Социокультурные основания интерпретации и апплицирования юридических норм тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Корнеев, Виталий Владимирович

• Корнеев, Виталий Владимирович
• кандидат философских наук
• 1997

Оглавление диссертации кандидат философских наук Корнеев, Виталий Владимирович

Введете.

Глава первая.

ТЕКСТ И СТРУКТУРА ЮРИДИЧЕСКОЙ НОРМЫ.

1. Норма социальная и юридическая. Понятия и свойства.

2. Структура юридической нормы.

3. Анализ "трехчленной" структуры нормы права.

4. Категориальная структура юридической нормы.

5. Резюме 1-й главы.

Гпава вторая.

НОРМАТИВНОЕ НОЛЕ ЮРИДИЧЕСКОЙ НОРМЫ. ПРОБЛЕМЫ АППЛИЦИРОВАНИЯ.

1. Нормативное поле.

2. Область неопределенности нормативного поля.

3. Архитектоника нормативного поля.

4. Понятие и проблемы апплицирования юридической нормы.

5. Резюме 2-й главы.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Социокультурные основания интерпретации и апплицирования юридических норм»

1. Актуальность темы. Тема диссертационного исследования "Социокультурные основания интерпретации и имплицирования юридических норм" весьма актуальна в современных условиях. Во-первых, она имеег существенное значение для философско-правовых исследований и понимания их места в философском, юридическом и политическом сознании. Во-вторых, предложенный в работе метод герменевтического анализа, позволяет надеяться на получение существенно новых результатов в трактовке нормативных представлений правового сознания.

С первой точки зрения, актуальность предлагаемой темы определяется вниманием, которое в настоящее время уделяется вопросам правового мышления. Исследование функционирования права в самых различных его аспектах необходимо для отчетливого понимания путей, задач и методов осмысления создаваемой в нашей стране демократической и правовой государственности. Анализ юридического мышления является необходимым звеном в понимании аспектов правосознания и правоприменения, в понимании роли права в регулировании общественного бытия.

Правильно истолковать закон, значит правильнее понять его в конкретной ситуации и конкретном времени, правильно "приложить" его. Всякий субъект истолкования, будь то отдельный частный человек, группа людей, или лицо, применяющее законы (судья, прокурор, и проч.), нуждается в том, чтобы законы, которым он подчиняется и которые применяет, были правильно поняты и истолкованы. Особенно важно это положение в отношении органов правоприменительных, являющихся субъектами применения юридических норм.

С давних пор, сколько существует право, существуют различные субъекты и различные способы истолкования законов. Как правило существуют целые общественные образования, чьей обязанностью и привилегией является истолкование имеющегося законодательства. В их число традиционно входят социальные группы старейшин, жрецов, юристов, царей и т.д. Зачастую их методы весьма различны и покоятся единственно на субъективной уверенности в правильности своих действий, в правомочности и легитимности такого истолкования.

Наука об истолковании юридических текстов, обладающая собственной системой и методами работы, возникла в рамках философской и юридической схоластики, когда потребовалось приспособить понимание вновь открытого римского частного права к проблемам средневекового гражданского общества. Первые истолкователи римского права занимались составлением так называемых "глосс", т.е. пояснений, компендиум каковых и составлял собственно средневековое право. Такие люди назывались "глоссаторами", поскольку мыслилось, что они только комментируют непонятные пассажи римского права, не добавляя ничего нового от себя. Однако, чтобы откомментировать статью древнего закона, потребовалось осмыслить его в рамках социальных реалий того времени, что, естественно, потребовало своей методологии и своего научного аппарата.

Так же как одним из оснований герменевтики является христианская экзегеза, другим ее основанием является комментаторская -деятельность средневековых юристов (юридическая экзегеза). Целью как теологической, так и юридической экзегезы было понимание текста. Вопрос об основаниях и интенциях такого текста порождал проблему истолкования, решал» которую, во избежание различия в толкованиях, следовало строгими и определенными методами. Так, требование к однозначным истолкованиям юридических норм породило проблематику средств и методов для ийтерлретаторской деятельности. Дальнейшее развитие понимания природы правового мышления привело к обособлению ряда смежных дисциплин, занятых проблемами правового сознания общества.

Исследованиями вопросов правовой жизни общества, правового мышления заняты различные дисциплины. Это и теория права, и социология права, и политическая теория, и культурология, и философия права. Философия права является одной из вновь возрождающихся дисциплин, наиболее активно заявляющих о себе в последнее время.

В самом деле, современная ситуация в правовых науках требует нового взгляда на природу правовой реальности. Философия в этом смысле, в силу своей природы, способна идти до "последних оснований", находить новые возможности для осмысления правовой деятельности.

Философия права традиционно является важной частью философских исследований, посвященной проблемам исследования наиболее общих аспектов правового мышления, исследования генезиса права, осмыслению места права в социальной реальности. Речь идет именно о самых общих философских смыслах, поскольку конкретными юридическими проблемами занимаются специальные юридические дисциплины.

Философ, говорящий о праве, так или иначе, часто сам того не осознавая, выступает в качестве интерпретатора, поскольку толкует право, осмысливает его в приложении к социальным реалиям, определяет место права в системе культуры. Методы герменевтики, поскольку мы обращаемся к интерпретации, являются наиболее адекватными поставленным задачам. '

Слово "интерпретация" мы употребляем "по отношению к пониманию, направленному на зафиксированные в письменной форме знаки.'11 "Интерпретация. это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии

1 Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью./Пер. с фр. — М., "KAMI". 1995. — С.4 уровней значения, заключенных в буквальном значении; <.> интерпретация имеет место там, где есть многосложный смысл, и именно в интерпретации обнаруживается множественность смыслов."2 Под пониманием мы, в соответствии с положением П.Рикера, имеем в виду "искусство постижения значения знаков, передаваемых одним сознанием и воспринимаемых другими сознаниями через их внешние выражения (жесты, позы, и, разумеется, речь)."3 Поэтому восприятие и понимание материальных знаков как интерпретация первично по отношению к "общему явлению проникновения в другое сознание с помощью внешнего обозначения", за которым П.Рикер закрепляет слово "понимание". Интерпретация имеет в основании некоторый текст. Текст является исходным пунктом и базисом интерпретации.

Интерпретация существующего права часто сочетается с попытками выявить социокультурную природу и свойства права, выявить его контекстуальное окружение. Понять, в каких условиях рождалось право, значит во многом понять, каковы его цели и задачи, понять основания, от которых можно отталкиваться в истолковании норм.

Юридическая норма выступает1 как проявленная вовне форма права. Одной из задач интерпретации является задача определения социокультурных оснований юридической нормы. Это позволит нам решать вопросы интерпретации и апплицирования юридической нормы в соответствии с контекстуальными основаниями такой нормы, т.е. интерпретировать юридическую норму более гибко, как если бы это происходило по отношению к праву в целом. '

Поэтому предложенная работа ак туальна и с другой точки зрения с точки зрения метода, который завоевывает все большую популярность в отечественной философии.

2 Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике./11ер. с фр. — М., Медиум, 1995. — С. 18

3 Рикер Г1. Герменевтика. Этика. Политика. — С.З

Герменевтика, применяемая к правовым исследованиям, позволяет по новому взглянуть на старые проблемы, рассмотреть их в новых аспектах. Герменевтика ставит вопрос о понимании права, правового мышления и правового пространства с позиции их социокультурной обусловленности. Проблема понимания выступает здесь не в качестве анализа отдельных субъективных "пониманий", а как исследование парадигмальных основ, базисных установок, в некотором смысле "стандартных путей" текстуального анализа. Именно обнаружение всеобщности и универсальности методов понимания текстов ставится целыо герменевтического исследования.

Следует различать два вида интерпретации прагматическую и философскую. Прагматическая интерпретация суть интерпретация с предварительно поставленной конкретной целыо. Конкретные, встречающиеся в практике многообразные интерпретации, ориентированные на конкретные задачи, — являются прагматическими интерпретациями. Философская интерпретация, напротив, ориентирована на выявление общезначимых смыслов правовых текстов, на освещение предельных социокультурных оснований текстов.

Выявить всеобщие смыслы в философской интерпретации — значит, в конечном счете, выявить общезначимую, фундаментальную связь текстов и социокультурной реальности. Именно эта проблема является особенно актуальной для нашего времени, когда правовая реальность размывается и теряет устойчивость под напором бурных социальных перемен.

2. Постановка проблемы. Интерпретация юридической нормы представляет сложный процесс. С течением времени теряется первоначальный смысл нормы, изменяются социальные отношения, в которых применяется норма. Поэтому влияние нормы на социальные отношения, вследствие объективно происходящего определенного "дрейфа" смысла, по иному осмысливается и реализуется, чем это, может быть, замышлялось законодателем.

Интерпретация юридической нормы во многом зависит от того, насколько верно будут поняты ее контекстуальные основания. Знание того, где, когда и в каких условиях вырабатывалась определенная норма, позволяет с большей убедительностью интерпретировать ее и применить к конкретным обстоятельствам.

Нам следует выявить, каким образом социокультурные основания данной нормы могут быть приня ты во внимание при интерпретации данной нормы. Или, другими словами, нам следует выявить, каким образом юридическая норма позволяет обратиться к ее социокультурным основаниям, каким образом социокультурные основания юридической нормы "высвечиваются" в тексте данной нормы.

Рассматривая право в целом, всегда бывает сложно сказать, к каким социокультурным основаниям следует отнести тот или иной юридический порядок, что сформировало ту или иную систему наказания, в отношении чего следует рассматривать то или иное предположение о правильном положении дел и достойном их регулировании. В каждое время в государстве действуют многочисленные нормы, принятые в различное время, совсем новые и давно ставшие традиционными. Их согласование происходит на основании определенных правил и принципов, которые должны быть известны.

Методы осмысления права в рефлективной традиции4, раскрытые в классической философии права (Канг, Фихте, Гегель), позволяют дать только самые общие характеристики права, выражающего те или иные отношения. Но в отношении связи, системности, совокупности отдельных социальных отношений, выраженных в конкретной норме, остается определенная лакуна. Одна юридическая норма может связывать самые разные стороны социального бы тия, самые разные представления, которые

4 Малинова И.Г1. Философия права (рефлексивная традиция)./ Автореф. дисс. на соиск. уч. степени доктора филос. наук. — Екатеринбург, 1997 только в самом общем смысле, только весьма условно могут быть объяснены исходя из определенных социокультурных оснований.

Мы рассматриваем ряд политико-правовых теорий и имеем целью, нисколько не отрицая значимости этих теорий, показать редукционные моменты в данных теориях, их определенную "линейность" и приблизительность в изображении социокультурных оснований. Мы полагаем, что применение крупного масштаба при рассмотрении социальных процессов привело к некоторой условности в определении оснований права.

Традиционное представление социокультурных оснований юридической нормы. Историко-философский аспект, Правовая мысль прошлого донесла до нас различные взгляды и суждения о генезисе права и государственной власти в их социокультурной обусловленности. Все их можно условно разнести по имеющимся в распоряжении правового мышления критериям, в связи с которыми тот или иной взгляд на генезис права в его социокультурной обусловленности можно отнести к системе "естественного права", "обычного права" или "права народов" и "исторического права". Каждая система права определяется социокультурными критериями своего генезиса, исходными позициями своего образования. Зная "систему права" можно приблизительно указать основные характеристики социокультурного генезиса права, поскольку указание на систему права определяет выделяемый исследователем "источник" права.

Теория естественного права в общем может быть определена как система взглядов и положений, трактующих возникновение.права и/или власти как результат "естественного" хода событий. К таким теориям можно отнести все системы, говорящие о гетерономности и объективности права и власти, а также о трансцендентности источников права и власти. Естественное право, как правило, имманентно природному (физическому) бытию и грансцендентно социальному бытию. Естественное праве обусловлено в своем движении к "правильному" положению вещей v событий наличием некоторого условного (предполагаемого, ожидаемого) идеала (Атлантида у Платона, Утопия у Т.Мора, Город Солнца у Т.Кампанеллы, и проч.), относительно которого и в приближение которого осуществляется естественно-правовое законодательство и регулирование. Естественное право познается а) через вестников, пророков (пророческие и мистические формы постижения); б) путем .интеллектуальных усилий (рациональные формы постижения); в) через "голос совести" человека (социально-этические формы постижения). Между этими формами постижения "естественного" права существует определенный конфликт, имеющий центр в проблеме правомочий власти и субъекта права, однако это конфликт скорее политического свойства, нежели герменевтического. Проблема естественного права в постклассической философии права перерастает в проблему языкового и дискурсивного насилия (смотри, например, у Р.Барта мысль о связи классического языка и абсолютизма в Европе, связи систем языка и систем наказания у М'.Фуко, и др.). Постулируемая "всеобщность" естественного права отражает властные проекты законодателя, сводя право к вопросу принуждения.

Теория обычного права определяется, в основном, как система идей об имманентности некоторого предзаданного права как системы правил и норм социальному бытию. Постулируется правильность и непосредственность "народной" жизни в соответствии с "духом народа"; как правило, конкретного (римского, германского, русского) народа.

Теория исторически-обуеловленного права представлена системой взглядов на зависимость развития права от исторических аспектов социальног о бытия. Предполагается некоторое "первичное" право, ко торое претерпевает в ходе развития социальных структур ряд изменений и в котором аккумулируются все произошедшие изменения. Объект теорий обычного и исторически-обуеловленного права обладает менее выраженной "всеобщностью", нежели это предполагает естественное право, поэтому обычное право, как правило, является основным в наше время средством борьбы за либерализацию правосознания.

Как можно судить из приведенного материала, идеи "естественного" или "обычного" права формируются под влиянием представления о некоторых социокультурных предпосылках, будь то врожденная рациональность, прирождепность "национального духа" или воспитание в определенных условиях. То есть интерпретация и объяснение правовых систем строились исходя из представления о социокультурных основаниях. Интерпретация права опиралась исключительно на вне-лингвистический контекст.

Обратимся к истории правовой мысли, начиная с Нового времени.

В XVII — XVIII веках философы и политики западно-европейского Просвещения впервые разработали идею секуляризованных "естественных прав", ориентированную на рациональное постижение действительности и принципов социального устройства. Так, была предложена идея "гражданских прав" человека в его социальной жизни, в которые входили следующие "естественные свойства": а) быть свободным в убеждениях и действиях; б) обладать и распоряжаться собственностью; в) быть "равными" в обще1ражданском смысле; г) иметь правовые гарантии от государственного и частного произвола; д) иметь право на свободные объединения и ассоциации: и проч. Такая правовая система предполагала социально-качественное равенство граждан и их взаимодействие уже не казалось делом "законов природы" или судьбы, поскольку во взаимодействии равных нет "природной" необходимости, а было внутренне-свободным делом каждого. Отсюда возникли различные системы "общественного договора", такие, как система Г.Гроция (1583 — 1645 г.г.)(каждый индивид стремится к разумному общению с себе подобными на основе общеприемлемых социальных норм); система Б.Спинозы (1632 — 1677 г.г.)(поскольку каждый человек имеет столько права, сколько он имеет мощи, то индивиды делегируют государству свои полномочия как мощь для защиты всех от всех); Т.Гоббеа (1588 — 1679 r.r.)(homo homini lupus est, полому право индивида должно быть делегировано государству для защип»! индивида от "разнузданного состояния безвластия"); Д.Мильтона (1608 1674 г.г.)(народ вручает бразды правления не для того, чтобы имен» господ, а чтобы иметь представителей); Д.Локка (1632 — 1704 г.г.)(в целях создать государство, политическое сообщество, люди договариваются о создании общих орг анов управления и суда); Ж.-Ж.Руссо (1712 1778 г.г.)(каждый гражданин отдаегг свою личность под высшее руководство общей воли и тем самым становится ее участником); и т.д.

В XVII в., как пишет один из видных ученых в области современной политической теории Р.Даль, изучение города-государства как основной политической системы "оказалось почти повсеместно вытесненным изучением наций-государств"5. Р.Даль определяет следующие последствия перемещения научного интереса от проблем полисной демократии к проблемам демократии наций — государств:

1) расширение и утверждение в политике института представительства;

2) расширение пространства за счет отсутствия пределов демократического союза для института представительства;

3) ограничение некоторых форм политического участия; ограничение числа граждан, принимающих участи в выработке решений;

4) увеличение разнообразия в политической жизни за счет расширения политического пространства с различными социальными, историческими, экономическими и культурными дифференциациями;

5 Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство./Пер. с англ.//Вопросы философии. — 1994. №3. — С.37

5) политический конфликт превращается в неотъемлемую часть политической жизни;

6) необходимо возникает проблема полиархии;

7) организационный плюрализм выступает правилом решения политических конфликтов и принятия решений.6

Этот переход произошел приблизительно одновременно (в политической жизни, в философии это произошло ранее примерно в XV-XVI в.в.) с ростом интереса к обычному праву, к "коренным" формам общественного правосознания. Субъект права оказался имманентен обществу, или, другими словами, общество впервые стало пониматься как субъект своего права. До того времени преимущественным было понимание гетерономности (чужеродности) права.

В XVII в. начинается формироваться уверенность в возможности демократического политического правления. Первоначально взгляды исследователей и политиков сосредотачивались в естественно-правовом направлении". Правовые системы "естественного права" XVII — XVIII веков представляли процесс политического и гражданского выравнивания" индивидов в социальной, политической и экономической жизни, когда средством такого "выравнивания" становились безличные формы буржуализации социальной действительности. В основе всех указанных естественно-правовых систем XVII -— XVIII в.в. лежала невысказьгваемая уверенность, что позитивное право, будучи "разумно" построено, отражает все требования настоящего времени и может бытьприменено повсеместно, поскольку отвечает "разумным потребностям" t человека. Такая уверенность была плодом отрицания "классического" теоцентристского естественного права средневековья с его застывшей иерархией структур социальной и политической жизни. Попытка рационально вывести имманентные социальной жизни законы обернулась релятивизацией не только идеи "естественного права" как такового, но и

6 Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство. — С.37-38 все право вообще стало жестко увязываться с законодательными нормами, предписывающими "рациональные" действия, что, разумеется, выходило далеко за рамки возможностей все еще расслоенного общества. В этом смысле интересно отметить, что традиция понимания естественного права как бы "расслаивается" между пониманием его как "источника правости", передающегося через посредника (или нескольких посредников), что обусловливает создание и поддержание социальных иерархий; и между пониманием естественного права как рациональной устроенности социальной жизни, что выявляет нормативно-позитивистский взгляд на право как на систему юридических норм. В первом случае все правовые формы социальной жизни были обусловлены "посреднической" функцией определенного человека, являвшегося вершиной иерархической пирамиды; во втором случае, определенная группа людей, членов социальной группы, граждане государства и т.д., были равноправны перед лицом субъекта права, т.е. каждый выступал уже не просто как "посредник", но и как "носитель" правовой субъективности. Оба взгляда сосуществуют в нормативном сознании всегда, но в каждое время можно наблюдать преобладание того или иного взгляда.

Своеобразным компромиссом между этими двумя возможностями истолкования "естественного" права явились "историческая школа" права и "школа народного, или обычного права", заявившие о себе в Германии в конце XVIII начале XIX века, Густав Гуго (1764 - 1844), Карл Фридрих Савиньи (1779 — 1861) выдвинули ряд идей, в которых право рассматривалось не как разовая система позитивного законодательства, а как длительный исторический процесс аккумуляции правовых идей в обычном праве, которое только впоследствии, в некотором своем срезе становится объектом исследований ученых и предметом обработки со стороны сословия правоведов. В силу этих причин можно исследовать право историческим образом, начиная от его истоков обычного права, и доводя до позитивного права, принятого законодателем. Георг Пухта (1798 1846), развивал весьма схожие идеи, но с акцентом на способности "народного духа" к созданию правовых систем стихийно, через создание норм общения, поведения, принимаемых народом в силу соответствия таких норм условиям непосредственной народной жизни. Бессмысленно, полагал Г.Пухта, навязывать народам чуждые правовые системы, не укорененные в системе народных обычаев, традиций и верований, такое право не сможет органично вписаться в социальную жизнь общества. Поэтому весьма часто правоведами выделяется юридическая школа "народного, или обычного" права Г.Пухтьг отдельно от школы "исторического права" Г.Гуго и К.Ф.Савиньи.

Как мы можем судить из истории становления права, оно всегда имело своего "истинного субъекта", некоторое выделяющееся основание — "волю"7, "силу"8, "народный дух"9, "власть", "слабость"10, и т.д., агентом чего являлся непосредственно законодатель. Это essentia редукционного "линейного" метода — свести право к единому экстраконтекстуальному основанию, чтобы в дальнейшем анализировать право в отношении именно к данному основания, отсекая все остальное.

В правовой мысли XX века различают следующие философско-правовые теории:

1) теория солидаризма (Л.Дюги), смысл которой заключается в признании за социальными классами и индивидами собственной и незаменимой роли в процессе разделения фуда и увеличении Достаточно подробный обзор соответствующих теорий см' в: Коркунов Н.М. История философии права. — СПб., 1908; Ренненкампф U.K. Юридическая энциклопедия. — Киев, 1889; Новгородцев П. Введение в философию права. Кризис современного правосознания. — М. 1909. др.

8 См., напр.: Иеринг Р. фон. Борьба за право. — СПб., 1895; Като Г. Борьба за право сильного. — Харьков, 1904; Гумплович Л. Общее учение о государстве. — СПб. 1910; Блунчли И.К. История общего государственного права и политики от XVIII века по настоящее время. — СПб., 1874; и др.

9 См., напр.: Пухта Г.Ф. Энциклопедия права. — Ярославль, 1872; работы Ф.Савиньи, и т.д.

10 Чалидзе В. Иерархический человек. — М., Terra, 1991 общественного богатства. Факт общественной солидарности осознается индивидами и порождает нормы социальной солидарности, препятствующие нарушению таковой социальной солидарности и способствующие ее увеличению.

2) теория нормативизма (Г.Кельзен) опирается на исключение из правовой мысли всех ценностных и идеологических аспектов, постулируя право как исключительно формально-логическое построение в сфере должного, независимое от социального, экономического, исторического и культурного бытия. Суд, по мнению Кельзена должен "конструировать" норму в порядке производства "высших" норм из "низших", т.е. конституционных из конкретно-правовых, прилагаемых к определенной ситуации соответственно четкому законодательству и "юридическим фактам".

3) теория "свободного права", или социологической юриспруденции (Е.Эрлих, Г.Канторович, Ф.Жени) предлагала исследовать не позитивное законодательство, а "живое право" социальных отношений, в которых берег свое начало любое позитивное право, так что суд оказывается органом, "творящим" право из самой среды жизни. Правовые отношения различных социальных групп и индивидов должны, по мнению последователей "свободного права", сложиться эмпирически, поскольку не могут быть навязаны извне, поэтому право должно изучаться функционально, в конкретных отношениях между "носителями права".

4) психологическая теория права (Л.И.Пегражицкий), опирающаяся на три традиционных "элемента психики" сознание чувства и волю, так, что из системы их взаимодействий рождаются "этические переживания, носящие характер атрибутивности". Право, таким образом, выступает как формирование этических эмоций, имеющих характер внутренней обязательности и сопровождающиеся внутренне валидным правом требовать исполнения обязательств. Выделяются следующие стороны психологической теории права: а) правовой плюрализм (каждая группа имеет свое собственное право, которое она творит помимо государства); б) умаление в этом случае роли "официального права", противопоставление права и закона; в) наличие внутренне очевидных "аксиом интуитивного права" как критериев оценки позитивного права, и др.

5) теория естественного права в XX веке по-прежнему основывается на признании "естественного положения вещей". В познавательном плане современные теории естественного права опираются на признание а) божественного порядка бытия (неотомизм, неопротестантизм и др.); б) самореализации объективного разума и объективной идеи права (неогегельянство); в) априорных правовых субстанций и ценностей (феноменология); г) природы вещей как идеальной мыслимой формы, трактуемой с позиций методологического дуализма должного и сущего (неокантианство); д) существования человека и его экзистенциальных проблем (экзистенциализм); процесса исторического правопонимания, исторического процесса правотворчества и правопонимания.

6) теория "государства всеобщего благоденствия" исходит из необходимости вмешательства государства в сферы социальной, экономической и культурной жизни общества, создавая путем "насаждения сверху" оптимальный режим функционирования всех этих областей.

7) теория "плюралистической демократии" (Г.Ласки, М.Дюверже, Р.Дарендорф, Р.Аллен) опирается на представления о возможности осуществления демократической согласованности в новообразовании между различными "слоями общества" так, что происходит определенное перераспределение правотворческих задач между государством и социальными слоями, имеющими возможность выработки собственных правовых положений.

8) теория элит (Г.Моска, В.Парего) в общем может быть представлена как обоснование предположения о возникновении "правящего класса" и "класса управляемых", из которых первый монополизирует власть, инициативу, интеллект, и проч., тогда как второй подчиняется, поскольку инертен и не инициативен в тех сферах, которые требуют' применения воли, силы, веры и интеллекта. Обосновывается циркуляция "ресурсов" между элитой и "плебсом", когда из элиты уходят те, кто больше не способен проявлять волю, силу, веру и интеллект", а приходят те, кто оказывается на это способен.

9) теория технократического правления (Т.Веблсн, Дж. Барпхем, Д.Белл, З.Бжезинский, и др.) основывается на признании приоритета правления за последователями и сторонниками "технической рациональности", призванными руководить обществом, в котором все большее внимание уделяется технической стороне прогресса и в котором инженеры занимают одно из главенствующих мест."

Отечественная философско-правовая мысль в понимании генезиса правовых норм традиционно исходит преимущественно из взглядов К.Маркса (1818 — 1883) на политическое и правовое устройство общества, из его политико-экономической концепции развития общества и понимания права как выражения воли господствующего класса. Основными в марксистской теории права следует считать следующие положения: а) право как форма общественного сознания зависит от форм и условий общественного материального производства и обусловливается таковым; б) интересы класса, занимающего определенную позицию в системе производства, распределения и потребления продуктов материального производства выражаются в определенной политической форме; в) позитивное право (закон) выступает как воля Господствующего класса, проводящего свою политику; г) при этом собственно право (как "идеальное правило" социального бытия) достижимо только в бесклассовом общест ве как принцип всеобщего равенства.

11 Перечень дан по: История политических и правовых учений./Под ред. В.С.Нерсесянца. — М„ Юрид.лит., 1988. — С.692-758

Марксистская теория права объединяет аспекты обычного права, говорящего об имманентности правового сознания общественному бытию, и естественного права, трансцендирущего "идеальное" право почти в бесконечность. ".Маркс перенес идею причинности, характерную для XIX в. и выведенную из естественных наук, на историческое развитие. Он искал научные законы истории, аналогичные научным законам физики и химии, и нашел такие законы в историческом материализме, например, закон, что в каждом обществе способ производства обусловливает классовые отношения между собственниками средств производства и несобствен!гиками, что в свою очередь определяет политическое развитие общества. Сегодня, однако, теории причинности даже в физике и химии являются более сложными, а в социальной теории все труднее стало говорить о законах причинности вообще. Более уместно и полезно говорить о взаимодействии политики, экономики, права, религии, искусства, идей без расчленения этих неразрывно связанных сторон общественной жизни на "причины" и "следствия".'42

М.Вебер (1864 — 1920) исследовал проблемы становления и развития политической власти на основании концепции социального действия, которое предполагает наличие субъективного смысла и ориентацию на других. Основанием права для М.Вебера также являются политические формы общественного бытия. М.Вебер выделяет три основных типа и идеально-типических формы леги тимного господства и управления.

1) Легальный тип управления, когда господство обусловлено интересами, т.е. целерациональными соображениями'' повинующихся относительно преимущества или невыгод.

2) Традиционный тип управления, который обусловливается просто "нравами", привычкой к определенному поведению; такой тип поведения

12 Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования./Пер. с англ. — М., Изд.МГУ, 1996. — С.511 патриархален, в нем присутствует "господин" и лично зависящие от него "слуги" и аппарат управления.

3) Харизматический тип управления, который может основыват ься на простой склонности подданых, т.е. иметь аффективную базу; харизматические качества это особые способности, скорее дарованные свыше, нежели приобретенные, выделяющие "особенного" человека из среды современников.

Традиционная и целерациональная ориентации экономического поведения, а также харизматическая ориентация в политике создают свои модели этики, формирующие определенные социальные группы, руководствующиеся указанными ориентациями в отношениях между собой и с группами иной идеально-типической ориентации. Формирование этических моделей (протестантская трудовая этика, буддийская трудовая этика и т.д.) определяет роль и содержание некоторых этических ориентиров (абсолютов). В центре внимания анализа М.Вебера находятся взаимоотношения между религиозными верованиями, статусом и силовой структурой групп, из которых состоит общество.

Вебер рассматривал каждую социальную группу как склонную к определенным идеям в силу своего образа жизни. Основным предположением Вебера является то, что "общество — это конгломерат социальных групп, причем частичные расхождения во взглядах и интересах обусловлены различным сгатусом, а частичное совпадение во взглядах и интересах требует исследования имевших в прошлом конфликтов и причин их возможного разрешения, ведущего к формированию модели господства и согласия Вебер стремился показать, что господствующие в данное время убеждения и институты являются следствием борьбы идей среди индивидов. Факт увековечения установившихся институтов невозможно понять, если не обращать внимания на смысл, который вкладывается в эти

13 Бендикс Р. Образ общества у Макса Вебера.//Вебер М. Избранное. Образ общества./Пер. с нем. — М., Юрист, 1994. — С.569 верования и институты. Социальное образование, институт, по М.Веберу, может быть понято из относительно хрупкого равновесия между силами, действующими в противоположных направлениях таким образом, что различия, порождаемые войной, политическим движением, или даже влиянием отдельного человека могу г иметь далеко идущие последствия. "Именно "различие отношений по поводу политической власти" было в первую очередь определяющим для важных различий между формами правового строя."14 Ориентация М.Вебера на объяснение сегодняшних убеждений и институтов из последствий происходившей в прошлом политической борьбы формирует генезис скорее культурного свойства, нежели экономического.

Таким образом, можно отметить существенное расхождение в проблеме понимания социокультурных форм генезиса права в трудах Маркса и Вебера. Марксизм, опираясь на идеи естественного права, перешедшие по наследству от Гегеля, формировал оправдание позитивного права, т.е. насущного законодательства, из материальных отношений, что и сегодня можно проследить в рамках социальных программ социалистических и коммунистических партий; а позиция Вебера основывалась на традиционности обычного права и его историческом развитии в пределах традиционных смыслов, что наблюдается сегодня в практике законодательства традиционно-капиталистических стран: Англии. США, Германии. Позиция К.Маркса такова, что экономический базис формирует политическую и правовую надстройки общественного сознания. Позиция М.Вебера в этом смысле противоположна и состоит в-том, что как раз культурные^ формымсоциальных отношений и формирующиеся в них идеи преобразуют все производство, и материальное, и духовное.

Этот аспект отмечен А.И.Неусыхиным, пытавшимся "объединить" позиции К.Маркса и М.Вебера на общем основании марксизма: "Марксист сказал бы, что здесь перед нами -— обратное влияние надстройки на базис.

14 Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. —С.517

Вся работа Вебера о протестантской этике представляет собой, с точки зрения марксизма, анализ такого обратного влияния."15 Вполне понятно, что картина, представленная исследованиями К.Маркса и М.Вебера, хотя и не является действительно в полной мере "линейной", но, будучи редуцированной в теоретическое, или даже, в крайней форме редукции, в политическое учение, представляет попытку объяснения генезиса права исходя из "объективной" классической парадигмы.

В рамках такой парадигмы генезис права может быть представлен как "линейная" последовательность "материальное производство общественные отношения — общественное сознание" (К.Маркс), или "экономическая и историческая обстановка — жизненное поведение -хозяйственная этика — собственно этика в установившихся формах" (М.Вебер) Всегда, таким образом, мы можем указать на некоторое "предшествующее" логическое состояние, являющееся "основанием" для последующего.

Наряду с социальными теориями К.Маркса и М.Вебера в работах антропологов было разработано более простое направление социоисгорического анализа, в рамках которого рассматривался переход от эгалитарных групп семей, через племена с иерархией по линиям происхождения, к стратифицированному, дифференцированному, централизованному государству. В.Кентом16 представлен путь эволюционного движения к стратификации и дифференциации от групп семей при участии некоторой совокупности природных и экономических факторов (как то: технологии ирригации, ведение войн,, рост населения,

15 Неуеыхин А.И. "Эмпирическая социология" Макса Вебера и логика исторической науки.//Вебер М. Избранное. Образ общества./Пер.с нем. — М., Юрист, 1994. — С.635

16 Kent V. Flannery, 'Hie Cultural Evolution of Civilizations / / Annual Review of Ecology and Sistematics, 3 (1972), 399,407 — Приведено в: Берман Г.Дж. Западная традиция права — С.517, 586 торговля и проч.), когда легитимация стратификации и дифференциации происходила на некотором последующем этапе.

В современной политической теории разработана теория полиархии17, т.е. системы плюралистического правления. Положения Г.Дж.Бермана о естественно-рациональном характере правовой традиции Запада можно считать в некотором смысле социокультурным обоснованием, аргументом в пользу теории полиархии.

Согласно Г.Дж.Берману, "систематизация права в рамках различных сообществ — церковных и светских —- была возможна только потому, что до этого получила развитие несистематизированная» неформальная структура правовых отношений внутри этих сообществ."18 Г.Дж.Берман пишет, что право^^^)ормируегся властью, поскольку в той же степени формируется "снизу", как и "сверху". Г.Дж.Берман предполагает, что "западная правовая традиция выросла частично из структуры социальных и экономических взаимоотношений внутри социальных групп на низовом уровне и между ними. Поведенческие модели взаимоотношений приобрели нормативный параметр: обыкновения трансформировались в обычаи. В конечном счете обычай трансформировался в право."19

Рассматривая приведенные примеры, можно говорить об определенной структуре развития, представленной у П.Бергера и Т.Лукмана20 как "хабитуализация — институционализация легитимация", т.е. последовательное прохождение представлений от привыкания к усвоению и использованию, а затем к их оправданию. Нормативный итог (законодательство) должен соответствовать некоторой

17 См.: Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство. / /Вопросы философии. — М., Наука, 1994. — №3. С.37-48; Robert Dahl, Democracy and. its Critics (Yale University Press, 1991); Robert Dahl, A Preface to Democratic Theory (U. of Chicago Press, 1956).

18 Берман Г.Дж. Западная традиция права. — С.520

19 Берман Г.Дж. Западная традиция права. — С.521

20 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности./Пер. с англ. — М., Медиум, 1996 системе социальных взаимодействий, объективированных как "социальные объекты" и "социальные институты", поскольку легитимация выражает сложившийся легитимный (в данном' случае не принимается в расчет гетерономное законодательство) интерес к формальному и рациональному закреплению определенного положения дел. Чем большее количество членов общества разделит социокультурные основания и признает социальные объекты и институты, тем большей по охвату будет область легитимации; общие системы отношений оказываются легитимированными. "Степень признания" по отношению к социальным объектам и институтам является, по-видимому, основанием для тотальной нормативной дифференциации по степени "признания" легитимируемого объекта или института21.

Г.Дж.Берман обращает особенно пристальное внимание на волевую, деятельную сторону создания правовой ситуации: ".Уже в X столетии деревни в Нормандии избирали делегатов от местных сходок на общее крестьянское собрание и, кроме того, .в этот ранний период сложилась практика переговоров между крестьянами и сельскими властями по поводу трудовых повинностей, сборов налогов и прав. Начиная с подножия пирамиды, каждый ее слой мог при случае потребовать рациональности от вышестоящих."22 "Итак, — заключает Г.Дж.Берман, -- западная правовая традиция выросла частично из структуры социальных и экономических взаимоотношений внутри социальных групп на низовом уровне и между ними. Поведенческие модели взаимоотношений приобрели нормативный параметр: обыкновения трансформировались в обычаи. В конечном счете обычай трансформировался в право. Последняя из этих трансформаций обычая в право объясняется частично возникновением централизованных политических властей, когда для контроля и

21 Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. — С. 154-160

22 Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. — С.520 направления деятельности медленно изменявшейся структуры на низовом и среднем уровнях была необходима сознательная перестройка на вершине пирамиды. Право* следовательно, есть трансформированный обычай, а не просто воля или разум законодателя. Право распространялось не только сверху вниз, но и снизу верх."23

Рассмотрев теории социокультурных преобразований и достаточно хорошо представляя себе недостатки "линейных" теорий социокультурных оснований права (редукционизм, ангажированность, неполный охват исторического и культурного материала, его несистемность, и т.д.), мы должны согласиться, что "нужна более сложная система классификации и характеристики, которая будет опираться не только на типы экономического и политического строя, но также на философские, религиозные и другие критерии."24

Мы ни в коей мере не отрицаем существующих теорий социокультурных оснований права. Мы признаем за ними определенную значимость и справедливость. Они обладают несомненными достоинствами и разрабатывают проблему оснований в определенном направлении. Следует, однако, признать, что на сегодняшний день рационалистические, естественно-правовые и обычно-правовые методы обращения к социокультурным . основаниям юридической нормы не позволяют произвести достаточно тонкий анализ тех оснований, которые указаны непосредственно в норме и влияют на понимание данной нормы.

Упомянутые способы обращения к социокультурным основаниям права не всегда достаточно полно позволяют анализировать состояние самой юридической нормы, ее взаимосвязь с системой собственных оснований, сложную систему корреляций текста нормы и социокультурных оснований.

23 Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. — С.521

24 Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. — С.522

Мы рассматриваем социокультурные основания интерпретации и апплицирования как некоторые надличностные, объективные по своей природе, закрепленные за текстом базисные основы, говорящие нам о социокультурной принадлежности текста к определенным социальным, экономическим, политическим, философским, религиозным и иным реалиям бытия. Это позволяет в процессе интерпретации и апплицирования составить инвариантный образ нормы, принять необходимые поправки на историческое и культурное "отстояние" интерпретатора от законодателя.

Герменевтический метод позволяет сделать это не предварительно, не из заранее конкретизированного основания (экономического, политического, религиозного, и проч.), а исходя из текста самой юридической нормы. Смысл философской интерпретации заключается в том, чтобы перейти к социокультурным основаниям, исходя от нормы, опираясь на текст самой нормы и на положение нормы в социокультурном пространстве.

Конечно, вопрос о со ци оку л ьту рных оси ов ан и я х является слишком объемным, чтобы быть рассмотренным в настоящей работе полностью и во всех своих аспектах. Свой вклад в разрешение этого вопроса вносят теория права, социология права, политическая теория, социология знания, и т.д. Поэтому, чтобы избежать поверхностного взгляда на проблему, мы рассматриваем узкий вопрос, лежащий в пределах философско-мегодологических исследований: раскрытие социокультурных оснований, исходя из анализа инвариантной структуры текста норм.

В отличие от указанных методов, нами предлагается такой анализ юридической нормы, который позволил бы выявить всю полноту социокультурных оснований, выявить систему взаимосвязей текста и его оснований, раскрыть влияние контекста на текст и важность анализа кон текста для интерпретации и апплицирования юридической нормы.

Герменевтика имеет дело прежде всего с наличными текстами. Сущность герменевтического подхода заключена в его способности обратиться от текста к его основаниям, рассмотреть совокупность текста и Ч его оснований в некотором "герменевтическом универсуме" (Г.-Г.Гадамер).

У Ранее в таком ракурсе проблема социокультурных оснований юридической нормы не ставилась.

Одним из основных правил герменевтики является то, что понять текст можно только выйдя за пределы данного текста, обратившись к контексту. Понимание текста и его интерпретация, таким образом, сопряжены с обращением к контексту. Понимание основывается на связи текста и контексга. Смысл текста для интерпретатора возникает зам, где существует какой-либо выход на контекст.

Контексты в общем могут быть подразделены на лингвистические (другой текст, а также интергексг25) и нелингвистические (социальный контекст, прагматический контекст26, и др.). Особенное значение для нас в данном случае имеют труды Т.А. ван Дейка, выявившего значимость прагматического контекста для интерпретации и понимания различных текстов бытового характера.

Юридическая норма имеет как лингвистический, так и нелингвистический контексты. Выявляя социокультурные основания нормы (экстралингвистический контекст) в русле герменевтики мы прежде всего обращаемся к самой норме, прибегаем к анализу ее составляющих, ищем возможные пути выхода на экстралингвистический контекст данной нормы. Проблема социокультурных оснований юридической нормы, таким образом, может быть представлена как проблема последовательной интерпретации самой нормы. Герменевтический метод позволяет интерпретировать текст нормы, доводя его до социальных отношений.

25 Ямпольский М. Память Тиресия. Кинематограф и интертекстуальность.

М., РИК Культура, 1993

26 Дейк Т.А., ван. Контекст и познание. Фреймы знаний и понимание речевых актов.//Дейк Т.А., ван. Язык. Познание. Коммуникация./Пер. с англ. — М., Прогресс, 1989; Дейк Т.А., ван. Расизм и язык./Пер. с англ.

М„ ИНИОН АН СССР, 1989. представленных данной нормой, не нарушая связи между текстом и его социокультурными основаниями.

3. Цель и задачи исследования. Перед нами стоит цель выявить и проанализировать возможности влияния социокультурных оснований на интерпретацию и апплицирование юридической нормы.

Нашими задачами в данном случае являются: а) выявление общих социокультурных оснований интерпретации и апплицирования юридической нормы; б) раскрытие общих закономерностей апплицирования юридической нормы, проявляющихся в том числе в любой прагматической интерпретации;

Для решения первой задачи нам требуется: в) выявить специфику нормативного текега, в связи с чем произвести анализ логической и категориальной структур юридической нормы; г) определить основной концептуальный аппарат философской интерпретации юридической нормы, требующийся для раскрытия связи текста и контекста юридической нормы;

Для решения второй задачи требуется: д) раскрыть фундаментальную неопределенность интерпретации юридической нормы, базирующейся на когнитивной и субстантивной неопределенности: е) выявить основные моменты апплицирования юридической нормы, связанные с конфликтностью прагматического применения нормы и с проблемами этического характера, возникающими при применении.

4. Теоретические и методологические основания диссертационного исследования.

В англо-американской философии права существуют два подхода к изучению текста права: I) логико-лингвистический подход, исключающий из предмета правового исследования явления, которые считаются внешними по отношению к языковой форме права; 2) текстуальное изучение, включающее право в более широкие гносеологические и философско-антропологические контексты.27 К первому относятся: а) лингвистическо-обьективисгские; и б) логицистские методы исголкования права. Второе учитывает содержательные (семантические) особенности текстов права при его истолковании. К семантическим методам относят а) исторические; и б) принципные.28

Кредо логико-лингвистической программы состоит в том, что закон есть воля законодателя и должен быть раскрыт в соответствии с его волей, в том, что сказано, а не путем догадок о том, что он мог или должен был иметь в виду. Толкование закона, таким образом, опирается исключительно на раскрытие его значения. Этими словами может быть представлена классическая позиция аналитического позитивизма. Ссылаясь на E.D.Hirsch29, И.Грязин пишет, что точка зрения правового позитивизма основана, в принципе, на верной предпосылке о том, что толкование права, правового текста есть его видоизменение и что довольно трудно установить грань между ортодоксальным и искажающим толкованием. Дело, однако, в том, что смысловые нормы языка, определяющие грани правильности раскрытия содержания, "не являются ни едиными, ни стабильными, а варьируются вместе с выражениями, которые подлежат интерпретации"30, а необходимость принимать во внимание такие вариации смысловых норм языка выходит за пределы собственно аналитического позитивизма.

В исторической школе, чьи методы входят в традицию содержательного толкования, для понимания текста права отсылают к источнику закона и воли законодателя, которым традиционно полагается "народное право". Такой подход, абсолютизирующий "начальные" основания возникновения обычного "народного" права, не рассматривает отношения форм права и не стави т вопроса об их современном значении,

27 Грязин И. Текст права. — Таллинн. 1983. — С.48

28 Классификация по: Грязин И. Текст права. — С.48, слл.

29 E.D.Hirsch. Validity in interpretation. New Haven & London. 1967. p.31

30 Грязин И. Текст права. — С.52 что не позволяет критически подходить к развитию законодательства и изменению правосознания.

Задача содержательно-принципного толкования заключается в раскрытой идеала, к которому стремился законодатель, его интенции. В силу это ["о идеал, идеальное состояние общества, представляется заданным и не существующим в настоящей действительности. Такой идеал для законодателя и толкователя права ecu, неизменное ядро в вечно изменяющемся мире.

Современные континентальные' (французские и германские) методы толкования права представлены, в основном, содержательными методами (М.Фуко с его "археологиями" власти и пенитенциарных систем, Ж.Деррида с его "деконструкциями" текстов, Г.-Г.Гадамер с проблемами исторического времени "герменевтического универсума", П.Рикер с "философией действия"), из которых нами выделяется метод герменевтический.

Под герменевтикой, в общем, можно понимать "теорию операций понимания в их соотношении с интерпретацией текстов; слово "герменевтика" означает не что иное, как последовательное осуществление интерпретации."31 Герменевтика входит в ряд так называемых "интерпрегативных" наук, к которым, кроме герменевтики, относятся: феноменология (А.Шютц); критическая теория (Ю.Хабермас); символический интеракционизм; европейский структурализм и постструктурализм; некоторые новые подходы в социологии и смежных науках зтномегодология, теория структурирования и теория практики (П.Бурдье).32

31 Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. — С.З

32 Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века./ /Язык и наука конца 20 века. Сб. статей. — М., 1995. — С.251-252

Герменевтика является одной из старейших гуманитарных дисциплин. В основание герменевтики как науки положены методы исследования и интерпретации текстов.

Сущность герменевтики выражается а) в ее подходе к объекту как к результату исторического накопления, что дает возможность теоретически бесконечно углублять понимание смысла интерпретируемого объекта; б) в рассмотрении человеческого опыта как одного из оснований процесса интерпретации. Герменевтика может быть представлена как собственно отдельное течение в философии и как метод исследований. В нашем исследовании мы опираемся на операциональный смысл герменевт ики.

Основоположником герменевтики в узком смысле считается Ф.Шлейермахер, рассматривающий герменевтику как метод всех наук о духе. Шлейермахер полагал, что с помощью психологического "вживания" можно "проникнуть в мысли автора" и мыслить теми же категориями, что и автор. В.Дильтей в конце XIX века объединил герменевтику с философией жизни, основывая проблему понимания на переживании фактов сознания, на понимании интенций автора. Г.-Г.Гадамер ставит вопрос об историческом отстоянии интерпретатора, и одновременно, опираясь на онтологическую бытийственность языка (мысль, плодотворно разрабатываемая еще М.Хайдеггером), придает герменевтике статус универсальной философии.

В применении к правовым исследованиям герменевтика используется как один из инструментов так называемой "школы критических правовых исследований", временем возникновения которой считается 1977 т. Философскими основаниями этого движения принято считать33 критическую теорию, выработанную группой немецких интеллектуалов в 1930 г. (Г.Лукач, М.Хоркхаймер, Г.Адорно, Г.Маркузе, Ю.Хабермас, и др.). Основной идеей критической теории является "критическая

33 Синха Сурия Прахаш. Юриспруденция. Философия права. Краткий курс./Пер. с англ. — Москва, "Академия", 1996, — С.237 отстраненность" от контекстуальных основ, от фактов, по отношению к которым следует держать определенную дистанцию. Критическая теория ставит целыо описание предположений о социальных условиях, предположений, которые могут быт ь изменены в процессе теоретического исследования. Герменевтический метод в критической теории используася как один из методов "отстранения" исследователя от системы фактов, влияния контекста, дающий, с другой стороны, возможность изучения такого контекста.

Эпистемологические корни направления критических правовых исследований лежат, с одной стороны, в американском прагматизме, который утверждает, что не существует никакой априорной рациональности. С другой стороны, им родственен логический позитивизм, возникший на основании работ Венского кружка, твердо отрицавшего априорные концепции. Поздний Л.Витгенштейн утверждает, что никакая реальность не существует независимо от интерпретации наблюдателя. Эта позиция окажется одной из основных в школе критических правовых исследований. .

Школа критических правовых исследований, как пишет Сурия Пракаш Синха, считает, что "поскольку адекватного значения текста не существует, право не может быть свободно от ценностного подхода. Интерпретация не является нейтральной или аполитичной процедурой. Ценностные суждения интерпретатора, или его процесс мышления, или его социальная среда неразрывно вплетены в процесс интерпретации".34

Понимание текста и его интерпретация сопряжены/ с обращением к контексту. Понимание, как показал известный лингвист Т.А. ван Дейк, основывается па связи текста и контекста. Смысл текста для интерпретат ора возникает там, где существует какой-либо выход на контекст.

34Синха Сурия Прахаш. Юриспруденция. Философия права. Краткий курс. — С.247

Юридическая норма имеет как лингвистический, так и нелингвистический контексты. Выявляя социокультурные основания нормы (экстралингвиегический контекст) в русле герменевтики мы прежде всего обращаемся к самой норме, прибегаем к анализу ее составляющих, ищем возможные пути выхода на экстралингвистичсский кон текст данной нормы.

Социокультурные истоки юридической нормы в герменевтическом аспекте представляют смысловые основания интерпретации и апплицирования нормы, тот контекст, через анализ которою раскрываются смыслы самой нормы.

Поэтому герменевтический метод для нас актуален и действен. Для решения поставленной нами задачи мы обращаемся к герменевтике, методом которой является "последовательное осуществление интерпретации".

5. Степень разработанности проблемы. Говоря о степени разработанности проблемы социокультурных оснований интерпретации и апплицирования юридической нормы, следует выделить несколько важных моментов. а) На сегодняшний день проблема интерпретации юридической нормы находится полностью под патронажем юридической науки. Проблема толкования юридической нормы, в более общем варианте, проблема структуры нормы права, занимает важное и, можно сказать, особенное место в исследованиях отечественных правоведов. Исследователями наработан обширный материал, написано много работ, в которых обращается пристальное внимание на разработку проблемы структуры нормы права.35

35 Стучка II.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. — Рига, 1964; Алексеев С.С. Общая теория права. В 2-х т.т. — М., 1982; он же. Проблемы теории права. В 2-х т.т. — Свердловск, 1972; Васильев A.M. Правовые категории. — М., 1976; Явич Л.С. Сущность, содержание и форма в праве./ / Методологические проблемы советской юридической науки. — М., 1980; Бурлай К.В. Нормы права и правоотношения в социалистическом обществе. — Киев, 1987; Кудрявцев б) С другой стороны, имеется большое число работ как в специально-юридической, так и в философской литературе конца XIX — начала XX века, в которых рассматриваются отдельные проблемы толкования права.36 В работах этого времени философия права достаточно далеко отстоит от нормативного правоведения (в силу чего проблемы юридической нормы ставились только в юриспруденции), тогда как философией рассматривались в основном истоки права, его генезис и современное положение в культуре. в) Ситуация в западной философии такова, что философия права составляет в публикациях незначительный объем по сравнению с более современными течениями политической и моральной философии37. П.Рикер

Ю.В. Нормы права как социальная информация. — М., 1981; Лившиц Р.З. Современная теория права. — М., 1992; Нерсесянц B.C. Право и закон: из истории правовых учений. — М., 1983; он же. Аспекты правопонимания: взаимосвязь исторического и логического. — Ученые записки Тартусского университета. Вып. 806. — Тарту, 1988; Керимов Д.А. Философские проблемы права. — М., 1972; и др.

36 Правоведы часто обращались к вопросам философии права, а философы традиционно интересовались проблемами правового мышления. Время реформ Петра I приобщило Россию к традициям и идеям западной правовой философии, а уже в 1818 году А. Кунициным был написан достаточно самостоятельный учебник философии права (Куницин А. Право естественное. — СПб., 1818). Впоследствии вышли следующие крупные и весьма самостоятельные работы российских авторов-правоведов и философов: Неволин К.А. Энциклопедия законоведения.//Собр. соч. 1.1. — СПб., 1857; Капустин М. Теория права. Юридическая догматика. — М. 1868; Петражицкий Л.И. Введение в изучение'права и нравственности. — СПб., 1905; Коркунов Н.М. Энциклопедия права. — М., 1883; он же. История философии права. — СПб., 1908; он же. Лекции по общей теории права. — СПб., 1907; Чижов Н.Е. Введение в изучение права. Энциклопедия права. — Одесса, 1908; Новгородцев Г1.И. Введение в философию права. Кризис современного правосознания. — М., 1909; он же. Политические идеалы древнего мира. — М., 1913; Трубецкой li.H. Лекции по энциклопедии права. — М., 1913; Михайловский Г.В. Очерки философии права, т.1. — Томск, 1914; Кистяковский Б. Социальные науки и право. — М., 1916; труды М.Муромцева и М.М.Ковалевского, Шершеневича, и т.д.

37 Алексеева Т.А., Кравченко И.И. Политическая философия: к формированию концепции.//Вопросы философии. — 1994. — №3 пишет, что "в современной философской культуре проблемы права преданы всеобщему забвению: их оставляют юристам и судьям. Проблемы правосудия перестали подвергать философскому рассмотрению потому, что право стало позитивной наукой."38 Современная западная литература, обращаясь к праву, акцентирует внимание преимущественно на вопросах политической теории и философии политики34. Из современных работ в области философии права можно выделить^ в области деонтологической теории книгу: Ролз Д. Теория справедливости. Новосибирск, 1996.40 В области истории права следует отмстить фундаментальный груд Г.Дж.Бермана, отличающийся глубоким философским посылом: Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. • • М., Изд.МГУ. 1994). Историко-философским подходом и серьезной проработкой материала выделяется книга: Синха Сурия Лрахаш. Юриспруденция. Философия права. Краткий курс./Пер. с англ. — М., "Академия", 1996. г) Философские аспекты интерпретации права и юридических норм в отечественной литературе освещены не достаточно широко. В работах советских и российских авторов рассматриваются преимущественно вопросы применения философского аппарата к правоведению. Вопросы

38 Рикер П. Торжество языка над насилием. Герменевтический подход к философии права.//Вопросы философии. — 1996. — №4. — С.27

39 Вопросы философии права затрагиваются в неомарксистской политической теории: Roemerf. Property relations versus surplus value in Marxian exploitation. — Philosophy and Public Affairs. Vol.l 1, No.4 (Fall 1982); Cohen G.A. Self-ownership, world ownership end equality II. - Social Philosophy and Policy. Vol.3, No.2 (Spring 1986); в контекстуальной теории политики и морали и в современной политической теории: WalserM. Interpretation and social criticism. -— The Tanner Lectures of Human Values, ed. by Sterling M. McMurrin. Univ. of Utah Press. 1988; Walter M. Spheres of Justice: A Defense of Pluralism and Equality. Basic Hooks. 1983; Shapiro /. Political Criticism. Univ.of Calif.Press. 1990; Shapiro /. Evolution of Rights in liberal Theory. Cambr.Univ.Press. 1986; Maclntyrc A. After Virtue. U.of Notre Dame Press. 1984: и проч.

40 См. также: Rawls/., Kantian constructivism in moral theory. — The Journal of Philosophy. Vol. LXXVII, No.9 (1980); Rawls J., Justice and fairness: Political not metaphisical. — Philosophy and Public Affairs. Vol.14, No.3 (1985); NozickR Anarchy, State, and Utopia. Basic Books. 1974 собственно интерпретации права только в последнее время занимают достаточное место в общем объеме работ по правоведению.41

В обласги современной отечественной философии' права имеются работы Ю.Г. Ершова ("Философия права (материалы лекций)"). Э.А.Позднякова ("Философия государства и права"), И.Г1.Малиновой ("Философия права (от метафизики к герменевтике)")42, Ю.Я.Баскина ("Очерки философии права").

Отдельные вопросы интерпретации права (юридических норм в частности) затрагивались в работах Г.-Г.Гадамера ("Истина и метод"), П.Рикера ("Конфликт интерпретаций", "Победа языка над насилием", "Герменевтика и метод социальных наук", "Мораль, этика и политика" и др.), Ж.Деррида ("Отобиографии"), Д.Ролза ("Теория справедливости") и Др. г) Проблемы социокультурной обусловленности правового сознания рассматривались, например, с политико-экономических позиций в работах М.Вебера ("Протестантская этика и дух капитализма", "Общество и хозяйство", "Хозяйственная этика мировых религий", "Социология религии", "Социология права", и др.), К.Маркса ("Экономико-философские рукописи 1844 года", "Немецкая идеология", "Критика Готской программы", и др.). При анализе рассмотрения оснований правового сознания с позиций социологии знания следует упомянуть основные работы

41 Из отечественных работ следует указать на следующие: Керимов Д.А. Философские проблемы права. — М., 1972: Нерсесяии B.C. Право и закон: из истории правовых учений. — М. 1983; Кудрявцев 10.В. Нормы права как социальная информация. — М., 1981; Явич Л.С. Сущность, содержание и форма в праве.//Методологические проблемы советской юридической науки. — М., 1980; Лившиц Р.З. Государство и право в современном обществе. / /Теория права: новые идеи. Вып.1. — М., 1991; Лившиц Р.З О легитимности закона.//Теория права: новые идеи. Вып.4. — М., 1995; и др.

42 См.также: Малинова И.II. Философия права (рефлексивная традиция)./ Автореф. дисс. на соиск. уч. степени доктора филос. наук. — Екатеринбург, 1997

К.Манхейма ("Идеология и утопия", "Консервативная мысль"), П.Бергера и Т.Лукмана ("Социальное конструирование реальности"). Политико-правовые основания генезиса права 'представлены в работе Бермаиа ("Западная традиция права: эпоха формирования"). Социокультурные основания распределения и топологии политики и власти представлены, например, П.Бурдье ("Социальное пространство и генезис классов", "Политические позиции и культурный капитал"), Ю.Качановым ("Политическая топология: структурирование политической действительности", "Практическая топология социальных групп"). В области структурно-культурологических исследований проблемы генезиса общественного сознания (и правового, в частности) рассматриваются Р.Бартом ("Мифологии"), М.Фуко ("Археология гуманитарных наук", "Discipline and Punish" (2st ed.) Vintage, 1995, др.), К.Леви-Строссом ("Структурная антропология", "Неприрученная мысль"). Рассматривая проблемы анализа значения социальных и культурных предпосылок для интерпретации права, следует опереться на работы отечественных семиологов: В.Н.Топорова, В.В.Иванова, Ю.М.Лотмана, Б.А.Успенского и др.

Для поля русскоязычных исследований в области герменевтики совершенно необходимо упомянуть работы в области исследований по вторичным моделирующим системам, создавших основания для интерпретации системы русскоязычных мифологий и обычаев в русле философии права. Также' имеет смысл говорить о несомненной плодотворности исследований, проводимых на базе Лаборатории постклассических исследований ИФ РАН, разрабатываемых постструктуралистских и деконструктивистских методов для понимания обширной системы интертекстуальности в развитии и осознании правовых текстов.

6. Научная новизна. Научная новизна проведенного в предлагаемой диссертации исследования заключается в следующем:

1) выявлены общие социокультурные основания интерпретации и апплицирования юридической нормы, содержащиеся в понятиях субъекта нормы, объекта нормы, обстоятельств действия,' деяния, ценностей нормы, оценки деяния, и т.д., которые своим значением в общественном сознании определяют интерпретацию нормы:

В процессе достижения з гой цели были раскрыть!: а) специфика логической и категориальной структур юридических норм; б) предложен концептуальный аппарат социокультурной интерпретации, позволяющий выявить всеобщую инвариантную связь текста юридической нормы и ее социокультурного контекста: нормативное поле, область неопределенности нормативного поля и архитектоника нормативного поля. Роль этих концептов заключается в логически последовательном переходе от текста нормы к ее социокультурным основаниям, в выявлении глубинной связи между правом и социумом, в раскрытии специфической природы нормы и ее регулятивной роли в обществе;

2) Выявлены основные моменты и закономерности апплицирования юридической нормы, состоящие в том, что: а) апплицирование состоит в состязательности интерпретаций; б) существуют неустранимые неопределенности в прагматической интерпретации, разрешаемые конечным волевым актом субъекта апплицирования.

Герменевтический угол зрения позволяет * рассмотреть законотворчество и апплицирование с учетом используемого при этом контекста. В диссертации выявлены возможности анализа социокультурных оснований (нелингвистического контекста) при процедурах законотворчества, интерпретации и апплицирования юридических норм, что также является новым моментом в исследованиях интерпретации юридической нормы.

7. Теоретическое и практическое значение диссертационного исследования. Полученные результаты могут быть использованы в дальнейших теоретических исследованиях правовых и властных структур, их генезиса, а также в решении проблем интерпретации правовых текстов и их апплицирования. Практически некоторые положения данного диссертационного исследования могут быть . использованы в учебно-педагогической деятельности для чтения курсов по социальной философии, философии права, истории философии, теории и истории права, культурологии.

8. Апробация темы. Положения представленной диссертации апробированы в выступлениях на межвузовских городских и региональных конференциях. Идеи диссертации опубликованы в работах:

1. Корнеев В.В. К вопросу о роли фактов в герменевтическом круге.//Философские проблемы современности. Материалы научной конференции. — Воронеж, 1995;

2. Корнеев В.В. Смысл правости.//Россия на рубеже XXI века. Материалы конференции. Вьш.З. — Воронеж, 1995;

3. Корнеев В.В. Понятие "ровного" и значение юридической подчиненности в традиционном праве.//Символ в культуре: материалы региональной научной конференции. — Воронеж, Центр "Русская словесность", 1996.

Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии В ГУ 7 апреля 1997 г. и была рекомендована к защит е.

9. Положения, выносимые на защиту. Положения, выносимые на защиту состоят- в следующем: ' а) как философское, так и прагматическое понимание юридических норм коренится в их глубокой связи с социокультурными реалиями. Специфика философского понимания юридических норм определяется выявлением всеобщих оснований инвариантной структ уры юридической нормы на пут и раскрытия герменевтической связи текста и 'жсгралингвистического контекста. б) концептуальными основаниями предлагаемой философской интерпретации юридических норм являются понятия нормативного поля, архитектоники нормативного поля и области неопределенности нормативного поля, которые выражают в своей последовательной содержательной конкретизации социокультурную смысловую нагруженноегь интерпретативного процесса; в) существует фундаментальная неустранимая неопределенность в нормативно-регулятивном процессе, осуществляемом правовым сознанием, обусловленная когнитивными и субстантивными (объективными) детер ми н антами; г) апплицирование представляет состязательный процесс нескольких интерпретаций, завершающийся волевым решением субъекта апплшшрования.

10. Структура и объем работы определены ее целью и задачами. Диссертация состоит из введения, двух глав (восьми параграфов) с, резюмирующими частями, заключения и списка литературы.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Корнеев, Виталий Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Представленное диссертационное исследование ставит целыо рассмотрение проблем социокультурных оснований, имеющих место в интерпретации и апплицировании юридической нормы. Необычность подхода к данной проблеме обусловлено выбором метода, используемым диссертантом.

Для решения поставленных задач диссертант- использует интерпретативньгй (герменевтический) метод. Основным принципом диссертационного исследования является принцип интерпретации юридической нормы.

Традиционно социокультурные основания юридической нормы объяснялись из времени, места, характера производственных отношений, политических структур того или иного общества, обращаемых на право. Таким образом выстраивалась определенная линейная последовательность: "характер производственных отношений право как воля господствующего класса", "характер политического управления — право выражение политического давления и подчинения", и т.д. Такой подход, несомненно, плодотворен для рассмотрения общих, масштабных выражений общественного сознания. В более частных случаях, при рассмотрении отдельной юридической нормы, такой подход не работает с должной отдачей. Предпринимались попытки представить менее линейные" системы антропологического, культурологического и иного характера. При существующем макроуровневом взгляде, однако, сложно сказать, почему в пределах одного закона существуют различные разночтения, почему различно воспринимаются понятия о вине и наказании, почему некоторые законы переживают свое время, практически не изменяясь текстуально, а другие законы не работают с самого момента своего принятия, и т.д. Все эти вопросы могут быть разрешены на микроуровне, при анализе отдельных норм, а не всего права в целом.

Для решения вопросов на микроуровпе требуется друг ой подход, не столь масштабные понятия. Проблема нормы может быть решена при исследовании самой нормы. Для этого следует определить, какие социальные отношения затрагивает данная норма, и как система данных отношений реагирует на попытку извест ног о упорядочения нормой.

Задачи, поставленные диссертантом, в процессе исследования разрешены следующим образом.

Выявление общих социокультурных оснований юридической нормы производилось герменевтическим методом. Автором показано, что интерпретация юридической нормы и результат такой интерпретации находятся в зависимости от общих представлений, принятых в каждом обществе в определенное время. На интерпретацию нормьт, несомненно, влияют самые общие социокультурные основания (положения макроуровня), т.е. общие политические взгляды, условия экономического характера, социальный строй, культурный уровень и т.д. Однако влияние данных оснований возможно проследить только на самом общем фоне. Уже построение триадической схемы нормативного дискурса (гипотеза — диспозиция — санкция) может говорить о влиянии конкретных культурных особенностей, иногда мифогеиного характера. Значительно большее влияние оказывают конкретные представления, предположения, знания относительно определенного времени и места интерпретации, также социальное, культурное, политическое, экономическое положение субъекта интерпретации и его зависимость от условий коммуникации в отдельных социальных группах.

Автором рассмотрена проблема "герменевтического универсума" текста и контекста юридической нормы как поля производимых над нормой интерпретаций. Автор доказывает, что структура юридической нормы можег быть раскрыта в интерпретации, когда система общественных отношений, регулируемых нормой, будег' тем или иным образом выражена в такой структуре нормы. Интерпретация юридической нормы в данном случае будег .эксплицировать в той или иной егепсни имплицитно заданные моменты.

Проблемы интерпретации конкретной нормы относительно конкретного поведения заключена и том, что поведение должно быть либо конкретно описано полностью (что, как это следует из негативного витгейнштейнианского опыта, невозможно), либо должно иметь "выход" к социальным и культурным отношениям (материальным основаниям нормы). Опора на социокультурные отношения (обычаи и традиционные установления) как на неллингвистический контекст позволяет истолковать' норму относительно "прозрачно".

Выявлено, что "прозрачная" интерпретация текста юридической нормы возможно только в условиях постоянного обращения интерпретатора к социокультурным основаниям нормы. Определение характера связи между текстом и контекстом является основным моментом, с которого может быть начата интерпретация нормы. Возможности и пределы формирования юридической нормы, система компромиссов, принятых в норме, все это находит объяснение в известных интерпретатору контекстуальных особенностях данной нормы.

В диссертационном исследовании определено значение текста и контекста юридической нормы для интерпретации нормы. Автором показано, .что смысл текста юридической нормы не может выявлен независимо от контекста. Не существует смысла, независимого от t определенных условий создания нормы и ее последующего интерпретирования. Интерпретация юридической нормы, чтобы быть убедительной, должна опираться на те моменты социальной жизни, которые зафиксированы в самой норме. Однако, частные моменты, зафиксированные в норме, не могут быть достаточно полно поняты без обращения к более обширному контексту, в котором часгные моменты обретают свой вес, месго и значимость.

Если текст юридической нормы представляет знание в конкретных определенных формой его выражения пределах, то контекст даег общее стратегическое представление о многоуровневой системе зависимостей частного знания, необходимого для того, чтобы примерно понимать текст, и общего знания, необходимого для того, чтобы представлять себе место текста в системе других текстов и в системе представленных данным текстом социальных отношений. Таким образом, понимание текста в рамках непосредственного контекста является скорее тактическим, тогда как расширение контекста ведет к стратегическому пониманию.

В диссертационном исследовании показано, что юридическая норма является логическим "ядром смысла" интерпретации и апплицирования. Текст юридической нормы в герменевтических исследованиях является отправной точкой исследования. Вокруг текста, как это показано выше, аккумулируется система различных контекстов, в зависимости от которых данный текст может быть объяснен.

Люди, применяющие юридическую норму, не могут находиться вне пространства и времени, — на интерпретацию нормы оказывают влияние различные культурные и социальные характеристики интерпретаторов. Юридическая норма представляет результат определенного компромисса интересов, мнений, потребностей и целей, которые должны быть учтены при интерпретации нормы. Тс или иные предпочтения, вкусы, отношения, выражаются в юридической норме как явно, г ак и фактом умолчания о них.

Законодатель, создавая текст нормы, находится под влиянием как объективных условий, так и субъективных знаний, мнений, привычек, вкусов, и пр. Некоторое число интерпретаторов, рассматривающих один и тот же текст, дают различные интерпретации в зависимости ог своих предмнений (общих знаний, целей, вкусов, мнений, убеждений и т.д.). Возможность обратиться к объяснению этого феномена состоит в признании за нормой функции "ядра" возможных смыслов, определяемых контекстом интерпретации. Все возможные в различных социальных, политических, экономических, культурных условиях интерпретации могут быть сведены ко "всеобщности" теста нормы и ее струк туры.

Обращением к контексту юридической нормы выявлены общие социокультурные основания интерпретации и апплицирования юридической нормы, содержащиеся в понятиях субъекта нормы, объекта нормы, обстоятельств действия, деяния, ценностей нормы, оценки деяния, и т.д., которые своим значением в общественном сознании определяют интерпретацию нормы. Социокультурные смыслы, стоящие в каждое конкретное время за данными понятиями, позволяют нам говорить о контекстуальности понимания юридической нормы и, следовательно, о социокультурной обусловленности такого понимания. Социокультурньге основания интерпретации и апплицирования, таким образом, предстают как некоторые надличностные, объективные по своей природе, закрепленные за текстом базисные основы, говорящие нам о социокультурной принадлежности. текста к определенным социальным, экономическим, политическим и иным реалиям бытия.

В процессе достижения этой цели была раскрыта специфика логической и категориальной структур юридических норм. Логическая структура юридической нормы представлена как "идеальный тип" юридической нормы. Понятие "идеального типа" юридической нормы, понимаемое как общестенное парадигмальное представление о "всеобъемлющей структуре нормы", вводится для' конкретизации понимания роли "логической структуры" нормы и обоснования ее значения в процессе интерпретации. "Трехчленная" (триадическая) структура редко встречается в практике в "чистом" виде. Однако все три элемента представляют логически последовательное представление об условиях применения правила, содержании этого правила, и тех последствиях, которые наступают в случае неисполнения этого правила.136 Обобщенный образ нормы выражает связанное в единое целое представление о нормативной воле, существующее в единстве всех трех своих элементов, которое и является "идеальным типом" нормы. Понятие "идеального типа" используется с целыо представить "трехчленную" норму как абстрактный ("идеальный") образ всех возможных форм конкретных норм.

Категориальная структура юридической нормы представляет условия мышления юридического текста, организационные моменты смысла нормы, наиболее общие смысловые аспекты правового регулирования.

На основании таких общих для всех норм организационных моментов происходит построение и осмысление юридической нормы. Среди элементов категориальной структуры выделяются: а) в гипотезе — место, время, обстоятельства деяния, субъект деяния и возможность субъекта к деянию как неотъемлемый атрибут субъекта, и основание его субъектной характеристики; б) в диспозиции — ценности, оценка ценностей, деяние субъекта как ценность; в) в санкции раскрываются такие специфические элементы, как место, время, субъект санкции, ценности и оценка ценностей санкции, а также системы воздействия на нарушителя и окружающий мир.

Автором выявлена детальная структура юридической нормы в целях интерпретации, представляющая систему логической структуры юридической нормы и категориальной структуры.

Исследование структуры юридической нормы выявило следующее ее содержание:

1. Гипотеза. /'

1. Контекст деяния. а) время б) место в) обстоятельства

2. Субъект деяния.

136 Керимов Д.А. Философские проблемы права. — С. 328.

149 а) по степени определенности

-прямо указанный

-прямо не указанный, но предполагаемый -неопределенный; б) по критерию деяния

-субъект деяния (действия или бездействия) -субъект претерпевания в) по'критерию качества и количества деяния или претерпевания г) по критерию квалифицированности юридического воздействия д) по положению в различных системах стратификации и дифференциации е) по количеству социального капитала ж) по специфическим признакам — полу, возрасту, расе, национальности, роду деятельности, и т.д. (перечень принципиально не может быть исчерпан, поскольку различные социокультурные основания дают возможности существования различным характеристикам. В данном случае важным представляется учет максимального числа существующих стратификаций и дифференциаций137.)

3. Деяние как атрибут субъекта. II. Диспозиция.

4. Ценности (система ценностей зависит от- социокультурных оснований, лежащих в основе выделения ценностей.) t

5. Оценка ценност ей

137 Теоретически можно принять положения II.Бурдье о характере социальных "монополий", обеспечивающих власть. Подробнее см. в: Бурдье П. Социология политики./Пер. с фр. — М.: Socio-Logos. 1993; Бурдье II. Университетская докса и творчество./Пер с фр.//Socio-logos'96. Альманах российско-французского центра социологических исследований ИС РАН. — М.: Socio-logos. 1996;

6. Деяние как ценност ь. Представляет активное отношение субъек та к ценности.

III. Санкция.

7. Контекст деяния санкции.

8. Субъект санкции.

9. Деяние субъек та санкции как атрибут субъекта.

10. Деяние субъекта санкции как ценность.

11. Ценности собственно санкции: (отношение к деянию): а) о тношение к субъекту деяния:

-выраженное как наказание; -выраженное как поощрение; -выраженное как безразличие. б) отношение к контексту деяния:

-выраженное как исправление последствий; -выраженное как "искупление" последствий; -выраженное как оставление последствий без внимания.

12. Оценка ценностей санкции (системы наград и наказаний). Указанная детальная структура охватывает все основные функции нормы и выражает преимущественные социальные отношения, подверженные нормативному регулированию.

В диссертационном исследовании предложен концептуальный аппарат социокультурной интерпретации, позволяющий выявить всеобщую инвариантную связь текста юридической нормы и ее социокультурного контекста: нормативное поле, область неопределенности нормативного поля и архитектоника нормативного поля. Роль этих концептов заключается в логически последовательном переходе от текста нормы к ее социокультурным основаниям, в выявлении глубинной связи между правом и социумом, в раскрытии специфической природы нормы и ее регулятивной роли в обществе.

Понятие нормативного пот вводится для выявления связи текста и социокультурной реальности. Под нормативным полем понимается система ограничений в социальной реальности, вытекающая из существования юридических норм. Нормативное поле возникает в результате "опрокидывания" основных ценностных положений нормы на социальную реальность.

Основным практическим условием существования юридической нормы является возможность ее влияния на социальные отношения, ее нормативно-регулятивная эффективность. Социальная реальность подвергается демаркации в соответст вии с системой ценностей юридических норм. Это свойство присуще реальности не онтологически, как численность населения, например, а возникает только в связи с принятием нормы, определяющей ценностные основания социального бытия.

В результате правовой демаркации вся социальная реальность попадает в две основные области — задействованную (области нормативного запрета и разрешения) в нормативном поле и нейтральную. Социальная реальность, "захваченная" нормой и задействованная в нормативном поле обладает подвижной границей запрета/разрешения, что позволяет различать "активное" и "пассивное" нарушения, проистекающие соответственно из активного субъектного деяния и обусловленное изменениями законодательных позиций безотносительно к субъекту деяния.

Проблема категориального анализа, перенесенная в область нормативного поля, распадается на два больших вопроса анализ понимания категориальное™ собственно текста нормы-, и анализ понимания фактов и событий социальной реальности, захваченной нормой. Анализ этих факторов интерпретации раскрывает природу неопределенности нормативного поля в рамках нормативно-регулятивной деятельности.

Следует отметить две основных неопределенности; основанных на разделении нормативного поля на "задействованные" и "нейтральные" участки. Существуют: а) когнитивная неопределенность, связанная с конкретизацией понятий юридической нормы. Эта неопределенность связана с гносеологическим скачком от понятия к реальности, с установлением соответствия текста и социальной реальности; б) субстанциональная неопределенность, связанная с проблемой "разделения" реальности, своеобразного ее "квантифицировапия". Не поддающаяся "атомизации" реальность всегда имеет некоторый сущностпо "нейтральный" "остаток", не укладывающийся в рамки влияния нормы и не подпадающий под "прожектор" влияния закона.

Неопределенность является фундаментальным свойством нормативного поля, поскольку, с одной стороны, изменение условий социального бытия объективно порождает необходимость в пересмотре и уточнении понятий. С другой стороны, условия социального бытия в значительной мере определяют область интересов в социальной реальност и, изменяют взгляд на саму реальность, постоянно "выводя" определенные социальные процессы из-под влияния нормы, или вводя их обратно. Объективный процесс такого "дрейфа" постоянно требует уточнения и "доведения до юридического смысла" в процессе интерпретации.

Архитектоникой нормативного поля называется тонкая структура нормативного поля, прорисовывающая картину его смысловой нагруженности. Архитектоника нормативного поля возникает в процессе интерпретации основных ценностных положений (запретов/разрешений) нормативного поля относительно текста нормы, когда требуется "заполнение смыслом" категорий нормы понятий "субъект", "объект", деяние", и т.д. Она связывает все элементы нормативного поля в единое смысловое пространство, являющееся социокуль турной основой правового сознания.

Системы запрета и разрешения юридической нормы существуют только в рамках категориальной структуры, описывающей указанные в норме системы ценностей,'субъектов нормы, обстоятельства и т.д., причем в особом порядке логической структуры нормы. Понятие архитектоники нормативного поля отражает моменты социальной реальности, являющиеся базисом контекстуального осмысления кат егорий нормы.

Архитектоника нормативного поля проявляет себя в наполнении смыслом концептуальных элементов нормы. Категориальная структура юридической нормы может быть содержательно осмыслена только в обращении к социокультурному контексту нормы, когда понятие интерпретируется в соответствии с политическими, экономическими, культурными, и т.д. реалиями общества, относительно которого и в котором данное понятие обретает смысл.

Исследование архитектоники нормативного поля выявило следующую картину:

1) нормативное поле обладает "местом перехода". Под "местом перехода" понимается сам момент преступления как нарушения определенных правил, переход из области "нормального" в область "девиантного". Следовательно, в нормативном поле можно выделить моменты запрещенного, дозволенного и нейтрального:

2) нормативное поле обладает системой пространственно-временных характеристик (контекстов), описывающих общие условия действия нормы. Сюда входят:

-контекст "до" нарушения (кон текст -1), *

-контекст собственно нарушения, или контекст деяния,

-конт екст "после" нарушения (контекст-2),

-контекст "возвращения", или "восстановления" исходной позиции;

3) нормативное поле предусматривает системы, представляющие количественные изменения в понимании элементов категориальной структуры, куда входят системы наград и наказаний, системы физического воздействия, системы дифференциации субъектов, системы ценностей общества, и проч.

Юридическая норма, таким образом, может быть рассмотрена как бы в грех плоскостях, когда каждая из плоскостей, имеющая неизменные функции, в системе с другими представляет достаточно сложное образование. Кроме этого, четко определенным функциям соответствует нечетко определенные число и качество социальных отношений, нуждающихся в "доопределении" (проблема неопределенности нормативного поля), что существенно усложняет анализ.

Работа всех предусмотренных систем в условиях предварительной неопределенности опирается на признание за интерпретатором ведущей роли по пониманию нормы и приданиго значения ее понятиям и выражениям.

В диссертационном исследовании также рассмотрены основные проблемы апплицирования, представленные как проблемы технического и этического характера, проведенные через классическое различие понятий "технэ" и "фронезис". Прагматическая ( или техническая) проблема состоит в том, что для апплицирования требуется как бы "двойная процедура" интерпретации, один раз направленная на интерпретацию текста юридической нормы, другой раз — на интерпретацию действия. Требование "двойной процедуры" интерпретации исходят из необходимости свести в интерпретациях текст к определенным социальным отношениям, а социальные; отношения, соответственно, представить как текст.

Двойная", или встреч! гая интерпретация позволяет судить о возможности рассматривать действие "подпадающим" под данную норму. Признание действия "соответствующим" юридическому выражению должно быть параллельно признанию за юридическим выражением определенного, имеющегося в социальной реальности смысла.

Проведение подобной интерпретативной процедуры является в определенной степени "техническим" знанием, которому можно научиться. Этот аспект отличает технические стороны апплицирования от этических.

Этическая проблема, восходящая к пониманию термина "фропезис" как осуществления "моральной справедливости", состоит в необходимости принятия волевого решения по конкретному вопросу. Принятое решение, поскольку оно входит в сферу активной деятельности, может повлиять на саму жизнь человека, должно быть ответственным. Понятие "фронезис" по отношению к апплицированию, означает применение в каждой конкретной ситуации всего накопленного этического потенциала без исключения, без каких-либо скидок, как "в последний" раз. Несомненно, такому подходу нельзя научиться так, как можно обучиться каким-либо технологиям.

Рассмотрена также основная схема апплицирования, выраженная в системе конфликтных интерпретаций "обвинитель — защитник — судья". Ведущее место и право выносить решение в данном случае принадлежит судье, он же является субъектом волевого "сведения" всей множественности имеющихся интерпретаций к конкретному решению.

Апплицирование состоит в вынесении суждения. Вынесение суждения является результатом прагматической интерпретации —- интерпретации, произведенной с определенной целью (для простоты изложения мы будем допускать, что целью являются высоко значимые социальные ценности). В рамках понятия архитектоники нормативного поля основная проблема апплицирования, нам представляется, состоит в необходимости принятия исполняемого решения.

Использование различными субъектами различающихся нормативных полей (что зависит от социокультурных оснований различных интерпретаций) может привести к различным решениям по одному конкретному вопросу. Простейшей схемой такого конфликта интерпретаций является схема "обвинитель ответчик судья". Данная схема является одновременно и наиболее полной, поскольку отражает необходимое число участников.

Проблема принятия решения всегда приводит к субъекту решения, которым является судья (в широком смысле тот, кто может или имеет право рассудить). Следовательно, завершающим звеном всегда будет судья. Но судья не может быть в процессе один, поскольку в данном случае нечего решать, не может быть в паре с кем-либо из других членов схемы, поскольку решение должно предполагать конфликт интерпретаций. Только наличие всех трех участников процесса апплицирования может быть признано достаточным для осуществления процесса.

Решением проблемы апплицирования не может стать никакая машина, и здесь, по-видимому, не может быть объективных критериев. Данная задача возлагается полностью на плечи судьи. Волевое решение судьи становится не только его обязанностью, но ответственностью, которую нельзя переложить. Данная ответственность, как это может следовать из определения апплицирования, имеет технический и этический характер.

Технический момент обязывает судью (или правоприменителя вообще) максимально точно и полно (что бы под этими словами не понималось) проанализировать ситуацию, этический момент обязывает подойти к вынесению решения с величайшей ответственностью.

Задача интерпретатора и правоприменителя рассмотрен» последовательность обращения социальных отношений в систему общих условий понимания и осознать, как формируется понимание.юридической нормы в зависимости от ее социокульт урных оснований.

Влияние социокультурных оснований на апплицировапие юридической нормы состоит не только в характерном для времени и места принятии решения, по также в постоянном возобновлении поисков "правильного" решения. Изменение социокультурных оснований ведет к изменениям в рассмотрении нормы.

• Роль правоприменителя, или аппликатора, состоит в том, чтобы, проанализировав архитектонику нормативного поля, принять решение. Апплицирование происходит в нормативном поле, объединяющем текст юридической нормы и социальные отношения. Нормативное поле предстает герменевтическим универсумом нормы, всеобщим по отношению к норме, основанием и порождением нормы. "Аппликация, — по словам Гадамера, — это не приложение к конкретному случаю некоего всеобщего, которое было изначально дано и понято само по себе, но аппликация и есть действительное понимание самого всеобщего, которым является для нас данный текст. Понимание оказывается родом действия и познает себя в качестве такового."138

Аппликация является логическим завершением системы интерпретации, переведением потенциальности человека в присутствие человека, проявлением и отпечатком воли. В конечном счете через аппликацию право выявляет себя как институт упорядочивания и регулирования общественных отношений. Аппликация дает праву существовать в мире, тогда как интерпретация готовит почву для этого существования. Каким быть праву, зависит от того, с какой ответственностью мы подойдем к интерпретации и апплицированию, с каким тщанием сможем проследить социокультурные основания, лежащие в фундаменте всех отношений. s|c

13& Гадамер Х.-Г. Истина и метод./Пер c. нем. — М. Прогресс. 1988. С.402-403

158

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Корнеев, Виталий Владимирович, 1997 год

1. Алексеев С.С. Проблемы теории права. В 2-х т.т. — Свердловск, 1972.-т.I -396с., -т.2- 401с.

2. Алексеев С.С. Общая теория права. В 2-х т.т. М., 1982. т1.- 359с., г.2 -359с.

3. Алексеева Т.А., Кравченко И.14. Политическая философия: к формированию концепции.// Вопросы философии. 1994. №3. с. 3-23

4. Арну А. История инквизиции. — СПб., Евразия, 1995.-320с.

5. Барт Р. Вступительная лекция на кафедре литературной семиологии./ Пер. с фр.// Современная структуралистская идеология. — М., 1984.1. С. 105-196;

6. Барт Р. Что такое критика.// Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. / Пер. с фр. — М., Прогресс, 1994. С. 269-275.

7. Барт Р. Две критики.// Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. / Пер. с фр. — М., Прогресс, 1994. С. 262-268

8. Барт Р. Структурализм как деятельность.// Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. / Пер. с фр. — М., Прогресс, 1994. С. 253-261

9. Барт Р. Мифологии./ Пер. с фр. — М., Изд-во Сабашниковых, — 1996.-312с.

10. Ю.Барулин B.C. Социальная философия. В 2-х т.т. М., Изд.МГУ, 1993.г. 1 336с., т.2- 240с. П.Бахтин М.М. К философии поступка.// Бахтин М.М. Человек в мире слова. - М., Изд.РОУ, 1995. - С.22-66 ' ; * •

11. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов./ Пер. с фр. — М., Прогресс, 1995. 456с.

12. Бендикс Р. Образ общества у Макса Вебера.// Вебер М. Избранное. Обра', общества. М., Юрист, 1994. - С.567- 588

13. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности./ Пер. с англ. — М., Медиум, 1995. 336с.15'Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования./ Пер. с англ. — М., Изд.МГУ, 1994. 592с.

14. Блунчли И.К. Исгория общего государственного права и политики от XVIII века по настоящее время. СПб., 1874. 597с.

15. Бовин А.П. Политика. Общественное сознание и общественная практ ика. — М.,Изд.МГУ, 1979;

16. Братусь С.П. Юридическая ответственность и законность. М., 1976 -214с.

17. Бурдье П. Социология политики./ Пер. с фр. — М., Socio-Logos, 1993. -333с.

18. Бурдье П. Университетская докса и творчество./ Пер с фр.// Socio-logos'96. Альманах российско-французского центра социологических исследований ИС РАН. — М., Socio-Iogos, 1996. С.8-31

19. Бурлай Е.В. Нормы права и правоотношения в социалистическом обществе. — Киев, 1987.- 90с.

20. Васильев A.M. Правовые категории. — М., 1976. -264с.

21. Вебер М. Избранные произведения./ Пер. с нем. — М., Прогресс, 1990. 804с.

22. Вебер М. Избранное. Образ общества./ Пер с нем. — М., Юрист, 1994. -704с.

23. Волошинов В.Н. Философия и социология гуманитарных паук. СПб., АСТА-Пресс, 1995. -388с.

24. Всеобщая история государства и права/ Под ред. К.И.Батыра. М., Былина, 1995. -415с. ' ; ' •

25. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. / Пер с нем. — М., Искусство, 1991. -321с.

26. Гадамер Х.-Г. Истина и метод./ 11ер. с нем. М., Прог ресс, (988ю Ь()(>с.

27. Глой К. Проблема последнего обоснования динамических систем.// Вопросы философии.— 1994. №3. С.94-105

28. Грязин И. Текст права. — Таллинн, 1983. -187с.31 .Тумллович Л. Общее учение о государстве. — СПб., 1910.-511с.

29. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т.т. М., 1956. Т.2.-780с.

30. Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство./ Пер. с англ.// Вопросы философии. — 1994. №3. -С.37-48

31. Деготь Б.А. Классификация норм советского социалистическою права по их структуре. — Саратов, 1977.-57с.

32. Дейк Т.А.,ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., Прогресс, 1989. 310с.

33. Дейк Т.А.,ван. Расизм и язык. М., ИНИОН АН СССР, 1989. -75с.

34. Демьянков В.З. Доминирующие лингвистические теории в конце XX века.// Язык и наука конца 20 века. Сб. статей. — М., 1995. -С.239-320

35. Деррида Ж. Отобиографии. 1.Декларация независимости./ Пер. с фр.// Ad Marginem'93. Ежегодник Лаборатории постклассических исследований ИФ РАН. — М., Ad marginem, 1994.-С. 174-183

36. Дюрягин И.Я. Нормы социалистического права.// Нормы социалистического права и правоотношения. — Свердловск, 1986;

37. Евреинов Н. История телесных наказаний в России. Харьков, Прогресс ЛТД, 1994.-235с.

38. Елеонская Е. К изучению заговора и колдовства в России. — Тип. Шамординской пустыни, 1917.-63с.

39. Завадская Л.Н. Механизм реализации права. М., 1992. -287с.

40. Иванов В.В., Топоров В.Н. О древних славянских этнонимах (Основныепроблемы и перспективы).// Славянские древности. Кйбв, '1980;

41. Иванов В.В. Топоров В.Н. О языке древнего славянского права (к анализу некоторых ключевых терминов)// Славянское языкознание. VIII Международный съезд славистов. Доклады советской делегации. №. ■ 1978;

42. Иеринг Р., фон. Борьба за право. — СПб., 1895. 96с.

43. История отечественного государства и права. / Под ред. О.И.Чистякова. Часть 1. — М., Изд.МГУ, 1992. -335с.

44. История политических и правовых учений. / Под ред. В.С.Нсрсссяпца. М„ 1988. -814с.

45. Калачев Н. Об отношении юридических обычаев к законодательству. Речь, прочитанная на 1-м съезде русских юристов в Москве, в 1875 г.// Сборник народных юридических обычаев. В 2-х т.т. Т.1. Б.г., б.м. -С. I-10

46. Калиниченко В. Понятия "классического" и "неклассического" в философии М.К.Мамардашвили.// Встреча с Декартом. — М., Ad Marginem, 1996. -С.51-72

47. Катков В.Д. К анализу основных понятий юриспруденции. — Харьков, V 1903.-462с.

48. Като Г. Борьба за право сильного. — Харьков, 1904. -123с.

49. Качанов Ю. Политическая топология: структурирование политической действительности. — М., Ad Marginem, 1995. -224с.

50. Качанов Ю.Л. Практическая топология социальных групп.// Socio logos'96. Альманах российско-французского центра социологических исследований ИС РАН. — М., Socio-logos, 1996. -С.49-93

51. Керимов Д.А. Философские проблемы права. — М., Мысль, 1972. -472с.

52. Кистяковский Б.А. В защиту права (Интеллигенция и правосознание).// Вехи. Сб. статей о русской интеллигенции./ Из глубины. Сб. • статей о русской революции. — М., Правда, 1991. С. 122-149у :

53. Клами Х.-Т. Финалиегическая идея права: методологический аспект.// Записки Таргусского университета. Вып. 806. Труды по правоведению. Studia iuridica: Historia et teoria. I. Tapry. 1988;

54. Книга правителя области Шап (Шан цзюнь шу)./ Пер. с кит. М., Ладомир, 1993. -392с.

55. Ковалевский М.М. Первобытное право. В 2-х т.т. — М., 1886. Т.1- 168с., Т. 1-168с.,г. 2-169с.59.'Комментарий к УК РФ/Под ред. Ю.Д.Северина. — М., Юрид.лит., 1985,-528е.

56. Коркунов Ы.М. История философии права. СПб., 1908.-431с.

57. V61.Коркунов Н.М. Энциклопедия права. — СПб., 1883.-470с.

58. Кравец А.С. Мировоззрение: социальная обусловленносгь, сущность, структура.// Теория и практика формирования научного мировоззрения современного студенчества. Коллективная монография. Воронеж, Изд. В ГУ, 1986. -С.6-51

59. Кудрявцев В.Н. Юридические нормы и фактическое поведение.// Советское государство и право. 1980. №2;

60. Кудрявцев Ю.В. Нормы права как социальная информация. — М., Юрид.лит., 1981.- 144с.

61. Куланж Фюстель, де. Древняя гражданская община. — М., 1895.-374с.

62. Куницин А. Право естественное. — СПб., 1818. -163с.

63. Кучера С. Становление традиции коллективной ответствен но сти и наказания в Китае.// Роль традиций в истории и культуре Китая. М., 1972;

64. Леви-Стросс К. Первобытное мышление. — М., Республика, 1994. -384с.

65. Лукашева Е.А. Право, мораль, личность. — М., 1986. -262с.

66. Майнов Вл. Очерк юридического быта Мордвы. — СПб., 1885.-267с.

67. Малеин Н.С. О законности в условиях переходног о периода.// Теория права: новые идеи. Вып.4. — М., 1995;

68. Мамардашвили М.К., Соловьеп Э.Ю., Швырев B.C. Классическая и современная буржуазная философия.// Мамардашвили М.К. Необходимость себя. — М., Лабиринт, 1996. С.372-415

69. Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеал рациональности.// Мамардашвили М.К. Необходимость себя. М , Лабиринт, 1996. С.229-249

70. Мамардашвили М.К. Картезианские размышления. М., 1993.-352с.

71. Михайловский И.В. Очерки философии права. Т. 1. Томск, 1914.-604с.

72. Мотовиловкер Е.Я Теория регулятивного и охранительного права. Воронеж, Изд.ВГУ, 1990. -139с.

73. Мэн Г.С. Древний закон и обычай. — М., 1884.-236с.

74. Неволин К.А. Энциклопедия законоведения.// Собрание сочинений. 1.1.1. Спб., 1857.-501с.

75. Нерсесянц B.C. Аспекты правопонимания: взаимосвязь исторического и логического.// Ученые записки Тартусского университета. Вып. 806. Труды по правоведению. Studia iuridica: Historia et teoria. 1. Тарту. 1988;

76. Нерсесянц B.C. Право и закон: из истории правовых учений. — М., Наука, 1983. -239с.

77. Неусыхин А.И. "Эмпирическая социология" Макса Вебера и логика исторической науки.// Вебер М. Избранное. Образ общества./ Пер. с нем.

78. М., Юрист, 1994. С.589-657

79. Новгородцев П. Введение в философию права. Кризис современного правосознания. — М„ 1909;

80. Пиголкин А.С. Норма праиа.// Юридический энциклопедический словарь. — М., Совет, энциклопедия, 1984;

81. Плахов В.Д. Социальные нормы: философские основания общей теории.1. М, Мысль, 1985.-253С.

82. Познанский Н. Заговоры. Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул. Пг., 1917.-327с.

83. Пух I а Г.Ф. Энциклопедия права. Ярославль, 1872. -99с.

84. Ренненкампф Н.К. Юридическая энциклопедия. Киев, 1889.-295с.

85. Рикер П. Герменевтика и метод социальных наук./ Пер. с фр.// Рикер Г1. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью. — М.} "KAMI", 1995. -С.3-18

86. Рикер П. Повествовательная идентичность./ Пер. с фр.// Рикер И. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью. М., "KAMI", 1995. -С. 19-37

87. Рикер П. Мораль, этика и поли гика./ Пер. с фр.// Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью. М., "KAMI", 1995. -С.38-58

88. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике./ Пер. с фр.1. М., Медиум, 1995. -416с.

89. Рикер П. Торжество языка над насилием. Герменевтический подход к философии права./ Пер. с фр.// Вопросы философии. 1996. №4. -С.27-36

90. Ролз Д. Теория справедливости./ Пер. с англ. — Новосибирск, Изд.МГУ, 1995. -536с.

91. Рыклин М. Власть и политика литературы.// Рыклин М. Террорологики.

92. Тарту — М., 1992. -С. 145-175

93. Рыклин М. Тела террора.// Рыклин М. Террорологики. -- Тарту М., 1992. -С.34-51

94. Рыклин М. Сознание и власть: советская модель.// Рыклин М. Террорологики. — Тарту М., 1992. -С.52-70

95. Рыклин М. Сознание в речевой культуре.// Рыклин М. Террорологики. Тарту — М., 1992. -С. 13-33

96. Теория государства и права/ Под ред. А.М.Васильева. М., 1983. -415с.

97. Теория государства и права/ Под ред. А.И.Денисова. М., 1980. -430с. Ю7.Томашевский Н.П. О структуре правовой нормы и классификации сеэлементов.// Вопросы общей теории советског о права. Сборник статей. М., 1960;

98. Топоров В.Н. О двух праславянских терминах из области древнего права в связи с индоевропейскими соответствиями// Структурно-типологические исследования в области грамматики славянских языков. — М., 1973;

99. Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. — М., 1913 (На правах рукописи). -227с.

100. ПЗ.Филлмор И. Фреймы и семантика понимания.// Ноцое в зарубежнойлингвистике. Вып. XX1I1. — М., 1988;

101. Философия и проблемы демократии. Беседа с Полем Рикером.// Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. Московские лекции и интервью./ Пер. сфр. — М., "KAMI", 1995. -С. 113-127

102. Философия по краям. Интервью А.Иванова с В.Подорогой и М.Ямпольским.// Ad Marginem'93. Ежегодник лабораториипостклассических исследований ИФ РАН. — М., Ad Marginem, 1994. -С.9-20

103. Философский энциклопедический словарь. М., Совет.эпциклопедия, 1983. -836с."

104. П.Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. / Пер. с фр. СПб., A-cad, 1994. -408с.

105. Фуко М. Жизнь: опыт и наука./ Пер. с фр.// Вопросы философии. 1993. №5. С. 43-53;

106. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальност и / Пер. с фр. М., Касталь, 1996. 448с.

107. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления./ Пер. с нем. ML, Республика, 1993. -447с.

108. Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран./ Под ред. З.М.Черниловского. — М., Юрид.лит, 1984;

109. Хэллоуэлл Д.Х. Моральные основы демократии./ Пер. с англ. М.3 "ППП", 1993.-144с.

110. Чалидзе В. Иерархический человек. — М., Terra, 1991. -220с. 124.Черданцев А.Ф. Специализация и структура нормы права.//

111. Правоведе)|.ие. ■— 1970. №1. С.41 49; 125.Черников М.В. Принципы мышления. — Воронеж, Изд. В ГПУ, 1997. : 126с.

112. Шервуд Е.А. Законы Лангобардов. Обычное право древнегерманского племени. -■ М., Наука, 1992. -283с.

113. Шебанов А.Ф. Нормы советского социалистического права." М., ic>'>6. -126с.

114. ШмалыдФ. Естественное право. СПб., 1820;

115. Юнгер Э. Гелиополис. // Утопия и ант иу топия XX вска./Пер. с нем. М., Прогресс, 1992. С.341-642

116. Юридическая процессуальная форма. Теория и практика. М., 1976. 278с.

117. Явич Л.С. Сущность, содержание и форма в праве.// Методологические проблемы совегской юридической науки. М., Наука, 1980;

118. Яворский Ю.А. Заговоры и апокрифические молитвы. Варшава, 1915;

119. Яковлев A.M. Право и объективные социальные нормы.// Прполемм совершенствования советского законодательства. Выгг.1. М., 1974;

120. Ямпольский М. Жест- палача, оратора, актера.// Ad rnarginem'93. Ежегодник Лаборатории посг'классических исследований ИФ РАН. М., Ad marginem, 1994. -С.21-70

121. Ямпольский М. Память Тиресия. Интертекст уальность и кинсматoiграф. — М., РИК Культура, 1993.-464с.

122. Bernstein R.J. Beyond Objectivism and Relativism: Science, IIermeneuti.es, and Praxis. (Philadelphia: Univ. of Pennsylvania Press, 1991)

123. Cohen G.A. "Self-ownership, world ownership end equality 11". Social Philosophy and Policy. Vol.3, No.2 (Spring 1986);

124. Foucault M. Discipline and Punish (2-st eel., Vintage, 1995). -334p

125. Nozick R. Anarchy, State, and Utopia. (Basic Books, 1974). -2l2p

126. Rawls J. "Kantian constructivism in moral theory". The Journal of Philosophy. Vol. LXXVII, No.9 (1980);

127. Rawls J. "Justice and fairness; Political not metaphisical". Philosophy and Public Affairs. Vol.14, No.3(1985);

128. Rocmer J. "Property relations versus surplus value in Marxian exploitation". Philosophy and Public Affairs. Vol. 11, No.4 (Fall 1982);

129. Shapiro I., "Resources, Capacities, and Ownership. The Workfriariship Ideal, and Distributive Justice", Political Theory, Vol.19 No.l, February 1991, pp.47 72.