Взаимоотношения епархиальных и светских органов управления в Московской губернии в середине - второй половине XVIII в. тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.02, кандидат исторических наук Клейменов, Валерий Александрович

• Клейменов, Валерий Александрович
• кандидат исторических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Клейменов, Валерий Александрович

Введение

Глава I. Формирование системы взаимоотношений церковной и светской властей в Московской епархии: 1742-1761 гг.

§ 1. Организационные формы московского епархиального управления

§ 2 Проблема конфликта ведомственных интересов во взаимоот- 56 ношениях епархиальных и светских органов управления

§ 3. Решение московской епархиальной администрацией задач общегосударственного значения

Глава II. Взаимоотношения церковных и светских органов управления в период проведения секуляризационной реформы: 1762-1775 гг.

§ 1. Московское епархиальное управление в период подготовки и проведения секуляризационной реформы 1764 г.

§ 2. Усиление роли светской власти в делах московского епархи- 120 ального управления

§ 3. Исполнение московской епархиальной администрацией государственных обязанностей

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Взаимоотношения епархиальных и светских органов управления в Московской губернии в середине - второй половине XVIII в.»

Постановка проблемы. Проблема взаимоотношений духовной и светской власти в масштабах имперского государства сложна и многогранна. Она возникла на заре христианской государственности, после того, как Церковь, наконец, получила статус легитимного общественного института, пользующегося к тому же огромным авторитетом у значительной части населения. Таким образом, государственная власть обретала в лице Церкви не только своего возможного союзника, но, в не меньшей степени, конкурента. Из этой непростой дилеммы проистекали все последующие попытки найти способ урегулирования отношений двух властей, самым известным из которых была так называемая византийская симфония, до XVIII века формально существовавшая в России. Петр I осознанно пошел на слом сложившейся в стране модели отношений государства и Церкви, преследуя при этом вполне определенную цель: лишить духовную власть возможности оказывать влияние на решения государя и превратить ее из равноправного партнера в одну из ветвей власти государственной. XVIII век стал эпохой коренных изменений во всем российском государственном механизме, в самой системе власти в стране. Процесс превращения России в абсолютистскую монархию, начавшийся еще при Алексее Михайловиче и в целом завершившийся при Екатерине II, и связанные с ним социально-экономические и политические реалии не могли не повлиять на положение Церкви, церковного управления и духовенства в описываемый период. Это время характеризовалось кардинальным изменением политики государства по отношении к Церкви, выраженным в известном тезисе о полном подчинении Русской церкви светской власти, о включении ее в систему государственного управления императорской России.

Нет никаких причин сомневаться в правоте этого утверждения, имея в виду общую модель церковно-государственных отношений в эпоху существования синодального ведомства. Однако было бы не вполне корректно относить это утверждение к тем процессам, которые происходили на местах, в рамках определенной региональной единицы. В условиях, когда синодальная реформа проводилась волей государственной власти и шла, что называется, сверху вниз, епархиальное управление оставалось той областью, в которой государственный диктат ощущался гораздо слабее, и в которой Церковь более свободно осуществляла свою деятельность. При этом сферы церковной деятельности по епархиальному управлению могли лежать в русле региональной политики государства, а могли ей и противоречить. Выявив специфику взаимоотношений Церкви и государства на региональном (епархиальном) уровне, мы получим возможность судить о степени вовлечения Русской православной церкви в орбиту внутренней политики российского абсолютизма.

Актуальность исследования. Актуальность предложенной темы, без сомнения, состоит еще и в том, что в современной постсоветской России вопрос об оптимальном соотношении государственных и церковных интересов, о поиске точек соприкосновения в деятельности епархиальных архиереев и представителей центральной власти на местах по-прежнему остается открытым. Его решение зачастую ставится в зависимость от исключительно конъюнктурных интересов, тогда как именно сейчас сложились такие возможности, от степени реализации которых будет зависеть «какое место найдет Церковь в современном российском обществе, какое влияние будет оказывать на внутреннюю и внешнюю политику, на органы государственной власти и управления».1 В этом смысле анализ достижений и ошибок, характерных для рассматриваемого периода, может оказаться далеко не лишним и для современной ситуации.

1 Козлов Максим, иерей. Взаимоотношения Церкви и государства (к истории вопроса) // Журнал Московской Патриархии. 1992. № 9. С. 34.

Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования является комплекс органов московского епархиального управления. Предметом исследования выступят их взаимоотношения с органами губернской гражданской власти по отдельным аспектам государственного и регионального управления. Для определения вышеназванных аспектов, удобно будет рассматривать отдельно каждую функцию (направление) деятельности епархиального архиерея. Беря во внимание их тесную взаимосвязь, можно предложить к рассмотрению следующие функции епархиального управления:

1) Контроль над лицами духовного ведомства.

2) Исполнение административных обязанностей общегражданского характера и меры по сохранению престижа власти.

3) Охрана и распространение веры.

4) Социальное служение.

Хронологические и территориальные рамки исследования. Московская епархия была образована в 1742 г. из земель бывшей Патриаршей области, находившейся со времени учреждения Святейшего Синода под его управлением. Данная церковно-административная единица большей своей частью находилась на территории Московской губернии, хотя в рассматриваемый период и не вполне с ней совпадала. Это значит, что практически на одной и той же территории решали свои специфические задачи две властные структуры - государственная, в лице губернского правления, и церковная, в лице епархиального. Но не это является особенностью данного региона, тем более что взаимное «наложение» в масштабах одного территориального образования государственной и церковной власти местного уровня - факт более чем распространенный еще со времен Римской империи. Местная специфика заключалась еще и в том, что управленческая система, сложившаяся в синодальной области (под таким названием существовала будущая московская епархия до 1742 г.), основывалась на двух противоположенных принципах: единоначалии, унаследованном со времен патриаршества, и коллегиальности, привнесенной в нее государственной властью в лице Святейшего синода. В результате интересы светской и церковной власти в этом регионе приходили в особое тесное соприкосновение, что продолжало впоследствии сказываться и на положении местного епархиального архиерея.

Московская губерния, в том виде, в каком она была учреждена петровским указом 18 декабря 1708 г., также представляла собой явление, можно сказать, уникальное. Академик Ю.В. Готье писал, что эта губерния: «.по особому значению своего главного города, по количеству своего населения и по составу вошедших в нее земель занимала первое по важности место среди территориальных округов империи; ее центром была старая столица, ее жители составляли едва ли не половину жителей всей страны, а пространство, ее занятое, совпадало с центральными областями прежнего Московского царства».3 Отсутствие должной организации управления Московской губернии составляла другую, не менее интересную особенность этого региона.4 Такого рода положение вещей в общих чертах сохранялось до 1775 г, когда Екатерина II опубликовала свое знаменитое «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи», вносившее коренные изменения не только в административно-территориальное деление государства, но и во всю систему регионального управления.5

Губернская реформа 1775 г., значительно увеличивающая число губерний за счет сокращения площадей старых административно-территориальных единиц, сделала очень заметной несоответствие между епархиальным и губернским делением. Московская губерния после 1775 г.

1 Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е (далее: ПСЗ-1). Т. 4. №

2218.

3 Готье Ю.В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины П. M.-JL, 1941.Т.2.С. 123.

4 Там же.

3 ПСЗ-1. Т. 20. № 14392. «Учреждение о губерниях» состояло из 30 глав, содержавших 491 параграф, самым подробным образом расписывающих все аспекты управления губерниями стала в церковном отношении зависеть от четырех (!) епископских кафедр,6 что в нашем случае существенным образом усложнило бы решение вышеизложенных задач.

Особенность обозначенного периода (1742-1775 гг.) заключается в том, что, как Московская епархия, так и Московская губерния, в это время не представляли собой более или менее стабильной системы - ни в территориальном, ни в управленческом смысле. В этом состояла причина смешения сфер компетенций местной церковной и светской власти, которая приводила к частому столкновению последних.

Наконец, нельзя забывать, что рамки нашего исследования включают в себя и такое значительное и, в некотором отношении, поворотное событие в церковно-государственных отношениях, как подготовка и проведение секу-ляризационной реформы, повлиявшей на все сферы жизни Церкви, в том числе и на сферу епархиального управления.

Определяющее влияние на церковно-государственные отношения в регионе оказывала внутренняя политика российских самодержцев - это вполне традиционно для истории нашего государства, причем не только для этого периода. На 1742-1775 годы приходится правление двух императриц (Елизаветы Петровны и Екатерины II) и совсем краткое, всего в полгода, правление императора Петра Федоровича. Поэтому вполне логично будет рассматривать интересующие нас вопросы в рамках двух примерно равных хронологических отрезков: 1) глава «Формирование системы взаимоотношений церковной и светской властей в Московской епархии: 1742-1761 гг.» (от образования Московской епархии до смерти Елизаветы Петровны) и 2) глава «Взаимоотношения церковных и светских органов управления в период проведения секуляризационной реформы: 1762-1775 гг.» (от начала царствова

6 Московской, Коломенской, Крутицкой и Переславль-Залесской. При этом только 5 уездов из 15 в полном составе принадлежали той или иной епархии; в остальных уездах приходы принадлежали двум или даже трем епархиальным управлениям (Покровский И.М. Русские епархии в ХУ1-ХУШ вв.: их открытие, состав и пределы. Казань, 1913. Т. 2. С. 537-538). ния императора Петра III до губернской реформы Екатерины II). При этом следует заметить, что выбранная разбивка исследования не преследует цели противопоставить политику названных российских самодержцев в сфере церковно-государственных отношений. Начатый еще Петром I курс на полное подчинение Церкви императорской власти был заметной составляющей их правительственной программы, даже если вести речь о весьма кратком правлении его внука. Однако, если в период царствования Елизаветы Петровны секуляризационные планы лишь рассматривались правительством, то при двух следующих царствующих особах они получили реальное воплощение. Поэтому период царствования Петра Федоровича не выделен в отдельный раздел исследования и отнесен ко второй его главе.

Историография вопроса. Проблема взаимоотношений церковной и государственной власти в рамках одной региональной единицы служит составной частью более общей и до сих пор спорной проблемы - вопроса о месте, занимаемом Русской церковью в социально-политической и экономической системе Российской империи. Решению этого вопроса посвящено значительное количество исторических исследований, но для нас непосредственный интерес представляют только те работы, в которых рассматриваются процессы, проистекавшие в церковном управлении епархиального звена в послепетровский период.

Разделим историографию этого вопроса на отечественную дореволюционную, русскую эмигрантскую, советскую и современную российскую и посмотрим как историки в тот или иной период решали для себя вопрос о месте церковного управления епархиального уровня в административно-управленческой системе Российского государства. При этом нужно будет обратить внимание на то, что отечественная историография, кроме советской, представлена учеными, как минимум, двух основных школ - светской и церковной, из-за чего некоторые оценки тех или иных фактов могли существенно различаться.

Отечественная дореволюционная историография, в лице таких историков Церкви, как архиепископ Филарет (Гумилевский), П.В. Знаменский, Ф.В. Благовидов и др., признавая определенную долю влияния государственной власти на епархиальное управление, отнюдь не считали, что оно было всеобъемлющим. По словам Филарета, епархиальное управление после учреждения Синода едва ли подверглось каким-нибудь серьезным изменениям, «только по временам получало более определенности и порядка, и более одп нообразия».

П.В. Знаменский и Ф.В. Благовидов считали, что государственная власть, в ходе синодальной реформы, попыталась воздействовать на прерогативы епархиальных архиереев, привнеся в местное церковное управление о принципы коллегиальности. Однако при этом Благовидов вполне резонно доказывал, что в послепетровское время государство не обладало еще по-настоящему действенными механизмами, позволявшими серьезно вмешиваться в дела архиерея по епархиальному управлению.9

В работах русских историков местная церковная власть выступает как вполне самостоятельный субъект церковно-государственных отношений, но историческая наука того времени так и не поставила перед собой более конкретных задач, относительно характера взаимоотношений церковной и государственной власти в рамках отдельно взятого региона. Лишь в исследованиях таких апологетически относящихся к синодальной реформе историков, как С.Г. Рункевич и Н.С. Суворов приводились некоторые общие примеры сотрудничества государства и Церкви, оправдывающие, по их мнению, сам факт вмешательства светской власти в церковную жизнь.10

7 Филарет (Гумилевский), архиеп. История Русской Церкви. М., 1859. Т.5. С. 10.

8 Знаменский П.В. История Русской Церкви. М., 1996. С.317; Благовидов Ф.В. Обер-прокуроры Святейшего Синода в ХУШ и первой половине XIX столетия. Казань, 1899. С.З.

9 Благовидов Ф.В. Указ. соч. С. 123.

10 Рункевич С.Г. История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода. СПб, 1900. Т. 1. С. 20; Суворов Н.С. Учебник церковного права. М., 1913. С. 506.

В ряду общих работ по истории Русской церкви синодального периода, созданных в период существования самого Святейшего Синода, уместно упомянуть «Очерки по истории Русской церкви в XVIII - XIX столетиях», написанные профессором Варшавского университета П.В. Верховским. В них автор обращался к вопросу о каноничности церковного устройства в императорской России. Оставаясь противником неканоничной, по его мнению, синодальной системы, повлекшей за собой явное ограничение прав Церкви, историк, вместе с тем, отмечал, что на епархиальном уровне этот процесс не коснулся «своеобразного аристократизма русского церковного устройства», вызванного обширностью территории, находившейся под властью почти каждого российского архиерея.11

Точка зрения Верховского вполне позволяет рассматривать главу церковной административно-территориальной единицы не только как государственного чиновника, но и как фигуру, пользующуюся в данном регионе значительной самостоятельностью, и обладавшую, к тому же, авторитетом в глазах местных представителей государственного ведомства.

Следует отметить, что все перечисленные до этого работы, хотя и позволяют в некоторой степени уяснить общие вопросы церковной истории синодального времени, дают мало фактического материала для изучения такого специфического вопроса, как сфера управления Русской церкви вообще и епархиального управления в частности. Здесь существенную помощь может оказать вынужденная приверженность большинства дореволюционных историков к определенным, достаточно узким темам, касающимся истории синодального периода. Это, в известной степени, позволяло им избежать прямых оценок сложившихся церковно-государственных отношений, что в эпоху господства жесткой цензуры было немаловажно.

11 Верховской П.В. Очерки по истории Русской Церкви в ХУШ-Х1Х ст. Варшава, 1912.С. 23.

Говоря о системе управления Русской церкви в синодальный период, нужно обратить внимание на то, что это система имела две составляющих: синодальную и епархиальную. Синодальное управление являлось одной из сфер государственного управления и осуществлялось учреждениями специально созданными по типу государственных - Святейшим Правительствую

19 — щим Синодом и подчиненными ему местными органами . Епархиальное управление сложилось еще задолго до петровской синодальной реформы и поэтому на протяжении всего XVIII столетия продолжало оставаться той областью деятельности Церкви, степень зависимости которой от государственной власти еще предстоит установить.

В российской дореволюционной историографии можно отметить несколько работ, в которых отдельные составляющие церковного управления рассматриваются не в отрыве друг от друга, а в комплексе. О них нужно сказать особо еще и потому, что они касаются темы местного церковного управления в московском регионе.

Изучению епархиальной составляющей церковного управления посвятил свою монографию Н.П. Розанов, с 1835 по 1863 гг. служащий, а затем и секретарь Московской духовной консистории. Он имел возможность ознакомиться с архивом этого учреждения, в результате чего в 1869-1871 гг. в Москве появилось его трехтомное (в пяти книгах) сочинение.13 В хронологическом отношении Розанов разбил это столетие на периоды, соответствующие времени управления того или иного архиерея, и при этом подробно рассматривал не только развитие структуры епархиального управления, но и перемены во взаимоотношениях московских владык с синодальными и местными губернскими властями. Еще одной ценностью монографии Н.П. Роза

12 «Руководящим началом для Святейшего Синода. было вообще стремление подражать государственным учреждениям и не отставать от строя их отношений» (Барсов Т.В. Синодальные учреждения прежнего времени. СПб., 1897. С. 2).

13 Розанов Н.П. История московского епархиального управления со времени учреждения Святейшего Синода (1721-1821). Ч. 1-3. М., 1869-1871. нова является то, что автор при ее написании использовал ряд несохранив-шихся до нашего времени документов.

Прекрасным дополнением к работе Розанова служит статья «Московская Святейшего Синода контора», напечатанная в нескольких номерах «Церковных ведомостей» за 1904 г.14 В ней главное внимание уделяется изучению истории синодальной составляющей местного церковного управления. Работа эта не только дает представление о характере и структуре синодального управления, но и приближает нас к проблеме соотношения его с управлением епархиальным в таком крупном государственном и церковном центре, как Москва. К сожалению, не удается сейчас установить имя автора этой интересной работы, подписавшегося только одним инициалом «П», но научный уровень исследования позволяет видеть в нем профессионального историка.

Заслуживают внимание две работы профессора Казанской Духовной Академии И.М. Покровского, посвященные церковному управлению синодального периода. В первом исследовании речь идет о правовой и финансовой составляющей епархиального управления,15 во втором - автор затрагивал вопрос территориалыю-адмшшстративиого деления Русской церкви и его связи с административно-территориальным делением Российской империи.16

Говоря о таких важных направлениях деятельности Церкви как духовное образование и судебно-административный надзор за духовенством, мы вновь должны обратиться к научному наследию профессора П.В. Знаменского. Он является автором до сих пор непревзойденных ни по количеству привлеченных источников, ни по глубине анализа работ, посвященных духов

14 Московская Святейшего Синода контора // Церковные ведомости. 1904. №№ ,9,17,20,21,23,28,31.

15 Покровский И.М. Средства и штаты великорусских архиерейских домов со времени Петра I до учреждения духовных штатов в 1764 г. Казань, 1907.

16 Покровский И.М. Русские епархии в ХУ1-Х1Х вв.: их открытие, состав и пределы. Т. 1-2. Казань 1913. ному образованию и положению приходского духовенства в России. Обе этих книги по праву считаются настольными в среде специалистов, занимающихся историей Русской православной церкви дореволюционного периода.

Основополагающим документом петровской церковной реформы был «Духовный регламент», влияние которого на все уровни церковного управления стало предметом изучения другого дореволюционного историка - Н.И. Кедрова.18 Представитель государственной школы Н.И. Кедров рассматривал церковную реформу Петра в связи с реформой всего государственного управления и пришел к выводу, что «в Регламенте проглядывает желание ввести в область церковной администрации формы администрации гражданской».19 Говоря о епархиальном уровне управления, Кедров отмечал, что «оно, как и высшее центральное церковное управление, не изменяя в сущности своих основ, получило теперь некоторые черты, которые были прямым отражением гражданской государственной администрации, созданной Пет-20 ром Великим. Исследование этого историка позволяет видеть в системе тогдашних церковно-государственных отношений сложный феномен, не вполне. укладывающийся в прокрустово ложе тезиса о полном огосударствлении Русской церкви, по крайней мере, в интересующий нас период.

В работах некоторых дореволюционных историков, занимавшихся вопросами развития местного гражданского управления в Российской империи, также можно встретить суждения, касающиеся интересующего нас вопроса. В качестве примера можно привести исследование П. Мрочек-Дроздовского «Областное управление России XVIII в. до Учреждения о губерниях 7 ноября 1775 г.». В нем имеется глава «Духовные дела», где исто

17 Знаменский П.В. Духовные школы в России до 1808 года. СПб., 2001; Приходское духовенство в России со времен Петра I. Казань, 1873.

18 Кедров Н.И. Духовный регламент в связи с преобразовательной деятельностью Петра Великого. М., 1886.

19 Кедров Н.И. Указ. соч. С. 107.

20 Там же. С. 112. рик подробно рассматривал вопрос отношения губернских властей к «делам духовного ведомства». При этом Мрочек-Дроздовский пришел к выводу, что в этих отношениях Церковь выступает скорее как «внешний институт», нежели как учреждение, полностью инкорпорированное в государственную управленческую систему.21 К сожалению, вышла только первая часть исследования, касающаяся областного управления в первые годы после петровской административной реформы (1708-1719 гг.), но и она для нас остается весьма интересной в плане своих выводов.

Итак, русская дореволюционная историография, признавая определенную долю влияния государственной власти на епархиальное управление Русской церкви, все же не считала, что оно было всеобъемлющим. В работах практически всех историков местная церковная власть выступает как вполне самостоятельный субъект церковно-государственных отношений. Однако историческая наука того времени так и не поставила перед собой более конкретных задач, относительно характера взаимоотношений церковной и государственной власти в рамках одного региона. Лишь в исследованиях историков официального направления С.Г. Рункевича и Н.С. Суворова приводились некоторые общие примеры, иллюстрирующих сотрудничество государства и Церкви, инициированного, впрочем, самим же государством.

Таким образом, к 1917 г. отечественная церковно-историческая наука не смогла сформулировать для себя вопрос о месте епархиального управления в системе местного управления Российской империи. В немалой степени это было вызвано тем, что сама постановка такого вопроса могла быть расценена как вызов идеологии самодержавного государства, оправдывающей подчиненное, по отношение к светской власти, положение Церкви в Российской империи.

21 Мрочек-Дроздовский П. Областное управление России ХУШ в. до Учреждения о губерниях 7 ноября 1775г.: Историко-юридическое исследование. М., 1876.4.1. С. 332.

Революция 1917 г. и последующие за ней события негативно отразились на дальнейшем развитии российской церковно-исторической науки. После того, как в Советской России настала эпоха государственного атеизма, в отечественной гуманитарной науке произошло не только идейное, но и территориальное размежевание. Российская историография отныне уже не может быть представлена как единое целое, а рассматривается как два самостоятельных комплекса - историография русской эмиграции и историогра-11 фия советская.

Церковно-историческая наука русской эмиграции лишь отчасти проявила себя новатором в области рассматриваемого вопроса. Первые исследования копировали работы дореволюционных авторов. Например, такой церковный историк, как Н.И. Тальберг почти дословно повторял выводы архиепископа Филарета, утверждая, что «органы епархиального управления долгое время оставались прежними. Только временами таковые получали более определенности, порядка и однообразия».23

Другой историк русской эмиграции A.B. Карташев, вслед за Рункеви-чем и Суворовым, отмечал позитивную роль государства в церковной жизни, проявлявшуюся в целом ряде «внешних и внутренних признаков», в числе которых названы и такие находящиеся в компетенции епархиальной власти явления и объекты, как внутренняя миссия, духовное образование, монастыри и монашество.24

Определенный прогресс в исследовании влияния государства на церковное управление наметился в фундаментальной «Истории Русской Церкви (1700-1917 гг.)» ученого-эмигранта И.К. Смолича. Он впервые упомянул о

22 Академик Я.Н. Щапов, к примеру, говорит о том, что в современной России происходит именно процесс рецепции, освоения, а не просто возвращения трудов русских историков-эмигрантов, что подчеркивает полную независимость их научной школы от советской. (Щапов Я.Н. Рецепция в современной России трудов русских эмигрантов по истории Церкви // Церковь в истории России. М., 1999. Сб. 3. С. 160).

23 Тальберг Н.И. История Русской Церкви. М., 1997 [репринт]. С. 588-589.

24 Карташев A.B. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1997. Т. 2. С. 316-320 таком явлении, как отсутствие юридически установленных «границ государственных полномочий» в области епархиального управления и возникающих вследствие этого «трениях».25 Данное утверждение Смолича весьма перспективно, так как признает наличие множества «точек соприкосновения» епархиальной и гражданской власти, каждая из которых может являться темой самостоятельного исторического исследования.

Однако приходиться признать, что историки русской эмиграции, признавая наличие неких общих мест или «точек трения» в церковном и гражданском управлении регионального уровня, все же недостаточно сделали для их выявления, а уж тем более анализа. По-прежнему исследователи мало интересовались частными аспектами церковно-государственных отношений, предпочитая заниматься выяснением последствий синодальной реформы для Церкви в их самом общем проявлении.

Что касается советской историографии вопроса, то здесь дело обстоит намного сложнее, так как отношение политического руководства страны к религии за 70 лет неоднократно менялось.

С самого начала марксистская историческая наука рассматривала Синодальную церковь, как идеологический придаток самодержавия, как полностью зависимую от государства отрасль бюрократического управления. Подавляющее большинство написанных в 1920-1930-е годы работ по истории Русской церкви XVIII - начала XX века были заметно тенденциозны и даже политизированы и поэтому не могли претендовать на роль серьезных научных исследований. История Церкви, как самостоятельная область исторической науки, в эти годы находилась почти в полном забвении. Показательно, что за весь советский период в нашей стране была написана всего одна монография по этой теме - «История Русской церкви» Н.М. Никольского.

25 Смолич И.К. История Русской Церкви (1700-1917) // История Русской Церкви. М., 1997. Кн. 8. Ч. 1. С. 55,130.

26 Грекулов Е.Ф. Русская церковь в роли помещика и капиталиста. М., 1930; Писарев В.И. Церковь и крепостное право в России. М., 1931 и др.

Вышедшая в 1930 г., а впоследствии не раз переиздававшаяся, она отражает вульгарно-материалистические взгляды автора на место Церкви в истории России. Даже раздел о синодальном периоде озаглавлен не иначе, как «Государственная церковь крепостной эпохи». В нем Никольский характеризует тогдашнюю Церковь, как «синодскую команду», а сам Синод, - как «кавалерийский эскадрон в клобуках и митрах».28 Однако автор едва ли не первым из историков попытался взглянуть на то, как менялось положение епархиального архиерея в ходе предпринимавшихся правительством во второй половине XVIII века реформ. Историк выделял два момента, по его мнению, коренным образом затронувших властные прерогативы главы епархиального управления: секуляризационную реформу 1764 г. и начавшееся в 1784 г. перераспределение епархий. «Главным результатом реформы 1764 г. - писал Никольский - было полное превращение церкви в ведомство государственного управления, а епископов - в чиновников».29 Автор, не показав конкретные механизмы такого рода «превращений», утверждал, что после реформы 1784 г., вызванной «необходимостью обеспечить контроль губернаторов над епархиальным управлением и установить прямую и быструю связь гражданской власти с духовной», епархиальные архиереи окончательно превратились в «помощников губернаторов по церковным делам».30

Таким образом, даже так однобоко трактующий историю Церкви имперского периода Никольский признает, что на протяжении 40-70-х годов XVIII века российские архиереи продолжали пользоваться, в рамках своей епархии, определенной долей самостоятельности. «До 1784 г. - резюмировал сам историк - над архиереями не было такого регулярного и близкого надзора, как со времени нового епархиального расписания, но губернаторский и

27 Никольский Н.М. История Русской церкви. М., 1983. С.195.

28 Там же. С. 207.

29 Никольский Н.М. Указ. соч. С. 205.

30 Там же. С. 207. воеводский нажим все же давал себя чувствовать, а Синод почти никогда не мог защитить архиерея, если на последнего ополчался сам губернатор».31

В 1950-1970-х годах в СССР многие историки вновь стали обращаться к церковно-исторической проблематике. К тысячелетнему юбилею принятия Русью Христианства насчитывался целый ряд работ, посвященных вопросу истории Русской церкви XVIII века, но в них, в традициях советской исторической науки, саму Церковь рассматривали в основном только как экономический и идеологический институт, а не как несравненно более важный социальный, духовный и, наконец, административно-бюрократический феномен, сочетавший в себе, помимо экономической и идеологической, еще множество иных функций. За синодальной Церковью постепенно утвердилась уничижительная характеристика «служанки самодержавия». Дискутировался только вопрос о том, с какого именно времени Церковь превратилась в «служанку» - сразу после реформы Петра I или позже. Впрочем, уже к началу 70-х годов в советской исторической науке окончательно утвердилось мнение, что Церковь превратилась в «полную и беспрекословную служанку царизма» после секуляризационной реформы 1764 г., лишившей ее экономической самостоятельности.33 «Не нанеся удар по экономической и организационной самостоятельности церкви, чиновничье-дворянская монархия не могла полностью подчинить себе православную церковь, - писалось в одной из работ 60-х годов, - столь необходимую ей как средство идеологиче

34 ского воздействия на народные массы».

Подобный односторонний подход, характеризующий большинство работ сторонников теории «огосударствления» Церкви не позволял серьезно останавливаться на тех моментах, где Русская церковь выступала как незави

31 Никольский Н.М. Указ. соч. С.207.

32 Слицан Б.Г. Реформа церковного управления // Очерки по истории СССР: Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Правление Петра I. М., 1954. С. 378.

33 Булыгин И.А. Церковная реформа Петра I // Вопросы истории. 1974. № 5. С. 93.

34 Церковь и русский абсолютизм в XVIII в. // Церковь в истории России (IX в. - 1917 г.). Критические очерки. М., 1967. С. 162. симая от гражданской власти организация, а именно - на сфере епархиального управления. В тех же немногочисленных случаях, когда речь все же заходила об особенностях местного церковного управления, дело ограничивалось, как правило, признанием определенной связи епархиального управления с государственным аппаратом, основывающейся «на осознании необходимости тесного взаимодействия между светскими и духовными властями на местах»35. Вплоть до конца 1990-х годов, как в общих трудах по истории России XVIII века, так и в специальных исследованиях, посвященных той или иной частной проблеме истории Церкви и государства того периода, речь шла о вовлечении Русской церкви в государственную систему российского государства и его последствиях.36

Пожалуй, единственное упоминание об особом месте епархиального управления и его специфики можно найти в статье Б.Г. Слицана, помещенной в академический сборник «Очерков по истории СССР». В ней он признавал, что «реформа церковно-административного управления в большей степени затронула высшее церковное управление и органы власти, в несколько меньшей мере - местные учреждения и органы управления церковью. Епархиальное управление было лишь незначительно видоизменено реформой. Глава епархии продолжал оставаться не только ее полным хозяином, но и законодателем в пределах своей компетенции».37 К сожалению, данную оценку советского исследователя нельзя назвать новой, если взять во внимание отечественную историографию дореволюционного периода, но именно такая оценка, как нельзя лучше, характеризует уровень достижений

35 Рындзюнский П.Г. Церковь в дворянской империи (XVIII в.) // Русское православие: Вехи истории. М., 1989. С. 285.

36 Титов Ю.И. Процесс огосударствления церкви в ХУШ-Х1Х вв. // Вопросы научного атеизма. Вып. 37. М., 1988; Омельченко O.A. Церковь в правовой политике «просвещенного абсолютизма» в России // Историко-правовые вопросы взаимоотношения государства и церкви в истории России. М., 1988; Покровский Н. Власть и Церковь на Руси: Заметки историка // Россия. 1997. № 8 и др.

37 Слицан Б.Г. Указ. соч. С.378. советской церковно-исторической школы в изучении рассматриваемой проблемы.

В современной, избавленной от монополии марксизма российской науке наметился определенный перелом в традиционном взгляде на синодальную Церковь, как на идеологический придаток самодержавного государства. Тенденцию к переосмыслению места Русской Церкви в социально-политической системе российского государства можно найти, к примеру, в

•5 о статье современного исследователя А.Полонского, а особенно - в работах специалиста в области социальных отношений Б.Н. Миронова. В своем фундаментальном труде «Социальная история России периода империи» Миронов утверждает, что «Русская Православная Церковь являлась особым институтом, который существовал как бы параллельно государственным институтам, и пользовалась значительной автономией. Церковь являлась, если не государством в государстве, как это было до конца XVII века, то, по крайней мере, субобществом в большом обществе».39

В последнее время стали появляться исследования, посвященные конкретным направлениям церковно-государственных отношений XVIII века. Имеются в виду те работы, в которых рассматриваются те области деятельности Церкви, в которых она выступает именно как независимый от государства институт. Так, по-своему интересна совсем недавно подготовленная A.B. Стадниковым хрестоматия, посвященная развитию института церковного суда.40 Предисловие к ней написала доктор юридических наук Н.М. Золотухина. Она обращает внимание на то, что вся система церковного суда (его организация, «иерархическая конструкция и определение подсудности дел») изначально основывалась на иных, нежели государственная судебная

38 Полонский А. Православная Церковь в истории России: Синодальный период // Преподавание истории в школе. 1995. № 8.

39 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - нач. XX вв): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб, 1999. Т. 1.С. 102-103.

40 Стадников A.B. Церковный суд в системе российского правосудия в X - начале XX веков: Документы и материалы. М., 2003. изначально основывалась на иных, нежели государственная судебная система, началах - на Апостольских правилах и определениях Вселенских соборов, хотя при этом решала общегосударственную задачу исполнения правосудия в пределах подведомственного Церкви круга вопросов.41

Другой историк P.E. Азизбаева посвящает свое исследование вопросу участия Церкви в призрении сирот и незаконнорожденных детей в 1700-1762 гг.42 Автор исследует ту область деятельности, в которой Церковь и государство вступает в сотрудничество именно на региональном уровне. Азизбаева находит, что государство «использовало Церковь для решения своих проблем», стремясь поставить это направление ее социального служения под контроль местных гражданских властей.43

Проблему государственного регулирования сферы общественного призрения в России XVIII века рассматривает в своей кандидатской диссертации еще один современный исследователь Д.Д. Миоров.44 Автор соглашается с тезисом о полном переложении государством бремени забот о больных, стариках и неимущих на Церковь, но при этом показывает, какое большое влияние оказывало на эту сферу секуляризационная политика светского правительства, особенно при Екатерине II. Важно, что для Миорова своеобразной вехой развития общественного призрения в России является 1775 год, с которого «начинается новый этап в развитии государственного устройства и правового обеспечения в России». Эпоха с середины XVIII в. до 1775 г. характеризуется им как переходная от «монастырского периода развития благотворительности» к созданию государственной инфраструктуры в этой об

45 ласти.

41 Золотухина Н.М. Предисловие // Стадников A.B. Указ. соч. С. 3.

42 Азизбаева P.E. Участие Церкви в призрении сирот и незаконнорожденных детей в России: 1700-1762 гг. // Церковь в истории России. М., 2003. Сб. 5.

43 Там же. С. 73.

44 Миоров Д.Д. История правового обеспечения общественного призрения в России (вторая половина XVIII века). Автореферат дис. канд. ист. наук. М., 1997.

45 Там же. С. 24.

Подводя итог, можно сказать, что как советская, так и современная российская историография едва ли достигла уровня, позволяющего дать точную оценку специфике взаимоотношений епархиальных и светских органов управления в Российской империи.

Попробуем окончательно суммировать достижения вообще всей отечественной церковно-исторической науки в отношении этого вопроса. Итак, большинство историков считало, что: а) епархиальное управление в ходе синодальной реформы подверглось меньшим, чем высшее звено церковной административно-управленческой системы, изменениям; б) епархиальный архиерей пользовался в деле управления своей епархией значительной независимостью; в) как в церковном, так и в гражданском управлении регионального уровня присутствовали некоторые общие задачи, в решении которых светская и духовная власти «обречены» были на взаимодействие.

Более конкретных выводов на основе работ нескольких поколений отечественных историков сделать не представляется возможным. Это обстоятельство дает право считать вопрос о специфике отношений Церкви и государства на региональном уровне самостоятельной научной проблемой, требующей своего решения.

Цель и задачи исследования. Целью данного исследования является анализ комплекса взаимосвязей, сложившихся в отношениях между Русской православной церковью и органами государственного управления России в 1740-х - 1770-х гг. на региональном уровне. Эта цель может быть реализована посредством решения нескольких задач:

- определить виды взаимоотношений епархиальной и светской власти, возникавшие при решении задач местного управления;

- установить, выполнение каких именно задач местного управления вызывало появление того или иного вида взаимоотношений;

- выяснить в какой мере структура церковного управления отвечала запросам государственной власти;

- выяснить также, насколько эффективным было участие епархиальной администрации в местном управлении.

Научная новизна диссертации состоит в том, что автором предпринята попытка обобщения и дальнейшей разработки некоторых проблем истории церковно-государственных отношений в России. Практически впервые проводится системное исследование взаимоотношений, возникавших между органами государственного (губернского) и церковного (епархиального) управления и оценивается эффективность этих взаимоотношений с точки зрения региональной политики государства. В процессе работы был привлечен обширный комплекс делопроизводственных документов, отложившихся в деятельности московского епархиального управления (фонд Московской духовной консистории). Значительная часть из них впервые введена в научный оборот.

Характеристика источников. Законодательные источники создают основу любого исследования, посвященного положению Русской церкви в синодальный период. Указы государственной власти касались не только центрального органа церковного управления - Святейшего Синода, но и подчиненных ему ведомств и учреждений, а также епархиального управления, черного и белого духовенства, монастырей, духовных школ и миссий, даже позиции Церкви по отношению к другим христианским исповеданиям или нехристианским религиям империи.

Источники официального характера - указы, составлявшие правовую основу церковного управления, прав и обязанностей архиереев, содержатся в официальных сборниках и публикациях, изданных от имени правительства или Святейшего Синода. Епархиальные архиереи также издавали распоряжения (указы), которые опирались на государственное законодательство и на синодальные указы.

Правительственная концепция задуманной церковной реформы была изложена в знаменитом «Духовном Регламенте» - документе, официально сохранявшим свою юридическую силу вплоть до 1917 г.46 Автор его, виднейший церковный деятель Феофан (Прокопович), создавал «Регламент» по прямой указке Петра, который лично его редактировал. По форме сочинение это «является скорее публицистической статьёй, объясняющей замысел церковной реформы и подводящей под нее теоретическую базу в духе естественного права, перелицованного на российский манер».47 Однако по своему практическому назначению, «Духовный Регламент» был юридическим документом, призванным стать уставом будущего «министерства по делам религии», что подтверждается его внутренней структурой.

Наряду с «Духовным Регламентом», основополагающим материалом по истории Церкви от петровского времени до 1917 г. являются уже упомянутые нами императорские законы, издававшиеся в виде указов, уставов или даже манифестов. Большинство из них в той или иной степени касаются порядка епархиального управления и отражают степень вмешательства государственной власти в дела Русской церкви. Весь комплекс законодательных источников опубликован еще в дореволюционный период в следующих официальных изданиях:

Полное собрание законов Российской империи. Всего было выпущено три издания. Нас интересует первое издание (далее: ПСЗ-1), охватывающее период от 1649 до 12 декабря 1825 г. В него включены практически все указы и постановления, касающиеся Церкви, а не только те, под которыми стоит

44 Полное название: «Регламент или Устав Духовныя Коллегии, по которому оная знать долженства своя, и всех духовных чинов, також и мирских лиц, поелику оныя Управлению Духовному подлежат, и при том в отправлении дел своих поступать имеет». 1-е издание «Регламента» - СПб., 1721; 2-е уже с «Прибавлением» - М., 1722; 3-е - М., 1722; 4-е

М., 1723. «Духовный регламент» помещен также: ПСЗ-1. Т. 6. № 3718; с «Прибавлением»

-Там же. №4022.

47 Смирнов В.Г. Феофан Прокопович. М., 1994. С. 79. подпись императора, как это было в последующих изданиях. В работе использовались тома с 4-го по 20-й за период с 1700 по 1775 гг.

Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания (далее: ПСП и Р). Подготовкой этого не менее содержательного издания занималась Архивная комиссия Синода, созданная в 60-е годы XIX в. Собрание выходило в пяти сериях. Первая серия включала материалы по истории как самого Синода, так и всех областей церковного управления и церковной жизни в целом за период с 1721 по 1741 гг. К 1916 г. вышло 10 томов. В конце XIX в. было решено издавать документы одновременно различными сериями, каждая из которых охватывала период правления того или иного императора или императрицы. Царствованию Елизаветы Петровны было посвящено четыре тома (ПСП и Р: Е.П.-1, 2, 3, 4), выходившие с 1899 по 1912 гг. Царствованию императрицы Екатерины II - три (ПСП иР: Ек. II-1,2,3).

Второй, по важности, вид источников, использование которых положено в основу нашей работы, - это делопроизводственные материалы, отложившиеся в деятельности различных уровней церковного управления. В отличие от законодательных источников, эти документы лишь частично и очень выборочно представлены в некоторых дореволюционных публикациях.

Одновременно с ПСП и Р., куда помещены в основном указы Святейшего Синода по высшему церковному управлению, Архивная комиссия публиковала собрание материалов под названием «Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода» (далее: ОДДС). Это издание содержит описания разнообразных документов: отчетов епархиальных управлений и настоятелей монастырей, прошений отдельных лиц и т.п. Некоторые из этих документов часто приводятся почти полностью в приложениях. Если в ПСП и Р включены главным образом материалы по истории высшего церковного управления, то в ОДДС - по истории церковной жизни вообще: о положении приходского духовенства, духовных училищ, монастырей и монашества, о религиозно-нравственном состоянии верующих. Все это чрезвычайно повышает информативную ценность этого издания, однако среди вышедших 22-х томов отсутствуют выпуски, посвященные описанию документов архиваза 1741-1745,1747-1748,1750,1753,17551758, 1760-1769 гг., за период после 1770 г. и за некоторые другие годы, уже не входящие в рамки нашего исследования.

Хотя бы частично заполнить эту лакуну документами среднего (епархиального) и низшего (монастырского и приходского) звеньев церковного управления позволяет подготовленная членом Императорского общества истории и древностей российских протоиереем H.A. Скворцовым публикация, озаглавленная «Материалы по Москве и Московской епархии за XVIII в.».48 Однако издание это во многом узкоспециальное. Оно содержит, бесспорно, интересную и уникальную в своем роде информацию по приходским церквям Москвы и окрестностей - другие сведения, к сожалению, из представленных в нём документов почерпнуть непросто.

Как видим, делопроизводственных материалов, образующихся в московском епархиальном управлении, опубликовано было не так уж много. Это существенно повышает ценность хранящихся в архивах документов.

Начав разговор о неопубликованных (архивных) источниках данного вида, нужно вспомнить об особенностях всего тогдашнего делопроизводства. Высокий уровень бюрократизации всего управленческого аппарата империи, заложенный Петром I, приводил к тому, что на бумаге фиксировались любые, даже малозначительные события, происходящие в том или ином ведомстве, на которые стоящему во главе ведомства органу следовало незамедлительно реагировать. Мелочная отчетность порождала массу указов, распоряжений и инструкций, причем очень подробных и изобилующих ссылками на другие, ранее издаваемые такого рода документы. При этом все

48 Материалы по Москве и Московской епархии за ХУЩ в. Вып. 1. М., 1911. отсылаемые, от одного звена церковного управления в другое документы, естественно копировались и хранились в архиве учреждения вместе с подлинниками документов приходящих. Это в одинаковой степени касается и духовных правлений, и духовных консисторий в епархиях, и самого Святейшего Синода. Понятно, что далеко не везде и не всегда это правило соблюдалось неукоснительно - российская действительность во все времена изобиловала примерами нарушений писаных правил. Но благодаря тому, что большинство документов по церковному управлению хотя бы должны были трижды дублироваться, степень сохранности содержащейся в них информации весьма высока, даже если на деле такая «тройная степень защиты» не была соблюдена или же архив учреждения не сохранился (последнее, естественно, чаще всего случалось с архивами духовных правлений).

Все выше сказанное можно отнести к документам, образующимся в деятельности по управлению Московской епархии (протоколы и журналы заседаний духовной консистории, отчеты духовных правлений, архиерейские указы и др.). Они хранятся в Центральном историческом архиве Москвы (далее: ЦИАМ).49 Этот огромный массив документов содержит информацию, касающуюся самых разных сторон жизни этой церковно-административной единицы практически за весь интересующий нас период.50 Погодный просмотр дел по управлению Московской епархией позволяет тематически разделить их, примерно, на два десятка направлений. Некоторые из них характерны для всего рассматриваемого нами периода, некоторые только для более кратких временных разделов и исчезают или видоизменяются в связи с общими изменениями, происходящими в жизни Русской церкви. Укажем наиболее часто повторяющиеся направления, применительно к ранее указанным важнейшим функциям епархиального управления:

49 ЦИАМ. Ф. 203. Оп. 744.

50 Не полностью сохранились документы только за первые два года существования Московской епархии (1742-1744 гг.). Это объясняется тем, что только в 1745 г. консистория получила окончательное организационно-правовое оформление, а также отдельное помещение в Кремлевском Чудовом монастыре, где нашлось, наконец, место и архиву.

1) Контроль над лицами духовного ведомства. К этой функции тематически близки следующие дела:

- о проведении «разборов» духовенства;

- о пострижении в монашество, перемещении монашествующих из одного монастыря в другой и назначении на различные монастырские должности;

- об определении к местам священно - и церковнослужителей;

- о подготовке священнослужительских кадров в Московской Славяно-греко-латинской академии и находящихся на территории Московской епархии семинариях;

- о всех видах проступков и преступлений духовных лиц, следствии и суде над ними;

- о преступлениях против духовенства со стороны лиц светского ведомства;

- о волнениях монастырских крестьян и др.

2) Исполнение административных обязанностей общегражданского характера и меры по сохранению престижа власти. К ним относятся дела:

- о нарушениях порядка богослужений в так называемые «табельные» дни;

- об освидетельствовании мертвых тел скоропостижно и без свидетелей скончавшихся;

- об содержании осужденных в монастырях;

- о надзоре за содержанием колодников при консистории и др.

3) Охрана и распространение веры. Эта функция включает в себя дела, касающиеся:

- участия церковных властей в преследовании старообрядцев и последователей той или иной ереси;

- подготовки и издания богослужебной и вероучительной литературы,

- мер по распространению проповеди и контроля над их содержанием

- нарушения «благочиния» при богослужениях и крестных ходах, а также христианской нравственности;

- крещения инородцев, компактно проживающих на территории епархии и Др.

4) Социальное служение. Сюда относятся дела:

- об определении на пропитание в монастыри и богадельни лиц, лишенных средств к существованию, стариков, вдов и сирот;

- об открытии новых приютов и богаделен;

- о церковных сборах на благотворительность и др.51

В решении многих из этих дел, как видно из документов, Московская духовная консистория вступала в сношения как с местными и центральными учреждениями гражданского управления, так и с Московской синодальной конторой и подчиненными ей организациями синодального ведомства.

Делопроизводственные материалы, касающиеся вопросов церковного управления, встречаются в составе фондов государственных учреждений местного уровня. В первую очередь это касается фонда Московской губернской канцелярии, находящегося в Российском государственном архиве древних актов (далее: РГАДА). Но информативный потенциал их, по сравнению с документами Московской духовной консистории, весьма невысок. В рассматриваемую эпоху при решении дел, как в гражданских, так и в церковных учреждениях строго соблюдался принцип ведомственности, и любое дело вместе со всеми материалами, касающиеся, к примеру, духовенства, поступало именно в церковное ведомство. Поэтому было бы крайне неэффективным просматривать гигантский объем материала в фонде Московской губернской канцелярии или иного гражданского учреждения в тщетной попытке найти там что-либо, не отложившееся в фонде Консистории.

Вместе с тем, в РГАДА хранится фонд «Духовного ведомства», включающий документы высшего уровня церковного управления, в том числе и

51 Имеются также д ела на постройку и обновление церквей^ выдачи антиминсов, заключе^ нии и расторжении браков, принятия иноверцами Православия и некоторые другие, являющиеся своеобразной «рутиной» для епархиального архиерея.

Московской синодальной конторы. При работе над исследованием, мы обращались к делопроизводственным материалам Конторы: делу «О степенях православных епархий, митрополитах и епископах в России» и «Ведомости о монастырях и церквях России», относящимся к середине 1740-х годов. ь

Отдельно необходимо упомянуть еще один, по-своему интересный и далекий от официальных правительственных и административно-управленческих актов источник: записки князя Я.П. Шаховского, изданные еще в позапрошлом столетии53. Записки этого известного государственного деятеля середины XVIII в., с 1742 по 1759 гг. обер-прокурора Святейшего Синода - пример мемуарной литературы того времени. Шаховской работал над ними несколько лет, пользуясь не только своими воспоминаниями, но и находящимися в его распоряжении документами. Конечно, к его запискам нужно относиться с достаточной осторожностью: они, как и все источники этого жанра, пронизаны авторским субъективизмом, неизжитыми симпатиями и антипатиями. Однако тот факт, что Шаховской, будучи обер-прокурором Святейшего Синода, находился в центре происходящих в Церкви событий, а также непосредственно общался с состоящими в Присутствии Синода архиереями, делает его записки чрезвычайно ценным источником, проливающим свет на сферу государственно-церковных отношений того времени.

Таким образом, в нашем распоряжении находится большой комплекс источников, который подразделяется на три вида: законодательные, делопроизводственные, и мемуарные. Из них только делопроизводственные источники не опубликованы, но благодаря своей массовости и относительной доступности в архивах, они дают максимально полную картину тогдашней системы епархиального управления и его связей с органами местной гражданской власти. В комплексе с законодательными материалами они образуют вполне достаточную источниковую базу данного исследования.

52 РГАДА. Ф. 18. Оп. 1. Д. 105, 117.

53 Шаховской Я.П. Записки. Спб., 1872.

Методология исследования. Методологической базой нашего исследования является комплекс принципов системности, объективности и историзма, выработанных отечественной историографией.

Необходимость исследования истории епархиального управления Московской епархии по периодам (отражающих, в частности, изменения государственной политики в отношении Церкви), внутри периодов - по направлениям (функциям) управления церковной административной территориальной единицы, определяет применение в настоящей работе хронологического метода. Кроме того, при оценке характера взаимоотношений местного церковного и губернского гражданского управления в московском регионе потребовалось сравнить их методы и цели, что обусловило применение синхронного, проблемно-исторического и типологического методов исследования.

В ходе работы мы исходили из принципа, что в основе всех методик исторического исследования лежит работа ученых с историческим источником. В этом контексте использовались источниковедческие методики, разработанные отечественными учеными: методы текстологического анализа (Д.С. Лихачёв) и комплексной критики источника (С.Б. Веселовский, A.A. Зимин, В.Б. Кобрин, В.И. Буганов, В.Л. Янин, С.М. Каштанов).

Практическая значимость исследования определяется его новизной и актуальностью. Выводы и заключения, сделанные в работе, могут впоследствии использоваться при подготовке новых работ по истории Русской православной церкви в синодальный период или по более частным вопросам епархиального и регионального гражданского управления, а также в учебном процессе при организации спецкурсов и спецсеминаров.

Отдельные положения диссертационного исследования могут быть востребованы при подготовке различных изданий справочного и биографического характера, посвященных, в том числе, истории Москвы и Московского региона.

32

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Клейменов, Валерий Александрович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В процессе работы мы установили, что взаимоотношения церковной и светской власти на местах в 1742-1775 гг. оставались на одном, примерно, уровне, что дает нам возможность делать общие выводы для всего рассматриваемого периода.

Итак, было выявлено, что епархиальная власть в своей повседневной деятельности имела немало точек соприкосновения с властью светской. При этом возникали определенные взаимоотношения, которые можно разделить на три вида: а) взаимодействие (церковных и светских властей); б) содействие (церковных властей светским) и в) противодействие (церковных властей светским). Различие между данными видами взаимоотношений определяются разностью управленческих задач, стоящих перед епархиальной и светской властью, и заинтересованностью государства в их решении. Исходя из этого, можно утверждать следующее:

Взаимодействие между епархиальной и светской властью на местах возникало только в тех случаях, когда и государство, и Церковь были равно заинтересованы в урегулировании таких вопросов, которые не только исторически находились в ведении епархиального управления, но и органически проистекали из самой сущности духовной власти. Основным таким вопросом являлась сфера охраны и распространения Православной веры и поддержания ее в среде подданных. Светская власть заинтересована была в придании Православию статуса официальной государственной идеологии и, поэтому, обычно поддерживала Церковь при решении возникавших на местах проблем с крещением инородцев, борьбой с ересями и расколом или катехизацией подданных. Только в царствование Петра III и Екатерины II правительство несколько смягчило свой курс в отношении старообрядцев, ограничив антираскольническую деятельность епархиальных и губернских властей.

Однако это было вызвано соображениями экономической выгоды и не являлось следствием коренного изменения государственной идеологии.

Наиболее распространенной формой во взаимоотношениях духовных и светских органов управления было содействие, оказываемое епархиальными властями государственным органам. Содействие это, в условиях недостаточного развития губернской административной системы и хронической нехватки финансовых средств, чаще всего инициировалось именно государством. Соображения элементарной экономии, превратившиеся в регулярном государстве в идею о «пользе Отечества», обращали взор правительства в сторону церковного управления.

В одних случаях содействие состояло в том, что епархиальная власть продолжала выполнять те функции, которые Церковь когда-то взяла на себя, вследствие слабого развития самого государства (содержание осужденных преступников и различных категорий нуждавшихся в социальной опеке лиц). В других - оно приобретало форму временной или постоянной государственной повинности, возложенной на Церковь и духовенство правительственными указами. Это был целый комплекс обязанностей, включавший меры по поддержанию престижа власти, «публикацию указов», сбор сведений о православных подданных, различные полицейские и даже санитарно-эпидемиологические функции.

Противодействие, как вид взаимоотношений епархиальной и светской власти на местах, возникая в рассматриваемый период, приобретало скорее пассивную форму. В деятельности каждого московского архиерея встречались эпизоды, в которых он выступал как наследник былой церковной самостоятельности, ревностно следящий за неприкосновенностью его властных прерогатив. Наиболее ярким проявлением такого противодействия стало поведение епархиальных руководителей во время елизаветинского разбора. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что это не было прямым неповиновением архиереев распоряжениям правительства. Скорее здесь усматривается желание глав местного духовного ведомства сохранить за собой финансовый и судебный контроль над максимально большим числом лиц. Это никогда не приобретало формы открытой конфронтации с государственной властью и ограничивалось конфликтом с тем иди иным учреждением губернской администрации. Даже лишившись управления духовными вотчинами, ни один из московских владык не пошел путем Арсения (Мацееви-ча).

Московское епархиальное управления представляло собой гораздо более развитую и отрегулированную систему, чем губернское управление в том виде, в каком последнее существовало до реформы 1775 г. Это объясняется тем, что структура церковного управления в стране сложилась задолго до петровской губернской реформы 1708-1709 гг. и к началу XVIII в. обладала разветвленным и жизнеспособным местным аппаратом. При этом каждая епархия традиционно управлялась на принципах единоначалия, что в целом сохранилось и в синодальный период. Выгодно отличало епархиальное управление то, что вся его инфраструктура (приходы, монастыри, духовные правления) находились в прямом подчинении архиерея, тогда как в тогдашних губерниях глава светской администрации (губернатор) практически не имел власти над провинциальными воеводами.

Церковная власть, что очень важно, даже без прямого вмешательства государства, обеспечивала выполнение некоторых задач по региональному и местному управлению и обладала в этом деле практическим опытом. Светской власти просто нельзя было не воспользоваться этими возможностями и опытом, тем более после того, как она в ходе синодальной реформы получила контроль над всей церковной организацией. В такой ситуации не имело смысла изменять основы епархиального управления, и государство в этом вопросе было целиком солидарно с российским епископатом.

На вопрос об эффективности участия Церкви в местном управлении нельзя дать однозначный ответ. Некоторые задачи регионального управления кроме епархиальной администрации решать было просто некому. Это особенно заметно в деятельности церковной власти по призрению больных, сирот, стариков и неимущих в период до секуляризационной реформы 1764 г. Однако решение некоторых других задач местного управления московская епархиальная администрация нередко затягивала (сбор сведений о численности православных подданных, например) и даже игнорировала (противодействие разбору в царствование Елизаветы Петровны). Поэтому можно говорить лишь об относительной эффективности исполнения епархиальной администрацией функций местного управления в период недостаточного развития системы учреждений светской власти на местах.

Таким образом, Русская православная церковь в 1742-1775 гг. не только принимала участие в местном управлении, но и была ее важной составляющей, бравшей на себя исполнение целого ряда функций, свойственных светской власти. Основным недостатком такой системы была несогласованность действий органов епархиальной и губернской администраций в рамках одного региона. Местное управление осуществлялось одновременно силами двух ведомств - светского и церковного, в чем и состоит главная особенность этого периода.

172

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Клейменов, Валерий Александрович, 2006 год

1. Материалы по Москве и Московской епархии за XVIII в. М., 1911. Вып. 1;

2. Московский любопытный месяцеслов на 1776 год. Издан В. Руба-ном. М., 1776;

3. Наказ и пункты депутату от Святейшего Синода в Екатерининскую комиссию о сочинении проекта нового Уложения // Христианское чтение. 1876. №9-10;

4. Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода. СПб., 1911. Т. 23, 1907. Т. 26, Пг. 1914., Т. 50;

5. Описание московского бунта, составленное протоиереем Петром Алексеевым // Руский архив. 1863. М., 1866;

6. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание 1-е. Т. 36, 8,10-20;

7. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания: Царствование императрицы Елизаветы Петровны. СПБ., 1899. Т. 1, 1907. Т. 2., 1912. Т. 3-4; Царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1910. Т. 1.

8. Шаховской Я.П. Записки. СПб., 1872.

9. Неопубликованные источники

10. Российский государственный архив древних актов. Фонд духовного ведомства (Ф. 18). Оп. 1. Д. 105,117;

11. Центральный исторический архив Москвы. Фонд Московской духовной консистории (Ф. 203). Оп. 744. Д. 1-3; 17-20; 57,66, 72, 83.1.I Литература

12. Азизбаева P.E. Участие Церкви в призрении сирот и незаконнорожденных детей в России: 1700-1762 гг. // Церковь в истории России. М., 2003. Сб. 5;

13. Амвросий (Орнатский), епископ. История Российской иерархии. Киев, 1827. Т.1;

14. Андроник (Трубачев), игумен, Бовкало A.A. Федоров В.А. Монастыри и монашество. 1700-1998 гг. // Православная энциклопедия. М., 2000;

15. Балакина Т.И. Москва и ее население во время чумной эпидемии (1770-1772 гг.) Автореферат дис. канд. ист. наук. М., 1989;

16. Балязин В.Н. Императорские наместники первопрестольной. 17091917. М., 2000;

17. Бантыш-Каменский Д. Жизнь Преосвященного Амвросия, Архиепископа Московского и Калужского, убиенного в 1771 г. М., 1813;

18. Благовидов Ф.В. Обер-прокуроры Святейшего Синода в XVIII и в первой половине XIX столетий. Казань, 1899;

19. Блинов И. Губернаторы: Историко-юридический очерк. СПб., 1905;

20. Булыгин И.А. Церковная реформа Петра I// Вопросы истории. 1974. №5;

21. Введенский P.M. Платон Левшин, митрополит Московский // Великие, духовные пастыри России. М., 1999;

22. Веденяпин П. Законодательство Елизаветы Петровны относительно духовенства // Православное обозрение. 1865. № 5;

23. Верховской П.В. Очерки по истории Русской Церкви в XVIII и XIX ст. Варшава, 1912;

24. Вишневский Д.К. Киевская академия в первой половине XVIII столетия. Киев, 1903;

25. Высоцкий М.Г. Отношение к старообрядцам светского правительства в царствование императора Петра III // Богословский вестник. 1916. № 2;

26. Готье Ю.В. История областного управления в России от Петра I до Екатерины II. М., 1913. Т. 1, М. Л., 1941. Т. 2

27. Губернии Российской Империи. История и руководители. 17081917. М., 2003;

28. Ежов А. О церковно-религиозном (катехизическом) образовании В России в XVIII в. // Странник. 1895. Октябрь;

29. Забелин И.Е. История города Москвы. М., 1902. Ч. 1;

30. Здравомыслов К.Я. О сочинении душеполезных книг в XVIII столетии // Христианское чтение. 1905. Январь;

31. Знаменский П.В. Духовные школы в России до реформы 1808 года. Спб., 2001 репринт.;

32. Знаменский П.В. История Русской Церкви (учебное руководство). М., 1996;

33. Знаменский П.В. Приходское духовенство в России со времени реформы Петра Великого. Казань, 1873;

34. Знаменский П.В. Чтение из истории Русской Церкви за время царствования Екатерины II //Православный собеседник. 1875. Ч. 2;

35. Золотухина Н.М. Предисловие //Стадников A.B. Церковный суд в системе российского правосудия в X начале XX веков: документы и материалы: Хрестоматия. М., 2003;

36. Зольникова Н.Д. Сословные проблемы во взаимоотношениях Русской церкви и абсолютизма в XVIII в. Автореферат дис. . канд. ист. наук. Томск, 1979;

37. История Москвы с древнейших времен до наших дней. М., 1997. Т.1;

38. Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: реформы в России в XVIII в. (опыт целостного анализа). М., 2001;

39. Карташев A.B. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1997. Т. 2;

40. Кедров Н.И. Духовный регламент в связи с преобразовательной деятельностью Петра Великого. М., 1886;

41. Клейменов В. А. Иосиф (Волчанский), первый московский архиепископ синодального времени // Вестник архивиста. 2005. № 4;

42. Козлов Максим, иерей. Взаимоотношения Церкви и государства (к истории вопроса) // Журнал Московской патриархии. 1992. № 9;

43. Козлов Максим, иерей. Духовное образование в России. XVII XX вв. // Православная энциклопедия. М., 2000;

44. Комиссаренко А.И. Русский абсолютизм и духовенство в XVIII в. (Очерки истории секуляризационной реформы 1764 г.). М., 1990;

45. Кусов B.C. Земли Московской губернии в XVIII веке, карты уездов. Описание землевладений. М., 2004. Т. 1;

46. Латкин В.Н. Законодательные комиссии в России в XVIII ст. СПб., 1887. Т.1;

47. Макарий (Булгаков), иеромонах. История Киевской духовной академии. Киев, 1843;

48. Миоров Д.Д. История правового обеспечения общественного призрения в России (вторая половина XVIII века). Автореферат дис. канд. ист. наук. М., 1997;

49. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII нач. XX ВВ.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. СПб., 1999. Т. 1;

50. Мрочек-Дроздовский П. Областные учреждения Росии XVIII в. до Учреждения о губерниях 7 ноября 1775 г. М., 1876. Ч. 1;

51. Н.М. Русское монашество в XVIII столетии // Странник. 1884. № 3;

52. Николин Алексей, иерей. Церковь и государство (История правовых отношений). М., 1997;

53. Никольский Н.М. История Русской церкви. М., 1983;

54. Никольский Н. Государственная церковь крепостной эпохи // Христианство и Русь. М., 1988;

55. П. Московская Святейшего Синода контора (Историческая записка) // Московские церковные ведомости. 1904. №№ 9,20-21,23,28;.

56. Покровский И.М. Русские епархии в XVI XIX вв., их открытие, состав и пределы: Опыт церковно-исторического, статистического и географического исследования. Казань, 1913. Т. 2;

57. Покровский И.М. Средства и штаты великорусских архиерейских домов со времени Петра I до учреждения духовных штатов в 1764 г. Казань, 1907;

58. Полонский А. Православная Церковь в истории России: Синодальный период // Преподавание истории в школе. 1995. № 8;

59. Попов М., иерей. Арсений Мацеевич, митрополит Ростовский и Ярославский. СПб., 1905 репринт.;

60. Розанов Н.П. История московского епархиального управления со времени учреждения Святейшего Синода (1721-1821). М., 1869. Ч. 1, 1870.

61. Рункевич С.Г. История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода. Спб., 1900. Т. 1;

62. Рындзюнский П.Г. Церковь в дворянской империи (XVIII в.) // Русское православие: вехи истории . М., 1989;

63. Ряжев A.C. Неизвестные проекты русского «просвещенного абсолютизма» по делам религии // Отечественные архивы. 2004. № 2;

64. Сергеевич В.И. Откуда неудачи екатерининской законодательной комиссии // Вестник Европы. 1878. № 1;

65. Слицан Б.Г. Реформа церковного управления // Очерки по истории СССР: Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Правление Петра I.M., 1954;

66. Смирнов В.Г. Феофан Прокопович. М., 1994;

67. Смирнов С. История Московской славяно-греко-российской академии. М., 1855;

68. Смолич И.К. История Русской Церкви (1700-1917) // История Русской Церкви. М., 1996. Кн. 8. Ч. 1, 1997. Кн. 8. Ч. 2;

69. Смолич И.К. Русское монашество. Возникновение, развитие, сущность (988-1917). М., 1999;

70. Совлучанский П. Русская духовная литература 1-й половины XVIIIв.: Ее отношение к современности (1700-1761). Киев, 1878;

71. Соловьев H.A. Сарайская и Крутицкая епархия // Чтение в Обществе истории и древностей российских. 1894. Кн. 3. Отд. 1;

72. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1993. Кн. 11,12,1965. Кн. 13,1994. Кн. 14, 1966. Кн. 15;

73. Стефанович П.С. Приход и приходское духовенство в Русской Церкви. XVIII XIX вв. //Православная энциклопедия. М., 2000;

74. ТальбергН.И. История Русской Церкви. М., 1997 репринт.;

75. Титлинов Б. Гавриил (Петров), митрополит Новгородский и Петербургский в бытность епископом Тверским (1763-1770 гг.). Его епархиальная деятельность //Христианское чтение. 1915. №№ 1,4;

76. Титлинов Б. Гавриил (Петров), епископ Тверской (1763-1770 гг.) в роли исполнителя поручений высшей власти // Христианское чтение. 1915. №6;

77. Титлинов Б. Правительство Анны Иоанновны в его отношении к делам Церкви. Вильно, 1905;

78. Трегубов С. Религиозный быт русских и состояние духовенства в XVIII в. по мемуарам иностранцев // Труды Киевской духовной академии. 1884. №9;

79. Федоров В.А. Русская Православная Церковь и государство. Синодальный период. 1700-1917. М., 2003;

80. Филарет (Гумилевский), архиепископ. История Русской Церкви. М., 1859. Т. 5;

81. Флоровский Г., протоиерей. Пути русского богословия. Париж, 1983 репринт.;

82. Харлампович К.В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914. Т.1;

83. Церковь и русский абсолютизм в XVIII в. // Церковь в истории России (IX в. 1917 г.). Критические очерки. М., 1967;

84. Цыпин Владислав, протоиерей. Высшее управление Русской Православной Церкви. 1700-1999 г. //Православная энциклопедия. М., 2000;

85. Цыпин Владислав, протоиерей. Епархиальное управление и епископат Русской Православной Церкви. 1700-1999 гг. //Православная энциклопедия. М., 2000;

86. Цыпин Владислав, протоиерей. Русская Православная Церковь в синодальную эпоху. 1700-1917 гг. //Православная энциклопедия. М., 2000;

87. Черникова Т.В. «Государево слово и дело» во времена Анны Иоан-новны // История ССР. 1989. № 5;

88. Чечулин Н. Русское провинциальное общество во 2-й половине XVIII века. СПб., 1889;

89. Шаханов А.Н. Главы московской митрополии (епархии) Русской Православной Церкви (1722-1917) //Московский журнал. 2005. № 4;

90. Шаханов А.Н. Московские обер-полицмейстеры и начальники сыскной полиции // Московский журнал. 2005. № 2;

91. Щапов Я.Н. Рецепция в современной России трудов русских эмигрантов по истории Церкви // Церковь в истории России. М., 1999. Сб. 3.

92. Ш Справочные и информационные издания

93. Архиереи Русской Православной Церкви (1700-1917) // История Русской Церкви. М., 1996. Кн. 8. Ч. 1;

94. Государственность России (конец XV февраль 1917): Словарь-справочник. М., 1996. Кн. 1 (А-Г), 1999. Кн. 2 (Д-К).