Русская литературная утопия второй половины XX века тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Ковтун, Наталья Вадимовна

• Ковтун, Наталья Вадимовна
• доктор филологических наук
• 2005

Оглавление диссертации доктор филологических наук Ковтун, Наталья Вадимовна

Введение

Глава 1. Масонский дискурс и русская художественная утопия

XVIII- начала XX века

1.1. Границы утопии

1.2. Интеллектуальный утопизм и мечты масонов

1.3. Романтические и антиромантические утопии

1.4. Закат «счастливой утопии»: Чернышевский, Достоевский, Салтыков-Щедрин

1.5. Эзотерическая традиция и утопии модернизма

Глава 2. Гностико-утопическая традиция в ортодоксальной прозе соцреализма

2.1. «Утопический реализм» как неорелигиозный проект. Этапы становления

2.2. Утопия «мерцающего соцреализма». Редукция гностико-коммунистического канона

2.3. Теократическая утопия «Красной Империи» - Бездны в творчестве

В. Кочетова 1940-1950-х годов

2.4. Советская «софиология». Романы В. Кочетова 1960-х годов

Глава 3. Утопия в прозе традиционалистов

3.1. На перекрестке Утопий: Всемирный город или Беловодье

3.2. «Диалог» утопии - антиутопии в рассказах А. Солженицына

3.3. Нравственная утопия В. Распутина

3.3.1. Мифологема «Русь - Храм - София» в раннем творчестве писателя

3.3.2. «Царство Зверя» и его художественное воплощение в повести

Живи и помни»

3.3.3. Идиллия и апокалипсис. Произведения конца 1970-1990-х годов

Глава 4. Религиозно-мистическая легенда о Беловодье в художественном сознании В. Личутина

4.1. Миф - утопия - миф. Личутин как мистический утопист

4.2. Миф и принципы организации художественного пространства

4.3. Система художественных образов. Поэтика «демонического»

4.4. Миф о скитальце

4.5. Деконструкции и реконструкции утопии в литературе конца XX столетия

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Русская литературная утопия второй половины XX века»

Проблема преемственности в становлении литературно-художественных эпох остается одной из магистральных в теории культуры. Тема соотношения модернистской и традиционалистской линий в развитии литературы XX века и составила центр исследования.

Развитие современной литературы целым рядом исследователей анализируется через термин «утопия»1, где утопии мастеров авангарда предваряют глобальную коммунистическую утопию, оформившуюся в художественном творчестве через теорию соцреализма (1930-е годы), на смену которой в 1950-1960-е годы придёт ретроспективная утопия «деревенщиков» в разнообразии авторских вариантов2 и технократические утопии «молодёжной прозы», а неким итогом утопических исканий литературы XX века станет искусство «соц-арта», названное Б. Гройсом «русским постутопизмом»3. В данной парадигме место постмодернизма как совокупности практик противостояния утопическим интенциям определено ролью антиутопии. «Утопия - единство искусства и жизни. Но она же знаменует собой предельную изоляцию человека, его моральное и эстетическое банкротство. И в этом смысле постмодернизм есть конец утопии»4.

Провал отечественной истории в утопические бездны литературоведами, как правило, лишь фиксируется, анализ глубинных причин произошедшего ограничивается ссылками на авторитеты Ницше, Шопенгауэра, отчасти Канта, на идеи западного просветительства и Ренессанса5. В современной критике утопию всё чаще определяют как общеинтеллектуальный дискурс, содержание которого выявляется через противостояние некой совокупности приемов, тематизируемой понятиями «миф», «ритуал» (Ф. Кесседи, Ж. Сорель, Р. Рюйе, Н. Фрай); «эсхатология» (М. Бубер, К. Поппер, Ж. Дюво, А. Свентоховский), «идеология» (К. Мангейм, Г. Барт, Р. Рюйе, Н. Фрай). Особенно стоит указать на трактовку утопии как интенции, органично присущей человеческому сознанию в качестве мечты, желания (Э. Блох, X. Ортега-и-Гассет, П. Тиллих, А. Нойзюсс). Из недавних работ следует отметить концепции Б. Гройса, где утопия рассматривается как способ преодоления границы между искусством и жизныо, «культурным архивом» и «текущим моментом», а также французских исследователей Л. Геллера, М. Нике.

1 А. Мортон пишет «Утопия» (с прописной буквы), говоря о воображаемой стране, и «утопия» (со строчной) -если речь идет о сочинении, написанном об этой стране. В работе мы руководствуемся этим же правилом.

2 См.: Ковтун Н.В. Социокультурный миф в современной прозе. Творчество В. Личутина. Красноярск, 2002.

3 Гройс Б. Утопия и обмен. Стиль Сталин. О новом. М., 1993. С. 75-76.

4 Линецкий В. Об искренности в литературе // Вестник новой литературы. 1993. № 5. С. 234.

5 См.: Белая Г. Авангард как богоборчество // Вопросы литературы. 1992. № 3. С. 115-124.

Последние, работая с понятием «утопическое поле»', определяют его очертания, исходя из двух основных критериев: радикального разрыва с настоящим и коллективного характера идеала или утопической цели. Отмечая, что «утопия как литературный жанр не занимает в "утопическом поле" центральное место», авторы сосредоточивают свои усилия на анализе дискурсивной утопии и русского утопизма.

Общеизвестен интерес современной критики к антиутопии. Глубокие исследования посвящены художественному анализу антиутопии начала века (Н. Н. Арсентьева, М. Золотоносов, М. Геллер, О. В. Быстрова, В. В. Васильев, О. Л. Лазаренко, А. Зверев, Т. А. Каракан, В. Лакшин, И. Шайтанов, И. Роднянская, Р. Гальцева, С. Семенова, О. Матич и др.). В последнее десятилетие заметно усилилось внимание к утопическому проекту соцреализма (Б. Гройс, М. Геллер, А. Эткинд, И. Смирнов, М. Берг, Б. Ланин,

A. Гольдштейн, Е. Добренко, М. Эпштейн, В. Паперный, К. Кларк, X. Гюптер, М. Липовецкий, Г. Митин, М. Чегодаева, И. Сухих и др.). Предметом теоретических дискуссий остаётся вопрос о жанровых границах утопии, принципах её классификации (В. П. Шестаков, Э. Я. Баталов, Т. А. Чернышёва, Ю. Кагарлицкий, И. Роднянская,

B. Гутуров, Н. И. Чёрная, В. А. Чаликова и др.). Изучение народного утопизма возобновилось в шестидесятые годы благодаря трудам А. Клибанова о народных социальных утопиях и К. Чистова об утопических народных легендах.

Концепция русской литературной утопии второй половины XX века, рассматриваемая в диссертации, учитывает и богатый опыт мировой утопической мысли: кроме уже названных, следует отметить работы по типологии утопии Л. Мамфорда, Л. Сарджент, Г. Морсона, Л. Геллера, X. Гюнтера; фундаментальные исследования по истории утопии А. Свентоховского и В. Святловского; труды по изучению повествовательной утопии (С. Бэр, Р. Стайте, Э. Клаве). При этом общим для большинства работ остаётся утверждение, что в литературе второй половины XX века нет места позитивной утопии, что очевидно не соответствует исторической действительности. Менталитет художника прошлого столетия определился во времена, когда провозглашен был тезис Ницше: «Бог умер». Наступившие «сумерки Богов» понуждали к двум следствиям: на долю русского авангарда 1910-1920-х годов выпало строительство новой художественной вселенной, где ставшее вакантным место Бога-Творца занимает художник-демиург; а те, кто не были готовы к столь радикальной духовной перестройке, пытались сохранить в собственном творчестве черты христианского образа мира и человека. Трагедия новокрестьянских поэтов, оставшихся в одиночестве меж двух художественно и духовно родственных лагерей отечественного авангарда и соцреализма2, - трагедия верности трансцендентальному в эпоху бунтующей материальности.

1 Утопия движется утопизмом как «принципом надежды», по Э. Блоху. Утопия определенного типа и утопизм формируют утопическое поле. См.: Геллер Л., Нике М. Утопия в России. СПб., 2003. С. 7.

2 В конце 1920-х- начале 1930-х годов целый ряд левых художников уже так близко подошел к соцреализму, что остался один шаг до слияния с ним. См.: Гюнтер X. Художественный авангард и соцреализм // Вопросы литературы. 1992. № 3. С. 168.

Разрушенная христианская гармония вселенной, осознанная как трагедия традиционалистами или как долгожданный праздник авангардистами, равно поставила перед человеком нового зона задачу создания иной картины мира1. Моделировать мир для художника - вечная, но чаще всего подсознательная деятельность, направленная на утверждение ценностей новой, сотворенной, художественной вселенной, вопреки так называемой глобальной модели мира. Автор подвергает сомнению общепринятые ценностные доминанты во имя творческой игры, полемики или в целях утопических переделок. Однако в кризисные исторические периоды рождается настоятельная потребность открыто разбирать вопросы мироздания, роли и места человека в изменившейся вселенной. Такие переломные эпохи в русской культуре ознаменованы Первой мировой войной, революцией и более поздними событиями 1950-1960-х годов, связанными с разоблачением сталинских репрессий. Именно в эти «последние времена» обостряется интерес к утопии, которая и позволяет разочаровавшемуся в реальности художнику максимально произвольно распорядиться судьбами мира и человека. Основу авангардной эстетики выразил П. Пикассо своей знаменитой фразой: «Я изображаю мир не таким, как его вижу, а таким, как его мыслю»2. Соцреалисты, развивавшие магистральные идеи авангарда о творчестве-ремесле, новом жизпестроении, нивелировке границ между искусством и неискусством, довели их до логического завершения, выстроив мистический (мыслимый) град в реальности, превратив жизнь целого государства в некое теургическое действо3, художественный акт, эклектически соединяющий в себе сектантские4, авангардные и псевдохристианские элементы5.

В данном исследовании впервые история русской литературной утопии (ограниченная рамками метрополии) рассматривается в ретроспекции религиозно-нравственных исканий ХУШ-ХХ столетий, пристальное внимание уделяется проблеме соотношения «рационального» и «иррационального» начал в формировании утопической традиции6, вопросу о взаимовлиянии утопии и эзотерических учений, родство которых «до сих пор не было выявлено в достаточной степени»7. Сама идея знания, позволяющая радикально улучшить мир, заимствована утопией из эзотерических практик. Источник высшего знания - Посвященный, Благодетель, Вождь, Великий Шаман, как правило,

1 Новое в искусстве мы понимаем как некую инновацию, результатом которой становится смещение грани между профанной и художественно маркируемой областью культуры. См.: Гройс Б. Утопия и обмен. С. 113-244.

2 См.: Дмитриева H.A. Опыт самосознания // Образ человека и индивидуальность художника в западном искусстве XX в. М., 1984. С. 11.

3 Задачей русской культуры Бердяев считал не отражение, но преобразование мира. «Теургия не культуру творит, а новое бытие, теургия сверхкультурна. Теургия - искусство, творящее иной мир, иное бытие, иную жизнь, красоту как сущее. Теургия. направляет творческую энергию как жизнь новую. В теургии слово становится плотью. В теургии искусство становится властью. Начало теургии есть уже конец литературы, конец культуры. Теургия есть действие человека, совместное с Богом - богодейство, богочеловеческое творчество. Теург творит жизнь в красоте». См.: Бердяев Н. Смысл творчества. М., 1916. С. 219.

4 См.: Эткинд А. Хлыст: (Секты, литература и революция). М., 1998.

5 См.: Clark К. The Soviet novel. History as ritual. Chicago; London. 1981.

6 Под утопической традицией мы понимаем ряд текстов, каждый из которых представляет источник мотивов, образов для позднейших утопических произведений.

7 Геллер JI., Нике М. Утопия в России. С. 8. отличается от бога канонических религий. Он открывает тайны мироздания с помощью магических формул, а затем совершенствует его, управляет им. Утопист действует в этой же логике; «личные» связи авторов утопий с эзотерической традицией - установленный факт. Важнейшими вопросами диссертации становятся вопросы взаимовлияния утопии и масонства, ставшего «первой популярной философией, какая была по силам для людей обиходного образования в половине XVIII века»1; утопии и древнего гностицизма, определивших своеобразие коммунистического мифа. Становление русской национальной идеи, маркированной утопическими интенциями, рассматривается на фоне истории самого этноса; анализируется время, создавшее столь благоприятную почву для утопий, ибо именно «оно представляет условия наибольшего благоприятствования одним жанрам, сдерживая рост других. Это происходит помимо авторских пристрастий, а нередко

•у вопреки общественным обстоятельствам» . Следовательно, в самой истории нации кроется объяснение тех сил, движение которых приводит к репродуцированию проектов переустройства мира.

Культура XX века - культура фазы надлома, упадка, когда очевидна угроза сохранению этносоциальной целостности; время советской (прогрессистской) Утопии, нацеленной на уничтожение реально существующей культуры - национальной. В литературе второй половины XX столетия заметен настоятельный интерес к кризисным событиям прошлого, через осмысление которых делаются попытки найти пути преодоления трагедии настоящего (повести В. Распутина, утопические «Путешественники» В. Личутина). В переломные эпохи и рождаются идеи о неблагополучии, ущербности собственной культуры, желание переделать (переписать) национальную историю, перекроить лик народа по новому образцу. Начало XX века характеризуется футурологическим, утопическим ощущением времени, а его конец маркирован апокалипсическими настроениями, игнорированием истории как таковой, её отменой, десемантизацией. Постмодернизм - фиаско веры в Утопию, что, впрочем, ещё не гарантирует преодоление утопического дискурса. Современные художники стремятся освободиться от завораживающей власти «Нигдейи», перевести проблему в иную плоскость - чистой игры, профанации, но тем только подчёркивают свою тесную связь с предшествующей утопической традицией.

Скептико-ироническая позиция постмодернизма ничуть не менее, чем авангард, акцентирует демиургические претензии искусства на создание новой художественной реальности, вытесняющей и заменяющей действительность3. Граница между авангардом и постмодернизмом оказывается размытой, оставляя отпечаток вторичности на эстетических претензиях последнего. Игра в Утопию как игра в игру, связанная с «остранённой» саморефлексией авторов, симуляцией творческой энергии, способствует переносу внимания на маргинальные литературные явления, где само понятие переустройства мира

1 Пыпин А. Масонство в России. XVIII и первая четверть XIX в. М., 1997. С. 178.

2 Зверев А. Зеркала антиутопий // Антиутопии XX века. М., 1989. С. 336.

3 См.: Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. М., 2000. С. 292-299. новизны - лишается прежних критериев. Вместо «рая» здесь и сейчас рождается ощущение, что «будущее было вчера». Глобальные построения авангарда и соцреализма заменяются мышиной вознёй приватных, индивидуальных утопий, каждая из которых готова сыграть в истину. Подобно тому как соцреализм - идеологическая фаза авангарда -использовал в своих художественных построениях образцы классического наследия, постмодернизм извлекает из архаических глубин прошлого случайные, осколочные эстетические ценности, причудливо сочетая их в новое эклектическое единство, чтобы из этого произвольного сочетания обрывков прежних утопий самозародился иной смысл. Такая игра вне традиционного для русской литературы нравственного контекста стала возможной только в постапокалипсическое время, где наступает не только «смерть Бога», но и «конец сатаны», которому отдавали почести модернисты начала XX века1.

Русский модернизм и постмодернизм, являясь культурами переходной поры, безусловно, несут в своей сердцевине реплику западного мира, черты цивилизованного, прогрессистского бытия, как их понимали представители традиционалистской линии русской философии. Интегрирование в русскую культуру «фаустовского» начала привело к разрушению религиозно-патриархального, мифологического (в его традиционном понимании) взгляда на мир. В трещины былого монолита проникли атеистические, гностические учения. Идея «оцерковленной» России, лежащая в основании национальных мифологем, профанируется и травестируется, к концу XX столетия этот процесс, начатый реформами Никона и Петра I, привёл к смене идеализированного представления нации о самой себе, изменению всего стиля жизни2. Начиная с Петра I утопическое проектирование становится одной из важнейших функций власти.

Ситуация нынешнего кризиса, промежутка, когда коммунистическая Утопия рухнула, а новый универсальный миф постмодернистского общества вряд ли возможен в прежнем масштабе3, оказывается ценна возможностью кодификации глобальных Утопий прошлого, ибо «пока миф творится, он ещё не осознаётся как миф»4, его анализ и означает его завершение, прагматизацию. Ревизия же прошлых утопических проектов переустройства мира даёт возможность сделать процесс заполнения сегодняшнего идеологического вакуума предсказуемым, осознанным. Е. Шацкий свидетельствует, что «историки утопий обычно закапчивают своё изложение негативными утопиями первой половины XX века, считая чуть ли не аксиомой то, что время позитивных утопий кончилось, к тому же они, как правило, не выходят за рамки европейской культуры, чтобы спросить, что в это время происходило в общественной мысли третьего мира»5. Об «антиутопизме как специфическом качестве художественного мышления второй половины

1 См.: Слободнюк C.JI. «Идущие путями зла». «Дьяволы» «серебряного» века: (Древний гностицизм и русская литература 1890-1930 гг.). СПб., 1998.

Ряд исследований раскола рассматривают реформы Петра I как прямое продолжение начинаний Никона. См.: Кириллов И. Третий Рим. Очерки исторического развития идеи русского мессианизма. M., 1914. С. 42.

3 См.: Бинова Г. Соц-арт как преодоление утопически-идейной традиции (прозаический вариант: В. Сорокин, В. Ерофеев, 3. Гареев) // Sb. Praci Filoz. fak. Brnenske univ. R. Literamevedna. Brno, 1994. Roc. 53. C. 107-114.

4 Журавлёва A.И. Русская классика как национальная мифология // Проблемы литературных жанров: Материалы IX Междунар. науч. конф. 8-10 дек. 1998. В 2 ч. Томск, 1998. Ч. 1. С. 14.

5 Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990. С. 178-179.

XX века» пишет критика нового столетия1. Интерес современного литературоведения к антиутопии в историко-генетическом и теоретическом аспектах носит односторонний характер. Утопическую литературу чаще рассматривают в качестве контекста, в котором л складывается антиутопия, развиваются антиутопические мотивы и образы . Отдавая себе отчёт в условности противостояния «утопия - антиутопия», мы, тем не менее, выделяем ряд признаков (утопичность художественного сознания автора, своеобразие хронотопа, утопического характера, мотивной структуры), которые позволяют анализировать отечественную утопию как относительно самостоятельное и оригинальное художественное явление.

Предлагаемая работа является первым системным опытом анализа позитивной («счастливой») утопии в русской художественной прозе второй половины XX века, что определяет ее актуальность и научную новизну. Опираясь на традицию предшествующих исследований, мы выделяем этапы становления русской литературной утопии на протяжении XVIII - начала XX века с тем, чтобы выяснить особенности становления отечественной утопической традиции, представленной во второй половине XX столетия произведениями «мерцающего утопизма» позднего соцреализма и патриархальной утопией «деревенщиков». В центр диссертации выдвигается вопрос о роли, значении, художественных особенностях именно «позитивной» русской утопии, о её связях с образцами народного утопизма, специфике и перспективах развития.

Ограниченные избранной проблематикой (соотношение «прометеевской», прогрессистской и традиционалистской, опирающейся на архетипы народных легенд, линий утопизма), хронологическими рамками (утопическая литература второй половины XX века как завершающая часть целой художественной эпохи, практически не изучавшаяся в данном аспекте3), стремлением рассмотреть глобальные утопические проекты (серьезно повлиявшие на миропредставления современников), критериями утопии как вида литературного жанра мы вынуждены отказаться от анализа утопий, созданных в эмиграции, и подробного исследования художественных проектов переделки мира, появившихся в русской литературе начала XX столетия (вызывающих все больший интерес современной критики4). Подчеркивая генетическую связь между утопическими проектами модернистов, авангардистов и соцреалистов-ортодоксов; между народной утопией, славянофильством и утопическими проектами «деревенщиков», мы акцептируем внимание на утопиях «мерцающего соцреализма» и традиционалистских построениях, привлекая материал по утопизму XVIII - начала XX века для выявления архетипов, образов, мотивов, отличающих русскую утопическую традицию в целом.

1 Маркова Т. Современная проза: конструкция и смысл. М., 2003. С. 220.

2 См.: Баталов Э.Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. М., 1989. С. 4.

3 Пособие H.J1. Лейдермана и М.Н. Липовецкого «Современная русская литература: 1950-1990-е годы» вышло в конце 2003 г., когда концепция данной работы уже сложилась.

4 См.: Петрова O.A. Жанр утопии в русской прозе первой половины 1920-х годов: Автореф. канд. филол. наук. Тюмень, 1998.

Цель работы заключается в следующем: изучить идеологию и художественное своеобразие утопии в современной русской литературе (вторая половина XX века); осмыслить характер развития утопии как метажанра; выявить основные тенденции его развития.

С главной целью соотносятся конкретные исследовательские задачи:

• проследить эволюцию отечественной утопической традиции: от масонских утопий второй половины XVIII столетия до глобальных гностических построений соцреализма и патриархальных проектов обновления мира «деревенщиков»;

• определить характер связи русской утопии и эзотерических учений;

• выработать собственно филологическую, а не только идеологическую систему критериев оценки прозы позднего соцреализма (1950-1970-е годы) как гностической и утопической;

• дать анализ «деревенской» прозы как варианта ретроспективной утопии, выявить характер ее связи с традициями народно-религиозного утопизма (прежде всего старообрядчества);

• изучить идейно-художественные перспективы проектов традиционалистов в постутопические» времена на материале творчества В. Личутина; доказать, что интерес к философии, эстетике староверия определен мировоззренческой установкой писателя, сама специфика мышления которого сродни народной.

Положения, выносимые на защиту: 1) анализ отечественной утопической традиции позволяет осмыслить судьбу «русской идеи» в глобальном мире; 2) изучение художественно-философских особенностей современной утопии проясняет характер связи литературной утопии и утопии власти, взаимопроникновение которых - важнейшая черта отечественного утопического дискурса; 3) несомненно влияние мистического масонства на становление интеллектуального направления русской утопии (на уровне топики, символики, мотивной структуры, архетипов); 4) своеобразие современной русской утопии раскрывается и как процесс активного освоения ею литературно-философского, мистического опыта старообрядчества («низовая», народно-религиозная линия утопизма), с сохранением его исконного смысла: патриархальные версии обновления мира «деревенщиков»; 5) утопия соцреализма, анализируемая на уровне ортодоксальных текстов (творчество В. Кочетова), впервые рассмотрена как «неогностическая» по своей идеологии; показано, что продолжением идеи «богоискательства» в литературе XX века стал феномен «сатаноискательства», реализовавшийся в процессе мироотторжения, «сакрализации зла» (образы «священной злобы», «веселого апокалипсиса» - ведущие в официальной советской литературе); 6) постмодернистское письмо представлено на пересечении двух тенденций: опровержения прежних утопических проектов (прогрессистских, патриархальных) и ностальгии по новой Утопии («демонической», по Гройсу; постсоцреалистической).

Исследование русской литературной утопии второй половины XX века естественно будет предварить по необходимости беглым обзором тех черт, которые отличают современные утопические проекты от классических образцов. Окончательного разделения здесь провести невозможно, так как целый ряд особенностей ещё только обнаруживает себя, однако некоторые заключения, выводы уже сделаны1. В современной культуре преобладает интерес к негативной утопии, антиутопии. Фред Полак свидетельствует, что «вот уже около тридцати лет люди живут под почти безраздельным гнётом антиутопии, уверяющей их в том, что мы движемся от плохого к худшему и обречены завершить свой путь в поистине адском кошмаре»2. Подобные настроения - реакция на возможность осуществления утопических проектов в реальности: «двадцатый век скомпрометировал утопию, как, вероятно, никакой другой. Роковая, по Бердяеву, способность утопических прожектов "сбываться", проявилась уже в первой половине столетия»3. Не менее важен здесь и опыт социальной диагностики. Утопии ныне чаще, чем прежде, принимают форму социологических, научных, политических концепций и теорий либо оказываются интегрированными или «растворёнными» в них. Двадцатый век изменил привычную картину мира и жизнь человека в свете последних научно-технических достижений. Испытывая прямое или косвенное воздействие со стороны различных научных концепций, утопия отразила это воздействие в системе собственных ценностей, структуре, языке. Если классическая утопия тяготела скорее к экономическим наукам, утопия нового времени (чаще ухрония) формировалась под воздействием философии истории, то современная «эвпсихия» (А. Маслов)4 связана с развитием психологии, идеями фрейдизма и юнгианства.

Классическая европейская утопия восходит к двум традициям: Платона, которого ряд масонских мифов представляет как «божественного посланника» Великого Ордена (версия Томаса Тэйлора), и Ксенофонта5. «Божественный» Платон стал первым летописцем легендарной Атлантиды и автором труда об идеальном Государстве, устройство которого отсылает к ритуалам, мистериям древних Атлантов (версия Исаака Майера в «Каббале»; Мэнли П. Холл6). Описание Атлантиды изначально являлось не столько историческим, но аллегорическим и спекулятивным сочинением. В «Государстве» Платон уповает на строгость закона, но, скорее, как закона мироздания, чем как юридической нормы; на соблюдение иерархии; жёсткой регламентированности. Последнее позволило исследователям говорить о чуждости автора нравственной проблематике, безучастности к моральному обоснованию выдвигаемого идеала7. Однако, если принять точку зрения посвященного, владеющего тайной египетских жрецов и создающего образцовый текст для профанной публики, то он, естественно, формализован, представляет заключения, но не

1 См.: Чаликова В.А. Настоящее и будущее сквозь призму утопии // Современные буржуазные теории общественного развития / Отв. ред. М.Я. Берг. М., 1984; Баталов Э.Я. В мире утопии. М., 1989; Геллер Л., Нике М. Утопия в России и др.

2 Polak F.L. Towards the Goal of Goals. Tokyo, 1967. P. 21

3 Сербиненко В. Три века скитаний в мире утопии // Новый мир. 1989. № 5. С. 242.

4 Утопии места и/или времени противопоставляют «эвпсихию», стремящуюся изменить не столько мир, сколько человека. См.: Manuel F. Towards a Psychological History of Utopias // Daedalus. 1965. Vol. 94. № 1. P. 293-323.

5 См.: Чернышева Т. Русская утопия // Сибирь. 1990. № 6. С. 119-120.

6 См.: Холл, Мэнли П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. СПб., 1994. С. 91-107.

См.: Чернышева Т. Русская утопия. С. 118-128. содержит объяснений: «Платон писал для аудитории "топкой" и способной к пониманию намеков»1. Вплоть до конца XIX столетия творцы утопии рассчитывают свои сочинения на определенный круг интеллектуалов, умеющих постигать сложную символику религиозно-эзотерического, психологического выражения утопической мысли.

Конструируя вымышленную традицию Атлантиды, Платон стремился опротестовать реально существующую, идущую от Гомера, Гесиода, которая, если не с исторической, то, по крайней мере, с метафизической точки зрения, была признана им «в корне неверной». Предшествующая поэтическая традиция, считал философ, ие могла обеспечить дальнейшего «духовного прогресса» человечества. Гомер и другие художники позволяли себе насмешки над героями, богами, он же - Платон - сообщает «долгожданную правду», полученную из «абсолютно достоверных источников» (египетские жрецы, Солон)2. «Фривольному элементу» создатель Атлантиды противопоставляет «наглядную, конструктивную логику» - «подлинное древнее знание» не могло не быть математически точным. Модель Атлантиды выстроена в строгом соответствии с законами космической гармонии, и катастрофа, постигшая идеальное государство, есть результат нарушения высоких припципов «лучезарной геометрии духа». Оригиналом для «модели» Атлантиды являлось небесное жилище самого Зевса, находящееся в «середине мироздания», оттуда можно видеть и судить все, что «подвержено рождению».

Ксенофонт, напротив, в большей мере уповал на мудрость земного правителя, апеллировал к его доброте, великодушию, просвещённости. «Киропедия» Ксенофонта не чужда схематичиости, но здесь глава «блаженной» страны - Кир - осознается прежде всего моральным образцом для подданных3. Роман о Кире лёг в основание утопической традиции просвещённого монархизма, столь очевидно реализовавшейся в утопиях Т. Мора, Т. Кампанеллы, русских писателей-утопистов XVIII столетия4. Развиваясь и видоизменяясь, эти линии стали в дальнейшем рассматриваться как источники важнейших направлений современного утопизма: глобализма (прогрессизма), с его культом научно-технических преобразований, диктатурой посвященных, интеллектуалов; и утопией «человеческой самореализации», где превыше всего ценятся изменения в сфере человеческого сознания вне переустройства существующих структур. Такие экзистепционалыю ориентированные утопии, отказавшиеся от жёсткой регламентации, замкнутости, авторитарности, от интереса к общественному устройству вообще, более всего соответствуют духовным настроениям людей конца XX столетия.

Классическая утопия вплоть до первого десятилетия XX века описывала острова, города, страны - изобильные, солнечные, с пышной растительностью, где ие нужно трудиться, но вечно отдыхать и веселиться. Современная «Нигдейя» принципиально

1 См.: Антипенко А.Л. «Мифология богини». По данным «Одиссеи» Гомера. М., 2002. С. 225.

2 Там же. С. 220-224.

3 См.: Борухович В.Г. «Киропедия» в истории греческой прозы // Ксенофонт. Киропедия. М., 1977. С. 270-274.

4 Роман «Новая Киропедия» Э.М. Рамзея как продолжение «Киропедии» Ксенафонта был «настольной книгой франкмасонов и в Европе, и в России». См.: Сазонова Л.И. Переводной роман в круге масонского чтения // Масонство и русская литература XVIII - начала XIX вв. М., 2000. С. 35. игнорирует этот момент. Материальное благополучие здесь перестаёт играть сколько-нибудь существенную роль. Интерес к внутреннему миру человека становится основополагающим: за вымыслом, мечтой признают статус истины, а мир вне Утопии осознаётся миражом. «Это переворачивание обычного порядка вещей сознательно подчёркивается. К устранению дистанции между существующим и воображаемым миром стремятся не только путём реализации мечты, но путём показа иллюзорности самой реальности. Дурной действительный мир существует благодаря глубоко укоренившемуся в нашем сознании ощущению нерушимости этого мира. Лучший, или, скорее, неиспорченный, мир существует реально, надо только его открыть, отбросив ложные, ограничивающие сознание представления»1. Пути предлагаются самые разные: от участия в различных сектантских мистериях (линии Платона и Ксенофонта причудливо переплетаются), наркотического опьянения до слияния с природой. В центре всех подобных построений убеждённость, что, независимо от политики, возможно сотворить нового человека и новое сознание здесь и теперь. Эта утопия «внутренней истины» в критической литературе часто называется «диописийской»2 по соотнесённости с авторитетом Ницше.

Классическая утопия искала правил, образца, гармонии и потому ассоциировалась с аполлоновским началом. Она была дидактична и назидательна, строга и концептуальна. Родившись как рассказ о далёкой, чудесной стране, классическая утопия не могла избежать описателыюсти: «описателыюсть - в "крови" утопии»3. Столь же обязательным признаком утопии можно считать стремление к «всеохватности»4, когда автор старается рассказать всё о «блаженной земле»: от экономики, общественной структуры до организации питания и моды утопийцев. Современная «Нигдейя» уходит от масштабных объяснений, детализации и «избыточности». Она стремится к эксперименту, опровергает любые принципы, провозглашает триумф свободы и непосредственности, жаждет праздника жизни. А. Явловская называет её «перманентной утопией», ибо воображение постоянно готово репродуцировать образ лучшего во всех его возможных вариантах и тонкостях5. Утопия «человеческой самореализации» обещает тотальное освобождение: от Бога, от дьявола, от объективного мира, общечеловеческих ценностей - и новое братство между людьми. Единственное условие достижения «счастья» - способность личности стряхнуть гнёт любых авторитетов.

Горизонт классической утопии, как правило, довольно высок. Она обращена преимущественно в далёкое прошлое, позже - в далёкое будущее, но индифферентна к настоящему. Утопия XX века связана с современностью, анализирует сегодняшние задачи, но как бы из завтрашнего дня. Происходит переакцентировка внимания с далёкого на близкое, с общего на частное, с мира на человека. Обретя человеческое измерение, утопия

Jawlowska A. Drogi kontrkultury. Warszawa, 1975. S. 264-265. См.: Шацкий Е. Утопия и традиция. С. 185. См.: Чернышева Т.А. Природа фантастики. Иркутск, 1984. С. 311. См.: Кагарлицкий Ю.И. Что такое фантастика? М., 1974. С. 265-347. Jawlowska A. Op. cit. S. 266. утратила пафос безгрешности, право на последнее слово. Несовершенство мира стало восприниматься как зеркальное отражение несовершенства самой Утопии, залог её дальнейшего развития. Утопия XX века рассталась с замкнутостью, строгостью формы, но обрела пластичность и динамизм.

В соответствии с изменением общей утопической направленности (от макромира к микромиру) меняется структура утопии, её герой. В классической утопии правил мудрец, пророк, которому открыта истина. Теперь на его месте может оказаться «маленький человек», юрод, неудачник, бегущий железной поступи цивилизации (романы Г. Грина, Кобо Абэ, В. Личутина). Этот антигерой более озабочен собой, чем проблемами мироздания. Отсюда относительная «скромность» планов и намерений современной утопии, стремящейся заявить своеволие, но не достигнуть совершенства или прекратить историю. «Практическая утопия» Б. де Жувенеля, «утопия зрелого общества» Д. Габора, «умеренная утопия» С. Чейза, «утопии выживания» (практопии) 3. Бжезинского, Д. Белла, О. Тоффлера направлены на скромное улучшение существующего, на выживание. Они утратили прежний революционный запал, в высшей степени присущий утопии соцреализма, сменив его на метафизически-эволюционный настрой1. Современный утопический идеал зачастую не знает трансцендентного измерения, некогда ему присущего, он «заземляется», «идея Утопии стала тускнеть»2. Деабсолютизация утопии не только итог позитивистских настроений общества, но и своеобразная страховка от возможности реализации проектов в действительности3. Расставание с идеалом делает утопию конца XX столетия шаткой, незавершённой, фрагментарной, ущербной. Не случайно такие проекты называют «полуутопиями» (Ф. Поллак) или «предварительными утопиями» (В. Феркисс).

В связи с утратой прежней строгой структуры, размытостью границ современные утопии практически не поддаются классификации. В. Чаликова отмечает, что исследователи сегодня оказались «перед фактом перерождения утопических жанров в утопический стиль, трудно поддающийся строгому определению, но хорошо узнаваемый каждым, кто знаком с утопической литературой, - в некую смесь философии истории, социальной критики, футурологии и религиозной философии»4. В отличие от историка утопист не ищет в прошлом истоков явления, а выделяет в настоящем те элементы, которые с точки зрения его проекта должны получить развитие в будущем. Такая модель мира существует уже по мистическим, иррациональным законам, подчиняясь утопической логике создателя. От социальной критики утопический дискурс заимствует ту её часть, которая направлена не на конкретные пороки конкретного общества, не на систему в целом, а на всё существование как неистинное. Близость утопизма к религиозной философии, эсхатологии в этом контексте очевидна. Она проявляется и в усиленном интересе авторов современных утопий к сектантским движениям, масонским и

1 См.: Баталов Э.Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М., 1982. С. 222-230.

2 Bell D. The Coming of the Post-Industrial Society. N.Y. 1973. P. 489.

3 Goodheart E. Culture and the Radical Conscience. N.Y. 1974. P. 111.

4 Чаликова B.A. Настоящее и будущее сквозь призму утопии. С. 87. гностическим мифам1. А. Морган считает, что «правильнее всего определить утопию как секуляризованную религию, а религию как сакрализованную утопию»2.

Проблема определения границы религиозного и утопического сознания сложна и не входит в непосредственные задачи данного исследования, поэтому ограничимся несколькими замечаниями. Утопист жаждет организации «рая» на земле, а ортодокс, верующий в спасение души, печётся о Царстве Небесном. Ему чужда утопическая идея самостоятельного самосовершенствования личности, идея торжества естественной доброты вне испытаний злом. Литературная утопия наиболее последовательная, «единственная совершенная утопия, утопия в полном смысле этого слова»3, «только художественное прочтение утопии дает нам постижение ее смысла»4. Своеобразие эволюции и функции художественной утопии связаны с развитием литературного процесса, а форма чаще сводится к роману5. Американские исследователи Г. Негли и Д. Патрик, составители антологии «В поисках Утопии», выделили три основные черты, отличающие художественную утопию от других литературных или спекулятивных форм: она представляет собой вымысел; она описывает определённое государство или сообщество; её темой является политическая структура этого вымышленного государства или сообщества6.

Ряд особенностей структуры художественной утопии XX века филологи склонны объяснять её близостью фантастике. Л. Сарджент приходит к выводу, что «после 1940 года утопическая художественная литература почти всецело стала частью научной п фантастики» . Не отрицая взаимопроникновения утопии и фантастики, подчеркнем, что для последней характерно смещение художественного акцента с идеи на фабулу, когда автор более всего дорожит занимательностью описываемых событий. Влиянию фантастики современная «Нигдейя» обязана открытием ценности единичного («утопии нелегко было отказаться от общего в пользу единичного. Новое это качество возникло и вызрело исподволь не в самой утопии, а в научной фантастике» ), пластичностью, способностью к рефлексии («принцип сомнения, который образует столь важную сторону фантастики, проникает в утопию»9), занимательностью сюжета, активным героем. Новые черты современной утопии - отражение общей тенденции беллетризации утопической «схемы», подчинения изображения определённой художественной логике, художественной мере.

1 См.: Ковтун Н.В. Утопия соцреализма и гностицизм. К постановке проблемы // Европейские исследования в Сибири: Материалы Всероссийской науч. конф. «Мир и общество в ситуации фронтира: проблемы идентичности». Томск, 2004. Вып. 4. С. 247-265.

2 Morgan A. Nowhere was somewhere: How history makes Utopias and how Utopias make history. Chapel Hill: Univ. N. C. press, 1946. P. 24-25.

3 Шацкий E. Утопия и традиция. С. 21.

4 Петруччани А. Вымысел и поучение // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы /Общ. ред. В.А. Чаликовой. М„ 1991. С. 112.

5 См.: Мортон А. Английская утопия / Ред. В.Ф. Семенова. М., 1956.

6 Negley G., Patrick D. The Quest for Utopia. N. Y., 1952. P. 3.

7 Sargent L. T. Utopias and Dystopias in Science Fiction: 1950-1975 //America as Utopia. N. Y., 1981. P. 347.

8 Чернышёва Т.А. Природа фантастики. С. 319.

9 Кагарлицкий Ю. Что такое фантастика? С. 286.

Историю русской утопии традиционно начинают с XVIII века. В количественном отношении русская литературная утопия уступает западноевропейской. А. Свентоховский писал, что «утопии неравномерно распределились по эпохам и нациям. Больше всего их произвели французы, затем англичане, затем немцы и итальянцы, а у славян можно отыскать только слабые зародыши их»1. Даже в пределах метрополии отечественный читатель более знаком с европейскими образцами этого вида жанра, нежели с литературными утопиями соотечественников, что объясняется специфическим характером национального утопизма, чуждого той картине «порядка и государства», которую А. Фойгт считает наиболее характерной для утопии Запада2. Учитывая серьезное влияние, которое оказывали на формирование отечественного утопического дискурса национальные интеллектуальные традиции, следует отметить смену акцента с «утопического государства» на «утопического человека». Отечественная общественная мысль всегда была обращена к теме человека, его судьбы, предназначения. «Именно человек находился в центре интеллектуальных исканий, а антропологизм был одним из важнейших принципов отечественной утопии»3. Представители русской утопической традиции размышляли более не о структуре, «обустройстве» справедливого государства, но о возможностях и способах «очищения от зла» перед обретением «земного рая». «Тема "спасения человечества" была сквозной для русской философии, русской литературы и русской Утопии»4. Жажда действительного преображения жизни, ее исцеления неизменно владела русским человеком, и, может быть, поэтому так глубоко поразил Россию Маркс (преемник западноевропейских утопистов - Платона, Мора, Кампанеллы и др.), пообещавший не только объяснить мир, но изменить его. Наследники Маркса - большевики - соединили западноевропейский «рациональный» утопизм с отечественной жаждой вселенского преобразования мира.

Русской утопии неизменно «тесно» в рамках конкретного текста, она стремительно «проливается» за известные пределы, сметая привычные критерии оценки. Отечественная «Нигдейя» не всегда оформлялась в самостоятельное произведение, «она нередко была растворена в литературных произведениях других жанров - социальных романах, фантастических рассказах»5, являлась квазиутопией. Отношение к утопии, оценка её перспективности в России и Европе трактовались по-разному: «Запад пестовал и культивировал культуру утопии, не смешивая её с культурой реальности»6. Утопия стояла на страже настоящего, не позволяя нивелировать границу между мечтой и действительностью, одновременно она сдерживала прагматизм, диктат холодного расчёта, что, собственно, и позволило видеть в ней союзницу прогресса. В русской культуре положение прямо противоположное: здесь утопия чаще осознаётся как средство борьбы

См.: Свентоховский А. История утопии. М., 1910. С. 409.

2 См.: Фойгт А. Социальные утопии. СПб., 1906. С. 10.

3 Сиземская Н. Социалистическая утопия как архетип русской мысли // Свободная мысль. 2001. № 8. С. 83.

Там же.

5 Шестаков В.П. Русская литературная утопия: образ будущего // Шестаков В.П. Эсхатология и утопия. Очерки русской философии и культуры. М, 1995. С. 39.

6 Утопия и утопическое мышление. Предис. В.А. Чаликовой. С. 3-4. с прогрессом (Западом), осуществляется как попытка его остановить («Целью жизни будет спасение от культуры»1) - выйти из сферы времени в апокалипсическое царство безвременья2. Это в равной степени характерно и для авангардно-революционных построений первой половины XX века, преодолевающих прогресс его же техническими средствами, и для патриархальных проектов конца столетия, пытающихся обернуть время вспять. Утопизм признаётся одной из неотъемлемых характеристик русской национальной идеи.

Отечественная утопия чужда традиционной экзотике европейской «Нигдейи», рассказывающей о необычайной, сконструированной автором в соответствии с собственным кредо стране. Исключения, когда художник прямо говорит о своей Родине, преображенной фантазией, на Западе немногочисленны. В отечественной традиции, напротив, «с вымышленной страной мы встречаемся весьма редко, чаще всего это всё же Россия, но изменившаяся, похорошевшая, избавившаяся от тех недостатков, которые видит в ней автор»3. Подобная сосредоточенность утопистов на изображении Отечества выдаёт особую, трансцендентную, связь русских писателей с Русским мифом. Пишущий одержим вопросом о причине несчастий, сопровождающих исторический путь Святой Руси, он стремится увязать «концы» и «начала» истории, постичь ее сокровенный смысл. Не случайно главный вопрос утопии - «Что делать?» или просто - «Куды итить?» (для народных утопий). Сохраняя наиболее привлекательные черты своей фантазии (социальные, экономические, политические), художники переделывают жизнь у себя дома, выдвигая всё новые проекты обретения России как Третьего Рима. Идти оказывается некуда: с Запада на Русь пришёл сатана, а на Востоке - басурмане. Идти остаётся внутрь, вглубь, в погоне за удалившейся страной, в подводные чудесные просторы Светлояра, в лежащее за последним пределом Беловодье. Замечание А. Эткинда о специфике русской утопии XX века как «тутопии» (ибо действие происходит в России) сохраняет актуальность для национального утопического дискурса в целом4.

Для отечественной утопии актуально деление на столичное и провинциальное. Национальная мысль гораздо реже «посягала на сельскую территорию», утопии проецируют на столицы, что «свидетельствует о неустойчивости русского городского самоощущения»5. Антиномичность больших городов и окраин воспринимается как свидетельство жестокости политической структуры (прогресса), наиболее очевидной в Петербурге - своеобразном капризе монаршей власти. «Сам химерический дух города,

1 Федоров Н.Ф. Философия общего дела. Т. 1. С. 625.

2 «Самая ужасная тирания никогда не стремилась к такому безусловному задержанию прогресса, как многие утопии, намеревавшиеся стереть всякую тиранию с лица земли» // Свентоховский А. История утопии. С. 410.

Чернышёва Т. Русская утопия. С. 122.

4 См.: Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах. М., 2001. С. 411-415. Определению «тутопии» близка «ентопия» (от греч. «ен» - здесь и «топос» - место) как место, которое существует здесь. См.: Шестаков В.П. Понятие утопии и современные концепции утопического // Вопросы философии. 1972. №2. С. 151-159.

5 Раппопорт А.Г. Утопия и авангард: портрет у Малевича и Филонова // Вопросы философии. 1991. № 11. С. 35. рожденного в титаническом сне державной власти, излучает радиацию видения»1. На Петербург проецирует свою теорию обновления России князь М. М. Щербатов; в Петербурге будущего бродит по «прошпектам» герой утопии «Сон» А. Улыбышева; фантасмагорический город-призрак владеет душами героев произведений Ф. Достоевского, А. Белого, В. Распутина, маркированных через утопический дискурс. Архитектурный облик столиц - магистральный в отечественной художественной традиции, он постоянно перелицовывается, видоизменяется, утопизируется. В соответствии с тем, что русские проекты переустройства мира сосредоточены вокруг «своего», знакомого, дорогого, чисто умозрительные схемы преобразования жизни, её жесткая регламентация здесь редки. Чаще всего речь идёт о частичных измеиеииях существующего порядка. Даже авангардные проекты радикальной переделки Вселенной оставляют за Россией избранную роль - центра мировой революции; против воли самих создателей сохраняют связь с древнейшими архетипами национальной культуры.

Общая неопределённость, размытость традиционных признаков в русских утопиях заставляет и самые образцовые из них («Путешествие в землю Офирскую» М. М. Щербатова; «4338 год» В. Ф. Одоевского) считать «замаскированными под утопический рассказ»2. То, что для европейских утопических произведений стало характерным лишь в современных условиях: невыраженность жанровых критериев, открытость финала, - для отечественной «тутопии» можно считать родовыми чертами. Россия вплоть до XX века не знала социально-политических утопий с непременной детализацией нового государственного устройства. Не стали исключением и революционно-авангардные построения, нацеленные более на отрицание «старого», чем на созидание, структурирование «нового», которое должно само себя чудесным образом объяснить и устроить. В целом русские утопии мало подчинены закону, порядку, нормативности. Их создатели более верят в нравственное преображение общества (общины), чем в его хозяйственно-экономическое или техническое могущество. Тот же утопический социализм уже к 1930-м годам отказывается от недавнего лозунга «Техника решает всё», заменяя его характерным «Кадры решают всё». Пренебрежение детализацией утопических мечтаний лишает русскую утопию и «всеохватности», то есть ни в одной из них нет исчерпывающей характеристики нового общества. Почти в каждом проекте можно отметить некоторое равнодушие, авторскую невнимательность при описании политической структуры вымышленной страны. Исключение, считает Т. Чернышева, составляет разве сочинение князя М. М. Щербатова3.

В классической европейской «Нигдейе» соблюдение морали обеспечивалось незыблемостью закона, юридической нормы, нравственные ценности имели обязательное внешнее обоснование. В русской утопии акценты прямо противоположны: духовно

1 Королев А. Москва и Ершалаим. Фантастическая реальность в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // В мире фантастики. М„ 1989. С. 80.

2 Грачиотти С. Функция утопии в русской литературе второй половины XVIII в. // Славянские культуры и мировой культурный процесс. Минск, 1985. С. 151.

3 Чернышева Т. Русская утопия. С. 124. они всегда связаны с насилием над человеком. Поэтому русский «рай» - это не царство демократии, где закон определяет степень свободы, но пространство волюшки-вольной. То обстоятельство, что нравственные критерии в русской утопии первостепенны, объясняет странное чувство, владеющее многими исследователями, что «хотя в русской литературе прямых утопий наблюдается очень мало, она вся пронизана утопией»1. Отечественный «панутопизм» - результат распространения и утверждения «утопических ценностей» (среди которых С. Грачиотти называет «утопическую совесть», нравственный максимализм) вне рамок самой утопии как литературного текста. Вера в моральное самосовершенствование человека, способного возродить «рай на земле», составляет суть нравственного прогресса, который в России всегда предпочитался техническому. Отсюда европейские утопии, озабоченные улучшением государственной структуры, шли в ногу с развитием цивилизации, а русские проекты, сосредоточенные на совершенствовании личности, стремились прогресс остановить.

Специфика представленного материала, взаимосвязанность утопической проблематики практически со всеми сторонами общественной жизни определили методологическую основу исследования как системный подход к явлениям литературы, предполагающий взаимодействие историко-литературного принципа (намеченного в отношении утопии работами В. П. Шестакова, Б. Ф. Егорова, Т. А. Чернышевой, Э. Араб-Оглы) со структурно-типологическим. Анализ «низовой» (народно-религиозной) линии утопии, существенной в творчестве писателей-традиционалистов, опирается на труды К. В. Чистова по поэтике утопического мотива («Русская народная утопия», 2003).

1 Чернышева Т. Русская утопия. С. 126. См. об этом: Гройс Б. Утопия и обмен. С. 6-105; Есаулов И. Тоталитарность и соборность: два лика русской литературы // Вопросы литературы. 1992. № 1. С. 158-159.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Ковтун, Наталья Вадимовна

428 Заключение

Анализ русской литературной утопии второй половины XX века подтвердил непреходящий интерес современности к утопическому метажанру, что расходится с устоявшимся представлением о конце столетия как времеии антиутопий. Современная утопия изменяется по форме (актуализация «пространственных мифов», «открытость» текста, динамизм, невыраженность метажанровых критериев) и по сути (акцент на внутреннем состоянии героя, психологизм, философичность, эзотерические принципы воздействия на реальность, включение конфликта и страдания в картину грядущего), но неизменно присутствует в сознании человека. Ее актуальность в сегодняшнем мире, уже исчерпавшем сугубо материалистическое понимание личности и истории, остается неизменной. В ситуации мировоззренческого хаоса, сумятицы возрастает ценность известных форм осмысления действительности, подтверждением чему выступает творчество традиционалистов. Утопия становится одним из способов выживания в истории.

Различные утопические проекты переустройства Вселенной имеют свои закономерности развития, особый ритм: в спокойные (без потрясений) периоды истории схемы модернизации общества уходят на периферию сознания и литературы, «распадаются» на отдельные мотивы, образы, детали, растворяются в «быту», но в «смутные времена» утопические проекты «собираются», оказываются в центре художественных произведений, определяют мировоззрение целых поколений. В XX веке утопизм, увлечение мифотворчеством становится отличительной чертой русской национальной истории и культуры, разворачивающейся в контексте апокалипсических пророчеств. Эсхатологизм мировосприятия современности - знак активного вхождения в нее новых версий преобразования общества. Так было в далекие времена раскола XVII—XVIII вв., когда старообрядцы объявили всю Русь царством Антихриста и призвали к поиску богоизбранных, чудом уцелевших от никонианской «ереси» земель1, затем эти же настроения отторжения настоящего и поиска иных путей, образов грядущего повторились на рубеже XIX-XX вв.2 и, наконец, явили себя в 1960-1980-е годы XX столетия, в культуре постмодерна3.

Анализируя эволюцию русской утопической традиции (в ее прогрессистском и патриархальном вариантах), мы отмечаем преемственность в развитии утопических тем, моделей, символов. «Память» метажанра сохранила образный багаж масонских ритуалов, свойственный литературной утопии на момент оформления, и гностическую мифологию, крайне существенную в эпоху авангардных построений начала XX века. Идеи, образы древних гностиков, во многом определившие своеобразие ортодоксальной прозы

1 См.: Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск, 1988. С. 17-99.

2 См.: Исупов К.Г. Петербургская апокалиптика начала XX века // Поэзия русского и украинского авангарда: Сб. научн. ст. Херсон, 1990. С. 32-34.

3 Гришин A.C. Миф об антихристе в русской истории и литературе конца XIX-XX вв. // Антихрист (Из истории отечественной духовности): Антология. М., 1995. С. 400-414. соцреализма, играют существенную роль в утопических проектах традиционалистов (со знаком «минус») и в «игровых» схемах постмодернистов (со знаком «плюс»). Образ дьявола - фармазона в утопических романах В. Личутина отсылает к идеологии франкмасонства - символа западного, прогрессистского бытия, как его понимает художник.

Русская литературная утопия прочитывается ее авторами и оппонентами в непосредственной связи с «русской идеей», воспринимается как сокровенное выражение «загадки русской души». Чтобы доказать истинность «неорелигиозной» идеи коммунизма В. Кочетов в своем творчестве опирается на прогрессистские утопические проекты, созданные К. Циолковским, А. Богдановым, М. Горьким, традиционалисты, напротив, апеллируют к авторитету народных утопических легенд, вобравших в себя исконные национальные ценности. В обоих случаях обращение к утопическим моделям, образам, символике должно засвидетельствовать подлинность, искренность и жизнестойкость собственных проектов преобразования мира художников. Утопия выступает гарантом истины, синонимом действительности. Стремление спасти Вселенную через откровение «русского пути», заговорить историю, лежащее в основании «русского мифа», питает множество утопических мотивов и текстов. Вера в избранничество достигает апогея в сектантском утопизме, составляющем нравственное ядро утопических проектов «деревенщиков»; является крайне существенной в ортодоксальной советской прозе (проект вселенской «Красной Империи» в творчестве В. Кочетова).

Ведущей особенностью современной отечественной утопии, помимо эзотеризма и мессианизма, является радикальный, буквальный характер ее претензий на изменение истории, мира, человека. Граница между текстом и реальностью утрачивается. Интеллектуальные проекты реорганизации бытия, созданные утопистами-классиками, превращаются в непосредственное руководство к действию уже в интерпретации авангарда с его идеей искусства жизнестроения. Изменение утопического ракурса (с теории на практику) потребовало принципиально иной шкалы ценностей, где прежние мораль, сострадание, дружество оказались бы несущественными. Новая эра в истории утопии обозначена именем А. Богданова, провозгласившего идеальным героем русского художественного космоса аморалиста, пролетария, который и представляет богатые возможности для «возделывания» идеей. Человек из венца творения превращается в подсобный материал, что отныне и означает его ценность. Вершину утопической пирамиды занимает Вождь, Великий Шаман, Марсианин, «заброшенный» на «грешную» Землю извне. Идея Утопии приобретает характер экспансии, где в качестве аборигенов выступает русский народ. Для его «просветления» предлагается эзотерический инструментарий, известный из практики мистического масонства. В означенном Богдановым направлении будет двигаться и соцреалистическая утопия, на языке которой мистический багаж прежней утопической традиции переводится в прагматическое русло.

Писатели-традиционалисты для тех же целей преображения, «очищения» Святой Руси предлагают иной путь возвращения к истокам, к нравственным заповедям староверия, апеллируют к евангельским пророчествам, но и в основе их художественных проектов утопия-«реконструкция». И прогрессисты, и наследники «низовой», народной линии утопизма, определяют четкую систему образцов, мистических ритуалов, жестов, поз, следование которым обещает «рай» на земле. Официальная советская литература в качестве образцов предлагает «жития» революционеров, самого Вождя; традиционалисты актуализируют заповеди христианства, идею «соборной» личности, когда жизнь осмысливается по аналогии с канонами юродства. Оба направления утопизма ориентированы на совершенный образ мира и человека (понятых диаметрально противоположно), чье «возделывание» и становится призванием и обязанностью писателя-пророка. Утопический текст-мир, Слово превращаются в мистический инструментарий преображения настоящего. Литература наследует авторитет церкви, текст выстраивается на принципах иконописи, храмового искусства, музея.

Выход «деревенской прозы» в метафизику, обращение к ретроспективному утопизму уже откровенного типа, озадачившие критику конца 1960-1970-х годов, продемонстрировали исчезновение почвы под ними, когда нет уже пространства самореализации, но только «миражное» футурологическое пространство цивилизации. Наиболее рельефно этот переход от крестьянского поля, избы, сада к мистическим куполам Китежа отразился в поздних повестях В. Распутина и романах В. Личутина. Монологизм Солженицына (ранние рассказы), Распутина, Белова - следствие утопичности сознания, однако утопический дискурс не обязательно доминирует в их прозе (сохраняющей принципы реалистической поэтики), а составляет своеобразный «диалогический» подтекст, без которого, однако, это направление понять невозможно. Последовательное, наиболее полное воплощение утопического сознания на уровне художественного текста - креативно-теургическая, мистическая утопия рубежа Х1Х-ХХ веков и соцреализм (при сохранении натуралистических принципов изображения быта). «Полифонизм» Шукшина - признак антиутопического сознания, в творчестве художника зафиксировано появление маргинального героя, намечается выход из пространства патриархальной Утопии в бесконечность истории, грань между текстом и «внетекстовой реальностью» восстанавливается в правах. Литература из орудия «возделывания» мира превращается в средство его искусного художественного отражения.

Современная отечественная утопия следует классическим образцам метажанра в сосредоточенности на «своем», «родном», национальном, в настороженном отношении к «чужой», западной, культуре. Однако внутри прогрессистского и традиционалистского направлений русского утопизма нет единообразия. Богоборческие, богостроительские утопии Богданова, Луначарского, Горького очевидно диссонируют с официальной утопией власти, манифестируемой Лениным; глобальная масоно-просветительская утопия Троцкого объявлена враждебной в период формирования сталинского мифа «счастливого общества». В ортодоксальной советской прозе Троцкий, Зиновьев осознаются по аналогии с нечистой силой, угрожающей коммунистическому «Братству» («Угол падения» В. Кочетова). Соцреалистическая словесность как утопия отнюдь не исчерпывается неогностическими проектами отрицания настоящего, природного мира, но знает варианты утопии как семейной идиллии и дружества (литература середины 1930-х), как коммунального «роя», невольно пародирующего идеальное бытие в доме-коммуне. Патриархальная утопия, представленная в литературе второй половины XX века творчеством «деревенщиков», тоже внутренне неоднородна, здесь выделяются «неоязыческая», «неоевразийская», «неославянофильская» версии в разнообразии авторских вариантов.

В той или иной степени художественные утопии вовлекаются в диалог с утопией абсолютного государства, священной «Красной Империи». В культуре начала XX столетия между различными вариантами утопий (сектанты - революционеры; масоны -революционеры; представители авангарда - революционер) идет напряженный обмен идеями, образами, символикой; к концу 1930-х Утопия власти, обогащенная эмблематикой и ритуалами масонов, идеями древних гностиков, заимствованных в том числе из художественных проектов Серебряного века, и экстремальным опытом воплощения утопий крайних сектантов, провозглашается единственной реальностью. Все формы утопизма (в том числе и художественная утопия) теперь либо обслуживают утопическое государство, либо противостоят ему (утопии Солженицына, диссидентов) и, значит, сохраняют явную или скрытую (на уровне метатекста) зависимость от него. Исключение отчасти составляют утопии сектантов, построенные на принципе ахронности, «бегства» от мира, «неучастия» в таинстве утопической империи. Эта практика изоляционизма позволила писателям-«неопочвенникам» апеллировать к авторитету старообрядчества как выражению «чистоты» и праведности исконной Руси, заповеди которой следует возродить в профанной современности.

Дискредитация тоталитарной Утопии и комплиментарной по отношению к ней литературы начинается с постепенного «размыкания» канона, когда из сферы утопического влияния уходят определенные составляющие человеческого бытия. Во время «оттепели» из границ Утопии выводится частная жизнь; неудача антропологического эксперимента, ставшая очевидной, с одной стороны, ужесточает официальные требования к литературной продукции (отсутствие «преображенной» реальности замещается художественными версиями о ней - произведения «мерцающего соцреализма» 1950-70-х годов), с другой, профанирует их. Утопия трансформируется в антиутопию, канонические романы 1960-70-х годов (Кочетов, Кожевников, Николаева) уже несут в себе элементы непроизвольной самопародии.

Однако и литература «оттепели» не свободна от утопизма. Творчество «молодых» антиутопичио по отношению к ортодоксальному соцреализму, но сохраняет верность утопическим художественным практикам 1920—1930-х годов (искусство-жизнестроение, вера в мистическую силу прогресса, спасительный потенциал машины, человека-теурга, «светлое будущее»). «Редукция» канона следствием имеет появление «полуутопий» -текстов, сочетающих в себе соцреалистические принципы эстетики и новые ценности индивидуалистического сознания, свободы личности. Утопия и антиутопия вступают в сложный, противоречивый «диалог» в «Русском лесе» Л. Леонова, в «Прощай, Гульсары» Ч. Айтматова, в прозе А. Солженицына, В. Гроссмана.

Устойчивость основных направлений русского утопизма приводит к тому, что утопии наслаиваются друг на друга и в зависимости от времени, культурной ситуации проявляются в общественном сознании. Характерные мотивы, образы постоянно мигрируют между различными утопическими моделями (мотивы «рая», теургии Слова, звезды, ложного пути, андрогинности/вампиризма, мистической империи и ее Ангела-Хранителя - Софии, патриархальности, изоляционизма, евразийств), что отчасти объясняет функциональную взаимозаменяемость иконы и плаката, церкви и государства, Христа и Анти-Христа (вампира, фармазона), рая и ада, Софии гностиков и христианской Софии -Богородицы, юрода и «нового человека» в утопических проектах прогрессистов и традиционалистов.

Анализ классических образцов русской литературной утопии с их относительной четкостью структуры, идеологической определенностью позволил выделить несколько типов: масонская, декабристская, просветительская, научно-технократическая, социалистическая, религиозно-нравственная и креативно-теургическая («модернистская») утопии. Современные утопии, отличающиеся размытостью метажанровых критериев, предполагают и более общие типологии (дихотомические); с одной стороны, революционная, прометеевская, прогрессистская утопия, представленная в литературе второй половины XX века поздним соцреализмом; с другой - циклическая, традиционалистская, восходящая к народным мечтам о «золотом веке», «обетованных землях», сохранивших «древлее благочестие».

Жизнестойкость народного утопизма в России, мифологизация утопических легенд в творчестве современных художников - уникальное явление отечественной литературы. Между интеллектуальным и народным утопизмом, как следует из анализа произведений Чаянова, Личутина, нет жесткой границы (и тот и другой стремятся остановить время, свести историю к вечности). Уже с конца XVIII столетия эти направления активно сближаются, достигая практически нерасторжимого единства в мистико-утопических проектах авангарда и первых лет революции. Любопытен в этом отношении художественный путь В. Личутина, превращенный автором в рациональную программу (Путешественник) достижения мистического идеала - Беловодья.

Вбирая древние мифы и легенды, традиционалисты создают собственные литературные проекты переустройства мира, однако с исчезновением веры в идеал происходит «вторичная» мифологизация: сами художественные тексты и их герои становятся мифом, рождаются новые утопические архетипы (автор «Скитальцев» в равной мере опирается на опыт Учителей старообрядчества и на авторитет литературных предшественников, уравнивая их по значению). В текстах Личутина Утопия психологизируется, приобретает «открытость», динамику, сливается с «дорогой», что выводит проблему осмысления метажанра на новый уровень, где более актуален инструментарий, выработанный постмодернистской практикой. В «открытой» утопии всегда сохраняется значение предупреждения, некая «полифоничность» в отражении концепции будущего, что в творчестве отдельных авторов имеет антиутопическое продолжение. Осознавая себя скитальцем, ищущим путь - веру - Беловодье, Личутин вступает в противоречие с миссией пророка-теурга, творца Утопии по собственному сценарию. Утопия внутреннего преображения («бегства») и утопия модернизации («реконструкции») мира по образу Беловодья накладываются друг на друга, вступают в драматический «диалог».

Особенностью литературы второй половины XX века стало оформление утопических романных циклов, части которых объединены единой программой достижения мистического идеала («Красной Империи», Китежа, Беловодья). Метажанровое движение от утопического рассказа, повести к их циклизации обусловлено тенденцией к расширению художественного пространства, где возможно всестороннее осмысление Утопии и утопических концепций. Вместе с тем мы отмечаем и обратную тенденцию в прозе 1990-х: Распутин обращается к малому жанру, который позволяет отразить осколочную, коллажную картину настоящего, уже лишенного гармонизирующего (утопического) начала. Русские авторы довольно сдержанны в описании воплощенного идеала (образ Беловодья дан во фрагменте романа «Скитальцы»; вся соцреалистическая словесность пронизана мистическим устремлением в даль, образы достигнутого, абсолютного счастья здесь редки), их захватывает романтика пути-веры, способы исторического оправдания Утопии и перспектива ее реализации. Акцент с художественного пространства переносится на «положительного» героя (созданного романными средствами): скитальца, юрода - для традиционалистов и «нового», «настоящего человека» - для соцреалистов.

Процесс преодоления утопического дискурса в литературе постмодернизма, как мы показали, далеко не столь однозначен. Развенчанная Утопия соцреализма, скомпрометировавшая сам принцип утопического осмысления мира, привела к смещению и художественных критериев в оценке данного явления. Званию писателя-пророка, теурга, нового Мессии предпочли позицию «еретика», нарушителя «границ», интерпретатора, но не участника утопической мистерии. Однако уже к 1990-м годам энергия деконструкции практически исчерпала себя. Постмодернизм оказался на положении соцреализма, вынужденного апеллировать к утопиям, которые утратили былые привлекательность, силу и значение. Словесность этого времени, определившая свою стратегию как разрушение (деконструкция, демифологизация, травестия) прежних утопических проектов, пришла к самоотрицанию. Областью деконструкции явился и вновь создаваемый авторский текст. Лишившись сакрального измерения, абсолютизируя власть хаоса, Мирового Зла, литература под знаком «пост-» не смогла предложить иные «типы субъективности» (С. Ролл), принципиально новую точку зрения на мир, ибо любые «положительные ценности» (даже обозначенные самим автором) тут же превращаются в объект деконструкции.

Выход из ситуации кризиса постмодернизма (постутопизма) парадоксально связывается с перспективой обретения нового идеала как новой Утопии («демонической», по теории Б. Гройса) или возрождения известных утопических практик (соцреализма, сектантства). В. Курицын, В. Сорокин, И. Кабаков. недвусмысленно высказываются об эстетической самоценности и уникальности соцреализма, ибо манифестация значимости метатекста дает возможность его дальнейших художественных интерпретаций, происходит «вторичная» мифологизация Утопии, рождается новый «игровой» проект «идеального наследия». Демонизация самой природы деконструкции, создание демонической «метаутопии», обозначенные творчеством Вик. Ерофеева, В. Пелевина, отчасти Т. Толстой в романе «Кысь», определена идеей перераспределения сакрального багажа с добра на зло, но без вызова и осуждения, а как следствие исторической эволюции, бифуркации социальной системы, где центр и периферия меняются местами. Зло по достоинству оказывается возможным оценить лишь в период апокалипсического XX столетия - идея, которая представляется вторичной уже по отношению к гностико-утопическим проектам русского модерна начала века и, позже, соцреализма.

Анализ русской утопической традиции позволяет утверждать, что желание освободиться от предшествующего наследия (утопии авангарда, соцреализма), сбросить его «с корабля современности» и мгновенно, «налегке», достигнуть «рая» сменяется ностальгией по культуре, национальной традиции (патриархальная утопия «деревенщиков», интерес современной критики к региональному утопизму). Однако возвращение из вечности во время обнаруживает «нищету» настоящего («игровые» метаутопии постмодернизма), в котором нет места идеалу, рождает новое стремление за грань, к «иному» будущему. Очевидно, что и в ближайший период в литературе эсхатологические настроения, эсхатологическая проблематика будут ее отличительными знаками, а значит будут создаваться и новые утопические версии лучшего завтра. Двойственность отношения к утопии стала следствием не разграничения утопии как художественного текста и «внетекстовой реальности», что привело к абсолютизации, мифологизации и той и другой. Борьба против мифов следствием имеет новый миф. На рубеже 1980-1990-х годов Утопия воспринимается как аналог казарменного коммунизма, и одновременно очевидна ностальгия по идеалу, способному сплотить общество. Эта ситуация отрицания, профанации Утопии и отчетливой «тоски» по ней - одна из констант современной культуры, указывающая на невозможность представить Россию и мир вне утопического горизонта. ф

435

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Ковтун, Наталья Вадимовна, 2005 год

1. Абрамов Ф. О хлебе насущном и хлебе духовном // Наш современник. 1976. -№9.-С. 170-178.

2. Абрамов Ф. Так что же нам делать!? СПб., 1995. - 165 с.

3. Апокрифы древних христиан. Исслед., тексты, коммент. / Ред. А. Ф. Окунев и др.; Авт. пер., исслед. статей, примеч. и коммент. И. С. Свенцицкая, М. К. Трофимова. -М.: Мысль, 1989.-333 с.

4. Астафьев В. Вечерние раздумья. Заключительная глава книги «Последний поклон». Окончание // Новый мир. 1992. - № 3. - С. 6-31.

5. Астафьев В. Собр. соч.: В 4 т. -М.: Молодая гвардия, 1979-1981. Т. 4. 558 с.

6. Белов В. Лад. Очерки о народной эстетике. М.: Молодая гвардия, 1989. - 420 с.

7. Богданов А. А. Всеобщая организационная наука: Тектология: В 2 ч. М., 1913-1922. 2 ч.

8. Богданов (Малиновский) А. А., Лавренев Б. А. Красная звезда. Крушение республики Итль. Послесл. А. Ф. Бритикова, А. Д. Балабухи. -М.: Правда, 1990.-416 с.

9. Булгарин Ф. В. Воспоминания. Отрывки из виденнаго, слышаннаго и испытаннаго в жизни. Издание М. Д. Ольхина: В 6 ч. СПб.: Тип. Эдуарда Праца, 1846. Ч. 1. -XXIV, - 332 с.

10. Булгарин Ф. В. Невероятные небылицы, или Путешествие к средоточию земли // Булгарин Ф. В. Поли. собр. соч. СПб., 1844. Т. 7. С. 17-30.

11. И. Булгарин Ф. В. Правдоподобные небылицы, или Странствие по свету в двадцать девятом веке // Булгарин Ф. В. Поли. собр. соч. СПб., 1843. Т. 6. С. 85-110.

12. Бунин И. А. Окаянные дни. М.: Сов. писатель, 1991. - 147 с.

13. Бэкон Ф. Новая Атлантида. Опыт и наставления нравственные и политические: Пер. 3. Е. Александровой. Ст. и примеч. Ф. А. Коган-Берштейн. 2-е изд. М.: Акад. наук СССР, 1962.-238 с.

14. Вечер в 2217 году: Русская литературная утопия / Сост., авт. предисл. и коммент. В. П. Шестаков. -М.: Прогресс, 1990. 718 с.

15. Вечное солнце: Русская социальная утопия и научная фантастика (вторая половина XIX начало XX в.) / Сост., авт. предисл., справок об авт. и коммент. С. Калмыков. -М.: Мол. гвардия, 1979.-431 с.

16. Виноград Российский, или Описание пострадавших в России за древнецерковное благочестие, написанный Симеоном Дионисиевичем (князем Мышецким). М., 1906. -270 с.

17. Гастев А. Поэзия рабочего удара.-М.: Худож. лит., 1971.-303 с.

18. Гоголь Н. В. Поли. собр. соч.: В 14 т. М.: АН СССР, 1937-1952. Т. 14. - 487 с.

19. Горький М. Вперед и выше, комсомол! // Правда. 1933. 29 октября.

20. Горький М. Собр. соч.: В 30 т. -М.: Гослитиздат, 1949-1956. Т. 12.-468 с.

21. Житие Василия Новаго, написанное Григорием учеником его. И сказание о Преподобной Феодоре, проходившей воздушныя мытарства. СПб., 1885. - 32 с.

22. Житие Прокопия Устюжского, Христа ради юродивого // Жизнеописания достопамятных людей земли русской Х-ХХ вв.: Сб. М., 1992. С. 117-126.

23. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения / Под ред. Н. К. Гудзия. М., 1960. - 479 с.

24. Житие Феодосия Печерского // Памятники литературы Древней Руси. XI начала XII вв.-М., 1978. С. 305-391.

25. Замятин Е. Избр. произведения / Сост. Е. Б. Скоропанова М.: Сов. Россия, 1990. -538 с.

26. Кампанелла Т. Город Солнца: Пер. с латин. и коммент. Ф. А. Петровского. Пер. приложений М. Л. Абрамсон и др. Вступит, ст. В. П. Волгина. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1954.-228 с.

27. Кирпотин В. Советская литература к пятнадцатилетию Октября // Советская литература на новом этапе: Стенограмма I пленума оргкомитета Союза советских писателей, 29 октября 3 ноября. 1932. - М., 1933. С. 31^5.

28. Клюев Н. Соч.: В 2 т. / Под общ. ред. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова. Мюнхен, 1969.2 т.

29. Кожевников В. Знакомьтесь Балуев!: Повесть; Рассказы военных лет. - М.: Высш. шк., 1988.-479 с.

30. Короленко В. Г. Собр. соч.: В 10 т.-М.: Гослитиздат, 1953-1955. Т. 3.-467 с.

31. Кочетов В. Кому отдано сердце. Публицистика. М.: Моск. рабочий, 1970. - 320 с.

32. Кочетов В. Публицистика; Воспоминания современников. Л.: Лениздат,1976.- 295 с.

33. Кочетов В. Собр. соч.: В 6 т. М.: Худож. лит., 1973-1976. 6 т.

34. Кочетов В. Улицы и траншеи. Записки военных лет. М.: Воениздат, 1965. - 358 с.

35. Ксенофонт. Киропедия: Пер. с древпегреч. Изд. подгот. и примеч. В. Г. Борухович, Э. Д. Фролов. М.: Наука, 1977. - 334 с.

36. Кюхельбекер В. К. Разговор с Ф. В. Булгариным // Декабристы: эстетика и критика / Сост. Р. Г. Назарьяп, Л. Г. Фризман. М.: Искусство, 1991. С. 262-271.

37. Лесков Н. С. Собр. соч.: В И т. / Под общ. ред. В. Г. Базанова. М.: Гослитиздат, 1956-1958. Т. 4.-558 с.

38. Летописи русской литературы и древности, издаваемые Н. Тихонравовым. М., 1859. Т. 1. Кн. 1-2.

39. Левшин В. Новейшее путешествие, сочиненное в городе Белеве // Собеседник любителей российского слова. СПб., 1784. Т. 13-16.

40. Личутин В. Долгий отдых: Роман. Повесть. М.: Сов. Россия, 1979. - 398 с.

41. Личутин В. Душа неизъяснимая. Размышления о русском народе. М.: Современник,1989.-495 с.

42. Личутин В. Избранное: Повести, роман. М.: Современник, 1990. - 571 с.

43. Личутин В. Найти свою ноту. // Литературная газета. 1983. 25 марта.

44. Личутин В. От «книги утрат» к «своду обретений» // Наш современник. 1989. -№ 12.-С. 140-145.

45. Личутин В. Раскол: Исторический роман. СПб.: «ЛИО Редактор», 1994. - 286 с.

46. Личутин В. Скитальцы: Роман. М.: Известия, 1988. - 572 с.

47. Личутин В. Семьдесят лет битвы. Размышления о русском. Л.: ЛИО «Редактор»,1990.-91 с.

48. Личутин В. Фармазон: Повести. Роман. -М.: Сов. Россия, 1991. 558 с.

49. Маканин В. Лаз. Повести и рассказы. М.: Вагриус, 1998. - 494 с.

50. Макаренко А. С. Педагогическая поэма. М.: Дет. лит., 1988. - 574 с.

51. Масонство и русская культура / Сост. В. И. Новиков. М.: Искусство, 1996. - 495 с.

52. Мережковский Д. С. Упырь // Странник. 1991. Вып. 2. - С. 70-82.

53. Мерсье Л.-С. Год две тысячи четыреста сороковой: Сон, которого, возможно, и не было: Пер. с франц. А. Л. Андрее; изд. подгот. А. Л. Андрее и П. Р. Заборов; послесл. и примеч. П. Р. Заборова. Л.: Наука, 1977. - 240 с.

54. Можаев Б. Избр. произведения: В 2 т. М., 1982. 2 т.

55. Молитвы утренние, вечерние, ко всякому причастию. СПб.: Изд-во Православной Духовной Академии, 1992. - 315 с.

56. Об антихристе (Библиотека митр. Исидора. № 1596). М., 1858. - 122 с.

57. Огарев Н. П. Избр. социально-политические и философские произведения: В 2 т. / Под. общ. ред. М. Т. Иовчука, Н. Г. Тараканова. М.: Госполитиздат, 1952-1956. Т. 1.-863 с.

58. Одоевский В. Ф. Повести / Сост. В. И. Сахаров. М.: Сов. Россия, 1977. - 446 с.

59. Пахомий. Повесть душеполезна о житии и о жизни преподобного отца нашего Корнилия // Сб. старообрядческих сочинений РОТПБ, Q I, № 101. Л. 175.

60. Первый Всесоюзный съезд советских писателей / 1934 г. (Стенографический отчет) -М.: Худож. лит., 1934. 720 с.

61. Петрушевская Л. По дороге бога Эроса: Повести, рассказы. М.: Олимп, 1993. - 335 с.

62. Платон. Собр. соч.: В 4 т.: Пер. с древнегреч. / Общ. ред. А. Ф. Лосев, В. Ф. Асмус, А. А. Тахо-Годи; Авт. вступит, ст. и ст. в примеч. А. Ф. Лосев; Примеч. А. А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1994. Т. 3. - 654 с.

63. Платонов А. П. Собр. соч.: В 3 т. -М.: Сов. Россия, 1984-1985.3 т.

64. Платонов А. Счастливая Москва // Новый мир. 1991. - № 9. - С. 9-76.

65. Послания Василия Новгородского Феодору Тверскому о рае // Памятники литературы Древней Руси. XIV середина XV в. - М., 1981. С. 43-49.

66. Пришвин М. Дневники, 1914-1917.-М.: Моск. рабочий, 1991.-430 с.

67. Пушкин А. С. Соч.: В 3 т. М.: Худож. лит., 1985-1986. Т. 2. - 527 с.

68. Пьецух В. Заколдованная страна: Повести, рассказы, биографии, эссе. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001. - 540 с.

69. Распутин В. Быть самим собой // Вопросы литературы. 1976. - № 9. - С. 142-150.

70. Распутин В. В одном сибирском городе // Роман-газета. 1995. - № 17. - С. 5-43.

71. Распутин В. Век живи век люби: Рассказы и очерки. - М.: Молодая гвардия, 1982.-285 с.

72. Распутин В. Дочь Ивана, мать Ивана // Наш современник. 2003. - № 11. - С. 3-100.

73. Распутин В. Мой манифест // Аврора. 1997. - № 3/4. - С. 40-47.

74. Распутин В. Пока жива Россия будет жива и русская литература // Литературная Россия. 1997. 4 апреля.

75. Распутин В. Сибирь без романтики//Сибирь. 1983. - № 5. - С.114-118.

76. Распутин В. Сибирь, Сибирь. М.: Молодая гвардия, 1991. - 284 с.

77. Распутин В. Собр. соч.: В 3 т. М.: Молодая гвардия, 1994. 3 т.

78. Распутин В. Что в слове, что за словом? Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1987. -333 с.

79. Русская литературная утопия / Сост., общ. ред., вступит, ст. и коммент. В. П. Шестакова. М.: Изд-во МГУ, 1986.-317 с.

80. Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т. / Гл. ред. С. А. Макашин. М.: Худож. лит., 1965-1975. Т. 8.-614 с.

81. Сказание о чудотворной иконе Божией Матери, именуемой Иверской Вратарицей. Служба и акафист ей. Томск, 1916. - 58 с.

82. Сказание об Индийском царстве // «Изборник»: Сб. произведений литературы древней Руси / Сост. Л. А. Дмитриев, Д. С. Лихачев. М., 1969. С. 362-365.

83. Слова подвижнические аввы Исаака Сириянина. М., 1854. - 526 с.

84. Солженицын А. Бодался теленок с дубом: Очерки литературной жизни. Париж: УМСА-Р11Е88, 1975. - 629 с.

85. Солженицын А. Интервью немецкому еженедельнику «Ди цайт» // Звезда. 1994. -№6.- С. 51-54.

86. Солженицын А. Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни // Звезда. 1994. - № 6. - С. 3-32.

87. Солженицын А. Рассказы. М.: ИНКОМ НВ, 1991.-288 с.

88. Солженицын А. Речь в международной Академии Философии // Звезда. 1994. -№6. -С. 45-49.

89. Сумароков А. Сон «Счастливое общество» // Сумароков А. Полн. собр. всех соч. М., 1787. Т. 9. С. 280-281.

90. Троцкий Jl. Литература и революция. М.: Политиздат, 1991. - 399 с.

91. Троцкий Л. О культуре будущего (из набросков) // Троцкий Л. Соч. Т. XXI. 520 с.

92. Улыбышев А. Д. Сон // Избр. социально-политические и философские произведения декабристов: В 2 т. -М., 1951. Т. 1. С. 286-292.

93. Утопический социализм в России. Хрестоматия / Сост. А. И. Володин. М.: Политиздат, 1985. - 789 с.

94. Федоров И. О познании антихристовой прелести // Материалы для истории раскола • за первое время его существования / Под ред. Н. И. Субботина. М., 1875-1877. Т. 6.1. С. 84-85.

95. Федоров Н. Ф. Соч. / Вступит, ст.; примеч. и сост. С. Г. Семеновой. М.: Мысль, 1982.-711 с.

96. Федоров Н. Ф. Философия общего дела: В 2 т. М., 1913. 2 т.

97. Херасков М. Нума Помпий, или Процветающий Рим // Творения М. Хераскова. М.: В Университетской типографии, 1803. С. 2-162.

98. Хохлов Г. Т. Путешествие уральских казаков в «Беловодское царство» // Записки Императорского Русского Географического Общества по отделению этнографии. СПб., 1903. Т. 28.-112 с.

99. Циолковский К. Э. Живая вселенная / Публ. Т. Н. Желниной // Вопросы философии. -1992.-№6.-С. 135-158.

100. Циолковский К. Э. Любовь к самому себе, или Истинное себялюбие. Калуга, 1928.- 51 с.

101. Циолковский К. Э. Научная этика. Калуга, 1930. - 33 с.

102. Циолковский К. Э. Очерки о Вселенной. М.: Изд-во Пробл. Автоном. ин-та междунар. сотрудничества, 1992.-285 с.

103. Чапыгин А. Белый скит: Рассказы и повести. М.: Современник, 1986. - 523 с.

104. Чаянов А. В. Венецианское зеркало: Повести. М.: Современник, 1989.-235 с.

105. Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч.: В 15т./ Под общ. ред. В. Я. Кирпотина. М.: Гослитиздат, 1939-1950. Т. 11. - 1068 е.; Т. 14. - 897 с.

106. Шукшин В. Собр. соч.: В 5 т. Екатеринбург: Посылторг, 1994. 5 т.

107. Щербатов М. М. Соч.: В 2 т. СПб., 1896-1898. 2 т.

108. Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной и русской церкви: Исторический очерк и Жития сих подвижников благочестия / Сост. священник Иоанн Ковалевский. М., 1902. - 284 с.1. Исследования

109. Аверинцев С. С. Бахтин, смех, христианская культура // Россия. Russia. - 1988. -№6.-С. 119-130.

110. Аверинцев С. С. Поэтика раниевизантийской литературы. М.: Наука, 1977. - 320 с.

111. Агурский М. Великий еретик (Горький как религиозный мыслитель) // Вопросы философии. 1991. - № 8. - С. 54-74.

112. Адрианова В. П. Житие Алексия человека божия в древней русской литературе и народной словесности. Пг., 1917. - 517 с.

113. Акимов В. М. От Блока до Солженицына. Судьбы русской литературы двадцатого века (после 1917 года). СПб.: Санкт-Петербургская гос. академия культуры, 1994. — 164 с.

114. Андреев А. И. Время Шамбалы: Оккультизм, наука и политика в Советской России. -СПб.: Нева; М.: OJIMA-npecc: ОЛМА-пресс образование, 2002. 383 с.

115. Антипенко А. Л. «Мифология богини». По данным «Одиссеи» Гомера. М.: Ладомир, 2002. - 252 с.

116. Антонов В. В. «Воскресенье» Майера и «воскресники» Назарова. Духовные поиски петроградской интеллигенции 1920-х годов // Невский архив. Историко-краеведческий сборник. СПб., 1999. Вып. VI. С. 288-326.

117. Антонов О. И., Казаков А. В. Военная символика Красной Армии в период гражданской войны // Гражданская война в России: Материалы X Всероссийской заочн. науч. конф. СПб., 1998. С. 95-108.

118. Арлазоров М. С. Циолковский. М.: Молодая гвардия, 1962. - 319 с.

119. Артемьева Т. В. Идея истории в России XVIII века // Философский век: Альманах. -СПб.: Санкт-Петербургский Центр истории идей, 1998. Вып. 4. 267 с.

120. Архимандрит Иаков. Нравственная свобода человека в христианстве. М., 1914. -117 с.

121. Архипов А. О происхождении древнерусских хождений // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1973. Вып. 308. С. 103-109.

122. Архитектура и философия. Интервью с Жаком Дерридой // Беседа. Л; Париж. -1986.-С. 45-51.

123. Асеев А. М. Посвятительные ордена: масонство, мартинизм и розенкрейцерство / Публ. Н. А. Богомолова // Литературное обозрение. 1998. - № 2. - С. 30-38.

124. Афанасьев А. Опыт печали и счастья: О прозе В. Личутина // Подъем. 1993. - № 2. -С. 179-185.

125. Афанасьев А. Н. О значении Рода и рожаниц / Архив Ник. Калачова. М., 1855. Кн. 2-й пол. 1.С. 123-142.

126. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. Собр. соч.: В 3 т. М.: Индрик, 1994.3 т.

127. Бадаланова-Покровская Ф. К., Плюханова М. Б. Средневековые исторические формулы (Москва Тырново - Новый Царьград) // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. - Тарту, 1989. Вып. 855. С. 80-94.

128. Балина М. Дискурс времени в соцреализме // Соцреалистический канон: Сб. ст. / Общ. ред. X. Понтера, Е. Добренко. СПб.: Академический проект, 2000. С. 585-595.

129. Балина М. Литература путешествий // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 896-909.

130. Баран X. Поэтика русской литературы начала XX века. М., 1993. - 483 с.

131. Баталов Э. Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. М.: Политиздат, 1989. - 317 с.

132. Баталов Э. Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М.: Наука, 1982. - 336 с.

133. Батюшков Ф. Д. Спор души с телом в памятниках средневековой литературы. СПб., 1891.- 309 с.

134. Баумер Ф. Л. Апокалиптика XX столетия // Вести, истории мировой культуры. -1957.-№2.-С. 33-47.

135. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. - 502 с.

136. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Сов. Россия, 1979. - 318 с.

137. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1990. - 543 с.

138. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества: Сб. избр. тр. М.: Искусство, 1979. -423 с.

139. Беззубов В. И., Карлик Л. С. Художественное пространство в прозе Л. Андреева 1898-1904 // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1979. Вып. 491. С. 59-83.

140. Белая Г. Авангард как богоборчество // Вопросы литературы. 1992. - № 3. - С. 115-124.

141. Белая Г. Перепутье // Вопросы литературы. 1987. - № 12. - С. 75-104.

142. Белая Г. Стилевой регресс: О стилевой ситуации в литературе соцреализма // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 566-567.

143. Белая Г. Художественный мир современной прозы. М.: Наука, 1983. - 191 с.

144. Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 9 т. М.: Худож. лит., 1976-1982. Т. 4. - 654 с.

145. Белов С. В. Достоевский и Платон // Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985. С. 267-273.

146. Белодубровский Е. Б. Рай по Константину Сергеевичу Мережковскому // Философский век: Альманах. СПб.: Санкт-Петербургский Центр истории идей, 2000. Вып. 13. С. 274-278.

147. Белоусов А. Ф. Последние времена // «Aequinox». Сб. памяти о. А. Меня. М., 1991. С. 30-38.

148. Белый А. О Блоке. Воспоминания. Статьи. Дневники. Речи / Сост. А. В. Лавров. М.: Автограф, 1997.-608 с.

149. Бёме Я. Аврора, или Утренняя заря в восхождении. М., 2001. - 384 с.

150. Берберова H. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия // Вопросы литературы. -1990. № 1. - С. 140-197; - № 3. - С. 188-226; - № 4. - С. 158-236; - № 5. -С. 143-192;- №6. -С. 165-181; -№ 7. - С. 176-201.

151. Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и распределения власти в литературе. М.: Новое лит. обозрение, 2000. - 352 с.

152. Бердяев Н. Душа России. М., 1990. - 29 с.

153. Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. - 220 с.

154. Бердяев Н. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья: В 2 т. М.: Искусство, 1994. Т. 2. С. 204-285.

155. Бердяев Н. Собр. соч.: В 3 т. Париж: YMCA-PRESS, 1989-1991.3 т.

156. Бережков В. И. Искушения чекиста Бокия: Вечный революционер. СПб.: ГИОРД, 1999.-67 с.

157. Берман Б. И. Читатель жития (Агиографический канон русского средневековья и традиция его восприятия) // Художественный язык средневековья: Сб. ст. М., 1982. С. 159-183.

158. Беседа Виктора Куллэ с Юрием Мамлеевым и Сергеем Рябовым. Vnio Mística // Литературное обозрение. 1998. - № 2. - С. 68-74.

159. Бессонов П. А. Калеки перехожие: Сб. стихов и исследование. М., 1861-1864. Вып. I-VI.

160. Благой Д. Д. Литература и действительность. Вопросы теории и истории литературы. М.: Гослитиздат, 1959. - 515 с.

161. Богданов А. Вопросы социализма: Работы разных лет. М.: Политиздат, 1990. -477 с.

162. Богданов А. Элементы пролетарской культуры в развитии рабочего класса. М., 1920.- 104 с.

163. Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм: Исследования и материалы. М.: Новое лит. обозрение, 2000. - 550 с.

164. Богомолов Н. А. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Разыскания. Томск: Водолей, 1999. - 640 с.

165. Бойм С. «За хороший вкус надо бороться!»: соцреализм и китч // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 87-103.

166. Болховитинов H. Н. Становление русско-американских отношений. 1775-1815. М.: Наука, 1966. - 639 с.

167. Большакова А. О вечно-девичьем в женской душе // Литературная учеба. 2002. -№ 1.-С. 45-51.

168. Большакова А. Феномен «деревенской прозы» // История советской литературы: Новый взгляд: В 2 ч. М., 1990. Ч. 2. С. 136-148.

169. Болыыев А. О. Трактовка исторического прогресса в повести В. Распутина «Прощание с Матерой» (В. Распутин и К. Леонтьев) // Литературный процесс: традиции и новаторство: Межвуз. сб. науч. тр. Архангельск, 1992. С. 192-200.

170. Бондаренко В. Не оскудеет родовая память // Знамя. 1980. - № 6. - С. 246-249.

171. Бондаренко В. Пространство души: Заметки о творчестве Владимира Личутина // Москва. 1988. - № 5. - С. 187-194.

172. Бонч-Бруевич В. В. И. Ленин об устном народном творчестве // Советская этнография. 1954,-№4.-С. 110-120.

173. Боровой А. А. Современное масонство на Западе. М.: Задруга, 1922. - 55 с.

174. Бочаров А. Свойство, а не жупел // Вопросы литературы. 1977. - № 5. - С. 65-108.

175. Бочаров А. Экзаменует жизнь // Новый мир. 1982. - № 8. - С. 226-245.

176. Бочаров С. Г. О художественных мирах: Сервантес, Пушкин, Баратынский, Гоголь, Достоевский, Толстой, Платонов. М.: Сов. Россия, 1985. - 296 с.

177. Бражин И. В белой горнице // Аврора. 1974. - № 12. - С. 78-81.

178. Брачев В. С. Масоны. Мистики и богоискатели в России. XX век. СПб.: Стомма, 2003.-312 с.

179. Брачев В. С. Религиозно-мистические кружки и ордена в России, первая треть XX века. СПб.: Нестор, 1997. - 153 с.

180. Брещинский Д. Н. Житие Корнилия Выговского как литературный памятник и его литературные связи на Выгу // ТОДРЛ. Л., 1979. T. XXXIII. С. 136-142.

181. Бродский Н. География зла // Литературное обозрение. 1999. - № 1. - С. 3-5.

182. Букаты Е. М. Поэтика художественного пространства в прозе В. П. Астафьева («Последний поклон», «Царь-рыба», «Прокляты и убиты»): Автореф. дис. .канд. филол. наук. Томск, 2002. - 26 с.

183. Буланин Д. М. О некоторых принципах работы древнерусских писателей // ТОДРЛ. Л., 1983. T. XXXVII. С. 3-14.

184. Булгаков С. Н. Два Града. Исследования о природе общественных идеалов: В 2 т. М.: Путь, 1911. Т. 1.-303 с.

185. Булгаков С. Н. Икона и иконопочитание: Догматический очерк. М.: Крутицкое патриаршее подворье «Русский путь», 1996. - 158 с.

186. Булгаков С. Н. На пиру богов. Pro и contra. Современные диалоги // Вехи. Из глубины / Сост. А. А. Яковлев. М.: Правда, 1991. С. 290-353.

187. Булгаков С. Н. О богочеловечестве: В 3 ч. Париж: YMCA PRESS, 1933-1945. Ч. 1: Агнец Божий. - 468 с.

188. Булгаков С. Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М., 1917. - 414 с.

189. Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства: В 2 ч. / Соч. Ф. Буслаева СПб.: Д. Е. Кожевников, 1861. 2 т.

190. Буслаев Ф. И. О литературе: Исследования. Статьи. М., 1990. - 511 с.

191. Буслаев Ф. И. Сочинения по археологии и истории искусств: В 3 т. СПб.: Отд. рус. яз. и словесности Имп. Акад. наук, 1908-1930. 3 т.

192. Бычков В. В. Русская средневековая эстетика XI-XVII века. М.: Мысль, 1992. -638 с.

193. Бычков В. В. 2000 лет христианской культуры sub specie aesthetica: В 2 т. M.; СПб.: Университетская кн., 1999. Т. 2: Славянский мир. Древняя Русь. Россия. - 575 с.

194. Бычков В. В. Эстетическое сознание Древней Руси. М.: Знание, 1988. - 64 с.

195. Вагеманс Э. К истории русской политической мысли: M. М. Щербатов и его «Путешествие в землю Офирскую» // Русская литература. 1989. - № 4. - С. 107-119.

196. Вагеманс Э. Утопия о постбольшевистской России. Фантастический роман П. Н. Краснова // Slavica Gandensia. 1990. - № 17. - С. 139-152.

197. Вайскопф М., Толстая Е. Москва под ударом, или Сатана на Тверской. «Мастер и Маргарита» и предыстория мифопоэтического «московского» текста // Литературное обозрение. 1994. - № 3/4. - С. 87-90.

198. Васильев В. Дебют прозаика // Литературная Россия. 1974. № 28.

199. Васильев В. Национальная трагедия: утопия и реальность. Роман Андрея Платонова «Чевенгур» в контексте его времени // Наш современник. 1989. - № 3. - С. 172-182.

200. Васютинский А. М. Французское масонство в XVIII веке // Тайные ордена: Масоны / Сост. А. Н. Гопачепко. Ростов н/Д: Феникс, 1997. С. 48-80.

201. Велецкая H.H. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978.-239 с.

202. Веленгурин Н. Всеволод Кочетов. М.: Сов. Россия, 1970. - 119 с.

203. Венера в мехах. Л. фон Захер-Мазох. Венера в мехах. Ж. Делез. Представление Захер-Мазоха. 3. Фрейд. Работы о мазохизме: Пер. с нем. и франц. М.: РИК «Культура», 1992.-380 с.

204. Вернадский Г. В. Русское масонство въ царствоваше Екатерины II. Пг.: Тип. Акц. о-ва тип. дьла въ Петроградь, 1917. - XXIV, 285 с.

205. Веселовский А. Н. Из лекции по истории эпоса // Историческая поэтика. Л., 1940. С. 446-493.

206. Веселовский А. Н. Калики перехожие и богомильские странники. I-III // Весник Европы. 1872. - С. 682-723.

207. Веселовский А. Н. Опыты по истории развития христианской легенды // Журнал министерства народного просвещения. T. XXXIII. СПб., 1876. - № 2. - С. 241-288.

208. Веселовский А. Н. Разыскания в области русского духовного стиха. I-II. Св. Георгий в легенде, песне и обряде // Сб. отд. рус. яз. и словесности Имп. Акад. наук. СПб., 1879. С. 4-27.

209. Веселовский А. Н. Разыскания в области русского духовного стиха. X. Западные легенды о древе креста и слово Григория о трех крестных древах // Сб. отд. рус. яз. и словесности Имп. Акад. наук. СПб., Т. 32. № 4. 1883. С. 5-32.

210. Ветловская В. Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л.: Наука, 1977. - 199 с.

211. Виноградов Г. Смерть и загробная жизнь в воззрениях русского старожилого населения Сибири // Сб. тр. проф. и препод. Иркутск, гос. ун-та. Иркутск, 1923. Вып. V. С. 261-345.

212. Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство. М.: АН СССР, 1954. - 266 с.

213. Войс И. Мужайтесь, братья! // Место печати. 1997. - № 10. - С. 12-19.

214. Волкова Т. Стилистическая и функциональная характеристика беса в древнерусской литературе (на материале Киево-Печерского патерика) // Материалы XXVI науч. студ. конф. -Тарту. 1971. С. 19-20.

215. Володин А. И. Утопия и история: некоторые проблемы изучения домарксистского социализма. М.: Политиздат, 1976.-271 с.

216. Галимов Ш. Правда характеров // Север. 1978. - № 2. - С. 114-120.

217. Гальцева Р. А. Очерки русской утопической мысли XX века (Бердяев, Шестов, Флоренский).-М.: Наука, 1992.-215 с.

218. Гальцева Р., Роднянская И. Помеха человек. Опыт века в зеркале антиутопий // Новый мир. - 1988. - № 12. - С. 217-230.

219. Гачев Г. Национальные образы мира: Общие вопросы. Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский. М., 1988. - 445 с.

220. Геллер Л. Эстетические категории и их место в соцреализме ждановской эпохи // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 434-448.

221. Геллер Л., Нике М. Утопия в России: Пер. с фр. И. В. Булатовского. СПб.: Гиперион, 2003.-312 с.

222. Геллер М. Я. Андрей Платонов в поисках счастья. М.: МИК, 1999.-428 с.

223. Генис А. Расследования: Два. М.: Подкова, ЭКСМО, 2002. - 492 с.

224. Герасимова Н. М. Художественное своеобразие «Жития» протопопа Аввакума: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Л., 1986. - 24 с.

225. Гиббенет Н. Историческое исследование дела патриарха Никона: В 2 ч. СПб., 1884. Ч. 2.-1124 с.

226. Гинзбург Л. О старом и новом: Статьи и очерки. Л., 1982. - 423 с.

227. Гиппиус В. В. От Пушкина до Блока. М.; Л., 1966. - 347 с.

228. Головачева А. Мечта о фонтанах необыкновенных и рассказ Чехова «Невеста» // Вопросы литературы. 2000. - № 5. - С. 168-180.

229. Головин Е. Франсуа Рабле: алхимический вояж к Дионису // Литературное обозрение. 1994. - № 3/4. - С. 27-34.

230. Голомшток И. Соцреализм и изобразительное искусство // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 134-146.

231. Гольденберг А. X. Житийная традиция в «Мертвых душах» // Литературная учеба. -1982.-№3.-С. 155-162.

232. Гольденберг А. X. Образ «земного рая» в «Мертвых душах» // Сюжет и время: Сб. науч. тр. К 70-летию Г. В. Красного. Коломна, 1991. С. 100-104.

233. Гольденберг А. X. Фольклорные превращения в поэтике Гоголя // Русская литература и фольклорная традиция. Волгоград, 1983. С. 53-63.

234. Гольдштейн А. Расставание с нарциссом. Опыты поминальной риторики. М.: Новое лит. обозрение, 1997. - 445 с.

235. Гончаров С. А. Мифологическая образность литературной утопии // Литература и фольклор. Вопросы поэтики: Межвузовский сб. науч. тр. Волгоград, 1990. С. 39-48.

236. Гончаров С. А. О жанровом своеобразии второго тома «Мертвых душ» Н. В. Гоголя // Жанр и композиция литературного произведения. Петрозаводск, 1988. С. 32-44.

237. Горичева Т. М. Православие и постмодернизм. Л.: ЛГУ, 1991. - 63 с.

238. Горячева М. О. Проблемы пространства в художественном мире А. Чехова: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1992. - 25 с.

239. Грачиотти С. Функция утопии в русской литературе второй половины XVIII в. // Славянские культуры и мировой культурный процесс. Минск, 1985. С. 150-158.

240. Гриб В. Учение Винкельмана о красоте //Литературнвй критик. -1934. № 11. - С. 65-69.

241. Гришин А. С. Миф об антихристе в русской истории и литературе конца XIX-XX вв. // Антихрист (Из истории отечественной духовности): Антология. М.: Высш. шк., 1995. С. 400-414.

242. Гройс Б. Утопия и обмен. Стиль Сталин. О новом. М.: Изд-во «Знак», 1993. - 375 с.

243. Громов М. Н. Образ Софии Премудрости в культуре Древней Руси // Отечественная общественная мысль эпохи Средневековья. Историко-философские очерки: Сб. науч. тр.-Киев, 1988. С. 114-119.

244. Гумилев Л., Панченко А. Чтобы свеча не погасла. Диалог. Л.: Сов. писатель, 1990.- 128 с.

245. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972.-318 с.

246. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М.: Искусство, 1981.-359 с.

247. Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма / Отв. ред. Н. Н. Покровский. Новосибирск: Наука, 1988. - 186 с.

248. Гурьянова Н. С. Старообрядческие сочинения XIX века о Петре I антихристе // Сибирское источниковедение и археология. - Новосибирск, 1980. С. 136-154.

249. Гусев В. Е. «Житие» протопопа Аввакума произведение демократической литературы XVII века // ТОДРЛ. - Л., 1958. Т. XIV. С. 380-385.

250. Гусев В. И. Чехов и стилевые поиски современной советской прозы // В творческой лаборатории Чехова: Сб. ст. М.: Наука, 1974. С. 354-366.

251. Понтер X. Архетипы советской культуры // Соцреалистический канон. С. 743-784,

252. Понтер X. Жанровые проблемы утопии и «Чевенгур» А. Платонова // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы: Пер. с различных яз./ Сост., общ. ред. и предисл. В. А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1991. С. 252-276.

253. Гюнтер X. Железная гармония (Государство как тотальное произведение искусства) // Вопросы литературы. 1992. - № 1. - С. 27-41.

254. Гюнтер X. Жизненные фазы соцреалистического канона // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 281-288.

255. Гюнтер X. Соцреализм и утопическое мышление // Соцреалистический канон. -СПб., 2000. С. 41-48.

256. Гюнтер X. «Сталинские соколы» (анализ мифа 30-х годов) // Вопросы литературы. -1991.-№ 1/2.-С. 122-144.

257. Гюнтер X. Тоталитарное государство как синтез искусства // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 7-15.

258. Гюнтер X. Художественный авангард и социалистический реализм // Вопросы литературы. 1992. - № 3. - С. 161-175

259. Давыдов Ю. Н. Современность под знаком «пост-» // Континент. М.; Париж. -1989.-С. 301-317.

260. Давыдов Ю. Н. Этика любви и метафизика своеволия: Проблемы нравственной философии. М.: Молодая гвардия, 1982. - 287 с.

261. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М.: Гослитиздат, 1935. Т. 3.-704 с.

262. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. - 574 с.

263. Дебагорий-Мокриевич В. К. Автобиография // Деятели СССР и революционного движения в России: Энциклопедический словарь Гранат. М., 1989. С. 57-105.

264. Дедков И. На вечном празднике жизни // Вопросы литературы. -1977. № 6. - С. 40-82.

265. Дедков И. Продленный свет // Новый мир. 1984. - № 7. - С. 243-255.

266. Дементьев В. Олонецкий ведун // Исповедь земли. М., 1980. С. 65-78.

267. Дзюбинская Н. Живая вода// Литературная Россия. 1981. 30 октября.

268. Дмитриев Л. А. Жанр северно-русских житий // ТОДРЛ. Л., 1972. Т. XXVII. С. 181-203.

269. Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы ХШ-ХУП вв. Л., 1973. - 303 с.

270. Дмитриева Н. А. Опыт самосознания // Образ человека и индивидуальность художника в западном искусстве XX в. М., 1984. С. 10-28.

271. Дмитриева Р. П. «Слово о сотворении жития началник соловецких Зосимы и Савватия» Досифея // Русская и армянская средневековые литературы: Сб. ст. -Л., 1982. С. 123-137.

272. Добренко Е. Функции и категории соцреалистической критики: поздний сталинизм // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 390-433.

273. Дойчер И. Троцкий в изгнании: Пер. с англ. М.: Политиздат, 1991. - 588 с.

274. Долин А. Пути Достоевского. Л., 1924. - 283 с.

275. Дорягин Г. Никон на Севере // Север. 1993. - № 1. - С. 126-133.

276. Друбек-Майер Н. Россия «пустота в кишках мира»: «Счастливая Москва» (1932-1936) А. Платонова как аллегория // Новое литературное обозрение. - 1994. -№9.-С. 251-268.

277. Дужина Н. И. Андрей Платонов: поход на Тайны // Литературное обозрение. 1998. -№ 2. - С. 47-54.

278. Дугин Л. Русская Вещь. Очерки национальной философии: В 2 т. М.: Арктогея-центр, 2001. Т. 1.-624 с.

279. Душечкина Е. Анализ речевого поведения в «Житии» протопопа Аввакума // Материалы XXII науч. студ. конф. Тарту, 1967. С. 38-42.

280. Душечкина Е. Мировоззрение Аввакума идеолога и вождя старообрядчества // Рус. филолог.: Сб. науч. студ. работ. - Тарту, 1967. Вып. II. С. 5-20.

281. Душечкина Е. Организация речевого материала в «Житии» Михаила Клопского // Материалы XXVI науч. студ. конф. Тарту, 1971. С. 14-17.

282. Дюжев 10. Живая душа народа. Тема деревни в русской современной литературе Севера. Петрозаводск, 1983. - 207 с.

283. Дюжев Ю. Когда душа горит//Север.- 1984.-№ 10.-С. 107-112.

284. Евлампиев И. И. Метафизическое измерение «русской идеи» (П. Чаадаев,

285. B. Одоевский, А. Хомяков) // Филосовский век: Альманах. СПб., 1998. Вып.5: Идея истории в российском просвещении. Сб. ст. / Отв. ред. Т. В. Артемьева, М. И. Микешин. С. 21-53.

286. Евсюков В. Человек и Левиафан. Утопия и антиутопия в свете реальности // Дальний Восток.- 1990.-№5.-С. 151-159.

287. Егоров Б. Ф. Жанр антиутопии у О. И. Сенковского на фоне русских утопий 1820-1830-х гг. // Феномен русской классики: Сб. ст. / Отв. ред. Ф. 3. Канунова -Томск: ТГУ, 2004. С. 222-227.

288. Егоров Б. Ф. Об особенностях русских социальных утопий 1840-х годов // Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985. С. 257-260.

289. Елизаренкова Т. Я., Топоров В. Н. Мифологические представления о грибах в связи с гипотезой о первоначальном характере сомы // IV Летняя школа по вторичным моделирующим системам: Тез. докл. Тарту, 1970. С. 40-46.

290. Ершов Л. Ф. История русской советской литературы. М.: Высш. шк., 1982. - 343 с.

291. Есаулов И. Генеалогия авангарда // Вопросы литературы. -1992. № 3. - С. 176-186.

292. Есаулов И. Жертва и жертвенность в повести М. Горького «Мать» // Вопросы литературы. 1998. - № 6. - С. 54-66.

293. Есаулов И. Соцреализм и религиозное сознание // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 49-55.

294. Есаулов И. Тоталитарность и соборность: два лика русской литературы // Вопросы литературы. 1992. - № 1. - С. 148-170.

295. Ефимов И. «Юноша» Хлебников и «взрослый» Платонов // Звезда. 1993. - № 12.1. C. 185-189.

296. Ефимов Н. И. Русь новый Израиль: Теократическая идеология современного православия в допетровской письменности: Из этюдов по истории русского церковно-политического сознания. Вып. 1. - Казань, 1912. - 50 с.

297. Женщина в мифах и легендах. Энциклопедический словарь. Ташкент, 1992. - 303 с.

298. Живов В. М. Маргинальная культура и рождение интеллигенции // ПоАдгсротоу. К 70-летию Владимира Николаевича Топорова. М., 1998. С. 955-975.

299. Живов В. М. Первые русские литературные биографии как социальное явление -Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков // Новое литературное обозрение. 1997. -№ 25. - С. 50-69.

300. Жиров Н. Ф. Атлантида. Основные проблемы атлантологии. М.: Мысль, 1964. -431 с.

301. Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука, 1994. - 428 с.

302. Журавель О. Д. Сюжет о договоре человека с дьяволом в древнерусской литературе / Отв. ред. Е. К. Ромодановская. Новосибирск: Науч.-изд. центр «Сиб. хронограф», 1996.-234 с.

303. Журавлёва А. И. Русская классика как национальная мифология // Проблемы литературных жанров: Материалы IX Междунар. науч. конф. 8-10 декабря. 1998: В 2 ч.-Томск: ТГУ, 1999. Ч. 1. С. 11-14.

304. Залыгин С. Литературные заботы. М.: Сов. Россия, 1982. - 459 с.

305. Замойский Л. Масонство и глобализм. Невидимая империя. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.-383 с.

306. Зверев А. Зеркала антиутопий // Антиутопии XX века. М., 1989. С. 332-345.

307. Зеленая лампа. Беседа IV: Русская интеллигенция как духовный орден // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья: В 2 т. М.: Искусство, 1994. Т. 1. С. 293-305.

308. Зернов Н. М. Русское религиозное возрождение XX века: Пер. с англ., 2-е изд. -Париж: УМСА-РНЕББ, 1991.-368 с.

309. Зозуля А. Изображение ада и рая в некоторых древнерусских текстах (на материале апокрифических и ранних еретических текстов) // Рус. филолог.: Сб. науч. студ. работ. Тарту, 1971. Вып. 3. С. 14-25.

310. Золотоносов М. Ложное солнце. «Чевенгур» и «Котлован» в контексте советской культуры 1920-х годов // Вопросы литературы. 1994. - № 5. - С. 3-43.

311. Ивакин Г. Ю. Священный дуб языческих славян // Советская этнография. 1979. -№2.-С. 106-115.

312. Иванов В. В. Юродский жест в поэтике Достоевского // Русская литература и культура нового времени. СПб., 1994. С. 108-133.

313. Иванов В. Ф. От Петра I до наших дней. Харбин, 1934.

314. Иванов Вяч. Достоевский и роман трагедия // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли. М., 1990. С. 164-192.

315. Иванова JI. К проблеме реальной и метафорической дороги в системе поэтики Гоголя // Материалы XXVII науч. студ. конф. Тарту, 1972. С. 121-123.

316. Иванова Н. Б. Точка зрения: О прозе последних лет. М.: Сов. писатель, 1988. - 420 с.

317. Иверская икона Божией Матери и Иверский Валдайский монастырь. М.,1898. - 23 с.322. .Из русской думы: В 2 т. / Сост. Ю. Селиверстов. М.: Роман-газета, 1995. Т. 1. -256 с.

318. Изборник Киевский (Тимофею Дмитриевичу Флоринскому посвящают друзья и ученики). Киев: Тип. Т. Г. Мейнандера, П. А. Барского, И. И. Чоколова и Киево-Печерской лавры, 1904. - 356 с.

319. Ильин И. А. Для русских: Избранное. Смоленск: Посох, 1995. - 416 с.

320. Ильин И. А. Одинокий художник: Статьи, речи, лекции / Сост. В. И. Белов. М.: Искусство, 1993. - 347 с.

321. Ильин И. А. Что нам делать? // Русская идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья: В 2 т. М.: Искусство, Т. 1. С. 424-428.

322. История русского искусства / Под общ. ред. акад. И. Э. Грабаря: В 13 т. М.: АН СССР, 1953-1964. Т. 8. - 670 с.

323. История русской литературы: В 4 т. Л.: Наука, 1980-1983. Т. 3: Расцвет реализма / Ред. Ф. Я. Прийма, Н. И. Пруцков. - 876 с.

324. Исупов К. Г. Петербургская Апокалиптика начала XX века // Поэзия русского и украинского авангарда: Сб. науч. ст. Херсон, 1990. С. 32-34.

325. Исупов К. Г. Русская эстетика истории. СПб.: Изд-во ВГК, 1992. - 156 с.

326. Йонас Г. Гностицизм (Гностическая религия). СПб., 1998. - 352 с.

327. Кагарлицкий Ю. И. Что такое фантастика? М.: Худож. лит., 1974. - 349 с.

328. Казаркин А. П. Писательская критика XX века: Типы и жанры // Проблемы литературных жанров: Материалы X Междунар. науч. конф.: В 2 ч. Томск, 2002. Ч. 2. С. 3-9.

329. Казаркин А. П. Проза Сибири в XX веке // Сибирь в контексте мировой культуры. Опыт самоописания: Коллективная монография. Томск, 2003. С. 97-119.

330. Казаркин А. П. Русская литература и философия Серебряного века. Томск, 2001. - 54 с.

331. Кайсаров А. С., Глинка Г. А., Рыбаков Б. А. Мифы древних славян. Велесова книга / Сост. А. И. Баженова, В. И. Вардин. Саратов, 1993. - 320 с.

332. Кантор В. «Принцип христианского реализма», или Против утопического своеволия // Вопросы литературы. 1998. - № 6. - С. 129-153.

333. Кантор В. Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). М.: РОССПЭН, 2001. - 701 с.

334. Каптерев Н. Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович: В 2 т. Сергиев Посад, 1909-1912. 2 т.

335. Каргополов Н. А., Меднис H. Е. Оппозиция «жизнь житие» в романе Лескова «Соборяне» // Литература Древней Руси: Сб. науч. тр. - М., 1981. С. 139-148.

336. Карлова О. A. MIPHOS SAPIENS МИФ РАЗУМНЫЙ. - М.: Академия поэзии, 2001. -206 с.

337. Карлтон Г. На похоронах живых: теория «живого человека» и формирование героя в раннем соцреализме // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 339-351.

338. Карху Э. Г. Финская лирика XX века. Петрозаводск: Карелия, 1984. - 319 с.

339. Касаткина Т. А. Фантазия на тему биографии Ф. М. Достоевского // Достоевский и современность: Материалы X Междунар. старорусских чтений. Старая Русса, 1996. С. 57-65.

340. Кацис Л. Русская эсхатология и русская литература. М.: ОГИ., 2000. - 655 с.

341. Кедров К. «Уход» и «воскресение» героев Толстого // В мире Толстого: Сб. ст. М., 1978. С.248-274.

342. Кедров К. Фольклорно-мифологические мотивы в творчестве Н. С. Лескова // В мире Лескова: Сб. ст. -М.: Сов. писатель, 1983. С. 58-73.

343. Кирвель Ч. С. Парадоксы утопического сознания // Философский век: Альманах. -СПб., 2000. Вып. 13: Российская утопия эпохи Просвещения и традиции мирового утопизма. С. 84-94.

344. Кириллов И. Третий Рим. Очерки исторического развития идеи русского мессианизма. М., 1914. - 100 с.

345. Кларк К. Положительный герой как вербальная икона // Соцреалистический канон. -СПб., 2000. С. 569-587.

346. Кларк К. Советский роман: история как ритуал: Пер. с англ. / Под ред. М. А. Литовской. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002. - 262 с.

347. Кларк К. Соцреализм и сакрализация пространства // Соцреалистический канон. -СПб., 2000. С. 119-128.

348. Кларк К. Сталинский миф о «Великой семье» // Вопросы литературы. 1992. - № 1. -С. 72-95.

349. Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. Период феодализма. М: Наука, 1977.-335 с.

350. КлиткоА. На севере русском. //Наш современник. -1976. -№ 10.-С. 185-189.

351. Клитко А. Падение духа и земные материи // Сибирские огни. 1983. - № 6. -С. 115-121.

352. Ключевский В. О. Воспитание декабристов // Ключевский В. О. Полн. собр. соч. М., 1956-1958. Т. 5. С. 242-244.

353. Ковтун Н. В. Антиутопические мотивы в раннем творчестве Е. Замятина // Вести. Красноярского гос. ун-та. 2002. № 2. С. 120-124.

354. Ковтун Н. В. Идеи и образы гностической мифологии в контексте Утопии соцреализма // Вестн. ТГУ: Бюллетень оперативной научной информации. 2003. № 16. Декабрь. С. 69-88.

355. Ковтун Н. В. Интеллигенция и масонство в утопическом дискурсе // Интеллигенция в процессе поиска Россией будущего: Материалы Междунар. науч. конф. Улан-Удэ. 26-27 июня 2003 г.: В 3 ч. Улан-Удэ, 2003. Ч.З. С. 97-114.

356. Ковтун Н. В. Легенды о «далеких землях» и повесть В. Распутина «Прощание с Матерой» // Проблемы литературных жанров: Материалы X Междунар. науч. конф.: В 2 ч. Томск, 2002. Ч. 2: Русская литература XX века. С. 199-205.

357. Ковтун Н. В. На лезвии Утопии. Антиутопические мотивы в рассказах В. Шукшина // Актуальные проблемы развития русской и зарубежной литературы: Сб. науч. ст. -Красноярск: КГУ, 2004. С. 57-69.

358. Ковтун Н. В. Проблема утопии в творчестве А. Солженицына // Вестн. Красноярской гос. архитектурно-строительной академии: Сб. науч. тр. 2002. Вып. 5. С. 182-191.

359. Ковтун Н. В. Роман В. Ф. Одоевского «4338 год» и традиции интеллектуальной утопии в России // Известия ТПУ. 2004. Т. 307. № 5. С. 179-184.

360. Ковтун Н. В. Социокультурный миф в современной прозе. Творчество В. Личутина: Монография. Красноярск: КГТУ, 2002. - 164 с.

361. Ковтун Н. В. Утопические мотивы в традиционной прозе // Вестн. ТГУ: Бюллетень оперативной научной информации. 2003. № 16. Декабрь. С. 88-128.

362. Ковтун Н. Утопическое творчество А. А. Богданова в контексте религиозно-мистических исканий начала века // Вестн. ТГУ: Бюллетень оперативной научной информации. 2003. № 16. Декабрь. С. 46-69.

363. Ковтун Н. Утопия «сада» Чаянова в контексте советской литературы (1920-1950-е годы) // Вестн. Красноярского гос. ун-та. 2004. № 6. С. 196-203.

364. Ковтун Н. В. Утопия соцреализма и гностицизм. К постановке проблемы // Европейские исследования в Сибири: Материалы Всерос. науч. конф. «Мир и общество в ситуации фронтира: проблемы идентичности». Томск: ТГУ, 2004. Вып. 4. С. 247-265.

365. Ковтун Н. В. Юродивый как «герой нашего времени»: творческие искания В. Г. Распутина в контексте эпохи // Сибирский текст в русской культуре: Сб. ст. / Ред.-сост. А. П. Казаркин. Томск, 2003. С. 121-132.

366. Кожуховская Н. В. Изображение материального мира в русской литературной утопии 1820-1840-х гг. // Проблемы изображения материального мира в художественной прозе: Сб. науч. тр. Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского ун-та, 1989. С. 21-27.

367. Козлов С. В. Символика «пути» в сочинениях Кирилла Туровского // Литературный процесс и творческая индивидуальность. Кишинев, 1990. С. 19-36.

368. Козлова С. М. Поэтика рассказов В. Шукшина. Барнаул: Изд-во Алтайского гос. ун-та, 1992.- 184 с.

369. Колобаева Л. Горький и Ницше // Вопросы литературы. -1990. № 10. - С. 162-173.

370. Колобаева Л. Никакой психологии, или Фантастика психологии (О перспективах психологизма в русской литературе нашего времени) // Вопросы литературы. 1999. -№3.-С. 3-20.

371. Комарова Н. А. Герой и его слово в сказе Михаила Зощенко 20-х гг. // Проблемы литературных жанров: Материалы IX Междунар. науч. конф., посвященной 120-летию со дня основания ТГУ: В 2 ч. Томск: ТГУ, 1999. Ч. 2. С. 139-43

372. Комарович В. Л. Китежская легенда. М.; Л., 1936. - 184 с.

373. Комарович В. Л. Культ Рода и земли в княжеской среде Х1-ХШ вв. // ТОДРЛ. Л., 1960. Т. XVI. С. 84-104.

374. Кондаков И. Конец русской утопии? // Свободная мысль. -1993. № 13. - С. 27-38.

375. Кондратович А. Что останется // Литературное обозрение. 1981. - № 1. - С. 34-36.

376. Коробов В. На переломе лета// Литературная газета. 1978. 28 июня.

377. Королев А. Москва и Ершалаим. Фантастическая реальность в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // В мире фантастики. М., 1989. С. 78-89.

378. Короткое Н. Д. Социальный аспект проблемы человека в религиозной философии. -Киев, 1978.-294 с.

379. Костоловский И. В. К поверьям о поясе крестьян Ярославской губернии // Этнографическое обозрение. М., 1909. - № 1. - С. 38-49.

380. Красикова Е. В. Во имя возрождения. О символах в повести В. Распутина «Пожар» //' Русская речь. 1987. - № 4. - С. 80-86.

381. Кривцун О. А. Биография художника как культурно-историческая проблема // Человек. 1997. - № 4. - С. 29-39; - № 5. - С. 55-67.

382. Куандыков Л. К. Развитие общежительского устава в Выговской старообрядческой общине в первой трети XVIII в. // Исследования по истории общественного сознания эпохи феодализма в России. Новосибирск, 1984. С. 51-64.

383. Кузнецов Ф. Самая кровная связь (Судьбы деревни в современной прозе). М.: Сов. писатель, 1977. - 222 с.

384. Кук Б. Тошнота и Утопия // Человек. 2001. - № 2. - С. 61-69.

385. Куницын Г. И. Общечеловеческое в литературе. М.: Сов. писатель, 1980. - 583 с.

386. Купреянова Е. Н., Макогоненко Г. П. Национальное своеобразие русской литературы: Очерки и характеристики. Л.: Наука, 1976. - 415 с.

387. Курбатов В. Валентин Распутин: Личность и творчество. М.: Сов. писатель, 1992.- 172 с.

388. Курбатов В. Хлеб насущный // Литературная учеба. 1990. - № 3. - С. 61-^-63.

389. Кюнг X. Религия на переломе эпох // Иностранная литература. 1990. - № И. -С. 109-117.

390. Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Новый мир. 1968. - № 6 -С. 284-311.

391. Ланин Б. Русская литературная антиутопия. М.: Алконист, 1993. - 198 с.

392. Лапченко Н. Ф. Человек и земля в русской социально-философской прозе 70-х годов-Л., 1985.- 137 с.

393. Латынина А. За открытым шлагбаумом. Литературная ситуация конца 80-х. М.: Сов. писатель, 1991. - 336 с.

394. Латынина А. «Патент на благородство»: выдаст ли его литература капиталу? // Новый мир. 1993. - № 11. - С. 195-206.

395. Латынина Ю. В ожидании Золотого века (От сказки к антиутопии) // Октябрь. -1989.-№6.-С. 177-189.

396. Лахузен Т. Новый человек, новая женщина и положительный герой, или К семиотике пола в литературе социалистического реализма // Вопросы литературы. 1992. -№ 3. - С. 184-205.

397. Лебедев Л. Новый Иерусалим в жизни патриарха Никона // Московская Патриархия. -1981.-№ 8.-С. 68-77.

398. Левина М. Апофеоз беспочвенности: «Онтологическая проза» в свете идей русской философии // Вопросы литературы. 1991. - № 9/10. - С. 3-21.

399. Лейдерман Н. Л. Мера исторического подвига // Большой мир: Статьи о творчестве Л. Леонова.-М., 1972. С. 214-223.

400. Лейдерман Н. Почему не смолкает колокол // Урал. 1988. - № 2. - С. 158-167.

401. Лейдерман Н., Липовецкий М. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме // Новый мир. 1993. - № 7. - С. 233-252.

402. Лейдерман Н. Л., Липовецкий М. Н. Современная русская литература. 1950-1990-е годы: В 2 т. М.: Академия, 2003. 2 т.

403. Ленинградские масоны и ОГПУ / Публ. В. С. Брачева // Русское прошлое. 1991. -Кн. 1.-С. 275-286.

404. Леонтьев К. Н. О всемирной любви, по поводу речи Ф. М. Достоевского на Пушкинском празднике // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов: Сб. ст. М.: Книга, 1990. С. 9-32.

405. Лесков Н. С. Борьба эфиопов с ангелами (Случай из явлений русской демонологии) // Истор. вестник. 1882. - № 3. - С. 703-706.

406. Лившиц Р. Л. Духовность и бездуховность личности // Духовность и культура: Сб. науч. ст. Екатеринбург, 1994. С. 30-43.

407. Липецкий В. Об искренности в литературе // Вестник новой литературы. 1993. -№5.-С. 230-239.

408. Липовецкий М. Мифология метаморфоз. Поэтика «Школы для дураков» С. Соколова // Октябрь. 1995. - № 7. - С. 138-152.

409. Липовецкий М. Русский постмодернизм: Очерки исторической поэтики. -Екатеринбург: Изд-во Ур. ГПИ, 1997. 317 с.

410. Липовецкий М. Трагедия и мало ли что еще // Новый мир. -1994. № 10. - С. 229-232.

411. Лисовский Н. Три Рима: таинство Империи. // Три Рима / Сост. Н. Н. Лисовский, Т. А. Соколова. М., 2001. С. 9-16.

412. Лихачев Д. С. Бунт «кромешного» мира // Материалы Всесоюз. симпоз. по вторичным моделирующим системам I (5). -Тарту, 1974. С. 116-118.

413. Лихачев Д. С. Величие древнерусской литературы // Памятники литературы Древней Руси: Начало русской литературы. XI начало XII века: Сб. текстов / Сост. и общ. ред. Л. А. Дмитриева, Д. С. Лихачева. - М.: Худож. лит., 1978. С. 3-17.

414. Лихачев Д. С. Избранное: Великое наследие: Классические произведения литературы Древней Руси. Заметки о русском. СПб.: LOGOS, 1997. - 560 с.

415. Лихачев Д. С. Избр. работы: В 3 т. Л.: Худож. лит., 1987. 3 т.

416. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. Л.: Наука, 1967. - 372 с.

417. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X-XVII веков: Эпохи и стили. Л.: Наука, 1973.-254 с.

418. Лихачев Д. С., Панченко А. М. «Смеховой мир» Древней Руси. Л.: Наука, 1976. - 204 с.

419. Логинов В. М. О Короленко и литературе: Сб. ст. М.: Мистикос, 1994. - 182 с.

420. Логинов К. К. Материальная культура и производственно-бытовая магия русских Заонежья (конец XIX начало XX в.) - СПб.: Наука, 1993. - 147 с.

421. Локтев Н. Ф. «Житийный» рассказ в современной русской новеллистике: Автореф. дис. .канд. филол. наук.-М., 1981.-26 с.

422. Лонгинов М. Н. Новиков и московские мартинисты. М., 1867. - 658 с.

423. Лопарев X. М. Греческие жития святых VIII и IX веков // Византийский временник. 1911. Т. XVII. С. 18-21.

424. Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М., 1990. - 655 с.

425. Лотман Ю. М. Архаисты просветители // Лотман Ю. М. Избр. ст.: В 3 т. - Таллин: Александра, 1992-1993. Т. 3. С. 356-368.

426. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (конец XIX начало XX века). - СПб.: Искусство-СПб, 1994. - 399 с.

427. Лотман Ю. М. «Звонячи в прадъдшою славу» // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1977. Вып. 414. С. 98-101.

428. Лотман Ю. М. Идейная структура «Капитанской дочки» // Пушкинский сборник. -Псков, 1962. С. 3-20.

429. Лотман Ю. М. Куклы в системе культуры // Лотман Ю. М. Избр. ст.: В 3 т. Т. 1. С. 377-381.

430. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992. - 270 с.

431. Лотман Ю. М. Литературная биография в историко-культурном контексте (К типологическому соотношению текста и личности автора) // Лотман 10. М. Избр. ст.: В 3 т. Т. 1.С. 365-377.

432. Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: Искусство-СПб., 2000. - 704 с.

433. Лотман 10. М. О моделирующем значении понятий «конца» и «начала» в художественных текстах // II Летняя школа по вторичным моделирующим системам: Тез. докл. Тарту, 1966. С. 83-91.

434. Лотман 10. М. О понятии географического пространства в средневековых текстах // Труды по знаковым системам. II. -Тарту, 1965. Вып. 181. С. 210-217.

435. Лотман 10. М. Проблема Востока и Запада в творчестве позднего Лермонтова // Лотман 10. М. Избр. ст.: В 3 т. Т. 3. С. 9-24.

436. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970. - 384 с.

437. Лотман 10. М., Успенский Б. А. Новые аспекты изучения культуры Древней Руси // Вопросы литературы. 1977. - № 3. - С. 148-167.

438. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Отзвуки концепции «Москва Третий Рим» в идеологии Петра Первого (К проблеме средневековой традиции в культуре барокко) // Лотман Ю. М. Избр. ст.: В 3 т. Т. 3. С. 201-213.

439. Лотман 10. М., Успенский Б. А. Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII в.) // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1977. Вып. 414. С. 3-36.

440. Лурье Я. С., Чистов К. В. Национальные истоки социально-утопических идей // Идеи социализма в русской классической литературе / Ред. Н. И. Пруцков Л.: Наука, 1969. С.19—61

441. Майков Л. Н. Великорусские заклинания. СПб.: Тип. Майкова, 1869. - 164 с.

442. Макаров А. Критик и писатель: Сб. М.: Сов. писатель, 1974. - 462 с.

443. Малинин В. Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901.-912 с.

444. Малли Л. Культурное наследие Пролеткульта: один из путей к соцреализму? // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 183-193.

445. Мальцев А. И. Социально-политические взгляды Евфимия по его сочинениям и позднейшим старообрядческим источникам // Источники по истории общественной мысли и культуры эпохи позднего феодализма. Новосибирск, 1988. С. 107-117.

446. Мальцев А. И. Странники-безденежпики в первой половине XIX века // Христианство и церковь в России феодального периода. Новосибирск, 1989. С.330-351.

447. Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990. - 365 с.

448. Маньковская Н. Б. Эстетика постмодернизма. М.: Алетейя, 2000. - 347 с.

449. Маравалль X. Утопия и реформизм // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы: Пер. с различных яз. / Сост., общ. ред. и предисл. В. А. Чаликовой. -М.: Прогресс, 1991. С. 210-232.

450. Марков Д. Проблемы теории социалистического реализма. М.: Худож. лит., 1978. -413 с.

451. Маркова Е. И. Творчество Николая Клюева в контексте севернорусского словесного искусства. Петрозаводск: Карельский науч. центр РАН, 1997. - 315 с.

452. Маркова Т. Современная проза: конструкция и смысл (В. Маканин, JI. Петрушевская,

453. B. Пелевин). М.: МГОУ, 2003. - 268 с.

454. Маркштайн Э. Дом и котлован, или Мнимая реализация утопии // Андрей Платонов: Мир творчества. -М.: Современный писатель, 1994. С. 284-302.

455. Маршал М. Л. Галактика Гутенберга: Сотворение человека печатной культуры. -Киев, 2003.-568 с.

456. Масонство и русская литература XVIII начала XIX вв. / Под ред. В. И. Сахарова. -М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 272 с.

457. Матич О. Суета вокруг кровати: Утопическая организация быта и русский авангард // Литературное обозрение. 1991. - № 11. - С. 80-87.

458. Медведева Н. Г. Миф и утопия: (Художественное пространство и время) // Проблемы типологии литературного процесса. Пермь, 1989. С. 65-77.

459. Меледин В. П. Китеж на Светлояром озере // Москвитянин. 1843. Ч. 4. - № И.1. C. 505-511.

460. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. - 407 с.

461. Метченко А. Историзм и догма // Новый мир. 1956. - № 12. - С. 223-239.

462. Минц 3. Г. Структура художественного пространства в лирике А. Блока // Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1970. Вып. 251. С. 203-294.

463. Мириманов В. Б. Искусство и миф: Центральный образ картины мира. М.: Согласие, 1997.-328 с.

464. Митин Г. От реальности к мифу (Заметки о генезисе и функционировании соцреализма) // Вопросы литературы. 1990. - № 4. - С. 24-53.

465. Митрополит Макарий (Булгаков). История русской церкви. СПб., 1882. Т. XI.

466. Митрофанова А. Мифо-фольклорная и древнерусская традиции в повестях В. Г. Распутина: Автореф. дис. .канд. филол. наук.-М., 1991.- 18 с.

467. Митрофанова А. Традиции древнерусской литературы в творчестве В, Распутина // Современная советская и зарубежная литература о взаимоотношениях человека и природы в условиях НТР: Тез. докл. Сыктывкар, 1984. С. 64-67.

468. Мифологический словарь / Ред. Е. М. Мелетинский. М.: Советская энциклопедия, 1990.-672 с.

469. Михайлов Ал. И понесло их по Руси. // Перспектива 87. Советская литература сегодня. -М., 1988. С. 363^07.

470. Могильнер М. Мифология подпольного человека: радикальный микрокосм в России начала XX века как предмет семиотического анализа. М.: Новое лит. обозрение, 1999.-208 с.

471. Мордовченко Н. И. Русская критика первой четверти XIX века. М.; Л.: АН СССР, 1959. -431с.

472. Морсон Г. Границы жанра // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы: Пер. с различных яз./ Сост., общ. ред. и предисл. В. А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1991. С. 233-251.

473. Мортон А. Английская утопия: Пер. с англ. О. В. Волкова / Под.ред. и со вступит, ст.

474. B. Ф. Семенова. М.: Изд-во иностр. лит., 1956. - 278 с.

475. Мэнюэль Ф., Мэнюэль Фр. Утопическое мышление в западном мире // Утопия и утопическое мышление. М.: Прогресс, 1991. С. 21-48.

476. Мясников JI. Н. Общий язык в утопии // Человек. 1999. - № 4. - С. 158-166.

477. Называть вещи своими именами: Прогр. выступления мастеров западноевропейской литературы XX века / Сост. JI. Г. Андреев и др.; Под ред. JI. Г. Андреева. М.: Прогресс, 1986. - 637 с.

478. Недошивин В. Джорж Оруэлл беглец из лагеря победителей // Иностранная литература. - 1990. - № 3. - С. 171-178.

479. Незвездецкий В. А. Благо и благодетель в романе Е. Замятина «Мы»: (О литературно-философских истоках произведения) // Известия АН. Сер. лит. и яз. 1992. Т. 51. № 5.1. C.20-28.

480. Нефедьев Г. В. Русский символизм и розенкрейцерство // Новое литературное обозрение. 2002. - № 4 (56). - С. 149-178.

481. Нива Ж. Модели будущего в русской культуре // Звезда. 1995. - № 10. - С. 208-213.

482. Нива Ж. А. Солженицын: Пер. с фр. С. Маркши в сотрудничестве с автором. М.: Худож. лит., 1992. - 263 с.

483. Никандров Н. Проклятые зажигалки // Красная новь. 1923. - № 6/7. - С. 48-50.

484. Никитин А. Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в советской России: Исследования и материалы. М.: Аграф, 2000. - 352 с.

485. Никитин А. Мистические ордена в культурной жизни Советской России // Russian Studies. Ежеквартальник русской философии и культуры. СПб., 1995. - № 4. — С.180-202.

486. Никитин А. Московский дебют Сергея Эйзенштейна: Исследования и публикации. -М.: Интеграф сервис, 1996. 319 с.

487. Никитин А. Московский Сен-Жермен//Клуб Третий Глаз.-1997. №2.-С. 4-16.

488. Никитин А. Орден тамплиеров в советской России// Russian Studies. СПб., 1995. Т. 1. Кн. 4. - С. 186-276.

489. Николаевский Б. И. Русские масоны и революция / Ред.-сост. Ю. Фельштинский. М.: СП «Терра», 1990.-199 с.

490. Никольский К. Пособие к изучению устава богослужения православной церкви. -СПб., 1862.-649 с.

491. Никольский Н. М. История русской церкви. Вступит ст. Н. С. Гордиенко. 3-е изд., -М.: Политиздат, 1983.-448 с.

492. Новикова Т. Необыкновенные приключения науки в утопии (Г. Уэллс, О. Хаксли, А. Платонов) // Вопросы литературы. 1998. - № 4. - С. 179-203.

493. Новицкая J1. Ф. Российский нравственный утопизм в контексте проблемы Другого // Философский век: Альманах. Вып. 13. С. 111-119.

494. Носов С. H. Идея «Москва Третий Рим» в интерпретации Константина Леонтьева и Владимира Соловьева // Русская литература и культура Нового времени. - СПб., 1994. С. 156-166.

495. Обатнин Г. Вячеслав Иванов и смерть Л. Д. Зиновьевой-Аннибал: концепция «реализма» // Модернизм и постмодернизм в русской литературе и культуре. — Helsink, 1996. С. 145-158.

496. Обатнин Г. Иванов-мистик (Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907-1919)). М.: Новое лит. обозрение, 2000. - 240 с.

497. Овчаренко А. От Горького до Шукшина. М.: Сов. Россия, 1984. - 432 с.

498. Одесский М. П. Борьба магов. Необычные похождения Гурджиева в романе Эренбурга // Литературное обозрение. 1998. - № 2. - С. 3-7.

499. Одесский М. П. Миф о вампире и русская социал-демократия // Литературное обозрение.- 1995. -№ 3. С. 77-91.

500. Одесский М. П. Об «откровенном» и «прикровенном». София в комедиях

501. B. И. Лукина // Литературное обозрение. 1994. - № 3/4. - С. 82-86.

502. Оппоков В. Кощеева игла масонства // Молодая гвардия. 1995. - № 2. - С. 83-104.

503. Орлов С. В. Астрологические утопии // Жизнь и техника будущего. М.; Л., 1928.1. C. 301-312.

504. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия?: Сб. М.: Наука, 1991. - 403 с.

505. Осмыслить культ Сталина: Сб. ст. М.: Прогресс, 1989. - 650 с.

506. Павлов Н. Стихия творчества// Север. 1981. - № 10. - С. 125-126.

507. Павловский А. Куст рябины. О поэзии Марины Цветаевой. Л.: Сов. писатель, 1989.-350 с.

508. Панарин А. С. Искушение глобализмом. М.: Русский национальный фонд, 2000. -381 с.

509. Панченко А. А. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура мистических сект. М.: ОГИ, 2002. - 544 с.

510. Панченко А. М. Аввакум как новатор // Русская литература. -1982. № 4. - С. 140-152.

511. Панченко А. М. История и вечность в системе культурных ценностей русского барокко // ТОДРЛ. Л., 1979. T. XXXIV. С. 189-200.

512. Панченко А. М. Переход от древней русской литературы к новой // Чтения по древнерусской литературе. Ереван, 1980. С. 135-142.

513. Панченко A.M. Петр I и славянская идея //Русская литература.-1988.-№3.-С. 146-152.

514. Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ. Л.: Наука, 1984. - 205 с.

515. Панченко А. М. Русская стихотворная культура XVII в. Л.: Наука, 1973. - 280 с.

516. Панченко Д. В. Утопический город на исходе Ренессанса (Дони и Кампанелла) // Городская культура. Средневековье и начало Нового времени. Л., 1986. С. 75-96.

517. Паперно И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский человек эпохи реализма: Пер. с англ. Т. Я. Казавчинской. - М.: Новое лит. обозрение, 1996. - 207 с.

518. Паперный В. Культура Два. М.: Новое лит. обозрение, 1996. - 383 с.

519. Паперный В. Соцреализм в советской архитектуре // Соцреалистический канон. -СПб., 2000. С. 129-134.

520. Парамонов Б. Конец стиля. М.: Аграф; СПб.: Алетейя, 1997. - 449 с.

521. Партэ К. Русская деревенская проза: светлое прошлое: Пер. с англ. И. М. Чеканниковой, Е. С. Кириловой. Томск: ТГУ, 2004. - 204 с.

522. Партэ К. Что делает писателя «русским» // Вопросы литературы. 1996. - №1.-С. 83-121.

523. Пас О. Стол и постель // Человек. 1994. - № 1. - С. 141-143.

524. Перетц В. Н. Слухи и толки о патриархе Никоие в литературной обработке ХУН-ХУШ веков // Историко-литературные исследования и материалы: В 2 т. СПб., 1900. Т. 2: Из истории старинной русской повести. С. 1-68.

525. Петрова О. А. Жанр утопии в русской прозе первой половины 1920-х годов: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Тюмень, 1998. - 23 с.

526. Петруччани А. Вымысел и поучение // Утопия и утопическое мышление. М.: Прогресс, 1991. С. 98-112.

527. Плеханов Г. В. Соч. / Под. ред. Д. Рязанова. М.: ГИЗ, 1925. Т. V. Кн. I: Чернышевский. - 363 с.

528. Плюханова М. Б. К проблеме генезиса литературной биографии // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1986. Вып. 683. С. 122-133.

529. Плюханова М. Б. О некоторых чертах личностного сознания в России XVII века // Художественный язык Средневековья. М., 1982. С. 184-200.

530. Плюханова М. Б. О некоторых чертах народной эсхатологии в России ХУН-ХУШ веков. // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1985. Вып. 645. С. 54-70.

531. Подорога В. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию: Материалы лекционных курсов 1992-1994 гг. М.: Ас! Магцтет, 1995. - 339 с.

532. Померанц Г. Выход из Утопии // Горизонт. 1991. - № 5. - С. 3-7.

533. Попов А. Влияние церковного учения и древнерусской духовной письменности на миросозерцание русского народа и, в частности, на народную словесность в древний допетровский период. Казань, 1883. - 408 с.

534. Попова Т. В. Античная биография и византийская агиография // Античность и Византия. М„ 1975. С. 218-265.

535. Поснов М. Гностицизм и борьба церкви с ним во П-м веке. Киев, 1912.

536. Постмодернисты о посткультуре: (Интервью с современными писателями и критиками) / Сост. С. Ролл. -М.: Элинин, 1996.-213 с.

537. Потебня А. А. Слово и миф / Сост. А. Л. Топоркова. М.: Правда, 1989. - 622 с.

538. Проскурин Э. Геля Чудинов, его бабушки и дядюшки // Юность. 1976. -№ И.-С. 74-76.

539. Протченко В. И. Непрерывный поток жизни (Проблемы духовно-нравственной преемственности в современном романе о деревне) // Современный советский роман: Философский аспект. Л., 1976. С. 44-56.

540. Пруцков Н. И. Достоевский и христианский социализм // Достоевский: Материалы и исследования. J1., 1974. Т. 1. С. 64-78.

541. Пучков А. А. Парадокс античности: Принципы художественно-пластической телесности античной архитектуры. Киев, 1998. - 276 с.

542. Пыпин А. Масонство в России: XVIII и первая четверть XIX в. М.: Век, 1997. - 496 с.

543. Разувалова А. Образ дома в русской прозе 1920-х годов: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Омск, 2004. - 25 с.

544. Раппопорт А. Г. Утопия и авангард: портрет у Малевича и Филонова // Вопросы философии.-1991.-№ 11.-С. 33-37.

545. Рассадин С. Русская литература: от Фонвизина до Бродского. М.: Слово/SIovo, 2001.-288 с.

546. Реализм и его соотношение с другими творческими методами: Сб. ст. М.: АН СССР, 1962.-366 с.

547. Реутский Н. В. Люди Божьи и скопцы: Историческое исследование (из достоверных источников и подлинных бумаг). М., 1872. - 229 с.

548. Робинсон Д. Масонство. Забытые тайны: Пер. с англ. В. Симакова, А. Блейз. М.: Крон-Пресс, 2000. - 480 с.

549. Рожанский М. Маргинальная Россия // Дружба народов. 1998. - № 2. - С. 139-151.

550. Розанов В. В. Во дворе язычников / Под общ. ред. А. Н. Николюкина. М.: Республика, 1999.-463 с.

551. Розанов В. В. Мысли о литературе: Сб. М.: Современник, 1989. - 605 с.

552. Розенталь Б. Соцреализм и ницшеанство // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 56-69.

553. Ронен О. Детская литература и социалистический реализм // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 962-979.

554. Русская философия второй половины XVIII века / Ред.-сост. Б. В. Емельянова. -Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1990. 400 с.

555. Русский космизм: Антология философской мысли / Сост. С. Г. Семенова, А. Г. Гачева; Вступ. ст. С. Г. Семеновой; Предисл. К текстам С. Г. Семеновой, А. Г. Гачевой; Прим. А. Г. Гачевой. М.: Педагогика-Пресс, 1993. - 368 с.

556. Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М.: Наука, 1993. -565 с.

557. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1994. - 608 с.

558. Рыбальченко Т. Л. Воссоздание эпической картины мира в повестях В. Личутина // Художественное творчество и литературный процесс. Томск, 1988. Вып. VIII. С. 121-141.

559. Рыбальченко Т. J1. Структура «текст в тексте» в современном романе // Проблемы литературных жанров: Материалы X Междунар. науч. конф. (15-17 октября 2001г.): В 2 ч. Томск: ТГУ, 2002. Ч. 2. С. 262-271.

560. Рыклин М. Искусство как препятствие: Сб. М.: Ad Marginem, 1997. - 222 с.

561. Рыклин М. Метродискурс // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 713-728.

562. Савельева М. 10. Мифическое основание «утопического априори» просвещенного абсолютизма// Философский век: Альманах. Вып. 13. С. 127-144.

563. Савушкина Н. И. Легенда о граде Китеже в старых и новых записях // Русский фольклор. 1972. - № 8. - С. 58-76.

564. Сакулин П. Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель: В 2 т. -М.: М. и С. Сабашниковы, 1913. Т. 1. Ч. 1. 616 с.

565. Сакулин П. Русская Икария // Современник. 1912. - Кн. 19. - С. 204-210.

566. Самарин Д. Богородица в русском народном православии // Русская мысль. М.; Л., 1918. Год 39-й. - Кн. III-VI. - С. 1-38.

567. Сахаров Вс. Миф в современном романе // Молодая гвардия. 1984. - № И. — С. 264-272.

568. Сахаров В. Эсхатологические сочинения и сказания в древнерусской письменности и влияние их на русские духовные стихи. Тула, 1879. - 248 с.

569. Свентоховский А. История утопии. М.: Изд-во В. М. Саблина, 1910. XII. - 427 с.

570. Свенцицкая И. С. Раннее христианство: страницы истории. М.: Политиздат, 1987. -336 с.

571. Свирский В. Д. Откуда вы, герои книг? Очерки о прототипах. М.: Книга, 1976. -176 с.

572. Селезнев Ю. Вечное движение: (Искания современной прозы 60-х начала 70-х годов).-М., 1976.-237 с.

573. Селезнев Ю. Лесков и Достоевский // В мире Лескова: Сб. ст. М., 1983. С. 123-148.

574. Семенова С. Г. Валентин Распутин. М.: Сов. Россия, 1987. - 174 с.

575. Семенова С. Г. Николай Федоров. Творчество жизни. М.: Сов. писатель, 1990. -383 с.

576. Семенова С. Г. Оправдание России (Эскиз национальной метафизики) // Вопросы литературы. 1990. - № 1. - С. 87-111.

577. Семенова С. Г. Тайны Царствия Небесного. М.: Школа-Пресс, 1994.-415 с.

578. Семевский В. И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб.: Тип. 1-ой СПб. труд, артели, 1909. - XII, - 694 с.

579. Сербиенко В. Диалектика утопических жанров в философской прозе В.Ф. Одоевского. 4338 год (обзор) // Социокультурные утопии XX века. М., 1987. С. 229-259.

580. Сербиенко В. Три века скитаний в мире утопии // Новый мир. 1989. - № 5. -С. 242-251.

581. Сергеев Е. Несколько застарелых вопросов // Новый мир. 1988. - № 9. - С. 142-147.

582. Сергей Гандлевский Дмитрий Александрович Пригов. Между именем и имиджем // Литературная газета. 1993. 12 мая.

583. Сердюченко В. Чернышевский в романе В. Набокова «Дар» // Вопросы литературы. -1998.-№2.-С. 333-343.

584. Серков А. И. История русского масонства (1845-1945). СПб.: Изд-во им. Н. И. Новикова, 1997. - 479 с.

585. Серман И. История и утопия в русской общественной мысли и литературе XVIII века // Slavica Hierosolimitana. 1981. -№ V-VI.-C. 81-98.

586. Сидур В. Памятник современному состоянию // Знамя. 1992. - № 8. - С. 8-69; № 9. -С. 114-180.

587. Сиземская Н. Социалистическая утопия как архетип русской мысли // Свободная мысль. 2001. - № 8. - С. 80-93.

588. Силард Л. Роман Андрея Белого между масонством и розенкрейцерством // Россия -Russia. 1991. - № 7. - С. 70-85.

589. Силичев Д. А. Деррида: деконструкция, или Философия в стиле постмодерн // Философские науки. 1992. - № 3. - С. 84-126.

590. Скафтымов А. Статьи о русской литературе. Саратов: Кн. изд-во, 1958. - 391 с.

591. Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык. СПб.: Невский Простор, 2002. - 416 с.

592. Славникова О. Деревенская проза ледникового периода // Новый мир. 1999. - № 2. -С. 198-207.

593. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995. - 414 с.

594. Слободнюк С. Л. «Идущие путями зла.» «Дьяволы» «серебряного» века: (Древний гностицизм и русская литература 1890-1930 гг.) СПб.: Алетейя, 1998. - 425 с.

595. Слободнюк С. Л. К проблеме гностической традиции в творчестве А. А. Блока, Е. И. Замятина, А. Н. Толстого. Опыт анализа // Русская литература. СПб.: ИРЛИ-РАН, 1993. С. 43-69.

596. Слободнюк С. Л. К проблеме «демонического аверроизма» в поэтической гносеологии В. Брюсова // Человек, личность, индивидуальность: Тез. докл. науч. конф. Магнитогорск, 1994. С. 42-43.

597. Слободнюк С. Л. Русская литература начала XX и традиции древнего гностицизма. -СПб.; Магнитогорск: ИРЛИ-МГПИ, 1994. 147 с.

598. Словарь античности: Пер. с нем. — М.: Эллис Лак; Прогресс, 1994. — 704 с.

599. Словарь исторический о русских святых, прославленных в Российской церкви, и о некоторых подвижниках благочестия, местно чтимых. СПб., 1862.

600. Смелкова Ю. Трезвость взгляда // Литературное обозрение. 1981. - № 1. -С. 37-39.

601. Смирнов И. П. Психодиахронологика. Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: Новое лит. обозрение, 1994. - 351 с.

602. Смирнов И. П. Соцреализм: Антропологическое измерение // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 17-23.

603. Смирнов П. С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII в. -СПб., 1909.-532 с.

604. Смирнов С. И. Как служили миру подвижники Древней Руси // Богословский вестник. 1903. - Март-апрель. - С. 520-533.

605. Соболев А. Н. Загробный мир по древнерусским представлениям. Сергиев Посад, 1913.-206 с.

606. Соловьёв В. С. Собр. соч.: В 12 т. Брюссель, 1966-1970. 12 т.

607. Иконников А. В. Советская архитектура реальность и утопии // Художественные модели мироздания. Кн. II: XX век. Взаимодействие искусств в поисках нового образа мира. -М.: Наука, 1999. С. 91-121.

608. Соколов Б. М. Большой стих о Егории Храбром: Исследования и материалы М.: Наследие, 1995.- 173 с.

609. Соколовская Т. О. Возрождение масонства при Александре I // Тайные ордена: Масоны. Ростов н/Д: Феникс, 1997. С. 240-298.

610. Соколовская Т. О. Масонские системы // Тайные ордена: Масоны. С. 341-375.

611. Соловьев О. Ф. Масонство в мировой политике XX века. М.: Росспэн, 1998. - 253 с.

612. Соловьев С. М. Владимир Соловьев. Жизнь и творческая эволюция. М.: Республика, 1997.-431 с.

613. Солодкий Б. С. Русская утопия XVIII века и нравственный идеал человека // Философские науки. 1975. - № 5. - С. 92-101.

614. Софронова Л. А. «Утопия и утопическое». Материалы круглого стола // Славяноведение. 1999. - № 1. - С. 22-24.

615. Срезневский Н. Рожаницы у славян и других языческих народов / Архив Ник. Калачова. М., 1855. Кн. 2. Пол. I. С. 97-122.

616. Старикова Е. Ищущая душа. Заметки при чтении повести В. Распутина «Пожар» // Новый мир. 1985. - № 12. - С. 232-237.

617. Старцев В. И. Российские масоны // Вопросы истории. 1989. - № 6. - С. 33-50.

618. Степанян К. Реализм как заключительная стадия постмодернизма // Знамя. 1992. -№9.-С. 217-235.

619. Столярова И. В. В поисках идеала (Творчество Н. С. Лескова). Л., 1978. - 231 с.

620. Стрелкова И. Предел // Наш современник. 1990. - № 6. - С. 178-186.

621. Сурганов Вл. Человек на земле: Тема деревни в русской советской прозе 50-70-х годов.-М., 1981.-624 с.

622. Сурганов Вс. Хозяева северной земли // Москва. 1975. - № 6. - С. 210-215.

623. Сухих И. С. М. Горький и Н. Ф. Федоров // Русская литература. 1980. - № 1. -С. 160-168.

624. Таборисская Е. М. О понятии «пространство героя» (на материале романа И. А. Гончарова «Обломов») //Изв. Воронежского пед. ин-та. Т. 148: Проблема автора в художественной литературе. Воронеж, 1974. Вып. IV. С. 43-65.

625. Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989. - 572 с.

626. Тареев М. М. Основы христианства: В 3 т. Сергиев Посад, 1908. 3 т.

627. Темпест Р. Геометрия ада: поэтика пространства и времени в повести «Один день Ивана Денисовича» // Звезда. 1998. - № 12. - С. 128-135.

628. Темпест Р. К проблеме героического мировоззрения (Солженицын и Ницше) // Звезда. 1994. - № 6. - С. 98-106.

629. Тендитник Н. С. Валентин Распутин: Очерк жизни и творчества. — Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1987.-255 с.

630. Теракопян JI. Пафос преобразования: Тема деревни в прозе 50-60-х гг. М., 1978.-396 с.

631. Терц А. Что такое социалистический реализм // Литературное обозрение. 1989. -№8.-С. 89-100.

632. Толстая Е. Мирпослеконца. Работы о русской литературе XX века. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2002. - 511 с.

633. Толстая-Сегал Е. Идеологические контексты Платонова // Андрей Платонов: Мир творчества. М.: Современный писатель, 1994. С. 47-84.

634. Толстой Н. И. Из славянских этнокультурных древностей // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. -Тарту, 1987. Вып. 754. С. 57-77.

635. Толстой Н. И. Сон семиотическое окно // XXVI Випперовские чтения: Сб. тр. - М., 1993. С. 90-107.

636. Топоров В. Н. Грибы // Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. Т. 1. С. 336.

637. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. М.: Изд-ая группа «Прогресс» - «Культура». 1995.-624 с.

638. Топоров В. Н. О космогонических источниках раннеисторических описаний // Учен, зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1973. Вып. 308. С. 115-120.

639. Топоров В. Н. О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией «мирового древа» // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1971. Вып. 284. С. 9-62.

640. Топоров В. Н. Петербургский текст русской литературы: Избр. тр. СПб.: Искусство - СПб, 2003. - 616 с.

641. Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1986. С. 263-272.

642. Трофимова М. К. Историко-философские вопросы гностицизма: (Наг. Хаммади, II, Соч. 2,3,6,7). -М.: Наука, 1979.-216 с.

643. Трубецкой Е. Два мира в древнерусской иконописи // Философия русского религиозного искусства. XVI-XX вв.: Антология / Сост. Н. К. Гаврюшина. М.:ч. '

644. Прогресс, 1993. Вып. 1. С. 220-277.

645. Трубецкой Е. Н. Свет Фаворский и преображение ума. По поводу книги священника П. А. Флоренского «Столп и утверждение Истины» // Вопросы философии. 1989. -№ 12.-С. 112-129.

646. Трубецкой Е. Умозрение в красках // Философия русского религиозного искусства XVI-XX вв.: Антология / Сост. Н. К. Гаврюшина. М.: Прогресс, 1993. Вып. 1. С.195-220.

647. Труды Третьих чтений, посвященных разработке научного наследия и развитию идей К. Э. Циолковского. М.: АН СССР, 1969. - 51 с.

648. Турков А. В поисках идеала // Литературное обозрение. 1987. - № 8. - С. 56-57.

649. Успенский Б. А. Из истории русских канонических имен (История ударения в канонических именах собственных в их отношении к русским литературным и разговорным формам). М.: МГУ, 1969. - 334 с.

650. Успенский Б. А Избр. труды: В 2 т. М.: Гнозис, 1994.2 т.

651. Успенский Б. А. О семиотике иконы // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1971. Вып. 284. С. 178-222.

652. Успенский Б. А. Этюды о русской истории. СПб.: Азбука, 2002. - 480 с.

653. Устрялов Н. Сказания современников о Димитрии Самозванце: В 2 ч. СПб., 1859. Ч. 1.-463 с.

654. Фафурин Г. А. Когда и как попал роман Мерсье «Год 2440» к российскому читателю // Философский век: Альмонах. Вып. 13. С. 421—430.

655. Федотов Г. Святые Древней Руси. М., 1990. - 268 с.

656. Федотов Г. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М.,1991.-185 с.

657. Фери фон Лилиенфельд. В поисках Идеала // Вопросы литературы. 1989. - № 6. -С. 186-199.

658. Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. СПб., 1862. - 480 с.

659. Флакер А. Предпосылки социалистического реализма // Вопросы литературы.1992. -№ 1.-С. 62-71.

660. Флоренский П. Имена. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 1998. - 910 с.

661. Флоренский П. Освящение реальности // Богословские труды. М., 1977. Сб. 17.

662. Флоренский П. Собр. соч.: В 4 т. Париж: YMCA-PRESS, 1985-1989. Т. 4. - 812 с.

663. Флоренский П. Столп и утверждение Истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах свящ. Павла Флоренского. М., 1914. - 640 с.

664. Флоровский Г. Метафизические предпосылки утопизма // Флоровский Г. Из прошлого русской мысли: Сб. ст. М., 1998. С. 265-292.

665. Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1937. - 600 с.

666. Фойгт А. Социальные утопии. СПб., 1906.- 118 с.

667. Франк С. Свет во тьме. Опыт христианской этики и социальной философии. Париж, 1948.-256 с.

668. Франк-Каменский И. Г. Женщина-город в библейской эсхатологии // Сборник, посвященный С. Ф. Ольденбургу. Л., 1934. С. 535-548.

669. Фрейденберг О. М. Методология одного мотива // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1987. Вып. 746. С. 120-130.

670. Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра / Подгот. текста и общ. ред. Н. В. Брагинский. М.: Лабиринт, 1997. - 448 с.

671. Фрейденберг О. М. Утопия // Вопросы философии. 1990. - № 5. - С. 148-167.

672. Хазанова В. Советская архитектура первых лет Октября. 1917-1925 гг. М.: Наука, 1970.-214 с.

673. Хализев В., Майорова О. Лесковская концепция праведпичества // В мире Лескова: Сб. ст. М., 1983. С. 196-232.

674. Хнзен-Леве А. А. Русское сектантство и его отражение в литературе русского модернизма // Русская литература и религия. Новосибирск: Наука, 1997. С. 153-227.

675. Хлодовский Р. И. Пушкин и Петрарка: гуманность Пушкина // Вестн. РГНФ. 1999. -№1.-С. 308-316.

676. Цветов Г. О близком в далеке (Южная Корея, 1992-1998 годы). Избранное. Сеул, 1998.- 191 с.

677. Цветов Г. Околдованный жизнью // Литературное обозрение. -1980. № 8. - С. 206-208.

678. Цветов Г. Тема деревни в современной советской прозе. Л.: Знание, 1985. - 33 с.

679. Цивьян Т. В. Дом в фольклорной модели мира (на материале балканских загадок) // Учен. зап. Тарт. гос. ун-та. Тарту, 1978. Вып. 463. С. 65-85.

680. Цивьян Т. В. К семантике пространственных и временных показателей в фольклоре // Вторичные моделирующие системы: Сб. ст. Тарту, 1973. С. 13-17.

681. Цилевич Л. М. Хронотоп дороги в поэмах Твардовского // Пространство и время в литературе и искусстве: Сб. науч. ст. Даугавпилс, 1987. С. 30-32.

682. Чайка Т. А. Нравственные альтернативы средневекового сознания в древнерусской агиографической литературе // Отечественная общественная мысль эпохи Средневековья: Историко-философские очерки: Сб. науч. тр. Киев, 1988. С. 177-185.

683. Чаликова В. А. Настоящее и будущее сквозь призму утопии // Современные буржуазные теории общественного развития / Отв. ред. Я. М. Бергер. М., 1984. С. 74-121.

684. Чаликова В. А. От Беловодья до. Бабаевского // Книжное обозрение. 1989. -№ 17.- С. 8-12.

685. Чаликова В. А. Утопия и свобода: Эссе разных лет / Предисл. Е. Б. Рашковского. М.: Весть, 1994.- 180 с.

686. Чалмаев В. «Воздушная воздвиглась арка.» // Вопросы литературы. 1985. - № 6. -С. 73-117.

687. Чалмаев В. Уроки «деревенской прозы» // История советской литературы: Новый взгляд: В 2 ч. М., 1992. Ч. 2. С. 3-19.

688. Чегодаева М. Соцреализм. Мифы и реальность. М.: Захаров, 2003.-215 с.

689. Чернышева Т. О старой сказке и новейшей фантастике // Вопросы литературы. -1977.-№ 1.-С. 230-246.

690. Чернышева Т. Природа фантастики. Иркутск, 1984. - 336 с.

691. Чернышева Т. Русская утопия // Сибирь. 1990. - № 6. - С. 118-127.

692. Чечулин Н. Д. Русский социальный роман XVIII века. («Путешествие в землю Офирскую г-на С. швецкаго дворянина». Сочинение князя М. М. Щербатова) // Журнал Министерства народного просвещения. СПб., 1900. - № 1, отд. 2. -С. 115-166.

693. Чистов К. В. Легенда о Беловодье П Труды Карельского филиала АН СССР. -Петрозаводск, 1967. Т. 35. С. 116-182.

694. Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды XVII-XIX вв. М., 1967.-341 с.

695. Чудакова М. Сквозь звезды к терниям // Новый мир. 1990. - № 4. - С. 259-262.

696. Шайтанов И. Русский миф и коммунистическая Утопия // Вопросы литературы. -1994.-№6.-С. 21-39.

697. Шацкий Е. Утопия и традиция: Пер. с польского / Общ. ред. В. А. Чаликовой. М.: Прогресс, 1990. - 454 с.

698. Шебуев Н. Москва безбожная. М., 1930. - 215 с.

699. Шестаков В. П. Понятие утопии и современные концепции утопического // Вопросы философии. 1972. - № 2. - С. 151-159.

700. Шестаков В. П. Эсхатология и утопия: (Очерки русской философии и культуры). М.: Владос, 1995.-208 с.

701. Шестов Л. Достоевский и Ницше. (Философия трагедии). СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1903. - 245 с.

702. Шишкин О. Исчезнувшая лаборатория // Огонек. 1995. - № 34 (4413). - С. 75-79.

703. Шишкин О. А. Битва за Гималаи. НКВД: Магия и шпионаж. М.: Олма-Пресс, 1999.-399 с.

704. Шмид В. Слово о Дмитрии Александровиче Пригове // Знамя. 1994. - № 8. -С. 51—63.

705. Шохина В. На втором перекрестке утопий // Звезда. 1990. - № 1. - С. 171-180.

706. Шрамм К. Исповедь в соцреализме // Соцреалистический канон. СПб., 2000. С. 910-925.

707. Шубин Л. Андрей Платонов // Вопросы литературы. 1967. - № 6. - С. 26-54.

708. Шушпанов А. Н. Эстетическое начало в утопии А. А. Богданова «Красная звезда» // Вестн. Международного института А. А. Богданова. 2000. - № 3. - С. 76-83.

709. Щапов А. П. Соч.: В 3 т. СПб., 1906. 3 т.

710. Элиаде М. Избр. соч.: Миф о вечном возвращении; Образы и символы; Священное и мирское / Ред. В. П. Калыгин, И. И. Шептунова. М.: Ладомир, 2000. - 414 с.

711. Элиаде М. Мефистофель и андрогин: Пер. с фр. Е. В. Баевой, О. В. Давтян. СПб.: Алетейя, 1998.-374 с.

712. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость: Пер. с фр. Е. Морозовой, Е. Мурашкиной СПб.: Алетейя, 1998. - 250 с.

713. Элиаде М. Оккультизм, колдовство и моды в культуре: Пер. с англ. Е. В. Сорокиной. -К.: София; М.: ИД Гелиос, 2002. 224 с.

714. Элиасов А. Е. Протопоп Аввакум в устных преданиях Забайкалья // ТОДРЛ. М.;Л., 1962. Т. XVIII. С. 351-364.

715. Эткинд А. Горький и Безбедов: подтекст «Серебряного голубя» в «Климе Самгине» // Новое литературное обозрение. 1997. - № 27. - С. 30-92.

716. Эткинд А. Содом и Психея: Очерки интеллектуальной истории Серебряного века. -М.: ИЦ-Гарант, 1996.-413 с.

717. Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах. -М.: Новое лит. обозрение, 2001. 496 с.

718. Эткинд А. Хлыст: (Секты, литература и революция). М., 1998. - 688 с.

719. Эткинд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. СПб.: MEDY3A, 1993.-463 с.

720. Якобсон Р. Статуя в поэтической мифологии Пушкина // Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987. С. 149-173.

721. Якушева Н. Б. Утопическая и антиутопическая мысль России // Философский век: Альманах. Вып. 13. С. 350-359.

722. Янковский Ю. Патриархально-дворянская утопия. Страница русской общественно-литературной мысли 1840-1850 годов. М., 1981. - 373 с.

723. Яхонтов А. На зимнем берегу // Литературное обозрение. 1973. - № 4. -С.16-18.

724. Яхонтов И. К. Жития святых северно-русских подвижников Поморского края как исторический источник. Казань, 1881. - 377 с.

725. Бинова Г. Соцарт как преодоление утопически-идейной традиции (прозаический вариант: В. Сорокин, В. Ерофеев, 3. Гареев) // Sb. Praci Filoz. fak. Brnenske univ. R. Literarnevedna. Brno. 1994. Roc. 53. P. 107-114.

726. Baehr Stephen L. The Masonic component in eighteenth century Russian literature // Russian Literature in the Age of Catherine the Great. A collection of essays / Ed. by A.G. Gross. - Oxford, 1976. P. 130-138.

727. Bell D. The Coming of the Post-Industrial Society: A Venture in Social Forecasting. -N. Y.: Basic Books, 1973. 527 p.

728. Voegling E. Science, politics and gnosticism. 1968.

729. Gillespie D. Russian Writers Confront the Past. History, Memory and Literature. 1953-1991 // World Literature Today. 1993. V. 67. - № 1. - P. 60-64.

730. Jawlowska A. Drogi kontrkultury. Warszawa, 1975. -316 s.

731. Kateb G. Utopia and its Enemies. N.Y.: Free Press, 1963. - 289 p.

732. Kleberg L., Ringbom S. Lenin in Smolny and the second coming // Russian History / History Russia. 1984. - № 11. - p. 306-310.

733. Cioran E. M. Histoire et utopie: Translator H. Richard. N. Y.: Henry Holt & Company, 1987.- 118 p.

734. Lowe D. Russian Writing Since 1953. -N.Y.: Ungar, 1987. 184 p.

735. Mannheim K. Ideology and Utopia: An introd. to the sociology of knowledge. L.: Paul Trench Trubner; N.Y.: Harcourt, Brace and со, 1936. XXXI. - 318 p.

736. Manuel F. Towards a psychological history of Utopias // Daedalus. 1965. Vol. 94. - № 1. -P. 293-323.

737. Miller F. Folklore for Stalin: Russian Folklore and Pseudofolklore in the Stalin Era. -Armonk: M. E. Sharpe Incorporated; N. Y., 1990.

738. Morgan A. Nowhere was somewhere: How history makes Utopias and how Utopias make history. Chapel Hill: Univ. N. C. press, 1946. - 234 p.

739. Mumford L. The Story of Utopies. -N. Y.: The Viking Press, 1962. 310 p.

740. Naiman E. Sex in Public // The Incarnation of Early Soviet Ideology. Princeton, 1997. P. 67-83.

741. Negley G. Utopian Literature. A Bibliography: With a Supplementary Listing of Works Influential in Utopian Though. Lawrence, 1978.

742. Negley G., Patrick D. The Quest for Utopia. N. Y., 1952.

743. Peterson D. «Samovar life»: Russian Nurture and Russian Nature in Rural Prose of Valentin Rasputin //The Russian Review. 1994 (Jan.). Vol. 53. - № 1. - P. 80-87.

744. Rossi Varese M. Introduzione // Utopisti russi del Primo Ottocento. Napoli, 1982. P. 5-9.

745. Sargent L. T. Utopias and Dystopias in Science Fiction: 1950-1975 // America as Utopia. -N. Y.:B. Frannklin, 1981.-428 p.

746. Teskey A. Platonov and Fyodorov: The Influence of Christian Philosophy on a Soviet writer. Amersham, GB, Avebury Publishing Co., 1982. - 182 p.

747. Webb J. The Flight from Reason. London: Macdonald and Co., 1971. - 215 p.

748. Webb J. The Harmonious Circle: The Lives and Work of G.I. Gurdjjeff, P.D. Ouspensky and their Followers. N. Y.: Thames and Hudson, 1980. - 608 p.