Художественные особенности изображений монастырской архитектурной среды в миниатюрах русских лицевых житий XVI века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 17.00.04, кандидат искусствоведения Карманенко, Татьяна Анатольевна

• Карманенко, Татьяна Анатольевна
• кандидат искусствоведения
• 2000

Оглавление диссертации кандидат искусствоведения Карманенко, Татьяна Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. КОМПОЗИЦИОННЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЖИТИЙНОЙ

МИНИАТЮРЫ, ИЗОБРАЖАЮЩЕЙ МОНАСТЫРСКУЮ АРХИТЕКТУРУ.

1. Композиционная роль изображений монастырской архитектуры в житийной миниатюре.

2. Единая композиционная основа житийных сюжетов иконописи, монументальной живописи и миниатюры

3. Композиционное единство рукописного шрифта и миниатюры

Глава 2. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО

СРЕДНЕВЕКОВОЙ МИНИАТЮРЫ И РОЛЬ МОНАСТЫРСКОЙ АРХИТЕКТУРНОЙ СРЕДЫ В ЕГО ОРГАНИЗАЦИИ.

1. Трактовка изобразительного пространства в древнерусской миниатюре XVI века.

2. Трактовка передачи времени в древнерусской миниатюре

3. Особенности передачи движения и ритмической организации изображений миниатюры.

Глава 3. ПЕРЕДАЧА АРХИТЕКТУРНОГО ОБЛИКА

ДРЕВНЕРУССКОГО МОНАСТЫРЯ В ЖИТИЙНОЙ МИНИАТЮРЕ.

1. Архитектурная среда в русской книжной миниатюре XV века.

2. Классификация изображений монастырских архитектурных построек.

3. Зависимость информативности житийной миниатюры от изображений архитектуры монастырей.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Художественные особенности изображений монастырской архитектурной среды в миниатюрах русских лицевых житий XVI века»

Исследования особенностей русской житийной миниатюры XVI века с изображениями архитектуры русских обителей является весьма актуальным, так как данная тема остается еще недостаточно изученной в настоящее время. Древнерусская миниатюра XVI века смогла сохранить и донести до нас богатый изобразительный материал о монастырской жизни и о монастырской архитектуре, существовавшей на Руси в XVI веке.

Рукописные миниатюры появлялись в русских рукописных книгах уже с XI века, но лишь XVI век можно назвать веком расцвета и развития книжной миниатюры. С данного периода этот жанр творчества стал играть едва ли не главенствующую роль в изобразительном искусстве. Наиболее сильный подъем книжного производства на Руси, связанный с экономическим и политическим возвышением государства, наблюдался в годы правления Ивана IV. Стали появляться огромные рукописные труды: это богато иллюстрированное житие Сергия Радонежского XVI века (652 миниатюры), житие Зосимы и Савватия Соловецких 90-е годы XVI века (234 миниатюры), Лицевой летописный свод XVI века включающий в себя миниатюры, иллюстрирующие житийные циклы.

Миниатюры житий отличаются многосюжетностью композиций и наличием богатого исторического материала. Их можно разделить по темам. Например, иллюстрации Лицевого летописного свода были в основном историческими, а миниатюры житийных циклов - богослужебными. Такая особенность миниатюр зависела от характера иллюстрируемого текста и определяла художественную сторону рукописной книги.

В рукописных книгах встречаем два вида миниатюр. Это фронтисписные, занимающие один лист в начале книги, и миниатюры, расположенные внутри на отдельных листах или среди текста. Внутритекстовые миниатюры-иллюстрации встречаются лишь в житийной и летописной литературе. В дальнейшем в нашей работе будут рассматриваться именно житийные миниатюры-иллюстрации, так как они несут основную информацию о внешнем облике, архитектуре обителей и жизни монастырской Руси XVI века.

Миниатюры-иллюстрации житий свое внимание акцентируют на основных моментах повествования. Выходные же миниатюры, напротив, в меньшей степени отражали содержание. Здесь не было многосюжетных сцен и, как правило, размещалась одна фигура на фоне иконописного пейзажа.

В житиях и летописях отсутствовало украшение внутритекстовых миниатюр орнаментом. Орнамент, в основном, имелся в книгах богословского, богослужебного характера (в Евангелиях, служебниках, псалтырях и т.д.). Летописные и житийные тексты также были мало декорированы. Простые киноварные заглавия и инициалы разделяли текст на главы. Все элементы, составляющие древнерусскую книгу, подчинялись внутренней логике и характеру повествования. Иногда в заставках встречаются изображенные небольшие сцены, но они не были богаты изобразительной информацией, как миниатюры-иллюстрации, пояснявшие содержание текста, а не украшавшие его. Благодаря своей информативности миниатюры можно назвать как бы изобразительным текстом книги. Этот текст обычно существует параллельно с литературным текстом и включает в себя множество сюжетов.

Многосюжетные житийные миниатюры стали возникать с появлением русской житийной литературы. К XVI веку они уже в большом количестве встречались в рукописях, где прослеживалось влияние агиографии, предшествовали же им агиографические циклы XV века. Примером могут служить житийные циклы Радзивиловской летописи XV века, рассказывающие об образовании Киево-Печерской обители. Эпически-религиозные миниатюры летописи выполнялись, в основном, по иконографическим канонам. Иконописная манера ярче всего просматривается при передаче изображений фигур людей и архитектурных строений.

Рукописные книги ХУ-ХУ1 веков оформлялись с особой тщательностью и их можно по праву называть высоким достижением книжного искусства. Миниатюры рукописных книг являлись неотъемлемой и важной частью их содержания. К XVI веку они становятся полнее и еще информативнее. Миниатюра жития, начиная с XVI века, приобретает более светский характер и тем самым отдаляется от иконописи. В композиции становится заметным влияние светского искусства - многофигурность и многосюжетность. Художник как бы рассказывает о жизни святого земным языком, сообщает информации больше, чем летописец. Миниатюрист XVI века дополняет рассказ рукописного материала разнообразными изобразительными деталями, взятыми из реальной жизни.

Исследование житийных внутритекстовых миниатюр XVI века позволяет изучить изображения монастырских построек, показанных в данных иллюстрациях, которые имеют свои характерные особенности и различные роли организации изобразительного пространства миниатюры. В задачу настоящего исследования входит анализ миниатюр с изображениями архитектуры монастырей, с целью изучения композиционных и художественно-образных особенностей данных иллюстраций, а также выявление стилистической и эстетической связи их с конфигурацией и характером рукописного шрифта.

Степень разработанности проблемы

Важное значение в изучении монастырской архитектуры, изображенной в древнерусских миниатюрах, имеет научно-обоснованное представление об историографии данной проблемы.

Считается, что монастырская архитектура, представленная в миниатюрах лицевых житий XVI века, не имела своей историографии и не выделялась, как самостоятельный объект изучения. Впервые результаты исследования монастырской архитектуры, изображенной в иллюстрациях древнерусских рукописных книг, были показаны в работе Султанова Н.В., опубликованной в 1881 году, где упоминалось об изобразительных особенностях древнерусской архитектуры в миниатюрах жития Николая Чудотворца XVI века. Автор выявил основные стилистические этапы развития и конструктивные особенности городских и монастырских сооружений Руси, показанных в житийной миниатюре, и предложил классификацию изображений. Так, Султанов Н.В. считает, что со второй половины XVI века в русской архитектуре появляется ярко выраженное европейское и старорусское влияние стиля, которое отразилось на архитектуре городских и монастырских строений. Анализируя изображения миниатюр XVI века, автор приходит к выводу, что в каждой иллюстрации имеется два типа изображений, связанных, во-первых, с историческими событиями, представленными в тексте, во-вторых, со стилем архитектуры данного периода. Основное внимание Султанов Н.В. уделяет особенности архитектурных изображений в миниатюрах XVI века, доказывая существование сходства строений с реально существовавшими зданиями и отмечая наличие связи искусства Древней Руси с Западноевропейским искусством. Подобные выводы были сделаны автором на основе существующей в то время «теории влияний», согласно которой «жизнь свежей национальности», как отмечалось в работе Кондакова Н. и Толстого И. [51], в соседстве с развитым обществом направляет всю свою восприимчивость в сторону заимствования. Буслаев Ф.И. [23, 25] с позиций «теории влияний» так же объясняет историю развития русской рукописной книги и ее оформления. Он делает ряд основополагающих выводов для понимания истоков появления стиля древнерусского искусства. Автор отмечает, что становление собственного русского стиля сопровождалось поиском свободы выражения, новых форм художественных средств изображения, стремлением к введению светских сюжетов. В самих сюжетах миниатюр он оценивает богатство композиционных средств, отмечает отличительные черты миниатюры от иконописи и монументальной живописи. Буслаев Ф.И. в своих работах показал искусство миниатюры, как самостоятельное и особое явление, представляющее единое целое с текстом рукописи.

Исследования древнерусских житийных миниатюр XVI века впервые были начаты в конце XIX-начале XX веков. В работах Айналова Д.В. [1, 3, 4, 5], Буслаева Ф.И. [23, 25], Кондакова Н.П. [50, 51], Султанова Н.В. [124], Шахматова A.A. [147] изучение древнерусской миниатюры имело описательный характер, где представлялся анализ различных архитектурных сооружений и памятников.

Щепкин Н.В. [148, 150] отмечал, что до середины XV века русская миниатюра выполнялась только по законам иконографии и лишь со второй половины XV века в ней начинает сказываться заимствование западного рисунка. Общая эволюция миниатюры по словам автора, состояла в приобретении черт западного искусства. Влияние западного рисунка в русской миниатюре так же отмечал в своих работах Буслаев Ф.И. Согласно теории влияний он доказывал существование западных тенденций в средневековой русской миниатюре. С позиции данной теории Буслаев Ф.И. [22] и Кондаков Н.П. [50, 51] объясняли пути развития русской рукописной книги, способы ее оформления и рассматривали миниатюру книги, как единый комплекс. При исследовании миниатюр Кондаков Н.П. применял так называемый сравнительно-исторический метод, термин же «композиция» использовал для характеристики способа «группирования», составления отдельных частей миниатюры. По мнению Буслаева Ф.И., в XVI веке в русском искусстве отсутствовало художественное единство. Автор подчеркивал необходимость анализа рукописной книги с точки зрения стилевых взаимосвязей текста и миниатюры и утверждал, что древнерусская живопись должна представлять собой единство идеи и «внешнего воплощения». Взгляды Щепкина В.Н. были основаны на «теории влияний», которая определила характер исследований конца XIX-начала XX веков. В этот период была написана работа Айналова Д.В. [3] о миниатюрах сказания о Борисе и Глебе Сильвестровского сборника Лицевого Летописного свода XVI века. В исследуемых миниатюрах автор установил наличие влияний предшествующего периода истории и отметил, что ранние русские миниатюры были выполнены с копий, привозимых оригиналов. Анализируя миниатюры ХП-ХУ1 веков, Айналов Д.В. находит в них наличие стиля киевского искусства домонгольского периода, который был тесно связан с византийским периодом.

В работах Буслаева Ф.И., Щепкина В.Н. и Айналова Д.В. предметом исследования явились миниатюры древнерусских рукописей. По мнению авторов они служили изобразительным рассказом, сообщали большое количество исторического материала и, в то же время, их можно было назвать самостоятельными произведениями древнерусского искусства, имеющими свои собственные закономерности развития. Авторы работ не занимались изучением изображений архитектуры Руси, ее особенностей и взаимосвязью с различными элементами иллюстрации. В первом десятилетии XX века исследователи, в основном, уделяли внимание древнерусской иконописи и монументальной живописи. Изучением же книжной миниатюры в эти годы практически не занимались. Представленные в миниатюрах архитектурные сооружения ставились авторами в один ряд с архитектурными строениями, представленными в монументальной живописи и в иконописи. Данный период в науке был назван Некрасовым А.И. [90] периодом «эстетствующей журналистики». В это время была открыта реставраторами иконопись, как новый вид искусства и широкий размах приняли реставрационные работы, что отразилось в трудах Айналова Д.В. [1, 2], Булгакова С.Н. [20], Буслаева Ф.И. [21, 22,23,25], Красовского М.В. [56], Лазарева В.Н. [63, 66], Лихачева Н.П. [76], Муратова П.П. [88, 89], Олсуфьева Ю.А. [93-97], Редина Е.К. [117], Трубецкого Е.Н. [125, 126, 127], Щепкина В.Н. [149].

Искусствоведческий анализ художественного стиля икон имеет немалое значение и для понимания стилевого развития искусства иллюстрации. В этой связи необходимо упомянуть об особо важных работах. Развернутый стилистический анализ иконописи XVI века предъявил в своих работах Муратов П.П. Он, прежде всего, подчеркивает чрезмерную иллюстративность в иконописи и отмечает нагромождение «полурусских» форм в архитектуре. На характер оценки художественных особенностей миниатюры XVI века повлияли выводы, сделанные Олсуфьевым Ю.А. Предложенная автором методика анализа иконописи позволила представить достаточно полную характеристику стилевых изменений иконописных произведений от XII до XIX веков.

Однако слишком сильное увлечение проблемами иконописи отвлекло от непосредственного изучения рукописной книги. Тем не менее работы Булгакова С.Н., Трубецкого E.H. позволили по-новому взглянуть на книжную миниатюру непосредственно связанную с иконописью. Так, Трубецкой E.H. характеризовал язык иконописи, как несравненный язык религиозных символов, и как один из способов отражения идеи «мирообъемлющего храма».

С тридцатых годов XX века становится все сильнее заметен интерес исследователей к лицевым рукописям. Книжная иллюстрация XVI века рассматривается авторами, как самостоятельный вид искусства и уделяется большое внимание анализу отдельных изображений миниатюр и их сюжетов (Александрова A.A. [6], Алпатов М.В. [8, 9], Артамонов Н.И. [12], Арцихов-ский [14, 15], Вздорнов Г.И. [28], Гальченко М.Г. [35], Ильина Т.В. [46], Кашин Н.П. [47], Подобедова О.И. [102-106], Попов О.С. [110], Розов H.H. [118], Свирин А.Н. [119, 120], Смирнова Э.С. [123], Щепкина М.В. [151]), а также представлен анализ древнерусских рукописных книг в сборниках статей, посвященных изучению Русских рукописей [33, 34, 35].

В альбоме Алпатова М.В. и Георгиевского Г.П. [8] были представлены житийные иллюстрации XVI века с подробным описанием сюжетов. В теоретической части альбома отмечалось, что повествовательно-историческая тема житийных миниатюр расширяется и конкретизируется за счет реалистических образов, среди которых выделяется монастырская архитектура. Представленный авторами иллюстративный материал может служить доказательством данных убеждений и свидетельствует о том, что русский монастырь в XVI веке являлся единственным местом приобщения к миру «горнему». Позднее Арциховский A.B. [15] в своей работе отмечал, что древнерусская миниатюра не являлась зарисовками архитектуры Руси, так как она представляла собой условные схемы далекие от реальности. Отдельные архитектурные сооружения, по словам автора, являлись фоном рисунков не сходных с действительностью, а преобладающий тип зданий происходил из области палатного письма русской иконописи. Но, несмотря на подобные утверждения, Арциховский A.B. все так же допускал существование зарисовок зданий, правдиво отражавших действительность.

Особый интерес представляют работы Свирина А.Н. [120] и Щепкиной М.В. изучавшим особенности изображений архитектурных сооружений в древнерусской живописи. Щепкина Н.В. подробно описывает кельи, храмы и различные хозяйственные постройки Соловецкой и Троице-Сергиевой обителей, изображенные в миниатюрах лицевых рукописей XVI века и показывает их стилистические и конструктивные особенности. В работе Сидоровой Т.А. [2] изучаются изображения деревянной архитектуры и ее конструктивные характеристики в миниатюре средневековой Руси. Это исследование продолжило путь, начатый Султановым Н.В. [122] и дополнило представления об архитектурных сооружениях, представленных в древнерусской миниатюре.

Свирин А.Н. определяет XVI век, как время создания большого количества рукописных лицевых житий, являвшихся прекрасным примером гармоничной связи иллюстраций и текста. Автор считал, что место миниатюры в тексте определялось не только положением слов, к которым оно относилось, но и художественно-эстетическими принципами, благодаря чему рукопись становилась единым художественным произведением.

Пути художественного решения в изображениях архитектуры были выявлены Подобедовой О.И. Автором был сделан анализ изображений архитектуры в миниатюрах Лицевого летописного свода XVI века, в результате работы по-новому раскрывается проблема достоверности передачи места действия и переосмысливаются приемы изображения архитектуры. Особое значение Подобедова О.И. уделяет анализу приемов изображений «интерьеров», указывающих символически на то, что действие могло происходить внутри здания. Автор так же рассматривает различные приемы передачи архитектурных строений в рукописной книге и находит ее связь со всей композицией древнерусского произведения.

Немаловажную роль в изучении древнерусской книжной миниатюры сыграли исследования русской литературы, в какой-то степени касающиеся ее иллюстративной части. Немалый интерес представляют для нас труды Лихачева Д.С. [71, 73, 75]. Его методологический подход, нашел свое отражение в том, что стилевые изменения в миниатюре стали рассматриваться, как явление всего художественного процесса. Лихачев Д.С. в своих трудах уделял большое внимание органическому единству текста и иллюстраций и отмечал особое значение миниатюры в Русской культуре XVI века.

Розов H.H. [118] в работе «Рукописная книга» говорит о конструкциях и приемах создания рукописных книг XVI века и отмечает, что книжные миниатюры объединяют иконописную и книжную традиции. Автор характеризует миниатюру, как часть сложного книжного организма, где текст, заставки и орнамент вместе с иллюстрацией создают художественное единство.

Большой научный интерес в исследовании рукописной книги представляют работы Морозова В.В. [85], Антоновой Л.И. [11] «История изучения русской рукописной миниатюры эпохи Ивана Грозного» и факсимильное издание книги XVI века «Повесть о Зосиме и Савватии». В статьях приложения «Книжная культура XVI века и художественное оформление Повести о Зосиме и Савватии» (Попов Г.В. [109]) и в статье Черниловской М.М. «Повесть о Зосиме и Савватии Соловецких - памятник русской культуры XVI-XVII веков [141] излагается история создания лицевых изображений и их связь с текстом. Особый интерес представляет статья Журавского Б.П. [43] книге «Повесть о Зосиме и Савватии» в которой автор анализирует конструкцию жития, где циклы миниатюр подчиняются общей композиции книги и связаны с текстовой структурой. Метод Журавского заключается в перенесении приемов композиции современной книги на средневековую рукопись, что позволило ему раскрыть особенности размещения иллюстрации. Роль же миниатюры автор сводит к модульной конструкции книги.

Работы вышеперечисленных авторов свидетельствуют о том, что к 1990-м годам был накоплен достаточно большой материал по истории развития рукописной книги XVI века и особенностям ее оформления.

Научный интерес для нас так же представляют работы современных авторов, занимавшихся изучением древнерусской станковой и монументальной живописи XV-XVI веков, так как житийная миниатюра, икона и фреска имели много общего в композиционном построении сюжетов и в их единой иконографии (Бобров Ю.Г. [17], Брюсова В.Г. [18], Данилова И.Е. [36], Дар-кевич В.П. [38], Костюхина JT.M. [53], Косцова A.C. [54], Кочетков И.А. [55], Лазарев В.Н. [59, 60, 61, 62], Лесовиченко A.M. [67], Мильчик М.И. [81, 82], Мнева Н.Е. [83, 84], Осташенко Е.Я. [98], Отюгов A.A. [99]).

Осташенко Е.Я. в труде «Архитектурные фоны в некоторых произведениях древнерусской живописи XIV века» проводит сравнительный анализ живописных произведений древней Руси, в которых в изобилии представлены архитектурные строения, и отмечается наличие пластических связей элементов композиции отдельных произведений. Архитектурные сооружения, входящие в композицию миниатюры, Осташенко Е.Я. считает освобожденными от связи с любыми реальными прототипами и их познание сводит преимущественно к вспомогательно-сюжетному упорядочению композиции.

Ряд исследователей, таких как Лазарев В.Н. [64, 65, 66], Лившиц Л.И. [69], Попов Г.В. [108] в своих произведениях представили тщательно отработанные внешне-описательные характеристики фресок, показали их основные композиционные и стилистические особенности, провели анализ различных памятников древнерусской живописи.

Лихачев Д.С. [72] в работах «Развитие русской литературы X-XVII веков» и «Поэтика древнерусской литературы» отмечает наличие тесной взаимосвязи сюжетов монументальной живописи, иконописи и миниатюры. Автор подчеркивает, что в зависимости от содержания литературных произведений находилась монументальная живопись, иконопись и миниатюра, так как изобразительное искусство Руси в основном отражало существо литературных сюжетов, взятых из житий святых, патериков и других рукописных источников.

Для более полного анализа изображений монастырской архитектуры Руси, представленной в житийных миниатюрах XVI века, необходимо было исследовать ряд работ, посвященных древнерусскому зодчеству XV-XVI веков. Они помогли расширить и углубить исследование русской архитектуры, изображенной в иллюстрациях рукописных книг. Эти работы, написанные русскими учеными, позволили также яснее понять особенности зодчества Руси, конструкцию отдельных зданий и их элементов.

Обзоры многочисленных архитектурных памятников, исследование их эстетических и конструктивных особенностей нашли свое отражение в обобщающих трудах Алферовой Г.В. [10], Архангельской A.B. [13], Беляева Л.А. [16], Вагнера Г.К. [27], Выголова В.П. [31], Воронина H.H. [29, 30], Иконникова A.B. [45], Ключевского В.О. [48], Косточкина В.В. [52], Максимова C.B. [79, 80], Нечаева В.В. [91], Переверзевой И.В. [100], Пилявского В.Н. [101], Раппопорт П.А. [113], Шамаро A.A. [143], Якобсона А.Л. [153]. В представленных работах выявлены основные черты архитектуры монастырей XV-XVI веков. Одной из главных характеристик является многопридельность храмов, возникшая в архитектуре конца XVI века. Эти приделы зрительно могли как бы превращаться в ячейки внешней композиционной декоративной структуры главного храма, объединялись вместе с собором в одно целое. Появление целостной композиции в дальнейшем привело к ряду изменений в формообразовании ведущих архитектурных типов храмов.

Сведения о приемах изображения архитектурных сооружений и окружающего их пространства встречаем в трудах Жегина Л.Ф. [42], Мочалова Л.В. [86, 87], Раушенбаха Б.В. [114, 115, 116], Флоренского П.А. [137, 138, 139, 140].

Художественно-композиционные особенности передачи архитектуры в древнерусском искусстве представлены так же в статье Сидоровой Т.А. [121]. В работах Воронина H.H. [30], Шамаро A.A. [143] и Черного В.Д. [142] были даны наиболее исчерпывающие характеристики древнерусских ансамблей, показана художественная особенность конструкции северного русского монастыря и выявлены их отличия от других более южных ансамблей.

Раушенбах Б.В., анализируя построение пространства в средневековой древнерусской живописи, отмечает, что перспективной основой произведения являлась аксонометрия, которая выражалась в особенностях передачи глубины пространства. В своих работах автор всесторонне анализирует причины появления изображений в обратной перспективе. Он утверждает, что явление обратное перспективы в живописи связано с особенностью восприятия средневековым человеком окружающего мира, которое бесследно исчезло в последующих поколениях. Данное положение Раушенбаха Б.В. совпадает с выводами Гуревича А.Я. [32, 33, 34]. Мочалов Л.В. в свою очередь отмечает, что обратная перспектива, являющаяся основой средневекового изображения, формировалась как система взаимосвязи символических изображений, соответствующих мысленным образам и не могла быть предназначена для передачи реального мира. По мнению автора, обратная перепектива способствовала выделению главных фигур и решала особые задачи средневекового символического искусства.

Все вышесказанное авторами в полной мере относится к способу передачи пространства в миниатюрах рукописных иллюстраций XVI века.

Особенность русского средневекового искусства, в основе которого лежит передача «горнего» мира через его земные символы, была раскрыта в работах Боб^рова Ю.Г. [17], Бычкова В.В. [26], Гуревича А.Я. [32], Данилова И.Е. [37], Меликовой В.Д. [78], Никитина И.П. [92], Редина Е.К. [117], Флоренского П.А. [138, 139], Успенского JI.A. [129-134]. Исследования житийной миниатюры и христианского искусства Руси представлены в работах Зень-ковского В.В. [44], Курбатова Г.Л. [58], Пуцко В.Г. [111], Рановича А.Б. [112], Сумарева П.И. [124], Угриновича Д.М. [128], Эйгкена Г. [152]. Так Успенский Л.А. [131] в статье о смысле и содержании иконы отмечал, что значение иконописного изображения не в передаче реального видимого мира, а в представлении того, что не поддается нашему рядовому восприятию. Икона, по словам автора, передает восприимчивость к миру духовному, внутреннюю и внешнюю гармонию, присущую миру «горнему».

В изучении особенностей и методов передачи пространства житийной миниатюры XVI века большое значение имели исследования Трубецкого E.H. [128] и Булгакова С.Н. [27]. В своей работе «Икона, ее содержание и границы» Булгаков С.Н. отмечает, что искусство связано с мыслеобразом или идеею, которая составляет идейное содержание вещи, что характерно для средневекового искусства. Представленный материал и литературные данные по иконописи, монументальной живописи и древнерусской миниатюре, а так же исследования особенностей архитектуры Руси могут быть использованы в дальнейшем при анализе житийных миниатюр XVI века с изображениями монастырской архитектуры Руси.

Таким образом, подводя итог обзору научной литературы, приходится констатировать, что работ, посвященных исключительно изображениям монастырской архитектуры Руси в книжной миниатюре практически не существует и полностью не исследован вопрос о передаче архитектуры обителей в житийной миниатюре XVI века. Более того, практически отсутствуют характеристики и классификация отдельных сооружений монастырей и их элементов, показанных средневековыми художниками.

Актуальность темы

Исследование архитектуры монастырских сооружений Руси, представленных в житийной миниатюре XVI века, относится к числу важных искусствоведческих проблем. В настоящее время вопрос о роли изображений архитектурной среды в иллюстрации является недостаточно изученным. Древнерусская миниатюра XVI века смогла сохранить и донести до нас богатый изобразительный материал о монастырской архитектуре. Изучение житийных иллюстраций дает представление о некоторых конструктивных деталях архитектурных сооружений монастырей, о внутреннем и внешнем облике храмов и кел^древнерусских обителей.

В настоящее время недостаточно разработаны вопросы композиционной взаимосвязи житийной миниатюры, изображающей архитектурную сре- 7 ду, с рукописным шрифтом.

Целью настоящего исследования является изучение изображений монастырской архитектуры в миниатюре XVI века и классификация их элементов, с целью выявления некоторых общих композиционных принципов и закономерностей построения пространства житийной иллюстрации, изображающей древнерусские обители.

В связи с этим ставятся следующие задачи:

1. Выявить состояние изученности проблемы и показать отношение предшествующих исследователей к проблеме значения архитектурной среды в миниатюрах лицевых житий XVI века.

2. Изучить особенность изображения монастырской Руси в миниатюрах XVI века.

3. Провести классификацию изображений архитектурных элементов монастырских построек, представленных в житийной миниатюре.

4. Проанализировать изображения строений обителей, представленных в житийных иллюстрациях XVI века и сравнить их с храмами и кельями в миниатюрах XV века, выявить их сходства и различия.

5. Исследовать влияние изображений монастырской архитектуры и ее расположение на миниатюре на течение художественного времени и скорость внутреннего движения иллюстрации.

6. Определить композиционные характеристики миниатюр XVI века с изображением монастырских ансамблей.

7. Выявить характер разновременных сюжетов и установить последовательность их восприятия.

Предмет исследования - художественные особенности изображений монастырской архитектуры в миниатюрах русских лицевых житий XVI века и их взаимосвязь с рукописным текстом.

Объект исследования - русские житийные миниатюры XVI века, на которых проводилось исследование.

Методика исследования базируется на анализе житийных миниатюр XVI века. Исследование проводилось с использованием современных знаний в области книжного искусства Руси XVI века, архитектуры XV-XVI веков и изучения соответствующей литературы по данной проблеме.

В работе использовались разнообразные подходы к исследованию. Выводы формулировались в результате сравнительного анализа монастырской архитектуры, представленной в миниатюрах XVI века и изображений архитектуры обителей, представленной в рукописных житиях XV века; установлены их композиционные особенности, определено влияние архитектурных сооружений, изображенных в иллюстрациях, на характер шрифтового блока, на композицию листа и всего разворота в целом.

Научная новизна исследования

Впервые проведена классификация изображений монастырской архитектуры, изучены композиционные особенности и своеобразие иллюстраций с изображением Русских обителей.

В работе показано влияние изображений монастырской архитектуры на организацию художественного пространства средневековой миниатюры. Выявлена композиционная связь житийной миниатюры, изображающей архитектуру русских обителей с блоком рукописного шрифта.

Комплексное исследование темы позволило сформулировать несколько новых положений, выносимых на защиту:

1. Изображения монастырских архитектурных сооружений, представленные в житийной миниатюре XVI века, оказывают композиционное влияние на иллюстрации.

2. Шрифтовой блок рукописных житий XVI века является художественно-композиционным дополнением миниатюр.

3. Житийные миниатюры, изображающие архитектуру монастырей Руси, композиционно взаимосвязаны с житийными иконами и житийными циклами в росписях храмов.

4. Изображения монастырских строений в миниатюрах XVI века определяют характер внутреннего и внешнего движения и влияют на его скорость.

5. Архитектурная среда, изображенная в житийных миниатюрах передает иконописную трактовку художественного пространства иллюстраций и. в тоже время, воспроизводят «мирское», природное окружение обителей.

Практическая значимость

Представлены способы прочтения символического художественного языка древнерусской миниатюры.

Результаты исследований могут найти применение при оформлении современной книги и при работах по реставрации памятников рукописного искусства.

Ряд положений, выводов, приведенных в работе, могут быть использованы в учебных пособиях по истории книжного искусства, искусствознанию, теории композиции.

Анализ житийных иллюстраций XVI века позволяет говорить о существовании особых функций миниатюры в рукописной книге.

Апробация работы

Материалы диссертации доложены и обсуждены на плановых заседаниях кафедры Р.Ж. и К. и ХТОПП МГУП (Москва, 1995, 1996, 1997, 1998), на научно-технических конференциях профессорско-преподавательского состава аспирантов и научных сотрудников (Москва, 1988, 1999).

Структурное построение диссертации

Работа состоит из введения, трех глав, заключения и приложения. Список использованной литературы включает 154 наименования.

Результаты и материалы диссертации нашли отражение в следующих публикациях:

1. Карманенко • Т.А. Средства художественно-образной выразительности книжной миниатюры XVI-XVII веков //Тезисы докладов 38 научно-технической конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и научных сотрудников. МГУП. М., 1998. С. 205.

2. Карманенко Т.А. Взаимосвязь текста и изображения в древнерусской рукописной книге XVI-XVII веков //Тезисы докладов 38 научно-технической конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и научных сотрудников. МГУП. М., 1998. С. 205-206.

3. Карманенко Т.А. Связь миниатюры, изображающей архитектуру монастырей Руси с текстом жития //МГУП. М., 1998. 16 с. Илл. прилож. 5 с. Библи-огр.: 6 назв. Деп. в НИО Информкультура Российской гос. б-ки. 26.05.98. №3184.

4. Карманенко Т.А. Особенности изображения монастырской архитектуры в миниатюрах житий XVI-XVII веков и Лицевого Летописного свода

МГУП. М., 1998. 16 с. Илл. прилож. 4 с. Библиогр.: 8 назв. Деп. в НИО Информкультура Российской гос. б-ки. 26.05.98. № 3182.

5. Карманенко Т.А. Особенности передачи движения и ритмической организации изображений миниатюры //МГУП. М., 1998. 8 с. Илл. прилож. 2 с. Библиогр.: 4 назв. Деп. в НИО Информкультура Российской гос. б-ки. 26.05.98. №3183.

6. Карманенко Т.А. Условность передачи времени и соединение в одно изображение разновременных сюжетов в миниатюрах лицевых житий XVI-XVII веков //МГУП. М., 1998. 9 с. Илл. прилож. 3 с. Библиогр.: 7 назв. Деп. в НИО Информкультура Российской гос. б-ки. 26.05.98. № 3181.

7. Карманенко Т.А. Роль книжной миниатюры в рукописной книге XVI века //Тезисы докладов 39 научно-технической конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и научных сотрудников. МГУП. М., 1999. С. 123.

8. Карманенко Т.А. Взаимосвязь архитектурной среды и пейзажа в миниатюрах лицевых, рукописных житий XVI века //Тезисы докладов 39 научно-технической конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и научных сотрудников. МГУП. М., 1999. С. 124.

9. Карманенко Т.А. Композиционные особенности житийной миниатюры XVI в., изображающей монастырскую архитектуру //Материалы 40-й научно-технической конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и научных сотрудников. МГУП. М., 2000. С. 122-124.

10. Карманенко Т.А. Зависимость информативности житийной миниатюры от изображений архитектуры монастырей //Материалы 40-й научно-технической конференции профессорско-преподавательского состава, аспирантов и научных сотрудников. МГУП. М. 2000. С. 124-125.

Заключение диссертации по теме «Изобразительное и декоративно-прикладное искусство и архитектура», Карманенко, Татьяна Анатольевна

Данные выводы были сделаны не только при изучении миниатюр лицевых житий XVI века, а так же миниатюр XV века. Например, на миниатюрах Радзивиловской летописи XV века, повествующих об образовании Пе-черской обители, повороты фигур монахов (илл. 1) указывают на направление внешнего движения, которое идет слева направо, подобно словам в строке и останавливается на неподвижном храме. Следовательно, движение в миниатюре можно характеризовать как прямолинейное. На иллюстрации 5 действие уже выходит из центра миниатюры и направляется в левую и правую части изображения. Оно также следует за жестами рук и склонившимися фигурами монахов, останавливается у вертикальных неподвижных фигур, а их руки как бы возвращают повествование назад в центр миниатюры. Таким образом внешнее движение становится замкнутым.

Рассмотрим иллюстрацию «Погребение Исакия игуменом Печерского монастыря с братией» (илл. 2), где действие миниатюры направлено от левого неподвижного архитектурного сооружения к центру. С правой стороны изображено строение, рядом с ним находится группа людей. Повороты их фигур и голов указывают на то, что событие миниатюры идет справа к центральному изображению. Архитектура как бы замыкает в себе живое повествование миниатюры. Движение данной житийной иллюстрации можно назвать внешним, направленным к центру, и замкнутым архитектурой.

Таким образом выражается особая роль архитектурных сооружений в организации динамического пространства миниатюры XV века. Архитектура может останавливать действие или замыкать его. В тех же изображениях, где монастырские строения отсутствуют, их роль могут выполнять статичные фигуры персонажей.

Сравнительный анализ изображений миниатюр Радзивиловской летописи XV века, иллюстрирующих житие Антония и Феодосия Печерских и миниатюр лицевых житий XVI века позволяет говорить о наличии влияний миниатюр более раннего периода на миниатюры XVI века, а так же об отличительных особенностях внешнего движения. Так, на миниатюрах XV века оно идет слева направо или с двух сторон миниатюры, останавливаясь в центре. На житийных же миниатюрах XVI века это внешнее движение поднимается по ярусам сложного нарастающего снизу вверх пространства. Данное утверждение иллюстрируют миниатюры лицевого жития Сергия Радонежского, лицевого жития Зосимы и Савватия Соловецких и Лицевого Летописного свода. В них многоярусность создают монастырские архитектурные сооружения и фигуры людей. Подобные характеристики отсутствовали в ранних миниатюрных изображениях. На иллюстрациях Лицевого Летописного свода «Крещение Ивана IV» (илл. 33). «Пострижение Соломонии Сабуровой» илл. 34) события и окружающая их архитектура поднимаются вертикально вверх: одна «строка» изобразительного повествования возвышается над другой. Зритель переходит от первого плана монастырской стены ко второму основному действию и далее перемещается по ярусам архитектуры к высокому горизонту. Весь монастырь показан как бы сверху. Читая изображение, мы поднимаемся с «земли» нижней части миниатюры к «небу» - верху изображения. На миниатюрах лицевого жития Сергия Радонежского «Молитва Сергия и беседа с братией» (лист № 77), «Постническое житие Сергия» (лист № 87) и «Хлебопечение в Сергиевом монастыре» (илл. 6) мы так же видим переход вертикально вверх от первого плана ко второму и далее. На отдельно взятом ярусе миниатюры направление движения выражено не так сильно, как в малосюжетной миниатюре XV века. Например, на миниатюре жития Сергия «Исцеление слепого» (лист № 264) действия первого плана разделены друг от друга небольшими колоннами. События же замыкаются в монастырских строениях и становятся самостоятельными.

Следовательно, динамика многосюжетной миниатюры заключена в переходе от яруса одного плана к другому. Каждый же ярус, в свою очередь складывается из нескольких отдельных малоподвижных изображений. Внешнее движение сложной миниатюры XVI века является многоярусным и поднимается вверх от «земли» к «небу». Его создает расположенная ярусами архитектура и различные группы людей.

В многосюжетной миниатюре XVI века, художественное пространство развивается не только от яруса к ярусу, а движется по «смысловым» диагоналям изображения. Эти диагонали отражают направление литературного сюжета. Например, на миниатюре жития Сергия «Выбор места для поселения» зритель как бы проходит сверху вниз по диагонали от первого действия ко второму и, таким образом, идет рассказ о том, как Сергий вместе со своим братом Стефаном обходят леса, выбирая место для поселения. Каждый сюжет связан с архитектурой. Заканчивается действие миниатюры в правой ее части, где представлен Варфоломей, строящий келью. На рассматриваемой миниатюре внешнее «диагональное» движение соответствует литературному повествованию и соединяется с ходом исторических событий. Следовательно, это движение можно назвать историческим. Оно имеет свою последовательность, направленность и способность переходить с одного действия на другое. Такое историческое движение миниатюры присутствует как в многосюжетных, так и в малосюжетных изображениях. Например, на миниатюре жития Сергия «Дмитрий Донской приезжает в монастырь» (илл. 29) представлены следующие исторические события: на первом плане показан князь Дмитрий, подъезжающий к воротам обители. В правой части миниатюры Сергий Благославляет князя на подвиги. На дальнем плане изображен город, окруженный крепостной стеной, а вдалеке виден большой пятиглавый собор. Читая миниатюру, мы переходим от изображения городской архитектуры к левой части миниатюры и как бы входим в Троицкую обитель. Следуя историческому повествованию, создается движение от дальнего плана к монастырским воротам, которые обозначают движение в будущее из прошлого. В миниатюре «Основание Высоцкого монастыря» (илл. 14), где изобразительный рассказ направляется слева направо, действие так же переходит от прошлого к будущему. Художник слева изображает двух человек осматривающих место строительства монастыря, а правее изображает плотника, приступающего к сооружению деревянного сруба. Историческое движение рассматриваемой миниатюры направлено из прошлого к последующим будущим событиям, что характерно для художественных изображений XVI века. На миниатюрах же XV века, напротив, повествование могло идти от настоящего назад в прошлое. Так, нарушалась историческая последовательность и миниатюры «читались» справа налево. Например, на миниатюре Радзивилов-ской летописи XV века «Антоний Печерский сооружает келью» (илл. 4) художник в одном сюжете изображает Антония, строящего келью, следующий сюжет повествует о предшествующих ранее событиях, где представлен Илларион, живущий на этом месте до поселения Антония. Таким образом, художник возвращает нас в прошлое с помощью изобразительного языка.

При изучении житийной миниатюры XVI века, мы пришли к выводу, что изображения обладают внешней динамикой. Она передается через повороты фигур действующих лиц и размещения архитектуры. На иллюстрации внешнее движение может быть направлено снизу вверх или замыкаться в круг, чему соответствует особое расположение архитектуры обителей. Например, на фрагментах миниатюр жития Сергия Радонежского и жития Зо-симы и Савватия Соловецких (рис. 39-41) показаны обители, окруженные водными просторами и монастырской стеной. Рисунок 41 подтверждает композиционное построение миниатюры «Устройство Сергием тына» из жития Сергия, где все моменты деревянного строительства обители размещены вокруг монастырского храма, и образуют подобие круга. «Читая» миниатюру и последовательно переходя от одного небольшого сюжета к другому, мы ощущаем внешнее круговое движение событий. Ядром, вокруг которого происходит все действие, является неподвижная архитектура обители, что подчеркивается конструкцией монастырской стены.

Все вышеизложенные особенности внешнего движения миниатюры XVI века относятся к композиционному построению изображения и его оптическому строю. Динамика проявляется при соединении разновременных событий в единое пространство. Так, связывая одну небольшую сцену с другой, художник образует сложную многосюжетную миниатюру. Движение иллюстрации передается поворотами фигур, размещением архитектурных сооружений на листе и последовательностью «прочтения» миниатюры.

Таким образом, нами был рассмотрен один из видов динамической связи, существующей внутри миниатюры. Второй вид движения - это внутренняя динамика, характеризующаяся взаимоотношением символов миниатюры и их внешней неподвижностью. Известно, что книжная миниатюра обязана своим возникновением иконописи. Как и икона, она передает в большей степени внутреннее состояние духа, чем внешнее движение плоти.

Например, на миниатюре лицевого жития Сергия Радонежского «Устройство Сергием тына» замкнутый круг неподвижной обители характеризует покой и неизменный мир монастырской жизни. Архитектурные ансамбли обителей, представленные на житийных миниатюрах XVI века, являются символом внешнего покоя и отражаю духовную динамику. «Горнее» движение ощущается в большей степени в тех миниатюрах, где менее всего выражено историческое действие. Например, на миниатюрах жития Сергия «Написание книг» (илл. 11), «Андрей Рублев расписывает собор» (илл. 9) и на миниатюрах жития Зосимы и Савватия «Отпевание мощей Савватия и их погребение». «Строительство хижины-кельи» все останавливается в условный момент «сейчас». В указанных миниатюрах с симметричной композицией действие можно назвать «остановившимся в центре симметрии». Более того по своей композиции они ближе к иконописи. Таким же примером внутреннего духовного движения в изображаемом сюжете миниатюры может служить иллюстрация жития Сергия Радонежского «Кормление зверей» (илл. 30). Здесь мы видим уединенную келью Сергия и небольшую церковь. Монастырскую архитектуру окружает густой лес с дикими зверями. Природа и первые строения обители сливаются друг с другом. Сергий является как бы соединительным звеном между ними. Фигура святого преисполнена божественным покоем. На другой житийной миниатюре «Выбор места для Андро-ниева монастыря» (илл. 31) художник на первом плане помещает фигуры монахов, на втором показана окружающая местность и архитектурные сооружения на горизонте. Персонажи подобны статичной архитектуре. Миниатюрист показывает их отрешенность от физического мира и всего мирского. Мы ощущаем как эти произведения полны духовной динамики, которая характерна для всей иконописи.

На основании анализа миниатюр житийных циклов XVI века, можно отметить, что изображения архитектурных сооружений влияют на композиционную организацию внутренней и внешней динамики миниатюры, создавая прямолинейное, замкнутое, ярусное, диагональное движение, и символизирует духовную значимость изображаемого в миниатюре события.

Глава 3. ОСОБЕННОСТИ ИЗОБРАЖЕНИЯ МОНАСТЫРСКОЙ

АРХИТЕКТУРЫ В ЖИТИЙНОЙ МИНИАТЮРЕ Раздел 1. Архитектурная среда в русской книжной миниатюре XV века

Из литературных источников известно, что миниатюры русского средневековья передают, в основном, условные изображения архитектуры, связанные с иконописными канонами (Буслаев Ф.И. [22], Щепкин В.Н. [147, 148]). Для миниатюриста и иконописца XV века изображения архитектурных сооружений не имели самостоятельного значения при живописном воспроизведении житийного текста.

Анализ методов изображения архитектурных строений, представленных в лицевых житиях XVI века, можно успешно провести после предварительного знакомства с изображениями архитектуры обителей, обнаруженными в миниатюрах предшествующего столетия. В миниатюрах XV века впервые показана монастырская архитектура Руси и представлены специфические методы отражения окружающей среды.

В качестве исходного материала для изучения различных форм монастырской архитектуры и приемов ее изображения мы взяли житийные миниатюры из Радзивиловской летописи. Это произведение было написано в девяностые годы XV века и представляет собой, по мнению Кондакова Н.П. [49], копию с рукописи первой трети XIII века и включает в себя повесть временных лет исторического периода до 1206 года. Рукопись состоит из 251 листа с 617 миниатюрами.

Использование сюжетов миниатюр Радзивиловской летописи с изображениями архитектуры, необходимое для анализа более сложных архитектурных построек монастырей, представленных на миниатюрах XVI века. До настоящего времени практически не сохранились лицевые жития XV века, повествующие о монастырской жизни Руси.

Изображения миниатюр XV века далеки от подражания реальным архитектурным сооружениям. В миниатюрах полностью отсутствуют какие-либо признаки натурализма, так как художник не ставит перед собой задачу изобразить конкретное архитектурное сооружение. Все состоит из общих рисунков-понятий. Например, при изображении Киево-Печерской обители. Многие храмы заменяются символами церквей - кивориями, что восходит к греческой миниатюре. Характерная деталь, заметная при рассмотрении изображений монастырской архитектуры состоит в том, что все сооружения церквей имеют одну главу (илл. 1).

Графический язык, которым ведется повествование о монастырской архитектуре в ранних миниатюрах Радзивиловской летописи, символичен и очень своеобразен. Миниатюры несут в себе некоторые исторические сведения о том, какая архитектура была в монастырях Руси до XV века. Хотя эти сведения не очень точны, но, тем не менее, из них можно почерпнуть информацию об основании монастырей и об их архитектуре.

Согласно иконописному принципу, господствующему в миниатюре, изображения архитектуры помещались в идеальную среду, далекую от земных физических законов.

Это и определяло отличительные особенности изображения монастырской архитектуры. Так, все печерские храмы изображены в форме прямоугольника (илл. 1). Это был символ, в соответствии с которым строились храмы. Собор являлся символом вселенной и каждая часть храма, как и планировка в целом была полна символического значения. Таким образом, церковь, которую изображал миниатюрист Радзивиловской летописи, представляла корабль, совершающий по бурному житейскому морю путь к горнему Иерусалиму, корабль же символизировал путешествие души в потусторонний мир. Только при помощи этого корабля возможно достижение желанной пристани - Царства небесного. Прообразом изображенного в миниатюрах храма прямоугольной формы послужил Ноев ковчег.

Большая часть миниатюр Радзивиловской летописи - это вертикальный небесный фон. Внизу композиции находится узкая горизонтальная полоска. По этой узкой ленте ступают люди, на ней покоятся основания храмов. Основная часть миниатюр, где имеются изображения монастырской архитектуры - это небесный божественный мир, на фоне которого располагаются архитектурные сооружения. Вся эта архитектура носит условный характер. Для обозначения монастыря достаточно было изобразить одноглавый храм и сразу можно понять, что действие происходит в монастыре или в церкви (илл. 15). Обычно здание располагалось фронтально. Фигуры людей и архитектура показаны одного размера и помещены в пределах одного плана (илл. 1). Существуют миниатюры Радзивиловской летописи на которых архитектурные сооружения отодвигались художником как бы немного вглубь (илл. 2). Например, на данной миниатюре архитектура монастыря ограничивает действие с двух сторон. Она становится как бы рамой изображаемого события; в центре композиции архитектурный стаффаж существует сам по себе и располагается на втором плане. Однокупольный храм, размещенный в середине миниатюры, обозначает, что действие иллюстрации могло происходить не только в монастырском дворе, но и в самом соборе. Такой прием передачи сюжета был характерен для всего средневекового искусства.

В композициях, обычно, архитектурные сооружения располагаются на некотором расстоянии от человеческих фигур. Такое изображение существовало вплоть до XVI века, позднее персонажи стали придвигаться вплотную к зданию, частично уходя в дверные проемы.

Художник XV века на своих миниатюрах в первую очередь запечатлевает особо известные храмы, поражавшие современников своими достоинствами. На иллюстрациях летописи есть множество изображений церквей, которые будут встречаться впоследствии и на рукописных миниатюрах XVI века. Например, на миниатюре «Приход игумена Печерского монастыря с братией к вновь выстроенной церкви Успения Богородицы» показан одноглавый храм с квадратом в плане, а на следующей миниатюре «Погребение Исакия игуменом Печерского монастыря Иоанном и братией» имеется собор с одним куполом и четырехскатной кровлей (илл. 2). Дверные проемы храмов на этих иллюстрациях слишком увеличены, что свидетельствует о первых попытках передать действие, происходящее внутри собора.

На миниатюрах Радзивиловской летописи мы видим одноглавые храмы с позакомарным покрытием (илл. 1). Их прототипами были реально существовавшие храмы Печерского монастыря. Эти церкви в миниатюрах летописи изображены не менее пяти раз.

Анализ миниатюр Радзивиловской летописи, где имеются изображения Печерской обители, позволяет говорить о следующих изобразительных особенностях изображений монастырских строений. Так, архитектура изображалась условно, но в некоторых случаях указывалось на сходство с реально существовавшими храмами. Эти изображения можно условно называть «жиз-неподобными». Они свидетельствуют о том, что в XV веке уменьшение размеров храмов сопровождалось изменением их пропорций. Соборы вытягивались вверх, это влекло за собой преобразование всего архитектурного стиля (илл. 15). Изображения миниатюр подчеркивали, что византийские купола на Руси претерпели изменения. Они стали вытягиваться и заостряться к небу (илл. 1, 2). Эти конструктивные особенности отражены в миниатюрах Радзивиловской летописи. Подобное превращение купола в главу было обусловлено как природно-климатическими условиями Руси, так и особенностями стилистических представлений древнерусских архитекторов.

Анализ архитектурных сооружений, представленных в миниатюрах Радзивиловской летописи XV века, позволяет утверждать, что основной архитектурной формой монастырского храма является небольшой объем с одним барабаном, увенчанным куполом, декор стен соборов практически отсутствует (илл. 15, рис. 1). На иллюстрации «Погребение Исакия игуменом Печерского монастыря» (илл. 2) показан и более сложная архитектурная композиция центрального строения; храм имеет небольшой придел с двускатной кровлей, но закомары по-прежнему отсутствуют. Особое внимание миниатюрист уделяет большим дверным проемам.

По своему внешнему облику рассматриваемые соборы отличаются друг от друга усложнением композиции, которая выражалась в появлении придела и в своеобразном ступенчатом расположении объемов второго собора.

Миниатюры Радзивиловской летописи можно рассматривать, как начальный этап монастырской графической летописи. Обитель, показанная в миниатюрах, представлена еще слишком условно. Один храм, порой, может символизировать весь монастырь. Нас заинтересовали эти ранние изображения, явившиеся прообразами монастырской архитектуры, показанной в лицевых житиях XVI века. Проведенный стилистический анализ изображений монастырской архитектуры древнерусских иллюстраций XV века, позволяет перейти к исследованиям изображений архитектуры русских обителей, представленным в рукописных лицевых житиях второй половины XVI века, а именно, к миниатюрам жития Сергия Радонежского, некоторым житийным циклам Лицевого Летописного свода и к миниатюрам лицевого жития Зоси-мы и Савватия Соловецких. Причем становится очевидным, что некоторые архитектурные сооружения, изображенные на миниатюрах лицевых житий XVI века связаны стилистически с архитектурой изображенной на миниатюрах Радзивиловской летописи XV века.

Раздел 2. Классификация изображений монастырских архитектурных построек

При анализе изображений архитектуры в миниатюрах лицевого жития Сергия Радонежского, лицевого жития Зосимы и Савватия Соловецких и Лицевого свода можно легко выявить стилевые особенности архитектурных ансамблей и отдельных строений. Так, по сравнению с миниатюрами XV века, в данных изобразительных источниках менее условно представлена монастырская архитектура. Подобедова О.И. [108, 109] отмечает, что при изображении архитектуры в миниатюрах XVI века условные изображения, тем не менее, преобладают в тех случаях, когда художнику необходимо показать сложные формы построек, а также их интерьер. Передача общего через частное носит условный характер. Но существуют миниатюры, в которых, по словам некоторых исследователей, к условности прибавляется конкретная детализация, присущая данному событию. Щепкин В.Н. [148], анализируя миниатюры лицевого жития Нифонта XVI века, отмечает, что среди условных изображений можно также встретить некоторое подобие реально существующих архитектурных сооружений.

Художники XVI века передавали архитектуру по своему представлению, не «срисовывая» с существующих храмов. Однако, по мнению Олсуфьева Ю.А. [96, 97], с XVI века здания, показанные в миниатюрах имели свои характерные черты. По мнению же Успенского Л.А. [131, 132, 134] архитектура, изображенная по иконописным канонам, часто идет в разрез с человеческой логикой, выходит за пределы рассудочных категорий. Нет смысла пытаться найти в ней черты сходства с земным миром, так как она передает иное запредельное бытие.

Миниатюра по своей художественной манере исполнения отличалась от иконописи. В ней не было ярко выраженного следования иконографическим канонам, а миниатюрист в свободной манере передавал архитектурные сооружения и события, описываемые в житие. О методе построения изображений средневековой архитектуры в миниатюрах и в иконописи пишет Рау-шенбах Б.В. [115, 116]. В своих работах автор отмечает, что перспективной основой средневековой живописи является аксонометрия, где изображения сохраняют свойства параллельности всех линий. Полученные выводы автор подтверждает анализом соответствующего материала. Раушенбах Б.В. также находит особые приемы и методы с помощью которых строились визуальные границы между двумя мирами на средневековых иконах, в том числе и на житийной миниатюре XVI века.

Исследователь древнерусской миниатюры Султанов Н.В. [122] в работе «Образцы древнерусского зодчества в миниатюрных изображениях» говорит о появлении европейского влияния в изображении архитектуры со второй половины XVI века, что выражалось в индивидуализации конструктивных особенностей строений. Султанов Н.В. рассматривает такого рода изображения в лицевом житие Николая Чудотворца XVI века и сравнивает их с реально существующими сооружениями. Он отыскивает реальные аналоги архитектурным строениям, представленным в житие. На основе данных исследований автор создает изобразительный ряд элементов городской и церковной архитектуры, представленной в миниатюрах жития Николая Чудотворца.

Необходимо отметить, что при изображении монастырской архитектуры в житийной миниатюре XVI века отсутствовали изображения интерьеров, что по мнению Бычкова В.В. [26] было связано с обостренным ощущением средневековым художником «вневременности и внепространственности изображаемого явления». И только архитектура фона могла восприниматься как намек на интерьер постройки, в котором совершалось действо.

Следуя в целом иконописным канонам, миниатюристы XVI века насыщали изображения большим количеством деталей, требующих определенности и конкретности. Миниатюрист не срисовывал с натуры архитектурные сооружения, но на его работу реальный мир и реальные строения оказывали влияние, так как человек жил в земном мире и этот мир проникал в его творчество. На творчество миниатюристов также могли воздействовать изображения западных гравюр, привозимых в Россию.

В данном разделе нами представлен анализ изображений архитектуры русских обителей, показанных в миниатюрах лицевого жития Сергия Радонежского, лицевого жития Зосимы и Савватия Соловецких и Лицевого летописного свода, на основании которого мы составили изобразительный ряд элементов монастырских построек и отдельных строений наиболее часто встречающихся в житийной иллюстрации.

Первым типом монастырского храма, изображенного на миниатюрах лицевых житий XVI века можно считать однокупольный собор с квадратом в плане. Так, на миниатюрах жития Зосимы и Савватия Соловецких (илл. 16 /рис. 23/, илл. 17 /рис. 24/, илл. 20 /рис. 39, 40/) и на миниатюрах жития Сергия Радонежского «Основание Высоцкого монастыря» (илл. 14), «Черпание воды» (илл. 12), на миниатюре с листа жития № 87 и № 319. Основным изображением монастырского храма являются каменные или деревянные постройки небольшого объема с одной главой, окруженные кельями, примыкающими к деревянным монастырским стенам. Эти храмы имеют простую конструкцию, ставшую в дальнейшем исходным материалом для развития изображений многокупольных монастырских соборов с несколькими приделами (илл. 15 /рис. 1.3/). Подобные строения показаны также на миниатюрах Радзивиловской летописи XV века (илл. 1). На иллюстрациях представлен небольшой крестовокупольный одноглавый храм. Где его подкупольный объем одновременно является композиционным и смысловым центром и создает впечатление большой устойчивости и статичности. Одноглавые церкви, изображенные на миниатюрах XVI века, имеют простую геометрическую конструкцию, вертикальное же членение фасадов подчеркивает высоту строений (илл. 15 /рис. 3/, илл. 20 /рис. 42/). Завершение однокупольных храмов пирамидальное, что свидетельствует о своеобразии конструкции свода.

На миниатюре «Основание Высоцкого монастыря» изображен такой одноку-польный храм с маленькими треугольными выступами под крышей, которые, вероятно, имели общую кровлю «шипец» (илл. 15 /рис. 10/). Благодаря такому покрытию фасад монастырского строения окаймлялся очень живописно. Следующим примером может служить изображение первого храма Троицкой обители (илл. 30). По своему внешнему облику данное сооружение напоминает однокупольный собор, представленный на миниатюре Радзивиловской летописи XV века, что говорит об отражении в русской миниатюре XVI века исходных архитектурных форм монастырских соборов (илл. 1). Изображение церкви Троицкого монастыря с пирамидальным завершием явилось первым типом монастырского храма, показанного в житийной иллюстрации XVI века.

На миниатюрах жития Сергия Радонежского XVI века в изображениях однокупольных храмов заметно влияние стиля московского зодчества. С реально существовавшими московскими храмами Х1У-ХУ веков можно сравнивать соборы Троицкой обители, изображенные в миниатюрах (илл. 20 /рис. 42, 43/). Представленные строения с одной главой и тремя апсидами отличаются простой прямоугольной формой. Такая простота убранства сближает их также с новгородской и псковской архитектурой, но в то же время для московского зодчества, представленного в житийных миниатюрах, характерно наличие декоративных качеств убранства храма, что выражалось в килевид-ном завершении закомар (илл. 20 /рис. 43/).

Купола монастырских церквей с одной главой подняты на высокие круглые барабаны (илл. 16 /рис. 23/, илл. 19 /рис. 32/), этот постамент был декорирован кокошниками. Подобное изображение можно видеть на миниатюре Лицевого летописного свода «Сергий Радонежский дает великому князю Московскому Дмитрию Ивановичу своих воинов Пересвета и Ослябя» (илл. 21). Здесь в центральной части иллюстрации возвышается однокупольный храм с большим дверным проемом в виде полуциркульной арки. Купол на высоком барабане украшен пятью кокошниками. Подобное изображение храма представлено и в миниатюре жития Зосимы и Савватия Соловецких «Бегство Савватия из Валаамского монастыря» (илл. 28). В данном случае храм располагается в верхней левой части иллюстрации, его стены немного заслонены кельями. Купол и кокошники показаны крупно и достаточно «жизнеподобно».

К первому типу монастырских храмов относятся также одноглавые соборы-крепости, представленные в миниатюрах лицевого жития Зосимы и Савватия Соловецких (илл. 20 /рис. 39/, илл. 17 /рис. 25/). Собор-крепость изображался на высоком подклете, его массивный объем с приделами-башнями по углам придавал строению суровый вид крепостного сооружения. Конструкция храма была, по-видимому, продиктована военно-оборонительными целями, так как монастырь был слабо защищен деревянными стенами.

Фасады храмов, представленных в миниатюрах лицевого жития Зосимы и Савватия Соловецких были лишены декоративных элементов, их оживляли небольшие окна без наличников, размещенные в верхнем ярусе храма (илл. 16 /рис. 23/, илл. 17 /рис. 22, 25/, илл. 20 /рис. 38-41/). Главы соборов изображались в виде круглой луковицы (илл. 15 /рис. 18/).

Вторым типом монастырского храма, представленного в житийной иллюстрации XVI века, является многокупольный собор с большим количеством закомар, перекрытием храмов являются пересекающиеся цилиндрические своды (илл. 15 /рис. 2, 19/, илл. 18 /рис. 29/). При изображении такого пятиглавого или трехглавого собора художник мог выдвинуть вперед центральный главный купол (илл. 19, 22), при этом угловые купола не заслоняли его (илл. 15 /рис. 21). На миниатюре из Лицевого летописного свода имеются изображения пятиглавых храмов, где купола не выстроены в одну линию (илл. 34). На первом плане находится две их малые главки и центральный купол, а две остальные отодвинуты вглубь. Эти изображения иллюстрируют стилистические изменения в архитектуре храмов. Они показывают, что к концу XVI века пятиглавие становится всеобщим и упорядоченным, средневековый собор на Руси представляет собой симметричную композицию в плане которой лежал прямоугольник, фасад так же строился на основе сдвоенного квадрата (илл. 16 /рис. 21, 22/). Например, на миниатюрах жития Сергия Радонежского изображена симметричная двухпредельная композиция собора Андронникова монастыря (илл. 9,18 /рис. 29/). Угловые части трехглавого храма ниже центральных, центр симметрии совпадает с центральной осью собора. Закомары имеют характерные для раннемосковского зодчества килевидные завершения, архитектурная масса строения пирамидально поднимается к основной главе. Наружная декорация изображений многокупольных соборов соответствовала ритму закомар. На некоторых миниатюрах показаны оконные проемы храмов, ограниченные валиком и сильно выступающие на поверхность стены (илл. 8).

В житийной миниатюре XVI века немаловажное значение уделялось способу передачи разнообразных архитектурных структур, составляющих единый монастырский ансамбль.

Говоря об изображениях монастырской архитектуры в миниатюрах XVI века, необходимо отметить особенность передачи монастырских стен, деревянных оград и заборов, окружавших обители и защищавших их от внешних врагов (илл. 16 /рис. 23, 24/). На многих миниатюрах рассматриваемых житий, художник рисует или деревянный забор, состоящий из столбов, в пазы которых загнана дощатая «заборка» (илл. 15 /рис. 14/, илл. 16 /рис. 24/). Или тын из частокола (илл. 15 /рис. 15/, илл. 20 /рис. 41/). Вдоль стены с внутренней стороны размещался ряд келей-изб под одной кровлей. Срубы имели одну стену и соединялись друг с другом. Такой ряд построек с зубчатой многощипцовой кровлей образовывал внутреннюю вторую стену монастыря (илл. 20 /рис. 40/). Так же мастер изображал и каменные крепостные стены с зубчатыми краями. Представленные на миниатюрах изображения каменных крепостных стен обителей, обычно имели одинаковую форму и не отличались ярко выраженными стилистическими различиями (илл. 20 /рис. 40. 41/, илл. 16/рис. 23/).

На житийных иллюстрациях встречаются изображения двух видов монастырских ворот. Первый вид - деревянные или каменные сооружения без воротных башен (илл. 15 /рис. 16/, илл. 28, 34), ко второму виду относятся ворота с небольшой башенкой наверху (илл. 29), которые украшались иконами с 20-х, 30-х годов XVI века.

Важное значение в архитектурном ансамбле монастыря имеют изображения монастырских колоколен и звонниц. По своему внешнему облику они могут быть разделены на два вида. Так, более простым являются небольшие звонницы в виде одно и двухпролетных арок (илл. 18 /рис. 27/), которые размещаются на основном объеме храма над его невысокими пристройками. Второй тип колоколен образуют крупные ярусные сооружения, сочетающие в башенном объеме храм с колокольней и представляющие собой столпообразные небольшие строения с церковью в основном ярусе и колокольней наверху. Примером может служить изображение колокольни на дальнем плане миниатюры из жития Сергия Радонежского «Дмитрий Донской приезжает в Сергиев монастырь» (илл. 29). На иллюстрации жития Зосимы и Савватия Соловецких представлено условное изображение колокольни в храме Николая Чудотворца (илл. 20 /рис. 38/), где на его западном фасаде имеется звонница, в ее пролетах помещены колокола, под ними образ Николы. Храм Никольской церкви не сохранился до нашего времени и о его облике можно судить лишь по данным живописных произведений.

Кельи, трапезные и различные хозяйственные постройки, изображенные на миниатюрах лицевых житий XVI века, представляли единый тип зданий, покрытых, в основном, двусткатной кровлей. Различие состояло в том, что первый тип строений имел один этаж, второй же состоял из двух этажей. К этому типу строения могли относиться трапезные палаты, так как они имели более низкий первый этаж - подклет и высокий второй. Крыши могли иметь крутой скат, так как строились из дерева, и климатические условия диктовали особую конструкцию кровли. Более пологие крыши были покрыты железом (илл. 15 /рис. 6/). На миниатюрах XVI века присутствуют в равном количестве монастырские здания покрытые тесом и железом.

На миниатюрах жития Зосимы и Савватия Соловецких имеются своеобразные изображения монастырских келей. По своей конструкции они напоминают тип деревянного строения, объединяющего в одно здание два или три сруба. Такие строения имели самостоятельные двускатные крыши (илл. 15 /рис. 9/). В зависимости от количества срубов они назывались «двойни» или «тройни». На рисунке 23 с иллюстрации 16 показан ряд келий, которые по своей конструкции напоминают подобные строения. Похожие кельи, объединенные в одно здание имеются на миниатюре «Хлебопечение в Сергие-вом монастыре» (илл. 6) и на большинстве миниатюр жития Зосимы и Савватия Соловецких (илл. 16 /рис. 23/, илл. 20 /рис. 40/).

За условными формами архитектурных сооружений, изображенных на житийных миниатюрах мы можем увидеть реальные монастырские постройки. Островерхие здания с двумя этажами и маленькими окошечками на фасаде, размещенные во дворе обители представляют собой, на наш взгляд, кельи или хозяйственные постройки. Встречается пририсовка флюгеров или шпилей к зданиям, что характерно для западного искусства (илл. 19 /рис. 36/). Значительное количество разнообразных архитектурных деталей, встречающихся в миниатюрах XVI века можно отнести к заимствованным с западных образцов. Они присутствуют на миниатюрах жития Сергия Радонежского и житийных циклов Лицевого летописного свода. На миниатюре «Основание Высоцкого монастыря» (илл. 8) имеется подобное изображение круглой башни крепостной стены (илл. 15 /рис. 11/). Такие башни покрывались конической кровлей, а иногда могли заканчиваться прямыми зубцами (илл. 15 /рис. 12, 13/). На миниатюре Лицевого свода «Сергий Радонежский дает великому князю московскому Дмитрию Ивановичу своих воинов иноков Пересвета и Ослябя» (илл. 21) представлено изображение башни квадратной в плане с нависшими бойницами (илл. 15 /рис. 12/). Башни подобного типа характерны как для русского, так и для западного зодчества. Они имели выступы для обороны. Аналогию башенкам, шпилям и флюгерам, изображенным в житийных миниатюрах, можно найти так же в русской архитектуре. Вероятно, башни на крышах строений обозначали «дымник», которым на Руси называлась верхняя часть дымохода (илл. 15 /рис. 13а/). Он был необходим в тех строениях, которые не топились по-черному. Например, на миниатюрах жития Сергия Радонежского «Епифаний Премудрый составляет житие» (илл. 32) и «Написание книг» (илл. 11) башенки могли быть «дымниками» на крыше монастырских построек (илл. 19 /рис. 30/), но имели внешнее сходство с башнями западного зодчества.

На миниатюрах лицевых житий XVI века часто встречаются изображения монастырского крыльца (илл. 15 /рис. 4/). Оно было необходимо в тех зданиях, где проводились встречи гостей и проходила большая масса людей. Крыльцо состояло из двух площадок, расположенных на разных уровнях, соединенных лестницей и сооружалось в трапезной или в храме монастыря. Крыльцо с несколькими площадками могло быть построено и в монастырских колокольнях, которые мы можем видеть на житийных миниатюрах XVI века.

Монастырские сооружения четырехугольные в плане покрывались че-тырехскатною или двускатною кровлей. Также крыши некоторых зданий, представленных на житийных миниатюрах XVI века, имели бочкообразную форму. Такие конструкции, фиксирующие формы архитектуры, существовавшие в реальности, показаны нами на рисунках 7 и 32 (илл. 15, 19). Покрытие представляло собой аналогию «бочки», срезанной по середине и заостренной вверху. Заостренная кровля защищала здание от дождя и снега. Поперечное сечение «бочки», изображенное на рисунке 7, имело сходство с главой собора. Над древнерусскими зданиями с квадратом в плане сооружались кровли, называемые «кубом» (илл. 15 /рис. 8/). На миниатюрах XVI века имеются также изображения строений обителей со сводчатым покрытием (илл. 15 /рис. 7а/) и башнями с полуциркульной кровлей (рис. 76).

Исследуя особенности изображений архитектуры монастырей Руси, необходимо отметить существование конкретных методов передачи архитектурных построек монастырей, позволяющих определить наличие на миниатюре «интерьера» храма или кельи. В древнерусском искусстве житийные сцены практически никогда не изображались в интерьере, поэтому внешний вид монастырских строений представлял синтетическое изображение архитектурной среды, где объединяется верхняя внешняя часть здания и ее внутренняя стена с зарешеченными окнами и предметами, находящимися внутри кельи или собора. Видоизмененная передняя стена и элементы интерьера, находящиеся на одной плоскости, превращают рисунок в некий изобразительный знак, символизирующий собой единство внутреннего и внешнего содержания объекта как двойную сущность средневековой вещи.

Интерьер», видимый в проеме арки или представленный в виде архитектурного фона, не являлся глубоким пространством, так как линия поля была изображена параллельно краю миниатюры. Исключение составляло небольшое количество иллюстраций, в которых глубина помещения передавалась с помощью угла внутри палаты. Такие изображения можно считать первым шагом на пути к созданию интерьеров, подчиняющихся законам прямой перспективы. В основном же в большинстве миниатюр пространство храма или кельи, открывающееся за аркой или стенами-кулисами представляло собой очень уплощенное пространство, где глубина изображаемого строения ощущалась интуитивно. Обычно миниатюрист не стремился «жизнеподобно» передать внутреннее убранство помещений монастыря. Он изображал строения с непропорционально большими дверями и окнами, проем внешней стены, показанный в виде арки, позволял зрителю увидеть внутреннее пространство строения. Проем открывал восточное пространство-алтарь и внутренние столбы, поддерживающие свод храма (илл. 18 /рис. 28/, илл. 7). Часть стены закрывала менее важные элементы храмового интерьера. Силуэт арок подчеркивал ритм крестово-купольного храма, создавая нарастающее движение вверх к центральному куполу собора (илл. 16 /рис. 21/).

Существовали изображения монастырских храмов, в которых полностью отсутствовала внешняя стена здания. В данном случае строение представлялось с небольшой наружной частью кровли, а вместо боковых стен миниатюрист изображал тонкие кулисы, ограничивающие событие, происходящее в одном помещении (илл. 6, 7, 10). Отсутствие передней стены позволяет нам видеть всю внутреннюю стену. На миниатюрах, представляющих действие, происходящее в интерьере, изображение здания, показанное крупным планом, занимает практически всю иллюстрацию (илл. 11).

Отсутствие линейной перспективы в миниатюре создает ощущение своеобразно оформленной стены, где глубина внутреннего пространства полностью отсутствует. Подобные изображения монастырских сооружений в основном строились с ярко выраженным центром симметрии, что вероятно, усиливало стабильность и уравновешенность изображений храма (илл. 16 /рис. 21, 22/).

На многих житийных миниатюрах монастырская мебель, различная утварь, фигуры и иконы выносятся на фасад здания, что символизировало действие, происходящее внутри строения (илл. 10, 11. 12). Примером являются миниатюры жития Сергия Радонежского с листа № 212 (оборот) и 263 (оборот) на которых изображены на первом плане стол, лавки и фигуры монахов. На миниатюре жития Зосимы и Савватия Соловецких «Бегство Савватия из Валаамского монастыря» (илл. 28) художник изображает спящих иноков на фоне своих келий, тем самым сообщая о том, что за стенами строений, мимо которых ночью проходил Савватий, спали люди. В данной житийной иллюстрации миниатюрист выносит событие, происходящее внутри здания, на его фасад. На другой миниатюре из Лицевого летописного свода «Преставление преподобного Александра Свирского.» мы видим сюжет, построенный аналогичным образом: ложе скончавшегося находится рядом с кельей и храмом, что позволяет предполагать о событиях, происходящих внутри помещения.

Рассмотренные миниатюры с изображениями внутреннего убранства храмов или келий свидетельствуют о появлении синтетической архитектурной среды экстерьера и интерьера одновременно.

Все монастырские сооружения, изображенные в житийных миниатюрах XVI века были практически одной высоты с фигурами персонажей, что также наблюдалось в ранних иллюстрациях Радзивиловской летописи XV века. Например, на миниатюре летописи (илл. 2) и на миниатюрах жития Сергия Радонежского XVI века «Кормление зверей» (илл. 30), повествующих об исцелении слепого (житийные листы 263-265), на миниатюрах жития Зосимы и Савватия Соловецких «Строительство хижины-кельи» и «Земледельческие труды Савватия и Германа» художник изображает строения обителей практически одного размера с человеческими фигурами. Персонажи миниатюр по-прежнему остаются более значимыми, чем их архитектурное окружение.

Архитектурные сооружения монастырей, изображенные на миниатюрах лицевых житий XVI века, имели свою особую цветовую гамму. Цвет был плоским, заполняющим контуры рисунка и являлся звучным, чистым, декоративным и воспринимался независимо от характера и фактуры поверхностей.

В живописи XVI века цвет являлся условным, подчеркивающим особенность перспективного пространства древнерусских произведений. Так, по мере удаления изображения насыщенность цвета не менялась, что характеризовало отсутствие его пространственной глубины и прямой перспективы. Например, на миниатюрах жития Сергия Радонежского архитектурные сооружения Троицкой обители, представленные на первом плане имеют светлые цвета. Строение же последних планов отличаются яркими цветами - синим, вишневым, зеленым. Такой живописный прием позволяет как бы выдвигать вперед архитектуру последних планов. В основе колористического строя миниатюры лежит локальный цвет, не делящийся на оттенки, при этом отдельно архитектурное сооружение имеет свой цвет, не связанный с прямым подражанием реальности. В житийной миниатюре XVI века, изображающей монастырские постройки, используются взаимопротивоположные цвета; стены келий и храмов окрашены в теплые охристые и желтые тона, а их кровли имеют холодные синие и зеленые цвета. Стены соборов на иллюстрациях имели бледные цвета, что создавало ощущение «воздушного», «небесного» храма. Большинство келий и хозяйственных построек монастырей окрашено в коричневые цвета, такой цвет характеризовал строение, сооруженное из дерева. Крыши всех монастырских зданий небольшой поверхности окрашивались в синие, вишневые и зеленые цвета, так как большие сооружения этого цвета выглядели бы слишком громоздкими.

В изображениях монастырской архитектуры чистые сине-голубые цвета обычно поддерживались контрастными желтыми. Примером могут служить миниатюры жития Сергия Радонежского «Андрей Рублев расписывает собор» и «Изготовление свечей Сергием». На втором плане данных иллюстраций размещены монастырские постройки, их стены окрашены в желтый цвет, кровли представлены темно-вишневыми и синими. Некоторые строения с синей крышей имеют розовый цвет стен по свойствам близкий к холодному синему. Подобное сочетание контрастных и близких цветов создает неповторимый эмоциональный колорит миниатюры.

Исследования миниатюр жития Сергия Радонежского, жития Зосимы и Савватия Соловецких и Лицевого летописного свода позволяют классифицировать изображения монастырских построек и их деталей по конструктивным признакам. Было установлено существование двух типов изображений монастырских храмов - декорированные храмы небольшого объема, соборы-крепости с одним куполом и многоглавые храмы. Симметричная композиция изображений монастырских соборов соответствует композиции всей миниатюры.

На основании анализа изображений древнерусской архитектуры, нами установлено, что условные формы изображений монастырских зданий частично соответствуют реально существовавшим сооружениям обителей, таким как монастырские колокольни и звонницы, кельи, хозяйственные постройки, стены и различные архитектурные детали. Условной, близкой к иконописи, можно назвать цветовую гамму монастырских строений и изображения архитектурной среды, передающей одновременно внутренний и внешний облик храмов и келий.

Раздел 3. Зависимость информативности житийной миниатюры от изображений архитектуры монастырей

Русская житийная миниатюра сохранила и донесла до нас богатый изобразительный материал о монастырской архитектурной среде. Нами было отмечено, что изображения построек обителей повлияли на композиционный ритм иллюстраций, на формирование внутреннего художественного пространства миниатюры и на особенности изобразительного языка. Исследования также показали, что архитектурная среда, представленная в миниатюрах, имела влияние и на усиление информативности житийных внутритекстовых иллюстраций.

В миниатюрах с изображениями древнерусских обителей информативность достигается разнообразными методами, одним из которых является изображение архитектурного сооружения с разных точек зрения. Например, на миниатюрах жития Сергия Радонежского «Хлебопечение в Сергиевом монастыре» (илл. 6), «Изготовление свечей Сергием» (илл. 10) и «Андрей Рублев расписывает собор» (илл. 9) монастырские храмы изображены сразу с нескольких точек зрения. Мы можем видеть одновременно на одной плоскости южную сторону храма и западную, а так же все пять глав вытянутые в одну линию (илл. 15 /рис. 19/). Многие строения изображены сверху и с боков. На миниатюре жития Сергия Радонежского «Черпание воды» (илл. 12) на втором плане видны крыши монастырских келий и их стены. Мы получаем информацию о конструкциях здания, показанных на миниатюре. Художник передает в данных изображениях свое знание об окружающем его мире и тем самым усиливает информативность своих работ.

Исчерпывающей исторической информацией обладают иллюстрации «Постройка деревянной церкви Сергием», «Устройство Сергием тына», «Работа на пашне перед Сергиевым монастырем». Эти миниатюра информируют исследователя о строительстве древнерусских обителей, об устройстве огородов и пашен, находящихся недалеко от монастырей. На миниатюре «Устройство Сергием тына» изображен Сергий в момент своих трудов, в верхнем углу монах готовит строительный материал, в центре показан человек, сооружающий ограду из деревянных кольев. На другой миниатюре «Хлебопечение в Сергиевом монастыре» (илл. 6) подробно воспроизведены все виды хлебного производства в обители. На первом плане Сергий толчет зерно, мелет его в муку, затем просеивает ее, месит тесто, печет хлеб. Все действия происходят в монастырских постройках.

Благодаря изображению архитектурных сооружений можно яснее представить где происходит то или иное историческое событие. Например, на миниатюре «Стефан Пермский по дороге в Москву» изображены несколько сюжетов: Стефан, проезжающий по дороге на санях и сама обитель, помещенная в правом верхнем углу миниатюры. Архитектура монастыря помогает зрителю точнее понять как проходит путь Стефана к Москве. В другой иллюстрации жития Сергия «Работа на пашне перед Сергиевым монастырем» на последнем плане изображается монастырь, чуть ближе к зрителю мы видим беседующих крестьян. Архитектурные строения монастыря, помещенные на самом дальнем плане, характеризуют большое расстояние между персонажами и монастырем и сообщают о том, что окружало обитель.

Древнерусская миниатюра передает нам информацию о внешнем облике всего монастырского ансамбля, его общем плане, количестве и характере построек. Например, на миниатюре «Крещение Ивана IV» изображены храмы и разнообразные постройки Троице-Сергиевой обители, окруженные монастырской стеной.

Многие миниатюры лицевых житий XVI века содержат некоторую изобразительную информацию о внутреннем убранстве монастырских храмов, палат и келий. К числу приемов изображения действия в «интерьере» относится увеличение дверных проемов, исчезновение передней стены архитектурного сооружения. Миниатюрист XVI века иногда помещает фигуры людей в увеличенные дверные проемы и тем самым усиливает «интерьер-ное» впечатление иллюстрации (илл. 18, рис. 26). На миниатюре жития Сергия Радонежского с листа 319, где мы можем видеть гроб Сергия, помещенный в однокупольном храме, а так же на миниатюрах Лицевого летописного свода «Сергий Радонежский дает великому князю московскому своих воинов иноков» (илл. 21), «Пострижение Соломонии Сабуровой» (илл. 34) и «Крещение Ивана IV» (илл. 33) кельи и храмы изображены с непропорционально большими окнами и дверями.

Таким образом, сообщая о монастырском «интерьере», миниатюрист преобразует внешний вид архитектурных строений.

Архитектурная среда, изображенная в древнерусской миниатюре, передает информацию о внешнем и внутреннем облике храмов, келий и других построек, конкретизирует место действия и придает миниатюре большую духовность, информируя о присутствии божественного в рукописных житийных циклах. Храм являлся символом божественного мира. Его купола воплощали в себе идею молитвы, обращенной к небесам. Через эти символические изображения земной мир становится как бы причастным к миру горне

90 му. Многоглавие храмов в миниатюрах лицевых житий XVI века подобно множеству церковных свечей, обращенных к Богу. Изображения архитектуры символизируют единение с божественным миром и гармонию земного храма со вселенной.

В результате исследований миниатюр лицевых житий XVI века установлено, что их информативность усиливается за счет изображения конструкций зданий одновременно с разных точек зрения, воспроизведения монастырского быта, внешнего облика русских обителей, окружающей их природе и за счет передачи элементов внутреннего убранства храмов и келий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование житийных миниатюр XVI века с изображениями монастырской архитектурной среды позволяет сформулировать ряд малоизученных в искусствоведческой литературе положений:

1. Изображаемые в миниатюрах монастырские сооружения являются своеобразным композиционным каркасом, организующим пространственно-временные сегменты многосюжетных изображений в художественную целостность.

2. Выявлена устойчивость повторяющихся композиционных принципов и приемов при изображении архитектурных ансамблей в зависимости от особенностей размещения строений монастырской архитектуры: симметричного, ограничивающего глубину, разделяющего изображение на верхнюю и нижнюю части, замкнутого и многоярусного.

3. Рассмотрена иерархичность и масштабные соотношения элементов архитектурных ансамблей в изображениях миниатюр в связи с их смысловой и композиционной значимостью

4. Предложена классификация изображений монастырских архитектурных сооружений и их элементов на основе сравнительного анализа конструктивных характеристик как целых объектов, так и их характерных деталей, наиболее часто изображаемых в миниатюрах XVI века.

5. На основе сопоставления отмечена близость иконографических канонов в изображении монастырской архитектурной среды житийной миниатюры с иконописью и монументальной живописью XVI века.

6. Рассмотрена роль графических архитектурных построений в специфике передачи художественного времени и движения в житийных миниатюрах XVI века.

7. Установлено, что условные формы изображений монастырских зданий и храмов частично соответствуют реально существовавшим сооружениям обителей и обладают информативной ценностью при изучении монастырской среды и быта данной эпохи.

8. Осуществлен анализ композиционно-пластической связи миниатюр и рукописного шрифта в лицевых рукописях XVI века.

Список литературы диссертационного исследования кандидат искусствоведения Карманенко, Татьяна Анатольевна, 2000 год

1. Айналов Д.В. История древнерусского искусства. Киев, 1915.- 277 с.

2. Айналов Д.В. История русской живописи от XVI по XIX столетия. Спб., 1913.- 100 с.

3. Айналов Д.В. Миниатюры «Сказания о святых Борисе и Глебе Сильве-стровского сборника». Спб., 1911.- 128 с.

4. Айналов Д.В. О некоторых сериях миниатюр Радзивиловской летописи //Известия Отделения русского языка и словесности Академии Наук. Т. XII. Кн. 2. 1908. С. 290-323.

5. Айналов Д.В. Очерки и заметки по истории древнерусского искусства. Спб., 1914.- 47 с.

6. Александрова A.A. О композиционном синтезе книжного формообразования /В сб. статей. Книга. Исследования и материалы. Сб. 66. М., 1993. С. 100-111.

7. Алпатов М.В. Древнерусская иконопись. М., 1974.- 331 с.

8. Алпатов М.В., Георгиевский Г.П. Древнерусская миниатюра. 100 листов миниатюр из собрания публичной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. С описанием и статьями М. Владимирова и Г.П. Георгиевского. М., 1933.

9. Алпатов М.В. Краски древнерусской иконописи. М., 1974.- 114 с.

10. Алферова Г.В. Русские города XVI-XVII веков. М., 1989.- 210 с.

11. Антонова Л.И. История изучения русской рукописной миниатюры эпохи Ивана Грозного. М, 1992.- С. 1-20.

12. Артамонов М.И. Миниатюры Кенигсбергского списка летописи //Известия Государственной академии истории материальной культуры. Т. X., вып. 1.М., 1931,- 29 с.

13. Архангельская A.B. Соловецкий монастырь. О Соловецком монастыре и преподобных чудотворцах Зосиме и Савватии. М., 1886.

14. Арциховский A.B. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944.-213 с.

15. Арциховский A.B. Миниатюры Кенигзбергской летописи. Д., 1932.40 с.

16. Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы конца XIII-XV века. М., 1994.-310с.

17. Бобров Ю.Г. Основы иконографии древнерусской живописи. Спб., 1995.-252 с.

18. Брюсова В.Г. Русская живопись XVII века. М., 1984.- 338 с.

19. Буслаев Ф.И. Для истории русской живописи XVI //Исторические очерки русской народной словесности и искусства. Т. II. Спб., 1861. С. 281329.

20. Булгаков С.Н. Икона, ее содержание и границы //В кн. Философия русского религиозного искусства. М., 1993. С. 281-291.

21. Буслаев Ф.И Общие понятия о русской иконописи //В кн. Философия русского религиозного искусства. М., 1993. С. 113-123.

22. Буслаев Ф.И. О русской иконе. М„ 1997. С. 43-45, 102-107.

23. Буслаев Ф.И. Памятники древнерусской письменности 1-Й. М., 1884.429 с.

24. Буслаев Ф.И. Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских, собрание из XV рукописей Московской Синодальной библиотеки //Материалы для истории письмен восточных, греческих, римских и славянских. М., 19917.

25. Буслаев Ф.И. Сочинения Ф.И. Буслаева. Т. I //Сочинения по археологии и истории искусства. Спб., 1908.- 552 с.

26. Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. М., 1995.331 с.

27. Вагнер Г.К. Искусство мыслить в камне. М., 1990.

28. Вздорнов Г.И. Исследования о Киевской псалтири. М., 1978.- 172 с.

29. Воронин H.H. Владимиро-Суздальское наследие в русском зодчестве. М, 1994. №2. С. 66-68.

30. Воронин H.H. Очерки по истории русского зодчества XVI-XVII веков. М.-Л., 1934.- 131 с.

31. Выголов В.П. Архитектура Московской Руси XV века. M., 1988.

32. Гуревич А .Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.- 318 с.

33. Гуревич А.Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981.358 с.

34. Гуревич А.Я. Что есть время? //Вопросы литературы. 1968. № 11. С. 161174.

35. Гальченко М.Г. Из истории книгописания в Спасо-Андронниковом со-настыре в конце XIV-XV веков /В сб. статей. Книга. Исследования и материалы. Сб. 69. М., 1994. С. 154-162.

36. Данилова И.Е. Житийные иконы митрополитов Петра и Алексия из Успенского собора в Кремле в связи с русской агиографией. ТОДРЛ. Т. XXIII. Л., 1968. С. 199-216.

37. Данилова И.Е. О категории времени в живописи средних веков и раннего Возрождения. М., 1976. С. 157-174.

38. Даркевич В.П. Путями средневековых мастеров. М., 1972. С. 9-15.

39. Древнерусское искусство. Рукописная книга. М., 1972, 1974, 1983, 1984. Сб. 1-4.

40. Древнерусская книга. Искусство древней русской книги XV-XX веков. Сб. статей. 1990.

41. Древнерусская книжность //Доклад. Л., 1975. С. 1-10.

42. Жегин Л.Ф. Пространственно-временное единство живописного произведения //Симпозиум по структурному изучению знаковых систем. М., 1962.

43. Журавский Б.П. о системе организации рукописного кодекса повести о Зосиме и Савватии /В кн. Повесть о Зосиме и Савватии. Т. II. М., 1986. С. 158-175.

44. Зеньковский В.В. Основы христианской философии. С.В.Б., 1992.- 268 с.

45. Иконников A.B. 1000 лет русской архитектуры: Развитие традиций. М., 1990.

46. Ильина Т.В. Декоративное оформление древнерусских книг. Л., 1978.

47. Кашин Н.П. Значение книги в Древней Руси. М., 1924.- 27 с.

48. Ключевский В.О. Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря. М., 1867.-34 с.

49. Кондаков Н.П. Заметки о миниатюрах Кенигзбергского списка начальной летописи. /В кн.: Радзивиловская или Кенигзбергская летопись. Т. И. Спб., 1902. С. 113-127.

50. Кондаков Н.П. История Византийского искусства и иконографии по миниатюрам греческих рукописей Н. Кондакова. Т. I-II.Одесса, 1877.- 43 с.

51. Кондаков Н., Толстой И. Русские древности в памятниках искусства. Т. V. Спб., 1897.

52. Косточкин В.В. Древнерусские города. Памятники зодчеств XI-XVII веков. М., 1972.- 446 с.

53. Костюхина Л.М. О некоторых чертах миниатюры русской рукописной книги XV-XVIII веков. Исторический музей. Труды. М., 1980. Вып. 51. С. 157-159.

54. Косцова A.C. Сюжеты древнерусских икон. Спб., 1992.- 223 с.

55. Кочетков H.A. О принципах изображения архитектуры на иконах митрополита Петра и Алексия //Советская археология. М., 1973. № 4. С. 123-134.

56. Красовский М.В. Очерк московского периода древнерусского церковного зодчества. М., 1911.- 432 с.

57. Кукушкина M.B. Монастырские библиотеки Русского Севера. Очерки по истории книжной культур XVI-XVII веков. Автореферат диссертации. Л., 1977.- 36 с.

58. Курбатов Г.Л. Христианство: Античность, Византия, Древняя Русь. Л., 1988.- 333 с.

59. Лазарев В.Н. Андрей Рублев и его школа. М., 1966,- 170 с.

60. Лазарев В.Н. Древнерусские мозаики и фрески XI-XV веков. М., 1973.456 с.

61. Лазарев В.Н. Искусство средневековой Руси и Запад. М., 1970,- 66 с.

62. Лазарев В.Н. Московская школа иконописи. М., 1980.- 235 с.

63. Лазарев В.Н. Новгородская иконопись. М., 1976.- 203 с.

64. Лазарев В.Н. Приемы линейной стилизации в византийской живописи X-XII веков и их истоки //Доклады делегации СССР. М., 1960-61 на Международном конгрессе востоковедов 25-й. Москва, 1900.

65. Лазарев В.Н. Новгородская иконопись (Альбом). М., 1969.- 119 с.

66. Лазарев В.Н. Русская иконопись от истоков до начала XV века. М., 1983.

67. Лесовиченко A.M. Вопросы взаимоотношений культового искусства и идеологии Средневековья. Улан-Удэ, 1990.- 48 с.

68. Лившиц Л.И. Монументальная живопись Новгорода XIV-XV веков. М., 1987. С. 7-42.

69. Лёвочкин И.В. Иван Гаврилович Блинов и рукописные книги его работы //Книга. Исследования и материалы. Сб. 61. М., 1990. С. 131-138.

70. Леонид архимандрит. Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания A.C. Уварова. Ч. I. М., 1987.

71. Лихачев Д.С. История русской литературы X-XVII веков. М., 1980.462 с.

72. Лихачев Д.С. Культура Руси времен Андрея Рублева и Епифания Премудрого конца XIV-начала XV веков. М.-Л., 1962.- 172 с.

73. Лихачев Д.С. Культура Русского народа Х-ХУП веков. М.-Д., 1961.120 с.

74. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. С. 24-54.

75. Лихачев Д.С. Рукописной наследие Древней Руси. Л., 1980.

76. Лихачев Н.П. Материалы для истории русского иконописания //Атлас снимков. Ч. 1-Н. Спб., 1906.

77. Лихачева В.Д., Лихачев Д.С. Художественное наследие древней Руси и современность. Л., 1971.

78. Меликова В.Д. Древнерусское изобразительное искусство и религия. Автореф. диссерт. М., 1967.

79. Максимов П. Свирский И. Новые материалы по древним зданиям Соловецкого монастыря //Архитектурное наследство. М., 1958. № 10. С. 111 — 126.

80. Максимов С.В. Соловецкий монастырь. Спб., 1905.- 44 с.

81. Мильчик М.И. Архитектура в древнерусской живописи //Декоративное искусство. М., 1973. № 2. С. 24-27.

82. Мильчик М.И. Древнерусский архитектурный ансамбль на чертежах и иконе XVII века //История СССР. М., 1974. № 2. С. 202-216.

83. Мнева Н.Е. Монументальная и станковая живопись //В кн. Очерки русской культуры XVI века. Ч. И. СМ, 1977. С. 310-351.

84. Мнева Н.Е. Московская живопись XVI века. История русского искусства. М., 1955. Т. III. С. 542-599.

85. Морозов В.В. Миниатюры жития Сергия Радонежского из Лицевого летописного свода XVI века /Материалы и сообщения по фондам рукописной и редкой книги БАН СССР. Л, 1987. С. 71 -87.

86. Мочалов Л.В. Обратная перспектива. Миф и версия реальности //Советское искусствознание. Вы. 1. М, 1976.

87. Мочалов Л.В. Пространство мира и пространство картины: Очерки о языке живописи. М, 1983.- 375 с.

88. Муратов П.П. Русская живопись до середины XVII века. М., 1913.

89. Муратов П.П. История русского искусства допетровского периода. М., 1914.

90. Некрасов А.И. возникновение московского искусства. Т. 1. М., 1929. С. 109-210.

91. Нечаев В.В. Общий вид и внешний рост Москвы за XVI-XVII века. Церковная архитектура Москвы 1910. Т III. Москва в ее прошлом и настоящем. М., 1909-1912.

92. Никинита И.П. О структуре космического //Проблемы эстетики и психологии искусства. М.:ИФАН, 1986. С. 27-30.

93. Олсуфьев Ю.А. Вопросы форм древней живописи /Сов. музей. М., 1935. № 6. С. 21-36.- 1936. № 1. С. 61-78.

94. Олсуфьев Ю.А. Иконописные формы, как формулы синтеза. Серг., 1926.-22 с.

95. Олсуфьев Ю.А. Параллельность и концентричность в древнерусской иконе, как признак дидактической организованности. Серг., 1927.- 14 с.

96. Олсуфьев Ю.А. Три доклада по изучению памятников искусства бывшей Троице-Сергиевой Лавры. Серг., 1927.- 44 с.

97. Олсуфьев Ю.А. Черты иконописного натурализма в памятниках XII и XVIII веков. Серг., 1924.- 8 с.

98. Осташенко Е.Я. Архитектурные фоны в некоторых произведениях древнерусской живописи XIV века. В кн. Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. XIV-XVI вв. М„ 1970. С. 275-309.

99. Отюгов A.A. Древнерусская живопись и ее символика. Спб., 1995.- 37 с.

100. Переверзева И.В. Русская архитектура IX-XVI веков. К., 1990.- 25 с.

101. Пилявский В.Н. Национальные особенности русской архитектуры. Л., 1970.

102. Подобедова О.И. К вопросу о составе и происхождении Лицевого летописного свода второй половины XVI века. Проблемы источниковедения. T. IX. М., 1961. С. 280-332.

103. Подобедова О.И. Миниатюры русских исторических рукописей из истории русского лицевого летописания XIII-XVI веков. Автореф. дисс. докт. истор. наук. М., 1961.

104. Подобедова О.И. Миниатюры русских исторических рукописей. К истории русского лицевого летописания. М., 1965.- 334 с.

105. Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване IV. М., 1975.198 с.

106. Подобедова О.И. Некоторые проблемы изучения рукописной книги //В кн.: Древнерусское искусство Рукописная книга. М., 1972. С. 7-28.

107. Попов А.Н. Описание библиотеки А.И. Хлудова. М., 1872.

108. Попов Г.В. Живопись и миниатюра Москвы сер. XV-нач. XVI века. М., 1975.

109. Попов Г.В. Книжная культура XVI века и художественное оформление Повести о Зосиме и Савватии /В кн. Повесть о Зосиме и Савватии. T. II. М., 1986. С. 73-157.

110. Попова О.С. русская книжная миниатюра XI-XV вв. /Древнерусское искусство. Рукописная книга. Сб. 3. М., 1983. С. 9-74.

111. Пуцко В.Г. Русское монашество XV века. Калуга, 1992.- 16 с.

112. Ранович А.Б. Первоисточники по истории раннего христианства. М., 1990.- 477 с.

113. Раппопорт П.А. Зодчество древней Руси. Л., 1986.- 158 с.

114. Раушенбах Б.В. Геометрия картины и зрительное восприятие. М., 1994.231 с.

115. Раушенбах Б.В. Пространственные построения в древнерусской живописи. М., 1975,- 184 с.

116. Раушенбах Б.В. Системы перспективы в изобразительном искусстве. Общая теория перспективы. М., 1986.- 254 с.

117. Редин Е.К. Заметки по христианской иконографии. Харьков, 1894.

118. Розов H.H. Русская рукописная книга. Этюды и характеристики. JL, 1971.

119. Свирин А.Н. Искусство книги древней Руси XI-XVII веков. М., 1964.299 с.

120. Свирин А.Н. К вопросу об изображениях архитектурных форм в произведениях древнерусской живописи.- Госуд. Третьяковская галерея. Материалы и исследования. Т. I. М., 1956. С. 10-20.

121. Сидорова Т.А. Реалистические черты в архитектурных изображениях Древней Руси //Архитектурное наследство. М., 1958. Т. 10. С. 73-100.

122. Султанов Н.В. Образы древнерусского зодчества в миниатюрных изображениях. Спб., 1881.-41 с.

123. Смирнова Э.С. Лицевые рукописи Великого Новгорода. М., 1994.- 479 с.

124. Сумарев П.И. Искусство и религия. М., 1970.- 26 с.

125. Трубецкой E.H. два мира в древнерусской иконописи /В кн. Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. М., 1993. С. 220-246.

126. Трубецкой E.H. Умозрение в красках //В кн.: Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв. М., 1993. С. 195-219.

127. Трубецкой E.H. Три очерка о русской иконе. Умозрение в красках. Вопрос о смысле жизни в древнерусской религиозной живописи. М., 1965.130 с.

128. Угринович Д.М. Искусство и религия. М., 1982.- 287 с.

129. Успенский Л.А. О симиотике иконы. Труды по знаковым системам. М., 1971.

130. Успенский Л.А. Церковное искусство в эпоху св. Константина Великого //В кн.: Богословие иконы. М., 1996. С. 51-61.

131. Успенский Jl.А. Смысл и содержание иконы //В кн.: Богословие иконы. М., 1996. С. 119-162.

132. Успенский Л.А. Исихазм и расцвет русского искусства //В кн.: Богословие иконы. М., 1996. С. 207-238.

133. Успенский Л.А. Московские соборы XVI века и их роль в церковном искусстве //В кн.: Богословие иконы. М., 1996. С. 239-274.

134. Успенский Л.А. Искусство XVII века. Расслоение и отход от церковного образа//В кн.: Богословие иконы. М., 1996. С. 275-314.

135. Фаворский В.А. Об искусстве, о книге, о гравюре. М., 1986. С. 130-135.

136. Фаворский В.А. О композиции //Творчество. М., 1967. № 2. С. 9-10.

137. Флоренский П.А. анализ пространства и времени в художественно-изобразительных произведениях /Время и пространство. М., 1993. С. 59296.

138. Флоренский П.А. Иконостас //В кн.: Философия русского религиозного искусства XVI-XX веков. М., 1993. С. 247-264.

139. Флоренский П.А. Обратная перспектива //В кн.: Философия русского религиозного искусства XVI-XX веков. М., 1993. С. 247-264.

140. Флоренский П.А. Мнимости в геометрии. Расширение области двухмерных образов в геометрии (Опыт нового истолкования мнимостей). М., 1928. С. 69.

141. Черниловская М.М. Повесть о Зосиме и Савватии Соловецких памятник русской культуры XVI-XVIII вв. /В кн. Повесть о Зосиме и Савватии. Т. ILM, 1986. С. 5-75.

142. Черный В.Д. Историко-географическая среда в миниатюрах Лицевого Летописного свода XVI века. М, 1982. Автореф. дисс. канд. иск. наук.

143. Шамаро A.A. Русское церковное зодчество: символика и истоки. М, 1988.- 63 с.

144. Шахматов A.A. Радзивиловская летопись. М, 1913.102

145. Шмидт С.О. К истории лицевого летописания времен Ивана Грозного //В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978. С. 265-281.

146. Щепкин В.Н. Графика у славян. Спб., 1911.- 11 с.

147. Щепкин В.Н. два лицевых сборника исторического музея //Археологические известия и заметки. М., 1897. № 4. С. 97-128.

148. Щепкин В.Н. Житие св. Нифонта лицевое XVI в. М., 1903.- 51 с.

149. Щепкин В.Н. Московская иконопись //В кн.: Москва в ее прошлом и настоящем. Вып. 4-5. М., 1910. С. 225-248.

150. Щепкин В.Н. Учебник русской палеографии. М., 1918.- 182 с.

151. Щепкина М.В. Царские лицевые рукописи конца XVI-нач. XVII вв. М., 1945. Автореф. дисс. канд. иск. наук.

152. Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания. Спб., 1907.- 732 с.

153. Якобсон A.JI. Закономерности развития средневековой архитектуры IX-XV веков: Византия. Греция. Южнославянские страны. Русь. Закавказье. Л, 1987.-233 с.

154. Илл. 1 Радзивиловская летопись ХУв.

155. Приход игумена Печерского монастыря с братией к вновь выстроенной по велению Антония церкви Успе ния Богородицы.

156. Илл.2 Радзивиловская летопись ХУв.

157. Погребение Исакия игуменом Печерского монастыря Иоанном и братией.j><s¡Aí ifcfaAMöftAfWfci pá . n wmbífno (мутнАчьантам « Н«А6Л/>-ШЬЬ'ГА ¿^ ^^Áti, ttiéi'íi п^прш f<ijÇrtMit^aocôH s'ji-s«. atii^riiíaurifiât} л«о<? pwtff^mâ . tiwb'iyi ütcSfm ,

158. Илл.2(а) Радзивиловская летопись XVb.

159. Илл.З Радзивиловская летопись XVb. Антоний в пещере.

160. Илл.4 Радзивиловская летопись ХУв.

161. Основание Антонием Печерским кельи на берегу Днепра в пещере, где до него жил Илларион.1. Илл.5

162. Радзивиловская летопись ХУв. Приход братии к Антонию.

163. Илл.6 Лицевое житие Сергия Радонежского XVIв. Хлебопечение в Сергиевом монастыре.

164. Илл.7 Лицевое житие Сергия Радонежского ХУ1в. Сергий в монастыре.

165. Илл.8 Лицевое житие Сергия Радонежского ХУ1в. Основание Высоцкого монастыря.

166. Илл.9 Лицевое житие Сергия Радонежского XVIв. Андрей Рублев расписывает собор.

167. Илл.Ю Лицевое житие Сергия Радонежского XVIв. Изготовление свечей Сергием Радонежским

168. Илл. 11 Лицевое житие Сергия Радонежского ХУ1в. Написание книг.

169. Илл. 12 Лицевое житие Сергия Радонежского XVIв. Черпание воды.