Влияние блокады μ-,δ-опиатных рецепторов на функции иммунной системы при различных вариантах стресса тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 14.03.09, кандидат биологических наук Шаравьева, Ирина Леонидовна

• Шаравьева, Ирина Леонидовна
• кандидат биологических наук
• 2011

Оглавление диссертации кандидат биологических наук Шаравьева, Ирина Леонидовна

ОГЛАВЛЕНИЕ

СПИСОК ОСНОВНЫХ СОКРАЩЕНИИ

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1 РОЛЬ ОПИАТЭРГИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ В ИЗМЕНЕНИЯХ ФУНКЦИЙ ИММУННОЙ СИСТЕМЫ ПРИ СТРЕССЕ. ОСНОВНЫЕ МЕХАНИЗМЫ СТРЕССА

1.1 Общие механизмы стресса

1.2 Иммунная система и стресс

1.3 Опиоидная система и стресс

1.3 Продукция опиоидных пептидов клетками иммунной системы

1.4 Классификация и структура опиатных рецепторов

1.5 Экспрессия опиатных рецепторов на клетках иммунной системы

1.6 Эффекты опиоидных пептидов на функции клеток врожденного иммунитета

1.7 Эффекты опиоидных пептидов на функции клеток адаптивного иммунитета

Глава 2 МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

2.1 Объект исследования

2.2 Общая схема эксперимента и основные группы

2.3 Иммунизация

2.4 Иммунологические методы 47 Глава 3 ВЛИЯНИЕ РОТАЦИОННОГО СТРЕССА НА ИММУННЫЙ ОТВЕТ. РОЛЬ ОПИАТНЫХ РЕЦЕПТОРОВ

3.1 Влияние ротационного стресса на иммунный ответ на фоне блокады опиатных рецепторов в индуктивную фазу в условиях локального введения антигена

3.2 Влияние ротационного стресса на иммунный ответ на фоне блокады опиатных рецепторов в эффекторный период в условиях локального введения антигена

3.3 Влияние ротационного стресса на иммунный ответ на фоне блокады опиатных рецепторов в индуктивную фазу в условиях системного введения антигена

3.4 Влияние ротационного стресса на иммунный ответ на фоне блокады опиатных рецепторов в эффекторный период системного введения антигена

Глава 4 ВЛИЯНИЕ ИММОБИЛИЗАЦИОННОГО СТРЕССА НА ИММУННЫЙ ОТВЕТ. РОЛЬ ОПИАТНЫХ РЕЦЕПТОРОВ

4.1 Влияние иммобилизационного стресса на иммунный ответ на фоне блокады опиатных рецепторов в индуктивную фазу в условиях локального введения антигена

4.2 Влияние иммобилизационного стресса на иммунный ответ на фоне блокады опиатных рецепторов в эффекторный период в условиях локального введения антигена

4.3 Влияние иммобилизационного стресса на иммунный ответ на фоне блокады опиатных рецепторов в индуктивную фазу в условиях системного введения антигена

4.4 Влияние иммобилизационного стресса на иммунный ответ на фоне блокады опиатных рецепторов в эффекторную фазу в условиях системного введения антигена

Глава 5 ВЛИЯНИЕ РОТАЦИОННОГО И ИММОБИЛИЗАЦИОННОГО СТРЕССА НА ФУНКЦИОНАЛЬНУЮ АКТИВНОСТЬ СПЛЕНОЦИТОВ В УСЛОВИЯХ БЛОКАДЫ ОПИАТНЫХ РЕЦЕПТОРОВ

ОБСУЖДЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ

ВЫВОДЫ

ЛИТЕРАТУРА

СПИСОК ОСНОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ

АКТГ - адренокортикотропный гормон

АОК - антителообразующая клетка

ГЗТ - гиперчувствительность замедленного типа

Кон А - конканавалин А

ЛПС - липополисахарид

TNF - фактор некроза опухолей (tumor necrosis factor)

TGF-P - трансформирующий фактор роста-[3 (transforming growth factor-P)

IL - интерлейкин (interleukin)

HEPES - М-2-гидроксиэтилпиперазин-]\Г-2-этансульфоновая кислота (N-2-

hydroxyethylpiperazine-N'-2-ethansulfonic acid) ЦНС - центральная нервная система IFN-y - интерферон-у (interferon-y)

ICAM - межклеточные адгезионные молекулы (intracellular adhesion molecules) CD - кластер дифференцировки (cluster of differentiation) КРГ - кортикотропин-рилизинг-гормон

NF-кВ - ядерный фактор кВ (nuclear factor kappa-light-chain-enhancer of

activated В cells)

ЭБ - эритроциты барана

ПОМК - проопиомеланокортин

NK - натуральные киллеры

ФГА- фитогемаглютинин

Th - Т-хелперы (T-helper)

ЯСК - ядросодержащие клетки

цАМФ- циклический 3', 5'-аденозинмонофосфат

PG - простогландин

ТТГ - тиреотропный гормон

СТГ - соматотропный гормон

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Влияние блокады μ-,δ-опиатных рецепторов на функции иммунной системы при различных вариантах стресса»

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность. Опиоидные пептиды - большая группа физиологически активных биорегуляторных факторов, реализующая свои эффекты через взаимодействие с опиатными рецепторами (¡л, 8, к). Опиоидные пептиды принимают участие в регуляции целого ряда жизненно важных функций в физиологических и экстремальных условиях [Корнева, Шхинек, 1988; Зозуля, Пшеничкин, 1990; Черешнев, Гейн, 2009; Pruett, 2003; Bodnar, Klein, 2006; Smith, 2008]. Основными мишенями опиоидных пептидов являются клетки нервной и иммунной систем, что подтверждено детекцией опиатных рецепторов на поверхности клеток ЦНС и иммуноцитов лимфатических узлов, селезенки, костного мозга [Наволоцкая и соавт., 2004; Гейн, Горшкова, 2008; Plotnikoff et al, 1999; Kraus et al, 2006; Sharp, 2006; Stein, Lang, 2009]. Эндорфины, энкефалины и динорфины вовлекаются в развитие и патогенез целого ряда неврологических и аутоиммунных расстройств, модулируют противомикробный и противовирусный ответ, поэтому изучение механизмов иммуномодулирующего действия данной группы соединений чрезвычайно актуально для многих областей медицины и биологии. Синтез и секреция опиоидных пептидов происходит в результате расщепления крупных молекул-предшественников в самых различных органах и тканях, однако преимущественно в ЦНС, в условиях воздействия на организм неблагоприятных факторов окружающей среды. При стрессах, травмах, психоэмоциональных состояниях и физических нагрузках опиоидные пептиды играют решающую роль в регуляции иммунных реакций как на местном, так и на системном уровнях [Гейн, 2010; Voccarino, Kastin, 2000]. Несмотря на общий механизм патогенеза, различные виды наиболее часто встречающихся стрессорных воздействий (вращение, ограничение подвижности, переохлаждение и др.) могут значительно различаться по степени выраженности гормональных изменений и как следствие своему влиянию на

иммунный ответ [Корнева, Шхинек, 1988; Bowers et al., 2008]. В зависимости от тяжести и длительности воздействия направленность иммунных реакций может сильно варьировать, что обусловлено реципрокными эффектами различных гормональных факторов. С этих позиций, роль эндогенных лигандов опиатных рецепторов в стрессорной перестройке иммунной системы, остаётся практически неисследованной областью науки, недостаточно изучен характер участия различных типов опиатных рецепторов в стрессорной перестройке иммунитета. Большой интерес представляет детальное исследование механизмов регуляции функций иммунной системы опиоидными пептидами in vivo, поскольку, являясь эндогенными биорегуляторами, пептиды данной группы могут представлять значительный интерес как потенциальные лекарственные средства.

Цель работы - исследовать влияние блокады ц,5-опиатных рецепторов на функции иммунной системы при различных вариантах стресса in vivo.

Основные задачи

1. Оценить влияние блокады (а,-, 5-опиатных рецепторов при ротационном и иммобилизационном стрессе на антителогенез и выраженность реакции гиперчувствительности замедленного в условиях локального введения антигена экспериментальным животным.

2. Исследовать влияние блокады ja-, 8-опиатных рецепторов при ротационном и иммобилизационном стрессе на антителогенез в условиях системного введения антигена у экспериментальных животных.

3. Оценить влияние блокады ц-, 5-опиатных рецепторов при ротационном и иммобилизационном стрессе на пролиферативную и секреторную активность спленоцитов мышей in vivo.

Научная новизна. Впервые проведён анализ иммунорегуляторных эффектов различных вариантов стресса с оценкой роли эндогенной опиоидной системы. Впервые изучен характер участия р.-, 8-опиатных рецепторов в изменениях антителообразования, реакции гиперчувствительности

замедленного типа, антигенспецифической пролиферативной активности лейкоцитов лимфатических узлов при остром 1-часовом ротационном и 6-часовом иммобилизационном стрессе у мышей в условиях локальной и системной иммунизации в индуктивный и эффекторный период иммунного ответа. Показано, что блокада преимущественно ц-опиатных рецепторов неселективным антагонистом этих рецепторов налоксоном отменяла индуцированную ротацией активацию антителогенеза в условиях локальной и системной иммунизации. В условиях более тяжёлого иммобилизационного стресса наблюдалось угнетение антителогенеза, которое также нивелировалрось предварительным введением налоксона. В системе in vivo впервые установлено, что различные по своей тяжести стрессовые факторы могут приводить к разнонаправленным изменениям в пролиферативной и секреторной активности спленоцитов. Блокада опиатных рецепторов налоксоном, но не селективным 5-антагонистом налтриндолом, отменяла стимулирующее влияние ротации и ингибирующее влияние иммобилизации на пролиферативный ответ спленоцитов и индуцированную ротационным стрессом спонтанную продукцию интерлейкина-1(3 (IL-1(3). Впервые экспериментально доказано, что in vivo в зависимости от тяжести стресса эндогенная опиоидная система может участвовать как в активации, так и в депрессии иммунных реакций.

Теоретическая и практическая значимость. В теоретическом плане работа расширяет существующие представления о роли эндогенных опиоидных пептидов в развитии стрессорных изменений в иммунной системе. Доказано, что в зависимости от тяжести стрессорного воздействия эндогенные опиоиды могут разнонаправлено регулировать выраженность иммунных реакций. В условиях ротационного стресса через опиатные рецепторы опосредуется стимулирующее влияние на антителогенез, пролиферативную и секреторную функции спленоцитов, в то время как в условиях тяжёлого иммобилизационного стресса опиоидные механизмы ответственны за

угнетение функций иммунной системы. В работе экспериментально обоснована ключевая роль стимуляции одновременно обоих типов опиатных рецепторов.

Результаты работы внедрены в учебный процесс на кафедре микробиологии и иммунологии Пермского государственного университета (специальные лекционные курсы «Экспериментальная иммунопатология и иммунотерапия», «Молекулярные механизмы межклеточных коммуникаций»). Основные положения, выносимые на защиту:

1. В условиях локального введения антигена ответа ротационный стресс стимулировал антителогенез в регионарном лимфатическом узле и выраженность реакции гиперчувствительности замедленного типа, предварительное введение животным налоксона отменяло стимулирующие эффекты ротации; иммобилизационный стресс угнетал выраженность антителогенеза и не влиял на реакцию гиперчувствительности замедленного типа, эффект нивелируется 5-антагонистом налтриндолом.

2. В условиях системной иммунизации предварительное введение мышам неселективного ц, 8-антагониста налоксона приводило к снижению выраженности стимулирующего и ингибирующего эффектов ротационного и иммобилизационного стресса на антителогенез, соответственно.

3. Ротационный и иммобилизационный стресс оказывали разнонаправленное влияние на спонтанную пролиферативную и секреторную активность спленоцитов, опосредуемую |ы-, 8-опиатными рецепторами.

Апробация работы. Основные положения работы доложены и обсуждены на VI Международной конференции «Проблемы загрязнения окружающей среды» (Пермь-Казань-Пермь, 2005); V конференции иммунологов Урала (Оренбург, 2006); I Всероссийской молодежной научной конференции «Молодежь и наука на Севере» (Сыктывкар, 2008);

Всероссийской научной конференции «Дни иммунологии в Сибири» (Красноярск, 2010); Всероссийской конференции «Иммунология Урала» (Сыктывкар, 2010).

Публикации. По материалам диссертации опубликовано 9 печатных работ, в том числе 4 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Объем и структура работы. Работа изложена на 130 страницах машинописного текста, содержит 24 рисунка. Диссертация состоит из введения, обзора литературы, описания материалов и методов исследования, глав собственных исследований, обсуждения результатов, выводов, списка цитируемой литературы, включающего 281 наименований, в том числе 76 отечественных и 205 зарубежных.

Связь работы с научными программами. Диссертационная работа выполнена в лаборатории биохимии развития микроорганизмов в соответствии с планом НИР ИЭГМ УрО РАН и является частью исследований по теме «Исследование механизмов регуляции иммунитета, создание механизмов его контроля» (номер госрегистрации темы НИР 01.9.009927); в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Молекулярная и клеточная биология»; гранта РФФИ № 06-04-49001.

Глава 1 РОЛЬ ОПИАТЭРГИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ В ИЗМЕНЕНИЯХ ФУНКЦИЙ ИММУННОЙ СИСТЕМЫ ПРИ СТРЕССЕ. ОСНОВНЫЕ МЕХАНИЗМЫ СТРЕССА

1.1 Общие механизмы стресса

Термин «стресс» был заимствован из физики и в переводе с английского означает «напряжение», «сжатие». Применительно к биологическим объектам термин был предложен канадским физиологом Гансом Селье в 1936 году [Селье, 1977]. Будучи студентом, Селье обратил внимание на то, что практически у всех пациентов, страдающих от самых разных соматических заболеваний, имеется ряд общих симптомов. К ним относятся потеря аппетита, мышечная слабость, повышенное артериальное давление, утрата мотивации к достижениям.

В своих работах Селье дал определение стрессу как неспецифической реакции организма на любое требование извне. Селье различает конструктивный и деструктивный стресс. Он считает, что стрессовая активация может быть положительной мотивирующей силой и называет такой положительный стресс эустрессом, а ослабляющий, чрезмерный стресс -дистрессом. В отличие от дистресса, эустресс начинается со второй стадии -резистентности - и заканчивается этой же стадией. При эустрессе не развивается стадия шока и контршока, не наступает стадия истощения [Климин и соавт., 2001; Черешнев, Юшков, 2001].

Действие стрессора реализуется через рецепторы периферической нервной системы, эмоциональный стресс может индуцироваться через зрительный, слуховой и другие анализаторы. Стимуляция рецепторов вызывает активацию вегетативной нервной системы, в основном ее симпатического отдела, и усиление образования ряда рилизинг факторов в гипотоаламусе.

Гипоталамус, в свою очередь, стимулирует секрецию АКТГ, ТТГ, СТГ передней долей гипофиза. Достигая коры надпочечников, АКТГ стимулирует секрецию глюкокортикоидов. Концентрация глюкокортикоидов в плазме при стрессе увеличивается, начиная с 5-10-й минуты, и возрастает в 2-4 раза по сравнению с контрольным уровнем [McEwen et al., 1997]. Стресс-реакция приводит также к высвобождению из мозговой ткани надпочечников катехоламинов (под действием симпатических стимулов), катехоламины высвобождаются из симпатических нервных окончаний и мозгового слоя надпочечников спустя секунды после воздействия стрессора и достигают пика концентрации спустя 10-20 минут [Plotnikoff et all., 1999]. Их концентрация может возрастать в 10-20 раз по сравнению с контролем [Khansari, et al., 1990]. Катехоламины и глюкокортикоиды играют важную роль во многих физиологических и патологических процессах [Ланин и соавт., 2010; Chapman et al, 2008; Holsboer, Ising, 2010].

Глюкокортикоидам и катехоламинам принадлежит ведущая роль в развитии адаптации [Сергеев и соавт., 1999; Тепперман, 1989], однако, в развитие стресса включаются также многие другие гормоны и гормоноподобные вещества: тироксин, глюкагон, паратиреоидин, ангиотензин 2, вазопрессин, альдостерон, лейкотриены, возбуждающие аминокислоты (глутамат, аспартат), простагландины [Гончаров и соавт., 1993; Кулинский, Ольховский, 1992; Пшенникова и соавт., 1996; Туракулов, 1993; Шилов, Гейн, 1999; Plotnikoff et al., 1999].

При различных формах стресса происходит выброс опиоидных пептидов [Корнева, Шхинек, 1988; Fazio et al., 2008; Niinistö et al., 2010; Sudakov et al., 2010]. Подробнее этот вопрос освещен ниже.

При общем адаптационном синдроме глюкокортикоиды и катехоламины действуют как синергисты, так как глюкокортикоиды оказывают пермиссивный эффект по отношению к катехоламинам, регулируя экспрессию адренорецепторов [Тепперман, 1989].

Катехоламины и глюкокортикоиды обладают выраженным иммуномодулнрующим действием. Большинство авторов рассматривает глюкокортикоиды в качестве мощных иммунонодепрессивных и противовоспалительных агентов [Корнева, Шхинек, 1988; Ланин и соавт., 2010; Webster Marketon, Glaser, 2008]. Наиболее чувствительными к действию глюкокортикоидов на всех стадиях своего развития являются Т-лимфоциты, в большей степени CD4+ Т-клетки, нежели CD8+ Т-лимфоциты [Корнева и соавт., 1998; Хаитов, 1976; McEwen et al., 1997]. Глюкокортикоиды угнетают продукцию многих цитокинов, таких как IL-1а и IL-lß, IL-6, IL-8, IL-10, TNF-a, IFN-y, [McEwen et al., 1997]. Глюкокортикоиды являются мощными ингибиторами активации провоспалительного транскрипционного ядерного фактора NF-кВ и молекул клеточной адгезии Е-селектина, ICAM-1, VCAM-1, что может объяснять большинство их противовоспалительных эффеков [McEwen et al., 1997; Morin-Surun et al., 1999].

В организме существует определенный суточный ритм выработки глюкокортикоидов. Основная масса этих гормонов вырабатывается в утренние часы (6—8 ч утра). Продукция глюкокортикоидов регулируется кортикотропином. Его выделение усиливается при действии на организм стрессорных стимулов различной природы, что является пусковым моментом для развития адаптационного синдрома.

Примерно 80% гормональной секреции катехоламинов приходится на адреналин и 20% — на норадреналин. Катехоламины, как и глюкокортикоиды, оказывают прямое влияние на иммунную систему. Стимуляция ß-адренергических рецепторов приводит к снижению продукции провоспалительных цитокинов - IL-lß, TNF-a и IL-8 моноцитами и макрофагами [Kohm et al., 2002]. Стимуляция а2-адренорецепторов, напротив, приводит к повышению продукции TNF-a макрофагами [Kohm et al., 2002].

Еще в 1936 г. Селье обратил внимание, что различные стрессорные факторы вызывают у крыс довольно стереотипную реакцию. Инволюция

тимуса, язвенные поражения слизистой желудочно-кишечного тракта, гиперплазией надпочечников - классические проявления триады Селье [Селье, 1977].

Американский физиолог W.B. Canon [Canon, 1914; Canon, 1935; Canon 1936] изучал роль вегетативной нервной системы в неспецифических защитных реакциях. Он показал, что их основой является рефлекторное возбуждение чревных нервов и активация симпатико-адреналовой системы - происходит усиленное выделение надпочечниками адреналина в кровь. Появляются характеризующие боль, страх, ярость симптомы: учащение дыхание, расширение зрачков, остановка движений кишечника и другие. Происходит мобилизация всех сил организма на борьбу с угрожающей опасностью.

Причиной стресса любого происхождения, как напряжения организма, являются разнообразные действующие повреждающие факторы — стрессоры, в качестве которых могут выступать болезнетворные агенты, физические факторы, биологически активные вещества и другие повреждающие организм воздействия. Г. Селье показал, что при действии качественно разнообразных агентов, отличающихся только специфической активностью, неспецифические стрессорные эффекты (секреция АКТГ, инволюция тимуса) совершенно одинаковы. То есть стресс, как неспецифическая реакция организма, при воздействии различных стрессоров проявляется однотипно путем активации ведущего эндокринного механизма: системы гипоталамус - передняя доля гипофиза - надпочечники.

Г. Селье впервые сформулировал представление о стрессе как общем адаптационном синдроме (ОАС) - общей неспецифической нейрогормональной реакции организма на действие экстремальных агентов, направленной на долговременное повышение резистентности к ним, механизм которой связан с действием адаптивных гормонов гипофиза и коры надпочечников. О АС, по Г. Селье, в своем развитии проходит три стадии.

Первая стадия - реакция тревоги - характеризуется уменьшением размеров вилочковой железы, селезенки, лимфатических узлов, что связанно с активацией коры надпочечников и выбросом в кровь глюкокортикоидов. Во второй стадии - стадии резистентности - развивается гипертрофия коры надпочечников с устойчивым повышением образования и секреции кортикостероидов. В этой стадии обычно повышается устойчивость организма к действию чрезвычайных раздражителей, хотя бывают случаи и повышения чувствительности. Если действие стресса прекращается, или оно незначительно по своей силе, изменения, вызванные им, постепенно нормализуются. Однако, если влияние патогенного фактора оказывается чрезмерно сильным и длительным, развивается истощение функции коры надпочечников и наступает гибель организма. Это третья стадия адаптационного синдрома - стадия истощения. [Селье, 1977; Черешнев с соавт., 2001].

Обнаружив адаптационную и патологическую сущность стресса, Селье анализировал преимущественно его адаптационный механизм. Но именно патологические аспекты стресса в условиях современного научно-технического прогресса и роста числа психосоматических заболеваний приобрели наибольшую медицинскую и социальную значимость.

В зависимости от этиологического фактора (стрессора) выделяют эмоциональный и физический стресс. Механизмы адаптации, включающиеся при любом виде повреждения (эмоциональное, физическое), однотипны и заключаются в максимальном противодействии окружающей среде с повышением функций всех физиологических систем организма, интенсификацией внутреннего обмена веществ по принципу «ничего не жалко» [Климин и соавт., 2001].

В зависимости от выраженности повреждения стресс может протекать в двух основных формах. Первая форма - краткосрочный, или симпатоадреналовый стресс, который описал W.B. Canon в 1914 г. Он показал, что в основе этих реакций лежит рефлекторное возбуждение чревных нервов,

приводящее к усиленному выделению надпочечниками адреналина и появлению вследствие этого ряда симптомов - боль, ярость, страх: остановка движений кишечника, расширение зрачков, ускорение свертываемости крови, учащение дыхания, восстановление утомленных мышц, увеличение сахара в крови и т.д. [Canon, 1914]. При непродолжительном и невыраженном воздействии стрессора вторая форма стресса в виде общего адаптационного синдрома или стресса с обязательным участием глюкокортикоидов, описанного Г. Селье, может и не развиться. Поэтому краткосрочный стресс можно рассматривать и как самостоятельную форму стресса, и как стадию общего адаптационного синдрома. При выраженном воздействии стрессового фактора развивается долговременный стресс. Если при кратковременном стрессе основную роль для обеспечения адаптации выполняют катехоламины, то при долговременном - включается система кора-гипоталамус-гипофиз-кора надпочечников и начинается выброс из коры надпочечников кортикостероидов [Климин и соавт., 2001; Черешнев, 2001].

В ответ на стрессорное воздействие организм может реализовывать две стратегии адаптации: резистентную и толерантную [Долгушин, Бухарин, 2001; Кулинский, Ольховский, 1992;]. Стратегия адаптации характеризуется активным противодействием внешней среде, усилением функций физиологических систем, с биохимической точки зрения происходит активация катаболических процессов, увеличение потребления кислорода. Данная стратегия дает возможность сохранения гомеостаза и в экстремальных условиях, однако, она неэкономична и может привести к повреждению внутренних органов. При толерантной стратегии организм уступает окружающей среде, происходит снижение катаболизма, потребления кислорода. При данной стратеги организм сохраняет устойчивость к неблагоприятным воздействиям окружающей среды, к гипоксии, данная стратегия экономична, при ней не происходит повреждения внутренних

органов [Долгушин, Бухарин, 2001; Кулинский, Ольховский, 1992, Меерсон, 1988].

Следует отметить, что стрессорные воздействия часто сопровождаются системным выбросом провоспалительных цитокинов (IL-1а и ß, IL-6, TNF-а и ß, хемокинов и пр.) [Климин и соавт., 2001; Корнева, Шхинек, 1988; Ярилин, 1999; Pruett, 2003; McEwen et al., 1997], которые, в свою очередь, играют важную роль в активации гипоталамо-гипофизарно-адреналовой оси (особенно IL-1, TNF-a, IL-6) [Haie et al., 2001, Katsuura et al., 1988; Plotnikoff et al., 1999; Plotnikoff et al., 1995; Pruett, 2003]. Глюкокортикоиды подавляют продукцию провоспалительных цитокинов, таких как фактор некроза опухоли (TNF), интерферон (IFN)-y и интерлейкин-12, а также стимулируют производство противовоспалительных цитокинов, таких IL-10, IL-4 и трансформирующий фактор роста [Elenkov, Chrousos, 2002]. Была продемонстрирована роль глюкокортикоидов в опосредованном через Т-лимфоциты действии на гемопоэз [Богдашин И.В. и соавт., 1991; Дыгай A.M. и соавт. 1989, Дыгай A.M. и соавт. 1992].

Интересно, что взаимодействия между цитокинами и опиоидными соединениями в нервной системе носят комплексный характер. С одной стороны, эффект цитокинов на ЦНС модулируется эндогенными опиоидами [Peterson et al., 1998], а с другой стороны, эффекты опиоидов регулируются цитокинами [Ahmed et al., 1985; Jeanjean et al., 1995].

1.2 Иммунная система и стресс

Основными изменениями в иммунной системе при стрессе являются: - выброс значительного количества провоспалительных цитокинов в кровь (IL-1а и ß, IL-6, TNF-а и ß, хемокинов и пр.) [Климин и соав., 2001; Корнева, Шхинек, 1988; Ярилин, 2010; McEwen et al, 1997].

- перераспределение клеточного состава крови и органов иммунной системы (в периферической крови наблюдаются нейтрофильный лейкоцитоз, моноцитоз, эозино- и лимфопения, снижение бактерицидного потенциала фагоцитов, миграция лимфоцитов в костный мозг и селезенку, опустошение тимуса [Горизонтов, 1983; Селье, 1977; Ярилин, 2010; Pruett, 2003].

- переключение цитокинового профиля с Thl на Th2 тип [Климин и соав., 2001; Ярилин, 1999; Pruett, 2003]

Регуляция гормональной стресс-реакции включает в себя инициирование, амплитуду и завершение реакции, а также интеграцию ее с другими системами стресс-реакции [Bilkei-Gorzo et al., 2008]. Стресс оказывает влияние на иммунную систему через гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковую ось, симпато-адреналовую ось и опиоидную систему [Roy, Loh,. 1996; Salzet et al., 2000]. В большинстве экспериментальных систем было продемонстрировано угнетающее воздействие стрессорных факторов как на гуморальный, так и на клеточноопосредованный иммунный ответ. Угнетение иммунитета стрессом, в основном, отмечалось при иммунизации непосредственно после стрессорного воздействия в сроки, характерные по классификации Г. Селье [Selye, 1937] для стадии тревоги.

Стресс «ограничения подвижности» повышает апоптоз иммунных клеток, уменьшает содержание клеток селезенки и вилочковой железы, активность естественных киллеров в селезенке [Posevitz et al., 2003]. Изменения, характерные для стресса, справедливы для человека и животных [Yang, Glaser, 2002]. У мышей дикого типа (WT) в условиях двенадцатичасового ограничения подвижности в течение двух дней отмечалось снижение количества спленоцитов, уменьшение экспрессии спленоцитами CD95 и массивный их уход в апоптоз, а также угнетение пролиферации спленоцитов и торможение продукции ими IL-2 и IFN-y. Данные эффекты, в основном, отменялись у мышей с нокаутом генов и-опиатных рецепторов (MORKO) [Wang et al., 2002]. Было продемонстрировано угнетающее действие иммобилизационного стресса

на гуморальный (количество АОК в селезенке) и клеточноопосредованный иммунный ответ у мышей линии СВА [Zimecki et al., 2005]. Краткосрочная (24 ч.) иммобилизация привела к увеличению доли В-лимфоцитов и снижению процента Т-лимфоцитов в периферической крови крыс, тогда как долгосрочная (240 ч.) иммобилизация не вызывала каких-либо изменений [Velazquez-Moctezuma et al., 2004].

Действие стресса на иммунитет зависит от исходного состояния иммунной системы животных. Мыши различных линий отличаются интенсивностью гуморального иммунного ответа на тимусзависимые антигены - различают высокую, умеренную и низкую реактивность. Животные с высоким и умеренным уровнем ответа (CBA/CaLac, DBA/1, BALB/c) характеризуются высокой чувствительностью продуктивной фазы гуморального иммунного ответа и фагоцитарной активности макрофагов во время иммобилизационного стресса. У животных с низким уровнем иммунного ответа (C57BL/6, CC57W) незначимо изменялась продуктивная фаза гуморального иммунного ответа, тогда как активность перитонеальных макрофагов понижалась [Churin et al., 2003].

В то же время неоднократно сообщалось и о возможности стимулирующего действия стресса на иммунный ответ. Обширные экспериментальные данные, посвященные анализу направленности влияния стресса на иммунный ответ в зависимости от характера экспериментальной модели, а также по различиям гормонального спектра (включающем не только глкжокортикоиды, но и широкий спектр других гормонов), в разных моделях стресса детально проанализированы в монографии Е.А. Корневой и Э.К. Шхинек [Корнева, Шхинек, 1988].

В исследованиях по влиянию механической травмы на выраженность гуморального иммунного ответа показано, что в поздние сроки травмы груди (5-е сутки после нанесения травмы) отмечается стимуляция гуморального иммунного ответа на эритроциты барана [Вагнер и соавт., 1984; Черешнев и

соавт., 1997]. И.И. Долгушиным [Долгушин, 1980, Долгушин и соавт., 1989] показано, что направленность влияния травмы на иммунный ответ зависит от тяжести повреждения. При относительно легкой травме отмечена стимуляция как гуморального, так и клеточноопосредованного иммунного ответа, а при тяжелой - угнетение.

Введение антигена в организм является стрессовым фактором [Корнева, Шхинек, 1988]. Поэтому вместе с реакцией иммунной системы запускаются стандартные механизмы адаптации [Fricchione, Stefano, 1994; Юшков и соавт. 1996; Корнева, Шхинек, 1988; Малышев и соавт. 1993], активируются эндокринные функции иммунокомпетентных клеток [Blalock, Smith, 1985]. Также отмечается значительное увеличение продукции IL-1, IL-3 в экстримальных условиях, в частности, при иммобилизационном стрессе [Гольдберг и соавт., 1991].

У мышей линии СЗН/HeJ и у крыс популяции Wistar IL-1 в дозе 0,5-1 мкг/мышь увеличивал уровень АКТГ и кортикостерона в плазме в 3-4 раза. In vitro кортикотропная активность IL-1 нейтрализовалась антителами, а кортикотропная активность IL-lß была подтверждена в системах in vivo и in vitro. В дозе 10 нмоль IL-lß потенцировал действие гипофизарного КРФ. IL-1, при введении в мозг мышей, повышал секрецию АКТГ и активировал метаболизм норадреналина в гипоталамусе параллельно с увеличением концентрации кортикостерона в плазме. Аналогичным эффектом в отношении АКТГ обладают осртимозин, IL-6 и IL-2 [Кетлинский, Калинина, 1995; Кетлинский и соавт., 1992]. В результате этого цитокины и тимические гормоны приводят к повышению концентрации кортикостероидов, которые, в свою очередь ингибируя иммунные, а возможно, и воспалительные реакции, предотвращая экспрессию генов IL-1, IL-2, TNF и IL-6, участвуют в формировании механизма обратной связи между иммунной системой и системой гипоталамус-гипофиз-кора надпочечников [Корнева и соавт., 1998; Besedovsky et al., 1986; Breder et al., 1988].

Тем не менее, угнетающий эффект стресса на гуморальный и клеточнооиосредованный иммунный ответ регистрировался значительно чаще, чем стимулирующий. Поэтому можно полагать, что повышение неспецифической резистентности организма при стрессе имеет своей ценой угнетение иммунных реакций. В связи с этим стресс рассматривается как важнейший фактор развития целого ряда заболеваний, связанных с дисфункцией и угнетением отдельных звеньев иммунной системы - прежде всего опухолей, аутоиммунных заболеваний, хронических инфекционных процессов. Поэтому проблема влияния стресса на иммунную систему является одной из ключевых в медицине.

Таким образом, механизмы иммуномодулирующего действия стресса и участвующих в стрессорной перестройке гормонов необходимо рассматривать с позиций этапности генеза основных клеток, участвующих в реализации иммунного ответа [Александров, Тухватулина, 1991; Козлов, 1980; Козлов и соавт., 1982; Петров и соавт., 1975; Хаитов, 1977; Цырлова, 1977; Шубинский, Лозовой, 1984].

1.3 Опиоидная система и стресс

Система эндогенных опиоидных пептидов представляет собой одну из основных регуляторных систем, функционирующих в условиях стресса и адаптации. Выделение эндогенных опиоидных пептидов в организме носит импульсный характер и наблюдается при различных психоэмоциональных состояниях, физических нагрузках, но, в основном, - при воздействии на организм различных стрессорных факторов. Увеличение содержания опиоидов при воздействии стресс-факторов отмечается в крови, ликворе, головном и спинном мозге. Одним из основных показателей стресса является повышение содержания ß-эндорфина в гипоталамусе, гипофизе и в плазме крови [Owens, Smith, 1987; Hale et al, 2001; Peijie , et al, 2003].

В норме уровень циркулирующего пептида в периферической крови

12

достаточно низкий и колеблется в диапазоне 1 - 100х в то время как

стрессорные факторы, включая физическую активность, повышают его концентрацию в 3-10 раз [Pedersen, Hoffman-Goetz, 2000]. В частности, было установлено, что при остром болевом стрессе в 2-3 раза повышается уровень (3-эндорфина в плазме крови, источником которого является гипоталамус. Сходная картина наблюдается при кратковременном иммобилизационном стрессе [Iwai et al., 2008], причем, отмечено, что концентрация (3-эндорфина увеличивалась уже на вторую минуту после индукции стресса. В модели 10-минутного ротационного стресса было отмечено двукратное увеличение концентрации (3-эндорфина в плазме сразу после стресса, и более чем в восемь раз возрастал уровень опиоида спустя 6 часов после ротации. В модели 20-минутной ротации изменения концентрации (3-эндорфина в плазме были менее выражены [Hale et al., 2001]. При электроболевом воздействии на конечности крыс [Лишманов и соавт., 1987], при геморрагическом шоке [Smith et al., 1986], а также при операционном и холодовом стрессе [Giagnoni et al., 1983] концентрация иммунореактивного (3-эндорфина возрастала в 10 раз. Концентрация (3-эндорфина в плазме значительно повышалась в ответ на длительные физические упражнения, если их интенсивность составляла более 50% от Vo2max5 и при максимальной нагрузке, если она продолжалась, как минимум, в течение 3 мин. [Pedersen, Hoffman-Goetz, 2000]. В экспериментах на крысах с использованием метода горячей пластинки отмечалось увеличение циркулирующеего (3-эндорфина в 2,8 раз. Эфирный наркоз, лапоротомия, теплая или холодная температура окружающей среды, внутрибрюшинное (интроперинотальное) введение капсицина или разбавленной уксусной кислоты от 2-х до 5-ти раз увеличивают уровень (3-эндорфина в плазме крови [Mueller, 1981]. Транспортировка животных также приводит к повышению уровней АКТГ, кортизола и (3-эндорфина в плазме [Fazio et al., 2008].

Исследования на животных с использованием таких моделей, как принудительное плаванье и электроболевое раздражение стопы лап (foot-shock) показали, что происходит увеличение выброса эндогенных опиоидов, обуславливающее стресс-индуцированную анальгезию. Этот обезболивающий эффект опосредуется главным образом через ¡i-опиоидные рецепторы и в меньшей степени 5-опиоидные рецепторы. Также существуют данные о выбросе эндогенных опиатов при кровоизлиянии [Molina, 2003].

В реакции опиоидной системы при стрессе могут участвовать и энкефалины [Boone, McMillen, 1994], однако, в отличие от (3-эндорфина, их роль в стрессорной перестройке организма значительно скромнее. Отмечалось увеличение уровня экспрессии мРНК проэнкефалина и продинорфина в гиппокампе крыс в условиях хронического иммобилизационного стресса, причем увеличение данных параметров зависело от продолжительности стрессорного воздействия. Экспрессия мРНК увеличивалась после 7-дневного иммобилизационного стресса и значительно возрастала после 21-дневного иммобилизационного стресса [Chen et al., 2004; Li et al., 2003]. Концентрация [Ме^]-энкефалина в плазме крови может увеличиваться при инсулиновом и эндотоксическом шоке, но незначительно изменяться при остром геморрагическом и хирургическом шоке [Owens, Smith, 1987]. Аналогичным образом, состояние беспокойства и тревоги, возникающее в конце рабочего дня, сопровождается усилением выброса АКТГ и (3-эндорфина, но не [Met5]-энкефалина, что также свидетельствует о том, что энкефалины нельзя считать гормонами стресса [Pancheri Р et al., 1985]. Более того, содержание энкефалинов в гипоталамусе может снижаться при стрессе, в то время как концентрация динорфина А и |3-эндорфина, напротив, возрастает [Nabeshima et al., 1992]. Уровни динорфина А при стрессе, как средней, так и тяжёлой степени повышаются только в гипоталамусе и гипофизе, без видимых изменений в плазме крови [Peijie et al., 2003].

При развитии общего адаптационного синдрома ß-эндорфин и динорфин А оказывают тормозящее действие на гипоталамо-гипофизарную ось, угнетая секрецию КРФ в гипоталамусе через налоксон-зависимый механизм [O'Connor et al., 2000]. По другим данным, внутривенное введение динорфина А 120-дневным плодам овец приводило к стимуляции секреции АКТГ в течение 30-60 мин через усиление образования КРФ в гипоталамусе по налоксон-независимому пути, следствием чего являлось повышение уровня кортикостероидов в плазме крови [Taylor et al., 1997]. Кроме этого, ß-эндорфин и динорфин А могут оказывать прямое действие на кору надпочечников, и направленность их эффектов зависит от экспрессии того или иного типа рецептора [Наволоцкая и соавт., 2004]. Так, при связывании ß-эндорфина с ц-рецепторами происходит выброс альдостерона, активация ц- и к-рецепторов приводит к активации фосфолипазы С, а взаимодействие с неопиоидным рецептором ведёт к ингибированию аденилатциклазной активности и снижению секреции кортикостерона [Наволоцкая и соавт., 2004]. Эксперименты на трансгенных животных продемонстрировали увеличение уровней АКТГ и кортикостерона в ответ на липополисахарид у ß-эндорфин -дефицитных мышей [Refojo et al., 2002]. У нокаутированных по ß-эндорфину, динорфину и энкефалинам мышей наблюдались более высокие уровни АКТГ через 10 мин после 5-минутного стресса, при этом базальные уровни кортикостерона были понижены только у дефицитных по энкефалинам мышей, а пик секреции кортикостерона при стрессе снижался у всех мышей, но более выражено - у животных, нокаутированных по ß-эндорфину [Bilkei-Gorzo et al., 2008].

Таким образом, эндогенные опиоиды принимают непосредственное участие в развитии общего адаптационного синдрома, регулируя стресс-индуцированный гормональный сдвиг, как на центральном, так и периферическом уровнях. Из всего спектра эндогенных опиоидных пептидов, наиболее значимая роль при стрессе принадлежит ß-эндорфину.

1.3 Продукция оииоидных пептидов клетками иммунной системы

Способность клеток иммунной системы продуцировать опиоидные пептиды была впервые продемонстрирована в 1981. Впоследствии опиоиды и их предшественники были идентифицированы в клетках многих видов позвоночных и беспозвоночных животных. В 1997 году была выделена мРНК ПОМК из мононуклеарных лейкоцитов крысы [Blalock 1999]. В настоящее время продукты гена ПОМК (ß-эндорфин, АКТГ, ß-липотропин, у-МСГ) обнаружены в клетках Лангерганса, кератиноцитах, клетках плаценты, тимоцитах, дендритных клетках, макрофагах и лимфоцитах, при этом усиление экспрессии гена ПОМК наблюдается при активации клеток КРФ, продуктами распада микробных клеток и провоспалительными цитокинами [Sitte et ed., 2007; Smith, 2008]. Необходимо отметить, что динамика секреции опиоидных пептидов иммунокомпетентными клетками находится в непосредственной зависимости от возрастных факторов. Показано, что в группе доноров-добровольцев в возрасте 45-60 лет наблюдалось снижение концентрации внутриклеточного ß-эндорфина по сравнению с группой доноров, чей возраст не превышал 30 лет. Стимуляция лимфоцитов митогеном, напротив, значимо увеличивала количество данного пептида в супернатантах культур мононуклеаров периферической крови доноров в возрасте старше 45 лет. Помимо этого, с увеличением возраста доноров увеличивалось количество ß-эндорфин-секретирующих клеток [Manfredi et al., 1995]. Методом иммунофлюоресцентной конфокальной микроскопии было показано, что опиоидные пептиды солокализованы в первичных (азурофильных) гранулах нейтрофильных гранулоцитов. Лиганды хемокиновых рецепторов CXCR 1 и 2-типов стимулируют р38 МАР-зависимую транслокацию и секрецию ß-эндорфина и энкефалинов полиморфноядерными лейкоцитами в очаг воспаления для купирования болевого эффекта, вызванного воспалением [Rittner et al, 2007].

Источником энкефалинов в организме является проэнкефалин А, мРНК которого детектирована в клетках иммунной системы человека и грызунов, в частности, в CD4+ Т-клетках, CD4+ тимоцитах, макрофагах, моноцитах и тучных клетках [Machelska, Stein, 2002]. Секреция энкефалинов мононуклеарами периферической крови индуцируется в большей степени Th 2-цитокинами, в частности, IL-4 и IL-10, которые усиливают образование мРНК препроэнкефалина и увеличивают концентрацию [1У^5]-энкефалина в цитоплазме лимфоцитов. Аналогичное действие оказывает иммуносупрессорный цитокин TGF-p, в то время как Th 1 - цитокины - IL-2 и IFN-y - не обладают подобным эффектом [Kamphuis et al., 1997].

Пептиды семейства динорфина также обнаружены в лейкоцитах. мРНК динорфина А и его предшественника продинорфина детектируются, в частности, в лейкоцитах брюшной полости в условиях индуцированного зимозаном перитонита. Несмотря на это, уровень секреции данного пептида клетками иммунной системы, в сравнении с [Ме15]-энкефалином, крайне низок [Cabot et al., 2001; Chadzinska et al., 2005; Machelska, 2007]. Сравнительно недавно была показана способность динорфина А проникать через плазматическую мембрану клеток, минуя опиатные рецепторы, что может являться дополнительным, ранее не выявленным механизмом передачи сигнала опиоидными пептидами внутрь клетки [Marinova et al., 2005].

Помимо трёх основных типов опиатных рецептов (6, |и, к) в 1994 году был впервые описан ORL-1 рецептор [Civelli et al., 2008], а годом позднее одновременно в двух независимых лабораториях был выделен их эндогенный лиганд [Meunier et al., 1995; Reinscheid et al., 1995], который получил впоследствии объединенное название ноцицептин/орфанин FQ (далее по тексту -орфанин). Подобно другим опиоидным пептидам, орфанин входит в состав высокомолекулярного предшественника препроН/OFQ, который был клонирован в период с 1995 по 1998 год у разных видов животных [Civelli et al., 2008]. мРНК ORL-1 рецептора и орфанина идентифицированы в различных

популяциях клеток иммунной системы, включая мышиные лимфоциты [Haiford et al., 1995], мононуклеары периферической крови человека [Wiek et al., 1995], клеточные линии Т-, B-лимфоцитов и моноцитов человека [Peluso et al., 1998], а также циркулирующие в периферической крови нейтрофилы [Fiset et al., 2003]. В 2002 году была продемонстрирована экспрессия мРНК ORL-1 в CD8+ и в CD4+ лимфоцитах [Arjomand et al., 2002]. В отсутствие активационных стимулов в культуре лимфоцитов периферической крови мРНК предшественника орфанина была обнаружена в CD 19+ B-клетках, а при митогенной стимуляции фитогемагглютинином - в CD3+ Т-клетках. Как и в случае с опиоидными пептидами других семейств, секреция орфанина значительно увеличивается в присутствии ЛПС, КонА, IL-lß, TNF-a, дексаметазона и КРФ, тем не менее, уровни орфанина сопоставимы с концентрацией динорфина в культурах лимфоцитов крысы и в 30 раз меньше концентрации [Ме15]-энкефалина [Cabot et al., 2001].

Эндоморфины, высокоселективные эндогенные лиганды (i-опиатных рецепторов пептидной природы, впервые были описаны в 1997 году [Zadina et al., 1997]. У крыс эндоморфин-1- и эндоморфин-2 были детектированы в селезенке и тимусе, в цитоплазме макрофагов и B-клеток [Jessop et al., 2002]. В условиях локального воспаления, индуцированного адъювантом Фрейнда, эндоморфины были выявлены в цитоплазме моноцитов/макрофагов медуллярной зоны подколенных лимфатических узлов [Mousa et al., 2002] У человека первоначально был идентифицирован только эндоморфин-2 в клетках селезенки. Позднее появились данные о присутствии эндоморфинов в экстрактах лимфоцитов периферической крови [Jessop et al., 2002].

Таким образом, в очаге воспаления лейкоциты активно продуцируют опиоидные пептиды, которые, наряду с иммунорегуляторным, оказывают анальгетическое действие [Sitte et al., 2007; Stein, Lang, 2009]. Соотношение пептидов различных семейств, продуцируемых клетками иммунной системы,

может сильно варьировать, и зависит от типа клеток, возрастных особенностей и природы индуктора.

1.4 Классификация и структура опиатных рецепторов

В настоящее время с помощью методик радиолигандного связывания и молекулярного клонирования опиатные рецепторы разделены на три основные группы (ц, 8 и к), а также установлена нуклеотидная последовательность кодирующих их генов. 8- и к-опиатные рецепторы локализованы на отдельных хромосомах и у них очень похожи геномные структуры. Более того, все гены опиатных рецепторов имеют сложные интроны и охватывают большие расстояния в хромосомной ДНК [Law, Loh, 1999].

Анализ аминокислотной последовательности клонированных рецепторов ясно продемонстрировал их принадлежность к суперсемейству G протеин-связанных рецепторов (GPCR) (субсемейству рецепторов родопсина), к которому относятся множество нейротрансмиттерных и гормональных рецепторов. Эти рецепторы обладают общей трехмерной структурой, которая семикратно перекрывает клеточную мембрану, формируя структуру из семи трансмембранных доменов, трех внеклеточных петель и трех внутриклеточных петель. Амино-окончание является внеклеточным, тогда как карбоксильное окончание - внутриклеточное [Quock et al., 1999]. Исследования клонированных опиатных рецепторов показали, что аминокислотные последовательности 8-, к-, и ц-опиоидных рецепторов на 65% гомологичны; следовательно, остальные 35% придают рецепторам селективность. Домены с наивысшим сходством - это трансмембранные регионы (73-76% сходства) и внутриклеточные петли (86-100%), тогда как наиболее отличающимися регионами являются внеклеточные петли (14-72%), амино- (9-10%) и карбоксильные окончания (14-20%) [Law, Loh, 1999].

Существует еще один тип рецептора, подобный опиатным, а именно ORLi-рецептор, который на 50-60% гомологичен рецепторам трех основных семейств, широко распространён в головном мозге и отвечает за связывание пептида орфанина (ноцицептин) [Rossi et al., 1997].

В литературе обсуждается вопрос о существовании других типов опиатных рецепторов, например, рецепторов ^-типа, специфичного к мет-энкефалину и являющегося важным регулятором пролиферативных процессов [Zagon et al., 1989]; нечувствительного к налоксону рецептора в-типа, связывающегося с С-концевым фрагментом |3-эндорфина (Madden et al., 1998]. Предполагалось наличие s-рецептора на клетках тимомы EL-4 мышей, однако убедительных доказательств существования s-рецептора не получено [Wollemann, Benyhe, 2004].

В настоящее время три основных типа рецепторов разделены на подтипы: М-ь М-2? Цз, §ь б2, Кь к2. Кроме этого, доказано существование, по крайней мере, двух разных классов а-рецепторов - 0[ и g2, связывающие бензоморфаны, пентазоцин и антипсихотический галоперидол. агрецептор - это белок, состоящий из 233 аминокислотных остатков, который имеет трансмембранный домен, заякоренный на мембране эндоплазматического ретикулума, т.е. рецептор является внутриклеточным. Предполагают, что активация аг рецептора приводит к его транслокации из цитозоля к цитоплазматической мембране и запуску каскада "гетеротримерный белок G - фосфолипаза С -протеинкиназа С" [Morin-Surun et al., 1999].

Несмотря на убедительные фармакологические доказательства, свидетельствующие о разделении рецепторов по подтипам, молекулярных свидетельств существования различных подтипов 5-опиатного рецептора обнаружено не было. На примере нокаутированных по р-опиатному рецептору мышей было показано, что анальгезия, опосредованная DPDPE, частично зависит от р. рецепторов, что наводит на предположение о том, что соединения, используемые для выявления подтипов 8-опиатного рецептора, могут быть

недостаточно избирательными [Quock et al., 1999]. A.L. Parchill and J.M. Bidlack показали отсутствие селективности для 8r, 82-связывающих сайтов у таких высоко селективных лигандов, как DADLE (8делторфин-П (82), BNTX (антагонист 81), налтрибен (антагонист 82), налтриндол (81 и 82). Кроме этого, неожиданным оказалось отсутствие разницы в связывании 8-, и ц,- селективных лигандов [Parkhil, Bidlack, 2002]. Учитывая тот факт, что внутри каждого класса опиоидных рецепторов клонировано только по одному гену [Lotsch, Geisslinger, 2006], причиной существования подтипов могут быть альтернативный сплайсинг гена и явления гомо-, гетеро- и олигомеризации [Маслов, 2005; Portoghese, Lunzer, 2003] ¡1- и 5-опиатного рецептора. Полученные данные позволили авторам предположить, что ц,/8 гетеродимер может представлять собой 82-подтип. Также показана способность 8- и к-рецептора физически ассоциироваться с р2-адренорецептором [Pepe et al., 2004]. Другим объяснением существования разных подтипов опиатных рецепторов может быть различная активация G-белков разными лигандами [Hamm, 1998]. Гетерогенность внутри классов опиатных рецепторов может быть связана с различной конформацией белков, входящих в состав рецепторов, которая, в свою очередь, зависит от состава G-белков [Kieffer, 2000]. Считается, что ORLr рецептор кодируется тем же геном, который кодирует к-опиатный рецептор; они являются вариантами сплайсинга одного гена с разными характеристиками передачи сигнала [Rossi et al, 1997].

1.5 Экспрессия опиатных рецепторов на клетках иммунной системы

В настоящее время доказано существование опиатных рецепторов на всех популяциях клеток иммунной системы, однако плотность рецепторов на них значительно ниже, чем на нервных клетках и требует антигенной или лектиновой активации.

/л-опиатный рецептор

Показано, что рецепторы ji-типа преобладают в тимусе, селезенке и лимфатических узлах. С помощью антител против С-концевого участка |л-рецептора было доказано присутствие ц-рецептора на 45% всех макрофагов [Madden et al, 1998]. Кроме этого, на моноцитах/макрофагах, полиморфноядерных лейкоцитах периферической крови человека был обнаружен низкоаффинный, нечувствительный к налоксону участок связывания морфина, обозначенный как jli3. Получены данные о наличии мРНК для ц-опиоидного рецептора в линиях Т- и B-клеток, CD4+ Т-клеток, моноцитов, макрофагов и гранулоцитов человека [Bidlack, 2000], а также в перитонеальных макрофагах крыс [Sharp, 2006]. Экспрессия ц-рецептора на иммуноцитах активируется IL-4 и IL-lß и угнетается IFN-y [Kraus et al, 2006].

ö -опиатный рецептор

В отличие от ¡л-рецептора активность лигандов опиатных рецепторов 8-типа преобладает в костном мозге [Shahabi et al, 1999]. Мононуклеарные клетки периферической крови мыши, обезьяны и человека экспрессируют мРНК 5-опиоидного рецептора, идентичную или почти идентичную (98%) мРНК 5-опиоидного рецептора, экспрессированного на клетках мозга. Кроме этого, транскрипты б-опиоидного рецептора были обнаружены методом обратной ПЦР в спленоцитах мышей, мышиных Т- и B-лимфоцитах, а также человеческих лимфоцитах Т- и B-типа. Экспрессия 5-опиатного рецептора зависела от активации клеток антителами к CD3 или митогеном. Небольшая фракция CD4+ и CD8+ Т-клеток экспрессирует 8-опиатный рецептор в отсутствие митогенной стимуляции, в то время как обработка клеток ФГА стимулирует экспрессию рецептора примерно на 40% клеток данных субпопуляций. CD45RA+- и СБ45110+-клетки также экспрессируют этот рецептор после активации [Sharp, 2006]. Последние данные доказывают

существование подтипов 5-рецептора на иммунных клетках беспозвоночных, подтверждая их значимость в иммунной передаче сигнала [Sun, Loh, 2003].

к-опиатный рецептор

В иммунной системе к-тип экспрессирован на Т-клетках, макрофагах, CD47CD8" и СБ4+/СТ)8+-тимоцитах с низкой плотностью. В селезенке к-рецептор обнаружен на 16% всех B-лимфоцитов и менее чем 25% зрелых Т-лимфоцитов. Более 60% незрелых CD4+/CD8+ тимоцитов экспрессировали опиатный рецептор к-типа, что свидетельствует о снижении экспрессии к-опиатного рецептора в процессе клеточного созревания. Активация митогеном спленоцитов повышала экспрессию к-опиатного рецептора на CD4+ и на CD8+-клетках [Bidlack, 2000].

Неопиоидный рецептор ß-эндорфина

Впервые этот рецептор был описан в 1979 году. В настоящее время он идентифицирован на поверхности перитонеальных макрофагов мыши, лимфоцитах, мембранах, выделенных из миокарда, селезёнки, надпочечников и головного мозга крыс, и не блокируется налоксоном [Wollemann, Benyhe, 2004]. Следует отметить, что помимо ß-эндорфина эндогенным лигандом этого рецептора является Fc-фрагмент IgG, у которого участок цепи 364-377 подобен аминокислотной последовательности ß-эндорфина. Связывание ß-эндорфина с рецептором приводит к активации иммунокомпетентных клеток человека и мыши in vivo и in vitro, а так же снижению уровня цАМФ [Наволоцкая и соавт., 2004].

1.6 Эффекты опиоидных пептидов на функции клеток врожденного иммунитета

Эффекты опиоидных пептидов на функции клеток моноцитарно-макрофагалъного ряда

В современной литературе иммуномодулирующая активность (3-эндорфина охарактеризована наиболее полно. Показано, что данный пептид усиливал фагоцитарную активность моноцитов и нейтрофилов [Ichinose et al, 1995], модулировал их бактерицидный потенциал [Pasnik et al, 1999] и секреторную активность [Plotnikoff et al, 1999]. Наиболее согласованные литературные данные имеются в отношении IL-1 (3, продукцию которого (3-эндорфин усиливал как макрофагами мыши [Van den Bergh et al, 1993], так и лейкоцитами периферической крови человека [Andjelkov et al, 2005; Gein et al, 2009]. Параллельно (3-эндорфин активировал синтез рецепторного антагониста IL-1(3 - IL-Ira [Kovalovsky et al, 1999]. В тоже время продукция IL-4 CD4+-клетками не опосредовалась IL-1(3, но зависела от продуктов циклооксигеназного цикла [Гейн, Горшкова, 2008]. Направленность эффекта (3-эндорфина на продукцию IL-6 зависела от экспериментальных условий. Так, в присутствии кортизола, (3-эндорфин угнетал продукцию IL-6 спленоцитами мыши [Straub et al, 1998], но оказывал стимулирующее влияние на секрецию IL-6 интактными перитонеальными макрофагами мыши [Van den Bergh et al, 1993]. У IL-6-нокаутированных мышей наблюдался повышенный базальный уровень (3-эндорфина по сравнению с контрольными животными [Manfredi et al, 1998], что, в общем, свидетельствует о негативной регуляции уровней опиоидного пептида со стороны IL-6. Кроме того, угнеталась секреция двух других провоспалительных факторов - TNF-a и IL-8 под воздействием (3-эндорфина [Gein et al, 2009; Гейн и соавт. 2007; Nandhra, Carson, 2000].

[Met5]- и рЬеи5]-энкефалины усиливали спонтанную и ЛПС-индуцированную продукцию IL-1(3 клетками глии по налоксон-независимому

пути [Kowalski et al., 2002] и отменяли ЛПС-индуцированный синтез TNF-a [Marotti et al., 1994]. Также показано, что [Ме15]-энкефалин налоксон-независимо стимулировал спонтанную и IL-lß/IFN-y - индуцированную продукцию IL-6 перитонеальными макрофагами мыши [Kowalski et al., 2000], усиливал образование мРНК IL-6 в клетках периферической крови мышей и повышал уровень цитокина в плазме крови как животных, так и человека [Zhong et al, 1998]. На фоне блокады внутриклеточной продукции энкефалинов показано угнетение продукции IL-6 моноцитами. Добавление синтетического [Ме15]-энкефалина или 5-селективного агониста дельторфина к предобработанным клеткам отменяло угнетающий эффект блокады [Kamphuis et al., 1998]. [Ме15]-энкефалин угнетал спонтанную и усиливал ЛПС-индуцированную фагоцитарную активность перитонеальных макрофагов мыши [Marotti et al., 1994], а так же in vivo, но не in vitro, стимулировал образование NO перитонеальными макрофагами мыши [Marotti et al., 1998].

Пептиды семейства динорфина также значимо усиливали фагоцитоз [Ichinose et al., 1995], продукцию IL-1 и секрецию супероксида макрофагами [Van den Bergh et al., 1994], модулировали окислительный взрыв, усиливали туморицидную активность макрофагов [Bidlack et al., 2000], при этом действие динорфина А на фагоцитарную активность клеток было выражено сильнее действия энкефалинов, динорфина В и отдельных фрагментов молекулы динорфина А (1-13, 9-17, 13-17) [Ichinose et al., 1995].

Литературные данные по изучению влияния орфанина на функциональную и секреторную активность эффекторов врожденного иммунитета, крайне немногочисленны и неоднозначны. С одной стороны, интрацеребровентрикулярное введение этого пептида крысам в условиях травматического стресса блокировало секрецию IL-lß и TNF-a перитонеальными макрофагами [Zhao et al., 2002]. С другой стороны, отмечено, что инъекция мышам орфанина перед введением стафилококкового энтеротоксина А, напротив, увеличивала образование мРНК TNF-a и IFN-y в

селезенке, а также увеличивала концентрацию TNF-a в плазме крови [Goldfarb et al, 2006].

Эндоморфины 1 и 2 снижали спонтанную продукцию и TNF-a, и IL-1(3 перитонеальными макрофагами крысы в течение 12 и 24 часов культивирования в диапазоне концентраций 10-6-10-9М, при этом более сильный эффект был зарегистрирован у эндоморфина-1 [Li et al, 2008]. Эндоморфин-2 оказывал оппозитное действие, ингибируя продукцию TNF-a, но стимулируя секрецию IL-ip [Li et al, 2008]. Оба эндоморфина угнетали ЛПС-индуцированную продукцию IL-10 и IL-12 макрофагальной клеточной линией ТНР-1 [Azuma, Y., Ohura, К., 2002], а также стимулированными ЛПС перитонеальными макрофагами крысы [Azuma, Y., Ohura, К., 2002]. В ряде работ показана способность эндоморфинов модулировать фагоцитарную активность эффекторов естественного иммунитета. Оба пептида усиливали адгезию перитонеальных макрофагов крысы к фибронектину и повышали плотность экспрессии молекулы Мас-1 (рецептора к комплементу CR-3) на их поверхности, угнетали хемотаксис макрофагов и спонтанную продукцию активных форм кислорода, в частности супероксид-анионов [Azuma, Ohura, 2002; Inui et al, 2002]. В то же время, несмотря на усиление экспрессии Мас-1, под воздействием эндоморфина-2 наблюдалось угнетение фагоцитоза опсонизированной компонентами комплемента Е. coli [Azuma, Ohura, 2002]. Аналогичные эффекты эндоморфина-2 на фагоцитарную активность и хемотаксис были получены и при культивировании макрофагальной ТНР-1 клеточной линии [Azuma, Ohura, 2002].

Эффекты опиоидных пептидов на функции нейтрофилъных гранулоцитов

Опиоидные пептиды модулируют поглотительную, секреторную и микробицидную активность гранулоцитов, а также экспрессию CD-маркеров на их поверхности и процессы апоптоза. Так, низкие концентрации (3-эндорфина и [Ме15]-энкефалина усиливали экспрессию молекул CD11, CD 18 [Pasnik et al,

2003], CD 16 и CD35 [Menzebach et al, 2003] на поверхности нейтрофилов, эффект опосредовался стимуляцией 8-опиатных рецепторов [Menzebach et al., 2003].

Seifert et al. (1989) показали отсутствие влияния у ß-эндорфина, [Met5]-энкефалина и динорфина на генерацию супероксид-аниона нейтрофилами [Seifert, 1998], однако в ряде других работ полученные данные однозначно указывают на способность всех вышеперечисленных соединений в низких концентрациях налоксон-зависимо усиливать образование активных форм кислорода полиморфноядерными лейкоцитами [Menzebach et al., 2003; Sharp et al., 1985; Slaoui-Hasnaoui et al., 1992] и усиливать процессы метаболизма арахидоновой кислоты в нейтрофилах (динорфин А) [Pasotti et al, 1993]. В то же время, продукция Ог и NO нейтрофилами, напротив, может снижаться, в частности, при внесении в культуры ß-эндорфина и [Met5]~энкeфaлинa в диапазоне более высоких концентраций Ю-6 - Ю-8 М [Pasnik et al, 1999]. Обработка гранулоцитов р\М5]-энкефалином и ß-эндорфином приводила к значимому увеличению числа апоптозных гранулоцитов [Sulowska et al, 2002].

Орфанин значительно стимулировал хемотаксис полиморфноядерных лейкоцитов периферической крови человека in vitro, а также усиливал инфильтрацию мышиными лейкоцитами очага воспаления, вызванного введением под кожу спины стерильных воздушных пузырей [Serhan et al., 2001]. Trombella et al. продемонстрировали, что орфанин стимулировал секрецию лизоцима нейтрофильными гранулоцитами, но не обладал аттрактивной активностью в отношении нейтрофилов [Trombella et al, 2005].

Эндоморфины, в зависимости от сопутствующих условий, оказывали оппозитные эффекты на активность нейтрофильных гранулоцитов. Так, показано, что в ответ на эндоморфин-1 и эндоморфин-2 у нейтрофилов крыс, стимулированных форбол-миристат-ацетатом (ФМА), снижалась продукция супероксидного аниона, а в нестимулированных культурах наблюдалась обратная картина, при этом, подтверждена ведущая роль ц-опиатного

рецептора в исследуемых процессах [Azuma et al, 2000]. Под воздействием эндоморфинов наблюдалась стимуляция хемотаксиса полиморфноядерных лейкоцитов, но фагоцитарная активность нейтрофилов при этом не изменялась [Azuma et al., 2002].

Эффекты опиоидных пептидов на функции НК- клеток

|3-эндорфин усиливал NK-опосредованную цитотоксичность in vitro, активируя продукцию IFN-y, перфорина и гранзима В [Dokur et al., 2005]. В условиях ротационного стресса усиление секреции (3-эндорфина коррелировало с усилением активности NK-клеток [Hale et al., 2001]. Наиболее выражено |3-эндорфин стимулировал цитолитическую активность NK-клеток при интрацеребровентрикулярном способе введения. В то же время к-агонист динорфин А активность данной клеточной популяции практически не изменял [Hsueh et al., 1995; Jonsdottir et al., 1996].

Имеющиеся в литературе данные о влиянии энкефалинов на NK-клеточную активность также свидетельствуют о преимущественно стимулирующей направленности их действия [Faith et al, 1984]. Показано, что [Ме^]-энкефалин усиливал NK-клеточную активность мышей in vitro [Bajpai et al., 1995] и in vivo, при этом наиболее выраженное действие было зарегистрировано при введении пептида в дозе 1 мкг/кг непосредственно в область ЦНС, через налоксон-зависимый механизм. Внутрибрюшинное и внутривенное введение [1У^5]-энкефалина к такому эффекту не привело [Hsueh et al, 1992]. По другим данным [1У^5]-энкефалин угнетал активность NK-клеток селезёнки у интактных мышей, и не оказывал влияния на фоне иммунизации животных эритроцитами барана [Marotti et al, 1993]. У бестимусных мышей длительное введение [Ме15]-энкефалина существенного влияния на активность NK-клеток не оказывало [Zalys et al, 2000]. Внутрибрюшинное введение [Ьеи5]-энкефалина в дозе 7,5-10 мкг/кг изменяло активность NK-клеток двунаправлено, угнетая на начальном этапе через налоксон-зависимый механизм и стимулируя их в дальнейшем налоксон-

независимо [Gabrilovac et al, 1992]. Также пептид усиливал NK-активность у серопозитивных больных ВИЧ с сохранённой цитолитической активностью NK-клеток, и не влиял на этот показатель у пациентов с низкой цитолитической способностью, а также у серонегативных пациентов [Oleson et al., 1989]. По мнению ряда авторов, опиоидные пептиды in vitro могут угнетать функции NK-клеток у людей, имеющих в норме высокие уровни активности данной клеточной популяции, и стимулировать эти функции у людей с исходно низкой активностью NK-клеток [Oleson et al., 1989; Carrigan et al, 2000].

У эндоморфинов значимых эффектов на активность естественных киллеров селезенки крыс и секрецию ими IFN-y обнаружено не было [Pruett, 2003].

Регуляция опиоидными пептидами функций дендритных клеток

В дендритных клетках человека и мыши идентифицирована мРНК р,-, 5-, к- опиатных рецепторов, экспрессия которых усиливается в процессе созревания, особенно в присутствии провоспалительных факторов, например TNF-a. [Makarenkova et al., 2001]. В то же время показана способность дендритных клеток продуцировать опиоидные пептиды, которые, в свою очередь, модулируют их функциональную активность. Динорфин А угнетал опосредованную дендритными клетками пролиферацию Т-лимфоцитов, не влияя на антигенпрезентирующую функцию и процессы созревания [Kirst et al., 2002]. Селективные агонисты 5- и ц-рецепторов дозозависимо модулировали индуцированную дендритными клетками пролиферацию Т-клеток [Makarenkova et al., 2001], а стимуляция 5-рецептора опосредовала процессы хемотаксиса дендритных клеток [Benard et al, 2008].

1.7 Эффекты опиоидных пептидов на функции клеток адаптивного иммунитета

В-лимфоциты

В ряде ранее опубликованных работ отмечен угнетающий эффект пептида на количество антителообразующих клеток (АОК) и продукцию антител [Hemmick, Bidlack, 1989; Morgan, 1996]. В проведённых в нашей лаборатории исследованиях в условиях локальной иммунизации было зарегистрировано слабое угнетающее влияние (3-эндорфина на антителогенез в дозе 100 мкг/кг и выраженное стимулирующее действие при использовании низких доз (0,01 - 0,0001 мкг/кг), сопоставимых с таковыми в периферической крови животных при стрессе. Налоксон, но не селективный 8-антагонист налтриндол, блокирует как стимулирующие, так и угнетающие эффекты пептида, что указывает на одновременное участие как ц-, так и 8-рецепторов [Гейн, Баева, Кичанова, 2006]. В условиях лёгкого ротационного стресса, сопровождающегося выраженной секрецией {3-эндорфина в кровь, стимуляция антителогенеза также нивелируется предварительным введением налоксона [Gein et al., 2004].

Мет-энкефалин стимулировал пролиферацию В-клеток [Gang L., Fraker P. J., 1989], тогда как селективный 5-агонист DPDPE её угнетал [House et а/.,.1996] Мет-энкефалин и налтриндол угнетали продукцию IgM [Hadjipetrou-Kourounakis et al, 1989; Das et al., 1997; Carr et al, 1990; Carr et al, 1992], но стимулировали секрецию IgG, эффект блокировался налоксоном in vitro [Das et al, 1997, Carr, Blalock, 1991]. In vivo в зависимости от сроков и дозы введения лей-энкефалин и мет-энкефалин оказывали модулирующее влияние на антителогенез. Лей-энкефалин проявлял стимулирующее действие на антителогенез, которое было наиболее ярко выражено у животных с исходно низким уровнем иммунного ответа (мыши линии C57BL/6). Введение мет-энкефалина в низких дозах после иммунизации угнетало антителогенез, тогда

как высокие дозы данного пептида влияния на антителогенез не оказывали. Введение мет-энкефалина за сутки до иммунизации оказывало стимулирующее влияние на гуморальный иммунный ответ [Коростелев, 1988].

Таким образом, эндогенные опиоидные пептиды в зависимости от условий модулируют функции гуморального звена иммунитета. In vivo в дозах, близких к физиологическим, (3-эндорфин стимулирует гуморальное звено иммунитета по налоксон-зависимому механизму.

Т-лимфоциты

Важное участие Р-эндорфин принимает в модуляции пролиферативной активности лимфоцитов. В литературе представлены данные, свидетельствующие как о стимулирующем, так и угнетающем влиянии пептида на включение 3Н-тимидина лимфоцитами, при этом изменение интенсивности пролиферации может не коррелировать с изменением продукции IL-2 [Kusnecov et al., 1987; Panerai et al., 1995; Sharp 2006]. По нашим данным, in vitro Р-эндорфин стимулирует индуцированную субоптимальными концентрациями ФГА пролиферацию лимфоцитов в нефракционированной клеточной суспензии (в присутствии моноцитов) и угнетает ее в очищенной фракции лимфоцитов. В обоих случаях эффект Р-эндорфина не блокируется, а напротив, потенцируется опиатным антагонистом - налоксоном [Гейн , Баева Т.А, Кичанова О.А.. 2006], Гейн С.В, Баева Т.А., Гейн О.Н, 2006].

Зависимость направленности эффекта опиоидных пептидов от состава клеточной фракции была показана на примере митоген-активированной протеинкиназы (МАРК), активность которой повышается в отдельных клеточных линиях, и выражено снижается в среде очищенных зрелых лимфоцитов периферической крови [Sharp, 2006].

Аналогичная картина имеет место при анализе влияния опиоидов на уровень внутриклеточного цАМФ. Стимуляция опиатных рецепторов на нервных клетках и Т-клеточных линиях человека приводит к снижению активности аденилатциклазы, и как следствие, снижению уровня

внутриклеточного цАМФ, в то же время в среде мононуклеаров зарегистрировано, в зависимости от степени исходной стимуляции, как повышающее, так и ингибирующее влияние (3-эндорфина на уровень цАМФ [Kavelaars et al., 1990]. Помимо этого, (3-эндорфин подобно морфину [Panerai, Sacerdote, 1997] обладает апоптогенным действием в отношении лимфоцитов и моноцитов [Singhal et al., 1998].

Продукция IL-2 лимфоцитами in vitro в присутствии (3-эндорфина не изменяется, либо незначительно стимулируется [House et al., 1996; Van den Bergh et al., 1994]. Стимуляцию синтеза IL-2 Р-эндорфином некоторые авторы связывают с усилением скорости транскрипции мРНК IL-2 и/или повышением ее стабильности [Bessler et al., 1990]. In vitro на модели спленоцитов мыши показана независимость стимуляции эндорфинами синтеза IL-2 от присутствия IL-1 и IL-6 [Van den Bergh et al., 1994]. По другим данным усиление продукции IL-2 линией клеток EL-4 опосредовано системой IL-1 [Bessler et al., 1990]. Показано также, что (3-эндорфин активирует экспрессию рецепторов к IL-2 на Т-клетках, а также способен напрямую связываться с рецептором к IL-2 [Jianga et al., 2002]. Однако, in vivo у (3-эндорфин-дефицитных мышей наблюдается повышенный уровень мРНК IL-2 и более высокая пролиферативная активность спленоцитов [Refojo et al., 2002], что может говорить о возможном угнетении пептидом продукции IL-2.

Полиферативный ответ спленоцитов, индуцированный Con А, заметно усиливается микроинъекцией мет- и лей-энкефалина в гиппокамп крыс (подобный результаты были полученны в экспериментах на мышах) [Ban et al, 1991]. Динорфин А и мет-энкефалин повышают митоген-опосредованную (Кон А и ФГА) пролиферацию Т-клеток [Barreca et al., 1987, Hucklebridge et al, 1989, Dubinin et al, 1994]. Мет-энкефалин и DPDPE увеличивают пролиферацию T-лимфоцитов также в отсутствии митогенов. По другим данным мет-энкефалин может угнетать митоген-зависимую клеточную пролиферацию [Gang L., Fraker, 1989]. Этот эффект может отменяться налоксоном, налтрексоном и

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА

ингибиторами окиси азота [Schneider, Lysle, 1996; Panerai et al, 1994]. Продукция IL-2 Т-клетками возрастала под влиянием аналогов энкефалинов с селективным спектром связывания делторфина и DPDPE [House et al, 1996].

Таким образом, регуляция опиоидными пептидами пролиферативного ответа лимфоцитов является сложным многоуровневым процессом, во многом зависящем от состава клеточных фракций, временных отрезков, природы индуктора, микроокружения и продуцируемых ко-стимулирующих сигналов.

Th 1/ТН2-поляризация

В отношении регуляции ß-эндорфином продукции IFN-y и IL-4, основных ТЫ/Т112-поляризующих факторов, представленные в современной литературе данные крайне малочисленны и противоречивы. Так показано, что пептид стимулирует Кон А-индуцированную продукцию IFN-y мононуклеарами и очищенными CD4+-лимфоцитами мыши [Brown, Van Epps, 1986; Van den Bergh P et al, 1994]. С другой стороны, показана опосредованная моноцитами супрессия продукции IFN-y мононуклеарами периферической крови человека, которая реализуется через р-рецептор на моноцитах [Peterson et al, 1998]. По данным, полученным в нашей лаборатории, ФГА-индуцированная продукция IFN-y in vitro лейкоцитами периферической крови человека и очищенными С04+-клетками не изменяется, а в системе - С04+-клетки+моноциты -угнетается [Гейн, Горшкова, 2008], что сдерживает развитие клеточного ответа и направляет иммунный ответ по Th2 пути. Продукцию IL-4 ß-эндорфин усиливает как лейкоцитами периферической крови человека [Гейн, Горшкова, 2008], так и спленоцитами мыши [Van den Bergh et al, 1994], кроме того, IL-4-стимулирующий эффект был выявлен у налоксона, дельторфина и синтетических ô-агонистов DPDPE и DADLE [House et al, 1996]. Здесь же необходимо заметить, что эффект ß-эндорфина на продукцию IL-4 мышиными С04+-клетками прямой [Van den Bergh et al, 1994], а при использовании в

качестве модели СБ4+-клеток периферической крови человека он опосредуется присутствием простагландинов [Гейн, Горшкова,2008].

В статье Gelfand et al. (1995) показано, что PGE2 в культурах макрофагов мыши является позитивным регулятором экспрессии сайтов связывания ß-эндорфина [Gelfand et al., 1995]. Есть данные, что простагландин Е2 ингибирует продукцию Thl-ассоциированных цитокинов (IL-2, IFN-y) спленоцитами мыши [Fox, Li, 1993]. Таким образом, снижение продукции IFN-y и стимуляция IL-4 CD4+ лимфоцитами может являться следствием активации ß-эндорфином синтеза PGE2 моноцитами, что приводит к Т112-поляризующему эффекту.

Данные о влиянии энкефалинов на продукцию IL-4 и IFN-y в литературе практически отсутствуют. В одиночных исследованиях показано усиление мет-энкефалином продукции IFN-y в культурах мононуклеаров переферической крови человека, стимулированных конканавалином (СопА), причем данный эффект не отменял антагонист опиатных рецепторов налоксон [Finley et al., 2008; Brown, Van Epps, 1986].

Заключение диссертации по теме «Клиническая иммунология, аллергология», Шаравьева, Ирина Леонидовна

ВЫВОДЫ

1. Опиатэргические механизмы имеют разнонаправленное влияние на функции иммунной системы при различных вариантах стресса, что доказано в экспериментальной системе in vivo.

2. Ротационный стресс в условиях локальной и системной иммунизации приводил к усилению показателей гуморального и клеточноопосредованного иммунного ответа в индуктивную и эффекторную фазы; блокада ц.-опиатных рецепторов отменяла, а блокада 5-рецепторов потенцировала стимулирующие эффекты ротации на антителогенез в индуктивную фазу иммунного ответа; усиление выраженности реакции гиперчевствительности замедленного типа при ротации отменялось как ц-, так и 8-антагонистами.

3. Иммобилизационный стресс в условиях локальной и системной иммунизации приводил к угнетению показателей гуморального и клеточноопосредованного иммунного ответа в индуктивную фазу; блокада \х-рецепторов нивелировала угнетающие эффекты иммобилизации на антителогенез при системном введении антигена, а блокада 5-рецепторов - при локальном; угнетение выраженности реакции гиперчевствительности замедленного типа при иммобилизации отменялось как ц,-, так и 5-антагонистами.

4. Ротационный стресс усиливал спонтанную пролиферативную активность спленоцитов, блокируемую неселективным антагонистом налоксоном; иммобилизационный стресс, напротив, угнетал как спонтанную, так и митоген-индуцированную пролиферацию спленоцитов; эффект нивелировался налоксоном, а в культурах с митогеном - и 5-антагонистом налтриндолом.

5. Ротационный стресс усиливал спонтанную и конканавалин А стимулированную продукцию IL-ip спленоцитами; в условиях блокады ц-рецепторов спонтанное усиление продукции IL-ip при ротации нивелировалось; иммобилизационный стресс на продукцию 1Ь-1(3 спленоцитами значимого влияния не оказывал.

ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

1. Полученные данные по механизмам иммуномодулирующего действия эндогенных опиоидов следует учитывать при использовании препаратов этих групп в терапии аллергических и аутоиммунных состояний, а также состояний, развивающихся в результате экстремальных воздействий.

2. При разработке новых подходов к фармакологической коррекции стресс-индуцированных и посттравматических нарушений функций иммунной системы следует учитывать иммунотропное действие лигандов опиатных рецепторов.

1И стресс

Г' 1

Иммобилизационный стресс

-эндорфин

Глюкокортикоиды

Активация гипогаламо-гипоф^чззрно-надпочечниковой оси р-эндорфин

Глюкокортикоиды . У

Индукция иммунного ответа

Стимулирующее влияние

Угнетающее влияние

Антителогенез

Пролиферация спленоцитов ГЗТ

Участие эндогенной олиоидной системы

Рисунок 24 - Влияние различных вариантов стресса на выраженность иммунных реакций в условиях блокады опиатных рецепторов.

Список литературы диссертационного исследования кандидат биологических наук Шаравьева, Ирина Леонидовна, 2011 год

ЛИТЕРАТУРА

1. Александров В.Н., Тухватулина Л.К. Экспериментальный анализ основных этапов иммуногенеза при тяжелой политравме // Патолог, физиология и эксперим. терапия. - 1991. -N 1. - С. 57-58.

2. Богдашин И.В., Дыгай A.M., Шерстобоев Е.Ю., Шахов В.П., Гольдберг Е.Д. Роль тимуса в регуляции синтеза цитокинов клет- ками костного мозга при стрессе // Иммунология. -1991. - N 5. -С. 30-32.

3. Булаев В.М. Рецепторы опиатов и их лиганды // Итоги науки и техн. ВИНИТИ. Сер. Фармакология. Химиотерапевтические средства. Т. 13. - М.: ВИНИТИ, 1982.-С. 101-190.

4. Вагнер Е.А., Кеворков H.H., Шмагель К.В. Некоторые механизмы активирующего влияния закрытой травмы груди на иммунный ответ // Бюл. эксперим. биол. и мед. - 1984 - Т. 98, N12. - С. 706-707.

5. Воейков В.Л. Сопряжение рецепторов гормонов и нейромедиаторов с аденилатциклазой // Итоги науки и техн. ВИНИТИ. Сер. Биоорганическая химия. Т.19.-М.: ВИНИТИ, 1984.-С. 116-117.

6. Вундер П.А. Процессы взаимодействия в эндокринной системе. -Саратов: Изд-во Саратов, ун-та, 1972. - 104 с.

7. Гейн C.B. Опиоидергическая регуляция иммунных реакций // Молекулярная медицина. - 2010. - №4. - С. 17-22.

8. Гейн C.B., Баева Т.А., Гейн О.Н. и др. Роль моноцитов в реализации эффектов b-эндорфина и селективных агонистов m- и d-опиатных рецепторов на пролиферативную активность лимфоцитов периферической крови // Физиология человека. - 2006. - Т. 32. - С. 111-116.

9. Гейн C.B., Баева Т.А., Кичанова O.A. Влияние b-эндорфина на антителогенез и продукцию ИЛ-4 в условиях блокады опиатных рецепторов // Бюлл. эксп. биол. мед. - 2006. - Т. 142, № 8. - С. 192-195.

10. Гейн C.B., Горшкова К.Г. Оценка влияния b-эндорфина на продукцию ИЛ-4 и g-ИФН СТ)4+-лимфоцитами // Бюлл. эксп. биол. мед. - 2008. -Т. 145.-С. 427-430.

11. Гейн C.B., Горшкова К.Г., Тендрякова С.П. Роль b-эндорфина в регуляции продукции провоспалительных цитокинов моноцитами периферической крови in vitro // Бюллетень экспериментальной биологии и медицины.-2007.-V. 143.-Р. 175-178.

12. Гейн C.B., Симоненко Т.А., Тендрякова С.П. Влияние ротационного стресса на показатели иммунитета. Роль опиатных рецепторов // Проблемы эндокринологии. - 2003. - № 6. - С. 56-58.

13. Гольдберг Е.Д., Дыгай A.M., Богдашин И.В., Шерстобоев Е.Ю., Шахов В.П., Малайцев В.В. Роль гуморальных факторов в регуляции гемопоэза при стрессе // Бюл. эксперим. биол. и мед. - 1991. - Т. 112, № 7. - С. 15-17.

14. Гольдберг Е.Д., Захарова О.Ю., Дыгай A.M. О модулирующем влиянии энкефалинов на гемопоэз при стрессе // Бюл. экспер. биол. мед. - 1987. -Т.103,№5.-С. 589-590.

15. Горизонтов П.Д., Белоусова О.И., Федотова М.И. Стресс и система крови / П.Д. Горизонтов, - М.: Медицина, 1983.- 240 с.

16. Гончаров Н. П., Чигогидзе И. Н., Кация Г. В. Влияние стресса на состояние стероидогенеза при беременности // Патолог, физиол. и эксперим. терапия. - 1993. - № 5-6. - С. 54-56.

17. Гусев Е.Ю. Взаимоотношения клеточноопосредованного и гуморального иммунного ответа на уровне целостного организма: Автореф. дис.... д-ра мед. наук. - М., 1996. - 36 с.

18. Гусев Е.Ю. Влияние глюкагона на иммунный ответ: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. - М., 1989. - 20 с.

19. Долгушин И.И. Иммунный ответ и пути его коррекции при экспериментальных травмах: Дис.... докт. мед. наук. - Челябинск, 1980. - 417 с.

20. Долгушин И. И. Бухарин О.В. Нейтрофилы и гомеостаз. -Екатеринбург: УрО РАН, 2001. - 259 .

21. Долгушин И.И., Эберт Л.Я., Лившиц Р.И. Иммунология травмы. -Сведловск: Изд-во Урал, ун-та, 1989. - 188 с.

22. Дубинин К.В., Захарова Л.А., Алексеев Т.А. и др. Участие опиоидных рецепторов %-, ¡1-, ô-типов в регуляции гуморального иммунного ответа // Биохимия. 1994. - Т. 59, № 8. С. 1230-1237.

23. Дыгай A.M., Богдашин И.В., Шерстобоев Е.Ю., Сычева Е.В., Бузник Д.В., Гольдберг Е.Д. Роль тимуса в регуляции продукции интерлейкина-1 и фактора некроза опухоли клетками ко-стного мозга мышей при стресс-реакции // Иммунология. - 1992. - Т. 3. - С. 36-38.

24. Дыгай A.M., Шахов В.П., Богдашин И.В., Захарова О.Ю., Булатова Т.А., Симанина Е.В., Кириенкова Е.В., Гольдберг Е.Д. К вопросу о механизмах миграции Т-клеток-регуляторов миелопоэза в костный мозг при стрессе // Иммунология. - 1989. - Т. 5. - С. 26-29.

25. Елизарова Н.Л., Арион В.Я., Козлов В.А. ß-эндорфин - одна из важных составных частей тактивина // Russ. J. Immunol. - 2001. - V. 6, № 3. - P. 291 -300.

26. Захарова О.Ю., Дыгай A.M., Шахов В.П., Гольдберг Е.Д. Участие опиатергических механизмов в регуляции костномозгового кроветворения при стрессе // Патол. физиология и эксперим. терапия. - 1989. - Т. 6. - С. 11-14.

27. Зозуля A.A., Кириллов И.Л., Пшеничкин С.Ф. Накопление лигандов опиатных рецепторов ц-типа в процессе культивирования лимфоцитов, стимулированных фитогемагглютинином // Бюл. экспер. биол. мед. - 1987. -Т.102, №12. - С. 706-708.

28. Зозуля A.A., Пацакова Э. Значение регуляторных пептидов в функционировании иммунной системы // Иммунология. -1986. - №2. - С. 10-14.

29. Зозуля A.A., Пшеничкин С.Ф. // Итоги науки и техн. ВИНИТИ. Сер. Иммунология. 1990. Т. 25. С. 48-120.

30. Золоев Г.К. Содержание мет-энкефалина и ß-эндорфина в крови в раннем периоде после острой кровопотери у крыс // Бюл. экспер. биол. мед. -1990. - Т. 109, №3. - С. 231-234.

31. Кетлинский С.А., Калинина Н.М. Цитокины мононуклеарных фагоцитов в регуляции воспаления и иммунитета // Иммунология. - 1995. - № 3.-С. 30-44.

32. Кетлинский С.А., Симбирцев A.C., Воробьев A.A. Эндогенные иммуномодуляторы. - СПб: Гиппократ, 1992. - 256 с.

33. Кирилина Е.А., Захарова JI.A., Михайлова A.A. и др. Т-супрессорный и опиатергический механизмы снижения иммунного ответа при стрессе // Иммунология.-1990.- №3.-С.68-70.

34. Климин В.Г., Черешнев В.А., Черешнева М.В. и др Эндокринная регуляция физиологических функций. - Екатеринбург, 2001. - 104 с.

35. Козлов В.А. Гуморально-клеточные уровни регуляции основных этапов антителогенеза. - Дис.... докт. мед. наук. - М., 1980. - 361 с.

36. Козлов В.А., Журавкин И.Н., Цырлова И.Г. Стволовая кроветворная клетка и иммунный ответ. - Новосибирск: Наука, 1982. - 222 с.

37. Козлов В.А., Шурлыгина A.B., Костерина Л.П. и др. Реакции иммунной системы на стрессорные воздействия в зависимости от биоритмов лимфоэндокринных функций // Весн. АМН СССР. - 1985. - №8. - С. 34-38.

38. Корнева Е.А., Рыбакина Е.Г., Фомичева Е.Е., Козинец И.А., Шанин С.Н. Иммуномодулирующие эффекты ИЛ-1 и глюкокортикоидных гормонов как взаимодействующих звеньев в нейроиммунорегуляторной цепи // Int. J. Immunorehabilitation. - 1998. -№ 10. - С. 38-48.

39. Корнева Е. А., Шхинек Э. К. Гормоны и иммунная система. - Л.: Наука, 1988.-251с.

40. Корнева Е.А., Шхинек Э. К. Физиологические механизмы влияния стресса на иммунную систему // Весн. АМН СССР. - 1985. - №8. - С. 44-50.

41. Коростелев С. А. Влияние эндогенных опиоидных пептидов на антителогенез при первичном ответе на эритроциты барана // Фарм. Токсикология. - 1988. - №4. - С.

42. Коростелев С.А. // Фармакология и токсикология. 1988. № 4. С. SS-

SS.

43. Крыжановский Т.Н., Слепушкин В.Д., Золоев Т.К. и др. Опиоидные пептиды и шок // Пат. физиол. экспер. тер. - 1987. - №6. - С. 47-51.

44. Кулинский В. И., Ольховский И. А. Две адаптационные стратегии в неблагоприятных условиях - резистентная и толерантная. Роль гормонов и рецепторов // Успехи соврем, биол. - 1992. - Т. 112, В. 5(6). - С. 697-714.

45. Куракина О.В., Громыхина Н.Ю., Козлов В. А. Механизмы иммунодепрессивного влияния ß-эндорфина на формирование гуморального иммунного ответа у мышей // Иммунология. - 1992. - №5. - С. 22-24.

46. Ланин Д. В. Зайцева Н. В. Долгих О. В. Молекулярные основы действия и иммуномодулирующие эффекты глюкокортикоидных гормрнов // Иммунология. - 2010. - №6. - С. 334-337.

47. Лишманов Ю.Б., Маслова Л.В., Цибин А.Н. Опиоидные пептиды и нейрогуморальные реакции при стрессе и адаптации // Пат. физиол. экспер. тер. - 1987. - V. 6.-Р. 51-53.

48. Малышев В.В., Васильева Л.С., Кузьменко В.В. Взаимосвязь между воспалением и стресс-реакцией // Бюл. эксперим. биол. и мед. - 1993. - Т. 116, № 10.-С. 348-349.

49. Маслов Л.Н. Гетерогенность, альтернативный сплайсинг и олигомеризация m-опиоидных рецепторов // Молекулярная медицина. - 2005. -V.-P. 4: 3-15.

50. Меерсон Ф.З., Пшеничникова М.Г Адаптация к стрессорным ситуациям и физической нагрузке.. - М.: Медицина, 1988. - 254 с.

51. Михайлова A.A. Участие медиаторов иммунитета в нейроиммунном взаимодействии // Иммунология. - 1992. - №4. - С. 66-67.

52. Наволоцкая Е.В., Ковалицкая Ю.А., Золотарёв Ю.А., Кудряшова Н.Ю., Гончаренко E.H., Колобов A.A., Кампе-Немм Е.А., Малкова Н.В., Юровский В.В., Липкин В.М. Выявление и характеристика неопиоидных рецепторов ß-эндорфина коры надпочечников крысы // Биохимия. - 2004. - Т. 69, №8. С. 1071-1078.

53. Наволоцкая Е.В., Ковалицкая Ю.А., Золотарёв Ю.А., Колобов A.A., Кампе-Немм Е.А., Малкова Н.В., Юровский В.В., Липкин В.М. Характеристика неопиоидного рецептора ß-эндорфина // Биохимия. - 2004. - Т. 69. - С. 488 -496.

54. Петров Р.В., Хаитов P.M., Рачков С.М. Влияние гидрокортизона на отдельные этапы иммуногенеза // Бюл. эксперим. биол. и мед. - 1975. - Т. 80, № 11.-С. 63-66.

55. Пшенникова М. Г., Кузнецова Б. А., Шимкович М. В. и др. Адаптация к физической нагрузке увеличивает активность системы простагландинов групп Е и 12 и уменьшает стресс-реакцию // Бюл. эксперим. биол. и мед. - 1996. - Т. 122, № 12. - С. 622-624.

56. Селье Г. Концепция стресса как мы ее представляем в 1976 году // Новое о гормонах и механизмах их действия. - Киев: Наук. Думка. - 1977. - С. 27-51.

57. Сергеев П. В., Шимановский Н. Л., Петров В. И. Рецепторы физиологически активных веществ. - Волгоград: Семь ветров, 1999. - 640 с.

58. Удовиченко В.И. Эндогенная опиоидная система при шоке // Пат. физиол. экспер. тер. - 1989. - №6. - С. 72-77.

59. Тепперман Дж., Тепперман X. Физиология обмена веществ и эндокринной системы. - М.: Мир, 1989. - 653 с.

60. Туракулов Я. X., Брюханов Р. Б., Патхитдинов П. П. и др. Влияние иммобилизационного стресса на уровень секреции тиреоидных гормонов // Пробл. эндокринол. - 1993. - Т. 39, № 5. - С. 47-48.

61. Фомичева Е. Е., Рыбакииа Е. Г. Физиологический анализ стрессиндуцированного изменения супрессорной активности Т-лимфоцитов у мышей // Росс, физиол. журн. им. И.М. Сеченова. - 1998. - Т.84, №8. - С. 747 -753.

62. Хаитов P.M. Воздействие на отдельные этапы становления и взаимодействия Т и В клеток // Итоги науки и техн. ВИНИТИ. Сер. Общие вопросы патологии. - М.: ВИНИТИ, 1977. - Т. 5. - С. 35-60.

63. Цырлова И.Г. Влияние стероидных гормонов на отдельные этапы иммуногенеза: Дис.... канд. биол. наук. - Новосибирск, 1977. - 144 с.

64. Чейдо М.А., Идова Г.В., Девойно J1.B. Серотонинзависимая супрессия иммунного ответа каппа-опиатными рецепторами // Бюл. экспер. биол. мед. - 1993. - №9. - С. 291-292.

65. Черешнев В.А., Кеворков H.H., Шмагель К.В., Ярилин A.A. Иммунология комбинированных радиационных поражений. - Екатеринбург: УрОРАН, 1997.- 164 с.

66. Черешнев В.А., Юшков Б.Г. Патофизиология / В.А. Черешнев, Б.Г. Юшков. -М.: Вече, 2001. - 704с.

67. Черешнев В.А,.Гейн C.B. ß-эндорфин - эндогенный регулятор иммунных процессов // РФЖ им. Сеченова. - 2009. - Т. 95, № 12. - С. 1279-1290.

68. Черноусова JI.H., Кульберг А .Я. Влияние антисыворотки против изологичных агрегированных иммуноглобулинов на реакцию гиперчувствительности замедленного типа у мышей, иммунизированных эритроцитами барана // Бюл. эксперим. биол. мед. - 1979. - Т. 88, № 11. - С. 578-580.

69. Шилов Ю.И., Атнагузина А.Т. Влияние адреналина и теофиллина на функцию фагоцитирующих клеток in vitro // Факторы клеточного и гуморального иммунитета при различных физиологических и патологических состояниях: Тез. докл. XIII Рос. науч. конф. - Челябинск, 1997. - С. 175-176.

70. Шилов Ю.И., Гейн С.В. Адренергическая регуляция пролиферативного ответа лимфоцитов в культурах с Т-клеточными митогенами // Бюл. эксперим. биол. и мед.- 1999. - Т. 128, N 8. - С. 207-209.

71. Шилов Ю.И., Гейн С.В, Черешнев В.А. Влияние блокады (3-адренергических рецепторов при стрессе на антителообразование, гиперчувствительность замедленного типа, функции фагоцитирующих клеток при локальной форме иммунного ответа // Russian Journal of Immunology. -

2001.-V. 6, N 3. -P. 301-308.

72. Шилов Д.Ю., Шилов Ю.И., Черешнев В.А. Влияние соталола гидрохлорида на иммунный ответ при остром стрессе // Вестн. Уральской медицинской академической науки. - 2009. - № 2/1 (24). - С. 63-64.

73. Шубинский Г.З., Лозовой В.П. Дифференцировка Т- и В-клеток человека и формирование циркулирующего пула лимфоцитов // Иммунология. - 1984. -N 6. - С. 17-22.

74. Юшков В.В., Петров В.Ф., Юшкова Т.А. Психоэмоциональный стресс. - Пермь, 1996. - 157 с.

75. Ярилин А.А. иммунология. - М.: ГЭОТАР-Медиа, 2010. - 749 с.

76. Ярилин А.А. Основы иммунологии.- М.: Медицина, 1999. - 607 с.

77. Ahmed М. S., Llanos-Q J., Dinarello С. A., Blatteis С. М. Interleukin- 1 reduces opioid binding in guinea pig brain // Peptides. - 1985. - V. 6. - P. 11491154.

78. Andjelkov N., Elvenes J., Martin J., Johansen O. Opiate regulation of IL-1(3 and TNF-a in cultured human articular chondrocytes. // Biochemical and Biophysical Research Communication. - 2005. - V. 333. - P 1295-1299.

79. Arjomand J., Cole S., Evans C.J. Novel orphanin FQ/nociceptin transcripts are expressed in human immune cells // Journal of Neuroimmunology. -

2002.-V. 130.-P. 100-108.

80. Azuma Y., Ohura K. Endomorphin-2 modulates productions of TNF-alpha, IL-lbeta, IL-10, and IL-12, and alters functions related to innate immune of macrophages // Inflammation. - 2002. - V. 26. - P. 223-232.

81. Azuma Y., Ohura K. Endomorphins 1 and 2 inhibit IL-10 and IL-12 production and innate immune functions, and potentiate NF-kappaB DNA binding in THP-1 differentiated to macrophage-like cells // Scandinavian Journal of Immunology. - 2002. - V. 56. - P. 209-260.

82. Azuma Y., Ohura K., Wang P.-L., Shinohara M. Endomorphins delay constitutive apoptosis and alter the innate host defense functions of neutrophils // Immunology Letters. - 2002. - V. 81. - P. 31-40.

83. Azuma Y., Wang P.-L., Shinohara M., Ohura K. Immunomodulation of the neutrophil respiratory burst by endomorphins 1 and 2 // Immunology Letters. -2000.-V. 75.-P. 55-59.

84. Bajpai K., Singh V.K., Agarwal S.S., Dhawan V.C., Naqvi T., Haq W., Mathur K.B. Immunomodulatory activity of met-enkephalin and its two potent analogs // International Journal of Immunopharmacology. - 1995. - V. 17. - P. 207212.

85. Ban E, Milon G, Prudhomme N, Fillion G, Haour F. Receptors for interleukin-1 (alpha and beta) in mouse brain: mapping and neuronal localization in hippocampus // Neuroscience. - 1991. - V. 43. - P. 21-30.

86. Barreca T., Di Benedetto G., Corsini G., Lenzi G., and Puppo F. Effects of dynorphin on the PHA-induced lymphocyte proliferation in vitro // Immunopharmacol. Immunotoxicol. - 1987. - V. 9. - P. 467.

87. Benard A., Boue J., Chapey E., Jaume M., Gomes B., Dietrich G. Delta opioid receptors mediate chemotaxis in bone marrow-derived dendritic cells // Journal of Neuroimmunology. - 2008. - V. 197. - P. 21-28.

88. Besedovsky H., Del Rey A., Sorkin E., Dinarello C.A. Immunoregulatory feedback between IL-1 and glucocorticoid hormones // Science. -1986.-V. 233.-P. 652-656.

89. Bessler H., Sztein M.B., Serrate S.A. Beta-endorphin modulation of IL-1-induced IL-2 production // Immunopharmacol. - 1990. - V. 19. P. 5-14.

90. Bidlack J. M. Detection and function of opioid receptors on cells from the immune system // Clin. Diagnos. Lab. Immunol. - 2000. - V. 7. - P. 719-723.

91. Bilkei-Gorzo A., Racz I., Michel K., Mauer D., Zimmer A., Klingmuller D., Zimmer A. Control of hormonal stress reactivity by the endogenous opioid system // Psychoneuroendocrinology. - 2008. - V. 33, № 4. - P. 425-436.

92. Bjorntop P: Behaviour and metabolic disease // Int J Behav Med. - 1996. -V.3.-P. 285-302.

93. Blalock J.E. Proopiomelanocortin and the Immune-Neuroendocrine Connection // Annals of the New York Academy of Sciences. - 1999. - V. 885. - P. 161-172.

94. Blalock J.E., Smith E.A. A complete regulatory loop between the immune and neuroendocrine systems // Fed. Proc. - 1985. - V. 44, N1, Pt. 1. - P. 108-111.

95. Bodnar R.J., Klein G.E. Endogenous opiates and behavior: 2005 // Peptides. - 2006. - V. 27. - P. 3391-3478.

96. Bonneau R.H., Sheridan J.F., Feng N. et al Stress-induced effects on cell mediated innate and adaptive memory components of the murine immune response to herpes simplex virus infection // Brain Behav. Immun.-1991.-V.5.-P.274.

97. Boone J.B.Jr., McMillen D. Differential effects of prolonged restraint stress on proenkephalin gene expression in the brainstem // Molecular Brain Research. - 1994. - V. 27, №2. -P. 290-298.

98. Bowers S. L., Bilbo S. D., Dhabhar F. S., Nelson R.J. Stressor-specific alterations in corticosterone and immune responses in mice // Brain, Behavior, and Immunity. - 2008. - V. 22. - P. 105-113.

99. Breder C.D., Dinarello C.A., Saper C.B. Interleukin-1 immunoreactive innervation of the human hypothalamus // Science. - 1988. - V. 240, N 4850. - P. 321-324.

100. Brown S.L., Van Epps D.E. Opioid peptides modulate production of interferon gamma by human mononuclear cells // Cell. Immunol. - 1986. - V. 103. — P. 19-26.

101. Cabot P.J., Carter L., Schäfer M., Stein C. Methionine-enkephalin-and Dynorphin A-release from immune cells and control of inflammatory pain // Pain. -2001.-V. 93. P. 207-212.

102. Cannon W.B. The emegency function of the adrenal medulla in pain and major emotions // Am. J. Physiol. - 1914. - V. 33. - P. 356-372.

103. Cannon W.B. The wisdom of the body. - Norton and Co.: New York, 1932.-312 pp.

104. Cannon W.B. Stress and strains of homeostasis // Am. J. Med. Sei. -1935.-V. 89.-P. 1-14.

105. Carr D. J., Blalock J. E. Naloxone administration in vivo stereoselectively alters antigen-dependent and antigen-independent immune responses // Psychoneuroendocrinology. - 1991. - V. 16. - P. 407-415.

106. Carr D. J., Radulescu R. T., deCosta B. R., Rice K. C., Blalock J. E., Differential effect of opioids on immunoglobulin production by lymphocytes isolated from Peyer's Patches and spleen // Life Sei. - 1990. - V. 47. - P. 1059-1069.

107. Carr D. J., Radulescu R. T., deCosta B. R., Rice K. C., Blalock J. E. Opioid modulation of immunoglobulin production by lymphocytes isolated from Peyer's patches and spleen // Ann. NY Acad. Sei. - 1992. - V. 650. - P. 125-127.

108. Carrigan K.A., Nelson C.J., Lysle D.T. Endomorphin-1 induces antinociception without immunomodulatory effects in the rat // Psychopharmacology. -2000. - V. 151.-P. 299-305.

109. Chadzinska M., Starowicz K., Scislowska-Czarnecka A., Bilecki W., Pierzchala-Koziec K., Przewlocki R., Przewlocka B., Plytycz B. Morphine-induced changes in the activity of proopiomelanocortin and prodynorphin systems in zymosan-induced peritonitis in mice // Immunology Letters. - 2005. - V. 101. - P. 185-192.

110. Chapman C.R., Tuckett R.P., Song C.W. Pain and stress in a systems perspective: reciprocal neural, endocrine, and immune interactions // J Pain. - 2008. -V. 9.-P. 122-145.

111. Chen J.X., Li W., Zhao X., Yang J. X., Xu H.Y., Wang Z. F., Yue G. X. Changes of mRNA expression of enkephalin and prodynorphin in hippocampus of rats with chronic immobilization stress // World J Gastroenterol. - 2004. - V. 1, №10. - P. 2547-2549.

112. Churin A.A., Masnaya N.V., Borsuk O.S., Sherstoboev E.Y. Reactions of Immune System to Immobilization Stress in Inbred Mice of Different Strains // Bull Exp Biol Med. - 2003. - V. 136. - P. 266-9.

113. Civelli O. Zhou Q.-Y. Orphan G Protein-Coupled Receptors and Novel Neuropeptides. - Berlin: Springer Berlin Heidelberg, 2008. - 259 pp.

114. Crook T.J., Kitchen I., Hill R.G. Effects of the delta-opioid receptor antagonist naltrindole on antinociceptive responses to selective delta-agonists in post-weanling rats // Br. J. Pharmacol. - 1992. - V. 107, № 2. - P. 573-576.

115. Gilman S.C., Schwartz J.M., Milner RJ. et al. (3-Endorphin enhances lymphocytes proliferative responses // Proc. Natl. Acad. Sci. USA.-1982.-V.79.-P.4226.

116. Gilmore W., Weiner L.P. The opioid specificity of ^-endorphin enhancement of murine lymphocyte proliferation // Immunopharmacol.-1989.-V.17.-P.19.

117. Goujon E., Parnet P., Laye S., Combe C., Kelley K.W., Dantzer R. Stress downregulates lipopolysaccharide-induced expression of proinflammatory cytokines in the spleen, pituitary, and brain of mice // Brain Behav Immun. - 1995. -V. 9.-P. 292-303.

118. Das K. P., Hong J. S., Sanders V. M. Ultralow concentrations of proenkephalin and [met5]-enkephalin differentially affect IgM and IgG production by B cells // J. Neuroimmunol. - 1997. - V. 73. - P. 37-46.

119. Daynes R.A., Araneo B.A. Contrasting effects of glucorticoids on the capacity of T cells to produce the growth factors interleukin 2 and interleukin 4 // Eur. J. Immunol. - 1989. - V. 19. - P. 2319-2325.

120. Dokur M., Chen C. P., Advis J.P., Sarkar D.K. b-endorphin modulation of interferon-g, perforin and granzyme B levels in splenic NK cells: Effects of ethanol // Journal of Neuroimmunology. - 2005. - V. 166. - P. 29-38.

121. Drago§ D., Tanasescu M.D. The effect of stress on the defense systems // J. Med. Life.-2010.-V. 3.-P. 10-18.

122. Dubinin K. V., Zakharova L. A., Khegai L. A., Zaitsev S. V. Immunomodu-lating effect of met-enkephalin on different stages of lymphocyte proliferation induced with concanavalin A in vitro // Immunopharmacol. Immunotoxicol. - 1994. - V. 16. - P. 463.

123. Elenkov I.J., Chrousos G.P. Stress hormones, proinflammatory and antiinflammatory cytokines and autoimmunity // Ann N Y Acad Sci. - 2002. - V. 966. -P. 290-303.

124. Eisenstein T.K., Hilburger M.E. Opioid modulation of immune responses: effects on phagocyte and lymphoid cell populations // J. Neuroimmunol. -1998.-V.83.-P.36-44.

125. Faith R.E., Liang H.J., Murgo A.J., Plotnikoff N.P. Neuroimmunomodulation with enkephalins: Enhancement of human natural killer (NK) cell activity in vitro // Clinical Immunology and Immunopathology. - 1984. -V. 31.-P. 412-418.

126. Fazio E., Medica P., Aronica V., Grasso L., Ferlazzo A. Circulating (3-endorphin, adrenocorticotrophic hormone and Cortisol levels of stallions before and after short road transport: stress effect of different distances // Acta Veterinaria Scandinavica. - 2008. - V. 3. - P. 50-56.

127. Finley MJ, Happel CM, Kaminsky DE, Rogers TJ. Opioid and nociceptin receptors regulate cytokine and cytokine receptor expression // Cell Immunol. - 2008. - V. 252. - P. 146-54.

128. Fiset M.E., Gilbert C., Poubelle P.E., Pouliot M. Human neutrophils as a source of nociceptin: a novel link between pain and inflammation // Biochemistry. -2003.-V. 42.-P. 10498-10505.

129. Fox B.S., Li T.K. The effect of PGE2 on murine helper-T-cell lymphokines // Immun. Methods. - 1993. - V. 2. - P. 255-260.

130. Fricchione G.L., Stefano G.B. The stress response and autoimmunoregulation // Adv. Neuroimmunol. - 1994. - V. 4. - P. 13-27.

131. Feng N., Pagniano R., Tovar A. et al The effect of restraint stress on the kinetics, magnitude, and isotype of the humoral immune response to influenza virus infection // Brain Behav. Immun.-1991.-V.5.-P.370.

132. Gabrilovac J., Antica M., Osmak M. In vivo biderectional regulation of mouse natural killer (NK) cell cytotoxic activities by Leu-Enkephalin: Reversibility by naloxone // Life Sciences. - 1992. - V. 50. - P. 29-37.

133. Gang L., Fraker P. J. Methionine-enkephalin alteration of mitogenic and mixed lymphocyte culture responses in zinc-deficient mice // Acta Pharmacol. Sin. -1989.-V. 10.-P. 216.

134. Gein S.V., Gorshkova K.G. , Tendryakova S.P. Regulation of Interleukin-lbeta and Interleukin-8 Production by Agonists of mu and delta Opiate Receptors in Vitro // Neuroscience and Behavioral Physiology - 2009. - V. 39, No. 6. -P. 591 -595.

135. Gein S.V., Simonenko T. A., Tendryakova S. P. The effects of rotation stress on measures of immunity. The role of opiate receptors // Neuroscience and Behavioral Physiology. - 2004. - V. 34, № 9. - P. 935-938.

136. Gelfand R.A., Wepsic H.T., Parker L.N. et al. Prostaglandin E2 induces up-regulation of murine macrophage {3-endorphin receptors // Immunol. Letters. -1995.-V. 45.-P. 143-148.

137. Giagnoni G., Santagostino G.A., Senini R., Fumagalli P., Gori E. Cold stress in the rat induces parallel changes in plasma and pituitary levels of endorphin

and ACTH // Pharmacological Research Communications. - 1983. - V. 15. - P. 1521.

138. Goldfarb Y., Reinscheid R.K., Kusnecov A.W. Orphanin FQ/nociceptin interactions with the immune system in vivo: gene expression changes in lymphoid organs and regulation of the cytokine response to staphylococcal enterotoxin A // Journal of Neuroimmunology. - 2006. - V. 176. - P. 76-85.

139. Hadjipetrou-Kourounakis L., Karagounis E., Rekka E., Kourounakis P. Immunosuppression by a novel analgesic-opioid agonist // Scand. J. Immunol. -1989.-V. 29.-P. 449-458.

140. Hale K.D. Ghanta V.K., Gauthier D.K., Hiramoto R. N. Effects of rotational stress of different duration on NK cell activity, proinflammatory cytokines, and POMC-derived peptides in mice // Neuroimmunomodul. - 2001. - V. 9. - P. 3440.

141. Halford W.P., Gebhardt B.M., Carr D.J.J. Functional role and sequence analysis of a lymphocyte orphan opioid receptor // J. Neuroimmunol. - 1995. - V. 59. -P. 91-101.

142. Hamm H.E. The many faces of G protein signaling // J. Biol. Chem. -1998.-V. 273.-P. 669-672.

143. Hardy K., Pollard H. The organisation of the stress response, and its relevance to chiropractors: a commentary // Chiropractic & Osteopathy. - 2006. - V. 14. - P.:10.1186/1746-1340-14-25

144. Hemmick L.M., Bidlack J.M.. |3-Endorphin stimulates rat T lymphocyte proliferation // J. Neuroimmunol. - 1990. - V. 29. - P. 239.

145. Hemmick L.M., Bidlack J.M. (3-Endorphin suppresses rat plaque-forming cell response by a non-opioid mechanism // J. Neuroimmunol. - 1989. - V. 23.-P. 67-71.

146. Hoffman- Goetz L., Pedersen B.K. Exercise and the immune system: a model of the stress response? // Immunol. Today. - 1994. -N.15.- P. 382-387.

147. Holsboer F., Ising M. Stress hormone regulation: biological role and translation into therapy // Annu Rev Psychol. - 2010. - V. 61. - P. 81-109.

148. House R.V., Thomas P.T., Bhargava H.M. A comparative study of immunomodulation produced by in vitro exposure to delta opioid receptor agonist peptides // Peptides. - 1996. - V. 17. - P. - 75 - 81.

149. Hsueh C., Hiramoto R.N., Ghanta V.K. The central effect of methionine-enkephalin on NK cell activity // Brain Research. - 1992. - V. 578. - P. 142-148.

150. Hsueh C.M., Chen S., Ghanta V.K., Hiramoto R.N. Expression of the conditioned NK cell activity is P-endorphin dependent // Brain Research. - 1995. -V. 678.-P. 76-82.

151. Hucklebridge F. H., Hudspith B. N., Muhamed J., Lydyard P. M., Brostoff J. Methionine-enkephalin stimulates in vitro proliferation of human peripheral lymphocytes via 8-opioid receptors // Brain Behav. Immunol. - 1989. - V. 3.-P. 183.

152. Ichinose M., Asai M., Sawada M. Enhancement of phagocytosis by dynorphin A in mouse peritoneal macrophages // Journal of Neuroimmunology. -1995.-V. 60.-P. 37-43.

153. Inui Y., Azuma Y., Ohura K. Differential alteration of functions of rat peritoneal macrophages responsive to endogenous opioid peptide endomorphin-1 // International Immunopharmacology. - 2002. - V. 2. - P. 1133-1142.

154. Iwai K., Takahashi T., Nakahashi T., Nomura K., Atsumi M., Zeng L., Ishigami K., Kanda T., Yamaguchi N., Morimoto S. Immobilization stress inhibits intimal fibromuscular proliferation in the process of arterial remodeling in rats // Hypertens Res. - 2008. - V. 31. - P. 977-986

155. Jeanjean A. P., Moussaoui S. M., Maloteaux J.-M., Laduron P.M. Interleukin-1 -(3 induces long-term increase of axonally transported opiate receptors and substance P //Neuroscience. - 1995. -V. 68. - P. 151-157.

156. Jerne N.K., Nordin A.A. Plaque formation in agar by single antibody-producing cells // Science. - 1963. - V. 140, N.3365. - P. 405-405.

157. Jessop D.S., Richards L.J., Harbuz M.S. Opioid peptides endomorphin-1 and endomorphin-2 in the immune system in humans and in a rodent model of inflammation // Ann N Y Acad Sci. - 2002. - V. 966. - P. 456-463.

158. Jianga C., Xu D., Lu C. et al. Interleukin-2: structural and biological relatedness to opioid peptides // Neuroimmunomodul. - 2000. - V. 8. - P. 20-24.

159. Jonsdottir C.H., Johansson C., Asea A., Hellstrand K., Thoren P., Hoffmann P. Chronic intracerebroventricular administration of ^-endorphin augments natural killer cell cytotoxicity in rats // Regulatory Peptides. - 1996. - V. 62. - P. 113-118.

160. Kamphuis S., Eriksson F., Kavelaars A., Zijlstra J., Van de Pol M., Kuis W., Heijnen G.J. Role of endogenous pro-enkephalin A-derived peptides in human T cell proliferation and monocyte IL-6 production // Journal of Neuroimmunolog. -1998.-V. 84.-P. 53-60.

161. Kamphuis S., Kavelaars A., Brooimans R., Kuis W., Zegers B.J.M., Heijnen C.J. T helper 2 cytokines induce preproenkephalin mRNA expression and proenkephalin A in human peripheral blood mononuclear cells // Journal of Neuroimmunology. - 1997. -V. 79. - P. 91-99.

162. Kandil O., Borysenko M. Stress-induced decline in immune responsiveness in C3H/HeJ mice: Relation to endocrine alterations and tumor growth // Brain, Behavior, and Immunity. - 1988. V. 2. P.32-49.

163. Katsuura G., Gottschall P. E., Dahl R. R, Arimura A. Adrenocorticotropin release induced by intracerebroventricular injection of recombinant human interleukin- 1 in rats: possible involvement of prostaglandins // Endocrinol.-1988.-V. 122.-P. 1773.

164. Kavelaars A., Ballieux R.E., Heijnen C.J. Differential effects of beta-endorphin on cAMP levels in human peripheral blood mononuclear cells // Brain Behav. Immun. - 1990. - V. 4. - P. 171 -179.

165. Kieffer B. Opioid receptors: from genes to mice // J. Pain. - 2000. - V. l.-P. 45-50.

166. Kitanaka, N., Kitanaka, J., Hall, F.S., Tatsuta, T., Morita, Y., Takemura, M., Wang, X.-B., Uhl, G.R. Alterations in the levels of heterotrimeric G protein subunits induced by psychostimulants, opiates, barbiturates, and ethanol: Implications for drag dependence, tolerance, and withdrawal // Synapse. - 2008. - V.62. - P. 689699.

167. Kirst A., Wack C., Lutz W.K., Eggert A., Kampgen E., Fischer W.H. Expression of functional K-opioid receptors on murine dendritic cells // Immunology Letters. - 2002. - V. 84. - P. 41-48.

168. Kwon MS, Seo YJ, Lee JK, Lee HK, Jung JS, Jang JE, Park SH, Suh HW. The repeated immobilization stress increases IL-lbeta immunoreactivities in only neuron, but not astrocyte or microglia in hippocampal CA1 region, striatum and paraventricular nucleus // Neurosci Lett. - 2008 V. 430 P. 258-63.

169. Kohm A.P., Mozaffarian A., Sanders V.M. B cell receptor- and beta 2-adrenergic receptor-induced regulation of B7-2 (CD86) expression in B cells // J. Immunol.-2002.-V.168.-P.6314-6322.

170. Kovalovsky D., Pereda M.P., Stalla G.K., Holsboer F., Arzt E. Differential regulation of interleukin-1 receptor antagonist by proopiomelanocortin peptides adrenocorticotropic hormone and beta-endorphin. Neuroimmunomodul // Neuroimmunomodulation. - 1999. - V. 6. - P. 367-372.

171. Kowalski J., Gabryel B., Aabuzek K., Herman Z.S. Methionine-enkephalin and leucine-enkephalin increase interleukin-1(3 release in mixed glia cultures // Neuropeptides. - 2002. - V. 3. - P. 401-406.

172. Kowalski J., Makowiecka K., Belowski D., Herman Z.S. Augmenting effect of methionine-enkephalin on interleukin-6 production by cytokine-stimulated murine macrophages // Neuropeptides. - 2000. - Y. 34. - P. 187-192.

173. Kraus J., Borner C., Lendeckel U., Hollt V. Interferon-y down-regulates transcription of the ¡_i-opioid receptor gene in neuronal and immune cells // J. Neuroimmunology. - 2006. - V. 181. - P. 13-18.

174. Kroemer G., Brezinschek H.-P., Faessler R. et al. Physiology and pathology of an immunoneuroendocrine feedback loop// Immunol. Today. - 1988. -V. 9, №6.-P. 163-165.

175. Kruszewska B., Felten S.Y,. Moynihan J.A. Alterations in cytokine and antibody production following chemical sympathectomy in two strains of mice // J. Immunol.-1995 .-V. 15 5 .-P.4613-4620.

176. Kusnecov A.W., Husband A.J., King M.G. et al. In vivo effects of beta-endorphin on lymphocyte proliferation and interleukin 2 production // Brain, Behavior, and Immunity. - 1987. - V. 1. - P. 88-97.

177. Kusnecov A.W., Husband A,J., King M.G., Smith R. Modulation of mitogen-induced spleen cell proliferation and the antibody-forming cell response by beta-endorphin in vivo // Peptides. - 1989. - V. 10. - P. 473-479.

178. Law P.Y., Loh H.H. Regulation of opioid receptor activities // J. Pharmacol. Exper. Ther. - 1999. - V. 289. - P. 607-624..

179. Li W., Chen J. X., Yang J. X, Zhao X., Tang Y. T, Liu X. L., Xu H. Y. The effect of compounds of soothing liver, invigorating spleen, tonifying kidney on the praxiology and immunological function of chronic immobilization stressed rats // Acta Laboratorium Animalis Scientia Sinica. - 2003. - V. 11. - P. 33-37.

180. Li W.Y., Yang J.J., Zhu S.H., Liu H.J., Xu J.G. Endomorphins and ohmefentanyl in the inhibition of immunosuppressant function in rat peritoneal macrophages: An experimental in vitro study // Current Therapeutic Research. -2008.-V. 69.-P. 56-64.

181. Liew F.Y. Regulation of delayed type hypersensitivity. 1. T suppressor cells for delayed type hypersensitivity to sheep erythrocytes in mice // Eur. J. Immunol. - 1977. -V. 7. - P. 714-718.

182. Lotsch J., Geisslinger G. Relevance of frequent mu-opioid receptor polymorphisms for opioid activity in healthy volunteers // Pharmacogenomics J. -2006.-V. 6.-P. 200-210.

183. Machelska H. Targeting of opioid-producing leukocytes for pain control //Neuropeptides. -2007. -V. 41. P. 355-363.

184. Machelska H., Stein C. Immune mechanisms in pain control // Anesthesia and Analgesia. - 2002. - V. 95, №4. - P. 1002-1008.

185. Madden J.J., Whaley W.L., Ketelsen D. Opiate binding sites in the cellular immune system: expression and regulation // J.Neuroimmunol. - 1998. - V. 83.-P. 57-62.

186. Makarenkova V.P., Esche C., Kost N.V., Shurin G.V., Rabin B.S., Zozulya A.A., Shurin M.R. Identification of delta- and mu-type opioid receptors on human and murine dendritic cells // Journal of Neuroimmunology. - 2001. - V. 117.

- P. 68-77.

187. Mandler R.N., Biddison W.E., Mandler R.et al Beta-endorphin augments the cytolytic activity and interferon production of natural killer cells // J. Immunol.-1986.-V.136.-P.934-939.

188. Manfredi B., Clementi E., Sacerdote P., Bassetti M., Panerai A.E. Age-related changes in mitogen-induced p-endorphin release from human peripheral blood mononuclear cells // Peptides. - 1995. - V. 16. - P. 699-706.

189. Manfredi B., Sacerdote P., Gaspani L., Poli V., Panerai A.E. IL-6 knockout mice show modified basal immune functions, but normal immune responses to stress // Brain, Behavior, and Immunity. - 1998. - V. 12. - P. 201-211.

190. Marinova Z., Vukojevic V., Surcheva S., Yakovleva T., Cebers G., Pasikova N., Usynin I., Hugonin L., Fang W., Halberg M., Hirschberg D., Bergman T., Langel U., Hauser K.F., Pramanik A., Aldrich J.V., Graslunde A., Terenius L., Bakalkin G. Translocation of dynorphin neuropeptides across the plasma membrane. A putative mechanism of signal transmission // The Journal of Biological Chemistry.

- 2005. - V. 280. - P. 26360-26370.

191. Marotti T., Balog T., Mauran R., Roi B. The role of cytokines in MET-enkephalin-modulated nitric oxide release // Neuropeptides. - 1998. - V. 32. - P. 5762.

192. Marotti T., Burek B., Rabatic S., Balog T., Hrsak I. Modulation of lipopolysaccharide-induced production of cytokines by methionine-enkephalin // Immunology Letters. - 1994. - V. 40. - P. 43-47.

193. Marotti T., Rabatic S., Gabrilovac J. A characterization of the in vivo immunomodulation by met-enkephalin in mice // International Journal of Immunopharmacology. - 1993. - V. 15. - P. 919-926.

194. McEwen B. S., Biron C.A., Brunson K.W., Bulloch K., Chambers W.H., Dhabhar F.S., Goldfarb R.H., Kitson R.P., Miller A.H., Spencer R.L., Weiss J.M. The role of adrenocorticoids as modulators of immune function in health and disease: neural, endocrine and immune interactionse // Brain Research Reviews.- 1997.-V. 23.- P.79-133.

195. Menzebach A., Hirsch J., Hempelmann G., Welters I.D. Effects of endogenous and synthetic opioid peptides on neutrophil function in vitro // British Journal of Anaesthesia. - 2003. - V. 91. - P. 546-550.

196. Meunier J.-C., Mollereau C., Toll, L., Suaudeau C., Moisand C., Alvinerie P., Butour J.-L., Guillemot J.-C., Ferrara P., Monsarrat B., Mazarguil H., Vassart G., Parmentier M., Costentin J. Isolation and structure of the endogenous agonist of opioid receptor-like ORL1 receptor // Nature. - 1995. - V. 377. - P. 532535.

197. Miller GC, Murgo AJ, Plotnikoff NP. Enkephalins-enhancement of active T-cell rosettes from normal volunteers // Clin Immunol Immunopathol. - 1984. -V. 31.-P. 132-137.

198. Molina P. E. Endogenous Opioid Analgesia in Hemorrhagic Shock. // The Journal of trauma. - 2003. - V. 54. - P. 126-132.

199. Morgan E.L. Regulation of human B lymphocyte activation by opioid peptide hormones: inhibition of IgG production by opioid receptor class (|i-, k-, and d-) selective agonists // J. Neuroimmunol. - 1996. - V. 65. - P. 21 - 30.

200. Morin-Surun M.P., Collin T., Denavit-Saubie M., Baulieu E.-E., Monnet F.P.^f Intracellular si receptor modulates phospholipase C and protein kinase C

activities in the brainstem // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. - 1999. - V. 96. - P. 81968199.

201. Mousa S.A., Machelska H., Schafer M., Stein C. Immunohistochemical localization of endomorphin-1 and endomorphin-2 in immune cells and spinal cord in a model of inflammatory pain // Journal of Neuroimmunology. - 2002. - V. 126. - P. 5-15.

202. Mueller G. P. Beta-endorphin immunoreactivity in rat plasma: Variations in response to different physical stimuli // Life Sciences. - 1981. - V. 29. -P. 1669-1674.

203. Munck A., Guyre P.M., Holbrook N.J. Physiological functions of glucocorticoids in stress and their relation to harmacological actions // Endoc. Rev.-1984.-V.5.-P.25.

204. Nabeshima T., Katoh A., Wada M., Kameyama T. Stress-induced changes in brain Met-enkephalin, Leu-enkephalin and dynorphin concentrations // Life Sciences. - 1992. - V. 51. - P. 211 -217.

205. Nandhra T.S., Carson R.J. Beta-endorphin inhibits the production of interleukin-8 by human chorio-decidual cells in culture // Molecular Human

Reproduction. - 2000. - V. 6. - P. 555-560.

206. National Institutes of Health (NIH) Guide for the Care and Use of

Laboratory Animals, NIH Publication 85-23, 1985.

207. Niinisto K.E., Korolainen R.V., Raekallio M.R., Mykkanen A.K., Koho N.M., Ruohoniemi M.O., Leppaluoto J., Poso A.R. Plasma levels of heat shock protein 72 (HSP72) and beta-endorphin as indicators of stress, pain and prognosis in horses with colic // Vet J. - 2010. - V. 184. - P. 100-104.

208. O'Connor, T.M., O'Halloran, D.J., Shanahan, F. The stress responseand the hypothalamic pituitary-adrenal axis: from molecule tomelancholia. // Oxford Journal of Medicine. - 2000.. -V. 93. - P. 323-333.

209. O'Dowd B.F., Scheideler M.A., Nguyen T. et al. The cloning and chromosomal mapping of two novel human opioid-somatostatin-like receptor genes

GPR7 and GPR8 expressed in discrete areas of the brain // Genomics.-1995.-V.28.-P.84-91.

210. Ohmichi Y., Nomoto K., Yamada H. et al. Relationships among differentiated T-cell subpopulations. 1. Dissociated development of tuberculin type hypersensitivity, Jones-Mote type hypersensitivity and activation of helper function / Y. Ohmichi,. // Immunol. - 1976. - V. 31, N 1. - P. 101 -110.

211. Oleson D., Grierson H., Goldsmith J., Purtilo D.T., Johnson D. Augmentation of natural cytotoxicity by leucine enkephalin in cultured peripheral blood mononuclear cells from patients infected with human immunodeficiency virus // Clinical Immunology and Immunopathology. - 1989. - V. 51. - P. 386-395.

212. Ottaway C.A., Husband A.J. The influence of neuroendocrine pathways on lymphocyte migration // Immunol. Today.-1994.-V.15.-P.511.

213. Owens P.C., Smith R. Opioid peptides in blood and cerebrospinal fluid during acute stress // Baillieries Clinical Endocrinology and Metabolism. - 1987. - V. 1, №2.-P. 415-437.

214. Pancheri P., Zichella L., Fraioli F., Carilli L., Perrone G., Biondi M., Fabbri A., Santoro A., Moretti C. ACTH, beta-endorphin and met-enkephalin: peripheral modifications during the stress of human labor // Psychoneuroendocrinology.-. 1985. -V. 10, №3. - P. 289-301.

215. Panerai A.E., Manfredi B., Granucci F. et al. The b-endorphin inhibition of mitogen-induced splenocytes proliferation is mediated by central and peripheral paracrine/autocrine effects of the opioid // J. Neuroimmunol. - 1995. - V. 58. - P. 7176.

216. Panerai A.E., Sacerdote P. Beta-endorphin in the immune system: A role at last // Trends Immunol. Today. - 1997. - V. 18. - P. 317-319.

217. Parkhil A.L., Bidlack J.M. Several 8-opioid receptor ligands display no subtype selectivity to the human 8-opioid receptor // Eur. J.Pharmac. - 2002. - V. 451.-P. 257-264.

218. Pasnik J., Tchorzewski H., Baj Z., Luciak M., Tchorzewski M. Priming effect of met-enkephalin and beta-endorphin on chemiluminescence, chemotaxis and CDllb molecule expression on human neutrophils in vitro // Immunology Letters. -1999.-V. 67.-P. 77-83.

219. Pasotti D., Mazzone A., Lecchini S., Frigo G.M., Ricevuti G. The effect of opioid peptides on peripheral blood granulocytes // European review for medical and pharmacological science. - 1993. - V. 15. - P. 71-81.

220. Pedersen B.K., Hoffman-Goetz L. Exercise and the immune system: regulation, integration and adaptation // Physiol, rev. - 2000. - V. 80. - P. 10551081.

221. Peijie C., Hongwu L., Fengpeng X., Jie R., Jie Z. Heavy load exercise induced dysfunction of immunity and neuroendocrine responses in rats // Life Sciences. - 2003. - V. 72, №20. - P. 2255-2262.

222. Peluso J., LaForge K.S., Matthes H.W., Kreek M.J., Kieffer B.L., Gaveriaux-Ruff C. Distribution of nociceptin/orphanin FQ receptor transcript in human central nervous system and immune cells // Journal of Neuroimmunology. -1998. V. 8.-P. 184-192.

223. Pepe S., van den Brinka O., Lakattab E.G., Xiao R. Cross-talk of opioid peptide receptor and b-adrenergic receptor signalling in the heart // Cardiovascular Research. - 2004. - V. 63. - P. 414- 422.

224. Peterson P. K., Molitor T. W., Chao C. C. The opioid-cytokine connection//J.Neuroimmunol.-1998.-V. 83, N. 1-2. - P. 63-69.

225. Peterson P.K., Sharp B., Gekker G. et al. Opioid-mediated suppression of interferon-gamma production by cultured peripheral blood mononuclear cells // J. Clin. Invest. - 1987. -V. 80. - P. 824-831.

226. Plotnikoff N.P., Faith R.E., Murgo A.J. Cytokines: stress and immunity. Boca Raton, FL. CRC Press. 1999. - 510 p.

227. Plotnikoff NP, Murgo AJ, Miller GC, Corder CN, Faith RE. Enkephalins: immunomodulators. - Fed Proc 1985. - V. 44. - P. 118-122.

228. Portoghese P.S., Lunzer M.M. Identity of the putative delta 1- opioid receptor as a delta-kappa heteromer in the mouse spinal cord // Eur. J. Pharmacol. -2003.-V. 467.-P. 233-234.

229. Posevitz V., Vizier C., Benyhe S., Duda E., Borsodi A. Restraint stress and anti-tumor immune response in mice // Acta Biol Hung. - 2003. - V. 54. - P. 16776.

230. Pruett S. B. Stress and the immune system // Pathophysiol. - 2003. -N.9.-P. 133-153.

231. Quock R.M., Burkey T.H., Varga E., Hosohata Y., Hosohata K., Cowell S.M., Slate C.A., Ehlert F.J., Roeske W.R., Yamamura H.I. The d-opioid receptor: molecular pharmacology, signal transduction, and the determination of drug efficacy // Pharmacol.Rev. - 1999. - V. 51. - P. 504-532.

232. Refojo D., Kovalovsky D., Young J.I. et al. Increased splenocyte proliferative response and cytokine production in (3-endorphin-deficient mice // J. Neuroimmunol. - 2002. - V. 131. - P. 126-134.

233. Reinscheid R.K., Nothacker H., Bourson A., Ardati A., Henningsen R.A., Bunzow J.R., Grandy D.K., Langen H., Monsma F.J., Civelli O. Orphanin FQ: A Neuropeptide That Activates an Opioidlike G Protein-Coupled Receptor // Science. -1995.-V.3.-P 792-794.

234. Rittner H.L., Labuz D., Richter J.F., Brack A., Schafer M., Stein C., Mousa S.A. CXCR1/2 ligands induce p38 MAPK-dependent translocation and release of opioid peptides from primary granules in vitro and in vivo // Brain, Behavior, and Immunity. - 2007. - V. 21. - P. 1021-1032.

235. Rochette-Egly C., Kempt J. Cyclic nucleotides and calcium in human lymphocytes induced to divide // J.Physiol. - 1981. -V. 77. -P.721-725.

236. Rossi G.C., Leventhal L., Bolan E., Pasternak G.W. Pharmacological characterization of orphanin FQ/nociceptin and its fragments // J. Pharmacol. Exp. Ther. - 1997. - V. 282. - P. 858-865.

237. Roozen A.W., Tsuma V.T., Magnusson U. Effect of short-term restraint stress on plasma concentracions catecholamines, beta-endorphin, and Cortisol in gilts // Am J. Vet.Res.- 1995.-V. 56, N. 9. - P 1225-1227.

238. Roy, S., Loh, H. H. Effects of opioids on the immune system // Neurochem. Res. - 1996. - V. 21.-P. 1375-1386.

239. Sacerdote P., Manfredi B., Gaspani L., Panerai A.E. The opioid antagonist naloxone induces a shift from Type 2 to Type 1 cytokine pattern in BALB/cJ mice // Blood. - 2000. - V. 95. - P. 2031 - 2036.

240. Salzet M., Vieau D., Day R. Crosstalk between nervous and immune systems through the animal kingdom: focus on opioids // Trends Neurosci. - 2000. -V. 23.-P. 550-555.

241. Sanders V. M., Baker R.A., Ramer-Quinn D.S. Differential expression of the (32-adrenergic receptor by Thl and Th2 clones. Implications for cytokine production and B cell help // J. Immunol.-1997.-V.158.-P. 4200-4210.

242. Sapolsky S.M., Romero M., Muncka A.U. et al How do glucocorticoids influence stress responses? Integrating permissive, suppressive, stimulatory, and preparative actions // Endocrine Reviews.-2000.- V.21, N.1.-P.55-89.

243. Schneider G. M., Lysle D. T. Effects of centrally administered opioid agonists on macrophage nitric oxide production and splenic lymphocyte proliferation, in AIDS, Drugs of Abuse and the Neuroimmune Axis, Friedman, H., Ed., Plenum Press, New York. - 1996.

244. Seifert, R., Burde, R., Schultz, G. Lack of effect of opioid peptides, morphine and naloxone on superoxide formation in human neutrophils and HL-60 leukemic cells // Naunyn-Schmiedebergs Archives of Pharmacology. - 1989. - V. 340. P. 101-106.

245. Selye H. Studies on adaptation // Endocrinology. - 1937. - V. 21, N 2. -P. 169-188.

246. Serhan C.N., Fierro I.M., Chiang N., Pouliot M. Cutting edge:nociceptin

stimulates neutrophil Chemotaxis and recruitmentiinhibition by aspirin-triggered-15-epi-lipoxin A4 // Journal of Immunology. - 2001. - V. 166. - P. 3650-3654.

247. Shahabi N.A., Daaka Y., McAllen K., Sharp B.M. Delta opioid receptors expressed by stably transfected jurkat cells signal through the map kinase pathway in a ras-independent manner // J. Neuroimmunol. - 1999. - V. 94. - P. 48-57. 1999.

248. Sharp B.M. Multiple opioid receptors on immune cells modulate intracellular signaling // Brain Behav. Immun. - 2006. - V. 20. - P. 9-14.

249. Sharp B.M., Keane W.F., Suh H.J., Gekker G., Tsukayama D., Peterson P.K. Opioid peptides rapidly stimulate superoxide production by human polymoprhonuclear leukocytes and macrophages // Endocrinology. - 1985. - V. 117. -P. 793-795.

250. Sharp B.M., McAllen K., G. Gekker K. et al. Immunofluorescence Detection of 5 Opioid Receptors (DOR) on Human Peripheral Blood CD41 T Cells and DOR-Dependent Suppression of HIV-1 Expression / B.M. Sharp, // J. Jmmunology - 2001. - V. 167. - P. 1097-1102.

251. Singhal P.C., Sharma P., Kapasi A.A. Morphine enhances macrophage apoptosis // J. Immunol. - 1998. - V. 160. - P. 1886-1893.

252. Sitte N., Busch M., Mousa S.A., Labuz D., Rittner H., Gore C., Krause H., Stein C., Schäfer M. Lymphocytes upregulate signal sequence-encoding proopiomelanocortin mRNA and beta-endorphin during painful inflammation in vivo // J. Neuroimmunol. - 2007. - V. 183. - P. 133-145.

253. Slaoui-Hasnaoui A., Guerin M.C., Le Doucen C., Loubatiere J., Torreilles J. Reciprocal effects between opioid peptides and human polymorphonuclear leukocytes~II. Enhancement of phorbol myristate acetate-induced respiratory burst in human polymorphonuclear leukocyte by opioid peptides previously exposed to activated oxygen species // Biochemical Pharmacology. -1992.-V. 43.-P. 503-506.

254. Smith E.M., Harbour-McMenamin D., Blalock J.E. Lymphocyte roduction of endorphins and endorphin-mediated immunoregulatory activity / E.M.

Smith, // J. Immunol-1985.-V. 135.-P.779-782.

255. Smith E.M. Neuropeptides as signal molecules in common with leukocytes and the hypothalamic-pituitary-adrenal axis // Brain, Behavior, and Immunity. - 2008. - V. 22. P. 3-14.

256. Smith R., Owens P.C., Lovelock M. Acute hemorragic stress in conscious sheep elevates immunoreactive beta-endorphin in plasma but not in cerebrospinal fluid // Endocrinol. - 1986. - V. 118. - P. 2572-2576.

257. Stein C., Lang L.J. Peripheral mechanisms of opioid analgesia // Current Opinion in Pharmacology. - 2009. - V. 9. - P. 3-8.

258. Straub R.H., Dorner M., Riedel J., Kubitza M., Van Rooijen N., Lang B., Scholmerich J., Falk W. Tonic neurogenic inhibition of interleukin-6 secretion from murine spleen caused by opioidergic transmission // American Journal of Physiology. - 1998. - V. 274. - P. R997-R1003.

259. Stefanou A., Fitzharris P., Knight R.A. et al. Characteristics and kinetics of pro-opiomelanocortin mRNA expression by human leukocytes // Brain Behav. Immun. - 1991.-V.5.-P.319-327.

260. Sudakov S.K., Sotnikov S.V., Chekmareva N.Y., Kolpakov A.A., Chumakova Y.A., Umryukhin A.E. Changes in P-endorphin level in the cingulate cortex in rats after peripheral loperamide and methylnaloxone administration at rest and during emotional stress // Bull Exp Biol Med. - 2010. - V. 149(2). - P. 167-169.

261. Sulowska Z., Majewska E., Krawczyk K., Klink M., Tchorzewski H. Influence of opioid peptides on human neutrophil apoptosis and activation in vitro // Mediators of Inflammation. - 2002. - V. 11. - P. 245-250.

262. Sun P., Loh H.H. Transcriptional regulation of mouse deltaopioid receptor gene. Ikaros-2 and upstream stimulatory factor synergize in trans-activating mouse delta-opioid receptor gene in T cells // J. Biol. Chem. - 2003. - V. 278. - P. 2304-2308.

263. Taylor, C.C., Wu, D., Soong, Yi., Yee, J.S., Szeto, H.H. Morphine stimulates adrenocorticotropin and Cortisol release in the late-term ovine fetus // The

Journal of Pharmacology and Experimental Therapeutics. - 1997. - V. 280. - P. 416421.

264. Thiriot A., Drapiera A.-M., Memet S. et al. Wild-derived mouse strains, a valuable model to study B cell responses // Mol.Immunol. - 2009. - V. 46. - P.601-612.

265. Trombella S., Vergura R., Falzarano S., Guerrini R., Calo G., Spisani S. Nociceptin/orphanin FQ stimulates human monocyte chemotaxis via NOP receptor activation // Peptides. - 2005. - V. 26. - P. 1497-1502.

266. Uehara A, Gottschall PE, Dahl RR, Arimura A.. Interleukin-1 stimulates ACTH release by an indirect action which requires endogenous corticotropin releasing factor//Endocrinol.- 1987.-V. 21.-P.1580 - 1582.

267. Van den Bergh P., Rozing J., Nagelkerken L. Beta-endorphin stimulates la-expression on mouse B-cells by inducing IL-4 secretion by CD4+ T cells // Cell Immunology. - 1993. - V. 149. - P. 180-192.

268. Van den Bergh, P., Dobber, R., Ramlal, S., Rosing, J., Nagelkerken L. Role of opioid peptides in the regulation of cytokine production by murine CD4+ cells // Cell. Immunol. - 1994. - V.. 154. - P. 109-122.

269. Velazquez-Moctezuma J, Dominguez-Salazar E, Cortes-Barberena E, Najera-Medina O, Retana-Marquez S, Rodriguez-Aguilera E, Jiménez-Anguiano A, Cortes-Martinez L, Ortiz-Muñiz R. Differential effects of rapid eye movement sleep deprivation and immobilization stress on blood lymphocyte subsets in rats // Neuroimmunomodulation. - 2004. - V. 11. - P. 261-267.

270. Voccarino A.L., Kastin A.J. Endogenous opiates: 1999 // Peptides. -2000.-V.21.-P. 1975-2034.

271. Wang J., Charboneau R., Barke R.A., Loh H.H., Roy S. Mu-opioid receptor mediates chronic restraint stress-induced lymphocyte apoptosis // J Immunol. -2002. -V. 169.- P. 3630-3636.

272. Webster Marketon J.I., Glaser R. Stress hormones and immune function // Cell Immunol. - 2008. - V. 252. - P. 16-26.

273. Wick M.J., Minnerath S.R., Roy S., Ramakrishnan S., Loh H.H. Expression of alternate forms of brain opioid 'orphan' receptor mRNA in activated human peripheral blood lymphocytes and lymphocytic cell lines // Brain Research. Molecular Brain Research. - 1995. - V. 32. - P. 342-347.

274. Wollemann M., Benyhe S. Non-opioid actions of opioid peptides // Life Sciences. - 2004. - V. 75. - P. 257-270.

275. Yang, E. V., Glaser, R. Stress-induced immunomodulation and the implications for health // Int. Immunopharmacol. - 2002. - V. 2. - P. 315-324.

276. Zadina J.E., Hackler L., Ge L.-J., Kastin A.J. A potent and selective endogenous agonist for the mu-opiate receptor // Nature. - 1997. - V. 386. - P. 499502.

277. Zagon I.S., Goodman S.R., McLaughlin P.J. Characterization of zeta: a new opioid receptor involved in growth // Brain Res. - 1989. - V. 482. - P. 297-305.

278. Zalys R., Zagon I.S., Bonneau R.H., Lang C.M., McLaughlin P.J. vivo effects of chronic treatment with [Met5]-enkephalin on hematological values and natural killer cell activity in athymic mice // Life Sciences. - 2000. - V. 66. - P. 829834.

279. Zhao H., Wu G.C., Cao X.D. Immunomodulatory activity of orphanin FQ/nociceptin on traumatic rats // Acta Pharmacologica Sinica. - 2002. - V. 23. - P. 343-348.

280. Zhong F., Li X.-Y., Yang S.-L., Stefano G.B., Fimiani C., Bilfmger T.V. Bilfinger Methionine-enkephalin stimulates interleukin-6 mRNA expression:: Human plasma levels in coronary artery bypass grafting // International Journal of Cardiology. - 1998. - V. 64. - P. S53-S59.

281. Zimecki M, Artym J, Chodaczek G, Kocieba M, Kruzel M. Effects of lactoferrin on the immune response modified by the immobilization stress // Pharmacol Rep. - 2005. - V. 57. P. 811-817.