Трансформации индоевропейского корня в свете истории культуры: лексико-этимологическое и лингвокультурологическое исследование тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.19, кандидат филологических наук Григорова, Елена Юрьевна

• Григорова, Елена Юрьевна
• кандидат филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Григорова, Елена Юрьевна

Введение

Глава 1. Структура индоевропейского корня и его трансформации

Глава 2. Анализ индоевропейских корней с консонантными формативами

Выводы по главе

Глава 3. Индоевропейские корни с вокалическим преформантом и

Выводы по главе

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Трансформации индоевропейского корня в свете истории культуры: лексико-этимологическое и лингвокультурологическое исследование»

I

Предлагаемая диссертация посвящена разработке одной из наиболее важных проблем индоевропеистики - проблеме строения индоевропейского корня и, в частности, проблеме происхождения и характера начала и конца корня, а также вопросам потенциапыюй вычленимости отдельных частей корня, включая различные формы спайки корня с другими элементами слова. Понятно, что столь комплексная задача требует обращения к широкому кругу не только лингвистических, по и культурологических явлений, которые в различной степени обусловливали как само возникновение, так и эволюцию рассматриваемых явлений. При такой постановке вопроса индоевропейский корень, равно как и другие связываемые с ним категории, трактуются как важнейший показатель становления языка и культуры.

В течение более ста последних лет проблема начала и конца индоевропейского корня живо интересовала исследователей во многих странах мира (работы Т. Зибса, И. Схрейнена, П. Перссона, Ф. Колинэ, JI. М. Холландера, Б. Шварца, Э. А. Макаева, Э. Г. Туманян, Г. Б. Сукиасян, JI. Г. Герценберга, А. С. Мельничука, В. В. Левицкого).

В настоящей работе рассматривается ряд проблем, связанных с прояснением и анализом происхождения и сущности так называемых преформантов и детерминативов индоевропейского корня. Именно этим обусловлена актуальность данной работы. Дело в том, что в процессе этимологизации, как известно, необходимо выделить и объяснить все без исключения части индоевропейского корня. К сожалению, природа и смысл начальных и конечных элементов индоевропейского корня до сих пор остаются необъясненными, чем и обусловлена необходимость настоящего исследования. В ней специально не рассматривается s-mobile, поскольку это явление можно объяснить теми же причинами, которые исследуются в данной диссертации.

Объектом изучения являются беспреформантные и соответствующие преформантные формы индоевропейского корня.

Предметом исследования являются формальные, семантические и лингвокультурологические процессы, лежащие в основе строения индоевропейского корня в статике и динамике.

В рамках современной когнитивной лингвистики и лингвокультурологии в настоящей работе делается попытка вскрыть некоторые из возможных причин появления и использования начальных и конечных элементов индоевропейского корня.

Автор исходил из того, что индоевропейский корень- это исторически изменчивая, определенным образом качественно, количественно и топологически организованная, фономорфологическая матрица, которая в зависимости от входящих в нее количественно и качественно определенных элементов и их взаимном расположении (топология корня) способны как «притягивать», так и «отталкивать» те или иные сегменты (кванты) семантических парадигм.

Проводимый анализ показал, что материальной основой древнего слова-символа являлись гласные и сочетания гласных (так называемые вокалические узлы: узел в древнем мышлении олицетворял космический порядок и гармонию). Интересно, что все сочетания гласных - эти самые ранние клеточки человеческого языка и оболочки человеческой мысли -изначально имели только одно первичное значение «ломать» / «гнуть» > «сжимать» (мужской символ) / «разжимать» (женский символ): «придвигать» / «отодвигать» > «здесь» (свой род) / «там» (чужой род) [Маковский 1996]. Гласные и сочетания гласных впоследствии обрастали согласными и сочетаниями гласных справа и слева: эти согласные первоначально служили табуирующими элементами для «сакральных» вокалических сочетаний.

Цель исследования состоит в выявлении происхождения, функций и специфики элементов начала и конца слова в индоевропейских языках с опорой на семантические преобразования, отражающие связанное с культурным контекстом символическое понимание мира. Достижению поставленной цели призвано служить решение следующих основных задач: выборка фактического материала, обнаружение формальных топологических особенностей начальных, конечных и срединных элементов корня и связи их между собой;

- разработка методов исследования происхождения и сущности начала и конца индоевропейского корня с позиции современных теорий языка (лингвокультурологии и лингвокогнитологии);

- выявление общих признаков лингвокультурологической эволюции индоевропейского корня как основы этимологической эволюции;

- комплексное исследование формы и содержания индоевропейского корня в их взаимосвязи;

- анализ особенностей семантических переходов на фоне использования преформантов и постформантов в корне.

Научная новизна данного диссертационного исследования состоит в том, что в нем на основе лингвокультурологического анализа обширного языкового материала впервые выдвигается новая гипотеза относительно проблемы происхождения и сущности начальных и конечных элементов индоевропейского корня. Кроме того, в процессе анализа удалось выявить ряд новых семантических переходов. Некоторые индоевропейские корни способны соотносится с определенной парадигмой подвижных формативов. С другой стороны, сочетание в индоевропейском слове-корне преформантов, инфиксов и постформантов (они могут меняться местами из соображений табу) образуют определенную сакральную синтагму.

В ходе решения поставленных задач автор приходит к ряду выводов, на основе которых формулируются следующие положения, выносимые на защиту:

1. Индоевропейский корень-слово, как показало исследование, представлял собой магическую сущность, в которой отражались все особенности языческой ментальности. В частности, понятие полярност и, «д в о й н о с т и» (сочетание мужского и женского начал) играло первостепенную роль в мифологическом мышлении (ср. в связи с этим китайские элементы инь, янь) [Silva-Taronca 1955, Watts 1963]. Если в материальном плане «двойпость» выражалась использованием преформантов и постформантов, то в семантической плоскости двойпость отражалась, в частности, в виде энантиосемии [Шерцль 1973]. Следует также учитывать, что древнее слово представляло собой магический текст, на смысл которого влияли количество элементов, входивших в слово-корень, качественные характеристики этих элементов (т.е. использование тех или иных конкретных буквенных знаков: каждая буква в древности была наделена особым значением и соотносилась с тем или иным числом), а также расположение, позиция букв по отношению друг к другу.

2. Анализ индоевропейских корней с целью выявления наличия в них подвижных формативов (некоторые ученые, например, Ю. Покорный не признает наличие в индоевропейском корне преформантов, хотя признает наличие постформантов). В результате анализа было выявлено, что наличие в корне подвижных формативов в ряде случаев накладывает запрет (constraint) на семантические изменения; с другой стороны, подвижные формативы иногда могут использоваться только одновременно с семантическими изменениями корня, которые, как и формативы, выступали в качестве способа табуирования. Наконец, семантические изменения корня в ряде случаев могут налагать запрет на использование подвижных формативов.

Любой корень-слово имел двуединое воплощение: с одной стороны, в виде непосредственно воспринимаемого зрением рисованного образа, в виде божественной явленной Вещи, а, с другой стороны, в виде божественного Первотворения — Звука. Любой рисованный символ был неизменно связан с определенным мистическим смыслом; речь идет, в частности, о соединении определенных графических знаков, скомбинированных в определенном порядке и количестве; определенный мистический смысл, в свою очередь, обязательно ассоциировался с тем или иным рисованным символом или несколькими символами.

3. Подвижные формативы в индоевропейских языках являются метаязыковыми табуирующими элементами корня. Преформанты и постформанты как метаязыковые сакральные элементы слова-корня использовались в древности наряду с такими явлениями, как метатеза, редупликация, табуирующие отрицания (se-, /е-, ve-, пе-, те-), инфиксы (вместе с крайними элементами корня-слова они образовывали троичность -одно из наиболее священных понятий древности [Топоров 2004]. Интересно греческое слово коа/лод «вселенная», также «порядок, украшение». В этом слове корень *os-/*es- первоначально означал «связь, сцепление; гармония» > «вселенную, порядок», а также «змею как символ вселенной и мировой оси» (ср. англ. диал. easse «червь, змея»). Корень *os-/*es- в греч. коа/лод редуплицирован, причем использован с различными преформантами -первый раз с /с, а второй раз с т. Автор отмечает, что в качестве сакральных средств в древности использовались не только метаязыковые расширения корня-слова (потенцирование), но и его укорочения (акронимия, тмезис). Кроме того, в качестве табуирующих средств в древности выступало сложение корней (опрощение): ср. и.-е. *киеп- «собака» < и.-е. *кеи- «огонь, гореть» + *еп-/*иеп- «схватить». Согласно древним представлениям, собака украла огонь у богов и отдала его людям. Ср. далее: и.-е. *ekiiois «лошадь», но др.-инд. ahi «змея» + и.-е. *ues-/*ueis- «огонь», буквально «огненная змея» (типологически ср.: бретонск. сег «змея», но др.-русск. оръ «конь» и и.-е. *аг- «гореть»). Явление потенциирование особенно распространено в современных немецких местных диалектах [Жирмунский 1956].

Можно полагать, что присоединение тех или иных метаязыковых элементов к корню-слову отражало определенный сакральный регистр этого корня, его иерархический статус в ряду других корней, его определенное сакральное измерение. Некоторые корни способны соотноситься с определенной парадигмой преформантов, другие же корни могут присоединять только определенные метаязыковые элементы. С другой стороны, сочетание в индоевропейском слове-корне преформантов, инфиксов и постформантов образуют определенную сакральную синтагму.

4. Исключительную важность имеет топология отдельных элементов древнего индоевропейского корня, в частности, количество элементов, их расположение по отношению друг к другу и конкретные элементы корня, стоящие в том или ином топологическом порядке. Отмечено, что преформанты, инфиксы и постформанты могут меняться местами внутри корня-слова (из соображения табу), что может свидетельствовать о перераспределении так называемой «сакральной энергии» внутри замкнутого пространства корня, а также о превращении так называемой «хорошей» энергии в «плохую» и наоборот.

Важно иметь в виду древнюю символику понятия г р а н и ц ы: в древности граница считалась священной, она приравнивалась к Божеству, ей приносились жертвы [Durand 1980]. Начальные и конечные элементы слова-корня могли восприниматься как священные границы слова-корня [Режабек 2003].

Теоретическое значение исследования состоит в том, что выдвинутые теоретические положения дают возможность с более широких лингвокультурологических позиций интерпретировать смысловые и функциональные аспекты строения индоевропейского корня по сравнению с традиционным его пониманием. Исследование в целом доказывает высокую эффективность метода множественной этимологии В.Н.Топорова, М.М.Маковского; расширяет общее представление об исторических и лингвокультурологических основах формирования базовых элементов языковой картины мира индоевропейских языков.

Материалом изучения являются беспреформантные и соответствующие преформантные формы корня, полученные посредством выборки из «Индоевропейского этимологического словаря» Ю. Покорного в соотношении с различными детерминативами корня. Использовался также индоевропейский сравнительный словарь С. Манна. Достоверность данной диссертации определяется тем, что в ней было проанализировано 245 индоевропейских корней как с подвижными формативами, так и без подвижных формативов, что позволило сделать выводы, изложенные в исследовании.

Методологическую основу данного исследования составляют сравнительно-исторический метод, метод комплексного анализа, предусматривающий совместимость фонетических и семантических изменений, метод множественной этимологии В. Н. Топорова, М. М. Маковского. Настоящее исследование проводилось с учетом фактов истории культуры, при этом широко использовалась древняя языческая символика.

Учитывая, что форма слова, как и значение, в древности являлась табуирующим средством, необходимо уделять особое внимание тому факту, что не все индоевропейские корни одинаково ведут себя по отношению к преформантам: некоторые корни могу г присоединять к себе целый ряд преформантов и постформантов, а другие корни ведут себя по отношению к подвижным формативам избирательно. При анализе отдельных корней обращалось особое внимание не только на их возможности присоединения подвижных формативов (в том числе строго определенных формативов) как одном из способов табуирования, но и на сочетание корней с подвижными формативами с одновременным изменением значением корня. Изменение значения корня исследовалось на основе известных семантических законов, причем обращалось внимание на соотношение изменения семантики корня в сочетании с подвижными формативами и, с другой стороны, на возможность присоединения подвижных формативов без изменения значения корня. Важным методом анализа семантических изменений являются так называемые семантические параллели: речь идет о случаях, когда синонимы рассматриваемого слова в различных индоевропейских языках обнаруживают то же семантическое развитие, что и изучаемое слово. Кроме того, использовался следующий метод: при отбрасывании различных подвижных формативов одного и того же индоевропейского корня легко этимологизируется не только оставшийся корень, но и все его формы с преформантами. В диссертации показывается, что подвижные формативы наряду с их табуирующей функцией выступали в качестве регулятора формы и содержания корня и в качестве регулятора качественных и количественных отношений в пределах корня.

Практическая ценность настоящей диссертации состоит в том, что полученные выводы дают возможность внести коррективы в существующие методы этимологического анализа, учитывая все части этимологизируемого преформантного корня.

Выводы работы могут быть использованы при чтении курсов лекций по общему языкознанию и истории языка.

Апробация исследования. Основные положения диссертации и результаты исследований отражены в научных публикациях, а также были представлены в форме доклада на Второй Межвузовской Научной Конференции «Научная сессия МГПУ: секция исторического языкознания». (Москва, МГПУ 2008г.)

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии с указанием этимологических словарей.

Заключение диссертации по теме «Теория языка», Григорова, Елена Юрьевна

Выводы по III главе

Единственный индоевропейский вокалический преформант м, который в древности считался священным [Havers 1947], допускает постановку слева консонантного преформанта (ср. и -e.*suel-, *guei-, *киеп- и др.), но не может быть детерминативом. Вполне возможно, что элемент и представлял собой не только преформант, но и табуирующее отрицание (ср. и.-е. отрицание *ve-) подобно тому, как начальное s- в корне могло выступать не только в роли преформанта, но и табуирующего отрицания - s-mobile (ср. и.-е. отрицание *se~).

Заключение

В связи с тем, что древнее индоевропейское слово-корень представляло собой магический текст, состав индоевропейского корня всегда был подвижным: огромную важность для строения корня имело количество конкретных элементов корня или определение их вариантов и их расположение по отношению друг к другу в пределах корня. В связи с этим преформантные образования типа и.-е. *ек- «рассекать» > *bh-ek~, *d-ek~, */-ек-, *р-ек~, *r-ek~, *s-ek- «рассекать» нельзя считать синонимами, т. е. различными самостоятельными корнями (как это делается, например, в словаре Ю. Покорного): перед нами один и тот же кореньс различными преформантами. Именно это обстоятельство дает нам возможность постулировать следующий новый метод этимологического анализа: после отбрасывания преформантов мы получаем один-единственный (и совершенно другой, часто хорошо известный) корень, который намного легче этимологизировать, чем несколько корней с различными преформантами (в случае, если эти корни считать различными языковыми единицами), особенно в тех случаях, когда этим корням трудно найти соответствия в индоевропейских языках. Этот метод может применяться не только по отношению к корням, но и к словам. Так, спорное в этимологическом отношении русское слово гулять после отбрасывания преформанта можно вполне удовлетворительно этимологизировать, связав с и.-е. корнем *el- «treiben, in Bewegung setzen, sich bewegen, gehen» [Pokorny 1959: 306]. С другой стороны, интересно принять во внимание латышек, galet «лежать, находиться в покое» (энантиосемия: типологически ср. украинск. рух «движение», но нем. Ruhe «покой»), которое после отбрасывания преформанта можно соотнести с и.-е. *el- «ruhen» [Pokorny 1959: 304] Подвижные метаязыковые элементы (маркеры) индоевропейского корня (преформанты, инфиксы, детерминативы) изначально были тесно связаны между собой, нередко менялись местами в пределах корня, образуя единую метаязыковую цепочку, выступавшую в качестве внешнего табу (оберега), сочетаемого с внутренним табу (изменение или неизменность магических смыслов, символов, т. е. значений корня). Явление, при котором один и тот же фономорфологический комплекс соотносится с несколькими отрезками семантического спектра, мы будем называть семантическим табуированием: с другой стороны, добавление к корню тех или иных метаязыковых элементов мы будем называть формальным табуированием. Существование метаязыковой цепочки корня (магическая формула) зависит от совместимости преформантов и постформантов в пределах корня. Определенные магические смыслы корня как способ табуирования в древности был тесно связан с использованием или неиспользованием преформантов, инфиксов и постформантов и их расположением в корне. Отсюда становится ясной тесная связь формы и содержания древнего корня [Маковский 1988]. В ряде случаев наличие в корне подвижных формативов накладывает запрет на семантические изменения; с другой стороны, в других случаях подвижные формативы могут использоваться только одновременно с семантическими изменениями корня, которые, как и формативы, выступали в качестве способа табуирования. Помимо табуирующей функции можно указать несколько причин использования подвижных формативов в древнем индоевропейском корне. Прежде всего необходимо иметь в виду, что граница и середина в древности считались священными (ср. расположение преформантов и постформантов в начале и конце корня, а инфиксов - в середине корня). Можно также полагать, что преформанты и детерминативы древнего индоевропейского корня ограничивали пространство действия «магической энергии». Важно также иметь в виду, что «двоичность» и «троичность» в древности считались священными (ср. два форматива, а также сочетание двух формативов с инфиксом) [Watts 1963, Топоров 2004]. «Двоичность», выраженная в виде крайних элементов корня, в древности связывалась с единством двух противоположных начал (мужским и женским: ср. различение в Древнем

Китае единиц янь и инь), которые, как считалось, легли в основу всего сущего во Вселенной. Что же касается «троичности», выраженную инфиксами, то она символизировала в древности духовный порядок и гармонию, олицетворяла божественную силу, божественное совершенство, небо, Божество. Некоторые индоевропейские корни представляют собой сложение двух корней (опрощение). Ср. и.-е. *киеп- «собака» < и.-е. *кеи-/*kuei- «гореть» + и.-е. *иеп- «схватить, украсть» (согласно древним представлениям, собака украла огонь у богов и отдала его людям); и.-е. *ekuos «лошадь» < и.-е. *ек- «змея» (ср. др.-инд. ahi «змея») + и.-е. *ues-«гореть» (буквально «огненная змея»; типологически ср. др.-русск. орь «конь», но брет. аег «змея»).

Отметим, что в древности оберег мог быть связан как с размером того или иного предмета (в том числе языкового корня), так и с его упрочением. В связи с этим можно полагать, что подвижные формативы в древности представляли собой результат действия акронимии подобно тому, как это имеет место в некоторых современных социальных диалектах (ср. франц. арго be < beard «спокойный»; сё < cercle «деньги»; ge < jonc «золото»; рё < pёtard «опасность» и др.). Как показал М. М. Маковский, соединение любого согласного с гласным в индоевропейском образует корень со значением «рассекать» / «гнуть» (исходная семантическая диада в индоевропейском) [Маковский 2007].

Поскольку в древности буквы соотносились с числами, можно допустить, что вариация и комбинация преформантов и детерминативов свидетельствует об определенных нумерологичеких преобразованиях внутри корня, имевших исключительно магический смысл.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Григорова, Елена Юрьевна, 2008 год

1. Абаев В.И. К семантике глаголов с основным значением «делать» // Вопросы языкознания №3, 1988. - С. 34-37.

2. Брупова Е.Г. Пространственные отношения в архаической языковой модели мира. Тюмень: Издательство ТюмГУ, 2007. - 174с.

3. Бенвенист Э. Индоевропейское именное словообразование. М.: УРСС, 2004. - 264с.

4. Виноградов В.В. История слов. М.: Изд-во РАН, 1999. - 1138 с.

5. Гамкрелидзе Т.В., Иванов Вяч.Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историческо-типологический анализ праязыка и протокультуры в 2-х ч.. Тбилиси: Изд-во Тбил. Ун-та, 1984. -428с.

6. Геннап ван А. Обряды перехода.- М.: Издательство фирмы «Восточная литература» РАН, 2002. 198с.

7. Герценберг Л.Г. Теория индоевропейского корня сегодня. // Вопросы языкознания № 2, 1973. С. 124-127.

8. Евсюков В.В. Мифы о Вселенной. Новосибирск: Наука (Сибирское отделение), 1988. - 176с.

9. Жирмунский В.М. Немецкая диалектология. М.-Спб.: Изд-во АН, 1956.-636с.

10. Иванов Вяч.Вс. Индоевропейские корни в клинописном хеттском языке и особенности их структуры. Канд. дисс. М., 1955. - 235с.

11. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М.: Изд-во иностранной литературы, 1962.-456с.

12. Левицкий В.В. Семантические и фонетические связи в лексике индоевропейского праязыка. Черновцы: Рута, 2008. — 231с.

13. Лурия А.Р. Язык и сознание. / Под редакцией Е.Д. Хомской. М.: Изд-во Московского университета, 1979. - 320с.

14. Макаев Э.А. Реконструкция индоевропейского этимона // Вопросы языкознания № 4, 1967. С. 87-96.

15. Макаев Э.А. Структура слова в индоевропейских и германских языках. М.: Наука, 1970. - 288с.

16. Макаев Э.А. Общая теория сравнительного языкознания. — М.: УРСС, 2004. 224с.

17. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1996.-418с.

18. Маковский М.М. Мифопоэтика письма в индоевропейских языках // Вопросы языкознания № 5, 1999. С. 73-86.

19. Маковский М.М. Феномен табу в традициях и в языке индоевропейцев. М.; УРСС, 2000. 280с.

20. Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений. М.: УРСС, 2005.-200с.

21. Маковский М.М. Лингвистическая комбинаторика. М.: УРСС, 2006.-232с.

22. Маковский М.М. У истоков человеческого языка. М.: Высшая школа, 1995. - 159с.

23. Маковский М.М. Семиотика Рассечения и сгибания в индоевропейских языках (сравнительно-иерархическое исследование) // Лингвистическая полифония. Сборник в честь юбилея профессора Р.К. Потаповой. М.: «Языки славянских культур», 2007. С. 234-254.

24. Маковский М.М. Лингвистическая генетика. Проблемы онтогенеза слова в индоевропейских языках. -М.: Издательство ЛКИ, 2007. 208с.

25. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.-Спб.: Либроком, 2009. - 512с.

26. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. Избранное. М.: Изд. Группа «Прогресс-Культура», 1995.-624с.

27. Мельничук А.С. Этимологическое гнездо с корнем uei- в славянских и других индоевропейских языках. Об одном из важных видов этимологических исследований // Этимология 1984. М.: Наука, 1986. — С. 132-136.

28. Монич В.В. К истокам человеческой коммуникации. Ритуализированное поведение и язык. М.: Академия гуманитарных исследований, 2005. - 443с.

29. Овсянико-Куликовский Д.Н. Опыт изучения вакхических культов индоевропейской древности в связи с ролю экстаза на ранних ступенях развития общественности. 4.1. Одесса: Изд. Тип. П.А.Зеленого, 1883. -240с.

30. Оганесян С.Г. Влияние языка на мышление на первом этапе их возникновения. Методологические проблемы анализа языка. Ереван: Изд. Ереванского государственного университета, 1976. - 241с.

31. Откупщиков Ю.В. Из истории индоевропейского словообразования. М.: Академия, 2005. - 320с.

32. Порциг В. Членение индоевропейской языковой области. -М.: Прогресс, 1964. -334с.

33. Режабек Е.Я. Мифомышление. Когнитивный анализ. М.: УРСС, 2003.-304с.

34. Семереньи О. Введение в сравнительное языкознание. М.: УРСС, 2002. 400с.

35. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: Русич, 1989. - 642с.

36. Толстая Т.М. Акциональный код символического языка культуры: движение в ритуале // Сб. «Концепт движения в языке и культуре. М.: Индрик, 1996,- С. 89-103.

37. Толстая С.М. Терминология образов и верований как источник реконструкции древней духовной культуры // Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древней славянской духовной культуры: Источники и методы. М.: Наука, 1989. С. 215-229.

38. Топоров В.Н. О некоторых теоретических основаниях этимологического анализа // Вопросы языкознания № 3, 1960. С. 44 59.

39. Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике: В 2-х тт. Индоевропейские языки и индоевропеистика Т.2. М.: Языки славянских культур, 2006. 544с.

40. Топоров В.Н. К семантике троичности // Этимология 1977. -М.: Наука, 1978. С. 109-123.

41. Трубачев О.Н Реконструкция слов и значений // Вопросы языкознания №3, 1980. С. 41-68.

42. Туманян Э.Г. Структура индоевропейских имен в армнском языке. Опыт реконструкции. М: Наука, 1978. - 362с.

43. Фрейденберг О.М. Миф и литература в древности. М.: У-Фактория, 2008.-895с.

44. Шерцль В.И. О словах с противоположным значением или о так называемой энантиосемиит // Филологические записки/ Вып. V-VI. Воронеж, 1973. С. 1-39.

45. Элиаде М. Космос и история. М.: Прогресс, 1987. - 312с.

46. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во Московского университета, 1994. - 142с.

47. Brugmann К. Kurze vergleichende Grammatik der indogermanischen Sprachen. Strassburg: Verlag von Karl J. Triibner, 1970. - 777s.

48. Collinge N.E. Laryngeals in Indo-European ablaut and problems of the zero grade // Archivum linguisticum 5, 1953. P. 75-87.

49. Collinge N.E. The laws of Indo-European. — Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1996. 273p.

50. Clark E.V. The ontogenesis of meaning. Wiesbaden: Athenaion, 1979.-267p.

51. Dornseiff F. Das Alphabet im Mystik und Magie. Leipzig-Berlin: Wiesbaden Fourirer Verlag, 1980. 194s.

52. Durand G. La notion de limite dans la morphologie religieuse et les th6ophonies de la culture europeenne // Eranos-Jahrbuch 49, 1980.-P. 133-136.

53. Edgerton F. Indo-European s-movable II Language 34, 4, 1958. -P. 445-453.

54. Ehrismann G. Die Die Wurzelvariationen *steu-d, *steu-b, *steu-g im Germanischen // PBB. Bd. 19, 1890. P. 382-395.

55. Foss Martin. Symbol and Methaphor in Human Experience. London: University Press, 1987. - 250p.

56. Guntert H. Uber Reimwortbildungen im Arischen und Altgriechischen. — Heidelberg: Brill, 1944. 258s.

57. Hoenigswald H.M. Laryngeals and s-movable // Language, vol. 28, №2, 1952.-P. 182-185.

58. Hollander D.M. Prefixal s- in Germanic. Baltimore: University studies of the Johns Hopkins, 1905. - 35p.

59. G. Jucquois. La structuredes racines en indoeuropeen envisagee d' une point de vue statistique // Linguistic research in Belgium. Universa Wetteren, 1966.-P. 57-68.

60. Hirt H. Der Indogermanische Ablaut. Strassburg: Un-ty Press, 1900. -160s.

61. Lauffer O. Farbensymbolik im deutschen Volksbrauch. Hamburg: Hans. Gildenverl. Heitmann, 1948. - 90s.

62. Lehmann W. Proto-Indo-European Phonology. Austin (Texas): University of Texas Press, 1952. -295p.

63. Miller D.G. Some theoretical and typological implications of the Indo-European root-structure constraint // J/ES, №5. 1977. P. 31-40.

64. Osthoff H., Brugmann К. Morphologische Untersuchungen. Leipzig: S. Hirzel, 1881.-348s.

65. Persson P. Studien zur Lehre von der Wurzelerweiterung und Wurzeldetermination // Beitrage zur indogermanischen Wortforschung, №1. — Uppsala, 1891. S. 164-167.

66. Samson E. Holy tooth. Bristol: John Wright LTD, 1958. - 125p.

67. Schrijnen J. Praformanten // KZ 42, 1908. S. 73-92.

68. Schulze W. Kleine Schriften. Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht, 1960.-260 s.

69. Schwartz B. The root and ist modifications in primitive Indo-European // Journal of the Linguistic Society of America, vol. 23, №1. Baltimore, 1947. -P. 4-67.

70. Siebs Th. Anlautstudien // KZ 37, 1901. S. 277-324.

71. Silva-Taronca A. Die Philosophie der Polaritat. Berlin: Walter de Gruyter, 1955.-243s.

72. Specht F. Der Ursprung der indogermanischen Deklination. Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht, 1947. - 423 s.

73. Tovar A. Winde und Singvogel // Sprachen und Inschriften. -Amsterdam, 1967. S. 76-98.

74. Tucker T.G. Notes on Indo-European etymologies. Halle: Oxford Un-ty Press, 1930. - 38p.

75. Wackemagel J. Vergessene Wortdeutungen // Indogermanische Forschungen, Bd. XLV, 1927. S. 309-310.

76. Watts A.W. The two hands of God. The myth of polarity. -Toronto: Collier books, 1963. -243p.

77. Zischka U. Zur sakralen und profanen Anwendungen des Knoten-motiws als magischen Mittel, Symbol oder Dekoration. Eine vergleichend-volkskundliche Untersuchung. Munchen: tuduv-Verlagsgesellschaft, 1977. - 134s.

78. Список используемых словарей

79. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: Пер. с немецкого О.Н. Трубачева. Т. 1. М.: Прогресс, 1964. - 562с; Т. 2., 1967.-677с.; Т. 3., 1971. - 827с.; Т. 4., 1973.-852с.

80. Adams D. Q. A dictionary of Tocharian В. Amsterdam-Atlanta: Rodopi, 1999.-830p.

81. Bartholomae C.B. Altiranisches Worterbuch. Berlin: Zusammen mit dem Nacharbeiten und Vorarbeiten Walter de Gruyter, 1970. - 1999s.

82. Bosworth J. , Toller T. An Anglo-Saxon dictionary. Vol. I. -Oxford: Oxford University Pess, 1954. 1302p.; Vol. II. - Oxford: Oxford University Pess, 1954. - 768p.

83. Chevalier J. Dictionary of Symbols. London: Penguin Books, 1996. - 1174p.

84. Fraenkel E. Litausches etymologisches Worterbuch. В. I. -Heidelberg: Carl Winter Universitatsverlag, 1962. 656s.; В. II. -Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht, 1965. - 1560s.

85. Feist S. Vergleichendes Worterbuch der gotischen Sprache. -Leiden: Brill, 1939.-710s.

86. Friedrich J. Kurzgefstes hethitisches Worterbuch. Heidelberg, Carl Winter Universitatsverlag, 1953. - 477s.

87. Johanesson A. Islandisches etzmologisches Worterbuch. Bern: Francke Verlag, 1951/1956. - 1406s.

88. Lurker M. Worterbuch der Symbolik. Stuttgart: Kroner, 1991. -871s.

89. Mann S. An Indo-European comparative dictionary. Hamburg: Helmut Buske Verlag, 1989. - 1590p.

90. Orel V. Albanien etymological dictionary. Leiden; Boston; Koln: Brill, 1998. -670p.

91. Pokorny J. Indogermanisches etymologisches Worterbuch. Bd. I. Auflage 5. Tubingen; Basel: Francke Verlag, 2005. - 1183s.; Bd. II. Auflage 5. - Tiibingen; Basel: Francke Verlag, 2005. - 495s.

92. Wright J. English dialect dictionary. Vol. 1. Oxford: Oxford University Press, 1898. 864p.; Vol. 4., 1905. - 775p.

93. Stokes W., Bezzenberger A. Wortschatz der keltischen Spracheinheit. Gottingen: Vandenhoeck and Ruprecht, 1979. -337s.

94. Vendryes J. Lexique etymologique de l'irlandais ancient. -Dublin; Paris: Centre International de Dialectologie Generale, 1959. 697p.

95. Vries J. de. Altnordisches etymologisches Worterbuch. -Leiden: Brill, 1962.-689s.

96. Vries Ad. de. Dictionary of symbols and imagery. -Amsterdam: Elsevier, 2006. 626p.