Типология и функционирование русских антропонимов в конце XVIII - XIX вв.: На материале города Москвы и Бронницкого уезда тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Авдонина, Татьяна Прокопьевна

• Авдонина, Татьяна Прокопьевна
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Авдонина, Татьяна Прокопьевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ИЗ ИСТОРИИ ИЗУЧЕНИЯ ИМЕН

СОБСТВЕННЫХ.

1. Общие вопросы изучения имен собственных.

2. Антропонимика и социолингвистика.

3. Русская антропонимическая система в культурологическом и социологическом аспектах.

ГЛАВА II. ТИПОЛОГИЯ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ

РУССКИХ АНТРОПОНИМОВ В К. XVIII—XIX ВВ.

1. Антропонимы как одна из основных культуросодержащих единиц русского языка.

2. К вопросу о семантико-словообразовательной классификации русских антропонимов.

3. Типология и функционирование русских антропонимов в к. XVIII—XIX вв.

4. Становление купеческого и крестьянского антропонимикона. Основные особенности и различия.

Итоги и выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Типология и функционирование русских антропонимов в конце XVIII - XIX вв.: На материале города Москвы и Бронницкого уезда»

Истоки русской ономастики восходят к средневековой лексикографии, которая уже с XIII века включала имена собственные в общие словари и «толковала» наряду с нарицательной лексикой, онимы присутствуют в «Толковании именам по алфавиту» Максима Грека (XVI в.), а также в «Лексиконе славеноросском и имен толкование» Памвы Берынды (1627 и 1653 гг.) (Бондалетов, 1983, 85).

В XVIII веке антропонимы привлекали к себе внимание филологов, историков, писателей. Так, М.В. Ломоносова интересовали, прежде всего, поэтическая функция имени собственного и «отечественные или родину значащие имена», т.е. названия жителей или выходцев из определенной местности. Этот пласт слов М.В. Ломоносов исследовал с точки зрения словообразования ( Ломоносов, 1952, т. VII).

В ХЗХ веке проблематика ономастических исследований расширяется. Лингвисты, историки, этнографы, занимающиеся собиранием, систематизацией, исследованием ономастической лексики (Е. Болховитинов, 1813; И.И. Срезневский, 1863; А. Балов, 1893; Н.Д. Чечулин, 1890; Н.Н.Харузин, 1893) были убеждены в исключительной ее ценности для изучения жизни и истории народа. Их исследования поддерживают и подтверждают слова, сказанные М.Я. Морошкиным: «Где молчат хроники и исторические памятники, там начинает говорить одно слово, там, где безмолвствуют саги, начинают повесть собственные имена» (Морошкин, 1867, 6).

Ономастическая теория, в частности антропонимическая проблематика XIX века, довольно полно изложена в трудах М.Я. Морошкина и Н.М.Туликова. Она разнообразна и остра, в дальнейшем послужила фундаментом исследований (особенно в историко-социальном плане) для ан-тропонимистов XX века.

Работы A.M. Селшцева, отразившие лингвоономастическую проблематику 20 — 30-х годов, отличает высокая лингвистическая культура, сочетание структурно-языкового и экстралингвистического подхода, богатство материала, понимание языкового своеобразия ономастической лексики и генетической связи ее с лексикой апеллятивной. Для этого выдающегося ученого характерен четко выраженный социально-исторический аспект, сочетающийся с тщательным лексико-семантическим, структурным, словообразовательным анализом. Эти качества A.M. Селищева повлияли прежде всего на его ономастического преемника В.К. Чичагова, книга которого «Из истории русских имен, отчеств и фамилий» (1959) была первым развернутым описанием истории русской трехчленной системы именования и послужила в известной мере образцом для последующих занятий русской исторической антропонимией, в частности приняты определения главных антропонимических единиц и их вариантов.

Тематику антропонимических исследований последних лет можно объединить в пять основных направлений: общеономастическая (общеантропонимическая) теория, история русской антропонимии, современная русская антропонимия, антропонимия в художественной литературе и в фольклоре, прикладные вопросы антропонимии.

История русской антропонимии, в русле которой выполнена предлагаемая работа, получила отражение в исследованиях, рассказывающих о ее периодизации (В.Д. Бондалетов, В.Н. Никонов, A.B. Суперанская, С.И. Зинин), появлении христианских имен и их адаптации (М.Б. Серебренникова, А.И. Толкачев, A.A. Угрюмов, Б.А. Успенский), взаимодействии канонических и неканонических имен в разные исторические периоды (С.И. Зинин, А.Н. Мирославская), истории формул именования человека (В.А. Никонов, А.Н. Мирославская, А.Н. Пахомова, С.И. Зинин), истории отчеств, их функциональных и словообразовательных разновидностей

С И. Зинин, Г.Я. С ими на), истории фамильных прозваний (фамилий), их источников, структурно-словообразовательных типов, социальной обусловленности и дифференцированности (В.А. Никонов, ELM. Шанский, О.Н. Трубачев, H.A. Баскаков, С.И.Зинин, Ю.А. Федосюк, Л.М.Щетинин, И.А. Королева, E.H. Полякова, Ю.И. Чайкина).

Актуальность исследования определяется основными проблемами исторической антропонимии: выявление и описание антропонимического материала по памятникам русской письменности, анализ форм личного имени, соотношение календарных и некалендарных имен, имени и прозвища, отчеств и фамильных прозваний, а также отсутствие полного словаря русских фамилий.

Наиболее авторитетный справочник в этой области — словарь современных русских фамилий, составленный Б.О. Унбегауном по книге «Весь Петербург» (1910). Реальный вклад в решение задачи создания полного этимологического словаря фамилий внесен О.Н. Трубачевым (Трубачев, 1968; 1988) и В.А Никоновым (Никонов, 1974; 1976; 1986; 1993). В 1972 году был издан адресованный учащимся популярный этимологический словарь «Русские фамилии» Ю.А. Федоскжа. В настоящее время появляются различные словари и справочники, содержащие фамилии, бытующие в той или иной области, крае, местности. Среди них словари И.А. Королевой «Из истории фамилий Смоленского края» (Королева, 1996), E.H. Поляковой «К истокам пермских фамилий» (Полякова, 1997), Ю.И.Чайкиной «Вологодские фамилии» (Чайкина, 1995), словарь-справочник «Фамилии Тамбовской области», а также книга H.A. Баскакова «Русские фамилии тюркского происхождения» (Баскаков, 1993).

Все вышеперечисленные работы подчеркивают важность регионального подхода, предложенного В.А. Никоновым. Региональный (или локальный, ареальный) подход позволяет рассматривать антропонимы как единую систему, а также выявить специфику антропонимической системы того или иного региона. На важность этого момента указывает В.А. Никонов, посвятивший специальные работы изучению фамилий по территориальному признаку — северных и рязанских фамилий. Он считал, что без знания о пространственном размещении фамилий бесполезны их этимологии, так как в разных регионах диалектные слова имеют разное значение. «Сам состав фамилий на каждой территории различен, — писал В.А. Никонов, — резко различна и частота каждой. В прошлом эти различия были еще значительней» (Никонов, 1978, 134—135). «Фамилии возникают из наличных на определенной территории в определенное время слов и формантов по присущим там и тогда закономерностям. Вот эти местные условия и задавали размещение фамилий еще до появления их. Ведь употребительность даже канонических имен, казалось бы географически нейтральных, территориально различна» (Никонов, 1988, 38—39). «При такой резкой границе важнейшую роль в антропонимической науке получает география фамилий — сопоставительное изучение всей массы их на различных территориях» (Никонов, 1978, 135). Изучение локальных антропонимических систем с обязательным учетом особенностей исторического развития конкретных территорий, как считает Т.В. Бахвалова (Бахвалова, 1974, 119), позволяет разрешить одну из основных задач исторической антропонимики — представить развитие общерусской системы именования. О значении регионального подхода при изучении антропонимов пишет E.H. Полякова: «Важен анализ становления фамилий в различных регионах России, так как он дает возможность выявить специфически местные особенности процесса формирования фамилий и позволяет восстановить пласты апеллятивной и ономастической лексики ., не зафиксированной какими-либо источниками, кроме ономастических» (Полякова, 1995, 126—127).

Принимая тезис социальности языка, понимаемый нами как единство языка и национальной культуры, мы вслед за В.А. Никоновым, утверждаем: «Личное имя социально» (Никонов, 1974). И поэтому среди функций, выполняемых именем собственным в языке и речи (номинативная, дифференцирующая и т.д.), мы выделяем еще одну — кумулятивную, или накопительную. Имя собственное способно отражать, фиксировать, сохранять информацию о постигнутой человеком действительности, коллективном опыте. «Любое культурное новшество моментально отражается в языке, — пишет A.B. Суперанская, — любое неактуальное явление быстро превращается в языковой архаизм. Вышедшие из общего употребления слова нередко сохраняются в составе собственных имен, служа своеобразными хронологизаторами той эпохи, когда они были созданы» (Суперанская, 1991, 79). Лексемы имен отражают любой вид человеческой деятельности, связь с окружающей средой, духовную и материальную сторону жизни, взаимоотношения людей друг с другом.

Как и все языковые единицы, имя собственное обладает необходимой для языкового знака двусторонностью — единством лексемы и лексического понятия, присущим и именам нарицательным. «Но собственные имена образуют в языке особую подсистему, в которой общеязыковые законы преломляются специфически, и возникают свои закономерности, которых нет в языке вне ее» (Никонов, 1974, 6). Поэтому мы вправе говорить о том, что значение имени собственного не тождественно лексическому значению апеллятива, связанного с тем или иным онимом. Все исследователи отмечают специфику имени собственного в его значении. Исходной точкой является теория A.A. Потебни о «ближайшем» и «дальнейшем значении слова». Выдающийся лингвист под значением слова вообще понимал «две различные вещи, из коих одну, подлежащую ведению языкознания, назовем ближайшим, другую, составляющую предмет других наук, — дальнейшим значением слова. Только одно ближайшее значение составляет действительное содержание мысли во время произнесения слова» (Потебня, 1958, 19). На недопустимость смешения информации и значения указывает и Н.И. Толстой: «Имя собственное несет некую не для всех одинаковую информацию («содержание»), которую нельзя смешивать со значением (семантикой)» (Толстой, 1970, 200). Используя дихотомию

A.A. Потебни «ближайшего» и «дальнейшего значения слова», A.B. Супер-анская считает, что ввиду комплексности семантики имени собственного целесообразно говорить о различных типах заключенной в них информации: языковая информация, не зависящая от речевой ситуации и доступная лишь исследователю, и речевая информация, содержащая адресную (связь с предметом), эмоциональную (отношение говорящего к предмету) и энциклопедическую (комплекс сведений об объекте) информацию (Суперанская, 1973, 324—325). Эту же точку зрения поддерживает и

B.И. Болотов, подразделяя энциклопедическое значение имени на общее, т.е. его отнесенность к определенному ономастическому полю, включающему онимы определенного класса, и индивидуальное, выделяющее денотат внутри ономастического поля. Кроме ономастического поля, исследователь выделяет «для некоторых групп имен собственных» и социальное поле (Болотов, 1969, 341). С социологической точки зрения социальное поле — это социальная группа, т.е. группа лиц, совместно живущих, связанных друг с другом различными социальными отношениями; с лингвистической — это социальный диалект с его специфическим словарем, в полном объеме понятным лишь членам данного социума; с предметной точки зрения социальное поле представляет собой типичный круг вещей, характеризующих жизнь данной социальной группы (Суперанская, 1973, 282). Социальное поле определяется единством времени, профессии, местожительства денотатов и сообщает именам определенную эмоциональную окрашенность, стилистическую отнесенность и идеологическую насыщенность (Болотов, 1969, 341).

Объектом исследования послужил социолингвистический аспект формирования и функционирования личных имен купцов города Москвы, а также жителей подмосковного города Бронницы и близлежащих деревень, составлявших ранее единый Бронницкий уезд.

Цель исследования. В связи с изучением становления крестьянского и купеческого антропонимиконов дать описание и сравнение типов антро-пооснов по двум направлениям: а) социальная принадлежность референта списка (крестьянин, купец); б) местожительство (столица — губерния).

В целях достоверности при описании соблюдается единство времени, места жительства, профессии, необходимое для выявления социального поля данных антропонимов.

В работе рассматривается система именования людей конца XVIII — XIX вв. — периода «монопольного господства канонических имен, окончательного складывания и широкого распространения на все слои общества трехчленной формулы именования человека» (Бондалетов, 1983, 96).

Исследуемый материал представлен следующими антропонимиче-скими текстами:

1. «Список купцов по слободам города Москвы за 1784 год».

2. «Книги записей объявленных капиталов купцами Панкратьевской, Садово-Набережной, Сретенской, Таганской, Екатерининской, Дмитриевской слободы и слободы, Крымские Лужники города Москвы за 1804 год».

3. «Метрическая книга Успенской церкви села Салтыковка Бронницкого уезда за 1834—1839 гг.».

4. «Алфавитный список лиц, принятых в ратники в Бронницком присутствии для приема ратников в Государственное ополчение» (1855 год).

5. «Ревизская сказка Бронницкого уезда за 1858 год».

6. «Список лиц, коим выданы на 1897 год свидетельства и билеты мелочного торга, а также промысловые 1, 2 и 3 разрядов».

7. «Список выданных на 1897 год гильдейских документов».

Всего было записано около 15000 имен крестьян и купцов города

Москвы и Бронницкого уезда, в исследованных документах содержалось приблизительно 3000 фамилий крестьян и купцов, из которых 880 составили картотеку фамилий, представленную в Приложении.

Из всего многообразия антропонимических текстов для детального анализа были выбраны списки «как наиболее насыщенная ономастическим материалом форма, имеющая внешние и внутренние характеристики» (Щетинин, 1996, 12). В коммуникативном отношении компоненты одного списка объединены общей задачей — информацией о принадлежности всех денотатов списка к определенной категории лиц, характер которой формулируется в титуле списка: «Алфавитный список лиц, принятых в ратники в Бронницком присутствии для приема ратников в Государственное ополчение (1855)» или «Списки купцов по слободам города Москвы за 1784 год».

Со структурно-семантической точки зрения антропонимический список можно представить как противоположность антропонимической номинативной части и апеллятивной предикативной части. Первая выражается антропонимическим рядом, не имеющим апеллятивных вставок. Вторая представлена пометами, сопровождающими каждую или некоторые из антропонимических номинаций.

И если антропонимический ряд, несущий языковую и историческую информацию, является единственно возможной тематической частью списочного текста, предикативная часть ориентирована на него и может быть минимальной, предельно сжатой, т.е. быть представленной лишь титулом списка, или же развернутой, богатой содержанием и исторической информацией, когда те или иные однородные признаки сообщаются в описательных пометах, сопровождающими компоненты антропонимического ряда.

Таким образом, предикативная часть в ее предельно концентрированном или детализированном виде всегда присутствует в антропонимиче-ском тексте. И без изучения ее структурных моделей, их лексического наполнения невозможно исследование ономастического документа.

Примером концентрированной предикативной части может служить титул «Алфавитного списка лиц, принятых в ратники.». Здесь постранично перечислены 1165 человек. Антропонимы группируются в алфавитном порядке, не сопровождаются пометами, указывающими на социальное происхождение того или иного референта. Общая предикация к антропо-нимическому ряду выражена в титуле. Ее смысл заключается в том, что референты списка, отправленные в Государственное ополчение, станут впоследствии участниками Русско-турецкой войны. Наиболее богатую информацию содержит предикативная часть списков купцов города Москвы, объявлявших свои капиталы. Первый уровень информации «Списков купцов по слободам.», а также «Книг записей капиталов.» представляет собой описание «собственнаго своего капиталу», места жительства и торга, состава семьи, наследников: «Умершаго купца Дмитрея Федорова Малыгина жена ево вдова Настасья Яковлевна зъ детми своеми яковомъ и ми-хайлой имею сопъствштго своего капиталу тысеча съто рублевъ а вместа ее потъписалъ по ее веление сынъ Яковъ Дмитриевь понеже она гра-магпи и писать неумеетъ жительство имею у троецы своемъ дваромъ торхъ имею въ кафътаиъномъ реду». Второй уровень содержит информацию социально-исторического характера, отражает положение женщины в далекие от нас времена: в случае смерти мужа, имея «неотделенных», не достигших совершеннолетия сыновей, женщина брала в свои руки хозяйство, торговлю, становилась наследницей мужа, опекуном своих детей, главой дома, семьи. Примечательно, что имя денотата представляет собой совокупность разговорного варианта имени и документальную форму отчества на - евна, столь редко употребляющуюся для обозначения купеческого сословия.

Исследовательский материал ограничен территориально и хронологически. Предметом исследования послужили антропонимы, содержащиеся в архивных документах конца XVIII — XIX вв. Этот период представляет для нас особый интерес, так как именно в это время происходит окончательное складывание, формирование трехчленной формулы именования для исследуемых социально-территориальных групп (купцы, крестьяне): по мнению исследователей (С.И. Зинин, В.А. Никонов), купеческие фамилии начинают формироваться в XVI веке, наши исследования показали, что и в начале XIX века не все купцы имеют фамилии; крестьяне начинают получать фамилии в середине XIX века, но и в конце века этот процесс завершен не был.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1) рассмотреть способы организации и функции антропонимов как системы, а также описать принципы функционирования и взаимодействия официальных и неофициальных формул и моделей;

2) выявить национально-культурный и социально-исторический компонент русских антропонимов на основе данных города Москвы и подмосковного Бронницкого уезда;

3) осуществить предметно-логическую классификацию антропонимов;

4) проанализировать их словообразовательную структуру;

5) провести социолингвистический анализ антропооснов;

6) осуществить статистический анализ антропонимов с целью получения количественно-качественных показателей для изучения их лингвистической вариативности и социальной стратификации.

Учитывая пограничный характер объекта исследования (антропонимы являются единицами языка, а также относятся к одной из основных культуросодержащих лексических групп), применяя комплексный подход в изучении антропонимов, разработанный К.В. Бахняном (Бахнян, 1981, 307), мы при проведении исследовательских работ использовали методы лингвистического и социологического анализа: сравнительно-исторический метод, применявшийся при выяснении происхождения исследуемых явлений; метод лингвистического описания, состоящий в отборе, систематизации языкового материала; стратиграфический метод, представляющий собой исследование ономастического явления или процесса в хронологической последовательности; статистический метод, суть которого заключается в вычислении процентного соотношения отдельных типов имен в разные отрезки времени и у разных социальных групп, что помогает проследить основные направления развития антропонимической системы.

Научная новизна исследования обусловлена тем, что в научный оборот вводится и систематизируется не исследованный ранее архивный материал. В работе представлен целостный анализ корпуса антропонимов с точки зрения культурологического, исторического и социологического аспектов.

Теоретическая значимость заключается в том, что материал диссертации можно использовать в научных разработках по истории русского литературного языка конца XVIII — XIX вв., по истории русской антропони-мии, в лексикографических работах, в монографиях, посвященных проблемам развития, становления русской антропонимической системы.

Практическая значимость работы состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы при разработке теоретических и практических вопросов национальной антропонимики, при проведении статистического и стратификационного анализа личных имен, при составлении полного словаря русских фамилий, учебных пособий по современному русскому языку, по стилистике русского языка, а также при разработке различных спецкурсов и спецсеминаров по русскому языку. Кроме того, этот материал можно использовать в школьной программе преподавания русского языка и литературы, а также на уроках, посвященных истории родного города (г. Бронницы).

Апробация работы. Материал диссертации обсуждался на заседаниях кафедры стилистики русского языка, культуры речи и риторики МПУ. Основные положения работы и результаты исследования докладывались на научных конференциях МПУ (1998, 1999). По материалам диссертационного исследования подготовлены и опубликованы 3 статьи.

На защиту выносятся следующие положения:

15

1. Антропонимы являются частью лексико-семантической системы русского языка, функционируют в ее рамках и одновременно весьма чутко реагируют на все изменения, происходящие в обществе.

2. Антропонимы занимают особое положение в словарном составе языка как слова, развивающиеся по законам языка, но, помимо лексического компонента, более четко включающие этнографический, исторический, социальный, культурологический аспекты информативности.

3. Становление русской антропоним ической: системы проходило в тесном взаимодействии с факторами национальной истории и культуры.

4. Образование фамилий было четко дифференцировано в соответствии с социальным происхождением именуемого.

5. Фамильные антропонимиконы исследованных социально-территориальных групп (купцы, крестьяне) различаются по времени и условиям формирования.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и приложения, содержащего картотеку, составленную на основе фамилий купцов города Москвы и жителей подмосковного Бронницкого уезда в конце XVIII — XIX вв.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Авдонина, Татьяна Прокопьевна

ИТОГИ И ВЫВОДЫ

На основе термина ономастическое пространство, предложенного А.В. Суперанской, Е.Л. Овчинникова выделяет понятие ономастикона языковой личности, определяемое исследователем как совокупность онимов различных классов ономастического пространства (антропонимы, топонимы, зоонимы, асторонимы и т.д.), являющегося составной частью лексикона человека. На основании социально-территориальных и национальных признаков Е.Л. Овчинникова выделяет такие разновидности ономастикона, как ономастикон социально-территориальной группы людей и ономасти-кон нации. Ономастикон социально-территориальной группы людей, по мысли Е.Л. Овчинниковой, отличается, во-первых, разнообразием онимов, т.е. наряду с узуальными онимами имеется большое количество и окказиональных ономастических образований, во-вторых, различными способами ономастической номинации (Овчинникова, 1997, 8—9).

Составной частью ономастикона социально-территориальной группы людей является антропонимикон, представляющий собой совокупность трех элементов русской именной структуры. Предлагаемая часть — попытка выявить, описать социальное поле антропонимов, называющих представителей разных социальных групп (купцы, крестьяне), определить особенности и способы номинации. Итак, с социологической точки зрения социальное поле антропонимов данных социально-территориальных групп определяет группу лиц, совместно живущих, связанных друг с другом различными социальными отношениями: купцы — крестьяне; с лингвистической точки зрения социальное поле представляет собой социальный диалект с его специфическим словарем, в полной мере понятном лишь представителям той или иной социальной группы (как видно из предложенного выше исследования, профессионализмы, за исключением названия профессий, не сыграли хоть сколько-нибудь заметной роли при формировании ан-тропонимикона рассматриваемых социальных групп); с предметной точки зрения социальное поле антропонимов выделяет типичный круг вещей, характеризующих жизнь данной социальной группы.

Подводя итог всему, о чем говорилось в третьем параграфе, мы считаем, что при выделении социального поля необходимо учитывать предметно-лингвистическую его сторону, т.е. комплекс типичного круга вещей и их названий.

Анализ крестьянских и купеческих фамилий, содержащихся в архивных документах начала XVIII — XIX вв., позволил сделать следующие выводы.

Крестьянские и купеческие фамилии различаются временем образования. Окончательное становление купеческого антропонимикона происходит в начале ХЕК века. Поэтому мы вправе говорить, что большинство этих фамилий развивалось естественным путем, проходя через так называемую патронимическую стадию, т.е. большинство купеческих фамилий образованы от личных некалендарных имен и прозвищ (85%) и личных календарных имен (15%). Основная масса крестьянских фамилий формировалась в середине XIX — начале XX века. Следовательно, учитывая, что языческие некалендарные имена исчезают из русского антропонимикона в XVIII веке, мы позволяем себе утверждать, что некалендарные имена не могли стать основой русских крестьянских фамилий. Но результаты исследования показали, что фамилии с некалендарными основами преобладают в крестьянском фамильном словаре:

Аср 1855 Рс 1858 Снд 1897, Сгд 1897 календарные имена 17% 11% 23% некалендарные имена 83% 89% 77%

Процесс «офамиливания» крестьянского населения Российской империи был связан с бюрократическими потребностями страны, и поэтому носил до некоторой степени искусственный характер. О его искусственности говорят следующие факты: постепенное увеличение количества календарных фамилий от середины к концу XIX века (см. таблицу); моментальное превращение в фамилию отчества или дедичества: ПЕРФИЛЬЕВ Карпий Перфильев, бронницкий мещанин (Спд 1897); СТЕПАНОВ Антон Степанов, крестьянин д. Локтевой (Снд 1897); ЕРМОЛАЕВ Трофим Ермолаев, крестьянин д. Щуклиной (Снд

1897);

ВОЛОДИН Иван Владимиров (Аср 1855); ДЕМИДОВ Иван Демидов (Аср 1855); ФАТЕЕВ Терентий Фатеев (Аср 1855); АЛЕКСЕЕВ Емельян Алексеев; появление в крестьянском фамильном словаре аристократических фамилий, типа Аракчеев, Воронцов, Колычев, Шувалов, Шереметьев в русских деревнях крестьяне, не считающие себя родственниками, часто носят одну и ту же фамилию:

ДУН А ШОВ Михаил Терентьев, крестьянин Д. Турыгино (Снд

1897);

ДУНАШОВ Мефодий Васильев, крестьянин д. Турыгино Гжельской волости (Снд 1897);

ДУНАШОВ Иван, крестьянин д. Турыгино;

КОЛЫЧЕВСКИЙ Егор Анисимов, крестьянин д. Степанщино (Сгд

1897);

КОЛЫЧЕВСКАЯ Марья Фомина, крестьянка д. Степанщино (Сгд

1897);

КОЛЫЧЕВСКИЙ (КОЛЫЧЕВ) Алексей Иванов, крестьянин д. Степанщино (Снд 1897).

Кроме того, особенностью крестьянского антропонимикона является то, что «принадлежностные» фамилии (Генералов, Графов, Городничев,

Майоров, Баронов, Гусаров), оформленные патронимическими суффиксами -ов, -ев, миновали патронимическую стадию именования, т.е. они изначально возникали как третий компонент формулы именования, а не образовывались из отчеств, дедичеств.

В купеческом фамильном словаре преобладают антропонимы, являющиеся составной частью раздела «Профессия, сословная принадлежность» (более четверти всего фамильного фонда), причем 87% профессионально-должностных фамилий купцов города Москвы образованы из прозвищ, имеющих в составе суффиксы -ник, -чик, шик. Апеллятивы, ставшие основой таких прозвищ, имеют значение лицо, либо производящее товар, либо торгующее им. Крестьянские профессионально-должностные фамилии отражают крестьянский быт, крестьянский труд: Конюхов, Конский Коноводов, Чебанов, Бурлаков, Корсаков. «Профессиональные» фамилии, образованные из прозвищ со значением «производящий — торгующий», составляют лишь 41% всех фамилий, входящих в раздел «Профессия, сословная принадлежность».

В крестьянском антропонимиконе преобладают фамилии, связанные с названиями животных и растений. Семантические типы антропоос-нов фамилий данного раздела унаследованы от древнерусских некалендарных имен, это один из самых древних источников антропонимии. Вероятно, «зоологические» и «ботанические» некалендарные имена раньше других типов имен перешли в прозвища, благодаря той важной роли, которую представители живой природы играли в системе образных средств древнерусской поэзии. Таким образом, прозвищное именование главы семьи могло перейти в прозвищное именование его наследников и после письменной фиксации получить статус документального имени.

Крестьянские и купеческие фамилии, входящие в раздел «Домашняя утварь, еда», хорошо иллюстрируют положение обширных отражательных и историко-информативных возможностей антропонимии, так как в ней прослеживаются целые системы областных и общерусских этнографических реалий. Число купеческих и крестьянских фамилий, составляющих этот раздел, приблизительно одинаково: 9% купеческих и 15% крестьянских фамилий. Крестьянское «меню» сродни купеческому: здесь преобладают изделия из муки (хлеб, пироги, блины), а также самые разнообразные каши.

Фамилии, образованные от прозвищ-характеристик, оценивающих внешность и физические свойства, особенности характера человека, и в том и в другом фамильном антропонимиконе занимают одно из ведущих мест. Это связано, прежде всего, с огромным количеством некалендарных имен и прозвищ, заимствованных русским языком из дофамильного периода развития антропонимикона.

Особое место занимают фамилии, указывающие на место жительства родоначальника фамилии. Если среди отгопонимических фамилий купцов — наименования, образованные от названий городов и областей не только Московского государства, но и стран, соседних с ним (Поляков, Литвин), то крестьянские фамилии «привязаны» к родным местам и указывают на место рождения или жительства носителя той или иной фамилии. Фамилии, которые могут быть маркированы как аристократические (т.е. образованные при помощи суффикса -ский), единичны. Основная масса таких фамилий традиционно оформляется патронимическими суффиксами -ов, -ев, -ин, -ын и полностью повторяет морфемный состав топонима:

ЗОЛОТОВЫ—деревня Золотово;

КОЛЫЧЕВ — деревня Колычево;

ЕЛГАЗИН — деревня Елгазино;

А ЩИТКОВ— село Аиштково.

Очень небольшую группу составляют антропонимы, в основе которых зафиксированы обстоятельства рождения. Фамилии, составляющие данный раздел, образовались от некалендарных имен:

Третьяков —Третьяк;

Девяткин —Девятко;

Коледгт —Коляда.

По мнению В.И. Супруна, «имена интимно-бытового происхождения, указывающие на порядок рождения, обстоятельства появления на свет и поведение младенца, сохраняются дольше, вытесняются их официального употребления в числе последних. Они, как правило, не переходят в разряд прозвищ в силу своей положительной семантики и широкой распространенности» (Супрун, 2000, 41). Поскольку некалендарные имена, обозначающие обстоятельства появления на свет, не стали прозвищами, то они не вошли в основу фамилий; именно так можно объяснить факт очень малого числа таких фамилий в купеческом и крестьянском антропонимиконе: 4% купеческих фамилий и 1% крестьянских фамилий.

Семантические типы антропооснов крестьянских и купеческих фамилий различаются только в количественном соотношении.

Становление крестьянского антропонимикона Бронницкого уезда проходило в соответствии с закономерностями и традициями антропони-мической системы в целом. Анализ фамильного фонда не выявил особенностей локального характера, связанных с историческим, географическим положением центра уезда — города Бронницы. На становление фамильного антропонимикона не оказал влияние ни факт существования здесь конного завода, ни факт близости Москвы-реки, хотя фамилии, связанные с названиями лодок, различных рыбачьих приспособлений, профессий присутствуют в словаре, но более или менее заметной роли они не играют:

БАЙДАКОВЫ Филипп Иванов, крестьянин д. Щельпино; Никита, крестьянин; Илья Егоров, крестьянин д. Левычино (Снд 1897): прозе. Бай-дак —от байдак, речное судно по Днепру и его притокам (Даль, I, 38);

БАТОВЫ Алексей Петров, крестьянин д. Бельково, Семен Петров, крестьянин д. Бельково (Снд 1897): прозе. Бат — от бат, долбленный из одной колоды челн (Даль, I, 54);

БОЛОТНИКОВА Марья Лукина, броннищая мещанка (Снд 1897): прозе. Болотник — от болотник, охотник за болотной дичью или житель болотных мест (Даль, I, 111);

БУРЛАКОВЫ Иван Федоров, Екатерина Ильина, крестьяне (Снд 1897): прозе. Бурлак —бурлак, наемный рабочий на речном судне (СРЯ,2, 169);

БУНИН Николай Федоров (Аср 1855): прозе. Буча. Ср. в псков., смол, говорах буча —глубокое место в реке (СРНГ,2, 328);

БУЧАЛКИН Ион Фролов (Аср 1855): прозе. Бучалко(а). Ср. в ряз., тул. говорах бучало —пучина, водоворот, омут (•СРНГ, 2, 329);

КЛИПИНОВ Егор (Аср 1855): прозе. Клипин. Ср. е говорах клипень —клин для укрепления бревен в плоту (СРНГ, 13, 299);

КОМОЛОВЫ Филипп Егоров, крестьянин д. Дворниково; Дарья Семенова, крестьянка д. Дворниково (Снд 1897): прозе. Комол. Ср. в псков. говорах комол — бечева, окаймляющая боковой край невода (СРНГ, 14, 235);

КОРСАКОВЫ Николай Кириллов, Козьма Иванов (Аср 1897): прозе. Корсак—от диал. корсак, рабочий у невода (СРНГ, 14, 372);

КОШКИН Андреян Васильев (Аср 1855): прозе. Кошка. Ср. в смол, говорах кошка —железный крючок (лапа), употребляемый для того, чтобы отцепить застрявший в воде невод (СРНГ, 15, 150);

ЛЮЗИН Марка Иванов (Аср 1855): прозе. Люза —от диал. люза, деревянное плоскодонное судно на Днепре (СРНГ, 17, 244).

Таким образом, семантические типы антропооснов, составляющие рассматриваемые разделы, распределяются в следующем порядке по степени убывания: а) купеческие фамилии:

1. Профессионально-должностные фамилии.

2. «Особенности характера и образа жизни человека»,

3. «Природа», «Внешность и физические свойства человека».

4. «Домашняя утварь, еда».

5. «Место жительства, национальность».

6. «Обстоятельства появления на свет». б) крестьянские фамилии:

1. «Природа».

2. «Внешность и физические свойства человека», «Профессия, занятие, сословная принадлежность».

3. «Особенности характера и образа жизни».

4. «Домашняя утварь, еда»,

5. «Место жительства, национальность».

6. «Обстоятельства появления на свет».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Имена собственные издавна являлись объектом пристального внимания философов и логиков, историков и этнографов, а затем и лингвистов. Изучая разные стороны онимов, исследователи выдвигают различные точки зрения, но единодушно признают языковое своеобразие ономастической лексики, ее структурно-языковые и функциональные особенности, а также специфику имени собственного в его значении.

2. Антропонимы, являясь частью языка, тесно связаны с культурной жизнью человека и общества. Именно культурной историей обусловлены типы, модели и формы имен, ею во многом определяется состав лексем и морфем, включаемых в имена, сменяемость имен и именных моделей.

3. Становление русской антропонимической системы — итог длительного исторического процесса.

Первоначально русская антропонимическая система состояла только из личного имени. До 988 года это было языческое имя, не только называвшее, но и характеризовавшее своего носителя, а также нередко выполнявшее роль оберега. С конца X века на Русь приходят и христианские имена, заимствованные из греческого, латинского, древнееврейского и других языков. В XIV веке наступает переломный момент в истории русской антропонимии: налицо взаимодействие двух антропонимических систем, выразившееся в двуименной модели именования, а также в оформлении календарных имен суффиксами субъективной оценки, унаследованными от славянских имен. Именно через эту стадию прозвищного использования, считают исследователи, происходила адаптация христианских имен в русской антропонимии.

Стремление наиболее точно и полно обозначить конкретного человека выразилось в формировании отчества, определяющего человека по его ближайшему родству. Являясь вторым компонентом русской именной системы, отчества представляют собой специфическую черту русской ан-тропонимии, отличающую ее от именных систем других языков. В формальном отношении отчества — образования от личного имени отца с помощью суффиксов -ОВИЧ, -евич.

Функции фамилий в документах, типа Ревизских сказок, Книг записей капиталов, выполняло подробное описание места жительства, состава семьи, а также указание на место торговли (в «Книгах записей объявленных капиталов»). Такое детальное описание выполняло и объединяющую и выделяющую роль.

И тем не менее главным идентификатором человека в обществе является фамилия, не только объединяющая членов семьи (рода) в составе одной ячейки социума, но и отличающая членов этой семьи (рода) от членов другой семьи (рода). Можно предположить, что основными условиями получения фамилий были: социальная принадлежность именуемого; местожительство (москвичи получили фамилии раньше жителей губернии); степень удаленности от родных мест.

Становление фамилий происходило постепенно в соответствии с сословной принадлежностью лица, наделявшегося фамилией. «Предвестниками» фамилий стали родовые прозвания на -ский, образованные от географических названий, принадлежащие представителям власти.

Самыми распространенными суффиксами, оформляющими русские фамилии, стали патронимические суффиксы -ов, -ев, ин, -ын.

Фамилии стали возникать не ранее XIV века, и первоначально ими обозначались представители власти; основное время формирования фамилий — XVI — XVIII века, у крестьян же вплоть до конца ХЕК века не было фамилий.

4. В работе анализировались фамилии крестьян и купцов города Москвы и подмосковного Бронницкого уезда конца XVIII — XIX вв. Целью анализа являлось сравнение фамилий но двум направлениям: а) социальная принадлежность референта списка (купец — крестьянин); б) место жительства (столица — губерния).

Анализ антропонимов, содержащихся в архивных документах, позволил не только выявить социальное поле данных антропонимов, но и сравнить фамильные антропонимиконы исследуемых социально-территориальных групп с учетом времени и условий их формирования.

5. Окончательное становление купеческого антропонимикона происходит в начале XIX века. Поэтому мы утверждаем, что большинство этих фамилий развивалось естественным путем, проходя через так называемую патронимическую стадию.

6. Основная масса крестьянских фамилий формировалась в середине XIX — начале XX века. Учитывая тот факт, что нехристианские имена исчезают из русского антропонимикона в XVIII веке, мы предположили, что языческие имена не могли стать основой русских крестьянских фамилий. Но результаты исследования показали, что фамилии с некалендарными основами составили около 80% всех крестьянских фамилий.

7. Также, как и купеческие, крестьянские фамилии, несмотря на достаточно позднее время их формирования, были «обусловлены родственными связями именуемого, то есть мотивированы, изначально заданы» (Королева, 1999, 139). Но, в отличие от купечества, «офамиливание» крестьянского населения, связанное с бюрократическими потребностями Российской империи, носит до некоторой степени искусственный характер.

Некоторое количество крестьянских фамилий, определяемых нами как «принадлежностные», «перешагнуло» патронимическую стадию, начав функционировать в качестве третьего компонента формулы именования.

8. Семантические типы антропооснов крестьянских фамилий отличаются от купеческих не качественно, а лишь количественно: купцы Аср 1855 Рс 1858 Снд 1897, Сгд 1897 Внешность 14% 16% 18% 22% и физические свойства.

2. Особенно- 16% 16% 18% 18% сти характе- ра.

3. Профессия, 26% 14% 22% 18% сословная принад- лежность.

4.Место жи- 6% 4% 7% 9% тельства.

5. Особенно- 3% 1% 3% 3% сти речи.

6. Обстоя- 4% 1% — 2% тельства рождения.

7. Домашняя 9% 17% 11% 14% утварь, еда.

8. Природа. 14% 23% 15% 25%

9. В имятворческом процессе первостепенное значение приобретали общественные отношения, так как именование человека по его социальному статусу, профессии являлось более значительным и, что особенно важно, неизменным признаком, отличающим одного человека. Профессионально-должностные фамилии преобладают в купеческом антропонимико-не.

10. Особенностью крестьянского антропонимикона является преобладание «ботанических» и «зоологических» фамилий, что связано, во-первых, с ранней утратой статуса личного имени у некалендарных имен, образованных от названий животных и растений, и, во-вторых, с поэтической традицией древнерусской литературы и фольклора, наделивших животных и растения качествами и свойствами человека

11. Очень небольшую группу составляют антропонимы, в основе которых зафиксированы обстоятельства рождения. Анализируя данную группу фамилий, нетрудно заметить постепенное исчезновение из обихода фамилий, образованных от имен, указывающих на порядок рождения, обстоятельства появления на свет и поведение младенца: с 4% фамилий купцов до 1% крестьянских фамилий. Некалендарные имена, послужившие основой этих фамилий, уходят из официального употребления одними из последних. Поэтому в купеческих фамилиях, формировавшихся с XVI по начало XIX века, они сохраняются. Но эти имена, как правило, не становятся прозвищами в силу своей положительной семантики, в связи с чем присутствие их в крестьянском фамильном словаре весьма незначительно.

11. Становление крестьянского антропонимикона Бронницкого уезда проходило в соответствии с закономерностями и традициями русской антропонимической системы в целом. Анализ фамильного фонда не позволил выявить особенностей локального характера, связанных с историческим, географическим положением центра у езда — города Бронницы.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Авдонина, Татьяна Прокопьевна, 2000 год

1. Аверьянова М.Г. Край Раменский. Очерки краеведа. — М., Энциклопедия, российских деревень, 1995. — 591 е.,

2. Аникина М.Н. Лишъострановедческий анализ антропонимов: Авто-реф. диее.,.канд. филолог, наук. — М,, 1988.—1.9 с.

3. Балов. A.B. К вопросу о древнерусских «некалендарных» именах || Этнографическое обозрение., —Ш 2 — Спб, 1896. — С. 157—168.

4. Баскаков H.A. Русские фамилии тюркского происхождения. — Mi., Наука, 1993, 279 с.

5. Бахвалова Т.В. К изучению истории, развития личных имен в Бвдсь зерье (на материале письменности XV — XVII вв.): Дисс. канд. филолог, наук,. —Л, 1972,213с,.25.1

6. Бахмян К,В. Социолшггвистачеашй анализ антропонимов || Теоретические проблемы социшшыюй' лингвистики. — М., Наука, 1981, — С. 305—324.

7. Болотов В.И. К вопросу о значении имени собственного | Восточнославянская ономастика. М., Наука, 1972, с. 333—346.

8. Болховитинш Е. О личных собственных, именах. Вестник Европы. —М., 1813, ч. ЬХГХ, с. 16—20.

9. Бондалетов В.Д. Ономастика и социолингвистика (| Аотропонимика. .— м„ Наука, 1970. — С. 17—23.

10. Бондалетов В.Д. Русская: ономастика. —М., Просвещение. 1983. -—214 е.,

11. Борисова ЕЛ. Лексика Смоленского края по памятникам' письменности:. — Смоленск, 1974. — 161 с.

12. Борисова Е.Н. Проблемы становления н развития словарного состава языка конца XVI — XVII. вв.: Автореф. дисс. д-ра филолог, наук. — М., 1.979, — 27 с.

13. Верещагин Е.М. Костомаров В.Г. .Язык, и культура. М., Русский язык, 1.990, 246 с.

14. Веселовсвшй С.Б. Ономасгикои. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. —М,, Наука, 1974, 382 с.

15. Зинин С.И. Введение в русскую ашропонимию: пособие для студентов-заочников. — Ташкент, 1972, 275 с.

16. Зинин С.И. Из истории ашропонимических терминов || Антропонимика \ Ред. В.А. Никонов и А.В. Сунеранская. — М.5 Наука, 1970. — С. 24—28.

17. Зимин С.И. К вопросу о природе фамилеобразующих формантов русского языка || Актуальные проблемы русского словообразования | Ред. коллегия: Ю.Ю. Авалиани.— Ч. I — Самарканд, 1972, 256 е.,

18. Зинмн C.EL Русская атропонимия XVII— XVIII вв. (на материалепереписных книг городов России: Дисс. канд. филолог, наук.— Ташкент,1969, 335 с.

19. Иванчич-Писарев ИМ. Прогулка по древнему Коломенскому уезду. —М., 1843, J65 е.

20. История сел и деревень Подмосковья XIV-—XX вв. | Веселовский C.S., Лордов S.U. Исторические карты Подмосковья. Эшщклодедия россий еких деревень. М„, 1993.-—Выл. 4.

21. Кодухов В.И. Лексшо-семаншчесше группы слов. — Л., 1955, 28 с. Кондратьева Т.Н. История фразеологизмов с собственными именами у Фразеология и синтаксис | Науч. ред. Андрамонова H.A. — Казань, 1982. —С. 46—90.

22. Королева НА. Из истории фамилий Смоленского края.— Смоленск,1996.

23. Королева И.А. Происхождение фамилий и отчеств на Руси, —Смоленск, 1999, 174 с.

24. Кузнецова. Э.В. Лексикология русского языка. — М, ВШ, 1982,152 е.

25. Лебеденко С.А. Лексические (апеллятивные) основы и. словообразовательные типы антропонимов г. Днепропетровска: Диес. канд. филолог.наук. —Днепропетровск, 1985.

26. Ломоносов М.В. Российская грамматика. — ПСС. Труды по филологии. — М.-Л., 1952.— T.VB, 993 с.

27. Лотман Ю.М. Роман A.C. Пушкина «Евгения Онегин»: Комментарии,—Л., .9S3,4Ï& с.

28. Ляхова И .В. Опыт функционального анализа имени собственного. — Сб. науч., трудов Моск. лед., ин-та иностр. яз., 1979. — № 129. — С. 55—68.

29. Мороишита МЛ. Славянский 'именослов, или: Собрание славянских личных имен в алфавитном порядке.— Спб, 1867, 213 с.

30. Нерознак В.П. Названия древнерусских городов. —М., Наука, 1983,207 е.

31. Никонов В.А. География русских фамилий;—М., 1988. 189 с. Никоиов В А. Имя и обществе. — М., Наука, 1974, 274 е., Никонов В А. Северные фамилии || Этимология 1978. -—М, Наука, 1980. — С. 134—152.

32. Никонов В.А. Словарь русских фамилий. —М., 1993, 222 с. Никонов В.А. Русские || Системы имен у народов мира. М., Наука, 1989. —С. 262 — 268.

33. Овчинникова Е.Л. Современный русский ономасгакон: начальные этапы формирования (на магериале онимического запаса ребенка от года до 10 лет): Автореф. дисс. канд. филолог, наук. —Волгоград, 1997, 21 с.

34. Пахомова СИ. История образования трехчленной ан îpoi юн ими ческой формулы в русском языке II ^Историческое развитие языков и методы его изучения. Тезисы межвузовской конференции. 4L 1. — Свердловск, ¡988.

35. Полякова НИ. К истокам пермских фамилий: Словарь. — Пермь, Изд-во Пермскош уа-ча, 1997., 276 с.

36. Полякова E.H. Формирование пермских фамилий в XVI — начале XVTII века || Проблемы региональной русской филологии. Тезисы докладов и сообщений. —Волгоград, 1995.

37. Потебня A.A. Из записок но русской грамматике. — М., 1958. — Т. I—II.

38. Русская грамматика. В 2 т. —М., 1980. — Т. I, 783 с. Селищев A.M. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ || Избранные труды. — М., Просвещение, 1968. — С. 97—128.

39. Серебренникова М.Б. Фамилии как источник изучения и бытования календарных имен в русском языке: Автореф. дисс. . канд. филолог, наук.1. Томск, 1978, 19 с.

40. Симина Г.Я. Бытовые варианты личных имен (на материале древних письменных памятников и современной антропонимии Пинежья) || Антропонимика.— М., Наука, 1970.—С. 189—194.

41. Симина Г.Я. История Отчеств || Ономастика Поволжья. — Уфа, 1973,—С. 177—183.

42. Соболевский А.И. Заметки о собственных именах || Материалы исследования в области славянской филологии и археологии. — Спб, 1910.1. С. 222—257.

43. Старостин Б.А. Некоторые методологические проблемы теории имени собственного || Имя нарицательное и собственное. —М., 1978. — С. 34—42.

44. Суперанская A.B. Апеллятив — онома || Имя нарицательное и собственное |отв. ред. Суперанская A.B. —М., 1978, 207 с.

45. Суперанская A.B. Имя и культура || Наука и жизнь, № 3, 1991. — С. 79—81.

46. Суперанская A.B. К проблеме типологии антропонимических основ || Ономастика. Типология. Стратиграфия |Отв. ред. Суперанская A.B. — М., Наука, 1988, —С. 10—17.

47. Суперанская A.B. Общая теория имени собственного. М. — Наука, 1973, 366 с.

48. Суперанская A.B., Суслова A.B. О русских именах. — Л., Лениздат, 1991,219 с.

49. Суперанская A.B., Суслова A.B. Современные русские фамилии. — М., Наука, 1981, —176 с.

50. Суперанская A.B. Структура имени собственного. ML, Наука, 1969,207 с.

51. Супрун В.И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал: Дисс.докт. филолог, наук. —Волгоград, 2000.

52. Теория и методика ономастических исследований | Отв. ред. Неподкупный A.B. — М., Наука, 1986,256 с.

53. Тимофеев В.П. Русские фамилии с архаическими (диалектными) корнями || Ономастика АН СССР. —М., Наука, 1969. — С. 96—99.

54. Толстой Н.И. Еще раз о семантике имени собственного || Актуальные проблемы лексикологии. —Минск, 1970.

55. Трубачев О Н. Из материалов для этимологического словаря фамилий России (русские фамилии и фамилии, бытующие в России) || Этимология 1966. —М.,Наука, 1968. —С. 3—53.

56. Унбегаун Б.О. Русские фамилии. — М., 1989. — 448 с.

57. Успенский Б.А. Социальная жизнь русских фамилий || Унбегаун Б.О. Русские фамилии. — М., 1989. — С. 352—368.

58. Филин Ф.П. О лексико-семантических группах || Езиковедчески из-следования в чест на акдемик Стефан Младенов. — София, 1957. — С. 523—537.

59. Харузин Н.Н. К вопросу о древнерусских некалендарных именах || Этнографическое обозрение. —Вып. I, 1893. — С. 122—195.

60. Хриненка Ю.Н. К вопросу о значении имени собственного (На материале английских личных имен )|| Семантические аспекты языка. — Л., 1981—С. 10—14.

61. Чайкина Ю.И. Вологодские фамилии: Словарь. — Вологда, Русь, 1995, 121 с.

62. Черных П.Я. Историческая грамматика.— М., Учпедгиз, 1962,375 с.

63. Чечулин Н.Д. Личные имена в писцовых книгах XVI века, не встречающиеся в православных святцах || Библиограф. —Вып. 7—8. — 1890. — С. 73—84.

64. Шанский Н.М. Типология и происхождение фамилий на ОВ, ЕВ, ИН в русском языке || Русское языкознание и лингводидактика. — М, Рус. яз., 1985, —С. 105—117.

65. Шерешевская Е.В. О значении имени собственного || Вопросы лексической и фразеологической семантики | Отв. ред. Диброва Е.И. — Ростов-на-Дону, 1979,126 с.

66. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. — М., Просвещение, 1964, 234 с.

67. Щетинин Л.М. Антропонимический текст как источник исторической информации || Перспективы развития славянской ономастики | Отв. ред. Суперанская А.В. —М., 1980. —С. 163— 168.

68. Щетинин Л.М. Имена и названия. —Ростов-на-Дону, 1968, 213 с.

69. Щетинин JIM. История и имена. — Ростов-на-Дону, 1996, 75 с. Щетинин JIM. Русские имена: Очерки по донской антропонимике.

70. Ростов-на-дону, 1975, 253 с.

71. Юрке нас Ю.А. Вопросы антропонимической типологии || Kalbotyra, Vilnus, 1978. — Т. 29 — Р. 7—18.1. СЛОВАРИ

72. Даль — Даль В.И. Толковый словарь живою великорусского языка.1. М„ 1989. —Т. I —IV.

73. Сл. Ивановой — Иванова А.Ф. Словарь говоров Подмосковья.— М.,1969.

74. Сл. Мельниченко — Мельниченко Г.Г. Краткий ярославский областной словарь.— Ярославль, 1961, 1974.

75. СРЯ — Словарь русского языка XI — XVIII вв. — М., 1975, 1981. Т. 1—23.

76. Сл. Петровского — Петровский H.A. Словарь Русских личных имен.1. М.,Рус. яз., 1984.

77. Сл. Тихонова — Тихонов А.Н. Словарь русских личных имен. — М., 1995.

78. Сл. Туликова — Тупиков Н.М. Словарь древнерусских личных собственных имен.— Спб, 1903.

79. СРДГ — Словарь русских донских говоров.— Ростов-на-Дону,1991.

80. СРНГ — Словарь русских народных говоров. — M.-JI., 1965 — 1996, 1997. —Вып. 1 —32.

81. Срезневский — Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка.1. ВЗт,—М., 1989.