Специфика предложно-падежных конструкций и падежей с пространственным значением (на материале русского и немецкого языков) тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.19, кандидат филологических наук Медведев, Владимир Борисович

• Медведев, Владимир Борисович
• кандидат филологических наук
• 1983

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Медведев, Владимир Борисович

ВВЕДЕНИЕ . 4 -

ГЛАВА 1. 8

§1. Исходные теоретические позиции исследования . 8

§2. Методика исследования . 35

§3. Вычленение локативных полей и группировка их в макрополя. 50

ГЛАВА II. Макрополе контактной локальности . 59

§1. Поле статики денотата на поверхности предмета . 59

§2. Поле динамики денотата на поверхности или в пределах предмета . 86

§3. Поле статики денотата во внутреннем пространстве предмета . 100

§4. Поле пространства, преодолеваемого денотатом насквозь . 117

ГЛАВА III. Макрополе неконтактной локальности . 125

§1. Поле статики / динамики денотата по эту сторону предмета . 125

§2. Поле статики / динамики денотата по ту сторону предмета . 135

§3. Поле статики / динамики денотата вблизи предмета . 148

§4. Поле статики / динамики денотата выше поверхности предмета . 164

§5. Поле статики / динамики денотата ниже поверхности предмета . 167

§6. Поле пространства, преодолеваемого верхом . 169

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Специфика предложно-падежных конструкций и падежей с пространственным значением (на материале русского и немецкого языков)»

Данная работа посвящена контрастивному исследованию предлож-но-падежных конструкций (ППК) и падежей в немецком и русском языках. При этом основное внимание уделяется изучению немецких эквивалентов падежей и ППК русского языка, в которых в качестве главного компонента выступают первообразные простые предлоги ("В", "ЗА", "НА", "НАД", "ПОД", "ПО", "ПЕРЕД", "ПРИ", "ЧЕРЕЗ", "У"), а также предлоги "ОКОЛО", "ПРОТИВ" и "СКВОЗЬ". Исследование проводится на локативном участке структуры пространственных значений. Под локативным значением или функцией здесь понимается место предмета, "относительно которого характеризуется положение другого предмета" [197, с.19], в противовес директивному и аблативному значениям.

Изучение предложно-падежных конструкций представляет одну из узловых проблем современного языкознания, так как в способе сочетания слов в предложении заключается, как известно, специфика языков.

Актуальность рассмотрения ППК с пространственным значением объясняется особой ролью, которую играет локальный компонент в содержательном плане предложно-падежных словосочетаний, трактуемый в большинстве работ как исходный при изучении всего грамматического материала по разделу "Предлог". Поэтому выбор темы исследования мотивируется в первую очередь практической необходимостью, возникающей при обучении русскому или немецкому языкам.

В работах, посвященных анализу ППК с пространственным значением русского (А.Л.Шумилина [22l] , М.В.Всеволодова [60, 6l] , Е.Ю. Владимирский [53-55 , 61], Л.Бесекирска [32] .) и немецкого (й.Шредер [307-311] , В.Н.Съедин [199] , Е.Форстрейтер [253, 254] , К.Эгерер-Меслейн [254], Е.Г.Лежава [126], А.А.Шейкина [218] .)

Актуальность теш. языков, содержатся интересные наблюдения и выводы частного грамматического характера, но не подчеркивается специфика ППК в межъязыковом плане. Настоящее исследование приобретает актуальность еще и потому, что оно проводится методом контрастивного анализа, имеющим целью установление общего и особенного в реализации пространственной семантики средствами ППК и падежей русского и немецкого языков.

В качестве рабочего метода в описании языковых элементов, ориентированных на единый смысловой инвариант, нами выбран полевой подход, который связан с решением ряда проблем теории поля, получившей в последнее время широкое распространение. В связи с предлагаемым здесь методом анализа в работе содержатся некоторые терминологические уточнения.

Задачи исследования. Описание предложно-падежных конструкций и падежей методом поля предъявляет к исследованию требования, направленные на разрешение проблем, касающихся общей теории поля, в частности на выведение точных дефиниций конституентов поля, диффузионной зоны и членов этой зоны.

Реализация задачи полевой организации элементов системы, конкретизированной в данной работе, ориентирует на следующие цели:

1) исследование отношений между элементами падежной системы и системы предложно-падежных конструкций;

2) выведение общих принципов комплектации полей;

3) определение количества макрополей, полей и микрополей;

4) установление сходства и различия структуры полевых массивов и диффузионных зон в русском и немецком языках для определения в них уникальных и универсальных моментов, что отвечает основной задаче лингвотипологии, заключающейся ".в выявлении внутренних закономерных связей, действующих внутри каждого языка"

Ш, с.но]. новизна исследования. Научная новизна диссертации состоит в том, что данное исследование является первой попыткой рассмотрения ППК с пространственным значением в русском языке в сопоставлении с немецким с целью выявления уникалий и универсалий в выражении указанными элементами локальных значений. Имеющиеся по данной тематике работы, несмотря на добротность и ценность полученных результатов, могут быть во многом дополнены, так как отличаются или индивидуальной языковой направленностью, или тем, что в качестве исследуемого в них материала не привлекались одновременно анализируемые здесь языки.

Новизна данного исследования заключается также и в методике анализа. Метод поля крайне редко использовался в изучении падежей и предложно-падежных конструкций (наиболее известны работы Т.И. Дешериевой [81] и Н.И.Филичевой [211]).

Наше толкование поля несколько отличается от интерпретации, даваемой ему Т.И.Дешериевой, для которой критерием выделения полей служит формальный признак, в результате чего их количество ставится в зависимость от квантитативной характеристики падежной системы, так как по предлагаемой теории каждый падеж представляет собой поле различных значений.

Руководствуясь определением поля Н.И.Филичевой как ".совокупности языковых средств., различающихся в плане выражения, но частично или полностью совпадающих в плане содержания" [21Т, с.15], в диссертации ставится задача конкретизировать поле локальности не только для немецкого языка, которое лишь контурно намечено в указанной работе, но и сопоставить с соответствующим полем русского языка, построенным по такому же принципу и отличающимся от модели, использованной в исследовании Т.И.Дешериевой.

Научная

Новым для исследования предлогов с пространственным значением является проводимый здесь учет не только парадигматических компонентов содержательной структуры, но и значений (оттенков значений), определяемых как синтагматические, прагматические и сигматические, что позволило:

1. выделить диффузионную зону;

2. расширить объем полей и диффузионных зон за счет привлечения к анализу элементов, в которых употребление в локальном значении рассматривается как "приращение смысла" [ill, c.35j.

Практическое.значение. Полученные результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания как немецкого, так и русского языков, так как позволяют прогнозировать возможные ошибки, которые, как это будет показано в ходе анализа, вызываются внутри одной языковой системы использованием элементов диффузионной зоны в ущерб доминанте или конституенту поля, а по отношению к иностранному языку - несоблюдением межъязыковых соответствий в распределении элементов полей по значимости, в результате перенесения норм употребления родного языка на язык изучаемый.

Поэтому диссертация рассчитана, в первую очередь, на преподавателей русского и немецкого языков, может служить при составлении справочных и учебных пособий, лексикографических работ по названным языкам.

Теоретические положения и выводы исследования окажутся также полезными и для лингвистов других специальностей, интересующихся затронутыми вопросами.

-8Г Л А В A I

§ I. Исходные теоретические позиции исследования.

Относительно проблемы падежа, занимающей лингвистический мир от античной эпохи и до наших дней, сложился ряд интересных, порой противоречивых концепций, которые, по-видимому, сводятся к двум аспектам: формальному и семантическому.

Трудности, возникшие на первых порах при падежной дефиниции, касались формального аспекта и были связаны с механическим переносом явления, свойственного языкам с синтетическим способом его выражения, на языки, в которых эта категория получает репрезентацию аналитическими средствами. Попытки оформления понятия падежа как сочетания предлога с именем (О.С.Ахманова вводит в связи с этим термин "аналитический падеж" [19]) привели к нечеткому представлению о количестве падежей, т.к. план содержания ППК не находил однозначных соответствий в плане выражения. Учитывая, кроме того, различную функциональную характеристику сочетания предлога с именем и имени с флексией, исследователи предпочитали рассматривать их раздельно, посистемно (система падежей, система ППК), а вопрос определения падежа, несмотря на выводы, следующие из дискуссий на страницах отечественной и зарубежной печати [36; 122; 289; 244], отодвинулся на задний план и остается до сих пор открытым. Достаточно вспомнить утверждения В.Мигирина [143] об отсутствии этой категории вообще (поистине исчезновение материи) или определение падежа Ю.С.Масловым как категории, выражаемой "с помощью аффиксов (т.е. синтетически) либо с помощью аналитических средств - предлогов (или послелогов) и порядка слов [134, с.206].

Чисто априори необходимо выведение категории, которую ввел в грамматику еще Аристотель, прибавляя к вышеперечисленным способам выражения "отношения имени существительного к другим словам и словосочетаниям в предложении"[174, с.265] еще и интонацию, но тогда лингвист становится перед трудностями терминологического характера относительно синтетического способа ее проявления, если такое широкое понимание категории назвать падежом.

Изыскания в данной области актуальны для настоящей темы, поскольку требуют четкого определения предмета исследования. Действительно, что изучается, падеж или предложно-падежные конструкции?" Поэтому, не претендуя на окончательное разрешение затронутого вопроса, считаем необходимой оговорку о том, что в данном исследовании анализируется пространственная семантика, находящая формальное воплощение в падежах, понимаемых традиционно, и ППК. Предложно-падежное сочетание рассматривается здесь как синтаксическое единство, нечленимое на уровне синтаксической семантики, в котором предлог, выполняющий наряду с грамматической и семантическую функцию [201, с.60J ("семантически "пустых" предлогов не существует" 179, т.1, с.710), и падеж взаимодополняют друг друга, образуя, в терминах Е.Куриловича, субморфему [121, с.180] (Бодуэн де Куртенэ расценивал предлоги даже как агглютинативные элементы, считая возможным говорить о существовании в русском языке инкорпорации [35, с.114—115]).

Определение предложно-падежного сочетания как нечленимого се-мантико-синтаксического единства позволяет наметить пути совместного анализа ППК с членами падежной системы и преодолеть возможные возражения, корни которых лежат в признании неразрывности понятий падежа и парадигмы и сомнений по поводу наличия ее у ППК ввиду отсутствия у словосочетания "цельнооформленности" [75, с.144]. На этом основании М.М.Гухман делает вывод о том, что ". "предлог + имя". не обладает той суммой признаков., которая позволяет утверждать преобладание у нее морфологических черт" [75, с.145] в противовес элементам падежной системы, соглашаясь с мнением А.М.Мухина о том, что ". во всех подобных случаях невозможно установить систему оппозиций, членами которой являлись бы падежные формы, с одной стороны, и предложные сочетания - с другой, а тем более выделять дифференциальные признаки тех и других" [150, с.205].

Однако прерывистость формы и лексическая самостоятельность ее отдельных элементов не являются еще достаточным основанием для утверждения отсутствия у нее гомогенности в плане содержания (возьмем, к примеру, предложный падеж), равно как и синтетизм ее поверхностной репрезентации не есть свидетельство ее семантической цельности. Вспомним сомнения, которые высказывались по этому поводу А.А.Потебней: "Мы привыкли например говорить об одном творительном падеже в русском языке, но на деле этот падеж не есть одна грамматическая категория,, а несколько различных, генетически связанных между собою. Всякое особое употребление творительного есть новый падеж, так что собственно у нас несколько падежей, обозначаемых именем творительного." [166, с.5б]. Известные затруднения при определении количества падежей испытывал и А.И.Соболевский: "Если принять за основание звуковую форму имени . мы должны будем сказать, что одни имена. имеют меньше падежей, чем другие. и что число падежей неопределенно. Если же принять за основание грамматическое значение. мы должны будем насчитывать большее количество падежей" (Цит. по кн.: 49, с.169).

Конечно, такое преувеличенно осторожное отношение к определению содержательной структуры языковых единиц не может заслонить явной регулярности выражения значений как падежной формой, так и ППК, приводящей порой даже к параллелям в их употреблении.

Наконец, аналитизм ППК уже потому недостаточно объективная причина для отказа от совместного изучения ППК и падежей, что в других областях грамматики это обстоятельство не имеет существенного значения. Так, Г.Хельбиг, ссылаясь на Е.Куриловича, справедливо указывает на отсутствие логики в соблюдении принципа аналитизма грамматической формы при раздельном рассмотрении падежей и предлогов в отличие от совместного анализа временных форм (перфекта и имперфекта), где это положение не принимается во внимание [271, с.5б]. Но самым веским аргументом в пользу совместного исследования данных элементов является неуверенность возражений самих оппонентов. В более поздней работе М.М.Гухман признает за ППК такие свойства, как "неразложимость, обобщенность дифференциальных признаков плана содержания, стандартность и, наконец, предсказуемость", что позволяет названному автору считать их "готовыми единицами языка, тождественными в этом отношении со словоформами. и включать подобные структуры в словоизменительную парадигму" [76, с.168].

Существование предложного дополнения, конкурирующего в выполнении объектной функциональной нагрузки с падежом, и пространственного компонента в содержательной структуре членов падежной парадигмы еще более подчеркивает их тесное функциональное взаимодействие.

Следовательно, опора целиком на формальный план в вопросе совместного анализа ППК и падежей удовлетворительного ответа не дает, в то время как учет семантического плана лингвистических единиц предлагает положительное решение. С другой стороны, такая позиция вызывает некоторые сомнения касательно диалектического соотношения формы и содержания. Так ли свободна семантика языкового элемента от влияния формы, в которую она заключена?

Для решения данной проблемы обратимся к рассмотрению содержательной стороны лингвистического знака. Здесь будет полезен беглый обзор литературы, посвященной исследованию семантического плана единиц языка.

Сложность механизма семантических отношении привела к.тому, что в последнее время интерес исследователей концентрируется на изучении содержательного компонента лингвистических элементов, т.е. план выражения предполагается известным, а объектом исследования становится семантика падежей и ППК.

Основой в исследованиях этого рода явилось понятие инварианта, или общего значения (03). Руководствуясь постулатом об изоморфизме формы й ее содержания, большинство ученых трактует инвариант, как ". относительно неизменное, присущее данной единице в различных случаях ее употребления, а также то, что характерно для нескольких единиц или является общим для них 1 [225, с.215].

В современном языкознании наиболее четко идея 03 была сформулирована Л.Ельмслевом: "Подобно всякой языковой форме падеж не обозначает несколько разных вещей, он обозначает единую вещь, будучи носителем единого понятия, из которого можно вывести все конкретные применения" [276, с.85]. Р.Якобсон в чрезвычайно интересной статье "Beitrag zur allgemeinen Kasuslehre"[2783 , возражая против дробной трактовки грамматического значения формы, в частности, против теории А.А.Потебни [166] , которую он называет атомистической [273, с.40] , считает, что единая форма должна иметь общее значение, которое не еле,дует смешивать с главным "Hauptbe-deutung"H делает попытку вывести общее значение "Gesamtbedeu-tung" для каждого падежа в отдельности [278, с.24б]. Так, морфологический инвариант родительного падежа в русском языке он усматривает в том, что ". в родительном постоянно налицо установка на пределы участия означенного предмета в содержании высказывания" [226, с.З]. Однако Л.Ельмслев, Р.Якобсон и их последователи пытаются определить 03 формы, не исходя из ее функционирования в речи, а только из соотнесенности с другой, противопоставленной ей формой, и невольно концентрируют усилия на выведении межпадежных абстрактных 03. В качестве рабочего метода используется принцип бинарной противопоставленности по одному общему основанию.

Поскольку при функциональной ориентации весь конгломерат падежей не поддается группировке по двум, трем признакам, что обусловлено требованиями данного подхода, исследователи, принимая внутрипадежный инвариант как факт очевидный, а потому не требующий доказательств, покидают область конкретных употреблений падежей и строят систему на уровне абстракций. Для падежных систем разных языков Л.Ельмслев устанавливает три признака измерения: приближение - удаление, связность - несвязность и субъективность - объективность [276, с.113].

По отношению к теории Р.Якобсона реально можно говорить о трех дифференциальных признаках: направленность действия; объемность предмета; периферийность предмета [226].

Винит, и дат. падежи противопоставлены именит, и творит, падежам по признаку направленности, т.к. в последних он отсутствует.

Признак объемности противопоставлен отсутствию такового в именительном и винительном, и тот же признак в предложном противопоставлен его отсутствию в творительном и дательном." [226, с.5].

По признаку периферийности твор., дат. и предложи, противопоставлены лишенным этого признака имен., вин. и род." [226, с.6].

Интересно, что этой классификации падежной системы до сих пор придерживаются авторы Пражской русской грамматики [178, с.295 -- 303].

В описании общих предложных значений В.Брёндаль вьщеляет три типа отношений:

1. Отношение симметрии (отношение предмета X и предмета У - отношению У и X, из Xrjj всегда следует У^Х);

2. Отношение транзитивности (из отношения X r и отношения У,r z всегда следует отношение

3. Отношение связности (из существования предмета X или У следует Хл^У или У^хЛ, в результате чего возникает общая зона fX) [240, с.28].

Различного рода комбинации этих отношений или их противоположностей, по мысли В.Брёндаля, и создают общие значения признаков разных языков.

Те случаи, несводимость которых к 03 признает сам В.Брёндаль, он объявляет несущественными, занимающими особое положение. Г.Бринкманн [239] , положив в основу описания 03 предлогов немецкого языка идеи В.Брёндаля, также не смог избежать некоторой надуманности в толковании языковых фактов. Так, в предлогах, связанных даже с глаголами абстрактного содержания, Г.Бринкманн пытается найти предметные различия. Предлоги an hauf могут быть, по мнению ученого, противопоставлены во всех случаях как передающие отношение основания auf и контакта an . [239, с. 166]. aui* в выражении auf j-d vertrauen означает, что субъект предложения г* - relation (отношение) является основой доверия. Функция предлога an в словосочетании an j-n denken состоит в репрезентации мысленного контакта с объектом (почему не основой, содержанием мысли о к.-л., автор не поясняет).

Предлог IN в отличие от AUF передает отношение контакта с охватывающей областью. Например, в in der Schule предлог IN означает нахождение в пространстве. В словосочетании auf der Schule предлог говорит о том, что школа является основой существования лица Grundlage seines Daseins [239, с.167]. Возникает, однако, закономерный вопрос: как истолковать употребление предлога auf в высказывании ich warte auf dich auf meinem Zimmer ? К сожалению, на подобные вопросы в работе Г.Бринкманна нельзя найти ответа.

Не претендует на особую полноту и описание системы падежей немецкого языка, предлагаемое И.И.Ревзиным [170]. Все члены падежной парадигмы представлены субъектно-объектными. отношениями:

Номинатив коррелирует с аккузативом/дативом как субъект и объект.

Der Mann raucht / Er raucht eine Zigarette

Номинатив и генитив соотносятся как "выявленный" и "невыяв-ленный" субъекты.

Der Mann raucht / Das Rauchen des Marines geht mir auf die Nerven

Аккузатив и датив противопоставлены генитаву как "выявленные" объекты "невыявленному".

Ich beschreibe den Text / Die Beschreibung des Textes

К слабым сторонам этого построения относится, как считает О.И.Москальская [287, с.192], отсутствие полноты в указании атрибутивных функций генитива. В данную схему следовало бы, по нашему мнению, внести и объектную функцию генитива (ср., например, Wir gedachten der Toten ), которая продолжает оставаться в семантическом плане падежа № 2 достаточно действенной [153].

Несколько иная направленность отличает работу Ю.Н.Караулова [102], в которой автор, пропуская исследуемые падежи и предлоги через систему нулевой, антонимичной и приватной оппозиций, достигает абстрактного инварианта, поднимаясь на структурный уровень значения путем планомерного анализа элементов на коннота-тивном и нормативном уровнях.

Нетрудно заметить, что в данном виде система представляется тождественной структуре, а 03, выводимые на основании этих противопоставлений, весьма расплывчаты и в ряде случаев требуют оговорок. Вот наши возражения:

1. Внутри языковой структуры выделяются с учетом существования двух планов (плана выражения и плана содержания) соответствующее количество уровней (ярусов): фонетико-фонологический, мор-фемо-морфологический, синтаксический и т.д. Таким образом, структуру языка можно изучать как в формальном, так и в семантическом планах, и на всех указанных уровнях. Говорить о структурном уровне структуры является, по-видимому, терминологической натяжкой.

2. Существенным недостаком структурного подхода является, как указывал В.В.Виноградов, невозможность сведения всего многообразия падежных значений к комбинации нескольких признаков.

3. Вызывает сомнение и трактовка, например, Р.Якобсоном некоторых различительных признаков, характеризующих отдельные падежи. Так, затруднительной представляется оценка творительного падежа периферийным в предложении "Дом строится рабочими".

4. Эта теория уязвима еще и с точки зрения опосредованности выхода к методическим выводам, должным способствовать скорейшему проникновению в сущность изучаемого языка. Достаточно взглянуть на схему Р.Якобсона, Л.Ельмслева, В.Брёндаля, чтобы осознать в полной мере обоснованность опасений Р.Якобсона за последствия "контрабанды" достижений фонологии в область морфологических изысканий. Действительно, в системе падежей, представленной на основании абстрактных признаков, трудно уловить мозаику семантической наполненности падежных форм не только между столь различными языками, как эстонский, русский, банту, но и между индоевропейскими: русским и испанским, которыми оперирует Ю.Н.Караулов. Поэтому материалы этих трудов, несмотря на строгую логичность авторов и блестящее владение ими теорией, скорее являются аргументами против возможности выведения 03 отдельных падежей, чем доказательством существования такового.

Напротив, ориентацией на реальную сторону анализа падежных значений отличаются исследования Ч.Филлмора [248-249] . В своих работах Ч.Филлмор исходит из признания важности глубинных значений, асимметричных по отношению к поверхностной структуре предложения, на основе которых, не прибегая к помощи семантического декодирования элементов, а лишь учитывая синтаксические категории, строится система падежей. Имена группируются относительно их семантической связи с глагольным ядром в глубинный падеж, являющийся своего рода стержнем для нанизывания формальных компонентов плана выражения, объединенных одним общим значением. Перечень глубинных падежей представлен: агентивом (А) - одушевленный возбудитель действия; дативом (D) - лицо, затронутое состоянием или действием; инструменталем (i) - неодушевленная сила или предмет, вовлеченный в действие; фактитивом (f) - предмет или лицо, возникающее в результате

-18-действия; локативом (L) - место действия или его пространственная ориентация; объективом (0) - предмет, затрагиваемый действием [249, с.з].

Проиллюстрируем некоторые из названных выше падежей примерами:

John opened the door.

The door was opened by John,

The key opened the door.

John opened the door with the key.

John believed that he would win.

We persuaded John that he would win.

It's windy in Chikago»

Chikago is windy.

228, c.34-35].

Эта идея систематизации падежей, получившая поддержку со стороны некоторых советских лингвистов [8; 33] и уже использованная применительно к изучению падежей русского языка [255], имеет, как нам кажется, ряд преимуществ по сравнению с теориями, рассмотренными выше.

Если Р.Якобсон и Л.Ельмслев строили классификацию падежной системы на основе абстрактных 03 и межпадежных инвариантов, представляя систему как структуру, то идею Ч.Филлмора выгодно отличает стремление к группировке конституентов в соответствии с их семантической нагрузкой, где мы имеем дело с различными реализациями в поверхностной структуре одного плана содержания и получаем возможность проанализировать значение во всем его объеме. При этом план выражения представлен не только падежными формами, но и ППК, что значительно расширяет поле исследования, придает ему

John - А key - I John - D Chikago - L законченность. Однако теория глубинных падежей не лишена некоторых недостатков.

Наиболее резким из них является установка исследования на синтаксис при полном игнорировании плана содержания. Как правильно указывает Нильсен [291, с.2], Ч.Филлмору и не удается семантическое отрешение, наоборот, конечный результат анализа служит образчиком группировки разноформальных элементов, объединенных единым инвариантом содержания.

Наконец, нетрудно заметить, что в теории Ч.Филлмора элементы представляются набором равноценных по своей наполненности средств, а семантические особенности формативов унифицируются в глубинные значения в традициях трансформационной грамматики без учета влияния, которое в некоторых случаях оказывает на план содержания внешняя форма ввиду закрепленности за ней первичного значения (ср., как определяет их А.А.Шахматов применительно к системе падежей русского языка [217, с.307-308])и определенной синтаксической нагрузки. Особенно, как отмечает Э.Косериу, зависимость факторов внутреннего и поверхностного характера проявляется при сопоставлении различных языков, т.к. задача семантического анализа подобного подхода заключается "в сведении фактически различных произведений речи к единому денотативном/ значению" [119, с.88], оставляя вне поля зрения внутреннюю форм/ как "проявление специфического "духа", неповторимых особенностей семантической структуры данного конкретного языка." [119, с.88], которую не следует отождествлять с глубинным значением. Такой вывод вполне закономерен, т.к. он отвечает одному из основных положений марксистско-ленинской философии, гласящему, что "форма не есть нечто безразличное, пассивное по отношению к содержанию. .лишь в единстве с определенной формой существует данное конкретное содержание [120, с.644].

Соблюдение тезиса о диалектическом единстве формы и содержания объясняет использование в локальном значении членов падежной системы, в частности способствует преодолению кажущегося противоречия между объектной формой винительного (аккузатива) и употреблением его в функции обстоятельства.

Небезызвестно, что если репрезентация данным падежом пространственного значения представляет для лингвистов факт неоспоримый, то относительно роли, которую он играет в структурном синтаксисе, не существует единства мнений.

А.А.Шахматов [217, с.229], Д.Н.Овсянико-Куликовский [161, с.56], а в германистике В.Юнг [280, с.132], Н.И.Филичева [211, с.37] полагают, что здесь речь идет об обстоятельствах. Г.Глинц, учитывая отсутствие четких границ между обстоятельственным и объектным компонентами семантической структуры не только в аккузативе, но и между аккузативом и ППК, отказывается от их дифференциации, объединяя их в один член предложения LagegroBe [256, C.89J.

Напротив, О.Бехагель определяет его как объект, на который распространяется действие Akkusativ der Erstreckung [234, с,72о]. Такой взгляд имеет в грамматике давнюю традицию, находя объяснение в отождествлении связи, существующей между управляющим членом и дополнением, с управлением, а отношения, в котором находится обстоятельство к господствующему члену - с примыканием (сильным и слабым управлением в интерпретации А.М.Пешковского [165, с.285-286], обязательным и факультативным у В.М.Никитина [157, с.З]. Обычно лингвисты оперируют в таких случаях понятиями "дополнение" и "обстоятельство", определяя дополнение как объект, на который распространяется действие, т.е. как член предложения, дополняющий глагольное действие и потому обязательный, а обстоятельство как ".член предложения, поясняющий слово со значением действия или признака. "[52, с.7], следовательно, факультативный, сравнительно самостоятельный, а потому легко элиминируемый. Относительно данного вопроса нельзя не согласиться с выводами, сделанными Л.И.Астровой о том, что деление на объектное и обстоятельственное управление не тождественно делению на слабое и сильное управление, поскольку ".управление обстоятельствами может быть СИЛЬНЫМ И слабым". etwas von dem Schrank herabnehmen . - сильное управление" [II, с.8]. Не из этих ли соображений Й.Эрбен включает в число необходимых участников модели предложения и обстоятельство? [246, с.81].

Действительно, отношение между глаголом и именем играет немаловажную роль в функциональной характеристике падежа, но трудность в вынесении окончательного решения по данной проблеме заключается не в учете валентностной потенции сказуемого, а в том, что винительный, являясь носителем локального компонента, испытывает на себе давление внешней формы, продолжая обозначать объект, на который распространяется действие или в пределах которого оно протекает. Ср.: . мигом обежала /Куртины, мостики, лу-жок, / Аллею к озеру, лесок, / Кусты сирен переломала, /по цветникам летя к ручью, / И задыхаясь на скамью /Упала . (А.С.Пушкин, т.4, с.63).

Точно так же творительный падеж с обстоятельственным значением сохраняет первичную сему образа действия:

Как ийтить?", спросил Степан. . "Волгой!", кричали донцы. "Дорога знамая!". "Доном? Прямиком, мимо Танбова!", звали пришлые. "Нам эта дорога тоже знамая". (В.Шукш., 1979, с.193). или инструменталия: "И мерно громыхал железной броней поезд, стуча рельсами. (AT 2, с.390).

Здесь, как справедливо отмечает И.Г.Милославский, "Идея. места заключена в значении самих существительных." [144, с.89] .

Таким образом, хотя при функциональной оценке падежа семантический план члена предложения превалирует над его поверхностным планом, внешняя форма элемента играет немаловажную роль.

Признание за формой возможности активного воздействия на содержание допускает использование в локальном значении именительного ИП (номинатива) и родительного РП (генитива) падежей.

Именительный падеж, являясь основным выразителем функции грамматического субъекта и связанной с ним назывной функции, представляет номинацию пространства действительно происходящего или предполагаемого процесса. Ср.:

1. Париж, май 1930 года. На чае I. Май 1928 года. В Париже в Театре Елисейских полей в на Лионском вокзале честь А.П.Павловой (Л.Д.Лю- (там же, с.173); бимов, с.174).

2. Опять Невский. Ясный солнечный день: бабье лето. Нас несколько лицеистов в форме с барышнями, (там же, с.100);

3. Никаких следов - ни машины, ни человека, ни верблюда. Барханы, барханы. (Ю.Трифонов, с.133).

4. . Солдатские .дороги. Пыль. Маршу не видно конца. (Соц. инд., 25 апр. 1982 г., с.4).

5. Шенграбеном зовется тот городок. Зажглось дело! Шенграбен! И слово-то страшное (СГ, с.230).

Все годится по месту и времени. Амштетен. Шенграбен. (СГ, с.240).

Каховка, Каховка - родная винтовка.

Горячая пуля, лети: и Варшава, Орел и Каховка

Этапы большого пути. (Песня о Каховке, М.Светлов, с.46). В немецком языке:

1• Per kleine Tiergarten. Nein auf der Bank sitzen die Prauen von vorhin nicht mehr . (HP 118); 2. "Wo haben Sie friiher gearbeitet", fragte ich, "bevor man Sie nach Deutschland geschickt hat?" "Naher Osten, Bagdad, Damaskus, ne* Weile auch Teheran, ." (KE 89); 3» Wann ich hinter meinen sieben sudamerikanischen Bergen her-vorgekommen ware, wo genau ich uberhaupt gewesen ware, Ko-lumbien, Ekuador, Oder war es Venezuela? Vor allem aber, stecke ich jetzt in Berlin oder gar auch in Dresden .•• (KE 270).

Как считают Д.Фаульзейт и Г.Кюн, именительный падеж перечислением мест следования или минуемого пространства способствует достижению стилистического эффекта - созданию впечатления быстроты движения, усиливает динамичность описания осуществляемого процесса. Ср.:

Wald, Wiesen, Ackerfelder, Kirchturmspitzen und Hausdacher, blaue Hohenztige bis in die weiteste Perne - alles in schoster Ordnung und in anmutiger Beleflchtung . [247, S.133J 5 Bahnhofsvorraum» Treppe. Automat mit Bahnsteigkarten. .Prau Mia Pinneberg wandert den Bahnsteig auf und ab. (HP 118).

В русском языке:

I. He один я в этом свете шляюсь, // не один брожу. // Размахнулось поле русских пашен, // то трава, то снег. (С.Есенин, 2, с.18);

-242. И бежит к избе, играя, // Внук белоголовый. // Дворик, сад. Налево - ели, // Огород направо. (А.Твардовский, с.35-36). Именительный падеж может обозначать при соответствующих контекстуальных условиях пространство, являющееся конечным пунктом директивного или исходной точкой аблативного движения. Напр.:

1. Студент помолчал и спросил:

- А вы откуда едете?

- Владикавказ.

- Гм. А куда едете?

• Петербург! (Сергеев-Ценский, I, с.484).

2. Ответы приходили холодные, лаконичные и невразумительные.

- Правый фланг. Поречье. (СГ, 162) - т.е. отступает к Поречью.

В немецком языке:

1. Der Pfortner fragte: "Wohin denn jetzt noch?" "Entbindungs-heim ." (HP 226);

2. "Was macht ihr?" fragte Judejahn. "Och, wir fahren so rum", sagten sie. ••• "Woher?11 "Wien". (Koep, 68).

Строго говоря, приведенные примеры утверждают наличие в структуре именительного падежа не локального значения, а его оттенка. Во всех случаях "падеж падежей" сохраняет свою первичную функцию. Локативный же оттенок возникает при транспозиции именительного в область употребления ППК и падежей с собственно пространственным значением.

Также родительный (в нем. языке Genitiv ), одной из функций которого является выражение понятия "принадлежности" понимаемого здесь, как и у A.M.Пешковекого "в крайне расширенном грамматическом "смысле" [165, с.322], при перенесении его в сферу локальных значений, оккупированную ППК, сохраняет указанную функцию, актуализируя принадлежность денотата к пространству. В.Юнг пишет в этой связи, что Genitiv чаще всего употребляется в подобных слу- v чаях во избежание перенасыщенности предложения предложно-падежными конструкциями [280, с.377]. Например:

In den Buchern der Bibliothek - вместо stempel in in der Bibliothek befindlichen Buchern, auf dem dritten Platz der vierten Reihe - вместо auf der Tribune im groflen Kulturraum in der rechten Halfte, auf dem dritten Platz in der vierten Reihe [273, S.377] . Ср. в русском языке:

Цветы родных полей - цветы на родных полях (Бальмонт)

Звенят кресты безымянных могил - кресты на могилах (С.Есенин).

Таким образом, комплект падежей, участвующих в выражении локальных значений, может быть представлен также именительным и родительным падежами.

Подведем коротко итог всему сказанному.

1. Предложно-падежное сочетание, подобно падежным формам, обладает "цельнооформленностыо". В свою очередь, члены падежной парадигмы, как это было показано на примере винительного, реализуют так же, как и ППК, обстоятельственное значение. Оба эти фактора создают возможность совместного рассмотрения ППК и падежей.

2. Определение функциональной нагрузки языкового элемента осуществляется, исходя из содержательной структуры члена предложения, но с учетом того влияния, которое в некоторых случаях оказывает на него внешняя форма.

-263. Руководствуясь данным положением, была выявлена локальная коннотация в именительном и родительном падежах.

4. Тщательный анализ падежных форм диктует необходимость расчленения их семантического объема на отдельные компоненты и описание с помощью дифференциальных признаков.

5. Поверхностный анализ лингвистических единиц показал различную степень репрезентации ими общего содержания: в одном случае - это цельное, самостоятельное значение, в другом - его оттенок.

6. Присутствие в содержательном плане ППК и падежей тождественных (пространственных) различительных признаков допускает объединение их носителей в инвариантные группы. Тогда поднимается вопрос о способе организации последних.

Перед нами три возможности: поле, структура, система.

Рассмотрим каждое из этих понятий в отдельности.

Термин "поле" известен в нескольких интерпретациях, подлежащих строгой дифференциации, т.к. они представляют особые научные подходы в изучении языка.

У истоков разработки теории поля стоял известный немецкий лингвист Й.Трир, который понимал под полем прежде всего совокупность взаимосвязанных понятий, свойственных данной языковой общности [31б]. Й.Трир пытался описать поле интеллектуальной деятельности человека, вычленяя в нем понятийные комплексы "Begriffs-komplexe ", представленные в языке лексическими полями Wortfeldern", членящимися на отдельные слова "worter". Смоделировав с учетом логических критериев поле интеллекта, ученый впервые в языкознании обратился к исследованию не синонимических и не этимологических групп, а групп слов, связанных одной идеей или темой. Поэтому результаты его труда по праву оцениваются многими лингвистами как "новаторские" [209, 292, 317], а метод понятийных полей может быть плодотворно использован при анализе тематических групп слов [210] , хотя для взглядов Трира и характерны некоторые существенные недостатки, на которые неоднократно указывалось в специальной литературе [293, 210; 299 .]. Главным из них является агностицизм в толковании фактов языка. В труде Й.Трира он проявляется в том, что значение элемента, по мнению ученого, определяется не его семантической наполненностью, а отношением к остальным элементам поля, без которых слову вообще отказано в праве на самостоятельное существование [316, с.5]. Иными словами, не значение лексической единицы определяет ее "ценность", а наоборот, место в поле обусловливает значимость элемента. Критикуя Й.Трира, А.Рудскогер остроумно сравнивает его поле со светофором, в котором красный цвет требует прекращения движения транспорта не сам по себе, а постольку, поскольку существуют еще зеленый и желтый цвета [305, с.II] . Сам А.Рудскогер приравнивает понятийное поле "notion-field " к отдельному значению слова, близкому к тому, как оно дается в словаре [305 , с.12]. Тем не менее, от последнего понятийное поле отличается тем, что оно не в такой степени отграничено от остальных семантических компонентов, заключенных в одну форму. Поля могут пересекаться, накладываться друг на друга [305, с.Ю]. А.Рудскогер задался целью на примере слов fair, foul, nice. объяснить между прочим существование на данном синхронном срезе нескольких значений в содержательной структуре языкового элемента во взаимодействии, что ему и удалось блестяще выполнить.

Особого внимания заслуживает смысл, который вкладывает в содержание этого понятия Т.И.Дешериева. Анализируя семантику словоформ, автор работы "Структура чеченских и русских падежей" [81] исходит из толкования поля как совокупности предикатов, определяющих значение грамматической категории. "В частности, - пишет Т.И.Дешериева, - "семантическим полем падежа называется совокупность предикатов, определяющих его значение " [81, с.5]. Учитывая, что предикат есть "функция (значение) падежа" [81, с.5], напрашивается вывод о том, что разница дефиниций поля и падежа лежит в области терминологии, а полевая группировка элементов отличается от традиционного рассмотрения падежных форм и их значений учетом падежной синонимии, т.к. поле в данном случае можно определить как совокупность всех частных употреблений падежной формы, а количество полей установить равным числу членов падежной парадигмы.

Как явствует из вышесказанного, Т.И.Дешериева занимает в вопросе дефиниции поля позиции, близкие к подходу А.Рудскогера. Только, если Рудскогер определяет поле как расширенное значение одной словоформы, то для Т.И.Дешериеврй в качестве поля выступает вся совокупность значений отдельной лексемы.

С критикой понятийных полей, построенных по образцу Й.Трира, выступил другой известный языковед В.Порциг. Указывая на искусственность полевых конструкций своего коллеги, В.Порциг предложил вычленять поля, обращая внимание на семантическую связь, существующую между предикатом, выраженным глаголом или прилагательным, и существительным. Вот примеры таких полей: gehen - FuB; greifen-Hand; sehen - Auge; horen - Ohr; lecken - Zunge; kussen -Lippen [299, S.71] ; lahm - Beine; blind - Auge; taut - Ge-hor [299, S.75-76] ,

Предикат не ограничивается связью только с одним именем. На место последнего может заступить другое, близкое ему по сфере употребления. Например, fallen "рубить" можно как "Вашп" "дерево" вообще, так и отдельные виды этого растения Fichte^b", Eiche "дуб", Buche "бук" [299, С.73].

Ряд преимуществ выгодно отличает метод В.Порцига от научного подхода Й.Трира: учет помимо семантических компонентов дистрибуции языковых единиц, опора на языковую действительность и отсутствие надуманности в интерпретации лингвистических фактов. Однако теория В.Порцига не лишена и некоторых недостатков. Так, определенные возражения вызывает требование учета ассоциативных связей лишь между глаголом действия или прилагательным по отношению к имени. Между тем налицо отнесенность всех анализируемых имен в первую очередь не к предикату, а к определенному генерализирующему понятию, которое, кстати, и указывается автором - дереву "Байт ", могущему стать общим знаменателем для всех названных существительных. Эта инвариантная группа способна существовать и вне связи с глаголом "рубить" fallen.

Кроме того, предлагаемая В.Порцигом классификация лексики рассчитана на узкий круг словарного состава и не охватывает глаголы с не совсем конкретной семантикой. Существенные коррективы следует внести и в дефиницию В.Порцигом понятия поля. Если у Й.Трира отношения между элементами в поле являются определяющими для существования самого элемента, то у В.Порцига наличие отношений между предикатом и именем решает судьбу поля в целом, поскольку не совокупность конкретных инвариантных единиц, а "отношения" zusammenhange [299, c.7l] или "существенные смысловые связи" wesenhafte Bedeutungsbeziehungen [298, c.7l], устанавливаемые между доминантой и именем, представляют собой поле. Отношения, на которые указывает В.Порциг, безусловно являются неотъемлемой частью лингвистического объекта, но не должны подменять их носителей. Поэтому большинство известных толкований поля сводится к пониманию его не как отношения между элементами, не как абстрактного понятия и не как автономного значения словоформы или суммы этих значений, а как "совокупности языковых средств., различающихся в плане выражения, но частично или полностью совпадающих в плане содержания [211, с.15]. Кстати, уже в более поздней работе этого aBTopa»Das Wunder der Sprache" [ЗОО] мы встречаемся с более привычным для нас определением поля, следуя которому лексические единицы объединяются с учетом близости их значений [300, с.72 , 73].

В зависимости от типа отношений, в которых состоят конститу-енты поля, В.В.Богданов предлагает применительно к изучению единиц лексического уровня использовать три вида полей: I)синонимические; 2) гипонимические; 3) парциальные.

Различие между двумя первыми разновидностями полей состоит в том, что в синонимических полях точкой отсчета в фиксации консти-туентов служит один из элементов, т.е., например,в поле страха, объединяющем имена: "страх", "боязнь", "трепет" и т.д., доминантой является слово "страх" [33, с.1б], тогда как в гипонимических полях реально доминирующий член отсутствует, а его заместителем является определенное понятие, идея, инвариантная любому консти-туенту поля, к которой стремится каждое отдельно взятое слово. В качестве примера таких полей В.В.Богданов приводит поле слов со значением родства (доминанта "родственник"), цветовое поле (доминанта "цвет ") [33, с.17]. Синонимическое поле слов быстроты описывает Е.Оксаар [293] , В котором вокруг СЛОВ "schnell " И "plotz-lich " группируются все прилагательные и наречия, передающие это понятие: "abrupt ", " fluchtig", "knaiiartig " и многие другие. Гипонимические поля представлены в "Античных смысловых полях" А.Йоллеса, где автор центральное понятие, под эгидой которого объединяются элементы, предлагает назвать "синонимоном" (Synony-mon) [279].

К данной разновидности полей относятся и бинарные поля С.Д. Кацнельсона, определяемые им как "противоположение понятий, ищущих выражение в языке" [ПО, с. 77] . Например, обобщенное понятие "человек" представлено лексемами "мужчина" - "женщина", "сутки": "день" - "ночь", "лошадь": "жеребец" - "кобыла" и т.д. [НО, с.77-83]. Вообще гипонимический вид полевого устройства является ведущим в идеографических исследованиях и используется при составлении словарей-тезаурусов [245].

Структура павдиальньк полей построена на отношении целого и части, когда понятия низшего ранга входят последовательно в понятия высшего ранга. Например, поле "единица времени" можно разложить на следующие конституенты: "год", "месяц", "неделя", "сутки" [33, с.17].

Метод поля широко используется не только при анализе лексических элементов. Конституентами шлей могут быть единицы и других уровней языка. Н.И.Филичева [2Il] , Л.Н.Спивак

190] , В.Г.Лежава

126] исследовали, принимая во внимание данное положение, пред-ложно-падежные конструкции и падежи немецкого языка. Г.С.Щур пишет о перспективах полевой инвентаризации элементов фонологического уровня [225, с.178].

Е.А.Крашенинникова предложила оригинальный способ описания методом поля простых предложений [282]. В настоящее время в качестве атрибута полевых единств признается разнокатегориальность и даже разноуровневость входящих в них элементов. Так, учитывая одновременно факты лексики и грамматики, проводят анализ полей Е.В.Гулыга и Е.И.Шендельс [74].

Указанным подходом к обработке языкового материала знаменуется статья Э.А.Макаева по анализу морфемного поля [132]. Морфемное поле рассматривается Э.А.Макаевым как совокупность категорий, образующих некое единство в данном языке, в которое включаются артикль, местоимение, местоименные частицы, прилагательные, служащие показателями существительного.

Как показал краткий обзор некоторых работ по теории поля, данный метод занимает все более твердые позиции во всех областях грамматики. Тем не менее, несмотря на успехи, которыми знаменуется лингвистика на современном этапе, до сих пор не всюду прослеживается четкая дифференциация понятий "структура", "система" и "поле".

Разрешение затронутой проблемы, по мнению Г.С.Щура, может быть обеспечено соблюдением функционального и инвариантного принципов в организации анализируемых единиц. Во главу угла при анализе поля и структуры Г.С.Щур ставит тип взаимоотношений, существующих между элементами. Для функциональных групп характерна взаимосвязь элементов, как мы это наблюдаем в синтагматике. Инвариантные же единицы не вступают во взаимосвязь, хотя находятся в определенных отношениях, перерастающих иногда во взаимодействие (имеется в виду способность инвариантных единиц притягивать другие элементы [225, с. 159]).

Однако, несмотря на очевидные достоинства работы Г.С.Щура в целом, предложенный критерий не лишен некоторых противоречий, и главным образом потому, что представляется крайне затруднительным в мозаике разнообразных отношений, в которых состоят элементы, столь резко очертить их круг, выявить их характер. Например, полевая организация лингвистических элементов предполагает согласно концепции Г.С.Щура только взаимодействие. Мезвду тем кон-ституентам инвариантной субстанции не чужда взаимосвязь, что обусловлено определенными отношениями, в которых они состоят. Сравните линеарное соположение синонимических конструкций:

Какие силы сошлись на Дону, у Перекопа, под.Царицыном?

JIT № 7, 1982).

С другой стороны взаимосвязь членов функциональных групп не исключает и явление аттракции. Вспомним наблюдения В.А.Никонова над развитием системы падежей русского языка [158] или историю генитива и наличие широкой альтернативной валентности в немецкой предложно-падежной и падежной системах. Требует особых оговорок и положение Г.С.Щура о том, что "между группами инвариантных элементов отсутствует взаимодействие, которое, напротив, характерно для функциональных групп" [225, c.I60j. Дело в том, что для поля, как и для системы, актуальность представляет свойство открытости, предполагающее существование тесных контактов не только между микрополями внутри одного поля, но и соприкосновение, пересечение полей, т.е. групп инвариантных элементов. В.Г.Лежава [126] и Й.Шредер [ЗП] убедительно показывают это взаимодействие и на примере элементов с пространственным и инструментальным значениями.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что данный подход в разграничении понятий "структура" и "поле", представляя несомненный интерес, не может быть принят как вполне достаточный и исчерпывающий. Трактуя привычное для большинства лингвистов понятие "структура" как систему, Г.С.Щур идет к достижению поставленной цели, как нам кажется, усложненным путем, упуская из виду более простой вариант: поле, представляя собой совокупность инвариантных единиц, является по сравнению со структурой (по Г.С.Щуру системой) категорией более высокого ранга, а последняя - "сеть связей между элементами"

225, с. 158] есть его атрибут.

Дефиниции системы и структуры, предлагаемые Ю.С.Степановым ("Совокупность элементов, связанных внутренними отношениями, называется системой."Совокупность отношений между элементами системы называется. структурой [193, с.42]), и установка на то, что предметом данного исследования не являются чистые отношения, но в первую очередь элементы с соответствующими отношениями, обусловливают дальнейшее рассмотрение только двух понятий: системы и поля.

Если в разграничении структурных и системных образований ведется спор чисто терминологического характера [133, 187, 225], то вопрос, касающийся определения отличия системы и поля, за редким исключением, вообще не ставится. Между тем ряд исследований, посвященных описанию инвариантных групп, представленных как элементами одного уровня, например ППК, выражающими причинные [92], целевые [115], пространственные [55] значения и т.д., порой даже с вычленением доминанты ("основной выразитель смысла" у Е.Ю.Владимирского [55] ), так и разноуровневыми элементами [I52J, характеризуется как системный; с другой стороны, в некоторых случаях намечается полевой подход в их интерпретации [126, 149, 190] .

Во избежание разнобоя в терминологии необходимр четкое конкретизирование обоих подходов путем анализа основных требований, предъявляемых к полю, важнейшими из которых, по мнению Е.И.Шен-дельс и Е.В.Гулыги, являются:

1) наличие инвентаря средств разных уровней, связанных между собой отношениями;

2) наличие общего значения, присущего его конституентам [74, с.9-10], и определений системы и поля.

Здесь мы позволим себе повториться. Вспомним, что система

- это совокупность элементов и связывающих их отношений, а поле

- совокупность элементов, различающихся в плане выражения, но частично или полностью совпадающих в плане содержания. Ни в одном из этих определений не содержится ограничений в принадлежности элементов тому или иному уровню. Возникает вопрос: если язык вообще понимается как совокупность разноуровневых элементов, то почему это свойство приписывается исключительно инвариантной субстанции элементов? По-видимому, основным признаком поля является наличие для всех его единиц одного общего значения, а привлечение элементов одного или нескольких уровней зависит от диапазона исследовательских интересов.

Следовательно, объектом настоящего исследования является поле локатива русского и немецкого языков, конституенты которого представлены элементами синтаксического уровня - предложно-падеж-ными конструкциями и падежами.

Учитывая относительную сложность содержательной структуры исследуемых элементов, существенной представляется методика комплектации полевых ядерных массивов и периферийных зон. Рассмотрению этого вопроса посвящается § 2.

Заключение диссертации по теме «Теория языка», Медведев, Владимир Борисович

-172-ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В соответствии с поставленной задачей в диссертации был проведен лексико-семантический анализ ППК с пространственным значением русского и немецкого языков.

Исследованием были охвачены не только ППК, но и падежные формы с локативным значением. Их совместное рассмотрение обусловлено, с одной стороны, признанием за предложно-падежным сочетанием "цельнооформленности", а с другой - возможностью членами падежной парадигмы выражать обстоятельственные, в частности пространственные значения.

Такой широкий диапазон исследования обусловил выбор в качестве метода анализа языковых элементов метода поля. В результате пространственные ППК и падежи были объединены в лексические поля, содержание которых нашло яркое выражение в семантических признаках ядерных конституентов. Позиция языкового элемента в поле определяется исходя из оттенков его значения, стилистической окраски и дистрибутивных возможностей.

Не только члены семантических полей находятся в специфических отношениях друг к другу, но и сами поля организованы в четкое структурированное целое. Анализ ППК и падежей показал, что единицы более низкого порядка объединяются в микрополя, которые входят в поля, а те в свою очередь сгруппированы в макрополя. Связь между отдельными полевыми единствами обеспечивается посредством диффузионных зон.

Для метода поля характерны следующие особенности: I. Объемность. Уточнение понятия диффузионной зоны, порождающей основой которой является присутствие в содержательной структуре элемента соответствующей семы, выделение в результате внутриполе-вой конфронтации конституентов с доминантой поля узем, свидетельствующих о наличии мельчайших дистинктивных признаков, располагающихся на периферии плана содержания, позволяют расширить традиционный комплект локативных значений ППК и падежей, а также дополнить количество формальных носителей этих значений и представить систему локатива во всем объеме.

2. Динамичность. Группировка и анализ элементов методом поля позволяют учесть и наметить пути возникновения и существования многозначности исследуемых конструкций. В некоторых случаях наблюдается плавность перехода между компонентами плана содержания внутри одной внешней формы, выражающаяся формулой семема - сема - семема, что объясняет вариативность употребления элементов, происходящую иногда в нарушение узуса. Напр.:

Долго ли // будут // шакалы // стаей // генеральствовать // на .Китае? (В.Маяковский б, 65); Село в Украине дорогой . (С.Есенин I, 85); На.Литве. (С.Черный, 364); . звенит на^Чили Керженский самовар . (Н.Клюев, Львиный хлеб, 16); Мы сошлись не по тропинке узкой . (В.Брюсов 2, 149); Корней Бударка ловил по спуску реки рыбу . (С.Есенин 4, 143).

Наглядность представления плана содержания лингвистической единицы с учетом ее "ценности", значимости в поле, что выгодно отличает данный подход от ординарной каталогизации возможностей языковой формы. Это свойство, отвечающее основному закону поля, сформулированному Л.Вейсгербером: значение элемента поля выводится из знания структуры поля и места отдельного элемента в нем [320, с.431] , приводит к выводам, актуальным для сопоставительных исследований и для методики преподавания языка: а) лингвистические единицы удобнее сравнивать не исходя из первичных значений элементов, а в первую очередь опираясь на их удельный вес в поле как конституентов. Так, исследуя поле P+dyn +surf, ППК DURCH+Akk. рациональнее прежде всего сопоставить с ППК ПО+ДП, а не с ППК СКВОЗЬ+ВП, поскольку, хотя в русском языке и имеются примеры реализации данной конструкцией значения, инвариантного 03 рассматриваемого поля (сквозь степь), они столь незначительны, что не позволяют ей продвинуться дальше диффузионной зоны F+dyn+surf и Р+through, в то время как DURCH+Akk. оккупирует ядерный массив p+dyn+surf. ППК ЧЕРЕЗ+ВП и UBER+Akk., тождественные по примарной функции "поверхность предмета как место совершения двигательного процесса", несмотря на значительную частотность употребления конструкции ЧЕРЕЗ+ВП, не равноценны по своей роли в P+dyn+surf. ЧЕРЕЗ+ВП является вторым по значимости элементом в данном поле, a UBER+Akk., подобно ППК ПО+ДП, доминирует в нем. Следовательно, элементы, тождественные по первичной функции, не тождественны по полевой значимости и не всегда удобны для параллельного рассмотрения, располагая в содержательной структуре равным количеством эквивалентных значений.J б) Язык проще и нагляднее изучать на узких участках языковой системы, группируя элементы вокруг общего знаменателя - доминанты, позволяющей продемонстрировать потенциальную способность каждой лингвистической единицы и одновременно общие возможности реализации определенного смысла остальными элементами. Необходимость учета особенного и общего, следующая из теории лингвистических универсалий, в значительной степени обеспечивается распределением элементов и усвоением их с позиции значимости в поле, где уника-лии и универсалии представлены наиболее наглядно.

Опыт преподавания немецкого языка в качестве иностранного и русского языка студентам ГДР показал плодотворность использования данного метода в преодолении фактов трансференции учащимися.

Кроме общих теоретических выводов в ходе исследования были получены результаты, касающиеся непосредственно двух сопоставляемых языков: русского и немецкого.

Локативные поля данных языков представлены двумя видами: ги-понимическим и синонимическим. Гипонимическими являются оба макрополя контактной и неконтактной локальности. Данные признаки присутствуют в каждом из конституентов, комплектующих указанные макроединства. Элементы, из которых складываются отдельные микрополя и поля, связаны отношениями синонимии, а их совокупность может быть охарактеризована как синонимические поля.

Поля отличают не только общее значение, специфическое для каждого из них, отношения, в которых состоят конституенты, но и количество ядерных элементов, представленных в том или ином поле. В зависимости от числа доминант вьщеляются три типа полей: моноядерные, двухьядерные и трехъядерные.

Моноядерными в русском языке являются: поле статики денотата на поверхности предмета, поле динамики денотата на поверхности или в пределах предмета, поле внутренней статики, поле пространства, преодолеваемого насквозь, поле статики/динамики по ту сторону предмета, поле статики/динамики денотата выше поверхности предмета, поле статики/динамики денотата ниже поверхности предмета, поле пространства, преодолеваемого верхом.

В немецком языке - это микрополя статики денотата на внешней горизонтальной, на внутренней горизонтальной и на вертикальной поверхностях, а также все перечисленные выше поля за исключением поля статики/динамики денотата выше поверхности предмета.

Поле нем. языка "статика денотата на поверхности предмета" является с точки зрения компонентной структуры "разветвленным"''',

Терлин В.В.Богданова [33, с.29]. т.к. его инвариант репрезентуется несколькими элементами, доминирующими в соответствующих микрополях.

Поле статики/динамики денотата вблизи предмета как в русском, так и в немецком языках, а также поле статики/динамики денотата выше поверхности предмета в немецком языке подходят под категорию двухъядерных.

Трехъядерным является поле "местонахождение денотата по эту сторону плоскости"в немецком языке.

Несмотря на внутреннюю стройность и относительную стабильность языковых систем, тождественность многих элементов в выражении тех или иных значений, оба языка характеризуются внутренней и внешней асимметрией.

Отсутствие.внутренней .симметрии в системе локатива русского и немецкого языков проявляется:

I. В многозначности элементов языка, что позволяет выражать одно значение различными средствами. При этом выбор употребления того или иного конституента может быть продиктован: а) ограниченностью семантики имени, стоящего в ППК. Например, конструкция MIT+Dat. реализует значение поверхностной локальности, если имя, стоящее справа от предлога, обозначает атрибуты одежды или транспортные средства.

Ср.: mit dem Mantel laufen; mit der Eliktrischen fahren . б) семантикой глагола, с которым связана данная конструкция. Например, Dativ показывает значение "локальность позади предмета" только при глаголе folgen и глаголах с префиксом nachj-m folgen; j-m nachlaufen; j-m nachgehen . в) неспособностью доминанты в некоторых случаях выражать 03 поля самостоятельно, что вызывает необходимость распределения функции по нескольким ядерным элементам. Например, F+stat/+dyn+above является полиядерным, поскольку ППК UBER+Dat. обозначает пространство, расположенное выше предмета, в пределах которого находится денотат или совершает действие, а ППК ШзЕЕ+Akk. представляет это пространство как трассу.

Ср.:

Spat an himmlischen StUcken Die rufenden Heere fahren schwanken maisgelbe Wolken iiber mein Dach. (J.Bobr. iiber dem windigen Dach. (J«Bobr. In: Im Windgestrauch, S.62). In: Im Windgestrauch, S.13)

Межъязыковая асишетрия вытекает из несоответствия в содержательной структуре форм рассматриваемых языков. Вспомним замечание Л.В.Щербы: "Надо иметь в виду, что все . категории могут отличаться от языка к языку не только по способу выражения, но и по содержанию: во французском языке не различаются место и направление ." [224, с.18]. Так, если в русском языке место поверхностной локальности выражается ППК НА+ПП, то в немецком языке для передачи этого значения существуют две конструкции со строгой дифференциацией вида поверхности: внешняя горизонтальная поверхность как место расположения денотата обозначается ППК AUF+Dat., внутренняя горизонтальная поверхность передается ППКАИ+Dat. и эта же конструкция служит для обозначения вертикальной поверхности.

Ср.: auf der Decke - an der Decke - an der Wand на скатерти - на потолке - на стене.

Однако подобный диссонанс в плане содержания никоим образом не является свидетельством отсутствия в русском языке отмеченных признаков, а говорит в пользу универсальности тождественного элемента русского языка. Уместно в данной связи привести замечание Й.Шредера, сделанное им в результате подробнейшего анализа предлогов касательно случаев, когда отдельные признаки, являясь релевантныф ми для предлогов одного языка, не находят соответствий в системе предлогов другого языка и тем не менее могут быть в нем переданы: ". следует говорить не об отсутствии данного семантического признака в том или ином языке, а об отсутствии того или иного признака в соответствующих категориях какого-то языка, что означает, что в данном языке имеется категория с определенным семантическим признаком, в другом же она отсутствует ." [310, с.75].

2. Не совпадают в рассматриваемых языках и количественные характеристики языковых элементов. Один и тот же смысл может выражаться в каждом языке различным числом конструкций. Например, ППК ПРОТИВ+РП соответствуют в немецком языке конструкции:GEGEN+Akk. И GEGENtJBER+Da t. Ср. :

Er saB gegen das Penster

Он сидел против окна

Er saB gegenuber dem Penster Свидетельством внешней асимметрии является и различный состав полей немецкого и русского языков. Так, в макрополе контактной локальности немецкого языка вьщелено три микрополя (микрополе статики денотата на внешней горизонтальной поверхности предмета, микрополе статики денотата на внутренней горизонтальной поверхности предмета, микрополе статики денотата на вертикальной поверхности предмета), находящие русские аналоги в общем поле поверхностной статики.

3. Причиной несоответствия определенных участков языковой структуры в различных языках является характер связи: а) между именем и предлогом в тождественных конструкциях. Например, предлог NACH при выражении значения "локальность денотата по ту сторону предмета" чаще всего стоит в постпозиции к имени, что противоречит законам русского языка. Ср.:

За мной! - Mir nach! б) между конструкцией и глаголом. Ср.: идти по дороге - gehen des Weges.

Результаты сопоставительного анализа с учетом всего сказанного выше представлены в таблице. Пояснения к матювде означает выражение данного признака на уровне семемы, следовательно, включенность элемента в поле.

-) свидетельствует о том, что по отношению к возможности репрезентации данного значения элемент является немаркированным, а признак представлен семой.

-) означает, что признак не реализуется рассматриваемым элементом.

Совокупность знаков по вертикали показывает семантическую наполненность форматива, а сопоставление с эквивалентной единицей в другом анализируемом языке говорит о различном удельном весе, который занимают элементы в поле.

Двигаясь по строчке слева направо, мы выявляем семантический объем данного поля.

Таблицей локативных значений удобно пользоваться и в методических целях. Как показывает практика, наибольшую трудность при изучении родного языка представляют элементы, нейтрально относящиеся к выражению данного признака. При изучении иностранного языка особое внимание должно уделяться случаям, когда в тождественных по первичной семеме элементах данный признак представлен по-разному, т.е. имеется в одном языке и отсутствует в эквивалентном элементе другого языка или в одном элементе он обозначен знаком (+), а в другом (+/-).

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Медведев, Владимир Борисович, 1983 год

1. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. - М.-Л.: 1.изд. и 1-я тип. Изд-ва АН СССР, 1949. - 603 с.

2. Абакумов С.И. Изучение второстепенных членов предложения. -РЯШ, 1937, № 2, с.57-69.

3. Аванесов Р.И. Второстепенные члены предложения как грамматические категории. РЯШ, 1936, № 4, с.53-60.

4. Адмони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. М.: Изд-во лит. на ин. языках, 1955. - 392 с.

5. Адмони В.Г. Теоретическая грамматика немецкого языка. Л.: Учпедгиз, I960. - 264 с.

6. Акимова Г.Н. Новые явления в синтаксическом строе современного русского языка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1980. - 130 с.

7. Аксеенко Б.Н. Предлоги английского языка. М.: Изд-во лит. на ин. языках, 1956. - 320 с.

8. Акулова К.П. Пространственные и временные обстоятельства в современном немецком языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Л., 1956. 20 с.

9. Алисова Т.Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка (семантическая и грамматическая структура простого предложения). М.: Изд-во Московск. ун-та, 1971. 294 с.

10. Апресян Ю.Д. Опыт описания значений глаголов по их синтаксическим признакам (типам управления). ВЯ, 1965, № 5, с.51-67.

11. Апресян Ю.Д. Синтаксическая обусловленность значений русского глагола. РЯНШ, 1967, № 6, с.3-16.

12. Арсеньева М.Г. Многозначность и омонимия. Л.: Изд-во ЛГУ, 1966. - 131 с.

13. Арутюнова Н.Д. Проблемы синтаксиса и семантики в работах Ч.Филлмора. ВЯ, 1973, №1, с.117-125.

14. Астафьева Н.И. Предлоги в русском языке и особенности их употребления. Минск: Вышэйшая школа, 1974. - 61 с.

15. Астрова Л.И. Функции и значение некоторых первообразных предлогов в современном немецком языке. Автореф. дис. . канд. фи-лол. наук, М., 1954. 16 с.

16. Астрова Л.И. Особенности лексико-грамматической природы предлогов. Уч. записки I МГПИИЯ, 1961, т. №25, с.31 40.

17. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 608 с.

18. Ахуцзянов Э.М. О разграничении интерференции и трансференции в условиях языковых контактов. ВЯ, 1978, №5, с.72 - 82.

19. Ахунзянов Э.М. Общее языкознание. Казань: Изд-во КГУ, 1981. - 256 с.

20. Бабкин A.M. Предлоги как объект лексикографии. В кн.: Лексикографический сборник. Вып. Ill, 1958, с.41-57.

21. Барсов А.А. Значение и зависимость падежей и их соотношение между собой. Филологические записки. Вып. III, Воронеж, 1889, с.34-4,.

22. Бархударов Л.С. К вопросу о служебных словах. ИЯ, 1965, №6, с.19-31.

23. Бархударов Л.С. О двух типах синтаксической связи слов в предложении. ИЯ, 1967, №4, с.14-20.

24. Бархударов Л.С. Язык и перевод. М.: Международные отношения,-1831975. 240 с.

25. Барык С.С. Немецкие предлоги в таблицах. Научные записки, т. ХУП, вып. У. Сборник филол. фак-та Киевского ун-та, I960, с. 14-21.

26. Безуглова О.А. Творительный падеж имени существительного в функции второстепенных членов предложения в современном русском языке. Куйбышев, Автореф. дис. . канд. филол. наук. 1955. -20с.

27. Бенвенист Э. Общая лингвистика. (Пер. с французского). М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

28. Бережан С.Г. Семантическая эквивалентность лексических единиц. Кишинев: Штиница, 1973. - 327 с.

29. Бережан С.Г. 0 синонимии и поле в языке. Сб.: Проблемы языкознания. Доклады советской делегации на X Международном конгрессе лингвистов. - М., 1967, с.14-17.

30. Бесекирска Л. Глагольные предложно-падежные словосочетания с пространственным значением в русском языке сравнительно с польским языком. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М.: 1980. -14 с.

31. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предложения. Л.: Изд-во ЛГУ, 1977. - 204 с.

32. Боголепов А.П. К учению о предлоге в современной русской грамматике. Русский язык в советской школе, 1931, № 2-3, с .17-25.

33. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. В 2-х т. М.: Изд-во АН СССР, 1963, т.2. - 391 с.

34. Бокарев Е.А. 0 категории падежа. ВЯ, 1954, № I, с. 30-46.

35. Большой немецко-русский словарь. В 2-х т. М.: Русский язык, 1980.

36. Бондаренко B.C. Предлоги в современном русском языке. М.:1. Учпедгиз, 1961. 75 с.

37. Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. Л.: Наука. - 115 с.

38. Бояров А.П. Глагольные словосочетания с пространственным значением в современном русском литературном языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1955. - 15 с.

39. Брусенская Г.А. Предложные словосочетания с приставочными глаголами в современном русском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1968. - 14 с.

40. Будагов Р.А. Семантика слова и структура предложения. Уч. зап. ЛГУ, серия филол. наук. Вып. 10, 1946, с. 43-52.

41. Букатевич Н.И. Развитие учения о предлогах в русской лингвистической литературе. Труды Одесского ун-та. т. УШ (61), сб. филол. фак-та, т.2. - Одесса, 1949, с.131 - 142.

42. Булыгина Т.В. Грамматические оппозиции. В кн.: Исследования по общей теории грамматики. - М.: Наука, 1968, с. 175-232.

43. Ванслова М.Л. 0 границах между обстоятельством места и дополнением. РЯШ, 1938, }р 4, с.85-90.

44. Васильев Л.М. Синонимические группы и семантические поля. -В кн.: Вопросы общего и романо-германского языкознания. (Тезисы докладов, вып.1). Уфа, 1965, с.26-32.

45. Веселитский В.В. Предлоги в русском языке. РЯНШ, 1961, № I, с.17-25.

46. Вилюман В.Г. Английская синонимика. М.: Высш. школа, 1980. -128 с.

47. Виноградов В.В. Русский язык. М.-Л.: Учпедгиз, 1947.

48. Виноградов В.В. Исследования по русской грамматике. М.: Наука, 1975. - 784 с.

49. Винокур Т.Г. Синонимия и контекст. В кн.: Вопросы культуры-185речи, вып. 5. М.: Высш. школа, 1964, с.20 -^44.

50. Винцелер О.И. Глагольные предложные конструкции, выражающие объектные отношения в современном русском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1965. - 19 с.

51. Владимирский Е.Ю. К изучению предложно-падежных конструкций с пространственным значением (предлоги "в", "на", "из", "с"). -В кн.: Вопросы теории и методики преподавания русского языка иностранцам. М.: Изд-во МГУ, 1963, с.34-48.

52. Владимирский Е.Ю. Система предлогов с пространственным значением. В кн.: В помощь преподавателям русского языка как иностранного. - М.: Изд-во МГУ, 1967, с. 14-26.

53. Владимирский Е.Ю. Система предложно-падежных конструкций с пространственным значением в современном русском литературном языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1972. - 24.с.

54. Власова Н.С. К вопросу об имплицитности предложно-падежных сочетаний (на материале конструкций с предлогом "при"). ФН, 1973, № I, с. 63-69.

55. Володин А.П. Падеж: форма и значение или значение и форма. -В кн.: Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Л.: Наука, 1974, с. I6I-I94.

56. Воронкова О.Б. Локальные значения дативных и аккузативных предложных конструкций. В кн.: Лингвистические исследования. -М.: Наука, 1979, 1980, с. 52-58.

57. Воронкова О.Б., Яшманова В.А. Предложные сочетания как средство выражения локально-инструментальных отношений в современном немецком языке. В кн.: Лингвистические исследования. - М.: Наука, 1979, 1980, с. 59-65.

58. Гак В.Г. К проблеме синтаксической семантики. В кн.: Инвариантные синтаксические значения и структура предложения. АН СССР. - М.: Изд-во Наука, 1969, с. 28-41.

59. Гак В.Г. К проблеме семантической синтагматики. В кн.: Проблемы измерения структурной лингвистики. - М.: Наука, 1971, 1972, с. 69-81.

60. Гаспаров Б.М. Структурно-семантические особенности предлогов в древнерусском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1965. - 19 с.

61. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. М.: Учпедгиз, 1955. - 463 с.

62. Глазунова Н.И., Розен Е.В. Предложное управление существительных в современном немецком языке. ИЯ, 1963, № 6, с.11-21.

63. Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику. (Русский перевод Е.С.Кубряковой и В.П.Мурат). М.: Изд-во Иностр. лит-ры, 1959. - 486 с.

64. Гомонов И.Т. Предлоги и предложные сочетания в прозе А.С.Пушкина. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Л., 1952. - 18 с.

65. Городецкий Б.Ю. К проблеме семантической типологии. М.: Изд-во МГУ, 1969. - 563 с.

66. Григорьева А.Д. К изучению синтаксиса предложного управления в русском литературном языке первой трети XIX века. В кн.: Материалы и исследования по теории и истории русского литературного языка. - М.-Л.: Наука, 1951, с. 79-88.

67. Гукасян З.Л. Из истории структуральных теорий падежа. В кн.: Уч. зап. Ереванского гос. ун-та, т.95. - Ереван, 1964, с.54 - 72.

68. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. М.: Просвещение, 1969. - 184 с.

69. Гухман М.М. Грамматическая категория и структура парадигм. -В кн.: Исследования по общей теории грамматики. М.: Наука,с.117 174.

70. Гухман М.М. Единицы анализа словоизменительной парадигмы и понятие поля. В кн.: Фонетика. Фонология. Грамматика. - М.: Наука, 1971,

71. Данеш Ф. Опыт теоретической интерпретации синтаксической омонимии. ВЯ, 1964, № 6, с.51 - 67.

72. Двинская В.Т. Об определении значения предлога на основе словосочетания: на материале средневерхненемецких конструкций с предлогом in . В кн.: Семантика слова и словосочетания в немецком языке. - Тула, 1977, с.132 - 137.

73. Дебабова Н.А. Семантика и употребление предлогов второго слоя в немецком языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1953. - 16 с.

74. Демидова А.Л. 0 взаимоотношениях между предложивши синонимами в современном английском языке. НДВШ, ФН, 1968, №3, с.102 - 108.

75. Дешериева Т.И. Структура семантических полей чеченских и русских падежей. М.: Наука, 1974. - 300 с.

76. Джолдошбеков А. Предлоги немецкого языка и их функциональные соответствия в киргизском языке. Автореф. дис. . канд. филол.-188наук. Фрунзе, 1969. - 20 с.

77. Долгих Н.Г. Теория семантического поля на современном этапе развития семасиологии. НДВШ, ФН, 1973, № I, с.89-98.

78. Дюбайло В.Н. Предложные конструкции с пространственным значением в белорусском и немецком языках. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Минск, 1975. - 18 с.

79. Евневич М.С. Функции и значение предлогов НА, У, 3, ЗА в современном белорусском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук.- Минск, 1965. 21 с.

80. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка. В кн.: Новое в лингвистике. - М.: Прогресс. - 463 с. .

81. Ельмслев Л. Можно ли считать, что значение слов образует структуру? В кн.: Новое в лингвистике. - М.: Прогресс, 1962, вып. 3, с.105-107.

82. Ерхов В.Н. О статусе предлогов /к проблеме соотношения служеб-ности и знаменательности в языке/. В кн.: Исследования по общему и немецкому языкознанию. Вып.2. - Тула, 1974, с.3-12.

83. Жирмунский В.М. О границах слова. ВЯ, 1961, № 3, с.16-26.

84. Зайберг Т.К. Примыкание как тип синтаксической связи слов в современном русском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук.- М., 1965. 19 с.

85. Зализняк А.А. О понимании термина "падеж" в лингвистических описаниях. В кн# Проблемы грамматического моделирования. - М.: Наука, 1973, с.53-87.

86. Засорина JI.H. Опыт системного анализа предлогов современного русского языка. (Предлоги со значением причины). В кн.: Проблемы языкознания. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1961, с.64-84.

87. Звегинцев В.А. Семасиология. М.: Изд-во МГУ, 1957. - 324 с.

88. Звегинцев В.А. Теоретическая и прикладная лингвистика. М.:1. Просвещение, 1968. 336 с.

89. Зиндер JI.P., Строева Т.В. Современный немецкий язык. М.; Изд-во лит. на ин-х языках, 1957. - 420 с.

90. Златкин В.З. Пространственная и временная многозначность древнерусских предложно-падежных форм. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Новосибирск, 1973. - 21 с.

91. Златкин В.З. Взаимодействие лексических значений в сочетании "глагол предлог - имя". - ВЯ, 1976, № 4, с. I05-II3.

92. Ильинский И.С. Управление как проблема лексики и грамматики. -В. кн.: Уч. зап. Московского городского пед. института, т.У, 1941, с.43-53.

93. Ильиш Б.А. Значение предлога в современном английском языке.- В кн.: Уч. зап. ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1958, с. 3-13.

94. Исаченко А.В. Бинарность, привативные оппозиции и грамматическое значение. ВЯ, 1963, № 3, с. I05-II5.

95. Каноныкин Н.П. Распознавание второстепенных членов предложения. В кн.: Уч. зап. ЛГПИ им. А.И.Герцена каф. русского языка, т.20, 1939, с.13-22.

96. Караулов Ю.Н. Таксономия падежей и предлогов (семантика). -Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1967. - 28 с."""

97. Караулов Ю.Н. Структура лексико-семантического поля. НДВШ, ФН, 1972, № I, с. 57-68.

98. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М.: Наука, 1976.- 355 с.

99. Карельская И.М. Стилевая дифференциация падежей. Термин и слово. Горький, 1980, с. 126-136.

100. Карлин А.Л. Некоторые трудности употребления предлогов в немецком языке. ИЯ, 1967, № I, с. 59-64.

101. Карпов Л.Н. К вопросу о значении предлога. В кн.: Языкознание. Вильнюс, т.26, № 2, 1974, с.ЮЗ-112.

102. Карпов JI.H. Анализ комбинаторных свойств предложно-падежных морфем русского языка. Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Вильнюс, 1974. - 19 с.

103. Категория падежа в структуре и системе языка. Материалы научной конференции. Рига, 1971. - 174 с.

104. Кацнельсон С.Д. Основные задачи лингвотипологии. В кн.: Языковые универсалии и лингвистическая типология. (Сб. статей). -М., 1969, с. II0-II9.

105. Кацнельсон С.Д. Содержание слова, значение и обозначение. -М.-Л.: Наука, 1965. НО с.

106. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, Ленингр. отд-е, 1972. - 216 с.

107. Клобуков Е.В. Об одной проблеме описания падежной семантикиидиоматичность" падежных конструкций). В кн.: Проблемы теории и истории русского языка. - М.: Изд-во МГУ, 1980, с. 31-37.

108. Кобзарева Т.Ю., Лахути Л.Г. 0 структуре денотативного значения предлогов. В кн.: Семантическая структура слова. - М.: Изд-во МГУ, 1971, с. 124-139.

109. Ковалевская Т.В. Предложные словосочетания с функцией обозначения цели и назначения в современных восточнославянских языках. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1974. - 21 с.

110. Копылов А.Н. Некоторые основы изучения предлогов. ФН, 1963, № 2, с. 169-175.

111. Копылов А.Н. Обзор некоторых теорий предлогов. В кн.: Уч. зап. Рязанского пед. ин-та. - Рязань, 1962, с. 95-116.

112. Корешова Н.А. К постановке проблемы способов выражения пространственных отношений в немецком языке в сопоставлении с русским. В кн.: Сравнительная типология русского и германских языков. Калинин, 1978, с.12-22.

113. Косериу Э. Семантика, внутренняя форма языка и глубинная структура. В кн.: Трансформационно-генеративная грамматика в свете современной научной критики. - М.: ИНИОН, 1980, с.86-89.

114. Краткий философский словарь под ред. М.Розенталя и П.Юдина. -М.-Л. Гос. изд-во полит, лит-ры, 1954. 703 с.

115. Курилович Е. Проблема классификации падежей. В кн.: Очерки по лингвистике. - М.: Изд-во лит-ры на ин-х яз., 1962, с.175-203.

116. Кучеренко И.К. К вопросу о категории падежа. РЯШ, 1957, № 5, с.41-45.

117. Левкова Э.З. 0 двух аспектах изучения падежных значений. В кн.: Романо-германское языкознание. - Минск: Изд-во Минского гос. ун-та, вып. 5, с.181-189.

118. Левянт И.С. Глагольные словосочетания с пространственным значением в деловом языке конца ХУП в. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1965. - 18 с.

119. Леденев Ю.И. Предлоги и падежи. (0 маркировании внутрипадеж-ных значений). РЯ (Ставропольский пединст.), вып. 5, 1971, с.З-14.

120. Лежава В.Г. Семантическая структура предлогов пространственного значения в современном немецком языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Тбилиси, 1970. - 20 с.

121. Леков И. Славянская категория падежа грамматическая единица на объединенном (морфологическом и синтаксическом) уровне.

122. В кн.: Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. М.: Изд-во МГУ, 1967, с.102-105.

123. Магомедов Г.И. 0 функции предлога в словосочетании. РЯНШ, 1975, № 3, с. 71-74.

124. Майтинская К.Е. К вопросу о категории падежа (на материале финно-угорских языков). В кн.: Вопросы грамматического строя. -М.: Изд-во АН СССР, 1955, с. II4-I24.

125. Макаев Э.М. Сравнительная, сопоставительная и типологическая грамматика. ВЯ, 1964, № I, с.3-13.

126. Маковский М.М. Теория лексической аттракции. (Опыт функциональной типологии лексико-семантических систем). М.: Наука, 1971. - 252 с.

127. Маслов Ю.С. Введение в языкознание. М.: Высшая школа, 1975. - 327 с.

128. Маслова-Лашанская С.С. Лексикология шведского языка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1973. - 208 с.

129. Махароблидзе Г.А. О значениях русских предлогов. РЯ в грузинской школе, 1973, № 2, с. 3-6.

130. Медведев В.Б. Некоторые замечания к теории глубинного падежа. В кн.: Актуальные проблемы грамматики и лексикологии, ч.1, -Казань: Изд-во КГУ, 1979, с.142-147.

131. Медведев В.Б. Принципы комплектации полей. В кн.: Вопросы отечественной, зарубежной истории, литературоведения и языкознания, ч.2. - Казань: Изд-во КГУ, 1982, с. II9-I28.

132. Мельников Г.П. Природа падежных значений и классификация падежей. В кн.: Исследования в области грамматики и типологии языков. - М.: Изд-во МГУ,1981, с.39 - 64.

133. Мен Н.М. Послелоги и так называете парные предлоги. В кн.: Вопросы преподавания иностранных языков. - М.: Наука, 1969, с. 9598.

134. Мигирин В.К. Морфологические категории современного русского языка. М.: Просвещение, 1981. - 254 с.

135. Мигирин В.К. К вопросу об определении категории падежа. -РЯШ, 1953, № 6, с.11-15.

136. Минаева М.Д. Наблюдения в области синонимии предложно-падеж-ных конструкций в современном русском литературном языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Куйбышев, 1954. - 21 с.

137. Мразек Р. Синтаксическая дистрибуция глаголов и их классы. -ВЯ, 1964, Jib 3, с.50-62.

138. Мразек Р. Синтаксис русского творительного. Прага: statni pedagogocke nakladatelstvi, 1964. - 287 с.

139. Мужецкая Ю.С. Опыт диахронического исследования многозначных предлогов на основе их валентных свойств. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - JI., 1971. .- 18 с.

140. Мурясов Р.З. Структура словообразовательных полей лица и инструмента в современном немецком языке. ВЯ, 1972, № 4, с.90 -99.

141. Назикова Е.А. Выражение причинных отношений в современном русском литературном языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Л., 1952. - 20 с.

142. Нахмейн А.Е. Дополнение в родительном падеже при возвратных глаголах в ранне-нововерхненемецкий период. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Л., I960. - 17 с.

143. Некрасов Н.П. 0 значении форм русского глагола. СПб., Тип. и лит. И.Паульсона и К0, 1865. - 314 с.

144. Немирович-Данченко Т.А. Семантическое пространство глагольного движения. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1976. -- 18 с.

145. Нечаева В. Некоторые трудности русского языка. (Для лиц, говорящих на немецком языке) М.: Прогресс, 1966. - 299 с.

146. Никитин В.М. Обстоятельство как второстепенный член предложения в русском языке в его противопоставлении дополнению. В кн.: Уч. зап. Рязанского гос.пед.института, т.ХХУП, - Рязань, 1961,с.12-20.

147. Никонов В.А. Борьба падежей. В кн.: International journalof elavic linguistics and poetics, IV, 1961,'s Gravenhage,с,13-38

148. Новиков Л.А. Семантика русского языка. М.: Высшая школа, 1982. - 272 с.

149. Новикова Л.П. К вопросу о классификации предложных сочетаний в современном французском языке по степени их эквивалентности предлогу. В кн.: Проблемы лингвистического анализа. Фонология. Грамматика. Лексикология. - М.: Наука, 1966, с. 97-105.

150. Овсянико-Куликовский Д.Н. Синтаксис русского языка. СПб.,-1961912. 312 с.

151. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Изд-е шестое, стереотипное. М.: Советская энциклопедия, 1964.

152. Пелевина Н.Ф. Теория значения и опыт построения семантических полей: значения света и цвета. Автореф. дис. . д-ра филол. наук. - Л., 1971. - 32 с.

153. Петерсон М.Н. Лекции по современном/ русскому литературному языку. М.: Изд-во Московского гос. пед. института им. К.Либкнех-та, 1941. - 172 с.

154. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении, М.: Учпедгиз, 1956. - 311 с.

155. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. В 2-х т.- М.: Учпедгиз, 1958. - 536 с.

156. Прокопович Н.Н. Словосочетание в современном русском литературном языке. М.: Просвещение, 1966. - 400 с.

157. Протопопова У.М. Значение и употребление существительных в предложном падеже с предлогами "в", "на", "при", "по" в современном русском литературном языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1962. - 14 с.

158. Распопов И.П. К вопросу о второстепенных членах предложения.- В кн.: Проблемы учебника русского языка как иностранного: Синтаксис. М.: Русский язык, 1980, с.261-275.

159. Ревзин И.И. 0 сильных и слабых противопоставлениях в системе падежей современного немецкого языка. ВЯ, I960, № 5, с. I03-II0.

160. Ревзин И.И. Типологический смысл понятия "сильного управления" и понятие грамматической правильности. Известия АН СССР, серия лит-ры и языка, 1975, т.34, № I, с. 16-26.

161. Реформатский А.А. Дихотомическая классификация дифференциальных признаков и фонематическая модель языка. В кн.: Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. М.: Изд-во АН СССР, 1961, с.П-21.

162. Ризель Э.Г. Стилистическая дифференциация словарного состава немецкого языка. ИЯ, 1953, № 5, с.41-49.

163. Розенталь Д.Э. и Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. Пособие для учителей. Изд-е 2-е, испр. и доп. М.: Просвещение, 1976. - 544 с.

164. Ролич В.И. Знаковая модель пространства в группе первичных предлогов. В кн.: Семиотика средств массовой коммуникации, научный семинар. - М., 1973. Материалы . 4.2. - М.: Изд-во МГУ, с.37-43.

165. Романова А.В. Семантические и функциональные связи предлогов пространства и времени в современном английском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - JI., 1975. - 17 с.

166. Рословец Я.И. Употребление предлогов в формальных значениях в современном русском языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1953. - 20 с.

167. Русская грамматика. В 2-х т. - Praha Academia, 1979.

168. Русская грамматика. В 2-х т. - М.: Наука, I980-I98I.

169. Самойлова Н.Л. Выявление гносеологической основы обстоятельства при помощи комплексного семантико-синтаксического метода анализа текста (на материале английского языка). В кн.: Тетради переводчика. -М.: Международные отношения, 1980, вып.17, с.17-25.

170. Седельников Е.А. Беспредложные конструкции с творительным падежом в древнерусском литературном языке. В кн.: Вопросы изучения русского языка. - Алма-Ата: Изд-во Казахского ун-та, 1955, с.420-440.

171. Семенюк М.П. Проблема глубинного падежа в современной лингвистике. В кн.: Проблемы лингвистической семантики. - Грозный:

172. Изд-во Чечено-Ингушского гос. ун-та, 1977, с.169-177.

173. Сингх Ч. Лексико-семантические условия употребления форм творительного падежа беспредложного в современном русском литературном языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М.: Изд-во МГУ, 1980. - 22 с.

174. Словарь русского языка. В 4-х т. - М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1957.- 1961.

175. Словарь современного русского лит. языка. В 17-ти т. -М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.

176. Смолянский И. Развитие предлогов. В кн.: Вопросы немецкой грамматики в историческом освещении. - М.: Учпедгиз, 1935, с.41-48.

177. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное образование. М.: Наука, 197I. - 294 с.

178. Солоницын Ю.В. Еще к вопросу об определении категории падежа. РЯШ, 1955, № 6, с.13-20.

179. Соседко М.А. Из наблюдений над предлогами, употребляемыми в словосочетаниях со стержневыми отглагольными существительными. -В кн.: Неполнозначные слова. Ставрополь: Ставропольский пед.институт, 1977, № 2, с.93-102.

180. Спивак Л.Н. Семантические особенности предлогов с причинным значением в немецком языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1978. - 17 с.

181. Стеблин-Каменский М.И. 0 предлоге и предложном словосочетании. Грамматика Института языкознания АН СССР, 1959, с.237-256.

182. Степанов Ю.С. Проблема классификации падежей. ВЯ, 1968, № 6, с.36-48.

183. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М.: Просвещение, 1975. - 271 с.-199194. Судаков Г.В. К теории падежного значения. РЯШ, 1971, № 5, с.70-72.

184. Султанова Р.Г. Группа предлогов, выражающих причинные отношения в современном немецком языке. Автореф. дис. . канд.филол. наук. - М., 1968. - 25 с.

185. Сусов И.П. Падеж и реляционность. В кн.: Категория падежа в структуре и системе языка. Материалы научной конференции. - Рига, 1971, с. 15-25.

186. Сусов И.П. Семантическая структура предложения. Тула: Тульский гос. пед. институт, 1973. - 141 с.

187. Сухотин В.П. Синтаксическая синонимика в современном русском литературном языке. Глагольные словосочетания. М.: Изд-во АН СССР, I960. - 160 с.

188. Съедин В.Н. Предлоги немецкого языка. М.: Изд-во Высшая школа, 1963. - 287 с.

189. Творительный падеж в славянских языках. М.: Изд-во АН СССР, 1958. - 377 с.

190. Тер-Авакян Г.А. Функции и значение предлогов во французском языке. ФН, 1981, № I, с.60-64.

191. Тер-Авакян Г.А. Предлоги французского языка. М., Высшая школа, 1977. - 266 с.

192. Тимофеев Г.Е. Особенности предложно-падежных форм с детерминирующим значением. В кн.: Лингвистический сборник. - М.: Наука, 1977, вып.2, с.115-120.

193. Толковый словарь русского языка под редакцией Б.М.Волина и проф. Д.Н.Ушакова. В 4-х т. - М.: Гос. изд-во иностранных и национальных словарей, 1935 - 1940.

194. Трофимов В.А. Современный русский литературный язык. Л.: Изд-во ЛГУ, 1957. - 283 с.-200206. Троцек Е.Д. О синонимии предлогов. Одесса, 1957. - 110 с.

195. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. (Пер. с немецкого А.А.Холо-довича). М.: Изд-во иностран. лит-ры. I960. - 372 с.

196. Уемова Е.А. Падеж как показатель направления отношения. -Ивановский гос.пед.институт. Тезисы докладов на научной конференции, 1959, с.24-25.

197. Уфимцева А.А. Теории семантического поля и возможности их применения при изучении словарного состава языка. В кн.: Вопросы теории языка в современной зарубежной лингвистике. - М.: Изд-во АН СССР, 1961, с. 221-231.

198. Филин Ф.П. 0 лексико-семантических группах слов. В кн.: Очерки по теории языкознания. - М.: Наука, 1982, с.227-239.

199. Филичева Н.И. Синтаксические поля. М.: Высш. школа, 1977. -213.с.

200. Чешко Е.В. К вопросу о падежных корреляциях. ВЯ, I960, № 2, с. 50-56.

201. Чивикова Т.Н. Синонимические предложные конструкции в современном русском литературном языке. Уч. зап. МОПИ, 1948, т.XII, вып. I, с.53-60.

202. Чистяков В.Ф. Предлоги в русском языке. В кн.: Материалы по русско-славянскому языкознанию. - Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1974, с.171-179.

203. Шайкевич А.Я. Распределение слов в тексте и выделение семантических полей. В кн.: Уч. зап. I МГШИЯ, 1961, с. 17-22.

204. Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка. М.: Учпедгиз, 1941. - 288 с.

205. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Вып. I. -Л.: Учпедгиз, 1941. 620 с.

206. Шейкина А.А. Употребление предложных групп, выражающих местные значения в современном немецком языке. Автореф. дис. . канд. филол. наук. - М., 1953. - 22 с.

207. Шендельс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике. (На материале глагольных форм современного немецкого языка). М.: Высш. школа, 1970. - 204 с.

208. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка. М.: Наука, 1964. - 181 с.

209. Шумилина А.Л. Синонимика в кругу глагольно-именных предложных словосочетаний с предлогами У, ПРИ, ОКОЛО, ВОЗЛЕ, ПОДЛЕ, БЛИЗ, ВБЛИЗИ. РЯШ, 1961, Jf6, с.25 - 30.

210. Щерба Л.В. Преподавание иностранных языков в средней школе. Общие вопросы методики. М.-Л.: АПН РСФСР, 2-я фабрика детской книги в Лгр., 1947. - 96 с.

211. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1957. - 188 с.

212. Щерба Л.В. Некоторые выводы из моих диалектологических лужицких наблюдений. В кн.: Избранные труды по языкознанию и фонетике, т.1. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1958, с.35 - 40.

213. Щур Г.С. Теории поля в лингвистике. М.: Наука, 1974. -256 с.

214. Якобсон P.O. Морфологические наблюдения над славянским склонением. Mounton'в - Gravenhage, 1958. *■* 32 p.

215. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика. М.: Наука. - 110 с.

216. Abraham W. Kasustheorie. Frankfurt а.М.: Athenaum, 1971. -213 S.

217. Alexis R. Uber einen Gebrauch der deutschen Preposition BEI. Revue des Langues vivantes. - Bruxelles, 1959, N6, S.487 - 511.

218. Betz W, Zur Uberprtifung des Feldbegriffes. Zeitschrift fur vergleichende Sprachforschung, 1954, Bd.71, H.3 - 4, S.189-190.

219. Blatz F. Neuhochdeutsche Grammatik mit Berucksichtigung der historischen Entwicklung der deutschen Sprache. Bd.1 2, 3.Aufl. - Karlsruhe: Lang, 1895 - 1896. - 856 S.

220. Bondzio W. Die Valenz zweiter Stufe als Gr.und.lage. der Ad-verbialsyntax. WZ der Humboldt - Universitat, Berlin, GSR 1974, S.245 - 257.

221. Brauer R. Die Valenztheorie. Ihre Geschichte, ihr aktueller Stand und ihre Moglichkeiten. WZ der Humboldt - Universitat Berlin, GSR, 1974, H.3/4, S.267 - 280.

222. Brinkmann H. Die deutsche Sprache. Dusseldorf: Schwann, 1962. - 654 S.

223. Br/ndal V. Theorie des propositions. Introd. a une sfeman-tique rationelle. Trad, frangaise par Pierre Naert. Copenha-gue: Munksgaard, 1950. - 143 P.

224. Deutschbein M. System der neuenglischen Syntax. 3. Aufl. -Leipzig, 1928.

225. Dornseif F. Das Problem des Bedeutungswandel. Zeitschrift fiir deutsche Philologie. - Stuttgart: W.Kohlhammer, 1938, Bd.63,

226. Erben J. Abrifi der deutschen Grammatik. Berlin: Akademie-Verlag, 1960. - 208 S.

227. Faulseit D., Kiihn G. Stilistische Mittel und Moglichkeiten der deutschen Sprache. 2. bearb. Aufl. Halle (Saale): VEB Verl. Sprache und Literatur, 1963. - 320 S.

228. Fillmore Ch. Toward a modern theory of case. Research foundation, Ohio State University, 1966, N13, p.1 - 24.

229. Fillmore Ch. The case for case. E.Bach / E.T.Harms (eds.) Universale in linguistic theory. - London /a.o./: Holt, Rinehart and Winston, 1968, p.1 - 90.

230. Finke P. Theoretische Probleme der Kasusgrammatik. Kron-berg: Scriptor, 1974. - 164 S.

231. Flamig W. Valenztheorie und Schulgrammatik. Beitrfige zur Valenztheorie, Halle, 1971, S.105 - 121.

232. Fletcher P. Case grammar: Its viability as an alternative grammatical model. Lingua. - Amstardam: Publishing Company, 1971, Bd.28, N3, S.237 - 250.

233. Forstreuter E., Egerer-Moslein K. Die Prapositionen. -Leipzig: VEB Verlag Enzyklopadie, 1978. 119 S.

234. Preidhof G. Zu Tiefenstrukturbeziehungen (Cases) und ihrer Representation in der Oberfl&chenstrzktur im Russischen. Agentiv oder Instrumental bei der Bezeichnung von VNaturkraften?". -Linguistische Berichte, 1972, N18, S.27 29.

235. Glinz H. Der deutsche Satz. DUsaeldorf: Schwann, 1957. -208 S#

236. Glinz H. Die innere Porm des Deutschen. Bern-Munchen: Pranke Verlag, 1962. - 505 S.

237. Grebe P. Der Grofle Duden. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. Mannheim: Bibliograph. Institut, 1959. - 699 S.

238. Greimas A.-J. Semantique structurale: recherche de mfethode. Paris: Larousse. - 262 p.

239. Griese A. Wahsner R. Zur Ausarbeitung einer philologischen Raum-Zeit-Theorie. Deutsche Zeitschrift fur Philosophie, 1967,1. N6, S.691 704.263» Grimm J. Deutsche Grammatik. Bd.1 4. - G6ttingen:Diet-rich, 1922 - 1937.

240. Groot De A.W. Classification of Cases and Uses of Cases. -Hague: Mounton, 1956. 65 p.

241. Grofie R. Zum Verhaltnis von Form und Inhalt bei der Valenz der deutschen Verben. Beitrage zur Valenztheorie. - Halle, 1971, S.123 - 132.

242. GroBe R. Entwicklungstendenzen in der deutschen Sprache der Gegenwart. Deutsch als Fremdsprache. - Leipzig, 1963, H.1 - 2, S.15 - 23.

243. Gulyga E.W., Natanson M.D. Syntax der deutschen Gegenwarts-sprache. М.-Л.- Просвещение. - 226 с.

244. Halliday M.A.K., Mcintosh A., Strevens P. The linguistic, sciences and language teaching. London: Longmans, 1964. - 322p. 269* Heger H. Valenz, Diathese und Kasus. - Zeitschrift fur Ro-manische Philologie, 1966, N 82, S.138 ~ 170.

245. Helbig G. Valenz, Tiefenstruktur und Semantik. Glottodi-daktica, 1970, Н.зЛ, S.11 - 46.

246. Helbig G. Die Punktion der substantivischen Kasus in der deutschen Gegenwartssprache. Halle / Saale: Niemeyer, 1973. -296 S.

247. Helbig G., Schenkel W. Worterbuch zur Valenz und Distribution deutscher Verben. Leipzig: VEB Bibliograph. Institut, 1978. - 458 S.

248. H73. Heringer H.-J. Theorie der deutschen Syntax. Mtinchen: Hueber, 1970. - 273 S.

249. Hjelmslev L. La catfegorie des cas. Etude du grammaire gfe-• n6rale, Premiere Partie. Acta jutlandica, 1935, VII, 1. -74p.-206275* Huddelston R.D. Some remarks on case grammar. Linguistic Inquiry, 1970, N1, p.501 - 511.

250. Ipsen G. Der neue Sprachbegriff. Zeitschrift fUr Deutsch-kunde, 1932, Bd.46

251. Ipsen G. Der alte Orient und die Indogermanen. Stand und Aufgaben der Sprachwissenschaft. Festschrift fiir W.Streitberg.-Heidelberg, 1924.

252. Jung W. Grammatik der deutschen Sprache. Leipzig: VEB Bi-bliograph. Institut, 1968. - 518 S.

253. Kempter F. Die prapositionale Wortgruppe ein typisches Strukturmittel der Fachsprachen der Naturwissenschaften. - WZ der Universitat Rostock. Geschichte und Sprachwissenschaft Rostock, 1959, H.67, S.655 - 657.

254. Kraseninnikova E.A. Modelle grammatischer Felder in der Syntax von Y/ortverbindungen. Zeitschrift fiir germanistische LingMstik. - Berlin: Walter de Grueter, 1977, H.5/2, S.181 -194.

255. Kromer G. Prapositionen in der hochdeutschen Genesis und Exodus nach den verschiedenen Uberlieferungen. Halle / Saale: 1914. - 120 S.

256. Minina N,M. Semantische Pelder. M.: Высш. школа, 1973,-. 141 с.

257. Moskalskaja 0.1. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. -M.: Высш. школа, 1971. 384 с.

258. Moskalskaja 0.1. Die Satzglieder aus satzsemantischer und syntagmatischer Sicht. Beitrage zu Problemen der Satzglieder. - Leipzig: VEB Enzyklopadie, 1978, S.151 - 169.

259. Moskalskaja 0.1. Probleme der systemhaften Beschreibung der Syntax. Linguistische Studien:- Leipzig: VEB Enzyklopadie, 1978. - 244 S.

260. Muhlner Y/. Probleme der Satzsemantik und Satzstruktur. -Linguistische Studien, Reihe A, 14. Leipzig: VEB Enzyklopadie, 1975, S.21 - 38.

261. Nilsen D. Toward a semantik specification of deep case. -The Hague Paris: Mounton, 1972 - 52 p.

262. Ohmann S. Wortinhalt und Wortbild. Vergleichende und metho-dologische Studien zu Bedeutungslehre und Y/ortfeldtheorie. -Stockholm. Uppsala: Amqvist & Wiksell, 1951. 194 S.

263. Oksaar E. Semantische Studien im Sinnbereich der Schnellig-keit. Stockholm. Uppsala: Amqvist & Wiksell, 1958, - 553 S.

264. Paul H. Prinzipien der Sprachgeschichte. 5. Aufl. Halle / Saale: Niemeyer, 1920. - 428-S.

265. Paul H. Deutsche Grammatik, Bd. 111. Halle / Saale: Niemeyer, 1954.-208296» Paul H. Deutsches Worterbuch in zwei Banden. Halle /Saale: Niemeyer, 1956.

266. Polenz von P. Wie war's mit Prapositionen? Zeitschrift fiir germanistische Linguistik. - Berlin-New-York: W. de Gruyter, 1977, H.5/2, S.219 - 221.

267. Porzig W. Wesenhafte bedeutungsbeziehungen. Beitrage zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur, Bd. 58. - Halle/ Saale, 1934, S.70 - 96.

268. Porzig W. Das Wunder der Sprache. Bern: A.Prancke AG, 1950. - 415 S.

269. Probleme der semantischen Analyse. Studia grammatica XV. ~ Berlin: Akademie - Verlag, 1977. - 405 S.

270. Rehwaldt H. Zur Problematik synsemantischer und autoseman-tischer Wortklassen, dargestellt am Beispiel russischer Prapositionen. WZ der Universitat Rostock. Geschichte und Sprach-wissenschaft, 1975, H.5, S.447 - 451.

271. Reiter N. Die Semantik deutscher und russischer Prapositionen. Berlin:Osteuropa-Inst. an der Preien Universitat, Bd.43, 1975. - 522 S.

272. Reuning K, Joy and Freude, A comparative study of the linguistic field of pleasurable emotions in English and German. -Swarthmore, 1941.

273. Rosengren A. Status und Funktion der tiefenstrukturellen Kasus. Beitrage zu Problemen der Satzglieder. - Leipzig: VEB Enzyklopadie, 1978, S.169 - 211.

274. Rudskoger A, Fair, foul, nice, proper. A contribution to the study of polysemy. Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1952. - 508p.

275. Schmitz W, Der Gebrauch der deutschen Prapositionen. Miin-chen: Hueber - Verlag, 1961. - 78 S.-209307. Schroder J# Bemerkungen zu einer Semantik deutscher Prapo-sitionen im lokalen Bereich, Deutsch als Fremdsprache, 1976, N6, S.336 - 340.

276. Schroder J. Zum Zusammenhang von Lokativitat und Direktio-nalitat bei einigen wichtigen deutschen Prapositionen, Deutsch als Fremdsprache, 1978, N1, S.9 ~ 14,

277. Schroder J. tiberlegungen zu zwei weiteren Untergruppen von Prapositionen im lokalen Bereich. Deutsch als Fremdsprache, 1978, N6, S.356 - 361.

278. SchrSder J. Zur Problematik der konfrontativen Beschreibung deutscher und polnischer Prapositionen in Adverbialien. -Deutsch als Fremdsprache, 1980, N2, S.70 77.

279. Schroder J, Semantischer Instrumental in deutschen Praposi-tionalfiigungen mit adverbialem Charakter. Deutsch als Fremdsprache, 1979, N6, S.321 - 327.

280. Sgall P. Aktanten, Satzglieder und Kasus. Beitrage zu Problemen der Satzglieder. - Leipzig: VEB Enzyklopadie, 1978, S.212 - 234.

281. Starosta S. Les visages des cas. Langages, 1975, N38, S.104 - 128.

282. S^rensen H.Ch. Studies on case in Russian. K^benhavn: Rosenkilde og Bagger, 1957. - 96p.

283. Tamsen M. Die Prapositionen "nach" und "zu" besonders bei den Verben der Bewegung. Moderna Sprak. - Stockholm: Heinertz, 1956, Bd.50, N4, S.235 - 246.

284. Trier J. Der deutsche Wortschatz im Sinnbezirk des Ver-standes. Heidelberg: Winter, 1931. - 347 S.

285. Ullmann S. The principles of semantics. 2 nd ed. Glasgow: Jackson; Oxford, Blackwechl, 1957. - 346 p.-210318» Wahrig G. Deutsches Worterbuch: Mit einem "Lexikon der dt. Sprachlehre"* Munchen: Mosaik, 1981. - 942 S.

286. Weber G, Der Bau der englischen Sprache. Leipzig: Meyer & Muller, 1934. - 135.

287. Weisgerber L. Von den Kraften der deutschen Sprache. 3. neu bearb. Aufl. Dusseldorf: Padagog. Verlag, - Schwann, 1962, Bd.1.- 431 S.

288. Wittig U. . : Prapositionen in der deutschen Gegenwarts-sprache. Sprachpflege, 1975, N1, S.16.

289. Y/otjak G. Verauch einer konfrontativen Beschreibung deutsch-er und rumanischer Verben. Revue Roumaine de linguistique, 1977, N1, S.95 - 108.

290. Worterbuch der deutschen Gegenwartsprache. Berlin: Akade-mie - Verlag, Bd. I-VI, 197О - 1980.

291. Ziebart H. Begriffsklarungen als Voraussetzung fur konfron-tative Untersuchungen. Deutsch als fremdsprache, 1979, N1,1. S.11 19.

292. Zifonun G. tiber die Unvertraglichkeit verschiedener Valenz-theoriee und ihre Verwertbarkeit in semantischen Beschreibungen.- Zeitschrift fur Dialektologie und Linguistik, 1972, N2, S.171 -205.

293. СПИСОК ЦИТИРУЕМЫХ ИСТ0ЧНИК0ВИ1. СОКРАЩЕНИЙ

294. АБ Белый А. Стихотворения. - Л.: Советский писатель, 1940. -240 с.

295. A.Твард.- Твардовский А. Стихотворения. М.: Современник, 1975. - 470 с.

296. Бальм. Бальмонт К.Д. Стихотворения. - Л.: Советский писатель, 1969. - 710 с.

297. Б.Изак. Изаков Б. В наш романтический век. Двадцатые, тридцатые, сороковые. - М.: Сов. Россия, 1977. - 320 с. Бирзе - Бирзе М. Розовый слон. (Перевод с латышского М.Шноре). . - М.: Советский писатель, 1980. - 384 с.

298. B.Аре. Арсеньев В.К. Жизнь и приключения в тайге. - М.: Гос.изд во географической лит - ры, 1957. - 286 с. ВБ - Брюсов В. Собр. соч.: В 7-ми т. М.: Худ. лит - ра, 1973

299. Веч. Каз.- Вечерняя Казань: Казанский горком КПСС и горсоветнародных депутатов. В.Расп. Распутин В. Живи и помни. - М.: Советский писатель, 1980. - 207 с.

300. ВС Вокруг света: Научно - художественный ежемесячныйжурнал ЦК ВЛКСМ. М.: Молодая гвардия, 1983, №1. В.Сол. - Солоухин В. Избранные произведения.: В 2-х т. - М.:

301. Худож. лит pa, 1974 ВХ - Хлебников В. Стихотворения и поэмы. - М.: Советскийписатель, 1940. 242 с. В.Щукш. - Шукшин В.М. Сельские жители. Рассказы. - М.: Молодая гвардия, 1963. - 191 с.

302. Шукшин В.М. Охота жить. Рассказы. Казань: Тат. книжн. изд - во, 1977. - 223 с. Шукшин В.М. Я пришел дать вам волю. - Йошкар - Ола: Марийское книжн. изд - во, 1979.- 383 с. ВЯ - Вопросы языкознания. - М.: Наука.

303. ГБ Брянцев Г. Конец осиного гнезда. - В кн.: Брянцев Г.

304. Конец осиного гнезда., Медведев Д. Это было под Ровно,- М.: Детская лит pa, 1968, с. 5 - 338. ДА - Д.Астрахан

305. ДМ Медведев Д. Это было под Ровно. - В кнк: Брянцев Г.,

306. Конец осиного гнезда., Медведев Д. Это было под Ровно.- М.: Детская лит pa, 1968, с. 339 - 553.

307. ДФ Фурманов Д. Чапаев. - Томск: Изд - во Томского ун -та,1979. 287 с.

308. За. руб. За рубежом: Еженедельная газета Союза журналистов СССР Зн. - сила - Знание - сила: Ежемесячный научно - популярный и научно - художественный журнал для молодежи. - М.: Знание.

309. ЗФ Фатнутдинов 3. Тайна стоит жизни. - Казань: Тат. книж.изд во, 1982. - 255. ИБ - Бабель И. Конармия. Одесские рассказы. - М.: Гос. издво худож. лит ры, 1957. - 282 с.

310. ИВГ Гете И.В. Лесной царь. - В кн.: Гете И.В. Избранное.

311. Перевод В.Жуковского). М.: Госиздат, детской лит. Минпроса РСФСР, 1963.

312. ИЛ Иностранная литература: Ежемесячный литературно-худ.и общественно-полит, журнал.: Орган Союза писателей СССР. М.: Известия.

313. И.Лев. Левандовский И.П. Сердце моего Марата: Повесть о Жане Поле Марате. 2-е изд. - М.: Политиздат, 1979. -439 с.

314. ИС Северянин И. Собрание поэз, т.1У. - М.: Изд-е Паушкиенаса, 1916. 131 с.

315. И.Сельв. СельвинскиЙ И.Л. Собр. соч.: В 6-ти т. - М.: Худож. лит-ра, 1973.

316. И.Стадн. Стаднюк И.Ф. Война. - Роман-газета, 1972, №2. - 96 с.

317. ИЯ Иностранные языки в школе: Метод, я^урнал Минпроса1. РСФСР. М.: Просвещение.

318. KB Ваншенкин К.Я. Избранное. - М.: Худож. лит., 1963.- 254 с.

319. Коме. Тат. Комсомолец Татарии: Орган Татарского обкома ВЛКСМ.

320. К.Пауст. Паустовский К.Г. Разливы рек. - М.: Детская лит., 1973. - 590 с.

321. Краен, зв. Красная звезда: Орган Министерства обороны СССР.

322. КС Симонов К.М. Собр. соч.: В56-ти т. - М.: Худож. лит.1970.

323. К.Фалд. Фалдбаккен К. Страна заката. (Перевод с норвежского К.Телятникова). - ИЛ, 1980, №3, с.108 - 184.

324. К.Фед. Федин К.А. Первые радости. Необыкновенное лето. -М.: Худож. лит., 1979. - 895 с.

325. ЛГ Литературная газета: Орган правления Союза писателей1. СССР.

326. ЛДЛ Любимов Л.Д. На чужбине. - М.: Советский писатель, 1963. - 416 с.

327. Лерм. Лермонтов М.Ю. Собр. соч.: В 4-х т. - М.: Худож. лит., 1965.

328. ЛЛ Леонов Л.М. Соть. - Казань: Тат. книжн. изд - во,1977. 304 с.

329. ЛНТ Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 20-ти т. - М.: Худож. лит., 1963.

330. Ж Штейдтле Л. От Волги до Веймара. (Перевод с немецкого

331. Гнединой Н.М. и Соколова М.П.). М.: Прогресс, 1973. - 423 с.

332. М.Голодн. Голодный М. Стихотворения. Баллады. Песни. - М.: Худож. лит., 1959. - 207 с.

333. М.Мат. Матусовский М. У истока. - В кн.: Ветер ётранствий. -М.: Физкультура и спорт, 1980, №15, с.9 - 14.

334. MP Рейзен М.О. Автобиографические записки. Статьи. Воспоминания. М.: Советский композитор, 1980. - 303 с,

335. М.Светлов. Песня о Каховке. В кн.: Избранное. - М.: Госполитиздат. - 176 с.

336. М.Цвет. Цветаева М.И. Избранное. - М.: Госиздат худож. лит., 1961. - 192 с.

337. М.Шол. Шолохов М.А. Донские рассказы. - М.: Худож. лит., 1980. - 302 с.

338. Нед. Неделя: Иллюстрированный еженедельник. - М: Известия.1. НИ Исанбет Н.

339. НК . Клюев Н. Львиный хлеб. - М.: Наш путь, 1922. - 102 с. Клюев Н. Изба и поле.- Л.: Прибой, 1928. - 71 с.

340. НТ Тихонов Н.С. Стихи и проза. - М.: Госиздат, худож.лит., 1947. 416 с.

341. ПА Антокольский П.Г. Театр. - М.: Советский писатель,1979. 271 с.

342. ПФ Француоз П. О Якубе и Квете. (Перевод с чешского

343. Е.Элькинд). ИЛ, 1980, №12, с. 3 - 260. Р - Г - Роман-газета. - М.: Госкомиздат. РК - Кутуй Р.А. Рассказы и повести. - М.: Сов. Россия,1978. 286 с.

344. РЯНШ Русский язык в национальной школе; - М;: Изданиеучит, газеты. РЯШ Русский язык в школе. - М.: Учпедгиз.

345. СБ Бобров С. Мальчик. - М.: Худож. лит., 1976. - 495 с.

346. СГ Городецкий С. Стихотворения. - М.: Госиздат, худ.лит ры, 1956. - 289,с. С.Гол. - Голубов С.Н. Багратион. - М.: Современник, 1982. -336 с.

347. СЕ Есенин С. Собр. соч.: В 5-ти т. - М.: Худож. лит,1966.

348. Сераф. Серафимович А.С. Собр. соч.: В 4-х т. - М.: Правда,1980.

349. СЛ Львов С.Л. Гражданин Города Солнца: Повесть о

350. Томмазо Кампанелле. М.: Политиздат, 1979. - 437 с. С - М - Соколов - Микитов И.С. На теплой земле. - Л.: Советский писатель, 1978. - 656 с. Стайр. - Стайрон У. Софи делает выбор. (Перевод с англ.

351. Т.Кудрявцевой). ИЛ, 1981, №1, с. 26 - 82. Сов. Тат. - Советская Татария: Орган Татарского обкома КПСС,

352. Верховного Совета и Совета Министров ТАССР. Соц. инд. Социалистическая индустрия: Газета ЦК КПСС. С - Ц - Сергеев - Ценский С.Н. Повести и рассказы.1: В 2-х т. - М.: Худож. лит., 1975.

353. СЧ Черный Саша. Стихотворения. - M.-JI.: Советский писатель, 1962. - 574 с. ФА - Абрамов Ф.А. Деревянные кони: Повести и рассказы.

354. М.: Современник, I978.-43I с. Абрамов Ф.А. Роман-газета, 1980, №6. - III с. ФН - Научные доклады высш. школы. Филологические науки.

355. М.: Советская наука. ЭБ Багрицкий Э.Г. Мир, открытый настежь. Стихотворения,поэмы. Кемерово: Кемеровское книжн. изд., 1980. -128 с.

356. ЮБ Бондарев Ю.В. Горячий снег. - Казань: Таткнигиздат.397 с.

357. Бондарев Ю.В. Берег. М.: Молодая гвардия, 1975. -488 с.

358. Бондарев Ю.В. Выбор. Роман-газета, 1981, №8. - 125с, Ю.Триф. - Трифонов Ю.В. Под солнцем. Рассказы. - М.: Советский писатель, 1959. - 269 с.

359. Трифонов Ю.В. Утоление жажды. М.: Профиздат, 1979.416 с.

360. A+G Wain.- Wainer A+G. Besuch beim Minotaurus. (Aus dem Russi-schen von Gisela Prankenberg). Berlin: Verlag: Das Feue Berlin, 1979. - 363 S. AL - Lichtenstein A. Gedichte. - In: Ex.

361. AS Seghers A. Erzahlungen. - Aufbau-Verlag Berlin und

362. Weimar, 1975. 592 S. A.Sch. - Scharrer A. Der Mann mit der Kugel im Riicken, -Aufbau-Verlag Berlin und Weimar, 1979. - 626 S. AZ - Zweig A. Der Streit um den Sergeanten Grischa.

363. Aufbau-Verlag Berlin, 1980. 500 S. BP - Prank B. Die Tochter. - Berlin: Der Morgen, 1979.-217267 S.- Frank В, Cervantes. Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1980. - 239 S.

364. BK Kellermann B. Reisen in Asien. 2. erweiterte Aufl. -Berlin: Volk u. Welt, 1975. - 468 S.- Kellermann B. Der Tor. 2. Aufl. Berlin: Volk u. Welt, 1976. - 442 S.- Kellermann В. Nachlese 1906 1951. - Berlin: Volk u. Welt, 1979. - 616 S.

365. BZA Berliner Zeitung am Abend

366. CW Wolf Ch. Unter den Linden. - Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1975. - 133 S.

367. EK Kastner E. Fabian. Die Geschichte eines Moralisten. -Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1979. - 223 S.- Kastner E. Emil und die Berliner Jungen- (Обраб. Савельевой В.В. ,М.:. Просвещение, 1981. - 96 с.

368. E.Kisch- Kisch Е. Aus Prager Gassen mid Nachten.- In: Gesammelte Werke in Einzelausgaben, Bd.Il/l, Aufbau-Verl. Berlin und Weimar, 1980, 8. 7 - 323.

369. E.KSpp.- Koppen E. Gedichte. In: Ex.

370. ELS Lasker- SchUler E. Gedichte. - In: Ex.

371. EMR Remarque E.M. Im Westen nichts Neues. - Aufbau-Verl Berlin u. Weimar, 1975. - 266 S.

372. Erwin S.- Strittmatter Erwin. Ein Dienstag im September. 16 Roma-ne im Stenogramm. Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1969. - 278 S.- Strittmatter Erwin. 3/4hundert Kleingeschichten. 3. Auf-lage. Berlin u. Weimar: Aufbau-Verl., 1975. - 143 S,

373. Eva S. Strittmatter Eva. Die eine Rose iiberwaltigt alles. Gedichte. 4. Aufl. Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1980, -138 S.- Strittmatter Eva, Mondschnee leigt auf den Wiesen, Gedich-te. 5. Aufl, Aufbau-Verl. Berlin u, Weimar, 1981, - 166S.

374. PW Werfel P. Gedichte. - In:Ex.

375. Ex. Expressionismus. Lyrik. - Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1969. - 700 S,

376. DaF Deutsch als Fremdsprache: Zeitschrift zur Theorie und

377. Praxis des Deutschunterriscts fur Auslander. Leipzig: Herder-Institut,

378. G Die Kinder - und Hausmarchen der BrUder Grimm. 9. Aufl. -Berlin: Der Kinderbuchverlag, 1973. - 304 S.

379. GE Eich G. Tage mit HShern. Ausgewahlte Gedichte. - Aufbau-Verl. Berlin und Weimar, 1975. - 148 S.

380. GH Heym G. Gedichte. - Leipzig: Philipp Reclam jun., 1976. -118 S.

381. GT Trakl G. Gedichte. - Leipzig: Philipp Reclam jun,, 1975. -115 S.

382. H Hesse H. Erzahlungen, Bd. I-II. 2. Aufl., 1979. - Aufbau-Verl. Berlin.u, Weimar,

383. HE Ehrenstein H, Ausgewahlte Gedichte. - Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1967. - 142 S.

384. HF Fallada H. Kleiner Mann - was nun? 6. Aufl. - Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1980. - 422 S.

385. HH Heine H. Heines Werke in fttnf Banden. - Volksverl. Weimar, 1959. .

386. HK Kesser H. Die Stunde des Martin Jocher. Erzahlungen. -Berlin: Riitten & Loening, 1975. - 468 S.

387. HM Mann H. Professor Unrat.Oder Das Ende eines Tyrannen. -Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1973. - 348 S,

388. НО von Oettingen H, Bitte sterben zu dtirfen. - Berlin:

389. Verl. der Nation, 1979. 301 S. HQ - Qualtinger H. Der Herr in Salonsteirer: Rangers in thenight. In: Osterreich heute. Ein Lesebuch. - Berlin: Volk u. Welt, 1979, S.96 - 103. HW - Weber H. Bin ich Moses? 3. Aufl. - Berlin: Neues Leben,1978, 264 S.

390. Aichinger I, Zweifel an Balkonen. - In: Osterreichheute. Ein Lesebuch. Berlin: Volk u. Welt, 1979, S.40 - 44.

391. Bachmann I. Landschaft in Wien. - In:Osterreich heute. Ein Lesebuch. Berlin:Volk u. Welt,1979. S.9-11. JB - Bondarew J. Das Ufer. (Autorisierte tlbersetzung ausdem Russischen von J.Elperin). Berlin: Volk u. Welt, 1977. - 488 S.

392. JRB Becher J.R. Gedichte. -In: Ex.

393. JS Schulz.J. Laufen ohne Vordermann. - Berlin: Verl. der

394. Nation, 1979. 607 S. J.van Hoddis Gedichte. - In: Ex.

395. KM Mann K. MephistQ.- Berlin; Aufbau-Verl., 1956.367 S.

396. Koep. Koeppen W. Der Tod in Rom. - M: Международные отношения, 1978. 256 с.

397. Peucht. Feuchtwanger L. Die Geschwister Oppermann. - Gesammelte Werke in Einzelausgaben. - Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1976. - 358 S. LR - Renn L. Zu FuB zum Orient. - In: L.Renn. Gesammelte

398. Werke in Einzelausgaben. Bd.5.-Berlin:Aufbau,1976.680S.

399. MP FleiBer M. Ausgewahlte Werke. - Berlin u. Weimar:

400. Aufbau-Verl., 1979. 910 S. MWS - Schulz M.W. Triptychon mit sieben Briicken. - Halle

401. Saale): Mitteldeutscher Verl., 1976. 488 S. NeiBe - Max Hermann-NeiBe. Ausgewahlte Gedichte. - Berlinu. Weimar: Aufbau-Verl., 1969. 165 S. OMG - Graf O.M. Das bayrische Dekameron. 2. erganz. Aufl.

402. Aufbau-Verl. Berlin u. Weimar, 1979» 198 S. Ph.W. - Ph.raseologisch.es Worterbuch.

403. PR Rosei P. Drau und Drava. - In: Osterreich heute, Ein1.sebuch. Berlin: Volk u. Welt, 1979, S.22 - 28. PZ - Zech P. Die Hauser haben Augen aufgetan. Ausgewahlte Gedichte. - Berlin u. Weimar: Aufbau-Verl., 1976. -176 S.

404. RM Musil R. Ausgewahlte Prosa. - Moskau: Progress, 1980, -273 S.

405. RMR Rilke R.M. Gesammelte Werke. - In: 4 Banden. - Leipzig:1.sel-Verl, 1976. RS Schiekele R. Gedichte. - In: Ex.

406. S Stadnjuk I. Krieg. - Berlin: Militarverl. der DDR, 1979i1.s Russische iibertragen von T. und G. Stein). 478 S, SG - George St. Gedichte. - In: Ex.,

407. TK Kramer T. Lied am Rand. - Berlin: Volk u. Welt, 1975.145 S.

408. TM Mann T. Der Zauberberg. - In: Romane und Erzahlungen.

409. Bd22 Berlin: Aufbau-Verl., 1974. - Ю98 S.

410. TM1 Манн Т. Будденброки. История гибели одного семейства.

411. Перевод с нем. Н.Манн). М.: Финансы и статистика, 1982. - 672 с.

412. UH ТТпвег Haushalt. Autorenkollektiv. - Berlin: VEB Verl.filr Bauwesen, 1979. 322 S. W - Wohnraumfibel. Autorenkollektiv. - Berlin: VEB Verl. ftir

413. Bauwesen, 1974. 144 S. WG - Golding W. Pincher Martin. (Aus dem Englischen Uberset-zung von H.Stiihl). - Leipzig: Philipp Reclam jun., 1980. - 181 S.