Глагол в ижемском диалекте коми языка: грамматические категории и словообразование: на материале казымского говора тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.22, кандидат филологических наук Суббота, Клавдия Александровна

• Суббота, Клавдия Александровна
• кандидат филологических наук
• 2008

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Суббота, Клавдия Александровна

Введение.5

Глава 1 Грамматические категории глагола в казымском говоре ижемского диалекта коми языка.39

1.1. Неспрягаемая форма глагола инфинитив.39

1.2. Категория лица-числа.47

1.2.1. Глаголы 1 -го лица единственного числа.47

1.2.2. Глаголы 1-го лица множественного числа.52

1.2.3. Глаголы 2-го лица единственного числа.57—

1.2.4. Глаголы 2-го лица множественного числа.61

1.2.5. Глаголы 3-го лица единственного числа.65

1.2.6. Глаголы 3-го лица множественного числа.69

1.3. Категория времени.75

1.3.1. Функционирование глаголов настоящего времени. 78

1.3.2:Функционирование глаголов 1-го будущего времени 82

1.3.3.Функционирование глаголов П-го будущего времени.90

1.3.4. Функционирование глаголов 1-го прошедшего времени (претерита).98

1.3.5. Функционирование глаголов П-го прошедшего времени (перфекта).100

1.3.6. Функционирование глаголов Ш-го прошедшего времени.106

1.3.7. Функционирование глаголов 1У-го прошедшего времени.107

1.3.8. Функционирование глаголов У-го прошедшего времени.

1.3.9. Функционирование глаголов У1-го прошедшего времени.Ill

1.3.10. Функционирование глаголов VII-го прошедшего времени.

1.3.11. Функционирование глаголов VIII-го прошедшего времени.112—

1.4. Категория наклонения.113

1.4.1. Индикатив.114

1.4.2. Императив.116

1.5 .Категория залога.122

1.5.1. Каузативный залог.123

1.5.1.1. Двуобъекно-двусубъектное значение каузатива 124—125 1.5.1.2,Однообъектно-дву субъектное значение каузатива.125

1.5.1.3. Безобъектно-двусубъектное значение каузатива 126

1.5.2. Рефлексивный залог.129

1 .б.Категория степеней действия глагола.135

1.6.1.Усилительная степень действия.136

1.6.2.Уменьшительная степень действия.140

1.7.Способы глагольного действия.142

1.7.1.Уменьшительный способ действия.144

1.7.2.Регулярно-кратный способ действия.151—

1.7.3.Однократно-кратный способ действия.156

1.7.4.Многокомпонентный способ действия.158

1.7.5.Глаголы длительного действия.161—

1.7.6.Глаголы начинательного действия.162—

Глава 2 Словообразование глаголов в казымском говоре ижемского диалекта коми языка.164

2.1. Словосложение.167—

2.2.Суффиксальное и сложно-суффиксальное словообразование.173

2.2.1 .Отыменное словообразование.173

2.2.2. Словообразование звукоподражательных и изобразительных глаголов.184—

2.2.3.Словообразование заимствованных глаголов.189

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Глагол в ижемском диалекте коми языка: грамматические категории и словообразование: на материале казымского говора»

Настоящая диссертационная работа представляет собой исследование грамматических категорий и способов вербальной деривации глагола в казымском говоре ижемского диалекта коми языка. Исследование является первым опытом научного описания, анализа глаголов разговорного языка диаспоры, существующей вдали от мест исторического проживания коми-ижемцев. Ижемский диалект вместе с вымским, удорским, нижневычегодским диалектами входит в группу северо-западных диалектов коми языка. Носители диалекта расселены в бассейнах рек Ижма, Уса и Печора. Значительная часть ижемцев проживает за пределами Республики Коми - в Тюменской, Архангельской, Мурманской областях. На территории ХМАО-Югры коми-ижемцы компактно проживают в Березовском (п. Березово, с. Саранпауль, п. Игрим, с. Няксимволь) и Белоярском (с. Казым) районах. На территории Березовского района, по данным Всероссийской переписи 2002 г., числилось 1770 человек коми, или 6,5 % от всего населения района. В Белоярском районе в настоящее время числится около 300 коми. За время длительного обособленного проживания в иноязычном окружении сформировался особый говор, не подвергавшийся ранее научному исследованию.

Актуальность исследования связана, прежде всего, с отсутствием работ, исследующих говор с. Казым, в связи с чем возникает необходимость подробного изучения языка казымских коми на уровне грамматики, выявления особенностей употребления и образования глаголов, определения места говора в системе других коми диалектов и коми языка в целом.

Язык ижемцев, проживающих в иноязычном окружении, представляет особый интерес в историко-лингвистическом отношении. Представители старшего поколения коми-ижемцев в совершенстве владеют четырьмя языками: хантыйским, ненецким, русским, коми. Возникает вероятность влияния на говор генетически родственных и неродственного языков.

Выбор темы исследования продиктован также недостаточностью исследований морфологических особенностей ижемского диалекта. Существующие работы по ижемскому диалекту, отдельные публикации по говорам зауральских коми, бесспорно, имеющие ценный языковой материал, недостаточно полно освещают специфики диалекта:

Объектом исследования является говор коми-ижемцев с. Казым Белоярского района Ханты-Мансийского округа Тюменской области.

Предмет исследования: грамматические категории и способы образования глаголов в казымском говоре ижемского диалекта коми языка.

Цель работы: Подробное и всестороннее изучение и описание формообразования, словоизменения и словообразования глаголов казымского говора ижемского диалекта на фоне исследований по коми грамматике. В качестве основных задач исследования определяются:

• выявить и проанализировать морфологические особенности» глагола казымского говора ижемского диалекта в сравнении с литературным языком и другими диалектами;

• определить основные способы вербальной деривации в казымском говоре ижемского диалекта;

• рассмотреть вопрос лингвоэтнического взаимодействия на материале глагольной деривации и грамматических категорий.

Методы исследования. В качестве основного в работе применяется метод научного описания; Использование сравнительно-сопоставительного метода обусловлено привлечением материала из других коми диалектов и финно-угорских языков."

Теоретическое значение диссертации. Анализ грамматических категорий и словообразования глаголов -говора является вкладом: в развитие коми языкознания: Выводы и: наблюдения, сделанные в работе, могут быть использованы при решении проблем финно-угорского и сопоставительного языкознания, для изучения истории, диалектологии финно-угорских языков, а также углубления научных изысканий по истории, этнографии, фольклору народов Севера. Материал диссертации может быть использован при составлении научной грамматики коми языка.

Практическая ценность работы. Впервые вводимый в научный оборот обширный диалектологический материал и результаты, полученные в ходе его изучения, могут быть востребованы широким кругом специалистов: лингвистами, историками, этнографами, краеведами. Применение результатов исследования возможно при чтении лекций по диалектологии коми и пермских языков, при разработке специальных курсов по проблемам диалектологии, написании курсовых и дипломных работ в вузах, а также в школьном преподавании. Использование материала поможет дальнейшему исследованию языка коми-ижемцев, проживающих за пределами этнической территории. Представленная в приложении глагольная лексика может быть включена в академический и школьные словари коми языка.

Теоретическая основа работы. Теоретической базой исследования послужили исследования по грамматике финно-угорских и самодийских языков зарубежных и отечественных ученых:. Д.Р: Фокош-Фукса, М. Кёвеши, Р. Бартенс, М. Лейнонен, В. Штейница, Д. В. Бубриха, В.И. Лыткина, К.Е. Майтинской, Б.А. Серебренникова, В.И. Алатырева, В.К. Кельмакова, Р. Ш. Насибуллина, И.В. Тараканова, Г.А. Ушакова, И:С. Галкина, Н.Г. Зайцевой, Л.Ф. Мартьяновой, П.М: Зайкова, А.Д. Каксина, Е.А. Кузаковой, Е.И. Ромбандеевой, A.C. Сидорова, В.А. Черных, Е.А. Цыпанова и других, общетеоретические работы отечественных ученых-русистов В.В. Виноградова (Виноградов, 1947), A.B. Бондарко (Бондарко, 1971, 1976, 1983), Л.Л. Буланина (Бондарко, Буланин, 1967).

История вопроса; Изучение.глагола в пермских языках связано, в первую очередь, с именем Б.А. Серебренникова. В его монографии «Категории времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп» детально рассматриваются грамматические категории глагола коми и удмуртского языков. Исследование посвящено наиболее проблемным вопросам коми языкознания: целесообразности включения в систему времен аналитических форм и правомерности выделения категории вида (Серебренников, 1960). К отдельным вопросам исторической морфологии коми глагола Серебренников обращается в публикациях «Из истории образования форм отрицательного глагола в языке коми», «О некоторых вопросах исторической грамматики коми языка» (Серебренников, 1960 I). Развитая глагольная система коми и удмуртского языков представлена Б.А. Серебренниковым в «Исторической морфологии пермских языков», где подробно исследуются вопросы происхождения лично-числовых и временных форм глагола, суффиксов глагольного словообразования (Серебренников, 1963).

В коми лингвистике с середины XX века исследователи обращаются к изучению глагола. В 1947 году А.И. Кипрушева защитила кандидатскую диссертацию на тему «Глагольные видовые образования в коми языке» (Кипрушева, 1947). В 1992 году опубликована написанная в 50 годы статья A.C. Сидорова «Синтаксические и лексическо-семантические формы выражения глагольного вида в коми языке», где автор рассматривает категорию, подобную категории вида в русском языке (Сидоров, 1992 I: 79102). Диссертационное исследование Т.И. Прокушевой «Инфинитив в коми языке» содержит фонетико-морфологическую характеристику и освещает вопросы синтаксической многофункциональности коми инфинитива. В работе рассматривается вопрос происхождения, выявляются именные черты, синтаксические функции коми инфинитива (Прокушева, 1981). Исследованию фонетического облика коми инфинитива, употреблению инфинитивного показателя -ны (-ыны) в коми-зырянском и коми-пермяцком языках и диалектах удмуртского языка посвящена работа Т.И. Прокушевой «Фонетическая характеристика инфинитива в пермских языках» (Прокушева,

1984). В.А. Черных в диссертации «Глагольное словообразование в коми языке» исследует словообразование глаголов коми языка и освещает вопросы происхождения деривационных формантов, их семантической структуры, функционирования (Черных, 1981).

В исследовании P.M. Баталовой «Унифицированное описание диалектов уральских языков. Оньковский диалект коми-пермяцкого языка» подробно описывается глагольное словоизменение, характеризуется употребление временных форм, синтетические и аналитические способы образования императива, выражение видовых значений в одном из диалектов коми-пермяцкого языка (Баталова, 1990). Р. А. Микушев в диссертационном исследовании «Система побудительных средств в коми языке» рассматривает побудительные средства в их совокупности и разнообразии. Исследуя глагольные побудительные средства коми-зырянского языка, автор представляет полную парадигму, включая аналитические и омонимичные индикативу формы. Материалом для исследования послужил литературный язык (Микушев, 1992). Диссертационное исследование Е.П. Шеболкиной посвящено категории вида и залога в коми языке (Шеболкина, 1994). В статье Шеболкиной «Генезис пермских глагольных парадигм» автор обращается к проблеме происхождения глагольных категорий и их формальных показателей (Шеболкина, 1999). В статье О.П. Аксеновой «Диалектные особенности крохалевского говора южного наречия коми-пермяцкого языка» наряду с отдельными фонетическими, лексическими словообразовательными особенностями рассматриваются и своеобразные парные глаголы, употребляющиеся в диалектной речи (Аксенова, 1999). Р.П. Дмитриева в своей диссертации «Косинско-камский диалект коми-пермяцкого языка (фонетика, морфология)» рассматривает наряду с другими вопросами финитные и инфинитные формы глагола, особенности их функционирования в косинско-камском диалекте коми-пермяцкого языка (Дмитриева, 1998). В 90-е годы появился ряд работ Е.А. Цыпанова, в которых автор подробно исследует грамматические категории глагола (Цыпанов, 1992, 1995, 1998, 2000, 2005). Обобщающим исследованием, охватывающим диалектный материал, коми-пермяцкий и коми-язьвинский наречия, включающим полную синхронную характеристику глагола и его морфологических категорий является работа «Грамматические категории глагола в коми языке» (Цыпанов, 2005). Диссертационное исследование Л.Г. Пономаревой «Фонетика и морфология мысовско-лупьинского диалекта коми-пермяцкого диалекта» посвящено описанию фонетической системы и морфологической структуры одного из северных диалектов коми-пермяцкого языка, во второй главе работы рассматриваются особенности употребления глагола в диалектной речи (Пономарева, 2002). Развитие пермской глагольной личной аффиксации от прауральского состояния до современности рассматривается в работе В.В. Понарядова «Фрагмент исторической морфологии пермского глагола: категория лица» (Понарядов, 2002).

Т.И. Прокушева в своей статье «Функциональное многообразие формообразующих суффиксов глагола в коми языке и их соотносимость со словообразовательными» анализирует полифункциональность глагольных суффиксов, устанавливает иерархическую соотнесенность между слово- и формообразующими суффиксами (Прокушева, 2007).

Таким образом, исследованию глагола, одной из основных знаменательных частей речи, посвящено немало работ в коми языкознании. В отдельных работах характеризуются диалектные особенности глаголов и словообразование.

Имеются публикации, посвященные исследованию форм времени глагола в удмуртском языке. В статье Р.Ш. Насибуллина «О некоторых аналитических формах глагола в удмуртском языке» рассматриваются сложные формы глагола, употребляющиеся для обозначения действия, имевшего место в прошлом (Насибуллин, 1984). Статья Б.Ш. Загуляевой

Сложные формы давнопрошедшего времени в некоторых удмуртских диалектах» посвящена употреблению в удмуртском языке и диалектах первого и второго плюсквамперфекта. Автор рассматривает аналитические формы на материале диалектов и отдельных говоров, обращая внимание на частотность употребления плюсквамперфекта (Загуляева, 1984). Другая статья Б.Ш. Загуляевой «Прошедшее длительное и прошедшее многократное время глаголов в удмуртском языке» также посвящена теме аналитических прошедших времен в удмуртском языке (Загуляева, 1986). В публикации H.A. Сергеевой «Сложные формы прошедшего времени с компонентами «вал», «вылэм» в публикациях Ю.Вихманна» анализируется частотность употребления сложных форм прошедшего времени в диалектах удмуртского языка на основе записей Ю. Вихманна. В центре внимания автора тексты по малмыжско-уржумскому, елабужскому, глазовскому, бесермянскому диалектам (Сергеева, 1992). В статье В.В. Поздеева «Критерии аналитических форм удмуртского глагола» анализируются исследования; посвященные аналитическим глагольным конструкциям и формулируются критерии определения аналитических форм удмуртского глагола на основе их морфологических, синтаксических, семантических и фонетических характеристик (Поздеев, 1990). В статье «Особенности спряжения глаголов в верхнечепецком говоре» A.A. Алашеева показывает употребление форм наклонения и времени в одном из говоров в сравнении с литературным удмуртским языком (Алашеева, 2002).

Ряд работ в удмуртском языкознании посвящен другим грамматическим категориям глагола. В статье И.В. Тараканова «Повелительное наклонение, формы его выражения и их значения в удмуртском языке» подробно рассматриваются синтетические и аналитические формы императива в удмуртском языке и диалектах, а также выделяется* более десяти грамматических значений, выражаемых формами повелительного наклонения. Кроме того; автор отмечает особенности в употреблении форм императива в диалектах (Тараканов, 1984). Исследованию условного наклонения в удмуртском языке посвящена статья И.В. Тараканова «Условное наклонение, его значения и происхождение суффикса -сал в удмуртском языке» (Тараканов, 1998). Некоторые значения императивных форм глагола в удмуртском языке раскрывает H.A. Сергеева в статье «Семантика глаголов повелительного наклонения». Автор обращает внимание на оттенки значений глаголов в зависимости от расположения частиц (Сергеева, 2001). В публикации Г.А. Ушакова «К вопросу о залоговых значениях глаголов» проводится дифференциация залоговых значений глаголов (Ушаков, 1986). Статья И.А. Котковой «Грамматические значения глаголов возвратного залога в удмуртском Языке» рассматривает шесть грамматических значений глаголов возвратного залога в удмуртском языке. Автор обращается к вопросу, изучения залога в удмуртском языкознании, а также определяет некоторые формальные различия глаголов возвратного залога в диалектах (Коткова, 1992). В статье И.А. Котковой «К вопросу о залогах в удмуртском языке» обосновывается целесообразность выделения в удмуртском языке возвратного - невозвратного и понудительного - непонудительного залоговых пар (Коткова, 1993). Н.В. Кондратьева, JI.E. Кириллова в статье «К вопросу о понудительном залоге в удмуртском языке» рассматривают типы диатез каузативных конструкций современного удмуртского языка по признаку одушевленности/неодушевленности имени, обозначающего каузатора, отсутствию/наличию членов каузативных конструкций (Кондратьева, Кириллова, 2004). В публикации В.И. Алатырева «О некоторых способах выражения категории вида в удмуртском языке» делаются параллели удмуртских лексико-грамматических образований с категорией вида в русском языке (Алатырев, 1959). В статье М.К. Каракуловой «Категория вида в удмуртском языке» также выделяется грамматическая категория, подобная виду в русском языке (Каракулова, 1997).

В современном финно-угорском языкознании изучению глаголов посвящен ряд значительных работ. П.М. Зайков в диссертационном исследовании «Глагольное словоизменение в карельском языке (грамматические категории лица-числа, времени и наклонения) рассматривает глагольные категории карельского языка как в синхроническом, так и в диахроническом аспектах. Подробно анализируя грамматические категории, автор устанавливает основные тенденции в развитии глагольной парадигмы в диалектах карельского языка, характеризует междиалектные сходства и различия (Зайков, 1997, 2000). Анализу глагольных категорий языка прибалтийско-финской ветви посвящена работа Н.Г. Зайцевой «Вепсский глагол. Сравнительно-сопоставительное исследование». В работе подвергнуты исследованию глагольные основы, формы лица-числа, времени, наклонения. Сравнительное исследование охватывает диалекты (северновепсский (прионежский), средневепсский и южновепсский) и говоры вепсского языка. Сведения, полученные в результате сравнительно-исторических и синхронных исследований, обосновываются историей сложения вепсских диалектов (Зайцева, 2002). М.И. Зайцева исследует суффиксальное словообразование глаголов, вопросы происхождения, изменения суффиксов в процессе исторического развития на материале диалектов вепсского языка. Анализу подвергается материал северного, среднего и южного диалектов вепсского языка. Более подробно исследовательница рассматривает глагольные формы шимозерского говора (Зайцева, 1978). Крупное исследование саамского глагола выполнено Микко Корхоненом (КогЬопеп, 1967, 1974). Категория залога в марийском языке рассматривается в публикациях И.С. Галкина, Л.П. Васиковой, (Галкин, 1958, Васикова, 1979). Диссертационное исследование Л.П. Васиковой посвящено прошедшему времени глагола в марийском языке (Васикова, 1955). В диссертационной работе М.В. Ямбулатовой проведен функционально-семантический анализ категории залога, выявляется словообразовательная и формообразовательная роль залоговых суффиксов в марийском языке. Автор рассматривает образование залоговых конструкций, анализирует синтаксические и семантические особенности залоговых конструкций, подробно описывает систему, состоящую из 6 залогов: актив, пассив, рефлексив, реципрок, каузатив, медий (Ямбулатова, 1997).

В обско-угорской филологии изучению отдельных глагольных категорий посвящен ряд крупных работ. В 1964 году Е.И. Ромбандеева защитила диссертацию «Каузативные глаголы в современном мансийском языке» (Ромбандеева, 1964). Система временных форм реальных наклонений и выражаемые ими значения в западных диалектах хантыйского языка исследованы в диссертации А.Д. Каксина (Каксин, 1994). В монографии А.Д. Каксина «Категория наклонения-времени в северных диалектах хантыйского языка» выявлена структура и описаны функции глагольных категорий наклонения и времени в диалектах хантыйского языка (Каксин, 2000). В диссертации В.Я. Ядобчевой-Дресвяниной «Склонение и спряжение в обдорском диалекте хантыйского языка» рассматриваются формы индикатива, императива, нарратива и конъюктива в одном из бесписьменных диалектов хантыйского языка (Ядобчева-Дресвянина, 2002). Сравнительно-сопоставительное исследование императивной парадигмы и анализ средств выражения императивных значений в хантыйском, мансийском, венгерском языках проведены в диссертации A.B. Диденко «Категория императива в угорских языках» (Диденко, 2006).

В последние годы появился ряд публикаций, касающихся словообразования в угорских языках. Так, Е.И. Ромбандеева в статье «Аспектуальная семантика глагола в мансийском языке» рассматривает глаголы ограниченного, одноактного способа действия, образующиеся посредством словообразовательных суффиксов в одном из обско-угорских языков (Ромбандеева, 2004).

В уралистике изучению глагола посвящена крупная работа А.Ю. Кюннапа «Склонение и спряжение в самодийских языках (Сравнительно-исторический анализ первичных словоизменительных суффиксов) (Кюннап, 1974). Грамматические категории глагола в самодийских языках исследует Н.М. Терещенко (Терещенко, 1975). Диссертационные работы Н.Г. Кузнецовой посвящены селькупскому глаголу. Категория вида, залога, наклонения, времени, лица-числа в кетском диалекте селькупского языка рассматривается в диссертации «Глагольная подсистема кетского диалекта селькупского языка» (Кузнецова, 1987, 1996).

В финно-угорском языкознании и уралистике изучению глагола посвящен ряд диссертационных работ, монографий, а также отдельных публикаций. Материалом исследований являются как - литературные языки, так и отдельные диалекты и говоры.

Ижемский, один из самых специфичных диалектов коми языка, неоднократно привлекал внимание коми лингвистов. В разные годы ученые описывали фонетику, морфологическую структуру, своеобразие словарного состава. Первые исследования ижемского диалекта относят к XIX веку, связаны они с именем финского языковеда М.А. Кастрена. Основоположник урало-алтайского языкознания, Кастрен изучал коми и ненецкий языки в низовьях Печоры, в Усть-Цильме, Ижме и Колве. В 1844 году в Хельсинки издана грамматика М.А. Castren Elementa grammatices Syijaenae, составленная на материале ижемского диалекта (Castrén Helsingfors, 1844).

Сбором языкового материала занимались Ф.И. Видеманн, Ю.Й. Вихманн, Т.Э. Уотила, А. Шренк.,Сведения об ижемском диалекте содержатся в статье М.Ф. Истомина «Об этимологических формах ижемско-зырянского языка» 1857 года (Истомин, 1857). В работе П. Михайлова «Практическое руководство по изучению ижемско-зырянского языка» используется языковой материал ижемского диалекта (Михайлов, 1873).

В 1960 году в «Историко-филологическом сборнике» Коми филиала АН СССР опубликована статья Т.И. Жилиной, H.A. Колеговой «Некоторые особенности говора обских коми (сс. Мужи и Шурышкары)». В статье освещается вопрос переселения коми за пределы Коми республики, выявляются фонетические, морфологические и некоторые лексические особенности говора коми-ижемцев, проживающих на территории Ямало-Ненецкого автономного округа, выделяются отличия словообразования, приводятся образцы живой разговорной речи. Авторы описывают отдельные особенности употребления и словообразования глагола в говоре (Жилина, Колегова, 1960: 152-169).

В 1960 году в том же «Историко-филологическом сборнике» вышла статья М.А. Сахаровой и H.H. Селькова под назвавнием «Некоторые особенности говора кольских коми», в которой авторы выделяют около 28 фонетических, 50 морфологических, две синтаксические, шесть лексических особенностей говора, а также приводят небольшой текст, иллюстрирующий специфическую речь ижемских коми, проживающих на Кольском полуострове, в Ловозерском районе Мурманской области (Сахарова, Сельков, 1960: 130-151).

В 1960-1980 годы фольклорная группа Коми филиала АН СССР и Сыктывкарского государственного университета записала уникальный ижмо-колвинский эпос, в котором представлен богатый материал ижемского диалекта. Для эпических песен характерна коми народная лексика «со значительным угро-самодийским элементом» (КНЭ, 1987: 33). Язык ижмо-колвинских эпических песен, бытовавших в отдаленных селениях, в оленеводческих чумах на севере Коми АССР, Архангельской, Тюменской и Мурманской областей, до сих пор не подвергался специальному изучению, в настоящей работе отдельные фрагменты его использованы в качестве примеров.

В статье В. А. Сорвачевой «Ненецкие и хантыйские заимствования в говоре зауральских коми», вышедшей в 1960 году в «Историко-филологическом сборнике», выделяется несколько лексико-семантических групп ненецких заимствований: оленеводческая лексика, географическая терминология, названия, относящиеся к растительности, названия птиц, прочие названия. Кроме того, в статье показаны фонетические изменения слов, вошедших в коми язык из ненецкого. Автор статьи выявляет также некоторые заимствования из хантыйского языка в области рыболовства, фигурирующие только в говоре зауральских коми (Сорвачева, 1960: 171177). К вопросам морфологии глагола автор не обращается.

Большой фактический материал по ижемскому диалекту, накопленный учеными в 40-60-е годы, вошел в «Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов», изданный в 1961 году (ССКЗД, 1961). В словаре опубликован «Грамматический очерк диалектов коми языка», выполненный В.А. Сорвачевой, в котором характеризуются диалектные особенности частей речи коми языка, в том числе глагола (Там же: 477-486).

Вышедший в 1970 г. в Москве, издательстве «Наука» и переизданный с дополнениями в 1999 году в Сыктывкаре, в Коми книжном издательстве «Краткий этимологический словарь коми языка» В.И. Лыткина, Е.С. Гуляева включает большой пласт ижемской лексики и рассматривает его с точки зрения происхождения. Авторы словаря реконструируют общепермские и допермские этимоны, рассматривают соответствия в дальнеродственных языках, приводят параллели из самодийских, индоевропейских и алтайских языков (КЭСК, 1999).

В 1970 году опубликованы статьи В.И. Лыткина «Несколько слов о вокализме ижемского диалекта коми языка» и В.А. Терентьева «О долготах гласных и согласных в ижемском диалекте коми-зырянского языка». В результате экспериментального исследования долготы гласных, стоящих перед звонкими и сонорными согласными, Е.А. Игушев в статье

Экспериментальные данные о долготе гласных в ижемском диалекте коми языка» приходит к выводу о том, что гласные в ижемском диалекте перед звонкими и сонорными произносятся в 1,3 — 3,3 раза дольше, чем перед глухими. Причем, в конце фразы и предложения они произносятся дольше, чем в начале, середине или непоследнем слоге слова (Игушев, 1972). В диссертации Е.А. Игушева «Русские заимствования в ижемском диалекте коми языка» рассматриваются вопросы лексики ижемского диалекта: фонетическое, морфологическое, семантическое освоение русских заимствований, в том числе глагольных (Игушев, 1973).

Исследования первой половины 70 годов касаются, прежде всего, фонетики и лексики ижемского диалекта, вопросы морфологии говоров ижемского диалекта остаются малоисследованными.

В монографии М.А. Сахаровой, H.H. Селькова «Ижемский диалект коми языка» выполнено полное системное описание фонетики, морфологической структуры, особенностей лексического состава ижемского диалекта. Работа опубликована в 1976 году и представляет собой наиболее полное описание северного диалекта коми языка и его отличительных особенностей. Но в монографии рассматривается прежде всего ижемский диалект Республики Коми, языковой материал говоров Зауралья в работе не представлен (ИД, 1976).

В 1982 году вышло учебное пособие для студентов «Диалектология коми языка» Е.А. Игушева, в котором дан ареал расселения носителей ижемского диалекта, показано влияние других языков на этот диалект коми языка, освещаена история изучения языка северных коми. В пособии также фиксируются фонетические и морфологические особенности речи ижемских коми. Большую ценность представляет приложение, в котором приводится текст, записанный в 1981 году в с. Саранпауль ХМАО (Игушев, 1982).

В 1982 году опубликованы «Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам» P.M. Баталовой. В книге выделены особенности употребления личных форм глагола ижемского диалекта коми языка (Баталова, 1982: 136-147). В качестве материала использован ижемский диалект, функционирующий на территории Республики Коми.

З.П. Ануфриева в предисловии «Коми литературно-ижемско-русского словаря для.учащихся I—IV классов», опубликованного в 1992 году, отмечает одну особенность употребления глаголов в ижемском диалекте: в глаголах 3-го лица множественного числа добавляется -с (Ануфриева, 1992: 4).

В энциклопедии «Коми язык», вышедшей под редакцией Г.В. Федюневой, приводятся сведения об ижемском диалекте, его распространении, происхождении, фонетических, морфологических, лексических особенностях, а также истории изучения диалекта. Среди морфологических особенностей в энциклопедии выделяется лишь окончание -а в единственном числе во всех трех лицах второго прошедшего времени, и -аэсь, -аась во множественном (КЯ, 1998: 144).

Таким образом, в отдельных статьях, исследованиях, опубликованных в 60-90-е годы XX века частично выявлены особенности употребления глаголов в ижемском диалекте коми языка. Материалом для исследований является ижемский диалект Республики Коми. Во всех опубликованных работах выделяются следующие особенности, касающиеся глагольных категорий ижемского диалекта:

• употребление показателя -ныс в составе форм 3-го лица множественного числа настоящего, будущего и прошедшего времени;

• наличие единого показателя для трех лиц глаголов П-го прошедшего времени единственного числа -эма, множественного --эмаэсь {-эмаась)\

• употребление с глаголами повелительного наклонения суффикса -те, выражающего призыв к совместному действию.

В большинстве публикаций также фиксируется:

• отсутствие -с в некоторых глаголах 3-го лица единственного числа 1-го прошедшего времени;

• наличие отрицательного глагола с огласовкой и-;

• употребление в формах 1-го лица единственного и множественного числа показателей соответственно -эмщ -эмаэсь, (редко -эмыд, -эмныд);

• употребление форм инфинитива с суффиксами -тэ, -сэ, а также с показателями -ныд, -ныс;-нум,-ныдтэ, -нысэ;

• наличие форманта 3 лица единственного числа настоящего времни -э, как и в верхневычегодском диалекте вместо -д в других диалектах;

• употребление в форме 2-го лица множественного числа настоящего и будущего времени показателя -анныд как и в присыктывкарском, нижневычегодском, вымском, удорском диалектах;

• частое употребление формы инфинитива с вокалической огласовкой -ыны (ССКЗД: 483, Баталова, 1982: 146-147);

• ограниченное употребление аналитических прошедших времен;

• употребление вспомогательных глаголов кучны, модны, позьны (позе), кооны (колэ), лоны (лоо), коомыны (коосяс);

• образование изобразительных глаголов с помощью суффиксоида вартны;

• употребление двойных согласных в изобразительных словах;

• широкое употребление глагольных суффиксов -сь, -ась для обозначения длительного действия.

В отдельных исследованиях и публикациях отмечается:

• наличие формы 3-го лица множественного числа с показателем -эны(с) и-аснб^(с), как и в удорском диалекте (Баталова; 1982: 137);

• употребление в говоре кольских коми глаголов непроизвольного действия с суффиксом -сь (Сахарова, Сельков, 1960: 145);

• широкое употребление парных изобразительных глаголов (Игушев, 1982: 102).

Итак, в исследованиях второй половины XX века представлены отдельные говоры ижемского диалекта коми языка. При изучении морфологических свойств глагола фиксируются некоторые отличительные особенности. Материалом для исследований лингвистов являлся говор кольских и обских коми, а также собственно ижемский диалект. Описания разговорного языка коми-ижемцев, проживающих на территории ХМАО, в селе Казым Белоярского района, до настоящего времени не проводилось.

Историко-культурный очерк поселения коми-ижемцев в бассейне реки Казым.

Пути за Уральские горы коми знали издавна. Один из маршрутов следования купцов и промышленников через Каменный пояс, проложенный по правому притоку Печоры - Щугору, называли Зырянской дорогой, «поскольку первыми его «проведали» жившие в Приуралье коми-зыряне» (Ист. ХМАО, 2000: 77). Проживая на территории, вплотную прилегающей к Уральскому хребту, древние коми передвигались через охотничьи тропы, преодолевая Уральские горы. Благодаря многолетнему соседству с угорскими народами, коми изучили язык и обычаи хантов, манси.

Доказательством раннего проникновения коми за Урал служат открытия археологов. В 1977-1981 годах на окраине поселка Перегребное Октябрьского района Ханты-Мансийского округа найдено древнее городище, построенное в XII-XIII столетии пермянами. Предположение археологов подтверждает еще одна находка: южнее Перегребного в 1979 году обнаружено Шеркалинское городище, в котором, начиная с 13 века, жили предки коми-зырян. Само название Шеркалы возводят к коми шор кар 'средний город" (Steiniz: 281, Штейниц 1962: 111, Дмитриева, 2005: 446).

Христианизация коми, происходившая в XIV столетии, была одной из причин переселения коми-зырян за Каменный пояс. В связи с этим интерес представляют Большой' и Малый Атлым, «по преданиям, туда ушел от Стефана Пермского неисправимый язычник Пам со своим родом». Возможно, Пам шел именно в эти места, так как там уже жили его соплеменники-переселенцы (Оч. ист. Коды, 1995: 68.).

Существует на данный счет и другое мнение: финский ученый К.Ф. Карьялайнен, работавший в Западной Сибири в 1898-1902 гг., пишет: «Имеются данные, что зыряне сбегали через Урал на Нижнюю Обь, чтобы избежать христианства, хотя я эти переселения не считаю столь существенными, как их иногда хотят считать» (Карйалайнен,1994: 23). Характеризуя в своей работе отдельных местных духов обских угров, ученый отмечает: «В целом, однако, уместно осторожнее относиться к гипотезе о массовом переселении пермяков через Урал и об их большом влиянии, хотя её нельзя считать и совершенно безосновательной» (там же: 87).

Однако о переселении коми-зырян за Урал ещё в XII—XIV веках свидетельствуют современные исследования лингвистов, топонимистов, этнографов, историков. Множество географических названий на территории Нижнего Приобья и Урала имеет, как известно, коми происхождение. Ученые относят их именно к ХИ-Х1У веку: «Древние коми городища на Оби связаны с коми названиями, что дает основания ожидать, что и остальные названия поселков, оканчивающихся на -кар, появились вместе с их основателями-коми - в ХП-Х1У веках» (Оч. ист. Коды, 1995: 67). На территории Сибири в настоящее время довольно много населенных пунктов, имеющих в своем названии элемент -кар: Вежакары, Вершина Войкары, Усть-Войкары, Верхние и Нижние Нарыкары, Карымкары, Шурышкары и др.

Исследователи выделяют несколько этапов переселения коми на территорию Сибири в период с XI по XX век. Переселение коми-ижемцев -выходцев с р. Ижмы началось со второй половины (по другим данным - со второй четверти) XIX века. Это третья волна переселения коми за Урал (Дмитриева, 2005: 447). В начале XIX века оленеводы кочевали в летнее время в Зауралье. В зимнее <время ижемцы вновь возвращались на свои земли. Позже предприимчивые оленеводы со своими семьями начали селиться за Уралом (Жеребцов, 1998: 97-98).

Значительное количество коми проживало в начале XX века в Обдорском районе: 3810 человек, что составляло 2, 66 % населения округа. В своих записках о пребывании в Обдорске в 1843 году широко известный в науке финский лингвист и этнограф М.А. Кастрен отмечает: «Очень может быть, что зыряне и основали этот малый поселок, исторически достоверно по крайней мере то, что они издавна предпринимали торговые поездки в Обдорск» (Кастрен I: 211). Более подробно о жизни и быте обдорских коми повествует В.В. Бартенев, который с 1891 по 1894 гг. проживал в Обдорске. Он пишет: «Обдорскому краю известны ещё зыряне кочующие и приезжие для торговли. Постоянно живущих в Обдорске около 300 человек. Кочующие зыряне ходят круглый год с оленями по тундре наравне с самоедами, только оленей у них больше, да обыкновенно они держат работников самоедов» (Бартенев, 1998: 136). В путевых заметках финского ученого А. Алквиста, проводившего исследования среди хантов и манси в 1858, 1863 и 1883 гг. , содержатся сведения о коми-ижемцах, которые «сохранили свой собственный язык, но с течением времени усвоили образ жизни и одежду севернорусского народа», «способны блюсти собственные интересы». Ученый отмечает также, что в Березовском округе зыряне обосновались в дер. Мужи на Малой Оби, несколько семей в Обдорске, а также «направляли властям прошения о разрешении поселиться на реке Надым» (Алквист, 1999: 105-106).

В с. Мужи на реке Обь коми поселились в 1840-1850 г.г. С середины 1870-х годов приток ижемцев в с. Мужи усилился (Жеребцов, 1982: 180, Жеребцов, 1998: 98). Небольшое селение на берегу Оби стало широко известно благодаря перу И. Г. Истомина, автора романа «Живун», опубликованного в 1,970 году. В исследованиях отмечается: «Под вымышленными именами в нем фигурируют конкретные жители Мужей, в том числе и сам И. Г. Истомин. Прототипом главного героя Варов-Гриша был отец писателя Григорий Федулович Истомин, его жена Елення - мать писателя - Елена, а маленький увечный Илька - не кто иной, как сам будущий писатель» (Цимбалистенко, 2003: 59-60). На страницах своего произведения И. Истомин повествует о реальных событиях, происходящих в начале 20 годов в населенном коми-зырянами с. Мужи.

Если в XVI-XVIII веках жители коми заселяли преимущественно земли Северного Приобья, то в XIX-XX веках началось интенсивное освоение других территорий Сибири. Осваивая новые места, коми продвигались дальше на Восток, на территорию нынешнего Ханты-Мансийского округа. Первая зырянская семья на территории земли Югорской поселилась в 1842 г., на месте будущей деревни Саранпауль (по реке Ляпину). Позднее сюда подселяются другие семьи. По данным переписи 1897 г., в Березове проживало 132 чел. зырян, в ближайшей городской округе - 35, по северной Сосьве - 52 чел., по Ляпину 451 чел. Кроме Саранпауля, зыряне жили в селах Няксимвольском и Сартыньинском на реке Сосьве. Коми оленеводы кочевали со своими стадами от Урала до Оби и даже далее на Восток (Ист. ХМАО, 2000: 260). H.A. Абрамов, назначенный с 1842 года смотрителем Березовского училища и проживший в крае более семи лет, в своем «Описании Березовского края» пишет: «Нельзя пройти молчанием, что архангельские зыряне мало того, что разными, едва ли правильными, средствами перевели к себе оленей от березовских остяков и самоедов, они, пригоняя туда свои оленные стада, истребляют тундру, которою питаются олени, вырубают леса и ничего за это не платят обдорским инородцам». Он отмечает также: «Странствующие торговцы, архангельские зыряне, приезжают в Березовский край через Урал в Обдорск, Мужи и Березов разными путями» (Абрамов, 1993: 51-65).

В конце XIX - начале XX века в тундре резко распространилась эпидемия сибирской язвы. Массовый мор оленей приводил к полному разорению оленеводов, для которых основным источником жизни, главным видом транспорта являлись олени. Борьба за жизнь, стремление сохранить свое хозяйство вынуждали ижемцев оставлять привычные места. С каждым годом всё больше кочевников прибывало на территорию Югры. В 1906 г. в ссылке в г. Березове находился Н.Л. Скалозубов, который в своем дневнике описывал хозяйство коми-ижемцев и отмечал, что «зырян в Березове около 30 семей» (Скалозубов, 1993: 363). К 1913 году в Березовском уезде находилось 500 человек ижемцев, к 1924 году их стало 959 человек, а к концу 1925 года в Березовском районе имелось 250 коми хозяйств, в которых обитало 1140 жителей, в том числе в Сартынье - 46, в Саранпауле — 582, в Казыме - 34, в Няксимволе - 86, в Подгорном - 146, в самом Березове - 246 человек (Жеребцов, 1982: 181). В поэме М. Плотникова «Янгал-Маа» («Тундра»), написанной на основе героических песен и богатырских сказов манси в 1933 году и опубликованной в вольном переводе С. Клычкова, читаем такие строки: Через горы днем и ночью / С Ижмы хитрые зыряне / Коми морт приходят в Маа, / Занимают наши земли, / Наши пастбища оленьи /Жгут леса и топчут ягель / Нежный ягель - корм олений (Клычков, 2001: 289). Усиливающийся поток предприимчивых ижемцев на территорию Западной Сибири вызывал неоднозначную реакцию местного населения.

По свидетельству старожилов, коми-ижемцы кочевали на большие расстояния, хорошо знали места, поддерживали родственные отношения. Стремление земляков держаться вместе после переезда было характерно для коми-ижемцев; обычно сначала выезжало несколько семей, после к ним подселялись следующие мигранты (Конаков, Котов, 1991: 48). В начале XX века несколько оленеводов из села Мужи переехали через Березово на казымскую территорию, места проживания хантов и лесных ненцев.

О древних контактах коми и казымских хантов свидетельствуют материалы фольклора. Так, одно из преданий, записанное Т. Молдановым в 1997 году у казымского ханты П.И. Сенгепова, повествует: «Сказывают, на р. Казым раньше коми жили, зыряне жили, долго ли жили, хорошо ли жили.». Согласно преданию, жившие на Казыме зыряне ушли на Сосьву, забрав с собой ценную рыбу ванкар, а ханты стали жить на Казыме (Молданов, 1997: 122). Материалы топонимики подтверждают предположение о ранних коми-хантыйских связях. Как убедительно показывает Т.Н. Дмитриева, названия населенных пунктов Юильск, Чуели и другие топонимы бассейна Казыма имеют коми происхождение и свидетельствуют о давних коми-хантыйских взаимоотношениях в этом регионе. По ее словам, «несмотря на то, что собственно коми топонимов на Казыме нет, топонимический материал содержит убедительные факты, подтверждающие длительное коми-хантыйское взаимодействие в Казымском регионе» (Дмитриева, 2005: 463).

Освоение новых территорий происходило в силу ряда причин, первой из которых являлся поиск новых мест для выпаса оленей, поскольку прежние пастбища оскудели, а богатые ягелем сибирские леса привлекали хозяйственных оленеводов. Массовый мор оленей также вынуждал покидать прежние пастбища. По официальным данным, в Печорском крае в 1847 году пало от болезней 40 тысяч оленей (3. М., 2004: 155). По словам старожилов села Ласта Ижемского района Коми Республики, с 1896 по 1918 годы от сибирской язвы погибло около миллиона голов оленей, в связи с чем более 60 семей покинуло в эти годы родное село (Канев В.Г., д. Ласта Ижемского района, 2003 г.). I

Серьезным испытанием для ижемцев, занимающихся оленеводством, стала коллективизация. В ходе неё, как известно, зачастую нарушался принцип добровольности. Оленеводы-ижемцы были вынуждены покидать свои земли, чтобы уйти от советской власти. Как вспоминают жители ижемских деревень, «многие уехали в голодные годы от того, что оленей забирали, от налогов. Вместе с обозом уезжали. Так и ехали, стадо следом. Дома оставляли» (Сметанин П.И., д. Мошъюга Ижемского района, 2003 г.). О причинах переселения старожилы с. Казым говорят: «Приехали, потому что голод был. Кто-то от революции бежал. Кому охота на войне жить. Василий Петрович там воевал и сюда приехал» (Канев A.A., с. Казым, 2005 г.). Местные ханты подтверждают: «Зыряне заезжали из-за Урала, с Печоры. Революция потревожила. Уехали в дальние края» (Тарлин Т.Г., Дмитриева, 2005: 448).

Итак, в результате массового переселения из Ижемско-Печорского бассейна в Зауралье, начавшегося в первой четверти XX в. и закончившегося в 20-30 годы этого же столетия, коми-ижемцы появились на территории-бассейна реки Казым. Часть из них прибыла непосредственно из сёл Ижма, Ласта, Бакур, другая часть перекочевала с берегов Оби, из сел Мужи, Горки, Восяхово, отдельные семьи ранее каслали в районе Березово. Переселившись на Казымскую землю, ижемцы некоторое время вели кочевой образ жизни, преодолевая со своими стадами большие расстояния на северо-востоке, в верховьях реки Сорум. «Район кочевок зырян обнимает собою пространство с запада на восток - от Урала до Оби и даже за Объю, между p.p. Полуем и Куноватью, причем нередко они переходят и Полуй до р. Надыма и даже Надым, направляясь с торгом навстречу Низовым самоедам», - пишет Дунин-Горкавич (Дунин-Горкавич I: 120).

В 1926 году был создан Казымский тузсовет с центром в с. Полноватское, в котором числилось 1629 «душ» обоего пола, из. них 75 русских и зырян, 1554 - туземцев» (Касум ёх, 1993: 64). Численность коми-зырян, проживавших на Казымской территории, была невелика, и они кочевали по бассейну Казыма, 2 хозяйства обосновались на вершине Казыма у озера Выли-то (Касум ёх, 1993: 24-25, Югория, 2000: 12, Дмитриева, 2005: 21).

На месте нынешнего села Казым Белоярского района до 1930 года располагалось небольшое хантыйское поселение — Амнинские юрты. В некоторых исследованиях предполагается, что поселок возник в результате колонизации оленеводами-ижемцами (Леэте, 2004: 204). По решению Комитета Севера ВЦИК, в 1930 году началось строительство Культбазы, включающей дом туземца, радиостанию, факторию Союзпушнины, интегральный кооператив, школу-интернат. В марте 1930 года культбаза в Казыме была открыта и стала одним из первых на Обском Севере центров культурно-просветительской работы среди коренного населения.

Наряду со школой-интернатом на культбазе действовала русско-зырянская школа, в которой обучались дети русского и коми населения. В отчетных документах .школы за 1934 год указывается 43 человека, охваченных учебой (Ерныхова, 2003: 17-31). Отделившийся в 1931 году Казымский тузсовет с центром в юртах Амня составлял 1630 человек, в том числе 81 % ханты, 13 % ненцы, 6 % зырян.

О численности и занятиях населения свидетельствуют официальные документы: «Согласно данным о работе Казымского тузсовета, на его территории в 1932 году находилось 8 юртовых объединений. . Кочующие коми-зыряне были объединены в 16 хозяйств, из них батрацких — 7, кулацких - 9. Всего лиц обоего пола 70 человек. Основные виды занятий хантыйского и коми-зырянского населения - оленеводство, рыболовство и охота» (Ерныхова, 2004: 566).

В 1931 году в Казыме был организован колхоз, в который входили проживающие на Казымской территории коми-ижемцы. Исследуя ситуацию на территории и причины Казымского восстания 1933-1934 гг., О.Д. Ерныхова пишет: «Чтобы не попасть под «ликвидацию», коми-зыряне в 1931 году . организовали первый в Казымском регионе «колхоз имени Скачко», по документам числившийся как «кулацкий» (Матер. Т.У, 1982: 571, Ерныхова, 2004: 569). После исключения из его состава зажиточных оленеводов в 1933 году он был зарегистрирован районными властями. Колхоз имени Скачко, включающий кочевые хозяйства, стал вторым после колхоза «Сталина» (д. Полноват) объединением на территории бассейна реки Казым (Касум ёх, 1993: 68). В него отдали своих оленей Попов Василий Петрович, Канев Ермолай Георгиевич, Рочев Алексей Ильич, Рочев Петр Ильич, Канев Иов Андреевич, Канев Михаил Иосифович, владевшие большими стадами.

Как рассказывает Канева Е.Е. из с. Казым: «Отец покойник в совхоз отдал своих оленей. Старик Яков, старик Иов да другие с оленями приехали и бригаду создали (букв, сделали). Седьмая бригада была. Ижемцы умели оленей (букв, оленя) держать. Берегли, поднимали, хорошо держали. У нас бумага есть, что (отец) оленей отдал. У Николая она, только росписи нет. Неграмотный был, не смотрел ведь, что росписи нет. Может, сейчас (бы) в деньги обернулось. Людей (этих) давно уже нет. Он ведь совсем неграмотный (был)» (Канева Е.Е., с. Казым, 2007 г.). Другие оленеводы, не имевшие своего стада и служившие батраками у зажиточных хозяев, после организации коллективных хозяйств были, приняты в них в качестве пастухов. После создания колхозной оленеводческой бригады собственник большего количества оленей назначался бригадиром. Таким образом коми оленеводы стали членами колхозов, организованных на Обском Севере.

Со строительством - культбазы началось строительство населенного пункта. Постепенно оленеводы начали строить дома в селах. Некоторые семьи обосновались в с. Полноват. Первыми коми, построившими дом в селе Казым, была семья Рочевых, приехавшая из Бакура. Старожилы помнят высокий дом, построенный на берегу реки Амня. Семья Рочевых прославилась своим мастерством. Жители села Казым вспоминают: «Рочевы мастеровые люди были. В Березово много построили. Школу они и строили. Старый дом тоже он делал. Бабушки Насти отец. Как-то ездили, когда в чуме жили, в место, где дома были. Среди многих озер старые дома. Места первой бригады в те годы были. А сами Рочевы приехали с оленями. Из-за Камня со многими оленями приехали. Рочев Петр (по прозвищу Каля) тоже с оленями приехал. У Ильи Петровича тоже много оленей было» (Рочева В.А., с. Казым, 2006 г.). Во время экспедиции 1956 года З.П. Соколова посетила в с. Казым семью Рочевых. В своих полевых записях исследовательница зафиксировала: «около дома стоял чум (в нем 19 опорных жердей), в нем летом спят (в доме жарко). Диаметр чума 2,5 м, внутри полог и железная печка». Дом принадлежал Сергею Петровичу Рочеву — «старшему пастуху оленеводческой артели им. Сталина», участвовавшему в 1939 году во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке (ВСХВ). Имя этого ижемца было занесено в Почетную книгу за успехи в оленеводстве (Соколова, 2001: 173). В селе жили, как правило, пожилые оленеводы и дети, поступившие в школу, остальные коми-ижемцы постоянно проживали в оленеводческих бригадах, лишь в зимнее время ненадолго возвращаясь к родственникам в село.

В 1960 году А. Нежданов совершил поездку в Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа по следам этнографа И.С. Полякова. Путевые заметки журналиста рассказывают о жизни народов Крайнего Севера и опубликованы под названием «От Тюмени до Салехарда». В одном из очерков читаем рассказ студентки из с. Казым Ираиды Герасимовны Каневой: «Папа - оленевод, по должности он - бригадир. За свою добросовестную работу много раз награжден Почетными грамотами и ценными подарками. . Имеем свой дом, приусадебное хозяйство. Оленеводы больше девяти месяцев находятся в тундре. Они живут в чумах. . В чуме имеются радиоприемник, газеты, книги» (Нежданов, 1961: 64).

В конце 50-х - начале 60-х годов производилось укрупнение колхозов, в результате чего был создан оленеводческий колхоз «Правда» с центром в с. Казым, в 1961 году преобразованный в совхоз «Казымский».

В последние годы в результате интенсивного промышленного освоения Севера происходит заметное сокращение оленеводческих пастбищ, поголовья животных и, в конечном итоге, оленеводческих бригад. Так, на балансе совхоза «Казымский» в 1961 году числилось 19 482 оленя, а на 1 января 1991 года численность оленьего стада составила 14 742 головы (13 бригад). Оленеводческое хозяйство с. Казым ОАО «Казымская оленеводческая компания», в недалеком прошлом являвшееся совхозом-миллионером, в настоящее время насчитывает три бригады, в которых трудится 13 человек (оленеводы Поповы, Каневы, Вокуевы). Несколько коми семей ведут традиционный образ жизни, занимаясь частным оленеводческим хозяйством. Остальная часть коми населения проживает в I селе, районном центре. 1

Численность коми-зырян в с. Казым в разные годы представлена в следующей таблице:

Таблица 1.

Численность коми в селе Казым

Год Кол-во семей, хозяйств коми-ижемцев Численность коми-ижемцев

1925 34 (Жеребцов, 1982: 181)

1932 16 (Ерныхова, 2004: 566) 70 (Ерныхова, 2004: 566)

1969 54 (Соколова, 1985: 99—100)

1985 249 (Котов, 1993:31-33)

1999 101 (Дмитриева, 2005: 24).

В селе Казым насчитывается около 300 коми-зырян, потомков оленеводов, перекочевавших на территорию Сибири. По сведениям Т.Н Дмитриевой, на Казымской территории проживает «более 100 семей коми (зырян)», являющихся потомками последней волны переселения коми I ижемцев за Урал из Ижмо-Печорского бассейна, произошедшего уже в XX в. (Дмитриева, 2006: 36).

За время проживания на Казымской территории численность коми-зырян увеличилась в 10 раз, в основном за счет естественного прироста. Последние переселенцы из Ижемского района обосновались на территории в 30 годы. В 70-80 годы в с. Казым переправилось несколько семей из с. Саранпауль (Вокуевы, Истомины, Каневы).

Постоянных связей с коми, находящимися в метрополии, в районе исторического проживания, у казымских коми не было, но отдельные семьи в 60-70 годы совершали поездки в Ижемский район. Старожилы с. Казым вспоминают о поездках* в Коми Республику: «Я ведь в деревне Ласта один раз тоже была тридцать семь лет назад. Там у нас сейчас родственников нет, а только дом прадеда, там школа, желтым покрашена, очень большая в сторону поля. Дом деда Ивана стоит двухэтажный» (Канева Е.Е., с. Казым, 2007 г. ); «Лотом мы дважды ездили в Ижму. В первый раз с братом Алексеем. Работала и отпуск взяла . Письма писали и знали, что за родственники есть» (Канева A.M., с. Казым, 2007 г.). По свидетельству жителей Ижемского района, в первые годы переселенцы поддерживали связи с родственниками, оставшимися в родных селах: «В пятнадцать лет мой родной дядя Герасим Порфирьевич уехал, в 1909 году. . Раньше из Казыма посылки присылал, с красивым узором пимы привозил» (Канева JI.A., с Ласта, 2003 г.). Впоследствии связь ижемцев с исторической родиной прекратилась. Занимаясь оленеводством, обособленно проживая в бригадах, казымские коми до недавнего времени прочно сохраняли свой уникальный быт, одежду, язык. По справедливому утверждению С.Г. Пархимовича, «ижемцы, интенсивно расселявшиеся за'Уралом, в отличие от коми-переселенцев XII-XVIII вв., сохранили свои национальные особенности и не смешивались с ненцами, ханты или манси, хотя быстро воспринимали обычаи и навыки коренных сибиряков, связанные с бытом и хозяйственными занятиями» (Югория, 2000: 55-56).

Группа казымских коми представляет собой интерес не только в плане этнографическом и историческом, но и лингвистическом, поскольку язык контактирует с генетически родственными языками - хантыйским и ненецким.

На казымской территории распространен казымский диалект хантыйского языка, число носителей которого в Белоярском районе составляет 1700 человек (Каксин, 2007: 10). Вместе с приуральским и шурышкарским диалектами он относится к северной группе диалектов хантыйского языка. Казымский диалект хантыйского языка в Х1Х-ХХ веках являлся предметом изучения и описания зарубежных ученых А. Регули, А. Алквиста, К. Карйалайнена, В Штейница и других, а также отечественных исследователей Н.Б.Кошкарёвой, А.Д. Каксина, В.Н. Соловар (Каксин, 2003: 23-24). Как утверждает венгерский, академик П. Хайду, в языке ханты «наибольшее число заимствованных элементов проникло из коми и русского языков. Большая часть заимствований из коми - их примерно 400 представлена в севернохантыйском» (Хайду, 1985: 48). На Казымской территории в районе озера Нумто функционирует нумтовский говор лесных ненцев, язык проживающих на востоке Белоярского района оленеводов-ненцев.

Общаясь между собой на ижемском диалекте коми языка, в контактах с местным населением коми применяли хантыйский и ненецкий языки. Представители старшего поколения казымских коми свободно владеют I хантыйским и ненецким языками. Крайне мало владеющих языком среди молодежи: возраст жителей Казыма, говорящих по-коми - от 27 до 80 лет.

Итак, язык коми-ижемцев, проживающих на казымской территории, существует в устном виде. Носителем его являются оленеводы, потомки ижемцев, освоивших территорию в начале XX века. В течение длительного времени говор существовал обособленно от других диалектов и говоров коми языка, тесно взаимодействуя с хантыйским, ненецким и русским. Разговорный язык казымских коми в целом сохраняет грамматический строй ижемского диалекта, но неизбежными могут быть грамматические, семантические и лексические заимствования. И наконец, в настоящее время говор находится под угрозой исчезновения, в связи с чем возникает необходимость его оперативной фиксации для комплексного и детального научного изучения.

Источники. Исследование базируется на полевых материалах автора, записанных у носителей говора путем непосредственного наблюдения над речью, преимущественно людей старшего и среднего поколения.

В 2002 — 2008 годы во время полевых экспедиций в Березовский и Белоярский районы Ханты-Мансийского округа-Югры автором собраны» диалектные материалы, проведены аудиозаписи образцов диалектной- речи, последующая их расшифровка, фонетические и лексические уточнения.

В июне 2003 года совместно с учащимися* Гимназии искусств при главе Республики Коми совершена краеведческая экспедиция в. села Мошъюга, Ласта, Бакур, Гам, Мохча, Сизябск, Щель, Кос Ёль Ижемского района Коми Республики. В ходе поездки собран материал о переселении коми-ижемцев за Уральские горы, сделаны записи речи ижемских оленеводов.

В августе 2004 года для сбора диалектологического материала были проведены экспедиции в п. Березово ХМАО, с. Мужи ЯНАО, в места компактного проживания ижемцев на территории Сибири.

В июле - августе 2005 года организована экспедиция на Приполярный Урал, в ходе которой исследован путь миграции, коми ижемцев на территории Западной Сибири в начале XX века, в результате встречи и общения с оленеводами бригады № 1 из с. Саранпауль собран* языковой материал.

В январе 2006, марте 2007 года совершены поездки в оленеводческую бригаду № 6 ОАО «Казымская оленеводческая компания» с целью сбора полевого материала.

В июле - августе 2007 года состоялась экспедиция в стойбища оленеводов-частников, проживающих на территории Белоярского района ХМАО-Югры (реке Сорум и озере Питы юх пай), где собран значительный по объему и ценный по содержанию языковой материал.

Кроме того, записан этнографический материал, фольклорные произведения у старожилов села Казым Ханты-Мансийского автономного округа, до недавнего времени работавших пастухами и чумработницами в оленеводстве.

Во время диалектологических экспедиций и встреч с носителями говора автором собрано более двух тысяч языковых единиц, которые* впервые публикуются в данной работе. В словарь оленеводческой лексики включено 1207 лексем. За весь срок полевой работы была записана-и проанализирована диалектная речь более 50 информантов из Белоярского, Березовского районов ХМАО-Югры, Шурышкарского района ЯНАО, Ижемского района Коми Республики.

В диссертацию включены примеры из произведений ижмо-колвинского эпоса, уникальных произведений, сформировавшихся в XVIII веке, записанных фольклористами у носителей ижемского диалекта, в том числе и западно-сибирской диаспоры. Примеры из эпических произведений даются в современной орфографии коми языка в переводе авторов тома «Коми народный эпос» из серии «Эпос народов СССР».

Собственные примеры не маркируются особыми пометами. Для остальных в скобках приводится индекс, соответствующий порядковому номеру информанта в списке, помещенном в конце работы. С целью сохранения и передачи фонетических особенностей примеры из диалектной речи даны в финно-угорской транскрипции. В качестве иллюстрации в приложении приводятся образцы речи информантов с переводом на русский язык.

Имеющийся материал позволяет провести всестороннее исследование грамматических категорий и словообразования глаголов казымского говора ижемского диалекта коми языка.

Научная новизна. Настоящая диссертационная работа представляет собой первый опыт специального лингвистического исследования говора ижемского диалекта, функционирующего за пределами этнической территории. В исследовании впервые:

• производится подробное описание грамматических категорий глагола казымского говора ижемского диалекта;

• даётся детальный анализ языковых явлений говора зауральских коми на уровне грамматики глагола и глагольной деривации;

• используется диалектный материал, функционирующий в иноязычном окружении, не подвергавшийся ранее подробному изучению;

• анализируются новые, не отмеченные в других исследованиях грамматические особенности ижемского диалекта;

• выявляются особенности глагольной деривации ижемского диалекта;

• составлен словарь глагольной лексики оленеводов с включением заимствованных слов.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Разговорный язык коми-ижемцев Зауралья устойчиво сохраняет традиционные финно-угорские черты коми языка, а именно: агглютинативность, преимущественное употребление синтетических форм, с участием аналитических, доминирующий морфологический способ словообразования.

2. Деривационные суффиксы разговорного языка -м-, -т-, -эд-, -ась-, -д-, -о- (-ал-), -й-, -сь- (-зь-) сохраняют следы прафинно-угорского происхождения.

3. Грамматический строй языка, в целом, не подвергся изменениям и сохранил черты диалектного языка. Влияние хантыйского и ненецкого языка на уровне морфологии и словообразования не выявлено. В результате коми-русского взаимодействия в говоре развились дополнительные вторичные значения, реализующиеся путем перехода одного значения лично-числового форманта на другой, употребления одной временной формы вместо другой.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на заседаниях кафедры коми и финно-угорского языкознания ГОУ ВПО «Сыктывкарский государственный университет» (2005, 2006, 2007, 2008 гг.), на Пятых межрегиональных научно-практических Кирилло-Мефодиевских образовательных чтениях «Этнокультурные процессы в Сибири, роль русского этноса: история и современность» (май 2005 г.), научно-практической конференции «Актуальные проблемы исследования Казымской территории» (ноябрь 2006 г.), всероссийской научной конференции VII Югорские чтения «Обские угры: научные исследования и практические разработки», (ноябрь-декабрь 2006 г.), научной конференции VIII Югорские чтения «Природопользование: состояние, проблемы и перспективы» (декабрь

2007 г.), региональной конференции, посвященной году русского языка «Русский язык как государственный» (декабрь 2007 г.), всероссийской научной конференции «Мировоззрение обских угров в контексте языка и культуры» (май 2008 г.), XII Международном симпозиуме «Диалекты и история пермских народов во взаимодействии с другими языками» (октябрь

2008 г.). По теме диссертации опубликовано шесть работ, в том числе две — в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура и объем работы. Тема работы, её цель и поставленные задачи определили структуру диссертационного исследования, которое состоит из введения, двух глав, заключения. Во введении содержится общая характеристика работы, обосновывается актуальность темы, раскрываются цель и задачи исследования, определяется объект и предмет исследования, указываются методы, теоретическое и практическое значение работы, характеризуются источники, дается обзор литературы по исследуемой теме, излагаются положения диссертации, сообщается об апробации результатов исследования. Во введении приводится также краткая историческая справка о переселении коми-ижемцев на Казымскую территорию. В I главе «Грамматические категории глагола в казымском говоре ижемского диалекта коми языка» представлена неспрягаемая форма глагола инфинитив, дается характеристика грамматических категорий глагола в говоре с. Казым, выявляются и анализируются их особенности. Во II главе «Словообразование глаголов в казымском говоре ижемского диалекта коми языка» описываютсяг основные способы образования глаголов в говоре. В заключении подведены итоги исследования, сформулированы выводы. Приложение включает словарь глаголов из лексики оленеводов (1207 единиц), образцы речи носителей говора, отрывок из ижмо-колвинской эпической песни, а также сведения об информантах (50 человек).

Основная часть работы состоит из 204 страниц компьютерного текста. Список цитируемой литературы содержит 189 источников на русском и иностранных языках, в том числе финно-угорских. Приложение к работе, иллюстрирующее языковой материал, составляет 240 страниц.

В целях обеспечения системности при описании грамматических категорий в работе характеризуются основные глагольные категории, независимо от наличия существенных отличий от соответствующих категорий литературного языка. При этом особое внимание уделяется анализу языковых особенностей и специфических явлений, характерных для говора.

Заключение диссертации по теме «Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии», Суббота, Клавдия Александровна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Казымский говор ижемского диалекта коми языка функционирует на территории Белоярского района Ханты-Мансийского автономного округа-Югры Тюменской области. Грамматическая система говора сохранила прежнюю структуру и является наиболее архаичной. В работе рассмотрены глагольные категории: лица-числа, времени, наклонения, залога, степени глагольного действия, способа действия, а также способы образования глаголов.

Суффиксом инфинитива в казымском говоре ижемского диалекта выступает -ны, например: косоны "выделывать камусы при помощи специального приспособления", пасйыны "клеймить, делать на ушах телят метки-пас". Употребляется также показатель -ыны, в котором -ы- является сохранившимся конечным гласным глагольной основы. Отрицательный инфинитив в говоре с. Казым образуется с помощью частицы абу. В речи казымских коми инфинитив присоединяет указательные и притяжательные суффиксы -тэ, -сэ. -нум, -ныд(тэ), -ныс(сэ). В составе послеложной конструкции в говоре с инфинитивом могут употребляться некоторые послелоги. Форма инфинитива употребляется со вспомогательными глаголами, служащими для выражения фазы совершения действия: вошйыны "начать", ештыны "закончить", кучыны "начать", босьсьыны "начать, взяться", кучисьны "начать, взяться"; с модальными глаголами, выражающими желание, возможность: модны "хотеть", захотитны "захотеть", вермыны "мочь", путьмыны "быть способным"; с безличными глаголами: позе "можно", колэ "нужно",лоо "придется".

Категория лица-числа выражает глагольную персональность и проявляется прежде всего в формах индикатива. Лично-числовые форманты глаголов в речи казымских коми в основном соответствуют подобным формантам ижемского диалекта и литературного коми языка. В говоре различается 6 форм лица-числа, выражающих действующее лицо.

В казымском говоре ижемского диалекта употребляются как синтетические, так и аналитические временные формы глагола. Одни из них часто встречаются в речи, другие менее употребимы. Активно функционирует 8 временных форм глагола: настоящее, I будущее, II будущее, прошедшее очевидное (претерит), прошедшее неочевидное (модальный перфект), прошедшее длительное незавершенное (имперфект), преждепрошедшее (плюсквамперфект), прошедшее многократное незавершенное. Аналитические формы прошедшего времени, образующиеся с помощью глагола волэма также встречаются в речи, но являются менее употребительными.

В литературном коми языке выделяют два наклонения: индикатив и императив. Индикатив выражает реальное действие, осуществляемое в настоящем, прошедшем, будущем. Императив выражает побуждение говорящего по отношению к слушающему или ко многим слушающим. Подобным образом, в казымском говоре ижемского диалекта выделяется императив (повелительное наклонение) и индикатив.

Категория залога, как и в литературном коми языке, представлена каузативным и рефлексивным залогами. Каузативные глаголы выражают двуобъектно-двусубъектное, однообъектно-двусубъектное, безобъектно-двусубъектное значения. Каузативный суффикс -эд в ижемском диалекте коми языка является довольно распространенным. В одних глаголах каузативное значение явно выражено, в других значение понудительности уже утрачено. Суффикс -эд- встречается у переходных глаголов. Рассматриваемый суффикс довольно широко употребляется в исследуемом говоре как словообразовательный, образуя глаголы от имен существительных, прилагательных и междометий со значением "снабдить чем-либо", "сделать каким-либо", "приобрести какой-либо цвет": мальчедны "надеть малицу (на кого-либо)", моледны "сделать гладким", вежедны "пожелтеть".

Рефлексивный залог в казымском говоре ижемского диалекта образуется при помощи суффиксов: -сь(ы)! -ч(ы) /-дь(ы) / -зь(ы) / -ась. Присоединяя данные суффиксы, глаголы становятся непереходными. В казымском говоре распространены группы рефлексивных глаголов в медиальном, собственно рефлексивном, реципрокном, реже пассивном значении. Медиальное значение рефлексива реализуется в глаголах, обозначающих постоянное занятие: домасьны "привязывать оленей", кутасьны "заниматься отловом оленей", обозначающих появление, изменение свойств субъекта: древенсьыны "выжить из ума", донтэмсьыны "обесцениться", обозначающих действие, совершающееся само по себе: нюкылъччыны "согнуться", вежсьыны "измениться". Собственно-возвратное значение проявляется в глаголах, субъект которых является объектом действия: тэрмасьны "торопиться", вундысьны "порезаться". Взаимно-возвратное (реципрокное) значение рефлексива реализуется в глаголах, действие которых одновременно выполняется субъектом-объектом: пинясьны "ругаться", гдтрасьны "жениться". Пассивное значение рефлексива реализуется в конструкциях, где объект предствален подлежащим, субъект не выражается: сырзьыны "распуститься (о ткани)", нырзьыны "прокиснуть (о молоке)". Широко употребляются в говоре и суффиксы -сь-, -ась- в функции словообразовательных, образуя глаголы от имен существительных и прилагательных: парка-ась-ны "надевать парку", паркаа "одетый в парку", парка "верхняя одежда, надеваемая во время холодов поверх малицы", угра-ась-ны "покрыться личинкам овода", уграа "покрытый личинками", угра "личинка овода".

В исследуемом говоре употребляются суффиксы степени глагольного действия -джык, -койд. Глаголы-сказуемые с суффиксом усилительной степени могут иметь при себе объект, выраженный послеложной конструкцией с послелогом серт1 "в сравнении" . В остальных случаях формы глаголов в усилительной степени действия подобны аналогам в литературном языке. Суффиксом уменьшительной степени действия является -койд, широко употребляющийся как с положительными, так и с отрицательными глаголами.

Способы глагольного действия в говоре выражаются с помощью суффиксов: -ышт- (-шт, -ш, -шты), -л-, -лл-, -,лылл-, -лыл-, -ал-. Суффиксом уменьшительного способа глагольного действия в казымском говоре является

-ышт- (-шт, -ш, -шты), реализующий уменьшительное и мгновенное значения. Как и в литературном языке, в говоре алломорф -шт-употребляется после глагольных суффиксов с огласовкой -ы-, -ышт-встречается в глаголах, основа которых оканчивается на гласный (кроме ы) или на согласный. В форме императива 2 лица единственного числа и в инфинитиве в казымском говоре употребляется алломорф -ш-, с выпадением конечного согласного -т. Встречаются в устной речи и переносные гиперболические значения суффикса, употребляющиеся с негативным оттенком, с неодобрением: узьышны "долго спать", сёйышны "много есть", юышны "злоупотреблять спиртными напитками", олышны "богато поживать", пукышны "посиживать".

В говоре также употребляются глаголы с суффиксами -эст-, -оот- (-от-), -нит-, образующими аспектуальный подкласс глаголов со значением кратковременности и моментативности: бакестыны "промычать", пыротны "зайти ненадолго", югнитны сверкнитны "сверкнуть". В речи носителей говора эти суффиксы могут употребляться вместе с суффиксом -ышт-: чар-ест-ыш-ны "громко и резко крикнуть", юг-нит-ыш-ны "на мгновение сверкнуть", пыр-от-ыш-ны "заходить ненадолго".

Суффиксами регулярно-кратного способа действия в казымском говоре ижемского диалекта являются суффикс -лылл-(-лыл-), -лл-(-л-). Глаголы регулярно-кратного способа действия широко употребляются в исследуемом говоре и выражают значение многократного, (периодично или регулярно) повторяющегося действия.

Однократно-кратный способ глагольного действия в коми языке характеризует действие, завершающееся на относительно короткий период времени и вновь возобновляющееся и выражается посредством суффиксов -лы-, -л-, -оол-: мальчасьлыны "ненадолго надеть малицу", пыроллыны "зайти ненадолго", босьлыны "взять", сиптылны "ненадолго закрыть".

Суффиксы многокомпонентного способа глагольного действия -о- (-ал-) широко употребляются в речи носителей говора с. Казым со значением действия, предусматривающего наличие множественности субъектов действия и их пространственную рассредоточенность, направленность действия на разные объекты. Литературный -ав- переходит в говоре в -оо- и употребляется в инфинитиве, в форме императива 2 лица единственного числа. Диалектный суффикс -оо- имеет в говоре сокращенную форму -о-: короны "позвать (многих)", висъоны "болеть (о многих)".

В говоре употребляются глаголы длительного действия с суффиксами -о-(-ял): ветлоны "ходить", ыждоны "командовать", начинательного действия с суффиксами -м-, -дь-, -зь-, -сь-: поозьыны "испугаться", тбдзьысьны "подняться ветру", коомыны "надобиться".

Особенности казымского говора, в основном, являются общими с ижемским диалектом коми языка.

1. В отрицательном спряжении глаголов 1, 2, 3 лица прошедшего времени в обоих числах употребляются глагол иг, ин, из вместо литературного эг, эн, эз, например: иг ветлы "(я) не ходил" , иг босьтэ "(мы) не взяли", ин ветлы "(ты) не ходил", ин босьтэ "(вы) не взяли", из ветлы "(он) не ходил", из босьныс "(они) не взяли".

2. Отрицательные глаголы в казымском говоре ижемского диалекта не имеют формы числа: ог видьэд "(я) не смотрю", ог видьэдэ "(мы) не смотрим", он кутась "(ты) не ловишь оленей", он кутасе "(вы) не ловите оленей".

3. Формантом 3 лица единственного числа настоящего времни является -э, как и в верхневычегодском диалекте, вместо -о в других диалектах: ворсэ "(он) играет", панялэ "(он) хлебает (ложкой)" .

4. В' форме 3 лица множественного числа настоящего, будущего времени глагол употребляется с древним показателем -с: ныа карсеныс "они заняты строительством", тоонас лэччасныс "зимой- (они) приедут (букв, спустятся)".

5. В форме 3 лица единственного числа I прошедшего времени интранзитивные глаголы употребляется как с древним показателем -с, так и» без него: корыс Koci "стадо вернулось", корыс kocîc1 "стадо вернулось", лым у си "снег выпал", лымусис "снег выпал".

6. В отрицательных глаголах 3 лица множественного' числа настоящего, будущего и прошедшего времени также сохраняется древний суффикс -с: из кутасьныс "не отлавливали оленей", оз пасйыныс "не1 ставят клейма на оленьих ушах".

7. В форме 3 лица множественного числа будущего- времени глаголы употребляются с показателем -эныс и- -асныс, как и в удорском диалекте: петэныс "выйдут", шоччасныс "отдохнут", усеныс "упадут", ветласныс "сходят".

8. Аналитическая форма II будущего времени образуется с помощью глагола кучыны "быть", в-литературном языке кутны, модны: кучам вольсасьны "будем готовить постель", кучам йорасьны "будем загонять оленей".

9. Глагол кучыны "быть" не употребляется в роли самостоятельного глагола, а лишь в сочетании с инфинитивом.

10. Аналитические-формы прошедшего времени с глаголом волэма "был, оказывается" являются менее употребительными.

11. В составе аналитических конструкций, выражающих значения условного, желательного и косвенного наклонений с глаголами могут употребляться частицы меша (в лит. мися), мед, медлане, медлаа, медым (медум) (в лит мед), веське, веськен, бы (в лит. эськб, эськбн).

12. Отрицательные формы императива 2 лица единственного числа образуются при помощи глагола ин, в литературном эн: ин пдрйэдлы "не обманывай", ин пдрйэдчэ "не ошибитесь".

13. Суффикс уменьшительного способа действия -ышт- , присоединяясь к форме императива 2 лица единственного числа и в инфинитиве, употребляется в виде алломорфа -ш, конечный согласный -т выпадает: босьтышны "быстро взять", босьтыш "быстро возьми", гижышны^быстро написать", гижыш "напиши".

14. С отрицательным глаголом в форме императива 2 лица единственного и множественного числа употребляется суффикс однократно-кратного способа глагольного действия -лы, -лэ, который может присоединяться и к лексическому, и к отрицательному глаголу и к обоим одновременно и обозначает запрещение действия на время: инлы сет "не давай (пока)", инлэ босьтэ "не берите (пока)", инлы сетлы "не давай (пока)", инлэ босьлэ"не берите (пока)".

15. Во 2 лице множественного числа отрицательного спряжения употребляется лишь сокращенная форма ин гижэ "не пишите", ин шыбитэ "не бросайте". Суффикс -дй в 1 и 2 лице множественного числа императива отсутствует.

16. В «пригласительной» форме императива 1 лица множественного числа может употребляться заимствованный из русского суффикс -те: мунамте "пойдемте", видедамте "посмотрим" (ср. литературную форму мунамдй "пойдемте", видзддамдй "посмотрим").

17. В говоре употребляются формы инфинитива с суффиксами -тэ, -сэ, а также с показателями притяжательности -нум, -ныдтэ, -ныссэ: кдмасьнытэ он вермы "обуваться-то не можешь", пинясьнысэ кужэ "ругаться-то может", еурныныттэ "шить-то (вы)", видеднынумсэ "смотреть-то (мы)", карныныссэ "делать-то" (они). '

18. В составе отрицательного инфинитива употребляется частица абу вместо литератерного не: абу дднзьыны "не утомиться" , абу ышмыны "не баловаться".

19. Уменьшительная степень действия глагола образуется только с помощью суффикса -койд, в литературном языке -кодь и -моз: рбдтэныскойд "бегут почти рысью", томйалэкойд "будто улыбается".

20. В отличие от литературного языка, в ижемском диалекте сохраняется конечная -с перед суффиком -джык в 3 лице множественного числа отрицательных и положительных глаголов: тбдэнысджык "знают в большей степени", верменысджык "могут в большей степени".

21. В отрицательном спряжении суффиксы степени действия -джык, -койд могут присоединяться как к отрицательному глаголу, так и к лексическому: озджык куж воласьны "не очень умеет строгать", ос кужджык воласьны "не очень умеет строгать" , озджык вермы "не очень может", оз вермыджык "не очень может".

22. Отыменными словообразовательными суффиксами в казымском говоре ижемского диалекта являются суффиксы -м-т-, -эд-, -ась-, -д-, -о-(-ал), -й-, -сь- (зь): поснимыны "измельчиться", важмыны "состариться", сивейтны "стать седым", кынтыны "заморозить", лбзэдны "посинеть", пымедны "нагреть", тасмаасьны "надеть пояс-тасму", выльдыны "обновить", сыыдны "растопить", сяноны "обуздать", татшканоны "надеть на рога оленя специальное приспособление-татшкан", саалыны "испачкать сажей", посйыны "построить мост", тддйьты "провести зиму на стоянке", коктэмсьыны "потерять способность к движению", небзьыны "стать мягким".

23. В разговорной речи широко употребляются изобразительные глаголы, передающие своеобразное восприятие криков животных, птиц, звуков насекомых, акустическое восприятие шума, явлений природы, образуются в диалекте с помощью суффиксов -г-, (-к-), -эд-, -с-, (-J-), суффиксоидов -кыыны, -вартны, -мунны, -видьны: уугыны "гудеть", тиргыны "пищать", таркедны "стучать", сярэдны "грохотать", бронэдны "бренчать", типсыны "пищать", нявзыны "мяукать", тотштшакыыны "стучать", татшеартны "стукнуть со звуком", зиль-зёлъмунны "звенеть", дзарвидзны "звенеть".

24. Широко функционируют глаголы, образованные способом словосложения. В их составе употребляются звукоподражательные и простые глаголы: буткысьны-усьны "тяжело упасть, свалиться", хоргыны-узьны "спать", общеупотребительные в функции звукоизобразительного и простые глаголы: косёны-бордны "плакать громким голосом (о взрослом человеке)', кырсьсьыны-зэрны "сильно дождить' , два общеупотребительных глагола, образующих слово со значением обобщенного действия: кдмасьны-пасыпасьны "одеваться", сёйны-юны "питаться", существительное с глаголом: коресь-нитшасьны "ходить за ветками, ягелем для корма ручных оленят", горзэмен горзыны "криком кричать", междометие с глаголом: пот-кынмыны "сильно замерзнуть", здм-сутны "резко остановиться".

25. В изобразительных глаголах, образованных с помощью суффиксоида кыыны, согласная в основе между двумя гласными удваивается: бриннакыыны "звенеть", гирракыыны "греметь", перччакыыны "трещать".

26. Суффиксами заимствованных глаголов, как и в ижемском диалекте, являются -айт, -уйт-, -ейт-, -пит-, -итгуляйтны "гулять", невелитны "беспокоить, неволить", дикуйтны "диковать", жалейтны "жалеть".

В то же время вследствие длительного проживания вдалеке от метрополии, отсутствия регулярных контактов, под влиянием других языков, в говоре развились лексические, фонетические особенности. В лексике это проявляется в обозначении местных географических, бытовых реалий. Для подтверждения и наглядной иллюстрации своеобразия говора в приложении к работе представлены тексты, зафиксированные автором у носителей говора. В приложении также приведены специфические глаголы, характерные для традиционных занятий казымских коми. На примере казымского говора обнаруживаем заимствования из соседних языков, которые подчиняются словообразовательным, формообразовательным и словоизменительным законам коми языка.

В системе времен, залогов; способов глагольного действия проявляются своеобразные отличия от ижемского диалекта:

1. Наряду с суффиксом -эмав глаголах 1 лица единственного числа II прошедшего времени в говоре употребляется суффикс -эме: ме тай унмосемауме тай унмосеме" я заснул, оказывается^, ме тай вунэдема, ме тай вунэдеме "я забыл, оказывается".

2. В глаголах отрицательного спряжения. 1 лица единственного числа II прошедшего времени также употребляется показатель -эме: абу босьтеме^ш взял, оказывается", абуректэме "не выложил, оказывается".

3. В суффиксах положительных и отрицательных глаголов II прошедшего времени 1 и 3 лица множественного числа наблюдается сокращение звука, в то время как в ижемском диалекте произносится долгая1 гласная: мунэмась "ушли, оказывается", пасьтасемась "оделись, оказывается" абу лздясемась не распрягли, оказывается (оленей)", абу лямкасемась "не запрягли, оказывается (оленей)" (иж. мунэмаась, пасьтасемаась,лямкасемаась).

4. В глаголах 2 лица единственного числа II прошедшего времени чаще употребляется показатель -эмыд, сохраняющий притяжательный суффикс -ыд, реже -эма, в ижемском диалекте наоборот (ИД, 1976: 80): лямкасемыд "ты запряг оленей", лэдясемыд "ты распряг упряжку", сёрнитэмыд "(ты) говорил, оказывается", висьталэмыд "(ты) сказал, оказывается".

5. В отрицательном спряжении глаголов 2 лица единственного числа II прошедшего времени также чаще употребляется показатель -эмыд: абу пуэмыд "(ты) не сварил, оказывается", абу вердэмыд "(ты) не накормил, оказывается".

6. Во 2 лице множественного числа II прошедшего времени употребляются показатели -эмныд и -эмась: босьтэмныд "(вы) оказывается, взяли", адьдемныд "(вы) оказывается, нашли". В ижемском диалекте показатель -эмныд употребляется сравнительно редко (ИД, 1976: 80).

7. В отрицательных формах II прошедшего времени 2 лица множественного числа часто употребляется показатель -эмныд: абу димлялэмныд "(вы) не убрали", абу гднйемныд "(вы) не очистили от шерсти".

8. Показатель -эмны глаголов II прошедшего времени 3 лица множественного числа, характерный для южных диалектов коми-зырянского языка (ССКЗД, 1960: 480), редко встречающийся в ижемском диалекте, в говоре не употребляется.

9. В форме II будущего времени употребляется только вспомогательный глагол кучыны с вокалической основой (вместо ижемского кучны): войны кучас "будет нести", кучас зэрны "будет дождить", пемдыны кучас "темнеть будет", в ижемском диалекте вошйыны, модны, кучны (ИД, 1976: 88).

10. В речи казымских коми распространены случаи употребления глаголов 1 и 2 лица единственного и множественного числа, 3 лица множественного числа во вторичном переносном значении.

11. В составе послеложной конструкции в говоре с инфинитивом могут употребляться послелоги вылэ, местэ. Послелог кындзи, встречающийся в литературном коми языке, в говоре не употребляется.

12. В казымском говоре не употребляются рефлексивные глаголы в имперсональном значении (безличные глаголы с рефлексивным суффиксом), возникшие в литературном языке под влиянием русского.

13. Суффикс -о- (-О0-)>может образовать глаголы от метафорических оборотов и использоваться в значении "назвать, обозвать": пиньтэм-паньтэмоны "назвать беспомощным", юртэмкдрэгоны "обозвать безголовой уткой". •

14. Распространенный* в . финно-угорских языках суффикс -й-образует отыменные глаголы, со значением "удалять, очищать от чего-либо" : ууйыны "очищать от сучьев!, кырсьйыны "очищать от коры";

15. Суффикс -сь- (-36-) широко употребляется, в говоре со значением перехода в определенное состояние,- названное мотивирующим* словом: мисьтэмсьны "стать некрасивым", ватэмсьыны "захотеть пить (букв: обезводиться".

16. Случаев образования изобразительных глаголов с помощью суффиксоидов -сидзны, -керны не обнаружено.

В целом« система глагольных категорий и словообразования глаголов казымского говора не отличается от соответствующих категорий и словообразования ижемского диалекта коми языка. Изменения касаются, прежде всего, фонетического оформления: сокращение долгих звуков в суффиксах, ассимиляции дз-+дь.

Основные тенденции развития языка связаны с постепенной утратой отдельных аналитических форм времен: прошедших с глаголом едлэма, будущего с глаголами вошйыны, модны. Под влиянием русского языка происходит развитие дополнительных вторичных значений, реализующихся путем перехода одного значения лично-числового форманта на другой, употребления одной временной формы вместо другой.

Сохранившиеся в говоре черты именного происхождения инфинитива, наличие и широкое функционирование отдельных аналитических форм прошедшего времени с глаголом волг, сохранение значений каузативных глаголов, широкое употребление притяжательных суффиксов свидетельствует о консервации языка, об отсутствии существенных изменений в грамматическом строе языка за период столетнего изолированного существования.

Деривационные суффиксы разговорного языка сохраняют следы прафинно-угорского происхождения. Обогащения суффиксального инвентаря, как показывает материал, не происходит. Специфичные для говора глаголы, связанные с традиционным видом хозяйствования, своеобразные изобразительные глаголы образуются с помощью собственных словообразовательных ресурсов языка.

Подробности суффиксального и словосложительного образования ижемского глагола остались за рамками данной диссертации, в которой лишь прослеживаются основные линии глагольного словообразования. Детальное рассмотрение глагольной деривации казымского говора ижемского диалекта требует дальнейшего исследования.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Суббота, Клавдия Александровна, 2008 год

1. Абрамов, 1993 Абрамов, Н. А. Описание Березовского края / Н. А. Абрамов. - Шадринск : Исеть, 1993. - 84 с.

2. Алатырев, 1959 Алатырев, В. И. О некоторых способах выражения категории вида в удмуртском языке / В. И. Алатырев // Вопросы удмуртского языкознания. Том I. - Ижевск : Удм. кн. изд-во, 1959. - С. 164-203.

3. Алашеева, 2002 Алашеева, А. А. Особенности спряжения глаголов в верхнечепецком говоре / А. А. Алашеева // Пермистика 9 : Вопросы пермской и финно-угорской филологии : межвуз. сб. науч. тр. - Ижевск : Удмурт, ун-т, 2002. - С. 108-113.

4. Бартенев, 1998 Бартенев, В. В. На крайнем северо-западе Сибири. Очерки обдорского края / В. В. Бартенев // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX - начала XX века. - Екатеринбург : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1998. - С. 112-217.

5. Баталова, 1982 — Баталова, Р. М. Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам : (коми яз.) / Р. М. Баталова ; отв. ред. К. Е. Майтинская. ; Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. М. : Наука, 1982. -167 с.

6. Баталова, 1975 Баталова, Р. М. Коми-пермяцкая диалектология / Р. М. Баталова ; отв. ред. К. Е. Майтинская. ; Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. - М. : Наука, 1975. - 252 с.

7. Баталова, 1990 Баталова, Р. М. Унифицированное описание диалектов уральских языков : Оньковский диалект коми-пермяцкого языка / Р. М. Баталова ; отв. ред. К. Е. Майтинская. - М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1990.-205 с.

8. Ю.Беликова, 2004 Беликова, А. Е. Семантика глаголов звучания в финском языке : дис. . канд. филолог, наук. - Петрозаводск, 2004. — 239 с.

9. П.Бондарко, 1971 Бондарко, А. В. Грамматическая категория и контекст / А. В. Бондарко. - Л.: Наука, 1971. - 114 с.

10. Бондарко, 2001- Бондарко, А. В. Основы функциональной грамматики. Языковая интерпретация идеи времени. СПб. : Изд-во С-Петерб. ун-та, 2001.-260 с.

11. Бондарко, 1983 Бондарко, А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии / А. В. Бондарко. - Л. : Наука, 1983208 с.

12. Бондарко, 1976 Бондарко, А. В. Теория морфологических категорий /

13. A. В. Бондарко. Л.: Наука, 1976. - 255 с.

14. Бондарко, Буланин, 1967 Бондарко, А. В. Русский глагол / А. В. Бондарко, Л. Л. Буланин. - Л.: Просвещение, 1967. - 192 с.

15. Бубрих, 1949 Бубрих, Д. В. Грамматика литературного коми языка / Д.

16. B. Бубрих. Л. : Изд-во ЛГУ, 1949. - 206 с.

17. Васикова, 1979 Васикова, Л. П. Проблемы залога в марийском языке / Л. П. Васикова // Вопросы финно-угроведения. Языкознание. -Сыктывкар, 1979. - С. 33.

18. Васикова, 1955 Васикова, JI. П. Прошедшее время глагола в марийском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук / JI. П. Василькова. — Тарту, 1955. -18 с.

19. ВВД, 1966 Сорвачева, В. А. Верхневычегодский диалект коми языка / В. А. Сорвачева, М. А. Сахарова, Е. С. Гуляев. //Историко-филологический сборник. - Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1966. - Вып. 10. -254 с.

20. ВД, 1998 Жилина, Т. И. Вымский диалект коми языка / Т. И. Жилина ; отв. ред. Г. В; Федюнева. - Сыктывкар.: Пролог, 1998. - 440 с.

21. Галкин, 1958 — Галкин, И. С. Залоги в марийском языке / И. С. Галкин. -Йошкар-Ола : МарНИИ, 1958. 52 с.

22. Галкин,. 1964 Галкин, И. С. Историческая грамматика jмарийского языка. Ч. L Морфология : учеб. пособие для студентов 7 И. С. Галкин. -Йошкар-Ола : Map. кн. изд-во, 1964. - 204 с.

23. Галкин, 1966 Галкин, И. С. Историческая грамматика марийского языка. Ч. II. Морфология / И. С. Галкин. - Йошкар-Ола : Map. кн. изд-во, 1966.- 168 с.

24. Гордеев, 1961 Гордеев, Ф. И. Косвенные наклонения и формы субъективной оценки глагола в марийском языке : автореф. дис. . канд. филол: наук / Ф. И. Гордеев. - Тарту, 1961. - 30 с.

25. Диденко; 2006 Диденко, А. В. Категория императива в угорскихязыках : автореф. дис. . канд. филол; наук / А. В; Диденко. — Томск, 2006.-23 с. . •

26. Дмитриева, 1998 — Дмитриева, Р. П. Косинско-камский диалект коми-пермяцкого языка (фонетика, морфология) : дисс. канд. . филол. наук / Р. П. Дмитриева. Йошкар-Ола, 1998. - 195 с.

27. Дмитриева, 2005 Дмитриева, Т. Н. Топонимия бассейна реки Казым / Т.

28. H. Дмитриева. Екатеринбург : Изд-во Урал, ун-та, 2005. — 580 с.

29. Дмитриева, 2006 Дмитриева, Т. Н. Топонимия бассейна реки Казым : автореф. дис. . докт. филол. наук / Т. Н. Дмитриева. - Ижевск, 2006. -50 с.

30. Дунин- Горкавич I Дунин-Горкавич, А. А. Тобольский Север. В 3 т. Т.

31. Общий обзор страны, её естественных богатств и промышленной деятельности населения / А. А. Дунин-Горкавич . М. : Либерея, 1995. -376 с.

32. Дунин-Горкавич II Дунин-Горкавич, А. А. Тобольский Север. В 3 т. Т.

33. Географическое и статистико-экономическое описание страны по отдельным географическим районам / А. А. Дунин-Горкавич. — М. : Либерея, 1996.-432 с.

34. Дунин-Горкавич III Дунин-Горкавич, А. А. Тобольский Север. В 3 т. Т.t

35. Этнографический очерк местных инородцев / А. А. Дунин-Горкавич. -М. : Либерея, 1996. 432 с.

36. Ерныхова, 2003 Ерныхова, О. Д. Казымский мятеж (об истории Казымского восстания 1933-1934 гг.) / О. Д. Ерныхова. - Новосибирск : Сиб. хронограф, 2003. - 160 с.

37. Жеребцов, 1998 Жеребцов, И. Л. Коми край в середине ХУШ-середине XIX века : территория и население / И. Л. Жеребцов. - Сыктывкар, 1998. -176 с.

38. Жеребцов, 2000 Жеребцов, И. Л. Население Коми края в конце 15-начале 20 века : численность, миграции, этнический состав / И. Л. Жеребцов. — Сыктывкар, 2000. — 27 с. ^

39. Жеребцов 1982 Жеребцов, Л. Н. Историко-культурные взаимоотношения коми с соседними народами / Л. Н. Жеребцов. — М. : Наука, 1982. - 223 с.

40. Жилина, Колегова, 1960 Жилина, Т. И. Некоторые особенности говора обских коми (сс. Мужи и Шурышкары) / Т. И. Жилина, Н. А. Колегова // Историко-филологический сборник. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1960. -№ 6.-С. 152-169.

41. Игушев, 1982 Игушев, Е. А. Коми диалектология : учеб. пособие для студентов / Е. А. Игушев ; отв. ред. А. К. Микушев ; М-во высш. и сред, спец. образования РСФСР, Сыктывкар, гос. ун-т им. 50-летия^ СССР.

42. Сыктывкар : Изд-во Перм. ун-та, 1982. 104 с. - На коми яз. — Библиогр. : с. 104.

43. Игушев, 1987 Игушев, Е. А. О некоторых особенностях коми говоров Зауралья / Е. А. Игушев. // Пермистика : Вопросы диалектологии и истории пермских языков : сб. ст. — Ижевск, 1987. — С. 157-160.

44. Игушев, 1973 Игушев, Е. А. Русские заимствования в ижемском диалекте коми языка : автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.07: защищена 6.04.1973 / Е. А. Игушев. - Тарту, 1973.— 19 с.

45. Игушев, 1990 Игушев, Е. А. Стилистика грамматических категорий в коми языке : дис. . докт. филол. наук / Е. А. Игушев. - Тарту*Л990. — 320 с.

46. Игушев, 1972 Игушев, Е. А. Экспериментальные данные о долготе гласных в ижемском диалекте коми языка / Е. А. Игушев // Советское финно-угроведение . - 1972. - № 1. — С. 55-57. 1I

47. И.Д., 1976 Сахарова, М. А. Ижемский диалект коми языка, / М. А. Сахарова, Н. Н. Сельков. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1976. - 288 с.

48. Иевлева, 1984 Иевлева, Т. М. Синтаксис глагола в коми языке (связьглагола с подлежащим и дополнением) : дис. . канд. филол. наук / Т. М.

49. Иевлева. М., 1984. - 218 с. \

50. Истомин, 1857 Истомин, М. Ф. Об этимологических формах ижемско-зырянского языка с присовокуплением сборника зырянских слов // Архангельские губернские ведомости. - 1857. -№ 12-30.

51. Ист. ХМАО, 2000 История Ханты-Мансийского автономного округа сIдревности до наших дней : учеб. для ст. кл. Екатеринбург : Волот, 2000. - 467 с.

52. Иштван, 2005 Иштван, Т. В мире глагольных приставок / Т. Иштван // Вестник угроведения : науч. и культурно-просветит. журн. — Ханты-Мансийск : Икар, 2005. - № 1. - С. 177-184.

53. Каксин, 2003 Каксин, А. Д. Казымский диалект и его место в системе диалектов хантыйского языка / А. Д. Каксин // Казымские чтения, 2003 : материалы науч.-практ. конф., Ханты-Мансийск, 19 дек. 2003',г. - ХантыI1. Мансийск, 2003 .-40 с.

54. Каксин, 2007 Каксин, А. Д. Казымский диалект хантыйского языка / А. Д. Каксин ; Обско-угорский ин-т прикладных исследований и разработок. - Ханты-Мансийск : Полиграфист, 2007. - 134 с. |I

55. Каксин, 1994 Каксин, А. Д. Категория наклонения в хантыйском языке (формы и функции) : автореф. дис. . канд. филол. наук / А. Д. Каскин. -Новосибирск, 1994. - 16 с.

56. Каксин, 2000 Каксин, А. Д. Категория наклонения-времени в северных1диалектах хантыйского языка / А. Д. Каксин ; под ред Н. Г. Кузнецовой. -Томск : Изд-во Том. ун-та, 2000 — 122 с.

57. Каракулова, 1997 Каракулова, М. К. Категория вида в удмуртском языке / М. К. Каракулова // Пермистика 4 : Пермские языки и их диалекты в синхронии и диахронии : сб. науч. тр. - Ижевск : УдГУ, 1997: - С. 43-51.

58. Каракулова, Каракулов, 2000 Каракулова, М. К. Сопоставительная грамматика русского и удмуртского языков : учеб. пособие / М. К. Каракулова, Б. И. Каракулов. - Глазов : Глазов, гос. пед. ин-т, 2000. - 92 с.

59. Карьялайнен, 1994 Карьялайнен, К. Ф. Религия югорских народов . В 3 т. Т. 1. / Пер. с нем. и публ. Н. В.Лукиной. -Томск : Изд-во'.Том. ун-та, 1994.- 151 с.

60. Кастрен I Кастрен, М. А. Сочинения : В 2 т. Т. 1. Лапландия. Карелия.

61. Россия / М. А. Кастрен. Тюмень : Изд-во Ю. Мандрика, 1999. - 256 с.

62. Библиотечка краеведа: приложение к журналу «Лукич»). ;ч

63. Кастрен II Кастрен, М.А. Сочинения : В 2 т. Т.2.Путешествие в Сибирь (1845-1849) / М. А. Кастрен. - Тюмень : Изд-во Ю. Мандрика, 1999. - 351 с. - (Библиотечка краеведа: приложение к журналу «Лукич»),* .

64. Кельмаков, 2006 Кельмаков, В. К. Краткий курс »удмуртской диалектологии : учеб. пособие для вузов / В. К. Кельмаков - 2-е; изд., стереотип. - Ижевск : Удмурт, ун-т, 2006. - 386 с. - Библиогр. : с. 323371. . !: ,

65. Кипрушева, 1947 Кипрушева, А. И. I 'лагольные видовые образования в коми языке : автореф. дис. . канд. филол. наук / А. И. Кипрушева. — М.,, 1947. -129 с.

66. Клычков, 2001 Клычков, С. А. Мадур-Ваза победитель -. вольная обработка поэмы М. Плотникова «Янгал-Маа» («Тундра») / С. А. Клычков.-М. : Наш современник, 2001. ^

67. Коткова, 1992 Коткова, И. А. Грамматические значения глаголов возвратного залога в удмуртском языке / И. А. Коткова // Пермистика 3 : Диалекты и история пермских языков : сб. ст. - Сыктывкар, 1992. - С. 6771.

68. Коткова, 1993 Коткова, И. А. К вопросу о залогах в удмуртском языке / И.А. Коткова // Вестник Удмуртского университета. - 1993. - № 6. - С. 20-24.

69. Котов, 1993 Котов, О. Зауральские коми / О. Котов // Коми-зыряне. Историко-этнографический справочник. - Сыктывкар, 1993. - С. 31-33.

70. КПЯ, 1982 Коми-пермяцкий язык : учеб. для вузов / Под ред. В. И. Лыткина. - Кудымкар : Коми-Перм. кн. изд-во, 1982. - 340 с.

71. Кузнецова, 1996 Кузнецова, Н. Г. Асимметричные явления и развитие селькупской глагольной парадигмы : дис. . докт. филол. наук / Н. Г. Кузнецова. - Новосибирск, 1996. - 312 с.

72. Кузнецова, 1987 Кузнецова, Н. Г. Глагольная подсистема кетского диалекта селькупского языка: дис. . канд. филол. наук / Н. Г. Кузнецова. -Томск, 1987.-233 с.

73. Кюннап, 1974 Кюннап, А. Ю. Склонение и спряжение в самодийских языках (Сравнительно-исторический анализ первичныхсловоизменительных суффиксов) : автореф. дис. . докт. филол. наук / А. Ю. Кюннап. Тарту, 1974. - 26 с.

74. КЯ, 1998 Коми язык : Энциклопедия / Отв. ред. Г. В. Федюнева. - М. : ДиК, 1998. - 608 с.

75. Лашук 1958 Лашук, Л. П. Очерк этнической истории Печорского края (опыт историко-этнографического исследования) / Л. П. Лашук. — Сыктывкар, 1958. - 200 с.

76. Лашук 1972 Лашук, Л. П. Формирование народности коми / Л. П. Лашук. - М., 1972. - 292 с.

77. Леэте, 2004 Леэте, А. Казымская война : восстание хантов и лесных ненцев против советской власти / А. Леэте ; пер. на рус. яз. И. Ореховой. - Тарту, 2004. - 287 с.

78. ЛЛД, 1985 Жилина, Т. И. Лузско-летский диалект коми языка / Т. И. Жилина ; Академия наук СССР. Коми фил., Институт яз., лит. и истории ; отв. ред. Г. Г. Бараксанов. -М. : Наука, 1985.

79. Лудыкова, 1992 Лудыкова, В. М. Изобразительные конструкции в коми языке / В. М. Лудыкова // Пермистика 3 : Диалекты и история пермских языков : сб. ст. - Сыктывкар, 1992. - С. 92-100.

80. Лудыкова, Федина, 2001-Лудыкова В. М. Сопоставительная грамматика коми и русского языков : Часть I. Морфология : уч. пособие. / В. М. Лудыкова, М. С. Федина. Сыктывкар : Изд-во Сыктывкар, ун-та, 2001. -98 с.

81. Лыткин 1952 Лыткин, В. И. Древнепермский язык. Чтение текстов, грамматика, словарь / В.И. Лыткин. - М. : Изд-во АН СССР, 1952. - 174 с.

82. Лыткин, 1957 Лыткин, В. И. Историческая грамматика коми языка. Введение. Фонетика / В. И. Лыткин. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1957.-135 с.

83. Лыткин, 1995 Лыткин, В. И. Коми кывлбн исторической морфология : студентьяслы велодчан пособие / В. И. Лыткин ; Сыктывкар, ун-т ; отв. ред. Е. А. Игушев. - 2-е изд., доп. - Сыктывкар : СГУ, 1995. - 101 лб.

84. Ляшев, 1977 Ляшев, В. А. Фонетико-морфологические особенности вымского диалекта коми языка : автореф. дис. . канд. филол. наук : 10.02.07 : защищена 6.04.1973. / В. А. Ляшев. - Тарту, 1977. - 15 с.

85. Майтинская, 1979 Майтинская, К. Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков / К. Е.Майтинская ; отв. ред. Ю. Н. Караулов. - М.: Наука, 1979. - 263 с.

86. Майтинская 1993 Майтинская, К. Е. Финно-угорские языки /

87. К. Е.Майтинская // Языки мира : уральские языки. М. : Наука, 1993. - С. 29-31.

88. Матер. Т.У. Материалы Томского государственного университета, отражающие экономическое состояние на Казыме, составленные Денисенко. - Фонды ГМПиЧ.№1100/241.

89. Микушев, 1992 Микушев, Р. А. Система побудительных средств в коми языке : дис. . канд. филол. наук: 10.02.07 : защищена 23.10.1992. / Р. А. Микушев. -Йошкар-Ола, 1992. - 181 с.

90. МЯ, 1957 Баландин, А. Н. Мансийский язык : учеб. пособие для пед. училищ / А. Н. Баландин, М. П. Вахрушева. - JI. : Учпедгиз, 1957. - 275 с.

91. МЯ, 1973 Ромбандеева, Е. И. Мансийский (вогульский) язык / / Е. И. Ромбандеева ; отв. ред. К. Е. Майтинская ; Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. - М.: Наука, 1973. - 207 с.

92. МЯ, 1989 Ромбандеева, Е. И. Мансийский язык : учеб. для пед. училищ / Е. И. Ромбандеева, М. П. Вахрушева ; под ред. Ю. Н. Караулова.- 3-е изд., дораб. JI. : Просвещение, 1989. - 239 с. - Библиогр. : с . 213— 216.

93. Насибуллин, 1984 Насибуллин, Р. Ш. О некоторых аналитических формах глаголах в удмуртском языке / Р. Ш. Насибуллин // Вопросы грамматики удмуртского языка : сб. ст. - Ижевск, 1984. - С. 38-44.

94. НВД, 1977 Сорвачева, В. А. Нижневычегодский диалект коми языка / В. А. Сорвачева ; Акад. наук СССР. Коми фил., Ин-т яз., лит. и истории.- М. : Наука, 1977. 227 с.

95. Нежданов, 1961 Нежданов, А. От Тюмени до Салехарда (Из путевого блокнота журналиста) / А. Нежданов. - Тюмень : Тюм. кн. изд-во, 1961. -167 с.

96. Онина, 2001 Онина, С. В. Оленеводческая терминология хантыйского языка : семантические группы и словарь / С. В. Онина ; Map. гос. ун-т, НИИ Обско-угорских народов. - Йошкар-Ола, 2001. — 76 с. -Библиогр. : с. 73.

97. Онина, 2003 Онина, С. В. Отраслевая лексика хантыйского языка : словарный состав, связанный с оленеводством : Монография / С. В. Онина ; Науч.-исследоват. ин-т угроведения, Map. гос. ун-т. — Йошкар-Ола, 2003. — 154 с. -Библиогр.: с. 115-125.

98. ОФУЯ, 1974 Основы финно-угорского« языкознания : вопр. происхождения и развития фин.-угор. яз. / Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. - Отд. оттиск. - М. : Наука, 1974. - 484 с.

99. ОФУЯ, 1976 Основы финно-угорского языкознания : марийский, пермские и угорские языки / Акад. наук СССР, Ин-т языкознания ; отв. ред.: К. Е. Майтинская и др.. - М.: Наука, 1976. - 463 с.

100. ПД, 1976 Сахарова, М. А. Печорский диалект коми языка / М. А. Сахарова, Н. Н. Сельков, Н. А. Колегова; под ред. В. И. Лыткина. — Сыктывкар : Коми кн. из-во, 1976. - 152 с.

101. Повод, 2004 Повод, Н. А. Социокультурная адаптация коми Северного Зауралья (XIX - первая четверть ХХ в.) : автореф. дис. . канд. истор. наук / Н. А. Повод. - Екатеринбург, 2004. - 24 с.

102. Поздеев, 1990 Поздеев, В. В. Критерии аналитических форм удмуртского глагола. / В. В. Поздеев // Вопросы грамматики и контактирования языков : сб. ст. — Ижевск, 1990. — С. 18-27.

103. Понарядов, 2002 Понарядов, В. В. Фрагмент исторической морфологии пермского глагола: категория лица. / В. В. Понарядов ; Акад. наук СССР. Коми фил. - Сыктывкар, 2002 . - 28 с. - (Серия препринтов «Научные доклады». Вып. 446.).

104. Понарядов, 2004 Понарядов, В. В. О глагольных окончаниях -б и -ас в удорском диалекте / В. В. Понарядов // Вопросы коми; диалектологии : сб. науч. тр. - Сыктывкар, 2004. - Вып. 65. - С. 104-112.

105. Пономарева, 2002 Пономарева, Л. Г. Фонетика и* морфология мысовско-лупьинского диалекта коми-пермяцкого языка : автореф. дис. . канд. филол. наук / JI. Г. Пономарева. — Ижевск, 2002. — 21 с.

106. Прокушева, 1981 Прокушева, Т. И. Инфинитив в коми языке : автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.07: защищена 30.11.1981 / Т. И. Прокушева. - Тарту, 1981. - 20 с.

107. Прокушева, 1982 Прокушева, Т. И. Происхождение инфинитива в коми языке / Т. И! Прокушева //Советское финноугроведение.—1982.1.-С. 44-49.

108. Прокушева, 1984 Прокушева, Т. И: Фонетическая характеристика инфинитива в пермских языках / Т. И. Прокушева ; Акад. наук СССР. Коми фил. - Сыктывкар, 1984 . - 36 с. - (Серия препринтов «Научные доклады». Вып. 108.).

109. ПСД, 1971 Жилина, Т. И. Присыктывкарский диалект и коми литературный язык / Т. И. Жилина, Г. Г. Бараксанов ; Акад. нёук СССР. Коми фил.; отв. ред. В. И. Лыткин. - М.: Наука., 1971. - 276 с.

110. Ромбандеева, 1964 Ромбандеева, Е. И. Каузативные глаголы в современном мансийском языке : автореф. дис. . канд. филол. наук / Е. И. Ромбандеева. - Jli, 1964. - 14 с.

111. Рянская, 2002 Рянская, Э. М. Способы действия в когнитивном аспекте : Монография / Э. М. Рянская ; РГПУ им. Герцена. - Санкт-Петербург : РГПУ им. Герцена, 2002. - 191 с. - Библиогр.: с. 176-189.

112. Сажина, 2004. Сажина, С. А. Сравнительная морфология коми-зырянских диалектов (именные части речи). Ареальный аспект исследования : автореф. дис. . канд. филол. наук : 10.02.02 : защищена 17.05.2004 г. / С. А. Сажина. - Ижевск, 2004. - 25 с.

113. Сахарова, Сельков, 1960 Сахарова, М. А. Некоторые особенности говора кольских коми / М. А. Сахарова, Н. Н. Сельков // Историко-филологический сборник. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1960. - № 6. — С. 130-151.

114. Серебренников, 1963 Серебренников, Б. А. Историческая морфология пермских языков / Б. А. Серебренников. - М. : Изд-во АН СССР, 1963.-391 с.

115. Серебренников, 1966 — Серебренников, Б. А. К проблеме происхождения суффиксов многократного действия в финно-угорских языках / Б. А. Серебренников // СФУ III. 1966. - № 3. - С. 157-163.

116. Серебренников, 1960 Серебренников, Б. А. Категории времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп / Б. А. Серебренников - М. : Изд-во АН СССР, 1960. - 300 с.

117. Серебренников, 1960 I Серебренников, Б. А. О некоторых вопросах исторической грамматики коми языка / Б. А. Серебренников // Историко-филологический сборник. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1960. - Вып. 5-С. 119-130.

118. Сидоров, 1952 Сидоров, А. С. Некоторые особенности синтаксического строя северного (ижемского) диалекта коми языка / А. С. Сидоров // Лингвистический сборник. - Сыктывкар, 1952. - Вып. 2. — С. 68-81.

119. Сидоров, 1992 I Сидоров, А. С. Синтаксические и лексико-семантические формы выражения глагольного вида в коми языке / А. С. Сидоров // Избранные статьи по коми языку — Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1992.- 153 с.

120. Сидоров, 1992 II Сидоров, А. С. Парные словосочетания в коми языке как выражение языковой стадии и как грамматическая форма / А. С. Сидоров // Избранные статьи по коми языку. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1992.-153 с.

121. Скалозубов, 1998 Скалозубов, Н. Л. Дневник / Н. Л. Скалозубов // Тобольский Север глазами политических ссыльных XIX - начала XX века. -Екатеринбург : Сред.-Урал. кн. изд-во, 1998. - С. 358-390.

122. СКЯ, 1955 Современный коми язык. Ч. I. Фонетика. Лексика. Морфология / Отв. ред. В.И. Лыткин. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1955.-312 с.

123. СКЯ, 1967 Современный коми язык. Ч. II. Синтаксис / Под ред. Н. Н. Селькова. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1967. - 284 е.

124. СМЯ, 1961 Современный марийский язык. Морфология. -Йошкар-Ола : Map. кн. изд-во, 1961. - 323 с.

125. СРЯ, 2004 Современный русский язык : Учебник / П. А. Лекант и др., под ред. П. А. Леканта. - 6-е изд., стер. - М. : Высш. шк., 2004. - 462 с.

126. П. Соколова // Культурологические исследования в Сибири. Омск, 2001.-№ 1.-С. 165-208.

127. Сорвачева, 1960 Сорвачева, В. А. Ненецкие и хантыйские заимствования в говоре зауральских коми / В. А. Сорвачева // Историко-филологический сборник. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1960. - Вып. 6-С. 171-177.

128. ССД, 1980 Колегова, Н. А. Среднесысольский диалект коми языка / Н. А. Колегова, Г. Г. Бараксанов ; Акад. наук СССР. Коми фил., Ин-т яз., лит. и истории ; отв. ред. Т. И. Жилина. - М. : Наука, 1980. - 202 с.

129. Тараканов, 1984 Тараканов, И. В. Повелительное наклонение, формы его выражения и' их значения в удмуртском языке / И. В. Тараканов // Вопросы грамматики удмуртского языка : сб. ст. - Ижевск :

130. Изд-во науч.-исслед. ин-та при Совете Министров Удмурт. АССР, 1984. -С. 25-37.

131. Тараканов, 1998 Тараканов, И. В. Условное наклонение, его значения и происхождение суффикса -сал в удмуртском языке / И. В. Тараканов // Исследования и размышления об удмуртском языке : сб. ст. — Ижевск : Удмуртия, 1998. - С. 168-180.

132. Терешкин, 1961 Терешкин, Н. И. Очерки диалектов хантыйского языка. Ч. 1. Ваховский диалект. / Акад. наук СССР, Ин-т языкознания. -М. ; Л: Из-во Акад. наук СССР, 1961.-204 с.

133. Терещенко, 1975 Терещенко, H. М. Грамматические категории глагола в самодийских языках / H. М. Терещенко // Типология грамматических категорий : Мещаниновские чтения. — М. : Наука, 1975. -С. 140-155.

134. УД, 1990 Сорвачева, В. А. Удорский диалект коми языка / В. А. Сорвачева, Л. М. Безносикова ; отв. ред. В. А. Ляшев. - М. : Наука, 1990. -283 с.

135. Ушаков, 1986 Ушаков, Г. А. К вопросу о залоговых значениях глаголов / Г. А.Ушаков // Вопросы фонетики и грамматики удмуртского языка : сб. ст. - Устинов : Изд-во науч.-исслед. ин-та при Совете Министров Удмурт. АССР, 1986. - С. 112-116.

136. Федина, 1997— Федина, М. С. К вопросу о происхождении некоторых безличных оборотов в современном коми языке / М. С. Федина // Финноугроведение : сб. ст. Йошкар-Ола, 1997. - № 1. - С. 101-106.

137. Федина, 2001 Федина, М. С. Семантика парных глаголов в коми языке / М.С. Федина // Пермистика 8 : Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками : сб. ст. - Сыктывкар, 2001. -С. 261-265.

138. Федина, 2005 Федина, М. С. Парные слова коми языка в лексикографическом аспекте / М. С. Федина // Вопросы коми филологии :сб. науч. ст. Сыктывкар : Изд-во Сыктывкар, ун-та, 2005. - С. 111-116. - Библиогр.: с. 116.

139. Хайду, 1985 Хайду, П. Уральские,языки и народы / П. Хайду. -М. : Прогресс, 1985. - 432 с.

140. ХЯ Хантыйский язык : учеб. для пед. училищ / А. М. Сенгепови др. ; под ред. Е. А. Немысовой. - Л. : Просвещение, 1988. - 224 с.

141. Цымбалистенко; 2003 Цымбалистенко, Н. В. Север есть север. : исторические судьбы коренных народов Ямала в литературном освещении / Н. В. Цымбалистенко. - СПб. : Просвещение, 2003. - 172 с.

142. Цыпанов, 1992 Цыпанов, Е. А. Дополнения к парадигме II прошедшего времени в коми языке / Е. А. Цыпанов // ЬИ ( XXVIII). - 1992. -№ 1.-С. 24-31.

143. Цыпанов, 2002 Цыпанов, Е. А. Грамматические категории глагола в коми языке : . дисс. на соискание ученой степени доктора наук : 10.02.22. — Языки народов зарубежных стран / Е. А. Цыпанов. - Йошкар-Ола, 2002.-386 с.

144. Цыпанов, 1998 Цыпанов, Е. А. Категория способа глагольного действия в коми языке : науч. докл. / Е. А. Цыпанов ; Коми научный центр, Рос. акад. наук. Урал, отд-ние. - Сыктывкар, 1998. - Вып: 398. - 36 с:

145. Цыпанов, 1995 Цыпанов, Е. А. Отрицательный инфинитив в коми языке / Е. А. Цыпанов ; Рос. акад. наук. Уральское отделение, Коми научн. центр. Ин-т яз., лит. и истории. // Грамматика и лексикография коми языка. - Сыктывкар, 1995. - Вып. 58. С. 132-140.

146. Черных, 1981 Черных, В. А. Глагольное словообразование в коми языке : автореф. дис. . канд. филол. наук : 10.02.07 : защищена 1981 г. / В. А. Черных. - Тарту, 1981. - 22 с.

147. Чхаидзе Чхаидзе, М. П. Спаренные глаголы в марийском языке / М. П. Чхаидзе. - Йошкар-Ола : Map. кн. изд-во. - 105 с. - Библиогр. : с. 105106.

148. Шеболкина, 1999 Шеболкина, Е. П. Генезис пермских глагольных парадигм / Е. П. Шеболкина // Пермистика : Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками: сб. ст. - Сыктывкар, 1999. -С. 190-196.

149. Шеболкина, 1994 Шеболкина, Е. П. Категория вида и залога в коми языке : автореф. дис. . канд. филол. наук / Е. П. Шеболкина. - Ижевск, 1994.-22 с.

150. Штейниц, 1962 Штейниц, В. Из топонимики Северного Приобья

151. В. Штейниц // Вопр. географии. М., 1962. - Сб. 58. Географические названия. — С. 109-111.

152. Штейниц, 1937 Штейниц, В. К. Хантыйский (остяцкий) язык // Языки и письменность народов Севера. Ч. 1. Языки и письменность самоедских и финно-угорских народов / Под ред. Г. Н. Прокофьева. - М. ; JI. : Учпедгиз, 1937. - 232 с.

153. Югория, 2000 Югория. Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа. Т. 2. - Ханты-Мансийск, 2000. - 431 с.

154. Ядобчева-Дресвянина, 2002 Ядобчева-Дресвянина, В. Я. Склонение и спряжение в обдорском диалекте хантыйского языка : автореф. дис. . канд. филол. наук / В. Я. Ядобчева-Дресвянина. - СПб, 2002. - 22 с.

155. ЯМ, 1993 Языки мира. Уральские языки. - М. : Наука, 1993.-398 с.

156. Ямбулатова, 1997 Ямбулатова, М. В. Суффиксы с залоговым значением и проблема категории залога в марийском языке : дис. . .канд. филол. наук. 10.02.07. — Финно-угорские и самодийские языки / М. В. Ямбулатова. - Йошкар-Ола, 1997. - 186 с.

157. ЯН СССР, 1966 Языки народов СССР. Т. III. Финно-угорские и самодийские языки. - М. : Наука, 1966. - 464 с.

158. Bätori, I. Wortzusammensetzung und Stammformverbindung im Syijänischen unter Berücksichtigung des Wotjakischen / I. Bätori. Göttingen, 1967.

159. Castren, 1844 Castren, M. A. Elementa grammatices Syrjaenae / M. A.Castren. - Helsingfors, 1844.

160. Käroly R. Die syijaniscen Lehnwörter im Wogulischen / R. Käroly ; AKADEMLAIKIADÖ. -BUDAPEST, 1970.

161. Käroly, R. Uralisches etymologisches Wörterbuch. Band III. / R. Käroly ; AKADEMIAI KIADÖ.-BUDAPEST, 1991.

162. Korhonen, 1967 Korhonen, M. Die Konjugation im Lappischen. Morphologisch-historische Untersuchung. I. Die finite Formkategorien / M. Korhonen. - Helsinki, 1967. - 364 S. (SUST 143)

163. Korhonen, 1974 Korhonen, M. Die Konjugation im Lappischen. Morphologisch-historische Untersuchung. I. Die nominalen Formkategorien / M. Korhonen. - Helsinki, 1974. - 227 S. (SUST 155)

164. Steinitz Steinitz, W. Ostjakologische Arbeiten. Band IV / W. Steinitz ; Akademie Verlag. - Berlin, 1980.

165. Tauli, 1966 Tauli, V. Structural Tendencies in Uralic Languages / V. Tauli. - The Hague: Mouton, 1966. - 308 p.

166. Jaakko, A. Maailman kielet ja kielikunnat. Gaudeamus / A. Jaakko. -Tampere, 2002.

167. UEW Käroly, R. Uralisches etymologisches Wörterbuch / R. Käroly ; Akademiai kiadö. - Budapest, 1988.1. СЛОВАРИ И СПРАВОЧНИКИ

168. Ануфриева, 1992 Ануфриева, 3. П. Коми литературно-ижемско-русский словарь для учащихся I - IV классов. - Сыктывкар, 1992. - 102 с.

169. КЭСК Лыткин, В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка / В. И. Лыткин, Е. С. Гуляев ; под ред. проф. В. И. Лыткина. -Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1999. - 430 с.

170. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь / Отв. ред. В. Н. Ярцева. -М. : Сов.энциклопедия, 1990. - 685 с.

171. МРС — Ромбандеева, Е. И., Кузакова, Е. А. Словарь мансийско-русский и русско-мансийский : пособие для уч-ся нач. шк / Е. И. Ромбандеева, Е. А. Кузакова. — Л. : Просвещение, 1982. 360 с.

172. РКС Жилина, Т. И. Колегова, Н. А Русско-коми словарь / Т. И. Жилина, Н. А. Колегова ; под ред. Н. А. Колеговой. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1966.-1104 с.

173. РМС, 1954 Ромбандеева, Е. И. Русско-мансийский словарь для мансийской школы / Е. И. Ромбандеева ; под ред. А. Н. Баландина. - Л. : Учпедгиз, 1954.

174. РХР Немысова, Е. А. и др. Русско-хантыйский разговорник / Е. А. Немысова, С. П. Кононова , Е. Н. Вожакова ; под ред Е. А. Немысовой. -М. : ИКАР, 1996. - 148 с.

175. Словарь хантыйско-русский и русско-хантыйский : Пособие для уч-ся нач. шк. / С. П. Молданова, Е. А. Немысова, В. Н. Ремезанова. 2-е изд., перераб. - Л. : Просвещение, 1988. - 272 с.

176. ССКЗД Жилина, Т. И. и др. Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов / Т. И. Жилина, М. А. Сахарова, В. А. Сорвачева ; Акад. наук СССР. Коми фил. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 1961. - 489 с.

177. ТСЖВЯ Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. Т. 4. / В. И. Даль. - СПб. : Диамант, 1996. - 688 с.

178. УРС 1983 -Удмуртско-русский словарь : ок. 35 ООО слов / А. С. Белов и др.; под ред. В. М. Вахрушева. М.: Русский язык, 1983. - 592 с.

179. ФРС Финско-русский словарь. - Хельсинки : Вахрос, 1962.

180. ХРС, 2006 Соловар, В. Н. Хантыйско-русский словарь / В. Н. Соловар ; отв. ред. А. А. Бурыкин. ; Югор. гос. ун-т, Ин-т яз., истории и культуры народов Югры. - СПб. : Мирал, 2006. - 336 с.

181. SKES Suomen kielen etymologinen sanakiija / I. Erkki, J. J. Aulis, R. Peltola. -Helsinki, 1975.- 2293 s.