Правовое и социально-экономическое положение российского купечества во второй половине XIX века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Орлов, Дмитрий Иванович

• Орлов, Дмитрий Иванович
• кандидат исторических наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Орлов, Дмитрий Иванович

ВВЕДЕНИЕ.

Примечания.

ГЛАВА 1. ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ КУПЕЧЕСТВА В КОНЦЕ XVIII

XIX ВВ.

§ 1. Обзор правового положения городских торгово-промышленных слоев в 20-80-х гг. XVIII в. и генезис купеческого сословия.

Примечания.

§2. Регламентация торгово-промышленной деятельности купечества в конце XVIII - начале XX вв.

Примечания.

§3. Государственное обложение купечества в конце XVIII - начале XX

Таблицы.,;.

Примечания.

§4. Регламентация личных прав и привилегий купечества.

Примечания.

ГЛАВА 2. СУБСОЦИАЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КУПЕЧЕСТВА И

ПОЧЕТНОГО ГРАЖДАНСТВА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.

§ 1. Региональное размещение, национальный и религиозный состав купечества и почетного гражданства во второй половине XIX в.

Таблицы.

Примечания.

§2. Структура занятости купечества и почетного гражданства в Москве и С.-Петербурге.

Таблицы.

Примечания.

ГЛАВА 3. КУПЕЧЕСКОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ

XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.

Таблицы.

Примечания.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Правовое и социально-экономическое положение российского купечества во второй половине XIX века»

Традиции непрерывных изменений, их рационального (позитивного) объяснения и регулирования лежали в основе европейской модернизации. Культура «модернити» была основана на искренней приверженности идее прогресса.1 Первая модернизация эпохи Реформации и Ренессанса, будучи органичным процессом, позволила западноевропейской цивилизации стать «ядром» мировой модернизации, занять в значительной степени доминирующее положение по отношению к ее последующим эшелонам.

Польша, Германия, страны Юго-Восточной Европы и Россия, традиционно относимые ко «второму эшелону» модернизации, включались в международное разделение труда на основе экспорта продовольствия и продукции лесного хозяйства. На средства, полученные от такого экспорта, приобретались по преимуществу предметы престижного потребления. Предпринимательский дух, инвестиционная активность и склонность к накоплению капитала экспортеров, принадлежавших прежде всего к привилегированным слоям населения, были минимальными.

Следствием такой модели развития было торможение органичных (эндогенных) модернизационных процессов в экономике и социальной сфере. Именно поэтому модернизации в странах «второго эшелона» носили, во-первых, догоняющий, во-вторых, неорганичный (экзогенный) характер. Основным субъектом модернизации, инициатором и творцом преобразований было в них государство. Имперская модель модернизации, осуществленная в России, была наиболее последовательным и радикальным вариантом «догоняющей» модернизации.2

Форсированное прохождение странами «второго эшелона» того пути социально-экономической и технологической эволюции, который «первый эшелон» прошел за десятилетия и даже столетия, стало возможным в значительной степени благодаря заимствованию целого ряда форм производства и социальной организации. В ходе модернизации в странах «второго эшелона» при сохранении достаточно архаичного аграрного сектора появлялись новые отрасли экономики (сфера услуг) и уклады хозяйства (капиталистический и мелкотоварный). Однако всей экономики и всех сторон общественной жизни «догоняющая» модернизация никогда не охватывала.

Между различными формами экономических отношений и социальных связей не возникало того соответствия, которое характерно для стран органичной модернизации. На традиционную социальную структуру накладывалась новая, схожая со структурой гражданского общества Запада.3 В России новая сословная структура общества была создана в конце XVIII в. властью по модели, которая в Западной Европе уже не отражала реальную социальную структуру. Российские сословия были прежде всего инструментами правительственной политики и лишь затем - институтами гражданского общества. Инициированные властью изменения в социальной структуре российского общества носили достаточно поверхностный характер.

Приобретение социальной группой более или менее исключительного социального статуса было связано в Средневековой Европе и России конца XVIII - начала XX веков прежде всего с непосредственной или опосредованной монополизацией экономических возможностей (термин Макса Вебера).

Чтобы понять стабильность и динамику общественных отношений, необходимо выявить стремления социальных групп в их взаимосвязи с преобладающими в обществе правовыми нормами и этическими ценностями. В обществе, развитие институтов которого непосредственно зависит от их жесткой регламентации бюрократией, - российской общество, без сомнения, относилось к числу таких обществ, - главным фактором, определяющим динамику социальных отношений, становится динамика правовых норм и связанной с ними всеобъемлющей государственной регламентации статуса социальной группы и ее экономических возможностей.

Сословное положение связано с обусловленными образом жизни определенных групп людей шансами на позитивное или негативное социальное значение. Это значение, в свою очередь, зависит от юридически гарантированной монополии социального слоя на права господства, регулярный доход или предпринимательство определенного рода. При наличии этих признаков сословие - группа людей, объединенных образом жизни, этическими представлениями и юридически монополизированными шансами экономического характера. Такая группа не обязательно объединена в союз, но непременно составляет сообщество.

Сословное деление оказывает сильное воздействие на экономическую структуру общества установлением границ (или регламентацией) потребления и введением сословных монополий. Кроме того, оно приводит к распространению специфической сословной конвенциональности, присущей господствующим или привилегированным слоям. 4

Купцы в мировой истории могли входить в самый привилегированный слой общества (таков, например, античный патрициат), но могли быть и социально отверженными, подобно бродячим торговцам в Индии. Различной могла быть и степень привилегированности этого сословия: купцы «могут обладать привилегиями, но не допускаться в общество знати или чиновничества, могут вообще не иметь привилегий или, более того, характеризоваться негативными признаками, но при этом обладать значительной силой, как римские всадники, греческие метеки, средневековые торговцы, затем финансисты и крупные купцы в Вавилоне, торговцы сукном в Китае и Индии и, наконец, «буржуазия» начала Нового времени».5

Если на Западе получение бюргерством сословных привилегий и экономических монополий происходило путем их захвата бюргерством «снизу» (классический пример - английские гильдии, обладавшие монополией на мелкую торговлю, или «отраслевые» немецкие гильдии), то в России эти привилегии и монополии были дарованы «сверху»: созданное Екатериной II гильдейское устройство российского купечества не имеет практически никакого отношения к «низовой конвенциональное™» предпринимательских слоев.

В России в XIX веке не существовало особенного имущественного или процессуального права, которыми располагали бы горожане как таковые. Отсутствовал и корпоративный характер города - сословное деление городского населения было достаточно четким и приводило к существованию отдельных сословных корпораций. Соответственно реальными субъектами корпоративной деятельности были дворянские объединения и предпринимательские союзы, причем для последних была характерна эволюция от созданных властью гильдий к относительно независимым от нее организациям типа биржевых комитетов.

Свойственный странам, прошедшим через модернизацию, безличный, экономически рациональный, а потому этически иррациональный характер деловых отношений между людьми всегда вызывал недоверие этических религий, а также морали и правосознания населения, основанных на ценностях этих религий. Против «объективированного космоса капитализма»6 традиционно протестовало и православное российское общество. Появление и весьма длительное преобладание в России индивидуальных и семейных купеческих предприятий, основанных на доверительных отношениях и ориентированных не на безличную максимизацию прибыли, а на создание и продолжение семейного дела, - вне всякого сомнения, прямое следствие господствовавших в стране хозяйственной этики и общественной морали.

Марксистская социология, базисными положениями которой долгое время детерминировалось изучение важнейших общественных процессов, утвердила - причем практически безальтернативно - классовый подход к созданию одномоментных срезов и динамических картин социума. Не отрицая безусловной продуктивности изучения социальных систем с помощью выяснения роли общественных классов в процессе развития отношений собственности, а также производства, распределения, обмена и потребления, следует отметить, что в целом ряде обществ, к которым, безусловно, относится и российское, существует и иная система координат.

Инверсия фаз и стадий развития экономики и социальной структуры, неразвитость частного права (включая торговое) с неизбежностью привели к консервации на достаточно длительный период статусно-правовой организации общества, а затем сохранению ее рудиментов, включая довольно архаичные. Именно поэтому изучение сословно-корпоративной системы России продолжает оставаться актуальной исследовательской задачей, а утверждение о разложении сословного строя одновременно с процессами классообразования нуждается в серьезном переосмыслении с учетом новых фактов. Нуждается в переосмыслении с точки зрения сохранения социальной стабильности российского общества и ставшая безальтернативной позитивная оценка разложения сословного строя.

Несмотря на то, что русская буржуазия неоднократно становилась предметом серьезных исследований, о купечестве пореформенной эпохи (в отличие от дворянства и крестьянства - работы А. П. Корелина, Н. М. Дружинина, И. Д. Ковальченко) до сих пор не написано ни одной монографии. Отдельные аспекты истории сословия, прежде всего динамика численности, рассматривались, однако делалось это при решении других исследовательских задач.

К исследованиям по проблеме генезиса купеческого сословия в контексте правового положения средних слоев следует отнести работы JI.O. п

Плошинского, A.A. Кизеветтера. Специфика труда JI.O. Плошинского заключается в широких временных рамках исследования (XII-XVII вв.), комментировании основных законодательных памятников и актов, касающихся правового положения «среднего состояния». Работы A.A. Кизеветтера, охватывающие период с середины XVII по конец XVIII вв., затрагивают не только регулирование правового положения средних слоев посада, но и предположения и проекты.8 Отмечая «симметрию» вводившегося внутрисословного устройства дворянства и разрядов городского населения в «Грамоте на права и выгоды городам.» 1785 г., Кизеветтер систематизирует гильдейское устройство городского гражданства, а затем купечества в XVIII 9 веке.

В новейшее время правовой генезис городских средних слоев затрагивался в работах П.Г. Рындзюнского, Ю.Р. Клокмана и Н. В. Козловой. П.Г. Рындзюнский в работе «Городское гражданство дореформенной России» впервые рассматривает процесс градообразования, преодоления купеческой монополии на торговлю, гильдейскую реформу Е.Ф.Канкрина. Рындзюнский подчеркивает, что в центре его исследования находится «экономическая основа городского развития», а не социальная структура городского населения как таковая. Автор выделяет две тенденции градообразования в первой половине XIX века: первая ~ быстрое создание городских поселений населением, стремившимся найти выход из прежнего сословного состояния; вторая - укрепление сословного строя как замены феодальных отношений, инициированное правящим классом. «Переход из полузакрепощенного в свободное состояние для городских сословий был не только более простой, чем у крестьян, но имел еще то принципиальное отличие, что определялся лишь личными возможностями горожанина», — таков главный вывод П. Г. Рындзюнского. 10

В контексте социально-экономического развития исследует правовое положение городского населения в конце XVIII в. Ю.Р. Клокман. Особое внимание уделяет автор обсуждению проблем торгово-промышленных слоев, в том числе купечества, в Уложенной комиссии и планам правового преобразования городского гражданства накануне издания грамоты «Грамоты на права и выгоды городам.», а также податной реформе 1775 г. Клокман отмечает, что главным результатом городской реформы Екатерины II стало разделение городского населения на «2 основных сословия: купечество и мещанство. Но это были именно сословные категории, не всегда отражавшие специфику производственной деятельности горожан».11

По мнению Н. В. Козловой, в отношении посадского населения «вплоть до 70-80-х годов законодательство ориентировалось на обобщение прецедентов., переосмысление иностранных образцов, то есть по своему характеру было ближе к допетровской эпохе. Вот почему едва ли можно применять всегда термин «модернизация», под которой. понимается преобразование традиционного права на основе западноевропейских образцов». Со столь узкой трактовкой термина «модернизация» применительно к законодательству о правовом положении горожан вряд ли можно согласиться. Н. В. Козлова анализирует состав и деятельность структур, регулировавших в 20-60-х гг. XVIII в. правовое положение торгово-промышленных слоев города (Коммерц-коллегии, Главного магистрата, Комиссий о коммерции), а также характер запросов купечества в эти и другие органы власти. Исследователь приходит к выводу, что «стремление к обособлению от других тяглых сословий являлось важным средством его (купечества - Авт.) сословной консолидации, было естественным и, возможно, единственным условием борьбы за укрепление своей экономической силы, обретение которой было необходимо для завоевания в дальнейшем нового социального и политического статуса». «В 60-е годы

XVIII в. купечество находилось. на заключительной стадии консолидации в

12 особое сословие», — считает Н. В. Козлова.

Регламентация торгово-промышленной деятельности купечества в XIX веке, прежде всего проблема налогообложения, исследовалась в историографии довольно скупо. До переворота 25 октября 1917 г. причиной такого положения было то, что промысловый налог был не столько научной проблемой, сколько актуальным вопросом экономической политики. Большинство исследований посвящено либо теории и краткой систематизации истории торгово-промышленного обложения, либо путям и методам совершенствования промыслового налога и его части - гильдейского

13 обложения. Особенно выделяется в этом ряду работа И.Я. Рудченко, дающая наиболее полную характеристику процессу развития торгово-промышленного налогообложения вплоть до конца XIX в. Автору удается рассмотреть динамику промыслового налога в связи с местным обложением и торговопромышленной политикой. Уделяя внимание законодательству о промысловом налоге, автор не акцентирует его на купечестве.14

Юридически-правовые аспекты функционирования предпринимательства в первой половине XIX века были проанализированы П.Г. Рындзюнским в упоминавшемся нами исследовании.15 Внимание к наиболее крупным предпринимателям предопределило в 1960-80-х годах преимущественное изучение ассоциированного капитала. Таковы, например, работы JI.E.

Шепелева, изучавшего деятельность акционерных компаний, проблемы взаимоотношений власти и торгово-промышленных слоев, но лишь отчасти коснувшегося правового положения гильдейских предпринимателей.16 А.Н.

Боханов исследовал ассоциированное гильдейское предпринимательство.

Проблему функционирования торговых домов и товариществ на паях, а также выявления предпринимательской элиты можно считать удачно им разрешенной. Однако предпочтение автором предпринимательских традиций купечества правовым нормам их регулирования, естественное при решении поставленных автором исследовательских задач, приводит к недостаточному вниманию к правовому положению купечества.17

Специфическая роль купечества в формировании класса буржуазии в

18 ранних работах по этой проблеме не рассматривалась или затрагивалась фрагментарно.19 Лишь с 1950-х годов в статьях A.C. Нифонтова, M.JI. Гавлина, JI.M. Иванова, И.Ф. Гиндина интерес к купечеству как к одной из составных частей буржуазии в процессе классообразования возрастает. A.C. Нифонтов, анализируя динамику численности сословий в Москве второй половины XIX века, сделал вывод о волнообразном подъеме численности купечества. Ему принадлежит первая (оценочная) характеристика занятости купечества как одного из городских сословий. Автор отмечает особую роль купцов и почетных граждан среди торговцев и рантье и приходит к заключению о сравнительно слабо выраженном процессе разложения сословия гильдейского купечества.20 Процесс пополнения буржуазии, в том числе купечества, из российских провинциальных губерний исследовал М.Л. Гавлин.21

И.Ф. Гиндин сделал в своей широко известной статье, посвященной

22 буржуазии России, целый ряд заключений (о разделении буржуазии на крупную, среднюю, мелкую; о «паразитическом» характере крупной буржуазии; о существовании специфических «петербургской» и «московской» групп класса и ряд других), однако большинство из них, кроме вывода о том, что процесс формирования финансовой олигархии «был замедленным и

23 остался незавершенным», не базируются на глубоком анализе источников. Так, например, тезис о текстильном и маломонополизированном характере московского купечества и капиталоемком, высокомонополизированном -петербургского, явно основан на априорном противопоставлении «делового» С.-Петербурга и «торговой» Москвы.

Рассматривая сословный состав населения Москвы и С.-Петербурга с выборочной характеристикой занятости (в текстильной и металлургической промышленности), Л.М. Иванов пришел к выводу о неисследованности вопроса о разложении в пореформенные десятилетия сословного строя в столичных городах.24

25

В монографии В.Я. Лаверычева численности, составу и облику крупной буржуазии посвящена глава. Отмечая неоднородность купеческого сословия, автор делает вывод: «Разложение купечества как сословия началось еще до реформы 1861 г.»26 Лаверычев впервые обращает внимание на существование

27 во второй половине XIX века института «коллективных» купцов. Вместе с тем автору не удается дать комплексную характеристику купечества, что объясняется иным предметом исследования: в центре внимания В.Я. Лаверычева находятся взаимодействие крупной буржуазии с прессой и режимом, деятельность ассоциаций предпринимателей.

В фундаментальной работе «Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX вв.): генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства» Б. Н. Миронов сделал вывод о формировании сословий в России к концу XVIII века. «В наибольшей степени идеальному типу сословия соответствовало дворянство, в наименьшей - крестьянство», ~ считает он. 28 Преобразование сословий в классы через профессионализацию общества сделало в пореформенной России большие успехи, но к 1917 г. далеко не завершилось. Миронов полагает, что в пореформенный период «в глазах городских и сельских

О А обывателей упала привлекательность купеческого звания».

Некоторые аспекты деятельности купечества как сословной группы анализирует в статье «Российское купечество в конце XIX - начале XX вв.» А.Н. Боханов. Одна из первых фраз статьи: «Понятие купец, появившееся в российском законодательстве в XVIII в., первоначально обозначало почти исключительно предпринимателя-торговца»31 показывает насущную необходимость по крайней мере систематизации сведений о терминологии и правовом генезисе купечества. Автор отмечает тенденцию выхода из сословия в период между налоговой реформой 1898 г. и Первой Мировой войной крупнейших предпринимателей32, а на основании анализа статистики купеческого самоуправления Москвы и С.-Петербурга приходит к

33 заключению о «старении» состава гильдейской организации в начале XX в. Боханов констатирует снижение количества гильдейских свидетельств по сравнению с промысловыми в 1906-1912 гг. и оценивает численность купечества в 1912 г. в 160-180 тыс. чел.34

В монографии А.Н. Боханова, посвященной крупной буржуазии России в конце XIX - начале XX вв., автор характеризует гильдейское купечество как корпоративную организацию, объединившую узкий круг имущих лиц», для которой свойственно стремление к консолидации с чиновничеством и «о дворяниванию».3 5

Тенденцию сохранения корпоративной сплоченности московского купечества выявляет и Ю.А. Петров. В своей монографии «Коммерческие банки Москвы. Конец XIX в. - 1914 г.» он приходит к выводу о том, что гильдейские предприниматели в 1860-70-х годах не только контролировали процесс создания коммерческих банков, но и сохраняли традиционные для купечества атрибуты (узкий круг пайщиков, высокий номинал паев, ограничения на их переход из рук в руки и биржевую котировку), а иногда (в случае с Московским учетным банком) прямо ограничивали участие в их руководящих органах «лицами торгового сословия».36 Показательно и выявленное Петровым давление Московского биржевого комитета и Рябушинских на Министерство финансов с целью преимущественного развития семейного, а не акционерного предпринимательства.37

А.Н. Боханов - единственный современный автор, поставивший задачу провести исследование «оземеливания» крупной буржуазии. Анализ этой проблемы проводится Бохановым лишь относительно ассоциированных

38 гильдейских владельцев земельной собственности применительно к 1914 г. Как справедливо отмечает исследователь, «оземеливание» буржуазии исследовано недостаточно».39

Большинство специалистов по аграрной истории России, даже отмечая попутно рост землевладения купцов и почетных граждан во второй половине XIX века, концентрировали свое внимание на проблемах размещения, структуры, стоимости, мобилизации и производственного использования дворянских и крестьянских земель. Как отмечал М.М. Ковалевский, в 1861 г., накануне реформы, земельная собственность частных лиц в Европейской России была распределена «следующим образом: 105 миллионов десятин принадлежало дворянству и едва 6 миллионов десятин - другим классам общества».40 Разумеется, ввиду несовершенства земельной статистики эти цифры носят весьма приблизительный характер, но порядковое соотношение землевладения сословия - реального монополиста и прочих сословий -совершенно очевидно. С ликвидацией фактической монополии дворянства на владение земельной собственностью «среднее сословие» включается в процесс ее приобретения. М.М. Ковалевский относил это явление к «мировому опыту».41

Историки народнического направления полагали, что перераспределение земельной собственности в пользу купцов и почетных граждан имеет случайный и временный характер. По мнению князя A.A. Васильчикова, «торгово-промышленный люд», раскупавший в 60-х - 70-х годах XIX века «нарасхват» дворянские владения, имел «мало шансов удержать» их. Привыкнув к высоким прибылям «в спекулятивных своих предприятиях», купцы, съемщики в степных губерниях, евреи в западном крае, концессионеры и строители железных дорог, разночинцы «отличаются всеми достоинствами отважных предпринимателей, но и всеми недостатками дурных хозяев».42 Выводы исследователя не учитывают естественной в условиях смены собственника дезорганизации севооборота, а смешение совершенно различных категорий землевладельцев и землепользователей свидетельствует в пользу их (выводов) в значительной мере априорного характера.

А.Ф. Фортунатов впервые отметил наибольший средний размер владений у купеческого сословия, назвал ряд регионов, где рост землевладения торгово-промышленных слоев был наибольшим, прежде всего Московскую губернию.43 Однако он не считал необходимым в принципе рассматривать землевладение купцов и почетных граждан как особую категорию личного частного землевладения.44 Оставаясь сторонником теории устойчивости крестьянского хозяйства, В.А. Косинский был вынужден признать на основе статистических материалов, что во второй половине XIX в. процесс перераспределения земельной собственности шел от дворянства к «капиталистическим» слоям.45

М.М. Ковалевский, напротив, полагал, что потенциал торгово-промышленного класса в приобретении земельной собственности далеко не исчерпан: «русское среднее сословие держит еще свои капиталы в промышленных и торговых предприятиях ввиду тех барышей, которые обеспечивает ему покровительственная система, оно не видит еще расчета воспользоваться финансовым затруднением дворянства и приобрести принадлежащую ему землю».46 Однако и он отмечал, что «в некоторых губерниях. главными покупателями» земли после крестьян «были промышленники и торговцы»,47 а «в Московской губернии в 1861 году

ЛО владения торгового сословия были в б раз меньше, чем 20 лет спустя». Выстроив динамику движения дворянского землевладения в течение нескольких десятилетий после реформы 1861 года, В.В. Святловский справедливо выделил купцов и почетных граждан, с одной стороны, и крестьян и мещан, с другой, как основные группы, концентрировавшие в своих руках земельную собственность, уходившую из рук дворянства.49

Несмотря на стремление историков конца XIX - начала XX века дать относительно объективную картину российского землевладения, ни один из них даже не поставил задачу исследовать комплексно землевладение торгово-промышленного класса, купцов и почетных граждан. Те данные, которые все же приводились, «работали» на другие исследовательские задачи, прежде всего на установление соотношения дворянского и крестьянского землевладения и их движения.

Такая ситуация во многом сохранилась и в период новейшей отечественной истории, и произошло это прежде всего потому, что «биполярный» взгляд на земельную собственность в России был детально разработан в ряде работ В.И.Ленина.50 Так, например, Ю. Ларин доказывал победу капиталистических элементов в сельском хозяйстве России практически исключительно на основе дворянского землевладения.51 В 1970-е годы Л.П. Минарик, создавая «персональную картину» крупнейшего российского землевладения, выявила и наибольшие владения купцов и

52 почетных граждан , И.Д. Ковальченко и Л.В. Милов дали оценку степени вовлеченности землевладения купцов и почетных граждан в процесс со мобилизации земельной собственности , a A.M. Анфимов привел отдельные факты, характеризовавшие предпринимательскую аренду как спекулятивную.54

Общие тенденции освещения проблем торгово-промышленного класса в России в новейшей американской и британской историографии выявлены Г.Х. Рабиновичем и В.Н. Разгоном,55 А.Н. Бохановым.56 Для зарубежных исследователей (В. Билла, Т. Оуэна, А. Рибера, Д.Э. Ракман) характерно большее, чем для российских, внимание к проблемам сословно-корпоративной организации и правовому статусу предпринимателей. А. Рибер в работе «Купцы и предприниматели в императорской России» справедливо отмечает как недостаток советской историографии концентрацию исследовательского интереса на дворянстве и крестьянстве в ущерб городским сословиям. Буржуазия в период 1861-1917 гг. состояла, по мнению автора, из двух основных групп: «купечества» (исконных капиталистов) и «предпринимателей». Статус купца в рассматриваемый период изменился, но практически не изменился его духовный мир, социально-психологический облик, ограниченный «интересами патриархальной семьи, фамильной фирмы и гильдий».57 Этот вывод А. Рибера имеет априорный характер. Исследователь называет купечество пореформенной России «сословиемсо призраком», однако в этом случае неясно, почему его противостояние с предпринимателями-промышленниками было одной из главных причин того, что русская буржуазия не консолидировалась как класс.59 Тезис Рибера о некорректности этнических и национальных эпитетов применительно к буржуазии противоречит его же выводу о большой роли социально-психологических факторов.60

В центре исследования Д.Э. Рэкман «Московская деловая элита: социальный и культурный портрет двух поколений, 1840-1905» - московские текстильные магнаты. Как полагает автор, образование и воспитание были главными отличительными чертами двух поколений предпринимателей -1830-50-х и 1870-80-х годов.61 А. Рибер и Д.Э. Ракман расходятся в оценке тенденций развития предпринимательства в России: если первый констатирует дробление и разобщение различных групп, сопровождавшееся политическим распадом в начале XX в., то вторая считает 1905 год временем консолидации интересов русской буржуазии, радикально противостоявших интересам режима.62

При чрезвычайно обширной историографии, затрагивающей проблемы российского купечества в XIX - начале XX века, остается малоисследованным целый ряд аспектов, являющихся для его целостной характеристики немаловажными: генезис, правовое положение, элементы субсоциальной структуры сословия (динамика численности по регионам, национальный и религиозный состав, занятость), землевладение.

Рассматриваемый нами круг проблем будет рассмотрен на основе широкого круга источников. Главными источниками для исследования и систематизации правового положения купечества, регламентации его торгово-промышленной деятельности и налогообложения являются законодательные акты Полного Собрания законов Российской империи. Источниковедческая характеристика основным актам, анализируемым в настоящем исследовании, с о уже дана. Информативные возможности законодательных актов в контексте рассматриваемой проблематики различны: если масштабные по объему источники («Грамота на права и выгоды городам Российской империи» 1785 г., «Устав о банкротах» 1800 г., «Манифест о дарованных купечеству новых выгодах, отличиях, преимуществах» 1807 г., «Дополнительное постановление об устройстве гильдий и о торговле прочих состояний» 1824 г., «Положение о пошлинах на право торговли и иных промыслов» 1863/65 г., «Положение о государственном промысловом налоге» 1898 г.) дают возможность использовать их для выяснения регламентации торгово-промышленной деятельности, налогообложения, личных прав и привилегий купечества, то значительное количество иных актов (таких, например, как «Манифест о высочайше дарованных разным сословиям милостях по случаю заключения мира с Портою Оттоманскою» 1775 г., «Инструкция магистратам» 1724 г. или «Манифест о преобразовании комиссии погашения долгов» 1812 г.) позволяют выяснить узкий аспект проблемы или уточнить вывод. К законодательным актам примыкают разного рода законодательные инициативы, предложения, проекты, способствующие уточнению хода законодательного процесса применительно к регламентации правового положения сословия.64

Городские переписи С.-Петербурга 1869 и 1890 гг., Москвы 1871, 1882, 1902 гг., Киева 1874 г. - основной источник для выяснения общего состава, национальной и религиозной структуры купечества и почетного гражданства, а также характеристики их занятости, причем, как отмечает А.И. Гозулов, «лучшими образцами разработки местных переписей населения являются переписи Петербурга и Москвы».65 Первая всеобщая перепись населения 1897 г. примыкает к этому комплексу источников. К сожалению, единого стандарта при проведении городских переписей не существовало, что создало существенные трудности с уже упоминавшимся раздельным анализом данных по купечеству и почетному гражданству. Различия в методиках проведения переписей в Москве и С.-Петербурге предопределили некоторые сложности при сопоставлении аналогичных данных по национально-религиозному составу и структуре занятости в столичных городах (более подробно см. §§ 1, 2 главы 2).

Большинство источников, которые используются при анализе личного частного землевладения купцов и почетных граждан: поземельные переписи Европейской России 1877 и 1905 гг.,66 а также статистика купли-продажи

67 землевладения - давно вовлечены в исследовательский оборот и неоднократно являлись объектом источниковедческого анализа.68 Расчет стоимости земель и районирование осуществлялись автором по методике Н.А.Проскуряковой.69 Практика хозяйствования купцов и почетных граждан для изучения затруднена по причине слабого наличия источников. Составленный К.А. Вернером сборник статистических сведений по

70 хозяйствам частных землевладельцев в 6 уездах Московской губернии обладает достаточно широкими информативными возможностями и позволяет выявить наиболее существенные характеристики производственного использования земель в этом крупнейшем регионе землевладения торгово-промышленных слоев, по полноте содержащихся в нем сведений приближаясь к уникальным источникам. В результате подсчетов автора настоящей диссертации в научный оборот было вовлечено более 12000 новых показателей, характеризующих национальный, религиозный состав купечества, его субсоциальную структуру и землевладение.

Рассмотрение купечества как части класса буржуазии в сочетании с особым вниманием к монополистической буржуазии сфокусировали внимание отечественной историографии на крупнейших предпринимателях и их личных униях. Заключения о социальной структуре, занятиях, образе жизни крупнейших предпринимателей - купцов фактически экстраполировались на купеческое сословие в целом. В значительной степени эта тенденция сохраняется и сегодня. Но кем были, что представляли собой в правовом и социально-экономическом отношении, чем занимались десятки и сотни тысяч купцов, которые были далеки от предпринимательской элиты?

В этом заключается проблема, стоящая перед специалистами по социально-экономической истории России XIX века. Она предопределяет выбор объектом настоящего исследования российского купечества пореформенной эпохи, а предметом - его правового и социально-экономического положения во второй половине XIX века. Специфика предмета исследования и источников (в основном массовых), с помощью которых он может быть описан, детерминирует комплексный подход к изучению проблем, а также три основных метода исследования: историко-сравнительный, историко-типологический (нас будет интересовать купец, встроенный в правовую, социальную и экономическую систему) и историко-генетический. При анализе массовых статистических материалов используются методы дескриптивной и математической статистики. Составленные автором исследования формулы, характеризующие налогообложение гильдейского предпринимательства (выделены в тексте полужирным курсивом), дают возможность четко определить внутреннюю структуру налогового законодательства и логику самого Законодателя.

Задачами настоящего исследования являются установление главных параметров, характеризующих генезис, правовое положение купечества, его субсоциальную структуру и землевладение, во второй половине XIX в. В связи с тем, что основные законодательные акты, регламентирующие создание и деятельность гильдейского купечества, были изданы в конце XVIII - первой половине XIX века, в этом разделе работы мы считаем необходимым расширить хронологические рамки исследования до XVIII в. Специфика исторических источников по субсоциальной структуре и землевладению сословия, не позволяющая за редкими исключениями выделить отдельные данные по гильдейскому купечеству, определяет их изучение в комплексе с почетным гражданством, генетическое родство которого с купечеством вполне позволяет применить подобный подход. Автор далек от мысли о том, что настоящим исследованием создается всесторонняя картина бытования купеческого сословия, и не ставит перед собой такой задачи; за рамками работы остается целый спектр проблем - такие, например, как внутрисословное самоуправление, участие купечества в городском самоуправлении и представительных организациях торгово-промышленного класса, социальная психология, менталитет, быт, уклад.

Примечания

1.Eisenstadt S. Tradition, Change, and Modernity. N.Y. 1973. P. 202-203.

2.06 эшелонах модернизации см.: Пантин И. К., Плимак Е. Г., Хорос В. Г. Революционная традиция в России: 1783-1883 гг. М. 1986. Гл. 1; Красильщиков В. А., Белоусов А. Р., Гутник В. П., Клепач А. Н., Кузнецов В. И. Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М. 1994. С. 25-33; Красильщиков В. А. Вдогонку за прошедшим веком: развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций. М. 1998. С. 13-24.

3.Красильщиков В. А. Ук. соч. С. 18-19.

4.Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий. // Вебер М. Избранное. Образ общества. М. 1998. С. 72-73.

5.Там же. С. 146.

6.Там же. С. 238.

7.Плошинский JT.O. Городское или среднее состояние русского народа в его историческом развитии. СПб. Б.Г.; Кизеветтер A.A. Посадская община в России XVIII столетия. М. 1903; Его же. Городовое положение Екатерины II. М. 1909.

8.Кизеветтер A.A. Посадская община. С. 128-134.

9.Там же. С. 129; Его же. Городовое положение. С. 144-146.

10.Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. М. 1958. С. 222-236. Его же. гильдейская реформа Канкрина 1824 г. // Исторические записки. Т. XL. М. 1954.

П.Клокман Ю.Р. Социально-экономическая история русского города. Вторая половина XVIII в. М. 1967. С. 77-112.

12. Козлова Н. В. Российский абсолютизм и купечество в XVIII в. М. 1999. С. 364-369.

13. По теории и истории торгово-промышленного обложения см., напр.: Осокин Е. О понятии промыслового налога и об историческом его развитии в России. Казань. 1856; Субботин А. Русский промысловый налог. М. 1877. О путях и методах совершенствования промыслового налога и его части гильдейского обложения см., напр.: Леонгард А. Записка о гильдейском вопросе // Биржевые ведомости. 1871. № 111, 112; Земский Н. Замечания на патентные сборы // Северная пчела. 1861. № 195; Безобразов В. О пошлинах за право торговли и других промыслов // Труды комиссии, учрежденной для пересмотра податей и сборов. Т. V. СПб. 1863.

14.Рудченко И.Я. Исторический очерк обложения торговли и промыслов в России. СПб. 1893.

15.Рындзюнский П.Г. Ук. соч. С. 42, 105, 127, 167.

16.Шепелев Л.Е. Акционерные компании в России. Л. 1973; Его же. Царизм и буржуазия во второй половине XIX в.: проблемы торгово-промышленной политики. Л. 1981.

17.Боханов А.Н. С. 95-160, 92-93. Ук. соч.

18.См., напр.: Котлецов A.A. Русская буржуазия. М. 1912; Пажитнов К. Очерк развития буржуазии в России // Образование. СПб. 1907. № 2.

19.Берлин П.А. Русская буржуазия в старое и новое время. М. 1922.

20.Нифонтов А. С. Формирование классов буржуазного общества в русском городе второй половины XIX в. (по материалам переписей населения г. Москвы в 70-90-х годах XIX в.) // Исторические записки. Т. ЫУ. М. 1955. С. 244-247.

21.Гавлин М.Л. Роль центра и окраин Российской империи в формировании крупной московской буржуазии в пореформенный период //Исторические записки.Т. ХСП. С. 349-353.

22.Гиндин И.Ф. Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности. // История СССР. 1963. №№ 2, 3.

23.Там же. № 3. С. 43.

24.Иванов Л.М. О сословно-классовой структуре городов капиталистической России. М. 1971.

25.Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России. М. 1974.

26.Там же. С. 64.

27. Там же. С. 65.

28.Миронов Б. И. Социальная история России (XVIII - начало XX вв.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб. 1999. С.141.

29. Там же. С. 142.

30.Там же. С. 116.

31.Боханов А.И. Российское купечество в конце XIX - начале XX вв. // История СССР. 1985. № 4. С. 106.

32.Там же. С. 108.

33.Там же. С. 110-112.

34.Там же. С. 113-114.

35.Боханов А.Н. Крупная буржуазия России: конец XIX в. -1914 г. М. 1992. С. 31, 69.

36.Петров Ю.А. Коммерческие банки Москвы. Конец XIX в. -1914 г. М. 1998. С. 19,21, 24.

37.Там же. С. 65-66.

38.Боханов А.Н. Крупная буржуазия России. С. 161-168.

39.Там же. С. 7.

40.Рабинович Г.Х., Разгон В.Н. Российская буржуазия периода империализма в современной американской и английской историографии //Вопросы истории. 1985. № 2.

41 .Боханов А.Н. Ук. соч. С. 15-26.

42. Ковалевский М.М. Экономический строй России. СПб. 1900. С.73.

43. Там же. С.75.

44. Васильчиков A.A. Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах. Т. 1,2. СПб. 1881. Т. 1. С.495 - 496.

45. Фортунатов А.Ф. Распределение поземельной собственности в Европейской России//Русская мысль. 1886. Кн.7.С.131, 134.

46.Там же. С. 127.

47.Косинский В.А. К аграрному вопросу. Вып.1. Одесса, 1906. С. 10.

48.Ковалевский М.М. Ук. соч. С.80.

49.Там же. С.78.

50.Там же.

51.Святловский В.В. Мобилизация земельной собственности в России. СПб. 1911. С. 127. См. также: Его же. К вопросу о судьбах землевладения в России (статистика мобилизации земельной собственности). СПб. 1907. С.71 -72, 81 - 82, 90.

52.Ленин В. И. Развитие капитализма в России; Аграрный вопрос в России к концу XIX в.; Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции; Сущность аграрного вопроса в России; Землевладение в Европейской России, а также ряд других работ, опубликованных в Полном собрании сочинений автора.

53.Ларин Ю. Экономика дореволюционной деревни.М. -Л. 1926. С. 165168.

54.Минарик Л.П. Экономическая характеристика крупнейших земельных собственников России конца XIX-начала XX вв. М. 1971. С. 12-19.

55.Ковальченко И.Д., Милов Л.В. Всероссийский аграрный рынок конца XVIII -начала XX вв. М. 1974. С.256.

56.Анфимов A.M. Земельная аренда в России в начале XX в. М. 1974. С.37, 40, 77.

57.Rieber A. Merchants and enterpreneurs in imperial Russia. Chapel Hill (N.C.). 1982. P. XXIII.

58.Ibid. P. XXIV. 59.Ibid. P. 370-371. 60.Ibid. P. XXIV. l.Ruckman D.A. The Moscow business elite: A social and cultural portrait of two generations, 1840-1905. North Illinois: University Press. 1984. P. 35-42.

62.Rieber A. Op. cit. P. 369-372, 426; Ruckman D.A. Op. cit. P. 20, 209.

63.Кизеветтер A.A. Городовое положение Екатерины II М. 1909; Рындзюнский П.Г. Гильдейская реформа Канкрина 1824 г. // Исторические записки. Т. XL. М. 1954, и др.

64.Предложения депутатов Уложенной комиссии и Комиссии по коммерции, собранные в VIII и XXXVI томах Сборника Российского исторического общества; Проект Нового Уложения 1754-1766 годов. СПб. 1893; Труды комиссии, учрежденной для пересмотра уставов фабричного и ремесленного. Ч. 1-5. СПб. 1863-65.

65. Гозулов А.И. Местные переписи населения до революции // Ученые записки Ростовского-на-Дону финансово-экономического института. Т. 1. Ростов-на-Дону. 1941. С. 252.

27

66. Статистический временник Российской империи. Сер.III. Вып. 10. СПб. 1899; Статистика землевладения 1905 года. СПб. 1907.

67. Материалы по статистике движения землевладения в России. Вып.ХШ. Спб. 1907; Свод данных о купле-продаже земель в 45 губерниях Европейской России за тридцатилетие 1863-1892 гг.: по сделкам, соглашенным в сенатских объявлениях. Распределение сделок по годам, по сословиям продавцов и покупателей и по районам. СПб. 1893.

68. Минарик JI. П. Статистика землевладения 1905 года как источник для изучения крупного помещичьего землевладения .//Малоисследованные источники по истории СССР. М. 1964; Тарасюк Д.А. Из истории статистики землевладения в России (перепись 1877 г.)//Вестник МГУ. Сер.: История. 1973 г. N 3; Проскурякова H.A. Статистика землевладения и землепользования.//Массовые источники социально-экономической истории России периода капитализма. М. 1979. С.222 - 225,227 - 228.

69. Проскурякова H.A. Размещение и структура дворянского землевладения Европейской России в конце XIX - начале XX вв.//История СССР. 1973. N 1.

70. Сборник статистических сведений по Московской губернии. Огдел хозяйственной статистики. T.V. Вып.2. Хозяйство частных землевладельцев. Сост. К. Вернер. М. 1883.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Орлов, Дмитрий Иванович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Социальная природа российского гильдейского купечества детерминировалась сложными процессами эволюции России, характерными для периода модернизации.

Правовое положение купечества с момента оформления сословной организации в конце XVIII - начале XIX вв. до ликвидации сословного строя в России было привилегированным, хотя объем и качественные характеристики привилегий несравнимы с дворянскими. В социальной истории Российской империи Манифест 17 марта 1775 г. стал тем актом, который раздробил торгово-промышленный класс, ориентировал его на различные сферы деятельности и в конечном счете сформировал разнородные интересы. Причины отсутствия консолидации средних слоев следует искать прежде всего в системе права. При общей ориентации Законодателя на сдерживание разложения сословного строя правовое регулирование торгово-промышленной деятельности, налогообложения, личных прав и привилегий гильдейских купцов отличалось дуализмом консервативных и модернизаторских тенденций, и обеспечившим в конечном счете относительную устойчивость купеческого сословия. Режим не создал для купечества специфических инструментов капитализации земельной собственности, что свидетельствует, с одной стороны, о меньшем для короны значении материальной поддержки сословия, а с другой - о том, что по причине второстепенной для торгово-промышленного класса землевладения купцов и почетных граждан финансовая мощь наращивалась с помощью другого инструмента - откровенно льготного, временами символического налогообложения.

Материальная база купечества и почетного гражданства (термин А.П. Корелина) во второй половине Х1Х-начале XX вв. упрочилась как за счет увеличения объемов и роста капитальной ценности землевладения (его стоимость составляла в 1905 г. более 40% акционерных капиталов России),

175 так и путем концентрации в руках купечества значительной части торговых и промышленных предприятий. Вместе с тем земельная собственность была сосредоточена в руках немногим более 15 тыс. купцов и почетных граждан. В 1877 г. и 22 тыс. - в 1905 г. В элитных сферах торгово-промышленной деятельности было занято в С.-Петербурге и Москве не более 1/5 численного состава купцов. Неоднородность очевидна. Она усугублялась наличием внутри купечества мелких сословных группировок, главной из которых было почетное гражданство, и ассоциированных владельцев паедприятий.

Разложение гильдейского купечества как сословной группы продолжалось всю вторую половину XIX в., однако его темпы были отнюдь не быстрыми, о чем свидетельствует продолжавшаяся выборка сословных купеческих свидетельств после откровенно антисословной налоговой реформы 1898 г. Главной причиной этого был привилегированный статус элиты сословия, способствовавший ее сплочению и основывавшийся на сложившейся правовой системе и правительственной политике по сохранению сословно-корпоративного общественного устройства.