Социологические аспекты суггестивной функциональности тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 22.00.01, доктор социологических наук Козача, Владимир Витальевич

• Козача, Владимир Витальевич
• доктор социологических наук
• 2001

Оглавление диссертации доктор социологических наук Козача, Владимир Витальевич

ВВЕДЕНИЕ.

Глава I. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ СУГГЕСТИВНОЙ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ

1.1. Постановка проблемы социологического анализа суггестивных явлений.

1.2. Место и роль суггестивной функциональности в социологических исследованиях.

1.3. Суггестивная функциональность: конструктивный аспект системно-функциональных идей в социологии

1.4. Теория измерений как основание связи суггестивной функциональности с социальной установкой.

Глава II. СОЦИАЛЬНАЯ РОЛЬ СУГГЕСТИВНЫХ ЯВЛЕНИЙ: К ИСТОРИИ ВОПРОСА

2.1. Генезис представлений о роли суггестивных явлений в социальном процессе.

2.2. От социальной психологии к социологии суггестивных явлений.

2.3. Противоречия, побуждающие к конструктивному развитию идей суггестивной функциональности.

2.4. Проблема измерения как способ разрешения противоречий при разработке концепции суггестивной функциональности.

Глава III. МИКРОСТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ СУГГЕСТИВНОЙ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ

3.1. О возможности экспликации физиологических и психологических механизмов внушаемости в социологические исследования суггестивной функциональности.

3.2. Развитие проблемы измерения суггестивных проявлений для коммуникативного взаимодействия.

3.3. Применимость метода разделения суггестивных, конформных и самостоятельных реакций в социологии.

Глава IV. МАКРОСТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ СУГГЕСТИВНОЙ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ

4.1. О соотношении локальных и глобальных стратегий анализа суггестивных явлений.

4.2. Информационный обмен, социальная адаптация и понятие «ценно-ид» при проявлении суггестивной функциональности.

4.3. Генезис социальных механизмов суггестивной функциональности при межгрупповом взаимодействии.

4.4. Суггестивная функциональность как фактор социальной детерминации выбора профессии.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Социологические аспекты суггестивной функциональности»

Исследования суггестивных явлений в жизни человека и общества отличаются высокой дифференциацией наук, каждая из которых разработала свой достаточно сложный понятийный аппарат. Многие содержания постоянно обогащаются проникновением терминов и понятий смежных дисциплин, если они начинают представлять интерес в теоретическом, методологическом, практическом и прикладном значении. Это непосредственно относится к освещению социологического аспекта проблемы функциональной суггестивности и вызывает определённые затруднения в изложении материала.

В нашей работе понятие «суггестивные явления» объединяет значения терминов «внушение» и «внушаемость» не случайно, так как многие социальные явления (мода, вера и пр.) не связаны с преднамеренным внушением, но они напрямую относятся к суггестивным явлениям. Понятие «функциональность» также применяется нами не только в традиционном социологическом смысле, но при соответствующей обработке данных может приобретать содержание, используемое в точных науках.

Актуальность работы. Достаточно обозначить особую роль учения о внушении и проявлении внушаемости в объединении направлений социального воздействия, психического и телесного регулирования, как становится понятным, почему столь высокий интерес проявляют к этому вопросу не только специалисты в области медицины, физиологии, психологии, педагогики, философии, политологии, юриспруденции, но и социологи. В социологии особое место и значение приобрели исследования суггестивных явлений в социальном процессе, описании состояния социального объекта, коммуникативных картин взаимодействия. Но, к сожалению, до последнего времени эти описания остаются достаточно эклектичными.

Отмечая высокий интерес к проблеме и противоречивую осведомлённость в смежных областях знания, возникающую из-за высокой дифференциации подходов к описанию суггестивных явлений, наблюдаемую в научном мире, выбранное направление работы требует специального пояснения.

Во-первых, к настоящему времени накоплено большое количество теоретического и экспериментального материала по разноуровневым характеристикам суггестивных явлений, но попытки собрать их воедино и объяснить механизм проявления внушения и внушаемости в рамках одной научной парадигмы до сих пор оставались недостаточно эффективными. Отчасти это объясняется нежеланием исследователей выйти за пределы изучаемого ими предмета, но более всего мы встречаемся с приверженностью авторов публикаций сохранить традиционные подходы, когда полагают, что любые задачи разрешимы, если подправить устоявшиеся приёмы исследований.

Во-вторых, опыт развития представлений о внушении и внушаемости свидетельствует о невозможности решить проблему многоуровневого анализа этих явлений только путём последовательного расширения описательных характеристик суггестивного воздействия и взаимодействия. Любая попытка «узаконить» таким образом «универсальный подход» к изучаемым явлениям, поясняет Л. Шерток, встречала сопротивление со стороны многих других исследователей, независимо от «полноты» приводимых доводов в пользу одних только описательных характеристик внушения и внушаемости [202].

В-третъих, несмотря на широкую распространённость суггестивных явлений в социуме и исследования их очевидного характера проявления в общении, прессе, религии, кино, слухах и пр., состояние проблемы социальной измеримости суггестивного взаимодействия можно охарактеризовать лишь как начало научных поисков. Одна из причин такого положения - значительная вариабельность локальных экспериментальных данных, исключающая возможность однозначного решения проблемы в целом.

В-четвёртых, стало закономерным, когда научная мысль, изменяя принципиально важные характеристики своего предмета, даёт как социологическому, так и социальному мировоззрению новую отправную точку рассмотрения механизма суггестивных явлений. Однако этот факт реже обсуждается в исследованиях, так как он заключён в самой природе большинства теорий. Как правило, они носят «локальный» характер, т.е. область их применения определяется лишь одним каким-то классом конкретных экспериментальных условий. В то же время не исключена возможность, что в другом классе экспериментальных условий такое решение в принципе можно получить, однако из-за «локальности» теорий распространение их действия на другой класс экспериментальных условий оказывается невозможным. Чаще всего исследователи с трудом идут на поиск интегративных связей, касающихся разных уровней анализа (индивид -группа - социум).

В-пятых, говоря о перспективах дальнейших исследований суггестивных явлений, мы можем выделить два типа стратегий. Один из них - продолжение работ в области построения локальных теорий. Успех в этом направлении существенно зависит от дальнейшего улучшения техники экспериментального анализа, от включения новых, в том числе и «локальных» социологических данных, от улучшения техники их обработки. Правда, существуют убедительные доводы, что одной работы только в этом направлении недостаточно. Дальнейшие исследования должны идти по пути разработки второго типа - «глобальных» стратегий и фундаментальных теорий, позволяющих добиться необходимых решений с помощью междисциплинарного анализа более сложных связей, раскрывающих природу и механизм суггестивных явлений.

В-шестых, для построения «глобальной» теории, дающей основание для фундаментальных разработок в области исследования механизмов внушения и внушаемости, как в социальном взаимодействии, так и личности, включённой в такое социальное взаимодействие, для нас актуальной является концепция функциональности. Она допускает рассмотрение картин и механизмов суггестивных явлений в сложной иерархии их возникновения и проявления на разных этажах физиологической, психической и социальной природы человека, его включённости в социум, где происходит реализация самых разнообразных суггестий.

В-седьмых, актуальность исследования суггестивных явлений в социуме на уровне функционального проявления определяется тем, что до настоящего времени такая проблема вообще никогда не ставилась и разработок в этом направлении не проводилось. Последнее объясняется, с одной стороны, разрозненными экспериментальными данными в определении социальной роли суггестии, а с другой - отсутствием связующих звеньев на описательном и операциональном уровнях разработки проблемы суггестивных явлений в целом.

Отмечая важные моменты современного состояния социальной суггестологии, мы можем акцентировать внимание на трёх, наиболее актуальных темах развития социологического аспекта этой проблемы: > В современных руководствах и учебниках по социологии отсутствуют разделы, посвященные суггестивным явлениям в социальном процессе. В отечественной социологической литературе такие материалы представлены крайне бедно; в основном мы встречаем переиздания дореволюционных переводов Г. Тарда [180-183], Г. Лебона [122-125], С. Сиге-ле [172] и некоторых других, менее популярных авторов. Практически отсутствуют сведения, как о проблематике, так и о теоретическом содержании современных социологических исследований суггестивных явлений. Из крупных теоретических работ зарубежных авторов конца XX столетия наиболее известными являются переводы книг Сержа Московичи «Век толп» и «Машина, творящая богов». Нет социологических работ по исследованиям функциональной роли суггестивных явлений, по их измерению в социальных процессах, а социально-психологические методы измерения конформных и суггестивных реакций до настоящего времени остаются применимыми только для локальных стратегий анализа (S, Asch [212], D. Krech, R. Kruchfield [241-242], K-G. Stukat [273], P. Sodni [268], M. Sherif [267], H.H. Обозов [143] и др.). С одной стороны, психологические работы не раскрывают всей проблематики современного знания о суггестивных явлениях и процессах, так как такие исследования в лучшем случае ограничены анализом взаимодействия небольшой группы людей. С другой - они изложены без единой, отчетливо обозначенной методологической концепции и представляют собой чаще всего сложные переплетения разного рода мнений, взглядов и фактов, которые авторы публикаций пытаются объединить весьма поверхностным образом. Отечественная суггестология в отдельных областях знания продвинулась несколько дальше того, что можно наблюдать по работам зарубежных авторов, и чего нельзя сказать по отношению к социологическим проблемам суггестии. Поэтому существует известный разрыв между тем, о чем речь пойдет далее, и тем, как обычно представляют себе проблематику, содержание и род занятий социальных суггестологов. Напомним, что социальный аспект суггестивных явлений, как область социологической науки, возник не сразу. Э. Дюркгейм в переписке с Г. Тардом указывал, что механизмы суггестии и подражания настолько общи, что не могут дать ключ к содержательному объяснению «коллективных представлений» [209, с.297]. Его авторитет негативно повлиял на общий ход социологических исследований суггестии, некоторые аспекты «физиологического и биологического направлений» стали отрицательно сказываться на развитии самой социологии. Для Запада развитие представлений о социальной роли суггестивности было связано с борьбой психологической парадигмы против натурализма (Г. Тард, [182-183], Г. Лебон [123-124], R. Bagotzky [213] У. Мак Дугалл [129,130] и др.) Отечественные исследователи (В.Я. Данилевский [57], В.М. Бехтерев [24], Н. Михайловский [136] и др.), рассматривали суггестию в синергии биологического, психологического и социального. > К настоящему времени социология суггестивных явлений выражена довольно сложной системой научного знания, которая, по нашим представлениям, находится на грани обобщения накопленного в теории и практике материала. Поэтому решение социологических проблем суггестивных явлений связано с созданием: социологической теории суггестивной функциональности; основ экспериментального подхода к анализу суггестивной функциональности; постановкой прикладных социологических задач по исследуемой теме.

Социология суггестивной функциональности позволяет осветить не только фундаментальные проблемы скрытых процессов в обществе, но и является проводником эффективного проникновения в социологию математики, особенно многомерных, статистических методов анализа.

Эти темы наиболее полно отражают концептуально-методологическую и экспериментально-практическую актуальность освещаемых в работе исследований, касающихся социологических аспектов суггестивной функциональности.

Степень разработанности проблемы. Многие новые направления науки возникали и продолжают возникать как протест против интеллектуального истеблишмента. Подобное уже случалось на рубеже XIX - XX веков, когда первые публикации о проявлении внушаемости в общественной жизни стали предметом острых дискуссий. Они возникли как результат одностороннего исследования гипнотических состояний, рассматриваемых в клиническом и физиологическом аспектах. Поэтому сельскому врачу Амвросию Льебо надо отдать должное, он первым заявил о возможности внушения в обычном бодрствующем состоянии, опубликовав в 1866 г. книгу «Сон и подобные ему состояния, рассматриваемые, прежде всего с точки зрения влияния разума на тело». В ней он недвусмысленно утверждает, что «.в каждом акте поведения молено видеть следы внушения, а не гипнотизации» [цит. по 165, с. 147].

Первые попытки объяснить суггестивные процессы в социуме посредством «законов подражания» (Г. Тард) [180, гл.1], «психического заражения» (Г. Лебон) [125], «стадного инстинкта» (С. Сигеле) [172, с.28-109, 110-116] и др. вызывали противоречивые суждения и замечания их современников. Несомненно, многие из авторов публикаций по массовым суггестивным явлениям обладали мощнейшим исследовательским и научным потенциалом, который, однако, не сразу был воспринят «законодателями» новых направлений в науке. Это можно отнести к Э. Дюркгейму (который так и не смог оценить роль суггестивных явлений в социальных закономерностях), 3. Фрейду (полагавшему, что авторитет Ж.М. Шарко может противостоять точке зрения И. Бернгейма), и некоторым другим, не решавшимся выступать против мнений, сложившихся в знаменитых школах. Относительно самостоятельными можно считать взгляды немецких и американских исследователей, но у них массовая внушаемость преимущественно сводилась либо к «биологическим потребностям» сообществ, либо к феноменологии «социального духа».

В начале XX в. возникает представление об установке. Но социальная установка (У. Томас и Ф. Знанецкий, 1918) изначально плохо согласуется с психологической (Д.Н. Узнадзе) и тем более с суггестией. В то же время исследователи стараются не замечать сходство установочных методик с методиками А. Бине, которые он использовал с целью нивелировать влияние экспериментатора на испытуемого, чтобы выявить истинные механизмы суггестивного воздействия1.

В американской школе разрабатывается практически самостоятельная концепция «социальной установки». Эта концепция предложена У. Томасом и Ф. Знанецким в 1918 году [185, с.342]2.

Интенсивное изучение социальных установок (безотносительно к суггестивным явлениям в социуме) в западной социологии началось только в

1 Методики с той или иной модификацией были неоднократно описаны. См., к примеру. [115], (со стр. 74).

2 Олпорт считает основателем исследования социальной установки Г. Спенсера, поскольку это слово впервые появилось в 1862 г. в его книге «Первые принципы».

50-е годы. В определениях психологической и социальной установок уже в то время существовало противоречие. Ни психологическая установка как «неосознаваемая предтеча действия» (по Д.Н. Узнадзе), ни «социальная установка» не рассматриваются во взаимосвязи с проявлениями внушаемости. При этом сохраняется смысл «социальной установки как сложного образования», имеющего в своей структуре три компонента: когнитивный, эмоциональный и поведенческий. Когнитивный компонент составляли знания об объекте, оценочные суждения и убеждения. Эмоциональный компонент включал систему чувств, связанных у людей с соответствующим объектом или событием. Поведенческий компонент - это предрасположенность к реальным, положительным или отрицательным действиям в отношении объекта социальной установки. Каждый из этих компонентов мог быть измерен независимо от остальных при помощи специальных измерительных шкал и оценен в результате наблюдения за действиями человека в соответствующей ситуации, т.е., «локальность» сохранялась и в измерительном процессе.

За время активного исследования социальной установки было предложено множество методов их измерения. Первой попыткой практического измерения была шкала социальной дистанции, построенная Богардусом [219] совместно с Р. Парком (1925 г.). Позже появилась шкала Л. Терстона [276] для измерения установки. За ней шкала суммарных оценок Р. Лай-керта [245] появилась в 1932 г. После второй мировой войны на основе исследований американских солдат разработаны процедуры шкалограммного анализа Л. Гутмана, затем в 1974 г. латентно-структурного анализа П. Ла-зарсфельда [243, с Л20-130]. При этом наблюдаемое в большинстве случаев объяснялось «скрытыми латентными функциями».

Действительно, после того, как Э. Дюркгейм отказался от предложения Г. Тарда рассматривать суггестивные явления с социологических позиций, стали возникать исследования «установок», в которых обнаруживается «.выискивание скрытых функций поведения в группах» [275]. И тогда идеи, высказанные в 20-х гг. У. Томасом и Ф. Знанецким, по мнению Р. Мертона (1957), привели к тому, что «.новые концептуальные схемы полностью изменили характер и типы данных, собираемых в последующих исследованиях» [249]. Наши замечания нельзя принимать абсолютно, поскольку социальная установка существует, и по механизму действия её нельзя идентифицировать с проявлением внушаемости. Пока же они остаются никак не связанными, и поэтому всё обозначается одним загадочным определением - «латентные функции».

Следует отметить, что уже в 60-е гг. результаты исследований суггестивных явлений и установки настолько обособились, что в смежных направлениях социального анализа стали возникать определённые разногласия даже по установочным механизмам.

Так, К-Г. Стукат, публикуя данные корреляционного анализа методов исследования суггестивного воздействия, без разделения включил в 24 методики измерения степени внушаемости приёмы исследования установочных явлений. Отметим также, что Дж. Линдберг ещё в 1938 г. обнаружил возможность эффектного использования иллюзии установки в качестве тестов на суггестию. К-Г. Стукат пишет, что он «.первоначально был просто заинтересован вложить в батарею тестов немного иллюзионных, так как факт их использования для исследования степени внушаемости не очевиден». Позже он получил прекрасное подтверждение гипотезы, когда «.суггестивность индивидуала отрицательно коррелирует с его понятием реальности или его тенденцией понимать вещи такими, как они есть» [273, с.9-11, 233].

В нашей диссертации приведены теоретические основания связи иллюзии установки и проявления внушаемости, получены экспериментальные подтверждения (для случаев единичной иллюзии и последовательных рядов событий). Если предположить, что суггестивная функциональность играет в этом не последнюю роль, то можно выявить общие механизмы связи между суггестивной ролью «геометрических» и «социальных» иллюзий. Важной оказалась психофизическая основа суггестивного воздействия, т. к. механизмы иллюзии установки и проявления внушаемости имеют очень много сходного, но из-за особого различия проактивной и ретроактивной саморегуляции проявляются по-разному. Такая связь была обнаружена при экспликации закономерностей психофизической оценки последовательности рядов стимулов (X. Хелсон) [229]. В 1947 г. появилась публикация по АЬ-уровню или «уровню адаптации». Хелсон предложил теорию, согласно которой при оценке величины любого свойства стимула, будь то размер, вес или громкость, человек использует определенный вид субъективной или личностной шкалы. Среднюю или нейтральную точку шкалы он назвал уровнем адаптации (АЬ). Значения стимулов, расположенных выше АЬ, воспринимаются как «большой», «тяжелый», «громкий». Значения стимулов ниже этого уровня воспринимаются как «маленький», «легкий», «тихий» и т. п. Согласно точке зрения X. Хелсона, АЬ-уровень устанавливается на основе учета всех стимулов данного ряда и представляет т.н. «центрированное» значение ряда. Этот процесс не следует смешивать с простым усреднением, т.е. понятие «среднее арифметическое» для значений стимулов и понятие «уровень адаптации» существенно различаются. Математическая формула, выведенная Хелсоном, позволяет количественно предсказывать уровень адаптации на основе распределения значений стимулов. Но не это стало для нас определяющим. Более важной оказалась возможность использования психофизического метода в социальных исследованиях. Перенос принципа психофизического измерения на другие явления психической жизни, в том числе и на социальные явления, осуществили в 60-х гг. Ретлингшейфер и Хинклей. Они получили прекрасные результаты, как по статистике, так и по содержательной части «оценки возрастного ценза».

Смысл их исследования заключался в том, что испытуемые должны были расположить возрасты по шкале от «очень молодого» до «очень старого». Оказалось, что десятилетние испытуемые приняли за «середину», т.е. сочли ни старым, ни молодым, возраст 36 лет; для двадцатилетних нейтральной точкой оказался возраст 42 года, а для семидесятилетних—52 года. В таких различных оценках среднего возраста нет ничего удивительного, но точность математических предсказаний поразительна - значения 36,3; 41,2 и 49 лет. Подобные исследования не единичны, его теория неоднократно перепроверялась (D.R. Brown, [220]; Н. Helson, [230]; D. Krech, R. Crutchfield, N. Livson, [241] и др.).

Был установлен факт, что уровень адаптации не возникал чисто автоматически, т.е. без участия факторов специальной перцептивной организации. При изменении ситуации восприятия человеком в целом та же серия стимулов могла дать совершенно иной уровень адаптации. Если провести сравнительную аналогию с приёмами измерения степени внушаемости по рядам едва различимых стимулов, в последовательности которых предусмотрены равные для индикации ошибок, которые свидетельствуют о степени проявления внушаемости, то становится очевидным адаптационная природа механизма суггестивности. В этих условиях достаточно было доказать, что ведущую роль в суггестивных проявлениях играют адаптационные механизмы, связанные с саморегуляцией.

Оставалось выяснить, при каких условиях саморегуляторный процесс приводит к проявлению внушаемости? Многочисленные эксперименты, проведённые диссертантом, показали, что ведущая роль сохраняется за составной частью саморегуляции - ретросаморегуляцией. Она способна влиять на адекватность переработки информации и при определённых условиях вызывать различного рода иллюзии. Анализ формирования таких иллюзий привёл к постановке фундаментальной проблемы: «Исследование базовых механизмов проявления суггестивной функциональности, в том числе, в различных процессах социальной реальности». Эксперименты показали, что активное внимание к стимулам вовсе не обязательно, валено, чтобы они воспринимались в едином ряду событий, и их топология и метрика допускала субъективное сравнение. Наряду с этим было обнаружено, что иллюзия также может вызывать проявление внушаемости, если она сенсорно-перцептивная, или является результатом инвайронмента, т.е., возникла как результат апперцептивного опыта. Этот факт оказался особенно важным в условиях оценки событий при социальном взаимодействии.

Отметим, что в поздних работах X. Хелсон [230] пытался распространять АЬ-теорию на другие области явлений: психические процессы, мотивацию, личность и пр., но он не связывал это с проявлением внушаемости. Так что до настоящего времени не осуществлён глубокий и всесторонний анализ проблемы связи внушаемости с АЬ-измерениями. Не был осуществлён и последовательный исторический анализ, который позволил бы дать более полную оценку наблюдаемой закономерности проявления внушаемости, претендующей стать междисциплинарной.

Анализ картины микросоциального взаимодействия в задаче «оценивания расстояний» подтвердил правильность наших выводов по суггестивным моментам проявления взаимосвязи индивидуальной и групповой оценки, которые вырабатываются в ситуации общения [105, с.244-251]. Т.е. такая же связь нашла локальное подтверждение при анализе картины внутригруппового взаимодействия. И если результатом проведённого эксперимента считать, что субъективный эталон при проявлении последовательности стимулов влияет на суждение испытуемого в силу «включённости» в этот динамический процесс какой-то универсальной связующей функции, то становится понятной связь способов измерения степени внушаемости, установочных механизмов и хелсоновскОй АЬ- теории измерений [78, с. 141-155].

Обобщая сказанное, можно сформулировать гипотезу об универсальности функционального проявления суггестии, по крайней мере, на уровнях индивидуальном и внутригрупповом. Справедливо задаться вопросом, допустим ли перенос такой связи на межгрупповое взаимодействие и проявление зависимости в социальных процессах? Стоит ли далее развивать гипотезу о том, что во всех наблюдаемых закономерностях суггестивных явлений на различных иерархических уровнях проявляется одна и та же фундаментальная составляющая процесса, приводящая к реализации суггестивного воздействия и дающая основание считать её суггестивной функциональной составляющей (или кратко - суггестивной функциональностью)?

Поскольку решение таких вопросов явно выходит за пределы направлений специальных наук, ранее изучавших суггестивные явления, в т. ч. и социальной психологии, то проведение исследований необходимо осуществлять в рамках социологического анализа проблемы

Определяя социологические основания работы, заметим, что западная школа давно пришла к заключению о порочности обособления социологии от других наук. Так, например, С. Московичи отмечает, что: «Поиск истины сильнее всех других соображений и поэтому социологические теории обнаруживают психические основы социальной жизни. Они приходят к этому результату, сами не желая, в силу необходимости. И противостояние двух методов исследования действительности объясняется не столько различием между их объектами - индивид в одном случае, коллектив в другом, - сколько тем, что они описывают один и тот же круг в противоположных направлениях ради познания одного и того же объекта» [139, с.484-485, 487]. Он отмечает далее, что многие социологи различных стран отказываются от постулируемого ранее в социологии принципа познания: «социальное - через социальное». В частности, раскрывая новые идеи современной социологии, С. Московичи продолжает развивать идею о необходимости снять изоляцию в социологических направлениях исследования: «Социология, родившаяся в секуляризированом обществе, во Франции, Германии, Англии, представляет собой науку, пронизанную проблематикой современности. Как жить, как перейти от обычая к расчету, от прошлого, перегруженного символами и институтами, к открытому будущему, выстроенному из знаков и организаций? В этом состоит проблема социологии, и все средства хороши для тех, кто хочет ее разрешить. Она стремится не столько к познанию общества и социальных проблем - эта забота остается на долю политиков и экономистов, сколько к познанию средств социальной модернизации, т.е. к познанию, позволяющему усомниться в унаследованных общностях, верованиях и практиках, заменяя их ментально-стью успеха, обновления, короче говоря, беспрерывным синтезом. Идя дальше по этому пути, мы приходим к социальным отношениям, организация и цель которых точно соответствуют требованиям разума»[139, с.476].

Это легло в основу разработки социологического подхода к проблеме суггестивной функциональности. Подробный анализ начальных системно-функциональных идей (В. Malinowski [247], L. fon Bertalanffy [215], P. Мертон [132], H. Винер [43], Т. Parsons [259] и др.) показал, что в социальной реальности «единичное и общее» сопряжено с трансформационными переходами. Поэтому, на наш взгляд, структурно-функциональное направление следует рассматривать как полиморфное. Хотя идея, «приближения содержания понятия «функциональность» к такому, которое соответствует точным наукам» - должна быть доминирующей [133, с.393-410]. В исследовании мы стремились максимально использовать это правило.

Цель исследования. Разработать и обосновать теоретический, концептуально-методологический и экспериментальный инструментарий, социологические основания которого доказывают функциональную роль суггестивных явлений на разных, иерархически связанных уровнях.

Задачи исследования. Социальная картина проявления суггестивной функциональности требует последовательного решения ряда взаимосвязанных задач: разработать социологический подход к исследованию суггестивной функциональности, осуществив концептуальный анализ проблемы междисциплинарных связей; выявить противоречия, возникающие при междисциплинарном подходе к анализу суггестивных явлений, указать на основные ограничения локальных концепций и построить социологические основания анализа; осуществить анализ исторического опыта в разработке проблемы суггестивности, обобщив значимые для проводимого исследования результаты работ других авторов с целью доказательства основной гипотезы диссертационного исследования; ^ определить роль и место суггестивной функциональности в социологических исследованиях; дать оценку исследованиям, претендующим на фундаментальные разработки в области социальных явлений; обосновать исходные положения по закономерностям проявления внушения и внушаемости в социальных процессах и явлениях; экспериментально подтвердить исходные положения по вновь разрабатываемой проблеме суггестивной функциональности; провести сравнительный анализ прототипов измерения для доказательства непротиворечивости фундаментального проявления суггестивной функциональности;

Объект исследования. Единый механизм реализации суггестивной функциональности на различных, иерархически связанных уровнях, - от индивидуального проявления до социальных явлений, - что и определяет социологическую направленность работы в целом.

Предмет исследования. Суггестивная функциональность, её детерминанты, механизмы и условия реализации как составной части адаптации и ретросаморегуляции на разных уровнях проявления.

Методологическая основа. Исследование строится на общенаучных принципах познания, методологии функционального подхода, положениях, применимых к разработке глобальной стратегии анализа суггестивной функциональности, приводящей к пониманию единства механизма, роли и места суггестивной функциональности в исследованиях человека и общества в целом.

Теоретическую основу диссертационной работы составляют идеи комплексного исследования и установления функциональной роли суггестивных явлений в социальных закономерностях и процессах. Для доказательства универсальности проявления суггестивной функциональности мы обращались к фундаментальным теоретическим исследованиям традиционной социологии: методологии (М. Вебер, Э. Дюркгейм, 3. Фрейд и др.); нетрадиционной социологии, содержание которой было зафиксировано социологами классической позитивистской ориентации Д. Беллом (1976), Э. Гидценсом [227]. Признание необходимости преодоления ограниченности традиционной социологии (Е.С. Баразгова [18]) повлекло за собой постановку проблемы нового теоретического синтеза (G. Ritzer [263]).

Исследовательскую основу работы составляют идеи по социальным суггестивным явлениям (Г. Тард [180-183], Г. Лебон [122-125], С. Сигеле [172], И. Михайловский [136], В.Я. Данилевский [57-59], У. Мак Дугалл [129,130], В.М. Бехтерев [22-24], 3. Фрейд [196], С. Московичи [139,140], Б.Ф. Поршнев [154-156], Г.М. Андреева [6], H.H. Обозов [143] и др.). По решению проблемы функциональной роли суггестии, системно-функциональным и структурно-функциональным идеям и направлениям (В.A. Malinowski [246], Т. Parsons [254-259], R. Merton [249,250], Л. Берта-ланфи [21], Ю.М. Плотнинский [152], L. Coser [221] и др.). По измерениям социальной установки, её включённости в суггестивный процесс (У. Томас и Ф. Знанецкий [185], А.Г. Асмолов [12-14], P.F. Lazarsfeld [244], R.A. Likert [245], L. Thurstone [276], И.Т. Бжалава [25-28] и др.). По междисциплинарным вопросам измерений и их экспликации в социологию (Х.Г. Гайс-слер [45], Ю.М. Забродин [67-69], X. Хелсон [229-233], К-Г. Стукат [273]).

Практическую основу работы представляют результаты экспериментальных исследований механизмов суггестивных явлений. Анализ проблемы в целом, разработанный метод (включая известные приёмы и методики измерения суггестии), позволяют далее использовать их в изучении суггестивной функциональности для соответствующих целей социологической теории и практики.

Теоретическая новизна заключается в том, что впервые представлена и доказана возможность функциональной роли суггестивных явлений в социальных процессах. Это отражено в теоретической концепции развития субъективного, включённого в социальную реальность, и межгруппового переживания событийности на базе локальных проявлений суггестивной функциональности, которые имеют выход на описание состояния социального объекта, его конструктивных свойств.

Для внушаемости характерна жизненная целесообразность её проявления на различных уровнях - физиологическом, психическом, и социологическом. Конечно, иерархическая картина проявлений внушаемости на разных уровнях своеобразна как по форме, так и по содержанию. Но при этом сохраняется: диалектическое единство механизма её реализации, целостность условий возникновения и сходство операциональных и процессуальных компонентов функционирования. В работе приводятся аподиктические взгляды на возрастание роли суггестивной функциональности в современном обществе, характеризуемом новыми информационно-технологическими параметрами. Это отражено в теоретической концепции развития субъективного и межындивидуального переживания событийности на базе локальных проявлений суггестивной функциональности, имеющей выход на описание состояний социального объекта, его конструктивных свойств. Отмечается ведущая роль в этом компьютерной техники, интерактивной связи, виртуальной реальности, интернет.

На защиту выносятся следующие положения диссертационной работы.

1. По состоянию современного научного знания социологический анализ суггестивной функциональности является наиболее адекватным уровнем анализа проблемы в целом. На этом уровне можно рассматривать все стороны функциональной роли проявления внушаемости: защитно-приспособительная (в филогенезе и онтогенезе); сенсорно-перцептивная (по характеру переработки информации); регулятивно-коммуникативная (по формам установления связей с внешними объектами); социально-организационная (по типологии социально-значимых образований); социально-адаптивная (по взаимодействию внутри социальных систем и между системами); социально-информативная (по приобретению социального опыта, его сохранению и преобразованию).

Иными словами, ролевые функции суггестии определяются способом её реализации с учётом информационных свойств носителей.

2. Являясь частью адаптационно-саморегуляторного процесса, суггестивная функциональность не может быть представлена как линейный переход от примитивных (импринтинговых) реакций к сложному суггест-тивно-функциональному поведению, социальная роль которого раскрывается в целостности и целесообразности системных организаций и в социальных стереотипах. Это объясняет необходимость связи исследования суггестивной функциональности как структурного образования, проявляемого на иерархически разных уровнях (физиологическом, психофизическом, психологическом, социально-психологическом и социологическом).

3. С развитием и усложнением социально-системной организации ба-зальные суггестивно-функциональные отношения, проявляющиеся в психике любого нормального человека, не исчезают бесследно, а оказываются замаскированными эволюционно более молодыми детерминантами социального поведения. Раскрытие функциональной роли суггестивных явлений позволяет значительно расширить контекст изучения и интерпретации социального феномена их реализации, когда «интегральное целое» присутствует уже в раннем филогенезе, неся в себе в зачаточной форме потенциальные возможности будущих суггестивных явлений в социуме.

4. Во всём многообразии проявлений суггестивной функциональности существует универсальная функциональная составляющая, определяемая как особое изменение саморегуляторного процесса, рассматриваемого как сложная зависимость проактивной и ретроактивной саморегуляции, когда ретросаморегуляция оказывается под воздействием обратной связи, влияющей на изменение адекватности переработки информации, и приводит к неосознаваемому изменению образов психического отражения при различных видах информационного взаимодействия.

5. Внушение как целенаправленное воздействие является лишь частным случаем возможных причин проявления внушаемости человека, так как истинный характер проявления суггестивной функциональности кроется в особом изменении индивидуальной и/или социальной ретро-саморегуляции. Т.е. существует огромное разнообразие факторов, не имеющих никакого отношения к целенаправленному внушению, но, тем не менее, оказывающих суггестивное воздействие на человека и общество в целом.

6. Природный механизм суггестивной функциональности реализуется как составная часть общих адаптационных процессов, без которых развитие социальных отношений немыслимо. Иерархия уровней проявления внушаемости свидетельствует о разных функциональных нагрузках, выполняемых этим механизмом на различных этапах развития, а функциональные задачи могут быть представлены стройной и достаточно завершённой системой научного знания.

7. Суггестивная функциональность - это не отдельное изолированное свойство адаптационных процессов, а активный агент формирования жизненного пространства и социально-феноменологического окружения на всём пути общественного развития. Суггестивная функциональность играет организующую, развивающую и стабилизирующую роль как составная часть инвайронмента индивидуального и общественного бытия. В основе этого лежат протоориентационные начала индивидуального и социального самоопределения.

8. Для двух видов суггестивных трансформаций характерным является факт, когда избыточность или ограничение информационного обмена между членами сообщества приводят к более яркому выражению суггестивных тенденций во взаимодействии при решении многих задач. Это объясняется характером ретроактивной саморегуляции как соотношения типов прямых и обратных связей, которые и ранее являлись предметом многих исследований. При дефиците информации преобладают более жесткие, индивидуальные или центральные программы суггестивной функциональности (сквозная внушаемость), при избытке - более гибкие социально детерминированные программы суггестивной функциональности (ситуативная внушаемость).

9. Социологический анализ суггестивной функциональности даёт основания судить о характере перехода от мира социальных структур к миру генезиса структурных образований и социальных объединений путём исследования динамики неосознанного формирования системы значений и социально-ценностных отношений, в основу которых положено представление о ценноиде.

10. Характер изменения ретросаморегуляции, наблюдаемый на разных уровнях информационного взаимодействия свидетельствует о динамике суггестивно-функциональных преобразований, наблюдаемых при изменении численности людей, степени сплочённости и информированности, положительного отношения членов сообщества к носителю информации, к реакциям объединения в целом и многим другим, более частным параметрам сообществ. Систематический анализ частных картин проявления суггестивной функциональности и исследование типологии ретросаморегуляции на разных уровнях социальной активности даёт общее представление о роли и месте суггестивных явлений в социальной реальности.

Научно-практическая значимость. Импликация разрабатываемого теоретического подхода к анализу суггестивных явлений с его экспериментальным воплощением в конкретных исследованиях отражает практическую новизну метода и его значимость. В работе содержится немало примеров, когда экспериментальное подтверждение в пользу теории или модели делает далее невозможным противопоставление альтернативных взглядов. В частности, теоретический и экспериментальный анализ: а) функциональной роли суггестивных явлений, б) суггестивных условий формирования социальных стереотипов, в) условий возникновения суггестивных отношений во взаимодействии, г) суггестивных условий недостаточно осознанного выбора профессий -является убедительным доказательством непротиворечивости разрабатываемого метода. Считая эти доказательства кардинальным, мы рассматриваем практические решения как один из важных шагов в дальнейшем развитии метода суггестивной функциональности, использование которого в социологии позволит решать многие другие адекватные методу задачи.

Важными являются и конкретные методы анализа, применение которых уже сейчас становится достижимым благодаря описанию теории эксперимента, методов математической обработки данных. Конечно, многообразие суггестивных проявлений не позволяет дать полный анализ всех сторон их практических реализаций, в чём, кстати, нет и необходимости. Возможность социологического измерения позволяет разработать сходные приёмы, т.к. в работе представлен мультиструктурный подход к определению функциональной роли суггестивных явлений в целом. Тем не менее, осознавая сложность социологической проблематики, мы считаем необходимым указать на недопустимость переоценки роли суггестивной функциональности в общественных процессах. Мы хорошо понимаем уникальную сложность детерминации социальных явлений, неповторимость которых во многом определяется многими другими, в частности, стихийными причинами.

Апробация работы. Результаты неоднократно апробированы в лабораториях: психофизики ИП АН СССР (1986-1991), НИЧ СГУ; на кафедрах социологии и психологии СГУ (1984-2000), СКИ ВВ МВД РФ (1997-1999).

Многие положения работы, методологические подходы, практические результаты исследования нашли отражение в госбюджетных отчётах: «Исследование принципов психофизического многомерного шкалирования»

1986, № 801713311 ИПАН СССР), «Иформационно-психологическим критериям надёжности человека в профессиональной деятельности» (1998, № 01.960.007732). Предложения и рекомендации прошли апробацию на ежегодных итоговых конференциях кафедр социологии и психологии СГУ им. Н.Г. Чернышевского; на VI Всесоюзном съезде ОП СССР (1983), на VII всесоюзной конференции по инженерной психологии (Л., 1990); на региональной конференции Саратовского военного краснознамённого института внутренних войск МВД РФ «Проблемы обучения и воспитания в высших учебных заведениях» (1998г.); доклад «Социологические проблемы суггестивной функциональности», (1999 г.) представлен на совместной юбилейной конференции (95-летию Саратовского госуниверситета); на со-циолого-психологической конференции СГУ и СГТУ (2000 г.), на межвузовской юбилейной конференции в Саратовском государственном техническом университете (2000г.).

Теоретико-экспериментальные материалы отражены в монографиях, публикациях и научно-методических пособиях и подтверждены 2-мя государственными свидетельствами об изобретении.

Структура работы. Работа содержит введение, четыре главы, заключение, библиографию из 276 источников и приложение статистической обработки материала.

Объем работы составляет стр. 383 с приложением. В тексте имеется 10 графиков, 5 рисунков и 10 таблиц.

Заключение диссертации по теме «Теория, методология и история социологии», Козача, Владимир Витальевич

Результаты работы представляют возможность развить исследования с целью более глубокого анализа динамики неосознанного формирования системы социальных значений и социально-ценностных структур и отношений в основе которых будут лежать представления о ценноиде и функциональной природе суггестивных явлений. Так, например, уже проведённые исследования по «изучению сферы профессиональных интересов в их сравнении по контингенту студентов и профессионалов» могут быть рекомендованы в качестве базовых разработок специалистам, работающим по профессиональной ориентации, консультации и перепрофилированию профессиональной деятельности.

Мы также глубоко убеждены в том, что даже начинающие специалисты при достаточном ознакомлении с методом анализа суггестивной функциональности смогут легко применить его во многих других аспектах социологических исследований. Давая методические рекомендации разработчикам исследовательских программ, необходимо компактно изложить подход к решению проблемы по ключевым позициям организации экспериментального исследования.

1. Суггестивность как явление особого саморегуляторного процесса наблюдается на разных иерархически связанных уровнях, но в локальных исследованиях её проявление необходимо спровоцировать, т.к. в противном случае будет неясным, какие параметры реакций дадут валидные результаты. В этом случае необходимо использовать хорошо зарекомендовавшие себя методики последовательных рядов слабо отличаемых событий, среди которых есть равные (длина, вес, длительность, объём, множества и т.д.), но топология и метрика событий должна быть доступна для проведения адекватного сравнительного анализа [276].

2. Внушаемость тесно связана с установкой и является по механизму действия особым уровнем проявления бессознательного, отличающегося тем, что установка выступает как всякая предтеча действия, а суггестивность - развёрнутая во времени ретрорегуляция организма, свидетельствующая о неадекватности формирования отношений к действительности. Следовательно, можно использовать установочные реперы (как индивидуальные, так и социальные), которые вызывают направленную ассимиляцию впечатлений и приводят к формированию ценноидов, неадекватных реальным обстоятельствам. Широкий арсенал установочных методов известен и может быть использован для исследования социальных явлений суггестивного характера (см. гл.2).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В последнее время в социологической теории «функциональность» символизировала в большей степени поиски компромисса между объективизмом системно-структурного подхода и субъективизмом феноменологии, чем получала своё собственное развитие. Попытки предложить иной путь, либо посредством категориального синтеза, как, например, в теории «структурации» Энтони Гидденса, или указанием на воплощённость социальных структур в самом деятеле, как это попытался сделать Бурдье с помощью концепции «хабитуса», оказались неконструктивными для развития представлений о суггестивной функциональности. Тем не менее, в работу были включены важные позиции как ранних теорий «открытых систем и состояний подвижного равновесия» [21, 215], так и современных концепций системно-функционального анализа [132-133, 259]. Необходимо отметить, что освещать механизмы социального суггестивного воздействия вне идей системной функциональности оказалось невозможным.

Так или иначе, функциональность была принята за основу, поскольку имела определённую ценность для достижения методологического компромисса при рассмотрении социально-динамических проблем формирования групповых и крупных социальных объединений, которые представляют собой квазистационарные общности в их зарождении, функционировании и приобретении институционального статуса.

Осознание такого социального явления, как суггестивная функциональность, далеко нетривиально. Первоначальные представления о «стихийности суггестивных явлений» сменялись социальными установками, «латентные функции» которых оставались скрытыми для социологов, но никак не закономерным механизмом социального развития, функциональные характеристики которого могут раскрыть его содержание.

Стратегия исследования заключалась в последовательном раскрытии теоретического, концептуально-методологического и экспериментального инструментария, социологические основания которого доказывают функциональную роль суггестивных явлений на разных, иерархически связанных уровнях. Эти уровни нельзя разорвать в социальном процессе, хотя можно исследовать локально в рамках отдельных научных дисциплин. История вопроса (гл. 2) свидетельствует о том, что накоплено достаточно много фактов для интеграции знаний по суггестивным явлениям в рамках единой социологической парадигмы.

Тактика анализа и решения конкретных задач исследования заключалась в исследовании механизма суггестивных явлений при переходе от частных и простых закономерностей к более сложным и общим. Это определяло структуру работы, содержание решаемых задач на двух уровнях: микроуровне в системе «индивид - группа», и макроуровне в системе «межгрупповое взаимодействие - формальное объединение».

Для осуществления программы исследования мы отказались от адап-тационно-гомеостатического подхода из-за ограничений, возникающих при исследовании суггестивных явлений в динамически изменяющихся условиях социальной среды. Кроме того, в рамках такого подхода результаты экспериментальных исследований носили бы локальный характер и не могли бы быть использованы для доказательства функциональной роли суггестии в динамике социальных процессов. Для снятия этих ограничений были разработаны концептуальные единицы анализа проявления функциональной роли суггестии (Гл.1). В поисках ответа на вопрос «об универсальной составляющей социализации» многие авторы публикаций пришли, казалось бы, к парадоксальному на первый взгляд выводу. Нет «исходных субъектов» как регуляторов социальных процессов, нет социальной «отвлечённой идеи», которая могла бы стать регулятором социальных явлений, есть сами социальные процессы с их регуляцией и саморегуляцией, в которой принимают участие как первые, так и вторые.

Такая точка зрения, на наш взгляд, не должна исключаться при рассмотрении суггестивных явлений, природа которых раскрывается в синергии механизма индивидуальной и социальной суггестивной функциональности. Так, например, множество людей ещё не создаёт толпы, так как топология и метрика единиц измерения не является объединяющим признаком ни группы, ни толпы, ни страты и т.п. Этот признак становится конструктивным только тогда, когда он выражает механизм объединения в группу, толпу, страту и т.п. В этом плане суггестивная функциональность как механизм, позволяющий рассматривать её организационное начало и целесообразность действия. С этой целью был произведён глубокий анализ системно-функциональных идей в социологических исследованиях.

В рамках системно-динамического подхода были рассмотрены и получили критическую оценку структурно-функциональные стабилизационные идеи. В работе показано, что в «фундаментализме» социальные изменения в большей мере отождествлялись с нормотворческой адаптацией. При этом нормотворчество мыслилось масштабно, а суггестивные явления включались в рассмотрение локально. Ошибочность таких взглядов доказывается в исследовании не только теоретически (и на основании экспликации примеров суггестивного социального поведения), но и экспериментально.

Благодаря этому удалось снять противоречие в социологии суггестии: что является исходным - субъект с его индивидуальной внушаемостью, или социально-отвлечённая идея, вызывающая массовое проявление внушаемости. В работе показано, что постановка такого вопроса по отношению к суггестивной функциональности некорректна, т.к. функциональная роль суггестивных явлений заключается в особом природном механизме саморегуляторных процессов, состоящих из проактивной и ретроактивной саморегуляции, а не в субъекте или социально отвлечённой идее.

Высказанные основания стали поводом перевода проблемы из одной плоскости рассмотрения в другую. Конструктивность нового подхода заключалась в том, что формальные признаки проявления суггестии, действительно носящие «слишком общий характер» (по Дюркгейму), стали более осязаемыми за счёт изучения механизма реализации суггестивных явлений на разных иерархически связанных уровнях. В этом смысле функциональность суггестии приобрела не только социологически значимый смысл, но и адекватное своему содержанию описание.

Системность исследования позволила также разработать приёмы фильтрации социологически значимых закономерностей проявления суггестии, и отделить их от ситуативных и индивидуально значимых характеристик внушаемости. Это дало возможность проследить динамику функциональной роли суггестии на самых разных уровнях её проявления и разработать механизм измерения при внутригрупповом и межгрупповом взаимодействии. Кроме того, единицы анализа способствовали переходу от исследования суггестивных явлений локального характера к изучению суггестии в глобальном масштабе - в социальных процессах и явлениях.

Экспериментально было доказано, что при внутригрупповом взаимодействии при совместной оценке специальных последовательностей сигналов индивидуальная внушаемость отступает на второй план, а у группы возникает принципиально новая тенденция совместного суггестивного реагирования, в которую включаются конформность и самостоятельность. Но статус таких исследований оставался социально-психологическим.

Этот статус можно изменить, если принять во внимание условия межгруппового взаимодействия. Он становится социологическим при рассмотрении механизма ориентации на ценноидные образования групп, что было показано при переходе от локальных стратегий анализа к глобальным стратегиям в главе 4. Само межгрупповое взаимодействие ещё не является критериальным признаком такого перехода, так как оно раскрывает только локальный механизм социализации, но на примере межгруппового взаимодействия становится возможным проследить, как суггестивная функциональность изменяет характер индивидуальных ценноидных образований в сторону социально-ценностных идей совместной деятельности.

Так, например, по характеру конформно-суггестивных и самостоятельных реакций при межгрупповом взаимодействии судить о роли индивидуального вклада в совместную межгрупповую деятельность становится невозможным. Единицы индивидуальных измерений проявления внушаемости становятся дисгармоничными происходящему. Но как только мы переходим к рассмотрению групповых тенденций конформно-суггестивного взаимодействия, то происходящее становится понятным и доступным для социологического рассмотрения. Этот факт мы считаем объективным признаком социализации и социологическим критерием оценки роли в этом процессе суггестивной функциональности.

Отметим, что решение локальных социально-психологических задач не входило в наши планы, так как могло бы значительно усложнить рассмотрение основного вопроса. Но мы использовали все основания для построения теоретических аспектов суггестивной функциональности и создания социологического подхода к решению подобных задач.

В этом отношении может показаться странным, на первый взгляд, привлечение психофизического знания для раскрытия идей суггестивной функциональности. Но факты взаимосвязи измерительных процедур степени внушаемости А. Бине [29,32] и АЬ-теории X. Хелсона [229-231], подкрепляемые современными изысканиями X. Г. Гайсслера, Р. Тегтсуняна [45,274], становятся настолько значимыми, что их отсутствие в социологической теории суггестивной функциональности существенно ослабило бы позиции автора.

Аналогичные рассуждения можно провести по отношению к роли иллюзорных тестов в определении степени внушаемости, которые успешно применил в своём диссертационном исследовании К-Г. Стукат [273]. К сожалению, он только использовал их в работе, указав на возможную связь иллюзии с проявлениями внушаемости при социальной адаптации людей. Поэтому мы были вынуждены доказать на примере психофизики восприятия иллюзий их связь с АЬ-теорией X. Хелсона (гл. 2., раздел 2.4.).

Можно найти многие другие подтверждения универсальности AL-теории в развитии математических моделей и доказательстве их сопряжённости с механизмами суггестивной функциональности, установками и проявлениями иллюзий [19, с. 136-138; 220, с.199-214; 56, с. 73].

Анализ психофизических закономерностей, как нить Ариадны, привёл нас к пониманию глубокой связи между суггестивной функциональностью и механизмами психологической (И. Т. Бжалава) [25-28] и социальной установок (У. Томас и Ф. Знанецкий) [275]. Теоретические основания такой связи рассмотрены в первой главе (раздел 1.4.), а их психофизическое обоснование во второй главе (раздел 2.4.).

Третья и четвёртая главы посвящены доказательству непротиворечивости всех ранее приведённых обоснований роли суггестивной функциональности в социальных процессах. Их содержание является фактическим подтверждением 1-го положения, выносимого на защиту.

Последовательное исследование уровней проявления суггестивной функциональности дало основание для оценки эмерджентности переходных процессов. Наличие суггестивно-функциональных связей между элементами привело нас к пониманию новых свойств, не присущих отдельным составляющим системы. Новые уровни рассмотрения роли суггестивной функциональности обусловили введения новых единиц социального анализа. Первоначально на элементарных уровнях проявления суггестивной функциональности была доказана саморегуляторная роль субъективных доминант в возникновении направленной ассимиляции впечатлений. В работе подробно описан механизм возникновения особых условий, приводящих к проявлению суггестии (от элементарных до самых сложных).

Физиологические и психологические основы действия механизма реализации суггестии и метод определения внушаемости защищены диссертантом авторскими правами на изобретение [79,80]. Но распространение обнаруженного механизма действия на социальные процессы потребовало дополнительных социологических исследований и доказательств.

Прежде всего, ретросаморегуляция, как составная часть саморегуляции, была определена в социальных явлениях, в чём было обнаружено диалектическое единство схемы общего адаптационного процесса. В частности, в исследовании была доказана целостность ретросаморегуляцион-ного процесса как формы существования определённого качества саморе-гуляторных процессов, связанных с особенностями информационного обмена. В 4-ой главе (раздел 4.1. и 4.2.) рассмотрены особые условия информационного обмена при формировании социальной ретросаморегуляции. Показано, какие условия могут приводить в определённых случаях к неадекватности формирования образа социальной реальности (понятие «образ», в нашем случае, имеет рабочий характер и используется только для раскрытия регуляторной роли ценноида при проявлении суггестивной функциональности). Суггестивная функциональность проявляется в нём как составная часть общего саморегуляторного процесса, рассматриваемого в исследовании в виде взаимодействия проактивной и ретроактивной саморегуляции. Как было отмечено выше, экспериментальные исследования позволили обосновать ведущую роль ценноида в ретроактивной саморегуляции и дали возможность разработать новый подход к решению социологической проблемы функциональной роли суггестии.

В социологических разработках общепризнанной является роль адаптации в социальных процессах. Следовательно, нет оснований отрицать возможную иерархию уровней проявления саморегуляции. Поэтому в основу наших разработок была положена гипотеза о двойственной природе информационной зависимости саморегуляторного процесса. Априорные и апостериорные потоки информации создают условия, когда построение ценноидного образования может оказаться в зависимости от иллюзорных критериев оценки. На формирование иллюзии влияет ретроактивная саморегуляция, играющая роль внутреннего многопланового активатора познания, без которого выбор оптимального решения был бы затруднителен. Надо полагать, что Природой предусмотрен механизм, когда девиация конконформно-суггестивного поведения становятся целесообразной с позиций адаптационного процесса в целом.

Благодаря активным исследованиям, проведённым на микроурвне анализа проблемы, и последовательному переходу к макроуровневому изучению суггестивной функциональности, удалось достичь компромисс в рассмотрении локальных и глобальных исследовательских стратегий.

Так, например, процесс взаимодействия проактивной и ретроактивной саморегуляции очень динамичен, но вполне управляем и измерилI в случае, если локально моделировать соответствующие условия. Для того, чтобы искусственно создаваемое моделирование не вызвало справедливых упрёков у социологов, каждый случай такого моделирования сопоставлялся с дескриптивными моделями социального проявления суггестии.

Отметим, что в своё время Р. Мертон, определяя понятие «функция», писал: «.часто повторяющиеся фразы, как «роль, играемая в социальной или культурной системе», имеют тенденцию затемнять важное различие между понятием функция как взаимозависимость и понятием функции как процесс» [249]. В этом отношении суггестивную функциональность мы, прежде всего, понимаем как функцию, отражающую взаимосвязь, и функцию, устанавливающую определённую взаимозависимость между процессуальными составляющими, приводящими к проявлению новых качеств социальной реальности. Именно поэтому мы не разделяем суггестивность, конформность и самостоятельность в процессуальном смысле, поскольку такое разделение нарушило бы созидающий смысл суггестивной функциональности в социализации.

В нашем случае понятие «функция» выражает аналитически сложную и многомерную зависимость суггестивной составляющей в ограниченном поле возможных реакций - самостоятельных, конформных, нонконформ-ных (сознательно противопоставляемых конформным), суггестивных. Других реакций на информационные изменения просто нет. Кстати, это дало возможность построить объёмный график соотношения реакций при проявлении суггестивной функциональности при межгрупповом взаимодействии. Если бы такой график строился по результатам индивидуальных реакций участников эксперимента, то он был бы деструктурирован. И только учёт суггестивных тенденций межгруппового реагирования позволил выявить характер социального взаимодействия как единого целого.

Развитие концепции о ценноиде и его связи с протоориентацией даёт основания судить о социокультурной роли суггестивной функциональности как таковой. То есть, в нашем понимании, организованная процессуальная составляющая создаёт предпосылки к проявлению внушаемости как функциональной зависимости от протоценноидной ориентации, которая может быть измерена с достаточной для социологических целей точностью.

Как показал теоретический анализ исследования, термин «функциональность» в научном сообществе выполнял скорее символическую, чем операциональную роль. Он позволял опираться на более упрощённый аппарат анализа социальных систем, для которых допускалась известная формализация моделей общества. Обращение к функциональному подходу часто являлось поводом для смешения квазистатических и динамических характеристик. В работе отмечается, что квазистационарность - явление номинативное и не является прямым фиксируемым результатом суггестивного воздействия. Она лишь порождает социальный образ, который принимает самую активную роль в её возникновении. Поэтому функциональная нагрузка суггестии ускользает от нашего осознания. Б. Спиноза, писал, что «.люди считают себя свободными только потому, что свои поступки они осознают, а причины, которые к ним приводят, не знают». В этом есть определённая и закономерная роль внушаемости как социального явления, скрытое влияние которого не осознаётся.

Чем более частные случаи проявления внушаемости мы анализируем, тем более функциональность приобретает смысл математической зависимости её проявления от условий воздействия (А. Бине, К-Г. Стукат, X.

Хелсон). И наоборот, чем более сложные и общие закономерности мы исследуем в условиях моделирования социальных ситуаций, тем более результат таких исследований показывает лишь общую статистическую закономерность особенностей проявления внушаемости. В этом нет ничего удивительного, если обратить внимание на информационную неопределённость решаемых задач, которая моделировалась в эксперименте.

Эксперимент приближает к переходу от общетеоретических концепций и рассуждений к изучению реальных механизмов функционирования суггестии общества. На наш взгляд, сохраняя натуральность поведения участников эксперимента, можно существенно пополнить знания о характере естественных процессов и форм взаимодействия, в которых суггестивная функциональность всегда является составным элементом поведения человека и общества в целом.

Тем не менее, определить роль суггестивной функциональности в огромном количестве конкретных картин проявления внушаемости в социуме нереально из-за фонового разнообразия социальных изменений. Можно пояснить это необычное словосочетание. Пролонгированное проявление внушаемости в социальной жизни конституирует и воспроизводит способы социального существования. Суггестивная функциональность религиозного верования порождают социальные институты - церковь и пр., а борьба за приоритет стереотипов форм и отношений порождает социальное явление - моду. Разнообразие проявлений моды порождает разнообразие социальных организаций, поддерживающих соответствующий статус моды (одежда, мебель, машины, культура и т.д.). Но во всех случаях социальных практик организационное начало суггестивной функциональности будет связано с противопоставлением ценноидных образований, одно из которых, имеет прагматическое начало, другое виртуальное. Идентифицированные обряды «содержания веры» порождают «фоновые практики», которые, по Хайдеггеру, могут быть упорядочены и прояснены особым аналитическим методом [228, с.97-98].

Социальные изменения, по его мнению, могут быть поняты как изменения фоновых практик, сопровождающиеся проявлением соответствующих идентичностей, формальных институтов и идеологий. Аналитически им выделены три способа изменения практик: номинация (артикуляция), реконфигурация и заимствование. Номинация - это когда определённый стиль или способ действия актуализируется в сознании и приобретает нормативное выражение, получающее потом широкое распространение в обществе. Реконфигурация происходит при переходе фоновой практики от маргинального к актуализированному или центральному значению практики. Заимствование происходит при переносе содержания от одного контекста к другому контексту практик.

В этой последовательности видны лишь верхние части айсбергов и непонятен механизм инсталляции практик. В главе 4 (разд. 4.3. и 4.4.) мы раскрыли содержание установочного механизма суггестивной функциональности и показали принцип его работы. Суггестивно-конформная девиация, проявленная при межгрупповом взаимодействии, неизбежно присутствует в каждом моменте противостояния прагматического и виртуального начал ценноидных образований, наблюдаемых в практике повседневной жизни. Наглядное проявление такой девиации мы наблюдали на примере выбора профессии. Разочарование юношеской ориентации на профессиональную деятельность наступает при попытке устроиться на работу.

Это одно из самых сложных доказательств социологического аспекта суггестивной функциональности. Нами был предложен способ выбора профессии на основе протопатической (первично переживаемой) активности интересов человека. В этой связи были введены понятия: сомаферент, мелоферент и френоферент, которые давали общее представление о выборе профессии на основе протоориентации. В качестве сопоставления ведущих направлений протоориентации на профессию нами была выбрана протоориентация на руководителя.

Исследование показало, что социология суггестивной функциональности помогает осуществить переход от мира социальных структур к миру генезиса структурных образований и социальных объединений путём исследования динамики неосознанного формирования системы социально-ценностных отношений, в основе которых лежит противостояние двух ценноидных образований, - в частности, внушённого социальным окружением и совпадающего с индивидуальной направленностью на профессиональную деятельность.

В систему анализа была положена гипотеза о скрытых механизмах выбора профессиональной ориентации людей на основе связи протоориен-тационных начал (неосознаваемых ценноидов) с функциональной ролью суггестии. Для доказательства использовались два метода: главных компонент и дискриминантный анализ. Полученные диаграммы рассеивания объектов сравнивались по с аналогичными характеристикам: а) студентов; б) профессионалов, неудовлетворённых своей профессиональной деятельностью; в) контрольной группой респондентов, профессиональная деятельность которых полностью совпадала с их направленностью интересов.

Сравнительный анализ дал убедительное подтверждение правильности исходной гипотезы. Результаты обработки данных свидетельствуют о том, что асуггестивные образуют самостоятельную, чётко выраженную группировку, практически не пересекающуюся с другими (гипосуггестив-ными, суггестивными, гиперсуггестивными). Прагматичный выбор профессиональной ориентации асуггестивными респондентами отличается от выбора профессиональной ориентации суггестивными респондентами и свидетельствует о суггестивно-функциональной зависимости формирования их мнения от мнения референтного окружения.

Далее мы получили подтверждение существования такой связи в группах людей объединённых по формальным признакам профессиональной ориентации. Убедительным доказательством последнего стали результаты исследования, в котором были произведены квотные выборки людей, удовлетворённых выбором своей профессии и желающих сменить свою профессиональную деятельность (раздел 4.4.).

В случае совпадения выбранной профессии с протоориентационными признакам профессиональной ориентации мы получили чёткие распределения по ранжируемым характеристикам предпочтений, что стало убедительным подтверждением роли суггестивной функциональности в этом процессе.

Заметим, что некоторых технических сложностей нам не удалось избежать при анкетировании. Так, например, в квотных выборках некоторые профессии оказались сугубо мужскими (спасатели), а другие - типично женскими (воспитатели). Кроме того, в квотные выборки не попали гиперсуггестивные. Из 427 опрошенных были отобраны 46 человек (немногим более 10 %, если не учитывать, что некоторые профессии мы просто не приняли к рассмотрению из-за малочисленности или плохой соотнесённости с протоориентационными признаками). Во всех остальных отношениях «контрольная группа» соответствовала правилам проведения квотных выборок и целям эксперимента.

Итоговые результаты сравнительного анализа показали, что при выборе профессии у многих людей складывается представление о ней не только на базе социального опыта, но и на базе ценноидной ориентации при многоуровневом проявлении суггестивной функциональности.

Таким образом, в последовательном изложении диссертационного материала нашли подтверждение все выносимые на защиту положения о суггестивной функциональности, что отражает завершённость диссертационного исследования.

Являясь составной частью адаптационно-ретросаморегуляторного процесса, суггестивная функциональность не может быть представлена линейными переходами от низших форм проявления к высшим; это подтверждено теоретически и экспериментально. С усложнением системной организации базальная функция суггестивности не исчезает бесследно, а оказывается замаскированной более молодыми детерминантами социального поведения. В этом отношении ролевая функция вновь введённого понятия «ценноид» убедительно доказала, что в контексте изучения и интерпретации социального феномена суггестии всегда присутствует в зачаточной форме такое интегральное целое, которое уже в раннем филогенезе раскрывает потенциальные возможности будущих суггестивных явлений в социуме.

Проведённое исследование показало также, что направленное внушение является лишь частным случаем суггестивной функциональности в целом, а её природный механизм реализуется как составная часть общих адаптационных процессов, без участия которых развитие социальных отношений немыслимо. С этих позиций можно дать определение суггестивной функциональности.

Суггестивная функциональность - это не отдельное изолированное свойство адаптационных процессов, а активный агент формирования жизненного пространства и социально-феноменологического окружения на всём пути общественного развития. Суггестивная функциональность играет организующую, развивающую и стабилизирующую роль как составная часть инвайронмента индивидуального и общественного бытия и самоопределения.

Перспективность проведения социологического анализа суггестивной функциональности заключается в том, что такой анализ даёт основания судить о характере перехода от мира социальных структур к миру генезиса структурных образований и социальных объединений.

Список литературы диссертационного исследования доктор социологических наук Козача, Владимир Витальевич, 2001 год

1. Агеев В. С. Психологическое исследование социальных стереотипов./ Ж. Вопросы психологии, 1986, №1.

2. Агеев В. С. Психология межгрупповых отношений. М.,МГУ, 1983, (144 с.)

3. Александровский Ю. А. Состояния психической дезадаптации и их компенсация. М., 1976.

4. Американская социологическая мысль. М., 1994.

5. Ананьев Б. Г. Ассоциации ощущений. / В кн. Познавательные процессы: ощущения, восприятие. М., Педагогика, 1982.

6. Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1994, (с.365, №2).

7. Анохин П. К. Избранные труды. Философские аспекты теории функциональных систем. М., «Наука», 1978, (400с.)

8. Анохин П. К. Системная организация физиологических функций. М., 1969.

9. Анохин П. К. Теория отражения и современная наука о мозге. М., 1970. Ю.Апполонов В. А. Социально-психологическое заражение как способобщения. / В кн. Социальная психология и философия. Л., 1973. Н.Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1993.

10. Асмолов А. Г. (с соавт.) Об иерархической структуре установки./Сб. Новое в психологии, М., 1975.

11. Асмолов А. Г. Деятельность и установка. М., МГУ, 1979,151с.

12. Асмолов А. Г. Психология индивидуальности. М., МГУ, 1986, (96с.).

13. Бакеев В. А. Экспериментальное исследование психологических механизмов внушаемости. Дисс. на соиск. канд. психол наук. М., МГПИ им. Ленина, 1970.

14. Бакеев В. А. О тревожно-внушаемом типе личности. / Новые исследования в психологии. М., 1974, № 1.

15. Балакин В. Г. Особенности профессиональной ориентации. Саратов, СГУ, Дипл. раб. 1998.

16. Баразгова Е.С. Нетрадиционная психология в России./ Социс. №10, 1997, с 116-121.

17. Бардин К. В. Проблема порогов чувствительности и психофизические методы. М., Наука, 1976, 396 с.

18. Березин Б. Ф. Психофизиологическая, собственно психическая и социально-психологическая адаптация как компоненты единого адаптационного процесса./Магадан, 1983,4.3.

19. Берталанфи Л. Общая теория систем: критический обзор.// Исследования по общей теории систем. М., 1969

20. Бехтерев В. М. Внушение и его роль в общественной жизни. СПб., 1908.

21. Бехтерев В. М. Внушение и толпа. // Психология господства и подчинения. Минск, «Харвест», 1998.

22. Бехтерев В.М. Предмет и задачи общественной психологии как объективной науки. СПб. 1911.

23. Бжалава И. Т. Психология установки и кибернетика. 1961.

24. Бжалава И. Т. Установка и механизмы мозга. Тбилиси, 1971, (186с.).

25. Бжалава И. Т. Установка и поведение. М., Знание, 1968.

26. Бжалава И. Т. Установка как механизм действия внушения./ Вопросы психологии, 1967, №2.

27. Бине А. Введение в экспериментальную психологию. СПб., 1903.

28. Бине А. и Фере Животный магнетизм. СПб., 1890.

29. Бине А. Изменение личности. СПб. 1893.

30. Бине А., Анри В. Индивидуальная психология. СПб., 1908.

31. Блауэрт Й. Пространственный слух. М. «Энергия»,1979.

32. Блонский П.П. Личность ребёнка и воспитание. «Психология и дети» М., 1917, №1.

33. Блонский П.П. Избранные психологические произведения. М., Просвещение, 1964.

34. Блонский П.П. Курс педагогики. М., 1918.

35. Блонский П.П. Психологические очерки. «Новая Москва», 1927.

36. Бобнева М. И. Социальные нормы и регуляция поведения. М., Наука, 1978,312 с.

37. Боровков А. А. Математическая статистика. М., «Наука», 1984, (гл.11).

38. Братко А. А., Кочергин А. Н. Информация и психика. Новосибирск, «Наука». 1977,198 с.41 .Бурдье П. Социология политики. М. 1993.

39. Буянов М.И. Беседы о детской психиатрии. М., «Просвещение», 1986.

40. Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1968, 326 с.

41. Винер Н. Кибернетика. М., 1958, 215 с.

42. Гайсслер X. Г. Системный подход к решению проблем психофизики / Психофизические исследования. М., Наука, 1977.

43. Гарбер Е. И., Козача В. В. Методика профессиографии. Саратов, СГУ, 200 с.

44. Гастев А. К. Трудовые установки. М., 1973.

45. Гидденс Э. Элементы теории структурации.

46. Гиддингс Ф. Основания социологии./ Цит.по «Американская социологическая мысль», М., 1996.

47. Гладков Б. Мера всех вещей./ Л., «Вестник ЛАЭС», №6,1990.

48. Горбов Ф. Д., Новиков М. А. Экспериментально-психологическое обследование группы космонавтов. /В сб. Проблемы космической биологии, вып. IV, «Наука», 1965.

49. Гозман Л. Я., Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1996, 446 с.

50. Горожанин B.C. Свойства нервной системы, вызванные потенциалы и гормоны плазмы крови. // Психологический журнал, том. 8, № 6 ,1987.

51. Григорьев С. Г., Левандовский В. В., Юнкеров В. И. «STATGRAPHICS на персональном компьютере». СПб., 1992.

52. Громов И.А. и др. Западная теоретическая социология.СПб., 1996.

53. Грэм Р.Л., Спенсер Д.Х. Теория Рамссея. / Ж. «Scitbnific American». №9, 1990.

54. Данилевскаий В. Я. Гипнотизм. Харьков, «Путь просвещения», 1924.

55. Данилевский В. Я. Единство гипнотизма у человека и животных. СПб. 1891г.

56. Данилевский В. Я. О животном магнетизме. СПб., 1875.

57. Де-Роберти Е. В. Новая постановка основных вопросов социологии. М., 1909.

58. Де-Роберти Е. В. Социология. СПб. 1880.

59. Дильтей В. Описательная психология. М, 1924.

60. Дюк В. Извлечение «скрытых знаний» методом локальной геометрии. СПб., 1997.

61. Дюк В. Обработка данных на ПК в примерах. СПб., «Питер», 1997, (231с.).

62. Дюркгейм Э. Социология. Её предмет, метод, предназначение // Представления индивидуальные и представления коллективные. М., «Канон», 1995, (350 е.).

63. Егорова. Е. В., Плешаков К. В. Концепция образа и стереотипа в международных отношениях. М., МЭ и МО, № 12, 1988, (19-ЗЗс.).

64. Забродин Ю. М. О некоторых направлениях развития отечественной психофизики. / Психологический журнал Т. 3, №2, 1982, (55-69с.).

65. Забродин Ю. М. Основы психофизической теории сенсорных процессов. Дисс. д.пс.н., М., 1976.

66. Забродин Ю. М., Лебедев А. Н. Психофизиология и психофизика. М., Наука, 1977.70.3алевский Г. В., Сафии В. Ф., Бакеев В. А. К проблеме соотношения ригидности и внушаемости. Материалы Московской конференции молодых психологов. М., 1969.

67. Захаров А. И. Экспериментальное исследование внушаемости как лич-ностно детерминированного процесса. / Сб. Экспериментальная и прикладная психология. М., 1981, №20.

68. Ильясов Ф.Н. Информационная специализация и функциональная асимметрия мозга // Психологический журнал, том 8, № 6,1987 г.

69. История теоретической социологии. М., 1997. Т.1.

70. Канетти Э. Масса и власть. М., 1997. (Гл. «Обращенный страх прикосновения»),

71. Капитонов, Э. А. Социология XX века. История и технология. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1996, (510с.)

72. Клигер С.А.(с соавт.) Шкалирование при сборе и анализе социологической информации. М., Наука, 1978.

73. Ковалёв А. Г. Психология личности. Изд. 3-е, М., «Просвещение», 1970.

74. Козача В. В. Суггестивная функциональность. Социологический аспект. Саратов, «Научная книга», гл.2,2001, (с.141-155), (19 пл.).

75. Козача В. В. (с соавт.) Способ определения степени внушаемости человека. Авторское свидетельство на изобретение №1163498, от 22 февраля 1985 г. (содержание защищено комитетом по изобретениям).

76. Козача В. В. Внушаемость в психологической поддержке операторов. / Проблемы психологической поддержки операторов человеко-машинных систем. Саратов, СГУ, 1983, (с.48-53.).

77. Козача В. В. (с соавт.) Устройство для определения степени внушаемости. Авторское свидетельство на изобретение №1258381 от 1 апреля 1985 г.

78. Козача В. В. Адаптивная медитация. / Психолого-методические вопросы спорта, физической культуры и здоровья. Саратов, СГПИ, (ч.1), 1993, (с.111-113).

79. Козача В. В. Адаптивная медитация. / Спорт, здоровье и фактор внимания. Саратов, СГПИ, (ч.2), 1996, (с.139-141).

80. Козача В. В. Ауторегуляция и гетерорегуляция в спорте. / Психолого-методологические вопросы спорта, физической культуры и здоровья. Вып. V., Саратов, СГПИ, 1993, (с. 114-117).

81. Козача В. В. Динамический баланс сенсорно-перцептивных процессов и внушаемость. / Психофизическая проблема исследования внушаемости. // Уч. пос. «Экспериментальная психология», 1980, (с. 23-25).

82. Козача В. В. К вопросу о балансе социального и психологического факторов в измерении внушаемости. / Материалы седьмых страховских чтений. Саратов, СГПИ, 1998, (с.57- 60).

83. Козача В. В. Информативная методика оценки уровня адаптации спортсмена. / Психолого-методологические вопросы спорта, физической культуры и здоровья. Вып.Ш. Саратов , 1993, СГУ, с.32-34.

84. Козача В. В. Информативность личности. / Вопросы практической психологии. Вып. VI, Саратов, СГПИ, 1996, с. 14-16.

85. Козача В. В. Методологические проблемы суггестии. / Психические характеристики деятельности оператора. Саратов, СГУ, 1985, (0,7 п.л.).

86. Козача В. В. Некоторые особенности работы операторов в условиях суггестивного воздействия. / Проблемы диагностики и управления состоянием человека-оператора. М., АН СССР, ИПАН,1984, с. 138-141.

87. Козача В. В. О соотношении саморегуляции и психологической защиты при решении задач в проблемных ситуациях./ Психология труда в условиях проблемных ситуаций. Саратов СГУ, 1996, (с.106-117).

88. Козача В. В. Особенности решения сенсорно-перцептивных задач в зависимости от степени внушаемости наблюдателя./Проблемы психологии субъективных суждений. Саратов, СГУ, 1984, (с. 73-80).

89. Козача В. В. Психофизическое измерение суггестивных явлений. Дисс. к.пс.н.; М., ИП АН СССР, 1986г.

90. Козача В В. Социологические аспекты соотношения сознательного и бессознательного уровней регуляции суггестивности. / Проблемы социального управления. Межвузовский научный сборник. Вып. 2. Саратов, Изд. Центр СГСЭУ, 2001, (с.66-76).

91. Козача В. В. Социология суггестивности в неуставных взаимоотношениях. / Проблемы обучения и воспитания в высших учебных заведениях. Саратов, СВКИ ВВ МВД РФ, 1999, (с.8-16).

92. Козача В. В. Сукцессивные и симультанные процессы и внушаемость. / Психологическое исследование. Саратов, СГПИ, 1993, с. 26-29.

93. Козача В. В. Установочные механизмы суггестивных явлений. / Эволюция человека и общества (научные проблемы). Саратов, СГТУ (Латанов В.П.), 2000, (с.84-86).

94. Козача В. В., Балакин В. Г. Генезис стимонов. /Бюллетень международной академии психологических наук. Выпуск I, Саратов-Ярославль, 1994, (с.38-40).

95. Козача В. В., Гарбер Е. И. Психогеометрическое тестирование. Саратов, «Научная книга», 1999.

96. Козача В. В., Гарбер Е. И. Методика профессиографии. Саратов, СГУ, 1992, (11,5 п.л.).

97. Козача В. В. Голубинов В. В. Работа операторов в условиях суггестивного воздействия. 7 Прикладные проблемы психологии личности. Саратов. СГУ, 1985, (с. 138-152).

98. Козача В. В., Зоткин Н. В. Дескриптивная модель психологической защиты. / Психологическое исследование: психические состояния, характерология, педагогический такт и творчество. Саратов, СГПИ, 1992, с. 71-79.

99. Козача В. В., Кочетков В. В. Определение степени внушаемости методом субъективной оценки теплоты. / Проблемы оценивания в психологии. Саратов. СГУ, 1984, (с. 59-63).

100. Козача В. В., Кунов В. Проявление внушаемости и конформности при совместной оценке сигналов операторами. // В кн. Психологические исследования общения. М., АН СССР, Наука, 1985,(344 е.), (с.240-251).

101. Козача В. В., Пашнин Ю. В. Проблемы совместимости операторов в экспертном оценивании. Л., // По материалам VII всесоюзной конференции психологов, (дискуссии круглого стола). 1990 г. (6-8 фев.), (с.89-90).

102. Козача В. В., Страхов В. И., Прохоров А. О. Эмоционально-когнитивный диссонанс в развитии интеллигентности. Монография. «Внимание, психические состояния, интеллигентность». Саратов, СПИ, 1997, (3,3 п.л.).

103. Козача В.В. Психофизическое измерение суггестивных явлений. Дисс. на соискание кандидата психологических наук. М., ИП АН СССР, 1986.

104. Кон И. С. Социология личности. М., 1967.

105. Кравков С. В. Внушение (психология и педагогика внушения). М., 1924.

106. Краткий психологический словарь. М., Политическая литература, 1985.

107. Кузьмин Е. С. Основы социальной психологии. Изд. ЛГУ, 1969.

108. Кули. Социальная организация. 1909.

109. Кули. Социальный процесс. 1918.

110. Кули. Социологическая теория и социальное исследование. 1930.

111. Кули. Человеческая природа и социальный порядок. 1902.

112. Куликов В. Н. Психология внушения. (Уч. пособие). Иваново, Ив.ГУ, 1978,79 с.

113. Куликов В. Н. Вопросы психологии внушения в общественной жизни. // В сб. «Проблемы общественной психологии», М., Мысль, 1965.

114. Куликов В.Н. Проблемы социальной психологии.Иваново, Ив.ГУ, 1979.

115. Лазурский А. Очерк науки о характерах. Изд. второе, дополненное. СПб., К.Л. Риккера, 1908.

116. Лебон Г. Психология масс. Под ред. Д. Я. Райгородского, 1998, «Бахрах».

117. Лебон Г. Психология народов и масс. СПб. Изд. «Ф. Павленкова», 1896. (Новое издание книги на русск. языке «Психология народов и масс», СПб. «Маркет», 1995.)

118. Лебон Г. Психология социализма. СПб. «Маркет», 1995, 541 с.

119. Лебон Г. Психология толпы. Перевод с фр. СПб. 1895.

120. Линецкий М. Л. Внушение и мы. М., Знание, 1983. (96с.)

121. Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М., МГУ, 1973.

122. Макаренко А. С. Том 1, М., Изд-во АПН РСФСР, 1957; Том 4-//-1958; Том 5-//-1958

123. Мак-Дауголл. У. Введение в социальную психологию. 1908. (В совр. трнскр. У. Мак-Дугалл)

124. Мак-Дауголл. У. Основные проблемы социальной психологии. М., 1916.

125. Мертон Р. К. Социальная структура и аномия. / Социс. 1992, №№ 2, 3, 4. («Теория среднего социального значения»).

126. Мертон Р. К. Структурно-функциональный анализ. //Американская социологическая мысль. М., 1996

127. Мертон Р. К. Явные и латентные функции. //Кн. Американская социологическая мысль. М., 1996.

128. Методы экспериментального исследования личности. Под ред. Румянцева Н. Е. СПб. 1908.

129. Мид Дж. От жеста к символу. / В кн. Американская социологическая мысль. М., «Международный Университет Бизнеса и Управления», 1996, (213-222с), (560с).

130. Михайловский Н. К. Что такое прогресс? Сочинения Т.1 СПб., 1898, и Сочинения. Изд. 4-е, СПб., 1906.

131. Монсон П. Современная западная социология. СПб., 1992.

132. Москвин В.А. Индивидуальный профиль латеральное™ и некоторые особенности психических процессов (в норме и патологии). Автореферат дисс. М., 1990.

133. Московичи С. Машина, творящая богов. /Пер. с фр., М., «Центр психологии и психотерапии», 1998, 560 с.

134. Московичи С. Век толп. М., ИП РАН, изд. «К С П +», 1998.

135. Надирашвили Ш. А. Понятие установки в общей и социальной психологии. Гр. ССР, Тбилиси, 1974, (170 с.)

136. Ньюком Т. Исследование согласия. // Социология сегодня (проблемы и перспективы). М., Прогресс, 1965.

137. Обозов Н. Н. Психология внушения и конформности. СПб, АООТ «НПО ЦКТИ», 1997, (48 е.).

138. Павлов И. П. Лекции о работе больших полушарий головного мозга. М., 1927.

139. Павлов И. П. Физиологическое учение о типах нервной системы. Полн. собр. соч. Изд. 2, Т. 3, Кн.2, М-Л. 1951.

140. Павлов ИП. Полное собрание сочинений. М.;Л., 1951, Т. 3, кн. 1/2.

141. Парыгин Б. Д. Общественное настроение. М., Мысль, 1966.

142. Парыгин Б. Д. Социальная психология как наука. Л., 1965.

143. Петровский А. В. О некоторых социально-психологических проблемах. Ж. Вопр. психол. № 4 ,1970.

144. Петровский В. А. Феномены субъективности в развитии личности. Самара, 1997, 102 с.

145. Платонов К. И. Слово как физиологический и лечебный фактор. Изд. 2-е, М., «Медгиз», 1957.

146. Плотнинский Ю. М. Математическое моделирование динамики социальных процессов. М., 1992.

147. Политцер Ж. Избранные философские и психологические труды. М, Прогресс, 1980, 375 с.

148. Поршнев Б. Ф. «Они» и «Мы» как конструктивный признак психической общности. Материалы III всесоюзного съезда психологов СССР, т. 3, вып. I, М., 1968.

149. Поршнев Б. Ф. Контрсугестия и история. //В кн. История и психология. М., 1971.

150. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., Наука, 1979, 232 с.

151. Проблемы теоретической социологии. СПб., 1994.

152. Просецкий В. А. Проблемы социальной психологии и пропаганда М., 1971.

153. Просецкий В. А. Психология подражания. Дисс.к.пс.н. М., 1974.

154. Психологический словарь. М., «Педагогика», 1983.

155. Психология масс и анализ человеческого «Я». В кн. Преступная толпа. М., ИП РАН, Изд. КСП+, 1998.

156. Психология масс. Хрестоматия. (Под ред. Райгородского Д.Я.), Изд. Дом «Бахрах», 1998.

157. Разумовский И. Курс теории исторического материализма. М., 1928.

158. Райков В. JI. Гипнотическое состояние сознания как форма психического отражения./ П.Ж., Т.З, №4, 1982.

159. Рожнов В.Е. Руководство по психотерапии. Уз.СССР, Ташкент, Медицина, 1979, 640 с.

160. Рокицкий П. Ф. Биологическая статистика. М., 1964.

161. Ротенберг В. С., Аршавский В. В. Поисковая активность и адаптация. М., 1984.

162. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., «Педагогика», T.I, 1989.

163. Рыбаков Ф.Е. Психологические условия развития гипноза. СПб., Я. Трей, 1903.

164. Сафин В. Ф. Динамика взаимооценки и самооценки морально-волевых черт старшеклассников в зависимости от степени их внушаемости. Дисс. на соискание к. пс. н. М., 1969.

165. Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. М., 1977.

166. Сигеле С. Преступная толпа. М., ИП РАН. (КСП+), 1998. (314 с.)

167. Сидис Б. Психология внушения. СПб. Изд. Б. Н. Звонарёва, 1902.

168. Симерницкая Э.Г., Полянов В.М., Московичуте Л.И. Нейропсихоло-гичекий анализ роли биогенных аминов в функциональной организации мозга человека. // Современные проблемы нейробиологии. Тбилиси. 1986, (с.329)

169. Социальная работа: методология, теория, технологии. Саратов, ПКЦ, часть II. 1998 (§§ 8.4., 8,5).

170. Спивак Д. Л. «Изменённые состояния массового сознания». СПб. «Гарт-Курсив», 1996,128с.

171. Спиноза Б. Богословско-политический трактат. Изд. «Литература» К Ф М., Минск, 1998, (528 с).

172. Структурно-функциональный анализ в современной социологии. Вып. 1.,М., 1968 г.

173. Сытых О. Л. Учебный курс «Концепции современного естествознания» в системе подготовки социологов./ Ж. Социс №12,1997, (90-94 е.).

174. Тард Г. Законы подражания. 1890. Пер. с фр. СПб. Изд. Ф. Павлен-кова, 1895.

175. Тард Г. Общественное мнение и толпа. М., 1902.

176. Тард Г. Социальная логика. 1895; рус. пер. СПб., 1901.

177. Тард Г. Социальные этюды. 1902 г.

178. Тома Ф. Внушение (его значение в воспитании ) . М., 1896.

179. Томас У., Знанецкий Ф. Методологические заметки. //Американская социологическая мысль. Международный Университет Бизнеса и Управления, М., 1996.

180. Тощенко Ж. Т. Социальное настроение феномен современной социологической теории и практики. Журнал «Социс» № 1,1998, (21-34 с.)

181. Тростников В. Н. Человек и информация. М. «Наука», 1970,187 с.

182. Узнадзе Д. Н. К теории постгипнотического внушения. // В сб. «Экспериментальные исследования по психологии установки. Т.2, Тбилиси, Изд.АНГр. ССР, 1963.

183. Узнадзе Д. Н. Экспериментальные основы психологии установки. // Экспериментальные исследования по психологии установки. Т. 1, Тбилиси, Изд АНГр.ССР, 1958.

184. Узнадзе Д. Н. Экспериментальные основы психологии установки. Гр. ССР, Тбилиси, 1961, (210 е.).

185. Уорд JIФ. Психологические факторы цивилизации. 1897 г.

186. Уорд JI. Ф. Динамическая социология . 1908.

187. Уорд Л.Ф. Очерки социологии. 1901 г.

188. Уотсон Д. Б. Бихевиоризм. БСЭ, т.6, М., 1930, (436 е.).

189. Философские вопросы физиологии высшей нервной деятельности и психологии. М., Изд-во АПН СССР, 1963.

190. Фрейд 3. Массовая психология и анализ человеческого «Я». / Психология масс. Под ред. Райгородсткого Д.Я. Изд. «Бахрах», 1998.

191. Хоманс Дж. К. Возвращение к человеку./ Структурно-функциональный анализ в современной социологии. Вып.1., М., 1969. С. 261-282.

192. Чижевский А. Л. Космический пульс жизни. Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия. М., Мысль, 1995.

193. Шварц И. Е. Внушение в педагогическом процессе. Пермское изд. ПГПИ, 1971,(302 е.).

194. Шерковин Ю. А. Проблема внушения и «массовая коммуникация». // В кн. Материалы IV Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М., 1972.

195. Шерковин Ю.А. Пропаганда. Социально-психологический аспект. //В кн. Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975.

196. Шерток JL , Стенгерс И. Полвека после Фрейда. // Психологический журнал. Том 11,№3,1990.

197. Шерток Л. Непознанное в психике человека. М., «Прогресс», 1982, (312 с.)

198. Шерток Л., Бессознательное во Франции до Фрейда: предпосылки открытия. // В кн., «Бессознательное: природа, функции, методы исследования». Под ред., А.С. Прангишвили, А.Е. Шерозия, Ф.В. Бассина. Из-во «Мнецниереба», Тбилиси. Т.1, (788 е.), 1978 г.

199. Шерток Л., Стенгерс И. О проблеме гипноза и его месте в психоаналитической практике. П.Ж. T.II, №2,1990.

200. Шмакова Л.А., Волошенко С.Е. Взаимосвязь индивидуальных различий и межполушарная асимметрия.// Психологический журнал. 1983.

201. Эдеме Д. Психология классов. В сб. Экспериментальная психология и изучение ребёнка. М., 1927.

202. Ядов В. А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности. / Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975, (с.281).

203. Ярошевский М. Г. История психологии. М., Мысль, 1985, (576 с)

204. AllportF. Social Psychology. Boston. 1924.

205. Ascii S. E. Social Psychology. Prentice-Hall, 1962.

206. Asch S. E. Studies of independence and conformity: J. A. minority of one against a unanimous majority. "Psychological monographs general and applied" vol. 70, №9,1956.

207. Bagotzky R. Instinkt und Suggestion. "Allegemeine Zeitschrift f. Psychiatrie", 1929.

208. Bernheim I. Hypnotisme, suggestion, psychothérapie . Paris. 1891.

209. Bertalanffy L. General system theory. Foundations, development, applications. N. Y., 1968.

210. Blumer H. Collective Behavior. Chapt. XIX-XXII/ Nev Outline of the Principles of Sociology. N. Y., 1951.

211. Blumer H. Symbolic Interactionism: Perspectives and Method. N.Y. 1969.

212. Blumer H. Methodological principles of the empyreal science / Sociological methods. Chicago, 1970.

213. Bogardus E. Fundamentals of social psychology. N. Y.,1950.

214. Brown D. R. Stimulus similarity and the anchoring of subjective scales. «Amer. J. Psychol.», 1953, 66.

215. Coser L. The function of social conflict. L., 1952.

216. Darendorf F. Class and class conflict in an industrial society. Stanford.,1950

217. Faria J. C., De la cause du sommeil lucide , Reimpr. Avec pref. et introd. par le Dr D. G. Delgado.-Paris ,1906

218. Fiedler F. E. A theory of leadership effectiveness. N. Y.: McGraw-Hill, 1967.

219. Giddens A. Elements of the Theory of Structuration / The Constitution of Society. Cambridge: Polity Press, 1984.

220. Giddens A. The Constitution of society. Outline of the Theory of Structuration. Berkley, 1984.

221. Heidegger M. Being and Time./ Trans. J. Macquarrie and E. Robbinson. San Francisco: Harper, 1962.

222. Helson H. Adaptation level as a frame of reference for prediction of psychophysical data. «Amer. J. Psychol.», 60, 1—29., 1947.

223. Helson H. Adaptation level Theory (New York: Harper), 1964.

224. Helson, H. Theoretical Foundations of Psychology. New York: D. Van Nostrand. 1951.

225. Helson, H., and W. C. Michels. A reconciliation of the VEG scale with Fechner's law. «Amer. J. Psychol.», 67, 677-683, 1954.

226. Helson, H., W. C. Michels, and A. Sturgeon. The use of comparative rating scales for the evaluation of psychophysical data. «Amer. J. Psychol.», 67, 321-326,1954.

227. Hilgard E. R., Weitzenhoffer A. M. /. The Distribution of Susceptibility to Hypnosis in Student Population. "Psychological Monographs", 1961. Vol. 75, №8.

228. Hillman J. & Ventura M. We've Had a Hundred Years of Theory and World's Getting Wise. San Francisco: Harper & Row, 1992.

229. History of Social Research Methods. London 1974.

230. Hollander E. P. Conformity, status and idiosyncrasy credit. Psychol. Rev., 1958.

231. Hollander E. P., and Julian, J. W. Leadership. // In: E. F. Borgatta and W. W. Lumber! Handbook of personality theory and research. Chicago: Rand McNally, 1968.

232. Homans G. Grundfragen soziologischer Theorie. Opiaden, 1972.

233. Institute of transpersonal psychology: 1993 1997 catalogue. Palo Alto, CA, ITP . // См. переводы: Спаркс M. Гипноз по методу Эриксона . (1992); Макдональд В. Руководство по субмодальностям. (1994); и т. д .

234. Krech D., Krutchfield R.S and Livson N. Elements of psychology. N. Y., 1969.

235. Krech D., Krutchfield R.S., Ballachey E.L. Individual in Society №4, W-V/San-Francisco-Toronto-London. 1964.

236. Lazarsfeld P. F. Mathematical thinking in the social sciences. Glencoe, 1954.

237. Lazarsfeld P. F. Notes on the history of quantification in sociologies. 1964.

238. Likert R.A. Technique for the measurement of attitudes. Archive of psychology. 1932.40.

239. Malinowski B. A. Dynamics of culture change. N.Y., 1945.

240. Malinowski B. A. Scientific theory of culture. Chapel Hill, 1944.

241. Mead G. Identitaet und Gesellschaft aus der Sicht des Sozialbehavioris-mus. Fr/M, 1968.

242. Merton R. K. Social Theory and Social Structure. Glencoe, 1957. (Перевод IO. Асеева).

243. Merton R. On Theoretical Sociology. N.Y.: The Free Press, 1967.

244. Michels R. Political Parties. N. Y.: Dover, 1959.

245. Paige G. D. The Scientific Study of Political Leadership. N. Y.: The Free Press; London, 1977.

246. Pareto V. Le Traite de sociolojie generalite. Paris. Pauot, 1933.

247. Parsons T. Essays in sociological theory. Revised ed. Glencoe: 1964.

248. Parsons T. The concept of society: The components and their interrelations //Parsons T. Societies: Evolutionary and comparatives. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1966.

249. Parsons T. The structure and social action. N.Y.:1937.

250. Parsons Talcott. The social system. Illinois, 1955.

251. Parsons T. Aktor, Situation und normative Muster. Ein Essay zur Theorie sozialen Handels. Frankf/M, 1986.

252. Parsons Т. Sozialstruktur und Persoenlichkeit. Fr/M, 1968. S.

253. Puysegur, A., J. De Chastenet Memoires pour servir a l'histoire et a l'etablissement du magnetisme animal. -S. I., -84

254. Restle F. Mathematical models in psychology. An introduction. Hamond-sworth, Penguin Books, 1971.

255. Restle F., Greeno G. Introduction to mathematical psychology. London, 1970.

256. Ritzer G. Cotemporary Sociological Theory. N. Y., 1992.

257. Rouse A. Human behavior and social processes. Boston, 1962, (pt.VII).

258. Schuetz A. Der sinnhafte Aufbau der sozialen Welt. Eine Einleitimg in die verstehende Soziologie. Fr/M, 1974.

259. Schutz A. S. The phenomenology of the social world. L.,1972.

260. Sherif M. Arch. Psychol. / New York, 1935., p. 187.

261. Sodni P. E. Sozialpsychologie. / Lehrbuch der Experimentellen Psychologie. Bern und Stutgart, 1963.

262. Sorokin P.A. Social and cultural dynamics. The Bedminster Press.1962.

263. Spranger E. Lebensformen. Halle-Saale, 1914.

264. Stogdill R. M. and Shartle C. L. Methods in the study of administrative leadership. Columbus: Ohio State Univ., Bureau of Business Research, 1955.

265. Stoll Otto. Suggestion und Hypnotismus in der Volkenpsychologie. Leipzig, 1904, (600/700).

266. Stukat Karl-Gustav. Suggestibility. A factorial and experimental analysis. Stockholm, 1958, Part I, (250 p.)

267. Teghtsoonian R. Range effects in psychophysical scaling and revision of Steven's law. «Amer. J. Psychol.», 1973, v. 86.

268. Thomas W., Znaniecki F.V. The Polish Peasant in Europe and America. V. 5. N.Y., 1920.

269. Thurstone L., Chave E. J. The measurement of attitude. Chicago, 1929.