Проблемы смеха и смерти в лирике Велимира Хлебникова тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Степаненко, Кристина Алексеевна

• Степаненко, Кристина Алексеевна
• кандидат филологических наук
• 2011

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Степаненко, Кристина Алексеевна

Введение.

Глава I. "Смеховой мир" Велимира Хлебникова: истоки и эстетический смысл

1.1. Триединство лирического героя в творчестве Велимира Хлебникова: "ребёнок - медиатор - юродивый".

1.2. Смех и его модификации: от средневековой карнавализации к амбивалентному экспериментаторству футуристов.

1.3. Витальность смеха в эстетике Велимира Хлебникова.

Глава II. Единство смеха и смерти: заочный "диалог" Велимира Хлебникова и Фридриха Ницше

2.1. Смех как "двойник" смерти у Велимира Хлебникова.

2.2. Русский футуризм и ницшеанская деструктивность.

2.3. Заочный "диалог" Велимира Хлебникова и Фридриха Ницше.

Глава III. Разрушение системы: поэзия в поисках новых изобразительных средств

3.1. Футуризм и эстетика импрессионизма.

3.2. Черты импрессионизма в творчестве Велимира Хлебникова.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Проблемы смеха и смерти в лирике Велимира Хлебникова»

Велимир Хлебников - поэт, прозаик, драматург, одна из самых спорных и колоритных фигур русского футуризма. Он стал поэтом-загадкой, прожившим короткую, но удивительную жизнь, насыщенную событиями и окруженную легендами, за которыми порой стоят факты ещё более невероятные, чем сами легенды. Хлебников был не просто поэтом: в своем творчестве он сочетал поэзию с математикой, историю с орнитологией, философию с биологией, экспериментаторство с энциклопедизмом. Его стихи увлекали и отталкивали, его проза и драматургия ставили перед читателями вопросы, большей частью непонятные современникам. Хлебников говорил о связи времени и пространства, о цикличности исторических процессов, о закономерностях расселения народов в Европе, о влиянии лунных и солнечных циклов на человека и природу. Он размышлял о происхождении и развитии языка, об условности языкового знака. В статьях рассуждал об экономическом и политическом развитии России, о строительстве железных дорог, о современной архитектуре, о значении кино и радио. Хлебников высказывался по проблемам экологии и атомной энергии, но одновременно оставался удивительным и неповторимым поэтом.

Художественный мир Велимира Хлебникова•— явление многогранное, сложное и потому труднопостигаемое. Многосторонность его литературной одарённости не укладывается в пределы теорий и не ограничивается рамками футуризма.

Практически сразу после смерти Хлебникова началось изучение его жизни и творчества: работы Р. Якобсона, а также наблюдения Ю. Тынянова, В. Шкловского, В. Маяковского, О. Мандельштама, Б. Пастернака, А. Блока, Н. Асеева и других теоретиков и художников слова. Писались воспоминания о поэте, хотя возможности их публикации практически не было. И хотя имя Хлебникова в СССР не было под запретом (благодаря его связям с тенденциозно «препарированным» В. Маяковским), официальное литературоведение предвзято относилось к творчеству этого непохожего на других поэта-чудака.

И тем не менее в 1927 году в Кабинете современной поэзии при Государственном институте истории искусств в Ленинграде возникла мысль издать сборник произведений Велимира Хлебникова. Воплотить в жизнь эту идею взялся писатель и историк литературы Ю. Тынянов Его помощником стал молодой литературовед Н. JI. Степанов. От имени издательства "Academia" они вели переговоры с друзьями Хлебникова по поводу публикации рукописей, но через год стало ясно, что в этом издательстве книга не выйдет. И все же издателям удалось заключить договор с "Издательством писателей в Ленинграде" на подготовку трёхтомника Хлебникова. Согласились помочь многие друзья поэта, у которых оставались его рукописи, прежде всего художник Пётр Митурич, который фактически остался хранителем основного корпуса наследия футуриста. Работа продвигалась с трудом, и, наконец, в 1928 году вышел первый том уже не трёхтомного, а пятитомного собрания произведений. Вступительную статью к нему написал Тынянов. Эта статья до сих пор не утратила своей научной ценности и остаётся основополагающей в хлебниковедении. Дальнейшая работа - собирательская, текстологическая, редакторская, организационная -осуществлялась практически полностью Степановым.

В течение 1928-1933 годов все пять томов были изданы. В них вошли поэмы, стихотворения, драматургия, проза, статьи, письма и записные книжки поэта. Это издание даёт достаточно объективное представление о творчестве Велимира Хлебникова. До недавнего времени оно оставалось единственным собранием его сочинений. Конечно, Н. Степанов не мог решить всех вопросов, связанных с хлебниковским наследием, - многие из них остаются открытыми до сих пор. Подготовленный им пятитомник вызвал критику, порой откровенно злобную, порой вполне обоснованную (Н. Харджиев). Редакция допустила довольно много текстологических ошибок, некоторые произведения оказались не включены, не всегда были выдержаны принципы издания; оставляли желать лучшего комментарии.

И все же Н. Степанову удалось издать сборники произведений поэта в самые тяжёлые для русской культуры годы: том "Избранного" (1936), том стихотворений и поэм в Малой серии "Библиотеки поэта" (1940). Более того, практически одновременно с пятитомным изданием Н. Степанова стали выходить маленькие сборники "Неизданного Хлебникова". Каждый выпуск состоял из пятнадцати-двадцати страниц и был напечатан тиражом от пятидесяти до ста экземпляров. Почти для каждого выпуска текст был написан от руки и затем воспроизведён на стеклографе. В выходных данных указывалось, что издание осуществляет "Группа друзей Хлебникова". На самом деле и замысел, и его воплощение почти целиком принадлежали Алексею Кручёных. Этими книжечками он продолжал традицию футуристических литографированных изданий 1910-х годов. Всего Кручёных издал 30 выпусков. Некоторые из них были даже не стеклографированы, а напечатаны на машинке в нескольких экземплярах. Последняя такая брошюрка вышла в 1935 году.

В 1940 году Теодор Гриц и Николай Харджиев выпустили том "Неизданных произведений" Хлебникова, однако оно охватывало лишь ничтожно малую часть хлебниковского наследия.

В дальнейшем (1940 -1970-е гг.) отдельными книгами стихи Велимира Хлебникова не выходили. Лишь в 1960 году вторым изданием вышел том в Малой серии "Библиотеки поэта", а в антологиях и учебниках литературы появлялись стихотворения "Заклятие смехом" и "Бобэоби" — как пример буржуазного, упаднического искусства. Несмотря на то, что официального запрета на публикацию произведений Хлебникова не было, они оказались фактически недоступными почти целому поколению читателей.

Поворот к Хлебникову в нашей стране произошел только в конце 1970 — начале 1980-х годов. 1985 год — год столетия со дня рождения поэта стал вехой в развитии хлебниковедения. К этому времени появились серьёзные изыскания В.П. Григорьева, Р.В. Дуганова, А.Е. Парниса и др. Более того, русское хлебниковедение вступило в активное взаимодействие с зарубежным опытом. Получили известность труды таких исследователей, как X. Баран, Н. Башмакова, В. Вестстейн, Р. Вроон, Р. Голдт, М. Грыгар, Р. Кук, Ж.-К. Ланн, Б. Леннквист, Е. Фарино и др. И все же давали знать о себе идеологические догмы: отношение к поэту оставалось настороженным не только в партийных кругах, но и в читательской среде. Говорить в широкой аудитории о хлебниковской зауми, его исторических вычислениях не рекомендовалось, акцент делался на воспевании поэтом революции, и тем самым его позиция напрямую отождествлялась с позицией Маяковского как основоположника социалистического реализма, что у несведущего читателя могло вызвать еще более неприязненное отношение к творчеству "будетлянина".

Однако, благодаря подобной тенденции, удалось стараниями В.П. Григорьева и А.Е. Парниса издать большой том "Творений", куда вошли почти все основные произведения поэта. Несколько сборников в Москве, Волгограде и Элисте в 1980-е годы издал Р.В. Дуганов. Тогда же он начал готовить новое собрание сочинений поэта, но, к сожалению, не дожил до его выхода в свет. Работу продолжил Е.Р. Арензон. К настоящему времени издание завершено: вышли шесть томов, шестой — в двух книгах.

Кроме того, начиная с конца 1980-х и в 1990-е годы публиковались воспоминания друзей и современников поэта: написанные ещё в 1930-е годы "Фрагменты из воспоминаний футуриста" Д. Бурлюка, мемуары А. Кручёных "Наш выход", примкнувшие к ранее опубликованным воспоминаниям В. Каменского "Путь энтузиаста" и Б. Лившица "Полутораглазый стрелец".

В итоге драматическая история читательского восприятия, критического и научного изучения хлебниковского наследия выявила абсолютную непродуктивность попыток прикрепления поэта к одному литературному направлению или философской концепции, что и i обусловливает необходимость многогранных научных подходов.

Именно поэтому, на наш взгляд, основополагающими исследованиями на сегодняшний день являются монографии, которые можно считать "классическими": Н.Л. Степанова ("Велимир Хлебников: Жизнь и творчество", 1975), В.П. Григорьева ("Грамматика идиостиля. В. Хлебников", 1983, "Словотворчество и смежные проблемы языка поэта", 1986), Р. В. Дуганова ("Велимир Хлебников: Природа творчества", 1990).

Н.Л. Степанов, например, особое внимание уделяет произведениям последнего периода творчества Хлебникова, поэтическая структура которых основана на сочетании зачастую противоречивых элементов, на объединении результатов слома и разрушения целостных поэтических стилей и традиций.

В работах "Грамматика идиостиля. В. Хлебников" (1983), "Словотворчество и смежные проблемы языка поэта" (1986) В.П. Григорьев обращается к формотворчеству в его связях со словотворчеством; к проблеме "мифологического", которой подчинены "воображаемая филология" поэта, особенно эстетика неологизма. Открытая в будущее система словотворчества, образная ёмкость неологизмов, глубина смысловых ассоциаций, принцип "эстетического равноправия" исконных слов русского языка, ключевые для поэта корни, понятия, слова-образцы - в этом заключается значение и своеобразие Хлебникова-поэта.

В книге "Велимир Хлебников: Природа творчества" (1990) Р. В. Дуганов пытается ответить на три вопроса: какое главное событие творческой судьбы Хлебникова? каково центральное его произведение? и каков его магистральный сюжет? Исходя из того, что смысловым центром, к которому направлено творчество Хлебникова, является революция, возвращающая человека к самому себе, Дуганов отводит центральное место поэме "Ладомир" Выявляя поэтическую традицию, с которой ассоциируется художественный строй поэмы, он указывает на одическую линию XVIII века, а смыслообразующий сюжет всего творчества Хлебникова видит в поэтическом предвидении будущего единства человека, истории и природы.

Серьезный вклад в изучение неологии Хлебникова внесли работы H.H. Перцовой "Словарь неологизмов Велимира Хлебникова" (1995) и монография "Словотворчество Велимира Хлебникова" (2003), в которых широко освещаются культурные явления, повлиявшие на формирование Хлебникова-словотворца, среди которых и лингвистические идеи XVII века, и "языковая работа" ближайших современников поэта - Вяч. Иванова и Андрея Белого.

В монографии Барбары Лённквист "Мироздание в слове. Поэтика Велимира Хлебникова" (1999) исследуются фольклорные истоки поэтики Велимира Хлебникова. Основная часть книги - подробный подстрочный анализ текста поэмы "Поэт", имеющей ключевое значение.

В 2000-ом году вышли итоговые для хлебниковедения монографии В.П. Григорьева "Будетлянин" и сборник статей и исследований под общей редакцией А.Е. Парниса "Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911-1998)".

Без преувеличения можно констатировать, что в XXI веке хлебниковедение стало одной из ведущих областей мирового литературоведения. В Астрахани, на родине поэта, регулярно проводятся Международные Хлебниковские чтения; там же учреждена Литературная премия имени В. Хлебникова. Конференции, посвященные его творчеству, проходят в Москве, Санкт-Петербурге, Хельсинки, Стокгольме, Амстердаме. Хлебниковское общество, созданное ещё в 1980-е годы, выпускает "Вестник Общества Велимира Хлебникова". По-прежнему продуктивно работает в области идиостиля В.П. Григорьев. В 2006 году свет увидела его книга "Велимир Хлебников в четырехмерном пространстве языка", куда вошли статьи 1958-2004 годов, сжато представившие путь автора к выдвигаемой им идее четырехмерного пространства-времени языка, где семантика, синтактика и прагматика сопоставлены с "эвристикой", охватывающей и пронизывающей их. В развитие теории экспрессем, с опорой на "Словарь языка русской поэзии- XX века", обсуждается модель "Словаря эвристем" с отбором в него "сильных" (в идейно-художественном смысле) контекстов из источников и проблема динамики в самой эвристике, условная смена "парадигмы Блока" "парадигмой Хлебникова". Идею эвристики во многом обусловили опыт прямых учителей автора (A.A. Реформатский, В.В. Виноградов), чем и объясняется специфический круг интересов ученого: от русистики и целостной филологии к частным проблемам словообразования, лексикографии, поэтической речи, интерлингвистике, кризису младограмматизма; к обоснованию модели "Смысл - Текст", лингвистической эстетике и эстетической гносеологии, идеям ОПОЯЗа, семиотики и МФШ, проблемам культуры языка и языковой политики, диалогу и воображаемой логике. В процессе анализа поэзии Хлебникова в единой точке сошлись литература и наука: Чехов, Андрей Белый, О. Мандельштам, М.М. Бахтин, Н Бор.

Своеобразным итогом научных разысканий Хенрика Барана после его "Поэтики русской литературы начала XX века" стала книга "О Хлебникове. Контексты, источники, мифы" (2002). Сам автор в предисловии характеризует проблематику книги: ".вопросы о контекстах, широких или узких, поэтического мира Хлебникова, об источниках его образов, мотивов и персонажей, о характере создаваемых им мифов" [Баран 2002: 11]. Автором не только представлен и осмыслен ценнейший архивный, историко-литературный, культурологический материал, но и продемонстрирована продуктивность метода "контекстов" для восстановления многомерного мира Хлебникова во всей его полноте и разнообразии. В сферу исследования X. Баран вовлекает также до того неизвестные или "запретные" аспекты ранней идеологии Хлебникова, стремясь реконструировать идеологический уровень в модели мира будетлянина. Таким образом, проблема идеологии и мировоззрения В. Хлебникова, что для нас важно, определяется как одна из актуальнейших и требующих объективного анализа.

Значительным вкладом в изучение феномена Велимира Хлебникова стала книга C.B. Старкиной "Велимир Хлебников: Король Времени" (2005; переиздание книги в 2007 в серии "Жизнь замечательных людей"). Помимо того, что это первая полная биография поэта, она вносит существенные коррективы в сложившееся представление о творческой эволюции поэта-будетлянина. Исследовательница особо выделяет 1904-1910 годы как определенный этап в художественной биографии Хлебникова, доказывая путём обращения к текстологическим разысканиям, что уже в дофутуристический период, т.е. до вхождения в какие бы то ни было литературные объединения, Хлебников сложился как самобытный автор с широким диапазоном поэтических приемов, методов, проделав сложную и весьма содержательную эволюцию. Уже на раннем этапе творчества, как убедительно показывает C.B. Старкина, Хлебников предстает как художественный мыслитель, а научные и философские интересы с самого начала подчиняются художественному творчеству.

Итак, сегодня можно говорить о том, что современное хлебниковедение — это состоявшаяся отрасль литературоведческой науки, демонстрирующая разнообразие теоретико-литературных ракурсов и подходов к изучению "творений" поэта. В основном внимание современных исследователей сосредоточено на следующих проблемах:

1) словотворчество и особенности хлебниковского языка [Башмакова 1987; Григорьев 1983, 1986; Дуганов 1990; Перцова 1995, 2003];

2) внелитературные контексты творчества Хлебникова: Хлебников и музыка, изобразительное искусство, наука, особенно философия [Альфонсов 1982; Арензон 1985; Бабков 1987; Гервер 1993; Иванов 1986; Кон 2000; Подвойский 2005];

3) мифологические и фольклорные мотивы в творчестве Хлебникова [Баран 1993; Гарбуз 1983; Ланцова 1993; Перцова, Рафаева 1996];

4) интертекстуальные связи творений Хлебникова с произведениями широкого круга русских и зарубежных писателей XIX и XX веков, общая значимость которых заключается в развенчании мифа об обособленном положении поэта в русской и мировой литературе, о его деструктивном отношении к классическому наследию [Глинин 1992; Ефимов 1993; Исаев 2005; Эткинд 2000];

5) различные аспекты поэтики Хлебникова: вопросы композиции, система жанров, мотивно-образный комплекс и т.д. [Баран 1991; Старкина 1998; Успенский 1973];

6) по-прежнему много внимания уделяется изучению биографии поэта, осмыслению его творческого пути и вопросам идейно-художественной эволюции [Аристов 2001; Мамаев 2007; Парнис 2005, 2008; Старкина 2005, 2007].

Однако, несмотря на то, что хлебниковедами проделана огромная работа, поле для исследований как в области мировоззрения, так и поэтики остается достаточно широким.

Для нас определяющим является тезис поэта, относящийся к 1913 году: "Одна из тайн творчества - видеть перед собой тот народ, для которого пишешь, и находить словам место на осях жизни этого народа, крайних точек ширины и вышины" [Хлебников 2001, III: 340].

Выявить и художественно воплотить "крайние точки ширины и вышины" на аксиологической оси - это и есть кредо Хлебникова, мировоззренческое, этическое, эстетическое, которое и положено в основу нашей работы.

Одной из таких "крайних точек" является смех, смеховая культура прошлого и настоящего. В эстетическом плане его природа парадоксальна: из языческого смеха-"жизнедателя" он легко становится смехом-"душегубом", меняя тем самым "плюс" на "минус". Эта амбивалентность смехового начала привлекала внимание многих писателей, философов и исследователей, среди которых особенно выделяются труды А. Бергсона, М.М. Бахтина, Д. С. Лихачёва, A.M. Панченко, Н.В. Понырко, Л.В. Карасева и др. [Бахтин 1990; Бергсон 2000; Карасев 1996; Лихачев, Панченко, Понырко 1984]. Именно смех в контексте культуры рубежа XIX-XX веков стал той силой, которая помогала и разрушать и строить, обновлять; смех оказался способным деконструировать и реконструировать человеческий мир.

Другая сторона вопроса - связь смеха со злом и смертью. Танатос как эстетическая проблема была осознана таковой, как это ни парадоксально, буквально несколько десятков лет назад, о чем свидетельствуют, в частности выпуски (начиная с 1991 г.) альманаха "Фигуры Танатоса", издаваемые Ассоциацией танатологов Санкт-Петербурга при содействии философского факультета Санкт-петербургского университета и Института человека РАН.

Необходимость изучения феномена смерти в творчестве Хлебникова отметил еще в 1975 году Н. Степанов. Однако охватить проблему целиком не входило в задачу ученого. Обозначенная перспектива должна была обрести новые горизонты и самоопределиться как специальная, притом весьма непростая тема, о чем в 1996 году писал и В. П. Григорьев, заостряя внимание на существующих лакунах в изучении поэтики Хлебникова. Тем не менее за два с небольшим десятка- лет никакого "самоопределения" данной проблемы не произошло. Эта ситуация сохраняется и сегодня.

Смех в культуре XX столетия можно назвать одной из экзистенциальных характеристик личности. "Человек смеющийся" стал определением человека по преимуществу. Смех стал выражать самую корневую сущность бытия в современной культуре. И главную роль в этом процессе сыграл Фридрих Ницше. На наш взгляд, во многом разгадка характера эстетического смеха XX века коренится в философии Ницше, которая, бесспорно, повлияла и на творчество Велимира Хлебникова. Учение немецкого философа во многом сформировало ту духовную атмосферу, в которой зародилось одно из самых радикальных течений в искусстве XX века - футуризм.

Учеными, как правило, отмечаются точки соприкосновения поэзии Хлебникова с современным ему модернистским искусством, в том числе и изобразительным. Элементы экспрессионизма очевидны в его образной системе, как и у других футуристов. Но мы заострим внимание на импрессионизме хлебниковских образов, полагая, что именно это течение в живописи более всего соотносилось с идеей нейтрализации смертоносных сил: эстетически реализовать миг, уходящий в небытие - это один из вариантов гетевского призыва остановить мгновение, ибо оно прекрасно.

Всё это даёт возможность нового прочтения поэзии Хлебникова, определяя тем самым актуальность нашего исследования.

Объектом является лирика В. Хлебникова как биографический и эстетический текст, связавший воедино личность и творчество в философско-художественном контексте эпохи.

Предмет исследования - мировоззренческие и эстетические искания Велимира Хлебникова в аспекте оппозиции смех/смерть, реализующей себя на всех уровнях мотивно-образной и идиостилевой системы.

Материалом диссертации стали поэтические тексты Хлебникова, его прозаическое и эпистолярное наследие, воспоминания современников.

Цель работы - охарактеризовать природу и содержание художественного экспериментаторства Велимира Хлебникова как явления, порожденного парадоксализмом кризисных и "пограничных" тенденций в искусстве начала XX века. Для достижения цели ставятся и решаются следующие задачи:

• выявить концептуальное своеобразие смехового начала в поэзии Хлебникова в его гносеологических, онтологических, аксиологических и метафизических аспектах;

• охарактеризовать доминантные мотивно-образные комплексы, связанные с категориями смех/жизнь, смех/смерть как взаимопредполагающие; рассмотреть их смыслоорганизуюшую роль в конкретных поэтических текстах;

• обосновать триединство лирического героя как реализацию структуры "ребёнок - медиатор - юродивый / шут", опираясь на трансформацию идей Ф. Ницше в сознании поэта;

• доказать генетическую и типологическую связь поэтической танатологии В. Хлебникова с теорией и практикой импрессионизма. Научная новизна работы обусловлена тем, что в ней системно и целостно доказана взаимосвязь смехового начала и танатологических представлений поэта как философско-метафизического феномена, обусловленного "пограничностью" поэтического сознания, а также выделена триединая структура лирического героя Хлебникова и определены её составляющие: ребёнок - медиатор - юродивый/шут.

Методология работы предполагает интеграцию историко-литературного, структурно-семантического, мифопоэтического и сравнительно-сопоставительного подходов к анализу художественного текста. Методологическую базу исследования составили труды А. Аствацатурова, М.М. Бахтина, Л.Я. Гинзбург, Ю.М. Лотмана, Д.С. Лихачёва,

A.M. Панченко, Н.В. Понырко, Л.В. Карасева, В. Янкелевича и др. Определяющее значение имели работы таких хлебниковедов, как X. Баран,

B.П. Григорьев, Р.В. Дуганов, Б. Лённквист, Н. Степанов и др. Безусловную ценность представляют для нас идеи П.А. Флоренского о корреляции языковых и изобразительных приемов [Флоренский 1993].

Теоретическая значимость исследования заключается в расширении, углублении, а также пересмотре стереотипных представлений о специфической природе философско-эстетического и этического содержания поэзии Велимира Хлебникова и футуризма в целом.

Результаты исследования имеют практическое значение и могут быть использованы в учебных курсах по "Истории русской литературы XX века", в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству Велимира Хлебникова, при разработке теоретических и методических рекомендаций по проблемам изучения поэзии русского футуризма.

Апробация материала. Концептуально значимые положения диссертации обсуждались на методологических семинарах кафедры литературы, издательского дела и литературного творчества Волгоградского государственного университета. Основные положения исследования изложены в докладах и сообщениях на Международных Хлебниковских чтениях (Астрахань: 2003, 2005, 2008), Кирилло-Мефодиевских чтениях (Москва: 2008, 2009, 2010), на Второй Международной научной конференции "Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов" (Волгоград: 2007), научных конференциях студентов и аспирантов ВолГУ (Волгоград: 2004 - 2010). По теме диссертации опубликовано 16 работ, в том числе одна публикация в издании, рекомендованном ВАК.

Положенияу выносимые на защиту:

1. Результаты экспериментально-поэтического опыта Велимира Хлебникова как на мировоззренческо-нравственном, так и на философско-онтологическом уровнях отражены в ряде амбивалентных "смеховых ситуаций", в которых сопряжены разноприродные стихии, разнопорядковые физические и метафизические элементы. При всей активности витальных проявлений - хохот, усмешка, веселье - смех выступает постоянным атрибутом смерти и тем самым является важнейшей составляющей хлебниковского танатоса. В итоге стихотворения Хлебникова, в которых фигурирует образы смеха/смерти, прочитываются как отражение кризисности ("пограничности") сознания в общем метатексте русской поэзии 1910-х - начала 1920-х годов.

2. В поэзии Хлебникова складывается многоплановая структура центрального героя смеховых/танатологических ситуаций: он выступает в качестве представителя объективного мира, как выразитель глубинных авторских эмоций и идей. Этот центр может пониматься трояко: дитя — медиатор — шут/юродивый. Каждый из названных элементов самодостаточен сам по себе и одновременно неразрывно связан с другими.

3. Бесспорна роль деструктивных идей Ф. Ницше в процессе формирования эстетики русского футуризма в целом и поэтического мира Велимира Хлебникова в частности. Это не только тезис о смерти Бога или теории "вечного возвращения" и учение о сверхчеловеке, традиционно и подчас предвзято связываемые с именем немецкого философа, но и заявленное единство смерти/смеха, нашедшее наиболее откровенное выражение в поэзии Ницше, недостаточно привлекавшей внимание специалистов.

4. Чрезвычайно существенным для понимания образной системы Велимира Хлебникова в танатологическом ракурсе является установление корреляционных отношений между приемами живописи и поэтической речи. Анализируя эти корреляции, мы делаем акцент на искусстве импрессионизма, пытавшемся "удержать мгновение" путем выявления множественности и подвижности художественных точек зрения на предмет, "отодвинуть" смерть игрой света и тени, чувственной осязаемостью мазка, "подрисовкой" невидимых глазу линий, долженствующих "продлить" впечатление. Аналогичные тенденции мы наблюдаем в идиостиле Хлебникова.

Структура диссертации подчинена достижению поставленной в работе цели и решению обусловленных ею задач. Работа состоит из Введения, трёх глав, Заключения и Списка использованной литературы, включающего 213 наименований. Материал изложен на 173 страницах.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Степаненко, Кристина Алексеевна

Заключение

О Велимире Хлебникове, эклектичном, "неправильном", возможно, одном из самых необычных представителей русской литературы рубежа Х1Х-ХХ веков, еще долго предстоит спорить критикам и читателям.

В истории литературы немного писателей с такой сложной судьбой, как Велимир Хлебников. Его стихи увлекали и отталкивали, его проза и драматургия ставили перед читателями вопросы, ориентированные на будущее и потому часто непонятные. Легенды и литературные анекдоты, связанные с именем футуриста, ещё более мешали пониманию его творчества, философии и эстетики. Для многих Хлебников оставался чудаком, бормотавшим непонятные слова на заумном языке и таскавшим в наволочке свои рукописи. Горьким предостережением потомкам прозвучали строки поэта, написанные им незадолго до смерти. В них он рассказал не только о своей судьбе, но и о судьбе каждого творца, не понятого и не признанного современниками:

Еще раз, еще раз, Я для вас Звезда.

Горе моряку, взявшему Неверный угол своей ладьи И звезды:

Он разобьется о камни, О подводные мели. Горе и вам, взявшим Неверный угол сердца ко мне: Вы разобьетесь о камни, И камни будут надсмехаться Над вами,

Как вы надсмехались

Надо мной.

1922) [Хлебников 2001,1: 439]

Кроме того, до сих пор существует своеобразная антиномия, затрудняющая понимание хлебников ского творчества: оригинальные творческие воззрения поэта сокрыты в его стихах; но, с другой стороны, сами стихи будетлянина не могут быть адекватно прочитаны, восприняты и пережиты читателями, если они остаются глухими и невосприимчивыми к системе эстетических представлений, выражением и развитием которых служит творчество Хлебникова. В связи с этим следует избегать отождествления сложной системы эстетических воззрений будетлянина с неким усреднённым представлением об эстетике русского футуризма. Художественные явления, локализованные в одной и той же точке литературного развития и характеризуемые одними и теми же временными и пространственными координатами, могут, тем не менее, существенно различаться и далеко .отстоят друг от друга, если рассмотреть их в координатах эстетических и историко-культурных.

Данное обстоятельство свидетельствует о том, что творчество Хлебникова требует к себе нового подхода. Такой попыткой и является наше исследование.

В творчестве Велимира Хлебникова нашли отражение особенности внутреннего мира поэта. В лирике складывается двойственная структура центрального героя: он выступает в качестве представителя объективного мира и как выразитель глубинных авторских эмоций и идей. Этот центр может пониматься трояко: дитя - медиатор — шут / юродивый. Каждый из этих элементов самодостаточен сам по себе и одновременно неразрывно связан с другими. Хлебников создаёт новый тип героя с его во многом новым отношением к окружающему миру.

В произведениях Велимира Хлебникова, как и в нем самом, на первый план выходит детскость и подлинная, высокая чистота. Несмотря на почти полную отрешенность от быта, Хлебников видел и замечал все. Абсолютно трезвый ум наблюдателя сочетался у него с завороженностью детского, свежего восприятия. Сознание поэта оставалось первозданно чистым. Он видел истинное, настоящее. Не случайно дети - хотя и не частые, но любимые герои Хлебникова. От их лица поэт критикует рассудочно-эгоистическое существование. Даже их языки - детей и Хлебникова -похожи в главном: как ребенок выражает себя в своей речи, так и словотворчество Хлебникова необходимо ему как инструмент самореализации, при помощи которого он возвращает привычным словам "первобытную" свежесть.

Понимающие люди часто называли Хлебникова пророком, а те, кто видел только внешнее, не умея различить истинное и сокровенное, - шутом и юродивым. И невольно были правы, т.к. юродивый — это умный, но одинокий человек, нарушающий обычаи, этикетные нормы, тем самым обнажающий мир от всех церемониальных форм, а ум - от всех условностей, привычек. Он видит и говорит правду, знает о мире больше, чем его современники. Поведение юродивого смешно и таинственно одновременно, ведь он видит и слышит то, что находится за пределами обычной видимости и слышимости. Хлебников всегда видел (особенно в числах) больше, чем другие, мог прозреть глубинную суть вещей и явлений и передавал ее, как в посланиях, в своих текстах.

В творчестве Велимира Хлебникова ярко проявилось своеобразие такой философской категории, как смех.

Смех в XX веке стал основной эстетической доминантой, экзистенциальной характеристикой бытия человека и его умонастроения. Эта доминанта приобретала на протяжении всего XX века различные звучания. Она варьировалась от "нигилистической иронии" начала века до постмодернистской иронии и юмора. Революции и мировая война являются событиями, определяющими культуру и историю рубежа Х1Х-ХХ веков

Революции предшествует "гибель богов", то есть разрушение традиционных ценностей. А там, где "гибнут боги", там на первый план выходит игра в качестве модели бытия и звучит смех.

Функции смеха, связанное с ним карнавальное начало стали органичной частью "творений" поэта и вписали его произведения в литературный контекст Серебряного века.

При этом Хлебников наделил категорию смеха своим, органичным для его мировоззрения смыслом. В итоге смех Хлебникова предстаёт перед читателем как нечто смешанное, сложенное из разных по своей природе элементов и стихий: стихий жизни и смерти, человеческой и животной природы, физических и метафизических элементов.

Смех поэт связывает с другой философской категорией — со смертью. В годы революционных катаклизмов смерть становится одной из основных подвергшихся пересмотру категорий: она перестаёт б&ть естественным завершением прожитой жизни, становясь массовым и обыденным явлением. Рождается новая мифология, новая картина мира, отданного во власть смерти, всюду подстерегающей человека. В глазах XX века космос смерти отчётливо и неотвратимо преобразуется в трагедию вселенского самоубийства. Революции и войны XX столетия воздвигли живые картины активной смерти. Всё живое поставлено в экзистенциальную ситуацию - на грань между бытием и небытием. Нарушена естественная модель жизненного уклада.

Стихотворения Хлебникова, в которых фигурирует образ смерти, прочитываются как отражение времени, как часть общего метатекста, который образует русская поэзия 1910-х — начала 1920-х годов. Особенностью хлебниковского понимания Танатоса является его сопряжение со смехом. Смех во всех своих проявлениях — хохот, усмешка, веселье — становится постоянным атрибутом смерти. Посредством смеха акцентируется состояние перехода от жизни к смерти. Смех становится знаком пограничной ситуации, порогом между тем и этим миром.

Впрочем, сам Хлебников к смерти относился с философским спокойствием. Открытые им "законы времени" позволяли "смотреть на смерть как на временное купание в волнах небытия" [Хлебников 2001, III: 253]. В 1922 году, уже, вероятно, предчувствуя близкую кончину, он написал о своих будущих ощущениях: "Я умер и засмеялся. Просто большое стало малым, малое большим. Просто во всех членах уравнения бытия знак «да» заменился знаком «нет». Таинственная нить уводила меня в мир бытия, и я узнавал вселенную внутри моего кровяного шарика. Я узнавал главное ядро своей мысли как величественное небо, в котором я нахожусь. И я понял, что всё остается по-старому, но только я смотрю на мир против течения" [Хлебников 2001, III: 131].

Одновременно, вследствие своей двойственной природы, у Хлебникова смех ассоциируется и с витальным началом. Это смех жизнеутверждающий и весёлый, иногда совершенно беспричинный или возникающий по самым ничтожным поводам. Такой смех вытеснят все отрицательные переживания, делает их невозможными. Он побеждает гнев, досаду, поднимает жизненные силы, вызывает желание жить. Смех и хохот пронизывают и хлебниковское творчество, и словотворчество.

Знаковой фигурой конца XIX - начала XX века стал немецкий мыслитель Фридрих Ницше, чья философия явилась ключом к культурному коду новой духовной парадигмы начала XX столетия — века модерна. Россия была среди тех стран, где учение немецкого философа наиболее быстро получило признание. О Ницше много писали и спорили. Трудно назвать крупного мыслителя конца XIX - первой четверти XX века, который бы оставил без внимания философию Ницше. Его концепция оказала творчески плодотворное воздействие на интеллектуальные направления России той поры.

Влияние философии Фридриха Ницше на эстетику русского футуризма неоспоримо, так как учение философа во многом трансформировало и сформировало ту духовную атмосферу, в которой и зародился футуризм. Идеи Ницше (учение о сверхчеловеке, нигилизм, витализм, "вечное возвращение" и "вечное становление") были творчески переработаны кубофутуристами и нашли отражение в их творчестве.

Не стал исключением и Велимир Хлебников. Точки соприкосновения немецкого философа и русского поэта можно обнаружить и в их философских взглядах, и в их поэтике. Как и всякий пишущий человек, Ницше и Хлебников хотели быть понятыми современниками, но никогда не ориентировались на их вкусы. Подобно другим гениям, они не писали для читателей, а просто хотели выговориться: не распространить свои убеждения, не просветить ближних, не научить, а излить собственное "я". Читатель был необходим им как свидетель.

И у Ницше, и у Хлебникова была общая почва, питавшая их искусство. Недовольные состоянием человеческого общества, они мечтали о наступлении эры некоего органического возрождения, когда человек, окунувшись в особый, первозданный мир, будто бы обретает свою подлинную природу, возвращается к самому себе. Отсюда - борьба Ницше и Хлебникова с "книгой" за жизнь; тяга обоих к Востоку как к "прародине" человечества' и почерпнутая в восточной мудрости идея цикличности времени, на основе которой Хлебников строил свои числовые законы, а Ницше создал концепцию "вечного возвращения".

Уже в отношении к языку наблюдается непосредственная близость поэзии Велимира Хлебникова и Фридриха Ницше. Сфера языка не была объектом абстрактного теоретизирования ни для Ницше, ни для Хлебникова. Она оказалась вплотную связанной с писательской и поэтической практикой обоих. Результатом этого стал в случае с Хлебниковым "звёздный" язык, в случае с Ницше — знаменитый ницшеанский стиль. Язык вообще, грамматика в частности, понимается- Ницше как глубинный упорядочивающий принцип, создающий основные ориентиры мышления и мировосприятия. Ницше считает, что представление о структуре мира человек получает из структуры языка. Между этими структурами имеются соответствия, и изменения в грамматике должны вызывать изменения в мировоззрении. У Хлебникова язык становится своеобразной матрицей для внеязыковой реальности. Для него бесспорно, что всё существующее в мире отражено в языке. Но ещё более неоспоримо то, что всё, что возможно в языке, возможно в мире. Иначе говоря, жизнь общества может быть заключена в языке. Он даёт знание о мире, посылает в мир вещей и явлений некие импульсы, дающие толчок к развитию вещей, явлений и человека.

Кроме того, именно Ницше в конце XIX века объявил смех одной из основополагающих характеристик человека, что стало особенно важным-для футуристов с их карнавализацией действительности. "Человек смеющийся" пришёл на смену "человеку размышляющему". Смех стал выражением глубинной сущности бытия человека, эстетической доминантой картины мира.

Серебряный век - время тотальных перемен во всем. Политики, философы, деятели культуры искали новые формы выражения для своих идей. Ломались социальная система и нравственные устои, перестройке подверглась и литературная система, что дало жизнь пограничным явлениям.

Наиболее сложной предстаёт идейно-образная структура и поэтика пограничных явлений, сформировавшихся в процессе соотношения литературы и изобразительного искусства. Формы этого соотношения были разнообразны, но, пожалуй, к наиболее перспективным следует отнести точки соприкосновения словесного искусства с импрессионизмом в живописи.

Ощутимые плоды обращение к импрессионизму принесло в литературе реалистического и романтического типа. Однако из сферы такого взаимодействия нельзя исключать футуризм в целом и творчество Хлебникова в частности.

И вот почему. На первый взгляд кажется, что футуризм и импрессионизм если не противоположные, то, по крайней мере, несовместимые явления. Но футуризм - сложное, многоликое, почти хаотическое явление, сочетающее совершенно несовместимые элементы, например, примитивизм, урбанизм, славянофильство, символизм и т.п.

Как и художники-импрессионисты, поэты-футуристы поначалу шокировали публику. Нередко, говоря о футуристах, пишут, что их печатные и устные выступления, их разрисованные лица и пресловутая желтая кофта Маяковского преследовали цель эпатировать, удивить, ошеломить обывателя, поразить читателя и раздразнить критиков. Они не вписывались ни в одно литературное течение, поэтому создали своё, вынесли искусство на городские улицы, в толпу. Были, конечно, среди футуристов те, кому было интересно только узко понятое формальное новаторство нового направления. Но такие поэты, как Велимир Хлебников и Елена Гуро, быстро переросли эпатажные программы, привлекая к себе внимание серьёзных - ценителей поэзии.

Импрессионисты создали свою неповторимую живописную манеру, основанную на игре света и тени, на причудливых смешениях красок; Хлебников - свой "звёздный язык" с нарушением привычных логических и словесных связей, с неологизмами, необычными метафорами, частыми перифразами. Поэту интересно прежде всего "мерцание", принципиальная неоднозначность слова. Живопись оказывается ориентиром для Хлебникова-теоретика и в плане создания единого мирового языка, так как она "всегда говорила языком, доступным для всех" [Хлебников 2001, III: 241].

Образы "творений" Хлебникова сродни образам полотен импрессионистов: взгляд поэта выхватывает из реального мира то, что важно ему сейчас, то, что вторит его настроениям. Малое, песчинка мироздания становится главным, основой для понимания сакрального смысла бытия. И наоборот - то, что казалось существенным, отходит на задний план. Образы причудливо, порой оксюморонно переплетаются, создавая именно в таком сочетании нужные смыслы.

Мы не случайно заговорили об импрессионизме в связи с футуризмом, Велимиром Хлебниковым и его отношением к феноменам смерти и смеха. На наш взгляд, именно импрессионизм с его художественным методом и установками как никакой другой стиль подходил для позиционирования авторской концепции. Ценность и значимость момента, определенный ракурс, при котором видно то, что обычно скрыто, - вот что помогало Хлебникову наилучшим способом манифестировать свои идеи о соотношении жизни, смерти, смеха.

Теперь такое явление как эстетика и философия Велимира Хлебникова видится отчётливее и объёмнее, получает более разностороннюю оценку. "Поэтическое лицо" будетлянина менялось: мудрец Зангези, поэт-ребёнок, лесной язычник, священник цветов, дервиш-урус-юродивый. Но его поэзия неповторима и наполнена смелостью. ".Смелость Хлебникова - его свобода. Все без исключения литературные школы. живут запрещениями: этого нельзя, того нельзя, это банально, то смешно. Хлебников же существовал поэтической свободой, которая была в каждом данном случае необходимостью", - писал в 1928 году Юрий Тынянов [Хлебников 2001, II: 12].

Творчество Хлебникова в целом нельзя назвать однозначно философским, но его можно и нужно оценивать как уникальный феномен русской культуры, во многом предвосхитивший ключевые идеи философии конца XX века в самом его начале.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Степаненко, Кристина Алексеевна, 2011 год

1. Андреев, JI.H. Собрание сочинений. В 6 т. / JT.H. Андреев. М.: Художественная литература, 1990-1996.

2. Асеев, H.H. Велимир Хлебников / H.H. Асеев // Асеев H.H. Родословная поэзии: Статьи, воспоминания, письма. М.: Советский писатель, 1990. - С. 199-208.

3. Бальмонт, К.Д. Автобиографическая проза / К.Д. Бальмонт М.: Алгоритм, 2001. - 608 с.

4. Бальмонт, К.Д. Где мой дом: Стихотворения, художественная проза, статьи, очерки, письма / К.Д. Бальмонт — М.: Республика, 1992. 448 с.

5. Белый, А. Фридрих Ницше / А. Белый // Символизм как миропонимание. -М.: Республика, 1994. С. 189-200.

6. Бергсон, А. Смех. Сартр, Ж.-П. Тошнота. Роман. Симон, К. Дороги Фландрии. Роман. Пер. с фр. / Сост. О. Жданко. Послесл. Н. Пахсарьян и JI. Андреева / А. Бергсон, Ж.-П. Сартр, К. Симон. М.: Панорама, 2000. - 608 с.

7. Бонавентура. Ночные бдения / Бонавентура — М.: Наука, 1990. 256 с.

8. Брик, JI. Пристрастные рассказы / Сост. Я.И. Гройсман, И.Ю. Гене. / JI. Брик Нижний Новгород: Деком, 2003. - 328 с.

9. Бурлюк, Д. Фрагменты из воспоминаний футуриста. Письма. Стихотворения / Д. Бурлюк — СПб.: Пушкинский фонд, 1994. 383 с.

10. Ю.Быков, Д.Л. Орфография: опера в трёх действиях / Д.Л. Быков М.: Вагриус, 2006. - 688 с.

11. П.Гуро, Е.Г. Небесные верблюжата. Избранное / Сост., авт. статей и прим. Л.В. Усенко. / Е.Г. Гуро Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1993.-288 с.

12. Замятин, Е.И. Избранные произведения / Сост., вступ. ст., коммент.

13. Е.Б. Скороспеловой. / Е.И. Замятин М.: Сов. Россия, 1990. - 544 с. 13.Золя, Э. Творчество. Человек-зверь: Романы; Статьи: Пер. с фр. / Э. Золя. - М.: НФ "Пушкинская библиотека", ООО "Издательство АСТ", 2003.-941 с.

14. Иванов, Вяч. Вс. Хлебников и наука / Вяч. Вс. Иванов // Пути в незнаемое: Писатели рассказывают о науке. Избранные очерки. М.: Советский писатель, 1986. - С. 382-440.

15. Каменскй, В. Его-моя биография великого футуриста / В. Каменский -М.: Гилея, 1918.-94 с.

16. Кручёных, А. Кукиш пошлякам / А. Крученых — М., Таллинн: Гилея, 1992.-60 с.

17. Кручёных, А. Стихотворения, поэмы, романы, опера / А. Крученых -СПб.: Академический проект, 2001. 480 с.

18. Лившиц, Б. Полутороглазый стрелец. Воспоминания / Б. Лившиц Л.: Худож. литература, 1989. - 720 с.

19. Мандельштам, О.Э. Слово и культура: Статьи / О.Э. Мандельштам -М.: Советский писатель, 1987. -320 с/

20. Мариенгоф, А. Роман без вранья / А. Мариенгоф М.: ТОО "ИВАН", 1995.-160 с.

21. Мережковский, Д.С. Не мир, но меч / Д.С. Мережковский М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2000. - 720 с.

22. Ницше, Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей (18841888): Пер. О. Зеленского, С. Франка, Г. Рачинского, Я. Бермана / Ред. С. Гуреев, Ю. Подпоренко / Ф. Ницше М.: Транспорт, 1994. - 374 с.

23. Ницше, Ф. Сочинения: В 2 т.: Пер. с нем. / Сост., ред. и авт. примеч. К. А. Свасьян. / Ф. Ницше М.: Мысль, 1990.

24. Ницше, Ф. Сочинения / Пер. с нем. Ю.М. Антоновского и др.; Ред,-сост. Т.Г. Тетенькина / Ф. Ницше Калининград: ФГУИПП "Янтарный сказ", 2002. - 456 с.

25. Ницше, Ф. Стихотворения. Философская проза: Пер. с нем. / Сост. М. Кореневой; Вступ. ст. М. Кореневой и А. Аствацатурова; Коммент. А. Аствацатурова / Ф. Ницше СПб.: Худож. лит., 1993. - 672 с.

26. Паскаль, Блез. Письма к провинциалу / Пер. с фр. А.И. Попова; Общ. ред., коммент., пер. вступ. ст. и дополнений О.И. Хомы. / Блез Паскаль Киев: Изд-во Киевск. ун-та, 1977. - 365 с.

27. Платонов, А.П. Течение времени: повести, рассказы / А.П. Платонов. -М.: Московский рабочий, 1971. -463 с.

28. Поэзия русского футуризма / Вступ. ст. В.Н. Альфонсова, сост. и подгот. текста В. А. Альфонсова и С.Р. Красицкого. СПб.: Академический проект, 1999. - 752 с.

29. Розанов, В.В. Семья как религия / В.В. Розанов // Русский Эрос, или Философия любви в России / Сост. и авт. вступ. ст. В. П. Шестаков; коммент. А.Н. Богословского. -М.: Прогресс, 1991. С. 120-138.

30. Сологуб, Ф. Творимая легенда: Роман: В 2 кн. / Ф. Сологуб М.: Худож. лит, - 1991.31 .Хлебников, В. Собрание сочинений: В 3 т. / В. Хлебников СПб.: Академический проект, 2001.

31. Хлебников, В. Собрание сочинений: В 6 тт. / В. Хлебников М.: ИМ ЛИ РАН, "Наследие", 2000-2005.

32. Хлебников, В. Творения / Общ. ред. И вступит, ст. М.Я. Полякова; Сост., подгот. текста и коммент. В.П. Григорьева и А.Е. Парниса / В. Хлебников — М.: Советский писатель, 1987. — 736 с.

33. Исследовательская литература

34. Аверинцев, С.С. Бахтин и русское отношение к смеху / С.С. Аверинцев // От мифа к литературе: Сборник в честь 75-летия Е.М. Мелетинского. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1993. -С. 341-345.

35. Альтман, М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым / М.С. Альтман -СПб.: Инапресс, 1995.-367 с.

36. Альфонсов, В.А. "Чтобы слово смело пошло за живописью": В. Хлебников и живопись / В.А. Альфонсов // Литература и живопись, -Л.: Наука, 1982. С. 205-226.

37. Арензон, Е. К пониманию Хлебникова: наука и поэзия / Е. Арензон // Вопросы литературы. 1985. -№ 10. - С. 163-169.

38. Арзамасцева, И.Н. Лингвопоэтическая идея детства и творчество А.Е. Кручёных / И.Н. Арзамасцева // Филологические науки. 2002. - № 6. -С. 12-23.

39. Аристов, В. В. В. В. Хлебников в Казани, 1898 1908: (Гимназия, ун-т, становление Велимира) / В.В. Аристов - Казань: Изд-во КГУ, 2001. -67 с.

40. Арьес, Ф. Человек перед лицом смерти / Ф. Арьес. М.: Прогресс, Прогресс-академия, 1992. - 520 с.- 41.Аствацатуров, А. Комментарии / А. Аствацатуров // Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб.: Художественная литература, 1993. - С. 627-665.

41. Афанасьев, А.Н. Мифология Древней Руси / А.Н. Афанасьев М.: Эксмо, 2006. - 608 с.

42. Бабков, В.В. Между наукой и поэзией: Метабиоз Велимира Хлебникова / В.В. Бабков // Вопросы истории естествознания и техники. 1987. - № 2. - С. 136-147.

43. Баран, X. О Хлебникове. Контексты, источники, мифы / X. Баран — М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2002. 416 с.

44. Баран, X. Поэтика русской литературы начала XX века. Сборник: Автор, пер. с англ. / Предисл. Н.В. Котрелева и A.JI. Осповата / X. Баран М.: Прогресс, 1993. - 368 с.

45. Баран, X. Проблемы композиции в произведениях В. Хлебникова / X. Баран // Литературное обозрение. 1991. - № 8. - С. 34-39.

46. Басинский, П.В. К вопросу о "ницшеанстве" М. Горького / П.В. Басинский // Известия РАН. Серия литература и язык. — 1996. № 4. -С. 26-33.

47. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М.М. Бахтин М.: Худож. лит., 1975. - 504 с.

48. Бахтин, М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса / М.М. Бахтин М.: Худож. лит., 1990. -543 с.

49. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин М.: Искусство, 1979. - 424 с.

50. Башмакова, Н. В. Слово и образ: О творческом мышлении Велимира Хлебникова. Дис. . д-ра филос. наук / Н.В. Башмакова — Хельсинки, 1987.-288 с.

51. Безелянский, Ю.Н. 99 имён Серебряного века / Ю.Н. Безелянский М.: Эксмо, 2008. - 640 с.

52. Бердяев, Н. Самопознание. (Опыт философской автобиографии) / Н. Бердяев М.: Книга, 1991. - 448 с.

53. Бобринская, Е. Русский авангард: истоки и метаморфозы / Е. Бобринская М.: "Пятая страна", 2003. - 304 с.

54. Бобринская, Е. Футуризм / Е. Бобринская М.: Галарт, 2000. - 192 с.

55. Борев, Ю. О комическом / Ю. Борев М.: Гос. изд-во "Искусство", 1957.-232 с.

56. Вестник Общества Велимира Хлебникова I. Ред. Е.Р. Арензон, Р. Вроон, Г.Г. Глинин, Р.В. Дуганов, А.Т. Никитаев. М.: Гилея, 1996. -264 с.

57. Вестник Общества Велимира Хлебникова. II. Ред. Е.Р. Арензон, Г.Г. Глинин. М.: Гилея, 1999. - 152 с.

58. Вестник Общества Велимира Хлебникова. III. Ред. Е.Р. Арензон, Г.Г. Глинин. М.: Гилея, 2002. - 200 с.

59. Винокур, Г.О. Маяковский новатор языка / Г.О. Винокур - М.: Советский писатель, 1943. - 412 с.

60. Волков, И.Ф. Художественная система как форма исторического развития литературы / И.Ф. Волков // Литературный процесс: Сб. ст. / Под ред. Г.Н. Поспелова. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 41-54.

61. Воспоминания о серебряном веке / Сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. -М.: Республика, 1993. -559 с.

62. Выготский, Л.С. Собр. соч. В 6 т. Т. 2. / Л.С. Выготский М: Педагогика, 1982.

63. Гаман, Р. Импрессионизм в искусстве и жизни / Р. Гаман М.: Изогиз, 1935.- 180 с.

64. Гарбуз, A.B. Велимир Хлебников: Мифопоэтическая основа творчества: Дисс. . канд. филол. наук / A.B. Гарбуз — Башкирск. гос. ун-т.-Уфа, 1983.-220 с.

65. Гарбуз, A.B. B.B. Хлебников и А.Н. Афанасьев / A.B. Гарбуз // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский научный сборник. Уфа: Изд-во Башкирск. гос. ун-та, 1984. Вып. 11. - С. 124-132.

66. Гарин, И. И. Ницше / И.И. Гарин М.: ТЕРРА, 2000. - 848 с.

67. Гервер, JI.JI. Скрябин и Хлебников: "Божественная поэма" и "Ангелы" / JI.JI. Гервер Музыкальная академия. - 1993. -№ 4. - С. 185-191.

68. Гервер, JI.JI. "А синее небо, моцарть!": Моцарт и Хлебников / JI.JI. Гервер // Моцарт XX век: Сборник статей. - Ростов-на-Дону: Консерватория - РГПУ, 1993. - С. 114-125.

69. Гинзбург, Л. О лирике / Л. Гинзбург М.: Интрада, 1997. - 416 с.

70. Глинин, Г.Г. "Борис Годунов" A.C. Пушкина и поэма В Хлебникова "Марина Мнишек" / Г.Г. Глинин // Поэтический мир Хлебникова. -Астрахань: Астрах, гос. пед. ин-т им. С. М. Кирова, 1992. Вып. 2. - С. 152-160.

71. Горичева, Т. Православие и постмодернизм / Т. Горичева Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1991. — 64 с.

72. Горичева, Т. Христианство и современный мир / Т. Горичева СПб.: Изд-во "Алатейя":ТО "Ступени", 1996. - 304 с.

73. Григорьев, В.П. Будетлянин / В.П. Григорьев — М.: Языки славянской культуры, 2000. 816 с.

74. Григорьев, В.П. Велимир Хлебников в четырехмерном пространстве языка. Избранные работы. 1958-2000-е годы / В.П. Григорьев М.: Языки славянских культур, 2006. - 816 с.

75. Григорьев, В.П. Грамматика идиостиля: В. Хлебников / В.П. Григорьев -М.: Наука, 1983.-225 с.

76. Григорьев, В.П. Словотворчество и смежные проблемы языка поэта / В.П. Григорьев М.: Наука, 1986. - 256 с.

77. Григорьев, В.П. "Хлебников шутит.". I. Homo ludens / В.П. Григорьев // Лики языка: Сборник научных статей. М.: Наследие, 1998. - С. 48-55.

78. Данилевский, Р.Ю. Русский образ Ф. Ницше / Р.Ю. Данилевский // На рубеже XIX-XX веков. Л.: Наука, 1991. - С. 5-44.

79. Долгополов, Л. К. На рубеже веков: О русской литературе конца XIX -начала XX века / Л.К. Долгополов Л.: Сов. писатель, 1977. — 352 с.

80. Дуганов, Р.В. Велимир Хлебников: Природа творчества / Р.В. Дуганов М.: Советский писатель, 1990. - 352 с.

81. Евлампиев, И.И. Достоевский и Ницше на пути к новой метафизике человека / И.И. Евлампиев // Вопросы философии. — 2002. — № 2. С. 102-119.

82. Ефимов, И.М. "Юноша" Хлебников и "взрослый" Платонов: Сравнительный анализ литературного творчества. / И.М. Ефимов // Звезда, 1993.-№ 12.-С. 185-189.

83. Жолковский, А. К. Блуждающие сны и другие работы / А.К. Жолковский М.: Наука, 1994. - 428 с.88.3аварова, А. Миф о детстве. Осмысление детства в искусстве конца XIX начала XX веков / А. Заварова // Детская литература. - 1994. - № З.-С. 71-74.

84. Иваницкий, В. Почему смеялась рыба? / В. Иваницкий // Знание сила. - 1993.-№2. - С. 9-16.

85. Иваницкий, В. "Я древний смех несу на рынок." / В. Иваницкий // Знание-сила. 1993. -№2. -С. 95-101.

86. Игнатов, А. Черт и сверхчеловек: Предчувствие тоталитаризма Достоевским и Ницше / А. Игнатов // Вопросы философии. — 1993. № 4.-С. 35-46.

87. Иныпакова, Е.Ю. Карнавализация творческого сознании художника в культуре русского авангарда / Е.Ю. Инынакова // Вопросы психологии. -2001.-№4.-С. 39-46.

88. Исаев, Г.Г. Хлебников в творческом сознании Э. Лимонова / Г.Г. Исаев // Творчество Велимира Хлебникова и русская литература: Материалы IX Международных Хлебниковских чтений. Астрахань: Издательский дом "Астраханский университет", 2005. - С. 162-170.

89. Искусство авангарда: язык мирового общения / Под ред. А. В. Гарбуза. -Уфа: Изд-во Башкирск. гос. ун-та, 1993. 380 с.

90. Калинина, O.A. Ф. Ницше и футуризм / O.A. Калинина // Филологические этюды: Сб. науч. ст. молодых учёных. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998. - Вып. 1. - С. 82-85.

91. Кантор, В.К. Достоевский, Ницше и кризис христианства в Европе конца XX века / В.К. Кантор // Вопросы философии. 2002. - № 9. - С. 54-76.

92. Карасев, Л.В. Философия смеха / Л.В. Карасев М.: РГГУ,1996. -221 с.

93. Карлинский, В.В. Фридрих Ницше и Константин Леонтьев. Судьба идей / В.В. Карлинский // Фридрих Ницше и русская философия. Екатеринбург: Изд-во Екатеринбургск. ун-та, 2000. - С. 56-62.

94. Келдыш, В.А. Русский реализм начала XX века / В.А. Келдыш -М: Наука, 1975. -279 с.

95. Келдыш, В.А. К проблеме литературных взаимодействий в начале XX века (о так называемых "промежуточных явлениях") / В.А. Келдыш // Русская литература. 1979. -№ 2. - С. 3-27.

96. Клинг, О. В. Хлебников и символизм / О. Клинг // Вопросы литературы. 1998. -№ 5. - С. 93-121.

97. Юное, Э. Ницше в России: Революция морального сознания / Э. Клюс СПб.: Академ, проект, 1999: Серия «Совр. западная русистика». - Т.23. - 240 с.

98. Ковтун, Е. Русская футуристическая книга / Е. Ковтун — М.: "Книга", 1989. -234 с.

99. Колобаева, Л. Горький и Ницше К обсуждению проблемы ницшеанства в творчестве молодого A.M. Горького. / Л. Колобаева // Вопросы литературы. 1990. -№ 10. - С. 162-173.

100. Кон, Ю.Г. Стравинский и Хлебников: некоторые принципы подхода к проблеме ритма / Ю.Г. Кон // Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911-1998). М.: Языки русской культуры, 2000.-С. 707-718.

101. Коренева, М. Д. Мережковский и немецкая культура / М.Д. Коренева // На рубеже XIX-XX веков. Л.: Наука, 1991. - С. 44-77.

102. Корецкая, И.В. Импрессионизм в поэзии и эстетике символизма / И.В. Корецкая // Литературно-эстетические концепции в России конца XIX начала XX в. - М.: Наука, 1975. - С. 207-251.

103. Красильников, Р.Л. Образ смерти в литературном произведении: модели и уровни анализа / Р.Л. Красильников. Вологда: ГУК ИАЦК, 2007. -140 с.

104. Лаврова, A.A. Критика разума как критика языка (философско-лингвистический аспект творчества Ф. Ницше) / A.A. Лаврова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 1997. - №2. - С. 58-72.

105. Лаврова, A.A. О пользе и вреде "веры в грамматику" (философия языка Ф. Ницше) / A.A. Лаврова // Историко-философский ежегодник, 1995.-М.: Мартис, 1996. С. 61-72.

106. Ланцова, С.А. Мифологизм В. Хлебникова: некоторые аспекты проблемы / С.А. Ланцова Астрахань, 1993. - 163 с.

107. Лённквист, Б. Мироздание в слове. Поэтика Велимира Хлебникова / Пер. с англ. А.Ю. Кокотова. / Б. Лённквист СПб.: Гуманитарное агентство "Академический проект", 1999. —237 с.

108. Лихачёв, Д.С. Избранные работы: В 3 т. Т. 2. Великое наследие; Смех в Древней Руси: Монографии. Заметки о русском / Д.С. Лихачев -Л.: Худож. литература, 1987. -496 с.

109. Лихачёв, Д.С., Панченко, A.M., Понырко, Н.В. Смех в Древней Руси / Д.С. Лихачев, A.M. Панченко, Н.В. Понырко Л.: Наука, 1984. -296 с.

110. Лотман, Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха / Ю.М. Лотман Л.: Просвещение, 1972. - 279 с.

111. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман М.: Искусство, 1970. - 364 с.

112. Лурье, А. Детский рай / А. Лурье // Воспоминания о серебряном веке / Сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. М.: Республика, 1993. -С. 273-280.

113. Лурье, А. Наш марш / А. Лурье // Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания / Сост. В.Н. Терехина, А.П. Зименко. М.: Наследие, 2000. - С. 430-432.

114. Максимов, Д.Е. Русские поэты начала века: Очерки / Д.Е. Максимов. Л.: Сов. писатель, 1986. - 408 с.

115. Мамаев, A.A. Астрахань Велимира Хлебникова. Документальная повесть / A.A. Мамаев Астрахань: ГП АО «Издательско-полиграфический комплекс "Волга"», 2007. -250 с.

116. Манифесты и программы русских футуристов / Под ред. В. Маркова. Мюнхен: Alber, 1967. - 130 с.

117. Материалисты Древней Греции: Собрание текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура / Общ. ред. и вступ. ст. М.А. Дынника. М.: Госполитиздат, 1955. -239 с.

118. Мескин, В.А. Грани русской прозы: Ф. Сологуб, Л. Андреев, И. Бунин / В.А. Мескин. Южно-Сахалинск: Изд-во Сахал. гос. ун-та, 2000.- 150 с.

119. Микушевич, В. Ирония Фридриха Ницше / В. Микушевич // Логос. -№ 4. 1993. - С. 199-203.

120. Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911 1998) / Сост.: В.В. Иванов, З.С. Паперный, А.Е. Парнис. - М.: Языки русской культуры, 2000. - 880 с.

121. Михайлов, М.Н. Глаза в русской литературе XX века / М.Н. Михайлов // Русская речь. 2002. - № 1. - С. 17-26.

122. Мочульский, К. Андрей Белый / К. Мочульский Париж: ИМКА-Пресс, 1955.-294 с.

123. Ницше: pro et contra / Сост., вступ. ст., примеч. и библиогр. Ю. В. Синеокой. СПб.: РХГИ, 2001. - 1076 с.

124. Носко, И.В. Детство как психосоциокультурный феномен / И.В. Носко // Социальная работа в Сибири: Сборник научных трудов. -Кемерово: Кузбассвузиздат, 2004. С. 118-132.

125. Орлов, В.Н. Перепутья. Из истории русской поэзии начала XX века / В.Н. Орлов М.: Худож. литература, 1976. - 368 с.

126. Павлова, М. Между светом и тенью / М. Павлова // Сологуб Ф. тяжёлые сны. Роман. Рассказы, Л.: Художественная литература, 1990. -С. 3-16.

127. Панченко, A.M. Весёлые люди скоморохи / A.M. Панченко // Знание-сила. 1993.-№2.-С. 21-29.

128. Пашкин, Д.А. Феномен смерти в текстах В. Хлебникова: некоторые аспекты темы: Автореф. дис. . канд. филол. наук / Д.А. Пашкин Тюменский ГУ. Тюмень, 2002. - 22 с.

129. Перцова, H.H. Символика бытия у П. Флоренского и В. Хлебникова / H.H. Перцова // Знак. Сб. ст. по лингвистике, семиотике и поэтике. М„ 1994. - С. 269-277.

130. Перцова, H.H. Словарь неологизмов Велимира Хлебникова / H.H. Перцова Wien; Moskau, 1995. - 559 с.

131. Перцова, H.H. Словотворчество Велимира Хлебникова / Предисл. Р. Вроона. / H.H. Перцова М.: Изд-во МГУ, 2003. - 175 с.

132. Подорога, В. А. Выражение и смысл: Ландшафтные миры философии: С. Киркегор, Ф. Ницше, М. Хайдеггер, М. Пруст, Ф. Кафка / В.А. Подорога М.: Ad Marginem, 1995. - 426 с.

133. Поляков, Д. Некоторое количество подтекстов: (Парабаса II) / Д. Поляков // Русская филология. Тарту, 1998. - №9. - С. 155-170.

134. Поляков, Д. Схима смеха: О финале "Зангези" Хлебникова / Д. Поляков // Парадигмы: Сб. работ молодых учёных / Под общ. ред. И.В. Фоменко. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. - С. 94-104.

135. Поэтический мир Велимира Хлебникова: Научно-методологические проблемы изучения: Межвуз. сб. науч. тр. / Ред. Н. С. Травушкин, Г. Г. Глинин и др. Волгоград, 1990. - 136 с.

136. Поэтический мир Велимира Хлебникова: Межвуз. сб. науч. тр. / Редкол.: Глинин Г. Г. и др.; Астрах, гос. пед. ин-т им. С. М. Кирова. -Астрахань, 1992. Вып. 2.-172 с.

137. Пропп, В.Я. Проблемы комизма и смеха / В.Я. Пропп М.: Изд-во "Лабиринт", 2002. - 192 с.

138. Рабинович, В.Л. Зеркало и смерть / В.Л. Рабинович // Фигуры Танатоса: Искусство умирания: Сб. статей / Под ред. A.B. Демичева, М.С. Уварова. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1998.-С. 5-11.

139. Романенков, И.Д. Творчество Велимира Хлебникова / И.Д. Романенков М.: МАКС Пресс, 2003. - 419 с.

140. Русский футуризм: Теория. Практика. Критика. Воспоминания / Сост. В.Н. Терехина, А.П. Зименко. М.: Наследие, 2000. - 480 с.

141. Рюмина, М.Т. Эстетика смеха: Смех как виртуальная реальность / М.Т. Рюмина-М.: КомКнига, 2006.-320 с.

142. Санкина, С.Л. Легенда о небесном госте: В. В. Хлебников / С.Л. Санкина // Русская литература. 1998. - № 2. - С. 84-101.

143. Сапего, И. Эстетические принципы импрессионизма / И. Сапего // Искусство. 1974. -№ 5. - С. 55-83.

144. Сарычев, В. А. Кубофутуризм и куб о футуристы: Эстетика. Творчество. Эволюция / В.А. Сарычев — Липецк: Липецкое издательство, 2000. 256 с.

145. Сарычев, В. А. Эстетика русского модернизма: Проблема "жизнетворчества" / В.А. Сарычев Воронеж: Изд-во Воронежск. унта, 1991.-320 с.

146. Свасьян, К. Примечания / К. Свасьян // Ницше Ф. Сочинения: В 2-х т. T. 2.-М.: Мысль, 1990. С. 770-809.

147. Синеокая, Ю.В. Восприятие идей Ницше в России: основные этапы, тенденции, значение / Ю.В. Синеокая // Фридрих Ницше и философия в России. СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1999. - С. 7-37.

148. Скворцов, А. Достоевский и Ницше о Боге и безбожии / А. Скворцов//Октябрь. 1996. - № 11. - С. 142-154.

149. Спенсер, Г. Физиология смеха / Г. Спенсер // Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские / Пер. с англ. Под ред. М.А. Рубакина. Минск: Современный литератор, 1998. - С. 798-811.

150. Старкина, C.B. Велимир Хлебников / C.B. Старкина М.: Молодая гвардия, 2007. - 339 с. (Жизнь замечат. людей: Сер. биогр.; Вып. 1036)

151. Старкина, C.B. Велимир Хлебников: Король времени. Биография / C.B. Старкина СПб.: Вита Нова, 2005. - 480 с.

152. Стеблин-Каменский, М.И. Апология смеха / М.И. Стеблин-Каменский // Стеблин-Каменский М.И. Историческая поэтика. JL: Изд-во Ленинградск. ун-та, 1978. - С. 158-173.

153. Степанов, Н.Л. Велимир Хлебников: Жизнь и творчество / Н.Л. Степанов М.: Советский писатель, 1975. - 280 с.

154. Струнин, В. Поэма глаз Велимира Хлебникова / В. Струнин // Лит. учёба. 1985. - № 5. - С. 210-214.

155. Творчество Велимира Хлебникова в контексте мировой культуры XX века: VIII Международные Хлебниковские чтения. 18-20 сентября 2003 г.: Научные доклады и сообщения: В 2 ч. / Сост. Н.В. Максимова. -Астрахань: Изд-во Астраханского гос. ун-та, 2003.

156. Теребихин, Н.М. Сакральная география Русского Севера (Религиозно-мифологическое пространство северорусской культуры ) / Н.М. Теребихин. Архангельск: Изд-во Поморского ун-та, 1993. - 223 с.

157. Тропкина, Н.Е. Образный строй русской поэзии 1917-1921 гг.: Монография / Н.Е. Тропкина Волгоград: Перемена, 1998. - 222 с.

158. Тынянов, Ю.Н. Проблемы стихотворного языка. Статьи / Ю.Н. Тынянов М.: Советский писатель, 1965. - 301 с.

159. Успенский, Б.А. К поэтике Хлебникова: проблемы композиции / Б.А. Успенский // Сборник статей по вторичным моделирующим системам. Тарту: ТГУ, 1973. - С. 122-127.

160. Флоренский, П.А. Обратная перспектива / П.А. Флоренский. -СПб.: Русская книга, 1993. 137 с.

161. Флоренский, П.А. Соч.: В 4 т. / Сост. игумена Андроника (A.C. Трубачёва), П.В. Флоренского, М.С. Трубачёвой / П.А. Флоренский -М.: Мысль, 1994-2000.

162. Фрейд, 3. Остроумие и его отношение к бессознательному / 3. Фрейд -СПб.: Алатейя, 2000. 309 с.

163. Фридрих Ницше и философия в России: Сборник статей. СПб.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 1999. -312 с.

164. Фуко, М. Слова и вещи: Археология гуманитарных наук / Мишель Фуко; Вступит, статья канд. филос. наук Н. С. Автомоновой. / М. Фуко М.: "Прогресс", 1977. - 488 с.

165. Харджиев, Н.И. Статьи об авангарде: В 2 т. / Сост. Р. Дуганов, Ю. Арпишкин, А. Сарабьянов. / Н.И. Харджиев М.: Изд-во "RA", 1997.

166. Хёйзинга, Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня: Пер. с нидерл. / Общ. ред. и послесл. Г.М. Тавризян / Й. Хёйзинга М.: Издательская группа "Прогресс", "Прогресс-Академия", 1992. - 464 с.

167. Хренов, H.A. Культура в эпоху социального хаоса / H.A. Хренов М.: Едиториал УРСС, 2002. - 448 с.

168. Чистякова, М.Г. "Удалённые от солнца" / М.Г. Чистякова // Вестник Тюменского государственного университета. — 2004. — № 2. — С. 89-93.

169. Чуковский, К.И. От двух до пяти / К.И. Чуковский — М.: Детская литература, 1970. 427 с.

170. Шкловский , В. Гамбургский счёт: Статьи — воспоминания эссе (1914-1933) / В. Шкловский - М.: Советский писатель, 1990. - 544 с.

171. Элиаде, М. Миф о вечном возвращении: Архетипы и повторяемость / Пер. с фр. Е. Морозовой, Е. Мурашкинцевой; Науч. коне. Я.В. Чеснов. / М. Элиаде СПб.: Алатейя, 1998. - 249 с.

172. Эпштейн, М.Н. "Природа, мир, тайник вселенной": Система пейзажных образов в русской поэзии / М.Н. Эпштейн М.: Высшая школа, 1990.-304 с.

173. Эткинд, Е.Г. Заболоцкий и Хлебников / Е.Г. Эткинд // Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования (1911 1998) / Сост.:

174. В.В. Иванов, З.С. Паперный, А.Е. Парнис. — М.: Языки русской культуры, 2000. С. 405-427.

175. Юренев, Р.Н. Смешное на экране / Р.Н. Юренев М.: Искусство, 1964.-208 с.

176. Юренев, Р.Н. Советская кинокомедия / Р.Н. Юренев М.: Наука, 1964.-540 с.

177. Якимович, А.К. Магическая вселенная. Очерки по искусству, философии и литературе XX века / А.К. Якимович М.: Галарт, 1995. -168 с.

178. Ямпольский, М.Б. Сообщество одиночек: Арендт, Беньямин, Шолем, Кафка: лекция. / М.Б. Ямпольский М.: Изд-во Ипполитова, 2004. - 44 с.

179. Янкелевич, В. Смерть / В. Янкелевич М.: Издательство Литературного института им. A.M. Горького, 1999. -448 с.

180. Ясперс, К. Ницше и христианство / К. Ясперс М.: Медиум, 1994.-115 с.

181. Cooke, R. Magic in the poetry of Velimir Khlebnikov / R. Cooke // Essays in Poetics. 1980. - Vol. V. -№ 2. - P. 12-14.

182. Deleuze, G. Foucault / G. Deleuze. Minneapolis, MN: University of Minnesota Press, 1986. - 143 p.

183. Goldt, R. Sprachc und Mythos bei V. Chlebnikov / Mainzer Slavististish veroff. Slavica moduntiaca / R. Goldt — Bd. 10. Mainz, 1967. — 296 p.

184. Cox, H.G. The Feast of Fools. A Theological Essay on Festivity and Fantasy / H.G. Cox. Cambridge (Mass): Cambridge: Harvard University Press, 1969. -204 p.

185. Cox, H.G. The Secular City: Secularization and Urbanization in Theological Perspective / H.G. Cox. New York: Macmillan, 1965. - 276 P

186. Langer, G. Nietzsche und der russische Futurist V. Chlebnikov. Sistemreferenzen und konzeptionelle Analogien / G. Langer // Vladimir Solov'ev und Friedrich Nietzsche. Frankfurt am Main, 2003. - 9. - S. 123145.

187. Lanne, J.-C. Pavel Florcnskij et Velimir Xlebnikov / J.-C. Lanne // Essais sur le discours de l'Europe éclatée. 1993. - № 11. - P. 27-43.

188. Lanne, J.-C. Velimir Klebnikov, poète futurien. T. I-il. / J.-C. Lanne -Paris, 1983.-340p.

189. Lönnqvist, B. Xlebnikov and Carnaval: An Analysis of the Poem "Poét" / Diss. / B. Lönnqvist Stockholm, 1979. - P. 13-33.

190. Marcov, V. Russian futurism: A History / V. Marcov Berkeley & Los Angeles, 1968. - P. 3-25.

191. Mickiewisz, D. Stmantic function in zaum' / D. Mickiewisz // Russian Literature. Vol. XV. - № 4. - P. 45-78.

192. Stobbe, P. «Povest' stroitsja iz slov, kak stroitrVnoj edinicy zdanja» (Zangezi). Überlegungen zu Konstruktivismus in Chlebnikovs My i doma und bildener kunst / P. Stobbe // Velimir Chlebnikov. 1885-1985. -München. 1986.-S. 117-130.

193. Velimir Chlebnikov: Myth and Reality. Amsterdam, 1986. - 593 p.

194. Vroon, R. Velimir Chlebnikov's "Chadzi-Tarhan" and the Lomonosovian Tradition / R. Vroon // Russian Literature. 1981. - Vol. IX. -P. 115-129.

195. Weststeijn, W.G. Velimir Chhlwbnikov and the development of poetical language in Russian symbolizm and futurism / W.G. Weststeijn -Amsterdam, 1983. 300 p.1. Справочная литература

196. Вовк, О.В. Энциклопедия знаков и символов / О.В. Вовк М.: Вече, 2006. - 528 с.

197. Глобалистика: Энциклопедия / Гл. ред. И.И. Мазур, А.Н. Чумаков. Центр научных и прикладных программ "Диалог". М.: Радуга, 2003. - 1328 с.

198. Пекарский, Ф.В. Хлебников / Ф.В. Пекарский // Новейший философский словарь: 2-е изд., переработ, и дополн. / Сост. и гл. ред. А.А. Грицанов. Минск: Интерпрессервис, Книжный дом, 2001. — С. 1155-1158.