Уточняющие конструкции, их типы и стилистические функции в прозе Н. С. Лескова тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.01, кандидат филологических наук Ахмедханова, Марина Далгатовна

• Ахмедханова, Марина Далгатовна
• кандидат филологических наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Ахмедханова, Марина Далгатовна

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Вводная часть. История изучения уточняющих конструкций в современном русском языке

Глава I. Функционально-структурные типы уточняющих конструкций в прозе Н. С. Лескова

§1. Вводные замечания

§2. Уточняющие конструкции с функцией собственно

26

уточнения

§3. Уточняющие конструкции с функцией характеристики

§4. Уточняющие конструкции с функцией оценки

Глава II. Стилистические функции уточняющих конструкций в прозе Н. С. Лескова

§5. Вводные замечания

§6. Антиципация как стилеобразующее средство в уточ-

87

няющих конструкциях

§7. Повтор как стилеобразующее средство в уточняющих

91

конструкциях

§8. Однородный ряд как стилеобразующее средство в уточ-

97

няющих конструкциях

§9. Лексико-экспрессивные элементы как стилеобразующие

102

средства в уточняющих конструкциях

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ЛИТЕРАТУРА

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Уточняющие конструкции, их типы и стилистические функции в прозе Н. С. Лескова»

ВВЕДЕНИЕ

Исследование богатства и мощи русского языка, нашедших свое блистательное отражение в русской классической литературе, составляет одну из важнейших задач науки о русском языке, отчетливо сформулированных и последовательно решаемых уже с 20-х годов XX века. Однако работ, посвященных анализу языковых явлений художественных произведений выдающихся писателей прошлого и настоящего, еще очень мало. Несколько лучше обстоит дело с изучением лексики и художественно-изобразительных средств отдельных произведений. Значительно меньше исследован синтаксис и особенно вопросы стилистического использования тех или иных синтаксических категорий отдельными писателями.

На недостаточную разработку проблем изобразительного синтаксиса указывал А. И. Ефимов, который объяснял это тем, что «еще недостаточно раскрыта экспрессия грамматических категорий, не разработана стилистическая характеристика слов различных частей речи и синтаксических конструкций, мало исследованы выразительные возможности, которые в них заложены» (Ефимов 1957).

Учитывая огромное значение синтаксиса в грамматическом строе русского языка, а также то, что эти вопросы недостаточно освещены в языковедческой литературе, В. В. Виноградов считал задачу серьезного и глубокого исследования синтаксических проблем одной из важнейших и актуальнейших проблем современного языкознания. Он пишет: «Вообще же создание исторического синтаксиса русского литературного языка или построение историй синтаксических систем русского литературного языка - дело далекого будущего. Поэтому сейчас необходимы как синтаксические исследования по истории отдельных категорий и конструкций, так и вполне всестороннее описание синтаксического строя отдельных произведений, отдельных литературных памятников» (Виноградов 1946, 236).

В настоящее время сохранилась необходимость изучения синтаксиче-

ского строя, а также отдельных синтаксических категорий в произведениях выдающихся писателей прошлого и настоящего, которые принимали активное участие в развитии и совершенствовании русского литературного языка. К числу их, безусловно, относится и Н.С.Лесков.

Основные этапы историко-критического и филологического изучения творчества Н.С.Лескова могут быть представлены в следующем виде.

О своеобразии Лескова исследователи пишут чаще всего в связи с собственно стилистическими особенностями его сочинений. Критики единодушно признают его непревзойденным мастером сказа, оказавшим мощное воздействие на развитие этого способа повествования и всего русского литературного языка.

Должное воздается его жанровым особенностям, «вернувшим в большую литературу безыскусную, казалось бы, и наивную композицию, свободную от обязательных интриг и ориентирующуюся на хроникальную последовательность рассказываемых событий» (Богданов 1983, И).

Самому писателю признание его творческих заслуг перед литературой не приносило большого удовлетворения, так как оно ограничивалось лишь сферой художественной формы. Он сетовал на то, что его народный, красочный в своем многоцветий язык, выработанная им манера письма и сюжетос-ложения заслонили от критиков главное. Более того, долгое время критика вообще не удостаивала творчество Лескова серьезного разбора.

Лесков был признан дореволюционной критикой писателем, лишенным «определенного отношения к жизни» и «мировоззрения». И на этом основании зачислен в разряд «второстепенных писателей», с которых много не спрашивают, «о которых можно особенно не распространяться» (Громов, Эйхенбаум 1957-1958, 15).

Сразу же после смерти писателя появились статьи, в которых осуждались и темы отдельных произведений Лескова, и их самобытный язык.

Так, М.О.Меньшиков значительно суживал и обеднял сущность его языкового мастерства, выдвигая положение, что Лесков — писатель «для уче-

ных любителей языка», для «филологов». Он упрекает автора в чрезмерных языковых излишествах: «Лесков превосходно знаком с архитектурою и со скульптурою русской народной речи, он знает всевозможные мотивы ее говора и наречия, но когда сам начнет строить что-нибудь в народном духе, то у него выходит как у талантливых архитекторов с русским стилем: постройка получается чересчур пышная, необыкновенно причудливая и богатая...» (Меньшиков 1899, 330-352).

Мнение о «чрезмерности» и о «словесных ухищрениях» в языке писателя было чрезвычайно распространено в дореволюционной критике. Н.К.Михайловский, подобно М.О.Меньшикову, считал, что Лесков «точно избегал обыкновенной живой речи» (Михайловский 1987, 965-974).

Необычный язык лесковских произведений вызвал отрицательную оценку Ф.М.Достоевского. Он решительно возразил против лесковской выработки типичности языка, упрекнув его в «эссенциозности» и отсутствии чувства меры (Достоевский 1895,72).

Попытка объективного подхода к творчеству Лескова была сделана П.Н.Красновым. Он высоко оценивает индивидуальный стиль писателя, справедливо отмечая, что «Лесков характеризуется своим стилем едва ли не больше, чем своими взглядами и сюжетами» (Краснов 1895, 449).

Повторяя распространенное суждение о «вычурности» языка Лескова, Краснов тем не менее приходит к выводу о художественной оправданности творческой манеры писателя и даже делает попытку определить место Лескова-художника в литературном процессе XIX века, в то время как другие критики изображали его совершенно исключительным писателем, стоявшим вне всякой литературной системы.

Честь открытия Лескова-художника по праву принадлежит М.Горькому. М.Горький справедливо считал Лескова одним из «творцов священного писания о русской земле». Он исключительно высоко оценил писателя за «широту охвата явлений жизни», за глубокое понимание ее «бытовых загадок», за великолепное постижение русского языка — «его красоты и остро-

ты, гибкости и хитрости». Поставив Лескова рядом с Гоголем, Толстым, Тургеневым, Гончаровым, Горький нашел ему в этом ряду особое, только ему предназначенное место — «самобытнейший писатель русский, чуждый всяких влияний со стороны» (Горький 1953, 237).

Горький впервые объяснил причины мозаичности, разностильности речи героев Лескова установкой автора на устную речь, сказ. Он сумел увидеть особую систему образов, слов, синтаксиса как средство освоения оригинального художественного материала.

Художественный опыт Лескова Горький считал чрезвычайно важным для литературы и постоянно рекомендовал начинающим писателям читать и перечитывать Лескова, вслушиваться в язык его героев, учиться у Лескова богатству и выразительности в передаче народной речи.

Благодаря М. Горькому Лесков получил признание как большой художник, и именно с этого момента начинается подлинно научное изучение его творчества.

Из советских литературоведов одним из первых к изучению творчества Лескова обратился Б.М.Эйхенбаум. Его первые работы о Лескове написаны в 20-е годы, когда автор, будучи одним из теоретиков так называемой формальной школы в литературоведении, отстаивает необходимость исследования поэтики писателя, особенностей художественной формы его произведений. Эйхенбаум первый поставил проблему «сказа» в художественном произведении вообще и в лесковском творчестве в частности (Эйхенбаум 1927). Он первый указал и на особую роль слова в художественной системе писателя: «Его отношение к слову и языку было насквозь артистическим. Он работает на деталях синтаксиса и лексики; он вглядывается в оттенки каждого слова, у него особый словесный слух или словесное зрение» (Эйхенбаум 1969, 333).

В 1945 году появилась первая монография о Лескове Л.Гроссмана «Н.С.Лесков. Жизнь — Творчество — Поэтика» (Гроссман 1945). В книге Гроссмана, содержащей биографический очерк и обзор творческого пути пи-

сателя, были намечены некоторые важные проблемы изучения творчества писателя, охарактеризованы его отдельные произведения. Книга содержит интересные замечания критика о поэтике Лескова, жанровой природе его произведений, принципах их композиции, особенностях языка и стиля писателя.

Исследователь творчества Лескова В.И.Гебель связывает стилевые поиски писателя прежде всего с его жизнью и опытом, а не с традициями литературных школ. Гебель обращает внимание на полемичность языкового мастерства Лескова по отношению к стилистически однообразной народнической литературе, а также на взаимосвязь между средствами художественной выразительности и образной системой произведений. В своей монографии о Лескове Гебель рассматривает вопросы творческого метода и организации творческой работы писателя (Гебель 1945).

В последующие годы проблемы собственно поэтики трактуются у других исследователей лесковского творчества лишь попутно, при этом даются ценные, но разрозненные наблюдения над теми или другими сторонами художественной формы, например, наблюдение академика А.С.Орлова над двумя видами «манерного» выражения, то есть стилизации (Орлов 1948).

В монографии Б.М.Другова вопросам стиля уделяется уже значительное внимание. Повести 70-х годов, по мнению Другова, свидетельствуют о формировании писателя глубоко оригинального, «принесшего в литературу свой круг тем и образов народной жизни» и обладающего «отчетливо-индивидуальной манерой повествования» (Другов 1957, 66).

В 50-е годы интерес к изучению творчества Лескова заметно оживился. Если статьи о Лескове 1920-1940-х гг. в большей своей части носили характер общих очерков о творческом пути писателя, то новые работы о нем представляют попытки более глубокого изучения отдельных проблем его творчества, тех или иных его произведений, их жанровой природы, языка и т. п. (см. Раевский 1958, Цейтмен 1958, Капустин 1959).

В.Ю.Троицкий, исследуя явление стилизации в творчестве писателя, делает вывод о том, что стилизация у Лескова «представляет возможность через призму стиля вскрыть те глубокие отношения персонажа к действительности, которые часто не лежат на поверхности и иногда неотчетливо сознаются им самим, но откладывают определенный отпечаток на стиль речи персонажа, отражающий его мироощущение» (Троицкий 1964, 194).

Проблему автора в лесковском творчестве разрабатывают исследователи И.В.Столярова и Н.Г.Михайлова (Столярова 1971, Михайлова 1965).

Многие литературоведы обращаются к проблеме жанра в творчестве писателя (см. Видуэцкая 1961, Фадеев 1972).

Названные работы носят в большей степени литературоведческий характер, авторы их не привлекаются к анализу языка писателя, ограничиваясь лишь общими замечаниями по этому поводу.

Однако существуют и специальные исследования по языку Лескова, большая часть из которых вышла в свет в последние годы (см. Антошин 1952, 1959, Краснов 1957, 1959, Троицкий 1972, 1974, Паршина 1984, Миронова 1985, Чехомова 1987, 1992, Швырева 1988, Федорищев 1989 и др). И хотя список этот достаточно обширен, анализ языка Лескова, представленный в этих работах, носит несколько одноплановый характер. В основном это исследования, касающиеся стилистических, а также лексических, фразеологических особенностей произведений писателя. Синтаксический же строй лесковских произведений почти всегда остается без внимания. Между тем синтаксис Лескова, столь же прозрачный, ясный, сколь и орнаментальный, необычный, оригинальный, заслуживает более глубокого изучения.

В синтаксисе Н.С.Лескова немаловажную роль играют и те конструкции, которые при всем разнообразии подходов к ним чаще всего квалифицируются как уточняющие. Именно эти конструкции, их структура, функциональные типы и стилистические возможности в прозе Н.С.Лескова и составляют предмет настоящей диссертации.

Актуальность исследования обусловливается рядом обстоятельств: как было сказано выше, в последние годы возрастает интерес лингвистов к языку художественной литературы, в то же время язык Н.С.Лескова, в особенности его синтаксис, практически не изучались ни в XIX, ни в XX веках при всем том, что язык произведений писателя высоко оценивался как крупнейшими деятелями русской словесно-художественной культуры, так и филологами-исследователями. С другой стороны, несмотря на относительно давнюю традицию исследования, что будет показано далее, в отношении уточняющих конструкций остается еще много спорных вопросов. В связи с этим рассмотрение уточняющих конструкций как грамматической категории на примере художественных текстов Н.С.Лескова представляется полезным и интересным.

В соответствии со сказанным определяется цель данного исследования - функционально-стилистический и структурно-семантический анализ уточнения как грамматической категории в художественных текстах Н.С.Лескова.

Для реализации этой цели необходимо было решить следующие задачи:

1) собрать достаточно убедительный фактический материал, для чего нужно было определить для себя собственную позицию по некоторым спорным вопросам, касающихся статуса и классификации уточняющих конструкций;

2) представить систематизированную картину уточняющих конструкций, их структуры и типологии в прозе Лескова на основе взаимосвязи трех аспектов: функционального, семантического и структурно-морфологического;

3) проследить, по возможности, зависимость между функциональными типами и структурной организацией уточняющих конструкций;

4) выявить стилистические возможности уточняющих конструкций, раскрыть их экспрессивно-выразительные качества в художественных

текстах Н.С.Лескова.

В качестве основных методов исследования в работе использовались такие общенаучные методы, как анализ и синтез. Из собственно лингвистических методов в диссертации широко применялись приемы описательного метода (работа в целом носит синхронный характер, так как анализируются некоторые аспекты реального состояния языка в определенный период), метода стилистического комментирования. Частично представлены компонентный метод и метод лингвистической статистики.

Научная новизна исследования определяется тем, что в нем впервые рассматриваются вопросы синтаксиса Лескова вообще и синтаксиса уточняющих конструкций в частности. В диссертации впервые наиболее полно представлены основные функциональные типы уточняющих конструкций, делается попытка проследить взаимосвязь функций уточняющих конструкций в художественных текстах с их семантическими и структурными особенностями. Впервые уточняющие конструкции описываются как одно из средств создания экспрессивного синтаксиса вообще и синтаксиса Лескова в частности.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что данное исследование внесет свой вклад в разработку проблемы изучения языка художественной литературы, в частности, в разработку вопроса о выявлении роли синтаксиса и отдельных синтаксических категорий и конструкций в создании художественной изобразительности текстов.

Результаты исследования могут быть использованы в процессе изучения специфики художественной речи, общего курса по истории русского литературного языка и спецкурса по языку Лескова в высшей школе, курса синтаксической стилистики русского языка, а также сопоставительного изучения синтаксиса русской художественной речи Х1Х-ХХ веков.

Для анализа уточняющих конструкций расписано девять произведений Н.С.Лескова, относящихся к разным периодам его творчества, а именно:

«Некуда» (1864), «Соборяне» (1867), «Несмертельный Голован» (1880), пять рассказов, вошедших в сборник «Святочные рассказы» (1886) («Штопальщик», «Привидение в Инженерном замке», «Старый гений», «Зверь», «Жемчужное ожерелье»)^ и «Полунощники» (1891). В общей сложности проанализировано 1297 страниц текста, из которого методом сплошной выборки извлечено 760 уточняющих конструкций.

Анализируемый материал в рассматриваемом аспекте вводится впервые.

Основные положения диссертации докладывались на заседании кафедры русского языка ДГУ, на итоговых научных конференциях студентов, аспирантов и преподавателей ДГУ ( 1992, 1997, 1998 гг.), а также в четырех публикациях .

ВВОДНАЯ ЧАСТЬ История изучения уточняющих конструкций в современном русском языке

Проблема уточняющих членов в простом предложении тесно переплетается, с одной стороны, с учением о приложении, с другой — с теорией обособления второстепенных членов предложения.

В работах первой половины XIX века, включая и исследования крупнейшего представителя науки этого времени Ф.И.Буслаева, еще нет целостной теории уточняющих членов. Под приложением, например, Буслаев понимает имя существительное, согласуемое с другим именем существительным, присоединяемое к нему для обозначения признака (Буслаев 1959, 273274). Следовательно, грамматической формой приложения было согласуемое имя существительное, выполнявшее в предложении роль атрибута.

А.А.Потебня вкладывает в термин «приложение» новый смысл. Потебня различает два вида определения: собственно определение (айпЬиШш) и приложение (арровШо). Приложению свойственна «относительная самостоятельность», под которой «следует понимать его большую предикативность сравнительно с собственно определением» (Потебня 1874, 129).

Потебня считает, что приложением может быть не только имя существительное с относящимися к нему объяснительными словами. Аппозитивно могут употребляться и причастие (обособленная причастная конструкция, например, «письмо, написанное вчера»), и имя прилагательное (обособленное прилагательное, например, «КМ, жадный к деньгам»).

Так, А.А.Потебня под названием «приложение» устанавливает новую синтаксическую категорию «обособленные члены предложения», отличную от категории второстепенных членов предложения и придаточных предложений, но, по оценке А.Г.Руднева, он «не раскрыл с достаточной полнотой специфику новой синтаксической конструкции, установленной им, ограничившись лишь беглыми замечаниями по этому вопросу» (Руднев 1959, 23).

В 70-е и в особенности 80-е годы XIX века взгляд на приложение резко изменяется. Основным значением приложения считается не атрибутивное, а пояснительное, уточнительное. В приложение включались грамматически разнородные явления: и согласуемые члены предложения, выраженные существительным, и примыкающие члены предложения, выраженные инфинитивом и другими частями речи.

Такое расширенное понятие «приложения» привело к потере им «всяких грамматических очертаний» (Пешковский 1956,420).

Внести ясность в соотношение понятий «приложение» и «уточняющие члены» попытался А.М.Пешковский.

С одной стороны, Пешковский отказывается от термина «приложение» и называет грамматическое приложение обособленным согласуемым существительным. С другой стороны, он создает известную теорию обособления.

Пешковский отказывается от предложенного Потебней толкования обособленных членов предложения на основе их неполной предикативности. В качестве основного признака обособленных членов им выдвигаются интонация и ритм: «...второстепенный член, уподобившийся (один или вместе с другими, зависящими от него членами) в отношении интонации и параллельно в отношении связей своих с окружающими членами отдельному придаточному предложению, называется обособленным второстепенным членом» (Пешковский 1956, 416).

Среди общих условий, от которых зависит обособление всякого второстепенного члена, Пешковский называет «взаимное отношение двух не связанных иными синтаксическими узами членов как определяющего к определяемому и частного к общему», например: Однажды, осенью, на возвратном пути с отъезжего поля я простудился и занемог (Тург.).

Обособления такого рода сопровождаются определенным «объяснительным произношением». Следовательно, одной из причин обособления Пешковский считает возможность пояснения, уточнения одного члена другим, но при этом он не выделяет уточняющие обособленные члены

в отдельную группу.

После Пешковского внимание исследователей в основном было обращено на более углубленное изучение обособленных членов предложения, где уже отмечаются пояснительная и уточнительная функции обособления. Появляется ряд работ, в которых затрагивается вопрос о пояснительных отношениях в рамках простого предложения, отмечается смысловая роль паузы и интонации при обособлении, подчеркивается уточняющая функция обособления (Воскресенский 1936, Березин 1946).

Некоторые авторы мысль Пешковского о соотношении общего и частного несколько расширяют, вводя понятие «уточняющих членов», но не ставят эту группу членов в один ряд с обособленными полупредикатами (причастиями, деепричастиями, прилагательными, приложениями атрибутивного характера), тогда как эти две группы обособленных членов и семантически и грамматически отличаются друг от друга (Грамматика русского языка 1954).

Заслуживает внимания ряд статей Е.В.Кротевича, посвященных вопросам обособления (Кротевич 1948а, 1948, 1956). Выделяя обособленные члены предложения в особую синтаксическую категорию, Е.В .Кротевич считает, что обособленными могут быть все второстепенные члены предложения, кроме дополнения как выразителя прямого или косвенного объекта, и подчеркивает, что обособленные конструкции — это «поясняющие или добавочные второстепенные синтагмы» (Кротевич 1948).

В работах других авторов уточняющие члены выделяются в отдельную группу, в которую включаются на первых порах лишь обстоятельства места и времени (Абакумов 1942). Дальнейшие исследования в этой области привели ученых к мысли о том, что уточняться может любой член предложения, и это привело к расширению группы уточняющих членов и вместе с тем категории «приложения». В работах 30-40-х годов вновь появился термин «приложение» в том его понимании, как это было в 70-80-е годы XIX в.

Так, А.Г.Руднев в докторской диссертации «Обособленные члены пред-

ложения» пишет об обособленном приложении, «которое понимается автором не только как пояснение или уточнение одного существительного другим существительным, но и как любой член предложения, который представляет собой либо пояснение, либо уточнение, либо усиление смыслового или эмоционального содержания другого члена предложения» (Руднев 1953, 6), то есть приложением может быть определение к определению, сказуемое к сказуемому, обстоятельство к обстоятельству и т. д.

Таким образом, Руднев расширяет категорию приложения, включая в ее состав не только собственно приложение, но и уточняющее определение, уточняющее обстоятельство, уточняющее глагольное сказуемое.

Такое широкое понимание приложения не могло не встретить возражений. Так, Ф.Н.Бондаренко предложил покончить с терминологической путаницей, сохранив за приложением понятие атрибута, а уточняющие члены выделить в самостоятельную категорию, указав на то, что уточняться могут любые члены предложения (Бондаренко 1952).

Настоящий взрыв интереса к приложению наблюдается в середине 50-х годов. Было защищено несколько кандидатских диссертаций (Шатух 1953, Ованова 1954, Цыганенко 1954).

Пояснительное значение обособленного приложения подчеркивается В.М.Никитиным и Т.В.Володиным (Никитин 1962, Володин 1963). В это время опубликованы статьи К.П.Орлова, Т.А.Бертагаева, Т.А.Свибловой (Орлов 1960, Бертагаев 1957, Свиблова 1962). В этих работах, в основном, высказывается точка зрения на приложение, противоположная той, что представлена в работах сторонников «приложения в широком смысле» с их предельно расширенным толкованием данного понятия. Кроме того, наблюдается стремление расширить представление об уточняющих членах предложения, выделить их в особую категорию, разграничить уточняющие члены предложения и приложение.

В качестве критериев разграничения уточняющих членов предложения и приложения предлагались следующие: наличие или отсутствие предика-

тивного признака у данного члена предложения (Основина 1986), различие в синтаксической функции приложения и уточняющих членов (Шатух 1953, 1956, 1959, Ованова 1954, 1957, 1959).

Различая уточнение и приложение по формальным, семантическим признакам, некоторые исследователи рассматривают уточнение как смысловую функцию, которая может быть присуща любому члену предложения, в том числе и приложению. Выполнение этой функции и ведет к возникновению уточняющих членов при любых членах предложения, в том числе и при приложении (Орлов 1960, Ованова 1954,1957, 1959, Основина 1986).

В противоположность сторонникам разграничения уточняющих членов предложения и приложения, Т.А.Свиблова считает, что «выделение как самостоятельных синтаксических категорий приложения и уточняющего члена нецелесообразно». По ее мнению, здесь мы имеем дело «со своеобразным частичным совпадением различных синтаксических категорий» (Свиблова 1962, 186).

Спорным в лингвистической литературе остается и вопрос о семантическом и грамматическом разграничении уточняющих и поясняющих конструкций.

В современном русском языке выделяются пояснительные и уточни-тельные конструкции. Однако дифференциация их иногда весьма затруднительна. В связи с этим многие исследователи не различают понятия пояснения и уточнения, а следовательно, пояснительные и уточнительные конструкции и объединяют их под общим названием уточнительно-пояснительных конструкций. Тем не менее существуют работы, в которых последовательно проводится мысль о необходимости разграничения этих двух понятий.

В лингвистической литературе широко распространена следующая точка зрения на различия между пояснением и уточнением: пояснительные отношения возникают между двумя членами предложения, которые обозначают одно и то же понятие, явление, признак, но называют его по-разному, в

основе пояснения лежит понятие тождества. Уточнение же — это сужение, ограничение объема понятия, обозначенного уточняемым членом предложения (см.: Современный русский язык. Синтаксис осложненного предложения 1988, Валгина 1991, Галкина-Федорук 1964, Бабайцева, Максимов 1981, Ро-зенталь, Теленкова 1976, Лекант 1986, Хатиашвили 1980, Глебская 1990, Усищева 1961).

Между тем, как отмечалось выше, не всегда четко просматривается граница между пояснением и уточнением. Так, Бабайцева и Максимов, упомянув вскользь о различиях между пояснением (отношения тождества) и уточнением (отношения целого и части), приводят ряд примеров уточнения и пояснения, но при этом не указывают в каждом конкретном случае, пояснительной или уточнительной является данная конструкция.

Русская грамматика (1980) предлагает учитывать, помимо смысловых, еще и формальные признаки уточняющих конструкций, которые характеризуются здесь общим названием «пояснительные конструкции».

Разницу между пояснением и уточнением А.Ф.Прияткина, которая является автором соответствующего раздела в Русской грамматике-80, видит в следующем: пояснение — отношения, при которых тождество объектов специально утверждается, и такие отношения оформляются специальными служебными словами или эквивалентной им по функции интонацией; уточнение — отношения, при которых нет утверждения тождества объектов, отношения эти не имеют каких-либо специальных средств оформления, а выражаются только при помощи обособления второго члена, «...при пояснении второй член, называя то, что уже названо, как бы подставляется на место первого, синтаксически его дублирует. При уточнении нет функции дублирования... Уточнение — это всегда другое, новое, дополнительное; у членов ряда нет взаимозаменяемости» (Прияткина 1990, 69).

А.Ф.Прияткина обращает внимание на то, что при уточнении члены ряда не дублируют друг друга по синтаксической позиции, но уточняющее выполняет ту же синтаксическую функцию, что и уточняемое, следовательно,

можно говорить о том, что и в этом случае имеет место синтаксическое дублирование членов ряда.

На наш взгляд, толкование рассматриваемой проблемы Прияткиной не лишено противоречий. Так, подчеркивается, что логическую основу пояснительных отношений (имеется в виду пояснение вообще, а не частный вид пояснительных отношений) «составляет мысль о тождестве. Два члена предложения имеют общую денотативную отнесенность, причем она устанавливается только самими говорящими» (Прияткина 1990, 64). Но вместе с тем уточнение как один из видов пояснительных отношений определяет как отношения, при которых нет утверждения тождества объектов, на что не указывают ни союз, ни интонация. Остается неясным, как же тогда характеризовать тип отношений между уточняемым и уточняющим.

Итак, в основном взгляды разных лингвистов схожи в определении пояснения и уточнения. Подчеркивается тождество понятий при пояснительных отношениях и отсутствие такового при уточнении.

Некоторые лингвисты выделяют переходные между пояснением и уточнением конструкции.

К переходным конструкциям, совмещающим свойства пояснительных и уточнительных конструкций, Т.Ф.Глебская относит конструкции с обобщающим словом и однородными членами, конструкции с пояснительными союзами а именно, как-то, будь то.

Конструкции с обобщающим словом и однородными членами двучленны, но «второй член представляет собой сочинительный ряд. Однородные члены в совокупности выражают то самое понятие, которое обозначено первым членом конструкции, что и дает основания считать отношения между ее членами пояснительными. Однако второй член конструкции, представленный несколькими компонентами, тем самым раскрывает понятие, обозначенное первым членом, конкретизирует, детализирует его, что свойственно конструкции уточнительной» (Глебская 1990,46).

Таким образом, данная конструкция, обладая структурными признака-

ми, свойственными и пояснительным, и уточнительным конструкциям (двучленность, бессоюзие, пояснительная интонация) в то же время совмещает в себе пояснительную и уточнительную семантику.

Русская грамматика-80 решает вопрос о синтаксической функции уточняющих членов предложения непоследовательно.

Субстантивные обороты, уточняющие подлежащие, рассматриваются как полупредикативные обособленные члены предложения; субстантивные обороты, уточняющие дополнения, рассматриваются как поясняющие субстантивные обороты, которые представляют собой приложение (но не уточнение. — М.А.). По сути, конструкции, однотипные с точки зрения семанти-ко-функционального обслуживания компонентов, к которым они относятся, по-разному классифицируются Русской грамматикой.

Что касается уточняющих определений, обстоятельств, сказуемых, то они определяются как поясняющие обособленные обороты.

Нужно сказать, что Русская грамматика-80 не указывает на синтаксическую роль, выполняемую поясняющими членами предложения. Классификация этих конструкций дается по морфологическому принципу — способу выражения главного слова поясняющего оборота (Русская грамматика 1980, 186-188).

Интересной, на наш взгляд, представляется точка зрения на отношения понятий «пояснение», «уточнение», «приложение» Л.Н.Еремеевой. Отмечая, что разные исследователи по-разному оценивают эти смежные явления, частично совпадающие в формальном и семантическом планах, Еремеева указывает на необходимость рассматривать эти явления в системе, так как «только в системе за каждым из них можно закрепить определенное конкретное содержание относительно двух других понятий» (Еремеева 1989, 176).

Явления «уточнение», «пояснение», «приложение», по мысли автора, принадлежат трем разным планам — функциональному, семантическому и формальному. При таком понимании они не пересекаются, не совпадают, а

сочетаются, взаимодействуют. Это взаимодействие осуществляется по следующей модели: существует некоторый внеязыковой смысл, который нужно передать в процессе общения, коммуникативное задание — уточнить представление о предмете, уже поименованном. Это задание, названное на функциональном уровне уточнением. В языке это задание имеет троякое воплощение: на семантическом уровне — собственно уточнение как приращение информации о предмете; пояснение как дублирование уже данной информации; и оценка данной о предмете информации. Эти три семантики могут быть представлены в языке целым рядом форм, то есть «данные семантики проецируются на формальный уровень в целый ряд точек. И есть одна точка, в которой обязательно спроецируются все три семантики — это точка на формальном уровне соответствует форме Мп-Н/ — приложению» (Еремеева 1989а, 16).

Можно сказать, что перед нами явления, безусловно, сходные, частично или полностью совпадающие в формальном или семантическом планах, вопрос о которых остается открытым.

Нельзя не заметить, что при обсуждении рассматриваемой проблемы в лингвистической литературе важное значение приобретает неточность терминологического обозначения соответствующих явлений: подобные в формальном (или семантическом) плане языковые факты квалифицируются одними исследователями как пояснение, другими — как уточнение или приложение; беря за основу один из терминов, пытаются объяснить его через два других или отграничить одно явление от другого, а неопределенность остается. Так, одни лингвисты конструкции с пояснительными отношениями между компонентами называют «пояснительными конструкциями» (уточнение при этом считается разновидностью пояснения: Хатиашвили, Прияткина), другие пояснительные конструкции характеризуют как уточняющие (пояснение при этом считается разновидностью уточнения: Богданов), третьи же, называя эти конструкции пояснительными или уточнительными, не выделяют внутри пояснительных отношений собственно пояснение и уточ-

нение (Шатух).

Таким образом, важнейшие направления исследования и классификации уточняющих конструкций в русском синтаксисе, а также позиция автора данного исследования по некоторым из них могут быть представлены в следующем виде.

В течение последних лет в грамматической литературе наблюдается тенденция выделить уточняющие члены предложения в отдельную категорию. И это вполне закономерно, так как уточняющие члены предложения представляют собой самобытное явление в языке не только с точки зрения семантико-стилистической, но и грамматической. Между тем, в лингвистической литературе не было и нет четкого представления о категории уточняющих членов предложения, не выяснена их специфика. В ряде работ уточняющие слова включают в категорию приложения на основе общности их уточняющей функции. При таком подходе приложением считается не только определение, выраженное согласованным существительным, но и уточняющее определение, выраженное прилагательным, уточняющее обстоятельство, выраженное наречием, уточняющее глагольное сказуемое и т.п.

Сторонники отграничения приложения от уточняющих членов предложения считают, что эти две категории отличаются не только по семантике, но и по синтаксическим функциям. Однако в определении статуса обособленных конструкций с главным словом — именем существительным все еще нет единого мнения. На наш взгляд, нет необходимости проводить границу между уточняющим подлежащим и уточняющим дополнением, с одной стороны, и обособленным приложением — с другой, так как все обособленные приложения в большей или меньшей степени выполняют уточняющую функцию: «приложение не только называет тот же предмет, который обозначен главным словом, но и поясняет само это слово» (Гришковская 1992, 73).

Обособленное приложение при подлежащем или дополнении выделяется Л.Г.Хатиашвили в разряд уточняющих обособленных членов предложения в силу его семантико-синтаксических свойств. Оно уточняет, конкретизирует

значение доминирующего члена и уподобляется ему в синтаксической функции и морфологической форме и потому «должно квалифицироваться (по аналогии с другими уточняющими обособлениями) по признаку отнесенности к доминирующему члену: или как уточняющее подлежащее, или как уточняющее дополнение» (Хатиашвили 1980, 53). С учетом изложенных позиций анализ материала, подлежащего непосредственному рассмотрению, в данной работе проводится на следующей принципиальной основе: обособленное приложение, независимо от того, к главному или второстепенному члену оно относится, отличается от необособленного своим значением. Необособленное приложение имеет атрибутивное значение, а обособленное — уточняющее, пояснительное; необособленное приложение является одним из видов определения, в то время как обособленное приложение — уточняющий член предложения, функционально-синтаксически дублирующий тот, к которому относится.

Разные авторы вкладывают разное содержание в термин «уточняющая конструкция». Так, большинство синтаксистов стоит на той позиции, что уточняющий член предложения может принимать на себя синтаксическую функцию уточняемого, если последний будет опущен. Разновидностью этой точки зрения является мысль о том, что уточняющие члены предложения не имеют своей грамматической определенности, а принимают ту же морфологическую форму и выполняют ту же синтаксическую роль, что и уточняемый член (Кротевич 1954, Прияткина 1956). Уточняющие конструкции «большей частью получают соответствующее господствующему слову морфологическое выражение и выполняют его синтаксическую функцию. Они могут быть при любом из членов предложения» (Шатух 1956, 20). Присоединяясь к этой точке зрения, уточняющим мы считаем член предложения, находящийся в постпозиции по отношению к другому члену, с которым он состоит в особых уточнительных отношениях, выражающихся интонационно или с помощью союзов, и выполняющий одинаковую с ним синтаксическую функцию.

Под уточнительными отношениями мы понимаем такие синтаксические отношения между двумя компонентами конструкции, при которых значение

ведущего конкретизируется в зависимом, обладающем как равным, так и не равным с ведущим объемом понятия, то есть между уточняемым и уточняющим могут устанавливаться «отношения «тождества» и «общего и частного» (Хатиашвили 1969,1980).

В современном русском языке выделяют пояснительные и уточнитель-ные конструкции. Различия между ними устанавливаются чаще всего на логическом основании: в основе пояснения лежит понятие тождества, уточнение же — это сужение, ограничение объема понятия, обозначаемого уточняемым членом. Однако не всегда можно логически соотнести понятия по объему, в связи с чем дифференциация этих конструкций весьма затруднена.

Хотя между уточнением и пояснением имеются некоторые смысловые различия, мы считаем их явлениями одного грамматического плана. С нашей точки зрения, уточнение и пояснение — одна и та же грамматическая категория, общим грамматическим значением которой является выражение уточ-нительных отношений, а грамматической формой — особая пояснительная интонация, постпозиция уточняющего относительно уточняемого и наличие или возможность употребления пояснительных союзов между компонентами уточнительной конструкции. В связи с этим в работе не разграничиваются пояснительные и уточнительные конструкции, конструкции с уточни-тельными отношениями названы одним термином — «уточняющими конструкциями».

Заключение диссертации по теме «Русский язык», Ахмедханова, Марина Далгатовна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

При всем том, что уточняющие конструкции в течение длительного времени были в центре синтаксических исследований по русскому языку и отчасти продолжают привлекать к себе активный интерес лингвистов, не все относящиеся к ним вопросы получили надлежащее решение. В диссертации рассматриваются разные точки зрения на некоторые спорные моменты, касающиеся специфики категории уточняющих членов предложения, а именно: об отграничении обособленного приложения от уточняющих членов предложения, о синтаксической функции уточняющего члена предложения, о разграничении уточняющих и поясняющих конструкций.

Занимая собственную позицию по этим спорным вопросам, анализ материала данной диссертации автор проводит на следующей принципиальной основе. Уточняющим считается член предложения, находящийся в постпозиции по отношению к другому члену, с которым он состоит в особых уточ-нительных отношениях, выражающихся интонационно или с помощью союзов, и выполняющий одинаковую с ним синтаксическую функцию. Под уточнительными отношениями понимаются такие синтаксические отношения между двумя компонентами конструкции, при которых значение ведущего конкретизируется в зависимом, обладающем как равным, так и неравным с ведущим объемом понятия, т. е. между уточняемым и уточняющим могут устанавливаться отношения «тождества» и «общего» и «частного».

Уточнение и пояснение считаются явлениями одного грамматического плана, в связи с чем в работе не разграничиваются поясняющие и уточняющие конструкции. Конструкции с уточнительными отношениями названы одним термином - «уточняющие конструкции». Обособленное приложение, независимо от того, к главному или второстепенному члену оно относится, является уточняющим членом предложения, функционально-синтаксически дублирующим тот, к которому относится. В связи с этим обособленные конструкции с главным словом-именем существительным рассматриваются в диссертации как уточняющие.

Исходя из понимания функции как отношения синтаксической единицы к коммуникативной единице, в языке Лескова можно выделить следующие основные функциональные типы уточняющих конструкций (в скобках указан процент от общего числа уточняющих конструкций): конструкции с собственно уточняющей функцией (68,4%), конструкции с функцией характеристики (24,3%), конструкции с функцией оценки (4,2%). 4% составляют конструкции, уточняющий компонент которых раскрывает содержание термина-уточняемого или представляет собой другое (окказиональное) название сло-ва-уточняемого.

В конструкциях с собственно уточняющей функцией уточняющий компонент раскрывает содержание уточняемого, конкретизирует его, происходит сужение объема понятия, названного опорным словом. Между членами конструкции устанавливаются смысловые отношения «общего» и «частного».

В конструкциях с функцией характеристики уточняющий компонент определяет уточняемое по признакам пола, возраста, физических или внешних данных и т. п., то есть характеризует объективные, не зависящие от субъективного восприятия качества определяемого. Между членами конструкции устанавливаются смысловые отношения «тождества».

В конструкциях с функцией оценки уточняющий компонент дает субъективную характеристику определяемому и выражается эмоционально-оценочными словами. Между членами конструкции устанавливаются смысловые отношения «тождества».

В некоторых случаях уточняющая конструкция включает в свой состав слова с собственно уточняющей, конкретизирующей функцией, которые имеют при себе определения с характеризующим или оценочным значением. Такие полифункциональные конструкции составляют 2,4% от общего числа уточняющих конструкций.

Уточняющие конструкции, выявленные в синтаксисе Лескова, подтверждают тот из существующих взглядов, согласно которому уточняющим может быть любой из традиционно выделяемых компонентов предложения. В собранном нами материале обнаруживаются уточняющие структурно-семантические компоненты предложения со значением субъекта предложения, предиката, объекта действия, локатива, времени, объекта владения, признака, направления движения, адресата, делиберата и каузатора действия.

Роль тех или иных уточняющих компонентов в предложении зависит от их способа выражения и функции, которую они выполняют. Так, компоненты с характеризующей и оценочной функцией выражаются, как правило, существительными с личным значением, что предопределяет преимущественное их употребление для обозначения субъекта, агенса, объекта действия. С функцией собственно уточнения, помимо личных имен, выступают имена с предметно-пространственным, временным значением, наречия и прилагательные с качественно-характеризующим значением и другие формы, что делает возможным их употребление для выражения значений локатива, времени, характеристики действия, признака, то есть значений, не свойственных конструкциям с функцией характеристики и оценки.

В большинстве случаев наблюдается соответствие между категориальными значениями структурных компонентов предложения и категориальными значениями их денотатов в реальной действительности. Но иногда, нарушая такое соответствие, для выражения того или иного значения в синтаксисе Лескова используются слова неизосемических подклассов, семантика которых не соответствует основной семантике данной части речи. Обнаруживаются следующие случаи использования неизосемических слов: прилагательные в личном или предметном значении в функции субъекта или адресата, определительные или указательные местоимения в личном значении в функции субъекта предложения, личные имена (или местоимения) в функции локатива или компонента со значением направления движения, фразеологические обороты в акциональном значении в функции предиката предложения, субстантивные обороты и существительные со значением процессуальности в функции компонента со значением времени.

В языке Лескова уточнение чаще всего идет по линии семантического углубления, выделения какой-либо детали понятия, названного опорным словом, но иногда наблюдается частичное или полное несовпадение семантических полей уточняемого и уточняющего, если они представлены разными структурно-семантическими компонентами или выражаются словами разных лексико-семантических групп.

Усиление смысловой нагрузки конструкций с собственно уточняющей и оценочной функцией достигается за счет того, что на значение собственно уточнения, конкретизации или оценки накладываются дополнительные обстоятельственные значения - противительно-уступительное, уступки, причинного обоснования.

Большинство уточняющих конструкций состоит из двух членов - уточняемого и уточняющего, соединенных между собой бессоюзной связью, уточнительные смысловые отношения передаются интонационно. Уточняющее - компонент с разным объемом, включающий в свой состав как одиночное уточняющее слово, так и уточняющий оборот (слово вместе с его распространителями). Такую структуру имеют 69,3% уточняющих конструкций. Оставшиеся 30,7% составляют конструкции, имеющие некоторые структурные особенности.

Так, уточняющие конструкции могут быть осложнены обособленными причастными оборотами, располагающимися постпозитивно по отношению к уточняющей части конструкции. В некоторых случаях функции обособленных причастных оборотов берут на себя придаточные предложения, которые не входят в состав уточняющей конструкции, но по своему назначению и содержанию сходны с причастными оборотами, входящими в уточняющую конструкцию. Обособленные причастные обороты и придаточные предложения, следующие за уточняющей конструкцией, содержат в себе оп-ределительно-характеризующее значение по отношению к субстантиву в уточняющей части конструкции, организуя второй смысловой центр, который нередко оказывается господствующим в общей семантике высказывания. Такую структуру имеют конструкции с функцией собственно уточнения и характеристики.

В прозе Лескова выделяются конструкции, в которых уточняющие компоненты выстраиваются в однородный ряд, а уточняемый компонент занимает по отношению к ним позицию обобщающего слова. В отношении подобных конструкций в лингвистической литературе нет единого мнения. В диссертации делается вывод о том, что обобщающее слово и однородные члены в предложении однофункциональны, между однородными членами и обобщающим словом возможна подстановка уточняющих союзов, однородные члены предложения раскрывают содержание обобщающего слова и выполняют ту же синтаксическую функцию, что и обобщающее слово. На основе перечисленных признаков конструкции с однородными членами и обобщающим словом при них рассматриваются как уточняющие. Между членами конструкции устанавливаются отношения «общего» и «частного», так как однородные члены дифференцированно передают совокупное значение, выраженное обобщающим словом. Подобная структура свойственна только конструкциям с функцией собственно уточнения.

Особое место в структурном и семантическом отношении занимают многочленные уточняющие конструкции (состоящие более чем из двух членов, выстраивающихся в цепочку). Особенность таких конструкций в том, что они могут быть как однофункциональными (когда все члены цепочки служат для выражения либо значения собственно уточнения, либо значения характеристики), так и разнофункциональными (когда члены цепочки служат для выражения разных значений - и собственно уточняющего, и характеризующего).

Отношения между членами многочленных уточняющих конструкций неоднозначны. В конструкциях с собственно уточняющей функцией каждый о и тч последующий член уточняет, конкретизирует предыдущий. В конструкциях с функцией характеристики каждый член цепочки соотносится по смыслу только с опорным словом, раскрывая разные оттенки его смысла. В разнофункциональных конструкциях каждый член цепочки соотносится не только с предыдущим членом, но и с опорным словом.

В анализируемом материале выделяются уточняющие конструкции, части которых соединены особыми синтаксическими средствами - союзами, союзными словами, а также конструкции с предлогом кроме. В собственно уточняющей функции выступают конструкции с союзами а именно, именно, союзным словом особенно, в некоторых случаях с союзом то есть. Союзы то есть и или могут служить для присоединения к опорному слову компонента с функцией другого наименования предмета, явления (чаще окказионального), названного в уточняемой части, или с функцией расшифровки незнакомого слова, находящегося в позиции уточняемого.

В конструкциях с предлогом кроме уточняемое представляет из себя общее, а уточняющее - частное, то есть происходит своеобразное сужение объема понятия. На уточнительные смысловые отношения в таких конструкциях накладываются смысловые отношения «подключения» и «исключения». Такую структуру имеют конструкции с собственно уточняющей функцией.

Анализ стилистического функционирования уточняющих конструкций в данной диссертации проводится на основе следующих положений. Стилистическими являются не все средства языка, а только те, которые, помимо своего основного значения, несут в себе значения добавочные, коннотатив-ные. Маркированные языковые средства включают в свой состав функциональные формы и формы экспрессивные. В категорию экспрессивности входят такие составляющие ее понятия, как оценочность, эмоциональность, интенсивность выделяемого признака, образность, новизна.

Уточняющая конструкция - это полифункциональная языковая модель. Она может иметь значение только добавочной информации, конкретизирующей основное сообщение, но может нести в себе экспрессивность, то есть выполнять определенные стилистические функции. Прежде всего это те случаи, когда сама конструкция задает экспрессивное значение - уточняющая конструкция с антиципацией, где местоимение 3 лица выступает в роли уточняемого, а имя существительное (одно или с зависимыми словами) выполняет роль уточняющего члена, и уточняющая конструкция, представляющая собой лексический повтор с синтаксическим распространением. Как и антиципация, конструкции с повторами являются приемом воссоздания живой устной речи.

Уточняющие конструкции с однородными членами и обобщающим словом при них становятся экспрессивными при использовании в них антитезы, градации и других стилистических приемов. Уточняющие конструкции приобретают стилистическое значение и в том случае, если они включают в свой состав различные лексико-экспрессивные элементы (эмоционально-оценочные слова, авторские неологизмы, просторечные слова, слова «народной этимологии», тропы).

В прозе Лескова активны не все существующие в общем языке уточняющие конструкции. В ней безраздельно господствуют конструкции, организуемые субстантивами и их заменителями — конструкции с опорным словом существительным или личным местоимением. Если принять во внимание тот факт, что многие уточняющие компоненты с обстоятельственной семантикой по способам выражения также тяготеют к падежным формам имени, то становится ясным подчеркнуто наглядно-констатирующий, «лепной» характер синтаксиса Лескова, по крайней мере, по типологии использованных им уточняющих конструкций. По этой же причине незначителен удельный вес конструкций, уточняющих глагол.

В истории изучения синтаксиса великих мастеров русского слова были прецеденты, когда стиль каждого из них характеризовался по степени проявляемой ими предпочтительности по отношению к тем или иным синтаксическим категориям, возможностям и т.д. Так, например, в карамзинском синтаксисе прилагательное оказывается вынесенным в центр. Его сменил пушкинский синтаксис, скупой на эпитет и динамичный за счет выдвижения в центр глагола. От того и другого отличается орнаментальный синтаксис Гоголя, в котором в иной иерархии активны и глагол, и прилагательное. Если бы попытаться по одной черте охарактеризовать синтаксис Лескова, то он мог бы быть обозначен как синтаксис уточняющей детали.

Лесков не любит развернутых психологических характеристик, его герои, как правило, не подвержены анализу или самоанализу, рефлексии, их характеры раскрываются через отдельные эпизоды, поступки, детали. Отсюда — и значимость воплощенной в уточняющую конструкцию синтаксической детали, возбуждающей определенные, соответствующие намерениям повествователя ассоциации.

Результатом этого в чисто синтаксическом плане оказывается выдвинутое на передний план «слитное» предложение с усиленной именной группой в ущерб глагольной.

Эти наблюдения, которые являются лишь предварительными, поскольку опираются на ограниченный материал, приобретут большую силу, когда синтаксис Н.С.Лескова будет исследован более полно и разносторонне, чем это делалось до сих пор.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Ахмедханова, Марина Далгатовна, 1998 год

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абакумов С.И. Современный русский литературный язык. - М.: Советская школа, 1942.

2. Акимова Г.Н. Новые явления в синтаксическом строе современного русского языка. - Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1982. - 129 с.

3. Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. - М.: Высшая школа, 1990. - 168 с.

4. Александрова О.В. Проблемы экспрессивного синтаксиса. - М.: Высшая школа, 1984. - 24 с.

5. Антошин Н.С. Народный юмор и народная этимология в произведениях Н.С.Лескова // Научн. записки Ужгородского ун-та. - Т.У1. - Ужгород, 1952.-С. 25-36.

6. Антошин Н.С. О языке Н.С.Лескова // Научн. записки Ужгородского унта. - Т.XXXVII. - Ужгород, 1959. - С. 70-97.

7. Бабайцева В.В. Явления переходности в грамматическом строе русского языка и методика их изучения // Явления переходности в грамматическом строе современного русского литературного языка. — М.: МГПИ, 1988. — С.3-13.

8. Бабайцева В.В., Максимов Л.Ю. Синтаксис и пунктуация. — М., 1981. — 271 с.

9. Балл и Ш. Французская стилистика. — М.: Иностранная литература, 1961. —394 с.

10. Березин В.М. Изучение обособленных обстоятельств и обособленных дополнений // РЯШ. 1946. №1.

11. Бертагаев Т.А. Отграничение сочетаний с приложением от сходных сочетаний // РЯШ. 1957. №1. СЛ 5-18.

12. Богданов В.И. Н.С.Лесков в русской литературе // В мире Лескова. — М.: Сов. писатель, 1983. — С.8-58.

13. Богданов П.Д. Обособленные члены предложения в современном рус-

ском языке. — Орджоникидзе, 1977. — 225 с.

14. Бондаренко Ф.Н. О некоторых вопросах синтаксиса // РЯШ. 1952. №2. С.20-25.

15. Булахоеский Л.Л. Русский литературный язык первой половины XIX века. —:М.: Учпедгиз, 1954. — 461 с.

16. Буслаев Ф.И. Историческая грамматика русского языка. — М., 1959.

17. Волгина Н.С. Синтаксис современного русского языка. — М.: Высшая школа, 1991. —432 с.

18. ВандриесЖ. Язык. — М., 1937.

19. Видуэцкая И.П. Жанр рассказа в творчестве Лескова // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1961. №2.

20. Виноградов В.В. Из истории изучения русского синтаксиса (От Ломоносова до Потебни и Фортунатова). — М., 1958а. — С. 141-350.

21. Виноградов В.В. Наука о языке художественной литературы и ее задачи (на материале русской литературы). — М.: АН СССР, 1958. — 52 с.

22. Виноградов В.В. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения // Вопросы языкознания. 1954. №1. С.26.

23. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове): Уч. пособие. — 3-е изд. — М.: Высшая школа, 1986. — 640 с.

24. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. — М., 1963.

25. Виноградов В.В. О задачах истории русского литературного языка, преимущественно ХУП-Х1Х вв. // Известия АН СССР. Отдел литературы и языка. 1946. Т.У. Вып. 3.

26. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. —М., 1941. — С. 277-280.

27. Володин В. Т. Роль обособленного приложения в грамматической структуре предложения // Уч. записки Куйбышевского пед. университета. 1963. Вып.40. С. 229-245.

28. Воскресенский И.В. О приложениях в русском языке // РЯШ. 1936. №3.

29. Гак В.Г. Повторная номинация и ее стилистическое использование // Во-

просы французской филологии. — М.: Изд-во МГПИ им. В.И.Ленина, 1972. - С.123-136.

30. Галкина-Федорук Е.М. Современный русский язык. Часть II (Морфология. Синтаксис). - М.: МГУ, 1964. - 638 с.

31. Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке // Сб. статей по языкознанию: Проф. МГУ акад. В.В.Виноградову. — М.: Изд-во МГУ, 1958. — С.103-124.

32. Гвоздев А.Н. Очерки по стилистике русского языка. — М.: Учпедгиз, 1955.

33. Гебель В.А. Н.С.Лесков. В творческой лаборатории. — М.: Сов. писатель, 1945. —222 с.

34. Глебская Т.Ф. Пояснительные и уточнительные конструкции при стержневых словах — указательных местоименных наречиях в простом предложении: Дисс.... канд. филол. наук. — М., 1990.

35. Горький М. Собрание сочинений: В 30 томах. Т.24. — М.: ГИХЛ, 1953.

36. Грамматика русского языка. Т.П. 4.1. — М.: Изд-во АН СССР, 1954.

37. Гришковская О.Н. Семантика и структура пояснительных конструкций в простом предложении: Дисс.... канд. филол. наук. — М., 1992.

38. Громов П. и Эйхенбаум Б. Н.С.Лесков (Очерк творчества) // Н.С. Лесков. Собрание сочинений: В 11 томах. Т.1. — М.-Л., 1957-1958.

39. Гроссман JI. Н.С.Лесков. Жизнь. — Творчество. — Поэтика. — М.: Гослитиздат, 1945. — 320 с.

40. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. — М., 1956.

41. Дмитриева JI.K. Вторичная предикация при однородности как выявление текстообразующих потенций осложненного предложения // Текстовые реализации и текстообразующие потенции синтаксических единиц. -Л., 1988.-С. 127-139.

42. Достоевский Ф.М. Полное собр. соч., Пб., А.Ф.Маркс, 1895, Т.VII.

43. Другое Б.М. Н.С.Лесков. Очерк творчества. - М., ГИХЛ, 1957. - 221с.

44. Дыханова Б.С. В поисках своего голоса (Из наблюдений над стилем

Лескова) // Вопросы литературы. 1981. №2. С.189-212.

45. Еремеева JI.H. Пояснительная конструкция и ее отношение к конструкциям оценки и уточнения в современном русском языке (функционально-семантический аспект): Дисс.... канд. филол. наук. - Томск, 1989. - 215 с.

46. Еремеева JI.H. Пояснительная конструкция и ее отношение к конструкциям оценки и уточнения в современном русском языке (функционально-семантический аспект): Автореферат дисс. ... канд. филол. наук. - Томск, 1989а.

47. Ефимов А.И. Стилистика художественной речи. - М.: Изд-во Моск. унта, 1957.-447 с.

48. Земский A.M., Крючков С.Е., Светлаев Н.В. Русский язык. - М., 1955.

49. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. - М.: Наука, 1973. - 351 с.

50. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. - М.: Наука, 1982. - 367 с.

51. Иванов В.В. Монтаж как принцип построения в культуре первой половины XX века // Монтаж: Литература. Искусство. Театр. Кино. - М.: Наука, 1988.

52. Иванчикова Е.А. Лексический повтор как экспрессивный прием синтаксического распространения // Мысли о современном русском языке. - М.: Просвещение, 1969. - С.126-140.

53. Иванчикова Е.А. Синтаксис художественной прозы Достоевского. - М., 1979.

54. Ильинская И.С. Из наблюдений над лексикой Пушкина (элементы современного просторечия у Пушкина) // Труды Ин-та русского яз. АН СССР. Т. II. - М.-Л., 1950.

55. Капустин В.А. Положительный образ в рассказах Н.С.Лескова 70-80-х гг. // Научн. записки Киевского ун-та, 1959. T.XVIII. Вып. 2. С. 29-46.

56. Кирпичникова Н.В. О синтаксическом термине «пояснение» // Исследования по современному русскому языку. - М.: МГУ, 1970. - С.96-112.

57. Киселева H.A. Вопросы теории речевого воздействия. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1978.-160 с.

58. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. - М.: Наука, 1980. - 148 с.

59. Краснов П.Н. Чуткий художник и стилист // Труд. 1895. №5.

60. Краснов Ф.А. О синонимических соответствиях разговорно-просторечных фразеологических единиц в прозе Н.С.Лескова // Уч. записки Киргизского ун-та. Вып.4. - Фрунзе, 1957. - СЛ87-199.

61. Краснов Ф.А. Стилистические функции фразеологии в художественных произведениях Н.С.Лескова: Дисс.... к.ф.н. - Фрунзе, 1959. - 355 с.

62. Кротевич Е.В. Обособленные синтагмы // Вопросы славянского языкознания. Кн.1. - Львов, 1948.

63. Кротевич Е.В. Интонационный рисунок предложения с обособленными синтагмами // Вопросы славянского языкознания. Кн.1. - Львов, 1948а. -С.91-104.

64. Кротевич Е.В. Члены предложения в современном русском языке. -Львов, 1954. - 39 с.

65. Кротевич Е.В. Синтаксические отношения между членами словосочетания и членами предложения // Вопросы русского языкознания. Кн.П. -Львов, 1956.

66. Кузнецова О.Я. Подчинительные пояснительные и присоединительные отношения между частями сложноподчиненного предложения // Краткие очерки по русскому языку. - Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1964. - С.52-56.

67. Левин В.Д. О значениях предлога «кроме» в современном русском литературном языке // Акад. В.В.Виноградову к его 60-летию. - М.: Наука, 1956. - С.147-164.

68. Лекант П.А. Синтаксис простого предложения в современном русском языке. - М.: Высшая школа, 1986. - 176 с.

69. Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н.Ярцева. -М.: Сов. энциклопедия, 1990. - 685 с.

70. Лукьянова H.A. О семантике и типах экспрессивных лексических единиц. I. Семантика // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Вып. VIII. - Новосибирск, 1979. - С.12-46.

71. Майорова O.E. Литературные традиции в творчестве писателя (на материале произведений Н.С.Лескова). - М., 1985. - 275 с.

72. Маловичко Л.М. Уточнительные структуры с предлогами «кроме», «помимо», «вместо», «включая», «исключая», «за исключением» в современном русском литературном языке: Автореф. дисс.... канд. филол. наук. -Л., 1987.

73. Меньшиков М.А. Критические очерки: В 2 томах. T.I. Художественная проповедь. -1899.

74. Миронова В.Г. Функционирование разговорных единиц в произведениях Лескова (сказовая форма повествования). - Алма-Ата, 1985. - 181 с.

75. Михайлова Н.Г. Народный рассказчик и литературный повествователь в прозе Н.С.Лескова // Русская речь. 1965. №5.

76. Михайловский Н.К. Фальсификация художественности // Сочинения. T.VI. - Пб: «Русское богатство», 1987. - С.965-974.

77. Никитин В.М. В защиту второстепенных членов предложения // Уч. записки Орловского гос. пед. института. Вып. 6. Т.21. 1962.

78. Ованова М.Г. Приложение как особый вид определения в современном русском языке: Дисс.... канд. филол. наук. - М., 1954.

79. Ованова М.Г. Приложение как особый вид определения в современном русском языке: Автореф дисс.... к.ф.н. - М., 1954. - 15 с.

80. Ованова М.Г. Необособленные приложения в современном русском литературном языке // РЯШ. 1957. №2. С.36-40.

81. Ованова М.Г. Обособленные приложения в современном русском литературном языке//РЯШ. 1959. №6. С.13-16.

82. Одинцов В.В. О языке художественной прозы. - М.: Наука, 1973. - 104 с.

83. Орлов A.C. Язык Лескова (материалы к статье) // Язык русских писателей.-М.: АН СССР, 1948. - С.144-175.

84. Орлов К.П. Грамматическая сущность приложения в современном русском литературном языке // НДВШ. Филологические науки. 1960. №4. С.29-37.

85. Основина Г. А. Разграничение приложений и уточняющих членов предложения // РЯШ. 1986. №3. С.73-77.

86. Паршина В.В. Соотношение книжных и разговорных лексических элементов в структуре художественного текста (на материале произведений Н.С.Лескова 90-х годов XIX века). - М., 1984. - 266 с.

87. Петрищева Е. Ф. Стилистически окрашенная лексика русского языка. -М.: Наука, 1984. - 222 с.

88. Петрухин A.B. Проблемы синтаксиса однородных членов предложения в современном русском языке. - Воронеж, 1979. - 209 с.

89. Петрухин A.B. Конструкции с однородными членами в современном русском языке: Автореф. дисс.... к.ф.н. - М., 1980. - 32 с.

90. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. - М.: Учпедгиз, 1956. - 511 с.

91. Пиотровский Р.Г. О некоторых стилистических категориях // Вопросы языкознания. 1954. №1.

92. Полянский А.Н. Категория интенсивности признака в русском языке: Автореф. дисс.... к.ф.н. -М., 1978.

93. Попов A.C. Именительный темы и другие сегментированные конструкции в современном русском языке // Развитие грамматики и лексики современного русского языка. - М.: Наука, 1964. - С.256-274.

94. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. - Воронеж, 1874.

95. Прияткина А.Ф. Конструкции с пояснительными союзами // РЯШ. 1956. №5. С. 19-24.

96. Прияткина А.Ф. Служебные слова, выражающие уточнение и пояснение в современном русском языке: Дисс.... к.ф.н. - М., 1954. - 369 с.

97. Прияткина А. Ф. Роль некоторых служебных слов в выражении пояснительных отношений // Уч. зап. Дальневосточного университета. Вып. I. -

Владивосток, 1957. - С.123-134.

98. Прияткина А.Ф. Осложненное простое предложение. - Владивосток,

1983.-96 с.

99. Прияткина А.Ф. Об экспрессивности союза // Экспрессивность на разных уровнях языка. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. ун-та,

1984.-С. 6-19.

100. Прияткина А.Ф. Русский язык. Синтаксис осложненного предложения. -М., 1990. -С.63-77.

101. Раевский С. Публицистика Н.С.Лескова начала 60-х годов // Уч. записки Ленинградского пед. института. 1958. T.XXXII. С. 137-163.

102. Рогова К.А. Синтаксические средства в стилистике // Вестник ЛГУ. Серия 2. Вып. 1. 1978. №2. С.70-80.

103. Родимкина A.M. Уменьшительно-оценочные существительные в современном русском языке: Автореф. дисс... к.ф.н. - М., 1980. - 22 с.

104. Розенталь Д.Э. Практическая стилистика русского языка. - М.: Высшая школа, 1974. - С.286-288.

105. Розенталь Д.Э. Культура речи. 2 изд-е. - М.: МГУ, 1960.

106. Розенталь Д.Э.У Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. - М., 1976.

107. Руднев А.Г. Обособленные члены предложения: Автореф. дисс... док. филол. наук. - Львов, 1953. - 54 с.

108. Руднев А.Г. Обособленные члены предложения в истории русского языка // Ученые записки ЛГПИ им. А.И.Герцена. Т. 174. - Л., 1959.

109. Русская грамматика. Т.П. -М: Наука, 1980.

110. Русская грамматика. Т.П. - М: Наука, 1982.

111. Свиблова Т.А. К вопросу об отграничении обособленного определения от сходных грамматических конструкций // НДВШ. Филологические науки. 1962. №1. С174-186.

112. Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. - Томск, 1981. - 255 с.

113. Смоленская Т.М. Пояснительные союзы как лексико-семантическая категория // Лексическая и словообразовательная семантика в русском языке. - Ставрополь, 1986. - С.126-137.

114. Собинникова В.И. Простое предложение в русских народных говорах. -Воронеж, 1961. -С.261-263.

115. Современный русский язык. Синтаксис осложненного предложения: Методические разработки для самостоятельной работы студентов вечернего отделения. - М.: МГПИ им. В.И.Ленина, 1988. - 129 с.

116. Сорокин Ю.С. К вопросу об основных понятиях стилистики // Вопросы языкознания. 1954. №2.

117. Столярова И.В. Автор и повествователь в сатирической хронике Н.С.Лескова «Смех и горе» // Вестник Ленинградского университета. 1971. №2. История, язык, литература. Вып. I.

118. Тарланов З.К. Волшебник слова // Русская речь. 1981 а. № 1. С.45-51.

119. Тарланов З.К. Сравнительный синтаксис жанров русского фольклора. -Петрозаводск, 1981.

120. Тарланов З.К. Очерки по синтаксису русских пословиц. - Л., 1982.

121. Тарланов З.К. Поэтика слова. - Петрозаводск: Карелия, 1983.

122. Тарланов З.К. От слова к образу. - Петрозаводск: Карелия, 1988.

123. Тарланов З.К. Методы и принципы лингвистического анализа. - Петрозаводск, 1995. - 188 с.

124. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М.: Наука, 1986. - 143 с.

125. Тимофеев К.А. Об экспрессивных средствах синтаксиса русского языка // Экспрессивность на разных уровнях языка. - Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. ун-та, 1984. - С.3-5.

126. Троицкий В.Ю. Стилизация // Слово и образ. - М.: Просвещение, 1964. -С.194.

127. Троицкий В.Ю. Волшебник слова // Русская речь. 1972. №5. С. 12-20.

128. Троицкий В.Ю. Лесков-художник. -М.: Наука, 1974.-215 с.

129. Убин И.И. Лексические средства выражения категории интенсивности: Автореф. дисс... к.ф.н. - М., 1974.

130. Усищева Ю.Г. Пояснительные конструкции с указательными наречиями (к вопросу отграничения уточнения от собственно пояснения) // РЯШ. 1961. №1. С.30-33.

131. Фадеев В.В. Жанровая и сюжетная организация сказа в «Очарованном страннике» Н.С.Лескова // Уч. записки Горьковского ун-та. 1972. Вып. 132.

132. Федорищев В. О художественных функциях народной этимологии в русской литературе (на материалах творчества Лескова и др.) // Вопросы русской литературы. Вып.2(54). - Львов, 1989. — С.96-104.

133. Хатиашвили Л.Г. О пояснительной связи в русском языке (К постановке вопроса) // РЯШ. 1969. №4. С.91-95.

134. Хатиашвили Л.Г. Пояснительная связь между членами предложения в современном русском языке. - Тбилиси, 1980.

135. Цейтмен М.А. Анализ художественных особенностей романа Н.С.Лескова «Соборяне» // Уч. записки Московского областного пед. института им. Н.Н.Крупской. 1958. T.LXVI. Вып.4. С.269-190.

136. Цыганенко Г.П. Приложение в современном русском языке: Автореферат дисс... к.ф.н. - Харьков, 1954. - 15 с.

137. Чайковский Р.Р. Общая лингвостилистическая категория экспрессивности и экспрессивности синтаксиса // Уч. зап. МГПИИЯ им. М.Тореза. 1971. Т.64. С.188-197.

138. Чехомова О.Ю. Мастер изобразительных находок // Русская речь. 1987. №1.

139. Чехомова О.Ю. Речевая структура повествования прозы Н.С.Лескова 90-х годов. - М., 1992. - 229 с.

140. Чичерин A.B. Из истории эпитета // В мире Лескова. - М.: Сов. писатель, 1983. - С.289-294.

141. ШатухМ.Г. Приложение и его роль в современном русском языке: Автореф. дисс... к.ф.н. - Львов, 1953. - 14 с.

142. ШатухМ.Г. Уточняющие члены предложения в современном русском языке // Вопросы русского языкознания. Kh.IL - Львов, 1956. - С. 19-32.

143. Шатух М.Г. Уточняющие члены предложения как особая синтаксическая категория //РЖИ. 1959. №2. С.31-35.

144. Шахматов A.A. Синтаксис русского языка. - Л.: Учпедгиз, 1941. -620 с.

145. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. - М., 1960.

146. Швырева И. Фразеологическое новаторство Н.С.Лескова // Современные проблемы филологии. - Саратов, 1988.

147. Эйхенбаум Б.М. Лесков и современная проза // Эйхенбаум: Литература. Теория. Критика. Полемика. - Л., 1927. - С.210-225.

148. Эйхенбаум Б. О прозе: Сб. статей. - Л.: Худ. литература, 1969. - С.346-356.

149. Язык Л.Н. Толстого: Пособие по истории русского литературного языка // Под ред. А.Н.Кожина. - М.: Высшая школа, 1979. - 240 с.

* "к "к

Лесков Н.С. Собрание сочинений в двенадцати томах. Составление и общая

редакция В.Ю.Троицкого. - М.: Правда, 1989.