Функции "судьбы" в структуре трагедий Софокла тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.14, кандидат филологических наук Михайлова, Анна Феликсовна

• Михайлова, Анна Феликсовна
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Михайлова, Анна Феликсовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Идея "судьбы" в трагедии.

ГЛАВА II. Лексика "судьбы" в ранней греческой философии.

ГЛАВА III. "Грамматика судьбы".

ГЛАВА IV. "Судьба" в структуре трагедии.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Функции "судьбы" в структуре трагедий Софокла»

Едва ли возможно говорить о каком-то едином античном понимании судьбы. С одной стороны, представления человека о мире постоянно меняются с развитием форм, средств и способов человеческого общения, с другой же - новое всегда появлялось не вне уже существующего, но непосредственно в нем и из него; таким образом, всякий "настоящий" взгляд на судьбу представляет собой некий временной сгусток смыслов: в нем растворено прошлое и уже есть то, из чего разовьется будущее. Поэтому и античная концепция судьбы ни в диахроническом, ни в синхронном аспектах не может быть однородна.

Понятие судьбы - одно их ключевых в античности. Особенность античного восприятия судьбы заключается в том, что оно чуждо более позднему фатализму. Греческий рок не подавляет человека, не детерминирует полностью его поступков, превращая его в свое пассивное орудие. Античная судьба, будучи законом устроения реальной жизни человека как микрокосма в макрокосме, нисколько не запрещает ему действовать свободно согласно своей собственной воле. Судьба - это обращенный к человеку универсум, обращенный самим человеком, активно переживающим свое место в мировом порядке. Поэтому судьба в античности была основополагающим элементом человеческой жизни. Не случайно проблема судьбы привлекала внимание очнь многих исследователей античности. Некоторые из них раскрывают ее сущность с теолого-философской точки зрения. Таковы, например, работы Пистории, Чьоффари, Аманда, Энгеля1. Ряд исследователей подходят к сущности проблемы

1 Amand D. Fatalisme et Iib6rt6 dans Г antiquity gr^cque. Lou vain-Paris, 1945; Cioffari V. Fortune and Fate from Demokritus to Thomas Aquinas. New-York, 1935; Pistoria через анализ одного или нескольких "терминов", связанных с идеей судьбы. Такой метод исследования позволяет на основе тщательного анализа текстов проследить >> ^ всю историю развития понятия или в контексте всей античнои культуры (например, работы Шрекенберга, Штальмаха, Грубера, Гунделя, Магриса)2, или на определенном временном срезе, у одного или нескольких авторов (Бианки, Краузе, Кауфман-Бюлер)3. К проблеме судьбы обращались в своих фундаментальных трудах, ставших классическими, такие исследователи античности, как Доддс, Нестле, Нильссон, Онианс, Снель, Шерер4. Судьба осмысливалась и как художественный

Р.С.В. Fato е Divinity nel Mondo Greco. Bologna, 1954; Engel W. Die Schicksalsidee im Altertum. Erlangen, 1926.

2 Gimdel W. Beitrage zur Entwicklungsgeschichte der Begriffe Ananke und Heimarmene. Giessen, 1914; Gmber J. iiber einige abstrakte Begriffe des friihen Griechischen. Meisenheim am Glan, 1963. Statbnach J. Ate. Meisenheim am Glan, 1968. Schreckenberg H. Ananke, Munchen 1964, Maoris A. L' idea del destino nel pensiero antico, tt. I—II. Del Bianco, 1984, а также опирающаяся во многом на исследование Магриса работа Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. Новосибирск, 1990, где автор рассматривает проблему судьбы с точки зрения генезиса категорий закона, необходимости и случайности.

3 Bianchi LI. Dios aisa. Roma, 1953; Kranse №. Die Ausdrucke fur das Schicksal bei Homer//Glotta, XXV 1937; Krause W. Zeus und moira bei Homer 11 Wiener Studien LXIX, 1949; Kaufman-B i/Mer D. Begriff und Funktion der Dike in der Tragodien des Aischylos. Heidelberg, 1951.

4 Dodds E.K. The Greek and the Irrational, University of California press, 1951; SneU B. Die Entdeckung des Geistes. Hamburg, 1955; Schaerer R. L' homme et la structure du monde int6rieure d' Нотёге a Socrate. Paris,1958; Ntlsson M.P. Geschichte der Griechische Religion, vol. 1-2. Munich, 1955-1961; Nestle W. Griechische Geistesgeschiechte von Homer bis Lukian. Stuttgard, Krover, 1944; Onians R.B. The Origin of Europian thought about the body, the mind, the soul, the world, time and феномен. А.Ф.Лосев в книге "Гомер"5 говорит о судьбе как элементе художественной структуры поэм Гомера, показывая, как в их текстах проявляется развитие представлений о судьбе, и подчеркивает реальность, жизненность судьбы , которая есть не только сама же действительность, но вместе с этой действительностью имеет также и свою историю"6. В проблеме судьбы нас привлекает именно исторический момент. Поэтому мы пытаемся проследить (в третьей главе) запечатленные в языке трагедий Софокла следы разных этапов развития человеческой мысли: от форм мифологического мышления до основания эллинистических представлений о судьбе.

Судьбе" у Эсхила посвящена диссертация Г.Ч.Гусейнова "Мифологемы г " " " " >> >-\ "IT судьбы , правды и ритуала у Эсхила . На основе тщательного лексического анализа автору удается реконструировать "ощутимый" образ эсхиловской судьбы, а также функции мифологемы судьбы в трагедии.7

Специально судьбе у Софокла посвящена глава книги известного исследователя Софокла Уиннингстона-Ингрема8, который определяет крут именных и глагольных лексем, связанных с судьбой, и исследует концепцию судьбы Софокла в трех трагедиях: "Аякс", "Антигона" и "Царь Эдип". В нашем исследовании нас fate: new interpretation of Greek, Roman and kindred evidence also of some basic Jewish and Christian beliefs. Ed. 2. Cambridge, 1954 [перевод на русский язык Ошшнс Р. На коленях богов. М., 1999].

5 А.ФЛосев Гомер, М., 1960; 2-е изд. М., 1996.

6 Там же С. 341.

7 Гусейнов Г.Ч. "Мифологемы "судьбы", "правды" и "ритуала" у Эсхила", автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. МГУ им. М.В.Ломоносова. М., 1979, а также Гусейнов Г.Ч. Мифологемы судьбы и правды у Эсхила // Приложение в кн. Онианс Р. На коленях богов, М., 1999. С. 526-527.

8 Wmningston-lngram R.A. Sophocles. An interpretation. Cambridge Univ. Press, 1980. интересует не столько концепция судьбы Софокла, сколько роль "судьбы" в трагедии, ее место в структуре трагического конфликта (чему посвящена четвертая глава этой работы). Что касается лексического анализа, мы рассматриваем только именные "лексемы судьбы", а именно a.vay/07, fioipa, Sou/xojv, тххуу], а также атт), alaa, кг)р, fiopos, olros, TrtTTpwfievT], ttotijlos. Отказ от рассмотрения лексем глагольных (например, xpfjvai, /xeAAev и др.) продиктован необходимостью ограничения материала, угрожающего стать неподъемным именно из-за всеобщности проблемы судьбы, которая, как и всякая вечная проблема, вбирает в себя и все остальные вечные проблемы9. Так, в "лексику судьбы" в широком смысле должно было бы войти лексическое поле "времени", а также все, что связано с любой формой долженствования и зависимости, с личностью и ее ответственностью, с понятием справедливости, истины и др. Поэтому мы выбираем только те слова, которые при определенных условиях прямо называют судьбу (и могут переводиться словом "судьба"), и рассматриваем их во всех контекстах употребления. Лексико-семантический анализ позволяет определить роль судьбы в жизни человека, выраженную непосредственно в живом словоупотреблении. При анализе "лексики судьбы" используется методологический принцип, сформулированный А.А.Тахо-Годи в статье "Природа и случай как стилистические принципы новоаттической комедии"10, согласно которому мы не исследуем ни понятие, ни термины "судьбы".

9 Связи понятия судьбы многосторонне представлены в сборнике "Понятие судьбы в контексте разных культур". М., 1994, в частности работами В.Н. Топорова, В.И. Стрелкова, Н.Д. Арутюновой: Арутюнова НД. Истина и судьба // . С. 302-316; Стрелков В.И. Смерть и судьба // . С.34-38; Топоров В.Н. Судьба и случай // . С.39-74.

10 Тахо-Годн А.А. Природа и случай как стилистические принципы новоаттической комедии // Вопросы классической филологии. М., 1971. С. 217-272. [переиздание в кн. Аосев А.Ф., Тахо-Годн А.А. Греческая культура в мифах, символах и терминах, СПб, 1999].

Но нас интересует лексема, которая "уже не связана обязательно с понятием или термином. Она может быть связана вообще с каким угодно смысловым и переживательным содержанием. Для нее характерна та оболочка слова, которая возникает в результате функционирования слова в системе речи. Другими словами, лексема есть любое слово, выраженное при помощи фонетического, морфологического, словообразовательного и словосочетательного, включая также и синтаксическое, оформления"11. Лексический анализ не имеет для нас смысла без семантического, но и семантический анализ, в результате которого мы получаем простой набор всех возможных значений слова, не удовлетворяет нашей задаче. Таким образом, "мы должны определить тот основной принцип значения слова, который определяет собой все остальные семантические варианты, тот семантический инвариант, который, оставаясь тождественным во всех своих отдельных вариантах, каждый раз получает специфическую окраску и детализацию. Наш структурно-семантический принцип. есть именно смысловой образец, который содержит в себе в свернутом виде все свои возможные смысловые производные"12.

Итак, каждую лексему, связанную с судьбой, мы представляем в единстве всех ее значении, подчеркивая модель , смысловой образец , позволяющий рождаться новым и новым смыслам в связи с бесконечным разнообразием форм человеческой жизни и историческими изменениями отношения человека к "судьбе". Помимо этого в "грамматике судьбы", т.е. в сочетаемости рассматриваемых лексем с прилагательными, глаголами, в их участии в синтаксических конструкциях и пр., мы попытаемся "вычитать" предметность смысла судьбы у Софокла, обрисовать черты ее образа.

Помимо собственно текстуального анализа трагедий необходимо хотя бы коротко сказать об отношении их автора к "жизни идей" V века до н.э. Если во

11 Там же. С. 220.

12 Там же. С. 223. второй главе мы сопоставляем "лексический материал судьбы" трагедий с таковым ранней греческой философии, то отчасти во введении, отчасти в первой главе, в нашу задачу входит отметить "включенность" Софокла в основную проблематику современной ему теоретической мысли - философии природы и софистики.

Итак, обстановку в Афинах времени Софокла можно было бы охарактеризовать как брожение идеи , связанное прежде всего с появлением новой философии софистов. Середину V века до н.э. принято называть греческим Просвещением - эпохой пересмотра традиций, а точнее не пересмотра, но - впервые - пристального внимания к смыслам всею: устройства государства, отношения к богам, языка, самого человека13. Новой эта философия была по отношению к "старой" так называемой философии природы. Натурфилософы были первыми, кто поставил истинно философскую проблему первопричины и искал ее разрешения в первома?перии14. Разработкой всеобщих понятий единства, множественности,

13 у. Гатри (Guthrie W.K.C. The Sophists. Cambridge, 1971 [перевод на греческий язык MIET, 1991, сгеЛ. 64-66] ) говорит о рационалистском "отказе" от традиции и выделяет из "горючей смеси" его причин три основные: 1)победы над варварами, которые уже невозможно было объяснять вмешательством богов; 2)признание успехов в разнообразных искусствах достижениями человеческого разума и отсюда уважение к знанию и его превознесение; 3)развитие демократии, обратившей внимание к мнению человека вне зависимости от его положения в обществе.

14 Вряд ли в прямом смысле эту философию можно назвать философией природы. Вода Фалеса, воздух Анаксимена или огонь Гераклита не суть воздух, вода и огонь как таковые, как они существуют в природе. Эти стихии при всей своей материальной особосги так же всеобщи, как алreipov Анаксимандра или числа Пифагора. Речь здесь идет о первой в истории античной мысли попытке разделения субстанции и сущности. Для Парменида и Гераклита за ощущаемым миром явлений скрывается действительность, не поддающаяся восприятию органов чувств, но ограниченности, безграничности, неподвижности, соразмерности они полностью исчерпали возможности такого подхода к осмыслению бытия15. У софистов же теория - рефлексия на смысл сущего, превращается в собственно философию -рефлексию на саму теорию, на смысл смыслов. Они впервые "поставили проблему бытия не как проблему вепрства (хотя бы и благоустроенного), но как проблему сознания (хотя бы иной раз и анархического)."16.

Если пришлось бы выразить кредо софистов одним словом, то, наверное, этим словом могла бы быть "относительность" всего: ценностей, традиции, знания, мысли, ощущения, слова. Идея относительности в то время была особо привлекательной для греческого мира, освобождавшегося от безусловной власти мифологически закрепленного уклада благодаря выходу на первый план реальной личности, самостоятельно устраивающей жизнь своего полиса.17 Этим объясняется и пристальное внимание к образу жизни и обычаям других народов18, их понятиям о хорошем и дурном, отличавшимся от греческих и потому уже не могущим претендовать на божественное происхождение, а значит, в конечном итоге только разума - и это тоже разделение феноменологического и истинно действительного.

15 Но во многом именно они подготовили появление софистики. Об этом подробно см Лосев А.Ф. "История Античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон". М., 1969. С.43-45.

16 Там же С. 44.

17 См. прим. 13.

18 Геродот История 3,38: "Если бы предоставить всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех обычаи и нравы, то каждый народ, внимательно расмотрев их, выбрал бы свои собственные" (пер. Г.А. Стратановского). зависимым от самого человека, его восприятий и предпочтений19. Но софистический релятивизм имеет мало общего с тождеством противоположностей и "текучестью" Гераклита, а также всеобщей "протеической" природой натурфилософов. В "относительности" софистов как продукте рефлексии на способ отношения человека к миру господствует субъективность, обращенная в том числе и к сущности понятий20. Именно на этом основании построена их структура мира21, и именно в нем заключена причина скептицизма, агностицизма и "атеизма" софистов. На нем основывается и противопоставление природы и закона (vd/xo? - фит?), а также "трагедия знания" Горгия (26 В DK)22. Эти проблемы разрабатывались софистами в форме уже риторико-философского дискурса в отличие • от натурфилософов, теоретизирующих в литературных формах23. Софисты претендовали на роль "учителей истины", принадлежавшую ранее поэтам24. Поэтическое искусство, а именно трагедия, в V веке была особым жанром, по словам Горгия, "обманом в

19 Ср. Acraol Aoyoi (DK 90); Гераклит (В 61 DK): "Море, - говорит, - вода чистейшая и грязнейшая: рыбам - питьевая и спасительная, людям - негодная для питья и губительная" (пер. А.В. Лебедева); см. тж. Eur. Phin. 499 sqq.

20 Релятивизм был также основанием софистического учения о "правильности имен" - дрвотт]£ ovoixarcov (Plat. Crat. 391b-d о принадлежности этой теории софистам), положившего начало спорам о соответствии значения имен природе вещей, продолжавшимся всю историю философии (Платон, Аристотель, стоики, неоплатоники, номиналисты и реалисты Средневековья, Ф.Бэкон, Гоббс и далее вплоть до М.Фуко).

21 Лосев А.Ф. Ук. соч. С. 18.

22 Термин Унтерштейнера (Untersteiner М. The Sophists. London, 1957. P. 152 sq.), цит. no Guthrie W.K.C. Ук. соч. стеЛ. 247.

23 Хотя некоторые софисты подвизались и в литературе: например, известно, что Антифонт и Критий писали трагедии.

24 Ddienne М. Les maitres de v£rit6 dans la Огёсе archaique. Paris, 1967. хороших целях"25, который позволял приблизиться к истине, переживая современные, казалось бы, частные проблемы, осмысливать их уже как всеобщие. Не

II >г случайно трагедия расцветает в агонистическом V веке до н.э., когда сама эпоха была драматична и диалогична. Афинская публика полюбила агон не благодаря трагедии, а скорее наоборот, трагедии Софокла изобилуют агонами и стихомифиями именно потому, что это было знакомо и желанно его зрителям26.

Софокл был современником "старших" софистов - Протагора и Горгия и "младших" натурфилософов - Анаксагора и Эмпедокла. Он не остался в стороне от бурного развития идей века Перикла. В отличие от почти эпической монументальности и верности старой традиции Эсхила и софистической риторичности Еврипида, герои которого часто прямо говорят языком софистов, трагедии Софокла отражают "дух эпохи" опосредованно - в его творчестве мифологическая традиция органично переплетается с аффективно-материальной гармонией космоса натурфилософов и софистическим декадансом27. На споры

25 Горгий В 23 DK.

26 Становление трагедии в VI веке до н.э. было основано на постепенном возвышении личности и индивидуального сознания, а ее угасание в IV в. до н.э. "происходило в обстановке бурного расцвета, с одной стороны, философского диалога и ораторской монологической речи, а с другой стороны, реформированной лирики Филоксена и Тимофея. Прослеживая эволюцию драматических речей-агонов, мы как бы воочию видим созревание в поэзии продуманной риторической композиции, а прослеживая эволюцию стремительно расширяющихся стихомифий, мы ощущаем растущий интерес поэтов к той динамике движения мысли, на которой будет строится фософская проза". Таспаров МЛ Сюжетосложение греческой трагедии // Избранные труды. М., 1997. Т. 1. С. 477.

27 Лосев. А.Ф. Ук. соч. С. 26. у. Гатри (Guthrie W.K.C. Ук. соч. сгеЛ. 71-73) вслед за К. Йолем (Joel К. Geschichte der antiken Philosophic. Tubingen, 1921, t. 1. P. 674 sqq.), Т. Гомперцем (Gomperz T. Greek Thinkers: A History of Ancient Philosophy. времени он откликается драматической постановкой занимавших тогда умы вопросов, как платоновский Сократ, не давая прямых ответов. Не случайно Аристотель среди всех трагедий (а ему их было известно значительно больше, чем нам) признает образцовой "Царя Эдипа" Софокла.

О том, каким образом новая проблематика середины V века до н.э. связана с идеей судьбы, пойдет речь в первой главе, здесь же, предваряя основную часть исследования, коротко коснемся вопроса происхождения meopiafi8 и литературы.

Как принципиально различные роды деятельности, литература и теория знаменуют своим возникновением разложение мифологического мышления, в эпоху которого миф и ритуал29 были единственной формой организации бытия, когда человек еще не противопоставил себя природе и другим людям, он жил в мифе, жил мифом. Его место в жизни родовой общности было предопределено рождением, род

London 1901-12 t.l. P. 480) и А. Грантом (Sir Grant A. The Ethics of Aristotle. London, 1885, t.l. P. 76 sq.) очень точно и остроулшо называет софистику "подростковым" периодом развития античной мысли, поскольку ей, словно молодому человеку, были свойственны абсолютизм, нигилизм, анархизм, апломб, честолюбие, задиристость и бунтарский дух.

28 О происхождении теории см. Михайлов Ф.Т. Общественное сознание и самосознание индивида. М., 1990; о происхождении греческой философии: Jaeger W. Die Theologie der friihen griechischen Denken. Stuttgard, 1953; Jod K. Der llrsprung der Naturphilosophie aus dem Geiste der Mystik, Jena, 1926; Kirk G.S. Popper on Science and Presokratics. Mind, 1960; Iloyd G.E.R. Popper versus Kirk: A Controversy in Interpretation of Greek Sciens// Brit. J. Philos. Sci. 1967. Vol. 18. N1; Popper K.R. Back to the Presocratics // Aristotelian Soc. 1958. N59; о происхождении понятия как инструмента теории: Михайлова А.Ф. От "судьбы" - к "необходимости" // Философские исследования. 1995. №2. С. 103-122.

29 Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983; Аеви-Брюль А. Первобытное мышление. М., 1930. и способ его жизнедеятельности определялись его именем. Жизнь всей родовой обгцины состояла в воспроизведении мифа. С разложением родовых общин и внутренней дифференциацией деятельностей разных групп внутри новой общности человек выделял себя из мира и стал смотреть на него и на себя в нем со стороны. Тогда и миф предстает - встает перед - человеком и может, таким образом, быть предметом художественного творчества или теоретической рефлексии: появляется "профессия" поэта и философа. Поэмы Гомера - это уже "овнешненная" мифология, а с возникновением театра тот же миф выходит на сцену, становится обращенем поэта к зрителям с помощью пластики организованного в постановку мифа.

Природа, космос, время, ритуал, правда - комплекс этих понятий мог бы быть ключом к пониманию античной поэтики30. Все они тесно связаны между собой, потому что являются разными сторонами осмысления отношения человека к универсуму, который и есть - судьба. Греческая судьба - это закон, организующий принцип, та сущность космоса, которая позволяет ему быть именно космосом31, в отличие от хаоса32. Но индивидуализированное творчество "натурфилософов", софистов, поэтов (особенно лирических и трагиков) - по самой сути своей не просто

30 Гусейнов Г.Ч. Ук. соч.; Тахо-Годн АЛ. Ук. соч.; Prmkel Н. Wege und Formen fruhgriechischen Denkens. Miinchen, 1960 (время в поэтике античной литературы); Svenbro J. La d6coupe du роёше. Notes sur les origines sacrificielle de la po6tique gi^cque// Po6tique 1984 N57 .

31 ср. "Государство" Платона (Rep. X 616 sqq.), где Ананка вращает мировое веретено. Этот образ Платон, переосмыслив, берет у Гомера. Онианс Р. Ук. соч. С. 295-301. У Софокла мотив прядения судьбы отсутствует.

32 не по "Теогонии" Гесиода, где хаос - это одно из первоначал (Theog. 116), породившее Ночь и Эреб (Theog. 123-124), а в более позднем понимании, как, например, у Овидия, для которого хаос - это первоначальное состояние мира -"грубая и беспорядочная глыба" (Met. I 5-9). по-новому оформленное переживание себя в своей общности в ритуалах и мифе, но акты свободной индивидуальной творческой воли - акты истинно целесообразные и произвольные. Это не могло не поставить проблему своеволия в предопределенности всего сущего.

Исследование концепции судьбы, таким образом, представляется нам задачей разрешения фундаментального противоречия предопределенности и целесообразности во всех проявлениях жизни человека33. С этой проблемой античный дух сталкивается впервые, когда освобождается от мифологического мышления, осваивая субъективный мир рефлексии34. О ней в конечном итоге вся философия и вся литература. Мы выделяем классическую трагедию, потому что из всей литературы только в трагедии это противоречие является признаком жанра35,

33 О борьбе свободы и необходимости в греческой трагедии см. Шеллинг Ф.В. Философские письма о догматизме и критицизме. Письмо десятое. // Сочинения в двух томах. М., 1987. Т. 1. С. 83-85.

34 О становлении личности в античности: Vernant J. P. L' individue, la mort, Г amour: soi-тёте et 1' autre en Gr£ce ancienne. Paris, 1989.

Жанр трагедии осознавался как таковой в его особенности и целостности самим Софоклом, несмотря на противоречивое сосуществование в нем разных "протожанровых форм" (Поляков МЛ. В мире идей и образов: Историческая поэтика и теория жанров. М., 1983. С. 17). Важное положение современной науки о синкретичности ранних жанровых форм разрабатывается на материале жанров античной литературы в сборнике "Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитии античной литературы". М., 1989, где теоретическая основа этого положения задается статьей Аверинцева С. С. Жанр как абстракция и жанры как реальность: диалектика замкнутости и разомкнутости. С.3-25; о жанровой специфике трагедии см.: там же, Теперик Т.Ф. Сентенция в различных элементах жанровой структуры трагедий Софокла. С. 96-112; о структуре трагедии см. статью М.Л. Гаспарова (ук. несмотря на то, что ни один жанровый признак не предоставляет "возможности логической классификации жанров по одному какому-нибудь основанию"36.

Таким образом, нам предстоит рассмотреть роль "судьбы" на всех уровнях текста: содержательном, лексическом, драматическом37. Прежде чем перейти к основной части исследования, необходимо сделать некоторые замечания "технического характера". Во-первых, фрагменты не дошедших до нас трагедий Софокла остались вне поля нашего внимания прежде всего ввиду недостаточного объема отрывков, не позволяющего более или менее точно судить ни о значении лексемы, ни о месте "судьбы" в структуре трагедии. Во-вторых, в данной работе нами привлекаются лишь наиболее показательные, на наш взгляд, тексты ранних греческих философов, содержащие интересующие нас лексемы, хотя на предварительном этапе работы были рассмотрены все контексты употреблений соч.), ставшую методологической основой многих современных исследований по греческой трагедии.

36 Томашевстй Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1996. С. 207.

37 В VI главе "Поэтики" Аристотель, в частности, выделяет 6 "частей", определяющих трагедию (Arist. Poet. 1450 а 8-10). Это фабула (fivdos), характеры (t/^tj), словесное выражение (Ae£i?), образ мысли (Stavota), сценическая обстановка (oi/n?) и музыкальная композиция (р-еХстоиа). Мы будем рассматривать роль "судьбы" во всех этих элементах трагедии, за исключением двух последних, по словам самого Аристотеля, не имеющих прямого отношения к поэтическому искусству. Разумеется, эти "элементы драмы не сосуществуют как последовательность-перечисление, но связаны диалектически, т.е. органически-функционально." BeXov&rjS Г. ГрщщатоХоуш. Qewpla Лоуоте^мх?, Ав-qva, 1997, стеЛ. 167. Там же см. о теории и истории теории драмы от Аристотеля до современных литературоведческих и театроведческих исследований стсЛ. 150-182. Об истории отношения к родам литературы см. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999. С. 294-297. лексики судьбы" ранними греческими философами. В нашу задачу не входит вопрос о влиянии каких-либо философских течений на творчество Софокла38, так же, как и анализ их концепций "судьбы". При сопоставлении "лексики судьбы" Софокла и ранних греческих философов нам важно прежде всего показать существо различия принципа функционирования одних и тех же лексем в разного рода текстах: теоретическом и художественном. В-третьих, предлагаемые нами переводы греческих оригиналов носят "рабочий характер" и ни в коей мере не претендуют на звание художественных. Такой "подстрочный" перевод был необходим для более полной передачи смысла греческого оригинала.

38 Проблему взаимодействия творчества Софокла с учением софистов на материале "Антигоны" рассматривает, в частности, Радциг СМ. в статье "К вопросу о мировоззрении Софокла"// ВДИ. 1957. №4. С. 36-48, разбирая также современную ему библиографию по этой проблематике. Б. Вишневский в оригинальной работе о Софокле и пифагореизме помимо сопоставления идей Софокла с пифагорейским учением говорит и об их близости к воззрениям софистов. По его мнеию, идея арету у Софокла ближе к пифагорейцам, хотя во всех его трагедиях четко прослеживается оппозиция пифагорейской и софистической морали. Wisniewsky В. Sophocle et le Pythagorisme// Syxnbolae Osloniensis 38, 1963. P. 84-93.

Заключение диссертации по теме «Классическая филология, византийская и новогреческая филология», Михайлова, Анна Феликсовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Трагический театр Софокла представляап фундаментальные проблемы, занимавшие лучшие умы "агонистического" V века до н.э., объединяя их в органичное целое самой личностной и вместе с тем самой сущностной идеей - идеей судьбы. "Судьба" как проблема возможности истинного знания, соответствия имени природе вещи переживается через личную судьбу героев трагедии, для которых относительность и многозначность слова оборачивается личной трагедией. Рациональный путь познания судьбы как непреходящей истины бытия возможен, но чтобы выдержать груз знания истины, трагический герой должен стать равновеликим судьбе (как Эдип в "Эдипе в Колоне"). Герои трагедий различаются по степени их причастности к Истине: только обладающий божественным знанием -ведающий истину - способен не принимать являющееся за сущностное (как в теоретической мысли это делали, по мнению Аристотеля, натурфилософы).

Оппозиция истинного и ложного восходит к оппозиции фисп$ - deois. В трагедиях Софокла это противоречие выражается в столкновении произвольного действия героя, его характера и воли (фгхпд) и надындивидуальной силы судьбы -обстоятельств, общества, закона (dems).

2. В трагедиях Софокла осознание человеком непреложности порядка бытия (и жизни человека как проявления и осуществления этого порядка) во всех случаях выражено словом avayicq, всегда несущим в себе идею охватывающей и сдерживающей силы, требующей необходимого подчинения.

Подчиненность человека всеобщей необходимости оборачивается для каждого собственной судьбой, уделом, итог которого подводит смерть. Такая индивидуальная судьба - fioipa.

Человек задумывается о судьбе, только "встретившись" с ней. Так, абсолютная, лишенная собственной воли и разума необходимость воспринимается им как прихотливый случай, несущий то удачу, то несчастье - ти^т).

В мифологическом сознании зависимость человека от мира представлялась в том числе в образах даймонов, которые внезапно налетают на человека, отнимают его "самость", вселяясь в него, определяют его мысли, чувства, поступки. У Софокла такие даймоны - метафора, изобразительное средство, зримо представленная раздвоенность рефлексирующего человека.

В языке трагедий Софокла древнейшие одухотворяющие даймоны анимизма, фетишистская poipa-часть и "злая" potpa-участъ, avayicq физического воздействия сосуществуют с более поздними представлениями о судьбе - судьбе персонифицированной. Таковы олицетворения любого "персонажа" судьбы: avayicq, poipa, baipuov или Tvx~q. Как во всяком художественном произведении, в трагедиях Софокла нормативо-объясняющая функция мифологических образов сменяется изобразительной, что на языковом уровне отражается в употреблении мифологичных в своей основе метафор. Так, явно метафоричны, например, "даймоны чувств". Фактически, можно сказать, что все лексемы, связанные с судьбой, выступают в трагедиях Софокла в качестве метафор в широком смысле этого слова, если иметь в виду, что само художественное произведение метафорично по отношению к мифологии265, ибо все его элементы в своем органическом единстве "переносят" миф в представление, поднимая его на котурны, ставят человека перед глубинными проблемами его бытия266.

3. В поэтической речи, с одной стороны, и в теоретической - с другой, слова, в которые человек облекает чувство предопределенности своей жизни и всего сущего - судьбу, - разные, но они выражают собой целостное восприятие бытия. Если художник в особенном видит всеобщее, то для философа всеобщее всегда выступает как особенное, как предмет исследования. В поисках природы этой

265 Кассирер Э. Ук. соч. С. 34-41.

266 Segd Ch. Ук. соч. Р. 14. всеобщности он стремится определить основу бытия, первопричину, "начала". Поэтому судьба для ранних греческих философов, каким бы словом они ее ни называли, - это мера мира, раскрывающая принцип существования космоса. Если у Софокла лексика судьбы - это одно из средств создания поэтического образа, то у досократиков - это рождение теоретического текста, понятия. Для ранних греческих философов важны лишь те способные проявиться в лексеме мифологические представления, которые позволяют им осмыслить вневременность, инвариантность оснований бытия. Так, постепенно в развитии философии античности эти слова окончательно теряют мифологическую образность, оставляя за собой лишь собственно понятийный смысл: Аристотель, например, разрабатывает категории необходимости (amy/ccuov) и случайности (тих7?)267 •

Таким образом, внутренняя форма слова, всегда связанная с первоначальным значением корня, остается неизменной на протяжении веков вопреки смене времен и поколений, возникновению разных форм человеческой деятельности. Но именно благодаря этим изменениям в истории человечества возникают новые и новые смыслы, объединенные своим основанием - инвариантом первоначального корневого смысла, связывающего настоящее, прошлое и будущее языка и культуры.

4. Всеобщая проблема судьбы предстает в трагедии как вечная проблема свободы воли, знания истинного и ложного, поступка и его космических последствий и т. д. Ее драматическая постановка реализуется через трагический конфликт, основанный на конкретном мифологическом сюжете, через "реальную" судьбу трагического героя. Она раскрывает его характер (17вод) и определяет его страдание (ттадод). В динамике развития трагического конфликта Софокл искал гармонию человеческого и божественного, свободы воли и судьбы. В каждой из известных нам трагедий Софокла "трагедийность" назревает и разрешается в столкновении неразрешимого противоречия предопределенности и произвольного действия - того или иного особенного проявления этой изначально вечной проблемы.

267 Arist. Metaph. V, 5, 1015a20-1015bl5; Phys. В 4-6, 195c-198a.

Поскольку "судьба" - это семантически насыщенный компонент - "мотив"268, равно значимый на всех уровнях текста (лексическом, содержательном, структурном), можно утверждать, что "судьба" в трагедиях Софокла определяет их "жанровую сущность"269 и является, таким образом, одним из основных жанрообразующих принципов трагедии.

268 Хализев В.Е. Ук. соч. С. 266-269.

269 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского, М. 1979. [4-е издание]. С. 158. М.М. Бахтин ". разграничивал формальный (структурный) и собственно содержательный аспекты жанра" Хализев В.Е. Ук. соч. С 322.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Михайлова, Анна Феликсовна, 2000 год

1. Аверияцев С. С. Жанр как абстракция и жанры как реальность: диалектика замкнутости и разомкнутосги // Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитии античной литературы. М.,1989. С.3-25.

2. Арутюнова НД. Метафора и дискурс // Теория метафоры. Под ред. Н.Д.Арутюновой. М., 1990. С. 5-43.

3. Арутюнова НД. Истина и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. С. 302-316.

4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М., 1979. Бахтин ММ. К философии поступка // Философия и социология науки и техники, М. 1986.

5. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. Под ред. Н.Д. Арутюновой, М., 1990. С. 153-172.

6. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы, ч. 1-2. Тбилиси 1984.

7. Гаспаров М.Л. Сюжетосложение греческой трагедии // Избранные труды, т.1, М., 1997.

8. Гусейнов Г.Ч. Мифологемы судьбы и правды у Эсхила. Приложение в кн. Онианс Р. На коленях богов. М., 1999. С. 526-7.

9. Арсы Г. В., Чермантеева Е.С. Теологические концепции происхождения античной философии в кн. Зарубежное философское антиковедение. М., 1990. С. 1530.

10. Зелинский Ф.Ф. Трагедия власти // Софокл. Драмы, тт. I—III. М., 1915.

11. Иванов В.В., Топоров В.Н. К реконструкции праславянского текста // Славянское языкознание, V МСС. М., 1963.

12. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. Под ред. Н.Д. Арутюновой, М., 1990. С. 34-41.

13. Ковалева ИМ. Чудесный сон в пещере // Атлантика. Записки по истории поэтики. Вып. 3. Филологический факультет МГУ. М., 1997. С.179-191.

14. Леви-Брюль А. Первобытное мышление. М., 1930.

15. Аосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957 в кн.

16. Лосев А.Ф. Гомер. М., 1960 2-е издание 1996.

17. Лосев А.Ф. История античной эстетики ранняя классика. М., 1961.

18. Лосев А.Ф. История античной эстетики. М., 1963.

19. Лосев А.Ф. История Античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон". М., 1969.

20. Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. М.,1996.

21. Михайлова А.Ф. От "судьбы" к "необходимости" // Философские исследования .1995. №2. С. 103-122.

22. Михайлов Ф.Т. Общественное сознание и самосознание индивида. М., 1990.

23. Поляков МЯ. В мире идей и образов: Историческая поэтика и теория жанров. М., 1983.

24. Приходъко Е.В. Двойное сокровище: В зеркале языка. Т. 2. М.,1999.

25. Пропп ВЯ. Эдип в свете фольклора // Фольклор и действительность. М., 1976.

26. Радциг СМ. К вопросу о мировоззрении Софокла // ВДИ. 1957 №4. С. 36-48.

27. Степанов Ю.С. Словарь русской культуры. М., 1997.

28. Стрелков ВМ. Смерть и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.,1994. С. 34-38.

29. Теперик Т.Ф. Функция сентенций в трагедиях Софокла, диссертация на соискание степени кандидата филологических наук. МГУ им. М.В.Ломоносова. М., 1984.

30. Теперик Т.Ф. Сентенция в различных элементах жанровой структуры трагедий Софокла. // Взаимосвязь и взаимовлияние жанров в развитии античной литературы, М. 1989. С. 96-112.

31. Топоров В.Н. Судьба и случай // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994. С. 39-74.

32. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.

33. Фрагменты ранних греческих философов, ч. 1. Составитель и переводчик А. В. Лебеде М., 1989.

34. Фрезер Д Золотая ветвь. М., 1980.

35. Фрейденберг ОМ. Миф и литература древности. М., 1978. Фрейденберг ОМ. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999. С. 266-269. Шеллинг Ф.В. Сочинения в двух томах, М., 1987.

36. Adkins A.W.H. Homeric Gods and the values of Homeric society // The Journal of Hellenic Studies, XCII, 1972.

37. Amand D. Fatalisme et liberte dans 1'antiquite grecque. Louvain-Paris, 1945. BeXovSrjS Г. Fpap-paroXoyia. ©ecopia Aoyoreyyias. Adrjva, 1997.

38. Berry E.G. The history and the development of the concept of 0«'a poipa and 9da тих?. Chicago, 1940.

39. Bianchi U. Dios aisa. Roma, 1953.

40. Bowra CM. Sophoclean Tragedy, Oxford, 1947.

41. Bremer D. Hamartia. Amsterdam, 1969.

42. Champlin M. Oedipus tyrannus and the problem of knowledge // The Class. Journ. 64, 1969. PP. 337-345.

43. Cbantraine P. La notion du divin depuis Нотпёге jusqu' й Platon. Vandoevre -Geneve, 1952.

44. Cioffari V. Fortune and Fate from Demokritus to Thomas Aquinas. New-York,1935.• Dodds E.K. The Greek and the Irrational. Llniversity of California press, 1951. Dodds E.K. On Misunderstanding the Oedipus Rex // Greece and Rome, 1966, II 13, PP. 37-49.

45. Cornford F.M. From Religion to Philosophy. Cambridge, 1948. Cornford F.M. Principium Sapientiae. The Origins of Greek Philosophical Througt. Cambridge, 1952.

46. Dawe R. Some Reflection on ate and hamartia // Harvard St. in CI. Phil., 72, 1968. PP. 89-123.

47. Eberhard R. Das Schicksal als poetische Idee bei Homer // Studien zur Geschichte und Kultur des Altertums, Bd.XIII, Hft.l. Padeborn, 1923.

48. Gernet L. Recherches sur le d6veloppement de la pensee juridique et morale en Gr£ce. Paris, 1917.

49. Gomperz T. Greek Thinkers: A History of Ancient Philosophy. London, 1901-12. Grant Sir A. The Ethics of Aristotle. London,1885.

50. Greene W.C. Moira: fate, good and evil in greek thought. Cambridge, 1944. Graber J. uber einige abstrakte Begriffe des fru hen Griechischen. Meisenheim am Glan, 1963.

51. Gundel W. Beitrage zur Entwicklungsgeschichte der Begriffe Ananke und Heimarmene. Giessen, 1914.

52. Gnthrie W.K.C. The Sophists. Cambridge, 1971 перевод на греческий язык MIET 1991.

53. Hooker J.T. The original meaning of hybris // Archiv fur Begriffsgeschichte. 1975, XIX, p. 125-137.

54. Чакш/З A. I. 'H evoTrjra той xpovov arrjv ap^ala iXXrjVLT. rpaycodla. Нир/ЗоАг] отт] 8iepeuVT]crT] tt)S rpayiKrjs re^VLK-qs, QeacraXoviicq, 1982.

55. Kaufman-B uhler D. Begriff und Funktion der Dike in der Trogodien des Aischylos. Heidelberg, 1951.

56. Kirk G.S. Popper on Science and Presokratics. Mind, 1960.

57. Kirk G.S., Raven J.E., Schofield M. The Presocrstic Philosophers. Cambridge, 1983.

58. Knox B.M.W. The Ajax of Sophocles // H. S. Ph. 65 (1961), PP. 1-37.

59. Knox BM.W. The heroic temper. Studies in Sophoclean tragedy. Berkley, 1964.

60. Kraiise W. Die Ausdrucke fur das Schicksal bei Homer// Glotta XXV (1937).

61. Krause W. Zeus und moira bei Homer// Wiener Studien LXIX, (1949).

62. Uoyd G.E.R. Popper versus Kirk: A Controversy in Interpretation of Greek Sciens // Brit. J. Philos. Sci. 1967. Vol.18 N1.1.ng A.A. Language and throught in Sophocles. A Study of abstract nouns and poetic technique, London, Athlone press. 1968.

63. Magris A. L' idea del destino nel pensiero antico, tt. I—II. Del Bianco 1984.

64. Musurillo H. Symbol and myth in ancient poetry, N.Y. 1961.

65. Musi trill о H. Fortune's Wheel. The Symbolism of Sophocles' Women of Trachis // TAPhA, XCII, 1961. C. 372-383.

66. Musurillo H. The light and the darkness. Studies in the dramatic poetry of Sophocles, Leiden Brill, 1967.

67. Nestle W. Griechische Geistesgeschiechte von Homer bis Lukian. Stuttgard, Krover, 1944.

68. Nilsson M.P. Gotter und Psychologie bei Homer // Archiv fu r Religionswissenschaft. Bd. 22.

69. Nilsson M.P. Mycenean and Homeric Religion // Archiv fu r Religionswissenschaft, Bd. 33.

70. Nflsson M.P. Zeus mit Schicksalswaage auf einer cyprisch-mykenischen Vase // Bulletin de la Societe royale des L6ttres de Lund, 1932-1933.

71. Nilsson M.P. Geschichte der Griechische Religion, vol.1-2. Munich, 1955-1961.

72. Padel R. In and Aut of the Mind: Greek Images of the Tragic Self. Princeton,1992.

73. Padel R. Whum Gods destroy. Princeton, 1995, Pistoria P.C.B. Fato e Divinity nel Mondo Greco. Bologna, 1954. Pclscher W. Moira, Themis und тщ-ц im homerischen Denken // Wiener Studien 1960 Bd.73. P.37-39

74. Popper K.R. Back to the Presocratics // Aristotelian Soc. 1958 N59. Said S. La faute tragique. Paris, 1976. Schadewald W. Von Homers Welt und Werk. Munchen 1951. Schaerer R. L' homme et la structure du monde int^rieure d' Нотёге й Socrate. Paris, 1958.

75. Schreckenberg H. Ananke. Munchen, 1964.

76. Sclminge E.R. Die Stellung der Trachinierinnen im Werk des Sophocles // Hepomnemata I, 1962.

77. Sclnvyzer E., Griechische grammatik, I—II. Munich, 1939, 1950. Segal Ch. Tragedy and Civilization. An interpretation of Sophocle. Harvard University Press, 1981.

78. Segal Ch. La musique du Sphinx. Po6sie et structure dans la tragfedie grecque. Paris, 1987.

79. SneU B. Die Entdeckung des Geistes. Hamburg, 1955. Stanford W.B. Ambiguity in Greek Literature. N-Y-London, 1972. Svenbro J. La d6coupe du роёте. Notes sur les origines sacrificielle de la po£tique grecque // Po^tique N57 1984.

80. Ugolini Gh. L' Edipo tragico Sofocleo e il probleme del conoscere // Philologus CXXXI 1987. P. 19-31.

81. Untersteiner M., The Sophists. London, 1957.

82. Vernant J. P. & Vidal-Naquet P. Myth et trag6die en Gr£ce ancienne vol. I—II. Paris, 1986.

83. Vernant J.P. L' individue, la mort, Г amour: soi-meme et Г autre en Grdce ancienne. Paris, 1989.

84. Webster T.B.L. From Mycenae to Homer. London, 1964.

85. Webster T.B.L Greek Tragedy // Greece and Rome New surveys in the classics, Oxford 1971 N 5.

86. Wlntman C.H. Sophocles, A Study of heroic Humanism, Cambridge 1951. Winningston-Ingram R.A. Sophocles. An interpretation. Cambridge univ. Press,1980.

87. Wisniewsky B. Sophocle et le Pythagoreisme // Symbolae Osloniensis 38, 1963, p.84.93. Словари:

88. Ojantraine P. Dictionnire etymologique de la langue grecque. Paris, 1968. EUendt F. Lexicon Sophocleum. Hildesheim, Olms, 1958.

89. Frisk H. Griechisches etymologisches Worterbuch. Heidelberg, 1957-1972. Bd. I1.I.

90. Hoffman J.B. Worterbuch der Griechischen Sprache. Miinchen, 1950-1066. UddeU H.G. & Scott R. Greek English Lexicon. Oxford, 1996. PauUus-Wissowa Real Encyclopadie der Classischen Altertumswissenschaft.1. Издания текстов:

91. Aeschyli septem quae supersunt tragoediae. Rec. G. Murray. Oxford Llniversity Press, 1966.