Особенности социальной солидарности в современном российском обществе тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Зверев, Михаил Константинович

• Зверев, Михаил Константинович
• кандидат философских наук
• 2009

Оглавление диссертации кандидат философских наук Зверев, Михаил Константинович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. СОЛИДАРНОСТЬ В СОЦИАЛЬНОМ АНАЛИЗЕ И СОВРЕМЕННОМ СОЦИУМЕ.

1.1. Социальная солидарность в классических социально-философских концепциях.

1.2. Категоризация солидарности в современной социальной теории.

1.3. Проблемы социальной солидарности в условиях современного мира.

Модель консистентности.'.".'.'.

ГЛАВА II. СОЛИДАРНОСТЬ КАК ФАКТОР ОБЩЕСТВЕННОГО ВОСПРОИЗВОДСТВА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ.:.:.

2.1. Специфика концептуализации социальной солидарности в отечественном социально-философском дискурсе.

2.2. Солидарность и проблемы макросоциальной интеграции в современном российском обществе.'.

2.3. Микросоциальный уровень и перспективы процессов солидарности в

России.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Особенности социальной солидарности в современном российском обществе»

Актуальность исследования. Глубокая трансформация всех сторон бытия российского общества, начавшаяся в последней четверти прошлого века и продолжающаяся по сей день, изменила практически всю структуру общественных отношений, как в её морфологическом, так и содержательном планах. Реформированию подверглись все ключевые институты российского социума, начиная от семьи и заканчивая государственной системой. Самое же главное, что структурные и институциональные изменения не проходят бесследно и для того, что делает возможным собственно общество - для процессов общественного воспроизводства, включающих системы консолидационных принципов и механизмов.

Социальная солидарность выполняет жизненно важную функцию — воспроизводство социальной системы на любом её иерархическом уровне -от групп первичных социальных практик до социума в целом. Состояние или уровень социальной солидарности в обществе определяет степень гармоничности его функционирования, и в целом - жизненные шансы и перспективы. Серьезная редукция солидарности несет в себе угрозу социальной дезинтеграции. В силу этого, при нормальном функционировании социума солидарность, как правило, является объектом неослабевающего внимания как со стороны правящей в обществе группы, - в чьих действиях почти неразделимо присутствуют цели воспроизводства общества и сохранения своей власти, - так и со стороны других социальных институтов, чья деятельность впрямую обусловлена уровнем консолидации и кооперации их членов. В силу этого, нельзя считать нормальным то состояние общественных отношений, при котором ни власть, ни другие институты не проявляют достаточной озабоченности степенью консолидации социального целого, а значит - и процессом общественного воспроизводства.

Рефлексия по поводу уровня социальной солидарности, основных её характеристик, сфер реализации и перспектив является сегодня крайне необходимой для российского общества. Мы испытываем сегодня проблемы с формированием общего социокультурного поля и формулированием правил социального общежития, которые были бы приемлемы для большинства российских граждан. Очевидны сложности с микросоциальной и макросоциальной интеграцией. Не внушают оптимизма перспективы гармонизации взаимоотношений власти и общества, и различных групп и сегментов последнего. В этой ситуации и академическая сфера, и сферы публичной политики и общественной жизни должны, по нашему убеждению, стать ареной критического и творческого дискурса по поводу социальной солидарности, как важнейшей составляющей социальных отношений. В этой связи роль научной экспертизы для информирования и обоснования такого дискурса трудно переоценить, в силу чего исследование процессов социальной солидарности как фактора общественного воспроизводства в современном российском социуме представляется весьма актуальным.

Степень научной разработанности проблемы. Проблематика собственно солидарности является достаточно традиционным объектом внимания в социальной теории. Фундаментальный социально-философский вопрос о том, - что делает общество возможным, по необходимости поднимает тему солидарности. Возникновение самого понятия социальной солидарности в социальной философии обычно связывают с трудами О. Конта, согласно представлениям которого, социальная солидарность создается постоянным распределением труда, возникает и реализуется в семье, а поддерживается в обществе с помощью силы. В концепции Э. Дюркгейма солидарность также обусловлена возрастающей функциональной специализацией, что означает не только рост производительности, но и I изменение социальных отношений в обществе, трансформацию самой природы социальной солидарности, описываемую как переход от механической к органической солидарности.

К. Маркс и Ф. Энгельс доказывали, что солидарность при капиталистическом укладе есть не что иное, как выражение имманентного стремления господствующего класса представить свой интерес как общий для всех членов социума. В работах М. Вебера проблематика солидарности рассматривается через призму социального действия. Процесс интеграции действующих индивидов может привести к созданию общества, основанного на чувстве принадлежности участников, или к объединению их в некую общность, являющуюся результатом солидарности целе-рационального характера. Согласно концепции солидарности А'. Бергсона, социальная сущность человека изначально заложена, «запрограммирована» в его биологической природе, и сами наши социальные обязанности направлены на укрепление социальной сплоченности.

В современной социальной философии сложилось несколько основных направлений категоризации проблематики социальной солидарности.

В структурном функционализме Т. Парсонса солидарность является феноменом, с одной стороны, объективированного характера, как и социальная система вообще, и с другой стороны - максимально динамичным явлением, обусловленным комплексом повседневных взаимодействий акторов, выступающим главным условием стабильности и воспроизводства социальной системы. В феноменологической социологии А. Шютца солидарность выступает априорным, социально предопределенным феноменом, а индивид выглядит не столько актором и субъектом социального творчества, сколько реципиентом готовых символических форм, воспринимаемых им без всякого критического дискурса. В символическом интеракционизме Г. Блумера социальная солидарность есть динамическое и не гарантированное состояние, возникающее в ходе человеческого взаимодействия.

В критической социальной теории для Ю. Хабермаса солидарность является основой ориентированного на взаимопонимание действия. Она символически структурирует жизненный мир, в основе которого интерсубъективные отношения и социальные действия, которые стимулируют согласие и диалог. По Дж. Александеру основаниями солидарности в современном обществе могут являться только осознанные рефлексивные стремления людей к возможно более справедливому обществу. П. Бурдье, в свою очередь, видит основы социальной солидарности в создаваемых доминирующей группой и индуцируемых на остальное общество сложно структурированных символических комплексах. Дуальность насилия и символической составляющей, находящихся в основе солидарности, переосмысляется Бурдье на путях их слияния.

В русском философском наследии выделяются два основных направления в рассмотрении проблематики социальной солидарности или соборности. Это «иерархический» или «органический персонализм», представленный, прежде всего, работами таких авторов, как Н.О. Лосский, С.Н. Булгаков, Е.Н. Трубецкой и С.А. Левицкий, и «антииерархический персонализм» Н.А. Бердяева, С.Л. Франка, и Вяч. Иванова. Базовая посылка первого подхода заключается в том, что народ, нация, государство рассматриваются в качестве личностей, стоящих на последовательных ступенях развития. Согласно второму видению, личность не есть часть и не может быть частью в отношении к какому-либо целому, хотя бы к огромному целому, всему миру. Общая для обоих подходов трактовка соборности, как условного коррелята солидарности в русской философии, заключается в утверждении единственно возможного варианта единения людей - в рамках христианской экзегезы.

Среди современных отечественных философов, исследующих теоретические основания солидарности, необходимо назвать, прежде всего, таких авторов, как В.О. Рукавишников, рассматривающий социальную солидарность в качестве исключительной моральной ценности; А.Я. Флиер, анализирующий солидарность как устойчиво воспроизводимую систему общественного порядка, являющуюся ключом ко всей культуре и формам социального бытия; Ю.Г. Волков, исследующий социальную солидарность в контексте проблематики общественных отношений вообще, как взаимодействие индивидов на основе наличия или отсутствия общности интересов и взаимной поддержки.

Проблематика солидарности в сегодняшнем российском обществе исследуется в работах таких отечественных авторов, как А.С. Ахиезер, рассматривающий проблему исторических оснований солидарности в российском обществе сквозь призму своей концепции монологизации российской культуры; Л.Д. Гудков, также отказывающий российскому обществу в исторических традициях солидарности; А.П. Заостровцев, анализирующий историческое состояние солидарности в российском обществе в контексте проблематики общественного договора; В.И. Пантин и В.В. Лапкин, усматривающие в российской традиции присутствие солидарности, но трактующие её в качестве результата инициативы власти, всегда стремившейся достичь согласия с обществом принудительными методами; В.Г. Федотова, полагающая, что аномия в нашем обществе возникла по причине радикального отказа от прежде коллективно санкционированных ценностей и норм и полного разрушения механизма социального конструирования реальности; С.А. Кравченко, осуществляющий попытку анализа особенностей солидарности в российском обществе с позиций нелинейной динамики; Н.Е. Тихонова, усматривающая «общественный договор» между властью и народом в сегодняшней России, и рассматривающая его как основанный на «взаимном ненасилии».

Наряду с приведенными выше работами, характеризующимися очевидной значительностью и научной ценностью, необходимо отметить недостаточное число социально-философских трудов, в которых тема социальной солидарности сегодняшнего российского общества анализировалась бы с референциями к классической и современной социально-научной мысли, с учетом концептуализаций феномена в российской философской традиции, и с должным вниманием к контексту социальных реалий сегодняшнего отечественного социума.

Объектом исследования является социальная солидарность как фактор общественного воспроизводства.

Предметом исследования выступают специфика и перспективы процессов солидаризации в современном российском обществе.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является анализ процессной реализации социальной солидарности в современном российском обществе в контексте проблем его воспроизводства.

Данная цель определила постановку и решение следующих задач: анализ основных концептуализаций солидарности в классический период становления социальной науки; критический анализ основных подходов к солидарности в современной социальной философии; изучение феномена солидарности в контексте основных вызовов современности; анализ особенностей восприятия проблематики солидарности в отечественном социально-философском дискурсе; исследование проблем солидарности на макро-, и микросоциальном уровнях современного российского общества; анализ возможностей и перспектив социальной солидарности в российском обществе.

Гипотеза исследования. Социальная солидарность значительно редуцирована в современном российском обществе, прежде всего - в его макросоциальных структурных сегментах, включая социокультурную и социоэкономическую сферы. Данное обстоятельство обусловлено крайней индивидуализацией общества, не проявленной политической волей к консолидации, как со стороны основных социальных групп, так и со стороны верховной власти, и, соответственно, усугубляет проблему социальной интеграции и собственно общественного воспроизводства в отечественном социуме, в котором социальная солидарность реализуется, преимущественно, на уровне микросоциальных связей.

Теоретико-методологической основой исследования послужили работы как зарубежных, так и отечественных ученых, в которых раскрываются основные категориальные принципы исследования феномена социальной солидарности, и труды, посвященные реалиям сегодняшнего российского общества, в особенности.

При формулировании двойственной сущности социальной солидарности, включающей как насилие, так и нормативно-ценностные основания, мы использовали некоторые подходы О. Конта, полагавшего, что поддержание солидарности невозможно без применения силы, но требует и «духовного начала», идею «статуса всеобщности культуры» К. Маркса и Ф. Энгельса, представления о конструировании солидарности в ходе совместного действия, присущие М. Веберу, Ю. Хабермасу, и Г. Блумеру.

Развитие этих же оснований с учетом положений А. Бергсона о «естественном» стремлении индивида к консолидации, позволило нам сформулировать модель консистентной социальной солидарности.

Идея о рефлексивности солидарности, как одном из условий её состоятельности в современном мире, была сформулирована нами на основании подходов А. Бергсона, Ю. Хабермаса, Дж. Александера, и П. Бурдье, утверждавших необходимость сознательного отношения всех участников повседневного взаимодействия к процессам социальной интеграции, их целям и ценностям.

В целом, автор опирался на общенаучную методологию познания, с применением аналитических и междисциплинарных методов.

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что осуществлен комплексный социально-философский анализ феномена социальной солидарности, с учетом его концептуализации в социальной теории и процессов реализации в сегодняшнем российском обществе. К положениям новизны в работе относится следующее: • раскрыта бинарная основа солидарности, включающей макросоциальное и микросоциальное измерения, что, в свою очередь, позволило сформулировать модель консистентной социальной солидарности, и дало возможность исследования феномена в его основных структурных компонентах;

• продемонстрирована специфика трактовки социальной солидарности в отечественной социально-философской традиции и современной мысли, на основании чего можно делать выводы относительно культурно-исторических детерминант данного феномена в российских реалиях;

• исследована специфика консолидационных процессов в сегодняшнем российском обществе, что позволяет делать заключения относительно состояния дел в сфере социальной интеграции и целостности отечественного социума;

• осуществлен анализ форм солидарности микросоциального уровня в современном российском обществе, что позволяет дать оценку их интегрирующих возможностей, и, соответственно, сделать выводы относительно перспектив процесса общественного воспроизводства в современной России.

Положения, выносимые на защиту:

1. Социальная солидарность имеет двойственную природу в своих основаниях, к которым относятся макросоциальные инициативы власти и микросоциальные интеракционные практики повседневности. Степень консистентности солидарности в данном социуме определяется наличием обоих её уровней, предполагающим поддержку символического комплекса релевантным большинством членов данного общества, и присутствие устойчивых связей на уровне повседневного взаимодействия.

3. Своеобразие восприятия солидарности в отечественной философской традиции заключается, во-первых, в атрибуции данному понятию свойств и характеристик, выводимых из прямого противопоставления соответствующим общефилософским категориям, в частности, когда солидарность противопоставляется соборности. Во-вторых, отечественные «аналоги» априорно признаются имманентными российскому народу и обществу, что, по нашему убеждению, слабо коррелирует с отечественными реалиями.

4. Сегодняшнее положение дел в социокультурной и социоэкономической сферах российского общества позволяет сделать вывод о значительной редукции солидарности в данных измерениях общественного бытия. В первой это выражается, прежде всего, в отсутствии единой идеологической системы и разрыве социокультурной преемственности, в то время как во второй основным фактором является резкая материально-статусная поляризация российского социума.

5. В современном российском обществе солидарность принимает, преимущественно, формы «низовой организации», в которых непосредственно общающиеся друг с другом люди являются носителями определенной системы взглядов, служащей им опорой как в повседневности, так и в ситуации угрозы их интересам. Тем самым, среди оснований солидарности доминирует микросоциальный источник, следовательно, можно констатировать рассогласованность, или неконсистентность социальной солидарности в сегодняшнем российском обществе.

6. Солидарность, как механизм общественного воспроизводства, требует собственного поддержания. Кристаллизация солидарности в российском обществе будет иметь место тогда, когда будут сведены в качестве её оснований - микросоциальные практики повседневного взаимодействия и макросоциальные инициативы по формированию и поддержанию солидарности социетального уровня.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что полученные данные позволяют судить о степени интеграции российского общества и специфике социальной солидарности как состояния и процесса общественного воспроизводства. Результаты диссертационного исследования дают возможность установить причинно-следственную связь в основных характеристиках солидарности отечественного социума, прогностически оценить перспективы и варианты реализации основных тенденций социальной консолидации. Сформированные теоретические положения и выводы развивают и дополняют ряд разделов социальной философии в части проблематики процесса общественного воспроизводства, его типов и механизмов, а также солидарности и конфликта как проблемы социальной философии.

Выводы и рекомендации диссертационного исследования могут послужить основой экспертных заключений при формировании государственной политики, направленной на укрепление и интеграцию российского общества в условиях современного мира, и принятии соответствующих управленческих решений различными органами власти. Результаты исследования могут быть использованы при дальнейшем анализе интеграционных и социально-стратификационных процессов в современном российском обществе, применены в учебном процессе в вузах, при разработке курсов по таким дисциплинам, как социология политических процессов, конфликтология, политическая философия.

Апробация работы. Основные результаты и выводы диссертационного исследования были опубликованы на ряде региональных и всероссийских конференций: Региональной научно-практической конференции «Социокультурные процессы Сибири» (Иркутск, 2008 г.), Межрегиональной научно-практической конференции «Российский социум в перспективах и противоречиях развития» (Иркутск, 2008 г.), Научно-практической конференции аспирантов и соискателей «Studium - 9» (Иркутск, 2008 г.) и «Studium - 10» (Иркутск, 2009 г.), Конференции «Философия, социология, право в системе обеспечения социальной безопасности региона: классические, неклассические подходы» (Красноярск, 2008 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Традиция. Духовность. Правопорядок» (Тюмень, 2009 г.). По теме диссертационного исследования опубликовано 7 печатных работ общим объемом 2,7 п.л., включая 1 публикацию в издании, рекомендованном ВАК РФ.

Структура и объём работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения, библиографического списка, содержащего 147 названий. Объём основной части работы составляет 149 страниц.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Зверев, Михаил Константинович

Выводы по Главе II: Итак, категория солидарности приобрела в отечественном социально-философском дискурсе достаточно своеобразные черты, характеризующиеся максимальным отрывом данной категории - в виде понятия соборности - от социальных реалий и повседневного опыта. Подлинная солидарность, согласно такому видению, может иметь место исключительно в качестве трансцендентного феномена, как духовное единение вокруг определенной религиозной доктрины. Проблематика роли и значения социальной солидарности для переустройства общества и гармонизации общественных отношений в посюстороннем мире не только совершенно не интересует блестящих отечественных мыслителей, но и трактуется в качестве малопочетного объекта исследования. Всяческие поиски наилучшей модели общественного устройства объявляются бессмысленными и утопическими. В этой связи, характерно, что такой подход обретает сторонников и в современной философской мысли России, также усматривающих залог совершенствования отечественного общества на путях переживания трансцендентного, прежде всего - христианского опыта, и убежденных в совершенном соответствии данного видения традиционным основам российского жизнеустройства.

Вместе с тем, в плане исторических оснований социальной солидарности в российском обществе ситуация остается не до конца ясной. Во всяком случае, единства среди исследователей на этот предмет нет — одни совершенно отказывают российскому социуму даже в началах солидарности в социально-научном смысле, другие, - в том числе диссертант, - полагают, что солидарность присуща российскому обществу, несмотря на преимущественно «монологичный» характер российской культуры. Другое дело, что солидарность эта формировалась, по нашему убеждению, в основном за счет компонента насилия, или через «принуждение к согласию», что, опять же, не исключает встречное легитимирующее движение народа.

Солидарность макросоциального уровня редуцирована в сегодняшнем отечественном социуме. Положение дел в . социокультурной сфере российского общества позволяет сделать вывод о драматичном разрушении^ солидарности в данном измерении общественного бытия, что выражается, прежде всего, в отсутствии единой идеологической системы, которая была бы принята, по крайней мере, релевантным большинством наших сограждан, в разрыве социокультурной преемственности как в вертикальной (поколенческой), так и в горизонтальной (пространственной) социальных плоскостях, фактической угрозе единому социокультурному коду общества, утрате позитивных символов общности, или символической депривации, переживаемой большей частью населения страны. Причинами такого положения дел выступают как внутренние факторы - глубокий системный кризис отечественного социума, переживаемый на протяжении уже двух десятков лет, так и факторы внешние - сопряженная с глобализацией социокультурная плюрализация современного мира, выражающаяся в релятивизации ригидных идентичностей и этнокультурных принадлежностей.

Символическая депривация находится в отношениях взаимной обусловленности с имеющей сегодня место экономической депривацией. Социоэкономическая сфера таюке стала свидетелем разрушения социальной солидарности, основной причиной чему послужила резкая имущественная поляризация российского народа, при которой большинство российских граждан оказались в крайне проблематичном, с материальной точки зрения, положении. В отношении людей, чей уровень жизни радикально отличается, трудно говорить о социальной солидарности, включая их «общие» интересы, «происхождение», «национально-культурные цели», и пр.

Сложные экономические условия вызвали к жизни в российском обществе тип жесткого индивидуалиста, без каких-либо ригидных и обязывающих идентичностей, будь они группового, классового, или этнокультурного характера. Задача выживания в сегодняшних российских реалиях парадоксальным образом возводит во главу угла индивидуальные адаптационные практики, в ущерб практикам коллективного и интегративного характера. В известном смысле, на авансцену общественных отношений в российском социуме вышел сегодня индивид, «никому и ничем не обязанный», и избирающий соответствующие жизненные стратегии.

Тем самым, солидарность в современном российском обществе можно характеризовать как неконсистентную, реализующуюся, преимущественно, на микросоциальном уровне, в то время как на макроуровне социума отсутствует единая идеологическая система, зато широко представлено насилие, принимающее формы «административного» давления, без какой бы то ни было более-менее внятной символической составляющей. Действительная консистентность социальной солидарности в отечественном социуме возможна тогда, когда процессы солидаризации будут достаточно полно и непротиворечиво реализованы на обоих уровнях - макросоциальных инициатив и микросоциальных взаимодействий, без гармоничного сочетания которых трудно представить действительно консолидированное российское общество.

144

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проблематика социальной солидарности является объектом самого пристального внимания в социальной науке. Причем, это внимание -достаточно традиционно, основные подходы к анализу феномена были заложены уже в классический период становления социально-научного теоретизирования. К самым общим характеристикам солидарности, сформулированным в тот период, относятся, во-первых, признание тандема насилия (в форме принуждения и репрессий) и символического комплекса (включающего в себя нормы, ценности и верования) в качестве базовой составляющей социальной солидарности; во-вторых, обусловленность того или иного вида солидарности определенным модусом общественно-экономических отношений, то есть, исторически оперативный её характер; и в-третьих, связь социальной солидарности с проблемой воспроизводства социальной системы: всякое общество возможно и действительно только при наличии определенного уровня социальной консолидации, определяющего также и степень его жизнеспособности.

Имеет место очевидная эволюция понятия социальная солидарность в социально-философском дискурсе, связанная, по всей видимости, с общей эволюцией социума за истекшие два столетия. Результаты этого развития не свободны, впрочем, от противоречивости. Солидарность, с одной стороны, носит сегодня более рефлексивный характер, предполагает активную роль индивида в её формировании, и связывается с проблематикой благоустройства общества через развитие его гражданских институций, прежде всего. С другой стороны, консолидация общества по-прежнему остается одним из приоритетов власти, среди задач которой трудно отделимые друг от друга общественное и собственное воспроизводство. Для такой консолидации власть активно использует технологии и механизмы формирования определенного состояния общественного сознания - феномен, получивший в критической теории название символического насилия. Последнее, соответственно, вновь проблематизирует действительную роль индивида в формировании и поддержании общественной солидарности социетального уровня.

Как мы попытались продемонстрировать, основания и источники солидарности в современном обществе достаточно размыты и неопределенны, причем, одной из причин этого является постмодернистская релятивизация всех базовых оснований общественных отношений, включая идентичности и принадлежности. Современное общество гораздо сложнее той модели социального устройства, о которой вели речь классики социальной теории, и которая должна была характеризоваться признаками, как минимум, «добровольности» и «открытости». Несмотря на высокий уровень дифференциации общественных отношений, под вопросом сегодня не просто органическая солидарность «гармонично» работающих элементов социального целого, а солидарность как таковая.

Роль социальной солидарности в консолидации демократии в сегодняшнем глобальном мире не только не снижается, но напротив — возрастает. По сути дела, и для проблем действительно глобального уровня, и для проблем уровня национального, солидарность остается все тем же ключевым фактором, определяющим конечный эффект предпринимаемых ' действий. Основным становится вопрос о механизмах достижения этой солидарности, что переводит проблематику в плоскость предметов «торга» между обществом и государством. Тем самым, на смену солидарности индустриального общества, основанной на дотационной попечительской стратегии, идет солидарность, основанная на взаимной ответственности общества, государства и капитала, не допускающая инфантилизм общества и отдельных его групп в любых формах. Осознанная ответственность, таким образом, становится одним из оснований социальной солидарности в глобальном мире.

Макросоциальная солидарность — есть преимущественно искусственный, конструируемый феномен, имеющий в качестве своего источника инициативы правящей группы, в то время как солидарность микроуровня, в виде форм повседневного взаимодействия - носит, преимущественно, естественный характер. Степень консистентности солидарности в данном социуме определяется наличием обоих её уровней, предполагающим поддержку символического комплекса релевантным большинством членов данного общества, и присутствие устойчивых связей на уровне повседневного взаимодействия.

В отечественном философском дискурсе категория социальной солидарности приняла достаточно своеобразные формы. Своеобразие это заключается, прежде всего, в атрибуции данному понятию свойств и характеристик, связанных с общей негативной оценкой российскими философами того периода состояния общественных отношений в беспрерывно дифференцировавшемся западном обществе, причем, категории западной социальной науки также приобрели, в основном, негативную коннотацию, и были противопоставлены «здоровым» аналогам российского общества. Так солидарность была противопоставлена соборности. Приоритетная трактовка соборности в русской философии заключается в утверждении единственно возможного варианта единения людей - в г процессе переживания религиозного опыта. Проблематика роли и значения социальной солидарности для переустройства общества и гармонизации общественных отношений в посюстороннем мире не только совершенно не интересовала отечественных мыслителей, но и трактовалась в качестве малопочетного объекта исследования, в силу чего «соборность» осталась практически неоперабельной как в социальной теории, так и в социальной практике категорией, что справедливо и для современных последователей данной линии русской философской традиции.

В плане исторических оснований социальной солидарности в российском обществе единства среди исследователей нет - одни совершенно отказывают российскому социуму даже в началах солидарности в социально-научном смысле, другие, - в том числе диссертант, - полагают, что солидарность присуща российскому обществу, несмотря на преимущественно «монологичный» характер российской культуры. Другое дело, что солидарность эта формировалась, по нашему убеждению, в основном за счет компонента насилия, или через «принуждение к согласию», что, опять же, не исключает совершенно встречное и искреннее легитимирующее движение народа.

Сегодняшнее положение дел в социокультурной сфере российского общества позволяет сделать вывод о значительной редукции солидарности в данном измерении общественного бытия, что выражается, прежде всего, в отсутствии единой идеологической системы, разрыве социокультурной преемственности как в вертикальной (поколенческой), так и в горизонтальной (пространственной) социальных плоскостях, фактической угрозе единому социокультурному коду общества, утрате позитивных символов общности, или символической депривации, переживаемой большей частью населения страны. Причинами такого положения дел выступают как внутренние факторы - глубокий системный кризис отечественного социума, переживаемый на протяжении уже двух десятков лет, так и факторы внешние - сопряженная с глобализацией социокультурная плюрализация современного мира, выражающаяся в проблематизации ригидных идентичностей и этнокультурных принадлежностей.

Символическая депривация находится в отношениях взаимной обусловленности с имеющей сегодня место экономической депривацией в России. Социоэкономическая сфера также стала свидетелем разрушения социальной солидарности, основной причиной чего послужила резкая имущественная поляризация российского народа, при которой большинство российских граждан оказались в крайне проблематичном, с материальной точки зрения, положении. В отношении людей, чей уровень жизни радикально отличается, трудно говорить о социальной солидарности, подразумевающей их «общие» интересы, «происхождение», «национально-культурные цели», и пр. Сложные экономические условия вызвали к жизни в российском обществе тип жесткого индивидуалиста, без каких-либо ригидных и обязывающих идентичностей, будь они группового, классового, или этнокультурного характера. Задача выживания в сегодняшнем российском обществе возводит во главу угла индивидуальные адаптационные практики, в ущерб практикам коллективного и интегративного характера. На авансцену общественных отношений в российском социуме вышел сегодня индивид, в известном смысле «никому и ничем не обязанный», и избирающий соответствующие жизненные стратегии. Как всякая «институциональная ловушка», такой тип социального поведения может оказаться эффективным и продуктивным в краткосрочной перспективе, но неизбежно деструктивным, - причем, как в личностном, так и в социетальном планах, - в перспективе долгосрочной и стратегической.

Тем самым, солидарность в сегодняшнем российском обществе принимает преимущественно формы «низовой организации» на микросоциальной уровне, в которых непосредственно общающиеся друг с другом люди являются носителями определенной системы взглядов,, служащей им опорой как в повседневности, так и в ситуации угрозы их интересам. Таким образом, последнее прибежище солидарности в российском обществе - это первичный социальный уровень, группы непосредственных повседневных контактов, включающие в себя семью и примордиальное социальное окружение. На примордиальном уровне солидарность выполняет ту же изначальную функцию, которую она была призвана выполнять в институциональной сфере — консолидации сообщества для повышения его жизнеспособности и обеспечения воспроизводства социальной системы. Эта адаптационная стратегия является сегодня жизненно важной для большинства социальных групп и слоев российского общества. Благодаря ей люди сохраняют свою способность к кооперации и консолидации в условиях, когда государство очевидно не в состоянии выполнить эту задачу. В этой связи, оптимальной стратегией социальной политики российских властей было бы максимально поддерживать и всячески поощрять формы низовой кооперации, и способствовать, одновременно, развитию солидарности на макроуровне российского общества.

Самое главное - солидарность, как и всё остальное, требует собственного поддержания, о чем говорили как теоретики современной социальной науки (Блумер, Парсонс), так и сегодняшние исследователи феномена. Без такого постоянного «отлаживания», и тем более - при фактическом отказе власти от этой своей функции, вектор солидаризации естественным образом ослабевает и растворяется на макросоциальном уровне. Для её концентрации и «кристаллизации» необходима, прежде всего, политическая воля правящей группы - всегда наиболее рефлексивной, организованной и деятельной в социуме силы, которая должна, на наш взгляд, активно действовать в данном направлении, если и не из соображений общественного воспроизводства, как предельной цели, то хотя бы из чувства самосохранения. Кристаллизация солидарности будет иметь место, на наш взгляд, тогда, когда будут соединены в качестве её оснований — 1) макросоциальные инициативы, включающие насилие (принимающее в современном обществе разумные формы «обязательного гражданского образования»), и символический комплекс, разделяемый релевантным большинством общества (как общий для большей части народа нормативно-ценностный и мировоззренческий свод), 2) микросоциальные формы социальной солидарности (являющиеся, по сути, эмбрионами социетальной солидарности), и 3) заданная требованиями современности - осознанность, рефлексивность всего этого, свойственная хотя бы большей части того же релевантного большинства. Действительная консистентная солидарность современного общества просто не может, на наш взгляд, не быть рефлексивной. В силу этого, вопрос о том, захочет ли, и сможет ли правящая в российском обществе группа создать условия для формирования консистентной солидарности, не может, разумеется, быть позитивно разрешен без действенной и осознанной гражданской позиции основных групп нашего общества.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Зверев, Михаил Константинович, 2009 год

1. Абрахамсон, П. Социальная эксклюзия и бедность / П. Абрахамсон // Общественные науки и современность. 2001. - № 2. - С. 158-166.

2. Александер, Дж. Прочные утопии и гражданский ремонт / Дж. Александер // Социологические исследования. 2002. - № 10. - С. 3-11.

3. Арест-Якубович, К.А. О кризисе российской интеллигенции / К.А. Арест-Якубович // Свободная мысль. 2007. - № 1. - С. 57-72.

4. Арон, Р. Этапы развития социологической мысли / Р. Арон. М.: Прогресс, 1992.-608 с.

5. Афонцев, С.А. Интересы граждан и политические механизмы регулирования мировой экономики / С.А. Афонцев // Политические исследования. 2006. - № 2. - С. 151-161.

6. Ахиезер, А.С. Монологизация и диалогизация управления (опыт российской истории) / А.С. Ахиезер // Общественные науки и современность. 2004. - № 2. - С. 24-34.

7. Ахиезер, А.С. Специфика российской цивилизации / А.С. Ахиезер // Цивилизации. 2004. - № 6. - С.217-242.

8. Ачкасов, В.А. Россия как разрушающееся традиционное общество / В.А. Ачкасов // Политические исследования. — 2001. № 3. - С.83-92.

9. Бакштановский, В.И., Согомонов, Ю.В. Социология морали: нормативно-ценностные системы / В.И. Бакштановский, Ю.В. Согомонов // Социологические исследования. 2003. - № 5. — С. 14-21.

10. Ю.Бауман, 3. Возвышение и упадок труда / 3. Бауман // Социологические исследования. 2004. - № 5. - С. 77-86.

11. Бек, У. Общество риска. На пути к другому модерну / У. Бек.- М: Прогресс Традиция, 2000. — 384 с.

12. Беленький, В.Х. Социальная структура российского общества: состояние и проблемы теоретической разработки / В.Х. Беленький // Социологические исследования. 2006. - № 11. — С.49-57.

13. З.Беляева, JI.А. Социальные слои в России: опыт кластерного анализа / JI.A. Беляева // Социологические исследования. 2005. - № 12. — С.57-64.

14. Н.Бергер, П., Лукман, Т. Социальное конструирование реальности / П. Бергер, Т. Лукман. М.: Медиум, 1995. - 323 с.

15. Бергсон, А. Два источника морали и религии / А. Бергсон. — М.: Канон, 1994.-384 с.

16. Бердяев, Н.А. Царство Духа и царство Кесаря / Н.А. Бердяев. М.: Республика, 1995. - 383 с.

17. Бляхер, Л.Е., Огурцова, Т.Л. Приключения легитимности власти в России, или воссоздание презумпции виновности / Л.Е Бляхер, Т.Л. Огурцова // Политические исследования. 2006. - № 3. - С. 53-66.

18. Булгаков, С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения / С.Н.» Булгаков. М.: Республика, 1994. - 415 с.

19. Бьяджотти, И. Всемирные социальные форумы. Парадоксальное . применение доктрины соучастия / И. Бьяджотти // Международный журнал социальных наук. 2006. - № 52. - С. 71-84.

20. Вебер, М. Избранное. Образ общества / М. Вебер. М.: Юрист, 1994. -308 с.

21. Великая, Н.М. Проблемы консолидации общества и власти / Н.М. Великая // Социологические исследования. 2005. - № 5. - С.60-71.

22. Веселова, А.Ю. Советская история глазами старшеклассников / А.Ю. Веселова// Отечественные записки. 2004. - №5. - С. 126-131.

23. Волков, А.И. Реванш и торжество нового класса / А.И. Волков // Социологические исследования. 2006. - № 11. - С. 56-58.

24. Волков, Ю.Г. Российская идентичность: особенности формирования и проявления /Ю.Г. Волков// Социологические исследования. 2006. - № 7. - С. 13-22.

25. Волков, Ю.Г. Социальные отношения и социальная сфера / Ю.Г. Волков // Социологические исследования. 2003. - № 4. - С. 34-41.

26. Гаврилюк, В.В., Трикоз, Н.А. Динамика ценностных ориентаций в период социальной трансформации (поколенный подход) / В.В. Гаврилюк, Н.А. Трикоз // Социологические исследования. 2002. - №1. -С. 96-105.

27. Галкин А. А., Красин Ю. А. Россия: quo vadis? /А.А. Галкин, Ю.А. Красин.- М.: Институт социологии РАН, 2003. 274 с.

28. Галкин, А.А. Тенденции изменения социальной структуры /А.А. Галкин// Социологические исследования. 1998. - № 10. - С. 12-21.

29. Геллнер, Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники / Э. Геллнер. М.: Московская школа политических исследований, 2004. - 240 с.

30. Генов, Н. Организационная рационализация в Восточной Европе: достижения и пределы / Н.Генов // Социологические исследования. -2007. -№ 11.-С. 12-22.

31. Горбунов, В.В. Идея соборности в русской религиозной философии (пять избранных портретов) /В.В. Горбунов. М.: Феникс, 1994. — 179 с.

32. Гофман, А.Б. Эмиль Дюркгейм в России: рецепция дюркгеймовской социологии в российской социальной мысли / А.Б. Гофман. М.: ГУ ВШЭ, 2001.- 100 с.

33. Гранин, Ю.Д. «Глобализация» или «вестернизация»? / Ю.Д. Гранин // Вопросы философии. 2008. - № 2. - С. 3-15.

34. Гудков, Л.Б. Феномен негативной мобилизации / Л.Б. Гудков // Общественные науки и современность. — 2005. № 6. — С. 46-57.

35. Гудков, Л.Д. «Советский человек» в социологии Юрия Левады / Л.Б. Гудков // Общественные науки и современность. 2007. - № 6. - С. 1630.

36. Дилигенский, Г.Г. Дифференциация или фрагментация? (О политическом сознании в России) / Г.Г. Дилигенский // Мировая экономика и международные отношения. 1999. - № 10. - С.38-48.

37. Дубин, Б.В. Всеобщая адаптация как тактика слабых. Риторика власти -установки приближенных настроения масс / Б.В. Дубин // Неприкосновенный запас. - 2006. - № 6. - С. 16-29.

38. Дубин, Б.В. Симулятивная власть и церемониальная политика. О политической культуре современной России / Б.В. Дубин // Вестник общественного мнения. 2006. - № 1. - С. 14-25.

39. Дунаев, М.М. Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в XVII-XX вв. / М.М. Дунаев. М.: Изд. Совет РПЦ, 2002. -1056 с.

40. Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда / Э. Дюркгейм.- М.: Канон, 1996.-432 с.

41. Есаулов, И.А. Категория соборности в русской литературе./И.А. Есаулов. Петрозаводск: Изд-во ПетрГ У, 1995. — 288 с.

42. Зверев, М.К. Социальный консенсус как социокультурная проблема / М.К. Зверев, Н.В. Доброва // «Социокультурные процессы Сибири». Доклады второй региональной научно-практической конференции. — Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2008. С. 28-32.

43. Иванов, В.И. Родное и вселенское / В.И. Иванов. М.: Республика, 1994.-428 с.

44. Кармадонов, О.А. Эффект отсутствия: культурно-цивилизационная специфика / О.А. Кармадонов // Вопросы философии. 2008. - № 2. — С. 29-41.

45. Келлер, Я. Модернизация гуманизация общества или коррозия бытия? / Я. Келлер // Социологические исследования. - 2002. - № 7. - С. 48-53.

46. Клеман, К. Вызов властным отношениям / К. Клеман // Свободная мысль-XXI. 2007. - № 1. - С. 86-97.

47. Клямкин, И.М., Тимофеев, JI.M. Теневой образ жизни (Социологический автопортрет постсоветского общества) / И.М. Клямкин, JI.M. Тимофеев // Политические исследования. 2000. - № 5. -С. 121-132.

48. Коллинз, Р. Мой путь в социологии / Р. Коллинз // Социологические исследования. 2006. - № 11. - С. 125-132.

49. Конт, О. Курс положительной философии / О. Конт // Западноевропейская социология. XXI в.: Тексты. — М.: МУБУ, 1996. 234 с.

50. Кочанов, П., Кушнир, И. Скрытые «группы интересов» как фактор перераспределения ресурсов / П. Кочанов, И. Кушнир // Общество и экономика. 2001. - № 1. - С. 57-66.

51. Кравченко, И.И. Политические и другие социальные ценности / И.И. Кравченко // Вопросы философии. 2005. - № 2. - С. 3-16.

52. Кравченко, С.А. Гуманистическая концепция Т. Лукмана и нелинейные реалии российского общества / С.А.Кравченко // Социологические исследования. 2006. - № 8. - С. 3-13.

53. Красин, Ю.А. Метаморфозы демократии в изменяющемся мире / Ю.А. Красин //Политические исследования. 2006. - № 4. - С. 127-138.

54. Крухмалев, А.Е., Назарова, И.Б. Педагогический персонал вузов сегодня: тенденции изменений. (Материалы «круглого стола») / А.Е. Крухмалев, И.Б. Назарова // Социологические исследования. 2005. -№ 5. - С. 138-144.

55. Кулинченко, А.В. Государственная власть и процессы общественной самоорганизации. (К вопросу о государственном строительстве в современной России) / А.В. Кулинченко // Политические исследования.- 2004. № 6. - С. 108-111.

56. Лапин, Н.И. Антропосоциетальный подход: методологические основания, социологические измерения / Н.И. Лапин // Вопросы философии. 2005. - № 2. - 17-29.

57. Лапин, Н.И. О многом и едином в российской трансформации / Н.И. Лапин// Общественные науки и современность. 2002. - № 6. - С. 28-32.

58. Левашов, В.К. Морально-политическая консолидация российского общества в условиях неолиберальных трансформаций / В.К. Левашов // Социологические исследования. 2004. - № 7. - С. 27-45.

59. Левицкий, С.А. Свобода и ответственность: «основы органического мировоззрения» и статьи о солидаризме / С.А. Левицкий. М.: Посев, 2003. - 464 с.

60. Левчик, Д.А. Комитеты общественного самоуправления: тенденции развития / Д.А. Левчик // Социологические исследования. 2002. - № 2. -С. 31-39.

61. Лекторский, В.А. Христианские ценности, либерализм, тоталитаризм, постмодернизм / В.А. Лекторский // Вопросы философии. 2001. - № 4.- С. 3 9.

62. Лисовский, В.Т. Духовный мир и ценностные ориентации молодежи России / В.Т. Лисовский СПб.: СПбГУП, 2000. - 509 с.

63. Лосский, Н.О. Условия абсолютного добра / Н.О. Лосский. М.: Политиздат, 1991. - 368 с.

64. Маркс К., Энгельс Ф. Фейербах. Противоположность материалистического и идеалистического воззрений (1 Глава «Немецкой идеологии») / К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения. В 3-х томах. Т. 1. - М.: Политиздат, 1985. - 635 с.

65. Маркузе, Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек / Г. Маркузе. -М.: ACT, 2003.-528 с.

66. Мартинелли, А. Рынки, правительства, сообщества и глобальное управление / А. Мартинелли // Социологические исследования. 2003. -№ 1.-С. 16-28.

67. Медведев, В.А., Красин, Ю.А. Гордиев узел социальной политики / В.А. Медведев, Ю.А. Красин // Социологические исследования. 2007. - № 11. - С. 23-29.

68. Мерриен, Ф.К. Новая социальная политика Всемирного Банка: пенсии / Ф.К. Мерриен // Международный журнал социальных наук. 2002. - № 36.-С. 157-174.

69. Московичи, С. Машина, творящая богов / С. Московичи,- М.: «Центр психологии и психотерапии», 1998. — 560 с.

70. Мысливченко, А.Г. Западная социал-демократия: поиск обновления / А.Г. Мысливченко // Свободная мысль XXI. - 2000. - № 5. - С. 64-71.

71. Нагайчук, А.Ф. Конфликт интересов в сфере социальной политики / А.Ф. Нагайчук // Социологические исследования. 2006. - № 3. - С. 4853.

72. Назаретян, А.П. Архетип восставшего покойника как фактор социальной самоорганизации / А.П. Назаретян // Вопросы философии. -2002. -№ 11.-С. 73-84.

73. Общественное мнение 2008. М.: Левада-Центр, 2008. - 192 с.88.0лейник, А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти / А.Н. Олейник М.: ИНФРА-М,2001.-418 с.

74. Паин, Э.Л. Социальная природа экстремизма и терроризма / Э.Л. Паин // Общественные науки и современность. 2002. - № 4. - С. 113-124.

75. Панарин, А.С. Постмодернизм и глобализация: проект освобождения собственников от социальных и национальных обязательств / А.С. Панарин // Вопросы философии. 2003. - № 6. - С. 16-36.

76. Пантин, В.И., Лапкин, В.В. Политическое самоопределение российского общества / В.И. Пантин, В.В. Лапкин // Общественные науки и современность. 2006. - № 4. - С. 78-87.

77. Парсонс, Т. Система современных обществ / Т. Парсонс. М.: Аспект Пресс, 1997.-270 с.

78. Паутова, Л.А. Стабилизационное сознание: интегративная модель / Л.А.Паутова. Омск: Изд-во ОмГТУ, 2006. - 368 с.

79. Перегудов, С.П. Группы интересов в условиях перехода к информационному обществу / С.П. Перегудов // Мировая экономика и международные отношения. 2004. - № 6. - С. 13-20.

80. Покровский, Н.Е. Роль поколений в процессе глобализации современной России. / Н.Е. Покровский // Россия в глобальном контексте. Сб. трудов под ред. Осипова Г.В. М.: РИЦ ИСПИ РАН,2002.-С. 27-41.

81. Полтерович, В.М. Институциональная динамика и теория реформ. -Эволюционная экономика и «мэйнстрим». Сборник докладов / В.М. Полтерович. М.: Наука, 2000. - С. 31-54.

82. Попова, И.П. Профессиональный статус научных работников: вариации поведения / И.П.Попова // Социологические исследования. -2001.-№ 12.-С. 64-72.

83. Пронягин, В.М. Православные традиции и новые подходы в их художественном осмыслении в русской прозе второй половины XXвека / В.М. Пронягин. Автореферат дис-ции на соискание уч. ст. д-ра филол. наук. - Москва, 2008. - 55 с.

84. Рассадина, Т.А. Трансформации традиционных ценностей россиян в постперестроечный период / Т.А. Рассадина // Социологические исследования. 2006. - № 9. - С.95-102.

85. ЮО.Римашевская, Н.М. Стратегии социальных реформ в России / Н.М. Римашевская // Свободная мысль XXI. - 2002. - № 11. - С. 4-13.

86. Россия: социокультурные ограничения модернизации (Материалы «круглого стола»)// Общественные науки и современность. № 5. -2007. - С. 87-102.

87. Рукавишников, В. О. Межличностное доверие: измерение и межстрановые сравнения / В.О. Рукавишников // Социологические исследования. 2008. - № 2. - С. 17-25.

88. ЮЗ.Руткевич, М.Н. Консолидация общества и социальные противоречия / М.Н. Руткевич // Социологические исследования. 2001. - № 1. - С.24-34.

89. Симонян, Р.Х. От национально-государственных объединений к региональным (Проблемы мезоуровня в организации общественных систем) / Р.Х. Симонян // Вопросы философии. 2005. - № 3. - С. 20-28.

90. Современная западная социология: Словарь. М.: Политиздат, 1990. -432 с.

91. Соловьев, Э.Ю. Дефицит правопонимания в русской моральной философии / Э.Ю. Соловьев. — Прошлое толкует нас. М.: Политиздат, 1992.-447 с.

92. Тихонова, Н.Е. Личность, общность, власть в российской социокультурной модели / Н.Е. Тихонова // Общественные науки и современность. 2001. - № 3. - С. 30-40.

93. Тихонова, Н.Е. Оптимальная модель социальной политики в массовых представлениях / Н.Е. Тихонова // Социологические исследования. -2006. -№ 12.-С. 9-14.

94. Тихонова, Н.Е. Социальная эксклюзия в российском обществе / Н.Е. Тихонова // Общественные науки и современность. 2002. - № 6. - С. 517.

95. Троицкий, Е.С. Что такое русская соборность / Е.С. Троицкий.- М.: Изд. Совет РПЦ, 1993. 110 с.

96. Ш.Трубецкой, Е.Н. Смысл жизни / Е.Н. Трубецкой. М.: Республика, 1994.-432 с.

97. Трушков, В.В. Современный рабочий класс России в зеркале статистики / В.В. Трушков // Социологические исследования. 2002. -№2.-С. 45-51.

98. Федотова, В.Г. Апатия на Западе и в России / В.Г. Федотова // Вопросы философии. 2005. - № 3. - С. 3-19.

99. Федотова, В.Г. Социальное государство и рынок / В.Г. Федотова // Свободная мысль XXI. - 2002. - № 7. - С. 78-94.

100. Федотова, В.Г. Факторы ценностных изменений на Западе и в России / В.Г. Федотова // Вопросы философии. 2005. - № 11. - С. 3-23.

101. Федотова, В.Г. Хорошее общество / В.Г. Федотова. М: Прогресс-Традиция. - 2005. - 544 с.

102. Федотова, В.Г., Кросс, Ш. Православие, Вебер и новый русский капитализм / В.Г. Федотова, Ш. Кросс // Общественные науки и современность. 2006. - № 2. - С. 41-51.

103. Флиер, А .Я. Культурная компетентность личности: между проблемами образования и национальной политики / А.Я. Флиер // Общественные науки и современность. 2000. - № 2. - С. 151-165.

104. Флиер, А.Я. Социальный опыт как основа функционирования и исторического воспроизводства сообществ / А.Я. Флиер // Общественные науки и современность. — 2002. № 1. — С. 166-183.

105. Франк, C.JI. Смысл жизни / C.JI. Франк. Духовные основы общества. - М.: Республика, 1992. - 511 с.

106. Фукуяма, Ф. Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехологической революции / Ф. Фукуяма.- М.: ACT. 2004. 352 с.

107. Хабермас, Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / Ю. Хабермас. СПб.: Наука, 2000. - 384 с.

108. Хобсбаум, Э. «Масштаб посткоммунистической катастрофы не понят за пределами России» / Э. Хобсбаум// Свободная мысль XXI. - 2004. -№ 9. - С. 3-14.

109. Чернозуб, С.П. Образ науки как фактор самоорганизации научного сообщества / С.П. Чернозуб // Общественные науки и современность. -2007.-№6.- С. 140-147.

110. Ядов, В.А. Россия как трансформирующееся общество: резюме многолетней дискуссии социологов Электронный ресурс. -Публикации Института социологии РАН, 2001. URL: http://2001.isras.ru/Publications/Yadov/ArtiYad.htm (дата обращения: 26.02.2008)

111. Ядов, В.А. Солидарности россиян в повседневной жизни и в общегосударственном масштабе / В.А. Ядов // Общество и экономика.- 2002. № 12.-С. 90-93.

112. Якобсон, Л.И. Социальная политика: попечительство или солидарность? / Л.И. Якобсон // Общественные науки и современность.- 2008. № 1.-С. 69-80.

113. Яницкий, О.Н. Россия как общество риска: методология анализа и контуры концепции / О.Н. Яницкий // Общественные науки и современность. 2004. - № 2. - С. 5-15.

114. Alexander, J.C. The Civil Sphere / J.C. Alexander. New York: Oxford University Press, 2006. - 816 p.

115. Blumer, H. Symbolic Interactionism. Perspective and Method / H. Blumer. -Berkeley: University of California Press, 1969. 167 p.

116. Bohman, J. Public Deliberation, Pluralism, Complexity, and Democracy / J. Bohman. Cambridge, MA: MIT Press, 1996. - 303 p.

117. Bourdieu, P. Language and Symbolic Power / P. Bourdieu. Cambridge: Harvard University Press, 1991. - 302 p.

118. Bourdieu, P. Distinction: A Social Critique of the Judgement of Taste / P. Bourdieu. London: Routledge, 1989. - 479 p.

119. Crow, G. Social Solidarities: Theories, Identities and Social Change / G. Crow. Buckingham; Philadelphia: Open University Press, 2002. - 152 p.

120. Giddens, A. The Constitution of Society: Outline of the Theory of Structuration / A. Giddens. Cambridge: Polity Press, 1984. - 402 p.

121. Habermas, J. The Postnational Constellation: Political Essays / J. Habermas. Cambridge, MA: MIT Press, 2001. - 190 p.

122. Mathison, S., Ross, W. The Hegemony of Accountability in Schools and Universities / S. Mathison, W. Ross // Workplace: a Journal for Academic Labor.-2002.-5.-l.

123. Noble, T. Social Theory and Social Change / T. Noble. New York: St Martin's Press, 2000. - 260 p.

124. Parsons, T. The Social System / T. Parsons. New York: The Free Press, 1951.-620 p.

125. Parsons, T. Values, Motives, and Systems of Action, in Parsons, Т., Shils, E. (eds.) Toward a General Theory of Action / T. Parsons. Cambridge: Harvard University Press, 1954. - 360 p.

126. Schutz, A. The Problem of Social Reality / A. Schutz. Dordrecht, Kluwer Academic Publishers, 1962. - 360 p.

127. Sztompka, P. The Sociology of Social Change / P. Sztompka. Oxford, UK & Cambridge, USA: Blackwell, 1993. - 348 p.

128. Tillmar, M., Lindkvist, L. Cooperation Against All Odds: Finding Reasons for Trust where Formal Institutions Fail / V. Tillmar, L. Lindkvist // International Sociology. 2007. - Vol. 22. - No. 3. - P. 343-366.

129. Weber, M. Economy and Society. V. 2 / M. Weber // Ed. by G. Roth, C. Wittich. Berkeley. Los Angeles. London, 1978. 1400 p.

130. Williamson, J. What Washington Means by Policy Reform / J. Williamson // Latin American Adjustment: how much has happened? // Washington: Institute for International Economics, 1990. P. 5 - 20.

131. Young, I.M. Inclusion and Democracy / I.M. Young. Oxford: Oxford University Press, 2000. - 528 p.

132. Young, T.R. The Dictionary of Critical Social Sciences / T.R. Young, B.A. Arrigo. Boulder: Westview Press, 1999. - 353 p.