Обеспечение уголовно-процессуальных прав участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 12.00.09, кандидат наук Владимирова Юлия Константиновна
Владимирова Юлия Константиновна
кандидат наук
2018
- Специальность ВАК РФ12.00.09
- Количество страниц 227
Оглавление диссертации кандидат наук Владимирова Юлия Константиновна
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. ПОНЯТИЕ, ОСНОВНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ПРАВ СОДЕРЖАЩИХСЯ ПОД СТРАЖЕЙ ИЛИ ОТБЫВАЮЩИХ НАКАЗАНИЕ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
§ 1. Понятие и субъекты обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы
§ 2. Уголовно-процессуальные права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы как объект обеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении них
ГЛАВА II. ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ОБЩИХ НАПРАВЛЕНИЙ ПРАВООБЕСПЕЧИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ОСУЩЕСТВЛЯЕМОЙ В ОТНОШЕНИИ СОДЕРЖАЩИХСЯ ПОД СТРАЖЕЙ ИЛИ ОТБЫВАЮЩИХ НАКАЗАНИЕ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
§ 1. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в
виде лишения свободы права на защиту
§ 2. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на разумный срок уголовного судопроизводства
и неприкосновенность личности
§ 3. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на уважение чести и достоинства личности
§ 4. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на обжалование процессуальных действий (без-
действия) и решений
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
Рекомендованный список диссертаций по специальности «Уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность», 12.00.09 шифр ВАК
Процессуальные гарантии прав личности при применении мер пресечения в уголовном процессе2001 год, доктор юридических наук Капинус, Николай Иванович
Гарантии прав личности в досудебном производстве по уголовно-процессуальному законодательству России и Ирака2017 год, кандидат наук Ахмед Камаран Сабах Ахмед
Обеспечение прав личности как функция следователя в уголовном процессе2021 год, кандидат наук Асанов Решат Шевкетович
Процессуальные сроки как гарантия защиты конституционных прав и свобод личности в российском уголовном процессе2004 год, кандидат юридических наук Корепанова, Татьяна Леонидовна
Реализация конституционного права на неприкосновенность личности при заключении человека под стражу2004 год, кандидат юридических наук Благодарная, Виктория Николаевна
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Обеспечение уголовно-процессуальных прав участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы»
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы диссертационного исследования. Конституция Российской Федерации провозгласила приоритет личности, возложив заботу о ней и ее правах на государство (ст. 2). Применительно к уголовному судопроизводству указанная миссия государства реализуется, прежде всего, в деятельности его органов и должностных лиц по обеспечению прав лиц, вовлекаемых в уголовно-процессуальные отношения. Ее разновидностью является обеспечение уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы. Именно для данной группы участников проблема обеспечения прав приобретает особое звучание, поскольку им сложно активно и самостоятельно осуществлять реализацию своих прав.
Действующее уголовно-процессуальное законодательство не смогло проигнорировать данную потребность содержащихся под стражей и в местах лишения свободы и предусмотрело определенный механизм обеспечения их прав.
Однако существующий вариант системы обеспечения процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, к сожалению, не является безупречным. Применительно к ней до конца не разрешены многие вопросы, влияющие на эффективность ее функционирования. Среди них вопросы, касающиеся отдельных ее сегментов, например, обеспечения уголовно-процессуальных прав лиц, фактически задержанных; обеспечения уголовно-процессуальных прав подозреваемых, задержанных субъектами, предусмотренными ч. 3 ст. 40 УПК РФ; обеспечения процессуальных прав задержанных и заключенных под стражу осужденных, уклоняющихся от отбывания наказания, к которым применены задержание, заключение под стражу, и др.
Указанные проблемы воспринимаются еще острее на фоне роста числа обвиняемых, длительное время содержащихся под стражей. Такой рост связан с непростой социально-экономической и политической ситуацией в стра-
не. Генеральный прокурор Российской Федерации в своем докладе на расширенном заседании коллегии Генпрокуратуры отметил, что в 2016 г. в сравнении с 2015 г. число арестованных по неоконченным делам следователей МВД и СК России увеличилось на 4% и составило почти 26 тыс. человек, из них 1 тыс. 300 (рост на 69%) содержится в следственных изоляторах уже более года1. Что же касается 2017 года, то за его первое полугодие удовлетворено 57381 ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу2. Кроме того, по-прежнему дает о себе знать и проблема чрезмерной длительности содержания обвиняемых под стражей. Данная негативная тенденция уже не первый год развивается на фоне снижения количества регистрируемых преступлений и лиц, их совершивших .
Следствием такого положения являются обращения заинтересованных лиц, как в судебные инстанции, так и к Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации. Так, в 2016 году поступило 435 обращений по вопросу длительности сроков содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых4. В 2017 году наблюдается рост количества обращений граждан по вопросам по вопросам, связанным с арестами и сроками содержания под стражей (+4,6%)5.
1 См.: Доклад Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки на заседании Совета Федерации Федерального Собрания РФ [Электронный ресурс]. - URL: https://genproc.gov.ru/smi/news/news-1186517 (дата обращения: 09.10.2017 (дата обращения: 09.10.2017).
2 См.: Сводные статистические сведения о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей за 1 полугодие 2017 года [Электронный ресурс]. - URL: http://cdep.demo.service.sudrf.ru/?id (дата обращения: 09.02.2018).
3 См.: Доклад Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки на заседании Совета Федерации Федерального Собрания РФ за 2017 г. [Электронный ресурс]. - URL: https://genproc.gov.ru/smi/news/news-1186517 (дата обращения: 10.07.2018).
4 См.: Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2016 г. [Электронный ресурс]. - URL: http://ombudsmanrf.org/www/upload/files/docs/appeals/doc_2016_medium.pdf (дата обращения: 09.10.2017)
5 См.: Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2017 г. [Электронный ресурс]. - URL: http://ombudsmanrf.org/www/upload/files/docs/appeals/doc_2017_medium.pdf (дата обращения: 7.08.2018)
Нередко такие обращения признаются законными и обоснованными. Особенно это характерно для ситуаций, связанных с рассмотрением дел в Европейском Суде по правам человека (далее - ЕСПЧ)1. Так, в докладе о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2017 г. обращается внимание на то, что по решениям ЕСПЧ в связи с нарушениями, допущенными при уголовном судопроизводстве, в частности, в результате длительного содержания под стражей в период судебного разбирательства, а также несоблюдения норм международного права об осуществлении правосудия в разумный срок, из бюджета Российской Федерации выплачено: в 2016 году - более 424 млн руб., в 2017 году -900 млн. руб .
В связи с этим становятся понятными приоритеты, расставленные Генеральной прокуратурой Российской Федерации. Они, как отметил Ю.Я. Чайка, заключаются в повышении уровня гарантий прав обвиняемых и осужденных, находящихся под стражей, улучшении условий их содержания, оказания им медицинской помощи .
Решение указанной проблемы невозможно без выработки юридической наукой и законодателем дополнительных процессуальных рычагов, позволяющих повысить качество обеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении лиц, содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, что, в свою очередь, предполагает решение в юридической науке ряда дискуссионных проблем, относящихся к теме исследования.
1 См.: Ананьев и другие против России (жалоба № 42525/07, 60800/08): постановление ЕСПЧ от 10.01.2012 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. - 2012. - № 8; Любушкин против Российской Федерации (жалоба № 6277/06): постановление ЕСПЧ от 22.10.2015 // Российская хроника Европейского Суда. - 2016. - № 3(39) и др.
См.: Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2017 г. [Электронный ресурс]. - URL: http://ombudsmanrf.org/www/upload/files/docs/appeals/doc_2017_medium.pdf (дата обращения: 7.08.2018).
См.: Доклад Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки на заседании Совета Федерации Федерального Собрания РФ [Электронный ресурс]. - URL: https://procrf.ru/news/526186-doklad-generalnogo-prokurora-rf.html (дата обращения: 09.10.2017).
Среди них вопросы о понятии, основных элементах обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы; объекте правообеспечительной деятельности; круге субъектов, осуществляющих правообеспечительную деятельность по отношению к указанным участникам; особенностях процессуального статуса лиц из числа участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей и в местах лишения свободы; общих направлениях обеспечения прав участников указанной категории.
Все это требует глубокого теоретического осмысления, изучения практики применения уголовно-процессуального законодательства в части, относящейся к регламентации обеспечения прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, ее обобщения и анализа с целью совершенствования указанного вида правообеспечительной деятельности.
Указанные обстоятельства определили выбор темы диссертационного исследования и свидетельствует о ее актуальности, научной и практической значимости.
Степень разработанности темы исследования. В науке уголовно-процессуального права научные и прикладные вопросы обеспечения прав участников уголовного судопроизводства затрагивались в работах К.И. Амирбекова, М.Т. Аширбековой, Ф.Н. Багаутдинова, Н.Н. Борозенец, О.В. Гладышевой, О.С. Гречишниковой, А.В. Гриненко, Е.Н. Гринюк, К.Ф. Гуценко, С.М. Даровских, И.С. Дикарева, Е.А. Зайцевой, О.А. Зайцева, М.Н. Зацепиной, Р.Х. Ильясова, Н.И. Капинуса, О.В. Качаловой, В.М. Кор-нукова, С.А. Курушина, В.А. Лазаревой, П.А. Лупинской, Я.В. Лошкобано-вой, Н.С. Мановой, Т.Н. Мелкумян, И.А. Насоновой, С.Б. Некеновой, М.В. Парфеновой, И.Л. Петрухина, Г.А. Печникова, В.В. Рудича, К.А. Савельева, В.В. Сидорова, В.А. Семенцова, А.С. Стройковой, Л.Г. Тать-яниной, А.В. Урываева, Ю. В. Францифорова, В.С. Шадрина, С.П. Щербы и др.
Отдельные аспекты обеспечения прав лица при его задержании, заклю-
чении под стражей рассматривались в рамках диссертационных исследований, посвященных соответствующим видам уголовно-процессуального принуждения. В обоснование сказанного сошлемся на труды таких авторов, как В.Н. Авдеев, С.Н. Алексеев, Ф.А. Богацкий, Н.В. Буланова, Б.Б. Булатов, И.А. Гааг, М.Г. Гайдышева, М.Х. Гельдибаев, А.Т. Гольцов, Е.В. Гусельни-кова, Е.Б. Догот, Д.А. Долгушин, М.С. Егорова, А.С. Епанешников, Т.Е. Ермоленко, Е.В. Золотарь, Ю.Ю. Ксендзов, В.А. Куликов, Э.К. Кутуев, Л.В. Ложкина, Е.А. Малина, Н.В. Николюк, В.В. Николюк, Р.В. Орлов, А.В. Пи-вень, К.В. Питулько, А.Ю, Попков, А.Н. Резников, В.В. Рудич, Г.С. Русман, В.В. Сероштан, Н.И. Снегирева, И.В. Соболев, М.Ю. Фомин, Д.В. Филиппов, И.М. Хапаев, Ю.Б. Чупилкин, Д.В. Шаров, О.И. Цоколова и др.
Проблемы обеспечения прав лица, подвергаемого заключению под стражу, исследовались в диссертациях И.А. Тамасханова (2006) и В.Ю. Мельникова (2014). Однако в обеих работах указанные проблемы изучались в контексте применения заключения под стражу, которому посвящены отдельные главы, параграфы, и не рассматривались в сочетании с обеспечением уголовно-процессуальных прав задержанных и лиц, содержащихся в местах лишения свободы.
Не подвергались самостоятельному исследованию структура обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, ее виды, взаимосвязь между ними. Остались неразрешенными ряд других вопросов. Данные обстоятельства предопределяют необходимость комплексного анализа правообеспечительной деятельности, осуществляемой в уголовном судопроизводстве в отношении содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, обусловливают актуальность темы диссертационного исследования.
Объектом исследования выступает комплекс правоотношений, складывающихся в уголовном судопроизводстве в связи с обеспечением уголовно-процессуальных прав его участников, содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, включая возникающие проблемные ситуации, тре-
бующие научного разрешения.
Предметом исследования являются уголовно-процессуальные нормы, регламентирующие обеспечение в уголовном судопроизводстве прав участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей и в местах лишения свободы; достижения уголовно-процессуальной науки в этой области, а также практика реализации данных норм.
Цель и задачи исследования. Цель исследования состоит в разработке и обосновании научных положений, имеющих теоретическое и практическое значение для обеспечения уголовно -процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, а также конкретных предложений по оптимизации уголовно-процессуального законодательства, регулирующего вопросы указанного вида обеспечительной деятельности.
Достижение указанной цели осуществляется с помощью следующих
задач:
- раскрытие понятия и значения обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы;
- определение объекта правообеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей и в местах лишения свободы;
- уточнение круга субъектов, задействованных в обеспечении прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы;
- исследование структуры обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы;
- изучение общих направлений правообеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы, сконцентрированных вокруг следующих основных процессуальных прав указанных лиц: на защиту, на разумный срок уголовного судопроизводства, на неприкосновенность личности, на уважение чести и достоинства личности, на обжалование процессуальных действий и
решений;
- выявление проблем, возникающих в ходе обеспечения уголовно -процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы;
- обоснование выводов и предложений по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства в целях повышения качества обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы.
Методологическую основу исследования образуют всеобщий диалектический метод научного познания и базирующиеся на нем общенаучные и частнонаучные методы познания и получения новых научных знаний: исторический, системно-структурный, социологический, сравнительно-правовой.
Методы анализа и синтеза использовались для выявления сущности обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы, а также системы прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы. Системно-структурный анализ послужил для определения структуры обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы и объяснения системной связи компонентов его структуры (стадий, процессуального производства, процессуального режима). Формально-юридический метод применялся для выявления в нормативной регламентации обеспечения уголовно -процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы пробелов и противоречий, которые определили направления формирования новой модели правообеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении указанных лиц. Конкретно-социологический метод использовался при опросе практических работников. В работе также применялись сравнительно-исторический и сравнительно-правовой методы для выявления возможности учета исторического опыта обеспечения уголов-
но-процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы и современного опыта правообеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении указанных субъектов.
Теоретической основой диссертационного исследования послужили труды российских ученых в области теории государства и права, уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного права, а также криминалистики, этики, относящиеся к проблемам диссертационного исследования.
Нормативная база диссертационного исследования включает Конституцию Российской Федерации, международные правовые акты, уголовно -процессуальное, уголовное и уголовно-исполнительное законодательство Российской Федерации, подзаконные акты, постановления Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ), постановления и определения Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ, зарубежное законодательство.
Эмпирической базой исследования послужили данные, полученные в ходе анализа опубликованной судебной практики ЕСПЧ, Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, а также материалов архивных уголовных дел и результатов анкетирования практических работников, проводившегося в Воронежской, Волгоградской, Белгородской, Брянской, Курской, Липецкой, Тамбовской областях. Всего в ходе исследования в период с 2011 по 2017 г. опрошено 227 практических работников, изучено 214 архивных уголовных дел.
Научная новизна исследования заключается в комплексном рассмотрении проблем обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы.
В диссертации раскрыто содержание понятия обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, сформулирована авторская дефиниция данного понятия; уточнен круг субъектов уголовно-процессуальных отношений, возникающих в связи с ука-
занным видом правообеспечительной деятельности; определен объект право-обеспечительной деятельности; предложена классификация процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы; в общей структуре правообеспечительной деятельности выделены и изучены общие направления обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы и возникающие в ходе данной правоприменительной деятельности проблемы; систематизированы типичные ошибки и упущения, допускаемые при избрании, продлении заключения под стражей и его обжаловании, затрудняющие обеспечение уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей; разработана теоретическая модель совершенствования норм уголовно-процессуального законодательства и практики его применения в части обеспечения процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы; на основе данной теоретической модели сформулирован комплекс законодательных новелл, направленных на оптимизацию обеспечения процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Авторское определение понятия «обеспечение уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы» - это отвечающая назначению уголовного судопроизводства гарантированная законом деятельность следователей, дознавателей, руководителей следственного органа, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания, прокурора, суда по созданию с помощью предусмотренных законом средств реальных возможностей для осуществления находящимся в условиях несвободы (в местах содержания под стражей или в местах лишения свободы) процессуальных прав подозреваемым, обвиняемым, подсудимым, осужденным, запрашиваемым к выдаче лицом, и лицом, переданным согласно ч. 5 ст. 456 УПК РФ на территорию Российской Федерации компетентным органом или должностным лицом иностранного государства для совершения действий, указанных в запросе о вызове.
2. Классификация процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы, формирующих объект правообеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении указанных участников уголовного судопроизводства: по видам норм, регламентирующих уголовно-процессуальные права содержащихся под стражей и в местах лишения свободы; по процессуальному статусу лица, принадлежащего к участникам уголовного судопроизводства, содержащимся под стражей и в местах лишения свободы; по месту нахождения лица, обусловленному применением той или иной меры уголовно-процессуального принуждения; по возрасту содержащихся под стражей и в местах лишения свободы; по принадлежности процессуального иммунитета содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы; по субъектам, обеспечивающим права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы; по части уголовного процесса (стадия, производство), на которой происходит обеспечение уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы.
3. Положение о том, что наибольшее влияние на правообеспечи-тельную деятельность, осуществляемую в отношении участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей и в местах лишения свободы оказывают такие принципы уголовного судопроизводства, как разумный срок уголовного судопроизводства, законность, обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту, неприкосновенность личности, уважение чести и достоинства личности, право на обжалование процессуальных действий и решений. Они, предопределяя специфику обеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, позволяют выделить в ее системе следующие процессуально значимые направления: обеспечение права на защиту указанных участников; обеспечение их права на разумный срок уголовного судопроизводства; обеспечение их права на неприкосновенность личности; обеспечение их права на уважение чести и достоинства лич-
ности; обеспечение их права на обжалование процессуальных действий и решений.
4. Авторская систематизация типичных ошибок и упущений, допускаемых при избрании, продлении заключения под стражей и его обжаловании, затрудняющих обеспечение уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей:
- ошибки и упущения в части применения оснований для заключения под стражу, которые делятся на два вида:
а) связанные с применением в качестве оснований для заключения под стражу обстоятельств, которые законодателем к таковым не относятся (ссылка на тяжесть предъявленного обвинения как на основание для заключения под стражу; использование при продлении заключения под стражу стереотипных формулировок, не относящихся к основаниям для избрания и продления данной меры пресечения; признание в качестве основания продления содержания под стражей отказа обвиняемого от сотрудничества со следствием; использование в качестве основания продления содержания под стражей необходимости дальнейшего выполнения следственных действий; признание в качестве основания заключения под стражу неявки подсудимого в судебное заседание, носящей единичный характер);
б) связанные с ненадлежащей аргументацией правоприменителем при принятии соответствующих решений наличия оснований для применения заключения под стражу в отношении конкретного лица или их отсутствием (неприведение судами конкретных фактов, подтверждающих наличие оснований, предусмотренных в ч. 1 ст. 97 УПК РФ; игнорирование доводов стороны защиты в пользу изменения заключения под стражу на другую меру пресечения);
- ошибки и упущения, допускаемые относительно процедурных условий избрания, продления заключения под стражу и его обжалования (неправильное исчисление сроков нахождения лица под стражей; несоблюдение требований п. 4 ст. 5 Европейской Конвенции о безотлагательном рассмотре-
нии жалоб на решение о заключении под стражу; нерассмотрение возможности применения альтернативной меры пресечения с учетом индивидуальных обстоятельств, касающихся подозреваемых и обвиняемых; неуказание в резолютивной части постановления судьи о продлении срока содержания под стражей конкретного срока, на который продлевается действие меры пресечения, и конечной даты этого срока; рассмотрение вопроса об избрании, продлении заключения под стражу в отсутствие защитника).
5. Вывод о том, что применение должностными лицами критерия разумности к определению срока уголовного судопроизводства и, в частности, срока содержания под стражей следует рассматривать как важное процессуальное средство, используемое в ходе обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы. Эффективности его применения будет способствовать включение в число обстоятельств, учитываемых при определении разумного срока уголовного судопроизводства и указанных в ч. 3 ст. 6.1. УПК РФ, продолжительности содержания лица под стражей.
6. Комплекс законодательных новелл, направленных на совершенствование обеспечения процессуальных прав подозреваемых, в отношении которых уголовно-процессуальное принуждение применено капитанами речных и морских судов, пребывающих в дальнем плавании, или начальниками зимовок в период отсутствия транспортных связей с зимовками, включая:
- закрепление за субъектами, предусмотренными ч. 3 ст. 40 УПК РФ, обязанности по обеспечению с помощью информационно -телекоммуникационных систем процессуальных прав лиц, в отношении которых они возбудили уголовное дело и произвели задержание, включая право на защиту и судебный порядок применения заключения под стражу;
- дополнение указанного в ч. 1 ст. 11 УПК РФ круга субъектов, обязанных разъяснять участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности, ответственность и обеспечивать возможность осуществления этих прав, органом дознания и лицами, предусмотренными ч. 3 ст. 40 УПК РФ;
- дополнение указанного в ч. 2 ст. 16 УПК РФ круга субъектов, обязанных разъяснять подозреваемому и обвиняемому их права и обеспечивать возможность защищаться всеми не запрещенными УПК РФ способами и средствами, органом дознания и лицами, предусмотренными ч. 3 ст. 40 УПК РФ;
- дополнение части 2 ст. 53 УПК РФ предложением: «Указанные обязанности в отношении подзащитного из числа задержанных лицами, предусмотренными частью третьей статьи 40 настоящего Кодекса, защитник выполняет с использованием систем видеоконференц-связи.».
- дополнение статьи 108 УПК РФ частью 3.1 следующего содержания: «3.1. При необходимости избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу лица, указанные в части третьей статьи 40 настоящего Кодекса, с согласия прокурора возбуждают перед судом соответствующее ходатайство, подаваемое в форме электронного документа посредством информационно-телекоммуникационных систем согласно требованиям части первой статьи 474.1 настоящего Кодекса. Правила части первой статьи 474.1 настоящего Кодекса применяются и для получения указанными лицами согласия прокурора.»;
- дополнение статьи 108 УПК РФ частью 4.1 следующего содержания: «4.1. Подозреваемому, в отношении которого задержание производилось лицами, указанными в части третьей статьи 40 настоящего Кодекса, по решению суда обеспечивается право участвовать в судебном заседании с использованием систем видеоконференц-связи.».
Похожие диссертационные работы по специальности «Уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность», 12.00.09 шифр ВАК
Организационные и правовые основы защиты прав личности при возбуждении уголовных дел в отношении осужденных, отбывающих наказание в виде лишения свободы2012 год, кандидат наук Брыляков, Сергей Павлович
Уголовно-правовое обеспечение реализации назначения уголовного судопроизводства2005 год, кандидат юридических наук Зацепина, Елена Михайловна
Функции и полномочия суда в досудебных стадиях уголовного судопроизводства2008 год, кандидат юридических наук Горбань, Владимир Васильевич
Досудебное производство в российском уголовном процессе: проблемы реализации и правового регулирования2013 год, доктор юридических наук Малышева, Ольга Анатольевна
Проблемы правового положения подозреваемого и обвиняемого, содержащихся под стражей в следственном изоляторе1999 год, кандидат юридических наук Ратникова, Наталья Дмитриевна
Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Владимирова Юлия Константиновна, 2018 год
литературе .
Итак, каждый из задействованных в рассматриваемом обеспечительном
1 См.: Владимирова Ю.К. Классификация уголовно-процессуальных прав участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы // Общество и право. - 2014. - №3 (49). - С. 179.
2 См.: Уголовный процесс: учебник для вузов / под ред. В.П. Божьева. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Юрайт, 2014.- С. 58-59.
См.: Урываев А.В. Прокуратура Российской Федерации в механизме защиты конституционных прав и свобод человека и гражданина: дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2009.
- С. 15; Крылова И.Б. Прокурорский надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина при производстве предварительного расследования: дис. ... канд. юрид. наук.
- М., 2003. - С. 14; Насонова И.А., Насонов А.А. Руководитель следственного органа и начальник подразделения дознания как субъекты обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту // Вестник Воронежского института ФСИН России. - 2012. -№2. - С. 91 и др.
процессе принципов уголовного судопроизводства, выражая сущность того или иного общего права содержащихся под стражей и находящихся в местах лишения свободы, предопределяет и систему их специальных прав, которые призваны развить содержание общего права указанных участников.
В основе следующей классификации процессуальных прав содержащихся под стражей и находящихся в местах лишения свободы лежит процессуальный статус лица, принадлежащего к указанной группе. В зависимости от этого критерия уголовно-процессуальные права указанной категории лиц подразделяются на:
- права подозреваемого;
- права обвиняемого;
- права подсудимого;
- права осужденного;
- права лица, запрашиваемого к выдаче;
- права лица, переданного согласно ч. 5 ст. 456 УПК РФ на территорию Российской Федерации компетентным органом или должностным лицом иностранного государства для совершения действий, указанных в запросе о вызове.
На первый взгляд может показаться, что права потерпевших и свидетелей также должны иметь свое место в указанной классификации. Такой вывод может быть навеян следующими ситуациями:
- лицо, отбывая наказание за преступление в качестве осужденного, становится жертвой преступления, совершенного в отношении него в условиях несвободы, и, следовательно, приобретает статус потерпевшего;
- осужденный, отбывающий наказание в местах лишения свободы, являясь очевидцем преступления, совершенного в указанных местах, может получить статус свидетеля;
- лицо, переданное в порядке ч. 5 ст. 456 УПК РФ на территорию Российской Федерации компетентным органом или должностным лицом иностранного государства для совершения действий, указанных в запросе о вы-
зове, применительно к производству, осуществляемому на территории Российской Федерации, также может быть и потерпевшим, и свидетелем.
Однако, если более внимательно посмотреть на указанную проблему, то станет очевидно, что к этим лицам задержание, заключение под стражу, наказание в виде лишения свободы применялись не за то, что они стали потерпевшими и свидетелями, а в связи с тем, что они в свое время были подозреваемыми, обвиняемыми, подсудимыми и осужденными, подпадающими под условия применения этих мер. В силу этого обстоятельства идея о включении прав потерпевшего и свидетеля в рассматриваемую классификацию должна быть отвергнута.
В зависимости от того, в какой части уголовного процесса (стадии, производстве) происходит обеспечение процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, права указанной категории лиц подразделяются на следующие виды:
а) процессуальные права, обеспечиваемые в ходе предварительного расследования (например, право лица, содержащегося под стражей на то, чтобы в случаях, предусмотренных частью 2.1 статьи 221 и ч. 2.1 статьи 226 УПК РФ, ходатайство прокурора о продлении срока его содержания под стражей до 30 суток было возбуждено перед судом в период предварительного расследования не позднее чем за 7 суток до истечения срока содержания под стражей (ч. 8.1 ст. 109 УПК РФ); право задержанного, заключенного под стражу на то, чтобы следователь, дознаватель приняли меры по обеспечению сохранности его имущества и жилища (ч. 2 ст. 160 УПК РФ));
б) процессуальные права, обеспечиваемые в ходе подготовки дела к судебному разбирательству (например, право обвиняемого, содержащегося под стражей, на то, чтобы судья назначил судебное заседание в срок не позднее 14 суток со дня поступления уголовного дела в суд (ч. 3 ст. 227 УПК РФ));
в) права, обеспечиваемые в ходе судебного разбирательства (например, право на освобождение в зале суда в случае вынесения оправдательного приговора (п. 1 ч. 1 ст. 311 УПК РФ));
г) процессуальные права, обеспечиваемые в ходе апелляционного производства (например, право лица на то, чтобы суд апелляционной инстанции принял решение по его жалобе не позднее чем через 3 суток со дня ее поступления (ч. 11 ст. 108 УПК РФ));
д) права, обеспечиваемые в ходе исполнения приговора (например, возможность осужденного, отбывающего наказание в виде лишения свободы, на осуществление своих прав с помощью адвоката (ч. 4 ст. 399 УПК РФ));
е) процессуальные права, обеспечиваемые в ходе кассационного производства (например, право на непосредственное участие в судебном заседании при рассмотрении уголовного дела по кассационной жалобе (ч. 2 ст. 401.13));
ж) процессуальные права, обеспечиваемые в ходе надзорного производства (например, право на обращение осужденного, отбывающего наказание в местах лишения свободы, в суд надзорной инстанции с жалобой (ч. 1 ст. 412.1 УПК РФ));
з) процессуальные права, обеспечиваемые на стадии возобновления производства по уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств (например, право осужденного, отбывающего наказание в местах лишения свободы, на получение разъяснения возможности обжалования в качестве заинтересованного лица постановления прокурора о прекращении возбужденного им производства в суд, правомочный в соответствии со статьей 417 УПК РФ решать вопрос о возобновлении производства по данному уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств (ч. ч. 2,3 ст. 416 УПК РФ)). Нельзя не учитывать, что в главе 49 УПК РФ, посвященной данному виду производства, не используется термин «участники». Вместо этого законодатель применяет категорию «заинтересованные лица», содержание которой не раскрывается. Правда, в законе приводится перечень лиц, чьи сообщения являются поводами для прокурорского реагирования в порядке, установленном ст. ст. 415-416 УПК РФ (ч. 2 ст. 415 УПК РФ). Сопоставление двух данных понятий позволило А.И. Карпову прийти к обоснованному выводу о несовпадении понятий: «заинтересованные лица» и «лица,
чьи сообщения являются поводами для прокурорского реагирования». Первое уже по объему1.
и) права, обеспечиваемые в ходе экстрадиции (например, право запрашиваемого к выдаче лица на освобождение из-под стражи, если данное лицо не будет принято иностранным государством в течение 15 суток со дня, установленного для передачи (ч. 1 ст. 467 УПК РФ)). При этом следует принимать в расчет то, что такое лицо, хотя официально законодателем не признано участником уголовного судопроизводства, фактически таковым является. Убедительные доводы на этот счет в литературе уже приводились . Действительно, лицу, запрашиваемому к выдаче, принадлежат те признаки, которые свойственны всем остальным участникам уголовного судопроизводства (способность данного лица быть носителем определенных прав и обязанностей, вступать в уголовно-процессуальные отношения и осуществлять уголовно-процессуальную деятельность). Данные обстоятельства позволяют рассматривать лицо, запрашиваемое к выдаче, в качестве участника со стороны защиты. Причем если к нему применено задержание и заключение под стражу, а зачастую именно так и бывает, то такое лицо относится к участникам, содержащимся под стражей, обеспечение уголовно -процессуальных прав которых относится также к объекту и предмету нашего исследования.
Важно учитывать, что обеспечение того или иного права содержащегося под стражей и в местах лишения свободы возможно либо только на одной стадии уголовного судопроизводства, либо на нескольких стадиях. Так, право
1 См.: Карпов А.И. Судебное производство в уголовном процессе Российской Федерации: практическое пособие по применению уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, 2010 // https://lawbook.online (дата обращения: 23.08.2017).
См.: Насонов А.А. Лицо, запрашиваемое к выдаче, как участник уголовного судопроизводства // Общественная безопасность, законность и правопорядок в III тысячелетии: сборник материалов международной научно-практической конференции (Воронеж, 16 июня 2016 г.) - Ч. 3. - Воронеж: Воронежский институт МВД России, 2016. - С. 59-65; Насонов А.А. Признаки, характеризующие лицо, запрашиваемое к выдаче для уголовного преследования, как участника уголовного судопроизводства // Уголовно-процессуальная охрана прав и законных интересов несовершеннолетних. - Воронеж: Воронежский институт МВД России, 2017. - №1 (4). - С. 82-88.
участвовать в судебном заседании путем использования видеоконференц-связи возможно и в ходе судебного разбирательства (ч. 6.1 ст. 241 УПК РФ), и в апелляционном производстве (ч. 2 ст. 389.12 УПК РФ), и в кассационном производстве (ч. 2 ст. 401.13 УПК РФ). А вот право обвиняемого, содержащегося под стражей, быть извещенным о дне предъявления обвинения через администрацию места содержания под стражей реализуется только на одной стадии уголовного судопроизводства - стадии предварительного расследования (ч. 3 ст. 172 УПК РФ).
Каждая стадия уголовного судопроизводства располагает своим объемом средств, обеспечивающих процессуальные права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы. Значительно меньше таких средств будет в тех стадиях, в которых решение вопросов, связанных с мерами пресечения, невозможно. Особенно это характерно для стадии возобновления производства по уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств, на что в литературе уже обращалось внимание1.
А вот на предварительном расследовании, при назначении судебного заседания, судебном разбирательстве и апелляционном производстве таких правообеспечительных средств гораздо больше, поскольку в этих стадиях вопросы, связанные с мерами пресечения, активно решаются.
Учитывая возрастной признак содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, следует различать:
а) процессуальные права совершеннолетнего (право быть подвергнутым заключению под стражу только в случае, если он подозревается или обвиняется в совершении преступления, за которое уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет (ч. 2 ст. 108 УПК РФ));
б) процессуальные права несовершеннолетнего (право на то, чтобы при решении вопроса об избрании к нему меры пресечения обсуждалась возмож-
1 См.: Муртазин Р.М. Применение мер пресечения в судебных стадиях уголовного процесса: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Челябинск, 2012. - С. 9.
ность отдачи его под присмотр (ч. 2 ст. 423 УПК РФ); право быть подвергнутым заключению под стражу только в случае, если он подозревается или обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч. 2 ст. 108 УПК РФ)). Наличие этих прав обусловлено дифференцированным характером производства, осуществляемого в отношении несовершеннолетних, характеризующегося предоставлением дополнительных гарантий указанным участникам уголовного судопроизводства1. Выделение процессуальных прав несовершеннолетних, содержащихся под стражей и в местах лишения свободы, не утрачивает своей актуальности, даже несмотря на снижение преступности среди несовершеннолетних, наблюдавшееся в 2017 году, число выявленных несовершеннолетних лиц, совершивших преступления, остается весьма внушительным и составляет 42 504 человека .
Следующим критерием классификации является обладание содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы процессуальным иммунитетом. Он позволяет разграничивать:
а) процессуальные права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы из числа лиц, принадлежащих к отдельным категориям, производство в отношении которых регламентировано главой 52 УПК РФ (например, право задержанного депутата Государственной Думы на немедленное освобождение после установления его личности, кроме случаев задержания его на месте преступления (ст. 449 УПК РФ); право судьи Конституционного Суда Российской Федерации на то, чтобы вынесенное в отношении него судебное решение об избрании заключения под стражу
1 См.: Марковичева Е.В. Уголовное судопроизводство в отношении несовершеннолетних: проблемы теории и практики: монография. - Орел: Орловский государственный университет, 2011. - С. 218-219; Насонова И.А. Ювенальные аспекты обеспечения подозреваемому, обвиняемому права на защиту // Вестник Воронежского института МВД России. -2011. - №4. - С. 113; Насонов А.А. Об участниках производства по уголовным делам в отношении несовершеннолетних // Актуальные проблемы уголовного процесса и криминалистики: сборник статей [Электронный ресурс]. - Могилев: Могилевский институт Министерства внутренних дел Республики Беларусь». 2015. - С. 39-44 и др.
2 Состояние преступности в России за январь-декабрь 2017 года [Электронный ресурс]. -URL:file:///C:/Users/Ирина/Downloads/Ежемесячный%20сборник%20за%20декабрь%20201 7.pdf (дата обращения: 16.02.2018).
исполнялось только с согласия Конституционного Суда Российской Федерации (ч. 2 ст. 450 УПК РФ)). Эта группа прав сформирована под влиянием процессуального иммунитета, которым наделяются определенные лица для выполнения своего предназначения в значимых сферах1;
б) права остальных содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы (например, право задержанного на освобождение только в случаях, предусмотренных ст. 94 УПК РФ, которое не характерно для отдельных категорий лиц, предусмотренных статьей 449 УПК РФ).
Процессуальные права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы дифференцируются по субъектам, их обеспечивающим. В связи с этим следует выделять:
а) процессуальные права, обеспечиваемые лицами, осуществляющими предварительное расследование (следователем, дознавателем, руководителем следственного органа, обладающим полномочиями следователя, и начальником подразделения дознания, обладающего полномочиями дознавателя) (например, право задержанного на то, чтобы лица, применившие к нему данную меру принуждения, не допустили бы превышения 48 часового срока задержания (п. 11 ст. 5 УПК РФ));
б) права, обеспечиваемые лицами, осуществляющими ведомственный процессуальный контроль, главным образом руководителем следственного органа (например, право лица на контроль со стороны руководителя следственного органа действий следователя, в том числе по возбуждению перед судом в отношении данного лица ходатайства об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу, которое подается с согласия руководителя следственного органа (ч. 3 ст. 108 УПК РФ).
в) права, обеспечиваемые прокурором (например, право лица на то, чтобы ходатайство об избрании в отношении него меры пресечения в виде
1 См.: Малахова Л.И. Иммунитеты и привилегии в уголовном судопроизводстве РФ: к вопросу о соотношении понятий // Судебная власть и уголовный процесс.- 2017.- №2.-С. 8-9.
заключения под стражу возбуждалось дознавателем перед судом только с согласия прокурора (ч. 3 ст. 108 УПК РФ));
д) процессуальные права, обеспечиваемые судом (например, право лица на то, чтобы заключение под стражу избиралось к нему и продлялось в отношении него только по решению суда (п. 1, 2 ч. 2 ст. 29 УПК РФ)).
Думается, есть основания к дифференциации уголовно-процессуальных прав участников, пребывающих в условиях несвободы, с учетом их места нахождения. По данному критерию права указанных участников подразделяются на:
а) процессуальные права содержащихся под стражей (например, право обвиняемого, которому избрано заключение под стражу, на незамедлительное уведомление его близких родственников лицом, в производстве которого находится уголовное дело, о месте содержания обвиняемого под стражей (п. 12. ст. 108 УПК РФ));
б) процессуальные права отбывающих наказание в виде лишения свободы (например, право осужденного, отбывающего наказание в виде лишения свободы, на рассмотрение судом кассационной инстанции его кассационной жалобы (ст. 401.8 УПК РФ)).
В указанной системе наиболее уязвимыми, на наш взгляд, являются два сегмента, принадлежащие процессуальным правам участников, содержащихся под стражей. Один из них касается процессуальных прав тех, кто задержан лицами, не обладающими властными полномочиями, второй включает права лиц, место нахождения которых определяется капитанами речных и морских судов, находящихся в дальнем плавании, или начальниками зимовок в период отсутствия транспортных связей с зимовками.
Относительно первого сегмента необходимо сказать следующее. Его существование в объекте правообеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении содержащихся под стражей, к сожалению, предопределено не уголовно-процессуальным законом. Оно обусловлено действием ч. 1 ст. 38
УК РФ и п. 19 Постановления Пленума ВС РФ от 27.09.2012 № 19\ Эти документы позволяют любым гражданам осуществить фактическое задержание, несмотря на то, что такое задержание не относится к их служебным обязанностям. Это связано с тем, что они в силу определенных причин оказались на месте совершения преступления (например, оказались пострадавшими или очевидцами). На данную особенность уже обращалось внимание со стороны А.М. Панокина .
Развивая эту идею, Ю.В. Францифоров и Н.О. Овчинникова обоснованно предлагают предусмотреть в главе 12 УПК РФ право на фактическое задержание подозреваемого гражданами, оказавшимися на месте совершения преступления с целью доставления его органам власти3. Тем самым действия, которые являются общественно полезными, будут еще и законными с точки зрения уголовного процесса. Однако этого недостаточно для того, чтобы исчерпать все процедурные вопросы, связанные с таким видом задержания. А сделать это необходимо, поскольку именно они являются важной гарантией обеспечения прав задерживаемых. Не претендуя на полную версию решения указанной проблемы, полагаем, что в числе первоочередных правообеспечи-тельных мер в рассматриваемом контексте должно быть указание в главе 12 УПК РФ на то, что фактическое задержание подозреваемого гражданами, оказавшимися на месте совершения преступления, по возможности не должно быть сопряжено с унижением чести и достоинства задерживаемого и созданием опасности для его жизни и здоровья. Данное замечание особенно важно, поскольку действующая редакция статьи 9 УПК РФ обращается с требованием уважать честь и достоинство лица к властвующим субъектам. Правда, в предлагаемом нами варианте должна использоваться оговорка «по
1 См.: О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление: постановления Пленума ВС РФ от 27.09.2012 № 19 // Российская газета. - 2012. - 3 окт.
См., например: Панокин А.М. Задержание подозреваемого в уголовном судопроизводстве // Актуальные проблемы российского права. - 2013. - № 4. - С. 17.
3 См.: Францифоров Ю.В., Овчинникова Н.О. Правовая регламентация задержания подозреваемого // Судебная власть и уголовный процесс. - 2016. - № 1. - С. 136.
возможности». В рассматриваемом контексте ее применение является обоснованным из-за того, что рядовой гражданин, особенно испытавший на себе преступное воздействие со стороны правонарушителя, далеко не всегда может обезопасить его здоровье. Иногда он вынужден причинить вред своему обидчику, например, находясь в состоянии необходимой обороны1.
Помимо сказанного, в той же главе УПК РФ необходимо отразить еще два процедурных обстоятельства: граждане, которые произвели фактическое задержание подозреваемого, обязаны без промедления доставить такое лицо в орган дознания; в протоколе задержания обязательно должны быть отражены обстоятельства такого задержания и, в частности, то, что фактическое задержание лица было произведено гражданином, не обладающим властными полномочиями.
Касаясь второго сегмента процессуальных прав содержащихся под стражей, охватывающего права лиц, место нахождения которых определяется капитанами морских и речных судов, находящихся в дальнем плавании, или начальниками зимовок в период отсутствия транспортных связей с зимовками, необходимо иметь в виду следующее. При обеспечении указанных процессуальных прав возникает несколько проблем. Одна из них связана с качеством правовой регламентации осуществления задержания капитанами морских и речных судов, находящихся в дальнем плавании, а также начальниками зимовок в период отсутствия транспортных связей с зимовками. Напрямую в тексте закона полномочия указанных субъектов в области задержания не прописываются, как не прописываются и аналогичные полномочия должностных лиц, наделенных согласно п. п. 2, 3 ч. 3 ст. 40 УПК РФ правом возбуждать уголовные дела и выполнять неотложные следственные действия: капитанов морских и речных судов, находящихся в дальнем плавании, - по уголовным делам о преступлениях, совершенных на данных судах; руково-
1 См.: Жукова Т.Г. Необходимая оборона - естественное право человека // Современные проблемы реализации норм права в свете гармоничного развития национальных правовых систем: сборник статей II Международной научно-практической конференции. - Ставрополь, 2008. - С. 163-164.
дителей геолого-разведочных партий, начальников российских антарктических станций и сезонных полевых баз, удаленных от мест расположения органов дознания, указанных в части первой ст. 40 УПК РФ, - по уголовным делам о преступлениях, совершенных по месту нахождения этих партий, зимовок, станций, сезонных полевых баз; глав дипломатических представительств и консульских учреждений Российской Федерации - по уголовным делам о преступлениях, совершенных в пределах территорий данных представительств и учреждений. В то же время в тексте УПК РФ они идут одним перечнем с капитанами речных и морских судов, находящихся в дальнем плавании, или начальниками зимовок (ч. 4 ст. 146 УПК РФ), и более того, они могут осуществлять задержание и содержать подозреваемых в помещениях, которые определены указанными должностными лицами и приспособлены для этих целей, на что справедливо обращается внимание в Комментариях к УПК РФ. Но почему-то в Федеральном законе от 15.07.1995 № 103-ФЗ данное обстоятельство не нашло своего отражения. Очевидно разночтение между данным нормативным актом и УПК РФ. Преодолеть его можно, внеся соответствующие коррективы в текст указанного федерального закона. Необходимо дополнить перечень лиц, уполномоченных осуществлять задержание (ч. 3 ст. 7), а также перечень тех, кто на период исполнения полномочий по обеспечению режима содержания под стражей несет обязанности и пользуется правами, предоставляемыми Федеральным законом от 15.07.1995 № 103-Ф3 сотрудникам мест содержания под стражей (ч. 2 ст. 12).
С учетом рассматриваемого аспекта необходимо также скорректировать соответствующие нормы УПК РФ.
В ст. 91 УПК РФ в перечне субъектов, наделенных правом задержания, указаны орган дознания, дознаватель, следователь. Лиц, указанных в п. п. 2, 3 ч. 3 ст. 40 УПК РФ, можно было бы без всяких оговорок отнести к органам дознания, осуществляющим задержание, если бы не особенности регламентации статуса этих органов в ст. 40 УПК РФ. Из названия этой статьи следует, что все указанные субъекты - это органы дознания. Однако буквальное
толкование ее содержания позволяет сделать вывод о том, что органам дознания посвящена лишь ч. 1 ст. 40 УПК РФ, а субъекты, указанные в п. п. 2, 3 ч. 3 ст. 40 УПК РФ, к органам дознания не относятся. Этот подход разделяется и другими авторами, относящими указанных лиц к специфическим субъектам досудебного производства1. Специфика их в том, что возможность и необходимость осуществления функции органов дознания указанными лицами связаны с удаленностью от мест, где функционируют органы дознания, либо особой обстановкой2.
Действительно, часть 3 ст. 40 УПК РФ, посвященная капитанам морских или речных судов, находящихся в дальнем плавании, руководителям геолого-разведочных партий или зимовок, начальникам российских антарктических станций или сезонных полевых баз, удаленных от мест расположения органов дознания, главам дипломатических представительств или консульских учреждений Российской Федерации, говорит о них как о лицах, уполномоченных возбуждать уголовное дело в порядке ст. 146 УПК РФ и выполнять неотложные следственные действия, что не тождественно статусу органа дознания3.
Если бы законодатель безоговорочно считал указанных лиц органами дознания, то потребности в части 2 ст. 40 УПК РФ не было бы вообще. Ведь часть 1 ст. 146 УПК РФ и так говорит об органах дознания как о субъектах, уполномоченных возбуждать уголовное дело. А право капитанов речных и морских судов, находящихся в дальнем плавании, и начальников зимовок в период отсутствия транспортных связей с зимовками органами дознания на производство неотложных следственных действий следует из содержания п. 6 ч. 2 ст. 157 УПК РФ. В соответствии с этой нормой иные должностные лица, которым предоставлены полномочия органов дознания в соответствии
1 См.: Малышева О.А. Система органов дознания нуждается в совершенствовании правовой основы ее построения // Юридический мир. - 2010. - № 3. - С. 40-42.
2 См.: Лукожев Х.М., Долгов А.М. Дознание как форма предварительного расследования: монография. - М.: Юрлитинформ, 2018. - С. 52-53.
3 См.: Уголовный процесс: учебник для вузов / под ред. Б.Б. Булатова, А.М. Баранова. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Юрайт, 2012. - С. 106.
со статьей 40 УПК РФ, могут производить неотложные следственные действия.
В создавшей ситуации вполне понятным является высказанное в литературе предложение ввести в УПК РФ норму о том, что «капитан обязан задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, до передачи его компетентным органам в ближайшем порту или ближайшем населенном пункте Российской Федерации»1. Думается, что оптимальным вариантом такого дополнения будет включение в предусмотренный частью 1 ст. 91 УПК РФ перечень субъектов, уполномоченных производить задержание, лиц, предусмотренных частью 3 ст. 40 УПК РФ.
Вторая проблема, которая может возникнуть в ходе обеспечения прав лица, задержанного капитанами и начальниками зимовок, действующими в особых условиях, связана с получением разрешения на заключение под стражу указанного лица. Такая потребность может возникнуть в ситуации, когда 48 часов, отводимых законодателем для задержания, будет недостаточно для доставления лица в место расположения органа дознания и возбуждения перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. А специальной процедуры для избрания мер пресечения в особых условиях законодатель не предусмотрел. В целях предотвращения нарушений прав лиц, находящихся в условиях несвободы, ученые выступают с различными предложениями. Так, М.С. Александров, полагает, что данная ситуация требует введения ареста без решения суда при соблюдении требований, предусмотренных ст. 91 УПК РФ, до доставления задержанного правоохранительным органом порта приписки или властям прибрежного государства. Постановление об аресте должно выноситься капитаном судна или другим лицом, выполняющим функции органов дознания2.
Полагаем, что это предложение противоречит конституционным нор-
1 См.: Малаев С.С. Механизм действия уголовно-процессуального закона в пространстве // Международное уголовное право и международная юстиция. - 2011. - № 4. - С. 8-12.
2 См.: Александров М.С. Дознание на судах, находящихся в плавании // Российский судья. - 2010. - № 6. - С. 31-35.
мам, закрепляющим обязательность получения судебного решения для заключения под стражу. Задержание же без судебного решения допустимо на срок не более 48 часов (ч. 2 ст. 22. Конституции РФ). Данные конституционные положения наряду с другими лежат в основе уголовно-процессуального законодательства, устанавливающего порядок уголовного судопроизводства на территории РФ (ч. 1 ст. 1 УПК РФ)1.
В интересах обеспечения прав лиц, задержанных субъектами, перечисленными в п. п. 1, 2 ч. 3 ст. 40 УПК РФ, предлагаем внести следующие изменения в УПК РФ:
- дополнение содержащегося в ч. 1 ст. 11 УПК РФ перечня субъектов, обязанных разъяснять участникам уголовного судопроизводства их права, обязанности, ответственность и обеспечивать возможность осуществления этих прав, органом дознания и лицами, предусмотренными ч. 3 ст. 40 УПК РФ;
- дополнение содержащегося в ч. 2 ст. 16 УПК РФ круга субъектов, на которых лежит обязанность по разъяснению подозреваемому и обвиняемому их прав и обеспечению возможности защищаться всеми не запрещенными УПК РФ способами и средствами, органом дознания и лицами, указанными в ч. 3 ст. 40 УПК РФ;
- дополнение ч. 2 ст. 53 УПК РФ предложением: «Указанные обязанности в отношении подзащитного из числа задержанных лицами, предусмотренными частью третьей статьи 40 настоящего Кодекса, защитник выполняет с использованием систем видеоконференц-связи.».
Анализ действующего законодательства позволяет говорить об использовании видеоконференц-связи всего лишь в судебном заседании (ч. 6 ст. 35, ч. 4 ст. 240, ч. 6.1. ст. 241, ч. 1, 2 ст. 278.1, ч. 1 ст. 293, ч. 2 ст. 389.12, ч. 8 ст. 389.13, ч. ч. 2, 2.1 ст. 389, ч. 2 ст. 401.13 УПК РФ). В то же время потребность в ней не исключена и на предварительном расследовании, о чем убедительно
1 См.: Владимирова Ю.К. Классификация уголовно-процессуальных прав участников уголовного судопроизводства, содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы // Общество и право. - 2014. -№ 3 (49). - С. 176-179.
говорится А.А. Дмитриевой в ее докторской диссертации1;
- дополнение статьи 108 УПК РФ частью 3.1 следующего содержания: «3.1. При необходимости избрания в качестве меры пресечения заключения под стражу лица, указанные в части третьей статьи 40 настоящего Кодекса, с согласия прокурора возбуждают перед судом соответствующее ходатайство, подаваемое в форме электронного документа посредством информационно-телекоммуникационных систем согласно требованиям части первой статьи 474.1 настоящего Кодекса. Правила части первой статьи 474.1 настоящего Кодекса применяются и для получения указанными лицами согласия прокурора.»;
- дополнение статьи 108 УПК РФ частью 4.1 следующего содержания: «4.1. Подозреваемому, в отношении которого задержание производилось лицами, указанными в части третьей статьи 40 настоящего Кодекса, по решению суда обеспечивается право участвовать в судебном заседании с использованием систем видеоконференц-связи.».
Отметим, что большинство практических работников положительно отнеслись к предложению сохранить судебный порядок избрания заключения под стражу в ситуации, когда лицо, находясь в особых условиях, было задержано субъектами, перечисленными в ч. 3 ст. 40 УПК РФ. Если быть более точными, то данное предложение поддержали 76% судей, 73% прокурорских работников, 65% руководителей следственного органа, 68% следователей, 71% дознавателей, 78% адвокатов2.
Подводя итог исследованию, осуществленному в рамках данного параграфа, необходимо резюмировать следующее:
- все охваченные приведенными классификациями процессуальные права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы дают им возможность влиять на ход и исход уголовного судопроизводства;
1 См.: Дмитриева А.А. Теоретическая модель безопасного участия личности в российском уголовном судопроизводстве: дис. ... д-ра юрид. наук. - М., 2016. - С. 31, 211, 379, 389.
2 См.: Приложение № 3.
- процессуальные права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы являются компонентом прав личности, образующим объект правообеспечительной деятельности, осуществляемой в отношении данных участников. Указанные права могут быть классифицированы по следующим критериям: вид норм, регламентирующих уголовно-процессуальные права содержащихся под стражей и находящихся в местах лишения свободы; процессуальный статус лица, принадлежащего к участникам уголовного судопроизводства, содержащимся под стражей и находящимся в местах лишения свободы; место нахождения лица; возраст содержащихся под стражей и находящихся в местах лишения свободы; обладание содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы процессуальным иммунитетом; субъекты, обеспечивающие процессуальные права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы; часть уголовного процесса (стадия, производство), на которой происходит обеспечение процессуальных прав содержащихся под стражей и находящихся в местах лишения свободы;
- в процессуальном законодательстве необходимо не только закрепить обязанность лиц, предусмотренных ч. 3 ст. 40 УПК РФ, по обеспечению с помощью информационно-телекоммуникационных систем уголовно-процессуальных прав лиц, в отношении которых они возбудили уголовное дело и произвели задержание, включая право на защиту и судебный порядок избрания заключения под стражу, но и предусмотреть механизмы реализации данной обязанности;
- в уголовно-процессуальном законодательстве необходимо наряду с на возможность граждан осуществлять фактическое задержание предусмотреть следующие гарантии обеспечения прав задерживаемого при таких обстоятельствах: фактическое задержание подозреваемого гражданами, оказавшимися на месте совершения преступления, по возможности не должно быть сопряжено с унижением чести и достоинства задерживаемого и созданием опасности для его жизни и здоровья; граждане, которые произвели фактиче-
ское задержание подозреваемого, обязаны без промедления доставить такое лицо в орган дознания; в протоколе задержания обязательно должны быть отражены обстоятельства такого задержания и, в частности, то, что фактическое задержание лица было произведено гражданином, не обладающим властными полномочиями.
ГЛАВА II. ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ОБЩИХ НАПРАВЛЕНИЙ ПРАВООБЕСПЕЧИТЕЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ, ОСУЩЕСТВЛЯЕМОЙ В ОТНОШЕНИИ СОДЕРЖАЩИХСЯ ПОД СТРАЖЕЙ ИЛИ ОТБЫВАЮЩИХ НАКАЗАНИЕ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
§ 1. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на защиту
Учитывая приоритетное влияние ряда принципов уголовного судопроизводства на процессуальные права содержащихся под стражей или в местах лишения свободы, удалось выделить следующие виды прав указанных лиц: право на разумный срок уголовного судопроизводства; право на уважение чести и достоинства личности; право на неприкосновенность личности; право на защиту; право на обжалование. Данные права рассматривались в предыдущем параграфе как общие права содержащихся под стражей или в местах лишения свободы.
Каждому виду таких прав соответствует свой механизм обеспечения. А это значит, что обеспечение общих процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы включает в себя следующие виды правообеспечительной деятельности: обеспечение права на защиту; обеспечение права на разумный срок уголовного судопроизводства; обеспечение права на уважение чести и достоинства личности; обеспечение права на неприкосновенность личности; обеспечение права на обжалование. Именно в такой последовательности предлагаем проанализировать виды обеспечения соответствующих прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы, поскольку этот порядок в большей мере соответствует оценке значимости общих прав рассматриваемой категории лиц, данной практическими работниками в ходе анкетирования, о чем говорилось ранее.
Обеспечение содержащемуся под стражей или в местах лишения свободы права на защиту целесообразно изучать в двух аспектах: обеспечение права на защиту, осуществляемую лицом лично, то есть с помощью самостоятельных действий; обеспечение права лица на защиту, осуществляемую с помощью защитника и (или) законного представителя.
Каждый вид правообеспечительной деятельности представлен процессуальными средствами, находящимися на вооружении соответствующих государственных органов и должностных лиц. Данные процессуальные средства корреспондируют средствам защиты, используемым содержащимся под стражей или в местах лишения свободы, его защитником, а также его законным представителем. А поскольку средств защиты, впрочем, как и ее способов, достаточно много, о чем можно заключить, анализируя ч. 2 ст. 16 УПК РФ1, то и правообеспечительных средств, корреспондирующих им, будет тоже немало. Применительно к каждому виду обеспечения общих процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы рассмотрим лишь те средства, которые не только наиболее актуальны для того или иного вида правообеспечительной деятельности, но и применение которых сопровождается некоторыми проблемами.
В рамках обеспечения права на защиту, осуществляемую лицом лично, для содержащегося под стражей или отбывающего наказание в виде лишения свободы особенно актуализируются такие средства, применяемые властвующими субъектами, как создание условий для подготовки к защите и ознакомление лица с материалами уголовного дела, обосновывающими необходимость избрания меры пресечения. С реализацией именно этих правообеспе-чительных средств связывают ряд правоприменительных проблем.
Первым в перечне таких средств стоит создание условий для подготовки к защите. Оно - одно из значимых средств, применяемых государствен-
1 Как верно отмечается в литературе, в данной норме реализован правовой принцип: «Разрешено все, что не запрещено законом» (См.: Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. А.В. Смирнова. - СПб.: Питер, 2003. - С. 91).
ными органами и должностными лицами в целях обеспечения права на защиту, осуществляемую лицом лично. Данное средство корреспондирует предусмотренному в ч. 3 ст. 47 УПК РФ праву любого обвиняемого иметь достаточное время и возможность для подготовки к защите. К сожалению, оно не всегда соблюдается, особенно в отношении содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы, о чем свидетельствуют решения ЕСПЧ. Так, по делу «Моисеев против России» от 09.10.2008 ЕСПЧ пришел к выводу о том, что внешние условия и неадекватность доступных средств в результате существенно осложнили процесс подготовки заявителя к своей защите. Особенное внимание ЕСПЧ уделил тому, что совокупность вышеупомянутых факторов сделала невозможным для лица ознакомление с материалами дела и со своими заметками в камере \
Подобные нарушения, не раз выявляемые ЕСПЧ при рассмотрении поступивших из России жалоб лиц, содержащихся под стражей, относятся к числу системных и объемных, влекущих нарушение права на защиту обвиняемых в совершении преступления и содержащихся под стражей.
Полагаем, что для улучшения ситуации в этой области не мешало бы внести некоторые коррективы в правовую регламентацию вопроса создания лицу условий для подготовки к защите. В частности, необходимо ликвидировать неравенство в этом вопросе между обвиняемым и подозреваемым. Оно обусловлено тем, что если в отношении обвиняемого говорится о праве иметь достаточное время и возможность для подготовки к защите (ч. 3 ст. 47 УПК РФ), то применительно к подозреваемому указанное право законодателем не урегулировано. Видимо, это не вполне справедливо. Ведь первые серьезные ограничения свободы лица чаще всего наступают, когда оно находится в статусе подозреваемого. К такому участнику нередко, как показало изучение уголовных дел, применяются задержание и заключение под стра-
1 См.: Моисеев против Российской Федерации (жалоба № 62936/00): постановление ЕСПЧ от 09.10.2008 // Российская хроника Европейского Суда. - 2009. - № 3.
жу1. Причем в некоторых случаях ограничение свободы этим и заканчивается для него, поскольку в дальнейшем, когда статус его меняется с подозреваемого на обвиняемого, к нему применяются другие меры пресечения, как правило, подписка о невыезде2. Следовательно, потребность лица в надлежащих условиях для подготовки к защите обостряется у него именно тогда, когда оно получает статус подозреваемого.
В связи со сказанным полагаем, что по аналогии с ч. 3 ст. 47 УПК РФ необходимо в ст. 46 УПК РФ включить ч. 3.1 следующего содержания: «3.1. Подозреваемый вправе защищать свои права и законные интересы и иметь достаточное время и возможность для подготовки к защите.».
Однако провозглашения указанных прав в УПК РФ недостаточно. Необходим также в УПК РФ акцент на обеспечение указанных прав, как это имеет место в отношении таких ключевых процессуальных возможностей подозреваемого и обвиняемого, как право на разъяснение им своих возможностей (ч. 2 ст. 16 УПК РФ) и право на обязательное участие защитника в случаях, предусмотренных законом (ч. 3 ст. 16 УПК РФ). Ведь и формирование условий для подготовки к защите также имеет ключевое значение для реализации прав лица, в особенности для того, чья свобода претерпела ограничение. В связи с этим целесообразно дополнить статью 16 УПК РФ, закрепляющую обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту, частью 5 следующего содержания: «5. Подозреваемому и обвиняемому, содержащимся под стражей, должны быть обеспечены условия, в которых они имели бы достаточное время и возможности для подготовки к защите.».
Именно на лиц, претерпевающих ограничение свободы, данное правило в первую очередь должно быть рассчитано, поскольку условия, в которых они находятся, создают угрозу для их полноценной защиты. Для лиц же, на-
1См., например: Архив Ленинского районного суда г. Воронежа. - Дело №1-58/2015 и др.; Архив Центрального районного суда г. Воронежа. - Дело №1-72/2015; Дело №1-117/2015 и др.
2См., например: Архив Центрального районного суда г. Воронежа. - Дело №1-114/2015; Архив Ленинского районного суда г. Воронежа. - Дело №1-3/2015.
ходящихся на свободе, такая проблема, как правило, не существует. Они главным образом, сами участвуют в создании надлежащих условий подготовки к своей защите, а роль властвующих субъектов в этом заметно снижается.
Преломление же принципа обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту по отношению к содержащимся под стражей не противоречит подходу законодателя, используемому в главе 2 «Принципы уголовного судопроизводства». Аналогичный прием использует законодатель, раскрывая содержание принципа неприкосновенности личности. Так, в ч. 3 ст. 10 УПК РФ «Неприкосновенность личности» применительно к данной категории лиц говорится о том, что они должны пребывать в условиях, которые исключают угрозу их здоровью и жизни.
Разумеется, закрепление в ч. 5 ст. 16 УПК РФ положения о необходимости обеспечения подозреваемому и обвиняемому, содержащимся под стражей, условий, в которых они имели бы достаточное время и возможности для подготовки защиты, в качестве составляющей основополагающего начала уголовного судопроизводства не приведет к резкому изменению ситуации в рассматриваемой области. Тем не менее, ориентировать правоприменителя на необходимость обеспечения таких условий и выполнение постановлений ЕСПЧ оно вполне способно.
Отметим, что формирование для подозреваемых, обвиняемых, содержащихся под стражей, условий, в которых они имели бы достаточное время и возможности для подготовки защиты, трудно представить без такого право-обеспечительного средства, каким является ознакомление указанных участников с материалами, в которых содержится обоснование применения меры пресечения. Особенно важно для лица получить доступ к указанным материалам до судебного заседания, в котором оно будет участвовать на предмет применения к нему меры пресечения. Ведь это необходимо для качественной защиты. Однако в настоящее время законодатель в ст. ст. 46, 47 УПК РФ не выделяет право подозреваемых, обвиняемых на ознакомление с данной ин-
формацией до судебного заседания. Отчасти указанный пробел в процессуальном статусе подозреваемых, обвиняемых восполняется постановлением Пленума ВС РФ от 19.12.2013 № 411. В данном документе говорится о том, что подозреваемые, обвиняемые, а также их законные представители и защитники вправе знакомиться в суде с указанными материалами, если заявят об этом ходатайство. Однако, как верно отмечается в литературе, дабы заявить такое ходатайство, необходимо знать о существовании такого права. А о нем зачастую знают лишь профессиональные адвокаты-защитники, поскольку они обязаны знакомиться с разъяснениями Пленума ВС РФ . Изучение уголовных дел в рассматриваемом контексте показало, что подозреваемые и обвиняемые нечасто пользуются своим правом на ознакомление с материалами дела, в которых содержится обоснование избрания меры пресечения. Так, из 214 уголовных дел, по которым применялось к подозреваемому и обвиняемому задержание и заключение под стражу, такое ознакомление имело место лишь по 19 делам. Это составило 9% от общего числа изученных дел .
На этом фоне выглядит взвешенным предложение А.С. Каретникова и К.А. Арзамасцевой о закреплении в ст. ст. 46, 47, ч. 3 ст. 108 УПК РФ права подозреваемых, обвиняемых на ознакомление в суде с материалами, обосновывающими необходимость избрания содержания под стражей4.
Однако и это предложение может быть скорректировано в сторону усиления гарантированности права на защиту подозреваемого и обвиняемого, содержащихся под стражей. Размышления на этот счет уже имеются в литературе. Так, В.В. Демирчян говорит о необходимости наделения правом на ознакомление с материалами, передаваемыми в суд следователем, дознавате-
1 См.: О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 (ред. от 24.05.2016) // Бюллетень Верховного Суда РФ. -2014. - № 2.
2 См.: Каретников А.С., Арзамасцева К.А. Ознакомление стороны защиты с материалами, обосновывающими основания избрания судом меры пресечения в виде содержания под стражей // Законность. - 2012. - № 3. - С. 33.
3 См.: Приложение № 1 .
4 См.: Каретников А.С., Арзамасцева К.А. - Указ. соч.
лем в порядке ст. 108, 109 УПК РФ, не только подозреваемого, обвиняемого, но и защитника1. Данная оговорка весьма существенна и нуждается в закреплении в УПК РФ. К тому же предлагаем закрепить в УПК РФ не только возможность осуществления права на ознакомление с материалами, обосновывающими необходимость избрания содержания под стражей, в ходе судебного заседания, но и возможность его осуществления до судебного заседания, отразив это в упомянутых статьях (ст. ст. 46, 47, ч. 3 ст. 108 УПК РФ).
Данная мера благотворно скажется на обеспечении права на защиту содержащихся под стражей. Она поможет надлежащим образом подготовиться подозреваемому и обвиняемому, их защитникам, законным представителям к защите в судебном заседании, в котором будет решаться вопрос о применении заключения под стражу. Значит, и участие этих лиц в таком судебном заседании будет более продуманным и продуктивным с точки зрения защиты. Усиление гарантий в обозначенной области вызвано тем, чтобы предотвратить нарушения права на защиту содержащихся под стражей, которые наиболее часто происходят в досудебном производстве. К данному выводу пришли 56% опрошенных нами следователей, 67% прокуроров, 69% адвокатов и 89% судей2.
Рассмотренные процессуальные средства, реализуемые в рамках обеспечения права на личную защиту содержащихся под стражей, вполне применимы наряду с другими средствами, обеспечивающими подозреваемому и обвиняемому право на защиту с помощью защитника и (или) законного представителя. Только при последнем виде правообеспечительной деятельности государственных органов и должностных лиц акценты значимости используемых средств расставляются несколько иначе. Применительно к обеспечению права на защиту, осуществляемую с помощью защитника и (или) законного представителя, особенно актуализируются следующие средства: уве-
1 См.: Демирчян В.В. Ограничение права подозреваемого, обвиняемого на неприкосновенность личности и частной жизни в досудебном производстве : автореф. дис. .канд. юрид. наук. - Краснодар, 2010. - С. 13.
2 См.: Приложение № 3.
домление о факте задержания, месте содержания под стражей или об изменении места содержания под стражей лица членов его семьи, близких родственников, если таковые отсутствуют - других родственников, а также иных предусмотренных законом лиц (например, командования воинской части, секретаря Общественной палаты Российской Федерации и соответствующую общественную наблюдательную комиссию, начальника органа, в котором проходит службу сотрудник органа внутренних дел); свидание с защитником; приглашение защитника.
Обеспечение права на защиту подозреваемого и обвиняемого, осуществляемую с помощью защитника и (или) законного представителя, прежде всего, предполагает уведомление о факте задержания, месте содержания под стражей или об изменении места содержания под стражей лица членов его семьи, близких родственников, если таковые отсутствуют - других родственников. Оно реализуется субъектами, в производстве которых находится уголовное дело. Уведомление о задержании подозреваемого и месте его нахождения осуществляется по правилам ч. 1 ст. 96 УПК РФ. Уведомление же о месте содержания обвиняемого, подвергнутого заключению под стражу, выполняется в порядке, предусмотренном ч. 12 ст. 108 УПК РФ. Данное пра-вообеспечительное средство чрезвычайно важно для лица, ограниченного в свободе, поскольку свою потребность в приглашении защитника для оказания ему помощи значительно легче удовлетворить с помощью близких людей, находящихся на свободе. В связи с этим для подозреваемого и обвиняемого особенно важно, чтобы такое уведомление не только состоялось, но и было бы своевременным. Однако на практике распространены случаи невыполнения уведомительных действий следователями и дознавателями. Например, по делу «Павленко против Российской Федерации» ЕСПЧ обратил внимание на отсутствие данных о том, что следователь немедленно уведомил семью заявителя о задержании или что заявитель просил его не делать этого. Вместе с тем такое уведомление является важной гарантией против произвольного задержания и «имеет целью обеспечить реализацию решения отно-
сительно использования права на юридическую помощь, а также привилегии против самооговора и права хранить молчание»1.
Но, даже если уведомительные действия должностными лицами будут осуществлены согласно действующему УПК РФ, проблемы, связанные с ними, до конца не решаются. В частности, остается неразрешенной проблема оптимальности срока уведомления о факте задержания подозреваемого как членов его семьи, близких родственников, других родственников, так и иных лиц, указанных в ч. ч. 2, 2.1, 2.2, 3 ст. 96 УПК РФ, которые к числу родственников не относятся, но по закону также должны быть уведомлены.
Применительно к родственникам задержанного для совершения уведомительных действий по телефону дается не более 3 часов с момента доставления лица в орган дознания или к следователю (ч. 1 ст. 96 УПК РФ). В отношении же иных лиц, указанных в ч. ч. 2, 2.1, 2.2, 3 ст. 96 УПК РФ, этот временной интервал и вовсе увеличивается до 12 часов. Полагаем, что такие сроки уведомления являются необоснованно длительными. Подтверждение этому можно найти в других нормативных актах. Так, в ст. 7 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ предусмотрена «обязанность лица или органа, в производстве которых находится уголовное дело, срочно сообщить одному из близких родственников подозреваемого или обвиняемого о месте или об изменении места его содержания под стражей» (курсив наш. - Ю.В.). Похожий подход законодатель применил и в ст. 108 УПК РФ, которая синхронизируется с нормой, содержащейся в § 116с УПК ФРГ и предусматривающей незамедлительность извещения родственников или доверенного лица об изоляции его от общества. Подробный анализ нормы, содержащейся в § 116с УПК ФРГ, дан в одной из работ А.О. Зайцева . Согласно ч. 12 ст. 108 УПК РФ
1 Павленко против Российской Федерации (жалоба № 42371/02): постановление ЕСПЧ от 01.04.2010 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. - 2010. - № 10.
2 См.: Зайцев А.О. Содержание и механизмы защиты прав обвиняемого, заключаемого под стражу в уголовно-процессуальном законодательстве Германии // Права человека в сфере уголовного судопроизводства: содержание, механизмы защиты и пределы ограничения: материалы международной научно-практической конференции, посвященной 75-летию док-
«лицо, в производстве которого находится уголовное дело, незамедлительно уведомляет о месте содержания под стражей или об изменении места содержания под стражей подозреваемого или обвиняемого кого-либо из его близких родственников, при их отсутствии - других родственников, при заключении под стражу военнослужащего - также командование воинской части, при заключении под стражу лица, являющегося членом общественной наблюдательной комиссии, образованной в соответствии с законодательством Российской Федерации, - также секретаря Общественной палаты Российской Федерации и соответствующую общественную наблюдательную комиссию, а при заключении под стражу сотрудника органа внутренних дел - также начальника органа, в котором проходит службу указанный сотрудник» (курсив наш. - Ю.В.).
Сказанное позволяет говорить о несогласованности норм, которые на сегодняшний день регламентируют уведомительные действия властвующих участников уголовного судопроизводства на случай задержания лица. Преодолеть ее можно следующим способом. Поскольку обеспечению права на защиту подозреваемого в большей степени отвечает закрепление в законе требования о незамедлительности выполнения уведомительных действий на случай его задержания, то правила, содержащиеся в ч. 12 ст. 108 УПК РФ и ст. 7 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ, следует распространить и на ст. 96 УПК РФ. Если быть более точными, то ч. 1 ст. 96 УПК РФ необходимо изложить в следующей редакции: «Подозреваемому после доставления его в орган дознания или к следователю незамедлительно обеспечивается право на один телефонный разговор на русском языке в присутствии дознавателя, следователя в целях уведомления близких родственников, родственников или близких лиц о своем задержании и месте нахождения, о чем делается отметка в протоколе задержания. В случае отказа подозреваемого от права на телефонный разговор или невозможности в силу его физических или
тора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации СП. Щербы. - М.: МАЭП, 2013. - С. 345.
психических недостатков самостоятельно осуществлять указанное право такое уведомление производится дознавателем, следователем, о чем также делается отметка в протоколе задержания. Дознаватель, следователь незамедлительно уведомляет о его задержании иных лиц, указанных в частях второй, второй.1, второй.2 и третьей настоящей статьи.».
Думается, указанная мера, прежде всего, позволит родственникам задержанного подозреваемого своевременно осуществить выбор защитника и пригласить его для оказания юридической помощи задержанному в соответствии с ч. 1 ст. 50 УПК РФ. Именно на данное обстоятельство указывалось в литературе при аргументации необходимости предоставить право на телефонный звонок1.
Сложнее будет решить проблему выбора защитника подозреваемым и обвиняемым, находящимся под стражей, без обращения за помощью к своим родственникам. Ведь, когда лицо содержится под стражей, оно не имеет возможности оперативно и самостоятельно связаться с избираемым им защитником, в том числе с использованием телефонной и иной связи. В связи с этим считаем целесообразным закрепить в УПК РФ обязанность дознавателя, следователя, суда обеспечить возможность подозреваемому и обвиняемому связаться с лицом, которого они хотят пригласить в качестве защитника. Соответствующее дополнение должно быть внесено в ст. 51 УПК РФ и закреплено в ч. 1.1 указанной статьи. Выглядеть оно должно следующим образом: «Дознаватель, следователь, суд должны обеспечить возможность для подозреваемого, обвиняемого, находящегося под стражей, связаться с лицом, которое подозреваемый, обвиняемый желает пригласить в качестве его защитника по уголовному делу.».
Еще более сложным является решение проблемы выбора защитника, когда к приглашению защитника ни сам подозреваемый, обвиняемый, ни его
1Дациева Х.Г. К вопросу обеспечения прав и законных интересов лица, задержанного по подозрению в совершении преступления // Идейные и нравственные начала уголовного процесса: материалы международной научно-практической конференции. - М.: МАЭП, 2009. - С. 325.
законный представитель, ни другие лица по поручению или с согласия подозреваемого, обвиняемого никакого отношения не имеют. Имеются в виду случаи участия защитника по назначению согласно правилам ч. 4 ст. 50 УПК РФ.
В чем же эта сложность выражается?
В условиях пребывания под стражей подозреваемые, обвиняемые, как неоднократно отмечал ЕСПЧ, находятся «в уязвимом положении», вследствие чего они не могут принять оперативные меры по приглашению защитника. Ситуация усугубляется, если эти лица не имеют семьи, близких родственников и иных лиц, которые могут оказать им материальную поддержку. В таких условиях, если участие защитника является обязательным, выбор защитника не зависит от воли потенциального подзащитного, хотя именно его право на защиту обеспечивается по закону. А если лицо, находящееся под стражей, не выбирает себе защитника, то этот выбор за него могут сделать субъекты, которые к уголовно-процессуальной функции защиты не имеют никакого отношения (следователи и дознаватели). Что при этом вызывает тревогу? Как показывает адвокатская и судебная практика, выбор защитника по назначению дознавателем или следователем зачастую обусловливается внеслужебными связями между конкретными следователями и адвокатами. Относительно распространенной является ситуация, когда адвокат по назначению «благодарит своих работодателей» (дознавателя или следователя), отказываясь от активной защиты, ограничиваясь лишь ролью статиста. Не исключена и коррупционная составляющая таких связей, когда адвокат по назначению материально «благодарит» следователя, обеспечившего его участие в деле. Однако, как верно отмечается в литературе, даже при отсутствии материального или личного интереса защита по назначению зачастую менее эффективна, чем защита по соглашению. «Бесплатный защитник, - отмечает Г.К. Смирнов, - не желает тратить свои силы на сбор доказательств»1.
Показательным в этом плане является уже упомянутое дело «Павленко
1 См.: Смирнов Г. Истина в уголовном процессе // Закон. - 2012. - № 6. - С. 13-17.
против Российской Федерации». По нему ЕСПЧ подчеркнул, что услуги защитника по назначению были предложены заявителю через несколько дней после задержания, имеются серьезные основания предположить, что в соответствующий период «заявитель несколько раз допрашивался в отсутствие эффективной юридической помощи. Как следует из журнала посетителей, представленного заявителем в национальный суд и в ЕСПЧ, различные сотрудники милиции посещали заявителя в изоляторе временного содержания поочередно и практически ежедневно. Существенно то, что не получено убедительное объяснение несоответствия времени посещения заявителя сотрудниками и следователями, с одной стороны, и присутствия или отсутствия в следственном изоляторе защитника, с другой стороны. ЕСПЧ не имел средств удостовериться в том, что «беседы» не затрагивали преступления, в котором заявитель впоследствии сознался». Несмотря на сложность ситуации, в которой оказался заявитель на этой стадии допроса, ЕСПЧ не усмотрел данных о том, что защитник принимал какие-либо меры для своего клиента, кроме того, что он несколько раз подписывал протоколы. Это вызывает особенно серьезное беспокойство на фоне вышеупомянутых посещений сотрудников милиции. Суд заключает, что недостатки оказания юридической помощи на досудебной стадии серьезно подорвали позицию защиты в суде1.
Особенно неблагоприятные последствия игнорирования мнения лица, находящегося под стражей, при выборе защитника, наступают в случаях отбывания наказания лицом в местах лишения свободы, территориальным обслуживанием которых занимаются малочисленные адвокатские образования, насчитывающие иногда 1-2 человека.
Автор солидарен с исследователями, которые считают, что безальтер-нативность назначенного следователем или судом защитника нарушает важнейшие конституционные права личности. По ее преодолению в литературе существуют разные предложения. Один из вариантов правового закрепления
1 См.: Павленко против Российской Федерации (жалоба № 42371/02): постановление ЕСПЧ от 01.04.2010 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. - 2010. - № 10.
учета мнения подозреваемого, обвиняемого, находящихся под стражей, при выборе защитника был предложен Н.А. Колоколовым. Он сводится к необходимости введения в уголовно-процессуальное законодательство института личного выбора защитника неимущими задержанными, как это имеет место за рубежом. Так, в г. Калгари задержанные по подозрению в совершении преступления имеют «реальное право не только личного выбора бесплатного защитника, но и выбора соответствующей адвокатской структуры, вида и формы оказания бесплатной юридической помощи»1.
Думается, указанное предложение при всей его теоретической верности будет затруднительным в реализации на практике. Иногда оно может быть совсем не выполнимым. Выбранный подозреваемым, обвиняемым защитник просто физически не сможет принять на себя защиту конкретного подозреваемого, обвиняемого, находящегося под стражей, в силу следующих причин: занятость конкретного защитника по другим делам; постоянное проживание защитника на большом расстоянии от места содержания обвиняемого под стражей; существование обстоятельств, исключающих участие в производстве по уголовному делу защитника, закрепленных в ст. 72 УПК РФ и др. В современных условиях доминирующим мотивом нежелания принимать защиту для востребованных адвокатов, видимо, будет являться установленная государством низкая оплата труда защитника по назначению.
Приведенные обстоятельства говорят о том, что ставить назначение защитника в полную зависимость от выбора подозреваемого, обвиняемого нельзя. Этой идее следует и законодательство некоторых зарубежных стран. Так, в Норвегии у задержанного подозреваемого есть право выбора защитника «за счет государства». Однако выбор защитника конкретным подозреваемым не удовлетворяется, если, например, задержанный в Осло желает защитника из Бергена или если адвокат, которого задержанный выбрал, не может представлять его, поскольку находится в судебном процессе в течение продолжительного периода времени. Также стоит отметить, что лица, кото-
1 См.: Колоколов Н.А. Адвокат-назначенец: выбора нет // ЭЖ-Юрист. - 2012. - № 35.
рых обвиняют в совершении уголовно-наказуемых деяний, могут потребовать себе адвоката за счет государства, если только это не обвинение в менее серьезно наказуемых действиях, так называемых проступках1. А в Германии обвиняемый вправе при обязательной защите предложить суду назначить защитника, который пользуется его особым доверием, если этому не препятствуют «важные основания» или если это не связано с чрезвычайно длительным сроком назначения либо непомерной высокой оплатой услуг защитника за счет государства2.
Однако даже эти примеры показывают, что полностью абстрагироваться в уголовном судопроизводстве от права лица на выбор защитника немыслимо.
С учетом сказанного, полагаем, не лишним было бы следующее дополнение ч. 3 ст. 51 УПК РФ:
«При назначении защитника дознавателем, следователем или судом должно учитываться мнение подозреваемого, обвиняемого. Подозреваемому, обвиняемому, находящемуся под стражей, должна быть обеспечена альтернативность кандидатур защитников. В случае заявления мотивированного ходатайства подозреваемого, обвиняемого об отказе от кандидатуры конкретного защитника дознаватель, следователь, суд обязаны принять меры к назначению другого защитника для участия в уголовном судопроизводстве. ».
Отметим, что, несмотря на неоднозначность указанного предложения, достаточно много следователей, прокуроров, судей и адвокатов дали ему положительную оценку (22% следователей, 46% прокуроров, 45% судей, 68% адвокатов)3.
Приглашение защитника содержащемуся под стражей или отбывающему наказание в виде лишения свободы, в какой бы оно форме ни осущест-
1 См.: Фейдт Ф. Заключенный: право на адвоката // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. - 2011. - № 5. - С. 19-25.
См.: Филимонов Б.А. Защитник в германском уголовном процессе. - М., 1997. - С. 61.
3 См.: Приложение № 3.
влялось (самими лицом, его близкими и иными лицами, в порядке назначения), непременно предполагает свидание его с защитником. Предоставление такого свидания участниками, ведущими производство по уголовному делу, - это следующее средство, которое применяется указанными лицами в целях обеспечения права на защиту содержащемуся под стражей или отбывающему наказание в виде лишения свободы. Особенно злободневной проблемой, сопровождающей его, является проблема обеспечения конфиденциальности свидания лица с защитником.
В статье 18 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ говорится, что свидания подозреваемого, обвиняемого с защитником должны осуществляться в условиях, позволяющих сотруднику мест содержания под стражей видеть указанных участников, но не слышать. Некоторые авторы, ограничительно толкуя указанное положение закона, считают, что оно распространяется лишь на сотрудников мест содержания под стражей, но не на работников оперативных и следственных органов, в том числе при проведении оперативно-розыскных мероприятий1. Данный подход представляется весьма сомнительным и разделяется в науке далеко не всеми2. Это связано с тем, что присутствие работников оперативных и следственных органов во время свидания лица со своим защитником нарушает конфиденциальность такого свидания - обязательное условие формирования доверительных отношений между защитником и подзащитным, без которых затруднительно, а в ряде случаев и невозможно, осуществить эффективную защиту от обвинения. Ведь именно такие условия, как верно отмечает А.В. Рагулин, гарантируют, «что информация, доверенная лицом в целях собственной защиты только адвокату, не будет вопреки воле этого лица использована в иных целях, в том числе как
3
свидетельство против него самого» .
1 См.: Гармаев Ю.П., Раднаев В.С. Конфиденциальность свидания адвоката с клиентом: каковы ее пределы? // Журнал российского права. - 2001. - №6. - С. 56-61.
2 Например, позиция Ю.П. Гармаева и В.С. Раднева была подвергнута критике со стороны А. Рагулина (Рагулин А. Конфиденциальное свидание // Евразийская адвокатура. - 2015. -№ 1(14). - С. 31-39.
См.: Рагулин А. Указ. соч. - С. 36.
В связи с этим полагаем обоснованным включение в ст. 18 Федерального закона от 15.07.1995 № 103-ФЗ дополнения о том, что в процессе проведения свидания подзащитного с защитником недопустимо проведение оперативно-розыскных мероприятий в отношении указанных лиц.
Данное положение не исключает предусмотренные уголовно -процессуальным законом встречи сотрудника органа дознания, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с подозреваемым на случай необходимости проведения оперативно-розыскных мероприятий. Часть 2 ст. 95 УПК РФ такие встречи допускает с письменного разрешения дознавателя, следователя или суда, в производстве которого находится уголовное дело. К этому нормативному положению не все авторы отнеслись благосклонно. Некоторые высказываются категорически против указанных встреч, даже если имеется разрешение правомочных органов (суда, следователя, дознавателя). По их мнению, встречи оперативных сотрудников с подозреваемыми в условиях СИЗО являются мероприятиями, не гарантирующими соблюдение прав лиц, находящихся в уязвимом и невыгодном положении1. И.Л. Петрухин, сторонник законодательного запрета таких встреч, отмечает, что последние продиктованы необходимостью склонить подозреваемого к признанию, в иных случаях использовать его как осведомителя2. Получение же такого признания, во-первых, приводит к появлению нового доказательства, каким является заявление подозреваемого о признании своей вины в письменном виде, а во-вторых, влечет за собой психологические и тактические преимущества стороны обвинения, открывая ей доступ к важной ориентирующей информации, что нежелательно для стороны защиты3.
Интересны на этот счет результаты проведенного нами опроса работников правоохранительных органов на предмет желательности встреч сотрудника органа дознания,
1 См.: Шейфер С.А. Проблема соотношения предварительного и судебного следствия по УПК РФ // Вестник Томского государственного университета. - 2003. - № 4. - С. 7; Касаткина С.А. Признание обвиняемого. - М., 2010 // СПС «КонсультантПлюс».
2 См.: Петрухин И.Л. Роль признания обвиняемого в уголовном процессе // Российская юстиция. - 2003. - № 2. - С. 24.
3 См.: Касаткина С.А. Признание обвиняемого. - М.: Проспект, 2010 // СПС «Консуль-тантПлюс».
осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с подозреваемым, обвиняемым, содержащимся под стражей. Большинство следователей (79%), прокуроров (63%), судей (56%) считают проведение указанных встреч допустимым и обоснованным. В то же время 75% опрошенных адвокатов отрицательно относятся к рассматриваемому законоположению. 30% прокурорских работников, 40% судей и 23% адвокатов полагают, что такие встречи допустимы при условии, если будет обеспечено участие защитника1.
На наш взгляд, полностью исключать возможность встреч оперативных сотрудников с подозреваемыми, содержащимися под стражей, не следует. Интересы расследования при условии их соответствия интересам правосудия и в целом общественным интересам требуют того, чтобы лица, совершившие преступление, были установлены и подверглись наказанию. Добиться успешной реализации данных интересов затруднительно, а зачастую и невозможно, без оперативно-розыскной деятельности, осуществляемой в ходе расследования. Однако необходимы процессуальные гарантии того, чтобы указанные встречи оперативных сотрудников и подозреваемых в условиях следственных изоляторов были обусловлены реальной необходимостью и в ходе их проведения были обеспечены уголовно-процессуальные права подозреваемых.
К сожалению, не редкостью является проведение таких встреч с целью склонения лица, находящего в следственном изоляторе, к признанию или написанию заявления о явке с повинной. В ходе них на подозреваемого со стороны сотрудников органов, осуществляющих оперативно -розыскную деятельность, оказывается неправомерное и не контролируемое кем-либо воздействие. Показательным в этом плане является дело об убийстве журналиста Д. Холодова. В частном определении окружного военного суда Москвы в адрес Генпрокуратуры от 10 июня 2004 г. суд обратил внимание на проведение в ходе расследования необоснованных встреч в отсутствие адвокатов оперативных сотрудников с подозреваемыми К. Барковским и П. Поповских, находившимися под стражей. Такие встречи осуществлялись соответственно
1 См.: Приложение № 3.
42 и 17 раз. Полученные в ходе указанных встреч доказательства, среди которых признание в совершении преступления, суд признал недопустимыми1.
Чтобы исключить подобное, необходимо закрепить в уголовно-процессуальном законе гарантию обеспечения участия защитника в ходе встречи содержащегося под стражей с сотрудниками органов дознания, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, как это предлагается некоторыми авторами. Среди таких гарантий должно быть положение о том, что несогласие подозреваемого участвовать во встрече с защитником должно быть зафиксировано в письменном виде. В связи со сказанным часть 2 ст. 95 УПК РФ может выглядеть следующим образом: «В случае необходимости проведения оперативно-розыскных мероприятий допускаются встречи сотрудника органа дознания, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с подозреваемым с письменного разрешения дознавателя, следователя или суда, в производстве которых находится уголовное дело. Дознаватель, следователь или суд, разрешившие встречу, обеспечивают участие в ней защитника. Встреча без участия защитника допускается лишь в случае письменного отказа подозреваемого от участия защитника.».
Несмотря на то, что название ст. 95 УПК РФ ориентировано только на одного участника уголовного судопроизводства, нормы, в ней содержащиеся, распространяются и на обвиняемого согласно ч. 14 ст. 108 УПК РФ.
Завершая рассмотрение проблем обеспечения права на защиту содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы, необходимо резюмировать, что данный вид обеспечения общих процессуальных прав указанной категории лиц нуждается в совершенствовании своей правовой регламентации, которая должна включать закрепление в УПК РФ положений о необходимости:
- обеспечения подозреваемому и обвиняемому, содержащимся под стражей, условий, в которых они имели бы достаточное время и возможности
1 См.: Демченко В. Убийцы Дмитрия Холодова на свободе // Известия. - 2004. - 11 июня.
для подготовки защиты (посредством дополнения ст. 16 УПК РФ частью 5; ст. 46 УПК РФ частью 3.1);
- незамедлительного уведомления о задержании и месте нахождения подозреваемого, его близких родственников, родственников или близких лиц, и иных лиц, указанных в ч. ч. 2, 2.1, 2.2, 3 ст. 96 УПК РФ (посредством изменения редакции ч. 1 ст. 96 УПК РФ);
- обеспечения содержащимся под стражей подозреваемому, обвиняемому возможности связаться с лицом, которое они желают пригласить в качестве своего защитника (посредством дополнения ст. 51 УПК РФ частью 1.1);
- учета мнения подозреваемого, обвиняемого при назначении ему защитника дознавателем, следователем или судом вплоть до принятия дознавателем, следователем мер к назначению другого защитника для участия в уголовном судопроизводстве в случае заявления мотивированного ходатайства подозреваемого, обвиняемого об отказе от кандидатуры конкретного защитника (посредством дополнения части 3 ст. 51 УПК РФ);
- обеспечения участия защитника во встрече сотрудника органа дознания, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с подозреваемым, кроме случаев письменного отказа подозреваемого от участия защитника (посредством дополнения части 2 ст. 95 УПК РФ).
§ 2. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на разумный срок уголовного судопроизводства и неприкосновенность личности
Одним из видов обеспечения общих процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы яв-
ляется обеспечение их права на разумный срок уголовного судопроизводства. Данное право, вытекающее из принципа, закрепленного в ст. 6.1 УПК РФ, признается и за другими участниками уголовного судопроизводства\ Однако часть первая указанной статьи является особенно существенной и важной для рассматриваемой категории лиц. Согласно закрепленной в ней норме продление сроков уголовного судопроизводства может быть в случаях и в порядке, предусмотренных УПК РФ. Вместе с тем уголовное преследование, назначение наказания и прекращение уголовного преследования должны происходить в разумный срок.
Несмотря на то, что ст. 6.1 была введена в УПК РФ еще в 2010 году , правоприменитель так и не научился безукоризненно выполнять содержащиеся в ней требования. В результате несоблюдение принципа разумного срока является распространенным нарушением уголовно-процессуального закона в современной правоприменительной практике. Данная проблема не раз затрагивалась в докладах Генерального прокурора РФ. По этому поводу в
3
одном из его докладов отмечалось, что рост доли уголовных дел, оконченных с превышением срока, установленного законом, приобретает угрожающие масштабы (каждое третье дело в органах внутренних дел, а в Следственном комитете - каждое второе). А в докладе Генерального прокурора РФ о состоянии законности и правопорядка в 2015 году на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации было обращено внимание на то, что существенным недостатком продолжает оставаться за-
1 См.: Аширбекова М.Т., Некенова С.Б. Конституционная основа обеспечения права на разумный срок уголовного судопроизводства // Конституция России глобальное, национальное, региональное: материалы международной научно-практической конференции. -Волгоград: Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (Волгоградский филиал), 2013. - С. 262-265.
О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»: федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 69-ФЗ [Электронный ресурс]. - URL: Шр://Ьа8е^агап1т/12175396/(дата обращения: 30.10.2017).
См.: Доклад Генерального прокурора РФ на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 27 апреля 2013 г. [Электронный ресурс]. - URL: genproc. gov/ ru (дата обращения: 30.10.2017).
тяжной характер следствия. Количество уголовных дел, расследованных следователями всех ведомств в срок свыше установленного законом, остается высоким (рост на 5%, 186 тыс. ) \ В 2016 г. Генеральный прокурор РФ в своем докладе о состоянии законности и правопорядка выразил беспокойство по поводу остатка неоконченных дел со сроком расследования свыше 3 лет. В 2016 году их число применительно к Следственному комитету составило 247 дел2.
Впрочем, не только сроки предварительного расследования по уголовным делам могут конфликтовать с требованием разумности. Аналогична ситуация и со сроками содержания под стражей подозреваемых, обвиняемых. Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации в своем докладе отметил, что в 2016 году поступило 435 обращений по вопросу длительности сроков содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых, на практике бывают случаи, когда лица, виновность которых судом еще не установлена, содержатся под стражей несколько лет .
Отдавая предпочтение длительным срокам содержания под стражей, правоприменитель руководствуется разными обстоятельствами, которые рассматриваются им в качестве безусловных оснований к избранию заключения под стражу и продлению сроков содержания под стражей. Однако в формат ст. 97 УПК РФ такого рода обстоятельства зачастую «не вписываются». Тем самым допускаются ошибки и упущения при избрании заключения под стражу и его продлении, которые негативно влияют на обеспечение подозреваемому, обвиняемому права на разумный срок уголовного судопроизводства.
1 См.: Доклад Генерального прокурора РФ о состоянии законности и правопорядка в
2015 году на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации // Официальный сайт Генеральной прокуратуры Российской Федерации [Электронный ресурс]. - URL: www. genproc. gov/ ru (дата обращения: 30.10.2017).
2 См.: Доклад Генерального прокурора РФ о состоянии законности и правопорядка в
2016 году на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации // Официальный сайт Генеральной прокуратуры Российской Федерации [Электронный ресурс]. - URL: www. genproc. gov/ ru (дата обращения: 30.10.2017).
См.: Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2016 год. [Электронный ресурс]. - URL: http://ombudsmanrf.org/content/doclad2016 (дата обращения: 30.10.2017).
Указанные факты подтверждаются решениями, вынесенными судами апелляционной инстанции, рассматривавшими жалобы заявителей на необоснованное избрание и продление в отношении них меры пресечения в виде заключения под стражу1.
Проигнорировать такие ошибки и упущения нельзя, поскольку, как верно отмечает В.Л. Григорян, модернизация любого правового механизма, предполагает выяснение и систематизацию недостатков этого механизма2.
Все ошибки и упущения, типичные для избрания заключения под стражу и его продления, следует распределить на два больших блока. Первый будет аккумулировать в себе нарушения в части применения оснований избрания заключения под стражу, второй - нарушения, допускаемые относительно процедурных условий избрания, продления заключения под стражу и его обжалования.
Первая группа нарушений связана: а) с применением в качестве оснований избрания заключения под стражу обстоятельств, которые законодателем к таковым не относятся; б) с ненадлежащей аргументацией правоприменителем при принятии соответствующих решений наличия оснований для избрания заключения под стражу в отношении конкретного лица или их отсутствия.
Применение правоприменителем в качестве оснований избрания заключения под стражу обстоятельств, которые законодателем к таковым не относятся, зачастую приводит к откровенной подмене законных оснований указанного процессуального действия незаконными. Такая ситуация наблюдается в случаях:
1 Апелляционное постановление Тверского областного суда № 22-263/2018 22К-263/2018 от 26 января 2018 г. по делу № 22-263/2018 [Электронный ресурс]. - URL: http://sudact.ru/regular/doc/7W4Pga0icJ6B/ (дата обращения: 13.09.2018) ; Апелляционное постановление Верховного Суда Республики Дагестан № 22К-201/2018 от 29 января 2018 г. по делу № 22К-201/2018 [Электронный ресурс]. - URL: http://sudact.ru/regular/doc/rfbt3TyK7IW5/(дата обращения: 12.09.2018).
2 См.: Григорян В.Л. Защита и защитительная деятельность как факторы, определяющие построение уголовного процесса и выполнение его задач: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2010. - С. 14.
1) ссылки на тяжесть предъявленного обвинения как на основание избрания заключения под стражу, в то время как она наряду со сведениями о личности подозреваемого или обвиняемого, его возрастом, состоянием здоровья, семейным положением, родом занятий согласно ст. 99 УПК РФ относится к обстоятельствам, учитываемым при применении меры пресечения. К основаниям же избрания меры пресечения согласно ст. 97 УПК РФ относятся обстоятельства, говорящие в пользу того, что обвиняемый, подозреваемый может либо скрыться от органов дознания, предварительного следствия или суда; либо продолжить заниматься преступной деятельностью или угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Указанные основания являются общими и могут дополняться специальными основаниями применения заключения под стражу, содержащимися в ст. 108 УПК РФ1. К сожалению, правоприменитель при решении вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в первую очередь к числу оснований для его избрания относит тяжесть совершенного преступления. Именно такой подход был использован при избрании указанной меры пресечения в отношении гражданки О., обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 231 УК РФ ;
2) признания в качестве оснований продления содержания под стражей утверждений органов предварительного расследования о том, что лицо не желает сотрудничать со следствием. В ходе изучения материалов уголовных дел нам также приходилось сталкиваться с подобными ситуациями. Например, в отношении гражданина К., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ .
1 См.: Слесарев С.А. Содержание под стражей // Подготовлен для системы «Консультан-тПлюс», 2018.
2 См.: уголовное дело № 38485 // Архив Новоселицкого районного суда Ставропольского края за 2010 г.
3 См.: уголовное дело № 0041603 // Архив Советского районного суда г. Брянска. за 2015 г.
Надо отметить, что за нежеланием сотрудничать со следствием нередко скрывается отказ лица признавать свою вину. Но признание вины и сотрудничество со следствием вовсе не входит в его процессуальные обязанности, впрочем, как и иные формы сотрудничества со следствием. Иное обозначало бы отрицание одного из основных постулатов российского уголовного процесса - бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, возлагается на сторону обвинения (ч. 3 ст. 14 УПК РФ). Несмотря на это, возможность применения меры пресечения продолжает оставаться «козырем» в руках работников правоохранительных органов и порой единственным аргументом «заставить» подозреваемого признаться в совершении им преступлений1;
3) признания в качестве оснований продления содержания под стражей необходимости дальнейшего выполнения следственных действий2;
4) признания в качестве оснований заключения под стражу неявки подсудимого в судебное заседание, носящей единичный характер. Нарушения подобного рода, допускаемые районными судами, нередко обнаруживают вышестоящие суды. Так, Судебная коллегии по уголовным делам Калужского областного суда, рассматривая дело в апелляционном порядке, отменила постановление Людиновского районного суда и освободила К. из-под стражи, подчеркнув, что его неявка в судебное заседание 21 июля 2016 года имела единичный характер. В следующее судебное заседание, назначенное на 25 июля 2016 года, подсудимый явился самостоятельно и участвовал в нем ;
1 См.: Купряшина Е.А., Демонова В.С. Заключение как мера пресечения в УПК РФ // Ре-формування нащонального та м1жнародного права: перспективи та прюритети: матер1али м1жнародно1 науково-практично1 конференци (м. Одеса, Украша, 17-18 ачня 2014 р.). -Одеса: ГО «Причорноморська фундащя права», 2014. - С. 134.
2См., например: Апелляционное постановление Ивановского областного суда № 221888/2016 [Электронный ресурс]. - URL: http://oblsud.klg.sudrf.ru/modules.php7n (дата обращения: 30.10.2017).
3Обзор апелляционной, кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам, президиума Калужского областного суда за III квартал 2016 года (утв. постановлением президиума Калужского областного суда от 23.11.2016) [Электронный ресурс]. - URL: http://oblsud.klg.sudrf.ru/modules.php?name=docum_sud&id=65 (дата обращения: 05.04.2017).
5) определения в качестве основы принятия решения о продлении срока содержания под стражей результатов оперативно-розыскной деятельности. Как верно отмечает В.В. Конин, наиболее распространенный вид убеждения судов в необходимости избрать либо продлить меру пресечения в виде содержания под стражей - рапорты оперативных сотрудников, адресованные их руководителю1. Подобное явление приходилось иногда наблюдать и нам при изучении материалов уголовных дел (например, по уголовному делу по обвинению гр. К., обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 228 УК РФ)2.
Для искоренения подобной практики законодатель Федеральным законом от 2 декабря 2008 г. включил в ч. 1 ст. 108 УПК РФ положение о том, что фактическими обстоятельствами, лежащими в основании принятия судьей решения о заключении под стражу, не могут быть результаты оперативно-розыскной деятельности, не соответствующие требованиям ст. 89 УПК РФ.
Ненадлежащая аргументация правоприменителем наличия оснований для избрания или продления в отношении конкретного лица заключения под стражу выражается в следующих действиях правоприменителя:
1) неприведение судами конкретных фактов в пользу наличия оснований, предусмотренных в ч. 1 ст. 97 УПК РФ. Продление срока содержания под стражей зачастую обосновывается голословными фразами о законности и обоснованности меры пресечения; общественной опасности вменяемых обвиняемому преступлений; информации, характеризующей лицо; о том, «что основания для заключения под стражу «не отпали». На распространение подобной практики обратил в свое время внимание Уполномоченный по правам
1 См.: Конин В.В. Избрание и продление срока содержания под стражей в российском уголовном судопроизводстве и стандарты Европейского Суда // Адвокат. - 2010. - № 21.
2 См.: Архив Советского районного суда г. Брянска. - Дело №1-6/2016.
См.: О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 2 декабря 2008 г. №226-ФЗ // Собрание законодательства РФ. -08.12.2008. - № 49. - Ст. 5724.
человека в Российской Федерации»1. В такой ситуации игнорируется требование постановления Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. № 5, согласно которому суды обязаны продлевать сроки содержания под стражей при доказанности следующих обстоятельств: подозреваемые, обвиняемые могут продолжить преступную деятельность, укрываться от предварительного следствия или суда либо сфальсифицировать доказательства по делу, вступить в сговор со свидетелями2. То есть для данной судебной процедуры, как верно отмечает В.А. Лазарева, есть свой предмет доказывания .
При этом данные обстоятельства должны подтверждаться достоверными сведениями, то есть быть реальными, обоснованными. Отступление от этого правила, как верно отмечает А.П. Гуляев, зачастую придает мерам принуждения самостоятельный репрессивный характер ;
2) игнорирование доводов стороны защиты в пользу изменения заключения под стражу на другую меру пресечения. Как верно отмечается в литературе, ЕСПЧ реагирует на то, что в решениях о продлении ареста судьи постоянно ссылались на «отсутствие обстоятельств для освобождения». Вместе с тем в своих обращениях в виде ходатайств и жалоб защитники приводили конкретные аргументы в пользу изменения заключения под стражу. Но российские судьи не учитывали их. При этом опровержение таких аргументов не осуществлялось5. На наш взгляд, указанные обстоятельства обуславливают
1См.: Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2012 г. // Российская газета. - 2013. - 29 марта. - С. 20-26.
2 См.: О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. №5 // Российская газета. - 2003. - 2 дек.
3 См.: Лазарева В.А., Иванов В.В., Утарбаев А.К. Защита прав личности в уголовном процессе России: учеб. пособие для бакалавриата и магистратуры. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Юрайт, 2015. - С. 225.
4 См.: Гуляев А.П. Современные проблемы законности и справедливости в уголовном процессе // Современные проблемы законности и справедливости в уголовном процессе: материалы международной научно-практической конференции, посвященной 80-летию заслуженного юриста Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора Анатолия Петровича Гуляева. - М.: МАЭП, 2014. - С. 15.
5 См.: Кашепов В.П. Продление заключения под стражу в практике Европейского Суда по правам человека и Верховного Суда Российской Федерации // Комментарий судебной
нечастое изменение заключения под стражу на иную меру пресечения. Так, изучение нами уголовных дел показало, что в ходе досудебного производства мера пресечения в отношении подозреваемого, обвиняемого менялась в 35% случаев. При этом изменение с заключения под стражу на иную меру пресечения наблюдалось по 14% уголовных дел, а с иной меры пресечения на заключение под стражу - по 21%1.
Нарушения, допускаемые относительно процедурных условий избрания, продления заключения под стражу, а также его обжалования чаще всего приобретают следующие формы:
1) несоблюдение требований п. 4 ст. 5 Европейской Конвенции о безотлагательном рассмотрении жалоб на решение о заключении под стражу. Как обоснованно отмечалось в литературе, безотлагательность означает «не только необходимость соблюдения сроков, установленных в российском за-
3
конодательстве, но и их разумность с учетом сложности дела» ;
2) нерассмотрение возможности применения альтернативной меры пресечения с учетом индивидуальных обстоятельств, касающихся подозреваемых и обвиняемых. Кстати, если учитывать Федеральный закон от 18.04.2018 № 72-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части избрания и применения мер пресечения
~ 4
в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста» , то тен-
практики / под ред. К.Б. Ярошенко. - М.: Юридическая литература, 2011. - Вып. 16. -С. 253.
1 См.: Приложение № 1 .
2 Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) (вместе с Протоколом [№ 1]» (Подписан в г. Париже 20.03.1952), Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней (Подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), Протоколом № 7 (Подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) // СПС «КонсультантПлюс».
3 См.: Шигуров А.В. О защите прав человека и основных свобод по вопросам избрания и исполнения заключения под стражу // Право и политика. - 2011. - № 6. - С. 13-16.
4 О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части избрания и применения мер пресечения в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста: федеральный закон от 18.04.2018 № 72-ФЗ // Собр. законодательства РФ. - 23.04.2018. - № 17. - ст. 2421.
денция к выбору мер пресечения, альтернативных заключению под стражу, усиливается;
3) неуказание в резолютивной части постановления судьи о продлении срока содержания под стражей конкретного срока, на который продлевается действие меры пресечения, и конечной даты этого срока. Верховный Суд РФ по конкретному делу указал на недопустимость подобной практики1. Изучение уголовных дел показало, что подобная практика до конца не изжита. Так, по уголовному делу в отношении гр. С., обвинявшегося в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159 УК РФ, в постановлении судьи не был указан конкретный срок, на который продлевалось действие заключения под стражу2;
4) обсуждение вопроса об избрании, продлении заключения под стражу в отсутствие защитника. Правда, иногда и участие защитника в указанных процедурах не гарантирует надлежащую защиту прав лица, подвергаемого указанной мере пресечения. Речь идет о ситуациях, когда участвующий в судебном заседании защитник никак не реагирует на избрание в отношении своего подзащитного заключения под стражу: не заявляет ходатайств, не приносит жалоб . Что это, как не безразличие к судьбе своего подзащитного?
Надо отметить, что в отдельных случаях законодатель сам дает повод к такой ситуации. Например, в ч. 4 ст. 399 УПК РФ оговаривается, что осужденный может осуществлять свои права с помощью адвоката. Тем самым недооценивается уголовно-процессуальная роль участника уголовного судопроизводства, выступающего на стороне осужденных, в том числе и тех, к которым применяется заключение под стражу (п. 18, 18.1 ст. 397 УПК РФ). Лицо, выступающее на стороне осужденного, призвано на профессиональной основе отстаивать интересы своего доверителя. Наиболее эффективно вы-
1 См.: Кашепов В.П. Продление заключения под стражу в практике Европейского суда по правам человека и Верховного Суда Российской Федерации // Комментарий судебной практики / под ред. К.Б. Ярошенко. - М.: Юридическая литература, 2011. - Вып. 16. -С. 264.
2 См.: Архив Советского районного суда г. Брянска - Дело 1-140/2013.
3 См., например: Архив Ленинского районного суда г. Воронежа. - Дело №1-87/2015.
полнить эту миссию можно в рамках уголовно -процессуальной функции защиты. А для этого в нормативной форме необходимо признать принадлежность этой функции адвокату осужденного. Шаг в этом направлении законодатель уже сделал, предусмотрев участие именно защитника, а не адвоката, «в рассмотрении вопросов, связанных с исполнением приговора». Что касается ч. 4 ст. 399 УПК РФ, то она, по справедливому замечанию О.В. Левченко и А.А. Камардиной, нуждается в изменении редакции, предполагающей замену слова «адвоката» на слово «защитника»1;
5) неправильное исчисление сроков нахождения лица под стражей. Относится к менее распространенным ошибкам, которые также приводят к нарушению принципа разумного срока уголовного судопроизводства. Вместе с тем на практике можно найти примеры, иллюстрирующие данную проблему. Так, в постановлении президиума Волгоградского областного суда № 44у-17/2016 от 16.03.2016 г. было обращено внимание на неправильное определение момента, с которого должен исчисляться срок заключения под стражу экстрадируемому Л., выдача которого была запрошена Российским государством. Постановлением Волжского городского суда от 20 ноября 2015 года было решено исчислять срок заключения под стражу Л. с момента его фактического задержания. Однако президиум Волгоградского областного суда пришёл к выводу о необходимости изменения постановления суда в части исчисления начала срока содержания под стражей и постановил: исключить указание об исчислении срока содержания его под стражей с момента фактического задержания; считать началом срока содержания под стражей подсудимого Л. момент экстрадиции на территорию Российской Федерации либо момент задержания на территории Российской Федерации2.
1 См.: Левченко О.В., Камардина А.А. Соотношение принципов уголовного судопроизводства с общими условиями судебного разбирательства, реализуемыми при производстве по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора // Библиотека криминалиста: научный журнал. - 2012.- № 2(3).- С. 85.
2 См.: Постановление президиума Волгоградского областного суда № 44у-17/2016 от 16.03.2016 г. [Электронный ресурс]. - URL: http://oblsud.vol.sudrf.ru/modules.php7n (дата обращения: 09.06.2018).
Данные ошибки и упущения не могут позитивно влиять на реализацию принципа разумного срока, который играет не последнюю роль в механизме обеспечения процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы. Чтобы в корне изменить указанную ситуацию, необходимо пересмотреть стереотипы, которые сложились в российской практике избрания заключения под стражу и продления сроков содержания под стражей. К таким стереотипам относится приверженность к большим срокам содержания под стражей. Ее преодолению будет способствовать принятие мер, направленных на сокращение сроков содержания под стражей. В этой связи полезным будет закрепление в законе положения о дифференциации сроков содержания под стражей в зависимости от тяжести совершенного преступления1. Например, в ситуации, когда лицо обвиняется в совершении тяжкого либо особо тяжкого преступления, срок его содержания под стражей может быть большим, чем по обвинению в преступлении, не являющемся тяжким. Разумеется, нельзя уравнивать срок содержания под стражей обвиняемых в совершении краж и обвиняемых в совершении умышленного убийства. Эти сроки в зависимости от категории преступлений должны быть различными, хотя бы в период предварительного расследования.
Более того, некоторые авторы считают, что в УПК РФ следует закрепить правило о том, что заключение под стражу лиц, обвиняемых в совершении преступлений небольшой и средней тяжести, следует применять только в случае нарушения ими ранее примененной к ним меры пресечения2. Данное высказывание в определенной мере согласуется с курсом законодателя на
1 См., например: Ахпанов А.Н. Досудебное производство по уголовным делам: проблемы и возможные пути их разрешения // Совершенствование деятельности правоохранительных органов с учетом современных реалий: материалы международной научно -практической конференции в свете изменений и дополнений в уголовное, уголовно-процессуальное и административное законодательство (17 ноября 2017 года). - Актобе: АЮИ МВД РК им. М. Букенбаева, 2017. - С. 33.
2 См.: Устинов Д.С. Поведенческая характеристика обвиняемого и ее влияние на решения, принимаемые по уголовному делу: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2015. -С. 11.
либерализацию уголовной политики, одним из проявлений которого является включение в текст УПК РФ ст. 25.1 и главы 51.1, посвященных вопросам производства о назначении судебного штрафа при освобождении лица от уголовной ответственности. По мнению А.Ю. Епихина, данные новеллы в целом должны оказать позитивное влияние на процесс снижения количества осужденных, направленных в места лишения свободы1.
Итак, установление разных сроков содержания под стражей в зависимости от тяжести преступления может реально способствовать сокращению сроков содержания под стражей значительного числа лиц, привлекающихся к уголовной ответственности. В пользу этой меры свидетельствует и сложившая следственная практика заканчивать расследование преступлений небольшой и средней тяжести до истечения двух месяцев содержания обвиняемого под стражей, то есть в меньший срок, предусмотренный уголовно -процессуальным законом. По этой причине трудно согласиться с мнением о том, что двухмесячный срок содержания под стражей при производстве предварительного следствия не отвечает принципу разумного срока уголовного судопроизводства из-за того, что этого времени недостаточно для расследования преступления2. Тем более, что в некоторых странах для достижения указанной цели обходятся меньшими сроками. Так, согласно ст. 109 УПК Ирака заключение под стражу возможно на срок до 15 суток, затем этот срок может продлеваться на 15 суток неоднократно до 6 месяцев по решению
3
следственного судьи .
1 См.: Епихин А.Ю. Судебный штраф как иная мера уголовно-правового характера // Вестник Коми республиканской академии государственной службы и управления. - Серия: Государство и право. - 2016. - № 21. - С. 35.
2См.: Гаврилов Б.Я. Проблемы реализации в уголовном судопроизводстве ст. 22 Конституции РФ при задержании и заключении под стражу // Права человека в сфере уголовного судопроизводства: содержание, механизмы защиты и пределы ограничения: материалы международной научно-практической конференции, посвященной 75-летию доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации Сергея Петровича Щербы. - М.: МАЭП, 2013. - С. 86-87.
3См.: Ахмед Камаран Сабах Ахмед. Гарантии прав личности в досудебном производстве по уголовно-процессуальному законодательству России и Ирака: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Краснодар, 2017. - С. 12.
Еще одним способом оптимизации сроков содержания под стражей с позиции разумности является установление предельно допустимых сроков содержания под стражей на судебных стадиях уголовного судопроизводства. В отличие от досудебного производства, где срок содержания под стражей ограничивается 18 месяцами (ч. 3 ст. 109 УПК РФ), на стадии судебного производства в настоящее время отсутствует верхний предел содержания под стражей подсудимых по делам о тяжких и особо тяжких преступлениях. Не указана в законе и общая продолжительность судебного разбирательства. Согласно ч. 3 ст. 255 УПК РФ «суд, в производстве которого находится уголовное дело, по истечении 6 месяцев со дня поступления уголовного дела в суд вправе продлить срок содержания подсудимого под стражей. При этом продление срока содержания под стражей допускается только по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях и каждый раз не более чем на 3 месяца».
Некоторые авторы считают, что данное правило в пересмотре не нуждается. В связи с этим отмечается, что «длительность судебного разбирательства уголовного дела в суде первой инстанции не может быть регламентирована в законе в силу особенностей каждого дела. Иное означало бы загнать судебное производство в прокрустово ложе»1.
Вряд ли можно согласиться с таким выводом. Отсутствие в УПК РФ предельных сроков содержания под стражей подсудимых существенно ограничивает их право на свободу и нарушает принцип неприкосновенности личности . Определение же предельных временных границ судебного разбирательства и содержания под стражей подсудимых означало бы установление предела состояния неопределенности, в котором находится лицо по причине
1 См.: Самылина И.А. Разумные сроки в уголовном процессе // Российская юстиция. -2009. - № 4. - С. 49.
2 Указанные доводы приводились автором работы в одной из статей, опубликованной в ходе подготовки диссертации (Насонова И.А., Владимирова Ю.К. О разумном сроке содержания под стражей в уголовном судопроизводстве // Вестник Воронежского института МВД России. - 2017. - № 3. - С. 116-122).
предъявленного ему уголовного обвинения1. Последствия данной меры будут весьма позитивными для механизма обеспечения процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы. Так, В.В. Трухачев не без основания отмечает, что правоприменители были бы сориентированы во временных границах осуществления судебного разбирательства и тем самым были бы более дисциплинированными в плане выполнения своих профессиональных обязанностей, а в случае несоблюдения должностным лицом предельных сроков судебного разбирательства можно было бы рассчитывать на привлечение его к дисциплинарной ответст-венности2.
Как же должна выглядеть предельная временная граница содержания под стражей подсудимых? Е.В. Золотарь предлагает предусмотреть предельный срок содержания под стражей до постановления судом приговора - 1 год3. Более оптимальным в контексте данного вопроса выглядит предложение А.П. Шереметьева ограничить «сроки содержания под стражей в период судебного разбирательства так же, как это предусмотрено относительно стадии предварительного расследования. То есть срок не должен превышать 12 месяцев по тяжким преступлениям и 18 месяцев по особо тяжким»4.
Отметим, что результаты проведенного нами опроса по данному вопросу показывают, что большинство опрошенных следователей (74%), прокуроров (70%), адвокатов (85%) высказалось за реализацию данного предложения на практике. В то же время большинство опрошенных судей отрица-
1 См.: Пула М., Харби К., Алексеева Л.Б. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Статья 6. «Право на справедливое судебное разбирательство». Прецеденты и комментарии. - М., 2001. - С. 36.
2 См.: Трухачев В.В. Предельные сроки предварительного следствия и судебного разбирательства уголовных дел // Вестник Воронежского государственного университета. - Серия: Право. - Вып. 2012 (1). - С. 445-453.
3 См.: Золотарь Е.В. Актуальные вопросы применения заключения под стражу в качестве меры пресечения: автореф. ... дис. канд. юрид. наук. - М., 2006. - С. 13.
4 См.: Шереметьев А.П. Об ограничении чрезмерной длительности уголовного судопроизводства и срока содержания обвиняемого под стражей // Российский юридический журнал. - 2012. - № 6 . - С. 141-145.
тельно отнеслись к указанному предложению, по-видимому, расценив указанное предложение как посягательство на независимость судей.
Еще одна мера требуется для того, чтобы обеспечение права на разумный срок уголовного судопроизводства приобрело реальные очертания. Речь идет о включении в число обстоятельств, которые будут значимы для определения разумного срока уголовного судопроизводства и которые уже предусмотрены ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ, срока нахождения подозреваемого, обвиняемого под стражей. В пользу этого говорит то, что нарушение принципа разумного срока уголовного судопроизводства происходит именно по тем делам, где обвиняемые находились под стражей, о чем свидетельствует и практика ЕСПЧ. Именно содержащиеся под стражей и отбывающие наказание в виде лишения свободы чаще остальных обращаются в ЕСПЧ для защиты своих прав с жалобами. В них они главным образом ссылаются на нарушение разумного срока уголовного судопроизводства, на необоснованное избрание и продление содержания под стражей.
Указание же на продолжительность содержания под стражей в ст. 6.1 УПК РФ подчеркнет важность данного обстоятельства для законодателя, привлечет внимание суда и правоохранительных органов к обоснованности продления срока содержания под стражей, в конце концов углубит уже наметившуюся в литературе тенденцию к расширению системы обстоятельств, учитываемых при определении разумного срока уголовного судопроизводства. Так, в литературе уже существовало предложение дополнить перечень критериев определения разумного срока положением о значении оперативного рассмотрения дела для заявителя1. В указанном контексте в 2016 г. была дополнена ст. 6.1 УПК РФ частью 3.3 .
1 См.: Азаров В.А., Рожков Д.Г. Обеспечение разумного срока уголовного производства в суде первой инстанции: монография. - Омск: Изд-во Ом. гос. ун-та, 2013. - С. 166.
2О внесении изменения в статью 6.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: федеральный закон от 03.07.2016 № 331-ФЗ // Собрание законодательства РФ. -04.07.2016. - № 27 (часть II). - ст. 4264.
Лица, которые принимали участие в проводимом нами опросе, в большинстве своем оценили положительно предложение отнести к обстоятельствам, учитываемым при определении разумного срока уголовного судопроизводства и изложенным в ст. 6.1 УПК РФ, продолжительность содержания под стражей. За него высказались 53% следователей, 64% прокуроров, 68% судей, 85% адвокатов1.
Сказанное позволяет сформулировать следующее дополнение в ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ: перед словами «и общая продолжительность уголовного судопроизводства» включить слова «продолжительность содержания подозреваемого, обвиняемого под стражей».
Впрочем, на этом коррекция ст. 6.1 УПК РФ не должна завершиться. В целях усиления правозащитного аспекта соответствующего принципа, потребность в котором вытекает, прежде всего, из содержания ст. 6 УПК РФ, необходимо, как справедливо предлагает С.Б. Некенова, отразить в ч. 1 ст. 6.1 УПК РФ требование о том, что лицам, участвующим в уголовном деле в качестве сторон, обеспечивается право на разумный срок судопроизводства . Данное положение должно заменить ныне предусмотренное ч. 1 ст. 6.1 УПК РФ правило о том, что уголовное судопроизводство происходит в разумный срок.
Обеспечение содержащимся под стражей и в местах лишения свободы права на разумный срок трудно рассматривать вне связи с обеспечением их права на неприкосновенность личности. Ведь критерий разумности срока используется законодателем для определения границы, за которой ограничение права на неприкосновенность личности будет незаконным. Так, при задержании согласно ч. 1 ст. 10 УПК РФ «Неприкосновенность личности» следует руководствоваться сроком, продолжительность которого не должна быть более 48 часов. Применительно к лишению свободы, содержанию под стражей, а также применительно к помещению в медицинскую организацию, оказы-
1 См.: Приложение № 3.
2См.: Некенова С.Б. Принцип обеспечения права лица на разумный срок уголовного судопроизводства: дис. ... канд. юрид. наук. - Саратов, 2015. - С.13.
вающую медицинскую помощь в стационарных условиях, или в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, часть 2 ст. 10 УПК РФ говорит о сроке, закрепленном в УПК РФ, и недопустимости его превышения.
Анализ ряда уголовно-процессуальных норм (ст. ст. 10, 91, 108, 466 УПК РФ и др.) позволяет утверждать, что содержащиеся под стражей и в места лишения свободы не могут обладать правом на неприкосновенность личности. Ведь, как верно отмечается в литературе, такое право предполагает «состояние человека, при котором его психофизическая целостность и автономия личности свободны от принуждения»1, а, значит, «лицо в любой момент может воспользоваться своей личной свободой»2. Поскольку рассматриваемая категория участников уголовного судопроизводства не свободна от принуждения, то применительно к ним уместно говорить о праве на то, чтобы их неприкосновенность была правомерно ограничена.
К сожалению, реализация данного права выросла в целую проблему. Правоприменитель, соблюдая формальности при ограничении свободы участников уголовного судопроизводства, нередко пытается исказить смысл нормативных положений о сроках такого ограничения. Как нельзя лучше это можно проследить на практике применения задержания. Распространенным нарушением законности в этой области является искусственное увеличение фактического срока задержания за счет применения перед уголовно -процессуальным задержанием административного задержания, якобы в связи с совершением лицом административно-правового нарушения. Подтверждается это и данными опроса адвокатов и осужденных. Перед ними был поставлен следующий вопрос: происходило ли в их практике и в жизни административное задержание подозреваемых перед уголовно-процессуальным
1 См.: Васильева В.Г. Проблемы ограничения неприкосновенности личности в уголовном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. - Уфа, 2002. - С. 17.
2 См.: Смирнов М.В. Правомерное ограничение свободы и личной неприкосновенности при производстве предварительного следствия: дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2003. -С. 18.
задержанием? Показательно, что 70% адвокатов, 64% судей, 50% прокурорских работников, 67% руководителей следственных органов, 59% следователей, 62% дознавателей ответили на данный вопрос положительно1.
В ходе изучения уголовных дел, рассмотренных районными судами в период с 2012 по 2017 г., было установлено, что по 10% дел уголовно-процессуальному задержанию предшествовало административное задержание. Это проявлялось в том, что лицо доставлялось в дежурную часть полиции. Однако протокол задержания в уголовно -процессуальном порядке не составлялся, а составлялся рапорт о доставлении задержанного лица в дежурную часть2. По уточненным данным прокуратуры, о задержании никто не уведомлялся, в том числе и родственники лица, которое было задержано.
Время нахождения задержанного лица в таком положении не учитывалось, хотя после его доставления в полицию должен был составляться протокол об административном задержании в соответствии с требованиями КоАП РФ. Но и такие протоколы не всегда составлялись. Только спустя несколько суток составлялся протокол об уголовно-процессуальном задержании, и время задержания в нем указывалось без учёта нахождения лица в положении задержанного в помещении ОВД. При этом лица умышленно задерживались в административном порядке с целью незаконного увеличения срока уголовно-процессуального задержания.
В подобных ситуациях особенно необходим надзор со стороны прокурора, тем более, что правовые документы дают к этому основания. Так, согласно п. 1.4 Указаний Генерального прокурора РФ от 9 ноября 2011 г. № 392/49 прокурор, с тем чтобы выявить и пресечь нарушения прав граждан, обязан «устанавливать соответствие указанного в протоколе времени задержания с фактическим, изучать необходимые материалы, в том числе рапорты сотрудников правоохранительных органов, произведших задержание; сопоставлять сведения о составлении протоколов задержания подозреваемых не-
1 См.: Приложение № 3.
2См., например: Архив Центрального районного суда г. Воронежа. - Дело №1-118/2015.
посредственно после истечения срока их ареста за административные правонарушения; выполнять иные проверочные мероприятия»1.
Надо сказать, что по части эффективности прокурорский надзор в этой области успешно превосходит различные виды процессуального контроля (ведомственный, судебный).
И это несмотря на то, что изучение норм, регулирующих обеспечение законности в местах принудительного содержания подозреваемых и обвиняемых, указывает на вторичность прокурорского надзора по отношению к судебному контролю.
Объясняется такая ситуация тем, что значительный объем действий по устранению нарушений законности всё-таки продолжает находиться в ведении прокурора, который, как и ранее, остается ключевой фигурой в обеспечении законности содержания лиц под стражей2. Вместе с тем отдельные авторы считают, что существующий круг полномочий прокурора должен быть, во-первых, подчинен цели обеспечения прав и свобод человека и гражданина, которую необходимо зафиксировать в ст. 37 УПК РФ , во-вторых, система полномочий прокурора должна быть расширена. Реформирование процессуального статуса прокурора невозможно без изменения взаимоотношений прокурора и руководителя следственного органа. Оптимальным вариантом такого преобразования является предложение Е.Н. Гринюк сделать обязательными для следователя и его руководителя «требования об устранении выявленных прокурором в ходе надзорной деятельности нарушений зако-
1 См.: Об усилении прокурорского надзора за исполнением требований уголовно-процессуального законодательства о задержании, заключении под стражу и продлении срока содержания под стражей: указание Генерального прокурора РФ от 9 ноября 2011 г. № 392/49 // Законность. - 2012. -№ 2.
2 См.: Сычев Д.С. Содержание и реализация прокурором функций надзора и уголовного преследования в досудебных стадиях уголовного процесса: дис. . канд. юрид. наук. - М., 2015. - С. 137.
3 См.: Абдул-Кадыров Ш.М. Осуществление прокурором уголовного преследования и надзора за исполнением законом в досудебном производстве: автореф. дис. . канд. юрид. наук. - М., 2015. - С. 8.
на»1. Неотъемлемым спутником указанной меры, на наш взгляд, является предложение ряда авторов о предоставлении прокурору права возбуждения перед судом ходатайства об избрании, изменении или отмене заключения под стражу. В связи с этим Т.К. Рябинина обосновывает необходимость внесения соответствующих изменений в ст. 221 и ст.
226 УПК РФ2. Похожего
мнения придерживаются и другие авторы3. Некоторые шаги в этом направлении законодателем сделаны. Так, в 2012 году в ст. 221 УПК РФ была включена ч. 2.1, дающая право прокурору, к которому поступило от следователя уголовное дело с обвинительным заключением, возбуждать перед судом ходатайство о продлении срока содержания под стражей, если он усмотрит, что к моменту направления уголовного дела в суд срок содержания под стражей оказывается недостаточным для выполнения судом требований, указанных в ч. 3 ст. 227 УПК РФ. Тем самым, как верно отмечается в литературе, были исключены конфликты между следователями и надзирающими прокурорами, обусловленные возвращением уголовного дела следователю для продления срока содержания под стражей по причинам, указанным в настоящее время в ч. 2.1 ст. 221 УПК РФ4.
1 См.: Гринюк Е.Н. Функциональная направленность деятельности прокурора на стадии предварительного расследования: вопросы теории и нормативного регулирования // Вестник Волгоградской академии МВД России. - 2016. - № 1(36). - С. 87.
2 См.: Рябинина Т.К. Надзор за законностью содержания обвиняемого под стражей при передаче уголовного дела // Законность. - 2011. - № 8. - С. 8-12.
3 См.: Гайнов И.Д. Механизм реализации мер уголовно-процессуального принуждения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2010. - С. 10; Таболина К.А. Надзор прокурора за возбуждением и расследованием уголовных дел: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2016. - С. 13; Николаева Т.А. Эффективность расследования преступлений как фактор качества соблюдения прав лиц, в отношении которых осуществляется уголовное преследование на досудебных стадиях уголовного судопроизводства // Совершенствование деятельности правоохранительных органов с учетом современных реалий: материалы международной научно-практической конференции в свете изменений и дополнений в уголовное, уголовно-процессуальное и административное законодательство (17 ноября 2017 года) - Актобе: АЮИ МВД РК им. М. Букенбаева, 2017. - С. 214; Ережипалиев Д.И. Прокурор как участник уголовного судопроизводства со стороны обвинения в досудебных стадиях: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2013. - С. 11; Малиненко М.К. Процессуальные аспекты обеспечения прокурором законности предварительного следствия: авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. - Краснодар, 2017. - С. 12-13.
4 Научный комментарий практики по уголовным делам: сборник заключений кафедры уголовного процесса Уральского государственного юридического университета. 2-е изд.,
Вместе с тем остаются неразрешенными другие конфликты между прокурором и следователем, обусловленные избранием заключения под стражу. Особенно это характерно для ситуации, когда прокурор не считает нужным поддерживать поступившее от следователя в суд ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Выход из такой ситуации предложили С.П. Щерба и А.В. Попова. Авторы не без основания считают возможным предоставить полномочия: а) прокурору, участвующему в судебном заседании, «отзывать ходатайство следователя с рассмотрения суда либо заявлять о прекращении рассмотрения ходатайства»1; б) суду «прекращать производство по заявленному следователем ходатайству»2.
Полагаем, что предлагаемые авторами шаги в направлении предоставления прокурору дополнительных полномочий, связанных с избранием, изменением или отменой заключения под стражу, будут способствовать повышению эффективности прокурорского надзора в этой области. Объясняется это тем, что прокурор, наделенный такими полномочиями, сможет предотвратить нарушения законности, не дожидаясь судебного заседания, посвященного вопросам избрания заключения под стражу и его продлению. Примечательно, что предложение по наделению прокурора полномочием по возбуждению перед судом ходатайства об избрании, изменении или отмене заключения под стражу поддержало не только большинство прокуроров, что вполне предсказуемо (82%), но и большинство следователей (57%) и судей (64%).
Однако в коррекции нуждается не только порядок ограничения права лица на неприкосновенность, но и другой критерий оценки правомерности такого ограничения. Речь идет об основаниях ограничения права лица на неприкосновенность. Среди них особого внимания заслуживают основания за-
доп. - Екатеринбург: Издательский дом «Уральский государственный юридический университет», 2015. - С. 133.
1 Щерба С.П., Попова А.В. Дискреционные полномочия прокурора при применении меры пресечения в виде заключения под стражу // Законность. - 2016. - № 1. - С. 24.
2 См.: Приложение № 3.
держания лица. На наш взгляд, они не полностью отражены в ст. 91 УПК РФ. Так, в ней не учтено основание задержания осужденного, скрывшегося в целях уклонения от отбывания наказания в виде штрафа, обязательных работ, исправительных работ либо ограничения свободы, а также осужденного к лишению свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении, уклонившегося от получения предписания, предусмотренного частью первой статьи 1 УИК РФ, или не прибывшего к месту отбывания наказания в установленный в предписании срок.
В контексте уголовно-процессуальных отношений основанием задержания, предшествующего заключению под стражу, согласно п. п. 18. и 18.1 ст. 397 УПК РФ будет обеспечение исполнения приговора. Эту цель и необходимо будет закрепить в ст. 91 УПК РФ. К тому же аналогичная цель -обеспечение исполнения приговора уже предусмотрена ч. 2 ст. 97 УПК РФ для избрания заключения под стражу в отношении лиц, указанных в п. п. 18. и 18.1 ст. 397 УПК РФ. Думается, такой подход законодателя вполне разумен несмотря на критику со стороны отдельных ученых, предлагающих исключить из уголовно-процессуального закона обеспечение исполнения приговора в качестве цели избрания заключения под стражу1.
В заключение данного параграфа можно сделать следующие выводы:
- обеспечение содержащимся под стражей и находящимся в местах лишения свободы права на разумный срок следует рассматривать в тесной связи с обеспечением их права на неприкосновенность личности, поскольку критерий разумности срока используется законодателем для определения границы, за которой ограничение права на неприкосновенность личности будет незаконным;
- применение должностными лицами критерия разумности к определению срока уголовного судопроизводства и, в частности, срока содержания подозреваемого, обвиняемого под стражей следует рассматривать как важное
1 См.: Гусельникова Е.В. Заключение под стражу в системе мер пресечения: дис. . канд. юрид. наук. - Томск, 2001. - С. 216.
процессуальное средство, используемое в ходе обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы. Правовым основанием для такого вывода в первую очередь являются правила ст. 6.1 УПК РФ, одно из которых (предусмотренное частью третьей) следует скорректировать путем пополнения закрепленных в нем обстоятельств, учитываемых при определении разумного срока уголовного судопроизводства, продолжительностью содержания подозреваемого, обвиняемого под стражей;
- типичные ошибки и упущения, допускаемые при избрании, продлении заключения под стражей и его обжаловании, приводящие явно или скрыто к нарушению принципа разумного срока уголовного судопроизводства, могут быть систематизированы следующим образом:
А) ошибки и упущения в части применения оснований избрания заключения под стражу, которые делятся на два вида:
а) связанные с применением в качестве оснований избрания заключения под стражу обстоятельств, которые законодателем к таковым не относятся (ссылка на тяжесть предъявленного обвинения как на основание для заключения под стражу; признание в качестве оснований продления содержания под стражей отказа обвиняемого от сотрудничества со следствием; использование в качестве оснований продления содержания под стражей необходимости дальнейшего выполнения следственных действий; признание в качестве оснований заключения под стражу неявки подсудимого в судебное заседание, носящей единичный характер; определение в качестве основы принятия решения о продлении срока содержания под стражей результатов оперативно-розыскной деятельности);
б) связанные с ненадлежащей аргументацией правоприменителем при принятии соответствующих решений наличия оснований для избрания заключения под стражу в отношении конкретного лица или ее отсутствием (неприведение судами конкретных фактов в пользу наличия оснований, предусмотренных в ч. 1 ст. 97 УПК РФ; игнорирование доводов и аргументов
стороны защиты в пользу изменения заключения под стражу на другую меру пресечения);
Б) ошибки и упущения, допускаемые относительно процедурных условий избрания, продления заключения под стражу и его обжалования (неправильное исчисление сроков нахождения подозреваемого, обвиняемого под стражей; несоблюдение требований п. 4 ст. 5 Европейской Конвенции1 о безотлагательном рассмотрении жалоб на решение о заключении под стражу; нерассмотрение возможности применения альтернативной меры пресечения с учетом индивидуальных обстоятельств, касающихся подозреваемых и обвиняемых; неуказание в резолютивной части постановления судьи о продлении срока содержания под стражей конкретного срока, на который продлевается мера пресечения, и конечной его даты; рассмотрение вопроса об избрании, продлении заключения под стражу в отсутствие защитника);
- одним из критериев законности ограничения права на неприкосновенность личности является соответствие оснований применения задержания требованиям УПК РФ. С учетом того, что следует придать процессуальную форму задержанию осужденного, скрывшегося в целях уклонения от отбывания наказания в виде штрафа, обязательных работ, исправительных работ либо ограничения свободы, а также осужденного к лишению свободы с отбыванием наказания в колонии-поселении, уклонившегося от получения предписания, предусмотренного частью первой статьи 75.1 УИК РФ, или не прибывшего к месту отбывания наказания в установленный в предписании срок, необходимо основание к такому виду задержания предусмотреть в ст. 91 УПК РФ в виде обеспечения исполнения приговора.
1 Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) (вместе с Протоколом [№ 1]» (Подписан в г. Париже 20.03.1952), Протоколом № 4 об обеспечении некоторых прав и свобод помимо тех, которые уже включены в Конвенцию и первый Протокол к ней (Подписан в г. Страсбурге 16.09.1963), Протоколом № 7 (Подписан в г. Страсбурге 22.11.1984)) // СПС «КонсультантПлюс».
§ 3. Обеспечение содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на уважение чести и достоинства личности
Обеспечение права на уважение чести и достоинства личности - исключительно важный вид обеспечения общих процессуальных прав содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы.
Анализ действующего законодательства, а также правоприменительной практики позволяет говорить о том, что право на соответствующие духовные блага, принадлежащее указанным участникам, состоит из двух компонентов: право на уважение чести, достоинства, которое должно соблюдаться в условиях выполнения в отношении них процессуальных действий и принятия решений, и право на уважение чести, достоинства во время нахождения лица в местах содержания его под стражей или в местах лишения свободы.
Каждому из названных компонентов соответствует свой вектор право-обеспечительных действий должностных лиц. Первый из них достаточно четко закреплен в ч. 1 ст. 9 УПК РФ и предполагает правообеспечительные действия в условиях выполнения в отношении участников уголовного судопроизводства процессуальных действий и принятия решений. Вывод о существовании второго вектора можно сделать, анализируя ч. 2 ст. 9 УПК РФ, которая в виде общего посыла запрещает подвергать насилию, пыткам, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению любого участника уголовного процесса. Причем уточнений относительно случаев применения указанного правила в ч. 2 ст. 9 УПК РФ не содержится. Это отличает ее от ч. 1 ст. 9 УПК РФ и позволяет безоговорочно применять и к условиям выполнения в отношении участников уголовного судопроизводства процессуальных действий и принятия решений в отношении них, и к условиям, когда участник находится в местах содержания под стражей или в местах лишения свободы. Примечательно, что о необходимости обеспечения права на уважение чести и достоинства участников уголовного судопроизводства в
местах их содержания под стражей или в местах лишения свободы говорится в судебных решениях. Так, практика ЕСПЧ изобилует рассмотрением жалоб на ненадлежащие условия содержания заявителя в местах, которые ему определены на период применения соответствующих мер уголовно -процессуального принуждения, а также в местах лишения свободы1. Реже основанием таких жалоб является поведение работников правоохранительных органов и судей2.
Говоря о первом направлении обеспечения права рассматриваемых субъектов на уважение чести и достоинства, а именно правообеспечительных действиях в условиях выполнения процессуальных действий и принятия решений в отношении них, необходимо обратить внимание на то, что закон запрещает осуществлять действия и принимать решения, унижающие честь участника уголовного судопроизводства, а также допускать обращение, унижающее его человеческое достоинство либо создающее опасность для его жизни и здоровья. Абсолютность данного требования ставится под сомнение некоторыми авторами, которые допускают в той или иной форме возможность правомерного унижения чести и достоинство человека в уголовном судопроизводстве . Так, А.В. Смирнов, говоря о действиях, подлежащих запрещению, характеризует сопутствующий им вид унижения чести и достоинства человека как неправомерный и незаслуженный4. Такое утверждение дает возможность думать, что есть и правомерное унижение чести и достоинства человека. Прямым текстом об этом говорит А.Р. Белкин. Как отмечает указанный автор, вынесение обвинительного приговора пятнает репутацию осужденного, личный обыск или освидетельствование, сопровождающееся обнажением, унижает человеческое достоинство личности, а задержание лица,
1 См.: Третьяков против Российской Федерации: постановление ЕСПЧ от 2.02.2017 (жалоба № 62553/15) // Российская хроника Европейского Суда. - 2017. - № 2(42).
2 См.: Лавейкин против Российской Федерации: постановление ЕСПЧ от 10.01.2017 (жалоба № 10727/07) // Российская хроника Европейского Суда. - 2017. - № 2(42).
3 См.: Смирнов А.В. , Калиновский К.Б. Комментарий к УПК РФ. - М.: Проспект, 2009. -С. 69.
4 См. там же.
оказывающего сопротивление, нередко чревато опасностью для его здоро-
1
вья .
На наш взгляд, согласиться с указанным мнением нельзя. Уголовное судопроизводство, осуществляемое в рамках закона, в принципе не может быть сопряжено с унижением достоинства лица и его чести. Поэтому унижение достоинства лица и его чести всегда неправомерно и незаконно. Если оно допускается профессиональными участниками в ходе производства по уголовному делу, то они совершают профессиональные преступления.
Процессуальные меры, носящие характер принуждения, применяемые в ходе уголовного судопроизводства, не должны быть нацелены на унижение чести и человеческого достоинства. Они являются необходимым процессуальным инструментом реализации назначения уголовного судопроизводства, который в определенной мере можно сравнивать с врачебной деятельностью, нередко сопряженной с причинением боли, обнажением и другими действиями. А для того чтобы подобных неудобств лицу причинялось как можно меньше, законодатель в ряде случаев установил в УПК РФ дополнительные гарантии, исключающие даже неумышленное нарушение чести и достоинства личности в ходе применения процессуального принуждения. Например, согласно ч. 3 ст. 184 УПК РФ личный обыск производится только лицом одного с ним пола и в присутствии понятых и специалистов того же пола, если они участвуют в данном следственном действии. Относительно обвинительного приговора нужно сказать следующее. Если он вынесен с соблюдением требований законности и обоснованности, то он также не может унижать честь и достоинство осужденного. Государственные органы в данном случае не посягают на его честь и достоинство, а констатируют совершение им преступления, за которое он несет заслуженное наказание. Особенно очевидны-
1 См.: Белкин А.Р. Допустимость насилия в уголовном судопроизводстве [Электронный ресурс]. - URL: http://www.iuaj.net/node/973 (дата обращения: 15.06.2017).
ми на этот счет являются случаи, когда осужденный искренне раскаивается в содеянном.
Вместе с тем вероятность нарушения требования уважать честь и достоинство личности при производстве по уголовному делу все равно сохраняется, так как возможности использования средств правовой защиты лицами, честь и достоинство которых унижаются, весьма ограничены. Наиболее популярным средством защиты права на уважение чести и достоинства среди подозреваемых и обвиняемых является обращение с жалобами, большую часть которых, как показало изучение уголовных дел, занимают жалобы на незаконные действия правоохранительных органов1. По известным причинам нарушения принципа уважения чести и достоинства личности наиболее часто фиксируются именно в сфере уголовного судопроизводства. В связи с этим спорным выглядит бытующее мнение о том, что потребность в закреплении вышеупомянутого принципа в Уголовно-процессуальном кодексе спорна вследствие его универсальности и необходимости соблюдения во всех сферах государственной деятельности.
Применительно к участникам уголовного судопроизводства, содержащимся под стражей и в местах лишения свободы, принцип уважения чести и достоинства должен содержать не только стандарты поведения должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство. В нем необходимо предусмотреть также требования к условиям содержания лица под стражей или в местах лишения свободы, поскольку именно в этих условиях может таиться не меньшая опасность для лица с точки зрения обращения, как унижающего его человеческое достоинство, так и угрожающего его жизни и здоровью. Примером такого недопустимого обращения с содержащимися под стражей или отбывающими наказание в виде лишения свободы является применение пыток со стороны сотрудников правоохранительных органов. К сожалению, это явление не изжито в практике отечественного уголовного судопроизводства. Так, широкий общественный резонанс вызвал случай применения пы-
1См., например: Архив Центрального районного суда г. Воронежа. - Дело №1-94/2015
ток по отношению к задержанному со стороны сотрудников полиции районного отдела «Дальний» в Татарстане. В результате применения пыток задержанный скончался1.
Отметим, что в практике деятельности органов расследования встречаются случаи, когда должностные лица правоохранительных органов вступают в преступный сговор с иными осужденными, находящимися под стражей или отбывающими наказание в местах лишения свободы, которые выступают в качестве исполнителей замыслов должностных лиц. Чаще всего такие замыслы заключаются в принуждении лица, находящегося в ИВС или СИЗО, к признанию в совершении конкретных преступлений. Так, в 2013 г. суд г. Энгельса Саратовской области вынес обвинительный приговор в отношении начальника СИЗО-1 г. Саратова А., а также двух лиц, ранее осужденных за совершение преступлений против жизни - П. и Ч.
Как следует из приговора суда, по инициативе оперуполномоченного ФСБ М., который находится в федеральном розыске, истязаниям подвергался осужденный за вымогательство Н., из которого «выбивали признание» в убийстве криминального авторитета Б. Начальник следственного изолятора А. оказал содействие оперуполномоченному, поскольку отвечал за перемещение осужденных по камерам. Непосредственно избивали и пытали Н. двое его сокамерников.
Судебный процесс по делу о пытках продолжался около года. Решением суда начальник СИЗО на время судебного разбирательства был отстранен от своей должности, а впоследствии осужден за превышение должностных полномочий. Осуждены и непосредственные исполнители пыток2.
Данные примеры свидетельствует о том, что проблема обеспечения права на уважение чести и достоинства содержащихся под стражей и в мес-
1 См.: Брайловская С. Дело казанского ОП «Дальний» передали в прокуратуру // Российская газета 2013. - 14 мая. [Электронный ресурс]. - URL: https://rg.ru/2013/05/14/reg-рЮ/ргокигаШга.ЫтЦдата обращения: 04.02.2017).
2 См.: Куликов А. Начальник СИЗО осужден за пытки // Российская газета. - 2013. -5 марта [Электронный ресурс]. - URL: https://rg.ru/2013/03/05/reg-pfo/ananiev.html (дата обращения 14.09.2017).
тах лишения свободы, приобретает острые очертания, зачастую перерастая в проблему обеспечения личной безопасности указанных лиц. Такое сочетание проблем является следствием взаимосвязи двух принципов уголовного процесса: уважения чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ) и охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 10 УПК РФ). Это вполне понятно, поскольку личная безопасность, отнесенная законодателем к одному из направлений реализации принципа, предусмотренного ст. 10 УПК РФ, служит средством, ограждающим участника уголовно-процессуальных отношений от обращения, создающего опасность для его жизни и здоровья. В этом смысле личная безопасность может рассматриваться как необходимое и обязательное условие уважения чести и достоинства личности. Значит, проблема личной безопасности должна существовать не только в рамках принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, но и в контексте принципа уважения чести и достоинства личности.
Угрозы личной безопасности, а значит, и обеспечению права содержащихся под стражей или отбывающих наказание в виде лишения свободы на уважение чести и достоинства могут исходить от лиц, ведущих производство по уголовным делам, и сотрудников учреждений, в которых находятся заключенные под стражу или отбывающие наказание в виде лишения свободы, и от иных лиц, которые заключены под стражу или отбывают наказание в виде лишения свободы. Данные проблемы были глубоко исследованы рядом авторов1.
1 См.: Колоколов Н.А. Пытка - традиционный метод доказывания // ЭЖ-юрист. - 2012. -№ 27; Касаткина Л.А. Признание обвиняемого. - М.: Проспект, 2010; Чорный В.Н. Безопасность осужденных в условиях лишения свободы: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. -Рязань,1996; Утянский В.И. Правовые аспекты реализации мер безопасности в местах лишения свободы: дис. ... канд.юрид. наук. - М., 2005; Панасенко Е.К. Криминологическая безопасность осужденных в местах лишения свободы: автореф. дис. . канд. юрид. наук. - Рязань, 2007; Кудряшов Э. Е. Обеспечение безопасности подозреваемых и обвиняемых от криминальных угроз в следственных изоляторах: автореф. дис. . канд. юрид. наук. -Рязань, 2011 и др.
Правовые средства защиты от обозначенных угроз содержатся как в международном, так и в отечественном законодательстве. Недопустимость применения насилия к лицам, пребывающим под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы, оговорена в ст. 5 Всеобщей декларации прав человека1, ст. 3 Европейской конвенции, ст. 7 Международного Пакта о гражданских и политических правах2. Требование не подвергать лицо, находящееся под стражей, насилию, пыткам или жестокому, бесчеловечному или унижающему его достоинство обращению и наказанию отдельно закреплено в ряде иных международно-правовых актов . Их положения получили свое развитие в отечественном законодательстве.
В частности, согласно ч. 2 ст. 21 Конституции РФ никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию. А в ч. 2 ст. 9 УПК РФ закрепляется запрет насилия, пыток, другого жестокого или унижающего чело-
1Всеобщая декларация прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948 // Российская газета. -1998. - 10 декабря.
2См.: Международный пакт о гражданских и политических правах (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень Верховного Суда РФ. -1994. - № 12.
3 Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения и наказания (заключена 10.12.1984) // Международная защита прав и свобод человека: сборник документов. - М.: Юридическая литература, 1990. - С. 109-125; Минимальные стандартные правила обращения с заключенными (приняты в г. Женеве 30.08.1955) // Международная защита прав и свобод человека: сборник документов. - М.: Юридическая литература, 1990. - С. 290-311; Кодексе поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка (принят 17.12.1979 г. Резолюцией 34/169 на 106-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Международная защита прав и свобод человека. Сборник документов. - М.: Юридическая литература, 1990. - С. 319-325; Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (Принят 09.12.1988 Резолюцией 43/173 на 43-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН) // Правовые основы деятельности системы МВД России: сборник нормативных документов. - Т. 2. - М.: ИНФРА-М, 1996. - С. 147-157; Рекомендация № Rec (2006) 2 Комитета министров Совета Европы «Европейские пенитенциарные правила» (Вместе с «Комментарием к тексту...») (Принята 11.01.2006 на 952-м заседании представителей министров) [Электронный ресурс]. - URL: http://docs.cntd.ru (дата обращения 29.10.2017); Стамбульский протокол. Руководство по эффективному расследованию и документированию пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (Представлен Верховному комиссару ООН по правам человека 9 августа 1999 г. [Электронный ресурс]. - URL: http://www.ohchr.org (дата обращения: 29.10.2017).
веческое достоинство обращения. Не остались в стороне от рассматриваемой проблемы и подзаконные нормативные акты, в особенности те, в которых конкретизируется реализация прокурорского надзора как важнейшего вектора обеспечения уголовно-процессуальных прав содержащихся под стражей и в местах лишения свободы. К таким актам относится приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 16 января 2014 № 6, в котором обращается внимание на то, что прокурор: не имеет права игнорировать использование недозволенных мер воздействия и незаконного применения администрациями указанных учреждений физической силы (п. 1.2); должен добиваться неукоснительного соблюдения установленного законом порядка исполнения и отбывания лишения свободы, обеспечивающего охрану осужденных, реализацию их прав и законных интересов, личную безопасность (1.3); организовывать проведение проверки обстоятельств смерти лиц, содержащихся в исправительных и лечебно-профилактических учреждениях, следственных изоляторах, причин и условий, способствовавших этому (п. 1.5)1.
Значительный вклад в решение проблемы обеспечения права на уважение чести и достоинства личности внесла и судебная практика. Так, в § 68 постановления по делу «Лилякин против Российской Федерации» ЕСПЧ сформулировал следующие критерии минимального уровня суровости в обращении с лицом: «длительность обращения, его физические и психологические последствия, пол, возраст и состояние здоровья жертвы, являлось ли целью обращения оскорбление и унижение лица, оказывало ли оно с точки зрения последствий отрицательное влияние на его личность, выход испытываемых страданий и унижения за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного обращения, публичный характер обращения, необходимость применения оспари-
1 Об организации надзора за исполнением законов администрациями учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания, следственных изоляторов при содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления: приказ Генерального прокурора Российской Федерации от 16 января 2014 № 6 // Законность. - 2014. - № 4 (954). - С. 61-66.
ваемой меры»1. Данные пороговые признаки жестокого обращения применительно к ситуации, сложившейся по делу «Лилякин против Российской Федерации», были подвергнуты тщательному анализу В.Н. Григорьевым .
Изучение как нормативной базы, так и судебной практики по вопросу обеспечения содержащимся под стражей или отбывающим наказание в виде лишения свободы права на уважение чести и достоинства позволяет утверждать, что приоритетным для законодателя и правоприменителя является создание и функционирование правового механизма, нейтрализующего угрозы личной безопасности, исходящие от лиц, ведущих производство по уголовному делу. Причем такой механизм приобретает достаточно прозрачные очертания в случае, когда речь идет о предотвращении указанной угрозы для участника уголовного судопроизводства. Однако, как показывает следственная и судебная практика, не являются единичными случаи, когда претерпевают насилие, пытки, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение и лица, не имеющие определенного процессуального статуса, то есть, строго говоря, не являющиеся участниками уголовного судопроизводства в смысле п. 58 ст. 5 УПК РФ. Прежде всего, речь идет о «фактически задержанных». Нередко в их отношении имеется не только оперативно-розыскная, но и иная информация о том, что они могут быть причаст-ны к совершению конкретных преступлений (ранее привлекались к уголовной ответственности за данный вид преступлений и т.д.). На этом основании лица доставляются в помещения правоохранительных органов, как правило, подразделений МВД России, где в их отношении применяется насилие, другое жестокое или унижающее достоинство человека обращение с целью по-
1 См.: Лилякин против Российской Федерации: постановление ЕСПЧ от 12 марта 2015 г. (жалоба № 31305/09) // Российская хроника Европейского Суда.- 2015.- № 7.
2 См.: Григорьев В.Н. Критические замечания по поводу методики оценки жестокого обращения с заявителем в постановлении Европейского Суда по правам человека // Уголовное судопроизводство: современное состояние и основные направления совершенствования: сборник материалов международной научно-практической конференции, посвященной 50-летнему юбилею доктора юридических наук, профессора А.В. Гриненко (Москва, 19-20 мая 2016 г.) / отв. ред. заслуженный деятель науки РФ, д-р юрид. наук, проф. О.А. Зайцев, д-р юрид. наук, проф. А.Г. Волеводз. - М.: МГИМО МИД России; МАЭП, 2016. -С. 378 - 386.
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.