Русская и итальянская адъективная метафоризация в сопоставительном аспекте тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, кандидат филологических наук Кузьмина, Мария Александровна

• Кузьмина, Мария Александровна
• кандидат филологических наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Кузьмина, Мария Александровна

Введение.

Глава 1 Теоретические подходы к описанию метафорики.

1.1. Риторический подход.

1.1.1. Метафорология итальянского барокко: трактат Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.).

1.1.1.1. «Метод Аристотеля».

1.1.1.2. Теория метафоры Э. Тезауро.

1.1.2. Русское риторическое учение о метафоре (русская «Риторика» 1620 г.).

1.2. Дискурсивный подход.

1.2.1. Семиотическое направление.

1.2.2. Интерпретирующая семантика Ф. Растье.

1.2.3. Липгвосипергетическое направление.

1.3. Системно-языковой подход.

1.3.1. Когнитивное направление.

1.3.2. Структурно-семантическое направление.

Выводы.

Глава 2 Семантические классификации направлений русской и итальянской адъективной метафоризации.

2.1. Абстрактная адъективная метафоризация.

2.1.1. Метакатегориальный тип метафоризации «О —> Н».

2.1.2. Метакатегориальный тип метафоризации «О —» О».

2.1.3. Метакатегориальный тип метафоризации «Н —> О».

2.1.4. Метакатегориальный тип метафоризации «Н —> Н».

2.2. Сииестетическая адъективная метафоризация.

2.3. Пространственная адъективная метафоризация.

2.4. Метафоризация относительных имён прилагательных.

2.4.1.Семантическая классификация метафор-цветообозпачепий по основному цвету.

2.4.2. Семантическая классификация метафоризаторов адъективных метафор-цветообозпачепий.

Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Русская и итальянская адъективная метафоризация в сопоставительном аспекте»

Данная диссертационная работа посвящена сопоставительному семантическому анализу русских и итальянских адъективных метафорик — систем адъективных метафор.

Адъективная метафоризация в сфере качественных прилагательных рассмотрена в трёх аспектах, в зависимости от семаитики исходной номинации: 1) метафоризация от номинаций абстрактного признака, 2) метафоризация от номинаций эмпирийного признака (образование синестезий), 3) метафоризация от номинаций пространственного признака. Процесс окачествления относительных прилагательных рассмотрен на примере формирования метафорических цветообозначеиий.

Актуальность исследования определяется недостаточной изученностью метафорических адъективов как на русском, так и на итальянском материале, а также отсутствием сопоставительных семантических исследований русских и итальянских адъективных метафор. Между тем сопоставительный анализ направлений метафоризации в сравниваемых языках позволит выявить наиболее активные участки адъективной лексики, участвующие в метафоризации, а также описать общие и специфические черты русской и итальянской адъективной метафорики.

Степень разработанности темы исследования. Несмотря на возрастающий в современной лингвистике интерес к отдельным аспектам переносов в сфере прилагательных [Исмагулова 1978; Тиллябаева 1984; Булыгииа 1991; Логинова 2003; Мерзлякова 2003; и др.], в целом отмечается значительно более детальная разработанность проблем, связанных с субстантивной [Хромых 1979; Васильева 1979; Куттубаева 1982; Лукьянова 1986; Скляревская 1987, 1993; Харчеико 1989; Крейдлин 1990; Чернейко 1997; Лагута 2003а, 20036; и др.] и глагольной метафо-ризацией [Бахмутова 1972; Плотникова 1976; Ковтун 1978; Лаврентьева 1982; Чудинов 1988; и др.]. В последнее время адъективная метафоризация чаще становится темой структурно-семантических исследований на материале русского, английского, немецкого, французского и некоторых других языков [Кадырбекова 1991; Тазиева 1991, 2006а, 20066; Варламов 1995; Татаренко 1999; Мерзлякова 2001; Буйнова 2001; Зайнуллина 2004; Арсеньева 2006; Сергиенко 2006; и др.]. Сопоставительных работ на русском и итальянском материале относительно немного [Денисова 1998; Сухих 2000; Прокофьева 2006; Рылов 2006а, 20066; Сидорова

2006; Канчани 2007]. Итальянская адъективная метафорика до сих пор не была системно описана.

Предметом данного исследования является выявление и систематизация адъективных метафор, их метафоризаторов и направлений ме-тафоризации в сфере качественных прилагательных, а также метафор-цветобозначепий как результатов окачествления относительных прилагательных. Цель исследования — выявить универсальные и липгвоспе-цифические черты в формировании адъективных метафорик в русском и итальянском языках.

Достижение цели предполагает решение следующих задач:

1. Сопоставить возможности применения различных теоретических подходов (риторического, дискурсивного, липгвосипергетического, семантического и когнитивного) в системном описании метафоризации.

2. Выявить преемственность взглядов современных исследователей метафоры с идеями, содержащимися в ранее неизвестном отечественным лингвистам трактате Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.).

3. Исследовать ядро адъективной метафоризации: выявить корпус метафор и их метафоризаторов в сфере качественных прилагательных, построить семантические классификации направлений метафоризации.

4. Провести сопоставительный семантический анализ результатов классификации.

5. Исследовать периферию адъективной метафоризации — процесс окачествления относительных прилагательных (на примере формирования метафор-цветообозначепий), построить классификацию метафор цвета и метафоризаторов — номинаций признаков эталонных объектов.

В работе анализируются: русские и итальянские метафоризаторы (то есть исходные номинации) — качественные прилагательные: номинации абстрактного, эмпи-рийного и пространственного признаков; русские и итальянские метафоризаторы — относительные прилагательные с потенциальным метафорическим значением цвета (в том числе итальянские неизменяемые имена прилагательные — результаты адъективации имён существительных); русские и итальянские метафоры — качественные прилагательные.

В соответствии с выделенными объектами исследования использовались следующие источники материала — лексикографические издания:

1. Зоръко Г. Ф., Майзелъ Б. К, Скворцова Н. А. Новый итальянско-русский словарь. 2-е изд., стер. М.: Рус. Яз., 1998. 1018 с.

2. Оэюегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 3-е изд., стер. М.: Азъ, 1996. 928 с.

3. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. М., 1999.

4. Vocabolario della lingua italiana di Nicola Zingarelli. Zanichelli Edi-tore, 2001. 2177 p.

В работе проанализировано 358 русских метафоризаторов и 546 метафор, образованных па их основе, а также 472 итальянских метафори-затора и 596 метафор.

По особенностям семантики итальянского материала были проведены консультации с преподавательницами итальянского языка, сотрудницами кафедры древних языков Новосибирского госуниверситета, Марией Розой Брун и Бернардеттой Пазолини.

Методы исследования. Сопоставительный анализ адъективной метафорики проводится в рамках структурно-семантического подхода. Значение адъективной метафоры — выражение характеризующего признака — определяет методы её исследования: с одной стороны, учитывается внеязыковой фактор в формировании метафоры, то есть сфера объектов, которые характеризует метафорический признак (семасиологический аспект); с другой стороны, метафорическое значение как вторичное является мотивированным и изучается с позиций теории номинации (ономасиологический аспект). В работе используются методы компонентного и дистрибутивного анализа, описательно-аналитический метод, метод количественных подсчётов, метод интроспекции.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют работы, посвящённые структурно-семантическому, логическому и сравнительно-сопоставительному анализу метафорик [Телия 1977, 1988; Гак 1979, 1998; Шрамм 1979; Лукьянова 1986; Скляревская 1993; Лагута 2003а, 20036; и др.]. В качестве теоретического основания привлекались работы, посвящёппые семантическому и когнитивиому моделированию метафоризации [Блинова 1995; Варламов 1995; Пименова 1999, 2001; Лакофф 2004; Лагута 2003а, 20036; Юрина 2005; Лакофф, Джонсон 2008; и др.], а также исследования, в которых метафоризация изучается в универсалогическом аспекте [Ульман 1962, 1979; Шафиков 1996; Гак 1998; Вежбицка 2005; Зализняк, Левоитипа, Шмелёв 2005; и др.]. Анализировались также работы, в которых реализуется дискурсивный подход к метафоризации [Барт 1987; Пищалышкова 1997, 1999; Герман 2000; Лотман 2000; Растье 2001; Эко 2005; и др.].

По результатам проведённого исследования на защиту выносятся следующие положения:

1. Ряд идей современной метафорологии, считающихся открытием XX в., содержится в трактате итальянского теоретика барокко Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.).

2. Русская «абстрактная» метафоризация характеризуется актуальностью типа переноса от одушевлённого объекта к неодушевлённому, для итальянской «абстрактной» метафоризации в равной степени актуальны типы переноса от одушевлённого к неодушевлённому и от одушевлённого к одушевлённому. В итальянском и русском языках самыми актуальными метафоризаторами являются иоминации физических и ментальных признаков человека. Лексика, характеризующая социальную сторону личности, метафоризируется в итальянском языке активнее, чем в русском.

2. В сфере русской и итальянской синестетической метафоризации наиболее актуальные метафоризаторы — номинации визуального и тактильного признаков. Синестезии употребляются для обозначения ментальных свойств человека, а также отвлечённого признака. В русском языке синестезии обозначают также физический признак человека и звуковой признак.

3. Большинство русских «пространственных» метафор используется для характеристики неодушевлённых объектов, итальянские «пространственные» метафоры используются прежде всего для характеристики ментальных свойств человека. Для русского языка в большей степени, чем для итальянского, характерны «пространственно-временные» переносы.

4. Русская и итальянская адъективные метафорики характеризуют преимущественно ментальные признаки человека и отвлечённые признаки. В русской метафорике распространены номинации, не актуальные для итальянской: номинации природного и предметного, а также звукового и визуального признаков.

5. В сфере образования метафор-цветообозначений отмечены специфические особенности в выборе эталонных объектов цвета в русском и итальянском языках.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые проведён сопоставительный структурно-семантический анализ адъективных метафор и их метафоризаторов, построены семантические классификации направлений метафоризации. Выявлены и введены в научный оборот метафорические адъективы итальянского языка.

Теоретическая новизна работы состоит в том, что описаиие подходов к изучению метафорики включает произведение итальянского теоретика барокко, одного из европейских классиков в области риторики и эстетики — Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля». Этот труд практически неизвестен современным лингвистам и до сих пор не переведён на русский язык, за исключением небольших отрывков. Систематика Тезауро, сохраняющая ценность и в наши дни, включена в разработку современной теории метафоры.

Теоретическая значимость работы. Результаты нашего исследования вносят вклад в развитие метафорологии, поскольку именно сопоставительные исследования метафорик на материалах разных языков позволяют увидеть универсальные и уникальные черты метафоризации на примере именных частей речи.

Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы при разработке курсов по сопоставительной лин-гвокультурологии, стилистике, риторике, русской и итальянской лексикологии, теории перевода, а также в преподавании русского и итальянского языков как иностранных.

Апробация результатов исследования. Основные результаты исследования изложены автором на заседаниях специального семинара «Лингвостилистика и культура речи» (Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 2002-2008 гг.), па XLII-XLIII Международных научных студенческих конференциях «Студент и научно-технический прогресс: Языкознание» (Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 20042005 гг.), на региональной конференции «Языки пародов Сибири и сопредельных регионов» (Новосибирск, Институт филологии Сибирского отделения РАН, 2008 г.).

По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объёмом 5,2 п. л., в том числе три статьи в изданиях, рекомендуемых ВАК: 1. Кузьмина М. А. Метафорические прилагательные-цветообозначения в русском и итальянском языках (па материале толковых словарей) // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 7. Вып. 2: Филология. Новосибирск, 2008. С. 3-9. (Издание рекомендовано ВАК.)

2. Кузьмина М. А. Метафорология барокко: теория метафоры Эмануэле Тезауро // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 4. Вып. 4: Филология. Новосибирск, 2005. С. 50-59. (Издание рекомендовано ВАК.)

3. Кузьмина М. А. Метафора как элемент методологии современного научного познания // Социологические исследования. Москва, 2006. № 2. С. 42-51. (Издание рекомендовано ВАК.)

4. Кузьмина М. А. Метафорология итальянского барокко: о категории остроумие в трактате Эмануэле Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670) // Тё^ут] -ура|1|штисг) (Искусство грамматики). Новосибирск, 2006. Вып. 2. С. 221-241.

5. Кузьмина М. А. О «метафоре заблуждения» в «Риторике» Аристотеля и в «Трактате о метафоре» Э. Тезауро // Материалы XLIII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Языкознание. Новосибирск: НГУ, 2005. С. 3032.

6. Кузьмина М. А. Семантические универсалии в итальянской адъективной метафоризации // Материалы XLII международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: Языкознание. Новосибирск: НГУ, 2004. С. 81-83.

Структура работы. Диссертационная работа состоит из Введения, двух глав («Теоретические подходы к описанию метафорики» и «Семантические классификации направлений русской и итальянской адъективной метафоризации»), Заключения, списка литературы, насчитывающего 184 наименования, трёх приложений. Диссертация содержит 22 таблицы, 3 схемы и 2 диаграммы.

Заключение диссертации по теме «Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание», Кузьмина, Мария Александровна

Выводы

Вторая глава диссертации была посвящена сопоставительному семантическому анализу направлений адъективной метафоризации в РЯ и ИЯ. Мы рассмотрели четыре «блока» направлений метафоризации: 1) «абстрактная» метафоризация; 2) сииестетическая метафоризация; 3) «пространственная» метафоризация; 4) метафоризация относительных прилагательных — образование метафор-цветообозначепий. Обобщим полученные данные, выделив общее и специфическое для адъективной метафоризации в РЯ и ИЯ.

1. Общие черты «абстрактной» метафоризации в РЯ и ИЯ наблюдаются в актуальности некоторых направлений в рамках метакатегориаль-ных типов. Так, в РЯ и ИЯ совпадают следующие направления метакате-гориального типа метафоризации «О —> О»: 1) от номинации физического признака человека к номинации ментального признака человека (кудреватый парень — кудреватая речь, зоркий стрелок — зоркий ум; иото esangue 'человек, потерявший много крови' — stile esangue 'вялый стиль', donna sterile 'бесплодная женщина' —fantasia sterile 'скудная фантазия'); 2) от номинации признака животного к номинации менталь-ныого признака человека (куцый пёс — куцый ум, матёрый волк — матёрый бандит, хищный зверь — хищный чиновник', cavallo bolso 'запалённая лошадь' —prosa bolsa 'вялая проза', cavallo balzano 'лошадь в чулках' — ingegno balzano 'чудак'; 3) от номинации социального признака человека к номинации ментальныго признака человека (вольный человек — вольная шутка, сановные лица — сановный стиль', figlio bastardo 'внебрачный сын' — stile bastardo 'смешанный стиль', consigliere aulico 'придворный советник' — linguaggio aulico 'благородный язык'). Тип переноса «Н —> Н» менее всего актуален для метафоризации в обоих сравниваемых языках, а направления метафоризации отражают такую известную семантическую «универсалию», как перенос «от конкретного к абстрактному»: метафоризатором является номинация предметного или природного признака (шаткие стены вагона, зыбкий грунт, чистая рубашка; prati floridi 'цветущие поля', fune lasca 'слабо натянутый канат'), а метафора выражает отвлечённый признак {шаткие показания, зыбкая надежда, чистая случайность', finanze floride 'процветающие финансы', morale lasca 'распущенность').

В ИЯ метафоризаторы — номинации признаков неодушевлённых объектов, являются «источником» метафоризации более чем в два раза чаще, чем в РЯ: данные номинации составляют соответственно, 44,5% и 19,5% от общего количества метафоризаторов. Для РЯ не характерна метафоризация от номинаций отвлечённых признаков (2%, в ИЯ — 13,5%), при этом самым «активным» участком лексики, характеризующей признаки неодушевлённых объектов и участвующей в метафоризации, являются номинации природных объектов (10%).

Для ИЯ более, чем для РЯ, свойственна метафоризация от номинаций признаков неодушевлённых объектов к номинациям признаков одушевлённых объектов. Данному факту может быть два объяснения: во-первых, это связано с широкой метафоризацией в ИЯ номинаций терминологических и узкоспециальных признаков: forza attrattiva 'сила притяжения' — avea la testa grazia attrattiva 'эта головка имела привлекательную грацию' (Макиавелли), verbo eteroclito 'неправильно спрягаемый глагол' — cervello eteroclito 'чудак (букв, неправильно спрягаемый мозг)', arte decorativa 'декоративное искусство' — personaggio decorativo '«свадебный генерал» (букв, декоративный персонаж)' и т. д.; во-вторых, для ИЯ характерно образование метафор на основе номинаций признаков продуктов: prodotti agresti 'деревенские продукты' — га-gazzo agreste 'неотёсанный парень', piatto appetitoso 'аппетитное блюдо' — donna appetitosa 'аппетитная женщина' и т. д.

Русскоговорящие, создавая адъективную метафору, более чем в 80% случаев выбирают в качестве метафоризатора номинацию признака человека или животного (итальянцы — в 55,5% случаев). Среди номинаций признаков человека наиболее активными метафоризаторами являются номинации физических (38% в РЯ, 24% в ИЯ) и ментальных признаков (соответственно, 19% и 13%). При этом в РЯ номинации физического признака человека и номинации признака животного становятся источником для возникновения метафорических номинаций природных и предметных признаков {румяная oicena — румяные яблоки, кудрявая головка — кудрявый орешник, косматый медведь — косматый дуб, тощая скотина — тощая трава, пузатая кляча — пузатый самовар, раскосое лицо — раскосые столы); в ИЯ номинации физических признаков человека используются для выражения предметного признака {cieco da ип occhio' 'слепой на один глаз' — stanza cieca 'комната без окон', diventar matto 'сойти с ума' — brillante matto 'фальшивый (букв, сумасшедший) бриллиант', иото muto 'пемой человек' — carta (geor-gafica) muta 'немая (географическая) карта'). В образовании метафор русскоговорящие значительно чаще прибегают к номинациям признаков животных, чем итальянцы. В свою очередь, в ИЯ лексика, характеризующая социальную сторону личности, метафоризируется активнее, чем в РЯ (ИЯ — 11%, РЯ — 7,5%), а витальные свойства людей и животных в несколько раз реже, чем в РЯ, становятся основой метафоризации.

В целом «абстрактная» метафоризация свидетельствует ие о сходных, а о различных мотивах формирования адъективных метафорик русскоговорящими и итальянцами. Она более характерна для ИЯ, чем для РЯ, поэтому в ИЯ «абстрактная» метафоризация представлена большим разнообразием направлений. Так, в РЯ отсутствует направление метафоризации «номинация оценочного признака —>• номинация оценочного признака» внутри метакатегориальпых типов «О —■> Н», «Н —>• О» и «Н —> Н» (для ИЯ данные направления являются периферией адъективной метафоризации). Тип метафоризации «О —>• О» в РЯ характеризуется отсутствием направления «номинация оценочного признака —> номинация нейтрального признака». В рамках того же метакатегориального типа в ИЯ встречается направление, пе характерное для русской адъективной метафоризации — «номинация ментального признака человека —» номинация физического признака человека»: иото baldanzoso 'отважный человек' — fianchi baldanzosi 'мощные бёдра', иото generoso 'щедрый человек' — fianchi generosi 'широкие бёдра', discorso spropositato 'неуместная речь' — поп ё brutto, та ha ип naso spropositato 'on не некрасив, но у него слишком большой (букв, неуместный) нос'.

2. Общим для русской и итальянской сипестетической метафоризации является актуальность направлений образования сипестемий, в то время как межсепсорпые синестезии сравнительно малочисленны в обоих языках (при этом в ИЯ их вдвое меньше, чем в РЯ).

В обоих языках большинство синестезий выражает оценочное отношение говорящего как к одушевлённому, так и к неодушевлённому объекту (в РЯ оценочных синестезий 64,5%, в ИЯ — 71%), при этом большинство оценочных синестезий используется для характеристики человека, а использование нейтральных синестезий применительно к свойствам человека пе характерно для РЯ и ИЯ (соответственно, 7% и 5,8%). Оценочные синестезии характеризуют, главным образом, ментальные признаки человека (его умственные способности, характер), реже — физические признаки. В обоих языках сипестетические метафоры пе используются для характеристики животных.

Общей чертой является и то, что сипестетические метафоры (как оценочные, так и нейтральные) в большей степени используются для выражения отвлечённых признаков, чем предметных или природных.

Наиболее актуальной областью лексики, мотивирующей сипестети-ческий перепое, в РЯ и ИЯ являются номинациии визуального и тактильного признаков. Метафоры, образованные па основе помипаций визуального признака, чаще характеризуют зрительно воспринимаемую «сторону» человека, а именно — взгляд или вид: sguardo c/iiaro, aguzzo, limpido 'ясный, острый, светлый взгляд'; ясный, тёплый, мрачный взгляд, лучезарные, лучистые глаза. Номинации тактильного признака чаще являются основой для метафор, выражающих ментальный признак человека: жёсткий, ровный, мягкий характер, дряблая воля, острый ум, uomo ispido 'шероховатый человек', uomo viscido 'скользкий человек', parole lubriche 'непристойные (букв, скользкие) слова'.

Общими для обоих языков направлениями межсепсорной синесте-тической метафоризации являются следующие: «номинации тактильного признака —> номинации звукового признака» (suono acuto 'пронзительный звук', voce ottusa 'глухой (букв, тупой) голос', жёсткий крик, грубый голос), «номинации визуального признака —>■ номинации звукового признака» (яркий звонок, fragore сиро 'глухой (букв, тёмный) грохот'). При этом актуальность данных направлений в РЯ вдвое выше, чем вИЯ.

Отметим выявленные в результате сопоставительного анализа отличия. Для адъективной синестетической метафоризации в ИЯ более характерно наличие синонимичных рядов среди метафоризаторов, тогда как в РЯ шире представлена полисемия: один и тот же метафоризатор является источником нескольких переносов.

Номинации консистенциального признака с одинаковой регулярностью выступают в качестве метафоризаторов для метафор — характеристик свойств человека в РЯ и ИЯ. В ИЯ данные помипации также актуальны для характеристики неодушевлённых объектов (situazione politica fluida 'нестабильная (букв, текучая) политическая ситуация', memoria tenace 'цепкая (букв, вязкая) память', massiccia erudizione 'широкая (букв, плотная) эрудиция'), что практически не свойственно РЯ. Номинации вкусового признака регулярно выступают основой метафоризации в обоих языках, но если в РЯ «вкусовая» интерпретация даётся ментальным признакам человека, то в ИЯ вкус «приписывается» признакам различных объектов. В целом вкусовые ассоциации более свойственны ИЯ, нежели РЯ: вкусовые метафоризаторы в ИЯ составляют 21,4%, в РЯ — 13,2%.

В РЯ в целом межсепсорпых переносов больше, кроме того, они представлены большим количеством направлений: в РЯ выявлено 12 направлений межсепсорной метафоризации, по которым осуществляется 26 переносов (в ИЯ 6 направлений, 10 переносов).

3. Отметим общие для РЯ и ИЯ тенденции, а также особенности пространственной метафоризации.

Общим является то, что номинации пространственного признака, как правило, не мотивируют метафорические помипации эмпирийного признака. Различные явления в РЯ и ИЯ характеризуются метафорами, основанными на иомипациях признака протяжённости в пространстве: высокое мастерство, высокий порыв, низменные желания, мелкие по-буэ/сдения; tempi bassi 'плохие (букв, низкие) времена', alto ingegno 'высокий ум'. «Ровное» и «широкое» воспринимается русскоговорящими и итальянцами как положительное [ровный характер, широкая личность, lingua piana 'ясный (букв, ровный) язык', faccenda piaua 'лёгкое (букв, ровное) дело'), «узкое» и «наклонное» воспринимается как отрицательное {тесный кругозор, крутые перемены, косой взгляд, essere prouo al peccato 'быть склонным ко греху', intelletto angusto 'узкий интеллект', condotta obliqua 'неискреннее (букв, наклонное) поведение').

В РЯ 72,4% всех метафор данного типа используются для характеристики неодушевлённых объектов, из них большинство (34%) основано на номинациях ориептациоипого признака (в ИЯ — лишь 17%), например: блилсайший повод, глубокий траур, параллельные функции, мелкая роль, близкая тема и др. Причиной такой распространённости нейтральных пространственных метафор может быть калькирование метафор из других языков. В ИЯ метафоры, основанные на номинациях пространственных признаков, характеризуют прежде всего ментальные свойства человека (40,6%, в РЯ — 23%) — его умственные способности {intelletto angusto 'узкий интеллект', иото sciocco е tondo 'глупец и простачок (букв, глупый и круглый человек)'), характер {carattere angoloso 'угловатый характер', ragazza ecceutrica 'эксцентричная особа'), речь (stile rotondo 'плавный (букв, круглый) стиль', parole grosse 'грубости (букв, толстые слова)'). Чаще всего в основу оценочных характеристик человека ложится представление о размере и о положении в пространстве (относительно некоторой точки отсчёта, которая «выступает» эталоном нормы), реже — представление о форме. Крайне редко в ИЯ номинация пространственного признака мотивирует номинацию звукового признака (меньше 3%).

В РЯ 8% пространственных метафор выражают звуковой признак. Звук, в представлении русскоговорящих, «обладает» следующими параметрами: размер {толстый бас шмеля), протяжённость в пространстве {высокий регистр, низкий голос), «расположением» в разных частях пространства {ииэ/сняя октава). Звук не «имеет» формативного параметра.

В РЯ десятую часть «пространственной» метафоризации составляют направление переноса к иоминации временного признака, что считается чертой метафоризации, свойственной многим языкам; между тем, для ИЯ данное направление пе является актуальным (4,4%).

РЯ свойственно преобладание пространственных метафор с нейтральной оценкой (52,3%, из них большинство выражают отвлечённые признаки) над оценочными (37,2%, большинство из них характеризует ментальные свойства человека); в ИЯ оценочных метафор 52% (из них большинство — номинации ментальных признаков человека), нейтральных — 43,5% (большая часть которых выражает отвлечённый признак).

4. Адъективная метафорика в обоих языках описывает преимущественно ментальные признаки человека и отвлечённые признаки. В ИЯ номинации отвлечённого признака и ментального признака человека составляют подавляющее большинство адъективных метафор (более 80%), тогда как в РЯ представлено большее разнообразие направлений метафоризации. Так, в РЯ распространены типы адъективных метафорических номинаций, не актуальных для ИЯ: номинации природного и предметного признаков, номинации звукового и визуального признаков, номинации временного отрезка. В русской адъективной метафорике выражается консистепциальиый признак, что совсем пе свойственно ИЯ.

5. Наконец, отметим общее и специфическое в процессе формирования адъективных метафор-цветообозначепий.

Метафорические ПЦ распределены по основным цветам (ОСК), которые в целом совпадают в обоих языках. Отличием РЯ является наличие ОСК 'чёрный', который отсутствует в ИЯ. Эталоны цвета одинаково распределились по убыванию актуальности: объекты неживой природы, объекты живой природы, объекты, связанные с человеком и его деятельностью. К общим чертам относится также совпадение в выборе эталонов некоторых подгрупп (например, наименования минералов, соматизмы). Образование метафорических ПЦ в РЯ характеризуется наличием большего числа наименований оттенков жёлтого цвета, использованием камней (в два раза чаще, чем в ИЯ), а также ягод (почти в три раза чаще) в качестве эталонных объектов цвета. К особенностям образования ПЦ в ИЯ относятся: наличие большего количества наименований оттенков коричневого цвета; выбор животных в качестве эталонных объектов (в четыре раза чаще, чем в РЯ); наличие особой подгруппы наименований эталонных объектов (<cardinale, vescovo, magenta, tango), которая не встречается в РЯ.

Заключение

Данная диссертационная работа была посвящена сопоставительному семантическому анализу адъективной метафорики русского и итальянского языков.

Теоретической целыо нашей работы было описать возможности различных подходов в описании метафорики. Анализ риторического подхода включал анализ трудов по итальянской и русской барочной ме-тафорологии — трактата Э. Тезауро «Подзорная труба Аристотеля» (1670 г.), ни разу не издававшийся на русском языке, и первой русской «Риторики» (1620 г.). Включение такого важного, па наш взгляд, звена в развитии метафорологической мысли, как трактат Тезауро, расширяет историческую перспективу эволюции теории метафоры. Произведение «Подзорная труба Аристотеля» было чрезвычайно высоко оценено современниками Тезауро, но позже оказалось незаслуженно забытым. По мнению исследователей, значение данного трактата для теории барокко сопоставимо с той важностью, какую имело «Поэтическое искусство» Буало для классицизма. Теория метафоры Тезауро содержит мысли, актуальные для современного этапа развития метафорологии, по удивительные для классического ритора эпохи барокко, придерживающегося «метода Аристотеля» и цитирующего произведения многочисленных античных авторов. В «Подзорной трубе» постулируется важная для современных исследований идея — признание гносеологической функции метафоры. Остроумие, основная категория трактата, является отличительной и главной особенностью человеческого ума, а метафора, как выражение этой способности, — остроумнейшей фигурой. Типология метафор Тезауро (которая в современном понимании является классификацией типов метафоризации) основывается на том, какой способ познания лежит в основе формирования метафоры. Другая актуальная для современных дискуссий по метафорологии мысль, высказанная Тезауро ещё в XVII в., касается реализации в метафоре лингво-ментальной дву-плаповости. По мысли Тезауро, высший остроумный символ, impresa, призван объединить «словесность» и «мыслительиость» метафоры. Наконец, выделение двух главных типов метафоры — метафора пропорции и метафора атрибуции, в сущности, явилось прообразом современного разделения двух типов переносов — по сходству и по смежности, поскольку метафора атрибуции, — это метонимия в современном понимании (хотя у Тезауро понятие о смежности гораздо шире взгляда, отражённого в современных риторических и стилистических пособиях).

Трактат Тезауро как бы «подвёл черту» развитию риторической мысли того времени, тогда как в первой русской «Риторике» вся терми-носистема была разработана впервые в России и почти в неизменном виде просуществовала в пособиях по риторике до наших дней. От современных изданий «Риторику» 1620 г. отличает более творческий подход к терминам: большинство из них автор даёт по-славянски, тогда как известно, что впоследствии закрепились их греческие и латинские аналоги. «Риторика» стала важным этапом в понимании метафоры: именно в этом произведении метафора впервые заняла своё место в системе других словесных тропов. Другим примечательным моментом стало введение четвёртого рода речей — учительного, или научающего, который использовался в богословии и церковном красноречии. Метафоризация в вероучительном жанре оказалась столь же успешным способом генерации нового знания, как и научная метафоризация. Поэтому подход к метафоре в русской риторической мысли — скорее функциональный, как к средству появления нового термина для неизвестного ранее понятия, а не самоцель, как это обнаружилось у Тезауро.

Далее, в работе отмечалось, что интерес к метафоре, характерный для русского и итальянского барокко, проявился и в современных концепциях метафорологии: именно барочная метафора как фактор открытости художественного произведения явилась объектом исследований в рамках дискурсивного подхода. Был рассмотрен ряд направлений данного подхода: семиотическое (Р. Барт, У. Эко, 10. Лотмап), семаптико-иитерпретационное (Ф. Растье) и лингвосииергетическое (В. А. Пищальникова, И. А. Герман), при этом были выявлены следующие общие установки в анализе метафоры, применяемые данными авторами: 1. Исследование текста иереференциальио. Текст не может быть предметом экстенсиональной лингвистики. 2. Текст является семиотически организованной субстанцией, то есть кодом. Он подвижен, а не статичен. 3. Множественность смыслов текста требует адекватной интерпретации. Метафора не может иметь одно верное толкование. 4. Метафора (или система метафор) занимает центральное место в тексте и является предметом интерпретации. 5. Верная интерпретация достигается путём применения определённой стратегии, или структуры. При этом метод исследователя может быть как иерархически организованным (Р. Барт, Ф. Растье, В. А. Пищальникова, И. А. Герман), так и не иметь иерархии

У. Эко, 10. Лотмап). 6. Существует изотопия текста как его организующее начало.

В целом для данного подхода характерна междисциплипарность, то есть использование терминологии и методов из других наук (квантовой физики и химии). Язык понимается как самоорганизующаяся система, фактором флуктуаций в которой является метафора — показатель неустойчивости, который и задаёт импульс развития смыслов. Метафора, являющаяся объектом анализа в макроконтексте, действительно заключает в себе множество смыслов, которые с трудом поддаются выявлению с помощью «системоцептристской» парадигмы и компонентного анализа, поэтому предложенные в рамках данного подхода методики могут успешно реализоваться в анализе авторских текстов (например, опыты семантической интерпретации Ф. Растье, психопоэтический анализ текста В. А. Пищалышковой и т. д.).

Альтернативой предложенному подходу являются самые, на наш взгляд, развитые и продуктивные направления — когнитивные и струк-турпо-семантические исследования, целыо которых (в сфере метафорики) является выявление скорее не индивидуально-авторских смыслов метафоры, а универсальных направлений и моделей метафоризации. В рамках данных направлений специфическое на фойе общего выявляется путём сопоставления данных различных языков. Чрезвычайно плодотворным поэтому представляется сопоставительный семантический анализ метафорик разных (в нашем случае — разноструктурных) языков в сферах различных частей речи.

Сопоставительному семантическому анализу адъективной метафоризации посвящена вторая глава пашей диссертационной работы. Маше исследование включало ряд аспектов рассмотрения, в зависимости от семантики исходной помипации: 1) метафоризация от номинации абстрактного признака, 2) метафоризация от номинации эмпирийиого признака (образование синестезий) и 3) метафоризация от номинации пространственного признака. Было рассмотрено также окачествление относительных прилагательных как активный источник появления метафор в сравниваемых языках, а именно — образование метафорических прила-гательных-цветообозначепий. В ходе исследования были получены следующие результаты:

1. В целом в работе было описано 113 направлений адъективной метафоризации в РЯ и 104 направления в ИЯ. Адъективная метафорика в обоих языках описывает преимущественно ментальные признаки человека и отвлечённые признаки. Однако если в ИЯ метафорические номинации ментального признака человека значительно преобладают, то в РЯ они присутствуют в равном соотношении с метафорическими номинациями отвлечённого признака. Для РЯ характерны и другие типы адъективных метафорических номинаций, не актуальных для ИЯ: номинации природного и предметного признаков, помипации звукового и визуального признаков, номинации временного признака.

2. Адъективная метафорика в обоих языках характеризуется преобладанием отрицательной оценки над положительной, при этом в РЯ номинаций с отрицательной оценкой в два с половиной раза больше, чем с положительной.

3. «Абстрактная» метафоризация более характерна для ИЯ, чем для РЯ (соответственно 57% и 49% от всех адъективных метафор). Общим для обоих языков является тот факт, что тип метакатегориального переноса в сфере неодушевлённых объектов («И —» И») наименее актуален для РЯ и ИЯ, что служит косвенным подтверждением антропоцентрич-ности метафоризации. Для РЯ наиболее актуальным является тип переноса «О —> И», для ИЯ одинаково актуальны типы «О —> Н» и «О —■» О». В ИЯ и РЯ самыми актуальными метафоризаторами в данной сфере переносов являются номинации физических и ментальных признаков человека. Номинации, характеризующие социальную сторону личности, метафоризируются в ИЯ активнее, чем в РЯ. Для ИЯ в большей степени, чем для РЯ, свойственна метафоризация от номинаций признаков неодушевлённых объектов к номинациям признаков человека (тип «Н О»). Мы видим этому два объяснения. Во-первых, в ИЯ метафоризируются номинации терминологических признаков: forza attrattiva 'сила притяжения' — avea la testa grazia attrattiva 'эта головка имела привлекательную грацию', verbo eteroclito 'неправильно спрягаемый глагол' — cervello eteroclito 'чудак (букв, неправильно спрягаемый мозг)', arte decorativa 'декоративное искусство' — personaggio decorа-tivo '«свадебный генерал» (букв, декоративный персонаж)'. Во-вторых, активно метафоризируются признаки продуктов: cibo sazievole 'сытная пища' — discorso sazievole 'скучная речь', prodotti agresti 'деревенские продукты' — ragazzo agreste 'неотёсанный парень', piatto appetitoso 'аппетитное блюдо' — donna appetitosa 'аппетитная женщина'.

4. Сипестетические переносы в большей степени характерны для РЯ, чем для ИЯ (соответственно 35% и 28% от общего числа адъективных метафор). Наиболее актуальной областью лексики, мотивирующей синестетический перенос, в РЯ и ИЯ являются номинации визуального и тактильного признаков. Для обоих языков характерно, что метафоры, образованные на основе номинаций визуального признака, чаще характеризуют зрительно воспринимаемую «сторону» человека, а именно — взгляд или вид: sguardo chiaro, aguzzo, limpido 'ясный, острый, светлый взгляд'; ясный, тёплый, мрачный взгляд, лучезарные, лучистые глаза. В то время как номинации тактильного признака чаще являются основой для метафор, выражающих ментальный признак человека: жёсткий, ровный, мягкий характер, дряблая воля, острый ум, иото ispido 'шероховатый человек', иото viscido 'скользкий человек', parole lubriche 'непристойные (букв, скользкие) слова'. В ИЯ номинации консиситен-циального признака используются для характеристики неодушевлённых объектов, а РЯ это практически не свойственно: situazione politica fluida 'нестабильная (букв, текучая) политическая ситуация', memoria tenace 'цепкая (букв, вязкая) память', massiccia erudizione 'широкая (букв, плотная) эрудиция'. Номинации вкусового признака регулярно выступают основой метафоризации в обоих языках, но если в РЯ «вкусовая» интерпретация даётся ментальным признакам человека, то в ИЯ вкус «приписывается» признакам различных объектов. Сфера применения синестетических метафор — выражение ментального признака человека и отвлечённого признака, в РЯ, кроме того, физического признака человека и звукового признака. Синестетические метафоры РЯ не употребляются для характеристики социального признака человека.

5. Большинство метафор, основанных на номинациях пространственного признака, в РЯ используются для характеристики неодушевлённых объектов: глубокий траур, параллельные функции, мелкая роль, обширные познания, смежные профессии, крутой ураган, прямое сообщение, близкая тема, высокий урожай, доступная форма излоэ/се-ния, короткие отношения. В ИЯ данные номинации используются для характеристики ментальных свойств человека: carattere augoloso 'угловатый характер', parole sesqiupedali 'чудовищно длинные (букв, полуторафутовые) слова', ё ип disegnatore сарасе 'он способный (букв, вместительный) художник', colmo di gioia 'исполненный радости', parla росо, та ё dritto 'говорит мало, по он остёр', largo a parole 'щедрый (букв, широкий) на слова', discorso vacuo 'пустой разговор', parole grosse 'грубости (букв, толстые слова)'. В обоих языках номинации пространственного признака, как правило, не мотивируют метафорические номинации эмпирийного признака. Для РЯ в большей степени, чем для ИЯ, характерны «пространственно-временные» переносы. Наряду с известными когнитивными моделями (верх — это хорошо, низ — это плохо и т. д.), мы отметили такие общие для русских и итальянцев представления, как положительное восприятие чего-либо «ровного» и «широкого» и как отрицательное — восприятие чего-либо «узкого» и «наклонного».

6. В сфере образования метафор-цветообозначений мы отметили следующие особенности в РЯ и ИЯ. Эталонными объектами, которые носители сравниваемых языков выбирают в качестве основы для метафорических цветообозначений, являются следующие: объекты неживой природы, объекты живой природы, объекты, связанные с человеком и его деятельностью. Для РЯ характерно большее внимание к таким эталонным объектам, как ягоды и камни: малиновый, брусничный, клюквенный, рябиновый; агатовый, малахитовый, аметистовый, сапфировый, тогда как итальянцы чаще, чем русские, выбирают в качестве эталонных объектов цвета животных: tortora 'цвета горлицы', colombino 'голубиный, белоснежный', pavone 'павлиний', санагиго 'канареечный', cammello 'верблюжий', sorciuo 'мышиный', pulce 'цвета блохи', seppia 'цвета каракатицы'.

В заключение отметим возможные перспективы нашего исследования. Выявление направлений — это первый шаг в построении моделей адъективной метафоризации и их сопоставительного анализа, поэтому следующим шагом нашего исследования видится выявление мотивирующих признаков адъективной метафоризации и построение двухпа-раметровой модели метафоризации в сфере прилагательных. Это позволит выяснить, какие инвариантные признаки, мотивирующие метафорическое значение, характерны для адъективной метафоризации. Целесообразным представляется также привлечение к анализу отглагольных и отсубстантивных прилагательных (по данному материалу нами собрана обширная картотека в обоих языках) с целыо выявления новых направлений метафоризации и пополнения выявленных нами групп.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кузьмина, Мария Александровна, 2009 год

1. Абдуллин И. Р. Звуки светят, а краски поют («Цветной слух» в поэзии 1С. Бальмонта) // День и ночь. 1999. № 5-6. С. 221-222.

2. Августин Блаженный. Христианская наука или Основания Священной Герменевтики и Церковного Красноречия // его э/се: Христианская паука или Основания Священной Герменевтики и Церковного Красноречия. СПб: Библиополис, 20066. С. 31-228.

3. Аннушкин В. И. История русской риторики. Хрестоматия: Учебное пособие. 2-е изд., испр. и доп. М.: Флинта, Наука, 2002. 416 с.

4. Аннушкин В. И. Первая русская риторика XVII века. Текст. Перевод. Исследование. М., 1999.

5. Апресян 10. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М.: Наука, 1974.

6. Аристотель. Поэтика // его э/се: Риторика. Поэтика. М.: Лабиринт, 20006. С. 149-180.

7. Аристотель. Риторика // его же: Риторика. Поэтика. М.: Лабиринт, 2000а. С. 5-148.

8. Аристотель. Этика. М.: Изд-во ACT, 2004. 492 с.

9. Ю.Арсеньева В. А. Концепты ментального мира человека во французской и русской лингвокультурах // Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 5. Вып. 2: Филология. Новосибирск, 2006. С. 76-79.

10. Артамонов С. Д. История зарубежной литературы XVI-XVII вв. М., 1988.

11. Арутюиова Н. Д. Наивные размышления о наивной картине мира // Язык о языке. М., 2000. С. 7-19.

12. Ъ.Арутюнова Н. Д. Тождество и подобие (заметки о взаимодействии концептов) // Логический анализ языка. Тождество и подобие. Сравнение и идентификация. М., 1990. С. 7-32.

13. Арутюнова Н. Д. Функциональные типы метафоры // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1978. Т. 37. №4.

14. Архиепископ Аверкий (Таушев). Руководство по гомилетике. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Института, 2001. 143 с.

15. Архимандрит Константин (Зайцев). Пастырское богословие. Курс лекций, прочитанный в Свято-Троицкой Духовной Семинарии. Иваново: Свет Православия, 2002. 364 с.

16. Баранов Г. С. Научная метафора. Модельно-семиотический подход. Ч. 1. Кемерово: Кемеровский госуп-т, 1992. 112 с.

17. Баранов Г. С. Научная метафора. Модельпо-семиотический подход. Ч. 2. Кемерово: Кемеровский госуп-т, 1993. 200 с.

18. Барт Р. Критика и истина. Введение в структурный анализ повествовательных текстов // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1987. С. 349-422.

19. Бахмутова II И. О некоторых основных понятиях процесса метафоризации // Вопр. стилистики. 1972. Вып. 4.

20. Бахмутова Н. И. Системность переносных значений глаголов в русском языке // Системные отношения на разных уровнях языка. Новосибирск, 1988.

21. Блинова О. И. Образная лексика диалекта и аспекты её изучения // Лингвистические чтения, посвящёппые столетию проф. Н. П. Грипковой. Тез. докл. и сообщ. СПб., 1995.2Ъ.Блэк М. Метафора//Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.

22. Большой русско-итальянский словарь: В 2-х т. / сост. Майзель Б. Н., Скворцова Н. А. М.: Русский язык, 1999. 500 с.

23. Большой медицинский энциклопедический словарь. Изд. 4, испр. и доп. М.: РИПОЛ классик, 2007.

24. Бор II. Атомная физика и человеческое познание. М.: Изд-во иностранной литературы, 1961.

25. Буйнова 0.10. универсальные и специфические черты процесса метафоризации // Лингвистические исследования к 75-летию профессора Владимира Григорьевича Гака. Дубна: Феникс, 2001. С. 49-65.

26. Булыгина Е. Ю. Экспрессивные прилагательные современного русского языка: (Семантический, прагматический и лексикографический аспекты). Автореф. дис. . капд. филол. наук. Томск, 1991.

27. Варламов М. В. Типологические особенности адъективной метафоры в сопоставлении с глагольной и субстантивной метафорой: Автореф. дис. . капд. филол. наук. СПб, 1995.

28. Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: Синергетика и теория социальной самоорганизации. СПб, 1999.

29. Вежбгщка А. Русские культурные скрипты и их отражение в языке // Зализняк Аппа А., Левоптипа И. Б., Шмелёв А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 467^199.

30. Вежбгщка А. Семантические примитивы // Интернет-ресурс: http.V/www.belb.net/obmen/Wierzbicka.htm

31. ЪЪ.Вейнрейх У. О семантической структуре языка // НВЛ. М., 1970. Вып. V.

32. Верещагин Е. М. Церковнославянская книжность на Руси. М.: Инд-рик, 2001. 608 с.

33. Верхотурова Т. К. Комплексная парадигма качественности имён прилагательных в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. паук. М., 1990. 15 с.

34. Вольф Е. М. Грамматика и семантика прилагательного. М.: Наука, 1978. 199 с.

35. Воронин С. В. Основы фопосемаптики. Л.: Изд-во ЛГУ, 1982. 244 с.

36. Выготский Л. С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 1999. 351 с.

37. АХ.Вященко JI. С. О способе выделения семантических компонентов (напримере английских прилагательных) // Теория и методы семасиологических исследований. Л., 1979. С. 42-50.

38. Гадамер Г. Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. 366 с.

39. Гак В. Г. Имя прилагательное // его же: Теоретическая грамматика французского языка: Морфология. М., 1979. С. 117-131.

40. Гак В. Г. Языковые преобразования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998.

41. Галеев Б. М. Синестезия в мире метафор // Интернет-ресурс: http://synesthesia.prometheus.kai.ru/sinmet r.htm

42. Галеев Б. М. Что такое синестезия: мифы и реальность // Интернет-ресурс: http://prometheus.kai.ru/mif r.htm

43. Герман И. А. Лингвосииергетика. Барнаул, 2000. 166 с.

44. Голенищев-Кутузов И. И. Барокко и его теоретики // XVII в. В мир-вом литературном развитии. М., 1969. С. 136-147.

45. Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Словарь эпитетов русского литературного языка. JL, Наука, 1978.

46. Зимин В. И. О мотивировке метафорических значений слов // Лекси-кограмматические записки. М., 1976. С. 12-31.

47. Избранные проповеди святых отцов Цервки и современных проповедников / сост. П. Дударев. СПб., 1912. 717 с.

48. Се. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 1. Житомир, 2002.61 .Исмагулова Б. X. О моделях развития переносных значений слов в сфере русских прилагательных // РЯШ. 1978. №6. С. 94-97.

49. История зарубео/сной литературы XVII в. Изд-е 2, испр. и доп. М., .1999.

50. История эстетики. Памятники эстетической мысли. Т. 2. М., 1964. С. 624-628.

51. Кадырбекова 77. К. Лексическая полисемия имён прилагательных как фактор системности лексикона (на материале нем. яз.): Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1991.

52. Канчани П. Оппозиция «свои-чужие» как прагматическая доминанта политического дискурса: автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2007.

53. Ковтуи Л. С. Описание метафорических значений в толковом словаре литературного языка // Современность и словари. Д., 1978. С. 46-60.

54. Коэ/семякова Е. А. История формирования семантики прилагатель-ных-цветообозначений в русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Н. Новгород, 2001.

55. Колмогорова А. В. Языковое значение и речевой смысл: функцио-нально-семиологическое исследование прилагательных обозначений светлого и тёмного в современных русском и французском языках: Дис. . доктора филологических наук. Иркутск, 2006.

56. Комина Э. В. Вербальная синестезия // Интернет-ресурс: www.philos.msu.ru/vestnik/philos/art/2006/komina verb.htm

57. Кузнецов А. М. От компонентного анализа к компонентному синтезу. М.: Наука, 1986. 124 с.

58. Кулиев Г. Г. Метафора и научное познание. Баку, 1987.

59. Лаврентьева Н. Б. К вопросу о принципах классификации глагольных метафор (на материале говоров Новосибирской области) // Лексика и фразеология русских говоров Сибири. Новосибирск: Наука, 1982.

60. Лагута О. Н. Метафорология: теоретические аспекты: В 2 ч. Новосибирск: НГУ, 2003а. Ч. 1. 114 с.

61. Лагута О. Н. Метафорология: теоретические аспекты: В 2 ч. Новосибирск: НГУ, 20036. Ч. 2. 208 с.

62. Лагута О. Н. Учебный словарь стилистических приёмов. Практические задания. Ч. 1. Новосибирск: НГУ, 2000.

63. Лакофф Дою. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2004.81 .Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живём. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. 256 с.

64. Левонтина И. Б., Шмелёв А. Д. Родные просторы // Зализняк Анна А., Левонтипа И. Б., Шмелёв А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 64-75.

65. Леонтьев А. И. Лекции по психологии. М., 2000. Интернет-ресурс: http://yurpsy.by.ru/biblio/leontev/leontev.htm

66. Лихачёв Д. С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб: Изд-во СПбГУП, 2006. 416 с.

67. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Сов. энциклопедия, 1990. 685 с.

68. Логинова О. В. Функции компонентов-прилагательных в составе фразеологизмов: На материале современного русского языка. Авто-реф. дис . канд. филол. наук. Челябинск, 2003.

69. Лотмап Ю. М. О семиосфере // Интернет-ресурс: http://semiotics.ru/sphere/semiosphere.htm

70. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 2000.

71. Ю.Лукьянова Н. А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. Новосибирск: Наука, 1986. 231 с.

72. Мерзлякова А. X. Типология адъективной метафоры // Лингвистические исследования к 75-летию профессора Владимира Григорьевича Гака. Дубна: Феникс, 2001. С. 104-116.

73. Мерзлякова А. X. Типы семантического варьирования прилагательных в поле «Восприятие»: На материале английского, русского и французского языков. Автореф. дис . д-ра. филол. паук. Уфа, 2003.

74. Москвин В. П. Стилистика русского языка. Теоретический курс. Ростов н/Д: Феникс, 2006. 630 с.

75. Наименования цвета в индоевропейских языках: Системный и исторический анализ. М.: КомКнига, 2007. 320 с.

76. Никитин М. В. О семантике метафоры // Вопр. языкознания. 1979. №1. С. 91-102.

77. Новейший психологический словарь. Ростов-на-Дону: Феникс, 2005.

78. Опарина Е. О. Концептуальная метафора // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988.

79. Осипов А. И. Путь разума в поисках истины. М., 2003. 432 с.

80. Паршин П. Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопр. языкознания. 1996. №2. С. 19-42.

81. Пименова М. В. Душа и дух: особенности концептуализации. Кемерово: Графика, 2004.

82. Пименова М. В. Концепты внутреннего мира (русско-английские соответствия): Автореферат дис. . доктора филол. наук. СПб., 2001.

83. Пименова М. В. Этногерменевтика языковой наивной картины внутреннего мира человека. Кемерово, 1999.

84. Пинский Л. Ренессанс. Барокко. Просвещение. М., 2002.

85. Пищалышкова В. А. Психопоэтика. Барнаул: Изд-во Алтайского госуниверситета, 1999.

86. Пищалъникова В. А. Речевая деятельность как синергетическая система // Известия Алтайского госуниверситета. 1997. №2. С. 72-79.

87. Пищалъникова В. А., Дмитриева Н. Л. Конвенциональный стереотип: сущность, структура, функционирование // Известия Алтайского госуииверситета. 1997. №2. С. 80-84.

88. Плотникова Л. Ф. Семантическая деривация отглагольных имён существительных на -/е/ние в современное русском языке: Дис. . канд филол. наук. М.: Наука, 1976.

89. Потебня А. А. Мысль и язык. 4-е изд., 1922. С. 52.

90. Признаковое пространство культуры. М.: Индрик, 2002.

91. Прокофьева Е. П. Русские фразеологические единицы новозаветного происхождения (в зеркале итальянских новозаветных фразеологизмов). Дис. канд. филол. наук. Новосибирск, Новосибирский госуниверситет, 2006. 299 с.

92. Прокофьева JI. П. Звуко-цветовая ассоциативность: универсальное, национальное, индивидуальное. Саратов, 2007. 280с.

93. Пузырей А. А. Синестезия // Большая советская энциклопедия. М.: Изд-во Сов. энциклопедия, 1976. 3 изд. Т. 23. С. 419.

94. Растье Ф. Интерпретирующая семантика. Н. Новгород: Деком, 2001.

95. Рахшина Е. В. О семантике прилагательных цвета // Наименования цвета в индоевропейских языках: Системный и исторический анализ / Отв. Ред. А. П. Василевич. М.: КомКиига, 2007. С. 29-39.

96. Розов М. А. Методологическое мышление и задачи университетского образования // Философский факультет, 2000. №1. С. 5-17.

97. Рузин И. Г. Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке // Вопр. языкознания. 1994. №6. С. 79-100.

98. Рылов Ю. А. Аспекты языковой картины мира: итальянский и русский языки. М.: Гпозис, 2006а. 304 с.

99. Рылов Ю. А. Имена собственные в европейских языках. Романская и русская антропонимика: курс лекций по межкультурной коммуникации. М.: ACT, 20066. 311 с.

100. Сафина Г. Можно ли «видеть» звуки и «слышать» запахи? // Интернет-ресурс: http://synesthesia.prometheus.kai.ru/safinar.htm

101. Сергиенко Н. А. Сопоставительное исследование лексико-семантических групп прилагательных с идентификаторами «чистый/грязный» и «clean/dirty»: По материалам лексикографии. Дис . канд. филол. наук. Екатеринбург, 2006.

102. Сидорова Ю. Л. Лексические средства воплощения категории определёпиости/неопределёиности в русском языке (на фоне итальянских средств). Дис. канд. филол. паук. Новосибирск, Новосибирский госупиверситет, 2006. 231 с.

103. Скаличка В. К вопросу о типологии // Вопр. языкознания. 1966. №4.

104. Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка. СПб., 1993.

105. Скляревская Г. Н. Языковая метафора в словаре. Опыт системного описания // Вопр. языкознания. 1987. №2. С. 58-65.

106. Современный словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1992. 740 с.

107. Современный философский словарь / под ред. В. Е. Кемерова. М.: Одиссей, 1996. 608 с.

108. Спиридонова Н. Ф. Проблема еемиотизации признака в свете языковых данных (на материале русских прилагательных) // Признаковое пространство культуры. М.: Индрик, 2002. С. 184-191.

109. Суровцев В. А., Сыров В. Н. Метафора, нарратив, языковая игра // Методология науки, 1998. Вып. III. С. 186-197.

110. Сухих М. В. Лингвостраповедчески ценная лексика в мемуарной литературе: На фоне итальянского языка: автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2000. 16 с.

111. Тазиева Е. М. Окачествление относительных прилагательных в современном русском литературном языке: Автореф. дис. . канд филол. наук. Томск, 1991.

112. Тазиева Е. М. Развитие качественных значений у относительных прилагательных в современном русском языке. Новосибирск: НОГУ, 2006а. 240 с.

113. Тазиева Е. М. Семантика производящей основы относительных прилагательных, развивающих качественные значения // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Новосибирск, 2007. Вып. 10.

114. Тазиева Е. М. Словарь метафорических эпитетов (общая характеристика, построение словарной статьи, материалы к словарю) // Te%vr. ypa(j.(j.axiKr| (Искусство грамматики). Новосибирск, 20066. Вып. 2. С. 567-593.

115. Тальягамбе С. Зрительное восприятие как метафора (По поводу концепции Пауля Фейерабеида) // Вопр. философии. 1985. №10. С. 123-131.

116. Таранов П. С. Философия сорока пяти поколений. М., 1999. 656 с.

117. Тарасова Л. Д. О семантической структуре прилагательного cold в современном английском языке // Теория и методы семасиологических исследований. Л., 1979. С. 95-106.

118. Татаренко С. В. Сопоставительное исследование прилагательных эстетической оценки в русском и английском языках. Автореф. дис . канд. филол. наук. Челябинск, 1999.

119. Телия В. IT. Вторичная номинация и её виды // Языковая номинация. Виды наименований. М., 1977.

120. Телия В. И. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988. С. 173-203. Интернет-ресурс: http://linguists.narod.rU/downloads2.html#lingvistika

121. Тиллябаева Л. Р. Механизм образования семантических дериватов качетсвенных имён прилагательных: Дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1984.

122. Толстая С. М. Категория признака в символическом языке культуры (вместо предисловия) // Признаковое пространство культуры. М.: Ипдрик, 2002. С. 7-20.

123. Ульман С. Дескриптивная семантика и лингвистическая типология // НВЛ. М., 1962. Вып. 2. С. 17—44.

124. Ульман С. Семантические универсалии // НВЛ. М.: Прогресс, 1970. Вып. 5. С. 269-293.

125. Устинова И. В. Луис де Гопгора и русский символизм // Русистика и компаративистика. М.: МГПУ, 2006. С. 114-121.

126. Уфимцева А. А. Семантический аспект языковых знаков // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976. С. 31-46.

127. Фреге Г. Понятие и вещь // Семиотика и информатика. 1973. Вып. 10. С. 188-205.

128. Фрумкина Р. М. Вечнозелёное дерево теории. Памяти 10. А. трейдера // Человек. 1999. №4. С. 145-155.

129. Фрумкина Р. М. О методе изучения семантики цветообозначе-ния// Семиотика и информатика. 1973. Вып. 10. С. 142-162.

130. Фрумкина Р. М. Цвет, смысл, сходство. Аспекты психолингвистического анализа. М., 1984.

131. Хазагеров Т. Г., Ширина Л. С. Общая риторика: Курс лекций, словарь риторических приёмов. Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. 320 с.

132. Хайдеггер М. Исток художественного творения // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1987а. С. 264-312.

133. Харченко В. К. Переносные значения слова. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1989. 195 с.

134. Хахалова С. А. Модель, концепт, метафора: Тезисы докладов международной научной конференции «Вопросы языковой политики и языкового планирования в условиях информационного общества». Иркутск, 2001. С. 130-134.

135. Хромых Г. С. Переносные значения в лексических микросистемах: (Закономерности развития и организации): Дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1979.

136. Челышева И. И. Система цветообозпачений итальянского языка // Наименования цвета в индоевропейских языках: Системный и исторический анализ / Отв. Ред. А. П. Василевич. М.: КомКнига, 2007. С. 243-266.

137. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях // Вопр. языкознания. 1996. №2. С. 68-88.

138. Чердаицева Т. 3. Итальянская фразеология и итальянцы. М.: ЧеРо, 2000. 304 с.

139. Чернейко Л. О. Липгвофилософский анализ абстрактного имени. М.: МГУ, 1997.

140. Чидзиива X. Гармония цвета: Руководство по созданию цветовых комбинаций. М.: Астрель, 2003. 142 с.

141. Чудинов А. П. Типология варьирования глагольной семантики. Свердловск, 1988.

142. Шафиков С. Г. Семантические универсалии в лексике. Уфа: Башкирский университет, 1996. 196 с.

143. Шерешевская Е. Б. Языковая личность оратора как отражение риторического идеала // Ts^vt) ypajijicraKri (Искусство грамматики). Новосибирск, 20066. Вып. 2. С. 694-703.

144. Шрамм А. Н. Очерки по семантике качественных прилагательных (па материале современного русского языка). Л.: Изд-во ЛГУ, 1979. 133 с.

145. Щедровицкий Г. 77. Методология и философия организационно-управленческой деятельности: основные понятия и принципы (курс лекций) / Из архива Г. П. Щедровицкого. Т. 5. ОРУ (5). М., 2003. 288 с.

146. Эко У. Остров накануне. СПб: Симпозиум, 2001. 496 с.

147. Эко У. Роль читателя: Исследования по семиотике текста. Спб: Симпозиум, М.: Изд-во РГГУ, 2005. 502 с.

148. Юрина Е. А. Образный строй языка. Томск: Изд-во Томского университета, 2005. 156 с.

149. Якобсон Р. Звук и значение // его же: Избранные работы. М., 1985. С. 261.

150. Якобсон Р., Фант Г. М, Халле М. Введение в анализ речи. Различительные признаки и корреляты // HBJ1. М., 1962. №2. С. 173— 230.

151. Якушкина Е. И. Оппозиции прямой — кривой и прямой — обратный и их культурные коннотации // Признаковое пространство культуры. М.: Ипдрик, 2002. С. 163-183.

152. Barocco. Antenati Europa — la storia della lelteratura europea online // Интернет-ресурс: http://www.girodivite.it7antentati/ xvi isec/barocco .htm

153. Barthes R. L'ancienne rhetorique. Aide-memoire, 1970.

154. Corradini M. Genova e il Barocco. Studi su Angelo Grillo, Ansaldo Ceba, Anton Giulio Brignole Sale. Pubblicazioni dell'Universita Cattolica del Sacro Cuore. Milano, 1994.

155. Devoto G. Avviamento alia etimologia italiana. Dizionario eti-mologico. Fircnzc: Felice Le Monnier, 1999.

156. Dizionario inglcse-italiano. 11 Ragazzini / Biagi concise. Zanichelli Editore, 1997.

157. Dizionario interattivo Garzanti II Интернет-ресурс: http://www.garzantilinguistica.it

158. Doglio M. L. Emanuele Tesauro e la parola che crea: metafora e po-tere della scrittura // E. Tesauro. 11 Cannocchiale Aristotelico. Ristampa anastatica dell'edizione: Torino, Bartolomeo Zavatta, 1670. Editrice artis-tica picmontcsc, 2000. P. 7-16.

159. Gabrielli A. II piacere dell'italiano: Come districarsi tra i segreti di grammatica с sintassi. Milano: Mondadori, 1999. 285 p.

160. Grande grammatica italiana di considtazione / a cura di L. Renzi, G. Salvi. Vol. II. 1 sintagmi verbale, aggettivale, avverbiale. La subor-dinazione. Bologna: II Mulino, 1991.

161. Lotti G. L'avventurosa storia della lingua italiana: Dal latino al tele-fonino. Bologna: Tascabili Bompiani, 2000. 256 p.

162. Pennacini A. Retorica moderna e retorica classica // E. Tesauro. II Cannocchiale Aristotelico. Ristampa anastatica dell'edizione: Torino, Bartolomeo Zavatta, 1670. Editrice artistica piemontese, 2000. P. 31-39.

163. Зоръко Г. Ф., Mat 13ель Б. Н., Скворцова Н. А. Новый итальянско-русский словарь. 2-е изд., стер. М.: Рус. Яз., 1998.

164. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. 3-е изд., стер. М.: Азъ, 1996.

165. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. 4-е изд., стер. М., 1999.

166. Vocabolario della lingua italiana di Nicola Zingarelli. Zanichelli Editore, 2001.