Шляхта в гуситском революционном движении тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 07.00.03, кандидат исторических наук Пашинин, Андрей Петрович

• Пашинин, Андрей Петрович
• кандидат исторических наук
• 2006

Оглавление диссертации кандидат исторических наук Пашинин, Андрей Петрович

Введение 3.

Глава I. Чешская шляхта накануне гуситского движения

§ 1. Особенности формирования чешского дворянства и его политико-правовой статус

§2. Особенности социально-экономического развития Чехии в XIV - начале XV вв. и положение чешской шляхты

§3. Место и роль чешского дворянства в политической борьбе в Чехии на рубеже XIV - XV вв.

§4 Дворянство и начало гуситского движения

Глава II. Чешское дворянство в ходе гуситских войн

§ 1. Чешское дворянство в католическом лагере

§2. Шляхта в лагере утраквистов

§3. Шляхта в лагере таборитов

§4. Чешская шляхта на заключительном этапе гуситских войн

Глава III. Выдающиеся представители чешской шляхты конца XIV начала XV вв.

§ 1. Пан Ян Сокол из Ламберка

§2. Микулаш из Гуси

§3. Ян Жижка из Троцнова

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Шляхта в гуситском революционном движении»

История гуситского движения никогда не перестанет привлекать внимание исследователей, поскольку оно было одним из тех великих общественных конфликтов, через разрешение которых проходил путь прогрессивного развития человеческого общества. По мнению многих историков прошлого и настоящего гуситское движение было первой социальной революцией в истории Европы1.

Начиная примерно с середины XIX в. гуситская революция стала предметом всестороннего осмысления в историографии Чехии, Германии, России, Польши, а в XX в. исследования по истории гуситской эпохи стали появляться в странах Северной Америки и даже Азии. Первоначально рассматривались ведущие линии исторического развития, главные движущие противоречия гуситской эпохи, и многие вопросы такого порядка были изучены весьма обстоятельно. Однако некоторые проблемы, имеющие важное значение для осмысления истории гуситского движения, в силу различных причин до сих пор остаются недостаточно исследованными. К их числу относится, в частности, и вопрос о роли дворянства в гуситском движении. Долгое время он оставался на периферии исследовательского внимания в силу того, что не вполне вписывался в рамки тех упрощенных представлений о классовой борьбе в средневековом обществе, которые бытовали в исторической науке стран Восточной Европы во второй половине XX в., причем не столько в среде

1 На страницах настоящей работы вступать в спор по поводу обоснованности или необоснованности данного термина представляется неуместным, поскольку все другие определения (гуситское движение, гуситское революционное движение, гуситские войны) в равной степени разделяют мысль о том, что события начала XV в. в Чехии представляют собой социальный взрыв исключительной силы и сложности. В нашей самих ученых, сколько среди представителей идеологических структур, осуществлявших управление развитием науки. Необходимо отметить, что на освещение роли дворянства в гуситском движении, как на осмыслении движения в целом, неизменно оказывали значительное воздействие политические, религиозные и национальные пристрастия, особенности мировоззрения отдельных исследователей.

В отечественной историографии проблемы истории чешской шляхты самостоятельным объектом исследования до сих пор вообще не становились. Вместе с тем, обращение к истории средневекового рыцарства и западноевропейского дворянства стало одним из характерных явлений развития отечественной медиевистики двух последних десятилетий . Это явление представляется совершенно обоснованным, поскольку без привлечения данных о структуре господствующего класса, своеобразии политико-правовых отношений внутри него, особенностей самосознания европейского дворянства, невозможно дать сколько-нибудь полную характеристику ведущих тенденций социально-экономического и политико-правового развития средневековой Европы.

Разумеется, вопрос о роли дворянства в гуситском движении, конечно, не мог полностью оставаться за пределами внимания исследователей.

Представляется возможным выделить несколько этапов научного изучения истории гуситского движения. Основы современного гуситоведения заложил еще в середине XIX в. выдающийся чешский историк Ф. Палацкий в своей многотомной «Истории чешского народа»3. Ф. Палацкий собрал и опубликовал огромное количество грамот работе мы будем придерживаться термина «гуситская революция», поскольку он пользуется наибольшим признанием в современной специальной литературе.

2 См. напр.: Господствующий класс Средневековой Европы. М., 1989.; Европейское дворянство XVI - XVII вв. Границы сословия. М., 1997.

Ч v

Palacky F. Dejiny närodu ceskeho v Cechäch a v Morave. Praha, 1877. Dil. III. гуситского времени, хроники XV - начала XVI вв, которые были изданы им под общим заглавием «Старые Чешские летописи»4. Гуситское движение Палацкий рассматривал как грандиозное столкновение славянской демократии и немецкого феодализма. Для исторических взглядов Палацкого было характерно отрицательное отношение к роли феодализма в истории чешского народа. Он считал его явлением, привнесенным в Чехию извне и чуждым исконным началам славянского общества. Именно поэтому он и не находил места для представителей дворянства в гуситском движении и вопросов, связанных с ролью дворянства, специально не ставил.

Ф. Палацкий различал в гуситском движении два основных лагеря -таборитов и умеренных гуситов. Корни противоречия между этими лагерями, по его мнению, находились в области религиозного сознания. Движение в целом он оценивал как кульминацию истории Чехии, а его поражение - как несчастье чешского народа.

Следующий этап, время позитивистской историографии (вторая половина XIX - начало XX в.), характеризуется активным обращением к социально-экономическим явлениям и процессам. Одним из главных представителей позитивистской историографии в Чехии во второй половине XIX в. является В. В. Томек. В своих работах «Ян Жижка»5 и многотомная «История города Праги»6 он собрал огромный фактический материал. Соглашаясь с Палацким в том, что борьба политических течений в гусизме была прежде всего следствием религиозных разногласий, он отрицательно оценивал Табор и радикальное крыло пражан. Он порицал Табор и пражскую бедноту за революционные действия, и их нападения на

4 Starí letopisove cestí od roku 1378, cili pokracovaní v kronikách Pribika Pulkavy a Benese z Horovic. Z rukopisü starych vadané. К vyd. pripravil F. Palacky. Praha, 1829.

5 Tomek V. V. Jan Zizka. Praha, 1879.

6Tomek V. V. Dejepis mesta Prahy. Praha, 1899. Dil III - IV. В этих томах речь идет о событиях гуситской эпохи. имения панов, церкви рассматривал как обычный грабеж. Вместе с тем Томек признавал положительное значение борьбы Табора с крестоносцами. Симпатии Томека находятся на стороне умеренного течения в гусизме.

Само название труда Томека «История города Праги» оставляет за рамками все то многообразие процессов и явлений, которые происходили в чешском селе гуситской эпохи. Кроме того, для его исследовательского стиля характерно последовательное уклонение от теоретических выводов и обобщений, поэтому и проблемы шляхты на страницах его работы не стали предметом глубокого осмысления.

Вместе с тем, Томек одним из первых обратился к изучению деятельности наиболее ярких представителей мелкой шляхты, оказавших, с его точки зрения, огромное влияние на развитие революции - Яна Жижки из Троцнова и Микулаша из Гуси.

Видный немецкий историк второй половины XIX - начала XX в. Фридрих фон Бецольд, выдающийся специалист в области изучения германской Реформации, в своей работе «К истории гуситства. Культурно-исторические исследования» обратил особое внимание на изучение социального состава гуситов и положения отдельных сословий накануне и в ходе гуситской революции. Он отмечает нарастание социальной напряженности в Чехии накануне гуситских событий и затрагивает вопрос о противоречиях, раздиравших чешское общество. В частности, он выделяет стремление панства к увеличению своих владений и укреплению позиций в структуре политической власти за счет имущества и ущемления прав низшего дворянства7.

Одним из первых Бецольд обратился к анализу социального состава гуситских сеймов. Он пришел к выводу, что дворянство с самого начала играло огромную роль на сеймах, и с течением времени эта роль

7 Bezold F. Zur Geschichte des Husitentums. Culturhistorische Studien. München, 1874.

S. 50. неуклонно возрастает. Однако Бецольд не ставит вопроса об особенностях программных установок n деятельности представителей различных группировок дворянства, заседавших в сеймах, и всех шляхтичей рассматривает как единое целое8.

Вопросам, связанным с гуситским военным искусством, было посвящено появившееся в самом конце XIX в. исследование Г. Томана9. Исследователь рассматривает не только вооружение и тактику гуситских войск, но и их социальный состав, а также способы ведения военных действий. Несмотря на то, что исследователь специально не ставит вопрос о роли представителей шляхты в гуситских войсках, тем не менее, он приводит ценные данные, которые позволяют составить представление о степени и характере влияния шляхты на гуситское военное искусство.

Тезис о кризисном положении низшей шляхты в предгуситское время впервые отчетливо сформулировал Й. Шуста. Подробно рассмотрев процесс роста Новоградского панства, принадлежавшего панам из Рожмберка Й. Шуста убедительно доказал, что владельцами имений, присоединенных к Новоградскому панству, были представители низшей шляхты10. Й. Шуста впервые обратил внимание на проблему разорения мелкой шляхты в предгуситское время и сформулировал выводы, которые более чем на столетие определили направление научного изучения этого вопроса.

В межвоенное время этот тезис был поддержан и развит в работах видных чешских исследователей Ф. Бартоша, Й. Шимака, Р. Урбанека. Кризис (по выражению Шусты, «пролетаризация») низшей шляхты рассматривался ими как следствие политики панов. Порождением кризиса явились феодальные столкновения и увеличение числа «рыцарей

8 Bezold F. Zur Geschichte des Husitentums. Culturhistorische Studien. München, 1874. S. 94.

9Toman H. Husitske valecnistvi za doby Zizkove a Prokopovy. Praha, 1898.

10Susta J. Purkrabské ucty Novohradské z 1. 1390 - 1391. Praha, 1909. S. 17. грабителей», рыцарей, искавших средств к существованию в наемной службе, прежде всего военной, королю или крупным панам; а также активное участие мелкой шляхты в гуситских войнах, в ходе которых разорившиеся шляхтичи надеялись поправить свое материальное положение. Р. Урбанек, рассматривая положение чешского дворянства в преддверии гуситской революции, разделял мнение о начале кризиса низшей шляхты в начале XIV в. и рассматривал гуситскую революцию как фактор, задержавший дальнейшее углубление кризисных явлений11.

Перу Р. Урбанека принадлежит также специальная работа о гуситском военном искусстве. Главным творцом гуситской тактики он называет Яна

12

Жижку из Троцнова . Гуситское военное искусство противопоставляется средневековой рыцарской тактике, с которой оно, по мнению историка, не имело ничего общего13.

Особую позицию занял видный чешский историк первых десятилетий и

XX в. И. Пекарж. Его работы можно отнести к критическому направлению14. Й. Пекарж подверг критике выводы Й. Шусты и Р. Урбанека, однако не предложил собственной концепции социально-экономического развития предгуситской Чехии. Отрицательно оценивая историческое значение гуситской революции, он рассматривал гусизм как религиозное движение, привнесенное в Чехию извне, видел его причины в распространении в стране уиклифизма, ереси вальденсов и других сект и полагал, что оно не имело глубоких корней в чешском обществе15. Вопрос об истории чешской шляхты в предгуситское и гуситское время им специально не ставился, однако при рассмотрении состояния чешского

11 ИгЬапек Я. Сеэке ёёдпу. РгаЬа, 1913. Б. 417.

12 Урбанек Р. Гуситское военное искусство и Европа. Прага, 1946. С. 14,15.

13Там же. С. 11.

14 Направление в чешской историографии. Историки этого направления (Й. Пекарж, Т. Масарик, В. Халоупецкий, Р. Голинка) выступали против положительной оценки гуситского движения в целом. общества затрагивал проблемы экономического и политико-правового положения дворянства. Й. Пекарж, отмечал наличие в среде чешского дворянства двух сословных групп - панства и низшей шляхты, экономическое положение которых было, по его мнению, достаточно прочным. Вооруженные столкновения между панами, панами и рыцарями, данные о которых содержатся в «Книге казней» панов из Рожмберка он объяснял особенностями феодального менталитета. Пекарж отмечал характерное для предгуситского периода увеличение числа рыцарей, занимавшихся грабежом на дорогах16, признавал, что представители низшей шляхты часто ради заработка поступали на службу к королю или панам, однако не видел в этом кризисных для положения шляхты явлений.

Несомненным достоинством работы Й. Пекаржа являются подробные биографии наиболее ярких представителей чешской шляхты гуситской эпохи. Й. Пекарж провел обстоятельный анализ свидетельств источников о Яне Жижке из Троцнова и составил его научную биографию.

Характерным для литературы начала XX века является нарастание внимания к вопросам социально-экономической истории, которые выдвигаются на первый план, оттесняя церковно-исторические аспекты гуситоведческих исследований, отмеченные нами для историографии XIX века. Это связано, в первую очередь, с тем, что изучение истории социальной борьбы приобрело в начале XX века особую актуальность. Кажется вполне закономерным внимание исследователей к проблемам истории гуситского движения в обстановке революций в России, Германии и Австро-Венгрии, усиления социальной напряженности в годы Первой мировой войны в других странах, созданием независимых славянских государств. Исследователи ставили перед собой задачу выявить причины, движущие силы гуситской революции, влияние на ее

15 Рекаг 1 ¿¡¿ка а]е1ю сЬЬа. РгаЬа, 1927. Ш 1. Б. 188.

16 Рекаг 1 Жка а]еЬо с1оЬа. РгаЬа, 1927. БИI. Б. 23. развитие национального фактора. Повышается интерес и к той роли, которая была сыграна в революции отдельными сословиями.

Начиная с середины XX века, определяющей тенденцией развития гуситоведческих исследований стала глобализация интереса к истории мощнейшего социального взрыва в истории средневековой Европы. Если в XIX веке гуситское движение было по преимуществу предметом изучения немецких и чешских историков, то в XX веке оно вошло в круг научных интересов медиевистов многих стран Европы и Северной Америки. Вопросы, связанные с гуситской революцией привлекали внимание исследователей в Польше (Е. Малечиньская, С. Зайяцковский, А. Домбровский), Венгрии (Г. Секели, Т. Кардос), Румынии (Л. Демени, И. Патаки), Бельгии (П. де Фогт), появилась англо-американская историография (Ф. Гейманн, Г. Камински, Р. Беттс, Д. Классен).

Особый этап в развитии гуситоведческих исследований начинается после завершения Второй мировой войны, когда страны Центральной и Восточной Европы, включая Чехословакию, образуют союз государств, Объединенных государственной идеологией строительства социализма. С этого времени начинается следующий, марксистский этап изучения гуситского движения. В это время появляются работы, посвященные рассмотрению вопросов социального и экономического развития Чешского королевства в предгуситское и гуситское время.

Вершиной марксистского гуситоведения является, на наш взгляд, двухтомная монография И. Мацека «Табор в гуситском революционном движении»17. Основываясь на огромном комплексе источников и литературы, автор анализирует развитие гуситского революционного движения в целом, уделяя при этом главное внимание его радикальному направлению - Табору. Й. Мацек обстоятельно анализирует социальный состав таборитов и рассматривает динамику его изменения на различных

17 Мацек Й. Табор в гуситском революционном движении. М., 1956 Т. 1; М., 1959. Т. 2. этапах движения . Автор предлагает новую периодизацию гуситской революции, в основу которой был положен вопрос о политической гегемонии того или иного социального слоя в охваченной революционными событиями стране.

В своей работе Й. Мацек придерживается того мнения, в XIV - XV вв. Западная Европа переживала период всеобщего кризиса феодализма, и гуситское движение рассматривается им как одно из его порождений. Именно под этим углом зрения ученый подробнейшим образом рассматривает социально-экономическое развитие Чешского королевства накануне гуситской революции19.

Необходимо отметить, что Й. Мацек не ставил своей целью всесторонне рассмотреть положение дворянства и ту роль, которую оно сыграло на различных этапах движения, однако при анализе различных вопросов социально-экономического развития предгуситской Чехии в поле зрения автора неизбежно попадают проблемы, связанные со шляхтой. Й. Мацек, в частности, отмечает, что чешское дворянство в указанный

9П период не было единым сословием . В зависимости от происхождения и общественного положения шляхта делилась на две сословные группы -высшая шляхта (панство), и низшая шляхта, к которой принадлежали рыцари, земаны и паноши21. По мнению Й. Мацека, в основе такого разграничения лежало прежде всего неравенство земельных владений. В результате обеднения панских родов или обогащения рыцарских грань между сословиями стиралась22.

Основываясь на данных «Книги казней» панов из Рожмберка Й. Мацек полагал, что между высшей и низшей шляхтой происходили

18 Мацек Й. Табор в гуситском революционном движении. М., 1956. Т. 1 С. 393 - 511.

19 Мацек Й. Табор в гуситском революционном движении. М., 1956. Т. 1. С. 86.

20 Там же. С. 121.

21 Там же.

22 Там же С. 122. постоянные столкновения, нередко доходившие до вооруженных конфликтов. Основными причинами являлись при этом две проблемы: экономическая политика панства, стремившегося к концентрации земельных владений, которая во многом осуществлялась за счет имений мелкой шляхты, и стремление рыцарства занимать более прочные позиции в земском управлении и оказывать влияние на работу земских учреждений и сеймов. Причину политической активности низшей шляхты Й. Мацек видел в стремлении дать отпор панам в их попытках полностью поставить под свой контроль земское управление. Другой, и, по мнению автора, более веской, причиной являлась привлекавшая представителей шляхты доходность земских должностей. По мнению И. Мацека, характерной чертой господствовавших в среде дворянства настроений было стремление к увеличению денежных доходов, и конфликты в среде шляхты были, как он полагал, связаны в конечном счете именно с этой проблемой . Следствием борьбы панства и мелкой шляхты стал кризис последней.

Й. Мацек рассматривает и отношения шляхты с другими сословиями. Отношения с городами и церковью он справедливо характеризует как взаимное соперничество в экономической и политической области24.

Кризисом мелкой шляхты Й. Мацек объясняет активное участие в гуситском движении некоторых ее представителей на стороне радикального крыла. Он отмечает, что представители рыцарства часто

25 занимают командные должности в армиях таборитов . Что же касается шляхты, примкнувшей к умеренным гуситам, прежде всего панства, то главным мотивом их действий Й. Мацеку видятся материальные интересы. Именно соображения личной выгоды, нерешительность бюргерства и

23 Мацек Й. Табор в гуситском революционном движении. М., 1956. Т. 1. С. 122 -129.

24 Там же. С. 134- 136.

25Там же. С. 407. гуситской шляхты, по мнению И. Мацека, препятствовали объединению революционных сил26.

Большинство выводов, к которым пришел в своих работах Й Мацек, не потеряли научной значимости и в настоящее время. Представляется бесспорным вывод о том, что в основе позиции, которую занимали отдельные сословные группы шляхты в гуситском движении лежали материальные интересы. Вместе с тем, неверно, на наш взгляд, объяснять поведение шляхты исключительно ими.

В конце 60-х гг. Ф. Шмагель выпустил монографию, посвященную Яну Жижке из Троцнова, самому прославленному из гетманов таборитов27. Жизнь и судьба рыцаря из Троцнова всегда привлекала внимание исследователей28. Ф. Шмагель обобщил и систематизировал все известные сведения о Яне Жижке. Он подробно рассматривал жизненный путь Яна Жижки до гуситской революции, уделяя особое внимание спорным и неясным моментам в биографии гуситского полководца: вопросу о его роли в феодальных усобицах на юге Чехии, участии в знаменитой битве при Грюнвальде. Им подробно рассматриваются вопросы, связанные с первыми сражениями таборитов, становлением военного искусства гуситов, основанием сиротского братства, отношениями Жижки с Табором. Ф. Шмагелем была опубликована значительная часть источников о Яне Жижке: его письма, военный устав, сообщения современников о таборитском гетмане29.

С середины 40-х по вторую половину 70-х гг. наблюдался бурный подъем интереса к гуситскому движению в нашей стране. В это время в СССР сформировалась целая группа специалистов-гуситологов.

26 Мацек Й. Табор в гуситском революционном движении. М., 1959. Т. 2. С. 326.

27 Smahel F. Jan Zizka z Trocnova. Praha, 1969.

28 Tomek V. V. Jan Zizka. Praha, 1879; Pekar J. Zizka a jeho doba. Praha,1927 - 1933. Dil I - IV; Heymann F. G. John Zizka and the Hussite Revolution. Los-Angeles, 1955.

29 Smahel F. Jan Zizka z Trocnova. Praha, 1969. S. 221 - 244.

Проблемами, связанными с гуситским движением плодотворно занимались Б. М. Руколь, П. И. Резонов, А. И. Озолин, Г. Э. Санчук, А. С. Сазонова,

A. И. Виноградова, Г. И. Липатникова, Б. Т. Рубцов, Ю. Ф. Иванов,

B. Н. Никитина, Н. А. Гусакова. В 50-е г. появляются первые монографические исследования, посвященные гуситской проблематике. Вопросы, связанные с ролью чешской шляхты в гуситском движении, специально не ставились, однако некоторые вопросы, связанные с этой проблематикой, получили достаточно обстоятельное освещение. Так, например, особенности положения дворянства при Карле IV и его отношение с королевской властью рассматривал Г. Э. Санчук .

Б. Т. Рубцов, используя в основном материалы урбариев, подробно рассмотрел структуру чешского поместья и вопрос об эволюции феодальной земельной ренты в чешской деревне предгуситского времени31. К вопросу о структуре чешского поместья он возвращается в своем фундаментальном исследовании «Исследования по аграрной истории Чехии», где рассматривает вопросы, связанные как со светским, так и церковным поместьем . Б. Т. Рубцов собрал и с помощью статистических методов обработал огромное количество фактического материала. Его работа, главной задачей которой было изучение судеб чешского крестьянства предгуситской поры, дает вместе с тем много материала для изучения вопроса о кризисе дворянства в предгуситское время.

Б. Т. Рубцову принадлежит и первая в отечественной литературе обобщающая работа о гуситских войнах. Он разделяет тезис о кризисе мелкой шляхты в начале XV в. Массовое разорение мелкой шляхты он впервые в специальной литературе связывает не только с политикой

О/ч

Санчук Г. Э. Положение феодалов и крестьян по законнику чешского короля Карла // Источники и историография славянского средневековья. М., 1967.

31 Рубцов Б. Т Эволюция феодальной ренты в Чехии к XIV в. М., 1958.

Рубцов Б.Т. Исследования по аграрной истории Чехии. М., 1963. панства, но и с развитием товаро-денежных отношений, указывая на то, что в новых условиях мелкому феодалу было гораздо сложнее, чем крупному, вести хозяйство33.

По мнению Б. Т. Рубцова, в рядах таборитов сражались обедневшие и деклассированные представители шляхты, к числу которых он причислял и Микулаша из Гуси34. Исследователь полагал, что низшая шляхта видела в народных массах ударную силу, которую можно было использовать в борьбе против крупных духовных и светских магнатов35.

Позиция панства характеризуется Рубцовым как предательская по отношению к гусизму. Выступление некоторых панов на стороне гуситов было, по его мнению, лишь временным явлением, и объяснялось стремлением к захвату церковных земельных владений. Когда же эта цель была достигнута, большинство панов перешло на сторону католического лагеря36. Таким образом, чешской шляхте в гуситском движении отводилась второстепенная роль, а причины участия панства в революции сводились исключительно к стремлению к материальной выгоде.

Таким образом, Б.Т. Рубцов впервые трактует кризис низшей шляхты не как следствие политики панов, а как порождение объективных социально-экономических процессов, происходивших в предгуситской Чехии.

А. И. Озолин в своей работе «Из истории гуситского революционного движения» одним из первых в гуситоведении предпринял попытку специального анализа программных требований бюргерской оппозиции и ее роли в гуситском движении. Впоследствии этим вопросам была посвящена его специальная монография «Бюргерская оппозиция в

33Рубцов Б. Т. Гуситские войны. М., 1955. С. 75-76.

34 Рубцов Б. Т. Гуситские войны. М., 1955. С. 106.

35 Там же. С.139.

36 Там же. С. 138. гуситском движении»37, в которой рассматриваются предпосылки зарождения и процесс складывания идеологии бюргерской оппозиции в предгуситской Чехии, тактика ее действий в годы гуситских войн, а также основные программные документы умеренных гуситов.

Именно в состав бюргерской оппозиции А. И. Озолин включает большую часть мелкого и среднего дворянства. По мнению Озолина, шляхта и бюргерство составляли единый лагерь умеренных гуситов. Причину этого союза Озолин видел в объединявшем их недовольстве богатством и могуществом католической церкви и крупных светских магнатов.

Рассматривая проблематику места и роли бюргерской оппозиции в гуситском движении, А. И. Озолин основное внимание уделяет программным требованиям горожан. Вопросы же, связанные с ролю дворянства в лагере умеренных гуситов, не выделяются и специально не рассматриваются.

Важной научной заслугой А. И. Озолина является то, что он одним из первых в отечественной гуситологии обратился к изучению взглядов Томаша Штатного. Он подробно анализирует социально-экономические и политические взгляды Томаша Штатного, а также вопрос о том, как в его

38 взглядах отражались идеи и чаяния чешского рыцарства .

Историки-марксисты очень подробно изучили вопрос о том, какие цели преследовали, какие задачи ставили перед собой отдельные сословия и сословные группы в гуситской революции. В связи с этим немало специальных исследований было посвящено особенностям развития предгуситской Чехии, политико-правовому и экономическому положению отдельных социальных слоев, в том числе и господствующему классу. Однако, вопросы, связанные с внутренней структурой чешской шляхты,

Озолин А. И. Бюргерская оппозиция в гуситском движении. Саратов, 1973.

38 Озолин А. И. Томаш Штатный - идеолог дворянского крыла бюргерской оппозиции в предгуситской Чехии // Славянский сборник. Саратов, 1972. политико-правовым положением отдельных сословных групп внутри этого сословия не получили достаточного освещения.

Оценки, выносимые в работах историков-марксистов, написанных в рассматриваемый период, основывались на формулировках работы Ф. Энгельса «Крестьянская война в Германии». Причем эти формулировки часто воспринимались как готовые выводы, которые не нуждаются в сопоставлении с данными источников. В соответствии с этой концепцией, построенной на материалах Крестьянской войны 1525 г., социальной базой гуситского движения считались крестьянство, городской плебс и бюргерство. Именно к этим слоям населения и было приковано основное внимание историков-марксистов. Подчеркивалась ведущая роль бедноты, особенно на первом этапе революции. В пикартском хилиазме они видели кульминационный этап революции. Чешская шляхта в качестве самостоятельного фактора социально-политической борьбы в гуситской и предгуситской Чехии специально не рассматривалась.

С 80-х годов начинается рассмотрение гуситского движения в рамках методологии «новой социальной истории». Значительно расширяется диапазон гуситоведческих исследований. Появляются, наконец, специальные работы, посвященные экономическому, политическому социальному положению шляхты в предгуситский и гуситский период.

Во второй половине 70-х гг. вышла в свет монография американского исследователя Д. Классена, посвященная положению чешского панства в предгуситскую и гуситскую эпоху . Рассматривая вопросы, связанные с причинами поддержки панами гуситской программы и участия высшей шляхты в революции, Классен обращается, в частности, к анализу сведений о патронаже церковных приходов. Классен приходит к выводу о том, что именно поддержкой чешского панства объясняется успех гуситской революции40. По его мнению, эта поддержка выразилась в

39 Klassen J. М. The Nobility and the Making of the Hussite Revolution. New York, 1978.

40 Ibid. P. 113. предоставлении убежища и покровительства гуситским проповедникам, преимущественно в 1415 - 1419 гг., а также в содействии их проповеднической деятельности41.

Особое внимание Классен уделяет политике пана Ченека из Вартемберка, который играл ведущую роль в делах государственного управления Чехии в начале XV в., поскольку пан Ченек не только сам принадлежал к числу крупнейших земельных собственников в стране, но и, являясь до 1418 г. опекуном малолетнего пана Ольдржиха из Рожмберка, управлял имуществом Рожмберков. Целью политики пана Ченека было официальное признание следующих статей: причащения под обоими видами, свободы проповеди и секуляризации церковного имущества42. Для этого необходимо было создать прочный союз чешских панов, который был бы способен оказывать давление на короля Сигизмунда. Неудача пана Ченека в создании такого союза оценивается Классеном как трагедия чешского народа43, потому что в этом случае, по мнению американского исследователя можно было избежать «пятнадцати лет войн и кровопролития»44. По мнению Классена, позиция и действия пана Ченека из Вартемберка являлись одним из важных факторов усиления поддержки гуситов со стороны панства в первые годы после трагической гибели Яна Гуса45.

Оценивая последствия революции, Классен отмечает усиление политической власти панства, которое в конечном итоге привело к ослаблению Чешского государства46. Другим следствием революции стало,

41 Ibid. P. 102-112.

42Klassen J. M. The Nobility and the Making of the Hussite Revolution. New York, 1978. P. 82.

43 Ibid. P. 83.

44 Ibid. P. 84.

45 Ibid. P. 84.

46 Ibid. P. 138. по его мнению, увеличение панских владений за счет захваченного в период гуситских войн церковного имущества47.

Наиболее плодотворно работал над данными проблемами чешский историк М. Поливка. В своей монографии «Микулаш из Гуси и низшая

48 шляхта в начале гуситскои революции» он впервые истории гуситоведения сделал попытку подробно осветить положение низшей шляхты. М Поливке удалось дать развернутую характеристику положения рыцарства в предгуситское время.

Поливка выступает против тезиса о массовом разорении низшей шляхты в предгуситское время. По его мнению, этот вопрос требует дальнейшего изучения, и при его рассмотрении необходимо учитывать дифференциацию низшей шляхты49. В своем исследовании М. Поливка впервые убедительно показывает, что на стороне таборитов воевали не только обедневшие шляхтичи, потерявшие связь со своим сословием, и таким образом, как ему представлялось, причины участия их в гуситской революции были не столько экономического, сколько политического

50 порядка .

Перу М. Поливки принадлежит также наиболее подробный из имеющихся в литературе биографических очерк о Микулаше из Гуси, одного из первых гетманов таборитов.

Вопросы терминологии правовых и документальных источников получили наиболее полное освещение в монографии Й. Мацека «Чешская средневековая шляхта»51. Основываясь на широком круге источников, Й. Мацек всесторонне прослеживает возникновение и эволюцию смыслового наполнения таких терминов, как «шляхта», «пан», «рыцарь», «земан»,

47 Ibid. Р. 140.

48 Polivka М. Mikuläs z Husi а nizsi slechta v pocätcich husitske revoluce. Praha, 1982.

49Ibid. S. 24.

50 Ibid. S. 48.

51 Macek J. Ceskä stredovekä slechta. Praha, 1997. владыка». Сквозь призму терминологии Й. Мацек обстоятельно рассмотрел особенности формирования дворянского сословия в Чехии.

Наиболее плодотворно в отечественной историографии гуситского движения последних десятилетий работает Л. П. Лаптева. В своей работе «Гуситское движение в Чехии XV в.» она уделяет большое внимание положению шляхты в предгуситской Чехии и ее участие в гуситском движении52. Преимущественный интерес Л. П. Лаптевой обращен к низшей шляхте. Впервые в отечественной гуситоведческой литературе она отмечает сильную имущественную дифференциацию этого социального слоя53. Л. П. Лаптева наиболее обстоятельно исследовала причины участия низшей шляхты в гуситском движении. По ее мнению, они заключались не только в неудовлетворенности своим экономическим положением, но также политическими интересами, которые определялись ее второстепенной ролью в структуре государственного управления, в рамках господствующего класса и ограниченностью возможностей для удовлетворения личных амбиций на государственной службе54.

В последнее время в Чехии наблюдается повышение интереса исследователей к проблемам, связанным с историей шляхты. Я. Халад собрал значительный материал по истории чешского панства. В своей монографии он освещает историю наиболее крупных панских родов, а также приводит краткие биографии наиболее ярких их представителей55.

3. Хледикова рассматривает вопросы взаимоотношений шляхты и церковной иерархии во второй половине XIII - начале XV вв56.

Лаптева JL П. Гуситское движение в Чехии XV в. М., 1990.

53 Там же. С. 9.

54 Там же. С. 10.

55 Halad J. Lexicón ceské slechty: Erby, fakta, osobnosti, sidla a zajimavosti. Praha, 1992.

56 Hledikova Z. Slechta a hiérarchie v Cechach od druhe poloviny 13. do pocatku 15 stoleti // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha, 1991. S. 57 - 83.

Я. Боубин впервые обратился к исследованию такого важного явления чешской истории, как панские союзы конца XIV- начала XVI57bb. Он определяет панский союз как организованную политическую группировку, созданную представителями высших слоев шляхты при активной поддержке других социальных групп чешских феодалов с целью обеспечить осуществление своих политических, экономических, а в случае необходимости - и религиозных требований58. Возникновение панских союзов он связывает с отмиранием отживших свой век форм организации шляхты, ослаблением родственных связей59. Изучая социальный состав панских союзов, Боубин приходит к выводу об их надсословном

60 характере .

Панский союз 1434 г. получил обстоятельное освещение в монографии П. Чорнея61. Автором работы были выявлены основные вехи процесса складывания этого союза, участие в нем наиболее влиятельных панов, особенности его организации . П. Чорней обстоятельно

63 анализирует социальный состав союза и динамику его численности .

К вопросам политического и экономического положения чешской шляхты в предгуситское время обращаются Я. Спевачек64 и И. Главачек65.

СП

Boubin J. Vznik pánskych jednot // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha, 1991.

58 Boubin J. Vznik pánskych jednot//Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha, 1991. S. 219220.

59 Ibid. S. 223.

60 Ibid. S. 219.

61 Cornej P. Lipanska krizovatka. Priciny, prûben a historicky vyznam jedne bitvy. Praha, 1992.

62 Ibid. S. 165-168.

63 Ibid. S. 169-177.

64 Spëvacek J. Reseni mocenskeho problemu ceske slechty v navrhu zakonika Maj estas Karolina // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha, 1991.

65 Hlavacek I Aktivita ceske slehty na dvore Vaclava IV // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha, 1991.

Продолжает плодотворно работать М. Поливка. Он обратился к рассмотрению вопросов отношения шляхты к гуситской идеологии до 1419 г66.

Из новейший литературы нельзя не отметить статью Я. Мезника, специально посвященную судьбам чешской и моравской шляхты в XIV

67

XV столетиях . Работа обобщает результаты многочисленных конкретно-исторических исследований чешских историков последних десятилетий и содержит немало интересных выводов и наблюдений. В частности, Я. Мезник приходит к выводу о значительной роли шляхты в гуситском движении. По его мнению, до 1419 г. именно шляхта была главной опорой го гусизма . Во время революции большинство панов перешло на сторону короля Сигизмунда, однако значительная часть шляхты сражалась на стороне гуситов. Я. Мезник делает на этом основании вывод о падении политической роли панства и укреплении политического влияния низшей шляхты. По его мнению, во время революции панство перестало быть той частью общества, которая держала в своих руках инициативу, определяла направление течения событий69.

Я. Мезник впервые обратился к изучению особенностей позиции моравской шляхты в годы гуситских войн. Главную опору гусизма в Моравии он видит именно в высшей шляхте, объясняя эту ситуацию слабостью моравского мелкого дворянства .

Однако работа Я. Мезника носит в значительной степени реферативный характер и уже в силу своего небольшого объема не может претендовать на полное освещение судеб чешской шляхты гуситской

66 Polivka М. Slechta a reformatori (k vzajemnym vztahum ceske slechty a ideologu husitstvi pred rokem 1419) // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha, 1991.

67 Meznik J. Ceská a Moravská slehta ve 14 а 15 stoleti // Sbornik historicky. Praha, 1990. Sv. 37.

68 Ibid. S. 25.

69 Ibid. S. 24. эпохи. В центре внимания исследователя находится гуситская шляхта, в то время как вопросы, связанные с католической шляхтой не получили достаточного освещения.

Несмотря на то, что интерес к изучению истории чешской шляхты в последнее время (с 90-х гг.) возрос, степень изученности данной проблемы, на наш взгляд, еще недостаточна. Многие важные проблемы остаются неизученными. В частности, представляется наиболее важным проследить следующие моменты:

- место шляхты в социальной структуре предгуситского общества;

- роль дворянства в гуситском движении в целом, в рамках католического лагеря, гуситского радикального и гуситского умеренного направления;

- оценка итогов гуситской революции с точки зрения интересов шляхты.

Мы надеемся, что наша работа будет небесполезна для сравнительно-исторического изучения истории дворянства в последние столетия классического средневековья.

Источниковая база изучения истории гуситского движения достаточно обширна, и значительная часть источников опубликована. Использованные в настоящей работе источники условно можно разделить на две группы: источники по истории предгуситской Чехии, и источники по истории гуситских войн. Поскольку сама природа проблематики предпосылок и самих гуситских событий различна, то и характер источников резко различается. Первая группа представлена в основном юридическими и документальными источниками, вторая - главным образом нарративнымии и юридическими.

К первой группе относятся, в первую очередь, документы вотчинной администрации. Нами были использованы две категории документов подобного рода - документы центрального управления вотчинами и

701Ы± Б. 25. документы, в которых фиксировалось уголовное делопроизводство в вотчинах. К первой категории относятся ленные грамоты и документы, фиксировавшие передачу земли в другие руки. Вторая группа п 1 представлена «Книгой казней» панов из Рожмберка , крупнейших южночешских магнатов.

Книга казней» панов из Рожмберка - единственный дошедший до нас источник подобного рода. Она была составлена на территории рожмберкских панств, находившихся в Южной Чехии. «Книга казней» состоит из двух частей. Первая ее часть посвящена событиям 1389 -1409 гг., затем следует перерыв в записях до 1420 г. Вторая часть освещает события 1420 -1429 г. Впервые «Книга казней» была издана Марешем в 1878 г. В 1993 г. она была переиздана А. Калним.

Книга казней» представляет собой записи показаний преступников попавших в руки рожмберкской администрации. Писари, составлявшие книгу, использовали материалы допросов, однако не переписывали их

ПО целиком, а делали из них выборку . Вторая часть (1420 -1429 гг.) была включена в ее состав дополнительно, по распоряжению пана Ольдржиха из Рожмберка73.

Этой книгой не пользовались для практических надобностей суда74. По смысловому содержанию все записи в «Книге» можно разделить на две группы. К первой относятся свидетельства о причиненном ущербе, ко второй - сведения о лицах, каким-либо образом оказывавших помощь противникам панов из Рожмберка, которые принимали участие в грабительских набегах на панские владения. Характер записей позволяет предположить, что «Книга казней» создавалась для учета ущерба,

71 Popravci kniha pänu z Rozmberka. Trebon, 1993.

72 Pekar J. Zizka a jeho doba. Praha, 1928. Dil II. S. 23; Мацек Й. Табор в гуситском революционном движении. М., 1956. Т. 1.С. 400.

73 Мацек Й. Табор в гуситском революционном движении. М., 1956. Т. 1. С. 400.

74 Там же. нанесенного кем-либо панам из Рожмберка. Впоследствии эти записи могли использоваться в спорах с соседями и для преследования лиц, совершивших преступления на территории рожмберкских панств. В пользу этого предположения говорит скрупулезность записей о причиненном ущербе, а также тот факт, что в показаниях говорится о людях, не попавших в руки Рожмберков. Данные о преступлениях, совершенных допрашиваемыми, присутствуют лишь тогда, когда речь идет о действиях отряда, в который входил допрашиваемый, а остальные члены этого отряда, по-видимому, находились на свободе.

Книга казней» панов из Рожмберка дает очень много ценных сведений для изучения положения чешской шляхты в предгуситское время. Столкновения между панами, в которых участвовали паны из Рожмберка, борьба панского союза и короля, действия отдельных разбойничьих отрядов, во главе которых нередко стояли шляхтичи, нашли отражение на страницах «Книги казней». Вместе с тем, необходимо отметить крайнюю тенденциозность свидетельств книги. Любой противник Рожмберков оценивается однозначно отрицательно. Кроме того, следует учитывать и то, что значительная часть показаний давалась под пытками. Все это снижает степень достоверности источника.

Очень информативным, не имеющим аналога в Западной Европе, специфическим чешским источником являются так называемые Дворские доски . Дворские доски велись в королевской канцелярии с середины XIV в. В них фиксировались поземельные отношения королевских ленников. В работе были использованы Дворские доски за период 1380 - 1394 гг. Дворские доски касались всех земель Чешского королевства, однако ленных владений было значительно меньше, чем свободных. Тем не менее, Дворские доски дают ценный материал для изучения социально-экономического положения чешской шляхты.

75 Desky Dvorske Krälovstvi Ceskeho // Archiv Cesky. Praha, 1921. Dil XXXI.

Ко второй группе источников можно отнести хроники гуситской эпохи, материалы чешских сеймов, эпистолярные памятники.

Одним из главных нарративных источников о гуситской эпохе являются «Старые чешские летописи». Они представляют собой свод хроник, освещающих события со времени правления Вацлава IV (1378 -1419 г.) и до правления Людовика (1516 - 1526 г.). Особенностью этих хроник является то, что они, в отличие от большинства нарративных источников этого времени, были написаны по-чешски. Хроники создавались почти два столетия - в течение XV - начала XVI вв. Первоначальный текст хроник был составлен в 30-е годы XV в. и содержал краткие сведения о важнейших событитях чешской истории 1338 - 1432

76 гг . Впервые хроники были изданы в 1829 г. Ф. Палацким, который и дал им такое название77. В течение XX в. они дважды переиздавались - в 1959 г. и 1980 г.

В работе использовались те из хроник, в которых содержатся данные о Чехии конца XIV - начала XV вв. Установить имена авторов этих хроник не представляется возможным. Вместе с тем, сочувственное отношение авторов к Яну Гусу, подробное освещение событий, связанных с утраквистским лагерем, позволяют сделать предположение о том, что авторы по своим воззрениям стояли на позициях умеренного гусизма.

Старые чешские летописи» содержат огромный свод фактического материала. Они дают яркую картину гуситской эпохи, хотя освещение событий далеко не всегда является последовательным и точным.

Другим, не менее содержательным источником является «Гуситская хроника» Лаврентия (Вавржинца) из Бржезовой. Эта хроника освещает события, связанные с Констанцким собором, смертью Вацлава IV и пс

Лаптева Л. П. Письменные источники по истории Чехии периода феодализма. М„ 1985. С. 68.

77

81аг11е1:ор1зоуе сеМ ос! гоки 1378, сШ рокгасоуаш V кгошкасЪ РпЫка Ри1кауу а Вепеэе ъ Ногоую. Ъ гикор1зй эгагусЬ уа<3апё. К уус1. рпргауИ Б. Ракску. РгаЬа, 1829. начальный период гуситских войн до 1421 г. Хроника обрывается внезапно, на середине предложения. Она неоднократно издавалась на протяжении XIX и XX вв., в частности, в переводе на русский язык78.

Автор хроники, Лаврентий из Бржезовой родился в 1370 или 1371 г. в семье мелкого шляхтича. Он закончил Пражский университет, ив 1390 г.

70 стал бакалавром, а в 1394 г. - магистром свободных искусств . С разрешения папы Лаврентий занимал церковные должности, хотя в священники рукоположен не был. Магистр свободных искусств, он был свидетелем борьбы университетских магистров вокруг учения Виклифа, слушал проповеди Яна Гуса и Иеронима Пражского. По своим политическим и религиозным взглядам хронист относился к умеренным гуситам. С начала революции Лаврентий из Бржезовой оставался в Праге, вел делопроизводство канцелярии Нового Места Пражского, активно участвовал в подготовке гуситской делегации к переговорам на Базельском соборе80. Последние упоминания о нем относятся к 1437 г.

Точная дата написания хроники неизвестна, но по-видимому, автор создавал ее вскоре после описываемых событий. В своей хронике Лаврентий из Бржезовой использовал различные официальные документы, письма, часто дополняя и перерабатывая имевшиеся там сведения. В «Гуситской хронике» подробнейшим образом освещаются первые годы революции. В ней нет существенных фактических ошибок. В конце XV в. хроника была переведена на чешский язык81.

Большой интерес для нашей работы представляет небольшая по объему «Прекрасная хроника о Яне Жижке» , созданная, по-видимому, вскоре после смерти таборитского гетмана. Вся хроника посвящена

78 Лаврентий из Бржезовой. Гуситская хроника. М., 1962.

79 Лаптева Л. П. Указ. соч. С. 133.

80 Там же. С. 134.

81 Там же. С. 135.

82 Кгошка уе1гш рёкпа о 1ашш Тлткоу'х сексНпи кга1е УасБкуа. РгаЬа, 1923. знаменитому гетману таборитов. Речь о нем идет в самых хвалебных тонах. Автор этой хроники неизвестен. Вероятнее всего, это был младший современник Яна Жижки из Троцнова, писавший о нем по рассказам других лиц. В хронике очень много фактических неточностей, однако в ней содержатся факты, неизвестные из других источников. Рукопись хроники была обнаружена в 1877 г. Я. Голлом, который и осуществил ее первое издание. На протяжении XX в. неоднократно переиздавалась. На русский язык текст «Прекрасной хроники» был переведен в 1995 г. Л. П. Лаптевой . Для данной работы хроника в важна не только своим фактическим материалом, но и тем, что позволяет составить представление об отношении таборитов к личности Яна Жижки.

Из католического лагеря вышла хроника, составленная мелким шляхтичем Бартошеком из Драгониц. Хроника излагает события 1419 1422 гг84. Она была впервые издана в 1893 г., а вторично - в 1981 г.

Обширные сведения по политической истории содержат материалы

Oi чешских сеймов . Панство традиционно играло на сеймах ведущую роль. По записям решений можно проследить первостепенные интересы высшей шляхты, судить о том, как изменялась ее роль в работе сеймов.

К этой же группе примыкают документы по истории панских союзов86. В первую очередь, это соглашения о создании союзов. Указанные документы позволяют определить социальный состав союзов, цели, с которыми был создан тот или иной союз, а в ряде случаев - и динамику его развития. При написании настоящей работы были

83 Лаптева Л. П. Гуситское движение в освещении современников. М. 1995.

84 Bartosek z Drahonic Kronika. Praha, 1981. S. 244

85 Archiv Cesky. Praha, 1844. Dil III. S. 256 - 325; 392 - 457.

86 Archiv Cesky. Praha, 1842. Dil I. S. 52 - 68. использованы материалы союзов 1394 г. , католического и гуситского

ОО QQ союзов 1415 г. , а также союза 1434 г .

В составе второй группы источников отдельную категорию составляют эпистолярные памятники. Для изучения истории чешской шляхты гуситской эпохи большое значение имеют письма Яна Гуса90, адресованные панам, и в первую очередь пану Ченеку из Вартемберка91. Они позволяют ответить на некоторые вопросы, касающиеся политической позиции панства накануне гуситских войн.

Важное значение для изучения истории шляхты имеет переписка

92 пана Ольдржиха из Рожмберка . Большинство его писем носит официальный характер. Основными корреспондентами пана Ольдржиха были король Сигизмунд, пражане, бургграфы, находившиеся на службе у пана из Рожмберка. Письма касаются политических, финансовых, военных вопросов, в ряде случаев позволяют определить отношение самого пана Ольдржиха из Рожмберка к происходящим событиям. Кроме того, использовались письма отдельных представителей панских родов из по

Швамберка и из Штернберка .

Замысел написать в рамках работы биографический очерк о Яне Жижке из Троцнова потребовал обращения к его письмам94. Особенностью корреспонденции Жижки в отличие от писем короля Сигизмунда, пана из Рожмберка является то, что часть писем знаменитого гетмана, по-видимому, предназначалась для публичного прочтения. Об этом, в

87 Ibid. S 53.

88Archiv Cesky. Praha, 1844. Dil III. S. 266.

89 Ibid. S 269.

90 Послания магистра Иоанна Гуса. М., 1903.

91 Там же С. 39.

92 Archiv Cesky. Praha, 1842. Dil I. S.5 - 51.

93 Archiv Cesky. Praha, 1844. Dil III. S. 124 - 145.

94 Smahel F. Jan Zizka z Trocnova. Praha, 1969. S. 221 - 228. частности, свидетельствуют употребляемые обращения в них «Братьям и соседям вблизи Прахатиц», «общине Домажлиц».

Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволили дать ответы далеко не на все вопросы, но, тем не менее, они, на наш взгляд, представляют собой достаточно обширный свод памятников, дающих основу для рассмотрения всего многообразия граней деятельности дворянства в гуситскую эпоху.

Методология данного исследования основана на фундаментальных принципах современного научного познания. Прежде всего это принцип объективности исследования, стремление к постижению объективной истины на основе разнообразных, зачастую противоречивых свидетельств источников.

В соответствии с принципом историзма, анализ событий и явлений проводился с учетом особенностей породившей их исторической эпохи, которая отличалась от нашей не только уровнем материально-технического развития, но мироощущением человечества в целом.

В процессе работы над темой диссертационного исследования был использован проблемно-хронологический метод, который является основой исторического познания. Он предполагает, постановку проблемы и рассмотрения ее развития в хронологическом аспекте. Глубокое осмысление места и роли шляхты в событиях гуситской эпохи, предполагает обращение к сравнительно-историческому методу. Сравнительно-исторические наблюдения дают возможность выявить те особенности, социально-экономического, политико-правового статуса, менталитета чешского дворянства которые обусловили его исключительную политическую активность в событиях гуситской революции. Впервые в исторической литературе была дана попытка статистического анализа данных первой части «Книги казней» панов из Рожмберка. Метод системного анализа незаменим при осмыслении вопроса о месте шляхты в социально-политической структуре Чехии предгуситского и гуситского времени.

Целью данной работы является всестороннее исследование роли дворянства в гуситской революции. Достижение данной цели предполагает решение ряда взаимосвязанных задач:

- предпринять комплексный анализ политического и социально-экономического положения шляхты в предгуситское время, на основании которого выявить причины участия различных сословных групп шляхты в гуситской революции и корни их неоднозначной позиции в годы гуситских войн.

- проследить своеобразие той роли, которая была сыграна представителями чешского дворянства в разработке програмных требований и в практической деятельности, с одной стороны, католического лагеря, с другой стороны - обоих направлений в гуситском лагере;

- изучить вопрос об итогах гуситской революции с точки зрения интересов чешского дворянства;

- рассмотреть историю чешской шляхты в конце XIV - начале XV вв. в личностном измерении, на материале биографий наиболее выдающихся ее представителей.

Научная новизна настоящего диссертационного исследования заключается в следующем:

- впервые в отечественной историографии предпринята попытка дать комплексный анализ социально-экономического и политического положения чешской шляхты накануне гуситской революции;

- впервые исследуются роль и место шляхты в гуситском движении;

- впервые исследуются роль и место шляхты в рамках католического лагеря;

- впервые рассмотрен вопрос о роли шляхты в формировании гуситского военного искусства;

- в рамках диссертационного исследования предприняты первые опыты написания научных биографий пана Яна Сокола из Ламберка и Микулаша из Гуси;

- впервые рассмотрен вопрос о итогах гуситской революции с точки зрения шляхты.

Научное и практическое значение диссертации вытекает из характера собранного материала и сделанных в итоге его изучения выводов. Положения и выводы диссертации может быть использован для подготовки общего курса лекций по истории западных и южных славян в средние века, а также специальных курсов по истории Чехии, истории гуситской революции, истории европейского дворянства и чешской шляхты.

Основные положения диссертации были изложены в докладах на студенческо-аспирантских конференциях в Саратовском государственном университете, на конференциях аспирантов и молодых ученых в Московском государственном университете («Роль шляхты в формировании гуситского военного искусства» в феврале 2002 г и «Феодальные войны в Южной Чехии по материалам «Книги казней» панов из Рожмберка» в феврале 2003), на конференции посвященной 90-летию почетного профессора Саратовского университета С.М. Стама («Чешская шляхта гуситской эпохи в освещении российской и чешской историографии XX века» в декабре 2003 г.), а также в 3 опубликованных статьях. По теме диссертации были сделаны также выступления на научном семинаре кафедры истории средних веков Саратовского государственного университета. Диссертационное исследование обсуждалось на кафедре истории средних веков исторического факультета Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского.

В соответствии с тематикой, особенностями источников и литературы по изучаемой проблеме структура диссертации построена следующим образом: введение, основная часть, состоящая из трех глав (глава I «Чешская шляхта накануне гуситского движения», глава II «Чешская шляхта в гуситской революции», глава III «Выдающиеся представители чешской шляхты конца XIV - начала XV вв.») и заключение.

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Пашинин, Андрей Петрович

Заключение

Рассмотренный нами материалдает основания сделать вывод о том, что гуситская эпоха имела огромное значение в судьбах чешского дворянства. В ходе гуситских войн произошли кардинальные изменения в положении отдельных сословий чешского общества.

Если взвесить достижения всех сословий, то наибольших успехов в гуситских войнах достигло дворянство. И это, как нам представляется не случайно. Представители шляхты принимали самое деятельное участие на всех этапах гуситского движения. Стремление шляхты улучшить свое материальное положение за счет имущества церкви делало гуситскую идеологию крайне привлекательной для них. Представители шляхты разрешали проповедь гуситских идей на территории собственных панств, оказывали покровительство гуситским священникам, причащавшим под обоими видами.

Шляхте принадлежала важная роль в рамках каждого из сложившихся направлений. В гуситском лагере, как среди таборитов, так и среди пражан шляхте принадлежала роль главной военной силы. В католическом лагере военная роль шляхты была несколько ниже, поскольку король Сигизмунд имел возможность опереться на крестоносцев из Венгрии и Германии.

Для предгуситского времени и начального этапа гуситских войн в отношении шляхты характерны две противоречивые тенденции. С одной стороны, наблюдается размежевание шляхты по конфессиональному признаку, с другой стороны - намечается тенденция к консолидации сословия. Проявлениями такой консолидации стало уменьшение военных столкновений в среде шляхты а также совместная работа на сеймах шляхтичей-католиков и шляхтичей-утраквистов и принятие общих решений. На заключительном этапе эта тенденция возобладала, что и позволила шляхте закрепить за собой завоевания в идеологической, политической и экономической сферах.

Шляхте удалось добиться выполнения всех своих наиболее важных требований. Имущество церкви в основном перешло в руки шляхты. Рыцарство добилось политических прав. Выполнение политической программы умеренных гуситов создало условия для объединения с католическим лагерем против радикалов. Именно шляхта сыграла роль главной движущей силы в союзе 1434 г.

Победа панского союза при Липанах и разгром радикального крыла гуситского движения означали также победу короля Сигизмунда, чьи наиболее решительные противники были побеждены. Однако вместе с этим победа панства означала и дальнейшее ослабление королевской власти в Чехии. Процесс, который начался в середине 90-х годов XIV в., в годы гуситских войн пришел к своему логическому завершению. Король Сигизмунд, обладавший всеми законными правами на чешскую корону, был признан в качестве короля лишь после того, как подписал в июне

537

1436 г. соглашение, гарантирующее чешским сословиям их привилегии .

В ходе гуситских войн возросла роль сословного представительства в целом. Если в предгуситское время сеймы собирались по инициативе короля, нерегулярно и не систематически, то после гуситских войн сейм собирался регулярно дважды в год538.

Сословный состав участников сейма также свидетельствует об увеличении роли шляхты в управлении страной. Резко возросла роль рыцарства. В годы гуситских войн рыцарство добилось права принимать участие в управлении страной. Уже Чаславский сейм показал увеличение роли низшей шляхты: из двадцати мест им принадлежало семь539. В сеймах гуситской эпохи рыцарство выступало как отдельная самостоятельная

537 Archiv Cesky Dil III. Praha 1844. P. 446 - 448.

538 Heymann F. John Zizka S. 593.

539 Archiv Cesky Dil III. Praha 1844. P 226 группа. Это нашло отражение в сеймах, проходивших после гуситских войн представители: рыцарства заседали отдельно от панов, что давало им больше самостоятельности. В целом же, работа сеймов контролировалась шляхтой.

Увеличилась важность вопросов, обсуждаемых на сейме. В предгуситское время, как правило, обсуждались вопросы, связанные с финансами и очень редко политические. В ходе гуситских войн и после их окончания на сеймах поднимаются такие важнейшие вопросы, как вопрос о престолонаследии, о признании причащения по обоими видами, об управлении королевствем.

Если относительно низшей шляхты можно сделать вывод об увеличении его политического влияния, то подобный же вопрос относительно панства представляется нам значительно более сложным. С одной стороны, панство добилось восстановления своего влияния, уменьшившегося в первые годы гуситских войн. Сеймы 30-х годов проходят под знаком преобладания панства. В том случае, если интересы панства расходились с интересами рыцарства или бюргерства, панство имело достаточно сил, чтобы отстоять свою позицию. Ярче всего это проявилось во время подписания Базельских компактатов. Панство не поддержало требования того, чтобы все высшие должности в королевстве занимали только чехи и мораване, причащающиеся под обоими видами. Поэтому в окончательном тексте компактатов содержится лишь требование о запрете иноземцам занимать высокие государственные должности, что соответствовало интересам панства, в то время как первоначальная формулировка отвечала интересам рыцарства540.

С другой стороны, до гуситских войн высшая шляхта выступала как единое целое, с общей политической программой. В период после гуситских войн внутри панства выделяются две противоборствующие группировки: католическая партия, возглавляемая панами Менгартом из

540IbidP. 419.

Градца и Ольджихом из Рожмберка, и гуситская во главе с паном Гинеком Птачеком из Пиркштейна и паном Иржи из Подебрад. Противоречия между двумя этими партиями привело к некоторой деконсолидации высшей шляхты.

Представляется, что из факта раскола Чехии на гуситов и католиков наибольшую выгоду извлекло высшее дворянство. В условии конфессионной дихотомии религиозный фактор стал фактором сплочения шляхты, а ее особая роль как естественной военной силы обеспечило шляхте ключевые позиции в системе государственного управления.

В 40-50-е годы реальная власть в Чешских землях оказалась даже не в руках сейма, а в руках ландфридов, которые представляли собой территориальные союзы шляхты, прочность которых цементировалась религиозным фактором. Когда международная обстановка вновь потребовала консолидации сил Чешского королевства для защиты политической независимости и территориальной целостности земель чешской короны панство, как католическое так и утраквистское заключило компромисс, а фигурой олицетворявшей этот компромисс стала фигура единственного в истории гуситского короля Иржи из Подебрад (14581471), потомка одной из знатнейших семей восточной Чехии.

Итоги гуситского движения привели к тому, что чешское дворянство приобрело исключительно прочные позиции в экономической и политической жизни Чехии. Укрепив свою земельную собственность, оно, в отличие от западно-европейского дворянства вело активные поиски в создании эффективной модели хозяйства, принимая во внимание не только собственные интересы, но и интересы крестьянства. Эта ситуация создала исключительно благоприятные условия экономического развития Чехии.

В политической сфере дворянство приобрело ключевые позиции, при этом в отличие от польской шляхты, которая тоже в это время стремительно укрепляла свое политическое положение, чешское дворянство было вынуждено считаться с интересами третьего сословия.

Достаточно прочные политические позиции бюргерства, завоеванные в ходе гуситских войн, способствовало и внутренней консолидации чешской шляхты, поскольку шляхта рассматривала политическую силу городов как угрозу своему положению. Закономерным следствием этих явлений стал расцвет чешских земель в XVI в., в котором дворянское сословие играло ключевую роль в обновлении и прогрессивном развитии страны.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Пашинин, Андрей Петрович, 2006 год

1. Akta werejna I snemowni z let 1415 1425 // Archiv Cesky Dil III. Praha, 1844. S.169-243.

2. Akta werejna I snemowni z let 1431 1439 // Archiv Cesky Dil III. Praha, 1844. 288-356.

3. Desky Dvorske Krälovstvi Ceskeho // Archiv Cesky Dil XXXI. Praha, 1921. 325 s.V

4. Kronika velmi pekna о Janovi Zizkovi celedinu kräle Väcslava. Praha, 1923. -32 s.

5. Popravci kniha pänu z Rozmberka. Trebon, 1993. 147 s. Psani ceska cizare Sigmunda od roku 1414 do 1437. // Archiv Cesky Dil I. Praha, 1842. S. 48-71.

6. Zizkovy listy a projevy. // Smahel F. Jan Zizka z Trocnova. Praha, 1969. S. 206-210.1. V V V

7. Zizkovy vojensky fad. // Smahel F. Jan Zizka z Trocnova. Praha, 1969. S. 211-213.

8. Лаврентий из Бржезовой. Гуситская хроника. М., 1962. 280 с.1.. Литература

9. Bezold F. Zur Geschichte des Husitentums. Culturhistorische Studien. München, 1874.

10. Boubin J. Vznik pánskych jednot. // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha1991.v

11. Cornej P. Lipanska krizovatka. Priciny, prüben a historicky vyznam jedne bitvy. Praha, 1992.V

12. Cornej P. Rozhled, nazory a postoje husitske inteligence v zrcadle. dejepisectvi 15 stoleti. Praha. 1986.

13. Herold V. Prazska univerzita a Wycliv. Praha 1985. Heymann John Zizka.

14. Hlavacek I Aktivita ceske slehty na dvore Vaclava IV. // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha 1991.1. V V

15. Klassen J. M. The Nobility and the Making of the Hussite Revolution. New York, 1978V

16. Macek J. Ceská stredoveká slechta. Praha, 1997.

17. Meznik J. Ceská a Moravská slehta ve 14 a 15 stoleti. // Sbornik historicky 37. Praha 1990.V

18. Palacky F. Dejmy národu ceského v Cechách a v Morave, 1877. Pekar J. Zizka ajeho doba. Dil 1. Praha 1927.

19. Polivka M. Mikulás z Husi a nizsi slechta v pocátcích husitské revoluce. Praha 1982

20. Polivka M. Slechta a reformatori (k vzajemnym vztahum ceske slechty a ideologu husitstvi pred rokem 1419) // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha 1991.

21. Prehled dejin Ceskoslovenska 1/1 (do r. 1526). Praha, 1982.

22. Ransdorf M. Kapitoly z geneze husitske ideologie. Praha 1986.

23. Soudce smluveny v Chebu: Sbornik prispevky prednesenych na symposiu к 550. vyroci. Cheb, 1982.

24. Spevacek U. Vaclav IV 1361 1419. К predpodkladu husitske revoluce. Praha, 1986.

25. Spevacek J. Reseni mocenskeho problemu ceske slechty v navrhu zakonika Majestas Karolina. // Mediaevalia Histórica Bohémica. Praha 1991.V

26. Smahel F Jeronym Prazsky. Praha 1966.V

27. Smahel F Idea naroda v husitskych Cechach. Ceske Bud. 1971.

28. Smahel F Prazske universitni studentstvo v predrevolucnim obdobe 1399 — 1419: Statistikosociologicka studie. Praha 1967.V

29. Smahel F Organizace a sklada taborske strany v letech 1420 1434. // Husitsky Tabor 1987.

30. Smahel F. Jan Zizka z Trocnova. Praha 1969

31. Susta J. Purkrabské úcty Novohradské z 1. 1390 1391. Praha, 1909.

32. Toman H. Husitske valecnistvi za doby Zizkove a Prokopovy. Praha, 1898

33. Tomek V. V. Jan Zizka. Praha, 1879

34. Tomek V. V. Dejepís mésta Prahy, Praha, 1899V

35. Urbánek R. Ceské dejiny Praha, 1913.

36. Zilynska B. Husitske synody v Cechach 1418 1440. Praha 1985.

37. Барг M. А. Категории и методы исторической науки. М., 1984.

38. Барг М. А. Черняк Е. Б. Революции европейского масштаба в процессе перехода от феодализма к капитализму (XVI—XIX вв.) // Новая и новейшая история. 1988. № 3. С. 56—77.

39. Виноградова А. И. Чешские цехи XIV — начала XV вв. и социальная борьба внутри них // УЗИС. 1955. Т. XI. С. 260—288.

40. Галямичев А. Н. История средневековой Чехии в советской историографии (60—80-е годы) // Вопросы истории славян. Воронеж, 1986.1. С. 95—106.

41. Галямичев А. Н. Гуситские отклики в Германии в освещении Ф.Бецольда//Средневековый город. Саратов, 1987. С. 163—169.

42. Галямичев А. Н. Гуситское движение в освещении либеральной немецкой медиевистики второй половины XIX века. Саратов, 1988.

43. Гутнова Е. В. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства в средневековой Западной Европе (XI—XV вв.).— М., 1984.

44. Иванов Ю. Ф. К истории предгуситской Чехии // Вопросы истории. 1967. №2.С. 104—114.

45. Иванов Ю. Ф. Гуситское движение в русской историографии//Вопросы истории. 1973. № 9. С. 52—65.

46. Иванов Ю. Ф. Становление марксистской концепции гуситского наследия в межвоенной Чехословакии // Советское славяноведение. 1977. № 2. С. 27—39.

47. Гуситские исследования советских историков (конец 30-х — 40-е годы) // Славяне в эпоху феодализма. М., 1978. С. 303—311.

48. Иванов Ю. Б. Гуситское движение в советской историографии (конец 30-х начало 50-х годов)//Советское славяноведение. 1982. № 3. С. 43—52.

49. Иванов Ю. Ф. Ян Гус в советской послевоенной историографии // Советское славяноведение. 1982. № 5. С. 97—107.

50. Иванов Ю. Ф. Начальный период изучения советскими историками средневековой Чехии // Вопросы истории славян. Воронеж, 1986. С. 106 -116.

51. История Чехословакии. Т. 1. М., 1956. С. 271—302.

52. Лаптева Л. П. Освещение гуситского движнеия в новейшей исторической литературе США // Вестник Моск. ун-та. Сер. История. № 1. С. 58—78.

53. Лаптева Л. П. Проблемы истории гуситского движения в новейшей американской и английской литературе // Славяно-германские отношения. М., 1963. С. 370—381.

54. Лаптева Л. П. Русская историография гуситского движения.— М., 1978. Лаптева Л. П. Письменные источники по истории Чехии периода феодализма. М., 1985.

55. Лившиц Г. М. Реформационное движение в Чехии и Германии. Минск,1978.

56. Липатникова Г. И. К вопросу о социальном составе студентов Пражского университета в конце XIV — начале XV вв. // УЗИС. 1957. Т. XV. С. 315—327.

57. Липатникова Г. И. К истории основания Пражского университета // Славянский сборник. Воронеж, 1958. С. 100—104.

58. Липатникова Г. И. К изучению гуситского движения в русской дореволюционной историографии // Вопросы истории славян. Воронеж, 1963. Вып. 1.С. 17—23.

59. Липатникова Г. И. Ян Гус // Вопросы истории славян. Воронеж, 1966. Вып. 2. С. 3—25.

60. Липатникова Г. И. К истории факультета «свободных искусств» Пражского университета по статутам XIV—XV вв. // советское славяноведение, Минск, 1969. С. 53—63.

61. Липатникова Г. И. К проблеме феодальной интеллигенции (на материалах истории Пражского университета) // Вопросы истории славян. Воронеж, 1985. С. 3-15.

62. Мацек И. Гуситское революционное движение.— М., 1954. Мацек И. Табор в гуситском революционном движении.— В 2-х Т. М., 1956,1959.

63. Озолин А. И. Гуситы в Турнэ // УЗИС. М, 1952. № 5. С. 167—179. Озолин А. И. Манифесты города Праги в годы крестьянской войны в Чехии // УЗИС. № 5 С. 327—342.

64. Озолин А. И. О международном значении чешской крестьянской войны XV в. // Вопросы истории. 1955. № 8. С. 57—72.

65. Озолин А. И. Гуситские сочинения Будишинской рукописи какисточник для изучения социально-политических требований и тактики бюргерской оппозиции в гуситском движении//Славянский архив. М., 1959. С. 57—80.

66. Озолин А. И. Из истории гуситского революционного движения.— Саратов, 1962.

67. Озолин А. И. Ян Гус о феодальном государстве // Вопросы славянской филологии. Саратов, 1963. С. 41—47.

68. Озолин А. И. Экономические требования бюргерской оппозиции в гуситском революционном движении // УЗИС. 1964. Т. XXVIII. С. 191—203.

69. Озолин А. И. Складывание национальной программы бюргерской оппозиции в Чехии конца XIV — начала XV вв. // Средневековый город. Саратов, 1969 —Вып. 1.—С. 77—84

70. Озолин А. И. Томаш Штатный — идеолог дворянского крыла бюргерской оппозиции в Чехии // Славянский сборник. Саратов. 1972.

71. Озолин А. И. Бюргерская оппозиция в гуситском движении.— Саратов,1973.

72. Озолин А. И. Национальный вопрос и гуситская бюргерская оппозиция в годы народного восстания (1419— 1437) // Средневековый город. Саратов,1974.—Вып. 2.

73. Озолин А. И. Князья и прелаты Германии в борьбе с гусизмом // Славяне в эпоху феодализма. М., 1978. С. 174—181.

74. Озолин А. И. Землевладение королевских городов в Чехии в XIV — начале XV века//Средневековый город. Саратов, 1981. Вып. 6. С. 37—43.

75. Озолин А. И. Социально-экономическое развитие Чехии в XIV — начале XV вв. Саратов, 1981.

76. Озолин А. И. Антифеодальная оппозиция в Чехии второй половины XIV начала XV вв. Зарождение гуситской идеологии. Саратов, 1986.

77. Рандин А. В. Идейная борьба в Пражском университете (вторая половина XIV в.) // Общество и государство в древности и средние века. М.,1986. С. 104-122.

78. Рандин А. В. Роль Пражского университета в гуситском движении // Автореф. канд. дисс. М., 1987.

79. Рандин А. В. Городская община Праги в системе социальных связей Карлова университета (предгуситский период) // Великий Окрябрь и зарубежные славянские страны. Минск, 1988.

80. Рандин А. В. Пражский университет и его связи с южными и западными славянами (середина XIV — начало XV вв.) // Народно-демократические революции и развитие славянских стран по пути социализма. Харьков, 1985.

81. Рандин А. В. Этнические, конфессиональные, политические и социальные факторы в гуситском движении (некоторые аспекты взаимодействия) // Славяне и их соседи. Этнопсихологический стереотип в средине века. М., 1990.

82. Ревзин Г. И. Ян Жижка.— М., 1952. Резонов П. И. Станчук Г. Э. Озолин А. И. Гуситское революционное движение в новых работах чехословацких историков // Вопросы истории. 1954. № 10. С. 140—145.

83. Резонов П. И. К вопросу о происхождении и развитии социально-политических взглядов таборитов // Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М. 1973. С. 123—147.

84. Рубцов Б. Т. Чехия накануне гуситского движения // Труды Одесского гос. ун-та. 1950. Т. 67. С. 14—19.

85. Рубцов Б. Т. Усиление феодальной эксплуатации в Чехии накануне Великой крестьянской войны XV в. // Вопросы истории. 1954. № 12. С. 26—

86. Рубцов Б. Т. Гуситские войны. М., 1955. Рубцов Б. Т. Ян Гус. М., 1958.

87. Рубцов Б. Т. Эволюция феодальной ренты в Чехии XIV—XV вв. М.,1958.

88. Рубцов Б. Т. Подвиги таборитов. М., 1961.

89. Рубцов Б. Т. Исследования по аграрной истории Чехии XIX — начала XV вв. М., 1963.

90. Руколь Б. М. Гуситское движение (методическое пособие). М., 1964. Руколь Б. М.Элементы утопического социализма у таборитов // История общественной мысли — Современные проблемы. М., 1972.

91. Сазонова А. С. Социально-политические и национальные требования в учении Яна Гуса // КСИС. 1952. Вып. 9. С. 62—72.

92. Сазонова А. С. Социально-политические и национальные требования в учении Яна Гуса // УЗИС. 1958. T. XVI

93. Санчук Г. Э. «Majestas Carolina» Карла I Чешского (императора Карла IV) как источник для изучения земского права в Чехии XIV В. // УЗИС. 1948. Т. I.

94. Санчук Г. Э. Гуситское движение в советской историографии // Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М., 1973. С. 44—59.

95. Фишер И. Р. Ян Гус — борец за единую и независимую Чехию // Уч. зап. Саратовского ун-та. Вып. исторический. Саратов, 1956. T. XVII. С. 275— 290.

96. Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии // //Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. T. VII. С. 362—364, 369, 377.

97. Ясинский А. Н. Очерки и исследования по хозяйственной истории средневекововй Чехии // НИСМУ.1924. Т. III. С. 129—148.

98. Ясинский А. Н. Поземельная опись Градищенского монастыря // Труды Белорус, ун-та. 1926. T. XII.

99. Ясинский А. Н. Эмфитевзис и перемер полей в средневековой Чехии // Уч. зап. Ин-та истории РАНИОН. Т. 1П.1929. Справочная литература

100. Halad J. Lexicon ceské slechty: Erby, fakta, osobnosti, sidla a zajimavosti. Praha, 1992.V

101. Cesko-rusky slovnik. Praha, 1958.

102. Дворецкий И. X. Латинско-русский словарь. М., 1998.