Региональные элиты и региональные идеологии в современной России: Сравнительный анализ; на примере республик и областей Поволжья тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.02, доктор политических наук Магомедов, Арбахан Курбанович

• Магомедов, Арбахан Курбанович
• доктор политических наук
• 1999

Оглавление диссертации доктор политических наук Магомедов, Арбахан Курбанович

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОНТЕКСТЕ НОВЕЙШЕЙ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

1.1. Правящая политическая элита: проблемы описания концепция анализа.

1.2. Политическая идеология: концептуальное измерение и функциональные характеристики.

1.3. Аналитическая конфигурация исследования и системообразующие факторы регионов.

Глава 2. ПРИЧИНЫ И ФАКТОРЫ РЕГИОНАЛИЗАЦИИ В РОССИИ

2.1.Системный кризис и развивающаяся регионализация государства.

2.2. Идеологический коллапс и возникновение «общества регионов».

Глава 3. РЕГИОНАЛИЗАЦИЯ РОССИИ И ФОРМИРОВАНИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ ИДЕОЛОГИЙ

3.1 Идеология:операциональная характеристика.

3.2.Политический стиль.

3.3. Региональный синдром: глубина и содержание политического вызова «снизу».

3.4. Пассионарные и рутинные параметры идеологии регионализма.

Глава 4. РЕГИОНАЛЬНЫЕ ИДЕОЛОГИИ И МОДЕЛИ ВНУТРИЭЛИТНОЙ ИНТЕГРАЦИИ.

Глава 5. ЭЛИТА И РАЗВИТИЕ: РЕГИОНАЛЬНАЯ ИДЕОЛОГИЯ И

РЕГИОНАЛЬНЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Региональные элиты и региональные идеологии в современной России: Сравнительный анализ; на примере республик и областей Поволжья»

Актуальность темы исследования. Важнейшей особенностью российской постсоветской истории стало то, что традиционно сильная центральная власть всё больше «перетекает» в нижние горизонты управления. Число участников политического процесса при этом растёт. Указанные моменты объективно проявились на фоне упадка государственных ценностей и деградации созидательной политической воли центра. Так, если к лету 1992 г. можно было уверенно говорить о начале процесса перемещения центра реальной власти на региональный1 уровень, то к осени 1993 г. российские провинции сосредоточили в своих руках около 60% полномочий федеральной власти. Остальные 40% делили между собой враждующие высшая законодательная и исполнительная ветви власти.2 Другими словами, государство перемещается в провинцию, а о местные правящие элиты —в центр общероссийской политики. Сегодня все 89 субъектов Российской Федерации отличаются друг от друга, пожалуй, даже в большей степени, чем государства Европейского Союза. Как отметил директор Института Кеннана Блэр Рубл, «Москва, оставаясь психологическим якорем для жителей всей страны, будет, скорее, напоминать Рим, нежели Париж— национальную столицу как символ национального единства для регионов^ стремящихся к самоопределению в соответствии с местными экономическими и

1 Под регионами здесь и далее понимаются субъекты РФ. Употребляемые в работе термины «провинции», «земли», «локальные сообщества» также обозначают субъекты РФ.

2 Павленко С. Центр-регионы: кто-кого?//Международная жизнь.1993. Ы4.С.91; Московские новости. 1993. 3 октября.

3 Здесь и далее применяется функциональное определение элит—под ними понимаются правящие политические группы, обладающие реальной властью в принятии политических решений. политическими связями».1

Традиционные взаимоотношения между Москвой и провинцией трансформировались. Уже сейчас отличные от советской версии, эти отношения в течение ближайших лет могут измениться кардинально. События в Чечне— всего лишь иллюстрация того, какие экстремальные сценарии возможны в данной связи.

Характер подобной эволюции, помимо прочего, был задан суверенизацией и самоутверждением региональных элит. Региональные лидеры приобрели значительную автономию по отношению к центру, усиливают опеку над обществом. Провинциальные элиты в современной России составляют правящие меньшинства, которые играют стратегическую роль в процессе принятия решений на локальном и федеральном уровнях. Их идеологические позиции и политически релевантные взгляды, ценности представляют собой решающий фактор поведенческих норм в политических системах регионального типа. Следовательно, региональные правящие группы в новейшей России могут быть рассмотрены как чётко различающиеся единицы политического анализа.

Развивающийся регионализм и выдвижение локальных правящих элит в центр общероссийской политики поднимает многочисленные и важные вопросы. Каковы ресурсы и границы сепаратизма и регионализма в российских провинциях? Вселяют ли перспективы дальнейшего развития регионов надежду на стабильное и эффективное функционирование российского государства? Или Россия может превратиться в поле боя для конфликтующих этнических и региональных групп, борющихся за своё собственное доминирование?

Эти вопросы становятся особенно актуальными в условиях, когда российское общество испытывает экзистенциальный кризис в поисках

1 Блэр Рубл. Институт Кеннана и региональная Россия//Земство. Архив провинциальной истории России. Пенза, 1994. №3. С.35. концепции своего бытия. Центральное руководство до некоторой степени испытывает чувство отчаяния, пытаясь выискать единую мировоззренческую логику собственных усилий. Меру этого отчаяния выразил в 1996г. президент Ельцин Б.Н. в призыве разработать в течение года «российскую национальную идею».

В условиях общероссийского идеологического коллапса многие региональные политики осуществили в своём мышлении качественный скачок, суть которого—переход к действиям в политических и геополитических категориях. Это означает, что локальные элиты и вырабатываемые ими идеологии выступают как силы развития, актуализирующие разнонаправленность векторов российского политического устройства.

Необходимость исследования политических представлений региональных элит обусловлено актуальностью осмысления миропонимания и идеологии этого важного субъекта российской политики. Анализ политических установок лидирующих групп российских земель даст понимание драматической бризантности нашего общества, а также путей, по которым может пойти развитие России.

Состояние научной разработанности темы. До начала 90-х годов исследования отечественного регионального политического лидерства были довольно редки. В предшествующие десятилетия (60-80-е гг.) самой заметной фигурой в изучении властвующих групп советских республик и регионов оставался американский учёный Джеффри Хаф. В своей заслуженно знаменитой книге «Советские префекты» он предложил анализ, фокусирующий внимание на пренебрегавшемся ранее измерении советской политики—характере власти местных партийных лидеров.1

1 Hough J. The Soviet Prefects: The Local Party Organs in Industrial Decision-Making. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1969.

Однако коллапс СССР и развернувшаяся в «новой» России хаотическая фрагментация власти поставили проблему региональных правящих элит в центр политологических исследований. Более того, эти процессы генерировали настоящий взрыв исследовательского интереса к вопросам региональной власти и природе локальных политических изменений в России. Характерной особенностью научных изысканий в данной сфере можно считать то, что исследование региональных процессов изначально стало вестись параллельно российскими и западными специалистами. Последние получили по сравнению со своими предшественниками—советологами старшего поколения—несравненное преимущество: возможность посещать провинциальные города, прежде закрытые для иностранцев, и улучшенный доступ к местным политикам и политической информации. Со временем указанное параллельное развитие в некоторых своих чертах переросло в научную интеграцию российских и западных учёных.1

Нарождающаяся российская политическая наука была вынуждена ответить на вызов стремительно развивающейся регионализации государства. Первые работы российских учёных в этой области носили постановочный и во многом интуитивно-публицистический характер в силу своей недостаточной эмпирической обоснованности. К ним относятся исследования «первой волны» таких авторов как В.Мохов, М.Малютин, А.Криндач и Р.Туровский,— В.Березовский и В.Червяков. Одновременно происходило быстрое развитие

1 К наиболее заметным фактам подобной тенденции можно отнести работу О.Крыштановской и С.Уайта (Kryshtanovskaya О. and White S. From Soviet Nomenklatura to Russian Elite//Europe-Asia Studies. 1996. N5. 711-733), a также совместный российско-британский исследовательский проект «Осмысление региональных моделей экономического развития в России» под руководством профессора Филипа Хэнсона из Бирмингемского Университета (промежуточным результатам данного проекта посвящен целый выпуск журнала Communist Economies & Economie Transformation, vol. 10. N3. September 1998).

2 Мохов В. Политическая элита в СССР//Перспективы. 1991. N8.; Криндач А., Туровский Р. Политическое развитие российской провинции//Независимая источниковой базы, а начатый в рамках данного процесса исследовательский поиск позволил создать интересные работы. Труды О.В.Крыштановской, М.Н.Афанасьева, Ю.Тарасова, Д.Бадовского и А.Шутова, А.В.Понеделкова, А.Огарёва, М.Х.Фарукшина характеризуются заметно большей концептуальной зрелостью и значительным вовлечением эмпирических данных.1

Из результатов зарубежных учёных прежде всего надо отметить достижения профессора Оксфордского Университета Мэри Маколи. Её статья о политических изменениях в российских провинциях стала первой и наиболее цитируемой на Западе работой по отечественным региональным политическим элитам.2 В своей новой книге, вышедшей в 1997 г., М.Маколи продолжает исследование политических изменений в российских регионах.3

Среди зарубежных работ по проблемам политического процесса в российских регионах следует выделить также труды коллектива учёных из Центра Русских и Восточноевропейских Исследований (СЯЕЕБ) Бирмингемского Университета под руководством профессора Филипа Хэнсона. В центре их анализа—взаимодействие политики и экономики на региональном уровне. газета. 1993. 11 июня; Березовский В., Червяков В. Современная политическая элита России//Свободная мысль. 1993. N1-2; Малютин М. "Новая» элита в новой России//Общественные науки и современность. 1992. N2. — —---

1 Тарасов Ю. Правящая элита Якутии: штрихи к портрету//Полис. 1993. N3; Афанасьев М.Н. Изменения в механизме функционирования правящих региональных элит//Полис. 1994. N6; Фарукшин М.Х. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации//Полис. 1994. N6; Крыштановская О. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту //Общественные науки и современность. 1995. N1; Понеделков А., Огарёв А. Лидер, элита, регион. Ростов-на-Дону, 1995; Бадовский Д., Шутов А. Региональные элиты в постсоветской России: особенности политического участия//Кентавр. 1996. N6.

2 McAuley М. Politics, Economics, and Elite Realignment in Russia: A Regional Perspective//Soviet Economy. 1992. N1.

3 McAuley M. Russia's Politics of Uncertainty. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1997.

Особое внимание привлекается к изучению локальных возможностей для автономного развития регионов в сторону рыночной реформы и рассматривается вопрос, существует ли институциональная структура, баланс властей и система стимулов, ведущие к радикальным изменениям «снизу».1

Заслуживает также внимания сборник докладов американских учёных под редакцией Теодора Фредгута и Джеффри Хана «Местная власть и постсоветская политика».2 Из этого сборника особый интерес представляет работа Джоэля Мозеса «Саратов и Волгоград, 1990-1992: История двух российских провинций».3 Основным вопросом, ответ на который стремится получить Мозес, является вопрос о причинах политической диверсификации соседних, исторически связанных и во многом схожих регионов в период политических изменений 1989-91 годов. Для нашего анализа важно то, что в работе подробно описываются «расклады» в саратовской элите и факторы, влиявшие на политическое развитие в регионе. В его статье довольно точно определён характер партийной элиты в 1960-80-е годы и её роль в трансформационных процессах постперестройки.4

1 Hanson Ph. Regions, Local Power and Economic Change in Russia. London, 1994; Kirkow P. Regional Warlordism in Russia: The Case of Primorskii Krai//Europe-Asia Studies. 1995. N6; Transformation from Below. Ed. by J.Gibson and Ph.Hanson. Cheltenham, 1996; Hanson Ph. How Many Russias? Russia's Regions and their Adjustment to Economic Change//The International Spectator. 1997. N1, January-March;

2 Local Power and Post-Soviet Politics. Ed.by T.Friedgut and J.Hahn. Armonk (N.Y.)~ London, 1994.

3 Moses J.C. Saratov and Volgograd, 1990-1992: A Tale of Two Russian Provinces, in: Local Power and Post-Soviet Politics. Ed.by T.Friedgut and J.Hahn. P.96-137.

4 Подробный разбор этой и других работ, посвященных политическому саратоведению, дан в анализе С.Рыженкова (Рыженков С. Саратовская область (1986-1996): политика и политики, в: К.Матцузато, А.Шатилов (ред.). Регионы России: хроника и руководители. Sapporo:Hokkaido University, Slavic Research Center, Occasional Papers in Slavic-Eurasian World, 1997. N34. C. 93-101).

Работы перечисленных зарубежных авторов выгодно отличает умелая постановка исследовательских задач, широкое вовлечение количественных показателей, биографических данных и многовариантных статистических анализов. Однако при всей эмпирической корректности, некоторые из них не дают адекватной картины российской политики. Например, Джеффри Хан повторяет сомнительные тезисы о «косной провинции» и «демократической столице», занимаясь поисками того, каков характер противодействия рыночным реформам со стороны локальных политических сил.1

В отдельную группу целесообразно выделить работы политологов, посвященных анализу личных характеристик представителей региональных элит. В них изучаются биографические данные, представлен количественный анализ рекрутирования элит, рассматриваются пути карьеры провинциальных политиков. Приоритетная роль здесь принадлежит О.Крыштановской, С.Уайту, М.Тарасову, М.Фарукшину, Дж.Хьюзу. Для нас в их работах наиболее важен анализ конкретных механизмов генезиса элитных группировок, рассмотрение преемственности и изменений в процессе циркуляции правящих групп в переходном контексте.2

Вопрос о генезисе элит можно считать наиболее хорошо изученным в российской научной литературе по сравнению со многими другими проблемами^ которые от этого не становятся менее существенными. Важной составляющей процесса генезиса элит является характер межэлитных связей, внутренней мобильности и дифференциации различных властвующих групп. Данные сюжеты развиваются в исследованиях С. Борисова, В.Гельмана, Р. Галлямова,

1 Hahn J. Reforming Post-Soviet Russia. The Attitudes of Local Politicians, in: Local Power and Post-Soviet Politics. P. 209-210, 214-215, 231.

2 Тарасов Ю. Указ соч.; Крыштановская О. Указ соч.; Kryshtanovskaya О., White S. From Soviet Nomenklatura to Russian Elite//Europe-Asia Studies. 1996. N5; Hughes J. Sub-National Elites and Post-Communist Transformation in Russia: A Reply to Kryshtanovskaya and White//Europe-Asia Studies. 1997. N6.

А.Дука, И.Куколева, П.Штыков, Н.Мелвина и др.1 В этих работах политическое развитие России и её регионов рассматривается в свете дискуссии о перспективах формирования «сообщества элит» в направлении преодоления раскола между его членами. Однако такой подход наталкивается на неразрешимую пока дилемму. Она состоит в определении того, какой потенциал таит в себе указанная консолидация: демократический или авторитарный. Пока же большинство авторов считают проблематичным возможность постепенного перехода к демократии через консолидацию различных сегментов региональных элит и освоение ими внешне демократических форм отправления власти.

Наиболее близко к рассмотренному подходу стоит группа публикаций, анализирующих избирательные процессы и борьбу за власть в регионах в рамках новых демократических институтов. Это работы О.Григорьева и М.Малютина, Н.Петрова, Д.Слайдера, Г.Голосова.2 Данные исследования позволяют увидеть

1 Борисов С. Актуальный политический режим в Нижегородской области: становление в 90-е годы//Полис. 1999. №1; Гельман В. Региональные режимы: завершение трансформации?//Свободная мысль. 1996. N9; Его же: Шахматные партии российской элиты//Рго et Contra. 1996. T.l. N1; Его же: Как выйти из неопределённости?//Рго et Contra. 1998. Т.З. N3; Галлямов Р. Политические элиты российских республик: особенности трансформации в постсоветский период//Полис. 1998. №2; Дука А. Трансформация местных элит(институционализация общественных движений: от-----протеста к участию)//Мир России. 1995. Т.4. N2; Его же: Конфликты и компромиссы в структурах региональной политической элиты: типология противоборства//Северная Пальмира. 1997. N9; Куколев И. Региональные элиты: борьба за ведущие позиции продолжается//Власть. 1996. N1; Stykow P. Elite Transformation in the Saratov Region: From Hierarchical Rule of A Monolithic Power Elite to Strategic Interactions of Sectoral Elites//Arbeitspapiere AG TRAP, Berlin: Max-Planck-Gesellschaft. 1995. N5; Melvin N. The Consolidation of A New Regional Elite: The Case of Omsk 1987-1995//Europe-Asia Studies. 1998. №4.

2 Григорьев О., Малютин M. Региональная ситуация в России после декабрьских выборов: анализ новых тенденций и политических итогов местных выборов весной 1994 года. М.: Фонд «Дискуссионное пространство», 1995; Петров Н. Выборы представительных органов власти регионов//МЭиМО. 1995. N3; Slider D. Elections to Russia's Regional Assemblies//Post-Soviet Affairs. 1996. vol.12. N3; процессы складывания протодемократических организаций в регионах и характер связи межэлитных взаимодействий с институциональной структурой.

Весьма продуктивным является анализ взаимоотношений внутри элитных групп и между элитами и другими слоями регионального сообщества в рамках клиентелистских подходов. Наиболее успешно данный подход реализован в работах М.Афанасьева и И. Куколева.1

В указанном же ключе можно рассматривать последнее достижение американской исследовательницы—Кэтрин Стонер-Уайс из Принстонского Университета. Её книга «Локальные герои. Политическая экономия российской региональной власти»,2 основанная на сравнительном анализе 4-х российских регионов (Нижегородской, Тюменской, Ярославской и Саратовской областей) заслуживает особого внимания. Автор ставит целью объяснить, почему в одних провинциях существовали действенные и эффективные власти («локальные герои»), а в других—нет. Используя новые данные экономических, политических и социальных наук в сочетании с продолжительной работой в российских регионах по сбору первичных данных, автор пытается объяснить причины и смысл этих различий. Основная гипотеза исследования состоит в том, что в переходной ситуации образование коалиций между экономическими и политическими элитами может иметь позитивный эффект на результативность^ власти. Автор доказывает, что локальные власти способны осуществлять эффективную политику лишь в регионах с высокомонополизированной индустрией. Наличие в регионах концентрированных экономик (company towns)

Golosov G. Russian Political Parties and the "Bosses": Evidence from the 1994 Provincial Elections in Western Siberia//Party Politics. 1997. vol.3. N3.

1 Афанасьев M.H. Клиентела в России вчера и сегодня/УПолис. 1994. N1; Его же: Клиентелизм и российская государственность. М.:Центр конституционных исследований МОНФ, 1997; Куколев И. Указ. соч.

2 Stoner-Weiss К. Local Heroes. The Political Economy of Russian Régional Governance. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997. фокусировало региональные интересы и повышало взаимозависимость экономических и политических акторов. Вопросы, поставленные в книге К.Стонер-Уайс, чрезвычайно актуальны и стимулируют поиск корпоративных составляющих политического поведения региональных элит.

Интересным фактом в исследовании региональных политических процессов стал научный проект «Изменение славяно-евразийского мира», частью которого является изучение политических процессов в российской провинции. Проект финансируется Министерством образования Японии под руководством доцента Центра славяноведения при Хоккайдском Университете (Саппоро) К.Матцузато. Результатом этой деятельности стал выход на русском языке серии томов «Регионы России: хроника и руководители».1 Серия претендует на пространственный охват политических процессов всей российской провинции, включая политическую историю регионов. Здесь представлена ценная информация, включаящая сведения о политическом пространстве современной России, регионов как моделей политического развития, избирательных циклов и электоральном ландшафте провинций, а также социально-политические портреты регионов, фокусы и задворки политической жизни страны. Аналогичный характер носит труд сотрудников Московского Центра Карнеги О

Политический альманах России" под редакцией М.Макфола и Н.Петрова.-----------

Итак, состояние дел в литературе по российскому регионоведению позволяет констатировать, что выявление политических убеждений, элементов мировоззрения и основополагающих политических стимулов локальных

1 Матцузато К., Шатилов А. (ред.). Регионы России: хроника и руководители. Sapporo: Hokkaido University, Slavic Research Center, Occasional Papers in Slavic-Eurasian World.

2 Политический альманах России 1997. Под ред. М.Макфола и Н.Петрова. М.:Моск. Центр Карнеги, 1998. правящих меньшинств, позволяющих понять проблему "элита и развитие", остаётся для российской политической науки явно маргинальным сюжетом.

Тем не менее, постепенно происходящее взаимное освоение социально-политической эмпирики и социально-политического теоретизирования, безусловно способствует постановке и исследованию данной проблемы. Трансформационной и институционализирующей роли элит посвящён доклад И. Дискина.1 По его мнению, в условиях слома всей прежней системы социальных институтов элитам принадлежит беспрецедентная роль в становлении новых социально-экономических институтов. Л.В.Бабаева, ЕЛ.Таршис, Л.А.Резниченко в рамках проекта по изучению процесса воздействия российской элиты на трансформацию современного российского общества концептуализировали сущностную сторону "совокупного сознания (поля сознания)" элиты в понятии Л программирующей функции элиты. Исследование значимых для российской политической элиты интересов и движущих сил, предпринятое британским учёным Д. Лэйном и российской исследовательницей Е. Мелешкиной, выявило особую роль политических ориентаций властвующего слоя в изменении л общества. Таким образом, социологическое и политологическое исследование упомянутых и некоторых других авторов4 зафиксировали существенную особенность политической жизни правящих элит—производство идеологий,

1 Дискин И. Россия: трансформация и элиты. М.: ЭЛТРА, 1995.

2 Бабаева Л.В., Таршис Е.Я., Резниченко Л.А. Элита России: о настоящем и будущем страны//Социс. 1996. N4.

3 Лэйн Д. Перемены в России: роль политической элиты//Социс. 1996. N4; Lane D. Transition under Eltsin: The Nomenklatura and Political Elite Circulation//Political Studies. 1997. N5; Мелешкина Е.Ю. Региональная идентичность как составляющая проблематики российского политического пространства//Региональное самосознание как фактор формирования политической культуры в России. Материалы семинара (Тверь, 5-7 марта 1999г.). М.: МОНФ, 1999.

4 Kullberg J. The Ideological Roots of Elite Political Conflict in Post-Soviet Russia//Europe-Asia Studies. 1994. N6. выработка программ и проектов модернизации общества. Однако такого рода деятельность правящих групп в современной России не стала предметом всестороннего анализа, она не концептуализирована в контексте отечественного политологического дискурса. Такое состояние дел отчасти можно объяснить существованием устойчивого предубеждения ко всему идеологическому, о чём более подробно будет сказано в одном из разделов этой работы. Исследователи, изучающие элиту, считают идеологическую политику заведомо радикальной, а потому—антисистемной.1 Логика же нашего исследования приведёт нас к совершенно противоположному выводу.

Что же касается регионального уровня российской политики, то проблема идеологического политического вызова провинциальных правящих групп, отчётливо резонирующая с дилеммами и вопросами локального развития, остаётся совершенно неизученной в нашей науке.

Исследовательские ориентиры

Главным объектом исследования является региональная политическая элита, в состав которой по мнению автора правомерно включать тех представителей локальной власти, кто формирует "повестку дня" местной политики и принимает основные решения, -----------------------

1 Кэтрин Стонер-Уайс, например, утверждает, что идеологически объединённая элита—это просто тоталитарная элита ( Стонер-Уайс К. Переход к демократии и консолидация—роль элиты//На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода). Сб. работ победителей конкурса научных проектов и материалы семинара «Новые элиты и политические институты в СНГ». М.,1997. Вып. 8. 4.2. С.24). А. Остапчук, так же как и другие сторонники такого подхода, противопоставляет «идеологическую» политику «прагматической», неявно ассоциируя политическую риторику с идеологией номенклатурного реванша. (Остапчук А. Алхимия элиты//Рго et Contra. 1996. T.1.N1.C.111).

В качестве предмета исследования рассматриваются политические убеждения, значимые интересы и движущие мотивы локальных элит в сравнительной перспективе.

Цель диссертационной работы—исследовать и выделить идеологические и политические реакции региональных элит России на вызовы современного переходного периода; выявить механизм поиска региональными правящими элитами новых идентичностей и институтов на материале 4-х поволжских регионов. Реализация поставленной цели потребовала решения следующих основных задач:

-рассмотреть генезис и основные методологические варианты эволюции таких понятий как «политическая элита», «политическая идеология», концептуализировать их роль в процессе развития российской регионализации;

-определить предпосылки и причины российской регионализации, разобрать наиболее важные черты системного кризиса российского общества на рубеже 80-90-х гг. и нараставшей с 1991 г. политизации провинций;

-выявить феномен региональных политических идеологий, исследовать процесс локализации политических и экономических интересов местных элит в масштабах своих сообществ;

-очертить аналитическую конфигурацию исследования для кросс-регионального сравнительного изучения политических элит 4-х российских субъектов РФ;

-раскрыть сущностные черты идеологии регионализма в сравнительной панораме, произвести идентификацию основных идеологических конструкций, символов и смыслов в различных российских провинциях;

-рассмотреть основные тенденции и логику элитогенеза в выбранных четырёх провинциях, разграничить типы межэлитных взаимодействий и внутриэлитных иерархий в каждом исследуемом регионе;

-идентифицировать структуры региональных идеологий и структуры провинциальных политических элит для доказательства того, в какой степени целостность и системность идеологии адекватны прочности внутригрупповой организации регионального правящего персонала1;

-описать функции региональных идеологий как политических детерминант в создании локальных моделей развития, оценить потенциал регионального политического целеполагания в формировании самобытных экономических и политических структур на местах.

Методологическое обоснование исследования

Исследовательские ориентиры формировались и уточнялись во внутреннем диалоге с существующими теоретическими подходами к проблеме российского регионализма, в процессе критики устоявшихся суждений о способе реализации локальной власти.

Прежде всего, в работах многих специалистов, посвящённых российскому регионализму и федерализму, трудно увидеть в субъектах федерации что-либо большее нежели потенциальных противников в борьбе за ресурсы и власть.2 Согласно такой точке зрения Федерация рассматривается примерно как сообщество «Х+1», где X—субъекты Федерации, а 1—национальное правительство. В таком рассмотрении взаимоотношения «центр—регионы» сводятся к сугубо материально-ресурсному фактору «получения-отдачи». Этот

1В данной работе термины «правящий персонал», «элита власти», «лидирующие группы», «держатели власти» выступают синонимом термина «политическая элита» в её функциональном определении.

2 См.: Павленко С. Центр-регионы: кто кого?//Международная жизнь, 1993 N4; Рубл Б. Институт Кеннана и региональная Россия//Земство. Архив провинциальной истории России. Пенза, 1994. N3; Hughes J. Regionalism in Russia: The Rise and Fall of Siberian Agreement//Europe-Asia Studies. 1994. N7; Transformation from Below. Ed by J.Gibson and Ph.Hanson. Cheltenham: Elgar Publishing, 1996. механистический подход создаёт несколько ограниченную картину российской политики. Внимание отвлекается от важных и, как представляется, наиболее уникальных характеристик регионального политического функционирования.

Если же подойти к рассмотрению и субъектов Федерации, и национального правительства как акторов более сложного, более интегрированного политического процесса, то понимание российской политики будет принципиально другим. Принципиально иным будет и определение «ключевых игроков» этой политики. Вместо того, чтобы рассматривать их в качестве составляющих некоего политического агрегата, можно говорить о лидирующих группах, которые (не переставая быть максимизаторами собственной выгоды) обращаются к избирателям за поддержкой, провозглашая ориентиры своей политики и формируя собственные идеологии.

Другой аргумент, подчёркивающий значение идеологического в политике, позволяет выдвинуть следующее методологическое обоснование. Очень многое из того, что нам известно о политике, заключается в наших сведениях о структуре власти, принимаемых решениях и подписываемых договорах. Такое понимание лишь частично раскрывает подлинные движущие мотивы правящих групп. Тем не менее стало модным считать, что всякая политика—это явление второго порядка по отношению к некоторой системе принимаемых решений.1 Но не секрет, что принимаемые решения, так же, как и сам процесс их принятия, находятся в полной зависимости от политических стимулов и эгоистических интересов властвующих элит. Затаённые цели, мотивация, ценности, система взглядов политически активного слоя будут обусловливать его поведение. Поэтому столь же определённо можно сказать, что всякая система принятия

1 Данная точка зрения получила особое распространение после появления работы Роберта Дала «Кто правит?», основанной на методе анализа принятых решений (Dahl R. Who Governs? Democracy and Power in an American City. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1961) решений есть явление второго порядка по отношению к некоторой системе субъективных политических установок правящих меньшинств. Не случайно американские политологи Питер Бахрах и Мортон Баратц предостерегали от «изучения политических проблем раньше, чем изучение ценностей и уклонов, существующих в политической системе». Такие попытки не без сарказма оценивались ими как стремление «возвести структуру на антресолях без основания фундамента».1

Аналогичным образом Горан Терборн указывал, что в той мере, в которой использование символов способствует укреплению власти или позволяет бросить ей вызов, объяснение действования с точки зрения идеологии и культуры релевантно для макрополитики и соперничает, например, с политическими моделями общественного выбора и принятия решений.2

Добросовестный анализ процесса политической конкуренции властвующих групп в России невозможен без адекватного изучения «мобилизации уклонов» и доминирующих у них ценностей. Вызов от имени этих уклонов и ценностей будет составлять важность проблемы политической идеологии правящих групп российских регионов.

Регионализация- рассматривается в диссертации не как следствие социально-экономических изменений, а как развивавшийся в тесной взаимосвязи с ними и обладавший особой логикой процесс возникновения новых символов, идей, образов и систем ценностей «снизу»~из провинции, и прежде всего во исполнение интересов региональных политических элит. Здесь можно говорить о

1 Bachrach P., Baratz М. Two Faces of Rower//American Political Science Review. 1962. N4. P.949. Эти авторы приводят высказывание профессора Е.Шаттшнайдера: «Организация—это мобилизация уклона».

2 Терборн Г. Принадлежность к культуре, местоположение в структуре и человеческая деятельность: объяснение в социологии и социальной науке// THESIS. Научный метод. Альманах, 1994. N4. С. 105-106 формировании регионов в качестве «воображённых сообществ».1 Как будет показано далее, «воображённая» природа региональных сообществ в виде региональных «моделей» и «траекторий» развития вовсе не свидетельствует об их ложности или нереальности. Следовательно, я изучаю переходные российские регионы как хороший пример попыток политического воссоздания. Описанию процесса, благодаря которому региональную целостность можно вообразить и, однажды вообразив, затем адаптировать и трансформировать, и посвящено это исследование.

В данной работе исследуется не только то, как региональные политики реагируют на ключевые проблемы, но и то, как они анализируют эти проблемы. Работа ориентирует не просто на оценку региональными держателями власти тех или иных процессов, но и на раскрытие центральных стандартов их политических оценок.

Следовательно, одним из главных приоритетов данного исследования является установление и измерение базовых ориентаций и убеждений региональных лидеров. При этом политические предпочтения, или, как выразился Роберт Патнэм, «предиспозиции», локальных политиков будут помещены в каузальный контекст с тем, чтобы выявить их истоки и идти к результатам вдоль причинно-следственной цепочки. Следующая схема, заимствованная от Роберта Дала,3 заключает логическую структуру нашего исследования:

1 Наиболее полно и продуктивно концепция «воображённых сообществ» применительно к объяснению феномена национализма и процессам создания национальных государств раскрыта Алексеем Миллером (Миллер А. О дискурсивной природе национализма// Pro et Contra. 1997. Т.2. N4. С. 141-152).

2 Putnam R. The Beliefs of Politicians. Ideology, Conflict, and Democracy in Britain and Italy. New Haven: Yale Univ. Press, 1973. P.6.

3 Dahl R. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven and London: Yale Univ. Press, 1971. P. 124.

1

Факторы, определяющие убеждения 2 -► 3 -► 4

Политические Политические режимы Политические убеждения и характер интеграции действия и властвующих элит результаты

Такая логика методологического выбора позволяет выявить базовые идеологические установки и убеждения региональных элит, соотнести ценности, утверждаемые локальными правящими группами, что в свою очередь чрезвычайно важно для понимания политических процессов в российских регионах и политического развития России в целом.

Эмпирической базой диссертационного исследования выступают источники по нескольким группам. Основным источником информации явились результаты многочисленных полевых исследований автора в изучаемых регионах: Татарстане, Калмыкии, Нижегородской и Саратовской областях. При этом автор опирался главным образом на материалы подробных интервью с представителями региональных элит. В качестве других источников использовались материалы Протокольных отделов региональных администраций, указы и материалы местных властей, а также материалы провинциальной печати. Была привлечена также статистическая информация о современных экономических и социальных процессах в изучаемых регионах.

Научная новизна исследования определяется самой постановкой проблемы, сущностью авторского подхода к анализу проблемы, а также содержанием ряда основных положений и выводов работы. Базовый предмет исследования—политически релевантные убеждения и мировоззренческие ценности региональных правящих элит в России—ещё не выступал в качестве самостоятельной темы развёрнутого и всестороннего научного анализа.

Диссертация является первой в отечественной политологии попыткой комплексного анализа роли осуществляемых локальными элитами мировоззренческих поисков в ситуации системного кризиса российского общества и разрабатываемых ими вариантов ответа на вызовы переходного времени.

Элементы новизны присутствуют в кросс-региональном подходе к исследованию локальных вариаций политического самоутверждения и легитимизации местных лидирующих групп. Сравнительный анализ стал одной из стратегий исследования, ориентированной на изучение отдельных случаев— типов регионального развития. Последние берутся в их целостности, как комбинации идеологических, политических и экономических характеристик. Отбор 4-х российских регионов в пределах поволжского ареала—республик Татарстан и Калмыкия и Нижегородской и Саратовской областей—основан на принципе максимального различия систем, позволяющий лучше контролировать региональные особенности в России.

Большинство теоретических построений в изучении региональных элит основывается, как правило, на анализе одного его существенного фактора («смены элитных потоков», «пост-номенклатурного конгломерата», «циркуляции», «конвертации власти в собственность», «роли контр-элиты» и т.д.). Автор видит существенную новизну подхода, а также результатов своей работы в стремлении преодолеть указанную узость с помощью смещения анализа на момент взаимосвязи и взаимообусловленности кризисного сознания, трансформационной роли элит и характеристик развития регионов. Суть предлагаемого анализа к изучению элит заключается в содержательном рассмотрении правящих групп через призму их генетической миссии— лидерства. Политическая элита в данной связи рассматривается как естественный генератор идей и инноваций, как производитель и распределитель идеологии и в силу этого—главный субъект политики. Это позволило в конечном счёте сориентировать исследование на продуктивную аналитическую схему «элита и развитие».

В работе преодолевается ограниченное и оценочное употребление термина «идеология», согласно которому последняя рассматривается как нечто ненаучное, иллюзорное и в целом патологическое образование в духовной жизни общества. С точки зрения выявления социальных детерминант идеологии автором предложены два основных подхода: теория интересов и теория напряжения (the strain theoiy). При таком рассмотрении зарождается понимание того, что идеологии обеспечивают символический выход для эмоциональных стрессов, порождённых дезинтеграцией общества. Идеология рассматривается как смыслообразующая сфера общественных отношений: без неё не формируются призвания и настроения, ориентации и программы. Именно обращение к данной функции идеологии ведёт к познанию типов регионального развития в России.

Особое значение автор придаёт проделанной работе по операционализации феномена идеологии. Совершенно новым является обращение к такой технике как «политический стиль» для описания сложностей атрибутов идеологии и расшифровки «идеологической политики». Политический стиль включает структуру и формальные свойства системы политических взглядов, т.е. пути выхода политических дискуссий и способы, которыми выражаются взгляды представителей элиты. Этот культурный аспект определяет способ, по которому основополагающие политические воззрения используются в политике и формируют её.

Подлинными элементами новизны обладает предлагаемая схематика разворачивания региональных идеологий. Эта схематика уточняет основные параметры «регионального синдрома» как основы политического вызова и самоутверждения локальных правящих групп. В работе показано, что идеологические поиски локальных элит власти закладывают деятельную мотивацию. Работа впервые даёт ответ на вопрос о характере взаимосвязи между масштабом региональной идеологии и уровнем внутриэлитной интеграции. В ней доказывается, что объединённая элита типичным образом демонстрирует высокий уровень идеологической «оснащённости» и политического целеполагания. Напротив, фрагментированная политическая элита не может обозначить региональные интересы и осуществлять эффективное целеполагание ввиду того, что её представители не имеют согласия в том, «что они делают».

Работа впервые предлагает объяснение того, как региональные идеологические смыслы и характер внутриэлитных взаимоотношений влияют на эффективность власти и осуществление политики. Наличие сильной идеологической мотивации региональных элит оказывает фокусирующий эффект на деятельность власти в направлении создания «разделяемого проекта»— различающегося типа локальной хозяйственной системы («Модель Татарстана— новая парадигма, Корпорация «Калмыкия» и т.д.).

Определённая новизна диссертации состоит в категориальном воспроизводстве таких аспектов бытия элиты, как «давление родства», «разделяемый проект», «ведущие коды», «идеологическая оснащённость»^ «эффект накопления», «группы вето», «картель страха» и т.д., которые являются дополнительным условием эффективного или неэффективного функционирования региональной власти в переходном контексте.

Теоретическая и практическая значимость диссертационной работы состоит в том, что проблема российского регионального и федеративного устройства ещё долгое время будет находиться в центре внимания научного сообщества. Поэтому основные выводы и обобщения, к которым пришёл диссертант в результате проведённого исследования, могут послужить эмпирической предпосылкой и некоторым методологическим ориентиром для более масштабных сравнительных исследований. Проделанный сравнительный анализ характера политического вызова и политического самоутверждения локальных элит в России позволяет выйти на новый уровень обобщения и понимания природы современного регионализма.

Проделанный политологический анализ развёртывания разнотипных по своему характеру региональных идеологий и моделей развития в новейшей России позволяет более полно осмыслить основные тенденции российской трансформации "снизу", сделать ряд обоснованных прогнозов в области регионализации государства.

Основные положения диссертации могут быть использованы также: -государственными и управленческими органами для учёта политических и культурных параметров регионализации российского общества;

-в качестве политологического обоснования нормативно-правовых актов, регулирующих в нашей стране региональные, федеративные, межнациональные отношения;

-при подготовке государственных программ федеративного развития России;

-в процессе преподавания и разработки спецкурсов по политологии, социологии, истории, антропологии.

На защиту выносятся следующие положения и выводы: 1. Резкий рост российского регионализма в 90-е гг.—это политическая проблема, которая является следствием драматических изменений в советском обществе на рубеже 80-90-х годов. Бурное и хаотичное разрушение советской идеологии имело тяжелейшие последствия для страны: союзная власть утеряла свою легитимность, деморализованные государственные институты—смысл существования, общество—идентичность.

Новое российское государство было охвачено спонтанным строительством конкурирующих региональных рынков в сочетании с хаотической фрагментацией общества и строительством прото-демократических институтов. Региональные власти внутри обновлённой Российской Федерации оказались перед лицом новой ответственности в ситуации пугающей неопределённости. Политический вызов локальных властей России был обусловлен объективными обстоятельствами наступившей эпохи в силу утраты российским обществом привычной перспективы.

2. В контексте данного политико-мировоззренческого кризиса различные идеологии регионализма приобретали своё особое значение. В условиях нарастающего регионализма главной задачей властвующих элит на местах становилась легитимизация своего статуса и выдвижения соответствующей "формулы правления". Состояние коллективного стресса в обществе во многом преодолевалось спонтанным выдвижением идеологических центров на периферии. Для наиболее активных и дальновидных региональных элит в России актуальной оказалась не ориентация на "шоковую терапию" центрального правительства, а выработка собственной реформаторской стратегии. Такими шагами правящие элиты субъектов Федерации пытались удовлетворить возраставшую у населения потребность в социальном патронаже и утвердить себя в качестве видных акторов российской публичной политики.

3. В переходном обществе, в ситуации политической неопределённости лидирующие группы российских регионов вступают за право утвердить собственное толкование региональных интересов и тем самым становиться участниками политического дискурса. Адаптируясь к эпохе публичной политики, они формируют идеологический мобилизацинный ресурс, чтобы с его помощью достичь тех или иных целей. Отказ от региональной идеологии, формирующей локальные политические приоритеты, ведёт к отказу от стратегического целеполагания и эффективного политического действия. Более того, подобный опыт очень часто ведёт к политической маргинализации регионального сообщества.

4. Конкретные условия воплощения региональных приоритетов и специфика методов их реализации способствуют формированию ряда ярко выраженных особенностей политической жизни субъектов РФ. Реализация стратегических направлений деятельности сопровождается созданием особых "региональных идеологий". Эти конструкции призваны обосновать правомерность претензий региональных политических элит на делегируемую власть, их исключительное место в системе политических отношений региона и страны в целом.

5. Сравнительное изучение политических элит четырёх субъектов РФ даёт основание для типологии региональных элит, значительно отличающихся своеобразием создаваемых региональных идеологий.

Первый тип региональной элиты—руководство национальных республик Татарстана и Калмыкии. В основе созданных и выдвинутых ими региональных идеологий лежит аппелляция к культурно-историческим традициям и представление об этнонациональном государственном образовании как ячейке, носителе этих традиций. Мотивацией такого подхода служит идея титульного-государствообразующего этноса и обоснование его особого исторического пути в российской истории.

Второй тип локальной элиты, представленный нижегородской властвующей группой бывшего губернатора Немцова—олицетворяет приверженность к реформаторскому либеральному авангардизму и политическим рискам на фоне установления тактического альянса различных элитных группировок в регионе.

Третий тип региональной элиты и региональной идеологии, представленный Саратовской областью—олицетворяет эволюцию от депрессивного региона (благодаря деструктивизму разъединённой элиты) в сторону инновационного региона (за счёт преодоления раскола внутри власти) и установления эффективного лидерства.

6. Отмеченное своеобразие касается не только содержания идеологических схем, но и особенностей функционирования их носителей— региональных элит, а также используемых ими политических стратегий. Принципы и идеология регионализма выделяются тем яснее, чем сильнее члены элиты оказываются проникнутыми высокоразвитым корпоративным чувством. Это значит, что качественные характеристики политической идеологии соответствуют качественным характеристикам интеграции её носителей. Пределы согласия элит по политическим установкам отражают организационные и структурные особенности правящих групп.

7. Политические приоритеты региональных элит оказывают значительное воздействие на формирование локальных траекторий развития в виде различных "моделей". Их политизация ведёт к тиражированию публичных образов региональной власти. Это дополнительно способствует тому, что региональная идентификация начинает играть важную роль в политической жизни в качестве-главной составляющей системы координат политического пространства на региональном и федеральном уровне. В основе локальных "моделей" развития лежит принцип региональной самоорганизации, которая инициирована региональными правящими элитами как форма защиты своих собственных прав по распоряжению местными ресурсами. Это особенно характерно для политических элит Татарстана и Калмыкии.

8. Региональные идеологии, бросавшие вызов федеральному Центру, на определённом этапе своей эволюции нашли самоуспокоение от самореализации.

Общая тенденция заключается в том, что полученные выгоды и завоёванные в результате политического вызова привилегии и санкции усредняют требования и нейтрализуют первоначальный пассионарный порыв. Получив вожделенные права по распоряжению собственностью, ресурсами, политическими и экономическими институтами, региональные элиты заземляют романтический экстремизм первых лет политического самоутверждения до бюрократической умеренности. Явными признаками этой тенденции являются рутинизация харизмы региональных лидеров, символов и смыслов локализма, а полученная власть начинает выступать для региональных элит как самоцель, а не средство.

Апробация работы. Теоретические положения, методологические подходы и практические результаты, изложенные в диссертации, прошли апробацию в различных формах: при проведении с 1996 г. международного британско-российского исследовательского проекта «Осмысление региональных моделей экономических изменений в России», финансируемого Советом Экономических и Социальных Исследований (Е8ЯС, Великобритания), в котором участвовал автор. на международных, республиканских, региональных и иных конференциях, семинарах и конгрессах: Санкт-Петербург—1995г.(июнь-июль);

Нижний-Новгород—1995г.(сентябрь);----Бирмингем—1996г.(февраль),

1998г.(ноябрь); Саратов—1996г.(октябрь); Беркли—1997г.(ноябрь); Сиэтл— 1997г.(ноябрь); Вашингтон—1998г.(март); Ульяновск—1998г.(май),

1999г.(февраль); Самара—1999г.(февраль); Нижний Новгород—1999г.(сентябрь). в 1995 и 1996гг. автор был удостоен грантов в конкурсах научных проектов «Российские общественные науки: новая перспектива», организованных Московским отделением Российского научного фонда совместно с Фондом Форда (США); научный проект на основе проблематики

29 диссертации был удостоен гранта на конкурсе 1997г., организованном Программой Фулбрайта (США). результаты исследования неоднократно использовались в дискуссиях по проблемам регионального развития в средствах массовой информации: радио—Нижний Новгород (июнь 1995г.); телевидении—Элиста (август 1995г.), а также активно апробировались автором на лекциях, семинарских занятиях и спецкурсах в Ульяновском государственном техническом Университете.

Положения диссертации отражены в монографии, журнальных статьях, статьях в коллективных сборниках, курсах лекций, других публикациях автора на русском и английском языках.

Заключение диссертации по теме «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии», Магомедов, Арбахан Курбанович

Данные выводы подтверждают то, что проанализированные в 1 главе две теории идеологии: теория интересов и теория напряжения (the strain theory), выступают как взаимодополняющие части интегративного определения феномена идеологии. Это доказывает, что интересы формируются в смысловом пространстве. Только в таком пространстве складываются масштабные цели. При отсутствии смыслового континуума исчезает сама среда, рождающая целеполагание. А вне политического целеполагания нет почвы для произрастания политических интересов и стимулов.

Эта глава делает весьма важный вывод и для сравнительной политологии. Она доказывает, что в переходных ситуациях высокий уровень элитной сплочённости имеет позитивный эффект на результативность политики.

Наличие интегрированной элиты, которая создаёт атмосферу идеологической консолидации вокруг региональных ценностей и смыслов, помогает фокусировать региональные интересы и повышать взаимозависимость основных действующих лиц. В свою очередь, идеологический охват и концентрация имеют результатом ограничение уровня фракционности и конфликта внутри региональной власти. Это является важным фактором в поддержании политических обязательств между ними. Такой характер взаимоотношений способствует консенсусу и увеличивает эффективность регионального руководства в целом.

Мой аргумент состоит в том, что в переходной ситуации хорошо организованные региональные власти имеют, говоря словами Питера Эванса, «разделяемый проект»1 (общее дело). Этот упор на «разделяемые проекты» раскрывает не только характер политических интересов региональных правящих групп. Он также точно коррелирует с описанными в Главе 3 ведущими идеологическими конструкциями региональных лидеров. Различия в идеологической «оснащённости» региональных властей совпадают с вариациями во внутренней консолидации локальных элит и, в конечном счёте, в способности осуществлять региональный макропроект. Идеологические конструкции и смыслы (играющие ориентационную и мобилизующую функцию) помогают идентифицировать региональные интересы и являются весьма важными в эффективности региональной власти в переходной России. Схематически пример эффективного регионального синтеза обозначен на Рис.6

Рис. 6. Пример эффективного регионального синтеза

Данная глава постоянно демонстрирует, что «давление родства», укоренённость взаимодействий и идеологическая консолидация внутри

1 Evans P. Embedded Autonomy: States and Industrial Transformation. Princeton, NJ: Princeton Univ.Press, 1995. правящего персонала имеют позитивный эффект на функционирование власти. Это обеспечивает гладкое протекание политического процесса и эффективную работу политических институтов.

Данное исследование вносит опредлённый вклад в застарелую дискуссию между элитистами и плюралистами. Краткое содержание этой дискуссии заключается в следующих доказательствах. Большинство исследователей уверены, что политическая стабильность в сообществах любого типа обусловлена увеличением группового сцепления их властвующих элит.1 Аргумент, что интеграция элиты благоприятствует политической стабильности и эффективности, является широко распространённым и весьма убедительным.2 Этот факт признают даже противники данного подхода. Так, Роберт Дал отмечал: «Актуальная политическая эффективность группы есть следствие её потенциала для контроля и её потенциала для единства».3

Равным образом распространённым является, однако, аргумент, что интегрированная элита будет потенциально олигархичной и что демократия сможет выжить только там, где лидеры являются социально гетерогенными и политически разделёнными.

Применительно к современным российским реалиям сторонники плюрализма утверждают, что слишком широкая интеграция элиты опасна для демократии. К хрестоматийному тезису о том, что «демократия может выжить, только если элита неоднородна», Кэтрин Стонер Уайс, например, добавляет свой довод: «Если плюралисты правы, то чем выше уровень интегрированности элиты и, как результат этого, чем выше эффективность и стабильность правительства,

1 Ake C. A Theory of Political Integration. Homewood, 111.: Dorsey, 1967. P.79.

2 Cm.: International Studies of Values in Politics. N.Y.: Free Press, 1971; Rose R. Politics in England. 2nd ed. Boston: Little Brown, 1974. P. 214-215.

3 Dahl R. A Critique of the Ruling Elite Model//American Political Science Review. 1958. vol. 52. June. P. 465. тем ниже уровень реагирования на нужды населения».1 Такой подход был также явно выражен в российской публицистике ещё на заре демократических преобразований2, представляя собой нетерпеливую интеллектуальную рефлексию на требования западной либеральной мысли к зрелым и устоявшимся демократическим институтам. Смысл этих требований хорошо прокомментировал французский политик и учёный Роже-Жерар Шварценберг: «По существу, для отцов-основателей либерализма одного только разделения властей недостаточно. В действительности, разделение властей—это не более чем иллюзия, если оно не опирается на своё естественное дополнение: плюрализм элит».3

Опыт нашего исследования позволяет отметить следующее. «Новая» Россия—страна, которая выходит из более чем 70-летнего тоталитарного правления и столетий автократической власти до этого. Думается, применять к ней политически стандарты отцов-основателей либерализма было бы слишком преждевременно. Наш анализ показал, что фрагментированная политическая элита не может «помыслить» региональные интересы и осуществлять эффективное целеполагание, прежде всего для реагирования на нужды населения и проведения ответственной политики. Саратовский пример властвующей элиты образца 1991-96 гг. является яркой иллюстрацией данного заключения. На стыке различных соперничающих группировок оказалось невозможно выискать единую векторную логику их общих усилий. Подобный «плюрализм»,

1 Стонер-Уайс К. Переход к демократии и консолидация—роль элиты //На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода). Сб.работ победителей конкурса научных проектов и материалы семинара «Новые элиты и политические институты в СНГ». Вып. 8. 4.2. М.: МОНФ, 1997. С. 34. Stoner-Weiss К. Local Heroes. Р.2, 192-205.

2 «Чем сложнее состав и чем хитроумнее формы организации элитной группы, тем отчётливее и продуктивнее результаты её внутренних усилий»—писали С. Беляева-Конеген и О.Алексеев (Независимая Газета. 1993. 1 апреля).

3 Schwartzenberg R.-G. Sociologie Politique. Paris: Montchrestien, 1988. P.566. существующий в контексте неясного лидерства, привёл, как было показано, к прогрессирующей мистификации саратовской элиты и к минимальному одобрению со стороны населения. Характеристика, данная израильским социологом Евой Этциони-Халеви, полностью подходит к саратовской элите образца 1991-96 гг. как к примеру повреждённого управления: «Относительная автономия элит, так же как и неопределённость правил, регулирующих отношения между ними, поощряют правящую политическую элиту употреблять имеющуюся в её распоряжении власть и использовать весь имеющийся у неё набор ненасильственных методов, основанных на распоряжении государственными ресурсами для политического манипулирования и коррупции».1

Такая организация власти кажется губительной для обществ, находящихся в переходном состоянии. Напротив, объединённая элита, интегрированная в терминах персональных уз, переплетения карьер, моделей рекрутирования, типичным образом демонстрирует высокий уровень согласия и координации в том, что называют «формулой правления» элиты. Как было отмечено ещё Арнольдом Тойнби, структурная сложность—это атрибут устойчивых систем, тогда как «переход» по самой своей природе означает структурную примитивизацию.

Думается, вопрос о взаимосвязи таких категорий как эффективность и ответственность регионального управления и политическая демократизация, применительно к переходной России, ещё долго будет оставаться открытым.

1 Е12юш-На1еу1 Е. Б^Ие Бетосгасу. New Вшпзалчс, 1989. Р.20.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Завершая анализ проблем региональных элит и региональных идеологий в современной России, необходимо подвести итоги проделанной работы и сформулировать основные выводы. Я рассмотрел переходные российские регионы как хороший пример попыток политического воссоздания в ситуации системного кризиса в обществе. По этой причине упор в исследовании был сделан на стимулах, которые переходная ситуация предоставляет стратегически мыслящим локальным политическим элитам. Избранный автором методологический подход к проблеме позволил вывести исследование на продуктивную аналитическую схему «элита и развитие». Данный анализ продемонстрировал, что в условиях слома всей прежней системы политических институтов элитам принадлежит беспрецедентная роль в выдвижении политических формул и создании новых социально-экономических механизмов.

В противовес исследованиям функционирования политических институтов, которые проводились в стабильных демократиях, как, например, известное исследование Р. Патнэмом регионального управления в Италии, эта работа фокусирована на страну с политической, экономической и социальной нестабильностью. Там, где западные демократии извлекали пользу от социальнных, политических и экономических результатов Ренессанса, Просвещения и Промышленной Революции, Россия оставалась изолированной от этих исторических поворотных процессов. Новейшие российские институты власти всех уровней были созданы в условиях фактического отсутствия демократической традиции. В то время как источником «making democracy work" в патнэмовском анализе высокоэффективных итальянских региональных властей было наличие гражданского общества,1 Россия - страна, которая выходит из более чем 70-летнего тоталитарного правления и столетий автократической власти. Как результат, российское гражданское общество представляет собой весьма слабый институт. Более того, там где другие исследования демократии отмечают важность рынков для качества демократического управления, Россия в 90-е годы была охвачена спонтанным строительством конкурирующих региональных рынков в сочетании с хаотической фрагментацией государства и строительством прото-демократических институтов—тройной переход, тройная сложность.2

Именно в силу данных обстоятельств и особенностей российской трансформации первоочередное внимание в работе уделяется региональным элитам как ключевым акторам современного политического процесса.

Обобщённые выводы, к которым пришёл автор, выглядят следующим образом:

- политический вызов локальных властей России оказался востребован объективными обстоятельствами эпохи в силу утраты российским обществом привычной перспективы, краха его устоявшихся суждений о структуре миропорядка. Усиливающееся многообразие региональных интересов есть результат отсутствия усилий центральной власти по формированию государственной идеологии и целеполагания; после августа 1991 г. и крушения прежнего мироощушения как центральная, так и региональные элиты России начали отождествлять себя с иной традицией осмысления и отправления власти. Для некоторых из них это

1 Putnam R. Making Democracy Work. Civic Traditions in Modem Italy. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1993. P. 138-180; Патнэм P. Процветающая комьюнити, социальный капитал и общественная жизнь//МЭиМО. 1995. N4. С.78.

2 Stoner-Weiss К. Local Heroes. The Political Economy of Russian Régional Governance. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997. P.4 длительный и болезненный поиск идентичности, для других—не менее болезненное обретение структур, в рамках которых им предстояло формировать и отстаивать собственные интересы. Структура и стиль элитных систем взглядов сильно различаются по кросс-региональному признаку. Каждая из рассмотренных региональных элит отличается индивидуальным характером. Последний определяется разнообразными обстоятельствами: историческим наследием, природой региональных и эгоистических интересов, постановкой конкретных целей, представлениями о друзьях и врагах. Все эти обстоятельства концентрируются и проявляются в идеологии;

- развёртывание политических идеологий локальных элит в наиболее существенных их аспектах показало, что данные идеологии есть полное выражение природы властвующих элйт как homo politicus. На региональном уровне общие особенности стратегии и тактики локальных элит проявляются в стремлении региональных властных структур к монополизации политического пространства субъектов Федерации. Реализация данной претензии локальных элит сопровождается созданием «региональных идеологий». Помимо мобилизационной функции на уровне регионов, они направлены на формирование и тиражирование публичных образов региональной власти. Оба процесса отражают процесс вхождения региональных элит в эпоху публичной политики, которая началась в России в 90-е годы. Создаваемые локальными элитами идеологические конструкции, символы и смыслы призваны обосновать правомерность претензий региональных политических элит на делегируемую власть, их исключительное место в политической системе региона и страны в целом;

- наиболее полно региональная идеология проявляется в языке вызова. Освоение элитой языка вызова прямо пропорционально объёму пространства неопределённости, а, значит, трудностей, с которыми сталкиваются региональные лидеры. Эта неопределённость в сочетании с текущими стимулами элит субъектов Федерации задаёт общий политический тонус идеологическим конструкциям региональных властей. Факторы децентрализации России неизбежно окрашиваются в региональные и национальные цвета. Региональные идеологии формируются региональными элитами, в первую очередь, на основе эксплуатации идеи «регионального интереса» и расширения сферы собственного политического самоутверждения; политические идеологии элит субъектов Федерации оказывают значительное воздействие на формирование и дальнейшую политизацию региональных траекторий развития в виде различных «моделей». При этом в периоды идеологических и цивилизационных поисков проявляется двойная функция элиты как носителя идео-цивилизационных потенциалов, с одной стороны, и текущих политических интересов и стимулов, с другой. Идеологические проекты, становясь «формулами правления» локальных правящих групп, образуют поле региональных интересов. Эти интересы и стимулы подводят борьбу за соответствующие символы и смыслы непосредственно под прагматические цели умножения авторитета, безопасности и богатства; сравнение 4-х конкретных примеров формирования и бытия региональных элит показывает, что принципы и идеология регионализма выделяются тем яснее, чем сильнее члены элиты оказываются проникнуты высокоразвитым корпоративным чувством. Напротив, фрагментированная политическая элита не может обозначить региональные интересы и осуществлять эффективное целеполагание ввиду того, что её представители не имеют согласия в том, «что они делают»; уровни регионального идеологического синдрома, которыми располагают различные локальные элиты, позволяют установить границы, внутри которых региональные власти создают экономические и политические институты. Наличие интегрированной элиты, которая создаёт атмосферу идеологической консолидации вокруг региональных ценностей и смыслов, помогает фокусировать региональные интересы и повышать взаимозависимость основных действующих лиц.

Проведённый анализ, выводы и обобщения об идеологических и политических реакциях региональных элит позволяют по новому взглянуть на проблемы децентрализации России и использовать их для корректировки отечественной региональной политики в сторону его большего соответствия особенностям политического процесса на локальном уровне.

Прежде всего диссертация выявила, что в современном российском обществе существуют и соперничают разные понимания того, что есть экономическое процветание, политическая безопасность, региональные, национальные, государственные интересы. Мы получили несовпадающие ответы на эти вопросы путём идентификации различных точек зрения региональных лидирующих политических групп. Современное российское государство представляет собой мир полифонии, различий и конфликтующих друг с другом неравенств

Политические идеологии региональных элит выступают как силы развития, актуализирующие разнонаправленность векторов российского политического устройства. Если новое российское государство окажется способным к реконструкции всех региональных факторов в системное единство, то только в этом случае его синергетический эффект будет соразмерен политическому потенциалу великой державы. Только такой подход может стимулировать рациональную работу по созданию той идеологической почвы, на которой вырастет национальная идея.

Эволюция отечественного регионализма не закончена. Более того, следует ожидать нарастания регионализации России. Её развитие, безусловно, будет стимулироваться состоянием политической неопределённости в отечественном социуме и продолжающейся непредсказуемостью политики федерального Центра. Рассматриваемая проблематика ещё достаточно долгое время будет находиться в центре внимания научного сообщества и руководящих государственных органов. Поэтому дальнейшие сравнительно-аналитические исследования в области развивающейся регионализации России и ведущих субъектов данного процесса призваны оказать большую теоретико-методологическую и методико-практическую помощь в налаживании действенной региональной политики на всех уровнях.

Проведённое исследование позволило выйти на ряд проблем, которые не получили пока достаточного освещения. Речь, прежде всего, идёт о том, будут ли политические режимы, установленные в российских регионах, соотноситься с перспективой политической демократиизции и экономической модернизации общества. Типы элитных структур, формирующиеся в исследованных нами регионах, во многих своих чертах отражают тенденцию к «замораживанию» их политических систем. В связи с этим возникает вопросгсмогут ли они стимулировать коренные изменения в будущем? Очевидно, необходимо признать, что в долгосрочной перспективе «замораживание» региональных политических систем может привести к отрицательным результатам в большей степени, чем к положительным. Есть опасность того, что преходящие выгоды политической стабилизации, полученные в переходный период, могут обернуться застоем и утратой шанса на демократическое развитие.

Другой важной и актуальной проблемой, затронутой в данном исследовании, является проблема политического лидерства. Речь прежде всего идёт о механизмах взаимодействия лидера и элиты, которые не лежат на

247 поверхности, а отражают латентные связи между ними. Как показало данное исследование, лидерство(в лице руководителей изученных регионов— Шаймиева, Илюмжинова, Немцова, Аяцкова) обладает тенденцией к осуществлению в контексте хорошо организованной группы. Каково концептуальное измерение двух базовых политических функций: лидерства, отражающее принцип индивидуализма и выдающейся инициативы, и элиты, олицетворяющий групповое доминирование? Такого рода исследование позволит перейти от интуитивных к объективированным способам детерминации деятельности региональных элит и лучше понять характер политических режимов в субъектах РФ.

Думается, работа над этими теоретическими задачами составит предмет дальнейшей исследовательской деятельности авторов.

Список литературы диссертационного исследования доктор политических наук Магомедов, Арбахан Курбанович, 1999 год

1. Абдулатипов Р. Только закон может остановить беззаконие//Независимая газета. 1996. 16 июля.

2. Агранат Г. О региональном развитии и региональной политике//Свободная Мысль. 1996. №9. С.23-32.

3. Амирханов P.M. Национальная идеология и национальная политика//Межэтнические и межконфессиональные отношения в республике Татарстан: Материалы научно-практической конференции. Казань, 1993. 4.1. С.29-32.

4. Амирханов Р. Татарская национальная идеология//Панорама~Форум. Казань, 1996. №1. С.27-38.

5. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М.: «Прогресс»— «Политика», 1992. 608с.

6. Афанасьев М.Н. Клиентела в России вчера и сегодня//Полис. 1994. №1.С.121-126.

7. Афанасьев М.Н. Изменения в механизме функционирования правящих региональных элит//Полис. 1994. №6. С.59-66.

8. Афанасьев М.Н. Правящая элита России: образ деятельности//Мировая Экономика и Международные Отношения. 1996.№3. С. 46-56, №4. С.28-38.

9. Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. М.: Центр конституционных исследований МОНФ, 1997. 301 с.

10. Ашин Н. Нижегородская область//Михайловская Е. (ред.) Российский сборник. М.: Панорама, 1995. С.238-263.

11. Бабаева Л.В., Таршис Е.Я., Резниченко Л.А. Элита России: о настоящем и будущем страны//Социс. 1996. №4. С.40-49.

12. Бадовский Д., Шутов А. Региональные элиты в постсоветской России: особенности политического участия//Кентавр. 1996. №6. С.3-23.

13. Барзилов С., Чернышев А. Провинция: элита, номенклатура, интеллигенция//Свободная мысль. 1996. №1. С.44-56.

14. Барзилов С., Чернышев А. Регион как политическое пространство //Свободная мысль. 1997. №2. С.3-13.

15. Баталов Э. Без идеала//Свободная мысль. 1996. №3. С.73-92.

16. Белановский С.А. Методика и техника фокусированного интервью. М.: Наука, 1993. 352с.

17. Белая книга Татарстана. Путь к суверенитету. 1990-1993. Казань. 1993. && с

18. Белозерцев В.И. Природа и роль «идеологического» в духовно-практической жизни человека и общества: проблемы и суждения//Идеология как феномен духовной жизни человека и общества. Ульяновск: УлГТУ, 1995. С.3-19.

19. Бердяев Н.А. Философия неравенства. М.: ИМА-пресс, 1990. 286с.

20. Березовский В., Червяков В. Современная политическая элита России//Свободная мысль. 1993. №1.С.56-65, Т2. С.93-105.

21. Бирнбаум П. Французский правящий класс. М.:Прогресс, 1981. 256с.

22. Борисов С. Постоянные и переменные величины регионального политического процесса до и после выборов. В: Борисов С. (ред.) Нижегородские выборы -95: новые тенденции и старые уроки. Нижний Новгород: ВВАГС, 1996. С.34-40.

23. Борисов С. Актуальный политический режим в Нижегородской области: становление в 90-е годы//Полис. 1999. №1. С.98-115.

24. Бунин И., Венедиктов П., Макаренко Б. Борис Немцов: вчера, сегодня, завтра//Полития. 1997. №3. С.35-48.

25. Бурдье П. Рынок символической продукции//Вопросы социологии.1993. №1/2. С.49-62.

26. Бурдье П. Социология политики. M.: Socio-Logos, 1993. 336с.

27. Бурдье П. Начала. M.: Socio-Logos, 1994. 288с.

28. Выбор Калмыкии. Элиста: Калмыцкий институт общественных наук РАН, 1995. 266с.

29. Галеев М. Татарстан: экономические и политические проблемы становления//Панорама-Форум. Казань, 1995. №1. С.59-65.

30. Галлямов P.P. Политические элиты российских республик: особенности трансформации в постсоветский период//Полис.1998. №2. С. 108115.

31. Гельман В. Региональные режимы: завершение трансформации?//Свободная мысль. 1996. №9. С. 13-22.

32. Гельман В. Шахматные партии российской элиты//Рго et Contra. 1996. T. 1. №1. С. 22-31.

33. Гельман В. Я. "Transition" по русски: концепции переходного периода и политическая трансформация в России (1989-1996)//Общественные науки и современность. 1997. №4. С. 64-81.

34. Гельман В. Как выйти из неопределённости?//Рго et Contra. 1998. Т.З. №3. С.21-39.

35. Гельман В.Я. «Сообщество элит» и пределы демократизации: нижегородская область//Полис. 1999. №1. С.79-97.

36. Гоффе Н., Цапенко И. Россия в «шкуре леопарда»: социальные проблемы региональной политики//Мировая экономика и международные отношения. 1996. №2. С.17-25.

37. Григорьев О., Малютин М. Региональная ситуация в России после декабрьских выборов: анализ новых тенденций и политических итогов местных выборов весной 1994 года. М.: Фонд «Дискуссионное пространство», 1995.

38. Гучинова Э.-Б. Власть в этнокультурном контексте: Президент Илюмжинов и его восприятие в народе//Независимая газета. 1994. 9 июля.

39. Гучинова Э.-Б. Республика Калмыкия: модель этнологического мониторинга. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1998. 80с.

40. Дай Т., Зиглер Л. Демократия для элиты. Введение в американскую политику. М.: Юрид. Лит., 1984. 320с.

41. Джангар. Калмыцкий народный эпос. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1989. 363с.

42. Дискин И. Россия: трансформация и элиты. М.: ЭЛТРА, 1995.

43. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15-ти томах. Л.: Наука, 1991. Т.9. 697с., Т.10. 448с.

44. Дробижева Л. Национализмы в республиках Российской Федерации: идеология элиты и массовое сознание//Панорама-Форум. Казань, 1996. №4.

45. Дука А. Трансформация местных элит (институционализация общественных движений: от протеста к участию)//Мир России. 1995. Т.4. №2. С.106-117.

46. Дука А. Конфликты и компромиссы в структурах региональной политической элиты: типология противоборства//Северная Пальмира.1997. №9. С.46-51.

47. Зазнаев О. Республика Татарстан/ТКонституционное право: Восточноевропейское обозрение. М.,1997.№2. С.69-78.

48. Земба Т.Д. Куда ведут навязчивые идеи, или историки Молдовы в поисках утраченного времени//Россия и современный мир. М.:ИНИОН РАН, 1995. №3. С. 196-212.

49. Ильин М.В. Ритмы и масштабы перемен (О понятиях «процесс», «изменение» и «развитие» в политологии)//Полис. 1993. №2. С.57-68.

50. Ильин В.В. Панарин A.C., Бадовский Д.В. Политическаяантропология. М. :МГУ, 1995.254с.

51. Илюмжинов К. Калмыкия перед выбором. М.: КомаНДор, 1993. 16с.

52. Илюмжинов К. Калмыкия сделала выбор. М.: «Зареалье», 1995. 32с.

53. Илюмжинов К. Терновый венец президентства. Документальная повесть. М.: Центрполиграф, 1995. 286с.

54. Исхаков Д. Модель Татарстана: «за» и «против»//Панорама-Форум. Казань, 1995. №1. С.46-58, №2,3. С. 48-69.

55. Итаев В. Чеченское пепелище кремлёвской политики//Правда.1995. 16 февраля.

56. Иудин A.A., Марченков П.А., Некрасов А.И. Выборы и электорат: политическая эволюция. Нижний Новгород: ВВАГС, 1997.118с.

57. Каганский В. Советское пространство: конструкция, деструкция, трансформация/Юбщественные науки и современность. 1995. №3.C.31-38.

58. Казаков М. Выборы губернатора: к укреплению власти через состязание позиций. В: Борисов С. (ред.) Нижегородские выборы-95: новые тенденции и старые уроки. Нижний Новгород: ВВАГС, 1996. С.41-51.

59. Калмыкия на пути реформ. Элиста: калмыцкое книжное издательство, 1995. 18с.

60. Капустин Б. Национальный интерес как консервативная утопия//Свободная мысль. 1996. №3.С. 13-29.

61. Кара-Мурза С., Ормигон М., Пискунов Д. Идеология и наука—не антиподы/Юбщественные науки и современность. 1991. №5.С.91-99.

62. Катушов К.П. Сородичи за рубежом и деятельность общества «Хальмг Тангч»//Выбор Калмыкии. Элиста, 1995. С. 108-113.

63. Кинан Э. Московия и Казань:некоторые вводные замечания к модели степной дипломатии//Панорама-Форум. Казань, 1995. №1. С.66-81.

64. Киссинджер Г. Уроки для лидеров//Новое время. 1990. №41. С.40-41.

65. Клямкин И.М. Какой авторитарный режим возможен сегодня в России?//Полис. 1993. №5. С.49-78.

66. Кодекс торгового оборота Республики Калмыкия—Хальмг Тангч. Элиста, 1993. 25с.

67. Коломийцев В. Идеи власти и власть идей//Мировая экономика и международные отношения. 1996. №3. С.144-147.

68. Косолапов A.M. Интегративная идеология для России: интеллектуальный и политический вызов//Вопросы философии. 1994. №1. С.З-24.

69. Крыштановская О. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту//Общественные науки и современность. 1995. №1.С.51-65.

70. Крыштановская О. Портрет современной элиты//Спутник-дайджест.1995. №7. С.6-15.

71. Крэстева А. Власть и элита в обществе без гражданского общества//Социс. 1996. №4. С.19-29.

72. Куколев И. Региональные элиты: борьба за ведущие позиции продолжается/ТВласть. 1996. №1. С.46-52.

73. Куколев И., Штыков П. Становление элитоведения (1991-1996). В: Социальные исследования в России. Немецко-российский мониторинг. Берлин— М.: Полис, 1998. С.107-137.

74. Кто есть кто в Республике Татарстан. Вып.2. Казань: ТОО «Стар»,1996.

75. Левяш И .Я. Средняя Европа: структура и геополитический выбор //Полис. 1995. №1.

76. Лексин В., Андреева В. Региональная политика в контексте новой российской ситуации и новой методологии её изучения. М., 1993.

77. Лэйн Д. Перемены в России: роль политической элиты//Социс. 1996.4. С.30-40.

78. Магомедов А.К. Политическая элита российской провинции //Мировая экономика и международные отношения. 1994. №4. С.72-79.

79. Магомедов А.К. Политический ритуал и мифы региональных элит//Свободная мысль. 1994. №11.С. 108-114.

80. Магомедов А.К. Властвующая элита Саратова. О политике и лидерстве в центре Поволжья//Губерния. Пенза. 1995. №1-2. С.68-76.

81. Магомедов А.К. Власть новой Калмыкии. Организация и пределы согласия политической элиты//Россия и современный мир. М.:ИНИОН РАН, 1995. №3. С.156-169.

82. Магомедов А.К. Корпорация «Калмыкия»—выражение идеологии калмыцкой правящей элиты//Мировая экономика и международные отношения. 1995. №12.С.106-113.

83. Магомедов А.К. Локальные элиты и идеология регионализма: сравнительный анализ в России. В: На путях политической трансформации (политические партии и политические элиты постсоветского периода). М.: МОНФ, 1997. С.36-66.

84. Магомедов А.К. Общество регионов//Рго е! Соп1:га.М.:1997. Т.2. №2. С.47-58.

85. Магомедов А.К. Локальные элиты и идеология регионализма в новейшей России: сравнительный анализ. Ульяновск: Изд-во УлГТУ, 1998. 150с.

86. Малютин М. «Новая» элита в новой России/Юбщественные науки и современность. 1992. №2. С. 36-45.

87. Манхейм К. Идеология и утопия//Новое время. 1990. №4. С.40-42.

88. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. 700с.

89. Мангейм Дж., Рич Р. Политология. Методы исследования. М.: "Весь Мир", 1997. 544с.

90. Материалы съезда народов Татарстана. Казань: Татарское книжное издательство, 1993. 154с.

91. Материалы протокольного отдела Администрации Президента Республики Татарстан.

92. Материалы общего отдела Аппарата Президента Республики Татарстан.

93. Материалы Администрации Президента Республики Калмыкия.

94. Материалы Администрации Нижегородской области.

95. Материалы Саратовского областного Совета народных депутатов.

96. Матц У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна//Полис. 1992. №1-2. С.130-142.

97. Мигранян А. Контуры новой доктрины//НГ-Сценарии. 1999. №7. С. 1,14.

98. Миллер А. О дискурсивной природе национализма//Рго et Contra. 1997. Т.2. №4. С. 141-152.

99. Миллс Р. Властвующая элита. М.: Изд.иностр. лит., 1959. 543с.

100. Многопартийность в Татарстане: реальность и перспектива (информационно-аналитический материал). Казань: Аппарат Президента

101. Республики Татарстан, 1995. 30с.

102. Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М.:Инфомарт, 1994. 115с.

103. Мохов В. Политическая элита в СССР//Перспективы. 1991. №8. С.1422.

104. Мустафин М.Р., Хузеев Р.Г. Всё о Татарстане. (Экономико-географический справочник). Казань: Татарское книжное издательство, 1994. 164с.

105. Муха В. Сибирское плечо России/Международная жизнь. 1993. №4. С.44-48.

106. Мясников О.Г. Смена правящих элит: «консолидация» или «вечная схватка»?//Полис. 1993. №1. С.52-60.

107. Нарта М. Теория элит и политика: к критике элитаризма. М.: Прогресс, 1978. 237с.

108. Нельсон JI. Д., Кузес И.Ю. Группы интересов и политический срез российских экономических реформ (критическая версия)//Полис. 1995. №6. С.81-86.

109. Нижегородский пролог. Экономика и политика в России. Нижний Новгород—Москва, 1992. 237с.

110. Нижний Новгород: выборы мэра-98. Социологический анализ. Нижний Новгород: Изд-во Волго-Вятской академии госслужбы, 1998. 136с.

111. Огарёв A.B., Понеделков A.B. Лидер, элита, регион. Ростов-на-Дону: Изд-во Северо-Кавказского научного центра, 1995. 176с.

112. Ортега-и-Гассет. Дегуманизация искусства. М.: Радуга, 1991. 639с.

113. Остапчук А. Алхимия элиты//Рго et Contra. 1996. Т. 1. № 1. С. 104-111.

114. Павленко С. Центр—регионы: кто-кого?//Международная жизнь. 1993. №4.СЛ9-96.

115. Пакульски Я., Баоган X. Национальное самосознание, элиты идемократизация: сравнение России и Китая//Проблемы Дальнего Востока. 1998. №1. С.48-61.

116. Панарин A.C. Введение в политологию. Учебное пособие. М.: Новая Школа, 1994. С.320с.

117. Панарин A.C. Информационные политические технологии в условиях «открытого общества»//Кентавр.1994. №3. С.37-50.

118. Панарин A.C. Россия в Евразии: геополитические вызовы и цивилизационные ответы//Вопросы философии. 1994. №12. С. 19-31.

119. Партийная система в России в 1989-1993 годах: опыт становления. М.: Начала-Пресс, 1994.85с.

120. Патнэм Р. Процветающая комьюнити, социальный капитал и общественная жизнь//Мировая экономика и международные отношения. 1995. №4. С.77-86.

121. Петров Н. Выборы представительных органов власти регионов //Мировая экономика и международные отношения. 1995. №3. С.25-34.

122. Политический альманах России 1997. Под ред. Макфола М., Петрова Н. М.: Моск. Центр Карнеги, 1998. 552с.

123. Понеделков A.B. Элита (политико-административная элита: проблемы методологии, социологии, культуры). Ростов-на-Дону: Издательство Северо-Кавказского научного центра, 1995. 340с.

124. Понеделков A.B. Политическая элита: генезис и проблемы её становления в России. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 1995. 208р^с.

125. Попов В. Экономические реформы в России: три года спустя. Москва: РНФ, 1994.

126. Равно Ж.-Р. Типы национализма, общество и политика в

127. Татарстане//Полис. 1992. №5-6.

128. Распопов Н.П. Теоретические проблемы политической активностинижегородского бизнеса на выборах в Госдуму (Декабрь 1995 года)//Нижегородские выборы-95: новые тенденции и старые уроки. Нижний Новгород: Нижегородский исследовательский фонд, 1996. С.52-63.

129. Регион крупным планом. Нижегородская область//Российская Федерация. 1998. №16. С.21-44.

130. Рикер П. Герменевтика, этика, политика. М.: АО "KAMI", 1995. 160с.

131. Рубл Б. Институт Кеннана и региональная Россия //Земство. Архив провинциальной истории России. Пенза, 1994. №3. С.34-41.

132. Сарматин E.C. Проблемы "чеченской революции"//Полис. 1993. №2. С. 170-171.

133. Сартори Дж. Вертикальная Демократия//Полис. 1993 .№2. С.80-89.

134. Сенатова О., Касимов А., Гельман В., Рыженков С. Субъекты и факторы политики в Поволжье//Земство. Архив провинциальной истории России. Пенза, 1994. №4. С.8-33.

135. Смирнов В.П. Политическая история и политика//Политическая история на пороге 21 века: традиции и новации. М.:ИВИ, 1995. С.240-249.

136. Смирнягин J1.B. Российский федерализм: парадоксы, противоречия, предрассудки. М.: МОНФ, 1998. 72с.

137. Современная сравнительная политология. Хрестоматия. М.: МОНФ, 1997. 375с.

138. Солник Ст. «Торг» между Москвой и субъектами Федерации о структуре нового Российского государства: 1990-1995//Полис. 1995. №6. С.95-108.

139. Сравнительный регионализм: Россия—СНГ—Запад. Материалы международного исследовательского проекта. Нижний Новгород: Изд-во ННГУ, 1997. 345с.

140. Статбюллетень «Основные показатели социально-экономического развития и хода экономических реформ в районах республики Калмыкия» за 1992-1995 гг. Элиста, 1996.

141. Степное Уложение (основной закон) Республики Калмыкия. Элиста, 1994. 11с.

142. Тарасов Ю. Правящая элита Якутии: штрихи к портрету//Полис. 1993. №3. С.171-173.

143. Терборн Г. Принадлежность к культуре, местоположение в структуре и человеческая деятельность: объяснение в социологии и социальной HayKe//"THESIS". Научный метод. Альманах. 1994. №4. С.97-118.

144. Тинн Э. Элитаризм, культурный мазохизм и Макс Вебер//Политика. Таллинн, 1990. №8. С. 35-47.

145. Турунок С.Г. Кирсан Илюмжинов//Кентавр. 1995. №1. С.35-47.

146. Фарукшин М.Х. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации //Полис. 1994. №6. С.67-79.

147. Фарукшин М.Х. Субъекты федераций в международных отношениях//Полис. 1995. №5. С.109-118.

148. Федотова В.Г. Судьба России в зеркале методологии//Вопросы философии. 1995. № 12. С.21-32.

149. Хакимов Р. Сумерки империи. К вопросу о нации и государстве. Казань: Татар. Кн. Изд-во,1993. 87с.

150. Хакимов Р. Год упущенных возможностей. Казань: Центр гуманитарных проектов и исследований, 1994. 16с.

151. Хакимов Р. Россия и Татарстан: у исторического перекрёстка//Молодёжь Татарстана. 1995. №11, 12, 13.

152. Хакимов Р. Подходы к федерализму в России: вариант Татарстана. Казань, 1994. Юс.

153. Цейтлин P.C., Идиатуллина К.С. Становление института политического лидерства в Татарстане//Межэтнические и межконфессиональные отношения в республике Татарстан: Материалы научно-практической конференции. Казань, 1993. 4.1. С. 39-41; 4.2. С. 39-41.

154. Шаймиев М., Рахимов М., Николаев М. За последовательную демократизацию и федерализацию России (Послание Президенту Российской Федерации Б.Н.Ельцину)//Панорама-Форум. Казань, 1995. №1. С.3-6.

155. Шварценберг Р.-Ж. Политическая социология. М., 1992. Ч.З. 157с.

156. Шестопал Е.Б. Образ власти в России: желания и реальность (политико-психологический анализ) //Полис. 1995. №4. С.86-97.

157. Шкаратан О.И., Фигатнер Ю.Ю. Старые и новые хозяева России (от властных отношений к собственническим)//Мир России. Социология, этнология, культурология. 1992. Т. 1. № 1. С.67-90.

158. Шнипер Р.И. Региональные проблемы рынкообразования//Регион: экономика и социология. Новосибирск, 1993. №1. С.3-13.

159. Шовунов К.П. Исторические истоки программы первого Президента Республики Калмыкия//Выбор Калмыкии. Элиста, 1995. С.7-13.

160. Ядов В.А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. М.: Наука, 1987. 248с.

161. Ядов В. А. Социальная идентификация в кризисном обществе//Социологический журнал. 1994. №1. С.35-52.

162. Яковенко И. Интеллигенция в поисках идеи//Рубежи. 1997. №8-9. С.163-175.

163. Ясперс К. Истоки истории и её цель. Вып. 1. М.: ИНИОН, 1991.215с.

164. Abrahamian Е. Radical Islam. The Iranian Mojahedin. London: Tauris, 1989. 307p.

165. Ahmed I. The Concept of an Islamic State. An Analysis of the Ideological Controversy in Pakistan. Stockholm: Department of Political Science of University of Stockholm, 1985. 255 p.

166. Ake C. A Theory of Political Integration. Homewood, 111.: Dorsey, 1967.

167. Andrian Ch. Democracy and Socialism. Ideologies of African Leaders. In: Apter D. (ed.) Ideology and Discontent. New York: The Free Press, 1964.

168. Apter D. (ed.) Ideology and Discontent. New York: The Free Press, 1964.

169. Aron R. The Opium of the Intellectuals. New York, 1957. 324p

170. Bachrach P., Baratz M. Two Faces of Power//American Political Science Review. 1962. N4. P.947-952.

171. Beck C., McKechnie J. Political Elites: A Select Computerized Bibliography. Cambridge: MIT Press, 1967. 661p.

172. Blondel J. Political Leadership. Toward a General Analysis. London: Sage, 1987.216р.

173. Bottomore T. Elites and Society. Harmondsworth: Penguin books, 1976.160.

174. Christoph J. Consensus and Cleavage in British Political Ideol-ogy//American Political Science Review. 1965. N2.

175. Dahl R. A Critique of the Ruling Elite Model//Americal Political Science Review. 1958. Vol.52. June.

176. Dahl R. Who Governs? Democracy and Power in an American City. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1961. 355p,

177. Dahl R. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven and London: Yale University Press, 1971. 257p.

178. Dahrendorf R. Society and Democracy in Germany. Garden City, New York: Doubleday, 1969.457p.

179. Deutch K. Nerves of Government. New York: Free Press, 1963. 316p.

180. Edinger L., Searing D. Social Background in Elite Analysis: A Methodological Inquiry//American Political Science Review. 1967 (June). P.428-445.

181. Duka A. Transformation of Local Power Elites: Institutionalization of Social Movements in St.Petersburg//International Journal of Urban and Regional Research. 1997. Vol.21. N3. P.430-444.

182. Endruweit G. Elite und Entwicklung: Theorie und Empirie zum Einfluss von Eliten auf entwicklungsprozesse. Frankfurt a Mein: Lang, 1986. 502s.

183. Etzioni-Halevi E. Fragile Democracy. New Brunswic, 1989.194p.

184. Evans P. Embedded Autonomy: States and Industrial Transformation. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1995.

185. Geertz C. Ideology as a Cultural System. In: D.Apter (ed.) Ideology and Discontent. Glencoe: Free Press, 1964. P.47-76.

186. Geertz C. The Interpretation of Cultures. Selected Essays. London: Fontana Press, 1993 . 470p.

187. Golosov G. Russian Political Parties and the "Bosses": Evidence from the 1994 Provincial Elections in Western Siberia/ZParty Politcs. 1997. N3. P.3-21.

188. Hahn J. Reforming Post-Soviet Russia. The Attitudes of Local Politicians. In: Local Power and Post-Soviet Politics. Ed.by T. Friedgut and J.Hahn. Armonk (N.Y.)—London: M.E.Sharpe, 1994. P. 208-238.

189. Hamilton M. The Elements of the Concept of Ideology//Political Studies.1987. N1. P.18-38.

190. Hanson Ph. Local Power and Market Reform in Russia//Communist Economies and Economic Transformation. 1993. N1. P.45-60.

191. Hanson Ph. Regions, Local Power and Economic Change in Russia. London: Royal Institute of International Affairs, 1994. 52p.

192. Hanson Ph. How Many Russias? Russia's Regions and their Adjustment to Economic Change//The International Spectator. 1997. N1. January-March. P.39-53.

193. Hough J. The Soviet Prefects: The Local Party Organs in Industrial Decision-Making. Cambridge, Mass.: Harvard Univ. Press, 1969. 416p.

194. Hughes J. Regionalism in Russia: The Rise and Fall of Siberian Agree-ment//Europe-Asia Studies. 1994. N7. P. 1133-1161.

195. Hughes J. Sub-National Elites and Post-Communist Transformation in Russia: A Reply to Kryshtanovskaya and White//Europe-Asia Studies. 1997. N6. P.1017-1036.

196. International Studies of Values in Politics. New York: The Free Press, 1971.

197. Jaeggi U. Die Gesellschaftliche Elite. Bern und Stuttgart: Haupt, 1960.163s.

198. Kirkow P. Regional Warlordism in Russia: The Case of Primorskii Krai//Europe-Asia Studies. 1995. N6. P. 923-947.

199. Kirkow P. Russia's Provinces. Authoritarian Transformation versus Local Autonomy? Birmingham: CREES, University of Birmingham, 1998. 240 p.

200. Koraberg A. Canadian Legislative Behavior. New York: Holt, 1967. 166p.

201. Kryshtanovskaya O. and White S. From Soviet Nomenklatura to Russian Elite//Europe-Asia Studies.1996. N5. P. 711-733.

202. Kullberg J. The Ideological Roots of Elite Political Conflict in Post-Soviet Russia//Europe-Asia Studies. 1994. N6. P.929-953.

203. Lane D. Transition under Eltsin: The Nomenklatura and Political Elite Circulation//Political Studies. 1997.vol.45.N5. P.855-874.

204. Lasswell H. Politics: Who Gets, What, When, How. New York: Meridian Books, 1958. 222p.

205. Lasswell H. Power and Personality. N.Y.: Viking, 1963.262p.

206. Lasswell H., Lerner D. (eds.) World Revolutionary Elites. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1966.478p.

207. Leites N. A Study of Bolshevism. New Jersey, 1953.

208. Lindblom Ch. The Intelligence of Democracy. New York: The Free Press, 1965. 352p.

209. Lisa M. Le Mair A. Regional Approach to Russian Federalism? IREX Seminar in Kazan//International Research and Exchanges Board. News in Brief. 1994. N6. P. 1-22.

210. Local Power and Post-Soviet Politics. Ed.by T.Friedgut and J.Hahn. Ar-monk (N.Y.)—London: M.E.Sharpe, 1994. 292 p.

211. Moses J. Saratov and Volgograd, 1990-1992: A Tale of Two Russian Provinces. In: Local Power and Post-Soviet Politics. Ed.by T.Friedgut and J.Hahn. P.96-137.

212. McAuley M. Politics, Economics, and Elite Realignment in Russia: A Regional Perspective//Soviet Economy. 1992.N1.

213. McAuley M. Russia's Politics of Uncertainty. Cambridge Univ.1. Press, 1997. 35lp.

214. Melvin N. The Consolidation of a New Regional Elite: The Case of Omsk (1987-1995)//Europe-Asia Studies. 1997.N4. P.619-650.

215. McLellan D. Ideology. Buckingham: Open University Press, 1995. 11 lp.

216. Meisel J. The Myth of the Ruling Class. Ann Arbor, University of Michigan Press, 1958.432p.

217. Minar D. Ideology and Political Behavior/ZMidwest Journal of Political Science. 1961. N.l. P.317-331.

218. Mitchneck B. Regional Governance Regimes in Russia: The Case of Udmurtia and Yaroslavl'. Discussion paper. The University of Arizona, 1997. November.

219. Ohmae K. The Rise of the Region State//Foreign Affairs. 1993. Spring. P.78-87.

220. Paige G. The Scientific Study of Political Leadership. New York: Free Press, 1977.416p.

221. Parry G. Political Elites.London: Allen & Unwin, 1969. 169p.

222. Parsons T. An Approach to the Sociology of Knowledge. Transactions of the Fourth World Congress of Sociology. Milan and Stressa, 1959. P.25-49.

223. Putnam R. Studying Elite Political Culture: The Case of "Ideol-ogy'Y/American Political Science Review. 1971. N3. P.651-681.

224. Putnam R. The Beliefs of Politicians. Ideology, Conflict, and Democracy in Britain and Italy. New Haven: Yale University Press, 1973. 309p.

225. Putnam R. The Comparative Study of Political Elites. Prentice-Hall, Inc., Englewood Cliffs, NJ.,1976. 246p.

226. Putnam R. Making Democracy Work. Civic Traditions in Modern Italy. Princeton.NJ: Princeton University Press, 1993. 258p.

227. Pye L. Personal Identity and Political Ideology. In: Marvick D. (ed.) Political Decision-Makers. N.Y.: Free Press, 1961.

228. Raleigh D. Beyond Moscow and St.Petersburg. Some Reflection on the August Revolution, Provincial Russia and Novostroika//The South Atlantic Quarterly. 1992.N3 .P.603-619.

229. Riesman D. Faces in the Crowd. Individual Studies in Character and Politics. New Haven, London: Yale Univ. Press, 1965. 75 lp.

230. Rose R. Politics in England. 2nd ed. Boston: Little Brown, 1974. 448p.

231. Sampson A. The Anatomy of Britain Today. London: Hodder & Stough-ton, 1965. 720p.

232. Schull J. What is Ideology? Theoretical Problems and Lessons from Soviet-Type Societies/ZPolitical Studies. 1992. N4. P.728-741.

233. Schwartzenberg R.-G. Sociologie Politique. Paris: Montchrestien, 1988. 592p.

234. Seliger M. Ideology and Politics. London: Allen and Unwin, 1976. 352p.

235. Shils E. Ideology and Civility. On the Politics of the Intellectual//Sewanee Review. 1958. LXVI. P.450-480.

236. Shils E. The Concept and Function of Ideology//International Enciclopae-dia of the Social Sciences. Vol.VII. 1968. P.66-76.

237. Slider D. Elections to Russia's Regional Assemblies//Post-Soviet Affairs. 1996. N3. P.243-264.

238. Spiro H. Government by Constitution. The Political Systems of Democracy. N.Y.: Random House, 1959. 496p.

239. Stark W. The Sociology of Knowledge. London: Routledge & Paul,1958. 356p.

240. Stoner-Weiss K. Conflict and Consensus in Russian Regional Government: The Importance of Context. In: Jeffrey W.Hahn (ed.) Democratization in Russia. The Development of Legislative Institutions. Armonk, N.Y.: Sharpe, 1996. P.143-158.

241. Stoner-Weiss K. Local Heroes. The Political Economy of Russian Regional Governance. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1997. 240p.

242. Stykow P. Elite Transformationin the Saratov Region: From Hierarchical Rule of A Monolitic Power Elite to Strategic Interactions of Sectoral Elites//Arbeitspapiere AG TRAP. Berlin: Max-Planck-Gesellschaft.1995. N5. P. 1-23.

243. Teague E. North-South Divide: Yeltsin and Russia's Provincial Lead-ers//RFE/RL Research Report. 1993. N21. P.7-23.271

244. Urban M. The Politics of Identity in Russia's Postcommunist Transition: The Nation against Itself//Slavic Review. 1994. N.3. P.733-765.

245. Verba S. Comparative Political Culture. In: Political Culture and Political Development. Ed.by L.Pay and S.Verba. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1965. 574p.

246. Walker R. Thinking About Ideology and Method//Political Studies. 1995.N2.P.333-342.

247. Waterman H. Political Change in Contemporary France. Columbus, Ohio, 1969,

248. Welsh W. Leaders and Elites. N.Y.: Holt, 1979. 209p.

249. Wiatr Y. Political Elites and Political Leadership//Indian Journal of Politics. 1973. N7. P. 13 7-149.