Государственная политика СССР в сфере науки: 1929 - 1941 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Тасиц, Наталия Алексеевна

• Тасиц, Наталия Алексеевна
• кандидат исторических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Тасиц, Наталия Алексеевна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Государственная политика по мобилизации и развитию научного потенциала страны

§ 1. Формирование отраслевой системы научных учреждений как средства интеграции науки и производства

§ 2. Превращение Академии наук в центр фундаментальных исследований

§3. Развитие исследовательского потенциала высшей школы

ГЛАВА 2. Государственное руководство наукой и обеспечением научных исследований

§ 1. Планирование развития науки и организации исследовательской работы

§ 2. Государственное обеспечение финансирования и развития материально-технической базы научных исследований

§ 3. Политика государства в сфере подготовки и аттестации научных кадров

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Государственная политика СССР в сфере науки: 1929 - 1941 гг.»

Актуальность темы исследования определяется значимостью периода 1929-1941 гг. для последующего развития отечественной науки. В это время были заложены основы советской системы организации научных исследований. Тем не менее, государственная политика СССР в сфере науки в этот период слабо изучена с современных методологических позиций. В советскую эпоху причинами тому были зависимость исторической науки от официальной идеологии, предопределенность выводов, отсутствие свободных дискуссий по принципиальным вопросам истории советской науки и научной интеллигенции. Это свидетельствовало о превалировании интересов политики над интересами исторической науки, ее методологии. Освещение данной темы в исследованиях 90-х гг. XX - начала XXI в. также нередко отличалось тенденциозностью и схематизмом.

Между тем, значение для будущего России опыта государственного руководства наукой в 1929-1941 гг. становится все более очевидным в свете радикальных преобразований последнего десятилетия XX в., которые привели к падению реального престижа науки на государственном уровне и сокращению ее финансирования. В последнее время начинают предприниматься попытки изменить ситуацию. Однако государственная научно-техническая политика в современной России находится в стадии формирования. В настоящее время у руководства страны еще нет целостной концепции и системного подхода к развитию этой сферы. До сих пор не налажен конструктивный диалог о проводимых и планируемых реформах между учеными и государством. При этом многие научные деятели считают главной бедой отечественной науки не ограниченность финансирования, а невостребованность ее достижений в современной России.

Преодоление этого положения возможно, в том числе, на основе использования всего ценного из предшествующего опыта государственного руководства наукой. Объективное и всестороннее изучение политики советского государства в области науки в период становления научной системы СССР является важным условием формирования эффективной стратегии развития отечественной науки в настоящее время. Это помогло бы решить как проблему эффективного использования научного потенциала в интересах социально-экономического и культурного развития страны, так и проблемы, связанные с обретением научной интеллигенцией собственной идентичности и осознанием своего социального предназначения.

Поэтому комплексное исследование государственной политики в сфере науки в 1929-1941 гг. представляется актуальной историко-научной и общественно-п олитической задачей.

Объектом исследования диссертации выступает наука как социальный институт, особая сфера профессиональной деятельности и система учреждений, основным назначением которой является организация производства и внедрения в жизнь научных знаний.

Предмет исследования - политика советского государства в сфере науки. Ее можно определить как совокупность процессов постановки целей, задач, определения средств и методов их достижения, а также механизмов подготовки, принятия и реализации решений, направленных на стимулирование процессов производства нового знания и внедрения научных знаний во все сферы жизни общества. Первостепенное внимание в диссертации уделяется техническим и естественным наукам, поскольку они наиболее полно определяли в 1930-е гг. состояние отечественной науки и научный потенциал страны, им уделялось наибольшее внимание в процессе выработки и реализации государственной политики в области науки. Поэтому на их примере целесообразнее всего исследовать политику государства в области науки и связь науки с практическими задачами развития страны.

Хронологические рамки настоящего диссертационного исследования охватывают период 1929-1941 гг. - время, когда в основном завершились процессы формирования политики в области науки и становления системы научных учреждений, новых форм и методов организации их работы.

Нижняя рамка исследования связана с принятием первого пятилетнего плана развития народного хозяйства, поставившего новые широкомасштабные задачи перед страной и наукой. Верхняя рамка определяется началом Великой Отечественной войны, которая привела к значительным изменениям, как в условиях развития науки, так и в задачах, стоящих перед нею.

Методологической основой данной работы является комплексный, междисциплинарный подход к проблеме исследования, находящейся на стыке различных научных дисциплин: истории, политологии, экономики, социологии, науковедения. В работе предполагается сочетать конкретно-исторический подход с науковедческим, социологическим и политологическим подходом.

Историко-политологический подход обеспечивает исследование, с одной стороны, процесса рождения и реализации целевых установок государства, с другой - анализ практического участия ученых в деятельности государственных органов, их отношения к действующему политическому режиму.

Социологический подход ставит в центр внимания проблемы управления наукой как социальным институтом со стороны государства, выражающиеся как в выработке государственной политики, так и в ее реализации.

Науковедческий подход позволяет изучить влияние на выработку государственных решений в области науки различных факторов, как политических, так и определявшихся внутренней логикой развития самой науки.

При работе над диссертацией использовались историко-генетический, историко-типологический, историко-системный, проблемнохронологический, статистический методы. Основополагающими в процессе изучения проблемы стали принципы историзма и научной объективности. Автор стремился различать, с одной стороны, реальную политику в области науки, с другой - ее отражение в политической пропаганде, преследовавшей в разные периоды отечественной истории конкретные цели.

Степень научной изученности проблемы. Несмотря на научную актуальность проблемы, изучена она недостаточно.

В отечественной историографии государственной политики в области науки в 1929-1941 гг. можно выделить два основных этапа.

В 1940-е - 1980-е гг. эта проблема рассматривалась, в основном, в рамках изучения «культурной революции» или социалистической реконструкции советского общества, а также партийно-государственного руководства научным строительством. Этот период историографии характеризовался преобладанием в трудах исследователей позитивных оценок роли государства и коммунистической партии в развитии советской науки.

Наиболее сильным влиянием идеологии отмечены исследования конца 1940-х - 1950-х гг. После появления «Краткого курса ВКП(б)» (1938 г.) в советской историографии монопольно господствующей стала сталинская трактовка истории, абсолютизировавшая роль ВКП(б) во всех сферах общественной жизни и оценивавшая проявление настроений, оппозиционных власти, как признак отсталости или вредительства. В 1950-е гг. проблема государственной политики в сфере науки получила освещение в работах М.П.Кима. Создавая общую картину развития советской культуры, М.П.Ким, естественно, не мог полностью осветить большой и сложный вопрос государственного руководства наукой, хотя и наметил основные моменты решения этой проблемы1. Для историографии этого периода характерно изучение государственного руководства наукой сквозь призму классовой борьбы, первостепенной задачей признавалось укрепление в науке позиций марксистско-ленинского учения . В диссертации В.Т.Ермакова, посвященной проблеме реорганизации работы научных учреждений в годы первой пятилетки, позитивно оценивались роль коммунистической партии в развитии советской науки, внедрение в науку марксистско-ленинской методологии и плановых начал. На основе анализа деятельности Академии

1 Ким М.П. Коммунистическая партия - организатор культурной революции в СССР. М.,1955; Он же. 40 лет советской культуры. М., 1957.

2 Он же. 40 лет советской культуры. С.213. наук автор пришел к выводу, что первая пятилетка явилась переломным периодом для ряда участков научной работы3.

Происходившие с середины 1950-х гг. изменения в общественно-политической жизни страны оказали положительное влияние на развитие исторической науки. Исследователи постепенно переходили к предметному изучению на документальной основе политики государства и коммунистической партии в области организации науки и ее практической реализации в 1930-е гг.

На широком круге источников проблемы государственного руководства наукой в годы первой пятилетки осветил В.Д.Есаков. Он изучил, прежде всего, процесс организационного строительства советской науки: реорганизацию отраслевой науки, перестройку Академии наук и создание ВАСХНИЛ, оставив практически без внимания механизмы планирования и финансирования науки, проблемы кадровой политики в этой сфере4.

Организационным аспектам государственного научного строительства посвящен ряд исследований по отдельным направлениям реализации политики советского государства. Так, Е.А.Беляев и Н.С.Пышкова охарактеризовали основные тенденции развития сети учреждений науки за все годы социалистического строительства, не уделив особого внимания периоду 1929-1941 гг.5

Внимание исследователей привлекали вопросы периодизации развития отечественной науки. Одни авторы не выделяли время с конца 1920-х до начала Великой Отечественной войны как особый период6. Другие утверждали, что в это время происходят серьезные изменения в политике

3 Ермаков B.T. Борьба Коммунистической партии за перестройку работы научных учреждений в годы первой пятилетки: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1955. С.4-6.

4 Есаков В.Д. Организация советской науки в годы первой пятилетки: Автореф. дисс. . канд. ист. наук. М., 1968, Он же. Советская наука в годы первой пятилетки: Основные направления государственного руководства наукой. М., 1971.

5 Беляев Е.А., Пышкова Н.С. Формирование и развитие сети научных учреждений СССР. М.,1979.

6 Процько М.А. О роли интеллигенции в советском обществе. М., 1953; Комков Г.Д., Левшин Б.В., Семенов Л.К. Академия наук СССР: Краткий исторический очерк. М.,1974; Федюкин С.А. Деятельность КПСС по формированию советской интеллигенции. М., 1984 и др. советского государства в области науки, связанные с поиском новых методов управления наукой и форм ее организации7.

А.В.Кольцов, изучив проблемы реорганизации работы Академии наук, в 1926-1932 гг., предложил свою периодизацию процесса ее перестройки, признав рубежным 1929 г. По его мнению, в 1929-1932 гг. основные тенденции развития Академии наук «обусловливались, прежде всего, избранием 42-х новых академиков, среди которых были ученые-коммунисты». Таким образом, в основу данной периодизации были положены преимущественно политические причины, поскольку до 1929 г. в о составе Академии наук не было членов ВКП(б).

К другому выводу пришел в своей монографии В.Д.Есаков. Осветив подробности выборов в Академию наук, обновивших ее состав, он обосновал вывод о том, что лишь во второй половине 30-х годов, уже после перевода АН СССР в Москву и передачи ей большого числа головных научных учреждений наркоматов и всей системы Комакадемии она стала крупнейшим научным центром страны9. Иными словами, В.Д.Есаков раздвигал хронологические рамки «перелома» и на следующую пятилетку.

Государственная политика в сфере науки в это время изучалась также в рамках исследования проблемы формирования советской научной интеллигенции и подготовки кадров10. Научная интеллигенция рассматривалась при этом как объект идейно-воспитательного воздействия со стороны правящей партии и как все более активный и сознательный участник социалистических преобразований. С 1960-х гг. получают распространение историко-биографические исследования, посвященные

7 Есаков В.Д. Советская наука в годы первой пятилетки.; Главацкий М.Е. Руководство партийных организаций Урала совершенствованием системы высшего и среднего технического образования (1932-1937 годы)// Культурная революция в СССР и духовное развитие советского общества: Сб. ст. Свердловск, 1974. С.315-324.

8 Кольцов А.В. Развитие Академии наук как высшего научного учреждения СССР. 1926-1932. Л,1982. С. 4,8.

9 Есаков В.Д. Советская наука в годы первой пятилетки. С.72.

10 Ульяновская В.П. Формирование научной интеллигенции в СССР. 1917-1937. М., 1966; Власов М.В. Рождение советской интеллигенции. М., 1968; Заузолков Ф.Н. Коммунистическая партия - организатор создания научной и производственно-технической интеллигенции в СССР. М, 1973; Советская интеллигенция (История формирования и роста 1917-1965 гг.). М., 1968; Амелин П.П. Интеллигенция и социализм, J1., 1970; Советская интеллигенция: Краткий очерк истории: 1917-1975. М., 1977; Федюкин С.А. Указ. соч. отдельным деятелям науки, которые существенно расширили наши знания о личности и научной и общественно-политической деятельности крупных ученых11. В то же время формируется концепция бесконфликтности в отношениях советской власти и научной интеллигенции, утверждается, что в 1930-е гг. происходит коренной сдвиг в сознании большинства ученых старшего поколения, которые перешли на сторону активного сотрудничества с советской властью, полностью приняв господствующую марксистско-ленинскую идеологию12. Этот взгляд характерен, в частности, для монографии Б.Д.Лебина, в которой освещены правовые аспекты и формы подбора, подготовки и аттестации научных кадров на протяжении 1920-60-х гг.13 В обобщающих исторических трудах, раскрывающих концепцию культурной революции, рассматривались основные направления партийно-государственного руководства наукой в 1929-1941 гг., однако задача специального изучения формирования государственной политики в этой области авторами не ставилась14.

В монографии Ш.Х.Чанбарисова, посвященной формированию советской системы университетов, высоко оценивались результаты партийного руководства развитием университетской науки и подготовкой научных кадров в 1930-е гг. Автор проанализировал организацию работы аспирантуры, формы контроля за качеством подготовки аспирантов, сделал вывод о том, что институт студентов-выдвиженцев стал эффективной формой подготовки контингента для аспирантуры15.

Если Ш.Х.Чанбарисов рассматривал кадровую политику советского государства как единый процесс, начиная с 1917 г. до конца 1930-х гг., то М.Е.Главацкий выделял 1930-е гг. как особый период, когда происходит Ханович И.Г. Академик А.Н. Крылов. Л., 1967; Игнациус Г.И. В.А. Стеклов. М., 1967; Шулейкин В.В. Академик П.П. Лазарев. М., 1960; Перельман А.И. А.Е. Ферсман. М., 1968 и др.

12 Федюкин С.А. Советская власть и буржуазные специалисты. М, 1965. С.253-254; Ульяновская В.П. Указ. соч. С.159-161; КПСС во главе культурной революции в СССР. М., 1972. С.283;

13 Лебин Б.Д. Подбор, подготовка и аттестация научных кадров. М.; Л., 1966.

14 Кабанов П.И. История культурной революции в СССР. М., 1971; Культурная революция в СССР и духовное развитие советского общества: Сб. ст. Свердловск, 1974; Советская культура в реконструктивный период: 1928-1941/ Отв. ред. М.П.Ким. М., 1988.

15 Чанбарисов Ш.Х. Формирование советской университетской системы (1917-1938гг.). М, 1988. 9 своеобразный скачок в формировании социалистической интеллигенции, обусловленный изменением политики советского руководства в деле подготовки кадров и широким использованием специфических форм и методов реализации этой политики. Среди задач советского руководства отмечались, во-первых, резкое изменение темпов и масштабов подготовки специалистов, во-вторых, повышение их теоретического и практического уровня, в-третьих, увеличение среди молодых специалистов выходцев из представителей рабочего класса и крестьянства. Автор обращает внимание не только на количественную, но и на качественную сторону проблемы подготовки кадров, утверждая, что к концу первой пятилетки были повышены лишь темпы формирования специалистов, в то время как в годы второй пятилетки партийная работа сосредоточилась на повышении качества их подготовки16. В целом, М.Е.Главацкий высоко оценивает эффективность советской системы подготовки специалистов, отмечая ее тесную связь с практикой социалистического строительства.

Нетрудно заметить, что взгляды советских историков на данную проблему во многом определялись утверждениями И.В.Сталина об интеллигенции, высказанными в 1936 г. и сводившимся к двум тезисам: 1) интеллигенция, сформировавшаяся в СССР к середине 30-х годов, является единым слоем, в котором преодолена идейно-политическая неоднородность; 2) советская социалистическая интеллигенция - это интеллигенция нового типа, на 80-90% состоящая из рабочих и трудящаяся во имя победы социализма и коммунизма. Признавая существование небольшой группы лиц, не ставших интеллигентами социалистического типа, И.В.Сталин подчеркивал, что она не оказала заметного влияния на позицию и деятельность интеллигенции17.

Таким образом, процесс эволюции интеллигенции, согласно концепции, утвердившейся в советской историографии, включал в себя, с бГлавацкий М.Е. Указ. соч. С.315-317.

17 Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1939. С.525. одной стороны, изживание старой интеллигенцией буржуазных и мелкобуржуазных черт и обретение социалистических, с другой - обучение и воспитание кадров. Жесткая периодизация эволюции советской интеллигенции, особенно фиксированные границы «создания» социалистической интеллигенции из представителей молодого поколения трудящихся не способствовали объективному исследованию ее истории.

В 1970-е гг. наблюдаются попытки отдельных авторов отойти от схематизма в изучении позиции научной интеллигенции по отношению к советской власти. Так, С.А.Федюкин показал необоснованность восходящей к 1930-м гг. традиции, согласно которой отношение специалистов к советской власти зависело лишь от их положения в иерархии старой интеллигенции. Однако авторы ряда более поздних работ предпочитают придерживаться старой точки зрения, возможно, потому, что С.А.Федюкин не предложил другого подхода к изучению общественно-политических

1Я взглядов ученых . В связи с этим Ю.А.Иванов обратил внимание на то, что эволюция взглядов интеллигенции зависела от целого ряда факторов19. Однако и ему не удается избавиться от схематизма: связывая отношение научно-технической интеллигенции к власти с приверженностью ее традициям или готовностью к нововведениям, автор, на наш взгляд, упрощает проблему. Такой подход не объясняет сложного переплетения противоборства и сотрудничества в отношениях власти и научной интеллигенции, не учитывает процесс эволюции общественно-политических взглядов ученых и изменения в партийно-государственной политике в отношении интеллигенции.

Заслугой отечественных исследователей 1960-1980-х гг. является проведенный впервые в советской историографии конкретный анализ проблемы становления советской организации науки, роли в ней высших партийно-государственных структур. Однако на этих работах лежит печать

18 Кабанов П.И. Указ. соч. С. 89-90; КПСС во главе культурной революции. С.283.

19 Иванов Ю.А. Вовлечение старой технической интеллигенции Сибири в строительство социализма (1918-1932 годы)//Культурная революция в СССР и духовное развитие советского общества: Сб. ст. Свердловск, 1974. С.412-413. своего времени, идеологического заказа, требовавшего исключительно позитивной оценки партийно-государственного руководства наукой и сглаживания наиболее острые проблем отношений власти и научной интеллигенции. Произошел определенный крен в пропаганду достижений отечественной науки, вклада научных коллективов и отдельных ученых в развитие экономики и укрепление обороноспособности страны, в научно-техническое и культурное развитие СССР. Сложился своеобразный иллюстративный информационно-справочный тип изданий по истории советской науки. Одновременно был сделан акцент на изучении роли видных представителей науки в развитии отдельных отраслей знания или научно-технических направлений вне связи с социально-экономическими и идеологическими процессами, проходившими в стране.

К проблемам государственного руководства наукой в СССР в 1960-е

1980-е гг. обращались и зарубежные исследователи, сосредоточиваясь на изучении взаимодействия науки и идеологии и не выделяя особо период 20

1929-1941 гг. Целая группа западных авторов изучала историю советской науки в контексте культурной революции в нашей стране21.

Начиная с 1960-х годов, Д.Байрау, Л.Р.Грэхем, А.Е.Левин обосновали вывод о том, что в период 1929-1932 гг. Академия наук была основательно обновлена и оказалась полностью под контролем Коммунистической партии, оставаясь, тем не менее, крупнейшим научным монополистом22. А.Вусинич охарактеризовал ее как «империю знания» в СССР. В его монографии, посвященной истории Академии наук, показано, что вмешательство

20 Fortescue S.The Communist Party And Soviet Science. 1986; Cocks P.M. Science Policy in the Soviet Union. Washington, 1980; Kneen P. Soviet Scientists and the State. An Examination of Social and Political Aspects of Science in the USSR. L.Basingstoke, 1984.

21 Billington J.H. The Icon and Axe: An Interpretive History of the Russian Culture. N.-Y., 1967; Bolshevik Culture: Experiment and Order m Russian Revolution/ Ed. By A. Geason, P. Kenez, R. Stites. Bloomington, 1985; Cultural Revolution in Russia, 1928-1931. Bloomington, 1978; Dunlop J.B. Soviet Cultural Politics// Problems of Communism. 1987. V.36. №6. P.34-56; Dmythrishin B. A History of Russia. Englewood Cliffs, 1977; Hosking G. A History of the Soviet Union. L., 1985; Kirchner W. A History of Russia. N.Y., 1976.

22 Байрау Д. Интеллигенция и власть: советский опыт// Отечественная история. 1994. № 2. С. 125-127; Грэхэм Л.Р. Естествознание, философия науки о человеческом поведении в Советском Союзе. С. 17-18; Graham L. The Soviet Academy of Sciences and the Communist Party: 1927-1932; Graham L. Reorganization of the Academy of Sciences// Soviet Policy-Making/Eds. P.H. Juvilier, H.W. Morton. N.Y., 1967. P. 133-161; Levin A.E. Expedient Catastrophe: a Reconsideration of the 1929 Crisis of the Soviet Academy of Science.

12 партийных органов в науку менялось в зависимости от изменения политического курса. Главное внимание автор уделяет изучению организационных форм и идеологических проблем развития науки, а также выяснению позиции ученых по отношению к власти. А.Вусинич утверждает, что тридцатые годы стали временем расширения географии научных исследований и формирования союза науки и идеологии. Однако это единство, по мнению автора, было достигнуто только в послевоенные годы, поскольку И.В.Сталин был слишком занят политическими чистками, чтобы уделять внимание философским вопросам. «Позиции обеих враждующих сторон могли обсуждаться публично - свидетельство того, что политическая власть еще не была готова принять чью-то сторону в противостоянии науки и идеологии»23. Автор выделил несколько групп ученых в зависимости от их отношения к власти и марксистской методологии, опровергнув тезис советской историографии о том, что в 1930-е гг. большая часть ученых овладела методом марксизма-ленинизма, вступив на путь сотрудничества с советской властью. Исследования зарубежных авторов во многом противоречили утвердившимся в советской историографии положениям и оказали влияние на работы отечественных историков 1990-х гг.

На рубеже 1980-х - 1990-х гг. начинается новый этап в развитии историографии вопроса. Радикальные политические перемены, произошедшие в это время в стране, привели к переоценке отечественной историографией всего советского прошлого, в том числе и роли государства в развитии науки. Серьезное расширение источниковой и методологической базы создавало объективные предпосылки для более глубокого и всестороннего, чем прежде, исследования государственной политики в области науки. Однако преодоление прежних односторонних оценок и подходов сопровождалось отрицанием всего положительного, что было накоплено советской историографией. Эти моменты, обусловленные как

23 Vucinich A. Empire of Knowledge. The Academy of Sciences of the USSR (1917-1970). Berkley, 1984. P.357. внутренней логикой развития исторической науки, так и политической ангажированностью некоторых исследователей данной проблемы, стали серьезной помехой на пути реализации новых возможностей историков.

В 1990-е гг. появляются работы, посвященные трагическим судьбам отдельных ученых и целых научных направлений, формируется историографический феномен «репрессированной науки»24. Несомненно, влияние репрессий на развитие советской науки заслуживает специального исследования, однако систематический и глубокий анализ данной проблемы затруднен ограниченностью источников. Кроме того, нельзя согласиться с утверждением, что репрессии были специфической чертой государственной политики в области науки.

Надо заметить, что выводы исследователей 1990-х гг. во многом основывались не на конктретно-историческом анализе государственной политики в сфере науки, а на представлениях авторов о том, какими должны быть государство и наука, что неизбежно приводило к схематизму в освещении данной проблемы. Взаимоотношения науки и государства становились излюбленной темой философских и социологических

9 ^ исследований . В публикациях этого времени освещались три основные проблемы: наука и идеология, наука и власть, наука и бюрократия. При этом развивались трактовки, согласно которым та или иная из названных сил -будь то идеология, власть или бюрократия - оказывалась главной виновницей несчастий, выпавших на долю отечественной науки. Наука общечеловечна, интернациональна, едина, не подчинена никакой идеологии -такую точку зрения активно утверждали исследовали начала 1990-х гг.

24 Афанасьев Ю.Н. Феномен советской историографии// Советская историография/ Под ред. Афанасьева Ю.Н. М., 1996. С.9; Репрессированная наука. Л., 1991. Вып. 1.; 1994. Вып. 2.; Литвин А.Л. Без права на мысль: Историки в эпоху Большого Террора. Очерки судеб. Казань, 1994; Трагические судьбы: Репрессированные ученые/ Отв. ред. Куманев В.А.; Сост. Арефьева И.Г. М., 1995; Сонин А.С. «Физический идеализм»: История одной идеологической кампании. М., 1994; Сойфер В.Н. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М., 1993 и др.

25 Авдулов А.Н, Кулькин A.M. Процесс институционализации науки в России и его особенности// http://www.rfbr.ru/default; Юдин Б.Г. История советской науки как процесс вторичной институционализации//Философские исследования. 1993. №3. С.83-106.

Так, например, Л.А.Опенкин, изучив опыт разработки политики КПСС в сфере науки и технического прогресса, сделал вывод о том, что административно-командная система управления не позволила в полной мере реализовать научно-технический потенциал, открыла простор антинаучному, догматическому типу мышления, сковала творческую активность ученых, работающих в области естественных, технических и особенно общественных наук26. Вместе с тем, критикуя методы руководства наукой в советской системе, не следует забывать о внутренней логике развития науки. Становление исследовательских коллективов, создание специализированных научно-исследовательских институтов, сближение науки и производства, а также постановка вопроса об общегосударственной организации научной деятельности были закономерными процессами развития отечественной и мировой науки в первой трети XX века. Еще основоположник современного науковедения Дж.Бернал в книге «Наука в истории общества» выделял объективно существующие три этапа в развитии общественного статуса науки: «чистой», промышленной и государственной науки, связывая возникновение последнего с государственной политикой СССР в 1930-е гг. Данный этап, по его мнению, «начал вырисовываться в Советском Союзе, а в

97 период второй мировой войны стал всеобщим» .

Уже на рубеже 1980-1990-х гг. появились исследования, критиковавшие односторонний подход к изучению государственной политики СССР в области науки. Так, А.Б.Кожевников, утверждал, что обличения идеологизированной науки, нельзя отнести к серьезному научному жанру, поскольку они соответствуют весьма устаревшей философии науки. Он отметил, что образ науки как универсального, непредвзятого, не зависящего от идеологических и политических влияний института сложился в конце XIX в., когда была актуальной задача эмансипации науки от религии. Историки науки вместе с философами

26 Опенкин Л.А. Сила, не ставшая революционной (Исторический опыт разработки КПСС политики в сфере науки и технического прогресса. 1917-1982 гг.). Ростов н/Д., 1990. С.212.

2 Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956. С. 392.

15 поколения Т.Куна и социологами знания разрушили позитивистскую мифологию, отделявшую науку от «метафизики». Влияние философских, религиозных, политических идей на жизнь науки и на возникновение научных концепций прослежено на многочисленных примерах, и теперь уже противопоставление «идеологизированной» науки некоей «настоящей»

ЛО представляется несколько наивным . По мнению А.Б.Кожевникова, заявления об автономии науки выполняли в советское время функцию защиты научного сообщества от вмешательства некомпетентных политиков и официальных идеологов. Близких ему взглядов придерживается Г.Е.Горелик, утверждая, что в любой «нормальной» науке есть место и для политических приемов, и для вненаучных аргументов, и для авторитетов, и для скептического отношения к учителям, и для весьма разных экспансионистских наклонностей29. Позицию публицистов критикует и Г.А.Несветайлов, отмечая, что наука интернациональна как система знаний, а как источник интеллектуального потенциала и объект капиталовложений, она глубоко национальна, являясь неотъемлемой частью современного общества30.

Это пришлось осознать последующим исследователям проблемы, чье стремление к объективному осмыслению прошлого выразилось в поиске новых подходов и методов исследования. В частности, авторы настаивают на необходимости применения междисциплинарного подхода к изучению данной проблемы, все чаще слышатся призывы к пересмотру прежнего взгляда на интеллигенцию как «жертву» государственной власти, и на первый план выдвигается проблема ответственности интеллигенции. В связи с этим одни исследователи считают целесообразным обратиться к изучению общественно-политической позиции интеллигенции31, другие стремятся обойти так называемый «личностный» фактор во взаимоотношениях власти и

28 Кожевников А.Б. О науке пролетарской, партийной, марксистской// Метафизика и идеология в истории естествознания. М., 1994. С.221.

29 Горелик Т.Е. Путевые заметки перед путешествием в неизведанную страну, или Взгляд историка физики на взгляд историков биологии// ВИЕТ. 1989. №4. С.81.

30 Несветайлов Г.А. Больная наука в больном обществе// Социологические исследования. 1990. №11 .С.49.

31 Ермаков В.Т. Интеллигенция России в XX столетии (К постановке проблемы «Интеллигенция как феномен исторического изучения»)// Интеллигенция России: Уроки истории и современность. Иваново, 1996. С.122. науки, обращаясь к понятиям «социальный институт», «система», «институционализация». Сторонники структурно-функционального подхода, опираясь на социологические концепции Р.Мертона и Т.Парсонса, рассматривают власть и науку как определенные социальные структуры или институты, исходя из присущих им социальных функций .

В 1990-е гг. больше внимания уделяется проблемам организации советской науки. В рамках истории государственных учреждений эти проблемы рассматривал С.П.Стрекопытов, диссертация которого посвящена деятельности органов по управлению наукой при высших государственных учреждениях СССР в 1920-1930-е гг.33 Вопросы организации советской науки привлекали в те годы не только историков, но и экономистов. Исследование Г.А.Лахтина, охватившее проблемы ее планирования, организации и обеспечения, ценно комплексным подходом и стремлением обобщить опыт руководства наукой за 70 лет. Однако автор не ставит перед собой задачи детального изучения формирования государственной научной политики. Ограниченный круг источников, обширные временные рамки и специфика исследования не позволили ему углубляться в исторические особенности каждого периода развития советской науки, поэтому исследование не свободно от схематизма34.

Большой вклад в разработку темы диссертации внесло исследование А.А.Курепина, который на материалах Ленинграда изучил процесс реорганизации научных учреждений на рубеже 1920-1930-х гг., внедрение новых принципов организации научной работы - планирования, хозрасчета, социалистического соревнования, ударничества, бригадных форм, становление системы отбора, подготовки и аттестации научных кадров. Особое внимание автор уделил специфическим функциям и роли местных

32 Авдулов А.Н, Кулькин A.M. Указ соч.; Васильева Е.В. Советская власть, наука, ученые: специфика отношений// Вестник ДВО РАН. 2002. № 6. С.24-36; Юдин Б.Г. Указ. соч.

33 Стрекопытов С.П. Высший совет народного хозяйства и советская наука. 1917-1932 гг. Учеб. пособие. М., 1990; Он же. Государственное руководство наукой в СССР (1936-1958). Учеб. пособие. М., 1991; Он же. Организация управления наукой СССР в условиях складывания тоталитарного режима (20-30-е годы): Автореф. дисс. д-ра ист. наук. М., 1992.

34 Лахтин Г.А. Организация советской науки: история и современность. М., 1990.

17 партийных органов в сфере науки, деятельность которых недостаточно освещена в современной литературе. В целом, автор негативно оценивает результаты политики советского руководства в области науки, лишившей ученых остатков прежней автономии и подчинившей их деятельность решению задач социалистического строительства. Ограниченное финансирование и низкая зарплата ученых, считает А.А.Курепин, являлись свидетельством недостаточного внимания государства к науке. В то же время все достижения науки относятся им на счет личных качеств и усилий ученых35. Ставя в центр внимания интересы саморазвития науки, автор, на наш взгляд, упускает из виду ее специфику как социального института, тесно связанного со всей структурой экономики, преуменьшает роль государства в ее развитии. На наш взгляд, такой подход препятствует пониманию объективного процесса формирования политики в области науки.

Большинство современных историков уклоняются от изучения проблем организации, планирования и финансирования научных исследований, не рассматривают их как методы повышения эффективности научной работы в 1930-е гг. Монография Л.Г.Берлявского, посвященная проблеме формирования политики в области науки в 1920-30-е гг., отличается радикально-негативистским подходом, свойственным исследованиям 1990-х гг. Особое внимание автор уделил теме репрессий в науке, сведя к ней фактически основное содержание государственной научной политики36. Рассматривая эти проблемы, Л.Г.Берлявский мимоходом сделал вывод о крайне невысокой эффективности отраслевой науки, поскольку «создание «сплошного фронта научного сопровождения производства» несло в себе предпосылки монополизма в науке»37. Этот вывод вытекает не из конкретного изучения этой проблемы, а лишь из того исключительного значения, которое автор придает факту монополизации науки. Вместе с тем

35 Курепин А.А. Наука и власть в Ленинграде. 1917-1937 гг. СПб., 2003; Он же. Власть и наука. 1917-137 гг. (на материалах Петрограда-Ленинграда): Автореф. дисс. д-ра ист. наук. СПб., 2004.

36 Берлявский Л.Г. Власть и отечественная наука (1917-1941). Ростов-на-Дону, 2004; Он же. Власть и отечественная наука: Формирование государственной политики (1917-1941 гг.): Автореф. дисс. д-ра ист. наук. Ростов-на-Дону, 2005.

37 Берлявский Л.Г. Власть и отечественная наука (1917-1941). С.304.

18 думается, что по сравнению с пользой, которую принесло создание в 1930-е гг. единой системы организации науки, сопровождавшееся расширением ее финансирования, вред от монополизма был лишь частным негативным следствием. Недостаточно обоснованным представляется и утверждение Л.Г.Берлявского о том, что реализация политики сближения науки с нуждами практики оказала негативное воздействие на советскую науку, затруднив подведение под прикладные разработки достижений фундаментальных

38 исследований .

Примечательно, что более объективно история советской науки, с ее парадоксами, бедами, но и крупными достижениями, представлена в работах американского исследователя Л.Р.Грэхэма. Он, в частности, обратил внимание на то, что государственная поддержка некоторых научных направлений, связанных с подъемом индустрии и оборонного комплекса, обеспечила их значительное развитие39.

В исследованиях 1990-х гг. получила дальнейшую разработку проблема периодизации государственной политики СССР в области науки. Л.Г.Берлявский, определяя хронологические рамки нового этапа в отношениях власти и научной интеллигенции 1929-1941 гг., считает, что он стал самым кризисным периодом их взаимодействия. При этом автор определяет отношения власти и ученых в это время как «интеллектуальную оппозицию деятелей науки наступлению советского политического режима на их права»40. Реорганизация Академии наук, ознаменовавшая новый этап государственной политики в сфере науки, традиционно оценивается автором как «великий перелом» в истории советского общества. Э.И.Колчинский и А.А.Курепин считают рубежным 1933 г., однако мотивируют это по-разному. Э.И.Колчинский связывает начало нового этапа с завершением процесса культурной революции и крутым поворотом политики от пролетарской и леворадикальной к консервативной и национально-государственной. По его

38 Берлявский Л.Г. Власть и отечественная наука (1917-1941). С.263.

39 Graham L.R. Science in Russia and the Soviet Union. A Short History. Cambridge, 1993. P.198,201; Грэхэм Л.Р. Очерки истории российской и советской науки. М., 1998.

40 Берлявский Л.Г. Власть и отечественная наука (1917-1941). С.355.

19 мнению, до 1933 г. государство рассчитывало заменить традиционные научные структуры (прежде всего Академию наук) марксистскими учреждениями, однако вскоре осознало утопичность своих надежд, что выразилось в политике привлечения старых специалистов к решению проблем экономики и обороны страны и в повышении роли Академии наук в системе научных учреждений41. Однако этот поворот наметился уже в 1931 г. (речь И.В.Сталина «Новая обстановка - новые задачи хозяйственного строительства»), утверждение же о намечавшейся ликвидации Академии наук слабо подтверждено документальными свидетельствами, хотя соперничество руководителей марксистских и академических учреждений, несомненно, имело место. Основным критерием данной периодизации служит изменение отношения советского государства к старым ученым, в то время как А.А.Курепин учитывает и организационный срез проблемы. 19331937 годы стали, по его мнению, временем консолидации советской системы организации науки и жесткого политического контроля за научной интеллигенцией42.

В изучении общественно-политических взглядов интеллигенции в 1930-е гг. современная отечественная историография отошла от многих упрощенных, идеологизированных схем. Она обогащается новыми подходами и концепциями. Складываются более адекватные представления о структуре, облике и общественном поведении интеллигенции, сложном переплетении сотрудничества и конфронтации в ее отношениях с властью43 С разных методологических позиций эти проблемы освещаются в монографии А.В.Квакина, книгах В.А.Куманева и А.Е.Корупаева44. Однако специальных исследований по проблемам формирования политики советской власти в отношении научной интеллигенции пока еще нет.

41 Наука и кризисы: Историко-сравнительные очерки. СПб., 2003. С.728.

42 Курепин А.А. Наука и власть в Ленинграде. С.345.

43 Главацкий М.Е., Кондрашева М.И. Интеллигенция и революция (историографические заметки)// Интеллигенция в советском обществе: Межвуз.сб. науч.тр. Кемерово, 1993. С.41; Наука и кризисы: Историко-сравнительные очерки. СПб., 2003.

44 Куманев В.А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции. М., 1991; Корупаев А.Е. Очерки интеллигенции России. В 2 ч. М., 1995; Квакин А.В.Между белыми и красными: Русская интеллигенция 1920-1930-х годов в поисках Третьего Пути. М., 2006.

20

Поэтому можно констатировать, что современная историография мало продвинулась в изучении формирования государственной научной политики, форм и методов влияния государства на ученых и ученых на государство. До сих пор остаются недостаточно изученными проблемы планирования научных исследований, их финансирования, выбора приоритетов развития науки, мотивация советской власти в ее отношении к научной интеллигенции и мотивы поведения ученых в отношении советской власти. Сводить государственную научную политику к партийным лозунгам и выступлениям Сталина, равно как и преувеличивать роль репрессивного аппарата в отношениях государства с учеными - значит видеть лишь вершину айсберга, оставляя без внимания скрытые «под водой» конкретные механизмы принятия политических решений и их реализации. Советская власть должна была находить другие алгоритмы взаимоотношений с научной средой, идя порой и на уступки, и на компромиссы. Эти механизмы взаимодействия власти и науки и должны, на наш взгляд, стать предметом пристального изучения современных исследователей.

Источниковую базу исследования составляет обширный комплекс документов, как хранящихся в архивах, так и опубликованных.

Основой настоящего исследования стали неопубликованные документы, выявленные в фондах Государственного архива Российской Федерации (далее - ГАРФ), Российского государственного архива экономики (далее - РГАЭ), Российского государственного архива социально-политической истории (далее - РГАСПИ) и Архива Российской академии наук (далее - Архив РАН). Ряд архивных материалов впервые введен в научный оборот.

Материалы фонда СНК СССР - протоколы и постановления, материалы Управления делами, документы секретариата председателя СНК В.М.Молотова, управляющего делами СНК и СТО СССР Н.П.Горбунова, заместителя председателя СНК и СТО СССР В.И.Межлаука и других дали возможность проанализировать механизм принятия государственных решений в области организации и финансирования науки45.

Документы фондов РГАСПИ (отделов ЦК ВКП(б), занимавшихся проблемами науки, Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б), личных фондов И.В.Сталина, А.А.Жданова) позволили исследовать деятельность руководства ВКП(б) по формированию политики в сфере науки, изучить политические аспекты реорганизации Академии наук, борьбу различных групп научной интеллигенции при решении проблем реформирования науки и особенности взаимоотношений власти с учеными, осветить деятельность правительственных комиссий по решению проблем материально-технического и кадрового обеспечения научно-исследовательской работы в вузах и НИИ46.

Привлечение документов Госплана СССР (РГАЭ) позволило проанализировать динамику развития сети научных учреждений и кадров, эволюцию форм и методов планирования, учета и контроля за научной работой, совершенствование механизмов финансирования научных учреждений47. Изучение фондов ВСНХ и НКТП (стенограмм совещаний руководства наркоматов, планов и отчетов институтов) дало возможность проследить выработку решений по проблемам организации исследований в научных учреждениях наркоматов, выявить особенности их планирования и финансирования48.

Анализ документов Архива РАН (фонда Президиума АН СССР49, личных фондов советских ученых - П.Л.Капицы, С.И.Вавилова, В.И.Вернадского) позволил выявить проблемы функционирования академической науки и позицию выдающихся ученых по различным вопросам организации исследовательской работы.

45 ГАРФ. Ф.5446. Оп.29,31, 82.

46 РГАСПИ. Ф.17. Оп.2,3,113,120; Ф.77. Оп.1; Ф.558. On.I I.

47 РГАЭ. Ф.4372. Оп.27-39,41.

48 РГАЭ. Ф.3429. Оп.7; Ф.7297. Оп.22,28.

49 Архив РАН. Ф.2. Оп.1,1а, 2, 3, За, 6; Ф.496,596, 518.

Роль ВКП(б) и государственных органов в формировании целей и задач науки, средств и методов их решения отражена также в опубликованных документах: статьях и речах И.В.Сталина, В.М.Молотова, В.В.Куйбышева, Н.И.Бухарина, М.Н.Покровского, В.П.Волгина и др., сборнике документов «Академия наук в решениях Политбюро.»50. Для изучения процесса формирования советской системы организации науки были привлечены документы и материалы высших органов партийно-государственной власти и управления: резолюции съездов, конференций ВКП(б), Пленумов ЦК ВКП(б), директивы к составлению пятилетних планов, декреты и постановления Совнаркомов РСФСР и СССР, а также уставы Академии наук и высших учебных заведений, отчеты научных организаций51.

Особое значение для выяснения роли ученых в выработке государственных решений в области реформирования науки имели материалы конференций и съездов, организованных в 1930-е гг. Госпланом, НИС ВСНХ, ассоциациями НКТП, профсоюзными организациями научных работников, а также статьи и выступления ученых . Привлечение данных периодической печати (журналов «Научный работник», «Социалистическая реконструкция и наука», «Фронт науки и техники» и др.) позволило выявить многие проблемы организации научных исследований, их материально-технического обеспечения, финансирования, подготовки кадров науки.

Комплексный анализ этих источников позволяет исследовать сформулированную в диссертации проблему и решить поставленные задачи.

50 Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б)-КПСС. 1922-1991/1922-1952. Сост. Есаков В.Д. М., 2000; Куйбышев B.B. Избранные произведения: В 2 т./ T.2. 1929-1934. М., 1988; Молотов B.M. К технической интеллигенции: Две речи. М., 1932; Сталин И.В. Сочинения. М., 1949-1952. Т.12-14.

51 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и Пленумов ЦК. T.4-7. М., 1983-1985; Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР. М., 1929-1941; Отчет о работе Академии наук за 1928-1940 гг. М.; Л., 1929-1941; Уставы Академии наук СССР: 1924-1974. М., 1974; Организация советской науки в 1926-1932 гг.: Сб. док. Л., 1974.

52 Всесоюзный съезд научных работников, 3-й, Москва, февраль 1929. М., 1929; Проблемы реконструкции народного хозяйства СССР на пятилетие: Пятилетний перспективный план на V съезде Госпланов. М., 1929; Всесоюзная конференция по планированию научно-исследовательской работы, 1-я, 6-11 апреля 1931 г. Стенографический отчет. М.; Л., 1931; Проблемы организации науки в трудах советских ученых 1917-1930-е годы: Сб. материалов и документов/ Под ред. Большакова К.Г. М., 1990; П.Л.Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М., 1994; Капица. Тамм. Семенов: В очерках и письмах. М., 1998.

Целью диссертации является изучение государственной научной политики СССР в 1929-1941 гг. как комплекса мер, направленных на решение актуальных проблем развития науки и общества.

Для достижения заявленной цели предполагается решить ряд конкретных исследовательских задач:

- раскрыть сущность государственной политики в сфере науки, ее цели, задачи, а также средства и методы их достижения;

- исследовать историю формирования науки как целостной системы, обладающей организационной структурой, оптимизированной для решения государственных задач;

- изучить становление государственного планирования развития науки и плановой организации научно-исследовательской работы;

- проанализировать механизмы финансового, материально-технического обеспечения деятельности научных учреждений, методы стимулирования работы ученых;

- выявить основные особенности развития системы подготовки и аттестации научных кадров.

Научная новизна диссертации определяется, во-первых, реализованным в ней комплексным, междисциплинарным подходом к изучаемой проблеме, позволившим раскрыть сущность и содержание государственной политики в сфере науки в 1929-1941 гг., проследить ее формирование как совокупность процессов постановки целей, задач и определения методов их реализации, направленных на сохранение, развитие и использование научного потенциала в интересах страны.

Во-вторых, впервые на основе обширного и разнообразного конкретно-исторического материала изучено содержание государственной политики СССР в отношении науки как социального института, которая прежде исследовалась, в основном, в общетеоретическом плане.

В-третьих, в научный оборот введен значительный объем документов, хранящихся в архивах и еще не использованных историками для исследования данной проблемы.

В-четвертых, установлен круг видных деятелей государства и науки, внесших существенный вклад в процесс формирования государственной политики в сфере науки, а также в ее конкретизацию и осуществление.

В-пятых, впервые осуществлен конкретно-исторический анализ сложного процесса становления государственного планирования развития науки и внедрения плановых методов организации научно-исследовательской работы в 1929-1941 гг.

В-шестых, впервые на основе обширного архивного материала исследован комплекс проблем финансового, материально-технического и кадрового обеспечения развития науки и осуществления научной деятельности, использования экономических методов стимулирования труда ученых, а также проблемы внедрения научных разработок в народное хозяйство.

Практическая значимость исследования. В научный оборот введено значительное число архивных источников, которые могут быть использованы в дальнейших исследованиях по истории науки и научной интеллигенции в СССР, политической истории советского государства, истории советского общества 30-х годов. Результаты исследования могут быть привлечены для разработки общих и специальных курсов по проблемам отечественной истории советского периода, истории отечественного государственного управления, истории советской культуры и др.

Апробация работы. Диссертация подготовлена и обсуждена на кафедре политической истории факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова и рекомендована к защите. Апробация исследования осуществлена на трех международных конференциях, в том числе на конференции «Ломоносов», проходившей 12-14 апреля 2006 г. в МГУ им. М.В. Ломоносова. Результаты настоящей диссертации нашли отражение в материалах конференций и четырех научных статьях, две из которых опубликованы в рецензируемых журналах списка ВАК. Общий объем печатных работ - около 3 п.л.

Структура диссертации соответствует цели и задачам исследования. Она включает введение, две главы, заключение, список использованных источников и литературы, а также приложения.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Тасиц, Наталия Алексеевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Начало XX века оказалось временем масштабных социальных потрясений в России. Они затронули все сферы жизни общества, в том числе и науку. После прихода большевиков к власти поиск выхода из кризиса и дальнейшего пути развития России сопровождался осознанием роли науки в преодолении социально-экономической и культурной отсталости страны, и, как следствие, усилением роли государства в ее развитии. Переход к плановому развитию экономики и политике форсированной индустриализации способствовал пересмотру прежних и поиску новых форм взаимодействия науки, государства и общества, соответствующих тем важным социальным функциям, которые была призвана выполнять наука в СССР. Результатом этих поисков стало укрепление положения науки в советском государстве, усиление ее связи с задачами национального строительства и обороны страны, что во многом предопределило успехи ученых, как в годы Великой Отечественной войны, так и в послевоенный, восстановительный период.

Изучение политики советского государства в сфере науки в предвоенное десятилетие позволяет проследить процессы становления науки как социального института, развивающегося в тесной связи с другими сферами жизни общества науки, и превращения ее в фактор социально-экономического развития и безопасности государства. Анализ этой проблемы дает нам более целостное представление о социально-экономической политике ВКП(б) и государства в 1930-е гг., их роли в определении приоритетов развития общества и науки.

В частности, проведенное в диссертации исследование показало, что формирование государственной политики в сфере науки в 1929-1941 гг. представляло собой сложный и длительный процесс, развивавшийся в органичной связи с основными программными установками правящей партии на социалистические преобразования, осуществление планов индустриализации и технической реконструкции народного хозяйства. Эти установки определяли характер отношения государства к науке и государственную политику в этой сфере. Если определение принципов и основ этой политики было всецело сосредоточено в руках руководства ВКП(б) и советского государства, а представители науки к делу формирования политики не привлекались, то в процесс ее конкретизации, выработки механизмов реализации государственной политики в сфере науки они были вовлечены изначально. Можно говорить о том, что со временем их влияние на решение этих вопросов усиливалось.

Необходимость развития науки и максимального приближения ее к практике социалистического строительства обусловили преобразования в системе организации и структуре управления научными учреждениями СССР. В результате сформировалась совершенно новая система научных учреждений, включавшая отраслевой, академический и вузовский секторы науки. Отличительными ее чертами были целостность и управляемость, позволявшие мобилизовать весь научный потенциал страны для решения задач социально-экономического развития и обороны страны и обеспечить условия для планомерного развития научного потенциала.

Эффективной работе этой системы во многом способствовала специализация ее секторов на решении разных задач. Отраслевая наука осуществляла, прежде всего, прикладные и теоретико-прикладные исследования в целях интеграции науки с производством и внедрения научных разработок. Развитие вузовской науки было обусловлено, с одной стороны, задачей повышения качества учебного процесса для подготовки высококвалифицированных специалистов для науки и народного хозяйства, с другой - необходимостью мобилизации научно-педагогических работников для решения актуальных проблем развития народного хозяйства. Роль центра внутри системы научных учреждений была закреплена за Академией наук СССР, в руководстве и составе которой ВКП(б) и государство к середине 1930-х гг. обеспечило себе прочные административные и идеологические позиции. В соответствии с этим значением академический сектор был призван разрабатывать ведущие теоретические и комплексные проблемы науки во всех ее областях и путем координации своей тематики с тематикой других научно-исследовательских учреждений давать общее направление всей научной работе в СССР. Это привело к усилению роли государства в руководстве развитием науки и связи научно-исследовательской работы с планами социально-экономических преобразований.

Такая научная система являлась органичной частью народного хозяйства СССР, поэтому вопросы разграничения сфер деятельности отраслевого, академического и вузовского секторов науки и одновременно развития их кооперации, а также проблемы финансового, материально-технического и кадрового обеспечения развития науки и деятельности научных коллективов, интенсификации и повышения эффективности их труда приобретали политический характер. Он обусловливался еще и тем, что государство, как основной субъект хозяйственно-экономической деятельности, активно участвовало в решении этих вопросов.

Политический характер многим вопросам развития науки и функционирования научных учреждений и коллективов придавала сложность установления взаимопонимания и доверительных отношений между советской властью и интеллигенцией, и в особенности - научной интеллигенцией «старой» формации. Это привело в первой половине 1930-х гг. к попытке устранить дефицит научных кадров за счет упрощенной и ускоренной подготовки их из представителей социально близкой советской власти рабоче-крестьянской среды. В ходе совместного поиска форм интеграции академической, отраслевой и вузовской науки, направленного на ускорение цикла «фундаментальные исследования - прикладные исследования - разработки - внедрение», а также эффективной методологии планирования научно-исследовательской работы отношения государства и ученых приобретали более деловой характер, что обеспечило повышение вклада науки в процесс социалистического строительства, а научной интеллигенции - прочные социальные позиции в обществе.

Процесс внедрения плановых начал в деятельность научных коллективов оказался проблемой сложной не только в методическом и практическом отношении, но и в политическом, поскольку сначала натолкнулся на непонимание, неприятие со стороны ученых вследствие стремления государственных органов привнести в науку методы планирования, оправдавшие себя в промышленности. Характерно, что в процессе обсуждения проблем планирования научно-исследовательской работы учеными была осознана и польза плана для науки, и целесообразность планирования организации научной деятельности, а дискуссия сосредоточилась вокруг сложных проблем учета специфики научной деятельности, как объекта планирования и выработки соответствующей ему методики планирования. В итоге удалось не только охватить научную сферу планированием и связать ее с государственными планами развития народного хозяйства, но и создать условия для кооперации различных секторов науки. Возложение руководства планированием науки на Госплан СССР способствовало тесной координации плановой и научной работы не только в интересах развития науки, но и для совершенствования методов научного планирования.

Важнейшими функциями государственного планирования науки были, во-первых, координация работы исследовательских организаций, преодоление их ведомственной замкнутости, во-вторых - концентрация усилий исследователей на решении перспективных общетеоретических и теоретико-прикладных проблем науки, в-третьих, обеспечение учета и контроля за деятельностью научных коллективов. Плановая система организации научно-исследовательской работы предоставляла институтам довольно широкие возможности для проявления инициативы в постановке конкретных исследовательских проблем, исходя из общих установок партийных и руководящих органов. Несмотря на сопротивление ученых бюрократическим методам планирования научной деятельности, мало учитывавшим ее специфику и копировавшим методы планирования производства, следует признать, что в условиях широкого развертывания научных исследований планирование имело все же положительное значение, способствуя приближению науки к нуждам производства, а также координации научных исследований для максимально эффективного использования ограниченных материальных и кадровых ресурсов. Кроме того, практический опыт планирования науки, накопленный в 1930-е гг., стал основой для теоретических обобщений и методологических разработок на следующем этапе развития науки.

В целом, политика советского государства в отношении науки обеспечивала использование наличных возможностей науки и развитие ее потенциала в интересах проводимых в СССР социалистических преобразований. Интересы развития научных знаний, оттесненные в первой половине 1930-х гг. на второй план жизненно-важными потребностями общества и народного хозяйства, во второй половине десятилетия начинают учитываться государством в большей мере. Наращивание .объемов промышленного производства позволило вплотную перейти к решению проблемы ускорения темпов развития промышленности за счет внедрения в нее новейших научно-технических достижений. Именно в это время государство и ученые концентрируют свое внимание на разработке эффективной научно-технической политики, способствующей усилению связи науки с производством.

Наметившийся накануне Великой Отечественной войны переход к научно-технико-производственному планированию, объединяющему планы науки, научно-технического прогресса и производственной деятельности, новому порядку финансирования научных учреждений обеспечивали системный подход к решению данной проблемы и способствовали установлению более тесных и планомерных связей между наукой и производством. В то же время создание единой системы подготовки и повышения квалификации научных кадров позволили в основном решить проблему дефицита работников науки, создав условия не только для количественного, но и для качественного их роста. В результате советская наука, прежде больше отдававшая государству, чем получавшая от него, начала пожинать плоды быстрого развития экономики и общества в виде увеличения финансирования, улучшения материально-технического снабжения и кадрового обеспечения. Благодаря целенаправленной политике ВКП(б) и государства наука в СССР фактически превращалась в особый и своеобразный сектор народного хозяйства, становилась важным фактором его развития и реализации программных установок правящей партии, что, в свою очередь, создавало прочную базу для развития науки в будущем.

Проведенное исследование позволило осветить процесс формирования государственной политики в области науки в тесной связи с социально-экономическими преобразованиями, проходившими в СССР в 1930-е гг., проанализировать проблемы финансового, материально-технического, кадрового обеспечения науки, а также процесс становления системы плановой организации научных исследований. Однако ряд вопросов требует привлечения новых архивных материалов, оставшихся недоступными для автора, и дальнейшего изучения. К ним, в частности, относятся вопросы о роли И.В.Сталина, В.М.Молотова в формировании политики в отношении науки, участии в этом процессе Отдела науки ВКП(б), социальные аспекты политики советского государства в области науки, а также факторы, влиявшие на формирование общественно-политических взглядов научной интеллигенции и определявшие ее отношения с властью. Специального изучения требует проблема репрессий в отношении ученых, в частности, вопрос о масштабах, причинах и характере этого процесса, влиянии его на дальнейшее развитие науки.

Исследование научно-технической политики советского государства в более широких хронологических рамках позволило бы пролить свет на то, как разработки ученых и государства в сфере организации научных исследований и внедрения их результатов в производство, осуществленные в предвоенный период, были использованы в последствии. Кроме того, анализ проблем функционирования системы организации науки в военное и послевоенное время дал бы возможность судить о том, насколько она была эффективной в условиях предвоенного десятилетия, как преодолевались недостатки этой системы, выявленные уже на этапе ее становления, и каковы были дальнейшие тенденции ее развития.

Дать целостное представление о политике СССР в сфере науки должен также более широкий ее анализ, с привлечением материалов общественных и гуманитарных наук. Объективному исследованию проблемы идеологического вмешательства государства в науку может помочь использование новых социологических и науковедческих подходов, позволяющих связать внешние идеологические воздействия с внутренней логикой развития науки и проследить не только негативное, но и конструктивное влияние социальных факторов на науку.

Изучение этих вопросов на более широкой источниковой базе, несомненно, позволит уточнить многие положения диссертации и дополнить выводы, полученные соискателем.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Тасиц, Наталия Алексеевна, 2007 год

1. ИСТОЧНИКИ: Опубликованные:

2. V съезд Советов. Стенографический отчет. М.: Мосполиграф, 1929. 633 с.

3. Академическое дело 1929-1931 гг.: Сб. Вып.1. Дело по обвинениюакадемика С.Ф. Платонова/ Отв. ред. Леонов В.П. СПб., 1993.295 е., ил.

4. Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б)-КПСС. 19221991/1922-1952. Сост. Есаков В.Д. М.: РОССПЭН, 2000. 591с., ил.

5. Академия наук СССР XVII партсъезду. М., 1934.

6. Бухарин Н.И. Наука и СССР. М.: Работник просвещения, 1928.

7. Он же. Социалистическая реконструкция и естественные науки//

8. Социалистическая реконструкция и научно-исследовательская работа. М.: Высший совет народного хозяйства, 1930.

9. Он же. Борьба двух миров и задачи науки//М.; Л.: Соцэкгиз, 1931. 32 с.

10. Он же. Теория и практика с точки зрения диалектического материализма.

11. Доклад на 2-м Международном съезде по истории наук. Лондон, 29 июня 3 июля 1931 г.// Science at the Cross-Roads. London, 1931; На рус. яз.: Социалистическая реконструкция и наука. 1931, №1).

12. Он же. Мировой кризис. СССР и техника. Доклад на Всесоюзномсъезде инженеров и техников, 1932// Социалистическая реконструкция и наука. 1932. Вып. 9-10.

13. Он же. Методология и планирование науки и техники: Избр. тр. М.: Наука, 1989.344 с.

14. Н.И.Вавилов: Из эпистолярного наследия. 1929-1940 гг./ Сост. и авт. коммент. Есаков В.Д., Левина Е.С. М: наука, 1987. 490 с.

15. Н.И. Вавилов: Научное наследие в письмах: Международная переписка. В 6 Т. Т. III. 1931-1933. М.: Наука, 2000. 588 е., ил.; T.IV. 1934-1935. М.: Наука, 2003.

16. Вернадский В.И. О задачах и организации прикладной научной работы

17. Академии наук СССР. Л.: Изд-во АН СССР, 1928. 43 с.

18. Он же. Письма В.И.Вернадского А.Е.Ферсману/ Сост. Филиппова Н.В.1. М.: Наука, 1985.272 с.

19. Волгин В.П. Академия наук СССР за четыре года. 1930-1933. Речи и статьи непременного секретаря акад. В.П.Волгина. Л.: Изд-во АН СССР, 1934.

20. Всесоюзная конференция по планированию научно-исследовательской работы, 1-я, 6-11 апреля 1931 г. Стенографический отчет. М.; Л.: Соцэкгиз, 1931.431 с.

21. Всесоюзный съезд научных работников, 3-й, Москва, февраль 1929 г.: Спутник делегата съезда. М.: Работник просвещения, 1929. 173 с.

22. Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР: 19331937 гг.: Т.1. М.: Изд-во Госплана СССР, 1934. 740с.

23. Высшая школа СССР за 50 лет. М.: Высшая школа, 1967.

24. Высшее образование в СССР. М.: Госстатиздат, 1961.

25. Заводские лаборатории тяжелой промышленности: Сб. Советазаводских лабораторий НКТП СССР/ Под общ. ред. Арманда А. А. М.; Л.: Сектор ведомственной и заочной литературы, 1935.

26. Индустриализация СССР: Сб. документов и материалов: В 3 Т. Т.1. 1929-1932; Т.2. 1933-1938; Т.З. 1938-1941. М.: Наука, 1970-1973.

27. Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР. 2-е изд. М.: Госплан СССР, 1984. 277 с.

28. Капица. Тамм. Семенов: В очерках и письмах. М.: Вагриус-Природа,1998. 575с.

29. Капица П.Л. Письма о науке. М.: Московский рабочий, 1989.

30. Он же. Научные труды. Наука и современное общество/ Ред.-сост.

31. Рубинин П.Е. М.: Наука, 1998. 539 с. 29.Он же. Эксперимент. Теория. Практика: Статьи, выступления. М.: Наука, 1974.288 с.

32. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК1898-1986). Т.4. 1926-1929; Т.5. 1929-1932; Т.6. 1933-1937, Т.7. 19381945. 9-е изд., доп. и испр. М.: Политиздат, 1984-1985.

33. Кржижановский Г.М. О программе работ АН СССР на 1936 г.: Тез. докл. на сессии АН СССР 14-20 марта 1936 г. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936. 54 с.

34. Крылов В.В. Из эпистолярного наследия академика В.Н. Перетца// Вестник РАН. Т.64. №2. 1994. С.147-154.

35. Куйбышев В.В. Избранные произведения: В 2 т./ Т.2. 1929-1934. М.: Госполитиздат, 1988. 463 с.

36. Культурное строительство СССР: Стат. сб. ЦУНХУ. М.; Л.:1. Госпланиздат, 1940.

37. Культурное строительство СССР. М., 1956.

38. Лапиров-Скобло М.Я. Проблема научных кадров// Научный работник. 1929. №11. С.9-17.

39. Материалы к истории Академии наук СССР (1917-1947)/Под общ. ред. акад. Вавилова С.И. М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 616с.

40. Молотов В.М. О народно-хозяйственном плане на 1932 г.: Доклад на сессии ЦИК СССР. М.: Партиздат, 1931.

41. Он же. О народно-хозяйственном плане на 1934 г.: Доклад на IV сессии

42. ЦИК СССР 28 декабря 1933 г. М.: Партиздат, 1934. 40.Он же. О народно-хозяйственном плане на 1935 г.: Доклад на сессии ЦИК СССР. М.: Партиздат, 1935.

43. Он же. Задачи второй пятилетки: Доклад на XVII съезде ВКП(б) 3февраля 1934 года. М.: Партиздат, 1934. 80 с.

44. Научно-исследовательские учреждения тяжелой промышленности. М.; Л.: Изд-во Наркомтяжпром, 1935.

45. Научные кадры и научно-исследовательские учреждения СССР/ Ред. О.Ю. Шмидт и В.А. Смулевич. М., 1930.

46. Народное образование, наука и культура в СССР: Стат. сб. М:

47. Статистика, 1977. 448 с. 47.0льденбург С.Ф. Положение нашей науки среди науки мировой//

48. Наука и техника СССР 1917-1927. Отд. брошюра. М., 1928. 48.Организация советской науки в 1926-1932 гг.: Сб. док. Л.: Наука, 1974. 408 с.

49. Отчеты о работе Академии наук за 1928-1941 гг. М.; Л.: Изд-во АН СССР,1929-1942.

50. Переписка Н.И. Вавилова с Г.Дж. Меллером: 1938-1939 гг./ Предисловие Захарова И.А.; Публ. и пер. с англ. Вавилова Ю.Н.)// ВИЕТ. 2000. №3. С.16-34.

51. Переписка И.П. Павлова. Л.: Наука, 1970. 436 с.

52. Перспективный план развития народного хозяйства СССР. М., 1930.

53. Петр Леонидович Капица: Воспоминания. Письма. Документы. М.: Наука, 1994. 543 с.

54. План научно-исследовательских работ Академии наук на 1939 г. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939. 69 с.

55. План научно-исследовательских работ Академии наук на 1940 г. М.; JI., Изд-во АН СССР, 1940.

56. План научно-исследовательских работ Академии наук на 1941 г. М.; Л., Изд-во АН СССР, 1941.

57. План работ Академии наук СССР на второе пятилетие (1933-1937): В 2т. Л.: Изд-во АН СССР, 1932.

58. Проблемы организации науки в трудах советских ученых 1917-1930-е годы: Сб. материалов и документов/ АН СССР. Ин-т истории, естествознания и техники. Ленинградское отделение, под ред. Большакова К.Г. М.: Наука, 1990. 232 с.

59. Проблемы реконструкции народного хозяйства СССР на пятилетие:

60. Пятилетний перспективный план на V съезде Госпланов. М.: Плановое хозяйство, 1929. 651 с.

61. Расходы на социально-культурные мероприятия по единомугосбюджету СССР за 1 и 2 пятилетия. М.: Госфиниздат, 1939.

62. Семенов Н.Н. Наука и общество: Статьи и речи/Семенов Н.Н.; АН СССР. 2-е доп. изд. М.: Наука, 1981. 487с.

63. Собрание законов и распоряжений рабочего и крестьянскогоправительства СССР (СЗ СССР). М., 1928-1941.

64. Социалистическое строительство СССР (1933-1938): Стат. сб./ Отв. ред. Саутин И.В., М.; Л.: Госполитиздат, 1939. 208 с.

65. Струмилин С.Г. Наука и производительность труда. М.; Л: Соцэкгиз, 1931.18 с.

66. Он же. К методологии учета научного труда. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1932.30 с.

67. Тупикин М. Научно-исследовательские институты промышленности/ По материалам ЦКК-НК РКИ СССР и с прил. пост-я Презид. ЦКК ВКП(б) и коллегии HP РКИ СССР. Л.; М.: Огиз «Московский рабочий», фабрика книги «Красный пролетарий» в Мск, 1932. 62 с.

68. Университеты и научные учреждения к XVII съезду ВКП(б). М.; Л.: Государственное технико-теоретическое изд-во, 1934. 423 с.

69. Уставы Российской академии наук: 1724-1999. М.: Наука, 1999. 287 с.

70. Александр Евгеньевич Ферсман (1883-1945). Жизнь и деятельность/ Ред.-сост. Коган Я.Б. М.: Наука, 1965. 478 с.1. Неопубликованные:

71. Архив Российской Академии наук (Архив РАН)

72. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)

73. Ф.5283. Оп.2. Д.67, 69, 71, 72, 73, 86, 112, 169, 174, 206, 207, 208, 212, 218, 220, 259, 281,288,307.86.0п.2а. Д. 1,5.

74. On. la. 123, 125, 128-130, 132, 135, 139, 141-143, 147-150, 156, 157, 162, 166, 168, 176,181, 188, 196, 199, 201, 202, 205, 207-209, 215, 224, 228.

75. On.12. Д.2, 6,17,22,25, 33, 34, 38-41.

76. Ф.5446. Оп.29. Д.1, 8, 7, 19-22, 24,44, 72, 73.90.0n.31. Д.З, 9, 10,13, 14, 80-83, 89, 93, 576, 587, 589, 595, 629, 644, 669.

77. On.82. Д.1-6, 8-15, 18-22, 25, 27-30, 33-42, 46, 48-50, 51-54, 56, 58-60, 64-84, 86-90,107-113, 116-120, 137-138,158, 168, 171,174-176.

78. Российский государственный архив социально-политической истории1. РГАСПИ)

79. Ф.17. Оп.2. Д.344, 345,347, 349,354,379,381, 383, 385,397,417,423,425, 427,429,435,441,449,451,453,460,489,502,503, 505,507,514, 515.93.0п.3. Д.771-782, 785, 786, 790-796, 800.

80. Ф.558. Оп.11. Д.85,144, 145, 146, 158, 744, 773,807-813.

81. Российский государственный архив экономики (РГАЭ)

82. Ф.3429. Оп.7. Д.3100, 3104, 3203, 3215, 3324, 3325, 3332, 3344, 3345, 3493, 3495, 3501, 3535, 3592, 3593, 3600, 3602, 3731, 3852, 3869, 3875, 3878,3883,3885,3909,3939.

83. Ф.4372. Оп.27. Д.71, 72, 81, 82,137,145,317,401,452,512, 546,549.

84. Оп.28. Д.20,22, 40, 391, 392, 390а, 393,395, 426.

85. Оп.29. Д.978, 996, 999-1005.

86. Оп.ЗО. Д.13,15, 31а, 36, 47, 59, 73а, 106, 108, 1032-1038, 1090.103. Оп.31. Д.2769, 2806-2816.

87. Оп.32. Д.101, 103-106, 107а, 1076, 107в, 123, 125731, 737, 747, 749751,753, 757, 758, 762, 763.

88. Оп.ЗЗ. Д.125, 128, 132, 135-142, 145, 147, 149, 151, 152, 917-920, 940, 942-944, 946, 947.

89. Оп.34. Д.98а, 986, 99, 322, 360, 373-376, 558а, 580, 586, 591, 593.

90. Оп.35. Д.66, 68, 69, 370, 374, 380, 383, 415, 427, 612.

91. Оп.37. Д. 157, 254, 366, 377, 388, 427, 438, 678, 679, 734, 967, 968, 1008, 1011, 1014, 1034, 1035.

92. Оп.38. Д.76, 79, 80, 92, 180, 185, 194, 195, 251, 289, 383, 385, 386, 389, 475,482, 1337-1340.lll.On.39. Д.13,17, 27,30.

93. Оп.41.Д.91, 93, 96, 208, 230, 244, 252, 253 , 483 , 500, 544, 547, 1405, 1406а, 14066,1407а, 14076, 1464, 1465, 1467, 1469.

94. Ф.7297. Оп.22. Д. 15, 16, 18, 22, 38, 66.

95. Оп.28. Д.35, 40а, 41, 94, 96, 97, 99, 102.1.. ЛИТЕРАТУРА:

96. Bernal J.D. Social function of science. Cambridge; London, 1967. 482 p.

97. Cocks P.M. Science Policy in the Soviet Union. Washington, 1980.

98. Fortescue S.The Communist Party And Soviet Science. London: Basingstoke, 1986. 234 p.

99. Graham L.R. Reorganization of the Academy of Sciences// Soviet Policy-Making/Eds. P.H. Juvilier, H.W. Morton. N.Y., 1967. P. 133-161.

100. Graham L.R. The Soviet Academy of Sciences and the Communist Party, 1927-1932. Princeton, 1967.

101. Graham L.R. Science Policy and Organization// The Soviet Union today. An interpretive guide. Chicago, 1983. C.211-222.

102. Graham L.R. Science in Russia and the Soviet Union. A Short History. Cambridge, 1993.

103. Joravsky D. Soviet Marxism and Natural Science, 1917-1932. N.Y., 1961.

104. Kneen P. Soviet Scientists and the State: An Examination of the Social and Political Aspects of Science in the USSR. London: Basingstoke, 1984.138 p.

105. Krementsov N.L. Stalinist Science. Princeton, 1997.

106. Levin A.E. Expedient Catastrophe: A Reconsideration of the 1929 Crisis of the Soviet Academy of Science// Slavic Review. 1988. V. 47. №2. P.261-279.

107. Medvedev Z. Soviet Science. N.Y., 1978.

108. Merton R. The Sociology of Science. Chicago: Univ. Press., 1973.

109. The Social Context of Soviet Science/ Eds.Linda L. Lubrano, Susan Grosse Solomon. Boulder, Colorado: Westview Press, 1980.

110. Vucinich A. Empire of Knowledge. The Academy of Sciences of the USSR:1917-1970. Berkley, 1984. 484 p.

111. Александров В.Я. Трудные годы советской биологии: Записки современника. СПб., 1992. 262 с.

112. Александров Д.А. Почему советские ученые перестали печататься за рубежом: становление самодостаточности и изолированности отечественной науки, 1914-1940//ВИЕТ. 1996. № 3. С. 3-24.

113. Александров Д.А., Кременцов H.JL Опыт путеводителя по неизведанной земле. Предварительный очерк социальной истории советской науки (1917-1950-е годы)// Вопросы истории естествознания и техники. 1989. №4. С. 67-80.

114. Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. М.: Наука, 1991.240 с.

115. Алпатов В.М., Ашнин Ф.Д. «Дело славистов»: 30-е годы/ Отв. ред. Толстой Н.И. М.: Наследие, 1994. 284 с.

116. Андреев А. В. Альтернативная физика в СССР: 1920-40-е годы// Физика XIX-XX вв. в общенаучном и социокультурном контекстах: Физика XX в. М.: Янус-К, 1997. С.241-263.

117. Аперьян В.Е. Научная книга и Российская академия наук// Отечественная история. 2001. №5. С.69-77.

118. Арбатов Г.А. Общественная наука и политика// Наука и власть: Воспоминания ученых-гуманитариев и обществоведов. М.: Наука. 2001. С.37-67.

119. Ахундов М.Д., Баженов Л.Б. У истоков идеологизированной науки// Природа. 1989. №2. С.90-99.

120. Бабков В.В. Н.К.Кольцов и борьба за автономию науки// Вопросы истории естествознания и техники. 1997. №1. С.76-94.

121. Байрау Д. Интеллигенция и власть: советский опыт// Отечественная история. 1994. №2. С. 122-135.

122. Барбакова К.Г., Мансуров В.А. Интеллигенция и власть/ Отв. ред. Голенкова З.Т. М.: Изд-во АН СССР, 1991. 190 с.

123. Батыгин Г.С. Политика в области науки и формирование советского философского сообщества в 1930-е и 1940-е годы/ Батыгин Г.С., Козлова Л.А.// Россия и современный мир. 2001. №3. С.71-87.

124. Беляев Е.А. КПСС и организация науки в СССР. М.: Политиздат, 1982. 143 с.

125. Беляев Е.А., Пышкова Н.С. Формирование и развитие сети научных учреждений СССР: исторический очерк. М.: Наука, 1979. 245 с.

126. Беляков Л.П. «Шахтинское дело»// Репрессированные геологи/ Сост. Баженов А.И. и др., М.; СПб., 1999. С.395-398.

127. Берлявский Л.Г. Власть и отечественная наука (1917-1941). Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004. 360 с.

128. Он же. Власть и отечественная наука: Формирование государственной политики (1917-1941 гг.): Автореф. дисс. д-ра ист. наук. Ростов-на-Дону, 2005. 46 с.

129. Бернал Дж. Наука в истории общества. М., 1956.

130. Брачев С.В. «Дело историков». 1929-1931 гг. СПб., 1998.

131. Быковская Г.А. Государственная научно-техническая политика в СССР: Системы поощрения научных кадров во 2-й половине XX века // История науки и техники. 2004. №12. С.25-31.

132. Васильева Е.В. Дальний Восток как объект научной политики советского государства// Вестник ДВО РАН, 2000. № 5. С. 107-122.

133. Она же. Советская власть, наука, ученые: специфика отношений// Вестник ДВО РАН. 2002. №6. С.24-36.

134. В.И. Вернадский: ученый и мыслитель. М.: Наука, 2002. 232с.

135. Визгин В.П. «Явные и скрытые измерения пространства» советской физики 1930-х гг. (по материалам мартовской сессии АН СССР 1936 г.)// http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/viz2001 .htm.

136. Власов М.Г. Рождение советской интеллигенции. М.: Политиздат, 1968.86 с.

137. Волков B.C. К научной концепции истории советской интеллигенции// В поисках исторической истины: Сб. ст./ Сост. Красовская Л. С. Л.: Лениздат, 1990. С.48-65.

138. Волобуев П.В. История отвечает не на все вопросы// Наука и власть: Воспоминания ученых-гуманитариев и обществоведов. М.: Наука, 2001. С.107-132.

139. Галкин К.Т. Высшее образование и подготовка научных кадров в СССР/ Под ред. проф. Константинова Н.А., М.: «Советская наука», 1958. 176 с.

140. Гетманова Н.Г., Кузьмин М.С. Советско-швейцарские культурные и научные связи (1917-1937 гг.)//Вопросы истории. 1985. №9. С.33-44.

141. Главацкий М.Е., Кондрашева М.И. Интеллигенция и революция: Историографические заметки// Интеллигенция в советском обществе: Межвуз. сб. науч. тр./РАН, Сибирское отделение. Ин-т истории, Кемеровский гос. ун-т. Кемерово, 1993. С.36-42.

142. Голованов Я.К. Королев: Факты и мифы. М.: Наука, 1994.800 е.: ил.

143. Горелик Г.Е. Андрей Сахаров: Наука и свобода. Москва: Вагриус, 2004. 605 с.

144. Он же. Москва, физика, 1937 год// Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР. М.: Наука, 1995. С.54-75.

145. Он же. Натурфилософские установки в советской физике (1933-1938 гг.)// Философские исследования. 1993. №4. С.З 13-334.

146. Он же. Путевые заметки перед путешествием в неизведанную страну, или Взгляд историка физики на взгляд историков биологии// Вопросы истории естествознания и техники. 1989. №4. С.80-87.

147. Он же. Три марксизма в советской физике 30-х годов// Природа. 1993. №5. С.86-94.

148. Он же. Физика университетская и академическая// Вопросы истории естествознания и техники. 1991. №1. С. 15-32.

149. Гракина Э.И. Ученые и власть// Власть и общество в СССР: политика репрессий (20-40-е годы): Сб. ст. М.: Институт российской истории, 1999. С.123-144.

150. Гришрьян Н.А. Из истории русско-американского научного сотрудничества//Вестник Российской Академии Наук. 1994. №2. С. 161-165.

151. Григорьян Н.Г. Противостояние системе. К оценке социально-политической позиции И.П.Павлова// Философские исследования. 1993. №4. С.399-417.

152. Грэхем Лорен Р. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе/ Лорен Р. Грэхем. Пер. с англ. М.: Политиздат, 1991. 480 с.

153. Гусев К.В., Розов Б.С. Кадры советской науки: К 50-летию советской системы аттестации научных и научно-педагогических кадров. М.: Знание, 1982. 64 с.

154. Дегтярев Е.Е., Егоров В.К. Интеллигенция и власть. М.: Новая слобода, 1993. 86 с.

155. Дмитриев А. Всероссийская научная конференция «Наука и власть» (Саратов, 23-24 октября 2002 г.)// Новое литературное обозрение. 2002. №6. С.429-231.

156. Дубинин Н.П. История и трагедия советской генетики. М.: Наука, 1992. 384 с.

157. Дубровский A.M. Историк и власть: историческая наука в СССР и концепция истории феодальной России в контексте политики и идеологии (1930-1950-е гг.). Брянск: Изд-во БГУ им. акад. И.Г.Петровского, 2005. 800 с.

158. Дунаевский В.А. О письме Сталина в редакцию журнала "Пролетарская революция" и его воздействии на науку и судьбы людей// История и сталинизм. М., 1991.

159. Дунаевский В.А., Чапкевич Е.И. Евгений Викторович Тарле: человек в тисках беззакония// Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР. М.: Наука, 1995. С.108-127.

160. Елфимов А.А. Деятельность западносибирских отделений ВАРНИТСО в годы первой пятилетки// Доклады и сообщения по истории Сибири и Дальнего Востока. Томск, 1960. С.296-309.

161. Ермаков В.Т. Борьба Коммунистической партии за перестройку работы научных учреждений в годы первой пятилетки: Автореф. дисс. . канд. ист. наук. М., 1955. с.

162. Он же. Исторический опыт культурной революции в СССР. М.: Мысль, 1968.

163. Он же. Интеллигенция России в XX столетии (К постановке проблемы «Интеллигенция как феномен исторического изучения»)// Интеллигенция России: Уроки истории и современность. Иваново: Иван. гос. ун-т, 1996. С.116-126.

164. Есаков В.Д. Документы Политбюро ЦК как источник по истории Академии наук//Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП (б) -ВКП (б) КПСС. 1922 - 1991. 1922 - 1952/ Сост. В.Д. Есаков. М.: РОССПЭН, 2000. С.7-24.

165. Он же. Советская наука в годы первой пятилетки: Основные направления государственного руководства наукой. М.: Наука, 1971.271 с.

166. Он же. Организация советской науки в годы первой пятилетки: Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1968. 30с.

167. Жидкова А.А. Международные научные связи в первой трети XX в.: Деятельность в СССР зарубежных филантропических фондов в 1920-е -начале 1930-х гг. Автореферат дисс. канд. ист.наук. М., 2004.23 с.

168. Зак JI.M., Лельчук B.C., Погудин В.И. Строительство социализма в СССР. Историографический очерк. М.: «Мысль», Макс-пресс (Москва), 1971.318 с.

169. Звездин З.К. От плана ГОЭЛРО к плану первой пятилетки: Становление социалистического планирования в СССР. М.: Наука, 1979. 269 с.

170. Иванова Л.В. Формирование советской научной интеллигенции (1917-1927 гг.). М.: Наука, 1980. 392 с.

171. Он же. Роль профсоюза научных работников в разработке и утверждении принципов планирования научной работы//

172. Исторический опыт планирования культурного строительства в СССР: Сб. ст./ АН СССР, Ин-т истории СССР. М.: Ин-т истории СССР, 1988. С.61-77.

173. Игнациус Г.И. В.А. Стеклов (1884-1926). М.: Наука, 1967. 212 с.

174. Илизаров С.С. "Свои чужие". Из истории социальной стратификации советской научной элиты// ИИЕТ РАН. Годичная научная конференция 1998. М.: ИИЕТ РАН, 1999.С.170-176.

175. Иоффе А.Е. Интернациональные научные и культурные связи Советского Союза. 1928-1932 гг. М.: Наука, 1969. 199 с.

176. Он же. Международные связи советской науки, техники и культуры. 1917-1932 гг. М.: Наука, 1975. 429 с.

177. Калинченко С.Б. Вузовская наука Северного Кавказа в условиях социально-политических трансформаций российского общества (1918-1941 гг.). Ставрополь, 2006.

178. Она же. Из истории науки на Северном Кавказе. Научно-исследовательские институты: становление и деятельность (19181941 гг.). Ставрополь, 2006.

179. Каратаев Н.К. Подготовка молодых советских ученых// Вестник АН СССР. 1948. №1. С.78

180. Квакин А.В. Между белыми и красными: Русская интеллигенция 2030-х гг. в поисках Третьего Пути. М: Центрполиграф, 2006. 411 с.

181. Келле В.Ж. Методологические проблемы комплексного исследования научного труда// Вопросы философии. 1977. № 5. С. 100-110.

182. Он же. Функции государства в научно-технической сфере: Россия и мировой опыт//ИИЕТ РАН. Годичная научная конференция 1998. М.: ИИЕТ РАН, 1999. С.178-183.

183. Ким М.П. Коммунистическая партия организатор культурной революции в СССР. М., 1955.

184. Он же. 40 лет советской культуры. М., 1957.

185. Кирсанов B.C. Возвратиться к истокам? (Заметки об Институте истории науки и техники АН СССР, 1932-1938 гг.)// Вопросы истории естествознания и техники. 1994. №1. С.3-19.

186. Кислицын С.А. Шахтинское дело: Начало сталинских репрессий против научно-технической интеллигенции в СССР. Ростов-на-Дону: Изд-во науч.-метод. центра «Логос», 1993. 109 с.

187. Кликушин М.В. Формирование научной интеллигенции Сибири в годы первых пятилеток (1928 1941 гг.). Автореф. дисс. канд. ист. наук. Новосибирск, 1991. 20 с.

188. Князев Г.А., Кольцов А.В. Краткий очерк истории Академии наук СССР. Изд. 2-е. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1957. 159 с.

189. Коган Л.Н. Интеллигенция: слой специалистов или духовная элита общества?// Интеллигенция в советском обществе: Межвуз. сб. науч. тр. Кемерово, 1993. С. 14-27.

190. Кожевников А.Б. О науке пролетарской, партийной, марксистской// Метафизика и идеология в истории естествознания/ Отв. ред. А.А.Печенкин. М.: Наука, 1994. С.219-238.

191. Он же. Ученый и государство: феномен Капицы// Философские исследования. 1993. №3. С.418-438.

192. Он же. Этапы научной политики в СССР (1917-1941)// Вторая конференция по социальной истории советской науки: Тез. М., 1990. С. 26-27.

193. Кожинов В.В. Правда сталинских репрессий. М.: Изд-во Алгоритм, Изд-во Эксмо, 2005. 448 с.

194. Козлова Л.А. «Без защиты диссертации.": Статусная организация общественных наук в СССР, 1933-1935 годы// Социологический журнал. 2001. №2. С.145-158; http://www.nir.ru/sj7sj/sj2-01koz.html.

195. Колчинский Э.И., Кольцов А.В. 200-летний юбилей РАН и политика// Науковедение. 2001. №1. С. 20-39.

196. Кольцов А.В. Ленин и становление Академии наук как центра советской науки. Л., 1969.

197. Он же. Ленинградские учреждения Академии наук СССР в 1934-1945 гг. СПб.: Наука, 1997. 191 с.

198. Он же. Научно-организационная деятельность академика Н.И.Бухарина в Академии наук СССР// Бухарин Н.И. Избранные труды. Л, 1988. С.425-436.

199. Он же. Развитие Академии наук как высшего научного учреждения СССР: 1926-1932 гг. Л.: Наука, 1982. 279 с.

200. Он же. Выступления ученых в защиту Академии наук. 1917-1929 гг.// На переломе: Отечественная наука в первой половине XX века. Вып. 2. СПб., 1999. С.86-93.

201. Комков Г.Д., Левшин Б.В., Семенов Л.К. Академия наук СССР: Краткий исторический очерк. Изд-е 2-е, перераб. и доп. в 2-х томах. Т.2: 1917-1976. М.: Наука, 1977.454 е., ил.

202. Конашев М. Б. Научные контакты русских и американских генетиков и эволюционистов в 20 30-е годы и книга Г. Ф. Гаузе «Struggle for Existence»// На переломе: Отечественная наука в первой половине XX века. Вып. 2. СПб., 1999. С. 97-106.

203. Он же. Научные связи русских и американских генетиков в 20-30-е годы XX века: «нетрадиционное» измерение исторической судьбы?// Плехановские чтения: Исторические судьбы России, 29.05-30.05 1999г. Тезисы докладов. СПб., 1999. С.93-96.

204. Конашев М. Б., Орлов С. А. Международная научная конференция «Наука и общество»// Вопросы истории естествознания и техники.2000. №1. с. 211-212.

205. Корупаев А.Е. Очерки интеллигенции России. В 2 ч. М., 1995.

206. Кравец А.С. Конец имперской науки?// Вестник Воронежского государственного университета. 2000. №2. С. 205-216.

207. Он же. Социально-политическое развитие интеллигенции Сибири в 1917 середине 1930-х гг.: дис. в виде науч. докл. на соиск. учен, степ, д-ра ист. наук/ РАН, Ин-т истории. Новосибирск, 1995. 43 с.

208. Красильников С.А., Лисс Л.Ф., Соскин В.Л., Илизаров B.C. Культурная революция и духовный прогресс// Историки спорят: Тринадцать бесед. М.: Политиздат, 1988. С. 335-379.

209. Кривоносов Ю.И. Академия Наук СССР: Трагедия 1936-1938 годов: На примере Института истории науки и техники// http://courier.com.ru/cour0203/1700.htm.

210. Он же. Партийное регулирование международных научных связей// ИИЕТ РАН. Годичная научная конференция 2003 г. М.: Диполь-Т, 2003. С.256-258.

211. Кузаков В.К. К обоснованию историографии истории науки// ВИЕТ. 1989. №1. С.121-133.

212. Кузьмин М.С. Деятельность Коммунистической партии и Советского государства по развитию международных научных и культурных связей СССР. 1917-1932 гг. Л.: Изд-во Лен. ун-та, 1971. 149 с.

213. Куманев В.А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции. М.: Наука, 1991.295с.

214. Он же. Деятели культуры против войны и фашизма. Исторический опыт 20-30-х годов. М.: Наука, 1987. 294 е.: ил.

215. Курепин А.А. Власть и научная интеллигенция Ленинграда (из истории «перевоспитания»): 1926-1932//Клио. 2002. №4. С.83-92.

216. Он же. Наука и власть в Ленинграде. 1917-1937 гг. СПб.: Нестор, 2003. 360 с.

217. Он же. Методологическое «перевооружение» научных работников Ленинграда в 1920-1930-е гг.// Клио. 2004. № 1. С. 128-138.

218. Он же. Отраслевые научно-исследовательские учреждения Ленинграда в 1933-1937 гг.: в режиме обслуживания народнохозяйственной практики//Клио. 2006. №4. С. 176-181.

219. Он же. Власть и наука. 1917-1937 гг. (на материалах Петрограда-Ленинграда): Автореф. дисс. д-ра ист. наук. СПб: Б.и., 2004. 47с.

220. Н.С. Курнаков в воспоминаниях современников и учеников. М.: Изд-во АН СССР, 1961.100 е.: ил.

221. Лахтин Г. А. Организация советской науки: история и современность. М.: Наука, 1990. 224 с.

222. Лебедев В.П. Русская интеллигенция под прессом власти// Наука и власть. М., 1990. С. 77-94.

223. Лебин Б.Д. Подбор, подготовка и аттестация научных кадров: Вопросы истории и правового регулирования. М.; Л.: Наука, 1966.288 с.

224. Левина Е.С. Наука под прессингом системы: история несостоявшегося в Москве Международного генетического конгресса (1935-1938 гг.)// ИИЕТ РАН. Годичная научная конференция 1998. М.: ИИЕТ РАН, 1999. С. 196-201.

225. Левшин Б.В. Советская наука в годы Великой Отечественной войны Советского Союза. М.: Наука, 1983. 382 е.: ил.

226. Леглер В.А. Идеология и квазинаука// Философские исследования. 1993. №3. С.68-82.

227. Лопатин Л.Н. Формирование псевдоинтеллигенции как способ укрепления командно-административной системы в 1920-1930-е гг.// Интеллигенция в советском обществе: Межвуз. сб. науч. тр. Кемерово, 1993. С.138-145.

228. Мамчур Е.А., Овчинников Н.Ф., Огурцов А.П. Отечественная философия науки: предварительные итоги. М.: РОССПЭН, 1997. 360 с.

229. Она же. Международные научные связи: Академия наук СССР в 30-е годы// История СССР. 1974. №3. С.47-62.

230. Мозохин О.Б. Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953). Монография. Жуковский; М.: Кучково поле, 2006. 480 с.

231. Моруков М.Ю. Правда ГУЛАГа из круга первого. М.: Изд-во Алгоритм, 2006. 192 с.

232. Музрукова Е.Б., Чеснова Л.В. Советская биология в 30-40-е годы: кризис в условиях тоталитарной системы// Репрессированная наука. Вып. 2. СПб.: Наука, 1994. С.158-166.

233. На переломе: Отечественная наука в первой половине XX века/ Под ред. Колчинского Э.И., Конашева М.Б. Вып. 2. СПб., 1999. 260с.

234. Наука и кризисы: Историко-сравнительные очерки/ Под ред. Колчинского Э.И. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. 1040 с.

235. Наука и общество. Наука как непосредственная производственная сила: Сборник научных трудов/Ред. Н.С.Коноплев. Иркутск: Изд-ъо Иркут.ун-та, 1985. 150с.

236. Наука и тоталитарная власть: Сб. ст.// Философские исследования. 1993. №3,4.

237. Несветайлов Г.А. Больная наука в больном обществе// Социологические исследования. 1990. №11. С.43-55.

238. Огурцов А.П. Социальная история науки: стратегии, направления, проблемы// Принципы историографии естествознания: XX в. СПб.: Алетейя, 2001. С. 30-76.

239. Опенкин Jl.А. Сила, не ставшая революционной (Исторический опыт разработки КПСС политики в сфере науки и технического прогресса. 1917-1982гг.). Ростов-н/Д.: Изд-во Ростов, ун-та, 1990.253 с.

240. Организация научной деятельности. Сб. ст./ Редкол.: Беляев Е.А. и др., М.: Наука, 1968. 444 с.

241. Основы управления наукой: Экономические проблемы/ Отв.ред. Лахтин Г.А. М.: Наука, 1983. 215 с.

242. Оснос Ю. Из истории советской науки (1917-1920)// Исторический журнал. 1943. №5, 6.

243. Очерки истории организации науки в Ленинграде: 1703-1977/ Под ред. Лебина Б.Д., Л.: Наука, 1980. 314 с.

244. Переяьман А.И. Александр Евгеньевич Ферсман. М.: Наука, 1968.295 с.

245. Перченок Ф.Ф. "Дело Академии наук" и "великий перелом" в советской науке// Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР. М.: Наука, 1995. С.201-235.

246. Попов С. Наука в России: мифы, гранты, проблемы// Школьное Обозрение. 1999. №1. С. 46-47.

247. Поповский М.А. Дело академика Вавилова. М.: Книга, 1991. 304 с.

248. Проблемы организации науки в трудах советских ученых: 1917-1930-е годы. Л.: Наука, 1990. 229 с.

249. Процько М.А. О роли интеллигенции в советском обществе. М.: Госполитиздат, 1953. 240 с.

250. Пыстина Л.И. Общественные организации научно-технической интеллигенции Сибири (20 30-е гг.). Новосибирск: Наука, 1987.219 с.

251. Она же. Буржуазные специалисты в Сибири в 1920-е-начале 1930-х гг.: Социально-правовое положение и условия труда. Новосибирск, 1999.159 с.

252. Репрессированная наука. Л.: Наука, 1991. Вып. 1.560с.; 1994. Вып.2.220с.

253. Репрессированные геологи: Биографические материалы. 3-е изд., доп. и испр. М.; СПб.: ВСЕГЕИ, 1999. 450 с.

254. Рубинин П.Е. Свободный человек в несвободной стране//Вестник Российской Академии наук. 1994. Т. 64. №6. С.497-510; http://vivovoco.rsl.ni/VV/PAPERS/KAPITZA/FREEMEN.HTM#4

255. Салмон Г. Наука как власть и наука как коммуникация (противоборство двух традиций)// Философские исследования. №3. С.60-67.

256. Самойлов В.О. О патриотизме и диссидентстве ПавловаЛ Природа. 1999. №8.; VIVOS VOCO! http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/BIO/PAVPATR.HTM

257. Соболев В. С. Академия и власть: 1918-1930// Вестник Российской Академии Наук. 1998. Т. 68. №2. С. 176-182.

258. Советская интеллигенция: История формирования и роста в 19171965 гг. М.: Мысль, 1968. 432 с.

259. Советская интеллигенция: Краткий очерк истории: 1917-1975. М.: Политиздат, 1977. 317 с.

260. Советская культура в реконструктивный период: 1928-1941/ Отв. ред. М.П. Ким. М.: Наука, 1988. 603 с.

261. Современная западная социология науки. Критический анализ. М.: Наука, 1988. 253 с.

262. Сойфер В. Власть и наука. История разгрома генетики в СССР. М.: "Лазурь", 1993. 706 с.

263. Соколов В.Ю. История и политика (К вопросу о содержании и характере дискуссий советских историков 1920 начала 1930-х гг.) Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1990. 200 с.

264. Сокулер З.А. Знание и власть: наука в обществе модерна. СПб.: РХГИ, 2001.239с.

265. Солдатова О.Н. Изобретатели в ГУЛАГе: исторический очерк. Самара: Изд-во «НТЦ», 2004. 76 с.

266. Соловьев Ю.И. Владимир Николаевич Ипатьев и Алексей Евгеньевич Чичибабин// Трагические судьбы: репрессированные ученые Академии наук СССР, М.: Наука, 1995. С.46-53.

267. Соловьев Ю.И., Звягинцев О.Е. Н.С. Курнаков. Жизнь и деятельность. М.: Изд-во АН СССР, 1960. 207 с.

268. Сорокина М.Ю. Русская научная элита и советский тоталитаризм (очень субъективные заметки)// Личность и власть в истории России XIX-XX вв.: Материалы научной конференции. СПб.: Нестор, 1997. С. 248-254.

269. Соскин В.Л. К оценке исторического опыта формирования советской интеллигенции// Интеллигенция в советском обществе: Межвуз. сб. науч. тр. Кемерово, 1993. С.27-36.

270. Он же. Интеллигенция Советской России (1917-конец 1930-х гг.): Историографический аспект// Интеллигенция. Общество. Власть. Опыт взаимоотношений (1917-конец 1930-х гг.). Новосибирск, 1995. С.7-26.

271. Он же. Современная историография советской интеллигенции России. Новосибирск, 1996.

272. Он же. Проблемы истории советской науки: социальный аспект// Бахрушинские чтения 1996 г.: Социокультурное развитие Сибири (XVII XX века), http://gf.nsu.ru/bakhrushin/soskin 1996.shtml Дата просмотра: 21.10.2006.

273. Соскин В.Л., Водичев Е.Г. Методологические аспекты изучения науки как предмета гражданской истории// Развитие науки в Сибири: методология, историография, источниковедение. Новосибирск, 1986. С.5-20.

274. Старостин Б.А. Возникновение кризисной ситуации в российской науке (конец XIX первая треть XX вв.)// ИИЕТ РАН. Годичная научная конференция 1998. М.: ИИЕТ РАН, 1999. С.301-303.

275. Стецовский Ю.И. История советских репрессий/ Общ. фонд «Гласность». В 2-х т. Т. 2. М., 1997. 433 с.

276. Стрекопытов С.П. Административно-командная система и организация науки в 20-30-е годы// Административно-командная система управления: Проблемы, факты: Межвуз. сб. науч. работ. М.: РГГУ, 1992. С.38-52.

277. Он же. Государственное руководство наукой в СССР (1936-1958 гг.): Учеб. пособие. М.: РГГУ, 1991. 92 с.

278. Он же. Организация управления наукой СССР в условиях складывания тоталитарного режима (20-30-е годы): Автореф. дисс. д-ра ист.наук. М., 1992. 38с.

279. Он же. Журнал «Социалистическая реконструкция и наука» («СОРЕНА») как источник по истории организации науки и системе ВСНХ Наркомтяжмаша СССР 1931-1936 гг.// Вспомогательные историч. дисциплины. Л., 1991. Вып. XXII. С.73-87.

280. Он же. Органы государственного руководства наукой и научными учреждениями-фондообразователями Государственного архивного фонда СССР: 1917-1936 гг. М., 1987.

281. Он же. Из истории организации планирования науки в системе ВСНХ НАРКОМТЯЖПРОМА СССР (1918 - 1936 it.)// Исторический опыт планирования культурного строительства в СССР: Сб. ст. М., 1988. С.78-95.

282. Он же. История научно-технических учреждений в России (вторая половина XIX-XX вв.). М.: Изд-во РГГУ, 2002. 425 с.

283. Суд палача. Николай Вавилов в застенках НКВД: Биографический очерк. Документы/ Сост. Рокитянский Я.Г., Вавилов Ю.Н., Гончаров В.А. М.: Academia, 1999. 552 с.

284. Трагические судьбы: Репрессированные ученые АН СССР/ РАН. Отд-ние истории, Арх. РАН; Отв. ред. Куманев В.А.; Сост. Арефьева И.Г. М.: Наука, 1995. 253 с.

285. Тугаринов И.А. ВАРНИТСО и Академия наук СССР (1927-1937гг.)// Вопросы истории естествознания и техники. 1989. №4. С.46-55.

286. Он же. ВАРНИТСО и идеологизация науки// Философские исследования. 1993. №3. С. 131-153.

287. Он же. История ВАРНИТСО, или Как ломали Академию в «год великого перелома»// Природа. 1990. №7. С.92-101.

288. Ульяновская В.А. Формирование научной интеллигенции в СССР: 1917-1937. М.: Наука, 1966. 215 с.

289. Федюкин С.А. Советская власть и буржуазные специалисты. М.: Мысль, 1965. 255 с.

290. Он же. Деятельность КПСС по формированию советской интеллигенции. М.: Знание, 1984. 64 с.

291. Фокин В.И. Международный культурный обмен и СССР в 20-30-е годы. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1999.200 с.

292. Формозов А.А. Русские археологи в период тоталитаризма: Историографические очерки. М.: Знак, 2004. 315 с.

293. Фролов Ю.Н. Государственное планирование науки. М.: Мысль, 1998.192 с.

294. Фураев В.К. Советско-американские научные и культурные связи (1924-1933 гг.)//Вопросы истории. 1974. №3. С. 41-56.

295. Ханин Г.И. Почему пробуксовывает советская наука// Постижение: Социология. Социальная политика. Экономическая реформа. М., 1989. С.140-162.

296. Ханович И.Г. Академик Алексей Николаевич Крылов. JL: Наука, 1967.251 е.: ил.

297. Хлевнюк О.В. Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы. М.: РОССПЭН, 1996. 304 с.

298. Хромов Г.С. Наука, которую мы теряем. М.: Космосинформ, 1995.104 с.

299. Он же. Российская академия наук: история, мифы и реальность. Отечественные записки. 2002. №7. С.206-218.

300. Чанбарисов Ш.Х. Формирование советской университетской системы: Учеб.-метод. пособие для вузов. М.: Высшая школа, 1988. 256 с.

301. Шулейкин В.В. Академик Петр Петрович Лазарев. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1960. 69 е.: ил.

302. Юдин Б.Г. История советской науки как процесс вторичной институционализации// Философские исследования. 1993. №3. С. 83-106.

303. Южаков P.M. Политика "научного атеизма" и научное сообщество в СССР (1918-1953 гг.)// ИИЕТ РАН. Годичная научная конференция 1997. М.: "Янус-К", 1997. 4.1. С.204-206.

304. Ярошевский М.Г. Сталинизм и судьбы советской науки// Репрессированная наука. Л.: Наука, 1991. С.6-33.1.I. ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ

305. Вестник Академии наук СССР. М.; Л., 1931-1940.

306. Научный работник. М., 1929-1930.

307. Социалистическая реконструкция и наука (СОРЕНА). М., 1931-1936.

308. Советская наука. М., 1938-1941.

309. Фронт науки и техники. М, 1931-1937.