Политическая установка на «сильную руку» у современных европейцев и россиян: индивидуальные и страновые факторы влияния тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 00.00.00, кандидат наук Земцов Артем Олегович
Земцов Артем Олегович
кандидат наук
2025
- Специальность ВАК РФ00.00.00
- Количество страниц 183
Оглавление диссертации кандидат наук Земцов Артем Олегович
Введение
Глава 1. Теоретические подходы к исследованию авторитарных политических установок
1.1 Концептуализация авторитарности в исследованиях политической культуры
1.2 Современные исследования авторитарных политических установок
1.3 Исследования российских авторитарных политических установок
1.4 Исследования установки на «сильную руку»: между художественным образом и научной категорией
Глава 2. Методологические основания исследования
2.1 Данные и методологическая стратегия исследования
2.2 Описание и валидизация зависимые переменных
2.3 Описание и валидизация независимых переменных индивидуального и странового уровня
Глава 3. Сравнительный анализ авторитарной политической установки на «сильную руку» у современных европейцев и россиян
3.1 Описательный анализ
3.2 Результаты многоуровневого порядкового регрессионного анализа: влияние индивидуальных и страновых факторов на авторитарную политическую установку на «сильную руку»
Заключение
Список литературы и источников
Приложение
Введение
Постановка исследовательской проблемы
В социальных дисциплинах все чаще ведутся дискуссии, касающиеся темы нарастающего «неоконсервативного консенсуса»1, усиления авторитарности в политических установках жителей многих стран, как в западных, так в и незападных обществах2. В последние годы современные политические исследователи связывают рост авторитарных политических установок, определение которых мы предложим ниже, с так называемым «кризисом демократии» или даже «смертью демократии». Ученые спорят о масштабах демократической деконсолидации, но в целом большинство из них солидарно с тем, что современная западная модель либеральной демократии образца конца XX века переживает фундаментальный кризис. Признание этого стало не таким очевидным и в целом кризис стал неожиданностью для мейнстримной западной политической науки.
За популярным тезисом «кризис демократии» в кавычках стоят совершенно реальные явления и проблемы, с которыми сталкивается демократия. Исследователи выделяют целый комплекс причин, которые к нему привели3. Чаще всего в западных обществах к ним относят замедление темпов или спад экономического развития, рост воспринимаемого и реального экономического неравенства, кризис системы политической репрезентации и партийных систем, фискальный кризис, миграционный кризис, как следствие — глубокое разочарование в ключевых идеях современной модели либеральной демократии на уровне массовой политической культуры в
1 Мельвиль А.Ю. Неоконсервативный консенсус в России?/ Основные компоненты, факторы устойчивости, потенциал эрозии// Полития. - 2017. - №1. - C
2 Foa R., Mounk Y. The Danger of deconsolidation// Journal of Democracy. 2016. Vol. 27. No. 3. P. 5-17; Foa R., Mounk Y. The Signs of Deconsolidation// Journal of Democracy. 2017. Vol. 28. No. 1. P
3 Svolik M., Avramovska E., Lutz J., Milacic F. In Europe, Democracy Erodes from the Right// Journal of Democracy. 2023. Vol. 34. No. 1. P. 5-20; 142; Mounk Y. The undemocratic dilemma// Journal of Democracy. 2018. Vol. 29. No. 2. P
подавляющем числе как старых, так и новых демократий4. Эти причины и факторы могут быть значимы и для незападных обществ.
Важно отметить, что тезис о «кризисе демократии» поддерживают далеко не все. Например, Кристиан Вельцель называет известные выводы из работ Р. Фоа и Я. Мунка «вирусными», в них намеренно сделан упор на неожиданности результатов. Однако сам К. Вельцель и его соавторы говорят о «сиюминутных вызовах», но не кризисе, доказывая с помощью тех же данных, что уровень эмансипативных ценностей по-прежнему неуклонно растет во всех культурных зонах5, которые, согласно его логике, являются важнейшей основой демократии.
В этой работе в целом принимается тезис о «кризисе демократии». Мы действительно видим его проявления. Однако демократия, по крайней мере с момента Первой мировой войны, постоянно переживает кризисы, находясь в своего рода «созидательном разрушении», это ее естественное состояние. Сменяются лишь вызовы, проблемы, которые перед ней стоят6. В определенном смысле обоснованной реакцией на «кризис демократии» стало появление недемократических политических движений, лидеров и партий во многих странах мира7. При этом недемократические элементы могут проявляться как на электоральном, институциональном, правовом уровне, так и на уровне политической культуры.
Проблематика текущего исследования посвящена не причинам «кризиса демократии», а, прежде всего, тому, какие факторы значимо и устойчиво влияют на приверженность авторитарным политическим установкам, при этом
4 Przeworski A. Crises of Democracy, Cambridge, 2019; Levitsky S., Ziblatt D. How Democracies Die. New York, 2018; Runciman D. How Democracy Ends, London,
5 Welzel C. Why the Future Is Democratic // Journal of Democracy. 2021. Vol. 32. No. 2. P. 132-144; Kruse S., Brunkert L., Welzel C. Exchange: Why the Future Is (Still) Democratic // Journal of Democracy. 2022. Vol. 33, No. 1. P
6 Рансимен Д. Ловушка уверенности/ История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней. М.: Издательство «Высшей школы экономики»,
7 Bowler S., Denemark D., Donovan T., McDonell D. Right-wing party supporters: dissatisfied but not direct democrats // European Journal of Political Research. 2017. Vol. 56. No. 1. P. 70-91; Muller J. Parsing populism/ Who is and who is not a populist these days // IPPR Progressive Review. 2015. Vol. 22. No. 2. P
4
основной упор делается на установку на «сильную руку» в сравнительной общеевропейской перспективе и на протяжении последних двадцати лет. Иными словами, какие именно социальные группы и общества скорее привержены авторитарной политической установке на «сильную руку» и почему? Какие факторы влияют на эту авторитарную политическую установку в России, какие факторы являются общими для россиян и других европейцев, а какие — отличаются на протяжении последних двадцати лет? Особо подчеркнем, что нас интересует именно поиск влияний, а не изучение корреляционных связей между переменными. Ряд этих проблем остается по-прежнему открытым.
Одной из важных отправных точек этого диссертационного исследовании является работа А.Ю. Мельвиля «Неоконсервативный консенсус...» 2017 года, где он рассматривает неоконсервативную идеологию в России с характерными для нее политическими установками8. Установки или «массовые настроения» являются важной основой формирования неоконсервативного консенсуса9. В частности, А.Ю. Мельвиль высказывает несколько значимых для нас предположений о том, какие социальные группы скорее поддерживают консервативные установки в России. По его мнению, консервативные установки могут быть характерны, во-первых, как для старших поколений, заставших жизнь в СССР, так и для молодежи, во-вторых, для социальных групп, в большей степени зависящих от государства (чиновники, бюджетники), в-третьих, их могут придерживаться как экономически менее обеспеченные жители малых городов, так и средний класс мегаполисов, заинтересованный в сохранении status quo («ценностные и политические ориентации которого ставят под сомнение универсальность знаменитой «гипотезы Липсета» — если не опровергают ее»10).
8 Мельвиль А.Ю. Неоконсервативный консенсус.
9 Там же, С
10 Там же. С
В текущем исследовании мы развиваем эту проблематику и отталкиваемся от обозначенных выше предположениях, чтобы проверить их эмпирически, фокусируя свое внимание на одном из возможных компонентов этого «идейно-политического консенсуса» на уровне политической культуры
— установке на «сильную руку» — в России и европейских обществах в сравнительной перспективе, ее основаниях, количественной представленности, а также страновых и индивидуальных факторах, которые могут влиять на эту установку на протяжении последних двух десятилетий.
Итак, проблему диссертационного исследования можно сформулировать следующим образом: несмотря на большое количество исследований авторитарной политической установки на «сильную руку» в политической культуре многих обществ, нам не удалось найти сравнительные исследования, которые бы при традиционно особом внимании политической науки к европейскому макро-региону фокусировали свой анализ исключительно на данных европейских стран, и том, какие индивидуальные и страновые факторы устойчиво влияют на эту установку у современных европейцев и россиян на протяжении последних двух десятилетий, и как именно можно концептуально объяснить влияние этих факторов? Основной упор в исследовании делается именно на России и сравнении ее с другими европейскими странами.
В названии этого исследования вынесена одна из проблем нашей работы
— сравнение россиян и европейцев. У читателя может сложится впечатление, что уже в заглавии заключено противопоставление россиян и европейцев, будто это принципиально разные общества. В название заложено сравнение, сопоставление, но не противопоставление. Эта работа далека от историософских размышлений о том, являются ли россияне европейцами или нет, является ли Россия частью Европы. В исследовании делается упор именно на современных россиянах и их сравнении с жителями европейских стран.
Важно особо подчеркнуть, что феномен авторитарности, о котором мы будем говорить чуть ниже, абсолютно не исчерпывается Европой. Это универсальный феномен, но факторы, влияющие на его востребованность, могут быть разными в Европе и других частях света. В этой работе не разделяется «евроцентризм», то есть акцент на изучении Европы и экстраполяция выводов, полученных для западных обществ, на другие части света.
Под политической культурой, следуя за устоявшимся определением Инглхарта и Вельцеля, понимается совокупность ценностей, норм, установок, верований, представлений людей о политике. Политическая культура — это определенный коллективный, агрегированный уровень этих индивидуальных политических категорий людей11.
В контексте данного диссертационного исследования категория «авторитарность» или «авторитаризм» понимается, прежде всего, в социально-психологическом значении. В академической литературе этот термин используется не только как определенный тип политического режима, но и как социально-психологический феномен, определенное сочетание черт личности, установок на подчинение, иерархичность, патернализм, конформность, неприятие Другого, толерантность к насилию12. Важно подчеркнуть, авторитарность в этой работе рассматривается исключительно как аналитическая категория, которая давно используется в российской и зарубежной академической литературе (подробнее — в теоретической главе). В этом тексте мы очищаем ее от оценочных составляющих, морализации, политической ангажированности, негативных коннотаций.
Ключевая категория в этом диссертационном исследовании — феномен «сильной руки». Мы полагаем, что в рамках данной работы концептуально
11 Inglehart R., Welzel C. Modernization, Cultural Change, and Democracy/ The Human Development Sequence. Cambridge,
12 Solt F. The Social Origins of Authoritarianism// Political Research Quarterly. 2012. Vol. 65. No. 4. P
корректнее рассматривать «сильную руку» как политическую установку (аттитюд на английском). На русский язык аттитюд чаще всего переводится как установка. Хотя в литературе есть разные мнения на этот счет. Однако в рамках данной диссертации мы будем их использовать как взаимозаменяемые термины.
Под установкой понимается социально-психологический феномен, выражающий определенное отношение индивида, его оценку по отношению к какому-то значимому для него объекту, событие, процессу и т.д.13. Под политической установкой понимается социально-психологический феномен, выражающий оценку, отношение индивида к какому-либо значимому объекту, процессу, событию, идее, действию, практике в политической сфере (например, отношение к свободе, справедливости, парламенту и т.д.)14. Сам термин «политическая установка» активно входит в политическую науку после известной работы Г. Алмонда и С. Верба — «The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations»15. Более подробное понимание категории политическая установка в контексте нашего исследование содержится в теоретической главе (см. стр. 50-62).
Авторитарность является концептом, который нельзя измерить прямо, политическая установка на «сильную руку» является операционализацией (косвенным измерением) этого концепта, одной из характеристик, из которых он складывается. Таким образом, в этом исследовании мы работает не с «прямым» феноменом авторитарности, а с косвенными (операционализация) характеристиками концепта. Тем не менее, ниже мы покажем, что «сильная рука» в контексте нашей работы может является важнейшей косвенной характеристикой авторитарности среди остальных. Политическая установка на «сильную руку» как характеристика авторитарности выбирается по
13 Olson J., Zanna M. Attitudes and attitude change// Annual Review of Psychology. 1993. Vol. 44. P
14 Hatemi P., McDermott R. Give Me Attitudes// Annual Review of Political Science. 2016. Vol. 19. P
15 Almond G., Verba S. The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations, New Jersey,
нескольким причинам. Во-первых, установка выражает ключевые качества авторитарности, многократно описанные в академических исследованиях — подчинение и одновременно ориентация на контроль и доминирование, неприятие Другого, конформность, ригидность, патернализм. Во-вторых, эта установка эффективно и удачно фиксирует интересующий нас феномен авторитарности на повседневном, обыденном уровне с помощью иносказательного ее измерения (благодаря метафоре, переносящей смысл с академического языка и политической сферы на личную и обыденный язык). В-третьих, этот термин нивелирует по возможности негативные коннотации, ценностную нагруженность термина «авторитаризм» («авторитарность»). В-четвертых, как мы увидим ниже, «сильная рука» отрицательно коррелирует с установкой на одобрение демократии (ее противоположность). В-пятых, установка является также категорией, косвенно измеряющей отношение к персонализму в политике, персонификации власти в современных автократиях и демократиях16. В-шестых, у нас есть доступные сравнительные эмпирические данные массовых опросов за многие годы для релевантного анализа этой установки. И, наконец, в-седьмых, в политической науке эта категория с 1930-х годов стала устойчиво употребимой в рамках исследований авторитарности. Она включается во множество индексов авторитаризма (RWA, SDO, F-Scale и т.д.).
Характеристика степени разработанности проблемы
В современных социально-политических исследованиях эта проблема часто формулируется в таких терминах как «cultural backlash»17 и «modernization losers thesis»18. Действительно, в политической науке до сих пор не совсем понятны политические, экономические, культурные и иные
16 Foa R. Why Strongmen Win in Weak States// Journal of Democracy. 2021. Vol. 32. No. 1. P. 52-65; 91; Frantz E., Kendall-Taylor A., Nietsche C., Wright J. How Personalist Politics is Changing Democracies// Journal of Democracy. 2021. Vol. 32. No. 3. P
17 Инглхарт Р. Культурная эволюция: как изменяются человеческие мотивации и как это меняет мир. М.: Мысль,
18 Hartmann J., Kurz K., Lengfeld H. Modernization Losers' Revenge?/ Income Mobility and Support for Right - and Left-Wing Populist Parties in Germany// European Sociological Review. 2022. Vol. 38. No 1. P
9
основания этого «авторитарного рефлекса»19 в ценностях и установках. Под «авторитарным рефлексом» понимается, прежде всего, рост одобрения недемократических альтернатив в политике, утрата доверия к демократии как к общему «политическому благу». Также «авторитарный рефлекс» связывается с ростом ксенофобии, антиэмигрантскими настроениями, культурным консерватизмом, ростом популярности «сильных лидеров», которые, как полагают многие люди, способны эффективно решить накопившиеся проблемы.
Рост запроса на «сильных лидеров» косвенно подтверждают недавние сравнительные исследования режимной динамики Роберто Фоа20, Эрики Франц, ее соавторов и другие исследователи21. Они показывают, что в последнее десятилетие наблюдается стремительный рост персонализма или персонализации политики («personalization of politics»), как в «старых» и «новых» демократиях, так и в разных типах авторитарных режимов. В этих работах под персонализацией политики имеется в виду, прежде всего, рост значимости персональной власти политических лидеров, их харизмы и потеря значимости формальных институтов, коллективных политических агентов, практик, процедур. Персонализация политики, как доказывают исследователи, прямо связывается с понижением степени демократичности режимов и одновременно с ростом запроса на «сильную руку». Таким образом, «сильная рука» является удобной для нас политической установкой, прокси-категорией, которая позволяет измерять авторитарность в политической культуре россиян и европейцев, а также выявить, какие факторы влияют на эту установку в сравнительной перспективе.
19 Инглхарт Р. Культурная эволюция
20 Foa,
21 Frantz, Kendall-Taylor, Nietsche, Wright, 2021; Pedersen H., Rahat G. Political personalization and personalized politics within and beyond the behavioural arena// Party Politics. 2021. Vol. 27. No. 2. P
Исследования установки на «сильную руку» можно разделить на четыре условные направления, которые часто пересекаются между собой22.
Исследования «авторитарного популизма» и «авторитарных» режимных трансформаций: здесь эта установка рассматривается, с одной стороны, как характеристика институтов (правление «сильной руки»), с другой стороны, как важнейшая социально-психологическая характеристика индивидов, симпатизирующих авторитаризму. В рамках этого направления больший акцент делается на режимные трансформации, производной которых является установка на «сильную руку»23. Ключевую позицию этого направления можно сформулировать следующим образом: кризис институтов либеральной демократии, экономическая незащищенность способны порождать авторитарный популизм и, как следствие, — востребованность установки на «сильную руку».
Направление «исследований авторитарности»: «сильная рука» выступает здесь как одна из характеристик авторитарности (левого и правого авторитаризма). Это наиболее долгая традиция исследований, акцентирующая свое внимание на психологическом измерении этой установки, взаимосвязях «сильной руки» с другими характеристиками авторитарности, индивидуальных факторах, которые влияют на эту установку24.
Направление «электоральных исследований»: в большей степени это направление концентрирует внимание на электоральном поведении, политическом участии людей. «Сильная рука» выступает здесь определенным
22 В этом разделе диссертации на стр. 11-12 используется несколько фрагментов моей статьи - Земцов А.О. "Сильная рука": авторитарность в политической культуре современных россиян // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. - 2019. - № 4. - С
23 Smith D., Hanley E. The Anger Games: Who Voted for Donald Trump in the 2016 Election, and Why? // Critical Sociology. 2018. Vol. 44. No. 2. P. 195-212; Scoones I., Edelman M., Borras S., Hall R., Wolford W., White B. Emancipatory rural politics: confronting authoritarian populism // The Journal of Peasant Studies. 2016. Vol. 45. No. 1. P. 1-20; Oliver E., Rahn O. Rise of the Trumpenvolk: Populism in the 2016 Election // Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2016. Vol. 667, No. 1. P
24 MacWilliams M. Who Decides When The Party Doesn't? Authoritarian Voters and the Rise of Donald Trump // Politics. 2016. Vol. 49. No. 4. P. 716-721; Womick J., Rothmund T., Azevedo F., King L., Jost J. Group-Based Dominance and Authoritarian Aggression Predict Support for Donald Trump in the 2016 U.S. Presidential Election // Social Psychological and Personality Science. 2018. Vol. 20, No. 10. P
индикатором приверженности недемократическим режимам. Исследования этого направления часто носят более прикладной характер. Их проводят например, Pew Research Center, Voter study group, National Council for Eurasian and East European Research, Public Religion Research Institute, Gallop, American National Election Study и т.д
Направление «исследования ценностей»: эта традиция, к которой можно отнести работы Р. Инглхарта, К. Вельцеля и т.д.26. В рамках нее «сильная рука» рассматривается как авторитарная установка, производная от традиционно-материалистического набора ценностей. Авторитарный популизм и комплекс политических установок, с которыми он ассоциируется («сильная рука» в том числе), по мнению исследователей, является консервативным ответом («cultural backlash») на рост постматериальных, продемократических ценностей, или «авторитарной реакцией на Модерн».
Существуют единицы сравнительных исследований, изучающих то, как индивидуальные и страновые факторы в комплексе влияют на «сильную руку» и как объясняются эти влияния (подробно см. стр. 62-80). Эти исследования дают важные, но противоречивые результаты о влиянии индивидуальных и страновых факторов. В диссертации мы продолжаем эту линию исследований, существенно развивая предметное поле благодаря тому, что мы ограничиваем наш анализ составом стран, сфокусировавшись исключительно на европейских обществах. Важно отметить, что выборки прежних сравнительных работ включали в себя очень разные общества — от стран Центральной Африки до Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. В этой диссертации наша выборка не смешенная, а более однородная по составу стран. Кроме этого, мы расширяем временные границы исследования,
25 Drutman, Diamond, Goldman, 2018; Brenan M. Trump Still Scores Highest as Strong Leader, but Less So Now. Gallop URL: https://news.gallup.com/poll/216260/trump-scores-highest-strong-leader-less.aspx (дата обращения: 23.10.2023); Wike, Simmons, Stokes, Fetterolf, 2017; Kohut A., Doherty C., Parker K., Flemming G., Dimock M., Lustig L., Samaranayake N. Voter Turnout May Slip Again. Pew Research Center. URL: https://www.pewresearch.org/politics/2000/07/13/voter-turnout-may-slip-again/ (дата обращения: 21.10. 2023).
26 Inglehart, Norris,
рассматривая четыре последние волны проекта WVS с 1999 по 2021 годы, и делаем основной упор на России и ее сравнении с другими европейскими обществами. Это то, чего не было в предыдущих работах.
Основной исследовательский вопрос
• Какие индивидуальные (социально-демографические) и страновые (политические, экономические, ценностные) факторы влияют на авторитарную политическую установку на «сильную руку» у современных европейцев и россиян на протяжении последних двух десятилетий?
Цель исследования
Цель диссертационного исследования — это выявление индивидуальных и страновых факторов, которые устойчиво влияют на приверженность авторитарной политической установке на «сильную руку» у современных европейцев и россиян на протяжении последних двадцати лет.
Задачи исследования
1. Концептуализировать и критически интерпретировать классические и современные работы политологов, социологов, социальных психологов, которые рассматривают феномен авторитарности в политических установках, в частности, установку на «сильную руку»;
2. Определить ключевые индивидуальные и страновые факторы, влияющие на установку на «сильную руку», в российских и зарубежных эмпирических исследованиях;
3. Концептуализировать и операционализировать зависимые (авторитарная политическая установка на «сильную руку») и независимые страновые и индивидуальные переменные;
4. Выявить устойчивые статистические эффекты для индивидуальных и страновых переменных, которые влияют на авторитарную политическую установку на «сильную руку»;
5. Объяснить, проинтерпретировать устойчивые статистические эффекты индивидуальных и страновых переменных, влияющих на установку на «сильную руку» у современных россиян и европейцев.
Гипотезы исследования
Итак, отталкиваясь от предыдущих исследований авторитарных политических установок на «сильную руку», мы можем выдвинуть следующие четыре гипотезы. Они опираются на концепции, указанные под гипотезами.
Н1. Социально-демографические характеристики индивида значимо влияют на авторитарную политическую установку на «сильную руку» у современных европейцев и россиян. Чем выше возраст, ниже образование, ниже численность населенного пункта, ниже уровень субъективного дохода домохозяйства, выше религиозность, тем, как правило, выше уровень авторитарной политической установки на «сильную руку». Пол в целом не оказывает устойчивого и значимого влияния в сравнительной перспективе. Эти эффекты в целом характерны как для современных россиян, так и для европейцев.
Это предположение опирается на логику эволюционной теории модернизации Кристиана Вельцеля27, а также теорию капиталов28 — чем большим объемом и сочетанием разных типов ресурсов или капиталов обладает индивид, тем в среднем ниже его авторитарность и, в частности, ниже показатели авторитарной политической установки на «сильную руку». Этого обоснования имплицитно и эксплицитно придерживались многие
27 Welzel C. Freedom Rising/ Human Empowerment and the Quest for Emancipation. Cambridge,
28 Putnam R. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community, New York, 2000; Радаев В.В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация // Экономическая социология. - 2002. - №3. - С
исследователи в предыдущих работах. Ожидается, что на сравнительном общеевропейском уровне для нашего массива данных это обоснование может работать.
Н2. Тип политического режима значимо влияет на авторитарную политическую установку на «сильную руку» у современных россиян и европейцев. Чем ниже уровень демократичности режима, измеряемый с помощью данных индексов V-Dem, тем в среднем выше уровень авторитарной политической установки на «сильную руку» у жителей этого общества.
Здесь мы отталкиваемся от предположения, которое базируется на
"
логике неоинституциональной теории29 — политические институты и институциональные «правила игры» являются первичными, субъективные феномены политической культуры являются отражением этих институтов и практик, производными от них. Также в работе мы отталкиваемся от тезиса об особой значимости популярности политических лидеров в авторитарных режимах (тезис Б. Геддес и Б. Магалони)30 — популярность лидера значима для легитимности режима и стабильности его институтов. Таким образом, чем ниже демократичность режима, тем выше востребованность установки на «сильную руку».
Н3. Экономическое развитие, измеряемое с помощью ВВП на душу населения, значимо влияет на авторитарную политическую установку на «сильную руку» у современных россиян и европейцев. Чем ниже уровень экономического развития, тем в среднем выше востребованность авторитарной политической установки на «сильную руку» у жителей этой страны.
29 North D., Wallis J., Weingast B. Violence and social orders: A conceptual framework for interpreting recorded human history. Cambridge,
30 Geddes B. What Do We Know About Democratization After Twenty Years?// Annual Review of Political Science. 1999. Vol. 2. P. 115-144; Magaloni B. Voting for Autocracy/ Hegemonic Party Survival and its Demise in Mexico, Cambridge,
Эта гипотеза опирается на предположение теории постматериализма и ее тезис «экзистенциальной безопасности»31, эмансипативную теорию модернизации32 и логику «гипотезы Липсета»33 — чем ниже экономическая безопасность индивида, его благосостояние, тем выше авторитаризм и, в частности, авторитарная установка на «сильную руку»
Н4. Эмансипативные ценности значимо влияют на авторитарную политическую установку на «сильную руку» у современных россиян и европейцев. Чем ниже уровень эмансипативных ценностей в обществе, тем в среднем выше уровень авторитарной политической установки на «сильную руку» у жителей этой страны.
Эта последняя гипотеза основана, с одной стороны, на логике теории ценностей Шалома Шварца35 и конвенциональном положении социальной психологии36 о том, что ценности являются более общими категориями, которые влияют на более узкие категории — установки, таким образом, они всегда являются зависимой переменной. С другой стороны, это
37
предположение опирается на теорию постматериализма37 и эмансипативную теорию модернизации38. Эмансипативные ценности с их акцентом на универсализм, эгалитарность, участие, заботу об окружающих, благожелательность, открытость Другому являются по своему содержанию антиавторитарными, поэтому они — как более общие цели-императивы — могут влиять на частные авторитарные установки, в том числе на «сильную руку».
31 Инглхарт Р. Культурная эволюция.
32 Welzel,
33 Lipset S. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy // The American Political Science Review. 1959. Vol. 53. No. 1. P. 69-105; Treisman D. Economic Development and Democracy: Predispositions and Triggers// Annual Review of Political Science. 2020. Vol. 23. No. 1. P
34 Инглхарт Р. Культурная эволюция... С
35 Schwartz S. Are there universal aspects in the content and structure of values? // Journal of Social Issues. 1994. Vol. 50. No. 4. P
36 Роккас C., Сагив Л. Ценности и поведение: кросс-культурный подход. Харьков.: «Гуманитарный центр»,
37 Inglehart, Welzel,
38 Welzel,
Теоретико-методологические основания исследования, методы, принципы отбора данных и границы исследования
Диссертационное исследование отталкивается от предпосылок и логики неопозитивизма — доминирующего подхода в рамках количественных социально-политических исследований на данных массовых опросов. Работа опирается на индивидуальные массивы данных опросов общественного мнения по репрезентативной выборке десятков европейских стран четырех последних волн проекта World Values Survey (WVS) и European Values Study (EVS) за последние 20 лет — с 1999 по 2021 годы. Выборка исследования включает несколько десятков стран, часть из которых присутствует во всех волнах. Первая волна исследования включает 32 страны, вторая — 43, третья — 17 и четвертая — 37 стран. Рамки исследования ограничены периодом 19992021 годов, так как этот промежуток времени помогает взглянуть на авторитарные политические установки россиян и европейцев в довольно длительной временной перспективе. К сожалению, за последние несколько лет данные WVS и EVS отсутствовали. Следующая волна стартовала в 2024 году.
Работа строится на данных Всемирного банка, для измерения показателей экономического развития на душу населения в странах нашей выборке.
Также в работе используются данные семи политических индексов проекта Varieties of Democracy (V-Dem), измеряющие политические режимы, их степень демократичности. В данной работе я отталкиваюсь от понимания демократии, разработанного исследователями проекта Varieties of Democracy, которые опираются на понимание демократии (полиархии)39, концептуально близкое Далю. Они определяют демократию через пять ее ключевых характеристик — качество выборов («электоральное» измерение демократии), степень плюрализма («либеральное» измерение), степень участия разных
39 Даль Р. Полиархия: участие и оппозиция. М.: Издательство «Высшей школы экономики»,
17
социальных групп в политике («партисипаторное» измерение), степень доступа и политического равенства («эгалитарное» измерение) и степень свободы обсуждений («делиберативное» измерение)40.
Важно отметить, что У-Оеш — не идеальный источник данных, к нему могут быть претензии, которые мы не игнорируем, мы относимся к нему критично. Это лишь один из источников эмпирической экспертизы, а не истина. Мы используем эти данные из прагматичных соображений, так как, во-первых, они теоретически фундированы, во-вторых, у них есть строгие методологические основания, создатели используют новейшие статистические методы и огромные массивы политических характеристик стран, наконец, в-третьих, только в У-Оеш есть достаточное количество данных по интересующим нас странам за необходимый промежуток времени. К сожалению, доступных отечественных баз данных за необходимый нам период пока нет.
Здесь важно также обозначить, что в рамках этой работы критично рассматривается конвенциональная дихотомия «демократия-автократия», которая стала устойчивой в последние 40 лет. Есть основания полагать, что она устарела, то есть эта дихотомия мало помогает понять современную политическую динамику обществ, режимные исследования нуждаются в реконцептуализации. Также критично рассматриваются всевозможные количественные базы данных (в нашем случае это У-Оет), которые измеряют степени демократичности и авторитарности режимов. Часто эта условная дихотомии и схематичные измерения, классификации режимов, которые упрощают и ангажируют политический анализ, сложные политические феномены. Однако упрощение, определенная унификация и построение аналитических моделей дают и выгодные возможности для, во-первых, сравнения разных обществ, во-вторых, изучения политической динамики, в-
40 Coppedge M., Gerring J., Glynn A., Knutsen C., Lindberg S., Pemstein D., Seim B., Skaaning S., Teorell J. Varieties of Democracy/ Measuring Two Centuries of Political Change. Cambridge,
третьих, строгого количественного анализа и поиска внутренних и внешних связей между разными политическими феноменами, взаимосвязей между институциональными и неинституциональными факторами в политике.
К методам анализа данных для этого диссертационного исследования относятся — многоуровневый порядковый регрессионный анализ (multi-level regression analyses) со смешанными эффектами и стандартный порядковый регрессионный анализ (для анализа влияния индивидуальных факторов на данных по России), а также матрицы сопряженности, анализ средних, однофакторный дисперсионный анализ, корреляционный анализ и факторный анализ.
Ключевыми зависимыми переменными являются две авторитарные политические установки — на «сильную руку» и неодобрение демократии — они измеряются с помощью двух вопросов-индикаторов из блока «политическая культура» WVS. Политическая установка на неодобрение демократии используется в работе для валидизации, перепроверки эффектов «сильной руки» — центральной категории. Как будет показано ниже, две этих установки коррелирует между собой, измеряя, по сути, один и тот же феномен авторитарности. Независимыми переменными индивидуального уровня является несколько социально-демографических характеристик — пол, возраст, уровень образования, размер населенного пункта, субъективный доход домохозяйства и религиозность. Независимыми переменными странового уровня являются семь политических индексов проекта V-Dem, ВВП на душу населения в долларах по данным Всемирного банка, а также Индекс эмансипативных ценностей по данным WVS, разработанный Кристианом Вельцелем.
Научный вклад исследования в развитие предметного поля
Прежде всего, научной новизной этой диссертации является попытка исследования того, как индивидуальные (социально-демографические
факторы) и страновые (политические, экономические, ценностные факторы) влияют на авторитарную политическую установку на «сильную руку» с фокусировкой на ограниченной европейской выборке стран и России. Прежние несколько подобных сравнительных исследований включали в свои выборки страны из разных частей света (см. стр. 67-71), которые имели значительные исторические, культурные, политические, экономические, социальные отличия. Однако сравнительных работ, изучающих факторы, влияющие на «сильную руку» исключительно в европейской перспективе, насколько мы знаем, еще не было. Основной упор делается именно на изучении авторитарной политической установки на «сильную руку» в России. Сравнительный характер исследований дает возможность выделить «общие» факторы и «частную» специфику России через сопоставление с другими европейскими обществами. Исследование включает четыре волны, которые охватывают последние 20 лет. Это дает возможность анализа динамики установки на «сильную руку» в политической культуре современных россиян и европейцев. Таким образом, это исследование стремится деконструировать феномен авторитарности, предложив аналитические и верифицируемые способы его понимания и объяснения.
Также в работе представлена критическая историография классических и современных исследований авторитарности в политической культуре, дан обзор основных зарубежных и отечественных исследований, посвященных ключевой характеристике авторитарности в контексте данной работы — авторитарной политической установке на «сильную руку». Исследование вводит в российскую политическую науку множество значимых зарубежных работ об авторитарности и установке на «сильную руку», до этого не присутствующих в российском академическом поле. В работе предпринимается попытка преодоления обособленности российских исследований авторитарности и установки на «сильную руку» в политической
культуре, это своего рода «выход из гетто»41 и адекватная интеграции российского контекста в более широкую международную перспективу исследований.
Положения, выносимые на защиту
Первое положение: социально-демографические характеристики (индивидуальный уровень) значимо и устойчиво влияют на авторитарную политическую установку на «сильную руку» у современных россиян и европейцев. Пол, возраст, образование, численность населенного пункта, субъективный доход домохозяйства и религиозность влияют на обе авторитарные политические установки — и на «сильную руку», и на неодобрение демократии. Для авторитарной политической установки на «сильную руку» (и неодобрения демократии, в частности) у современных россиян характерны в целом те же особенности, что и для общеевропейской выборки. Однако отличаются эффекты возраста. Для общеевропейской выборки молодые по сравнению с более взрослыми когортами, скорее, склонны придерживаться установки на «сильную руку», а для России, наоборот, — молодые в меньшей степени ее придерживаются.
Второе положение: тип политического режима, измеряемый с помощью данных У-Эеш, значимо влияет на авторитарную политическую установку на «сильную руку», по данным выборки стран-участниц исследования. Чем ниже демократичность режима, тем выше показатели авторитарных политических установок — как «сильной руки», так и неодобрения демократии — у жителей этой страны.
Третье положение: экономическое развитие, измеряемое с помощью ВВП на душу человека, влияет на авторитарные политические установки, как на «сильную руку», так и на неодобрение демократии: чем ниже
41 Мельвиль А.Ю. Выйти из "гетто": о вкладе постсоветских исследований/ Russian Studies в современную политическую науку // Полис. Политические исследования. - 2020. - №1. - С
экономическое развитие, тем выше уровень этих авторитарных политических установок. Этот вывод в целом согласуется с теорией постматериализма Рональда Инглхарта, а также с его гипотезой «экзистенциальной безопасности».
Четвертое положение: ценности, измеряемые с помощью индекса эмансипативных ценностей К. Вельцеля, значимо и устойчиво влияют на авторитарные политические установки, как на «сильную руку», так и на неодобрение демократии. Чем ниже уровень эмансипативных ценностей, тем выше обе авторитарные политические установки. Таким образом, ценностная система общества значима, она может как влиять на снижение авторитарности, так и быть благодатной почвой для ее формирования в зависимости от преобладания тех или иных ценностей.
Рекомендованный список диссертаций по специальности «Другие cпециальности», 00.00.00 шифр ВАК
Влияние авторитарного синдрома на индивидуальное восприятие политической власти в России, 1990-е годы2001 год, кандидат политических наук Преснякова, Людмила Александровна
Авторитаризм и политический процесс в современной России2014 год, кандидат наук Григорьева, Елена Борисовна
Правый экстремизм в современной Великобритании2005 год, кандидат политических наук Круглова, Евгения Вячеславовна
Паттерны трансформации партийных систем стран Евросоюза в 1990-2010-ые годы: видоизменение право-левого спектра под влиянием старых и новых размежеваний2024 год, кандидат наук Петров Иван Игоревич
Этнические установки русских в России к некоторым славянским, закавказским и среднеазиатским народам2000 год, кандидат социологических наук Андреенкова, Елена Владимировна
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Политическая установка на «сильную руку» у современных европейцев и россиян: индивидуальные и страновые факторы влияния»
Апробация работы
Результаты диссертационного исследования апробированы на шести международных конференциях.
• VI Всероссийский социологический Конгресс-2020, Россия, Тюмень, 1012 ноября 2021 года, тема доклада: «Ценность демократии в политическом сознании населения постсоциалистических стран и факторы, влияющие на её значимость»;
• XXI Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества, Россия, Москва, 13 апреля - 29 мая 2020 года, тема доклада: «Конец демократии? Ценность демократии в политическом сознании населения постсоциалистических стран и факторы, влияющие на ее значимость»;
• XX Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества, Россия, Москва, 9-12 апреля 2019 года, тема доклада: «Сильная рука» в политическом сознании современных россиян: количественное и качественное измерение;
• XIII Всероссийская научная конференция памяти Юрия Левады
22
"Современное российское общество и социология", Россия, Москва, 23 апреля 2019 года, тема доклада: «"Сильная рука" в политическом сознании современных россиян: влияние социально-демографических факторов на ее востребованность»;
• XIX Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества, Россия, Москва, 10-13 апреля 2018 года, тема доклада: «Влияние социально-демографических характеристик на авторитарные политические представления»;
• XII Всероссийская научная конференция памяти Юрия Левады "Современное российское общество и социология", Россия, Москва, 24 апреля 2018 года, тема доклада: «Авторитарные политические представления современных россиян: качественное измерение».
Основные результаты исследования опубликованы в ведущих рецензируемых научных журналах, в частности, рекомендованных НИУ ВШЭ.
1. Земцов А.О. «Сильная рука»: авторитарность в политической культуре современных россиян // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. - 2019. -№ 4. - С. 87-110.
2. Земцов А.О. Конец «сильной руки»? Критический дискурс-анализ нормативного взгляда в политической культуре россиян // Социологический журнал. - 2020. - № 4. - С. 96-115.
3. Земцов А.О. Выбор между демократией и авторитарным правлением в сознании жителей посткоммунистических стран: его факторы и динамика // Социологический журнал. - 2022. - № 2. - С. 73-99.
Глава 1. Теоретические подходы к исследованию авторитарных
политических установок42 1.1 Концептуализация авторитарности в исследованиях политической
культуры
В этой главе содержится сравнительный анализ ключевых классических и современных исследований авторитарности и авторитарных политических установок в политической культуре. Также здесь ставится несколько исследовательских задач — представить критическую историографию исследований авторитарности, показать степень разработанности нашей исследовательской проблемы и основные выводы предыдущих исследований о влиянии страновых и индивидуальных факторов на «сильную руку», подтверждающие или опровергающие наши четыре гипотезы.
В этом диссертационном исследовании понятие авторитарность (авторитаризм), как было отмечено во введении, в отличие от исследований политических режимов, используется как социально-психологическая категория — комплекс характеристик индивида, той или иной социальной группы. Как правило, исследователи выделяют следующие характеристики авторитарности, это — подчинение и ориентация на авторитет «сильного лидера», иерархичность, ригидность, модель вертикальных отношений «сильный-слабый» (доминирование в ситуации «сильного» и подчинение в ситуации «слабого»), неприятие Другого (социального, политического, этнического, религиозного и иного меньшинства)43.
Спустя семь десятилетий после начала активных исследований этой проблематики термин «авторитарность» является устоявшимся понятием в
42 В этой главе диссертации используется несколько фрагментов трех моих статей по теме диссертационного исследования. Земцов А.О. "Сильная рука": авторитарность в политической культуре современных россиян // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. - 2019. - № 4. - С. 87-110; Земцов А.О. Конец «сильной руки»? Критический дискурс-анализ нормативного взгляда в политической культуре россиян // Социологический журнал. - 2020. - № 4. - С. 96-115; Земцов А.О. Выбор между демократией и авторитарным правлением в сознании жителей посткоммунистических стран: его факторы и динамика // Социологический журнал. - 2022. - № 2. - С. 73-99.
43 Eckhardt W. Authoritarianism// Political Psychology. 1991. Vol. 12. No. 1. P. 97-124; Feldman S., Stenner K. Perceived Threat and Authoritarianism// Political Psychology. 1997. Vol. 18. No. 4. P. 741-770.
целом для социальных наук, политической науки в частности. Стоит сразу отметить, что в этой работе термины «авторитаризм» и «авторитарность» используются как взаимозаменяемые, синонимичные категории, как и в других исследованиях, которые занимаются подобной проблематикой.
Авторитарность как социально-психологический феномен может существовать в разных сферах, средах и контекстах — семейная жизнь, отношения в трудовом коллективе, в кампании друзей и т.д. В этом исследовании нас в большей степени интересует авторитарность в контексте политических установок индивидов и общества в целом.
Категория авторитаризм (или авторитарность) как определенный социально-психологический феномен, комплекс характеристик, перечисленных выше, стала устойчивой уже с 1950-х годов. К содержанию этого термина возникают справедливые вопросы, так как, возможно, корректнее было бы назвать этот феномен социально-психологическим консерватизмом или даже традиционализмом. Однако этот термин закрепился, во-первых, из-за влиятельных работ Т. Адорно и соавторов, которые использовали эту категорию, во-вторых, проигрыш фашизма, ранее феномен авторитарности называли «фашистскими аттитюдами», в-третьих, утверждение дихотомии «автократия-демократия» и ее «идеологизация» и «морализация» (демократия как мечта и высшее благо, автократия как насилие и тирания), эта концептуальная пара перенеслась и на социально -психологический уровень, и если есть «авторитарная личность», которую нужно «победить» (об этом прямо пишут авторы), то возникает и
44
«правильная» «демократичная личность»44, которую государству нужно, наоборот, взращивать в гражданах.
Однако, если поставить вопрос немного иначе, то мы можем найти содержательную адекватность понятия авторитаризм для этой исследовательской области. Постановка проблемы может быть примерно
44 Lasswell H. Concept of Democratic Character // The Journal of Politics. 1968. Vol.30. No. 3. P. 696-709.
25
такой. В чем концептуальное различение между авторитаризмом, консерватизмом, национализмом и традиционализмом? Или — где общий феномен, а где его элементы?
Консерватизм, национализм, традиционализм — это влиятельнейшие политические идеологии, которые имеют набор своих ценностей, определенные мировоззрения (worldview). У них есть свое понимание природы человека, ответы на то, как достичь личного и общего блага. Авторитаризм в этом смысле таких ответов не может дать, он не является самодостаточной идеологией. То есть в каком-то роде это набор средств, способов или механизмов достижения цели, ценности, но не сама ценность. Идеологии используют авторитаризм как набор приемов, методов для достижения своих целей или ценностей (семья, безопасность, традиция и т.д.). Эти идеологии шире по своему содержанию и не сводятся только к авторитаризму. В этой работе мы в большей степени исследуем не идеологии как наборы ценностных систем, а приемлемые, желательные способы, механизмы достижения тех или иных ценностей. В рамках нашей работы делается упор на авторитарную политическую установку на «сильную руку» как инструмент достижения благополучия страны.
Первые значимые работы, изучающие авторитарность как социально-психологический феномен и отдельные авторитарные установки, стали появляться в США, начиная со второй половины 1930-х годов, в начале 1950-х годов случился взлет подобных исследований. Рост интереса к этой проблематике, как представляется, был связан с несколькими предпосылками. Во-первых, это внешнеполитические факторы — угрозы западной демократии в виде тоталитарных идеологий. Во-вторых, набирающие значимость исследования в рамках концепции общественного мнения. В-третьих, развитие методологии репрезентативных опросов и количественных методов математической статистики в социальных науках.
Пожалуй, к самым ранним исследованиям авторитарности относятся работы А. Харриса, Х. Реммерса, К. Эллисон45, Л. Уислер, Х. Реммерс46, Г. Рубина-Редсона47 и другие. Эти исследования еще не имели четкой методологии, «больших» объяснительных теорий и терминологии. Сейчас они носят, скорее, историографическую ценность. Но уже в этих работах авторы пытались эмпирически выделить феномен авторитарности, дать ему объяснения.
Одними из первых значимых работ являются исследования Роберта Стегнера. Он пытался выявить устойчивые представления индивидов, которые были бы близки к фашистской идеологии. Р. Стегнер выделяет ключевые, по его мнению, характеристики авторитарности, однако на тот момент термин еще не входит в широкий оборот, феномен именуется «фашистскими установками». Это — национализм, империализм, милитаризм, антагонизм, консерватизм, особое бюргерское сознание среднего класса, презирающее более бедные социальные группы, ориентация на единоличного лидера, вождя нации, концентрирующую всю полноту власти («benevolent despot»)48. Исследователь пишет, что этот комплекс характеристик является
" 49
повторяющимся и устойчивым, своего рода «групповым неврозом»49.
На основе предыдущего исследования и выделенных характеристик Р. Стегнер и Э. Катзофф создают опросник для американской выборки, включающий эти свойства авторитарности50. В ходе факторного анализа выяснилось, что «фашистские установки» — национализм, империализм и милитаризм, антирадикализм, антиэмигрантские настроения — образуют единый фактор, который исследователи также называют «шовинизмом» или
45 Harris A., Remmers H., Ellison C. The Relation between Liberal and Conservative Attitudes in College Students, and Other Factors // The Journal of Social Psychology. 1932. Vol. 3. No. 3. P. 320-336.
46 Whisler L., Remmers H. Liberalism, Optimism, and Group Morale: A Study of Student Attitudes // The Journal of Social Psychology. 1938. Vol. 9. No. 4. P. 451-467.
47 Rubin-Rabson G. Conservative-Radical Opinion in a Small Midwestern Group // American Journal of Education. 1948. Vol. 56. No. 2. P. 85-91.
48 Stagner R. Fascist Attitudes: An Exploratory Study // The Journal of Social Psychology. 1936. Vol.7. No.3. P. 310.
49 Ibid, P. 315.
50 Stagner R., Katzoff E. Fascist Attitudes: Factor Analysis of Item Correlations // The Journal of Social Psychology. 1942. Vol. 16. No. 1. P. 3-9.
«агрессивным национализмом»51. Этот комплекс, по мнению исследователей, является социально-психологической почвой фашизма. В более поздней работе Р. Стегнер приходит к выводу, что в основании национализма, социальной агрессии, ориентации на «сильную руку», неприятии Другого, насилии как допустимом способе решения проблем лежат внутренние детские травмы, конфликты, фрустрации52. То есть Р. Стегнер приходит к психоаналитическому взгляду на истоки «фашистских установок».
Аллен Эдвардс совершенствует опросник Р. Стегнера, включая туда многие консервативные ценности и отдельные политические установки, которые бы сейчас назвали консервативными или авторитарными. Опросник имеет более 20 вопросов-индикаторов «фашистских установок». Туда входят — «важность авторитета и послушания для детей», «некритичное отношение к правительству своей страны» и в том числе «установка на сильного лидера,
53
который сосредоточит всю полноту власти в интересах народа»53.
Первые работы по изучению авторитарности в политических установках и многие их выводы, интерпретации находились под большим прямым и косвенным влиянием психоанализа и Франкфуртской школы. Важной работой стало исследование Вильгельма Райха — «Психология масс и фашизм» (1933). По его мнению, причины фашизма (авторитарности) кроются в особой структуре «ментальности» индивида и общества в целом, устройстве семьи, детских травмах и конфликтах54. В понимании В. Райха, фашизм может работать на двух уровнях — как политическая доктрина, идеология и как определенное сочетание черт личности, характера, причем «психологическое измерение» фашизма первично, оно порождает соответствующую идеологию. В основании авторитарности В. Райх видит особые и неизменные «иррациональные» черты личности человека эпохи Модерна, на которые в
51 Ibid.
52 Stagner R. Studies of Aggressive Social Attitudes: III. The Role of Personal and Family Scores // The Journal of Social Psychology. 1944. Vol. 20. No. i. P. 129-140.
53 Edwards A. Unlabeled fascist attitudes // The Journal of Abnormal and Social Psychology. 1941. Vol. 36. No. 4. P. 575-582.
54 Райх В. Психология масс и фашизм. М.: АСТ, 2006.
28
большей степени влияют институт семьи, церковь. Эти авторитарные по своему содержанию черты и порождали, по мнению В. Райха, рост фашизма в Европе. В тексте нет какой-то убедительной концептуализации и операционализации авторитарности, однако он удачно актуализировал широкую область проблем, вопросов, которые продолжали исследователи в будущем.
Спустя восемь лет выходит важный текст Эриха Фромма — «Бегство от свободы» (1941), во многом развивающий идеи В. Райха. В его основании лежит, по сути, та же психоаналитическая методология неофрейдизма. Однако Э. Фромм смотрит на феномен авторитарности в более широкой перспективе. Она рассматривается им как реакция, своего рода традиционалистский ответ Модерну. «Бегству от свободы» предшествовал текст Э. Фромма — «Authority and the Family» (1936), некоторые из тезисов были изложены уже в нем55. В этой работе он рассматривает феномен авторитарности как определенное сочетание садистских и мазохистских черт личности («авторитарный характер»)56 — это и желание подчиняться, и желание подчинять.
Свойствами авторитарного характера являются желание подчинять/ подчиняться в зависимости от социального контекста и статуса, ориентация на прошлое57, внешний локус контроля («жизнь определяется силами, лежащими вне человека»)58, установка на «сильного», харизматичного лидера («сильную руку», которая может быть персонифицирована в фигуре конкретного политического лидера)59, патернализм60, конформность, ориентация на безопасность, ригидность. Фромм использует термин «магический помощник», своего рода установка на «сильную руку». Человек может нуждаться в ней как во внешней силе, которая может защитить.
55 Fromm E. Studies on Authority and the Family. Sociopsychological Dimensions 2020 URL: https://www.fromm-gesellschaft.eu/images/pdf-Dateien/1936a-eng.pdf (дата обращения: 05.07.2022).
56 Фромм Э. Бегство от свободы. М.: АСТ, 2006, С. 173.
57 Там же, С. 179.
58 Там же, С. 180.
59 Там же, С. 181.
60 Там же, С. 183.
Последняя из важных ранних работ, которые предшествовали взлету интереса к исследованию авторитарности, это небольшая статья Абрахама Маслоу — «The Authoritarian Character Structere» (1943). В своих выводах, интерпретациях авторитарности он также близок к психоанализу, но пытается уйти от «фашизации» авторитарности, смотря на нее, скорее, с позиций социальной психологии. А. Маслоу рассматривает «авторитарный характер» не как что-то иррациональное, отклонение от социальной нормы, а как отдельное мировоззрение (weltanschauung), образ мышления и действия, который может быть эволюционно обусловлен, прагматичен61. Для авторитарного индивида социальная реальность представляется, как пишет А. Маслоу, дикими и опасными джунглями, в которых необходимо выжить. А. Маслоу строит идеальную модель авторитарного характера, не встречающуюся в реальной жизни, но она важна именно как аналитическая модель. При этом он противопоставляет «авторитарный характер» «демократическому характеру». Это противопоставление будет появляться во многих последующих работах62.
Ключевой работой для современных исследований авторитарных политических представлений стал текст Теодора Адорно и его соавторов, представителей Франкфуртской школы (критической теории) — «Авторитарная личность» (1950). Вынужденно эмигрировав из Германии в США, Т. Адорно пытается исследовать причины и основания тоталитарных идеологий, прежде всего, правых. Для него важна именно «социальная почва» — отдельные люди и социальные группы, которые вероятнее всего склонны придерживаться «фашистских установок»63 и антисемитизма. Постепенно акцент исследований смещается с антисемитизма на изучение авторитарности в целом, где антисемитизм является лишь одним из элементов феномена — «частью объемной идеологической системы»64.
61 Maslow A. The Authoritarian Character Structure // The Journal of Social Psychology. 1943. Vol. 18. No. 2. P. 402.
62 Lasswell H. Concept of Democratic Character // The Journal of Politics. 1968. Vol.30. No. 3. P. 696-709.
63 Адорно Т. Исследование авторитарного характера. М.: Серебряные нити, 2016.
64 Там же, С. 17.
В основании его анализа также лежит психоаналитический подход, но, что крайне важно, в работе используются эмпирические данные, количественные методы и качественные интервью с респондентами (студенты, рабочие, домохозяйки, военные, активисты и т.д.). Т. Адорно и соавторы разрабатывают несколько количественных индексов, которые анализируют разные измерения авторитарности — F-Scale (шкала фашизма), E (шкала этноцентризма), PEC (шкала политического и экономического консерватизма), A-S (шкала антисемитизма). В ходе исследования выяснилось, что эти индексы коррелируют между собой. Это еще раз доказывает, что они измеряют составные элементы одного и того же феномена авторитарности.
Оригинальные шкалы авторитаризма включают десятки вопросов-индикаторов авторитарности. Многие из вопросов — уже хорошо известные индикаторы из ранних работ того же Р. Стегнера. Например, расширенный индекс F-Scale включает более 70 вопросов — отношение к насилию, гендерному равенству, милитаризму, внешним врагам, важность строгого воспитания детей, отношение к авторитету, концентрации власти в руках единоличного правителя.
На основе нескольких десятков вопросов-индикаторов группа Т. Адорно
выделяет девять ключевых характеристик «авторитарной личности», в целом
сопоставимых с более ранними исследованиями. Перечислим эти свойства
кратко — «конвенционализм» (строгое следование социальным нормам),
«авторитарное раболепие» (ориентация на подчинение, послушание
«сильному»), «авторитарная агрессия» (ориентация на доминирование над
«слабым»), «анти-интрацепция» (неприятие плюрализма, свободы выражения
Другого), «суеверность и стереотипизм» (ригидность мышления, вера в
конспирологические теории, сверхъестественное), «силовое мышление и
культ силы» (ориентация на иерархические отношения «сильный-слабый»),
«деструктивность и цинизм» (враждебность, агрессия к Другому, по сути, эта
характеристика перекликается с выше перечисленными), «проективность»
31
(ориентация на пессимистичные сценарии жизни, повышенное ощущение опасности, незащищенности), «сексуальность» (повышенный интерес к сексу)65.
Группа Т. Адорно выделяет ряд социально-психологических синдромов, один из них — «авторитарный синдром»66, который по сравнению с другими является в большей степени социально-политическим. В основе его, по Т. Адорно, лежит уже знакомый нам «садомазохистский характер» Э. Фромма.
В чем основания авторитарной личности, по мнению группы Т. Адорно? Все те же психоаналитические причины — авторитарное устройство семьи, которое порождает ориентацию на авторитаризм. Также к авторитаризму скорее склонны мужчины, люди старшего возраста, с низким образованием, жители малых городов, более религиозные люди. Авторитаризму подвержены скорее представители «силовых» профессий — полицейские, военнослужащие, рабочий класс. Однако группа Т. Адорно не так тщательно исследует устойчивые статистические связи и социальную базу авторитарности. Исследователи работают с отдельными малыми выборками, не переходя на более широкий уровень.
Масштабное исследование группы Т. Адорно оказало серьезное влияние на современные исследования авторитарности в политических установках. Можно сказать, что именно оно породило целую традицию исследований, работы которой практически всегда отсылали к группе Т. Адорно. «Авторитарную личность» стали активно критиковать уже с момента публикации работы, впрочем, зачастую вполне заслуженно67. Основные критические замечания можно свести к следующим: во-первых, чрезвычайный упор на психоанализ, во-вторых, идеологизированность концепта «авторитарная личность», в-третьих, сведение авторитаризма к
65 Адорно Т. Указ. соч. С. 52.
66 Там же, С. 281.
67 Baars J., Scheepers P. Theoretical and methodological foundations of the authoritarian personality // Journal of the History of the Behavioral Sciences. 1993. Vol. 29. No. 4. P. 345-353; Oesterreich D. Flight into Security: A New Approach and Measure of the Authoritarian Personality // Political Psychology. 2005. Vol. 26. No. 2. P. 275-297.
правым идеологиям, в-четвертых, гомогенность и неизменность «авторитарной личности», в-пятых, отсутствие сравнительного анализа, репрезентативных выборок, более тщательного статистического анализа.
1.2 Современные исследования авторитарных политических установок
С середины 1950-х годов исследования авторитарных политических установок людей становится отдельным направлением в рамках политической науки, а также политической социологии и социальной психологии. Оттолкнувшись от «авторитарной личности» Т. Адорно и учитывая многие недостатки предыдущих работ, разрабатываются альтернативные концепции и подходы, изучающие авторитарность. Исследования авторитарности в политических установках можно разделить на несколько условных направлений.
Исследования в русле классической концепции «авторитарной личности». Это направление продолжает заниматься изучением авторитарности, развивая идеи Франкфуртской школы и их психоаналитического подхода68. Исследователи занимаются совершенствованием известных индексов авторитарности PEC, E, F-Scale. Они рассматривают внутренние и внешние связи этих индексов с электоральным поведением, отдельными политическими установками, доверием, взаимосвязи между разными характеристиками «авторитарной личности», выделяя ее концептуальное ядро и взаимосвязи между «политической» и «неполитической» (отношения в семье, на работе) авторитарностью респондентов.
Исследования «правого авторитаризма». В рамках этого направления делается акцент на изучении «правых» аспектов авторитаризма, то есть
68 Martin J. "The Authoritarian Personality", 50 Years Later: What Lessons Are There for Political Psychology? // Political Psychology. 2001. Vol. 22. No. 1. P. 1-26; Duckitt J. Authoritarian Personality// In: International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences (Second Edition)/ Ed. by Wright J., Amsterdam, 2015.
этноцентризма, ксенофобии, антисемитизма, расизма, антимигрантских настроений, взаимосвязи этих характеристик между собой, а также как они связаны с другими политическими установками, какие социально-демографические характеристики и политические, экономические, социокультурные факторы могут влиять на регенерацию этих качеств
09
авторитарности09.
Исследования «левого авторитаризма». Эта традиция начинается с работ социального психолога Ганса Айзенка, который утверждает, что авторитаризм может быть характерен не только для людей, придерживающихся радикальных правых идеологий, этноцентризма,
" 70
шовинизма и т.д., но и для людей, настроенных «просоциалистически» . Набор свойств авторитарности может отличаться, но многие исследователи утверждают, что для левого авторитаризма также характерна ориентация на доминирование, иерархичность, анти-плюрализм, толерантность к насилию,
71
установка на «сильную руку»'1.
Исследования ориентации на социальное доминирование (social dominance orientation, SDO). Это направление изучения авторитарности, как представляется, в большей степени «очищено» от идеологии и наделения авторитаризма всеми негативными характеристиками72. Концепция SDO уходит от «левого» и «правого» авторитаризма, исследователи считают, что в определенном смысле авторитарность универсальна, для нее характерны, прежде всего, ориентация на доминирование, подчинение, иерархичность,
09 Altemeyer B. Right-wing authoritarianism. Winnipeg, 1981; Manganelli Rattazzi A., Bobbio A., Canova L. A short version of the Right-Wing Authoritarianism (RWA) Scale // Personality and Individual Differences. 2007. Vol. 43. No. 5. P. 1223-1234; Duckitt J., Bizumic B., Krauss S., Heled E. A Tripartite Approach to Right-Wing Authoritarianism: The Authoritarianism-Conservatism-Traditionalism Model // Political Psychology. 2010. Vol. 31. No. 5. P. 085-715.
70 Айзенк Г. Психология политики. М.: Мысль, 2010.
71 Ray J. Explaining the Left/Right divide // Society. 2004. Vol. 41. No. 4. P. 70-78; De Regt S., Mortelmans D., Smits T. Left-wing authoritarianism is not a myth, but a worrisome reality. Evidence from 13 Eastern European countries // Communist and Post-Communist Studies. 2011. Vol. 44. No. 4. P. 299-308;
72 Wilson M., Sibley C. Social Dominance Orientation and Right-Wing Authoritarianism: Additive and Interactive Effects on Political Conservatism // Political Psychology. 2013. Vol. 34. No. 2. P. 277-284; Fischer R., Hanke K., Sibley C. Cultural and Institutional Determinants of Social Dominance Orientation: A Cross-Cultural Meta-Analysis of 27 Societies // Political Psychology. 2012. Vol. 33. No. 4. P. 437-407.
ригидность, контроль, отношения «сильный-слабый». Исследователи изучают ориентацию на социальное доминирование в разных сферах, сообществах и контекстах, анализируют взаимосвязи индекса SDO c другими шкалами авторитаризма, как правило, они показывают статистически высокую и положительную связь.
Исследования «большой пятерки» (big five personality traits). Это в большей степени психологическое направление изучения авторитарности, которое делает акцент на исследовании черт личности73. Ученые полагают, что сочетание высокой экстраверсии, низкой доброжелательности, низкой добросовестности и высокого невротизма приводит к авторитарности
74
личности74.
Исследования коллективизма и индивидуализма. Это одно из влиятельных направлений изучения базовых ценностей, которое начинается с работ Герта Хофстеде и Гарри Триандиса75. Авторитарность в политических установках, скорее, характерна для модуса коллективизма, это доказывают многие исследования, которые связывают индексы коллективизма и другие шкалы авторитарности76.
Похожие диссертационные работы по специальности «Другие cпециальности», 00.00.00 шифр ВАК
Феномен религиозного догматизма2012 год, кандидат наук Канаков, Дмитрий Владимирович
Механизмы дифференциации политических установок православных россиян2023 год, кандидат наук Карпич Юлия Владимировна
Авторитарное общество как объект структурной реформы: Социально-философский аспект2005 год, кандидат философских наук Сафронов, Анатолий Петрович
Политико-психологический анализ консервативных ценностей в современной России2007 год, кандидат политических наук Блинов, Владимир Владимирович
Философские аспекты становления культуры постпамяти в испаноязычных странах Южной Америки2023 год, кандидат наук Краев Олег Леонидович
Список литературы диссертационного исследования кандидат наук Земцов Артем Олегович, 2025 год
Список литературы и источников
1. Адорно Т. Исследование авторитарного характера. М.: Серебряные нити, 2016.
2. Айзенк Г. Психология политики. М.: Мысль, 2016
3. Артемов Г.П., Данилов А.В., Попова О. В. Динамика политических установок и партийных предпочтений // Вестник Санкт-Петербургского. - 2007. - №4. - С.3-16.
4. Голов А.А., Гражданкин А.И., Гудков Л.Д., Дубин Б.В., Зоркая Н.А., под общ. ред. Левады Ю.А. Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х. М.: Мир, Океан, 1993.
5. Григорьева Е.Б. Современный взгляд на исследование авторитарности в России // Вестник Томского Государственного Университета. Философия. Социология. Политология. - 2012. -№3. - С. 177-191.
6. Грунт З. А., Кертман Г.Л., Павлова Т.В., Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Российская повседневность и политическая культура: проблемы обновления // Полис. Политические исследования. -1996. - № 4. - С. 56-72.
7. Гудков Л.Д. Феномен простоты: О национальном самосознании русских // Человек. - 1991. - № 1. - С. 9-19.
8. Гудков. Л.Д. Советский человек в социологии Юрия Левады // Общественные науки и современность. - 2007. - №6. - C. 21.
9. Гулевич О.А., Кривощеков В.С., Гусева В.В. Русскоязычный опросник для измерения правого авторитаризма: валидность и инвариантность // Психологические исследования. - 2022. - №15. - С. 1-34.
10. Даль Р. Полиархия: участие и оппозиция. М.: Издательство «Высшей школы экономики», 2010.
11. Дубин Б.В. Социальный статус, культурный капитал, ценностный выбор: межпоколенческая репродукция и разрыв поколений // Мониторинг общественного мнения. - 1995. - №1. - С. 14-18.
12. Дубин Б.В. Сталин и другие. Фигуры высшей власти в общественном мнении современной России (I, II) // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. -2003. - №2. - С. 26-40.
13. Евгеньева Т.В., Селезнева А.В., Антонов Д.Е. Политическая культура российской студенческой молодежи: ценностные, образно-символические и поведенческие аспекты // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. - 2021. - №2. - С. 6371.
14. Евгеньева Т.В., Селезнева А.В., Скипин Н.С., Тулегенова Д.Д. Запрос на патернализм: идея и ценность государства в сознании российской молодежи // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. - 2023. - №1. - С. 233-251.
15. Земцов А.О. «Сильная рука»: авторитарность в политической культуре современных россиян // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. - 2019. - № 4. - С. 87-110.
16. Земцов А.О. Конец «сильной руки»? Критический дискурс-анализ нормативного взгляда в политической культуре россиян // Социологический журнал. - 2020. - № 4. - С. 96-115.
17. Земцов А.О. Выбор между демократией и авторитарным правлением в сознании жителей посткоммунистических стран: его факторы и динамика // Социологический журнал. - 2022. - № 2. -С. 73-99.
18. Зоркая Н.А. Кто сохранил интерес к политике? // Мониторинг общественного мнения. - 1995. - №2. - С. 20-22.
19. Инглхарт Р. Культурная эволюция: как изменяются человеческие
мотивации и как это меняет мир. М.: Мысль, 2018.
155
20. Инглхарт Р. Неожиданный упадок религиозности в развитых странах. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2022.
21. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004.
22. Левада Ю.А. «Человек советский» пять лет спустя: 1989-1994 (предварительные итоги сравнительного исследования) // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. - 1995. - №1. - C. 9-14.
23. Левада Ю.А. Феномен власти в общественном мнении // Мониторинг общественного мнения. - 1998. - № 5. - С. 9-15.
24. Левинсон А.Г. Невеликая империя? // Россия в глобальной политике. - 2011. - № 3. - С. 36-48.
25. Магун А.В. Демократия/ Демон и гегемон. СПб.: Издательство Европейского университета, 2016.
26. Магун В.С. Потребности и психология социальной деятельности личности, Ленинград.: «Наука», 1983.
27. Магун В.С., Руднев М.Г. За пределами «человека советского»: россияне в европейской ценностной типологии// В кн.: Демонтаж коммунизма/ Тридцать лет спустя. М.: Новое литературное обозрение, 2021, С. 325-353.
28. Мельвиль А.Ю. Неоконсервативный консенсус в России?/ Основные компоненты, факторы устойчивости, потенциал эрозии // Полития. - 2017. - №1. - C. 29-45.
29. Мельвиль А.Ю. Выйти из "гетто": о вкладе постсоветских исследований/ Russian Studies в современную политическую науку // Полис. Политические исследования. - 2020. - №1. - С. 22-43.
30. Патрушев С.В. Российская политическая культура как система диспозиционных ориентаций: что нового? // Политическая наука. - 2006. - №3. - С. 75-94.
31. Патрушев С.В., Хлопин А.Д. Социокультурный раскол и проблемы политической трансформации России // Россия реформирующаяся. Ежегодник. Под ред. Горшков М.К. - №6. -М.: Институт социологии РАН, 2007, С. 301-318.
32. Патрушев С.В., Филиппова Л.Е. Дуализм массового сознания и типология массовой политики // Политическая наука. - 2017. -№1. - С. 13-37.
33. Патрушев С.В., Кучинов А.М., Мирясова О.А., Недяк И.Л., Павлова Т.В., Филиппова Л.Е. Формирование гражданской ответственности в России: институциональный контекст // Социологическая наука и социальная практика. - 2020. - №1. - С. 27-47.
34. Попова О.В. Консервативные ценности в стереотипах политического сознания и поведения россиян // Философия и социально-политические ценности консерватизма в общественном сознании России (от истоков к современности) / Сборник статей. Под ред. Солонина Ю.Н. СПб: Издательство СПбГУ, 2004, С. 201-217.
35. Попова О.В. Политические установки петербуржцев: проблема адекватности самоидентификации // Политическая экспертиза. ПОЛИТЭКС. - 2005. - №2. - С. 127-139.
36. Попова О.В. Особенности политической идентичности в России и странах Европы // Полис. Политические исследования. - 2009. -№1. - С. 143-157.
37. Попова О.В. Особенности политического сознания современной российской молодежи // Политическая наука. - 2017. - №1. - С. 138-162.
38. Радаев В.В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация // Экономическая социология. - 2002. - №3. - С. 20-32.
39. Радаев В.В. Прощай, советский простой человек! // Общественные науки и современность. - 2018. - №3. - С. 51-65.
40. Райх В. Психология масс и фашизм. М.: АСТ, 2006.
41. Рансимен Д. Ловушка уверенности/ История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней. М.: Издательство «Высшей школы экономики», 2019.
42. Роккас С., Сагив Л. Ценности и поведение: кросс-культурный подход. Харьков.: «Гуманитарный центр», 2022.
43. Селезнева А.В. Политико-психологический анализ политических ценностей современных российских граждан: поколенческий срез // Вестник Томского Государственного Университета / Философия. Социология. Политология. - 2011. - №3. - С. 22-33.
44. Селезнева А.В. Динамика изменения политических ценностей в постсоветской России // Среднерусский вестник общественных наук. - 2015. - № 1. С. 78-86.
45. Селезнева А.В. Демократические ценности в современном российском обществе // Вестник Московского университета. Серия 12: Политические науки. - 2016. - №6. - С. 20-33.
46. Селезнева А.В. Политическая культура российской молодежи: социокультурные особенности и идентификационный потенциал // Общество. Коммуникация. Образование. - 2020. - № 3. - С. 2032.
47. Титков А.С. Призрак советского человека // Социология власти. -2019. - №4. - С. 53-94.
48. Урнов М. Ю. Ниспровергнуть авторитарное большинство: непростая задача // В кн.: Демократизация и модернизация/ К дискуссии о вызовах XXI века. М.: Европа, 2010, С. 73-88.
49. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: АСТ, 2006.
50. Черткова Ю.Д., Егорова М.С., Фоминых А.Я., Алексеева О.С. Авторитарность в структуре личностных черт // Психологические исследования. - 2017. - №10. - C. 1-14.
51. Шатене К. Психология ценностей. Харьков.: «Гуманитарный центр», 2021.
52. Шестопал Е.Б. Авторитарный запрос на демократию, или почему в России не растут апельсины // Полис. Политические исследования. - 2004. - №1. - С. 25-28.
53. Шестопал Е.Б., Пищева Т.Н., Гикавый Е.М., Зорин В.А. Образ В.В. Путина в сознании российских граждан // Полис. Политические исследования. - 2004. - № 3. - С. 6-21.
54. Шестопал Е.Б. Представления, образы и ценности демократии в российском обществе // Полития. - 2011. - №3. - С. 34-47.
55. Шестопал Е.Б. Проект длиною в четверть века. Исследование образов власти и лидеров в постсоветской России (1993-2018) // Полис. Политические исследования. - 2019. - № 1. - С. 9-20.
56. Шестопал Е.Б., Рогач Н.Н. Идеальные преставления как фактор восприятия реального политического лидера // Полис. Политические исследования. - 2020. - №4. - С. 166-180.
57. Шкель С.Н. Эволюция политического сознания современных обществ: имеет ли значение режимная среда// Политическая наука. - 2017. - № 1. - C. 253-280.
58. Ядов В.А. Социальный ресурс индивидов и групп как их капитал: возможность применения универсальной методологии исследования реального расслоения в российском обществе// В кн.: Кто и куда стремится вести Россию?/ Акторы макро-, мезо- и микроуровней современного трансформационного процесса/ Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2001, 309-319.
59. Ajzen I. Nature and Opération of Attitudes// Annual Review of Psychology. 2001. Vol. 52. P. 27-58.
60. Alexander A., Welzel C. The Myth of Deconsolidation: Rising Liberalism and the Populist Reaction. ILE Working Paper Series. 2017. No. 10. URL: https://econpapers.repec.org/paper/zbwilewps/10.htm (дата обращения: 10.01.2024).
61. Almond G., Verba S. The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations, New Jersey, 1963.
62. Altemeyer B. Right-wing authoritarianism, Winnipeg, 1981.
63. Altemeyer B. The Authoritarians, Winnipeg, 2006.
64. Baars J., Scheepers P. Theoretical and methodological foundations of the authoritarian personality // Journal of the History of the Behavioral Sciences. 1993. Vol. 29. No. 4. P. 345-353.
65. Bahry D. Comrades into Citizens? Russian Political Culture and Public Support for the Transition // Slavic Review. 1999. Vol. 58. No. 4. P. 841-853.
66. Bizumic B., Duckitt J. Investigating Right Wing Authoritarianism with a Very Short Authoritarianism Scale // Journal of Social and Political Psychology. 2018. Vol. 6. No. 1. P. 129-150.
67. Boix C. Democracy and Redistribution, Cambridge, 2003.
68. Bowler S., Denemark D., Donovan T., McDonell D. Right-wing party supporters: dissatisfied but not direct democrats // European Journal of Political Research. 2017. Vol. 56. No. 1. P. 70-91.
69. Brandt M., Henry P. Gender Inequality and Gender Differences in Authoritarianism// Personality and Social Psychology Bulletin. 2012. Vol. 38. No. 10. P. 1301-1315.
70. Breckler S. Empirical Validation of Affect, Behavior, and Cognition as Distinct Components of Attitude// Journal of Personality and Social Psychology. 1984. Vol. 47. No. 6. P. 1191-1205.
71. Brenan M. Trump Still Scores Highest as Strong Leader, but Less So
Now. Gallup URL: https://news.gallup.com/poll/216260/trump-scores-
highest-strong-leader-less.aspx (дата обращения: 23.10.2023).
160
72. Brown A. Questioning the Mythology of the Strong Leader // Leadership. 2015. Vol. 11. No. 3. P. 374—383.
73. Buckley N., Marquardt K., Reuter O., Tertytchnaya K. Endogenous Popularity: How Perceptions of Support Affect the Popularity of Authoritarian Regimes. The Varieties Of Democracy Institute. Working Paper. SERIES 2022:132. UPD: https://www.v-dem.net/media/publications/Working_Paper_132.pdf (дата обращения: 25.10.2023).
74. Carnaghan E. The difficulty of measuring support for democracy in a changing society: evidence from Russia// Democratization. 2011. Vol. 18. No. 3. P. 682-706.
75. Chiozza G., Stoyanov D. The Myth of the Strong Leader in Russian Public Opinion // Problems of Post-Communism. 2017. Vol. 65. No. 6. P. 419-433.
76. Chong A., Gradstein M. On the Preferences for Strong Leadership// Social Sciences Quarterly. 2018. Vol. 99. No. 4. P. 1267-1282.
77. Coppedge M., Gerring J., Glynn A., Knutsen C., Lindberg S., Pemstein D., Seim B., Skaaning S., Teorell J. Varieties of Democracy/ Measuring Two Centuries of Political Change. Cambridge, 2020.
78. Coppedge M., Gerring J., Knutsen C., Lindberg S., Teorell J., Altman D., Bernhard M., Cornell A., Fish S., Gastaldi L., Gjerl0w H., Glynn A., Hicken A., Lührmann A., Maerz S., Marquardt K., McMann K., Mechkova V., Paxton P., Pemstein D., von Römer J., Seim B., Sigman R., Skaaning S., Staton J., Sundtröm A., Tzelgov E., Uberti L., Wang Y., Wig T., Ziblatt D. 2021. V-Dem Codebook v11.1 Varieties of Democracy (V-Dem) Project. UPD: https://www.v-dem.net/static/website/img/refs/codebookv111.pdf (дата обращения: 12.01.2024).
79. Cuevas J., Dawson B. An Integrated Review of Recent Research on the
Relationships Between Religious Belief, Political Ideology,
161
Authoritarianism, and Prejudice// Psychological Reports. 2021. Vol. 124. No. 3. P. 977-1014.
80. De Regt S., Mortelmans D., Smits T. Left-wing authoritarianism is not a myth, but a worrisome reality. Evidence from 13 Eastern European countries // Communist and Post-Communist Studies. 2011. Vol. 44. No. 4. P. 299-308.
81. Donovan T. Authoritarian attitudes and support for radical right populists// Journal of Elections, Public Opinion and Parties. 2019. Vol. 29. No. 4. P. 448-464.
82. Drutman L., Diamond L., Goldman J. Follow the Leader/ Exploring American Support for Democracy and Authoritarianism. The Democracy Fund Voter Study Group URL: https://www.voterstudygroup.org/publication/follow-the-leader (дата обращения: 19.10.2023).
83. Duckitt J., Bizumic B., Krauss S., Heled E. A Tripartite Approach to Right-Wing Authoritarianism: The Authoritarianism-Conservatism-Traditionalism Model // Political Psychology. 2010. Vol. 31. No. 5. P. 685-715.
84. Duckitt J., Bizumic B. Multidimensionality of Right-Wing Authoritarian Attitudes: Authoritarianism-Conservatism-Traditionalism// Political Psychology. 2013. Vol. 34. No. 6. P. 841-862.
85. Duckitt J. Authoritarian Personality// In: International Encyclopedia of the Social & Behavioral Sciences (Second Edition)/ Ed. by Wright J., Amsterdam, 2015.
86. Eagly A., Chaiken S. The psychology of attitudes, San Diego, 1993.
87. Eckhardt W. Authoritarianism// Political Psychology. 1991. Vol. 12. No. 1. P. 97-124.
88. Edwards A. Unlabeled fascist attitudes // The Journal of Abnormal and Social Psychology. 1941. Vol. 36. No. 4. P. 575-582.
89. Feldman S., Stenner K. Perceived Threat and Authoritarianism// Political Psychology. 1997. Vol. 18. No. 4. P. 741-770.
90. Feldman S., Johnston C. Understanding the Determinants of Political Ideology: Implications of Structural Complexity// Political Psychology. 2014. Vol. 35. No. 4. P. 337-358.
91. Feldmann M., Mazepus H. State-society relations and the sources of support for the Putin regime: bridging political culture and social contract theory// East European Politics. 2018. Vol. 34. No. 1. P. 5776.
92. Fischer R., Hanke K., Sibley C. Cultural and Institutional Determinants of Social Dominance Orientation: A Cross-Cultural Meta-Analysis of 27 Societies // Political Psychology. 2012. Vol. 33. No. 4. P. 437-467.
93. Fischer R., Ferreira M., Assmar E., Redford P., Harb C., Glazer S., Cheng B., Jiang Ding-Yu, Wong C., Kumar N., Kârtner J., Hofer J., Achoui M. Individualism-collectivism as Descriptive Norms // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2009. Vol. 40. No. 2. P. 187-213.
94. Fisher D. Youth Political Participation: Bridging Activism and Electoral Politics// Annual Review of Sociology. 2012. Vol. 38. No. 1. P. 119-137.
95. Flere S., Klanjsek R. Cross-Cultural Insight into the Association Between Religiousness and Authoritarianism// Archive for the Psychology of Religion. 2009. Vol. 31. No. 2. P. 177-190.
96. Foa R., Mounk Y. The Danger of deconsolidation // Journal of Democracy. 2016. Vol. 27. No. 3. P. 5-17.
97. Foa R., Mounk Y. The Signs of Deconsolidation // Journal of Democracy. 2017. Vol. 28. No. 1. P. 5-16.
98. Foa R. Why Strongmen Win in Weak States// Journal of Democracy. 2021. Vol. 32. No. 1. P. 52-65.
99. Frantz E., Kendall-Taylor A., Nietsche C., Wright J. How Personalist Politics is Changing Democracies// Journal of Democracy. 2021. Vol. 32. No. 3. P. 94-108.
100. Fromm E. Studies on Authority and the Family. Sociopsychological Dimensions 2020 URL: https://www.fromm-gesellschaft.eu/images/pdf-Dateien/1936a-eng.pdf (дата обращения: 05.07.2022).
101. Frye T., Gehlbach S., Marquardt K., Reuter O. Is Putin's popularity real?// Post-Soviet Affairs. 2017. Vol.33. No. 1. P. 1-15.
102. Frye T. Weak Strongman: The Limits of Power in Putin's Russia, New Jersey, 2021.
103. Furnham A. Lay Theories: Everyday Understanding of Problems in the Social Sciences, Oxford, 1988.
104. Geddes B. What Do We Know About Democratization After Twenty Years?// Annual Review of Political Science. 1999. Vol. 2. P. 115-144.
105. Gibson J. The Struggle between Order and Liberty in Contemporary Russian Political Culture// Australian Journal of Political Science. 1997. Vol. 32. No. 2. P. 271-290.
106. Gorman B., Naqvi I., Kurzman C. Who Doesn't Want Democracy? A Multilevel Analysis of Elite and Mass Attitudes// Sociological Perspectives. 2019. Vol. 62. No. 3. P. 261-281.
107. Green E., Deschamps J., Paez D. Variation of Individualism and Collectivism within and between 20 Countries: A Typological Analysis // Journal of Cross-Cultural Psychology. 2005. Vol. 36. No. 3. P. 321339.
108. Greene S., Robertson G. Agreeable Authoritarians. Personality and Politics in Contemporary Russia // Comparative Political Studies. 2017. Vol. 1. No. 1. P. 1-33.
109. Hadenius A., Teorell J. Cultural and economic prerequisites of democracy: Reassessing recent evidence// Studies in Comparative International Development. 2005. Vol. 39. No. 4. P. 87-106.
110. Hale H. The Myth of Mass Authoritarianism in Russia Public Opinion Foundation of a Hybrid Regime // Europe-Asia Studies. 2011. Vol. 63. No. 8. P. 1357-1375.
111. Hale H. Authoritarian Rallying as Reputational Cascade? Evidence from Putin's Popularity Surge after Crimea// American Political Science Review. 2021. Vol. 116. No. 2. P. 1-15.
112. Harris A., Remmers H., Ellison C. The Relation between Liberal and Conservative Attitudes in College Students, and Other Factors // The Journal of Social Psychology. 1932. Vol. 3. No. 3. P. 320-336.
113. Hartmann J., Kurz K., Lengfeld H. Modernization Losers' Revenge?/ Income Mobility and Support for Right- and Left-Wing Populist Parties in Germany// European Sociological Review. 2022. Vol. 38. No 1. P. 138-152.
114. Hatemi P., McDermott R. Give Me Attitudes// Annual Review of Political Science. 2016. Vol. 19. P. 331-350.
115. Hodson G., Hogg S., Macinnis C. Macinnis. The role of "dark personalities" (narcissism, Machiavellianism, psychopathy), Big Five personality factors, and ideology in explaining prejudice// Journal of Research in Personality. 2009. Vol. 43. No. 4. P. 686-690.
116. Hofstede G. Culture's consequences: international differences in work-related values, New York, 1980.
117. Inglehart R. Modernization and Postmodernization: Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies, Princeton, 1997.
118. Inglehart R., Welzel C. Modernization, Cultural Change, and Democracy/ The Human Development Sequence, Cambridge, 2005.
119. Inglehart R., Norris P. Trump, Brexit, and the Rise of Populism: Economic Have-Nots and Cultural Backlash. HKS Working Paper No. RWP16-026, Cambridge, 2016.
120. Johannsen L. The foundations of the state: emerging urban-rural clevages in transitions countries// Communist and Post-Communist Studies. 2003. Vol. 36. No. 3. P. 291-309.
121. Jost J., Sidanius J. Political psychology: Key readings. New York, 2004.
122. Kemmelmeier M. Gender moderates the impact of need for structure on social beliefs: Implications for ethnocentrism and authoritarianism// International Journal of Psychology. 2010. Vol. 45. No.3. P. 202-211.
123. Kirsch H., Welzel C. Democracy Misunderstood: Authoritarian Notions of Democracy around the Globe // Social Forces. 2019. Vol. 98. No. 1. P. 59-92
124. Kohut A., Doherty C., Parker K., Flemming G., Dimock M., Lustig L., Samaranayake N. Voter Turnout May Slip Again. Pew Research Center. URL: https://www.pewresearch.org/politics/2000/07/13/voter-turnout-may-slip-again/ (дата обращения: 21.10. 2023).
125. Krech D., Crutchfield R., Ballachey E. Individual in society: A textbook of social psychology, Berkeley, 1962.
126. Kruse S., Brunkert L., Welzel C. Exchange: Why the Future Is (Still) Democratic // Journal of Democracy. 2022. Vol. 33, No. 1. P. 156-162.
127. Laruelle M. A grassroots conservatism? Taking a fine-grained view of conservative attitudes among Russians// East European Politics. 2023. Vol. 39. No. 2. P. 173-193.
128. Lasswell H. Concept of Democratic Character // The Journal of Politics. 1968. Vol.30. No. 3. P. 696-709.
129. Laythe B., Finkel D., Kirkpatrick L. Predicting prejudice from religious fundamentalism and right-wing authoritarianism: A multiple-
regression approach// Journal for the Scientific Study of Religion. 2001. Vol. 40. No. 1. P. 1-10.
130. Letterman C. Image of Putin, Russia Suffers Internationally. Pew Research Center. URL: https://www.pewresearch.org/global/2018/12/06/image-of-putin russia-suffers-internationally/ (дата обращения: 08.20.2024).
131. Levitsky S., Ziblatt D. How Democracies Die, New York, 2018.
132. Lipset S. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy// The American Political Science Review. 1959. Vol. 53. No. 1. P. 69-105.
133. Lipset S. The Social Requisites of Democracy Revisited: 1993 Presidential Address// American Sociological Review. 1994. Vol. 59. No. 1. P. 1-22.
134. Ludeke S., Krueger R. Authoritarianism as a personality trait: Evidence from a longitudinal behavior genetic study// Personality and Individual Differences. 2013. Vol. 55. No. 5. P. 480-484.
135. Luhiste K. Support for Strongman Rule in Ethnically Divided Societies: Evidence from Estonia and Latvia// Democratization. 2008. Vol. 15. No. 2. P. 297-320.
136. MacWilliams M. Who Decides When The Party Doesn't? Authoritarian Voters and the Rise of Donald Trump// Politics. 2016. Vol. 49. No. 4. P. 716-721.
137. Magaloni B. Voting for Autocracy/ Hegemonic Party Survival and its Demise in Mexico, Cambridge, 2006.
138. Manganelli Rattazzi A., Bobbio A., Canova L. A short version of the Right-Wing Authoritarianism (RWA) Scale// Personality and Individual Differences. 2007. Vol. 43. No. 5. P. 1223-1234.
139. Magun V., Rudnev M. Basic Human Values of the Russians: Both Different from and Similar to Other Europeans// In: Culture Matters in
Russia and Everywhere: Backdrop for the Russia-Ukraine Conflict/ Ed. by Harrison L., Yasin E., Lanham, 2015.
140. Mamonova N. Understanding the Silent Majority in Authoritarian Populism// The Journal of Peasant Studies. 2019. Vol. 46. No. 3. P. 561-585.
141. Martin J. "The Authoritarian Personality", 50 Years Later: What Lessons Are There for Political Psychology? // Political Psychology. 2001. Vol. 22. No. 1. P. 1-26.
142. Maslow A. The Authoritarian Character Structure // The Journal of Social Psychology. 1943. Vol. 18. No. 2. P. 401-411.
143. Matovski A. The Logic of Vladimir Putin's Popular Appeal// In: Citizens and the State in Authoritarian Regimes: Comparing China and Russia/ Ed. by Koesel K., Bunce V., Weiss J., New York, 2020.
144. Miller S. Individual-level expectations of executive authority under territorial threat // Conflict Management and Peace Science. 2015. Vol. 34. No. 5. P. 526-545.
145. Miller S. Economic Threats or Societal Turmoil? Understanding Preferences for Authoritarian Political Systems // Political Behavior. 2017. Vol. 39. No. 2. P. 457-478.
146. Moreno-Alvarez A., Welzel C. Enlightening People/ The Spark of Emancipative Values// In: The Civic Culture Transformed/ From Allegiant to Assertive Citizens/ Ed. by Dalton R., Welzel C., New York, 2014.
147. Mounk Y. The undemocratic dilemma// Journal of Democracy. 2018. Vol. 29. No. 2. P. 98-112.
148. Muller J. Parsing populism/ Who is and who is not a populist these days // IPPR Progressive Review. 2015. Vol. 22. No. 2. P. 80-89.
149. Muller J. What is Populism? Philadelphia, 2016.
150. Musolff A. The study of metaphor as part of critical discourse analysis
// Critical Discourse Studies. 2012. Vol. 9. No. 3. P. 301-310.
168
151
152
153
154
155
156
157
158
159
160
161
162
163
Norris P. Critical Citizens: Global Support for Democratic Government, Oxford, 1999.
North D., Wallis J., Weingast B. Violence and social orders: A conceptual framework for interpreting recorded human history. Cambridge, 2009.
Oesterreich D. Flight into Security: A New Approach and Measure of the Authoritarian Personality// Political Psychology. 2005. Vol. 26. No. 2. P. 275-297.
Oliver E., Rahn O. Rise of the Trumpenvolk: Populism in the 2016 Election// Annals of the American Academy of Political and Social Science. 2016. Vol. 667. No. 1. P. 189-206.
Olson J., Zanna M. Attitudes and attitude change// Annual Review of Psychology. 1993. Vol. 44. P. 117-154.
Pedersen H., Rahat G. Political personalization and personalized politics within and beyond the behavioural arena// Party Politics. 2021. Vol. 27. No. 2. P. 211-219.
Pruitt L. Youth, politics, and participation in a changing world //
Journal of Sociology. 2017. Vol. 53. No. 2. P. 507-513.
Przeworski A. Crises of Democracy, Cambridge, 2019.
Putnam R. Political Attitudes and the Local Community// American
Political Science Review. 1966. Vol. 60. No. 3. P. 640-654.
Putnam R. Bowling Alone: The Collapse and Revival of American
Community, New York, 2000.
Ray J. Explaining the Left/Right divide // Society. 2004. Vol. 41. No. 4. P. 70-78.
Roberson N. Russian Neo-patrimonialism and Putin's 'Cultural Turn'//
Europe-Asia Studies. 2017. Vol. 69. No. 2. P. 348-366.
Rokeach M. Political and religious dogmatism: An alternative to the
authoritarian personality // Psychological Monographs: General and
Applied. 1956. Vol. 70. No. 18. P. 1-43.
169
164. Rokeach M. Beliefs, Attitudes and Values: A Theory of Organization and Change, San Francisco, 1968.
165. Rubin-Rabson G. Conservative-Radical Opinion in a Small Midwestern Group// American Journal of Education. 1948. Vol. 56. No. 2. P. 85-91
166. Runciman D. How Democracy Ends, London, 2018.
167. Schafer D. Do Popular Norms Matter for Democratic Backsliding?// Comparative Politics. 2019. Working Paper. P. 1-31.
168. Sandel M. The Tyranny of Merit/ What's Become of the Common Good, London, 2020.
169. Schwartz S. Are there universal aspects in the content and structure of values?// Journal of Social Issues. 1994. Vol. 50. No. 4. P. 19-45.
170. Schwartz S., Caprara G., Vecchione M. Basic Personal Values, Core Political Values, and Voting: A Longitudinal Analysis// Political Psychology. 2010. Vol. 31. No. 3. P. 421-452.
171. Scoones I., Edelman M., Borras S., Hall R., Wolford W., White B. Emancipatory rural politics: confronting authoritarian populism// The Journal of Peasant Studies. 2016. Vol. 45. No. 1. P. 1-20.
172. Sharafutdinova G. Was There a "Simple Soviet" Person? Debating the Politics and Sociology of "Homo Sovieticus" // Slavic Review. 2019. Vol. 78. No. 1. P. 173-195.
173. Shcherbak A. Russia's "conservative turn" after 2012: evidence from the European Social Survey // East European Politics. 2023. Vol. 39. No. 2. P. 194-219.
174. Smith D., Hanley E. The Anger Games: Who Voted for Donald Trump in the 2016 Election, and Why?// Critical Sociology. 2018. Vol. 44. No. 2. P. 195-212.
175. Solt F. The Social Origins of Authoritarianism// Political Research Quarterly. 2012. Vol. 65. No. 4. P. 703-713.
176. Sprang S., Jetten J., Wang Z., Peters K., Mols F., Verkuyten M., Bastian B., Ariyanto A., Autin F., Ayub N., Badea C., Besta T., Butera F., Costa-Lopes R., Cui L., Fantini C., Finchilescu G., Gaertner L., Gollwitzer M., Gómez A., González R., Hong Y., Jensen D., Jasinskaja-Lahti I., Karasawa M., Kessler T., Klein O., Lima M., Mégevand L., Morton T., Paladino P., Polya T., Renvik T., Ruza A., Shahrazad W., Shama S., Smith H., Torres A., van der Bles A., Wohl M. "Our Country Needs a Strong Leader Right Now": Economic Inequality Enhances the Wish for a Strong Leader// Psychological Science. 2019. Vol. 30. No. 11. P. 1625-1637.
177. Stagner R. Fascist Attitudes: An Exploratory Study// The Journal of Social Psychology. 1936. Vol.7. No.3. P. 309-319.
178. Stagner R., Katzoff E. Fascist Attitudes: Factor Analysis of Item Correlations// The Journal of Social Psychology. 1942. Vol. 16. No. 1. P. 3-9.
179. Stagner R. Studies of Aggressive Social Attitudes: III. The Role of Personal and Family Scores// The Journal of Social Psychology. 1944. Vol. 20. No. 1. P. 129-140.
180. Stevens D., Bishin B., Barr R. Authoritarian Attitudes, Democracy, and Policy Preferences among Latin American Elites// American Journal of Political Science. 2006. Vol. 50. No. 3. P. 606-620.
181. Svolik M., Avramovska E., Lutz J., Milacic F. In Europe, Democracy Erodes from the Right// Journal of Democracy. 2023. Vol. 34. No. 1. P. 5-20.
182. Treisman D. Economic Development and Democracy: Predispositions and Triggers// Annual Review of Political Science. 2020. Vol. 23. No. 1. P. 241-257.
183. Triandis H. Individualism-collectivism and personality// Journal of Personality. 2001. Vol. 69. No. 6. P. 907-924.
184. Troldahl V., Powell F. A Short-Form Dogmatism Scale for Use in Field Studies// Journal of Social Forces. 1965. Vol. 44. No. 2. P. 211-214.
185. The F-scale. UPD: https://www.anesi.com/fscale.htm (дата обращения 08.02.2024).
186. Urnov M. «Greatpowerness» as the Key Element of Russian Self-consciousness under Erosion// Communist and Post-Communist Studies. 2014. Vol. 47. No. 3-4. P. 305-322.
187. Varieties of Democracy (V-Dem). UPD: https://www.v-dem.net/ (дата обращения: 27.10.2023)
188. Welzel C. Political Culture// In: The SAGE Handbook of Comparative Politics/ Ed. by Landman T., Robinson N., New York, 2009.
189. Welzel C. Freedom Rising/ Human Empowerment and the Quest for Emancipation, Cambridge, 2013.
190. Welzel C. Why the Future Is Democratic// Journal of Democracy. 2021. Vol. 32. No. 2. P. 132-144.
191. Welzel C. Constructing indices for Secular and Emancipative Values. UPD:
https://www.worldvaluessurvey.org/WVSContents.jsp?CMSID=welz elidx&CMSID=welzelidx (дата обращения: 14.01.2024).
192. Wike R., Simmons K., Stokes B., Fetterolf J. Globally, Broad Support for Representative and Direct Democracy/ But many also endorse nondemocratic alternatives. Pew Research Center. URL: https://www.pewresearch. org/global/2017/10/16/globally-broad-support-for-representative-and-direct-democracy/ (дата обращения: 09.01. 2024)
193. Wilson M., Sibley C. Social Dominance Orientation and Right-Wing Authoritarianism: Additive and Interactive Effects on Political Conservatism// Political Psychology. 2013. Vol. 34. No. 2. P. 277-284.
194. Wilson K. Is Vladimir Putin a strong leader?// Post-Soviet Affairs.
2021. Vol. 37. No. 1. P. 80-97.
172
195. Whisler L., Remmers H. Liberalism, Optimism, and Group Morale: A Study of Student Attitudes// The Journal of Social Psychology. 1938. Vol. 9. No. 4. P. 451-467.
196. Womick J., Rothmund T., Azevedo F., King L., Jost J. Group-Based Dominance and Authoritarian Aggression Predict Support for Donald Trump in the 2016 U.S. Presidential Election// Social Psychological and Personality Science. 2018. Vol. 20, No. 10. P. 1-10.
197. WVS Wave 7 (2017-2022). Questionnaire Russia 2017 Russian. UPD: https : //www. worldvaluessurvey. org/WVSDocumentationWV7.j sp (дата обращения: 09.01.2024)
198. Zagrebina A. Concepts of democracy in democratic and nondemocratic countries// International Political Science Review. 2020. Vol. 41. No. 2. P. 174-191.
Приложение
Таблица 5 — Описательные статистики пяти индексов демократии У-Эеш за 2017-2020 годы
Среднее Стандартное отклонение N
Индекс
электоральной 0,6896 0,22984 67357
демократии
Индекс
либеральной 0,5871 0,26977 67357
демократии
Индекс
партисипаторной 0,4928 0,19741 67357
демократии
Индекс
делиберативной 0,5608 0,26888 67357
демократии
Индекс
эгалитарной 0,5919 0,23250 67357
демократии
Таблица 6 — Факторный анализ пяти индексов демократии У-Эеш за 20172020 годы
Начальные После
значения взвешивания
Индекс
электоральной 0,982 0,980
демократии
Индекс
либеральной 0,991 0,996
демократии
Индекс
партисипаторной 0,968 0,966
демократии
Индекс
делиберативной 0,965 0,959
демократии
Индекс эгалитарной демократии 0,985 0,987
Таблица 7. Факторный анализ пяти индексов демократии У-Эеш за 2017-2020 годы
Факторный анализ Собственные знания Извлечение суммы квадратов нагрузок
Всего Дисперсия Всего Дисперсия
1 4,911 98,217 4,889 97,775
2 0,047 0,941
3 0,023 0,465
4 0,012 0,245
5 0,007 0,133
Таблица 8. Факторный анализ пяти индексов демократии У-Эеш за 2017-2020 годы
Фактор 1
Индекс электоральной демократии 0,990
Индекс либеральной демократии 0,998
Индекс партисипаторной демократии 0,983
Индекс делиберативной демократии 0,980
Индекс эгалитарной демократии 0,993
Таблица 9 — Показатели пяти индексов демократии У^ет и общего индекса демократии на основе факторного анализа, данные за 2017-2020-е годы
2017-2021 ГЕБ ГЬБ ГРБ ГББ ГЕОБ Индекс демократии
Дания (2017) 0,91 0,89 0,70 0,88 0,87 1,148
Швейцария (2017) 0,90 0,86 0,80 0,86 0,83 1,091
Швеция (2017) 0,92 0,88 0,66 0,87 0,83 1,060
Норвегия (2018) 0,89 0,86 0,64 0,86 0,85 1,027
Эстония (2018) 0,90 0,85 0,64 0,83 0,81 0,962
Германия (2017) 0,89 0,84 0,64 0,85 0,83 0,951
Нидерланды (2017) 0,88 0,83 0,64 0,80 0,81 0,919
Финляндия (2017) 0,87 0,83 0,62 0,80 0,81 0,908
Греция (2017) 0,87 0,78 0,63 0,78 0,78 0,878
Исландия (2017) 0,87 0,80 0,65 0,77 0,80 0,851
Италия (2018) 0,87 0,79 0,68 0,80 0,78 0,820
Франция (2018) 0,88 0,80 0,61 0,81 0,79 0,817
Великобритания (2018) 0,87 0,81 0,65 0,74 0,75 0,812
Португалия (2020) 0,88 0,79 0,60 0,77 0,76 0,756
Словения (2017) 0,85 0,78 0,66 0,75 0,75 0,753
Испания (2017) 0,85 0,78 0,60 0,75 0,76 0,733
Австрия (2018) 0,85 0,76 0,63 0,70 0,75 0,697
Литва (2018) 0,82 0,76 0,62 0,64 0,71 0,643
Кипр (2019) 0,86 0,74 0,58 0,72 0,76 0,642
Чехия (2017) 0,85 0,74 0,58 0,71 0,76 0,641
Словакия (2017) 0,84 0,72 0,63 0,64 0,67 0,520
Хорватия (2017) 0,73 0,62 0,52 0,57 0,57 0,124
Польша (2017) 0,69 0,55 0,46 0,42 0,60 -0,016
Грузия(2018) 0,69 0,55 0,46 0,55 0,55 -0,081
Болгария (2017) 0,63 0,53 0,46 0,50 0,48 -0,212
Румыния (2018) 0,67 0,45 0,46 0,31 0,48 -0,365
Северная Македония (2019) 0,62 0,43 0,43 0,43 0,44 -0,482
Албания (2018) 0,52 0,42 0,32 0,23 0,38 -0,636
Венгрия (2018) 0,49 0,39 0,34 0,28 0,36 -0,693
Украина (2020) 0,54 0,35 0,35 0,44 0,39 -0,760
Босния и Герцеговина (2019) 0,53 0,35 0,32 0,33 0,37 -0,796
Армения (2018) 0,47 0,34 0,31 0,40 0,39 -0,808
Черногория (2019) 0,45 0,35 0,30 0,33 0,33 -0,864
Сербия (2018) 0,35 0,27 0,23 0,26 0,29 -1,124
Беларусь (2018) 0,25 0,11 0,10 0,11 0,28 -1,542
Турция (2018) 0,28 0,11 0,18 0,08 0,20 -1,591
Россия (2017) 0,27 0,11 0,16 0,14 0,21 -1,593
Азербайджан (2018) 0,20 0,06 0,07 0,05 0,12 -1,857
Таблица 10 — Показатели дополнительных политических индексов V-Dem и данные ВВП (номинальный) на душу населения в долларах США Мирового банка, данные за 2017-2020-е годы
2017-2021 ЮТ GDP
Швейцария (2017) -1,91 0,01 83352
Норвегия (2018) -2,51 0,01 82268
Исландия (2017) -1,60 0,03 72010
Дания (2017) -2,88 0,01 57610
Швеция (2017) -3,07 0,01 53792
Австрия (2018) -0,88 0,07 51461
Нидерланды (2017) -0,59 0,02 48555
Финляндия (2017) -2,19 0,02 46297
Германия(2017) -2,16 0,02 44542
Великобритания(2018) -1,73 0,06 43647
Франция (2018) -1,73 0,07 41572
Италия (2018) -1,44 0,10 34605
Кипр (2019) -1,53 0,17 29206
Испания (2017) -1,98 0,04 28101
Словения(2017) -1,85 0,10 23456
Эстония (2018) -3,23 0,03 23052
Португалия (2020) -2,75 0,07 22176
Чехия (2017) -0,85 0,14 20636
Литва (2018) -1,83 0,06 19177
Греция (2017) -1,45 0,13 18536
Словакия(2017) -1,35 0,17 17495
Венгрия (2018) -0,35 0,42 16427
Польша (2017) 0,12 0,13 13865
Хорватия (2017) -1,17 0,19 13629
Румыния (2018) -2,53 0,51 12399
Россия (2017) 1,89 0,86 10720
Турция(2018) 2,20 0,85 9454
Черногория(2019) 0,55 0,49 8911
Болгария (2017) -0,65 0,26 8366
Сербия(2018) 1,54 0,56 7252
Беларусь(2018) 2,86 0,85 6360
Босния и Герцеговина (2019) -1,13 0,60 6120
Северная Македония (2019) -1,63 0,59 6070
Албания (2018) -0,01 0,57 5288
Азербайджан (2018) 2,04 0,98 4740
Грузия (2018) -0,87 0,26 4723
Армения (2018) 0,42 0,50 4221
Украина (2020) -2,18 0,60 3725
Таблица 16 — Результаты анализа средних по странам для авторитарной политической установки — «сильная рука», данные EVS/WVS-2017-2021 годы
ЕУ8^У8-2017-2021 Среднее N Стандартное отклонение
Румыния (2018) 3,16 2614 0,923
Северная Македония (2019) 3,12 976 0,916
Грузия (2018) 3,07 2106 0,889
Азербайджан (2018) 3,01 1616 0,902
Черногория(2019) 2,93 899 0,925
Беларусь (2018) 2,87 1404 0,937
Украина(2020) 2,82 2590 1,010
Сербия (2018) 2,75 1327 0,973
Армения (2018) 2,75 1401 1,054
Болгария (2017) 2,73 1298 1,037
Турция(2018) 2,58 2139 0,926
Португалия (2020) 2,56 981 0,834
Литва (2018) 2,54 1320 0,973
Кипр (2019) 2,43 849 1,088
Босния и Герцеговина (2019) 2,41 1675 1,089
Россия (2017) 2,36 3217 0,992
Хорватия (2017) 2,23 1420 0,999
Нидерланды (2017) 2,10 2169 0,915
Италия(2018) 2,02 2152 0,985
Словения(2017) 2,01 1031 0,977
Словакия (2017) 1,98 1312 0,869
Чехия (2017) 1,89 1635 0,962
Великобритания(2018) 1,89 1754 0,953
Франция (2018) 1,87 1766 0,907
Испания(2017) 1,83 1105 0,931
Венгрия(2018) 1,83 1442 0,873
Швейцария (2017) 1,76 3057 0,843
Польша (2017) 1,74 1261 0,801
Албания(2018) 1,74 1424 0,952
Дания (2017) 1,74 3310 0,903
Эстония (2018) 1,71 1143 0,861
Германия(2017) 1,69 1999 0,862
Швеция (2017) 1,69 1168 0,892
Финляндия (2017) 1,64 1189 0,798
Исландия(2017) 1,56 1597 0,767
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.