Поэтико-философский аспект повестей Владимира Максимова 1960-х годов тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Жукова, Татьяна Евгеньевна

• Жукова, Татьяна Евгеньевна
• кандидат филологических наук
• 2004

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Жукова, Татьяна Евгеньевна

Введение.

Глава I. Проблемно-художественное своеобразие «триптиха» Владимира Максимова «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Стань за черту».

§ 1. «Печоринствующий тип» в ранних повестях Владимира ^ Максимова (повесть «Мы обживаем землю») и способы его воплощения.

§ 2. Проблема «мятущейся души» в повести Владимира

Максимова «Жив человек».

§ 3. Проблема всепрощения в повести Владимира Максимова

Стань за черту».

§ 4. Конфликт «отцов и детей» в повести Владимира Максимова ф «Стань за черту».

§ 5. Динамика жанрово-поэтических средств в «триптихе»

Владимира Максимова.

Глава П. Философско-этический аспект проблемы взаимоотношений личности и общества в повествовательной дилогии Владимира Максимова («Дорога», «Баллада о

Савве»).

Щ § 1. Концепт «дорога» в повестях Владимира Максимова

Дорога» и «Баллада о Савве».

§ 2. Проблема праведничества в тоталитарном обществе в дилогии Владимира Максимова.

§ 3. Антиномия «родина-чужбина» в повестях Владимира Максимова «Дорога» и «Баллада о Савве».

§ 4. Особенности пространственно-временных отношений в ранних повестях Владимира Максимова.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Поэтико-философский аспект повестей Владимира Максимова 1960-х годов»

Творчество Владимира Максимова справедливо сравнивали с «форте», что в музыкальном словаре обозначает звучание в полную силу. Действительно, его повести, романы, драмы свидетельствуют о полной самоотдаче и необычайной силе самобытного голоса истинно русского писателя.

Произведения В. Максимова, которого традиционно относят к третьей волне эмиграции, написаны исключительно о России, о ее судьбе, об ответственности каждого человека за исторический путь Родины. Нельзя согласиться с И.Золотусским в том, что все лучшее было написано В. Максимовым до эмиграции, так как эволюция творчества художника была объективным и естественным процессом, связанным с развитием литературы в мировом сообществе в целом. Но то, что русский писатель на протяжении всей жизни оставался любящим сыном своей многострадальной земли, - это несомненно. «Он долго жил на Западе и научился ценить его культуру и способность к выживанию. Но он чувствовал и то, как опадают силы Запада, как, достигши удовлетворения, грубо говоря, животных нужд, тот уперся в это удовлетворение, как в потолок. Максимову казалось, что Запад в этом смысле безнадежен, а у России еще есть надежда» [1].

Первые повести В. Максимова содержат художественные идеи, которые в дальнейшем будут развиваться и обогащаться в его крупных эпических произведениях, таких как «Семь дней творения», «Ковчег для незваных», «Карантин», «Заглянуть в бездну», «Прощание из ниоткуда», «Кочевание до смерти». Все его творчество представляет неразрывную эстетическую целостность: идеи, образы, мотивы, символы перетекают из одной книги в другую, поворачиваясь все новыми гранями.

Лев Аннинский в рецензии на книгу «Мы обживаем землю» подчеркивал бунтарский дух прозы писателя: «Максимов - это жесткий, почти исступленный исследователь мятущейся души. Его герои сходятся на случайных перепутьях, тоскливо смотрят в глаза друг другу: «Эх, не вышло разговора!» Жажда разговора, того самого, «русского спора», где все до дна, - вот их главная жажда» [2].

Поиски истины и правды в действительности ярко и своеобразно отразились в творчестве В. Максимова. Постоянное осмысление фактов истории России повлияло на мировоззрение писателя, который в дальнейшем стал называть себя «христианским анархистом» [3] и способствовать своими произведениями претворению в жизнь мечты: возвращение народа к нравственным истокам, к Православию, некоему единоначалию души, духовному возрождению. Вместе с тем, художник осознавал, что вынужден находиться в постоянной оппозиции к власти: «Мне, наверное, будет неудобно при самой идеальной власти. Я подчиняться не умею!» [4].

Эволюция убеждений и взглядов Максимова не могла не повлиять на выбор художественного метода писателя: в его творчестве очевидно движение от реализма к синтетизму. Идея «синтетического искусства», принадлежащая Е.Замятину, понимается как творческий сплав реализма и символизма, уводящего литературу от бытописательства к художественной философии[5]. Тенденция к синтетизму, зародившаяся в 1910-е годы, определила в дальнейшем перспективу развития русской литературы первой половины XX века (М. Булгаков, А. Платонов, Л. Леонов), а затем -современной (В. Аксенов, В. Маканин, Ф. Искандер). Синтетическим характером отличается и оригинальная жанрово-стилистическая система В.Максимова, четко прослеживающаяся в его романистике и берущая свое начало в ранней прозе писателя.

Тем сложнее представляется задача рассмотрения творчества В. Максимова в контексте своего времени, литературной эпохи. О необходимости объективной оценки своего творчества неоднократно заявлял и сам писатель: «Я хотел бы услышать, что думают о моих книгах люди, которые их читают. Критики о своих книгах я не слышу почти никакой. Эпизодически кто-то где-то что-то скажет, но оценки тому, что я сделал за 40 лет работы в литературе, не слышно. Это часто оценки политические, общественные. Теперь у нас все больше политические даются оценки, а не эстетические. Повторяю, нынешняя критика зависит от политической оценки писателя. Отвечаю: я хотел бы видеть объективную оценку своего творчества» [4]. Вместе с Тем, писатель отмечал, что «надо знать контекст времени» [4, 9]. Представляется целесообразным рассматривать творчество писателя с двух позиций: «эстетической» и в «контексте времени». Исходя из этих оснований, попытка осмыслить творческое наследие В. Максимова -задача весьма непростая, ибо оно продолжает рассматриваться с общественно-политических позиций (например, статьи В. Коротича в «Огоньке», И. Золотусского в «Смене» [1, 54] и другие).

Творчество В.Е. Максимова, и особенно ранний его период, неотделимо от традиций русской классической литературы. В своих интервью и выступлениях писатель называл имена художников слова, которые так или иначе оказали воздействие на формирование его взглядов, жизненной позиции, мировоззрения, художественного метода и стиля. К их числу прозаик относил JI.H. Толстого, Ф.М. Достоевского, A.M. Горького, М.А. Булгакова, а из современников - А.И. Солженицына, В.И. Белова, Ф.А. Искандера. При пристальном изучении наследия В.Е. Максимова можно выявить как генетические, так и типологические связи его произведений с творчеством перечисленных писателей, а также с произведениями A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, С.А. Есенина, И.А. Бродского (кстати, у Максимова были не только диалоги с Бродским по «Континенту», но их объединяла глубокая духовная связь, что отражено в воспоминаниях вдовы писателя и в публицистике [6; 7].

Контекст времени» для Максимова всегда был мощным фактором, воздействующим на становление его как писателя. «Мы родились в эпоху бесправия и расправ [1930-е годы], и, может быть, потому ничего так не желали в своей жизни, как остановить это насилие. Нам казалось, что литература тоже может помочь этому», - так объясняет «приход» В. Максимова в литературу Игорь Золотусский [1, 48]. Творчество Максимова -это источник документальных свидетельств об эпохе.

Максимов не был королем только литературного королевства, как Набоков, и, наверное, менее всего был им, - но одну заповедь классики он усвоил твердо: не писать мимо себя. Кто хочет узнать его биографию, по крайней мере, ее начало, может прочесть «Прощание из ниоткуда» - там все о Максимове первых витков его судьбы» [1, 49]. Всегда важно знать, с каким багажом знания жизни входит человек в литературу, что сформировало его мировоззрение. Для раннего Максимова - это прежде всего скитания по огромной стране от края до края. «Известно, что его отец (железнодорожный рабочий) был арестован как троцкист. Сам Максимов сидел в тюрьме, в психушке, в колонии. Потом. грянуло время скитаний, побегов, время улицы, подножек товарных вагонов и шпал, по которым все дальше и дальше относило от детства. Максимов бежал из колонии и из детского дома» [1,49]. Он принадлежал к числу сыновей врагов народа, «затравленных зверушек», как напишет он потом о себе.

И. Золотусский точно определяет, насколько социальная среда и обстоятельства жизни повлияли на формирование Максимова-человека и Максимова-писателя: «Человек, прошедший такую школу, навсегда отделен от мягкого, детского. Если оно и живет в нем, то очень глубоко, очень потаенно и только в условиях полной безопасности выходит наружу. Такой человек уже никогда не сделается кроткой овечкой, он, скорей, готовый к упреждающему прыжку на противника волк. К нему с силой лучше не подходить - получишь в ответ ее же» [1,49].

Время хрущевской «оттепели»: разоблачение культа Сталина («оттепель» получила свое определение по одноименной повести И.

Эренбурга), процесс освобождения от догм, всевозможных диктатов, запретов, возвращения классики и вместе с тем гонение на интеллигенцию: «лед, который начинал уже отмерзать, вновь превратился в лед» [6, 128], -это время предопределило многое в творчестве В. Максимова.

Максимов твердо вошел в литературу в 1960-е годы. В 1956 году он имел первый литературный опыт - сборник стихов и поэм «Поколение на часах», который вышел в Черкесске (символично название сборника - заявка автора на активную позицию своего поколения). Этот опыт оказался не совсем удачным: «художественно невыразительный — в силу поверхностной публицистичности и штампованности поэтической речи» [6, 129], - так оценила сборник современная автору критика.

И. Золотусский писал: «Как и многие из нас, Максимов начинал в газетах. Он печатал в них статьи и очерки, и даже стихи. Одно из таких стихотворений, где в положительном смысле упоминалось имя Сталина, было извлечено из подшивки перестроечным «Огоньком» и представлено читателю вместе с портретом молодого Максимова. Это был превентивный удар по тем, кто, по возвращении на родину, захотел бы предъявить права на свою чистую биографию. Оставшиеся в СССР и подличавшие в свое время интеллигенты боялись таких людей, как Максимов, и им нужно было, чтобы обелить себя, если не замарать, то хотя бы отчасти запачкать их. Так и поступил редактор «Огонька» В. Коротич, писавший антиамериканские романы, а потом сделавшийся заклятым западником. Он-то перешел в новую веру из корысти, а Максимов, которому во время написания злосчастного стихотворения едва ли было 20 лет, никакой выгоды из почтения Сталину не извлек. Это столкновение главного редактора «Континента» с отцами новой русской демократии было неизбежно: ни он для них, ни они для него не были своими» [1,48].

Владимир Максимов всегда был писателем «максимы». Можно присоединиться к мнению тех ученых, которые связывают выбор псевдонима писателя не только с именем Максима Горького, с легендарным, разящим врага пулеметом «максим» и с его любимой в детстве трилогией о Максимке, а прежде всего с его максимализмом, со стремлением все сделать для того, чтобы видеть Россию духовно возрожденной.

Писатель вошел в литературу на волне «шестидесятников» (Б. Окуджава, В. Аксенов, А. Гладилин и др.), однако «звездные мальчики» их прозы не привлекали писателя. Максимов обнаруживал в себе способность глубокого исследователя человеческой души, «вневременного» видения проблем современности. И был прав: «молодежная проза» (проза «Юности») оказалась «мимолетным явлением», не сумевшим заложить прочную литературную традицию. «Оттепельная» проза середины 1950-х годов (И. Эренбург, В. Дудинцев, П. Нилин и др.) была мало приемлема для молодого писателя своей назидательной идеей о необходимости общественных перемен, «очеловечевания» социалистических постулатов, сиюминутной злободневностью тематики. В. Максимова интересовали глубинные процессы эпохи, хотя, безусловно, вся литература 1960-х годов («деревенская» проза, военная «проза лейтенантов») не пройдет мимо его творческого обозрения. Спустя двадцать лет, в 1980-е годы, художник так объяснит свое самоопределение: «В литературной среде своего поколения я с самого начала оказался изгоем, пасынком. Меня мало волновали вопросы , занимавшие в те времена моих товарищей по перу. Мне хотелось сразу же «во всем дойти до самой сути», нащупать истоки процесса, раздирающего общество, выявить для себя историческую концепцию» [8, 7]. Это самоопределение В. Максимова выразится прежде всего в его «религиозном поиске».

Творчество В. Максимова, по нашему убеждению, можно условно разделить на три периода. Ранний период датируем 1961-1967 годами. В это время писатель создает ряд повестей: «Мы обживаем землю» (1961), «Жив человек» (1962), «Баллада о Савве» (1963), «Дорога» (1966), «Стань за черту»

1967),, а также рассказы: «Дуся и нас пятеро», «Искушение» (1963). В этот период происходит становление и признание художественного таланта Максимова. Он развивает самую важную для этого периода тему: познание человеком себя и окружающего мира.

Критика восторженно встречает его повести: «Проза Максимова — очень самобытная, сильная проза.» (С. Мокашин), «Его вещи несколько грубы и суровы, как сурова и груба жизненная правда, это самобытная проза.» (В. Шкловский), «Максимов выделяется зрелостью, силой и. определенностью таланта. Он из тех молодых писателей, чья принадлежность литературе (профессиональная и душевная) вне всякого сомненья.» (А. Борщаговский) [3, 81].

Максимов прочно занял свое особое место в литературе тех лет. Он сотрудничает в журнале «Октябрь», получает доброжелательные отклики даже со стороны партийных функционеров (Л. Ильичев, пленум ЦК КПСС, ноябрь 1963). О его повестях и рассказах пишут статьи, заметки, рецензии критики и литературоведы Е. Осетров, Ф. Светов, Л. Фоменко, Ф. Леван,

A. Берзер, В. Бушин, И. Борисова, С. Смоляницкий, В. Литвинов, Л. Тодоров, И. Вишневская, Ю. Дмитриев, Л. Аннинский, Н. Гордеева, В. Дудинцев, И. Золотусский, В. Петелин, А. Бочаров, С. Еремина, А. Ланщиков, А. Нилов,

B. Синенко и многие другие [9].

Этот период, условно называемый нами «ранняя проза», включает в себя следующие произведения: сборник стихов и переводов «Поколение на часах» (Черкесск, 1956); повесть «Мы обживаем землю» (сборник «Тарусские страницы», Калуга, 1961); повесть «Жив человек» (1962; «Октябрь», 1964); повесть «Баллада о Савве» (1963; «Октябрь», 1964); рассказ «Дуся и нас пятеро» (1963; «Октябрь», 1964); рассказ «Искушение» (1963; «Октябрь», 1964); пьеса «Позывные твоих параллелей» («Октябрь, 1964); повесть «Дорога» («Октябрь», 1966); повесть «Стань за черту» («Октябрь», 1967).

С 1960-х годов в советской прозе активно развиваются малые жанры -рассказ и повесть. Выбор «малого» жанра прозы, требуя пристального внимания к деталям, позволял Максимову живо отзываться на проблемы современности, примечая в них вечное, «вневременное». Уже здесь были обозначены те темы и идеи, которые в будущем потребуют от писателя серьезного осмысления в более крупном эпическом жанре — романе. Художник создает новый в советской прозе тех лет тип героя, в котором социальный статус, среда и образ жизни деформировали душу, и Максимову - психологу, исследователю «больной» души, важно показать, как происходит обратный процесс: возвращение человека «к себе», к своему предназначению, к истинным нравственным ценностям. В повестях «Баллада о Савве», «Дорога», «Стань за черту» едва ли не впервые в советской прозе 1960-х годов зазвучали христианские мотивы.

Литературовед и критик А. Бочаров справедливо отмечал, что уже ранние рассказы и повести В. Максимова утверждали общечеловеческие нравственные нормы жизни [10], писались не с позиций сиюминутного, а вечного, вневременного.

Второй период творчества писателя можно обозначить с 1968 по 1976 годы. В то время как литература конца «оттепели» и начала 1970-х г.г. уходит от злободневных проблем, менялся тип героя и художественное восприятие советской действительности Максимовым. Писатель философски осмысливает судьбу русских семей, историю страны, аксиологию современности, которую не в силах изменить. Будучи членом СП СССР, Максимов занимает активную гражданскую позицию в защите осужденных за антисоветскую деятельность писателей Гинзбурга, Галанскова, Добровольского. В этот период писателем создаются романы: «Семь дней творения» (1971), «Карантин» (1973), «Прощание из ниоткуда» (1974), «Ковчег для незваных» (1976). «Переход» Максимова к романистике был закономерен и «подготовлен» предыдущим его творчеством. Роман «Семь дней творения» справедливо рассматривается критикой как программное произведение писателя, «поворотное» в его творчестве (это отмечал и сам автор, желая рассказать о том тупике, к которому пришло общество в 70-х г.г.) - это первый роман, опубликованный В. Максимовым на Западе. Романы этого периода творчества писателя - итоги глубокого, философского переосмысления советской действительности с точки зрения плодов, которые принесла революция 1917 года. Писатель становится на позиции православно-христианского пути развития общества и государства: через покаяние, очищение к возрождению соборной души народа.

Период эмиграции и адаптации к новым общественным условиям был очень непростым для Максимова. Работа в качестве главного редактора «Континента» привнесла корректировки и даже, можно сказать, существенные изменения взглядов на проблему западной демократии. Писатель остался патриотом и испытывал прежнюю боль за «перестроечную» Россию, о чем говорит его публицистика, телевизионные и газетные интервью. В этот, третий период творчества В. Максимов вновь, как и в романе «Ковчег для незваных», обращается к исторической тематике, к реальным фактам автобиографии в романах «Заглянуть в бездну» (1986) и «Кочевание до смерти» (1995). В 80-90-е г.г. писатель не забывает и малые жанры: пишет повести «Сага о носорогах» (1981), «Как в саду при долине» (1993), а также ряд пьес «Кто боится Рэя Брэдбери?» (1988), «Берлин на исходе ночи» (1991), «Там, вдали за рекой.»(1991), «Где тебя ждут, ангел?» (1993), «Борек - станция пограничная» (1995). В 90-е годы обращение писателя к публицистике становится постоянным и подавляющим в творчестве. Голос Максимова этого периода - это голос совести, голос «голой» правды. Вышедшая уже в «новой» России книга публицистики «Самоистребление» (1995) свидетельствует о бескомпромиссности и решительности писателя, ставшего к этому времени всемирно известным лауреатом трех литературных премий [6,115].

Таким образом, творческое наследие Владимира Максимова условно соотносится с тремя периодами, связанными непосредственно как с «контекстом времени» (скитания «по Руси» 1950-х г.г., «оттепель» 1960-х г.г., «застой» 1970-1980-х г.г., эмиграция, «перестройка» конца 1980-1990-х г.г. и время «постперестроечной демократии» начала 1990-1995 г.г.) и его честной гражданской, человеческой и писательской позицией, так и с эволюцией взглядов писателя, с изменением его творческих задач, убеждений, с его твердой мировоззренческой религиозно-философской основой. Кроме того, как уже говорилось выше, В. Максимов, как истинный художник слова, вобрал в себя все лучшее, что было создано русской классической литературой, и продолжил в своем творчестве следование реалистическим традициям, под влиянием которых и формировался художественный метод писателя, который он называл «мистическим реализмом». В своей статье «Мистика социализма», опубликованной в журнале «Континент» (1982), Владимир Максимов обосновывает это понятие как следование реализму Ф.М. Достоевского: «Можно без преувеличения сказать, что Достоевский сформировал психологию и мировоззрение, в частности, моего поколения. Через него и с его помощью каждый из нас, его поклонников и последователей, вдруг открыл для себя в плоскостном, трехмерном, сугубо социальном и пропагандно упрощенном мире совсем иное - четвертое измерение, в котором наше «я» обрело новые ценности и другие точки нравственного отсчета. Мы как бы приподнялись над собственным бытием, с предельной ясностью убеждаясь, что вопреки, казалось бы, «железной» логике литературы критического реализма, мало изменить социальные обстоятельства в обществе, чтобы изменить человека к лучшему. Мы поняли, что человек должен прежде всего менять себя и окружающий его нравственный климат в обществе и любые социальные реформы могут быть только следствием такого внутреннего преображения» [8,27].

В ранних произведениях В. Максимова обозначены традиционные, «классические» для русской литературы проблемы: проблема «маленького человека», поиска правды и смысла жизни, богоискательство и праве дничество, проблема «мятущейся» души, а также проблема христианского единения людей, проблема особого отношения человека к природе, народа и власти, личности и общества.

Самобытность художника проявилась в стиле, который отличается глубоким психологизмом, введением в ткань повествования реминисценций, аллюзий (сны, видения, воспоминания, исторические документы, географические справки, библейские сюжеты, притчи, письма, фольклорные элементы), использованием композиции со смещением планов действия в различных хронотопах, фабульной «недосказанностью» (о том, что произошло, читатель лишь догадывается), пристальным вниманием к деталям. Язык произведений Максимова отличается наличием просторечных и диалектных высказываний, а также использованием образов-символов (вода, лодка, ковчег). Мастерство Максимова раскрывается также в описаниях природы, портретных зарисовках. Обращение писателя к христианской тематике было своеобразным новаторством в советской литературе 1960-х годов. Утверждение истинных общечеловеческих ценностей, основанных на православных христианских традициях, создание ярких образов, воплотивших все лучшее в русском национальном характере, - доказательство большого таланта и мастерства Владимира Максимова.

Несмотря на кажущееся изобилие критических отзывов, именно первый период творчества писателя настоятельно требует научного осмысления с позиций современной науки. Все отклики на первые повести и рассказы Владимира Максимова появлялись «по горячим следам» и относились к 1962-1971 годам, затем проза художника перестала находить своего исследователя в России по политическим причинам. Зарубежная же критика и литературоведение интересовались почти исключительно романами писателя, упоминая о ранней прозе как о советском, лишь подготовительном к настоящему творчеству, периоде. Например, Виолетта Иверни, посвятившая обстоятельную статью романистике В. Максимова, упоминает о его повестях с точки зрения развития в них главной идеи романа «Семь дней творения» [11]. Исследователь подчеркнула, что Максимов в своих творениях «испытывает почти болезненное стремление» через посредничество своих первых героев Виктора Суханова («Мы обживаем землю»), Сергея Царева («Жив человек»), Ивана Васильевича Грибанова («Дорога»), Михея («Стань за черту»), Савву («Сага о Савве») «пробиться к зернышку, из которого произрастает этот таинственный плод - дитя человеческое. В чем его предназначение? Какой незримый долг лежит на нем, какую миссию послано оно исполнять сюда, на эту грязную, воющую, дивную землю?» [11, 35].

В последнее десятилетие творчество Владимира Максимова активно изучалось, но все диссертационные исследования также посвящены романам писателя. Это работы А.Р. Дзиова «Проза Владимира Максимова» [12]; J1.A. Шаховой «Функции интертекста в романистике Владимира Максимова (на примере романа «Ковчег для незваных») [13]; A.B. Баклыкова "Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Кочевание до смерти» [14]; H.H. Савушкиной «Роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда». Типология жанра» [15]; Чу Юань «Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Заглянуть в бездну» [16]; М.М. Глазковой «Роман Владимира Максимова «Семь дней творения»: проблематика, система образов, поэтика» [8]. Однако ранняя проза писателя не подвергалась монографическому исследованию, а между тем, целостное и объективное изучение ранних повестей писателя давно назрело.

Актуальность исследования обусловлена потребностью обстоятельного и обобщающего анализа раннего творчества Владимира Максимова выявить значимость ранних повестей для дальнейшего развития прозы художника в более крупных эпических формах, в его романистике. Многоаспектное изучение повестей «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Дорога», «Стань за черту» и «Баллада о Савве» позволяет получить более глубокое представление о логике развития творчества Владимира Максимова и русской литературы 1960-х годов в целом, что, в свою очередь, связано с одним из приоритетных направлений современного литературоведения — исследованием литературного процесса XX столетия.

Объектом исследования являются повести Владимира Максимова 1960-х годов: «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Дорога», «Стань за черту», «Баллада о Савве».

Предметом изучения становится идейно-философская и поэтическая структура ранней прозы Владимира Максимова.

Цели исследования:

- определить значимость ранних повестей Владимира Максимова для всего творчества писателя и советской литературы 1960-х годов;

- осмыслить идейно-тематические и нравственно-философские устремления писателя, воплощенные в образную систему его повестей;

- проанализировать поэтические особенности пяти повестей Владимира Максимова;

- выявить жанрообразующие элементы ранней прозы Владимира Максимова, которые в дальнейшем послужили основой романистики писателя.

Задачи, стоящие перед автором диссертации, связаны с указанными выше целями исследования:

- изучить мотивную структуру повестей Владимира Максимова «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Дорога», «Стань за черту», «Баллада о Савве» в аспекте ее философско-художественного содержания;

- проанализировать символику повестей, систему образов, выявить роль пейзажа и портретных зарисовок, функциональность художественных приемов, особенности выражения авторского сознания и строения ранних произведений Владимира Максимова;

- выявить динамику идейно-эстетических взглядов писателя от первой по хронологии повести «Мы обживаем землю» (1961) до последней - «Стань за черту» (1967);

- определить связь ранней прозы Владимира Максимова с крупными эпическими произведениями художника и, в частности, одним из его лучших романов «Семь дней творения».

Методы исследования совмещают биографический, историко-функциональный, сравнительно-типологический, герменевтический и нарратологический подходы к изучению художественных произведений.

В основу диссертационного исследования положена рабочая гипотеза: в ранних повестях Владимира Максимова «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Дорога», «Стань за черту» и «Баллада о Савве» художественно воплощены, основанные на глубоко личном биографическом опыте философско-этические представления о русском национальном характере, обусловившие, по мысли автора, историческую судьбу России. Различные аспекты нравственной проблематики повестей вылились и углубились в более сложной жанровой эпической форме - в романе «Семь дней творения», а в дальнейшем в еще более сгущенной форме в романах 1970-1980-х годов.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней проводится целостный анализ ранней прозы Владимира Максимова как идейно-эстетического единства. Диссертация, обобщая уже сказанное советской критикой и литературоведением 1960-х годов, а также зарубежной критикой, представляет анализ проблемно-тематической и стилистической основы повестей Владимира Максимова «Мы обживаем землю», «Жив человек», «Дорога», «Стань за черту» и «Баллада о Савве», разделяя их на циклы и обосновывая это деление единством авторского замысла, проблематики и поэтики произведений. Впервые обращается внимание на то, что в собрании сочинений Владимир Максимов расположил повести в отдельном томе не по хронологии, а по логике художественной мысли, тем самым подчеркнув их циклическую связанность.

Предметом специального монографического исследования также впервые становится динамика аксиологического и поэтического аспектов произведений выдающегося русского писателя 1960-х годов, которые рассматриваются в неразрывной связи с романистикой писателя 1970-1980-х годов.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Повести Владимира Максимова «Мы обживаем землю» (1961), «Жив человек» (1962) и «Стань за черту» (1967) представляют собой триптих, а «Дорога» (1966) и «Баллада о Савве» (1963) - диптих, что обосновывается единством проблематики и сходством художественных средств в их совокупности. В целом пять произведений являются важным этапом творческой эволюции писателя, так как в них ставится и решается с помощью разнообразных поэтических средств и по нарастающей проблема ответственности человека не только за свою жизнь, но и за историческую судьбу своей родины.

2. Тесно связанная с философской проблемой смысла человеческого бытия, проблема судьбы России воплощается в повестях Владимира Максимова в следующих аспектах: необходимость познания окружающего мира и роли человека в нем («Мы обживаем землю»); важность познания самого себя и способность самопожертвования во имя ближнего («Жив человек»); умение противостоять жестоким обстоятельствам и служить доброму, вечному, а не суетному, злому («Дорога»); нужность возвращения к христианским заповедям милосердия, покаяния, всепрощения («Стань за черту»); стремление к духовному очищению и самосовершенствованию, к рождению в духе как основной смысл бытия («Баллада о Савве»).

3. Все названные аспекты нравственных проблем, поставленных в ранних повестях Владимира Максимова, будут сфокусированы и представлены более широко в его романе «Семь дней творения», «предтекстами» которого являются все пять повестей в своей совокупности.

4. В ранней прозе Владимир Максимов разрабатывает различные жанровые разновидности эпического произведения, которые затем станут романным, то есть жанровым синтезом у писателя. «Мы обживаем землю» - романтическое повествование с трагическим финалом; «Жив человек» - лирическая исповедь с драматическим концом; «Дорога» - социальная повесть с элементами «производственной драмы»; «Стань за черту» - драматизированное повествование в классицистическом духе с соблюдением закона «трех единств» и трагической коллизией; «Баллада о Савве» -притчевое повествование с неожиданной лирической концовкой.

5. Поэтическое своеобразие ранней прозы Владимира Максимова заключается в доминировании следующих средств выразительности и изобразительности: использование евангельской символики (звезда, небо, земля, слепец, дорога, море); многофункциональность пейзажных зарисовок, выполняющих роль антитезы, обрамления, психологического параллелизма; средств характеристики образов с помощью снов и видений, приемов самораскрытия, портрета, «говорящей детали».

6. Применение особых пространственно-временных отношений, служащих важной формой выражения авторского сознания, позволяет писателю наиболее полно претворить свой авторский замысел в художественную форму. Во всех повестях Владимира Максимова доминирует повествовательный хронотоп, ориентированный на воссоздание связи событий исторических с внутриличностными, взятыми в их мифопоэтическом контексте с использованием архетипов: дом, лес, путь, блудный сын, а также антиномических концептов: свет-тьма, жизнь-смерть, любовь-ненависть.

Методологической и теоретической базой диссертационного исследования являются труды известных литературоведов, историков и теоретиков литературы, таких как В. Виноградов, Б. Томашевский, М. Бахтин, Ю. Лотман, Б. Корман, В. Хализев, а также Н. Лейдерман, В. Тюпа, И. Саморукова и другие. Автор опирается на работы отечественных и зарубежных ученых, обращавшихся к прозе Владимира Максимова, таких как В. Иверни, 3. Маурина, И. Рубин, П. Равич, В. Марамзин, Ж. Морель, Ф. Эберштадт, Л. Аннинский, Л. Фоменко, И. Золотусский, А. Бочаров, И. Попова и других.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что диссертация способствует более глубокому уяснению теоретических сторон жанра повести, а также в целом методологии реализма.

Практическое применение.

Результаты научного исследования могут быть использованы при чтении лекционных и специальных курсов, проведении семинарских занятий по истории русской советской литературы второй половины XX века.

Апробация диссертационного исследования.

Основные положения диссертации и отдельные проблемы исследования многократно обсуждались на заседаниях кафедры русской филологии Тамбовского государственного технического университета, а также были представлены на Юбилейной Международной научно-практической конференции «Лермонтовское наследие в самосознании XXI столетия» в 2004 году в городе Пенза, на Второй Всероссийской конференции «Текст: теория и методика в контексте вузовского образования» Тольяттинского государственного университета в 2004 году. Основные положения диссертации изложены в семи публикациях.

Структура и объем работы.

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы.

Введение включает в себя обоснование темы, актуальности и новизны исследования, обзор критической литературы и определяет методологию исследования, его цели и задачи.

Первая глава «Проблемно-художественное своеобразие триптиха Владимира Максимова («Мы обживаем землю», «Жив человек», «Стань за черту») посвящена анализу проблемы «мятущейся души» в повести «Жив человек», проблемы преображения «печоринствующего типа» в повести «Мы обживаем землю», а также проблемы всепрощения и конфликта поколений в повести «Стань за черту». В первой главе рассматриваются также жанрово-поэтические средства, с помощью которых происходит воплощение нравственно-философской тематики в прозе Владимира Максимова 1960-х годов.

Во второй главе «Философско-этический аспект проблемы взаимоотношений личности и общества в повествовательной дилогии Владимира Максимова («Дорога», «Баллада о Савве»)» исследуются вопросы авторской художественной концепции: проблемы праведничества, антиномии «родина-чужбина», мотива дороги жизни - и способы их воплощения в повестях писателя.

В заключении диссертации делаются выводы, вытекающие из анализа художественного текста повестей Владимира Максимова 1960-х годов.

Основное содержание работы изложено на 179 страницах. Список использованной литературы включает 253 наименования.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Жукова, Татьяна Евгеньевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате предпринятого исследования можно сделать следующие выводы.

Ранние повести Владимира Максимова по своим идейно-эстетическим параметрам и жанрово-стилевым особенностям явно разделяются на два циклических образования: «триптих» о «мятущейся душе» - «Мы обживаем землю», «Жив человек» и «Стань за черту», и диптих о поисках истинного смысла бытия, о путях духовного преображения человека («Дорога», «Баллада о Савве»).

Такая циклизация обосновывается явным сходством авторского замысла, наличием единой проблематики и близостью способов ее художественного воплощения. В триптих входят повести, имеющие заголовки в виде императивных предложений (утверждающих или требующих). Повести «Мы обживаем землю», «Жив человек» и «Стань за черту» имеют перекликающиеся друг с другом эпиграфы, углубляющие тему борьбы доброго и злого начал в человеческой душе и подчеркивающие ее различные аспекты. Обнаруживается своеобразная динамика нравственных идей, заключенных в цитатные эпиграфы к этим повестям (от мыслей М. Горького, Л.Н. Толстого к Евангелию).

В художественном тексте трех повестей выявлены своеобразные знаки-указатели (перенесенные из одной повести в другую цитаты), которые позволяют судить о намеренной авторской интенции, заключающейся в подчеркивании цикличности, взаимосвязанности этих произведений, объединении их в некое целостное образование. Повести объединены общими персонажами и сюжетно сходными ситуациями.

В центре «триптиха» В. Максимова единая проблема духовного перерождения человека, которая воплощается в различных разновидностях повествовательного жанра. «Мы обживаем землю» - романтическое повествование с трагическим концом, «Жив человек» - это лирическая исповедь с драматическим финалом, а «Стань за черту» - драматизированное повествование с трагической коллизией, на основе классицистических канонов (единства времени, места и действия).

Доминирующими художественными средствами в трех указанных повестях Владимира Максимова выступают сквозные образы-символы, противопоставленные друг другу: лес-море, солнце-тьма, небо-земля, дом-пустыня, которые образуют мотивную систему произведений, а также особый вид повествовательного хронотопа, специфику которого составляет чередование двух временных пластов - настоящего и прошлого.

Философско-нравственный аспект представляется в текстах повестей в противоположности двух состояний сознания героя, постоянно чередующихся: сна и яви. В повести «Жив человек» присутствует еще и дополнительная форма - «видение» и визуализированная мечта героя, которая воспринимается им как вполне реальное явление, в то время, как реальность представляется «приснившейся». Таким приемом автор достигает решения проблемы разрыва мечты и действительности, показывая, что человек, защищая свою душу от земной «грязи», сохраняя в ней человеческое, вынужден уходить в область мечты. Сны выполняют, в основном, функцию ретроспекции или предварения событий, показывают истинные причины поступков героев.

Пейзаж служит у Владимира Максимова ярким средством характеристики образов, выполняя также функцию психологического самораскрытия героев.

При характеристике женских образов Владимир Максимов следует традиции русской классической литературы в той ее части, в которой русская женщина изображалась средствами народного поэтического творчества. Песни, частушки, сказовая речь, устойчивая фольклорная символика, постоянные эпитеты и сравнения используются автором для создания исконно русского типа мудрой, терпеливой, верной, милосердной женщины, на которой «держится весь свет». Это Васена из повести «Мы обживаем землю», Христина из повести «Жив человек», Клавдия и Анна из повести «Стань за черту» и другие.

В триптихе Максимова выявляется единый тип героя: человек «исключительной судьбы», изгой, скиталец, бродяга, прошедший через невероятные мытарства в детприемниках, колониях, фашистском плену, сталинских лагерях и на стройках социализма, но с сильной саморефлексией и обостренной потребностью «пересотворения себя». Поэтому уже в первых своих повестях автор обнаруживает во всей полноте стремление понять и определить характерные черты русского национального характера и на основании этого прозреть пути возрождения России. В.Е. Максимов использует для выявления типологических черт современника традицию Ф.М. Достоевского: помещение героя в ситуацию «на пороге», когда, находясь между жизнью и смертью, человек проявляет всю свою глубинную суть. Прозаик устанавливает приоритет «живой жизни» над идеями, чувств над «умствованиями», который усиливается от повести к повести.

Для характеристики образов писатель использует такие приемы изобразительности, как внутренние монологи, портретные и пейзажные описания, приемы сквозной «говорящей» детали, эпистолярные вставки (письма героя), создающие эффект самораскрытия образа, а также фольклорную и библейскую символику. Последняя применяется для решения проблемы всепрощения, то есть воспитания в себе высшей степени мистического осознания жизни в русле христианской аксиологии.

Через все повести триптиха В. Максимова проходит сквозной мотив моря как очищающей и одухотворяющей стихии. В повести «Стань за черту» усиливаются евангельские мотивы, центральным из которых становится образ слепца, идущего над пропастью. Апокалипсическое восприятие действительности сменяется в финале оптимистической надеждой на благовест», на ощущение Россией Божьего зова, который приведет народ к духовному возрождению.

Другой, не менее важной проблемой, решаемой в повести «Стань за черту», является проблема вины отцов и возможности разрешения конфликта поколений. Особую значимость автор придает роли женщины в разрешении конфликта и прощении «отцов». Тема предательства переплетается в повести с темой вины отцов, так как она рассматривается как предательство Веры (основная вина революционного поколения).

Анализируя поэтику трех повестей, входящих в триптих, можно увидеть динамику художественной системы Владимира Максимова в сторону усиления цитаций из русской классики, перекличек сюжетов, аллюзий и реминисценций из произведений русской литературы второй половины XIX века (Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский), а также более широкой функциональности приема сна и видения (ретроспекции, предварения, характеристики образов, осознание причин поступков и психологических мотивировок, противопоставление мечты и реальности и т.д.). Ретроспектива, воплощенная в снах персонажей, выступает как основное средство раскрытия подтекста в произведениях. Сны позволяют увидеть эволюцию духовного состояния персонажа, которая в реальности пока им не осознана, а также найти возможность изменения своего «я» в его отношении к миру.

В повести «Стань за черту» появляются вставки, представляющие собой «прямой голос» биографического автора, вторгающегося в повествование с целью достижения дидактического императива. Такой прием станет характерным для романов писателя 1970-1980-х годов. Усиливается также драматургичность повествования с помощью введения различных «сценических эффектов» и восстановления закона трех единств, характерного для классицистической драмы.

Дилогия «Дорога» и «Баллада о Савве» («Шаги к горизонту») отличается от первых трех повестей иным типом героя: в центре произведений личность честная, трудолюбивая, без ярко выраженного своеволия и бунтарских наклонностей. Центральный персонаж «Дороги» -тип «железного большевика», который будет более тщательно «разработан» в романе «Семь дней творения» в образе Петра Дашкова.

Диптих объединяется отсутствием эпиграфов и императивных заголовков. Оба заглавия повестей несут в себе сематику архетипа пути, поисков истинных целей бытия человеком, идущим по жизненной дороге. Эти повести отличаются доминирующей социальностью и критической направленностью по отношению к обществу «развитого социализма».

Важной составляющей философско-этического аспекта проблемы взаимоотношений личности и общества в повествовательной дилогии «Дорога» и «Баллада о Савве» выступает концепт «дорога», позволяющий под более глубоко объемлющим углом зрения понять концепцию предыдущих повестей «Жив человек», «Мы обживаем землю» и «Стань за черту». Глубокий философский подтекст, символический смысл «дороги» связывается автором исключительно с христианской аксиологией, с такими этапами развития личности, как покаяние, вытеснение зла, творение добра и совершенствование духовности. Дорога у Максимова - это всегда путь к Богу, который достигается героями разными путями, но идет в одном направлении: «к небу», «к горизонту», к Истине.

Проблема «преображения» личности решается во всех пяти повестях, но в триптихе - во внутриличностном аспекте, а в диптихе - в социально-философском, при явном воздействии идей Ф.М. Достоевского, что многократно подчеркивалось самим писателем в его интервью и публицистических произведениях.

Уточняя позицию французской исследовательницы Виолетты Иверни, утверждавшей, что центральная идея повести «Дорога» - это дарованное

Грибанову избавление от «ужаса близкого крушения большевистских идей» [4, 40], необходимо подчеркнуть, что идея автора не в «избавлении», а в «возмездии» за вину фанатически непродуманного, механического следования идеологии партии, ибо герой умирает в злобной ярости от того, что строительство «дороги» прекращено, что поставленная партией цель не достигнута. Главному герою был дан шанс отрешиться от суеты и переосмыслить прожитую жизнь, но он им не сумел воспользоваться и понять (как продолженный в романе «Семь дней творения» его идейный двойник - Петр Дашков), что смысл жизни в любви в широком понимании этого слова, а не в следовании партийной идее.

Если у центральных персонажей повестей В. Максимова — Виктора Суханова, Сергея Царева, Михея Савельевича покаяние происходило в области совершенного ими зла, то герои дилогии - Грибанов и Савва -добрые натуры, должные осознать ложность избранной жизненной цели.

Объединяет повести дилогии наличие общих персонажей -«праведников», Кирилла и Васены, утверждающих авторскую идею о росте среди русского народа при тоталитарном режиме покаянных настроений, желаний преодолеть «духовную хворь».

Отличает повести «Дорога» и «Баллада о Савве» то, что в первой обличение пороков существующего общественного устройства ведется второстепенными персонажами, которым противостоят искренне преданные социалистической идее герои (Иван Васильевич Грибанов, Алексей Царьков, Башкирцев, Каргин), а во второй повести в полную силу заявлено о чувствах страха и несвободы, которые испытывают граждане огромного государства.

В. Максимовым настойчиво проводится антиномия «родина-чужбина». Некоторые герои хотят бежать на «чужбину», потому что на родной земле чувствуют страх, враждебное отторжение ото всех, глухое одиночество. В повесть «Баллада о Савве» введена сюжетная параллель, построенная на существовании двух полярно противоположных миров в одном обществе: мира тоталитарной идеологии, где царствуют «скидоненки» и «мастера» с их грубостью, вседозволенностью, презрением ко всему высокодуховному и интеллигентному, и мира людей, выброшенных из общества, прошедших сквозь жернова тюрем и лагерей, бродяг, воров, бандитов, живущих по более справедливым, хотя и жестоким законам.

В таком полярном обществе выживают, как подчеркивает писатель, только люди со стержнем, из которых не смогли вырвать корень, такие как Савва, а идеалисты-романтики, подобные учителю Шаронову, честному коммунисту Зяме, обречены на гибель. Их легко подминает «цельностальная баржа» государства, построенная на ложной идее всеобщего равенства.

Символом страдающего от сетей «лукавой» идеологии становится татарчонок Сашка Пушкин, бесприютное, затравленное существо, из которого «выбили Бога». Имя великого поэта, которое дали мальчику «в насмешку», подвергается постоянному глумлению и становится знаком духовной деградации общества, отринувшего «в своей низовой массе» великий духовный опыт предшествующих поколений.

Образ Саввы является, по нашему убеждению, синтезирующим, объединяющим все аспекты философской концепции Владимира Максимова, развернутой во всех пяти повестях 1960-х годов, что объясняет факт размещения третьей по хронологии повести как завершающей циклы. Савва Гуляев, познав в себе меру добра и зла (как Сергей Царев из повести «Мы обживаем землю»), поняв величие и низость людского племени (как Виктор Суханов из повести «Жив человек»), пройдя через грехи и искушения и осознав важность всепрощения (как Михей из «Стань за черту»), увидел ложность избранных жизненных целей (как Грибанов из повести «Дорога») и нашел истинный смысл бытия в сострадании и любви к ближнему, любви к родной земле, которые ведут к духовной гармонии.

Повесть «Баллада о Савве» по своей проблемно-поэтической структуре тяготеет к романному повествованию, о чем свидетельствуют и ее почти романный хронотоп», совмещающий изображение реальной действительности в тесной связи с событиями духовного бытия. Специфика пространственно-временных отношений в повестях 1960-х годов определяется авторской идеей о записанной в подсознательной сфере человека Всемирной истории, любой эпизод которой может быть воссоздан и осмыслен душой в состоянии сна.

В повестях Владимира Максимова «Мы обживаем землю» и «Жив человек», где повествователями выступают главные герои, концепция времени совпадает с авторской, а в остальных произведениях, где существует специальный рассказчик, темпоральность героев и автора-повествователя не совпадает.

Таким образом, повести Владимира Максимова 1960-х годов являют собой зрелые оригинальные произведения молодого автора, объединенные сквозной философской проблемой поиска высшего смысла в человеческой жизни, воплощаемой целой системой поэтических средств. Они представляют собой идейно-эстетическое единство, обладающее признаками цикличности, и одновременно являются текстами-предтечами будущих романов писателя, так как содержат в сгущенном варианте все дальнейшие авторские эпические замыслы.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Жукова, Татьяна Евгеньевна, 2004 год

1. Максимов, В.Е. Собрание сочинений в 8 т./ В. Максимов. М.: Терра,1991-1993.

2. Максимов, В.Е. Без иллюзий (Беседу вела Пугач А.)/ В. Максимов/ЛОность. 1991. - № 8. - С. 28-29.

3. Максимов, В.Е. Будет ли лучше? (Беседа с Владимиром Максимовым)/ В. Максимов// Москва. 1992. - № 5/6. - С. 4-9.

4. Максимов, В.Е. Ваша страна (Интервью с писателем Максимовым)/

5. B. Максимов// Театральная жизнь. 1991. - № 23. - С. 11,29-31.

6. Максимов, В.Е. В одиночку из беды не выскочить (Беседа с писателем Владимиром Максимовым)/ В. Максимов// Труд. -1991. -№ 1.-С.5.

7. Максимов, В.Е. Возрождение ткани жизни (к оценке политических и экономических перемен в России): Беседа с главным редактором журнала «Континент» (Париж) В. Максимовым/ В. Максимов// Деловые люди. 1992. - № 2. - С. 56-58.

8. Максимов, В.Е. В преддверии нашего завтра/ В. Максимов// Континент. 1992. - № 71. С. 275-276.

9. Максимов, В.Е. Где тебя ждут, ангел? Встречи в двух актах, шести картинах/ В. Максимов// Континент. 1993. - № 75. - С. 23-59.

10. Максимов, В.Е. Если бы я знал, что так все обернется. (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ В. Максимов// На боевом посту. -1993.-№5/6.-С. 38-40.

11. Ю.Максимов, В.Е. Если весь организм больной, то. (Беседа с В. Максимовым)/ В. Максимов// Театральная жизнь. 1990. - № 16.1. C. 15-17.

12. П.Максимов, В.Е. Жив человек: Повести/ Владимир Максимов. М.: Молодая гвардия, 1964. - 104 с.

13. Максимов, В.Е. Заглянуть в бездну: Роман/ Владимир Максимов// Роман-газета. 2000. - № 4. - С. 96.

14. Максимов, В.Е. Заглянуть в бездну. Ковчег для незваных: Романы/ Владимир Максимов. -М.: Сов. Россия, 1991. 446 с.

15. И.Максимов, В.Е. Заглянуть в бездну/ В Максимов. М.: Московский рабочий, 1990.-252 с.

16. Максимов, В.Е. Звезда адмирала Колчака. Семь дней творения. Романы/ Владимир Максимов. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1993.-517 с.

17. Максимов, В.Е. Игра Запада с экс-Союзом может закончиться в пользу государства мафии/ В. Максимов// Российская газета. 1993. -№ 14.-С. 7.

18. П.Максимов, В.Е. Избранное/ В. Максимов. М.: Терра, 1994. - 734 с.

19. Максимов, В.Е. Изменение нравственного климата мы с этого начинали./ В. Максимов// Студенческий меридиан. - 1990. - № 8. -С. 9-10.

20. Максимов, В.Е. Из России я не уехал (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ В. Максимов// Российская газета. -1991.-8 июня. -С. 7.

21. Максимов, В.Е. Когда поднялся железный занавес/ В. Максимов// Литературная газета. 1991. - 16 октября. - № 41. - С. 11.

22. Максимов, В.Е. Кому нужен том речей Ландсбергиса? (О проблемах России: Беседа с писателем В. Максимовым)/ В. Максимов// Независимая газета. 1991. - 21 февраля. - С. 6.

23. Максимов, В.Е. Конец прекрасной эпохи/ В. Максимов// Российские вести. 1993. - 15 июля. - С. 7.

24. Максимов, В.Е. Культура русского зарубежья (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ В. Максимов// Телевидение и радиовещание. -1990.-№5.-С. 29-33.

25. Максимов, В.Е. Литература там, где есть боль/ В. Максимов// Литературная газета. 1994. - 9 марта. - № 10. - С. 5.

26. Максимов, В.Е. Марш веселых ребят/ Владимир Максимов// Литературная газета. 1992. - № 8. - С.4.

27. Максимов, В.Е. Мы все на одной галере (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ В. Максимов// Труд. -1991.-17 октября.

28. Максимов, В.Е. Мы все на одной льдине/ В. Максимов// Труд. -1991.-17okt.-C. 8.

29. Максимов, В.Е. Мы думали, что начинаем новую эпоху/ В. Максимов// Литературная газета. 1990. - 9 мая - № 19. - С. 12.

30. Максимов, В.Е. Мы не в изгнаньи, мы в послании. (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ В. Максимов// Литературная Россия. -1991.-31 августа-6 сентября. № 34. - С. 8.

31. Максимов, В.Е. Мы обживаем землю: Роман, повести/ Владимир Максимов. М.: Советская Россия, 1970. - 304 с.

32. Максимов, В.Е. Мы обживаем землю: Роман, повести/ Владимир Максимов. -М.: Мол. гвардия, 1991. 606 с.

33. Максимов, В.Е. Мы снова сползаем в XIX век (О ситуации в бывшем СССР: статья из Парижа)/ Владимир Максимов// Комсомольская правда. 1992. - 27 марта. - С. 4.

34. Максимов, В.Е. Надо признаться все мы жертвы./ В. Максимов// Книжное обозрение. - 1990. - 6 апреля. - № 14. - С. 8-9.

35. Максимов, В.Е. Не будьте свиньями, бегущими к пропасти (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ В. Максимов// Вестник противовоздушной обороны. 1992. - № 10. - С. 6-8.

36. Максимов, В.Е. Не принимаю такую борьбу (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ Владимир Максимов// Учительская газета. -1991.-№1.-С. 7.

37. Максимов, В.Е. Неужели это колокол наших похорон?// Правда. 1994.-№23/27.-С. 5.

38. Максимов, В.Е. Нужно общенациональное примирение (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ Владимир Максимов// Известия. (Московский вечерний выпуск). 1990. - 3 мая. - С. 4.

39. Максимов, В.Е. Писатель, диссидент, эмигрант, патриот (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ В. Максимов// Международная жизнь. 1992. - № 1. - С. 150-158.

40. Максимов, В.Е. Письмо из Парижа/ В. Максимов// Литературная газета. 1990. - 28 февраля. - № 9. - С. 14.

41. Максимов, В.Е. Покаяние интеллигенции вот что сейчас нужно России (Беседа с писателем В.Е. Максимовым)/ В. Максимов// Поиск. - 1990. - 11-17 мая. - № 19. - С. 5.

42. Максимов, В.Е. Примирить «правых» и «левых» (О политической ситуации в России)/ В. Максимов// Российская газета. -1991.-22 ноября. С. 4.

43. Максимов, В.Е. Прощание с эпохой/ В. Максимов// Литературная газета. 1992. - 7 ноября. - № 41. - С. 9.

44. Максимов, В.Е. Рабиес Ну Ово и другие истории: Повесть и рассказы./ В. Максимов. М.: Сварогъ, 1996. - 50 с.

45. Максимов, В.Е. Сага о носорогах/ В. Максимов. Frankfurt/M, 1981. -253 с.

46. Максимов, В.Е. Самоистребление (Публицистика. Послесловие П. Алешкина)/ В. Максимов/ М.: Голос, 1995. - 347 с.

47. Максимов, В.Е. Сделать шаг навстречу друг другу. ./В. Максимов// Книжное обозрение. 1991. - 26 апреля. - № 17. - С. 8-9.

48. Максимов, В.Е. С душевной болью за Россию. Беседа с Владимиром Максимовым/ В. Максимов// Правда. 1995. - № 55-57.

49. Максимов, В.Б. Семь дней творения. Роман/ В. Максимов// Октябрь. 1990. - № 6. - С. 17-90; - № 7. - С. 56-102; № 8. - С. 1656; №9.-С. 70-136.

50. Максимов, В.Е. Соблазненные словом (Образ российской интеллигенции)/ В. Максимов// Смена. 1992. - № 7. - С. 16-24.

51. Максимов, В.Е. Собр. соч.: Т. 9 (дополн)/ Владимир Максимов. — М.: Терра, 1993.

52. Максимов, В.Е. За что боролись?/ В. Максимов// Континент. — Париж, 1998. № 50.

53. Максимов, В.Е. Стыдно ли быть русским патриотом?/ В. Максимов// Комсомольская правда. 1992. - № 2. - С. 7.

54. Максимов, В.Е. Тревожное возвращение/ В. Максимов// Континент. Берлин, 1992. - № 2. - С. 10.

55. Максимов, В.Е. Что с нами происходит? (О нравственных проблемах человечества)/ В. Максимов// Книжное обозрение. -1991. 25 октября. - № 43. - С. 6.

56. Максимов, В.Е. Шаги к горизонту: Повести/ Владимир Максимов -М.: Советский писатель, 1967. 422 с.

57. Максимов, В.Е. Я без России ничто/ В. Максимов// Наш современник. -1993. -№ 11.-С. 161-169.

58. Максимов, В.Е. Я боролся с коммунизмом, а не с Россией/ В. Максимов// Комсомольская правда. 1992. - 31 декабря. - С. 8.

59. Максимов, В.Е. Я обвиняю в первую очередь себя./ Владимир Максимов// Литературная Россия. 1995. - № 1-2. - С. 4.

60. Максимов, В.Е. Я считаю, что началась агония страны/ В. Максимов// Голос. -1991.-9-15 декабря. № 48.

61. Максимов, В.Е. «Я христианский анархист: мне будет неудобно при самой идеальной власти.» (Интервью с писателем

62. Владимиром Максимовым/ В. Максимов// Независимая газета. -2000.-№224.-С. 9.6¡.Максимов, В.Е. L'admirat blanc Vladimir Maximov; Trad.Du russ par Anne Coldefy Jaucard - [Paris.: Orban, Сор. 1989/ 258c.

63. Агеносов, B.B. Литература русского зарубежья (1918-1996)/ B.B. Агеносов. M.: Терра, 1998. - 630 с.

64. Агеносов, В.В. Советский философский роман/ В.В. Агеносов. — М.: Прометей, 1989. 300 с.

65. Ажгихина, Н. Уроки «третьей волны»/ Н. Ажгихина// Общественные науки и современность. 1992. - № 3. - С. 109-115.

66. Анищенко, Г. Искусство, которое заповедано Богом/ Г. Анищенко// Вопросы литературы. 1991. - № 8. - С. 10-18.

67. Аннинский, Л.А. Локти и крылья. Литература 80-х падения, реальности, парадоксы/ Л.А. Аннинский. - М., 1989. - 260 с.

68. Аннинский, Л.А. Необрывающийся диалог/ Л.А. Аннинский// Континент. М.-Париж, 1996. - № 2. - С. 217-223.

69. Аннинский, Л. Опровержение одиночества (О книге повестей «Мы обживаем землю»)/ Л. Аннинский// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. - С. 272.

70. Антонов, Н. Крест и камень/ Н. Антонов// Грани. 1974. - № 92/93. -С. 295-310.

71. Арнольд, И.В. Проблемы диалогизма, интертекстуальности и герменевтики в интерпретации художественного текста. Лекции к спецкурсу/ И.В. Арнольд. Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена, СПб.: Образование, 1995. - 85 с.

72. Баклыков, A.B. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Кочевание до смерти»/ A.B. Баклыков. Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. Тамбов, 2000. - 189 с.

73. Баклыков, A.B. Народная песня как сюжетообразующий и философский лейтмотив романа Вл. Максимова «Кочевание до смерти»/ A.B. Баклыков// Художественное слово в современном мире. Сб. статей. Вып. 2. - Тамбов: ТГТУ, 2000. - С. 22-23.

74. Баклыков, A.B. Символ бездны в романе Вл. Максимова «Кочевание до смерти»/ A.B. Баклыков// Художественне слово в современном мире. Сб. статей. Вып. 2. - Тамбов: ТГТУ, 2000. - С. 32-33.

75. Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе/ М.М. Бахтин// Вопросы литературы и эстетики. М: Наука, 1975. - С. 234-236.

76. Бахтин, М.М. К методологии литературоведения/ М.М. Бахтин// Контекст.- 1974.-М.: Наука, 1975.-С. 16-34.

77. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества/ М.М. Бахтин. М.: Наука, 1986.-455 с.

78. Бахтин, М.М. Эпос и роман/ М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. -30 с.

79. Берзер, А. Победил человек/ А. Берзер// Новый мир. 1963. - № 4. -С. 253-255.

80. Библия. Helsinki, Finland. - С. 233.

81. Битов, А. Исстрадавшаяся душа: К годовщине смерти Владимира Максимова/ А. Битов// Континент. М.-Париж, 1995. - № 87. - С. 250-258.

82. Бобович, М. Судьба добра и красоты в свете гуманизма Достоевского// Достоевский: Материалы и исследования. Т. 1./ М. Бобович. Л., 1974. - 490 с.

83. Бондаренко, В. Встреча с Максимовым/ В. Бондаренко// Слово. — 1990.-№ 17.-С. 120-122.

84. Бочаров, А. Беспокойная суть творчества// Литературная газета. -1967.-№52.-С. 14.

85. Бочаров, С.Г. О художественных мирах: Сервантес, Пушкин, Баратынский, Гоголь, Достоевский, Толстой, Платонов./ С.Г. Бочаров. М., 1985.

86. Бродский, И. Нобелевская лекция/ И. Бродский// Русская литература XX век. Ч. 2. - М.: Просвещение, 1997. - С. 437-440.

87. Буковский, В. Воспоминания соучастника/ В. Буковский// Континент. М.-Париж. - 1995. - № 87. - С. 259-262.

88. Бушин, В. Спор века/ В. Бушин// Звезда. 1963. - № 4. - С. 195-200.

89. Вартанова, Л.Е. Художественная концепция личности в творчестве В. Максимова/ Л.Е. Вартанова. Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. -Амавир, 2001.-160 с.

90. Виноградов, В.В. Избр. труды: Поэтика русской литературы./ В.В. Виноградов. М.: Наука, 1977. - 198 с.

91. Виноградов, И. Кочевание до смерти. Памяти русского писателя В.Е. Максимова/ И. Виноградов// Континент. 1995. - № 84. - С. 912.

92. Виноградов, И. Между отчаянием и упованием/ И. Виноградов// Континент. 1995. - № 83. - С. 299-331.

93. Виноградов, И. Памяти Владимира Максимова/ И. Виноградов// Континент. 1996. - № 87. - С. 247.

94. Гаспаров, Б.М. Литературные лейтмотивы/ Б.М. Гаспаров. — М.: Наука, 1994. 279 с.

95. Глазкова, М.М. Роман Владимира Максимова «Семь дней творения»: проблематика, система образов, поэтика. Диссертация кандидата филологических наук. 10.01.01. Тамбов, 2004. - 184 с.

96. Гинзбург, Л. О психологической прозе/ Л. Гинзбург. Л., 1977.

97. Гинзбург, Л.Я. О литературном герое/ Л.Я. Гинзбург. Л., 1979.

98. Глэд, Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье./ Д. Глэд. М., 1991/1992. - 540 с.

99. Головчинер, В.Е. Поэтика тождества (пьеса В. Максимова «Кто боится Рэя Бредбери?)/ В.Е. Головчинер// Литература «третьей войны» русской эмиграции. Сб. научных статей. Самара, СГУ, -1997.-С. 295-310.

100. Гордович, К.Д. История отечественной литературы XX века/ К.Д. Гордович. СПб.: СпецЛит., 2000. - 320 с.

101. Гус, М.С. Идеи и образы Ф.М. Достоевского/ М.С. Гус. М.: Худ. лит., 1971.-591 с.

102. Гордеева, Н., Дудинцев, В. Грани добра и зла. Полемические заметки о повести В. Максимова «Стань за черту»// Комсомольская правда. 1967. - 15 июня.

103. Гюббенет, И.В. Основы филологической интерпретации литературно-художественного текста/ И.В. Гюббенет. М.: МГУ, 1991.-204 с.

104. Дарвин, М.Н. Циклизация в лирике. Исторические пути и художественные формы: автореферат дис. док. фил. наук. -Екатеринбург, 1996.

105. Дзиов, А.Р. Проза Владимира Максимова/ А.Р. Дзиов. Дис. . канд. филол. наук: 10.01.02. СПб., 1994. - 160 с.

106. Достоевский, Ф.М. Собрание сочинений: в 20 т./ Ф.М. Достоевский. -М.: Терра, 1998-1999.

107. Дунаев, М.М. Православие и русская литература: В 6 ч./ М.М. Дунаев. Ч. VI. М.: Христианская литература, 2000. 893 с.

108. Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков. Цитата, реминисценция, сюжет, жанр/ Сб. научных трудов. -Петрозаводск: Петрозаводский университет, 1994. 387 с.

109. Евнин, Ф.И. Живопись Достоевского/ Ф.И. Евнин// Известия АН СССР. Отд. литературы и языка. Т. XVIII, вып. 2. - 1959. - С. 139140.

110. Евнин, Ф.И. Творчество Ф.М. Достоевского / Ф.И. Евнин. — М.: Прогресс, 1976. 244 с.

111. Еремина, С.С. С миром лицом к лицу (Рецензия на книгу «Шаги к горизонту»)/ С.С. Еремина// Московский комсомолец. 1968. - 4-5 января. - С. 4.

112. Ермакова, М.Я. Романы Достоевского и творческие искания в русской литературе XX века/ М.Я. Ермакова. Горький: Волго-Вятское кн. изд., 1973. - 320 с.

113. Ермакова, М.Я. Традиции Достоевского в русской прозе./ М.Я. Ермакова. -М.: Просвещение, 1990. 128 с.

114. Есин, А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения/ А.Б. Есин. М.: Флинта-наука, 2000. - 285 с.

115. Зенкин, С.Н. Введение в литературоведение. Теория литературы./ С.Н. Зенкин. М.: РГГУ, 2000. - 81 с.

116. Золотусский, И. Оборвавшийся звук/ И. Золотусский// Смена. -1997.-№4.-С. 52-57.

117. Иванова, Н.Б. Вольное дыхание/ Н.Б. Иванова// Вопросы литературы. 1983. - № 3. - С. 179-214.

118. Иверни, В. Постижение/ В. Иверни// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. Париж-Нью-Иорк: Третья волна, 1986. - С. 34-58.

119. Ильин, И.А. Собрание сочинений в 10 т./ И.А. Ильин. М., 1993-1999. - Т. 9

120. Кайда, JI. Композиционный анализ художественного текста. Теория. Методология. Алгоритмы обратной связи/ JI. Клайда. М.: Флинта, 2000. - 272 с.

121. Клеман, О. Прощание с Максимовым/ О. Клейман// Континент. -1995.-№84.

122. Компаньон, А. Демон теории/ А. Компаньон. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2001. - 333 с.

123. Корман, Б.О. О целостности литературного произведения/ Б.О. Корман// Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1977. - № 6. - С. 508510.

124. Костиков, В. Не будем проклинать изгнанье. Пути и судьбы русской эмиграции/ В. Костиков. М.: МГУ, 1991. - 280 с.

125. Краснов-Левитин, А. Владимир Максимов. Топот вдали/ А. Краснов-Левитин// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. -С. 124-196.

126. Критика советского периода// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова — Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986 с. 244-248.

127. Кубасов, A.B. Рассказы А.П. Чехова: поэтика жанра./ A.B. Кубасов. Свердловск, 1990. - 350 с.

128. Кустарев, А. Исполнители: Размышления о русской эмигрантской литературе/ А. Кустарев// Согласие. 1993. - № 2. - С. 185-205.

129. Ланщиков, А. От литературных фикций к литературной действительности/ А. Ланщиков// Москва, 1968. - № 3.

130. Лакшин, В. Пять великих имен: Статьи, исследования, эссе./ В. Лакшин. М.: Современник, 1988. - 460 с.

131. Латышев, М. От составителя, или Послесловия к счастливым дням/ М. Латышев// Максимов В.Е. Собр. соч. в 8 т. М.: Терра, 1993. Т. 9 (дополнительный). - С. 376-380.

132. Левин В. Путь к высотам (Рецензия на повесть «Шаги к горизонту»)// Литературная Россия. 1968. - 19 января. - С. 4.

133. Лейдерман, H Л. Русская литературная классика XX чека. Монографические очерки./ Н.Л. Лейдерман. Екатеринбург, 1996. — 306 с.

134. Лейдерман, Н.Л., Липовецкий, М.Н. Современная русская литература: в 3-х кн. Кн. 2: Семидесятые годы (1968-1986)./ Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 285 с.

135. Лесков, Н.С./ Н.С. Лесков о литературе и искусстве. Л., 1985.

136. Литвинов, В. Прозрение (К выходу собрания сочинений Владимира Максимова)/ В. Литвинов// Книжное обозрение. 1994. -№18.-С. 9-10.

137. Лихачев, Д.С. Внутренний мир художественного произведения/ Д.С. Лихачев// Вопросы литературы. 1968. - № 8. - 34 с.

138. Лихачев, Д.С. Избранные работы. В 3 т.// Д.С. Лихачев. Л., 1987.

139. Лихачев, Д.С. Лев Толстой в традиции древней русской литературы// Литература-реальность-литература. Л., 1984. - С. 130.

140. Лихачев, Д.С. Русская культура в современном мире// Новый мир. -1991.-№ 1.-С. 3-9.

141. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста/ Ю.М. Лотман. -М.: Искусство, 1970. 150 с.

142. Лушникова, Г.И. Интертекстуальность художественного произведения/ Г.И. Лушникова. Кемерово, 1995. - 85 с.

143. Малышев, А. Бесконечность творения/ А. Малышев// Независимая газета. 1995. - № 63. - С. 4.

144. Марамзин, В. Русский роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда»/ В. Марамзин// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. -С. 73-84.

145. Маурина, 3. Маленький оркестр надежды. Эссе о восточной и западной литературе/ 3. Маурина// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. - С. 8-22.

146. Мень, A.B. Культура и духовное восхождение/ A.B. Мень. М.: Искусство, 1992. - 495 с.

147. Мень, A.B. Мировая духовная культура: Лекции и беседы/ A.B. Мень. -М.: Фонд А. Меня, 1995. 671 с.

148. Минера лова, И.Г. Пейзаж в романе «Мастер и Маргарита»/ Минералова И.Г.// Литература в школе. 2002. - № 7. - С. 19.

149. Мильтшейн, И. Старый человек со свечою в руке (по материалам беседы с Владимиром Максимовым)/ И. Мильтшейн// Огонек. 1991. - № 24. - С. 18-19.

150. Михайлова, E.H. Проза М.Ю. Лермонтова// E.H. Михайлова. -М.: Гослитиздат, 1957.

151. Незабудкина, Е.В. Концепт «железного пути» России в романе Владимира Максимова «Карантин»/ Е.В. Незабудкина// Художественное слово в современном мире. Сб. статей. Вып. 3. — Тамбов: ТГТУ, 2001. - С. 38-39.

152. Незабудкина, Ё.В. Проблема русского национального характера в романе В. Максимова «Карантин»/ Е.В. Незабудкина// Художественное слово в современном мире. Сб. статей. Вып. 4. -Тамбов: ТГТУ, 2002. - С. 18-21.

153. Незабудкина, Е.В. Система «внутренних нарраторов» в романе Владимира Максимова «Карантин»/ Е.В. Незабудкина// Художественное слово в современном мире. Сб. статей. Вып. 5. -Тамбов: ТГТУ, 2002. - С. 30-33.

154. Немзер, А. Из тяжести недоброй: О романе В. Максимова «Семь дней творения»/ А. Немзер// Литературная газета. — 1991. 17 апреля. - № 15.

155. Нефагина, ГЛ. Динамика стилевых течений в русской прозе 1980-90-х годов/ Г.Л. Нефагина. Минск: БГУ, 1998. - 390 с.

156. Нефагина, Г.Л. Русская проза конца XX века/ Г.Л. Нефагина. -М.: Флинта-Наука, 2003. 320 с.

157. Ниве, Ж. Нужно ли плакать по диссидентству?/ Ж. Ниве// Континент. М.-Париж, 1996. - № 2. - С. 234-238.

158. Николина, H.A. Поэтика русской автобиографической прозы/ H.A. Николина. М.: Наука, 2002. - 424 с.

159. Николина, H.A. Философский анализ текста. М.: Академия, 2003.-С. 136.

160. Нинов, А. Где начинается горизонт?/ А. Нинов// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. - С. 262-263.

161. Овчаренко, А.И. Максим Горький и литературные искания XX столетия/ А.И. Овчаренко. -М.: Худ. лит., 1982. 590 с.

162. Окуджава, Б. Несколько сцен из провинциальной пьесы/ Б. Окуджава// Родина. М., 1991. - № 4. - С. 70-73.

163. Окутюрье, М. Диссидентство, или Реванш литературы/ М. Окутюрье// Континент. 1996. - № 2. - С. 223-226.

164. Осетров, Е. Поэзия и проза «Тарусских страниц»/ Е. Осетров// Литературная газета. 1962. - 9 января. - № 2. - С. 8.

165. Петелин, В. Память сердца неистребима (По страницам русской прозы 1967 года)/ В. Петелин// Огонек. 1968. - 12 марта.

166. Пискунов, В. Знаменосцы. Образ коммуниста в советской литературе/ В. Пискунов. М.: Просвещение, 1983. - 256 с.

167. Полякова Л.В. Евгений Замятин в контексте оценок истории русской литературы XX века как литературной эпохи. Курс лекций. - Тамбов: 11У им. Державина, 2000. - С. 238.

168. Попова, И.М. Жанрово-стилевая диффузия в романе Владимира Максимова./ И.М. Попова// Известия Тульского госуниверситета. Серия Русский язык и литература в мировом сообществе. Вып. 5. -Тула.: ТулГУ, 2003. С. 241-250.

169. Попова, И.М. Интертекстуальность художественного творчества./ И.М. Попова. Тамбов. 111 У, 1998. - 63 с.

170. Попова, И.М. Культурные коды в поздней прозе В. Максимова/ И.М. Попова.// Русская литература и философия: постижение человека. Материалы Всероссийской научной конференции (Липецк, 6-8 октября 2003) Липецк, 2004. - С. 76-82.

171. Попова, И.М. Особенности повествования в поздней прозе В. Максимова/ И.М. Попова// Материалы II Международного конгресса исследователей русского языка «Русский язык:

172. Исторические судьбы и современность». М.: МГУ, 2004. - С. 464468.

173. Попова, И.М. Роль христианства в исторической судьбе России (по роману Вл. Максимова «Карантин)/ И.М. Попова// Труды IV Всероссийских чтений, посвященных братьям Киреевским «Оптина пустынь и русская культура» Калуга: КГУ, 2001. - С. 21-28.

174. Попова, И.М. Системы повествователей в поздней прозе Владимира Максимова/ И.М. Попова// Мир России в зеркале новейшей художественной литературы. Саратов: СГУ, 2004. - С. 134-137.

175. Попова, И.М. Слово Ф.М. Достоевского в романистике Владимира Максимова./ И.М. Попова// Славянские литературы в контексте мировой: Материалы V международной научной конференции (Минск, 16-18 ноября, 2001). В 3-х ч. Ч. 3. С. 238244.

176. Попова, И.М. Функции внутрироманных жанров в произведениях Владимира Максимова./ И.М. Попова// Лингвистические исследования. Сборник научных статей. -Горловка, ГГПИ, 2003. С. 34-40.

177. Попова, И.М. Функции интертекста в прозе В. Максимова./ И.М. Попова// Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе: Сборник докладов Международной научной конференципи. 12-14 ноября, 2003. Магнитогорск, 2003. - С. 458462.

178. Попова, И.М. Хронотопические отношения в исторической прозе В. Максимова/ И.М. Попова// Известия Тульского госуниверситета. Серия Русский язык и литература в мировом сообществе. Вып. 6. Тула: ТулГУ, 2004. - С. 204-209.

179. Попова, И.М. «Чужое слово в творчестве Е.И. Замятина (Н.В. Гоголь, М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский)/ И.М. Попова. -Тамбов: ТГТУ, 1997. 151 с.

180. Потолков, Ю.В. Черты постмодернизма в романе Вл. Максимова «Прощание из ниоткуда. Чаша ярости»/ Ю.В. Потолков// Русский постмодернизм: предварительные итоги. Ставрополь, 1998.-С. 122-126.

181. Пугач, А. В. гостях у «Континента»/ А. Пугач// Юность. 1989. -№ 12.-С. 80-84.

182. Рез, В.Я. «Герой нашего времени»/ З.Я. Рез// Лермонтов в школе. Л.: Просвсещение, 1959. *"

183. Ржевкий, JI. Триптих В.Е. Максимова/ Л. Ржевский// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. — Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. С. 96-124.

184. Рубин, И. Раскаяние и просветление/ И. Рубин// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. - С. 22-32.

185. Савушкииа, H.H. Библейские мотивы в творчестве Вл. Максимова как способ иронического отношения к действительности/ H.H. Савушкина// Художественное слово в современном мире. Сборник научных статей. Вып. 2. - Тамбов: ТГТУ,2000.-С. 29-31.

186. Савушкина, H.H. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда»/ H.H. Савушкина//

187. Художественное слово в современном мире. Сборник научных статей. Вып. 2. - Тамбов: ТГТУ, 2000. - С. 9-13.

188. Савушкина, H.H. Роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда». Типология жанра/ Н. Савушкина. Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. Тамбов, 2002. - 159 с.

189. Савушкина, H.H. «Слово» A.C. Пушкина в романе В. Максимова «Прощание из ниоткуда». Художественное слово в современном мире. Сборник статей/ H.H. Савушкина. Тамбов. Тамб. гос. техн. ун-т, 2001. - С. 39-41.

190. Савушкина, H.H. Тема отчего дома в романе Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда»/ H.H. Савушкина// Художественное слово в современном мире. Сборник научных статей. Вып. 4. - Тамбов: ТГТУ, 2002. - С. 25-28.

191. Савушкина, H.H. Функции приема сна в романе Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда»/ H.H. Савушкина// Художественное слово в современном мире. Сборник научных статей. Вып. 5. - Тамбов: ТГТУ, 2002. - С. 25-27.

192. Самокрутова, JI.B., Ильинский, A.A. К вопросу о функциях фразеологизмов в раннем творчестве В. Максимова/ JI.B. Самокрутова, A.A. Ильинский// Художественное слово в современном мире. Вып. 3. - Тамбов: ТГТУ, 2001. - С. 56-59.

193. Саморукова, И. Дискурс художественное высказывание -литературное произведение. Типология и структура эстетической деятельности./ И. Саморукова. - Самара: СГУ, 2002. - 203 с.

194. Светов, Ф. Вот и вышел гражданин./ Ф. Светов// Литературная газета. 1994. - 8 августа. - С. 4.

195. Светов, Ф. «Жив человек»/ Известия. № 250. - 1962.// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. -Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. - С. 238.

196. Соловьев, М.С. Изобразительные средства в творчестве Ф.М. Достоевского/ М.С. Соловьев. М.: Советский писатель, 1979. - 350 с.

197. Сохряков, Ю. Творчество Ф.М. Достоевского и русская проза XX века (70-80-е годы)/ Ю. Сохряков. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 240 с.

198. Стахова, JIJI. Концепция личности в романе Вл. Максимова «Заглянуть в бездну»/ Л.Л. Стахова// Художественное слово в современном мире. Сборник научных статей. — Вып. 2. Тамбов: ТГТУ, 2000.-С. 31-32.

199. Стахова, Л.Л. Тема «Личность и история» в романе Владимира Максимова «Заглянуть в бездну»/ Л.Л. Стахова// Художественное слово в современном мире. Вып. 3. - Тамбов: ТГТУ, 2001. - С. 3638.

200. Столярова, И.В. В поисках идеала. (Творчество Н.С. Лескова)// В мире Лескова. Сб. статей. М., 1983.

201. Сепсякова, И.П. Христианский идеал и постмодернизм/ И.П. Сепсякова// Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков. Сб. науч. тр. Петрозаводск: Петрозаводский университет, 1998.-С. 21-36.

202. Серман, И.З. Русский классицизм. Поэзия. Драма. Сатира./ И.З. Серман. Л., 1973.

203. Смирнова, Л.А. Слово о Владимире Максимове/ Л.А. Смирнова// Литература в школе. 1995. - № 6. - С. 25-28.

204. Соколов, А.Г. Проблемы изучения литературы русского зарубежья/ А.Г. Соколов// Вестник Московского университета. Серия Филология.-1991.-№5.-С. 11-17.

205. Соколов, А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции./ А.Г. Соколов. М.: МГУ, 1991. - 300 с.

206. Струве, Г.П. Русская литература в изгнании/ Г.П. Струве. — Нью-Йорк, 1956.-450 с.

207. Тихомирова, Е.В. Литература и небытие (к вопросу о поэтике прозы «третьей волны» русской эмиграции)/ Е.В. Тихомирова// Литература «третьей волны». Сборник научных статей. Самара: СГУ, - 1997. — С. 29-44.

208. Толстой, Л.Н. Отец Сергий// Л.Н. Толстой. Собрание сочинений в 12 т. М.: Правда, 1984. - Т. XI. С. 307.

209. Толстая, Т.Н. Кысь: Роман/ Т.Н. Толстая. М.: Подкова, 2002. -С. 309.

210. Томашевский, Б.В. Поэтика: Краткий курс/ Б.В. Томашевский. -М., 1996.

211. Тодоров, Ц. Поэтика// Структурализм «за» и «против» М., 1975.-С. 66.

212. Троицкий, В.Ю. Лесков художник/ В.Ю. Троицкий. - М., 1974.

213. Тынянов, Ю.Н. Литературный факт/ Ю.Н. Тынянов. М.: Высшая школа, 1993. — 135 с.

214. Тюпа, В. Аналитика художественного/ В. Тюпа. М.-.Лабиринт РГТУ, 2001.-192 с.

215. Укачин, Б. Жив человек. Воспоминания В. Максимова/ Б. Укачин// Литературная Россия. 1996. - № 15. - С. 6-8.

216. Урнов, Д. Проблема, выдвинутая жизнью: тема религии в художественной литературе/ Д. Урнов// Вопросы литературы. -1991.-№8.-С. 3-6.

217. Фатеева, H.A. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов/ H.A. Фатеева. М.: Агар, 2000. - 280 с.

218. Федотов, Г.П. Святые Древней Руси/ Г.П. Федотов. М., 1990.

219. Фуксон, Л.Ю. Проблема интерпретации и ценностная природа литературного произведения/ Л.Ю. Фуксон. Кемерово, 1999. - 262 с.

220. Харитонов, Д.В. Проза В.П. Аксенова 1960-70 годов. Проблемы творческой эволюции/ Д.В. Харитонов. Автореф. дис. . канд. филол. наук: Екатеринбург, 1993. - 22 с.

221. Хватов, А.И. Живые страницы, памятные имена./ А.И. Хватов. -М.:- 1989.-352 с.

222. Чернец, Л.В. Введение в литературоведение: Основные понятия и термины/ Л.В. Чернец/ М.: Высш. шк., Академия, 2000. 556 с.

223. Черняк, В. Заглянуть в бездну. (Послесловие к роману В. Максимова «Заглянуть в бездну»)/ В. Черняк// Подвиг: Приложение к журналу «Советская молодежь» М., 1991. - Т. 6. - С. 296-301.

224. Чичерин, А. Образ автора в «Войне и мире»/ А. Чичерин// Литературная учеба. 1978. - № 1. - С. 35-39.

225. Чичерин, A.B. Сила поэтического слова: Статьи. Воспоминания/ A.B. Чичерин. М.: Советский писатель, 1985. - 320 с.

226. Чу, Юань. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Заглянуть в бездну»/ Чу Юань. Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. Тамбов, 2003. - 178 с.

227. Чу, Юань. Народный рассказчик повествователь романа Владимира Максимова «Заглянуть в бездну»/ Чу Юань// Материалы 55-й международной научной конференции (12-13 апреля 2003 г.)/

228. Под ред. Е.С. Симбирских. Мичуринск: Изд-во Мичуринский ГАУ, 2003.-С. 83-87.

229. Шахова, JI.A. Библейский контекст романа Владимира Максимова "Ковчег для незваных»/ JI.A. Шахова// Художественное слово в современном мире. Сб. статей. Вып. 1. - Тамбов: ТГТУ, 1999.-С. 2-6.

230. Шахова, JI.A. Владимир Максимов о роли русской интеллигенции в истории России/ JI.A. Шахова// IV научная конференция молодых ученых и аспирантов ТГТУ. Краткие тезисы докладов. Тамбов: ТГТУ, 1999. - С. 93-94.

231. Шахова, JI.A. Ф.М. Достоевский в творческом сознании Владимира Максимова/ JI.A. Шахова// Труды ТГТУ: Сб. научных статей молодых ученых и студентов. Вып. 4. Тамбов: ТГТУ, 1999. -С. 178-180.

232. Шахова, JI.A. Женственная сущность божества в романе В. Максимова «Ковчег для незваных»/ JI.A. Шахова// Ш Державинские чтения: Филология: Материалы научной конференции молодых ученых. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 1998. - С. 135-136.

233. Шахова, JI.A. Романы В. Максимова/ JI.A. Шахова// III Державинские чтения: Филология: Материалы научной конференции преподавателей и аспирантов. Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 1998. - С. 12.

234. Шахова, JI.A. Смысл библейских параллелей в прозе В. Максимова / Л.А. Шахова// Труды ТГТУ. Сб. научных статей. Ч III. Экономика, право, педагогика. Тамбов: ТГТУ, 1998. - С. 255-258.

235. Шахова, Л.А. Функции интертекста в творчестве В. Максимова/ Л.А. Шахова// XI Пуришевские стения. Всемирная литература в контексте культуры: Сб. статей и материалов. М.: Mill У, 1999. — Ч. II.-С. 18-20.

236. Шахова, Л.А. Функции интертекста в романистике Владимира Максимова (на примере романа «Ковчег для незваных»/ Л.А. Шахова. Дис. . канд. филол. наук: 10.01.01. Тамбов, 1999. - 162 с.

237. Шкловский, В.Б. Лев Толстой. 2-е изд., испр./ В.Б. Шкловский. - М., 1967.

238. Щедрина, Н.М. Исторический роман в русской литературе последней трети XX века (Пути развития. Концепция личности. Поэтика)/Н.М. Щедрина. Автореф. дисс. докт. филол. наук. М., -1996.-45 с.

239. Щедрина, Н.М. Литература русского зарубежья. Историческая проза Б. Зайцева, Д. Мережковского, В. Ходасевича, М. Алданова, А. Солженицына, В. Максимова./ Н.М. Щедрина. -Уфа: БИПКРО, 1994. 58 с.

240. Эберштадт, Ф. Из стола на Запад/ Ф. Эберпггадт// В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. -Париж-Нью-Йорк: Третья волна, 1986. - С. 197-216.

241. Эдлис, Ю. Смерть на пограничье: К годовщине смерти В. Максимова/ Ю. Эдлис// Литературная газета. 1996. - № 13. - С. 4.

242. Эйхенбаум, Б.М. Лев Толстой. Семидесятые годы/ Б.М. Эйхенбаум Л., 1974.

243. Эйхенбаум, Б.М. О прозе/ Б.М. Эйхенбаум. Л., 1969.

244. Юдин, В. Кровавое безвременье/ В. Юдин// Литературная Россия. 1993. - 28 октября. - № 39.

245. Юдин, В. Обо всем у него болела душа/ В. Юдин// Литература в школе. 1995. - № 6. - С. 28-31.

246. Юдин, В. Он жил Россией/ В. Юдин// Дон. 1995. - № 5-6. - С. 241-248.

247. Юдин, В. Свет немеркнущей звезды/ В. Юдин// Петрозаводск, 1996.-№ 10.-С. 156-160.

248. Юдин, В. Современный русский исторический роман/ В. Юдин — Калининград, КГУ, 1990. 80 с.

249. Brown, D.B. Soviet since Stalin. Cambridge, 1979. 456 с.

250. Prochazka, H.V. Death as a counterpoint to life in Maksimov's «Seven days of creation»/H.V. Prochazka// Mod. lang. rev. L., 1989. Vol.pt. 4.-Pp. 885-893.

251. Stevanovic, В., Westman, V. Free voices in Russian Literature, 1950-1980 s: a Bio-Bibliographical Guide. N. V.: Russca, 1987.