Польская деревенская проза 1960-80-х гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.03, кандидат филологических наук Цыбенко, Ольга Васильевна

• Цыбенко, Ольга Васильевна
• кандидат филологических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Цыбенко, Ольга Васильевна

Введение.

Глава I

Художественный мир прозы Юлиана Кавалыда. Человек и история, власть земли, деревня и город.

Экологическая проблематика. Жанрово-стилевые особенности.

Глава II

Проза Тадеуша Новака: от балладности к драматизму и трагизму восприятия современной действительности. Особенности мифологизма в его творчестве.

Глава III

Творческий путь Веслава Мысливского, синтез достижений деревенской прозы в романе «Камень на камень».

Глава IV

Гротескно-ироническое изображение комплексов и стереотипов общественного сознания в творчестве Эдварда Редлиньского.

Глава V

Типологическое сопоставление польской и русской деревенской прозы 1960-80-х гг., сходства и различия.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Польская деревенская проза 1960-80-х гг.»

В изменившейся общественной и культурной ситуации, в которой оказалась польская литература на рубеже XX-XXI столетий, особую остроту приобрела проблема традиций и новаторства, задача непредвзято оценить пройденный польским народом путь после 1945 года по настоящее время и его отражение в художественном творчестве. Очевидно, что далеко не все авторы и произведения, пропагандировавшиеся в свое время с помощью партийных средств массовой информации, поддерживавшиеся государственными издательствами и награждавшиеся официальными премиями, выдержали проверку временем. Вместе с тем ошибочно, на наш взгляд, игнорировать несомненные достижения польской культуры и литературы в период 1944-1989 гг. В ряду этих достижений и произведения авторов деревенской прозы, которая имеет, думается, не только историко-литературное, но и общественное значение.

Польская деревенская проза 1960-1980-х годов пристально изучала важнейшие сдвиги, которые происходили как в обществе, так и в сознании современников. Именно в этот период сельская по основному составу своего населения страна стала преимущественно городской. Миграционные процессы, социальное продвижение крестьян, не имевших в предшествующие эпохи возможности сознательно участвовать в делах государства, драматические, а подчас и трагические коллизии, возникавшие в связи с этим, утрата многих ценностей вековой крестьянской культуры, экологические проблемы, проблемы памяти и благодарности по отношению к прошлым поколениям -все это отразилось в творчестве крупнейших представителей польской деревенской прозы - Юлиана Кавальца (р. 1916), Тадеуша Новака (1930-1991), Веслава Мысливского (р. 1932), Эдварда Редлиньского (р. 1940), чьи произведения вызывали большой общественный резонанс, включались в школьную программу, отмечались наградами, широко переводились на иностранные языки, получили известность не только в стране, по и за рубежом, и прежде всего в России.

Деревенская» проблематика, на практике выходившая далеко за пределы села, наряду с проблематикой Второй мировой войны, воплотившись в ряде выдающихся произведений, во многом определила облик польской литературы второй половины XX века. Писатели деревенской прозы, принадлежащие к разным поколениям, обладающие творческой индивидуальностью, создали в совокупности корпус произведений, характеризующихся как общностью подходов к важным общественным, нравственно-философским, психологическим проблемам, так и некоторым сходством художественных решений: широкое использование мифа, притчи, фольклора, элементов сказа, создание собственных «авторских» мифов, повествовательных манер, дающих возможность выразить «невыразимое» - «внутреннюю» речь крестьян, не привыкших облекать в слово свои переживания, стилей, объединяющих лиризм, высокую поэтичность и топкую иронию, иногда сатиру, гротсск, сарказм.

Сближает различных авторов деревенской прозы и выбор героя. Это - выходец из села, оказавшийся в городе («одной ногой на берегу, другою в лодке», - по выражению В. Шукшина); старик, лишенный возможности в новых условиях передать свой опыт привязанности к земле сыновьям; юноша-подросток с поэтическим восприятием действительности и т. д. А также выбор авторской позиции по отношению к герою - объективно-сочувственной, к читателю - назидательной или провоцирующей, полемической, в любом случае апеллирующей к общему с читателем опыту.

Деревенская проза развивалась в контексте всей послевоенной польской литературы, прошла вместе с пей ряд этапов, связанных как с менявшейся общественной ситуацией, так и возраставшим опытом художественного познания действительности, освоения традиций отечественной литературы, в том числе с запозданием пришедшей к читателю (В. Гомбрович, Б. Шульц, Ст.И. Виткевич, Ч. Милош, Г. Херлинг-Грудзипьский), и литературы мировой. Можно отметить возрастание критической направленности, в ряде случаев доходившей до катастрофических прогнозов, усиление гротескно-иронического пафоса (Т. Новак, Э. Редлипьский) - а вместе с тем попыток создать синтезирующее эпическое повествование (В. Мысливский).

Судьба народного характера, судьба национальной культуры глубоко раскрыты в польской деревенской прозе, современность в ней рассматривалась в сопоставлении с прошлым, ей свойственен историзм художественного мышления. Можно говорить о значительных достижениях, новаторстве в психологическом анализе, в раскрытии внутреннего» человека, в найденных адекватных народному мировосприятию формах речевой организации произведений. Во многом оправдался прогноз Ярослава Ивашкевича, сделанный в 1967 г. Он писал об «огромном росте литературы, посвященной проблемам деревни» как «замечательном явлении»: «В этом явлении нашей литературы, пожалуй, больше всего задатков ее дальнейшего развития» '.

На всем пути становления польской деревенской прозы ей сопутствовали горячие споры критиков. Сегодня, когда они отшумели, хорошо видно, что само явление и острые дискуссии вокруг него были значительным фактом общественной, литературной и культурной жизни Польши, что они участвовали в углублении национального самосознания. Деревенской прозой занялись не только литературные критики, но ученые-социологи, теоретики литературы, фольклористы, лингвисты. Ей были посвящены монографические исследования, она изучалась в диссертациях.

Мы теперь отдаем себе отчет, - писал в 1986 году Я.З. Брудницкий, автор книги о Тадеуше Новаке, — в том, что живое внимание критики к течению было своего рода локомотивом интеллектуальной жизни. Угасание этого источника вдохновения было явным признаком углубления интеллектуального кризиса» 2.

В российском литературоведении рано проявился интерес к польской дерсвснской прозе. Это было вызвано и ее высокими идейно-художественными достоинствами, и появлением и разрастанием в те же - 1960-1970-е годы - сходного течения в русской литературе, а также ряде литератур Центральной и Юго-Восточной Европы. Изучению немало способствовали переводы произведений 10. Кавальца, Т. Новака, В. Мысливского на русский язык, выходившие почти синхронно с оригиналами, с интервалом в 2-5 лет. Первооткрывателем Ю. Кавальца у пас стал В.А. Хорев, по его инициативе роман «К земле приписанный» (1962) появился в журнале «Иностранная литература» в 1964 г. (№6). Переводчица этого произведения л

И. Колташева годом раньше опубликовала на него рецензию . Лучшие произведения 10. Кавальца, романы и рассказы, представлены русскому читателю в целом достаточно

1 Iwaszkiemcz J. Literatura ostatniego cwiercwiecia// Tworczosc. 1967. № 7. S. 150.

Bnidnicki J.Z. Slowo о literaturze chlopskiej // Literatura Polski Ludowcj. Oceny i prognozy. Warszawa, 1986. S. 308.

3 • « .

Колташева И. Рсц. па: Kawalec J. Ziemi przypisany. Powiesc. Warszawa, 1962// Современная художественная литература за рубежом. 1963. № 2. полно, за исключением поздних произведений - прозы и стихов 1990-х - начала 2000-х годов.

Вскоре после выхода оригиналов на русском языке появились романы Т. Новака «Черти» (1971, перевод 1975), «Пророк» (1977, перевод 1980), В. Мысливского «Камень на камень» (1984, перевод 1986). Творчество этих писателей знакомо русскому читателю, за исключением последних произведений - «Благим матом» Т. Повака (1982), его же незаконченных автобиографических повестей, в которых выразилось глубокое разочарование автора в прежних идеологических, политических ориентирах - «Я еще их слышу, еще вижу» и «Как в разбитом зеркале» (обе - 1999 г., опубликованы посмертно); романа В. Мысливского «Горизонт» (1996), выходящего, впрочем, далеко за пределы деревенской тематики. Самый молодой и во многом по-другому, чем его предшественники, осваивавший ту же проблематику в гротескио-ироническом ключе - Э. Редлиньский представлен на русском языке всего тремя рассказами из его ранней автобиографической книги «Письма из Рабарбара» (1967) в сборнике польских рассказов «Сон-трава» (М., 1980). Романы, составившие его славу, -«Копоплипка» (1973) и «Продвижение» (1973), а также экспериментальная книга «Никиформы» (1982), повесть «Танцевали два Михала» (1985), романы «Крысополяки» (1994), «Кровотечение» (1998), «Трансформейшп» (2002) не были переведены на русский язык. В 1980-е годы его имя как писателя-эмигранта (жил в Америке в 1984— 1991 гг.) нельзя было упоминать в СССР даже в научных работах.

Российские полонисты оценили польскую деревенскую прозу как заметное и значительное явление на фоне всей польской литературы 1960-80-х гг., выделили ее характерные особенности. Определенное место она заняла в обзорах произведений тех лет - в книге В.А. Хорева «Становление социалистической литературы в Польше» (1979), в его статье «Заметки о польском романе начала 70-х годов (1976)4. В работах В.А. Хорева, специально посвященных польской деревенской прозе, глубоко проанализированы произведения Ю. Кавальца, Т. Новака, В. Мысливского, творческий путь, эволюция писателей. Ученый отметил новизну общественно-нравственной проблематики, появление нового типа героя как важное достоинство этой прозы. Жанрово-стилевой анализ позволил ему сделать вывод о разнообразии и

4 Хореев В.А. Заметки о польском романе начала 70-х годов// Новые явления в литературе европейских социалистических стран. М., 1976. С. 95-128. художественном мастерстве авторов деревенской прозы. В.А. Хорев справедливо писал о том, что 10. Кавалец «первым в польской литературе показал обширную область социально-психологических сдвигов в жизни польской деревни», «стремился показать читателю человека деревни в его психологической обнаженности» 5. В этих работах примечательны наблюдения над схожими проблемами, ставящимися в польской и русской деревенской прозе. Так, он отмечает характерную перекличку, между тревогой Кавальца за выходцев из деревни, порвавших с ней связь, и озабоченностью В. Шукшина теми же явлениями в российской действительности. Сравнения, выявляющие как общность, так и различные художественные решения схожих проблем, проводит Хорев на материале польских, русских, болгарских, чешских авторов, пишущих о деревне6. В предисловии к сборнику «Свадебный марш» (1984), составленному из пяти рассказов Ю. Кавальца, Хорев сжато и емко характеризует его жизненный и творческий путь, особенности его новеллистики. В ней, по мысли ученого, проявляется незаурядный талант писателя, «разрабатываются (а часто предваряются) идеи и мотивы более крупных прозаических произведений» 1. Это и вариант темы «опоздания» в заглавном рассказе, и природа как метафора человеческой судьбы в «Прощании с горой» и т.д. Интересны наблюдения Хорева в ряде других предисловий к изданиям Кавальца. «Объемное изображение духовного мира человека роднит писателя с представителями других тем и течений в польской литературе 1970-х О гг.» , — делает вывод В.А. Хорев, проанализировавший путь развития всей послевоенной польской литературы. Интересный анализ субъективной эпопеи В. Мысливского «Камень на камень» проводит В.А. Хорев в статье «Судьба польского 9 крестьянина» .

5 Хореев В.А. Юлиан Кавалец и некоторые проблемы польской деревенской прозы// Проблемы развития литератур европейских социалистических стран после 1945 г. М., 1985. С. 299-300.

6Хореев В.А. Некоторые аспекты современной деревенской прозы // Современная литература Чехословакии в контексте литератур европейских социалистических стран. М., 1981.

Хорев В.Л. Предисловие // Кавалец Ю. Свадебный марш. М., 1984. С. 7-8. О

Хорее В.Л. Предисловие // Современные польские повести. 70-е годы. М., 1979. С. 8.

9 Хорее В.А. Судьба польского крестьянина // Иностранная литература. М., 1985. № 9.

Итогом долголетней работы В.А. Хорева стали главы, посвященпые этому периоду, в академической «Истории литератур Восточной Европы после Второй мировой войны» в 2-х томах (1995, 2001). В этом труде проза Кавальца, Новака, Мысливского, Редлиньского заняла достойное место. Хорев отмечает, что «именно эта проза в 60-е, а затем и в 70-е годы забила тревогу в связи с девальвацией нравственных ценностей в обществе» 10. Говоря о некоторой исчерпанности деревенской прозы к концу 1970-х гг., повторении в ней одних и тех же тем и коллизий, ученый считает появление в 1984 г. романа В.Мысливского «Камень на камень» несколько неожиданным опровержением распространенного и в принципе справедливого мнения о затухании этого течения. Морально-философский роман Мысливского, субъективная эпопея, охватывающая полвека истории Польши, как бы подводит итог, суммирует лучшие достижения всей деревенской прозы.

В монографии А.Г. Пиотровской «Художественные искания современной польской литературы (проза и поэзия 1960-70-х годов)» (1979) исследованию деревенской прозы посвящсиа отдельная глава, она так же, как и В.А. Хорев, считает это течение одним из наиболее ярких явлений польской литературы тех лет. Исследовательница уделяет пристальное внимание новым качествам героя этой прозы, глубокому психологическому анализу характеров крестьян и выходцев из села, переживающих ломку сознания в связи с меняющейся общественной действительностью. Пиотровская проводит любопытные и аргументированные сопоставления произведений польских писателей и их русских «коллег» по деревенской теме, находя сходство, например, в основных конфликтах романов Кавальца «Переплывешь реку» и Ф. Абрамова «Две зимы и три лета». В коллективном сборнике «Писатели Народной Польши» (1976), помещены два очерка Пиотровской - о Кавальцс и Новаке. В работе А.Пиотровской 1990г. делается попытка комплексно рассмотреть проблематику деревенской прозы в польской, русской и других литературах стран Центральной и Юго-Восточной Европы

10Хорев В.А. Польская литература// История литератур Восточной Европы после

Второй мировой войны. Т. II. 1970-1980 гг. М., Ипдрик, 2001. С. 125.

11 Пиотровска А. Литература социалистических стран о деревне (в свете социально-этической проблематики) // Взаимообогащение литератур (социалистические страны Европы). М., 1990.

Работы о польской деревенской прозе опубликовала на русском языке киевский полонист В.Г1. Ведипа|2. В 90-е гг. появились ее статья «Веслав Мысливский и развитие польской деревенской прозы (60-80-е гг.)» 13 и обширная глава «Деревенская проза» в се монографии о послевоенной польской прозе 14. Интересны наблюдения В. Вединой о сложных отношениях притяжения и отталкивания, преемственности и полемики между Кавальцем и другими авторами деревенской прозы - Э. Брыллем, Т. Новаком, Э. Редлиньским, В. Мысливским.

Содержательны многие вступительные статьи и предисловия российских авторов - как ученых, так и писателей — к русским изданиям Кавальца, Новака, Мысливского. Сильное лирическое начало в соединении с рациональной конструкцией повестей Кавальца, отмечает литовский писатель Миколас Слуцкие, чье творчество во многом корреспондирует с творчеством Кавальца. В своем предисловии к книге Кавальца «Танцующий ястреб» (1971), в которую кроме заглавной вошли повести «К земле приписанный», «На солнце», «Ищу дом», Слуцкие одним из первых обратил внимание па близость нашему читателю экологической проблематики его прозы в ее связи с нравственной 15.

Вступительная статья Б. Стахеева к изданию 1980 г. двух романов Т. Новака-«А как будешь королем, а как будешь палачом» и «Пророк» - интересна тонким анализом образных средств, стилистики этих произведений, поэтичности, метафоричности их языка 16.

12 Ведипа В.П. Облигчям до людини (Про творчють КХгнана Кавальця)// Слов'янське литературознавство i фольклористика. 1968. Вып. 4; Новые горизонты крестьянской тематики (Эрнест Брыль и Юлиан Кавалец) // Она же. Современная польская проза. Киев, 1971. Творческое счастье Юлиана Кавальца// Иностранная литература. 1974. №6.

13 В кн.: Роман в литературах стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Киев,

1990.

14 Ведипа В.П. Послевоенная польская проза. Киев, 1991.

15 Слуцкие М. О вечно неизменном и все же меняющемся. // Кавалец Ю. Танцующий ястреб. М., 1971. С. 4.

16 Стахеев Б. Два романа Тадеуша Новака// НовакТ. А как будешь королем, а как будешь палачом. Пророк. Романы. М., 1980. С. 5-12.

Общность проблематики польской и русской деревенской прозы отмечена в статье петербургского исследователя А. Ершова «Творчество В. Белова и

Ю. Кавальца» 17. Несколько статей о польской деревенской прозе, в том числе сравнении ее с русской опубликовано автором настоящей диссертации.

В польской критике середины 1960-70-х годов обсуждение различных аспектов деревенской прозы занимало едва ли не ведущее место среди общей массы выступлений по проблемам современной литературы.

Выделению нового явления, его описанию и прогнозам на будущее посвящены статьи, написанные критиками «по горячим следам» вышедших в начале и середине 60х гг. произведений Кавальца, Новака и других писателей. Это работы С. Лиханьского

18

Деревенская тема в новейшей польской прозе» (1965) , X. Березы «Крестьянское течение в прозе» (1970) 19, расширенная в дальнейшем и вошедшая в книгу об этой прозе «Естественные связи» (1972г.) , 3. Зёнтека «Деревенская тема в современной *) 1 прозе» (1972г.) , а также монография Ф. Форнальчика «Приписанные к этой земле» (1968г.)22 о творчестве четырех писателей (Пентак, Кавалец, Новак, Брылль). В этих исследованиях предлагались различные трактовки явления, обосновывались попытки его дефиниции, включения в традицию.

Наибольшую популярность приобрели взгляды X. Березы, ставшего своеобразным патроном крестьянских писателей, «первооткрывателем» новых талантов - из молодого тогда поколения творцов деревенской прозы. По словам М. Пилота, когда X. Береза назвал пишущих о деревне крестьянами, это звучало как ругательство. «Он обозвал их крестьянами. а это было время, когда негры выпрямляли себе волосы,

17 Ершов А. Творчество В. Белова и 10. Кавальца// Slavia Orientalis. Т. XXXVI, № 3-4,

1987.

18

Lichanski S. Temat wiejski w najnowszej prozie polskiej // Z problemow literatury piqknej XX wieku. Т. III.: Literartura Polski Ludowej, pod red. A. Brodzkiej i Z. Zabickiego. Warszawa, 1965.

19 Bereza //. Nurt chlopski w prozie // Tygodnik Kulturalny. 1970. Nr 11.

Bereza H. Zwiqzki naturalne. Warszawa, 1972.

21

ZiqlekZ. Tematyka wiejska w prozie wspolczesnej // Literatura a wspolczesne przemiany spoleczne. Warszawa, 1972.

Fomalczyk F. Przypisani tej ziemi. Warszawa, 1968. чтобы походить на белых. Только потом поняли, что "black is beautiful". Сносно звучало, если кто-то был народный, на худой конец можно было быть деревенским, плебейским. но крестьянским?. Это было не комильфо»23. По свидетельству 3. Тшишки, в те же годы на одном заседании варшавского отделения писательского союза деревенские прозаики, занявшие место на одном конце стола, могли услышать от своего коллеги-пана, что «хамство сбилось в кучу» 24.

Приведенные факты, как и достаточное количество предвзятых критических публикаций парадоксальным образом свидетельствуют о силе, энергии деревенской прозы, о вызванном ею широком общественном резонансе. Как писал А. Завада, «если за пределами крестьянского течения начинается литература «без прилагательного», то потому, что она еще мало изучена, чтобы эти прилагательные получить» 25.

В обсуждении нового явления участвовали как вышеназванные критики, так и сами писатели, к ней подключились также А. Мепцвель, Я. Кайтох, В. Павлючик, С. Буркот, Я.З. Брудпицкий, К. Щвегоцкий, А. Завада, В. Мачёнг, Я. Куровицкий, Р. Сулима и другие. Дискуссии проходили на страницах еженедельника «Тыгодпик культуральпы», кварталышка «Регионы» и других изданий. Деревенской прозе были посвящены научная сессия в Жешуве в 1976 году, симпозиум в Сандомеже в 1979 году26.

Представляет интерес попытка социологического анализа литературы на тему деревни в статье Б. Голембёвского «В поисках крестьянского героя» 21. В ней автор анализирует характерные черты героя из народа в произведениях польских авторов, начиная с XIX века по 60-е годы нашего столетия, проводит сопоставления литературных персонажей с героями дневников, написанных самими крестьянами, которые широко публиковались как в межвоепное двадцатилетие, так и в Народной

23 Pilot М. Wystqpienie па sympozium w Sandomierzu w 1979r.// Wies w tradyeji i wspolczesnosci literackiej. Warszawa, 1980. S. 110.

24 Ibid. S. 106.

25 ZawadaA. Gra w ludowe. Warszawa, 1983. S. 89.

26 По итогам симпозиума вышел сборник статей. См.: Wies w tradyeji i wpolczesnosci literackiej. Warszawa, 1980.

27 Golqbiowski B. W poszukiwaniu bohatcra chlopskiego 11 Literatura a wspolczesne przemiany spoleczne. Warszawa, 1972. S. 9-71.

Польше. Социолог дает свою классификацию героев в связи с нараставшими социальными изменениями, ростом самосознания крестьянского класса и соответственной реакции на эти явления мастеров слова.

Одной из работ, пафос которых был направлен на утверждение необходимости общественного критицизма, тесной связи литературы с конкретной, «текущей» реальностью, объективизма, была книга Ю. Корнхаузера и А. Загаевского «Мир неизображенпый» (1974), где именно общественная позиция крестьянского течения была поставлена под вопрос. У молодых писателей и критиков, заявивших о себе в 1970-е и 1980-е годы, были, безусловно, свои основания для того, чтобы заговорить о переоценке ценностей и подвергнуть сомнению авторитеты. Часто их провоцировали к свержению авторитетов именно утверждения о безусловной социалистической ангажированности тех или иных писателей, завышенные оценки отдельных произведений, сглаживание острых углов критикой официальной, награждение художников многими премиями в то время, когда не печаталась эмигрантская классика и «подпольная» литература, защита авторов при помощи ссылок на их крестьянское, народное происхождение (в которой они не нуждались), противопоставление их другим, «мещанским» выходцам, и, вдобавок, неразработанность в научном плане многих сложных проблем, касающихся художественного миросозерцания создателей деревенской прозы.

К. Щвегоцкий среди важных черт литературного героя, «аутентичного» героя, каким его видели создатели течения аутентизма С. Черник, Б. Ожуг в своих теоретических построениях и художественной практике, — а эти черты обнаруживаются и в произведениях Кавальца, Новака, Мысливского - выделяет чувство вины по отношению к воспитавшему его сообществу и его культуре, которые герой бросил или даже предал; активное стремление выразить эту покинутую культуру и свои собственные мифы; воспевание единства человека с природой; акцентирование в судьбе человека моментов интеграции его с миром, а не вечного их разлада28.

Схожие черты в деревенской прозе находил В. Мачёнг: сильную тенденцию подчеркивания важности связей человека с обществом, полемику с литературой, которая в этих связях видит причины неподлипности, искажения нашей духовной жизни. За этим стоит, по мнению В. Маченга, глубоко обоснованное желание

ЛО Г

Swiegocki К. Dwa wymiary autentyzmu // Tygodnik Kulturalny. 1974. Nr 22. воссоздать определенную систему ценностей. Действительно, деревенская проза, наперекор стремившимся к доминированию тенденциям в прозе тех лет, утверждала ценности, опирающиеся на гармоничных отношениях человек - человек, человек -общество, человек - культура, человек - природа.

Достижения авторов деревенской прозы, обративших внимание общественности на богатую традицию народной культуры, вызвали своеобразный взрыв в сфере гуманитарных наук. Ученые, теоретики культуры и фольклористы стремились глубже исследовать старые и новые явления «плебейской» культуры, заявлялась попытка пересмотреть многие положения об истории и функционировании в современности различных культурных пластов, получила распространение и истолкование применительно к польской ситуации теория Бахтина о диалоге культур. Здесь можно

90 назвать книги Р. Сулимы «Фольклор и литература» (1976 г.) и значительно расширенную версию этого труда 1985 г., «Литература и диалог культур» (1982 г.)30. В них исследуется, в том числе, подлинное и мнимое «присутствие» фольклора в деревенской прозе.

В начале 1980-е гг. выходят три литературоведческие монографии, основной характерной особенностью двух из них является попытка рассмотреть деревенскую прозу на широком историческом фоне, объяснить закономерности ее появления.

С. Буркот в книге «Мархолт на Парнасе» (1980 г.)31 истоки плебейского, крестьянского начала видит в средневековой польской литературе, что отразилось в названии работы. Рассматривая поэзию и прозу о деревне, создававшуюся в XX в., Буркот четко выделяет поколения (родившихся в 1900-1920-х, 1930-1940-х гг. и последующее поколение). Он подробно анализирует творчество «старших» — писателей, выходцев из деревни, заявивших о себе до Второй мировой войны (Я. Виктора, М. Чухновского, С. Пентака, Ю. Озги-Михальского, Ю. Мортона). Из авторов собственно деревенской прозы 1960-70-х гг. оп выделяет Новака, как наиболее удачно воспроизводящего крестьянский мир в его конкретной специфике, с деталями, прежде всего относящимися к сфере природы, - и вместе с тем умеющего эти детали преподнести как емкие метафоры. Обращая внимание преимущественно на специфику

90

Sulima R. Folklor i literatura. Warszawa, 1976.

Sulima R. Literatura a dialog kultur. Warszawa, 1982.

Burkot St. Marcholt na Parnasie. Warszawa, 1980. использования стилизации народных говоров, ученый характеризует прозу Редлипьского. Произведений Кавальца Буркот касается в наименьшей степени, считая его стиль риторичным, навязчивым, монотонным, излишне литературным. Одобрение у Буркота вызывает проза более молодых - 3. Тшишки, М. Пилота, 3. Вуйчика, Я. Джсжджона и других. Автор, по его словам, не ставил перед собой задачу «исчерпать тему». К тому же некоторые его оценки излишне субъективны.

А. Завада в книге «Игра в народное» (1983) 32 рассматривает различные интерпретации категории народности, а точнее простонародности, на протяжении XIX-XX вв. - у романтиков, позитивистов, представителей «Молодой Польши», в межвоенном двадцатилетии и после 1945 г. Эволюция этого понятия была достаточно сложной, некоторые периоды обрисованы автором недостаточно четко. Нельзя, например, согласиться с его положением о том, что в межвоенном двадцатилетии «лучшее» представление о народности имели футуристы (рассматриваемую им поэму «Слово о Якубе Шеле» Б. Ясепского нельзя отнести к футуристской).

Сама сложность идеологических течений в Народной Польше, проявленная в литературе, критике и науке, невозможность выражать открыто позиции, не соответствующие официальным, а иногда и не официальным, а, наоборот, оппозиционным, конъюнктурным, «модным» - предопределили, на наш взгляд, эклектичность той части работы Завады, где суммируются дискуссии о деревенской прозе 1960-70-х гг. В то же время автор дал глубокий анализ конкретных произведений авторов деревенской прозы, различий между поколениями.

От научных монографий С. Буркота и А. Завады отличается книга К. Новосельского «Риск присутствия» (1983 ) 33. В ней выражен явно идеологический, тенденциозный подход к произведениям Кавальца и Новака, как к отразившим приятие их авторами земельной реформы, в целом положительное их отношение к получению крестьянами равноправия в культурной, общественной, политической жизни страны наряду с другими сословиями. Творчество Кавальца названо и вульгарно социологическим, и натуралистическим, оно также приравнивается к схематическому «производственному» роману начала 50-х гг. Писатель обвинялся в отсутствии у него образа «крестьянина-католика», и в том, что он не принадлежит к

32 Zawada A. Gra w ludowe. Warszawa, 1983.

33 Nowosielski К. Ryzyko obecnosci. Warszawa, 1983. экзистенциалистскому направлению в искусстве, которое, видимо, Новосельскому кажется эталоном. Соединение подлинно католического мировоззрения, носителем которого автор себя видит, с экзистенциалистским (то есть атеистическим) трудно себе представить, но Новосельский этого противоречия не замечает, для него и католицизм, и экзистенциализм - модно, патриотично, оппозиционно - значит, хорошо. Кавалец обвинялся и в биологизме, фатализме, слепой зависимости судьбы его героя от привязанности к вещам (в том числе к земле). Новаку был предъявлен упрек в якобы «марксистском» подходе к истории, который для него «неорганичен». Новосельский в своем желании «надавать тумаков заповедным» (как назвал его критику Кавальца и Новака один польский автор в рецензии на «Риск присутствия») отошел от объективных историко-литературных критериев. «Свысока» взглянув на предмет своего исследования, он соотнес его лишь с одной из возможных моделей литературы XX века - экзистенциалистской, в духе Кафки. В непонимании исторически обусловленной «власти земли» над героями Кавальца, в разоблачении якобы фальшивого образа Ядвиги в «Чертях» Т. Новака, проявилось состояние умов некоторой части критиков молодого тогда поколения.

К. Новосельскому возразил критик марксистской ориентации Я. Куровицкий, для которого Новак плох тем, что он не марксист, а вея деревенская проза, по его мнению, мифологизирует деревню34.

В 1981 г. вышел сборник рецензий и очерков о Кавальце под редакцией А. Вильконя, с его же вступительной статьей35. Здесь собраны работы многих известных авторов - С. Лиханьского, В. Мачёнга, Я. Рогозиньского, Я. Термера, 3. Лихпяка, X. Березы, Я. Кайтоха, М. Домбровского, 3. Зёптека, Ф. Форпальчика и др.

Б.С. Кунда36 в монографии о Кавальце рассматривает творчество писателя с точки зрения столкновения деревни и города, их культур и моральных ценностей, отмечая тенденцию усиления критического отношения писателя к городской цивилизации.

34 Kurowicki J. W klerkowskim przebraniu // Argumenty. 6 maja 1984. Nr 19. S. 4, 13.

35 Julian Kawalec. Zbior recenzji i szkicow о tworczosci pisarza. Wybral, opracowal i wstQpem opatrzyl Aleksander Wilkon. Warszawa, 1981.

36 Kunda B.S. Julian Kavvalee. Warszawa, 1984.

Объемное представление о творчестве Кавальца дает коллективный труд37-сборник статей Г. Осташа, 3. Андреса, 3. Ожуга, Э. Шмегельской, Т. Будревича и других ученых, анализирующих как проблематику, так и поэтику его прозы.

Поэзии и прозе Т. Новака посвящен сборник рецензий и очерков под редакцией Я.З. Брудницкого, вышедший в 1981 г.38. В нем представлены работы многих давно пишущих о деревенской прозе авторов.

Редактор названного сборника еще раньше, в 1978 г., написал монографию о творчестве Т. Новака 39, введя в нее два раздела - о поэзии и прозе писателя.

Автором другой монографии о Т. Новаке (1986) является известный фольклорист и литературный критик Р. Сулима40. Он прослеживает эволюцию мировоззренческих и эстетических позиций писателя, приходя к выводу о значительной переоценке ценностей и углублении художественного видения автора «Чертей» в его поздних произведениях («Благим матом», 1982), об «уходе» его от крестьянских корней, тяготении к универсализму.

О В. Мысливском изданы две небольшие монографии: Э. Пипдур (1989)41 и Б. Каневской (1995) 42. С точки зрения психоанализа исследованы три романа писателя («Голый сад», «Дворец», «Камень на камне») в трилогии Ч. Дзекановского: «Во имя отца и сына», 1993; «Жизнь ясновельможного пана», 1994; «Жизнь в смерти», 199 5 43.

Творчество Э. Рсдлиньского еще ждет целостного анализа.

Определенное место отведено польской деревенской прозе в обобщающих исследованиях литературы послевоенного периода и всего XX века, изданных после

37 W kr?gu tworczosci Juliana Kawalca. Rzeszow, 1982.

38

Tadeusz Nowak. Zbior recenzji i szkicow о tworczosci pisarza. Wybral, opracowal i wst^pem opatrzyl Jan Zdzislaw Brudnicki. Warszawa, 1981.

39 Brudnicki J.Z. Tadeusz Nowak. Warszawa, 1978.

40 Sulima R. Tadeusz Nowak. Warszawa, 1986. * |

Pindor E. Proza Wieslawa Mysliwskiego. Katowice, 1989.

42 Kaniewska B. Wieslaw Mysliwski. Poznan, 1995.

43 Dziekanowski Cz. W imi? ojca i syna. Warszawa, 1993; Zycie Jasnie Pana. Warszawa,

1994; Zycie w smierci. Warszawa, 1995.

1989 г. Здесь можно назвать книги С. Буркота44, В. Мачёпга 45, Р. Матушевского 46, П. Кунцевича 47, 3. Яросиньского 48, Т. Древновского 49, М. Домбровского 50, С. Стабро51. В этих работах последних лет, написанных в новых общественно-политических условиях, можно встретить самые разноречивые суждения как относительно оценки всей деревенской прозы и ее места в литературном процессе, так и отдельных авторов.

Итак, работы польских исследователей X. Березы, Р. Сулимы, Я.З. Брудницкого, 3. Зёптека, С. Лиханьского, Б. Голембёвского, А. Завады, Я. Кайтоха, Б. Задуры, Б.С. Кунды, Я. Рогозипьского и других доказали правдивость, адекватность отражения в польской деревенской прозе общественного опыта крестьянина, выходца из крестьянской среды и шире - опыта всего польского парода в его послевоенной истории. А также высокий уровень художественности этой прозы, ее психологизм, реализм, ярко выраженное новаторство в использовании мифологии, фольклора, лирических и метафорических структур. Меньше всего расхождений у критиков существует в высокой оценке творчества В. Мысливского, особенно его «субъективной эпопеи» «Камень на камень» (1984), и Э. Редлиньского (повести «Копоплипка» и «Продвижение», обе - 1973), более молодых, чем Кавалец и Новак. Они во многом опираются па достижения своих непосредственных предшественников, обобщают созданное ими и в то же время вступают в полемику с их видением крестьянской культуры, крестьянского героя. Как верно заметил Кавалец, молодые писатели имеют возможность подойти к теме с большей дистанции, не так горячо и близко к сердцу

44 Burkot S. Proza powojenna 1945-80. Analizy i interpretacje. Warszawa, 1984. Wyd. II popraw. i uzup. Pod tytulem Proza powojenna 1945-1987. Warszawa, 1991.

45 Maciqg W. Nasz wiek XX. Przewodnie idee literatury polskiej. 1918-1980. Wroclaw-Warszawa-Krakow, 1992.

46 Matuszewski R. Literatura polska 1939-1991. Warszawa, 1992.

47 Kuncewicz R. Agonia i nadzieja. Т. IV. Proza polska od 1956. Warszawa, 1994.

48 Jarosinski Z. Literatura lat 1945-1975. Warszawa, 1996.

49 Drewnowski T. Proba scalenia. Literatura polska 1944-1989. Obiegi-wzorce-style. Warszawa, 1997.

50 Dqbrowski M. Literatura polska 1945-1995. Glowne zjawiska. Warszawa, 1997.

51 Stabro S. Literatura polska 1944-2000 w zarysie. Krakow, 2002. принимая предмет своего изображения.

Поэтому там, где у Кавальца звучит почти не прикрытая художественным «одеянием» боль, тревога за судьбу деревенского сына или старика, прямое нравоучение или морализаторство, там у молодых появляются ирония и гротеск. Они правомерно заявляют свои права на более уравновешенное, рассудительное и отвечающее запросам современного читателя понимание проблем. Мысливский, Редлипьский и другие отходят от тех ракурсов, в которых рассматривалась тема у Кавальца и Новака, - преимущественно социологического у первого и мифологического у второго, они поднимаются до более объемного, философски насыщенного, объективного повествования, свободно использующего игру метафорами, цитатами, высмеивающего стереотипы общественного сознания и штампы, выработанные самой деревенской прозой, не столько, надо сказать, ее «корифеями», сколько их подражателями.

3. Зёнтек, анализируя прозу М. Пилота, 3. Тшишки и др., заключает, что крестьянское культурное наследство и тип деревенско-городского социального опыта рассматриваются у них прежде всего как литературные ценности. Народность становится внутренним качеством литературного языка и проблемой писательской точки зрения. «Эта проза, - пишет критик, — в то же время отличается отказом от общественных или идейных задач, которые еще бесспорно ставили перед собой Мортон, Кавалец, а также Новак» 52.

Отмечая исследовательский интерес к польской деревенской прозе 1960-1980-х гг. и к лучшим ее представителям - Кавальцу, Новаку, Мысливскому, Редлиньскому, проявленный как на родине, так и в России, можно все же прийти к выводу о необходимости продолжить работу по их изучению.

В России нет обобщающего исследования польской деревенской прозы как целостного явления, как феномена, нет монографий о творчестве отдельных авторов. Большинство работ писалось до общественно-политических изменений в стране и неизбежно несет на себе отпечаток времени, воззрений социалистической эпохи, осознанной или вынужденной необходимости придерживаться «основной линии» партийной политики, самоцензуры. Наряду с тонкими, верными наблюдениями в них

52 ZiqtekZ. Majdan i Paryja // Kultura. 1970. Nr 40. S. 3. встречаются суждения, нуждающиеся в корректировке. Поэтика произведений Кавальца, Новака, Мысливского, Редлиньского - писателей в чем-то сходных, по и обладающих яркой индивидуальностью - при дальнейшем исследовании может раскрыть свои новые грани. Не все заслуживающие внимания произведения попадали в поле зрения ученых - особенно написанные в последние годы - это и незаконченные, посмертно изданные повести Т. Новака, и «Горизонт» Мысливского, и проза Кавальца и Редлиньского, продолжающих издавать свои книги.

Польские монографии о деревенской прозе написаны под особым углом зрения, избранным тем или иным ученым, и не дают исчерпывающей характеристики течения, иногда полемичны по отношению друг к другу, также пе включают анализ позже появившихся в свет романов, повестей, рассказов избранных нами писателей.

Представляется, что исследование польской деревенской прозы с определенной временной дистанции, в сложившихся новых общественно-политических и культурных обстоятельствах, взгляд на нее как «изнутри» - с точки зрения своеобразного художественного мира каждого произведения, так и «извне», то есть рассмотрение ее в контексте и эпохи, и послевоенного литературного процесса в Польше, — может быть интересным и полезным. Сделанные прежде наблюдения сравнительно-типологического характера - соотнесенности между собой польской и русской деревенской прозы того же периода — нуждаются также в дополнениях и дальнейшей разработке.

Автор диссертации ставит следующие задачи:

1. Обосновать необходимость выделения польской деревенской прозы 1960-80-х гг. как особого течения, его временные границы, полемику связанную с дефиницией этого явления в польской критике, эволюцию в понимании народности, простонародности, плебейскости, крестьянскости в литературе.

2. Рассмотреть традиции изображения жизни деревни и крестьян в польской литературе. Определить место деревенской прозы в польской литературе 196080-х гг.

3. Исследовать художественный мир прозы Юлиана Кавальца. Рассмотреть проблемы: человек и история, власть земли, столкновение деревни и города, экологическую проблематику, а также выбор повествователя и способы выразить невыразимое, жанрово-стилевые особенности.

4. Проследить эволюцию прозы Тадеуша Новака от балладности к драматизму, трагизму восприятия современной действительности и положения в нем художника-творца. Определить особенности мифологизма в его творчестве.

5. Проанализировать творческий путь Веслава Мысливского, создание им синтеза достижений деревенской прозы, обобщение ее проблематики в романе «Камень на камень».

6. Рассмотреть иронически-гротескное изображение комплексов и стереотипов общественного сознания в творчестве Эдварда Редлиньского.

7. Провести типологическое сравнение польской и русской деревенской прозы

1960-80-х годов, выявив сходства и различия. * *

В польской критике и литературоведении деревенская проза 1960-1980-х гг. получала различные наименования: «деревенская тема», «народная литература», «народное течение», «литература нового общественного опыта», «деревенское течение», «постдеревенская литература», «крестьянское течение». Причем все были единодушны в выделении определенного ряда авторов и произведений, здесь расхождений пе было. Приведенные термины обсуждались и аргументировались, взгляды одних и тех же исследователей менялись, признавалась возможность в рабочем порядке использовать различные дефиниции. Может быть, наиболее часто употребимыми стали «крестьянское течение» (понятие, выдвинутое X. Березой) и «народная литература», «народное направление» (3. Зёитек). Таким образом, тема деревни, хотя и признавалась в широком ее понимании важной составляющей частью данной прозы, но возобладало и укрепилось желание отойти от тематического критерия. Это важно для понимания традиций, на которые опиралась польская деревенская проза 1960-1980-х гг.

В анализе деревенской прозы важную роль играет понятие «народность», которое различно функционировало в польском общественном и культурном сознании па протяжении по крайней мере двух столетий. 3. Зёитек в исследовании «Деревенская тема в современной литературе» подчеркивает исторически разную роль этой категории, «служившей как тенденциям прогресса, так и регресса» 53. По мнению Зёптека, в силу насыщенности деревенской прозы исконной крестьянской культурой, что, как он считает, является ее самой отличительной чертой, «оценка этого явления в значительной степени зависит от общего отношения к народным традициям». Поэтому «наша сегодняшняя точка зрения, — продолжает он, — даже на самые современные

54 деревенские» или «народные» проблемы в литературе связана с идеологией.» . Это безусловно справедливо и для современного ретроспективного рассмотрения деревенской прозы в контексте литературного процесса тех лет.

Для польских писателей остро встала проблема поиска нового языка и новых художественных форм, в силу того, что, как пишет 3. Зёнтек: «.в Польше. чрезвычайно долго и очень устойчиво сохранялось давнее культурное разделение общества на просвещенную элиту и народные массы, живущие в кругу локальной культуры»55. Такие произведения, как «Форпост» Пруса, «Люди оттуда» М. Домбровской, про которую X. Береза писал, что она «глубже чувствует крестьянство, чем Ян Виктор» 56 (писатель крестьянского происхождения), не делали погоды в литературе. Как показал в своей монографии «Игра в народное» (1983 г.) А. Завада, это понятие часто наполнялось или этнографизмом, или благородным сочувствием к мужику «с балкона барской усадьбы», или очень тесно связывалось с актуальными идеологическими установками, превращаясь часто в последнем случае в задачу создавать «литературу для народа» в упрощенно-дидактическом варианте.

Последний вариант, народность как «литература для народа», преобладал в первые послевоенные годы и в начале 50-х (соединяясь в период «соцреализма» именно с установкой перевоспитания «отсталых масс» с их «частнособственническими пережитками»)57. В этом смысле более глубоким пониманием народности, по мысли

53 Зёнтек 3. Деревенская тема в современной литературе // Актуальные проблемы сравнительного изучения литератур социалистических стран. М., 1978. С. 211.

54 Там о/се.

55 Там же. С. 210.

56 Цит. по: Sulima R. Folklor i literatura. Warszawa, 1985. S. 514.

57 Исчерпывающую характеристику «производственной» прозы на деревенскую тему дал К. Новосельский в книге «Риск присутствия», придя к выводу, что «деревни. в анализируемых. повестях просто не существует«. Приведем также его суждение

Завады, отличались М. Домбровская и даже В. Гомбрович и Т. Пайпер в межвоеппое двадцатилетие, их позиция в этом вопросе ближе Т. Новаку, который со всей

58 серьезностью определил ситуацию начала 50-х гг. как «трагедию» .

Казалось, литература на деревенскую тему никогда пе оживет. Писатели, выступившие в конце 50-х - начале 60-х годов, прежде всего были движимы желанием рассчитаться с этим ближайшим прошлым 59. Они сознательно обратили свой взгляд на сложность психологии крестьянина, погрузились в глубины его сознания и подсознания, пытаясь «выразить невыражасмое» (главная заслуга Кавальца, основная особенность его таланта, отмеченная X. Березой, т. е. способность передать то, что крестьянин никогда не формулирует словами), завязали спор с официальным представлением о мужике как натуре простой, практичной, склонной к коллективизму.

Польские исследователи (3. Зёнтек, С. Буркот) в обширной национальной литературе о деревне различают и даже противопоставляют две традиции. Первая, создаваемая писателями высших сословий, шляхетская и интеллигентская, -литература о деревне - начинается с Миколая Рея (1505-1569). Эта литература в лучших своих образцах с глубоким сочувствием и вниманием описывала жизнь деревни, мужиков, раскрывала актуальные для своего времени социальные проблемы, связанные с угнетением крестьянства, с их нуждой и тяжкой долей, показала не только много различных типов, но создала и запоминающиеся, полноценные образы героев. Велика была ее общественная роль. Тем не менее, в произведениях па тему деревни о том, что «в крестьянском соцреализме преобладал скорее бюрократический экспорт, хотя деревенское происхождение не защищало автоматически от влияния пропагандистских искажений» (Nowosielski К. Op. cit. S. 84).

58 Nowak Т. Tragedia literatury z pawim piorkiem // Zycie Literackie. 1956. Nr 46. S. 10.

59 Неправ поэтому, на наш взгляд, 3. Антошевский в том, что «писать о деревне и ее современных проблемах было легче, чем, например, о социалистическом предприятии.», что «деревенская проза не включалась в так называемый социальный заказ в сложный для литературы период первой половины 50-х годов», что «почти нет произведений, компрометирующих деревенскую тему» {Антошевский З.Э. Польская литературная критика в борьбе за социалистический путь развития литературы (1944-1984). Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 1989. С. 24-25). выражалась «внешняя», по мнению польских ученых, точка зрения па проблемы села и крестьянские характеры. Акцент в таком случае делается на выполнении писателями своего морального долга.

Отличной от нее считается другая традиция - литература, создаваемая выходцами из деревни, которая раскрывала как проблемы села, так и мысли, чувства, особый духовной склад крестьянина изнутри. Она опиралась на лично пережитый ее авторами опыт и на богатую традицию народной культуры, народного мировосприятия. Писатели не занимали уже позицию стороннего наблюдателя, «сверху», «с балкона барской усадьбы» сочувствующего мужику. Особое мировосприятие крестьянина передавалось прежде всего с помощью языковых средств. В этих произведениях использовались диалекты, жаргоны, разговорная лексика и синтаксис, просторечия уже не только в речи персонажей, но повествователя. Эти языковые особенности служили не для социальной типизации и не только для стилизации, они становились важными в качестве средств выразительности.

Чаще всего зачинателем собственно «крестьянской» литературы называется Владислав Оркан (1875-1930). Но С. Буркот обнаруживает истоки плебейского начала в литературе, плебейского взгляда на жизнь в переводном произведении Яна из Кошичек «Беседы, которые вел мудрый царь Соломон с Мархолтом, грубым и беспутным» (1521).

Представляется, что для создателей деревенской прозы 1960-80-х гг. по-разному- в плане притяжения и отталкивания — но все-таки важны были обе эти традиции, которые им, получившим университетское образование, чаще всего по специальности «польская литература», безусловно, были хорошо знакомы. И разделить их практически невозможно. Происхождение писателя, безусловно, не может быть критерием глубины постижения им народного духа, отразившейся в созданных им произведениях. Богатство народного языка являлось сокровищницей, из которой черпали, пусть и в разной мере, все крупные писатели. Как будет видно из дальнейшего изложения, к фольклору обращались не только Ян Кохановский (не крестьянин), не только, причем программно, осознанно, романтики, но и Крашевский, Ожешко, Конопницкая и др.

Сатирический диалог М. Рея «Краткая беседа между тремя особами: Паном, Войтом и Плебаном» в стихах (1543) включал в себя разговор и о тяжелой доле крестьян, разоряемых непомерными поборами, барщиной, господскими охотами и постоями шляхетского ополчения. Впервые в польской литературе прозвучали слова сочувствия самому тогда угнетенному сословию. Характерно, что в использованном Реем немецком источнике жалоб на крестьянскую нужду не было.

Интересно проявилось крестьянское, плебейское сознание, в переведенных с латыни Япом из Кошичек «Беседах, которые вел мудрый царь Соломон с Мархолтом, грубым и беспутным». По сравнению с оригиналом польский автор занял более твердую позицию, поддерживающую плебея. Ян из Кошичек обогатил речь Мархолта польскими пословицами и поговорками, элементами чисто народного языка. В латинском источнике речь Соломона и его собеседника мало чем отличаются друг от друга. С полной силой в произведении выступает контраст между культурой высокой и низкой, между рациональным и образным мышлением. Мархолта не смущает высокий статус царя Соломона, его происхождение от двенадцати колен пророков, он сам с гордостью говорит, что происходит от «двенадцати крестьянских колен», да еще прибавляет родословную своей жены, которая происходила «от двенадцати поколений шлюх». В ответах Мархолта проявляется отчетливое понимание того, что «сытый голодному не товарищ»: «Дрозд поет, а сойка щебечет, сытый поет не так, как тот, кому есть хочется». Только в польском переводе Мархолт говорит стихами, а Соломон прозой. В речи плебея присутствуют параллелизмы, характерные для народной поэзии.

Гениальный польский поэт Ян Кохановский (1530—1584) в двенадцати своих песнях, объединенных названием «Святоянская песнь о Собутке», положил начало жанру сельской идиллии. В центре произведения - народные обычаи, верования, гадания, связанные с идущим от язычества западно-славянским празднованием Ивана Купалы. Автор утверждает свой идеал мирного счастья на лоне прекрасной природы, светлое, радостное начало преобладает, хотя и встречается в песнях девушек упоминание о тяжести крестьянского труда. Ян из Чернолесья был глубоко почитаем Тадеушем Новаком, служил для него вдохновляющим примером - внимание к «заветным преданьям старины», языческим обрядам, народным песням, умение конкретно и образно передать черты родного пейзажа. Можно перекинуть также мостик от стихотворных переложений Я. Кохановским псалмов Давида к современным лирическим циклам Т. Новака «Псалмы для домашнего использования» (1959), «Псалмы» (1971), что неоднократно отмечал сам писатель.

Представитель эпохи Просвещения поэт Адам Нарушевич (1733-1796) в своих произведениях отстаивал права мещан и крестьян (сатиры, ода «К простонародью» и др.), проявлял интерес к крестьянской культуре и обосновывал значение фольклора как национального достояния («К Игнацию Витославскому», «К Поэзии»).

Обращение к фольклору поэта Ю.У. Немцевича (1787-1841), подчеркивание его эстетической ценности критиком и писателем Казимежем Бродзиньским (1791-1835) подготовили плодотворное, творческое использование народной поэзии в произведениях романтиков.

Польский романтизм программно заявил о значении национальности и народности в литературе. Носителем национального духа для него явился мелкий шляхтич и крестьянин, народный элемент выражал патриотическое начало (хотя и социальная его сторона не игнорировалась). Знаменательно в связи с этим широкое распространение жанра баллады, в псе вводились стихотворные размеры, характерные для народной песни, элементы народной речи, образные приемы фольклора. Лучшим образцом как этого, так и песенного жанра стали «Баллады и романсы» А.Мицкевича, составившие основу первого его сборника «Поэзия» (1822). Простота, естественность народной поэзии, выраженные в ней нравственные идеалы, привлекали великого романтика. Простонародное начало как бы противостояло панскому образу жизни. Мицкевич творчески перерабатывал фольклорные сюжеты (о крестьянской девушке, обманутой паничем в «Рыбке»), реалии крестьянской жизни появляются в «Холмике Марии».

Отражению народного мироощущения сопутствовала ломка регламентированного классицизмом литературного языка, обогащение его за счет просторечия, говоров, в том числе белорусизмов. В драме «Дзяды. Часть II» народный обряд составил основу композиции, еще более важно, что роль судьи в ней отводится хору крестьян, народный инстинкт и опыт противопоставлены рационалистическому началу. На основе фольклора созданы и более поздние баллады «Три Будрыса» и «Дозор», лишенные фантастического начала, наполненные жизненными реалиями, жизнерадостным духом и юмором. Произведения Мицкевича также послужили вдохновляющим импульсом для Тадеуша Новака, в поэзии и прозе которого широко представлены народные верования, обряды, лирические и юмористические мотивы, почерпнутые из сокровищницы польского фольклора.

В сказочной поэтической драме «Балладина» (1834) другого великого польского романтика Ю. Словацкого фольклорная традиция сочетается с поэтической фантазией. Польские романтики последовательно обращались к фольклорно-этпографическим источникам. Творческая переработка народной поэзии, мифов способствовала развитию не только их поэзии, но и романтической философии. Наследие польского романтизма могло иметь значение для авторов деревенской прозы 1960-1980-х гг., конечно, не только как обращение к теме деревни, но и как утверждение народного, крестьянского начала, мира народной фантазии и народной мудрости в качестве основы национального сознания, национальной истории, национальной судьбы, как отстаивание самобытности польского художественного творчества. Наибольшую связь с романтизмом можно усмотреть в творчестве Т. Новака, творчество которого, конечно же, самобытно и развивалось в совсем иных исторических условиях, впитало в себя и другие, далеко не сходные с романтизмом влияния.

С середины XIX в. в связи с возникновением и развитием реалистического направления, социально-бытового романа и повести, расширяется сфера наблюдений в польской литературе. Писатели проявляют самое пристальное внимание к социальным проблемам деревни, к ее бытовому укладу, к созданию крестьянских типов и образов. Романтической идеализации народа начинает противопоставляться аналитический подход, проявляется и критическое отношение к темноте, невежеству деревенских жителей. Крестьянские повести Ю.И. Крашевского (1812-1887) сыграли большую роль в выдвижении деревенской темы на первый план, в создании разнообразных типов крестьян, в раскрытии взаимоотношений их с помещиками. Авторская позиция всегда на стороне угнетенных.

Первый «крестьянский роман» «Уляна» (1843) повествует о трагической судьбе замужней крепостной женщины, матери, работающей «наравне со скотом», обманутой помещиком, о ее гибели и поджоге ее мужем барской усадьбы. Внутренний облик героини-крестьянки впервые был раскрыт с такой тонкостью, психологической глубиной, художественной силой и достоверностью. «Крестьянин - тоже человек» - эта мысль не в декларации только, а в художественной реальности прозвучала в произведениях Крашевского даже раньше, чем были написаны «Записки охотника» Тургенева. Героем романа Крашевского «Остап Бондарчук» (1847) оказывается крепостной парень, получивший образование, ставший врачом. Он одерживает моральную победу над графом, жестоким, закостеневшим в предрассудках.

В 1850-е годы писатель создает повести «Арипа», «Хата за деревней», «Ермола», в 1860г. - «Историю колышка в плетне», которая как бы завершила «крестьянский цикл» Крашевского, в ней раскрыта трагическая судьба крепостного музыканта, чей талант был загублен, перекликающаяся с участью молодого дубка, срубленного для господского плетня.

В творчестве Элизы Ожешко (1841-1910) важное место занимают произведения о белорусской деревне - повесть «Дзюрдзи» (1885) об убийстве крестьянами народной знахарки, эта повесть включила в себя народные предания, легенды, песни; повесть «Хам» (1888) о деревенском рыбаке Павле, его любви к природе, доброте, всепрощении по отношению к изменившей ему жене Франке, испорченной жизпыо у господ. В романе «Над Неманом» (1888) проводится идея единения шляхты с пародом. Одна из лучших сцен в романе - сцена жатвы, это гимн труду. Шляхта обязана «всецело отдать свои силы народу и земле», - говорит один из героев.

Повесть Болеслава Пруса (1847-1912) «Форпост» (1885) - одно из лучших произведений о деревне в польской литературе. Шляхетская усадьба перестала быть оплотом патриотизма, а крестьянин Слимак героически борется с немецкими колонистами, принуждающими его продать свою землю. Ни поджог всех его построек, ни гибель жены не могут сломить его упорства. Это полнокровный, жизненный образ, лишенный идеализации. Глубоко раскрыта и психология его жены Ягны, батрака Мацека Овчажа, замерзшего в лесу с девочкой-«иайдепкой», выгнанного на мороз хозяином, сына Слимака Стася - тонкой, художественной натуры, из которого никогда не выйдет настоящего крестьянина, по словам его отца. Прус все события в повести пытается дать в восприятии крестьян, в их интерпретации.

Замечательны «крестьянские» произведения Генрика Сенкевича (1846-1916) -повесть «Эскизы углем» (1877), новеллы «Янко-музыкапт» (1879) и «Ангел» (1880), повести «За хлебом» (1880) и «Бартек-победитель» (1882). В центре «Япко-музыканта» рассказ о печальной участи талантливого крестьянского мальчика, засеченного насмерть невежественным мужиком по приказу управляющего. В повести «За хлебом» появляется тема вынужденной эмиграции польских крестьян в Америку - скитальцев, погибших вдалеке от родины.

Муки обманутых переселенцев-крестьян изображал и Адольф Дыгасиньский (1839-1902) в повести «На погибель» (1893). В рассказах этого писателя образ деревенского труженика приземлен, зарисовки животной привязанности мужика к земле-корхмилице раскрывают славянскую основу натурализма Дыгасипьского.

Во многих произведениях деревенской прозы 1960-80-х гг. как трагический лейтмотив будет звучать тема дедов, прадедов, отцов главных героев, которые годы отдавали нечеловечески тяжкому труду на чужбине ради выживания своих семей, чтобы прикупить маленький кусочек поля («Иноплеменная баллада» Т. Новака, «К земле приписанный» Ю. Кавальца и др.).

Стефан Жеромский (1864-1925) остро чувствовал неправду социального притеснения крестьян, болезненно переживал неудачу польских восстаний, судьба которых во многом зависела от союза шляхты с народом. Угнетение польской деревни, се отсталость показаны в рассказах «Сумерки», «Забвение» (оба - 1895). В повести «О солдате-скитальце» (1896) трагически обрывается жизнь старого крестьянина Матуса Пулюта, участника восстания Костюшко, наполеоновского гренадера, оставшегося без руки, двенадцать лет скитавшегося по свету. Инвалид вернулся на родину, его рассказы подбивают крестьян не идти на барщину. По приказу помещика, возненавидевшего своего крепостного, Пулюта казнят, отрубают ему голову.

Простому народу посвятила прекрасные стихи и рассказы Мария Конопницкая (1842-1910). Сермяжные люди, польский мужик, мать-крестьянка «населили» ее лирику, проникнутую скорбыо, поэзией, интонацией народной песни. Ее творчество созвучно некрасовскому. «Простые, верные души» — герои ее прозы: сборников рассказов «Мои знакомые» (1890), «Четыре новеллы» (1888). «Крестьянские» новеллы Коноппицкой отличаются еще более тонким психологическим рисунком, чем рассказы о деревне Б. Пруса, Э. Ожешко, Г. Сенкевича, в которых преобладал социальный аспект. В поэме «Пан Бальцер в Бразилии» вновь поднята тема вынужденной эмиграции крестьян за океан, оборачивающаяся для них очередным поражением, им приходится возвращаться ни с чем.

В. Реймонт (1867-1925), сын сельского органиста, противопоставлял космополитический город как некую мистическую силу, «огромное, вечно ненасытное чрево, переваривающее людей и землю», деревне, хранительнице национальных традиций и высокой морали («Земля обетованная», 1895, рассказ «Смерть города», 1905). В романе «Мужики» (1904—1909) жизнь одной польской деревни в течение десяти месяцев (ее реальный прототип - Липцы) переводится в универсальный план -крупные, яркие характеры героев-крестьян с сильными страстями, судьба человека, зависящая от общества и труда на земле, связанного с природными ритмами. Повседневность до некоторой степени оказывается вписанной в миф. Реймонт реалистически конкретно раскрывает важные социальные, экономические, политические проблемы села эпохи рубежа XIX-XX вв., особенности национального характера и вместе с тем создает натуралистические описания, импрессионистические, лирические картины природы, использует неоромантические приемы. Этот роман, воспринимавшийся в Польше как эпопея, хотя и не сразу, а после награждения Реймопта Нобелевской премией за этот роман в 1924 г., получил широкий общественный резонанс. Один из ярких представителей деревенского течения в прозе 1960-80-х гг. Э. Редлиньский сказал, что если бы иностранцу предложить одну польскую книгу, то это должны быть «Мужики» В. Реймонта.

В знаменитой пьеее «Свадьба» (1901) С. Выспяньского есть неоромантическое начало, фольклорный элемент, отсылающий к романтическому мифу в младопольском его преломлении. В основе сюжета брак поэта, увлеченного «людоманским» хождением в народ, с крестьянкой. Национально-освободительная проблематика перекрещивается с народной, все сословия оказываются бессильными воскресить Польшу, символически звучит финальная реплика драмы: «Эх, мужик! Имел ты шапку и волшебный рог имел!».

Культурное раскрепощение крестьянства, проявившееся в конце XIX в., отразилось в дневниках, воспоминаниях мужиков, в их письмах из эмиграции, которые постепенно начинают проникать в печать. Самородному творчеству большое внимание уделяется в XX в., в межвоеппое двадцатилетие проводятся конкурсы, публикуются сборники автобиографий, чему способствовали многие видные литераторы и деятели культуры, в том числе Мария Домбровская и Ярослав Ивашкевич.

В те же годы предприняты усилия по изучению этих ценных свидетельств. Получить образование удавалось только редким представителям второго после отмены крепостного права (1864) поколения крестьян. К ним можно отнести Яна Каспровича (1860-1926) и Владислава Оркана, они, ставшие писателями на рубеже XIX и XX вв., еще были исключением.

В. Оркап (1875-1930) - своим творчеством, в основном прозаическим, стал полноправным соучастником в деле созидания национальной культуры, внося в нее свое понимание «крестьяискости». Наибольшую известность получили его повести «Батраки» (1900), «В долинах» (1903). В них писатель показал не идеализированный образ польской деревни, погрязшей в нищете, с вытекающими отсюда социально-моральными последствиями. Анализируя расслоение в деревне, Оркан создает новый, синтезирующий образ крестьянской судьбы, пользуется как реалистическими средствами, так и приемами модернистской поэтики. Народные говоры, крестьянская речь присутствуют не только в речи героев, но и в авторском повествовании, стилизация становится важным средством выразительности.

Реалистические традиции классической польской литературы о деревне в межвоеппое двадцатилетие получили свое развитие в творчестве Марии Домбровской (1889-1965). Ее книга «Люди оттуда» (1926) посвящена работникам на фольварке, сельскому пролетариату, она написана на основе близкого личного знакомства писательницы с изображаемой средой. Социально-обусловленное соединяется в пей с бытийным, метафизическим. Герои Домбровской - люди, данные в полный рост, в общечеловеческом измерении. Рассказ о тяжелой доле крестьян пронизан мыслью о необходимости лада, согласия человека с самим собой, с другим человеком, с природой. Домбровской удалось с помощью особой повествовательной техники, использования языка крестьян проникнуть в сознание своих героев, как бы изнутри высветить их внутренний мир.

Юлиуш Каден-Бандровский (1885-1944) в свойственной ему резко-экспрессионистической манере в политическом романе «Матеуш Бигда» (1933) создал образ крестьянского вождя, прибегающего к жестоким манипуляциям ради достижения и упрочения своей собственной карьеры.

Леон Кручковский (1900-1962) в романе «Кордиан и хам» (1932), в котором он противопоставил романтический повстанческий миф своей идее двух родин -шляхетской и крестьянской, Ванда Василевская в книге «Земля в ярме» (1938) показали судьбу крестьян в переломные эпохи польской истории. Связанные с леворадикальными движениями в 1930-е годы, Кручковский и Василевская своими произведениями, публицистикой, политической деятельностью влияли на возраставшее крестьянское самосознание интеллигентов, писателей, выходцев из деревни.

В межвоенном двадцатилетии дебютировали уже более двадцати писателей крестьянского происхождения. Именно в этот период, по мнению польских ученых, зарождается народное направление в прозе60, заменившее «деревенскую тему» в

60 См. например: Зёитек 3. Революционные традиции польской литературы 20-30-х годов и развитие современной деревенской прозы // Литературная критика европейских социалистических стран. М., 1978. С. 80-81. литературе. Задачей этих писателей стало освобождение от традиции предлитературного творчества, перенос собственного общественного опыта в подлинную литературу. Важную роль сыграли демократические общественные объединения, движения, деятели, писатели и публицисты именно в такой ориентации крестьян, получивших доступ в культуру: вовсе не все из них, стремясь к литературной деятельности, изначально осознавали, что именно в этом состоит их уникальная миссия. В 1930-е годы в творчестве М. Чухновского, 10. Пшибося, С. Млодоженьца,

B. Скузы, Ю. Мортона, С. Пентака, Б. Ожуга вырисовывается больше всего захватившая их проблема - описание неоднозначных коллизий, вытекающих из массовой эмансипации крестьян, принадлежность крестьянских интеллигентов двум культурам одновременно - материнской и почерпнутой в процессе приобщения к городской.

Наиболее, может быть, интересным произведением «крестьянской» литературы предвоенных лет стал роман Станислава Пептака (1909-1964) «Юность Яся Кунефала» (1938), явивший собой вариант «портрета художника в юности». В роман включены фрагменты дневника, автобиографической повести 1926 г. - на правах литературных проб заглавного героя. Смена повествователей, точек зрения и способов рассказывания делают роман разнородным и увлекательным (замечательным рассказчиком, например, предстает отец главного героя). Дневник обнаруживает ощущение бессилия и растерянности, автобиографическая повесть связана с воспоминанием о тяжелой болезни, пережитой в детстве, сон здесь смешивается с явью, постепенно укрепляется сознание необходимости ухода из родной среды, «дорастания» до роли интеллигента. С этой личной линией внутренних метаний героя связана история его рода, в каждом поколении которого находился человек, в чем-то выламывающийся из своей среды: отец главного героя был эмигрантом, брат - поэтом и дезертиром, дядя - мистиком и неудачником. Пентак обнаруживает глубинную связь художника из крестьян с миром народных верований, мифов, поэзии, открывает затем плодотворно развитую в деревенской прозе 196-80-х гг. возможность для литературы черпать из сокровищницы «крестьянской» мифологии. Роман производит впечатление правдивого изображения поисков собственного пути в литературу, единичная биография становится универсальным символом становления «нового человека», примером художественного аутентизма, как считал основатель направления аутентизма в польской литературе

C. Чсрпик (1899-1969)

Подлинно художественным исследованием непростой ситуации в польской деревне начала 1950-х гг. стала повесть Марии Домбровской «На деревне свадьба» (1955), большинством критиков признанная писательским и гражданским подвигом. Конкретно-реалистическое описание села того времени, тонкий психологический рисунок помогли писательнице выразить подлинную правду о драме насильственного введения коллективизации, неприятие крестьянами многих изменений, пропагандировавшихся повой властью со всевозможных трибун. Эта повесть высветила ложность, схематичность «производственных» произведений на сельскую тему, написанных «по заказу» в начале 1950-х гг., таких как «Тракторы разбудят весну» (1951) В. Залевского, «Люди из-за реки» (1951) Л. Бартельского и многих других. По замечанию К. Новосельского, «в крестьянском соцреализме преобладал скорсс бюрократический экспорт, хотя деревенское происхождение не защищало автоматически от влияния пропагандистских искажений» 61. Повесть М. Домбровской, можно сказать, расчищала путь деревенской прозе 1960-80-х гг.

Вильгельм Мах (1917-1965), родом из крестьянской семьи, в романах «Дом Явора» (1954), «Жизнь большая и малая» (1959), «Агнешка, дочь Колумба» (1964) отразил многие реалии послевоенной деревни, стремясь к правдивости и раскрытию сложных характеров, трудного переплетения человеческих судеб, экзистенциальных, моральных проблем, не поддающихся однозначному толкованию. Хотя местом действия в этих произведениях является деревня, большинством героев - крестьяне, незаурядный талант В. Маха в большей степени сосредоточен на проблемах личности как таковой и ее взаимодействия с окружением. В романе «Жизнь большая и малая» в центре - сопоставление детского восприятия мира, отличающегося полнотой, со «взрослой» оптикой повествователя, отдавшегося воспоминаниям. В «Агнешке.» -психологическая коллизия, возникшая между сельской учительницей и старостой деревни Балчем, использующим свой заработанный во время войны авторитет как обоснование своей деспотичной власти, драма любви - ненависти.

Ранее других созданный Махом «Дом Явора», в котором повествование сконцентрировано па психологических, семейных конфликтах, связанных с социальным расслоением в деревне и «биологическими» страстями, завистью и т.п., можно отнести к широко понимаемой послевоенной деревенской прозе, хотя в этом

61 Nowosielski К. Op. cit. S. 84. романе нет еще специфических проблем, определивших в полной мере своеобразие этого течения. В художественном плане «Дом Явора» в значительной степени опирается на реализм польской прозы XIX в.

Таким образом, богатая традиция польской литературы о деревне - освоение ею не только конкретного жизненного материала определенной эпохи, но и сущностных констант народного бытия, его философии, его поэзии, постижение драматичного опыта «вхождения» крестьян в общенациональную культуру - во многом предопределила плодотворность и силу деревенской прозы 1960-80-х гг. Притяжение и отталкивание от опыта предшественников по-разному проявилось в творчестве Кавальца, Новака, Мысливского, Редлиньского и др., которые, конечно, учитывали и использовали также лучшие достижения всей мировой литературы.

Проблематика польской прозы 1960-80-х годов, поэтика, жанры очень разнообразны. В 1960-ые годы после бурных политических событий середины 50-х годов - VIII пленум ЦК ПОРП (октябрь 1956 г.), собравшийся вскоре после XX съезда КПСС и осудивший «культ личности», появление сильной оппозиции в литературе: так называемая «черпая литература» и «литература расчета», отказавшиеся от идеализации действительности, господствующей в литературе первой половины 50-х годов, отказ от догматических норм социалистического реализма - наступает, ненадолго, некоторая стабилизация в литературе. Правда, в начале 60-х годов еще появляются произведения антисоциалистической направленности, но уже в виде притчи, иносказания («Врата рая» Ежи Анджеевского, 1960).

В 60-ые годы в литературной критике создается концепция так называемого «малого реализма», который призван был противостоять социалистическому реализму. Как пишет В.А. Хорев, творческие установки сторонников «малого реализма» сводились к воспроизведению фрагментов жизни, прежде всего быта городских низов, к отказу от панорамного, синтезирующего изображения действительности62. Эта

62 Хорев В.Л. Польская литература// История литератур Восточной Европы после Второй мировой войны. Т. I. 1945-1960 гг. М., Индрик, 1995. С. 134. концепция не способствовала рождению высокохудожественных произведений.

Успех имели произведения, в центре которых было изображение личности, индивидуальности, стремление восстановить права личности, произведения с глубоким психологическим анализом - это были книги В. Маха, В. Жукровского, К. Филипповича, Т. Копвицкого.

Заслуживают внимания произведения, поднимающие философскую, экзистенциальную проблематику, вопросы морали. Это прежде всего рассказы Ярослава Ивашкевича, его роман, «Хвала и слава», законченный в 1962 г. Этот трехтомный роман Ивашкевича называют «субъективной эпопеей», в нем прослеживаются судьбы героев, начиная с Октябрьской революции в России и кончая Второй мировой войной, по эти события не описываются сами по себе, а даются в преломлении сознания, психологии героев. Философского и нравственного характера вопросы ставятся также в произведениях К. Брапдыса, С. Дыгата, Е. Брошкевича.

Интересовали писателей 60-х гг. и политические проблемы. Т. Бреза решал их в своем романе «Ведомство» (1960) на материале жизни, расстановки сил, целей и задач Ватикана. Политические мотивы волновали также В. Жукровского, В. Залевского, Е. Путрамента.

Определенных успехов достигли в 60-70-ые годы историческая эссеистика, в частности Мариана Брандыса, автора нескольких книг об эпохе Наполеона, а также и исторические романы Т. Парницкого, А. Кусьневича, В. Терлецкого, автора трех книг о событиях, связанных с польским восстанием 1863-64 гг. В.А. Хорев лучшим в творчестве Казимежа Брандыса считает его исторический роман в письмах «Почтовые вариации» (1972), рассказывающий о событиях польской истории 1770-1970 гг. 63

Одна из центральных тем, определивших, можно сказать, «лицо» художественной прозы 60-70-х годов, была тема Второй мировой войны. Это и репортажи М. Вапьковича о польском сопротивлении фашизму, и «Дневник варшавского восстания» (1970) М. Бялошевского, и «Дневник военных лет» (1970) 3. Налковской, и, конечно, повести и романы Богдана Чешко «Плач» (1961), «Современный сонник» (1963) Тадеуша Конвицкого, «Тристан 46» (1967) Марии Кунцевич, «Дневник антигероя» (1961) и «Сад господина Ничке» (1965) Корпеля Филиповича, «Пассажирка» (1962) Зофьи Посмыш, и повести Ежи Стефана

63 Хорев В.А. Указ. соч. Том II. М., 2001. С. 120.

Ставиньского «Пингвин» (1965), «Час пик» (1968), «Погоня за Адамом» (1963) и последний том романа Ивашкевича «Хвала и слава» (1962), а также романы Халипы Аудерской «Польский шлях» (1974), «Бабье лето» (1975), «Меч Сирены» (1980) и другие произведения.

Проблемы в книгах о войне очень разные, в них показаны и героизм, и трусость, и предательство, и проблема морального выбора, и борьба за власть, как роман Ежи Путрамепта «Болдып» (1969), и выведены образы тех, кто осуществлял гитлеровские безумные планы («Сад господина Ничке» Филиповича), но это, как правило, были высокохудожественные произведения, показывающие трагизм войны, ее жестокость, а порой бессмысленность («Плач» Чешко).

Достижения польской литературы 60-70-х годов во многом были обязаны также деревенской прозе. В 60-ые годы публикуются яркие, талантливые книги Юлиана Кавальца — «Поваленный вяз», «К земле приписанный», «На солнце», «Танцующий ястреб»; Тадеуша Новака - «Такая большая свадьба», «А как будешь королем, а как будешь палачом», «Голый сад» Веслава Мысливского.

В 70-ые годы продолжают писать о деревне Кавалец («Переплывешь реку», «Серый ореол»), Повак («Черти», «Пророк»), появляется роман Эдварда Редлиньского «Коноплинка».

Богаты и разнообразны жанры прозы 60-70-х годов, художественные средства, часто сочетаются рассказ, повесть, роман и эссе. Многие писатели включают в свои произведения автобиографический материал, получила распространение литература факта. Поисками новых художественных средств отличаются произведения так называемой «интеллектуальной прозы», например, «Горы у Черного моря» (1961) В. Маха, «Месиво» Е. Анджеевского. Первый из них может быть назван «романом в романе», во втором используется сослагательное наклонение, в текст введен невымышленный дневник писателя, где он размышляет и по поводу романа, который он пишет.

Польская деревенская проза 60-70-х годов полностью вписывается в этот контекст. Как будет показано дальше, в произведениях этого течения используются новые художественные формы, новые манеры повествования.

К концу 1970-х годов постепенно меняется политическая атмосфера в польском обществе. Нарастает недовольство народных масс, интеллигенции общественным строем, вспыхивают забастовки рабочих, создается независимая профсоюзная организация «Солидарность». Противостояние социализму приводит к необходимости объявления в стране военного положения (декабрь 1980 г.), интернированию деятелей оппозиции, в том числе писателей.

Все это не могло не сказаться на литературе и литературной жизни. В конце 70-х годов появляются нелегальные издательства («Нова» и другие), нелегальные журналы («Запис»), некоторые писатели издают свои произведения за рубежом.

Бурные события 1980-х годов, конечно, нашли отражение в литературе. Возникшие в эти годы произведения носили явно выраженный политизированный характер. Особенно это касалось многих книг начала 80-х годов, в частности произведений о введении в стране военного положения. (Я. Гловацкий, А. Щиперский, М. Нуровская и др.). «Созданные в 80-ые годы прозаические произведения «второго круга обращения» (т.е. вышедшие в нелегальных издательствах. - О.Ц.) - это политико-публицистические однодневки, в лучшем случае — публицистический вариант политического романа, оставшийся документом своего времени» 64.

Создавались в эти годы и художественные (не публицистические) произведения талантливых писателей Т. Конвицкого, Е. Анджеевского, И. Неверли, К. Брандыса, по и они страдали некоторым схематизмом, как выразился В.А. Хорев, следованием «канонам вывернутого наизнанку социалистического реализма».

В деревенской прозе 60—70-х годов постоянно нарастало критическое отношение к политической системе страны. В романе Мысливского «Камень на камень», написанном в 1984 г., оно тоже получило свое выражение. Но это была не политическая однодневка. Можно сказать, что роман Мысливского явился как бы подведением итогов художественного воплощения деревенской темы в польской литературе 65.

64 Хорев В. А. Указ. соч. С. 135.

65 Хорее В.А. Указ. соч. С. 135.

Заключение диссертации по теме «Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)», Цыбенко, Ольга Васильевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Определение польской деревенской прозы как своего рода литературного течения, объединяющего писателей по сходству проблематики их произведений и известной общности идейно-художественпого подхода к ее разработке, позволяет выйти за узкие тематические критерии. Деревенская проза в польской литературе 196080-х гг. - особое и занимающее в ней важное место явление, хотя, конечно, можно говорить и о единстве и взаимовлиянии разных ответвлений литературного процесса, например, об общности нравственных ценностей, придающих силу героям военной и деревенской прозы.

Значимость польской деревенской прозы обусловлена тем, что ее создатели оказались в целом на высоте своей миссии - предназначения, начертанного социально-историческими обстоятельствами. Миссия эта заключалась в том, чтобы представить богатство и разнообразие народной, крестьянской культуры в художественном творчестве, извлечь из нее универсальные смыслы и ценности, вовлечь ее в диалог культур, ставший основой существования современного человека.

А деревенская культура на глазах поколения людей 1960-80-х гг. «погружалась» под воду, как Атлантида. Это неизбежный исход всего живого, что рождается и умирает. Парадоксально, но факт, что настоящие, великие культуры, умирая, начинают новую жизнь - они оставляют в наследство общечеловеческие ценности, без усвоения которых не может продолжаться дальнейшее развитие пи культуры, ни литературы, ни общества в целом.

Подытоживая споры о том, отделять ли Кавальца, Новака, Мысливского, Редлиньского «плетнем деревенской темы» от общенародной литературы, можно сказать, что деревенская проза не замыкается в узких рамках биографизма, не определяется исключительно крестьянским происхождением ее создателей, не нацелена только на узко понятые «деревенские» проблемы, что эта такая же литература, как всякая другая. «Сейчас можно быть только писателем всего народа или пе быть писателем вообще» 191, - справедливо заметил Т. Новак в 1970 году. Это не дневниковые записки, не воспоминания людей, занимающихся физическим трудом на

191 Nowe Ksi^zki. 1970. Nr 6. S. 63. пашне и в своем хозяйстве. Хотя о том, каким непростым был путь писателей в «высокую» литературу, свидетельствует тот факт, что многие из них начинали с автобиографий. Так Редлиньский прежде чем создал в «Коноплинке» (1973) «едва ли не самый замечательный в послевоенной польской литературе образ «культурного шока»,

192 который пережили и единицы, и массы» , написал тесно связанные с личным опытом «Письма из Рабарбара» (1967).

Над писателями деревенского направления в 1960-80-е годы уже не тяготел социальный заказ бороться за освобождение своего класса, сужавший творческий диапазон таких авторов, как С. Черпик, С. Пентак и др., дебютировавших в межвоенное двадцатилетие, они могли черпать из достижений всех культур и эпох. И они не упускали этой возможности. «Мысливский создает прозу не менее рафинированную, чем Каден-Бандровский, - подчеркивает Я.З. Брудницкий, - а молодое поколение писателей уже давно интеллектуально освоило и обогнало в сознательном использовании формы Гомбровича» 193.

Тем не менее для понимания сути главных достижений польской деревенской прозы 1960-1980-х гг. важно помнить о том, какую роль в формировании индивидуальности писателя, а также личности каждого человека играют его детство и юность, земля, на которой он вырос, люди, которые его окружали. Первоначальные впечатления остаются в сознании и глубинах подсознания навсегда. Из этой первой своей реальности писатели, осознанно или нет, черпают основы художественного мира своих произведений, под ее влиянием складывается определенный тип впечатлительности, особенности воображения. Весь последующий, «взрослый» опыт накладывается на уже существующие основы. Немыслимо себе представить, чтобы в творчестве серьезного художника каким-либо способом не претворялось бы широко понимаемое автобиографическое начало.

Не случайно поэтому многие авторы деревенской прозы начинали с создания откровенно автобиографических произведений (Новак, Редлиньский). Некоторые, как Мысливский, к изображению своего детства и периода созревания обратились не в

192 Bauer Z. Dekada. Warszawa, 1986. S. 257.

193 Brudnicki J.Z. Slowo о literaturze chlopskiej// Literatura Polski Ludowej. Oceny i prognozy. Warszawa, 1986. S. 308. дебютных произведениях, а в зрелых, как бы подводящих итоги (роман «Горизонт», 1996).

Под влиянием более поздних впечатлений первоначальный внутренний мир писателя может значительно углубляться, меняться, может возникнуть конфликт с вновь приобретенным опытом и необходимость его разрешения, преодоления ограниченности этой первой реальности. Но она все равно играет решающую роль, сама драма расхождения разных культурных, психологических опытов становится материалом художественного произведения, иногда его основной проблемой и тканыо.

В мировой литературе XX в. можно обнаружить много примеров того, как именно первоначальные впечатления писателя, его первая реальность, художественно претворившись, ложилась в основу крупных, значительных произведений, достижений, ставших всеобщим богатством. Это творчество Ф. Кафки, Д. Джойса, Г. Грасса, В. Фолкнера, Г. Маркеса, И. Андрича и др. В полной мере использовали свою «первую реальность» создатели польской деревенской прозы, впрочем, так же, как и русской (сербской, болгарской и др.).

Создатели польской деревенской прозы получили высшее образование в городе, стали его жителями (за исключением Кавальца, обосновавшегося в доме, который находится как бы между его родной деревней и Краковом). Но, покинув свою «малую родину», село и землю, они остались духовно и душевно к ней привязанными. «К земле приписанными», по устоявшемуся определению Кавальца. Каждый из них эту «приписанность» понимает по-разному. Но все они в родном для них мире обнаруживают бесконечность гармонии духа и источники его деградации, первозданного рая и ада, безграничные перспективы исследования психологических глубин личности, несовпадения потенциальных возможностей человека с существующими способами реализации, которые «заданы» историей, обществом.

Мировосприятие в целом и важнейшая его составляющая - язык, сформировавшиеся в юные годы, оказались и литературным богатством. Одним из заметных векторов в движении литературы XX в. стал усиленный ее поиск в обновлении художественных средств, самого способа «говорения» о мире. Созданное в XIX в. казалось исчерпанным и неподходящим для раскрытия опыта человечества в эпоху мировых войн, крушения государств и общественных систем, распада традиционных структур, культур и ценностей.

Создатели деревенской прозы не прошли мимо новейших (XX века) тенденций мирового художественного развития, философских, психологических, антропологических учений и теорий культуры. В критике немало было сказано о влиянии на произведения Кавальца Фолкнера, его представлений о времени, о судьбе человека, детерминированной его прошлым, ритма его прозы. Сам писатель решительно возразил против упреков в подражательстве, говоря о том, что его ритм -«это ритм земли», что он хотел передать «тон крестьянской жалобы, молитвы,

194 песни»

Моралистическая проза великого американца не чужда автору «Танцующего ястреба», он публиковал на ее переводы сочувственные отклики, она, безусловно, послужила для него одним из источников вдохновения. Но важнее сходство в некоторых исходных данных, общее для обоих писателей стремление показать судьбу «простого» человека, «от земли», из провинции, стронутого с места историей, вовлеченного в ее запутанные и трагические коллизии. Сопоставления подобного рода могут подтвердить наличие сходных тенденций в литературе XX в., существующих независимо от принадлежности художников к тому или иному миропорядку: уловить связь времен, найти место человека в мире и истории подчеркнуть его возросшую ответственность за себя и мир, пе обойти сочувствием человека, придавленного этой тяжелой пошей.

Я.З. Якубовский верно объяснил, почему Кавалец не соглашается с ролыо подражателя Фолкнеру: «.настоящая литература не возникает в результате воздействия текста на текст. Она рождается из подлинного переживания судьбы человека, втянутого в жизнь общества, в историю народа. И, может быть, именно в исследовании опыта новых людей в Польше и в творческом синтезе художественного опыта современной мировой литературы с традицией национальной литературы и ее

194 Kawalec J. Pozegnanie dawnej wsi // Polityka. 1965. Nr 28. народных элементов содержится шанс, о каком мечтают наши писатели, возможность

- 195 создания универсальных ценностей»

Р. Сулима отмечает влияние на поэзию Т. Новака польских романтиков, С. Есенина, Б. Лесьмяна, В. Броневского. Их программы и мотивы сочетаются у Новака с языковой изобретательностью, характерной для поэтики авангарда 196. В творчестве этого мастера ощущается присутствие Библии и фольклора (что можно объяснить его укорененностью в крестьянской культуре), а также живописи М. Шагала, великих художников прошлого - Босха, Дюрера, Брейгеля, что помогло автору создавать свои способы изображения человека, свои оригинальные художественные структуры 197. Проза Новака - это проза поэта, вот почему наблюдения над его стихотворными циклами не могут остаться без внимания и при изучении романов писателя.

В творчестве Новака особенно сильна мифологическая струя. Его способность творить современный миф, опираясь на богатейшие источники славянского фольклора, древние языческие верования и представления, измененные, но не исчезнувшие в христианскую эпоху, и в этих координатах описывать трагическую историю польского народа времен войны, оккупации, аграрной реформы неслучайно ассоциируется у читателей и критиков с достижениями латиноамериканского романа, с магическим реализмом Г.Г. Маркеса и других писателей, доверившихся своей культуре и народно-национальной традиции. Я.З. Брудницкий справедливо считает, что «проза Новака корреспондировала с самыми интересными течениями мировой литературы» 198. Возможно, что и опыт романов И. Андрича, соединившего конкретную историческую реальность с философским, поэтическим осмыслением истории, не остался незамеченным польским художником. Новаторское для польской традиции использование Новаком мифа и фольклора открывает большие возможности

195 Jakubowski J.Z. Czy nowe perspektywy polskiej prozy // Dok^d ale i sk^d idziemy. Warszawa, 1977. S. 137. Впервые опубликовано в еженедельнике «Культура» в 1965 году.

196 Sulima R. Tadeusz Nowak. Warszawa, 1986. S. 29.

197 Ibid. S. 44, 57.

198 Brudnicki J.Z. Nowak a krytycy // Tadeusz Nowak. Zbior recenzji i szkicow о tworczosci pisarza. Wybral, opracowal i wst^pem opartzyl J.Z. Brudnicki. Warszawa, 1981. S. 13. сопоставительного изучения польской литературы XX в. с произведениями мировой литературы, в том числе с русской деревенской прозой.

Необходимо отметить, что стремления Новака и других писателей этого течения глубоко познать крестьянскую культуру и сохранить это познание для всех явилось в 1960-70-е годы реакцией на приписываемый этой культуре плоский практицизм, на усиленные попытки официальной пропаганды превратить крестьянина в «работника промышленности, производящей продовольствие», на борьбу, много лет проводимую разными методами «вокруг автономии крестьянского двора», которая создавала «небезопасную для всего народа философию о второстепеиности деревенских жителей и ложный миф о том, что «город» и «городские условия» - это магическое средство,

199 которое создаст для всех счастливую эпоху»

Появление активного крестьянского героя, похожего на «романтичного» Вокульского из «Куклы» Б. Пруса, объясняется тем, что деревенские прозаики выражают сознание крестьянства, эмансипировавшегося только в XX веке. Некоторые польские критики видели в этом классовый характер течения, общественной и культурной экспансивностью крестьянского класса объясняли они якобы существующее расхождение деревенской прозы с сознанием литературы XX в., ее «архаичность». Представляется, что мировая литература XX в. не столь однородна, в ней представлена не только тенденция к показу расщепленного сознания, личности, повисшей в пустоте, распада всех традиционных ценностей, но и противоположная, и опиралась она не на узко классовое, а народное мировосприятие, национальное мировосприятие, отразившееся, конечно, и в «вечных» образцах искусства. В прошлом веке эмансипировались не только «низы» общества во многих странах, по и целые народы, нации. Цельность человека, единство его с природой и миром отстаивали крупные художники, - назовем, к примеру, К. Гамсуна, У. Фолкнера, М. Шолохова, И. Андрича, Г. Маркеса, в польской литературе - Я. Ивашкевича, наконец, деревенскую прозу в России и других странах. Литература, близкая к народным, национальным корням, «почвенная» в широком смысле этого слова, создавала вместе с тем и универсальные ценности - художественные, моралыю-философские.

Авторы деревенской прозы, конечно, были полемически настроены по отношению к преобладавшему в те годы желанию заимствовать модные западные

199 MelkowskiS. Domenaprozy. Warszawa, 1984. S. 24. образцы - традиции Ф. Кафки, французского нового романа, Беккета и т. д. Это отразилось во многих их высказываниях. Своими произведениями они стремились внести новую, свежую струю во всю польскую культуру, сделать ее более самостоятельной, напомнить о существовании ее собственных вековых ценностей. В каком-то смысле в 1960-70-е годы произошел всплеск именно национального самосознания, отразился протест против инерции шляхетско-интеллигентского мировосприятия литературы, с накопившимися в пей комплексами, стереотипами, с закоснелостью языка художественных произведений.

Комплекс культурной несамостоятельности, второразрядности пришлось преодолевать писателям крестьянского происхождения в межвоенном двадцатилетии. После войны не стало высших и низших сословий, но ситуация, по мнению, например, В. Мысливского, не стала лучше, она стала другой. Крестьяне пошли в города, в школы и на фабрики - это было одним из пунктов социальной, культурной программы новой власти. Для консервативно-мещанского, снобистского сознания, считает писатель, эти бывшие крестьяне оставались «хамством». Официально новым явлениям нельзя было сопротивляться, «в неофициальном плане. проявился отпор этому крестьянскому наезду» 200. Это выражалось в поддерживании старых стереотипов, моделей и иерархий, в обывательских пересудах. Схематично характеризуя общественное мнение, существовавшее, по-видимому, еще и в 1970-е гг., Мысливский утверждает, что его формировали именно обыватели, чьи ряды пополнились, как это ни парадоксально, свежеиспеченными городскими жителями, бывшими крестьянами, сбросившими свою «крестьянскость», как рваную одежду.

Крестьянин во второй половине XX в., рассуждает Мысливский, казался многим анахронизмом, всех привлекали современная цивилизация, полеты в космос, автоматизация, крупная промышленность и т.д. Польская элита мечтала о «европеизации» своей литературы. «А тут, крестьяне - не только «схамили» польские метрополии, еще и литературы им захотелось. стыдно перед Европой», - продолжает писатель горькие воспоминания о демонстративных жестах «аристократов духа». В качестве примера он приводит историю, связанную с телевизионным фильмом «По девяти мостам», сделанным на основе его повести «Голый сад». В 1972 г. его послали

200 Mysliwski W. Wielki swiat mojej malej wsi. Trzech na jednego: rozmowa z pisarzem Z. Bauera, L. Bugajskiego, E. Chudzinskiego // Zdanie. Krakow, 1986. Nr 11. S. 4. на фестиваль телевизионных фильмов в Праге. Корреспондентка газеты «Жиче Варшавы» в одно прекрасное утро сообщила, какой это стыд для Польши - сермяжные мужики на изысканном европейском фестивале. А в тот же день вечером стало известно, что фильм получил главный приз - «Золотая Прага». Осенью того же года фильм завоевал и главный приз на всемирном телефестивале в Голливуде. Но об этом никто не узнал, эту информацию приглушили, само телевидение ее приглушило. «Представьте себе, какой бы был шум, если бы это был фильм, например, о доцентах» 201, - иронически писал Мысливский 202.

Отход от схематизма в изображении человека, поиски новых средств художественной выразительности, и не в последнюю очередь обновление литературного языка, включение в него диалектизмов, жаргона, особенностей разговорной речи объединяло усилия авторов деревенской прозы с произведениями М. Бялошевского, Я. Гловацкого и других современных польских писателей, не связанных с темой деревни 203.

Центральная проблема польской деревенской прозы 60-80-х годов - проблема личности, ее внутренней драмы, столкновение различных психологий, менталитетов, систем ценностей, культурных представлений, типов мышления и воображения внутри одного человека, которому надо остаться, а вернее стать самим собой, обрести свой голос, в то время как раньше все его бытие в основном было предопределено традиционным укладом, в рамках которого у него не было такой свободы и не было такой ответственности. Общественное мнение деревни предписывало, давило, но и

201 Ibidem.

202 История, приведенная Мысливским, до некоторой степени напоминает ситуацию с «Мужиками» С. Реймонта. Крестьянская эпопея, опубликованная в 1904-1909 гг., сразу пе получила в Польше широкого резонанса. Подлинное признание ее на родине писателя произошло после получения им за «Мужиков» Нобелевской премии в 1924 г., за год до его смерти.

С. Буркот так пишет об этом: «Этот стиль характеризуется, в самом общем виде, подчинением всего повествования законам интонационного построения фразы: обильное использование местоимений, междометий, эллиптических предложений. - это только внешние проявления влияния образцов разговорной речи» // Burkot S. Proza powojenna 1945-1987. Warszawa, 1991. S. 274. заслоняло собой человека. Психология этого общественного мнения, пе всегда справедливого, подчас жестокого по отношению к неординарному человеку, художнику по натуре, тоже показано писателями. То есть, это проблема врача, профессора, инженера, учителя, художника послевоенной Польши, по вместе с тем и проблема вообще современного человека, когда потребовалось его не столько сословное, сколько личное участие в истории, проблема, вытекающая из общего процесса эмансипации личности. Отсюда и множество острых ситуаций выбора в этой прозе.

Создатели деревенской прозы решали для себя человеческую и художественную задачу, которую не удавалось решить многим крестьянским писателям до них, в частности, поэту начала века, выходцу из крестьян Я. Каспровичу, о котором так писал Витольд Гомбрович: «Крестьянин-предатель, ненатуральная натура, деланная простота. Будучи комбинацией (совмещением) города и деревни, в сущности своей он был дисгармоничен, а рисовался, претендовал на гармонию. Его пение, если бы было искренним, было бы дисгармоничным аккордом. Он был бы правдивым, если бы не силился иметь стиль. Если бы не заслонял простотой своего внутреннего разлада. Это бы избавило его самого и его литературных потомков от искусственной народности.» 204.

Если «деревенским» писателям - Кавальцу, Новаку, Мысливекому, Редлиньскому удалось создать нечто гармоничное, эстетически ценное и правдивое, то это достигалось как раз обнажением этого внутреннего драматизма, художественным его освоением и преодолением, творческим деянием.

Глубокое видение народной культуры, распознавание ее среди многоцветья человеческих культур - это не только выполнение обязанности перед своим родом, оправдание происхождения, но это также долг писателя в современном мире», - пишет исследователь деревенской прозы и фольклора Р. Сулима, утверждая вопреки многим

90S мнениям, что эта проза не есть литература о деревне, а тем более - для деревни

Столкновение традиций и культур. разыгрывается не только в индивидуальных судьбах писателей, в их реальных биографиях, но прежде всего в области слова, на страницах их книг, - продолжает ученый, - этот великий конфликт пе

204 Gombrowicz W. Dziennik (1953-1956). Paryz, 1971. S. 205.

205 Sulima R. Literatura a dialog kultur. Warszawa, 1982. S. 205. мог бы вполне объективизироваться в общественном сознании, не мог бы стать содержанием самосознания современных поляков, если бы не был представлен и обобщен в литературе, когда бы не существовал как литература, не стал бы предметом обмена мыслями, идеологических и культурных столкновений»206.

Немного было таких явлений в современной польской литературе, которые бы, как деревенская проза, обросли таким обширным и разнородным критико-публицистическим комментарием, а вместе с тем, таким количеством недоразумений, упрощенных точек зрения, претензий, постулатов, ожиданий. Безусловно, это свидетельствует о значении, величине и силе явления, а с другой стороны, о его неоднородности, сложности, неоднозначности. «Была некритичная апология всех проявлений деревенского течения, был и встречается еще беспардонный негативизм или попытки преуменьшить достигнутые им результаты» 207, — отмечал Я. Ремет в 1984 г.

Проанализированные произведения четырех авторов польской деревенской прозы позволяют сделать выводы о том, что их сближает, что разделяет, каковы были основные направления эволюции этой литературы. Во-первых, каждый из этих писателей — Кавалец, Новак, Мысливский, Редлиньский - обладает неповторимой творческой индивидуальностью, что раскрывалось в работе при анализе их лучших произведений. Оригинальность и своеобразие художественного мира каждого из них только и позволяет общему опыту крестьян и выходцев из деревни стать достоянием общего, привлекательного для всех, опыта.

Во-вторых, можно отметить различия в подходе к широко понятой деревенской теме у различных поколений этих писателей. Кавалец и Новак вступили в литературу практически одновременно и, при том, что они скорее отличны друг от друга, чем схожи, их объединяет глубоко осознанное понимание своего общественного долга, акцентирование нравственных проблем в творчестве. Социальные вопросы для первого существеннее, чем для второго, что можно пояснить разницей в возрасте, конкретнее -тем обстоятельством, что Кавалец в большей мере был сформирован предвоенной

206 Sulima R. Tadeusz Nowak. Portrety pisary chlopskich. Zarys tworczosci. Warszawa, 1986.

S. 10.

207 RemetJ. Mi^dzy apologia i negaciq//Nowe Ksiqzki. 1984 Nr 8. S. 23. действительностью, когда польское крестьянство находилось в униженном положении, социальные противоречия достигали большой остроты.

Мысливский, вступивший в литературу несколько позже, тоже считал важным со своей стороны быть верным общественному долгу и нравственным ценностям крестьянской культуры. С другой стороны, он сместил акценты в своем творчестве в пользу культурно-философского осмысления как давней традиции, так и драм, связанных с отрывом от родной почвы. С помощью метафоризации повествования, философско-символического начала он делает попытку уничтожения принципиальных различий между «низкой» и «высокой» культурой, «крестьянским» и «панским» (шляхетско-иителлигентским) наследием. Должно, по мысли писателя, и по сути дело сформировалось нечто третье, что не исключает некоторой ностальгической ноты в видении им своей «первой реальности» и разочарования в том, что сознание современного польского общества все больше и больше подвергается обработке прагматической цивилизацией.

Более молодой Редлиньский, сформировавшийся уже в основном в послевоенной Польше, не случайно в наибольшей степени дистанцируется от прежних перспектив, от социально-исторической проблематики, подвергая пародированию, гротескно-сатирическому осмеянию все укорененные в сознании поляков стереотипы и вновь возникающие.

Подводя итоги работы, представляется важным выделить на основе не только и столько проблематики, сколько многообразия художественных средств ее раскрытия, социально-психологическую прозу Кавальца, мифологическую (в широком понимании) - Новака, философско-метафорическую - Мысливского, иронически-гротескную - Редлиньского. Эти проблемно-стилевые отличия не исключают наличия в их творчестве сходных мотивов, образов, сюжетных ситуаций и даже сходных художественных решений. Использование в разной степени и с различной иногда целью фольклорно-мифологических, библейских образов, символов, аллюзий этих писателей сближает. Лирическое начало, безусловно, роднит Кавальца, Новака и Мысливского, форма повествования от первого лица - всех четырех (субъективное начало, хотя и очень сильно у них проявившееся, характерно и для польской литературы 1960-80-х гг. в целом и составляет параллель с общей тенденцией развития художественного творчества в Европе и Америке, усилившейся во второй половине XX в.)

Многим произведениям польской деревенской прозы 1960-80-х гг. свойственна свободная композиция, смещение временных планов.

Гротескно-сатирическое начало, преобладающее у Редлиньского, не чуждо художественной палитре Кавальца, Новака («Пророк»), Мысливского (образ Масляики в романе «Камень на камень»).

Новака и Редлиньского, столь различных художников, объединяет тем не менее стремление как бы к воссозданию крестьянского эпоса, цельности мифического мировосприятия крестьян («А как будешь королем, а как будешь палачом», «Черти» лло

Новака и «Коноплипка» Редлиньского) . Сближает Кавальца, Новака, Мысливского, Редлиньского и использование всего богатства устной и письменной речи крестьян.

Деревенская проза могла возникнуть только на стыке различных культур и сознаний, разных представлений о мире и человеке. Она не развивалась в мировоззренческой пустоте, поскольку общественно-культурная ситуация в Польше 1960-80-х гг. не была одномерной, а полифоничной, в отличие от начала 1950-х гг. Творчество Кавальца, Новака, Мысливского, Редлиньского не только отталкивалось во многом от предшествующей литературы на деревенскую тему, но и вступало в полемику с другими современными концепциями - мировоззренческими, литературными, общекультурными. Исследуемая проза сложнейшие вопросы эпохи рассматривала в категориях вечных, таких как человек и его общественная обусловленность, личность и история.

Деревенская проза способствовала углублению сознания и самопознания прежде всего интеллигенции крестьянского происхождения, но и нации в целом.

Деревенская проза отражала мир традиционных ценностей крестьянства, видя в них ценности универсальные. Прогресс, цивилизация нередко представлялись как угроза разрушения этих ценностей. Привязанность к труду, справедливости, семейным узам, глубинному родству с природой подвергались жестокому испытанию войной,

208 См. об этом: Bereza Н. Taki uklad. Warszawa, 1981. S. 357. социалыю-политическим переменам в послевоенной Польше, столкновением с чуждой крестьянскому миру поверхностно понятой культурой города, разобщенностью людей в большом мире. Общественная эмансипация крестьянства часто приводила к драматичным последствиям в психике и нравственном мире выходцев из села, ставших горожанами. Крестьянское упорство некоторых из них, стремление наверстать упущенное превращалось в хищную, ястребиную жадность, жестокий эгоизм, разрушающий личность и наносивший ущерб как близким людям, так и обществу («Танцующий ястреб» Ю. Кавальца). Социально-психологический аналитизм и морализаторство Кавальца, фольклорно-поэтическое, балладное творчество Новака, философско-символическое осмысление новейшей истории польского крестьянства Мысливского, полемические иронично-гротескные повести Редлиньского, разбивающие культурные стереотипы - противостояли официально-доктринерской партийной политике в области искусства, стремлению сглаживать реальные противоречия, нивелировке личности в литературе и общественной практике. В этом поиски деревенской прозы были созвучны произведениям Конвицкого, Мрожека, Бялошевского, авторов, исследующих проблематику «пограничья», малой родины, аутсайдеров и др.

В деревенской прозе, как и в польской литературе в целом, со временем проявляется все большее разочарование и в конкретной социальной действительности, современной жизни поляков, и в общем направлении развития цивилизации.

Критические тенденции усиливались на протяжении 1970-80-х годов, доходя до крайних пессимистических нот в романах «Украсть брата» (1981) Кавальца, «Благим матом» (1982) Новака. Безрадостны «итоги» героев субъективной эпопеи Мысливского «Камень на камень», где ни один из братьев, выбравших каждый свою дорогу в жизни, пе реализовал себя вполне. Прозрачна символика романа, центральный персонаж которого Шимоп Петрушка главной своей задачей считает построение склепа для всей семьи, заботится о брате, замолчавшем навсегда после пребывания на высоком посту в городе. Кстати, многозначительным молчанием завершается и судьба бродячего певца, главного героя романа Новака «Благим матом», не выдержавшего столкновения с реальной историей.

Нарастающему критическому осмыслению конкретной польской действительности сопутствовало у «деревенских» писателей стремление с нравственно-философской точки зрения оценить глобальные процессы - катастрофическое уничтожение природы и потерю интимной связи с ней человека, утрату нравственных ориентиров, утилитарный, прагматический уклон развития цивилизации. Пессимизм и даже катастрофические диагнозы современности усиливаются, сатирические, гротескно-иронические формы начинают преобладать.

В 1970-е и 80-е годы за деревней как местом действия все отчетливее проступало все общество, страна со своими проблемами, и шире - современная цивилизация. Писателей, безусловно, объединяет укорененность в традиционной народной культуре и целенаправленное стремление сохранить, уберечь в слове, книге богатство этой культуры, показать высокую цену, которую платит современный человек за приобщение к цивилизации. В напряженном диалектическом единстве находятся в этой прозе такие понятия, как «изменение» и «сбережение». Они по-разному характеризуют писателей разных поколений, соотношение это меняется и по мере творческого развития того или иного писателя (при сравнении его ранних и поздних произведений). Да и внутри одного произведения часто переплетаются ностальгия и ироническая дистанция, драматизм и трагический пафос соседствуют с сатирической тенденцией.

Обстоятельства способствовали тому, что деревенская проза становилась по мере своего развития все больше литературой, показывающей уходящий вековой уклад, отражала мир, стоящий перед лицом катастрофы. Это делало ее значительной. Она сосредоточилась на фундаментальных крестьянских ценностях, составляющих целостную систему.

Преходящая действительность заменялась прочными, устойчивыми мифами. Сознательное или подспудное желание писателей увековечить дорогой для них мир родной культуры, создать некий эквивалент греческому эпосу увенчалось появлением значительных художественных произведений. К ним можно отнести «На солнце», «Танцующий ястреб» Кавальца, «А как будешь королем, а как будешь палачом» и «Черти» Новака, «Камень на камень» Мысливского, «Коноплинку» Редлиньского.

Творчество этих писателей, так или иначе, ставило вопрос: происходящее на их глазах является исполнением крестьянской судьбы, или это какая-то ошибка, или проявление неизбежных законов великой истории?

Брошенная земля, преданная земля, освоение крестьянскими выходцами городов стали своего рода «коперниковским» переворотом в сознании людей, связанных с деревней. Брошенная земля - это брошенная семья, оставленные родители, предки, дом и родной порог. Покинутая земля становилась как бы собственным изгнанием, изгнанничеством. Отсюда эта жалоба, крик «благим матом» Новака о бездомности, трагический образ нищего, многозначительное молчание певца в конце его последнего романа.

Разнообразие ракурсов, точек зрения на тему ухода и попыток возвращения, многоголосие художественных решений - с преобладанием поэтизации, мифологизации, трагического или ностальгического звучания, иронической дистанции -делают эту литературу объемной, полномерной.

Даже присутствие в наследии авторов деревенской прозы не самых удачных произведений, самоповторы, наличие у них подражателей, с историко-литературной точки зрения, только подчеркивает масштаб самого явления.

Обращенность деревенской прозы к крестьянской культуре, к своей отличительной, пародно-нациоиальной традиции способствовало углублению самосознания поляков. Достигнутые ею успехи показывали неплодотворность подражательности, слепого копирования модных западных образцов. Деревенской прозе, может быть, удалось в наиболее полной мере отразить многообразие исторического опыта нации в XX веке. Немаловажно, что она одновременно возвращала потерянный интерес читателей к литературе, развившись в полные эпические формы в тот момент, когда нескончаемые эксперименты в художественном творчестве (в том числе увлечение антироманом) утомили читателя.

Творчество Кавальца, Новака, Мысливского, Редлиньского и др. стало частью деревенской прозы как феномена современной культуры целого ряда стран Центральной и Юго-Восточной Европы, России. В значительной мере этот феномен был противостоянием натиску массовой культуры, девальвации нравственных ценностей. Создатели деревенской прозы внесли свой «протестный» вклад в борьбу с издержками цивилизации, утверждая свои идеалы, свое духовное богатство, без которых человечество может превратиться в бесформенную массу «безъязыких существ».

Нарастающее в эпоху глобализации искажение представлений о мире и человеке, отвержение веками формировавшихся христианских ценностей и достижений человеческого гения вообще делают польскую деревенскую прозу актуальной и сегодня.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Цыбенко, Ольга Васильевна, 2006 год

1. Kawalec J. Sciezki wsrod ulic. Opowiadania. Warszawa, 1

2. Kawalec J. Blizny. Opowiadania. ICrakow, 1

3. Kawalec J. Ziemi przypisany. Powiesc. Warszawa, 1

4. Kawalec J. Zwalony wiz. Opowiadania. Krakow, 1

5. Kawalec J. W stoncu. Opowiesc. Warszawa, 1

6. Kawalec.J. Tanczцcyjastrzф. Powiesc. Warszawa, 1

7. Kawalec J. Czame swiatlo. Opowiadania. Warszawa, 1

8. Kawalec J. Opowiadania wybrane. Krakow, 1

9. Kawalec J. Szukam domu. Powiesc. Warszawa, 1968.

10. Kawalec J. Wezwanie. Powiesc. Warszawa, 1968.

11. Kawalec J. Pochwala rk. Reportaze i szkice. Warszawa, 1969.

12. Kawalec.I. Przeplyniesz rzek§. Powiesc. Warszawa, 1973 [wlasc. 1972].

13. Kawalec .J. Szara aureola. Powiesc. Katowice, 1973.

14. Kawalec J. Wielki festyn. Opowiadania. Warszawa, 1974.

15. Kawalec J. Odwiedziny w rodzinnym domu Polska nowela wspolczesna. Krakow, 1975.

16. Kawalec J. Opowiadania wybrane. Krakow, 1975.

17. Kawalec J. Oset. Powiesc. Warszawa, 1977.

18. Kawalec J. Pierwszy bialorki. Opwiadania. Warszawa, 1979.

19. Kawalec J. Nie b?dzie czasu na strach. Opowiadania. Krakow, 1980.

20. Ukrasc brata. Powiesc. Krakow, 1982.

21. Kawalec J. Panie koniu... Krakow, 1986.

22. Kawalec J. Pozegnanie z gorq, Polska nowela wspolczesna. Krakow, Wyd. Ill rozszerzone. 1987.

23. Kawalec J. W gjszczu bram. Powiesc. Warszawa, 1989.

24. Kawalec J. Gitara z rajskiej czeresni. Opowiadania. Warszawa, 1990.

25. Kawalec J. Kochany smutek. Wiersze. Krakow, 1992.

26. Kawalec J. Те dni moje. Wiersze. Krakow, 1995.

27. Kawalec J. Dom. Wiersze. Krakow, 1996.

28. Kawalec J. Na diabla tez nie mozna liczyc. Procesja// Proza, proza, proza... Wojciech (opowiadania, fragmenty, eseje, notatki) T. II. Wybor, wstp i redakcja: Kajtoch. Zwijzek Literatow Polskich Oddzial w Krakowie, 1996.

29. Kawalec J. W zoltym kolorze. Opowiadania. Krakow. 1998.

30. Kawalec J. Harfa Gorcow. Poslowie I.S. Fiut. Krakow, 1999.

31. Kawalec J. Koniec swiata// Proza, proza, proza... (opowiadania, fragmenty, krytyka, eseje, publicystyka, felietony, korespondencje, wspomnienia, kronika) Redakcja: Konrad Strzelewicz. Rocznik VI, Zwizek Literatow Polskich Oddzial w Krakowie, 2000.

32. Kawalec J. Chleb. Opowiadania. Czstochowa-Krakow, 2001.

33. Кавачец 10. К земле приписанный// Иностраппая литература. 1964. J f 6. Пер. So И. Колташевой.

34. Кавачец Ю. На побывке. Озеро на выгоне. Пер. Тонконоговой Вечерний витраж. Рассказы. М., Художественная литература. 1969.

35. Кавачец Ю. Танцующий ястреб. Повести. (Содержание:

37. Кавачец Ю. Переплывещь реку Иностранная литература. Пер. М. Игнатова и К. Старосельской. Послесловие Г. Бакланова. 1976. J f 6, 7. Se

38. Серый нимб// Современная польская повесть. 70-ые гг. Пер. М. Демакиной (М. Маликовой). Предисловие Хорева В.А. М., 1979.

39. Кавачец Ю. Первый белоручка Иностранная литература. 1980. f 6. 269.

40. Кавачец Ю. Большой праздник на стройке Иностранная литература. Пер. B. Селивановой. 1983. 9.

41. Кавачец Ю. Повести (К земле приписанный. Пер. И. Колташевой; Танцующий ястреб. Пер. А. Мельникова). М., Художественная литература. 1984. К земле приписанный// Современные польские повести. Т. 1. М.,

42. КавачецЮ. Свадебный марш. Рассказы. (Содержание:

43. Александровой; Прощанне с горой. Пер. В. Селивановой; Первый белоручка. Пер. Д. Шурыгина; Большой нраздник на стройке. Пер. В. Селивановой; Свадебный марш. Пер. В. Селивановой). Библиотека журнала «Иностранная литература». Предисловие В.А. Хорева. М., 1984.

44. КавалсцЮ. Избранное. (Содержание:

45. Воробьевой; Свадебный марш. Пер. В. Селивановой; Большой праздник на стройке. Пер. В. Селивановой. Пусть умрет, гладя собаку. Пер. М. Маликовой; Прощание с горой. Пер. В. Селивановой). М., Радуга. Библиотека нольской литературы. 1986.

46. Кавалец Ю. Стихотворения. Пер. А.Б. Базилевского Urbi et orbi. Бишкек, 2001.

47. Вторая сторона. 36-40. (Вошли: «Забава», «Внезанная встреча», «Что за ирок в нутешествиях», «...я взял нод руку дом», «Сны», «Стенени благодарности», «Ничто»). Новак Т.

48. Nowak Т. Przebudzenia. Opowiadania. Krakow, 1962.

49. Nowak Т. Obcoplemienna ballada. Opowiesc. Warszawa, 1963.

50. Nowak T. W puchu alleluja. Opowiadania. Warszawa, 1965.

51. Nowak T. Takie wiksze wesele. Powiesc. Krakow, 1966.

52. Nowak T. Ajak krolem, ajak katem bdziesz. Powiesc. Warszawa, 1968.

53. Nowak T. Wybor opowiadan. Warszawa, 1969.

54. Nowak T. Diably. Powiesc. Warszawa, 1971. To же в: Nowak Т. Diabty. Dwunastu. Krakow, 1977.

55. Nowak T. Dwunastu. Powiesc. Krakow, 1974. To же в: Nowak Т. Diably. Dwunastu. Krakow, 1977.

56. Nowak T. Podroz do miejsca urodzenia Polska nowela wspolczesna. Krakow, 1975.

57. Nowak T. Polbasnie. Powiesc. Warszawa, 1976.

58. Nowak T. Prorok. Powiesc. Warszawa, 1977.

59. Nowak T. Wniebogbsy. Powiesc. Krakow, 1982.

60. Nowak Т. Modly jutrzenne modly wieczome Tadeusz Nowak. Modly jutrzenne modly wieczorne. Krakow, 1992.

61. Nowak T. Jeszcze ich slysz?, widz? jeszcze. Jak w rozbitym lustrze. Warszawa, 1

62. НовакТ. Письмо. Рассказ// Иностранная литература. 1969. JT 7. So Пер. B. Воровской. То же в: Вечерний витраж. Рассказы. М., Художественная литература. 1

63. Вступительная статья Миколаса Слуцкиса.

64. НовакТ. Черти. Роман// Иностранная литература. 1975. №3-4. Пер. К. Старосельской. Вступление А. Ермонского. То же: Черти. Роман. М., 1976. Пер. C. Свяцкого.

65. Новак Т. Река жизни (Слово о хлебе. Слово о радостях) Наш современник. 1979. 7. Пер. К. Старосельской.

66. Новак Т. А как будешь королем, а как будешь палачом. Пророк. Романы. М., Прогресс. 1980. Пер. Г. Гудимовой и В. Перельмап (А как будешь...), К. Старосельской (Пророк).

67. Новак Т. Побасенки. [Рассказы: О самом Якубке, О мужицком счастье, О собачьих проделках. Тетрадь по арифметике, О реке, О травах, О бабах, О скрипках, О следах, О любопытстве, Письмецо]// Иностранная литература. 1980. 11. Пер. Г. Гудимовой и В. Перельман.

68. Новак Т. Слово о хлебе. Слово о радостях. Солнечное слово Пер. К. Старосельской Сон-трава. Рассказы. М., Художественная литература. 1

70. Mysliwski W. Nagi sad. Powiesc. Warszawa, 1967.

71. Mysliwski W. Palac. Powiesc. Warszawa, 1970.

72. Mysliwski W. Kamien na kamieniu. Powiesc. Warszawa, 1984.

73. Mysliwski W. Widnokrqg. Powiesc. Warszawa, 1996.

74. Мысливский В. Голый сад. Пер. Л. Петрушевской Польские повести. М., Худ. литература. 1978.

75. Мысливскип В. Камень на камень. Пер. К. Старосельской. М., Радуга. 1987.

76. Redlimki Е. Listy z Rabarbaru. Powiesc. Warszawa, 1967.

77. Redlimki E. Konopielka. Powiesc. Warszawa, 1973; wyd. 12 Warszawa, 2001.

78. Redlimki E. Awans. Powiesc. Warszawa, 1973.

79. Redlimki E. Brzozy Polska nowela wspolczesna. Krakow, 1975.

80. Redlimki E. Nikiformy. Warszawa, 1982.

81. Redlimki E. Dolorado. Opowiadanie. Chicago. 1984. Wyd. wspolne z: Redlinski E. Tancowaly dwa Michaly pt. Dolorado. Warszawa, 1994.

82. Redlinski E. Tancowaly dwa Michaly. Powiesc. Cz. 1-10 Przeglqd Polski. Nowy Jork. 1985. Nr 4 VII 5 IX. Wyd. wspolne z: Redlinski E. Dolorado pt. Dolorado. Warszawa, 1994.

83. Redlinski E. Szczuropolacy (podsiuchowisko). Powiesc. Warszawa, 1994.

84. Redlinski E. Kjfotok. Powiesc. Warszawa, 1998.

85. Redlinski E. Transformejszen czyli jak golonka z hamburgerem tancowala (reportaz optymistyczny). Powiesc. Warszawa, 2002.

86. РедлипскийЭ. Отец. Музей. Дядя Филип. Пер. Л. Петрушевской// Сон-трава. Рассказы. М., Художественная литература. 1980. 245-

87. Другие авторы польской прозы

88. PiqtakS. Mlodosc Jasia Kunefala. Warszawa, 1937.

89. Pilot M. Panny szczerbate. Opowiadania. Warszawa, 1962.

90. Bryll E. Ciotka. Powiesc. Warszawa, 1964.

91. Bryll E. Ojciec. Powiesc. Warszawa, 1964.

92. Pilot M. Sien. Powiesc. Warszawa, 1965.

93. Trziszka Z. Wielkie swinobicie. Opowiadania. Warszawa, 1965.

94. Pilot M. Majdan. Powiesc. Warszawa, 1969.

95. LozinskiJ. Chlopacka wysokosc. Powiesc. Waszawa, 1972.

96. Drzezdzon J. W niedzielni wieczor. Opowiadania. Gdansk, 1974.

97. Pilot M. Zakaz zwalki. Powiesc. Warszawa, 1974.

98. Bryll E. Mycie nog Polska nowela wspolczesna. Krakow, 1975.

99. DrzezdzonJ. Upiory. Opowiadania. Warszawa, 1975.

100. DrzezdzonJ. Oczy diabla. Powiesc. Warszawa, 1976.

101. LozinskiJ. Paroksyzm. Powiesc. Wroclaw, 1976.

102. Pilot M. Karzel Pierwszy, krol tutejszy; Tam, gdzie much nie ma... Opowiadania. Warszawa, 1976.

103. Drzezdzon J. Lesna Dqbrowa. Powiesc. Lodz, 1977.

104. DrzezdzonJ. Wiernosc i milosc. Powiesc. Warszawa. 1977.

105. Jednorozec. Powiesc. Warszawa, 1978.

106. LozinskiJ. Pantokrator. Powiesc. Wroclaw, 1979.

107. LozinskiJ. Martwa natura. Powiesc. Warszawa, 1981.

108. Siejak T. Proba. Warszawa, 1984. II. Публицистические высказываиия иисателей, интервью Кавалец Ю.

109. Kawalec J. U zrodla natchnienia Zycie Literackie. 1963. Nr 29.

110. GrabowiczJ. Jak zaczlem pisac. Rozmowa z Julianem Kawalcem// Nowa Wies. 1.12.1963. 4 8

111. Kawalec J. Pozegnanie dawnej wsi Polityka. 1965. Nr 28.

112. Kawalec J. I najdzielniej bijkrole Tygodnik Kulturalny. 1966. Nr 30.

113. Kawalec J. W Polsk? do ludzi... Tygodnik Kulturalny. 1969. Nr 2.

114. WawszczakZ. Rozmawiamy z Julianem Kawalcem Profile. 1969. Nr 8-9.

115. Wojcik Zygmunt. Czerpajc podlebia. Rozmowa z Julianem Kawalcem// Argumenty. 1971. Nr 8.

116. Kawalec J. Zyc tak, jakby nie bylo smierci Kultura.14.12.1975. Nr 50.

117. Nastulanka K. Pozegnanie dawnej wsi. Rozmowa z Julianem Kawalcem Nastulanka K. Sami о sobie. Rozmowy z pisarzami i uczonymi. Warszawa, 1975.

118. JalczynskaК Prac wspomagac winno uczucie. Rozmowa z Julianem Kawalcem// Trybuna Ludu. 05.08.1976. Nr 186. l\

119. SliwowaZ. To temat wybiera autora. Rozmowa z Julianem Kawalcem// Tygodnik Kulturalny. 1976. Nr 15.

120. KundaB.S. Autobus jest moim domem. Rozmowa z Julianem Kawalcem// Student. 1978. Nr 10.

121. Termer J. Ocalic dla terazniejszosci. Rozmowa z Julianem Kawalcem Trybuna Ludu. 9-10.07.1983. Nr 161.

122. Galzka wiecznie zielonego drzewa. Rozmowa z Julianem Kawalcem Kobieta i Zycie. 11.01.1984. №2(1703).

123. Chrzanowski M. Chlopa nie ma. Rozmowa z Julianem Kawalcem Kultura. 25.IX. 1985. Nrl7.

124. Julian Kawalec. Jestem dluznikiem spoleczenstwa. Rozmawial jp// Przekroj. 9.03.1986. Nr212b.

125. Анкета Иностранной литературы. 1966. Xe 12 Заметки о современном реализме.

126. Kaeaieif Ю. На нобывке. Озеро на выгоие. Вступительное слово автора// Вечерний витраж. Рассказы. М., Художественная литература. 1969.

127. Настоящее и будущее литературы. Юлиан Кавалец// Иностранная Литература. 1971. 1

128. Кавачец Ю. Служить жизни Вопросы литературы. 1975. 12. То же в: Ноиски и перснективы. Литературно-художественная критика в ННР. Нод ред. Б.Ф. Стахеева. М., 1978.

129. Писатель и критика. Анкета. Ю. Кавалец о критике// Вопросы литературы. 1979. №12.

130. Анкета Иностранной Литературы 1982. J b 10 Ответственность таланта. V

131. WorobiowaZ. ...Kultura powinna miec nie tylko prawa, ale i obowizki. Wywiad z J. Kawalcem Literatura Radziecka. 1984. Nr 6. \2в. КавалецЮ. Сегодняшнему миру требуется воинственный гуманизм. Ответ па анкету Иностранная литература. 1987. J o 11. V Новак Т.

132. Nowak Т. Tragedia literatury z pawim piorkiem Zycie Literackie. 1956. J b 46. S. 10. V

133. Taranienko Z. Podroz do miejsca urodzenia. Rozmowy z Tadeuszem Nowakiem// Taranienko Z. Rozmowy z pisarzami. Warszawa, 1986.

134. Новак Т. Предисловие к публикации рассказа «Письмо»// Вечерний витраж. Рассказы. М., Художествеииая литература. 1969.

135. Новак Т. Всегда с народом Вопросы литературы. 1975. М 12. То же в: Поиски и перспективы. Литературпо-художественная критика в ПНР. Под ред. Б.Ф. Стахеева. М., 1978. \3\.НовакТ. Предисловие к рассказам из «Побасенок»// Соп-трава. Рассказы. М., Художественная литература. 1980. Пер. К. Старосельской. Мысливский в

136. Wielki swiat mojej matej wsi. Trzech na jednego: rozmowa z pisarzem Z. Bauera, L. Bugajskiego, E. Chudzinskiego Zdanie. Krakow, 1986. Nr 11.

137. Mysliwski W. Kres kultury chlopskiej Tworczosc. 2004. Nr

139. Raczej krowy na wygonie... Z E. Redlinskim rozmawia T. Krzemieri// Kultura. 1977. Nr35.

140. Greenpoint atakuje. Rozmowa z Edwardem Redlinskim. Rozmawial Leszek Zulinski// Wiadomosci Kulturalne. Nr 43 (179). 26 pazdziemika 1997. III. Теоретическая литература

141. Афанасьев A.M. Поэтические воззрения славян на природу. В 3 т. М., 1865-1869.

142. Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972.

143. Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

144. Богатырев П.Г. Вопросы истории народного искусства. М., 1971.

145. Бицичли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995.

146. Булгаков Н. Философия имепи. СПб., 1998.

147. Буслаев Ф.И. О литературе. М., 1990.

148. ВеселовскийА.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

149. Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М., 1976.

150. Виноградов В.В. Избранные труды. О языке художественной прозы. М., 1980.

151. Виноградов В.В. Избранные труды. Язык и стиль русских писателей. М., 1990.

152. ГшпбургЛ. О психологической прозе. Ленинград, 1971.

153. Гинзбург Л. О литературном герое. Ленинград, 1979.

154. Джандэюакова Е.В. Об использовании цитат в заглавиях художественных произведений Структура и семантика текста. Воронеж, 1988.

155. Достоевский об искусстве. М., 1973.

156. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Ленинград, 1977.

157. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад. Ленинград, 1979.

158. Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913. М., 1994.

159. Ильин И.А. Собр. соч. В 10 т. М., 1991-1999. Т. 6. Кн. 2.

160. КаргашинИ.А. Сказ как способ речевой организации произведения// Творчество Мандельштама и вопросы исторической поэтики. Кемерево, 1990. \

161. Кожевникова Кв. Субъективизация и ее отношение к стилю к современной эпической прозы Ceskoslovenska rusistika. 1967. Ш 4.

162. Корнилова Е.Н. Мифологическое сознание и мифопоэтика западноевропейского романтизма. М., ИМЛИ РАИ, Иаследие, 2001.

163. Кравцов И. И. Славянский фольклор. М., 1976.

164. Лосев А.Ф. Философия, мифология, культура. М., 1991.

165. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М., 1996.

166. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1976. \

167. Мелетинский Е.М. О литературных истории и теории литературы. Вып. 4.).

168. Методология современного литературоведения. Проблемы историзма. Отв. ред. Ю.Б. Борев.М., 1978.

169. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 т. Гл. ред. А. Токарев. М., 1987.

170. Натура и культура. Тезисы конференции. Институт славяноведения РАИ. М., 1993.

171. НидерлеЛ. Славянские древности. М., 1956.

172. НиколинаКА. Временная перспектива прозаического текста. М., 1990. архетипах. М., РГГУ, 1994. (Чтения по

173. Одинцов В.В. Стилистика текста. М., 1980.

174. Оппозиция сакральное светское в славянской культуре. Институт славяноведения РАН. Отв. ред. Л.А. Софронова, М.В. Лескинен. М., 2004.

175. Потебпя А.А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000.

176. Русские: семейный и общественный быт. М., 1989.

177. Славянская мифология. Энциклонедический словарь. Изд. 2-е. М., Международные отношения, 2002.

178. Славянский и балканский фольклор. Реконструкция древней славянской духовной культуры: источники и методы. М., 1989.

180. Трубачев. О.Н. В ноисках единства. М., 1997.

181. Флоренский П.А. Иконостас. М., 1994.

182. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.

183. Фрэзер Дою. Дэю. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1989.

184. Чудаков А.П. Проблемы целостного анализа художественной системы: О двух моделях мира нисателей Славянские литературы: Доклады на VII Международном съезде славистов в Варшаве. М., 1973.

185. Bruckner А. Mitologjapolska. Warszawa, 1924.

186. Nasi swici. Polski slownik hagiograficzny. Poznan, 1999.

187. Nowa ksi?ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. W oparciu о dzielo Samuela Adalberga opracowal Zespol Redakcyjny pod kierunkiem Juliana Warszawa, Panstwowy Instytut Wydawniczy, 1969. T. I-III.

188. PlasnikJ. Kultura wiekow srednich. Zycie religijne i spoleczne. Warszawa, 1959.

189. Slownik folkloru polskiego pod red. J.Krzyzanowskiego. Warszawa, Wiedza Krzyanowskiego. Powszechna, 1965.

190. Sidima R. Slowo i etos. Szkice о kulturze. Krakow, 1992. IV. Работы 0 польской литературе после 1945 г.

191. Пиотровская А. Современник в литературе социалистических стран и нольская нроза Герой художественной нрозы. М., Наука. 1973.

192. Хорее В.А. Заметки о польском романе начала 70-х годов// Новые явления в литературе европейских социалистических стран. М., 1976. \В

193. Пиотровская А.Г. Художественные искания современной польской литературы (проза и поэзия 1960-70-х годов). М., 1979.

194. Хорее В.Л. Становление социалистической литературы в Польше. М., 1979.

195. Ведина В.П. Послевоенная нольская нроза. Киев, 1991. \9\. Хорее В.А. Польская литература// История литератур Восточной Евроны носле Второй мировой войны. Т. I. 1945-1960-е гг., Отв. ред. В.А. Хорев. М., Индрик, 1995.

196. Хорев В.А. Польская литература История литератур Восточной Евроны носле Второй мировой войны. Т.П. 1970-1980-е гг. Отв. ред. В.А. Хорев. М., Индрик, 2001.

198. Analizy i interpretacje. Warszawa, 1984. Wyd. II popraw. i uzup. Pod tytulem Proza powojenna 1945-1

201. MaciqgW. Nasz wiekXX. Przewodnie idee literatury polskiej. 1918-1

203. Matuszewski R. Literatura polska 1939-1

205. Kuncewicz R. Agonia i nadzieja. T. IV. Proza polska od 1

209. Dqbrowski M. Literatura polska 1945-1

211. Drewnowski T. Proba scalenia. Literatura polska Warszawa, 1997.

212. Sporne sprawy polskiej literatury wspolczesnej. Pod. red. A. Brodzkiej i L. Burskiej. IBL, Warszawa, 1998.

213. Czaplinski P., Sliwinski P. Literatura polska. 1976-1

214. Przewodnik po prozie i poezji. Krakow, 1999.

215. Stabro S. Literatura polska 1944-2000 w zarysie. bCrakow, 2002. 1944-1

216. Obiegi-wzorce-style. V. Работы общего характера о польской деревенской прозе 204. Зёнтек

217. Деревенская тема в современной литературе Актуальные проблемы сравнительного изучения литератур социалистических стран. М., 1978. 205. Зёнтек

218. Революционные традиции нольской литературы 20-30-х годов и развитие современной деревенской прозы. Пер. В. Тихомировой Литературная

219. Революциоппые традиции социалистической литературы. М., 1978.

220. Хорее В.А. Предисловие Совремеппые польские повести. 70-е годы. М., 1979.

221. Хорее В.А. Некоторые аспекты современной деревенской прозы Современная литература Чехословакии в контексте литератур европейских социалистических стран. М., 1981.

222. Хорее В.А. Юлиан Кавалец и некоторые проблемы польской деревенской прозы Проблемы развития литератур европейский социалистических стран носле 1945 года. М., Паука, 1985.

223. Ведипа В.П. Веслав Мысливский и развитие польской деревепской прозы (60-80-е гг.) Роман в литературах стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Киев, 1990. 2\

224. Пиотровская А.Г. Литература социалистических стран о деревне (в свете литератур социально-этической проблематики) Взаимообогащение (социалистические страны Европы). М., 1990. 2\\. CzernikSt. Pic wiekow doli chlopskiej w Iiteraturze XII-XVI wieku. Materialy i szkice. Warszawa, 1953. 2\

225. Lichamki S. Temat wiejski w najnowszej prozie polskiej// Z problemow literatury pi?knej XX wieku. T. III.: Literartura Polski Ludowej, pod red. A. Brodzkiej i Z. Zabickiego. Warszawa, 1965.

226. Iwaszkiewicz J. Literatura ostatniego cwiercwiecia//Tworczosc. 1967. JVb7.

227. Fornalczyk F. Przypisani tej ziemi. Szkice о prozie Stanislawa Pitaka, Tadeusza Nowaka, Juliana Kawalca, Ernesta Brylla. Warszawa, 1968.

228. Bereza H. Nurt chlopski w prozie Tygodnik Kulturalny. 1970. Nr 11.

229. Ziqtek Z. Majdan i Paryja Kultura. 1970. Nr 40.

230. Chalasinski J. Od «Chlopow» Reymonta do «Mlodego pokolenia wsi Polski Ludowej» Kultura i spoleczenstwo. 1972. Nr 1.

231. Bereza H. Zwizki naturalne. Warszawa, 1972.

232. Golqbiowski B. W poszukiwaniu bohatera chlopskiego// Literatume a wspolczesne przemiany spoleczne. Sondaze. Warszawa, 1972, IBL. PAN nist. i Teoria Lit., Studia, 31.

233. Brudnicki J.Z. Tsknota za tragizmem Nowy Wyraz. 1973. Nr 7.

234. Brudnicki J.Z. Czas przeszly, terazniejszy i przyszly// Tygodnik Kulturalny. 1974. Nr28.

235. Glowinski M. Powrot Marcholta (ewolucja motywu) Tworczosc. 1974. Nr 8.

236. Swiegocki K. Dwa wymiary autentyzmu Tygodnik Kulturalny. 1974. Nr 22.

237. Chudzinski E. Chlopski ruch literacki w Literacki. 1975. z.3.

238. Matysiak D. Sytuacja najmlodszego pokolenia inteligentow pochodzenia chlopskiego w swietle najnowszej prozy polskiej. Zesz. Nauk. WSP, Opole Hist. Lit., 1975, Z. 13.

239. Brudnicki J.Z. Dialog symbolu i alegorii w prozie wiejskiej //Nowy Wyraz. 1976. Nr 2.

240. KurowickiJ. Regiony wielkich i malych iluzji. Warszawa, 1976.

241. Sulima R. Folklor i literatura. Szkice о kulturze i literaturze wspolczesnej. Warszawa. 1976. Wyd. II uzupelnione i poprawione. Warszawa, 1985.

242. Auchres Z. О prawdziwy obraz wsi. Z polemik literackich dwudziestolecia okresie midzywojennym// Pamitnik midzywojennego. Rzeszow, 1977.

243. BlazewskiT. Chlopska literatura klasowa (Z dyskusji 1918-1939) Acta Univ. Lodz. 1977. Nr 17.

244. JakubowskiJ.Z. Czy nowe perspektywy polskiej prozy// Dokid ale i skd idziemy. Warszawa, 1

245. Впервые опубликовано в еженедельнике «Культура» в 1965 году.

246. Jastrzqbski J. Wokol kultury i literatury ludowej 1939-1

248. Bereza H. Dopowiedzenie drugie Profile. 1979. Nr 11.

249. Burkot St. Powrot do Pi?taka? Misicznik Literacki. 1979. Nr 5. 236. Lam A. Natura i cywilizacja. Stosunek czlowieka do natury i cywilizacji w literaturze wspolczesnej Miesicznik Literacki. 1979. Nr 12.

250. Mielkowski S. Pisarz w spoleczenstwie. Warszawa, 1979.

251. Trziszka Z. Moj pisarz. Warzawa, Ludowa Spoldzielnia Wydawnicza, 1979.

252. Bereza H. Wyznania Regiony. 1980. Nr 1.

253. Burkot St. Marcholt na Pamasie. Warszawa, 1980.

254. MencwelA. Na progu wspolczesnosci Regiony. 1980. Nr 1.

255. OzogJ.B. Wiernosc sobie i ziemi. Szkice о autentyzmie. Krakow, 1980.

256. Wies wtradycji i wpolczesnosci literackiej. Zbior szkicow. Warszawa, 1980.

257. Bereza H. Bieg rzeczy. Szkice literackie. Warszawa, 1982.

258. Siilima R. Literatura a dialog kultur. Warszawa, 1982.

259. ZawadaA. Gra w ludowe. Warszawa, 1983.

260. Nowosielski K. Ryzyko obecnosci. Warszawa, 1983.

261. Bajan K. Awans wsi w Polsce ludowej Argumenty. 22.VII.1984. Nr 30.

262. Kurowicki J. W klerkowskim przebraniu... //Argumenty. 6.V.1984. Nr 19.

263. MelkowskiS. Domenaprozy. Warszawa, 1984.

264. RemetJ. Mi?dzy apologiqi negaciq// Nowe Ksizki. 1984 M 8.

265. Chudzinski E. W krgu kultury i literatury chlopskiej 1918-1939. Z dziejow chlopskiej prasy literackiej. Warszawa, 1985.

266. BrudnickiJ.Z. Slowo о literaturze chlopskiej// Literatura Polski Ludowej. Oceny i prognozy. Warszawa, 1986.

267. Kaniewska B. О sposobach i funkcjach mityzacji. Nowak-Mysliwski-Redliriski Pami?tnik Literacki LXXXI, 1990, z. 3, S. 91-113.

268. Bienkowski Z. Pamic ziemi [rozdzial] Przyszlosc przeszlosci. Eseje. Wydawnictwo Dolnoslskie, 1996.

269. ZiqtekZ. Glod samowiedzy. W perspektywie chlopskiej autobiografii Z. Zitek. Wiek dokumentu. Inspiracje dokumentarne о polskiej Warszawa, 1999. prozie wspolczesnej. IBL PAN, Wroclaw, VI. Работы общего характера о руеской деревенской прозе

270. Распутин В. Быть самим собой Вопросы литературы 1976. Л2 9.

271. Шукшин В. Нравственность есть Правда. М., 1979.

272. ЛапченкоА.Ф. Человек и земля в русской социально-философской нрозе 70-х годов (В. Распутин, В. Астафьев, Залыгин). Ленинград, Изд. Ленинградского унта, 1985.

273. Цветов Г.А. Тема деревни в советской прозе. Ленинград, 1985.

274. Распутин В. Человек в зеркале природы Советская Россия. 1986. 11 нояб.

275. Недзвецкий В.А., Филиппов В.В. Русская «деревенская» нроза. Изд. Московского ун-та, 1999.

276. Большакова A. Нация и менталитет: феномен «деревенской прозы» XX века. М., 2000. VII. Работы о творчестве Юлиана Кавальца

277. Колташева И. Рец. на: KawalecJ. Ziemi przypisany. Powiesc. Warszawa, 1962// Современная художественная литература за рубежом. 1963. 2.

278. Ведипа В.П. Облигчям до людини (Про TBopnicTb Юл1ана Кавальця) Словянське литературознавство i фольклористика. 1968. Вып. 4.

279. Слуцкие М. О вечно неизменном и все же меняющемся Кавалец Ю. Танцующий ястреб. М., 1971.

280. Ведипа В.П. Новые горизонты крестьянской тематики (Эрнест Брылль и Юлиан Кавалец) Ведина В.П. Современная польская проза. Киев, 1971.

281. Ведипа В.П. Творческое счастье Юлиана Кавальца// Иностранная литература. 1974. 6

282. Пиотровекая А. Юлиан Кавалец Писатели Народной Польши. М., Наука. 1976. 270. Зёнтек 3. К земле принисанный. Из цикла «Писатели тридцатилетия»: Юлиан Кавалец Поиски и перспективы. Литературно-художественная критика в ПНР. Под ред. Б.Ф. Стахеева. М., 1978.

283. Хорее В.А. Предисловие Кавалец Ю. Свадебный марш. М., 1984. 5-10.

284. Ершов А. Творчество В. Белова и Ю. Кавальца// Slavia Orientalis. 1987. Т. XXXVI. .№3-4.

285. Фарон Б. Песнь Юлиана Кавальца о старости Studia Polonorossica. К 80-летию Елены Захаровны Цыбенко. Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, Институт славяноведения РАН. Изд. Московского ун-та. М., 2003.

286. KijoMskiA. Kogo zabito? Tworczosc. 1963. Nr 1.

287. Siekierski S. Nowa powiesc Juliana Kawalca Nowe Ksizki. 1973. Nr 7.

288. Julian Kawalec. Zbior recenzji i szkicow о tworczosci pisarza. Wybral, opracowat i wstfpem opatrzyl Aleksander Wilkon. Warszawa, 1981. 277. W kr§gu tworczosci Juliana Kawalca. Zbior szkicow i artykutow pod redakcjq, Zbigniewa Andresa i Gustawa Ostasza. Rzeszow, 1982.

289. Kunda B.S. Julian Kawalec. Warszawa, 1984.

290. MarzecA. Tancz£\cy jastz;\b, czyli koszty awansu [Julian Kawalec] Lektury licealisty. Szkice. Pod red. Wojciecha Pykosza i Leszka Bugajskiego. Wroclaw, 1986.

291. Poklosie. Sesja midzynarodowa poswicona jubileuszowi 85-lecia urodzin i 53-lecia debiutu literackiego Juliana Kawalca. Red. K. Strzelewicz. Zwizek literatow polskich. Krakow, 2001. VIII. 2%\. ЕрмоискийА. Работы о творчестве Тадеуша Новака Рец. на: NowakT. Dwunastu. Krakow, 1974// Современная художественная литература за рубежом. 1975. J b 6. V

292. Ермопский А. Проза Тадеуша Новака. Предисловие//Черти. Москва, 1976.

293. Пиотровская А. Тадеуш Новак Писатели Пародной Польши. М., Паука. 1976.

294. Художественное своеобразие романов Тадеуша Повака Славянская филология. Вьш. X. М., Изд. Моск. ун-та, 1978.

295. СтахеевБ. Два романа Тадеуша Повака. Предисловие// ПовакТ. А как будешь королем, а как будешь палачом. Пророк. [Романы]. М., Прогресс, 1980.

296. Wyka К. О drobnotowarowych obrotach wyobrazni Tworczosc. 1958. Nr 5.

297. Bereza H. Powiesc, opowiadanie. Rec. na: Nowak T. Przebudzenia. Opowiadania. Kjakow. 1962//RocznikLiteracki. 1962.

298. Maciqg W. Mity plemienia Zycie Literackie. 1963. Nr 10.

299. Maciqg W. Powiesc, opowiadanie. Rec. na: Nowak T. Obcoplemienna ballada. Opowiesc. Warszawa, 1963 Rocznik Literacki. 1963.

300. Bereza H. Opowiadanie, powiesc. Rec. na: Nowak T. W puchu alleluja. Opowiadania. Warszawa, 1965 //Rocznik literacki. 1965.

301. Sprusinski M. Obcoplemienne wdrowki Zycie Literackie. 1965. Nr 27.

302. Szymanski W.P. Rec. na: Nowak T. W puchu alleluja. Opowiadania. Warszawa, 1965 Wspolczesnosc. 1965. Nr 13.

303. BerezaH. Powiesc, opowiadanie. Rec. na: NowakT. Takie wiksze wesele. Powiesc. Krakow, 1966//Rocznik literacki. 1966.

304. Bereza H. Powiesc о wojnie Tygodnik Kulturalny. 1966. Nr 27.

305. CienskiA. Nie jakies tam cos gdzies Odra. 1966. Nr 5.

306. Kajtoch J. Z krakowskich nowosci prozatorskich Pogldy. 1966. Nr 11.

307. Krasicki M. Wojna jako nawiedzenie Polityka. 1966. Nr 26.

308. Kuncewicz P. Magia czy polityka? Wspolczesnosc. 1966. Nr 17.

309. Pieszczachowicz J. Proba mitu Zycie Literackie. 1966. Nr 21.

310. RogozinskiJ. Proza poetow//Miesicznik Literacki. 1966. Nr 4.

311. Sadkowski W. Pozegnanie z romansem Trybuna Ludu. 1966. Nr 147, maj.

312. Wisniewska M. Rzecz о nawiedzonych Nowe Ksizki. 1966. Nr 9.

313. BlomkiJ. In illo tempore Zycie Literackie. 1967. Nr 23.

314. Bereza H. Raj i zabijani Tworczosc. 1968. N 7.

315. Fornalczyk F. Zycie, legenda, bas Tygodnik Kulturalny. 1968. Ш 29.

316. Gqsiorowski K. Wojna w wdrujcym raju//Wspolczesnosc. 1968. Xo 18.

317. Maciqg Wl. О krolu i kacie. Rec. na: Nowak T. A jak krolem... Nowe Ksizki. 1968. Nrl3.

318. Kwiatkowski J. Zlote jablko. Zycie Literackie. 1968. N 44.

319. Szaja T. Raj wyobrazni czyli klopoty z poet%// Tygodnik Powszechny. R. 1968. Nr 20.

320. Bratny R. Rec. na: Nowak T. A jak krolem... Kultura. 1969. Nr 42.

321. Meloch K. Kraina Nowaka Fakty i mysli. 1969. Nr 1.

322. Dqbrowski M. Swiat metaforq opisany Wspolczesnosc. 1970. Nr 11.

323. OpalskiJ. О Diablach i czarownicach Zycie Literackie. 1971. Nr 1066.

324. Petrus-SzmigielskaE. Folklor w prozie Tadeusza Nowaka// Ruch 1971. Nr 4.

325. ProkopJ. Sekretne pisanie Tadeusza Nowaka//Zycie Literackie. 1971.Nr 16.

326. Balbus St. Stara kobieta i caly swiat Miesicznik Literacki. 1972. Nr 5.

327. Zadura B. Zostaw nam z broni bialbron rozsdku Tworczosc. 1972. Nr 5.

328. Brudnicki J.Z. Tadeusz Nowak. Warszawa, 1978.

329. PopielJ. Czy mozna uciec od mitu? Rec. na: Brudnicki J.Z. Tadeusz Nowak. Warszawa. 1978 Tworczosc. 1979. Nr 8.

330. Bereza H. Wyobraznia (Tadeusz Nowak) Bereza H. Taki uklad. Warszawa, Iskry, 1981.

331. Tadeusz Nowak. Zbior recenzji i szkicow о tworczosci pisarza. Wybral, opracowal i wstpem opartzyl J.Z. Brudnicki. Warszawa, 1981.

332. Kajtoch W. Saga dziadowska//Zycie Literackie. 30.05.1982 Nr

334. SulimaR. Ewolucja tworczosci Tadeusza Nowaka//Tygodnik Kulturalny. 1983. 10. IV. Nrl5.

335. Sulima R. Mi?dzy mitem a historic,: о prozie Tadeusza Nowaka Miesicznik Literacki. 1984. Nr 5.

336. KajtochJ. Ballada о dziadach i spiewakach. Rec. na: NowakT. Wnieboglosy. Powiesc. Krakow. 1982 Nie tylko о autorach i ksiqzkach. Kjakow, 1985.

337. KijowskiA. Kroniki Dedala. Szkice i kroniki. Warszawa. 1986.

338. Sulima R. Tadeusz Nowak. Portrety pisarzy chlopskich. Zarys tworczosci. Warszawa, 1986.

339. Wojcik T. Inna lektura Nowaka [Recenzja] Przegld Humanistyczny. 1987. Nr 7/8.

340. Balbus St. Poezja w czasie marnym. О metafizyce i historiozofii poezji Tadeusza Nowaka Tadeusz Nowak. Modly jutrzenne modly wieczorne. Krakow, 1992.

341. Wqgrzyn E. О dobre imi? Tadeusza Nowaka Proza, proza, proza. Krakow, 1995. T. I.

342. Balbus St. Tadeusz Nowak. Szkic do portretu i jedno zblizenie Lektury polonistyczne. Literatura wspolczesna. T I. Pod red. R. Nycza i J. Jarzbskiego. Kjakow, 1997.

343. Balbus St. W rozbitym lustrze opowiesci Nowak T. Jeszcze ich slysz?, widz? jeszcze. Jak w rozbitym lustrze. Opowiesci. Warszawa, 1999. IX. Работы о творчестве Веслава Мысливского ЪЪЗ. Хореев В.А. Судьба польского крестьянина// Иностранная литература. М., 1985. №9.

344. Польская «Ника» [о романе «Горизонт» В. Мысливского] Иностранная литература. 1998. 1.

345. Lichanski S. Owoce nagiego sadu Tworczosc. 1968. Nr 8.

346. Przybos J. Niezwyczajny debiut Zycie Warszawy. 1968. Nr 126.

347. Tatarkiewicz A. Ojciec i mit Polityka. 1968. Nr 29.

348. Ziqtek Z. Ojciec i syn Miesi§cznik Literacki. 1968. Nr 7.

349. Bereza H. Myslenie (Wieslaw Mysliwski) Henryk Bereza. Taki uklad. Warszawa, Iskry, 1981; Henryk Bereza. Biegrzeczy. Szkice literackie. Warszawa, 1982.

350. Zulinski L. Dialog kultur. (O tworczosci Wieslawa Mysliwskiego) Tygodnik Kulturalny. 1983. Nr 13.

351. Bugajski L. Wielki powrot Pismo Literacko-Artystyczne. 1984. Nr 11.

352. Burdziej B. Wieslaw Mysliwski. Budowanie chlopskiego mitu Przegld Powszechny. 1984. Nr 4.

353. KwiatekJ. Normalnosc zycia. Rec. na: Mysliwski W. Kamien na kamieniu. Warszawa. 1984//TrybunaLudu. 1984. 16-17/VI, Nr 143.

354. Mencwel A. Na tym kamieniu jeszcze jeden kamien Polityka. 1984. Nr 40.

355. Szpakowska M. Chleba naszego powszedniego Tworczosc. 1984. Nr 3.

356. NasilowskaA. Chlopskie sacrum Odra. 1985. Nr 1.

357. Pindor E. Proza Wieslawa Mysliwskiego. Katowice, 1989.

358. Dziekanowski Cz. W imi§ ojca i syna. Warszawa, 1993; Zycie Jasnie Pana. Warszawa, 1994; Zycie w smierci. Warszawa, 1995.

359. Kaniewska B. Wieslaw Mysliwski. Poznan, 1995.

360. ZiqtekZ. Glod syntezy. Wieslaw Mysliwski i proza chlopska// Sporne postaci polskiej literatury wspokzesnej. Warszawa, 1995.

361. ZiqtekZ. Glod samowiedzy. Wieslaw Mysliwski Zygmunt Ziqtek. Wiek dokumentu. Inspiracje dokumentarne о polskiej pozie wspolczesnej. IBL PAN, Warszawa, 1999.

362. ZiqtekZ. Nowy widnokr z okazji czwartej powiesci Wieslawa Mysliwskiego// Lekture polonistyczne. Literatura wspolczesna. T. II. Pod red. R. Nycza. Krakow, 1999. X. Работы о творчестве Эдварда Редлиньского

363. Соколовская Н. Две книги Редлинского Иностранная литература. М., 1974. 1.

364. Василевская Э. Эдвард Редлиньский. Крысополяки. Ярослав Абрамов-Неверли. Пан Здих в Канаде Диапазон. Вестник иностранной литературы. М., 1995. 1.

365. Bienkowski Z. Kosa Tworczosc. 1973. Nr 9.

366. Borski L. Powrot do natury Nowc Ksizki. 1973. Nr 8.

367. Bereza H. Parodia i nieparodia Tygodnik Kulturalny. 1973. Nr 29.

368. Niecikowski J. Calkiem inna wies Literatura. 1973. Nr 21.

369. Pieszczachowicz J. Buszujcy w mateczniku Nowe Ksiqzki. 1973. Nr 13.

370. Hamerlifiski A. Droga tworcza Edwarda Redlinskiego//Regiony. 1974. Nr 5. 36\. BurkotS. Mitotworcy, ironisci i kontynuacje// Burkot St. Marcholt na Pamasie. Warszawa, 1980.

371. ZawadaA. Chlopskosc mityczna i «prawdziwa» Miesicznik Literacki. 1980. Nr 5.

372. Bereza H. Nieparodia (Edward Redlinski) Bereza H. Taki uklad. Warszawa. Iskry. 1981.

373. Bugajski L. Marzenie о syntezie W gszczu znaczen. Krakow, 1988.

374. Mscisz R. «Polskie szczury» w Ameryce Fraza. 1995. N 9.

375. Toeplitz K.T. Redlinski na Woli Wiadomosci Kulturalne. 1996. Nr 5.

376. Krassowski M. Szczury Nowego Jorku Wiadomosci Kulturalne. 1997. Nr 47.

377. Bugajski L. Zarty bez zartow Przeglqd Tygodniowy. 1999. 27 stycznia.

378. Krytyka о «Krfotoku» Przegld Tygodniowy. 1999. 27 stycznia.

379. Listy do Edwarda Redlinskiego Przegltd Tygodniowy. 1999. 31 marca.

380. Pietrasik Z. Jak golonka z hamburgiem wojowala Polityka. 2002. Nr 42. 312.Str<kowskiJ. Nie kazdemu psu Burek [rec: Redlinski E. Transformejszen...]// Nowe ksijizki. 2003. 1.