Образ человека в творческом сознании Андрея Белого: К проблеме поэтики романа "Петербург" тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Лазаренко, Любовь Витальевна

• Лазаренко, Любовь Витальевна
• кандидат филологических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Лазаренко, Любовь Витальевна

Введение.3

Глава 1. Образы - символы человеческого тела в структуре основных антиномий романа «Петербург»

1.1. Духовно-телесный дуализм как основа формирования образа человека в романе.12

1.2.Отношение к человеческому телу. Способы его изображения.22

1.3.Роль символики антропософского генезиса в изображении человека в романе.38

1.4.Скульптурная («мертвая») телесность в романе.65

Глава 2. Изображение психологического содержания личности в романе

2.1.Смех и стыд героев романа «Петербург».85

2.2.Тема безумия в романе.107

Глава 3. Феномен молчания в романе

3.1. Слово как объект философско-художественной рефлексии.

Образ человека и концепция слова.129

3.2.Категория молчания на философском, фигуральном, психологическом уровнях текста.141

3.3. Феномен «молчания» и сокращение романа.160

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Образ человека в творческом сознании Андрея Белого: К проблеме поэтики романа "Петербург"»

Время Белого наступает, сама история подвела нас к черте, за которой без Белого мы обходиться уже не сможем. В блестящем созвездии поэтов и писателей начала века Белому предстоит занять в ближайшем будущем одно из первых мест» - провидчески писал Долгополов JL К. в конце 80-х годов 20-го века в первом русском масштабном исследовании творчества и личности Андрея Белого,1 ознаменовавшем возрождение интереса к одному из самых ярких и сложных писателей рубежа веков.

В начале XX века творчеству Андрея Белого сопутствовало серьезное внимание исследователей, современников писателя. В работах Эллиса, Р. Иванова-Разумника,2 детально рассматривались многие аспекты поэтических и прозаических текстов Белого: композиционные особенности, ритмическая структура, образно-символические ряды, философский подтекст, влияние личности автора на содержание и особенности художественной формы произведений.

Различные проблемы поэтики Белого, в том числе происхождение мотивов, образ автора вызвали интерес представителей русского зарубежья: В. Ходасевича, Б. Зайцева, Н. Бердяева, К. Мочульского, посвятивших его творчеству ряд глубоких исследований, содержащих разносторонний, не з утративший своей актуальности для современной науки, материал.

Существенный вклад в изучение художественных особенностей творчества, метафизических идей, теории символизма Белого внесла западная русистика.4 Долгополов Л. К. Андрей Белый и его роман «Петербург». - Л.: Сов. писатель. 1988. С. 11. Имеются в виду следующие исследования: Эллис. Русские символисты. М. 1910; Иванов-Разумник. Вершины. Александр Блок. Андрей Белый. Петроград, 1923.

Интересные наблюдения, создающие определенные представления об автоконцепции писателя, например, содержат книги К. Мочульского «Андрей Белый», В. Ходасевича «Колеблемый треножник».

4 Alexandrov V. Anbrej Bely: The Major Symbolist Fiction. Cambridge (Mass.); London, 1985; Elsworth J. D. Andrey

Bely: A Critical Study of the Novels. Cambridge (Eng.), 1983; Steinberg A. Word and Music in the Novels of Andrey Bely. Cambridge (Eng.), 1982.

Монографический труд JL К. Долгополова, как и книгу JL А. Новикова «Стилистика орнаментальной прозы Андрея Белого» можно считать самыми значительными работами, с которых начинает свое развитие современное отечественное беловедение. Собственно, две эти книги символизируют и два модуса восприятия и изучения поэтики прозы писателя (преимущественно, его романа «Петербург»): идейно-тематический анализ (другими словами, анализ содержания) и исследование образной систем и стилистических приемов Белого (анализ формы). Разумеется, никогда они не были абсолютно изолированы друг от друга. Но обычно один из них подчинял себе другой в зависимости от выбора ракурса исследования.

На современном этапе все больше различных аспектов поэтики ставится в центр научного внимания. Многочисленны работы о языке прозы и поэзии писателя, исследования этапов его творческого пути, автобиографических доминант творчества, мифологических и космогонических мотивов.5 В последнее десятилетие появились исследования, рассматривающие поэтику Белого через призму синтеза, к которому тяготеют произведения литературы порубежья.6

Белый оказался малодоступен читателям - современникам в силу сложности восприятия, интерпретации его текстов, принадлежащих к так называемой интеллектуальной прозе, представляющих собой своего рода литературный эксперимент. Об этом, имея в виду «Петербург», писал В. Брюсов: «Много есть в этом романе такого, что моего «среднего читателя» <.>приведет в полное недоумение».7 Своеобразие художественной манеры писателя, объясняющееся необычностью его мировоззренческой, эстетической См. например: Кожевникова Н. А. Слово в прозе А. Белого//Проблемы структурной лингвистики. -М. 1983. Лавров А. В. Андрей Белый в 1900-е годы. - М. 1995. Юрьева 3. Творимый космос у Андрея Белого. -СПб. 2000. О проблемах поэтического синтеза в литературе рубежа веков см. работу Минераловой И. Г. Русская литература серебряного века (поэтика символизма). - М„ 2000.

7 Валерий Брюсов о «Петербурге» Андрея Белого // Ямпольский И. Поэты и прозаики: Статьи о русских писателях XIX- начала XX века. - Л. 1986. - 352 с. С. 348. установок и психологических интенций, поставило Андрея Белого в ряд писателей, о которых принято говорить, что они опередили свое время. Однако сегодня на фоне текстов, в которых «ценностный центр искусства» перенесен «с результата творческого акта на сам незавершенный процесс творчества», причем эта незавершенность выступает в качестве «универсальной метафоры и о человеческой жизни, и жизни культуры, и бытия в целом», проза и поэзия Белого предстают явлениями эпохальными, вписанными в контекст культуры не только XX, но и XXI столетия. Андрей Белый - это уже не просто одинокая планета, «на которой свой - своеобразный - растительный, животный и духовный миры», по определению М. Горького,9 каким он и должен был выглядеть в начале прошлого века, - это часть огромной вселенной, которой является вся литература модерна (в самом широком смысле слова - от символизма до современных литературных течений).

Уже стало традиционным вершиной всего творчества А. Белого считать «Петербург». Высочайшую оценку роману дал еще Иванов-Разумник:<.> «Петербург» - произведение исключительное по своему значению, громадное не по размерам, а по замыслу и воплощению».10

Петербург» становится сферой приложения самых разнообразных и разнонаправленных исследовательских усилий. Богатство языка, многоплановость повествовательной структуры, эмблематическая природа текста, ставшего квинтэссенцией эстетических, философских, психологических концепций автора, обусловливают бесконечное разнообразие взглядов на поэтику романа. В центре научного внимания оказывается весьма широкий спектр вопросов: от изучения архитектоники и художественного хронотопа в романе «Петербург»," до обращения к интертекстуальным связям романа.12

8 Липовецкий М. Н. Диалогизм в поэтике русского постмодернизма // Русская литература XX века: направления и течения. - Екатеринбург, 1995. Вып. 2. С. 24.

9 Горький и советские писатели. Неизданная переписка. - Лит. наследство. - М. 1963. Т. 70. С. 311.

10 Иванов-Разумник. Вершины. Александр Блок. Андрей Белый. - Петроград. 1923. С. 107. См., например, Ильев С. П. Русский символистский роман. Аспекты поэтики. К, 1991.

12 См., например, Фатеева Н. А. «Петербург»: кто автор плана? // Русская речь. 1995. № 6. С. 33-41.

Меньшее внимание в исследованиях, посвященных творчеству (в частности, прозе Андрея Белого) обычно уделяется образу человека в его целостности, изучению его сущностных характеристик, форм символической выразительности.

Актуальность настоящего исследования состоит в том, что в нем предпринимается попытка анализа образа человека как самоценного текстуального феномена, опирающегося на онтологические и антропологические универсалии, проявления индивидуальной жизни (в первую очередь, авторской), составляющие основу субстанции литературного произведения. Мы исходим из того, что идея человека, образ человека в литературном тексте - фундаментальные компоненты художественного мира писателя, так как именно человек в системе историко-социальных отношений, онтологических связей, антропологических проявлений является главным объектом изображения. Актуальность исследования образа человека определяется также значимостью концепции человека, формировавшейся под знаком «антропологических предпочтений» культуры рубежа веков, в сознании писателя, для которого саморефлексия, детальное изучение глубин собственной личности были одним из важнейших аспектов творческого акта.

Ракурс и способы воспроизведения образа человека обычно подчиняются основным тенденциям эпохи. «Серебряный век» в этом плане особенно интересен. На рубеже эпох под натиском идеи активной личности отступает представление о человеке, как о существе полностью социально детерминированном. Размышления современников Андрея Белого о человеке, о личности неотделимы от имени Ф. Ницше. Писатель жил и творил в эпоху стремительного и тотального распространения влияния идей немецкого философа на русскую общественную мысль. Борьба с устоявшимся к этому времени позитивистским взглядом на человека проходит «под знаком» человекобога Ницше, духовный бунт которого призван творить новую антропоцентристскую реальность. Рецепция Ницше порождает идею культа

Я». Отношение к наследию философа не было однозначным. Художники разных литературных школ и направлений осмысливают его по-разному.13 Внутри символистского движения проблемы гармонии человеческой личности традиционно связываются с именем Блока, дисгармонии - Белого. Будущий социальный слом, предугадываемый символистами, ассоциирующийся с апокалипсисом, хаосом, страшной бездной, влияет на трактовку личности, прежде всего как личности трагической. Переосмысление опыта Достоевского, Гоголя, Чехова (особенно это актуально для Белого, который одним из первых почувствовал подлинную миссию писателя14), их обращенность к «антропологическим сущностям», стали русскими источниками формирования модернистской концепции человека. В идее по-ницшеански одинокого «я», отчуждающегося от мира Других уже ощутимо предчувствие европейского экзистенциализма.

Так между полюсами индивидуализма Ницше, классического литературного антропологизма 19-го века, в преддверии экзистенциальных откровений о человеке, и под влиянием (проявляющемся либо в отрицании, либо в апологетизме соборности) русской религиозно-философской мысли и спиритуально-метафизических представлений формируются индивидуальные творческие миры писателей серебряного века, в том числе, Андрея Белого.

В «мозаичном» пространстве эпохи становятся особенно сильны тенденции философского и поэтического синтеза. Стремление к преодолению антиномий, осознанный «разворот» к мифопоэтическим (инвариантным, архетипическим, архаическим по самой своей природе, а значит тяготеющим к общему, надличностному и надвременному) образам и одновременно отчетливое стремление к воплощению «Я»-концепции образуют богатое,

13 Более подробно об этом см. Келдыш В. А. Русская литература «серебряного века» как сложная целостность // Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920-х годов). Книга 1. ИМЛИ РАН. М., 2000 г.

14 Белый А. Чехов // Белый А. Символизм как миропонимание. - М„ 1994. С. 371 - 375. Так же см. об этом: Полоцкая Э. А. «Пролет в Вечность»: Андрей Белый о Чехове; Лосиевский И. Я. «Чеховский» миф Андрея Белого // Чеховиана: Чехов и «серебряный век». М., 1996. сложное смысловое и стилистическое целое литературных произведений писателя.

Смысловая целостность произведений Андрея Белого проявляется во всем их автотекстуальном поле. Важнейшая концепция, подчиняющая всю его прозу решению единой художественной задачи - это концепция теургического творчества, непосредственно выводящая исследователя на проблему человека -творца своей собственной внутренней реальности, проблему человека, формирующего собственную модель мира не из материала действительности, а из материала впечатлений и ощущений - «данностей» сознания.

Понятие «человек» для Белого не только историко-социальное (учитывая субъективную направленность его творчества), но, в первую очередь, философское и психологическое. Образ человека15 в романе «Петербург», как и в других произведениях писателя, формируется в точке пересечения онтологических (жизнь, смерть, вечность) и антропологических (инстинктивные, телесные устремления, формы существования людей, жажда власти, половое, возрастное начала) смысловых векторов.

В диссертационном исследовании рассматривается образ человека на материале романа «Петербург». Однако взгляд на все творчество Андрея Белого как на единый текст, к чему призывал сам писатель, утверждая, что отдельные его произведения - только фрагменты «общего полотна», предполагает привлечение и других художественных произведений, а также ряда философских работ, что позволяет рассмотреть автотекстуальный генезис образа человека. Непосредственное влияние личного опыта Андрея Белого, его интимных переживаний и медитативных прозрений на содержание и специфику приемов в романе, на выбор идеологических и стилистических

15 В качестве базового в работе используется, на наш взгляд, наиболее отвечающее особенностям поэтики А. Белого, понятие художественного образа, вводимое Лосевым А. Ф.: «<.Художественный образ <.>есть некая обшая функция, которая вполне закономерно разлагается в бесконечный ряд отдельных единичностей. которые не оторваны от своего обобщения в том виде, как вещи оказываются оторванными от их формальнологического обобщения, но все они сливаются в одно нераздельное целое, пульсирующее каждый раз по-разному, в связи с бесконечной смысловой заряженностью символов, лежащих в его основе». См. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. -М., 1976. С. 145. доминант диктует создание модели «прочтения», включающей личность автора, его представления о людях, о мире и о себе, воспоминания о нем в поле анализа. Данный подход предполагает использование тех категорий, которые обычно называют эзотерическими, а также категорий, принятых в философии и психологическом анализе. Учитывая, что в поле внимания также находятся особенности языкового воплощения образа, в работе используется терминологический аппарат лингвистических наук. В соответствии с актуальностью, степенью изученности, спецификой поставленной проблемы определена цель исследования: выявление главных составляющих и анализ способов художественного воплощения образа человека в романе Андрея Белого «Петербург». Исходя из такого понимания цели работы, определяются следующие задачи: рассмотреть образ человека, созданный в романе «Петербург», в системе символов - эмблем, его репрезентирующих; разграничить различные уровни «прочтения» и истолкования духовно-телесной символики романа; установить генетические связи между различными текстами писателя, включая две последние редакции романа.

Поставленные задачи определяют методологическую базу исследования. Общий подход осуществляется с использованием приемов комментирующего «медленного прочтения» и феноменологического описания текста в единстве содержания и формы. Поскольку в ходе исследования выявляются многочисленные межтекстовые соответствия (сквозные темы, образно-символические универсалии, характерные для разных произведений писателя) плодотворным оказывается структурно-типологическии анализ, проецируемый на биографический, автотекстуальный и другие планы. Учитывая, что одним из объектов внимания является психологическая составляющая образа человека, мы обращаемся к приемам психоаналитического анализа. В работе используются следующие исследовательские стратегии: анализ формальных особенностей романа, обращение к психологическому и биографическому генезису образов-символов «Петербурга», анализ автотекстуальных корреляций.

Данное сочетание уровней и видов анализа открывает новые возможности понимания и истолкования представлений Белого о человеке, проникновения в сущность его символической системы, в структуру отношений автора и повествователя, повествователя и героя. Системный подход к выявлению особенностей образа человека осуществляется через обращение не только к роману «Петербург», но и источникам биографического, автобиографического характера, другим произведениям писателя.

Научная новизна диссертации заключается в современном подходе к анализу образа человека в романе «Петербург» и стремлении выявить константные, обусловленные особенностями авторского мировосприятия «составляющие» образа. В диссертации впервые предпринимается попытка анализа образа человека в прозе Белого как целостного полиморфного структурно-содержательного образования, сформированного на основе философских, антропософских, психологических, эстетических воззрений писателя, синтетического по самой своей сути.

В работе использованы труды по философии искусства М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева, Ф. В. Шеллинга; работы по теоретической поэтике Аристотеля, Б. В. Томашевского, Ю. М. Лотмана, Я. Мукаржовского, Р. О. Якобсона; литературоведческие работы по вопросам личности и психологической прозы Л. Я. Гинзбург, Л. А. Колобаевой; работы по психологии творчества Л.С. Выготского, философские труды М. Фуко, Вл. Соловьева, Л. В. Карасева, В. В. Розанова, Н. А. Бердяева, X. Ортеги-и-Гассета, Ф. Ницше, философские работы А. Белого; труды по психологии личности 3. Фрейда, К. -Г. Юнга; новейшие психологические исследования, антропософские тексты Р. Штейнера, В. Г.

Бондарева; новые материалы и исследования «серебряного века» Л. Силард, 3. Юрьевой и др.

Практическое значение работы состоит в том, что материалы исследования могут быть использованы в практике вузовского преподавания, при подготовке спецкурсов.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в девяти научных публикациях. Результаты научного исследования обсуждались на кафедре русской литературы XX века МПГУ. Автор принимал участие в межвузовских научных конференциях в Москве (1998, 2000), Благовещенске (1999, 2000).

Структура работы соответствует избранной цели и задачам. Диссертация состоит из введения, трех разделов, заключения и списка литературы.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Лазаренко, Любовь Витальевна

Заключение.

Проведенное теоретическое исследование, использующее в качестве основного подход, интегрирующий различные уровни «прочтения» и истолкования телесно-духовной символики романа (лингвистический, философско-эзотерический, структурно-аналитический), опирающееся на существующие теоретико-литературные, философские, психологические разработки проблемы человека, позволило сделать следующие выводы.

Стремясь к преодолению антиномий, Белый в повествовательной структуре романа реализует две различных тенденции. Первая - создание образов плоскостного, двухмерного тела («силуэты», «контуры») - следствие акцентуации идеи поиска бестелесного, не ограниченного плотью, бытия человека. Однако «Петербург» населен не только призраками, изображение человеческой. телесности в различных ее формах . занимает в романе значительное место. Вторая тенденция состоит в создании образов гротескного, аномального, довлеющего тела. Формально противоположная первой, эта тенденция направлена к достижению той же цели, но через демонстрацию лишенного эстетической привлекательности тела человека. И в том, и в другом случае телесное, физическое бытие дискредитируется. Неправильно было бы этот символический смысл проецировать на персонажей Белого, не оговорив, что все они по своей сути символы, знаки бытия человека, обреченного на ограниченное телесной тюрьмой существование (метафора тела-тюрьмы многократно варьируется в тексте). Что предполагает восприятие человека в романе не только как обладающего социальной и психологической определенностью индивидуума, но и как знака, за которым открывается общая концепция, представление о человеке «вообще». Отсюда универсальность, повторяемость способов обрисовки внешнего облика большинства персонажей, передачи их психических состояний. Важным оказывается не столько индивидуальное в героях, сколько типическое, общечеловеческое, преломленное через призму авторского сознания, для которого человек - поле (и смысловое, и телесное, физическое) борьбы плоти и духа. Существенное влияние на выбор подходов к изображению человека оказывает и личный опыт писателя, его сложное, противоречивое отношение к собственной телесной сущности.

Телесный облик героев Белого лишен гармоничной целостности, он состоит из акцентуированных, часто разрозненных элементов, выдвижение которых на первый план обусловлено спецификой восприятия (в таком случае можно говорить о перцептивной мотивации) или символической «заданностью» образа.

Наиболее распространенным способом подачи человеческой внешности в романе является гипертрофированная телесная деталь. Реже писатель использует минимизацию, что служит той же. цели - выделению одной или нескольких черт, создающих яркий, гротескный телесный образ персонажа. Смысл использования этого приема заключается в следующем - показать лишенное привлекательности, подчеркнуто нелепое человеческое тело, вызывающее ироническую улыбку или неприязненное, отталкивающее чувство.

Смесь гадливости и ужаса испытывает по отношению к физиологической стороне человеческой жизни Николай Аблеухов (своего рода «биографический двойник» автора). «Модус отвращения» в романе усиливается благодаря использованию мотивов еды, зооморфной символики. Мотивы зверя, пса, свиньи, мокрицы сопутствуют характеристикам персонажей, участвуют в описании их состояний, создавая символический, мифопоэтический пласт повествования и, одновременно, подчеркивают животно-физиологическое в них.

Образы главных героев произведения амбивалентны. Между телесно оформленной «кажимостью» и сутью внутреннего мира, самоощущением Николая Аблеухова - непреодолимая бездна. Он соединяет в себе любовь и ненависть к отцу, животно-физическое («лягушачья улыбка») и светлое (детское) начала, преступное и игровое (убийство отца рисуется в его воображении как театрализованное действо, в котором он «разыгрывает до конца» роль ни к чему не причастного и скорбящего сына). Амбивалентен телесный образ Софьи Лихутиной, сочетающий женское и мужское, искусственное (восприятие собственной жизненной ситуации сугубо в эстетическом ключе диктует выбор маскарадной, литературной, «кукольной», восточной «масок» как форм самопрезентации) и естественное, человеческое. Двойственна природа сенатора Аблеухова, совмещающего в себе детское и старческое, женское и мужское.

Отвращение ко всему телесному, характерное для Николая Аблеухова, оказывается типичным и для повествователя. Главка «Угольные лепешки» насыщенна этим презрением к старческому, болезненному телу. Словно бы содрогающийся от неприязни повествователь - фигура не менее интересная, чем непосредственные участники разворачивающихся на страницах романа психологических и социальных драм. Все, связанное с человеческой телесностью, изображение всех плотских функций в романе приобретает отчетливо негативную маркировку под непосредственным влиянием психологических и философских интенций автора.

Истинное бытие человека, с точки зрения писателя, - это бытие духовное (астральное), оформленное совершенным (эфирным и физическим) телом, выступающим в роли проводника абсолюта. Подобные представления о человеке восходят к идеям Штайнера, проецируемым Белым в художественную реальность. Формирование образа человека в романе «Петербург» А. Белого происходит под непосредственным влиянием увлечения антропософией. Антропософские корни имеет описание «второго пространства» сенатора. Источником появления этого описания в тексте явились пережитые писателем в результате медитаций особые состояния сознания. Андрей Белый придает им особую знаковость. Образы-символы инореальности»: «раскрывшийся череп», «луч», мотивы «светлого рыцарства», расширения физического пространства за счет исчезновения границ возникают в тексте «Петербурга» под влиянием личных впечатлений автора. Между текстом «Петербурга» и проанализированными текстами антропософского характера обнаружены и другие схождения. Мотивы света, солнца, рыцарства, метаморфоз, Сатурна, вертикального движения, младенца и др. восходят к антропософским текстам. В диссертационном исследовании проводятся параллели между некоторыми элементами образного ряда антропософских работ А. Белого, его воспоминаний о дорнахском периоде и системой образов «Петербурга».

В своих работах А. Белый чрезвычайно часто использует метафору скульптуры по отношению к человеку, что послужило одним из главных посылов к анализу скульптурной пластики в контексте человеческого существования. - Подобное сближение «мертвой» (скульптурной) и живой телесности оправдывается тем, что в мировоззрении писателя представление о человеке включает в себя образ скульптуры, слепка, куклы как символов «до-духовного» человека.

В соответствии с антропософскими взглядами Андрея Белого, человек у самых истоков своего появления не противостоит неживому миру, а берет свое начало из него. Скульптура и человек пребывают в одной парадигме антропософского мифа, констатирующего их генетическую взаимосвязь, что придает необычное «звучание» мотивам скульптурной пластики «Петербурга». Именно скульптурная «телесность» занимает наиболее высокую ступень в психологическом пространстве романа. В романе ведется явный или латентный диалог с «мертвой» телесностью Петербурга. В своих бредовых фантазиях, галлюцинациях, диалогах-монологах, вызванных одиночеством (как, например, у Дудкина), герои часто апеллируют к мертвой пластике, перенося тем самым ее в плоскость живого человеческого существования.

Некоторые компоненты скульптурно-архитектурной «телесности» становятся образными модификациями персонажей. Тела города и человека образуют целое, взаимопроникая, и дополняя друг друга. Каменно-мертвенное в романе сближается с живым, трансформируется в живое в фантасмагории превращений, безграничные возможности для которых открывают метаморфозы языка, игра словами и приемами. Одновременно скульптурная пластика символизирует время, смерть, вечность - экзистенциальные данности, которым человек подвластен, по сравнению с которыми ничтожен.

В диссертационном исследовании рассмотрены ключевые для самосознания Андрея Белого категории смеха, стыда и безумия. Анализируя категории смеха и стыда в одном контексте, диссертант следует заявленной в психологии и философии традиции, призывающей рассматривать их как находящиеся внутри одной семантической парадигмы. Смех является проявлением внутренней силы, созидающей, охраняющей и расширяющей личностные границы. Проницаемость, неопределенность границ между внешним и внутренним миром человека у Белого создает предпосылки для невозможности создания дистанции между миром зла, против которого можно направить смех, и личностью. Как правило, герои «Петербурга» боятся своего смеющегося образа и смеющегося образа Других, как боятся и стыдятся раскрыть свой внутренний мир. Наряду с экзистенциальным страхом смерти страх перед осмеянием движет персонажами Белого.

Отношение к смеху, смеховому поведению герои романа строят на основе этических и эстетических моделей, существующих в их сознании. Конфликт между этими моделями и реальностью усиливает трагифарсовый компонент повествования. Продиктованный обидой, уязвленным самолюбием и отчаянием поступок Николая Аблеухова - красного домино - трактуется Лихутиным однозначно: он воспринимает его как унижение, требующее немедленной реакции. «Необъяснимая дикость» маскарадной «выходки» Аблеухова поражает Лихутина сильнее, чем подлость, убийство, измена.

Рассказчик заостряет внимание читателя на отсутствии ясной для героя мотивации поступка, не включенного в существующую в сознании поведенческую модель и, как следствие, изначально этически немаркированного. В скованном рамками нормы личностном пространстве персонажа нет места разрушающему ритуал фарсу. Смех табуирован. Нарушение табу регламентированным сознанием воспринимается как катастрофа. В тексте «Петербурга» символической кульминацией внутренней катастрофы становится сцена неудавшегося самоубийства Лихутина, выводящая во внешний план то, что происходит в его душе.

Отношение к смеховой реальности Софьи Лихутиной определяется уже не столько этической, сколько эстетической моделью, которой пользуется героиня. Перед читателем персонаж, формирующий собственное бытие по законам текста: маскарад, эзотерика, революция, соответствующее веяниям эпохи увлечение «японской темой», отождествление своей жизненной ситуации с сюжетом «Пиковой дамы» А. С. Пушкина - все это игровые модели, главной из которых становится литературный текст. Стремление к защите овеществленного собственной жизнью литературного мифа исключает смеховое, фарсовое начала. Отсюда и основные ментальные и экзистенциальные доминанты образа: смерть, разочарование, безответная трагическая любовь, места же для истинного смеха не остается. Оба героя (и Сергей Сергеевич Лихутин, и Софья Лихутина) стремятся к мести, потому что поступок Николая Аблеухова заставил их пережить кризис и крушение их внутреннего, идеального образа «Я».

Особенность психологизма Белого в том, что внутренний мир персонажа представлен не только непосредственно, почти натуралистически, но и опосредованно - через демонстрацию субъективности самовосприятия героя. Наиболее полно это проявляется в столкновении интерпретаций рассказчика, иронически комментирующего трагические сцены, и персонажа, драматически переживающего происходящее.

Одним из факторов, влияющих на содержание и развертывание мотивов смеха-стыда в романе, является влияние христианской традиции, полагающей смех греховным, дьявольским началом в силу его «телесного» происхождения. Низкая, телесная сущность смеха раскрывается в описании мимики хохочущих героев (ужасен вид хохочущего Морковина, смех придает герою сходство с «тысяченогим» пауком).

Витальная функция, отнятая у смеха, передана стыду. В романе «конфузятся» все: и главные, и второстепенные персонажи. Не испытывающие настоящей, выражаемой в смехе радости герои Белого более естественно и спонтанно переживают чувство стыда, телесные проявления которого открывают окружающим то, что происходит в их душах. Их личное бытие -это онтология стыда. Аполлон Аполлонович стыдится своего страха перед сыном; Николай Аблеухов стыдится отца, Дудкина, собственной вожделеющей телесности; стыд Лихутина вызван неудачной попыткой самоубийства и т. д. Персонажи Белого беззащитны и нелепы, потенциальная агрессивная сила стыда оказывается направленной против них самих и разрушает их и без того хрупкое «Я».

Еще более разрушительной силой обладает безумие, в бездны которого погружаются главные герои Белого. Бредовые фантазии и состояния героев, как и странности, раскрывают проблему утраты ими внутренней целостности больше, чем какие-либо другие способы проникновения во внутренний мир.

В истории культуры существуют два способа демонстрации безумия. Первый - взгляд извне, благодаря которому кризис разума, отнесенный на безопасное расстояние, выглядит уродливо смешным. Второй - взгляд изнутри, раскрывающий апокалиптические глубины кошмара. Парадоксальность «поэтики безумия» романа «Петербург» в том, что автору удается синтезировать обе точки зрения. Безумцы Белого нелепы, повествователь представляет их иронически, создавая тем самым сниженный, антитрагедийный портрет безумия, само же сумасшествие их ужасно.

В работе феномен безумия рассматривается на сюжетном, образном, фигуральном уровнях текста, исследуются также некоторые пространственные и темпоральные аспекты проблемы.

В многочисленных философских, литературоведческих работах, письмах и воспоминаниях Белого мир людей предстает как пространство словесного действа. Слово для Белого - это комплекс сложнейших связей, потенциальных смыслов, стимул самых непредсказуемых ассоциаций. Чрезвычайно значимо не только слово произнесенное (оно-то как раз часто несовершенно), но и подразумеваемое. На этом фоне мотивы молчания, немоты, сопровождающие появление различных персонажей романа, приобретают особую знаковость.

Бессловесное для Андрея Белого - особая форма бытия сознания. В коммуникативной ситуации человек - человек оно указывает на оформленное в сознании (вербально или образно), но не облаченное в форму устного высказывания, сообщение. В сакральной коммуникативной ситуации человек -трансцендентное бессловесное символизирует «стертость», недостаточность обыденного слова для обозначения сверхчувственного. Несмотря на кажущееся различие и в том, и в другом случае речь идет о бессилии языка выразить таящееся как в глубинах Духа, так и в безднах человеческой психики.

Молчание как прием (синтаксически обозначенная пауза, намек, умалчивание) указывает на процессы, протекающие в сознании героев и рассказчика. Андрей Белый, остро чувствуя внутреннюю эллиптичность устной речи, пытается воспроизвести «тело» эллипса. Благодаря введению «моментов молчания» в текст, читатель видит, как общение героев превращается в поток непрекращающихся мучений, смысловых и словесных судорог. Подчас в диалогах героев семантически и эмоционально наполненными оказываются только паузы, передающие растерянность, гнев, стыд, смущенную суетливость персонажей. Анализ всего повествования показывает, что пауза-молчание в репликах героев, как и многочисленные ссылки на молчание в сопровождающих диалоги описаниях рассказчика, указывают на преобладание именно этих эмоциональных модальностей. Пауза может указывать и на психофизические процессы, протекающие в сознании рассказчика и героев. Например, в ситуации вспоминания, независимо от того, является ли оно мнимым - игрой намеков повествователя, рассчитывающего на сведущего читателя - или истинным. В плане выражения можно говорить о двух основных модусах фигуры молчания: лексиколизованном и нелексиколизованном молчании (последнее выражается при помощи пунктуации). За речевой паузой может скрываться жест, который повествователь либо демонстрирует читателю - такое молчание можно назвать мимически репрезентативным - либо жест, образ которого формируется «по аналогии», в зависимости от контекста. Эти фрагменты повествования наиболее интересны, так как бесконечно малая единица выражения указывает на весьма вариативное содержание.

В диссертации рассмотрены различные аспекты феномена молчания (молчание как знак. метафизических сущностей, случаи ироничного или намекающего молчания рассказчика и автора, эллиптичность устной речр персонажей). Диссертант считает, что сочетание и взамообусловливание такю различных явлений текстуального и феноменального уровня, как мотивы молчания, поэтические фигуры (умалчивание), элементы сокращенного повествования и молчание в его экзистенциальной, коммуникативной сущности демонстрируют читателю относительность различения формы ! содержания, служат актуальному для сознания писателя стремлению преодолению антиномий.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Лазаренко, Любовь Витальевна, 2002 год

1. Азадовский К., Лавров А. Новое о встречах Томаса Манна с русскими писателями: («Слово благодарственное» А. Белого Томасу Манну) // Рус. лит. 1978. №4. С. 146- 151.

2. Александр Блок и Андрей Белый. Переписка. М.: Изд. госуд. лит. музея, 1940.- 370 с

3. Александр Блок. Исследования и материалы. СПб: Издательство «Дмитрий Буланин», 1998. - 440 с.

4. Александров Н. Д. Лабиринт минотавра. Квартира Бугаевых на Арбате в структуре повествования романа «Крещеный китаец». Литературное обозрение. 1995. № 4/5. С. 76 82.

5. Андрей Белый й антропософия. Публ. Дж. Мальмстада // Минувшее: Исторический альманах. 9. М.: открытое общество: Феникс. 1992. - 510 с.

6. Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи. Воспоминания. Публикации: Сборник / Сост. С. Лесневский, А. Михайлов. М.: Сов. писатель, 1988.-830 с.

7. Аннинский Л. На кровях: А. Белый: путешествие из «Петербурга» в «Москву» полтора века спустя после Радищева и полтора десятилетия спустя после Ленина // Вопросы литературы. 1990 - № 11/12 - С. 3 - 12.

8. Бабиева И. Р. К вопросу о типе романа начала XX века: «Петербург» Белого и «Улисс» Джойса // Начало: Сб. работ молодых ученых. Вып. 2. М.: Наследие, 1993. - С. 122 - 135.

9. Барковская Н. В. Под знаком Гераклита (идейно-художественное своеобразие романа А. Белого «Москва») // Русская литература XX века: направления и течения. Екатеринбург. 1992. Вып. 1. С. 94 104.

10. Барковская Н. В. Поэтика символистского романа. Изд-во Уральского госуд. педагогического ун-та. Екатеринбург, 1996. 234 с.

11. П.Барт Р. Критика и истина // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: Прогресс, 1989. - 616 с.

12. Бахтин М. М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.

13. З.Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная смеховая культура средневековья и ренессанса. -М.: Наука, 1990.- 472 с.

14. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 264 с.

15. Белый А. Собрание сочинений. Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности. Воспоминания о Штейнере. М.: Республика, 2000. - 719 с.

16. Белый А. Душа самосознающая. М.: Канон, 1999. - 560 с.

17. Белый А. Котик Летаев // Белый А. Сочинения. В 2-х т. Т. 2. Проза.

18. М.: Худож. лит., 1990. 671 с.

19. Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование. М.: МАЛП, 1996. - 351 с.

20. Белый А. Материал к биографии (интимный). Публ. Дж. Мальмстада // Минувшее. Исторический альманах. 6. М.: Открытое общество: Феникс. 1992. -510 с.

21. Белый А. Москва. М.: Сов. Россия, 1989. - 768 с.

22. Белый А. На рубеже двух столетий. Воспоминания. В 3-х кн. Кн. 1. М. Худож. лит. 1989. - 543 с.

23. Белый А. О теургии // Новый путь, 1903. № 9. С. 16 34.

24. Белый А. Петербург. Л.: Наука, 1981. - 696 с.

25. Белый А. Петербург // Белый А. Сочинения. В 2-х т. Т. 2. Проза. М.: Худож. лит., 1990. - 671 с.

26. Белый А. Серебряный голубь // Белый А. Сочинения в 2-х т. Т. 1. Поэзия: Проза. М.: Худож. лит. 1990. - 703 с.

27. Белый А. Символизм как миропонимание. М.: Республика. 1994. - 528 с

28. Белый А. Симфония (2-я драматическая) // Белый А. Сочинения в 2-х т. Т. 1. Поэзия; Проза. М.: Худож. лит., 1990. - 703 с.

29. Беннет В. Двойники и маски. Исповедальные мотивы в «Воспоминаниях об А. А. Блоке» Андрея Белого // Литературное обозрение. 1993. №7/8. С.44 53.

30. Бергсон А. Собр. соч. в 4-х т. Т. 1. -М: Московский клуб, 1922. 336 с.

31. Бердяев Н. А. Самопознание. М.: Изд-во ЭКСМО - Пресс, 1998. - 512 с.

32. Бондарев Г. А. Триединый человек тела, души и духа: опыт осмысления методологии науки о духе. М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 1999. - 688 с.

33. Бродецкий А. Я. Внеречевое общение в жизни и в искусстве: Азбука молчания. М.: Гуманит. Изд. Центр ВЛАДОС, 2000. - 192 с.

34. Брюсов В. Я. Далекие и близкие. М., 1912. - 145 с.

35. Булгаков С. Н. Философия имени. -СПб.: Наука, 1998. 263 с.

36. Быстров Н. Л. Проблема времени в творчестве А. Белого. Автореф . дис. на соискание учен. степ. канд. филос. наук. Екатеринбург, 1997. 16 с.

37. Веселовский А. И. Историческая поэтика. М.: Мысль, 1989. - 462 с.

38. Витгенштейн Л. Философские работы (Часть 2) М.: Гнозис, 1994. - 64: с.

39. Волконский С. М. Человек на сцене. СПб, 1912. - 196 с.

40. Волошин М. Лики творчества. Л.: Наука, 1988. - 487 с.

41. Вронский А. К. Мраморный гром // Вронский А. К. Статьи / Вронский. Ann Ardor: Ардис, 1980. С. 48 49.

42. Выготский А. С. Психология искусства. М.: Искусство, 1968. - 465 с.

43. Гаген Торн Н. Воспоминания об Андрее Белом // Andrey Beb Centenary papers. Amsterdam. 1980. С. 67 - 70.

44. Гак В. Г. Языковые преобразования. Школа «Языки русской культуры». - М., 1998. - 764 с.

45. Гинзбург JI. О литературном герое. Л.: Наука, 1979. - 286 с.

46. Гинзбург Л. Я. Литература в поисках реальности. Статьи. Эссе. Заметки. Л.: Советский писатель, 1987. - 364 с.

47. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. М.: INTRADA, 1999. - 416 с.

48. Гирин Ю. Авангардизм как пучок смыслов. Опыт исследования художественного сознания 1910 1930-х годов // Вопросы искусствознания. - М., 1997. № 2. С. 280 - 295.

49. Гладков А. О Белом // Гладков А. Поздние вечера: Воспоминания. Статьи. Заметки. М., 1986. С. 278 - 283.

50. Глошка В. Элементы фантастического в творчестве А. Белого. Автореф. дис. на соискание учен. степ. канд. филол. наук. МГПУ им. Ленина. М., 1968.- 18 с,

51. Гоголь Н. В. Невский проспект. СПб.: Азбука, 1996. - 254 с.

52. Горький и советские писатели. Неизданная переписка. Лит. наследство. -М. 1968. Т. 70.

53. Григорьева Е. Г. «Распыление» мира в дореволюционной прозе Андрея Белого // Учен. зап. Тарт. ун-та. 1987. - Вып. 748. - С. 134 - 142.

54. Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. -479 с.

55. Две любви, две судьбы. Воспоминания о Блоке и Белом. М.: XXI век -Согласие, 2000.-512 с.

56. Дворжак М. История искусства как история духа. СПб, Гуманитарное агентство «Академический проект», 2001. - 332 с.

57. Дзюбинская Н. Шутовской «мезальянс» у Достоевского и Андрея Белого // Лит. учеба 1980 - №4 - С. 176 - 183.

58. Долгополов Л. В поисках самого себя: (К 100-летию со дня рождения А. Белого) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1980. Т. 39. № 6. С. 499 511.

59. Долгополов JI. К. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л.: Сов. писатель, 1988. - 396 с.

60. Долгополов Л. К. В поисках самого себя: К 100-летию со дня рождения А. Белого // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1980, т. 39. № 6. С. 499 511.

61. Долгополов Л. К. На рубеже веков. М.: Сов. писатель, 1985. - 352 с.

62. Долгополов Л. К. Неизведанный материк // Вопр. лит., 1982. № 3. С. 100 138.

63. Донецкий А. Н. «Мозговая игра» как принцип поэтики романа А. Белого «Петербург». Автореф. дис. на соискание ученой степ. канд. филол. наук / Псковский ГПИ. Новгород, 1998. 18 с.

64. Достоевский Ф. М. Преступление и наказание. М.: Худож. лит.,1982. -480 с.

65. Жемчужникова М. Н. Воспоминания о московском антропософском обществе "(1917 23гг.). Публикация Дж. Мальмстада//Минувшее: Исторический альманах. 6. - М.: Открытое общество: Феникс. 1992. -494 с.

66. Женетт Ж. Фигуры. В 2-х т. М.: Изд.-во им. Сабашниковых, 1998. - 472 с.

67. Жизнь. Смерть. Бессмертие. Материалы научн. конференции. СПБ, 1993.- 134 с.67.3аманская В. В. Русская литература первой трети XX века: проблем; экзистенциального сознания / Автореф. на соискание ученой степеш доктора наук. Екатеринбург, 1997.

68. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX ХХвв. - М.: Науке 1987.-367 с.

69. Иванов-Разумник. Вершины. Александр Блок. Андрей Белый. Петр град, 1923.-228 с.

70. Ильев С. П. Художественное пространство в романе «Петербург» Андре Белого / Проблемы вечных ценностей в русской культуре и литератур

71. XX века: Сб. научн. трудов, эссе и комментариев. Грозный, 1991. С. 23 -36.7ГКазин A. JI. Андрей Белый: Начало русского модернизма // Белый А. Критика, эстетика, теория символизма. М., 1994. Т. 1. С. 6 - 41.

72. Кандинский В. О духовном в искусстве. М.: Издательство «Архимед», 1992.- 112 с

73. Карасев JI. В. Философия смеха. М.: Рос. гуманит. ун-т, 1996. 224 с.

74. Кедров К. А. Поэтический космос. М.: Сов. писатель, 1989. - 342 с.

75. Клинг О. «Петербург»: один роман или два?: Трансформация поэтики «Петербурга» А. Белого в ходе работы над редакциями романа // Вопросы литературы. 1993 - № 6. С.58 - 72.

76. Кожевникова Н. А. О структуре повествования в прозе А. Белого // История русского литературного языка и стилистика. Калинин. 1985. С.79 98.

77. Кожевникова Н. А. Слово в прозе А. Белого // Проблемы структурной лингвистики. М. 1983. С. 101 - 124.

78. Кожевникова Н. А. О роли лейтмотивов в организации художественного текста // Стилистика художественной речи. Саранск, 1979. С. 40 44, 56 -58, 60.

79. Козак В. Лексикон русской литературы XX века. М.: РИК «Культура», 1996.

80. Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX -XX вв. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 164 с.

81. Колобаева Л. Человек и его мир в художественной системе Андрея Белого // Научн. докл. высш. школы. Филол. науки. 1980. № 5. С. 12-20.

82. Кулешова Е. О влиянии Вл. Соловьева на Блока и Белого; О мистерии тайноведения у Андрея Белого; Символика самосознания в поэме Белого «Христос воскрес»; Поток сознания и миф в «Серебряном голубе»

83. Белого; Эротика и революция в «Петербурге» Белого // Кулешова Е. Полифония идей и символов. Торонто, 1981. С. 7 60.

84. Лавров А. В. Андрей Белый в 1900-е годы. М.: Новое литературное обозрение, 1995. - 336 с.

85. Лагутина И. Н. В поисках утраченной истины // Белый Андрей. Собрание сочинений. Рудольф Штейнер и Гете в мировоззрении современности. Воспоминания о Штейнере. М.: Республика, 2000. - 719 с

86. Левин Ю. И. Лирика с коммуникативной точки зрения // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - 657 с.

87. Липовецкий М. Н. Диалогизм в поэтике русского постмодернизма // Русская литература XX века: направления и течения. Екатеринбург, 1995. Вып. 2. С.22 36.

88. Литературные манифесты от символизма до наших дней. М.: XXI век -Согласие, 2000. - 608 с.

89. Литературный энциклопедический словарь. М.: Наука, 1986.

90. Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы. СПб.: Алетейя, 1997. - 466 с.

91. Лола Г. Н. Дизайн. Опыт метафизической транскрипции. М.: Изд-во МГУ, 1998.-264 с.

92. ГЛомтев С. В. Проза русских символистов. М., 1994.- 186 с.

93. Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Мысль, 1989. - 879 с.

94. Лосев А. Ф. Философия имени // Лосев А. Ф. Бытие Имя - Космос. -М.: Мысль, 1993.-958 с.

95. Лотман Ю. М. Выход из лабиринта // Эко У. Имя Розы. Роман. СПб.: Симпозиум. 1997 - 685 с.

96. Лотман Ю. М. Культура и взрыв // Лотман Ю. М. Семиосфера. С. Петербург: Искусство - СПБ,2001. - 704 с.

97. Лучанова М. Ф. Эстетика впечатления и ощущения у А. Белого и Б. Пастернака // Пастернаковские чтения: Материалы межвуз. Конференции / Окт. 1990, Пермь / Перм. гос. ун-т. Пермь, 1990. - С. 41 - 47.

98. Максимов Д. Русские поэты начала века. Валерий Брюсов. Александр Блок. Андрей Белый. Анна Ахматова. Л.: Сов. писатель, 1986. - 363 с.

99. Мандельштам О. Э. Слово и культура: Статьи. М.: Сов. писатель, 1987. -320 с.

100. Манн Ю. В. Диалектика художественного образа. М.: МАЛП, 1987. -348 с.

101. Масленникова О. Н. Семантика жеста в прозе Андрея Белого («Петербург», «Котик Летаев», «Крещеный китаец»). Автореф. на соискание ученой степени канд. филол. наук. Иваново, 2000. 17 с.

102. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М., 1994. - 342 с.

103. Мельникова Е. Г., Безродный М. В., Паперный В. М. Медный всадник в контексте скульптурной символики романа Андрея Белого «Петербург» // Учен. зап. Тарт. ун-та. 1985. - Вып. 680. - С. 85 - 92.

104. Мерло Понти М. Пространство // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. - Томск: Издательство «Водолей», 1998. - 320 с. С. 27 - 96.

105. Минералова И. Г. Русская литература серебряного века (поэтика символизма). М., 2000. - 244 с.

106. Минц 3. Г. О некоторых «немифологических» текстах в творчестве русских символистов // Уч. записки Тарт. ун-та. 1979. Вып. 459.

107. Миронова М. Г. Урбанистическая концепция в романе А. Белого «Петербург» // Литературные произведения XVIII XX веков в историческом и культурном контексте. - М., 1985. - С. 106-115.

108. Молчанова Н. «Мифотворчество» в трактовке символистов // Творчество писателя и литературный процесс. Иваново, 1981. С. 123 -216.

109. Москвина Р. Р. Мокроносов Г. В. Человек как объект философии и литературы. Иркутск: Изд. Иркутского ун-та, 1987.

110. Мочульский К. В. Андрей Белый. -Томск: Водолей, 1997. 256с.

111. Мукаржовский Ян. Структуральная поэтика. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 480 с.

112. П.Набоков В. В. Лекции по зарубежной литературе. М., 1998. - 251 с.

113. Нижеборский А. Проблема символа в гносеологии русского символизма: В. Брюсов и А. Белый. Автореф. дис. на соискание ученой степени канд. филос. наук / Ин-т философии АН СССР. М., 1982. - 17 с.

114. Николеску Т. Андрей Белый и театр. М.: Ридикс,1995. - 248 с.

115. Ницше Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 1. СПб: Азбука, 1998. - 763 с.

116. Новиков Л. А. Андрей Белый художник слова: О языке прозы писателя // Рус. речь, 1980. № 5. С. 27 - 35.

117. Новиков Л. А. Стилистика орнаментальной прозы Белого. М.: Наука, 1990.- 180 с.

118. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М.: АзъШ, 1992.-960 с.118.0сипова Н. О. Творчество М. И. Цветаевой в контексте культурной мифологии Серебряного века.- Киров: Изд-во ВГПУ, 2000. 272 с.

119. Паперный В. Андрей Белый и Гоголь. Ст. 1//Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение: Тарту, 1982: Единство и изменчивость историко-литературного процесса. С. 97 126. (Учен. зап. / Тарт. ун-т; Вып. 604).

120. Паперный В. Из наблюдений над поэтикой Андрея Белого: лицемерие как текстопорождающий механизм // Славяноведение. 1992. № 6. С. 39 -44.

121. Погодин Ф. Новая наука об искусстве и поиски новой классики. Опыт интерпретации отечественного искусствознания 20-х годов // Вопросы искусствознания. 1997. - № 2. С. 45 - 53.

122. Потебня А. А. Мысль и язык. М.: Лабиринт, 1999. - 300 с.

123. Потебня А. А. Теоретическая поэтика. М.: Наука, 1986. - 289 с.

124. Пресняков О. Поэтика познания и творчества: Теория словесности А. А. Потебни. М., 1980,- 197 с.

125. Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. М.: Искусство, 1976. - 328 с.

126. Пскунов В. Второе пространство романа «Петербург» А. Белого // Вопросы литературы. 1993. № 4 С. 144 168.

127. Пустыгина Н. Цитатность в романе Андрея Белого «Петербург» // Труды по русской и славянской филологии. Тарту, 1981. Т. 32: проблемы литературной типологии и исторической преемственности. С. 86 114. (Учен. зап. / тарт. ун-т. Вып. 513).

128. Пяст В. Андрей Белый // Книга о русских поэтах последнего десятилетия / Под ред. М. Гофмана. М., 1909. - 364 с.

129. Пяст В. Встречи. М.: Новое литерат. обозрение, 1997. - 416 с.

130. Рогачева И. В. «Дефект перевирания», или карнавал Андрея Белого // IX Пуришевские чтения М.: Изд-во МПГУ, 1997. С. 176 - 177.

131. Розанов В. В. Уединенное: Сочинения. М.: Изд-во ЭКСМО - Пресс, 1998.-912 с.

132. Розин В. М. Эзотерический мир. Семантика сакрального текста. М. Едиториал УРСС, 2002. - 320 с.

133. Романова Е. И. Художественные концепции мира и человека i натуралистическом и символистском романе (Боборыкин, Амфитеатров Арцыбашев, Сологуб, Белый). Днепропетровск, 1991. 243 с.

134. Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Книг 1. ИМЛИ РАН. М.: «Наследие», 2000 г. - 960 с

135. Русские писатели. Библиографический словарь / Под ред. П. А. Николаева. М.: Просвещение, 1990. - 643 с.

136. Сартр Ж. -П. Философские пьесы. М.: Канон, 1996. - 384 с.

137. Сартр Ж.-П. Ситуации: Сборник. -М.: Ладомир, 1998. 431 с.

138. Силард Л. От «Бесов» Достоевского к «Петербургу» А. Белого. Структура повествования. Будапешт, 1981.

139. Современная западная философия: Словарь. М.: ТОН - Остожье, 1998.-687 с.

140. Соловьев В. С. Сочинения в 2-х т. Т. 2. -М.: Мысль, 1988.

141. Сологуб Ф. Мелкий бес. СПб.: Азбука, 1999. - 374 с.

142. Спивак Л. М. Андрей Белый Рудольф Штейнер - Мария Сивере // Литературное обозрение. 1995. № 4/5. С. 44- 73.

143. Степун Ф. Встречи. М.: «Аграф», 1998. - 256 с.

144. Судзуки Д.Т. Мистицизм: Христианский и буддистский. Киев, 1996. -218 с.

145. Теоретическая поэтика: Понятия и определения: Хрестоматия для студентов / Авт. сост. Н. Д. Тамарченко. М.: РГГУ, 2001. - 467 с.

146. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтики: Избр. Работы. М.: Республика, 1995. - 467 с.

147. Тургенева А. Андрей Белый и Рудольф Штейнер//Воспоминания о серебряном веке. М.: Республика. 1993. - 467 с.

148. Ф. Де Соссюр. Труды по языкознанию. М.: Прогресс. 1977. - 364 с.

149. Фатеева Н. А. «Петербург». Кто автор плана? // Русская речь. М. 1995 № 6. С. 33 -42.

150. Фейнберг А. Заметки о «Медном всаднике». М.: ГРИТ Дом Маринь Цветаевой. 1993. - 154 с.

151. Флоренский П. «Золото в лазури» Андрея Белого // Флоренский П Сочинения в 4-х т. Т. 1. М.: Мысль, 1994. - 706 с.

152. Франк С. Л. реальность и человек. СПб.: РХГИ, 1997. - 448 с.

153. Фрейд 3. Введение в психоанализ. СПб.: Алетейя, 2000. - 297 с.

154. Фрейд 3. Остроумие и его отношение к бессознательному. СПб.: Алетейя, 2000. - 309 с.

155. Фрумкина Р. М. Психолингвистика. М.: Академия, 2001. - 320 с.

156. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб.: Университ. книга. 1997.-576 с.

157. Фуко М. Слова и вещи. М.: Прогресс, 1977. - 476 с.

158. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993.-447 с.

159. Хейзинга Й. Homo ludens: В тени завтрашнего дня. -М.: Прогресс, Прогресс Академия, 1992 - 464с.

160. Ходасевич В. Ф. Некрополь. Воспоминания. М.: Советский писатель. Олимп, 1991.-387 с.

161. Цветаева М. И. Пленный дух: Воспоминания о современниках. Эссе. -СПб.: Азбука, 2000. 448 с.

162. Цивьян Ю. Г. К происхождению некоторых мотивов «Петербурга) Андрея Белого. В кн.: Семиотика города и городской культуры Петербург. Труды по знаковым системам XVIII. Тарту, 1984, с. 106 - 116.

163. Чистякова Э. Эстетико-философские взгляды Андрея Белого: Автореф. на соискание ученой степени канд. филос. наук / Моск. ун-т. М., 1979. -25 с.

164. Чурсина Л. Концепция «жеста» в работах А. Белого // Слово и жест литературе. Воронеж, 1983. С. 24 40.

165. Шагинян М. Человек и время. М.: Искусство, 1980. - 316 с.

166. Шеллинг Ф. В. Философия искусства. М.: Мысль, 1966 - 437 с.

167. Шкловский В. Б. Андрей Белый // Шкловский В. Б. Гамбургский счет. М.: Сов. писатель, 1990. 487 с.

168. Шкловский В. Б. О теории прозы. М., 1929. - 255 с.

169. Штайнер Р. Очерк тайноведения. Мистика на заре духовной жизни нового времени. Философия свободы. М.: ООО «издательство ACT»; СПб.: Terra Faantastica, 2000. - 688 с.

170. Штейнер Р. Путь к посвящению или как достигнуть высших миров. -М.: СП «Интербук». 1991.

171. Шулова Я. Новаторство Андрея Белого («Петербург») // Традиции и новаторство в русской литературе XIX века / Горьк. пед. ин-т. Горький, 1983.С. 105-111.

172. Эллис. Русские символисты. М.: Мусагет, 1910, 339с. 173.Эренбург И. Люди, годы, жизнь // Эренбург И. Собр. соч.: В 9-ти т.

173. М., 1966.-Т. 8.-С. 428-433.

174. Юнг К. Г. Архетип и символ. Киев: Лыбедь, 1982. - 340 с.

175. Юрьева 3. О. Творимый космос у Андрея Белого. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000.- 114 с.

176. Якимович А. Парадигмы XX века // Вопросы искусствознания. 1997. -№2. С. 62-71.

177. Якоби М. Стыд и истоки самоуважения. М.: Институт аналитической психологии. 2001. - 256 с.

178. Якобсон Р. О. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. - 344 с.

179. Яранцев В. Н. «Эмблематика смысла» романа А. Белого «Петербург». Автореф. дис. на соискание ученой степ. канд. филол. наук., Новосибирск, 1997.

180. Ясперс К. Духовная ситуация времени // Хрестоматия по истории философии. В 3-х ч. 4.2. М.: ВЛАДОС. - 1997. - 528 с. С.208 - 228.

181. Alexandrov V. Anbrej Bely: The Major Symbolist Fiction. Cambridge (Mass.); London, 1985;

182. Elsworth J. D. Andrey Bely: A Critical Study of the Novels. Cambridge (Eng.), 1983;

183. Steinberg A. Word and Music in the Novels of Andrey Bely. Cambridge (Eng.), 1982.с 6