Имена собственные в монастырской деловой письменности Белозерья конца XIV - XV вв. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Иванова, Елена Николаевна

• Иванова, Елена Николаевна
• кандидат филологических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Иванова, Елена Николаевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. АНТРОПОНИМИЯ В ПАМЯТНИКАХ МОНАСТЫРСКОЙ ДЕЛОВОЙ ПИСЬМЕННОСТИ БЕЛОЗЕРЬЯ КОНЦА XIV - XV ВВ.

1.1. Семантика, структура и функционирование некалендарных личных имен в памятниках монастырской деловой письменности Белозерья.

1.1.1. Функционально-семантические типы отсубъектно-мотивированных личных имен. е 1.1.2. Семантические типы отобъектно-мотивированных личных имен.

1.1.3. Структура и география некалендарных личных имен.

1.1.4. К вопросу о соотношении внутрисемейных и прозвищных имен в памятниках монастырской деловой письменности.

1.2. Названия по профессии, социальному статусу, месту рождения или проживания. Их позиция в именовании лица.

1.3. Календарные имена в памятниках монастырской деловой письменности Белозерья.

1.3.1. Фонетические варианты календарных личных имен.

1.3.2. Морфологические варианты календарных личных имен.

1.3.3. Словообразовательные модификаты календарных личных имен.

1.4. Патронимическая лексика и посессивные конструкции в памятниках монастырской деловой письменности.

Выводы.

ГЛАВА II. ТОПОНИМИЯ В ПАМЯТНИКАХ МОНАСТЫРСКОЙ

ДЕЛОВОЙ ПИСЬМЕННОСТИ БЕЛОЗЕРЬЯ КОНЦА XIV - XV ВВ.

2.1. К проблеме структурной типологии топонимов древнерусского языка. Специфика наименований географических объектов.

2.2. Названия географических объектов, созданных человеком, в памятниках деловой письменности Белозерья конца XIV - XV вв.

2.2.1. Типы топонимических сочетаний с посессивным значением.

2.2.2. Отражение процесса становления словообразовательного типа посессивных топонимов в памятниках монастырской деловой письменности.

2.2.3. Топонимы-ориентиры как средство выражения локативных отношений.

2.2.4. Вторичные формы выражения локативных значений в топонимии памятников монастырской деловой письменности.

2.2.5. Квалитативные топонимы.

2.2.6. Названия смешанного типа.

2. 3. Названия объектов естественно-географического характера в памятниках деловой письменности Белозерья конца XIV - XV вв.

2.3.1. Семантические типы географических наименований.

2.3.2. Структурные и деривационные типы географических наименований.

Выводы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Имена собственные в монастырской деловой письменности Белозерья конца XIV - XV вв.»

Актуальность исследования. Выбор и обоснование основных аспектов исследования. Актуальность работы обусловлена тем, что имена собственные исследуются по документам конца XIV — XV вв. Как известно, история русского языка до эпохи начального формирования русской нации условно членится на два этапа: древнерусский (X - XIV вв.) и старорусский (XV - первая половина XVII вв.). Исследуемый период - это конечный этап развития языка древнерусской народности, от которого дошло незначительное количество письменных памятников, поэтому анализ ономастического материала, отмеченного в деловой письменности Кирилло-Белозерского монастыря, представляется особенно значимым.

Онимы, зафиксированные в древнерусских памятниках письменности, исследовались в работах С. Роспонда (1965, 1972, 1979), Ю. А. Карпенко (1966), Р. Мароевича (1993, 1997, 2000), А. А. Зализняка (1986, 1995), Ю. И. Чайкиной (2005) и др. Детально изучены имена собственные севера и северо-запада на материале старорусских источников: Новгорода (Сельвина 1976), Пинежья (Симина 1969, 1980), Верхнего Подвинья (Смольников 1996, 2005), Среднего Посухонья (Варникова 1988), Великого Устюга, Устюжны, Тотьмы (Чайкина 1982, 2004), Белозерья (Бахвалова 1972, 1974, 1985; Кашина 1982, 1985, 1987), Вологды (Чайкина 2005; Комлева 2004; Попова 2002), Карелии (Михайлова 1985; Кюршунова 1994; Приображенский 2003). В последние десятилетия появились работы, в которых на материале деловых текстов Северо-Восточной Руси анализируются онимы конца XIV - начала XVI вв. (Вуй-тович 1986, 2001; Гвоздева 1989; Туманова 1989). Однако имена собственные, отмеченные в монастырских актах Белозерского края конца XIV — XV вв., до сих пор не были объектом самостоятельного изучения.

Значимость исследования имен собственных Белозерского края данного периода обусловлена рядом факторов этноисторического и лингвистического порядка. Первоначальная колонизация Белозерья славянами была связана с заселением территории края выходцами из Великого Новгорода (IX в.). С XII века после распада Киевского государства Белозерье входило в состав Ростовской земли. В период XII - XIII вв. (в XIII веке выделилось самостоятельное Белозерское княжество) миграция славян на территорию Белозерского края шла в направлении с северо-востока. Исследователи политической истории Белозерского края также говорят о массовом переселении людей из Ростово-Суздальского княжества в северо-западные районы Древней Руси в период монголо-татарского завоевания (Копанев 1951:16). С другой стороны, историки отмечают мощное влияние Древнего Новгорода на Белозерье, которое было обусловлено тем, что в древнерусский период именно через Белозерье шли основные потоки новгородской колонизации восточноевропейского севера. Самостоятельное Белозерское княжество просуществовало до середины XIV века, в XIV веке Белозерье перешло под управление московского князя. С этим была связана новая волна миграции населения из пределов Московской земли.

Изучение истории заселения Белозерья славянами невозможно без обращения к вопросу о диалектном членении русского языка древнерусской и старорусской эпохи, к проблеме становления межзональных белозерских говоров. По данным Ю. И. Чайкиной, в древнерусский период четко разграничиваются три диалектные зоны - северо-западная, древненовгородская и рос-тово-суздальская (Чайкина 1974). Как отмечает исследователь, «в период существования языка общевосточнославянской народности на территории Белозерья располагались окраинные части ареалов, основная территория распространения которых связана с противоположными диалектными зонами -северо-западной и древненовгородской, с одной стороны, крайней северовосточной и ростово-суздальской, с другой» (Чайкина 1975: 152). В древнерусский период говоры Белозерья не имели диалектной целостности. Уже в XIV - XV вв. начался процесс тяготения трех основных диалектных объединений. Как отмечает Ю. И. Чайкина, «процессы сближения противоположных диалектных объединений способствовали активному формированию в пределах переходных зон межзональных говоров» (Чайкина 1975: 156).

Анализ топонимов и антропонимов, отмеченных в памятниках письменности Белозерья конца XIV - XV вв., позволит уточнить некоторые вопросы, связанные историей становления межзональных белозерских говоров, историей заселения региона славянами. В связи с этим представляется перспективным обращение к этнокультурному аспекту изучения имен собственных. Данный аспект предполагает описание онимов в тесной связи с фактами культурной истории края, повлиявшими на формирование онимической системы. Исследование этнической истории региона, путей формирования межзональных белозерских говоров по данным ономастики должно опираться на выявление и локализацию диалектизмов, положенных в основу имен собственных исследуемого ареала, на установление типологических, структурных соответствий в онимических системах других регионов.

В отечественном языкознании в связи с открытием новгородских берестяных грамот и постоянным пополнением их фонда значительно активизировалось изучение антропонимической системы древненовгородского диалекта (работы Н. В. Подольской (1977), А. А. Зализняка (1986, 1995), В. П. Строговой (1995), Ю. И. Чайкиной (2005) и др.). Менее исследована древняя топонимия Новгородской земли (Подольская 1956, 1967, 1977; Агеева 1977; Васильев 2005). При этом в ряде работ (например, в работе В. JI. Васильева) в связи с тем, что географические названия, в отличие от личных имен, сохраняются на протяжении веков, наблюдается ретроспективный подход к исследованию топонимов, т.е. географические названия XI - XV вв. изучаются не только на историческом, но и на современном материале. Несмотря на это, данные, полученные исследователями в результате анализа древненовгород-ских имен собственных, могут быть использованы для сопоставления и выявления общих направлений в развитии антропонимической и топонимической систем Древнего Новгорода и Белозерья.

Система имен собственных Белозерского края не могла не испытать влияние со стороны онимической системы ростово-суздальского диалекта. Однако установить характер этого влияния невозможно, поскольку для

Северо-Восточной Руси XI-XIV вв. исследователи не располагают памятниками письменности, в которых бы нашел отражение массовый материал по антропонимии и топонимии. По мнению Ю. И. Чайкиной, в XI - XIV вв. на территории Ростово-Суздальской земли не было сформировавшейся и устойчивой системы имен собственных. С точки зрения исследователя, это могло быть связано с тем, что территория Ростово-Суздальской земли складывалась позднее других областей - во второй половине XII - первой половине XIII в. (Чайкина, 2005а).

Актуальность работы обусловлена тем, что имена собственные конца XIV - XV вв. исследуются на материале памятников деловой письменности. В отечественной ономастике недостаточное внимание уделяется изучению прагматики имен собственных, решению вопросов, связанных с использованием онимов говорящим субъектом, с влиянием коммуникативных интересов адресата на выбор той или иной номинации лица или географического объекта и т.д. Можно назвать лишь несколько работ, в которых объектом изучения стали особенности функционирования личных имен в деловых текстах древнерусского и старорусского периода (И. А. Королева (2000), Е. Шнитке (2000), С. Н. Смольников (2005а). Между тем изучение онимов в связи с жанровой спецификой текстов позволит выявить некоторые закономерности использования средств номинации в тех или иных типах документов.

В основе функционального анализа лексических единиц лежит положение об особой значимости прагматического компонента в структуре слова как языкового знака. Прагматический слой лексического значения слова «содержит информацию об отношении человека, использующего данное слово, к обозначаемому словом объекту или к адресату сообщения, а также специфическую для данной лексемы информацию о тех речевых действиях, которые можно осуществлять с ее помощью» (Кобозева 2000: 87). В соответствии с этим можно выделить два основных вида прагматической информации, входящей в структуру слова как языкового знака: отношение говорящего к обозначаемому и отношение говорящего к адресату (Кобозева 2000: 89).

Данные разновидности прагматической информации присутствуют и в содержании имен собственных. На это неоднократно указывали исследователи современной и исторической ономастики (Рут 2001а; Березович 2000, 2001; Супрун 2000; Смольников 2005а). Как отмечают ученые, использование применительно к одному объекту различных вариантов именования обусловлено различиями в прагматической информации, входящей в их значение. По мнению Е. Шнитке, исследовавшей на материале бытовой монастырской переписки XVII века закономерности выбора номинации лица при первом упоминании, в каждом наименовании «закодирована некоторая информация, которая может касаться либо самого референта, либо речевой ситуации, либо коммуникативных намерений автора» (Шнитке 2000: 356). Использование той или иной номинации лица зависело, в первую очередь, от параметров речевой ситуации, коммуникативных намерений автора, выбор модели именования определялся ориентацией текста на адресата, текстовой пропозицией и т.д. При этом особую роль приобретал субъективный фактор, обусловливающий выбор средств номинации, их оценку с точки зрения соответствия назначению документа (Смольников 2003: 98).

Значимым представляется изучение особенностей выбора способов именований лиц, географических объектов, отразившихся в белозерской актовой письменности конца XIV - XV вв. Актовая письменность Белозерского края включает данные, раздельные, духовные, заемные, купчие, межевые, отводные, разъезжие, разводные, меновые грамоты, отражающие процессы перераспределения земельных фондов между светскими и церковными собственниками, перехода земель во владение монастырей (Кирилло-Белозерского, Ферапонтова, Спасо-Каменного). Как отмечает В. Я. Дерягин, первая клаузула акта (клаузула - часть документа, содержащая отдельно мыслимое или выраженное в акте правовое действие или отношение) обычно включает обязательные сведения о земельных собственниках (которыми могли быть черные крестьяне, представители черного и белого духовенства, титулованные и нетитулованные представители класса феодалов, удельные князья), об объекте купли-продажи, дарения, обмена, завещания и т.д. (сельскохозяйственном угодье: деревне, починке, поле, ниве, покосе) (Дерягин 1980а: 98). По словам В. Я Дерягина, «на протяжении XV в. в пределах I клаузулы складывается формула описания границ земельных владений» (Дерягин 1980а: 104), в которую включаются названия географических объектов, пограничных с отчуждаемым земельным участком.

В работах, посвященных анализу языка деловых текстов древнерусской и старорусской эпох (например, Дерягин 1980), отмечается стилистическая специфика памятников монастырской деловой письменности Белозерья конца XIV - XV вв. Исследователями неоднократно высказывалась мысль о существовании территориальных разновидностей деловой речи. В результате анализа языковых средств, составляющих специфику деловой речи (форма изложения, характер межевой формулы и т.д.), ученые установили, что северные и западные (новгородские, псковские, двинские) документы XIV -XV вв. по ряду черт существенно отличаются от северо-восточных (московских) и южновеликорусских грамот данного периода. При этом, как отмечает В. Я. Дерягин, документы Кирилло-Белозерского монастыря по некоторым стилеобразующим признакам занимают промежуточное положение (Дерягин 1980). Вероятно, данные источники могли отличаться от документов других территорий и в использовании способов и средств именований лиц, географических объектов. В старорусский период диалектные черты в памятниках деловой письменности нивелируются. Начало данного процесса датируется концом XV - XVI вв., когда деловое общение приобрело общерусский характер. Поэтому выявление локального своеобразия белозерских деловых документов по данным ономастики возможно лишь на материале источников конца XIV - XV вв.

Исследование онимов на материале памятников письменности конца XIV - XV вв. предполагает не только определение точки зрения субъекта, использующего имена собственные в речи, но и установление позиции номи-натора, создателя имен собственных. Как известно, менталыюсть той или иной исторической эпохи проявляется в отношении носителей языка и культуры к имянаречению и именованию. Изучение онимов как результата имя-творческой деятельности позволит выявить особенности народного мировоззрения той эпохи, обнаружить новые стороны взаимосвязи языка и культуры на данном этапе их исторического развития. Личные имена, зафиксированные в деловых текстах, способны быть носителями информации о ценностных параметрах локальной языковой картины мира. Географические названия, отмеченные в памятниках письменности, являются ценным источником реконструкции системы народных представлений о пространстве.

Научная значимость исследования определяется тем, что в данной работе предложено описание практически всех имен собственных, отмеченных в памятниках монастырской деловой письменности Белозерья конца XIV - XV вв. (исключение составляют экклезионимы и наименования крупных единиц административно-территориального деления). Отдельные группы онимов Белозерья привлекались к изучению. В работах Т. В. Бахваловой (1972, 1974, 1985) объектом исследования явились семантические особенности некалендарных личных имен, а также структурные типы составных именований жителей Белозерского края XV - XVII вв. В работах М. Вуйтовича (1986, 2001) антропонимы Белозерья были описаны в составе личных имен, зафиксированных в памятниках письменности Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI вв. Семантическая и структурная характеристика славянских топонимов Белозерского края предложена в работах Н. П. Кашиной (1982, 1985, 1987). Географические названия Белозерского края частично привлекались к изучению в работах Ю. И. Чайкиной (1974, 1975, 2005), JI. А. Субботиной (1983, 1985). Но в целом белозерский ономастикон не являлся предметом комплексного исследования.

Комплексный анализ имен собственных требует выработки единой методики их описания. В отечественном языкознании существует ряд работ, в которых современный ономастикон рассматривается в целом (ТМОИ; Супрун 2000). Н. В. Подольская говорит о существововании единого ономастии ческого пространства, под которым понимается «комплекс собственных имен всех разрядов, употребляемых данным народом в данный период» (СРОТ, 104). Если ономастическое пространство - совокупность имен собственных как таковая, безотносительно к ее внутреннему устройству, то ономастическая система, с точки зрения Н. В. Подольской, - это «определенным образом внутренне организованная совокупность ономастических (онимических) моделей данного этноса для данного времени» (СРОТ, 99).

В исследованиях, целью которых явилось создание единой теории имен собственных, характеристика онимов часто основывается на формальной интерпретации ономастических единиц и явлений. Наиболее ярко это проявляется в описании системных (парадигматических) связей и отношений в сфере онимов. А. В. Суперанская предлагает разграничивать в рамках ономастической синонимии полионимы и номинативные дублеты. Полионимами А. В. Суперанская называет параллельно или в разное время существующие или существовавшие названия одних и тех же объектов, выраженные разными лексемами {Иван Иванович - тов. Смирнов — Ваня; Колыванъ — Ревель — Таллин). Номинативными дублетами, по мнению А. В. Суперанской, являются разные имена объектов, выраженные лексемами, этимологически, лексически, фонетически, морфологически родственными {Ливерпул - ранее Ливерпуль). С точки зрения А. В. Суперанской, контекстуальная синонимия в ономастической лексике - это полионимия, осуществляющаяся с помощью собственных и нарицательных имен: Капабланка - Капа — кубинец — побежденный Алехиным (Суперанская 1973).

В отечественной ономастике широкое распространение получила мысль о том, что наличие бинарных оппозиций - основной признак топонимической системы (Топоров 1964; Воробьева 1973, 1976). Н. Т. Бушенев называет данный тип системных отношений антонимическими. При этом понятие антонимической пары в трактовке Н. Т. Бушенева оказывается шире понятия бинарной оппозиции. Если бинарная оппозиция определяется как «противопоставление (для различения) двух известным образом связанных объектов с помощью имен, имеющих одинаковую основную лексему и анто-нимичные определения» (СРОТ, 40), то антонимической парой также считаются составные именования, включающие сложные слова с антонимичными первыми частями, сложные топонимы с антонимичными первыми частями, топонимы с приставками, имеющими противоположные значения (Бушенев 1985: 125-127).

Точка зрения, согласно которой наличие бинарных оппозиций географических названий признается основным признаком топонимической системы, подвергается критике со стороны ряда исследователей. По мнению Г. В. Глинских, бинарные оппозиции можно рассматривать как признак топонимической системы только в момент возникновения топонимов, когда семантика исходных апеллятивов осознается носителями языка как отражающая современное состояние (Глинских 1987: 32). С точки зрения исследователя, для топонима как члена топонимической системы с синхронической точки зрения отношения, существовавшие между мотивирующими основами, в целом нерелевантны.

Господство теорий, основой которых являлась формальная интерпретация языковых явлений в сфере имен собственных, способствовало тому, что онимы долгое время признавались семантически неполноценными лексическими единицами. По мнению А. А. Уфимцевой, А. А. Реформатского, значение собственных имен исчерпывается их номинативной функцией (Уфим-цева 1968: 74; Реформатский 1997: 66). С точки зрения Н. Д. Арутюновой, имена собственные не способны передавать какую-либо объективную информацию, следовательно, имена собственные, подобно дейктическим словам, являются семантически ущербными (Арутюнова 1999: 2).

В последние десятилетия все чаще высказывается мысль о том, что «существование единой модели онома, очевидно, следует признать мифом» (Рут 2001а: 59). Одной из причин невозможности создания общей теории и методики ономастических исследований является особое положение антропонимов в системе имен собственных. В. И. Супрун, применивший полевый подход к анализу русской ономастической лексики, относит антропонимы к ядру ономастического пространства (Супрун 2000: 17). Подобный вывод делается на основании анализа семантического, деривационного, фреквента-тивного и формально-грамматического признаков антропонимов. По мнению В. И. Супруна, топонимы включаются в периферию ономастического поля (Супрун 2000: 104). С точки зрения исследователей, «классичность» антропонимов как собственных имен (определение М. Э. Рут) не позволяет использовать для их анализа те же методы, что и для топонимов, отличающихся структурно-семантическим разнообразием и обладающих некоторыми чертами апеллятивно-онимического пограничья (Супрун 2000: 17). Данное положение справедливо для современного ономастикона, однако оно не может быть отнесено к именам собственным на ранних этапах их становления. С точки зрения С. Н. Смольникова, специфическую черту древнерусских и старорусских онимов составляла их слабая отграниченность от имен нарицательных (Смольников 2005а: 5). Ю. И. Чайкина отмечает взаимозависимость процессов формирования на базе апеллятивной лексики старорусских топонимов и антропонимов (Чайкина 1982: 48).

Представляется перспективным использование ономасиологического и функционально-семантического подходов для описания имен собственных конца XIV - XV вв. Ономасиологическая мотивированность имени собственного носит двусторонний характер, создание онима, как и любой другой мотивированной лексической единицы, определяется внеязыковыми и языковыми пропозициями (Голев 1989; Смольников 1996). Внеязыковая мотивация, понимаемая в узком смысле как непосредственная связь слова с внеязы-ковой реальностью, - отличительное свойство имен собственных на начальном этапе их формирования. Языковая мотивация лексической единицы представляет собой результат процесса материализации представлений человека о признаке (признаках) объекта номинации в языке и определяется как «отражение в мотивате формально-семантических компонентов другого слова (мотивирующая база)» (Голев 1989: 18).

С точки зрения внеязыковой мотивации основным компонентом номинативной ситуации является объект номинации (Гак 1977: 241 - 242, Рут 1992: 15). Именования могут различаться в зависимости от того, учитывались или нет в процессе их создания свойства объекта номинации. Например, в составе антропонимов к номинациям, мотивированным свойствами объекта, могут быть отнесены имена-характеристики, патронимы, апеллятивные именования лица по социальному статусу, месту рождения или проживания, в составе топонимов - все собственно русские географические наименования. В число именований, не мотивированных свойствами объекта, входят календарные антропонимы, имена-апотропеи, пожелательные имена-композита, субстратные топонимы.

Чаще всего ономасиологическая мотивированность соотносит номинативную единицу с одним или (реже) несколькими признаками объекта (Горя-ев 2005: 184). В современной теории номинации разработана типология номинативных признаков. С точки зрения В. Г. Гака, номинативные признаки могут быть двух типов: собственные и относительные. Как отмечает В. Г. Гак, «к собственным признакам относится форма, цвет, протяженность, устройство, размеры, поведение и тому подобные признаки, отличающие предмет от других предметов данного класса» (Гак 1977: 273). В свою очередь, «относительные признаки отражают связи данного предмета с другими, часто относящимися к иному классу (пространственные отношения, последовательность, принадлежность, функции)» (Гак 1977: 273). Номинации, мотивированные данными признаками, определяются исследователем как квалифи-кативные и релятивные.

Квалификативные именования широко представлены в сфере имен собственных. К ним относятся имена, характеризующие лицо по его качествам и свойствам, а также топонимы, называющие географический объект по его признакам. Семантическое описание некалендарных личных имен-характеристик, квалитативных топонимов обычно состоит в выявлении и классификации признаков, положенных в основу номинации. Исследование номинативных признаков в сфере некалендарных антропонимов (по порядку и времени рождения, по внешности, особенностям поведения, характера, по профессии, социальному положению и т.д.) представлено в работах В. К. Чичагова (1959), А. М. Селищева (1986), А. Н. Мирославской (1979), Ю. И. Чайкиной (2004), Т. В. Бахваловой (1972) и т.д. Характеристика качественных признаков, положенных в основу номинации географических объектов, дана в работах А. М. Селищева (1986), А. К. Матвеева (1969), И. А. Воробьевой (1973), Е. Н. Варниковой (1988) и др.

Анализ квалитативных наименований в семантическом аспекте может быть выполнен с применением идеографического метода. Исследователи, использовавшие данный метод, исходят из того, что в период возникновения онимов их семантическое содержание определяется лексическим значением исходного апеллятива. Методика идеографического описания имен собственных изначально разрабатывалась на материале топонимов (ср. работы А. И. Рудных (1972), Н. В. Овчар (1991), Е. JI. Березович (2000), Н. К. Фролова (1996)), однако она может быть применена и для анализа некалендарных личных имен, характеризующих человека по его свойствам и качествам.

Метод построения семантических полей, где исходным пунктом служит единица содержания, а конечным - способ формального выражения этого содержания, широко применяется для ономасиологического описания системных отношений в сфере имен нарицательных. Идеографическое описание результатов процесса языковой объективации внеязыковых явлений основано на вычленении семантических элементов различной степени абстракции и осуществляется с помощью терминов семема, семантическая модель, семантический тип. Понятие семантической модели соотносится с понятием номинативного признака, идеей внутренней формы онима. При этом необходимо отметить, что если номинативный признак, внутренняя форма онима представляют собой компоненты внеязыковой действительности, то семантическая модель является единицей языкового уровня1.

1 В топонимии семантический тип образуют «географические названия, объединяемые

Релятивные наименования используются как для обозначения географических объектов (локативные и посессивные топонимы), так и для номинации лица (патронимы, названия по месту рождения, проживания). Грамматикализованный характер релятивных компонентов именования позволяет изучать их в функционально-семантическом аспекте. В работах по исторической ономастике недостаточное внимание уделяется проблеме определения характера связи онимов с функционально-семантическими категориями. Анализ древнерусских и старорусских имен собственных в функционально-семантическом аспекте предложен лишь в нескольких работах (Мароевич 1989; Смольников 2002, 2004, 2005а; Уляшева 2001). Между тем локативные и посессивные онимы могут быть рассмотрены в ряду морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических средств языка, взаимодействующих на основании общности их семантических функций (выражение локативных или посессивных отношений). Специализированные и неспециализированные компоненты антропосочетаний, а также различные по структуре типы топонимов, объединенных на основании совпадения функций, реализуемых ими в именованиях, составляют функционально-семантические парадигмы онимов (топонимов и антропонимов). Применительно к именам собственным термин функционально-семантическая парадигма впервые был использован С. Н. Смольниковым. Как отмечает исследователь, «рассмотрение средств в пределах подобных парадигм позволяет выобобщенным признаком, общим для всех включенных сюда топонимов» (Рудных 1972: 44). Например, Н. В. Овчар в составе гидронимов, отражающих свойства и качества объекта, выделяет семантические типы «фауна», «чистота, прозрачность, цвет», «форма» и т.д. (Овчар 1991). Подобные образования Е. J1. Березович считает чисто парадигматическими структурами и называет их виртуальными семантическими полями. В работе Н. К. Фролова эквивалентом термина семантический тип выступает термин лексико-семантическая группа (Фролов 1996). Следующий уровень идеографической классификации составляет семантическая модель. Семантическую модель Н. В. Овчар определяет как формулу, основу образования однотипных в семантическом аспекте названий. Семантический тип реализуется в наборе семантических моделей, в свою очередь, семантические модели реализуются в ряде антропо- и топосемем, выражающих «вещественный статус конкретного понятия или слова как единицы содержания (значения), соответствующей единице звучания (выражения)» (Фролов 1996: 43). явить взаимовлияние и взаимообусловленность компонентов именования» (Смольников 2005а: 229).

Ономасиологический подход к описанию языковых единиц, в том числе и имен собственных, предполагает изучение технических средств воплощения номинации: выявление основных способов номинации объектов (словообразовательная деривация, словосочетание, семантический перенос, лексическое заимствование), описание структурных моделей обозначения объектов и т.д. Ономасиологический подход позволяет исследовать природу наименования как на уровне слова и непредикативных словосочетаний, т.е. собственно номинативных знаков языка, так и за пределами этих знаков. Это дает возможность сделать объектом анализа, например, полипредикативные образования (Микифоровская деревня, что была за Насоном - Арх. еж., 4, ок. 1455 г.), описательные обороты (дескрипции) типа пожни на той же реце вверхъ Вологодици по обе стороны реки (АСВР 2, 191, 1471 г.).

Для имен собственных, находящихся на начальных этапах формирования, существенным представляется положение о наличии в языке альтернативных форм выражения одного и того же содержания, о возможности описать один и тот же объект разными способами. Как отмечает Е. С. Кубрякова, в этом случае речь идет «о выборе говорящим одной из форм единого номинативного ряда, характеризующегося наличием в каждой из единиц этого ряда одного и того же корня (основы)» (Кубрякова 2004: 424). В ономасиологии под номинативным рядом понимается «система единиц, которые, различаясь своей образующей структурой, соотносимы с одним и тем же денотатом, поэтому могут служить названием одного и того же предмета, явления, и, следовательно, способны замещать друг друга, выступая как коммуникативные эквиваленты» (Никитевич 1985: 116). Номинативные ряды в области апеллятивной лексики различаются по структуре, числу входящих в них единиц (от простейших, объединяющих исконные и заимствованные слова, морфологические дублеты и т.д., до сложных, в состав которых включаются разноструктурные средства номинации: аналитические дескрипции и производные слова).

Номинативные ряды в ономастике имеют свою специфику. В антропо-нимической системе варианты (фонетические, морфологические) и словообразовательные модификаты образуют номинативные ряды функционально эквивалентных личных имен: Василей - Василь - Василий — Васко — Васюк; Федор - Феодор - Федко - Федец - Федюия - Федюк. Данные парадигмы носят потенциальный характер, т.е. объединяют в своем составе невоплощенные личные имена, которые не являются «полноценными антропонимами, » поскольку не соотнесены с конкретным лицом, не выполняют номинативной и идентифицирующей функции» (Смольников 2003: 83). Номинативные парадигмы потенциальных антропонимов могут быть реализованы в ряду актуальных антропонимов, «воплощенных в именовании лица и закрепленных в сознании языкового коллектива за конкретным индивидуальным предметом» (Смольников 2003: 83): Петруня Васильев сын - Патря Васильев - Патрюн (АСВР 2, 296, ок. 1496 - 1505 г.).

Тождественная референтная соотнесенность (кореференция) вариантов является основным признаком номинативных рядов географических названий. Типология номинативных вариантов топонимов современного русского языка разработана в трудах И. А. Воробьевой (1973), 3. В. Рубцовой (1988). 3. В. Рубцова различает фонетический, акцентный, морфолого-синтаксический, словообразовательный, флексийный (морфологический) типы топонимиче-1 ских вариантов. Как отмечают исследователи древнерусских географических наименований, особенностью памятников письменности XI - XV вв. является наличие вариантов топонимов типа Киевъ град - Киевъ (Карпенко 1966). Ономасиологический подход к описанию онимов позволяет объяснить причины возникновения подобных форм. В современной ономасиологии номинация рассматривается как процесс, механизм образования лексической единицы. По словам Е. С. Кубряковой, «появление знака всегда отражает стремление заменить одну сущность другой таким образом, чтобы облегчить этим ментальные, или же мыслительные процессы в человеческом сознании» (Кубрякова 2004: 421). Исследователи отмечают, что словопроизводственный процесс представляет собой движение от синтаксически выраженного (в словосочетании) содержания к его лексическому объективированию. Структуру многих однословных топонимов можно рассматривать как своеобразное свертывание, лексико-грамматическую конденсацию синтаксического целого (сочетаний дотопонимического характера).

Взаимосвязь топонимов и антропонимов обусловлена тем, что антропонимы являются производящей базой для многих географических названий. > Топонимы могут служить ценным источником реконструкции личных имен.

Проблемам изучения антропонимов на материале топонимии посвящены работы ряда современных исследователей. В статье Я. Саарикиви (2002) предпринята попытка реконструировать финно-угорские личные имена на базе субстратной топонимии Архангельской области. В работе Р. А. Агеевой (1977) рассматриваются личные имена, отраженные в псковских и новгородских гидронимах, зафиксированных в памятниках письменности XVI - XIX вв. В статье Ю. И. Чайкиной (1987) география неофициальных личных имен крестьян в старорусском языке изучается на материале топонимии Вологодской области. В данной работе исследование структуры, семантики, географии антропонимов производится на материале не только личных имен, выступающих в функции основного или дополнительного компонента именования, но и личных имен, реконструированных на основе патронимов и то-1 понимов (к рассмотрению принимались отантропонимические образования на -ов/-ев, -ин, -овск/-евск, -инск).

Предметом исследования являются имена собственные (топонимы и антропонимы), отмеченные в памятниках монастырской деловой письменности Белозерского края конца XIV - XV вв.

Цель исследования - описать типологические, структурные, семантические, функциональные особенности антропонимов (личных имен, патронимов) и топонимов, установить общие черты в отдельных подсистемах онимической системы региона. Основная цель работы обусловила постановку следующих задач:

1) выявить и систематизировать состав антропонимов и топонимов Белозерья по данным памятников письменности;

2) описать семантические, структурные и деривационные типы личных имен и топонимов;

3) определить особенности функционирования имен собственных в памятниках монастырской деловой письменности;

4) установить характер связи антропонимов и топонимов с функцио-» нально-семантическими категориями;

5) выявить источники формирования топонимии и антропонимии исследуемого региона.

Научная новизна. В работе впервые дан многоаспектный анализ они-мов Белозерского края конца XIV - XV вв. Охарактеризованы структура, семантика, география, функции имен собственных в памятниках деловой письменности. В диссертации предпринята попытка в рамках ономасиологического и функционально-семантического подходов выработать единые принципы описания топонимов и антропонимов. Предложена семантическая классификация некалендарных личных имен, построенная с учетом онома-силогической специфики антропонимов. В работе уточняются некоторые понятия исторической ономастики (разграничение форм и вариантов личных имен, выделение формально-грамматических типов календарных имен, опре-1 деление понятия усеченной основы), разрабатывается система функциональных категорий, значимых для изучения русской топонимии. Рассмотрена связь патронимов и посессивных топонимов с ФСК посессивности. Определено место локативных топонимов в системе средств выражения ФСК лока-тивности. Номинация в сфере имен собственных рассматривается не только как результат имятворческой деятельности, но и как процесс словопроизводства: на материале одного синхронного среза выявлены особенности процессов топонимообразования и топонимического морфемообразования.

Теоретическая и практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в обобщающих работах по исторической ономастике, исторической лексикологии, ономасиологии, диахроническому словообразованию, при сопоставительном изучении онимии других регионов, при создании функциональных грамматик, ономастических словарей русского языка. Материалы и результаты работы могут найти применение в преподавании вузовских курсов истории русского языка, лексикологии русского языка, диалектологии русского языка, в подготовке спецкурсов и спецсеминаров по ономастике.

Материал исследования. Источниками материала послужили грамоты из архивов Кирилло-Белозерского, Ферапонтова, Спасо-Каменного монастырей. Материал извлекался из печатных: «Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси», «Акты феодального землевладения и хозяйства», «Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей 14-16 вв.», «Акты, относящиеся до юридического быта древней Руси», «Археографический ежегодник за 1968 г.» и из рукописных текстов, хранящихся в РГАДА(Ф. 1441. On. 1. Группа: Грамоты и акты монастырского землевладения): «Книга крепостей на пустоши в Белозерском и Вологодском уездах. Нач. 1448 - 1469г.», «Книга крепостей на пожни по р. Шексне. Нач. 1397 — 1427г.», «Книга крепостей на пожни по р. Шексне. Нач. 1435 - 1447г.», «Книга крепостей на подмонастырные вотчины и на село Олохово. Нач. 1467 - 1469г.», «Книга крепостей на село Рукина слободка. Нач. 6 дек. 1471г.», 1 «Книга крепостей на село Рукина слободка. Нач. 20 сент. 1472г.», «Книга крепостей на село Сизма. Нач. 6 дек. 1471г.».

Выбор источников может быть объяснен судьбой древнейших рукописей Кирилло-Белозерского монастыря и историей их публикаций. В настоящее время фрагменты архива Кирилло-Белозерского монастыря конца XIV -XV вв. (копийные книги, списки актов) сохранились в составе коллекций Российской государственной библиотеки, Ленинградского отделения института истории, Российского государственного архива древних актов. Часть документов до 1971 года находилась в Государственном историческом архиве Ленинградской области, откуда была передана в РГАДА. Большинство монастырских актов были опубликованы еще в XIX - начале XX вв. в сборниках «Акты юридические или собрание форм старинного делопроизвадства», «Акты, относящиеся до юридического быта древней Руси», «Русская историческая библиотека». Фрагменты копийных книг Кирилло-Белозерского монастыря печатались в трудах Н. Н. Дебольского, С. Шумакова, Н. Никольского, А. Федотова-Чеховского и др. Сборники, послужившие основным источником материала (АСВР, АФЗХ и др.), включили в свой состав практически все ► ранее опубликованные и не опубликованные грамоты Кирилло-Белозерского монастыря конца XIV - XV вв. Акты, по каким-либо причинам не вошедшие в данные сборники, изучались по рукописным памятникам.

Методы и приемы исследования. Основными методами исследования в работе являются описательный, сравнительный, статистический, лингвогео-рафический. Применение в работе также получили приемы семантической реконструкции, идеографического описания.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного сочинения получили отражение в докладах на XXXIV и XXXV Международной филологической конференции (14-17 марта 2005 г., 13-18 марта 2006 г., СПбГУ), во Всероссийской Академической школе-семинаре «Актуальные вопросы исторической лексикологии и лексикографии» (19-21 октября 2005 г., ИЛИ РАН), на Филологических чтениях факультета ино-* странных языков (21 декабря 2005 г., ВГПУ), были обсуждены на кафедре русского языка Вологодского государственного педагогического университета. Содержание диссертации отражено в трех публикациях.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, посвященных анализу антропонимов и топонимов памятников монастырской деловой письменности, заключения, в котором выявляются признаки, объединяющие топонимию и антропонимию в памятниках письменности Белозерья конца XIV - XV вв., и приложений, в которых представлены списки использован ной литературы, источников, словарей и коллективных монографий, алфавитные указатели календарных и некалендарных личных имен Белозерского края.

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Иванова, Елена Николаевна

Выводы.

Топонимия конца XIV - XV вв. характеризуется наличием трех сложившихся семантических классов топонимов: наименования объекта по его связи с человеком, наименования объекта по его связи с окружающими объектами, наименования объекта по его свойствам и качествам.

Количественное соотношение топонимов, принадлежащих к данным семантическим классам, внутри отдельных групп географических названий было различным. В группе названий объектов, созданных человеком, особо продуктивными являются посессивные топонимы, среди названий объектов естественно-географического характера преобладают наименования, называющие объект по его признакам и свойствам. Различия в преимущественном употреблении топонимов различных типов является одним из критериев противопоставления названий объектов, созданных человеком, и названий естественно-географических объектов.

Сопоставление количественных показателей представленности тех или иных семантических классов топонимов на разных территориях позволило сделать вывод о значительности влияния системы географических названий Московской Руси на топонимию Белозерского края.

В структурном отношении топонимическая система Белозерского края XIV - XV вв. еще не была сформирована. В исследуемый период система географических наименований находилась на стадии перехода от топонимических сочетаний апеллятивного характера к собственно топонимам.

Топонимические дескрипции представлены в исследуемых текстах атрибутивными словосочетаниями - Михалков починок (Арх. еж., 4, ок. 1455 г.), Прилуцкое поле (АСВР 2, 290, ок. 1492 г.), пожня Копыловской деревни (АСВР 2, 229, 1475/76 г.), Старая деревня (АСВР 2, 185, 1460х- нач. 1470х гг.); предложно-падежными конструкциями - деревня на Песочне (АСВР 2, 223, 1473 г.), пожня у Николы святаго на Шохсне (АСВР 2, 19, 1397 - 1427 гг.), полипредикативными конструкциями: поженка, что у меня на Пачюсе (АСВР 2, 38, 1397 - 1427 гг.), деревня, что делал Гридя Щетъ (АСВР 2, 263, 1482 - 84 гг.). Данные формулы именования являются речевыми образованиями и отличаются отсутствием свойств стабильности, воспроизводимости в речи носителей языка.

Топонимические сочетания были непосредственно связаны с функционально-семантическими категориями посессивности, локативности, качественности. Зависимый компонент топонимического сочетания реализовал семантику принадлежности (личной или неличной), локализации в пространстве, качественной характеристики объекта. Средством выражения разрядного значения в топонимическом сочетании являлся географический термин.

В исследуемый период наряду с топонимическими сочетаниями речевого характера для номинации географических объектов используются языковые единицы, образованные по уже сформировавшимся топонимическим моделям. Собственно топонимы представлены составными (дер. Юсов починок - АСВР 2, 289, ок. 1492 г.), безаффиксными и аффиксальными структурами. Группу безаффиксных образований составляют конструкции, возникшие в результате онимизации апеллятива: дер. Раменье (АСВР 2, 286, ок. 1492 г.), пустошь Городищо (АСВР 2, 9, 1397 - 1427 гг.), деревня Горка (АСВР 2, 267, 1485 г.). Аффиксальные топонимы представлены образованиями, возникшими в результате аффиксации по модели: дер. Добрец (АСВР 3, 478, 1503/04 г.), дер. Песочня (АСВР 2, 290, ок. 1492 г.), деревня Станови-щова (АСВР 2, 223, 1473 г.), дер. Пружинино (АСВР 2, 223, 1473 г.).

Отсутствие сложившейся системы словообразовательных моделей приводит к сильно выраженному варьированию именований, образованию номинативных рядов географических названий: деревня в Шидьяре (АСВР 2, 15, 1397 - 1427 гг.) - Шидьярская деревня (АСВР 2, 230, ок. 1475 - 80 гг.), земля Прилук (АСВР 2, 61, 1428 - 34 гг.) - Прилуцкие земли (АСВР 2, 61, 1428 - 34 гг.). Один из компонентов номинативного ряда обычно является топонимическим сочетанием, второй - собственно топонимом: Святоозеро (АФЗХ, 273, 1448 - 1461 г.) - Святое озеро (АСВР 2, 48, 1428 - 32 гг.), пустошь Тарасово (АСВР 2, 192, 1491 г.) - пустошька Тарасовская (АСВР 2, 218, 1472 г.).

Анализируемый материал позволяет выявить механизмы формирования топонимов на базе аналитических топонимических сочетаний. Складывание топонимических типов и топонимических моделей обусловлено процессами лексикализации определяемого компонента топонимического сочетания, формирования разрядного значения топоформанта. Данные, полученные в результате анализа материала, свидетельствуют о том, что процесс то-понимизации протекал в различных группах географических названий с разной скоростью: собственно топонимические модели образования раньше сформировались среди названий сел, деревень и рек.

В исследуемый период отсутствовала четкая граница, разделяющая собственно топонимы и топонимические сочетания апеллятивного характера. В конце XIV - XV вв. процесс эллиптической субстантивации топонимических сочетаний еще не был завершен. Сложно установить статус отапелля-тивных и оттопонимических образований типа Студенойручай (АСВР 2, 15, 1397 - 1427 гг.), Пропасное озерко (АСВР 2, 293, 1493 г.), Короткая речка (АСВР 2, 155, 1451 г.), Рандачское болото (АСВР 2, 290, ок. 1492 г.). Формальным критерием определения статуса именования (топоним или топонимическое сочетание) является позиция номенклатерного слова по отношению к определяемому прилагательному.

В исследуемый период промежуточное состояние между разрядом нарицательных и собственных имен было возможно не только для отдельных топонимов внутри одного класса (ойконимов, гидронимов и т.д.), но и для целых классов топонимов. Анализ топонимов, зафиксированных в исследуемых текстах, показывает, что названия деревень, земельных, водных угодий, небольших гидрографических объеков и т. д. в XIV - XV вв. еще не оформились в отдельные подсистемы в составе топонимической системы региона.

Географические названия, отмеченные в белозерских письменных памятниках конца XIV - XV вв., не обладали признаками (экстралингвистическими, собственно лингвистическими), на основании которых можно было бы четко разграничить собственно топонимы (ойконимы, гидронимы) и микротопонимы.

175

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ имен собственных, отмеченных в памятниках монастырской деловой письменности Белозерья конца XIV - XV вв., позволяет сделать ряд выводов, небезынтересных для изучения истории становления русской они-мической системы. Результаты проведенного исследования еще раз подтверждают мысль о продуктивности комплексного анализа топонимов и антропонимов древнерусского периода. Комплексное исследование топонимии и антропонимии Белозерья позволяет установить общие черты в отдельных подсистемах онимической системы региона.

В конце XIV - XV вв. онимия Белозерского края находилась на начальном этапе своего формирования и представляла собой систему пропри-ально-апеллятивного характера. Проприальный характер системы средств, используемых для номинации лиц, географических объектов, определяется следующими факторами. Основным компонентом лексической базы антропонимии исследуемого периода являются календарные личные имена, представленные в памятниках письменности системой номинативных вариантов и модификатов. Употребление календарного имени для номинации лица было нормой для составителей текстов памятников монастырской деловой письменности. В конце XIV - XV вв. календарные личные имена активно используются в качестве производящей базы для онимических единиц других разрядов (патронимов, топонимов). В данный период отчества составляют самостоятельную антропонимическую категорию, полуотчества реализуют разрядное патронимическое значение. В XV веке начинается процесс складывания фамилий как особой антропонимической категории, значительно активизируется процесс становления структурных типов топонимов.

Таким образом, в конце XIV - XV вв. основные антропонимические категории и топонимические типы были уже сформированы или находились в стадии формирования, антропонимия и топонимия Белозерского края составляли самостоятельные подсистемы в составе онимической системы региона.

С другой стороны, в данный период отсутствовала четкая граница, разделяющая имена собственные и нарицательные.

В конце XIV - XV вв. апеллятивы продолжают активно использоваться в функции личных имен, в состав антропонимической формулы включаются имена нарицательные, называющие лицо по социальному статусу, профессии, месту рождения или проживания, оттопонимические определения. По-прежнему широко употребительны патронимические сочетания апеллятив-ного характера. Система географических названий региона характеризуется наличием большого числа описательных оборотов дотопонимического характера, используемых для номинации географических объектов.

Слабая отграниченность имен собственных от апеллятивной лексики обусловливает изоморфизм языковых средств, используемых для именования лиц и географических объектов. Данное свойство позволяет устанавливать общее и различное в структуре и семантических функциях средств топонимической и антропонимической номинации.

Основной признак, сближающий славянские по происхождению топонимы и антропонимы на данном этапе развития ономастической системы, -семантическая мотивированность. Этимологическая прозрачность характерна для славянских элементов как в топонимии земля Трофимовская, куды Трофимов топор, коса и соха ходила (АСВР 2, 50, 1428 - 32 гг.), так и в антропонимии: «а на то послуси: Тимофеи Иванов сынъ Микифорова. да со-тцкои Семен Мытцов. А грамоту писал Илеика Семенов сынъ Мытцова сотников» (АСВР 2,257, 1480 - 83 гг.).

Семантика качественной характеристики объекта номинации объединяет отобъектно-мотивированные некалендарные личные имена (Ефим Горбатый - КИв 7, 8, 1448 - 1469 гг.) и квалитативные топонимы (Студеной ру-чай - АСВР 2, 15, 1397 - 1427 гг.). В основу топонимической и антропонимической номинации положены близкие по своей онтологической сущности семантические признаки. Внутренние признаки объекта номинации отражают личные имена, характеризующие внешний облик, внешние физиологические недостатки, умственные способности, отношение к труду, черты характера, особенности поведения человека и т.д., географические названия, характеризующие форму, размер, протяженность объекта, рельефные особенности местности, характер дна, грунта, чистоту, цвет, запах воды и т.д. Внешние признаки объекта номинации составляют семантическое содержание топонимов, характеризующих местоположение объекта, а также антропонимов, характеризующих положение человека в семье, имен, отражающих порядок рождения.

Квалитативные компоненты именования, как правило, дают оценку называемому географическому объекту или лицу. Оценочность является общим свойством квалитативных топонимов и имен-характеристик. Субъективно-оценочная сторона является доминирующей в географических названиях типа Пропасное озерко (АСВР 2, 293, 1493 г.), оценочные компоненты присутствуют в семантическом содержании характеризующих антропонимов (Нестерко Мямля - АСВР 2, 3, 1397 - 1410 гг). Субъективные «точки отсчета» составляют основу большинства онимов, семантика которых в целом нейтральна по отношению к положительности / отрицательности: Сава Толстой Нестеров сын (АСВР 2, 303, 1500/01 г.), Крутой враг (КРсл 9, 4, 1492 г.). В системе личных имен Белозерского края единично представлены именования, отражающие абсолютные безотносительные качества и свойства именуемого: Микитка Лысый (АСВР 2, 416, 1498 г.).

Отобъектно-мотивированное личное имя по частеречной принадлежности обычно является именем существительным (Мартынко Косяк - АСВР 2, 287, 1492 г.). В антропонимии также употребительны именования, построенные по модели атрибутивного словосочетания с подчинительной связью (Никита Вялой - КИв 2, 6 об., 1492 г.). Согласованные словосочетания с квалитативной семантикой (Большой огород - АСВР 2, 290, ок. 1492 г.) широко используются в сфере географических наименований.

Функционально-семантической общностью обладают аналитические патронимы (Владимер Григорьев сын Семенова - АСВР 2, 248, ок. 1480 - 83 гг.) и посессивные топонимические сочетания (Олферова деревня Калитина - АСВР 2, 290, ок. 1492 г.). Посессивные именования географического объекта или лица включают в свой состав притяжательное прилагательное с формантами -ов/-ев, -ин или форму родительного принадлежности и реализуют значение индивидуальной принадлежности, неличной принадлежности, родства и свойства. Именования с живой посессивной функцией в сфере топонимов и антропонимов строились по одним и тем же моделям, которые формально можно разделить на простые: «существительное + прилагательное на -ов/-ев, -ин», «существительное + форма родительного принадлежности» и сложные: «существительное + прилагательное на -ов/-ев, -ин + прилагательное на -ов/-ев, -ин», «существительное + прилагательное на -ов/-ев, -ин + дополнительный компонент именования в форме родительного падежа» и т.д. Производящей базой для посессивных топонимов и антропонимов являлось личное имя или именование владельца географического объекта, личное имя или именование отца именуемого.

Активизировавшееся в исследуемый период становление посессивных топонимов на базе топонимических сочетаний, а также начавшееся в XV веке формирование на основе патронимов фамилий как особой антропонимиче-ской категории были связаны с процессами субстантивации посессивного прилагательного, десемантизации адъективного аффикса, развития нового разрядного значения ономастического форманта.

В исследуемых текстах локативные определители используются не только для обозначения географических объектов (деревня на Талице - АСВР 2, 117, 1448 - 70 гг.; пустошь Чарондская - АСВР 2, 218, 1472 г.), но и в качестве дополнительного средства именования лица (Исачко з Боровые деревни - АСВР 2, 290, ок. 1492 г.; Назар Кивоиский - АСВР 2, 188, ок. 1460х -70х гг.). Локативные топонимы широко представлены в монастырских актах, оттопонимические определения редко включаются в состав именования лица. Это объясняется тем, что функция выражения пространственных отношений первична для географических названий, локативы составляют функциональное ядро топонимической системы. В структуре антропонимической формулы локативный определитель может служить средством идентификации лица только в том случае, если место рождения или проживания является отличительным признаком именуемого (т.е. именуемый не является коренным жителем той территории, на которой составлен документ).

Структура локативных топонимических и антропонимических конструкций формально совпадает. В антропонимии свойством единой номинации обладали сочетания «личное имя + оттопонимическое определение на -скит, «личное имя + предложно-падежная форма», в топонимии - «географический термин + локативное прилагательное на -ский», «географический термин + предложно-падежная форма».

Комплексное исследование топонимии и антропонимии Белозерья показало, что географические названия являются ценным источником сведений о древнейшем состоянии антропонимической системы региона. Личные имена, реконструированные на основе топонимов, подтверждают данные историков о новгородской колонизации Белозерского края. На это указывают восстановленые на основании топонимических данных имена-композита, их модификаты с продуктивными в древненовгородской антропонимии формантами, отпричастные имена и т.д. Процессы адаптации календарных личных имен в Белозерском крае происходили под воздействием фонетической, морфологической и словообразовательной системы древненовгородского диалекта. Об этом свидетельствует наличие в текстах реконструированных на базе топонимов модификатов календарных личных имен, образованных с помощью суффиксов, широко употреблявшихся в пределах новгородской земли, вариантов календарных личных имен, возникших в результате новгородского влияния.

Реконструкция на базе личных имен, патронимов и антропотопонимов имен нарицательных, относящихся к региональной лексике языка, дает менее точные сведения о процессах колонизации края славянами. Данные, полученные в результате локализации апеллятивов, лежащих в основе имен собственных, свидетельствуют о значительности северо-восточного влияния. Однако необходимо отметить, что территория распространения апеллятивов устанавливалась на основании материалов «Словаря живого великорусского языка» В. И. Даля, составленного в XIX веке, а также современных диалектных словарей.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Иванова, Елена Николаевна, 2006 год

1. КБел 6 Книга крепостей на пустоши в Белозерском и Вологодском уездах. Копии сер. XVIII в. Нач. 1448 - 1469. Ок. ок. 1580г. // РГАДА Ф. 1441.,On. 1.,№б.

2. КИв 7 Книга крепостей на село Ивицы. Копии сер. XVIII в. Нач. 1448 - 1469. Ок. ок.21 ноября 1694г. // РГАДА Ф. 1441., On. 1., № 7.

3. Кподм 8 — Книга крепостей на подмонастырные вотчины и на село Олохово. Копии сер. XVIII в. Нач. 1467 1469. Ок. 1700г. // РГАДА Ф. 1441., On. 1., № 8.

4. КРсл 9 Книга крепостей на село Рукина слободка. Копии сер. XVIII в. Нач. 6 дек. 1471г. Ок. 19 сент. 1677г. // РГАДА Ф. 1441., On. 1., № 9.

5. КС 10 Книга крепостей на село Сизма. Копии сер. XVIII в. Нач. 6 дек. 1471г. Ок. ок.1565/66г.//РГАДА Ф. 1441., Оп. 1.,№ 10.

6. КРсл 11 Книга крепостей на село Рукина слободка. Копии сер. XVIII в. Нач. 20 сент. 1472г. Ок. 5сент. 1532г. // РГАДА Ф. 1441., On. 1., № 11.

7. Арх. еж. Грамоты XIV - XV вв. из архива Кирилло-Белозерского монастыря // Археографический ежегодник. - М., 1970.

8. АСВР Акты социально-экономической истории Северо-восточной Руси конца XIV - начала XVI в. - Т. 2, 3. - М., 1958.

9. АФЗХ Акты феодального землевладения и хозяйства. - Т. 1. - М.,1951.

10. АЮБ Акты, относящиеся до юридического быта древней Руси. - Ч. I. -Спб, 1857-1884.

11. ДДГ Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей 1416 вв. М.-Л., 1950.

12. НПК Новгородские писцовые книги: Указатель. - Спб, 1915.

13. СЛОВАРИ, КОЛЛЕКТИВНЫЕ МОНОГРАФИИ И ИХ УСЛОВНЫЕ1. ОБОЗНАЧЕНИЯ

14. Веселовский Веселовский С. Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. - М., 1974.

15. Герасимов Герасимов М. К. Словарь уездного череповецкого говора // Сборник отделения русского языка и словесности императорской академии наук.-СПб, 1910.-Т. 87.-№3.

16. СВГ Словарь вологодских говоров. - Вып. 1-10. - Вологда, 19832005.

17. Даль Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка.: Т. 1-4.-М., 1955.

18. CP ЛИ Суперанская А. В. Словарь русских личных имен. - М., 2003.

19. СРНГ Словарь русских народных говоров. - Вып. 1-35. - М.-Л-СПб., 1965-2002.

20. СРОТ Подольская Н. В. Словарь русской ономастической терминологии.-М., 1988.

21. СРЯ XI-XVII Словарь русского языка XI - XVII вв. - Т. 1-26. - М., 1975-2002.

22. ТМОИ Суперанская А. В., Сталтмане В. Э., Подольская Н. В., Султанов А. X. Теория и методика ономастических исследований. - М., 1986.

23. Тупиков Тупиков Н. М. Словарь древнерусских личных собственных имен. - М., 2004.

24. Фасмер Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. - Т. 1-4.-М., 2003.1831. СОКРАЩЕНИЯд. деревня дер. - деревня землед. - земледелец крест. - крестьянин м-рь - монастырь оз. - озеро пос. - послух поч. - починок пуст. - пустошь р. - река

25. РГАДА Российский государственный архив древних актов ФСК - функционально-семантическая категория ФСП - функционально-семантическое поле ц. - церковь1841. СПОСОК ЛИТЕРАТУРЫ

26. Агеева РА Антропонимические основы в восточнославянской гидронимии Псковских и Новгородских земель // Историческая ономастика. -М., 1977.-С. 209-216.

27. Азарх Ю. С. Апеллятивный и ономастический словообразовательные типы // Лексика и фразеология севернорусских говоров. Вологда, 1980.-С. 137-144.

28. Азарх Ю. С. О грамматических и лингвогеографических различиях имен нарицательных и собственных с омонимичными суффиксами // Ономастика и грамматика. М., 1981. - С. 5 - 30.

29. Алабугина Ю.В. Календарное имя в севернорусских говорах // Ономастика и диалектная лексика. Екатеринбург, 1996. - С. 91 -96.

30. Арнольд И. В., Шеремет Л. Г. Типы сем и структура лексического значения личных имен // Лексическое значение в системе языка и в тексте. Волгоград, 1985. - С. 8 - 16.

31. Арутюнова Н. Д. Номинация и текст // Языковая номинация. Виды наименований. М., 1977. - С. 304 - 357.

32. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1999.

33. Баскаков Н. А. Русские фамилии тюркского происхождения. М., 1979.

34. Бахвалова Т. В. Из истории развития личных имен в Белозерье (на материале письменности XVI XVII вв.) // Проблемы ономастики. - Вологда, 1974. - С. 119 - 127.

35. Бахвалова Т. В. Семантические и функциональные особенности некалендарных имен (На материале памятников письменности Белозерья XV-XVII вв.) // Проблемы русской ономастики. Вологда, 1985.-С. 71-82.

36. Бахвалова Т. В. К изучению истории развития личных имен в Бело- ' зерье (на материале памятников письменности XV-XVII вв.: Дисс. . канд. филол. наук. Л., 1972.

37. Белецкий А. А. Лексикология и теория языкознания (ономастика). -Киев, 1972.

38. Березович Е. Л. К построению комплексной модели топонимической семантики // Известия Уральского гос. ун-та. Екатеринбург, 2001.-№20.-С. 5- 13.

39. Березович Е. Л. Русская ономастика на современном этапе // Известия АН. Серия литературы и языка. 2001. - Т. 60. - № 6. - С. 31 -46.

40. Березович Е. Л. Русская топонимия в этнолингвистическом аспекте. Екатеринбург, 2000.

41. Березович Е. Л. Семантические микросистемы топонимов как факт номинации // Номинация в ономастике. Свердловск, 1991. - С. 75 -89.

42. Березович Е. Л. Финно-угорские мотивы в топонимических преданиях Белозерья // Ономастика Карелии. Проблемы взаимодействия разноязычных ономастических систем. Петрозаводск, 1995. - С. 89-75.

43. Болотов В. И. К вопросу о значении имен собственных // Восточнославянская ономастика. М., 1972. - С. 333 - 346.

44. Бондалетов В.Д. Русская ономастика. М., 1983.

45. Бушенев Н. Т. Антонимы среди топонимов (К вопросу о соотношении имен собственных и нарицательных) // Проблемы русской ономастики. Вологда, 1985. - С. 122 - 133.

46. Бучко Д. Г. Несколько замечаний о топонимном словообразовании // Российский этнограф. Ономастика: Ч. 2. Грамматика собственных имен. Регион. Ареал. Диалект. - М., 1993. - С. 32 - 40.

47. Варникова Е. Н. Антропоойконимы Среднего Посухонья // Русская региональная лексикология и лексикография. Вологда, 1999. - С. 125- 136.

48. Варникова Е. Н. Признаки системности гидронимии Среднего Посухонья // Русское слово в тексте и словаре. Вологда, 2003. - С. 122- 127.

49. Варникова Е. Н. Русская топонимия Среднего Посухонья в ономасиологическом аспекте: Дисс. . канд. филол. наук. Свердловск, 1988.

50. Василевская JI. И. Специфика денотативного значения в ономастике // Семантика языковых единиц. Материалы 3-й межвузовской научно-исследовательской конференции. — 4.1. Лексическая семантика.-М., 1992.-С. 15-19.

51. Васильев В. Л. Архаическая топонимия Новгородской земли. Великий Новгород, 2005.

52. Веселовский С. Б. Село и деревня в Северо-Восточной Руси в XIV — XV вв. Историко-социологическое исследование о типах поселений.-М.-Л., 1936.

53. Витов М. В. Севернорусская топонимия XV XVII вв. (К постановке топонимического источниковедения) // Вопросы языкознания.- 1967. -№ 4.-С. 75-90.

54. Воробьева И. А. К вопросу о лексическом значении имен собственных // Актуальные проблемы лексикологии. Томск, 1971. - С. 1 -9.

55. Воробьева И. А. Некоторые наблюдения над функционированием топонимов в устной речи // Ономастика. М., 1969. - С. 201-207.

56. Воробьева И. А. Русская топонимия в средней части Оби. Томск, 1973.

57. Воробьева И. А. Системные связи топонимов средней части бассейна реки Оби // Вопросы русского языка и его говоров. Томск,1976.-С.З- 11.

58. Вуйтович М. Древнерусская антропонимия XIV XV вв. СевероВосточная Русь. - Познань, 1986.

59. Гак В. Г. К типологии лингвистических номинаций // Языковая номинация. Общие вопросы. М., 1977. - С. 230 - 294.

60. Гвоздева Е. JI. О функционировании и образовании мужских календарных имен с суффиксами -к(о), -к(а) в русской деловой письменности XIV XVI вв. // Синхронический и диахронический анализ языковых единиц русского языка. - Киев, 1989. - С. 46 - 51.

61. Гвоздева Е. JI. Способы идентификации лица в великорусской деловой письменности XIV XVII вв. // Материалы к серии «Народы и культуры». - Вып. XXV. Ономастика. - Кн. 1. - Ч. 1. Имя и культура. - М., 1993. - С. 101 - 110.

62. Герд А. С. Введение в этнолингвистику. СПб, 2005.

63. Глинских Г. В. Топонимическая система и структурно-семантические признаки исходных апеллятивов // Формирование и развитие топонимики. Свердловск, 1987. - С. 29 - 44.

64. Голев Н. Д. Динамический аспект лексической мотивации. Томск, 1989.

65. Горяев С. О. Ономасиологическая мотивированность и значение имени собственного // Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 2005.-С. 184- 186.

66. Гусельникова М. JI. Севернорусская интерпретация структуры «топоним географический термин» // Ономастика и диалектная лексика. — Вып. 2. Екатеринбург, 1998. - С. 10-27.

67. Демин JI. М. Древнее Белоозеро. М., 1993.

68. Дерягин В. Я. К истории слов село и деревня в русском языке // Проблемы истории и диалектологии славянских языков. М., 1971. -С. 118-123.

69. Дерягин В. Я. О местных вариантах русской деловой речи XV -XVII вв. // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1980. - Т. 39. - № 5. с. 448-455.

70. Дерягин В. Я. Об историко-стилистическом исследовании актовых текстов // Вопросы языкознания. 1980а. - № 4. - С. 97 - 107.

71. Дмитриева JI. М. Онтологическое и ментальное бытие топонимической системы (на материале русской топонимии Алтая): Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Екатеринбург, 2003.

72. Журавлев А. Ф. Технические возможности русского языка в области предметной номинации // Способы номинации в современном русском языке. -М., 1982. С. 45 - 109.

73. Жучкевич В. А. Общая топонимика. Минск, 1980.

74. Заказчикова Т. А. К изучению географии неканонических имен в XVI XVII вв. // Русская ономастика. - Рязань, 1977. - С. 35 - 53.

75. Зализняк А. А. Древненовгородский диалект и проблемы диалектного членения позднего праславянского языка. // Славянское языкознание. X Международный съезд славистов. М., 1988. - С. 164 - 177.

76. Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. М., 1995.

77. Зализняк А. А. Новгородские берестяные грамоты с лингвистической точки зрения // Янин В. JI., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977- 1983 гг.). М., 1986. - С. 146 — 151.

78. Зверковская Н. П. К истории суффикса -ое- в древнерусском языке. // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования 1976. М., 1978. - С. 256 - 262.

79. Зверковская Н. П. Прилагательные с суффиксом -ъск- в древнерусских памятниках XI XV вв. // Исследования по словообразованию и лексикологии древнерусского языка. - М., 1969. - С. 85 - 106.

80. Зверковская Н. П. Суффиксальное словообразование русских прилагательных XI XVII вв. - М., 1986.

81. Зинин С. И. Русские отчества // Русская ономастика и ономастика России.-М., 1994.-С. 186- 196.

82. Карпенко Ю. А. О синхронической топонимике // Принципы топонимики. М., 1964. - С. 45 - 58.

83. Карпенко Ю. А. Признаки молодости топонимической системы // Перспективы развития славянской ономастики. М., 1980. - С. 4857.

84. Карпенко Ю. А. Становление восточнославянской топонимии (закономерности словообразования) // Изучение географических названий. М., 1966. - С. 7 - 18. - (Вопросы географии. Вып. 70).

85. Кашина Н. П. Гидронимия Белозерья // Проблемы русской ономастики. Вологда, 1985.-С. 29-38.

86. Кашина И. П. Исторические изменения в ойконимии Белозерского края // Диалектное и просторечное слово в диахронии и синхронии. Вологда, 1987. - С. 57 - 66.

87. Кашина Н.П. Славянская топонимия Белозерского края в лексико-семантическом аспекте: Дисс. . канд. филол. наук. JI., 1982.

88. Кияк Т. Р. О видах мотивированности лексических единиц // Вопросы языкознания. 1989. - № 1. - С. 98 - 107.

89. Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. -М., 2000.

90. Ковалева Н. Б. Принципы номинации топонимов бассейна р. Ини (Западная Сибирь). // Вопросы русского языка и его говоров. -Томск, 1976.-С. 11-18.

91. Колесников П. А. Северная деревня в XV первой половине XIX века. К вопросу об эволюции аграрных отношений в Русском государстве. - Вологда, 1976.

92. Комлева Н. В. Антропонимия вологодских памятников официально-деловой письменности конца XVI XVII веков: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. - Вологда, 2004.

93. Копанев А. И. История землевладения Белозерского края XV-XVI вв.-М.-Л., 1951.

94. Королева И. А. Происхождение фамилий и отчеств на Руси. Смоленск, 1999.

95. Королева И. А. Становление русской антропонимической системы: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 2000.

96. Короткевич М. А. Формирование антропонимической системы русского языка в XV XVII вв. (по данным владимирских и рязанских памятников письменности): Дисс. канд. филол. наук. - Уфа, 1996.

97. Короткова Т. А. Суффикс -ск- в ономастике Среднего Урала // Ономастика. Типология. Стратиграфия. М., 1988. - С. 228 - 233.

98. Кубрякова Е. С. О понятиях места, предмета и пространства // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. - С. 84 - 92.

99. Кубрякова Е. С. Язык и знание. На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира.-М., 2004.

100. Кудряшов А. В. К вопросу о распространении христианства в Белозерье в эпоху средневековья // Культура Русского Севера. Вологда, 1994.-С. 61-71.

101. Кюршунова И. А. О степени надежности реконструкции лексики по данным ономастики // Вопросы региональной лексикологии и ономастики. Вологда, 1995. - С. 75-81.

102. Кюршунова И. А. Славянская антропонимия Карелии XV XVII веков в связи с реконструкцией лексики донационального периода: Дисс. . канд. филол. наук. - Вологда, 1994.

103. Лопатин В. В. Субстантивация как один из способов словообразования в современном русском языке. // Русский язык. Грамматические исследования. М., 1967. - С. 205 - 228.

104. Лопатин В. В. Суффиксальная универбация и смежные явления в сфере образования новых слов // Новые слова и словари новых слов. Л., 1978. - С. 72 - 80.

105. Майданова Л. М. Процесс номинации и номинативные варианты // Вопросы топономастики. № 6. - Свердловск, 1972. - С. 3 - 34.

106. Мароевич Р. К реконструкции праславянской системы посессивных категорий и посессивных производных // Этимология. 1986 -1987.-М., 1989.-С. 121-138.

107. Мароевич Р. Личные имена в системе антропонимических категорий праславянского языка. Этимология. 1997 - 1999. - М., 2000. -С. 96- 102.

108. Мароевич Р. Методологические вопросы реконструкции древне-славянских топонимов (деривационно-семантический и деривационно-фонетический аспекты) // Вопросы языкознания. 1997. - № З.-С. 76-88.

109. Мароевич Р. Патронимы в системе категории принадлежности древнерусского языка // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования 1988 1990. - М., 1993. - С. 103 - 116.

110. Матвеев А. К. Значение принципа семантической мотивированности для этимологизации субстратных топонимов // Этимология 1967.-М., 1969.-С. 192-200.

111. Матвеев А. К. Методы топонимических исследований. Свердловск, 1986.

112. Матей JI. П. Русская ойконимия с точки зрения семантической и структурной эволюции // Формирование и развитие топонимии. -Свердловск, 1987. С. 44 - 59.

113. Мирославская А. Н. Диалектизмы в антропонимах (на материале памятников письменности XVI XVII вв.) // Лексика и фразеология севернорусских говоров. - Вологда, 1980. - С. 154-161.

114. Мирославская А. Н. Об отношении древнерусских некалендарных имен к прозвищам и фамилиям. // Вопросы формирования русского национального языка. Вологда, 1979. - С. 83 - 98.

115. Мирославская А. Н. О древнерусских именах, прозвищах и прозваниях // Перспективы развития славянской ономастики. М., 1980а. -С. 202-213.

116. Мирославская А. Н. Морфологическая характеристика имен календарных и некалендарных XV XVII вв. // Российский этнограф. -Ономастика: Ч. 2. Грамматика собственных имен. Регион. Ареал. Диалект.-М., 1993. - С. 71 - 78.

117. Михаилов В. Н. О системных свойствах ономастической лексики современного русского языка // Актуальные вопросы русской ономастики. Киев, 1988.-С. 15-21.

118. Михайлова Л. П. Развитие грамматической структуры топонимов на территории Карелии // Проблемы русской ономастики. Вологда, 1985.-С. 51-61.

119. Морфемика и словообразование русского языка / Под ред. Л. Г. Яцкевич. Вологда, 2002.

120. Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951.

121. Низинская В. А. Притяжательные прилагательные с суффиксами -овъ (-евъ), -инъ, -jb в «Актах социально-экономической истории

122. Северо-Восточной Руси конца XIV начала XVI веков // Вопросы истории русского языка. Научные труды Ташкентского государственного университета им. В. И. Ленина. - Ташкент, 1967. - Вып. 317.-С. 79-90.

123. Никитевич В. М. Основы номинативной деривации. Минск, 1985.

124. Никонов В. А. Введение в топонимику. М., 1965.

125. Никонов В. А. До фамилий // Антропонимика. М., 1970. - С. 83 -94.

126. Никонов В. А. Русская адаптация иноязычных личных имен // Ономастика. М., 1969. - С. 54 - 78.

127. Никонов В. А. Славянский топонимический тип // Географические названия. М., 1962. - С. 17 - 34. - (Вопросы географии; сб. 58).

128. Овчар Н. В. Опыт идеографического описания озерных гидронимов Русского Севера // Номинация в ономастике. Свердловск, 1991.-С. 60-74.

129. Першина К. В. Специфика ономастического словообразования // Российский этнограф. Ономастика: Ч. 2. Грамматика собственных имен. Регион. Ареал. Диалект. М., 1993. - С. 78 - 86.

130. Подольская Н. В. Микротопонимы в древнерусских памятниках письменности // Микротопонимия. М., 1967. - С. 39 - 50.

131. Подольская Н. В. Некоторые вопросы исторической ономастики в связи с анализом берестяных грамот // Историческая ономастика. -М., 1977.-С. 49-72.

132. Подольская Н. В. Топонимика новгородской земли по данным новгородских письменных памятников XI XV вв.: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -М., 1956.

133. Попова И. Н. Фамилии Вологды начала XVIII века // История русского слова: ономастика и специальная лексика Северной Руси. Вологда, 2002. - С. 53 - 70.

134. Приображенский А. В. Русская топонимия Карельского Поморья и Обонежья в историческом аспекте: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Петрозаводск, 2003.

135. Просвирина И. С. К вопросу о членимости / связанности составных наименований в русской топонимии // Ономастика и диалектная лексика. Екатеринбург, 1996. - С. 84 - 91.

136. Просвирина И. С. Составные наименования в русской топонимии: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Екатеринбург, 1999.

137. Ревзина О. Г. Структура словообразовательных полей в славянских языках. М., 1969.

138. Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 1997.

139. Рогожникова Р. П. Варианты слов в русском языке. М., 1966.

140. Роспонд С. Miscellanea onomastica Rossicka // Восточнославянская ономастика: Исследования и материалы. М., 1979. - С. 5 - 47.

141. Роспонд С. Структура и классификация восточнославянских антропонимов // Вопросы языкознания. 1965. - № 3. - С. 3 - 22.

142. Роспонд С. Структура и стратиграфия древнерусских топонимов // Восточнославянская ономастика. М., 1972. - С. 9 - 89.

143. Рубцова 3. В. Типы варьирования в белорусской и русской топонимии // Ономастика. Типология. Стратиграфия. М., 1988. - С. 52 -65.

144. Рудных А. И. Семантические модели в гидронимике // Вопросы топономастики. № 6. - Свердловск, 1972. - С. 35 - 74.

145. Рудых Е. И. Предложные конструкции в русской микротопонимике бассейна Верхней Устьи // Вопросы топономастики. Вып. 2. - Свердловск, 1965. - С. 23 - 27.

146. Рут М. Э. «Полиименность» как русская антропонимическая константа // V Житниковские чтения: Межкультурные коммуникации в когнитивном аспекте: Материалы Всерос. науч. конф. Челябинск, 2001.-С. 172- 176.

147. Рут М. Э. Антропонимы: размышления о семантике // Известия Уральского гос. ун-та. Екатеринбург, 2001. - № 20. - С. 59 - 64.

148. Рут М. Э. Образная номинация в русском языке. Екатеринбург, 1992.

149. Саарикиви Я. Прибалтийско-финская антропонимия в субстратных названиях Русского Севера: перспективы изучения // Русская диалектная этимология. Екатеринбург, 2002. - С. 51 - 65.

150. Селищев А. М. Из старой и новой топонимии // Селищев А. М. Избранные труды. М., 1986. - С. 45 - 97.

151. Селищев А. М. Происхождение русских фамилий, личных имен и прозвищ // Селищев А. М. Избранные труды. М., 1986. - С. 97 -129.

152. Сельвина P. J1. Личные имена в новгородских писцовых книгах XV XVI вв.: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. - М., 1976.

153. Симина Г. Я. Географические названия (По материалам письменных памятников и современной топонимики Пинежья). Л., 1980.

154. Симина Г. Я. Фамилия и прозвище // Ономастика. М., 1969. - С. 27-35.

155. Смольников С. Н. Актуальная и потенциальная русская антропонимия // Вопросы ономастики. 2005. - № 2. - С. 23 - 36.

156. Смольников С. Н. Антропонимическая система Верхнего Подви-нья в XVII в. (на материале памятников местной деловой письменности): Дисс. . канд. филол. наук. Вологда, 1996.

157. Смольников С. Н. Антропонимия в деловой письменности Русского Севера XVI XVII вв.: Функциональные категории и модальные отношения. - СПб., 2005.

158. Смольников С. Н. Антропонимия в разных типах деловой письменности Русского Севера XVI XVII вв. - Вологда, 2005.

159. Смольников С. Н. Антропонимия памятников деловой письменности Северной Руси XVI-XVII вв.: субъектные точки зрения //

160. История русского слова: Ономастика и специальная лексика Северной Руси. Вып. 2. - Вологда, 2004. - С. 65 - 92.

161. Смольников С. Н. Категория посессивности в старорусском языке и проблемы исторической ономастики. // История русского слова: Ономастика и специальная лексика Северной Руси. Вологда, 2002. - С. 5 - 28.

162. Смольников С. Н. Номинативные варианты антропонимов в деловой письменности Русского Севера XVI XVII вв. // Русское слово в тексте и словаре. - Вологда, 2003. - С. 83 - 102.

163. Способы номинации в современном русском языке. М., 1982.

164. Строгова В. П. Из истории древнерусских личных (мирских) имен: (По материалам новгородских берестяных грамот) // Вестник Новг.ГУ им. Яр. Мудрого. Сер. Гуманит. науки. - Новгород, 1995.- №2.-С. 112-115.

165. Субботина JI. А. Географическая терминология Белозерья и ее отражение в топонимии // Методы топонимических исследований. Свердловск, 1983. - С. 81 - 88.

166. Субботина JI. А. Заимствования в географической терминологии Белозерья: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Томск, 1985.

167. Суперанская А. В. Апеллятив онома // Имя нарицательное и собственное. - С. 5 - 33.

168. Суперанская А. В. Общая теория имени собственного. М., 1973.

169. Суперанская А. В. Структура имени собственного (фонология и морфология). М., 1969.

170. Суперанская А. В. Эволюция антропонимических систем в русском и ряде других языков // Ономастика Поволжья: Материалы XIII конференции по ономастике Поволжья. Волгоград; М., 2001. -С. 27-37.

171. Супрун В. И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал. Волгоград, 2000.

172. ТФГ 1996 = Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. СПб., 1996.

173. ТФГ 1996а = Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб., 1996.

174. Теребихин Н. М. Сакральная география Русского Севера. Архангельск, 1993.

175. Толкачев А. И. К истории словообразования форм со значением субъективной оценки (квалитативов) личных собственных имен греческого происхождения в древнерусском языке XI XV вв. // Этимология. 1973.-М., 1975.-С. 109-131.

176. Толкачев А. И. К истории словообразования форм со значением субъективной оценки (квалитативов) личных собственных имен греческого происхождения в древнерусском языке XI XV вв. // Историческая ономастика. - М., 1977. - С. 72 - 130.

177. Толкачев А. И. К истории словообразования форм со значением субъективной оценки (квалитативов) личных собственных имен греческого происхождения в древнерусском языке XI XV вв. // Этимология. 1976.-М., 1978.-С. 112-135.

178. Толкачев А. И. Основные факторы фонетических изменений в заимствованных греко-христианских именах в древнерусском языке // Славянское языкознание. VII Международный съезд славистов. М., 1973. - С. 252 - 271.

179. Толстая С. М. К понятиям апеллятивизации и онимизации // Ономастика в кругу гуманитарных наук: Материалы международной научной конференции. Екатеринбург, 2005. - С. 24 - 27.

180. Толстая С. М. Об одном типе конверсии в славянских языках : (Флективная деривация) // Сопоставительное изучение словообразования славянских языков. М., 1987. - С. 198 - 205.

181. Толстой Н. И. Славянская географическая терминология. Семасиологические этюды.-М., 1969.

182. Толстой Н. И., Толстая С. М. Имя в контексте народной культуры // Язык о языке. М., 2000. - С. 559 - 622.

183. Топоров В. Н. К проблеме классификации в топонимии // Исследования по структурной типологии. М., 1963. - С. 226 - 231.

184. Топоров В. Н. Некоторые соображения в связи с построением теоретической ономастики // Принципы топонимики. М., 1964. -С. 3-23.

185. Топоров В. Н. Праславянская культура в зеркале собственных имен (элемент *mir) // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. XI Международный съезд славистов. Доклады российской делегации. -М., 1993. С. 3 - 118.

186. Торопцев И. С. Словопроизводственная модель. Воронеж, 1980.

187. Туманова В. В. Структурные и синтагматические особенности производящих основ в топонимах (на материале памятников русской деловой письменности XIV XVII вв.): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. - Днепропетровск, 1989.

188. Уляшева О. Я. Значение определенности неопределенности у имен собственных в системе языка и речи // Функционально-семантический аспект единиц русского языка. - Таганрог, 2001. -С. 65 - 69.

189. Унбегаун Б. О. Русские фамилии. М. 1989.

190. Успенский Б. А. Из истории русских канонических имен (история ударения в канонических именах в их отношении к русским литературным и разговорным формам) М., 1969.

191. Уфимцева А. А. Слово в лексико-семантической системе языка. -М., 1968.

192. Фролов Н. К. Семантика и морфемика русской топонимии Тюменского Приобья. Тюмень, 1996.

193. Чайкина Ю. И. География словообразовательных моделей Русского Севера (на материале ойконимии Вологодской области) //

194. Чайкина Ю. И. История лексики Вологодской земли (Белозерье и Заволочье). Вологда, 2005. - С. 93 - 108.

195. Чайкина Ю. И. Из истории топонимии и антропонимии Устюжского и Тотемского уездов (по материалам деловой письменности XVII XVIII вв.) // Вопросы ономастики. - Вып. 15. - Свердловск, 1982.-С. 48-57.

196. Чайкина Ю. И. История административной терминологии Белозерья // Чайкина Ю. И. История лексики Вологодской земли (Белозерье и Заволочье). Вологда, 2005. - С. 42 - 82.

197. Чайкина Ю. И. История профессионально-должностных фамилий Вологды (на материале деловой письменности XVII первой половины XIX вв.) // Чайкина Ю. И. История лексики Вологодской земли (Белозерье и Заволочье). - Вологда, 2005. - С. 150 - 166.

198. Чайкина Ю. И. К географии неофициальных личных имен крестьян в старорусском языке (на материале топонимии Вологодской области) // Формирование и развитие топонимии. Свердловск., 1987.-С. 70-78.

199. Чайкина Ю. И. Лексика Белозерья в историческом аспекте: Дисс. . докт. филол. наук. Ленинград, 1974.

200. Чайкина Ю. И. Мужские некалендарные личные имена в русском языке XI XIV вв. (на материале новгородских берестяных грамот) // XVII Ломоносовские международные научные чтения. - Вып. 1. - Архангельск, 2005а. - С. 120 - 128.

201. Чайкина Ю. И. О традиционных прозвищах в Белозерье // Научные доклады высшей школы: Филологические науки. 1969. - № 3. -С. 104- 109.

202. Чайкина 10. И. Проблемы реконструкции лексики старорусского языка (на местном ономастическом материале письменных источников XVI XVII вв.) // Чайкина 10. И. История лексики Вологодской земли (Белозерье и Заволочье). - Вологда, 2005. - С. 217

203. Чайкина Ю. И. Семантика некалендарных прозвищных личных имен деловой письменности Русского Севера начала XVII в. (на материале писцовых книг Белоозера, Вологды, Великого Устюга) // Севернорусские говоры. СПб., 2004. - С. 76 - 84.

204. Чайкина Ю. И. Семантическая деривация и причины архаизации и выпадения прямого значения слов (на материале диалектных экспрессивов) // Вопросы теории и истории языка. СПб., 1993. -С. 187- 193.

205. Чайкина Ю.И. Вопросы истории лексики Белозерья. // Очерки по лексике севернорусских говоров. Вологда, 1975. - С. 3 - 187.

206. Чайкина Ю.И. Способы выражения посессивности в дозорной книге г. Белоозеро 1617 1618 гг. // Русское слово в тексте и словаре. - Вологда, 2003. - С. 110 - 115.

207. Черепнин JI. В. Русские феодальные архивы XIV XV веков. -М., 1951.

208. Чинчлей К. Г. Поле посессивности и посессивные ситуации // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. Посессивность. Обусловленность. СПб., 1996. - С. 100 - 118.

209. Чичагов В. К. К истории русских имен, отчеств и фамилий. М., 1959.

210. Шведова Н. Ю. К понятию вариативности в языке // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1983. - № 3. - С. 239 - 245.

211. Шеулина Г. Л. О структурно-словообразовательном подходе к анализу топонимического материала // Проблемы русской ономастики. Вологда, 1985. - С. 116 - 122.

212. Шнитке Е. Выбор номинации лица при первом упоминании (на материале бытовой монастырской переписки XVII в.) // Русский язык сегодня. М., 2000. - Вып. 1. - С. 351 - 364.

213. Ююкин М. А. Древнерусская ойконимия IX XIII вв.: Автореф.дисс. канд. филол. наук. Воронеж, 2002.

214. Языковая номинация. Виды наименований. -М., 1977.

215. Языковая номинация. Общие вопросы. М., 1977.

216. Яцкевич JI. Г. Слова со связанными основами: Словарь-справочник. Вологда, 2006.202