Утопия и утопическое сознание в контексте русской культуры XIX - начала ХХ века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.03, доктор философских наук Пономарева, Галина Михайловна

• Пономарева, Галина Михайловна
• доктор философских наук
• 1996

Оглавление диссертации доктор философских наук Пономарева, Галина Михайловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Особенности самосознания русского народа и русская народная f утопия.

§1. Утопия как предмет социокультурного анализа.

§2. Утопия и народное самосознание.

§3. Народная культура и русское народное сознание.

§4. Старообрядчество и русская народная утопия.

ГЛАВА II. Дворянская утопическая традиция в России.

§1 Рефлексия народной культуры и народной утопии в русской общественно-политической мысли конца XIX-начала XX вв.

§2. Социокультурная ситуация в России на рубеже веков и самосознание интеллигенции.

§3. Теократическая утопия П.Я.Чаадаева как специфическая "утопия ордена".

§4. "Орден русских рыцарей".

§5. Литературная утопия В.Ф.Одоевского.

ГЛАВА III. Культурологические утопии неодемократической интеллигенции начала XX века.

§1. Теургическая утопия В.И.Иванова.

§2. Социально-эстетические утопии К.С.Малевича и В.В.Кандинского

§3. Идеократическая утопия А.А.Богданова

§4. Космологическая утопическая доктрина К.Э.Циолковского.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Утопия и утопическое сознание в контексте русской культуры XIX - начала ХХ века»

Стало трюизмом называть XX век веком реализовавшихся утопий.

Анализу утопий посвящена обширная литература, в которой подробно описаны их структурно-функциональные особенности, аксиологическая и I социальная доминанты. Глубокая критика утопии, носящая разносторонний и системный характер, позволила говорить о кризисе и самого утопического жанра, и утопического мышления в целом.

Поспешные "похороны" утопии, которые связывались с повсеместным торжеством антиутопических произведений, сопрягались с бурным развитием футурологии, социального проектирования и социальных технологий. Казалось, после фундаментальных работ Э.Кассирера, К.Поппера, М.Вебера, К.Манхейма, Л.Мамфорда, Ф.Мануэля, Ф.Полака, Р.Дарендорфа, Й.Хейзинги, М.Шиллера и многих других западноевропейских исследователей утопия вытеснена из всех возможных лакун своего прежнего существования.

Исторические формы утопии, ее соотношение с идеологией, религиозным сознанием, художественными практиками XX века, роль интеллигенции в создании и распространении утопических проектов, утопия и политика, утопия и революция, утопия и социализация, утопия и исследования в области культурной антропологии -все становилось предметом пристального внимания и пристрастной критики.

Утопию осмысливали филологи, философы, историки, социологи. Ее трактовали как литературный жанр, как реформационные проекты, как социальный идеал, как форму скрытого нигилизма, как средство управления массовым \ сознанием, как прекрасный проект будущего, достойный реализации, или сладкую f несбыточную грезу, мечту, никогда не воплощающуюся в реальности.

Подробное и разностороннее изучение утопии обусловлено как ее амбивалентностью, многозначностью заключенных в ней смыслов, так и устойчивым страхом перед осуществившимися утопиями: ни одно еретическое, реформационное или революционное движение не обходилось без утопических проектов и идеалов, ради которых и затевались попытки "переделки действительности". Связанные с переходными эпохами, когда пересматривались идеалы и ценности, в кажущуюся незыблемость которых свято верили, когда наблюдалась ярко выраженная инверсия социально значимых смыслов и целей, а мир терял свою устойчивость и однозначность, утопия брала на себя роль стабилизатора, обещающего вместо хаоса восстановленный космос "потерянного рая".

В истории человечества не было счастливых и спокойных времен, не было "золотого века". Но каждая эпоха мечтала об "утраченном радостном мире" и строила модели его обретения. Рядом с тяготами исторического бытия росло и развивалось ветвистое древо утопии. Взошедшее из вековой мечты о всеобщем Благе, Счастье и Равенстве, древо утопии пустило свои побеги в разных философских, литературных, социальных течениях всех стран и народов. Сегодня можно говорить и о плодах утопии, понимая под ними не только воплощенные утопические проекты, но и напряженный интерес к изучению самого феномена "утопического".

Традиция рассмотрения утопии как полифункционального и амбивалентного феномена, сложившаяся в западноевропейской социально-философской мысли, позволила понять ее многие сильные и слабые стороны, выработать в общественном сознании стойкий иммунитет против искушений утопии.

В отечественной литературе отношение к утопии было принципиально иным. Трактовка утопического социализма как составной части научного мировоззрения, преодоленной и преображенной в дальнейшем поступательным развитием марксистской коммунистической доктрины, требовала изучения только тех форм утопической мысли, которые исторически непосредственно предшествовали марксизму и были связаны прежде всего с социальными чаяниями трудящихся масс. В рамках такого анализа, для которого каноном стала классическая работа Ф.Энгельса "Развитие социализма от утопии к науке", утопия рассматривалась как преодоленная, изжитая, превращенная форма социально-исторического творчества, не имеющая после своего претворения в реальность социалистического общества, объективных причин для репродуцирования и развития. Развоплощение утопии в отечественной марксистской обществоведческой традиции привело к тому, что утопия перестала быть предметом серьезного объективного исследования, а все ее разнообразие свелось в основном к социалистической и коммунистической разновидностям. Поэтому утопию изучали в рамках истории социалистических идей1 основном на западноевропейском материале. Иные же формы утопии трактовались как проявление кризиса буржуазного общества, буржуазного сознания2. Такой подход, связанный с изначально заданной оценкой, выводил за пределы научного интереса русскую утопическую мысль, не отвечавшую, за редким исключением, критериям классической социалистической и коммунистической утопии и отличавшуюся колоссальным разнообразием форм и оттенков. Поэтому большинство отечественных утопий XIX-начала XX вв. остались вне рамок собственно философского анализа, являясь предметом интереса только литературоведов и библиографов. Плохое знание отечественной утопической традиции привело к формированию устойчивого стереотипа в ее оценке, как лишенной самобытности и оригинальности, почти целиком (и по форме и по содержанию) повторяющей западноевропейские утопические образцы.

В нашей литературе почти нет работ, рассматривающих исторические формы и традиции русского утопизма и изучающих утопическое сознание как целостный феномен.

Данное положение стало постепенно исправляться только в последнее время, когда появились интересные исследования, впервые пытающиеся объективно разобраться с утопической традицией в русской культуре3.

Этому способствовали как имманентные причины, связанные с потребностями развития современной отечественной гуманитаристики, так и та политическая ситуация, которая характерна для современной России. Переоценка ценностей, потребности новой самоидентификации, самоопределения, саморефлексии, сложности этапа "межкультурья" породили не только большое количество литературы, пытающейся разобраться со старыми мифами и порождающей новые,

1Работы В.Волгина, М.Авдеевой, М.Барга, Н.Бочкарева, Г.Водолазова,

A.Володина, В.Далина, Н.Застенкера, М.Захаровой, И.Зильберфарба, К.Кузнецова, Г.Кучеренко, В.Малинина, И.Осиповского, Л.Чиколини, А.Штекли и др.

См. работы Э.Араб-Оглы, А.Иконникова, В.Шестакова, Н.Федоркина,

B.Тимофеева.

3Работы Н.Арсентьевой, С.Батраковой, Э.Баталова, И.Вишева, Р.Гальцевой, А.Клибанова, Д.Ляликова, Б.Ланина, С.Семеновой, Д.Сарабьянова, В.Чаликовой, К.Чистова. но и вызвали к жизни те архетипы общественного сознания, оживление которых редко проходит безнаказанным в нашей истории.

Проблемы развития современного общества диктуют необходимость всестороннего и разноуровнего изучения утопии. Нарастание процессов ремифологизации общественного сознания, манипулирования общественным ► мнением и социальным поведением людей, создание новых глобальных проектов перестройки общества, цивилизации в целом, заставляют вспомнить о разнокачественности утопии, об уже апробированных механизмах в попытке ее реализации. В связи с этим можно прогнозировать возрастание интереса к проблемам утопического моделирования и к истории утопических учений в отечественной обществоведческой литературе.

В контексте сказанного, представляется очевидной актуальность предпринятого исследования и его прикладная значимость: проблемы динамики утопического сознания, его форм, уровней, особенностей, исследование народных утопий в их исторической перспективе и корреспондированности с утопическими проектами дворянства и разночинной интеллигенции, прояснение тех смыслов утопического, которых касались в своих работах философы конца XIX-начала XX вв., позволят вскрыть историю формирования и смысл тех социокультурных мифологем, которые активно циркулируют в общественном сознании до сих пор, порождая возможность их современной рекомбинации и новых попыток актуализации. Изучение данных проблем позволит разглядеть за процессами ремифологизации сознания масс новую попытку претворения утопии, будет способствовать выработке адекватных превентивных мер на основе знания механизмов динамики утопических идеалов в контексте русской культуры конца XIX-начала XX вв. Кроме того, актуальность данной работы обусловлена потребностью осмысления тех сочинений отечественных мыслителей, которые долгое время по разным причинам оставались как бы за рамками философского интереса современных авторов. Исследование их идей даст возможность проследить саморефлексию русского общества в переломную эпоху, когда последствия очередной модернизации только начали сказываться на состоянии общества и его духовных институтов. Данный период сопоставим, с определенными оговорками, с особенностями того состояния, которое переживает наша страна сегодня. Наконец, изучение проблем, выделенных в диссертации, позволяет охарактеризовать архетипы народного сознания, которые напрямую влияют на динамику фольклорной культуры, во многом определяя характер народных ожиданий и современные поведенческие стереотипы, без учета которых невозможна ни одна серьезная политико-социальная инициатива.

Целью данного исследования является выявление характерных особенностей утопического сознания и утопических систем в социокультурном и философском контексте России переломной эпохи (конец XIX-начало XX вв.).

Безусловно, исследование такого рода не может претендовать на завершенный характер, поскольку автор не претендует на всеохватность освещения данной проблематики, ограничиваясь изучением особенностей русской народной утопии в ее соотносимое™ с теми утопическими проектами, которые разрабатывались в разночинно-интеллигентской и дворянской среде с использованием стереотипов и мифологем народного утопического сознания.

В соответствии с отмеченной общей целью исследования требовалось решить следующие подчиненные ей конкретные задачи:

- проанализировать особенности русской народной утопии, изучение которой в отечественной философской литературе только начинается и без которой трудно понять те процессы, которые были характерны для утопического сознания высших сословий России конца XIX-начала XX вв.;

- провести анализ народной утопии в ее сопоставлении с православными идеалами;

- вычленить архетипические понятия, которые имеют наибольшее значение для народной утопической традиции;

- показать трансформацию утопических стереотипов в дворянских и разночинно-интеллигентских утопических системах конца XIX-начала XX вв.;

- выявить философские и социокультурные основания "элитных" утопий, проследить в них инверсию смыслов, представленных в народном утопическом творчестве;

- раскрыть влияние процессов реформации и модернизации на эволюцию отечественных утопических систем;

- изучить те утопические идеи, которые до сих пор оставались вне интереса отечественных исследователей;

- выявить особенности русской утопической мысли в контексте философских исканий конца XIX-начала XX вв.;

- проанализировать различные формы утопии, укоренившиеся в сознании интеллигенции и народа в этот период.

Таким образом, феномен утопического изучается как социокультурное явление, характерное для умонастроений эпохи, затронувшее все слои русского общества, получившее воплощение во всех сферах духовной культуры России в интересующий нас период.

Обширность и неисчерпаемость предмета исследования привели к необходимости четкого очерчивания круга утопических идей, интересующих нас в первую очередь. Помимо народной утопии выделены те утопические концепции, которые развивались, казалось бы, на сходных с ней основаниях и идеалах, но стремились к иным целям и задачам. Учитывая, что изучению и анализу социалистических и коммунистических утопических систем в России посвящена обширнейшая литература, включающая сотни наименований, мы сочли возможным ограничиться утопическими концепциями, только начинающими входить в область научных интересов отечественных гуманитариев: это теократическая утопия П.Чаадаева, "утопия ордена" М.Дмитриева-Мамонова, сциентистская утопия В.Одоевского, эстетические утопии В.Иванова, В.Кандинского, К.Малевича, космологическая утопия К.Циолковского и идеократическая утопия А.Богданова. Мы сознательно не затрагиваем "славянофильскую" и "западническую" утопические концепции. Отчасти потому, что они глубоко освещены в известной работе Анджея Валицкого "В кругу консервативной утопии: Структура и видоизменения русского славянофильства", отчасти потому, что идеи славянофилов и западников, носящие утопический характер, в скрытом виде содержатся в тех концепциях, которые нами выделены и будут косвенно затронуты и проанализированы. Мы не останавливаемся также на анализе народнических утопий, так как они разносторонне охарактеризованы в многочисленных публикациях советских авторов.

Методологическая основа диссертации.

Специфика подхода к проблеме в настоящей работе заключается не только в многоаспектное™ рассмотрения утопического сознания и. утопических систем в контексте отечественных социально-политических традиций, но и в отказе от жесткого разграничения якобы безусловно прогрессивной социалистической утопии и иных ее форм и видов, как инволюционных и консервативных. Анализ отечественной утопии конца XIX-начала XX вв. методологически основывается на принципе корреляционных связей и интегративных факторов в общественном i сознании. Поэтому упор сделан на социокультурный подход в осмыслении феномена отечественных утопий, недостаточно пока оцениваемый нашей гуманитаристикой. Утопия понимается прежде всего как результат духовной деятельности определенного типа, протекающей в определенных социокультурных условиях, как феномен, имеющий изоморфную структуру, обладающий поливалентными, сложными взаимосвязями входящих в него компонентов, отражающий результаты специфических особенностей национально-этнического культурогенеза.

Потребности развития современного общества заставляют анализировать утопию не в ее сугубо иллюзорной ипостаси, а в прагматическом контексте, в ее корреспондированности с высшими социокультурными ценностями и смыслами, порождающими не только культурные ориентации, но и поведенческие акты определенного характера. Социологизация утопии, не позволявшая в полной мере уяснить ее амбивалентность и разнообразие форм проявления, была напрямую связана с осознанными упрощениями в ее трактовке, что не давало возможности проследить имманентные особенности ее собственного развития и социокультурного бытования. Такой подход сказался не только на классификации и типологизации утопий, принятых в отечественной литературе, но и на общепризнанном понимании утопии преимущественно как продукта действия отчужденного сознания. При этом игнорировалось, что утопия может предстать как результат деятельности отчуждающего, нигилистического сознания, отстаивающего право на манипулирование действительностью.

Принципиальное значение имеет попытка рассмотрения утопии в контексте взаимодействия духовных феноменов, прежде всего таких, как идеология, религия, художественное, мифологическое сознание. Не только привычные компоненты общественного сознания, но и утопия может выступать действенным фактором миропонимания и конструирования картины мира определенного типа, может повлиять на стиль мышления эпохи, на политический климат, ролевое социальное поведение, конструирование идеала политической власти и социальных целей.

Научная новизна исследования.

В рамках отечественной традиции изучения утопии и утопического сознания фактически не предпринималась попытка рассмотреть различные формы утопии в России XIX-начала XX вв. в их взаимной соотносимости. Это возможно было осуществить, только учитывая социокультурный контекст, в рамках которого сосуществовали утопии на уровнях низовой и элитной культур. Понимание утопии I прежде всего как социокультурного феномена позволило вычленить архетипы утопического сознания, проследить их историко-генетическую модификацию в народной, дворянской и разночинно-интеллигентской утопии, подчеркнуть их влияние на социально-политические ориентации масс. Такой подход дал возможность акцентировать внимание на утопии как на результате объективации превращенного, отчуждающего типа сознания, что многое объясняло в развитии исторической и политической ситуации в России на рубеже XIX-XX вв. Анализ русской утопической традиции сопрягался с теми факторами, которые вызывали к жизни постоянную репродукцию утопических мотивов. Утопия анализируется как феномен, порождающий определенную картину мира, с которой и связаны ожидания и чаяния, материализующиеся в утопических проектах.

Особое внимание уделялось тем утопическим системам, которые не нашли еще должного осмысления в отечественной гуманитаристике. Раскрытие основных положений диссертации осуществлялось с использованием наиболее интересных современных зарубежных работ, пока не вошедших в библиографический контекст наших обществоведов. Все это позволило дать более широкий срез бытования утопии в российском обществе XIX-начала XX вв., раскрыв особую роль утопического сознания для историко-политического и социокультурного развития России.

Практическая ценность работы.

Результаты данного исследования могут служить основой для дальнейшей разработки проблем, связанных с рефлексией утопии и утопического сознания, с осмыслением особенностей социокультурного и государственно-политического развития России, с прояснением обратного влияния утопических установок на социально значимое поведение и на выработку социально-политических стратегем различных групп и слоев современного общества. Материалы диссертации могут помочь при изучении вопросов, сопряженных с практиками психолингвистического программирования, с проблемами, порожденными художественными установками модернистского и постмодернистского искусства. Результаты данной работы имеют актуальность при изучении современных форм фольклорной культуры и процессов ремифологизации массового сознания. Материалы диссертации могут быть эффективно использованы при разработке и чтении курсов культурологии, эстетики, философии, религиоведения. Некоторые выводы, содержащиеся в работе, могут помочь при разработке программ по социально-политическому стратегическому планированию, при организации культурно-антропологических и этнографических исследований, при прогнозировании социально значимых реакций на те или иные политические инициативы и реформы.

Апробация работы.

Результаты предпринятого исследования на разных его этапах и по различным аспектам общей проблематики диссертации отражены в монографии, статьях и выступлениях на ряде международных, всероссийских и региональных философских, научных и научно-практических конференций. Диссертация была обсуждена на кафедре философии МПГУ им. В.И.Ленина, на докторантском семинаре ИППК МГУ им. М.В.Ломоносова, на кафедре эстетики философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. Материалы диссертационного исследования легли в основу спецкурсов, читаемых для слушателей Республиканского инсти+тута повышения квалификации работников образования, кафедры культурологии ИППК МГУ им. М.В.Ломоносова. Они использовались также при чтении спецкурсов для студентов и аспирантов МПГУ им. В.И.Ленина, Республиканского института повышения квалификации работников образования, Российского открытого университета при АПН РФ.

Заключение диссертации по теме «История философии», Пономарева, Галина Михайловна

Заключение

Исследование утопии и утопического сознания в контексте русской культуры XIX-начала XX вв., проведенное на основе анализа народной утопической традиции и утопических систем П.Чаадаева, М.Дмитриева-Мамонова, В.Одоевского, В.Иванова, К.Малевича, В.Кандинского, А.Богданова, К.Циолковского, позволяет прийти к определенным выводам.

Утопия в России XIX-начала XX вв. выступала действительным фактором миропонимания и конструирования новой рационально обоснованной и схематически-упрощенной картины мира определенного типа, повлиявшей на стиль мышления эпохи, на политический климат, статусное поведение, иерархию социально значимых ценностей и целей.

Утопическое сознание и его архетипы приобретают особое значение в переломные эпохи, что связано с прогностической деятельностью по выработке возможных сценариев будущего социального развития. Поэтому в России конца XIX-начала XX вв. проблема утопических проективных систем и утопических идеалов была чрезвычайно актуальна. В данный период можно говорить о феномене утопизации общественного сознания, что было связано с кризисом идентичности, порожденным процессами реформации и модернизации. Утопизация выразилась не только в широчайшем распространении различных форм социально-утопического творчества во всех слоях российского общества, но и в том, что утопию стали понимать не столько как интеллектуальную игру, сколько как принцип социального

385Федоров Н.Д. Философия общего дела // Вечное солнце. М., 1979. С. 397398. прогнозирования, смыслопорождающую модель, при помощи которой осуществлялась рефлексия целей, задач и идеалов будущего социокультурного развития страны. Кроме того, утопия была в этот период тесно связана с процессами ремифологизации национального общественного сознания, порожденными поиском национальной идеи, национального самоопределения, осуществляемого в рамках неоязычества, религиозного ренессанса, "нового средневековья". Это приводило к активизации в народном сознании архетипов утопической картины мира, сопряженной с набором определенных социально-политических стратегем и поведенческих актов. В контексте культурно-цивилизационного кризиса в России конца XIX-начала XX вв. утопия не могла выступать как сугубо компенсаторное и аттаракционное явление: продуцируя активизацию разнонаправленных социальных ожиданий, она способствовала возрастанию агрессивности и активности со стороны своих субъектов-носителей, стремящихся осуществить собственные идеалы. В этот период утопия актуализировалась как продукт отчужденного и отчуждающего сознания, нацеленного на манипулирование неподлинностью реального мира и связанного с латентным нигилизмом.

В силу того, что русская утопия данного времени исходила из понимания социального как культурного, ее особенностью стал культуроцентризм. Поэтому проблемы социального реформирования выступали в отечественном утопическом сознании как культуроборчество. Осуществляемый последовательно, культурнигилизм приводил к требованию не столько реформирования, сколько деструктурирования культуры, цивилизации, человека, общества.

В русской утопии шло не утверждение нового культурного мифа и новых культурных ценностей на основе рефлексии предшествующего социокультурного состояния общества, а демистификация сверхценностей: через мир мечты и фантазии происходил переход к принципиально новой альтернативной реальности за счет полного упразднения данности. В отечественной утопии развитие ее имманентных особенностей привело не к культу разума и естественных прав личности, а к утверждению права на подлинность за счет победы первородного хаоса: и сам мир, как он дан и явлен человеку, и порядок вещей в мире, и сами вещи "объявляются несуществующими".

В русской утопии критика и неприятие данности осуществляется с позиций внекультурного человека, нигилизм которого носил мистический и сакральный характер. Здесь действует не человекобог, наделенный сверхкритическим сознанием и демистифицирующий любые иллюзии и фантизии, а богочеловек, верящий в существование высшей Идеи и высшей Справедливости. Деструкция мира и культуры предпринималась в русской утопической традиции не с целью конечного совершенства вновь утверждаемого мира, а с целью полного выхода из него человека во имя иной, высшей реальности - сверхмирной, за-мирной.

Русская утопическая традиция данного периода, десакрализируя историю, создавала квазимифологию, метареальность, вынуждая человека определяться по отношению к ним, а не по отношению к действительной данности. Именно это в совокупности с претензией на манипулирование реальностью заставляло утопию искать союз с властью, что выводило утопию в сферу идеологии, где она теряла свою качественную определенность, саморазрушалась.

Выступая как аксиологическая инверсия мира, отечественная утопия XIX-начала XX вв. обладала существенной отличительной особенностью: она развивалась не как продолжение идей Просвещения, а как их антитеза. В силу этого в русской утопической традиции данного времени отсутствует утверждение готовности к постоянному обновлению социума и человека за счет самоотрицания и саморазвития, за счет признания необходимости объективно-критического | пересмотра любых основ культуры без ущерба для нее самой.

Особенности развития русского общества привели к ярко выраженному дихотомичному характеру отечественной культуры: уровень притязаний, цели, идеалы, принципы и модели будущего на уровнях низовой и высокой культуры были принципиально отличными. Поэтому русская утопическая традиция развивалась на диффузной почве, постоянно стремясь к дифференциации утопических архетипов и идеалов. Это отразилось на диалектике форм утопии и утопического сознания на народном и элитарном уровнях российской культуры.

В русской культуре утопия и утопическое сознание были нацелены прежде всего на преодоление имманентного раскола внутри самой национальной культуры, и в этом плане, любая утопия ориентировалась на воссоздание национального единства, целостности внутрикультурных связей. Наиболее значимыми факторами генезиса утопического сознания в национальной традиции были двоеверие, раскол, билингвизм, малокультурность общества, крепостное право, длительность существования ценностей и стереотипов феодального общества.

Народная утопия, связанная с национальными традициями и национально значимыми смыслами, выступала прежде всего как форма охранительной идеологии. Она формировалась в тесной связи с милленаристскими идеями, еретическими движениями, доктринами самозванчества и практиками ^ старообрядческих общежитий. Тесно связанная с динамикой фольклорной культуры, народная утопия практически перестала существовать в своей классической форме к концу XIX века.

Развитие русской дворянской утопии было обусловлено рефлексией западноевропейских социально-политических идей и доктрин и сопрягалось прежде всего с процессами становления национального самосознания и формированием радикально-революционных настроений в среде русского дворянства. Дворянская утопия развивалась как результат секуляризации личностного сознания, была связана с философскими доктринами Шеллинга, Фихте и Гегеля и сопряжена с обоснованием права на насилие во благо всего общества. Генезис классической дворянской утопии и формы ее бытования в культуре продуцировали сознательную архаизацию общественного сознания и постоянное воспризведение "утопии ордена", как доминирующей формы дворянской утопической традиции.

Утопии неодемократической интеллигенции, продолжающие традиции дворянского утопизма, выступали не только как результат оппозиционного, нигилистически окрашенного мышления, но и как способ преодоления ^ разорванности наличного бытия, способ синтезирования нового социокультурного контекста. Данные утопии в своем пределе были нацелены на создание нового культурного семиозиса, что связывалось с упразднением действительности. Общество, трактуемое в данных утопиях как системное единство, выступало объектом трансформации при помощи теургического акта, новояза, нооантропа. В утопиях данного типа и общество и человек, переходя на новую ступень существования, теряли качественную определенность.

Интегрируясь с идеологией, утопия была вытеснена в сферу фантастики, перестала существовать в своей классической форме, утратив качественную специфику. Исчезли ее носители и тот культурный контекст, в рамках которого она создавалась. Глобализация сферы утопического привела к возрастанию тотальности утопии, она стала выступать вне своих собственных границ, что повлекло за собой ее саморазрушение.

Однако утопия - это одновременно и отрицание реальности и инициирование изменений в сознании. Утопизация мира как попытка его абсолютного, тотального структурирования и подчинения не увенчалась и не могла увенчаться успехом. Но исчезновение утопизма означает и исчезновение разнообразия жизненных альтернатив, победу "одномерности" мысли, когда разрушается напряженная субординация между миром идеалов и повседневной действительностью. Теряя утопию, общество теряет способность к критической саморефлексии, к переоценке собственных социальных стратегий и культурного опыта. Результат этого -стагнация и саморазрушение. L

Список литературы диссертационного исследования доктор философских наук Пономарева, Галина Михайловна, 1996 год

1. Афанасьев В.Г. Системность и общество. М.: Политиздат, 1980. - 368 с.

2. Афанасьев Ю.Н. Идеология феодального общества в Западной Европе: | проблемы культуры и социально-культурных представлений Средневековья в " современной зарубежной историографии. М.: Наука, 1980. 315 с.

3. Ахиезер А.С. Социокультурные проблемы развития России. Философский аспект. М.: ИНИОН РАН, 1992. 82 с.

4. Арсентьева Н.Н. Становление антиутопического жанра в русской литературе. Ч. 1-2. М.: Изд-во МПГУ им.В.И.Ленина, 1993. 530 с.

5. Акулинин В.Н. Философия всеединства. Новосибирск: Наука, 1990. -155 с.

6. Аникин А.В. Путь исканий. Социально-экономический идеал в России до марксизма. М.: Политиздат, 1990. 407 с.

7. Алексеев В.А., Маслин М.А. Русская социальная философия конца XIX-начала XX века: психологическая школа. М.: Тр. исслед. центра, 1992. -192 с.

8. Антонов В.И. Символизация как социокультурная и познавательно-практическая проблема. М.: Луч, 1992. -152 с.

9. Бюлер К. Теория языка: репрезентативная функция языка. М.: Прогресс, 1993. -317 с.

10. Богданов А.А. О пролетарской культуре. М.-Л., 1925. 22 с.

11. Богданов А.А. Основные элементы исторического взгляда на природу. Спб: б/и, 1899.-38 с.

12. Богданов А.А. Эмпириомонизм. Статьи по философии: в 3-х кн. Спб.: б/и, 1904-1906.

13. Богданов А.А. Вопросы социализма. Работы разных лет. М.: Политиздат, 1990.-239 с.

14. Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука: в 3-х кн. М.: Политиздат, 1989. 309 с.

15. Бибихин В.В. Язык философии. М.: Прогресс, 1993. 168 с.

16. Быт великорусских крестьян. М.: б/и, 1983. 193 с.

17. Бердяев Н.А. Душа России. Л.: Сказ, 1990. 24 с.

18. Бердяев Н.А. Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы. М.: Феникс, 1991. 32 с.

19. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: "Медиум", 1995.-320 с.

20. Баталов Э.Я. В мире утопии. М.: Политиздат, 1989. 317 с.

21. Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М.: Наука, 1982. 336 с.

22. Бехтерев В.М. Избранные работы по социальной психологии. М.: Наука, ^ 1994.-400 с.

23. Бабаков В.Г. Кризисные этносы. М.: Ин-т философии РАН, 1993. 181 с.

24. Барг М. Эпохи и идеи. Становление историзма. М.: Мысль, 1987. 249 с.

25. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика, 1994. 515 с.

26. Батракова С.П. Искусство и утопия. Из истории западной живописи и архитектуры. М.: Наука, 1990. 304 с.

27. Бурдье П. Социология политики. М.: Прогресс, 1993. 215 с.

28. Бурдье П. Начала. М.: Прогресс, 1994. 217 с.

29. Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. М.: Междун. ассоц. деят. кры, 1990.-211 с.

30. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 808 с.

31. Витаньи И. Общество, культура, социология. М.: Прогресс, 1984. 288 с.

32. Володин А. И. Утопия и история. М.: Политиздат, 1976. 265 с.l 33. Вагнер Г.К. В поисках Истины: Религиозно-философские искания русскиххудожников, середина XIX-нач. XX вв. М.: Искусство, 1993. 275 с.

33. Взгляд сквозь столетия. Русская фантастика XVIII и первой половины XIX века. М.: Искусство, 1977. 297 с.

34. Великий незнакомец. М.: Прогресс, 1992. 322 с.

35. Вишев И.В. Проблемы иммортологии. Челябинск.: Челяб. гос. техн. ун-т, 1993. 120 с.

36. Вишев И.В. Проблема личного бессмертия. Новосибирск: Наука, 1990.247 с.

37. Герцен А.И. Сочинения: в 2-х т. М.: Мысль, 1986.

38. Гуторов В.А. Античная социальная утопия. П.: Изд-во Лен. ун-та, 1989.288 с.

39. Гальцева Р.А. Очерки русской утопической мысли XX века. М.: Наука, 1992.-202 с.

40. Гершензон М.О. Грибоедовская Москва. М.: Моск. рабочий, 1989. 364 с.

41. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. М.: Прогресс, 1992. 212 с.

42. Гуревич П.С. Социальная мифология. М.: Мысль, 1983. 168 с.

43. Грехнев B.C. Социально-психологический фактор в системе общественных отношений. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1985. -183 с.

44. Габитова P.M. Философия немецкого романтизма. М.: Наука, 1989. 160 с.

45. Горичева Т. Православие и постмодернизм. Спб.: Изд-во Лен. ун-та, 1991.- 64 с.

46. Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Знак, 1993. 374 с.

47. Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа "Анналов". М.: Индрик, 1993.327 с.

48. Галкин В.В. Наука и утопия. М.: Политиздат, 1981. 207 с.

49. Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск: Наука, 1988. 310 с.

50. Давыдов Ю.Н. Бегство от свободы. М.: Худож. литература, 1978. 365 с.

51. Дудаков С.Ю. История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв. М.: Наука, 1993. 282 с.

52. Документы по истории крестьянской общины (1861-1880 гг.): Вып. 1-3. М.: Политиздат, 1983.

53. Емельянов Б.В., Новиков А.И. Русская философия серебряного века. ^ Екатеринбург: Изд-во Уральск, ун-та, 1995. 281 с.

54. Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. Спб.: Академический проект, 1995. 463 с.

55. Зеньковский В.В. История русской философии: в 2-х т. Л.: ЭГО, 1991.

56. Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. Критика европейской культуры у русских мыслителей. Paris: YMCA PRESS, 1926. 292 с.

57. Зернов Н.М. Русское религиозное возрождение XX в. Paris: YMCA PRESS, 1974.-369 с.

58. Замалеев А.Ф., Овчинникова Е.А. Еретики и ортодоксы. Л.: Лениздат, 1991.- 208 с.

59. Из глубины. Сборник статей о русской революции. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990.-298 с.

60. История политической мысли и современность. М.: Наука, 1988. 276 с.

61. История крестьянства в Европе. Т. 3: Эпоха феодализма. М.: Наука, 1986.- 489 с.

62. История крестьянства в России с древнейших времен до 1917 года. Т. 5: Крестьянство периода позднего феодализма. М.: Наука, 1993. 427 с.

63. Иванов В. Дионис и прадионисийство. Спб.: Алетейя, 1994. 341 с.

64. Иванов В. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. 416 с.

65. Иванов В. Родное и вселенское. М.: Леман и Сахаров, 1917. 208 с.

66. Иванов В. Собр. соч.: в 4-х т. Брюссель, 1974.

67. Исаев И.А. Политико-правовая утопия в России; конец XIX-начало XX вв. М.: Наука, 1991.-268.

68. Иоанн (Экономцев И.Н.). Православие. Византия. Россия. М.: Христ. лит., 1992.-238 с.

69. Кирвель Ч.С. Социальная утопия и ее роль в жизни общества. Л.: Политиздат, 1983. 216 с.

70. Куракина О.Д. Русский космизм как социокультурный феномен. М.: Моск. физ.-техн. ун-т, 1993. 183 с.

71. Краус В. Нигилизм и идеалы. М.: Прогресс, 1994. 241 с.

72. Крестьянское движение в России. Сборник документов: т. 1-6. М.-Л.: Политиздат, 1959. 1968.

73. Коллович М. История русского самосознания. Спб.: Изд-во Лопатина, 1901.- 209 с.

74. Кортунов В.В. Истина в искусстве: русский мистицизм в системе мировоззрения Востока и Запада. М.: Искусство, 1992. 234 с.

75. Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М.: Правда, 1989. 654 с.

76. Касьянова К.Х. О русском национальном характере. М.: Ин-т нац. модели экономики, 1994. 367 с.

77. Канетти Э. Человек нашего столетия. М.: Прогресс, 1990. 474 с.

78. Квинтэссенция: Философский альманах. М.: Политиздат, 1990. 447 с.

79. Квинтэссенция: Философский альманах. М.: Политиздат, 1992. 400 с.

80. Кандинский В. Ступени. Текст художника. М.: б/и, 1918. 91 с.

81. Кандинский В. О духовном искусстве. М.: Архимед, 1992. 108 с.

82. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. М.: Мысль, 1978.598 с.

83. Каргин А.С., Хренов Н.А. Фольклор и кризис общества. М.: Гос. центр русского фольклора, 1993. 161 с.

84. Коршунова Л.С., Пружинин Б.И. Воображение и рациональность. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989. 170 с.

85. Капустин М. Конец утопии? М.: Новости, 1990. 572 с.

86. Кант и философия в России. М.: Наука, 1994. 270 с.

87. Кириллова Е.А. Очерки радикализма в России XIX века: Философско-исторические концепции 40-60 годов. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1991. -202 с.

88. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. 383 с.

89. Левицкий С.А. Трагедия свободы. М.: Канон, 1995. 497 с.

90. Левицкий С.А. Очерки по истории русской философской и общественной мысли. Frankfurt-Main: Посев, 1968. 215 с.

91. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси: Избранные работы: в 3-| х т. Л.: Худож. литература, 1987.

92. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1991.-525 с.

93. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995.-320 с.

94. Ланин Б.А., Боришанская М.М. Русская антиутопия XX века. М.: Онега, 1994.-246 с.

95. Лазарев В.В. Философия раннего и позднего Шеллинга. М.: Наука, 1990.169 с.

96. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: Гнозис, 1992. 270 с.

97. Лурье С. Метаморфозы традиционного сознания. Спб.: Типография им.Котлякова, 1994. 287 с.

98. Литературно-эстетические концепции в России конца XIX-начала XX века. М.: Искусство, 1975. 358 с.

99. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс, 1992.372 с.

100. Любомиров П.Г. Выговское общежительство. М.-Саратов: Кр. пролетарий, 1924. 112 с.

101. Манхейм К. Идеология и утопия: в 2-х кн. М.: ИНИОН АН СССР, 1976.399 с.

102. Манхейм К. Проблема интеллигенции: в 2-х кн. К XIX Всемирному философскому конгрессу. М.: ИНИОН РАН, 1993. 193 с.

103. Манхейм К. Человек и общество в век преобразования. М.: ИНИОН РАН, 1991.-218 с.

104. Масонство в Центральной и Восточной Европе в XVIII -XX вв. М.: Политиздат, 1985. 259 с.

105. Мерсье Л.-С. Год две тысячи четыреста сороковой: Сон, которого, возможно, и не было. М.: Наука, 1977. 240 с.

106. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М.: Изд-во Рос. гос. гуман. ун-та, 1994. 132 с.

107. Мелик-Гайказян И.В. Информация и самоорганизация. Томск: Томск, политех, ин-т, 1995. -180 с.

108. Марков Б.В. Разум и сердце: история и теория менталитета. Спб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1993. 231 с.

109. Марцинковская Т.Д. Русская ментальность и ее отражение в науках о ^ человеке. М.: Вергиус, 1994. 168 с.

110. Малевич. Художник и теоретик. М.: Искусство, 1990. 265 с.

111. Масонство: в 2-х т. М.: Прогресс, 1990.

112. Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. М.: REFL book, 1994.-352 с.

113. Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре: История, миф, время, загадка. М.: Гнозис, 1994. 208 с.

114. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М.: Пресса, 1991. 640 с.

115. О современной буржуазной эстетике. Современные социальные утопии иискусство. М.: Искусство, 1976. 160 с.

116. Оруэлл Дж. "1984" и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989. 384 с.

117. Освобождение духа. М.: Политиздат, 1991. 352 с.

118. Образ будущего в русской социально-экономической мысли конца XIX-начала XX века. М.: Республика, 1994. 402 с.

119. Одоевский В.Ф. Русские ночи. Л., 1975. 221 с.

120. Полторацкий Н. Россия и революция: Русская религиозно-философская и национально-политическая мысль XX века. Спб.: Эрмитаж, 1994. 259 с.

121. Поткина И.В. Индустриальное развитие дореволюционной России: концепции, проблемы, дискуссии в американской и английской историографии. М.: Наука, 1994. 369 с.

122. Портнов А.Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы философии в философии XIX-XX вв. Иваново: Изд-во Иван, ун-та, 1994. -367 с.

123. Пивоев В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира. Петрозаводск: Карелия, 1991. 102 с.

124. Потебня А.А. Мысль и язык. Киев: Синто, 1993. 189 с.

125. Пыпин А.Н. Русское масонство XVIII и первой четверти XIX в. Пг: б/и, 1916. 109 с.

126. Россия: Опыт национально-государственной идеологии. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994. 231 с.

127. Рубцов Н.Н. Символ в искусстве и жизни. М.: Наука, 1991. -174 с.

128. Розеншток-Хюсси О. Речь и действительность. М.: Лабиринт, 1994. 210с.

129. Русский космизм. М.: Педагогика-Пресс, 1993. 365 с.

130. Российское сознание: психология, феноменология, культура. Самара.: Изд-во СамГПИ, 1994. 296 с.

131. Россия перед Вторым Пришествием: Материалы к очерку русской эсхатологии. Сергиев Посад: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1993. 383 с.

132. Русский космизм и современность. М.: Ин-т философии РАН, 1990. 169с.

133. Русский литературный авангард. Материалы и исследования. Ун-т Тренто, 1990. 421 с.

134. Русская литературная утопия. М.: Искусство, 1986. 279 с.

135. Социокультурные утопии XX века. Вып. 1. М.: ИНИОН РАН, 1979. 392 с.

136. Социокультурные утопии XX века. Вып. 2. М.: ИНИОН РАН, 1983. 320 с.

137. Социокультурные утопии XX века. Вып. 3. М.: ИНИОН РАН, 1985. 385 с.

138. Социокультурные утопии XX века. Вып. 4. М.: ИНИОН РАН, 1987. 280 с.

139. Социокультурные утопии XX века. Вып. 5. М.: ИНИОН РАН, 1988. 309 с.

140. Сивоконь П.Е., Каганова З.В., Леонтьев В.М. У истоков русского народного характера: Опыт философско-исторической характерологии. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986. 285 с.

141. Сизов С.С. Утопия и утопическое сознание: философско-социологический анализ. Л.: Изд-во Лен. ун-та, 1988. 120 с.

142. Социальная психология классов. М.: Мысль, 1985. 292 с.

143. Старообрядчество в России. М.: Азъ, 1995. 653 с.

144. Сарычев В. А. Эстетика русского модернизма. Проблема жизнетворчества. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1991. 313 с.

145. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Прогресс, 1993. 629 с.

146. Славянофильство и современность. Спб.: Наука, 1994. 260 с.

147. Семенова С.Г. Тайны царствия небесного. М.: Школа-Пресс, 1994. 381 с.

148. Серебряный век в России. М.: Радикс, 1993. 340 с.

149. Столович Л.Н. Красота. Добро. Истина. М.: Республика, 1994. 456 с.

150. Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого: в 2-х кн. М.: ИНИОН РАН, 1991. 405 с.

151. Стахорский С.В. Вячеслав Иванов и русская театральная культура начала XX века. М.: Гос. ин-т театр, ис-ва. 1991. -102 с.

152. Святловский В.В. Каталог утопий. М.-Пг: б/и, 1923. 183 с.

153. Свентоховский А. История утопии. М.: б/и, 1910. 201 с.

154. Тасалов В.И. Хаос и порядок: социально-художественная диалектика. М.: Знание, 1990. 63 с.

155. Тоталитаризм как историчский феномен. М.: ФО и Ин-т философии АН СССР, 1989.-395 с.

156. Терещенко А. Быт русского народа. Спб.: б/и, 1848. 248 с.

157. Туган-Барановский М. В поисках нового мира. Социалистические общины нашего времени. Спб.: б/и, 1913. -113 с.

158. Труды Комиссии по научному наследию А.А.Богданова. М.: Ин-т экономики, 1992. 225 с.

159. Утопия и утопическое мышление. М.: Прогресс, 1991. 405 с.

160. Утопия и антиутопия XX века. М.: Прогресс, 1990. 716 с.

161. Утопия и антиутопия XX века. М.: Прогресс, 1992. 813 с.

162. Успенский Б.А. Избранные труды. Т. 1. М.: Гнозис, 1994. 367 с.

163. Успенский Б.А. Краткий очерк русского литературного языка (XI-XIX вв.). М.: Гнозис, 1994. 235 с.

164. Федотов Г.П. Защита России. Париж: YMCA-PRESS, 1988. 315 с.

165. Федотов Г.П. Новый Град. Нью-Йорк: Изд-во им.А.Чехова, 1952. 379 с.

166. Федотов Г.П. Россия, Европа и мы. Париж: YMCA-PRESS, 1974. 320 с.

167. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М.: Моск. рабочий, 1990. 271 с.

168. Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. 601 с.

169. Франк С.Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. 511 с.

170. Франк С.Л. По ту сторону "правого" и "левого". Минск: Полифакт, 1992.31 с.

171. Философия языка: в границах и вне границ. Харьков: Око, 1994. 167 с.

172. Фарман И.П. Воображение в структуре познания. М.: Ин-т философии РАН, 1994.-214 с.

173. Фойгт А. Социальные утопии. Спб.: б/и, 1906. 112 с.

174. Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. Спб.: Алетейя, 1994.-446 с.

175. Циолковский К.Э. Причина космоса. Калуга: 1-ая гос. типо-лит., 1925. 33с.

176. Циолковский К.Э. Богатство Вселенной. Калуга: Автор, 1920. 24 с.

177. Циолковский К.Э. Будущее Земли и человечества. Калуга: Автор, 1928.28 с.

178. Циолковский К.Э. Воля Вселенной. Неизвестные разумные силы. Калуга: Автор, 1928. 23 с.

179. Циолковский К.Э. Любовь к самому себе, или истинное себялюбие. Калуга: Автор, 1928. 39 с.

180. Циолковский К.Э. Монизм Вселенной. Калуга: 1-ая гос. типо-лит., 1925.32 с.

181. Циолковский К.Э. Общественная организация человечества. Калуга: Автор, 1928. 32 с.

182. Чаадаев П.Я. Цена веков. М.: Мол. гвардия, 1991. 255 с.

183. Чаадаев П.Я. Статьи и письма. М.: Наука, 1989. 674 с.

184. Чаадаев П.Я. Философические письма. Казань: б/и, 1906. 34 с.

185. Чаадаев П.Я. Сочинения. М.: Политиздат, 1989. 569 с.

186. Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. М.: Наука, 1967.-267 с.

187. Чаликова В. Утопия и культура. Т. 1. М.: ИНИОН РАН, 1992. 230 с.

188. Чаликова В. Утопия и свобода. М.: Весть, 1994. 180 с.

189. Чаликова В. Эти пять лет. М.: ИНИОН РАН, 1992. 284 с.

190. Шмеман А. Исторический путь православия. М.: Паломник, 1993. 389 с.

191. Шкуратов В. Историческая психология. Ростов-на-Дону: Город N, 1994.280 с.

192. Шацкий Е. Утопия и традиция. М.: Прогресс, 1990. 456 с.

193. Штекли А.Э. Утопии и социализм. М.: Наука, 1993. 270 с.

194. Шестов Л. Апофеоз беспочвенности. Л.: Изд-во Лен. ун-та, 1991. 209 с.

195. Шестаков В.П. Эсхатология и утопия. Очерки русской философии и культуры. М.: Владос, 1995. 206 с.

196. Шеллинг Ф. Система трансцендентального идеализма. Л.: Лениздат, 1936.-231 с.

197. Янковский Ю. Патриархально-дворянская утопия. М.: Политиздат, 1981. -219 с.

198. Аверинцев С.С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988, N 7. С. 210-220.

199. Белый А. Утопия // Записки мечтателей. 1921, N 2-3. С. 139-144.

200. Барабанов Е.В. "Русская идея" в эсхатологической перспективе // Вопр. философии. 1990, N 8. С. 62-73.

201. Баталов Э.Я. Современное капиталистическое общество и утопическое сознание // Вопр. философии. 1973, N 10. С. 49-61.

202. Байдин В. "Космический бунт" русского авангарда // Российский ежегодник'90. Вып. 2. М.: Мысль, 1990. С. 189-206.

203. Василькова Ю.В. Человек будущего в русской социальной утопии // Сов. педагогика. 1989, N 11. С. 112-119.

204. Гройс Б. Русский авангард по обе стороны "черного квадрата" // Вопр. философии. 1990, N 11. С. 67-73.

205. Гутнова Е.В. Характерные черты крестьянских утопий западноевропейского средневековья // История социалистических учений. М.: Политиздат, 1988. С. 164-189.

206. Гайденко П.П. Диалектика теокосмического всеединства // Идеалистическая диалектика в XX столетии. М.: Наука, 1987. С. 48-117.

207. Гальцева Р. Русское христианство между милленаризмом и сегодняшней духовной жаждой // Новый мир. 1989, N 11. С. 227-228.

208. Давыдов Ю.Н. Две бездны, два лица России // Вопр. философии. 1991, N 8. С. 75-88.

209. Добренко Е. Левой! Левой! Левой!. Метаморфозы революционнойкультуры // Новый мир. 1992, N 3. С. 228-240.

210. Батыгин Г.С. Метаморфозы утопического сознания // Квинтэссенция. М.: Политиздат, 1992. С. 263-294.

211. Баталов Э.Я. Сила и бессилие ереси // Квинтэссенция. М.: Политиздат, 1992.-С. 396-399.

212. Зверева А. Когда пробьет последний час природы. (Антиутопия. XX век) // Вопр. литературы. 1989, N 1. С. 26-69.

213. Исаев И.А. Теократическая утопия в политико-правовой культуре России // Современные зарубежные исследования политико-правовой культуры России. М.: Наука, 1988. С. 121-134.

214. Кормер В.Ф. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура // Вопр. философии. 1989, N 9. С. 65-79.

215. Кравченко И.И. Политика, наука и утопия // Драма обновления. М.: Прогресс, 1990. С. 305-329.

216. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. С. 393-599.

217. Лесков Л.В. Проблема "Разум и Вселенная": В.И.Вернадский, К.Э.Циолковский и современность // К.Э.Циолковский: философские и социально-политические проблемы освоения космического пространства. М.: Наука, 1991. С. 4-19.

218. Лотман Ю.М. "Договор" и "вручение себя" как архетипические модели культуры // Проблемы литературной типологии и исторической преемственности. Тарту: Изд-во Тартус. ун-та, 1981. С. 3-16.

219. Матц У. Идеология как детерминанта политики в эпоху модерна // Политические исследования. 1992, N 1-2. С. 130-142.

220. Митина С.М. А.Лефевр: "тотальный человек" и "этатизация" культуры // Неомарксизм и проблемы социологии культуры. М.: Наука, 1980. С. 225-238.

221. Непомнящий В. С веселым призраком свободы (об утопических мифах в русском сознании) // Континент. 1992, N 3. С. 19-29.

222. Пивоваров Ю.С. Две политические субкультуры пореформенной России: проблемы взаимодействия // Ретроспективная и сравнительная политология. Вып. 1. М., 1991.-С. 235-284.

223. Раппопорт А.Г. Утопия и авангард: портрет у Малевича и Филонова // Вопр. философии. 1991, N 11. С. 57-72.

224. Смирнова Н.М. Интеллигентское сознание как предтеча тоталитарногоменталитета // Полис. 1993, N 4. С. 125-133.

225. Сендерович С. Ревизия юнговой теории архетипа // Логос. 1994, N 6. С. 144-164.

226. Солодкий Б.С. Русская утопия XVIII века и нравственный идеал // Философские науки. 1975, N 5, С. 39-49.

227. Урбан А. Философская утопия. Поэтический мир В.Хлебникова // Вопр. литературы. 1979, N 3. С. 168-189.

228. Франк С. Ересь утопизма // Квинтэссенция. М.: Политиздат, 1992. С.378.396.

229. Франк С. Русское мировоззрение // Общественные науки и современность. 1991, N 1. С. 174-189.

230. Флоровский Г.В. Метафизические предпосылки утопизма // Вопр. философии. 1990, N 10. С. 78-99.

231. Флоренский П.А. Записка о старообрядчестве // Вестник РХД. Париж. 1990, N 160. С. 79-83.

232. Флоренский П.А. Предлагаемое государственное устройство в будущем // Литературная учеба. 1991, N 3. С. 96-111.

233. Хайек Ф. Дорога к рабству // Вопр. философии. 1990, N 10. С. 113-151.

234. Хохлова И.А. Гносеологическое обоснование теории культуры в эстетике Вяч. Иванова // Взаимодействие эстетики, искусствознания и художественной критики. М., Наука, 1987. С. 46-58.

235. Циолковский К.Э. Воля вселенной //Три, два, один! М.: Сов. Россия, 1989. С. 13-20.

236. Шевченко А.К. Тенденции романтического утопизма в русском философском сознании // Обновление общества: проблемы и перспективы. Уфа: ФО АН Башкирское отд., 1990. С. 164-178.

237. Шестаков В.П. Понятие утопии и современные концепции утопического // Вопр. философии. 1972, N 8. С. 47-52.

238. Дегтярев Е.Е. Феномен российской интеллигенции. Дис. канд. филос. наук. М., 1992. 167 с.

239. Кураченко В.А. Социально-эстетическая утопия русского символизма 1900-х годов: Критический анализ. Автореф. дис. канд. филос. наук. М., 1984. -19 с.

240. Bressand A., Distler С. Le prochain monde. Resaupolis. P.: Ed. du Seuil, 1985.-73 p.

241. Bahm A.J. Axiology: the science of values. Amsterdam: Rodopi, 1993. -134 p.

242. Baron I. Morality and rational choice. Dordrech: Kluwer, 1993. 216 p.

243. Boudon R. L'ideologie ou I'origine des idees recus. Seuil, 1992. 352 p.

244. Bachelard G. L'eau et les reves: essai sur I'imagination de la matiere. P.: LGF, 1993.-224 p.

245. Bastide R. Art et societe. P.: Payot, 1977. 211 p.

246. Biard J. Un revenant hante toujours I'Europe // La pensee. 1990, N 274. P. 311.

247. Chambraz J. La patience de I'utopie: la civilisation en question. Messider: Ed. Socials, 1992. -230 p.

248. Cobrin A. Le miasme et la joquille: I'oborat et I'imagination social. XVIII-XIX-e siecles. Paris, 1982. 203 p.

249. Clement O. La revolte de I'Esprit: Reperee pour la situation spirituelle d'aujourd' hui. Paris: Stock, 1979. 442 p.

250. Davies A.F., Enseb S. Class and Status. Sid.: ASI, 1995. 136 p.

251. Duveau G. Sociologie de I'utopie et autres "essais". Ouvrage posthume. Paris, 1961. 352 p.

252. Evans G.K. Philosophy and theology in the Middle Ages. L.: Routledge, 1993. -176 p.

253. Eliav-Feldon M. Realistic Utopias. The Ideal Imaginary Societies of the Renaissance. Oxford: Clarendon Press, 1982. -201 p.

254. Frankel B. The post-industrial Utopians. Cambridge, 1987. 120 p.

255. Fuller R.B. Utopie or oblivion: the prospects for humanity. Toronto: Banton, 1971.- 130 p.

256. Frith L. Society, dichotomies and resolution: an inquiry into social synthesis. Avebury, 1992. 175 p.

257. Febre L. Pour une histoire a part entiere. Paris, 1962. 210 p.

258. Fores G. Peuple et changements socieux. Paris, 1992. 275 p.

259. Gauthier A. La trajectoire de la modernite: representations et images. PUF, 1992.-256 p.

260. Grimaldi N. Ontologie du temps: I'attente et la rupture. P.: PUF, 1993. 224 p.

261. Hartig I., Soboul A. Pour une histoire de I'utopie en France. Paris, 1989. 1371. P

262. Heim M. The metaphysics of virtual reality. Oxford Univ. Press, 1993. 176 p.

263. Home S. The assaul on culture: utopien currents from lettrisme to class war. L.: Aporia Press, 1988. 115 p.

264. Human motivation and Emotion. NY, 1976. 301 p.

265. Hainemann K. Goethe. Т., 1899. 709 p.

266. Images et science. Paris, 1985. 504 p.

267. Jonson M. Moral imagination: implication of cognitive science for ethics. -Univ. Chicago Press, 1993. 304 p.

268. Jones H.M. Revolution and Romanticism. Cambridge: Belknap press of Harvard univ., 1974. 487 p.

269. Kirsner D. The Spirit of Utopia. Sid.: ASI, 1992. 230 p.

270. Koblat K. L'art de XX s. et les utopies estetiques. Paris, 1994. 212 p.

271. Klossowski P. Sade et Fourier. Montpellier, 1974. 202 p.

272. La philosophie et la revolution francaise. P.: Vrin, 1993. 313 p.

273. La culture populaire au Moyen Age. Sous la dir. de P. Boglioni. Quebec, 1979. -213 p.

274. Le Duigou l.-C. La liberie, I'entreprise et la gestion // La pensee. 1990, N 274. -P. 11-21.

275. Lapouge G. Utopie et civilisation. Paris, 1972. 137 p.

276. L'univers politique des paysans russes. Paris, 1980. 375 p.

277. Marcuse H. The aesthetic Dimension. Toward a critique of marxist aesthetics. Boston: Beacon Press, 1977. 88 p.

278. Mairet G. La discours et I'historique. Essai sur la representation historienne du temps. Paris, 1974. 284 p.

279. Manuel F.U., Manuel F.P. Utopian thought in the Western world. Cambridge, 1979.-896 p.

280. Mai L. Culture de peuple. Lion, 1993. 250 p.

281. Moore B. Social Origins of Dictatorship and Democracy. Boston, 1966. 5201. PPP

282. Mac Swain H.W. A relation aesthetic. N-Y.: Lang, 1994. 220 p.

283. Materiaux pour une histoire des theories linguistiques. Lille: RFU, 1984. 428

284. Morin E. L'esprit du temps. Essai sur la culture de masse. Paris, 1993. 311

285. Morin E. Prospective du developpement culturel. Paris, 1993. 241 p.

286. Naurdon P. Histoire generale de la francmaconnerie. P.: PUF, 1981. 468 p.

287. Norton B. Roussian political masonry and February revolution of 1917 //1.ternational review of social history: Vol. XXVIII, part 2. Amsterdam, 1983. P. 240-258.

288. Philosophical imagination and cultural memory: appropriating historical traditions. Durham: Duke Univ. Press, 1993. 272 p.

289. Polin R. La creation des cultures. D'une philosophie de I'histoire a une philosophie des cultures. P.: PUF, 1993. 288 p.

290. Pierssens M. La Tour de Babil (la fiction du signe). Paris, 1976. 191 p.

291. Progoff I. Psychologie de I'utopie. Paris, 1994. -112 p.

292. Prinogine C. Dynamic of Development. London, 1991. -143 p.

293. Proces-verbaux du Congres de I'Association Internationale des travailleurs reuni a Laussanne du 2 au 8 sept. 1867. La-Chaux-de-Fonds, 1867. 412 p.

294. Ruyer R. L'utopie et les utopistes. Paris, 1990. 237 p.

295. Revel I. Mentalites // Dictionnaire des sciences historiques, sous la dir. de A. Burguiere. P., 1986. P. 450-456.

296. Spate V. Orphism. The evolution of non-figurative painting in Paris (19101914). Oxford, 1979.-486 p.

297. Salinas A. Culture de masses. Paris, 1992. 267 p.

298. Sabean D.W. Power in the Bload: Culture and Village Discourse in Early Modern Germany. Cambridge, 1984. 320 p.

299. Seriot P. La grande langue russe, objet d'amour et/ou connaissance? // Essais sur la discours sovietique. Universite de Grenoble-Ill. 1983, N 2. P. 149-161.

300. Vandee M. Marx, penseurdu possible. Meridiens: Kincksieck, 1993. -568 p.

301. Walicki A. The controversy over capitalism: studies in the social philosophy of the Russian populists. Notre Dame, 1989. 119 p.

302. Weigert A.J., Teitge J.S., Teitge D.W. Society and identity. L., N-Y.: Cambridge univ. press, 1986. 133 p.

303. Yaguello M. Les fous du langage. Paris, 1984. 139 p.fcr