Духовное и социокультурное бытие литературно-художественного текста тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Соколов, Роман Евстратьевич

• Соколов, Роман Евстратьевич
• кандидат философских наук
• 2001

Оглавление диссертации кандидат философских наук Соколов, Роман Евстратьевич

Введение

1. Глава первая. Бытие вещи. Философско-эстетический аспект.

1) вещь в контексте культуры

2) литературный текст как вещь в культуре

3) специфика литературного (художественного) текста и его интерпретации

2. Глава вторая. Бытие вещи. Социокультурный аспект.

1) модусы существования вещи (литературного текста)

2) бытие текста в социокультурном пространстве

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Духовное и социокультурное бытие литературно-художественного текста»

Постановка и актуальность проблемы. Литературное произведение принадлежит к числу тех духовных образований, которые играют ключевые роли в жизни культуры. Будучи одним из самых сложных и многоаспектных явлений, когда-либо созданных человеком, оно во все исторические эпохи привлекало к себе внимание мыслителей и интеллектуалов. Однако можно сказать, что в наше время вопрос о его природе и условиях бытия как особого рода духовного феномена обрёл особенную актуальность. Это во многом обусловлено тем, что благодаря художественной практике модернизма и постмодернизма произошло существенное изменение привычных представлений о художественном произведении вообще и литературном произведении, в частности, а также тех критериях, с помощью которых принято определять степень их художественно-эстетической ценности.

Сразу же после своего появления на свет литературный текст входит во взаимодействие с окружающей социокультурной средой, поскольку выступает в качестве объекта рецепции представителей этой среды. Текст начинает осваиваться воспринимающим его социумом, выполнять в нём различные функции, подвергаясь при этом различным воздействиям со стороны последнего. Он анализируется, оценивается, с ним ведётся полемика, он может выступать в качестве провокатора и "пощёчины общественному вкусу", может опровергать и отрицать установившиеся культурные представления (идеологию) или, наоборот, выступать в качестве её апологета. Одним словом, литературный текст может быть использован для тех или иных социокультурных целей, причём, выполняя эти свои функции, он в то же время выступает как неотъемлемая часть духовной жизни отдельного индивида. Всё это даёт нам право рассматривать литературный текст как специфическую вещь культуры, играющую огромную роль в жизни последней. Необходимость изучения литературного текста как вещи культуры продиктована, таким образом, тем, что, существуя в качестве специфического духовного феномена, он обретает множество разнообразных социокультурных аспектов, которые требуют не только аналитического учёта, но и синтетического их представления, поскольку характеризуют один и тот же объект - текст как целостный культурный феномен.

О необходимости выделения проблемы бытия литературного текста в социокультурной среде как специфической "духовной вещи" говорит и накопленный за последние десятилетия теоретический и практический материал, имеющий непосредственное отношение к этому вопросу. Речь в данном случае идёт не только о различных интересных и требующих своего теоретического обоснования и объяснения фактах истории жизни текста, но и во многом принципиальном для современных гуманитарных наук положении о возможности и необходимости рассмотрения в качестве текста каждого культурного феномена. Поэтому актуальность проблемы текста для современного гуманитарного знания, в том числе и для социальной философии, определяется не только многообразием тех культурных функций, которые призван ныне выполнять текст (к числу этих функций могут быть отнесены, например, информативная, правовая, научная и т.д.), но имеет ещё и более глубокую, можно сказать, метафизическую основу. Дело в том, что в тексте (прежде всего религиозном и философском), понимаемом как специфический предмет культуры, запечатлевается - в деталях или в целом - картина универсума, которая конституируется человеческим сознанием. "Человек живёт. не только в физическом, но и в символическом универсуме. Язык, миф, искусство, религия - части этого универсума, те разные нити, из которых сплетается символическая сеть, сложная ткань человеческого опыта"1.

Благодаря символическому пониманию окружающего нас универсума, осуществляемому в рамках его культурного освоения и осмысления, вещи

1 Кассирер Э. Опыт о человеке. .//Проблема человека в западной философии.- С.28-29. получают возможность раскрыть себя не просто как часть окружающего нас материального мира, некоей наличной реальности, но начинают выступать в качестве знаков и символов, несущих в себе знание о каком-то ином бытии. Этот смысл вещи как чего-то "иного", не умещающегося в его наличном существовании, позволяет нам видеть во всякой вещи, взятой в смысле целостного, а не чисто функционально-обыденного, бытия, некий текст. И, наоборот, если вещь перестаёт быть для нас текстом (в широком смысле), она утрачивает свой культурный статус и превращается в наличный предмет, не способный стать для нас духовной ценностью. Это свидетельствует о тесной связи между самими проблемами вещи и текста в рамках социокультурного их рассмотрения.

Нужно иметь в виду, что в качестве особого культурного феномена текст не просто выполняет те или иные частные социокультурные функции, но и может служить для поддержания духовного уровня той или иной социокультурной среды в целом. Это обусловлено тем, что текст выступает как носитель и передатчик определённой культурной традиции. Естественно, в первую очередь эту роль берут на себя те разновидности текста, которые создаются не для "утилитарных" целей (например, чисто информативной), а призваны донести до своих реципиентов идею и смысл какой-то "высшей" реальности, а также вызвать у них переживание встречи с этой реальностью. Очевидно, что речь в данном случае идёт прежде всего о религиозных, философских и художественных текстах.

Всё это говорит о необходимости включения литературного текста, являющегося в силу отмеченных выше причин одной из важных составляющих социокультурного процесса, в сферу исследований по социальной философии в качестве специфической вещи культуры.

Предмет и объект изучения. Данная работа будет посвящена изучению литературного произведения, понимаемому как специфический социокультурный феномен (вещь) и, следовательно, как объект исследования социальной философии. При этом нужно учитывать, что предмет и объект изучения будут означать для нас не одно и то же. Под объектом своего исследования автор будет понимать жизнь литературного произведения в социокультурной среде и всю совокупность связанных с этой жизнью факторов. Ясно, что исчерпывающий анализ последней невозможен в рамках отдельной работы. Поэтому автор сосредоточится лишь на некоторых, наиболее важных для экспликации его концепции аспектах жизни текста в культуре в качестве специфического целостного духовного образования. Эти аспекты и станут предметом нашего изучения.

Рассмотрение литературного текста как объекта социальной философии предполагает выделение некоей оппозиции, элементами которой выступают сам текст и противостоящая ему в рамках этой оппозиции социокультурная среда (или «культура»), которая одновременно может пониматься как реципирующий текст субъект и как то пространство, в котором проходит жизнь текста. В качестве такой среды может выступать как "культура вообще", так и какое-то частное её проявление (французская, аргентинская, индийская, аттическая и т.д.). В то же время следует заметить, что противостоящая в рамках этой оппозиции тексту культура сама выступает для нас в качестве некоего гипертекста, частным проявлением которого является порождённое в нём литературное произведение. Поэтому литературный текст не только противостоит социокультурной среде как противоположному члену оппозиции, но и находится с ней в некоем единстве, ибо, если между произведением и реципирующей культурой не устанавливается определённая духовная связь, то бытие текста в этой культуре сделается невозможным, поскольку в этом случае он не сможет обрести то или иное культурное значение и стать полноценным феноменом данной социокультурной среды.

Итак, литературное произведение будет пониматься нами как разновидность феномена или вещи культуры. Такое понимание основано на том, что сами эти категории уже вошли в арсенал современных гуманитарных наук2.

Важным для нас моментом в понимании литературного текста как разновидности вещи является то, что последняя в качестве феномена культуры не обязательно должна обладать реальным (материальным) существованием. В этой связи следует заметить, что к таким "вещам" принадлежит не только литературный текст, но и всё то, что когда-либо было создано человеческим духом: от обычных употребляемых в быту вещей (появление на свет которых основано на определённых творческих, а не только чисто механических актах) до мифологических персонажей (типа кентавров или грифонов). Все эти образования объединяет то, что они обладают определённой значимостью в рамках конкретной социокультурной среды, поэтому они и выступают в качестве присущих ей и характеризующих её феноменов. Этим же определяется и тот интерес, который они могут представлять для дисциплин, занимающихся изучением проблем культуры, в том числе - социальной философии.

Методологические замечания к работе. Говоря о применяемом им методе, автор должен сразу же дистанцироваться от выходящих в настоящее время в большом количестве работ, посвящённых «анатомическому» изучению литературного текста. Подобного рода исследования создаются представителями бурно развивающихся ныне дисциплин - таких, например, как семиотика, лингвистика, теория информации, текстология, поэтика, прагматика и др. В отличие от всех этих исследований, данная работа не будет заострять своё внимание на тех элементах, из которых составлен текст, и будет главным образом посвящена рассмотрению последнего как целостного предмета (вещи), ибо именно в таком качестве он и фигурирует в культуре. При этом, однако, следует иметь в виду, что в процессе жизни литературного произведения в социокультурной среде актуализироваться могут различные его стороны, которые будут эксплицированы нами в качестве модусов текста, о чём будет сказано ниже. Нужно отметить, что при подобном подходе к литературному

2 См. статью ВЕЩЬ в книге Культурология XX век. Энциклопедия. В 2-х томах. - С.-П.: Университетская произведению (точнее, целостному его социокультурному бытию) важная роль принадлежит самому исследователю, ибо последний осуществляет "продуктивное собирание и осмысление данных", которые затем он "оживляет" своей "специфической точкой зрения" на них3.

Исходя из этого, можно сказать, что основными для данной работы станут феноменологический и компаративно-исторический методы исследования. К первому автор должен будет прибегнуть, потому что основным объектом его изучения станет текст как духовный феномен. При обращении к феноменологическому методу автор ориентировался главным образом на "классическое", гуссерлианское понимание феноменов (которое содержится, например, в "Картезианских размышлениях" немецкого философа). Однако в значительной степени им учитываются взгляды М.Хайдеггера, изложенные в его важнейших работах (например, в "Бытии и времени"), а также их интерпретация в "Лекциях о Прусте" М.Мамардашвили (близкого к изначальной, гуссерлианской феноменологии, но в то же время учитывающего опыт других философов). Кроме того, автор обращается к богатому опыту исследования текста представителями герменевтического направления в философии (таким, как Гадамер, П.Рикёр и др.). Также важным для выработки ключевых положений данной концепции были некоторые идеи, высказанные Р.Ингарденом в его исследованиях художественного произведения как эстетического предмета.

Феноменологический метод, как известно, предполагает использование определённого рода феноменологической установки, а именно - "заключения в скобки" всего мира явлений, которые становятся для нас феноменами. При этом сначала весь "объективный мир" обретает статус феномена, а затем сами феномены начинают составлять единственно возможную реальность. В результате эти феномены обретают онтологический статус, ибо "речь идёт о книга, 1998.

3 Теория культуры. Учебно-методические материалы и планы семинарских занятий. - Н.Новгород, 1996. -С.45. бытии и о существовании, а не о содержании в нашей голове. Итак. феномен в отличие от явления характеризуется онтологично. Явление - гносеологично. Следовательно, нечто называется феноменом как имеющее онтологический статус в отличие от явления. феномен есть нечто, что само в себе о себе рассказывает"4. Тем самым, кстати, феномены обретают статус вещей, и именно в этом смысле нужно понимать знаменитый призыв Гуссерля "назад к вещам!" Речь здесь идёт, конечно, не о вещах в материальном смысле, но и не о неких метафизических сущностях. Феноменологи "самими вещами" "называли само восприятие, данное собственной персоной так, что мы не выходим за рамки того, что оно говорит нам своим присутствием"5.

В отношении литературного произведения эта "феноменологическая онтологичность" означает, что текст есть нечто идеальное, но в то же время автономное и способное быть объясняемым и интерпретируемым. Он нуждается в своей интерпретации, ждёт её, но сам не может быть сведён к ней, существуя как бы в ином срезе бытия, нежели эта интерпретация. Поэтому, будучи дан нам непосредственно, он одновременно есть нечто трансцендентное и таинственное.

Исследование литературного текста как феномена культуры предполагает выделение двух важных для нас моментов. Первый состоит в том, что феноменологический метод предполагает рассмотрение не только самого феномена, но и процесса его конституирования. Поскольку наиболее важным для нас аспектом литературного произведения будет эстетический аспект, то мы кратко остановимся на процессе конституирования текста как особого эстетического феномена, а значит, предмета не реального, а интенционального. Второй момент заключается в том, что конкретный ингенциональный предмет (феномен) всегда фундирован в индивидуальном сознании реципиента. Это обстоятельство заставляет нас вспомнить о такой важной особенности всякого гуманитарного познания, как обращение исследователя к собственному

4 Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. - С. 181-182. субъективному феноменологическому опыту как источнику определённого рода переживаний и оценок изучаемых им предметов. При этом следует учитывать, что вызванная этим субъективность всякого гуманитарного исследования носит не вынужденный, а единственно возможный для него характер. Более того, в определённом смысле можно сказать, что глубина той или иной мысли, идеи зависит от того, насколько мощный экзистенциальный подтекст она имела для данного учёного или мыслителя. Поэтому нужно согласиться с тем, что "только через индивидуальное мы и можем проникнуть в онтологическое"6. Ибо «Я» исследователя можно понимать не только в "эмпирическом", но и в трансцендентальном смысле; в последнем случае "Я - это уже не изолированная вещь наряду с другими подобными вещами в заранее готовом мире; личности уже не "вне" друг друга и не "возле", но пронизаны друг-для-друга и друг-в-друге бытием"7.

Как уже отмечалось, литературное произведение в качестве феномена культуры конституируется в индивидуальном переживании. Однако, поскольку такое переживание носит не просто субъективный, но и трансцендентальный характер, то есть поскольку оно имеет общую для всех реципиентов структуру, то предмет, данный в этом переживании, будет интерсубъективным предметом. Это означает, что при всём разнообразии индивидуальных переживаний данного феномена (эстетического предмета), в каждом из них должны присутствовать одни и те же структурные элементы эстетического опыта, которые в свою очередь тоже могут быть отрефлексированы феноменологически, поскольку нуждаются для своего конституирования в особой процедуре идеации, то есть "усмотрении сущности". Каждое индивидуальное переживание, конституирующее эстетический феномен, должно поэтому нести в себе эти структуры. Чтобы сделать наше рассмотрение литературного произведения как специфического интенционального предмета

5 Мамардашвили M.K. Лекции о Прусте.- С.304.

6 Акопян. Эстетическое. С.-27.

7 Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия// "Вопросы философии". 1986(3).- С. 115. достаточно полным, автору пришлось обратиться в первой части к описанию некоторых из этих структур, хотя при этом он отдаёт себе отчёт в том, что бытие культурного (в частности, эстетического) феномена нельзя исчерпать таким описанием.

Вместе с тем следует отметить, что для нас будут важны не только трансцендентальные (всеобщие) структуры эстетического опыта, но и те "идеологические" и иные наслоения, которые привносятся в эстетическое переживание благодаря принадлежности его субъекта к какой-то конкретной социокультурной среде. Очевидно, что часть этих наслоений остаётся запёчатлённой в памяти самой культуры в виде тех или иных интерпретаций и прочтений текста. Последние, ввиду их объективности, требуют не феноменологического, а компаративного метода изучения. Однако при этом нужно помнить, что сами эти интерпретации следует рассматривать как часть целостного бытия литературного текста, как в определённой степени его продолжение в культуре, связанное с "эстетической сердцевиной" текста.

Использование компаративного метода должно позволить автору сопоставить и классифицировать факты, связанные с жизнью в культуре тех или иных литературных произведений, а также выявлять и описывать основные особенности и закономерности этой жизни. Тем же целям должно служить обращение автора к таким традиционным для всякого научного исследователя методам, как классификация, аналогия, описание и объяснение, индукция и дедукция.

Кроме того, в основу данного исследования автором положена методология, предложенная К.З. Акопяном, занимающимся разработкой проблемы вещи в культуре8. Первая из выдвинутых этим исследователем идей методологического характера заключается в рассмотрении бытия феномена культуры (в данном случае - литературного текста) в вертикальном (историческом) и горизонтальном (интеркультурном) измерениях. Вторая - это

разделение целостного и многоаспектного бытия феномена на четыре модуса (актуальный, потенциальный, идеальный и виртуальный). Более детальная экспликация этих идей будет дана непосредственно в основной части работы, а именно, во второй главе.

Для более полного и исчерпывающего объяснения используемой нами методологии автор должен остановиться на экспликации ключевых терминов данного исследования. Прежде всего он должен заметить, что упомянутые и частично объяснённые выше понятия "текст", "вещь" и "феномен" будут применяться им как разноаспектные дефиниции одного и того же культурного объекта, а именно, того получившего материальное оформление или существующего лишь идеально предмета, бытие которого лежит в основе существования культуры. При этом литературное произведение будет пониматься автором как одна из разновидностей этого объекта, а именно, как некая эстетическая вещь.

В таком сближении различных понятий автор будет в значительной мере опираться на определённую философскую традицию, в частности, на концепцию А.Ф.Лосева, который как в произведениях, содержащих его оригинальную философию, так и в работах, посвященных истории античной мысли, большое место уделил экспликации понятия "вещь" в контексте диалектического и феноменологического его рассмотрения. Ключевое для нас понятие "текст" обладает в данном исследовании чисто феноменологическим смыслом: оно будет фигурировать здесь в двух основных значениях. Во-первых, под текстом будет пониматься сам непосредственно переживаемый нами интенциональный предмет, обладающий определённым эстетическим качеством9, во-вторых, - целостное бытие литературного произведения как культурного феномена, включающего в себя четыре основных модуса, которые уже были названы.

8 См. упоминавшиеся уже и принадлежащие этому автору статью ВЕЩЬ и учебное пособие "Теория культуры. Учебно-методические материалы и планы семинарских занятий".

9 Термин принадлежит Р.Ингардену.

В своём толковании таких понятий, как "эйдос", "логос", "субстрат", "акциденция" и некоторых других, автор будет в основном опираться на их лосевскую интерпретацию. Дополнительные объяснения терминов в случае необходимости будут даваться непосредственно при их введении.

Наконец, важно обратить внимание на то, что текст как культурный феномен рассматривается автором не как нечто статичное и неизменное, а как то, что пребывает в постоянной динамике. Условия и причины этой динамики будут исследованы нами в основных частях данной работы.

Новизна исследования. Благодаря широкому внедрению в гуманитарные науки методов лингвистики, которое можно наблюдать на протяжении уже многих десятилетий, и широкое распространение благодаря этому принципов структурного подхода к произведению искусства, художественный текст сделался едва ли не самым популярным объектом современного гуманитарного познания. Поэтому существует значительное количество различных концепций, в которых затрагиваются те или иные стороны сформулированной нами проблемы. Однако новизна настоящего исследования состоит в том, что проблема художественного текста решается здесь как проблема бытования вещи в социокультурной среде. Отличие нашей концепции состоит в том, что автор рассматривает художественный текст прежде всего как социокультурный феномен (вещь), то есть предмет, конституирующийся в результате особого эстетического акта, пребывающий в состоянии активного взаимодействия с социокультурной средой, выполняющий множество различных культурных функций, лишь одной из которых является коммуникативная, позволяющая ему доносить до своих реципиентов определённого рода сообщение. Существуя в культуре, литературное произведение выступает в качестве специфического и неповторимого образования, обладающего собственной сущностью и ценностью. В то же время в этом своём качестве литературный текст не является чем-то изолированным, ибо своё содержание он реализует благодаря воспринимающему его реципиенту. Последний конституирует в своём сознании текст как целостную и автономную единицу, актуализирует потенциально содержащееся в нём ценностное содержание, а также то или иное социокультурное значение, которое становится отличительным знаком литературного текста в конкретной культурно-исторической ситуации. Проживая свою жизнь в культуре, текст постепенно наращивает "вокруг себя" эти социокультурные значения и в то же время как бы врастает в реципирующую его среду, становясь неотъемлемой её частью, без которой она могла бы иметь совершенно иное атрибутивное и экзистенциальное наполнение. Проделанный автором данной работы анализ показывает, что литературный текст существует в этой среде в качестве особого духовного организма, наделённого определённой "жизненной силой", способной поддерживать не только его актуальное бытие, но и постепенно наращивать присущие ему социокультурные смыслы и роли. Продолжительность и насыщенность социокультурного существования текста определяется, однако, не только этой его жизненной силой, но и способностью реципирующей среды воспринять заключённое в тексте духовное содержание.

Итак, новизна данного исследования состоит 1) в рассмотрении литературного произведения как самостоятельного социокультурного феномена, специфической «вещи», в значительной степени обеспечивающей полноценное функционирование культуры, 2) в выделении эстетического аспекта этой вещи как наиболее важного для её конституирования и дальнейшей жизни в социокультурной среде, 3) в понимании данной вещи не только как "наглядно представимого" предмета, но и как многоаспектного, но всё же целостного духовного образования, выступающего и в качестве непосредственно переживаемой ценности, и в качестве тех или иных принимаемых текстом культурных значений 4) в истолковании литературного текста в качестве специфического организма, целостного и автономного духовного образования, в полном смысле слова живущего в культуре.

Степень разработанности проблемы. Для экспликации избранной нами проблемы крайне важно, что вопрос о тексте как особого рода вещи обнаруживается не только в современных гуманитарных исследованиях, но и в философских концепциях прошлого, где он решается в рамках проблемы истолкования тех или иных текстов. Это истолкование как в своей основе нуждалось в выяснении того, что представляет собой сам текст как предмет, связанный с определённой духовной деятельностью. Нужно отметить, что современное понимание текста как социокультурного феномена было бы невозможно без таких рефлексий, которые велись над этим предметом в прошлом, когда были осуществлены первые и во многом решающие и определяющие для нас попытки философского объяснения его сущности. Поэтому в данном разделе необходимо сначала кратко остановиться на этих рефлексиях, проследив основные этапы культурного осмысления текста как специфического образования.

В период ранней античности письменный текст в рамках философского его осмысления ещё не наделялся столь большим значением, как в последующие эпохи. Ему отводилась, скорее, второстепенная, по сравнению с устной речью, роль, ибо устная форма, по мнению, например, Сократа, в силу возможности её варьирования и приспособления к тому или иному конкретному индивиду в большей мере способствует верному пониманию и усвоению передаваемого ей смысла, чем письменная. В философии стоиков это же представление о привилегированном положении устного текста над письменным, а следовательно, индивидуального акта понимания над культурой как носителем понимаемого смысла, выразилось в концепции «пронизывающей весь мир духовной пневмы», присутствие которой «делает мир умопостигаемым, разумно различимым, в отличие от гераклитовского потока»10. По своему смыслу «пневма» стоиков приближается к Мировой Душе, в которой, как на папирусе, мир фиксирует присущие ему смыслы. Видно, что текст здесь есть нечто, включённое в состав целостного мироздания, а не просто созданное людьми.

10 Антипов Г.А. и др. Текст как явление культуры. - Новосибирск, 1989. - С.48.

В эпоху поздней античности, благодаря усилиям александрийских мыслителей, текст становится объектом аллегорического истолкования, отличающегося от истолкования мистического. Эта новая тенденция обнаруживает себя в трудах известных интерпретаторов Библии Филона и Климента Александрийских и Оригена. Новый вклад, внесённый аллегорическим истолкованием в понимание текста, состоит в том, что последний начинает рассматриваться как носитель двух значений: буквального и скрытого, эзотерического. Причём первое из них фиксируется и выражается с помощью языка обыденного, второе - с помощью категориального. Благодаря своему эзотерическому смыслу, текст осознаётся «как посредник между человеком и структурой умопостигаемой реальности»11. При этом меняется и отношение к письменной форме текста. Теперь она понимается уже как нечто самоценное, а не вторичное по отношению к устной его передаче.

Традиция аллегорического истолкования текстов, возникшая впервые у греков, развивалась также и в рамках иудейской теологии. Если для греческих истолкователей было характерно обращение к художественным произведениям (например, текстам Гомера), то у иудеев истолковываются библейские тексты. Можно сказать, что сам текст при этом берётся как некая духовная вещь, поскольку интерпретатор говорит о «теле» и «духе» текста. Под первым понимается буквальный смысл текста, под вторым - его Логос, то есть теолого-философский смысл бытия. Приверженцы аллегорического рассмотрения текста были разделены на три группы. Одни отдавали предпочтение буквальному толкованию текста. Для других, наоборот, значение имел лишь аллегорический смысл последнего. Наконец, третьи (к ним относились упоминавшийся выше Филон Александрийский и его единомышленники) пытались примирить две эти крайние позиции, заявляя, что «думая о духе, нельзя пренебрегать телом»12.

Внутренний, аллегорический смысл текста, согласно одному из представителей Александрийской богословской школы Клименту

11 Там же. -С.51.

Александрийскому, может быть постигнут только в том случае, если мы смотрим на текст «умственными очами». Той же позиции придерживался и Ориген, который считал, что «буква - лишь покров истины и каждый текст Библии выражает высшую идею»13.

Важным этапом в генезисе подхода к тексту как определённой вещи является отдельные моменты некоторых концепций мыслителей нового времени, развивавших в своих работах идею отождествления содержания текста и природы. Подобный подход можно встретить у таких мыслителей, как Спиноза, Галилей, Кампанелла, Бруно. Для Спинозы, давшего собственный анализ Библии как разновидности текста, Священное Писание представляет собой природный объект, требующий для своего понимания непредвзятого, научного подхода. При этом смысл Библии, по мнению нидерландского философа, может быть правильно понять лишь при историческом (то есть внерелигиозном) её рассмотрении, при котором он становится результатом деятельности отдельных людей, а не божественного промысла. У Галилея, Бруно и некоторых других мыслителей этого периода мы вновь обнаруживаем старую идею понимания Природы как специфического текста, а именно Книги. Однако, в отличие от древних авторов, Книга Природы отделена здесь от читающего её субъекта, от его индивидуальной души, поскольку написана, согласно Галилею, на точном языке математики. В данном случае текст «осознан как структура, но структура природная, существующая вне и независимо от человека и его истории»14.

Важный вклад в гносеологическое обоснование рассмотрения текста как своеобразно понятой вещи принадлежит Фердинанду де Соссюру. Это обусловлено главным образом тем, что благодаря концепции швейцарского лингвиста, открыто декларировавшего, что «в лингвистике объект вовсе не предопределяет точки зрения; напротив, можно сказать, что здесь точка зрения

12 Антипов Г. А. и др. Цит. Соч. - С.52.

13 Там же. - С. 54.

14 Антипов Г. А. и др. Цит. Соч. - С.67. создаёт самый объект»15, стало возможным всякое явление культуры рассматривать в качестве текста16. Такой взгляд сделался ныне довольно распространённым и не требующим специального обоснования.

Говоря о рассмотрении в качестве вещи именно литературного текста, следует сказать несколько слов о некоторых положениях концепции литературоведческой школы формалистов. Опираясь на теорию словесного образа Потебни, они рассматривали литературное произведение как предназначенную для специфической культурной рецепции вещь. Особенностью последней является то, что в основе её конструкции лежит определённый приём, благодаря которому текст начинает представлять свою формальную (как бы «вещную»), а не только чисто содержательную сторону.

Следует заметить, что обращение к многовековой культурно-философской традиции представления текста в качестве вещи, безусловно, будет полезным для формирования некоторых теоретических положений и принципов данного исследования. Поэтому некоторые из принадлежащих к этой традиции способов рассмотрения текста и выводов о сущности его природы будут использованы автором в основной части его работы.

В наши дни проблема текста сделалась весьма актуальной благодаря внедрению в различные гуманитарные дисциплины методов лингвистики. В результате этого внедрения на свет появилось несколько структуралистских и постструктуралистских концепций, затрагивающих связанные с текстом проблемы. Среди авторов этих концепций можно назвать таких видных исследователей и мыслителей современности, как Р.Барт, Ж.Бодрийяр, Ж.Делёз, Ю.Кристева, Ж.Лакан, Ю.М.Лотман, В.Н.Топоров, Б.А.Успенский, М.Фуко и др. Важным положительным в контексте данного исследования последствием появления этих концепций является, на наш взгляд, то, что, благодаря им, гораздо чётче, чем раньше, высветилась проблема взаимодействия между художественным текстом и реципирующей его культурой, которая, впрочем,

15 Соссюр Ф. Де. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. - М.1977.-С.46. получает своё освещение также и в работах далёких от структурного направления исследователей (в нашей стране, например, С.С.Аверинцева, М.Бахтина, В.В.Кожинова, В.А.Михайлова и др.). Теперь уже не только само произведение, но и его связь с окружающей культурной средой сделалось предметом пристального внимания исследователей, в том числе и автора данной работы.

Цели и задачи исследования. В качестве основных целей, поставленных автором в данной работе, следует назвать следующие: 1) обосновать понимание литературного произведения как специфического образования, «живого» организма, культурой порождённого и в культуре существующего, 2) показать способность литературного текста к культурной полифункциональности при ведущей роли эстетического фактора, 3) показать двойственность природы текста, который выступает одновременно как обусловленный реципиентом, зависящий от него феномен и как целостное автономное образование (организм), входящий составной частью в ткань культуры.

Достижению этих целей должно способствовать решение следующих задач: 1) эксплицировать особенности самого текста как вещи культуры, позволяющие ему обретать актуальность в той или иной культурной среде, 2) выявить ту роль, которую выполняет в его жизни сама культура, а также 3) ту структуру, которой обладает литературный текст как феномен культуры, и её соотнесённость со структурой самой культуры.

Поиск ответов на эти вопросы начнётся с рассмотрения самого объекта нашего исследования - литературного текста как специфического культурного образования (вещи культуры). Этой проблеме посвящена первая глава "Бытие текста. Философско-эстетический аспект". В ней будет дан анализ как особенностей вещи в культуре вообще, так и частного её проявления -литературного текста. Вторая глава «Бытие текста. Социокультурный аспект» в большей мере сосредоточена на выявлении тех сторон жизни литературного

16 Антипов Г. А. и др. Цит. Соч. - С. 70.

20 текста, которые обнаруживают себя благодаря самой среде его обитания -культуре. В ней основное внимание уделено рассмотрению отдельных фактов исторического существования текста, позволяющих эксплицировать структуру того феномена, который конституируется в результате социокультурной рецепции литературного текста (а именно, тех или иных его модусов).

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Соколов, Роман Евстратьевич

Заключение

Результатом данного исследования можно считать экспликацию литературного произведения как специфического социокультурного феномена и тех социокультурных функций и ролей, которые оно выполняет. Проделанный автором анализ показал, что литературный текст живёт в культуре в качестве автономного и активного образования - организма, выполняющего определённые социокультурные роли и постепенно "прорастающего" в реципирующую его социокультурную среду, изменяя её характер. При определённых условиях эта среда уже не может быть представлена без тех смыслов, которые внёс в неё данный литературный текст.

Принятие взгляда на литературный текст как на организм предполагает признание за текстом ряда специфических особенностей. Во-первых, литературное произведение в этом случае выступает не просто как объект нашей рецепции, а как живое образование, обладающее помимо формального бытия, проявляющегося в потенциальном модусе текста, ещё и крайне важным для нас экзистенциальным содержанием, обнаруживающим себя в ходе эстетического контакта с текстом. Результатом такого контакта, в ходе которого происходит конституирование актуального модуса, становится появление на свет особого рода духовной ценности, непосредственно связанной с нашим собственным индивидуальным существованием в качестве субъектов социума.

Во-вторых, "живой" характер текста как социокультурного феномена проявляется в динамическом, изменчивом характере его значения. Этот динамизм обнаруживает себя не только на актуальном, но и на других феноменальных уровнях текста. Так, существенные изменения может претерпевать наше знание об история жизни текста (идеальный модус), по-разному интерпретируемой в рамках того или иного культурного сознания.

В-третьих, текст начинает фигурировать как самостоятельный мир, относительно свободный от связи с описываемыми в нём внешними историческими реалиями. Создавая своё произведение, писатель проникает в глубинные, вневременные пласты жизни, тем самым запечатлевая в своём творении некий образ Вечности и обеспечивая ему актуальное существование в социокультурной среде вне зависимость от тех или иных конкретных обстоятельств.

Текст живёт в культуре благодаря актуализации заключённого в нём духовного потенциала, которая осуществляется в социокультурном пространстве. В ходе этой актуализации литературное произведение проявляет себя не просто как пассивный объект социокультурной рецепции, а как активно проявляющий и манифестирующий свой духовный смысл агент. В то же время актуализация заключённого в тексте духовного потенциала невозможна без соответствующего к нему отношения и духовной активности самих представителей того или иного социума, выступающих в качестве его реципиентов. Последние должны обладать специфической духовной восприимчивостью к эстетическому содержанию текста. Эта восприимчивость даёт основу для осуществления особого "сверхчувственного" восприятия этого содержания и одновременно для актуализации последнего.

В результате этого процесса (адекватной, духовной рецепции текста) у литературного произведения появляется возможность проявления присущих ему как специфической вещи культуры способностей, к числу которых относятся аттрактивная, суггестивная, трансцендирующая (компенсаторная), оценочная и смыслопорождающая. В своей совокупности они конституируют важнейшую способность текста организовывать вокруг себя определённое социокультурное пространство, воздействуя на окружающий социум.

Актуальное существование текста (как организма) в культуре обеспечивается благодаря особого рода "повторению", которое происходит в процессе его конституирования как эстетической ценности. Отличием всякого выдающегося литературного произведения является то, что оно глубоко проникает в сущность жизни и эксплицирует её. Однако для того, чтобы эта "глубина" была постигнута читателем произведения, она сама должна быть в определённом смысле воспроизведена им индивидуально. Читатель вкладывает при этом в текст какой-то свой (экзистенциально пережитый им) смысл и тем самым осуществляет акт духовного "повторения". Поэтому, хотя каждое восприятие текста индивидуально, точно так же как индивидуален тот опыт, который способствовал его глубокому пониманию, в результате этого понимания мы постигаем некую сверхличную ценность. Следовательно, единство текста как организма носит не только формальный (на уровне восприятия его чисто логического смысла), но и трансцендентально-аксиологический характер.

Взаимодействие литературного текста как специфического феномена с окружающей социокультурной средой происходит благодаря имеющимся у него модусам. Сначала произведение вступает в культуру как "незнакомец" и реципируется на актуальном уровне. При этом подлинная встреча с текстом может произойти лишь в том случае, если он будет воспринят эстетически. После своего вхождения в культуру литературный текст начинает приобретать определённое значение, как бы обрастать различными смыслами. Эти смыслы могут демонстрировать как определённую конфронтацию и борьбу между текстом и социокультурной средой в данной "сиюминутной" ситуации, так и, наоборот, гармоническое согласие между ними, последнее чаще всего встречается тогда, когда текст начинает служить господствующей идеологии. В результате смены последней, однако, культурные роли текстов могут сделаться противоположными тем, которые они выполняли первоначально, и прежде общепризнанный текст может быть полностью отвергнут определённой культурной эпохой как не соответствующий её художественным и эстетическим идеалам, а текст когда-то "гонимый" может сделаться общепризнанным. Текст становится признанным лишь тогда, когда он отвечает требованием установившегося в социуме художественного вкуса, если он противоречит этим требованиям, то даже выдающееся произведение может быть отвергнуто (Вергилий в эпоху романтизма).

Всё это свидетельствует о том, что восприятие произведения всегда культурно подготовлено и обусловлено. Непосредственной рецепции литературного произведения, как правило, предшествует его культурная интерпретация (идеальный модус). Последняя вызывает у нас определённую установку по отношению к данному произведению, во-первых, напоминая, что перед нами эстетический предмет, а, во-вторых, предоставляя в наше распоряжение определённый "код" для его расшифровки, то есть - некую стратегию чтения текста, в ходе которого нам открывается то или иное его значение. Открывающийся при этом смысл может быть различным по своему характеру в рамках даже одной социокультурной рецепции (поскольку последняя может осуществляться в форме "массовой" или "элитарной" стратегии чтения). Это говорит о том, что чтение текста всегда обладает определённой степенью свободы.

Несмотря на то, что литературный текст отделён от нас во времени (создан в другую эпоху), мы способны вжиться в него и ощутить дух этой эпохи. В этом смысле литературно-художественный текст выступает в роли организатора диалога между различными социокультурами обностями.

При рецепции произведения мы отделяем то случайное, что возникло в нашем сознании в связи с ним, от того, что было подсказано самим текстом и является поэтому глубинным пониманием его содержания. В этом смысле текст есть не какой-то субъективный, а транссубъективный предмет и ценность.

Литературный текст создаётся его автором из различного "культурного материала" (мифов, легенд, различного рода поучительных историй и т.д.). Задача автора заключается в том, чтобы соответствующим образом "обработать" этот материал - наделить его соответствующим культурным смыслом. Однако тот смысл, который придаёт своему произведению сам автор, не является единственно возможным для него, и поэтому заключённый в

146 литературном тексте потенциал как бы просится наружу, требуя новой своей интерпретации и даже организации в другую культурную форму. Именно благодаря этому то или иное литературное произведение может становиться своего рода "пратекстом" для последующих произведений (в том числе и нелитературных). Потенциальная мощь текста, т.о., определяется, с одной стороны, глубиной авторской интенции, а с другой, — "энергийностью" того первоначально неоформленного (нелогизированного) культурного материала, из которого он создавался. Энергийность этого материала есть то нечто, что заставляет работать самого писателя и заключенные в нём смыслы превосходят его возможности их рационального определения.

Продолжительная жизнь литературного текста в социокультурной среде нередко связана не с совершенством его формы, а с глубиной и пластичностью (способностью вызывать и "переносить" множество разнообразных прочтений) заключённой в нём Идеи. В то же время сама эта Идея должна носить какой-то "вечный", универсальный характер. Очевидно, рождение таких идей обусловлено не только талантом создающих их художников и мыслителей, но и происходящими в самой культуре процессами.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Соколов, Роман Евстратьевич, 2001 год

1. Акопян К.З. В поисках утраченного смысла. Сборник статей. Н.Новгород: НГЛУ им. H.A.Добролюбова, 1997. - 212 с.

2. Акопян К.З. Учебное пособие по теории культуры. Н.Новгород: НГПИИЯ им. Н.А.Добролюбова, 1993. - 84 с.

3. Акопян К.З. Эстетическое: диалоги и таинственном. Quasi una sinfonía. Часть 1. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, 1996. 352 с.

4. Ален. Рассуждения об эстетике. Пер. с фр. Н.Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова, Региональный центр французского языка, 1996. 142 с.

5. Аристотель. Сочинения в четырёх томах. -М.: "Мысль", 1975-1984.

6. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. Пер. с фр./ Сост., общ. ред. ивступ. ст. Г.К.Косикова. М.: изд. гр. "Прогресс", "Универс", 1994. 616 с.

7. Барт P. S/Z. М.: РИК "Культура", изд-во "Ad Marginem", 1994,- 303 с.

8. Батай Ж. Литература и Зло. Пер. с фр. и коммент. Н.В.Бунтман и Е.Г.Домогацкой, предисл. Н.В.Бунтман. М.: изд-во МГУ, 1994. 166 с.

9. Бахтин М.М. Проблемы творчества, поэтики Достоевского У М.М.Бахтин ,-5-е изд., доп. Киев: "Next", 1994. - 509 с.

10. Ю.Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд.-М.: Художественная литература, 1990. - 543 с.

11. Бодрийяр Ж. Система вещей: (Объективно-технологическая структурность вещей)/ Пер. с фр. С.Зенкина. М.: Рудомино, 1995. - 172 с.

12. Валери П. Об искусстве. Сборник. Пер. с фр. 2-е изд.-М.: Искусство, 1993. -507 с.

13. Виппер Ю.Б. Творческие судьбы и история (О западноевропейской литературе XVI-перв. пол.Х1Х века). -М., Худ. литература, 1990. 317 с.

14. Волкова З.Н. Эпос Франции: История и язык французских эпических сказаний. М.: Наука, 1984. - 319 с.

15. Восток-Запад. Исследования. Переводы. Публикации. М.: Гл. ред. восточной литературы изд. "Наука", 1988. -291 с.

16. Встреча с Декартом. Философские чтения, посвященные М.К.Мамардашвили 1994 год. М.: "Ас! тащтет", 1996.-438 с.

17. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. Пер. с нем. М.: Искусство, 1991. -367 с.

18. Гадамер Г.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. Пер. с нем. / Общ. ред. и вступит, ст. Б.Н.Бессонова. М.: Прогресс, 1988. 704 с.

19. ГартманН. Эстетика. М.: изд-во иностранной литературы, 1958. 692 с.

20. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. Пер. с нем. Г.Шпета. С.-П.: "Наука", 1994.-444 с.

21. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. В 4-х томах. Пер. С нем. М.: Искусство, 1968-1973.

22. Гришелева Л.Д. Театр современной Японии. -М.: Искусство, 1977. -237 с.

23. Гуссерль Э. Картезианские размышления. Пер. с нем. Д.В.Скляднева. С.-П.: "Наука", "Ювенгга", 1998. 316 с.

24. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: агентство Сагуна, 1994.-357 с.

25. Делёз Ж. Логика смысла. М.: Издат. Центр "Академия", 1995. 299 с.

26. Делёз Ж. Различие и повторение. С.-П.: ТОО ТК "Петрополис", 1998. 384 с.

27. Жак Деррида в Москве. Пер. с фр. и англ. / Предисл. М.К.Рыьслина. М.: РИК "Культура", 1993. 208 с.

28. Жолковский А.К. Блуждающие сны и др. работы. М.: "Наука", 1994. 428 с.

29. Жолковский А.К. Инвенции. М.: Изд-во "Гендальф", 1995. 248 с.

30. Ингарден Р. Исследования по эстетике. М.: изд-во иностранной литературы, 1962.-572 с.

31. Ионеско Э. Противоядия. Пер. с фр. М.: Прогресс, 1992. 480 с.

32. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. Пер. с фр. М.: Политиздат, 1990. 415 с.

33. Керкегор С. Повторение. Пер. с дат. М.: "Лабиринт", 1997. 160 с.

34. Контекст-1973. Литературно-теоретические исследования. М.: "Наука", 1974.-416 с.

35. Кьеркегор С. Страх и трепет. Пер. с дат. М.: Республика, 1993. 383 с.

36. Леви-Строс К. Печальные тропики. Пер. с фр. Г.А.Матвеевой; науч. консультант и автор предисл. Л.А.Файнберг. М.: Мысль, 1984. 220 с.

37. Лосев А.Ф. Бытие. Имя. Космос. /Сост. и ред. А.А.Тахо-Годи. М.: "Мысль", 1993.-958 с.

38. Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. /Сост. и ред. А.А.Тахо-Годи. М.: "Мысль", 1994. 919 с.

39. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. /Сост. и ред. А.А.Тахо-Годи. М.: "Мысль", 1993. 959 с.

40. Лосский Н.О. Избранное. М.: "Правда", 1991. 624 с.

41. Лосский Н.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция. / Сост. А.П.Поляков; Подготовка текста и примеч. Р.К. Медведевой. М.: Республика, 1995.-400 с.

42. Мамардашвили М.К. Картезианские размышления. М.: Издат. гр. "Прогресс", "Культура", 1993.-352 с.

43. Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте (психологическая топология пути).-М.: "А(1 Ма^шет", 1995. 210 с.

44. Мамардашвили М.К. Лекции по античной философии. М.: "Аграф", 1997. -320 с.

45. Мамардашвили М.К. Необходимость себя. Лекции. Статьи. Философские заметки./Под общ. ред. Ю.П.Сенокосова. М.: "Лабиринт", 1996. -432 с.

46. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. М.Пруст "В поисках утраченного времени". С.-П.: Издательство Русского Христианского гуманитарного института журнал "Нева", 1997. 571 с.

47. Маркузе Г. Одномерный человек. -М.: "КЕРЬ-Ьоок", 1994. 340 с.

48. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.:

49. Наука. Гл. ред. Восточных литератур, 1986. 320 с.

50. Мерло-Понти М. В защиту философии. Пер. с фр., примеч. и послесл. И.С.Вдовиной. М.: Изд-во гуманитарной лит-ры, 1996. 248 с.

51. Мукаржовский Я. Исследования по эстетике и теории искусства. М: Искусство, 1994. 606 с.

52. Набоков В.В. Лекции по русской литературе. Пер. с англ. Предисл. Ив.Толстого. М.: Независимая газета, 1996. 440 с.

53. Новые идеи в философии. Ежегодник Философского общества СССР. Культура и религия. М.: Наука, 1991. 232 с.

54. О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли. М.: Книга, 1990. -432 с.

55. По дорога В. А. Выражение и смысл. Ландшафтные миры философии: С.Киркегор, Ф.Ницше, М.Хайдеггер, М.Пруст, Ф.Кафка. М.: "Ad Marginem", 1995.-432 с.

56. Подорога В.А. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию (материалы лекционных курсов 1992-1994 годов). М.: "Ad Marginem", 1995. 340 с.

57. Пятигорский А.М. Избранные труды. М.: Школа "Языки русской культуры", 1996. 590 с.

58. Работы Л.А.Уайта по культурологии (сб. переводов). М.: издание подготовлено в Отделе теории и истории культуры ИНИОН РАН, 1996. -170 с.

59. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. Пер. с фр. М.: Московский философский фонд, "Академия-Центр", 1995. 416 с.

60. Теория культуры. Учебно-методические материалы и планы семинарских занятий. Сост.: Акопян К.З. Н.Новгород, 1996. - 78 с.

61. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины: В 2-х томах. М.: Правда, 1990.

62. Франк С.Л. Сочинения. М.: Правда, 1990. 607 с.

63. Французская философия и эстетика XX века. /Предисл. П.Морель; коммент.

64. A.В.Густырь, И.С.Вдовина. М.: Искусство, 1995. -271 с.

65. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. Пер. с фр.

66. B.П.Визгина, Н.С.Автономовой. Вступ. ст. Н.С.Автономовой. С.-П.: A-cad, 1994.

67. Хайдеггер М. Бытие и время. /Пер. с нем. В.В.Бибихина. М.: "Ad Marginem", 1997.-451 с.

68. Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления. Пер. с нем. М.: Республика, 1993.-447 с.

69. Хайдеггер М. Разговор на просёлочной дороге. Сб. Пер. с нем. /Под ред. А.Д.Доброхотова. М.: Высш. шк., 1991. 192 с.

70. Хёйзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. Пер. с нидерл. /Общ. ред. и послесл. Г.М.Тавризян. М.: Издател. гр. "Прогресс", "Прогресс-Академия", 1992. 464 с.

71. Хёйзинга Й. Осень средневековья: Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. М.: Наука, 1988.-539 с.

72. Цветаева М.И. Об искусстве. М.: Искусство, 1991.-479 с.

73. Шелер М. Избранные произведения. Пер. с нем. Денежкина А.В., Малинкина А.Н., Филлипова А.Ф. М.: Гнозис, 1994. 490 с.

74. Шишмарёв В.Ф. Избранные статьи: В 2-х томах. Т.1. Французская литература. M.-JL: Наука (Ленинградское отделение), 1965. 486 с.

75. Шкловский В.Б. Гамбургский счёт. Статьи, воспоминания, эссе (1914-1933). М.: Сов.писатель, 1990. 544 с.

76. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1.Гештальт и действительность. /Пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К.А.Свасьяна. М.: Мысль, 1993. 663 с.

77. Античность и современность сквозь призму мифа об Атридах. М.: Школа-Пресс, 1996. - 768 с.

78. Белый, А. Сочинения. В 2-х томах. -М.: Худ. литература, 1990.

79. Блок А. Собрание сочинений в восьми томах. M.-JI.

80. Борхес X.JI. Коллекция: Рассказы; Эссе; Стихотворения. Пер. с исп. С.-П.: Северо-Запад, 1992. - 639 с.

81. Вергилий. Собрание сочинений. С.-П.: Биографический институт "Студиа Биографика", 1994. 479 с.

82. Гессе Г. Игра в бисер. Пер. с нем. М.: Правда, 1992. - 496 с.

83. Грин Г. Монсеньор Кихот. Роман. Пер. с англ. М.: Мол. гвардия, 1989. -240 с.

84. Джойс Дж. Собрание сочинений в 3-х томах. Пер. с англ. М.: Знаменитая книга, 1993-1994.

85. Додерер X. фон. Избранное. Сб. Пер. с нем. -М.: Прогресс, 1981. 590 с.

86. Жизнеописания трубадуров. М.: Наука, 1993. - 736 с.

87. Кортасар X. Игра в классики. Роман. Пер. с исп. М.: Худ. литература, 1986.-574 с.

88. Кортасар X. 62. Модель для сборки: Роман. Рассказы. Пер. с исп. М.: Радуга, 1985.-496 с.

89. Малларме С. Сочинения в стихах и прозе. Сб. На фр. яз. с параллельным русским текстом. М.: А/О изд. "Радуга", 1995. - 568 с.

90. Набоков В. Лолита: Роман./Пер. с англ. автора. Предисл. Виктора Ерофеева. -М.: Известия, 1989. 368 с.

91. Паунд Э. Избранные стихотворения. С.-П., М.: Новая литература, "Carte Blanche", 1992.-72 с.

92. Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М.: Худ. литература, 1974. - 575 с.

93. Публий Овидий Назон. Метаморфозы. Пер с лат. М.: Худ. литература, 1977.-430 с.

94. Рембо А. Стихи. Последние стихотворения. Озарения. Одно лето в аду. М.: Наука, 1982.-495 с.

95. Сорокин В. Норма. М.: Obscuri viri и изд-во "Три кита", 1994. - 256 с.

96. Сорокин В. Роман. М.: Obscuri viri и изд-во "Три кита", 1994. - 400 с.

97. Сорокин В. Тридцатая любовь Марины. М.: изд-во Р.Элинина, 1995. - 286 с.

98. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. Статьи. М.: Советский писатель, 1965. -301 с.

99. Хармс Д. Полёт в небеса: Стихи. Проза. Драма. Письма. JL: Сов. писатель, 1988.-560 с.

100. Хлебников Велимир. Творения. М.: Сов. писатель, 1986. - 736 с.

101. Аверинцев С.С. Две тысячи лет с Вергилием // Иностранная литература. -1982.-№8,-С. 193-201.

102. Аверинцев С.С. Истоки и развитие раннехристианской литературы // История всемирной литературы. Т. 1. М., 1983. С.501-515.

103. Александрова Н.К. Феномен Фауста: историко-функциональный аспект исследования // Вестник Московского университета. Сер.9. Филология. -1997.-№5. -С. 43-48.

104. Бабанов И. Апология Дон Жуана // Звезда. 1996. 10. - С. 162-178.

105. Багно В. Е. Переводы "Дон Кихота" как интерпретации // Сервантесовские чтения 1988. Л., 1988. - 246 с. - С. 132-140.

106. Барт Р. Нулевая степень письма // Семиотика. Сб. М., 1983. С.306-349.

107. Борев Ю. Художественный процесс (проблемы теории и методологии)// Методология анализа литературного процесса. М., 1989. - 237 с. - С. 4-30.

108. Вайль П., Генис А. Поэзия банальности и поэтика непонятного // Звезда. -1994 № 4. - С. 189-192.

109. Виноградов B.C. О характере и восприятии пародийного начала в романе "Дон Кихот"//Сервантесовские чтения. 1988. Л., 1988. С. 106-115.

110. Вулих Н. Поэзия Овидия в современном мире // Поэзия. 1989. - №54.- С. 55-67.

111. Голосовкер Я. Имагинативная эстетика // Символ.-1993.-№29.-С.73-129.

112. Горнон А. Фоносемантические стихи // Лабиринт/ЭксЦентр. — 1991. №1. - С.98-118.

113. Гринцер П.А. Мировая литература на рубеже новой эры // История всемирной литературы. -М., т. 1, 1983. С. 516-529.

114. Гройс Б. Русский роман как серийный убийца, или поэтика бюрократии // Новое литературное обозрение. 1997. - №27. - С.432-444.

115. Ерофеев В.В. Забытое произведение и литературный процесс // Методология анализа литературного процесса. М., 1989. 237 е.- С. 182198.

116. Зверев А. Вступление к роману П.Акройда "Завещание Оскара Уайльда" // Иностранная литература. 1993. -№ 11. - С.5-7.

117. Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры/УПроблема человека в западной философии. М., 1988. - С.3-31.

118. Мейлах М.Б. К вопросу о структуре "куртуазного универсума" трубадуров // Труды по знаковым системам, Тарту. 1973. - VI. - С.244-264.

119. Михайлов А.Д. Жеста Гильома // Песни о Гильоме Оранжском. М., 1985. -С. 475-533.

120. Орлицкий Ю. Minimum mimmoram: Отсутствие текста как тип текста // Новое литературное обозрения. 1997. -№23. - С.270-278.

121. Паунд Э. Психология и трубадуры // Литературное обозрение. 1995. -№6. - С.72-79.

122. Рифтин Б.Л. Типология и взаимосвязи средневековых литератур // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. М., 1974.-575 с.-С. 9-116.

123. Розин В. Литературоведение и культурология: лицом к лицу (наяву и во сне) // Литературная учёба. 1983. - №5. - С. 172-179.

124. Ружмон Дени де. Любовь и Запад (главы из книги) // Новое литературное обозрение. 1998. - № 31. - С. 52-72.

125. Самарина М.С. "Новая жизнь" Данте и Бернард Клервосский // Вестник

126. Ленинградского университета. Сер.2. История, языкознание, литературоведение. 1989. - Вып.З. - С.91-93.

127. Семенюта Е. "Общество Достоевского" // Азия и Африка сегодня. 1984. -№12.-38-39.

128. Сухотин М. О конкретной поэзии // Иностранная литература. 1994. - № 1.- С.232-234.

129. Флоренский П.А. Общечеловеческие корни идеализма // Философские науки. 1990. -№12. - С.63-70; 1991. -№1. - С.106-119.

130. Шифрин Б. Пришельцы из возможных миров языка // Лабиринт ЭксЦентр.- 1991. -№1. -С. 96-97.

131. Шуб Ю. Тадаси Сузуки: прелюдия к знакомству // Театр. 1989. -№5. -С.184-188.

132. Эко У. Внутренние рецензии. Пер. с итал. // Иностранная литература. -1997. -№5. С.268-273.

133. Эко У. Два типа интерпретации. Пер. с итал. // Новое литературное обозрение. 1996. -№21. - С. 5-21.

134. Эко У. Это убьёт то? Книга и супертекст: Эссе // Юность. 1998. - №7. -С.78-79.

135. Юсфин А. Невидимая часть айсберга (о нефиксируемой части поэтического текста) // Лабиринт ЭксЦентр. 1991. - №1. - С.91-95.

136. Якушева Г.В. Дьявольское пари в литературе XX века: от великого до смешного. К проблеме дегероизации образов Фауста и Мефистофеля// Филологические науки. 1998. - №4- С. 40-48.

137. Якушева Г.В. О некоторых "фаустианских" реминисценциях в сопременной прозе // Филологические науки. 1982. - №3. - С.3-10.

138. Якушева Г.В. Фауст и Мефистофель в литературе XX века // Гётевские чтения. М., 1991. С. 165-192.

139. Культурология XX век. Энциклопедия. В 2-х томах. С.-П.: Университетская книга; ооо "Алетейя", 1998. - 447 е., 447 с.