Функциональные эквиваленты русского творительного падежа (адвербиального) в немецком языке тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.04, кандидат филологических наук Савицкая, Галина Викторовна

• Савицкая, Галина Викторовна
• кандидат филологических наук
• 1983

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Савицкая, Галина Викторовна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I, СРЕДСТВА ПЕРЕДАЧИ ТВОРИТЕЛЬНОГО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА В НЕМЕЦКОМ ЯЗЫКЕ. 28 Раздел 1-ый: Творительный времени.

§ I. Выражение творительного времени беспредложного в немецком языке.

§ 2. Выражение творительного времени предложного в немецком языке.

Раздел 2-ой: Творительный пространства.

§ I. Выражение творительного пространства беспредложного в немецком языке.

§ 2. Выражение творительного пространства предложного в немецком языке. 57 ШВОЛЫ ПО ГЛАВЕ I. 72 ТМВк 2. СРЕДСТВА ПЕРЕДАЧИ ТВОРИТЕЛЬНОГО ОБРАЗА ДЕЙСТВИЯ В

НЕМЕЦКОМ ЯШКЕ.

Раздел 1-ый: Выражение творительного образа действия беспредложного в немецком языке. 80 Раздел 2-ой: Выражение творительного образа действия предложного в немецком языке. 112 БЫВОЛЦ ПО ГЛАВЕ 2.

ГЛАВА 3. СРЕДСТВА ПЕРЕДАЧИ ТВОРИТЕЛЬНОГО ПРИЧИНЫ В НЕМЕЦКОМ ЯШКЕ. 135 Раздел 1-ый: Выражение творительного причины беспредложного в немецком языке. 139 Раздел 2-ой: Выражение творительного причины предложного в немецком языке. вывода ПО ГЛАВЕ 3.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Функциональные эквиваленты русского творительного падежа (адвербиального) в немецком языке»

Вся история развития языковедческой проблематики свидетельствует о том, что падеж был и остается одной из сложнейших проблем языкознания. Его разработка уходит корнями в древность, главным образом в труды Аристотеля, и при неослабевающзм внимании лингвистов продолжает оставаться актуальной и в 20-ом веке.

Наряду с известными русскими и советскими языковедами, исследовавшими с разных точек зрения падежные функции и значения (ФоИ.Буслаев, А.А.Потебня, А.М.Пешковский, А.А.Шахматов, В.В.Виноградов и мн.др.), можно назвать ряд крупных авторов за рубежом, внесших вклад в решение проблем падежа и выражаемых им отношений. В 30-е-40-е годы широкий отклик вызвала работа Р.Якобсона, поставившая по-новому вопрос о семантике падежа, с выделением у каждого отдельного падежа его общего и частного значений (Якобсон, 1971). Она явилась в своем роде основополагающей и широко использовалась в последующие годы в лингвистических исследованиях. В 50-е-60-е годы падежные отношения были объектом анализа в работах представителей трансформационного синтаксиса (Уорс, 1962). Провозглашенный структурализмом приоритет формы сделал еще более очевидным отмечавшийся и ранее факт несоответствия формы падежей выражаемым ими значениям. Возникшая позже теория поверхностных и глубинных структур расширила представление об этом несоответствии и основное внимание стала уделять семантическому компоненту падежной структуры. Как справедливо отметила в начале 70-х годов Н.Д.Арутюнова, развитие лингвистической мысли пошло по пути постепенного освобождения грамматических категорий от давления формы в подходе к ним и переноса центра тяжести на функцию, т.е. в конечном итоге по пути построения грамматики на семантической основе (Арутюнова, 1973, 118). Из противопоставления понятий, заключенных в поверхностных и глубинных структурах, выросла затем теория "глубинных" или семантических падежей Ч.Филмора (сь. FiUmore£968f 1977), в основу которой легли именно семантические характеристики (агентив, инструментатив, пациентив, фактитив, локатив и т.д.). Падеж в таком понимании становился универсалией,, т.е. тем, что позволяет обнаруживать себя в любом языке,независимо от устройства его морфологической падежной системы. С традиционным, т.е. морфологическим падежом глубинный падеж не имеет прямолинейного соотношения: один и тот же глубинный падеж может репрезентироваться разными морфологическими падежами, и наоборот, один и тот же морфологический падеж может отражать несколько глубинных падежей. Это - понятия разных планов осмысления:, разных уровней обобщения. Но линии связей и соответствий между ними тем не менее существуют, их направленность обычно фиксируется в зависимости от того, что является исходным для лингвистического анализа - семантический или морфологический падеж. В современной лингвистике падеж широко изучается с функционально-семантической точки зрения, т.е. в плане выявления пучков связей и функций для каждого отдельного падеш, проявляющихся в рамках функционально-смысловых образований, и через призму взаимодействия семантического и формального компонентов в его структуре. Этот подход оцределяет и характер данной диссертации: в ней также подлежит исследованию конкретный падеж в определенном объеме выражаемых им значений, в аспекте связи семантики и формального представления как с точки зрения парадигматической структуры падежа, так и в плане его функциональной реализации. Тем самым правомерно считать бесспорной актуальность работы, подкрепляемую избранным в ней сопоставительным (контрастявным) анализом, который призван способствовать обнаружению закономерностей в сходствах и различиях, присущих равнофункдиональным (и равно-смыеловым) фрагментам двух разноструктурных языков, эффективность и значение такого анализа уже неоднократно отмечались (Жлуктенко, 1979, 5; Сягковский, 1976, 73; Левицкий, 1982, 5 и мн.др.). Актуальным является и способ изучения предмета сквозь призму связи семантики и формального выражения в общем русле функциональной грамматики.

Советское языкознание, базирующееся на марксистско-ленинской диалектике, рассматривает форму и содержание в их взаимосвязи и взаимообусловленности. Б этом смысле и падеж трактуется как словоизменительная категория имени, обладающая формой и содержанием: конкретно падеж - это словоформа существительного, несущая отвлеченное значение отношения и оцределяющаяся категориальными свойствами и самой формой подчиняющего слова, характером связующего элемента (предлога), а также часто и лексической семантикой имени (Грам.совр.рус .лит .языка. 1970 , 326). Поскольку падежная форма несет в себе значение отношения, то она, являясь элементом структуры предложения, выполняет в нем определенную синтаксическую функцию, функцию выражения этого отношения. Синтаксическая функция создается как внешним проявлением падежа - его формой, так и типовым значением этой формы, дополняемым лексическим значением выступающего в падежной форме существительного и значением подчиняющего слова, в основном глагола. Таким образом, словоформа падежа, его функция в предложении и значение представляют собой сложное диалектическое целое. Соотношение морфологической формы падежа и его синтаксической функции, взаимосвязь и взаимообусловленность синтаксической функция падежа и падежного значения., количество частных згачений того или иного падежа и способы их выделения - вот тот узел цроблем. , который служит предметом непрекращающихся лингвистических дискуссий и все новых изысканий.

Категория падежа служит отцравной точкой сопоставительного анализа двух языков - русского и немецкого в рамках данного исследования. "В грамматической категории падежа, там, где она есть, проявляется национальная самобытность языков" - отмечает Е.Д.Панфилов (Панфилов, 1954, 54). Языки в этом смысле различаются не только количеством падежей, но и объемом значений, заключенных в одном и том же падеже. Уже на основании того факта, что в русском языке существует 6 падежей, а в немецком 4, можно утверждать, что объем значений немецких падежей должен быть иным, чем объем падежных значений русского языка. Интерес представляет при этом как сопоставление значений и функций параллельных падежей, т.е. то общее или отличительное, что характеризует каждый отдельный падеж, имеющийся в обоих языках, к примеру, русский и немецкий дательный и др., так и выявление тех средств выражения, которые хотя и не служат в обоих языках воплощению параллельных падежей в оговоренном смысле, однако могут расцениваться как функционально-семантические эквиваленты. Понятие эквивалентности актуально для целого ряда разделов лингвистики и смежных с ней дисциплин, базирующихся на установлении сходств и различий между элементами, и может рассматриваться на различных языковых уровню: (Арнольд, 1976, II, 14). Здесь следует, естественно, конкретизировать то содержание, которое вкладывается в понятие "функциональный эквивалент" в рамках работы. Чаще всего под эквивалентностью понимается "содержательная адекватность двух структур цри возможных формальных различиях"(Жлуктенко, 1976, 9), в межъязыковом же плане имеется в виду смысловая (Гришкова, 1983, 9) или функциональная равнозначность различных способов выражения, т.е. использование для передачи определенного фрагмента смысла одного языка таких средств другого языка, которые обладают аналогичной функцией (Латышев, 1981, 7). Б соответствии с этим пониманием и в данной работе в качестве функциональных эквивалентов рассматриваются грамматические или лексические средства немецкого языка в их синтагматической реализации, используемые для передачи значений стандартной падежной формы русского языка в определенных синтаксических функциях, т.е. обладающие в передаче аналогичной ситуации тем же значением, что и сопоставляемая падежная форма русского языка. Эквивалентами исследуемых в диссертации падежных значений русского языка выступают в немецком языке, как свидетельствует материал, элементы разных уровней: слова (падежные формы имени, наречий и пр.), словосочетания (цредложно-па-дежные конструкции, сочетания наречного типа и пр.), целые цред-лонения, а поэтому в объект наблюдения входит так называемая межуровневая эквивалентность (Арнольд, 1976, 17).

Подлинное функционально-семантическое осмысление падежа возможно лишь в рамках достаточного контекста, которым принято считать цредложение. Семантическая функция (значение) падежа является определенным звеном семантической структуры предложения, а падежная словоформа выступает как компонент его синтаксической структуры. Между обеими структурами, как отмечалось, не существует прямолинейного соответствия, и члены предложения в морфологических формах падежей не коррелируют однозначно с теми смысловыми сущностями, которые осознаются как семантические падежи. Если, например, форма именительного падежа есть типичный признак синтаксического подлежащего, то с нею могут соотноситься семантически и цроизводитель действия, и предмет, подвергающийся воздействию, и инструмент и т.д.Это позволяет считать, что связь отношений сложна не только в масштабе всей падежной системы любого языка, но и в каждом отдельном ее звене. Более однозначные связи наблюдаются меящу формой и значением тех членов предложения, которые называются общим термином "обстоятельства", поскольку они внутренне расчленены по конкретизированным значениям (временное, пространственное, причины, цели, условия и пр.), т.е. сама синтаксическая категория обстоятельства отмечена усложненностью субклассификаций, цредставляющих в более конкретном виде составляющие ее члены (отдельные типы обстоятельств).

Среди падежей, выражающих обстоятельства, в русской падежной системе особое место занимает творительный падеж. "У современных грамматистов больше всего тревоги возбуждает категория творительного падежа", - отмечал В.В.Виноградов (Виноградов, 1972, 142). Действительно, полифункциональность русского творительного цревращает его в сложный узел цроблемных вопросов. Этот падеж соединяет в себе необычайное разнообразие значений, характеризуется многогранностью синтаксических функций, продуктивной способностью к адвербиализации (Бернштейн, 1958 , 36). Вполне правомерно возникает вопрос: что, кроме формы, способствует объединению основных значений творительного падежа - социативного, инструментального, причины, логического субъекта, места, времени и пр. (Бернштейн, 1958, 26)?

Как в мире материальной действительности не существует резких переходов от одного состояния материи к другому, так и в языке отсутствует резкий переход от одного явления к другому, в частности от одной падежной функции к другой, от одного падежного значения к другому. Этим может объясняться наличие в языке различного рода контаминированных и синкретических значений и функций. Творительный падеж являет собой яркий пример контаминации значений в центральной части своего семантического комплекса: в нем контаминируются, с одной стороны, определительные значения, понимаемые широко (ср.: путь полями и Путь - полями), а, с другой стороны, значения определительные со значениями объектными (ходить конем - ход конем) и т.д. (Шведова, 1978, 454). Синкретич-ность творительного падежа, сложность разграничения его значений отмечалась в свое время еще А.А.Потебней. По его мнению, "бесспорны только те случаи, в коих вещественное значение слов, стоящих в творительном, например, место, время, совпадает с формальным" (Потебня, 1958, 431).

Объект изучения в настоящей диссертации и составляют все значения, соотносящиеся с обстоятельственной функцией русского творительного падежа, так называемого творительного адвербиального, в их отражении немецким языком. Адвербиальная функция творительного падежа, признаваемая большинством лингвистов ведущей среди других его функций, семантически наиболее насыщена и в то же время прозрачна. Именно семантическая прозрачность творительного адвербиального, т.е. совпадение основного лексического значения существительного с его синтаксической функцией, и послужило поводом к тому, чтобы рассматривать творительный адвербиальный как творительный семантический (Курилович, 1962; Мразек, 1964), в отличие от его синтаксических функций, при которых лексический тип существительного не так значительно влияет на употребление падежа и оно определяется в основном синтаксическими условиями, а не фактором содержания коммуникации, как это имеет место в творительном адвербиальном.

Поскольку основное значение творительного адвербиального -характеристика глагольного действия через указание на его место, время, способ осуществления и т.д., то в качестве исследуемой позиции этого падежа должна рассматриваться позиция при глаголе. Однако, творительный адвербиальный не связан обязательным подчинением с глаголом-предикатом по линии формальной обусловленности.

Характеристика глагольного действия с помощью большинства адвербиальных функций падежей происходит "как бы извне" и образует "как бы фон" для основного содержания предложения, что может приводить к выделению из предложения той или иной конкретной словоформы или конструкции адвербиального падежа, в том числе творительного адвербиального, и ее самостоятельному употреблению в виде простого или соответствующего придаточного предложения. Это значит, что, не находясь в непосредственной связи с глагольным действием, подобные словоформы (конструкции) "могут уточнять собой действие любого глагола и часто сохраняют силу не только для данного предложения, но и для ряда других предложений" (Кац-нельсон, 1972, 43). Иначе говоря, творительный адвербиальный хотя и тяготеет к глаголу, образуя с ним словосочетание, однако он не столь тесно с ним связан, как, например, творительный объекта, и его опущение не ведет к нарушению грамматической правильности предложения, хотя способно обеднять коммуникативное содержание высказывания (Всеволодова, 1975, II). Можно поэтому утверждать, что адвербиальная функция творительного падежа как коммуникативно-смысловая цротивостоит его сугубо синтаксическим функциям.

В обстоятельственной функции падежи не образуют унифицированного смыслового единства, они скорее составляют некую гамму значений по цризнакам конкретности/ абстрактности, лексичности/ грамматичности, наглядности/общности. Обстоятельства различаются между собой разным характером конкретизации глагольного действия, если иметь в виду тот факт, что уже давно лингвисты выделяют две группы обстоятельств: I) обстоятельства, обозначающие качественную характеристику или способ совершения действия, т.е., характеризующие глагольное действие как бы изнутри, со стороны его качества, интенсивности и т.д. и 2) обстоятельства, обозначающие место, время, причину, цель, условие, т.е., характеризующие глагольное действие извне. Перше образуют с оцределяемым

- 12 глаголом-сказуемым нечто, подобное атрибутивному комшгексу (Шведова, 1978, 452), тогда как вторые занимают в цредложении весьма самостоятельное место, относятся зачастую к ряду членов предложениями ко всему предложению в целом. Всё это наблюдается, естественно, и в сфере творительного адвербиального, поскольку он способен представлять почти все виды обстоятельств, а значит тем самым оцределять глагольное действие по очень разным признакам.

Внутри творительного адвербиального имеет место членение на более мелкие семантические разряды в зависимости от характера выражаемых отношений (творительный времени, пространства, причины и т.д.), да и внутри этих разрядов дифференциация не прекращается. Как убедительно сказал В.М.Никития, разряды обстоятельств - это подтипы одной общей семантики, разновидности одного члена предложения, устанавливаемые не по структурным, а по функциональным обобщительным смысловым данным (1973, 16). Сами же разряды в свою очередь дифференцируются семантически по оттенкам выражаемы:?: значений (например, творительный времени может означать длительность времени, момент времени, временное предшествование и цр«). Возможность субклассификаций объясняется, совершенно очевидно, многогранным отношением того, что воплощется падежной формой, к внеязыковой (реальной) действительности (Heibig, 1979, 66).

До сих пор в литературе нет единого мнения относительно объема значений творительного падежа в его адвербиальной функции, хотя в целом его подразделяют на творительный времени, пространства, образа и способа действия, причины и цели. Некоторые исследователи различают в сфере творительного обстоятельственного еще значения инструмента и социативное (Мразек, 1964, 19-54). В современном же русском языкознании достаточно прочно установилась точка зрения, согласно которой значение инструмента правомернее трактовать как объектное (Валгина и др. Совр.рус.язык, 1964, 326; Совр.рус.язык, Под редакцией Д.Э.Розенталя, 1979 , 64 и мн. др.)» хотя и осложненное в некоторой степени обстоятельственным значением - значением способа (Русская грамматика. T.I, 1980, § II7I, 482). Спорны и некоторые другие случаи, к примеру, сочетания с предлогом "за" (пойти за водой, сбегать за книгой) трактуются как объектные с оттенком целевых отношений, однако их можно отнести и просто к целевым. Целевая направленность подобных сочетаний задается семантикой самого глагола (глагол направленного движения), а также косвенно подтверждается хотя бы тем, что, например, в немецком языке в качестве эквивалентов употребляются конструкции, характерные для выражения именно целевых, а не объектных отношений. Сопоставление эквивалентов способно, в принципе, вносить уточнения в представление о синтаксической функции падежной формы в переводимом языке (Крушельницкая, 1961, 3). В общем узле спорных вопросов самым неясным остается до сих пор и количество внутренних смыслов, заключенных в том или ином обстоятельственном значении творительного падежа. Дискутируется воцрос о том, следует ли рассматривать творительный сравнения как относящийся к творительному образа действия, или считать его самостоятельным адвербиальным значением этого падежа и т.д.

В русском и сопоставляемом с ним в ходе исследования немецком языках для выражения адвербиального отношения часто служат наречия и деепричастия (причастия), выполнение адвербиальной функции отвечает их основному назначению в предложении, эта функция для них первична. Для падежных форм имени адвербиальная функция является вторичной, однако при ее выполнении падежные и пред-ложно-падежные формы обладают большей выразительностью по сравненяю с категориальными средствами ее выражения - наречиями, деепричастиями. Это объясняется способностью существительного иметь при себе, кроме предлогов, еще и определительные слова, которые служат цели конкретизации значения падежа и придают всему комплексу (предлог - определение - существительное) новую смысло-различительную силу (Золотова, 1973, 51-52). В отношении предлогов исследователи вообще утверждают, что план содержания любого из них собственно и составляет передача оцределенного семантического отношения. Именно "в обстоятельственном отношении семантика предлога сохраняется наиболее полно" (Шаранда, 1981, 18,20). В способности творительного адвербиального выступать в беспредложной и предложной формах и сочетаться к тому же с определяющими словами заложены широкие возможности характеризации действия в богатом разнообразии его оттенков (Щурова, 1971, 14).

С адвербиальной функцией творительного падежа прямо связан вопрос о его адвербиализации. Признано в целом, что творительный адвербиальный является одним из источников, за счет которых происходит пополнение разряда наречий. В.В.Виноградов усматривал общую направленность эволюции этого падежа как раз в тенденции к созданию новых обстоятельственных и качественно-обстоятельственных наречий (Виноградов, 1972, 282). Но в его эволюции заметно действует и тенденция к расширению аналитического (цредложного) падежа, который по яркости передачи функций, как сказано, далеко превосходит синтетическую форму. Эта тенденция развивается параллельно с первой, они разнонацравленны, поскольку первая означает сужение (ограничение) значений у синтетической падежной формы как: предварительное условие ее перехода в наречие, а вторая, наоборот, способствует расширению круга значений падежа. Разнона-правленность тенденций языкового развития имеет место не только в русском языке, что, как указано, цроявляется и в русском творительном падеже, представляющем одно из парадигматических звеньев русской падежной системы, но и в других языках, в частности, в падежной системе немецкого языка с точки зрения ее исторического развития (Черкесова, 1974, 7-10) и в современном состоянии языка (Ольшанский, 1976).

Чтобы проиллюстрировать вышесказанное, достаточно привести такие словоформы, как "дорогой", "весной", "летом","ночью" и им подобные. При употреблении без оцределения их принято толковать как наречия (Грам.рус.языка. АН СССР, т.1, I960, § 944; Словарь рус.языка под редакцией С.И.Ожегова, 1964 и др.). Однако существует точка зрения, в свете которой адвербиализация существительного здесь не может считаться окончательной, поскольку сохраняется парадигма падежных форм имени, возможность употребления их с определением, т.е. смысловой изоляции формы не цроизошло (Орлова, 1961, 20). Б случаях же "пешком", "дыбом", "гуськом" процесс адвербиализации цравомерно считать окончательно завершенным, так как эти и подобные им формы потеряли связь с парадигмой существительного.

На основании вышеизложенного в качестве основополагаювдх для последующего анализа принимаются следующие положения: творительный падеж является по набору и характеру выражаемых отношений очень сложным элементом русской падежной системы, его наиболее расцространенная функциональная разновидность -творительный адвербиальный выражает многообразные отношения реальности (временные, пространственные, образа действия, причины, цели); значения русского творительного адвербиального находят свое выражение как в беспредложных, так и особенно в предложных формах; Чем и как компенсируется отсутствие подобного падежа как

- 16 формы в немецком языке должен показать анализ; функционально творительный адвербиальный совпадает с такими категориальными средствами выражения обстоятельств, как наречия, деепричастия и пр. Процесс перехода творительного адвербиального в разряд наречий, т.е. его адвербиализация относится к числу тенденций развития грамматического строя русского языка. Имеет ли этот процесс аналогию в немецком языке, должен показать анализ; широко развитая сеть цредложно-субстантивного представления адвербиальной функции творительного падежа отражает безусловную тенденцию развития грамматического строя русского языка. Обе тенденции действуют параллельно, хотя и разнонаправленно, воплощая сложность и внутреннюю противоречивость эволюции и функционирований языка вообще. Насколько противоречивость соответствующих тенденций присуща немецкому языку, призван выявить сопоставительный анализ.

Опорой всего исследования служит тезис, согласно которому "сравнение изучаемых явлений всегда было существенной стороной метода познания окружающей нас действительности" (Ярцева, I960, 3). В этом смысле и следует понимать значение сопоставительных исследований, преследующих цель выявления и теоретического обоснования существенных черт двух или более языков в рамках какого-то явления. При подходе к любому языку, в частности его грамматике, с точки зрения другой языковой системы могут быть замечены такие особенности исследуемого языка, которые традиционной грамматикой данного языка оставлялись без внимания (Исаченко, 1965, 63).

В Пражской лингвистической школе и в трудах ряда советских лингвистов высказывалось мнение, что сопоставление языка эффективно производить с функциональной точки зрения. Исходным при этом будет общая потребность выражения - смысл, а результатом - выявление набора средств и способов удовлетворения потребности кащдам сравниваемым языком соответственно его специфике (Матезиус,1967, 195; Соловьева, 1972, 258 и др.). Функциональная сторона морфологических форм и категории проявляется через синтаксис, который и занимается изучением отношений между языковыми формами и категориями в синтагматической реализации. Как писал в свое время О.Есперсен, как раз в синтаксисе возможно отыскание чего-то общего для человеческой речи (Есперсен, 1958, 55), а также, следует добавить, и отличного, специфического для того или иного языка при выражении определенного смысла.

Такие синтаксические функции имени (существительного), как субъектная, объектная, обстоятельственная и т.д., свойственны многим языкам, в том числе избранным здесь для анализа русскому и немецкому, но способы их конкретного цроявления могут быть и совпадающими, и очень различными, это вскрывает сопоставительный анализ. Однако до сих пор не существует единого взгляда на вопрос о том, что может и должно быть объектом такого анализа. Некоторые, например, полагают, что внимание следует уделять в основном выявлению соответствий тем категориям, которые свойственны одному языку и отсутствуют в другом (Балин, 1961, ПО), что имеет, в частности, црямое отношение к характеру данного диссертационного исследования. Но Б.Г .Гак, подходя к вопросу более широко, наметил схему трех возможных ситуаций для сопоставительного изучения двух языков: а) отсутствие категорий, существующих в родном языке, и возникающая цроблема передачи их значений на языке иностранном; б) наличие в иностранном языке категорий, отсутствующих в родном языке, и возникающий в связи с этим воцрос о правильном их использовании; в) различное внутреннее подразделение и функционирование категорий, имеющихся в обоих языках (Гак, 1975 , 3). Любая из этих ситуаций, несомненно, может цредставить интерес для сопоставительного анализа.

- 18

Сопоставление разного рода языковых явлений на материале двух (и более) языков невольно соприкасается с вопросом теории перевода. Именно через перевод возможно проследить и установить закономерности того, как средствами другого языка передается все выраженное на переводимом языке, вплоть до сохранения его стилистических и эксцрессивных особенностей. На новой языковой основе достигается такое же единство формы и содержания, какое имеется в исходном языке, т.е. сохраняется тождественность информации, ее равноценная передача, хотя и специфическими для языка средствами (Рецкер, 1974, 7). Теоретическое осмысление средств передачи, различных способов достижения эквивалентности, а шире -изучение совокупности средств выражения одного и того же смысла (значения) с учетом факторов, влияющх на выбор именно данного эквивалента при сравнении оригинального и переводного текстов, бесспорно составляют проблематику сопоставительного анализа двух языков.

Р.Якобсон считал, что "наука о языке не может интерпретировать ни одного лингвистического явления без перевода его знаков в другие знаки той же системы или в знаки другой системы" (Якобсон, 1978, 18). Он в свое время высказал мысль о необходимости разработки двуязычных грамматик, в которых указывалось бы, что объединяет и что различает пару языков в выборе и разграничении грамматических категорий (1978, 19). Объективность сопоставительного исследования, базирующегося на соположении языка-оригинала и языка-перевода, отмечается и многими другими исследователями (Федоров, 1961, 19; Новицкий, 1975, 7; Бауш, 1978 , 62 и мн.др.). Да и сам перевод оцределяется в ракурсе лингвистической теории как особый вид соотнесенного функционирования языков, когда две языковые системы осмысливаются не как функционирующие независимо друг от друга, а как соотнесенные, с параллельным использованием коммуникативно равноценных единиц. Система корреляций между структурой, нормой и узусом двух языков, оцределяющая возможность и характер такого функционирования, выявляется как раз через лингвистический анализ (Комиссаров, 1978, 6).

Первая из трех ситуаций, намеченных В.Г.Гаком, предполагающая отсутствие в одном языке каких-то грамматических форм или категорий, не означает невозможности точной передачи другим языком связанной с этим понятийной информации. В действие включаются средства передачи, обычные для выражения подобных значений (и в подобных ситуациях) с точки зрения другого языка. Выявление средств передачи грамматических явлений, отсутствующих в языке перевода, основанное на анализе значений соответствующей формы со всеми ее оттенками значений в языке оригинала, контекстуальной обусловленности появления того или иного оттенка, обоснование возможности выбора определенного варианта из наличествующих синонимических средств выражения для одного и того же значения -это, как ранее отмечалось, актуальный комплекс задач для решения в рамках специального исследования.

Поскольку речь пойдет не о падежах вообще, а о творительном падеже сквозь цризму сопоставления русского и немецкого языков, то внимание будет сосредоточено на том, каким образом исследуемые значения и оттенки значений этого падежа, входящего в качестве члена в парадигматику падежной системы русского языка, возможно выразить на немецком языке, не имеющем в своей падежной парадигматике такого члена. Интересно установить весь арсенал средств передачи, а также и то, какие падежи немецкого языка берут на себя выполнение функций русского творительного. Смысл исследования поэтому состоит в том, чтобы обнаружить и систематизировать закономерности, присущие, по определению А.Н.Шаранды, "равнофункциональнш фрагментам или определенным лингвистическим категориям языков", имея в виду два сопоставляемых языка (Шарацца, 1981, 3). Поскольку невозможно вместить все разновидности русского творительного падежа в рамки одной типологически ориентированной диссертации, то объектом анализа явится та его функциональная разновидность, которая была оцределена в цредшествугощем изложении как творительный адвербиальный.

Теоретическая значимость диссертационного анализа состоит в установлении основных и оттеночных значений русского творительного адвербиального у многочисленных функциональных эквивалентов немецкого языка в направлении систематизации средств передачи в рамках немецкого языка, в обосновании той общей межъязыковой основы, благодаря которой возможно эквивалентное представление рассматриваемого комплекса функций и значений в немецком языке. Результаты исследования явятся определенным вкладом в разработку уже приводившегося цроблемно-теоре-тического положения, согласно которому при подходе к одному конкретному языку, его грамматической системе, с точки зрения другой язнесовой системы могут быть замечены такие особенности исследуемого языка, которые обычной грамматикой этого языка оставлялись без внимания.

Практическим значением работы будет возможность использования ее результатов в курсах сравнительной типологии немецкого и русского языков и теории перевода в институтах и на факультетах иностранных языков, а также в практических занятиях при обучении немецкому и русскому языкам как иностранным в специальных и неспециальных вузах. Результаты работы найдут применение и в переводческой практике.

- 21

Материал для анализа получен на основе произведений классиков русской и советской литературы Л.Толстого, М.Горького и М.Шолохова и их переводов на немецкий язык. Руководствуясь тем, что задачей наблюдения над подобным материалом "может быть установление типологически характерных возможностей передачи и вариантов в их пределах" (Федоров, 1958, 182), в работе используются не только определенные переводы указанных авторов на немецкий язык, но и переводы одного и того же произведения, сделанные в разное время разными переводчиками. Так, роман "Анна Каренина" Л.Толстого представлен тремя вариантами перевода, рассказ "Бывшие люди" М.Горького также тремя вариантами, произведения М.Шолохова - двумя. Это должно служить повышению достоверности выводов и обобщений. Дополнительно, в этих целях, привлекается перевод с немецкого на русский романа А.Зегерс "Транзит", т.е. несколько усложняется сам анализ, если сначала он ведется в направлении от русского оригинала к немецкому переводу, то затем направление изменяется - от русского перевода к немецкому оригиналу.

Всего подвергается анализу свыше 5000 русских и около 12000 эквивалентных им немецких конструкций. Руководящим принципом при этом является ориентация на комплекс - единство формы, синтаксической функции и значения падежа. Так как творительный падеж не совпадает в русском языке по форме ни с каким другим падежом, то заниматься разработкой процедуры выделения этой формы нет необходимости, она задана флексией имени существительного. Однако, поскольку падеж в аспекте синтаксиса является компонентом словосочетания, образующего элемент семантической и формальной структуры предложения, то только из анализа отношений между структурными составляющими словосочетания и предложения возможно определение его синтаксико-семантической роли, т.е. его причастности к реализации синтаксической позиции и соответствующего значения того или иного члена предложения. Сопоставление проводится поэтому на базе предложений.

Для синтаксического статуса падежа важным является его местоположение, т.е. то, употребляется ли он при глаголе или имени. У творительного адвербиального только одно местоположение - позиция при глаголе. Положение падежной формы при причастиях и деепричастиях, глагольных по своей основе, также можно трактовать как приглагольную позицию.Присубстантивное положение творительного падежа уже не может ассоциироваться с его адвербиальной функцией, поэтому рассмотрение таких случаев в анализе не цредусматривается.

Отправным моментом такого сопоставительного анализа в данной работе служит следующее положение: наиболее эффективна при сопоставлении опора на систему содержания данной формы, сама же "система содержания изучается через систему выражения" (Пете, 1965, 175-176). Этим как бы задается общая схема анализа: от формы исконного для изучаемой формы языка (русского) через значение - общий элемент семантической структуры обоих языков - к средствам формального выражения в сопоставляемом языке (немецком) (Гак, Ройзенблит, 1965, 3). Следовательно, как наиболее отвечающий задачам исследования,избирается путь от категориальной формы» объективно данной в русском языке, к постулированию ее значе Ср. у А.А.Потебни: "Причастные формы глаголов по необходимости при них творительного, стоят на одной ступени с глагольными" (1958, 495). ний в этом же языке, т.е. к созданию своеобразного моста, который объединил бы два языка, и далее к выявлению средств передачи идентичного содержания в немецком языке.

Композиционное построение диссертации отвечает намеченному пути анализа. Материал изучается по главам, в зависимости от субзначений адвербиальной семантики падежа, каковыми являются: I) творительный времени и пространства, 2) творительный образа действия, 3) творительный причины (цели и условия). Внутри соответствующих трех глав классификации производится по способам эквивалентного выражения каждой русской конструкции в немецком языке. Главы подразделяются на разделы и параграфы, в соответствии с беспредложным или предложным употреблением творительного адвербиального, так как хотя предлоги и считаются "средством лишь дооформления соответствующего синтаксического отношения" (Добош, 1978, 8), именно они способствуют во многих случаях появлению у существительного в творительном падеже того или иного адвербиального значения, т.е. дифференциации оттенков значения в контексте, некоторые даже вне контекста, ср.: "за домом", "перед домом", "над домом" и т.д. Беспредложная же форма творительного "домом" таких отношений не выражает.

Изучения адвербиальной разновидности русского творительного падежа в плане ее сопоставления с соответствующими формами и способами выражения в немецком языке до сих пор не проводилось. Тем более все эти средства не обобщались в систему выражения определенного фрагмента содержательной сферы немецкого языка, цред-ставляющего собой межъязыковую универсалию. В этом заключается новизна настоящего диссертационного исследования. Новым является также тот факт, что путем межъязыкового сопоставительного анализа среди немецких эквивалентов русского творительного удается обнаружить явления, которым прежде уделялось незначительное внимание, в частности, это вопросы адвербиализации падежных и цредложно-падежных средств немецкого языка, воцросы синонимии и вариативности языковых средств в ракурсе рассматриваемой проблемы и др.

Поскольку проблематика русского творительного в данной его разновидности связана с многими аспектами падежа, с проблемой его функций и значений, сразу же должен быть сформулирован главный постулат диссертационного анализа: без полного осмысления общих вопросов проблемы падежа невозможно исследовать ту или иную его специальную, более узкую сторону (Навицки, 1975, 13). Это означает, что прежде чем проводить сопоставление конкретно реализованного в тексте творительного адвербиального с эквивалентными средствами его передачи в немецком языке, всякий раз должен предварительно характеризоваться проблемный узел подлежащей анализу функций (или субфункции) падежа. Этим будут как бы очерчены и заданы рамки и содержание анализа.

Исследование базируется на текстах перевода, как об этом сказано, с учетом того основного правила, что перекодирование знаков одной языковой системы в знаки другой языковой системы имеет в качестве объединяющего звена общность выражаемых связей и отношений внеязыковой действительности. Но нельзя не учитывать и того факта, что выбор средств цри переводе не может быть абсолютно объективным, он в какой-то мере зависит от индивидуальности переводящего лица. Лингвистический анализ с сопоставительной целью цредполагает максимально возможное исключение субъективных факторов, поскольку ставится задача выявления и лингвистического обоснования закономерностей, а не получение шкалы личностных нюансов перевода. Ранее специально оговаривалось, каким образом отбирался материал, чтобы отвечать этому главному условию проведения исследования.

Методы осуществления анализа в рамках диссертации предопределяются ее характером и направленностью. Поскольку центром внимания является семантическое тождество в диапазоне изучаемого явления, это обусловливает всю основу методики работы - метод переводных преобразований, или так называемый транс-формационно-переводный метод (см. об этом: Шаранда, 1981, 4647). Согласно мнению тех, кто уже апробировал этот метод, "каждое значение - тип употребления падежа маркируется определенным типом системного соответствия в другом языке, каждая конструкция с падежом связана с ее переводным (лексическим) соответствием отношением преобразования, аналогичным трансформационному отношению" (Мальцева, 1975, 22). Само преобразование заключается в переводном изменении конструкции при сохранении (как и при трансформации) ее семантического варианта. Такая методика позволяет не просто фиксировать немецкие переводные варианты русского творительного адвербиального, но и обнаружить то общее, что обусловливает в целом эквивалентную репрезентацию, и то отличительное, чем разнятся системы выражения обоих языков, в передаче единого фрагмента глубинной семантики. Здесь снова уместно сослаться на работу А.Н.Шаранды, посвященную категории предлога и заполненную на основе аналогичных методических установок, Б ней следующим образом определяется характер методической стороны исследования: "Использование идентичных переводных текстов снимает различия в области семантического синтаксиса и позволяет сосредоточить все внимание на рассмотрении роли предлога (в данном случае - падежа) в выражении пространственных, временных, причинных и прочих видов отношений, каадый из которых может быть представлен как отдельная подсистема" (Шаранда, 1981, 3). Именно так строится в своей основе и данное исследование. 3 а д а -ч и определенных этапов его осуществления можно сформулировать так:

1) расчленение всего многообразия творительного адвербиального на отдельные составляющие - семантико-синтаксические подвиды:;

2) внутренний анализ каждого подвида в аспекте межъязыкового сопоставления;

3) систематизация данных с целью установления общих сходств и расхождений между двумя языками;

4) истолкование, или лингво-теоретическое осмысление результатов сопоставительного анализа.

На защиту выносятся следующие положения диссертации :

1. Творительный адвербиальный, отмеченный в русском языке дробной расчлененностью и синкретичностью значений, соотносится с системой многообразных средств его выражения - функциональных эквивалентов в немецком языке, в сферу которых вовлекаются различные падежные формы данного языка, чаще всего выступающие как предложно-падежные конструкции.

2. Очень важная роль в выражении изучаемой разновидности творительного принадлежит в немецком языке наречиям (или их аналогу - причастным формам), обеспечивающим наиболее конкретное выражение обстоятельственного признака. Это находится в прямой связи с активным проявлением в сфере русского творительного адвербиального тенденции к адвербиализации.

3. Б значения, охватываемые русским творительным адвербиальным, а также в немецкие эквиваленты их отражения очень существенный элемент смысла привносят цредлоги, содействуя многогранной конкретизации обстоятельственного признака.

4. Функциональная сфера того фрагмента семантики, который лежит в основе творительного адвербиального, представлена развитой синонимией средств выражения в обоих сопоставляемых языках, но частотность и специфика выбора этих средств предопределяются характером строя каждого языка.

Заключение диссертации по теме «Германские языки», Савицкая, Галина Викторовна

- 162 -ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенный в диссертации анализ дает основания для определенных теоретических обобщений, поскольку трансформационно-пере-водннй метод, предопределивший характер всего анализа, широко признан в настоящее время как тот "инструмент", благодаря использованию которого возможно строить конкретную теоретическую базу сопоставительных исследований. Как известно, он уже неоднократно апробирован при осуществлении лингвистических исследований подобного рода. При всем том, сопоставительное направление нуждается в постоянной дальнейшей разработке, т.к. оно включает в себя очень широкую область поисков, предполагающих получение все новых данных о языках, в любом сравниваемом их количестве (не менее двух), о любых соотносимых явлениях, категориях, фрагментах семантики, или вообще участках языковых систем. Поскольку в основу анализа легла ситуация, которая была определена как отсутствие в одном языке (языке перевода) формально маркированной категории, тлеющейся в другом языке (языке оригинала) и возникающая в этой связи проблема передачи всех ее функциональных проявлений, то ориентация осуществлялась на смысловой комплекс категории - ту совокупность значений, которая образует план ее содержания.

Немецкий язык (в данном случае - язык перевода) располагает четырехчленной падежной системой и не имеет в ее составе члена, который соответствовал бы творительному падежу в шестичленной системе русского языка (языка оригинала). Известно, что объем языковых категорий неодинаков, и в качестве категории может рассматриваться падеж вообще (т.е. категория падежа с очень широким объемом), или конкретный падеж (категория дательного, винительного и т.д. с более узким объемом). Объект изучения в диссертации составила категория конкретного падежа - творительного, наличествующая в парадигматике русского языка как формально-содержательный комплекс, внутри которого доминантный способ выражения - категориальная флективная форма творительного падежа - имплицирует многообразие значений. Этот падеж чрезвычайно многозначен, синкретичен, что присуще (хотя, возможно, и не в такой степени) каждому члену падежной системы и в русском, и в немецком языках. На материале различных языков уже доказано, что те падежи, для которых характерна преимущественно обстоятельственная функция в предложении, отличаются большей конкретностью и лексичностыо семантики, они более денотативны, чем падежи, например, объектной функции (Г.Хельбиг прямо назвал их "денотативными падежами"). К разряду именно таких цравомерно относить в русском языке творительный падеж. Его денотативность в большой степени возрастает за счет характерного употребления падежной формы с предлогами, потому что предлоги многогранно модифицируют и конкретизируют падежное значение. Среди предлогов, однако, различаются слои первичных и вторичных, и если первые в значительной мере отмечены абстрактностью я многозначностью, то вторые очень конкретны, лек-сичны, близки к наречиям, а тем самым цредложно^падежные конструкции с их участием более однозначны. Предложные падежи в целом противопоставляются в немецкой грамматике "чистым" или грамматическим падежам именно по признакам конкретность/абстрактность, наглядность/нейтральность, лексичность/грамматичность. Хотя вопрос о том, возможно ли причислять все "предложные падежи" к парадигматике языка, или многие следует рассматривать только как образования функционального плана, не ясен во многих отношениях, все же целый ряд предложно-именных конструкций обладает стабильностью значения и употребления, отвечая понятию падежа. Мало от

- 164 вечают этому понятию, конечно же, сочетания существительных с предлогами вторичного слоя, они мало цриближены к критерию грам-матичности, являясь в основном свободными функционально возникающими сочетаниями.

Синонимично цредложно-именным конструкциям в языке широко используются наречия, краткие причастия (русские деецричастия) и другие средства. Их множеством и разнохарактерностью объясняется, почему функциональный план практически любого падежного значения многообразен, а у русского творительного - даже очень многообразен. Ядром его системы выражения служит парадигмазиро-ванное грамматическое средство - флективная падежная форма (словоформа), вокруг же ядра группируются то более, то менее грамма-тязованные, стабильные, полустабильные и фактически свободные способы передачи входящих в падеж значений.

Б большинстве случаев русский творительный падеж реализует в предложении функцию обстоятельства, а уже в пределах его обстоятельственной (адвербиальной) функции совмещаются несколько субфункций, соотносимых с такими разрядами обстоятельств, как обстоятельство образа действия, обстоятельство времени, обстоятельство причины и др. Все они воплощают самостоятельные фрагменты синтаксико-семантической сферы, т.е. могут осмысливаться как компоненты плана содержания творительного адвербиального. Анализ показал, что объем этой функциональной семантики очень велик, каждая субфункция содержит в себе набор функционально-семантических вариантов. Не случайно и план выражения творительного адвербиального располагает широким диапазоном вариативности различных (часто синонимичных) средств. Прямолинейного соотношения между значениями и средствами (способами) их передачи в основном не наблюдается уже в русском языке.

Функциональная картина немецкого языка, формирующаяся на основе комплекса значений, единого с русским языком, обладает своим собственным планом выражения этого общего содержания. Его принципиальная специфика состоит в том, что из-за отсутствия специализированной, парадигматически закрепленной в языке формы выражения (падежной формы), ядро плана выражения конституируют предложно-именные конструкции - предложные падежи в общем их понимании. Они предельно многозначны, т.к.одни и те же предлоги фиксируются при передаче почти всех семантико-синтаксических подвидов обстоятельственной функции. Но наиболее характерны и функционально частотны сочетания предлогов с немецким дательным падежом. Некоторые значения маркируются в функциональной сфере очень четко благодаря однозначности таких передающих конструкций, к которым относятся, в частности: "um . zu + Infinitiv" как средство передачи обстоятельства цели (в отличии от причины); "wegen + Genitiv ", способ передачи, однозначно сигнализирующий о значении причины; "mit + Dativ ", конструкция, воплощающая обстоятельства образа действия и т.д.

Большой удельный вес приходится на функциональную роль наречий как конкретных средств выражения обстоятельственной функции в обоих языках, но, например, обстоятельства места в рамках исследования характеризуются тем, что в их передаче в немецком языке наречия практически не участвуют. Объяснение этому обнаруживается в том факте, что существительные, передающие данное значение, конкретны по семантике, вследствие чего адвербиализация невозможна, т.е. конкретность существительного при выражении им обстоятельства места препятствует транспозиции его в другую часть речи. Это наблюдается в обоих языках и подтверждается отсутствием форм выражения в виде наречий, причастий у конструкции с цростран

- 166 отвенным значением обоих языков. Как в этом, так и во многих других случаях характер семантики существительного вообще играет существенную роль. Например, значение причины регулярно передается сочетаниями предлогов с абстрактными существительными, как и значение образа действия, однако в отличие от последнего, существительные, участвующие в выражении причинного значения, в большинстве своем имена действий, состояний, чувств, заключают в себе пропозитивное содержание и могут быть развернуты в составе высказывания. Пропозитивный характер семантики существительных, а также синкретичность значения причины, его осложненность чаще всего значением инструментальным или агентивным также цре-пятствутот появлению наречных форм выражения при передаче причинного значения в немецком языке.

При определенных условиях передача изучаемых значений сопровождается в немецком языке изменением структурной схемы предложения. Это происходит тогда, когда в передаче принимают участие "чистые" или грамматические падежи - Nominativ, Akkusativn др. Обусловленные, как правило, грамматическими свойствами стержневого глагольного компонента (действительный залог - страдательный залог, переходность - непереходность), чистые падежи более или менее (но не абсолютно) функционально однозначны (Uominativ-подлежащее, Akkusativ - прямое дополнение), они не могут поэтому отражать тот синкретизм значений, который присущ русскому творительному при соответствующем отражении ситуаций.

Следует особо оговорить проблему синонимии средств выражения, явно или неявно присутствующую в теоретической канве каждой главы и всей диссертации в целом. Линию синонимии образуют прежде всего "чистые", бесцредложные падежи и предложно-именные сочетания (конструкции); вторая линия синонимии конституируется цредложно-именными сочетаниями и наречиями (причастиями, инфинитивными группами); третья линия синонимии включает предложно-падеж-ные сочетания с первичными предлогами и предложно-падежные сочетания с вторичными предлогами. Взаимодействие всех этих линий, а тем самым сосуществование как раз в немецком языке одновременно нескольких различных форм для передачи одной и той же функции словоформы русского творительного служит свидетельством двух важных моментов: во-первых, в характере, частотности, синонимичности средств передачи творительного адвербиального в немецком языке находят отражение противоречивые и разнонаправленные тенденции, участвующие в структурировании этого участка языкового функционирования - адвербиализация (лексикализация) и расширение сферы аналитического (предложного) выражения; во-вторых, несмотря на парадигматизованный статус, творительный падеж, даже только в его адвербиальной разновидности, сложен и синкретичен в русском языке, а это препятствует его однозначной фиксации в языке немецком.

Перечень выявленных черт сходства и различия обоих проанализированных в сопоставлении языков может быть систематизирован и представлен в обобщенном виде. Сходными чертами являются: I) семантика существительных, участвующих в передаче того или иного значения, их способность употребляться с оцределенкем и предлогами; 2) характер самих предлогов; 3) зависимость употребления в качестве синонимов для падежных и предложно-падежных способов выражения таких средств как наречия, причастия (деепричастия) от транспозиционных возможностей существительных и оцределяющих их слов (сочетаемостной способности оцределения и существительного) ; 4) характеризация глагольного действия в большинстве случаев по временному, случайному и зачастую даже побочному призна

- 168 ку; 5) существенная роль рассматриваемых значений для информации и их необязательность для построения предложения; 6) тяготение исследуемых словоформ к глаголу-сказуемому и вглесте с тем их непредсказуемость (необусловленность), за редким исключением, со стороны лексико-грамматических свойств глагола.

Различия же проявляются в следующих моментах: I) в разной форме поверхностного представления значений, общих для обоих языков; 2) в транспозиционных возможностях немецких и русских существительных, участвующих в формировании исследуемых субзначе-н.ий творительного; 3) в большей однозначности эквивалентных средств выражения немецкого языка по отношению к синкретичной словоформе русского творительного адвербиального. Зачастую именно с помощью средств немецкого языка удается эксплицитно выразить оттенки тех значений, которые имплицированы в русском творительном, и определить, какой из них является ведущим (основным) для рассматриваемой реализации или субфункции.

Проведенное диссертационное исследование отражает результаты сопоставительного анализа двух языков и вскрывает возможности функционирования, взаимодействия и сосуществования разноуровневых языковых средств, объединенных общностью понятийного содержания, на определенном участке языковой системы, что, как думается, не только вносит определенный вклад в разработку теоретических положений функциональной грамматики, но и намечает перспективы дальнейшей разработки в сопоставительном плане проблематики тех же двух языков - русского и немецкого. Объектом такого рода исследований могут стать как объектная, предикативная и цр. синтаксические функции творительного падежа, так и передача на немецкий язык функционального плана содержания других падежей, что, в конечном итоге, может привести к вскрытию и обоснованию движущих моментов развития падежных систем обоих языков в их современном состоянии.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Савицкая, Галина Викторовна, 1983 год

1. Адмони Б.Г. Синтаксис современного немецкого языка. Л.: Наука, 1973. - 366 с.

2. Агафонова Н.Т. Реализация глаголами адвербиальной валентности на придаточное предложение. В кн.: Грамматические и лексико-семантические исследования в синхронии и диахронии. Калинин, 1978, с.3-13.

3. Акулова К.П. К проблеме классификации обстоятельств (к воцро-су о так называемых "обстоятельствах образа действия" в современном немецком языке). В кн.: Структура предложения в немецком языке. Л., 1973, с.13-20.

4. Апресян Ю.Д. Синтаксис и семантика в синтаксическом описании. В кн.: Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. М.: Наука, 1969, с.302-306.

5. Аракин В.Д. Сравнительная типология английского и русского языков. Л.: Просвещение, 1979. - 259 с.

6. Арнольд И.В. Эквивалентность как лингвистическое понятие. -Иностранные языки в школе, 1976, № I, с.11-18.

7. Арутюнова Н.Д. Проблемы синтаксиса и семантики в работах Ч.Филмора. Вопросы языкознания, 1973, № I, с.117-124.

8. Арутюнова Н.Д. Семантическое согласование слов и интерпретация предложения. В кн.: Грамматическое описание славянских языков. М.: Наука, 1974, с.158-171.

9. Бадхен М.В. К воцросу об интерференции значений времени и места в обстоятельствах английского языка. В кн.: Лингвистические исследования 1978. Проблемы грамматического строя языка. М.: Изд-во АН СССР, 1978, с.10-15.- 171

10. БалинБ.М. К методике сопоставительного изучения двух языков. В кн.: Учен.зап.Ивановского гос.пед.ин-та им.Д.А.Фурманова, т.28, 1961, с.109-119.

11. Барковский М.М. Функции творительного падежа в белорусском языке. В кн.: Учен.зап.Могилевского гос.пед.ин-та, вып.З, Минск, 1956, с.151-167.

12. Бауш К.-Рихард. Сравнительное языкознание, прикладная лингвистика и перевод. В кн.: Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М.: Международные отношения, 1978, с.55-69.

13. Безуглова О.А. Творительный падеж имени существительного в функции второстепенных членов предложения в современном русском языке. -Дис. канд.филол.наук. Куйбышев, 1955. - 283 с.

14. Березинський В.П. Контрастивний анал1з укра1нських в1дм1нк1в I 1х функц1ональних евк1валент1в в англ1йськ1й мов1. В кн.: На-риси з контрастивно1 л1нгв1стики. Ки1в: Наукова думка, 1979, с.IOI-107.

15. Бернштейн С.Б. Методы и задачи изучения истории значений и функций падежей в славянских языках. В кн.: Творительный падеж в славянских языках. М., 1958, с.5-41.

16. Богданов В.В. Семантико-синтаксическая организация предлог жения. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1977. - 204 с.

17. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л.: Наука, 1983. - 208 с.

18. Будагов Р.А. К теории синтаксических отношений. Вопросы языкознания, 1973, с.3-15.

19. Булыгина A.M. Творительный места беспредложный. В кн.: Творительный падеж в славянских языках. М., 1958, с.246-266.

20. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. М.: Учпедгиз, 1959. - 619 с.

21. Валгина Н.С., Розенталь Д.Э., Фомина М.И., Цапукевич В.В. Современный русский язык. 2-ое изд. М.: Высшая школа, 1964. -456 с.

22. Варшавская А.И. О семантических и синтаксических функциях слов, обозначающих время. В кн.: Вопросы структуры английского языка в синхронии и диахронии. Вып.З, ЛГУ, 1973, с.68-73.

23. Варшавская А.И. О совмещении значений в синтаксических формах. В кн.: Вестник ЛГУ, История, язык, литература. 1979, № 2, внп.1, с.97-101.

24. Василенко Н.С. Конструкции с творительным падежом в современном русском литературном языке. Дис. .канд.филол.наук, -М., 1947. - 258 с.

25. Виноградов В.В. Русский язык. 2-ое изд. М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

26. Владимирский Е.Ю. Система предложно-падежных конструкций с пространственным значением в современном русском литературном языке: Автореф. Дис.канд.филол.наук. -М., 1972. 24 с.

27. Власов Е.Н. Предложно-падежные словосочетания с причинным значением в современном немецком языке: Автореф.Дис. . канд. филол.наук. Киев, 1973. - 26 с.

28. Всеволодова М.В. Способы выражения временных отношений в современном русском языке. М.: Изд-во МГУ, 1975. - 283 с.

29. Всеволодова М.В., Паршукова 3.Г. Способы выражения пространственных отношений. М.: Изд-во МГУ, 1968. - 172 с.

30. Гак В.Г. Русский язык в сопоставлении с французским. М.: Русский язык, 1975. - 278 с.

31. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. Л.: Просвещение, 1977. - 300 с.

32. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка. Морфология. М.: Высшая школа, 1979. - 304 с.

33. Гак В.Г., Ройзенблит Е.Б. Очерки по сопоставительному изучению французского и русского языков. -М.: Высшая школа, 1965.378 с.

34. Галецкая Ц.Я. Лредложно-падежные средства в функции обстоятельства образа действия в современном русском языке: Автореф. Дис. . канд.филол.наук. -М., 1958. 19 с.

35. Глушак Т.О. Актуальные проблемные узлы современного языкознания. В кн.: Воцросы семантики и методики цреподавания иностранных языков. - Минск, 1982, с.8-19.

36. Горгонова Л.Н. Предложно-именные конструкции в функции обстоятельств внутренней характеристики действия во французском языке: Автореф. Дис. . канд.филол.наук. -М.; 1966. 21 с.

37. Грамматика русского языка. В 2-х томах. М.: Изд-во АН СССР, I960. T.I. Фонетика и морфология. - 719 е.; Т.2, ч.1. Синтаксис. - 702 с.

38. Грамматика современного русского литературного языка. АН СССР. -М.: Наука, 1970. 768 с.

39. Гришкова Л.В. Проблема переводческой эквивалентности: Автореф.у

40. Дис. . канд.филол.наук. Л., 1983. - 19 с.

41. Дешериева Т.Н. Структура семантических полей чеченских и русских падежей. М.: Наука, 1974. - 300 с.

42. Добош В .И. Синтаксис южнокарпатских говоров украинского языка: Автореф. Дис. . докт.филол.наук. Ужгород, 1978. - 29 с.

43. Дгобайло В.Н. Предложные конструкции с цространственным значением в белорусском и немецком языках: Автореф. Дис. . канд. филол.наук. Минск, 1975. - 19 с.

44. Евтюхин В.Б. К семантике обстоятельств в русском языке. -В кн.: Вопросы филологии. Вып.7. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978, с. 16-23.

45. Есперсен 0. Философия грамматики. М.: Изд-во иностр.лит., 1958. - 404 с.

46. Жлуктенко Ю.О. Контрастивный анализ як прийом мовного до-слидженНя. Б кн.: Нариси з контрастивно1 л1нгв1стики. Ки1в: Наукова думка, 1979, с.5-11.

47. Жлуктенко Ю.А. Критерии эквивалентности при контрастивном анализе языков. Б кн.: Новые тенденции в изучении грамматики романских и германских языков. Киев, 1981, с.6-13.

48. Жлуктенко Ю.О., Бублик В.Н. Контрастивна л1нгв1стика. Проб-леми I перспективи. Мовознавство, № 4, 1976, с.3-15.

49. Зинченко В.М. Обстоятельственная валентность немецких глаголов субъектного передвижения. В кн.: Глагол в германских и романских языках. Днецропетровск, 1982, с.66-73.

50. Златкин В.З. Взаимодействие лексических значений в сочетании "глагол-предлог-имя". Вопросы языкознания, 1976, № 4, с.105-112.

51. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М.: Наука, 1973. - 350 с.

52. Игнатьева М.М. Синонимика беспредложных глагольно-именных сочетаний обстоятельственного значения образа действия с существительным в творительном падеже. Дис. . канд.филол.наук. -М., 1968. - 330 с.

53. Исаченко А.В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология, ч.1. Братислава: Изд-во Словацкой АН, 1965. - 302 с.

54. Калнберзинь Р.Я. Способы выражения причинных отношений в современном русском литературном языке: Автореф. Дис. . канд. филол.наук. -М., 1958. 29 с.

55. Карский Е.Ф. Белорусы. Язык белорусского народа. Вып.2-3. -М.: АН СССР, 1956. 515 с.

56. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. I.: Наука, 1972. - 215 с,

57. Кока А.А. Конструкции с временным значением в современном русском языке. В кн.: Вопросы изучения русского языка. Алма-Ата, 1955, с.67-111.

58. Колыханова Е.Б. Частотность морфолого-синтаксических типов в сфере выражения обстоятельства образа действия. В кн.: Учен, зап.Курского пед.ин-та. Т.72, 1970, с.97-102.

59. Комаров А.П. Система средств выражения причинно-следственных отношений в современном немецком языке: Автореф. Дис. . докт. филол.наук. М., 1973. - 70 с.

60. Комиссаров В.Н. Перевод как объект лингвистического исследования. В кн.: Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978, с.3-15.

61. Крушельницкая К. Очерки по сопоставительной грамматике немецкого и русского языков. М.: Изд.л-ры на ин.языке, 1961. -265 с.

62. Курилович Е. Проблема классификации падежей. В кн.: Кури-лович Е. Очерки по лингвистике. - М.: Изд-во иностр.лит-ры, 1962, с.174-203.

63. Кустова Н.И. Существительное с предлогом в функции обстоятельства цели и его синонимичность инфинитивному обороту. В кн.: Учен.зап.Ленингр.гос.пед.ин-та им.А.И.Герцена. Т.352. Вопросы английского и немецкого языков. Вологда, 1969, с.99-112.

64. Латышев Л.К. Ubersetzungslehre in Wort und Beispiel = Курс перевода: Эквивалентность перевода и способы ее достижения. М.: Мевдунар.отношения, 1981. - 248 с.

65. Левицький В.В. 31ставне вивчення лексичноГ I граматично1 семантики. В кн.: Тноземна ф!лолог!я. Випуск 66, Льв1в, 1982,с.3-6.- 176

66. Ломтев Т.П. О методах объективного анализа грамматических средств языка. Б кн.: Общее и русское языкознание. М., 1976, с.46-48.

67. Малаховская Л.С. Творительный времени. Б кн.: Творительный падеж в славянских языках. М., 1965, с.222-246.

68. Мальцева Н.Б. Датив в немецком языке и его английские соответствия. Дис. . канд.,филол.наук. - Минск, 1975. - 160 с.

69. Мартынов В.В. Категории языка: Семиологический аспект. -М.: Наука, 1982. 192 с.

70. Матезиус В. Попытка создания теории структурной грамматики. В кн.: Пражский лингвистический кружок. М.: Прогресс, 1967, с.196-209.

71. Медынская Б.Л. Семантические варианты категории причины в русском языке. В кн.: Учен.зап.Бельцкого гос.пед.ин-та им.А.Руссо. Вып.10, 1969, с.63-74.

72. Михайлова З.Ф. Некоторые языковые средства выражения целевого значения в немецком и русском языках. В кн.: Проблемы сопоставительной типологии родного (русского) и иностранного языков. Л., 1981, с.79-83.

73. Мотина Е.И., Леонова Э.Н., Жуковская Е.Е. Функциональный синтаксис как лингвистическая основа практической грамматики русского языка для студентов-иностранцев. Русский язык за рубежом, 1979, № 4, с.57-60.

74. Мохова В.К. Об одном из значений творительного падежа в восточнославянских языках. В кн.: Учен.зап.Кишиневского гос.пед. ин--та им.И.Крянге. Т.8, 1958, Кишинев, с.85-99.

75. Мразек Р. Синтаксис русского творительного. Opera Universi-tatis Purkynianae Brunensis, Spisy University J.E.Purkyng Brng Filosofioka Fakulta, т.94. Прага, 1964. 285 с.

76. Навицк1 М.П. Катэгорыя несуадноснасц1/суадноснасц1 у нямец-кай мове I яе функцыянальна-перакладчнцк1я аналоги у беларускай мове. Дне. . канд.филалаг.навук. - Минск, 1975. - 196 с.

77. Назикова Е.А. Выражение причинных отношений в современном русском литературном языке: Автореф. Дис. . канд.филол.наук. -Л.,, 1952. 20 с.

78. Нефедов В.Д. Влияние обстоятельств внешней и внутренней характеристики действия на аспектологическуго тенденцию предельных я непредельных глаголов в современном немецком языке: Автореф. Дис. . канд.филол.наук. Калинин, 1968. - 30 с.

79. Никитин В.М. Разряды обстоятельств в современном русском языке. Рязань, 1973. - 118 с.

80. Ольшанский И.Г. О некоторых активных процессах в синтаксисе немецкого словосочетания. Иностранные языки в школе, № I, 1976, с.18-25.

81. Орлова О.С. Формирование наречий, соотносительных с творительным падежом имени в русском языке: Автореф. Дис. . канд. филол.наук. Рязань, 1961. - 22 с.

82. Панфилов Е.Д. К вопросу о так называемом аналитическом склонении. Вопросы языкознания, 1954, № I, с.47-54.

83. Паршукова З.Г. Выражение места. Международный семинар преподавателей зарубежных стран. М.: Изд-во МГУ, 1965. - 105 с.

84. Пете И. К сопоставительному изучению обстоятельства времени. -Филологические науки, 1965, №4, с. 174-184.

85. Пете И. Выражение причинных отношений в русском языке. -Русский язык в школе, 1969, № I, с.92-96.

86. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 7-ое. -М.: Учпедгиз, 1956. 512 с.

87. Попова З.Д. Падежное значение как компонент семантического- 178 метаязыка. В кн.: Категория падежа в структуре и системе языка. Материалы научной конференции. Рига, 1971, с.103-104.

88. Попова З.Д. Употребление падежных и предложно-падежных форм в современном русском литературном языке. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1971. - 74 с.

89. Попова Л.Н. Причинные оттенки некоторых предлогов. Филологические науки, 1958, № 3, с.32-42.

90. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. Т.1-2. М.: Учпедгиз, 1958, - 536 с.

91. Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика: Очерки лингвистической теории перевода. -М.: Международн.отн.: 1974. -216 с.

92. Руднев А.Г. Синтаксис современного русского языка. М.: Высшая школа, 1968. - 320 с.

93. Русская грамматика. АН СССР. М.: Наука, 1980. В 2-х томах.

94. T.I. Фонетика, фонология, ударение, интонация, словообразование, морфология. 783 с. Т.2. Синтаксис. - 709 с.

95. Скобликова Е.С. Современный русский язык: Синтаксис простого предложения. -М.: Просвещение, 1979. 236 с.

96. Смирницкий А.И. Синтаксис английского языка. М.: Изд-во лит. на ин.яз., 1957. - 286 с.

97. Современный русский язык. 3-е изд. 2-я ч. Синтаксис. Под ред. Д.Э.Розенталя. -М.: Высшая школа, 1979. 256 с.

98. Соловьева И.М. Контрастивный анализ в преподавании перевода. В кн.: Преподавание иностранного языка и его лингвистические основы. М., 1972, с.257-263.

99. Станишева Д.С. Творительный инструментальный. В кн.: Творительный падеж в славянских языках. М., 1958, с.76-127.

100. Султанова Р.Г. Группа предлогов, выражающих причинные отношения в современном немецком языке: Автореф. Дис. . канд.филол. наук. М., 1968. - 25 с.

101. Съедин В.Н. Предлоги немецкого языка. М.: Высшая школа, 1963. - 287 с.

102. Сятковский С. Основные принципы сопоставительного анализа языков. Русский язык за рубежом, № 4, 1976, с.69-73; № 5, 1976, с,70-73.

103. Таланова А.А. Оттенки значения причинных предлогов. В кн.: Грамматическая семантика. Горький, 1978, с.68-74.

104. Тихомирова Т.С. О творительном тавтологическом в русском языке. В кн.: Славянская филология. Вып.5. М.: Изд-во МГУ, 1963, с.242-266.

105. Тон Тхат Хап. Обстоятельственные детерминантные группы в простом предложении современного русского языка: Автореф. Дис. канд.филол.наук, 1978. 23 с.

106. Тулина Т.А. Функциональная типология словосочетаний. Киев-Одесса: Вища школа, 1976. - 176 с.

107. Уорс Д.С. Трансформационный анализ конструкций с творительным падежом в русском языке. В кн.: Новое в лингвистике. Вып.2, -М.: Изд-во иностр.л-ры, 1962, с.637-683.

108. Федоринова Н.Н. Предложно-субстантивные конструкции в функции обстоятельства образа и способа действия. Дис. . канд. филол.наук. - Воронеж, 1972. - 254 с.

109. Федоров А.В. Введение в теорию перевода. М.: Изд-во литературы на иностранных языках, 1958. - 302 с.

110. Федоров А.В., Кузнецова Н.М., Морозова Е.Н., Цыганова И.А. Немецко-русские языковые параллели: Сопоставительные очерки по вопросу словообразования и синтаксиса немецкого и русского языков. -М.: Иностранная литература, 1961. 302 с.

111. Филичева Н.И. Синтаксические поля. Пособие по грамматике немецкого языка. М.: Высшая школа, 1977. - 213 с.

112. Филиппова В.М. Глагольно-именные словосочетания с временным значением в современном русском языке. В кн.: Исследования по грамматике русского литературного языка. М., 1955, с.159-205.

113. Финкель A.M. Творительный причины в современном русском языке. Учен.зап.ХГУ, т.99. Труди филолог.фак-яу ХГУ. Т.6, 1958, с.43-76.

114. Ходова К.И. Творительный причины. В кн.: Творительный падеж в славянских языках. М., 1958, с.159-180.

115. Черкесова Л.Д. Косвенные падежи (casus obiiqui ) современного немецкого языка во взаимосвязи их эволюционного и функционально-стилистического аспектов. Дис. . канд.филол.наук. -Минск, 1974. - 212 с.

116. Шаранда А.Н. Сравнительная типология категории предлога. -Минск: Наука и техника, 1981. 230 с.

117. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Л.: Изд-во АН СССР, 1941. - 620 с.

118. Шведова Н.Ю. Некоторые виды значений сказуемого в современном русском языке. В кн.: Исследования по грамматике современного русского литературного языка. М., 1955, с.247-341.

119. Шведова Н.Ю. Дихотомия "присловные-неприсловные падежи" в ее отношении к категории семантической структуры предложения. -В кн.: Славянское языкознание. 8-ой Международный съезд славистов: Доклады советской делегации. -М.: Наука, 1978, с.450-487.

120. Штыкало Н.И. Семантические признаки обстоятельства причины в русском языке. Филологические науки, 1968, № 4, с.35-42.

121. Штыкало Н.И. Частотность морфолого-синтаксических типов в сфере выражения причинных отношений в современном русском языке.

122. В кн.: Учен.зап.Бельцкого гос.пед.ин-та им.А.Руссо. Вып.10, 1969, с.125-133.

123. Щебетенко Е.А. Семантические признаки обстоятельства времени. Филологические науки, 1970, № 6, c.III-112.

124. Щеголина К.Г. Семантические разряды обстоятельства внутренней характеристики действия, выраженные цредложно-именными сочетаниями (на матер.совр,англ.языка): Автореф. Дис. . канд.филол. наук. М., 1962, - 23 с.

125. Щурова Т.В. О значениях творительного падежа в современном русском языке. В кн.: Учен.зап.Архангельского гос.пед.ин-та им .М.В.Ломоносова. Архангельск, 1963, с.147-159.

126. Щурова Т.В. а) Творительный образа действия в современном русском языке. Дис. . канд.филол.наук. Архангельск, 1971. -227 с.

127. Щурова Т.В. б) Творительный образа действия в современном русском языке: Автореф. Дис. . канд.филол.наук. Л., 1971. -15 с.

128. Якобсон Г. К теоретическому обоснованию сопоставительного описания языков. Русский язык за рубежом, № 6, 1979, с.79-84.

129. Якобсон Р. Морфологические наблюдения над славянским склонением. В кн.: Roman Jakobson Selected Writings. II Mouton, 1971, с.154-184.

130. Якобсон P. О лингвистических аспектах перевода. В кн.: Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М.: Международные отношения, 1978, с.16-24.

131. Ямшанова В.А. Синтаксическая функция инструментальности в современном немецком языке (орудие, средство, способ осуществления действия) : Автореф. Дис. . канд.филол.наук. Л., 1979, - 20 с.

132. Ярцева В.Н. О сопоставительном методе изучения языков. Филологические науки, I960, № I, с.3-14.

133. Aamoni W. Der deutsche Sprachbau. Изд.2-е. М.-Л.: Просвещение. 1966, 283 с.

134. Beitrage zu Problemen der Satzglieder. Linguistische Stu-dien. Hrsg. von G.Helbig. - Leipzig: VEB Verlag Enzyklopadie, 1978. - 265 3.

135. Brinkmann H. Die deutsche Sprache. Gestalt und Leistung. -Dusseldorf: Padagogischer Verlag Schwann, I97I. 939 S.

136. Bublyk V.N. Einige typologische Besonderheiten der Syntax des einfachen Satzes in der deutschen und der ukrainischen Sprache. In: Deutsch als Fremdsprache H.3, 1979, S.165-170.

137. Die deutsche Sprache. Kleine Enzyklopadie. B.I-2. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1970. - 1174 S.

138. Erben J. Abrip der deutschen Grammatik. Berlin: Akademie-Verlag, 1964. - 316 S.

139. Pillmore Ch.J. The Case for Case. Reopened. In.: Kasusthe-orie, Kiassifikation, semantische Interpretation. Beitrage zur Lexikologie und Semantik. Hamburg: Buske, 1977, S.3-27*

140. Pillmore Ch.J. The Case for Case.- In.: Universale in Lin-guietik Theorie. N 10, London, Toronte, 1968, p.1-88.

141. Pinke P. Theoretische Probleme der Kasusgrammatik. Scriptor Verlag GmbH Kronberg Ts, 1974. 212 S.- 183

142. Flamig W. Skizze der deutschen Grammatik. I.Auflage. -Berlin: V0lk und Wissen. Volkseigener Verlag, 1972, - 376 S.

143. Forstreuter В., Egerer-Moslein K. Die Prapositionen: Zur Theorie und Praxis des Deutschunterrichts fur Auslander. -Leipzig: VEB Verlag Enzyklopadie, 1980. 119 S.

144. Freidhof B. Zu Tiefenstrukturbeziebungen (cases) und ihrer Representation in der Oberflachenstruktur im Russischen. Agen-tiv oder Instrumental bei der Beziehung von "Haturkraften". -In: Linguistische Berichte, 1972, H.I8, S.2O-3I.

145. Freund F. Prapositionale und kasuelle Zeitangaben auf die Frage "wann" im gegenwartigen Deutsch. Uppsala, I97I* - 265 S«

146. Glinz H. Die innere Form des Deutschen. Eine neue deutsche Grammatik. 4.Aufl. - Bern/Munchen, I962. - 562 S.

147. Grimm H.-J. Zu einigen deutschen Genitivkonstruktionen mit Nullartikel. In: Deutsch als Fremdsprache, I98I, H.5, S.278-280.

148. Heidolph K. Syntaktische Funktionen und semantische Rollen. In: Linguistische Studien, Reihe A, 1977, H.35, S.54-84.

149. Helbig G. Die Funktionen der substantivischen Kasus in der deutschen Gegenwartssprache. Halle/Saale, 1973. 296 S,

150. Helbig G. Zur semantischen Charakteristik der Argumente des Pradikats. In: Probleme der Bedeutung und Kombinierbar-keit im Deutschen. - Leipzig, 1977, S.40-92.

151. Helbig G. Zum Status der Valenz und der semantischen Kasus. In: Deutsch als Fremdsprache, 1979, H.2, S.65-78.

152. Helbig G«, Buscha J. Deutsche Grammatik: Ein Handbuch fur den Auslanderunterricht, Leipzig: VEB Verlag Enzyklopadie, 1979. 629 S.

153. Helbig G. Die freien Dative im Deutschen. In: Deutsch- 184 als Fremdsprache, I98I, Н.б, S.321-332.

154. Jakobson R. Beitrag zur allgemeinen Kasuslehre. In: Roman Jakobson Selekted Writings. Mouton, 1971, S.23-72.

155. Jarnotowskaja V. Das Substantiv: Ein Hilfsbuch zur deut-schen Grammatik. Moskau: Vyssaja Skola, 1981. - 144 S.

156. Jung W. Grammatik der deutschen Sprache. Neuausgabe. Be-arbeitet von Giinter Starke. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1980. - 488 S.

157. Moskalskaja 0.1. Grammatik der deutschen Gegenwartssprache. M„: Hochschule, 1975. 366 S.

158. Muhlner W./Sommerfeldt K.-E. (Hrsg.). Semantik, Valenz und Sprachkonfrontation des Russischen mit dem Deutschen. Leipzig, VEB Verlag Enzyklopadie, I98I. 151 S.

159. Netschajewa V.M. Schwierigkeiten der russischen Sprache 3.uberarb. und erweit. Auflage. Moskau: Verlag Russische Sprache, I98I. - 398 S.

160. Paul H. Deutsche Grammatik. Bd.3, Teil 4s Syntax (erste Halfte). 4. Auflage. Halle(Saale): VEB Niemeyer Verlag, 1958. 456 S.

161. Rosengren I. Die Beziehung zwischen semantischen Kasusrela-tionen und syntaktischen Satzgliedfunktionen: Der freie Dativ. -In: Valenae, Semantik Case and Grammatical Relations. Amsterdam,1978, S.377-398.

162. Schendels E. Deutsche Grammatik. Morphologie. Syntax. Text. M.s Vyssaja skola, 1982, - 400 S.

163. Schmidt W. Grundfragen der deutschen Grammatik: Eine Ein-fuhrung in die funktionale Sprachlehre. 5*Auflage. - Berlin: Volk und Wissen Volkseigener Verlag, 1977. - 332 S.

164. Schroder J. Bemerkungen zu einer Semantik deutscher Prapo-sitionen im lokalen Bereich. In: Deutsch als Fremdsprache, H.6, 1976, S.336-340.

165. Schroder J. Zur Problematik der konfrontativen Beschreibung deutscher und polnischer Prapositionen in Adverbialien. In: Deutsch als Fremdsprache, H.2, 1980, S.7O-78.

166. Schroder J. Semantischer Instrumental in deutschen Prapo-sitionalfugungen mit adverbialem Charakter, In. г Deutsch als Fremdsprache. H.6, 1979, S.321-328.

167. Schroder J. Temporaladverbialien und Prapositionen® In: Deutsch als Fremdsprache, H.2, 1981, S.IO6-II6.

168. Schroder J. Prapositionen in Kausaladverbialien. In: Deutsch als Fremdsprache, H.2, 1983, S.78-86.

169. Solden B. Probleme der Beschreibung von £quivalenzbezie-hungen zwischen deutschen Nominalkomposita mit verbalem bzw. deverbal em. Element und ihren serbokroatischen Entsprechungen. -Ins Zeitschrift fur Slawistik. Bd 28, I983, S.637-640.

170. Stememann R. Konfrontative Linquistik und Deutsch als Fremdsprache. Eine kritische Musterung. In: Deutsch als Fremdsprache, H.2, 1983, S.65-70.

171. Wunderlich H. Der deutsche Satzbau. Zweiter Band, Stuttgart: I„G.G0tta»sche Buchhandlung, Eachfolger G.M.B.H., 1901. 441 S.

172. Ziebart H. Begriffsklarungen als Voraussetzung fur konfron- 186 tative Untersuchungen. In: Deutsch als Fremdsprache, H.I, 1979, S.11-20.1. СЛОВАРИ

173. Ахманова O.C. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. - 606 с.

174. Немецко-русский яловарь. Под ред.А.А.Лепинга и Н.П.Страховой. Т.1-2. Изд.2-е, стереотипное. -М.: Государственное изд-во иностранных и национальных словарей, 1962. - 1304 с.

175. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Изд.7-е, стереотипное. - М.: Советская энциклопедия, 1968. - 900 с.

176. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь справочник лингвистических терминов: Пособие для учителей. - Изд.2-е, испр. и доп. - М.: Просвещение, 1976. - 543 с.

177. Русско-немецкий словарь. Под ред.Е.И.Лепинг, Н.П.Страховой и др. Изд.8-е, стереотипное. - М.: Русский язык, 1978. - 847 с.

178. Словарь словообразовательных элементов немецкого языка /А.Н.Зуев, И.Д.Молчанова и др. Под рук.М.Д.Степановой. М.: Русский язык, 1979. - 536 с.

179. Duden. Das grope Worterbuch der deutschen Sprache. In 6 Banden /Hrsg. und bearb. vom wissensch.Rat und den Mitarbeitern der Dudenredaktion unter Leitung von G.DrosdowskL. Manriheim-Wien-Zurich: Dudenverlag, 1977. - 2992 S.

180. Synonym-Wort erbuch: Sinnverwandte Ausdrucke der deutschen Sprache /Hrsg. von H.Gorrer und G.Kempcke. Leipzig: VEB Bib-liographisches Institut, 1974. - 643 S.

181. Wahrig G. Deutsches Worterbuch. Mit einem "Lexikon der Deutschen Sprachlehre". Sonderausgabe. Ungekurzt vollig uberarb. Neuauflage. - Berlin: Bertelsmann Lexikon-Verlag, 1977. - 4320 S.- 187

182. Worterbuch der deutschen Gegenwartssprache /Hrsg. von R.Klappenbach und W.Steinitz. In 6 Bgnden. - Berlin, 1978. - 4759 S.

183. ИСТОЧНИКИ МАТЕРИАЛА И СОКРАЩЕНИЯ К НИМ

184. Горький М. Бывшие люди. Собр.соч. -М., 1969, т.З, с.278-342. (Iff, Бл).

185. Gorkij М. Gesunkene Leute: Leben und Treiben in einem Asyl fur

186. Obdachlose. Berlin/Grunewald: Berliner Buchversand. - 233 S. tJbertr. von S.Goldenring. (I)

187. Gorkij M. Gewesene Menschen. Gesammelte Erzahlungen. Leipzig: Diderichs, 1902. - 232 S. Ubertr. von M.Peofanoff. (2)

188. Gorki;j M. Ehemalige Leute. In der Steppe. Preunde. Leipzig: Wopke, 1902. - 186 S. Ubertr. von C.Berger. (3)

189. Горький M. Дело Артамоновых. Л.: Лениздат, 1975. - 254 с.1. МГ, ДА).

190. Шолохов M. Тихий Дон. Роман в 4-ех книгах. T.I. Книга I-2-я. М«: Художественная литература, 1968. 687 с. (МШ, ТД).

191. Scholochow М. Der stille Don. Erstes Buch. Berlin: Verlag Kul-tur und Portschritt, 1967. - 427 S. Deutsch von O.Halpern-Gabor.1.

192. Scholochow M. Der stille Don. M.: Verlag fur fremdsprachige Literatur, 1959. - 905 S. Deutsch von Maximilian Schick. (2) Толстой I. Анна Каренина. Роман в 8-ми частях. - М.: Гос. изд-во худ.л-ры, 1959. T.I. Части 1-4. - 476 с. (ЛТ,АК,а)

193. Т.2. Части 5-8. 413 с. (ЛТ,АК,б)

194. Tolstoj Ь. Anna Karenina. Bd.2. Leipzig: Insel-Verlag, 1947» -682 S. Ubertr. von H.Rohl. (I)

195. Tolstoj L. Anna Karenina, Bd.I,2. -r Weimar: Bohlaus, 1953* Bd.I -633 S. Bd.2. 638 S. Ubertr. von R.Lowenfeld. (2)

196. Tolstoj L. Anna Karenina. Wien: Buchgemeinschaft Donauland, 1955. - 974 S. Ubertr. von F.Ottow.

197. Seghers A. Transit. Berlin: Aufbau-Verlag, 1962. - 268 S.1. AS, Tr)

198. Зегерс А. Транзит. M.: Художественная литература, 1978. -325 с. - Перевод с немецкого Л.Лунгиной. (A3, Тр)