История и структура оригинального древнерусского текста (XI-XIV вв.): комплексный анализ и реконструкция тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.20, доктор филологических наук Гиппиус, Алексей Алексеевич

• Гиппиус, Алексей Алексеевич
• доктор филологических наук
• 2006

Оглавление диссертации доктор филологических наук Гиппиус, Алексей Алексеевич

Введение. Древнерусский текст сложной структуры: модели формирования и пути реконструкции.

Глава I. Новгородская владычная летопись XII-XIV вв. и ее авторы: история текста в лингвистическом освещении.

Вводные замечания.

Общая характеристика источника.

Материалы лингвистического «атласа» НПЛ.

Обработка данных «атласа».

Историко-текстологическая интерпретация полученных результатов.

Глава II. Из истории начального древнерусского летописания.

1. К проблеме редакций «Повести временных лет».

2. Два начала Начальной летописи: к предыстории композиции

Повести временных лет».

3. К лингвотекстологической стратификации Начальной летописи.

Глава III. Сочинения Владимира Мономаха: опыт текстологической реконструкции.

Вводные замечания.;.

К датировке «Поучения».

Стратификация «Поучения»: три этапа истории текста.

К изучению «Автобиографии» Мономаха.

Молитва» Владимира Мономаха.

Глава IV. К изучению княжеских актов Великого Новгорода.

1. «Устав великого князя Всеволода».

2. «Устав о мостех» князя Ярослава.

3. Мстиславова грамота 1130 г.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «История и структура оригинального древнерусского текста (XI-XIV вв.): комплексный анализ и реконструкция»

Диссертационное исследование объединяет в себе результаты филологических разысканий, проводившихся на материале памятников, принадлежащих разным жанрам и уровням древнерусской письменности. Предметом анализа в первой главе диссертации служит текст Новгородской первой летописи; во второй — «Повесть временных лет»; в третьей — сочинения Владимира Мономаха; в четвертой — княжеские акты Великого Новгорода. Соединение очерков, посвященных столь разным текстам, может показаться носящим искусственный и случайный характер. Казалось бы: что общего между киевской Начальной летописью и новгородским «Уставом о мостех»? Или между «Поучением» Мономаха и Мстиславовой грамотой 1130 г.? Тот факт, что все эти памятники были созданы на восточнославянской территории в древнерусскую эпоху, сам по себе не предполагает их совместного рассмотрения. Более того, очевидно, что тексты, анализируемые в каждой из четырех глав, могли бы стать, а некоторые уже не раз становились предметом монографического исследования и что в рамках настоящей работы они не могут быть проанализированы с той степенью полноты, какой каждый из них в отдельности заслуживает. Неизбежной при такой композиции работы фрагментарности анализа не оправдывает и наличие конкретных «сюжетных» переплетений и связей между составляющими диссертацию очерками: такого рода связи пронизывают древнерусскую письменность в целом.

И все же предлагаемое на суд читателя сочинение является далеко не механическим соединением разрозненных очерков, но обладает — так, во всяком случае, кажется автору — определенной внутренней целостностью. Эту целостность ему сообщает, с одной стороны, принципиальное сходство задач, которые ставит перед исследователем столь разнородный на первый взгляд материал, а с другой — общность подхода и методов, используемых для решения этих задач.

Анализируемые в диссертации тексты объединяет ряд общих признаков.

Во-первых, все эти тексты были созданы или, по крайней мере, начали формироваться в домонгольскую эпоху.

Во-вторых, все они являются оригинальными произведениями восточнославянских авторов.

В-третьих, исследуемые в диссертации тексты — в отличие, скажем, от восточнославянских житий или служб русским святым — не принадлежат к традиционным жанрам церковнославянской книжности, составляя, так сказать, наиболее «оригинальную» сферу оригинальной древнерусской письменности. Удовлетворяя специфические культурные запросы и практические нужды древнерусского общества, эти тексты никогда не выходили в своем бытовании за пределы Руси; с точки зрения организации церковнославянской литературы, они образовывали ее периферию или же вообще находились за ее пределами. Но именно этот локальный характер придает рассматриваемым произведениям основополагающее значение как памятникам национальной истории и языка, делает их хрестоматийной «классикой» древнерусской письменности и литературы.

В-четвертых, почти все исследуемые тексты (за исключением Мстиславовой грамоты 1130 г., представляющей, впрочем, в данном отношении особую проблему) дошли до нас не в оригиналах, а в списках, как правило значительно отстоящих от эпохи создания текста; это противопоставляет их такой специфической категории оригинальных древнерусских памятников, как берестяные грамоты.

Наконец, в-пятых, рассматриваемые в диссертации тексты, прежде чем отразиться в дошедших до нас списках, прошли более или менее длительный путь формирования, в ходе которого их объем постепенно увеличивался, а состав усложнялся. Являясь плодом коллективного труда или же неоднократного обращения к тексту одного лица, эти памятники — одни в большей, другие в меньшей степени — представляют собой неоднородные в текстологическом отношении образования, содержат разновременные наслоения, интерполяции, перестановки, купюры и прочие следы редакторской деятельности.

Текстологическая гетерогенность, свойственная важнейшим памятникам оригинальной древнерусской письменности домонгольской поры, представляет для исторической русистики постоянно действующий «вызов», актуальность которого с течением времени только возрастает. Принципиальная ограниченность числа письменных источников древнейшего периода русской истории (берестяные грамоты составляют в этом отношении счастливое исключение), делает дальнейшее продвижение в данной области возможным лишь за счет повышения информативности отдачи классических, многократно изучавшихся памятников. Текстологическая сложность этих памятников составляет в данном отношении один из главных потенциальных ресурсов. «Сложный» древнерусский текст, подобно геологической породе, заключает в себе в конденсированном виде информацию о всех этапах его сложения, и адекватная реконструкция истории такого текста качественно преобразует возможности его использования как исторического, лингвистического и литературного источника.

Насколько заманчивой является открывающаяся таким образом перспектива, настолько труднодостижимой оказывается всякий раз задача объективной реконструкции истории «сложного» текста. Главным препятствием, встающим на пути такой реконструкции, является невозможность достичь ее путем одного лишь сравнительно-текстологического анализа, гарантирующего, как принято считать, наиболее надежные результаты. «Поучение» Владимира Мономаха, дошедшее в единственном Лаврентьевском списке 1377 г., представляет в данном отношении крайний случай. Но и там, где текст сохранился в нескольких или даже во многих списках, возможности «внешней», сравнительной текстологии оказываются весьма ограниченными. Чаще всего момент разделения рукописной традиции на отдельные ветви и группы застает «сложный» текст уже на продвинутом этапе его становления, и текстологическая гетерогенность в полной мере характеризует уже реконструируемый архетип памятника. Дальнейшее продвижение вглубь истории текста оказывается осуществимым лишь путем внутренней реконструкции, возможности которой многими исследователями оцениваются скептически.

Скептицизм этот отчасти оправдан той картиной, которую на сегодняшний день представляют итоги разысканий в области истории древнерусского «сложного» текста. Нужно признать, что количество положительно доказанных утверждений, гипотез, которые бы разделялись большинством специалистов, в этой области крайне незначительно, а разброс мнений по одним и тем же вопросам, напротив, предельно широк.

Ярче всего это положение дел демонстрирует историография «Повести временных» лет (ПВЛ) — самого сложного из «сложных» текстов древней Руси. Реконструированная А. А. Шахматовым схема соотношения редакций ПВЛ и предшествовавших ей летописных сводов является в настоящее время скорее достоянием университетских курсов истории древнерусской литературы, чем предметом сколько-нибудь широкого научного консенсуса. Попытки модификации этой схемы и альтернативные ей концепции происхождения Начальной летописи также остаются пока на уровне индивидуальных исследовательских экспериментов, не получивших сколько-нибудь широкой поддержки. Такое положение дел позволяет некоторым авторам говорить о затянувшимся кризисе, в котором пребывает восходящий к Шахматову «стратификационный» или «реконструктивистский» подход к ПВЛ.

Обстоятельное теоретическое обоснование этой позиции принадлежит С. Я. Сендеровичу [2000]. «Признаки кризиса, — пишет исследователь, — заключаются не в том, что проблематика ПВЛ так и не вышла из области гипотетических построений — так обстояло дело с самого начала, — но в том, что ни одна новая гипотеза не оказалась лучше прежней. Эмпирический материал настолько сложен, противоречив и при этом кардинально недостаточен, что каждый исследователь создает свою собственную фрагментацию текстов на основе выбранных им ограниченных критериев или выбирает некоторый набор аргументов в массе возможных; споры последних лет все чаще движутся по кругу. Попытки расслоения ПВЛ, выяснения последовательности фаз ее складывания, различение в ней более ранних сводов, принадлежащих определенным летописцам, выделение ядер и протоядер — все это представляет собой сегодня поле разноречивых спекуляций, опирающихся на остроту ума исследователя даже без какой-либо попытки методологической строгости. <.> Когда начинают лущить луковку ПВЛ, то серединка исчезает. Или, если воспользоваться иной метафорой, мы летим, как Алиса, в бездонный колодец, прихватывая по пути пустые банки из под варенья, или скорее — пустые черепки»» [Сендерович 2000: 462]. В менее образной формулировке тот же приговор стратификационному подходу вывод выглядит так: «В случае древнерусского летописания ясно, что его начальный этап находится за пределами герменевтической плодотворности сравнительно-текстологического метода. В дискуссиях последних десятилетий стало ясно, что любое построение основывается на произвольном выборе аргументов и перетасовке прежних и является не более достаточным, чем любое другое предприятие подобного рода» [Там же: 468].

Альтернативу зашедшему в тупик «дифференцирующему» (стратификационному) подходу к ПВЛ С. Я. Сендерович видит в «интегральном» или «культурно-историческом» подходе, ориентированном на поиск тем и идей, связывающих летопись как целое, определяющих ее «сквозную» историософскую концепцию. Акцент на «целостности» летописного текста составляет вообще характерную примету настоящего этапа в изучении ПВЛ и в разных теоретических преломлениях представлен в работах В. Я. Петрухина [2003], И. Н. Данилевского [2004], А. А. Шайкина [2005] и других авторов. Тот же отход от «реконструктивизма» в сторону «целостного» анализа наблюдается и в отношении других «сложных» текстов. На необходимости именно такого рассмотрения текста Новгородской первой летописи настаивает У. Швайер [1997], а Дж. Гини в новейшем монографическом исследовании «Поучения» Мономаха противопоставляет амбициозным попыткам реконструкции истории текста анализ его как литературного целого, в том виде, в каком «Поучение» дошло до нас в Лаврентьевской летописи [Гини 1993: 14, 94].

Не ставя под сомнение достижений «интегрального» направления (они особенно существенны в области выявления интертекстуальных зависимостей, связывающих отдельные пассажи летописи между собой и с их внелетописными источниками и прототипами), не будем забывать, что трактовка летописи (или любого другого «сложного» текста) как «целого» является в очень значительной мере вынужденным приемом, влекущим за собой искусственное упрощение (и, так сказать, «уплощение») предмета исследования. С другой стороны, в понимании того, что именно создает «целостность» летописного текста, сторонники «интегрального» подхода демонстрируют ту же множественность субъективных интерпретаций, которая так не устраивает их в «дифференцирующем» подходе. И. Н. Данилевский видит эту целостность во всепроникающем эсхатологизме ПВЛ, В. Я. Петрухин — в моделировании истории Руси по образцу библейской Священной истории; С. Я. Сендерович предлагает на роль «завершающей интегративной тенденции» ПВЛ некий «нативистский план», в равной степени обусловливающий расстановку акцентов в трактовке Начальной летописью истории христианизации Руси и ее династической истории; А. А. Шайкин, оперируя более традиционными литературоведческими категориями, находит общую историко-художественную концепцию ПВЛ в объединяющей ее морально-политической и нравственной идее, в соответствии с которой история Руси делится на четыре эпохи.

Бегство из царства произвольного гипотезирования, каким представляется С. Я. Сендеровичу нынешнее состояние «дифференцирующего» подхода, оборачивается на деле еще более ярко выраженным субъективизмом. При всех несовершенствах «стратификационного» подхода, исследователь, работающий в его русле обладает одним бесспорным преимуществом — уверенностью в том, что объект его поиска действительно существует: присутствие в тексте ПВЛ разновременных напластований ни у кого не вызывает сомнений, между тем как утверждение о наличии в ПВЛ общего историософского плана, «завершающей интегративной тенденции», целостной композиции и т. д. само по себе является гипотезой, по отношению к которой те или иные конкретные трактовки этого единства являются уже гипотезами второго порядка.

Разумеется, оспаривать целесообразность поиска в ПВЛ сквозных тем и идей не приходится, тем более что на этом пути в последнее время получены весьма интересные результаты. При этом, если только не иметь в виду самых общих оснований существования летописного жанра или парадигматического значения библейской истории в целом для исторического самосознания Киевской Руси, речь должна идти в первую очередь о смысловых конфигурациях, присущих отдельным пластам текста и/или связывающих эти пласты друг другом. В этом смысле «культурно-исторический» подход не составляет альтернативы «дифференцирующему», также предполагая определенную стратификацию текста. С этим, в принципе, согласен и С.Я. Сендерович, говоря о возможности новой стратификации текста в рамках культурно-исторической перспективы. «Эта перспектива реконструируется независимо от сравнительно-исторической перспективы. Она дает возможность различить в ПВЛ слои, не открывающиеся ни при каком другом подходе. Чрезвычайно интересным может быть то, как эти результаты позволяют пересмотреть традиционные проблемы стратификации ПВЛ, возникшие в рамках шахматовской перспективы. Ближе всего к истине мы будем, когда сможем найти пересечения обоих подходов, корректирующие друг друга» [Сендерович 2000: 494].

Как общую декларацию этот тезис нельзя не под держать; непонятно только, о какой «корректировке» традиционной стратификации ПВЛ может идти речь, если итогом всех опытов в этом роде является лишь нагромождение субъективных гипотез, не поддающихся верификации. Что здесь корректировать: груду «пустых черепков»? С другой стороны, пока не видно, чтобы в рамках «интегрального» направления исследований наметились сколько-нибудь определенные контуры новой стратификации, о которой говорит С. Я. Сендерович.

К счастью, реальное положение дел в области реконструкции истории начального древнерусского летописания (а вместе с ней — и истории древнерусского «сложного текста» вообще) несколько отличается от картины, нарисованной С. Я. Сендеровичем. Тональность этой картины определяет принципиальный отказ исследователя от оценки альтернативных гипотез с точки зрения их достоверности. Занимая позицию «над битвой», Сендерович видит свидетельство кризиса «шахматовского» направления в самой множественности вариантов стратификации, предлагаемых часто «без какой-либо попытки методологической строгости». С тем, что стратификационному подходу к ПВЛ не хватает методологической строгости, нельзя не согласиться. Но именно это делает диагностируемый Сендеровичем кризис не столь глубоким, каким он видится со стороны. Множественность конкурирующих вариантов объяснения одного и того же эмпирического материала только тогда свидетельствует о кризисе научного направления, когда предложение этих вариантов осуществляется с соблюдением общепринятых правил выдвижения и критики научных гипотез. Если же «кризис» заключается в том, что эти правила регулярно нарушаются в ходе исследований, то выход из него следует искать не столько в кардинальном обновлении научной парадигмы, сколько в наведении элементарного порядка в научной дискуссии, приведении ее в соответствие с правилами «нормальной науки» (в смысле, вкладываемом в это понятие Т. Куном [1977]).

Принципы эти, как известно, заключаются в следующем. «Нормальная» научная гипотеза возникает из необходимости объяснения определенного соотношения эмпирических фактов, что отличает ее от догадок, основанных на допущении простой возможности некоторого положения вещей [Лурье 1977; Лурье 1981]. Основанием для выдвижения гипотезы, альтернативной уже существующей, может быть или предложение для той же совокупности фактов более простого и экономного и объяснения или обнаружение фактов, противоречащих ранее выдвинутой гипотезе. Гипотеза, ставшая объектом критики, остается жизнеспособной до тех пор, пока ее сторонники в состоянии отвести выдвинутые против нее аргументы. Гипотеза, подтвердившая свою жизнеспособность, не может быть игнорируема никакими другими построениями, оперирующими тем же эмпирическим материалом.

В отношении ПВЛ несоблюдение этих элементарных принципов, к сожалению, является нормой; историография начального летописания изобилует, с одной стороны, предположениями, не вызванными текстологической необходимостью (догадками, по классификации Лурье), а с другой — построениями, выдвигаемыми без оглядки на предшествующую традицию, принципиально не считающимися с ранее высказанными гипотезами. Такое положение дел в известной мере компрометирует стратификационный подход, но в то же время облегчает положение исследователя, желающего действовать по законам «нормальной науки». С этой точки зрения в истории изучения начального летописания вполне отчетливо разделяются магистральное движение идей и гипотез, связанных научной преемственностью, и маргинальные ответвления, эту преемственность нарушающие. Причем преемственность и принадлежность «мэйнстриму» определяются отнюдь не «верностью» шахматовской концепции (которая, как первое систематическое построение истории начального летописания, является неизбежной точкой отсчета современной научной традиции), а критическим осмыслением ее положений, осуществляемым, однако, по все тем же правилам «нормальной науки». При таком взгляде на вещи итогом разысканий нескольких поколений исследователей оказывается уже не груда «пустых черепков», но значительно расширившийся круг выявленных фактов и высказанных аргументов, которые, подтверждая, опровергая или взаимно корректируя друг друга, постепенно приближают к решению сформулированной А.А. Шахматовым задачи.

ПВЛ — замок с многозначным шифром, а реконструкция истории ее текста — сложнейшая комбинаторная задача, решение которой в принципе не под силу одному исследователю. Преемственность научной традиции дает возможность, включаясь в решение этой задачи, не начинать каждый раз с чистого листа: отдельные знаки «шифра» можно считать уже надежно установленными; целый ряд опробованных, но не оправдавших себя комбинаций следует исключить из числа возможных вариантов, сузив тем самым поле дальнейшего поиска. В этом смысле даже заведомо ошибочные ходы на пути стратификации, становясь объектом критического анализа, приближают достижение цели.

Примером продуктивного обсуждения научной гипотезы, ведущего к надежному установлению стратификационной комбинации, может служить дискуссия вокруг гипотезы Шахматова о Киевском Начальном своде конца XI в., отразившемся в Новгородской первой летописи младшего извода. В то время как ряд периферийных положений этой гипотезы обнаружил свою недостаточную обоснованность, центральный тезис Шахматова о первичности текста НПЛ по отношению к ПВЛ в части до 6523 г. устоял против возражений на него В. М. Истрина [1924] (см. разбор этих возражений у Я. С. Лурье [1976: 96-99]) и был, с рядом важных уточнений, подтвержден в ходе проведенного О. В. Твороговым [1976] сплошного сопоставления текстов ПВЛ и НПЛ в указанных хронологических рамках.

Примером «отрицательной продуктивности» стратификационной гипотезы может служить реконструируемое Д. С. Лихачевым в качестве первоосновы ПВЛ «Сказание о первоначальном распространении христианства на Руси», созданное в Киеве в окружении Ярослава Мудрого [Лихачев 1947: 62-70]. Д.С.Лихачев с полным основанием констатировал наличие теснейших содержательных и стилистических связей между фрагментами ПВЛ, возводимыми им к этом у источнику. Однако с точки зрения их происхождения связи эти принципиально амбивалентны и могут в равной степени объясняться восхождением соответствующих фрагментов к некогда единому тексту и принадлежностью их перу одного позднейшего редактора. Текстологические аргументы, которые бы свидетельствовали в пользу избранной им первой возможности Д. С. Лихачевым приведены не были; положение, согласно которому первоначальное церковное сказание под пером позднейших летописцев насыщалось фольклорными подробностями, осталось не обоснованным. Между тем, в дальнейшем были обнаружены весьма яркие свидетельства обратного: в частности, в наиболее показательном в данном отношении рассказе о крещении Ольги церковно-«агиографические» фрагменты с редким единодушием трактуются в настоящее время исследователями как вторичные распространения первоначального рассказа, основанного на устном предании (ср. [Кузьмин 1977: 339; Мюллер 1988а: 85-96; Чекова 1993: 13; Баловнев 2000: ООО; Шайкин 2005: 50-58]). Это соотношение следует относить к числу надежно установленных фактов истории текста Начальной летописи; что же касается гипотезы Д. С. Лихачева, то числить ее среди реально конкурирующих между собой вариантов стратификации ПВЛ в настоящее время не приходится (ср. последовательную критику этой гипотезы в [Баловнев 2000]).

Случай с крещением Ольги демонстрирует принципиальную возможность достижения научного консенсуса в вопросах стратификации текста ПВЛ. Главной задачей дальнейшего развития стратификационного подхода должно стать расширение этой «территории согласия», могущей составить основу для объективной реконструкции истории текста.

Для решения этой задачи стратификационный подход обладает еще очень значительными неиспользованными ресурсами. Утверждение, будто эмпирический материал, которым располагает исследователь Начальной летописи, принципиально недостаточен для ее объективной стратификации, следует скорректировать: материал этот не столько недостаточен, сколько пока недостаточно востребован и отрефлектирован. Это относится не только к сферам языка и структуры текста, текстологическое освоение которых пока переживает свой начальный этап (см. ниже), но и к такой традиционному материалу текстолога, как сравнительные данные. Расхожее представление о том, что ограниченные возможности сравнительно-текстологического метода в отношении ПВЛ давно исчерпаны (в чем С. Я. Сендерович видит главное «ограничение шахматовской перспективы» [Сендерович 2000: 471]) решительно не соответствует действительности. Достаточно сказать, что два новейших опыта реконструкции архетипического текста ПВЛ, предпринятые Д. Островским [2003] и Л. Мюллером [2001], исходят из ошибочной схемы соотношения основных ветвей рукописной традиции памятника, не отражающей контаминированного характера текста Радзивилловской летописи [см. Гиппиус 2002: 74-89; Назаренко 2002]. Поскольку на той же стемме основывается и критика Л. Мюллером гипотезы Шахматова о «третьей» редакции ПВЛ [Мюллер 1967], признание факта контаминации неизбежно влечет за собой новый виток в обсуждении проблемы редакций памятника (см. раздел 2.1 диссертации).

И все же главный резерв стратификационного подхода составляет не внешняя, сравнительная, а внутренняя реконструкция. Как уже было сказано, возможности этого метода многими авторами расцениваются скептически; в частности, уже неоднократно упоминавшийся Я. С. Лурье, по существу, отказывает выводам, полученным путем внутренней реконструкции, в праве называться гипотезами, относя их к области догадок. Между тем, как и для истории языка, для истории текста внешняя и внутренняя реконструкция являются полноценными методами, в равной степени способными приводить к восстановлению объективной картины исторического развития изучаемого объекта. Скепсис в отношении возможностей внутренней реконструкции как метода историко-текстологического исследования объясняется, на наш взгляд, тем, что эти возможности до недавнего времени использовались в очень ограниченном объеме.

Как метод текстологии, внутренняя реконструкция базируется на представлении о том, что процесс формирования текста оставляет определенные следы в его структуре, на основании которых течение этого процесса может быть ретроспективно восстановлено. Именно структура текста, понимаемая максимально широко, включая и его языковую организацию, составляет первичный материал внутренней реконструкции. Можно сказать, что структура текста значима для текстолога в той мере, в какой она представляет собой синхроническую проекцию его истории. Важнейшей задачей является поэтому отбор текстологически релевантных фактов, то есть таких элементов структуры текста, которые могут потенциально заключать в себе информацию о его истории.

Источником этой информации выступают разного рода «нерегулярности» в структуре текста, которые можно условно разделить на две категории. Первую образуют структурные аномалии, возникающие при соединении гетерогенных отрезков текста: грамматические несообразноости, содержательные дублировки, композиционные и идеологические противоречия и т. д. Нарушая грамматическую или смысловую связность текста, структурные аномалии представляют собой, по существу, дефекты редактирования, изобличающие факт пропуска или интерполяции. Факты такого рода давно и прочно вошли в практику текстологических исследований [см. Лихачев 1986:199-212].

Этого нельзя сказать о втором источнике внутренней реконструкции, который пока только начинает разрабатываться. Им является языковая и стилистическая вариативность или, иначе говоря, формальная гетерогенность «сложного текста». Неоднородность распределения по тексту тех или иных формальных признаков является важнейшим ключом к восстановлению его истории. Как и текстуальные противоречия и аномалии, проявления формальной гетерогенности фиксируются на разных уровнях: от низших языковых до высших уровней организации текста. Источником текстологической информации может быть и варьирование в тексте омофоничных графем или вариантных флексий, и распределение в нем отдельных лексем и синтагм, и соотношение различных моделей, по которым строится однотипные сообщения или же целые рассказы. В этом смысле лингвистическое (начиная с низших языковых уровней) «картографирование» текста Новгородской 1-й летописи, используемое нами в первой главе диссертации, и «формулярный» анализ, к которому мы прибегаем в четвертой главе, анализируя «Устав о мостех», составляют разные аспекты одной и той же, в широком смысле, методики.

Языковая и, шире, формальная гетерогенность текста обладает, как потенциальный источник сведений о его истории, двумя важными преимуществами: идеологической нейтральностью и разнообразием. Первая освобождает получаемые таким путем текстологические выводы от предвзятости, второе позволяет основывать их не на изолированных фактах, но на согласующихся между собой результатах анализа текста по нескольким или даже многим независимым параметрам. Отдельная структурная аномалия вполне может носить случайный характер: грамматическое несогласование — быть следствием невнимательности писца, а композиционный сбой объясняться литературной неискушенностью создателя текста; но систематические совпадения всегда отражают закономерность. Если в тексте на одном и том же рубеже происходит изменение сразу нескольких языковых показателей — есть все основания предполагать смену автора или источника; если фрагмент, нарушающий композиционную логику, оказывается маркированным и в языковом отношении — такой фрагмент можно уверенно считать вторичной вставкой. Степень надежности получаемых таким образом выводом ничем не уступает, а иногда и превосходит степень надежности заключений сравнительно-текстологического анализа.

Анализ формальной гетерогенности «сложного» текста является одним из главных исследовательских методик, использованных в диссертации: она прилагается к Новгородской 1-й летописи, Повести временных лет, автобиографии Мономаха, «Уставу о мостех», Мстиславовой грамоте. Варьируясь применительно к материалу, этот метод может играть в реконструкции большую или меньшую роль. Однако нигде эта роль не является самодовлеющей. Важнейшие ключи к истории текста может давать язык; но интерпретация этих ключей, их правильное использование возможно лишь в рамках комплексной исследовательской процедуры, в сочетании с другими методами как собственно текстологического, так и более широкого историко-филологического профиля.

Непременным условием адекватной стратификации древнерусского «сложного» текста является уяснение тех общих моделей, по которым может происходить формирование такого текста. Препятствием к реконструкции истории текста нередко оказывается не недостаток объективных данных, но неверное или неточное представление о «конструктивном принципе» текста.

Рассматривая проблему в общем виде, можно говорить о трех главных моделях, трех путях возникновения «сложного» текста. Ими являются: 1) постепенное накопление продолжающих друг друга записей (модель «продолжение»); 2) распространение исходного текста путем редакторской переработки исходной основы (модель «редактура»); 3) составление текста путем объединения нескольких ранее существовавших текстов (модель «компиляция»). Иллюстрациями трех моделей (специально заимствованными из современного обихода) могут служить: 1) дневник, музейная книга отзывов или корабельный вахтенный журнал; 2) словарь или учебник, выдержавший несколько «исправленных и дополненных» изданий; 3) студенческий реферат, составленный на основе нескольких ему подобных.

Сложный текст, возникающий путем накопления записей, представляет собой наиболее элементарный объект текстологического исследования. Увеличение объема такого текста и усложнение его структуры происходят путем продолжения последовательности текстовых фрагментов, не затрагивающего структуры ранее созданного текста. При этом относительный «возраст» отдельных фрагментов текста однозначно устанавливается по их месту в тексте, поскольку каждая следующая запись автоматически является более поздней, чем предыдущая. Задача реконструкции истории такого текста, если он дошел до нас не в оригинале, а в списке, заключается в его сегментации, установлении границ, разделяющих отдельные группы записей (например, сделанные одним лицом или в один период времени). Впрочем, само существование списков и рукописной традиции с необходимостью не предполагается данной моделью: процесс накопления записей может на протяжении неопределенно долгого времени (ограниченного, в зависимости от жанра, сроками человеческой жизни или продолжительностью существования тех или иных институций) осуществляться на страницах одной и той же (в физическом смысле) книги; история текста является в этом случае историей одной рукописи.

Сложный текст, возникающий путем редактуры, намного более труден для анализа, особенно если его редактирование прошло несколько этапов. Увеличение объема такого текста происходит за счет трансформации его первоначальной структуры, реконструкция которой, помимо сегментации, т. е. деления текста на гетерогенные фрагменты, предполагает его расслоение, т.е. собственно стратификацию. Построенный по данной модели текст может в любой его точке содержать элементы разной хронологической «глубины»: как принадлежащие первоначальному «ядру», так и привнесенные на том или ином этапе редактирования. Степень полноты, с которой на основе сохранившейся версии текста могут быть восстановлены его более ранние состояния, зависит от того, каким было соотношение в процессе редактирования основных редакторских операций: вставки (интерполяции), сокращения и замены. При редактировании в режиме вставки текст включает в себя новые элементы, не утрачивая ничего из своего прежнего состава; если этот режим был единственным, исходный текст, по крайней мере теоретически, может быть восстановлен на основе отредактированного в полном объеме, путем исключения из него фрагментов, трактуемых как интерполяции. Если же редактирование, помимо интерполяций, заключалось также в сокращениях и заменах, полное восстановление исходного текста является в принципе невозможным.

Компиляция как путь формирования сложного текста предполагает объединение готовых текстовых блоков, представляющих собой самостоятельные произведения или части таких произведений. Структура текста, созданного путем компиляции, может по-разному соотноситься со структурой его источников: эти источники могут полностью входить в состав компиляции или же присутствовать в них в виде фрагментов, располагаясь чересполосно с другими использованными источниками. В зависимости от характера компиляции задача реконструкции может ограничиваться вычленением в ее составе частей, восходящих к разным источникам или представляющих собой отдельные самостоятельные тексты, или же включать в себя восстановление из фрагментов «растворенных» в компиляции текстов-источников.

Три описанных модели формирования «сложного» текста — «продолжение», «редактура» и «компиляция» — в реально сохранившихся памятниках сложного состава представлены как правило не в «чистом» виде, но в тех или иных комбинациях друг с другом. Задача восстановления истории конкретного «сложного» текста во многом и заключается в том, чтобы установить соотношение в нем этих трех текстообразующих начал.

Особенно сложное переплетение этих начал демонстрируют памятники летописного жанра. Основу этого жанра, его конструктивный принцип составляет постепенное накопление погодных записей (годовых статей, анналов), создаваемых более или менее синхронно описываемым событиям. При переписке такие потоки первичных погодных записей редактируются, распространяясь известиями, записываемыми ретроспективно. В составе летописных компиляций-сводов они объединяются с другими аналогичными потоками, вбирая в себя также исторический и литературный материал иного происхождения. Таким образом, любой летописный свод (а все дошедшие до нас древнерусские летописи представляют собой, как известно, именно летописные своды) соединяет в себе три указанных модели. Однако соотношение этих моделей, их «удельный вес» является различным для разных летописных памятников.

Нужно заметить, что в оценке этого соотношения отечественной историографией до недавнего времени имел место известный перекос, заключавшийся в принижении роли собственно погодного записывания событий в становлении летописного текста. Этот аспект процесса летописания оказался практически полностью заслонен шахматовской концепцией летописных сводов. В трудах самого Шахматова и, в особенности, в работах его учеников и последователей деятельность летописца понимается по преимуществу как компилятивная, состоящая в обработке материала, почерпнутого из разных источников, иногда также — в дополнении его на основе собственных сведений, осуществляемом, однако, ретроспективно, в момент работы над новым летописным сводом1.

1 Ср.: «. Шахматов выяснил, что летописей редко вел свои записи из года в год, как это представляли себе предшествующие исследователи. Составление летописного

Справедливость такого подхода в отношении подавляющего большинства списков русских летописей и их ближайших протографов не вызывает сомнений. Его результат — воссозданное трудом многих поколений исследователей генеалогическое древо русских летописей XI-XVI вв. [Лурье 1985] — более чем впечатляющ. Возражать приходится не против шахматовской концепции летописных сводов, а против ее абсолютизации, при которой содержание летописного процесса сводится к одному лишь обновлению сводов, а годовая статья трактуется исключительно как форма организации материала в единовременно создаваемом своде.

Выправить этот перекос помогают западноевропейские параллели. Не находя прямых аналогов в византийской исторической литературе, русское летописание, между тем, обнаруживает глубокое типологическое сходство со средневековой западноевропейской анналистикой, представляя по существу тот же самый историографический жанр. Благодаря несравненно более высокой степени сохранности памятников западный материал позволяет воочию наблюдать то, что для древней Руси может быть лишь объектом реконструкции. Сохранившиеся в подлинниках западные анналы не оставляют ни малейших сомнений в реальности ведения погодных записей как особого типа историографической деятельности. Многие монастырские или епископские анналы Средневековья велись именно таким образом, т.е. систематически пополнялись записями о текущих событиях, нередко — на протяжении весьма долгого времени. Это пополнение — что весьма характерно — могло происходить на страницах одной и той же рукописи. К такой рукописи могли приплетаться новые листы и тетради; делались вставки на полях или между строк в уже существующем тексте, и, наоборот, какие-то фрагменты могли выскабливаться; книжники могли оставлять в рукописи свободное место, чтобы вписать нечто в дальнейшем. Иногда рукопись анналов «жила» таким образом на протяжении двух и даже более столетий. Сохранившиеся образцы таких «живых летописей» (вроде «Паркеровой летописи» — рукописи А Англо-Саксонской хроники IX-X вв., ирландских Инишфалленских анналов XI-XIV вв. или анналов шотландского монастыря Мельроз XII-XIII вв.) позволяют составить достаточно полное свода совершалось по большей части единовременно. Компилируя работу своих предшественников, летописец дополнял ее собственными записями за несколько лет, доводя изложение до своего времени» [Лихачев 1947: 194]. представление об анналистике как деятельности, о процессе работы анналистов, о кодикологическом оформлении текста анналов (см. подробнее: [Гимон и Гиппиус 2005: 178-184]).

Нет оснований думать, что на Руси дело обстояло иначе. Более того, отдельные древнерусские летописи демонстрируют вполне аналогичный западноевропейскому процесс ведения погодных записей с регулярностью и продолжительностью, даже превосходящими западные образцы жанра. Это прежде всего относится к летописанию Великого Новгорода, отразившемуся в Новгородской 1-й летописи. Текст это летописи на протяжении более чем трехсот лет, с начала XII по середину XIV в. складывается, за немногими исключениями, из погодных записей сначала княжеских, а потом епископских и архиепископских летописцев, работавших при новгородском Софийском соборе. Признание анналистического по преимуществу характера текста НПЛ за этот период лежит в основе предпринятого в первой главе диссертации опыта лингвотекстологической сегментации этого текста, разделения его на отдельные «авторские» фрагменты. Редактура и компиляция, естественно, также играли определенную роль в сложении этого памятника, однако значительно меньшую, чем принято считать.

Качественно иным является соотношение этих начал в тексте «Повести временных лет», анализируемом во второй главе диссертации. В сравнении с Новгородской летописью за XII-XIV вв. ПВЛ — во много раз более сложное образование. Компилятивный характер этого образования, вобравшего в себя материал разнообразных источников, столь же очевиден, как и присутствие в нем разновременных слоев, отражающих результаты редактирования некоего исходного текста. Признание того и другого оставляет, однако, значительный простор для конкуренции как конкретных текстологических решений и атрибуций, так и общих моделей диахронической организации текста в целом.

Наиболее авторитетной из таких моделей заслуженно остается уже неоднократно упоминавшаяся схема А. А. Шахматова, представляющая ПВЛ как систему «оболочек»-редакций, разросшихся вокруг созданного в 30-х гг. XI в. Древнейшего свода и прошедшую в своем формировании шесть этапов, заканчивая редакцией ПВЛ 1118 г. Альтернативу этой «моноцентрической» модели составляет представление об изначальной множественности летописных традиций XI в., питающих собой

Начальную летопись. Свое наиболее последовательное выражение эта точка зрения нашла в книге А. Г. Кузьмина [1977]. Сходное понимание процесса начального русского летописания отражают также разыскания С. В. Цыба по хронологии ПВЛ [Цыб 1995].

Автору диссертации «моноцентрическая» модель Начальной летописи представляется a priori предпочтительной как более экономное описание процесса начального летописания. С другой стороны, объяснение противоречий текста ПВЛ в рамках развития единого «ствола» древнекиевского летописания лучше согласуется с фактом восхождения к общему «корню» различных региональных летописных традиций XII-XIII вв. (включая и новгородскую, основанную на предшествующем ПВЛ Начальном своде).

Еще одним основанием противопоставления общих моделей истории текста ПВЛ является вопрос о соотношении ее летописных и внелетописных источников. Согласно одной модели, ПВЛ представляет собой компилятивный по преимуществу текст, использующий материалы письменных сказаний о событиях и лицах ранней русской истории, имеющих нелетописное происхождение. При таком взгляде на вещи (ярко представленном, например, работами Л. Мюллера [1988а; 19886, 2003]), текстологическая гетерогенность рассказов об Ольге, Владимире, крещении Руси или ранней истории Печерского монастыря объясняется соединением на страницах летописи материала двух или нескольких источников, излагавших различные версии исторического предания. Альтернативная трактовка предполагает, что письменная фиксация соответствующих преданий впервые происходила уже на страницах летописи, которая предстает в таком случае не как вторичный «депозитарий» первичной литературной продукции древнекиевской эпохи, но как одна из важнейших форм ее существования.

Само собой разумеется, что в отношении разных текстов ПВЛ эта сложнейшая альтернатива может разрешаться по-разному; однако рассматривая вопрос в общем виде, нам кажется естественным, следуя тому же принципу «экономии», исходить из второй точки зрения. Предположение о «долетописной» форме бытования письменного исторического предания, отраженного ПВЛ, является необходимым лишь тогда, когда а) имеются отличные от летописи свидетельства этого предания и б) когда эти свидетельства не могут сами быть возведены к летописному тексту. Такие свидетельства имеются, скажем, для рассказа о крещения Владимира в Корсуне («Корсунской легенды»); но, например, для рассказа о визите Ольги к византийскому императору они отсутствуют, и ничто не мешает думать, что как письменный текст этот рассказ впервые появился в составе Начальной летописи.

Наконец, принципиально важно, что наряду с компиляцией и «авторским» распространением первоначальной нарративной основы в формировании ПВЛ играла существенную роль и анналистическая составляющая. Признание этой роли лежит в основе важнейшей поправки к шахматовской схеме соотношения ПВЛ и Начального свода, сделанной М. X. Алешковским. На ней в значительной мере базируется предлагаемая в первой главе диссертации трактовка вопроса о редакциях ПВЛ.

В текстологическом изучении подборки произведений Владимира Мономаха, включенной в статью 1096 г. Лаврентьевской летописи, акцент как правило делается на составе комплекса, границах между отдельными входящими в него произведениями и их отношениях между собой; таким образом во главу угла ставится компилятивное начало. Намного меньше внимания традиционно уделяется фактам, свидетельствующим о внутренней неоднородности отдельных частей летописной подборки. Можно сказать, что проблема линейной, «горизонтальной» сегментации комплекса практически заслонила в историографии проблему «вертикальной» стратификации его составляющих. Между тем, как мы показываем в третьей главе диссертации, именно стратификационный подход, направленный на выявление в сочинениях Мономаха исходной основы и вторичных напластований различной глубины, дает ответы на ключевые вопросы истории комплекса.

Специфическое преломление проблемы стратификации «сложного» текста получают в актовом материале, рассматриваемом в четвертой главе диссертации. Вопрос о соотношении компиляции и редактуры чрезвычайно остро стоит по отношению к такому тексту, как «Устав великого князя Всеволода», анализируемый в начале четвертой главы. Основанный на «Уставе Владимира» — памятнике, который, согласно реконструкции Я. Н. Щапова, развивался путем поэтапного распространения древнего «ядра», возникшего еще в конце X в., «Устав Всеволода» включает в себя также оригинальный новгородский материал. Реконструкция истории памятника зависит в первую очередь от того, как трактовать этот материал: видеть ли в нем фрагменты самостоятельного акта, соединенного с «Уставом Владимира», или ли считать появившимся в ходе дополнения последнего в Новгороде.

Устав о мостех князя Ярослава», при всей краткости этого текста, представляет значительную трудность для исследования также в силу своеобразия его структуры. Центральным для истории этого текста является вопрос о происхождении имеющихся в нем интерполяций и механизме введения их в основной текст. Решение этого вопроса зависит от того, появились ли интерполированные фрагменты в процессе редактирования исходного текста или же они представляют собой самостоятельные записи, искусственно включенные в текст «Устава», — в таком случае мы, по существу, имеем дело с компиляцией.

Последний из рассматриваемых в диссертации памятников — Мстиславова грамота 1130 г., до сих пор вообще никогда не рассматривалась как «сложный» текст. Между тем, объяснить парадоксы композиции этого древнейшего русского акта помогает признание его «текстом с историей», принявшим свой окончательный вид в результате редактирования первоначального проекта.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Гиппиус, Алексей Алексеевич, 2006 год

1. Алексеев 1935 М. П. Алексеев. Англо-саксонская параллель к Поучению Владимира Мономаха ТОДРЛ. 1935. Т. 2. 39-

2. Алексеев 1987 А. А. Алексеев. Переводы с древнееврейских оригиналов в древней Руси Russian Linguistics. Vol. 11. 1. P. 1—20, Алексеев 1993 A. A. Алексеев. Русско-еврейские литературные связи до XV в. Jews and Slavs. Jerusalem St. Petersburg. 1

3. Алексеев 2002 A. И. Алексеев Под знаком конца времен: Очерки русской религиозности конца XFV начала XVI в. СПб., 2

4. Алешковский 1963 —М. X. Алешковский. Новгородский детинец 1044-1430 гг. (по материалам новых исследований) Архитектурное наследство. М., 1963. Вып.

5. Алешковский 1969 Алешковский М. X. Первая редакция Повести временных лет Археографический ежегодник за 1969 г. М., 1969. 15—

6. Алешковский 1971 М. X. Алешковский. Повесть временных лет. Судьба литературного произведения в древней Руси. М., 1

7. Алешковский 1976 М.Х. Алешковский. К типологии текстов "Повести временных лет" Источниковедение отечественной истории. Вьш. 2. М., 1

8. Алешковский 1981 М. X. Алешковский. Новгородский летописный свод конца 1220-х тт.II Летописи и хроники. 1980. М., 1981. 104-

9. Архипов 1995 А Архипов. По ту сторону Самбатиона: Этюды о русско-еврейских культурных, язьпсовых и литературных контактах в X—XVI вв. Oakland, 1995. АСВР Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV начала XVI в. М., 1964. Т. III. Баловнев 2000 Д. А. Бстовнев Сказание «о первоначальном распространении христианства на Руси»: Опыт критического анализа Церковь в истории России. М., 2000. Сб. 4. 5-46.

10. Бобров 2001 —А.Г.Бобров. Новгородские летописи XV в. СПб., 2

11. Болховитинов 1818 Евгений, митрополит (Болховитинов). Примечания на грамоту великого князя Мстислава Володимировича и сына его Всеволода Мстиславича, удельного князя новгородского, пожалованную новгородскому Юрьеву монастырю//Вестник Европы. Ч. 100.1818. 201—

12. Бугославский 1941 А .Бугославский "Повесть временных лет": списки, редакции, первоначальный текст Старинная русская повесть. Статьи и исследования. М.; Л., 1941. 7-

13. Будих 1969 W. Budich. Aspekt und verbale Zeitlichkeit in der I Novgoroder Chronik. Graz, 1

14. Буров 1994 —В. A. Буров. Очерки истории и археологии средневекового Новгорода. М., 1

15. Вайян 1952 А Вайян. Руководство по старославянскому язьпсу. М., 1

16. Вайан 1954 А. Vailllant. La chronique de Kiev et son Auteur Прилози за юьижевност, je3HK, HCTopHJy и фолклор. 1954. Кн> 20. 1—

17. Вайан 1957 А. Vailllant. Les citations des annes 1110—1111 dans la chronique de Kiev//Byzantinoslavica. 1957. Vol. 18. P. 18—

18. Васильев 1946 A. Vassilev A. The emperor Michael III in Apokriphal Literature Byzantina-metabyzantina. 1946. Vol. 1. P. 237-

19. Ведюшкина 1998 И. В. Ведюшкина. «Нарцы еже суть словене» Восточная Европа в древности и средневековье. X чтения к 80-летию чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуго.М., 1998.С. 13—

20. Внлкул 2003 Т. Л. Вилкул. «И седе Кыеве» (к характеристике одного из источников Новгородской первой летописи старшей редакции) Восточная Европа в древности и средневековье. Автор и его текст. XV Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 15-17 апреля 2003 г. Материалы конференции. М., 2003. 36-

21. Вилкул 2003 Т. Вилкул. Новгородская первая летопись и Начальный Свод Palaeoslavica, 2003. V.11. Р. 5-35.

22. Виноградов 1923 В. В. Виноградов. Исследования в области фонетики севернорусского наречия. Пг., 1

23. Винокур 1962 Г. О. Винокур. О фонетике Мстиславовой грамоты ИЗО г.// Вопросы славянского язьпсознания. Вьш. 6. М., 1962. 66—

24. Владимирский-Буданов 1908 —М. Владимирский-Буданов. Хрестоматия по истории русского права. СПб.; Киев, 1

25. Воскресенский 1893 В А. Воскресенский. Поучение детям Владимира Мономаха. СПб., 1

26. Воронин 1962 Я Н. Воронин. О времени и месте включения в летопись сочинений Владимира Мономаха Историко-археологический сборник: А. В. Арциховскому к 60-летию со дня рождения и 35-летию научной, педагогической и общественной деятельности. М., 1962. 265-

27. Ворт 1985а Д S. Worth. The Codification of a Nonexisting Phrase: «и вено вотское» in the St. mota Studies in Ukranian Linguistics. In honor of George Y. Shevelov. Ed. J.P.Hursky [The Annals of the Ukrainian Academy of Arts and Sciences in the U. S. Vol. XV (1981—1983)]. Clifton, 1985. P. 359—

28. Ворт 19856 D. S. Worth. Vernacular and Slavonic in Kievan Rus The Formation of the Slavonic Literary Languages. Proceedings of a Conference Held in memory of Robert Auty and Anne Pennington at Oxford 6-11 July 1981. Ed. G. Stone and D. S. Worth. Columbus 1985. P. 233—242. ГВНП Грамоты Великого Новгорода и Пскова. Под ред. Н. Валка. М.; Л., 1

29. Гимон и Гиппиус 1999 Т. В. Гимон, А. А. Гиппиус. Новые данные по истории текста Новгородской первой летописи Новгородский исторический сборник. Вып. 7[17].СПб., 1999. 18-

30. Гимон и Гиппиус 2005 Т. В. Гимон, А. А. Гиппиус. Русское летописание в свете типологических параллелей Жанры и формы в письменной культуре Средневековья. М. 2005. 174-

31. Гини 1993 G. Ghini. Un testo «sapienziale» nella Rus Kieviana. II Poucenie di Vladimir Monomach. Bologna. 1990.

32. Гиппиус 1991—А.А.Гиппиус. Рекоша дружина Игореви. К лингвот- екстологаческой стратификации Начальной летописи Russian Linguistic. 2001. 25. P. 147-

33. Гиппиус 1992 А А. Гиппиус. Новые данные о пономаре Тимофее новгородском книжнике середины XIII в. Информационный бюллетень МАИРСК. М., 1992. Вып. 25. 59-

34. Гиппиус 1992 А. А. Гиппиус. Новгородские летописцы ХП-ХШ вв. Проблемы синтеза культур. Тезисы докладов научной конференции. Севастополь, 1992. 3-

35. Гиппиус 1993а А. А. Гиппиус. Морфологические, лексические и синтаксические факторы в склонении древнерусских членных прилагательных Исследования по славянскому историческому язьпсознанию. Памяти профессора Г.А.Хабургаева. М., 1993. 66-

36. Гиппиус 19936 А. А. Гиппиус. Древнерусские наречия на базе компаратива Problemi di morfosintassi delle lingue slave. Firenze, 1993. Vol.

37. Гиппиус 1994 A. A. Гиппиус. Ярославичи и сьшовья Ноя в Повести временных лет Балканские чтения

38. Лингво-этнокультурная история Балкан и Восточной Европы. Тезисы и материалы симпозиума. М., 1994. 136-141, Гиппиус 1996 А. А. Гиппиус. Лингво-текстологическое исследование Синодального списка Новгородской первой летописи. Канд. дисс. М., 1

39. Гиппиус 1997 А А. Гиппиус. "Вожжей оленьих 28...". Об одной числовой модели в древнерусских текстах "Живая старина". 1997. ШЗ. 21-

40. Гиппиус 1997 А. А. Гиппиус. К истории сложения текста Новгородской первой летописи //Новгородский исторический сборник. Вьш. 6[16]. Спб., 1997. 3-

41. Гиппиус 1999 А. А. Гиппиус. К характеристике новгордского владычного летописания XII-XIV вв. Великий Новгород в истории средневековой Европы. К 70летию Валентина Лаврентьевича Янина. М., 1999. 345-

42. Гиппиус 2001 А. А. Гиппиус. «Суть людие новгородци от рода варяжска»: опыт генеалогической реконструкции Восточная Европа в древности и средневековье.

43. Материалы конфереиции, М., 2001. 59-

44. Гиппиус 2001 А. А.Гиппиус. Рекоша дроужина Игореви: К лингвотекстологической стратификации Начальной летописи Russian Linguistics. Vol. 25. >fo 2. P. 147-

45. Гиппиус 2002 A. A. Гиппиус. 0 критике текста и новом переводе-реконструкции Повести временных лет Russian Linguistics. 26 (2002). P. 63-

46. Гиппиус 2003 Владимира А. А. Гиппиус. К атрибуции молитвенного текста в «Поучении» в изучении Древней Руси. II Мономаха Комплексный подход Международная научная конференция 3-6 ноября 2003 г. Тезисы докладов. М., 2

47. Гиппиус 2003 А. Gippius. Millennialism and Jubilee Tradition in Early Rus History and Historiography Ruthenica. T.

49. Гиппиус 2004 A. A. Гиппиус. К прагматике и комммуникативной организации берестяных грамот В. Л. Янин, А. А. Зализняк, А. А. Гиппиус. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1997-2000 гг.). М., 2

50. Гиппиус 2006 А. А. Гиппиус. Скандинавский след в истории новгородского боярства The Slavicization of the Russian North. Ed. By Juhani Nuorluoto. Helsinki, 2006. P. 93-

51. Голышенко 1982 В. Голышенко. Немаркированный знак у в ранних восточнославянских рукописях История русского язьша (Памятники XI-XVII вв.). М., 1982. 3-

52. Горбань 2002 О. А. Горбань. Древнерусские глаголы движения в системе языка и в тексте. Волгоград, 2

53. Горский 1988 А А. Горский. О переходном периоде от доклассового общества к феодализму у восточных славян Советская археология. 1988. Х» 2. 120-

54. Горский 1989 А А. Горский. Древнерусская дружина. М., 1

55. Горский 2003 А. А.Горский. Забытая война Мономаха Родина. 2002. 11-12. 98-

56. Горский 2004 А. А. Горский. К вопросу о судьбе произведений Владимира Мономаха Неисчерпаемость источника. Сборник к 70-летию В. А. Кучкина. М., 2004.

57. Miinchen, 1979 (=L. Muller (Hg.). Handbuch zur Nestorchronik. Bd. 3). Грушевский 1905 —M. C. Грушевський. Исторк Укра1ни-Руси. Т. 2. JIbBiB, 1

58. Данилевский 1995 И. К Даншевскт. Замысел и название Повести временных лет Отечественная история. 1995. Х9

59. Данилевский 1997 временных лет У И. Н. Данилевский. Эсхатологические мотивы в Повести источника. Сборник статей в честь чл.-корр. РАН М.Каштанова.Ч. 1 .М., 1997. 172-

60. Данилевский 1999 И. Н. Данилевский. Круг чтения составителей Повести временных лет Древнерусская культура в мировом контексте. М., 1999. 117-

61. Данилевский 2004 И. НДанилевский. Повесть временных лет: Герменевтические основы изучения летописных текстов. М., 2

62. Данилов 1947 В. В. Данилов. «Октавий» Минуция Феликса и «Поучение» Владимира Мономаха ТОДРЛ. 1947. Т. 5. 97-107. ДГ ХП-ХШ Москва, 1992. ДЦГ Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV -XVI вв. Подг. к иеч. Л. В. Черепнин. М.; Л., 1

63. Дитце 1971 Die Erste Novgoroder Chronik nach ihrer altesten Redaktion Древнерусская грамматика ХП-ХШвв. Под ред В. В. Иванова. (Synodalhandschrift) (1016-1333/1352) Edition des altrassischen Textes und Faksimile der Handschrift in Nachdruck. In deutscher Ubersetzung herausgegeben und mit einer Einleitung versehen von Joachim Dietze. Leipzig, 1

64. Дитце 1975 Die Sprache der Ersten Novgoroder Chronik: Die von der Synodalhandschrift graphisch reflektierte phonetische und phonologische Situation, Poznan, 1975 (=Univ. im. A.Mickiewicza w Poznaniu. Seria Filologia rosyjska 6). Дитце 1977 Frequentzworterbuch zur Synodalhandschrift der Ersten Novgoroder Chronik von Joachim Dietze. Па11е (Salle), 1977.

65. Дурново 1924 Н. К Дурново. Очерк истории русского языка. М., 1

66. Дурново 1933 Н.Н. Дурново. Славянское правописание XI-XII вв.// Slavia, гоб. XII, ses.1-

67. Дурново 1969 Я Я Дурново. Введение

68. Дурново 2000 Я Я Дурново. Избранные работы по истории русского языка. М., 2

69. Духовная 1793 Духовная Великого князя Владимира Всеволодовича Мономаха детям своим, называемая в Летописи Суздальской «Поучение». СПб., 1

70. Дыбо 1988 А. В.Дыбо. Деклинационные различия новгородских диалектов XIIIXIV вв. и их локализация Балто-славянские исследования. 1986. М. 79-

71. Дыбо 1989 А В.Дыбо. Деклинационные различия новгородских диалектов XIIIXIV вв. и их локализация Балто-славяиские исследования. 1987. М. 162-

72. Енуков 2002 В. В. Енуков. Посемье и семичи (По данным письменных, археологических и нумизматических источников) Очерки феодальной России. Сборник статей. Вьш. 6. М., 2002. 3-

73. Живов 1995 В.М. Живов. Usus scribendi. Простые претериты у летописцасамоучки (на материале Мазуринского летописца XVII в.) Russian Linguistics. Vol 19 (1995). P. 45-

74. Живов 1995 В.М.Живов. Usus scribendi. Простые претериты у летописцасамоучки Russian Linguistics. 1995. Vol. 19. No. 1. P. 45-75 Живов 2002 В. М. Живов. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2

75. Зализняк 1986 А. А. Зализняк. Новгородские берестяные грамоты с лингвистической точки зрения В. Л. Янин, А. А. Зализняк. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1977-1983 гг.). М., 1986. 89-219.

76. Зализняк 1995 А А. Зализняк. Древненовгородский диалект. 1

77. Зализняк 2004 А А. Зализняк. Древненовгородский диалект. 2-е изд. М., 1995 Зиборов 1995 В. К. Зиборов. О летописи Нестора. Основной летописный свод в русском летописании XI в. Л., 1

78. Золтан 1987 А. Золтан. СЕ АЗЪ...: к вопросу о происхождении начальной формулы древнерусских грамот Russian Linguistics. Vol. 11 (1987). P. Ивакин 1901 KM. Ивакин. Князь Владимир Мономах и его Поучение. Ч.

79. Поучение детям; письмо к Олегу и отрывки. М., 1

80. Ильинский 2000 —Г. А. Ильинский. Юрьевская грамота 1130 г. Подг текста и публ. Г. Баранковой Лингвистическое источниковедение и история русского языка. 2000. М., 2000. 321—

81. Иорданиди и Крысько 2000 И. Иорданиди, В. Б. Крысъко. Историческая грамматика древнерусского языка. Множественное число именного склонения. М., 2

82. Исаевич 1982 Я. Д. Исаевич. Древнепольская народность и ее этническое самосознание Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. 144-

83. Исаченко 1960 А В. Исаченко. Древнерусское изоостати ся II Rusko-ceske studie. Sbomik Vysoke skoly pedagogicke v Praze. Jazyk I literatura. 2 (1960). S. 333-

84. Исаченко 1971 A. V. Isacenko. Die Grazismen des Grossfursten Zeitschrift fr slavische Philologie. Bd. 35 (1971). S. 97—

85. Истрин 1922 В. М. Истрин. Очерк истории древнерусской литературы домосковского периода. Пг., 1

86. Истрин 1924 В. М. Истрин. Замечания о начале русского летописания: по поводу исследований А. А. Шахматова в области древнерусской летописи Известия ОРЯС. 1924. Т.

87. Истрина 1923 Е. Истрина. Синтаксические явления Синодального списка 1-й Новгородской летописи. Пг., 1923

88. Карамзин 1991 Я М Карамзин. История государства Российского. Т. 2-3. М., 1

89. Каштаиов 1992 М. Каштанов. К вопросу о расшифровке имени «Игфшь» в Уставе великого князя Всеволода-Гавриила Мстиславича Образование древнерусского государства: Снорные проблемы. Чтения памяти чл.-корр. АН СССР В. Т. Пашуто, М., 13-15 апр. 1992. Тез. докл. М. 23-25 Каштанов 1996 С М Каштанов. Из истории русского средневекового источника. АктыХ—XVIBB.M., 1

90. Каштанов 1999 М. Каштанов. Жалованные акты на Руси XII-XIV вв. Средневековая Русь. Вып. 2. М., 1999. 21—

91. Квирквелия 1986 О. Р. Квирквелия. Методика анализа системы умолчания Новгородской I летописи Математика в изучении средневековых повествовательных источников. М., 1986. 83-

92. Кленин 1993 Е. Klenin. The perfect tense in the Laurentian manuscript of 1377 American Contributions to the 11th International Congress of Slavists. Bratislava. AugustSeptember 1

93. Literature. Linguistics. Poetics. Columbus, Ohio, 330-

94. Кленин 1993 E. Klenin. The Perfect Tense in the Laurentian Manuscript of 1377 American Contributions to the Eleventh International Congress of Slavists. Bratislava, August-September 1

95. Literature, Linguistics, Poetics, Columbus, Ohio, 1993. P. 330-

96. Клосс 2000 Б. М. Клосс. Предисловие к изданию 2000 г. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (Полное собрание русских летописей. Том III). М., 2000. V-VII. Клосс и Лурье 1976 Б. М. Клосс, Я. Лурье. Русские летописи XI-XV вв. Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. Вьш.2, М. 78-

97. Клэнчи 1979 М. Clanchy. From memory to written word. England 1066 1

98. Комарович 1941 5. Л. Комарович. Поучение Владимира Мономаха История русской литературы. Т.

99. Литература XI нач. XIII в. М.; Л., 1941. 289-297.

100. Конявская 2000 Е. Л. Конявская. Авторское самосознание древнерусского книжника РС1 середина XV в.). М., 2

101. Конреева 1972 Т. Н. Копреева. К вопросу о жанровой нрироде Поучения Владимира Мономаха ТОДРЛ. 1972. Т. 27. 94-

102. Котышев 2001 Д. В. Котышев. К вонросу о датировке одного фрагмента «Поучения» Владимира Мономаха Вестник Челябинского университета. Сер.

103. История.2001.Хо I.e.5-12. Кох 1990 Chr. Koch, Das morphologische System des altkirchenslavischen Verbums. I. Text, II. Anmerkungen. Munchen, 1

104. Кралик 1963 Кролик О. Повесть временных лет и легенда Кристиана ТОДРЛ. М.;Л., 1963. Т.19. 176-

105. Крысько 1993 В. Б. Крысъко. Категория одушевлености в древненовгородском диалекте Славяноведение. 1993. >fo 3. 69-

106. Крысько 1994 В. Б. Крысько. Новые материалы к истории древненовгородского номинатива на -е II Вонросы языкознания. 1994. 2 6. 78-88. Г Куза 1979 А. В. Куза. Рец. на кн.: В. Л Янин. Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород. М., 1977 Советская археология. 1979. №

107. Кузьмин 1974 А. Г. Кузьмин. Сказание об апостоле Андрее и его место в Начальной летописи //Летописи и хроники. 1973. М., 1974. 37-

108. Кузьмин 1977 А Г. Кузьмин. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1

109. Кулаков 1993 В. И. Кулаков. Прусская дружина и Русь Восточная Европа в Древности и Средневековье: Спорные проблемы истории: Чтения памяти чл.-корр. РАН В. Т. Пашуто. Москва, 12—Иапреля 1993 г. М., 1993. Кун 1977 Т. Кун. Структура научных революций. М., 1

110. Кусков 1982 В В. Кусков. История древнерусской литературы. М., 1984. Изд. 4-е. М., 1984.

111. Кучкин 1985 В. А. Кучкин. «Слово о нолку Игореве» и междукняжеские отношения 60-х гг. XI в. Вопросы истории.

112. Кучкин 1999 В. А. Кучкин. Чудо св. Пантелеймона и семейные дела Владимира Мономаха Средние века и раннее Новое время. Сборник статей к 60-летию Л. В. Милова. М., 1999. 50—

113. Лавровский 1852 П. А. Лавровский. О язьже северных русских летописей. СПб., 1852 Лавровский 1864 Я А. Лавровский. Обзор ветхозаветных апокрифов Духовный вестник. 1

114. Лант и Таубе 1988 Я Lunt, М. ТаиЬе. Early East Slavic translations from Hebrew? Russian Linguistics. 1988. Vol. 12. P. 147—

115. Ларин 1975 Б. A. Ларин. Лекции по истории русского литературного языка (X середина XVUI в.). М., 1

116. Левин 1984 В. Д. Левин. К характеристике русского извода старославянского языка//Wiener SlavistischerAlmanach. 1984. Bd. 13. S.171-196. ЛЕР Летописец Еллинский и Римский Подг. О. В. Творогов, А. Давьщова. СПб., 1

117. Литвина и Успенский 2006 А. Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский. Выбор имени у русских князей: Династическая история сквозь призму антропонимики. М., 2

118. Литвина, Успенский 2002 А.Ф. Литвина, Ф. Б. Успенский. Пути усвоения христианских имен в русских княжеских семьях XI- начала ХШ в. Религии мира. История и современность. 2002. М., 2002. 36-

119. Лихачев 1947 Д. Лихачев. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М., 1

120. Лихачев 1950 —Д. Лгаачев. Повесть временных лет: Историко-литературный очерк Повесть временных лет. Ч. 2. М.; Л., 1

121. Лихачев 1979 Д. Лихачев. Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси. 2-е изд. М., 1979.

122. Лихачев 1986 Д. Лихачев. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1

123. Лихачев 1986 Д. Лихачев. «Шестоднев» Иоанна Экзарха Болгарского и «Поучение» Владимира Мономаха Д. Лихачев. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986.

124. Лихачев 1986 Д. Лихачев. «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 г. Д.С.Лихачев. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986. 154-

125. Лихачев 1987 Д. Лихачев. Владимир Всеволодович Мономах Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вьш. I. XI первая половина XIV в. М., 1987. 98-

126. Лосева 2001 О. В. Лосева. Русские месяпесловы XI-XIV вв. М., 2

127. Лосева 2001а О. В. Лосева. Патрональные святые русских князей (летописи, месяцесловы, сфрагистика) Восточная Европа в древности и средневековье. Генеалогия как форма исторической памяти. XIII Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 11-13 апреля 2

128. Материалы конференции. М., 2001. 126-

129. Лурье 1976 —Я. Лурье. Общерусские летописи XFV—XV вв. М., 1

130. Лурье 1976а —Я. Лурье. О шахматовской методике исследования летописных сводов Источниковедение отечественной истории. Вьш. 2. М., 1

131. Лурье 1977 Я. Лурье. О гипотезах и догадках в источниковедении Источниковедение отечественной истории. 1976. М., 1977. 26-

132. Лурье 1981 Я. Лурье. О возможности и необходимости при исследовании летописей ТОДРЛ. Т. 40.1981. 13-

133. Лурье 1985 Я. Лурье. Генеалогическая схема русских летописей XI-XVI вв., вошедших в "Словарь книжников и книжности Древней Руси" ТОДРЛ. Т. 40. Л., 1985. 190-

134. Лурье 1990 Я. Лурье. Схема истории летописания А.А.Шахматова и М. Д. Приселкова и задачи дальнейшего исследования летописей ТОДРЛ. Т. 44. Л., 1990. 185-195.

135. Ляпунов 1900 Б.М.Ляпунов. Исследование о языке Синодального сниска 1-й Новгородской летописи. СПб., 1

136. Макарий 1860 Макарий, архимандрит. Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и его окрестностях. Ч. 1-2. М., 1

137. Макарий 1861 —Макарий, архимандрит. Описание новгородского общежительного первоклассного Юрьева монастыря ЧОИДР. М., 1858. Кн.

138. Маркс 1914 Н. А. Маркс. Две старейших русских грамоты из дошедших до нас в подлинниках Древности. Труды императорского московского археологического общества. Т. 24. М., 1914. 1—

139. Матьесен 1971 Р. Матьесен. Текстологические замечания о произведениях Владимира Мономаха ТОДРЛ. 1971. Т. 26. 192-

140. Мещерский 1956 Я А. Мещерский. Отрьшок из книги «Иосиппон» в «Повести временных лет» Палестинский сборник. 1956. Вьш. 2. М. 58—

141. Мещерский 1977 Я А. Мещерский. К толкованию лексики одного из «темных мест» в «Поучении» Владимира Мономаха Русская историческая лексикология и лексикография. Д., 1977. 39-

142. Мещерский 1980 Я А. Мещерский. «Поучение» Владимира Мономаха и «Изборник» 1076 г. Вестник ЛГУ.

143. История, язык, литература. Вып. 4. 1980. 104-

144. Миклощич 1860 Chronica Nestoris. Textum russico-slovenicmn, versionem latinam, glossarium edidit Fr. Miklosich. Volmnen primum, textum continens. Vindibona, 1

145. Милтенова и Тъпкова-Заимова 1996 Милтенова А., Тъпкова-Заимова В. Историко-апокалиптичната книжнина във Византия и средновековна България. София, 1

146. Молчанов 1997 А А. Молчанов. Ярл Рёгнвальд Ульвссон и его потомки на Руси (О происхождении ладожско-новгородского посадничьего рода Роговичей-Гюрятиничей) Памятники старины: Концепции. Открьггия. Версии. Памяти Василия Дмитриевича Белецкого. СПб.; Псков, 1

147. Момина 1992 М А. Момина. Проблема правки славянских богослужебных книг на Руси в XI в. ТОДРЛ. 1992. Т. 45. 200-219.

148. Jahrhimderts. Teil I: Vorfastenzeit. Hg. M. A. Momina und N. Trunte. Paderbom, Miinchen, Wien, Zurich, 2005 [Abchandlungen der Nordrhein-Westflischen Akademie der Wissenschaften. Bd. 110]. Мусин 1998 A E. Мусин. ИЗО г. Архиепископ Иоанн Попьян и кризис церковногосударственных отношений в древней Руси Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып.

150. Мустафина 1991 Мустафина Э. К. Редкая форма имперфекта глагола бьгги в литературном язьже Древней Руси Исследования по глаголу в славянских языках: История славянского глагола. М., 1991. 55-

151. Мюллер 1967 L. Miiller. Die «dritte Redaktion» der sogenannten Nestorchronik Festschrift ftir Margarete Woltner zum

152. Geburtstag. Heidelberg, 1967. S. 171-

153. Мюллер 1979 L. Miiller. Noch einmal zu Vladimir Monomachs Zitat aus einer asketischen Rede Basilius des GroBen Russia mediaevalis. 4.1979.16-

154. Мюллер 1988a L. Miiller. Die Erzahlung der Nesotchronik (iber die Taufe Olgas im Jahre 954/955 Zeitschrift ftir Slawistik. 1988. Bd. 33. S. 785-

155. Мюллер 19886 L Miiller. Die Chronik-Erzaehlung ueber die Taufe Vladimirs des Heiligen Slavistische Studien zum X. Intemationalen Slavistenkongress in Sofia. 1988. Hg. R. Olesch, H. Rothe. Koln, Wien, 1988. S. 429-

156. Мюллер 2000 Л. Мюллер. Понять Россию: историко-культурные исследвания. М., 2

157. Мюллер 2001 Die Nestorchronik: die altrussische Chronik, zugeschrieben dem Mnnch des Kiever Hohlenklosters Nestor, in der Redaktion des Abtes Silvestr aus dem Jahre 1116, rekonstruiert nach den Handschriften Lavrentevskaja, Radzivilovskaja, Akademiceskaja, Troickaja, Ipatevskaja und Chlebnikovskaja, ins Deutsche ubersetzt von Ludolf MuUer Forum Slavicum, Bd. 56), Munchen: Fink, 2

158. Мюллер 2003 Л. Мюллер. Рассказ об Исакии и сказание «чего ради зовется Печерский монастырь» ТОДРЛ. 2003. Т. 54. 66-

159. Назаренко 1996 А В. Назаренко. Элементы житийной традипии о св. Владимире в западноевропейской литературе первой половине XI века Древняя Русь и Запад. Научная конференция. Резюме докладов. М., 1996. 33-36.

160. Назаренко 2002 А В. Назаренко. Новый труд известного слависта: к выходу в свет немецкого неревода Повести временных лет Л.Мюллера //Славяноведение. 2002. 2.С. 128-

161. Насонов 1951 А. Н. Насонов. "Русская земля" и образование территории древнерусского государства. М., 1

162. Насонов 1969 А Я Насонов. История русского летописания XI начала XVIII в.: Очерки и исследования. М., 1

163. Никитин 2001 факты. М.,2

164. Никольский 1906 Я Никольский. Материалы для повременного списка русских писателей и их сочинений (X-XII вв.). СНб., 1

165. Носов Е. Я. Носов. Новгородская волость Буйцы (историко-археологический комментарий) Новгород и Новгородская земля. Истогрия и археология. Вып.

166. Новгород, 1990. 110-114. НШ1 (=Н1Л) Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А. Н. Насонова. М.; Д., 1

167. Обнорский 1946 Н. Обнорский. Очерки но истории русского литературного языка старшего периода. М., 1

168. Оболенский 1998 Д. Оболенский. Византийское содружество наций. Шесть А. Л. Никитин. Основания русской истории: Мифологемы и византийских портретов. М., 1

169. Октоих 1991 Октоих сиреч Осмогласник. Т. 2. М., 1

170. Орлов 1946 А. Орлов. Владимир Мономах. М.; Л., 1

171. Островский 2003 The Povest vremennykh let: An Interlinear Collation and Paradosis. Ed. By Donald Ostrowski. Vol. 1. [Harvard, 2003]. ПВЛ 1996 Повесть временных лет Подгот. текста, перев., статьи и коммент. Д. Лихачева, под. ред. В. А. Адриановой-Перетц. 2-е изд., иснравл. и дополн., подгот. М. Б. Свердлов. СПб., 1996.

172. Петров 1999 —Д. А. Петров. Проблемы исторической топографии Новгорода. М., 1

173. Петрухин 1995 В Я. Петрухин. Начало этнокультурной истории Руси IX—XI вв. Смоленск; М., 1

174. Петрухин 1996 П. В. Петрухин. Нарративные стратегии и употребление глагольных времен в руской летописи XVII в. Вопросы язьжознания. 1996. Х» 4. 62-

175. Петрухин 1998 В. Я. Петрухин. К ранней истории русского летописания: о предисловии к Начальному своду Слово и культура. Памяти Н. И. Толстого. Т. 2. 354-

176. Петрухин 1999 В. Я. Петрухин. «Начало Русской земли» в начальном летописании Восточная Европа в исторической ретроспективе: к 80-летию В. Т. Пашуто. М., 1999. 220-

177. Петрухин 2000 В. Я. Петрухин. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия Из истории русской культуры. Т.1 (Древняя Русь). М., 2

178. Петрухин 2003 В. Я. Петрухин. История славян и Руси в контексте библейской традиции: миф и история в Повести временных лет Древнейшие государства Восточной Европы: 2001 год: Историческая память и формы ее воплощения. М., 2003. 93-

179. Петрухин 2006а В. Я. Петрухин. Как начиналась Начальная летопись? ТОДРЛ. 2006. Т. 57. 33—

180. Петрухин 20066 В. Я. Петрухин. Киевская легенда и историческое пространство Восточная Европа в Древности и Средневековье. XVIII Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 17—19 апреля 2006 г. Материалы конференции. М., 2006. 149-153. Ш1ДР 1978 Памятники литературы Древней Руси. XI-XII века. М., 1978. ПЛДР 1978 Памятники литературы Древней Руси. XI-XII века. М., 1

181. Плюханова 1995 М Б. Ялюхокова. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995.

182. Погодин 1857 М П. Погодин. Новгородские летописи Изв. по ОРЯС. 1857. Т.VI. Вып. 3.

183. Погодин 1861-1863 —М.П. Погодин. О поучении Мономаховом ИОРЯС АН. Т. 10.1861-1863.

184. Подскальски 1996 Г. Подскальски. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб., 1

185. Понырко 1992 Я В. Понырко. Эпистолярное наследие Древней Руси XI-XIII вв. СПб., 1

186. Понырко 2004 Я В. Понырко. Покаянные каноны Кирилла Туровского (вопросы атрибуции) ТОДРЛ. Т. 55. 240-

187. Поппэ 1996 А Поппэ. Митрополиты и князья Киевской Руси Г. Подскальски. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб., 1996. 444-

188. Приселков 1913 М. Д. Приселков. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси ХП-ХШ вв. СПб., 1

189. Приселков 1939 М. Д. Приселков. История рукописи Лаврентьевской летописи и ее изданий Ученые записки Лен. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена. 1939. Т.

190. Приселков 1996 М:Д. Приселков. История русского летописания XI-XV вв. СПб., 1

191. Приселков 2002 М. Д. Приселков. Троицкая летопись: Реконструкция текста. 2-е изд. СПб., 2

192. Протопопов 1874 Протопопов. Поучение Владимира Мономаха как памятник религиозно-нравственных воззрений и жизни Руси в дотатарскую эпоху ЖМНП. 1874, февраль, ч. 171. 231-

193. Прохоров 1972 Г. М. Прохоров. Кодикологический анализ Лаврентьевской летописи Вспомогательные исторические дисциплины. Т. 2. Л., 1972. 83—104. ПРП Памятники руского права. Вып. 2. М., 1953.

194. Законодательство Древней Руси. М., 1

195. Раппопорт 1982 памятников. Л., 1

196. Робинсон 1984 А Н. Робинсон. Литература Древней Руси История всемирной литературы. Т. 2. М., 1

197. Рождественская 1992 Т. В. Рождественская. Древнерусские надписи на стенах храмв XI—XV вв.: новые источники. СПб., 1

198. Русинов 1997 В. Н. Русинов. Послание инока Поликарпа к игумену Акиндину и его источники Проблемы пронсхождения и бьггования памятников древнерусской письменности и литературы. Н. Повгород, 1997. 4-

199. Русинов 2003 В. Я Русинов. Летописные статьи 1051-1117 гг. в связи с П. А. Раппопорт. Русская архитектура X—ХШ вв. Каталог проблемой авторства и редакций «Повести временных лет» Вестник Нижегородского униаерситета им. Н. И. Лобачевского. Серия История. 2003. Вьш. 1(2). 111-

200. Рыбаков 1938 Б. А. Рыбаков. Деление Новгородской земли на сотни в XIII в. Исторические записки. М., 1938. Т.

201. Рыбаков 1963 Б. А. Рыбаков. Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1

202. Рыбаков 1966 Б. А. Рыбаков. Русь в эпоху «Слова о полку Игореве» История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 1. М., 1966. 636-

203. Рыбаков 1972 Б. А. Рыбаков. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1

204. Рылов 2002 А. Рылов. Речестилевой синтаксический анализ текста Новгородской первой летописи старшего ивода Проблемы происхождения и бытования памятников древнерусской письменности и литературы. Нижний Новгород, 2002.

205. Свердлов 2000 М Б. Свердлов. Историческая намять и историческая действительность в сказании о трех братьях-варягах Восточная Европа в древности и средневековье. Историческая намять и формы ее воплощения. XII Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 18-20 апреля 2

206. Материалы конференции. М., 2000. 23—

207. Свердлов 2003 М. Б. Свердлов. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI первой трети XIII в. СПб., 2003. СГ XIII-XIV Смоленские грамоты XIII—XTV вв./ Изд. подг. Т. А. Сумникова и В. В. Лопатин. М., 1963. СДРЯ Словарь древнерусского языка (XI—XFV вв.). Т.1—. Москва 1988 Семенов 1961 А. И. Семенов. Осменники "Устава о мостех" Новгородский исторический сборник. Новгород, 1961. Вьш.

208. Сергий 1898 Сергий, архиеп. Св. Андрей, Христа ради юродивый и праздник Покрова Пресвятыя Богородицы. СПб., 1898. СК XIV Сводный каталог славяно-русских руконисных книг, хранящихся в России, странах СНГ и Балтии. XIV век. Вьщ. 1. М., 2002 СК XI-XIII Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР. XI-XIII вв. М., 1984. Сл. XI-XVII Словарь русского язьнса XI-XVII вв. Вьш. 1—. М., 1975—. Соболевский 1905 А И. Соболевский. Древняя переделка Начальной летониси ЖМНП. 1

210. Соболевский 1922 А. И. Соболевский. Семца, сябр, шабер Учен. зап. Высшей школы г. Одессы. Отд-ние гуманитарно-общественных наук. Одесса, 1922. 61-

211. Соловьев —СМ. Соловьев. Сочинения. В 18-ти кн. Кн. 1. М., 1988. Кн. 2. М., 1

212. Сперанский 1904 —М. Н. Сперанский. Переводные сборники изречений в славянорусской письменности. М., 1

213. Срезн. И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка. T.I-III. Санкт-Петербург 1893-1903.

214. Стрижак 1985 ЕтимолоНчний словник л1тописних географ1чних назв П1вдено1 Pyci. Видп. ред. О. Стрижак. КиКв, 1

215. Строев 1820 Софийский временник или Русская летонись с 862 но 1534 г. Издал П.М.Строев. 4.1. М., 1

216. Творогов 1974 О. В. Творогов. Повесть временных лет и Хронограф по великому изложению ТОДРЛ. 1976. Т. 24. 99-

217. Творогов 1976 О. В. Творогов. Повесть временных лет и начальный свод (текстологический комментарий) ТОДРЛ. 1976. Т. 30. 3-

218. Творогов 1987а О. В. Творогов. Повесть временных лет Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 1 (XI—первая половина XIV в. Л., 1987. 337—

219. Творогов 19876 О. В. Творогов. Василий Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вьш. 1 (XI—первая половина XIV в. Л., 1987. 91—

220. Творогов 1997 О. В. Творогов. Существовала ли третья редакция «Повести временных лет»? In memoriam: Сборник памяти Я. Лурье. СПб,. 1997. 203—

221. Темчин 1993 Ю. Темчин. Было ли краткоапракосное Евангелие первой славянской книгой, переведенной с греческого Исследования по славянскому историческому языкознанию. Памяти проф. Г. А. Хабургаева. М., 1993. 13-

222. Тимберлейк 1997 А. Тимберлейк. Аугмент имперфекта в Лаврентьевской летописи Вопросы язьцсознания. 1997. 5. 66-

223. Тимберлейк 2000 А. Timberlake. Older and yoimger recensions of the First Novgorod Chronicle Oxford Slavonic Papers. 2000. Vol. 33. P. 1-

224. Тимберлейк 2000 —A. Timberlake. Who wrote Lavrentian Chronicle (1177-1203)? Zeitschrift fur slavische Philologie, 2000,237-

225. Тимберлейк 2001 A. Timberlake A. Redactions of the Primary Chronicle Русский язык в научном освещении. 2000. №1. 219-

226. Тихомиров 1941 М Я Тихомиров. Исследование о Русской Правде. М.; Л., 1

227. Тихомиров 1955 —М. Н. Тихомиров. Крестьянские и городские восстания на Руси XI XIII вв. М., 1955. 000.

228. Толочко 2003 П. П. Толочко. Русские летописи и летописцы Х-ХШ вв. СПб., 2

229. Толочко 2005 А. П. Толочко. Как выглядел оригинал Галицко-Волынской летописи Восточная Европа в Древности и Средневековье. XVII Чтения памяти В. Т. Пашуто. IV Чтения памяти А. А. Зимина. Москва, 19—22 апреля 2005 г. Материалы конференции. М., 2005. 152—

230. Трендафилов 1990 —X. Трендафилов. Речта на философа в староруската Повесть временных лет и полемичните традиции на Константин-Кирил Старобългарска литература. 1990.2. ЗФ

231. Трояновский 2001 В. Трояновский. Новгородский Детинец в X-XV вв. по археологическим данным. Автореферат дисс. канд. ист. наук. М., 2

232. Трунте 1993 Я Trunte. Doctrina Christiana: Untersuchungen zu Kompilation und Quellen der sogenaimten "Rede des Philosophen" in der Altrussischen Chronik Millennium Russiae Christianae: Tausend Jahre Christliches RuBland 988-1988: Vortrage des Symposiums in Munster vom 5. bis

233. Juli 1988. Hg. G. Birkfellner. K6ln, etc. 1993. S. 355-394. УС Успенский сборник XII—XIII в. Изд. подг. О. А. Князевская и др. М., 1

234. Успенский 1973/1999 Б. А. Успенский. Древнерусские кондакари как фонетический источник Славянское языкознание. VII международный съезд славистов... Доклады советской делегации. М., 1

235. Перепечатано: Б. А. Успенский. Избранные труды. Т. Ш. М., 1999. 209—

236. Успенский 1983 Б. А. Успенский. Языковая ситуация Киевской Руси и ее значение для истории русского литературного язьша. М., 1

237. Успенский 2002 Б. А. Успенский. История русского литературного языка XI-XVII вв. Москва, 2

238. Федер 1983 W. R. Veder. The "Izbomik of John the Sinner": a Compilation from Compilations//Полата книгописная. Т. 8.1983. P. 15-37.

239. Филиповский 1983 Г. Ю. Фшипповскт. «Слово» Андрея Боголюбского о празднике 1 августа Памятники истории и культуры. Ярославль, 1983. 75-

240. Флоря 1985 Б. Н. Флоря. Сказание о преложении книг на славянский язык: источники, время и место написания Byzantinoslavica, 1985. Т. 46. 12-

241. Флоря 1999 Б. Н. Флоря. К изучению Церковного устава Всеволода Россия в Средние века и раннее Новое время. Сборник статей к 60-летию Л. В. Милова. М., 1999.С. 83—

242. Франклин 1982 Franklin S. Some Apocryphal Sources of Kievan Russian Russian Historiography//Oxford Slavonic Papers. N.S. 1982. Vol. 15. P. 1-

243. Франчук 1986 В. Ю. Франчук. Киевская летопись: Состав и источники в лингвистическом освещении. Киев, 1

244. Хрусталев 2002 —Д. Г. Хрусталев. Разыскания о Ефреме Переяславском. СПб., 2

245. Хунгер 1978 Я Hunger. Die hochsprachliche prophane Literatur der Byzantiner. Bd.l. Miinchen, 1

246. Цукерман 1995 Zuckerman. On the date of the Khazars Conversion to Judaism and the Chronology of the Kirigs of the Rus Oleg and Igor Revue des Etudes Byzantines. 1995. Vol. 53. P. 237270. Цыб 1994 В. Цыб. Летописный источник «Поучения Владимира Мономаха» Гуманитарные науки в Сибири. 1994. 4. 5-10. Цыб 1995 В. Цыб. Древнерусское времяисчисление в «Повести временных лет». Барнаул, 1

247. Чекова 1993 И. Чекова. Художественное время и пространство в летописном повествовании о княгине Ольге в Царьграде Годишник на Софийския университет «Св. Кл. Охридски. Факултет по славянски филологии. Т. 86.1993. Кн. 248. Черепнин 1948 Л. В. Черепнин. «Повесть временных лет»: ее редакции и предшествующие ей летописные своды Исторические записки. 1948. Т. 25. 293333.

249. Чижевска 1952 Т. Cyzevska. Zu Vladimir Monomach und Kekaumenos Wiener Slavistisches Jahrbuch. 1952. Bd. 2. S. 157-

250. Шайкин 2005 A. A. Шайкин. Поэтика и история: На материале памятников русской литературы XI-XVI вв. М., 2

251. Шалина 2005 И. А. Шстина. Реликвии в восточнохристианской иконографии. М., 2

252. Шахматов 1885 А А. Шахматов. О язьпсе новгородских грамот XIII и XIV в. Исследования по русскому языку. Т. 1. СПб., 1885. 131—

253. Шахматов 1908 А А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1

254. Шахматов 1908/2002 А.А.Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908 (Переиздано: А. А. Шахматов. История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. СПб., 2002) Шахматов 1916 А А. Шахматов. Повесть временньк лет. Т. 1. Пг., 1

255. Шахматов 1938 А. А. Шахматов. Обозрение русских летописных сводов XIVXVI вв. М.; Л., 1

256. Шахматов 1940 А. А. Шахматов. Повесть временных лет и ее источники ТОДРЛ. 1940. Т. 4. 9-

257. Шахматов 1947 А. А. Шахматов. Киевский Начальный свод 1095 года А. А. Шахматов. 1864-1

258. Сборник статей и материалов. М.; Д., 1

259. Шахматов 1/1 А А. Шахматов. История русского летописания. Т.

260. Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн.

261. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб, 2

262. Шахматов 1/2 А. А. Шахматов. История русского летописания. Т.

263. Повесть временных лет и древнейшие русские летописные своды. Кн.

264. Раннее русское летописание XI—XII вв. СПб, 2

265. Швайер 1992 U. Schweier. Zu der intra- und der intertextuellen funktionalen Belastung von Strukturelementen in der friihen ostslavischen Chroniken Slavistische Beitrage. Band

267. Русские диалекты: история и современность. М., 1997. 16-

268. Шляков 1900 Я В. Шляков. О Поучении Владимира Мономаха ЖМНП. 1900, май, ч. 329. 96-138; июнь, ч. 329. 209-258; июль, ч. 330. 1-

269. Щавелев 1997 П. Щавелев. Курское Посемье в «Поучении» Владимира Мономаха Россия и Украина на пороге XXI в. Пути сочетания национальных интересов и братского взаимодействия: Тезисы научных докладов и сообщений международной конференции. Воронеж, 1

270. Щапов 1989 Я. Я Щапов. Государство и церковь в Древней Руси XI-XIII вв. М., 1

271. Щапов 1972 —Я. Н. Щапов. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси. М., 1

272. Юшков 1927 В. Юшков. Устав князя Всеволода Юв1лейний зб1рник на пошану акад. Д. I. Багалк. Ки1в, 1927. 405-

273. Янин 1956 Я Л. Янин. Печать Мстиславовой грамоты Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вьш. 65. М., 1956. 42—

274. Янин 1962 В Л. Янин. Новгородские посадники. М., 1

275. Янин 1970 В. Л. Янин. Актовые печати Древней Руси X-XV вв. Т. 1. М., 1

276. Янин 1977 В. Л. Янин. Очерки комплексного источниковедения. Средневековый Новгород. М., 1

277. Янин 1991 В.Л.Янин. Новгородские акты XII-XVBB. Хронологический комментарий. М., 1

278. Янин 2000 В. Л. Янин. К вопросу о дате древнейшего русского акта Проблемы всемирной истории: Сборник статей в честь Александра Александровича Фурсенко. СПб., 2000. 159—

279. Янин 2004 В. Л. Янин. Средневековый Новгород. М., 2

280. Янин и Зализняк 1999 В. Л. Янин, А. А. Зализняк. Новгородские берестяные грамоты из раскопок 1998 г. Вопросы языкознания. 1999. 4. 3-27.

283. Употребление ф и -e- с сточки зрения соответствии этимологии. этимол. 6694 6697 6702 6703 МИТрофДМА филипд стефлил ефимик микифорд фомоу 6704 eout вюмоу оч)моу 6705 i6707 6709 6710 ИИКИфорА штрофлыл оулкимфл eoy-eiiMHA в€ДОрЛ Bftp-eAOMetft неэтимол. этимол. неэтимол. МИКИвЧ)роу митро-вАыл митро-влыъ Табл.

284. Распределение кс и 3 КС 6665 6670 6694 6700 6708 6712 6716 6723 6724 6725 6732 6736 6738 6740 ольксоу ОЛЬКСй ллексл ллексл ольксою ольксе ольксоу ольксоу ольксиииць ольксдмдрд лльЗлмдрл АЛЬАИДРА йЛЬЛИДрА ольинх лльЗлмдры ольоу

285. Наличие/отсутствие рефлекса второй палатализации (6788-6724) 6685 6688 NA ЛАМЬСКеМЬ BOAOU,t NA B0A3t Oy BbAtNt Oy ptU,t 6689 MN03M Ароузии 6695 6696 6697 6698 6702 6704 6705 6709 6717 6722 6723 6724 Ароугии (И. мн.) ВАрАЗИ мирошки (Д.) uiNeKe (В. мн.) въ vbrAOBt оулки поутьиики (И. мн.) мирошке (Зх) Р. въ плотьыикихъ ведиуии Ароузии BAAAblU,t ВАрАЗИ NA OKt MN03M MN03t rOCTbBNMU,M nptCTOynNMU,M NA ptlJ,t 3 x

288. Рефлексы *ТегТ: BptMA BptMA 6676 6684 6685 6689 6694 6695 6712 6721 6726 6732 npMCntAO B p t M A CKONVANMK) врАмеиъ времА въ ТО же BptMA ВЪ то BptMA въ то же BptMA въ то BptMA въ то же BptMA въ то же времА по мААе времеыи времеыомъ миыоувшимъ въ то времА

290. Суффикс -ьк (без Иванъко) ъ 6598 6635 6636 6642 6644 6645 6646 6647 6648 6654 6669 6675 6691 6701 6702 6703 6712* 6723 6724 6732* 6733 6736 льгъко ЛОДКАХЪ МИКуЛЪи,Ии,А TAtBlKA ОСМЬЫЪКД ОСМИИКА ttXNbKA 0С1и»1ЫЪКА МИК0уЛЪ11,И11,А всеволодъкА (2) всеволодкомь всеволодкА микоулъи,ицк> клдкоу съдко рлдъко OCTANKOy Хревъкове кротъкоу КОуЕЪКОВЪ оулки ЗАМКЫ остлыъке рьжевкоу дЪвкы лодкы двдковъ кроткл 6737 6738 МИХАИЛКД luKOyNKOBMU,b ПЛрОЕУИ влоуиковицА БЛОуТКИНИи,А кроткл 6740 KptnKO

292. Формы Р. ед. *уа-основ. -t 6709 6711 6712* 6723 6726 6728 6732 6734 6736 6737 6738 ИЗ rpMAbNMU,t B/VAAllU,bNe nuieNMU.t БрАТЬК ЫАШеИ ЗАПрАША БрАТЫ€ СВОКИ БРАТЬИ СВОКИ Ne ВЪ1АА1€МЪ -и илик ij,epNMU,t ПОПАДЬК ИС TbMbNMU,t из гptvьcкtи земли ВАШеИ БРАТЬИ оу сгЬи Софии (2х) прКА ИЛИИ оутАивъсА всей БрАтьи ВАШеИ 3€МЛИ БрАТЬИ СВ01€И Ne ВЫАВАКМЪ стЪи Софии оу ст-Ьи Софии оу ст-Ьи Софии 6742 из мбАвеже голове MNOrO ПОПОуСТОШИША ЗвМЛб ЩЪ

296. Прямая речь персонажей. 6525 6526 6527 6528 6529 6530 6531 6532 6533 6534 6535 6536 6537 6538 6539 6540 6541 6542 6543 6544 6545 6546 6547 6548 6549 6550 6551 6552 6553 6554 6555 6556 6557 6558 6559 6560 6561 6562 6563 6564 6565 6566 6567 6568 6569 6570 6571 6572 6573 6574 6575 6576 6577 6578 6579 6580 6581 6582 6583 6584 6585 6586 6587 6588 6589 6590 6591 6592 6593 6594 6595 6596 6597 6598 6599 6600 6601 6602 6603 6604 6605 6606 6607 6608 6609 6610 6611 6612 6613 6614

297. Грамота Мстислава и Всеволода Юрьеву монастырю ИЗО г. Фотография. I10 hi |i5 |ie