Современная гуситология в Чехии. Состояние и основные направления исследований тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.00, кандидат исторических наук Гаркуша, Лариса Михайловна

• Гаркуша, Лариса Михайловна
• кандидат исторических наук
• 2007

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Гаркуша, Лариса Михайловна

Введение. С.З

Глава I. Состояние источниковой базы и источниковедческие исследования в современной гуситологии. С.

Глава И. Социально-экономическое развитие гуситского периода в трудах современных чешских исследователей. С

§ 1. Обобщающие труды ведущих чешских учёных (Й.Кейрж,

Ф.Шмагел, П. Чорней). С.

§ 2. Конкретные исторические исследования. С.

Глава III. Анализ политического и идеологического развития в гуситский период в трудах современных чешских исследований . С.

§ 1. Новые акценты в изучении гуситской идеологии. С.

§ 2. Расстановка сил в гуситских лагерях. С.

§ 3. Международный аспект гуситского движения. С.

Глава IV. Личность и эпоха в современной гуситологии.С.

§ 1. Деятели гуситской эпохи. С.

§ 2. Исследования, посвящённые Вацлаву IV. С.

§ 3. Исследования, посвящённые Сигизмунду Люксембургскому С.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Современная гуситология в Чехии. Состояние и основные направления исследований»

Гуситское движение в Чехии (1419-1485 гг.) представляет собой одно из наиболее значительных событий в истории Европы XV века. Как считает крупный медиевист Ф.Зайбт, гусизм открывает серию «ранних революций» в Европе, для которых характерно сложное соединение экономических, социальных, политических и идеологических факторов1. Спецификой ранних революций является их религиозно-социальный характер.

Гусизм явился порождением кризисной эпохи социальных, сословных, политических и конфессиональных конфликтов в Европе, начавшихся приблизительно со второй половины XIV в. К этому добавились ситуация в самой Чехии: ухудшение международного положения (Чехия утратила положение центра империи), ослабление в государстве центральной власти и церковная схизма, которая вела к общему падению авторитета духовенства в обществе. Еще более напряженной была политическая обстановка, обостряемая конфликтами на социальной и национальной почве. Преемнику Карла IV Вацлаву IV не удалось ни удержать в повиновении крупнейших феодалов, ни занять твёрдой позиции в разразившемся церковном кризисе2. Попытка короля в его борьбе с сепаратизмом крупных феодалов опереться на слой мелкой и средней шляхты не принесла желаемого результата, так как шляхта в то время ещё не имела достаточного политического влияния и веса в обществе.

Спецификой гуситского движения была его глубокое идейное содержание. Гуситская идеология была выработана группой чешских магистров пражского университета, сконцентрированных вокруг

1 Seibt F. Revolution in Europa. Ursprung und Wege innerer Gewalt. Strukturen-Elemente-Exempel. München, 1984. Подробнее см.: Рандин A.B. Чешская и немецкая реформация (некоторые аспекты взаимодействия)//Славяно-германские исследования. Т. I-II. М., 2000. С.138-149,141. л

Правление Вацлава IV совпало с периодом церковного раскола (1378-1418), вызванного глубочайшим кризисом католической церкви. харизматической личности магистра Яна Гуса, по имени которого движение получило название3.

Краеугольным камнем гуситской теории являлся принцип «божьего закона», изложенного в Библии. На практике это означало следование примеру Христа и соблюдение норм, которыми руководствовались апостолы и раннехристианская церковь. Причащение мирян под обоими видами (хлебом и вином из чаши), теоретически обоснованное магистром пражского университета Якоубеком из Стржибра4, было главным признаком, который объединял гуситов всех направлений и одновременно отличал их от католиков, причащавшихся только хлебом5. После того как Яна Гуса и его соратника Иеронима Пражского сожгли на костре по приговору Констанцского собора, к гуситам примкнули тысячи людей. Летом 1419 года движение переросло в революцию. Чешское общество раскололось на гуситов и католиков.

Разграничительная черта между сторонниками и противниками гусизма проходила не между отдельными сословиями, социальными слоями и группами, а внутри них. Не отрицая важности экономических и политических факторов, нельзя недооценивать вопросы внутренних убеждений и понимания христианской веры. Поэтому принципиально ошибочно объяснять мотивы участия в гуситском движении только экономическими и политическими интересами.

Во внутренней динамике гуситской революции можно выделить три фазы:

3 Подробнее об этом см.: Рандин A.B. Гуситская революция и пражский университет. Йошкар-Ола, 1994.

4 Там же. С. 4-40.

5 В католической церкви причащение под двумя видами (хлебом и вином) являлось символом привилегированного положения духовенства по отношению к мирянам. Таким образом, требование «чаши - мирянам» для гуситских идеологов фактически символизировало уравнивание прав мирян и духовенства перед богом.

1.1419-1421 гг. - наивысший размах революции и инициативы радикальных слоев.

2.1422-1437 гг. - гуситские войны; борьба внутри королевства и переход гуситов в наступление против Европы, попытка придать движению международный размах.

З.От середины 30-х годов и до 1485 г. - стабилизация сформировавшейся за годы революции социально-политической системы, компромисс с католическим лагерем, борьба за удержание достигнутых рубежей6.

В едином стане гуситов достаточно рано оформились несколько военно-политических союзов: пражский (включавший в себя города центра страны), таборитский на юге Чехии и сиротский на востоке страны, соотношение сил которых на протяжении движения менялось.

На начальном этапе революции наиболее влиятельным гуситским объединением являлся пражский союз. Его состав не был однородным. В первые годы революции в нём существовали два крыла: радикальное во главе с Яном Желивским и более умеренное, лидером которого являлся Якоубек из Стржибра. Противостояние радикалам вынуждало всех гуситов этого лагеря держаться вместе, но после устранения Желивского в 1422 году умеренное направление раскололось на два крыла, умеренное и консервативное. Важно подчеркнуть, что умеренное крыло в масштабе всего гуситского лагеря занимало центристские позиции7. о

На левом фланге находились радикалы : табориты и сироты, которым к середине 20-х годов перешла решающая роль в жизни страны. Таборитский союз стремился приблизить повседневную жизнь к библейскому образцу и

6 См., например, Dgjiny zemi Koruny Ceske. D. I. Praha, 1995. S. 153-202; Smahel F. Husitske Cechy. Struktury. Procesy. Ideje. Praha, 2001. S. 427-466.

7 Рандин A.B. Гуситская революция. С. 40-75.

8 Среди лидеров таборитов можно выделить Яна Жижку из Троцнова, Микулаша из Гуси, Прокопа Голого и Микулаша Бискупца из Пельгржимова. создал собственную церковную организацию, практически независимую от римской церкви.

Наиболее влиятельной силой таборитского союза являлась «полевая община» в главе со священником Прокопом Голым. Ядро братства образовывало постоянное войско (4000-6000 воинов), подчиненное верховному гетману. Под прямым контролем полевой общины находился ряд городов Чехии и гарнизонов в соседних странах.

Почти таким же мощным был и восточно-чешский гуситский союз, созданный Яном Жижкой и после его смерти получивший название сиротского братства. Сироты также содержали гарнизоны в Чехии, Моравии и Словакии.

Подобно таборитскому объединению, восточно-чешский союз являлся конфедерацией городов и дворянства при решающей роли полевого братства, но в отличие от Табора здесь позиции шляхты были существенно сильнее, а влияние гуситского духовенства значительно меньшим9.

В процессе борьбы была выработана программа гуситов - «Четыре Пражские Статьи». Они заключали в себе следующие требования:

- свободная проповедь слова божьего10;

- причащение мирян под обоими видами (хлебом и вином);

- секуляризация церковного имущества и лишение духовенства светских функций;

- искоренение смертных грехов.

Данная программа была единой для всех направлений гуситов, но различные лагеря акцентировали отдельные положения программы и расходились в способах борьбы за неё и степени готовности к компромиссу. Умеренное крыло признавало вооружённую борьбу только в целях обороны

9 Если для способа управления Табором можно смело употребить термин «гуситская теократия», то у сирот на ключевых постах братства находились представители дворянства. См. Рандин A.B. Гуситская революция. С. 40.

10 Гуситы под этим подразумевали своё учение. как необходимое зло, предпочитая мирные способы защиты своих идей на основе переговоров и компромиссов. Радикальное направление гусизма выросло из хилиазма и считало допустимым любые способы очищения мира от зла. Поэтому его представители настаивали на бескомпромиссной борьбе за повсеместное распространение своего учения. Однако, несмотря на столь разные подходы, все гуситские лагеря забывали про свои внутренние противоречия для борьбы с внешними врагами.

В 1420-1422 годах объединенные гуситские силы успешно отразили интервенцию католического лагеря и превратились в «божьих воинов», без колебаний проливавших свою и чужую кровь за открывшуюся им истину и благородные идеалы.

С середины 1420-х годов гуситы перешли в наступление и перенесли боевые действия за пределы Чешского королевства. Первые заграничные походы под предводительством Прокопа Голого были предприняты уже в 1425-1426 годах (в Моравию), но регулярный характер они приобрели с 1428 года. Целью этих походов была «демонстрация врагам военного преимущества гуситской Чехии, распространение «Четырех Пражских Статей», а на поздней стадии - и материальное улучшение положения полевых войск»11.

При всех своих успехах гуситам не удалось полностью подчинить своему контролю территорию Чешского королевства, и в Чехии протяжении всего гуситского периода продолжал существовать католический лагерь (на западе и юге страны).

Разгром пятого по счету крестового похода против гуситов в битве у Домажлиц (14 августа 1431 года) окончательно похоронил надежды на насильственное искоренение «чешской ереси». Впервые в истории католическая церковь была вынуждена пойти на равноправные переговоры с еретиками.

11 §таЬе1 Р. ОеДпу ТаЬога. V. II. Бу. I. Севке В^смсе, 1990. в. 405.

В 1432-1433 годах в Хебе и Базеле проходят сложные переговоры между гуситами и представителями Базельского собора. Началу переговоров в значительной степени способствовала заинтересованность всех противоборствующих сторон в скорейшем установлении мира. И утраквисты, и католики пришли к пониманию того, что на данном этапе они не могут победить друг друга. В истощенной многолетней войной Чехии также преобладали мирные настроения, но заграничные экспедиции радикальных братств продолжались с роковой неизбежностью, которая обусловливалась самим фактом существования профессиональных полевых войск.

В этой ситуации полевые войска оказались в изоляции в Чехии, поскольку стали главным препятствием против мира с католической Европой. Против них создалась коалиция умеренных гуситов и чешских католиков, которая нанесла полевым войскам таборитов и сирот решающее поражение в битве у Липан 30 мая 1434 года.

Через два года (5 июня 1436 г.) умеренные гуситы добились компромиссного соглашения с императором Сигизмундом и Базельским собором и сумели отстоять основные завоевания гуситской революции, что к* было закреплено Ииглавскими компактатами.

От гуситской революции в Чехии больше всего пострадали две силы: централизованная королевская власть и церковно-иерархическая организация. Положение городской бедноты и сельского населения практически не изменилось12. Больше всего выиграли крупные феодалы вне зависимости от занятых сторон: те, кто приняли сторону гусизма, захватывали церковное имущество под предлогом «секуляризации», а те, кто остались верными католическому лагерю, захватывали королевское и церковное имущество под предлогом охраны или награды за верность. Увеличилась экономическая и политическая роль городов и низшей шляхты, которые выделились в самостоятельные сословия, представленные в сейме.

12 Кдг ]. Ни^ё. РгаЬа, 1984. в. 189.

Изменилась также и национальный состав королевства. Если в XIV веке немецкое население составляло значительный процент, особенно в городах, то после гуситских войн его количество значительно сократилось, особенно в центральных районах страны.

История гуситской революции не закончилась со вступлением на престол Сигизмунда. Император, потративший столько лет и усилий на достижение своей цели, умер в 1437 г., не оставив наследников мужского пола. После недолгих колебаний королем выбрали Альбрехта Габсбурга, мужа дочери Сигизмунда. Но и этот правитель не прожил долго. Номинально наследником остался его малолетний сын Ладислав (Владислав). Напряжённость внутри страны сохранялась, там по-прежнему боролись между собой два конфессионально-политических блока (утраквистский и католический). Постепенно в качестве лидера утраквистского блока выделился Иржи из Подебрад (представитель знатного панского рода), который возглавил партию утраквистов в 1444 г. К 1448 его авторитет в стране был общепризнанным. В 1452 г. земский сейм избрал Иржи правителем чешского королевства до совершеннолетия Ладислава. В объективных внутренних и внешних условиях существования Чешского государства политическая линия Иржи имела позитивное значение, так как предполагала сохранение основных завоеваний гуситской революции, усиление центральной власти и обеспечение внешней безопасности Чешского государства. Фактически Иржи уже в период регенства был королем, но неожиданная смерть короля Ладислава позволила ему стать королём и официально (7 мая 1458 г.). К сожалению, мир продлился недолго, в условиях укрепляющихся позиций папства по отношению к соборному движению была предпринята очередная попытка устранения ереси вооружённым путём. Папа Пий II даже отменил Ииглавские компактаты. Преемник Пия II Павел II пошёл ещё дальше и отлучил Иржи из Подебрад от церкви (1466). Над Чешским королевством опять нависла угроза крестовых походов. Внутри самой Чехии часть панства организовала т.н. Зеленогорский союз против Иржи из Подебрад и начала с ним в 1467 г. войну. В 1468 г. венгерский король Матиаш Хуньяди по настоянию папы объявил войну Чехии. В 1469 г. Матиаш объединил свои усилия с Зеленогорским союзом на условиях его избрания чешским королем. После смерти в 1471 г. Иржи из Подебрад на трон избрали Владислава Ягеллона, сына польского короля Казимира. Война закончилась компромиссным миром в Оломоуце в 1479 г, не приведя к победе ни одной из сторон. Последним всплеском гуситского движения можно считать восстание в Праге 1483 года (против попыток рекатолизации). Победа пражских утраквистов в восстании способствовала установлению религиозного мира в стране (религиозный мир, заключённый на Кутногорском сейме 13 марта 1485). Мир установил систему вынужденной толерантности, что стабилизировало на долгие годы политическую систему Чехии; поэтому этот эпизод можно считать эпилогом революции, начавшейся пражской дефенестрацией 1419 года13.

Изучение науки является одной из наиболее важных проблем. Гусизм имеет колоссальную историографию. Начало систематического изучения гуситского движения в Чехии было положено в середине XIX столетия выдающимся чешским историком Ф.Палацким (1798-1876). Им было найдено и описано много ценных источников, на основании которых он создал свой фундаментальный труд «История чешского народа в Чехии и Моравии»14.

13 *

См. работу Ф. Шмагела «Гуситская революция» ($таЪе1 Р. Нивквка геуо1исе. Б.1-1У.

РгаЬа, 1993), а также «Гуситская Чехия: структура, процессы, идеология» (§таЬе1 Р. Нш^кё СесЬу. БйикШгу. Ргосеву. 1с^е. РгаЬа, 2001), в которой автор дополняет своё определение сути гуситской революции. Он подчёркивает, что гусизм представлял собой революцию перед революциями, первый этап европейских реформаций и революций, причём термин «революция» не ограничивается только отношением к ранним формам капитализма, как утверждали историки марксистского направления. Далее автор анализирует эволюцию пражских волнений в период с 1419 по 1483 гг. и доказывает общность их происхождения. Важно, что Ф. Шмагел первым объединяет все политические изменения в Чехии вплоть до 1485 года, включая восстание в Праге 1483 года в «гуситский период».

14 Ра1аску Р. Рё^пу пагос!и бевкёЬо V ¿есЬасЬ а V Могауё. БЛ-У!. РгаЬа, 1939. и

Его исследование, написанное с позиций исторического романтизма, призвано обратить внимание современников на героическое прошлое страны в условиях национального возрождения. Гусизм он оценивает как наивысший этап развития Чехии, а его причины видит в противостоянии славянства и немцев.

Огромный вклад в изучение гусизма внесли представители позитивистской школы: В.В. Томек (1818-1905), Я. Седлак (1871-1925), особенно Я. Голл (1846-1929) и его ученики. Они разыскивали и публиковали источники по гуситскому периоду и на их основе исследовали социально-экономические аспекты развития страны в гуситский период, состояние церкви в начале XV века (К. Крофта (1876-1945)), систематизировали взгляды Яна Гуса, Джона Виклифа и Петра Хельчицкого (А. Ленц (1829-1901), Я.Седлак (1871-1925)). Для большинства из них характерна позитивная оценка гусизма в целом. Особняком в данном случае стоит И.Пекарж (18701937), который в труде, посвящённом Яну Жижке15, оценил гуситское о движение резко отрицательно. И.Пекарж понимал гусизм как религиозное движение, появившееся из-за распространения в стране идей Виклифа, которое привело чехов, в конечном счете, к национальной трагедии в XVII в. В самой стране, по его мнению, предпосылок для зарождения таких взглядов не существовало.

Совершенно противоположное И.Пекаржу мнение имел З.Неедлы (1878-1962), который в своих последних работах пытался исходить из марксистских постулатов. З.Неедлы исследовал гуситскую культуру16, при этом он уделял большое внимание радикальному лагерю и в нём видел главную движущую силу революции, хотя он и не одобрял крайне

15 Рекаг I Йгка а jeho с!оЬа. Б I. РгаЬа, 1927; Э II. РгаЬа, 1928; Б III. РгаЬа, 1930; Б IV. РгаЬа, 1933.

16 См., например, его: Кфе<11у Ъ. Б^ту ЬивЬзкёЬо грёуи 1-1У. РгаЬа, 1954-1956. радикальных пикартов и считал их уничтожение справедливым. Защищая действия радикалов, З.Неедлы обращался и к теме чешского иконоборчества.

Огромный вклад в исследование эпохи правления Иржи из Подебрад внёс Р.Урбанек (1877-1962). Его фундаментальный труд является до настоящего времени единственным обобщающим исследованием

17 подебрадского периода . Многие его выводы не потеряли своей актуальности до сих пор. Достаточное внимание в своих трудах он уделил положению шляхты. По его мнению, гусизм способствовал тому, что кризис данной сословной группы в Чехии наступил позднее, чем в других странах.

Отдельные работы Р. Урбанек посвятил событиям, окружавшим Липанскую

1 б битву 1434 года, и военному искусству гуситов .

Различные аспекты гуситского движения анализировал Ф. М. Бартош (1889-1972). Среди его трудов можно найти исследования самого разного характера19, он уделял внимание пражскому университету и идеологическим вопросам, гуситским манифестам, деятельности таборитских гетманов.

После 1948 года наступил новый, социалистический период развития Чехословакии. Для него характерен повышенный интерес к гуситской проблематике, так как коммунисты считали себя преемниками революционного наследия таборитов. В спектре интересов исследований второй половины 40 и 50-х гг. оказалась социально-экономическая история Чехии в предгуситский и гуситский периоды, радикальное направление гуситского лагеря, особенно табориты. Учёные отталкивались от концепции

17 Urbänek R. Vek podSbradsky. D. I. Praha, 1915; D.II. Praha, 1918; D.III. Praha, 1930; D. IV. Praha 1962.

18 См., например: Urbänek R. Lipany a konec polnich vojsk. Praha, 1934; Urbänek R. Bitva u Lipan ve vyvoji poznäni historickeho//VSH 3/1934, Sv. 1. S. 5-102.

19 Творческое наследие Ф.М. Бартоша огромно, поэтому мы укажем наиболее значимые работы: Bartos F.M. Literärni cinnost М. Jakoubeka ze Stfibra. Praha, 1925; Barto§ F.M. Literämi cinnost M. Jana Rokycany, M. Jana Pribrama, M. Petra Payna. Praha, 1928; Barto§ F.M. Husitstvi a cizina. Praha, 1931; Barto§ F.M. Cechy v dobS Husove 1378-1415. Praha, 1947; Barto§ F.M. Literärni ¿innost M. Jana Husi. Praha, 1948; Bartos F.M. Husitskä revoluce. D. I. Praha, 1965. D.II. Praha, 1966.

Ф.Энгельса, сформулированной им в «Крестьянской войне в Германии». По мнению Ф.Энгельса, социальную основу гусизма составляло крестьянство, городской плебс и бюргерство Поэтому именно эти слои населения оказались в центре внимания историков-марксистов. Однако наравне с авторами, писавшими в духе новой идеологии, продолжали оставаться и творить представители старой, позитивистской школы (Р. Урбанек, Ф. М. Бартош). Продолжала существовать влиятельная конфессиональная историография, также позитивистская по методу. Достаточно назвать имена крупнейших историков: А.Мольнара (1923-1990) среди протестантских и Я.Кадлеца среди католических исследователей. В определенном смысле «марксистскими» для этого периода можно назвать только ранние труды Й. Мацека (1922-1991) и Ф. Грауса20 (1921-1989), работы Р.Каливоды21 (1923-1989) и его ученика М.Рансдорфа. лл

Фр. Граус ещё в середине 1960-х под воздействием продолжительной работы в Констанце и Париже охладел к марксизму. События августа 1968 года он подверг критике в статье, опубликованной в специальном номере СБСН. Вскоре он уехал в Германию, а оттуда, отказавшись возвращаться в Чехословакию, переехал в Базель, где и преподавал в университете до своей смерти. См. подробнее: Напга1 I. Сеэ1у беэкё ЫвШпо^айе 19451989. РгаЬа, 1999. С. 160; 1игои§ек В. РгогНек егш^асе и РгапШка (Згаи8е//1)е)ту а Боибаяш^ 3/2002. Б. 34-36. Й. Мацек в 1968 году поддержал мнение Ч. Цисаржа в дискуссии о характере и теоретической основе социализма. Ч. Цисарж доказывал, что ленинизм является всего лишь одной из возможных интерпретаций марксизма, подходящих для отдельно взятой страны, а не для всего мира. За это в ходе так называемой «нормализации» он вошёл в число чешской творческой интеллигенции, подвергшейся гонениям. В период между 1969 и 1989 гг. Й. Мацек в марксизме разочаровался, хотя и не дистанцировался от своих работ. Он много работал и результаты его исследований, посвященных Ягеллонскому веку, были опубликованы уже после его смерти во второй половине 90 гг. XX века и с удовлетворением приняты ведущими медиевистами как в Чехии, так и за её пределами. Подробнее см. Напга1 .1. Сез1у беэкё ЫвШподгайе. С. 103-105,157.

21 Р. Каливода считал буржуазную революцию не единовременным актом, а долгим процессом, начало которого он видел в ликвидации феодальной церкви в гуситской революции и немецкой крестьянской войне. Фактически, гусизм в его интерпретации представляет собой раннебуржуазную революцию. В этой связи представляется важным отметить, что в соответствии с этой трактовкой Р. Каливода счёл необходимым продлить гуситский период до окончания правления Иржи из Подебрад. См.: КаНуоёа К. НиэЬэка геуо1исе а роёёЬгасЬка еросЬа//РС 13/1965. Б. 387-393. Также следует отметить, что приверженность марксизму Р. Каливода сохранил до своей смерти, хотя и он вошёл в

Строго говоря, увлечение марксистскими идеями у чешских исследователей закончилось задолго до бархатной революции 1989 года. Многие авторы, чьи труды анализируются в настоящей работе, начали свою tyy научную деятельность в 60-70-е годы XX века и уже тогда обозначили основные направления последующих исследований. Однако результаты их исследований, во многом новаторских начали появляться только на рубеже 70-80 гг. XX столетия. В то же время появилось так называемое «молодое» поколение исследователей, которые в настоящее время продолжают и развивают начатое группой их учителей23.

За последние 25 лет современными чешскими учёными накоплен значительный историографический материал, который ещё не получил оценки в трудах российских исследователей. Цель предлагаемой диссертации состоит в том, чтобы по возможности полно проанализировать состояние чешской гуситологии с 1980 по 2004 гг. Выделив основные направления исследования, автор ставит перед собой следующие задачи:

1. Проследить состояние источниковой базы по гуситологии;

2. Показать, как рассматриваются социально-экономические вопросы в трудах чешских ученых в последние годы;

3. Проанализировать темы политического и идеологического развития Чехии гуситского периода в трудах современных чешских гуситологов;

4. Охарактеризовать работы, посвященные анализу оценки роли отдельной личности в гуситской революции.

Хронологические рамки работы во многом условны, так как первые ростки новых взглядов появились уже во второй половине 70-х гг., например, в публикации более широкого комплекса источников, издании сборника число «опальной» профессуры, и почти на 20 лет лишился возможности публиковаться в Чехословакии.

К этой группе учёных относятся Ф. Шмагел, Ф. Кавка, П. Спунар, И. Кейрж, Я. Эршил, И. Главачек, Р.Новы, Й. Краса, Э. Маур, А. Мика, Э. Петру, А. Видманова.

23 Наиболее часто в настоящей работе упоминаются П. Чорней, М. Поливка, Я. Боубин, Я.Чехура, Й. Юрок.

Гуситский Табор» или дискуссии о сути чешского иконоборчества. На рубеже 80-90-х гг. XX века эти усилия вылились в настоящий поток гуситологических работ высокого уровня. Наиболее значительным является опубликованный в 1993 году четырёхтомный труд крупнейшего чешского учёного-медиевиста Ф. Шмагела «Гуситская революция». Именно в нём наиболее полно и законченно представлена современная концепция гуситского движения, поэтому все исследователи гусизма в той или иной степени отталкиваются в своих трудах от «Гуситской революции». Верхний хронологический рубеж является естественной границей только для настоящей диссертации.

В процессе работы над темой диссертационного исследования применялся проблемно-хронологический метод, позволяющий проследить эволюцию взглядов чешских гуситологов. Сравнительно-исторический метод позволяет выявить то новое, что привнесли последние исследования чешских учёных и в полной мере оценить их важность.

Научная новизна настоящей диссертации заключается в том, что впервые в отечественной историографии предлагается комплексный анализ трудов современных чешских учёных, которые и составили источниковую базу предлагаемой работы. Материал разнообразен по своему характеру и включает в себя как обобщающие труды, так и конкретно-исторические публикации, источниковедческие исследования, статьи по частным вопросам.

В качестве основных источников следует указать обобщающие труды Й. Кейржа, Ф. Шмагела и П.Чорнея, в которых рассмотрены все вопросы, касающиеся гуситского движения. Кроме них использованы гуситологические сочинения современных учёных, опубликованные в Чехии, за исключением отдельных статей, изданных в малодоступных региональных сборниках. Исследования, опубликованные чешскими учёными в заграничных изданиях, в настоящей работе не анализировались.

Специальных историографических работ по данной проблематике в Чехии практически нет24. Определёнными ориентирами для нас послужили, как правило, обзорные историографические очерки, в которых предлагается анализ состояния чешской гуситологии последних лет, в связи с главной темой исследования. Среди таких работ можно выделить статьи Ф.Шмагела25, Т. Крзенцка26 и Й. Кейржа27, а также рецензии на специальные работы, которые носят информативный характер без подробного анализа трудов.

В статье Ф. Шмагела рассматриваются гуситологические работы с 1994 по 1997 гг. Автор сгруппировал их в соответствии с основными направлениями исследований за эти три года и снабдил краткой характеристикой. Важно подчеркнуть, что в работе представлены труды не столько чешских, сколько иностранных авторов. Данный очерк стал продолжением общего историографического обзора по гуситологии, представленного учёным в первом томе его «Гуситской революции» . Логическим завершением данного обзора стала оценка современного состояния чешской гуситологии, пробелов в исследовании и, как следствие, перспектив гуситоведения в Чехии.

Продолжением очерка Ф. Шмагела стала статья Й. Кейржа, посвященная перспективам современной гуситологии. В отличие от Ф.Шмагела, который, в первую очередь, показывал, что уже сделано, Й.Кейрж попытался поставить цели для последующих исследователей. Автор высоко оценивает вклад, сделанный представителями предшествующего этапа историографии, особенно в исследовании проблем социально-экономического характера, но вместе с тем подчёркивает, что их оценки во многом однобоки. Задачу современных учёных Й. Кейрж видит в том, чтобы

24 Для чешской исторической науки в принципе не характерен большой интерес к историографической проблематике.

25 8шаЬе1 Р. НиззШса 1994/95-1997//ССН 95/1997. №.3-4. Б. 702-740.

26 Кггепск Т. ЫфоудЙ ШегаШга о 21ктипскт ЬисетЬигзкёт//ССН 95/1997. 8.460-472.

27 Ке^ I а ро1геЬу Ьас1ат о Ьш^уШТ 12/1999. в. 89-94.

28 §шаЬе1 Р. Нивхка геуо!исе. Ш-1У.РгаЬа, 1993. сформировать в сознании людей представление о гусизме как об идейном и культурном феномене, который всесторонне принадлежит не только чешской, но и европейской истории. Подчёркивается важность дальнейших публикаций исторических источников по периоду, особенно это касается источников, касающихся католической партии.

В нашей стране в последнее время не выходило обширных публикаций, посвящённых чешским исследованиям гусизма после 1980 года. Непосредственно этой тематике была посвящена статья известной российской исследовательницы Л.П. Лаптевой, а отдельные её аспекты затронули А.Н.Галямичев и A.B. Рандин. Но по этим работам можно получить представление о новых тенденциях, появившихся в современных исследованиях гуситского периода (на 1991 год) .

В 1990 году в своём учебно-методическом пособии по истории Чехии Л.П. Лаптева30 впервые обращает внимание читателей на изменения, происходящие в направлении исследований в Чехии. По её мнению, они заключаются в трактовке гуситской революции как особого типа революций внутри феодальной формации. В этом контексте, по мнению, Л.П. Лаптевой, современные исследователи справедливо подчёркивают, что битва у Липан 1434 года стала поражением не революции, а отдельно взятой радикальной группировки, представлявшей собой тупиковую ветвь в гусизме.31

29 В соответствии с новыми взглядами современных чешских историков написаны и статьи автора настоящей диссертации: Гаркуша Л.М. Литература как инструмент борьбы за новые идеи в Чехии XV века//Сб.: Зарубежные славяне в прошлом и настоящем. М., 1999. С.37-56; Гаркуша Л.М. Сигизмунд Люксембургский (1368-1437) как политик//Вопросы истории славян 15. Воронеж, 2001. С. 49-68; Гаркуша Л.М. Новый подход в чешской историографии к источниковой базе гусизма (80-90-е годы XX века)//Вопросы истории славян 16. Воронеж, 2004. С.221-234; йагки^а Ь. Rozvoj бевкё ЬшкоЬди ос! гоки 1989 <1о гоки 2005//НТ 15/2006. Б. 319-367. о л

Лаптева Л.П. Гуситское движение в Чехии XV в. Учебно-методическое пособие. М., 1990.

Наиболее полно необходимость расширения верхней границы гуситского движения до 1483 года обосновывается в 2001 г. в работе Ф. Шмагела: §шаЬе1 ¥. Нивхке СесЬу. Б. 139-140.

В другой своей работе Л.П. Лаптева предложила краткий обзор, посвященный освещению гуситского движения в современной чешской

Л1} историографии (по 1991 год) .

Л.П. Лаптева отмечает, что в современных исследованиях понятие «гуситская революция» вытесняет понятие «гуситское революционное движение»33. Также ошибочным было представление о значительном ухудшении положения низшей шляхты на рубеже XIV и XV вв. Л.П. Лаптева обращает внимание и на переосмысление многих аспектов развития Табора. В отличие от Й. Мацека, считавшего битву у Липан (1434 г.) концом гуситского движения, и исследовавшего только первые годы существования Табора, современные учёные уделяют внимание всем аспектам развития города вплоть до второй половины XV века. Они пришли к выводу, что основные условия жизни новой общины вступили в противоречие с возвышенными планами её вождей - создать «божье царство» равноправных людей, не знающих эксплуатации, имущественного неравенства, властей и церкви. Таким образом, необходимость обеспечения войск, управления и обороны закономерно привели к ликвидации первоначально революционно-плебейской коммуны.

Как подчёркивает Л.П. Лаптева, изменилось отношение чешских учёных и к «заграничным» походам таборитов и сирот, которые прежде расценивались только как «агитационные». Вопрос о каких-либо иных целях походов послевоенной историографией даже не ставился. В реальности же целью этих походов было не только «устрашение» соседей демонстрацией своей военной силы, но и пополнение запасов, дефицит которых в Чехии сильно ощущался. По мере разложения Табора экспедиции нередко принимали откровенно мародёрский характер, хотя гуситы и не забывали об

32 Лаптева Л.П. Гуситское движение в освещении чехословацкой историографии последнего двадцатилетия (1970-1990)//Вопросы историографии зарубежной истории. Межвузовский сборник трудов. Йошкар-Ола, 1991. С. 77-95.

33 Там же. С. 86-87. идейной стороне дела - защите и пропаганде революционной программы. Современная точка зрения, заключает Л.П. Лаптева, сводится к тому, что, хотя гуситские войска были главной силой знаменитых побед, хотя им принадлежало первенство в борьбе за радикальную программу, однако необходимость содержания армии за счёт реквизиций и - тем более -мародёрство привели к падению популярности «гуситских бойцов», разложению внутри войск, изоляции армии от народа. Эти обстоятельства и обусловили поражение таборитов в битве у Липан и завершение радикальной фазы движения34.

Указанная работа Л.П. Лаптевой не теряет своей актуальности до сих пор. За это время отмеченная выше концепция утвердилась в Чехии, и составляет основу фундаментальных исследований ученых, как в стране, так и за рубежом.

В начале 90-х годов XX века попытку разобраться в сущности гуситского движения предпринял известный специалист по либерально-позитивистской историографии гусизма второй половины XIX в. А.Н.Галямичев35. Он подчеркнул, что при выявлении причин и характера гуситского движения важным является анализ эволюции чешского города в достаточно длительной временной перспективе, и обратил внимание на недостаточную изученность этой проблематики36.

Характеристика новейшей литературы по ряду проблем содержится и в работах A.B. Рандина37. Им, в частности, исследована современная

34 Лаптева Л.П. Гуситское движение в освещении. С. 89-90.

35 Галямичев А.Н. К проблеме истолкования сущности гуситского движения//Из истории социально-этических и политико-правовых идей. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 1990. С.118-125.

36 В дальнейшем именно А.Н. Галямичев исследовал историю развития чешского города, см.: Галямичев А.Н. Экономическое и социальное развитие раннего чешского города (Прага X — начала XIII в.). Саратов, 1995.

Рандин A.B. Гуситский архиепископ магистр Ян Рокицана//Вестник МГУ, сер. 8. история, №3, 1994. С. 50-62; Кульшетов Е.Д., Рандин A.B. Советская историография гуситского движения//Вопросы историографии зарубежной истории. Межвузовский сборник трудов. Йошкар-Ола, 1991. С.64-77. литература, посвящённая гуситскому архиепископу Яну из Рокицан, а также дан сравнительный анализ советской и чехословацкой историографии гусизма 60-80 годов XX века. A.B. Рандин обратил внимание на отставание советской историографии от чешской по ряду принципиальных вопросов, и раскрыл позицию современной чешской историографии по ним. В совместном исследовании Е.Д. Кулыпетов и А. В. Рандин подробно охарактеризовали подходы современной чешской историографии, так как в советской историографии ещё на тот момент (1991 г.) предлагалась марксистская точка зрения. Одним из важнейших, по мнению авторов статьи, стал вывод чешских учёных о постоянной эволюции взглядов основных лидеров гуситского движения, что наиболее ярко отражают результаты новейших исследований Табора и трудов консервативных утраквистов . A.B. Рандин охарактеризовал и новые подходы современных чешских историков в плане включения гуситской революции в контекст общеевропейской реформации (теория «первой» и «второй» реформации, сформулированная А. Мольнаром и Р. Каливодой)39.

Как представляется, проанализированный материал позволяет выполнить поставленные цели и задачи.

38 Кулыпетов Е.Д., Рандин A.B. Советская историография гуситского движения// Вопросы историографии зарубежной истории. Межвузовский сборник трудов. Йошкар-Ола, 1991. С.64-77. - см. С. 70-71.

39 Рандин A.B. Чешская и немецкая реформация. С.136-140.

Заключение диссертации по теме «Исторические науки», Гаркуша, Лариса Михайловна

Заключение

Проведённый анализ позволяет прийти к следующим выводам: в настоящее время чешские исследователи продолжают изучение ряда тем, характерных для гуситологии; вместе с тем в последние годы выделился ряд новых проблем; многие вопросы остаются ещё неизученными.

В последние годы в Чехии продолжается работа по розыску, анализу и публикации источников гуситского периода. Ведётся активная работа по переводу на современный чешский язык и изданию материалов, ранее не изданных совсем, или издававшихся частично. В качестве примера можно указать публикацию хроники Энея Сильвия Пикколомини, выполненную на высоком научном уровне. Предлагаются новые интерпретации известных документов, а также обзорные статьи, посвященные архивам. Их комплексный анализ позволяет более глубоко изучить гуситское движение, исправить недостатки предшествующей литературы по этому вопросу. Благодаря расширению возможностей для изучения зарубежных архивов, начата очень важная работа по введению в научный оборот городских архивов Германии (прежде всего Регенсбурга и Нюрнберга) и первые результаты выглядят весьма убедительно.

Современные чешские гуситологи продолжают уделять внимание вопросам, связанным с эволюцией городов на протяжении всего гуситского периода. При этом в отличие от историографии социалистического периода, интерес вызывают не только крупные гуситские центры (Прага, Табор), но и небольшие города. Анализируется проблематика взаимоотношений между отдельными местечками и центром, причины сочувствия или противодействия их жителей гуситскому движению.

Наряду с рассмотрением крупных проблем в обобщающих трудах, много внимания уделяется частным вопросам. Результаты своих исследований чешские учёные публикуют на страницах сборников «Husitsky Tábor», «Mediaevalia histórica Bohémica» и «Folia histórica Bohémica».

Снятие идеологических догм, рассматривавших гусизм как движение низов, с одной стороны, и знакомство с достижениями современной зарубежной историографии с другой, способствовало более разносторонней оценке причин и характера гуситского движения и, а также пересмотру его периодизации. И прежде исследователи считали, что гусизм стал следствием сочетания целого комплекса социально-экономических, политических, религиозных и национальных причин. Современные же учёные расширили границы исследований и показали события в Чехии на фоне факторов общеевропейского развития, таких как климат, урожайность, конъюнктура рыночных цен, подчеркнув повсеместный упадок и нестабильность в Европе, отметив неизбежность социального взрыва именно в Чехии. Характеристика гусизма как явления многопланового позволила сдвинуть верхние границы движения до 1485 года.

Уделяется внимание не только объективным, но и субъективным факторам возникновения и развития гуситского движения. В этой связи рассматривается деятельность чешского короля Вацлава IV. Как пишет ИЧорней, на протяжении долгого времени Вацлава IV обвиняли в симпатии к гуситам и даже ереси. Современные исследователи более объективно оценивают его роль. Подчёркивается, что к реформаторам его вынудили примкнуть обстоятельства сугубо политического характера. Король пытался использовать зарождающееся движение в своей политической игре. Но объективно позиция Вацлава IV сыграла положительную роль, так как позволила зарождавшемуся движению набрать силу.

Продолжает уделяться большое внимание вопросам, связанным с гуситской идеологией. Такие традиционные аспекты идеологии, как влияние виклифизма на взгляды гуситов или вопрос о чешских предшественниках Яна

Гуса утратили свою идеологическую остроту и рассматриваются с объективных позиций.

Как самостоятельная проблема идеологии, в последние годы выделился вопрос о влиянии иконоборчества на развитие искусства в Чехии. Современным чешским исследователям удалось доказать, что иконоборчество не оказало столь разрушительного воздействия на культуру, как считалось ранее. Гусизм не привёл к прерыванию культурных традиций. Практически все направления искусства в гуситский период продолжают развиваться и в дальнейшем переходят на более высокий качественный уровень.

Среди новых выводов современных исследователей, касающихся Яна Гуса, особо следует отметить стремление отказаться от идеологических пристрастий и найти его место в историографии разных стран и выработать более объективный подход по отношению к взглядам Гуса. К принципиально новым моментам в исследованиях, связанных с именем Гуса следует упомянуть и работу Й. Кейржа, рассматривавшего процесс в Констанце не с точки зрения эмоций, а с точки зрения действовавших тогда правовых норм. В этой связи также важно подчеркнуть, что в последние годы намечается отход от так называемого «гусоцентризма», характерного исследователям начиная с Ф. Палацкого, когда все исследования так или иначе затрагивали Гуса Современными учёными признаётся значение деятельности Якоубека из Стржибра не только как последователя Гуса, но и как самостоятельного идеолога, наравне с Гусом разработавшего основные положения учения гуситов.

В последние годы исследователи стали также уделять больше внимания консервативному лагерю гуситов. Чешские учёные отказались от оценки представителей лагеря как реакционных и стремившихся заключить мир с католиками ценой завоеваний гуситов. Это проявилось, прежде всего, в изменении оценки их признанного лидера Яна Пршибрама. Характеризуя его, современные исследователи подчёркивают, что реальный Пршибрам далёк от образа крайнего консерватора, приписанного ему в предшествующий период. Если ранее отмечалось, что единственное, что осталось в нём от гусита -причащение под двумя видами, в настоящее время именно этому фактору уделяется особенное внимание. Он остался гуситом и патриотом (именно это и обусловило его полемику с таборитами, которых он обвинял в плачевном состоянии Чехии). Кроме того, современные исследователи подчёркивают эволюцию взглядов Пршибрама на протяжении его жизни. К сожалению, объективная оценка консервативного лагеря ещё не написана и не исследована деятельность других его представителей, таких как Кристиан из Прахатиц и Прокоп из Пльзня.

Интерес к католическому лагерю привлёк внимание к архивным материалам Германии и Австрии, ранее не востребованным, тогда как в них содержится очень важная информация, прежде всего касающаяся взаимоотношений гуситов с другими странами. Подчёркивается, что состав католического лагеря не был однородным, и католики не выступали единым фронтом. Суть взаимоотношений между чешскими католиками и, к примеру, католическими городами империи, императором Сигизмундом и папской курией, - все эти темы - предмет настоящих и будущих исследований.

Характеризуя политические события, современные чешские исследователи акцентируют своё внимание на расстановке сил в гуситских лагерях и событиях, окружавших мирные переговоры гуситов с католиками на всех этапах их развития. Особенно подчёркивается сложность и многоплановость взаимоотношений в гуситских лагерях на всех уровнях: между пражанами и таборитами, таборитами и оребитами, оребитами и пражанами, Жижкой и таборитами, и особенно внутренняя структура гуситских лагерей. Исследователи подчёркивают существенные отличия между лагерями в разный период, а также постоянные колебания их представителей в консервативном или радикальном направлении. В частности обращено внимание на огромную роль гуситского духовенства во всех сферах жизни, в связи с чем выдвинут термин «гуситская теократия». Можно констатировать, что много сделано в изучении внутренней структуры пражского лагеря и таборского братства, к сожалению, организационная структура сиротско-оребитского братства остаётся неясной.

Уточняются и дополняются различные факты, связанные с деятельностью Яна Жижки. Ему, в частности, был посвящен симпозиум, прошедший в октябре 2004 года в Чехии. Примером уточнения ряда фактов может служить и коррекция битвы у Малешова, которая, несмотря на существенные фактические изменения, не отнимает у полководца его заслуг.

Новые веяния и выводы не обошли стороной и оценку отношений гуситов с внешним миром. Можно даже говорить о принципиальном изменении объекта исследования. Основное внимание учёных в последние годы привлекает анализ не события как такового, а его значения в международном контексте, что автоматически расширяет тему исследования. Добавление новых факторов в хорошо известную картину событий в ряде случаев меняет его значение. Так, в марксистской литературе сильно преувеличено влияние гуситских идей на Европу. В этом контексте по-новому оценивается фигура Сигизмунда Люксембургского. Современные чешские исследователи отказались от характеристики Сигизмунда как главного организатора антигуситского движения. Показано, насколько сложной было положение самого императора, который как венгерский король сталкивался не только с проблемой гусизма, но и с необходимостью противостоять турецкой угрозе, преодолеть церковный раскол и решать внутренние задачи империи. Поэтому проблема гуситской Чехии для него была важной, но не единственной, что во многом определяло его позицию и к Гусу, и к гуситской Чехии.

Это связано с тем, что каждый факт обнаружения гуситского манифеста воспринимался как факт сочувствия в регионе гусизму, что не отвечало реальному положению дел. Иначе представляются и «заграничные походы» полевых войск. Учёные социалистического периода расценивали эти походы как «агитационные», в то время как современные исследования доказали, что проповедь гусизма носила второстепенный характер. В первую очередь следовало нанести противнику военное поражение, а не ждать нового крестового похода. На последнем же этапе походы гуситов превратилась в жизненно важный процесс снабжения армии.

Наряду с теми достижениями, о которых было сказано выше, многие темы ушли из поля зрения исследователей. Прекратилось развитие темы таборского хилиазма - очень важного этапа раннего гусизма. Понимая хилиазм как всплеск религиозного фанатизма, справедливо сошедший со страниц истории, современные учёные скорее игнорируют факт его существования, чем стараются найти ему объективное место в истории гуситской революции.

Также с сожалением необходимо признать, что снизился интерес учёных и к экономической истории гуситской Чехии. Хотя вопрос социально-, экономического характера и затрагивался, но лишь в контексте частных исследований по другим проблемам. Отдельного труда, посвящённого экономике Чехии эпохи гусизма, основанной на современных фактах, пока не создано.

В целом можно констатировать, что гуситология последнего двадцатилетия сохраняя определённый континуитет с предшествующей историографией, одновременно преодолела изоляцию от мировой исторической науки.

Следствием политических изменений в Чехословакии стало расширение как источниковой базы, так и спектра исследуемых проблем, что явилось первым шагом к преодолению так называемого национального провинциализма. В новейших трудах основные события гуситской революции современные учёные стремятся рассматривать в общеевропейском контексте. Этот подход способствует тому, что многие аспекты истории гусизма трактуются более широко и объективно. В частности здесь нужно отметить концепцию ранних революций, сформулированную исследователями Ф. Зайбтом и Г. Каминским. Более того, чешская историо1рафия сумела оказать влияние и на развитие европейской исторической науки. Сформированная А. Мольнаром и Р. Каливодой теория первой и второй реформации (вальденско-гуситская и протестантская) занимает сейчас влиятельные позиции в мировой историографии.

Таким образом, изученный в нашей работе период является, с одной стороны, творческим продолжением предшествующего этапа, а с другой стороны, значительным шагом вперёд в изучении гуситской проблематики.

Список использованных в диссертационной работе источников и

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Гаркуша, Лариса Михайловна, 2007 год

1. Belina Р. К predpokladum vzniku husitství ve vychodních Cechách//Sborník historicky 29/1982. S. 63-118.

2. Bohác Zd. Struktura feudální pozemkové drzby v Cechách na prahu husitské revoluce (Pokus o rekonstrukce podle patronátních práv)//Folia Histórica Bohémica 7/1984. S. 7-42.

3. Boubín J. Ceská národní monarchie. К domácím zdrojúm a evropskémuVkontextu království Jirího z Podebrad. Praha: Historicky ústav Ceskoslovenské akademie ved, 1992. 150 s.

4. Boubín J. Epizoda z dejin prazsko-táborskych vztahú za husitské revoluce/ZFolia Histórica Bohémica 5/1983. S.l 19-150.

5. Boubín J. Pocátek literární cinnosti Petra Chelcického//Husitsky Tábor 5/1982. S.145-151.

6. Boubin J. Zachova J. Zaloby katoliku na Mistra Jana z Rokycan. Rokycany: Statni okresni archiv, 1997. - 79 s.

7. Boubin J. Fialova E. K otazce autorstvi udajne Husova traktatu De peccato originali. Jaroslavu Ersilovi k 65. narozeninam//Cesky casopis historicky 89/1991. S. 240-242.

8. Broft M. Prazsky obranny system v dobe dobyti Prahy Jirim z Podebrad roku 1448//Staleta Praha 14/1984. S. 141-156.

9. Cechura J. Ceska zeme v letech 1310-1378. Lucemburkove na ceskem trune.

10. Praha: Libri, 1999. 287 s.

11. Cechura J. ¿eske zeme v letech 1378-1437. Lucemburkove na ceskem trune1.. Praha: Libri, 2000-438 s.v

12. Cechura J. Mikulas z Husi a Zelena Hora. Klaster Pomuk na pocatku husitstvi/ZMinulosti Zapadoceskeho kraje 18/1982. S. 199-209.

13. Cechura J. Mor, krize a husitska revoluce//Cesky casopis historicky 2/1994. S. 286-303.

14. Cechura J. Sekularizace cirkevnich statku v husitske revoluci a nektere aspekty ekonomickeho a socialniho vyvoje v Cechach v dobe pozdniho stfedoveku//Husitsky Tabor 9 /1986-1987/ S.91-100.

15. Cechura J. Sekularizace cirkevnich statku v zapadmch ¿echach v letech 1421-1454//Casop is Narodniho Muzea rada historicka. Rocnik 165 -1996 - №. 1-2. S.l-15.

16. Cechura J. Sion a Kuneticka Hora: hrady husitske revoluce?//Husitsky Tabor 5/1982. S. 153-163.

17. Cornej P. (edd.) Dejiny zemi Koruny ceske I. Od prihodu Slovanu do r. 1740. Praha: Paseka, 1992.- 302 s.

18. Cornej P. Epidemie a kalamity v letech 1419-1471 ocima ceskych kronikaru//Documenta Pragensia 7-1/1987. S. 193-224;

19. Cornéj Р. (ed.) Království dvojího lidu. Ceské dejiny let 1436-1526 v soudobé korespondenci. Praha: Odeon, 1989. 478 s.

20. Cornej P. Lipanská krizovatka. Príciny, prübeh a historicky vyznam jedné bitvy. Praha: Panorama, 1992. 277 s.

21. Cornej P. Lipanské ozveny. Praha: Jinocany, 1995. 203 s.

22. Cornej P. Pád Jana Zelivského//Cesky ¿asopis historicky 2/2003. S. 261-303.

23. Cornej P. Rozhled, názory a postoje husitské inteligence v zrcadle déjepisectví 15. století. Praha: Videopress MON, 1986.-275 s.

24. Cornej P. Staré letopisy ve vyvojí ceské stredoveké historiografie//Acta Universitatis Carolinae. Philosophica et Histórica. 1/1988. S. 33-56.v

25. Cornej P. Tajemství ceskych kronik. Cesty ke korenúm husitské tradice. Praha: Vysehrad, 1987. 350 s. (переиздано в 2003 г.: Praha: Paseka, 2003. - 464 s.).

26. Cornej P. Velké dejiny zemi koruny ceské. Sv.V. 1402-1437. Praha: Paseka, 2000.-792 s. v

27. Cornej P. Zizkova bitva u Malesova 7. cervna 1424 (Príspévek ke kritice Starych letopisü ceskych)//Jihocesky sborník historicky XLIX/1980. № 3. S.152-164.

28. Déjiny ceského vytvarního uméní. 1/1-2. Od pocátku do konce stredoveku/Red. R.Chadraba-J.Krása. Praha: Academia, 1984. 983 s.

29. Dejiny hmotné kultury.1/1-2. Kultura kazdodenního zivota od XIV. do XV. století/Red. J.Petráñ. Praha: SNP, 1985. s. 479-997.

30. Déjiny zemi Koruny Ceské. D. I. Praha, Litomysl: Paseka, 1995.

31. Drska V. Zikmund Lucembursky. Liska na trüné. Praha: Epocha, 1996.87 s.

32. Ersil J. Ceské stavovství a pohusitsky katolicismus (K problematice vzájemného vztáhu)//Folia Histórica Bohémica 6/1984. S.99-108.

33. Ersil J. Tricet pét let komise pro vydávání Díla M. Jana Husa//Medievalia Histórica Bohémica 1/1991. S. 385-386.

34. Ersil J. Prazák J. Archiv prazské metropolitní kapituly II. Katalog listin a listó z let 1420-1561. Praha: Univerzita Karlova, 1986. - 418 s.

35. Graus F. Déjiny venkovského lidu v Cechách v dobé predhusitské II. Praha: CSAV, 1957.-632 s.

36. Grunt F. Bratri Kolovratové v husitské revoluci. Cesta rodové politiky mezi katolíky a kalisníky//Déjiny a Soucasnost 5/2003. S.29-33.

37. Havránek J. Petráñ J. - Skybová A. Universitas Carolina 1348-1984. Praha: Univerzita Karlova, 1986 (1988). - 85 s.

38. Hejnic J. Hilaria Litomérického «Hystoria civitatis Plznensis», její prameny a literární vyznam//Listy filologické 107/1984. S.240-246.

39. Hejnic J. K pocátkum ceského knihtisku//Listy filologické 104/1981. S.102117.

40. Hejnic J. Polívka M. Plzeñ v husitské revoluci. Hilaria Litomérického «Historie mésta Plzné»./Edice a historicky rozbor: Monographia histórica Bohémica. Sv. 3. Praha: Ústav ceskoslovenskych a svétovych déjin CSAV, 1987. -498 s.

41. Herold V. Prazská univerzita a Wiclif: Wiclifovo ucení o ideách a geneze husitského revolucního myslení. Praha: Univerzita Karlova, 1985. 309 s.

42. Hlediková Zd. Ke studiu a moznostem vyuzití patronatních práv v predhusitskych Cechách//Folia Histórica Bohémica 7/1984. S. 43-99.

43. Husitské manifesty. Soubor textü shromázdil, ees. upr., A.Molnár. Praha: Odeon, 1980.

44. Chlibec J. Husitske obrazoborectvi a meze jeho tolerance k vytvarnemu dilu/ZDejiny a Soucasnost 5/1994, rocnik 16. S.47-51.

45. Chlibec J. K vyvoji nazoru Jana Rokycany na umelecke dilo//Husitsky Tabor 8/1985. S. 39-56.

46. Jan z Pribrame, Zivot knezi taborskych/Jan z Pribrame, k vydani pripravil a uvodni studii i napsal Jaroslav Boubin. Pribram: Statni okresni archiv Pribram: Okresni muzeum Pribram, 2000. 101 s.V

47. Jurok J. Ceska slechta a feudalita ve stredoveku a ranem novoveku: maietkove a socialni struktura, politicka moc a kulturni reprezentace slechty a feudality v ieskem state ve XIII. prvni polovine XVII. stoleti. Novy Jicin: /Jiri Jurok/, 2000. - 610 s.

48. Jurok J. Zapas o zemsky soud jedna z pricin vzniku Zelenohorske jednoty r. 1465//Husitsky Tabor 6-7/ 1983-1984. S. 181-193.

49. Kadlec J. Hilarius Litomericky v cele duchovenstva podjednou//In memoriam Josefa Macka (1922-1991)./ Usporadali Miloslav Polivka a Frantisel Smahel. Praha: Historicky ustav, 1996. 339 s. - S. 187-196.

50. Kadlec J. Literarni polemika mistru Jakoubka ze Stribra a Ondreje z Brodu o laicky kalich//Acta Universitatis Carolinae-Historia Universitatis Carolinae Pragensis. 1981. T.XXI. Fasc.2. S.71-88.

51. Kadlec J. Mistr Mank Rvacka na koncilu Kostnickem//HusitstviV

52. Kavka F. Hrady a jejich vyznam v skladbë ceské predhusitské slechty (13001419). Situace na stredním Povltaví a na Dolním Posázaví//Sborník vlastivëdnych prací z Podblanicka 26/1985 -1986. S.139-162.

53. Kavka F. Oblezení Plznë r. 1433/1434, prazská kompaktáta a Zikmund//Minulostí Západoceského kraje XX. 1984. S. 125-131.

54. Kavka F. Poslední Lucemburk na ceském trûnë: Králem uprostred revoluce. Praha: Mladá fronta, 1998.- 290 s.

55. Kavka F. Zikmundova politika let 1429-1434 a husitství/THusitsky Tábor 8/1985. S.89-104.

56. Kejr J. Cesty bádání o husitství (Uvodní slovo k panelové diskusi)//Husitsky Tábor 4/1981. S.245-260.

57. Kejr J. Ceská otázka na basilejském koncilu//Husitsky Tábor 8/1985. S. 107132.

58. Kejr J. Dëjiny Prazské pravnické univerzity. Praha: Karolinum, 1995.-154 s. Kejr J. Hilaria Litomërického «Historie mësta Plznë», edice a hist. rozbor.V

59. Monographia historica//Cesky casopis historicky 4/1988. S. 606-609. Kejr J. Husité. Praha: Panorama, 1984. 265 s.

60. Kejr J. Husitská ideologie a problémy jejího studia//PSH 9/1963. S. 289-301 Kejr J. Husitsky právník M. Jan z Jesenice. Praha: Nakladatelství Ceskoslovenské Akademie Ved, 1965. 178 s.

61. Keir J. Jeden z neprátel husitství knëz Simon Burda//Historia docet. Opera instituci historici Pragae. Sborník prací k poctë sedesátych narozenin prof. PhDr. Ivana Hlavarka, CSc. / Uspor. Miloslav Polívka a Michal Svatos; úvod Frantisek

62. Smahel. Praha: Historicky ústav Ceskoskovenské akademie ved, 1992. 592 s. - S. 157-165.

63. Kejr J. Mistri prazské univerzity a knezí taborstí. Praha: Univerzita Karlova, 1981.-99 s.

64. Kejr J. Právní myálení v dílech husitskych teoretiku//PSH 21/1978. S. 197209

65. Kejr J. Právní zivot v husitské Kutné Hore. Praha: CSAV, 1958. 257 s. (переиздано: Kutná Hora: Kuttna, 2002 - 188 s.)

66. Kejr J. Sporné otázky v bádání o Dekretu kutnohorském//AUC-HUCP 31/1962. S.83-121;

67. Kejr J. Tábor a prazská univerzita//Husitsky Tábor 2/1979. S. 33-45; Kolar J. К transformad stíedovekého zanrového systému v literature husitské doby//Husitsky Tábor 5/1982. S. 135-144.

68. Kopicková B. Vztah prazskych radikálú ke státní moci//Folia Histórica Bohémica 12/1988. S. 287-304.

69. Kopicková B. Zelivského Praha//Folia Histórica Bohémica 3/1981. S. 103134.

70. Kopicková B. Vidmanova A. Listy na Husovu obranu z let 1410-1412. Konec jedné legendy? Praha: Karolinum, 1999.- 313 s.

71. Kotyk J. Spor o revizi Husova procesu. Praha: Vysehrad, 2001.- 159 s. Krása J. Ceské iluminované rukopisy XIII-XVI st. Praha: Odeon, 1990.455 s.

72. Krasa J. Knizní málba 1420-1526//Óeské iluminované rukopisy XIII-XVI st. Praha 1990. S. 311-356.

73. Kräsa J. Husitske obrazoborectvi: poznämky k jeho studiu//Husitsky Täbor 8/1985. S. 9-16.

74. Kräsa J. Rukopisy Väclava IV. Praha: Odeon, 1974. 306 s. Krchnäk A. Cechove na basilejskem snemu. Svitavy Trinitas; Rim: Kresfanskä akademie, 1997. - 299 s.

75. Kubü Fr. Cheb v dobe husitske//Soudce smluveny v Chebu. Sbornik prispevkü prednesenych na symposiu k 550. vyroci «Soudce smluveneho v Chebu»/Por. Okr. Archivem v Chebu.aj. v kvetnu/1982; predml. Josef Janacek. Praha: Panorama, 1982. 216 s. - S. 105-129.

76. Marik A. K postaveni katolicke cirkve v Cechäch v dobe podebradske (Cinnost katolickych administratoru za Jiriho z Podebrad)//Folia Historica Bohemica 7/1984. S. 100-196.

77. Maur E. Hrad Vlctejn a Pabiankove (K pocätkum husitstvi na Plzensku)//Seminäf a jeho hoste. Sbornik praci. k 60. narozeninäm doc. Dr. Rostislava Noveho/Uspof. Zd. Hojda, Jiri Pesek, Blanka Zilynskä. Praha: Univerzita Karlova, 1992.-353 s. S.79-87.

78. Maur E. Lokalni zästi a predpoklady husitstvi v zäpadnich Cechäch/ZMinulosti zäpadoceskeho kraje 29 /1993. S. 15-47.V

79. Maur E. Morovä epidemie r.1380 v Cechäch//Historickä Demografie 10/1986. S.37-71.

80. Maur E. Pavel z Olesni a jeho druzina//Husitstvi Reformace - Renesance:V

81. Mistr Jan Hus, 6eská svátecní kázání (Sermones de sanctis Bohemici)./Mistr Jan Hus, K vydaní pñpravil Jirí Dañhelka. (Magistri Ioannis Hus. Opera Omnia. T.III). Praha: Academia, 1995. 303 s.

82. Molnár A. Na rozhraní véku. Cesty reformace. Praha: Vysehrad, 1985.436 s.

83. Nechutová J. Bernard z Clairvaux v dile Mikuláse z Drázd'an//Sborník prací fílozofické fakulty brnénské university. Rada E historická 10/1965. S.313-320.

84. Nechutová J. K literární morfologii husitské polemiky. Stépán z Dolan, Dialogus volatilis//Sborník prací fílozofické fakulty brnénské university. Rada E -historická 29/1984. S.209-218.

85. Nechutová J. Mistr Matéj z Janova v odborné literature//Sborník prací fílozofické fakulty brnénské university. Rada E historická 17/1972. S. 119-133.

86. Nechutová J. Misto Mikuláse z Drázd'an v raném reformacním myslení. Prispévek k vykladu nauky. Praha: Academia, 1967. 83 s.

87. Nechutová J. Prameny predhusitské a husitské ikonofobie//Husitsky Tábor 8/1985. S.29-37.

88. Nechutová J. Traktát Mikuláse z Drázd'an «De imaginibus» a jeho vztah k Matéji z Janova//Sborník prací fílozofické fakulty brnénské university. Rada E -historická 9/1964. S.149-162.

89. Néjedly Z. Déjiny husitského zpévu I-IV. Praha: CSAV, 1954-1956.

90. Nodi M. Smahel F. (Edd.) Clovék ceského stredovéku. Praha: Argo, 2002. -500 s.

91. Novy R. Doplñky k úctüm hradu Karlstejna z let 1423-1434//Folia Histórica Bohémica 10/1986. S. 193-201.

92. Novy R. Nominální a reálná hodnota minee doby husitské//Z pomoenyeh véd historickych VIII. Acta Universitatis Carolinae. Philosophica et histórica 2/1988. S.79-100.

93. Novy R. Poddaní v husitské revoluci//Husitsky Tábor 4/1981. S. 93-101.

94. Novy R. Prameny k dejinám Táborska 1412-1424 (Fontes historiam districtus Tábor Bohmiae annorum 1412-1424 illustrantes) I//Táborsky archiv 2/1989. S.67-102.

95. Novy R. Prameny k dejinám Táborska 1429-1430 a 1437 (Fontes historiam districtus Tábor Bohmiae annorum 1429-1430 et 1437 illustrantes) II//Táborsky archiv 3/1991. S.24-33.

96. Novy R. Prameny k dejinám Táborska 1432-1433 (Fontes historiam districtus Tábor Bohmiae annorum 1432-1433 illustrantes) IV//Táborsky archiv 6/1996. S.151-191.

97. Novy R. Vyvoj struktury pozemkového vlastnictví na Benesovsku v predhusitské dobë//Sbornik vlastivëdnych prací z Podblanicka 20/1979. S. 141176.

98. Palacky F. Dëjiny národu ceského. D.IV. Praha: Nakladatel L. Mazác v Praze, 1939. 646 s.

99. Pánek J. Promëny stavovství v Cechách a na Moravë v XV a prvni polovinë XVI století/ZFolia Histórica Bohémica 4/1982. S. 179-217.

100. Pekar J. O smyslu ceskych dëjin. Praha: Rozmluvy, 1990. 418 s.

101. Pekaf J. Zizka a jeho doba. D.I-IV. Praha: Vesmir, 1930; 2-Vyd. Praha: Odeon, 1992.-973,1191 s.

102. Petráñ J. Nástin dëjin filozofické fakulty Univerzity Karlovy v Praze (do roku 1948). Praha: Univerzita Karlova, 1983. 406 s.

103. Petr Chelcicky. Spisy. Ed. Alois Mika. Praha: Svobodné slovo, 1963

104. Petrû E. Dialektika zàkonû u Petra Chelcického//Studia Comeniana et histórica 13/1983. №.26. S.37-41.

105. Petrû E. (Edd.) Petr Chelcicky. Ze sitë víry. O rotách, o kazdë zvláste. Praha: Ceskoslovensky spisovatel, 1990. 162 s.

106. Petrû E. (Edd.) Petr Chelcicky. Drobné spisy. Praha: Academia, 1966.239 s.

107. Petrú E. Soupis díla Petra Chelcického a literatury o ném. Praha: SNP, 1957. -218 s.

108. Petrü E. Vzdalené hlásy. Studie o starsí ceské literature. Praha: Votobia, 1996.-443 s.

109. Polívka M. K «cernému obchodu» s kutnohorskou médí v husitské dobé//Casopis Matice Moravské 1/1994. S.25-35.

110. Polívka M. K sííení husitství v Praze (Bratrstvo a kaple Bozího téla na Novém Mésté prazském v predhusitské dobé)//Folia Histórica Bohémica 5/ 1983. S. 95-118.

111. Polívka M. Mikulás z Husi a nizsí slechta v pocatcích husitské revoluce. Praha: Academia, 1982. 67 s.

112. Polívka M. Nékolik novéjsích publikací k biografii Zikmunda Lucemburského/ZMedievalia Histórica Bohémica 5/1998. S. 175-184.

113. Polívka M. Nékteré aspekty vyvoje stavovství v ceské spoleönosti predhusitské a husitské doby//Folia Histórica Bohémica 6/1984. S. 17-56.

114. Polívka M. Problémy éeské a evropské politiky v závéru husitskéVrevoluce//Ceskoslovensky casopis historicky 3/1988. S.380-403.

115. Polívka M. Píedpoklady pro úcast nizsí slechty v husitské revoluci (Klicové problémy studia)//Historiografie celem k budoucnosti. Sborník k sedesátinám akademika Jaroslava Purse. Praha: Ústav es a svétovych déjin CSAV, 1982. 676 s. - S. 205-224.

116. Polívka M. Pfípravy vojenskych kontingentu mésta Rezna//Medievalia Histórica Bohémica 3/1993. S. 253-265.

117. Polívka M. Slechta a reformatori (Ke vzájemnym vztahúm ceské slechty a ideologú husitství pred rokem 1419)//Medievalia Histórica Bohémica 1/1991. S. 231-251.V

118. Polívka M. Znovu ad fontes. Husitské Cechy v norimberskych pramenech//Cesky casopis historicky 97/1999. № 1. S. 19-36.

119. Porízka A. Listy na.obranu Husovu ze 12. záfi az do 2 fíjna 1410. Konec druhé legendy?//Cesky éasopis historicky 99/2001. №4. S. 700-724.

120. Píehled déjin Ceskoslovenska 1/1 (do roku 1526). Praha: Academia, 1980.645 s.

121. Roas P. Táborsky vudce Petr Hromádka z Jistebnice//Almanach méstského muzea v Chotebori. 1985. S.13-25.

122. Simecek Zd. K vyzkumu pramenú o ohlasu husitství v hornorakouskych archivech//Husitsky Tábor 10/1988-1991. S.215-218.

123. Rak J. Zrod novodobé husitské tradice//Husitsky Tábor 2/1979 S. 97-106.V

124. Rak P. Ceská vénkovská královská mésta v politice Jifího z Podébrad.//Sborník historicky 32. Praha 1985.

125. Rejchrtová N. Détská otázka v husitství//£eskoslovensky casopis historicky 28/1980. S. 53-77.

126. Rejchrtová N. Obrazoborecké tendence utrakvistické mentality Jagellonslého období a jejich dosah//Husitsky Tábor 8/1985. S.59-67.

127. Smetana J. Gabriel Fr. Hrad Kalich u Litoméric//Husitsky Tábor 4/1981. S.85.88.

128. Spévácek J. K nékterym problémüm hospodárského a sociálního vyvoje v ceskych zemích v píedhusitském období//Folia Histórica Bohémica 3/1981. S. 767.

129. Chebu.aj. v kvétnu/1982; predml. Josef Janácek. Praha: Panorama, 1982. 216 s. - S.175-181.

130. Spunar P. Kultura ceského stredoveku. Praha: Odeon, 1985. 557 s.

131. Spunar P. Spisovatelé-vzdélancí-basníci//M.Nodl F.Smahel (Edd.), Clovék ¿eského stfedovéku. Praha 2002. S.285-308.

132. Stejskal K. Funkce obrazu v husitství//Husitsky Tábor 8/1985. S. 19-28.

133. Stejskal K. Husitské ikonoborectví/ZDéjiny a soucasnost 1/1959. № 5. S.1619.

134. Stejskal K. Husitství a uméní//Praha stredovéka. Praha 1983.

135. Stejskal K. Prispévek к soucasnym pokusüm nasi fílosofíe o novy vyklad Husova ucení//Filosofícky casopis 4/1956. S.9-43.

136. Stejskal K. Voit P. Iluminované rukopisy doby husitské. Praha: Grafit, 1990.-239 s.

137. Svatos M. Prazská univerzitní kolej vsech svatych//Acta Universitatis Carolinae Historia Universitatis Carolinae Pragensis. 31-1/1991. S.85-93.V

138. Simecek Z. К vyzkumu pramenú o ohlasu husitství v hornorakouskych archivech//Husitsky Tábor 10/1991.

139. Smahel F. Audivizuální media husitské agitace//Sb. Mezi stredovékem a renesancí. Praha: Argo, 2002. S.231-238.

140. Smahel F. Blasfemie Rituálu? Tri pohrby krále Václava IV/In: F. Smahel, Mezi stredovékem a renesancí. Praha: Argo, 2002. S. 161-175. См. также в: Poeta prof. JUDr Karlu Malému, DrSck k 65. narozeninám. Usporádal L. Soukup. Praha, 1995. S. 133-143.

141. Smahel F. Curriculum vitae Magistri Petri Payne//In memoriam Josefa Macka (1922-199l)./Uspofádali Miloslav Polívka a Frantisel Smahel. Praha: Historicky ústav, 1996. 339 s. - S. 141-159.

142. Smahel F. Déjiny Tábora 1/1. ¿eské Budéjovice: Jihoceské nakladatelství, 1988. 326 s.; -1/2. Ceské Budéjovice: Jihoceské nakladatelství, 1990. - 326 s.

143. Smahel F. Drobné prameny k válecné ekonomice. Oblezení Vodñan na jare 1443. // Táborsky archiv 2/1989. S.9-37.

144. Smahel F. Dvé formulárové kusy z husitského Tábora//Táborsky archiv 1/1987. S. 57-61.1. V V

145. Smahel F. Enea Silvio Piccolomini a jeho Historie Ceská//Aeneae Silvii Historia Bohémica Enea Silvio Historie ceská. Praha 1998. S.XIII-LII.

146. Smahel F. Husitské Cechy. Struktury. Procesy. Ideje. Praha: NLN (Nakladatelství Lidové Noviny), 2001.-758 s.

147. Smahel F. Husitské mésto «Slunce» (Plzeft na prelomu let 1419-1420)//Minulostí Zapadoceského kraje 19/1983. S.137-151.

148. Smahel F. Jan Zizka z Trocnova. Zivot revolucního válecníka. Studie s documentálními prílohami. Praha: Melantrich, 1969. 261 s.

149. Smahel F. Organizace a skladba táborské strany v letech 1420-1434//Husitsky Tábor 9/1986-1987. S. 7-90.

150. Smahel F. Prazská církevní provincie ve víru husitské revoluce//Acta Universitatis Carolinae Historia Universitatis Carolinae Pragensis. 31/1991. №1. S.107-115.

151. Smahel F. Táborská obec a méstská samopráva v letech 1420-1452//Husitsky Tábor 6-7/1983-1984. S. 145-180.

152. Smahel F. Táborstí vladahV/Folia Histórica Bohémica 4/1982. S.83-125,

153. Smahel F. Základy mésta: Tábor 1432-1452//Husitsky Tábor 5/1982. S. 7133.1. V V

154. Stépan V. Zizka v proskripcnich zápisech Prostéjova?//Jihocesky sborník historicky 63/1994. S. 151-152.

155. Tecl R. Prameny k déjinám Tábora druhé poloviny XV a pocátku XVI století. 1458-1516 (1519)//Táborsky archiv 1/1987. S. 69-89.

156. Tomas J. Pnspévék k sociální, ekonomické a etnické situad mést v severozápadních Cechách v husitské dobé//Husitsky Tábor 4/1981. S. 82-85.

157. Tomek V.V. Déjepis mésta Prahy. D.IV. Praha: Fr. Rivnác, 1899. 745 s.

158. Truc M. K sociálnímu zarazení Petra Chelcického a Petra Zahorky//Husitsky Tábor 4/1981. S. 76-81.

159. Uhlír Z. Neznámy pramen k oblezení Tábora Albrechtem Rakouskym roku 1438//Táborsky archiv 4/1992. S.39-41.

160. Urban J. Vysehradskâ bitva a prvni krize ve vztazich husitské Prahy a Tabora//Prazsky sbornik historicky 18/1985. S. 38-64.

161. Urban J. Boj o Kladsko (1435-1454).//Historie a vojenstvi 3/1994. S.3-25.

162. Urban J. Husitstvi ve vychodnich Ôechâch do Zizkova prichodu (I)//Historie a vojenstvi 40/1991. №.6. S.3-23.

163. Urban J. Husitstvi ve vychodnich Ôechâch do Zizkova prichodu (II)//Historie a vojenstvi 41/1992. №.1. S. 3-18.

164. Urbânek R. Vëk podëbradsky. D. I. Praha: Jan Laichter, 1915; D.H. Praha: Jan Laichter, 1918; D.III. Praha: Jan Laichter, 1930; D. IV. Praha: ÔSAV, 1962

165. Urbânek R. Lipany a konec polnich vojsk. Praha: Melantrich, 1934.

166. Urbânek R. Bitva u Lipan ve vyvoji poznâni historického//VSH 3/1934, Sv. l.S. 5-102.

167. Vâlka J. Basilejskâ jednâni a tradice mirovych snah//Studia Comeniana et Historica 23/XI/1981. S. 18-23.

168. Vidmanovâ A. Kdy, kde a jak psal Hus ceskou Postillu/ZListy fïlologické 112/1989. S. 144-158.

169. Vidmanovâ A. Ke spisku Orthographia Bohemica/ZListy fïlologické 105/1982. S.75-88.

170. Vidmanova A. Listy na Husovu obranu z let 1410-1412 konec jedné legendy?//Cesky casopis historicky 98/2000. №2. S. 355-359.

171. Vidmanovâ A. Stoupenci a protivnici mistra Jana Husi//Husitsky Tâbor 4/1981. S. 49-57.

172. Vondracek M. Cancellaria Regis Georii a pisemnosti Jiriho z Podëbrad do roku 1458// Seminar a jeho hosté. Sbornik praci k 60. narozeninâm doc. Dr.

173. Rostislava Nového. / Uspor. Z. Hojda, J.Pesek, B.Zilynská. Praha: Univerzita Karlova, 1992. 353 s. - S. 127-135.

174. Záloha J. Nové drobné prameny k ohlasu husitství v Horním Rakousku//Jihocesky sborník historicky 55/1986. S. 189-191.

175. Ze starych letopisú ceskych/Ze staroceského originalu prevedli J.Porák a J. Kaspar. Praha: Svoboda, 1980. 576 s.

176. Ze zpráv a kronik doby husitské//Vybral, sestavil a k vydání pripravil a úvodní studii napsal doc. Dr. I. Hlavacek. Praha: Svoboda, 1981.-487 s.

177. Zilynskyj B. Zpravy o Tábore a jeho obyvatelích v nejstarsich knihách ksaftu Nového Mésta prazského (1436-1494)//Táborsky archiv 1/1987. S. 61-69.

178. Zilynskyj B. Pobyty táborského vojska v Praze roku 1420//Táborsky Archiv 3/1991. S. 9-23.

179. Zilynskyj B. Tri glosy k Táboru XV století ze prazskych méstskych knih//Táborsky archiv 2/1989. S.37-47.

180. Zivot a dílo Mistra Jana z Rokycan: Svédectví Zd. Nejedlého, K. Krofty, M. Kozáka a J.Tejgeho/K 600. vyrocí narození Mistra Jana z Rokycan /Sestavil Petros Cironis/. Rokycany: Státní okresní archiv 1997. 97 s.1. Литература

181. Анненков Ю.С. (окончил Ягич И.В.) Сочинения Петра Хельчицкого: Сеть веры, Реплика против Бискупца. Сб. Отделения русского языка и словесности императорской АН. ТХУ. Спб.: Типография имп. Ак. Наук, 1893.-542 с.

182. Антология чешской и словацкой философии. М.: Мысль, 1982. -407 с.

183. Галямичев А.Н. Города и городское право в средневековой Чехии//Право в средневековом мире. М., 1996. С. 22-30.

184. Галямичев А.Н. История средневековой Чехии в советской историографии (60-80-е годы)//Вопросы истории славян. Воронеж, 1986. С.95-106.

185. Галямичев А.Н. К проблеме возникновения средневековых городов//Славянский сборник. Вып. 4. Саратов, 1990. С. 75-82;

186. Галямичев А.Н. К проблеме истолкования сущности гуситского движения//Из истории социально-этических и политико-правовых идей. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 1990. С. 118-125.

187. Галямичев А.Н. Экономическое и социальное развитие раннего чешского города (Прага X — начала XIII в.). Саратов, 1995.

188. Гаркуша Л.М.Литература как инструмент борьбы за новые идеи в Чехии XV века//Сб.: Зарубежные славяне в прошлом и настоящем. М., 1999. С.37-56.

189. Гаркуша Л.М. Сигизмунд Люксембургский (1368-1437) как политик//Вопросы истории славян 15. Воронеж, 2001. С. 49-68.

190. Гаркуша Л.М. Новый подход в чешской историографии к источниковой базе гусизма (80-90-е годы XX века)//Вопросы истории славян 16. Воронеж, 2004. С.221-234.

191. Гусакова H.A. Из истории борьбы плебейской оппозиции против феодально-католической реакции в начале гуситского движения. Минск: Высшая школа, 1963. 59 с.

192. Гутнова Е.В. Историография истории средних веков. М.: Высшая школа, 1985.-480 с.

193. Иванов Ю.Ф. Гуситские исследования советских историков (конец 30-х 40-е годы)//Славяне в эпоху феодализма. М., 1978. С. 303-311.

194. Иванов Ю.Ф. Гуситское движение в советской историографии (конец 30-х начало 50-х годов)//Советское славяноведение. 3/1982. С. 43-52.

195. Иванов Ю.Ф. Начальный период изучения советскими историками средневековой Чехии//Вопросы истории славян. Воронеж, 1986. С. 106-116.

196. Иванов Ю.Ф. Становление марксистской концепции гуситского наследия в межвоенной Чехословакии//Советское славяноведение. 8/1977. С. 27-39.

197. Иванов Ю.Ф. Ян Гус в советской послевоенной историографии//Советское славяноведение. 5/1982. С. 97-107.

198. Кульшетов Е.Д., Рандин A.B. Советская историография гуситского движения. // Вопросы историографии зарубежной истории. Межвузовский сборник трудов. Йошкар-Ола: МГПИ им. Н.К. Крупской, 1991.- 165 с. С.64-77.

199. Лаврентий из Бржезовой. Гуситская хроника./Предисловие и примечания Й. Мацека. Перевод B.C. Соколова. М.: Издательство Акад. Наук СССР, 1962.-330 с.

200. Лаптева Л.П. Гуситское движение в освещении современников. Источники и материалы для практических занятий. М.: Издательство Московского университета, 1992. 96 с.

201. Лаптева Л.П. Гуситское движение в освещении чехословацкой историографии последнего двадцатилетия (1970-1990)//Вопросыисториографии зарубежной истории. Межвузовский сборник трудов. Йошкар-Ола: МГПИ им. Н.К. Крупской, 1991.- 165 с. С. 77-95.

202. Лаптева Л.П. Гуситское движение в Чехии XV в. Учебно-методологическое пособие для студентов исторических факультетов государственных университетов. М.: Издательство Московского университета, 1990.-95 с.

203. Лаптева Л.П. История Чехии периода феодализма (V середина XVII в.). Учебное пособие. М.: Издательство Московского университета, 1993. -159 с.

204. Лаптева Л.П. Община Чешских братьев в освещении русской историографии XIX-началаXX bb.//FHB 13/1990. S. 369-425.

205. Лаптева Л.П. Письменные источники по истории Чехии периода феодализма до 1848 г. М.: МГУ, 1985. 200 с.

206. Лаптева Л.П. Пётр Хельчицкий в освещении русской дореволюционной историографии//РоНа Histórica Bohémica. 9. Praha, 1985. S. 175-234. •

207. Лаптева Л.П. Русская историография гуситского движения (40-е годы XIX в-1917 г.). М.: Издательство Московского университета, 1978. 340 с.

208. Лаптева Л.П. Чешская культура в период гуситского движения в XV веке//Средневековая городская культура. Сборник научных трудов. Тверь: Тверской Государственный Университет, 1991. С. 47-62.

209. Лаптева Л.П. Чешский мыслитель XV в. Пётр Хельчицкий в русской историографии. Пётр Хельчицкий и Лев Толстой//Вестник Московского университета. Сер. 8 история. 1996. № 3. С. 48-56.

210. Маркс К. Хронологические выписки, «Архив Маркса и Энгельса». Т.VI.

211. Мацек, Й. Табор в гуситском революционном движении. Т. I. М.: Издат. Иностр. Лит., 1956. 586 с. - Т. II. М.: Издат. Иностр. Лит, 1959.-572 с.

212. Митряев А.И. Оценка Яна Гуса в современной историографии// Советское славяноведение. Минск, 1969. С. 38-44.

213. Послания магистра Иоанна Гуса, сожжённого римской куриею в Констанце 6 июля 1415 года. М., 1903. 364 с.

214. Рандин A.B. Гуситский архиепископ магистр Ян Рокицана// Вестник МГУ, сер. 8. история. 3/1994. С. 50-62.

215. Рандин A.B. Гуситская революция и Пражский университет. Йошкар-Ола: Марийский государственный унивеситет, 1994. 129 с.

216. Рандин A.B. Чешская и немецкая Реформация (некоторые аспекты взаимодействия)//Славяно-германские исследования. T.I-II. М., 2000. С. 130167.

217. BartoS F.M. Cechy v dobe Husové 1378-1415. Praha: Jan Laichter, 1947.515 s.

218. Bartos F.M. Literární cinnost M. J. Husi. Praha: Ceská akademie ved a umeni, 1948.- 138 s.

219. Bartos F.M. Literární cinnost M. Jakoubeka ze Stribra. Praha, 1925. Bartos F.M. Literární cinnost M. Jana Rokycany, M. Jana Príbrama, M. Petra Payna. Praha: Ceská akademie ved a umení, 1928. 114 s.

220. Bartos F.M. Spunar P. Soupis pramenu k literární cinnosti M.Jana Husi a M. Jeronyma Prazského. Praha: ¿SAV, 1965. - 369 s.

221. Baum W. Císar Zikmund. Kostnice, Hus a války protí Turküm./Z nemeckého originálu prevedli D. Martinová, P. Kocek. Doslov napsal a preklad po odborné strance prehledl F. Kavka. Praha: Miada fronta, 1996. 405 s.

222. Boubin J. Petru E. (Edd.) Petr Chelcicky. Ze sité víry. O rotách, o kazdé zvlásté. Praha 1990//Medievalia Histórica Bohémica 2/1992. S. 196-201.

223. Cornej P., rec. na: Kopicková B. Jan Zelivsky. Praha 1990// Medievalia Histórica Bohémica I /1991. S. 426-437.

224. Dañhelka, J. Husitské písné/Vybor uspor., doslov a pozn. Naps. Jirív

225. Dañhelka. Praha: Ceskoslovensky spisovatel, 1952. 214 s.

226. Hanzal J. Cesty ceské historiografie 1945-1989. Praha: Nakladatelství Karolinum, 1999.-274 s.V

227. Heymann F.G. John Zizka and the Hussite Revolution. New York: Princeton University Press, 1969.-521 s.

228. Hlavacek I., rec. na: J. Spévacek, Václav IV.1361-1419. Praha 1986// Husitsky Tábor 10/1991. S. 237-239.

229. Hoffmann F. rec. na: F. Smahel, Husitská revoluce. Sv.I-IV. Praha 1993//£asopis Matice Moravské CXIV/1995. №2. S.398-405.

230. Chytil K. Antikrist v naukách a uméní stredovéku a husitské obrazné antiteze. Praha: Ces. Akademie: Bursík & Kohout /Distributor/, 1918. 271 s.

231. Jakubec J. Déjiny literatury ceské. I. Od nejstarsích dob az do probuzení politického. Praha: Laichter, 1911.

232. Kalivoda R. Husitská ideologie. Praha: CSAV, 1961. 560 s.

233. Kalivoda R. Husitská revoluce a podébradská epocha//FC 13/1965. S. 387393.

234. Kalivoda R. Husitské myslení. 2-vyd. Praha: Filosofía, 1997. 367 s.

235. Kejí J. Stav a potreby bádání o husitství//HT 12/1999. S. 89-94.V

236. Kropácek P. Malírství doby husitské. Praha: Ceská akademie ved a uméní, 1946.- 195 s.V

237. Krzensk T. Nejnovéjsí literatura o Zikmundovi Lucemburském// Cesky casopis historicky 95/1997. №.2. S.460-472. }1.udmila P. Laptéva, Nejnovéjsí ruská historiografii 19. a zacátku 20. století//Husitsky Tábor 12/1999. S. 77-94.

238. Macek J. Tábor v husitském revolucném hnuti. D.I. Sv.I. Praha 1952; D.H. Praha: CSAV, 1955.-429 s.

239. Macek J. Vira a zboznost Jagellonského vëku. Praha: Argo, 2001. 488 s.

240. Meznik J., rec. na: F. Smahel, Husitskâ revoluce. D. I-IV. Praha 1993// Ôesky casopis historicky 93/1995. S. 125-130.

241. Meznik J., rec. na: P. Cornej, Velké dëjiny zemi koruny ceské V (1402-1437)//Ôesky öasopis historicky 99/2001. S. 121-124.

242. Nejedly Zd. Dëjiny husitského zpëvu I-V, 2-vyd: D.I Zpev predhusitsky. Praha: CSAV, 1954.- 447 s.; D.II Predhûdci: ÔSAV, 1954.- 231 s.; D.III Jan Hus: CSAV, 1955.- 481 s.; D.IV Tabon: CSAV, 1955.- 404 s.; D.V Strany prazské: CSAV, 1955.- 573 s.

243. Nechutovâ J., rec. na: F. Smahel, Husitskâ revoluce I-IV. Praha 1993// Listy Filologické CXVni/1995. №. 1-2. C. 172-175.1. V f

244. Nodl M., Cteni s tuzkou v ruce (Uvahy nad Husitskou revoluci Frantiska Smahela)//Listy Filologické CXVIII/1995. S.315-322.1. V V

245. Novotny V. M. Jan Hus: Zivot a uceni I. Zivot a dilo. Praha: Krâlovské Vinohrady Laichter, 1919. - 506 s. Zivot a uceni II. Zivot a dilo. Praha: Krâlovské Vinohrady - Laichter, 1921.-552 s.

246. Novotny V. Nâbozenské hnuti ceské ve XIV. a XV stoleti I. Do Husa. Praha: Otto, 1915.-280 s.

247. Podlaha A. Soupis rukopisû metropolitni kapitoly Prazské II. Praha: Ces. Akademie vëd a umëni, 1922.- 667 s.

248. Podlaha A. (Edd.) Hilarius Litomëricky. Traktât o nejsvëtëjsim prijimâni lidu obecného pod jednou zpûsobou. Praha: Metrop. Kapitola, 1905.

249. Ransdorf M. Kapitoly z geneze husitské ideologie. Praha: Videopress MON, 1987. -236 s.

250. Seibt F. Revolution in Europa. Ursprung und Wege innerer Gewalt. Strukturen-Elemente-Exempel. München, 1984.

251. Smahel F. Jeronym Prazsky: Studie s vyberem z Jeronymovy lit. pozûstalosti a ze svëdectvi soucasnikû. Praha: Svobodné slovo, 1966. 240 s.

252. Smahel F. Hussitica 1994/95-1997//¿esky casopis historicky 95/1997. JNs.3-4. S.702-740.

253. Smahel F. rec. na: Kejr J. Husité. Praha 1984//Husitsky Tábor 8/1985. C. 303-304.

254. Smahel F. rec. na: Kejr J. Mistri prazské univerzity a knézí taborstí. T*raha 1981//Husitsky Tábor 4/1981. S.299-301.

255. Válka J. Stavovství a krize ceského státu ve druhé poloviné XV století/XFolia Histórica Bohémica 6/1984. S. 65-98.

256. Vlcek J. Déjiny ceské literatury 1/1. Praha 1897.

257. Voit P. Minulost prazského knihtisku. Katalog stejnojm. vystavy. F**"aha, prosinec 1987 leden 1988. Státní knihovna CSR. -157 s.

258. Wernisch M. Husitství. Rané reformaéní pribéh. Brno: L. Marik, 2003. — 144 s. (Pontes Pragenses; sv. 31).