Семантика жеста в прозе Андрея Белого: "Петербург", "Котик Летаев", "Крещеный китаец" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Масленникова, Ольга Николаевна

• Масленникова, Ольга Николаевна
• кандидат филологических наук
• 2000

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Масленникова, Ольга Николаевна

Введение с

Глава 1 Жест вмиотике культуры.

Из истории вопроса

Классификация жестов

Глава 2 Пластический жест и образная система романа

Петербург».

О художественных особенностях романа «Петербург».

Банальные жесты.

Идея разъятия мира : марионетки, тени, абрисы,луэты.

Ритуальные, мистические, оксюморонные жесты.

Глава 3 Жест как знак имволтуативного общения,

На подступах к «детской теме»: эмбриональные жесты в повести

Котик Летаев».

Психологические и художественные жесты, 101 Другие проявления жестовой образности в повести «Котик

Летаев». сЛ12 «Крещеный китаец»; от мифологии к истории.Детерминанты творчества.120 Некоторые особенности нарративнойруктуры произведений

Андрея Белого / о нарративной роли жестов /.

Жестов о е выражение амбивалентных отношений героев

Некоторые графические особенности прозы Белого.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Семантика жеста в прозе Андрея Белого: "Петербург", "Котик Летаев", "Крещеный китаец"»

Одной из самых загадочных фигур русской культуры XX века до сих пор остается Андрей Белый. При всей разноголосице возможных оценочных характеристик этой удивительно талантливой личности, трудно не согласиться с верными замечаниями Эллиса: Андрей Белый весь — «намек, знамение, предвестие»; ему подвластна «символика тайновидения и тайнодействия».1 Личная и творческая судьба Андрея Белого лучше всего могла бы охарактеризовать эпоху рубежа веков, отличительной чертой которой были отторгнутость и разобщенность. Лично и глубоко переживая это, Белый своим творчеством пытался осуществить «идею всечеловеческого братства», столь значимую для его творческого сознания 19101920-х годов.2

Поразительно, что он остался единственным из наиболее значительных русских символистов, у которого ни прижизненно, ни посмертно не издавалось собрания сочинений. Лишь сравнительно недавно был осуществлен выпуск первых томов сочинений Андрея Белого, куда вошли: «Стихотворения и поэмы» (М.,1994.), «Петербург» (М., 1994.), «Серебряный голубь. Рассказы» (М., 1995.), «Воспоминания о Блоке» (М., 1995.). Таким образом, значительная часть творческого наследия Белого долго была практически вне поля читательского и исследовательского внимания.

Между тем, интерес к философским, эстетическим, литературным концепциям Белого беспрерывно растет. Символика

1 Эллис. Русские символисты /К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый /. М., 1910. С 211, 314.

2 Долгого лов Л.К. Начало знакомства // Андфей Белый. Проблемы творчества. М,> 1988. С. 100. имени и цвета, удивительное сочетание реального и вымышленного, действительного и возможного, сложный философский подтекст, языковое новаторство, представление о мире и человеке, пространстве и времени в творчестве — вот круг тем, актуальных для современных исследований.3 Одними из лучших, на наш взгляд, являются работы, вышедшие в свет сравнительно недавно: это коллективный сборник «Андрей Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации» (М., 1988.), монографии Долгополова JI. К. «Андрей Белый и его роман «Петербург»» (JI., 1988.), Лаврова А.В. «Андрей Белый в 1900-е годы» (М., 1995.), Новикова Л.А «Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого» (М., 1990.). Из зарубежных исследований, известных нам, назовем следующие: А critical review (Ed. by G. Janecek). Lexington, 1978; Andrey Belyj. Centenary papers (Ed by Boris Crista). Amsterdam, 1980; Andrey Belyj: Pro et contra. Bergamo, 1984; Hidley, Lily. Die neologismen Andrej Belyis. Munchen, 1966; Holthusen, Johannes. Studien zur asthetik und poetik Des russischen symbolismus. Gottingen, 1957. (в этом исследовании одна из глав — « Andrej Belyj und sein roman 'Petersburg'» — посвящена анализу фабулы, идеи, композиции, фигур фикций в романе Белого «Петербург»); Peterson Ronald Е. Andrei Belyi's short prose. Birmingham, 1980; Keys, Roger. The reluctant modernist Andrej Belyj and development of Russian

3 См., напр.: Барковская H.B. Поэтика символистского романа. Диссертация . доктора филологических наук. Екатеринбург» 1996; Бистров H.JI. Проблема времени в творчестве А. Белого. Дисс. . кандидата филолог. наук. Екатеринбург» 1996; Какинума Набуаки. Философско-эстетические позиции Андрея Белого и его художественная практика /«Петербург» и «Котик Летаев»/. Дисс. кандидата филолог, наук. М., 1998; Пресняков О.М. Стиль Андрея Белого роман «Петербург»/. Дисс. кандидата филолог, наук. Екатеринбург, 1997;

Чистякова Э.И. Эететико-философские взгляды Андрея Белого. Дисс. . кандидата филолог, наук. М., 1979; Шалыгина О.В. Время в художественных системах А. П. Чехова и А. Белого. Дисс. кандидата филолог, наук. М., 1997. fiction 1902 -1914. Oxford, 1996; Woronzoff A. Andrey Belyi's «Petersburg», James Joyce's «Ulysses» and the symbolist movement. Bern, 1982. К вопросу о творчестве Андрея Белого и Дж. Джойса обращались и другие исследователи, в частности, JI. Силард в работе «Андрей Белый и Джеймс Джойс» (Studia Slavica. Budapest, 1979. Т. 25.), а в отечественной науке — Бабиева И. Р. в работе «К вопросу о типе романа: А. Белый и Дж. Джойс» (Сборник работ молодых ученых. Вып. 2. М., 1990.

Как следует из названий вышеприведенных работ, интерес зарубежных исследователей сосредоточен как на изучении общих, концептуальных проблем (А. Белый в русле символистского движения), так и на изучении вопросов собственно поэтического плана (хотя в этом отношении преобладает интерес к «Петербургу», «Серебряному голубю» и поэтическим циклам Белого; в определенном смысле, это может быть связано с «большей доступностью» в плане перевода этих произведений). В меньшей степени (и в отечественной и в западной рецепции) осмыслены рассказы Белого и его поздние произведения. К исследованию ранней прозы и лирических фрагментов Белого обращается Рональд Петер сон; он прослеживает становление основных приемов поэтики Белого, сформировавшихся, по его мнению, уже в ранней прозе и в поэтическом цикле «Золото в лазури». К ним относятся: отсутствие имен, детализированных описаний, уточнений, развитого сюжета, автобиографизм, обилие литературных и мифологизированных реминисценций и т. п. 4 Особый интерес в контексте нашего исследования представляет взгляд Петерсона на рассказ «Световая сказка», как на один из возможных набросков к повести «Котик Летаев»: используется

4 Peterson , Ronald Е. Andrei Bely's short prose. Birmingham, 1980. p. 14-16,20. одинаковая техника, авторское внимание обращено к пренатальному периоду жизни персонажа.5 В сферу активного исследования входит и первый роман Белого «Серебряный голубь». Так, Эндрю Бэрратт в статье «Мистификация и посвящение в «Серебряном голубе»: Белый, читатель и символистский роман» рассматривает роман Белого через широкую культурную парадигму взаимоотношений автора, б читателя и эстетической концепции русского символизма.

Многие исследователи отмечают такую особенность романов Белого, как необходимость их «проговаривания»: «Лучший способ читать романы Белого, — пишет X. Хартман-Флайер,— особенно «Петербурга», — это читать их вслух. При чтении вслух звуки, слоги, слова приобретают значения, которые часто оказываются за пределами их исходной сути».7 Здесь мы сталкиваемся с широкой проблемой истолкования символа, который, по Белому, многозначен, противоречив и никогда до конца не понятен. Это же подчеркивает, в частности, Мария Карлсон, считая символ у Белого «сосредотачивающим центром, который изобилует многочисленными рядами ассоциативных образов, которые читатель усваивает не логически или рационально, а интуитивно».8

В обстоятельной работе А. Воронцова «Петербург» Андрея Белого, «Улисс» Дж. Джойса и символистское движение» частные вопросы поэтики (как то: метафорические аналогии, внутренний монолог, поток сознания, синэстетичность,

5 Ibid, р.17,25.

0 Bairatt Andrew. Mistification and initiation in "Serebrjanyi golub": Belyj, the Reader, and the symbolist novel // Andrey Bely. Centenary papers УВу. В. Christa/. Amsterdam, 1980.

7 Hartmann-Flyer» Helen. The time bomb // Andrey Bely. A critical review. Lexington, 1978. p. 121.

8 Carlson, Maria. The Ableuekhov coat of arms // Andrey Bely. Centenary papers, p. 157. музыкальные эффекты и рефрены, аллюзивные конструкции, лингвистические и технические новации и т. п.) рассматриваются на фоне развития европейского и русского символизма. Автор включает творчество Белого в широкий социо-культурный контекст эпохи, подчеркивает влияние западноевропейской литературы и таких ее представителей как Малларме, Рембо, Верлен, Бодлер, Метерлинк, Гоффман, Ибсен, Уайльд и др. Некоторые элементы соответствий выявлены Воронцовым между художественными исканиями Белого и Джойса, М. Пруста, Т. Манна. Существенными, на наш взгляд, являются суждения А. Воронцова об особенностях стиля Белого. В «Петербурге», — пишет ученый, — Белый экспериментирует с «освобождением» синтаксиса, с разнообразием интонаций и исследует возможности каламбура, неологизмов, метрических моделей и типографических элементов. Особенность стиля для Белого состоит в его использовании как невербального аккомпанемента к словесному выражению поэтических образов».9 В итоге автор исследования подчеркивает, что гораздо важнее, чем просто компаративистский подход к творчеству Джойса и Белого, оказывается их роль в развитии литератур: «Улисс» Джойса повлиял на «технику» прозы западных писателей, так же как «Петербург» Белого в России. Без чтения художественного наследия Белого невозможно постижение творчества таких писателей, как Замятин, Пильняк, Олеша, Бабель, Пастернак, Набоков и др.»10

9 Woronzoff A. Andrej Betyi's " Petersburg", James Joyce's "Ulysses" and the symbolist movement. Berne. Francfort / M. Las-Vegas. 1982. p. 18.

10 Ibid. p. 176. В целом» достаточно подробно обзор зарубежных исследований об А. Белом содержится в статьях; Ерофеев В. Споры об Андрее Белом; Бибихин В. В. Орфей безумного века // Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988. С. 482-522.

Кроме того, среди многочисленных зарубежных изданий следует обратить внимание на работу А. Ханзен-Леве «Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. (СПб., 1999.) К сожалению, исследователь акцентирует внимание только на поэтических мотивах русского символизма, проза на данном этапе не рассматривается.

Личность и творчество А. Белого не могут быть •адекватно восприняты без учета соответствующего контекста культуры Серебряного века. К сожалению, мы можем признать, что семантика невербализованного пространства в искусстве не относится к числу разработанных и признанных тем, тогда как требует более пристального внимания.

Символистское искусство углубило и расширило представление о внутреннем мире личности, приоткрыло завесу над сокровенными глубинами человеческого сознания. Эксплицировать квинтэссенцию жизни, ее внутреннюю сущность стало потребностью для художника XX века. Отсюда тяготение символистов к синтетичности, предельной смысловой суггестивности, своего рода экспрессивному «сгущению» всех элементов текста. Чисто формальные, содержательно-нейтральные компоненты перестали быть таковыми, они предельно интенсифицировали смысл произведений. У Андрея Белого ритм, материальное качество звука, жестовая «инструментовка» даются крупным планом, активизируют содержательную энергию всего текста. Ритм и звук — особые категории в мировоззрении Белого, теоретически они были осмыслены им в трудах «Ритм как диалектика.» и «Глоссалолия». Симфонизм, музыка, ритм — не менее значимы для символистов, чем слово. Это закономерно входит в круг того, что принято называть «modus cogitandi» и «modus vivendi».

Нас же в большей степени интересует феномен, находящийся на стыке вербального н невербального. Это — нечто словом не являющееся, но в слове в тексте произведения бытующее, речью оформленное и неизреченное одновременно. Ю. Тынянов очень точно подметил подобную «неуловимую осязаемость»: «За речью чувствуются жесты, за жестами облик, почти осязаемый, но эта осязаемость неуловима, она сосредоточена в речевой артикуляции, как бы в концах губ».11 Закономерно поэтому встает вопрос о соотношении слова и его невербального «заменителя», например, жеста. В соответствии с антропологической концепцией это противопоставление решается в пользу практического интеллекта, который «древнее вербального: действие первоначальнее слова».12 Античной культурой этот вопрос как бы снимался, поскольку мусические искусства, составляющие так называемую хорею, по определению Ф. Ф. Зелинского, соединяли искусство «слова /песни/, звука /напева/ и жеста /пляски/ под общим управлением ритма. В своем дальнейшем развитии они распадались на . поэзию как искусство слова, .музыку как искусство звука, и .орхестику как искусство жеста».13 Символисты в поисках конденсированного, сгущенного образа вновь предприняли попытку их соединения. Уже первые литературные опыты Андрея Белого весьма показательны в этом отношении. Его «Симфонии» были не музыкальными, а литературными произведениями, хотя границы

11 Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. Л., 1929. С. 503-504.

12 Выготский Л.С. Орудие и знак в развитии ребенка // Собр. Соч. в 6 т. М.> 1984. Т.6. С. 86.

13 Зелинский Ф.Ф. История античной культуры. СПб., 1995. С. 8. поэзии, музыки и прозы в них оказывались трудно определимыми. Наряду с этим одной из примет стиля Белого можно было бы назвать присутствие жестового рисунка. Его персонажи часто характеризуются не столько через слово, сколько через жест. Нами сознательно проводится мысль о том, что невербальный образ делает речь более яркой, насыщенной, он позволяет адекватнее воспринять авторскую позицию.

Соматическое бытие, душе-телесная жизнь персонажей составляют содержание важной части текста. Жесты, движения, позы, вписанные в ткань художественного повествования, являются теми психофизиологическими компонентами, которые дают нам возможность точнее прочитать стоящий за ними образ. Герои Белого буквально переживают собственное тело, их ощущения отражаются и фиксируются на телесном уровне.

В жестовом, пластическом знаке, сколь бы уникален он не был, скрыто содержится факт социального, позволяющий художнику выйти на философский уровень обобщений. Поведение человека, персонажа подчиняется законам психофизиологии, регулируется с позиций социальной семиотики, этических нормативов, художественных категорий. Это сложная гетерогенная система, выполняющая различные информационные и семиотические функции. Пожалуй, нет состояния, о котором нельзя было бы рассказать в подобной системе знаков. Что же скрывается за эксплицированным смыслом произведения, за его вербализованным содержанием?

От «Симфоний», сознательно построенных по законам музыкальной композиции, Белый шел к ритмизованной прозе, он «обкладывал словами» те жесты, те события жизни, те ритмы, в которых бытовал он сам и его герои. Вопрос, вложенный в уста маленького героя Котика Летаева, — «Как бы это мне выразить»? — символичен. В нем не только растерянность детского сознания перед невозможностью что-либо номинировать, определить, в нем растерянность и собственно авторского сознания. Здесь как раз и был более важен некий внеязыковой опыт, нечто, не укладывающееся в привычную видимую форму — слова.14

Уже не данном уровне возможен вполне корректный вывод о том, что к элементам, формирующим поэтику Андрея Белого, может быть отнесен жест. Сам предмет исследования указывает на не традиционность поставленной проблемы. Прочтение романов «Петербург», «Крещеный китаец» и повести «Котик Летаев» именно под этим углом зрения позволяет, однако, утверждать, что тема нуждается в глубокой проработке. Невербальные средства, такие как мимика, жест, телодвижения вообще, в литературе XX века свидетельствуют о поиске новых форм. Исследовательское внимание должно быть ориентировано на изучение не биологизированных проявлений жеста, обусловленных законами антропологии и физиологии, а на изучение жеста, как компонента культуры, позволяющего осуществить диалог человека с миром.

Актуальность темы определяется тем, что по отношению к одному из самых «жестовых» писателей, каковым был Андрей Белый, подобного исследования пока нет. И хотя в целом его имя традиционно связывается с общеэстетическими

14 Схожий опыт, думается, имел в виду Г. Гессе, когда писал: «Вместо того, чтобы прислушаться к интеллекту, к логосу, к слову, мы .все сплошь мечтаем о языке без слов, способном выразить невыразимое, высказать то, чего нельзя высказать» // Гессе Г. Избранное. М., 1977. С. 323—324. и исканиями XX века, некоторые вопросы собственно поэтологического характера остаются без внимания.

Специальных работ, посвященных жесту как структурно значимой единице художественного текста, практически нет. Принципиальную значимость поэтому имеют, на наш взгляд, два исследования, непосредственно связанные с анализом феномена невербального, в частности, жеста: это «Мастерство Гоголя» Андрея Белого и «Слово и жест в литературе».15

Итак, понимая все трудности, с которыми может столкнуться исследователь при разработке данной темы, мы приступаем к работе.

В нашем исследовании объектом анализа является литературное наследие А. Белого, а именно его повествовательная проза: «Петербург», «Котик Летаев», «Крещеный китаец». Выбор именно этих произведений не случаен. Довольно распространенное представление о «Петербурге», как о высшем творческом достижении Белого-прозаика, безусловно не вызывает возражений, но все же имплицитно предполагает несколько менее серьезное отношении к его последующим созданиям. Тогда как прослеживание хотя бы одной творческой установки Белого (например, на жест как творящую, самовыражающуюся, жизнетворческую субстанцию), позволяет утверждать единство мировоззренческих позиций и художественной практики писателя на всем протяжении его деятельности, включая «Петербург», «Котика Летаева» и «Крещеного китайца»: идея распада, выраженная через жест-разьятня в «Петербурге», в

15 Белый А, Мастерство Гоголя. Исследование. М.5 1995; Слово и жест в литературе. Воронеж, 1983. Нзвест. / Воронеж. Пед. йн-т; Т.225. автобиографической дилогии трансформируется в идею конституирования своего «Я». Также выбор произведений может быть объяснен эклектичностью материала: «Петербург» — наиболее сложившееся в романном отношении произведение, разножанровость же «Котика Летаева» и «Крещеного китайца» на этом фоне не противоречит общей глобальной теме самосознания, объединяющей многие прозаические вещи Белого. И собственно та эмблематика смысла жестового рисунка, которая не всегда явно просвечивается, достаточно прозрачно обозначена в оксюморонной семантике «Крещеного китайца».

Предметом анализа в исследовании является концепция жеста в том виде, в каком она представлена в литературном творчестве Белого. (Теоретические и эстетические изыскания Белого по этому поводу представляет на менее богатый материал и могут составить основание для самостоятельного исследования.) В первую очередь, нас интересует содержательно-смысловая сторона этой концепции, способы ее бытования, развития и трансформации в художественном произведении. Особое внимание уделяется системному аспекту данной концепции и вопросу об особенностях поэтики и стиля Белого.

Цель диссертационного сочинения — разносторонний анализ жеста как элемента характерологии, имеющего знаковую природу и участвующего в построении образной системы повести и романов.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

1. Выявить значимость невербальных средств эстетической выразительности;

2. Проанализировать природу жеста, выявить источники его порождения и условия функционирования, основываясь на данных смежных наук— искусствознания и паралингвистики;

3. Проанализировать основания для создания возможной классификационной системы жестов на материале повествовательной прозы А. Белого;

4. Исследовать роль жеста как знака и символа ситуативного общения;

5. Указать на роль жеста в построении нарративной структуры романов Белого и их графического оформления;

6. Целостное описание концепции жеста с обоснованием ее категориальной, мировоззренческой основы.

Наше диссертационное сочинение состоит из трех глав, введения и заключения. Первая глава называется «Жест в семиотике культуры». Вторая глава называется «Пластический жест и образная система романа «Петербург». Третья глава называется «Жест как знак и символ ситуативного общения». Такая структура диссертации позволяет наиболее последовательно перейти от обоснования эстетической и онтологической значимости жеста к экспликации его поэтологических функций в художественном тексте .

Методологической основой исследования является феноменологическое описание текста в единстве содержания и формы. Вместе с тем актуализирована и проблема контекста.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Масленникова, Ольга Николаевна

Заключение

Итак, в заключении подведем основные итоги нашего исследования. При такой постановке темы невозможно рассматривать изолированно друг от друга взаимосвязь эксплицированной языковой данности текста, собственно контекста то есть, и его содержательной глубины — подтекста. Словесные знаки в творчестве Андрея Белого нередко призваны выразить в сущности то, что не всегда нуждается в вербальном сообщении, и добавим, не всегда может быть вербализовано вообще. В первую очередь это относится к жестово-мимическим формам коммуникации.

Вполне обоснованно можно сделать вывод, что к элементам, формирующим поэтику и стиль произведений Андрея Белого, может быть отнесен такой элемент невербальной коммуникации как жест. Пластические характеристики (жесты, позы, мимические реакции и двигательная активность вообще) призваны актуализировать «внутреннее» значение, скрытый подтекст в образе того или иного персонажа, являясь при этом и формой авторского мышления, и средством его художественного воплощения.

Реактивно-инстинктивный источник порождения жестовой активности важен для понимания эмоциональных и психических процессов, но при исследовании текстов художественной литературы он не будет являться предопределяющим фактором. В жесте важно увидеть онтологическую связь с миром, которая бы могла позволить человеку (персонажу) «жизнетворчески» утвердиться: «Поступком должно быть все во мне, каждое мое движение, жест, переживание, мысль, чувство, — только при этом условии я действительно живу, не отрываю себя от онтологических корней действительного бытия».1

Bv s* г* срезе широкои семиотическои проолемы жест выступает как форма и система выражения определенного типа поведения, знаковость которого ярче «высвечивается» на фоне нейтральных, обыденных представлений той или иной культуры, того или иного сознания. О том, что это вполне семиотическая постановка проблемы, убедительно писал Ю. М. Лотман, выявив связь бытового поведения и типологии культуры, например, в России 18 века,*

Свой тип поведения и культуру в России начала XX века создали символисты. Однако, литературные и поведенческие «новаторства» их не всегда были адекватно восприняты современниками. «Не бунтом против общественности был наш индивидуализм, —«оправдывался» Ф. Сологуб,— а восстанием против механической необходимости. В нашем индивидуализме мы искали не эгоистического обособления от людей, а освобождения, самоутверждения на путях экстаза, искания чуда».3 Отрицание многочисленных условностей, омертвевшего быта, ложных ценностей и норм, сформировавшись на мировоззренческом уровне, свое неизбежное материальное воплощение нашло именно в жестовом, поведенческом плане. Ярко и эмоционально это выразил В. Розанов: «Всю жизнь трясло.

1 Бахтин М. М, Литературно-критические очерки. М. 1986. С. 62.

2 Лотман Ю. М. Бытовое поведение и типология культуры в России 18 века //

Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. М.г 1976. " Символисты о символизме. Ф. Сологуб. Вяч. Иванов //Заветы. 1914.№ 2. С.76.

Покурить бы, да неудобно: официальное положение. Покойник в гробу должен быть «руки по швам». Я всю жизнь «руки по швам» (.) Закапывайте, пожалуйста, поскорее и убирайтесь к черту с вашей официальностью. Непременно в земле скомкаю саван и колено выставлю вперед».4 Эксцентричность и эпатажность Белого на этом фоне выглядели скорее правилом, нежели исключением.

Некий высший смысл, который Белый (да и все символисты) искал, разгадывая жизнь, «открывая во временном Вечное, обнаруживая в «событиях» — «символы иного»5, артикулировался в его творчестве в форме звуковых, графических, мимико-жестикуляционных актов. Тексты Белого, поэтому, «уже не литература, а, если хотите, попытка магизма, как магичны древние тексты пирамид или халдейских храмов — это или откровение для имеющих уши, откровение, находимое ими самими при переживании текста, или — непонятный набор слов для желающих «читать».6

Безусловно, жест в прозе Белого магичен и наполнен глубоким содержанием, значение его не всегда отчетливо эксплицируется для просто «желающих читать». Однако Белый использовал уже сложившуюся семиотическую систему, подчиняющуюся своим законам и условиям функционирования, что и подтвердилось в ходе нашего исследования. Жест, как средство невербальной коммуникации, способен заполнять периоды молчания, актуализировать определенный отрезок

4 Розанов В. В. Уединенное // Розанов В. В. Несовместимые контрасты жития. Литературно-эстетические работы разных лет. М., 1990. С. 537.

5 Пиекунова С., Пискунов В. Культурологическая утопия Андрея Белого !! Вопросы лиературы.1995.№2.С.219.

6 Об архиве Е. Я. Архиппова И Встречи с прошлым. Вып. 6. М.( 1988. С. 152. вербального сообщения или полностью его замещать; Сложные жесты, включенные в контекст того или иного рода действий (будь то ритуальные церемонии или театральные представления), структурно могут быть «разложены» на такие элементы, как начало, информативная часть, фиксированный конец.

В художественном тексте преобладающее число жестовых проявлений человеческой деятельности становится знаком внутренней жизни, «вестником души». Через жест и благодаря жесту возможно более точное прочтение смысла' стоящих за ним характеров и обстоятельств. У слова в произведениях Белого появляется «авторитетный» соперник: жест вырастает до уровня необходимой детали не только характерологии, но и сюжетостроения. Это не означает отказ от слова как такового или пренебрежение его содержательной энергетикой, но связывается с тенденцией выразить то «немое» и «неведомое», которое, по словам Белого, «все чаще и чаще наведываться стало»3.

Нами была предпринята попытка дать системное описание проявлениям жестовой образности в прозе Андрея Белого, что дало возможность провести более подробный анализ семантики представленных в «Петербурге», «Котике Летаеве» и «Крещеном китайце» жестов и классифицировать их. Предложенная нами классификация, включающая два основных вида жеста — «банальные» и «небанальные» и их разновидности — пространственные, эмоциональные, психологические, оксюморонные, эмбриональные, художественные и др. жесты —

7 Вайшан С. Т. Слово и жест в контексте диалога // Слово и жест в литературе. Воронеж, 1983. Изв. Воронеж, пед. ин-та. Т. 225. С. 23.

8 Белый А. Мировая ектения // Золотое руно. 1906. № 3. С. 75. не претендует на полноту и исчерпанность: возможны как другие терминологические нюансы (например, И. 3. Белобровцева, выделяет «прямые», «ооратные», «отказные» жесты ), так и иные принципы системного описания. Возможно, первыми набросками к более полной классификации жестов могут послужить и собственные дефиниции Белого, характеризующие те или иные пластические данности в образе персонажа, Вот некоторые из них, встречающиеся на страницах «Петербурга»: «героический трагический жест», «жест ножки под откинутой талией» (164), «пояснительный жест» (210), «пригласительный жест» (282), «жест самообороны» (276), «текучие жесты» (313), «жесты нервозности» (361) и т. д.

Кроме индивидуальных функций каждого из предложенных в нашей классификации жестов (воспроизведение телесной активности, портретные характеристики — у банальных жестов, «связь» со сферой потустороннего, бессознательного, так называемым «вторым пространством» — у художественных, реактивно-инстинктивная— у эмоциональных и психологических), их объединяет одна функция — эстетическая, позволяющая автору выразить свою эстетическую позицию и мировоззренческие установки. Это, в частности, отражает и сам материал исследования: общесимволисткая концепция, изначально строившаяся на колоссальном недоверии к миру вещному, данному, с одной стороны, и на признании истинности только мира своего «Я», с другой стороны, предельно четко отразилась в «Петербурге)) (где призрачность и мнимость бытия — доминирующие знаки, и жест-разъятия лишь ярче «воплощает»

9 Белобровцева И. 3. Мимика и жест у Достоевского //Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1978. С. 195-204. эту дематериализованность) и в автобиографической дилогии (где функционирует иной тип жеста— жест как бы «цементирующий», конституирующий сознание и мир индивидуума). Здесь же хочется отметить тенденцию, повлиявшую на эволюцию жестовой образности в произведениях Белого — это тенденция к эстетизации, особо ощутимая в текстах автобиографического характера.

Жест в поэтике Белого может стать главным художественным средством характеристики персонажа, Это отличает его творческие устремления от устремлений его предшественников и современников. Нельзя не отметить новаторство Белого в «освоении» детской темы в литературе: здесь важно не только собственно удивительные прозрения Белого в «дорожденные» стихии, но и обращение его к идее о восстановлении цельности мира через развитие и становление (в том числе и жестовое) ребенка.

Обостренное внимание к «потенциальным» смыслам, таимых в жесте. Белый мог унаследовать от художественной практики Гоголя, который не только открыл жест и его изобразительно-выразительные возможности в поэтической системе, но и на практике показал способы взаимоотношений слова и жеста. Например, герои ранних произведений Гоголя, по наблюдениям О. Г. Мельниченко, «проявляют себя в гармоничном единстве слова и жеста, их речевой стиль вполне соответствует жестовому самовыражению»10. Этого нельзя сказать о героях произведений Белого, слово и жест которых нередко не просто не

10 Мельниченко О. Г. Эволюция жестовой образности в творчестве Н. В. Гоголя //Творческая индивидуальность писателя и литературный процесс. Метод. Стиль. Поэтика. Липецк, 1992. С. 8. соответствуют друг другу, но и просто взаимоисключают друг друга. Жестикуляция, движения персонажей в произведениях Белого находятся в сложной зависимости от содержания сцены, большая их часть не соотносится с речью и ходом действия (здесь Белый близок скорее к традиции Достоевского). Это позволяет говорить о жесте еще и как знаке и символе ситуативного общения.

Итак, подчеркнем, что в прозе Белого не только слово, но и его невербальные эквиваленты обретают статус знака, символа. Писатель, создавая образ, повышенно чуток к детали, жесту, намеку. К особенностям поэтики Белого часто относят скупость портретных и иных характеристик героев. Думается, роль восполнения или замещения в этом случае выполняет именно жест как сложная гетерогенная система, имеющая различные информационные и семиотические функции.

Жест, нагруженный множественными смыслами и глубоким «неизреченным» содержанием, становится стилевой приметой Белого-прозаика, в число которых можно было бы отнести и особенности графического оформления текстов. Затронутые в третьей главе диссертации вопросы о нарративной энергии жестов и графических новациях в способе подачи текстов Белого (которые остались во многом не расшифрованными до сих пор11 ) открывают новые перспективы в изучении его творчества, В целом, открытой для исследования остается и частично затронутая в данной диссертации проблема творческого поведения — жест как текст в эстетике русского символизма, п Толоконникова С. Ю. "Мифологический текст" Андрея Белого И Константин Бальмонт.Марина Цветаева и художественные искания XX века. Иваново, 1999.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Масленникова, Ольга Николаевна, 2000 год

1. Аверинцев С. Жак Маритен и католическая теология искусства /У Вопросы литературы. 1968. № 10.

2. Акишина А. А., Кано X., Акишина Т. Е. Жесты и мимика в русской речи (Лингвострановедческий словарь). М., 1991.

3. Алпатов М. В. Древнерусская иконопись. М., 1984.

4. Алпатов М. В. Немеркнущее наследие. М., 1990.

5. Алпатов М. Художественные проблемы Итальянского Возрождения. М., 1976.

6. Алпатов М. В. Художественные проблемы искусства Древней Греции. М., 1987.

7. Андриянов В. В. Сравнительная характеристика жестов руских и французов // Национально-культурная специфика речевого поведения. М., 1977.

8. Апресян Г. 3. Ораторское искусство. М., 1972.

9. Артановский С. Н. На перекрестке идей и цивилизаций. СПб., 1994.

10. Ю.Аскольдов С. Творчество Андрея Белого //Литературная мысль (Альманах). 1922. № 1.

11. П.Ахманова О. С. Общелингвистические аспекты оптимизации речевого общения. М., 1966.

12. Андрей Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М., 1988.

13. Андрей Белый. Письма к П. Медведеву /./ Русская литература, 1979. № 3.

14. Андрей Белый. Письма к А. М. Мискарян // Русская литература. 1973. № 1.

15. БабиеваИ. Р. К вопросу о типе романа: А. Белый и Дж. Джойс //Начало: Сборник работ молодых ученых. Вып. 2. М., 1993.

16. Бальмонт К. Стихотворения. М., 1990.

17. Барковская Н. В. Поэтика символистского романа. Дисс . доктора филолог, наук. Екатеринбург, 1996.

18. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994.

19. Батурина Т. Пока дышу.: Очерки, портреты, статьи. Ставрополь, 1987.

20. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества, М., 1986.

21. Бахтин М.М. Литературно-критические работы разных лет. М., 1986.

22. Белобровцева И. 3. Мимика и жест у Достоевского //Достоевский. Материалы и исследования. Т. 3. Л., 1978.

23. Белый А. Арабески. М., 1911.

24. Белый А. Африканский дневник // Российский архив. М., 1991.

25. Белый А. Гоголь // Белый А. Символизм как миропонимание. М„ 1994.

26. Белый А. Как мы пишем /7 Андрей Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М., 1988.

27. Белый А. Котик Летаев // Белый А. Серебряный голубь: Повести, роман. М., 1990.

28. Белый А. Крещеный китаец /7 Белый А. Серебряный голубь: Повести, роман. М., 1990.

29. Белый А. Луг зеленый /У Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

30. Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование. М., 1996.

31. Белый А. Между двух революций //Белый А. Избранная проза, М., 1988.

32. Белый А. Мировая екгения //Золотое руно. 1906. № 3.

33. Белый А. Мысль и язык. М., 1910.

34. Белый А. На рубеже двух столетий. М., 1989.

35. Белый А. О смысле познания. Петербург, 1922.

36. Белый А. Офейра: путевые заметки. М., 1921.

37. ЗТ.Белый А. О «России» в России и о «России» в Берлине // Беседа, 1923. № 2.

38. Белый А. Песнь жизни //Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

39. Белый А. Поэзия слова. Петербург, 1922.

40. Белый А. Предисловие к неосуществленному изданию романа «Котик Летаев» //Русская литература. 1988. № 1.

41. Белый А. Пророк безличия // Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

42. Белый А. Собрание сочинений. Воспоминания о Блоке. М., 1995.43Белый А. Собрание сочинений. Петербург. М., 1994.

43. Белый А. Собрание сочинений. Стихотворения и поэмы. М., 1994.

44. Белый А. Трагедия творчества. Достоевский и Толстой. М., 1911.

45. Белый А. Чехов // Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

46. Бергсон А. Материя и память // Бергсон А. Собрание сочинений: в 4 т. М., 1992. Т. 1.

47. Бибихин В. В. Орфей безумного века // Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988.

48. Блок А. Стихотворения. Поэмы. Театр. В 2 Т. Л., 1972. Т. 1.

49. Большая Советская Энциклопедия. М., 1974. Т. 16.

50. Большая Советская Энциклопедия. М., 1932. Т. 25.

51. Бугаева КН. Из книги «Воспоминания о Белом» // Воспоминания об Андрее Белом. М., 1995.

52. Быстрое Н. Л. Проблема времени в творчестве А. Белого. Дисс. кандидата филолог, наук. Екатеринбург, 1996.

53. Бюллетени литературы и жизни. 1914. № 20.

54. Ведмецкая Н. В. Концепция художественного творчества русского символизма: философский анализ. АКД. М., 1987.

55. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М., 1989.

56. Воронский А. Андрей Белый. Мраморный гром //Вор о некий А. Искусство видеть мир. Портреты. Статьи. М., 1987.

57. Встречи с прошлым. Выпуск 6. М., 1988.

58. Вундт В. Фантазия как основа искусства. СПб.- М., 1914.

59. Выготский Л.С. Орудие и знак в развитии ребенка // Выготский Л.С. Собр. соч.: в 6 т. М., 1984. Т. 6.

60. Генри П. Чехов И Андрей Белый // Чеховиана. Чехов и «Серебряный век». М., 1996.

61. Гессе Г. Степной волк /У Гессе Г. Избранное. М., 1977.

62. Горелов И. Н. Невербальные компоненты коммуникации. М., 1980.

63. Горький М. Детство. В людях. Мои университеты. Пьесы. М., 1984.

64. Глошка В. Элементы фантастического в творчестве Андрея Белого. АКД. М., 1968.

65. Громов П. Александр Блок, его предшественники и современники. Л., 1986.

66. Гуль Р. Пол в творчестве. Разбор произведений Андрея Белого. Берлин, 1923.

67. Данилова И. Е. От средних веков к Возрождению (Сложение художественной системы картины кватроченто). М., 1975.

68. Данкелл С. Позы спящего. Ночной язык тела, Н. Новгород, 1994.

69. Демин А. С. Русская литература второй половины XVII — начала XVIII века: Новые художественные представления о мире, природе, человеке. М., 1977.

70. Днепров В. Д. Драма в романе (из истории художественного опыта Достоевского) /У Днепров В. Д. Идеи времени и формы времени. Л., 1980.

71. Долгополов Л. К. Андрей Белый о постановке «исторической драмы» «Петербург» на сцене МХАТ 2 // Русская литература, 1977. № 2.

72. Долгополов Л. К. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л., 1988.

73. Долгополов Л. К. На рубеже веков. М., 1985.

74. Долгополов Л. К. Начало знакомства (о личной и литературной судьбе А. Белого) // Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988.

75. Долгополов Л. К. Неизведанный материк /7 Вопросы литературы. 1982. № 3.

76. Долгополов Л. К. Символика личных имен в прозе А. Белого // Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. М., 1976.

77. Дубова М. А. Две редакции романа А. Белого «Петербург»: опыт сравнительного анализа //Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 4. Иваново, 1999

78. Есенин С. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1979. Т. 5.

79. Ерофеев В. Споры об Андрее Белом (обзор зарубежных исследований) //Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988.

80. Символисты о символизме // Заветы. 1914. № 2. 82 Зелинский Ф. Ф. История античной культуры. СПб., 1995.

81. Из литературного наследия Андрея Белого /У Литературное наследство. Т. 27/28. М., 1937.

82. Из писем П. А. Флоренского к дочери О П. Флоренской // Контекст 1991. Литературно-теоретические исследования. М., 1991.

83. Какинума Набуаки. Философско-эстетические позиции А. Белого и его художественная практика («Петербург» и «Котик Летаев»), Дисс. . кандидата филолог, наук. М., 1998.

84. Клинг О. «Петербург»: один роман или два? Трансформация поэтики «Петербурга» А. Белого в ходе работы над редакциями романа/У Вопросы литературы. 1993. № 6.

85. Кожевникова Н. А. О ритме и синтаксисе прозы А. Белого // Язык и композиция художественного текста. М., 1984.

86. Кожевникова Н. А. Язык Андрея Яелого. М., 1992.

87. Кожинов В.В. Сюжет. Фабула. Композиция // Теория литературы. Т. 2. М., 1964.

88. Колшанский Г. В. Паралингвистика. М., 1974.

89. Колобаева Л. А. Человек и его мир в художественной системе Андрея Белого /У Филологические науки. 1980. № 5.

90. Лавров А. В. Андрей Белый в 1900-е годы. М., 1995.

91. Лавров А. В. Мемуарная трилогия и мемуарный жанр у А.Белого //Белый А. На рубеже двух столетий. М., 1989.

92. Лавров А. В. Мифотворчество «аргонавтов» // Миф. Фольклор. Литература, Л., 1978.

93. Лавров А. В. Публикация предисловия А. Белого к неосуществленному изданию романа «Котик Летаев» // русская литература, 1988. № 1.

94. Лекманов О. Порыв и взрыв: Ходасевич и Белый (к анализу стихотворения «Перешагни, перескочи.») /У Новое литературное обозрение. 1997. № 27.

95. Лекции М. М. Бахтина об А. Белом Ф. Сологубе (Публикация С. Бочарова, комментарии Л. Силард) // STUDIA SLAVICA, BUDAPEST, 1983. Т. 29.

96. Липовецкий М. Паралогия русского постмодернизма // Новое литературное обозрение. 2/1998. № 30.

97. Лотман Ю. М. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историко-психологическая категория) // Литературное наследие декабристов. Л., 1975.

98. ЮО.Лотман Ю. М. Бытовое поведение и типология культуры в России 18 века /У Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. М., 1976.

99. Ю1.Лотман Ю. М. Поэтическое косноязычие Андрея Белого // Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988.

100. Лосев А. Ф. Из ранних произведений. Диалектика мифа. М., 1990.

101. Лосев А. Ф. Страсть к диалектике: Литературные размышления философа. М., 1990.

102. Ю4.Лурия А. Выразительные движения // Большая Советская Энциклопедия. М., 1932. Т. 13.

103. Ю5.Львов-Рогачевский В. Лирика современной души // Современный мир. 1910. № 8.

104. Максимов Д. Русские поэты начала века. В. Брюсов. А. Блок. А. Белый. А. Ахматова. М., 1986.

105. Масленникова О. Н. А. Белый и К. Бальмонт. К вопросу о творческих взаимосвязях // К. Бальмонт, М. Цветаева и художественные искания XX века. Иваново, 1999.

106. Медведев П. Из встреч с А. Белым //Воспоминания об Андрее Белом. М., 1995.

107. Мельниченко О. Г. Эволюция жестовой образности в творчестве Н. В. Гоголя //Творческая индивидуальность писателя и литературный процесс. Метод. Стиль. Поэтика. Липецк., 1992. С. 8.

108. Минский Н. Религия будущего (Философские разговоры). СПб., 1905.

109. Ш.Мочульский К. Андрей Белый. Париж, 1955. Ш.Мочульский К. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов. М., 1997. Ш.Мочульский К. Духовный путь Гоголя // Мочульский К. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995.

110. Набоков В. Другие берега//Набоков В. Собрание сочинений: в 4 т. М„ 1990. Т. 4.

111. Ш.Назаренко И. К. Искусство пения. М., 1968.

112. Николаева Т.М., Успенский Б. А. Языкознание ипаралингвистика // Лингвистические исследования по общей иславянской типологии. М., 1966.

113. Ш.Николеску Т. Андрей Белый и театр. М., 1995.

114. Новиков Л. А. Стилистика орнаментальной прозы Андрея1. Белого. М., 1990.119.0рлицкий Ю. Б. Пушкин с нами? // Новое литературное обозрение. 2/1999. № 36.

115. Ш.Парсонс Г. Человек в современном мире. М., 1985.

116. Переписка А. Белого и Ф. Гладкова // Андрей Белый. Проблемы творчества, М., 1988.

117. Пиз А. Язык телодвижений. Как читать мысли других по их жестам. Н. Новгород, 1992.

118. Ш.Пискунова С. М., Пискунов В. В. Комментарии // Белый А. Собрание сочинений. Петербург. М., 1994.

119. Ш.Пискунова С., Пискунов В. Культурологическая утопия Андрея Белого //Вопросы литературы. 1995. № 2.

120. Пискунов В. О некоторых формах движения в «Петербурге» А. Белого //Andrei Belyi: Pro et contra. Bergamo, 1984.

121. Письма А. Белого к П. Медведеву //«Взгляд». Критика, Полемика, Публикации. М.1988.

122. Полякова С. В. О внешнем и внутреннем портрете в поэзии Н. Клюева /У Полякова С. В. Олейников и об Олейникове и другие работы по русской литературе. СПб., 1997.

123. Полянский А. Н. Формы и функции неизреченного в текстах художественной литературы /У Филологические науки. 1990. № 2.

124. Пресняков О. М. Стиль А. Белого (роман «Петербург»), Дисс. кандидата филолог, наук. Екатеринбург, 1997.

125. Пришвин М. М. Кащеева цепь /У Пришвин М. М. Избранные произведения. М., 1988.

126. Пруст М. Пленница. М., 1992.

127. Раков В. П. «Неизреченное» в структуре стиля М. Цветаевой // вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература (Исследования и материалы). Иваново, 1998.

128. Раков В. П. Семантика жеста в поэзии Марины Цветаевой // Филологические штудии. Иваново, 1995.

129. Розанов В. В. Уединенное /У Розанов В. В. Несовместимые контрасты жития. Литературно-эстетические работы разных лет. М., 1990.

130. Силард Л. А. Белый и Дж. Джойс // STUDIA SLAVICA. BUDAPEST, 1979. Т. 25.

131. Силард Л. Русская литература конца XIX — начала XX века (1890—1917). В 2 Т. BUDAPEST, 1983. Т. 1.

132. Ш.Силард JI. Поэтика символистского романа конца XIX — начала XX века ( В. Брюсов, Ф. Сологуб, А. Белый) /У Проблемы поэтики русского реализма XIX века. Л., 1984.

133. Символисты о символизме. Ф. Сологуб. Вяч. Иванов //Заветы. 1914.№2.

134. Симина В. Хармс и Белый /7 Литературное обозрение. 1994. № 9/10.

135. Слово и жест в литературе. Воронеж, 1983. (Изв. Воронеж, пед. ин -та. Т. 225.)

136. Смола О. «Если слова болят.» Книга о поэтах. М., 1988.

137. Соловьев В. С. Поэзия Ф. И. Тютчева// Соловьев В. С. Собр. соч.: в Ю т. СПб., 1914. Т. 7.

138. Спивак М. Л. Андрей Белый — Рудольф Штейнер — Мария Сивере /7 Литературное обозрение. 1995. № 4/5.

139. Сологуб Ф. Мелкий бес. Томск, 1990.

140. Станиславский К. С. Собрание сочинений: в 8 т. М., 1959. Т. 6.

141. Степун Ф. Памяти Андрея белого /7 Воспоминания об Андрее Белом. М., 1995.

142. Стерн Л. Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена. Сентиментальное путешествие по Италии и Франции. М.; 1968.

143. Тагер Е. Б. Избранные работы. М., 1988.

144. Татубаев С. С. Жесты как компонент искусства. Алма-Ата, 1976.

145. Толстой А. Н. О литературе и искусстве. М., 1984.

146. Толстой Л. Н. Анна Каренина, М., 1985.

147. Толоконникова С. Ю. К вопросу о метре и ритме прозаического текста: роман А. Белого «Крещеный китаец» //

148. Русская филология (Ученые записки Смоленск, гос. пед. ин -та.). Смоленск, 1996.

149. Толоконникова С. Ю. «Мифологический текст» Андрея Белого /./ Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века . Иваново, 1999.

150. Томашевский в переписке с А. Белым // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 1980 год. Л., 1982.

151. Топоров В. Н. «Бедная Лиза» Карамзина. Опыт прочтения: к 200-летию со дня выхода в свет. М., 1995.

152. Топоров В. Н. «О блоковском слое» в романе А. Белого «Серебряный голубь». Amsterdam, 1996.

153. Топоров В. Н. О «психофизиологическом» компоненте поэзии Мандельштама /У Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М., 1995.

154. Топоров В. Н. О «поэтическом» комплексе моря и его психофизиологических основах // Там же.

155. Торопова Л. А. «Не то» как категория поэтики Достоевского /У Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература. Иваново, 1998.

156. Троцкий Л. Литература и революция. М., 1991.

157. Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. Л., 1929.

158. Тынянов Ю. Достоевский и Гоголь (к истории пародии) // Тынянов Ю. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

159. Тынянов Ю. Кюхля. Подпоручик Киже. Восковая персона. Малолетний Вигушиш ников. М., 1989.

160. Утехин Н. П. Предвозвестник Будущего /У Белый А. Серебряный голубь. М., 1990.

161. Фаст Дж. Язык тела, М., 1997.1"?6

162. Флакер А. Победа шута над теургом ( «На горах» и «Ананас» Андрея Белого) // Andrei Belyi: Pro et contra.

163. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб., 1999.

164. Хмельницкая Т. Литературное рождение Андрея Белого (2 Драматическая симфония) //Андрей Белый. Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации. М., 1988.

165. Хмельницкая Т. Поэзия Андрея Белого // Андрей Белый. Стихотворения и поэмы. М-Л., 1966.

166. Ходасевич В. Ф. Андрей белый // Воспоминания об Андрее-Белом. М., 1995.

167. Хужвай А. Некоторые элементы соответствий между мотивными структурами и системой символических деталей в «Петербурге» Андрея Белого и «Иных комнатах, иных звуках» Трумэна Капотэ /У Andrei Belyi: Pro et contra, Bergamo, 1984.

168. Цветаева M. Письма к M. А. Волошину // Ежегодник рукописного отдела пушкинского Дома на 1975 год. Л., 1977.

169. Цветаева М. Пленный дух // Воспоминания об Андрее Белом. М., 1995.

170. ЦветаеваМ. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994—1995. Т. 4. 1?5.Чернейко Л. О. Сознание как объект художественного осмысления в повести Андрея Белого «Котик Летаев» // Серебряный век русской литературы. М., 1996.

171. Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. 1974—1983. Пистма. Т. 1.

172. Чехов А. П. Собрание сочинений: В 12 т. М., 1985. Т. 6. 178.Чехов М. Литературное наследие: В 2 т. М., 1986. Т. 1. 179.Чистякова Э. И. Эстетико философские взгляды А. Белого. Дисс. . кандидата филолог, наук. М., 1979.

173. Ш.Шалыгина О. В. Время в художественных системах А. П. Чехова и А. Белого. Дисс. . кандидата филолог, наук. М., 1997.

174. Шкловский В. Андрей Белый // Русский современник. JI.-M., 1924. № 2.

175. Шкловский В. Zoo, или письма не о любви, или третья Элоиза Я Шкловский В. Сентиментальное путешествие. М., 1990.

176. Шкловский В. О позах и жестах // Шкловский В. Избранное: В 2 т. М„ 1983. Т. 1.

177. Шталь Швэцер X. О понятии действительности. Повесть А. Белого «Котик Летаев» /У Литературное обозрение. 1995. № 4/5.

178. Штейнер Р. Мистика на заре духовной жизни нового времени и ее отношения к современным мировоззрениям. Ереван, 1993.

179. Штейнберг А. Время и пространство в романе А. Белого «Москва» //Andrei Belyi: Pro et contra. Bergamo, 1984/.

180. Эйхенбаум Б. О поэзии. О прозе. Сборник статей. Л., 1986. 188.Эллис. Русские символисты (К. Бальмонт, В. Брюсов, А. Белый) М., 1910.

181. Юрьева 3. Одежда и материя в цикле симфоний Андрея Белого // Andrei Belyi: Pro et contra. Bergamo, 1984.

182. Ямпольский M. Демон и лабиринт (Диаграммы, деформации, мимесис). М., 1996.

183. Andrey Beelyj. Centenary papers (Ed. By Boris Christa). Amsterdam, 1980.19 2. Christine Graf in von Bruhl. Die nonverbaien Ausdrucsm ittelin Anton Cechovs buhnenwerk. Francfurt A/Main, 1996.

184. Hidley, Lily. Die neologism en Andrej Belyis. Munch en, 1966.

185. Holthusen, Johannes. Studien zur Asthetik und poetic Des Russischen symbolismus. Gottingen, 1957.

186. Hartman Flyer, Helen e. The time bomb // An drey Bely. A critical review ( Ed. by G. Janecek). The University Press of Kentucky, 1978.

187. John D. Elsworth. Bely's Moscow novels // Andrey Bely. A critical review (Ed. by G. Janecek). The University Press of Kentukcy, 1978.

188. Flaker A. Belyi's Filmstreifen // Georg Mayer: zum 60. Munch en, 1991.

189. Keys, Roger. Reluctant modernist Andrey Bely and The development of Russian fiction 1902—1914. Clarendon Press, Oxford, 1996.

190. Peterson, Ronald E. Andrei Bely's short prose. Birmingham, 1980.

191. Schmidt, Evelies. Agypten und Agyptische myfologie — bilder der transition im Werk Andrej Belyjs. Munchen, 1986. 201.Woronzoff A. Andrey Belyi's «Petersburg», James Joyce's «Ulysses» and the symbolist movement. Bern, 1982.