Японские военнопленные на территории Читинской области, 1945-1949 гг. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Карасев, Сергей Владимирович

• Карасев, Сергей Владимирович
• кандидат исторических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Карасев, Сергей Владимирович

Список сокращений.

Введение.

Глава I. Пленение противника в полосе боевых действий Забайкальского фронта и его интернирование на территорию Читинской области.

1.1. Ход пленения военнослужащих вооруженных сил Японии войсками Забайкальского фронта и работа с ними на территории Маньчжурии.

1.2. Интернирование в СССР высшего командного состава Квантунской армии, императора и правительства Маньчжоу-Го.

Глава II. Содержание японских военнопленных на территории Читинской области

2.1. Размещение и трудовое использование военнопленных на территории Читинской области.

2.2. Оперативно-чекистская работа в лагерях японских военнопленных.

2.3. Деятельность органов МВД и общественных организаций Читинской области по поиску, учету и благоустройству захоронений японских военнопленных

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Японские военнопленные на территории Читинской области, 1945-1949 гг.»

Актуальность темы определяется как социально-политическими, так и общественно-научными факторами. Вторая мировая война, явившаяся крупнейшей катастрофой за всю историю человечества, ужасает масштабами боевых действий, разрушениями, неисчислимыми человеческими жертвами. Особый трагизм ей придают преднамеренность, хладнокровный и продуманный характер решений и действий государственных лидеров, которые ее подготовили и развязали.

Политики и военные руководители стран-агрессоров превратили плен в продолжение войны. Они создали беспрецедентную по своей жестокости технологию массового истребления, физического, морального и психологического подавления, как военнослужащих, так и гражданского населения.

Активизация российско-японских отношений на современном этапе стимулирует интерес к истории двухсторонних отношений. Только грамотная и продуманная политика, опирающаяся на опыт предыдущих поколений и учитывающая весь комплекс факторов, определяющих двухсторонние отношения, позволит сохранить равновесие между Россией и Японией и нейтрализовать негативные последствия затянувшегося кризиса, обусловленного русско-японской войной 1905 г., событиями у озера Хасан в 1938 г. и на реке Халхин-Гол в 1939 г.

XX век в советско- и российско-японских отношениях, действительно, был временем относительного «потепления» и прямой конфронтации, многочисленных вооруженных конфликтов. Особое место в этих отношениях принадлежит Сибири. Наиболее драматическими для ее жителей стали события, связанные с отправкой японских войск в этот регион страны. Выступив в поддержку «белого» движения, Япония имела далеко идущие планы относительно Дальнего Востока и Сибири, в частности, Забайкалья. Поэтому Советский Союз ответственность за прохладные отношения между странами возлагал именно на Японию.

Оставаясь в прошлом историческими фактами, такие события долгие годы живут в памяти народа. Может быть, и поэтому глубокие перемены в политической и общественной жизни, общественном сознании Японии, происшедшие в послевоенный период под воздействием мировой и японской демократической общественности, не способствовали, за исключением отдельных моментов послевоенной истории, укреплению российско-японского добрососедства.

Кроме того, в послевоенное время, образ врага в представлениях советских людей поддерживался во многом искусственно. В научной и политической литературе Япония представлялась читателю как милитаристическая держава, потенциальный противник СССР на Дальнем Востоке1.

В последнее десятилетие в России явно усиливается интерес к взаимоотношениям с дальневосточным соседом - Японией. И одним из вопросов, которые особенно обращают на себя внимание, является вопрос, касающийся японских военнопленных. Речь идет о сотнях тысяч японских солдат и офицеров, оказавшихся в советском плену в августе-сентябре 1945 г. Значительная их часть - более 77 тыс. чел. - была направлена в лагеря, дислоцировавшиеся на территории Читинской области. Период пребывания японских военнопленных в этом регионе, до настоящего времени почти, не изучался, хотя в плену содержались император Маньчжоу-Го Пу И вместе со своим правительством и представителями высшего командного состава Квантунской армии. Кроме этого Читинский регион, со своими суровыми климатическими условиями, удален от центральных районов страны. Среди тех исследований, которые появились в последние годы, отсутствуют какие-либо работы касающиеся пребывания японских военнопленных в Читинской области. Все это и обусловило выбор данного региона для проведения исследования.

К концу Великой Отечественной войны в Советском Союзе сложилась разветвленная система лагерей для военнопленных и интернированных, захваченных в результате боевых действий и вывезенных с территории Германии после ее капитуляции и Маньчжурии, после разгрома Квантунской армии. В итоговой сводке Совинформбюро от 12 сентября 1945 г. было сообщено, что общее число плененных советскими войсками военнослужащих японо-маньчжурской группировки составляет 594 тыс. чел .

В 1946 г. военнопленные и интернированные содержались в 267 лагерях с 2 112 лагерными отделениями, в 392 рабочих батальонах и 178 специальных госпиталях, расположенных, почти, во всех союзных республиках СССР". Военнопленные в СССР находились не только в лагерях МВД; часть, по решению правительства, использовалась на строительных объектах и хозяйственных работах НКО-МВС СССР в составе отдельных рабочих батальонов численностью по 0,5-1 тыс. человек.

История пребывания японских военнопленных в Советском Союзе является частью истории карательной системы, которая сложилась в стране к 1945 г. и продолжением политики СССР, проводимой через ГУЛАГ, который «подмял под себя» все слои советского общества4.

В СССР считалось, что после того, как 20 июля 1956 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии японских граждан, осужденных в Советском Союзе», в соответствии с которым предписывалось освободить из мест заключения всех осужденных японских пленных и интернированных и разрешить им возвратиться на родину, проблема японских военнопленных была решена. СССР, как страна победитель, считал себя вправе поступать с военнопленными по своему усмотрению, не учитывая международные нормы.

Во время визита в Японию президента СССР М.С. Горбачева весной 1991 г. японской стороне была предоставлена часть списков умерших военнопленных и выражено сожаление по поводу их гибели. В октябре 1993 г. уже президент России Б.Н. Ельцин принес глубокие извинения за историческую несправедливость, которая была допущена сталинским режимом в отношении японских военнопленных, содержавшихся после окончания второй мировой войны в лагерях на территории СССР5.

Сегодня в стране Восходящего Солнца проживает около 200 тыс. бывших узников советских лагерей. В отличие от США, Великобритании, Франции и других стран Советский Союз репатриировал основную массу военнопленных не сразу после войны, а лишь к 1950 г.

Трагедия узников советского плена состоит в том, что большинство из них до сих пор испытывают определенные материальные затруднения и моральную ущемленность. Дело в том, что японское правительство не признает статуса бывших военнопленных и не выплачивает им пенсий, которые получают бывшие заключенные американских, английских, новозеландских и других лагерей. Министерство финансов Японии объясняет свою позицию отсутствием документов, удостоверяющих пребывание японцев в советском плену. Даже в принятом летом 1990 г. решении японского правительства о предоставлении льгот ветеранам второй мировой войны было оговорено, что из этого понятия исключаются лица, подвергшиеся сибирскому интернированию6.

С 1992 г., возмещая старые долги бывшего СССР по международным обязательствам, Российские власти начали выдавать справки о труде бывшим японским солдатам и офицерам, находившимся в плену в Советском Союзе. В 1993 г. Государственным архивом Российской Федерации (далее ГА РФ) соп вместно с МИД России было выдано около 30 тыс. таких справок . Однако японские власти по прежнему не торопятся назначить пенсии своим соотечественникам, ссылаясь на то, что за сроком давности вопрос о компенсации сегодня рассматривать не целесообразно.

Причина, похоже, в другом. Как предположил проф. С.И. Кузнецов, в Японии до сих пор с подозрительностью и настороженностью относятся к тем, кто побывал в советском плену. Многие из бывших японских военнопленных столкнулись с дискриминацией при найме на работу, хотя немало и таких, кто преуспели в бизнесе; есть также известные политики, общественные деятели.

Не слишком велика сумма компенсации за труд. Как признавал президент Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных Сайто Рокуро, он за пять лет плена может рассчитывать на 4 700 руб. .

Однако непомерно велик, по его мнению, смысл удостоверений о труде с моральной точки зрения японцев. Тем более в настоящее время, когда у одних пленных вернувшихся из Америки и Англии, этот документ в Японии признали, а из России - нет. Таким образом, в душах тысяч японцев токийские чиновники искусственно продолжают сеять зерна недоверия к России, хотя согласно совместной советско-японской декларации 1956 г. стороны отказались от взаимных претензий.

В последние годы в результате рассекречивания многих, ранее закрытых фондов архивов у российских исследователей появилась возможность объективно и с достаточной глубиной изучить и проанализировать ранее неизвестные страницы пребывания японских военнопленных на территории Читинской области.

Туда было вывезено более 77 тыс. военнопленных японской армии, что составило около 12% от общего числа пленных этой страны, захваченных СССР в 1945 г. На территории этой области до настоящего времени обнаруживаются места захоронения бывших пленных страны Восходящего Солнца.

Вопрос пребывания японских военнослужащих на территории Читинской области изучен слабо. В связи с данной проблемой этот регион страны только упоминается в отдельных работах историков9. В настоящей диссертации впервые в отечественной историографии на основе архивных и опубликованных источников произведен комплексный анализ истории плена японских военнослужащих. А именно: пленение японских военнослужащих войсками Забайкальского фронта в Маньчжурии, перемещение их в Читинскую область, трудовое использование военнопленных, вопросы идеологической, оперативно-чекистской обработки, проблемы захоронений японских военнопленных на территории Читинской области.

При исследовании этих проблем в научный оборот введены новые, ранее не опубликованные материалы различных архивов. Публикация материалов о ранее закрытой странице советско-японских отношений способствует лучшему пониманию между нашими народами и, следовательно, в известной мере содействует улучшению нынешних отношений между Россией и Японией.

Исследование этих проблем способствует упрочнению доверия между Россией и Японией. Знания о последствиях репрессивной политики СССР в период 1945-1956 гг. в отношении японских военнопленных позволит предотвратить ее повторение. Исследование данного рода вопросов, связанных с пленом важно еще и потому, что сами понятия «плен» и «военнопленный», возникшие много лет назад, будут существовать еще длительное время. Войны и вооруженные конфликты на земном шаре (в том числе и на территории России) не прекращаются ни один день, а это значит, что перед государствами неизбежно встанут вопросы, связанные с военнопленными, их положением, обеспечением, репатриацией и т.д.

Степень изученности проблемы пребывания японских военнопленных в Читинской области довольно не высока. Анализируя отечественную литературу, автор сделал вывод о том, что вопросы, связанные с пребыванием японских военнопленных не только на территории Читинской области, но и в СССР освещались в работах немногочисленных историков. Среди них работы профессора С.И. Кузнецова10, которому принадлежит приоритет в исследовании этой темы. На основе материалов отечественных и зарубежных архивов, японских источников он рассмотрел различные стороны жизнедеятельности японских военнопленных. Однако вопросы пребывания этой категории пленных на Читинской земле рассмотрены недостаточно или не затрагиваются вообще.

Первые попытки научного осмысления темы японских военнопленных содержатся в журнальных публикациях В.П. Галицкого, который ввел в научный оборот ряд архивных документов из ГА РФ, касающихся японских военнопленных в СССР, и попытался прокомментировать их11. Надо отдать должное В.П. Галицкому за поиск и публикацию целого ряда документов, но предложенный им анализ выглядит односторонним и не совсем объективным. Он умалчивает о фактах, выставляющих политику советских властей в отношении японских военнопленных в невыгодном свете, и, напротив, приводит данные, которые свидетельствует о почти отеческой заботе правительства Советского Союза о пленных японцах. Например, в статье «Архивы о лагерях японских военнопленных в СССР», опубликованной в журнале «Проблемы Дальнего Востока» (№ 6 за 1990 г.) он, перечисляя обстоятельства, при которых гибли военнопленные японской армии, находясь в советском плену, пишет: «Следует подчеркнуть, что каких-либо незаконных репрессий по отношению ко всем категориям японских военнопленных со стороны Советского государства в процессе

12 исследования установлено не было» . Однако, в процессе работы над диссертацией автором были обнаружены факты убийства пленных по различным причинам и незаконного привлечения их к уголовной ответственности. В этой же статье В.П. Галицкий далее пишет: «. результаты изучения документальных данных . позволяют высказать мнение, что к японским военнопленным Советское государство всегда относилось вполне гуманно, соблюдая требования международного права по обращению с военнопленными . »ь. Видимо в результате этого только в лагере № 24 Читинской области, где в январе 1946 г. находилось 22 600 пленных японцев, за третью декаду указанного месяца умерло 237 пленных, а в первой декаде февраля 1946 г. при численности 21 583 человека умерло уже 447 пленных японцев14.

В последнее время опубликованы книги историков О. Базарова, Е. Бонда-ренко, ряд статей Е. Касатоновой, А. Кириченко, М. Спиридонова, посвященных проблеме пребывания японских военнопленных на территории СССР15. Авторы рассматривают целый ряд вопросов этой проблемы относительно отдельных регионов страны. Материалы местных архивов в этих работах вводились впервые, как и материалы местной периодической печати, однако в своих работах эти авторы не используют японские источники, не проводят сравнительный анализ отечественных и зарубежных данных. В результате выводы, сделанные этими авторами, имеют некоторый «перекос». В них прослеживается излишняя критика политики СССР в тот период с явно выраженным сочувствием японской стороне. Например, Е. Касатонова представляет всех японских военнопленных «заложниками агрессивной политики японского правительства и тоталитарной сталинской системы»16. Это делается без рассмотрения всего комплекса проблем, сложившихся между СССР и Японией.

Упоминание о японских военнопленных в истории советско-японской войны 1945 г., международных отношений на Дальнем Востоке приводилось только как один из показателей мощи Красной Армии. Отсутствие работ на эту тему объяснялось и недоступностью архивных данных, недостатком материалов. Однако основная причина заключалась в том, что проблема военнопленных шла в разрез с идеологическими установками, существовавшими в нашем обществе на протяжении десятилетий.

Вопросам, связанным с советско-японской войной и, в частности, действиям Забайкальского фронта, в отечественной литературе уделялось большое внимание17. В ней проведен серьезный анализ подготовки советских войск к ведению боевых действий и самого хода боевых действий Красной Армии в Маньчжурии. Другим рядом вопросов, которые рассматриваются исследователями, были вопросы, связанные с успешным наступлением советских войск на этой территории. Кроме того, изучалось влияние разгрома японских войск на послевоенное развитие Азии. Однако даже в фундаментальных работах по ис

1 Я тории второй мировой войны и Великой Отечественной мы в лучшем случае найдем лишь упоминание о количестве пленных японцев19. Обстоятельства их пленения, как и дальнейшая судьба, почти не раскрываются.

Литература по истории советско-японских отношений после второй ми

9 Л ровой войны совсем не отражает проблемы военнопленных . Однако эти работы дают основу для рассмотрения исследователю проблемы военнопленных во всем комплексе советско-японских отношений, показа исторического фона этих событий. Не нашла отражение проблема японских военнопленных и в фундаментальных работах по истории международных отношений на Дальнем Востоке21. Эти работы дают нам представление о сложившейся военно-политической ситуации на Дальнем Востоке непосредственно перед советско-японской войной, ее изменение после капитуляции Японии.

Вопрос использования японцев, в качестве рабочей силы на стройках и производствах Читинской области в отечественный историографии почти не исследовался. Эта категория рабочей силы вообще не рассматривалась как таковая. Например, в монографии «Рабочий класс Сибири в период упрочения и

22 23 развития социализма» и в монографии Г.А. Докучаева по истории рабочего класса Сибири и Дальнего Востока среди перечисленных источников пополнения рабочей силы в послевоенные годы военнопленные вообще не значатся. Вместе с тем более 77 тыс. японских военнопленных трудились на территории Читинской области. Только на Читинском ПВРЗ в 1946 г. в составе работников было 517 военнопленных Квантунской армии. На шахтах «Новый Торм» и «Малютка» Черновского района из 642 работников 174 были пленные япон

24

ЦЫ .

Пребывание японских военнопленных в советских лагерях предопределило для некоторых из них участие в Токийском и Хабаровском процессах над японскими военными преступниками. Работа по выявлению таких военнопленных в Читинских лагерях проводилась с 1947 г. Если подготовка и сам ход процессов, а так же результаты нашли свое отражение в отечественной историографии (на эту тему вышло четыре крупных книги и ряд статей)23, то об участии военнопленных на судебных процессах в качестве свидетелей известно немного.

Важными для решения проблемы явились и материалы о пребывании немецких военнопленных в местах заключения на территории СССР после второй мировой войны26, в которых авторы рассматривают проблемы аналогичные проблемам, связанным с пребыванием пленных японской национальности.

Что касается Японии, то там проблема сибирского плена давно и прочно вошла в сознание сотен тысяч японцев, поскольку кровно затрагивает их жизни и судьбы. Не случайно, там вышло большое количество газетных и журнальных статей, популярных книг о плене, написанных бывшими заключенными советских лагерей, мемуарных записок и т.д27. Однако в этой литературе приводятся различные данные и неоднозначные оценки тех лет. По мнению японских ученых-историков, затрагивавших этот вопрос на российско-японских встречах, в Японии пока нет научных исследований по проблеме военнопленных. Работа японских историков в этом направлении только начинается.

Подход к проблеме бывших японских военнопленных в японской и российской историографии весьма различен.

Японская сторона, почти, не обладает какими-либо документальными отражениями периода пребывания своих военнопленных на территории Читинской области. Советское правительство настояло на том, что даже ответы на письма из мест заключения родные и близкие военнопленных должны были писать на этих же карточках; при этом карточки запрещалось вывозить при репатриации. В отображении различных сторон жизнедеятельности военнопленных японская сторона подходит более эмоционально, на первом месте здесь личные переживания военнопленных. На протяжении всего периода существования этой проблемы официальные публикации и высказывания различных предста

28 вителей Японии имеют явно выраженную политическую окраску . В этом вопросе еще в 1993 г. министр иностранных дел Японии Муто, выступая в парламенте, подтвердил неизменность подхода к решениям по вопросам российско-японских отношений - неразрывную связь экономики и политики.

Подход российской стороны к проблеме военнопленных можно разделить на два периода. Сначала, в Советском Союзе, который обладал и обладает всей полнотой информации, эта тема была, если не закрытой, то по крайней мере нежелательной. В тех единичных публикациях, которые появлялись, делалось это крайне осторожно. Ситуация коренным образом изменилась в начале 1990-х гг. Россия отошла от политизации этой темы, стала более открытой в информационном плане. Целый ряд проблем стал решаться совместно с японской стороной: составлялись списки захороненных японских военнопленных на территории Читинской области, уточнялись расположения бывших лагерей. Однако и до настоящего времени ряд документов, хранящихся в архивах, остается недоступным.

Отечественными историками проделана определенная работа по исследованию проблемы японских военнопленных в СССР. Однако до настоящего времени не исследована причина по которой почти 600 тыс. японских военнопленных оказались на территории Советского Союза, и причина по которой на протяжении 55 лет правительство России показывало заведомо ложные цифры количества пленных японцев и смертности среди них29.

Объектом исследования в диссертации является история японских военнопленных, содержавшихся в советских лагерях на территории Читинской области, как составная часть истории плена и советской карательной системы. Эти две составляющие объединены едиными историческими событиями, происходящими в 1945-1949 гг., связаны одними внешне- и внутриполитическими, а также социально-экономическими процессами, как в Читинской области так и вообще в Советском Союзе.

Предметом исследования являются лагеря японских военнопленных на территории Читинской области, вопросы их пребывания, труда, условий содержания, захоронений этой многочисленной категории в 1945-1949 гг. На их примере рассмотрены проблемы, являвшиеся характерными для военнопленных второй мировой войны и японских военнопленных, в частности.

Цель работы состоит в том, чтобы с учетом недостаточной изученности темы о японских военнопленных на территории Читинской области, а также ее актуальности, научно-теоретического, практического и гуманитарного значения, осветить проблему их пребывания на территории Читинской области в 1945-1949 гг., ее влияние на развитие народного хозяйства региона, функционирование карательной системы, что в конечном итоге явилось фактором, оказавшим влияние на развитие советско-японских отношений в послевоенные годы.

Исходя из указанной цели и практической целесообразности диссертации автор поставил перед собой следующие задачи: проанализировать вопросы, связанные с обстоятельствами и ходом пленения военнослужащих Квантунской армии в полосе действий Забайкальского фронта; осветить проблемы, касающиеся интернирования и содержания в лагерях Читинской области высшего командного состава Квантунской армии, императора и правительства Маньчжоу-Го; исследовать проблемы, связанные с перемещением японских военнопленных на территорию Читинской области в августе-ноябре 1945 г. (а именно решение вопросов содержания, питания, материально-бытового обеспечения, медицинского обслуживания); рассмотреть динамику отправки японских военнопленных с территории ведения боевых действий Забайкальским фронтом; раскрыть вопросы трудовой деятельности японских военнопленных в Читинском регионе; осветить вопросы оперативно-чекистской работы, проводимой с японскими военнопленными, содержавшимися в лагерях на территории Читинской области; показать проблемы, связанные с захоронениями бывших японских военнопленных на территории Читинской области.

Территориальные границы диссертационной работы определены рамками Читинской области, которая была образована 26 сентября 1937 г. Она стала местом заключения для десятков тыс. военнопленных Квантунской армии, практически, каждый десятый из которых умер на этой земле (Читинская область стала второй по количеству умерших военнопленных территорией СССР, после Хабаровского края).

Хронологические рамки диссертации охватывают период с августа 1945 г. по декабрь 1949 г. Нижний предел исследования определился временем появления первых интернированных и военнопленных на территории Читинской области, а верхний - 1949 г., - определяет время, когда закончился период пребывания японцев в этом регионе и завершился процесс их репатриации. В тоже же время, следует отметить, что проблема военнопленных в той или иной мере сказывалась на развитии советско-японских и российско-японских отношениях и в последующие годы (в частности, в связи с подписанием совместной декларации в 1956 г., советско- и российско-японскими встречами на высшем уровне и т.д.), поэтому автор для более полного раскрытия темы счел необходимым несколько отклониться от указанных хронологических рамок. В третьем параграфе второй главы диссертации хронологические рамки определяются в той мере, в какой они связаны с предметом исследования.

В методологическом плане основой работы стали исходные принципы исторической науки: историзм и объективность, способствующие преодолению известных стереотипов, сложившихся в общественном сознании в отношении военнопленных. Принцип объективного взгляда на историю, ориентирует исследователя на объективный анализ и оценку фактов, относящихся к настоящей теме в их совокупности. При этом диссертант исходил из необходимости изучения как отдельных фактов жизни японских военнопленных на территории Читинской области, так и всей совокупности взаимосвязей, происходивших событий. Автор, также, применял и специальные методы исследований, к числу которых относится компаративный, социологический, системный, хронологический, статистический. На основании применения этих методов можно говорить о проблеме японских военнопленных не только как о явлении, но и как о системе интегрированной в процесс развития общества. В этой связи систему лагерей для японских военнопленных и всю политику советского государства по отношению к ним можно рассматривать, как составляющую более сложного явления - как внутреннюю и внешнюю политику советского государства.

Источниковую базу диссертационной работы составили опубликованные и неопубликованные документы, материалы российских архивов, дневники, воспоминания и мемуары отечественных и зарубежных авторов, записанные автором устные воспоминания бывших работников лагерной администрации, местных жителей, публицистика, материалы отечественной и зарубежной периодической печати, справочники, словари, энциклопедии и др.

Из опубликованных в Советском Союзе документальных изданий, относящихся к проблеме военнопленных, прежде всего необходимо назвать сборник о л документов под ред. М.М. Загорулько , который вышел из печати в 2000 г. Это издание на сегодняшний день представляет собой, пожалуй, самую полную научную публикацию наиболее широкого круга документов по проблеме пребывания военнопленных в СССР. Однако, этот сборник, приводя большое число различных документов, упоминает незначительное количество данных, относящихся непосредственно к Читинской области. Являясь тематическим, выстроенным по проблемному, а не по территориальному принципу, он не отражает всех сторон содержания на территории этого региона японских военнопленных. Из него не удалось почерпнуть информацию по дислокации лагерей японских военнопленных на территории Читинской области, о составе лагерной администрации (уровень образования, прежние места службы). Однако удалось получить сведения о содержании основных документов, регламентирующих вопросы пребывания в плену японцев, их удельном весе в общем балансе рабочей силы министерств и ведомств, бытовом и других видах обеспечения, смертности среди военнопленных японцев и военнопленных других национальностей и др.

Важными для понимания обстоятельств пленения японцев и возникновения связанной с этим проблемы, являются документы внешней политики и международных отношений. Среди них Советско-японская совместная декларация 1956 г. Также можно назвать Пакт о нейтралитете между Японией и Советским Союзом от 13 апреля 1941 г., Акт о капитуляции Японии. В 50-е гг. прошлого столетия были опубликованы советско-японские коммюнике по вопросам репатриации военнопленных, заявления ТАСС и некоторые другие официальные сообщения31. Проблема японских военнопленных, содержавшихся на территории Читинской области, находится во взаимодействии с международно-правовыми аспектами, поэтому при ее изучении необходимо привлечение документов, регламентирующих положение военнопленных в мировом сообщест

32 ве .

Все официальные источники, несмотря на разницу происхождения, раскрывают идеологическую основу решений органов, которые регламентировали деятельность лагерей для военнопленных, они отражали дух и противоречия своего времени и стремление решать экономические задачи методами внеэкономического принуждения. Донесения, отчеты, сводки, справки, протоколы допросов военнопленных создают тот фон, который необходим для понимания всей сложности и особенности работы над поставленной темой. Все это помогло достаточно полно отразить важнейшие вопросы в организации и деятельности лагерей для японских военнопленных, расположенных на территории Читинской области.

Основным хранилищем, в котором собраны документы, касающиеся хода боевых действий, проводимых в августе-сентябре 1945 г. на территории Маньчжурии Забайкальским фонтом, является Центральный архив Министерства обороны РФ (далее ЦАМО РФ). Материалы, касающиеся этих событий собраны в фонд № 210. Отдельные документы этого фонда до недавнего времени были мало доступны исследователям, однако, при написании работ, посвященных советско-японской войне 1945 г. некоторые авторы ссылались на такие до

33 кументы . При работе с материалами этого фонда, автор столкнулся с ситуацией, когда целый ряд партийных документов Забайкальского фронта оказался не доступен, хотя закрытыми они не являются. Так же было отказано в выдаче для ознакомления документов тыловых подразделений. Исходя из сложившейся ситуации пришлось использовать те документы, на выдачу которых было получено разрешение.

Необходимо отметить, что все дела этого фонда, с которыми удалось ознакомиться, находятся в удовлетворительном состоянии. Чего нельзя сказать о микрофильмированных пленках, на которых находятся документы тыла 6-й гвардейской танковой армии Забайкальского фронта. Пленки весьма плохого качества и, видимо, по причине неудовлетворительного состояния оригинала информация читается на некоторых кадрах с трудом. Также затруднено снятие копий с отдельных документов из-за плохого переплета последних. При переплетении некоторых дел отдельные документы оказались подшитыми в сложенном состоянии, что не дало возможности с ними ознакомиться. Документы в делах подшиты, как правило, в хронологическом порядке, однако в некоторых делах этот порядок нарушается.

Все дела фонда № 210 ЦАМО РФ сгруппированы по принципу принадлежности к подразделению, вопросы которого они отражали. Большую информативную помощь исследователю в изучении проблем, связанных с пленением японских военнопленных, несут дела: «Разведывательные сводки штаба Забайкальского фронта», «Боевые донесения командующего Забайкальским фронтом», «Переписка оцеративного отдела штаба фронта о потерях и трофеях», «Оперативные сводки и боевые донесения 6-й гвардейской танковой армии», «Донесения отдела НКВД по делам о военнопленных при начальнике тыла фронта о движении военнопленных» и др.

При рассмотрении вопросов, связанных с началом боевых действий Забайкальским фронтом, ходом и характером наступательной операции, а также событиями, связанными с пленением военнослужащих противника большой интерес вызывает дело № 265 описи № 3116. Разведсводки и разведдонесения наглядно и полно представляют картину подготовки Японии к войне с СССР, в частности раскрывают объем фортификационных работ на участке границы с

Советским Союзом. Документы этого дела показывают ход и динамику пленения военнослужащих противника в период ведения боевых действий.

Большую информативность несет дело с донесениями Отдела НКВД по делам о военнопленных при начальнике тыла Забайкальского фронта о движении военнопленных. В этом деле отражены суточная динамика движения военнопленных по участку фронта, даты отправки и количество военнопленных перемещенных в тыловые районы Советского Союза. Для автора диссертации материалы дела явились, так же, источником информации о тех трудностях, с которыми столкнулось советское командование при вывозе военнопленных с территории Маньчжурии.

В ГА РФ собраны материалы, которые оказали существенную помощь исследователю в разработке данной темы. Эти документы находятся, в основном, в фонде № 9401 - «Секретариат НКВД-МВД СССР». Этот фонд насчитывает более 4 900 дел. В описи № 1 сгруппированы приказы, распоряжения и другие нормативные документы наркомов-министров или их заместителей, переписка с ГУПВИ по различным вопросам. Здесь собрано большое количество документов, регламентирующих положение иностранных военнопленных в советских лагерях. Изученные дела этого фонда отличаются хорошей сохранностью и информативностью. Они позволяют получить достаточно полное представление о вопросах, регламентирующих положение японских военнопленных в лагерях, расположенных на территории Читинской области. В них нашли свое отражение документы по санитарно-бытовым условиям содержания военнопленных, их медицинскому обслуживанию, смертности и захоронениям, трудовому использованию, оперативно-чекистскому обслуживанию лагерей. Все они дают представление об обстановке, царившей в лагерях японских военнопленных в период 1945-1949 гг.

Ряд документов, хранящихся в Центре хранения историко-документальных коллекций (далее ЦХИДК), а именно: отчетная документация НКВД, справки различного характера, - позволяют проанализировать картину содержания японских военнопленных в лагерях Читинской области. Так в фонде 1п содержится перечень лагерей НКВД-МВД СССР для военнопленных и интернированных, изучение которого позволяет представить весь масштаб распределения военнопленных на территории СССР. В фонде 1/п, а именно в нем собраны документы Центрального аппарата ГУПВИ НКВД-МВД СССР, находится ряд документов, касающихся трудового использования этой категории заключенных. Документы с литерой «а» относятся к делам секретариата, с литерой «е» - к учетно-регистрационному отделу, а с литерой «и» - к документам нормативного характера этого ведомства. Все они явились хорошей источнико-вой базой для исследователя.

Особо необходимо выделить архив Регионального управления Федеральной службы безопасности РФ по Читинской области (далее архив РУ ФСБ РФ по ЧО). В архиве этого ведомства собраны различные документы, касающиеся пребывания японских военнопленных на территории этого региона. Все дела находятся в хорошем состоянии, содержат документы, приобщенные к следственным делам, не вызывают трудностей при снятии копий. Информативной ценностью обладает архивное дело № 222, в котором собрано большинство материалов, касающихся пребывания на «Объекте 30» высшего командования Квантунской армии и правительства Маньчжоу-Го во главе с императором Пу И. В материалах этого дела имеются списки военнопленных и интернированных, содержавшихся на этом объекте, материалы по их поступлению, протоколы допросов и опросов. Материалы дела дают возможность восстановить атмосферу того периода, царившую на объекте.

Документы этого дела вводятся в научный оборот впервые, они никогда ранее не анализировались исследователями. Впервые в научный оборот вводятся и материалы следственных дел в отношении японских военнопленных, которыми занимались оперативно-чекистские подразделения лагерей на территории Читинской области. 49 изученных дел позволили воссоздать атмосферу, в которой проводилась ежедневная работа среди японских военнопленных по недопущению антисоветской деятельности и выявлению враждебно настроенных к Советскому Союзу военнопленных. Эти документы позволяют нарисовать облик работника оперативно-чекистского отделения, в некоторых случаях дают возможность увидеть, как строились взаимоотношения между сотрудником оперативно-чекистского отделения и военнопленными. В архиве этого же ведомства имеются документы, касающиеся работы с документацией, которая по различным причинам отправлена в вышестоящие инстанции. Так, удалось установить, что в апреле 1968 года 62 единицы документов информационного характера за 1927-1940 гг. из МВД Читинской области были переданы в УКГБ СССР по Читинской области. Также, актом от 11.03.1973г. в УКГБ по ЧО было передано 17 журналов по регистрации следственных дел за 1927-1938 гг. При анализе этих, ранее неизвестных документов воссоздана оперативная обстановка, сложившаяся к 1945 г. на территории области.

В архиве УВД Читинской области сохранились, в основном, материалы по личному составу военнослужащих лагерей японских военнопленных за 1945-1949 гг. По этим документам (списки умерших, переписка с вышестоящими организациями) удалось установить, что учет умерших и интернированных военнопленных велся согласно распоряжению МВД СССР за № 597 от 17 сентября 1947 г. и УМВД по Читинской области за № 24V1746 от 7 октября 1947 г. Документы позволили установить, что только летом 1947 г. были заведены дела по захоронению военнопленных по каждому лагерному отделению. Во исполнение вышеуказанных распоряжений в МВД ЧО немедленно приступили к проверке состояния японских кладбищ.

Материалы этого архива позволили установить, что с сопроводительным письмом за № 9/3-01458 от 24. 10. 1964 г. документы, касающиеся японских военнопленных, в 7 мешках были направлены в Особый архив Главного архивного управления при СМ СССР. Среди этих документов находились основные материалы по учету военнопленных с отчетами ГУПВИ о смертности военнопленных, справками, протоколами допросов военнопленных, материалы по розыску и установлению бывших сотрудников ЯВМ, жандармерии, агентуры Японии. Среди отправленных документов были и другие, представляющие большую ценность для исследователей. Например, атлас Маньчжурии, отчеты фильтрационного отделения, документы по репатриации 1947-1949 гг. Документы такого характера позволяют восстановить имена умерших, дату смерти и захоронения, фамилии отдельных сотрудников лагерей.

Однако наличие в этих делах однотипных документов, например: циркулярных писем, указаний, распоряжений не дает в некоторых случаях восстановить полную картину, сложившуюся вокруг японских военнопленных

Весьма интересные материалы, представляющие ценность при исследовании темы о японских военнопленных содержаться в Государственном архиве Читинской области (далее ГАЧО). Документы такого плана находятся в различных фондах организаций, которые, так или иначе, имели отношение к японским военнопленным.

В архивных делах 369 Сретенского судостроительного завода (фонд Р-2020) содержится переписка руководства этого завода с администрацией лагеря № 25, и, в частности, с начальником 2-го лагерного отделения капитаном Ивановым. Характер этой переписки позволяет представить острую заинтересованность администрации завода в дополнительной рабочей силе - японских военнопленных, которые в количестве 925 чел. ежедневно требовались этому предприятию. Документы раскрывают, что поставка военнопленных на завод осуществлялась согласно договору между последним и администрацией лагеря. В этом же фонде находится и переписка администрации 369 Сретенского судостроительного завода с министерством Судостроительной промышленности СССР. Изучение этой переписки позволяет рассмотреть решение вопроса по оплате труда военнопленных, и, если в других источниках в большинстве случаев, эта категория проходит как «спецконтингент», то здесь отмечено конкретно - «военнопленные». Материалы показывают нежелание администрации заниматься вопросом оплаты труда этой категории в соответствии с требованием руководящих документов (в частности, в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 16 сентября 1946 г.). Важным документом в этом вопросе явилась отчетная карточка по учету заработной платы 369 Сретенского судостроительного завода. Исследование этого документа позволило определить конкретную заработную плату японского военнопленного, сравнить ее с заработной платой других работников, рассмотреть ее изменение по месяцам, определить участки, на которых были задействованы военнопленные и их количество.

В фонде Р-2522 собраны дела треста Востокуголь, Букачачинского Рудоуправления. В числе прочих документов находится годовой отчет этого предприятия по капитальному строительству за 1945 г. При изучении материалов этого дела диссертантом было установлено, что в 1945 г. на отдельных шахтах (в частности «Северная») основной рабочей силой являлись японские военнопленные, удалось восстановить картину ежедневного использования этой категории работников, а также влияние погодных условий на решение этого вопроса. Этот документ явился единственным обнаруженным, в котором определены основные причины невыхода на работу военнопленных. Это массовые заболевания цингой. Так же подтверждается отсутствие теплой верхней одежды и обуви. Разделы этого документа позволили исследователю проследить обеспеченность рудоуправления рабочей силой и в том числе военнопленными по кварталам. В годовом отчете Букачачинского Рудоуправления за 1946 г. невыполнение работ по строительству различных объектов объясняется исключительно виной военнопленных. Анализ такого рода документов позволяет воссоздать общую картину использования этой категории работников.

Весьма важным является документ, хранящийся в фонде Р-1567. Это копия письма японских военнопленных на имя Сталина за подписью лидера демократического движения в Читинских лагерях Хакамада и активистов этого движения. Оно было написано на 60-метровом шелковом полотне на японском языке. Текст письма и сам факт его написания дают представление о состоянии идеологической и оперативно-чекистской работы, проводимой в лагерях японских военнопленных. Текст письма приводится в настоящей работе (см. приложение 8).

Материалы фонда Р-153, в котором находятся документы Балейзолото, раскрывают еще одно место приложения сил японских военнопленных - добыча золота для нужд СССР. Кроме того, документы фонда показывают работу администрации по недопущению контактов военнопленных и местного населения.

Большую помощь в изучении проблемы оказали материалы личных архивов Н.И. Батурина, С.И. Кузнецова, А.В. Соловьева, беседы автора со старожилами Читинской области.

В Японии, к настоящему времени, издан целый ряд справочных изданий, касающихся исследуемой проблемы. Наиболее важным по своему практическому объему является «Список мест захоронений военнопленных японцев, умерших в территории СССР после второй мировой войны»34, который вышел в 1990 г. в Токио. В этом издании довольно подробно приведены схемы мест захоронений военнопленных с географическими привязками. Однако, работая над исследуемой темой, автор выявил ряд схем, вызывающих сомнение35.

Всеяпонская ассоциация бывших военнопленных, которая была создана в

3 6

1977 г., издает свой бюллетень , в котором рассматривает весь комплекс вопросов, касающийся бывших японских военнопленных. Однако материалы, печатающиеся в этом бюллетене, имеют явно выраженную политическую окраску, и к их осмыслению необходимо подходить всесторонне37.

Основное количество документов, касающихся военнопленных, которые имеются в Японии, сосредоточено в архиве министерства здравоохранения и социального обеспечения (Косэйсе), но они не доступны не только для российских исследователей. Можно предположить, что их публикация далеко не в интересах японского правительства, ведь даже списки военнопленных, умерших в Советском Союзе, переданные японскому правительству, были опубликованы не правительством, а неофициальным изданием. В частности, «Список мест захоронений военнопленных японцев в территории СССР после второй мировой войны (Эскизы окружностей мест захоронений)».

Большую помощь в информативном плане, оказали энциклопедии, словари и справочники. В частности, справочник «Читинская область: Администра

38 тивно-территориальное деление» , дает возможность рассмотреть Читинскую область с учетом ее территориальных изменений после 1950 г.

Интерес у диссертанта вызвали мемуары, авторы которых - советские во-енноначальники, непосредственно принимавшие участие в разгроме и пленении Квантунской армии, а так же воспоминания военнопленных. Это книги А.П. Белобородова, A.M. Василевского, И.А. Плиева и т.д.39. В них авторы не заостряют внимание на военнопленных, но высказывают интересные суждения о плене. Также, К.А. Мерецков пишет: «По-видимому, в этом тяжелом мучительном явлении «плен» кроется нечто постыдно удушающее в общечеловеческом смысле данного слова. . Даже самое безнадежное положение пленного не может лишить его возможности сопротивляться»40. Эпизоды отражающие пленение военнослужащих в этой литературе весьма не объемны, и проходят на фоне описаний успехов Красной Армии.

В книге генерал-полковника И.В. Шикина и генерал-майора Б.Г Сапож-никова кроме подготовки Советского Союза к войне против японских милитаристов и ведения боевых действий приводится эпизод, когда в полосе наступления группы войск генерала И.А. Плиева был задержан лама с большим запасом стрихнина для подсыпки в колодцы41. Другой автор - Л.И. Внотченко - в очерке о боевых действия советских войск в августе-сентябре 1945 г. «Победа на Дальнем Востоке», касаясь темы пленения военнослужащих Квантунской армии, отмечает, что в боях за Чжанбэй противник потерял только убитыми более 500 солдат и офицеров, а остатки дивизии князя Дэ-Вана в количестве 1 635

42 чел. сдались в плен . Генерал-майор В.Н. Евстигнеев, выступая с публичной лекцией в Центральном лектории общества в Москве, приводит только итоговые данные по количеству взятых в плен - 594 тыс. японских солдат и офицеров43. Герой Советского Союза И.И. Людников в воспоминаниях «Через Большой Хинган» приводит только число пленных, захваченных в районе Ундур-Айля, Сыпингай и как итог за период с 9 августа по 10 сентября 1945 г. по 39-й армии дает цифру пленных - 68 061 чел.44. Однако ни кто из них не рассказывает об условиях содержания японских военнопленных, их количественном и качественном составе, медицинском обслуживании, о местах расположения этих лагерей и пр.

Иначе ситуация складывается в японской мемуаристке. Здесь выпушено большое количество воспоминаний о годах плена. Все они, безусловно, заслуживают внимания, однако при ознакомлении с последними прослеживается взгляд на события как бы со стороны, так, как ее ощущают участники плена. Тем более, что многие авторы до сих пор питают чувство неприязни к России за годы пребывания в плену.

Одна из книг, где автор, бывший военнопленный вспоминает годы, проведенные в советском плену - «Тысяча дней в Сибири»45 (автор Сано Ивао), изданная в США. Другим примером может послужить книга воспоминаний бывшего военнопленного Като Кюдзо46, изданная в Новосибирске в 1992 г. Вот как Като Кюдзо описывает лагерную жизнь: «Вскоре после переселения в лагерь № 28 был проведен первый медицинский осмотр. По результатам осмотра военнопленные по состоянию здоровья были разделены на четыре класса. Причисленные к первому и второму классам направлялись на основные работы, к третьему - на легкие, а к четвертому - занимались стиркой, глажением, дезинфекцией, помогали на кухне, топили печи и т.д.»47.

Многие книги бывших военнопленных написаны в жанре дневников, которые они вели во время поездок по местам бывших лагерей и кладбищ японцев в Сибири. Японцы вспоминают людей, события периода своего пребывания в плену (например, воспоминания Такасуги Итиро48).

В 1989 г. в Токио вышла восьмитомная серия воспоминаний бывших военнопленных «Хоре тайкэн ни» (Записки бывших военнопленных)49, один из томов которой посвящен пребыванию военнопленных в Забайкалье.

Многочисленные материалы для диссертации были почерпнуты из периодических изданий. Особо выделяется среди них «Бюллетень Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных»30, издаваемый в Цуруоке (префектура Ямагата). Он имеет специальные выпуски на русском языке и распространяется как по всей Японии, так и в России. В журнале публиковались воспоминания жителей нашей страны, которые в 40-е годы прошлого столетия имели отношение к японским военнопленным.

Материалы по исследуемой проблеме, аналитические статьи, воспоминания, обзоры публикуются во многих центральных и провинциальных газетах Японии, в том числе в англоязычной «The Japan Times». Ряд статей в этом издании посвящен и проблеме японских военнопленных, оказавшихся в Монгольском плену, которые попали в этот регион, скорее всего, после того, как были переданы Монголии Советским Союзом. По данным японской печати их число достигает 12 тыс. чел.51. Это издание освещает также вопросы, связанные с содержанием в японском плену военнослужащих и других государств (в частности Голландии и Англии). Так, 12 октября 2001 г. была опубликована статья, в которой отмечалось, что японский суд отклонил требования голландских военнопленных о выплате им в качестве компенсации за пребывание в японских лагерях 20 млн. иен. В другой статье рассказывалось об отклонении аналогичной просьбы британских военнопленных. Все действия подобного плана Япония объясняет тем, что эти вопросы были решены в соответствии с мирным договором от 1951 г. в Сан-Франциско.

Советская периодическая печать 40-50 гг. прошлого столетия не дает почти никаких материалов по данной теме, за исключением нескольких заявлении ТАСС . Только в последнее десятилетие стали появляться материалы, касающиеся этой темы.

Начиная с 1990 г., в периодической печати Читинской области все чаще и чаще стали появляться статьи, имеющие отношение к проблеме японских военнопленных. Все публикации можно разделить на несколько групп. Ряд статей можно отнести к группе, связанной с воспоминаниями японских военнопленных и российских граждан33. К другой группе можно отнести статьи, в которых речь идет о работе с японскими захоронениями на этой земле54.

Однако все статьи можно проанализировать следующим образом:

- все статьи этого периода написаны исключительно журналистами;

- каждая из статей имеет налет коньюктурности и преследует цели сенсационности;

- все без исключения статьи отличаются малой информативностью. В качестве источниковой базы они не опираются на документальные сведения, а основываются только на «разговорах»;

- как правило, эти статьи появлялись в печати перед посещением Читинской области японскими делегациями или в ходе их визита;

- в статьях ощущается односторонняя направленность формирования общественного мнения - «хорошие, безвинные» японские военнопленные и «плохое» советское руководство, по вине которого пленные умирали на территории Читинской области.

В газете «Забайкальская магистраль» была опубликована статья «И небо на всех одно», в которой жители Читинской область вспоминали: «Обмануть их было не трудно. Им в основном исполнилось по 16-18 лет, в плохое не верилось Никто и предположить не мог, чем обернется для них плен в морозном Забайкалье. В послевоенное тяжелое время тяжко жилось победителям, что уж говорить о побежденных! Им говорили по несколько раз в день: «Хорошо работай, скоро домой». Они старались»55. Шахтеры Б. Ф. Бологов и П.И. Лесков в своих воспоминаниях отмечали, что они в шахтах работали бок о бок, русские и японцы всегда находили общий язык, помогали друг другу, нередко из «тор-мозка» горняка что-нибудь перепадало пленному56. На одну из статей, опубликованную в газете «Забайкальская магистраль», откликнулся бывший японский военнопленный Асаха-сан. Он писал: «Я прочитал вашу статью о нашей группе «Ягода», опубликованную в газете «Забайкальская магистраль». Я был очень тронут и благодарен за ваш острый глаз, интелегентность, точное понимание сущности дела и теплые женственные выражения. Так как долгое время многие из нас имели только враждебное отношение к русским, я просил опубликовать вашу статью в журнале «Каико», издаваемом выпускниками бывшего японского военного училища. Я сделал это для того, чтобы все прочитали вашу статью и правильно поняли русских, которые относились к нам тепло и дружествен

51 но» . Заслуженный работник культуры РСФСР А. Аверьянов делился своими воспоминаниями: «. Сразу после войны нам, читинцам, приходилось несладко, жили по карточкам, скудно. Но пленные, насколько я помню, жили вообще впроголодь. Куда их выводили группами работать, везде они варили похлебку из кореньев трав и скудных запасов круп. Продуктов у горожан они не просили, кроме курева, однако, японцы - великие умельцы. Они мастерили забавные игрушки и обменивали их у детей на хлеб» . Один из родственников бывшего японского военнопленного учитель Саито Мосару, приезжая в Читу, говорил: «В плену умер мой брат, сержант японской армии Саито. Я помню ту войну. Она никогда не должна повториться»59.

Всесторонний анализ источников позволил комплексно рассмотреть положение японских военнопленных в лагерях, дислоцировавшихся на территории Читинской области, решить задачи, поставленные в настоящей работе. Не все вопросы удалось осветить равнозначно. Причина этому - как отсутствие, так и недоступность некоторых документов, хранящихся в архивах. Отсюда следует, что тема пребывания японских военнопленных, попавших на территорию Читинской области, требует серьезной работы историков, юристов, философов.

Научная новизна исследования состоит в том, что автором впервые в отечественной историографии предпринята попытка всестороннего подхода и системного освещения проблемы японских военнопленных в Читинском регионе. В диссертационном исследовании вводится в научный оборот целый ряд ранее не известных или недоступных документов. Это прежде всего касается материалов ЦАМО РФ, архива РУ ФСБ РФ по 40.

Впервые в отечественной историографии рассмотрен ход пленения солдат японо-маньчжурской группировки войск, уточнено число военнопленных этой группировки, захваченных войсками Забайкальского фронта, изучен вопрос пленения императора Маньчжоу-Го и правительства этого государства, составлен список плененных членов правительства Маньчжоу-Го, рассмотрена оперативно-чекистская работа в лагерях японских военнопленных, представлены протоколы допросов и добровольных показаний пленных представителей высшего командования Квантунской армии, подсчитано число военнопленных японцев, содержавшихся на территории Читинской области, исследована трудовая деятельность японских военнопленных в Читинском регионе.

Практическое значение работы определяется тем, что в настоящее время, когда продолжаются вооруженные конфликты и тема плена является актуальной, вопросы связанные с пленением военнослужащих одной противоборствующей стороной подразделениями другой, продолжают иметь место и эти проблемы могут решаться с использованием результатов исследований, проведенных в данной работе. Кроме этого материалы работы могут быть использованы при написании всеобщей истории плена.

На основе полученных данных составлены списки мест дислокации лагерей и лагерных отделений, подсчитано количество военнопленных в них, составлены списки мест захоронений бывших военнопленных на территории Читинской области.

Научно-теоретическое значение темы определяется тем, что вопрос, связанный с пребыванием японских военнопленных на территории Читинской области, до настоящего времени, был слабо изучен в отечественной историографии. Настоящая работа позволяет комплексно рассмотреть проблемы, связанные с пребыванием японских военнопленных в этом регионе.

При рассмотрении данной темы требуется научное осмысление проблемы военнопленных в международных отношениях. Выводы и собранный материал, касающийся этой, до настоящего времени малоизученной проблемы, могут найти применение при разработке таких тем, как история советско-японских отношений после второй мировой войны, история советско-японской войны 1945 г., послевоенная отечественная история и др. Тем более, что время требует по-новому освещать и осмысливать многие из них.

Апробация результатов данного исследования проходила на «2-й международной научной конференции «Сибирь в истории и культуре народов зарубежных стран», проходившей 13-14 октября 2000 г. в Иркутском государственном техническом университете, международной научно-практической конференции «Силовые структуры как социокультурное явление: история и современность», проходившей 7 мая 2001 г. в Восточно-Сибирском институте МВД РФ г. Иркутск, конференции «Политика советского правительства в отношении японских военнопленных», проходившей 16 октября 2001 г. в Центре славянских исследований университета Хоккайдо (Япония), международной научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня рождения С.В. Шостаковича, проходившей 17-18 мая 2002 г. в Иркутском государственном университете, международной научной конференции «Азиатско-Тихоокеанский регион в глобальной политике, экономике и культуре XXI века», проходившей 22-23 октября 2002 г. в Хабаровске.

В ходе работы над диссертацией из-за недоступности отдельных документов не удалось установить все имена и отчества людей, о которых идет речь. По этому в некоторых случаях фамилии идут без инициалов.

Японские имена и фамилии в тексте приведены согласно традиции, принятой в Японии, - сначала фамилия, а затем имя.

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Карасев, Сергей Владимирович

Заключение

336 Кузнецов С.И. Указ. монография. - С. 222.

337 Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.: Сборник документов / М-во иностранных дел СССР. Т. 4; Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании (17 июля-2 августа). - М., 1984. - С. 358.

358 ЦАМО РФ. Ф. 210, оп. 3116, д.265, л.1; оп. 3141, д. 75, л. 9.

359 Архив РУ ФСБ РФ по 40. Архивное дело № 11192, том 2, л. 5.

360 ЦАМО РФ. Ф. 210, оп. 3152, д. 52, л. 91, 99-103.

361 ГАЧО. Ф. Р-1908, on. 1, д. 36, л. 24.

362 ГА РФ. Ф. 9401, on. 1а, д. 180, л. 93-95.

363 Военнопленные в СССР 1939-1956. Документы и материалы . - С. 913.

364 James D. The Rise and Fall of the Japanese Empire. - London, 1954. - P. 229.

363 Захарова Г.Ф. Политика Японии в Маньчжурии 1932-1945. - М., 1990. - С. 207.

366 Смирнов Л.Н., Зайцев Е.Б. Указ. соч. - С. 536.

367 История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945. Т. 5 . - С. 572; Правда. - 1949. - 29 дек.

368 Милитаристы на скамье подсудимых. По материалам Токийского и Хабаровского процессов . - С. 209-910. '>69 Хаттори Такусиро. Указ. соч. - С. 862.

70 Известия. - 1993. - 13 апр.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Карасев, Сергей Владимирович, 2002 год

1. Источники 1. Опубликованные

2. Великая Маньчжурская империя: К десятилетнему юбилею. Харбин: Гос. организация Кио-ва-кай и гл. бюро по делам рос. эмигрантов в Маньчжурской империи, 1942. - 514 с.

3. Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 3 М.: Госполитиздат, 1947. - 791 с.

4. Внешняя политика СССР. Т. 4: 1935 июль 1941 г.: Сб. документов. - М.: Госполитиздат, 1946. - 676 с.

5. Военнопленные в СССР. 1939-1956. Документы и материалы / Сост. М. М. Загорулько, С. Г. Сидоров, Т. В. Царевская; Под ред. М. М. Загорулько. М.: Логос, 2000.- 1120 с.

6. Женевские конвенции о защите жертв войны. М.: Госполитиздат, 1954. -326 с.

7. Милитаристы на скамье подсудимых: По материалам Токийского и Хабаровского процессов. -М.: Юрид. лит., 1985. 360 с.

8. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 1: Накануне. Кн. 2: (1 января-21 июня 1941 г.): Сб. документов / Акад. Федеральной службы контрразведки Рос. Федерации; Сост. В.П. Ямпольская. -М.: Книга и бизнес, 1995.-397 с.

9. Рагинский М.Ю. и Розенблит С.Я. Международный процесс главных японских военных преступников. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - 264 с.

10. Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Сб. документов: В 6 т. -М.: Политиздат, 1980. Т.6: Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав СССР, США, Великобритании. - 551 с.

11. Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны. 1941-1945: Документы и материалы: В 2 т. / М-во иностр. дел СССР. Т. 2:1944-1945. -М.: Политиздат, 1984. 575 с.

12. Архивные материалы а) Государственный архив Российской Федерации1. Фонд 9401.0п. 1, 2.б) Центр хранения историко-документальных коллекций

13. Батурина Н. И., Карасева С.В., Кузнецова С.И., Соловьева А.В.3. Публицистика

14. Иноуэ Ясуси. Сны о России: Пер. с яп. М.: Наука, 1987. - 473 с.

15. Макаров Г.М. Моя военная пора: Повести и рассказы. М.: Воениздат, 1980.-447 с.

16. Маримура Сэйити. Кухня дьявола: Правда об «отряде 731» яп. армии: Пер. с яп. М.: Прогресс, 1983. - 272 с.

17. Осипов 3. С. Великая победа советского народа над империалистической Японией. -М.: Воениздат, тип. им. Тимошенко, 1947 48 с.

18. Павлович Мих. (М. Вельтман). РСФСР в империалистическом окружении. Японский империализм на Дальнем Востоке. М.: «Красная новь», 1923. 145 с.

19. По дорогам Китая 1937-1945: Воспоминания. М.: Наука, 1989. - 366 с.

20. Пын Мин. Краткая история дружбы народов Китая и Советского Союза: Пер. с кит. М.: Иностр. лит, 1957. 150 с.1. На английском языке

21. Conquest R. The Soviet Police System. -New York, 1968.4. Мемуарная литература

22. Белобородов А.П. Прорыв на Харбин. М.: Воениздат, 1972. - 208 с.

23. Бойко В. Р. Большой Хинган-Порт-Артур. М.: Воениздат, 1990. - 270 с.

24. Василевский А. М. Дело всей моей жизни. Кн. вторая. М.: Политиздат, 1988.-363 с.

25. Като Кюдзо. Сибирь в сердце японца. Новосибирск: Наука, 1992. - 133 с.

26. Людников И. И. Через Большой Хинган. М.: Воениздат, 1967. - 119 с.

27. Плиев И. А. Конец Квантунской армии. Записки командующего конно-механизированной группой советско-монгольских войск. Ростов: Ростов н/Д, кн. изд-во, 1968. - 223 с.

28. По дорогам Китая (1937-1945): Воспоминания, М.: Наука, 1989. - 336 с.

29. Пу И. Первая половина моей жизни. Воспоминания Пу И последнего императора Китая: Пер. с кит. / Вступ. ст. C.JI. Тихвинского. М.: Прогресс, 1968. - 424 с.

30. Сквозь годы боевые: Воспоминания. Иркутск: Иркутская организация Союза журналистов РФ, 1998. - 517 с.

31. Финал. Историко-мемуарный очерк о разгроме империалистической Японии в 1945 г. М.: Наука, 1969. - 415 с.1. На английском языке

32. Sano Iwao. One Thousand Days in Siberia. The Odyssey of Japanese American POW. Lincoln-London: Univ. Of Nebraska Press, 1997.-385 p.5. Периодика а) Газеты

33. Восточно-Сибирская правда. Иркутск, 1997.2. Гудок. -М., 1991.

34. Забайкальская магистраль. Чита, 1991.

35. Забайкальский рабочий Чита, 1991, 1992, 1993, 1994, 1996, 1997, 1998.

36. Известия. -М., 1945, 1998.

37. Комсомолец Забайкалья. Чита, 1991.

38. Народная газета. Иркутск, 1992.8. Правда.-М., 1945.1. На английском языке

39. The Japan Times. 1990, 1991, 2001.б) Журналы

40. Азия и Африка сегодня. 1985. - № 7.2. Байкал.- 1992.-№6.

41. Бюллетень Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных. 1991. -№ 139; 1993.-№9; 1994.-№ 10.

42. Бюллетень Японской ассоциации бывших военнопленных. 1989. - № 1; 1990. -№№ Ц7, 119, 1991.-№ 130.

43. Вестник Дальневосточного отделения РАН. 1994. - № 4-5.

44. Военная мысль. 1991. - № 6.

45. Военно-исторический журнал. 1990. - №№ 9, 4; 1991. - №№ 2, 3, 4, 7, 11, 12; 1992.-№ 1; 1994.-№№ 1,3; 1995.-№ 5; 1997.-№5; 2000.-№3.

46. Исторический архив. 1993. - № 1.

47. Наш современник. 1995. - № 9.

48. Новая и новейшая история. 1994. -№ 4-5.

49. Новое время. 1990. -№ 41. 12.Ориентир. - 1998. -№ 12.

50. Проблемы Дальнего Востока. 1990. -№ 6; 1991,-№5; 1994.-№4.14.Спутник. 1991. -№ 6.

51. Записи бесед автора с Н.И. Батуриным, B.C. Петуховым, А.В. Сандрогаровой, А.В. Соловьевым.1.. Научно-исследовательская литература 1. Монографии

52. Березин В. Н. Курс на добрососедство и сотрудничество и его противники: Из истории нормализации отношений СССР с послевоенной Японией. М.: Междунар. отношения, 1977. - 144 с.

53. Бондаренко Е.Ю. Японские военнопленные на Дальнем Востоке России в послевоенные годы. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997. - 68 с.

54. Внотченко JI. Н. Победа на Дальнем Востоке. Военно-исторический очерк о боевых действиях советских войск в авг.-сент. 1945 г. М.: Воениздат, 1966. -328 с.

55. Вооруженные силы Японии: история и современность. М.: Наука, 1985. -326 с.

56. Грунин Г. В., Сюткина Е.А. Трудящиеся Читинской области в годы Великой Отечественной войны. Иркутск-Чита, 1969. - 118 с.

57. Дж. Б. Коен. Военная экономика Японии: Сокр. пер. с англ. М.: Изд-во иностр. лит., 1951.-388 с.

58. Зайцев Е., Тамгинский И. Япония: Снова путь милитаризма. М.: Мысль, 1985.- 181 с.

59. История войны на Тихом Океане. В 5 т. Т. 1: Агрессия в Маньчжурии. -М.: Изд-во иностр. лит., 1957. -415 с.

60. История войны на Тихом Океане. В 5 т.Т. 4: Второй этап войны. М.: Изд-во иностр. лит., 1958. - 358 с.

61. История Второй мировой войны: 1939-1945. В 12 т. Т. 11. М.: Воениздат, 1980.-495 с.

62. История рабочего класса Восточного Забайкалья (1923-1974). Т.2 Иркутск, 1988.-391 с.

63. История Сибири. Л.: Наука, 1968. Т.4. - 502 с.

64. Кожевников В. В. Российско-японские отношения на современном этапе: Проблемы и поиски решений. Владивосток: Дальнаука, 1997. - 213 с.

65. Конасов В.Б. Судебное преследование немецких военнопленных в СССР. Внешнеполитический аспект проблемы / Под общ. ред. В.А. Золотарева. М.: Ин-т воен. истории М-ва обороны РФ, 1998. - 168 с.

66. Кошкин А. А. Крах операции «спелой хурмы»: Внешняя политика Японии в отношении СССР, 1931-1945 гг. -М.: Мысль, 1989-271 с.

67. Кузнецов С.И. Японские военнопленные в сибирском плену (1945-1956 гг). Иркутск: изд-во журнала «Сибирь», 1997. - 262 с.

68. Куминов Я. И. Разгром Квантунской армии Японии в 1945 году. Благовещенск; Амурское кн. изд-во, 1980. 36 с.

69. Кутаков JI. Н. История советско-японских дипломатических отношений. -М.: Изд-во междунар. отношений, 1962. 560 с.

70. Лукьянова М. И. Японские монополии во время Второй мировой войны. -М.: Изд-во АН СССР, 1953. 396 с.

71. Мы службу несем в Забайкалье. Чита: Фрагмент, 1995. - 444 с.

72. Славинский Б. Н. СССР и Япония на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945 гг. - М.: ЗАО «Япония сегодня», 1999. - 540 с.

73. Смирнов JI. Н., Зайцев Е. Б. Суд в Токио. М.: Воениздат, 1984. - 544 с.

74. Хаттори Такусиро. Япония в войне. 1942-1945. СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2000. - 880 с.

75. Черевко К. Е. Зарождение русско-японских отношений. 17-19 века. — М.: Наука, 1999.-256 с.

76. Шишкин И. В., Сапожников Б. Г. Подвиг на дальневосточных рубежах. -М.: Воениздат, 1975. -215 с.

77. Японская военщина втягивает Японию в войну с СССР. JL: Газ.-журн. и кн. изд-во Ленингр. сов. рк. и кд. Тип. «Коминтерн», 1938. - 63 с.1. На английском языке

78. William F. Nimmo. Japanese in Soviet Custody, 1945 1956. - New York-Westport, Connecticut-London: Greenwood Press, 1988. - 150 P.2. Тезисы, статьи

79. Великая Отечественная война: 50-летие победы: Материалы науч. конф., 4 мая 1995 г. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та. 1995. - 44 с.

80. Вторая годовщина Великой Победы Советского Союза над империалистической Японией: В помощь докладчикам. JL: Воениздат, 1947. - 26 с.

81. Дубинский А. М. Международные отношения и внешняя политика СССР на Дальнем Востоке в годы Второй мировой войны (1939-1945 гг.). Лекция, прочитанная в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б). М., 1950. - 64 с.

82. Евстигнеев В. Н. Разгром империалистической Японии на Дальнем Востоке в 1945 году: Стенограмма публичной лекции, прочитанной в Центральном лектории Общества в Москве. М.: Правда, 1951. -31 с.

83. Жуков Е. М. Разгром Японского агрессора. Стенограмма публичной лекции, прочитанной в Лекционном зале в Москве. М., 1945. - 22 с.

84. Историография Великой Отечественной войны: Сборник статей. М.: Наука, 1980.- 115 с.

85. Кузнецов С. И. Международно-правовые аспекты пленения Квантунской армии (1945-1956 гг.): Науч.-информ. бюл. Иркутск: Анком, 1995. - № 4 (август 1995). - 41 с.

86. Победа СССР в войне с империалистической Японией и послевоенное развитие Восточной и Юго-Восточной Азии: К 30-летию Победы СССР в войне с империалистической Японией. М.: Наука, 1997. - 254 с.

87. СССР-Япония: К 50-летию установления советско-японских дипломатических отношений (1925-1975). -М.: Наука, 1978. 300 с.

88. Уроки Второй мировой войны и значение Победы над фашизмом: Сб. науч. статей. -Чита: Изд-во Чит. пединститута, 1995. 188 с.3. Диссертации, авторефераты

89. Базаров О. Д. Японские военнопленные в Бурятии (1945-1948 гг.): Дис. . канд. ист. наук. Иркутск, 1997. - 184 с.

90. Власова И. В. Работа с военнопленными в тыловых районах советских фронтов в годы Великой Отечественной войны: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Москва, 1995. - 18 с.

91. Кузнецов С. И. Японские военнопленные в СССР после Второй мировой войны (1945-1956 гг.): Дис. .д-ра ист. наук. Иркутск, 1994.-346 с.

92. Спиридонов М. Н. Японские военнопленные в Красноярском крае (19451948 гг.): Проблемы размещения, содержания и трудового использования: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Красноярск, 2001. - 26 с.1. Ш. Справочная литература

93. Атлас Забайкалья (Бурят. АССР и Чит. обл.). М.-Иркутск: Главное Управление Геодезии и Картографии при Совете Министров СССР, 1967. - 176 с.

94. Военный энциклопедический словарь / Пред. Гл. ред. комис. Н. В. Огарков. М.: Воениздат, 1984. - 863 с.190

95. Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия / Гл. ред. С. С. Хромов; Ред. кол.: Н. Н. Азовцев, Е. Г. Гимпельсон, П. А. Голуб и др.- М.: Сов. энцикл., 1983. 704 с.

96. Гриф секретности снят: Потери Вооруж. Сил СССР в войнах, боевых действиях и воен. конфликтах: Стат. исслед. М.: Воениздат, 1993. - 416 с.

97. Дипломатический словарь. М.: Госполитиздат, 1948. Т.1. - 612 с.

98. Малый атлас мира. М.: Главное Управление Геодезии и Картографии при Совете Министров СССР, 1970. 143 с.

99. Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А. М. Прохоров. 4-е изд.- М.: Сов. энцикл., 1989. 1632 с.

100. Список мест захоронений военнопленных японцев умерших в территории СССР после второй мировой войны (Эскизы окружностей мест захоронений). -Токио: Управление по делам помощи жертвам войны министерства здоровья и благосостояния Японии, 1990. 322 с.

101. Философский энциклопедический словарь / Гл. ред.: JT. Ф. Ильичев и др. -М.: Сов. энцикл., 1983. 840 с.

102. Читинская область: Адм.-террит. деление. Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1978.- 126 с.

103. Юридический энциклопедический словарь / Гл. ред. А. Я. Сухарев и др. -М.: Сов. энцикл., 1984. 415 с.

104. Япония: Справ. / Сост. В.Н. Еремин и др. М.: Республика, 1992. - 543 с.