Феноменология святости и страстности в русской философии культуры тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 24.00.01, доктор философских наук Климова, Светлана Мушаиловна

• Климова, Светлана Мушаиловна
• доктор философских наук
• 2004

Оглавление диссертации доктор философских наук Климова, Светлана Мушаиловна

I. ВВЕДЕНИЕ.

II. ЧАСТЬ I. КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ СВЯТОСТИ И СТРАСТНОСТИ В ПРАВОСЛАВНОМ ДИСКУРСЕ, ИХ ДЕСКРИПЦИЯ В НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЕ.

Глава 1. Святость как концепт православия.

§1. Религиозно-семантическое определение святости.

§2. Святость и иночество.

§3. Православный опыт постижения святости.

Глава 2. Страстность как концепт православия.

§1. Страстность и чувственность.

§2. Православный опыт описания страстности.

Глава 3. Дескрипция святости и страстности в народной культуре.

§1. Семантика терминов «святость» и «страстность» в народном православии.

§2. Мифологема святых в русской духовной культуре.

§3. Мифологема о святости и страстности русской женщины.

ПЪ ЧАСТЬ И. ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ КОНЦЕПТОВ СВЯТОСТИ И СТРАСТНОСТИ

НА ПРИМЕРЕ ТВОРЧЕСТВА Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО).

Глава 1. Публицистика.

§1. Мифотворчество. 88!

§2. Святость и страстность в мировоззрении Ф. М. Достоевского.

§3. Литературный миф о святости и страстности русской женщины.,

Глава 21 Художественное осмысление концептов святости и страстности в романе «Братья Карамазовы».

§1^ Карамазовский космос. Неопределенность как хронотоп.

§2. Житие Алеши. »ш^й ^Шл^

§ 3. Святость и страстность в диалогах Зосимы с русской интеллигенцией.

§41 Оппозиция святости и страстности в образах праведника и грешника.

§5. Карамазовский вопрос как центральный вопрос русской жизни.

§6. Концептуализация святости и страстности в символических образах романа.

§7. «Бунт» и «Легенда о Великом Инквизиторе» как pro et contra» концептов святости и страстности;

§ 8. Рай и ад как религиозная оппозиция святости и страстности в романе.

IV. ЧАСТЫЙ; СВЯТОСТЬ И СТРАСТНОСТЬ КАК ПРИНЦИП ДЕСКРИПЦИИ РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ;

Глава 1; Феномен русской интеллигенции.,

Глава 2. История русской философии:как «трагедия» святости иг страстности русской интеллигенции. ^

§ 1. Маргинальные черты русской интеллигенции.

§ 2. Типология святости/страстности русской интеллигенции.

§ 3. Дискурсивная оппозиция святости и страстности русской интеллигенции.

Глава 31 Типология святости и страстности в русской философской культуре «серебряного» века., 235;

§ 1. Творчество как форма реализации святости/страстности в русской философии.

§ 2. Мифологема страстного страстотерпца в русской философии ^ культуры;

§}3. Философский миф о святости и страстности русской женщины.

V. ЧАСТЬ IV. ДЕСКРИПЦИЯ СВЯТОСТИ И СТРАСТНОСТИ В ФИЛОСОФИИ В. В. РОЗАНОВА;

§ 11В: В.Розанов. Мифотворчество как дискурс.

§ 2. «Мениппея» и «опавшие листья»: жанровые особенности.

§ 3; Специфика жанра «опавших листьев». Трилогия и ее герой.

§ 4; Дескрипция переживания в интимной философии

В.В.* Розанова. л

§ 5. Святость и страстность как оппозиция жизни и слова.

§ 6. Святость и страстность в философском дискурсе

В. В. Розанова.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Феноменология святости и страстности в русской философии культуры»

актуальность темы.

Философия «русского 1 зарубежья» породила известный; бум в период перестройки, который, казалось бы, затих к концу прошлого века. Начало XXI века; отмеченное явлением глобального терроризма, создало новый контекст осмысления русской; философской мысли. После 11 сентября 2001' года в мире снова «замаячил» призрак вселенской катастрофы и вновь стала насущной потребность понимания природы религиозного сознания; действий разума; любви и ? ненависти, сплетенных в клубок фанатизма, экстремизма, политики и веры. Дескрипция русской философии культуры рубежа Х1Х-ХХ веко в в этом контексте представляет собой в какой-то степени «учебник» современной истории и энциклопедию тем и решений, которые невозможно проигнорировать в поисках адекватного «ответа» на «вызов» сегодняшнего времени.

Изучение отечественной философской культуры, предполагает в этом свете: необходимость ее глубокого концептуального осмысления. Феноменология святости и страстности представляет собой одну из таких концептуализаций, в которой - явно или неявно - просматриваются предпосылки, побудительные мотивы и целевые интенции развития русской' религиозно-философской> мысли П-й пол: XIX - нач. XX вв; Дескрипция? святости и страстности может стать составляющей-интегральной концепции русской философии культуры, направленной на постижение ее внутренней целостности.

Стараниями культурологов, лингвистов, изучающих древние языки; и. заключенную в них религиозную лексику, философов и литературоведов,. религиоведов, текстологов, патрологов и христианских мыслителей к настоящему времени накоплен значительный конкретный материал, позволяющий реконструировать представления о святости и страстности в; различных текстах русской культуры. В свете историко-философских, этнолингвистических, феноменологических разработок в области философской антропологию возможно новое переосмысление дискурсов; православного, народного и индивидуального сознания, специфически описывающих и концептуализирующих данные феномены.

В последние десятилетия лингвистика и этнофилология предоставляют наиболее существенные данные для изучения феноменов и состояний религиозного сознания; к которым, безусловно, относятся святость и страстность. Объединение философии и культурологии с современным языкознанием, опирающимся« на дескриптивный метод анализа, сегодня очевидно для всей гуманитарной сферы. В нынешнем философском каркасе источниковедения; обязательны* ссылки на важнейшие лингвистические концепции Р. Барта, Э. Бенвениста, А. Мейе, Р. Якобсона, В. М. Живова, Н. И: Толстого, В.Н. Топорова, O.Hi Трубачева, Б.А. Успенского, Ю. М: Лотмана иг других. Очевидно; что обращение к классическим учениям» и исследовательским открытиям А.Н. Афанасьева, Ф.И. Буслаева, В; И! Даля, A.A. Потебни, А.Н; Веселовского, Ф.Ф^ Зелинского по-прежнему актуально при описании особенностей русской ментальности XIX — нач. ХХвв: .

Начиная- со второй половины XIX в., в литературе, философии и публицистике смыслы православно-религиозного культурногокосмоса были специфически перекодированы в язык светской» культуры — философии, филологии; политики. В; результате на основе «вторичной» перекодировки религиозного словаря' культуры возникли и стали функционировать важнейшие мифологемы эпохи.

Добротолюбие», труды отцов Восточной Церкви, переводимые в «тиши» русских монастырей в конце XVIII — начале XIX века, оказались специфическим, субстратом1 последующих религиозных, психологических и идейных трансформаций в русской философии культуры последней четверти.

XIX- нач. XX вв. Описанный святыми отцами мир религиозных смыслов и ценностей - и внутренних, и внешних, с феноменологической точки зрения< равным образом становится объектом сознания, достоянием мира культуры. Отцы церкви учили о «внутренней целостности ума», о специфике «умного делания» - исихастской молитве, то есть о сознании-уме-внутреннем человеке, отличающемся и в то же время связанном с «плотским умом» -внешним человеком. Эти идеи были глубоко пережиты русскими философами,, сделавшими святоотеческую мысль «идейной платформой» дальнейшего философского анализа и сформировали их подвижническое мироощущение. С философской точки зрения изучение аскезы и исихазма, данное в святоотеческой; литературе, важно как представление об опыте «человека в подвиге» (С. Хоружий), принадлежащего пограничной области человеческого бытия.

Философская дескрипция в процессе трансформации основных религиозных понятий и текстов «обнаруживает» святость и страстность как пограничные состояния; ментальности, отраженные как. в художественных, теоретических, так и народных текстах. В силу этого описание святости и страстности как смыслоорганизующих и ключевых состояний русского религиозного сознания особенно важно и актуально для осмысления! историко-философских- тенденций: и- избранных" историко-культурных «путей» развития. Это осмысление позволяет обнаружить тот факт, что рассматриваемые концепты и соотносимые с ними переживания-состояния простираются и за пределы собственно религиозного сознания, включаясь в другие его структуры и обеспечивая возможность религиозной мотивации изначально нерелигиозных понятий и действий. «Философский подъем тридцатых и сороковых годов имел двойной исход. Для одних открылся путь в Церковь, путь религиозного восстановления, - религиозный апокатастазис мысли и воли. Для других это был путь в безверие и даже в прямое богоборчество»1.

В первые десятилетия XIX века эмоциональное отношение к миру выступило в качестве психологической; предпосылки формирования рационального осмысления и созидания мира «русских» идей. Как заметил Г. П. Федотов, история литературных, философских, социальных идей' того времени была не чем иным, как субъективным переосмыслением всевозможных проблем в процессе самоописания русской интеллигенции. Поэзия, а затем и русская проза сформировали особый мир интеллигентских переживаний, страстное отношение к жизни, ее идеализацию. Метафизической основой страстности явилась поэтически представленная религиозность интеллигентского мировосприятия, аккумулирующая в себе многие элементы, духовности, переосмысленной»с точки зрения тогдашнего рационализма и спиритуализма и при* этом опирающейся на христианский дискурс.

Православный дискурс: святоотеческой литературы, и дескрипция народной культуры, будучи духовным субстратом философской рефлексии того времени, явились одним из; «базовых словарей», в использовании которого складывался особый язык философии культуры русского общества, описывающий- важнейшие: мировоззренческие: оппозиции- и~ коллизии философского сознания. Это оппозиции христианства и язычества, веры и безверия; России и Запада, церкви и интеллигенции, «Афродиты Небесной» и «Афродиты земной», души и тела, горнего и дольнего, святого и грешного. Ошг в разной степени впитывали в себя важнейшие; религиозно-дискурсивные христианские и народные представления о святости и страстности.

Феноменология святости и страстности также включает в; свою семантическую структуру соответствующие смыслы, такие как жизнь и

1 Флоровский Г. П. Пути русского богословия. - Париж, 1937. С. 246. смерть, смерть и бессмертие, любовь и страсть, эгоизм и самопожертвование, образующие сердцевину религиозно-философской мысли и задающие эти предельные смыслы самой философии культуры. Они же позволяют воссоздать и круг культурно-смысловых категорий, бывших объектами пристального философского внимания: божественное и дьявольское, софийностъ и инферналъностъ, добро и зло, долг и честь, «свой и чужой», правда и истина, интеллигенция и народ, мужское и- женское и т.п.

Святость и страстность, рассмотренные в диссертации как смыслоорганизующие начала и границы (пределы) православно-антропологического космоса, телесной, душевной и: духовной жизни человека представлены в качестве своеобразной дуальной модели организации христианского мировоззрения, на языке которой можно описать существо многих процессов и явлений русской культуры. С одной стороны, феноменология святости; и страстности позволяет переосмыслить такие важнейшие культурно-философские и религиозные определения святости как смирение, покаяние, иночество, страдание, страстотерпие, кенозис, соборность, софийностъ, подвижничество, профетизм, праведность. С другой стороны, феноменология страстности раскрывается в дескриптивном- многообразии:- религиозном- - рассмотрение- страстей-страданий Христовых, страстных помыслов, смертных грехов; поэтически-философском - плотской страстности как разрушающей человека (Ф. Тютчев,- Ф. Достоевский, Н. Гоголь, Л: Толстой, Н. Лесков, Д. Мережковский), культурологическом дискурсе — анализ «содолштства» (В. Розанов), эгоизма и ресентимента, терроризма, антихристианства («Вехи»), мирового зла (Вл. Соловьев), идеи сатанизма «великого инквизитора» (Ф. Достоевский), описывающем страсть как страдание, муку и (само)разрушение не только личности, но и общества, и культуры в целом. Философы, обнаруживая известный антиномизм в собственных воззрениях, пытаются «снять» их в синтезирующих понятиях. Таковы концепты страстного страстотерпца (Ф. Достоевский), святой плоти (Д. Мережковский/3. Гиппиус), религии пола и семьи (В. Розанов), святой телесности (Вл. Соловьев), святого сладострастия (С. Соловьев), светского аскетизма (С. Булгаков) и др., вплоть до материалистического идеализма (А. Лосев).

Феноменология святости и страстности позволяет осмыслить определенные аспекты как экзистенциальных, так и парадигматических основ философствования в целом, объяснить специфическую подоплеку создания грандиозных философских проектов, позволявших философам «соединять» апокалиптику и социализм, героизм и подвижничество, соборность и всеединство, богочеловечество и человекобожество и т.п.

Круг сугубо «русских» философско-культурологических проблем:. Россия-Европа, Запад-Восток, Бог-Инквизитор, народ-интеллигенция, любовь-страсть, дух-плоть, сердце-разум,, теургия-революция и т.д., был тесно связан; с определением места, роли и значения в культуре и- истории тех, кто эти проблемы формулировал и пытался разрешить. Основной задачей философии культуры стал поиск способа «введения» личности в историю; Философия, как «личное дело философов» (Вл. Соловьев), как- проявление человеческой- субъективности была-направлена не только на поиск смысла истории, но и «телоса» (телеологии) самого познающего, обнаруживающего/творящего этот смысл субъекта. Творцы идей оценивали свое место в одном; ряду с Творцом мира, воспринимали себя (явно или неявно) Его со-творцами. Начиная с А. Радищева, но главным образом- со славянофилов и П. Чаадаева, явно наблюдается процесс самоидентификации русской интеллигенции в ходе ее самоописания, своеобразно преломленного в описании, постижении и проникновении в природу Другого, в контакте с которым и осуществляется л самопознание и жизненная самореализация. Оппозиция «свой/чужой» становится имманентной характеристикой русской творческой; интеллигенции, которая заключила фактологичность мира «в скобки», сосредотачивая внимание на собственных переживаниях этого мира; «опредмечивая» их в художественных, философских, публицистических текстах. Интеллигентские переживания становятся той «бытийственностью», на основе которой осуществляется разнообразная> смысло-конституирующая деятельность.

Именно переживания явились почвой, позволившей обрести русской литературе подлинно философский смысл, вскрывая! имманентную связь философии и литературы. В них осуществлялось «строительство» языка,. в котором; понятия, освобожденные от традиционных смыслов, обретали новую жизнь и становились причиной рождения нового типа людей, каких еще не было: в- русской культуре. Речь идет, прежде всего, о нашей страстной интеллигенции, которая- взяла на себя миссионерскую функцию «спасительницы» русского народа, бессознательно идентифицировав свою жизнь, (переживания) с православным; подвигом святости. В XIX веке доминировало» два типа «идейных/идеологических» страстей: страсть к философии и страсть к политике. И та и другая первоначально возникли как результат душевного иере^г/вднмя русскими-интеллигентами-своегоособого* статуса. Страсть к философии и страсть к политике как «единство противоположностей» оказались в пространстве одних и тех же дискурсивно-смысловых и культурных коннотаций эпохи.

Задача изучения феноменологии святости и страстности ' сопряжена с рядом значительных трудностей. Из рассмотрения пришлось изъять многие «сопутствующие» социальные и культурные факторы, обеспечивающие всестороннее видение проблемы. Отталкиваясь от анализа традиционного

2 Отсюда следует негласная прескрилция в истории русской философии: включение «личной драмы» -состояния переживания - в систему «личного дела» - философствования. религиозного словаря культуры, как «универсального», внимание было сосредоточено на православно-дискурсивной природе светских явлений. В' стороне остался; философский и социокультурный анализ многообразия социорелигиозных, этнорелигиозных, масонских и сектантских сообществ, безусловно, влиявших на создание мозаичной мировоззренческой картины мира, но не имевших первостепенного значения в ее формировании.

СТЕПЕНЬ РАЗРАБОТАННОСТИ ТЕМЫ;

Так как в рассматриваемой постановке данная тема не была объектом специального научного или философского исследования, то необходимо указать а на существование значительного количества работ, описывающих состояния или феномены святости и страстности, в самых различных срезах и направлениях. Bf работе была; использована литература определенного характера, концептуально соединившая научные изыскания с дескрипцией выделенных составляющих русской культуры. Поэтому степень разработанности по отдельным направлениям следующая: общефилософские и культурологические работы последнего десятилетия: П. П. Апрышко, П. С. Гуревич, F. В: Драч, И. И. Евлампиев, А. Ф. Замалеев, И: В. Кондаков, Т. Ф. Кузнецова, М. А. Маслин, А. Пайман. Различные аспекты русской философской'культуры рассматриваются- в трудах А. И: Абрамова, G. G. Аверинцева, П. П. Гайденко, М.Н. Громова, A.B. Панибратцева, А. В: Семушкина, В:В. Сербиненко, С. С. Хоружего и др. исследователей истории и персоналий русской философии. Религиозная и богословская литература: помимо общезначимых памятников святоотеческой мысли (включая «Добротолюбие»), представленных в первой части работы и библиографии, можно указать на ряд фундаментальных исследований- современной богословской и философско-религиозной мысли; специальных исследований в этой области, взятых за основу в ходе прояснения: и концептуализации религиозных определений святости и страстности: G.W. Lampe, Leonard J:

Stenton, В. В. Зеньковский; В! Н. Лосский, митр. Антоний (Сурожский), И: Ф. Мейендорф, о. А. Мень, Д. В. Новиков, F. М. Прохоров, В. Ш. Сабиров, В. Н. Топоров, G. С. Хоружий: Феноменология святости и страстности в народной культуре рассмотрена с опорой на достаточно разработанный пласт этно филологических исследований, переработаны данные многих этимологических словарей русского языка и словарей; русских народных говоров,, указанных в библиографии, использованы выводы многих: исследователей, таких как Олеарий Адам, А. К. Байбурин, А. П. Забияко, А. И: Клебанов, В. Я. Пропп, Б. А. Рыбаков, С. Смирнов, Ю. Ml Степанов, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский; Г. П. Федотов.

Рассмотрение художественного осмысления концептов святости и страстности в творчестве Ф: М. Достоевского было осуществлено с опорой, главным образом, на «Дневники писателя» и романы разных лет. Не пересказывая существа тех подходов к осмыслению i творчества писателя, которые стали уже классическими в литературоведении (М. М. Бахтин) и в русской философии (Н. Бердяев,. Н. Михайловский; Д. Мережковский, В; Розановt и др.), в диссертации были учтены самые последние- веяния в научной литературе, связанные с именем: и творчеством Достоевского в соответствующем для данной темы контексте (работы В. Е. Ветловской, Т. М: Горичевой, В; Д: Рубина; F. И: Кабаковой; В; К. Кантора; В: А. Котельникова, Д. С. Лихачева, О. С. Соиной и др.).

Большое внимание уделено литературе, посвященной анализу природы и специфики русской интеллигенции. Большое значение в этом вопросе имели для автора труды: Mi Malia, R. Pips, Mi Raeff, P. Рорти, M. Шелера, P. Иванова-Разумника, о. Г. Флоровского, В: Н; Ильина, Ш Н. Милюкова; М. В. Лодыженского, В. Р. Лейкиной-Свирской, М. Могильнер, И. Паперно, В; М-Живова.

В изучении наследия В.В. Розанова можно; выделить несколько принципов. Первый, оценочный, охватил всю амплитуду чувств его современников: от восторга и пиетета (А. Устьинский, Э. Голлербах, М. Спасовский, В: Ховин), сдержанных и критических оценок (Д, Мережковский, 3. Гиппиус, А. Белый, П: Струве, Б. Грифцов и др.) до полного неприятия даже его имени (В1 Ленин, Л; Троцкий, А. Луначарский, публицисты - А. Пешехонов, Н.Стечкин,С. Шарапов; В. Буренин). Второй связан с осмыслением религиозно-философской> концепции В: Розанова в различных философских школах. Одни его считали «антихристианином» и «христоборцем» (Н. Бердяев, В. Свенцицкий, А. Закржевский, А. С. Глинка (Волжский); другие - великим апологетом религии семьи (А. Устьинский, П; Флоренский, М. Нестеров). В диссертации при изучении творчества Розанова обнажается третий принцип,, связанный с осмыслением стиля его работ, созданных в форме «опавших листьев». Авторская; методика; изучения розановских произведений; написанных в жанре «опавших листьев», их анализ в существенной степени был определен самой структурой этих работ В В. Розанова. Определенную роль в; формулировке этой методики; сыграла также и статья; Виктора Шкловского «Розанов». В ней с точки зрения формалистического подхода жанр «опавших листьев» рассматривался как определенная семантическая композиция - оксюморон. В литературоведении «методологический реализм» В. Б. Шкловского нашел поддержку в формалистическом- направлении? В. М:. Жирмунского. Безусловно; в исследовании учитывались многообразные подходы известных современных интерпретаторов творчества Розанова: Е. Барабанова, В1 Пишуна и С. Пишуна, А. Ремизова, В. Сукача, А. Синявского, В. Николюкина, В. Фатеева и др.

Метод художественной или ритмизованной прозы, обнаруживаемый в; стиле почтирукописности В. Розанова; был рассмотрен с опорой на работы А. Белого, М. Гиршмана, А; Г. Грека, Г. Н. Ивановой-Лукьяновой.

Дескрипция специфики мифа и мифомышления дана; с учетом достижений последних десятилетий в данной области. Не ставя перед собой задачу дополнительных изысканий в этой области, автор работы опирался на ставшие уже классическими, труды русских символистов Р. Барта. Э. Я. Голосовкера, К. Леви-Строса, А. Ф. Лосева, Е.М. Мелетинского и др.

В работе особое внимание уделялось разработке и концептуализации ряда частных понятий и проблем: учение о дуальной модели русской культуры обосновывалось в работах Ю. MJ Лотмана, Б. А. Успенского, В. М. Живова; описание средневековогокосмосав работах А. Я. Гуревича, Ж. Ля Гоффа; анализ понятия маргиналъности и маргинальной личности подробно рассмотрен в работе С. П. Гурина; понятие границы в трудах В. М. Живова, С. С. Хоружего; специальное исследование феномена страсти дано в монографии «А се грехи злые, смертные.».Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриалыюй России (Х- первая половина Х1Хв.). — М.: Ладомир, 1999, а также в работах Г.И: Кабаковой, И. С. Кона, И. Кубанова и других.

Необходимо отметить также крупнейшую монографию В. Н. Топорова, посвященную анализу феномена святости? в русской духовной культуре и единственное диссертационное исследование в отечественной философии:. Забияко А. П. Категория святости (философско-религиоведческий анализ). — Москва, 1998г, в которой подробнейшим образом; проанализированы концепции святого в современной философии: религии — Э. Дюркгейма, М; Мосса; Р. Otto, Н. Зедерблома, М. Элиаде, К. Юнга.

В целом в истории философии, истории религии; филологии, лингвистике, культурологии, философии языка накоплен огромный материал, открывающий новые теоретические и конкретно-исторические возможности- для дальнейшего исследования концептов святости и страстности в русской философии культуры.

ЦЕЛЬ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Исходя из степени научной разработанности проблемы, основной целью диссертационного исследования является выявление, описание и концептуализация таких компонентов религиозных переживаний и чувств, как святость и страстность в качестве смыслоорганизующих начал православного космоса и важнейших концептов философского, литературного и политического теоретизирования в конце XIX-нач. XX вв, специфически перекодировавшего данные религиозные концепты в дискурсах и «поведении» творцов светской культуры. Для реализации данной цели необходимо решить следующие задачи:

- представить дескрипцию данных феноменов в текстах православной, народной и секулярной культуры;

- описать процесс перекодирования святости и страстности в качестве смыслоорганизующих начал православного космоса в дискурсы отечественной философской культуры;

-рассмотреть святость и страстность в качестве характеристик маргинальных (пограничных типов) состояний и личностей; -проанализировать процесс сближения смыслообразов святости и страстности, вплоть до их «слияния», и как следствие этого, их ценностную неразличимость в ментальности эпохи;

- описать трансформацию аскетических практик в форму личностных мифов-«житий» и другие проявления мифологизирующего сознания;

- показать процесс переосмысления концептов святости и страстности в актах самоописания (идентификации) русской интеллигенции;

- рассмотреть новое бытование языка христианских символов и составляющих веры на основе вторичной переработки концептов святости и страстности в литературном и- философском мифотворчестве в эпоху модернизма;

- описать уникальный характер демонстрации модернистами представлений о святости и страстности как о переживаниях особого рода, функционирующих в дискурсе;

- рассмотреть своеобразие жанра «опавших листьев» (В; В. Розанов) как особого способа соединения святости и страстности. методология и методы

В целом методология диссертации имеет комплексный характер — автор стремился опереться на лучшие образцы теоретического опыта различных историко-философских и историко-культурных: направлений, синтезировать идеи феноменологического метода, структурализма, семиотики Р: Барта и структурной семиотики Ю. Лотмана. Б. Успенского, В. Топорова, исторической семантики Э. Бенвениста, этнолингвистики- и этнофилологии.

М. Хайдеггер указывал, что феноменологически можно изучать «все то, что принадлежит к способу выявления и ? экспликации и что составляет требуемую в этом исследовании концептуальность». В этом аспекте феноменологический метод представляет собой? наиболее плодотворный способ анализа, позволяющий за контекстуальным многообразием подходов (этимологическим, лингвистическим, историческим* психологическим и т. д.) найти общезначимую схему, универсальный смысл. Этот метод целесообразен и? при описании тех истоков, из которых рождается мир переживаний и чувств человека, к которым, безусловно, относятся смыслообразы святости и страстности. Процесс переживания, воплощенный; в текстах культуры, как специфический объект осмысления, рассматривается как основа «пересотворения» реальности посредством пересотворения языка, ее описывающего. Феноменология Гуссерля обнаруживает человеческую субъективность как единственную смысловую

3 Хайдеггер М. Бытие и время. - М., 1997. С.ЗО. инстанцию мира, «это, другими словами, специфически понимаемая сфера абсолютного».4 Как отмечал Гадамер, переживание;не исчерпывается своей способностью быть «последней данностью и основанием всякого познания»5. В нем есть, нечто незыблемое — способность жить (пере-жить) в особом напряжении/созидании самой жизни. Немецкому понятию erleben (переживать) в интерпретации X.-F. Гадамера, с точки зрения автора работы, соответствует понятие «живой жизни» Ф. Mi Достоевского.

С другой, стороны, феноменологический метод напрямую сопряжен с историко-культурным и историко-философским анализом функционирования явлений t и соответствующих концептов, что и позволяет понять и описать механизм формирования; и осмысления святости и страстности в их динамике. Немаловажное значение в; этом смысле принадлежит опыту христианской г антропологии, святоотеческому учению о»природе человека, его переживаниях (практика исихазма), давшему уникальный пример его целостного постижения. В трудах св. отцов; кроме канонической и литургической экзегетик, содержался опыт психологического понимания сущности человека и практический опыт постижения аскезы и святости.

Согласно Э. Бенвенисту, исследование истории слов имеет продолжение в истории идей; более того — в истории;мировоззрения. Всякое слово,- как известно,- обладает константным значением* отнюдь не исчерпывающим его содержание. Оно пропитано множеством текучих, изменчивых культурных и идеологических смыслов; приобретенных в процессе своего «тысячекратного» употребления. Речь идет о «социально-идеологическом языке» (выражение M.MI Бахтина), имеющем широкое поле культурных, герменевтических и других смысловых кодов; Каждое конкретное языковое высказывание причастно не только лингвистике, но и социальным тенденциям лингвистического «разноречия»; «социальные

4 Кузьмина Т. А. Проблема субъекта в современной буржуазной философии. - М.: Наука, 1979. С. 132.

5 Гадамер Х.-Г. Истина и метод. - М.: Прогресс, 1988. С.111. языки» суть воплощенные «идеологические кругозоры» определенных социальных коллективов. Будучи идеологически наполнен, такой язык образует упругую смысловую« среду, через которую индивид должен с усилием «пробиться к своему смыслу и к своей экспрессии».6

На каждом этапе смены основных дискурсов/текстов, происходит не уничтожение концептов, доминировавших в предыдущем дискурсе/тексте, а его перекодирование, обретение иного коннотационного поля, иных смысловых кодов культурного бытия. При этом естественно «стремление» концепта к «самосохранению», что удается только за счет изменения соотношения между значением и коннотацией. Концепт заменяется другим ? концептом по принципу схожести, при «удержании» главного на пути такого превращения — сохранении имени. То есть между индивидом и действительностью возникают все время новые значения одного и того же концепта, которые, однако, могут выдаваться за один и тот же концепт и без соответствующей рефлексии восприниматься индивидом как естественное свойство, приписываемое совершенно разным предметам и явлениям. «Смысл — это путь, которым люди приходят к имени» (Г. Фреге). Этот процесс и можно определить как способ воспроизводства «заново» культуры прошлого.

Святость и- страстность представлены в работе как объекты специального философского исследования. При этом был сделан упор на дескриптивный способ анализа, суть которого заключается в установлении факта, извлекаемого из эмпириче ски фиксируемой целостности, в контексте работы — из того, что «созерцаемо' в русской культуре», из ее текстов, последующей его концептуализации и включении в метатекст-анализ.

6 Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М.: Худож. Литература, 1975. С. 165. научная новизна, значимость результатов

Научная новизна работы определена как самой проблематикой, так и предпринятой попыткой сопоставить концепты святости и страстности, кодирующие в христианской культуре полярные человеческие состояния, и подобные же состояния в тех или? иных проявлениях светскот культуры, взятых в дискурсивном и антропологическом аспекте. Дескриптивное бытие: феноменов святости и страстности в истории русской философской мысли позволило показать их экзистенциальную и концептуальную близость. Впервые описание святости сопряжено ? с равным по статусу концептом страстности, который традиционно рассматривался лишь как «вторичное» придаточное к святости, сослагательное православного дискурса -человеческие страсти и грехи. Концептуализация переживаний-состояний? святости и страстности позволила представить их в форме своеобразной дуальной модели организации христианского космоса, на языке которой оказалось возможным дать интерпретацию целому ряду культурных феноменов в. историко-культурном; контексте. Кроме того, сквозь призму святости и страстности оказалось возможным «просмотреть» различные пласты/тексты русской; философской мысли, что позволило прояснить, взаимосвязь, взаимопроницаемость далёких, казалось бы, друг от друга миров.

Исследование обнаруживает удивительную близость того, что отмечено в культуре невозможностью близости, к примеру, далёкого от мира иночества и радикальной интеллигенции, целиком и полностью погружённой в мирскую суету. Увидеть общность полярного бытия, как и срединность «социального» мира, амплитуда колебаний которого достигает в определённое: время указанных полярностей, позволяет, на наш взгляд, предлагаемая модель духовного состояния мира, что открывает возможность действительно феноменологического прочтения жизни и порождаемого ею культурного космоса. Дескрипция святости и страстности способствует прояснению вопроса о «подспудной» жизни православных дискурса и догматики во многих философских и культурных инновациях эпохи, модернизма, в воскрешении- мифов о «первохристианских подвигах» и культе первохристианских святых, столь популярных в эту эпоху.

Новаторский характер диссертации проявляется и в структурном методе анализа романа «Братья Карамазовы» и публицистике Ф. Достоевского со стороны интересующих автора концептов, в дескрипции феномена русской; интеллигенции, в осмыслении «семиотического» субстрата работ В. Розанова и, в особенности, в методике анализа жанра-«опавших листьев». основные положения диссертации, выносимые на защиту.

1. Впервые на материале русской культуры и философии представлена; дескрипция феноменов святости и страстности! в их экзистенциальной; и концептуальной сопряженности и равнозначности.

2. Концептуализация? переживаний-состояний святости и страстности- в сопряженности их существования позволила рассмотреть их в качестве своеобразной дуальной модели организации христианского космоса, на языке которой:дана интерпретация-целого-ряда культурных феноменов в*аспекте глубокой исторической преемственности явлений- культуры. Святость и страстность как смыслоорганизующие начала: и; границы (пределы) христианско-антропологического космоса, телесной; душевной и духовной; жизни человека, будучи диаметрально противоположными, отсылают к границам самого способа существования человека, как его иное, ино-бытие.

3. Дуальная модель становится основой представления о структуре православного космоса, состоящего из трех описательных «пластов» реальности (сверхъестественного, естественного и противоестественного). В этой модели святость и страстность являются критериями антропологической меры» поведения. Святость как сверхъестественное и страстность как противоестественное состояния впервые исследованы как пограничные ориентиры в выборе «доминантных» установок поведения людей, живущих в социальном мире естественных отношений в состоянии «усредненности».

4. Православный; дискурс святоотеческой литературы, народная культура, воплотившая в себе ценности христианства, рассмотрены в качестве духовных предпосылок философской рефлексии того времени и истолкованы как начала «базового и универсального словаря», на основе которого складывался особый философско-кулътурный язык русского общества, описывающий важнейшие оппозиции, возникшие в общественном сознании:

5. Святость и страстность, взятые в качестве смыслоорганизующих начал, позволили описать новое бытование языка христианских символов и составляющих веры на основе их вторичной переработки в литературном и философском мифотворчестве, в процессе перекодирования универсального религиозного словаря в разнообразии индивидуальных дискурсов отечественной культуры.

6. Дескриптивные возможности дуальной модели; позволили по-новому описать художественные, народные, философские тексты русской культуры с точки - зрения- о ппозиции святости- и страстности. В ходе идейной борьбы за -адекватное отражение реальности во И-й пол. XIX- нач. XX вв. сформировались три типа описаний: религиозный (мечтатели-философы), этический (мечтатели-радикалы), эстетический (мечтатели-словесники). Антагонизм между ними, выразившийся в борьбе за «правильное» описание мира святости и нахождение своего места в его структуре, свидетельствовал о сохранении религиозной (ценностной) картины мира. Все они описывали мир в одних и тех же дискурсивных (смысловых) пределах, и, несмотря на очевидную несовместимость этих описаний, обнаружили тождественность в своих метафизических основаниях, в притязаниях на истинность познания реальности.

7. Показана возможность продуктивной интерпретации на основе принятой модели художественно-публицистического мифотворчества Ф. М. Достоевского, в котором концепты, святости и страстности были перекодированы в смыслообраз «страстного страстотерпца». Страстность и святость своеобразно трансформировались здесь в мифологемы о русском народе, русской идее, русской женщине и русском интеллигенте. Ф.М. Достоевским, возможно, впервые в русской культуре была предпринята поп ытка представить пограничные (инобытийные) состояния ? и -чувства в их социокультурном воплощении, одновременно истолковывая их в качестве концептуальных основ социальной жизни. В этом процессе смещения маргинальных границ в «эпицентр» «живой жизни» реальность становится специфическим видом бытия — переживанием: объектом тотальной мифологизации. В творчестве Ф. М. Достоевского был, тем самым; создан образец «лингвистического поведения» сначала в качестве литературного, а затем социального типа, выразившего себя в феномене русской интеллигенции.

8. Дуальная модель позволила описать интеллигентские переживания как специфическое «бытие», которое является- трансцендентальной-субъективностью в ее смысло-конституирующей; деятельности. Доминировавшие в XIX веке два типа «идейных/идеологических» страстей; (страсть к философии и? страсть к политике), первоначально возникшие как результат душевного переживания русскими интеллигентами своего; особого статуса, оказались в пространстве одних и тех же дискурсивно-смысловых и культурных коннотаций эпохи.

9. Святость и страстность, представляя собой два диаметрально противоположных состояния, кристаллизуясь в определенные концепты, обнаруживают динамику сближения, вплоть до «тождественности».

Страстность» в христианской антропологии описывается в той же терминологии, что и «святость», что способствовало парадоксальному «отождествлению» иноческого образа жизни святых с патологическим или идеологически-страстным анти-поведением «героев» и; сделало их в глазах общества представителями единой оппозиционной группы - интеллигенции; В свою очередь эта дескриптивная тождественность привела к дальнейшим инверсиям данных концептов в понимании общества в целом, ставших объектами тотальной мифологизации в теориях и идеологии мыслителей и? политиков. Страстность как движущая сила поведения героев (ресентимент) была воспринята и оценена интеллигенцией' как святость (служение общим; идеалам и самопожертвование).

10. Показано, что революционный героизм и религиозную философию того времени практически невозможно было- представить вне мифологической дескрипции: делении всего и вся; на лучшее и худшее, нравственное и безнравственное, божественное и? дьявольское. Мифомышление как индивидуальное перекодирование общезначимых христианских мифов стало питательной «почвой» революционного террора и причиной его обожествления (самообожествления) в среде русской интеллигенции. Радикальная мифология о радикальной интеллигенции позволила осуществить полную- инверсию- представлений- о святости и- страстности. Кризис морали обнажил противоречия общественного* сознания, подставляющего вместо святости страстность, терроризм вместо; подвижничества, религиозный фанатизм активности вместо внутреннего преодоления собственной греховности в акте обожения.

11. Изучен процесс смены типа мечтателей-философов: и мечтателей-радикалов типом мечтателей-словесников в эпоху модернизма. «Глубинная» религия, «новое религиозное сознание» искали свое основание в: новом и вечном преобразовании текста, искусства, творчества, т.е. в создании нового языка культуры. В рамках розановской дифференциации естественности жизни и искусственности слов и текстов, литературы и публицистики «онтологический» и религиозно-опытный характер концептов святости и страстности утрачивается, и названные концепты становятся лишь оболочкой особого рода переживания - языкового и семиотического, логически функционирующего в дискурсе.

Дана дескрипция формы «опавших листьев» В. В. Розанова как уникальной попытки соединить святость (реальность) и страстность (текст) в новом языке философии теоретическая и практическая значимость исследования.

Поставленные в диссертации проблемы и апробированные пути к их решению могут способствовать дальнейшему развитию ряда тем отечественной философии и культурологии. Проведенное исследование даст возможность по-новому не только проинтерпретировать известные тексты и описываемые феномены культуры, но и позволит представить иную картину видения истории русской философии и культуры известного периода в целом.

Материалы глав, посвященные конкретизации феноменов и состояний святости и страстности в различных срезах культуры, позволяют по-новому оценить многие известные факты истории философии и культуры. Например, исследование предполагает обязательное осмысление и включение в историю философию не только философских, но и народных текстов культуры, дающих возможность реального сравнения надуманного и действительного, индивидуальных мифов о народе и подлинного народного сознания, репрезентированного в текстах народной культуры. Размышления о специфике народного православия могут быть учтены, в этнолингвистике и лингвокультурологии, религиоведении.

Выполненное в диссертации исследование феноменологии святости и страстности имеет не только культурологическое и историко-философское, но и филологическое значение. Анализ романа Ф. М; Достоевского «Братья Карамазовы», а также выявленный автором семиозис розановских текстов, созданных в жанре «опавших листьев», может быть успешно использован в соответствующих разделах литературоведения и лингвистики (семиотики).

Материалы диссертации могут найти применение при разработке курсов i лекций, спецкурсов и спецсеминаров по истории отечественной философии; истории религии, культурологии и социологии, стать основой: создания учебника по истории русской философии. апробация работы.

По теме диссертации были; сделаны выступления на научных конференциях международного, всероссийского, региональных уровней (гг. Москва, Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону,. Воронеж, Липецк), что нашло отражение в основных публикациях. Доклады по теме диссертации также представлялись на конференции молодых ученых в РГГУ (г. Москва) в 2001, 2002, 2003, 2004 гг.

С 2002 г. и по настоящее время - по программе грантов Российского гуманитарного научного фонда проводится работа по теме диссертации над исследовательским проектом 02-03-00091 а/Ц, ежегодно предоставляются научные отчеты, одобренные экспертами РГНФ.

Автор диссертации стал призером; конкурса (второе место в номинации «Конкурс на лучшую исследовательскую работу») «РЕЛИГИЯ, ФИЛОСОФИЯ, НАУКА - ЕДИНСТВО РАДИ КУЛЬТУРЫ», проводимого Библейско-богословским институтом св. апостола Андрея (Москва) при поддержке Metanexus Institute (Филадельфия, США) в 2003г.

Основные положения исследования отражены в публикациях автора. Текст диссертации был обсужден на заседании кафедры истории русской философии философского факультета РГГУ. структура работы.

Структура диссертации определена замыслом и логикой исследования, подчинена последовательному решению поставленных задач. Диссертация состоит из введения, четырех частей, заключения и списка использованной литературы, который включает 457 наименований на русском и иностранных языках. Диссертация изложена на 372 страницах.

Заключение диссертации по теме «Теория и история культуры», Климова, Светлана Мушаиловна

Основные выводы по теме диссертации были сделаны в заключениях к ее г частям. В; итоговом заключении с позиции феноменологической дескрипции1 святостиsи страстности в истории: русской философской? мысли- подведены итоги о сути выявленных процессов. В диссертационном исследовании впервые в отечественной философии? были предприняты: выявление, описание и концептуализация таких компонентов религиозных переживаний и чувств, как святость и страстность в: качестве: смыслоорганизующих начал православного космоса и важнейших смысловых значений и концептов философского, литературного и политического теоретизирования bi конце XIX-нач. XX вв, специфически? перекодировавшего данные: религиозные концепты в дискурсах и «поведении» творцов светской культуры.

Концепты святости и страстности явились «сгустками, культуры», благодаря которым; стало возможным описание ментального мира, человека. Константное семантическое ядро составляющих данных концептов остается неизменным и прочно связанно с их «пограничным» статусом; в культуре. Их внутренней формой стало амбивалентное описание русской духовной культуры, представляющее- характеристики: святости? и страстности в: общем процессе понимания русской ментальности;

Православный дискурс, рассмотренный как универсальный словарь эпохи, а- так, же дескрипция концептов святости и страстности в религиозном: и народном дискурсах стали основой: формирования «социально-идеологического языка» и тем-проблем русской : интеллигенции? XIX- нач. ХХвв. Будучи- идеологически наполнен,, такой! язык, образует упругую смысловую ^ среду, через: которую индивид должен с усилием «пробиться к своему смыслу и к своей экспрессии».1 Православный дискурс явился

1 Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. - М.: Худож. Литература, 1975: С. 165, описательным. принципом осмысления народных, литературных, философских, публицистических текстов, специфически перекодировавших «обиходные» религиозные термины, понятия и чувства в форме уникального дискурса для того или иного типа сознания.

Святость и страстность как; особая: дескриптивная сфера переживания выступает в форме аксиологических и смысловых границ религиозного мировосприятия, как обозначение высшего и низшего состояния: человеческого (социального) произволения:. Аскетический опыт святых отцов православной Церкви стал иллюстрацией «оживления», экзистенциального его воплощения и, тем самым, канонизации основных православных догмат и состояний;, кристаллизуемых в религиозных понятиях, в которых описание и представление субъективного опыта переживаний приобретает метафизическую значимость. Святость и страстность, прежде чем стать. каноническими «разделами» «Добротолюбия», обрели свое понимание в мистической психологии их переживания на пути движения к обожению святыми« отцами и праведниками. Так в православной культуре были заложены основы идентификации субъективного опыта переживания жизни с общезначимым и общеобязательным представлением о ней.

Диссертант показал, что представленность концептов святости и* страстности в различных текстах светской культуры была тесно связана не столько с их абстрактным теоретическим анализом, сколько с переосмыслением специфики иноческого (монашеского, исихастского) образа жизни, осуществлявшегося под влиянием непосредственных переживаний этих состояний в индивидуальном опыте. Именно в этом контексте исследователь увидел возможность переосмысления" святости и страстности как сферы внутренних переживаний; и борений личности в оформленный концепт русской философской культуры.

Понимая всю неохватность истории русской философии, даже ограниченной временными рамками, исследование было сосредоточено на конкретных художественно-философских и публицистических текстах в их бытовании и осмыслении с точки зрения дескрипции святости и страстности, позволив обнаружить устойчивый инвариант «созидания» нового как концептуализации и соединения в одно целое различных философских парадигм. Таким инвариантом стала ассимиляция философских идей и концептов 1 с православным дискурсом, что - и привело к устойчивости философского; мифомышления, его постоянному воспроизводству в различных текстах и смыслообразах. По-видимому, мифотворчество имеет одни и те же принципы «созидания» нового как концептуализации процесса соединения противоположных идей и состояний в одно целое. Уникальность же заключается в том, что на каждом^ этапе «встречи», идет ли речь о народном православии или об индивидуальном мифотворчестве, православие не подавляет и не уничтожает, а вступает в «своеобразный диалог» с тем мифом; в рамках которого оно г «перерабатывается»/адаптируется. Коллективная (языческая) вера, индивидуальный миф, , столкнувшись с глубочайшей: по мощи и влиянию? религиозной: верой православия, наслаиваясь и в то же время дифференцируясь, создают особое религиозное чувство- и веру, отличную- от предыдущего* состояния- и- не сводимую- к отдельным ее компонентам. В ходе диалога и рождается инвариант русской > культуры— мифомышление и мифотворчество отдельных ее представителей. Устойчивость данному процессу придает наличие единого религиозного словаря, широко; используемого в ходе создания индивидуальных словарей и текстов культуры.

Большинство русских мыслителей^ второй половины XIX века историю русской литературы воспринимало как эволюцию русского духа и выражение национального самосознания. Творчество Ф. М; Достоевского можно считать амальгамой важнейших идей русской философии и культуры рубежа позапрошлых веков. Индивидуальное лшфотворчество писателя очень близко по способу своего развертывания коллективному мифотворчеству «народного православия». Он адаптировал чужие идеи (дискурс «Добротолюбия», житийной литературы, апокрифов, народного фольклора) в опыте собственных переживаний; создавая собственную «картину мира» и одновременно осуществляя рефлексию чужих.

Литературное мифотворчество писателя привело к перекодированию страстности и святости в концепт «страстного страстотерпца», в котором противоположные состояния: страстность и святость — были ассимилированы в мифологемы, о русском народе, русской идее, русской женщине и русском интеллигенте, ж, возможно, впервые была осуществлена попытка пограничные (инобытийные) состояния сделать, концептуальной, основой социальной жизни. В этом процессе смещения маргинальных границ в «эпицентр» живой жизни реальность сама превращается в объект тотальной мифологизации, «исчезает» как некая «объективная данность».

Созданный писателем миф о «русской идее», вобравший в себя черты святости/страстности, с легкой руки писателя, лег в основание многообразных философских конструктов, крупных теоретиков «нового; религиозного сознания»: Вл. Соловьева, Н. Бердяева, Вяч. Иванова, К. Леонтьева, С. Булгакова^ и др.- «Русская^ идея» представляет святость- и страстность как спектр амбивалентных черт русского народа. Русская; философия рубежа позапрошлых веков представление об амбивалентности сделала принципом описания особенностей всей русской культуры.

Эпоха модернизма; использует миф как живой субстрат для возрождения идей в «засохшей» христианской- культуре. Перестав быть импульсом жизнетворчества, миф превращается в идеологию, мертвую догму. Так христианский миф, на протяжении нескольких веков кристаллизуясь в официальные уложения и догматы, превратившись в официальную церковь, вновь оживает на пути диалога с индивидуальным творчеством создателей «нового религиозного сознания». «Новое религиозное сознание» в начале прошлого века оказалось своеобразной «игрой» в первохристианство, сопряженной! с бесконечным сочетанием в жизни и текстах элементов «эллинства», иудаизма; апологетики, «подвигов» первых христиан-мучеников и т. п. «Эллинизированный еврей» апостол Павел подарил миру величайшие христианские истины. «Европеизированные» русские-христиане В. Розанов,. 3. Гиппиус, Д. Мережковский и др. толкали мир в стихию эллинского иудаизма: Русские философы в большинстве своем пытались переосмыслить христианскую догматику и церковную практику в форме эллинистического неоплатонизма. О том, что из этого получилось, замечательно высказался О. Мандельштам: «Там, где эллинам сияла красота, Мне из черных дыр зияет срамота».

Важнейшим итогом подобного мифотворчества стало открытие языка как автономной реальности, которая «создает» и человека, и мир, его окружающий. Организация реальности на основе языка шла бессознательно. В мифе реальность не уничтожается, но меняется или деформируется. Мифичной становится не вещь сама по себе, а способ ее изображения. Факты стали продуктом определенного зрения-видения, не эмпирического, но и не умозрения. У В. Розанова наблюдается апология тела (телографизм), как новый? способ осмысления- реальности; который- не дублирует вербальные смыслы. Язык претендует на описание и слияние с внеязыковым пространством. Возникает поразительная ситуация, когда христианский словарь культуры, который играл роль универсального для всей эпохи просвещения, в модернизме обретает противоположные смыслы.

Слово=реальность - глубочайшая мифологема; всех эпох. В первобытности — это универсальная формула жизни, имеющая практическое воплощение, например, в магии. В христианстве — Слово — плоть бысть (любимое выражение многих русских мыслителей) - отражает идеологию Боговоплощения; в эпоху модернизма реальность обретает статус текста, а текст - статус реальности. С жизнью (своей и чужой) модернисты обращались как с текстом, полным знаков, намеков, иносказаний, требующим вмешательств и преображения; Самое обыкновенное и рядовое событие стало * восприниматься * как символ , грядущих перемен: Теургия захватила русских творцов как стихия, погрузила в фантастические мечтания? о скорейшем переустройстве реальности. Символисты утверждали; что хотя: миф представлен в индивидуальном; тексте, он является; отражением: коллективного самоопределения; универсальной: формой* ее презентации.5 Они процесс индивидуального творчества: приравняли к коллективным; устремлениям, не обретшим форму бытия.

В! русской философии; степень мифической; отрешенности, взятой как; принцип, была достаточно высока. Отрешенность не означает отсутствие фактичности, факты, хотя и присутствуют, но получают особое значение. ВI основе мифологического осмысления;лежала субъективность и« идейность, не вытекающая из семантики фактов.

Русская; философия- определенного направления пошла по пути развития? специфически переработанной аскетической практики; трансформированной' в аскетический; образ жизни-жития светских людей: философов, писателей, а так же; в= практику революционной? аскезы разночинской^ ш подпольной: интеллигенции; Имея: с православным; и народным опытом; восприятия; аскезыюбщую точку пересечения:: переживания, интеллигенция описывает их природу принципиально в другой плоскости, размышляя о своем жизни как о переживаниях особого рода. Переживания: интеллигенции как «специфический род бытия» стали основой!пересотворения ею реальности:в период смены позапрошлых эпох: религиозной, этической и эстетической. Дескрипция: святыми отцами внутренне переживаемого состояния экзистенциального5 и мистического преображения;, направленного на постижение Высшего, обнажается; в: слове, становится; атрибутом. внешней демонстрации чувств. Интеллигент как «человек переживающий» во чтобы то ни стало стремился «обналичить» всю палитру своих чувств, быть не похожим на других, встать по ту сторону от мещанской (обывательской) сферы переживания^ жизни (Иванов-Разумник). Концепты, святости и страстности получили свое развитие не на пути внутреннего самосовершенствования человека, но в процессе поиска адекватных внешних «ниш» для политического, социального и ■ эгоцентрического самовыражения? личности. «Духовный опыт» святых отцов трансформировался в феномен «светского аскетизма», реализуемый в двух противоположных аспектах: как: духовно-религиозное иночество в миру ш как героическое самопожертвование нигилистов и революционеров разного толка. Идеалы нового прогрессивного общества, воплощенные в идеологию1 нигилизма, поведение радикальной: интеллигенции, светский аскетизм; «монашеское рыцарство» (рыцарем-монахом называли: друзьям Вл. Соловьева), «старческую» философию (старец-философ- характеристика Н. Страхова, К. Леонтьева; святой' писатель, монастырь-писатель» - эпитеты, данные В! Эрном и В. Розановым Г. Сковороде) т.п. заняли ту нишу и то место, которое традиционно было закреплено за православной идеологией и аскетической практикой духовного опыта движения» человека к Богу, то есть за православными святыми и подвижниками.

Видение: (мировоззрение) этого.' «мира» интеллигенция: всеми! способами^ стремилась сделать общезначимым, навязывая обществу свою модель как истину, «равную» с ее точки зрения Божественной. Словарь тогдашнего интеллигента складывался в процессе сочленения языка религиозно переживаемых им идей с рациональным языком; просвещения или искусственно созданной идейностью.

Переживание: как синоним страстного, мировосприятия интеллигенции; формирует особую мифологему святости. В «Трагедии; древнерусской святости» Г. П: Федотов, определил типы древнерусских святых, которые можно считать методологической основой; типологизации и постижения трагедии «святой» русской интеллигенции. Важнейшим здесь оказывается описание того, как в древнерусской; святости формировался особый русский религиозный тип,, нашедший свое воплощение в феноменологии русской интеллигенции.1 Диссертант, в соответствии со своими принципами описания, условно выделил в русской интеллигенции элементы; типа «иосифлян» -активных святых-героев и элементы типа «нестяжателей» — русских религиозных мыслителей - святых-философов. В результате идейных и социальных трансформаций в конце- XIX - нач. XX вв. сформировалось три типа описаний: религиозный (мечтатели-философы), этический (мечтатели-радикалы), эстетический (мечтатели-словесники) и к, типу святого-философа, святого-героя присоединился тип святого-словотворца.

История русской? философии указанного периода представляла собой историю самоидентификации ее творцов. Впервые идея осмысления: мира как способа его «преобразования» была озвучена в философских мифологемах славянофилов и западников, религиозных философов рубежа позапрошлых веков, русских модернистов, редуцирующих все многообразие мира в сферу собственных переживаний, представленного как «особый объект» для всей истории русской философии. Наиболее действенной формой реализации собственных переживаний интеллигенции традиционно было слово; текст как способ^ авторефлексии. В итоге святость- и страстность как смыслоорганизующие начала оказались не только семантически, но и идеологически неразличимыми, что позволило мыслителям описать реальную практику жизни на языке маргинальности. Страсть как движущая сила поведения революционеров-героев (эгоизм) была воспринята и оценена обществом как святость (служение общим идеалам и самопожертвование). Переоценка православных идей осуществилась через дескрипцию новой типологии «святости». Смешение

2 Зенъковский В: В. История русской философии. Харьков: «Эксмо-Пресс», «Фолио», 2001. С. 108 дискурсов, привело к превращению религиозной (в частности, «веховской») философии в симбиоз политизированной религии. Антагонизм между религиозной и радикальной интеллигенцией свелся к борьбе за «адекватное» описание мира святости и г нахождение своего места (в качестве святого) в > его структуре, по сути, за сохранение религиозной (ценностной) картины мира.

В итоге возникла неожиданная метаморфоза: сама философия оказалась заложницей своих идей, и все благие попытки улучшить реальное бытие людей за счет стирания границ между высшим— образцовым, «архетипическим» началом — миром святости и реальностью привели, к глобальным и необратимым.трансформациям идей, жизни, истории.

В диссертационном исследовании рассмотрены лишь некоторые дискурсивно-социальные практики дескрипции святости и страстности. Избранный «ряд» персоналий в работе направлен на дескрипцию проблемы в литературном: дискурсе (на примере творчества Ф. М. Достоевского); ее преломления в авторефлексии (теоретическом и практическом) религиозной > и радикальной интеллигенции начала века; трансформации ее результатов в специфический философский дискурс, который был исследован через описание особенностей формы «опавших листьев» В. Розанова. Такого рода философствование рассматривается не как постепенное,- развивающееся; от идеи к идее, от системы к системе, мышление. Речь идет о значении! литературного дискурса, который «взрывает» реальность, «расползаясь» (метафора Розанова) по жизни и тотально опутывая ее, и о значении философского дискурса, осмысливающего эти процессы в ходе создания нового словаря и принципа взаимосвязи дискурса и реальности, слова и дела, святости и страстности. «Русская философия воплотилась не в научных трактатах, но в искусстве слова: широкой волной разлилась она в художественной литературе. Догматы русской философии облеклись в плоть и кровь живых образов».

В творчестве; Ф: М. Достоевского был создан образец/«литературного поведения» для целого поколения; интеллигенции, сначала; как художественный? тип, а затем как социальный, появившийся в жизни; в поисках уже «нелитературных» форм поведения.,

В диссертации дескрипция; русской интеллигенции дана как представление о предпочтительных картинах мира; или; «объективной реальности» в форме дискурсивной «битвы» за адекватный язык ее репрезентации. Философское мифотворчество» для; многих мыслителей рубежа позапрошлых веков; оказалось единственным способом; введения; личности внутрь самой истории, основанием собственных историософских и мифологических конструкций:

Парадигмы поведения; святых—праведников в период «серебряного века» трансформировались в поведение и образ жизни; «новых» святых -созидателей; «новой жизни=нового языка описания», в которой причудливо соединились в игровой е словесной: форме жизнь и творчество,. слово/миф * и реальность. Несмотря: на многогранность, талантов; в* начале XX века, их «философия» не выходит за рамки; их творческой; идентификации. Как бы самобытно: А. Блок, А. Белый; М: Цветаева; не- писали* о- революции- и интеллигенции, Боге и терроризме, они были и остаются; лишь» великими; поэтами эпохи. Об этом весьма определенно высказался Н. Бердяев. «Русская; литература XX века: не создала большого романа; подобного роману XIX века, но» создала: очень замечательную поэзию; И эта поэзия; очень замечательная для русского сознания, для истории русских идейных течений: То была эпоха символизма. Александр Блок, самый; большой русский поэт начала- века, Андрей: Белый, у которого были; проблески гениальности;.

3 Голлербах Э. В. В. Розанов. Жизнь и творчество. - М.: МП «Квазар», 1991. С. 3.

Вячеслав Иванов, человек универсальный, главный теоретик символизма, и многие поэты и эссеисты меньшего размера, все были символистами»4. Сам Н. А. Бердяев, его соратники и оппоненты: Б. Вышеславцев, Д. Мережковский, А. И; Ельчанинов • и другие, несмотря: на свое писательство; остаются лишь философами-теоретиками своего времени;

И только В. В. Розанов создал «11-ю или 12-ю форму» литературы — воплотив новаторскую идею о полном размежевания слова и дела, искусства и жизни. Поэтому описание формы «опавших листьев» диссертант сопрягает с иллюстрацией появления! уникального типа святого-писателя, обретшего святость* не на пути аскезы или; героизма; но на пути редкостного «освящения» слова, превращения формы «опавших листьев» в способ? создания «священного писания».

Религиозные представления о святости, войдя; «в сердца» наших мыслителей, обрели мощь страстного переживания, воздействующего1 на личность и управляющего культурой в целом. Одним из результирующих этого движения стало формирование концепта русской интеллигенции: в том виде, в котором он получил последующее осмысление в советском и постсоветском) культурном пространстве. Святая русская интеллигенция« обрела мифологическую форму репрезентации; деформируя глубинные смыслы своего - содержания^ Концепт русской- интеллигенции, деформируя^ религиозный* смысл понятия; святости, по закону мифологики- обрел; противоположное значение страстности. Пользуясь терминологией Р.\ Барта, можно предположить, что* при «поломи означающем», концепт однозначным образом заполнил форму мифа; и; святость стала восприниматься; как символ! концепта русской; интеллигенции.5 Такой- тип восприятия; сохранен; и у современных создателей мифа, о русской5

4 Бердяев Н. А. Русская идея. - Париж: Имка-Пресс, 1971. С.229.

5 Барт Р.! Миф сегодня. - Из книги «Мифологии»//Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М.: «Прогресс», «Универс», 1994. С. 94 интеллигенции. И здесь крайне важно понять процесс «натурализации» концепта, согласно которому святость оказывается-не дискурсивным, но «природным» свойством нашей «вечно живой» интеллигенции.

Если; мифы о русской интеллигенции были основаны на переворачивании литературы и жизни; перекодировании православного словаря; в дискурс художественных и политических текстов,, то все творчество В. В. Розанова —это «разоблачения» подобного рода «смешений» и инверсий, поиск адекватного философского дискурса. Он воспринимал святость и страстность в семиотическом ^ противопоставлении реальности и текста; естественного и искусственного языка, молчания и слова; соединив их в форму «опавших листьев». Банальное для; XX века деление мира на «природу» и «культуру», философ рассмотрел в семиотическом ключе, дифференцируя мир на; «реальность» - невыразимую в слове и «текст»,. как ущербный способ выражения невыразимого. Форма «опавших листьев» стала тем' новым дискурсивным языком; описания переживаний и выражения чувств, которая попыталась вернуть переживаниям невербальный смысл, независимость от дискурсивно-социальных практик и самоощущений интеллигенции любого «сорта».

Выразить невыразимое — задача формы «опавших листьев», совместившей в себе слово, интонационность и- коммуникативные ситуации; как целое. Критерий выбора жизненных и дискурсивных предпочтений? оказывается; внутри важнейшей розановской оппозиции: естества' и безвестности жизни и искусственного ? мира; тщеславных идей и дискурса. Страстность становится синонимом текста: слова, публичности, а святость - синонимом реальности: интимности и; «живожизни»: молчания, дела,, церкви, любви; деторождения и других ценностных форм жизни, разрушаемых ресентиментной искусственностью мира слов и поведения.

Розановскии текст-миф неожиданно регенерирует христианское учение о двух путях познания-постижения Бога/Жизни— апофатическом отрицательном — пути молчания) и — катафатическом (утвердительном — пути слова, объяснения).6 Поставив задачу— указать на реальность как на то, что существует независимо от нашего сознания-слова-текста, философ разрабатывает собственную знаковую систему для этой реальности, хотя и понимает, что любая система оставляет за «скобками» неисчерпаемость предмета, ею описываемого. Катафатический «элемент» его дискурса указывает на специфический розановский семиозис, а апофатический— на то, что реальность/жизнь не является ни коммуникативностью, ни языком, ни образами, ни идеями и не может быть сведена к семиозису. Апофатическое он выражает через молчание, катафатическое— через слово, соединив их в целостное представление о реальности или жизни. То есть между реальностью (отражаемым) и словом (знаком) встраивается среднее звено — понятие, мышление, объективируемое и в языке, и в тактильном восприятии, и в запахах. Данное отождествление и порождает индивидуальный философский миф о реальности. Можно лишь добавить, что всякая реальность— это миф, как только она становится объектом означивания постигающего ее сознания.

6 Св. Дионисий разъясняет это следующим образом: «Разве не более Бог жизнь и благость, нежели воздух или камень? И не в большей ли мере не бывает Он в похмелье и не гневается, чем не может быть выражен словом или помыслен?» (Дионисий Ареопагит. О мистическом богословии. Глава 3. //Мистическое богословие Восточной Церкви. М.: Фолио, 2001. С. 582).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Климова, Светлана Мушаиловна, 2004 год

1. А се грехи злые, смертные. Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (Х- первая половина XIX в). М.: Ладомир,1999.-861с.

2. Абеляр П. История моих бедствий. М.: Республика, 1992. - 354с.

3. Абрамов А.И. Метафизика любви и философия сердца в русской философии культуры//Философия любви в 2х ч., ч.1. М.,1990. - С.149-161.

4. Аверинцев С.С. Крещение Руси и путь русской культуры/ЯСонтекст — 90. М.: Наука, 1990. - С.56-68.

5. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. M.: Coda, 1997. - 343с.

6. Аверинцев С.С. ПсалмыУ/Краткая литературная энциклопедия. Т.б/Под ред. A.A. Суркова. М.: Советская энциклопедия, 1971.

7. Аверинцев С.С. София-Логос. Словарь. Киев: Дух I Л1тера, 2001. -461с.

8. Агапит Беловидов. Жизнеописание в Бозе почившего Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия, в двух частях/ Схиархимандрит Агапит (Беловидов). —М.: Печатня А. И. Снегиревой, 1900. Репринт. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992. 172с.

9. Александр Геронимус. Философия и исихия//Рождественские чтения2000. Христианство и философия/Прот. Александр (Геронимус). — М., 2000.-С. 142-159.

10. Александр Соловьев. Старчество по учению святых Отцов и аскетов/Прп. Александр Соловьев. Семипалатинск, 1900. - 189с.

11. Александр Шмеман. За жизнь мира./Прт. Александр Шмеман. — Весть, 1990.-78с.

12. Антоний Великий. Наставления/Прп. Антоний Великий. -Добротолюбие/В русском пер. Допол. В 5-ти т. — М., 1895. Репринт. Т.1.- Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

13. Антоний Сурожский. О встрече/Митрополит Антоний Сурожский. -Санкт-Петербург: Сатисъ, 1994. — 263с.

14. Антоний Сурожский. Школа молитвы/Митрополит Антоний Сурожский.- Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2002. — 493с.

15. Арутюнова Н. Д. Молчание: контексты употребления// Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. - С. 106-117.

16. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. В 3-х т. Репринт. М.: Индрик, 1994.

17. Афанасьева И.Л. Языковые и речевые свойства производных междометных единиц (на материале русского и испанского языков). Автореферат на соиск. уч. ст. к. фил. н. Воронеж, 1996. — 14с.

18. Афонский патерик, или Жизнеописания святых, на святой Афонской горе просиявших, ч.1-2.- М., 1897.

19. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. Структурно-семиотический анализ восточнославянских обрядов. СП б.: Наука, 1993. - 240с.

20. Байбурин А. К. Семиотические аспекты функционирования вещей//Этнографическое изучение знаковых средств культуры. Л.: Наука, 1989. - С. 63-88.

21. Балла О. Власть слова и власть символа//Знание-сила, 11-12, 1998. С. 2438.

22. Барт Р. 8/27Пер Г.К. Косикова и В.П. Муратова. Вступительная статья Г.К. Косикова. М.: УРСС, 2001. - 230с.

23. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: «Прогресс», «Универс», 1994. - 616с.

24. Барт Р. Нулевая степень письма// Семиотика. М.: Радуга, 1983. - С. 306350.25; Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике//Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. -М.: Худ. лит., 1975.-С. 234-407.

25. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия, 1979.-317с.

26. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -425с.

27. Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина. Статьи 1-9// Белинский В. Г. Собр. Соч. в 9-ти т. Т. 6 М.: Худ. лит., 1981.

28. Белый А. Будем искать мелодии//Белый А. После разлуки: Берлинский песенник. Пб.; Берлин, 1922. - С. 9-16.

29. Белый А. Вместо предисловия. Стихотворения. Берлин-ПГ.: М., 1923. -98с.

30. Белый А. Как мы пишем//Андрей Белый: Проблемы творчества; Статьи. Воспоминания. Публикации./Сост. С. Лесневского, А. Михайлова. М.: Советский писатель, 1988. — 832с.

31. Белый А. Начало века. М.: Художественная литература; 1990. - 687с.

32. Белый А. О ритме. М:: Горн. - 1920. - Кн.5. - С. 47-541

33. Белый А. О Художественной прозе. М.: Горн. — 1919. — Кн.2-3. - С. 4955.

34. Белый А. Отцы Ит дети русского символизма//Василий- Розанов: pro et contra. Антология в 2-х книгах. Книга Вторая. - СП б.: Изд-во РХГИ, 1995. - С.74-78.

35. Белый А. Петербург. СП б.: Кристалл, 1999. - 975с.

36. Белый А. Стихотворения и поэмы. М.-Л;, 1966. - 549с.

37. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов/Пер. Степанова Ю.С. М.: «Прогресс» «Универс», 1995. —456с.

38. Бердяев Н. А. Душа России// Русская идея. М.: Республика, 1992. - С. 296-312.

39. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука; 1990223с.

40. Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века/Ю России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. -С. 43-54.

41. Бердяев Н. А. Собр. Соч. в 4-х т. Т.З. Типы религиозной мысли в России/Под ред. Н. А. Струве. Париж: Имка-Пресс, 1989. — 714с.

42. Бердяев Н.А: Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда, 1989.-607с.

43. Библейская энциклопедия/Сост. арх. Никифор. Репринт. М, 1891.- 902с.

44. Бонецкая Н.К. Русская софиология и антропософия// Вопросы философии, 7, 1995. С. 79-97.

45. Бонецкая Н.К. София: метафизика и мифология//Вопросы философии. -2002.-№1.-С. 112-116.

46. Бородай Ю. Миф и культура/Юпыты. Литературно-философский ежегодник. М.: Советский писатель, 1990. - С.175-209.

47. Бражников М.В. Древнерусская теория музыки. Л.: Изд-во «Музыка», 1975.- 120с.

48. Бремон К. Структурное изучение повествовательных текстов В. Проппа// Семиотика. М.: Радуга, 1983. - С. 429-436.

49. Буланов А. М. Святоотеческая традиция- понимания «сердца»- в творчестве Ф.М. Достоевского//Христианство и русская литература. -СП б.: Наука, 1994. С. 270 - 296.

50. Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрение. М.: Республика,1994. — 415с.

51. Булгаков С. Н. Интеллигенция и религия (о противоречивости современного безрелигиозного мировоззрения). Воскресение Христа и современное созидание. М., Печатня А. И. Снегиревой, 1908. — 48с.

52. Булгаков С. Н. О первохристианстве//Русская мысль. 1909. - №5. — С. 68-92; №6.- С. 97-125.

53. Булгаков G.H. Героизм и подвижничество//Соч.: в 2-х т. М, 1993. Т.2. -С.302-342.

54. Булгаков С.Н. Иван Карамазов как философский тип//Соч.: В 2т. М, 1993. Т.2.-С. 15-45.

55. Буслаев Ф.И. Идеальные женские характеры Древней Руси//Буслаев Ф.И. О литературе. Исследования. Статьи. М.: Худ. лит., 1990. - С. 262-294.

56. Буслаев Ф.И. О литературе: Исследования; Статьи. М.: Худ. лит., 1990. -512с.

57. Буслаев Ф.И. Русские духовные стихи//Буслаев Ф.И. О литературе; Исследования, статьи. М.: Худ. лит., - 1990,- С.264-349.

58. Бутинов Н. А. Леви-Строс — этнограф и философ// Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Изд-во Восточной литературы, 1985. -С.422-467.

59. Бычков А.А. Энциклопедия языческих богов. Мифы древних славян. -М.: Вече, 2001.- 398с.

60. Бычков В. В. Византийская эстетика: теоретические проблемы. М.: Искусство, 1977.-199с.

61. Бычков В.В. Идеал любви христианско-византийского мира//Философия любви в 2х ч. 4.1. М.: Политиздат, 1990. - С.68-109.

62. В: В. Розанов. Pro et contra: Антология. В 2-х книгах/Сост., вступ. ст. и прим. В. А. Фадеева. СП б.: РХГИ, 1995.

63. Вагнер Г. К. Владышевская Т.Ф. Искусство древней Руси. М: Искусство, 1993. - 255с.

64. Василий Родзянко. Теория распада Вселенной и вера отцов. (Каппадокийское богословие ключ к апологетике нашего времени. Апологетика ХХ1века) /Епископ Василий (Родзянко). - М.,1996. — 237с.

65. Василюк Ф.Е. Структура образа (к 90-летию со дня рождения А.Н. Леонтьева)//Вопросы психологии. 1993. - №5. - С.5-20.

66. Вейнингер О. Последние слова; Пол и характер: сборник. Минск: ООО1. Попурри», 1997. -416с.

67. Вересаев В.В. Живая жизнь: о Достоевском и Л. Толстом. Аполлон и Дионис (о Ницше) М.: Политиздат, 1991.- 336с.

68. Ветловская В.Е. Литературные и фольклорные источники «Братьев Карамазовых» (Житие Алексея Человека божия и духовный стих о нем»//Достоевский и русские писатели. М.: Советский писатель, 1971. -С.325-354.,

69. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Репринтное изд-е 1909. Mi: «Новое время» и журнал «Горизонт», 1990. - 211с.

70. Войтенко А. Понятие ^оушцос; в корпусе «50 духовных бесед Преподобного Макария Египетского»//Альфа и Омега. 1999. - №4 (22). -С. 103 -107.

71. Войтенко А.Ф. Словарь говоров Подмосковья. ВыпЛ. М.: МГПУ, 1995.

72. Восточно-христианский храм. Литургия и искусство/Составитель Лидов А.М. Санкт-Петербург: «Дмитрий Буланин», 1994. - 327с.

73. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного эроса. М.: Республика, 1994; -368с.

74. Гадамер Х-Г. Истина и метод. — М.: Прогресс, 1988. 704с.

75. Галковский Д. Бесконечный тупик. М., 2001. - 790с:

76. Гаспаров М.Л. 1905 год и метрическая эволюция Блока, Брюсова, Белого//Блоковский сборник. VII: -Тарту, 1986. Уч. Заш Тартуского г ун-та; Вып; 735. - С.25-31.

77. Гачев Г. Русский Эрос/Юпыты. Литературно-философский сборник. -М:: Советский писатель, 1990. С. 210-247.

78. Гачева А.Г. «Silentium» Ф.И. Тютчева в художественном мире Ф. Mi Достоевского//Русская речь.- 2001.- №5. С. 14-26

79. Гинзбург Л. Я. О лирике. Л.: Советский писатель, Ленинградское отд., 1974. - 407с.

80. Гиршман М.М. Ритм художественной прозы. М.: Советский писатель, 1982: - 367с.

81. Гоголь Н. В. Мертвые души. Собр. худ. пр. в 5-ти т. Т.5. М.: АН СССР, 1952.

82. Гоголь Н.В Размышления о Божественной литургии. Репринтное изд. — М.: Современник, 1990— 134с.

83. Гоготишвили Л. Полифония// Русская философия. Малый энциклопедический словарь./Отв. ред. Алешин А.И. М.: Наука, 1995. -С.416-417.

84. Голлербах Э.Ф. В.В. Розанов. Жизнь и творчество. — М.: МП «Квазар», 1991.-84с.

85. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Наука, 1987. - 217с.

86. Горичева Т.М. О кенозисе русской культуры//Христианство и русская литература СП б.: Наука, 1994. - С.51 - 76.

87. Грек А. Г. О словах со значением речи и молчания в русской духовной традиции// Логический анализ языка. Язык речевых действий. — М.: Наука, 1994. С. 117-125.

88. Григорий Нисский. О девстве. 12, PG 46, 376В/ Св. Григорий Нисский.

89. Григорий Нисский. О душе и воскресении. PG 46, 108Ат/Св. Григорий Нисский.

90. Григорий Нисский. Об устроении человека./Св. Григорий Нисский. — СП б.: Axioma, 2000. 220с.

91. Григорий Палама. Омилия 16: О домостроительстве воплощения господа нашего Иисуса Христа/Св. Григорий Палама. Беседы: Т.1.М., 1993.

92. Григорий Синаит. Главы о заповедях и догматах/ Св. Григорий Синаит. В русском пер. Допол. В 5-ти т. - М., 1895. Репринт. Т.5. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

93. Губин В. Д. Любовь, творчество и мысль сердца// Философия любви в 2-х ч. Ч.1.- М.: Политиздат, 1990. С. 231-253.

94. Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla ХПГвека). М.: Искусство, 1989. - 366с.

95. Гуроян В. Воплощенная любовь. Очерки православной этики. М.: ББИ, 2002. - 269с.

96. Гуссерль, Эд. Собрание сочинений. Т.1. Феноменология внутреннего сознания времени. М., 1994. - 192 с.

97. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. — М.: Русский язык, 1978. в.4-хт.

98. Дворецкий И. X. Древнегреческо-русский словарь. Т. 1-2. М.: Русский язык, 1958.

99. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь: 3-е изд. испр. М.: Русский язык, 1986.

100. Декарт Р. Страсти души// Декарт Р. Соч. в двух томах. Т.1. М.: Мысль, 1989.-С. 481-573.

101. Деррида Ж. Эссе об имени/Пер. с фр. H.A. Шматко. М.: Институт экспериментальной социологии; СП б.: Алетейя,1998: - 192 с.

102. Детьен М. Священные благовония и пифагорейская кухня.//НЛО, 43 (3), 2000. С. 34-59.

103. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта./Под ред. Лурье. — М., 1910.- 164с.

104. Дмитриев А.П. Притяжение Оптиной: американский исследователь об «иконном видении» в русской литературе//Русская литература. 1997. -№2. - С. 234-238.

105. Дмитровская М. А. Природа: язык и молчание (О миросозерцании А. Платонова)// Логический анализ языка. Язык речевых действий. — М.: Наука, 1994.-С. 125-135.

106. Добротолюбие/В русском пер. Допол. В 5-ти т. — М., 1895; Репринт. Т.1.-Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

107. Дорофей. Душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка./Авва Дорофей. Репринтное изд. Калуга, 1895: - 306с.

108. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы //Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. в 30-ти т. Ленинградское отд. Наука, 1976. Т.14., Т.15:

109. Достоевский Ф.М. Дневник писателя 1873г. 1881гг//Достоевский Ф.М. ПСС. Т.21-27.

110. Ераст Вытропский. Историческое описание Козельской Оптиной пустыни и Предтечева скита; (Калужской губернии)/Иеромонах Ераст Вытропский. Изд. Свято-ВВеденской Оптиной пустыни, 2000. — 303с.

111. Есаулов И.А. Категория соборности в. русской литературе. — Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. — 287с.

112. Ефрем Сирин. Толкование на книгу Бытия/Св. Есфрем Сирин. Творения. Т.6. М.: Отчий дом, 1995;

113. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского зыка. Толково-словообразовательный. В 2-х т. Т.2. — М.: Русский язык, 2000.

114. Жеребкина И. А. Страсть. СП б.: Алетейя, 2001; — 335с.

115. Живов В i М. Разыскания , в истории и предистории . русской культуры. — М.: Языки славянской культуры, 2002. — 758с.118: Живов В:М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов.-- М;: Гнозис, 1994. 112с.

116. Жизнеописание оптинского старца иеросхимонаха Макария. — Свято-В Веденская Оптина Пустынь, Свято-Троицкая Сергиева Лавра. М;: Изд-во «Отчий дом», 1997- 416с.

117. Жирмунский В. М. Теория стиха. Л;, 1975. - С.569-586.

118. Жития и творения русских Святых: Жизнеописания и духовные наставления: великих подвижников христианского благочестия, просиявших в земле Русской. Народные почитания и праздники Православной Церкви. — М.: Современник, 1993. — 480с.

119. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьи-Миней св. Дмитрия Ростовского, кн. 1-12. — М., 1905-1911.

120. Забияко А. П. Категория святости (философско-религиоведческий анализ).- Диссерт. на соиск. уч. степ, д-ра ф. н. Москва, 1998. — 330с.

121. Забияко А. П. Святое и грешное // Литературная учеба. 1998. - № 3. - С. 174-193.

122. Забияко А.П. Категория святости. Сравнительное исследование лингво-религиозных традиций. М.: Издательский дом: Московский учебник-2000. - 205с.

123. Закржевский А. Сверхчеловек над бездной. — Киев, 1911. — 145с.

124. Залевская A.A. Психолингвистический подход к проблеме концепта// Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — МИОН, ВГУ.-Воронеж, 2001. С.25-36.

125. Зарин С. М. Аскетизм по православно-христианскому учению/Этико-богословское исследование Сергея Зарина. Репринт. —М.: Паломник, 1996. 693с.

126. Зелинский Ф. Ритм художественной прозы//Вестник психологии. 1906. -Вып. 2-й;.- С.4-12.

127. Зеньковский В.В. История:русской философии. Харьков: Фолио; М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. — 896с. (Серия «Антология мысли»),

128. Зеньковский В.В. Принципы православной антропологии//Страницы русской зарубежной печати. 1988.- Мюнхен-Москва, 1988. С. 98- 118.132: Зиммель F. Из «Экскурса о социологии чувств»//НЛО. 2000. - 43(3). -С.5-14.

129. Иванов Вяч. Вс. К. Леви-Строс и структурная теория этнографии//Леви-Строс К. Структурная антропология.— М.: Изд-во Восточной литературы, 1985. С. 397-422.

130. Иванова-Лукьянова Г.Н. Ритмико-интонационное строение текста: функционально-стилистический аспект: Автор, дис. на соиск. учен. степ, д-ра фил. н. М., 1990. - 34с.

131. Иванов-Разумник. История русской общественной мысли: В 3-х т. М.: Республика; Терра, 1997.

132. Игнатий (Брянчанинов Д.А.) И: Аскетическая проповедь и письма к мирянам/Свт. Игнатий (Брянчанинов). Изд. 2-е, испр. и допол. СП б., 1886 (репринт - 1995). Т. 4. - 556с.

133. Игнатия. Старчество на Руси./Монахиня Игнатия. М.: Изд-во Московского подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1999: — 316с.

134. Из «Правил Халкидонского собора». Правила Святого и Вселенского собора 4-го, иже в Халкидоне//«А се грехи злые, смертные.». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (Х- первая половина XIX в.). М.: Ладомир, 1999. - С. 33-35.

135. Ильин В.Н. Эссе о русской культуре. СП б.: Акрополь, 1997. — 464с.

136. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры/Прп. Иоанн Дамаскин. Репринтное изд. - СП б, 1894. М.: Лодья, 1998. - 398с.

137. Иоанн Златоуст. Беседы на Послание к Римлянам 13,РС. 60, 517./Св. Иоанн Златоуст.

138. Иоанн Кассиан. О борьбе духа и плоти/Св. Иоанн Кассиан . -Добротолюбие/В русском пер. Допол. В 5-ти т. — М., 1895. Репринт. Т.2.- Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

139. Иоанн Кассиан. Общее очертание страстей и борьбы с ними./ Св. Иоанн Кассиан. Добротолюбие/В русском пер. Допол. В 5-ти т. —М;, 1895. Репринт. Т.2: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

140. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе. Т.1. /Св. Иоанн Кронштадский. СП б, 1893. - 189с.

141. Иоанн Лествичник. Борьба с блудом/Св. Иоанн Лествичник. -Добротолюбие/В русском пер. Допол. В 5-ти т. — М., 1895. Репринт. Т.2.- Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

142. Иоаннн Кассиан. Борьба с 8 главнейшими страстями/Св. Иоаннн Кассиан. Добротолюбие/В русском пер. Допол. В 5-ти т. — М., 1895. Репринт. Т.2. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

143. История православного монашества./Под ред. Казанского П.С. ,4.1., М., 1912.-786с.

144. Кабакова Г.И. Антропология женского тела в славянской традиции. — М.: Ладомир, 2001. 335с.

145. Кабакова Г.И. Запах смерти//Славяноведение. 2000. - №6. - С.21-25.

146. Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде//Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. — М.: Политиздат, 1990. С. 23-93.

147. Кантор В.К. «Братья Карамазовы» и Достоевский. М.: Художественная лит-ра, 1983.- 192с.

148. Кантор В.К. Проблема искушения: Достоевский и «русский путь»//Русская интеллигенция. История и судьба. — М.: Наука, 2001. С. 366-381.

149. Киево-Печерский патерик. По древним рукописям. Репринтное изд. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1991. — 159с.

150. Киприан Керн. Духовные предки Григория Паламы/Арх. Киприан (Керн). Париж, 1942 - 240с.

151. Киреевский И. В. ПСС в 2-х т./Под ред. М. Гершензона. М.; Путь, 1911. - Т. 1. - 289с.; Т. 2. - 300с.

152. Кирилина А. В. Мужественность и женственность как культурные концепты// Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — МИОН, ВГУ.-Воронеж, 2001. С. 141-149,

153. Кирилина A.B. Еще один аспект значения обсценной лексики//«А се грехи злые, смертные.». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (Х- первая половина XIX в.). — М.: Ладомир, 1999. С. 775-781.

154. Кирилл Иерусалимский. Поучения огласительные и тайноводственные/Прп. Кирилл Иерусалимский. М., 1900 (Репринт-М., 1991).- 324с.

155. Клебанов А. И. Духовная культура средневековой Руси. — М.: АО «Аспект-Пресс», 1994. 367с.

156. Климов Ю., Климова С. Феноменология страсти. Борисоглебск, 2000. -160с.

157. Ключевский В. О. Терминология русской истории. Лекция вторая/ЯСлючевскии В.О. Соч. в 9-ти томах. Т.VI. — М.: Мысль, 1989. С. 94-107.

158. Ключевский В.О. Добрые люди древней Руси//Ключевский В. О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. — М.: Мысль, 1993. С. 106-124.

159. Ковалев Г.Ф. Еще раз о русском мате (По поводу статьи М.М. Маковского)// Филологически записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 7. — Воронеж: Воронежский университет, 1996. -С.145-148.

160. Ковалевский И. Подвиг юродства. — М.: «Лепта», 2000. — 381с.

161. Колеров М. А. Не мир, но меч; Русская религиозно-философская печать от «Проблем идеализма» до «Вех» 1902-1909.- СП б.: Алетейя, 1996. — 374с.

162. Колесников Н.П., Корнилов Е.А. Поле русской брани. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. 170с.

163. Кон И. Мужское тело как эротический объект//Человек. 2000. — №6. -С. 26-37.

164. Кон И. Русский эрос: постоянство и изменение//«А се грехи злые, смертные.». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (Х- первая половина XIX в). М.: Ладомир, 1999. - С. 747-774:

165. Кон И.С. Человеческие сексуальности на рубеже XX века//Вопросы философии. 2001. - №8. - С. 29-41.

166. Кондаков И. В. Введение в историю русской культуры. — М.: Аспект-Пресс, 1997.-687с.

167. Кондаков И. В. К феноменологии русской интеллигенции//Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 63-89.

168. Кондаков И. В. Культура России. Часть 1. Русская культура: краткий очерк истории и теории: Учебное пособие для студентов вузов. М.: Книжный дом «Университет», 2000. - 360с.

169. Концевич И.М. Стяжение Духа Святого в путях Древней Руси. — М.: Лепта, 2002. 232с.

170. Корбен А. Ароматы частной жизни// Новое литературное обозрение. -2000.-43 (3). С. 60-83.

171. Корман Б; О. Лирика Н. А. Некрасова. Глава вторая «Формы выражения авторского сознания». Воронеж, изд-во: ВГУ, 1964. — 256с.

172. Кормилов С.И. Метризованная проза в 10-е годы//Серебряный век русской литературы: Проблемы, документы. М., 1996. - С.64-77.

173. Коробова М.М. Двойник семантический двойник Достоевского//Русская речь. - 2000. - №5. - С. 19-32.

174. Котельников В . А. Православные подвижники и русская литература. На пути к Оптиной. — М.: Прогресс-Плеяда, 2002. 383с.

175. Кравец A.C. Топологическая структура- смысла// Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — МИОН; ВГУ.- Воронеж, 2001. С. 17-25

176. Кубанов И. Одержимость и резонанс. От «классицизма» к «сентиментализму»: историко-литературный факт в свете учения об аффектах//Логос. 2001. - №8. - С.4 - 17.

177. Кубанов И. Пейзажи чувственности. Вариации и импровизации. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. - 192 с.

178. Курдюмов. М. О Розанове. Париж: Имка-Пресс, 1929. — 90с.

179. Jle Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. — М.: Прогресс-Академия, 1992. 376с.

180. Левина Ева. Секс и общество в мире православных славян 900-1700 годы// «А се грехи злые, смертные.». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (Х- первая половина XIX в.). — М.: Ладомир, 1999. -С.239-491.

181. Леви-Строс К. Структурная антропология/ Пер. с фр. Иванова Вяч. Вс. — М.: Изд-во Восточной литературы, 1985. —538с.

182. Леви-Стросс К. Структура и форма// Семиотика. М.: Радуга, 1983. -С.400-429.

183. Лейкина-Свирская В. Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX века. М.: Мысль, 1979; - 366с.

184. Лейкина-Свирская* В.Р. Русская: интеллигенция в 1900-1917 г. М.: Мысль, 1981.- 285с.

185. Лихачев Д.С. Литература — реальность — литература. — Л.: Советский писатель, 1984: Ленинградское отд. — 271с.

186. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л: Худ. лит., Ленинградское отд, 1971. — 414с.

187. Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. — 188с.194: Лодыженский М;В: Мистическая трилогия. Сверхсознание.

188. Православное братство во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, 1998- 390с.

189. Лодыженский М.В. Мистическая трилогия. Свет незримый. — Православное братство во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, 1998. 320с.

190. Лодыженский М.В: Мистическая трилогия. Темная сила. Изд. Православного братства во имя Воздвижения Честного- и Животворящего Креста Господня. Репринтное издание. — М., 1998. — 416с.

191. Лопатин В.В., Лопатина Л.Е. Малый толковый словарь русского языка. -М.: Русский язык, 1990.

192. Лосев А.Ф. Диалектика мифа//Лосев А. Ф. Из ранних произведений. -М.: Прогресс, 1990. С. 393-600.

193. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. В 2-х кн. М.: Искусство, 1992-1994.

194. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. Т.1. М., 1930. - 978с.

195. Лосев А.Ф. Русская философия//Лосев А.Ф. Страсть к диалектике: Литературные размышления философа. — М.: Советский писатель, 1990. -С.68- 101.

196. Лосев А.Ф. Трагическое//Философская энциклопедия в 5-ти т. Т.5. — М.: Советская энциклопедия, 1970. С. 251-253.

197. Лосев А.Ф. Эрос у Платона// Лосев А. Ф. Философия, мифология, культура. М.: Политиздат, 1990. - С. 188-209.

198. Лосский В.Н. Боговидение. М.: Изд-во Свято-Владимировского братства, 1995. - 123с.

199. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М.: Центр «СЭИ». Приложение к журналу «Трибуна». Религиозно-философская серия. Вып. 1, 1991. —288с.

200. Лосский В:Н: По образу и подобию. М;: Изд-во Свято-Владимировского братства, 1995. - 198с.

201. Лосский В.Н. Спор о Софии. Статьи разных лет. — М.: Изд-во Свято-Владимировского братства, 1996. — 192с.

202. Лотман Ю. М. Статьи по семиотике искусства. — СП б.: Академический проект, 2002. 544с.

203. Лотман Ю., Успенский Б. Роль дуальных моделей в динамике русской культуре// Успенский Б.А. Избранные труды, том 1. Семиотика, истории. Семиотика культуры. М.: Изд-во «Гнозис», 1994. - С.219-253.

204. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (ХУ111 начло XIX века).- 2-е изд., доп. - СП б.: Искусство, 1998.-415с.

205. Лотман Ю.М. Семиосфера. Санкт-Петербург: Искусство-СП б, 2000. -704 с.

206. Лука Войно-Ясенецкий. Дух, душа, тело/Архиепископ Лука. Брюссель, изд-во «Жизнь с Богом», 1978. — 167с.

207. Майоров Г.Г. Роль Софии — Мудрости в истории происхождения философии//Логос. 1992. - Вып.2. - С.39-49.

208. Маковский М.М. Русский мат//Филологически записки: Вестник литературоведения и языкознания: Вып. 7. — Воронеж: Воронежский университет, 1996. С.143-145.

209. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. — М.: Владос, 1996. -416с.

210. Максим Исповедник. Четыре сотницы. О любви/Св. Максим (Исповедник). Добротолюбие/В русском пер. Допол. В 5-ти т. — М., 1895. Репринт. Т.З. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

211. Маркович В.М. Миф о Лермонтове на рубеже XIX XX веков//Имя, сюжет, миф. - СП б, 1996. - С.27-45.

212. Мейендорф И. О византийском исихазме и его роли в культурном и историческом развитии Восточной Европы в 14в. //ТОДРЛ. Т. XXIX. -Л.: Наука, 1973 .- С. 265 291.

213. Мейендорф И. Ф. Введение в святоотеческое богословие. — Мн.: Лечи Софии, 2001. -384с.

214. Мелетинский Е.М. Мифология и фольклор в трудах К. Леви-Строса// Леви-Строс К. Структурная антропология.— М.: Изд-во Восточной литературы, 1985. С.467-523.

215. Мень А. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. В 7-ми т. М.:СП «Слово», 1993. -1996.

216. Мережковский Д.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. -М.-Республика,1995. 623с.

217. Мережковский Д.С. Лермонтов. Поэт сверхчеловечества. СП б.: Пантеон, 1909: - 88с.

218. Методологические проблемы когнитивной лингвистики. МИОН, ВГУ.-Воронеж, 2001. -182с:

219. Милюков П.Н. Интеллигенция и историческая традиция/ТВопросы философии. 1991. - №1. - С.106-160.

220. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры в 3-х т. М.: Прогресс, Культура, Труд, 1993-1994.

221. Молчанов В. Феноменология в России//Русская философия. Малый энциклопедический словарь. -М.: Наука, 1995. С. 548-552.

222. Молчанов В.И. Введение в феноменологическую философию. (Опыт и сознание, объект и бытие). М.: Изд-во РУДН, 1998. — 22с.

223. Монди Р. A.C. Пушкин "наше" или "мое"? О восприятии Пушкина*В. Розановым//Вопросы философии. - 1999. - №7.- С.66 — 74.

224. Моррис.Ч:.У. Основания теории знака// Семиотика. М.: Радуга, 1983. -С.37-90.

225. Музыкальная эстетика западноевропейского средневековья и Возрождения/Составление текстов и вступительная статья В. П. Шестакова. М.: Искусство 1966. - 398с.

226. Неллас П. Кожаные ризы //Человек. 2000. - №5. - С. 99-111; 2000. - №6.- С. 76-96.

227. Неллас П. Образ Божий// Человек. 2000. - №4. - С. 71-86.

228. Неретина С.С. Смерть как условие бессмертия//Человек. 2002. - №4. -С. 48-62;

229. Неретина С.С., Огурцов А.П. Эмбриональное поле культуры: О. Э. Мандельштам //Человек. 2000. - №3. - С. 21-35.238; Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе/Пер. с фр. Е. Э. Ляминой. MI: Высшая школа, 1999. — 304с.

230. Никитина С. Е. Пение и говорение в народном восприятии// Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука, 1994. - С.159-165.

231. Никодим. Правила православной церкви с толкованиями/En. Никодим (Миласи). М., 1994. Т.2. - С.38-41.

232. Николюкин А.Н. Розанов. М.: Молодая Гвардия, 2001. — 511 с.

233. Николюкин. А.Н. Голгофа Василия Розанова. М.: Русский путь, 1998. -504с.243; Нил Синайский; Слово о блуде/Прп: Нил Синайский. Добротолюбие/Bf русском пер. Допол. В 5-ти т. — М., 1895: Репринт. Т.2. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992.

234. Ницше Ф. К генеалогии морали//Ницше Ф. Сочинения в 2-х т. Т.2 — М.: Мысль, 1990: С.407-523.245; Новиков Д: Учение о личности в христианском богословии IV-VIII веков// Человек. 2000. - №2-3.

235. Новиков-Д:М:.Христианское учение о человеке//Человек. —2000.—№5. -С.112— 126; 2000.- №6. С. 97-107.

236. О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли. — MI: Книга, 1990. -432с.

237. Ожегов С.И; и Шведова Н.Ю; Толковый словарь русского языка: 80 тысяч слов. — Российская АН; Российский фонд культуры; 2е изд. — М.: АЗЪ, 1994.

238. Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно//«А се грехи злые, смертные.». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (Х- первая половина XIX

239. В.). M.: Ладомир, 1999. - С.139-146.

240. Опыты. Литературно-философский сборник. М.: Советский писатель. 1990.-478с.

241. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. Очерки истории и теории. — Изд-во Воронежского университета, 1991. — 200 с.

242. Паисий Величковский. Крины сельные или Цветы Прекрасные, собранные вкратце от Божественного писания. О Заповедях Божиих и о святых добродетелях/Прп. Паисий (Величковский). —Одесса, Изд-во Свято-Ильинского скита на Афоне, 1910. 80с.

243. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма. М.: НЛО, 1996. - 207с.

244. Перцов П. П. Рец.: В. Розанов, «Опавшие листья», СП 6,1913//В. В. Розанов. Pro et contra. Антология в 2-х т. Т. 2. СП б.: РХГИ, 1995. С. 182-184

245. Песня хвалебная Святого Амвросия //Молитвослов. — Свято-Вознесенский собор, 1997.

246. Пиаже Ж. Генетический аспект языка и мышления// Психолингвистика. Сборник статей. М.: Прогресс, 1984. - С. 325-336.

247. Писание преп. о. Кассиана Римлянина/Пер. еп. Петра. М., 1892. - 523с.

248. Письма В.В. Розанова к Э. Голлербаху. изд. Е.Т .Гутнова, Берлин, 1922. - 127сг

249. Пишун В.К. Пишун C.B. "Религия жизни" В. Розанова. Владивосток: Изд. Дальневосточного ун-та, 1994. - 208с.

250. Пишун C.B. Социально-антропологические построения «философии понимания» В. В. Розанова Уссурийск 1990.- рук. Деп. В ИНИОН, 41492, 9.04.90-54с.

251. Подвиг в миру. СПб.; М.: Диоптра; Лествица, 2002. - 191с.

252. Подорога В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. M.: Ad Marginem, 1995. - 339с.

253. Полный православный богословский энциклопедический словарь. СП б.: Изд. П. Сойкина, т.1 — II, б. г.; репринт — М.: Возрождение, 1992.

254. Полный словарь сибирского говора. Т.1. Томск.: Изд. Томского госуниверситета, 1992 (село Вершинино).265; Полный церковно-славянский словарь. Около 30 тысяч слов/Сост. Прт.Г. Дьяченко. М.: Изд. Отдел Московского патриархата, 1993.

255. Потебня A.A. О некоторых символах в славянской народной поэзии. — Харьков, 1914.- 113с.

256. Православная богословская энциклопедия, кн.1-П. -Пг, 1900-1910.

257. Православный молитвослов. — Свято-Вознесенский собор, 1997. 239с/

258. Проблемы истории и теории древнерусской музыки /Под ред. А.Н. Кручининой и А. С. Белоненко — JL: Изд-во «Музыка», 1979. — 184с.

259. Проблемы ритма, времени и пространства в литературе и искусстве: Симпозиум, 4-й. JL: Сов. писатель, 1970. — 71с.

260. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. JL, 1946. - 366 с:

261. Психолингвистика. Сборник статей. М.: Прогресс, 1984. — 367с.

262. Пустынник. Мысли святых Отцов о необходимости и пользе старческого руководства в духовной жизни. М., 1910. — 345с.

263. Путь к священному безмолвию/Составление, общая редакция, предисловие и примечания А. Дунаева. — М., 1999. 115с.

264. Пушкарева Н. JI. Женщина в русской семье X нач. XIXbb.: Динамика социокультурных изменений. — Автореферат д. ист. н., М.: 1997.- 52с.

265. Пушкин A.C. Роман в письмах// Пушкин A.C. ПСС в 10-ти т., изд. 3 е. -М.: Наука, 1964. Т.6.

266. Разумовский Д. В. Церковное пение в России. М., 1867-1869;

267. Режабек Е.Я. Становление мифологического сознания и его когнитивности//Вопросы философии. 2001.- №1. - С.52-67.

268. Ремизов. A.M. Кукха. Розановы письма. Н.-Й.Д978. -126с.

269. Рибо Т. О страстях. Одесса, 1911. - 89с.

270. Рикёр П. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью. М.: АО «KAMI», 1995. - 159с.

271. Риндисбахер X. От запаха к слову (Моделирование значений в романе Патрика Зюскинда «Парфюмер»)//НЛО. 2000.- 43 (3). - С. 91-102.

272. Розанов В. В. Смертное. Дом: СП б, 1913 - 60с.

273. Розанов В. В. Апокалипсис нашего времени. Собр. Соч. М.: Республика, 2000. - 429с.

274. Розанов В. В. В соседстве Содома (Истоки Израиля). СП б, 1914 — 18с.

275. Розанов В. В: Возле «русской идеи»//Розанов В. В. Среди художников. — М.: Республика; 1994: С.344-359.

276. Розанов В. В. Война 1914 года и русское возрождение//Розанов В.В. Последние листья. М.: Республика, 2000.- С. 253-342.

277. Розанов В. В. Психология террораУ/Розанов В.В. Легенда о Великом инквизиторе. -М.: Республика, 1996. С. 546-550.

278. Розанов В. В. Религия и культураУ/Розанов В.В: Соч. в 2-х т. М.: Правда, 1990. Т. 1. - С. 17-326.

279. Розанов В. В. Темный лик//Розанов В.В. Соч. в 2-х т. М.: Правда, 1990. Т.1. - С. 372-582.

280. Розанов В. В.«Ангел Иеговы» у евреев (Истоки Израиля). СП б, 1914. — 23с.

281. Розанов В.В. «Легенда о Великом инквизиторе» Ф. М. Достоевского. — М.: Республика, 1996. 702с.294: Розанов В.В. Апокалипсическая секта (хлысты и скопцы). СП б, 1914. -207с.

282. Розанов В.В. Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови.1. Стокгольм, 1932. 302с.

283. Розанов В.В. «Святость» и «Гений» в историческом творчестве/ХРозанов

284. B.В. Собр. Соч. О писательстве и писателях. М.: Республика, 1995.1. C.635-641.

285. Розанов В.В. Из воспоминаний и мыслей об Иоанне Кронштадтском //Розанов В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. — М.: Республика, 1996. С. 534-539.

286. Розанов В.В. Концы и начала, "Божественное" и "Демоническое", Боги и Демоны (по поводу главного сюжета М. Лермонтова)// Мир искусств. -Т.8. СП б, 1902. - С. 17-36.

287. Розанов В.В. Личность отца: Иоанна Кронштадтского //Розанов В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф.М. Достоевского. М.: Республика, 1996. - С.532-534.

288. Розанов В.В. Материалы к биографии// Российский архив. М.: Студия «Тритэ», 1999. - С. 14-54.

289. Розанов В.В. О понимании. СП б.: Наука, 1994: - 539с.

290. Розанов В.В. Опавшие листья. Короб второй и поеледний//Розанов В.В. Уединенное. М.: Изд. Полит. Литературы, 1990.

291. Розанов В.В. Памяти Вл. Соловьева// Мир искусств. Т.4. - СП б, 1900. - С. 34-45.304; Розанов В.В. Последние листья 1916- год//Розанов- В.В. Последние листья. М.: Республика, 2000. - С. 5-237.

292. Розанов В.В ■ Последние листья 1917 год//Розанов В.В. Последние листья. М.: Республика, 2000. - С. 327-254.

293. Розанов В.В: Семейный вопрос в России. СП б, 1903. В 2-х т. (Приложение: Дети Солнца, как они были прекрасны).

294. Розанов В.В. Собр. Соч. Во дворе язычников. М.: Республика, 1999.-463с.

295. Розанов В.В. Собр. Соч. О писательстве и писателях. М.: Республика, 1995.-734с.

296. Розанов В.В. Сочинения в 2х томах. М.: Правда,1990 (в серии «Из истории отечественной философской мысли»).

297. Розанов В.В. Уединенное. СП б, 1913. - 90с.

298. Розанов В.В. Уединенное. /Под ред. В. Г. Сукача. — М.: Русский путь, 2002.-424с.

299. Розанов. В. В. Еще раз о смерти Пушкина // Мир искусства. Т. 7. -1900.

300. Розанов. В. В. Флоренция//Мир искусства. Т.7 - 12. - СП 6,1902.

301. Розанов. В: В. Юдаизм // Новый Путь. 1903. — Февраль-декабрь.

302. Рорти Р. Случайность, ирония и солидарность. — М.: Русское феноменологическое общество, 1996. —280с.

303. Руднев В. П; Прочь от реальности. — Ml: Аграф, 2000. — 430с.

304. Руднев В. П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 2003. - 599 с.

305. Русская грамматика. АН СССР: Институт русского языка. Ml: Наука, 1982.

306. Русская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2001. - 423с.

307. Русская философия. Малый энциклопедический словарь/Отв. ред. Алешин А.И. — М.: Наука, 1995.

308. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Русское слово, 1997. — 824с.

309. Рябов О. В: Русская философия женственности (IX-XX века). — Иваново: Изд. Центр «Юнона», 1999: — 359с.

310. Рябцева Н.К. Коммуникативный модус и метаречь// Логический анализ языка. Язык речевых действий. — М.: Наука, 1994. С.82-93.

311. Сабиров В. Ш. Жизнь Смерть. Бессмертие//Человек. 2000. - №5. - С. 36-53; 2000. - №6. - С. 9-17.

312. Семенов Тян-Шанский А. Православный катехизис/ Прот. Александр (Семенов ЛГян-Шанский). Paris, 1980. - 90с.

313. Семенова С.Г. Пушкинская философия Эроса (В контексте русской мысли конца XI X XX вв.)//Вопросы философии. - 2000. - №1. — С.33 — 56.

314. Семиотика. М:: Радуга, 1983. - 636с.

315. Сенека. Нравственные письма к Луцилию. М.: Наука, 1977. — 456с.

316. Сергий Четвериков. Молдавский старец Паисий Величковский./Прт. Сергий Четвериков. — Париж: Утса-РгеБв, 1988. — 307с.

317. Симонов П.В. Эмоциональный мозг. Метод Станиславского и физиология чувства. — М;, 1962. — 138с.

318. Синявский А. «Опавшие листья» Василия Васильевича Розанова. — М.: Захаров, 1999.-316с.

319. Словарь Вологодских говоров; — Учебное пособие по диалектологии. — Вологда, 1985;

320. Словарь говора деревни Акчим Пермской области. — Пермь: Пермский госуниверситет, 19841

321. Словарь, обиходного русского языка Московской Руси (ХУ1-ХУ11 вв.) /Под ред. О.С. Мжельской. СП б.: СП «Универс», 2000.335; Словарь орловских говоров: Учебное пособие. — Ярославль: >11 НИ, 1990.

322. Словарь русских донских говоров в ■ 2-х т. Т.1. — Ростов-на-Дону: РГУ, 1991;

323. Словарь русских народных говоров. Вып. 9. — Ленинград: Наука; 1972. 338: Словарь русского народного говора. М:: Наука, 1969 (д. Деулино.

324. Рязанского района, Рязанской области).

325. Словарь русского языка: В 4-х т. /Под ред. А. П. Евгеньевой. М.: Русский язык, 1981. Т. 1.

326. Словарь современного русского литературного языка в 17-ти т. — М.-Л., АН СССР, 1955 -1965.

327. Смирнов С. Древне-русский духовник. Исследование по истории церковного быта. — М.: Синодальная типография, 1913. — 290с.

328. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. Москва: Интрада - ИНИОН, 1999.

329. Современный словарь иностранных слов: Ок. 20 ООО слов. — М.: Рус. Яз., 1992.

330. Соина О. С. Судьба Пушкина и судьба России//Человек. 2002 -№5-6.; 2003: -№1.

331. Соина O.G. «Пушкинская речь» Достоевского (Опыт современного прочтения)//Человек. 2001. - №3. - С. 153-163; Человек. - 2001. - №4:.-С.165-175.

332. Соина О.С. Феномен русского морализаторства: Этические очерки. — Новосибирск: «Наука». Сибирская изд-ая фирма РАН; 1995. — 200с.

333. Соколов К.Б. «Мифы об интеллигенции и историческая реальность//Русская интеллигенция. История и судьба. — М.: Наука, 2000. С. 149-207.

334. Солженицын А. И. Образованщина/УРусская интеллигенция. История и судьба. М.: Наука, 2000. - С. 125-148.

335. Соловьев В. С. Национальный вопрос в России. Выпуск первый // Соловьев В. С. Соч.: В 2-х томах. М.: Правда, 1989. Т. 1. - С.259-637.

336. Соловьев В. С. Три разговора о войне, прогрессе и конце-всемирной истории. Краткая повесть об Антихристе//Соловьев B.C. Соч. в 2-х т. Т.2. М:: Мысль, 1988. - С.635-732.

337. Соловьев B.C. Идея сверхчеловека// Соловьев В. С. Собр. Соч. 2-е изд. Т.9. СП б, 1913.-С. 256-284.

338. Соловьев B.C. Лермонтов// Соловьев В: С. Собр. Соч. 2:е изд. Т.9. — СП б, 1913. -С. 348-370.

339. Соловьев B.C. Смысл любви//Соловьев B.C. Соч. в 2-х т. Т.2. — М.: Мысль, 1988. С.493-548.

340. Соловьев С. М. Богословские и критические очерки. — Томск: Изд-во «Водолей», 1996. 256с.

341. Спасовский М. М. В.В. Розанов в последние годы своей жизни. -Всеславянское изд. Н.Й., 1968. 172с.

342. Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка в 3-х т. М., 1989.

343. Степанов Ю.С. В мире семиотики. Вступительная статья//Семиотика. -М.: Радуга, 1983. С.5-36.

344. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд.2-е, испр. и доп. М.: Академический проект, 2001. — 990с.

345. Стернин И.А. Методика исследования структуры концепта// Методологические проблемы когнитивной лингвистики. — МИОН, ВГУ: Воронеж, 2001. С.52-58.

346. Стихи духовные/Сост., вступ. ст., подг. текстов и коммент. Ф. М. Селиванова. М., 1991. - 334с.

347. Страхов H.H. Разбор сочинения Д.С. Милля «О подчинении женщины»// Заря. 1870. - №2. - Отд.И. - С.132-145.

348. Субири К. Сверхприродное бытие: Бог и обожение в теологии Св. Павла//Человек. 2000. - №2-6.; 2001. - №1-2.

349. Сукач В. Г. Розанов//Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М.: Наука, 1995. - С. 448-452.

350. Творения преподобного Максима Исповедника. Кн.2. Вопросоответы к Фалассию. 4.1. Вопросы I-LV/Перевод и комментарии Епифановича С.Л., Сидорова А.И. М.: «Мартис», 1993. - 286с.

351. Тодоров Ц. Семиотика литературы //Семиотика. — М.: Радуга, 1983. -С.350-355.

352. Толковая Библия и комментарш на все книги Св. писания Ветхаго и Новаго Завета. Вып. 1Ш Под ред. Лопухина. Институт перевода Библии. Стокгольм, 1987. — 820с.

353. Толковый словарь «Русский мат» М.: Колокол-Пресс, 1997 — 340с.

354. Толковый словарь в 4-х т. Т.4/Под ред. Д.М. Ушакова. — М.: Изд-во Иностранных и национальных словарей, 1940.

355. Толоконникова С. Ю. Роман Андрея Белого «Крещенный китаец» в контексте русской литературы XX века. — Диссертация на соискание уч. ст. к.ф.н. Смоленск, 1999. - 260с.

356. Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. - 512 с.

357. Томашевский Б.В: О стихе. JI., 1924. - С. 254-318.

358. Топорков A.JI. Символика и ритуальные функции предметов материальной культуры/УЭтнографическое изучение знаковых средств культуры. Л.: Наука, 1989. - С.89-101.

359. Топоров В: Н. Об одном случае преодоления — опустошения своего Я: «Надгробное слово отца Алексея Мечёва»//«У времени в плену». Памяти С.С. Цельникера. Сб. статей. — М.: Восточная литература, РАН, 2000. — С. 148-180.

360. Топоров В.Н. Вещь в антропоцентрической перспективе//Aequinox (Эквинокс — равноденствие) MCMXCIII: — М.: «Книжный сад», Carte Blanche, 1993. С. 4-167.

361. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.1. Первый век христианства на Руси. М: Гнозис. — Школа «Языки русской культуры», 1995. —874с.

362. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т.2. Три века христианства на Руси (XII — XIVbb.). — М.: «Гносис». — Школа «Языки русской культуры», 1998. — 863с.

363. Тэрнер В: Символ и ритуал.— М.: Наука, 1983. 277с.

364. Успенский Б. А. «Заветные сказки» А.И. Афанасьева//От мифа к литературе. Сборник статей в честь 75-летия Е.М. Мелетинского. —М.: «Российский Университет», Р17ГУ, 1993. С.118-140.

365. Успенский Б. А. Дуалистический характер русской средневековойкультуры (на материале «Хождения за три моря» Афанасия Никитина)// Успенский Б. А. Избранные труды, том 1. Семиотика, истории. Семиотика культуры. М.: Изд-во «Гнозис», 1994. - С.254-297.

366. Успенский Б. А. Краткий очерк истории I русского литературного языка (1Х-Х1Х вв). М.: Гнозис, 1994.- 240с.

367. Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982. - 248с.

368. Успенский Б. А. Избранные труды, том 1. Семиотика, истории. Семиотика культуры. — М.: Изд-во «Гнозис», 1994. — 432с.

369. Успенский Б.А. Избранные труды. Т.2. Язык и культура. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 780с.

370. Успенский Б.А. Этюды о русской интеллигенции. — СП б.: Азбука, 2002.- 480с:

371. Успенский ЩЩ Древнерусское певческое искусство. Изд.2-е. — М., 1971. -564с.

372. Фасмер ? М. Этимологический словарь русского языка в 4х т/ Под ред. О.Н. Трубачева. М.\ Прогресс. 1987.

373. Федотов Г. П. О святости, интеллигенции и большевизм: Избранные статьи. СП б : Изд-во СПГУ, 1994. - 60с.

374. Федотов Г. П. Трагедия древнерусской святости. — Путь. — Париж, 1931.- №27.

375. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М.: Московский рабочий, 1990 -269с.

376. Филатова В.Ф. Амбивалентность слов «Бог», «Мать» в? народной культуре//Труды IV Всероссийских чтений, посвященных братьям Киреевским «Оптина пустынь и русская культура». — Калуга, 2001: -С.211-215.

377. Флетчер Дж. О государстве русском. СП б, 1905. — 231с.

378. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. Т. 1(1 2). — М.: Правда; 1990. -839с.

379. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Т.2. М.: Правда, 1990. -445с.

380. Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж: Имка-Пресс, 1983. — 600с.

381. Флоровский Г.В. Восточные отцы века. Париж: Имка-Пресс, 1990. - 260с.

382. Флоровский Г.В. Избранные богословские статьи. М.: Пробел, 2000. — 318с.

383. Фортунатов Н.М. Ритм художественной прозы/ЯТроблемы ритма, времени и пространства в литературе и искусстве: Симпозиум. — Л.: Советский писатель, 1980. С.48-63.

384. Франк С. Этика нигилизма/Франк С. Л. Сочинения. — М.: Правда, 1990. -С. 77-112.

385. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. — М.: Наука, 1989. — 456с.

386. Фрейд 3. Об унижении любовной жизни//Фрейд 3. Табу девственности. Очерки по психологии сексуальности. М.: Прометей, 1990. - С.3-46.

387. Френч М. Лик Софии (глава 4 книги «Премудрость в личности»)//Вопросы философии. 2002.- №1. - С.117-140;

388. Фуко М. Воля к истине. — М.: Магистериум: Изд. Дом «Кастиль», 1996. — 446с.

389. Хайдеггер М. Бытие и время. — М.: Республика, 1993. — 447с.404: Халаджан Н;Н. Аромат как категория эстетики. М.:МЭГУ, 1995. - 73с.

390. Ходасевич В. Конец Ренаты. Собр. соч.: В 4-х т. Т. 4. М.: Согласие, 1997.

391. Холшевников В.Е. Что такое русский стих//Мысль, вооруженная рифмами. Поэтическая антология. Ленинград: Изд-во Ленинградского ун-та, 1983: - С.5-42.

392. Хомяков А. С. О старом и новом. — М.: Современник, 1988. — 462с.

393. Хорев В.А. Ритмическая проза/ЯСраткая литературная энциклопедия в 14-ти т. Т. 6. — М.: Советская энциклопедия, 1971. С.303-304.

394. Хоружий С. С. К феноменологии аскезы. — М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1998. — 352с.

395. Хоружий С. С. О старом и новом. — СП б.: Алетейя, 2000. 477с.

396. Хоружий С. С. Человек и его три дальних удела. Новая антропология на базе древнего опыта//Вопросы философии. 2003. - №1. - С. 38-62.

397. Христианская жизнь по Добротолюбию. Избранные места из творений святых Отцов и Учителей Церкви. — Изд. Казанско-Богородицкого мужского Монастыря. Харбин,1930. —218с.

398. Хюбнер К. Истина мифа. — М.: Республика, 1996. — 448с.

399. Чернец J1.B. Ирония как стилистический прием//Русская словесность. — 2001.-№5:-С. 69-73.

400. Чернозуб С.П. «Вина» интеллигенции и ее «покаяние» как факторы социальных реформ в России (Полуправда и полуистина популярной идеи сборника «Вехи»)//Вопросы философии. 2001. - №7. - С.148-159.

401. Черных П.Я;. Историко-этимологический словарь современного русского языка в 2-х т. — М.: Рус. яз., 1994.

402. Шел ер М. Ресентимент в структуре моралей; — СП б.: Наука, Университетская книга, 1999. — 231с.

403. Шестаков В. Ирония //Философская энциклопедия. В 5-ти т. Т.2. — М.: Советская энциклопедия, 1962. С.317-318.

404. Шестаков В. П. От этоса к аффекту. История музыкальной эстетики от античности до XVIII века. — М.: Музыка, 1975. — 351с.

405. Шестов JI. Избранные сочинения/Сост. и вст. ст. В: Ерофеева. — М.:: Ренессанс, 1993.-512с.

406. Шкловский В.Б. Розанов//В.В. Розанов. Pro et contra. Антология. Книга И.-С. 321-343.

407. Шпагин П.И. Ирония// Краткая литературная энциклопедия в 8-ми т. Т.З М.: Советская энциклопедия, 1966. - С.179-182:

408. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию/ДПпет Г.Г. Сочинения. — М.: Правда, 1989

409. Штайнер Р; Из области духовного знания или антропософии. МД997. — 453с.

410. Штайнер Р. от Христа к Иисусу. — Калуга, 1994. — 231с.

411. Штейнберг А.З. Система свободы Достоевского. Paris: Ymca-Press, 1980. Репринт - Берлин: «Скифы», 1923. - 145с.

412. Экземплярский В.И. Тайна страданий и христианство. — СП б.: Сатисъ, 1996.- 168с.

413. Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения. СП б.: Азбука, 2000. — 217с.

414. Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999. —446с.

415. Элиаде М. Священное и мирское/ Пер. с фр., предисл. и коммент. Н.К.Гарбовского. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 144 с.

416. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. — СП б, 1890-1907.

417. Эпштейн М. Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии 19-20 в. -М.: Советский писатель, 1988.-416 с.

418. Эрн В.Г. С. Сковорода. Жизнь и учение. М., 1912. — 360с.

419. Этимологический словарь русского языка /Под ред. А. Преображенского. М., 1910-1914.

420. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд/Под ред. О. Н. Трубачева. Вып. I-VIII. — М., 19741981;

421. Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России. М.: Гнозис: Прогресс-Комплекс, 1994. — 374с.

422. Эткинд A.M. Содом и Психея. Очерки интеллектуальной истории Серебряного века: — М.: Гарант, 1996. — 413с.

423. Эткинд A.M. Хлыст (Секта, литература; революция). — М: Новое литературное обозрение, 1998. 685с.

424. Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX веков в светепсихопоэтики» М.: Языки русской культуры, 1999. — 447с.

425. Юрганов АЛ. Категории русской средневековой культуры. М.: Открытое общество, 1998. — 447с.

426. Ямпольский М. «Я не увижу знаменитой Федры». Заметки о презентации смерти в барочной трагедии//Новое литературное обозрение. 2000. - 44 (4). - С.5-43:

427. Ярославский областной словарь. — Учебное пособие, Ярославль: >1111И, 1985

428. Brower D.R. The problem of the Russian Intelligentsia// Slavic Review,1967. 34.-P. 638-647.

429. Castoriadis C. Passion et connaissance //Diogene, 1992.

430. Connell R. Gender and Power: Society, the Person and Sexual Politics. Stanford: Stanford University Press, 1989.

431. Finkelberg M. Plato s language of love and the female// Harvard theol. Rev. -Cambridge (Muss). 1997. - Vol. 90. - №3.

432. Glucksmann A. Cynisme et passion. Paris, 1981.

433. Lampe G.W. Patristic Greek Lexicon; Oxford; 1961.

434. Levi-Strauss C. The Structural Study of Myth in Journal of American Folklore, 1955, V. 68, p. 428-445.

435. Malia M. What is the Intelligentsia?// The Russian Intelligentsia. New York,-1961.-P.1-18.

436. Parsons T. Social structure and Personality. London: The Free press, 1970.

437. Pips R; The Russian intelligentsia//New-York and London: Columbia University Press. 1960.

438. Raeff M. Origins of the Russian Intelligentsia//N.Y.: Harcourt, Brace&World, Inc. 1966.

439. Stenton Leonard J. The Optina Pustyn Monastery in The Russian literary imagination: iconic vision in works by Dostoevsky, Gogol, Tolstoy, and others. New York, 1995. P. 309// Middlebury Studies in Russian Languageand literature. Vol. 3.

440. Tachiaos A. A. N. De la Philokalia au Dobrotoilubie. La creation d'un 'sbornik' // Cyrillomethodianum. 1981. - № 5. - P. 208-213.

441. Van Paris M. La Filocalia nella versione russa di Teofane il Recluso // Amore del bello. Studi sulla Filocalia. Bose, 1991. - P. 241-276.

442. Zamfirescu D. A fundamental book of the European culture. Bucharest, 1991.