Литовские спецпоселенцы в Бурят-Монголии, 1948 - 1958 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Башкуев, Всеволод Юрьевич

• Башкуев, Всеволод Юрьевич
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Башкуев, Всеволод Юрьевич

ВВЕДЕНИЕ.3

ГЛАВА 1. ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ ПО ПРОБЛЕМЕ ДЕПОРТАЦИИ НАРОДОВ ИЗ ПРИБАЛТИКИ.16

1.1. Источниковая база по проблеме депортации народов из Прибалтики.16

1.2. Проблема принудительных миграций в отечественной и зарубежной историографии.27

ГЛАВА 2. ЛИТОВЦЫ В СИСТЕМЕ СПЕЦПОСЕЛЕНИЙ

МВД-МГБ БУРЯТ-МОНГОЛЬСКОЙ АССР.58

2.1. Цели, масштабы и методы проведения депортации из

Литовской ССР 22-27 мая 1948 г.58

2.2. Прием и расселение литовских спецпоселенцев в поселках предприятий треста «Бурмонголлес». Особенности организации быта литовских спецпоселенцев.73

2.3. Использование труда литовских спецпоселенцев предприятиях лесной промышленности Бурят-Монгольской АССР. 119-

ГЛАВА 3. ОСОБЕННОСТИ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ ЛИТОВСКИХ СПЕЦПОСЕЛЕНЦЕВ. ПРОЦЕСС ПОСТЕПЕННОГО

ОСВОБОЖДЕНИЯ И РЕПАТРИАЦИИ ЛИТОВЦЕВ.138

3.1. Организация и осуществление режима спецпоселения в местах расселения литовских спецпоселенцев.138

3.2. Основные виды и способы нарушения режима спецпоселения и система контрмер МВД-МГБ БМАССР. 162

3.3. Процесс постепенного освобождения литовцев из спецпоселения и их репатриация (1954 - 1959 гг.).204

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Литовские спецпоселенцы в Бурят-Монголии, 1948 - 1958 гг.»

Феномен принудительных миграций имеет долгую, исчисляющуюся тысячелетиями, историю. Будучи неизменными спутниками войн, восстаний и революций, насильственные перемещения больших людских масс постепенно видоизменялись, эволюционируя вслед за прогрессом человеческой цивилизации. Апогеем этого явления стал давший миру колоссальные технические возможности XX век. Именно тогда принудительные миграции приобрели форму тотальных депортаций, в ходе которых со своих мест страгивались целые народы, цветущие прежде области приводились в запустение, а малопригодные для жизни районы, наоборот, заселялись тысячами переселенных не по собственной воле людей. Последствия насильственных переселений XX столетия продолжают сказываться и по сей день. Это и напряженность межнациональных отношений в регионах, непосредственно пострадавших от депортаций, и многолетняя, но увы, пока безрезультатная борьба тысяч бывших выселенцев за право возвращения на родину, и дни скорби по умершим в изгнании соотечественникам, отмечаемые в некоторых республиках бывшего СССР и ряде стран Восточной Европы в годовщину крупных депортационных операций.

Россия, пережившая в минувшем столетии жесточайшие социальные катаклизмы, обладает поистине уникальным опытом в области массовых принудительных миграций. Нигде в мире насильственные перемещения населения не принимали столь изощренной формы. Известные и в царской России - стоит только вспомнить ссылку тысяч польских и литовских повстанцев в Сибирь после поражения восстаний 1831 и 1863 гг. или «зачистку» западных губерний в начальный период Первой мировой войны -они получили новое развитие после захвата власти в стране большевиками. При этом ни масштабы, ни характер и последствия всех принудительных миграций в дореволюционной России не могут сравниться с депортационной практикой большевистского режима. После прихода к власти коммунистов массовые выселения стали обычным явлением. Начавшись с «философских пароходов» 1920-х гг., политика репрессивного перемещения населения продолжилась в депортациях сотен тысяч раскулаченных крестьян. Начиная с середины 1930-х гг. массовые выселения в Советском Союзе проводились практически ежегодно. По данным известного исследователя принудительных миграций, российского историка Н.Ф. Бугая, до середины 1950-х гг. депортации подверглись 15 народов и более 40 народностей. Три с половиной миллиона человек было выселено из родных мест. Более 800 тысяч выселенцев оказались в Сибири.1

Вот уже более полувека ученые всего мира кропотливо изучают принудительные миграции в СССР, стараясь понять их сущность, цели и принципы. Однако труднообъяснимая жестокость большевистского режима к «наказанным народам», неподдающаяся точной оценке общая численность жертв массовых выселений 1920-х - 1950-х гг. и значительное количество «белых пятен», до сих пор сохранившихся в истории массовых советских депортаций существенно осложняют их работу, не позволяя дать укладывающееся в русло общемировых закономерностей объяснение этому мрачному явлению. Расхождения во взглядах, подходах и методах исследования, свойственные нормальному процессу научного поиска, в данной области чрезвычайно обострены. Научные дискуссии здесь нередко принимают характер идеологического противостояния, где вполне закономерные вопросы по поводу интерпретации рассекреченного архивного материала парируются политизированными выпадами, а недостаточность источниковой базы отдельных исследований прикрывается публицистическими домыслами. Между тем, на фоне неразрешенных и по сей день проблем реабилитации и возвращения в родные места представителей некоторых депортированных народов любые спекуляции на тему принудительных миграций несут в себе опасность разжигания

1 Бугай Н.Ф. «Согласно Вашему указанию.». М. 1995. С. 5, 6. Он же. И. Сталин - Л. Берия: «Их надо депортировать.». М., 1992. С. 253, 254. межнациональной розни. За недолгий постсоветский период было отмечено достаточно провокаций подобного рода, отрицательно повлиявших на межэтнические отношения в республиках бывшего СССР.

По нашему мнению, одной из основных причин острой полемики, развернувшейся вокруг проблемы принудительных миграций является неравномерное и недостаточно систематизированное введение в научный оборот архивных документов, хранящихся в бывших секретных фондах КПСС, НКВД-МВД-МГБ и т.д. Открытие в начале 1990-х гг. спецхранов партийных и ведомственных архивов дало историкам возможность рассекретить и опубликовать основные документы, проливающие свет на советскую депортационную политику 1920-х - 1950-х гг. Однако изданные в тот период работы В.Н. Земскова, Н.Ф. Бугая, В.П. Галицкого, а также ряда других российских и зарубежных исследователей, при всей своей значимости, в основном носили обзорный характер и позволяли проследить лишь общие тенденции процесса массового насильственного переселения народов в Советском Союзе. Огромный же массив документов, хранящийся в региональных российских архивах и архивах бывших советских республик, по существу, остается неисследованным и по сей день. Работы российских и зарубежных ученых, выполненные на документальном материале рассекреченных архивных фондов, на сегодня составляют только «верхушку айсберга», в то время как основная часть источников по специфическим региональным аспектам советских депортаций, в силу ряда причин, все еще ожидает своего исследователя.

Заметим, что после первой волны публикаций, вызванных процессом демократизации и открытием доступа к ранее строго секретным фондам, в историографии принудительных миграций стала наблюдаться определенная фрагментация. Исследования разделились на более конкретные направления, сконцентрированные на аспектах депортации определенных народов и социальных групп. В этом процессе были свои достоинства и недостатки. Несомненным достоинством является общее повышение качества исследований, которые постепенно становились все более академическими, теряя присущую раннеперестроечному периоду эмоциональность и обличительный пафос. Благодаря концентрации внимания на судьбах определенных депортированных народов или контингентов ученым удалось добиться необходимой глубины исследований и более объективно рассмотреть отдельные аспекты депортаций. В общей канве истории принудительных миграций стали выделяться четко обрисованные сегменты -особенности трудового использования спецпоселенцев, описание сторон их жизни на поселении, микроистория отдельно взятых контингентов, семей и т.д.

В то же время, процесс фрагментации общего направления исследований стал причиной целого ряда негативных явлений. Так, например, некоторые репрессированные народы были незаслуженно обойдены вниманием исследователей. Если массовые депортации российских немцев являются, на наш взгляд, наиболее изучаемой областью в истории принудительных миграций в СССР, то судьбы спецпоселенцев-молдаван, «иеговистов», «указников» и некоторых других контингентов до сих пор остаются в тени. Имеющиеся в региональных архивах документальные материалы по этим спецконтингентам очень медленно вводятся в научный оборот, а количество публикаций, посвященных их судьбам, чрезвычайно незначительно. Между тем, восстановление исторической справедливости требует тщательного изучения различных аспектов депортации представителей этих народов, социальных групп и религиозных конфессий. Без него невозможно сколько-нибудь объективное воссоздание истории принудительных миграций 1920-х- 1950-х гг. в СССР.

Кроме того, отработав материал центральных архивов России, многие историки, претендовавшие на роль пионеров в изучении принудительных миграций, успокоились на достигнутом и практически полностью проигнорировали богатейший материал региональных архивов. А ведь именно документы этих архивов могут пролить свет на подробности жизни различных контингентов спецпоселенцев, выселенцев и ссыльных в краях, областях и республиках бывшего СССР.

Неравномерности и несистематизированности вводимого в научный оборот архивного материала по истории принудительных миграций в СССР также способствует наблюдающаяся в последнее время приостановка процесса рассекречивания документов по репрессивной политике Советского государства в 1920-х - 1950-х гг. Многие архивные материалы до сих пор остаются малодоступными для исследователей. Особенно это касается спецфондов региональных УВД, МВД и УФСБ, а также отдельных партийных фондов.

Таким образом очевидно, что чрезвычайно болезненная и сложная проблема принудительных миграций 1920-х - 1950-х гг. в СССР до сих пор остается недостаточно исследованной и нуждается в тщательном и всестороннем изучении. История репрессированных народов, по тем или иным причинам не попавших в поле зрения историков эпохи перестройки, требует объективного восстановления. Нельзя сказать, что в настоящее время не предпринимается никаких попыток расширить границы существующего знания о депортациях народов в Советском Союзе. Сравнительно недавно опубликованные научные труды П.М. Поляна, М. Гельба и ряда других российских и зарубежных исследователей проливают свет на определенные, оставшиеся нераскрытыми, тайны депортационной политики советского режима. Однако эти работы, как и упомянутые нами выше публикации начала 1990-х гг., являются либо достаточно обобщенными, либо сконцентрированы на специфических особенностях депортации определенных народов. Огромный пласт истории массовых выселений, включающий в себя судьбы незаслуженно обойденных вниманием историков спецконтингентов «указников», «прибалтов», «иеговистов» и т.д., а также многие аспекты их жизни в изгнании, и по сей день ожидает своего исследователя.

Предлагаемое нами исследование является попыткой приоткрыть одну из наименее изученных страниц истории принудительных миграций в СССР. История спецпоселенцев, проживавших в регионах бывшего СССР, не была глубоко исследована даже в годы повального увлечения историей сталинских репрессий, а судьбам выселенных прибалтов, на сегодняшний день, посвящено всего несколько статей в российской научной периодике. Одна из них, озаглавленная «О депортации народов из Прибалтики в 40-50-х гг.» была издана в 1993 г в журнале «Молодая гвардия». Осуществленная известным российским исследователем принудительных миграций Н.Ф. Бугаем, эта публикация является подборкой рассекреченных официальных документов, далеко не полностью иллюстрирующих длительный процесс насильственных перемещений населения из данного региона.

Статья под заголовком «Принудительные миграции из Прибалтики в 1940 - 1950-х гг.» была написана историком В.Н. Земсковым по материалам архивных фондов ОСП НКВД-МВД-МГБ СССР. Она вышла в свет в январе 1993 г. в журнале «Отечественные архивы». Эта статья достаточно подробно описывает процесс депортаций из Прибалтики в 1941-1952 гг. Однако в ней содержатся только основные данные по депортационным операциям из этого региона, причем, как и в других публикациях В.Н. Земскова, упор делается на статистические данные. В статье указывается, что часть литовских спецпоселенцев послевоенной депортации была направлена на поселение в Бурят-Монгольскую АССР, однако какая-либо другая информация о судьбе этого контингента совершенно отсутствует.

Между тем, в период с конца 1940-х по конец 1950-х гг. выселенные литовцы образовывали самый многочисленный спецконтингент на территории республики. Из 13363 спецпоселенцев разных национальностей, расселенных в районах БМАССР на 1 января 1950 г. литовцы составляли 3963 человека. Их общая численность на 904 человека превышала количество немецких выселенцев, проживавших в Бурят-Монголии с 1941 г. и формировавших второй по численности спецконтингент.2 Литовцам и бывшим «оуновцам» довелось разделить первенство по длительности пребывания на спецпоселении - представители обоих спецконтингентов все еще оставались в местах поселения в 1958-1960 гг., когда все остальные спецпоселенцы были давно освобождены и покинули пределы республики. На 1 января 1959 г. в республике насчитывалось 213 литовцев, отнесенных к категории бандитов и националистов и оставленных на поселении из соображений безопасности.3

Литовские спецпоселенцы на протяжении более чем десяти лет трудились на предприятиях лесной промышленности в Заиграевском и Хоринском районах БМАССР. Немногочисленная группа литовцев проживала также в столице республики г. Улан-Удэ. Они не только внесли весомый вклад в развитие экономики Бурят-Монгольской АССР, но и оставили след в памяти многих жителей республики. Трудолюбивые и упорные, литовские спецпоселенцы проживали компактными группами на территории указанных районов, сохраняя свою культуру, язык и традиции и ожидая возвращения на родину. Соседствуя с другими спецконтингентами и с местными жителями, литовцы практически не создавали конфликтных ситуаций на национальной почве, мирно уживаясь с русскими, бурятами и разноплеменными спецпоселенцами. Однако во все годы спецпоселения они оставались достаточно замкнутой диаспорой, мало вмешивавшейся в дела других национальностей и тщательно сохранявшей национальную и религиозную самобытность.

После репатриации литовских спецпоселенцев в конце 1950-х гг. следы их пребывания на территории Бурят-Монгольской АССР начали постепенно исчезать. Практически никто из спецконтингента не остался в республике на постоянное жительство. Поселки литовских спецпоселенцев опустели, а затем заселились новыми рабочими, прибывшими на работу в лесную

2 Группа спецфондов Информационного Центра МВД Республики Бурятия (ГСФ ИЦ МВД РБ). Фонд 58Л. Оп. 1. Д. 5. Л. 222.

3 Земсков В.Н. Принудительные миграции из Прибалтики в 1940 - 1950-х гг.//Отеч. архивы. 1993. № 1. С. 15. промышленность уже на добровольной основе. К началу перестройки история жизни литовских спецпоселенцев в Бурят-Монголии была практически забыта. Ни единого упоминания об этом, некогда многочисленном контингенте спецпоселенцев, не появилось в научной или художественной литературе республики за весь период с 1960-х по 1990-е годы. Хранили молчание местная публицистика и периодическая печать.

В начале 1990-х гг., с открытием доступа в спецфонды ведомственных архивов, вышли в свет научные работы об использовании труда японских военнопленных и немецких трудармейцев на территории Бурят-Монгольской АССР в послевоенный период. Стали издаваться исследования по судьбами репрессированной бурятской интеллигенции и партийной элиты. Заметно возросло количество работ по истории национальных и религиозных меньшинств, проживающих на территории республики. Тем не менее, даже вызванная перестройкой волна всеобщего интереса к недавнему прошлому нашей республики не стерла всех «белых пятен» в истории спецпоселенчества в Бурятии. По прежнему ни слова не говорилось о судьбах литовских спецпоселенцев, более десяти лет трудившихся на лесопредприятиях республики.

Таким образом, актуальность предложенного нами исследования обусловлена отсутствием научных публикаций, проливающих свет на судьбу литовского спецконтингента - наиболее многочисленной группы спецпоселенцев, когда-либо проживавших на территории Бурят-Монгольской АССР. По нашему мнению, история этого спецконтингента, до настоящего времени пребывавшая вне поля зрения исследователей, нуждается в восстановлении и осмыслении не только в контексте сталинского тоталитаризма, но и как общая часть истории литовского народа и Республики Бурятия.

В то время как интерес к данной тематике практически не просматривался в региональной научной среде, учеными, общественными, политическими и религиозными деятелями Литвы проводилась кропотливая работа по восстановлению истории депортаций литовского народа в 1940-х -1950-х гг. Бурятия, как место пребывания литовского спецконтингента, также попала в их поле зрения. В августе 1999 г. республику посетила группа научных работников и общественных деятелей во главе с культурным атташе Литовской Республики в Российской Федерации, известным в недавнем прошлом киноактером И. Будрайтисом. Этот визит, получивший широкий резонанс в средствах массовой информации Литвы, еще раз подтвердил существование значительного интереса к судьбе литовских спецпоселенцев как в Литве, так и в остальном мире. К сожалению, его результаты были весьма ограничены, так как основная масса материалов по литовским спецпоселенцам находится на хранении в ведомственных архивах республики, доступ в которые до сих пор затруднен.

В свете описанных событий, особое значение имеет научная новизна настоящего исследования. Мы уже упоминали, что за весь послеперестроечный период количество публикаций, посвященных проблеме депортации народов из Прибалтики, оставалось крайне незначительным. По большей части, эти работы рассматривают процесс массового перемещения населения из этого региона в общем, не касаясь специфических аспектов спецпоселения прибалтов в регионах бывшего СССР. Научных исследований по спецпоселению литовцев в Восточной Сибири на сегодняшний день не существует. Проведенное нами исследование является первой попыткой воссоздать историю десятилетнего пребывания литовских спецпоселенцев в Бурят-Монгольской АССР - политически, культурно и экономически значимой части восточносибирского региона. Основу данной диссертации составляет обработанный нами массив документов, хранящихся в спецфондах Национального Архива и архива Информационного Центра МВД Республики Бурятия. Все эти первоисточники, формирующие базу научных знаний о спецпоселении литовцев в Бурят-Монгольской АССР, никогда прежде не изучались и вводятся в научный оборот впервые. Они представляют собой богатейший материал по различным аспектам жизни литовских спецпоселенцев в нашей республике, от приема и расселения новоприбывшего спецконтингента в Заиграевском районе БМАССР до особенностей организации агентурной работы в местах обязательного поселения. Объем этих фондов весьма значителен. Рамки кандидатской диссертации попросту не вмещают всего имеющегося материала, для всесторонней обработки которого требуется гораздо более широкое исследование. Однако обнаруженные и проработанные нами документы позволяют воссоздать основную картину спецпоселения литовцев в Бурят-Монгольской АССР и дают основания утверждать, что начало процессу восстановления истории спецпоселенчества в Бурятии положено.

Цель данной диссертации состоит в изучении и реконструкции основных аспектов истории спецпоселения литовцев в Бурят-Монгольской АССР в 1948 - 1958 гг. Достижение этой цели реализуется в ходе выполнения ряда конкретных задач, а именно:

1) установить и проанализировать причины выселения литовских крестьян в Бурят-Монголию в ходе депортационной операции 22-27 мая 1948 г.;

2) описать процесс транспортировки литовского спецконтингента в БМАССР и мероприятия по их приему, расселению и трудоустройству на предприятиях треста «Бурмонголлес» и других организаций;

3) описать и охарактеризовать жилищно-бытовые условия в местах обязательного поселения литовского спецконтингента, а также процесс их трудоиспользования;

4) изучить особенности повседневной жизни спецпоселенцев: проблемы обеспечения жизнедеятельности литовского спецконтингента; настроения среди литовских спецпоселенцев; виды и способы проявления нелояльности режиму; формы проведения досуга спецпоселенцев; отношения спецпоселенцев с представителями других спецконтингентов и местным населением;

5) описать и проанализировать деятельность Отдела спецпоселений (ОСП) МВД-МТБ БМАССР по организации и поддержанию режима спецпоселения, осуществлению надзорных функций и выполнению мероприятий по агентурному изучению спецконтингентов;

6) восстановить процесс постепенного освобождения и репатриации литовских спецпоселенцев в конце 1950-х гг.

Исходя из определенных выше целей и задач сформулируем объект и предмет настоящей диссертационной работы. Объектом изучения является контингент литовских спецпоселенцев, проживавший на территории Бурят-Монгольской АССР в 1948-1958 гг. Предметом данного исследования является комплекс основных аспектов спецпоселения литовцев, а именно, прием, расселение и трудоиспользование спецпоселенцев на территории республики, работу МВД-МТБ БМАССР по поддержанию режима спецпоселения, взаимодействие надзорных органов и спецконтингентов, некоторые стороны повседневной жизни литовских спецпоселенцев и процесс их репатриации по окончании срока ссылки.

Территориальные рамки выполненного нами исследования охватывают районы непосредственного расселения литовских спецпоселенцев в БМАССР. Ввиду того, что данный спецконтингент направлялся на работу в лесной и лесоперерабатывающей промышленности, основная часть литовцев осела в спецпоселках, принадлежавших леспромхозам Заиграевского и Хоринского районов. Незначительное количество литовских спецпоселенцев также проживало в г. Улан-Удэ и в Кижингинском районе БМАССР.

Хронологические рамки работы охватывают период пребывания литовского спецконтингента на территории Бурят-Монгольской АССР, с момента прибытия трех эшелонов с литовцами в Заиграевский район 8-10 июня 1948 г. по конец 1958 г., когда большинство литовских спецпоселенцев, освободившись от ограничений обязательного поселения, возвратились к местам постоянного проживания в Литовской ССР.

Методологическая база данной диссертационной работы основывается на научных принципах историзма и объективности. Проведенное исследование носит конкретно-исторический характер и базируется на анализе ранее не изучавшихся архивных источников. В процессе работы над указанными первоисточниками мы руководствовались известным положением о том, что каждое явление необходимо изучать в развитии, учитывая то, как оно возникло, какие стадии прошло и к каким результатам привело. В ходе исследования нами проведен отбор документов, иллюстрирующих историю спецпоселения литовского контингента на территории БМАССР, классификация этих источников, хронологическое распределение документов по периодам спецпоселения, обработка основных данных и, наконец, сведение источникового материала в логически осмысленное целое, составившее основу фактологической части данной диссертации. В ходе обработки первоисточников мы использовали как традиционные методы работы с первоисточниками, так и исследовательские методы смежных дисциплин - статистическую обработку отдельных данных, этнологический, социологический и культурологический подходы. Следуя принципу объективности, мы старались опираться прежде всего на конкретные исторические факты, стремясь избежать политических акцентов и эмоциональной оценки описываемых явлений.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что ее материалы, положения и выводы могут лечь в основу как отдельной монографии по истории спецпоселения литовцев в Бурят-Монголии, так и более комплексного труда по истории депортации народов из Прибалтики. Материалы исследования могут быть использованы для создания учебных пособий и спецкурсов по истории принудительных миграций и спецпоселенчества в Восточной Сибири. Кроме этого, значимость исследования состоит в том, что своеобразный социально-исторический опыт литовского контингента спецпоселенцев может быть использован органами государственной власти, некоммерческими организациями и национальными

15 культурными центрами для создания программ возрождения и сохранения этнических культур, а также решения сложных проблем реабилитации народов, подвергшихся насильственному переселению, беженцев и вынужденных мигрантов.

Основные положения диссертации докладывались на следующих научных конференциях: конференции молодых ученых Бурятии, посвященной 275-летию Российской академии наук (Улан-Удэ, 1999 г.); международной конференции по проблемам национальной идентификации, культурным и политическим связям России со странами Балтийского региона в ХУШ-ХХ вв. (Самара, 2001 г.) и международной конференции «Мир Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2002 г.). Материал исследования лег в основу лекций, прочитанных в 1999-2000 гг. на историческом факультете Университета штата Айова. По теме диссертации опубликовано пять научных статей на русском и английском языках.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Башкуев, Всеволод Юрьевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Десятилетняя история спецпоселения литовцев в Бурят-Монголии, восстановить детали которой призвано настоящее исследование, составляет значительный сегмент общей трагедии, пережитой этим народом в 1940 -1950-х гг. Одновременно, она является неотъемлимой частью новейшей истории нашей республики. Долгие годы эта проблема находилась вне поля зрения историков в силу довлевших над обществом идеологических запретов и малодоступности необходимых архивных материалов. Сегодня, когда гриф секретности, наконец, снят с ряда спецфондов ведомственных архивов, история жизни и труда литовских спецпоселенцев на земле Бурятии как никогда нуждается в восстановлении. Именно эту цель мы поставили перед собой, приступая к работе с архивными документами ОСП МВД-МТБ БМАССР, фондов треста «Бурмонголлес» и Совета Министров Бурятской АССР. Подводя итоги проведенного нами исследования, постараемся свести его результаты в несколько основных положений, позволяющих утверждать, что наибольшая часть работы по реконструкции истории спецпоселения литовцев в Бурят-Монгольской АССР на сегодня выполнена.

При ознакомлении с результатами проведенных в разные годы исследований по истории спецпоселения литовцев в Сибири и других регионах бывшего СССР мы обнаружили, что основная масса научных трудов по этой тематике рассматривает данную проблему в общих деталях, без непосредственной проработки ее региональных аспектов. Многие исследования зарубежных и отечественных историков, посвященные принудительным миграциям из Прибалтики воссоздают общую картину массовых депортаций 1940 - 1950-х гг., выделяя их масштабы и влияние на дальнейшее развитие событий в регионе. Например, в современной российской историографии упор в основном делается на статистические и демографические показатели депортационных операций, или на ввод в научный оборот официальных документов, составлявших нормативную базу массовых выселений из Прибалтики. При этом аспекты жизни спецпоселенцев в местах ссылки упоминаются лишь вскользь, в качестве дополнения к приводимой статистике.

В работах западных ученых балтийского происхождения основное внимание уделяется поиску доказательств геноцидальной направленности политики советского режима по отношению к прибалтийским народам. В них редко говорится об особенностях жизни спецпоселенцев в местах расселения. Однако даже если повседневная жизнь выселенных людей и упоминается, то выделяются только те аспекты, которые позволяют сделать вывод о жестокости обращения со спецпоселенцами и тяготах их жизни в изгнании. При этом непредвзятый научный анализ часто заменяется эмоциональными, крайне обобщенными и малообъективными заявлениями, а выводы, порой, ограничиваются утверждением, что практика выселений была равносильна геноциду, то есть сознательному уничтожению балтийских наций.

В современной литовской историографии региональные аспекты истории спецпоселенчества рассматриваются более детально, однако опять же, внимание нередко излишне сфокусировано на страданиях, перенесенных литовцами в изгнании, причем такие выводы не всегда подкрепляются достаточной документальной базой. Работы литовских историков особенно ценны информацией о процессе осуществления депортаций в самой Литве, однако их объективность теряется, когда заходит речь об аспектах повседневной жизни спецпоселенцев в местах поселения. Этот сдвиг, на наш взгляд, вызван недостаточной изученностью региональных аспектов истории спецпоселения в силу малодоступности необходимых архивных фондов. Часть именно этого пробела планировалось заполнить в ходе настоящего исследования.

Перейдем непосредственно к изложению результатов данной работы. В ходе обработки богатого документального материала по истории спецпоселения литовцев в Бурят-Монгольской АССР нами были сделаны следующие выводы:

Во-первых, спецоперация 22-27 мая 1948 г., ставшая самой крупной волной выселения за все годы советизации Литвы, по ряду признаков отличалась от предшествующих ей депортаций. На поселение отправлялись целые семьи литовских крестьян, часто проживавшие на соседних хуторах или в одних и тех же деревнях. При этом главы семейств не отделялись от своих родственников, как это происходило во время депортации 14-15 июня 1941 г., а высылались вместе с ними. Перемещение литовского спецконтингента происходило в достаточно сжатые сроки в летнее время года. В силу этого, транспортировка литовцев в места обязательного поселения на этот раз не сопровождалась большими человеческими потерями. Количество расколотых семей было также достаточно ограничено. Спецпоселенцы транспортировались в места поселения как дешевая рабочая сила и многочисленные потери по дороге в ссылку не были в интересах государства. Несмотря на то, что совсем избежать смертей при транспортировке не удалось, количество умерших было сведено к минимуму.

Тем не менее, неправомочно утверждать, что депортация 22-27 мая 1948 г. носила, если можно так выразиться, более гуманный характер, нежели предыдущие перемещения. По своей сути это была карательная операция, проведенная войсками МВД-МТБ СССР по хорошо отработанной схеме, с применением насилия и под непосредственной угрозой оружия. Во время проведения операции имелись факты расстрела пытавшихся бежать литовцев. Количество допущенных при депортации нарушений, в том числе незаконного выселения, вряд ли будет когда-либо полностью определено. Факты того, что среди депортированных литовцев встречалось немало несовершеннолетних беспризорных детей или глубоких стариков, неспособных к физическому труду, позволяют утверждать, что депортационная операция носила массовый характер. Ее эффективность обуславливалась не столько количеством выселенных из Литвы действительных бандпособников и кулаков, сколько общим количеством депортированных людей. При этом физические качества выселенцев практически не принимались во внимание.

Во-вторых, операция по выселению литовских крестьян весной 1948 г. тщательно планировалась заранее, и правительства принимающих республик были своевременно оповещены о необходимости проведения всесторонней подготовки к приему, расселению и трудоустройству большого количества спецпоселенцев с семьями. Совет Министров БМАССР начал подготовку к приему нового спецконтингента в апреле-мае 1948 г. и получил от администрации принимающих предприятий, в частности треста «Бурмонголлес» подробные акты о проведенных проверках имевшихся в наличии жилых помещений. Однако на деле оптимистические оценки руководства треста не всегда соответствовали действительному состоянию дел. Сразу после принятия спецконтингентов на железнодорожных станциях Заиграевского района выявились серьезные упущения в подготовке жилых помещений. Многие спецпоселенцы оказались во временных, абсолютно неприспособленных к проживанию помещениях - деревянных палатках, землянках, старых вагонах и т.д. Неудовлетворительное качество жилья с самого начало отрицательно сказалось на настроениях спецконтингента и на физическом состоянии людей. Проблема с жильем в районах расселения спецпоселенцев сохранялась на протяжении всего срока поселения. В ряде случаев скученность и антисанитарное состояние мест проживания спецпоселенцев приводили к вспышкам опасных инфекционных заболеваний.

Администрация принимающих предприятий мало занималась обустройством спецпоселенцев, рассматривая их, прежде всего в качестве дешевой рабочей силы. Циничная уверенность в неисчерпаемости подобного трудового ресурса часто затмевала соображения эффективности и рациональности. Медицинское обслуживание, обеспечение спецконтингента продовольствием и товарами первой необходимости в ряде мест находилось на крайне низком уровне. В некоторых спецпоселках районное руководство полностью переложило свои обязанности на комендантов осуществлявщих надзорные функции спецкомендатур, что пагубно влияло на выполнение последними своих непосредственных обязанностей. Тяжелые условия жизни, помноженные на неприязнь со стороны органов власти, МВД и МГБ, суровый сибирский климат и каждодневное идеологическое давление медленно, но верно отвращали литовских спецпоселенцев не только от Советской власти, но и от Бурят-Монголии. Из «враждебных» высказываний литовцев видно, что для них наша республика была не более чем местом изгнания, своеобразной тюрьмой.

В-третьих, труд спецпоселенцев-литовцев широко использовался на предприятиях лесной промышленности и в смежных отраслях, однако большинство литовских спецпоселенцев трудоустраивались не по своей специальности. Будучи в основной массе крестьянами, они надеялись на работу в хорошо знакомом им сельском хозяйстве, а трудоустройство на лесоповале вызывало среди них явное недовольство. Отсутствие мотивации к труду, нелюбовь к выполняемой работе напрямую влияла на производительность труда, которая по вполне понятным причинам была достаточно низкой.

По мере привыкания к новому месту жительства и условиям труда многие спецпоселенцы стали искать возможности повышения своей квалификации и перехода на другую, более оплачиваемую, или менее тяжелую работу. Такие возможности в принципе предоставлялись, однако далеко не всем удалось добиться желаемого результата. Советская система даже в годы самого страшного террора оставалась в значительной степени коррумпированной и, время от времени, спецпоселенцам приходилось сталкиваться с такими негативными явлениями как взятки или бюрократические барьеры. Однако, несмотря на это, некоторым литовским спецпоселенцам удалось добиться определенного успеха в карьере, например поступить в высшие учебные заведения и окончить их, хотя в ряде случаев платой предоставленные возможности становилось доносительство на своих соотечественников.

Тяжелые условия труда и его низкая оплата постоянно вызывали нарекания спецпоселенцев. Тем не менее к середине 1950-х гг., когда многие семьи обустроились на новом месте, у спецпоселенцев появилась возможность откладывать средства и даже помогать своим родственникам в Литве. Но вплоть до самого освобождения в 1956-1958 гг. среди литовцев сохранялись люди, чья жизнь оставалась неустроенной и сопровождалась значительными трудностями. В первую очередь это относилось к одиноким престарелым спецпоселенцам, которые, даже будучи освобождены со спецпоселения, не имели возможности и средств возвратиться на родину.

В-четвертых, за все время пребывания на территории БМАССР литовские спецпоселенцы так и не стали лояльными гражданами и не поддались советской идеологии. На протяжении всего срока поселения они фигурировали в отчетах МВД-МТБ БМАССР как один из наименее надежных в политическом отношении спецконтингентов. Частые проявления антисоветских настроений, враждебные высказывания, отправление религиозных культов, создание антисоветских ячеек и националистическая агитация были причиной повышенного интереса органов МТБ к этому контингенту спецпоселенцев. Усилиями оперативных работников МГБ в местах поселения литовцев была создана разветвленная агентурно-осведомительная сеть. Впрочем, весной 1952 г. она была сокращена на 70 % ввиду своей неэффективности. Многие спецпоселенцы, согласившиеся доносить на своих соотечественников на начальном, самом сложном этапе спецпоселения, ожидая улучшения условий жизни, впоследствии саботировали агентурную работу. Кроме того, сотрудничать с органами и проживать в литовском спецпоселке было достаточно рискованным делом. Литовцы ненавидели и безжалостно преследовали выявленных в своих рядах осведомителей и секретных агентов МВД-МТБ. Из соображений безопасности ОСП МВД БМАССР пришлось перевести часть расшифрованной агентуры подальше от литовского контингента.

До самого своего освобождения литовцы оставались на подозрении у работников МВД как ярые антисоветчики и националисты. Отношения между спецпоселенцами и органами надзора во все времена были напряженными. Обе стороны смотрели друг на друга как на врага и, поэтому, достижение какого-либо согласия между ними вряд ли было возможным. Однако на местном уровне все же происходило определенное сближение работников комендатур со спецконтингентами - в силу своей несознательности некоторые спецкоменданты допускали недозволенные отношения со спецпоселенцами, например совместное распитие спиртных напитков, сожительство или элементарное взяточничество. Такие случаи при обнаружении строго наказывались, однако их пагубное влияние на режим спецпоселения было очевидным - спецпоселенцы переставали верить в жесткость и неподкупность работников МВД и разуверивались в какой-либо защите своих прав со их стороны. Все это крайне негативно влияло на состояние режима спецпоселения и на настроения внутри спецконтингента.

Отношения литовцев с местным населением были весьма ограниченными. Как правило, литовцы торговали с местными жителями, выменивая вещи на продукты. На всем протяжении срока спецпоселения литовский спецконтингент был достаточно замкнутым сообществом, тщательно сохранявшим свои традиции, язык и веру. Смешанные браки были очень редким явлением. Люди, высланные в Сибирь с семьями, соседями и знакомыми, разделявшими одну веру и убеждения попросту не нуждались в тесных контактах с местным населением, ограничивая их чисто бытовыми, практичными связями. Естественно, были и исключения, но факт того, что литовцы старались не впускать в свою среду людей другого вероисповедания, традиций и национальности неоспорим. Именно благодаря культурной обособленности литовского спецконтингента очень немногие литовцы решили впоследствии остаться в Бурят-Монголии на постоянное жительство.

Освобождение литовского спецконтингента происходило медленными темпами с 1954 по 1958 гг. Будучи самым многочисленным контингентом спецпоселенцев в Бурят-Монголии, литовцы разделили первенство с «оуновцами» по длительности пребывания в ссылке. Лишь в начале 1960-х гг., когда со спецпоселения были освобождены «бандиты и националисты» и члены их семей, последние литовцы возвратились на родину. В январе 1959 г., когда на спецпоселении практически не оставалось других спецконтингентов, количество литовских спецпоселенцев, остававшихся в БМАССР равнялось 213 чел.

Завершая подведение итогов настоящего исследования, следует отметить, что полное восстановление аспектов истории спецпоселения литовцев в Бурят-Монгольской АССР еще впереди. Рамки данной работы ограничены стандартным объемом кандидатской диссертации, а количество неизученных источников еще остается значительным. Так, предстоит воссоздать процесс репатриации последних литовских спецпоселенцев, проживавших в Бурятии до 1960-х гг., опросить жителей поселков, в которых проживали литовские спецпоселенцы, исследовать архивные фонды администрации Заиграевского района, треста «Забайкаллес», Министерства лесной промышленности РБ, Национального Архива Республики Бурятия, УФСБ по РБ и другие материалы. Кроме того, следует расширить сравнительную часть исследования, проведя параллели с историей спецпоселения литовцев в других регионах Сибири и бывшего СССР. Хочется надеяться, что эта работа будет выполнена нами в ближайшем будущем и ляжет в основу монографии по истории литовских спецпоселенцев в Бурят-Монголии и в целом по Восточной Сибири.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Башкуев, Всеволод Юрьевич, 2002 год

1. Неопубликованные источники

2. Группа спецфондов Информационного Центра МВД Республики Бурятия. Фонд 58Л. Отдел спецпоселений МВД БМАССР 1948-1958 гг.опись 1

3. Национальный Архив Республики Бурятия. Фонд 767 сч. Трест «Бурмонголлес». 1948-1950 гг.опись 2

4. Дело 16 (124 л.), дело 25 (15 л.), дело 38 (93 л.).

5. Национальный Архив Республики Бурятия. Фонд 248 с. Совет Министров Бурятской АССР. 1948-1950 гг.опись 3

6. Дело 238 (170 л.), дело 237 (177 л.), дело 309 (35 л.), дело 277 (241 л.), дело 278 (85 л.), дело 311 (74 л.).

7. Литература на русском языке

8. Бердинских В.А. История одного лагеря (Вятлаг). М.: Аграф, 2001.463 с.

9. Бугай Н.Ф. Л.Берия И.Сталину: "Согласно Вашему указанию.". М.: АИРО-ХХ, 1995.-320 с.

10. Бугай Н.Ф. 40 50-е годы: последствия депортации народов свидетельствуют архивы НКВД-МВД СССР)//История СССР. - 1992. - № 1. -С. 122-143.

11. Бугай Н.Ф. Власть сатаны. О депортациях народов из Прибалтики в 40-е 50-е годы//Молодая гвардия. - 1993г. - № 4. - С.40-48.

12. Бугай Н.Ф. Погружены в эшелоны и отправлены к местам поселений/ТИстория СССР. 1991а. -№ 1. - С.143-160.

13. Дугин А.Н. Говорят архивы: неизвестные страницы ГУЛАГа //Социально-политические науки. 1990. - № 7. - С.90-101.

14. Ефременко А.П. Аграрные преобразования и начало социалистического строительства в литовской деревне в 1940-1941 годах. Вильнюс: Мокслас, 1972. 367с.

15. Земсков В.Н. "Кулацкая ссылка" в 30-е годы//Социологические исследования. 1990. - № 10. - С.3-21.

16. Земсков В.Н. Спецпоселенцы (по документам НКВД-МВД СССР)// Социологические исследования. 1990. — № 11. — С.3-17.

17. Земсков В.Н. Массовое освобождение спецпоселенцев и ссыльных (1954 1960)//Социологические исследования. - 1991. — № 1. - С.5-26.

18. Земсков В.Н. Об учете спецконтингента НКВД во Всесоюзных переписях населения 1937 и 1939 гг.//Социологические исследования. 1991. -№ 2. - С.74-75.

19. Земсков В.Н. Заключенные, спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные (статистико-географическийаспект)//Социологические исследования. -1991.-№5.-С.151-165.

20. Земсков В.Н. "Кулацкая ссылка" накануне и в годы Великой Отечественной войны//Социологические исследования. 1992. - № 2. - С.З-26.

21. Земсков В.Н. Репатриация советских граждан в 1945-1946 годах. Опираясь на документы//Россия XXI. 1993. - № 5. - С.74-81.

22. Земсков В.Н. Принудительные миграции из Прибалтики в 1940 1950-х годах//Отечественные архивы. - 1993. - № 3. - С. 5-22.

23. Иванова Г.М. Гулаг в системе тоталитарного государства. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. -228 с.

24. Иосиф Сталин Лаврентию Берия: "Их надо депортировать.". Документы, факты, комментарии/Сост. Н.Ф. Бугай. - М.: Дружба народов, 1992.-286 с.

25. Каппелер А. Россия многонациональная империя. - М.: «Традиция» -«Прогресс Традиция», 2000. - 344 с.

26. Кокурин А.И. Спецпереселенцы в СССР в 1944 году, или год большого переселения//Отечественные архивы. 1993. - № 5. - С.98-111.

27. Кокурин А.И. ГУЛАГ в годы войны. Доклад начальника ГУЛАГа НКВД СССР В.Г.Наседкина. Ав1уст 1944 г./ТИА. 1995. - № 3. - С.60-86.

28. Коллективизация крестьянских хозяйств Литовской ССР: сборник документов и материалов/сост. Буткус Г. и др. Вильнюс: Мокслас, 1977. -548с.

29. Марголин Ю. Путешествие в страну зе-ка. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1952. 245 с.

30. Михайленко В.И., Нестерова Т.П. Тоталитаризм в XX веке. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2000. 195 с.

31. Наказанный народ. Сб. по материалам конференции «Репрессии против российских немцев в Советском Союзе в контексте советской национальной политики»/Сост. И.Л. Щербакова. -М.: Звенья, 1999. 286 с.

32. Некрич A.M. Наказанные народы. Нью-Йорк: Хроника, 1978. 170 с.

33. Полян П.М. Не по своей воле. История и география принудительных миграций в СССР. М.: ОГИ-Мемориал, 2001. - 260 с.

34. Труска Л. Война после войны//Родина. 1991. - № 6/7. - С. 130-133.

35. Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне. М.: РОССПЭН, 2001. 389 с.

36. Литература на иностранных языках

37. Anusauskas, Arvydas. Soviet Genocide and Its Consequences/ZLithuanian Historical Studies. 1999. - № 4. - P. 116-137.

38. Baltic States: A Study of Their Origin and National Development; Their Seizure and Incorporation into the USSR. Third Interim Report of the Select

39. Committee on Communist Aggression. New York: William S. Hein & Co., Inc., 1954. - 542p.

40. Dallin D.J. and B.I. Nikolaevsky. Forced Labour in Soviet Russia. London,1948.-490 p.

41. Daumantas, Juozas. Fighters for freedom : Lithuanian partisans versus the U.S.S.R, 1944-1947. New York: Manyland Books, 1975. - 430 p.

42. Fourth Interim Report, 83rd Congress, 2nd session. Washington, D.C.: 1954. -345 p.

43. Grinkeviciute, Dalia. Lithuanians by the Laptev Sea: The Siberian Memoirs of Dalia Grinkeviciute//Lituanus. Vol. XXXVI. - № 4. - P. 37-67.

44. Kalme, Albert. Total Terror: An Expose of Genocide in the Baltics. New York: Appleton-Century-Crofts, Inc., 1952. - 310 p.

45. Kasauskiene, Vanda. Deportations from Lithuania Under Stalin. 1940-1953//Lithuanian Historical Studies. 1998. - № 3. - P. 73-82.

46. Misiunas Romuald and Rein Taagepera. The Baltic States: Years of Dependence, 1940-1980. Berkeley, Los Angeles: University of California Press, 1983.-333p.

47. Misiunas, Romuald. Soviet Historiography on World War II and the Baltic States, 1944-1974/The Baltic States in Peace and War, 1917-1945, ed. V.S. Vardys and R. Misiunas. University Park: The Pennsylvania State University Press, 1978.-P. 173-196.

48. Nekrich, Alexander M. The Punished Peoples. New York, 1978. - 270 p. Pajaujis-Javis, Joseph. Soviet Genocide in Lithuania. - New York: Manyland Books, 1980. - 360 p.

49. Pakstas, Kazys. Colonialism and Genocide in Lithuania//Lituanus Vol.VI. -1960. -№3.-P. 98-103.

50. Pelekis, K. Genocide: Lithuania's Threefold Tragedy. Germany: Venta,1949.-204 p.

51. Rauch, Georg von. The Baltic States: the Years of Independence. Estonia, Latvia, Lithuania, 1917-1940. Berkeley: University of California Press, 1974. -212 p.

52. Remeikis, Thomas. Opposition to Soviet Rule in Lithuania, 1945-1980. -Chicago, 1980.-680 p.

53. Rieber, Alfred J. Repressive Population Transfers in Central, Eastern and Southeastern Europe: A Historical Overview//The Journal of Communist Studies and Transition Politics. Vol. 16. - 2000. № 1/2. - P. 3-17.1. V

54. Sildé, Adolphs, Profits of Slavery: Baltic Forced Laborers Under Stalin and Khrushchev. Stockholm: Latvian National Foundation, 1958. - 323 p.

55. Slavenas, Julius. Deportations//Lituanus. Vol. VI. - 1960. - № 2. - p. 4752.

56. Slusser, Robert M. A Soviet Historian Evaluates Stalin's Role in History//The American Historical Review. Vol. 77. - 1972. - № 5. - p. 13891398.

57. Swettenham, John A. The Tragedy of the Baltic States. London: Hollis and Carter, 1952.- 198 p.

58. Tautvaisa, H. The Cemetery of Nations in the Siberian Tundra. London: The Lithuanian Social Democratic Union of America, 1968. - 98 p.

59. Valiukas, Leonard, ed. Lithuania: Land of Heroes. Hollywood: Lithuanian Days Publishers, 1962. - 235 p.

60. Vardys, Vytas Stanley and Judith B. Sedaitis. Lithuania: The Rebel Nation. Boulder, Co.: Westview Press, 1997. - 240p.

61. Vardys, V. Stanley, Independent Lithuania: A Profile/Lithuania Under the Soviets: Portrait of a Nation, 1940-1965, ed. V.S. Vardys. New York: Frederick A. Praeger, Publishers, 1965. - P. 21-46/

62. Vardys, V. Stanley. Aggression: Soviet Style, 193 9-40/Lithuania Under the Soviets: Portrait of a Nation, 1940-1965, ed. V.S. Vardys. New York: Frederick A. Praeger, Publishers, 1965. -P.47-58.