Идея святости в творчестве Б.К. Зайцева периода эмиграции тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Лукъянцева, Ирина Ивановна

• Лукъянцева, Ирина Ивановна
• кандидат филологических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Лукъянцева, Ирина Ивановна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ИДЕЯ СВЯТОСТИ В ЛИТЕРАТУРЕ И ФИЛОСОФИИ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА.

1.1. Святость как идеологема в системе религиозно-философских воззрений.

1.2. Философы русского зарубежья о православной антропологии.

ГЛАВА 2. ТЕОЦЕНТРИЗМ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ Б.К. ЗАЙЦЕВА 1922-1972 ГОДОВ.

2.1. Мотив «хождения по мукам» в романе Б. К. Зайцева «Золотой узор»

2.2. Святость совершенного человека в повести Б. К. Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский».

2.3. Образы благочестивых в романе Б. К. Зайцева «Дом в Пасси».

ГЛАВА 3. ОТРАЖЕНИЕ ДУХОВНЫХ ПОИСКОВ Б.К. ЗАЙЦЕВА В ЕГО ПУБЛИЦИСТИКЕ 1922-1972 ГОДОВ.

3.1. Христианская культура как источник возрождения России («Афон»).

3.2. Святые молитвенники русской земли («Валаам»).

3.3. Святость как способ жизни.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Идея святости в творчестве Б.К. Зайцева периода эмиграции»

Знаменитый английский историк Арнольд Тойнби насчитал за все время существования человечества около двадцати цивилизаций. Большинство из них уже сошли с исторической сцены, и к настоящему моменту их осталось пять или шесть. В их числе находится русская православная цивилизация, которую никакие усилия воинствующего материализма так и не смогли уничтожить; она продолжала свое существование, как град Китеж, в глубине нашего национального сознания, проявляясь в форме традиций, нравов, обычаев, принципов организации быта и понятий о добре и зле. Но коль скоро существует православная цивилизация, то продолжает существовать и обслуживающая эту цивилизацию православная культура. Уже по одному этому ее происхождение, развитие и нынешнее состояние не могут не быть интересными самому широкому кругу лиц. Более всего эта культура интересна, разумеется, православным верующим — неважно, какой национальности и какого гражданства, — но очень интересна она и неправославным русским, так как это фундамент их отечественной истории. Одним из творческих апологетов православной культуры является творчество Бориса Константиновича Зайцева. «Маленькая, тоненькая книжка, темная — цвета земли. Язык простой и круглый, современный — но без надрывных изломов, а действительно живописный, иногда очень яркий. Так видел бы природу современный Тургенев, вернее, так бы он описывал ее, — Тургенев без романтизма, без нежности и. без тенденции, если сказать грубо; без осмысливания — если выражаться шире и вместе с тем точнее», — так начинает свой сочувственный отклик на первую книжку Б. Зайцева (Зайцев, 1907) 3. Гиппиус (Гиппиус, 1907, С. 71-73). Спустя без малого пятьдесят лет, в книге «Русская литература в изгнании», опубликованной известным в русском зарубежье литературоведом, литературным критиком и издателем Г. Струве, дается следующая оценка творчеству уже не начинающего, но зрелого и, безусловно, известного писателя: «В отношении Бориса Зайцева тоже никак не приходится говорить об оскудении его творчества в эмиграции. Скорее наоборот: в эмиграции писатель вырос и развился, причем на некоторые изменения в его творческом пути прямое влияние имел факт эмиграции. Прежде всего, это общая религиозная, христианская окрашенность, которую в зарубежный период приобретает все творчество Зайцева. Две книги его о паломничествах к православным святыням — «Афон» (1928) и «Валаам» (1936) — и его житие преподобного Сергия Радонежского уже были упомянуты. Но та же окрашенность и в беллетристических произведениях Зайцева (особенно в «Доме в Пасси», в небольших рассказах и «Путешествии Глеба»), и в его художественных биографиях» (Струве, 1996, С. 179).

Наряду с проблемами, общими для всей русской эмиграции первой половины XX века, Зайцева интересовал процесс прихода человека к вере, эволюция его мировоззрения, приводившая героев к воцерковлению, реализация в повседневной жизни такой нравственной позиции, как святость в миру. Практически во всех текстах Зайцева периода эмиграции такая постановка вопроса находит отражение. Все положительные герои писателя находятся в поисках истины, приходя в результате этих поисков к выводу, что истина — это Бог.

Актуальность работы обусловлена необходимостью, во-первых, осмыслить различные подходы к идее святости, выраженные в современном литературоведении; во-вторых, необходимостью актуализации возрождающейся в современную эпоху идеи святости как одной из национальных традиций, характеризующей специфическую художественную философию русской литературы, в том числе, и в творчестве Б.К. Зайцева.

Выбор темы обусловлен тем, что идея святости — одна из центральных философско-эстетических категорий — на сегодняшний день трактуется неодинаково, и назрела необходимость подвести определенный итог ее осмыслениям; а также на примере анализа конкретных произведений проследить особенности ее воплощения в русской литературе XX века. ^ Поэтому предметом исследования является изучение художественной реализации идеи святости в творчестве Б. К. Зайцева периода эмиграции, а объектом — романы писателя «Золотой узор», «Дом в Пасси», неожитийная повесть «Житие Сергия Радонежского», очерки «Афон» и «Валаам», личная переписка Б. К. Зайцева, его дневники.

Основная цель диссертации - исследовать художественные и публицистические тексты Б.К Зайцева периода эмиграции как единый контекст с точки зрения христианской аксиологии и выявить в произведениях писателя способы художественной реализации религиозного православного взгляда на мир, принимая во внимание отражение религиозно-философских концепций в произведениях других писателей русского зарубежья. В связи с этим представляется необходимой постановка следующих задач:

- определить основные особенности реализации категории святости в художественной литературе;

- дать характеристику идейных и эстетических способов корреляции понятия святости с другими религиозными концепциями, в частности, с категорией соборности;

- выявить и описать категорию святости, ее религиозное и эстетическое содержание в художественных произведениях Б.К. Зайцева, опираясь на интерпретацию идеи самим писателем на примере его публицистических опытов;

- осмыслить типологию героев и взаимодействие голосов автора-повествователя и персонажей в художественных текстах Б.К. Зайцева

• «Золотой узор», «Дом в Пасси»;

- обнаружить воплощение идеи святости в исследуемых произведениях на уровне общей идейно-эстетической и эмоционально-ценностной ориентации;

- рассмотреть идею святости в качестве смыслообразующего начала православного космоса, важнейшей составляющей философского и литературного мировоззрения Б.К. Зайцева.

В работе рассматриваются художественные и публицистические произведения Б. К.Зайцева периода эмиграции с точки зрения постижения писателем опыта жизни «человека в подвиге» (С. Хоружий). Представленность идеи святости как универсальной константы православного сознания связана не столько с ее анализом, сколько с переосмыслением внешней и внутренней стороны иноческого — иного образа жизни. Именно в этом контексте рассматривается возможность переописания святости как сферы внутренних переживаний и борений в оформленный концепт культуры.

Целью и задачами обусловлен выбор метода исследования, в основе которого синтез историко-генетического, сравнительно-исторического и типологического подходов к изучению литературного произведения. Методологической базой диссертации послужили работы таких философов и литературоведов, как М. Бахтин, Б. Корман, И. Есаулов, М. Дунаев, А. Любомудров, И. Ильин, Н. Бердяев, С. Хоружий, В. Иванов и др.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Философско-эстетическая категория святости в области литературоведения выступает как несущее христианский код в русской литературе начало, художественно реализуемое на разных уровнях содержания и формы литературного произведения.

2. Осознание человеком неизбежности жизненного трагизма — важнейшая черта идейно-эстетического воплощения категории святости, реализуемая в произведениях Б. К. Зайцева периода эмиграции. Это обусловлено тем, что православное осмысление человеческой жизни как трагедии заключается в свободном отречении человека от своей воли и подчинении воле Божьей. Утверждение высшего предназначения личности, проявление в нем образа Божьего связано со страданиями, лишениями, утратами и гибелью.

3. Идея святости в художественном мире Б. К. Зайцева реализуется на уровне типологии героев (монашество, старчество, святость в миру), а также через взаимодействие голосов автора и персонажей.

4. Художественное воплощение концепции личности в эволюционирующем контексте творчестве Б. К. Зайцева периода эмиграции связано с процессом воцерковления самого писателя, сопряжено с православно ориентированной его мировоззренческой парадигмой и выражает религиозное понимание жизни. Такая мировоззренческая парадигма характерна для творческого сознания и других писателей «первой волны» русского зарубежья, например, И.С. Шмелева, A.M. Ремизова, М.А. Осоргина, Г. Газданова и др.

Научная новизна работы заключается, во-первых, в формулировке и систематизации противоречиво трактуемой в современном литературоведении идеи святости; во-вторых, в исследовании способов художественного воплощения идеи святости и в ее интерпретации как концепта православной культуры в творчестве Б.К. Зайцева периода эмиграции.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что предлагаемые в работе подходы к анализу и интерпретации произведений (художественных и публицистических) могут быть использованы для дальнейшего осмысления творчества отечественных писателей XX века в соотнесении их произведений с духовными традициями русской культуры и литературы, а также при создании общих лекционных курсов по истории русской литературы XX столетия, теории литературы, при проведении элективных курсов по литературе русского зарубежья, в частности по творчеству Б. К. Зайцева.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были изложены и обсуждены на заседании кафедры истории новейшей отечественной литературы Ставропольского государственного университета. Работа проходила апробацию на ежегодных научно-методических конференциях «Университетская наука — региону» (Ставрополь, 2001, 2002, 2003, 2006); на Международной научной конференции «Антропоцентрическая парадигма в филологии» (Ставрополь, 2003); на Вторых и Третьих Международных Зайцевских чтениях (Калуга, 2001, 2002), на Международной научной конференции «Русская литература и публицистика 18-21 веков: проблемы духовности» (Ставрополь, 2005).

Структура диссертации. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографии, которая насчитывает 216 источников. Объем диссертации — 181 страница.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Лукъянцева, Ирина Ивановна

Выводы.

Веря в особую выделенность России перед Богом, писатель уверен и в особом её историческом предназначении (очерк «Слово о Родине»): «И, тем не менее, если возможно счастие, видение рая на земле: грядет оно лишь в России. Не знаем нынешних ее странников, святых, страдальцев — за дальностью туманов и пространств. Но никто меня не убедит, что в подземных рудах родины ныне таятся те же, о, все те же «самоцветные камени». (вопреки всему! Вопреки ужасу — верю.)» (Зайцев, 2000, 7, С. 343).

В России таилась для Зайцева — Святая Русь. Так он помышлял назвать книгу своей духовной прозы (она вышла после смерти писателя). Само своеобразие русской святости запечатлено было, по его внутреннему видению, в задушевном облике России. Поэтому нераздельны были для него облик Руси и великого ее святого, преподобного Сергия, житие которого писатель осмыслял в книге вскоре после расставания с родиной: так он закреплял память о ней.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги, можно сделать выводы, что художественный мир Б.К. Зайцева ориентирован на христианство, что писатель реализует в своей этической системе идею святости, с одной стороны, на разных уровнях отдельных произведений, с другой стороны, не только в собственно художественных, но и в публицистических произведениях; что его творчество выражает христианский взгляд на мир, подлинные человеческие ценности. К анализу его творчества можно применить способы познания, которые есть в арсенале у православной аксиологии.

Подход к анализу произведений, заявленных в работе, является попыткой рассмотрения русской литературы с точки зрения доминанты нравственных традиций русской православной культуры. Думается, это один из путей, который может быть применен при определении сущностного своеобразия русской литературы.

Философия и литература (шире — искусство) изучали феномен человека на протяжении тысячелетий, пытаясь определить его сущность в разных аспектах. При этом человек распадался на множество частей, сторон, проекций, и его «целостность» сводилась лишь к различному сочетанию структурных элементов. Немаловажное значение в этом смысле принадлежит опыту христианской антропологии, святоотеческому учению о природе человека, давшему уникальный пример его целостного постижения. Изучаемая христианским сознанием целостность человека есть его существенный признак, проявляющийся лишь в связи с Богом. С момента, когда в христианстве стали возникать многочисленные богословские споры относительно происхождения и эволюции человека, церковь потребовала следовать неукоснительной догме и традиции, что позволило сохранить устойчивое представление о целостности человека в трактовке его природы. При этом, предполагая обязательные для верующих догматы, богословская мысль оставляет достаточно свободы для их интерпретации, допуская различные точки зрения по целому ряду вопросов, так называемые теологоументы. «Отсюда богословие внутри Церкви — это не единый, так сказать, поток, но множество отдельных потоков».

Феноменология святости в русской философии культуры — процесс многогранный и сложный. Многое зависит о того описательного «словаря», который мы в ходе исследования выбирается в качестве приоритетного. Еще вчера игнорируемый, сегодня дискурс восточного богословия «провозглашается» каноническим чуть ли не для всех остальных типов описаний и текстов. Это объясняется традиционно существовавшим в русской культуре «единым религиозным словарем», впитавшим многообразные понятия. Святость как особая сфера религиозного сознания выступает в качестве смыслоорганизующей и аксиоматической границы религиозной картины мира, как обозначение высшего состояния человеческого (социального) произволения. Прежде чем стать каноническим «разделом» Добротолюбия, Святость явилась первоосновой мистической психологии и практики святых отцов и праведников на пути их движения к обожению. Описание внутреннего опыта борьбы со страстями и достижения обожения святыми отцами православной церкви воспринималось многими интеллигентами внешне — как подвиги героев и героическое осмысление собственной жизни.

Аскеза как составная часть православного опыта хорошо изучена в современной литературе, посвященной исихастской традиции, религиозной синергетике и т. д. С. Климова считает, что анализ православного дискурса, имеющего своим содержанием духовный опыт внутренних переживаний многообразных состояний экзистенционального и мистического постижения >

Бога, одновременно вводит исследователя в специфику православной интерпретации сущности человека. «Аскеты описывали мир собственных переживаний и опыт борьбы со своими страстями, телесно-душевнодуховный опыт движения к Высшему, идеальному состоянию, достигаемому в акте обожения (синоним святости) — конечной цели и смыслу аскетической практики и подвижничества. В данном случае под опытом нужно понимать не только внутренний опыт «переработки» переживаний, но и многообразный внешний опыт связи человека с окружающим миром природы, общества, других людей. Этот опыт включен православными аскетами в процесс тотального движения человека к Богу. Святые отцы аккумулировали в своих прозрениях и размышлениях увиденное и услышанное, прочувствованное и пережитое ими во внешнем и во внутреннем опыте самопознания».

Формирование нового религиозного мировоззрения стало главной проблемой в русской философии Серебряного века. Религиозные представления о святости, войдя в «сердца» наших мыслителей, обрели силу страстного переживания, воздействующего на личность и управляющего культурой в целом. Одним из результирующих этого движения стало формирование концепта русской интеллигенции в том виде, в котором он был осмыслен на рубеже 19 - начала 20 века в России и в первой половине 20 века в русском зарубежье.

Заслуживает особого внимания генезис русской философии, о котором Н. Бердяев писал: «Русская философия должна быть продолжением философии святоотеческой. Первые интуиции этой философии родились в душе Киреевского. Хомяков же был самым сильным ее диалектиком. Большое влияние на русскую философию второй половины 19 века, рубежа веков (Серебряный век) оказывали переводы многочисленных трудов отцов Восточной церкви, которые заложили основу последующих религиозных, психологических и идейных дискурсов-трансформаций в период русского религиозно-философского ренессанса. С философской точки зрения изучение аскезы и исихазма важно как представление об опыте «человека в подвиге» (С. Хоружий), принадлежащем пограничной области человеческого бытия. И этим он оказывается интересен для культуры, «обналичивающей» свои пограничные состояния как ключевые.

Процесс ассимиляции святоотеческих идей важен, прежде всего, с точки зрения выявления, описания и концептуализации такого компонента религиозных переживаний и чувств, как святость, который мы рассматриваем в качестве смылоорганизующего начала православного космоса и важнейших составляющих философского, литературного и политического теоретизирования в русском зарубежье первой половины 20 века, в гуманитарной мысли которого нашли отражение традиции рубежа веков, специфически перекодировавшего концепт святости в дискурсах и «поведении» светской культуры. Святость выступает как универсальная константа православного сознания.

Духовная ценность творчества Б. К. Зайцева периода эмиграции в том, что писатель сумел в испытаниях и искушениях нерадостных лет обрести и прочим указать подлинную опору, которая только и может дать любому человеку возможность одолеть тягчайшее уныние, светло воспринять все, что ниспосылается судьбою. Он всегда осознает действие Промысла, направленного к конечному благу нашей жизни. Здесь Зайцев оказался близок Шмелеву, хотя путь его к постижению этой мудрости оказался отличным от шмелевского.

Правомерно говорить о религиозности Б. Зайцева именно потому, что писатель сам пришёл к ней, хотя вначале она лишь в намёках обнаруживается у него. Промысел всегда благотворно воздействует на душу человека в ниспосылаемых испытаниях. Лихолетье революции, вызвавшее вначале растерянность, помогло переосмыслить прежние убеждения. И те произведения, которые написаны были Зайцевым перед отъездом из России в 1922 году в Берлин, несомненно, раскрывают православность новых воззрений его на мир. Та прежняя склонность к примирению с жизнью, которая и прежде была заметной у Зайцева, теперь обретает опору новую, и истинную. Это в творчестве отразилось слишком заметно.

Вижу суровый жребий. Промыслом мне назначенный. Но приемлю его начисто, ибо верю, что всё происходит не напрасно, планы и чертежи жизней наших вычерчены не зря и для нашего же блага. А самим нам — не судить о них, а принимать беспрекословно» («О себе»).

Свой новый опыт Зайцев отображает в произведениях эмигрантских лет. В 1923 году появляется роман "Золотой узор", о котором сам автор писал так ("О себе"): "То религиозное настроение, которое смутно проявлялось и ранее, в ударах же революции возросшее особенно, продолжало укрепляться. Первой крупной вещью в эмиграции был роман "Золотой узор". Он полон откликов "Ада" жизни тогдашней. В нём довольно ясна религиозно-философская подоплёка — некий суд и над революцией и над тем складом жизни, теми людьми, кто от неё пострадал. Это одновременно и осуждение и покаяние — признание вины".

Признание вины. Редчайшее для эмиграции.

Многое в романе автобиографично, как и многое в творчестве Зайцева носит автобиографический характер. Автобиографиям связан со стремлением автора к подлинности выражения чувств, в том числе религиозных переживаний. Важно, что роман можно рассматривать как знаковую систему, выразившую трагический опыт человеческой души в годы лихолетий. Все персонажи романа — вся Россия — оказались перед страшным выбором. Многие выбрали путь ложный путь. Но и те, кто отверг участь склониться ко злу, оказались перед новым выбором; впасть ли в отчаяние или удержаться на краю этой пропасти. Автор ясно определяет, что единственно может противостоять новому разъединению: сознательное приятие Креста. Вновь тот же знак, помогает отделить познавших Истину от растерявшихся в жизни. Кульминацией всех событий романа стала сцена несения креста родителями на могилу расстрелянного чекистами сына.

Напряжённая лирическая проза, ясно ритмичная, передаёт трагический пафос религиозного состояния женщины, приемлющей крест и готовой к несению искупительных страстей (страданий). Знак Креста — знаменует веру в Промысл Божий. Отныне Зайцев с ним — навсегда.

О нелёгкой доле эмигрантов Зайцев поведал в романе «Дом в Пасси» (1933). В небольшом доме соединились судьбы многих, слишком несходных характерами людей. Но объединяет их общность ощущения чужбины, человеческие симпатии, память об оставленной родине. Здесь свои конфликты, свои маленькие драмы, свои страдания и сомнения. Главное, * автор снова напоминает о том, чем может укрепить себя человек: верой в

Промысл. Конечно, не случайно, что важнейшие свои мысли Зайцев поручает высказать священнику, о. Мельхиседеку (один из обаятельнейших образов в творчестве писателя). Вот что говорит православный батюшка (и это не его мудрость, и не самого даже писателя, но Церкви всей): «Когда вы молитесь, вы с высшим благом соединены, с Господом Иисусом — и Его ► свет наполняет вас. Лишь в этом свете и можете стать выше человеческих чувств и страстей. .И смириться, и полюбить ближнего цели столь высокие, что о достижении их, где же и мечтать. Но устремление в ту сторону есть вечный наш путь. Последние тайны справедливости Божией, зла, судеб мира для нас закрыты. Скажем лишь так: любим Бога и верим, что плохо Он не устроит.»

Плохо Он не устроит. Эта мысль помогает уяснить отчётливее, что сама вера в Промысл зиждется на истине "Бог есть любовь" (1Ин. 4,8). Если любовь, то и не может сделать плохо — ведь так просто. О.Мельхиседек разъясняет ещё один вопрос, звучащий злободневно всегда и везде, вне зависимости от времени и места. Это вопрос: чем отличается христианин от всех прочих? "Может быть, так следует ответить: нам дальше видно, но с нас ^ и больше спросится. .Какие бы ни были, нам уже потому легче, что мы знаем, куда глядеть". Всё это слишком важно, ибо, приближаясь к обыденному сознанию, разъясняется смысл веры христианской, верное понимание практического преломления этой веры.

Б. Зайцев в своем творчестве периода эмиграции уже не сомневается: в основе подлинной радости жизни пребывает смирение. Конечно, это истина известна в Православии искони, но любая духовная истина должна быть подлинно пережитой в глубинах сердца, чтобы стать своей, а не сторонней для человека. Неразрывную связь этих важнейших духовных основ — смирения, приятия воли Промысла и радости светлой Зайцев запечатлел в одном из позднейших, и как бы итоговых своих созданий, в небольшой повести "Река времён" (1964).

Хаосу, крови и безобразию противостоит гармония и свет Евангелия, Церкви".

Отметим, Евангелие и Церковь для Зайцева нераздельны — и вне этого единства нет спасения.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Лукъянцева, Ирина Ивановна, 2006 год

1. Агеносов В. В. Литература русского зарубежья. — М.: Терра-Спорт, 1998. Адамович Г. В. Одиночество и свобода. — М.: Республика, 1996. Айхенвальд Ю. Борис Зайцев // Силуэты русских писателей. — М.: Наука, 1994.

2. Алданов М. При чтении Тургенева. Несколько заметок. // Современные записки. 1933. Кн. 53.

3. Бахрах А. Б. Зайцев. Италия. — Новая русская книга. 1923. № 3.

4. Бахрах А. По памяти, по записям. — Париж. 1980.

5. Белый А. Символизм как миропонимание. — М.: Республика, 1994.

6. Бергсон А. Два источника морали и религии. — М.: Республика, 1994.

7. Бердяев ЕН. А. Спасение и творчество // Путь: Орган русской религиозноймысли,— М„ 1992. №2.

8. Бердяев Н. А. Судьба человека в современном мире. К пониманию нашей эпохи // Бердяев Н. А. Философия свободного духа. — М.: Республика, 1994. БициллиП. Борис Зайцев. Жизнь Тургенева, —Париж, 1922. Современные записки. 1932. Кн.48.

9. Бицилли П. Б. Зайцев. Путешествие Глеба. // Русские записки. 1938. № 5. Борис Константинович Зайцев: Библиография. Bibliographie des oeuvres de Boris Zaiteev. Сост. Р.Герра. Paris, 1982. 167c.

10. Бубер М. Проблема человека // Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1999.

11. Булгаков С. Героизм и подвижничество // Вехи. М., 1991.

12. Бунин И. С. Публицистика 1918 1953 годов. — М., 1998.

13. В.В. 85-летие Бориса Константиновича Зайцева. // Возрождение. 1966. №174.

14. Вейдле В.В. Русский писатель (К 80-летию Зайцева). // Вестник РСХД. 1961. №60.

15. Воропаева Е. "Афон" Бориса Зайцева. //Литературная учеба. 1990. №4. Воропаева Е.В. Жизнь и творчество Б. Зайцева. // Б.К. Зайцев. Собр. соч. в 3-х тт. М., 1993.

16. Воропаева Е.В. Мы Россию даже мало знаем. Прометей. М., 1990. Вышеславцев Б. П. Сердце в христианской и индийской мистике // Вопросы философии, 1990, № 4.

17. Вышеславцев Б. П. Этика преображенного эроса. — М.: Республика, 1994.

18. Г.А. Б. Зайцев. Дальний край. // Русская книга. 1922. № 9.

19. Гиппиус 3. Борис Зайцев. Преподобный Сергий Радонежский. УМСА-Ргезз.

20. Париж, 1925. // Современные записки. 1925. Кн.25.

21. Гиппиус 3. Тварное // Весы. — М.: Скорпион, 1907, № 3.

22. Глед Дж. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. — М.1. Книжная палата, 1991.

23. Голиков В.Г. О бодром и усталом. (Рассказы В. Короленко и Б. Зайцева). // Вестник знания. 1915. № 2

24. Горбов Д. 90-летие Бориса Зайцева. // Возрождение. 1971. № 230.

25. Горбов Д. Б. Зайцев. Река времен. // Возрождение. 1965. № 163.

26. Горбов Д. Борис Зайцев. Далекое. // Возрождение. 1965. № 167

27. Горбов Д. Мертвая красота и живучее безобразие. ("Алексий, Божийчеловек"). П Красная новь. 1926. № 7.

28. Горбов Д.А. 10 лет литературы за рубежом. // Печать и революция. 1927. №8.

29. Городецкая Н. В гостях у Б. Зайцева. // Возрождение. 1931. 13 января. № 2051.

30. Грибановский П.В. Борис Зайцев о монастырях. //Вестник РСХД. 1976. № 117.

31. Гройс Б. Поиск русской национальной идентичности // Россия и Германия: опыт философского диалога. М.: Медиум, 1993.

32. Гуревич А. Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников. — М.: Искусство, 1989.

33. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. — СПб.: — М., 1882. Т. 4

34. Дунаев М. М. Вера в горниле сомнений: Православие и русская литература в 17-20 веках. — М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2002.

35. Ершов П. Б. Зайцев. Чехов. Литературные биографии. // Новый журнал. 1954. Кн. 39.

36. Ершов П.Е. Б. Зайцев. Древо жизни. // Новый журнал. 1953. Кн. 34. Живов В. М. Святость // Живов В. М. Краткий словарь агиографических терминов. — М.: Гнозис, 1994.

37. Завалишин В. Борис Зайцев. (К восьмидесятилетию.) // Новый журнал. 1961. Кн. 63.

38. Зайцев Б. К. Афон. — М.: Терра, 1993.

39. Зайцев Б. К. Валаам. — М: Терра, 1993.

40. Зайцев Б. К. Дом в Пассии. Роман. — М.: Русская книга, 2002.

41. Зайцев Б. К. Другая Вера («Повесть временных лет») // Новый журнал (Нью1. Йорк). 1969. № 95.

42. Зайцев Б. К. Золотой узор. Роман. — М.: Русская книга, 2002. Зайцев Б. К. Люди Божии. — СПб.: Пушкинский Дом, 1991.

43. Зайцев Б. К. Молодость — Россия // Зайцев Б. К. Голубая звезда: повести ирассказы. Из воспоминаний. —М.: Худож. литература, 1989.

44. Зайцев Б. К. О себе // Возрождение. Париж, 1957, № 70.

45. Зайцев Б. К. Обращение к молодежи // Старые —молодым. Мюнхен, 1990.

46. Зайцев Б. К. Преподобный Сергий Радонежский. — М.: Терра, 1993.

47. Зайцев Б. К. Рассказы. — СПб.: Шиповник, 1907.

48. Зайцев Б. К. Странное путешествие // С того берега: Писатели русского зарубежья о России. В 2 т. — М., Водолей. 1992. — Т. 1 Захарова В. Т. Импрессионистические тенденции в русской прозе начала 20 века. — М.: Изд-во МГПИ, 1993.

49. Зеньковский В. В. Апологетика. — М.: Лепта-Пресс, 2004.

50. Зеньковский В. В. История русской философии. // Париж, 1989.

51. Зеньковский В. Принципы православной антропологии // Русскаярелигиозная антропология. Т. 2: Антология. — М.: Московскийфилософский фонд, Московская духовная академия, 1997.

52. Зеньковский В. Религиозные темы в творчестве Б.К. Зайцева. // Вестник1. РСХД. 1952. № 1.

53. Илларион (Троицкий), архимандрит. Христианства нет без Церкви. — М., 1992.

54. Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. — М.: ООО «Издательство ACT», 2004.

55. История русской литературы: в 4 т., — Л.: Наука, 1983, Т. 4.

56. Исупов К. Г. Философия и литература «серебряного века» (сближения иперекрестки). —М.: Республика, 2000.

57. Казак В. Лексикон русской литературы XX века. М.: Культура, 1996.

58. Казаков Ю. Зайцев Б.К. Беседы в Париже. // Литературная газета. 1990. 25 июля. № 30.

59. Киприан (Керн), архимандрит. Литература и жизнь. Б.К. Зайцев // Возрождение. 1951. № 17.

60. Киприан (Керн), архимандрит. Духовные предки Григория Паламы. // Париж, 1942.

61. Климова С. М. Феноменология святости и страстности в русской философии культуры. — СПб.: Алтейя. 2004.

62. Ковалевский П. Е. Зарубежная Россия: История и культурно-просветительская работа за полвека. 1920 1970. // Париж, 1971. Колонтовская Е. Новости беллетристики // Газ. «Сибирская жизнь»: 28.07.1913

63. Литература русского зарубежья возвращается на родину. Вып. первый. Ч. 1-2 — М.: Рудомино, 1993.

64. Лихоносов В. Привет из старой России. // Литературная учеба. — М., 1991. №5.

65. Лодыженский Вл. Поэт долга и примирения. Перезвоны. 1926. № 26.

66. Лосев А. Философия. Мифология. Культура. — М., 1991.

67. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. —М.: Прогресс, 1990.

68. Лосский В. Н. Догматическое богословие. — М., 1991.

69. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. — М.: Центр «СЭИ». Приложение к журналу «Трибуна». Религиозно-философская серия. Вып. 1. 1991.

70. Лосский Н. Преподобный Сергий Радонежский и Серафим Саровский (по поводу книги Б.Зайцева И В.Ильина). Путь. 1926. № 2 Львов-Рогачевский В. Тихий Петя о бурной эпохе. Б. Зайцев. Дальний край. // Современник. 1913. № 9.

71. Любомудров А. М. «Показать бы вам светлый Божий мир.! (Лирическое эссе Б. Зайцева «Уединение» — полемический отклик на «Двенадцать» Блока) // Проблемы изучения жизни и творчества Б. Зайцева. Вып. 3. Калуга: Гриф, 2001.

72. Маршен Ж. Ответственность художника // Самопознание европейской культуры XX века. — М., 1991.

73. Михайлов О. Литература русского зарубежья. — М.: Дрофа, 1995. Михайлов Олег. Интуиция родины. О Б.Зайцеве. // Литературная газета. 1989. 3 мая.

74. Можайская О.Н. Божественная комедия. Ад. Перевод Б. Зайцева. // Мосты. 1962. №9.

75. Мочульский К. Б. Зайцев. // Звено. 1926. № 202.

76. Мочульский К. Б. Зайцев. Путешествие Глеба. // Современные записки. 1937. Т. 64.

77. Назарова JI.H. О книге Б.К.Зайцева "Жизнь Тургенева". // И.С.Тургенев и русская литература. — Курск. 1982.

78. Назарова JI.H. О литературном наследии русского прозаика. Б.К. Зайцев о русских и советских писателях. // Русская литература. 1989. № 1. Недзельский Е. Дар созерцания и скромности. // Воля России. 1926/1927. № 12/1.

79. Николаева О. Православие и свобода. — М.: Издательство Московского Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2002.

80. Ницше Ф. К генеалогии морали // Ницше Ф. Сочинения: в 2-х т. Т. 2. — М.: Мысль, 1990.

81. Осипов С. Долгая жизнь Б. Зайцева. // Б. Зайцев. Люди божие. М., 1991. Осоргин М. Этюды о писателях. Б.К.Зайцев. // Новая русская книга. 1923. № 3/4.

82. Осоргин М. Статья из цикла «Силуэты» // Автограф. РГАЛИ, ф. 860. оп.1. ед. хр. 158.

83. Острецов В. М. Великая ложь романтизма // Слово. 1991, № 6.

84. Ответ на анкету. Как вы стали писателем? // Иллюстрированная Россия. 1934. 8 декабря.

85. Оцуп Н. Борис Зайцев. Странное путешествие. 1927. // Современные записки. 1928. Кн. 37.

86. Памяти Б.К. Зайцева. // Современник. 1972. № 24.

87. Писатели русского зарубежья: Лит. Энциклопедия Русского зарубежья. 1918 1940. — М.: РОССПЭН, 1996.

88. Письма Б. Зайцева Буниным // Новый журнал (Ныо-Йорк), 1982. № 149. Плетнев Р. О. "Далеком" Б. Зайцева. // Новый журнал. 1966. № 83. Полный церковно-славянский словарь / Под ред. Г. Дьяченко. Репр. Изд. 1900. —М.: Изд. Московской патриархии, 1993.

89. Полякова М.А. Лирическая проза И.А. Бунина и Б.К. Зайцева (к. 1890-1900).

90. И. Бунин о литературном процессе нач. XX века (до 17 г.). — Л., 1985.

91. Полякова Р. Вст. ст. Послесловие Игумена Андроника (Трубачева) об очерке

92. Б. Зайцева "Валаам". // Литературная учеба. 1991. Кн. 1.

93. Пономарев E.H. Россия, растворенная в вечности. Жанр житийной биографиив литературе русской эмиграции // Вопросы литературы, 2004, Январь1. Февраль.

94. Прозоров Ю.М. История литературного очрка (Б.К. Зайцев. Жуковский). // Русская литература. 1988 № 2.

95. Прокопов Т.Ф. Борис Зайцев. Вехи судьбы. Зайцев Б.К. Дальний край. — М., Современник, 1990.

96. Прокопов Т.Ф. Предисл., публ. Б.К. Зайцев. Литературные портреты: Мемуары русского писателя 1881-1972.//Знамя. 1989. Кн. 10. Прокопов Т.Ф. Публ. и послесл. - Б. Зайцев. Преподобный Сергий Радонежский. // Дон. 1990. №3.

97. Протопресвитер Михаил Помазанский. Мысли о Православии. — М.: Лепта1. Пресс, 2004.

98. Раев М. Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции. — М., 1994.

99. Редакция. К юбилею Б.К. Зайцева. // Новый дом. 1926. № 2

100. Ржевский Л.Д. Тема о непреходящем. // Мосты. 1961. № 7.

101. Ровицкая Ю. В. Образ юродивого в контексте влияния идей Ф. М.

102. Достоевского на творчество Б. Зайцева: Романы «Идиот» и «Голубая звезда»

103. Этногерменевтика: Некоторые подходы к проблеме. Вып. 4. Кемереово,1999.

104. Романенко А. Земные странствия Бориса Зайцева. Зайцев Б. К. Голубая звезда. — М., Московский рабочий, 1989. С. 5-31.

105. Русская литература в эмиграции. / Сб ст. под ред. Н.П. Полторацкого. — Питтсбург, 1972.

106. Рындина Л. "Тихие зори" Б. Зайцева. // Мосты. 1962. № 9. Сабиров В. Ш. Жизнь. Смерть. Бессмертие // Человек. 2000. № 5. Свешников Вл. (протоиерей). Очерки христианской этики. — М.: Паломник, 2001.

107. Синеокая 10. В. Восприятие идей Ницше в России: основные этапы, тенденции, значения. — СПб., Изд-во СПб ГУ, 1999.

108. Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. — М.; — Л.: АН СССР, 1962. Т. 13.

109. Смирнов Н. На том берегу. Заметки об эмигрантской литературе. "Золотой узор". // Новый мир. 1926.

110. Соколов А. Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. — М.: Изд-во МГУ, 1991.

111. Соловьев Вл. История и будущность теократии // Собр. соч. Т. 4.

112. Соловьев Вл. С. Оправдание добра. — М.: Пробел, 2000.

113. Соловьев Вл. С. Философия искусства и литературная критика. — М.:1. Летний сад, 1991.

114. Степанов 10. С. «Жрец» нарекись и знаменуйся: «жертва» (К Понтию «интеллигенция» в истории российского менталитета) // Русская интеллигенция в XX веке. — М.: РГГУ, 1997.

115. Степанова Т.М. Рациональное и эмоциональное в публицистике Б. Зайцева // Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре: — Волгоград.: Перемена, 2001.

116. Степанова Т. М. Поэзия и правда, структура и поэтика публицистической прозы Бориса Зайцева. — М.: Изд-во МГОУ, 2003.

117. Степун Ф. Борису Константиновичу Зайцеву. К его 80-летию. // Мосты. 1971. №7.

118. Степун Ф. Б. Зайцев. Анна. // Современные заметки. 1930. Т. 41.

119. Степун Ф. О будущем возрождении России // Степун Ф. Чаемая Россия. —1. М.: Пробел, 1999.

120. Степун Федор. Встречи. — Нью-Йорк., 1968.

121. Страховский Л.И. О Б. Зайцеве. // Современник. 1962. № 5.

122. Струве Г. П. Русская литература в изгнании. — Париж-Москва, 1996.

123. Струве Н. Писатель-праведник. Памяти Б.К. Зайцева. // Вестник РСХД. 1971.101/102. С.317.

124. Субири К. Сверхприродное бытие: Бог и обожение в теологии св. Павла // Человек. 2000. № 2.

125. Таубер Е.Л. Борис Зайцев. Река времен. // Новый журнал. 1969. Кн. 94. Таубер Е.Л. В пути находящиеся. О творчестве Б. Зайцева. // Грани. 1957. №33.

126. Толстой Л. Н. Полн. Собр. соч.: В 90 т. Т. 53. — М.: Академкнига, 1953. Топоров В. Н. Вещь в антропоцентрической перспективе // Aegшnox МСМХСШ. — М.: Книжный сад, 1993.

127. Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. В 2 т. — М.: Гнозис, Т. 1, 1995.

128. Тростников В. Православная цивилизация. Исторические корни и отличительные черты. — М.: Издательский Дом Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», 2004.

129. Трубецкой Ю. Из творчества Б.К. Зайцева. // Возрождение. 1952. № 21. Тхоржевский И. Б. Зайцев. Тхоржевский И. Русская литература. — Париж. 1946.

130. Ульянов Н. Б.К. Зайцев (К 80-летию). // Диптих. Нью-Йорк. 1967. Федоров Н. Б. К. Зайцев. Чехов. Изд-во им, Чехова. Н.-й.,1954. // Опыты. 1955. №4.

131. Федотов Г. Б. Зайцев. Афон. // Современные записки. 1930. Т. 41.

132. Федотов Г. П. Судьба и грехи России: Избранные статьи по философиирусской истории и культуры в 2 тт. Т. 2. — СПб., 1991.

133. Федотов Г. П. Трагедия интеллигенции // Лицо России. — Париж, 1988.

134. Флоровский Г. В. Христианство и цивилизация // Флоровский Г. В.

135. Избранные богословские статьи. — М.: Пробел, 2000.

136. Флоровский Г. Пути русского богословия. — Париж, 1981.

137. Франк С. Реальность и человек. — М. 1997.

138. Хоружий С. Аналитический словарь исихасткой антропологии // Снергия. — М., 1995.

139. Чуковский К.И. Зайцев Б.К. Документы свидетельствующие // Из фондов Центра Хранения совр. документации (ЦСХД): Корней Чуковский о Бор. Зайцеве. // Вопросы литературы. 1989. № 6. Шаховская 3. Отражения. — Париж., 1975.

140. Шиляева А. Б. Зайцев. Река времен. // Новый журнал. 1969. Кн. 95.

141. Шиляева А. Б.К. Зайцев. // Новый журнал. 1972. Кн. 106.

142. Шиляева А. Борис Зайцев и его беллетризованные биографии. — Нью1. Йорк. 1971.

143. Шмелев Б. К. Старый Валаам. — М.: Странник, 2003. Шмелев И. С. Рубеж // — М.: 1992, № 5.

144. Ямпольский М. Я не увижу знаменитой Федры. Заметки о репрезентациисмерти в барочной трагедии // НЛО. 2000. 44 (4).

145. Яновский B.C. Б. Зайцев. // Русские заметки. 1939. № 16.

146. Ященко А. Пессимистическое искусство. (Ф.Сологуб, Б. Зайцев, Г. Чулков) //1. Новая жизнь. 1911. № 3.

147. Aschenbrenner M. Ivan Schmelew // Schriften der Albertus Universität.1. Königsberg-Berlin, 1937.

148. Aspects of Church History. Belmont, 1974.

149. Barda A. Bibliographie des oeuvres de Z.Hippius. — P., 1975.

150. Bedford C.H. The Seeker: D.S. Merezhkovsky. — Lawrence (Kansas), 1975.

151. Pachmuss T. D.S. Merezhkovsky in exile: The master of the genre ofbiographie romancee.—N.Y., 1990.

152. Bethea D. Vladislav Khodasevich: His life and Works. Princeton 1983.

153. Beyer Th. R., Kratz G., Werner X. Russis-che Autoren und Verlage in Berlin nachdem Ersten Weltkrieg. — В., 1987.

154. Beyer Th.R. Andrej Belyj: The Berlin years, 1921-1923 // Ztschr. fur slavische Philologie.— 1990. —Bd. l.H. 1.

155. Boobbyer ph. S.L. Frank. The Life and Work of Russian Philosopher, 1877-1950. Athens, 1995.

156. Christian R.F. Some unpublished poems of N.Bachtin // Oxford Slavonic papers.1977. —Vol. 10.

157. Christianity and Culture. Belmont, 1974.

158. Clemant O. Berdiaev. Paris, 1991.

159. Creation and Redemption. Belmont, 1976.

160. Davis R. Leonid Andreev: Manuscripts in the coll. of Vadim, Valentin a. Dictionary of Russian women writers/ Ed/ by Ledkovske., Rosenthal Sh., Zarin М/. West-port (Conn.); L., 1994.

161. Dienes L. Bibliographie des oeuvres de Gaito Gazdanov. — P., 1982. Dienes L. Russian literature in exile: The life a. work of Gajto Gazdanov. — München, 1982; no-рус: Диенеш Jl. Г.Газданов: Жизнь и творчество. — Владикавказ, 1995.

162. Gradovska Y. The problem of historical destiny in the works of M. Aldanov. -Toronto, 1969.

163. Ossorguine-Bakounine T. L'émigration russe en Europe: Catalogue collectif des périodiques en langue russe. 1855-1940.- P., 1990.

164. Pachmuss T. Intellect and ideas in action: Sel. correspondence of Z. Hippius. — Mtinchen, 1972. — Текст англ., рус, фр.

165. Pachmuss T. Z. Hippius: An intellectual profile. — Carbondale, 1971. Pervouchine N. La place de B. Zaitsev dans la literature russe du XX siecle // Etudes Slaves et Est-Europeenes, 1969.

166. Porret E. Nicolas Berdiaeff, prophete des temps nouveaux. — Neuchatel, 1951.

167. Rejtblat A. Julij Aichenvald in Berlin // Russische Emigration in Deutschaland. 1918 bis 1941.-Berlin, 1995.

168. Schatoff M. Haifa century of Russian serials. 1917-1968.- N.H., 1969-1972. 4 vols.

169. Setschkareff V. Der Schriftsteller als Literaturkritiker: Tolstoj u. Dostoevskij im Werk Aldanoys// Ztschr. Fur slaviche Philologie.- Heidelberg, 1986. Bd 46. The Ecumenical World of Orthodox Civization. The Hague, 1974/