, неизбежно включаясь в достраивание обозначенной выше ситуации «в пути» (Г.Нойманн) между опытом и рефлексией. Воспринимая афористический текст, содержащий либо некое «общее положение», либо — частное наблюдение, замечание

36 Neumann G. Einleitung // Der Aphorismus. - S. 1.

37 Ibid. - S.6-7.

38 Fieguth G. Nachwort // Deutsche Aphorismen. - Stuttgart, 1978. - S.371.

39 См. об этом, напр.: Neumann G. Op. cit. - S. 12-13.

40 Fieguth G. Op. cit. - S.373. по поводу», читатель конкретизирует на основе личного жизненного опыта первое и генерализует второе, определенным (всегда — индивидуальным) образом до-понимая его «субстанциональную основу».

Таким образом, не будучи исчерпанной, «загадка афоризма» -феномена, неизменно порождающего у любого исследователя стойкое «инстинктивное» (Ф.Маутнер) ощущение несомненно существующего единства жанровой субстанции и одновременно сопротивляющегося какому-либо окончательному логическому ее обозначению, - как видим, все же определенным образом разрешалась здесь - посредством использования прежде всего «несобственно-литературных» критериев жанровой дефиниции. Это заложило прочные основы восприятия литературного афоризма в качестве особой и самостоятельной композиционно-речевой формы и сделало возможным появление целого ряда интереснейших исследований конкретных преломлений афористической формы в творчестве различных писателей.

Вместе с тем в середине 1980-х годов Х.Фрике справедливо указал на очевидную уязвимость такого «психологического уклона» немецких афористоведческих исследований, с неизбежностью обнаруживающих «тенденцию к иррационализму»41. Заметив, что «главное возражение против всех и даже самых мягких вариантов тезиса об «афористическом мышлении» есть просто то, что нас не информируют, как тот или иной афорист подумал; мы знаем только, что он написал»42, автор четко и недвусмысленно рекламировал необходимость собственно литературной дефиниции афоризма и дал весьма интересный и убедительный пример

41 Риске Н. Ор. ск. - 8.2.

421Ы<1. - 5.4. таковой, выстроив ее в системе координат «Text-Kotext-Kontext» (текст-вербальный контекст-ситуативный контекст).

Афоризм для Х.Фрике - это прозаический текст, у которого не имеется каких-либо традиционных признаков «художественного вымысла» (Nichtfiktionalität), а также отсутствует «внешняя связь с коммуникативной ситуацией (кто говорит, когда и где, кому, для чего и что)» (Kontext) и 1 внутренняя связь с непосредственно до и после того высказанным» (Kotext; здесь - прочие фрагменты данного собрания афоризмов)43. Последнюю из этих трех обязательных характеристик литературного афоризма автор обозначает далее как «котекстуальную изолированность» (kotextuelle Isolation - не свойственная фрагментам связного текста взаимная независимость и абсолютная самостоятельность единичных афоризмов в пределах определенного собрания афоризмов, которая проявляется в возможности исключения и свободной перестановки отдельных звеньев «афористической цепи») и утверждает данный признак в качестве «центрального критерия жанровой дефиниции»44. Ибо только эта исключенность отдельного афоризма из какого-либо более или менее определенно задающего его смысл контекста и «позволяет нам афористическую рецепцию»45. Иными словами - порождает ситуацию необходимого индивидуально-читательского допонимания, заставляя реципиента необыкновенно остро ощутить зияние не заполненных (не

43 Ibid. - S.8.

44 Ibid. - S.10.

45 Ibid. - S.8. исчерпанных) словом «смысловых пустот»46 афористического высказывания.

Конкретизируя данное общее определение для исторически и авторски-индивидуальных разновидностей афористической формы, исследователь вводит еще один параметр жанровой дефиниции: группу так называемых «альтернативных признаков» афоризма, из которых в каждом конкретном случае должен присутствовать хотя бы один. Предельная формальная краткость (афоризм равен одному предложению); за-предельная информативная краткость (сказано не просто «только необходимое», но -«меньше необходимого»); пуантированность (изощренность) формы; пуантированность (парадоксальность) содержания — суть возможные варианты афористического «сигнализирования» о наличии «смысловых пустот», механизмы побуждения читателя к их самостоятельному «восполнению».

Подкупающая своей основательностью и научной строгостью концепция Х.Фрике в последние годы не избежала полемических реакций, вызванных именно сугубым пуризмом автора при определении круга литературных реалий, подпадающих под жанровое определение афоризма47. Несомненно, однако, что это »следование существенно прояснило собственно литературные характеристики афористического жанра и научно фундировало положение, игнорируемое отечественными афористоведами: если в любом случае формулирование жанровой л /г

Выдержанный в научном стиле рецептивной эстетики авторский синоним более традиционного в применении к афоризму словоупотребления «смысловые глубины».

47 См., например: Spicker F. Der Aphorismus: Begriff und Gattung von der Mitte des 18. Jahrhunderts bis 1912. - Berlin-New York, 1997; Stolzer Th. Rohe und polierte Gedanken: Studien zur Wirkundsweise aphoristischer Texte. -Freiburg im Breisgau, 1998. дефиниции возможно только на материале самостоятельных текстов, но никак не фрагментов таковых, то в наибольшей степени принципиальным оказывается это условие для афоризма. Ибо — повторим здесь бесспорное, на наш взгляд, положение Х.Фрике - только текст, лишенный какого-либо более или менее определенно задающего читательское восприятие контекста (естественно, при наличии прочих составляющих афористической формы), может представительствовать за афористический жанр48. Иными словами - разговор об афоризме как жанре может вестись только в связи с литературным материалом, которому автор изначально придал характерную форму «афористической цепи» - собрания взаимно изолированных, т. е. — не скрепленных отношениями линейно-текстовой

48 Не случайно, в этой связи, что весь литературный материал, причисляемый отечественными исследователями к так называемым «вводным афоризмам», суть в той или иной мере обособленные (изолированные) фрагменты неафористических макротекстов. Показательно здесь, например, замечание В.Харченко о том, что «особое место эпиграфа в тексте чрезвычайно способствует усилению афористичности цитат, отрывков, высказываний, взятых в качестве эпиграфа» (см.: Харченко В. Как рождается афоризм? // Литературная учеба. - 1986. - № 4. - С. 193). По причине своей неотменяемой связи с контекстом (даже в случае отдельной публикации фрагмента таковая все же сохраняется - пока читатель помнит об источнике, последний неизбежно влияет на его восприятие) этот материал, однако, имеет лишь косвенное отношение к феномену афоризма - постольку, поскольку может быть соотнесен с такой разновидностью краткой прозы, как сентенция (см.: «Сентенция (от лат. sententia = мнение, суждение, мысль) — общее положение, которое благодаря закрытости высказывания и тому, что оно прерывает общий ход действия, обособляется в литературном произведении и претендует на общезначимость; особенно часто присутствует в классической драме, однако также и в повествовательной прозе, балладах, интеллектуальной лирике и пр. Нередко сентенция ошибочно причисляется к простым формам пословицы, изречения, афоризма, максимы и гномы, от которых она, однако, отличается коренным образом своею связанностью с контекстом, что выступает конститутивным признаком сентенции» - Metzler Literaturlexikon. Begriffe und Definitionen / Hg. v. G. u. J.Schweikle. - Stuttgart, 1990. - S.424). связи прозаических микротекстов, каждый из которых представляет собой, таким образом, самостоятельное художественно-текстовое, смысловое целое49.

В обозначенных таким образом ориентирах мы и попытаемся воссоздать общую картину первого века истории афористического жанра на русской культурной почве, выдвигая это в качестве основной цели своей работы. Ее научная новизна определяется практически полной неизученно'стыо исторических судеб русского афоризма, что в свокупности с тем исключительным интересом, который проявляется к афористике на протяжении последнего десятилетия в отечественной издательской и читательской среде, делает несомненной актуальность исследования.

Определение основных этапов становления русской афористики как самостоятельной национальной разновидности данного жанра европейской краткой прозы, рассмотрение ее специфических черт и причин появления в творчестве того или иного автора, а также характера бытования афоризма в контексте «массовой» литературы, наконец — анализ причин высокой востребованности афористического жанра отечественной культурой XIX-начала XX вв. - суть конкретные задачи, на решении которых мы сосредотачиваемся в своей диссертации.

В поле нашего зрения будут попадать лишь тексты, изначально созданные их авторами с учетом известного «жанрового канона». При этом, однако, критерий жанрового самоосознания будет пониматься нами

49

Либо, как отмечает Фрике, в связи с неопубликованными авторскими набросками таковых - в том случае, если данный писатель при жизни сам публиковал афоризмы. Подчеркнем: взаимная независимость элементов афористической цепи не означает, что между таковыми вообще отсутствуют какие-либо "переклички" — смыслообогащающая роль афористического контекста очевидна и общеизвестна. Речь идет именно о "конвенционально регулируемых отношениях текстовой связи, как они выступают между предложениями завершенного текста" (см.: Блске Н. Ор. cit.-S.10). достаточно широко: в качестве значимого момента мы рассматриваем здесь не только непосредственную авторскую атрибуцию жанра (что встречается не так уж и часто), но также наличие каких-либо рефлексий писателя по поводу того, что может быть квалифицировано как «афористическая форма мышления» и, соответственно, дает основание говорить о неслучайности обращения данного автора к фрагментарному способу фиксации мыслей. Кроме того, в качестве материала исследования в своей работе мы привлекали только те тексты, которые были опубликованы во временных пределах обозначенного периода истории интересующего нас жанрового феномена (Х1Х-начало XX веков), что обусловило, например, исключение из числа рассматриваемых авторов В.О.Ключевского (его афористическое наследие - интереснейший пример «мышления в афоризмах» как формы запечатления внутреннего мира личности - впервые стало достоянием читательской аудитории лишь в середине XX века).

В работе использованы сравнительно-типологический, сравнительно-исторический и системный методы анализа материала. Апробация результатов исследования осуществлена в докладах на межвузовских научных семинарах и конференциях разных лет, проходивших на базе Кемеровского, Санкт-Петербургского и Московского госуниверситетов, а также Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. Основные положения работы отражены в монографии и ряде научных статей. Материалы диссертации могут иметь практическое применение при чтении общих и специальных курсов по истории русской литературы Х1Х-начала XX веков.

Работа состоит из введения, девяти глав и заключения.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Кулишкина, Ольга Николаевна

В заключение позволим себе подвести итоги и сделать некоторые выводы. 1

Проведенное исследование дает возможность определенно говорить

0 русском афоризме как самостоятельном, специфическом жанровом феномене, формирующемся в качестве такового на протяжении XIX-начала XX столетий.

От массового увлечения имитацией своеобразного способа оформления словесного материала к первым самостоятельным опытам использования возможностей афористической формы для запечатления «живого» образа мира и человеческой мысли об этом мире — так в самом общем виде может быть обозначена основная линия жанровой судьбы афоризма на русской культурной почве 1-ой половины XIX века.

Возникая в эпоху крупнейшего «стилевого перелома», когда слово, превращаясь из цели в средство творческого акта, постепенно перестает осознаваться единственным и последним «вместилищем высшего • смысла» и начинает осваивать пути и формы плодотворного контакта с живой конкретностью действительного бытия1, русская афористика преломляет перипетии этого процесса в своей ранней истории. Первоначально отчетливо сориентированная на воспроизведение известных европейских «классических образцов», она уже в начале 1820-х годов переживает в этой связи своеобразный «кризис жанра», когда в отечественном литературном сознании формируется представление о

1 См. об этом: Михайлов A.B. Роман и стиль // Теория литературных стилей. Современные аспекты изучения. - М., 1982. - С.138-139. полном несоответствии «мыслей и размышлений» русских авторов основному признаку данной жанровой формы — ее способности «в кратких словах» «преломить много смысла». Увлеченное копирование усвоенного (прежде всего от французских афористов ХУ11-ХУ111 вв.) «жанрового костяка», «бряцание» которого отчетливо уловимо под навешиваемой на него «национальной» словесной одеждой, сменяется попытками самостоятельного «поиска жанра» (жанрового самоосознания), , каковые мы находим в творчестве А.С.Пушкина, П.А.Вяземского, М.П.Погодина, В.Ф.Одоевского.

Обозначенная ситуация оказывается конкретным проявлением происходящего на русской литературной почве процесса утраты старого, риторического восприятия композиционно-речевой формы как изначально и безусловно наделенной смысловой целесообразностью. Формирование принципиально иного отношения к слову, чей смысл рождается заново в каждой новой встрече субъекта высказывания и действительности, и провоцирует, в частности, переоценку нормативно-подражательных «мыслей» русских литераторов, одновременно порождая предпосылки для дальнейшего развития жанра: проблематизация риторической в своей основе авторской установки на «написание мыслей» непосредственным образом актуализирует задачу выражения мысли. Не случайно, в этой связи, все рассмотренные выше примеры собственно оригинального отечественного афористического творчества возникают как своеобразное преодоление формального жанрового канона: отказ от точного воспроизведения известных образцов внешней структуры афористического высказывания - «препоны» на пути свободного движения авторской мысли - в том или ином виде находим у Пушкина, Вяземского, Одоевского, Погодина, создателей Козьмы Пруткова. Обретенная таким образом свобода взаимоотношений субъекта афористического высказывания и его композиционно-речевой формы создает необходимые условия для существования и дальнейшего развития русского афоризма как самостоятельной и равноправной национальной разновидности данного жанра европейской краткой прозы.

Наследуя пушкинский принцип построения афористического высказывания («вдохновенная геометрия слова», не характерная в целом для русского афоризма, который возникает, как правило, именно в результате отрицания таковой), «соавторы-опекуны» Козьмы Пруткова создают афоризм, основанный на «геометрически выверенном» столкновении двух различных (почти взаимоисключающих) «стилевых законов». Возникающий таким образом сложный и неоднозначный «феномен Пруткова» имел немаловажное значение для дальнейшей истории русской афористики, в немалой степени подготовив своеобразную жанровую переориентацию, в результате которой к началу XX в. на русской литературной почве появляется своего рода новый «жанровый канон». А именно - смехотворно-нравописательная афористика, возникающая как факт отечественного литературного процесса на рубеже 60-70-х гг. XIX столетия, закрепляя в своей структуре «поверхностно-смехотворный» аспект той «серьезной игры» свободно-объективируемым жанровым каноном, которая и обеспечивает его жизнеспособность в афористическом творчестве Козьмы Пруткова. «Смехотворный афоризм» на четверть века определяет периферийную судьбу жанра в отечественном литературном процессе. А вместе с тем -закрепляет в сознании читателя легитимированную прутковскимн «Плодами раздумий» возможность комической реакции на «общие места» формы и содержания «высокого канона» моралистического афоризма, во многом обуславливая редукцию моралистической линии жанрового развития на русской литературной почве рубежа Х1Х-ХХ веков.

Все это создает дополнительные предпосылки для того важнейшего перелома, который просходит в русской истории афористического жанра в начале прошлого столетия, характеризующегося появлением ряда крупнейших образцов собственно национального афористического творчества, связаного с именами Л.И.Шестова и В.В.Розанова. Присущая создателям «Апофеоза беспочвенности» и «Уединенного» исключительная четкость осознания возможностей афористического жанра как формы запечатления мира и человека в их реальной сложности и многообразии знаменует новый, поворотный момент в истории русского афоризма, который в начале прошедшего столетия впервые занимает полноправное и значительное место в отечественном литературном процессе.

Впервые открыто и определенно прокламируя афоризм в качестве единственно возможной литературной формы, в своих произведениях Шестов и Розанов обнажают важнейшую специфическую черту русского афоризма, которая в самом общем виде может быть определена как установка на отрицание (преодоление) формы как таковой. Формы как феномена, принципиально противоречащего (чужеродного) «реальному» жизненному процессу, в качестве максимально возможного адекватного аналога которого и возникает, как правило, отечественный афоризм — жанр, удивительным образом соприродный русскому национальному мышлению с его сориентированностыо на реальное обретение -нереального: «живое» воплощение идеала.

Не случайно на примере подавляющего большинства значительных русских афористов Х1Х-начала XX веков мы сталкиваемся с такой особенностью их творчества, как отсутствие изначальной установки на то, чтобы «написать афоризм». Наличие таковой дает нам отчетливо подражательные «Мысли, характеры и портреты» П.И.Шаликова и современную ему «литературу размышлений», проникнутую единственной мыслью — «написать "мысли"» (П.А.Вяземский), непритязательно-нравоучительные «мысли и размышления» в составе поучительноразвлекательных сборников 1850-1860-х годов, а также — моралистическую «мыслительную литературу» рубежа Х1Х-ХХ вв. (Д.Х.Тутаев etc). В то же время афористическая форма изложения, например, «Записных книжек» П.Вяземского, «Исторических афоризмов» М.Погодина,

Психологических заметок» В.Одоевского, «Апофеоза беспочвенности» Л.Шестова, наконец - «Удиненного» и «Опавших листьев» возникает у этих авторов спонтанно, что называется - «само собой так получилось»2. ' Ни один из этих отечественных афористических текстов, как известно, не создавался сразу именно как «собрание афоризмов», представляя собой первоначально либо материалы личных дневников, либо — черновые л наброски будущих сочинений в «крупной форме» . Иными словами — род «черновой фиксации» чего-то, по поводу которой уже потом автору вдруг «приходит в голову», что это - и есть необходимая ему форма, ибо лучше (иначе) не скажешь, не выразишь это «что-то», волнующе автора, точнее -«предносящееся» ему. Вот только здесь у русского афориста появляется очень четкая и осознанная установка: ничего не «обрабатывать» и публиковать именно так, как есть. Иначе говоря - появляется именно установка на определенную форму, которая суть «отсутствие формы», ' вернее — именно преодоление таковой.

Ср. у А.Синявского по поводу «Опавших листьев»: «Здесь /в письме Розанова Э.Голлербаху. - O.K./ .две мысли представляют особый интерес. Во-первых, сознание уникальности жанра, к которому пришел Розанов самым неожиданным образом и вместе с тем самым естественным, органическим для себя путем» (Синявский А. Указ.соч. - С. 105). о

Известным исключением здесь являются, во-первых, афористические опыты А.С.Пушкина - блестящий образец свободного и самостоятельного владения формами французского «нравописательного остроумия» ХУ11-ХУ111 вв. Во-вторых - афористика Козьмы Пруткова, во многом - по причине того, что она возникает как род травестии той «массовой разновидности» так называемой «классической» формы афоризма, что выходит, например, из-под пера П.И.Шаликова.

Ситуация эта впервые была озвучена Л.Шеетовым, который поведал о своем «обретении афоризма» в предисловии к «Апофеозу беспочвенности»: пытаясь писать эту книгу «как обычно» (связно и целостно), он вдруг заметил, что «как обычно» не получается, а получается только так (фрагментарно) и не иначе. Иначе - писать невозможно, поскольку только так может вырисоваться (родиться) то, что «рожает» автор; именно «рожает», а не «строит» - ведь он хочет запечатлеть не более и не менее, как «саму жизнь как она есть», то есть - именно «все и вдруг» и притом «само собой». Аналогичный рассказ о почти чудесном — в его неожиданности и спасительности - обретении «формы как преодоления формы» находим и в цитированном ранее розановском письме Э.Голлербаху («.я прямо потерял другую какую-либо форму литературных произведений: «не умею», «не могу». .мне грезится, что это Бог дал мне в награду. За весь труд и пот мой и за правду»).

Отмеченное очевидное следование целого ряда значительных русских авторов Х1Х-начала XX вв. по одному и тому же пути - от установки на создание целостных текстов к «интуитивному» обретению фрагментарного способа фиксации «жизненного целого» - позволяет ' предположить здесь наличие определенной ментально-обусловленной закономерности. Это движение отечественной художественно-мыслительной культуры к афоризму (материализация более или менее осознанного стремления избавиться от «формы» вообще), являя собой род «подсознательного» сопротивления «русской идее» - русской сознательной установке на непременное реальное обретение абсолютной (единой и окончательной) истины, - одновременно суть некий «путь спасения» для таковой. На русской культурной почве афоризм с его антиномичной формально-смысловой структурой, сориентированной на воссоздание «бесконечного» и всеобщего посредством фиксации «конечного» и отдельного, оказывается своего рода реальной возможностью осуществления «русской мечты» о «воплощенном Царствии Божием на земле» (В.В.Зеньковский4), иначе - о возможности «тождества» идеала и действительности (слова и дела, теории и жизни).

4 См.: Зеньковский В.В. Указ. соч. - Т. 1. - 4.1. Наиболее показательным в этой связи оказывается появление афоризма в творчестве Розанова с его жаждой реального и осязаемого - как «две булки за гривенник» -бессмертия.