Социальная структурация современного донского казачества тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.04, кандидат наук Кудряков Илья Олегович

• Кудряков Илья Олегович
• кандидат наук
• 2016

Оглавление диссертации кандидат наук Кудряков Илья Олегович

Введение

Глава 1. Теоретико-методологические основания исследования социальной

структурации донского казачества

1.1. Понятие социальной структурации в современной социологии

1.2. Проблемы и критический анализ теории структурации

1.3. Социальная структурация современного донского казачества: исходная концептуализация и методология исследования

Глава 2. Процесс структурации донского казачества. Историко-

социологический анализ

2.1. Особенности этносоциального статуса, социальные ресурсы и практики донского казачества

2.2. Истоки процесса структурации донского казачества

2.3. Социально-структурная динамика донского казачества в исторической ретроспективе

2.4. Возрождение донского казачества: социально-исторические аспекты

Глава 3. Динамика социальной структуры современного донского казачества

3.1. Ресурсы донского казачества как социальной системы

3.2. Показатели социальной динамики современного донского казачества

3.3. Роль современной системы казачьего образования в процессе структурации

3.4. Перспективы структурации донского казачества

Заключение

Библиография

Приложения

Приложение 1. Программа эмпирического социологического исследования

(анкетирования)

Приложение 2. Анкета социологического исследования донского казачества

Приложение 3. Титульный лист одной из заполненных анкет

ВВЕДЕНИЕ

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Социальная структурация современного донского казачества»

Актуальность темы исследования.

Казачество является одной из самых специфических общностей современной России. В течение нескольких столетий, начиная с XVI в., казачество сформировалось в совершенно уникальную этносоциальную группу, не имеющую аналогов в мировой истории. Вполне естественно, что казаки претендуют на определенную социокультурную самостоятельность и на свою «представленность» в общественно-политической жизни региона и страны. На фоне общероссийских социальных процессов это стремление привело к тому, что в последние годы «казачество стало самореферентной, автономной группой, ориентированной на самовоспроизводство и самовыживание» [25, С.3]. Такое положение нуждается в глубоком социологическом исследовании ситуации как вокруг казачества, так и внутри него.

В общенаучном плане актуальность темы исследования определяется необходимостью теоретического осмысления российского казачества как социального и социально-политического явления современной российской действительности. Возрождение казачества далеко не однозначная проблема, поэтому научная идентификация социальной сущности казачества, изучение динамики его социальной структуры дадут возможность определить его место в социальной структуре современного общества, спрогнозировать пути его трансформации.

В социально-политическом ракурсе исследования казачества приобретают особую актуальность в условиях активного курса государственной политики на противодействие экстремизму, сепаратизму и этнократии. В полиэтнических регионах казачьи объединения рассматриваются как один из значимых субъектов этого курса. Необходимость пристального внимания к этой социальной группе обусловлена ещё и тем, что на всех этапах развития общества казачество занимало достаточно активную жизненную позицию в обществе.

Казачество стало неотъемлемой частью российского общества, не утратив своеобразия социальных и культурных практик. Поэтому, когда в процессе радикального реформирования советской системы на рубеже 1980-1990-х годов сложились объективные предпосылки для возвращения к активной деятельности ряда социальных групп и общественных институтов, закономерным стало и возрождение казачества. Этот процесс протекает в рамках государственной лояльности, как и развитие казачества в XVIII - начале XX вв., но в совершенно иных социально-политических и экономических условиях. В новых условиях казачеству приходится вырабатывать новые адаптационные стратегии, что приводит к трансформации традиционной социальной структуры казачества. Этот опыт нуждается в теоретическом осмыслении и социологическом анализе, поскольку он не только актуализирует проблемы казачества как составной части государственно-политической, социально-экономической, духовно-нравственной, идеологической и культурной систем современной России, но и высвечивает проблемы всей системы в целом.

Помимо выдающегося военного ремесла и самобытной духовной и материальной культуры, казачество накопило неоценимый опыт освоения новых территорий, внутренней социально-политической самоорганизации, ведения хозяйства в экстремальных условиях жизни, поддержания и трансляции из поколения в поколение высочайшей степени патриотизма и верности традициям. Вся эта проблематика заслуживает самого пристального научного внимания, её решение чрезвычайно актуально для решения многих острых социально-политических проблем, стоящих перед Россией XXI века, в частности, для исправления деструктивных тенденций развития сельского социума. Поскольку наблюдаемое резкое снижение качества и уровня жизни сельского населения, ухудшение демографической ситуации на селе, деградация социальной инфраструктуры села влекут за собой не только пробоины в продовольственной безопасности страны, но в отдаленной перспективе могут привести к потере внутреннего геополитического контроля и разрушению единой социально-экономической общности пространства «внегородских» территорий России.

Тесно связанная с сельской проблематикой тема своеобразия социальных процессов в регионах России остается одной из наиболее актуальных и острых тем современной отечественной социологии. В этой связи актуальность исследования роли и перспектив казачества в процессах местного самоуправления связана с изучением важной теоретической проблемы - соотношением традиций и инноваций в российских регионах [124, С.3].

Таким образом, актуальность данного исследования заключается в необходимости научного осмысления указанных проблем и теоретического обоснования путей их решения в рамках общего процесса самоорганизации российского казачества с целью привлечения его для реализации задач государственной и общественной значимости. Особенно востребованы результаты такого исследования на юге России в связи с масштабом распространения многочисленных казачьих объединений (в частности, на Дону) и их «стремлением участвовать во внутриполитических процессах в качестве субъекта» [82, С.4].

Степень научной разработанности темы.

Среди огромного количества литературы и интернет-ресурсов, посвященных казачеству, удельный вес серьёзных научных работ весьма невелик. Только единицы источников имеют социологическую направленность, подавляющее же большинство изданий - казачьего происхождения. Преимущественно они носят субъективный, популистский или мифологизированный характер.

Анализ научных изданий, посвященных казачеству, показывает многомерность этого социального феномена. Казаки и казачество фигурируют в качестве объекта исследования в публикациях широкого спектра научных направлений. Наибольший объем работ приходится на историко-культурологические исследования. В последние годы в условиях укрепления российской государственности резко возросло число работ по научной специальности - политология. На социологическое направление приходится только каждая восьмая из диссертационных работ, посвященных казачьей теме и защищенных после 2000 года.

Наиболее глубокие современные исследования истории казачества юга России, разработка её периодизации и проблематики принадлежат А.В. Венкову, С.А. Головановой, С.А. Кислицыну, А.И. Козлову, В.Н. Мальцеву, В.Н. Ратушняку, А.П. Скорику, Р.Г. Тикиджияну, В.П. Труту, С.В. Черницыну. Работы этих авторов во многом способствовали формированию объективной исторической основы для исследователей других научных направлений.

Процесс возрождения казачества последних десятилетий на Дону и Кубани рассмотрен в работах Э.В. Бурды, Н.Ф. Бугая, В.П. Громова, Е.И. Дулимова, И.И. Золотарева, А.И. Киблицкого, Е.Ф. Кринко, К.Н. Максимова, О.В. Матвеева, Т.А. Невской, А.А. Озерова, Л.Л. Хоперской и др. Основной акцент эти авторы делают на политологических аспектах, на анализе политико-правовых отношений казачества и государства. В частности, отмечается искусственность попыток решения проблем казачества путем разработки идеологических и политических проектов, а также противоречивый характер сочетания традиционных ценностей и современных адаптационных моделей поведения у различных групп Донского казачества.

Социологические исследования современного Донского казачества в основном сосредоточены на региональном уровне. Наиболее значительные результаты фундаментального и прикладного характера получены коллективами Южного научного центра РАН под руководством акад. Г.Г. Матишова (Т.Ю. Власкина, О.В. Рвачева, Н.А. Рыблова, А.Т. Урушадзе и др.) и Южнороссийским филиалом Института социологии РАН под руководством проф. Ю.Г. Волкова (Ф.А. Барков, М.К. Горшков, П.Н. Лукичев, А.В. Сериков, В.В. Черноус). В их работах создан определенный теоретический задел, сформулированы некоторые социологические теоретико-методологические подходы к изучению казачества как особой этносоциальной группы российского общества, проанализированы социальные условия процесса становления современного казачества.

Весьма плодотворным следует признать структурно-деятельностный подход, использованный в работах Н.И. Шматко, Л.М. Дробижевой, О.В. Рвачевой, где современное казачество представлено как конструируемая социальная группа,

развивающаяся в русле «проектирования» по социально-политическим запросам элит. То есть вместо социальной самоорганизации казачество подталкивается к реализации многочисленных проектов его «возрождения», которые разрабатываются государственными органами и общественными объединениями. Парадигма структурно-деятельностного метода предлагает анализировать казачество «через понятие габитуса, социального опыта, социальной биографии, совокупности социально-символических ресурсов» [25, С.7].

Однако даже комплексные исследования казачества, проводимые региональными академическими коллективами, к настоящему моменту не достигли степени системного обобщения. Несмотря на созданный теоретический задел, социология казачества ограничена статическими моделями развития, в которых постулируется инвариантное триединство традиционности, интеграции и воспроизводства структуры казачества. Здесь кроется одна из причин того, что сегодня термин «возрождение казачества» не имеет строгого научного содержания и интерпретируется противоречиво. В подавляющем большинстве случаев под ним понимается процесс реализации корпоративных запросов казачества на восстановление институционального статуса и функций казачьих объединений, имевшихся у них до 1917 года, то есть претензии казаков на восстановление казачьего сословия со всеми присущими привилегиями. В настоящее время этот взгляд не соответствует уровню самосознания казаков и реальной социально-политической ситуации. Казачество и российское общество нуждается в объективной научной оценке и реальных траекториях процесса возрождения.

В последние годы сделаны обнадёживающие попытки преодоления ограниченности статических подходов в изучении проблематики казачества в работах В.П. Водолацкого [25, 26] и А.В. Сопова [113], где рассматривается идея динамического становления современного российского казачества в процессе воспроизводства массовых социальных практик.

Эволюция социологии казачества вплотную подошла к следующему шагу. В настоящем исследовании сделана попытка дальнейшего продвижения на основе использования методического аппарата теории структурации Э. Гидденса в

качестве теоретической основы прикладного социологического исследования современного донского казачества. Подходы и теория Гидденса широко изучаются в аналитических и критических работах многих ведущих зарубежных (М. Арчер, М. Бертильссон, И. Валлерстайн, Я. Крейб, С. Мештрович, Дж. Ритцер, П. Штомпка и др.) и отечественных (В. В. Волков, И. Ф. Девятко, Ю. А. Кимелев, С. Г. Кирдина, И. А. Климов, С. А. Кравченко, О. В. Хархордин, О. И. Шкаратан, Н. А. Шматко) социологов. Однако прикладных исследований на базе теории структурации можно обнаружить очень немного даже в зарубежной социологической литературе (например, работы под руководством Д. Эштона). Казачество же в научных работах (в своём историческом развитии и на современном этапе) еще не рассматривалось с точки зрения теории социальных систем и с позиций динамики его социальной структуры, которые как раз и объединены в теории структурации. Это обстоятельство повышает актуальность и научно-познавательную значимость исследования и предопределяет выбор темы, объекта и предмета диссертационной работы.

Объектом исследования является современное донское казачество -специфическая этносоциальная группа, сложное, неоднородное, развивающееся социально-историческое явление.

Предмет исследования составляет процесс структурации Донского казачества.

Цель работы заключается в изучении возрождения казачества в России и выявлении эволюции социальной структуры современного Донского казачества.

Достижение этой цели предполагает постановку и решение в диссертационной работе следующих задач исследования:

- рассмотреть и определить социологические теоретико-методологические основы исследования современного донского казачества как социальной системы;

- изучить особенности формирования и эволюции социальной структуры донского казачества на основе историко-социологического анализа;

- выявить тенденции и закономерности трансформации системы социальных практик донского казачества;

- рассмотреть условия и пути социальной интеграции казачества и государства, как в современных условиях, так и в исторической ретроспективе;

- раскрыть основные характеристики социокультурной адаптации донского казачества к современным региональным условиям;

- охарактеризовать современный социальный потенциал, ресурсы и перспективы социального развития донского казачества.

Теоретико-методологическую базу диссертационного исследования составили положения теории структурации Э. Гидденса. Решение об использовании в диссертационной работе методической концепции теории структурации было принято на основе сравнительного анализа различных подходов к представлению понятий «социальная система» и «социальная структура», используемых зарубежными и российскими социологами, в частности, Т. Парсонсом (Социальная система действия), Н. Луманом (Теория социальной системы), Т. Бернсом и Х. Флэмом (Теория социальных правил), П. Штомпкой (Социология становления), Е.И Морозовым (Методы анализа социальных систем), А.А. Давыдовым (Модульная теория социума, Компьютационная теория социальных систем). Теория Гидденса обладает универсальностью и является более общей, чем, например, структурно-деятельностный подход к изучению форм социальной самоорганизации, использованный в работах Н.А. Шматко, А.А. Озерова, В.П. Водолацкого по социологии казачества. Главным преимуществом теории структурации является возможность рассматривать исследуемый социологический объект в развитии, в динамике. Для этого социологический анализ по Гидденсу должен выстраиваться вокруг центрального стержня -развития социальных практик. Этот принцип лежит в основе фундаментальных понятий теории структурации - социальной системы и социальной структуры. Система определяется Гидденсом как выстраивание через пространство и время воспроизводимых рутинизированных социальных практик, а структура в

понимании Гидденса - не состояние и не характеристика системы, а процесс. Он происходит в неразрывном единстве социальной структуры и социальных действий, которые соотносятся как две стороны одной и той же медали, поскольку социальные структуры создаются и могут существовать более или менее продолжительное время только благодаря социальным действиям. Говоря о скорости изменений всех процессов в современном обществе, Гидденс рассматривает не структурные или функциональные изменения, а темпы изменений в социальных практиках, в образцах поведения людей.

Информационную базу диссертационного исследования составляют нормативные документы и законодательные акты федерального и регионального уровней в отношении казачества, государственные программы поддержки казачества и отчеты об их выполнении, документы по истории донского казачества (в том числе современного), находящиеся в свободном доступе отчеты о результатах проведенных социологических исследований российского и донского казачества, материалы официальных порталов зарегистрированных казачьих обществ и органов власти по делам казачества.

Эмпирическая база диссертационного исследования.

Эмпирическая часть исследований была выполнена путем горизонтально распределенного резидентного опроса 169 выпускников казачьих кадетских корпусов, которые к моменту анкетирования являлись студентами 1-4 курсов различных вузов г. Ростова-на-Дону, что составляет примерно 16% выпускников всех кадетских корпусов Ростовской области (за 4 года). Специально разработанный опросник охватывает широкий круг проблем жизни казачества. Помимо основной диссертационной тематики, посвященной процессу структурации, он включает разделы для анализа социальных запросов казачьей молодежи и для оценки эффективности казачьего образования. Полученный при анкетировании эмпирический материал дает возможность определения перспектив донского казачества и прогнозирования социальных сценариев развития казачества в целом.

Для решения других частных исследовательских задач и получения социометрических данных применялись социально-статистические и социально-прогностические процедуры.

В качестве вторичного социологического материала использовались аналитические отчеты о социологических исследованиях по проектам «Российская идентичность в условиях трансформации» (ИС РАН, 2005 г.), «Двадцать лет реформ глазами россиян» (ИС РАН, 2011 г.), «Казачество как этносоциальный феномен современной России (на примере донского казачества)» (ЮФ ИС РАН, 2011 г.), «Особенности региональной специфики и самоидентификации современного казачества юга России в процессе модернизации гражданского общества» (Информационно-аналитическое агентство «Маркетинг и Консалтинг», 2011 г.). Важную часть эмпирической базы составили федеральные и региональные нормативно-правовые акты, касающиеся современного казачества, отчеты Департамента по делам казачества Правительства Ростовской области, официальные документы и материалы ВКО «Всевеликое Войско Донское».

Основные научные результаты исследования, полученные лично автором, и их научная новизна:

1. Показана возможность использования методических принципов теории структурации Э. Гидденса для социологического исследования процесса социальной динамики донского казачества.

2. Определены особенности социальной структурации донского казачества в исторической ретроспективе: в качестве основного критерия структурации казачества выступает система социальных практик, а в качестве основного фактора - специфика системной интеграции казачества с государством; характерным следствием особенностей структурации стало внутреннее социальное расслоение донского казачества.

3. Выделены характерные стадии эволюции социальной структуры донского казачества, как в исторической ретроспективе, так и на современном этапе. Показана вариативность социальной динамики на каждой стадии самоорганизации казачьего сообщества.

4. Раскрыты предпосылки возрождения донского казачества как социальной системы, состоящие в сохранении и использовании как авторитативных (=нематериальных), так и аллокативных (=материальных) ресурсов и в восстановлении воспроизводимых социальных практик

5. На основании анализа статистических и документальных источников, получены количественные оценки основного фактора процесса структурации современного донского казачества - системной интеграции с государством. Рассмотрены возможные сценарии его дальнейшего развития. Выявлено стремление государственной политики к доминированию и бюрократическому подчинению в отношениях с казачеством, что провоцирует пассивность большей части потомственных донских казаков, в большинстве своём игнорирующих государственный реестр.

6. Выявлено, что наиболее динамично в настоящее время развивается социальная практика казачьего образования. Созданная в Ростовской области система полного цикла непрерывного казачьего образования нацелена, прежде всего, на воспроизводство квалифицированных казачьих кадров.

7. Проведено анкетирование выпускников казачьих кадетских корпусов, являющихся в настоящее время студентами различных вузов, в результате которого изучены социальные запросы современной казачьей молодежи, выявлен уровень удовлетворенности кадетов полученным образованием, исследовано отношение молодых казаков к системе традиционного казачьего самоуправления, к взаимодействию казачьих структур с государством, к возможности их самореализации и трудоустройства в казачьей среде и другие вопросы.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Структурация современного донского казачества в настоящее время наиболее показательно протекает в рамках ВКО ВВД, определяемого как социальная система (по Э. Гидденсу), обеспеченная материальными и нематериальными ресурсами.

2. Основным фактором структурации как исторического, так и современного донского казачества остается участие казаков в интеграционном процессе с государством.

3. К особенностям донского казачества и процесса его структурации относится то, что донские казаки на протяжении всей своей истории обитали на собственной территории. Наличие мощного территориального ресурса и исторически сформированные на его основе прочные наследственно-родовые связи обеспечили местному казачеству земледельческую хозяйственно-экономическую ориентацию. В то же время земельный вопрос стал важным социально-экономическим рычагом в руках государства для управления и манипулирования казачеством.

4. Начальный период процесса возрождения казачества на Дону конца 1980-х -начала 1990-х годов во многом представлял собой этносоциальную реабилитацию с большой долей реставрации архаики. Однако существенным отличием современного казачества той поры от реставрируемого дореволюционного образца была социальная однородность, оно не было подвержено такой глубокой социальной стратификации и имущественному расслоению как донское казачество царской России.

5. Современный период (после 2005 г.) характеризуется тем, что на смену идее возрождения казачества как этнокультурной социальной общности приходит требование государственной службы, которая становится главным признаком принадлежности к казачеству. В реестровой части донского казачества численностью около 150 тыс. человек, организованной в ВКО ВВД, реализуется явная тенденция огосударствления казаков, прогрессирует бюрократизация казачьих структур, постепенно формируется войсковая, административная и социальная иерархия. Её верхние эшелоны заняты, главным образом, госчиновниками, многие из которых не имеют отношения к казачеству. Однако большая часть потомков казаков и считающих себя казаками, не входящая в состав ВКО ВВД и составляющая на территории Ростовской области около 450 тыс. человек, не стремится к поддержке этих тенденций.

6. В современных условиях система социальных практик донского казачества в целом, определяющая динамику её социальной структуры, трансформируется в сторону ослабления доминирующей роли традиционной воинской практики и усиления значения казачьего образования, нацеленного на решение задачи формирования интеллектуальной элиты казачества.

7. Современная казачья молодежь - активная сила казачества, стремящаяся к участию в казачьем самоуправлении, к возрождению казачества в рамках легитимности и партнерского взаимодействия с государством. Однако на этом фоне отмечается явная тенденция к ассимиляции молодых образованных казаков в массе населения и утрате ими связей с казачеством, что в настоящее время является самой острой социальной проблемой донского казачества.

Теоретическая и научно-практическая значимость работы состоит в том, что применение положений теории структурации к конкретному социологическому объекту - современному донскому казачеству, - выполненное в настоящей работе, демонстрирует жизнеспособность теории Э. Гидденса и возможность её практической реализации условиях российского социума. Выводы и основные положения диссертации расширяют научное представление о социальных процессах, обусловивших нынешнее состояние казачества в современном российском обществе. Результаты исследования важны для анализа и прогнозирования социально-политической ситуации в донском регионе, могут быть использованы в законодательной деятельности и при разработке государственных и региональных программ социального развития казачества, при взаимодействии казачества с общественными и государственными структурами, а также для решения проблем внутри казачьего движения.

Основные результаты и методики работы могут быть использованы в практической деятельности органов государственной власти, казачьих структур и общественных организаций, связанных с проблемой возрождения казачества, а также в процессе преподавания социально-политических и гуманитарных дисциплин в высшей школе. Анкеты, специально разработанные для эмпирической части работы и предназначенные для опроса казаков, могут быть использованы как прототип (не имеющий аналогов в отечественной социологии) для опросов других категорий респондентов в социологических исследованиях, методической основой которых выбрана теория структурации.

Апробация результатов работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на: VII Всероссийской научно-технической конференции «Реформирование экономики, социально-трудовой

сферы и образования в России: направления, проблемы, перспективы» (г. Пенза, 2012 г.); XIII Международной научно-инновационной конференции аспирантов, студентов и молодых исследователей «Теоретические знания - в практические дела» (г. Омск, 2012 г.); IX Международной научно-практической конференции «Проблемы качества образования в современном обществе» (г. Пенза, 2013 г.); IX Международной научно-практической конференции «Современные концепции научных исследований» (г. Москва, 2014 г.); II Международной научно-практической конференции «Актуальные вопросы общественных наук в современных условиях развития страны» (г. Санкт-Петербург, 2015 г.); VIII социологических чтениях памяти В.Б. Голофаста (СИ РАН, г. Санкт-Петербург, 2015 г.).

Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Кудряков Илья Олегович, 2016 год

источников

Высшим руководством российского казачества, на уровне Совета войсковых атаманов, был утвержден «Проект структуры стратегии развития российского казачества до 2020 года». Документ намечал три этапа реализации стратегии: начальный - 2011-2014; основной - 2015-2018; завершающий - 2018-2020. Намечал

прогнозные показатели и индикаторы реализации Стратегии, а также ожидаемые результаты реализации Стратегии.

Проект намечал и направления развития, среди которых были: «Развитие экономической базы российского казачества», «Развитие казачьей культуры, образования, работа с казачьей молодежью», «Международная деятельность российского казачества», «Взаимодействие с органами власти», «Взаимодействие с Русской Православной Церковью, другими неправительственными организациями», «Работа со средствами массовой информации» и, что наиболее характерно, «Анализ реализации государственной политики в отношении российского казачества».

То есть, с одной стороны, в Проекте присутствуют все характерные составляющие современных российских государственных программ, а с другой - и это главное - казачество представляется самостоятельным субъектом программы и отделено от её объекта - государства.

Начало разработки проекта относится к 2010 году, последнему году выполнения Аналитической программы Министерства регионального развития Российской Федерации «Становление и развитие государственной службы российского казачества в 2008 - 2010 годах». До конца 2012 года Проект находился на стадии согласования и доработки под патронажем Совета при Президенте РФ по делам казачества. Наконец, 15 октября 2012 года Президент РФ Владимир Путин утвердил Стратегию. Однако после доработки изменилось не только содержание Стратегии, но и само название: «Стратегия развития государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества до 2020 года». Из стратегии развития российского казачества она превратилась в стратегию развития государственной политики!

Этот факт даже не требует комментариев. Стремление государственной политики к доминированию в системной интеграции с казачеством рано или поздно приведет к отмиранию демократических институтов казачества и постепенному

__и /-Ч и

превращению его в институт государственный. С другой стороны, игнорирование казачества государством может привести к культурной ассимиляции казачества. Такой прецедент в советской истории уже был и рассматривался в разделе 2.3.

В ходе перевооружения и сокращения армии в конце 1940-х - начале 1950-х годов были расформированы практически все кавалерийские казачьи соединения, создававшиеся в период Великой Отечественной войны, что привело к упразднению и

гибели коневодческих хозяйств. Чуть позже, во времена Хрущевской «оттепели», у казачества была выбита из-под ног и духовная почва. Если в годы войны открывались церкви (более 14 тысяч), монастыри (85) и духовные семинарии (8), то при Н.С. Хрущеве, после волны гонений на верующих и церковь, в стране осталось всего 7523 священнослужителя [13]. Целевых репрессий против казачества в этот период не было. Просто государство определяло свою политику, исходя из того, что, рассматривала казачество, прежде всего, как неразрывную часть советского народа, никак не выделяя его среди граждан социалистического государства. В результате через тридцать с небольшим лет казачеству пришлось возрождаться заново.

Таким образом, обрисованы два полярных сценария судьбы современного казачества: в случае доминирования государства в системной интеграции с казачеством и в случае отсутствия такой интеграции (то есть игнорирования казачества властью).

Вернемся к статистическим данным таблицы 3.3 и рисунка 3.2, которые свидетельствуют о стремлении государства всячески стимулировать несение казаками государственной службы. Государство позиционирует казачье общество как добровольную некоммерческую организацию, внесенную в государственный казачий реестр, члены которой приняли на себя обязательства по несению государственной или иной службы. С точки зрения государства: если ты казак, то служи. Данные Минрегиона РФ [118] определяют численность реестровых казачьих обществ в стране как 430 тыс. человек, из которых 237 тыс. чел. (55%) выразили желание нести госслужбу. На основе этих данных один из принятых в Программе [118] показателей «Количество привлеченных к государственной службе членов казачьих обществ» по итогам действия Программы (на конец 2010 г.) должен был достигнуть 36%. Эта функция казачества подробно прописана примерно с тем же уровнем отчетных показателей для ВКО ВВД и в упоминавшихся региональных Программах Ростовской области [87-89, 103], которые неуклонно выполняются казачьими обществами и Администрацией РО, в чем всегда можно убедиться, просмотрев отчеты по Программам на сайте Правительства РО [87]... Однако, обратимся к данным независимого социологического исследования 2011 года, представленным в таблице 3.4. Исследование проведено на средства гранта Президента РФ (распоряжение от 8.05.2010 г. №300-рп) и охватывало самое многочисленное сообщество казаков -

казачество Юга России: Ростовскую область, Краснодарский и Ставропольский края, Кабардино-Балкарию, Адыгею. Среди участвовавших в опросе - 80% реестровых казаков и 71% проживает в городах.

Таблица 3.4 - Данные о сфере занятости казаков Юга России [96]

№ п/п Сфера занятости казаков % от общей численности

1. Сельское и лесное хозяйство, охота 13,80

2. Строительство, операции с недвижимостью, аренда помещений 10,74

3. Обрабатывающие производства, добыча полезных ископаемых 3,23

4. Финансы, банковское дело, страхование, кредитование 1,28

5. Производство и распределение электроэнергии, газа, воды 2,42

6. Здравоохранение и предоставление социальных услуг 3,27

7. Жилищно-коммунальное хозяйство 2,22

8. Гостиницы, общественное питание 0,34

9. Транспорт и связь 8,08

10. Полиция, службы МВД и МЧС 4,44

11. Военнослужащие - контрактники Армии, ВМФ и органов ФСБ 1,38

12. Государственное, общественное и муниципальное управление 7,68

13. Торговля; ремонт автотранспорта, бытовых изделий и личных вещей 12,12

14. Образование, наука, культура 9,02

15. Учащиеся, студенты 3,60

16. Пенсионеры (неработающие) 10,40

17. Безработные 4,51

18. Неработающие 1,45

Из данных таблицы 3.4 следует, что только 13,5% всех казаков Юга России занято на госслужбе. Это меньше числа казаков, занятых в сельском и лесном хозяйстве и лишь немногим больше, чем число занятых торговлей и ремонтом. При том, что подавляющее большинство опрошенных (80%) были реестровыми казаками, то есть были обязаны нести государственную или иную службу. Этот неожиданный результат указывает на то, что в реальности основная идея государственной политики по отношению к казачеству - привлечение казаков к госслужбе - в настоящее время на Юге России не реализуется в полном объеме, по-видимому, из-за слабой активности казаков в этом направлении.

Возможно, это свидетельство того, что казачество, находясь в положении неустойчивого равновесия в системной интеграции с государством и в процессе собственной эволюции, ищет свой особый «срединный» путь между двумя полярными безысходными сценариями, о которых говорилось выше: стремление государственной политики к доминированию в системной интеграции с казачеством рано или поздно приведет к отмиранию демократических институтов казачества и постепенному превращению его в институт государственный; игнорирование же казачества государством может привести к культурной ассимиляции казачества, как это было в послевоенный период советской истории.

Динамика социальной структуры казачества по результатам анкетирования выпускников казачьих кадетских корпусов

Подробное освещение методологической базы эмпирических исследований, включающих социометрический анализ по всем прикладным вопросам диссертационной тематики, приведено в методической части работы - в разделе 1.3. В настоящем разделе представлены только результаты анкетирования по теме «Динамика социальной структуры казачества» и их анализ.

Следует отметить, что, в силу возраста и малого опыта, мнение кадетов не может претендовать на статус экспертных оценок изменений социальной структуры казачества. Те из них, кто является потомком казаков, может слышать и участвовать в семейных обсуждениях подобной тематики, но таких среди опрошенных не более 30% (см. рисунок 1.1). Поэтому для исследования процесса структурации современного донского казачества более важными являются другие разделы диссертационной работы. Однако уже через 3-5 лет нынешние студенты-кадеты вольются во взрослую социальную жизнь и будут принимать участие в изменении общества, в том числе и близкого им по духу, родству или обстоятельствам казачества. С этой точки зрения их настроения и взгляды на современную структуру казачества важны и образуют часть фундамента будущих преобразований в казачьей среде. Тем более что нынешние студенты должны составить в будущем, пожалуй, наиболее интеллектуальную часть казачества. Об активной позиции кадетов в стремлении решать проблемы казачества путем участия в органах казачьего

самоуправления говорят их ответы на вопрос 2.3 анкеты - около 90% опрошенных выразили желание участвовать в проведении казачьего Круга различного уровня.

В оценке динамики социального статуса казачества мнения разделились (рисунок 3.3). Примерно половина опрошенных не видит ощутимых изменений,

Наблюдаете ли Вы какие-либо изменения в социальном статусе казачества?

50% ■

40% ■

30% ■

20% ■

10% ■

0%

>8,0%

23

8%

>66%

Да, с каждым

Да,

Не вижу Да, казаков Да, казаки

годом «казак» постепенно звучит всё казаки более гордо приобретают уважение и социальный вес

особых изменений

всё более опасаются

теряют уважение гражданского населения

Рисунок 3.3 - Распределение ответов на вопрос «Наблюдаете ли Вы какие-либо изменения в социальном статусе казачества?» (в % от числа опрошенных)

остальные разделились почти пополам: около 23% из них считает, что статус повышается, другие (около 30%) - что падает. Небольшой перевес (около 7%) на стороне последних характеризует крен в сторону негативной динамики. Стремление к исправлению этой ситуации демонстрирует рисунок 3.4: только четверть опрошенных настроена консервативно и не видит смысла в изменениях социальной структуры казачества, остальные считают такие изменения необходимыми и склонны к реформаторству казачества. Причем каждый седьмой реформатор считает, что казачество должно стать светской общностью (а не военной!).

Центральное место в социально-политической структуре казачества всегда занимала демократическая процедура верховной власти Казачьего Круга. Круг потерял властные войсковые полномочия в ХУШ-Х1Х вв., когда войсковой атаман

Нужны ли казачеству социально-структурные изменения?

традиционно, как всё движется само (чтобы сохранить (чтобы казачество жили отцы и деды собой войсковую развивалось как

структуру, но и светская социально-соответствовать в культурная группа) целом российскому обществу)

Рисунок 3.4 - Распределение ответов на вопрос «Нужны ли казачеству социально-структурные изменения?» (в % от числа опрошенных)

стал назначаться государственной властью (царем), а не выбираться Кругом. Однако, являясь центральным звеном традиционного права казаков, Круг всегда почитался казаками и отстаивался как один из главных символов казачьей демократии. Круг, как демократическая процедура казачьего управления разных уровней, решал многие внутренние вопросы казачьей жизни - от политических решений до семейных и бытовых проблем. Со времен вольных казачьих общин и «военно-промысловых артелей» на прерогативы Круга было наложено только одно вето - непротивление решениям верховной государственной власти. Такая ситуация сохраняется и в современном казачестве. Поэтому вопросы анкеты, посвященные отношению казаков к Кругу, как к форме управления в современных условиях, представляются весьма актуальными. Результаты опроса по этой проблеме представлены на рисунках 3.5 и 3.6.

Из данных на диаграммах рисунков 3.5 и 3.6 следует, что большинство опрошенных (60-70%) выступает за сохранение казачьей демократии в форме Круга. Но только каждый четвертый из них считает Круг единственно возможной формой

Является ли Круг действенной формой управления?

35%

30%

25%

20%

15%

10%

5%

0%

Да, это Да, но Круг в Да, но система Нет, так как Не является, так Не берусь судить

единственная настоящее время казачьего Круга казаки проявляют как в настоящее о том, что в

возможная форма не решает нуждается в слабую время казачество компетенции

управления крупных проблем реформировании активность управляется всего казачества

казачеством казачества совсем другими в целом

29,8%

17,4% 18,0%

11,4%

4,8%

т---1---1---1---1---1

Рисунок 3.5 - Распределение ответов на вопрос «Является ли, по-вашему, Круг действенной формой управления?» (в % от числа опрошенных)

управления казачеством, остальные не возражают против изменений и реформирования системы казачьего самоуправления. Причем наиболее радикальный ответ, что Круг в состоянии решить абсолютно все проблемы казаков, не выбрал никто. Таким образом, молодое казачество в целом настроено довольно конформно по части преобразований собственного традиционного права в русле диалога с гражданским обществом, однако полностью отказываться от традиционной казачьей социальной структуры не собирается. Термин «конформный» (отображающий и изменяющий, но сохраняющий подобие) наиболее точно характеризует настроения опрошенных, поскольку они не считают в настоящее время казачество серьезной политической силой на юге России, способной вести самостоятельную политическую борьбу (таких 70,8% - см. вопрос 2.7 анкеты в Приложении 2).

Нуждается ли система казачьего самоуправления (Круг) в реформировании?

11%

42%

□ Нет, но я не против изменений

□ Возможно, но ритуал Круга нужно сохранить

□ Да, необходимо использование тайного голосования

□ Да, пусть женщины тоже участвуют

Рисунок 3.6 - Распределение ответов на вопрос «Нуждается ли система казачьего самоуправления (Круг) в изменениях или реформировании?» (в % от числа опрошенных)

Примечательным в этом плане является отношение опрошенных к самой возможности участия казачества в политической борьбе, представленное на рисунке 3.7. Только каждый пятый считает такое участие обязательным, большинство же (около 65%) отрицательно смотрит на перспективу политизации казачества, например, образования казачьей партии в России.

Приоритеты современного донского казачества с точки зрения молодых казаков выглядят следующим образом (в процентах от общего числа полученных ответов на вопрос 2.9 анкеты): 1) воспитание казачьей молодежи через систему непрерывного казачьего образования (казачьи школы или классы - кадетские корпуса - профтехучилища - казачьи университеты или факультеты - казачьи научные центры) - 25,8%;

2) расширение сферы деятельности казачьей культуры и увеличение численности казачьей интеллигенции - 16,8%;

3) служение вере и отечеству - 16,2%;

4) рост объемов государственного финансирования казачества - 13,8%;

5) расширение представительства казаков в органах власти - 9,0%;

6) признание казачества народом (этносом, республикой) - 9,0%;

7) казачья вольница (свобода, самоуправление) - 4,8%;

8) территориальная реабилитация (законодательное закрепление общинной земельной собственности казаков в районах традиционного проживания) -2,4%;

9) формирование в казачьей среде собственных предпринимателей, создание торговой компоненты казачества- 2,2%.

Должно ли казачество участвовать в политической борьбе?

Да, должно Да, возможен такой Такой путь не Нет, ни в коем

путь желателен случае не должно

Рисунок 3.7 - Распределение ответов на вопрос «Должно ли казачество участвовать в политической борьбе?» (в % от числа опрошенных)

Эту шкалу приоритетов можно трактовать как своеобразную социальную характеристику среды молодого казачества. Её главными ценностями и первоочередными задачами развития являются казачье образование, культура и повышение интеллектуального уровня. Только затем следует военная специализация.

Лишь четвертое место среди приоритетов, отведенное государственному финансированию, можно рассматривать как низкую степень инфантильности современных молодых казаков. Это обстоятельство с учетом последнего места «торговой компоненты» может расцениваться и как низкий уровень меркантильности казачьей молодежи.

Наконец, тесной группой расположены самые болевые точки казачества: этническая проблема, казачье самоуправление (как часть традиционного права казаков) и территориальная реабилитация. В сумме они не набрали и пятой части всех голосов, что свидетельствует о малой степени заинтересованности молодых казаков в решении этих проблем. Малая актуальность этой проблематики для данного контингента является, скорее всего, не признаком смещения ценностей в казачьей среде, а следствием того, что в опросе принимали участие только казаки, проживающие в городе, для которых все эти вопросы стоят не так остро, как для казаков, живущих в сельской местности.

Последний тезис находит подтверждение на рисунке 3.8. Подавляющее большинство опрошенных считает, что истинный казак должен «жить на земле» (70%). То есть укоренявшееся в течение XVIII - начале XX вв. в рамках политики «огосударствления» казаков представление о казаке, как о воине-пахаре, ещё достаточно стойко в сознании и современного молодого казачества, несмотря на

Согласны ли Вы с утверждением, что "казак должен жить на земле, а не в городской квартире"?

17,2%

29,4%

□ Да, полностью согласен

□ Да, но бывают и исключения

□ Нет, для настоящего казака бытовые условия не имеют значения

□ Нет, современный казак должен адаптироваться к среде обитания

Рисунок 4.7 - Распределение ответов на вопрос «Согласны ли Вы с утверждением, что «казак должен жить на земле, а не в городской квартире»?» (в % от числа

опрошенных)

стремление к образованию, культуре и интеллектуализации. С этим представлением коррелируют данные рисунка 3.9, свидетельствующие, по представлениям кадетов, о полной пассивности городских казаков в жизни

казачества. Доминирование «государственных» (номенклатурных) казаков в социально-политической жизни казачества, отмечаемое в опросе (рисунок 3.9), говорит о глубокой интеграции современного казачества с государством. Их взаимоотношениям посвящена следующая часть настоящего раздела.

Несмотря на широкое освещение казачьей тематики в местных СМИ, около

70% опрошенных кадетов или совсем мало, или вообще ничего не знает о программах государственной поддержки казачества (вопрос 2.14 анкеты в Приложении 2). Из остальных 30% половина узнавала эту информацию из электронных средств, а половина - от старших казаков, включая казачье начальство (вопрос 2.15 анкеты в Приложении 2). Менее трети опрошенных ощущают заинтересованность Российского государства в возрождении казачества, а около 60% ответило на этот вопрос отрицательно при 12% затруднившихся с ответом (вопрос 2.13 анкеты в Приложении 2).

Кадетские корпуса, в которых проходили обучение опрошенные кадеты, находятся на попечении государства - регионального правительства. Бесплатное обучение кадетов как в корпусе, так и в университете также осуществля-

Какие казаки наиболее активны и задают тон в жизни казачества?

Городские Сельские Номенклатурные Потомственные

Рисунок 3.9 - Распределение ответов на вопрос «Какие казаки, по-вашему, наиболее активны и задают тон в жизни казачества?» (в % от числа опрошенных; термин «номенклатурные» подразумевает казаков, имеющих государственные должности)

ется за счет государственного бюджета. По-видимому, поэтому 45% кадетов считают, что казачье образование и воспитание имеют наибольший объем государственного финансирования16 (рисунок 3.10). При этом практически все опрошенные, за исключением около 5% затруднившихся с ответом, считают степень финансового участия государства в возрождении казачества недостаточной или незначительной (вопрос 2.16 анкеты в Приложении 2). Почти такое же единогласие (81%) кадеты выразили, выступая за невозможность развития казачества без взаимодействия с государством (вопрос 2.19 анкеты в Приложении 2). Недостаточность или незначительность государственного участия в возрождении казачества, отмеченная в 95% ответов на вопрос 2.16 анкеты, может объясняться двумя причинами (в порядке наибольшей вероятности):

1) отсутствием информации у кадетов по этому вопросу, поскольку, как отмечалось, около 70% опрошенных почти ничего не знает о программах государственной поддержки казачества (вопрос 2.14 анкеты);

2) нецелевым расходованием средств господдержки, которые не доходят по назначению (до низших слоев казачества).

Ответы на вопросы 2.17 (иллюстрированы на рисунке 3.10) и 2.18 анкеты (см. Приложение 2) являются практически идентичными. Вопросы и сформулированы аналогично, только вопрос 2.17 касается реального положения дел с государственной поддержкой, а вопрос 2.18 касается пожеланий кадетов - как, по их мнению, надо поддерживать казачество. Ответы показывают, что приоритеты расставлены, скорее всего, исходя из повседневной практики кадетов. Кроме воспитания и образования они очень слабо знакомы с другими сферами социальной жизни казачества. После того, как они стали студентами, видимо, в этом вопросе мало что изменилось. Этими причинами можно объяснить и характер распределения ответов на рисунке 3.10, и идентичность ответов на вопросы 2.17 и 2.18 анкеты.

Возможные организационные формы развития казачества, представленные в вопросе 2.20 анкеты (Приложение 2), опрашиваемые расставили в следующем порядке:

16 Только в 2014 году были изменены приоритеты государственной поддержки казачества и из 630 млн. руб., предназначенных для ВКО ВВД, около 2/3 направлено на поддержку образования; до этого объем средств на государственную и иную службу казаков в несколько раз превышал затраты на образование и культуру

1) казачество - государственная служба с регламентированным государственным финансированием и структурой - 33,0%;

2) казачество - добровольная некоммерческая организация, члены которой приняли на себя обязательства по несению государственной или иной службы - 33,0%

3) казачество - социально-этническая группа в составе многонационального российского государства, рассредоточенная по субъектам федерации - 28,2%;

4) казачество - территориальный субъект Федерации с собственным самоуправлением (республика, автономия) - 5,8%.

Какая статья государственных расходов на поддержку казачества, по-вашему, имеет в настоящее время наибольший объем?

Культура Образование и Информационная Государственная и

воспитание компонента иная служба

Рисунок 3.10 - Распределение ответов на вопрос «Какая статья государственных расходов на поддержку казачества, по-вашему, имеет в настоящее время наибольший объем?» (в % от числа опрошенных)

Такое распределение демонстрирует «государственное мышление» кадетов -практически равновероятными оказались те организационные формы, к которым казаков стремится подвести государство. Казачья автономия, за которую ратуют наиболее экстремистски настроенные казаки, не приветствуется кадетами. Такое единодушие в выборе наиболее легитимных структурных вариантов казачества может свидетельствовать о глубокой работе в кадетских корпусах по воспитанию лояльных

государству кадров или об изначальном отсутствии у молодого донского казачества стимулов к борьбе за казачьи привилегии и традиции времен российской империи, защитники которых обычно настаивают на организационной форме казачьей автономии.

Логика этих ответов согласуется с тем, что большинство опрошенных (около 60%) считают закономерным подчинение казачьих войск гражданскому лицу -президенту страны (вопрос 2.21 анкеты). Правда, треть всех опрошенных с этим не согласна, что, в общем, тоже не мало.

17

А вот политика «назначения» войсковых атаманов ВКО ВВД из рядов госслужащих вызывает у молодого донского казачества единодушный протест -около 90% опрошенных (вопрос 2.23 анкеты). Это согласуется с данными опроса о казачьем Круге, рассмотренными выше в настоящем разделе, где кадеты высказывались в поддержку традиций Круга как демократической формы самоуправления казачества.

Несмотря на общий лояльный настрой молодого донского казачества по отношению к казачьей политике государства, есть вопросы, в которых государственные подходы не приемлются. Кроме вопроса о «назначении» войсковых атаманов к ним можно отнести вопрос о «хождении казаков во власть» (вопрос 2.22 анкеты), распределение ответов на который представлено на рисунке 3.11. По-видимому, большинство казаков «ходит во власть» за какой-то личной выгодой, становясь наёмным орудием политики государства, не всегда адекватной казачеству. Этим можно объяснить массовое негативное отношение к «ходокам» (суммарно 70,8%).

В заключение раздела рассмотрим отношение казаков к одному из центральных вопросов взаимоотношений казачества и государства - к казачьей государственной или иной службе. В анкете (вопрос 2.24) эта проблема была сформулирована так: насколько сходятся интересы казачества и государства по этому пункту? Ответы распределились следующим образом:

1) да, абсолютно сходятся - 16,0%;

2) государство стремится к этому больше, чем казаки - 5,4%;

3) казачеству это необходимо больше, чем государству - 26,4%;

17 Последние войсковые атаманы ВКО ВВД Водолацкий В.П. и Гончаров В.Г. - изначально служащие аппарата Администрации Ростовской области

4) государство препятствует казачеству в этом направлении - 6,0%;

5) в настоящее время казачья государственная служба не актуальна для общества в целом - 26,4%;

6) интересы расходятся, так как казачеству необходимо сосредоточить главные усилия на политическом поприще в борьбе за собственную самостоятельность - 9,0%;

7) интересы расходятся, так как у казачества другие приоритеты развития - 10,8%.

Приветствуете ли Вы "хождение казаков во власть"?

52,8%

□ Да, потому что мы гордимся такими казаками.

□ Да, это повышает «административный ресурс» казачества

□ Нет, это отдаляет таких казаков от остального казачества

□ Нет, потому что государство получает возможность манипулировать казачеством

□ Мне безразлично, потому что это ничего казачеству не дает

Рисунок 3.11 - Распределение ответов на вопрос «Приветствуете ли Вы «хождение казаков во власть» - расширение представительства казаков в высших органах государственной власти?» (в % от числа опрошенных)

Опрос показывает актуальность несения службы для казачества (26,4%) и её неактуальность для общества в целом (26,4%). Другие взаимоисключающие варианты уступают первым двум по значимости (их выбрали менее 20% респондентов) и имеют примерно равный вес в выборке (схождение интересов - 16,0%, расхождение -19,8%). Учитывая эти обстоятельства и их взаимоисключающий характер, вообще выводим их за рамки анализа. Тогда основным итогом последнего вопроса (№2.24 в

анкете) становится тупиковая для казачества ситуация: главная социальная практика казаков - военное ремесло - не востребовано обществом. С таким положением казачество уже сталкивалось в 1950-х годах при переходе СССР к тотальной реорганизации армии в эпоху появления ядерного оружия, стратегической авиации, ракетной техники и т.д. Это чуть не привело к полному «растворению» казачества в массе советского народа и к диссоциации казачьей культуры. Чтобы не повторить этот печальный опыт, необходим поиск новых социальных решений. Посмотрим, насколько перспективно в этом плане казачье образование.

3.3. Роль современной системы казачьего образования в процессе структурации

Образование в настоящее время представляет собой одну из наиболее прогрессирующих социальных практик донского казачества. Главной особенностью казачьего образования является обязательное присутствие в образовательном процессе элементов военного дела с акцентом на дисциплину, исполнительность и патриотическое воспитание. Через региональную компоненту образовательных программ также реализуются основы православия и учебные курсы, посвященные казачьей истории, культуре, традициям, быту. ..[21, 112]. В зависимости от уровня учебного заведения и его профиля все эти составляющие реализуются в различных форматах и с разной глубиной. Методические основы образовательного процесса

разрабатываются и контролируются Департаментом по делам казачества

18

Администрации РО , кадровую основу которого составляют средние и высшие чины реестрового ВКО ВВД [53].

Донское казачество в рамках ВКО ВВД обладает развитой многоуровневой системой образования. Например, по данным на 1.01.2011 г. [87] только на территории Ростовской области система объединяла 170 учреждений казачьего образования, среди которых 6 кадетских корпусов (4 областного и 2 федерального подчинения; их общее количество выпускников в 2010 г. - 110 человек), 6 профессиональных технических училищ (общее число обучающихся - 1640 человек, выпускников - 369), 117 муниципальных общеобразовательных казачьих школы, 1 казачий детский дом, 12 казачьих центров дополнительного образования, 28 казачьих

18 Департамент создан постановлением Администрации РО № 47 от 28.01.2004 г.

детских сада. Общая численность обучающихся составила около 28 тыс. человек и охватывала 43 муниципальных района и городских округа на территории только Ростовской области. В течение 2011 года число казачьих образовательных учреждений прирастало за счет муниципальных школ (их число составило - 155, прирост - 25%) и центров дополнительного образования (их стало 18, прирост -33%), остальные компоненты системы не изменились.

Следует обратить внимание на то, что из 1640 человек, обучающихся в 6-ти казачьих профтехучилищах в 2010 году, 1431 человек (87%) составляли дети-сироты и дети из неполных, малообеспеченных или неблагополучных семей. Выполнение такой сложной и нужной социальной миссии в системе казачьего образования вызывает уважение и поддержку как государства (в том числе в виде дополнительных ассигнований на ремонтные, строительные работы, проведение военно-исторических, воспитательно-образовательных и спортивных мероприятий из областного бюджета [87]), так и всей российской общественности.

К настоящему времени можно констатировать «наличие в ВКО ВВД своей системы непрерывного образования и воспитания казачьей молодежи, охватывающей начальное, среднее и среднее профессиональное образование. Именно в рамках среднего образования в Ростовской области существует планомерный учебный процесс с внедренным региональным казачьим компонентом как составной части государственного стандарта общего образования» [19, 112].

Характеризуя миссию и уровень казачьего образования в РО, его идеолог, начальник отдела образования ВКО ВВД казачий подъесаул Симоненко В.А. отмечает, что «казачье образование имеет ценностный, а не ритуальный характер, оно не означает возрождение архаичности». Вместе с тем, руководство ВКО ВВД осознает и недостатки существующей казачьей образовательной системы: педагогические кадры недостаточно обучены, их основу составляют отставные военные, которые излишне заимствуют военные методы обучения, возрастной состав и квалификационный уровень педагогических коллективов оставляет желать лучшего и т.д. [29]. Тем не менее, конкурс в кадетские корпуса составляет в среднем 6-8 человек на место [87] (по другим данным - конкурс в некоторые корпуса доходит до 25-30 человек на место [26]). В среднем 95% выпускников казачьих корпусов становится студентами вузов, из них 10% поступает в Академии погранвойск, остальные студенты делятся в пропорции 70:30 между гражданскими и военными

вузами [29]. В 2011 году в ЮФУ учились 136 студентов-казаков, выпускников кадетских корпусов [26]. В ЮРГТУ (НПИ) в 2012 году обучается 153 студентов-казаков из Ростовской области, 60 - из Краснодарского края, 41 - из Ставрополья; для сравнения на всё Терское казачье войско приходится 5 студентов-казаков, обучающихся в вузах, расположенных на территории войска [29].

На рисунке 3.12 представлены данные изменения относительного числа

казачьих обществ и казачьих образовательных учреждений за последние 10 лет [22,

30, 50, 53]. За 100% приняты их количества 2012 года. Приведена статистика общего

количества образовательных учреждений, включающая кадетские корпуса и

профтехучилища, муниципальные общеобразовательные школы, детские дома,

детские сады и центры дополнительного образования. В качестве казачьих обществ

(КО) на рисунке 3.12 рассмотрены только хуторские, поскольку именно их число

определяет динамику изменения числа КО в целом, так как количество городских и

станичных обществ в рассматриваемый период изменялось слабо, а юртовые в

большинстве своем представляют объединение остальных трех типов КО.

-И Казачьи общества

-Ф Учреждения казачьего образования

100

80

15 н

X

ф сп

=г 60 о о. 1=

40

20

0

2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012

Годы

Рисунок 3.12 - Динамика относительного изменения количества казачьих обществ и количества учреждений казачьего образования ВКО ВВД

Заметный скачок количества КО в 2010 году на рисунке 3.12 вызван чисто механическими (организационными) причинами - обусловлен включением в состав ВКО ВВД Калмыцкого и Астраханского казачьих округов. В остальном же рисунок 3.12 демонстрирует существенно более высокую скорость роста числа образовательных учреждений по сравнению со скоростью роста хуторских казачьих обществ. Средняя скорость относительного прироста казачьих образовательных учреждений за последнее десятилетие составила 9,1%, а казачьих обществ - всего 4,2%. То есть образовательная составляющая процесса структурации современного Донского казачества развивается наиболее динамично, а значит и в большей степени, чем остальные, должна определять будущее казачества как социальной системы.

Закономерным и очевидным развитием системы непрерывного казачьего образования является включение в него высшего профессионального образования, то есть создания университетов со статусом «казачий». До недавнего времени такие попытки предпринимались на уровне создания казачьих факультетов (специализированных классов) в структуре ряда вузов. В частности, в Российском православном институте имени святого Иоанна Богослова, Евразийском открытом институте, кубанском университете физкультуры, спорта и туризма, Уральском горном университете, государственной морской академии имени адмирала С.О. Макарова и Московском государственном университете технологий и управления имени К.Г. Разумовского [112, С.153].

В столице Донского казачества пошли дальше.

Донской политехнический институт (ныне ЮРГТУ-НПИ) в г. Новочеркасске был первым на Дону и на Юге России политехническим вузом, он образован 2 марта 1907. В решении Совета Министров, утвержденном Императором Николаем II, среди прочего говорилось «Признать целесообразным учреждение Донского Политехнического института в городе Новочеркасске ... при том условии, чтобы местныя денежныя пожертвования на сей институт составили не менее 827000 р., не считая сумм, которые поступят от всероссийской подписки». Необходимая сумма была собрана усилиями торговых казаков Дона, руководства Войска Донского (добившегося от военного министерства выделения из войскового капитала 500000 р.) и пожертвований донского дворянства. То есть фактически институт был создан на

деньги казаков и в первые годы его существования по установленному регламенту набор студентов состоял из не менее 50% жителей Дона, включая казаков [99].

Вспоминая об этих традициях и преследуя цели развития казачьего образования на Дону, в 2012 году были предприняты следующие шаги по созданию непрерывного образования для казачества в системе российского высшего образования:

1) решением Учёного совета ЮРГТУ (НПИ) от 28 марта 2012 г. на базе кафедры теории государства и права и отечественной истории создан НИИ истории казачества и развития казачьих регионов, которому поручена разработка Концепции;

2) разработана «Концепция создания Донского казачьего университетского комплекса на базе ФГБОУ ВПО ЮРГТУ (НПИ)» [29, 99], которая представлена и рассмотрена 29 сентября 2012 г. в рамках круглого стола на IV Всемирного конгресса казаков в Новочеркасске;

3) в рамках того же мероприятия подписано соглашение между Администрацией РО в лице заместителя губернатора, Войскового Атамана, казачьего генерала Водолацкого В.П. и ЮРГТУ (НПИ) в лице ректора Передерия В.Г. о сотрудничестве в области образования, предусматривающего реализацию указанной Концепции; на рисунке 3.13 запечатлен этот исторический момент процесса структурации Донского казачества;

4) распоряжением Губернатора РО от 25.10.2012 г. №463 ЮРГТУ (НПИ) было присвоено имя атамана М.И. Платова.

Таким образом, первый казачий университет в России создан 29 сентября 2012 г. на глазах всемирной казачьей общественности (это 169 прибывших на Конгресс, зарегистрированных делегатов-казаков из 28 стран). Создан усилиями трех сторон: Правительства РО, ВКО ВВД и ЮРГТУ (НПИ), в каждой из которых главными участниками были казаки - это наглядная демонстрация действия административного ресурса казачества, о котором говорилось выше.

Основная суть этого мероприятия - яркого эпизода процесса структурации Донского казачества - сформулирована в Резолюции круглого стола: «. создание Федеральной экспериментальной площадки на базе ЮРГТУ (НПИ) для проведения мониторинга и апробации моделей образовательных программ всех уровней профессионального образования, а также с целью подготовки обучающихся по

Рисунок 3.13 - Церемония подписания соглашения о партнерстве в области подготовки управленческих кадров между Администрацией РО и ВКО ВВД в лице Войскового Атамана Водолацкого В.П. (слева) и ЮРГТУ (НПИ) в лице ректора Передерия В.П. (справа) в рамках IV Всемирного конгресса казаков в г. Новочеркасске 29 сентября 2012 г.

военным специальностям для формирования государственного заказа на выпускников казачьих учебных заведений с последующим гарантированным трудоустройством» [29]. То есть одно из главных назначений созданного казачьего университета - обеспечение трудоустройства специалистов-казаков в рамках госзаказа. Учитывая то, с какой безукоризненной последовательностью и четкостью казаки, используя свой административный ресурс (главным образом, в лице Департамента по делам казачества и кадетских учебных заведений РО, насыщенного высокими чинами ВВД), воплощают свои идеи в жизнь в сфере казачьего образования, можно с большой долей уверенности предполагать, что государственный заказ будет сформирован с их активным участием и будет направлен на решение, может быть, самой актуальной проблемы современного

Донского казачества: ассимиляции образованных казаков в массе населения и утрате ими связей с казачеством. Управляя процессом получения высшего профессионального образования казаков (например, через целевое обучение) и процессом формирования госзаказа на выпускников, казачество решает задачу самовоспроизводства системы собственных социальных практик и становится более независимым от государства. То есть как раз движется по «срединному» пути -между двух неблагоприятных сценариев с государственным доминированием и игнорированием по отношению к казачеству, о которых упоминалось ранее.

В доступных казачьих, государственных или научных источниках статистических данных о судьбах современных казаков, получающих высшее образование, найти не удалось. Скорее всего, отсутствие таких данных говорит о невозвращении выпускников в ряды казачества. В любом случае этот вопрос нуждается в более глубоком исследовании, которое и выполнено автором. Его результаты представлены в эмпирической части диссертации - в разделах 3.2 (см. выше) и 3.3 (см. далее) настоящей главы.

Итак, подробное изложение событий, связанных с образованием казачьего университета, имеет целью продемонстрировать характерный эпизод (и важный принцип) процесса структурации казачества. Гидденсовский принцип дуальности структуры заключается в том, что созданный университет, с одной стороны, является новым структурным элементом казачества (точнее - системы непрерывного казачьего образования), то есть выступает как результат структурации. С другой стороны, его создание выполняет более важную социальную функцию самовоспроизводства системы собственных социальных практик и выступает здесь в качестве инструмента процесса структурации Донского казачества.

Если на первом этапе процесса своего возрождения (примерно до середины 2000-х годов) Донское казачество демонстративно культивировало архаичные формы социальных отношений и тяготело к консервации устаревших социальных институтов, что вызывало раздражение либерально-демократических кругов российского общества. То целенаправленная политика настоящего времени по созданию системы непрерывного казачьего образования на территории ВКО ВВД, ориентированная, прежде всего, на решение задачи самовоспроизводства системы

собственных социальных практик казачества, вместе с тем свидетельствует и об изменении вектора социального развития казачества.

Состояние и перспективы казачьего образования по результатам анкетирования

выпускников казачьих кадетских корпусов

Подробное освещение методологической базы эмпирических исследований, включающих социометрический анализ по всем прикладным вопросам диссертационной тематики, приведено в методической части работы - в разделе 1.3. В настоящем разделе представлены только результаты анкетирования по направлению «Казачье образование» и их анализ.

Если в отношении динамики социальной структуры казачества (см. результаты анкетирования в разделе 3.2) кадеты рассматривались лишь как потенциальные акторы процесса структурации, то в отношении казачьего образования ситуация совсем другая. Кадеты являются объектом образовательного процесса. Они -потребители образовательных услуг. После пяти лет, проведенных в стенах кадетского корпуса, они попадают в совершенно иную среду гражданского вуза и получают возможность на собственном жизненном опыте сравнить образовательные системы и осмыслить их результативность. Поэтому в разделе «Казачье образование» кадеты могут рассматриваться как эксперты, особенно студенты старших курсов университетов. К тому же в предыдущем разделе опроса был выявлен главный приоритет в развитии казачества с точки зрения кадетов - воспитание казачьей молодежи через систему непрерывного казачьего образования. Всё это в целом существенно повышает значимость раздела «Казачье образование» в проведенном опросе.

Особенности казачьего образования, отличающие его от существующей системы российского среднего и высшего образования, рассмотрены ранее. За правомерность существования собственной системы казачьего образования (вопрос 3.1 анкеты) проголосовало всего 47% респондентов, остальные были либо против (около 41%), либо затруднились с ответом (около 12%). Отсутствие единодушия в этом вопросе довольно неожиданно, что может наводить на мысль о том, что кадетский взгляд изнутри видит какие-то скрытые слабые места системы. Однако при более детальном рассмотрении преимуществ и недостатков системы, предложенных в

вопросе 3.5 анкеты, количество кадетов, признающих целесообразность существования непрерывной системы казачьего образования, вырос до 61%, а распределение всех ответов выглядит следующим образом:

1) да, так как это позволит пополнять ряды казачества высокообразованными казаками - 33,4%;

2) да, так как будет привлекать в ряды казаков новых членов - 11,4%;

3) да, так как поднимет социальный статус казачества - 16,8%;

4) нет, так как выпускники такой системы не будут возвращаться в казачество -22,2%;

5) нет, так как образование будет разъединять казаков - 4,8%;

6) нет, так как это подорвет казачьи традиции, нарушит ритуалы - 0%;

7) нет, так как у казачества недостаточно кадровых и материальных ресурсов для функционирования такой системы - 6,0%;

8) нет, так как государство будет препятствовать созданию альтернативной системы образования - 5,4%.

Ответы на вопросы, посвященные составляющим казачьего образования и их приоритетам (вопросы 3.2 и 3.3 анкеты), распределились, как показано на рисунке 3.14.

Одним из центральных вопросов анкеты в части казачьего образования является вопрос 3.6, где предлагается обсудить целевой характер системы непрерывного казачьего образования с обязательным возвращением выпускников в казачьи структуры. 76,8% респондентов отнеслись отрицательно к такому варианту системы образования, поддержали - всего 11,4%. Таким образом, подавляющее большинство молодых казаков видит для себя в жизни более широкие перспективы, чем только принадлежность и служение своей этносоциальной среде.

Гораздо большую поддержку среди опрошенных получил принцип гарантированного трудоустройства выпускников на государственные предприятия или службы («госзаказ») - вопрос 3.7 анкеты. Только 6% респондентов высказались против (при таком же проценте затруднившихся с ответом). Остальные расположились в отношении 1:2 между полностью поддерживающими эту идею и частично допускающими. В какой-то степени приверженность к системе государственного распределения говорит о неуверенности в завтрашнем дне, о

неясности перспектив самореализации и трудоустройства кадетов-выпускников -нынешних студентов.

Рисунок 3.14 - Распределение ответов на вопрос «Какие составляющие должна включать система казачьего образования?» с учетом их важности

(в % от числа опрошенных)

Среди опрошенных кадетов примерно у каждого четвертого (23,7%) ближайшие родственники также учились в системе казачьего образования (вопрос 3.9 анкеты). Мнение таких казаков в отношении казачьего образования особенно интересно. Свой опыт обучения в казачьих образовательных учреждениях и опыт своих родственников они оценили следующим образом (вопрос 3.10 анкеты, 40 ответов):

1) положительно и могу рекомендовать только казачье образование - 15%;

2) в целом положительно - 35%;

3) положительно, но в жизни им это не пригодилось - 32,5%;

4) отрицательно, но казачье образование рекомендую - 0%;

5) отрицательно, потому что они теперь не считают себя казаками - 0%;

6) отрицательно, лучше учиться в общей системе образования - 17,5%.

Видно, что подавляющее большинство оценивает опыт казачьей системы образования положительно (более 80%), сугубо отрицательных оценок немного. Однако в одной трети случаев респонденты квалифицировали казачье образование как бесполезное. Возможно, что именно это обстоятельство повлияло на благоприятное отношение казаков к введению системы «госзаказа», рассмотренное выше (вопрос 3.7 анкеты).

С точки зрения перспектив казачьего образования важным является вопрос 3.11 анкеты, касающийся проблемы возвращения казаков с высшим образованием в казачьи структуры. Распределение ответов представлено на рисунке 3.15, откуда следует, что в настоящее время казак, получивший высшее образование, не стремится (или не имеет возможности) работать по избранной специальности в казачьих структурах (более 65% ответов). По-видимому, создавая систему непрерывного казачьего образования, включающего и высшее профессиональное образование,

11,4%

□ Да и не один

□ Да, но большая часть не возвращается на работу в казачью среду

□ Нет, после вуза на работу в казачестве не возвращается никто

□ У меня нет родственников-казаков с высшим образованием

Рисунок 4.12 - Распределение ответов на вопрос «Имеются ли среди Ваших ближайших родственников казаки, окончившие вузы и работающие по полученной в

них специальности в казачьих структурах?» (в % от числа опрошенных)

лидерам и идеологам казачества следует одновременно решать проблему формирования стимулов для работы выпускников вузов в казачьих структурах.

Обсуждение ответов на вопросы, связанные с зарубежным образованием казаков, мы опускаем. Случаи получения образования за рубежом современными российскими казаками (вопрос 3.12 анкеты) известны каждому третьему респонденту. Однако, предполагавшиеся при составлении анкеты уточнение и конкретизация этих данных по ответам на вопросы 3.13 и 3.14, не могут быть приняты к анализу из-за большого количества респондентов, игнорировавших эти вопросы (их количество превышает 50%).

«Дистанция власти» в казачьей среде (по результатам анкетирования)

Вопросы для определения индекса дистанции власти (Power Distance Index -PDI) были включены в анкету с целью выявления особенностей воспитания и образования студентов-казаков в сравнении с имеющимися данными по исследованию PDI обычных российских студентов в различных городах страны [77].

PDI представляет собой один из шести наукометрических показателей культуры, разработанных социологическим центром нидерландского социолога Герта Хофстеде [150]: дистанция власти, индивидуализм (обособленность), маскулинность (напористость), избегание неопределенности, прагматизм (стратегическое мышление), гедонизм (потворство своим желаниям).

Индекс PDI указывает, насколько исследуемая социальная группа ценит или не ценит иерархические взаимоотношения и уважение к авторитету. Причем акцент делается на принятии такого положения вещей самими подчиненными, поэтому при опросах в анкетах преднамеренно не учитываются ответы начальников и руководителей всех уровней. В обществах (культурах) с высоким значением PDI: властные полномочия демонстративно выставляются на показ; подчиненным не доверяют важной работы и они работают под жестким контролем; подчиненные берут на себя вину за ошибки; отношения между начальником и подчиненными не бывают дружескими; политическое устройство часто бывает авторитарным; разделение общества на классы, сословия или касты принимается как должное. В

В последние годы количество показателей доведено до семи, однако определение нового индекса для различных стран ещё далеко до завершения и базовыми в настоящее время считаются шесть показателей

обществах с низким показателем дистанции власти, наоборот, нормой являются либерально-демократические отношения между начальником и подчиненным.

Индекс дистанции власти (PDI) привлекает ясностью своего содержательного смысла и простотой определения. Он вычисляется на основе всего трех стандартизированных вопросов, образное название которых: «страх перед начальством» (вопрос 4.1 анкеты), «наличие начальника-самодура» (вопрос 4.2) и «предпочтение начальника-консультанта» (вопрос 4.3). При вычислениях складываются разные показатели, поэтому нельзя сказать, что возрастание PDI означает возрастание какого-то одного из его составляющих. Повышается именно то, что означает индекс в целом: страх перед начальством; доля подчиненных, считающих начальника авторитарным и стремящихся иметь любого руководителя, кроме консультирующего.

Результаты анкетного опроса выпускников-кадетов по определению индекса PDI представлены в таблице 3.5.

Расчет значения PDI производится следующим образом [150]: PDI =135 - [(среднее по пятибалльной шкале вопроса 4.1)х25] + [суммарный % тех, кто в вопросе 4.2 считает начальника «автократом» или «патерналистом»] - [% предпочитающих консультирующегося начальника в вопросе 4.3], где 135 - константа, добавленная для приведения итогового значения PDI к 100-балльной шкале.

В соответствии с этой методикой расчета и данными таблицы 3.5 определяем значение PDI выпускников казачьих кадетских корпусов:

PDIK = 135 - 25 х [(9 х 3 + 81 х 4 + 79 х 5) / 169] + (55,8 + 10,8) - 5,4 = = 135 - 25 х 4,414 + 66,6 - 5,4 = 85,845 - 86

Полученное значение считается весьма высоким. Для сравнения: Международный социологический центр Г. Хофстеде (см. сайт «The Hofstede Centere»: http://geert-hofstede.com) публикует в Интернете данные своих исследований, где к странам с высокими значениями дистанции власти отнесены Россия (PDI = 93), Индия (77), арабские страны, Китай. Низкие значения в Канаде (39), Австралии (36), странах Северной Европы (18-38), США (40).

Таблица 3.5 - Результаты анкетирования кадетов для определения показателя

дистанции власти (РВ1)

№ п/п Вопросы Варианты ответов (количество выбравших ответ)

Очень редко Иногда В пяти случаях из десяти Довольно часто Очень часто

Баллы, начисляемые за ответ

1 2 3 4 5

1. Как часто, по Вашему опыту, возникает следующая ситуация: в быту казаки боятся выразить несогла-сие со старшим по чину? - - 9 81 79

Варианты ответов (% выбравших ответ)

Стили руководства: Автократический Патерналистский Демократический Консультирующий

2. Оцените стиль руководства атамана казачьего общества, в котором Вы состоите: атаман (или другой Ваш непосредственный руководитель) склонен принимать решения 55,8 10,8 33,4 -

3. Какому стилю принятия решений руководителем (например, атаманом) Вы сами, как подчиненный, отдаёте предпочтение? - - 94,6 5,4

Выпускники казачьих кадетских корпусов, участвовавшие в опросе, в настоящее время являются студентами различных вузов г. Ростова-на-Дону. Представляется весьма интересным сравнение полученных результатов определения РБ1 с данными подобных опросов, проведенных среди обычных студентов вузов в разных городах России. Сводные результаты собственного анкетирования студентов-

кадетов и данных студенческих опросов источника [77, С.78-79] представлены в таблице 3.6.

Таблица 3.6 - Сравнение индекса «дистанции власти» (РВ1) для студенчества различных городов России (показатели даны с округлением до целых чисел)

Города Число опрошенных студентов Дистанция власти (PDI)

Данные по городу Данные по студенчеству

Данные исследования 2001 г. [77]

Нижний Новгород 68 48 38

Ярославль 70 45 40

Данные исследования 2004 г. [77]

Тула 73 48 51

Ставрополь 65 69 60

Данные исследования 2014 г.

Ростов-на-Дону (кадеты) 169 Нет данных 86

Опрос кадетов дал результат, резко контрастирующий с данными источника [77] и свидетельствующий о том, что казачьи учебные заведения формируют специфическую ментальность кадетов. Её отличительной особенностью является меньшая степень маргинальной для России «вестернизации» [77], чем у российского студенчества в целом. Это соответствует декларируемым целям и миссии казачьего образования по воспитанию казачьих традиций православной духовности, патриархального традиционного права и военной специализации.

Не претендуя на глубокий анализ методики и результатов Центра Хофстеде, опираясь на полученные результаты опроса кадетов, следует высказать некоторое сомнение в публикуемых Центром показателях. Сомнения основаны на следующих аргументах.

Учащиеся казачьих кадетских корпусов проходят обучение в течение 5 лет в 711 классах, по возрасту соответствующих классам общеобразовательных средних школ. В этот период формирования личности кадеты практически полностью оторваны от семьи: большинство казачьих корпусов - интернатного типа, остальные ведут обучение по системе полного дня занятости с военной, патриотической,

1 и и и 1—г и

физическом подготовкой и самоподготовкой после уроков. При такой системе у кадетов целенаправленно формируется установка на подчинение и авторитарность мышления, что, в общем-то, является необходимым условием профессиональной армейской службы. То есть сама система казачьего кадетского образования нацелена на формирование высокого индекса PDI у кадетов. Тем не менее, их опросный показатель PDI имеет меньшее значение (86), чем общероссийский показатель, приводимый Центром Хофстеде (93) - см. рисунок 3.16. Опросы же российских студентов и городского населения (см., например, таблицу 3.6) дают результаты и вовсе не соизмеримые с данными Центра. В связи с этим, можно предположить, что показатели Центра Хофстеде, публикуемые в Интернете, могут иметь политическую окраску (или заказ). Их авторы могут расставлять страны в нужном им порядке для создания у пользователей умозрительного отношения к стране как к передовой, свободно мыслящей (с низким значением PDI) или отсталой, «реакционной» (с

Рисунок 3.16 - Сравнительные данные США, Германии и России по шести социологическим показателям культуры Герта Хофстеде (источник: http://geert-hofstede.com/united-states.html)

высоким PDI). Это не сложно сделать, исходя из общепринятых демократических ценностей, которые уже достаточно глубоко усвоены во всем мире, благодаря высоким научно-техническим достижениям, уровню комфорта, политического и военного влияния стран Европы и Северной Америки. А проверять многотысячные опросы Центра, обрабатываемые электронными методами с помощью специального программного обеспечения, никому просто не захочется (да, наверное, и не дадут). Иллюстрацией этих аргументов может служить диаграмма сравнительных данных трех стран по шести показателям Хофстеде (они описаны выше), приведенная на рисунке 3.16. Все шесть значений у США и России прямо противоположны. С общепринятой в международных политических кругах точки зрения США - мировой лидер во всех отношениях... А что тогда представляет собой Россия, если исходить из показателей Центра Хофстеде? Домысливание предоставляется пользователю, но его направление жестко и одноколейно уже проложено составителями диаграммы.

Следует подчеркнуть, что сомнения возникают не в отношении методики Г. Хофстеде, которая, хотя и имеет своих критиков, но неоднократно апробировалась и подтверждалась в социологической практике, а в отношении публикуемых Центром данных.

Завершая обзор и анализ опросных данных, очень кратко остановимся на разделе анкеты «Общие вопросы казачества». В этой части анкеты представлены самые разнообразные вопросы, касающиеся различных сфер жизни казачества, непосредственно не относящихся к теме диссертационной работы. Рассматривая анкету, как рабочий инструмент по добыванию эмпирических данных, предполагается её постоянное совершенствование и расширение. Последний раздел анкеты служит своеобразным буфером для размещения, компоновки и фильтрования вопросов прежде, чем какая-либо их совокупность сможет быть выделена в отдельный тематический раздел анкеты.

Среди вопросов этого раздела были и вопросы тестового характера, выясняющие уровень знаний и информированности кадетов. Например, активно участвуя в последнем Всемирном Конгрессе казаков в качестве участников парада (65% всех опрошенных, вопросы 5.5 и 5.6) и считая это мероприятие очень важным (вопрос 5.7 анкеты) для сплочения казачества (около 40% опрошенных) и для

демонстрации мощи ВКО ВВД (23%), кадеты, тем не менее, не интересуются и не знают ни историю, ни цели этого мероприятия (вопросы 5.8-5.11). Также они совершенно не знакомы с современным этапом истории казачества (вопрос 5.1). Связей с казачьим зарубежьем кадеты не имеют (вопросы 5.3 и 5.4). Интерес может вызывать, пожалуй, только их отношение к вопросу о научных исследованиях казачества, целесообразность которых признают абсолютно все опрашиваемые (вопрос 5.13). Приоритеты мнения молодых казаков относительно того, в каком виде следует проводить научные исследования казачества, распределились следующим образом (вопрос 5.14 анкеты):

1) социологических исследований - 40,6%;

2) анализа культурно-исторического наследия казачества - 37,2%;

3) разработки экономической стратегии развития казачества - 18,0%;

4) разработки государственных и правовых основ будущей национальной казачьей республики - 3,6%;

5) разработки концепции развития казачьего воспитания и образования как альтернативы «западнической модели» российского образования - 0,6%.

3.4. Перспективы структурации донского казачества

Обобщая результаты проведенного исследования, представленные и проанализированные в главе 3, современное социальное состояние донского казачества может быть охарактеризовано следующими положениями.

1. Масштаб изучаемого явления - современного Донского казачества - в регионе его компактного проживания довольно значителен. Анализ показывает, что на протяжении последних десяти лет ВКО ВВД демонстрирует стабильный рост численности казачьих обществ и их членов. С учетом активности казачьего движения в целом, большой удельной доли казаков в органах самоуправления и местной администрации, это дает основания оценивать казачество на Дону как серьезную социальную силу.

2. В настоящее время в соперничестве с другими социально-этническими группами региона за ресурсы для воспроизводства социальных практик Донское казачество находится в довольно выгодном положении. Оно обладает мощным

социопсихологическим ресурсом, выполняющим роль внутреннего источника структурации Донского казачества как социальной системы. Разветвленная сеть хуторских казачьих обществ и широкое представительство во всех уровнях власти обеспечивают высокий функционал территориального и административного ресурсов. Слабым звеном пока является нереализованность экономического потенциала Донского казачества, что руководство ВКО ВВД старается компенсировать с помощью государственных источников финансирования, используя возможности и инструментарий административного ресурса. Такое состояние региональной ресурсной базы казачества направляет процесс самоорганизации социальных отношений казачества и государства по пути системной интеграции.

3. Анализ статистики показывает, что государство заинтересовано в системной интеграции с казачеством. Это проявляется, например, в постоянном увеличении общего объема финансирования различных видов социальных практик Донского казачества примерно на 10% в год за последнее десятилетие. При этом более 80% господдержки направляется на реализацию основной идеи государственной политики по отношению к казачеству - привлечению казаков к государственной и иной службе. Однако в среде самого казачества в настоящее время эта идея поддержана слабо, так как только 13,5% всех реестровых казаков Юга России занято на госслужбе. Поэтому вопрос о том, стремится ли само казачество (если рассматривать его как социальную группу в целом) к системной интеграции с государством в данный момент остается открытым. Для гармонизации отношений с государством и обществом процесс возрождения должен актуализировать в среде казачества новые, более современные, основы жизнедеятельности, сохранив нравственные, духовные и культурные генетические связи с его историческим прошлым.

4. Для оценки перспектив социального развития донского казачества проведено анкетирование среди молодых донских казаков - выпускников кадетских корпусов, являющихся в настоящее время студентами различных ростовских вузов. Такая выборка создана в целях решения одной из задач исследования - прогнозирования структурации донского казачества, поскольку потенциально кадеты являются главными акторами (и агентами) процесса структурации в ближайшем будущем.

Молодые донские казаки (кадеты) в целом позиционируют себя как активная сила казачества - около 90% хотело бы принимать участие в системе казачьего

самоуправления (вопрос 2.3 анкеты). Их активность, впрочем, неоднородна и характеризуется различно направленными векторами. В этом отношении можно выделить среди них «консерваторов» и «реформаторов».

Вопросы анкеты, касающиеся реформирования Круга (вопросы 2.4 и 2.5 анкеты), затрагивают важные аспекты традиционного казачьего права, системы самоуправления. А вопрос 2.6 напрямую обращается к необходимости социально-структурных изменений в среде казачества. Распределение ответов на эти вопросы показывает, что к категории «реформаторов» казачества могут быть отнесены от 50 до 70% кадетов. В качестве основных обобщенных характеристик их «политики реформ» можно отметить следующее (количественные оценки этих характеристик приведены в разделе 3.2):

1) более 60% отвергают политические методы борьбы (вопросы 2.7 и 2.8 анкеты), например, создание политической партии казачества;

2) возрождение казачества не мыслится без взаимодействия с государством (вопросы 2.19 и 2.21 анкеты);

3) в настоящее время взаимодействие с государством находится в неудовлетворительном состоянии (вопросы 2.13 и 2.16 анкеты);

4) негативное отношение к глубокому проникновению государства в казачьи структуры и к «хождению казаков во власть» (вопрос 2.22 и 2.23 анкеты);

5) в процессе возрождения должны быть избраны только легитимные (но не автономные) формы существования казачества, но какая именно из форм -общего мнения нет (вопрос 2.20 и 2.21 анкеты).

5т-ч и и и и и

. Важнейшей современной социокультурной практикой современного Донского казачества является казачье образование, которое подчеркивает наличие в среде Донского казачества понимания того, что целью процесса возрождения должна стать не реанимация и абсолютизация прошлого дореволюционного опыта, а рождение новой внеэтнической социальной казачьей общности. Создание системы непрерывного казачьего образования на территории ВКО ВВД, включающей теперь все уровни от дошкольного до высшего и дополнительного, направлено, прежде всего, на решение задачи самовоспроизводства системы собственных социальных практик казачества. Но, наряду с этим, учитывая объединяющую социальную функцию образования, наблюдаемая в настоящее время интенсификация развития

казачьего образования, на наш взгляд, характеризует динамику социальной структуры Донского казачества в целом как процесс дрейфа в сторону переориентации казачьего сообщества на более эффективные в современных условиях формы жизнедеятельности, направленные на социальное партнерство с обществом и властью.

6. Важность результатов анкетирования кадетов по вопросу о казачьем образовании значительно возрастает в связи с тем, что они являются и объектом его образовательного процесса, и потребителем его образовательных услуг. Правомерность существования собственной системы образования (вопрос 3. 1 анкеты) поддерживает только половина кадетов (47%), хотя опыт казачьего образования (вопрос 3.10) положительно оценивает подавляющее большинство (более 80%). При этом каждый третий респондент не склонен считать казачью систему образования более полезной, чем другие. А против целевого характера казачьего образования (вопрос 3.6) с обязательным возвращением выпускников в казачьи структуры высказалось три четверти респондентов (76,8%). Вариант же системы образования с государственным распределением выпускников («госзаказ») поддержали (правда, с разной степенью желательности) более 90% опрошенных (вопрос 3.7). К структуре казачьего образования кадеты относятся довольно консервативно, расставив приоритеты в традиционном порядке: военная, православная, трудовая, гуманитарная, краеведческая составляющие (вопросы 3.2 и 3.3 анкеты). Одним из наиболее важных результатов анкетирования с точки зрения перспектив казачьего образования следует считать мнение более 65% кадетов о том, что казак с высшим образованием в настоящее время является «невозвращенцем», то есть не хочет или не может найти работу в казачьих структурах по избранной специальности (вопрос 3.11). Таким образом, раздел анкетирования «Казачье образование» при положительной характеристике самой системы в целом и её результативности выявил одну из главных проблем современного казачества: отсутствие стимулов для возвращения выпускников вузов на работу в казачьи структуры и, как следствие, неуверенность кадетов в завтрашнем дне и неясность перспектив их самореализации и трудоустройства.

Специфичность казачьей кадетской системы образования подтверждается известной методикой Г. Хофстеде по определению «индекса дистанции власти»

(PDI), которая была использована в качестве отдельного независимого раздела анкеты. Эта часть анкетирования выявила у кадетской выборки значение PDI = 86, что является весьма высоким показателем, в 1,5-2,0 раза превышающим среднестатистические показатели студентов вузов различных городов России. Высокие значения PDI характеризуют, в частности, подчиняемость и авторитарность мышления.

В заключении к главе 3, которая объединяет все основные результаты анкетирования, необходимо отметить, что анкета для проведенного опроса составлялась как целевой инструмент эмпирического социологического исследования по заданной тематике. Она была направлена на решение задач сбора информации у представителей казачества по вопросам динамики социальной структуры казачества и казачьего образования20. Вопросы анкеты рассчитаны на широкий круг социальных слоев казачества. Они имеют универсальный характер, рассчитанный на любую выборочную совокупность респондентов, обладающую репрезентативностью по заданным критериям (половому, возрастному, территориальному и др.). При большом числе критериев первый раздел анкеты позволяет при социометрическом анализе результатов анкетирования проводить фильтрацию и разделение выборки по отдельным признакам. Анкета, разработанная для целей настоящего исследования и использованная для опроса ограниченной однородной выборки молодых казаков, оправдала своё назначение и дала возможность получения целого массива уникальной социологической информации. На основе полученных оригинальных результатов, представленных в настоящем разделе диссертации, разработанная анкета может быть рекомендована для исследований более широких слоев казачества и сравнения полученных результатов, особенно по вопросам динамики социальной структуры казачества.

Результаты исследований, представленные в настоящей главе диссертации, опубликованы в работах [63, 73-76].

Дополнительно в анкету был включен раздел по определению индекса дистанции власти по методу Г. Хофстеде

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Феноменология казачества обусловлена социально-политическим и культурно-историческим своеобразием этого явления.

Чисто прагматический подход к казачеству утверждает первичность социально-статусных и меркантильных стимулов казачества, то есть казаки всегда служили «возмездно» - за жалование, землю и другие материальные привилегии [20]. Даже если это и так, то на этой базе казачеству удалось добиться выдающихся военно-политических достижений, которые сформировали историческую миссию казачества как «традиционную форму самозащиты русского населения» [33, С.3]. А также удалось создать уникальные духовно-нравственные основы жизнедеятельности и ценностные ориентации, занимающие достойное место в многонациональной российской культуре. Кроме того, на территориях традиционного проживания и в контролируемых приграничных «буферных» зонах («на фронтире») российского государства казаки организовывали эффективную систему казачьего самоуправления, опиравшуюся на высочайший организационный и мобилизационный потенциал казачества. Актуальность этого богатейшего социокультурного и хозяйственно-политического опыта для современной России притягивает внимание научного сообщества к проблемам казачества.

Ученые практически единодушны в оценке казачества как особой социальной группы, однако феноменологических подходов к исследованию и оценке феномена казачества пока не предложено. В течение всего периода возрождения казачества продолжается острая дискуссия вокруг проблемы самоидентификации казачества. Полемическое поле охватывает дискурс об этнической или сословной природе казачества, противостояние концепций примордиализма и социального конструктивизма, использование структурно-деятельностного подхода и институционального анализа, но сущность и перспективы процесса возрождения пока не выяснены. На сегодняшний день донское казачество остается разобщенным и полностью не реализует свой потенциал ещё и потому, что не имеет адекватной оценки своего места в социальной структуре общества и своей роли в современных политических процессах. В качестве социально-политического потенциала казачества мы рассматриваем возможности влияния казаков на политику и управленческие

решения властей с позиций правового плюрализма: как этнической группы, общественного движения, функционеров местного самоуправления, муниципальной или государственной службы.

Использованный в диссертационной работе методический аппарат теории структурации позволил исследовать факторы и ресурсы изменения социальной структуры донского казачества на основе анализа системы социальных практик, её динамики и вероятного развития на фоне общероссийских тенденций. Тем самым удалось под новым углом взглянуть на проблемы современного донского казачества.

В настоящее время в соперничестве с другими социально-этническими группами региона за ресурсы для воспроизводства социальных практик донское казачество находится в довольно выгодном положении. В составе группы авторитативных (нематериальных) ресурсов оно обладает мощным социопсихологическим ресурсом, выполняющим роль внутреннего источника структурации донского казачества как социальной системы. Системообразующие функции выполняют также и другие авторитативные ресурсы - институт православия и традиционное казачье право. Высокий функционал административного, также относящегося к авторитативным, и территориального, являющегося аллокативным (материальным), ресурсов обеспечивается широким представительством казаков во всех уровнях власти и разветвленной сетью хуторских казачьих обществ. В отношении использования административного ресурса существует определенная избирательность. В настоящее время этот ресурс доступен, главным образом, для реестровых казаков ВКО ВВД. Основная же масса казачьего населения Дона отделена от этой возможности, что провоцирует углубление внутренних противоречий и способствует дальнейшей разобщенности казачества. Слабым звеном также является нереализованность экономического потенциала донского казачества, что руководство ВКО ВВД старается компенсировать с помощью государственных источников финансирования, используя возможности и инструментарий административного ресурса. Институт казачьей семьи, как нематериальный ресурс казачества, постепенно утрачивает свою значимость под напором либерализации общества.

Такое состояние региональной ресурсной базы казачества направляет процесс самоорганизации социальных отношений казачества и государства по пути системной интеграции. Современное поколение молодых донских казаков, выпускников

казачьих корпусов 2011-14 гг., по результатам анкетирования не видит возможность возрождения казачества без взаимодействия с государством. А с другой стороны, в этой среде выявлено стойкое негативное отношение к глубокому проникновению государства во внутренние дела казачества. Ситуация требует гармонизации отношений казачества с государством и обществом. Поэтому процесс возрождения должен актуализировать в среде казачества новые, более современные, основы жизнедеятельности, сохранив нравственные, духовные и культурные генетические связи с его историческим прошлым.

На начальных этапах процесса своего возрождения донское казачество демонстративно культивировало архаичные формы социальных отношений и тяготело к консервации устаревших социальных институтов, что вызывало раздражение и недоверие либерально-демократических кругов российского общества. С середины 2000-х гг. стала формироваться система непрерывного казачьего образования на территории ВКО ВВД. К настоящему времени она включает все уровни образования: от дошкольного до высшего и дополнительного, и, прежде всего, ориентирована на решение задач воспроизводства собственных социальных практик казачества, что наглядно свидетельствует об изменении вектора социального и культурного развития казачества. Причем, как показал анализ, казачье образование является на Дону наиболее динамично развивающейся социальной практикой, которая оказывает глубокое воздействие на динамику социальной структуры донского казачества, ориентируя казачье сообщество на более современные эффективные формы жизнедеятельности, направленные на социальное партнерство с обществом и властью.

Со стороны российского государства и общества также должно быть проявлено понимание и уважение к проблемам казачества - автохтонного (из ныне здравствующих) населения южных степей. Гармоничное сосуществование различных этносоциальных общностей в едином территориальном, правовом, экономическом и конфессиональном пространстве - одна из главных задач современной цивилизации, которая ещё очень далека от своего разрешения. С необходимостью решения этой проблемы постоянно сталкиваются многие многонациональные государства, в том числе и высокоразвитые - Испания, Франция, Великобритания, Канада. Процессы мирового гуманитарно-экономического тренда последних лет - глобализации,

зачастую только усугубляют проблему. Надежды на выработку универсальных стратегий по гармонизации этнополитической ситуации, главным образом, возлагаются на социологию как наиболее фундаментальную из общественных наук. С этой точки зрения самой перспективной идеей социологии последних лет в мировоззренческом плане является стратегия глокализации [154, 155]. Глокализация отражает разумный компромисс между однородностью в виде стирания разного рода границ и укрепления внешних связей, которые несет глобализация, и отстаиванием своей самобытности, традиций, специфичности этнокультурных обществ, которые характеризуют локальность.

В многонациональной Российской Федерации эти проблемы стоят не менее остро, особенно в таких регионах как Северный Кавказ [108, 121]. Огромные миграционные потоки, этническая мобилизация, неблагоприятная демографическая ситуация отдельных этнических групп, нестабильное этнополитическое положение привлекают к Северному Кавказу особое внимание в плане глокализационных процессов в нашей стране. Со второй половины XVIII в., с началом имперской экспансии российского самодержавия на Кавказе, одним из наиболее мощных стабилизирующих факторов в этом регионе было казачество. В течение ХХ в. политическая ситуация в России неоднократно менялась радикальным образом и в настоящее время казачество на Северном Кавказе уже не является опорой государственности и гарантом стабильности. Однако в местах традиционного проживания, к которым, прежде всего, относится Ростовская область, казачество весьма многочисленно и представляет собой значительную политическую силу. Как организована эта сила и в каком направлении развернется её вектор - в русле государственной политики, сепаратизма или стратегии глокализации - чрезвычайно актуально для будущего этого региона России.

130

Библиография

1. Агафонов, О. В. Казачьи войска России во втором тысячелетии: Юг России / О.

B. Агафонов. - М.: КОГУП, 2002. - 399 с.

2. Александрова, Т.Л. Экономическое поведение и профессия: методологические исследования: дис. ... д-ра социол. наук: 22.00.01 / Александрова Татьяна Леоновна. - Екатеринбург, 2000. - 259 с.

3. Алстед, Я. Историческая социология - зачем и как? / Я. Алстед // Социологические исследования. - 2005. - № 5. - С.122-128.

4. Андреев Ю. П., Коржевская Н. М., Костина Н. Б. Социальные институты: содержание, функции, структура. — Свердловск: Изд-во Урал. ун-та, 1989. С.19-27.

5. Батырев, В. Д. Союз Казаков России: 1990-2000 / В. Д. Батырев, А. И. Изюмов, О. В. Матвеев. - М.: Русаки, 2000. - 192 с.

6. Бертильссон, М. Второе рождение природы: последствия для категории социальное / М. Бертильссон // Социологические исследования. - 2002. - №9. -

C.118-127.

7. Бобров, М.Я. Историческая социология, ее предмет и метод исследования / М. Я. Бобров // Известия Алтайского государственного университета. - 1999. - №2 (12). - С.143-154.

8. Божков, О.Б. Эта неуловимая генеральная совокупность / О. Б. Божков // Социологические исследования. - 1987. - №3. - С. ...

9. Бромлей, Ю.В. Очерки теории этноса / Ю. В. Бромлей. - М.: Наука, 1983. С.68.

10. Булавинское восстание 1707-1708 гг. Сб. документов. - М., 1935. - №132-140. -С.320-330.

11. Булыгин, Ю.А. Особенности консервативного и либерального сознания и делового мышления Донского торгового казачества во второй половине XIX -начале XX веков / Ю. А. Булыгин // Terra economicus (Экономический вестник Ростовского государственного университета). - 2009. - Т.7. - №2. - С. 125-131.

12. Бурда, Э.В. Казачество в системе Советского государства в период с 1921 по 1941-е годы / Э. В. Бурда // АПН. [Электронный ресурс]. URL: http://www.apn.ru/publications/article25350.htm (дата размещения: 15.12.2011).

13. Бурда, Э.В. Терское казачество. 20 лет Возрождения [Электронный ресурс] / Э. В. Бурда // АПН. URL: http://www.apn.ru/publications/article23730.htm (дата обращения: 02.05.2013)

14. Бурдье П. Структура, габитус, практика // Журнал социологии и социальной антропологии. — Том I, 1998. — № 2.

15. Бутенко, И. А. Организация прикладного социологического исследования [Текст] / И. А. Бутенко. - М.: Тривола, 1998. - 226 с.

16. Бюллетень Население и общество. № 535-536. 10-31 декабря 2012 // Демоскоп Weekly. [Электронный ресурс]. URL: http://www.demoscope.ru (дата обращения: 20.03.2013)

17. Вебер М. Хозяйство и общество / Пер. с нем. под научн. ред. Л. Г. Ионина. — М.: Изд-во ГУ-ВШЭ, 2010. - 456 с.

18. Веблен Т. Теория праздного класса. — М., 1984. С. 200—201.

19. Венков, А.В. Казачий Дон. Пять веков воинской славы / А. В. Венков, В. П. Трут, Т. С. Рудиченко, В. Ф. Хижняков и др. - М., 2010. - С.400.

20. Венков, А.В. Настроения казачества и ожидания государства (16-21 вв.) / А. В. Венков // Казачество в социокультурном пространстве России: исторический опыт и перспективы развития: Тез. Всеросс. науч. конф., 28-29 сент. 2010 г. -Ростов-на-Дону: Изд-во ЮНЦ РАН, 2010. - С.121-124.

21. Венков, А.В. Современное донское казачество на территории Ростовской области (2010-11 гг.) / А. В. Венков. - Ростов-на-Дону: КМЦ «Копицентр», 2011. - 140 с.

22. ВКО «Всевеликое войско Донское» // Официальный портал Правительства Ростовской области: Социальная сфера, казачество. [Электронный ресурс]. URL: http://www.donland.ru/Default.aspx?pageid=82090 (дата обращения: 11.12.2013).

23. Власкина, Т.Ю. Казачья жена: прагматика брака и супружеские отношения по материалам личного происхождения (1900-1924 гг.) / Т. Ю. Власкина // Казачество России: прошлое и настоящее: Сборник научных статей. Вып. 3. -Ростов-на-Дону: Изд-во ЮНЦ РАН, 2010. - С. 119-135.

24. Водолацкий, В.П. Возрождение: первый Круг казаков Дона (исследования и документы) / В. П. Водолацкий, А. А. Озеров, А. Г. Киблицкий. - Ростов-на-Дону: ИИЦ «Дончак», 2006. - 96 с.

25. Водолацкий, В.П. Развитие казачества в современном российском обществе (социальный опыт донского казачества): автореф. дис. ... д-ра социол. наук: 22.00.04 / Водолацкий Виктор Петрович. - Ростов-на-Дону: Изд-во ФГАОУ ВПО ЮФУ, 2011. - 57 с.

26. Водолацкий, В.П. Развитие казачества в современном российском обществе (социальный опыт донского казачества) / В. П. Водолацкий. - Ростов-на-Дону: СКНЦ ВШ ЮФУ, 2011. - 176 с.

27. Волков, В. В. О концепции практик(и) в социальных науках / В. В. Волков // Социологические исследования. - 1997. - №6. - С. 9-23.

28. Волков, В.В., Хархордин,О.В. Теория практик / В. В. Волков, О. В. Хархордин. -СПб.: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2008. - 298 с.

29. Вопросы казачьего кадетского образования и участия в этом вопросе зарубежных казачьих организаций и потомков казаков // Материалы круглого стола в рамках IV Всемирного конгресса казаков (г. Новочеркасск, 29 сент. 2012 г.) - Новочеркасск: ЮРГТУ (НПИ), 2012. - 128 с.

30. Всевеликое войско Донское: Документально-информационный бюллетень. -Ростов-на-Дону: Арчак, 2006 (2003, 2004, 2005).

31. Всевеликое войско Донское 2009-й год: [ежегодный информационный вестник / информ. служба Всевеликого Войска Донского. - Ростов-на-Дону: б.и., 2009]. -19 с.

32. Гарфинкель, Г. Исследования по этнометодологии / Г. Гарфинкель. - СПб.: Питер, 2007. С. 9.

33. Гернего, Л.В. Духовно-нравственные основы жизнедеятельности забайкальского казачества: дис. ... канд. социол. наук: 22.00.04 / Гернего Любовь Владимировна. - Улан-Удэ: Бурят. гос. ун-т, 2000. - 128 с.

34. Гидденс, Э.Г. Элементы теории структурации // Современная социальная теория: Бурдьё, Гидденс, Хабермас. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1995. С.40-73.

35. Гидденс, Э. Новые правила социологического метода / Пер. с англ. С. П. Баньковской // Теоретическая социология: Антология: В 2 ч. / Пер. с англ., фр., нем., ит. Сост. и общ. ред. С. П. Баньковской. — М.: Книжный дом «Университет», 2002. — Ч. 2. — 424 с.

36. Гидденс, Э. Последствия современности (Серия «Образ общества») / Пер. с англ. Г.К.Ольховикова; Д.А.Кибальчича. - М.: Праксис, 2011. - 343 с.

37. Гидденс, Э. Современность и самоидентичность / Э. Гидденс // Социальные и гуманитарные науки. РЖ "Социология". Сер. 11. - 1994. - №2. - С.14-27.