Жития русских святых в лицевых списках: конец XVI - XVIII вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Юферева, Наталия Эдуардовна

• Юферева, Наталия Эдуардовна
• кандидат филологических наук
• 2007

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Жития русских святых в лицевых списках: конец XVI - XVIII вв.»

Объектом настоящего исследования являются древнерусские лицевые списки житий. Они представляют собой такое культурное явление, которое позволяет одновременно изучать текст и его восприятие древнерусскими читателями, воплощенное в иллюстрациях современников. Иллюстрации, как и текст, требуют прочтения, и для раскрытия их смысла необходимо найти «ключ» как в иллюстрируемом ими тексте, так и в художественных приемах древнерусских художников-миниатюристов. Поэтому предметом нашего исследования является целостная система литературно-изобразительного ряда, под которой мы понимаем механизмы взаимодействия текста и изображения в рамках одного произведения.

Краткий историографический обзор.

В недавно вышедшей монографии В. Д. Черного «Русская средневековая книжная миниатюра как явление отечественной культуры. Направления, проблемы и методы изучения»1 подробным образом изложена история изучения древнерусских лицевых рукописей с середины XIX до начала XXI вв. Мы остановимся на тех научных трудах, которые тематически наиболее близки к нашему исследованию и важны для него в методологическом отношении.

Для изучения художественных приемов книжных иллюстраторов плодотворными являются исследования соотношения книжной миниатюры и других форм древнерусской живописи, главным образом - иконописи. Так, например, Н. П. Лихачев сопоставлял миниатюры лицевого списка Жития святых Бориса и Глеба конца XV в. с иконами XVI - XVII вв. и пришел к выводу, что миниатюры служили оригиналом для создания некоторых

1 Черный В. Д. Русская средневековая книжная миниатюра. Направления, проблемы и методы изучения. М., 2004.

2 Лихачев Н. П. Лицевое житие свв. Бориса и Глеба по рукописи конца XV столетия (ИОЛДП № 124). СПб., 1907. иконных клейм. Э. С. Смирнова3 установила зависимость клейм т.н. Коломенской житийной иконы Бориса и Глеба XIV в. от миниатюр Жития Бориса и Глеба в Сильвестровском сборнике XIV в. Работа А. Поппэ4 представляет собой обобщающую статью по иконографии Бориса и Глеба с выводом о тесной взаимосвязи житийной миниатюры и иконописи в Древней Руси. О. И. Подобедова5 сопоставляла миниатюры лицевого списка Повести о Петре и Февронии Муромских с клеймами двух икон середины - второй половины XVII в. На основании исследования некоторых лицевых рукописей из коллекции Н. П. Лихачева, И. Н. Лебедева6 рассуждала о копировании клейм житийных икон при создании иллюстраций к лицевому списку жития. Г. В. Попов писал об опыте иллюстрирования «Хождения Иоанна Богослова» в книжной миниатюре и в клеймах житийных икон конца XV в. о

В. А. Брюсова пришла к выводу, что житийные иконы преподобного Сергия Радонежского возникли под непосредственным влиянием лицевого списка Жития Сергия конца XVI в. И. А. Кочетков9 изучал проблему иллюстрирования иконописцами таких памятников агиографии как жития Дмитрия Прилуцкого, Кирилла Белозерского, Сергия Радонежского, митрополита Алексия и митрополита Петра. И. Д. Соловьева,10 анализируя икону «Александр Свирский в житии» из собрания Русского Музея,

3 Смирнова Э. С. Отражение литературных произведений о Борисе и Глебе в древнерусской станковой живописи // ТОДРЛ. М. - Л., 1958. Т. 15. С. 312 - 327.

4 Поппэ А. О роли иконографических изображений в изучении литературных произведений о Борисе и Глебе // ТОДРЛ. М. - Л., 1966. Т. 22. С. 24 - 45.

5 Подобедова О. И. «Повесть о Петре и Февронии» как литературный источник житийных икон XVII века // ТОДРЛ. М. - Л., 1954. Т. 10. С. 303 - 304.

6 Лебедева И. Н. К проблеме взаимоотношения русской книжной миниатюры и иконописи (о некоторых лицевых рукописях из коллекции Н. П. Лихачева) // Хризограф. Вып. 2. М., 2005. С. 279-291.

7 I

Попов В. Г. Иллюстрации «Хождения Иоанна Богослова» в миниатюре и станковой живописи конца XV в. // ТОДРЛ. М. - Л., 1966. Т. 22. С. 208 - 221.

8 Брюсова В. А. Деяния Сергия Радонежского в зримых образах житийных икон // Сергий Радонежский. Сб. ст. М., 1991. С. 440-452.

9 Кочетков И. А. Иконописец как иллюстратор жития // ТОДРЛ. Л., 1981. Т. 36. С. 329 -347.

10 Соловьева И. Д. Икона «Александр Свирский в житии» в собрании Русского Музея (К проблеме атрибуции) // Древнерусское искусство. Новые атрибуции. Сб. ст. СПб., 1994. С. 39-46. приходит к заключению, что «иконописец располагал лицевой рукописью Жития Александра Свирского». Таким образом, в трудах различных ученых отражены зависимость языка миниатюры от иконописной традиции, а также взаимовлияние книжной иллюстрации и некоторых памятников иконописи, прежде всего, - клейм житийных икон.

Отдельные исследования посвящены взаимодействию текста и изображения в древнерусской культуре. Впервые проблема взаимосвязи литературы и живописи Древней Руси была выдвинута Ф. И. Буслаевым.11 Весьма ценными являются его наблюдения над циклами миниатюр лицевых

19 памятников и иконописными изображениями. Заслуги ученого в этой области трудно переоценить: книжная миниатюра понималась им как явление особое, самостоятельное, живущее по особым законам. Анализируя лицевые памятники, Ф. И. Буслаев обращал внимание на соотношение текста и изображения.

К важнейшим установочным исследованиям по этой тематике относятся работы Д. С. Лихачева, в которых неоднократно высказывается мысль о глубинной соотнесенности литературы и изобразительного искусства Древней Руси, текста и изображения.13 Эта проблематика стала новым направлением в области исследования древнерусской иллюстрированной книги. С 1960-х гг. XX в. и вплоть до настоящего времени внимание многих исследователей направляется на проблемы соотношения текста и иллюстраций, закономерностей изображения, отражения мировоззрения

11 См., например: Буслаев Ф. И. 1) Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861. Т. 1; 2) Общие понятия о русской иконописи. Сборник древнерусского искусства. М., 1866; 3) Древнерусская литература и православное искусство. СПб., 2001: и др.

12 /~1 г

Свод изображений из лицевых апокалипсисов по русским рукописям с ХУ1-го века по Х1Х-ый /Сост. Ф. Буслаев ИОЛДП. М., 1884. Т. 82; Буслаев Ф. И. Изображение Страшного суда по русским подлинникам // Буслаев Ф. И. Древнерусская литература и православное искусство. (Переизд.) СПб., 2001. С. 187 - 201.

13 Лихачев Д. С. 1) Сравнительное изучение литературы и искусства Древней Руси // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 3 - 10; 2) Человек в литературе Древней Руси. М., 1970; 3) Развитие русской литературы X - XVIII вв. Эпохи и стили. Л., 1973; 4) Поэтика Древнерусской литературы. М., 1979. С. 22 - 54; 5) Текстология. СПб., 2001 (3-е изд.). С. 426-430. древнерусских авторов в иконописи и книжной миниатюре, и т. д. Среди общезначимых работ, посвященных этим вопросам, следует назвать книгу Г. К. Вагнера14 «Проблемы жанров в древнерусском искусстве», посвященную пограничным областям между литературой и живописью. В ней автор применяет к изучению изобразительного искусства результаты исследований в области поэтики древнерусской литературы. По наблюдениям О. В. Творогова,15 взаимодействие литературы и живописи в Древней Руси наиболее отчетливо проявляется в синтетических жанрах, к которым в первую очередь относятся лицевые рукописи.16 Частные вопросы, связанные с конкретными памятниками книжности и иконописи рассматривались М. В. Алпатовым,17 Л. Б. Сукиной,18 И. А. Шалиной19 и другими литературоведами и искусствоведами. В отдельное направление можно выделить проблематику изучения древнерусского миниатюриста как читателя литературного произведения. На нее указывали такие авторы как

ЛЛ <Л 1 лл

О. А. Белоброва, Д. С. Лихачев, О. В. Творогов; более подробно она разработана в статьях Л. Д. Лихачевой,23 Н. Н. Розова.24 Проблеме

14 Вагнер Г. К. Проблемы жанров в древнерусском искусстве. М., 1974.

15 Творогов О. В. О взаимодействии литературы и живописи в Древней Руси // Русская литература. № 4. Л., 1981. С. 95 -106.

16 Там же. С. 100-101.

17 Алпатов М. В. Гибель Святополка в легенде и в иконописи // ТОДРЛ. М. - Л., 1966. Т. 22. С. 18-23.

1К

Сукина Л. Б. Слово и изображение в лицевой книге XVII в. (На материале Синодиков и Апокалипсисов) // История и культура Ростовской земли. 1993. Ростов, 1994. С. 116-121.

19 Шалина И. А. Икона «Варлаам Хутынский в житии» XVI века и ее литературная основа // Древнерусское искусство. Новые атрибуции. Сб. ст. СПб., 1994. С. 25 - 38.

20 Белоброва О. А. К изучению древнерусских иллюстрированных сборников //Армянская и русская средневековые литературы. Ереван, 1986. С. 445 - 453. Автор называет миниатюристов «первыми толкователями текста жития» (С. 448).

21 Лихачев Д. С. 1) Поэтика. С. 23; 2) Текстология. С. 430.

22 Творогов О. В. Взаимодействие литературы и живописи. С. 102 и др.: автор указывает на то, что изображения в лицевых рукописях не всегда точно иллюстрирует текст, оно может противоречить тексту, дополнять или комментировать его.

23 Лихачева Л. Д. Миниатюристы - читатели новгородских литературных произведений // ТОДРЛ. М. - Л., 1966. Т. 22. С. 335 - 341.

24 Розов Н. Н. Древнерусский миниатюрист за чтением Псалтири // ТОДРЛ. М. - Л., 1966. Т. 22. С. 63-82. прочтения самих миниатюр древнерусскими книжниками посвящена статья А. А. Турилова.25

Таким образом, в последние десятилетия в области изучения изобразительного искусства Древней Руси, и прежде всего - книжной миниатюры, наблюдается тесная связь с литературоведением, которое выдвинуло ряд общих тем, а, следовательно, и общих подходов к исследуемому материалу. Общность подходов к источникам, относящимся к разным гуманитарным областям, в данном случае - к литературе и изобразительному искусству, определяет собой семиотический метод их изучения. Он предполагает применение идей и методов описания объектов одной гуманитарной сферы для анализа и описания объектов другой л/ гуманитарной сферы. Средневековая лицевая рукопись является идеальным семиотическим объектом,27 так как при проведении комплексного изучения лицевой рукописи исследователь сталкивается с тем, что одна и та же информация сообщается дважды: в словесной форме и в изобразительной. Причем задача семиотического исследования заключается в обнаружении «проявлений той или иной закономерности в рамках иного семиотического языка». Одним из базовых исследований, посвященных разработке общего подхода к изучению литературных произведений и произведений изобразительного искусства, является работа Б. А. Успенского «Поэтика

29 -г» композиции». Выводы, сделанные ученым, используются нами для изучения принципов композиционного построения в тексте и миниатюрах.

Туршов А. А. «Читал» ли древнерусский книжник миниатюры лицевых рукописей // «Вереница литер». К 60-летию В. М. Живова. М., 2006. С. 318 - 326.

26 См.: Почепцов Г. Г. Русская семиотика: идеи и методы, персоналии, история. М., 2001. С. 9.

27

См.: Там же. С. 382: «Семиотика заинтересована не только в разных кодах, но и в различного рода межкодовых переходах. Семиотическая проблематика становится особо явственной в случае столкновения кодов. .Разные сообщения на разных кодах не могут вступать в конфликт, в отличие от одного и того же сообщения на разных языках (кодах)».

28 Там же. С. 350.

Успенский Б. А. Поэтика композиции // Успенский Б. А. Семиотика искусства. М., 1995. С. 9-218.

В целом в нашем исследовании мы обращаемся к главному принципу семиотического метода изучения, а именно - стремимся применить к изобразительному материалу (циклу миниатюр) литературоведческий подход. В данном аспекте наиболее значимыми для нас стали «Поэтика древнерусской литературы» и «Текстология» Д. С. Лихачева,30 наблюдения которого над произведениями древнерусской литературы прослеживаются нами на изобразительном материале - книжной иллюстрации.

Одним из важнейших аспектов изучения средневековой культуры являются исследования в области топики. Литературному этикету, топике древнерусских литературных произведений посвящены исследования А. С. Орлова, В. П. Адриановой-Перетц, О. В. Творогова, Д. М. Буланина,34 Т. Р. Руди,35 О. В. Панченко.36 Этикетность изображений в книжной иллюстрации рассматривали в своих статьях О. А. Белоброва, В. В. Морозов,38 В. Д. Черный,39 В. В. Колесов40 и др. Важные рассуждения об изобразительных топосах («иконографических модулях») и системе

30 Лихачев Д. С. 1) Поэтика древнерусской миниатюры.; 2) Текстология.

31 Орлов А. С. О некоторых особенностях стиля великорусской исторической беллетристики XVI - XVII вв. СПб., 1909.

32 Адрианова-Перетц В, П. Задачи изучения «агиографического стиля» Древней Руси // ТОДРЛ. М. - Л. 1964. Т. 20. С. 41 - 71.

Творогов О. В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси // ТОДРЛ. М. - Л., 1964. Т. 20. С. 29 - 40.

34 Буланин Д. М. Античные мотивы в древнерусской авторской топике // Буланин Д. М. Античные традиции в древнерусской литературе XI - XVI вв. München, 1991. С. 217 - 223.

35 Руди Т. Р. 1) Топика русских житий (вопросы типологии) // Русская агиография: Исследования, публикации, полемика. СПб., 2005. С. 59 - 101; 2) О композиции и топике житий преподобных // ТОДРЛ. СПб., 2006. Т. 57. С. 431 - 500.

36 Панченко О. В. Поэтика уподоблений (к вопросу о «типологическом» методе в древнерусской агиографии, эпидейктике и гимногорафии) // ТОДРЛ., СПб., 2003. Т. 54. С. 491-534.

Белоброва О. А. Этикетный мотив в древнерусской миниатюре XV в. // Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987. С. 25 - 31.

3 Морозов В. В. Этикет реальный и этикетность искусства: русская дипломатическая церемония // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. М., 1989. С. 265

280.

39

Черный В. Д. Этикет и действительность в древнерусской книжной миниатюре // Русская художественная культура XV - XVI вв. Тезисы докладов. М., 1990. С. 18 - 21.

40 Колесов В. В. Сергий Радонежский: художественный образ и символ культуры // Жизнь и житие Сергия Радонежского. М., 1991. С. 319 - 336. подобий» в древнерусском искусстве содержатся в работах Г. В. Маркелова.41

К вопросам взаимодействия текста и изображения относятся герменевтические исследования, основанные на толковании изображений. Данная проблематика отражена в работах М. В. Алпатова,42 А. А. Амосова,43 О. Ю. Клаутовой,44 О. И. Подобедовой,45 Б. В. Раушенбаха,46 Э. С. Смирновой,47 Б. А. Успенского48 и др. Исследователи использовали различные возможные подходы к истолкованию изображений, анализируя и сопоставляя их с соответствующими текстами, а также основываясь на изучении особых приемов древнерусских художников.

Близкими по тематике и важными в методологическом отношении для нашей работы являются монографические исследования, посвященные

41 Маркелов Г. В. 1) Святые Древней Руси: Материалы по иконографии (прориси, переводы, иконописные подлинники). Т. 1. Святые Древней Руси в прорисях и переводах с икон XV- XIX веков. Атлас изображений. СПб., 1998. С. 24 - 27 (об «иконографических модулях»); 2) Описания древнерусских святых в «толковых» иконописных подлинниках // Маркелов Г. В. Святые Древней Руси: Материалы по иконографии (прориси, переводы, иконописные подлинники). Т. 2. Святые Древней Руси в прорисях и переводах с икон XV-XIX веков. Свод описаний. СПб., 1998. С. 5 - 26 (о системе «подобий» в древнерусском искусстве).

42 Алпатов М. В. 1) Икона «Сретения» из иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры. (К изучению художественного образа в древнерусской живописи) // ТОДРЛ. М. -Л., 1958. Т. 14. С. 557 - 564; 2) Гибель Святополка. С. 18 - 23.

43 Амосов А. А. 1) Сказание о Мамаевом побоище в Лицевом своде Ивана Грозного (Заметки к проблеме прочтения миниатюр Свода) // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 34. С. 48 - 60; 2) К семантике цвета в миниатюрах древнерусских рукописей // ТОДРЛ, Т. 48. СПб., 1993. С. 248-253.

44 Клаутова О. Ю. Жест в древнерусской литературе и иконописи XI - XIII вв. К постановке вопроса // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 46. С. 256 - 269.

45 Подобедова О. К вопросу о поэтике древнерусского изобразительного искусства. (Распространенные сравнения в памятнике мелкой пластики XIII в.) // Старинар. Нова cepnja. Кньига XX -1969. Београд, 1970. С. 309 - 314.

46 Раушенбах Б. В. Геометрия картины и зрительное восприятие. СПб., 2002.

47 Смирнова Э. С. «Богоматерь с Младенцем на престоле, с Архангелом и преп. Сергием Радонежским» - икона первой трети XV в. Истоки и смысл иконографии // Русское подвижничество. М., 1996. С. 124 - 135.

48 Успенский Б. А. Семиотика иконы // Успенский Б. А. Семиотика искусства. М., 1995. С. 219 - 294; Он же. К исследованию языка древней живописи //(Вступл. к кн.) Жегин Л. Ф. Язык живописного произведения. (Условность древнего искусства). М., 1970. С. 4 - 34. летописным лицевым памятникам Древней Руси. В начале 1940-х гг. монография А. В. Арциховского «Древнерусские миниатюры как историческии источник» открыла новый аспект в изучении содержания книжной иллюстрации - историко-археологический. Из историко-археологических работ наиболее значимой явилась статья Т. А. Сидоровой «Реалистические черты в архитектурных изображениях Древней Руси».50 В ней автор рассмотрела изображение деревянной архитектуры по миниатюрам лицевых списков Жития Сергия Радонежского, Жития Николая Чудотворца, Жития Зосимы и Савватия Соловецких и Хождения Иоанна Богослова -памятников XVI века.

В монографии О. И. Подобедовой «Миниатюры русских исторических рукописей»51 для нас наиболее ценны наблюдения исследовательницы над иллюстративными циклами Лицевого летописного свода второй половины XVI в., так как они хронологически и стилистически близки к миниатюрам некоторых из рассматриваемых нами агиографических памятников. Комплексный подход к изучению миниатюр Лицевого свода применен в труде А. А. Амосова «Лицевой летописный свод Ивана Грозного».52 Такой подход включил в себя осмысление принципов анализа миниатюр, исследование языка древнерусского художника, технологии создания миниатюр и возможных источников изображений, анализ сверхтекстовой информации в миниатюрах, передачи в иллюстрациях пространственно-временных характеристик, интерпретацию изображения, а также наблюдения над цветом в миниатюрах Свода и его символикой. Наблюдения и выводы А.

49 Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. Томск -Москва, 2004. (Переизд. 1944 г.).

50 Сидорова Т. А. Реалистические черты в архитектурных изображениях Древней Руси // Архитектурное наследство. М., 1958. Т. 10. С. 73 - 100.

51 Подобедова О. И. Миниатюры русских исторических рукописей. К истории русского лицевого летописания. М., 1965.

52

Амосов А. А. Лицевой летописный свод Ивана Грозного: Комплексное кодикологическое исследование. М., 1998. Ч. 3. Миниатюры Лицевого свода: история в образах. С. 224 - 303.

А. Амосова составили важную информационную и методологическую базу для нашего исследования.

Из монографических работ, посвященных Лицевому своду следует также назвать В. В. Морозова «Лицевой свод в контексте отечественного летописания XVI века».53 Для нас явились весьма ценными его рассуждения о языке миниатюриста, о жестах, цвете, об интерпретации и трактовке миниатюристом текста, об этикете и о функциях миниатюры. Следует, однако, подчеркнуть, что рассматриваемые нами источники существенно отличаются от Лицевого летописного свода, прежде всего в жанровом отношении. Агиографические тексты, как и иллюстрирующие их миниатюры, выполняют в культурном контексте иные функции, нежели тексты и миниатюры исторические. Поэтому изучение иллюстрированных агиографических памятников представляется актуальным и восполняющим определенную лакуну в отечественной медиевистике.

В задачи настоящего исследования входит:

1. определение принципов взаимоотношения текста и иллюстраций лицевой рукописи в древнерусской традиции;

2. выявление и анализ художественных приемов, использовавшихся средневековыми иллюстраторами для передачи литературного текста на языке изображения;

3. уточнение роли древнерусского иллюстратора в создании лицевой рукописи.

Поставленные задачи определяют критерии отбора материала для исследования:

53 Морозов В. В. Лицевой свод в контексте отечественного летописания XVI века. М., 2005. Гл. 5. Миниатюры Лицевого свода. С. 169 - 251.

1. материал исследования должен быть относительно однородным по своей тематике и содержанию, чтобы возможно было проводить сопоставление и систематизацию сходных явлений;

2. это должны быть памятники древнерусского (допетровского) искусства, причем не столько по времени их создания, сколько по своей стилистике и художественным приемам;

3. весь текст произведения в его лицевом списке должен сопровождаться целым циклом иллюстрирующих его миниатюр, а не просто одним или несколькими изображениями;

4. рассматриваемый материал должен представлять собой самостоятельное произведение, а не являться частью другого, более крупного произведения, отличного по своему жанру от жития.

В соответствии с требованием первого из перечисленных критериев, мы ограничились житиями русских преподобных. Как отмечает Т. Р. Руди, «Особенности различных типов житий, составляющих подгруппы агиографического жанра, определяются, как известно, в первую очередь чином святости прославляемого подвижника. Тип подвига святого, таким образом, определяет особенности композиционной структуры и поэтики его жития, а следовательно, — и систему его топосов».54 Жития преподобных отличаются одной из наиболее устойчивых систем топосов, они во многом схожи между собой, поэтому в них достаточно ярко выступают общие, типические черты.

По наблюдению В. О. Ключевского, описания посмертных чудес преподобных являются наиболее «историчной» частью агиографического произведения.55 Как правило, они богаты историческим содержанием и при

54 Руди Т. Р. О композиции и топике житий преподобных // ТОДРЛ. СПб., 2006. Т. 57. С. 431.

55 Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник /Репринт, изд. 1871 г. М., 1988. С. 438: «.Из всех частей жития описание посмертных чудес святого наиболее надежно по своим источникам. . Прежде всего на его изложении наименее заметна печать обычных приемов житий, общих мест и условных этом очень разнообразны по литературному качеству, приемам, стилю и т. п. В нашей же работе в качестве объекта исследования используется прежде всего та часть житий преподобных, которая обозначена Т. Р. Руди как «схема монашеского жития», то есть «схема его основной части».56 Именно она содержит житийные топосы, которые прежде всего подлежат нашему рассмотрению.

Наивысшего развития древнерусские лицевые рукописи достигли во второй половине XVI - первой половине XVII веков, когда происходит расцвет книжной иллюстрации. В это время появляются первые известные нам лицевые списки житий русских преподобных, и в рамках древнерусской эстетики разрабатываются принципы иллюстрирования таких произведений. К данному периоду относится создание лицевых списков житий таких русских преподобных как Сергий Радонежский (конец XVI века), Зосима и Савватий Соловецкие (два списка конца XVI в. и один - начала XVII в.), Антоний Сийский (1648 г.), Варлаам Хутынский и Михаил Клопский (Новгородский житийный сборник XVII века). Перечисленные рукописи этого периода составляют весь корпус памятников, которые полностью отвечают всем вышеозначенным требованиям.

Некоторые из перечисленных лицевых списков имеют более поздние повторения, созданные как их копии и вследствие этого относящиеся к древнерусской традиции иллюстрирования, несмотря на время своего создания. Такие списки также вошли в наше рассмотрение. По этой причине хронологические рамки исследования несколько расширяются, и их верхняя граница передвигается до XVIII века.

Литературная история названных житий к настоящему времени в основном изучена литературоведами. Опираясь на результаты уже произведенной текстологической работы, мы имеем возможность представлений: по литературной форме своей это большею частию близкое воспроизведение наивного рассказа самих исцеленных».

56 Руди Т. Р. О композиции и топике житий преподобных. С. 497. исследовать новые аспекты истории бытования этих литературных текстов в Древней Руси. К их лицевым спискам конца XVI - XVIII вв. неоднократно обращались искусствоведы, источниковеды, историки и другие специалисты. Поскольку мы имеем дело с материалом, уже достаточно исследованным, это дает нам возможность опираться на труды предшественников и не рассматривать специально многие литературоведческие, искусствоведческие, источниковедческие и другие аспекты изучения этих лицевых памятников.

Приведем краткий обзор источников.

Житие Сергия Радонежского рассматривается нами в двух лицевых списках. Первый из них - это рукопись конца XVI в. из ризницы Троице-Сергиева монастыря, ныне хранящаяся в Научно-исследовательском отделе Российской государственной библиотеки (РГБ, ф. 304/111 № 21). В нашей работе этот список носит название «Троицкий».

Эта рукопись хорошо известна в научном мире, во многом благодаря многочисленным воспроизведениям ее в печати. В 1853 г. она была целиком издана литографическим способом; часто публикуются ее отдельные миниатюры в качестве иллюстраций к тем или иным текстам. Так, в 1933 г. 25 миниатюр были опубликованы в альбоме М. Владимирова и Г. П. Георгиевского;58 около 30 миниатюр опубликовал архим. Иннокентий (Просвирин) в альбоме, посвященном истории Троице-Сергиевой лавры.59 Имеются и другие издания, в которых публиковались те или иные миниатюры. Недавно было предпринято новое факсимильное издание всего лицевого списка, подготовленное сотрудниками Рукописного отдела Российской государственной библиотеки.60 Оно представляет собой две

57 Житие преподобного и богоносного отца нашего игумена Сергия Радонежского Чудотворца. (Литографическое издание). Троице-Сергиева лавра, 1853.

58 Владимиров М., Георгиевский Г. Древнерусская миниатюра. М., 1933.

59 Иннокентий (Просвирин), архим. Троице-Сергиева лавра. М., 1988.

60 Житие преподобного и богоносного отца нашего игумена Сергия Чудотворца. Написано Епифанием Премудрым: Факсимильное воспроизведение рукописной книги 1592 года. М., 2002. Кн. 1,2. книги, одна из которых содержит воспроизведение рукописи, а вторая включает описание рукописи и перевод текста Жития Сергия на современный русский язык. Это издание сразу стало библиографической редкостью, так как выпущено в количестве 41 экземпляра.

Первое обстоятельное описание рукописных книг, хранящихся в ризнице Троице-Сергиевой лавры, и, в частности, Троицкого лицевого списка Жития Сергия Радонежского было предпринято архимандритом Леонидом (Кавелиным).61 В этом описании даны самые общие сведения об особенностях текста, письма, инициалов, заставок и миниатюр рукописи. На художественной характеристике миниатюр и орнаментов лицевого списка

62 сосредоточился в своей работе Ю. А. Олсуфьев. Однако его характеристики весьма лаконичны. Лаконичны они и в третьем описании книг Троице-Сергиева монастыря, выполненном Т. Б.

Уховой. К описанию непосредственно Троицкого списка Жития Сергия обращался И. В. Левочкин.64 Наиболее полное из описаний содержится в его статье, сопровождающей факсимильное издание рукописи.65

61 Леонид (Кавелин), архим. Славянские рукописи, хранящиеся в ризнице Свято-Троицкой Сергиевой лавры // ЧОИДР. 1880. Кн. 4. № 13. С. 34 - 35; № 14. С. 35 - 38; № 17. С. 41 -44.

62 Олсуфьев Ю. А. Опись лицевых изображений и орнамента книг ризницы Троице-Сергиевой лавры. М., 1921. С. 66 - 67.

63 Ухова Т. Б. Миниатюры, орнамент и гравюры в рукописях библиотеки Троице-Сергиева монастыря и Московской духовной академии // Записки Отдела рукописей /Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. Вып. 22. М., 1960. С. 156 -157.

64 Левочкин И. В. 1) Об одной книге из ризницы Троице-Сергиевой лавры // Книжное дело. 1994, № 5 (11). С. 48 - 60; 2) Лицевое житие преподобного Сергия Радонежского //Житие преподобного и богоносного отца нашего игумена Сергия Чудотворца: Факсимильное воспроизведение рукописной книги 1592 года. М., 2002. Кн. 2. С. 94 -102.

65 Приведем некоторые фрагменты этого описания. Для создания Троицкого лицевого списка «была выбрана прекрасная французская бумага фабрики Лебе. Книга состоит из 381 л. (плюс 2 листа более поздних). Формат книги 31,6x19,5 см. Все листы (кроме двух последних, а также л. 11 об., 12 - 14 и 15) заняты текстом и миниатюрами. (.) На первом переплетном листе (XIX в.) сохранились старые шифры этой книги. На первом листе с подлинным текстом, на его верхнем внешнем углу, имеется бумажная наклейка с надписью: «Жизнь Преподоб. Сергия в лицах. № 2-й». На нижнем поле этого же листа надпись: «Принадлежит Лавре преподобного Сергия. 1855». Эта надпись повторяется еще на ряде листов.

Письмо книги - профессиональный русский полуустав двух почерков. Первый мастер написал текст предисловия и часть собственно Жития, второй - все остальное.

Текст данного лицевого списка Жития Сергия Радонежского представляет собой свод разных редакций Жития с элементами ранней редакции труда Епифания Премудрого. Это так называемая Пространная редакция, возникшая в 1520-е гг.66 В тексте имеется 652 красочные миниатюры, которые предваряют иллюстрируемые ими фрагменты Жития, то есть читатель этой лицевой рукописи сначала видит изображение, а затем читает текст к нему. Отметим, что подобного количества миниатюр нет ни в одном другом иллюстрированном списке житий русских святых. К некоторым из них обращались в своих работах такие исследователи как А. В. Арциховский,67 О. А. Белоброва,68 С. В. Сазонов69 и др. Комплексного же изучения всех миниатюр рукописи до сих пор не проводилось.

Заглавные буквы (инициалы) в своем подавляющем большинстве простые, геометрические, иногда украшенные стилизованной растительностью. По своей высоте они занимают 5-6 строк текста. Все они написаны киноварью. .В письме книги имеется несколько строк высокопрофессиональной вязи. (.)

Книга украшена тремя заставками. На листе 1 заставка выполнена пером и чернилами -прямоугольная рамка, заполненная широколиственными «травами» с золотыми прожилками. В центре вязью написано начало названия книги - «Житие прпдобнаго». Вторая и третья заставки (л. 16 и 349) исполнены в той же манере, что и первая, только без текста. (.)

Любопытно оформление миниатюр. Они с трех сторон, по бокам и снизу, ограничены тонкими чернильными линиями, а сверху «открыты», что дает возможность книгописцу вторгаться в пустоты верхних частей миниатюр заключительными словами соответствующих разделов текста. (.)

Очень богата цветовая гамма миниатюр. Краски типа акварели использованы очень умело. .Активно использовано золото. Оно применяется в изображении нимбов святости, куполов церквей, крестов и некоторых других деталей. (.)

Лицевое Житие преподобного Сергия Радонежского скорей всего было создано в царских книгописных мастерских Московского Кремля. Об этом свидетельствуют письмо, заставки, инициалы и миниатюры этой книги. Последние очень близки к минитаюрам Лицевого летописного свода и некоторых других книг, которые несомненно были созданы в этих мастерских, где издавна работали первоклассные мастера книжного дела» (Левочкин И. В. Лицевое житие.С. 98 -100,102).

6 См.: Яблонский В. Пахомий Серб и его агиографические писания. СПб., 1908; Зубов В. П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб. (К вопросу о редакциях «Жития Сергия Радонежского») // ТОДРЛ. М.; Л., 1953. Т. 9. С. 145 - 158; Мюллер JI. Особая редакция Жития Сергия Радонежского // Записки Отдела рукописей. М., 1973. Вып. 34. С. 71 - 100 (Гос. Б-ка СССР им. В. И. Ленина); Клосс Б. M. 1) Жития Сергия и Никона Радонежских в русской письменности XV - XVII вв. // Методические рекомендации по описавнию славяно-русских рукописных книг. М., 1990. Вып. 3. Ч. 2. С. 271 - 296; 2) Избранные труды. М., 1998. Т. 1. Житие Сергия Радонежского. С. 160 - 223.

6 Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. С. 251 -277.

Все листы рукописи пронумерованы по нижним внешним углам буквами кириллического алфавита, однако № 144 проставлен дважды, на двух листах, поэтому после л. 144 нумерация сбивается. В верхних внешних углах карандашом выполнена поздняя («архивная») нумерация. В изданиях Троицкого списка нумерация листов разнится между собой: в каждом экземпляре литографированного издания 1853 г. нумерация листов делается «от руки», на листах факсимильного издания 2002 г. типографская нумерация также отсутствует, воспроизведена только рукописная нумерация славянской цифирью. В связи с отсутствием единообразия в обозначении листов Троицкого списка в нашей работе мы придерживаемся именно этой рукописной нумерации.

Водяные знаки бумаги Троицкого списка относятся к периоду с 70-х гг. XVI в. и до первых лет XVII в.70 По заключению И. В. Левочкина, учитывавшего совокупность палеографических и исторических данных,

71 рукопись можно датировать 1592 годом.

В конце XVII-ro или в самом начале XVIII в. Троицкий список был скопирован. Миниатюры нового списка, выполненные по образцу миниатюр копируемого оригинала, соответствуют древнерусской традиции книжной иллюстрации. Эта рукопись в составе библиотеки Петра I хранится ныне в Рукописном Отделе Российской Библиотеки Академии наук (РО БАН П. I. А. 38). Обозначим ее в нашем исследовании как «Петровский список». Следует, правда, отметить факт, установленный сотрудниками Рукописного отдела

72 73

БАН М. Н. Мурзановой и И. Н. Лебедевой, что эта рукописная книга О

Белоброва O.A. 1)0 лицевом списке Жития Сергия Радонежского в библиотеке Петра I. // Белоброва О. А. Очерки русской художественной культуры XVI - XX веков. М., 2005. С. 243 - 256; 2) О некоторых изображениях Епифания Премудрого в их литературных источниках // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 91 -100.

69 Сазонов С. В. «Встреча со старцем» в Житии Сергия Радонежского // История и культура Ростовской земли. 1993. Ростов, 1994. С. 60 - 66.

7 См.: Лихачев Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. Ч. 1. СПб., 1899. №№ 3223 (1570 г.), 3040 (1573 г.), 3042 (1574 г.), 3237 (1580 г.), 3051 (1602 г.).

71 Левочкин И. В. Лицевое житие. С. 101.

72 Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела БАН. М. - Л., 1956. Вып. 1. С.

267-381. принадлежала не Петру I, а его сестре Наталии Алексеевне, в описях имущества которой и фигурирует этот список.

В отличие от Троицкого, Петровский список содержит только 468 миниатюр,74 его иллюстрирование не закончено: в конце рукописи оставлено немало пустых мест для предполагавшихся миниатюр. В начале Петровского списка миниатюры расположены после иллюстрируемого ими текста, а после л. 142 об. они предваряют текст. Зависимость миниатюр Петровского списка от Троицкого несомненна, это пе пс отмечали такие исследователи как И. Э. Грабарь, В. Д. Кузьмина. Наиболее подробное исследование Петровского списка и его сопоставление с Троицким списком проведены О. А. Белобровой,77 которая отмечает совпадение формата обеих рукописей (в лист), их внешнего вида (похожие переплеты), а также редакций текста жития. Выявляя и анализируя их различия, соотносяя создание Петровского списка с историческими событиями этого времени, О. А. Белоброва приходит к предположению «о заказе копии лицевого Жития Сергия Радонежского «в поднос» царским особам (семье Петра I - Н. Ю.) именно после их пребывания в Троице-Сергиевом монастыре в августе 1689 г. Инициатива могла исходить как со стороны монастырских властей, так и со стороны членов царской семьи».78

Необходимо отметить, что первый опыт иллюстрирования Жития преподобного Сергия был предпринят при создании Лицевого летописного пу

Лебедева И. Н. Библиотека царевны Натальи Алексеевны, русской образованной женщины начала XVIII в. // Материалы и сообщения по фондам Отдела рукописной и редкой книги Библиотеки Российской Академии наук 1900. СПб., 1994. С. 240 - 253. 4 Сведения, данные в Описи книг собрания Петра I в 1956 г. (Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела БАН. М.; Л., 1956. Вып. I. XVIII век. С. 338) о том, что в Петровском списке 444 миниатюры, ошибочны. Эта ошибка выявлена нами в результате неоднократного пересчета иллюстраций рукописи.

75 Грабарь И. Э. Андрей Рублев: Очерк творчества художника по данным реставрационных работ 1918 - 1925 гг. // Вопросы реставрации. Сб. Центральных гос. Реставрационных мастерских. М., 1926. С. 73.

76 Кузьмина В. Д. Древнерусские письменные источники об Андрее Рублеве //Андрей Рублев и его эпоха. Сб. статей под ред. М. В. Алпатова. М., 1971. С. 115.

7 Белоброва О. А. О лицевом списке Жития Сергия Радонежского в библиотеке Петра I.

78 Там же. С. 252. свода, между 1568 и 1576 гг. Житие включено в Остермановский II том в особой сокращенной редакции и иллюстрировано 77-ю миниатюрами. Данный лицевой список не рассматривается в нашем исследовании, так как он не является самостоятельным произведением, а входит в состав Лицевого летописного свода. Поскольку он создавался в рамках летописного повествования, то перед его создателями ставились иные цели, нежели перед создателями лицевых списков житий святых. В тексте и в иллюстрациях этого списка Жития сделан акцент именно на исторической роли

80 преподобного Сергия и основанной им обители, что обособляет его среди прочих лицевых списков этого Жития. Как показали А. В. Арциховский, О. о 1

И. Подобедова и В. В. Морозов, его миниатюры не служили образцом для создания последующих лицевых списков и данный список стоит особняком в истории иллюстрирования Жития Сергия. Наиболее полно он

82 проанализирован в монографии В. В. Морозова, посвященной Лицевому летописному своду. Проводя исследования Троицкого и Петровского списков Жития Сергия, мы опирались на некоторые положения и наблюдения автора этой работы.

Другой агиографический памятник, лицевые списки которого нами рассматриваются - это Житие Зосимы и Савватия Соловецких.

79 НИОР БАН. 31.7.30-2, лл. 379 об. - 435.

ЯП

В этом лицевом списке О. И. Подобедовой подчеркивалась «светская трактовка сюжетов» (Подобедова О. И. Миниатюры русских исторических рукописей: К истории русского лицевого летописания. М., 1965. С. 274).

А. В. Арциховский считал, что автор миниатюр Троицкого списка Жития Сергия Радонежского «не копировал рисунки с древних подлинников а составлял их заново». (Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. Томск-Москва,

2004. С. 277); сопоставление миниатюр Жития Сергия Радонежского в составе Лицевого свода и Троицкого списка Жития, проводившееся О. И. Подобедовой и В. В. Морозовым, также показало их независимость. (См.: Подобедова О. И. Миниатюры русских исторических рукописей. С. 270 - 274; Морозов В. В. Миниатюры Жития Сергия Радонежского из Лицевого летописного свода XVI в. //Материалы и сообщения по фондам Отдела рукописной и редкой книги БАН СССР за 1985 г. Л., 1987. С. 79).

82 Морозов В. В. Лицевой свод в контексте отечественного летописания XVI века. М.,

2005. С. 171-183.

Самый ранний из известных лицевых списков этого Жития относится к концу 70х-80м гг. XVI в. Ныне он хранится в Егоровском собрании Российской государственной библиотеки (РГБ, собр. Егор., № 325). В науке за ним закрепилось название «Егоровский» список. Он содержит 54 миниатюры к первой части Жития, то есть иллюстрирование не доведено до конца. Рукопись в четвертую долю листа, на 290 листах, помимо Жития содержит службы Зосиме и Савватию. Миниатюры этого списка небольшого размера, от 4,7x4,2 см до 4,4x3,7 см, они расположены на полях, что встречается только в данной рукописи среди рассматриваемых нами. Отличается она также сравнительно скромным внешним видом, мелким полууставным письмом, отсутствием золота в иллюстрациях, за исключением выходной миниатюры с изображением преподобных Зосимы и Савватия (л. 69 об.).

Эта рукопись почти не привлекала внимание исследователей, ее наиболее полное описание содержится в статье Г. В. Попова,83 в которой автор делает обзор всех известных лицевых списков Жития Зосимы и Савватия Соловецких. О Егоровском списке, данные о происхождении которого отсутствуют, ученый пишет следующее: «Можно полагать., что она (рукопись - Н. Ю.) создавалась в Москве, так как автор ее небольших маргинальных миниатюр имеет явно столичную выучку. (.) Скорее всего рукопись создавалась по заказу Соловецкой обители или кого-то из монастырских вкладчиков. (.) Но в монастырскую библиотеку рукопись так и не попала (определенную роль в этом могла сыграть именно незавершенность ее иллюстраций)».84

83

Попов Г. В. Книжная культура XVI века и художественное оформление Повести о Зосиме и Савватии // Повесть о Зосиме и Савватии: Научно-справочный аппарат. М., 1986. Кн. 2. С. 73-103.

84 Там же. С. 77.

Житийный текст Егоровского списка относится к редакции, оканчивающейся на эпизоде об умершей и ожившей княгине. По классификации С. В. Минеевой, это III краткая редакция, II вариант.

Второй лицевой список Жития Зосимы и Савватия Соловецких относится к концу XVI в. Он был создан для царя Феодора Иоанновича. Ныне список хранится в собрании Вахрамеева Рукописного отдела Государственного Исторического музея (ГИМ, собр. Вахрамеева, № 71) и известен в науке как «Вахрамеевский». Список содержит 229 парадных красочных миниатюр. Г. В. Попов обнаруживает «иконографическую общность» иллюстраций Егоровского и Вахрамеевского списков, хотя количество и размеры миниатюр этих рукописей не совпадают, что сказалось, в частности, на степени подробности иллюстрирования текста. Между миниатюрами Егоровского и Вахрамеевского списка можно констатировать лишь опосредованную иконографическую связь. Кроме того, миниатюры Вахрамеевского списка отличаются парадностью, тщательностью исполнения и обильным использованием золота в изображениях; как отмечает Г. В. Попов, «изощренность оформителей Вахрамеевской рукописи роднит их с представителями так называемой Строгановской школы».

Происхождение Вахрамеевской рукописи, как и Троицкого списка Жития Сергия Радонежского, связывают с работой миниатюристов Кремлевской царской мастерской третьей четверти XVI века. Данный лицевой памятник введен в научный оборот; ученым значительно облегчает работу над ним его факсимильное издание 1986 г. с хорошим научно-справочным аппаратом.86

Третий лицевой список Жития Зосимы и Савватия датирован 1623 годом. Ныне он находится в Соловецком собрании Российской Национальной библиотеки (РНБ, собр. Соловецкого монастыря, № 175). Он был создан в Москве, по заказу келаря Троице-Сергиева монастыря Александра

85

Минеева С. В. Рукописная традиция Жития преподобных Зосимы и Савватия Соловецких (XVI - XVIII вв.). М., 2001. Т. 1,2.

86 Повесть о Зосиме и Савватии: Факсимильное воспроизведение. Кн. 1; Научно-справочный аппарат. Кн. 2. М., 1986.

Булатникова, и затем вложен им в Соловецкий монастырь. По имени заказчика в науке этот список известен под названием «Булатниковского». Большинство из его 235 миниатюр копирует миниатюры Вахрамеевского списка, за исключением последних иллюстраций. Дело в том, что начиная с л. 204 текст Булатниковского списка и, соответственно, рисунки, относятся к 1623 - 1624 гг., то есть добавлены описания новых чудес соловецких преподобных. На этом основании текст рукописи относится к другому варианту редакции: по классификации С. В. Минеевой, - к III варианту III краткой редакции. В целом же Булатниковский экземпляр создавался как довольно точная копия Вахрамеевского списка.

Известен также еще один, четвертый, лицевой список Жития, так

Й7 называемый «Сад спасения». Он датирован 1711 годом, а из вкладной записи следует, что создавался он на Соловках, по заказу монастыря. Иллюстраторы «Сада спасения», несомненно, пользовались Булатниковским списком, вложенным в монастырь, однако их миниатюры ни в коей мере не являются подражанием его миниатюрам. «В своем отношении к раннему образцу они выступают прежде всего с позиций иной культурно-художественной эпохи, воспринимая его лишь в качестве сюжетно-иконографического руководства. .Миниатюры, созданные далекими Соловецкими мастерами, при всем их архаизме, можно лишь с оговоркой оо причислять к явлениям древнерусского искусства» , - таково мнение Г. В. Попова. «Сад спасения» является свидетельством продолжения традиции иллюстрирования Жития Зосимы и Савватия в XVIII веке, но уже в рамках новой эстетики. Поскольку его миниатюры не могут быть отнесены по своей стилистике и художественным приемам к памятникам древнерусского (допетровского) искусства, то мы не включаем этот лицевой список в наше рассмотрение.

87

Государственная Оружейная палата Московского Кремля, инв. № ПОР 2816.

88 Попов Г. В. Книжная культура XVI века. С. 74.

Третий агиографический памятник, лицевые списки которого мы подвергаем исследованию, - это Житие Антония Сийского. Его первый лицевой список датирован 1648 г. на основании частично смытой записи на рукописи: «Сия глаголемая житие преподобнаго отца нашего Антония Сийскаго отдана. Феодосия. написана во 156-м [1648] году». Это рукопись из библиотеки Антониево-Сийского монастыря, ныне она хранится в Рукописном отделе Государственного Исторического музея (ГИМ, собр. Щукина, №107/750).

По нашим подсчетам рукопись содержит 131 красочную миниатюру, сопровождающую текст Жития.89 Ее пожертвовал в Сийский монастырь игумен Феодосий, о котором, в частности, известно, что он был иконописцем. В связи с этим существует предположение, что он и является автором миниатюр Жития.90

В стилистике миниатюр уже чувствуются веяния нового времени (например, не свойственные иконописи попытки изображения интерьеров), но их все же можно еще отнести к древнерусской традиции. Их содержательную ценность высоко оценил в свое время А. В. Арциховский и посвятил им отдельную главу в книге «Древнерусские миниатюры как исторический источник».91 Как показали результаты фундаментального

92 текстологического исследования Жития Антония Сийского Е. А. Рыжовой, рассматриваемый список содержит текст редакции Ионы (с 16-ю чудесами).

Второй рассматриваемый нами лицевой список Жития Антония Сийского датируется XVIII веком: филиграни его листов указывают на 1779 и 1780

93 гг. Несмотря на позднее происхождение, он включен в наше исследование,

89

По подсчетам А. В. Арциховского, «миниатюр в ней сто пятьдесят одна» (Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. С. 277).

90 См.: Кукушкина М. В. Монастырские библиотеки Русского Севера. JL, 1977. С. 108 — 109.

91 Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. С. 277

286.

92

Рыжова Е. А. Антониево-Сийский монастырь. Житие Антония Сийского. Книжные центры Русского Севера. Сыктывкар, 2000. С. 39.

93 См. описание рукописи: Там же. С. 208. поскольку создавался как копия списка 1648 г., причем с сохранением основных стилистических особенностей образца. Лицевой список XVIII в. находится ныне в Отделе рукописей Библиотеки Российской Академии наук (РО Б АН, собр. Археол. ин-та, № 56). Он содержит 130 миниатюр в красках. Специальных исследований этого списка и его миниатюр до сих пор не проводилось; его текст относится к редакции Ионы (с 16-ю чудесами).94

Оба рассматриваемых списка Жития Антония Сийского не имеют каких-либо закрепившихся в науке наименований, поэтому в нашей работе мы обозначим их, соответственно, как Старший и Младший лицевые списки Жития Антония Сийского (в сокращенном же виде они будут обозначаться как Сп. 1 и Сп. 2).

Еще один лицевой памятник древнерусской книжности, привлеченный нами к исследованию, - Новгородский лицевой сборник первой половины XVII в. - находится в Древлехранилище Пушкинского Дома (ИРЛИ РАН, собр. Каликина, № 35). Он содержит жития трех новгородских святых -Варлаама Хутынского, Антония Римлянина и Михаила Клопского. Два из них - жития Варлаама Хутынского (Л. 62 - 152) и Михаила Клопского (Л. 305 - 355) - сопровождаются циклами миниатюр. Житие Антония Римлянина по каким-то причинам проиллюстрированно не было, хотя для миниатюр в тексте оставлены места. Текст Жития Варлаама Хутынского в этой рукописи, по данным текстологических исследований Л. А. Дмитриева, относится к распространенной редакции, II вид, I группа.95 Его сопровождают 38 миниатюр. Житие Михаила Клопского96 иллюстрируют 23 миниатюры. К изучению миниатюр этой рукописи обращалась Л. Д. Лихачева.97

94 Там же. С. 40.

95 Дмитриев Л. А. Житийные повести Русского Севера как памятники литературы XIII -XVII вв. Л., 1973.

96 В кн. «Повести о житии Михаила Клопского» (подготовка текстов и статья Л. А. Дмитриева; М.; Л., 1958) рассматриваемый список Жития Михаила Клопского не учтен (см. С. 6-12).

97 Лихачева Л. Д. Миниатюристы - читатели новгородских литературных произведений // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 335 - 341.

Стилистика иллюстраций Новгородского сборника позволяет утверждать, что они созданы в древнерусской традиции, поэтому эта рукопись XVII века входит в наше рассмотрение.

Итак, в качестве источников в наше рассмотрение вошли восемь лицевых рукописных памятников конца XVI - второй половины XVIII вв., содержащих жития семи русских преподобных: Сергия Радонежского (в двух списках), Зосимы и Савватия Соловецких (в трех списках), Антония Сийского (в двух списках), Варлаама Хутынского и Михаила Клопского (в одном списке). Они соответствуют установленным нами критериям отбора материала для настоящего исследования.

Исследования и описания лицевых памятников проводились учеными по разным параметрам в зависимости от поставленных ими задач. Для настоящего исследования нами была разработана определенная методика предварительного изучения материала. Она позволила максимально подробно исследовать соотношение текста и иллюстраций в лицевых списках.

Работа над каждой из 8-ми рукописей начиналась с общего описания, предполагающего в данном случае характеристику ее внешнего вида, состава и особенностей художественного оформления. После общего описания рукописи каждая ее миниатюра описывалась и анализировалась по следующей схеме. Сначала выписывался текст, иллюстрированный данной миниатюрой, так как миниатюра чаще всего иллюстрирует не весь отрывок, рядом с которым она располагается. Текст передавался нами по рукописи в соответствии с правилами ТОДРЛ.

Иногда миниатюра бывает многосюжетной (особенно часто это встречается в лицевых списках Жития Сергия Радонежского и Жития Зосимы и Савватия Соловецких), то есть содержит в себе сразу несколько сюжетных изображений, иллюстрирующих разные фрагменты текста. В таких случаях выписываемый текст разбивался нами на пронумерованные отрывки, проиллюстрированные в данной многосюжетной миниатюре. Составлялась также схема миниатюры, в которой все сюжеты пронумерованы в соответствии с нумерацией выписанных фрагментов текста жития. Это позволяло максимально точно установить и зафиксировать соответствие текста и иллюстрирующего его изображения.

Каждая миниатюра или каждый фрагмент многосюжетной миниатюры описывался по следующим параметрам: a. расположение фигур персонажей, b. жесты и позы персонажей, c. цвет и другие значимые особенности одежд персонажей (если есть), характеристика фона (пейзажного, архитектурного, «интерьерного»). е. другие значимые детали изображения.

В результате такого подробного описания и соотнесения текста и иллюстрации стал возможен первоначальный анализ степени соответствия изображения тексту, вследствие которого нами нередко выявлялись имеющиеся несоответствия между указаниями текста и деталями иллюстрации. Уже на этом предварительном этапе исследования нами предпринималась попытка объяснения этих несоответствий с точки зрения содержания и поэтики, а также по возможности выделялись и осмыслялись акценты, расставленные миниатюристом в передаче им житийных событий.

Наблюдения и замечания, сделанные на данном этапе анализа, фиксировались и затем использовались в дальнейшем исследовании.

На следующем этапе мы проводили сопоставление миниатюр разных списков одного жития. При наличии других лицевых списков рассматриваемого произведения и при наличии технической возможности (списки житий находятся в разных книгохранилищах), мы сравнивали миниатюры разных списков. Уточним, что такую возможность мы имели при работе с Житием Сергия Радонежского (Петровский список сравнивался с Троицким) и Житием Зосимы и Савватия Соловецких (Булатниковский список сравнивался с Вахрамеевским). Это обусловлено тем, что Троицкий список Жития Сергия Радонежского и Вахрамеевский список Жития Зосимы и Савватия были изданы (соответственно, в 1853 г. и в 1986 г.), и сопоставление миниатюр проводилось между рукописью одного списка и изданием другого. Обнаруженные различия в композиции и деталях миниатюр разных списков сразу фиксировались. При невозможности синхронного сопоставления миниатюры копировались в виде цветных рисунков (прежде всего это касается неизданных лицевых списков Жития Антония Сийского), которые затем сравнивались с миниатюрами рукописи, находящейся в другом книгохранилище.

Для обозначения расположения идентичных миниатюр из разных лицевых списков одного и того же жития в настоящей работе указываются листы этих рукописей через косую черту: например, «л. 44 об./ 59 об.». Причем первый номер листа относится к более ранней рукописи, а второй - к более поздней.

Наблюдения и выводы, изложенные в данной работе, основаны на вышеописанном предварительном анализе каждой миниатюры всех исследуемых рукописей. Проведенный анализ позволяет рассмотреть изображения в непосредственном взаимодействии с иллюстрируемым текстом. В результате представилась возможность выявить и систематизировать различные приемы, которыми пользовались древнерусские миниатюристы для передачи тех или иных житийных ситуаций, характеристик героев, содержания их речи и т. д. Подробное сопоставление рукописей позволило также изучить характерные различия между миниатюрами лицевых списков одного и того же жития. Кроме того, следование изложенной схеме анализа миниатюр свело к минимуму возможность ошибок в трактовке сюжета того или иного изображения, так как иллюстрация описывается и анализируется в теснейшем взаимодействии с текстом. Примером такой ошибки может служить сюжетное описание одной из миниатюр Вахрамеевского списка Жития Зосимы и Савватия Соловецких, сделанное к факсимильному изданию рукописи. Содержание миниатюр на лл. 6 об. - 7 об., иллюстрирующих повествование Жития о желании преподобного Савватия уединиться и бежать от славы и почитания его монахами Валаамского монастыря, раскрывается в описании как «нарастающий конфликт» Савватия с братией, «осуждение монастырской по братией» трудов преподобного. Тогда как в тексте Жития, иллюстрируемом этими миниатюрами, ясно говорится, что Савватий «любим бе всеми» (Вахр. сп., л. 6 об.), «И внят же слухом блаженный Саватие словеса сия {похвалы от братии-Н. Ю.)., и помышляше в себе: лучши ми есть отлучитися.» (л. 7 об.) и пр. При подробном сопоставлении каждой детали изображения с точным содержанием соответствующего отрывка текста такого рода ошибки практически исключаются.

Следует специально оговорить, что в нашем исследовании мы употребляем условное собирательное название автора иллюстраций -«миниатюрист». То есть мы не проводим границы между заказчиком, редактором и исполнителем миниатюр, каждый из которых мог внести свой вклад в идейную и художественную разработку иллюстраций. Для нас также не принципиально различие рук разных мастеров-миниатюристов, работавших над одной рукописью. Мы исследуем общие приемы и тенденции в иллюстрировании древнерусских книг.

В работе впервые предпринимается комплексное изучение текста и изображений по специально разработанной методике, причем акцент делается на применении литературоведческого подхода относительно циклов миниатюр, иллюстрирующих древнерусские тексты. Научной новизной данной работы является также то, что в ней впервые предпринимается попытка комплексного исследования определенного круга иллюстрированных агиографических памятников в их совокупности.

98

Описание миниатюр. // Повесть о Зосиме и Савватии: Научно-справочный аппарат. М., 1986. С. 109.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Юферева, Наталия Эдуардовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Иллюстрированная книга представляла собой особый жанр древнерусского искусства, главной отличительной чертой которого было тесное и вместе с тем сложное взаимодействие слова и изображения. Это взаимодействие происходило на разных уровнях: на уровне композиции, топики, поэтики.

На уровне композиции текст и иллюстрации к нему сопоставимы между собой по способу художественного описания действительности. Как автор текста, так и автор иллюстраций передавали события со сходных позиций «всевидящего и всезнающего наблюдателя», предоставляя синтез описаний, данных с разных точек зрения. Основные принципы композиционного построения в литературном тексте и миниатюрах совпадают, несмотря на существенное различие средств художественной выразительности, относящихся в первом случае - к временному виду искусств (литературе), а во втором случае - к пространственному (изобразительному искусству).

На уровне топики можно говорить о методологической возможности сопоставления типичных мест жития в их словесном и изобразительном выражении. Мы обратили внимание на то, что агиограф использовал в своем творчестве традиционные литературные формулы, равно как и иллюстратор житий имел в своем арсенале некие иконографические модели, в соответствии с которыми он передавал житийные топосы. Это говорит о том, что древнерусские миниатюристы повторяли внутреннюю структуру текста жития, в данном случае - его топику.

Взаимодействие текста и иллюстраций на уровне поэтики прослеживается в сходных художественных приемах, таких как художественное абстрагирование, компактность художественного времени и некоторых других. Средневековому литературному приему художественного абстрагирования аналогичен прием миниатюриста, смысл которого заключался в вариативности (например, колористической) изображения одного и того же предмета или персонажа. Тем самым миниатюрист добивался того же эффекта, что и агиограф, прибавляющий к наименованию того или иного явления слово «некий». Явлению же компактности художественного времени в средневековых литературных произведениях соответствовало объединение в одной миниатюре изображений разновременных событий. Совпадение художественных приемов отмечается также в изображении положительных и отрицательных персонажей. Если поведение первых в литературном повествовании подчинялось этикетным нормам, то поведение вторых этому этикету не подчинялось. Позы и жесты соответствующих персонажей иллюстраций также были этикетными или не этикетными, в зависимости от характера действующих лиц: положительные и нейтральные персонажи изображались на миниатюрах в позах, в которых на иконах традиционно изображаются святые, отрицательные же персонажи (разбойники, злодеи, бесы и люди, одержимые бесами) изображались с различными отклонениями от принятого изобразительного этикета.

На всех перечисленных уровнях взаимодействия слова и изображения в лицевой рукописи прослеживаются те или иные различия между текстом и иллюстрацией. Нами выделено два типа отношения к литературному тексту иллюстрирующих его изображений: обобщение и конкретизация, которые в той или иной мере содержатся во всех иллюстрациях. Примечательно, что, согласно теории художественного восприятия, чтение литературного текста включает в себя две тенденции: те же самые обобщение и конкретизацию. Таким образом, выделенные нами два типа «изменения» сообщений литературного текста в иллюстрации точно соответствуют двум типам преломления информации во время чтения. Это совпадение является теоретическим обоснованием рассмотрения миниатюриста в качестве читателя житийных текстов.

Чтение литературного произведения сопряжено также с индивидуальной интерпретацией сообщений текста конкретным читателем. Различные случаи интерпретации весьма информативны, так как часто они дают ключ к пониманию литературного произведения с точки зрения именно средневекового восприятия.

Проявления миниатюриста как читателя и интерпретатора прослеживаются на всех уровнях взаимодействия текста и иллюстраций. В композицию лицевого списка жития миниатюристы привносили новое членение, разбивая иллюстрациями повествовательную ткань на определенные смысловые единицы. С точки зрения топики нами выявлены случаи, когда иконографический образец оказывался для миниатюриста важнее и авторитетнее, нежели письменное сообщение иллюстрируемого жития. Это говорит об определенной самостоятельности изобразительных топосов по отношению к топосам литературным, а также об их общей природе. Наибольший же результат в исследовании миниатюриста как читателя и интерпретатора дало изучение текста и иллюстраций с точки зрения поэтики. Нами были рассмотрены и соотнесены с иллюстрируемыми текстами различные художественные приемы древнерусских миниатюристов, используемые ими для передачи всего многообразия содержания житийных текстов. Главными средствами выразительности в живописи являются цвет и линия. В определенных случаях тот или иной цвет в древнерусских миниатюрах имел символическую нагрузку, и тогда можно говорить о семантике конкретного цвета и его смысловом значении. Нами было выделено четыре цвета, имеющих символическое значение - белый, черный, красный и золотой. С их помощью миниатюристы могли интерпретировать текст, расставлять определенные смысловые акценты. Белый цвет - символ духовного преображения человека, действия в нем Божественной благодати. Ему противостоит черный - цвет преисподней, мира падших ангелов; в некоторых случаях он мог означать также болезнь и смерть. Красный цвет имел в целом положительную семантику, чаще всего он являлся цветовым сигналом радости, торжества, земной власти. Он относился к миру дольнему, свидетельствовал о мирском. Золотой цвет, находящийся над цветовой иерархией, призван был свидетельствовать о славе Божией, он окрашивал в миниатюрах все, что в полной мере ей причастно.

Графические приемы миниатюристов не выходили за рамки иконописной традиции: позы и жесты персонажей, изображение нимбов, деталей одежды, архитектуры и пейзажа передавались в соответствии с общими принципами, выработанными и закрепленными в древнерусской живописи. Однако с помощью этого довольно ограниченного круга приемов книжным иллюстраторам удавалось передать не только все многообразие житийного повествования, но и обозначать некоторые нюансы этого повествования, расставлять определенные смысловые акценты, давать тексту ту или иную интерпретацию. Прежде всего миниатюристы использовали для этого такие графические средства выразительности как жесты и позы персонажей, а также изображение нимбов.

Рассмотрение одних из наиболее распространенных жестов - жестов указания и благословения - показало, что все их многочисленные значения делятся на два семантических поля. Первое поле - это использование жеста в самом прямом или привычном его значении: благословения кого-либо или указания на что-либо. Второе семантическое поле объединяет значения обоих жестов, восходящие к античному жесту оратора. В таком случае жест благословения отличается от жеста указания лишь перстосложением. При этом древнерусский миниатюрист различал оттенки значений этих жестов. При изображении сцен поучения святым, игуменом монастыря или архиереем он использовал жест благословения, а при иллюстрации, например, родительского наставления своим детям - жест указания. То же можно сказать и о таком значении обоих жестов как повеление: в этих случаях только святой или архиерей изображаются с жестом благословения, а родители, князь, бояре и прочие мирские люди - с жестом указания. Жест указания, таким образом, являлся для художника «мирским» аналогом жеста благословения как ораторского жеста. Причем в некоторых случаях он мог изображаться и у «духовных» ораторов, если миниатюристу надо было, например, усилить категоричность высказывания - поучения, повеления или запрета.

Выделение нами четырех традиционных молитвенных поз (позы предстояния, внимания, коленопреклонения и поза причастника) позволило выявить особенности интерпретации миниатюристом молитвы. Выяснилось, что миниатюристы рассматриваемых лицевых рукописей довольно часто прибегали к использованию изображений молитвы без прямого указания на молитву в тексте жития. Миниатюристы тем самым расставляли особые акценты, передавая подвиги святого, его радость, его раздумья, и т. д. исключительно как молитву.

Проблема интерпретации миниатюристом святости изучена нами через анализ случаев изображения нимбов у различных житийных персонажей. Средневековые иллюстраторы изображали с нимбами некоторых подвижников, которые на момент создания рукописи еще не были причислены к лику святых, а в некоторых случаях - людей, которые в Церкви никак не почитались, но их подвижническую жизнь или добродетельные поступки миниатюрист считал необходимым отметить и подчеркнуть. Причем изображение нимба могло соответствовать тексту жития, где тот же персонаж назывался «святым», «преподобным», «блаженным», «духовными добродетельми украшенным» и т. п., но могло использоваться миниатюристом и независимо от текста, для передачи нравственной характеристики того или иного персонажа. В этом проявлялась интерпретация текста его иллюстратором. Кроме того, нимб на миниатюрах являлся также элементом определенного этикета в изображении родителей святого и архиереев, независимо от их церковного почитания. К особому случаю относятся изображения нимба для обозначения сакральности некоторых отвлеченных понятий, безотносительно к личности их носителей: например, святости священнического сана, добродетельного поступка или сакрального состояния - реальной или символической (в монашеском постриге) смерти.

С помощью перечисленных выше и некоторых других, не поддающихся систематизации и обобщению, художественных приемов древнерусские миниатюристы через иллюстрации доносили содержание житийного текста и свое прочтение, интерпретацию этих текстов.

Результат прочтения и интерпретации текста миниатюристом так или иначе воспринимал читатель лицевого списка жития. Его восприятие начиналось с выходной миниатюры, располагавшейся перед началом жития и являвшей собой икону святого. В сочетании с Похвальным словом святому, как правило, завершающим житие, они обрамляли Житие, создавая рамки художественного произведения. Их сакральной функцией было введение читателя в молитвенное, богослужебное восприятие религиозного текста.

В таком контексте книжные миниатюры выступали для современника не только как иллюстрации к тексту, но и как иконописные изображения. Не случайно, что такие миниатюры очень близки клеймам житийных икон. Можно сказать, что по своему композиционному строю лицевой список жития подобен житийной иконе с клеймами: «средником» такой иконы является выходная миниатюра и Похвальное слово, а ее «клеймами» - Житие и Чудеса с их иллюстрациями. Такое подобие указывает на особое единство текста и иллюстраций в лицевых списках. На него же указывает и тот факт, что по своей внутренней структуре лицевой список создавался на основании одного из принципов поэтики древнерусской литературы, заключающегося в стилистической симметрии. В качестве первого члена такой симметрии здесь выступает текст жития, а в качестве второго члена, который «другими словами» повторяет сказанное в первом, - иллюстрации к этому тексту. Главная художественная функция стилистической симметрии, состоящая в абстрагировании, также выполняется миниатюрой, которая передает житийные события в некоем обобщенном, иконописном виде.

Наличие таких форм взаимодействия текста и иллюстраций дает основание для рассмотрения слова и изображения в лицевых списках в качестве единого словесно-изобразительного текста, каковым он и воспринимался их читателем. В связи с этим мы предлагаем рассмотреть вопрос о появлении новой редакции произведения в его лицевых списках, так как миниатюрист вносил в новый словесно-изобразительный текст определенные изменения. Мы проанализировали эти изменения, которые можно разделить на стилистические и идейные. К стилистическим относятся украшение списка миниатюрами, «распространение» текста жития, углубление «этикетности» и абстрагирования житийного повествования за счет иллюстраций. К идейным изменениям, вносимым в лицевой список миниатюристом, можно отнести композиционные изменения и добавление новых идей, которых нет в тексте жития.

Наличие таких преобразований изначального (неиллюстрированного) житийного повествования приводит нас к выводу, что в лицевом списке за счет иллюстраций происходила литературная переработка произведения. Миниатюрист в таком контексте выступал как редактор и соавтор произведений, бытовавших в лицевых списках. Называя его литературную переработку лицевой редакцией, мы тем самым предлагаем новый аспект в изучении литературной истории памятников древнерусской книжности.

Средневековая книжная иллюстрация, находясь на границе живописи и литературы, сложным образом синтезировала в себе художественные приемы обоих видов искусства. В настоящей работе предпринята попытка рассмотрения книжной иллюстрации с точки зрения действия в ней принципов поэтики древнерусской литературы, а также предложено включение лицевых списков в литературную историю житийных произведений.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Юферева, Наталия Эдуардовна, 2007 год

1. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977.

2. Адрианова-Перетц В. П. Задачи изучения «агиографического стиля» Древней Руси // ТОДРЛ. М.; Л. 1964. Т. 20. С. 41-71.

3. Алпатов М. В. Гибель Святополка в легенде и в иконописи // ТОДРЛ. М.-Л., 1966. Т. 22. С. 18-23.

4. Алпатов М. В. Икона «Сретения» из иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры. (К изучению художественного образа в древнерусской живописи) // ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 557 564.

5. Амосов А. А. К семантике цвета в миниатюрах древнерусских рукописей // ТОДРЛ, Т. 48. СПб., 1993. С. 248 253.

6. Амосов А. А. Лицевой летописный свод Ивана Грозного: Комплексное кодикологическое исследование. М., 1998.

7. Амосов А. А. Сказание о Мамаевом побоище в Лицевом своде Ивана Грозного (Заметки к проблеме прочтения миниатюр Свода) // ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 34. С. 48 60.

8. Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. Томск; Москва, 2004. (Переизд. 1944 г.).

9. Белоброва О. А. К изучению древнерусских иллюстрированных сборников // Армянская и русская средневековые литературы. Ереван, 1986. С. 445-453.

10. Белоброва О. А. О лицевом списке Жития Сергия Радонежского в библиотеке Петра I // Белоброва О. А. Очерки русской художественной культуры XVI XX веков. М., 2005. С. 243 - 256.

11. Белоброва О. А. О некоторых изображениях Епифания Премудрого в их литературных источниках // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 91 -100.

12. Белоброва О. А. Этикетный мотив в древнерусской миниатюре XV в. // Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987. С. 25 31.

13. Бореев Ю. Б. Теория художественного восприятия и рецептивная эстетика, методология критики и герменевтика // Теории, школы, концепции (критические анализы): Художественная рецепция и герменевтика. М., 1985. С. 3 68.

14. Брюсова В. А. Деяния Сергия Радонежского в зримых образах житийных икон // Сергий Радонежский. Сб. ст. М., 1991. С. 440 452.

15. Буланин Д. М. Античные мотивы в древнерусской авторской топике // Буланин Д. М. Античные традиции в древнерусской литературе XI -XVI вв. München, 1991. С. 217 -223.

16. Булгаков С., прот. Икона и иконопочитание. М., 1996.

17. Буслаев Ф. И. Древнерусская литература и православное искусство. СПб., 2001.

18. Буслаев Ф. И. Изображение Страшного суда по русским подлинникам // Буслаев Ф. И. Древнерусская литература и православное искусство. (Переизд.) СПб., 2001. С. 187 201.

19. Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1861. Т. 1.

20. Буслаев Ф. И. Мои досуги. М., 1886. Ч. 2.

21. Буслаев Ф. И. Общие понятия о русской иконописи. Сборник древнерусского искусства. М., 1866.

22. Вагнер Г. К. Проблемы жанров в древнерусском искусстве. М., 1974.

23. Владимиров М., Георгиевский Г. Древнерусская миниатюра. М., 1933.

24. Голубинский Е. Е. История канонизации святых в Русской Церкви. М., 1988. (Переизд. 1903 г.).

25. Голубинский Е. Е. История Русской Церкви. М., 1998 (Переизд. 1911 г.). Т. 2.

26. Грабарь И. Э. Андрей Рублев: Очерк творчества художника по данным реставрационных работ 1918 1925 гг. // Вопросы реставрации. Сб. Центральных гос. Реставрационных мастерских. М., 1926. С. 7-112.

27. Грибов Ю. А. Образ Ивана Грозного в трактовке посадских художников последней четверти XVII века // Народное искусство России: традиции и стиль. Труды ГИМ. Вып. 86. М., 1995. С. 13 28.

28. Дмитриев Л. А. Житийные повести Русского Севера как памятники литературы XIII XVII вв. Л., 1973.

29. Живов В. М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов. М., 1994.

30. Житие преподобного и богоносного отца нашего игумена Сергия Радонежского Чудотворца. (Литографическое издание). Троице-Сергиева лавра, 1853.

31. Житие преподобного и богоносного отца нашего игумена Сергия Чудотворца. Написано Епифанием Премудрым: Факсимильное воспроизведение рукописной книги 1592 года. М, 2002. 2 Кн.

32. Зубов В. П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб. (К вопросу о редакциях «Жития Сергия Радонежского») // ТОДРЛ. М.; Л., 1953. Т. 9. С. 145-158.

33. Иннокентий (Просвирин), архим. Троице-Сергиева лавра. М., 1988.

34. Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела БАН. М.; Л., 1956. Вып. I. XVIII век.

35. Клаутова О. Ю. Жест в древнерусской литературе и иконописи XI -XIII вв. К постановке вопроса // ТОДРЛ. СПб., 1993. Т. 46. С. 256 -269.

36. Клосс Б. М. Жития Сергия и Никона Радонежских в русской письменности XV XVII вв. // Методические рекомендации по описавнию славяно-русских рукописных книг. М., 1990. Вып. 3. Ч. 2. С. 271-296.

37. Клосс Б. М. Избранные труды. М., 1998. Т. 1. Житие Сергия Радонежского. С. 160-223.

38. Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник/Репринт, изд. 1871 г. М., 1988.

39. Колесов В. В. Сергий Радонежский: художественный образ и символ культуры // Жизнь и житие Сергия Радонежского. М., 1991. С. 319 -336.

40. Косцова А. С. Древнерусская живопись в собрании Эрмитаже: Иконопись, книжная миниатюра и орнаментика XII начало XVII века. СПб., 1992.

41. Кочетков И. А. Иконописец как иллюстратор жития // ТОДРЛ. Л., 1981. Т. 36. С. 329-347.

42. Кукушкина М. В. Монастырские библиотеки Русского Севера. Л., 1977.

43. Лебедева И. Н. Библиотека царевны Натальи Алексеевны, русской образованной женщины начала XVIII в. // Материалы и сообщения по фондам Отдела рукописной и редкой книги Библиотеки Российской Академии наук 1900. СПб., 1994. С. 240-253.

44. Лебедева И. Н. К проблеме взаимоотношения русской книжной миниатюры и иконописи (о некоторых лицевых рукописях из коллекции Н. П. Лихачева) // Хризограф. Вып. 2. М., 2005. С. 279 -291.

45. Левочкин И. В. Лицевое житие преподобного Сергия Радонежского // Житие преподобного и богоносного отца нашего игумена Сергия Чудотворца: Факсимильное воспроизведение рукописной книги 1592 года. М., 2002. Кн. 2. С. 94 102.

46. Левочкин И. В. Об одной книге из ризницы Троице-Сергиевой лавры //Книжное дело. 1994, № 5 (11). с. 48 60.

47. Леонид (Кавелин), архим. Славянские рукописи, хранящиеся в ризнице Свято-Троицкой Сергиевой лавры // ЧОИДР. 1880.

48. Лепахин В. Икона и иконичность. СПб., 2002.

49. Лихачев Д. С. Поэтика Древнерусской литературы. М., 1979.

50. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X XVIII вв. Эпохи и стили. Л., 1973.

51. Лихачев Д. С. Сравнительное изучение литературы и искусства Древней Руси // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 3 10.

52. Лихачев Д. С. Текстология. СПб., 2001 (3-е изд.).

53. Лихачев Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970.

54. Лихачев Н. П. Лицевое житие свв. Бориса и Глеба по рукописи конца

55. XV столетия (ИОЛДП № 124). СПб., 1907.

56. Лихачев Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков. Ч. 1.СП6., 1899.

57. Лихачева ЛД. Миниатюристы читатели новгородских литературных произведений // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 335 -341.

58. Маркелов Г. В. Святые Древней Руси: Материалы по иконографии (прориси, переводы, иконописные подлинники). Т. 1. Святые Древней Руси в прорисях и переводах с икон XV- XIX веков. Атлас изображений. СПб., 1998. С. 5 36.

59. Минеева С. В. Рукописная традиция Жития преподобных Зосимы и Савватия Соловецких (XVI XVIII вв.). М., 2001. Т. 1, 2.

60. Морозов В. В. Лицевой свод в контексте отечественного летописания1. XVI века. М., 2005.

61. Морозов В. В. Миниатюры жития Сергия Радонежского из Лицевого летописного свода XVI в. // Материалы и сообщения по фондам Отдела рукописной и редкой книги РАН СССР за 1985 г. Л., 1987. С. 71-87.

62. Морозов В. В. Этикет реальный и этикетность искусства: русская дипломатическая церемония // Этнографическое изучение знаковых средств культуры. М., 1989. С. 265 280.

63. Мюллер Л. Особая редакция Жития Сергия Радонежского // Записки Отдела рукописей. М., 1973. Вып. 34. С. 71 100 (Гос. Б-ка СССР им. В. И. Ленина).

64. Овчинников А. Н. Символика христианского искусства. М., 1999.

65. Олсуфьев Ю. А. Опись лицевых изображений и орнамента книг ризницы Троице-Сергиевой лавры. М., 1921.

66. Орлов А. С. О некоторых особенностях стиля великорусской исторической беллетристики XVI -XVII вв. СПб., 1909.

67. Панченко А. М. О цвете в древней литературе восточных и южных славян // ТОДРЛ. Т. 23. Л., 1968. С. 3 -15.

68. Панченко О. В. Поэтика уподоблений (к вопросу о «типологическом» методе в древнерусской агиографии, эпидейктике и гимногорафии) // ТОДРЛ., СПб., 2003. Т. 54. С. 491 534.

69. Повести о житии Михаила Клопского /Подгот. текстов и вступ. статья Л. А. Дмитриева. М. Л., 1958.

70. Повесть о Зосиме и Савватии: Факсимильное воспроизведение. Кн. 1; Научно-справочный аппарат. Кн. 2. М., 1986.

71. Подобедова О. И. «Повесть о Петре и Февронии» как литературный источник житийных икон XVII века // ТОДРЛ. М.; Л., 1954. Т. 10. С. 303-304.

72. Подобедова О. К вопросу о поэтике древнерусского изобразительного искусства. (Распространенные сравнения в памятнике мелкой пластики XIII в.) // Старинар. Нова сери.а. Кньига XX 1969. Београд, 1970. С. 309 - 314.

73. Покровский Н. В. Очерки памятников христианского искусства. СПб., 2000.

74. Попов В. Г. Иллюстрации «Хождения Иоанна Богослова» в миниатюре и станковой живописи конца XV в. // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 208-221.

75. Попов Г. В. Книжная культура XVI века и художественное оформление Повести о Зосиме и Савватии // Повесть о Зосиме и Савватии: Научно-справочный аппарат. М., 1986. Кн. 2. С. 73 103.

76. Поппэ А. О роли иконографических изображений в изучении литературных произведений о Борисе и Глебе // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 24-45.

77. Почещов Г. Г. Русская семиотика: идеи и методы, персоналии, история. М., 2001. С. 9.

78. Раушенбах Б. В. Геометрия картины и зрительное восприятие. СПб., 2002.

79. Розов Н. Н. Древнерусский миниатюрист за чтением Псалтири // ТОДРЛ. М.; Л., 1966. Т. 22. С. 63 82.

80. Руди Т. Р. О композиции и топике житий преподобных // ТОДРЛ. СПб., 2006. Т. 57. С. 431 -500.

81. Руди Т. Р. Топика русских житий (вопросы типологии) // Русская агиография: Исследования, публикации, полемика. СПб., 2005. С. 59 -101.

82. Рыжова Е. А. Антониево-Сийский монастырь. Житие Антония Сийского. Книжные центры Русского Севера. Сыктывкар, 2000.

83. Сазонов С. В. «Встреча со старцем» в Житии Сергия Радонежского // История и культура Ростовской земли. 1993. Ростов, 1994. С. 60 66.

84. Свод изображений из лицевых апокалипсисов по русским рукописям с ХУ1-го века по Х1Х-ый /Сост. Ф. Буслаев // ОЛДП. М., 1884. Т. 82.

85. Сидорова Т. А. Реалистические черты в архитектурных изображениях Древней Руси // Архитектурное наследство. М., 1958. Т. 10. С. 73 -100.

86. Смирнова Э. С. «Богоматерь с Младенцем на престоле, с Архангелом и преп. Сергием Радонежским» икона первой трети XV в. Истоки и смысл иконографии // Русское подвижничество. М., 1996. С. 124 — 135.

87. Смирнова Э. С. Отражение литературных произведений о Борисе и Глебе в древнерусской станковой живописи // ТОДРЛ. М. Л., 1958. Т. 15. С. 312-327.

88. Соловьева И. Д. Икона «Александр Свирский в житии» в собрании Русского Музея (К проблеме атрибуции) // Древнерусское искусство. Новые атрибуции. Сб. ст. СПб., 1994. С. 39 46.

89. Сукина Л. Б. Слово и изображение в лицевой книге XVII в. (На материале Синодиков и Апокалипсисов) // История и культура Ростовской земли. 1993. Ростов, 1994. С. 116 121.

90. Тарабукин Н. М. Смысл иконы. М. 1999.

91. Творогов О. В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси // ТОДРЛ. М.; Л., 1964. Т. 20. С. 29 40.

92. Творогов О. В. О взаимодействии литературы и живописи в Древней Руси // Русская литература. № 4. Л., 1981. С. 95 106.

93. Томова Е. Славянские жития основателей монастырей как тематическая разновидность типа пространного жития // РакеоЬи^апса. Старобългаристика. 1979. 3. № 2. С. 55 68.

94. Трубецкой Е. Символика красок // Православная икона. Канон и стиль: К богословскому рассмотрению образа. М., 1998. С. 190 196.

95. Трубецкой Е. Три очерка о русской иконе. Новосибирск, 1991.

96. Турилов А. А. «Читал» ли древнерусский книжник миниатюры лицевых рукописей // «Вереница литер». К 60-летию В. М. Живова. М., 2006. С. 318-326.

97. Успенский Б. А. К исследованию языка древней живописи // (Вступл. к кн.) Жегин Л. Ф. Язык живописного произведения. (Условность древнего искусства). М., 1970. С. 4 34.