Власть и наука. 1917-1937 гг.: На материалах Петрограда-Ленинграда тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, доктор исторических наук Курепин, Александр Алексеевич

• Курепин, Александр Алексеевич
• доктор исторических наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор исторических наук Курепин, Александр Алексеевич

Введение.

Глава I. Новая власть и наука. 1917 - 1925 гг.

1. Формирование политико-административной системы руководства и управления наукой.

2. Советизация научных учреждений.

3. Восстановление и развитие материальной базы.

4. Поворот к хозяйственному и культурному строительству.

5. Власть и научная интеллигенция: от конфронтации к сближению.

Глава И. Власть и наука на крутом повороте. 1926 -1932 гг.

1. Перестройка политико-административногоуправления наукой.

2. Реорганизация и развитие научных учреждений.

3. Подчинение науки форсированным преобразованиям.

4. Социально-селективная подготовка научных кадров.

5. Политическое наступление на научную интеллигенцию.

Глава III. Власть и наука в тоталитарной системе. 1933 -1937 гг.

1. Политико-административная власть и научные учреждения.

2. Обслуживание народнохозяйственной и социально-культурной практики.

3. Подготовка и аттестация научных кадров.

4. Методологическая переквалификация научных работников.

5. Власть и научная интеллигенция в условиях тоталитарного режима.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Власть и наука. 1917-1937 гг.: На материалах Петрограда-Ленинграда»

Двадцатилетие, прошедшее после Октябрьской революции, оказалось наиболее противоречивым и драматическим периодом в истории отечественной науки в XX веке. Именно в это время сложились основы взаимоотношений между государством и наукой, властью и учеными, которые обусловливались формировавшимся тоталитарным режимом, подчинялись осуществлению провозглашенной социально-преобразовательной и культурно-идеологической программы и определяли развитие отечественной науки в течение всей советской истории. Начиная со второй половины 80-х гг., историки и науковеды проделали большую работу для преодоления стереотипов, устоявшихся в советской историографии, и более объективного изучения различных вопросов истории организации советской науки и научной интеллигенции в самое сложное для них время - 20-30-е гг. Обозначилось и дало первые результаты новое направление — исследование социальной истории советской науки, охватывающей весь спектр взаимоотношений между властью, наукой и обществом. Однако интенсивнее и результативнее связанные с ней проблемы изучаются в общероссийском масштабе и в контексте истории отдельных наук. Региональный срез, а также их преломление в развитии и деятельности научных учреждений пока остаются вне достаточного внимания историков.

Актуальность темы диссертации обусловлена рядом обстоятельств. Во-первых, научный Петроград, несмотря на большие людские и материальные потери за время революции и гражданской войны, оставался крупнейшим (вторым после Москвы) центром отечественной науки и на всех этапах советской истории занимал приоритетное место в преобразовательных планах и научной политике большевиков. Здесь находилась (до 1934 г.) Российская (с 1925 г. Всесоюзная) Академия наук, значительная часть старых и созданных в советское время научных учреждений различного типа, подчинения и профиля, вузов, научных обществ. Уникальный по своему дисциплинарно-отраслевому многообразию, составу и квалификации работников, социально-культурной роли, научный Петроград - Ленинград усилиями центральной и местной власти превращался в важнейшую составную часть огосударствленной науки, ее регионально-структурную модель. Во-вторых, в процессе упадка, медленного восстановления и последующего трудного развития он, его учреждения и работники испытывали общие для всей отечественной науки потрясения, коллизии в отношениях с властью, переживали последствия перманентных реорганизаций и большевистских экспериментов. Вместе с тем, научный Петроград - Ленинград оказывал значительное влияние на становление всей советской науки. В третьих, потребность в такого рода исследовании вытекает из того, что в довольно обширной современной историко-научной литературе, освещающей различные вопросы социальной истории советской науки, пока еще крайне редки попытки целостного, всестороннего их исследования в широких хронологических и региональных рамках и, одновременно, с отражением повседневной многообразной деятельности научных учреждений. В четвертых, в истории научного Ленинграда, взаимоотношений его учреждений и работников с властью отчетливо и своеобразно проявились многие закономерности и характерные черты, позитивные элементы и изъяны советского типа организации науки, цели, методы и последствия деятельности партийно-государственных структур в сфере науки в 20 - 30-е гг. Таким образом, актуальность представленного исследования определяется как особым местом и ролью научного Ленинграда в истории организации советской науки, так и слабой изученностью с современных методологических позиций многих вопросов его развития и функционирования, в которых отразились основные тенденции и противоречия научного строительства в СССР в этот период. Комплексное изучение данной темы является поэтому весьма важной истори-ко-научной и социально-культурной задачей.

Цель диссертации заключается в исследовании механизма и основных направлений и форм взаимодействия, сотрудничества и противостояния между властью и наукой (ее учреждениями, организаторами, работниками) в условиях социалистического строительства и формирования тоталитарного режима, особенностей их взаимоотношений в Петрограде - Ленинграде, поэтапной эволюции и крайне противоречивых результатов.

Исходя из этой цели, были поставлены следующие главные задачи:

- раскрыть сущность партийно-государственной политики в сфере науки, научного строительства и по отношению к научной интеллигенцией на отдельных этапах;

- проанализировать структуру регионального управления, оценить его роль в централизованно-ведомственной системе руководства наукой, выяснить специфические функции партийных органов;

- проследить эволюцию уставов научных учреждений, закреплявших их статус, структуру, функции и все более ограниченную автономию;

- выявить особенности основных этапов и направлений восстановления, советизации и коренной реорганизации научных учреждений;

- показать общие тенденции и отличительные особенности в положении и развитии старых и новых научных учреждений различного типа, подчинения и профиля,

- раскрыть цели кадровой политики в сфере науки и методы ее проведения;

- рассмотреть изменения в руководящем звене научных учреждений, а также количественную, социально-партийную и качественную динамику их кадрового состава;

- осветить основные направления деятельности научных учреждений, а также практику внедрения новых принципов и форм организации научного труда;

- изучить систему подготовки новых научных кадров, ее основные формы, достоинства и просчеты;

- исследовать формы, методы и последствия политической и методологической работы с научной интеллигенцией, показать роль в ней общественных организаций и объединений;

- проанализировать эволюцию общественной и научно-мировоззренческой позиции различных групп научной интеллигенции;

- раскрыть причины и формы ее противостояния власти, обобщить практику идеологических и политических репрессий в науке.

Изучение обратного влияния - науки на власть не входило в число главных задач работы. Этот аспект затрагивается в основном на примере профессиональной и общественной деятельности ученых. В процессе исследования обозначенной проблемы диссертант считал необходимым уделить больше внимания ее локальному преломлению, изучению внутренних процессов в научных учреждениях, выявлению общих черт и отраслевых особенностей их «внешнего» и «внутреннего» положения, развития и деятельности, показу роли личностного фактора в становлении советской науки.

Одним из главных объектов исследования являются местные органы власти - партийной, советской и научно-административной. В центре исследования находятся многие работавшие в Петрограде-Ленинграде крупнейшие научные учреждения страны, в частности, Академия наук, научно-прикладные межотраслевые институты и отраслевые институты промышленности, исследовательские институты сельскохозяйственного профиля, медицинские научно-практические институты, социально-гуманитарные институты, научно-идеологические учреждения, некоторые вузы и их НИИ, а также научные общества. Исследование охватывает и организации научной интеллигенции Ленинграда - политические, профессиональные, общественные.

Предметом исследования являются направления, каналы и методы нараставшего многопланового воздействия власти на организацию науки, развитие и деятельность научных учреждений и на научную интеллигенцию, «ответ» научного сообщества на постепенно ужесточавшиеся императивы и результаты взаимодействия, сотрудничества и противостояния власти и работников науки в 1917 - 1937 гг.

Хронологические рамки диссертации обусловлены рядом обстоятельств. Во-первых, именно в 1917-1937 гг. окончательно сложились, утвердились и в полной мере реализовались (как в общегосударственном масштабе, так и на региональном уровне) принципы и формы взаимотношений между новой властью и наукой, которые основывались на их взаимозависимости, все большем огосударствлении и подчинении науки, на противостоянии власти значительной части научной интеллигенции (то смягчавшемся, то обострявшемся). Во-вторых, основные этапы послеоктябрьской истории — гражданская война, нэп, восстановление (1918-1925 гг.), индустриализация и коллективизация (1926-1932 гг), развернутое социалистическое строительство (♦ (1933-1937 гг.) определяли особенности и приоритеты научной политики партийно-государственного руководства и взаимоотношений власти с работниками науки. В третьих, составной частью первых двух пятилетних планов развития народного хозяйства СССР являлись научные пятилетки, в которых намечались главные направления, параметры развития и задачи науки, а тем самым и стратегия деятельности научных учреждений. В 1937 г. особенно явственно проявились контрасты и противоречия партийно-государственной по-♦ литики в области науки. В связи с двадцатилетием Октябрьской революции требовалась демонстрация достижений науки в стране победившего социализма - реальных и мнимых. Но одновременно пика достигают массовые репрессии против работников науки. В последующий период научная политика во многом диктовалась потребностями укрепления обороны страны в условиях приближавшейся большой войны.

Территориальные рамки исследования определены исходя из той важной роли, которую Ленинград играл в становлении, организации и развитии советской науки в указанные годы. Он располагал многоотраслевой фундаментальной и прикладной наукой, научными учреждениями всех типов, примерно четвертью (в 1933 г.) действовавших в стране исследовательских институтов, многочисленными и наиболее квалифицированными кадрами научных работников (от одной трети в 1918 г. до одной четверти в 1933 г.) и оказывал огромное влияние на весь ход научного строительства в СССР. В Ленинграде был сформирован и действовал механизм партийно-государственного управления наукой, воспроизводивший многие черты общесоюзной системы руководства этой сферой. В развитии научного Ленинграда наглядно и особенно болезненно проявились многие колизии социальной истории советской науки в 20-30-е годы.

Методологическую основу диссертации составляют базовые принципы исторического исследования и, прежде всего, принципы научной объективности и историзма. Феномен «управляемой» науки, сложившийся в СССР в 2030-е гг. XX в., отражал черты советской системы, цели государственной политики и методы ее осуществления на отдельных этапах, новые общественные условия функционирования и развития науки. Современная интерпретация истории организации науки и взаимоотношений власти с ее работниками во многом зависит от взгляда исследователя на советскую историю в целом, оценки ее содержания, результатов и причин заката на рубеже 80 - 90-х гг., т. е. в конечном счете от его общественной и научно-мировоззренческой позиции. В общеметодологическом плане диссертант не рассматривает советский период как случайное и аномальное явление в отечественной истории и не считает его всего лишь неудавшимся социальным экспериментом. В условиях советского строя, на наш взгляд, тесно переплетались различные, подчас противоположные тенденции, развертывание созидательного. потенциала общества сочеталось с его подавлением и разрушением, поэтому и конечные результаты развития страны, в том числе и ее науки, оказывались крайне противоречивыми. В процессе изучения исследуемой проблемы учитывались особенности статуса науки и ее функционирования в дореволюционной России, преемственность некоторых черт научной политики советского правительства с предшествующим периодом, а также внешние факторы и, прежде всего, возрастание регулирующей роли государства в организации науки в развитых капиталистических странах в первой трети XX в. Диссертант придерживался методологической установки на непредвзятое и вне политико-идеологических пристрастий изучение и объективную оценку как определенных достоинств и достижений в научном строительстве в СССР и в Ленинграде, так и очевидных его изъянов, упущенных возможностей и огромных потерь. Этот противоречивый опыт не вписывается ни в официальные схемы, господствовавшие в советской историографии и исходившие из бесспорных преимуществ советской организации науки, ни в односторонне негативную его интерпретацию в некоторых современных работах. Диссертант исходил из многофакторности, противоречивых тенденций и неоднозначности во взаимоотношениях советского государства и науки, власти и ученых (в том числе и на региональном уровне) и поэтому старался учитывать всю совокупность достоверных фактов и следовать логике их непредвзятого анализа и обобщения. В диссертации использованы когнитивные возможности различных, традиционных и новых, методологических концепций, не утратившие научного значения результаты советской историографии истории организации науки и научной интеллигенции, а также новые методологические подходы и достижения современных исследователей социальной истории отечественной науки. Комплексный, системный подход к изучению поставленных вопросов сочетается в работе с рассмотрением их на трех взаимосвязанных уровнях - общегосударственном, региональном и локальном, а также с применением методов фактологического, хронологического, статистического и сравнительно-исторического анализа. С учетом задач диссертации, имеющей социально-историческую направленность, понятие «наука» применяется главным образом в значении ее общей организации, базовых основ функционирования (управленческих, институциональных, кадровых, материально-технических), а также индивидуальной и коллективной деятельности ученых. В контексте диссертации оно не включает те аспекты развития науки, которые являются предметом специальных исто-рико-научных и науковедческих исследований. Научная политика рассматривается как совокупность целей и задач в области организации и развития науки, формулировавшихся в директивах, постановлениях и распоряжениях центральных партийных, советских и научно-административных органов, а также методов их практического осуществления и оценки результатов. Социально-исторический ракурс исследования, предполагающий выяснение воздействия государства, общества, социальных факторов на науку и ученых, обусловил использование в соответствующих разделах понятия «научная интеллигенция». В рамках исследования оно обозначает две основных профессиональных группы — научных работников исследовательских учреждений и профессоров и преподавателей вузов (часто их функции совмещались). Объединяя их по профессиональным признакам и роли в обществе, являясь объектом особого внимания со стороны власти, научная интеллигенция советского периода была весьма неоднородной в квалификационно-должностном и социально-культурном отношении, по своей общественной позиции и идейным взглядам она также разделялась на несколько групп.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые комплексно исследуются реализация основных направлений государственной научной политики в Петрограде-Ленинграде, роль в ее осуществлении региональных научно-административных структур и местных партийно-советских органов; реорганизация, развитие и деятельность крупнейших научных учреждений различного статуса и профиля; эволюция взаимоотношений власти с научной интеллигенцией, формы и результаты политической и методологической работы с ней в условиях социалистического строительства 1917—1937 гг. и формирования тоталитарного режима. В частности, раскрываются следующие неизученные и слабо освещенные в современной литературе вопросы:

- система и функции ведомственно-административного управления наукой в Петрограде - Ленинграде в 1917- 1937 гг.;

- специфическая роль местных партийных органов, а также коммунистов в сфере науки;

- этапы и процесс советизации и коренной реорганизации учреждений академической, отраслевой и вузовской науки, развития их финансовой и материально-технической базы;

- переориентация научных учреждений на обслуживание хозяйственных, социально-культурных и идеологических потребностей советского государства и «социалистического» Ленинграда;

- социально и идеологически детерминированная кадровая политика и практика в сфере науки;

- система социально-селективного отбора и подготовки научных и научно-педагогических кадров;

- деятельность общественных организаций и объединений научной интеллигенции, формы и методы ее «перевоспитания» и методологической переквалификации;

- эволюция общественно-политической позиции и научно-мировоззренческих взглядов научной интеллигенции, причины и формы ее оппозиции власти.

Таким образом, диссертация представляет собой и первое в современном науковедении комплексное исследование вопросов социальной истории науки в Петрограде-Ленинграде в ее переломный, драматический период.

Историография проблемы. Предметное изучение на документальной основе партийно-государственной политики в области организации науки и ее практического осуществления на первых этапах социалистического строительства началось с середины 60-х годов XX в. За последующее двадцатилетие эта проблема освещалась во многих фундаментальных работах, обобщающих коллективных трудах, монографических и диссертационных исследованиях, документальных изданиях1. Под влиянием послесталинской «оттепели» их авторы постепенно отходили от жестких догм, упрощенных схем и прямоли

1 См.: КПСС и научно-технический прогресс. Указатель советской литературы, изданной в 1918 - 1974 гг. Свердловск, 1975; Развитие советской науки за 50 лет. Указатель юбилейной литературы. М., 1972; КПСС и научно-технический прогресс. Список литературы, изданной в 1975 - 1980 гг. Свердловск, 1982. нейной апологетики власти, характерных для всей советской историографии 30-х - середины 50-х гг. Расширялась проблематика изучения истории организации науки в СССР, источниковая база, в научный оборот вводились новые документы, восстанавливались многие факты, события, имена, совершенствовалась методология и методика исследования. В результате коллективных усилий большого числа историков создавалась в целом более объемная, сложная и приближенная к исторической реальности картина научного строительства в СССР. Раскрывались цели и задачи партийно-государственной политики в области науки в переходный период, выявлялись особенности отдельных этапов и тенденции в организации и развитии науки в советских условиях. Некоторое подновление прежних методологических стереотипов, смягчение идеологических запретов и ограничений создавали более благоприятные условия для углубления историко-научных исследований, но не отменяли классово-партийных критериев научности и объективности. Руководствуясь ими и собственными научно-идейными убуждениями, историки стремились показывать благотворное воздействие партийно-государственной политики на научное строительство и развитие науки. Эти позитивные последствия прослеживались в масштабе науки в целом, на примере развития отдельных ее отраслей и многих учреждений, они подкреплялись некоторыми качественными неособенно, количественными показателями роста. Затрагивались и некоторые трудности процесса становления советской науки, которые обыкновенно объяснялись объективными причинами. Акцент делался на их успешном преодолении благодаря правильному руководству В.И.Ленина, партии большевиков, а также преимуществам социалистического строя и растущей поддержке ученых. При этом, однако, многие сложные, болезненные процессы в сфере науки в 20-30-е гг., вызванные радикальными политическими и социальными переменами, напряженные взаимоотношения, порой острые столкновения между властью и учеными игнорировались, смягчались либо приподносились упрощенно. Тенденциозность, односторонность подхода наиболее выпукло проявлялась в литературе юбилейного характера и выражалась, в частности, в стремлении преувеличить реальные достижения отечественной науки за двадцать советских лет, противопоставить ее «буржуазной» науке, уравнять с мировой наукой и даже возвысить над ней1. Из обширной историографии проблемы наибольшую ценность представляют работы, относящиеся к первым годам послереволюционных преобразований, поскольку в них дается более достоверная, хотя и далеко не полная картина взаимоотношений между правящей партией, советским государством и наукой, ее деятелями. Б.М.Кедров, Ю.С.Мелещенко и С.В.Шухардин, А.Д.Педосов и другие авторы обобщали взгляды В.И.Ленина на роль науки и научно-технического прогресса в строительстве социалистического общества, показывали начало осущестл вления его идей, установок и рекомендаций . В работах Е.Н.Городецкого и Э.Б.Генкиной затрагивалась законотворческая и организаторская деятельность Ленина по руководству научным строительством в годы советской власти и преобразований в науке 3. Некоторые направления научного строительства в 1917-1924 гг. раскрывались в очерках С.И.Мокшина4. Начальный этап разработки советской научной политики и научного строительства (1917— 1922 гг.) всесторонне рассматривался в монографии М.С.Бастраковой 5. В ней показаны положение и организация науки в начале XX в. и в предоктябрьский период, проекты и попытки ученых по ее реформированию, подробно освещаются создание советской системы организации и управления научной деятельностью, структура и функции общегосударственных и ведомственно-отраслевых органов по руководству наукой, становление и развитие сети ис

1 См.: Ленин и наука. М., 1960; Ленин и современная наука. 1870 - 1970. В 2-х кн. М., 1970; .Октябрь и научный прогресс. М., 1977; Октябрь и наука (1917 - 1977). Сб. статей. М., 1977; Советская наука: Итоги и перспективы. М., 1982.

2 Мелещенко Ю.С., Шухардин С.В. В.ИЛенин и научно-технический прогресс. Л., 1969; Педосов А.Д. Партия большевиков и технический прогресс. М., 1969; Ленин и современная наука. 1870 - 1970. В 2 кн. М., 1970; Кедров Б.М. Ленин, наука и социальный прогресс. М., 1982.

3 Городецкий Е.Н. Рождение Советского государства. 1917 - 1918. М., 1965; ГенкинаЭ.Б. Государственная деятельность В.И.Ленина. 1921 - 1923. М., 1969.

4 Мокшин С.И. Семь шагов по земле. Очерки становления и развития советской науки. 1917- 1924. М., 1972.

5 Бастракова М.С. Становление советской системы организации науки (1917 - 1922 гг.). М., 1973. следовательских учреждений различного типа и профиля. В работе отмечалось, что основополагающим принципом партийно-советским принципом научной политики стало централизованное государственное руководство наукой. Он изначально был заложен не с одобрения ученых, а по воле большевистского руководства и стал «краеугольным камнем» научного строительства1. Несомненной заслугой упомянутых исследователей является проведенный ими впервые в советской историографии документированный, системный и конкретный анализ проблемы становления и функционирования советской организации науки, роли в ней высших партийно-государственных структур. Вместе с тем, на исследованиях лежит печать своего времени, идеологического заказа. Поэтому, в частности, идеи, суждения и указания В.И.Ленина, решения партийных и государственных органов, касавшиеся науки, должны были трактоваться как безупречные, единственно правильные и приносившие только положительный результат. В соответствии со сложившейся схемой историки должны были оценивать деятельность партийных и государственных органов в сфере науки исключительно в позитивном плане и обходить наиболее острые углы и коллизии «завоевания» науки, принудительной советизации научных учреждений, затяжного противостояния власти и ученых.

Вопросы государственного руководства наукой в годы первой пятилетки освещались в монографии В.Д.Есакова2. В ней показаны изменения в научной политике советского государства, подчинение ее задачам индустриализации, реорганизация науки, включая Академию наук СССР, • освещаются рост сети научных учреждений, организация научно-исследовательской работы для нужд промышленности, создание и деятельность ВАСХНИЛ. В соответствии с устоявшимися представлениями, не только перестройка отраслевой науки, но и радикальная реорганизация Академии наук рассматривалась как назревшая и объективно необходимая задача, обусловленная потребностями индустриализации. Под этим углом зрения анализировались принятие нового устава, кам

1 Там же. С. 12,96,108,117.

2 Есаков В.Д. Советская наука в годы первой пятилетки. Основные направления государственного руководства наукой. М., 1971. пания по выборам действительных членов, развитие и перестройка деятельности академических научных учреждений1. В историографии тех лет не принято было подвергать сомнению комадно-бюрократические, принудительные методы реорганизации, не ставился вопрос о последствиях жесткого подчинения науки запросам производства, обходилась тема политизации науки и борьбы с «вредительством». Развитие сети учреждений науки за все годы социалистического строительства прослежено Е.А.Беляевым и Н.С.Пышковой 2. Начальный советский период в истории Академии наук обобщенно отражен в двухтомном труде Г.Д.Комкова, Б.В.Левшина и Л.К.Семенова 3. Этому периоду посвящались монографии А.В.Кольцова, в которых подробно анализировались важнейшие аспекты развития Академии наук - государственное управление, развитие сети учреждений, филиалов и баз, изменения в Уставе и персональном составе, финансирование, планирование, роль общественных организаций, основные результаты исследовательской, экспедиционной и издательской деятельности, международные связи4. Весьма содержательные, построенные на богатом фактическом материале, эти работы были заметным явлением в историографии истории отечественной академической науки. Из-за идеологических и цензурных ограничений в них не вскрывалась вся сложность взаимоотношений между новой властью и Академией наук в послеоктябрьский период, их резкое обострение на рубеже 20-30-х гг., вызванное принудительной, радикальной перестройкой, хотя сама реорганизация справедливо названа «коренным переломом» в истории и деятельности Академии. Важной и вместе с тем специфической частью историографии исследуемой проблемы являлась разнообразная, в том

1 Там же. С. 79-218.

2 Беляев Е.А., Пышкова Н.С. Формирование и развитие сети научных учреждений СССР. М., 1979.

3 Комков Г.Д., Левшин Б.В., Семенов JI.K. Академия наук СССР. Краткий исторический очерк. В 2 томах. М., 1977; .

4 Кольцов А.В. Ленин и становление Академии наук как центра советской науки. Л., 1969; Он же. Развитие Академии наук как высшего научного учреждения СССР. 1926 — 1932 гг. Л., 1982 числе фундаментальная литература по истории отдельных наук в СССР \ В ней освещались этапы их институционального оформления в советский период, раскрывались закономерности развития под влиянием различных факторов, основные направления и результаты фундаментальных и прикладных исследований, вклад отдельных научных коллективов и ученых, в том числе и Ленинграда, значение достигнутых результатов для страны и мировой науки. Однако слабо учитывались негативное воздействие социально-политических условий конца 20-30-х гг., масштабы и последствия нараставшей идеологизации науки, грубого вмешательства власти во внутринаучные процессы и дискуссии, запрета многих перспективных научных направлений. Все это не игнорировалось исследователями, но в соответствии с официальными идеологическими установками расценивалось как частное проявление деформаций в социалистическом строительстве, вызванных культом личности Сталина.

Существенный вклад (прямой и косвенный) в освещение и трактовку взаимоотношений власти и ученых в 20-30-е гг. вносила историография истории советской интеллигенции. Быстро развиваясь в 60-70-е гг. в количественном, тематическом и качественном отношении,' она одновременно задавала общий вектор изучения данной проблемы и во многом определяла его методологию. В работах С.А.Федюкина, В.С.Волкова, М.Е.Главацкого, Ф.Н.Заузолкова, В.Л.Соскина и других историков раскрывалась политика и дифференцированная тактика РКП(б)- ВКП(б) по отношению к различным группам интеллигенции, деятельность партийно-государственных органов и общественных организаций по созданию новой, советской интеллигенции на общесоюзном и региональном конкретно-историческом материале и на примере отдельных различных профессиональных групп2. Главное внимание уделя

1 См.: Очерки истории исторической науки в СССР. Т. 4. М., 1966; Развитие биологии в СССР. М., 1967; Развитие физики в СССР. В 2 кн. М., 1967; История философии в СССР. Т. 5. М., 1985 и др.

2 Советская интеллигенция (История формирования и роста. 1917 - 1965). М., 1968; Федю-кин С.А. Великий Октябрь и интеллигенция. Из истории вовлечения старой интеллигенции в строительство социализма. М.,1972; Заузолков Ф.Н. Коммунистическая партия — организатор создания научной и производственно-технической интеллигенции СССР. М., 1973; Главацкий М.Е. КПСС и формирование технической интеллигенции на Урале (1926 - 1937 лось привлечению старых специалистов к хозяйственному и социально-культурному строительству, формам и методам их постепенного перевоспитания, подготовке новых кадров. Историкам следовало показывать изменения, происходившие в составе, идейном облике и общественной роли интеллигенции, преодоление прежнего идейно-политического размежевания, сближение с рабочим классом и партией. Доминировавший классово-партийный подход и официальные установки не позволяли глубоко изучать реальные процессы внутри интеллигенции в 20-30-е гг, рассматривать ее в качестве самостоятельного субъекта истории и объективно оценивать ее отношения с властью 1.

Предметом исследований во второй половине 60-х - 80-е годы стала история научной интеллигенции в период социалистического строительства, вопросы ее состава, общественного положения, профессиональной организации и деятельности, идейно-политического облика. Различные хронологические периоды и аспекты формирования советской научной интеллигенции освещались в монографиях Б.Д.Лебина, В.А.Ульяновской, Л.В.Ивановой, в отдельных разделах уже упоминавшегося фундаментального труда С.А.Федюкина . В монографии В.А.Ульяновской давалась характеристика положения научной интеллигенции в дореволюционной России, обобщалась практика привлечения ее к сотрудничеству с властью после октября 1917 г., ее деятельность в течение всего двадцатилетнего периода социалистического строительства и делался вывод о формировании новой, социалистической научной интеллигенции 3. Широтой охвата проблемы, содержательностью и фактологической насыщенностью отличалось исследование Л.В.Иваной, которое хотя и воспроизводило господствовавшие тогда методологические стереотипы, тем не менее и гг.). Свердловск., 1973; Соскин B.JI. Ленин, революция, интеллигенция. Новосибирск., 1973; Советская интеллигенция: Краткий очерк истории (1917 - 1965 г.). М., 1977.

1 Подробный анализ историографии 60-х - первой половины 80-х гг. см.: Олейник О.Ю. Советская интеллигенция в 30-е гг. (теоретико-методологический и историографический аспекты). Иваново. 1997.

2 Лебин Б.Д. В.И.Ленин и научная интеллигенция. М.; Л., 1966; Ульяновская В.А. Формирование научной интеллигенции в СССР. 1917 - 1937 . М., 1966; Л.В. Иванова Формирование советской научной интеллигенции (1917 - 1927 гг.). М.,. 1980.

Ульяновская В.А. Указ. соч. сегодня не утратило историографической ценности и научной значимости. В нем подробно рассматривалась система партийно-государственного руководства наукой, политика в области ее организации и по отношению к старой научной интеллигенции, анализировались состав, условия деятельности научных работников, показаны создание и деятельность их профессонального объединения — Секции научных работников Всерабпроса, изменения в их общественно-политической позиции1. В работе П.В.Алексеева обосновывалась закономерность постепенной идейно-философской эволюции ученых-естествоиспытателей в 20-х годах в сторону марксизма под влиянием общеметодологического кризиса в мировой науке и социальных преобразований в стране2. Все исследователи истории научной интеллигенции отмечали наличие в ней в первый послеоктябрьский период нескольких общественных групп и преобладание негативного или настороженного отношения к новой власти. Главной причиной недоверия считались буржуазно-демократические пристрастия ученых дореволюционного поколения и, частично, левацкие перегибы отдельных большевистских функционеров. Сама политика и тактика большевиков по отношению к научной интеллигенции (включаяя применение репрессивных мер) связывалась с В.И.Лениным и поэтому не подвергалась сомнению. Научная интеллигенция рассматривалась главным образом как объект идейно-воспитательного воздействия со стороны правящей партии и как все более активный и сознательный участник социалистического строительства. Этим, как считалось, и обусловливалась исторически закономерное формирование новой научной интеллигенции советско-социалистического типа. Принудительное внедрение марксизма в науку и методологическое «перевооружение» научных работников также приподносились как объективно неизбежный процесс, ускоривший их переход на прогрессивные научно-методологические позиции. Вывод о формировании новой, социалистической научной интеллигенции обосновывался примерами деятельности ученых, тес

1 Иванова J1.B J1.B. Указ. соч.

2 Алексеев П.В Революция и научная интеллигенция. М., 1987. но сотрудничавших с властью и идейно близких к ней, а также многих работников науки нового поколения. Общественная и идейная позиция других групп научной интеллигенции тщательному анализу не подвергалась и фактически игнорировалась. Считалось, что к середине 30-х гг. были окончательно преодолены аполитичность и нейтрализм среди научных специалистов. Такие вопросы, как свертывание автономии научных учреждений, утилитарно-потребительское отношение власти к ученым, подавление их гражданских и личных прав, массовые репрессии против интеллигенции в 1918-1922 гг, на рубеже 20-30-х гг., в 1935-1937 гг., также глубоко не исследовались. Правовые аспекты и организационные формы подбора, подготовки и аттестации научных кадров в 20-60-е годы показаны в монографии Лебина Б.Д

Для исследований по истории организации науки, написанных в истори-ко-партийном ключе, характерна была ярко выраженная политико-идеологическая тенденциозность. Ее иллюстрацией может служить небольшая работа Е.А.Беляева, в которой кратко обобщался весь опыт руководства КПСС организацией науки 2. Этот опыт представлен только положительной стороной и проигнорированы негативные его составляющие. Разноплановая, преимущественно историко-партийная литература по истории советской высшей школы указывала на сопротивление профессуры послереволюционным преобразованиям, но подчеркивала прогрессивный, демократический их характер, не вскрывала острые коллизии в ее развитии и практически не касалась вопросов организации научной работы в вузах3.

Изучение истории партийно-государственного руководства научным строительством непосредственно в Ленинграде, осуществлявшееся в 70— первой половине 80-х гг., шло в общем методологическом русле советской историографии тех лет. На этом направлении были и важные приобретения, дос

1 Лебин Б.Д. Подбор, подготовка и аттестация научных кадров. М.; Л., 1966.

2 Беляев Е.А. КПСС и организация науки в СССР. М., 1982.

3 См.: Украинцев В.В. КПСС - организатор революционного преобразования высшей школы. М., 1963; Чанбарисов Ш.Х. Формирование советской университетской системы (1917 - 1938). Уфа, 1973; Сафразьян Н.Л. Борьба КПСС за строительство советской высшей школы (1921 - 1927 гг.). М., 1977 и др. тижения, обусловленные благотворными последствиями оттепели и существенно отличавшие историографию 70-х гг. от псевдоистории советского общества сталинского периода, и сохранявшиеся стереотипы, вытекавшие из убежденности (чаще искренней) в закономерности и прогрессивности социалистического строя и преимуществах советской науки. Заметным для своего времени явлением в историографии стало появление в самом конце 70-х гг. двух коллективных работ - «Организация и развитие отраслевых научно-исследовательских институтов Ленинграда. 1917-1977.» (под ред. Б.И.Козлова. Л., 1979) и «Очерки истории организации науки в Ленинграде. 1703-1977.» (под ред. Б.Д.Лебина. Л., 1980). В первой из этих работ освещался (в двух первых главах) процесс создания, развития и расширения деятельности отраслевых институтов промышленности в годы нэпа, первой и второй пятилеток, а также содержались краткие очерки истории некоторых из них 1 . Во второй работе, в двух разделах, написанных А.В.Кольцовым, показаны место Ленинграда в общегосударственной системе организации науки в послереволюционный период, функции местных ведомственных органов по управлению наукой, а также рост потенциала академической, многопрофильной отраслевой, вузовской и заводской науки в годы первой и второй пятилеток 2. Следует отметить, что за последующий более чем двадцатилетний период не появилось ни одной обобщающей работы по истории организации науки в Ленинграде. Отдельные вопросы истории организации науки в Ленинграде затрагивались в публикациях, помещавшихся в сборниках «Проблемы деятельности ученого и научных коллективов», регулярно издававшихся в те годы Ленинградским отделением Института истории естествознания и техники АН. Из них следует выделить статьи В.Н.Макеевой, посвященные созданию и деятельности местных органов по руководству наукой и координации научно-исследовательской работы в 1917-1930 гг., а также статью Г.Е.Павловой о деятельности ленинградских научных институтов Главнауки

1 Организация и развитие отраслевых научно-исследовательских институтов Ленинграда. С. 27-57.

Очерки истории организации науки в Ленинграде. С. 115 - 171.

Наркомпроса в 1918-1925 гг.1. История высшей школы Петрограда-Ленинграда в первые годы советской власти и восстановительный период, прежде всего ее реформа исследовалась в монографии А.П.Купайгородской, но также с позиций безусловной целесообразности и в основном позитивных результатов. При этом резко отрицательное отношение большей части профессуры к навязанной властью реформе, как и ее огромные издержки оказались не раскрытыл ми . В монографии обобщенно показан поворот научно-исследовательской работы вузов к потребностям хозяйственного восстановления и развития3.

Большое число изданий посвящалось истории отдельных научных учреждений Ленинграда4. Они существенно дополняли и конкретизировали общую картину научного Ленинграда в 20-30-е годы. Но большинство из них носило юбилейный характер и обычно очень кратко показывало основные вехи их развития и деятельности. Главное внимание обращалось на достижения институтов и вклад ведущих сотрудников. Проблемы и трудности в развитии институтов, отношения с властью, внутренняя жизнь, деятельность общественных организаций по осуществлению партийно-государственной научной политики, масштабы и последствия борьбы с «вредительством», репрессий выпадали из поля зрения или затрагивались вскользь. Предметом широкого

1 Макеева В.Н. К истории создания и деятельности органов по руководству наукой в Петрограде - Ленинграде в 1921 - 1925 гг. // Проблемы деятельности ученого и научных коллективов. Вып. III. Л., 1970. С. 214 - 221; Она же. Ленинградский объединенный научно-технический совет - центр по координации исследований (1926 - 1930 гг.) // Там же. Вып. IV. Л., 1971. С. 435 - 441; Павлова Г.Е. Роль ленинградских научно-исследовательских институтов Главнауки Наркомпроса в развитии народного хозяйства страны в 1918 - 1925 гг.//Тамже. С.442-446.

2 Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда в первые годы Советской власти (1917 — 1925 гг.). Л., 1984.

3 Там же. С. 174 - 178.

4 Всесоюзный научно-исследовательский институт им. Д.И.Менделеева. Исторический очерк. Л., 1967; Государственному институту прикладной химии пятьдесят лет. 1919 -1969. Л., 1970; Механобр. 50 лет со дня основания. Л., 1970; Радиевый институт им. В.Г.Хлопина. К 50-летию со дня основания. Л., 1972; Физико-технический институт им. акад. А.Ф.Иоффе. 1918- 1978. Л., 1978; ВСЕГЕИ в развитии геологической науки и минерально-сырьевой базы страны. 1882- 1982. Л., 1982; Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта им. акад. В.М.Образцова. 1809- 1959. М., 1965; История Ленинградского государственного университета. Очерки. 1819 - 1969. Л., 1969 и др. изучения являлись также биографии многих ленинградских ученых Но в те годы их авторы, к сожалению, не могли полно и правдиво показать профессиональный и гражданский облик ученых, их общественную позицию, сложную идейную эволюцию, отношения с представителями власти, а нередко и трагическую судьбу.

В работах В.М.Кулагиной и В.Ф.Финогенова рассматривалась деятельность Ленинградской партийной организации, научно-технических институтов, хозяйственных органов, предприятий по внедрению научных достижений л и технических изобретений в промышленность в годы второй пятилетки . Опыт работы партийной организации по сближению науки с производством за все годы социалистического строительства обобщался в коллективном труде, изданном в 1985 г. Ленинградским институтом истории партии3. В его первой главе, подготовленной Н.Б.Лебедевой, рассматривалось практическое осуществление выдвинутой большевиками идеи союза науки и труда на примере ленинградских НИИ, заводских лабораторий, сотрудничества ученых с промышленными предприятиями1 . Упрощенный взгляд большевистских руководителей на взаимосвязь теории и практики, их убежденность в абсолютном приоритете производства по отношению к науке, призванной обслуживать его потребности, нанесли немалый ущерб и оказали большое влияние на последующее изучение этой проблемы, особенно на историко-партийные исследования. Н.Б.Лебедевой принадлежит и глава о науке в коллективном очерке

1 Слонимский М.С. Абрам Федорович Иоффе. М. ; Л., 1964; Перельман А.И. Александр Евгеньевич Ферсман. М., 1968; Лукина Т.А. Борис Евгеньевич Райков. Л., 1970; Чапке-вичЕ.И. Е.В.Тарле. М., 1977; ГулоД.Д., Осиновский А.Н. Дмитрий Сергеевич Рождественский. 1876 - 1940. М., 1980; Асратян Э.А. И.П.Павлов. Жизнь, творчество, современное состояние учения. 2-е изд. М., 1981; Владимиров B.C., МаркушИ.И. Владимир Андреевич Стеклов - ученый организатор науки. М., 1981; Романовский С.И. А.П.Карпинский. 1847- 1936. Л., 1981; Мочалов И.И. Владимир Иванович Вернадский (1863 - 1945). М., 1982; Нумерова А.Б. Борис Васильевич Нумеров (1891 - 1941). Л., 1984 и др.

2 Кулагина В.М. Ленинградские коммунисты в борьбе за освоение новой техники (1933 -1937 гг.). Л., 1962; Финогенов В.Ф. Ленинградские коммунисты в борьбе за техническую реконструкцию промышленности. Л., 1972.

Содружество науки и производства. История и современность. Деятельность Ленинградской партийной организации по развитию творческих связей науки с промышленностью. Л., 1985. деятельности С.М.Кирова в Ленинграде, в которой показано его активное содействие развитию фундаментальных и прикладных исследований и использованию их результатов в интересах народного хозяйства2. Эта сторона деятельности С.М.Кирова кратко отражена в книге С.В.Красникова3. Биографы Кирова не смогли тогда преодолеть идеализации образа этого, несомненно, талантливого и неординарного руководителя, в деятельности которого проявились противоречия той эпохи, личные качества и типичные черты партийного функционера высшего ранга. Партийное руководство подготовкой научных кадров в Ленинграде в годы первой пятилетки исследовалось в диссертации К.Е.Печкуровой4. Основное внимание в ней уделено совершенствованию форм и расширению подготовки научных кадров, негативные ее стороны (классовый отбор, регламентация и идеологизация подготовки, вовлечение аспирантов в наступление на старую научную интеллигенцию) не затрагивались.

Ряд монографических исследований, диссертаций и большое число статей, вышедших в 70-80-е годы, посвящались истории «вхождения» марксизма в общественные науки, а также отдельным вопросам истории научной и вузовской интеллигенции Петрограда-Ленинграда в 20-е годы. В двух монографиях В.И.Клушина, изданных на рубеже 60-70-х гг., подробно освещалась деятельность научно-марксистских учреждений и Научного общества марксистов Петрограда-Ленинграда в 1918-1925 гг., научная, преподавательская и пропагандистская работа первого поколения обществоведов-марксистов (в частности, в Петроградском университете). В историко-философском плане в них рассматривался процесс утверждения марксистского направления в социально-философских дисциплинах (научных и учебных) как вполне закономерное явление, обусловленное социальными и идеологическими переменами в

1 Там же. С. 16-56.

2 С.М.Киров и ленинградские коммунисты. 1926 - 1934 гг. Л., 1986. С. 255-272.

3 Красников С.В. С.М.Киров в Ленинграде. Л., 1966. С. 96 - 111, 117 - 125.

4 Печкурова К.Е. Партийное руководство подготовкой научных кадров в годы первой пятилетки (1928 - 1932 гг.) (на материалах Ленинграда): Автореф. канд. дис. Л., 1976. стране после Октябрьской революции1. Современный взгляд на эту проблему подводит к выводу о том, что решающую роль в начавшемся в первой половине 20-х гг. внедрении марксизма и его методологии в философские, социальные и другие науки играла не исследовательская и пропагандистская активность немногочисленной группы философов и обществоведов-марксистов, а политические факторы — целенаправленное давление партийных и научно-административных органов, запретительное и репрессивные меры против немарксистского обществоведения и представлявших его ученых, все более ограничивавшие возможность и поле для свободных научных дискуссий. Вопросы политико-идеологической работы с научно-вузовской интеллигенцией Петрограда-Ленинграда в 20 - начале 30-х гг. освещались в традиционном ключе в диссертациях и статьях Л.А.Шилова (Группа левой профессуры), В.В.Фортунатова (политическая работа с научной интеллигенцией, Секция научных работников), Е.А.Козлова (Секция научных работников в годы первой пятилетки, марксистские научные общества), А.А.Курепина (формы методологической работы) . Один из разделов монографии по истории Академии

1 Клушин В.И. Борьба за исторический материализм в Ленинградском университете. Д., 1970; Он же. Первые ученые - марксисты Петрограда. Л., 1971.

2 Шилов Л.А. Группа левой профессуры (1921 - 1923 гг.) // Вестн. Ленингр. ун-та. 1967. № 20. С. 27 - 38; Фортунатов В.В. Секция научных работников как проводник идейного влияния Коммунистической партии на старую научную интеллигенцию (1923 — 1934 гг.) // Исторический опыт борьбы КПСС против буржуазной идеологии, оппортунизма и современность. Сборн. научн. тр. Л., 1979. С. 53 - 60; Он же. Борьба большевиков против буржуазного влияния на профессорско-преподавательский состав вузов в 1921 — 1927 гг. // Исторический опыт борьбы Коммунистической партии против буржуазной идеологии в высшей школе в период строительства социализма. Межвузов, сборн. научн. тр. Л., 1987. С. 18 - 29; Козлов Е.А. Из истории марксистских обществ научной интеллигенции в годы первой пятилетки // Партийное руководство общественными организациями в условиях строительства социализма в СССР. Л., 1981; Он же. Секция научных работников Ленинграда в годы первой пятилетки // Партийное руководство деятельностью общественных организаций интеллигенции в период социалистического строительства. Л., 1981. С. 80 - 95; Курепин А.А. Партийное руководство методологической перестройкой естествознания на базе диалектического материализма в период социалистического строительства (на материалах Ленинградской партийной организации ) // Исторический опыт борьбы Коммунистической партии против буржуазной идеологии в высшей школе в период строительства социализма. Л., 1987. С. 68 - 80. наук в 1926-1932 гг. А.В.Кольцов отвел показу участия ее общественных организаций в перестройке АН на основе нового Устава 1930 г.

Таким образом, направление, характер и результаты исследования проблемы власти и науки в 20-30-е гг. отражали общее кризисное состояние историографии истории советского общества, в котором она находилась в 70 -первой половине 80-х гг. под влиянием усилившихся консервативно-охранительных тенденций в политике и ужесточения идеологического контроля. Сохранявшаяся зависимость исторической науки от официальной идеологии, табу на изучение многих вопросов, предопределенность выводов, отсутствие свободных дискуссий по принципиальным вопросам истории советской науки и научной интеллигенции свидетельствовали об исчерпании прежней методологии и официальной концепции и лишали это направление в отечественной историографии благоприятной перспективы. Тем не менее, изучение проблемы власти и науки невозможно без учета результатов советской историографии. Во-первых, потому что она не оставалась застывшей, не была одноликой и не сводилась к догматике и апологетике. Во-вторых, критическое осмысление ее достижений и заблуждений необходимо для разработки современной неидеологизированной методологии исследования. Историки применяли единую для всех марксистско-ленинскую методологию, но достигали неодинаковых результатов. Работы по истории организации советской науки и научной интеллигенции отличались уровнем научности и объективности, глубиной анализа и проникновения в конкретно-исторические реалии, степенью ангажированности и мерой апологетики власти. В работах советского периода обобщен огромный фактический материал, в них содержится много ценных наблюдений и суждений, аргументированных оценок и заключений частного характера. В процессе анализа и использования результатов советской историографии необходимо было отделить имевшиеся в ней элементы научности и

1 Кольцов А.В. Развитие Академии наук как высшего научного учреждения СССР. 1926 -1932 гг. С. 186-204. объективности от классово-партийной интерпретации, действительные достижения от политически детерминированных трактовок и выводов.

Наступившая с середины 80-х гг. эпоха перестройки и гласности оказала позитивное воздействие на отечественную историческую науку, открыла возможность широкого обсуждения и изучения прежде закрытых тем, заполнения белых пятен, переоценки устоявшихся стереотипов и, тем самым, переосмысления на новой методологической основе взаимоотношений государства и науки, власти и научной интеллигенции, всего сложного пути, пройденного советской наукой и особенно его начального, наиболее драматического этапа. Идеологический плюрализм разрушил прежнюю монополию официальной версии советской истории, способствовал зарождению нескольких концептуально-методологических направлений в новейшей историографии науки советского периода. Существенное влияние на постановку и исследование проблемы власти и науки оказывали возвращавшиеся на родину труды и воспоминания ученых из первой и третьей волн эмиграции из СССР, документы и материалы, помещавшиеся в печатных органах и изданиях российской эмиграции, зарубежная историография, расширявшийся доступ к ранее закрытым архивным материалам, публикация новых документов по истории науки в СССР, а также прежде не издававшихся писем известных ученых.

Начавшееся со второй половины 80-х гг. интенсивное изучение ранее запретных тем истории советской науки в основном концентрировалось вокруг проблемы власти и науки, которая довольно быстро трансформировалась в более широкую проблему функционирования науки в условиях тоталитарного государства. Первым результатом ее изучения стало появление в конце 80 — начале 90-х гг. большого числа публикаций, на новом материале освещавших различные аспекты истории советской науки. Резонанс в научном сообществе вызвала статья сотрудников Ленинградского отделения Института истории естествознания и техники АН Д.А.Александрова и Н.Л.Кременцова в журнале «Вопросы истории естествознания и техники», в которой были обозначены многие назревшие вопросы изучения социальной истории советской науки (ее огосударствление, идеологизация, монополизация, практика и последствия бюрократического планирования, принудительного обновления научных кадров, отставание вузовской науки, постепенное свертывание международных связей и др.) и содержались некоторые предварительные оценки1. Несмотря на спорность отдельных положений и обобщений, статья способствовала разрушению старых историографических штампов и намечала направление дальнейших исследований. В статьях, помещавшихся в исторических, научных, научно-общественных и литературно-общественных журналах, раскрывались малоизвестные и забытые страницы из истории взаимоотношений власти с учеными, истории научных учреждений (в частности, Академии наук), биографий ученых, идеологических и политических репрессий в науке. Значительная их часть относилась к научным учреждениям и ученым Ленинграда2. В журналах и сборниках стали публиковаться ранее не издававшиеся документальные материалы по истории советской науки, в том числе письма видных ученых различным адресатам3. Так обозначилось новое направление — соци

1 Александров Д.А., Кременцов H.JI. Опыт путеводителя по неизвестной Земле: Предварительный очерк социальной истории советской науки (1917 - 1950 гг.) // Вопросы истории естествознания и техники. 1989. №4. С. 67-79.

2 Алпатов В.М. К истории советского языкознания: Марр и Сталин // Вопросы истории. 1989. № 1. С. 185 - 188; Брачев B.C. Укрощение строптивой или как АН СССР учили послушанию // Вестник АН СССР. 1989. № 4. С. 120 - 127; Он же. «Дело» академика С.Ф.Платонова //Вопросы истории. 1989. №5. С. 117-129; Тугаринов И.А. ВАРНИТСО и Академия наук (1927 - 1937 гг.). // Вопросы истории естествознания и техники. 1989. № 4. С. 46 - 55; Юшкевич A.M. «Дело академика Н.Н.Лузина» //Вестник АН СССР. 1989. №4. С. 102 - 113; Алпатов В.М. Мартиролог востоковедной лингвистики // Вестник АН СССР. 1990. № 2. С. 110 - 112; Григорьян Н.А. Общественно-политические взгляды И.П.Павлова // Вестник АН СССР. 1991. № 10. С. 74 - 87; Кузнецов В.И. Возрождение правды об академике В.Н.Ипатьеве // Вопросы истории естествознания итехники. 1991. № 4. С. 65 - 75; Перченок Ф.Ф. Академия наук на «великом переломе» // Звенья. Исторический альманах. М., 1991. С. 163 - 235; Коган Л.А. «Выслать за границу безжалостно» (Новое об изгнании духовной элиты // Вопросы философии. 1993. № 9. С. 61 - 84; Селезнева И.Н., Яншин Я.Г. Мишень - российская наука // Вестник РАН. 1994. № 9. С. 821 -827 и др.

3 Самойлов В., Виноградов Ю. Иван Павлов и Николай Бухарин //Звезда. 1989. №10. С. 94 - 120; «Я верю в силу свободной мысли.» Письма В.И.Вернадского И.И.Петрункевичу //Новый мир. 1989. №12. С. 204 - 221; Вернадский В.И. Из писем разных лет. Публ. и прим. С.Р.Микулинского // Вестник АН СССР. 1990. № 5. С. 77 -125; Слово в защиту культуры. Письма советских ученых руководителям партии и государства (1922 - 1934) // Вестник АН СССР. 1990. № 10. С. 110 - 117; Исповедь узника ОГПУ (неизвестная рукопись академика С.Ф.Платонова. Вступ. ст. и публ. В.С.Брачева // альная история советской науки, ставшее ведущим в историографии последнего десятилетия и включавшее исследование различных аспектов взаимоотношений между государством и наукой, учеными и властью в условиях тоталитарного режима. Уже в первой половине 90-х гг., наряду с журнальными публикациями, вышли первые тематические сборники по этой многоплановой проблеме. В них выявлялись истоки и механизм управляемой науки, последствия политико-бюрократического руководства, широко раскрывался феномен репрессированной науки \ Среди авторов сборников были В.М.Алпатов, В.В.Бабков, Г.Е.Горелик, Т.И.Грекова, Э.И.Колчинский, К.А.Ланге, И.И.Молчанов, Н.И.Невская, П.М.Полян, И.А.Тугаринов, М.Г.Ярошевский и другие. Постановочный, методологический характер имела вводная статья редактора двух сборников «Репрессированная наука» М.Г.Ярошевского, в которой показано влияние сталинизма на судьбы отечественной науки. Говоря о первых симптомах и прецедентах политизации науки (аресты и высылка ученых, начало принудительного внедрения марксизма в науку и др.), он, как и многие другие историки, указывал на существенное различие между относительно свободным положением науки и ученых в годы нэпа и той нездоровой обстановкой, которая искусственно нагнеталась вокруг и внутри науки в ходе «великого перелома» на рубеже 20-30-х г.г. В названных сборниках рассматривались особенности идеологизации, происходившей в отдельных науках (истории, политэкономии, психологии, педологии, языкознании, биологии, генетике), освещались малоизвестные, преимущественно мрачные и трагические страницы из истории этих наук, некоторых научных учреждений, в том числе Ленинграда (Института экспериментальной медицины, Пулковской астрономической обсерватории, Центрального географического музея), и биографий работавших здесь ученых — Н.И.Вавилова, В.Н.Ипатьева, П.Л.Капицы, Н.П.Лихачева, НЛ.Марра, В.П.Семенова-Тян-Шанского,

Вестник РАН. 1992. №9. С. 118-128; Каганович Б.С. Начало трагедии (Академия наук в 1920-е годы по материалам архива С.Ф.Ольденбурга //Звезда. 1994. №12. С. и др.

Л.С.Термена других. Стали выходить и первые монографические работы по различным вопросам истории советской науки 20-60- х гг. При этом в их освещении в конце 80-90- х гг. наметились три основных направления, так или иначе отражавшие различное отношение исследователей к советской истории, менявшуюся общественно-политическую ориентацию и научную позицию. Условно их можно назвать традиционно-позитивистским, радикально-негативистским и объективистским. Первое из них довольно быстро утратило свое прежнее безраздельное положение и оказалось вытесненным на историографическую периферию под усиливавшимся натиском представителей новой, радикально-негативистской волны. Однако возраставшая вначале популярность и, тем более, научная продуктивность этого направления вскоре также стали падать, поскольку слишком очевидной становилась его полемическая заостренность, предвзятость и политическая ангажированность. Выход из вновь возникшего историографического кризиса предложили сторонники третьего, объективистского направления, стремящиеся к преодолению крайностей в оценке исторического прошлого и воссозданию реального процесса научного строительства в 20-30-е годы во всей его сложности и противоречивости.

Деятельность высших органов государственной власти по руководству наукой в 20-30-е гг. (Ученого комитета ЦИК СССР, Комитета содействия работам АН СССР, Отдела научных учреждений СНК, Комитета содействия ученым при СНК СССР, НТО ВСНХ - Наркомтяжпрома) в традиционной тональности рассматривалась в учебных пособиях и докторской диссертации С.П.Стрекопытова . Отказываясь от некоторых апологетических моментов в освещении истории государственного руководства наукой, автор, по его признанию, исходил из категорий исторического материализма и поэтому одной

1 Наука и власть. Сборн. статей. М., 1990; Репрессированная наука. Под ред. М.ГЛрошевского. Вып. I. Л., 1991; Вып. II. Л., 1994; Философские исследования. Наука и тоталитарная власть. М., 1993.

2 Стрекопытов С.П. Высший совет народного хозяйства и советская наука. 1917 — 1932 гг. Учеб. пособие. М., 1990; Государственное руководство наукой в СССР (1936 - 1958). из причин деформаций в руководстве наукой и ее политизации с конца 20-х годов считал неправомерный механический перенос идей Ленина и классового подхода к научной политике, оправданного для эстремальной послереволюционной ситуации, в радикально изменившиеся условия. С аналогичных, в целом позитивных позиций Л.А.Опенкин в двух главах своей монографии рассматривал опыт КПСС по разработке и осуществлению научной политики в первые годы советской власти. Негативное влияние на развитие науки с середины 20-х гг. стали оказывать, по его мнению, искажение ленинских принципов в отношениях со старыми специалистами, а также массовые репрессии1. В политически менее ангажированной монографии Г.А.Лахтина, вышедшей в 1990 г., написанной в академическом, объективистском ключе, выявлены многие характерые черты и особенности четырех, согласно периодизации автора, основных этапов в развитии организационно-управленческих структур науки в 1917 - конце 80-х гг., отдельных ее секторов, кадрового, технического и информационного потенциала, а также в эволюции методов и функций управления (планирование, хозрасчет, оценка эффективности и результатов научной, оплата труда). В работе не затрагивались политическая составляющая, игравшая весьма важную роль в управлении наукой, процесс его бюрократизации, вопрос о статусе научных учреждений и работников, влияние репрессий на кадровый потенциал2.

Многие характерные черты утвердившегося в 90-е годы радикально-негативистского направления в историографии присущи работе Л.Г.Белявского, посвященной проблеме воздействия политики на науку и научную интеллигенцию в 20-30-е гг.3. В ней нет четкой постановки вопросов исследования, отсутствует документальная источниковая база, вместо анализа

Учеб. пособие. М., 1991; Организация управления наукой в условиях складывавшегося тоталитарного режима (20 - 30- е годы): Автореф. докт. дис. М., 1992.

1 Опенкин JI.A. Сила, не ставшая революционной (Исторический опыт разработки КПСС политики в сфере науки и технического прогресса. 1917 - 1982 гг.). Ростов-на Дону. 1990. С. 12-82.

ЛахтинГ.А. Организация советской науки: история и современность. М., 1990.

3 Белявский Л.Г. Отечественная наука и политика (1920 - 30-е годы). Ростов-на Дону. 1996. проблемы изобилуют ссылки на публикации 90-х гг. и обличительные формулировки. Обозначенная как исследовательская, работа больше напоминает историографический обзор, в котором развенчиваются все позитивные оценки научной политики 20-30-х гг. в советской историографии и отдано безоговорочное предпочтение негативным выводам, преобладавшим в ту пору в исто-рико-научной литературе. В книге содержится много бездоказательных утверждений. Например о том, что создание Секции научных работников в 1923 г. было некой «компенсацией» научной интеллигенции за роспуск большинства (?) научных обществ, о полной неэффективности отраслевой науки, поддерживавшейся якобы исключительно из-за предпочтений и политических соображений большевистского руководства1. Хотя автор упомянул о необходимости некого «синтетического» подхода к изучению обозначенной проблемы с учетом многообразия точек зрения и признал существенное различие между научной политикой периода нэпа и 30-х гг. (как и взглядов большевистских вождей на нее), сам он применительно к обоим этапам придерживается односторонне разоблачительной позиции. Особое внимание уделено теме репрессий в науке, к которым в работах подобного рода фактически и сводится основное содержание научной политики тех лет. Книга не добавляет ничего нового в исследование и подлинное переосмысление проблемы науки и власти, она представляет собой свод уже не раз повторявшихся суровых обвинений в ее адрес за репрессивную политику по отношению к науке и научной интеллигенции.

Своебразная концепция социальной истории отечественной науки от начала XVIII до конца XX в. изложена в монографии С.И.Романовского, содерл жащей ряд интересных наблюдений, нетривиальных суждений и выводов . В основе его концепции лежит положение об особом статусе науки, изначально сложившемся, закрепившемся под «гнетом российской истории» и сохранившемся вплоть до демонтажа советского строя. Будучи искусственно прив

1 Там же. С. 21,96. л

Романовский С.И. Наука под гнетом российской истории. СПб., 1999. несенной в русскую жизнь в результате «насильственной инъекции» Петром I, наука, подчеркивает Романовский, в условиях тоталитарного режима (монархического, а затем коммунистического) всегда находилась в полной зависимости от правительства — финансовой, бюрократической и идеологической. Академия наук являлась обычным казенным учреждением, обслуживающим государственные интересы и была лишена возможности нормально, свободно функционировать. Власть относилась к науке потребительски, с точки зрения непосредственной выгоды, содействовала ее развитию лишь в той мере и в том направлении, которые отвечали ее экономическим и идеологическим интересам \ В книге содержится ряд оригинальных, хотя и нё бесспорных суждений - о союзе советской власти и науки как браке по расчету, о разбухании, экстенсивном развитии, бюрократизации и оскудении советской науки и др. 2. Вторая ее часть отведена идеологическим «особостям» (термин автора) советской науки, сложившимся уже в 20-е гг. и сохранявшимся цо конца века (преимущественно на примере Академии наук)3. К сожалению, их анализ и аргументация выдвинутых положений подменяются очередным гневным обличением научной политики большевиков, инвентаризацией ее пороков. Используя резкие определения и выражения, автор бездоказательно утверждает об утрате Россией половины своего интеллектуального потенциала в результате послереволюционной эмиграции, говорит о бредовых намерениях большевиков по отношению к науке, о бесполезности многих институтов и учреждений Академии наук, созданных в 20-е гг., об «оскоплении» русской науки, мутации ее в советскую, т. е. квази- и антинауку, о превращении гуманитарных наук в «стерильно марксистские» уже к концу 20-х гг., о быстром выращивании неполноценной в своей массе советской, псевдонаучной интеллигенции и полной изоляции советской науки от мировой4. Таким образом, парадоксы и действительные болезни советской науки интерпретируются как

1 Там же. С. 18-22.

2 Там же. С. 22, 131,152 - 153, 217 - 240.

3 Там же. 217-240.

4 Там же. С. 151, 155- 156, 161, 171, 185- 186,189,217-219. ее всеобщая и глубокая деградация. Абсурдность столь сурового приговора вынуждает автора делать оговорки, исключения и признания (о сохранении традиционного внутреннего уклада в Академии наук в течение первого десятилетия советской власти, о неодинаковой степени «стерилизации» различных наук и соответствии некоторых из них мировому уровню), которые явно диссонируют с основным пафосом книги1.

Гораздо более объективно история советской науки в контексте политических и социальных условий представлена в очерках американского исследователя Л.Р.Грэхэма, большая часть которых охватывает 20 - 30-х гг. XX в. Уникальность организационной структуры и этоса науки в советской России и СССР состояла, полагает автор, в синтезе дореволюционных форм и традиций и послереволюционных новаций, в сочетании факторов, стимулировавших развитие науки и тормозивших и даже исключавших его. Значительные достижения в ряде областей точных, технических и естественных наук в 20 — 50-е гг. объяснялись, по его мнению, несколькими причинами - весомым дореволюционным научным заделом, наличием большой группы выдающихся ученых и их учеников, огромной материальной и институциональной поддержкой науки со стороны советского правительства, сохранением Академии наук как центра фундаментальных исследований, развертыванием широкой сети прикладных НИИ, тотальной погруженностью многих ученых в научное творчество и их тогдашней интегрированностью в мировую науку. В то же время общие результаты и эффективность деятельности огромного научного сообщества в СССР оказались, отмечает Грэхэм, невысокими вследствие авторитарных методов руководства наукой, чрезмерной централизации управления и контроля на всех уровнях, ограниченной самостоятельности и инициативы научных работников, затратной системы финансирования, непредоленного разрыва между наукой и производством, политического давления на ученых.2

1 Там же. С. 21, 149, 155, 168, 185 - 193.

2 Грэхэм Л.Р. Очерки истории российской и советской науки. М., 1998. С. 9,92 - 109, 179-226.

В последнее десятилетие вышел ряд исследований по проблемам истории отдельных наук в 20-40-е гг. А.С.Сонин в своей работе подробно осветил истоки и этапы многолетней идеологической кампании в отечественной физике, направленной на борьбу с идеализмом, агностицизмом и релятивизмом, роль ее главных участников, в основном, философов-марксистов (с позиций классической физики выступавших против новейших открытий начала XX в.) и позицию оппонентов в лице видных ученых-физиков (А.Ф.Иоффе, С.И.Вавилов, Я.И.Френкель, Л.Д.Ландау, М.П.Бронштейн, В.А.Фок, И.С.Тамм)1. Противостояние власти и ученых в отечественной биологии, олицетворявшееся двумя фигурами - Н.И.Вавилова и Т.Д.Лысенко и приведшее в конечном счете к запрету научной генетики, подробно показано в книге В.Н.Сойфера, эмигрировавшего в конце 80-х гг. из СССР2. Драматические страницы в истории отечественной биологии воссозданы в книгах Александрова В.Я. и Шноля С.Э. . В работе Э.И.Колчинского подробно рассмотрены взаимоотношения между марксизмом, марксистской философией, ставшей идеологическим орудием новой власти, и биологией на социально-культурном фоне послереволюционной эпохи, история их «союза»', так и несостоявшегося, полагает автор, несмотря на огромные усилия по диалектизации биологии и формальное торжество в ней марксизма, достигнутое к началу 30-х гг. Анализ теоретических аспектов этой проблемы сочетается в книге с освещением ее конкретно-исторической, фактической стороны - деятельности марксистских учреждений, объединений, роли периодических органов естественнонаучного профиля, в том числе в Ленинграде, вклада отдельных диалектизаторов биологии и позиции большинства сообщества ученых-биологов \ Критическому анализу стала подвергаться советская историография (особенно ее советовед-ческое направление), развитие которой строилось на принципах классовости и

1 Сонин А.С. «Физический идеализм»: История одной идеологической кампании. М., 1994. л

Сойфер В.Н. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М., 1993.

3 Александров В.Я. Трудные годы советской биологии. СПб., 1992; Шноль С.Э. Герои и злодеи российской науки. М., 1997. партийности исторической науки и было тесно связано с зигзагами официальной идеологии. Социально-политические и научно-организационные условия ее становления и развития, основные этапы и результаты раскрываются в ряде сборников и статей . Общим недостатком многих постсоветских работ по истории отдельных наук является их односторонняя концентрация на ограничительно-запретительных и репрессивных сторонах научной политики, действительно нанесших колоссальный ущерб развитию науки. Она естественно объясняется прежней закрытостью для исследования именно такого рода вопросов. Но если автор в угоду собственной негативистской концепции замалчивает противоречащие ей факты, то создается новая, якобы объективная, а в действительности также тенденциозная (хотя и с противоположным знаком) картина. Односторонне негативистский подход не отражает реального сложного пути, пройденного советской наукой и не способствует его глубокому переосмыслению.

В изданиях и публикациях 90-х гг. по истории научных учреждений с большей или меньшей полнотой затрагиваются вопросы об их взаимоотношениях с органами власти в разные периоды, политизации и бюрократизации управления и тема репрессий. Новый взгляд на пройденный путь определенно просматривается, например, в юбилейном издании Института экспериментальной медицины. Разделы по истории развития и деятельности института в 1917-1941 гг. и его Ленинградского филиала после переезда института в Моу скву в 1934 г. написаны Т.И.Грековой . Значительная часть вышедшего в 1993 г. сборника памяти А.Ф.Иоффе и, прежде всего, очерк В.В.Косарева посвящены «белым пятнам» в истории Ленинградского физико-технического

1 Колчинский Э.И. В поисках советского «союза» философии и биологии (дискуссии и репрессии в 20-х - начале 30-х гг.). СПб., 1999.

Советская историография. Сборн. статей. М., 1996; Историческая наука в России в XX веке. М., 1997; Артизов А.Н. Критика М.Н.Покровского и его школы (К истории вопроса) //История СССР. 1991. №1. С. 102 - 120; Кривошеев Ю.В., Дворниченко А.Ю. Изгнание науки: российская историография в 20 - начале 30-х годов XX века // Отечественная история. 1993. № 3. С. 143 - 158; Овсянников В.И. Историософские поиски на пороге XXI века. Научно-аналитический обзор. М., 1997.

3 Первый в России исследовательский центр в области биологии ,и медицины. К 100-летию Института экспериментальной медицины. 1890 - 1990. JL, 1990. С. 44-89. института1. На основе документов, опубликованных материалов и воспоминаний в нем показаны этапы репрессий, прослежены вехи биографии, причины и обстоятельства арестов и последующие судьбы многих крупных ученых и рядовых сотрудников института (с приложением указателя их имен). Подробные сведения о структуре, личном составе, основных направлениях и результатах деятельности ленинградских учреждений Академии наук СССР в первые годы после ее переезда в Москву содержатся в первом разделе книги А.В.Кольцова2. В нем упоминаются имена членов Академии и многих сотрудников ее ленинградских учреждений, подвергшихся репрессиям в эти годы. Некоторые эпизоды сложных, подчас напряженных отношений Академии наук с органами власти в 20-е гг. описаны в одном из разделов монографии В.С.Соболева3. Деятельность Академии истории материальной культуры после ее реорганизации в конце 20-х гг., замены вице-президентов академиков В.В.Бартольда и С.А.Жебелева партийными выдвиженцами и массовой кадровой чистки показана в статье А.А.Формозова4. О первом, ленинградском периоде в деятельности Института истории науки и техники АН, включая массовые репрессии, идет речь в статьях А.Н.Дмитриева и Э.И.Колчинского5.

Болезненный процесс обновления государственных устоев, происходивший с конца 80-х гг., обусловил повышение общественного и научно-профессионального интереса к проблемам прошлого, настоящего и будущего отечественной интеллигенции, переосмыслению ее роли в истории страны и особенно в переломные эпохи. В результате заметно оживились дискуссии и активизировалась исследовательская работа по этой теме историков, филосо

1 Косарев В.В. Физтех, Гулаг и обратно (белые пятна в истории Ленинградского физтеха) //Чтения памяти А.Ф.Иоффе. 1990. Сборн. научн. тр. СПб., 1993. С. 105- 177.

2 Кольцов А.В. Ленинградские учреждения Академии наук СССР в 1934 - 1945 гг. СПб., 1997. С. 9-87.

3 Соболев B.C. Для будущего России. СПб., 1999. С. 58- 104.

4 Формозов А.А. Академия истории материальной культуры — центр советской исторической мысли в 1932 - 1934 гг. // Отечественная культура и историческая мысль XVIII - XX веков. Сб. статей и материалов. Брянск. 1999. С. 5-32.

5 Дмитриев А.Н. Институт истории науки и техники в 1932 - 1936 гг. (ленинградский период) // Вопросы истории естествознания и техники. 2002. № 2. С. 3 - 29; Колчинский Э.И. фов, науковедов. Эволюция общественных умонастроений интеллигенции и в том числе деятелей науки в период с февраля по октябрь 1917 г. была показана в монографии О.Н.Знаменского, вышедшей еще в 1988 г. и потому, естественно, написанной с позиций неизбежности и закономерности Октябрьской революции Тем не менее, данная проблема раскрыта весьма обстоятельно, на богатом фактическом материале и в целом объективно. Смену общественного подъема интеллигенции в первый послереволюционный период растерянностью и апатией летом - осенью 1917 г. автор объяснял ее буржуазным и мелкобуржуазным составом, слабой самоорганизацией, продолжавшимся при Временном правительстве расстройством хозяйства, культуры, науки, наконец, неверием в созидательные возможности рабочего класса, большевиков и социалистической революции В 90-х гг. нарастала интенсивность исследований по истории интеллигенции дореволюционного, советского и постсоветского периодов, происходила смена методологических координат, значительно обогатилась источниковая база, существенно обновилась тематика исследований. Оценка советской историографии варьировалась от умеренно критической до резко негативной. Осваивались и использовались новые методологические подходы к изучению истории отечественной интеллигенции. Утверждалась западно-либеральная концепция, возрождалась старосменовеховская традиция, заявили о себе неомарксистское и неославянофильское направления. Активизация исследований выражалась в возраставшем количестве статей, монографий, диссертаций, документальных публикаций, в заметно оживившихся дискуссиях. На исследования большое влияние оказывают другие, также обновляющиеся гуманитарные науки - философия, социология, социальная психология, культурология. А.В.Квакин исследовал идейно-политическую структуру интеллигенции в годы нэпа, дал характеристику ее основных слоев и групп, принципиально не отличающуюся от той, что уже давно утвердилась

История науки в городе на Неве //Вопросы истории естествознания и техники. 2003. №3. С.3-45;

1 Знаменский О.Н. Интеллигенция накануне Великого Октября (февраль - октябрь 1917 г.). Л., 1988. в исторической литературе . В книге В.А.Куманева обобщены многочисленные факты принуждения, насилия и террора (идеологического и политического) власти по отношению к интеллигенции в 30-е годы . Оригинальный подход к проблеме представлен в очерках А.Е.Корупаева, посвященных теории и истории интеллигенции в России (включая советский период). Однако содержащийся в них анализ, на наш взгляд, не всегда глубок и часто подменяется заостренной публицистичностью4. Проблемам истории отечественной интеллигенции посвящались научные конференции, регулярно проходившие в 90-е гг. и в начале нового века в Екатеринбурге, Иванове, Новосибирске, Петербурге. На их основе вышло большое число сборников статей и тезисов докладов, издавались и тематические сборники 5. Некоторые из публикаций, помимо конкретно-исторического анализа, содержали обобщения и выводы, с определенной коррекцией применимые ко всем группам интеллигенции, в том числе и к научным работникам. Обоснованной представляется, в частности, предварительная оценка идейно-политической дифференциации российской интеллигенции в период гражданской войны, нэпа и в 30-е годы, данная В.С.Волковым. Он высказал и ряд ценных суждений, касающихся такого широко распространенного явления, как вынужденное приспособление старых интеллигентов к новой, советской действительности, а также некоторые мето

1 Там же. 298 - 335.

2 Квакин А.В. Идейно-политическая дифференциация российской интеллигенции в период нэпа. 1921-1927. Саратов. 1991.

3 Куманев В.А. 30-е г. в судьбах отечественной интеллигенции. М., 1991.

4КорупаевА.Е Очерки интеллигенции России. В 2-х частях. М., 1995.

5 Российская интеллигенция. Страницы истории. Межвуз. сборн. научн. тр. СПб., 1991; Судьбы российской интеллигенции. Мат-лы дискуссии. 1923 - 1925. Новосибирск. 1991; Российская интеллигенция: XX век. Тез. докл. и собщ. научн. конф. Екатеринбург, 23 - 24 февраля 1994. Екатеринбург. 1994; Интеллигенция России; уроки и истории и современность. Тез. докл. межгос. научн,- теор. конф. Иваново, 20 - 22 сент. 1994. Иваново, 1994; Интеллигенция. Общество. Власть: Опыт взаимоотношений (1917 - конец 1930-х гг.). Сб. научн. тр. Новосибирск, 1995; Российская интеллигенция на историческом переломе. Первая треть XX века. Тез. докл. и собщ. научн. конф., Санкт-Петербург, 19-20 марта 1996. СПб., 1996; Интеллигенция России: традиции и новации. Тез. докл. межгос. научн.-теор. конф., Иваново, 25 - 27 сент. 1997. Иваново. 1997; Интеллигенция России в истории XX века: неоконченные споры: К 90-летию сборника. «Вехи» Тез. докл. и сообщ. все-росс. научн. конф. 24 - 25 дек. 1998. Екатеринбург, 1998; Русская интеллигенция: История и судьбы: Сборн. ст. Вып. 1.М., 1999; Вып. 2. М., 2000. дологические положения по проблеме «интеллигенция и сталинизм»1. Из немногих статей в упомянутых сборниках, посвященных научной интеллигенции, можно отметить публикации Г.Л.Соболева (о позиции ученых в 1917 г.), В.Л.Соскина (о борьбе профессуры за автономию высшей школы в 1921—1922 гг.), Д.В.Лобока (о Секции научных работников в 1923-1934 гг.), В.Л.Черняева (об ученом-правоведе Н.С.Таганцеве) . В ряде сборников и во многих статьях проблема интеллигенции рассматривается в историко1 философском плане . Значительному обновлению подверглась обширная научно-биографическая литература последнего пятнадцатилетия, в том числе издания научно-биографической серии Института истории естествознания и техники РАН 4. Многие авторы биографий работавших в Ленинграде ученых

1 Волков B.C. Идейно-политические позиции интеллигенции СССР в конце 30-х гг. // Российская интеллигенция: XX век. Тез. докл. и сообщ. научн. конф. С. 32 - 34; Он же. Русская интеллигенция в гражданской войне: позиция, функция, роль // Интеллигенция России: уроки истории и современность. С. 40-41; Он же. Интеллигенция и советская власть в первое послеоктябрьское десятилетие // Российская интеллигенция на историческом переломе. С. 6 - 9; Он же. Адаптация «старого» интеллигента к советской действительности //Личность и власть в истории России XIX-XX вв. Мат-лы научн. конф. СПб., 1997. С. 43 - 47; Он же. Интеллигенция и сталинизм: основные грани проблемы и этапы ее отечественной историографии //Интеллигенция и интеллигентоведение на рубеже XXI в.: Итоги пройденного пути и перспективы. Тез. докл. Х-й международ, научн-теорет. конф. 22 — 24 окт. 1999 г. Иваново. 1999. С. 39-41.

2 Соболев Г.Л. Русская революция 1917 г. и ученые // Российская интеллигенция на историческом переломе. Первая треть XX века. С. 89 - 92; Соскин В.Л. Борьба за автономию высшей школы в советской России (1921 - 1922 гг) // Интеллигенция и проблема формирования гражданского ообщества в России. Тез. докл. всеросс. конф. 14 - 15 апреля 2000 г. Екатеринбург, 2000. С. 199 - 201; Лобок Д.В. Секция научных работников в 1923 - 1927 гг. // Российская интеллигенция. Страницы истории. С. 26 - 43; Черняев В.Ю. Ученый, власть и революция: парабола судьбы Н.С.Таганцева // Интеллигенция и российское общество в начале XX века. Сб. статей. СПб., 1996. С. 161 -183.

Русская интеллигенция. История и судьба. М., 2000; Соколов К.Б. Мифы об интеллигенции и историческая реальность //Там же. С. 149-208 и др.

4 Еремеева А.Й. Жизнь и творчество Б.П.Герасимовича (К 100-летию со дня рождения). //Историко-астрономические иследования: Минувшее. Современность. Прогнозы. М., 1989. Вып. XXI. С. 253 - 301; Орлова Н.Б. Максимиллиан Максимиллианович Мусселиус (1884 - 1938) и Дмитрий Иванович Еропкин (1908 - 1938) // На рубежах познания Вселенной. М., 1992. С. 144 - 226; Горелик Г.Е., Френкель В.Я. Матвей Петрович Бронштейн. 1906 - 1938. М., 1990; Кузнецов В.И., Максименко A.M. Владимир Николаевич Ипатьев. 1867- 1952. М., 1992; Каганович Б.С. Евгений Викторович Тарле и петербургская школа историков. СПб., 1995; Сонин А.С., В.Я.Френкель. Всеволод Константинго-вич Фредерике. 1885- 1944. М., 1995; Брачев B.C. Русский историк С.Ф.Платонов. СПб., 1997; Урвалов В.А. Твой сын, Петербург. Александр Павлович Константинов (1895 -1937). СПб., 1997; Аксенов Т.П. Вернадский В.И. М., 2001; Твардовская В.А. Николай теперь обращаются и к тем сторонам их личности и деятельности, которые прежде из-за цензурных ограничений либо искажались, либо излагались поверхностно. Речь идет не только об их реакции на Октябрьскую революцию и большевистский режим, но и общественно-политической позиции в целом, мировоззренческих взглядах, отношении к проводимой научной политике, реорганизациям, чисткам, репрессиям, взаимодействии и нередких столкновениях с властью. Подробно освещаются обстоятельства арестов и последующие судьбы репрессированных ученых. Вопросу о гражданской и научно-мировоззренческой позиции И.П.Павлова отведена большая глава его фундаментальной биографии, опубликованной Н.А.Григорян1. Монография Л.С.Леоновой целиком посвящена анализу эволюции научно-мировоззренческих и общественно-политических взглядов В.И.Вернадского . Оба великих ученых, как показывают их биографы, резко осудили октябрьский переворот большевиков. Не разделяя их социальную утопию и идеологию, они, тем не менее, тесно сотрудничали с новой властью во имя развития отечественной науки, занимали активную государственно-патриотическую позицию и признавали созидательный компонент в действиях советской власти. Но одновременно ученые резко выступали против подчинения науки политике и идеологии, насильственного насаждения марксизма (научную значимость которого подвергали сомнению), решительно осуждали репрессивные направления в политике и пытались им противодействовать3.

В целом современная историография отечественной интеллигенции 2030-х гг. отошла от многих упрощенных, идеологизированных схем, стереотипов недавнего прошлого и существенно обогатилась новыми подходами, идеями, концепциями и выводами. Разрушен прежний миф об исключительно

Морозов: от революционера-террориста к ученому-эволюционисту //Отечественная история. 2003. №2. С. 50-72 и др.

Григорян Н.А. Иван Петрович Павлов. 1849 - 1936. Ученый. Гражданин. Гуманист. К 150-летию со дня рождения. М., 1999. С. 131 -172.

2 Леонова Л.С. «Я не могу уйти в одну науку.» Общественно-политические взгляды В.И.Вернадского. СПб., 2000.

3 Григорян Н.А. Указ. соч. С. 137 - 146, 170 - 171: Леонова Л.С. Указ. соч. С. 224-228, 254-285, 309-331.

РОССИЙСКАЯ 41 ГОСУДАРСТВЕННАЯ

Б'ЛБ/иФТЕЯА благотворном влиянии на интеллигенцию Октябрьской революции и политики большевиков, постепенном ее перевоспитании и окончательном превращении (к середине 30-х гг.) в социалистическую. Складываются более адекватные представления о ее структуре, облике и общественном поведении, сложном переплетении сотрудничества с властью и различных проявлений оппозиции режиму. Появились различные оценки советской интеллигенции, ее типологических черт, места и роли в обществе. Выявляются преемственность и особенности дореволюционной, советской и постсоветской генераций интеллигенции. Анализируются многие ранее не затрагивавшиеся аспекты взаимоотношений власти и интеллигенции в советский период, в том числе проблема интеллигенции и тоталитаризма, конформизма, его форм, границ и последствий. Современная историография интеллигенции 20-30-х m переживает болезненный процесс поиска новой методологии, на этом пути получены первые важные результаты. И все же пока преобладает критика официальной советской концепции, устоявшихся ранее представлений. Многие вопросы только обозначены, на смену старым подчас приходят новые мифы, редки примеры всестороннего, комплексного анализа и глубоких новаторских обобщений. Что же касается истории собственно научной интеллигенции в 20-30-е гг., то ее современная концепция формируется в виде отдельных элементов, преимущественно в контексте истории советской науки и интеллигенции в целом и пока что не выделена в самостоятельную проблему. За весь пстсоветский период, как это ни парадоксально, не вышло ни одной монографии и какой-либо крупной публикации, хотя уже изданные новые документальные материалы, казалось бы, создают предпосылки для обобщающих исследований. К позитивному вкладу современной историографии истории науки и научной интеллигенции следует отнести начавшееся с конца 80-х гг. широкое исследование темы репрессий (идеологических и политических) в науке в 20-50-е гг. Чаще и успешнее этим занимаются историки науки. Она раскрывается в масштабе страны, на материалах истории отдельных наук, регионов, учреждений, в том числе Ленинграда, и трагических судеб многих известных ученых и рядовых тружеников науки.

Таким образом, за последние пятнадцать лет была проделана определенная работа по переосмыслению истории советской науки в 20- 30-е гг., особенно ее социальных аспектов, накоплению материала и предварительных оценок, необходимых для создания новой, современной концепции. Наиболее заметные результаты были достигнуты в изучении многоплановых последствий подчинения науки и ученых формировавшемуся тоталитарному режиму и его политике, процесса идеологизации науки, трагических страниц в истории отдельных научных учреждений и биографии ученых. В то же время многие вопросы организации и социальной истории советской науки в 20-30-е гг. остаются слабо исследованными или вовсе незатронутыми. К ним относятся деятельность местных партийных и советских органов по руководству наукой, советизация, радикальная реорганизация, внутреннее управление и деятельность научных учреждений в новых условиях, их взаимоотношения с властными структурами, политика и практика формирования научных кадров, роль общественных организаций, методы «перевоспитания» и методологического «переворужения» научных работников, общественная и научно-мировоззренческая позиция различных слоев научной интеллигенции, формы ее противостояния власти в разные периоды. В воссоздании неполитизиро-ванной и более объективной истории научного Ленинграда в один из самых сложных и драматических периодов его развития также сделаны только первые шаги, и она представлена пока лишь отдельными разрозненными фрагментами и сюжетами.

Источниковую базу диссертации составляют как опубликованные источники, так и выявленные в отечественных архивах. Использованные в диссертации опубликованные источники по своему происхождению и содержанию представлены несколькими видами. Это, во-первых, документы и материалы высших органов партийно-советской власти и управления по вопросам восстановления и ускоренного развития народного хозяйства, преобразованиям в сфере культуры, высшей школы и науки — резолюции партийных съездов, конференций, Пленумов ЦК, директивы к составлению пятилетних планов, декреты и постановления Совнаркомов РСФСР и СССР. Они публиковались в официальных периодических изданиях РКП(б) - ВКП(б), советского правительства и их последующих переизданиях, а также в издававшихся в разное время документальных сборниках1. Эти документы более или менее адекватно отражали реальную политику РКП(б) — ВКП(б) и советского правительства в сфере науки и высшей школы. Наряду с идеологическими штампами и пропагандистскими лозунгами в них формулировались долговременные цели и ближайшие задачи, давались конкретные указания, намечались практические мероприятия по развитию науки и высшей школы в рамках общегосударственных преобразований.

Следующую группу источников составили документы и материалы высших партийных, советских, правительственных и научно-административных орган, непосредственно относящиеся к организации науки в стране и раскрывающие основные направления и методы руководства наукой, цели и результаты перестройки научных учреждений, процесс сближения их с социалистической практикой, реорганизацию подготовки научных кадров, содержание политико-идеологической работы с научной интеллигенцией. Постановления по этим вопросам, по результатам проверрк и докладов научных учреждений, материалы инструктивно-методического и информационно-справочного характера публиковались в официальных изданиях РКП(б) -ВКП(б), Наркомпроса, ВСНХ, Наркомтяжпрома, сборниках документов, выходивших в 20-30-е гг., и в документальных сборниках по истории организации советской науки, изданных в 60-70-е гг. . Значительная часть содержав

1 Справочник партийного работника. Вып. I - VIII. М., 1920 - 1934; Известия ЦК РКП(б). М., 1920 - 1929; Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР. М., 1918 - 1922; Собрание узаконения и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР. М., 1922 - 1937; КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. Т. 2 - 7. М., 1983 - 1985; Декреты Советской власти. Т. III. М., 1964; Т. IX. М., 1978; Т. XI., 1983.

2 Бюллетень Наркомпроса. М., 1920 - 1930; Еженедельник Наркомпроса. М., 1918 - 1930; Директивы Наркомпроса по вопросам просвещения. М,; JL, 1931; Организация советской шихся в них материалов касалась научных учреждений Ленинграда. Направления и методы политического руководства высшим научным учреждением страны - Академией наук в 20-30-е гг. раскрываются в новом документальном сборнике решений Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б) и материалов к ним, большая часть которых опубликована впервые \ В партийных документах главное внимание уделялось задачам кадровой политики, советизации и «коммунизированию» руководящего состава научных учреждений и вузов, ускорению их реорганизации, идеологическим аспектам, подготовке новых кадров для науки и высшей школы. Директивы ведомственных научно-административных органов охватывали все стороны деятельности научных учреждений и нацеливали на повышение ее конечных результатов, сближение с практикой.

Некоторые стороны деятельности партийных и советских органов Петрограда-Ленинграда по руководству реформой вузов и перестройкой научных учреждений, прежде всего, по решению организационных, кадровых, матери-ально-хозяйственых вопросов и политической работе с научной интеллигенцией отражены в изданиях губкома РКП(б), обкома ВКП(б), губисполкома, облисполкома и Ленсовета - бюллетенях, отчетах, материалах и резолюциях партийных конференций . По содержанию эти документы и материалы отличались бессистемностью и фрагментарностью. В них оценивалось, часто тенденциозно, выполнение партийно-правительственных установок на преобразование науки и высшей школы, с учетом местных условий намечались очередные задачи и практические меры для их решения. Партийные директивы, конкретизировавшие их правительственные декреты и постановления местных науки в первые годы Советской власти (1917 - 1925 гг.). Сборник документов. Л., 1968; Организация советской науки в 1926 - 1932 гг. Сборник документов. Л., 1974 и др.

1 Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП(б) - ВКП(б). 1922 - 1952. М., 2000.

2 Сборник материалов Петроградского комитета РКП(б). Вып. 3-6. Пг., 1921 - 1923; Бюллетень Ленинградского губкома (обкома) РКП(б) - ВКП(б). Пг. - Л., 1925 - 1934; Ко 2-й Ленинградской областной конференции ВКП(б). Отчет областного комитета ВКП(б). Ноябрь 1927 г. - февраль 1929 г. Л., 1929; Отчет Петроградского губернского отдела народного образования. 1918-1923. Пг., 1923; Отчет о работе Секции просвещения Ленинградского Совета 11-го созыва. Л., 1929. властей имели важное значение для научных учреждений и вузов, во многом определяли их развитие. Вместе с тем, при их анализе и оценке необходимо было отделять формулировавшиеся конкретные задачи от идеологического антуража (это особенно относится к партийным документам), учитывать практику сопровождения директив конкретизирующими их приказами и инструкциями, а также большее или меньшее несоответствие между руководящими установками и фактическими результатами деятельности научных учреждений.

Для характеристики условий, основных направлений и оценки результатов деятельности научных учреждений большую ценность представляли их официальные отчеты, публиковавшиеся отдельными изданиями, а также в трудах, известиях, записках, бюллетенях и вестниках1. В опубликованных от-щ четах научных учреждений главное внимание уделялось их достижениям, отмечались также и трудности в работе, в основном, финансового и материального характера. Недовольство стилем руководства со стороны научно-административных органов выражалось в этих отчетах в весьма сдержанных тонах. В первое советское десятилетие критика в адрес руководящих инстанций еще могла быть острой и нелицеприятной, с конца 20-х гг. она резко сокращается и ее тональность значительно смягчается. Обобщенный материал, % причем, нередко с негативными оценками и выводами, содержится в издававшихся в 20-30-е гг. сводных аналитических обзорах, составленных научно-административными органами на основе отчетов ведущих научных учреждений и вузов страны, включая ленинградские2. Достижения многих научных учреждений Ленинграда в первой и начале второй пятилетки показаны в сбор

1 Отчет о деятельности Российской академии наук за 1918 год. Пг., 1919. Подобные отчеты регулярно выходили с 1917 по 1937 г.; Отчет о деятельности Главной палаты мер и весов с IX. 1928 г. по 1. Х.1929 г. М.,; Л., 1930; Отчет о деятельности Главной астрономической обсерватории в Пулкове с 1 октября 1928 г. по 30 сентября 1929 г., составленный ее директором. Л., 1930 и др.

2 Деятельность высших учебных заведений в 1925/26 учебном году. Вып. III. Научно-исследовательская работа вузов. М., 1927; Университеты и научные учреждения к XVII

Щ съезду ВКП(б). М., 1934; Научно-исследовательские институты промышленности.

М.-Л., 1935. нике «Научный Ленинград к XVII съезду ВКП(б)» (Л., 1934). Многие стороны деятельности Академии наук в 1917 - 1934 гг. (ленинградский период) отражены в ее юбилейных изданиях и документальных сборниках, изданных в 80-е гг.1.

Важные для исследования данные о научных учреждениях и научных работниках Петрограда - Ленинграда содержатся в изданиях справочного характера, выходивших в 20-30-е гг.2. Следует иметь в виду,' однако, что имеющаяся в них информация крайне лаконична и сводится к самым общим сведениям. Разнообразные официальные материалы по вопросам организации науки, деятельности научных учреждений и социально-правового положения научных работников помещены в «Справочнике научного работника» (Л., 1925, 1935). Многие события и факты из истории организации науки и научно-общественной жизни в СССР и в Ленинграде в 20-30-е гг. зафиксированы в документально-хроникальных изданиях по истории советской культуры3.

Материалы по организации профессионально-союзной работы с научной интеллигенцией (научно-производственной, социально-правовой, культурно-просветительной, шефской) представлены в ряде документальных изданий -общесоюзных, республиканских и местных4.

Значительную часть опубликованных и использованных источников представляют документы и материалы биографического характера — речи, статьи, официальные обращения, письма, дневники, мемуары работавших в Ленинграде ученых5. На структуре и содержании документальных сборников,

1 Академия наук за десять лет. 1917 - 1927. JL, 1927; Документы по истории Академии наук СССР. 1917 - 1925 гг. М., 1986; Документы по истории Академии наук СССР. 1926-1934 гг. Л., 1988.

Научные работники Петрограда. Пг., 1923; Научные учреждения Ленинграда. Л., 1926; Научные работники Ленинграда. Л., 1934.

3 Культурная жизнь в СССР. 1917-1927: Хроника. М., 1975; 1928 - 1940. М„ 1976.

4 Пять лет работы Центральной комиссии по улучшению быта ученых при СНК РСФСР (Цекубу). 1921 - 1926. М., 1927; Отчет о работе месткома Академии наук за период январь - ноябрь 1930 г. Л., 1930; Отчет Центрального комитета профессионального союза работников высшей школы и научных учреждений СССР (декабрь 1934 г. - сентябрь 1937 г.). М., 1937. е

Научно-организационная деятельность академика А.Ф.Иоффе. Сборник документов. Л., 1980. Николай Иванович Вавилов. Из эпистолярного наследия. Научное наследство. Т. 5. издававшихся в 60-е — первой половине 80-х гг., отразился избирательный, тенденциозный подход составителей и редакторов к подбору публикуемых материалов, призванный замалчивать те сведения о жизни и деятельности ученых, которые расходились с их официальными, ретушированными биографиями. Начиная с середины 80-х гг. в таких изданиях и публикациях, в том числе журнальных, стали помещаться ранее не публиковавшиеся документы и материалы. В отличие от предшествующих изданий, они .полнее раскрывают многие стороны и малоизвестные факты научно-организаторской и научно-общественной деятельности ученых, их профессиональную и гражданскую позицию. Для оценки общественной позиции различных групп научной элиты Ленинграда, их отношения к реорганизации Академии наук, правящему режиму и его политике определенную ценность представляют опубликованные следственные материалы по «делу академиков» 1929-1931 гг.1. При этом следует иметь в виду обстоятельства их появления, жесткое давление, использованное органами ОГПУ для получения от С.Ф.Платонова и Е.В.Тарле признательных показаний, сфальсифицированный характер большинства предъявленных им обвинений. Сведения о большой группе сотрудников научных учреждений и вузов Ленинграда, репрессированных в 1937-1938 гг., содержатся в многотомном сборнике «Ленинградский мартиролог»2.

Одним из важных источников для исследования служила периодическая печать и, прежде всего, издававшиеся в 20-30-е гг. журналы - общесоюзные научные, научно-общественные и научно-идеологические («Научный работник», «Социалистическая реконструкция и наука», «Фронт науки и техники», «Вестник Академии наук СССР», «Бюллетень ВАРНИТСО», «Вестник Ком

1911 - 1928. М.,' 1980; Т. 10. 1929 - 1940. М., 1987; Проблемы организации науки в трудах советских ученых. 1917 - 1930-е годы. Сборник материалов и документов. М., 1991; . В.А.Стеклов. Переписка с отечественными математиками. Воспоминания. Научное наследство. Т. 17. Л., 1991; Петр Леонидович Капица. Воспоминания. Письма. Документы. М., 1994; Ухтомский А. Интуиция совести. Письма. Записные книжки. Заметки на полях. СПб., 1996; Вернадский В.И. Дневники: 1926 - 1934. М., 2001 и др.

1 Академическое дело. 1929- 1931 гг. Вып. 1. СПб., 1993; Вып. 2.4.1-2. СПб., 1998.

2 Ленинградский мартиролог. 1937 - 1938. Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 1 -4. СПб., 1995-1999. мунистической академии», «Под знаменем марксизма», «Естествознание и марксизм»), периодические издания научных учреждений, организаций и обществ Петрограда-Ленинграда («Наука и ее работники», «Записки научного общества марксистов», «Проблемы марксизма»). В них содержится богатый материал официального и текущего характера по различным аспектам социальной истории науки в Ленинграде. В процессе исследования привлекались также центральные и местные газеты («Правда», «Известия», «Петроградская правда», «Ленинградская правда»), многотиражные газеты некоторых научных учреждений (в том числе «За социалистическую науку» — орган общественных организаций Академии наук). Периодическая печать чутко отражала менявшуюся атмосферу в стране, происходившую с конца 20-х гг. политизацию науки и наступление на старую интеллигенцию, она всегда оставалась рупором официального общественного мнения.

Важнейшую источниковую базу диссертации составляют архивные документы. Часть использованных в диссертации документов и материалов выявлена в трех российских государственных архивах, а основной их массив — в четырех архивах Санкт-Петербурга. Были изучены и использованы документы Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб.), Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.), Центрального государственного архива научно-технической документации Санкт-Петербурга (ЦГАНТД СПб.), Санкт-Петербургского филиала Архива Российской академии наук (ПФА РАН). В РГАСПИ, в фонде ЦК РКП(б) - ВКП(б) (ф. 17) выявлены документы, охватывающие 1920-1937 гг. и раскрывающие цели и методы политической работы в сфере науки и высшей школы, в том числе в Петрограде - Ленинграде. Это материалы Отдела агитации и пропаганды о работе всероссийского совещания по вопросам народного образования, всероссийской конференции комячеек вузов; материалы о реформе высшей школы, записка А.В.Луначарского в ЦК о задачах научно-исследовательских институтов; протоколы вузовской комиссии при Орготделе ЦК и подкомиссии по подготовке научно-педагогических кадров; документы об организационно-политической работе в вузах, деятельности коммунистической профессуры и Группы левой профессуры в Петрограде, материалы Петроградского (Ленинградского) губкома РКП(б) и протоколы вузовской комиссии при его агитпропотделе, списки аспирантов ленинградских вузов, доклад об обследовании партработы в вузах Ленинграда; протоколы пленумов и заседаний бюро обкома и горкома ВКП(б) в 1936-1937 гг. Из фонда А.А.Жданова (ф. 77) извлечены и использованы его выступления на совещаниях и заседаниях бюро горкома с осуждением работы Всесоюзного института растениеводства и Педологического института.

В делах Комитета по заведыванию учеными и учебными учреждениями при ЦИК СССР ГА РФ за 1929-1935 гг. (ф. 7668) были извлечены документы, характеризующие не только работу этого органа, но и деятельность подведомственных учреждений. Были обнаружены доклад и постановление по обследованию Арктического института (май 1931 г.), отчеты, материалы и постановления о работе Ленинградского отделения Коммунистической академии, постановление Президиума ЦИК по докладу АН СССР (август 1935 г.), переписка по вопросу о передаче Пулковской обсерватории в ведение АН СССР (1930-1931 гг.). В фонде Главнауки Наркомпроса (ф. 2307) изучена переписка с Петроградским отделением Академического центра, протоколы его коллегии, положения и уставы научных учреждений, отчеты некоторых из них, материалы обследования (в частности, Академии наук), положение о координации работы научных учреждений Наркомпроса и НТУ ВСНХ. В РГАЭ, в фонде НТО ВСНХ (ф. 3429) выявлены постановления его коллегии, касающиеся учреждений Петрограда, переписка с Петроградским отделением НТО, положения о ПОНТО и Объединенном научно-техническом совете Ленинграда, отчеты различных комиссий ОНТС. Эти документы показывают функции и роль научно-управленческих структур в организации и развитии науки в Петрограде-Ленинграде, задачи, ставившиеся перед научно-техническими институтами, результаты их деятельности и оценку руководящими инстанциями.

Впервые проведенный широкий, многоуровневый анализ различных по содержанию и назначению документов, находящихся в ЦГАИПД СПб., в частности, в фондах губкома, обкома, горкома, шести райкомов РКП(б)-ВКП(б), а также партийных организаций ряда научно-исследовательских учреждений и вузов (постановления, протоколы, отчеты, материалы обследований, сводки, докладные записки, письма, обращения и др.), позволил выяснить специфические функции местных партийных структур в осуществлении партийно-государственной политики в сфере науки и по отношению к научной интеллигенции. Для анализа круга полномочий и деятельности местных советских органов по управлению научными учреждениями и вузами, оценки их места в системе централизованно-ведомственного руководства наукой большое значение имели документы, выявленные в фондах ЦГА СПб., - Ленсовета (ф. 1000, 7384), Ленинградского отделения Главнауки Наркомпроса (ф.

2555), Управления уполномоченного Наркомпроса по вузам и рабфакам (ф.

2556), Ленинградского отделения НТО ВСНХ (ф. 1178, 2279), Управления уполномоченного НКТП по Ленинграду (ф. 1957), Управления учебными заведениями НКТП, Ленинградской инспекции ГУУЗ НКТП (ф. 4441). Изучены были также содержащиеся в этих фондах отчеты научных учреждений, обществ и вузов, результаты их проверок, материалы различных совещаний, информационно-аналитические сводки о состоянии материально-технической базы, организации научно-исследовательской работы, усилении ее связи с потребностями производства, обновлении руководящего состава, подготовке и аттестации научных и научно-педагогических кадров, мерах по улучшению их материально-бытовых условий. Они позволили выяснить основные тенденции, общие проблемы и трудности в развитии и деятельности научных учреждений и вузов, положении работников науки и высшей школы, а также результативность мер, предпринимавшихся для их разрешения. Использованы и документы из фондов вузов этого архива (всего более 10), содержащие сведения о профессорско-преподавательском составе, финансировании и результатах научно-исследовательской работы вузов, ее связи с производством, о работе аспирантуры и результатах различных проверок. Документы, выявленные в фондах губернской, затем областной организации Секции научных работников Всерабпроса (ф. 6307) и Союза работников высшей школы и научных учреждений (ф. 9363) раскрывают основные направления, формы и результаты их работы по «перевоспитанию» научной интеллигенции.

Для изучения производственных и социальных условий деятельности научных коллективов большую ценность представляли документы, выявленные в находящихся в ЦГАНТД СПб. фондах НИИ - межотраслевых научно-прикладных, отраслевых научно-технических, сельскохозяйственных, медицинских. Всего было изучено более 20 фондов научных учреждений. Они отличаются степенью сохранности, полнотой отражения отдельных периодов развития и направлений деятельности институтов, но в совокупности дают богатый и ничем невосполнимый материал для исследования. Это документы директивного-инструктивного характера, материалы о финансировании, бюджетах, состоянии материальной базы, направлениях и итогах научно-исследовательской и научно-производственной работы, выполнении планов, по вопросам организации и условий труда, руководящему и личному составу, материалы проверок, обследований, письменные и устные доклады в вышестоящих органах и решения по ним, сведения об арестах сотрудников и др. Для изучения слабо освещенных сторон развития, деятельности и общественной жизни Академии наук, настроений в академической среде потребовалось обращение к документам ПФА РАН, в частности, находящимся в фондах Конференции (Общего собрания) АН и Канцелярии Конференции (ф. 1, 2), Локального бюро СНР и организации ВАРНИТСО АН (ф. 244, 245), а также в личных фондах президента АН акад. А.П.Карпинского (ф. 265), академиков В.А.Стеклова (ф. 162), Д.С.Рождественского (ф. 341), Н.С.Державина (ф. 827), чл.-корр. Б.Н.Меншуткина (ф. 327). В архиве были выявлены также документы Научного общества марксистов Петрограда (ф. 238), Ленинградского института марксизма (ф. 233, 2325) и его преемника Ленинградского отделения Комакадемии (ф. 225), Института естествознания ЛОКА (ф. 232). Документы этих фондов редко привлекали внимание исследователей, между тем упомянутым учреждениям принадлежала значительная роль во внедрении марксизма в общественные и естественные науки, методологическом «перевооружении» научных работников. Ранее не предпринимавшийся комплексный анализ архивных документов местных партийных, советских, научно-административных органов, а также научных учреждений и вузов, общественных организаций научной интеллигенции позволил осветить многие неизученные вопросы и малоизвестные аспекты социальной историй научного Петрограда-Ленинграда, развертывавшейся под жесткой опекой власти и нелегким бременем ее политики.

В основу структуры диссертации положен проблемно-хронологический принцип. Три ее главы соответствуют трем взаимосвязанным и, вместе с тем, своеобразным периодам в организации советской науки и истории научной интеллигенции. В 1917- 1925 гг. происходило становление советской системы управления и организации науки, направленной на ее возрождение, развитие и подключение научных работников к хозяйственно-культурному строительству. В 1926-1932 гг., в условиях резкого поворота в политике осуществлялась радикальная перестройка организации науки, усиливались политизация и централизация управления, давление на научную интеллигенцию с целью полного подчинения новому курсу и поворота науки к потребностям форсированных преобразований. В 1933-1937 гг. окончательно сложились принципы, формы и характерные черты системы организации, руководства и управления наукой, взаимоотношений с научной интеллигенции, соответствовавшие условиям и требованиям тоталитарного государства, его политическим и социально-экономическим целям. В пределах глав хронологически последовательно рассматривается комплекс основных вопросов, относящихся к руководству, управлению, организации науки и функционированию научных учреждений, а также касающихся положения научных работников и их роли как субъекта научно-производственной и научно-общественной деятельности и, вместе с тем, как объекта возраставшего политико-идеологического воздействия со стороны властных структур и общественных институтов.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Курепин, Александр Алексеевич

Заключение

В политике советского государства в сфере науки, в ее организации и системе управления, во взаимоотношениях власти с научной интеллигенцией в 1917-1937 гг. выделяются три основных, своеобразных, но взаимосвязанных этапа. Они отражали эволюцию большевистского режима, изменения в его стратегическом курсе, смену приоритетов в экономической и социально-культурной политике и определяли главный вектор развития научного Петрограда-Ленинграда. В 1917-1925 гг. закладывались основы общегосударственного, централизованного и политически ориентированного управления наукой, его региональная структура, в стране и в Петрограде быстро расширялась сеть научных учреждений различного типа, началась их постепенная советизация. Работники науки привлекались к решению государственных задач, острая конфронтация между властью и учеными сменилась их деловым сотрудничеством. 1926-1932 гг. стали для отечественной и, в том числе, ленинградской науки временем крутого поворота, усиления централизации, бюрократизации и политизации управления наукой, наступления на старую научную интеллигенцию," радикальной перестройки научных учреждений. Их деятельность подчинялась амбициозным планам ускоренного социалистического строительства. На управление наукой и ее организацию, деятельность научных учреждений и взаимоотношения власти с научной интеллигенцией в 1933 — 1937 гг. решающее воздействие оказывали условия, цели и методы сложившегося тоталитарного режима, установка на завершение строительства основ социализма.

Сложившиеся в 1917-1937 гг. в Петрограде - Ленинграде региональная структура и механизм управления наукой являлись частью общегосударственной системы и воплощали ее основополагающие принципы и характерные черты. Важнейшая особенность ее заключалась в сочетании политического руководства, осуществлявшегося партийными органами, с централизованно-ведомственным и оперативно-распорядительным управлением, в преобладании директивно-бюрократического стиля управления, в тенденции ко все большей его централизации, регламентации деятельности подведомственных учреждений и усилению политико-административного контроля.

С учетом огромного потенциала, статуса и значения научного Петрограда в 1918-1925 гг. здесь были созданы и действовали представительства государственных научно-административных органов, выполнявшие функции регионально-оперативных звеньев централизованно-ведомственной системы управления наукой и высшей школой. Их структура, функции и полномочия со временем менялись, главное же предназначение заключалось во всемерном содействии осуществлению государственной политики в области науки. Вначале, когда партийно-государственная власть не имела прочной опоры в научной среде, но была крайне заинтересована в использовании знаний и опыта ученых, внедрявшиеся административно-бюрократические методы руководства применялись с учетом своеобразных условий деятельности научных учреждений, позиции их руководителей и коллективов по научно-организационным вопросам. С 1921 г. организация науки и прежде всего аппарат управления научных учреждений, их кадры, основные направления деятельности и ее идеологические аспекты становятся объектом политического руководства и контроля со стороны местных комитетов РКП(б). Поворот во власти и политике в конце 20-х - начале 30-х гг. существенным образом повлиял на всю систему руководства и управления наукой в Ленинграде. Курс на усиление прикладной направленности науки привел к переводу многих научных учреждений в подчинение руководящим органам промышленности — НТО ВСНХ, его главкам, затем объединениям, с 1932 г. в ведение НИС НКТП. Резкое увеличение количества и реорганизация научных учреждений и вузов, новые требования к ним обусловили значительное расширение поля деятельности и управленческих функций представительств государственных научно-административных органов и местных органов власти, усиление партийно-политического руководства и контроля в сфере науки и высшей школы. Основным методом управления наукой являлись директивы, постановления, распоряжения государственных, ведомственных и научно-административных органов, регулярные отчеты научных учреждений, доклады их руководителей и решения по ним, систематические проверки и обследования, кадровые назначения. Повышению действенности политического руководства способствовали образование и рост партийных организаций во всех научных учреждениях, приближение к ним райкомов ВКП(б), создание в 1935 г. в аппарате горкома ВКП(б) (по примеру ЦК) специализированной структуры - отдела науки, научно-технических изобретений и открытий. Система руководства наукой, частью которой были ее региональные органы, создавалась в целях планомерной организации научной работы в общегосударственном масштабе, рационального распределения необходимых для нее ресурсов и широкого использования науки в интересах осуществления преобразований в стране. Функционирование этой системы принесло положительный результат, оно позволяло направлять научные силы и средства на решение наиболее важных с точки зрения государства задач. Деятельность местных представительств центральных научно-административных органов, охватывавшая многие научные учреждения своего ведомства, позволяла выявлять общие проблемы и трудности, встававшие перед ними, доводить их до вышестоящих инстанций и содействовать разрешению. В то же время, тормозящее воздействие на науку оказывали такие изъяны действовавшей системы, как сверхцентрализация и унификация, низкая компетенция управленческого аппарата и ведомственная разобщенность, несогласованность, директивно-бюрократический стиль руководства и взгляд на науку сквозь призму политики. Значительная часть усилий управленческих структур направлялась не на рациональную организацию научно-исследовательской работы и создание необходимых условий для нее, а на распределение заданий и регламентацию посредством приказов, инструкций распоряжений, контроля за их исполнением. Со временем власть все меньше считалась с позицией ученых и все чаще навязывала собственные сценарии и рецепты решения возникавших научно-организационных и научно-производственных проблем. Внимание партийных органов фокусировалось не столько на вопросах оптимизации деятельности научных учреждений, сколько на ее политико-идеологических аспектах.

Советизация научных учреждений, осуществленная в первой половине 20-х гг. на основе партийно-правительственных решений и путем введения новых уставов, подчинила их новой власти, ограничила автономию, передала ключевые управленческие функции государственным органам, положила начало изменению внутреннего уклада, регламентации деятельности, обеспечивала поворот ее к потребностям восстановления и подъёма народного хозяйства, начавшегося социально-культурного строительства. Ограниченная автономия научных учреждений, закрепленная в новых уставах и формально сохранявшая некоторые ее элементы, отвечала условиям и задачам первого этапа советизации в ее «умеренном» варианте и была результатом вынужденного компромисса между властью и работниками науки, в котором тогда одинаково были заинтересованы обе стороны. Утвердившиеся в результате советизации принципы организации, управления и деятельности научных учреждений уже соотносились с требованиями зарождавшейся централизованной системы управления, но еще сочетались с признанием особенностей отдельных учреждений, их исторических традиций, профиля, персонального состава и государственного значения. Советизация высшей школы, осуществленная в 1918 -1922 гг. вопреки позиции преобладающей части профессуры, лишила ее прежней автономии, подчинила государственно-административному управлению и партийно-политическому контролю. Помимо комитетов РКП(б), важным звеном системы этого контроля являлись вузовские партячейки и немногочисленная коммунистическая профессура. К немногим положительным последствиям реформы высшей школы относилось учреждение при некоторых вузах научно-исследовательских институтов.

Реорганизация научных учреждений, осуществленная принудительно, «сверху» в конце 20-х - начале 30-х гг., означала новый этап советизации и привела к их радикальной перестройке. Она изменила статус, функции, внутреннюю организацию и формы деятельности научных учреждений. Результатом перестройки стали их включение в систему централизованного управления, подчинение ведомствам, главкам, минимизация автономии, бюрократическая регламентация, политически мотивированное обновление руководящего состава, установление единоначалия. Радикальная перестройка сопровождалась значительным увеличением числа научных учреждений и внедрением в их работу принципов плановости, хозрасчета, коллективности, соревновательности, резким усилением прикладной направленности. Тем самым она способствовала расширению и интенсификации научно-исследовательской работы, повышению ее практической значимости. Вместе с тем, ограниченная самостоятельность, жесткая зависимость от властных структур разного уровня, их давление и прямое вмешательство создавали неустойчивую обстановку в научных учреждениях, не позволяли эффективно использовать их потенциал, осложняли процесс развития и, в конечном счете, крайне негативно отражались на результатах деятельности. Зависимость от ведомственных органов, наказуемость несанкционированной инициативы и самостоятельных решений, кроме того, снижали ответственность администрации научных учреждений за свою деятельность, могли использоваться ею для оправдания собственных просчетов.

Медленное восстановление и развитие материальной базы науки в 20-е гг. объяснялось общим состоянием народного хозяйства, ограниченностью централизованно выделявшихся средств, а также отсутствием у научных учреждений достаточных прав на хозяйственную самостоятельность. Материально-финансовое положение и производственно-техническая база ленинградской науки за годы первых двух пятилеток существенно укрепились, но оснащение и обеспечение научных учреждений зависели от их профиля, ведомственной принадлежности, соотношения различных источников финансирования и от поступлений средств по хоздоговорам. В целом материально-техническая база большинства научно-технических институтов по-прежнему не соответствовала быстро возраставшим планово-директивным объемам их работы. На минимальном уровне централизованно финансировалась научноисследовательская работа технических вузов и деятельность социально-гуманитарных научных учреждений. Отсутствие у администрации научных учреждений достаточной хозяйственно-финансовой самостоятельности, жесткая зависимость от системы централизованного распределения ассигнований, оборудования и материалов порождали практику бюрократической регламентации расходования выделяемых средств, лоббирования в руководящих сферах, иждивенческие настроения.

Изменения в составе научных и научно-педагогических кадров Петрогра-да-Ленинрада в 1918-1925 гг. происходили под влиянием высокой смертности среди ученых, миграции в годы гражданской войны, эмиграции, быстрого увеличения количества научных учреждений и вузов, колебаний в штатной политике. Вступивший в эти годы в силу новый порядок избрания на вакантные должности, начавшаяся практика кадровых чисток и «коммунизирования» руководящего аппарата и персонала на этом этапе обновили кадровый состав исследовательских институтов и вузов лишь в незначительной степени. Реорганизация научных учреждений и вузов в 1926-1932 гг. включала широкое «коммунизирование» директората, аппарата управления, научного и педагогического состава, систематические проверки и массовые социальные чистки, активное использование кампаний по переизбранию для обновления кадров политически надежными людьми. Форсированное увеличение численности научных работников в эти годы, социальные чистки, занижение профессиональных и применение политических критериев отбора, аттестации и продвижения исключали здоровую конкуренцию в науке и имели следствием значительное ухудшение качественного состава, снижение уровня квалификации научных кадров. В результате настойчивого «коммунизирования» персонала во всех научных учреждениях были созданы партийные организации, постепенно укреплялось их положение, расширялась сфера политического влияния и контроля. Привилегированный статус выдвиженцев-коммунистов обеспечивал многим из них быструю служебную карьеру, занятие руководящих административных должностей без повышения профессиональной квалификации и при отсутствии заметных научных результатов. Так внутри научных учреждений складывался партийно-номенклатурный слой управленцев, не обремененных полноценной исследовательской работой, но обладавших широкими административными полномочиями.

Незначительный рост заработной платы научных и научно-педагогических работников вместе с некоторыми профессиональными льготами существенно не улучшил их материальное положение и не сократил масштабы вынужденного совместительства, отрицательно сказывавшегося на научной работе. Политически ориентированная кадровая работа обеспечила к середине 30-х гг. преобладание коммунистов в руководящем и административно-управленческом звене научных учреждений и вузов, обновление их личного состава, увеличение партийной прослойки (в массе своей малоквалифицированной) и доли выходцев из рабочих и крестьян. Но несмотря на огромные усилия по орабочиванию, обе эти категории по численности по-прежнему заметно уступали служащим и «прочим». Сохранявшаяся из-за крайней неудовлетворенности уровнем оплаты и постоянных реорганизаций кадровая текучесть и нестабильность, а также дефицит квалифицированных специалистов усилились вследствие массовых репрессий 1935—1937 гг.

В 1918-1925 гг. старые и новые учреждения академической, отраслевой и вузовской науки, после спада и несмотря на тяжелые материальные условия и лишения сотрудников, возобновили и расширили фундаментальные теоретические и прикладные исследования во многих областях. В соответствии с заданиями правительственных органов их деятельность в большей или меньшей степени стала направляться на научное разрешение задач восстановления и развития народного хозяйства, социального и культурного строительства. Этот поворот наиболее болезненно проходил в научных учреждениях, основанных до революции, поскольку их деятельность не отвечала новым критериям результативности научной работы. С большими трудностями происходила перестройка новых научных институтов системы Главнауки, в которых теоретические исследования изначально занимали ведущее место. В новых институтах технического, сельскохозяйственного и медицинского профиля требование усиления прикладного уклона не вызывало принципиальных возражений и в основном сдерживалось только ограниченностью научно-производственной базы и кадров. Достигавшееся между властью и большинством работников научно-прикладных учреждений взаимопонимание относительно необходимости повышения их практической отдачи не исключало серьезных расхождений во взглядах на роль науки, значение фундаментальных исследований и конкретные формы связи науки с государственными потребностями. Деятельность научных учреждений социального и гуманитарного профиля власть стремилась повернуть в русло задач культурной революции, за ней устанавливался идеологический контроль. Тем не менее, до середины 20-х гт. эти учреждения еще сохраняли достаточно широкую свободу в выборе тематики и методологии исследований. В гораздо большей степени идеологическим требованиям партийной власти отвечала деятельность марксистских научных учреждений.

Деятельность научных учреждений во второй половине 20-х - начале 30-х гг. определялась задачами форсированной технической реконструкции народного хозяйства. Она перестраивалась путем внедрения директивного планирования, ограниченного хозрасчета и бригадных форм организации труда, перехода к прямым связям с промышленностью, повышения ответственности за внедрение научных разработок, результаты деятельности предприятий своей отрасли. Подчинение науки производству, завышенные узкоприкладные задания, не подкреплявшиеся соответствующими ресурсами, частые непродуманные реорганизации, некомпетентное административно-бюрократическое вмешательство и давление на научные учреждения — все это отрицательно сказывалось на результатах и качестве их работы, сужало фронт теоретических исследований. Деятельность социально-гуманитарных научных учреждений в эти годы развивалась в условиях широкого идеологического наступления, она направлялась на выполнение культурно-идеологического заказа и испытывала усиливавшийся контроль со стороны партийных и научно-административных органов. В 1933-1937 гг., в соответствии с партийными директивами и приказами наркоматов и несмотря на сохранявшиеся финансово-материальные и кадровые ограничения, значительно выросли объемы научно-исследовательских работ всех учреждений академической, отраслевой и вузовской науки, она концентрировалась на решении народнохозяйственных проблем второй пятилетки. Продолжали увеличиваться удельный вес прикладных исследований и разработок, масштабы прямого научно-технического содействия предприятиям, но одновременно снижалось качество выполнения тем, суживался фронт фундаментальных исследований. Усиливался партийный и ведомственный контроль за выполнением напряженных научно-производственных заданий, сроками, себестоимостью и качеством работ. Использовались различные внеэкономические методы интенсификации труда, в том числе стахановское движение, повышение авангардной роли коммунистов, остававшиеся в целом декларативными и малоэффективными. Значительный урон деятельности научных учреждений наносили некомпетентное вмешательство в нее партийных и ведомственных органов, курс на экстенсивное развитие науки, сохранявшееся недоверие к старым специалистам, длительное игнорирование возможностей вузовской науки, слабость лабораторной и издательской базы, резкое сокращение международных связей, массовые репрессии против работников науки. При всех трудностях, как объективных, так и созданных некомпетентностью и просчетами руководства, многие научные учреждения Ленинграда успешно выполняли роль головных, центральных в своих отраслях. Работая в сложных общественно-политических, научно-производственных и социально-бытовых условиях, ленинградские ученые, движимые чувством профессионального и гражданского долга, внесли огромный вклад в развитие многих отраслей фундаментальной и прикладной науки, восстановление и ускоренный рост народного хозяйства1. Деятельность соци

1 Подробнее см.: Советская наука: Итоги и перспективы. М., 1982. С. 7-11; Наука и техника СССР. 1917-1987: Хроника. М., 1987. С. 7-12; Очерки истории организации науки в Ленинграде. 1703 - 1977. С. 115-171; Организация и развитие отраслевых научно-исследовательских институтов Ленинграда. 1917-1977. С. 27 - 71; Грэхэм Л.Р. Очерки истории российской и советской науки. М., 1998. С.235 - 260. альнсыуманитарных научных учреждений все жестче определялась идеологическим заказом.

Закладывавшаяся в Петрограде с первых послереволюционных лет и в дальнейшем расширявшаяся система подготовки новых научных кадров в научно-исследовательских институтах и вузах строилась на общегосударственных принципах социально и политически дифференцированного отбора кандидатов, преимущественных прав для рабочей и коммунистической молодежи, регламентации и идеологизации обучения, партийно-административного контроля. На масштабы и качество подготовки кадров для науки и высшей школы положительно влияли некоторые объективные преимущества в ее организации в Ленинграде — наличие многоотраслевой научно-лабораторной и библиотечной базы, квалифицированных научно-педагогических кадров старой формации, богатые традиции научных школ. Вместе с тем, сказывались изъяны самой системы подготовки - поточность, массовость (с конца 20-х гг.) при ограниченности выделявшихся ресурсов, ослабление конкурсных критериев, занижение академических требований к кандидатам из социально привилегированных групп молодежи (часто не обладавших необходимой общеобразовательной подготовкой), искусственно возводившиеся препятствия к продвижению в науку представителей дискриминируемых слоев, нерациональная организация учебного процесса, значительное место в нем идеологического компонента. Искусственными и малоэффективными оказались такие формы отбора и подготовки научных кадров, как выдвиженчество, рабочая аспирантура, научное совместительство, подготовительное отделение в академической аспирантуре. Отрицательно сказывались отстранение профессуры от отбора в аспирантуру, взаимное недоверие между научными руководителями и аспирантами-выдвиженцами. В таких неблагоприятных условиях качество новых научных кадров в целом и особенно из числа аспирантов-коммунистов оставалось неудовлетворительным. О крупных просчетах в организации аспирантуры, в том числе академической, свидетельствовал и значительный отсев. В годы второй пятилетки произошло некоторое сокращение подготовки научных кадров в ленинградских вузах и НИИ, усилилось внимание к ее качественной стороне при сохранении социально-идеологических принципов. Но общие условия подготовки научных и научно-педагогических кадров изменились незначительно, сохранялись просчеты в организации, и поэтому результаты по-прежнему не соответствовали имевшимся в Ленинграде потенциальным возможностям, директивным заданиям и реальным запросам развивавшейся науки и высшей школы.

Взаимоотношения власти с научной интеллигенцией Петрограда - Ленинграда в 20 - 30-е гг. имели некоторые особенности, обусловленные социальным происхождением, высокой квалификацией ее, сложившегося еще до революции, профессионального ядра и первоначальными либерально-демократическими симпатиями большей части ученых. Но в целом они отражали общую тенденцию, заключавшуюся в эволюции от острой конфронтации в первые послереволюционные годы к сближению и деловому сотрудничеству в период нэпа, усилению на рубеже 20-30-х гг. политического давления на старую, инакомыслящую часть научных работников в целях подчинения новому курсу и к последовавшим вскоре массовым репрессиям. Заинтересованность власти в привлечении научной интеллигенции на свою сторону, в конструктивном взаимодействии и, одновременно, недоверие к ней, обеспокоенность возможной активизацией антисоветских настроений и выступлений определили двойственную линию большевиков — всемерную поддержку лояльных, готовых к тесному сотрудничеству групп и нейтрализация, подавление радикально оппозиционной части. Главным результатом взаимоотношений власти с научной интеллигенцией в 1918-1925 гг. было преодоление взаимной отчужденности, достигнутая различными средствами (административными, политическими, поощрительными и репрессивными) внешняя политическая лояльность преобладающей части научных работников, налаживание широкого и взаимовыгодного сотрудничества на условиях, сформулированных властью с определенным учетом социально-профессиональных интересов ученых. В общественно-мировоззренческом плане преобладающей части научной интеллигенции Петрограда были чужды коммунистическая идеология и многие аспекты проводимой политики. Ее научное мировоззрение также было далеким от марксистской теории и методологии, которые начали внедряться в науку и преподавание в высшей школе. На этом этапе власть вынуждена была считаться с правом ученых на личные убеждения и не требовала от них немедленной идеологической и методологической переквалификации.

Осуществлявшаяся в конце 20-х - начале 30-х гг. реорганизация научных учреждений сопровождалась усилением политического давления и идеологического наступления на научную интеллигенцию в целях ее «перевоспитания», методологического «перевооружения» и полного подчинения новому курсу. Выражавшаяся многими известными учеными в официальных выступлениях полная поддержка политическому руководству и его новому курсу далеко не отражала реальные общественные настроения в научной среде. Общественная позиция научной интеллигенции в действительности варьировалась от сдержанной критики отдельных сторон проводившейся политики в немногочисленной партийной и количественно уже преобладавшей советски настроенной группе до прямой (открытой или завуалированной) интеллектуальной оппозиции правящему режиму и его амбициозно-экстремальному курсу со стороны инакомыслящей части. Условия гражданского бесправия и развернувшегося террора порождали в социальной психологии и общественном поведении научной интеллигенции массовые проявления конформизма, мимикрии, подчеркнутой лояльности и верноподданичества, за которыми на самом деле часто скрывалось резкое недовольство партийными вождями и их политикой. У многих оно сочеталось с иллюзорной надеждой на наступление подлинной советской демократии, у значительной же части научной интеллигенции оппозиция тоталитарному режиму отражала ее традиционные либерально-демократические убеждения.

Происходившее с первых послереволюционных лет организованное внедрение марксизма в отечественную науку с конца 20-х гг. вылилось в тотальное его насаждение и принудительную методологическую переквалификацию научных работников, главный смысл которых заключался не столько в преодолении общеметодологического кризиса в науке, сколько в подавлении научно-мировоззренческого инакомыслия и идеологическом «перевоспитании» научной интеллигенции. Разнообразная и интенсивная методологическая работа повысила внимание и интерес многих ученых к общетеоретическим и мировоззренческим проблемам науки, способствовала широкой пропаганде, освоению и применению марксистской методологии, она, в конечном счете, обеспечила формальное ее утверждение в советской науке. Но одновременно принудительная методологическая переквалификация привела к вульгаризации марксистской методологии, создала нездоровую обстановку в научном сообществе, утвердила методологический монополизм и догматизм, она побуждала ученых к приспособленчеству. Научные дискуссии превратились в разоблачительные кампании, для борьбы с научными оппонентами стали широко применяться политические ярлыки, публичная травля и осуждение многих известных ученых. Официальному запрету подверглись многие перспективные направления в общественных и естественных науках как противоречащие марксизму.

Огромный урон ленинградской и всей отечественной науке нанесли людские потери периода гражданской войны, кадровые чистки конца 20 — начала 30-х гг. и особенно массовые репрессии 1935-1937 гг. Они привели к изоляции и уничтожению тысяч работников науки, в том числе многих выдающихся ученых, ослабили кадровый состав, надолго дезорганизовали работу научных учреждений и вузов.

Социальная история науки в Петрограде - Ленинграде в 1917-1937 гг., в фокусе которой находились власть и ученые, была неотъемлемой и, вместе с тем, своеобразной частью истории советской науки в этот переломный период с ее контрастами, парадоксами и противоречивыми итогами. Осознавая значение науки в современном мире и возлагая на ученых ответственность за осуществление своих преобразовательных проектов, власть должна была учитывать и некоторые их специфические запросы. Но она в тоже время игнорировала и необходимые внешние предпосылки и внутренние закономерности развития самой науки, сводила роль ученых к чисто исполнительским, экс-пертно-консультативным, узкоутилитарным функциям, не допускала их активной роли в государственной политике и управлении, ограничивала свободу творчества, пренебрегала гражданскими правами. Масштабные изменения в организации науки и деятельности научных учреждений, крупные успехи науки в Ленинграде и ее огромный вклад в экономическое и социально-культурное развитие страны были достигнуты в результате реализации позитивных компонентов государственной научной политики в период социалистического строительства, конструктивного взаимодействия власти и научных работников и, в большой степени, благодаря исследовательскому таланту, организаторскому опыту многих известных деятелей науки, самоотверженному труду тысяч ее рядовых работников. Деструктивные направления научной политики, связанные с сущностными чертами тоталитарного режима в СССР, придавали взаимоотношениям власти с учеными конфронтационный характер. Они обусловили колоссальную цену позитивных результатов, достигнутых наукой, многие упущенные возможности, многочисленные беды и невосполнимые потери, нанесшие огромный ущерб науке, государству и обществу. Дальнейшее исследование взаимоотношений власти и науки в отдельные периоды и в течение всей советской истории, в том числе на региональном уровне, необходимо для выяснения многих остающихся вопросов, полной и объективной оценки позитивной и негативной составляющей этого исторического опыта, его обобщения, учета и использования при разработке и осуществлении современной государственной политики в области науки.

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Курепин, Александр Алексеевич, 2004 год

1. Опубликованные документы

2. Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП (б) ВКП(б). 1922 - 1952. /Составитель В.Д.Есаков. - М.: РОССПЭН, 2000.-591 с.

3. Академия наук к XVII партсъезду. I. Общий отчет. — JL: Изд-во Академии наук СССР, 1934. 69 с.

4. Академия наук СССР. Ее задачи, разделение и состав. JL, Изд-во Академии наук СССР, 1925. - 295 с.

5. Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 1, 2 - СПб.: Б АН-РАН, 1993 -1998.

6. Бюллетень объединенной IV областной и городской конференции ВКП(б). 23-28 января 1932 г.- Л.: Партиздат, 1932. 436 с.

7. Бюллетень пятнадцатой конференции Петроградской губернской организации РКП(б). Пг.: Изд-во Петрогр. губкома РКП(б), 1921. - № 2.

8. Бюллетень 3-й Ленинградской областной конференции ВКП(б). Л.: Прибой, 1930.-№6.

9. Бюллетень XVII губернской конференции Петроградской организации РКП. 23 25 сентября 1922. - Пг.: Изд-во Петрогр. губкома РКП(б), 1922. — № 4.

10. Декреты Советской власти. Т. III. М.: Политиздат, 1964. - 664 е.; Т. IX. М., 1978. -460 с.; Т. XI. М., 1983. - 467 с.

11. Деятельность высших учебных заведений РСФСР. 1925/26 учебный год (по годовым отчетам). Вып. И. М.: Главпрофобр, 1927.- 33 с.

12. Директивы ВКП(б) по вопросам просвещения. Вопросы народного просвещения в основных директивах съездов, конференций, совещаний ЦК иЦККВКП(б). 3 изд, переем., доп.-М.;Л.: ОГИЗ. 1931.- 496 с.

13. Документы по истории Академии наук СССР. 1917 1925 гг. /Ответ. Ред. Б.В.Левшин. - М.: Наука, ЛО, 1986. - 382 с.

14. Документы по истории Академии наук СССР. 1926 1934 гг. /Ответ. Ред. Б.В.Левшин. - Л.: Наука, ЛО, 1988. - 288 с.

15. За марксистско-ленинскую перестройку геолого-разведочных наук. ЦНИГРИ Геолого-разведочный ин-т- М.-Л.: Геолог, изд. всесоюзного геол.-развед. объед., 1932. — 230 с.

16. Индустриализация Северо-Западного района в годы первой пятилетки (1929 1932 гг.). /Сборник. Под ред. проф. С.И.Тюльпанова. - Л.: Лениздат, 1967.- 454 с. 17.

17. Ко 2-й Ленинградской конференции ВКП(б). Отчет областного комитета ВКП(б). Ноябрь 1927 г. февраль 1929 г. - Л.: Ленингр. обком ВКП(б), 1929. - 204 с.

18. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. Т. 2-7.-М.: Политиздат, 1983- 1985.

19. Материалы по истории Санкт-Петербургского университета. 1917— 1965. Обзор архивных документов / Под ред. Г.А.Тишкина. — СПб.: СПбГУ, 1999. 284 с.

20. На ленинградском математическом фронте: Сборник. М.;Л.: Об-во математиков-материалистов, 1931. - 44 с.

21. Организация науки в первые годы Советской власти (1917 — 1925): Сборник док-в. Л.: Наука, ЛО, 1968. - 419 с.

22. Организация науки в 1926 — 1932 гг.: Сборник док-в. — Л.: Наука, ЛО, 1974. 408 с.

23. Отчет Ленинградского областного и городского комитетов ВКП(б) к 4-й областной и 2-й городской конференции. Л.: Ленингр. обком ВКП(б),1932.

24. Отчет о деятельности Академии наук СССР в 1933 году. — Л.: АН СССР,1933. 392 с.

25. Отчет о деятельности Академии наук СССР в 1934 году. М.; Л.: АН СССР, 1935.- 612 с.

26. Отчет о деятельности Академии наук СССР за 1930 год. — JL: АН СССР, 1931. 279 с.

27. Отчет о работе месткома Академии наук СССР за период январь ноябрь 1930 г.- Л.: Местком АН СССР, 1930. - 36 с.

28. Отчет о работе секции просвещения Ленинградского Совета 11-го созыва. Л.: Ленгубисполком и Ленсовет, 1928.

29. Отчет Центрального комитета профессионального союза работников высшей школы и научных учреждений СССР (декабрь 1934 г. — сентябрь 1937г.). -М.: Профиздат, 1937. 80 с.

30. Отчет Петроградского губернского отдела народного образования. 1918 -1923 гг.- Пг.: Петр, губисполком, 1923. -514 с.

31. I Всесоюзная конференция по планированию научно-исследовательской работы: Тезисы докладов. М.; Л.: НИС ВСНХ СССР-Огиз-Госнаучтехиздат, 1931. - 168 с.

32. Пять лет работы Центральной комиссии по улучшению быта ученых при СНК РСФСР (Цекубу). 1921 -1926. -М.: Цекубу, 1927.

33. Сборник материалов Петроградского комитета РКП(б). Вып. 3 6. — Пг.: Изд-во Петр, губкома РКП(б), 1921-1923.

34. XVII губернская конференция Петроградской организации РКП(б). 23 -26 сентября 1922 г.: Стенографический отчет. — Пг.: Петр, губком РКП(б), 1922. 190 с.

35. XVII съезд ВКП(б): Стенографический отчет. М.: Партиздат, 1934. -716 с.

36. Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР. М.: Госюриздат. 1924-1937.

37. Собрание узаконений и постановлений рабочего и крестьянского правительства РСФСР. М.: Госюриздат, 1917 1924.

38. Уставы Академии наук СССР. 1724 1974. - М.: Наука, 1975. -206 с.1.. Статьи, речи, документы партийно-государственных руководителей иученых-коммунистов

39. Академик Н.И.Бухарин. Методология и планирование науки и техники. Избр. труды /Ответ, ред. чл.- корр АН СССР П.В.Волобуев. — М.: Наука, 1989. 342 с.

40. Академия наук за четыре года. 1930 — 1933. Речи и статьи непременного секретаря академика В.П.Волгина. Л.: АН СССР, - 119 с.

41. В.И.Ленин и А.В.Луначарский: Переписка, доклады, документы. — М.: Наука, 1971. 766 с.

42. Горбунов Н.П. Воспоминания. Статьи. Документы /Ответ, ред. Б.В.Левшин. М.: Наука, 1986. - 240 с.

43. Горький и наука. Статьи, речи, письма, воспоминания. — М. : Наука. 1964. 282 с.

44. Жданов А.А. Итоги декабрьского Пленума ЦК ВКП(б). Доклад на собрании Ленинградского партийного актива 30 дек. 1935 г. — М.-Л.: Партиздат, 1936.- 32 с.

45. Зиновьев Г.Е. Интеллигенция и революция. Доклад на Всероссийском съезде научных работников 23 ноября 1923 г. М.: Красная новь, 1923. — 37 с.

46. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. Т. 34, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 44, 45,52.- М.: Госполитиздат, 1962-1964.

47. Луначарский А.В. Просвещение и революция. — М.: Красная новь, 924. — 71 с.

48. Покровский М.Н. Ленин и высшая школа. — Л.: Госиздат, 1924. -Юс.

49. Презент И.И. Классовая борьба на естественнонаучном фронте. Обработанная стенограмма доклада на конференции педагогов-естественников г. Ленинграда.— М;Л.: Огиз-Госучебпедиздат, 1932. 72 с.

50. I. Переписка, дневники, мемуары, документы и материалы ученых

51. Из переписки О.А.Добиаш-Рождественской 1920 1930-х годов /Составитель Б.С.Каганович //Отечественная история. - 1992.-№3. — С. 101-117.

52. Капица П.Л. Письма о науке. 1930 1980. /Сост. П.Е.Рубинин. - М.: Московский рабочий. - 400 с.

53. Научно-организаторская деятельность академика А.Ф.Иоффе. Сб. док-в. — Л.: Наука, ЛО, 1980. -365 с.

54. Николай Иванович Вавилов. Из эпистолярного наследия. 1911 1928. Научное наследство. Т. 5. М.: Наука, 1980; Т.10. 1929-1940. М., 1987.

55. Петр Леонидович Капица. Воспоминания. Письма. Документы. М.: Наука, 1994. - 542 с.

56. Проблемы организации науки в трудах советских ученых. 1917 1930-е годы. Сборн. матер-в. /Составитель К.Г.Большакова. - Л.: Наука, ЛО, 1990. -229 с.

57. В.А.Стеклов. Переписка с отечественными математиками. Воспоминания. Научное наследство. Т. 17.-Л.: Наука, ЛО, 1991.- 375 с.1.. Статистические и справочные издания

58. Академия наук СССР. Персональный состав. Действтельные члены, чл.-корр., почетные члены, иностр. члены. В 2 кн. Кн. 2. 1917 1974. - М.: Наука, 1974. - 478 с.

59. Весь Ленинград на 1928 г. Адресная и справочная книга. Л.: Отд. упр. Ленгубисполкома, 1928. - 1523 с.

60. Весь Ленинград на 1935 г. Адресно-справочная книга. Л.: Отд. упр. Леноблисполкома, 1935. - 1254 с.

61. Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника. Т. 10 12. - М.: Политиздат, 1979-1982.

62. Вопросы подготовки научных кадров. М. ; Л.: Госиздат, 1930.- 48 с.

63. Культурная жизнь в СССР. 1917 1927: Хроника. - М.: Наука, 1975; 1928 - 1940. М.: Наука, 1976.

64. Культурное строительство в СССР. Статист, сборн. — М.;Л.: Госпланиздат, 1940. 268 с.

65. Культурное строительство Союза Советских Социалистических Республик.- М.;Л.: Госиздат, 1927. 79 с.

66. Ленинград в цифрах. Экон. стат. справочник. - Л:, Облисполком и Ленсовет, 1935. - 194 с.

67. Ленинград в цифрах. Экон. стат. справочник. - Л.: Облисполком и Ленсовет, 1936. - 198 с.

68. Ленинградский мартиролог. 1937 — 1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 1—4. СПб.: Росс. нац. библ., 1995 — 1999.

69. Наука в России. Справочник. Научные работники Петрограда. — М. Пг.: Рос. гос. акад. тип., 1923. - 164 с.

70. Наука и научные работники СССР. Часть 2. Научные учреждения Ленинграда. Л.: АН СССР, 1926. - 407 с.

71. Наука и научные работники СССР. Часть V. Научные работники Ленинграда. Л.: АН СССР, 1934. - 723 с.

72. Наука и техника СССР. 1917-1987: Хроника. М.: Наука, 1987.-759 с.

73. Справочник научного работника. Л.: Леноблиздат, 1935. - 192 с.

74. Справочник партийного работника. Вып. VI. Часть I. -М.; Л.: Госиздат, 1928. 884 с.- 308 с.

75. У. Периодические издания Журналы

76. Бюллетень ВАРНИТСО. Ежемес. обществ.-полит, журн. М.: Б. и., 1928- 1930.

77. Бюллетень Ленинградского губкома РКП(б) — ВКП(б). — Л.: Прибой, 1925- 1927.

78. Бюллетень Ленинградского обкома ВКП(б). Л.: Леноблиздат, 1928 — 1934.

79. Бюллетень Наркомпроса. М.: Работник просвещения, 1923.

80. Вестник Академии наук СССР. Научн. и обществ. полит, журн. — АН СССР, 1933 -1935.

81. Вестник Российской академии наук. Научн. и обществ. — полит, журн. -М.: Наука, 1992-2002.

82. Вестник Социалистической академии наук. — М.-Пг.: Госиздат-во, 1923.

83. Вопросы истории естествознания и техники. АН СССР. Ин-т истории естествознания и техники. М.: Наука, 1989-2002.

84. Высшая техническая школа. Ежемес. журн. Всесоюз. ком. по высшему технич. образов.-М.: ОНТИ, 1935.

85. Записки научного общества марксистов. Петроград Ленинград. — М. - Л., Госиздат, 1922-1928.

86. Еженедельник Наркомпроса. Орган Наркомпроса. М.: Упр. делами Наркомпроса, 1924-1926.

87. Естествознание и марксизм. Орган секции естественных и точных наук Комакадемии- М.: Ком. акад., 1929.

88. Известия ЦК РКП(б) — ВКП(б). Информ. ежемес. журн. — М.: Правда, 1921 -1927.

89. Мысль. Журн. Петербург, философ, об-ва. Пб.: Academia, 1922.

90. Народное просвещение. Ежемес. журн. Наркомпроса РСФСР. М.: Госиздат, 1921, 1924.

91. Наука и ее работники. Журн. Комиссии по улучшению быта ученых в Петрограде. Пг.: Госиздат, 1921.

92. Научное слово. Ежемес. журн., посвящ. актуальным вопросам совр. науки М. Л.: Госнаучтехиздат, 1929.

93. Научный работник. Орган Центр, совета Секции научных работников Союза работников просвещения. М.: Работник просвещения, 1925 -1930.

94. Проблемы марксизма. Философ, и обществ. экон. журн. Орган Ленинградского отделения Комакадемии. - Л.: Госиздат, 1931 - 1933.

95. Работник просвещения. Орган ЦК и Москов. обл. отд. Союза работников просвещения. М.: Работник просвещения, 1921.

96. Социалистическая реконструкция и наука. Орган ЦНИСа и Центехпрома НКТП СССР. М.: ОНТИ. 1933-1934.

97. Фронт науки и техники. Орган ЦК Союза работников высшей школы и научных учреждений и ВАРНИТСО. М.: Б. и., 1933- 1936.

98. Экономист. Вестник XI Отдела Русского технического об-ва. — Пг., 1922.

99. Экономическое возрождение. Пг.: Право, 1922.1. Газеты

100. Известия. Орган ВЦИК-ЦИК СССР. М., 1936.

101. Правда. Орган ЦК РКП(б) ВКП(б). 1937.

102. Красная газета. Орган Петрогубисполкома. 1922.

103. Ленинградская правда. Орган Ленингр. обл. и город, комитетов РКП(б) -ВКП(б) и Ленингр. обл. и город. Советов. 1924 1937.

104. Петроградская правда. Орган Петрогр. губкома РКП(б). Пг., 1921 — 1924.

105. За ленинские кадры. Орган парткома и месткома Института красной профессуры. Л., 1933.

106. За рационализацию. Орган Государственного гидрологического института . Л., 1932.

107. За социалистическую науку. Орган коллектива ВКП(б), месткома и типографии АН СССР. Л., 1931 1935.

108. VI. Архивные документы Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ)

109. Ф. 2307 Главнаука Наркомпроса;

110. Ф. 7668 Комитет по заведыванию учеными и учебными учреждениями при ЦИК СССР;

111. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ)

112. Ф. 17 Центральный комитет РКП(б) - ВКП(б);

113. Ф. 77 личный фонд А.А.Жданова;

114. Российский государственный архив экономики (РГАЭ)5. Ф.3429 НТО ВСНХ

115. Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб.)

116. Ф. 1000, 7384 Ленинградский Совет;

117. Ф. 1178, 2279 Петроградское, Ленинградское отделение НТО и НТО ВСНХ;

118. Ф. 1957 Управление уполномоченного НКТП по Ленинграду и области;

119. Ф. 2555 Ленинградское отделение Главнауки Наркомпроса:

120. Ф. 2556 Управление уполномоченного Наркомпросча по вузам и рабфакам Ленинграда;

121. Ф. 4441 Управление учебными заведениями НКТП по Ленинграду;

122. Ф. 6307 Ленинградская губернская (областная) организация Секции научных работников Всерабпроса;

123. Ф. 7450 — Ленинградская областная организация ВАРНИТСО;

124. Ф. 2881 Институт инженеров путей сообщения;

125. Ф. 3025 — Технологический институт;

126. Ф. 3132 Медицинский институт;

127. Ф. 3121 Политехнический институт;

128. Ф. 4331 Педагогический институт им. А.И.Герцена;19. Ф. 7240 Университет;20. Ф. 8811 Горный институт;

129. Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб.)

130. Ф. 17 Петроградский (Ленинградский) губком РКП(б) - ВКП(б);

131. Ф. 24 Ленинградский обком ВКП(б);

132. Ф. 25 Ленинградский горком ВКП(б);

133. Ф. 2 Выборгский райком РКП(б) - ВКП(б);

134. Ф. 4 Василеостровский райком РКП(б) - ВКП(б);

135. Ф. 7 Центральный Городской райком РКП(б) - ВКП(б);

136. Ф. 1430 -Московский райком РКП(б) ВКП(б);

137. Ф. 1431 Октябрьский райком РКП(б) - ВКП(б);

138. Ф. 1861 — Смольнинский райком РКП(б) -ВКП(б);

139. Ф. 40 коллектив РКП(б) - ВКП(б) Политехнического ин-та;

140. Ф. 80 коллектив РКП(б) - ВКП(б) Горного ин-та;

141. Ф. 304 коллектив ВКП(б) Всесоюзного ин-та растениеводства;

142. Ф. 471 коллектив ВКП(б) ВНИИ алюминиево-магниевой промышленности;

143. Ф. 984 коллектив РКП(б) - ВКП(б) Университета;

144. Ф. 1060 коллектив РКП(б) - ВКП(б) Технологического ин-та;

145. Ф. 1788 коллектив ВКП(б) Государственного института прикладной химии;

146. Ф. 2019 коллектив ВКП(б) Академии наук СССР;

147. Ф. 2272 — коллектив ВКП(б) Центрального научно-исследовательского геологоразведочного ин-та;

148. Центральный государственный архив научно-технической документации Санкт-Петербурга (ЦГАНТД СПб.)39. Ф. 42 Геолком;40. Ф. 44 ЦНИГРИ;

149. Ф. 63 Государственный гидрологический ин-т;

150. Ф. 179,461 Государственный институт опытной агрономии;43. Ф. 181 НИИМеханобр;

151. Ф. 182 — Институт экспериментальной медицины; •

152. Ф. 195— Государственный ин-т прикладной химии;

153. Ф. 204 — Институт метрологии и стандартизации;

154. Ф. 222 НИИ котлотурбостроения;48. Ф. 232 НИИ пластмасс;

155. Ф. 239 ВНИИ алюминиево-магниевой промышленности;

156. Ф. 245 — Рентгенологический и радиологический ин-т;

157. Ф. 289 — Гидротехнический ин-т;

158. Ф. 313 — Институт по изучению мозга;

159. Ф. 318 — Всесоюзный ин-т растениеводства;

160. Ф. 341 — НИИ водного транспорта;

161. Ф. 369 — Институт Арктики;

162. Ф. 372 Главная геофизическая обсерватория;

163. Санкт-Петербургский филиал Архива Российской академии наук1. ПФА РАН)

164. Ф. 1 Конференция (Общее собрание) Академии наук;

165. Ф. 2 Канцелярия Конференции Академии наук;

166. Ф. 225 — Ленинградское отделение Коммунистической академии;

167. Ф. 232 — Институт естествознания ЛОКА;

168. Ф. 233, 235 — Ленинградский институт марксизма;

169. Ф. 238 — Научное общество марксистов;

170. Ф. 239 Ленинградская организация Всесоюзного общества марксистов-диалектиков;

171. Ф. 244 Локальное бюро СНР Академии наук;

172. Ф. 245 Коллектив ВАРНИТСО при Академии наук;

173. Ф. 162 — личный фонд акад. В.А.Стеклова;

174. Ф. 265 — личный фонд президента Академии наук акад. А.П.Карпинского;

175. Ф. 327 личный фонд чл.-корр. АН Б.Н.Меншуткина;

176. Ф. 341 личный фонд акад. Д.С.Рождественского;

177. Ф. 827 личный фонд акад. Н.С.Державина.1. VII. Монографии, сборники

178. Академия наук СССР за десять лет. 1917 1927. Сборник. - Л.: АН СССР, 1927. - 235 с.

179. Алексеев П.В. Революция и научная интеллигенция. — М.: Политиздат, 1987. 272 с.

180. Бальдыш Г.М., Панизовская Г.И. Николай Иванович Вавилов в Петербурге — Петрограде Ленинграде. — Л.: Лениздат, 1987. — 287 с.

181. Бастракова М.С. Становление советской системы организации науки (1917- 1922 гг.). /Под ред. С.Р.Микулинского. -М.: Наука, 1973. 294 с.

182. Беляев Е.А. КПСС и организация науки в СССР. М.: Политиздат, 1982.- 143 с.

183. Беляев Е.А., Пышкова Н.С. Формирование и развитие сети научных учреждений СССР: Исторический очерк. М.: Наука. 1979. -245 с.

184. Борисенков Е.П. Главная геофизическая обсерватория им. А.И.Воейкова. Изд. второе, доп. М.: Гидрометеоиздат, 1977. -36 с.

185. Брачев B.C. «Дело историков». 1929- 1931 гг. -СПб.: Нестор, 1997. -ИЗ с.

186. ВСЕГЕИ в развитии геологической науки и минерально-сырьевой базы страны. Л.: Недра, ЛО, 1982.-283 с.

187. Голинков Д.JI. Крушение антисоветского подполья в СССР (1917 1925 гг.). - М.: Политиздат, 1975. -429 с.

188. Грэхэм Л.Р. Очерки истории российской и советской науки /Пер. В.Геровича. — М.: Янус-К, 1998.- 312 с.

189. Григорьян Н.А. Иван Петрович Павлов. 1849 1936. Ученый. Гражданин. Гуманист. -М.: Наука, 1999. -319 с.

190. Гуло Д.Д., Осиновский А.Н. Дмитрий Сергеевич Рождественский. 1876 — 1940. М.: Наука, 1980. -279 с.

191. Дадаев А.Н. Пулковская обсерватория. Очерк истории и научной деятельности. Л.: Наука, ЛО, 1972. - 148 с.

192. Долинина А.А. Невольник долга. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение». 1994. 464 с.

193. За «железным занавесом»: мифы и реалии советской науки /Под ред. М.Хейнемана и Э.И.Колчинского. СПб.: Дмитрий Буланин. - 2002. - С. 527.

194. Есаков В.Д. Советская наука в годы первой пятилетки. Основные направления государственного руководства наукой. М.: Наука, 1972. — 271 с.

195. Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции. 1917 — 1927 гг. М.: Наука, 1980. -392 с.

196. Институт растениеводства и его деятельность — Л.: ВИР, 1930. — 88 с.

197. Иоффе А.Е. Международные связи советской науки, техники и культуры. 1917-1932. -М.: Наука, 1975. -429с.

198. История Ленинградского государственного университета. Очерки. 1819 — 1969. Л.: ЛГУ, 1969. - 663 с.

199. История социалистической экономики СССР. Т. 1921 1925 гг. - М.: Наука, 1976. - 475 с.

200. История США. В четырех томах. Т. 1,2.- М.: Наука, 1985.

201. Каганович Б.С. Евгений Викторович Тарле и петербургская школа историков. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. 138 с.

202. Кириллина А. Неизвестный Киров. СПб.: Нева; М., OJIMA- ПРЕСС, 2001. - 543 с.

203. С.М.Киров и ленинградские коммунисты. 1926 1934 гг . - JL: Лениздат, 1986. - 333 с.

204. С.М.Киров. Краткий биографический очерк. 1886 1934. /Под ред. Б.П.Позерна. - М. - Л.: Партиздат, 1936. - 65 с.

205. Клушин В.И. Первые ученые марксисты Петрограда. Историко-социологические очерки. - Л.: Лениздат, 1971.— 340 с.

206. Колчинский Э.И. В поисках советского «союза» философии и биологии (дискуссии и репрессии в 20-х начале 30-х гг.). - СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. - 273 с.

207. Кольцов А.В. Ленинградские учреждения Академии наук СССР в 1934 -1945 гг.- СПб.: Наука, 1997. 198 с.

208. Кольцов А.В. Развитие Академии наук как высшего научного учреждения СССР. 1926 1932 гг. - Л.: Наука, ЛО, 1982. - 279 с.

209. Комков Г.Д., Левшин Б.В., Семенов Л.К. Академия наук. Краткий исторический очерк. 1703 1976. В 2 томах. Изд. 2-е, перераб. и доп. Т.2. 1917-1976. - М.: Наука, 1977. - 455 с.

210. Ксенофонтов В.И. Диалектический материализм и научное познание. На материалах советской литературы 20 30-х годов. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1981.-128 с.

211. Кузнецов В.И., Максименко A.M. Владимир Николаевич Ипатьев. 1867 — 1952. М.: Наука, 1992. - 190 с.

212. Купайгородская А.П. Высшая школа Ленинграда в первые годы советскойвласти (1917-1925 гг.). Л.: Наука, ЛО, 1984. - 197 с.

213. Ланге К.А. Институт физиологии имени И.П.Павлова: Очерк истории организации развития. Л.: Наука, ЛО, 1975. - 176 с.

214. Лахтин Г.А. Организация советской науки: история и современность. — М.: Наука, 1990. 224 с.

215. Лебин Б.Д. Подбор, подготовка и аттестация научных кадров в СССР. Вопросы истории и правового регулирования. М. ; Л.: Наука, 1966. -288 с.

216. Ленинградский государственный университет. К 200-летию Академии наук. 1725-1925. Л.: Госиздат, 1925. - 64 с.

217. Леонова Л.С. «Я не могу уйти в одну науку.» Общественно-политические взгляды В.И.Вернадского. — СПб.: Алетейя, 2000. — 394 с.

218. Лукина Т.А. Борис Евгеньевич Райков. Л.: Наука, ЛО, 1970.-209 с.

219. Механобр. 50 лет со дня основания. Л.: Механобр, 1970. - 565 с.

220. Научный Ленинград к XVII съезду ВКП(б). Л.: Объед. научн-техн. изд-во НКТП, 1934. - 322 с.

221. Организация и развитие отраслевых научно-исследовательских институтов Ленинграда. 1917- 1977. /Под ред Б.И.Козлова. Л.: Наука, ЛО, 1979. -258 с.

222. Очерки истории организации науки в Ленинграде. 1703 1977. / Под ред. Б.Д.Лебина. - Л.: Наука, ЛО, 1980. - 314 с.

223. Памяти Карла Маркса. Сборник статей к пятидесятилетию со дня смерти. 1883-1933. Л.: АН СССР, 1933. - 862 с.

224. Первый в России исследовательский центр в области биологии и медицины: К 100-летию Института экспериментальной медицины. 1890 -1990. Л.: Наука, 1990. - 373 с.

225. Поповский М. Дело академика Вавилова. М.: Книга, 1990.— 303 с.

226. XV лет Государственного оптического института. Сборник статей под общей редакцией акад. С.И.Вавилова. — Л.; М.: ОНТИ, 1934. -279 с.

227. Репрессированная наука. Вып. I / Ред. проф. М.Г.Ярошевский. СПб.: Наука, ЛО, 1991; Вып.П. СПб., 1994.

228. Репрессированные геологи. Изд. третье, испр. и доп. М. - СПб.: Всесоюзн. минералог, об-во, ВСЕГЕИ, ВИПО «Мемориал», СПб. Горный ин-т, 1999. - 450 с.

229. Романовский С.И. Наука под гнетом российской истории. СПб.: СПбГУ, 1999. - 344 с.

230. Соболев B.C. Для будущего России. Деятельность Академии наук по сохранению национального культурного и научного наследия. 1890 — 1930 гг. СПб.: Наука, 1999. - 192 с.

231. Советская интеллигенция (История формирования и роста 1917 1965 гг.). М.: Мысль, 1968. -432 с.

232. Советская наука: Итоги и перспективы. -М. : Наука, 1982. 559 с.

233. Содружество науки и производства. История и современность: Деятельность Ленинградской партийной организации по развитию творческих связей науки с промышленностью /Под общей ред. В.П.Булатова. Л.: Лениздат, 1985. - 365 с.

234. Сонин А.С. «Физический идеализм»: История одной идеологической кампании. — М.: Физико-математическая литература, 1994. 224 с.

235. Сорокин П.А.Дальняя дорога: Автобиография. /Пер. с англ., общая ред., предисл. и примеч. А.В.Липского. М.: Московский рабочий; ТЕРРА. -1992. - 303.

236. Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук. Сб. статей. — М.: Наука, 1995. 251 с.

237. Тупикин М.С. Научно-исследовательские институты промышленности (По материалам ЦКК НК РКИ СССР с приложением постановления Президиума ЦКК ВКП(б) и Коллегии НК РКИ СССР). - М. ; Л.: Огиз -Московский рабочий, 1932. - 62 с.

238. Ухтомский А. Интуиция совести: Письма. Записные книжки. Заметки на полях. СПб.: Петербургский писатель, 1996. - 528 с.

239. Федюкин С.А. Великий Октябрь и интеллигенция. Из истории вовлечения старой интеллигенции в строительство социализма. М.: Наука, 1972. -471.

240. Физико-технический институт им. А.Ф.Иоффе. 1918 1978. — Л.: Наука, ЛО, 1978. - 96 с.

241. Флаксерман Ю.Н. Промышленность и научно-технические институты НТО ВСНХ СССР. М.: НТО ВСНХ, 1925.- 170 с.

242. Хозиков В. Политех для России. Первые 50 лет Санкт-Петербургского государственного технического университета. СПб.: СПбГТУ, 1999. -350 с.

243. Чтения памяти А.Ф.Иоффе. 1990. Сборн. научн. тр. / Ответ, ред. акад.

244. B.М.Туркевич. СПб.: Наука, СПб. изд. фирма, 1993.- 192 с.

245. Шошков Е.Н. Репрессированное Остехбюро. -СПб.: Мемориал, 1994. -206 с.1. VIII. Статьи

246. Алпатов В.М. Марр, марризм и сталинизм //Наука и власть. — М.: Изд-во Ин-та философии АН СССР. С. 94 - 116.

247. Артизов А.Н. Критика М.Н.Покровского и его школы (К истории вопроса) //История СССР.-1991.- №1.- С. 101-120.

248. Архивные документы о высылке 1922 года /Публик. и примеч. И.Н.Селезневой //Вестник Российской Академии наук. 2001. — Т. 71. № 8.1. C. 741-747.

249. Асинин Ф.Д., Алпатов В.М. «Российская национальная партия» зловещая выдумка советских чекистов //Вестник РАН. 1994. - № 10. — С. 920-931.

250. Брачев B.C. Укрощение строптивой или как АН СССР учили послушанию // Вестник Академии наук СССР. 1990. - № 4. - С. 120 - 127.

251. Васильев Ю.С., Чепарухин В.В. Фрагменты истории технического университета в Санкт-Петербурге (к 100-летию крупнейшего технического вуза в России //Вопросы истории естествознания и техники. 2000. - № 1.- С. 96-110.

252. Волкова В.А., Куликова М.В. Российская профессура: под «колпаком» у власти //ВИЕТ. 1994.-№2.- С. 65-75.

253. Горелик Г.Е. Обсуждение «натурфилософских установок современной физики» в Академии наук в 1937-1938 гг. // ВИЕТ. — 1990. № 4. - С. 17-31.

254. Грекова Т.И., Ланге К.А. Трагические страницы истории Института экспериментальной медицины (20 30-е годы) // Репрессированная наука. Вып. И. С. 9-23.

255. Дмитриев А. Институт истории науки и техники в 1932—1936 гг. (ленинградский период) //ВИЕТ. 2002. -№ 1. - С. 3-29.

256. Заблоцкий Е.М. «Дело Геолкома» // Репрессированные геологи. С. 398 — 403.

257. Ермолаева Н.С. О так называемом «Ленинградском математическом фронте» //ВИЕТ. 1995. -№4. -С. 66-74.

258. Есаков В.Д. Почему П.Л.Капица стал невыездным // Вестник РАН. -1997.-№6. С. 543-551.

259. Иванов В.А. Операция «Бывшие люди» : Ленинград, 1935 (персональный список № 1) // Из глубины времен. 1997. - № 8. - С. 46 -71.

260. Коган Л.А. «Выслать за границу безжалостно» (Новое об изгнании духовной элиты //Вопросы философии. 1993,- №9. - С. 61-84.

261. Колчинский Э.И., Кольцов А.В. Российская наука и кризис в начале XX в. // На переломе. Отечественная наука в первой половине XX в. Вып. СПб., 1999.-С. 55-91.

262. Кольцов А.В. Выборы в Академию наук в 1929 г. // ВИЕТ. 1990. - № 3. - С. 53-66.

263. Конашев М.Б. Об одной научной командировке, оказавшейся бессрочной //Репрессированная наука. Вып. I. С. 240 263.

264. Косарев В.В. Физтех, Гулаг и обратно (белые пятна из истории ленинградского Физтеха //Чтения памяти А.Ф.Иоффе. 1990. Сб. научн. тр. СПб., 1993.- С. 105- 177.

265. Кривонос Ю.И. О беседе Молотова с академиками в 1934 г. //ВИЕТ.- 2003. -№1.- С. 94-98.

266. Кузнецов В.И. Возрождение правды об академике В.Н.Ипатьеве // ВИЕТ. -1991. №4. - С. 65-76.

267. Купайгородская А.П. Деятели русской науки под присмотром ОГПУ -РКП(б) (Ленинград, середина 20-х годов) //Деятели русской науки XIX -XX веков. Вып. 2. СПб., Дмитрий Буланин. 2000.- С. 124-137.

268. Лосский Н.О. Воспоминания //Вопросы философии. 1991. №11.— С. 116-190.

269. Макеева В.Н. К истории создания и деятельности органов по руководству наукой в Петрограде-Ленинграде в 1917-1925 гг. // Проблемы деятельности ученого и научных коллективов. Вып. III. Л., 1970. С. 214-221.

270. Макеева В.Н. К истории создания и развития ВАМИ (1931-1941 гг.) // Наука и техника. Вопросы истории и теории. Вып. X. М. - Л., 1979. — С. 15-20.

271. Макеева В.Н. Ленинградский Объединенный научно-технический совет — центр по координации исследований (1926-1930 гг.) //Проблемы деятельности ученого и научных коллективов. Вып. IV. Л., 1971. — С. 435 -441.

272. Павлова Г.Е. Роль ленинградских научно-исследовательских институтов Главнауки Наркомпроса в развитии народного хозяйства страны в 1918— 1925 гг. //Проблемы деятельности ученого и научных коллективов. Вып. IV. с. 442 -446.

273. Перченок Ф.Ф. Академия наук на «великом переломе» //Звенья. Исторический альманах. Вып. 1. М.: Прогресс и др. 1991.- С. 163-235.

274. Перченок Ф.Ф. К истории Академии наук: снова имена и судьбы. Список репрессированных членов Академии наук // In Memoriam. Исторический сборник памяти Ф.Ф.Перченка. М. СПб.: Феникс — ATHENEUM. 1995.- С. 141-210.

275. Петровский А.В. Запрет на комплексное исследование детства // Репрессированная наука. Вып. I. JL, 1991.- С. 126-132.

276. Самойлов В., Виноградов Ю. Иван Павлов и Николай Бухарин: от конфликта к дружбе //Звезда. 1989. - № 10. - С. 94-120.

277. Селезнева И.Н. Интеллектуалам в Советской России места нет //Вестник РАН. 2001. Т. 71. №8.- С. 738-741.

278. Селезнева И.Н., Яншин Я.Г. Мишень российская наука // Вестник РАН. - 1994. - № 9. - С. 821 - 827.

279. Соболева Е.В. Подготовка научных кадров в исследовательских учреждениях промышленности СССР в 1926-1932 гг. //Наука и техника. Вып. VIII. ЧастьII. Л., 1972. -С. 135- 138.

280. Соловьев Ю.А. «Дату смерти знает только МВД.» Дмитрий Иванович Мушкетов (1882-1938) //ВИЕТ. -2001. №2.-С. 75-92.

281. Списки членов АН СССР, подвергавшихся репрессиям. Составлен Ф.Ф.Перченком //Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР. Сб. статей. — С. 236 — 252.

282. Томилин К.А. Ученые в сталинских списках // ВИЕТ. 2002. - № 2. — С. 398-401.

283. Тугаринов И.А. ВАРНИТСО и Академия наук (1927 1937 гг.) // ВИЕТ. -1989. - №4. - С. 46-55.

284. Формозов А.А. академия истории материальной культуры — центр советской исторической мысли в 1932-1934 гг. //Отечественная культура и историческая мысль XVIII XX веков. Сб. статей и мат-в. Брянск, Изд-во Брянского гос. педаг. ун-та. 1999. - С. 5-32.

285. Черняев В.Ю. Ученый, власть и революция: парабола судьбы Н.С.Таганцева //Интеллигенция и российское общество в начале XX века. Сб. статей. СПб., Изд-во СПб филиала Ин-та российской истории РАН. 1996. С. 161-183.

286. Четыре миллиарда ученым Петрограда /Публ. И.А.Ревякиной и И.Н. Селезневой //Вестник РАН. 1994.- № 12. - С. 1100- 1105.

287. Юшкевич А.П. «Дело академика Лузина» // Вестник АН СССР. 1989. -№4. с. 102-113.

288. Ярошевский М.Г. Марксизм в советской психологии (к социальной роли российской науки) // Репрессированная наука. Вып. II. С. 24 - 44.