Семантика косвенных наклонений в мокша-мордовском языке тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.02.07, кандидат филологических наук Артемова, Анна Дмитриевна

• Артемова, Анна Дмитриевна
• кандидат филологических наук
• 1984

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Артемова, Анна Дмитриевна

Введение.3

Глава I. О наклонениях в мордовских языках . 13

Количество наклонений . 13

Происхождение наклонений . 25

Глава П. Понятийная категория желательности в мокша-мордовском языке. 70

Понятийная категория . 70

Модальность желательности . 79

Г л а в а Ш. Семантика косвенных наклонений в мокшамордовском языке.87

Повелительное наклонение . 87

Семантическая доминанта повелительного наклонения . 87

Семантические дериваты повелительного наклонения. . 89

Семантика отдельных форм глагола в повелительном наклонении . 92

Побудительное наклонение.I03-II

Семантическая доминанта побудительного наклонения.103

Семантические дериваты побудительного наклонения . I07-II

Семантика наклонений, базирующихся на длительном прошедшем времени. . . . II0-I4I

Сослагательное наклонение.II0-I

Семантическая доминанта сослагательного наклонения.II0-II

Семантические дериваты сослагательного наклонения .II6-II

Использование сослагательного наклонения в вопросительных, восклицательных и вопросительно-восклицательных предложениях .II9-I2I

Семантика отрицательных форм глагола в сослагательном наклонении .I2I-I

Использование сослагательного наклонения в придаточных предложениях цели. . 123-130 Желательное наклонение . 130

Условно-сослагательное наклонение. . . I39-I4I Способы выражения желательности в мокша-мордовском языке средствами наклонений . . .I4I-I

Глава 17. 7частие косвенных наклонений в образовании условных предложений. . . 150

Реальный условный период. . . . . . I5I-I

Ирреальный условный период .152

Семантика условных наклонений с точки зрения субъективной модальности . . . 154

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Семантика косвенных наклонений в мокша-мордовском языке»

Актуальность темы. В течение довольно продолжительного периода предпринимались попытки исключить семантику из области языка и объявить вопросы значения вообще не относящимися к лингвистике. Утверждалось, что единственный предает лингвистики - форма, что лингвистика вполне может быть построена без какого-либо обращения к содержанию исследуемых единиц. Но' в последнее время появляется все больше работ, посвященных семантическому описанию. Такое нарастание числа семантических исследований нельзя рассматривать только как реакцию на намеренное исключение семантики из структуры языка, характерное для господствовавшего долгое время в лингвистике США и других стран дескриптивно-структурального направления. В значительно большей степени это обусловлено осознанием важности плана содержания в структуре языка, глубоким пониманием того, что любая теория языка, игнорирующая семантическую структуру, не только не может быть адекватной, но вообще не может быть теорией языка, так как она в принципе противоречит природе самого объекта.

Это можно отнести и к исследованию семантики наклонений мордовских языков. До настоящего времени синтаксическая сторона грамматических форм наклонений учитывалась лишь постольку, поскольку это было необходимо для выяснения происхождения отдельных признаков. Но и для исследования генезиса отдельных признаков, как показывают данные нашей работы, был необходим детальный анализ значений и оттенков значений наклонений, который до сих пор серьезно не проводился, если не считать работ Р.В.Бабушкиной и Ф.П.Маркова, описавших семантику наклонений отдельных диалектов мокша-мордовского и эрзя-. мордовского языков (Р.В.Бабушкина, 1966, с.147-157; Ф.П.Марков, I960, с.23-40; 1961, с.51-56).

Отсутствие специальных исследований семантики наклонений привело к тому, что в мордовском языкознании до сих пор нет единого мнения как относительно количества наклонений, так и их названий. Предложенные современными мордовскими грамматиками определения наклонении порой не совсем точно отражают суть самих наклонений и зачастую в них наблюдаются значительные расхождения. В разных грамматиках в качестве семантической доминанты того или иного наклонения берутся разные значения.

В представленной работе ставятся следующие задачи: I) описать все возможные значения косвенных наклонений; 2) найти первоначальное ядро значений этих наклонений; 3) описать их дальнейшее использование; 4) выявить частотность употребления косвенных наклонений в современном литературном мокша-мордовском языке; 5) дать определения наклонениям.

Методика исследования. Решить поставленные задачи можно лишь осуществив "троякий подход" к рассмотрению косвенных наклонений в мордовских языках. Этот термин заимствован нами у Отто Есперсена. О.Есперсен допускает три ступени грамматического анализа одних и тех же явлений, или троякий подход к рассмотрению грамматических фактов, а именно: (А) форма, (Б) функция и (В) понятие. "Внешний мир в том виде, в каком он отражается в человеческом сознании, чрезвычайно сложен, и нельзя думать, что можно сразу найти самый простой и самый точный способ обозначения несметного количества явлений и многообразных отношений между ними. Поэтому соответствие между внешними и грамматическими категориями никогда не бывает полным, повсюду мы находим самые странные и неожиданные перекрещивания и взаимопересечения. . грамматические категории представляют собой в лучшем случае симптомы, или тени, отбрасываемые понятийными категориями; иногда "понятие", стоящее за грамматическим явлением, оказывается таким же неуловимым, как кантовская "вещь в себе" . Таким образом, синтаксические категории, подобно двуликому Янусу, обращены и к форме, и к понятию. Они находятся посередине и представляют соединительное звено между миром звуков и миром понятий" (Есперсен 0., 1958, с.57,59,60).

Рассматривая наклонения в мокша-мордовском языке, мы придерживаемся таких общеметодологических положений языкознания, как: язык - исторически развивающееся явление; языку свойственны так называемые диалектические противоречия; между развитием формальной стороны языка и развитием мышления могут быть расхождения; тенденции развития в языке противостоит тенденция к сохранению существующего; различные стороны языка развиваются неравномерно; формы и функции языковых элементов изменяются с различной скоростью. В связи с этим представляется интересным рассмотрение путей семантического развития форм.

По мнению А.В.Бондарко, целесообразно ставить вопрос именно о порождении семантики (одного типа) на базе семантики (другого типа), а не о порождении формальных элементов (Бондарко А.В., 1978, с.82).

С.Д.Кацнельсон считает, что формальные синтаксические функции формируются на основе семантико-синтаксических функций и немыслимы без них. Вот почему сама идея "семантической интерпретации", ставящая семантическую структуру предложения в зависимость от его формальной структуры, представляется необоснованной. Скорее, наоборот, формальная синтаксическая структура, как ее вскрывает грамматический анализ, является производной от семантической структуры предложения, своего рода "синтаксической интерпретацией глубинной семантической структуры" (Кацнельсон С.Д., 1972, с.104).

Под семантическим содержанием (семантикой) А.В.Бондарко имеет в виду то содержательное (мыслительно-языковое и мыслительно-речевое) целое, разными аспектами которого являются языковое и мыслительное содержание. Таким образом, понятие семантического содержания отражает единство мыслительного содержания и содержательной стороны языка (Бондарко А.В., 1978, с.5).

Один из аспектов проблемы разграничения и связи языкового и мыслительного содержания связан с проблематикой понятийных категорий - с обращением к константам мышления, с изучением мыслительных единиц, имеющих статус категорий.

В настоящее время еще не существует методики выявления понятийных категорий. Однако по этому поводу некоторые наши лингвисты уже высказывают свои соображения. Так, А.В.Бондарко считает, что при выявлении понятийных категорий возможна следующая последовательность "шагов анализа": I) определить в данном высказывании семантическую функцию, выполняемую той или иной формой вместе с взаимодействующими с нею элементами окружающего контекста; 2) установить возможность замены этой формы другой формой или сочетанием языковых единиц при том условии, что общий смысл высказывания останется неизменным;

3) сопоставляя языковые семантические функции форм, выступающих при субституции, установить особенности каждой из них;

4) выделить то общее в семантике, что остается неизменным при производимых заменах. Этот семантический инвариант и дает представление о той понятийной категории, которая лежит в основе сопоставляемых семантических функций (Бондарко А.В., 1978, с.75). Подобное решение вопроса предлагает В.И.Кодухов, согласно которому "Понятийные категории - это всегда классификация значений" (Кодухов В.И., 1963, с.252).

Как отмечают исследователи, при определении репертуара понятийных категорий и содержания каждой из них следует исходить из языка, из тех языковых семантических функций языковых средств, в которых эти понятийные категории реализуются (Мещанинов И.И., 1978, с.238; Бондарко А.В., 1978, с.76; Кацнельсон С.Д., 1972, с.83; Серебренников Б.А., 1976, с.П-16).

Как было показано выше, мы сводим языковые семантические функции, имеющие общие инвариантные элементы, в определенные группировки, отделяем индивидуальные, частные оттенки и выявляем общее, инвариантное - общую понятийную основу комплекса варьирующих синонимичных семантических функций.

Основу языковых значений образует мыслительное содержание. Но языковое содержание не есть калька действительности, как познание, мышление не есть зеркально-мертвое отражение объекта. Языковое значение возникает как результат двойного преобразования - отражательного и коммуникативного. И в первом и во втором преобразовании добавочным компонентом является отношение познающего и сообщающего субъекта. Избирательность, мотив, пристрастность наряду с самим объектом детерминируют не только познавательное, но и коммуникативное мышление. Если в первом определяющим является познавательная установка, обусловленная практической деятельностью, то во втором - это коммуникативная установка, отношение к сообщаемому и к слушающему.

Разграничение познавательной и коммуникативной функций языка важно при обсуждении вопроса о связи языка и мышления в различных аспектах, так как недифференцированный подход часто приводит к неправильной интерпретации этой связи. Это особенно важно при исследовании наклонений, потому что специфика категории наклонения заключается тленно в обусловленности коммуникативным актом.

В лингвистике проводится разграничение таких понятий как язык и речь. В связи с этим рассматриваются вопросы взаимоотношения языка и мышления, мышления и речи. В плане взаимоотношения мышления и речи рассматривается природа порождения речи. Многие ученые считают, что процесс "порождения речи" связан с психологическими процессами, происходящими в мышлении человека. Сюда входит и отражение ситуации, в которой находится человек, ответная реакция человека на эту ситуацию, формы выражения его мысли.

При рассмотрении вопроса о наклонениях мы исходили из основных положений советского языкознания о модальности как одной из основных языковых категорий.

В работе используются сравнительно-исторический метод и метод типологических исследовании.

Научная новизна и практическая ценность работы» В диссертации дан детальный анализ значений и оттенков значений косвенных наклонений в мокша-мордовском языке. Выявлено, что семантической доминантой всех косвенных наклонений является выражение желательности.

Поскольку наклонения составляют ядро поля модальности, то исходя из семантики косвенных наклонений можно говорить о понятийной категории желательности в мокша-мордовском языке.

Анализ семантики косвенных наклонений показывает, что и при образовании условных предложений они сохраняют свое основное значение - значение желательности.

В современном мокша-мордовском языке наиболее часто употребляются повелительное и сослагательное наклонения. Побудительное, желательное, условное, условно-сослагательное наклонения менее употребительны. Это явление неоднократно отмечалось в мордовской лингвистической литературе (Ананьина К.И., 1975; Имайкина М.Д., 1975; Липатов С.И., 1975; Алешки-на P.А., 1981; Имайкина М.Д., 1981 и грамматики).

В нашей работе дано количественное соотношение употребления косвенных наклонений в мокша-мордовском языке.

Данные, полученные в диссертации, могут быть использованы при составлении как вузовских, так и школьных грамматик. Следует отметить, что в современных мордовских грамматиках наклонениям уделяется мало внимания. Их семантика описана неполно. В качестве семантической доминанты выдвигается значение, не соответствующее действительности. В результате существующими грамматиками в качестве семантической доминанты того или иного наклонения выдвигаются разные значения.

Исследование семантики наклонений внесет определенную ясность в совершенствование новых программ и учебников по синтаксису и стилистике мокша-мордовского языка. В рекомендациях по совершенствованию программ и учебников по родному языку отмечается, что ". более рациональной является такая организация учебного процесса, когда усвоение теоретического материала служит средством раскрытия выразительных средств языка и функциональных особенностей изучаемых конструкций. В связи с этим необходимо включить в учебник такие задания, которые позволили бы в процессе изучения синтаксиса активизировать обращение учащихся к синонимическим средствам языка, подвели бы их к осознанию семантических и стилистических возможностей соотносительных синтаксических конструкций. С этой целью в учебниках по синтаксису в первую очередь должен использоваться прием сопоставления взаимозаменяемых конструкций, однотипных по грамматическому значению". Заслуживает особого внимания следующая мысль: "Сопоставление разных конструкций по признакам семантической близости и структурного многообразия позволяет рассмотреть изучаемый синтаксический материал с иной точки зрения, в иной логической системе" (Смиренникова А.Е., 1982, с.3-4).

Тому, что синтаксис невозможно отделить от семантики, дается теоретическое обоснование в лингвистической литературе (см. В частности Hormann Н., 1981, с.129).

Несомненно, выражение понятийной категории желательности средствами косвенных наклонений представляет интерес для совершенствования соответствующих разделов синтаксиса. Материал диссертации может быть использован при составлении упражнений, рассчитанных на отработку и закрепление материала по данным вопросам.

Подробный анализ семантики наклонений может быть полезен при дальнейшем совершенствовании стилистики мокша-мордовского языка. Содержание материала по практической стилистике предусматривает привитие навыков оценки экспрес сивно-эмоциональной окраски слов и правильного использования их в речи; приобретение умений разбираться в синонимии языковых средств и совершенствование устной и письменной речи учащихся за счет отбора наиболее точных и выразительных средств языка. Однако ". умело использовать средства языка можно только при условии отличного знания' его ресурсов" (Смиренникова А.Е., 1982, с.19). Здесь, конечно, имеется в виду знание семантики наклонений.

Источниками исследования послужили: извлечения из оригинальной мордовской литературы, тексты из периодической печати, тексты из общественно-политической литературы, произведения устного народного творчества, разговорная речь.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в трех статьях автора.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы. Работа изложена на 193 страницах машинописного текста, содержит I таблицу.

Заключение диссертации по теме «Финно-угорские и самодийские языки», Артемова, Анна Дмитриевна

Выводы. Анализ семантики косвенных наклонений в мокша-мордовском языке показывает, что четыре из шести наклонений принимают участие в образовании условного периода: сослагательное, условное, условно-сослагательное, побудительное.

Рассмотрев семантику наклонений, принимающих участие в образовании условного периода, можно составить следующую схему:

Условие сослагательное наклонение желаемое предполагаемое Значение желательности в этом типе условного периода преобладает. условно-сослагательное наклонение желаемое желаемое предполагаемое вполне возможное пба значения в этом типе условного периода встречаются в почти одинаковом соотношении. будущее время изъявительного наклонения

Значения: предполагаемое вполне возможное

Т. Тип условного периода:

Значения:

Обусловливаемое сослагательное наклонение желаемое вполне возможное

2. Тип условного периода:

Значения: сослагательное наклонение

3. Тип условного периода: условное наклонение

Последний тип условного периода употребляется только в значении: предполагаемое условие для совершения вполне возможного действия. Причем, в данном условном периоде условие и обусловливаемое произносятся с большей долей уверенности, чем в других двух предыдущих типах. Это обосновывает употребление условного наклонения в образовании реального условного периода.

4. Тип условного побудительное будущее время периода: наклонение изъявительного наклонения

Значения: предполагаемое вполне возможное

Побудительное наклонение также употребляется в образовании реального условного периода.

Исходя из вышеприведенной схемы, можно предположить, что семантика условных периодов развивалась от выражения конкретно желаемых действий до действий, предполагаемых абстрактно.

Все это говорит о том, что сослагательное наклонение, возникнув первоначально для выражения желаемого действия, стало употребляться в образовании условного периода, а также о том, что сложное предложение возникло только путем соединения первоначально самостоятельных предложений.

Семантика условного периода типа -дяряль--ль схожа с семантикой условного периода типа -ль--ль с той лишь разницей, что в первом глагольная форма с показателем -дяря - звучит более экспрессивно. Отсюда следует, что суффикс условного наклонения -дяря- является исконно мордовским средством, служащим для выделения условия от обусловливаемого в период образования сложного предложения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной работе мы рассмотрели семантику косвенных наклонений в современном мокша-мордовском литературном языке. С этой целью проанализировано 1460 страниц художественного текста.

Полученные данные показывают, что из косвенных наклонений наиболее часто употребляются повелительное и сослагательное наклонения; побудительное, условное, условно-сослагательное и желательное наклонения употребляются реже.

Так, на 1460 страницах текста выписано 288 примеров употребления сослагательного наклонения (следует отметить,что данное количество далеко не полно, ибо сослагательное наклонение употребляется настолько часто, что всех примеров выписать просто невозможно. То же самое можно сказать о повелительном наклонении), 19 примеров - условно-сослагательного наклонения, 40 примеров - условного наклонения, II примеров желательного наклонения, 39 примеров употребления побудительного наклонения.

Как показывает анализ семантики наклонений, все косвенные наклонения в мокша-мордовском языке кроме условного (-ндяря-) в качестве семантической доминанты имеют значение желательности.

Исследование семантики наклонений проводилось в работе с учетом различных функций языка: познавательной и коммуникативной, так как специфика категории наклонения заключается именно в обусловленности коммуникативным актом.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что выражение желательности занимает в акте коммуникации значительное место. Поскольку наклонения образуют ядро категории модальности, являющейся одной из основных понятийных категорий, можно говорить о понятийной категории желательности в мордовских языках.

Если исходить из понятийной категории желательности, то в общеязыковом плане должно наблюдаться сходство средств. Так, сослагательное наклонение в мокша-мордовском языке как и во многих других языках образовано от прошедшего времени. В мокша-мордовском языке - это форма II прошедшего времени. Другие наклонения в мокша-мордовском языке представляют собой образования, присущие только мордовским языкам. Это говорит о том, что, наряду с логическим мышлением, у людей существует какой-то другой тип мышления - мышления, создающего язык. Б.А.Серебренников называет его лингвокреативным. г—У «I о ft желательность следует рассматривать как "психическим" акт, являющийся порождением определенной ситуации. В дальнейшем значения наклонений развивались от выражения конкретно желаемого действия до действия, предполагаемого абстрактно. Таким образом, на базе желательности развились другие значения косвенных наклонений, рассматриваемых в работе.

Семантической доминантой повелительного наклонения является значение желательности, которая выражается в форме приказа, просьбы, разрешения (позволения), совета, приглашения к совершению какого-либо действия, предложения совершить какое-либо действие, пожелания чего-либо собеседнику.

Повелительное наклонения может выражать не побуждение к действию, а наоборот, желание, чтобы это действие не совершилось. Внешне это выглядит так, как будто говорящий выражает побуждение к действию. За счет этого достигается большая эмоциональность в речи. Повелительные формы глагола могут употребляться при обращении к конкретному лицу, но значение желательности, чтобы это лицо совершило какое-либо действие, или значение побудительности в данном случае совершенно отсутствует.

Глагол в форме повелительного наклонения употребляется в значении 1-го лица единственного числа. В данном случае не выражается ни желания, чтобы какое-либо действие совершилось, ни побуждения к совершению действия. Здесь повелительное наклонение употребляется для того, чтобы привлечь внимание собеседника к той неблагоприятной ситуации, в которой он оказался, либо размышления самого человека над этой ситуацией.

Повелительное наклонение употребляется в устойчивых словосочетаниях типа сяконь учт "того и гляди", кие кельк "кто хочешь".

Повелительная форма с отрицательной частицей апак не имеет никакой связи со значением побудительности.

Некоторые слова в форме повелительного наклонения выполняют самые разнообгазные функции. К ним относятся Фошы ватт. ванода. катк, архт (арт. арда), ашда. дай(те), давай (те), ащек, ащеда, сак, сада, норак (норавак), норада (норавада), маряк. мярьк, ожудова. Частицы эрь и няк являются эмфатическими частицами.

Побудительное наклонение в современном мокша-мордовском литературном языке употребляется редко. Причем, встречаются только формы 3-го лица единственного и множественного числа с показателями -за, -ст, которые выражают желаемое действие или пожелание, чтобы какое-либо действие было или совершилось в настоящем или будущем времени. В данном значении употребляются только глаголы безобъектного спряжения, большей частью глагол улемс "быть".' Из объектных фош побудительного наклонения форлы 3-го лица единственного числа рядов "тебя" и "его" хотя и довольно развиты, но лишь у ограниченного круга аффективных глаголов, да и то только в разговорной речи. В остальных случаях объектные формы побудительного наклонения заменяются частицей катк и объектных форм настоящего (будущего) времени изъявительного наклонения. Но эти формы употребляются в устной речи, причем не только в 3-ем лице, но и в 1-ом и 2-ом лице единственного числа, где выражается либо пожелание, чтобы кто-либо совершил действие, либо передается чужая речь. Это говорит о том, что в мокша-мордовском языке, пока не были заимствованы из русского языка союзы (в данном случае что, чтобы) данные мысли выражались исконными мордовскими средствами, т.е. суффиксами с признаком s

Побудительное наклонение также выражает условие для совершения другого действия и имеет уступительное значение в сложных предложениях. При этом выражает действие, относящееся только к будущему времени. Это наводит на мысль, что побудительное наклонение могло служить и для выражения условных и уступительных отношений в мокша-мордовском языке, пока игл не были заимствованы русские союзы "хотя", "если". Поскольку данные формы относятся только к будущему времени, можно предположить, что другие времена выражались какими-нибудь другими средствами. Столь разнообразная семантика форм побудительного наклонения подтверждает точку зрения Б.А.Серебренникова о широком распространении -ового латива в финно-угорских языках.

Вторым по частоте употребления косвенным наклонением является сослагательное наклонение. Основным и определяющим его признаком является выражение нереальности действия. Причем степень нереальности может быть различна, от совершенно невозможного до вполне реального и возможного, и наконец, совершенно реального и возможного действия.

Независимо от степени нереальности действия сослагательное наклонение употребляется в трех основных значениях: желательности совершения действия - 200 примеров, возможности совершения действия - 31 пример, условия для совершения другого действия - 30 примеров. Значение желательности богато различными оттенками и поэтому придает речи большую выразительность. Другими значениями сослагательного наклонения являются предположение, что действие может иметь место, а также необходимость совершения какого-либо действия.

Исходя из того, что глагольные формы с показателем -ль, -ле в подавляющем большинстве употребляются в значении желательности, то следовало бы наклонение с данным признаком назвать желательным.

Сослагательное наклонение употребляется в простых и сложноподчиненных предложениях. В простых предложениях употребляется для выражения возможного, желаемого или предполагаемого действия, которое в зависимости от ситуации или контекста мыслится в настоящем, прошедшем или будущем времени. В сложноподчиненных предложениях сослагательное наклонение употребляется либо только в главном предложении, либо только в придаточном, либо в главном и придаточном предложениях одновременно,

В главном предложении сослагательное наклонение выражает желаемое или возможное действие, осуществление которых зависит от каких-либо условий. Действие может относиться к настоящему, прошедшему или будущему времени.

Только в придаточной части сослагательное наклонение употребляется для образования определительных, дополнительных, количественных, признака действия и придаточных предложений цели, где также выражает желаемое действие, относящееся к настоящему или будущему времени. Если исходить только из семантического принципа классификации предложений, принимая, во внимание тот факт, что желаемое действие это в конечном счете цель, к осуществлению которой человек стремится, все они могут быть отнесены к придаточным предложениям цели.

Сослагательное наклонение принимает участие в образовании условных придаточных предложений, где выражает желаемое условие, необходимое для совершения другого желаемого действия, выраженного также глаголом в форме сослагательного наклонения. Причем оба действия могут мыслиться как в прошедшем, так и настоящем и будущем времени. Придаточные предложения подобного типа могут присоединяться к главному без союза. Это, вероятно, говорит о том, что сослагательное наклонение, возникнув первоначально для выражения желаемого действия, стало употребляться в образовании условного периода. Можно предположить, что первоначально человек просто выражал два желаемых действия подряд. Это соответствует и неоднократно высказываемой в лингвистической литературе мысли, что сложное предложение возникло только путем соединения первоначально самостоятельных предложений.

Предложения подобного типа (сослагательное наклонение

- сослагательное наклонение) могут выражать и другие значения: в придаточном предложении - предполагаемое или одновременно желаемое и предполагаемое условие, в главном предложении - вполне возможное следствие. Вероятно, семантика условных периодов развивалась от выражения конкретно желаемых действий, до действий, предполагаемых абстрактно.

В мокша-мордовском языке четыре из шести косвенных наклонений принимают участие, в образовании условного периода: сослагательное, условно-сослагательное, условное и побудительное.

Анализ семантики сослагательного и условно-сослагательно-,го наклонений, принимающих участие в образовании условного периода, 'обнаруживает сходство их семантики. С той лишь разницей, что последние произносятся более эмоционально, чем первые. Из этого следует, что суффикс условного наклонения -дяря-является эмфатической частицей, которая стала употребляться для выделения условия от обусловливаемого в период образования сложного предложения в мордовских языках.

Выдвигаются разные гипотезы образования условного наклонения с признаком -дяря/-деря в мордовских языках. Однако в мордовских языках существует еще частица дешй, которой, по нашему мнению, до сих пор уделялось недостаточно внимания. Анализ семантики частицы дешй показывает, что это эмфатическая частица, которая, шлея отрицательное значение, придает высказыванию высокую степень эмоциональности. Можно предположить, что именно в этом значении она приняла участие в образовании условного периода, ибо, чтобы выделить условие от обусловливаемого, требуется некоторое усилие этой мысли. Условное наклонение выражает предполагаемое условие, необходимое для совершения вполне возможного действия в будущем. В отличие от двух предыдущих типов условных предложений подобные предложения произносятся с большей долей уверенности. Не случайно условное наклонение служит для образования реального условного периода, поскольку выражаемое им действие рассматривается как вполне возможное в будущем. Подобные предложения также отличаются высокой степенью эмоциональности.

Побудительное наклонение, принимая участие в образовании условного периода, также выражает предполагаемое условие, необходимое для совершения вполне возможного действия в будущем. Однако здесь в отличие от предыдущего типа это предполагаемое действие несет некоторый оттенок: допустить-предположить какое-либо условие, необходимое для совершения другого действия в будущем. Побудительное наклонение также принимает участие в образовании реального условного периода.

Желательное наклонение (показатель -лексоль, -лексоле) очень редко встречается в мокша-мордовском литературном языке. Для того, чтобы составить более полное представление о семантике желательного наклонения, рассматривались случаи употребления желательного наклонения в эрзя-мордовском литературном языке. Как оказалось, семантика желательного наклонения в мокшанском и эрзянском литературных языках сходна, т.е. желательное наклонение в обоих языках выражает намереваемое или желаемое, но несовершившееся по какой-либо причине действие. Желательное наклонение, выражающее намерение без особого желания встречается гораздо чаще. Причем, там, где выражается желаемое действие, всегда предполагается намерение. Но там, где выражается намерение, не всегда предполагается желание. В связи с этим, там где желательное наклонение выражает желаемое действие, оно переводится на русский язык со словом "хотел", в случае же "чистого" намерения возможен перевод со словами "хотел", "намеревался", "собирался".

Желательное наклонение выражает намереваемое или желаемое действие как в прошедшем, так и настоящем времени. Оно употребляется как в простом, так и в сложном предложении. В подавляющем большинстве оно употребляется в сложном предложении. Сложное предложение состоит из двух частей. В первой части желательное наклонение выражает намереваемое или желаемое действие, которое не совершилось или не совершается,- во второй - причина, из-за которой это действие не совершилось или не совершается. Даже если желательное наклонение употребляется в простых предложениях, эта причина легко подразумевается.

В современном мокша-мордовском литературном языке связь намереваемого или желаемого действия и причины, из-за которой это действие не совершилось, выражается с помощью заимствованных из русского языка противительных союзов "но", "да". В эрзянском языке картина.несколько инея. Наряду с употреблением вышеназванных союзов в сложном предложении то же значение может быть выражено либо в предложениях, соединяемых запятой, либо в простых следующих друг за другом предложениях. Это позволяет сделать вывод, что глагольные форлы с показателем э. -ыксэль, -иксэль, м. -лексоль, -лексоле являлись исконно мордовскими средствами выражения подобных (противительных) отношений в мордовских языках пока в них не стали использоваться союзы, заимствованные из русского языка. Это также подтверждает высказанную в лингвистической литературе мысль, что' сложное предложение возникло только путем соединения первоначально самостоятельных предложений.

Рассмотрев семантику косвенных наклонений мокша-мордовского языка, мы пришли к выводу, что наиболее часто употребляются повелительное и сослагательное наклонения, которые в основном употребляются в простых предложениях. Условное, условно-сослагательное и желательное наклонения употребляются в основном в сложных предложениях. Побудительное наклонение несмотпя на то, что в современном мокша-мордовском языке употребляется в простых предложениях, также употребляется в сложных уступительных и условных предложениях. Это позволяет сделать вывод, что побудительное, условное, условно-сослагательное и желательное наклонения в мордовских языках употреблялись для выражения различных (соответствующих) синтаксических отношений. Этим, вероятно, и объясняется тот факт, что в мордовских языках в отличие от других финно-угорских языков образовалось так много наклонений.

Вышеназванные наклонения чаще употребляются в разговорной речи. В современном мокшанском литературном языке их значение, как правило, выражается при помощи заимствованных из русского языка союзов.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Артемова, Анна Дмитриевна, 1984 год

1. Алквист А. Опыт мокша-мордовской грамматики с текстами и словарем. (Рукопись). С.-Петербург, 1861. 300 л.

2. Ананьина К.И. Особенности глагольного словоизменения в говорах мокшанского языка. В сб.: Вопросы языкознания. Саранск: Изд.Мордов.ун-та, 1975, вып.2, ч.1, с.31-40.

3. Астафурова Т.Н. Категория итеративности в современном английском языке. Дис. . канд.филолог. наук. М., 1981. 215 с.

4. Бабушкина Р.В. Темяшевский диалект мокша-мордовского языка. В кн.: Очерки мордовских диалектов. Саранск. Мордов. кн.изд-во, 1966, т.4, с.16-225.

5. Балли Ш. Французская стилистика. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 196I. 394 с.

6. Бауэр Я. К вопросу о возникновении и развитии типов сложного предложения (на материале чешского языка). В кн.: Вопросы славянского языкознания. М.: Изд-во АН СССР, 1962, вып.Л, с.89-111.

7. Бибин М.Т. Говоры наскафтымской мордвы. В кн.: Ученые записки. Саранск: Изд. Мордов.ун-та, 1964, с.19-159.

8. Богородицкий В.А. Общий .курс русской грамматики: 5-е изд., перераб. М.; Л.: Соцэкгиз, 1935. 354 с.

9. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труда по общему языкознанию. М.: Изд-во АН СССР, 1963, т.1. 384 с.

10. Бодуэн де Куртенэ. Избранные труды по общему языкознанию. Ivl.: Изд-во АН СССР, 1963, т.2. 401 с.

11. Бондарко А.В. Згниверсальные и неуниверсальные функции в грамматике. В кн.: Универсалии и их место в типологических исследованиях. ГЛ., 1971, с.7-8.

12. Бондарко А.В. Понятийные категории и языковые семантические функции в грамматике. В кн.: Универсалии и типолотческие исследования. М.: Наука, 1974, с.54-79.

13. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. Л.: Наука, 1978, 175 с.

14. Бондарко А.В. Категориальные ситуации / К теории функциональной грамматики/» Вопросы языкознания, 1983, В 2, с.20-23.

15. Бубрих Д.В. Звуки и формы эрзянской речи. М.: Центр, изд.народов СССР, 1930. 66 е.,

16. Бубрих Д.В. Эрзя-мордовская грамматика минимум: Пособие для вузов. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1947. 51 с.

17. Бубрих Д.В. Историческая грамматика эрзянского языка. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1953. 270 с.

18. Бузаков И.С. Союзные слова и подчинительные союзы в мордовских (эрзянском и мокшанском языках): Автореф.дис. . канд.филолог, наук. Саранск, 1966. 26 с.

19. Бузаков И.С. Сложное предложение в мордовских языках. В кн.: Труды Морд. НИИШШЭ при Совете Министров МАССР. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1973. - 179 с.

20. Бузаков И.С. К вопросу о бессоюзных слоеных предложениях в мордовских языках. В кн.: Вопросы финно-угроведе-ния. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1975, с.39-44.

21. Бузаков И.С. 0 семантике глаголов с суффиксом -кшн- в эрзя-мордовском языке. В кн.: Congressus Tertius Interna-tionalis Fenno-Ugristarum. Pars I, Acta Linguistica. Tallin: Valgus, 1975, - 4-78-479.

22. Вандриес Я. Яаык: Лингвистическое введение в историю /Пер. с франц. М.: Поцэкгиз, 1937. 410 с.

23. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. М.: Высш.школа, 1972. 614 с.

24. Виноградов В.В. Избранные труды: Исследования по русской грамматике. М.: Наука, 1975, с.53-88.

25. Всеволодова М.В. Категория именной темпоральности и закономерности ее речевой реализации: Автореф. дис. .доктора фшюлог.наук. М., 1982. 40 с.

26. Выготский Л.С. Мышление и речь: Психологические исследования. М.; Л.: Соцэкгиз, 1934. 324 с.

27. Гаврилов Н.Д. Русско-мордовскш! словарь: Мокшанско-эрзянское наречие. G приложением кратких сведений из этимологии. Пенза, 1899. 54 с.

28. Галкин И.П. Историческая грамматика марийского языка: Морфология. Йошкар -Ола: Марийск.кн.изд-во, 1964, ч.Т. 203 с.

29. Галушкина Э.О. Тенденция к парности мордовских глаголов с видовым значением. В кн.: Труды Морд.НИИЯЛИЭ. Саранск: Мордов.кн.изд-во, I960, вып.20, с.47-53.

30. Гордеев Ф.И. Косвенные наклонения и формы субъективной оценки глагола в марийском языке: Дис. .канд. филолог, наук. М., I96T.- 302 с.

31. Грамматика мордовских языков: Фонетика и морфология. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1962, ч.1. 376 с.

32. Грамматика мордовских языков: Фонетика, графика, орфография, морфология. Саранск; Изд.Мордов.ун-та, 1980. 430 с.

33. Грамматика русского языка: Фонетика и морфология. М.: Изд-во АН Г.ССР, I960, т.1. 719 с.

34. Давыдов М.М. Болыиеигнатовский диалект эрзя-мордовского языка. В кн.: Очерки мордовских диалектов. Саранск; Мордов. кн.изд—во, 1963, т.2, с.118-233.

35. Диденко А.С. Условные периоды в немецком языке (опыт анализа двух синхронных срезов ХУШ и Л веков): Дис. . .канд.филолог.наук. М., 1972. - 217 с.

36. Евсевьев М.Е. Основы мордовской грамматики: ^рзян. грамматика. С приложением образцов мокшанских склонений и спряжений. М.: Иентриздат, 1928. 446 с.

37. Евсевьев М.Е. Основы мордовской грамматики: Эрзянь грамматика. Изд. 2-е,испр. М.: Центриздат, 1931. 241 с.

38. Евсевьев М.Е. Основы мордовской грамматики: В 5-ти т. Т.4. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1963. 471 с.

39. Ерзинкян Е.Л. Временной дейксис в разных частях речи в современном английском языке: Дис. .канд.филолог.наук. М.; Ереван, 1979. 174 с.

40. Есперсен 0. Философия грамматики. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1958. 404 с.

41. Журавлев В.К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции. М.: Наука, 1982. 328 с.

42. Заводова Р.А., Келин М.А. Мокшень кяль: Грамматика и стилистика: 8-це класса тонафнема книга. 8-це изд. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1981. 160 с.

43. Иванова И.П. Вид и время в современном английском языке. Л.: Изд-во Ленингр.ун-та, 1961. 200 с.

44. Имайкина М.Д. Новые элементы в системе эрзянского словоизменения, появившиеся под влиянием языковых контактов. -В сб.: Вопросы языкознания. Саранск: Из д.Морд. гос. ун-та, 1975, вып.2, ч.I, с.24-31.

45. Имайкина М.Д., Тихонова Т.М. Разнонаправленные тенденции в развитии морфологии мордовских языков. В кн.: В братской семье. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1981, с.323-327.

46. Имярекова В.М., Кондрашкин М.В. Мокшень кялень грамматика: Фонетика и морфология. 4-це классонди. 3-це изд. петьф. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1980. ИЗ с.

47. Историко-типологические исследования по финно-угорским языкам. М.: Наука, 1978. 328 с.

48. Карелсон Р. Союзы в прибалтийско-финских языках: Автореф.дис. . канд.филолог.наук. Тарту, 1959. 32 с.

49. Категории бытия и обладания в языке. М.: Наука, 1977. 259 с.

50. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука, 1972. 216 с.

51. Келин М.А., Ломакина Т.Н. Мокшень кялень грамматика: Лексика и морфология. 5-6-це классонди. 3-це изд.петьф. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1980. 152 с.

52. Киреев В.А., Матгошкин П.Г. Мокшень кялень грамматика: Синтаксис. 7-це классонди. 7-це изд. Саранск: Мордов.кн. изд-во, 1981. 175 с.

53. Кодухов В.И. Грамматические и понятийные значения. -В кн.: Материалы по русско-славянскому языкознанию. Воронеж: Изд-во Воронеж.ун-та, 1963, с.252-256.

54. Коляденков М.Н. Происхождение глагольной формы типа "кундындеряй кундандяряй" в мордовских языках. - В кн. Записки НИИШШЭ. Саранск: Мордов.гос.изд-во, 1946, вып.5, с.50-53.

55. Коляденков М.Н. Глагольные образования типов кортамс-теемс, кортын дерямс в мордовских языках. - Филологические доклады на конференции по вопросам финно-угорскойфилологии в Ленинграде в 1947 г. Саранск: Мордов.кн.изд-во, т • 2 у с • •

56. Коляденков М.И. Грамматика мордовских (эрзянского и мокшанского) языков: Синтаксис. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1954, ч.2. - 327 с.

57. Комарова0.А. Условные предложения в современном норвежском языке: Дис. .канд.филолог.наук. Л., 1974. -124 с.

58. Крушельницкая К.Г. Проблемы взаимосвязи языка и мышления. В кн.: Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка. М.: Наука, 1970, с.376-413.

59. Кюннап А. К проблеме происхождения показателей наклонений и времен в уральских языках. Советское финно-угроведе-ние, 1976, ХП, J,". 3, с.169-181.

60. Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику. М.: Прогресс. 543 с.

61. Латышева А.И. К типологии условных предложении ( о модальных значениях в условных конструкциях). В кн.: Вопросы восточного языкознания. ГЛ.: Наука, 1983, с.116-134.

62. Ледяйкина В.А. Причастие с суффиксом (и)кс в мордовских языках. -В сб.: Финно-угристика. Саранск: Изд.Морд, ун-та, 1979, вып.2, с.56-64,

63. Леонтьев А.А. Психофизиологические механизмы речи. В: кн.: Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка. М.: Наука, 1970, с.314-365.

64. Липатов С.И. О некоторых специфических явлениях в морфологии мокшанских говоров. В кн.: Вопросы языкознания. Саранск: Изд. Мордов.ун-та, 1975, вып.2, ч.1, с.50-56.

65. Майтинская К.Е. Венгерекий язык: Грамматическое словообразование. М.: Изд-во АН СССР, 1959, т.2. 226 с.

66. Майтинская К.Е. Принципы изучения синтаксиса (на материале финно-угорских языков). Известия АН СССР. М., 1961, т.20, вып.2, с.133-142.

67. Майтинекая К.Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков. М.: Наука, 1979. 263 с.

68. Майтинекая К.Е. Служебные слова в финно-угорских языках. М.: Наука, 1982. 185 с.

69. Манова Н.Д. Сложноподчиненные предложения в коми языке в историческом освещении (основные типы): Дис. .канд. филолог.наук. М., 1976. 196 с.

70. Марков ©.П. Желательное наклонение в мордовских языках.- В кн.: Труды Морд. 1ШИЯЖЭ. Саранск: Мордов. кн. из д-во, I960, вып.20, с.23-41.

71. Марков Ф.П. Приалатырский диалект эрзя-мордовского языка.- В кн.: Очерки мордовских диалектов. Саранск: Мордов.кн. изд-во, 196I, т.I, с.7-99.

72. Мартине А. Структурные вариации в языке. В сб.: Новое в лингвистике. М.: Прогресс, 1965, вып.4, с.450-464.

73. Матюшкин П.Г. Объектное спряжение в мордовских языках: Автореф.дис. .канд.филолог.наук. Тарту, 1973. 20 с.

74. Матюшкин П.Г. Формы объектного спряжения мордовского глагола в косвенных наклонениях. В кн.: Вопросы языкознания. Саранск: Изд.Мордов.гос.ун-та, 1975, вып.2, ч.1, с.90-97.

75. Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. Л.: Наука, 1978. 387 с.

76. Мещанинов И.И. Проблемы развития языка. Л.: Наука, 1975. 351 с.

77. Мещанинов И.И. Глагол. Л.: Наука, 1982. 272 с. Мокшанско-русский словарь /Сост. С.Г.Потапкин, А.К.Имяреков. ГЛ.: Гос.изд-во иностр.и нац.словарей, 1949. - 359 с.

78. Надькин Д.Т. Морфология шшнепъянского диалекта эрзя-мордовского языка. В кн.: Очерки мордовских диалектов. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1968, т.5, с.3-198.

79. Надькин Д.Т., Ганичева М.Е. Эрзянь келень грамматика. 5-6 класстнэнь. 3-це изд.витезь ды топавтозь. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1980. 167 с.

80. Надькин Д.Т. Основа глагола в мордовских языках: Дис. . доктора филолог.наук. Саранск, 1981. 369с.

81. Орнатов П.П. Мордовская грамматика, составленная на наречии мордвы-мокши. М., 1838. 106 с.

82. Палль В.И. Времена и наклонения в мордовских языках: Дисс. . .канд.филолог, наук. Тарту, 1955. - 385 л.

83. Палль В-.И. Условное наклонение в мордовских языках. В КН.: Toid laanemere-soome ja volga keelte alalt . Tallin, 1964, lk. 54-68.

84. Панько С.С. Заметки о семантике венгерских производных с суффиксом -аг/-ег . Советское финно-угроведение, 1979, ХУ, J) 2, с.89-93.

85. Петербургский Ф.И. Элементарна® грамматика: 4-це кизоня тонафниенди. М.: Учпедгиз, 1933. 104 с.

86. Петербургский Ф.И. Мокшень грамматика: Пялькссь I: Морфология. 5-це класса тонафнемс. М.: Учпедгиз, 1934. 100с.

87. Пешковсний A.M. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М.: Учпедгиз, 1956. 511 с.

88. Питан М.Н. Эргативная (активно-пассивная) конструкция в эрзя-мордовском языке. В сб.: Записки Мордовского научно-исследовательского института социалистической культуры. Саранск, 194I, вып.4, с.54-92.

89. Пигин М.Н. Происхождение сослагательного наклонения в мордовских языках. В кн.: Ученые записки карело-финского гос.ун-та. Петрозаводск: Изд-во Карело-финск.ун-та, 1954, т.4, вып.I, с.66-83.

90. Потапкин М.А. Мокшень кялень грамматика: Фонетика и морфология. 5-6-це классонди тонафнема книга. 14-це изд. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1962, I-це пялькссь. 136 с.

91. Потапкин С.Г. Мокшень кялень грамматика: Синтаксис. 6-7-це класса тонафнема книга. 12-е изд. Саранск: Морд.кн. изд-во, 1964, 2-це пялькссь- 112 с.

92. Правила морфологии, орфографии, синтаксиса и пунктуации мордовских языков. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1977, 239 с.

93. Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976. 379 с.

94. Распопова Т.И. Оптативные предложения (на материале русского и английского языков): Автореф.дис. . канд. филолог.наук. Л., 1978. 23 с.

95. Серебренников Б.А. Категории времени и вида в финно-угорских языках пермской и волжской групп. М.: Изд-во АН СССР, I960. 300 с.

96. Серебренников Б.А. Основные линии развития падежной и глагольной систем в уральских языках. М.: Наука, 1964. -183 с.

97. Серебренников Б.А. Историческая морфология мордовских языков. М.: Наука, 1967. 262 с.

98. Серебренников Б.А. Об относительной самостоятельности развития системы языка. М.: Наука, 1968. 127 с.

99. Серебренников Б.А. К проблеме сущности языка. В кн.: Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка. ГЛ.: Наука, 1970, с. 11-93.

100. Серебренников Б.А. Развитие человеческого мышления и структуры языка. В кн.: Ленинизм и теоретические проблемы языкознания. М.: Наука, 1970, с.320-348.

101. Серебренников Б.А. Вероятностные обоснования в компаративистике. М.: Наука, 1974. 352 с.

102. Серебренников Б.А. К вопросу о происхождении условного наклонения в коми языке. В кн.: Коми филология. Сыктывкар: Кош филиал АН СССР, 1975, Я 18, с.21-25.

103. Серебренников Б.А. Описание языков мира при помощи понятийных категорий. В кн.: Принципы описания языков мира. М.: Наука, 1976, с.П-16.

104. Серебренников Б.А. О происхождении суффиксального элемента s в формах повелительного наклонения в мордовских и марийском языках. Советское финно-угроведение, 1980, ХУТ, 15 2, с.98-101.

105. Серебренников Б.А. Об истоках s-ового латива в финно-угорских языках. Советское финно-угроведение, 1982, ХУШ, JS 4, с.241-246.

106. Серебренников Б.А. О некоторых результатах контактирования финно-угорских и тюркских языков. Советское финноугроведение, 1983, XIX, J5 2, c.II2-II4.

107. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М.: Наука, 1983. 319 с.

108. Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. ГЛ.: Прогресс, 1976. -350 с.

109. Смиренникова А.Е. Материалы в дополнение к программами учебника!^ по родному языку для 7-8 класса мордовских школ Сдоя-экспериментальной проверки). М., 1982. 29 с.

110. Феоктистов А.П. Мордовские языки. В кн.: Основы финно-угорского языкознания: Прибалтийско-финские, саамский и мордовские языки. М., 1975, с.248-343.

111. Хакулинен Л. Развитие и структура финского языка: Фонетика и морфология. М.: Изд-во иност.лит-ры, 1953, ч.1. 311 с.

112. Халлап В. Суффиксы образования глаголов в мордовских языках: Автореф. дис. .канд.филолог.наук, Таллин, 1955. -28 с.

113. Цыганкин Д.В. Шугуровский диалект эрзя-мордовского языка. В кн.: Очерки мордовских диалектов. Саранск, 1961, т.1, с.294-595.

114. Цыганкин Д.В. Исторические изменения в морфемной структуре мордовского слова. В сб.: Вопросы языкознания. Саранск: Изд.Морд.ун-та, 1975, вып.II, ч.1, с.3-23.

115. Цыганкин Д.В., Приставкин Н.К. Эрзянь кель: Грамматика ды стилистика. 8-це класснэнь тонавтнема книга. 8-це изд. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1980. 136 с.

116. Чельцова Т.Н. Категория состояния в структуре современного французского языка: Автореф. дис. .канд.филолог, наук. М., 1980. 23 с.

117. Чесноков П.В. Неогумбольдтианство. В кн.: Философские основы зарубежных направлений в языкознании. М., 1977, с.55-57.

118. Шахрлатов А.А. Мордовский этнографический сборник с приложением грамматического очерка. С.-Петербург, 1910. -848 с.

119. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. 2-е изд. Л.: Учпедгиз, 194I. 620 с.

120. Шукшин Ф.И. Феоктистов А.П. Мокшень кялень грамматика: Фонетика и морфология. 4-6-це классонди. 5-це изд. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1974, I-це пялькссь. 175 с.

121. Щемерова B.C. Отрицание в мордовских языках: Автореф. дис. . канд.филолог.наук. М., 1972. 18 с.

122. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л.: Наука, 1974, 428 с.

123. Яноушек Я. Социально-психологические проблемы диалога в процессе сотрудничества между людьми. В кн.: Психолингвистика за рубежом. М.: Наука, 1972, с.88-ЧС01.

124. Ahlquist A. Laran от Verbet i Mordvinskans Mokscha-dialect. Helsingfors, 1859. 49 s ,

125. Boiler A. Die Objectiv-Conjugation in den Pinnischen Sprachen. Sitzungsberichte der philosophi-chistorischen Classe der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften, Wien, 1855, s. 270-290.

126. Budenz J. Moksa- es erza-mordvin nyelvtan, Nyelvtudo-manyi Kozlemenyek, Budapest, 1877, XIII, s. 1-134.

127. Collinder B. Comparative Grammar of the Uralic Languages. Stockholm, 1960» 416 p.

128. Donner 0. Die gegenseitige Verwandtschaf.t der Pinnisch-ugrischen Sprachen.-Acta Societatis scientiarum Pennicae. Helsingforsiae, 1879, XI, s. 409-567.

129. Gabelentz H. Versuch einer mordwinischen Grammatik.-Zeitschrift fur die Kunde des Morgenlandes, Gottingen, 1839, II, s. 235-284.

130. Hormann H. To mean to understand. Problems of Psychological Semantics. Berlin-HeidelberglTew York: Springer-Verlag, 1981. 337 p.

131. Klemm A. A mordvin tagado es tilto szerkezetek tortenete. Nyelvtudomanyi Kozlemenyek, Budapest, 19311934, XL"VIII, s. 382-402.

132. Paasonen H. Mordwinische Volksdichtung. Suomalais-ugrilaisen Seuran Toimituksia, Helsinki, 1947, XCI, - 897 s.

133. Setala E.N. Zur Geschichte der Tempus-und Modusstamm-bildung in den finnisch-ugrischen Sprachen. Helsingfors, 1886. 182 s.

134. Simonyi Zs« Az ugor modalakok. Nyelvtudomanyi Kozlemenyek, Budapest, 1877, XIII, s. 135-167.t v

135. Szinnyei J. Uber den Ursprung des Personalsuffixes -n im Ungarischen. Pinnisch-ugrische Porschungen, Helsingfors, 1901, I, s. 73-81.

136. Szinnyei J. Pinnisch-ugrische Sprachwissenschaft• 2., verb. Aufl. Leipzig: Die Gruyter, 1922. 133 s.

137. Tauli \Y. Structural Tendencies in Uralic Languages. In: Indiana University Publications. Uralic and Altaic series, London - The Hague - Paris, 1966, vol.17. - 306 p.

138. Wiedemann P.J. Grammatik der ersa-mordwinischen Sprachen nebst einem kleinen mordwinisch-deutschen und deutsch-mord-winischen Worterbuch. St. Petersburg, 1865. 261 s.

139. ТЕКСТЫ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ДЛЯ АНАЛИЗА

140. Абрамов К.Г. Эсеть канстось а маряви: Роман. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1967. 339 с.

141. Бебан М.А. Тундань нармотть: Расскаст. Саранск; Мордов. кн.изд-во, 1959. 64 с.

142. Виард В.И. Пси неддяши: Расскаст. Саранск: Мордов.кн. изд-во, 1970. 256 с.

143. Виард В.И. Карьксса флагонят: Рассказ. В сб.: Балда ки. Саранск; Мордов.кн.изд-во, 1979, с.28-42.

144. Девин И.М. Нардише: Роман. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1969. 423 с.

145. Дорофеев З.Ф. Кода тюрсть ширеванк Советтнень инкса: Рассказ. В сб.: Валда ки. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1979, с.22-26.

146. Еремкин В.Д. Модать мархта ладязь: Очерк. Мокша, 1978, JS 3, с.43-48.

147. Кишняков И.П. Иссась шуди Волгав: Повесть. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1962. 220 с.

148. Ларионов С.С. Каргонь шяй: Повесть. Саранск: Мордов, кн.изд-во, 1980. 144 с.

149. Левчаев П.И. Стирнят-якстернят: Роман. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1967. 240 с.

150. Макулов Л.®. Кранч: Повесть, Саранск: Морд.кн.изд-во, 1968. 195 с.

151. Макулов Л.Ф. Синь ульсть кундафт: "Мокшень стирь" повестьса пакшт. В сб.: Валда ки. Саранск: Мордов.кн. изд-во, 1979, с.81-105.

152. Мокшони А.И. Фанок: Рассказ. В сб.: Валда ки. Саранск: Морд.кн.изд-во, 1979, с.44-55.

153. Пинясов Г.И. Уфада, ару вармат!: Повесть. Мокша, 1978, Я 2, с.36-55.

154. Сайгин M.JI. Ляпе кожф: Роман. Колмоце книгась. Саранск: Мордов.кн.изд-во, 1980. 280 с.

155. Терешкин А.П. Ся пси кизонь кучкать: Пьеса-хроника. -Мокша, 1978, № I, с.19-39.

156. Устно-поэтическое творчество мордовского народа. Саранск, 1966, т.З, ч.1, 383 с.