Сакральное как предмет социально-философского дискурса: От традиции к новому символическому пространству тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.11, кандидат философских наук Тагиров, Филипп Владимирович

• Тагиров, Филипп Владимирович
• кандидат философских наук
• 2003

Оглавление диссертации кандидат философских наук Тагиров, Филипп Владимирович

Введение

Часть первая. Модели современного метафизического дискурса: от нигилизма до метафизики измененных состояний сознания.

Глава первая. Ничто: абсурдный человек и Трансцендентный другой.

1. Ничто и абсурдность бытия в мире.

2. Экзистенциалистский дискурс абсурда.

3. Нигилизм как экзистенциальная ситуация человека после «смерти бога».

4. Нигилизм и попытка построения новой социальности.

5. Ничто традиционной и современной ментальной парадигмы.

6. Метафизика нигилизма. Ничто как Трансцендентный другой.

Глава вторая. Хранители традиционного дискурса и человек падший.

1. Обращение к традиционному знанию как форма возрождения религиозно-метафизического дискурса.

2. Разрыв между современным человеком и человеком традиции.

3. Взаимообмен между различными народами: пространственно-временная динамика.

4. Концепция «отвердения мира» и конец свободного символического обмена.

5. Проблема взаимной адекватности традиционного дискурса и современной культурной ситуации.

Глава третья. «Я» Vs «Другой»: сакральное насилие и насилие именем сакрального.

1. «Сакрализованное» мирское и насилие.

2. Конфликт и жертвоприношение как обмен насилием.

3. Объединение через насилие.

4. Злой Радикальный другой в современном мире.

5. Объединение насилием или объединение сакральным?

Глава четвертая. Измененные состояния сознания и новые горизонты сакрального.

1. Психоделический дискурс и экологическое сознание.

2. Дискурс измененных состояний сознания как культурно-историческое явление.

3. Искусственный Рай: тоска по подлинности или эскаписзм?

4. Трансперсональные переживания и их легитимизация: особенности духовного поиска в век науки.

5. Современная ментальность: реформирование или радикальное преобразование?

Часть вторая. Социокультурное и экзистенциальное поле выбора современного человека.

Глава пятая. Трансрелигиозность в поле диверсификации и индивидуализации.

1. Бытие в поисках себя. Наследие нигилизма.

2. Преследование Другого и императив самовыражения: от миметизма к нарциссизму современной культуры.

3. Монады и номады. 141 4.0 науке как поиске нестабильности •

5. От логики кода к паралогии вируса.

6. Коммуникация как поиск разногласий и трансцендирование.

Глава шестая. К новому символическому пространству.

1. Порядок символического обмена как альтернатива порядку структурного кода.

2. На пути к признанию единства бытия: концепция смысловых связей и «антропный принцип».

3. Социальные мифологии, симуляция и три порядка символического.

4. Реальность кажимости: согласованная галлюцинация или рассогласованная реальность?

5. Диверсификация социального пространства и эсхатология хаоса.

6. Об адекватных формах современного религиозно-метафизического дискурса: бытие как космическая игра.

7. О перспективах построения нового символического пространства.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Сакральное как предмет социально-философского дискурса: От традиции к новому символическому пространству»

Актуальность темы исследования

В современном мире, ориентированном прежде всего на ценности прагматизма и утилитаризма, обращение к феномену духовного оказывается более чем актуальным. Еще большую значимость данная проблематика обретает в ситуации перехода к постиндустриальному, или информационному, обществу, в котором все большую роль начинают играть постматериальные ценности.

Настоящая работа посвящена рассмотрению возможностей дискурса в поле сакрального в новой культурной и экзистенциальной ситуации, которую человек открывает для себя сегодня. Суть ее в том, что социо-культурные модели, увлекающие человека в сторону все большей индивидуализации и персонализации, вызывают нарастающее дробление как социальной, так и индивидуальной реальностей.

Разрушение единого ценностного пространства, последовавшее за «смертью бога» и релятивизацией псевдосакральных ценностей, виртуализация реальности и размывание идентичности индивидуального «Я» ведут ко все более радикальному смещению основных координат бытия с полюса упорядоченности к полюсу хаоса. Будет ли это концом социальности или переходом к ее новому воплощению? Какие формы может принять стяжание человеком духовного богатства в новом контекстуальном поле? Исторически это стяжание выражалось в приобщении к некой подлинности и целостности. Ясно, что прежние формы религиозно-метафизического дискурса, как правило, не способны служить адекватным ориентиром в современном смысложизненном поиске.

Ответом всеобщему растворению и смешению как на социальном уровне, так и на уровне личностном могло бы послужить возрождение единого символического пространства, между различными точками которого осуществляется непрестанный обмен смыслов. Это символическое пространство способно расширить область значимых формирований за пределы предметнофункциональной действительности, объяв собой и объединив в себя все сферы бытия, доступные человеку.

Преодоление процессов дробления, смешения и подмены не может быть осуществлено без некоего объединяющего начала. В качестве такого начала может выступать сам принцип эквивалентного обмена. Сообразно этому принципу все явления, доступные человеку, а также все уровни человеческого бытия предположительно оказываются соотнесенными между собой, и эта соотнесенность открывается нам через символ или смысл.

Ясно, что если некая единая символически-смысловая матрица коренится только в умах людей, то объединение на ее основе может быть лишь очень относительным и, скорее всего, недолговечным или заранее обреченным на провал, поскольку соки, его питающие, ограничены одним поверхностным слоем человеческого бытия. Лишь в случае онтологической укорененности этой матрицы можно говорить об объединении на некоторых глубинных основаниях; в строящемся на них символическо-смысловом поле и будет явлена множественность, обретаемая через разногласия и иные индивидуализационные процессы. Это и приводит нас к необходимости изучения доступных человеку сегодня моделей и форм дискурса в поле сакрального.

В диссертации освещаются такие важные для человеческого бытия вопросы, как социо-культурные формы и механизмы поиска смысла жизни, дихотомия сакрального и псевдосакрального, связь насилия и «сакрализованного» мирского, легитимизация духовного поиска в век науки, соотношение символического и смыслового измерений и перспективы построения нового символического пространства.

Степень разработанности проблемы

Говоря перспективах развития социального, стоит обратить внимание на то, что те процессы и тенденции, которые в первую очередь формируют наши представления о современности и рассмотрению которых посвящено диссертационное исследование, не столько являются порождениями реалий нашего общества, сколько привносятся в него извне, расходясь из центра, который с некоторыми оговорками может быть определен как западная цивилизация. В силу этого тон в исследовании разбираемых нами здесь проблем задают именно западные философы и ученые. Самые глубокие и обладающие наибольшим эвристическим потенциалом работы выходят из-под их пера, поскольку то, что мы наблюдаем лишь как тенденции социального развития, у них уже почти явлено как социальная реальность, а то, о чем мы только дерзаем размышлять, в их когнитивном поле открывается как четко обозначившиеся тенденции.

Несмотря на растущий интерес, разработка проблемы в отечественной литературе по обозначенным причинам уступает западной, что не могло не оказать влияния на выбор научно-теоретической базы настоящего исследования. Тем не менее среди отечественных ученых и философов можно выделить ряд авторов, чьи работы представляют неоспоримый интерес (И. Ильин, В. Иноземцев, П. Гречко, И. Мальковская, Д. Дубровский, К. Разлогов, А. Бузгалин). Среди зарубежных мыслителей, посвятивших свои труды вопросу формирующейся новой социальности, прежде всего, необходимо отметить теоретиков постиндустриального, или информационного, общества (Д. Белл, Э. Тоффлер, Р. Инглхарт), а также философов постмодернистского направления (Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Бодрийяр, Ж. Дилез, Ф. Гваттари, Ж. Липовецки).

Важно отметить, что при этом, однако, сакральное как самостоятельная проблема разбирается либо мыслителями традиционной ориентации (Р. Генон, Ю. Эвола), либо историками религии (М. Элиаде, Я. Ассман, Ж. Батай, Р. Жирар), что во многом предопределяет их интерпретацию поднимаемых вопросов. Попытка преодоления разрыва между сакральным и современным социокультурным порядком, и, как следствие, легитимизации смысложизненного поиска в области сакрального осуществляется, в основном, представителями научного дискурса — философами психоаналитического и трансперсонального направлений (К.Г. Юнг, С. Гроф) или теоретиками психоделического направления (О. Хаксли, Т. Маккенна, Т. Лири). Российской философии с ее исторической ориентациина духовное измерение бытия, проблематика сакрального оказывается чрезвычайно близкой, однако ей очень часто недостает аналитической выверенное™ этого дискурса через призму современности. Среди отечественных представителей традиционной мысли наиболее ярко выделяются фигуры Д. Андреева, А. Дугина и Ю. Мамлеева.)

В силу различных причин, среди которых не на последнем месте стоит преобладание в современной философии прагматистско-позитивистской доминанты, мы вынуждены констатировать недостаточное количество комплексных исследований возможностей дискурса в поле сакрального в рамках современной социальности. Как правило, если эта проблема и формулируется, то лишь как один из аспектов аналитической картины современного общества. Однако и здесь мы подчас находим и обстоятельный анализ, и гениальные прозрения, близкие по своей тематике данному исследованию (проблема символического обмена у Ж. Бодрийяра, вопрос о соотношении сакрального и насилия у Р. Жирара, анализ мифологий современного общества у Р. Барта, etc.). В последние годы проблемы возможности/необходимости религиозно-метафизического дискурса в современном мире, а также демифологизации и ремифологизации сознания стала чаще фигурировать и в отечественной философской мысли (JI. Маркова, А. Красников, Г. Киселев, В. Найдыш, Ю. Почта, С. Хоружий, М. Соболева), что свидетельствует о том, что их разрешение еще далеко от завершения.

Цель и задачи исследования

Целью диссертации является социально-философский анализ современного дискурса в поле сакрального, а также концептуальное рассмотрение проблемы взаимной адекватности основных форм данного дискурса и социо-культурной ситуации наших дней. Таким образом, объектом исследования является поле трансцендирования современного человека и механизмы этого трансцендирования, явно или скрыто предлагаемые ему социальной реальностью. Предметом же исследования выступают только те модели смысложизненного поиска, которые доросли до уровня религиозно-метафизического дискурса, что оставляет за рамками работы различные типичные модели, находящиеся на уровне бытового сознания и/или являющиеся дорефлективной составляющей очередной волны ремифологизации социально-культурного контекста.

Опираясь на таким образом очерченное предметно-проблемное поле исследования, можно выделить следующие задачи, постановку и разрешение которых предполагает обозначенная цель работы:

• определив стержневой элемент любого дискурса в поле сакрального как Трансцендентный другой, рассмотреть амбивалентность приписываемой ему природы: его радикальную инаковость и одновременно его близость человеческому порядку;

• выделить основные направления современного дискурса в поле сакрального;

• проанализировать исторические корни той специфической культурной и экзистенциальной ситуации, в которой сегодня человек вынужден строить свои отношения с Трансцендентным другим;

• установить причины отрыва нигилизма от исторических форм религиозно-метафизического дискурса;

• рассмотреть вопрос об адекватности традиционного дискурса современной культурной ситуации;

• выявить связь между насилием и практикой «сакрализации» мирского для традиционного и современного мира;

• представить основные черты дискурсивной модели измененных состояний сознания и ее взаимоотношения с господствующей ментальностью;

• раскрыть особенности социального и метафизического бытия человека при смещении акцента с ценностей общности на ценности различия;

• исследовать . динамику символического при переходе от социальности, построенной на ценностях сакрального, к социальности, в основе которой лежит «сакрализованное» мирское, и, наконец, к социальности симулированных смыслов;

• рассмотреть вопрос о построении единого символического пространства в качестве противовеса тенденциям всеобщей диверсификации и индивидуализации.

Теоретико-методологическая основа исследования

Исследование основных моделей дискурса в поле сакрального требует особенно внимательного и чуткого подхода. В рамках современной научной парадигмы очень просто свести картину поиска высших смыслов бытия исключительно к его внешним проявлениям, каковые, например, в случае религии составят обрядовую сторону отношений человека и бесконечности. Необходимо также преодолеть соблазн разложить ту или иную форму данного дискурса на составные элементы сообразно их включенности в те или иные социальные структуры, чего от нас потребовал бы функционалистский подход, ограничься мы только им. Более того, там, где речь идет о самом интимном и сокровенном, где мировоззренческие установки нанизываются на субъективные переживания и преломляются ими, весьма неоднозначно обстоит дело и с требуемой объективностью. Тем не менее, оставляя вопрос о субъективной компоненте современного религиозно-метафизического дискурса открытым (равно как и проблему онтологии сакрального — лишь гипотетически обрисованной), анализ проявлений этого дискурса в социо-культурной действительности был максимально приближен к требованиям принципа научной объективности. Каждая из разбираемых моделей дискурса в поле сакрального исследуется с двух позиций: изнутри, как сам дискурс говорит о себе, и снаружи, с точки зрения того, какие функции он выполняет и симптомом каких процессов и тенденций является. Оба этих анализа оказываются взаимодополнительными и вместе формируют целостную, но при этом многоуровневую, комплексную картину. Методологическая база исследования, следовательно, представлена принципами целостности, аналитичности, объективности, логико-историческим принципом, а также феноменологическим, функционалистским и герменевтическим подходами.

Теоретической основой и источниками диссертационного исследования служат сочинения представителей классической философской мысли (Платона, Ф. Ницше, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, А. Камю), труды мыслителей традиционного дискурса и историков религии (Р. Генона, Ю. Эволы, М. Элиаде, Я. Ассмана, Р. Жирара) работы теоретиков психоанализа и трансперсональной психологии (3. Фрейда, К. Г. Юнга, С. Грофа), ряда представителей психоделического дискурса (О. Хаксли, Т. Маккенны, Т. Лири) и, наконец, работы современных философов, предпринимающих попытку концептуального анализа последних тенденций в развитии социальной реальности (Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Дилеза, Ф. Гваттари, Ж. Бодрийяра, Ж. Липовецки, Г. Дебора). Основные теоретические положения данных авторов были критически переосмыслены в контексте основной проблематики диссертационного исследования. Кроме того, в качестве источниковой базы исследования привлекаются также священные тексты различных культур и исторических эпох.

Положения, выносимые на защиту, и их научная новизна

Результаты проделанного социально-философского анализа основных форм современного дискурса в поле сакрального и соответствующей им социокультурной ситуации могут быть кратко сформулированы следующим образом:

• Рассмотрена амбивалентность природы сакрального: близость Трансцендентного другого человеческому измерению и его принципиальная инаковость и несводимость к исключительно предметно-практической реальности (формирование Радикального другого). Потребность в Трансцендентном другом, в построении определенного рода отношений с ним признана как одна из сущностных потребностей человека. Именно благодаря наличию Трансцендентного другого в значимом поле человека осуществляется конструирование наиболее глубокого и устойчивого смыслового и символического пространства.

• Выделены основные направления современного дискурса в поле сакрального, которые в соответствии с их темпорально-ценностной устремленностью можно представить в качестве трех векторов: вектор прошлого, реализуемый традиционным дискурсом, вектор будущего, к которому могут быть причислены модели, связанные с так называемой «возникающей научной парадигмой» (Гроф), а также с околонаучными и маргинальными разновидностями психоделического дискурса, и, наконец, третий вектор, включающий в себя промежуточные и синтетические формы, который условно можно обозначить как вектор настоящего.

• Показано (как результат анализа исторических корней современной культурной и экзистенциальной ситуации), что главной предпосылкой, предопределившей все дальнейшие формы отношений человека с Трансцендентным, выступает явление «смерти бога».

• Установлено, что дискурс нигилизма, тесно связанный со «смертью бога», является, с одной стороны, отрицанием предшествующих форм религиозно-метафизического дискурса, а с другой — наследует им.

• Выявлены основные линии отношения традиционного дискурса в поле сакрального к социокультурной ситуации наших дней, а также отношение современного мира к традиции. Традиционный дискурс в целом характеризует современный порядок как кризисный и связывает этот кризис с символическим и духовным падением человека. Современный мир склонен отрицать саму сверхфизическую реальность, на поле которой претендует традиционный дискурс, однако в определенных случаях стихийно или осознанно прибегает к фрагментарному заимствованию и воскрешению некоторых мифологических и метафизических смыслообразов.

• Проанализирована связь насилия с формами «сакрализованного» мирского, или псевдосакрального, присущая как традиционным, так и современным обществам. Известный с древнейших времен принцип объединения через насилие, осуществляемое по отношению к Врагу во имя собственного бога, стоит на вооружении и у современных обществ, делающих из своих ценностей и идеалов псевдосакральные модели. Высшей реализацией насилия по-прежнему остается насилии символическое.

• Рассмотрены основные черты психоделического дискурса в поле сакрального. Исследовано положение этого дискурса в рамках современной ментальности. С одной стороны, этот дискурс претендует на преемственность с архаическими экстатическими техниками, с другой — всецело устремлен в будущее, требуя реформирования или радикальной трансформации современной ментальности.

• Исследован процесс перехода от ценностей общности к ценностям различия с точки зрения его влияния на выбор адекватной модели отношений современного человека с Трансцендентным. Некогда отринутый позитивистской наукой религиозно-метафизический дискурс, сегодня снова возвращается в качестве факультативной формы проведения досуга и как область альтернативной персонализации личности.

• Прослежена динамика перехода от социальности, построенной на ценностях сакрального, к социальности, в основе которой лежит «сакрализованное» мирское, и, наконец, к социальности симулированных смыслов.

• При рассмотрении вопроса о «символическом обмене» (Ж. Бодрийяр) выявлена взаимодополнительность символической и смысловой реальностей, строящихся на принципах эквивалентного обмена. Показаны перспективы построения нового символического пространства как объединяющего поля, в рамках которого протекают процессы диверсификации и индивидуализации.

Теоретическая и практическая значимость работы

Материалы диссертации, положения и выводы, сформулированные в ней, создают основу для дальнейших исследований феномена сакрального и проблемы конструирования символического пространства. Практическая значимость работы заключается также в том, что ее материалы и результаты могут быть использованы при подготовке лекционных курсов, спецкурсов, семинарских занятий, факультативов по ряду учебных дисциплин социально-философского, историко-философского, философско-культурологического,

13 аксиологического и религиоведческого профилей, а также в научно-исследовательской работе. г I к

Часть первая. Модели современного метафизического дискурса: от нигилизма до метафизики измененных состояний сознания.

Человек всегда одержим бесконечностью, он распят в ней: между Небом и землей, между Богом и кесарем, между Сакральным и профанным. Бесконечность есть пространственное выражение Вечности, но исторически она воплощается под различными масками, наиболее созвучными конкретному контексту, вечно возвращаясь, повторяя при этом свою беспредельность, неисчерпаемость и. трансцендентность конечному. Традиционно это были Богиня, Бог, Небо, Солнце, Божественное, etc. И это Начало всегда выступало для человека как Трансцендентный другой, которого человек стремился сделать ближе (порой наделяя его нарядом антропоморфных черт), но никогда — таким же. Понятие бесконечности, явленное в образе Беса конечности, оказывается не просто игрой слов, не просто прихотью автора текста, поскольку бесконечность выступает как проклятие и демон всего, что мнит себя конечным.

Любое символическое поле человеческого существования, сколь бы хаотичной не была его организация, всегда имеет некоторые семантические узлы, сгустки. Когда какой-либо из этих узлов вдруг взрывается и выбрасывает свои корни за пределы плоскости этого поля, в иную плоскость, в бесконечное, этот семантический узел уже не принадлежит нашему миру, он стягивает мир вокруг себя (как аттрактор), открывая двухсторонний канал отношения с Трансцендентным. Отныне он есть Радикальный другой.

Каждый абсолют универсален, способен открыть человеку тотальность мироздания, но и множество богов, порождающих друг друга, есть по сути развертывание единого принципа во множественность. Воплощения принципа не могут быть тождественны друг другу, поскольку различаются условия, в которых он воплощается. Следовательно, различие лежит в самом основании феноменального мира и должно послужить нам не препятствием, а проводником на пути более адекватного постижения отношений человеческого и сверхчеловеческого.

Очевидно, что сегодняшнее положение религиозно-метафизического дискурса имеет свой непосредственный исток в недалеком прошлом, и справедливо будет назвать этим истоком описанную Ницше смерть бога и последовавшую за ней нигилистическую волну. «Возвышенный», «героический» нигилизм в духе Камю и Сартра со временем сменился «пассивным» отрицанием надфизических смыслов, однако любой возникающий дискурс оказывается отныне преображенным, прошедшим, как в обряде инициации, через символическую «смерть» (бога), избавившимся от детской наивности, повзрослевшим.

Когда мироздание было сведено к «подвластной» человеку природе, это не смогло устранить потребность в трансцендентном. Хотя, конечно, эта потребность в свою очередь была редуцирована до определенных форм, находящихся в соответствии с индивидуализирующим обществом досуга или, как его называет Ги Дебор, обществом спектакля, которое строится на экономике кажимости. Так же как и само Трансцендентное оказалось сведено к тем своим манифестациям, что в наибольшей мере способны являть себя в сферах действительности, оставшихся доступными человеку.

Традиционная религиозность подразумевала отправление той или иной реальной, то есть выраженной в конкретном действии, культовой практики. С тех пор как проповедники «полезли» из телевизоров, Бог также, vice versa, смещается по ту сторону экрана. Когда сама социальность становится все более и более виртуальной, виртуальной становится и религиозность, способы и формы ее выражения, будь то жрец, церковь или жертвоприношение. Трансцендентное вдруг резко вырывается из-за горизонта, опускается на землю, бежит током телефонных проводов, фатою радиосигналов, становясь при этом более суетным, но (возможно?) не более здесъ-и-сейчас, не менее трансцендентным, теряясь, ускользая, исчезая между. Быть может, человеку виртуальной социальности конгениален Бог виртуальный: скорее Кибер-бог, Бог-в-сети, Вирус, Информационное поле, Электронный или даже скрывающийся за электронами Сетевой разум. Столь же бесконечный, столь же трансцендентный и столь же всемогущий. Столь же?

Само собой разумеется, что иерофании, доступные так называемому «примитивному» (определение, справедливо изживающее себя в современной антропологии) человеку, показались бы нашему «развитому» взгляду также «примитивными». И сложный мир, мир, как он есть сегодня, требует сложных форм иерофаний. Но чаще всего современный человек склонен не доходить до «Ыего» и останавливаться на этапе «phanie».

Но, прежде всего, стоит обратить внимание на одну существенную грань нашего отношения с бесконечным. Наш взгляд на сакральное как таковое именно через эту грань был бы, как представляется, наименее замутнен его конкретными воплощениями и проявлениями и явился бы с этой точки зрения методологически верным.

Символическое поле, в котором человек обнаруживает тот или иной смысловой сгусток, выстреливающий своими корнями в Трансцендентное, не может пребывать в неподвижном, застывшем состоянии, иначе оно выродится в некую омертвелую систему формальных символов-знаков и ценностей-диктаторов. Символическое живет сообразно принципу непрекращающегося взаимообмена смыслов и образов, подобно карнавалу. И в данной связи очень уместны слова Рене Жирара о природе маски: «Маска расположена на сомнительной границе между человеческим и «божественным», между дифференцирующим порядком, находящимся в процессе разложения, и его обезразличенной антитезой, служащей одновременно и хранилищем всех различий, чудовищной тотальностью, откуда появится обновленный порядок. Не следует ставить вопрос о природе «маски»; в ее природу входит не иметь таковой, поскольку она обладает всеми сразу»1.

Сакральное по принципу своей манифестации — дионисийское. Смена масок, метаморфозы, многоликое, многоголосое, тысячеименное, оно являет всегда под каждым историческим лицом — маску, отсылающую к другой маске, и нелепо искать единство всех масок, участвующих в танце, в этой дионисийской игре: маски — различны, одна ■— игра. То, что между всеми масками, между людьми, между всеми масками и людьми.

1 Жирар Р., Насилие и священное. — М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 205.

В первой части рассматриваются основные направления дискурса в области сакрального, доступные человеку сегодня, а также исторические социокультурные формы, которые эти отношения принимают.

Заключение диссертации по теме «Социальная философия», Тагиров, Филипп Владимирович

Заключение

Под множеством масок, во множестве форм Трансцендентный другой как средоточие всех высших сакральных и метафизических смыслов из века в век сопутствовал человеку в поле его бытийственного поиска, то приближаясь к человеку, то вновь удаляясь, обращаясь в Радикального другого. Считаясь главным принципом мира и его высшим смыслом, Трансцендентный другой стягивал вокруг себя все прочие человеческие смыслы, которые преодолевали абсурд, лишь оттеняясь этим высшим смыслом. Соотносясь с этой динамичной сетью смыслов и значений, выстраивалось пространство символического, охватывая собой все доступные человеку уровни мироздания.

После того, как «бог умер», секуляризация различных форм человеческой деятельности привела к формированию культуры, строящейся в первую очередь на положениях прагматизма и утилитаризма. Тем не менее, как мы показали, Трансцендентный другой не был окончательно вытеснен за горизонты человеческого бытия, явившись в преображенном до неузнаваемости виде, в качестве метафизического Ничто. В то же время, как справедливо отмечает целый ряд исследователей, активный, бунтарский метафизический нигилизм сегодня сменился нигилизмом пассивным, где трагичность человеческого бытия тонет в прагматизме и культуре досуга.

Те отношения, которые человек пытается строить с Трансцендентным г другим, сегодня соответствуют трем перспективам или векторам: вектору прошлого, вектору будущего и вектору настоящего. Первый вектор представлен традиционным религиозно-метафизическим дискурсом, главной характеристикой которого является обращенность в прошлое, наследование образцам, уходящим, как утверждается, к «золотому веку». Современный миропорядок, по мнению традиционно ориентированных мыслителей, является темным веком зла и невежества, эпохой всестороннего кризиса, чем он обязан тому, что человек отпал от изначального принципа мироздания и высшего смысла собственного бытия. В рамках концепции «отвердения мира» (Р. Генон) прослеживается процесс постепенного исчезновения эквивалентного символическо-смыслового обмена между различными народами, основанного, прежде всего, на духовных принципах, и становление мира, где культивируются ценности количественной природы. Отношение современного мира к традиционному дискурсу неоднозначно. Традиционный дискурс рассматривается как пережиток прошлого, необоснованное усложнение картины мира. Однако весь XX в. выступает свидетелем периодического обращения к тем или иным положениям традиционного дискурса в поле сакрального, которые принимаются некритически и, как правило, в отрыве от традиции, их породившей. Цель этих обращений варьируется от исключительно культурных явлений, например, моды, до идеологических и политических подстановок и манипулирования путем подведения традиционной аргументации под собственную позицию. Подобные подмены мы характеризуем как частный случай «сакрализации» мирского или симуляции псевдосакрального.

Роль «сакрализованного» мирского велика и в перспективе проблемы насилия. Традиционные мифологические нарративы повествовали о насилии, путем которого тот или иной бог или первопредок проводил первое различие и творил порядок из хаоса неразличенности. Человек повторяет это сакральное насилие в той или иной символической ритуальной форме, чтобы реинициировать божественное деяние и реактуализировать его плоды, главный из которых — принцип качественного иерархического различия, лежащий в основе единства как социума, так и космоса. Однако с древнейших времен человек использует авторитет сакральных аргументов для оправдания целей сугубо мирского характера, осуществляя таким образом насилие именем сакрального. Мы вынуждены отметить, что, несмотря на недоверие ко всему, что касается сверхфизической реальности, свойственное нашему миру, он склонен поднимать собственные ценности на почти «сакральную» высоту, создавая псевдосакральные интенсивности и проводя при случае собственную вариацию насилия именем сакрального. При этом производятся новые мифологемы, обращающие Другого во Врага, в Чудовище, против которого и происходит консолидация социума или коалиции государств. Эта симуляция Чудовища осуществляется, прежде всего, в поле символического, но она тем более эффективна, поскольку и насилие достигает своей высшей формы и результативности, будучи насилием символическим. Подобная подмена становится возможной в силу расколотости единого символического пространства и, как следствие, нарушения принципа эквивалентного символическо-смыслового обмена.

В качестве второго вектора, или перспективы, современного дискурса в поле сакрального мы выделяем психоделический дискурс. Он представлен самыми разными моделями: от реалистических до утопических, от социально отвергаемых, маргинальных до научных и околонаучных, укладывающихся в рамки общедозволенного и претендующих на легитимацию. Восходя к древним экстатическим техникам, этот дискурс, тем не менее, всецело устремлен в будущее, поскольку призывает к реформации или радикальной трансформации общественного сознания. Умеренное крыло представлено теоретиками психоанализа, разделяющими идею коллективного бессознательного, или трансперсональной психологии, которые не отрицают основные положения современной науки, а лишь стараются «расширить ее границы» и работают, как они утверждают, на «возникающую научную парадигму». Представители более радикального крыла убеждены в злокачественности современного порядка, поскольку он приводит к забвению нашей связи с Природой (будучи, например, культурой владычества) или же является тупиком эволюционного развития человека, дальнейшее совершенствование которого тесно увязывается авторами с развитием различных «уровней» сознания. Они призывают к принципиальному переустройству современной ментальности.

Третий вектор, условно названный вектором настоящего, охватывает собой те промежуточные, синкретические модели, к которым обращается человек в условиях формирующегося общества индивидуализации и персонализации. В рамках этого общества осуществляется переход от ценностей общности к ценностям различия. Ведущим в данной культуре становится императив самовыражения, причем вопрос о характере этого самовыражения остается вторичным. Социальность как таковая все более стремится к реализации через коммуникацию, становится игрой, спектаклем. Религиозность, метафизика, различные сакральные интенсивности перестают быть персоной поп grata, однако не обретают некогда утраченного ими статуса, оказываясь в одном ряду со всеми остальными формами персонализации и самовыражения, присутствуя в качестве очередного факультативного придатка, подчиняющегося скорее закону моды, нежели реализации потребности человека в стяжании подлинного бытия.

Осуществляя сравнительный анализ концепций мифологии как языка второго уровня Р. Барта и трех порядков симулякров Ж. Бодрийяра, мы представили новую типологию символического в его отношении с различными этапами существования социального. Развивая положения Э. Кассирера, определившего человека как «символическое животное», мы предполагаем, что человек никогда не знал социальности, основанной исключительно на естественном языке. Социальность как таковая, как истинно человеческое измерение, возникает только вместе с символическим. Исторически первой формой символического является символическое, отсылающее к трансцендентным значениям и возникающее в поле социальности, построенной на мифе в его исходном виде. Именно это символическое открыто для свободного и эквивалентного обмена различными значениями и смыслами. Когда символическое начинает отсылать к «сакрализованному» мирскому, принцип эквивалентного обмена оказывается нарушен, и социальное строится уже на псевдосакральном, освященном современными «мифологиями». Современное положение вещей предполагает наличие символического пространства, символы которого отныне отсылают к симулированным смыслам, либо друг к другу. Социальность, соответствующая этому порядку символического, опирается на миф, искусственность которого более и не скрывается, поскольку речь теперь идет не о доверии или недоверии по отношению к мифу, а о временном предпочтении одной мифологии другим.

Социальность, строящаяся на принципах гетерогенности правил, принципиальной темпоральности любого консенсуса и поиска разногласий (Ж.-Ф. Лиотар), рискует в конечном итоге довести различие до столь малых и дробных форм, что перестанет существовать как организованный порядок, обратившись в зыбкое пространство хаоса (о борьбе с которым рассказывали мифы всех древних народов и пришествию которого препятствовали все воплощения Трансцендентного другого). В этой связи растущий интерес к неустойчивым системам и феномену случайности сам уже вовсе не кажется случайным.

Поскольку расцвет тенденций диверсификации и дробления тесно связан с уходом Трансцендентного другого и нарушением единого символического пространства, в качестве реального противовеса этим процессам можно предложить только возрождение принципа эквивалентного сиволическо-смыслового обмена. Предполагается, что исторические формы сакрального, отброшенные «смертью бога», к сегодняшнему дню изжили себя, что подразумевает необходимость построения нового символического пространства с новым пониманием места человека в мире и его отношений с Трансцендентным другим. Той маской, под которой, возможно, явился бы Трансцендентный другой сегодня, мог бы стать сам принцип эквивалентного обмена смыслов и символов, расширенный за пределы предметного мира. В этом случае все процессы индивидуализации и диверсификации, проходящие в современном обществе вели бы не к обособлению индивидуальных реальностей и их дальнейшему дроблению, а к совершенствованию и развитию реальности единой для всех.

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Тагиров, Филипп Владимирович, 2003 год

1. Абишева А.К., О понятии «ценность». // ВФ, №3, 2002.

2. Абрамова М.А., Фактор религиозности в системе мотивации поведения индивида в концепциях зарубежных психологов. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №3, 2001.

3. Арапов Р.А., Театр абсурда: нужен ли он современной физике? // ВФ, №12, 1997.

4. Ассман Я., Египет: теология и благочестие ранней цивилизации. — М., 1999.

5. Афанасьев А.Ю., Эволюция образа: от язычества к христианству. // ВФ, №10, 1996.

6. Аятолла Имам Хомейни, Завещание. М.: ПП «Чертановская типография» Мосгорпечать. Издание подготовлено Независимым Информационным Центром «Тавхид».

7. Барт Р., Мифологии. — М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000.

8. Батай Ж., Внутренний опыт. — СПб.: Axioma, Мифрил, 1997.

9. Батай Ж., Теория религии // Батай Ж., Теория религии. Литература и зло. — Минск: Современный литератор, 2000.

10. Бестужев-Лада И.В., Диалог между религиями: Возможен ли? Нужен ли? // ВФ, №4, 2002.

11. Бодрийяр Ж., Система вещей. — М.: Рудомино, 1995.

12. Бодрийяр Ж., Символический обмен и смерть. — М.: Добросвет, 2000.

13. Бодрийяр Ж., Соблазн. — М.: Ad Marginem, 2000.

14. Бодрийяр, Ж., Прозрачность Зла. — М.: Добросвет, 1997.

15. Бондаренко А.Б., Насилие и права человека сегодня (Можно ли защитить права человека посредством насилия?). // Вестник Московского университета, серия «Философия», №6, 2002.

16. Бонецкая Н.К., София: метафизика и мифология. // ВФ, №1, 2002.

17. Бузгалин А.В., «Постиндустриальное общество» — тупиковая ветвь социального развития? // ВФ, №5, 2002.

18. Булавка Л.А., Бузгалин А.В., Бахтин: диалектика диалога versus метафизика постмодернизма. // ВФ, №1, 2000.

19. Вайнгартнер П., Сходство и различие между научной и религиозной верой. //ВФ, №5, 1996.

20. Васильева К.К., Стадиальность социокультурных кодов. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №5, 2002.

21. Войскунский А.Е. Метафоры Интернета. // ВФ, №11, 2001.

22. Волкова Е.В., Пространство символа и символ пространства в работах Ю.М. Лотмана. // ВФ, №11, 2002.

23. Воронин А.А., Техника как коммуникационная стратегия. // ВФ, №5, 1997.

24. Гаджиев К.С., О природе конфликтов и войн в современном мире. // ВФ, №6, 1997.

25. ГазуновВ.А., Робототехника и постнеклассическая наука. // ВФ, №11, 2002.

26. Геворкян А.Р., Ницше и метафизический пессимизм. // ВФ, №8, 2001.

27. Геворкян А.Р., Пессимизм и религия. // ВФ, №1, 1998.

28. Генон Р., Очерки о традиции и метафизике. — СПб.: «Азбука», 2000.

29. Генон Р., Символы священной науки. — М.: Беловодье, 1997.

30. Генон Р., Царство количества и знамения времени. — М.: Беловодье, 1994.

31. Генон Р., Кризис современного мира. — М.: Арктогея, 1991.

32. Генон Р., Царь мира. — Коломна, 1993.

33. Гивишвили Г.В., О сверхсильном антропном принципе. // ВФ, №2, 2000.

34. Гинев Д., Философская идентичность науки в постметафизической перспективе. // ВФ, №3, 2002.

35. Гомбрих Э., Символический образы. // ВФ, №7, 2001.

36. Гречко П.К., Постмодернизм: симптом упадка или веление времени? // Вестник РУДН, серия «Философия», №1, 1999.

37. Гроф С., Психология будущего. — М.: Изд-во ACT и др., 2001.

38. Гроф С., Космическая игра. — М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1997.

39. Грюнбаум А., Новая критика теологических интерпретаций физической космологии. // ВФ, №№4—5, 2002.

40. Данилин A., LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости. — М.: Центрполиграф, 2001.

41. Дебор Ги-Эрнест, Общество спектакля. — М., 2000.

42. ДеннетД., Постмодернизм и истина. Почему нам важно понимать это правильно. // ВФ, №8, 2001.

43. Дерри Д., Фундаментализм и антифундаментализм. // ВФ, №6, 2002.

44. Дилез Ж., Платон и симулякр. // Интенциональность и текстуальность. — Томск: Водолей, 1998.

45. Дилез Ж., Различие и повторение. СПб, 1998.

46. Дубровский Д.И., Постмодернистская мода. // ВФ, №8, 2001.

47. Дубровский Д.И., Проблема духа и тела: возможности решения. // ВФ, №Ю, 2002.

48. Дугин А., Пророк золотого века. // Генон Р., Кризис современного мира. М.: «Арктогея», 1991.

49. Дугин А., Консервативная революция. — М.: Арктогея, 1994.

50. Евлампиев И.И., Достоевский и Ницше: на пути к новой метафизике человека. // ВФ, №2, 2002.

51. Есенин-Вольпин А.С., Об антитрадиционной (ультраинтуиционистской) программе оснований математики и естественнонаучном мышлении. // ВФ, №8, 1996.

52. Жирар Р., Насилие и священное. — М.: Новое литературное обозрение, 2000.

53. Зильберман Д.Б., Традиция как коммуникация: трансляция ценностей, письменность. // ВФ, №4, 1996.

54. Зотов А.Ф., Новая формулировка антропного принципа? // ВФ, №2, 2000.

55. Иванов А.В., К проблемам онтологического статуса явлений сознания. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №2, 2002.

56. Иванов А.В., Пути противостояния современному иррационализму. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №6, 2000.

57. Иглхарт Р., Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества //Полис, 1997.

58. Ильин И., Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. — М.: Интрада, 1998.

59. Ильин И., Постмодернизм. Словарь терминов. — М.: Интрада, 2001.

60. Иноземцев B.JI., Современный постмодернизм: конец социального или вырождение социологии. // ВФ, №9, 1998.

61. Иноземцев В.JL, Социология Даниела Белла и контуры современной постиндустриальной цивилизации. // ВФ, №5, 2002.

62. Иорданский В.Б., О едином ядре древних цивилизаций. // ВФ, №12, 1998.

63. Камю А., Миф о Сизифе. Эссе об Абсурде. // Сумерки богов. — М.: Политиздат, 1989.

64. Камю А., Посторонний // Альбер Камю, Избранное. — М.: Прогресс, 1969.

65. Кантор В.К., Антихрист, или Ожидавшийся конец европейской истории. // ВФ, №2, 2002.

66. Кантор В.К., Достоевский, Ницше и кризис христианства в Европе конца XIX и начала XX века. // ВФ, №9, 2002.

67. Кантор В.К., Карнавал и бесовщина. // ВФ, №5, 1997.

68. Карасев J1.B., Онтология и поэтика. // ВФ, №7, 1996.

69. Картер Б. Совпадение больших чисел и антропологический принцип в космологии // Космология: теория и наблюдения. — М., 1978.

70. Кассирер Э., Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры. // Кассирер Э., Избранное. Опыт о человеке. — М.: Гардарика, 1998.

71. КемеровВ.Е., Метафизика — динамика (к вопросу об эволюции метафизики). // ВФ, №8, 1998.

72. Киселев Г.С., Постмодернизм и христианство. // ВФ, № 12, 2001.

73. Киселев Г.С., Современный мир и «новое» религиозное сознание. // ВФ, №6, 2000.

74. Киселева М.С., Мера и вера. // ВФ, №8, 1995.

75. Князева Е.Н., Курдюмов С.П., Антропный принцип в синергетике. // ВФ, №3, 1997.

76. Козловский П., Современность постмодерна. // ВФ, №10, 1995.

77. Козырев Г.И., Проблема насилия в теории, массовом сознании и реальной жизни. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №6, 2000.

78. Красников А.Н., Современная феноменология религии. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №6, 1999.

79. Красников А.Н., Экология религии. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №1, 1999.

80. Кроули, А. Магия в теории и на практике: В 2-х кн. Кн. 1. — М.: Локид, Миф, 1998.

81. Крутоус В.П., Заметки о новоязычестве и многоликом Протее раздвоенной культуры. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №5, 2000.

82. Кудрявцев И.К., Лебедев С.А, Синергетика как парадигма нелинейности. // ВФ, №12, 2002.

83. Кулаков Ю.И., Синтез науки и религии. // ВФ, №2, 1999.

84. Кутырев В.А., Экологический кризис, постмодернизм и культура. // ВФ, №11, 1996.

85. Кэмпбелл Д., Маски бога: созидательная мифология. — М.: Золотой век, 1997-1998.

86. Лакан Ж., Телевидение. — М.: Гнозис, 2000.

87. Левинас Э., Время и другой. Гуманизм другого человека. — СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 1998.

88. Леви-Строс К., Мифологики. — М.—СПб.: Университетская книга, 2000.

89. Леви-Строс К., Первобытное мышление. — М.: Республика, 1999.

90. Лекторский В.А., Христианские ценности, либерализм, тоталитаризм, постмодернизм. // ВФ, №4,2001.

91. Леонтьев Д.А., Ценность как междисциплинарное понятие — опыт многомерной реконструкции. // ВФ, №4, 1996.

92. Лесков Л.В., Виртуальность мифа и виртуальность синергетики как антиподы. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №1, 2000.

93. Лесков Л.В., Философия нестабильности. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №3, 2001.

94. Лимпман М., Обучение с целью уменьшения насилия и развития миролюбия. // ВФ, №2, 1995.

95. Лиотар Ж.-Ф., Состояние постмодерна. — М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.

96. Липовецки Ж., Эра пустоты. Очерки современного индивидуализма. — СПб.: Владимир Даль, 2001.

97. Лири Т., Семь языков бога. — М.: Пересвет, 2001.98. Луньюй

98. Майданов А.С., Логика боготворчества. // ВФ, №3, 2002.

99. Маккенна Т., Пища богов. — М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1995.

100. МарееваЕ.В., О бессмертии души (Аристотель и современность). // ВФ, №12,2002.

101. Маркова Л.А., Теология в эпоху постмодернизма//ВФ, №2, 1999.

102. Маркова Л.А., О возможностях соотнесения науки и религии. // ВФ, №11,1997.

103. Маркова Л.А., Философия из хаоса. Ж. Дилез и Ф. Гваттари о философии как творчестве концептов. // ВФ, №3, 2002.

104. Маркузе Г., Одномерный человек. — М.: REFL-book, 1994.

105. Меркулов И.П., Истоки сакрализации теоретической науки. // ВФ, №10,1998.

106. Мильдон В.И., Миллениумы русский и западный: образы эсхатологии. // ВФ, №7, 2000.

107. Мильдон В.И., Природа и культура (опыт философии безнадежности). // ВФ, №12, 1996.

108. Митюгов В.В., Познание и вера. // ВФ, №6, 1996.

109. Мифы древней Индии. — М.: «Наука», 1975.

110. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. — М.: Сов. энциклопедия, 1992.

111. Молчанов Ю.Б., Сверхсветовые скорости, принцип причинности и направление времени. // ВФ, №8, 1998.

112. МосковичиС., Машина, творящая богов. — М.: «Центр психологии и психотерапии», 1998.

113. Мосс М., Социальные функции священного. — СПб.: Евразия, 2000.

114. Мусхелишвили H.JL, Сергеев В.М., Шрейдер Ю.А., Дискурс отчаяния и надежды: внутренняя речь и депрагматизация коммуникации. // ВФ, №10, 1997.

115. Нагель Т., Мыслимость невозможного и проблема духа и тела. // ВФ, №8, 2001.

116. Налимов В.В., Критика исторической эпохи: неизбежность смены культуры в XXI в. // ВФ, №11, 1996.

117. Ницше Ф., Антихристианин // Сумерки богов. — М.: Политиздат, 1989.

118. Ницше Ф., К генеалогии морали //Фридрих Ницше, Сочинения в 2 т. Т. 2. — М.: Мысль, 1990.

119. Носов Н.А., Виртуальная реальность. // ВФ, №10, 1999.

120. Нугаев P.M., Смена развитых научных теорий: ценностные измерения. // ВФ, №4, 2002.

121. Отрега-и-Гассет X., Восстание масс // Ортега-и-Гассет X., Избранные труды. — М.: Весь мир, 1997.

122. Пашинина Д.П., Неопределенность мифа и особенности организации мифопоэтической картины мира. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №6, 2001.

123. Пигалев А.И., Рене Жирар и Мартин Хайдеггер: о смысле «преодоления метафизики». // ВФ, №10, 2001.125. Платон, Софист.

124. Пустарнаков В.Ф., Снова примат религиозной идеологии. // ВФ, №2, 1995.

125. Пятигорский A.M., Мифологические размышления. Лекции по феноменологии мифа. — М.: Языки русской культуры, 1996.

126. Разлогов К.Э., Артистизм в массовой культуре. // ВФ, №7, 1997.

127. Разлогов К.Э., Экран как мясорубка культурного дискурса. // ВФ, №8, 2002.

128. Рачков П.А., Платонов Г.В., Порядок и хаос (о некоторых тенденциях в обществе и философии). // Вестник Московского университета, серия «Философия», №6, 2000.

129. Рейман Л.Д., Информационное общество и роль телекоммуникации в его становлении. // ВФ, №3, 2001.

130. Ретабек Е.Я., Становление мифологического сознания и его когнитивности. // ВФ, №1, 2002.

131. Рикёр П., Религия и вера // Рикёр П., Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. — М.: Искусство, 1996.

132. Розин В.М., Природа и генезис игры (опыт методологического изучения). // ВФ, №6, 1999.

133. Рорти Р., От религии через философию к литературе: путь западных интеллектуалов. // ВФ, №3, 2003.

134. Россман В.И., Деконструкция деконструкции: метафизика присутствия в лучах звезды Давида. // ВФ, №10, 2001.

135. Россман В.И., Разум под лезвием красоты. // ВФ, №12, 1999.

136. Самсонов А.Л., На пути к ноосфере. // ВФ, №7, 2000.

137. Сартр Ж.-П., Экзистенциализм — это гуманизм. // Сумерки богов. — М.: Политиздат, 1989.

138. Сашинский С.А., Чудо в системе миросоздания. // ВФ, №9, 2001.

139. Селиванов А.И., К вопросу о понятии «ничто». // ВФ, №7, 2002.

140. Селиванов Ю.Р., Идея апокалипсиса в Христианском атеизме. // ВФ, №7,1996.

141. Сипнович К., Несколько слов о «различии». // ВФ, №1, 1999.

142. Соболева М.Е., Возможна ли метафизика в эпоху постмодерна? К концепции трансцендентального прагматизма Карла-Отто Апеля. // ВФ, №7, 2002.

143. Соболева М.Е., Система и метод в философии символических форм Э. Кассирера. // ВФ, №2, 2000.

144. Степанянц М.Т., Реконструкция религиозной мысли в исламе. // ВФ, №3, 2002.

145. Тайлор Э., Первобытная культура. — М., 1989.

146. Тахо-Годи А.А., От диалектики мифа к абсолютной мифологии. // ВФ, №5,1997.

147. Тейяр де Шарден П., Феномен человека. — М.: Наука, 1987.

148. Тоффлер Э., Третья волна. — М.: ACT, 1999.

149. ТрубинаЕ.Г., Идентичность в мире множественности: прозрения Ханы Арендт. // ВФ, №11, 1998.

150. Тульчинский Г.Л., Слово и тело постмодернизма. От феноменологии невменяемости к метафизике свободы. // ВФ, №10, 1999.

151. ФохтБ.А., Понятие символической формы и проблема значения в философии языка Э. Кассирера. // ВФ, №9, 1998.

152. Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т., В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. — М.: Наука, 1984.

153. Фрейд 3., Тотем и табу // Фрейд 3., «Я» и «Оно». Труды разных лет. Кн. I. — Тбилиси: Мерани, 1991.

154. Фрэзер Дж., Золотая ветвь. — М., 1983.

155. Фрэзер Дж., Фольклор в Ветхом Завете. — М., 1989.

156. Хайдеггер М., Послесловие к «Что такое метафизика?» // Мартин Хайдеггер, Время и бытие. М.: Республика, 1993.

157. Хайдеггер М., Слова Ницше «Бог мертв». // Хайдеггер М., Работы и размышления разных лет. — М.: Гнозис, 1993.

158. Хайдеггер М., Что такое метафизика? // Мартин Хайдеггер, Время и бытие. — М.: Республика, 1993.

159. Хайм М. Метафизика виртуальной реальности. // Возможные миры и виртуальная реальность.—М., 1995.

160. Хайтун С.Д., Феномен «избыточности» мозга, генома и других развитых органических и социальных структур. // ВФ, №3, 2003.

161. Хаксли О., Вечная философия. — М.: Рефл-бук, 1997.

162. Хаксли О., Двери восприятия. // Хаксли О., Двери восприятия. — СПб.: Амфора, 1999.

163. Хаксли О., Рай и ад // Хаксли О., Двери восприятия. — СПб.: Амфора, 1999.

164. Хантингтон С., Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка // Pro et Contra, т. 2, №2, 1997.

165. Хейзинга Й., Homo Ludens. — М.: Прогресс, 1992.

166. ХинтиккаЯ., Проблема истины в современной философии. // ВФ, №9, 1996.

167. Хоружий С.С., Заметки к энергийной антропологии. «Духовная практика» и «отверзание чувств»: два концепта в сравнительной перспективе. // ВФ, №3, 1999.

168. Хоружий С.С., Путем зерна: русская религиозная философия сегодня. // ВФ, №9, 1999.

169. Хоружий С.С., Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности. // ВФ, №6, 1997.

170. Хоружий С.С., Человек и его три дальних удела. Новая антропология на базе древнего опыта. // ВФ, №1, 2003.

171. Чешков М.А., «Новая наука», постмодернизм и целостность современного мира.//ВФ, №4, 1995.

172. Чучин-Русов А.Е., Новый культурный ландшафт: постмодернизм или неоархаика? // ВФ, №4, 1999.

173. ШелерМ., Ordo Amoris // Шелер М., Избранные произведения. — М.: Гнозис, 1994.

174. ШелерМ., Положение человека в космосе // ШелерМ., Избранные произведения. — М.: Гнозис, 1994.

175. Шохин В.К., «Проект» персонологической антропологии и философских ценностей. // ВФ, №6,2002.

176. Щербаков А.С., Антропный принцип в космологии и геологии. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №3, 1999.

177. Щукин В.Г., В мире чудесных упрощений (к феноменологии мифа). // ВФ, №11, 1998.

178. Эвола Ю., Языческий империализм. — М.: Арктогея, 1994.

179. Элен П., Освенцим и теология. // ВФ, №4, 2001.

180. Элиаде М., Аспекты мифа. — М.: «Академический проект», 2000.

181. Элиаде М., Космическое обновление и эсхатология // Элиаде М., Мефистофель и андрогин. — СПб: Алетейя, 1998.

182. Элиаде М., Миф о вечном возвращении (Архетипы и повторение) // Элиаде М., Космос и история. Избранные работы. М., 1987.

183. Элиаде М., Священное и мирское. — М., 1994.

184. Элиаде М., Священные тексты народов мира. — М.: Крон-пресс, 1998.

185. Элиаде М., Трактат по истории религий. — СПб.: Алетейя, 1999.

186. Элиаде М., Шаманизм: архаические техники экстаза. — К.: София, 1998.

187. Юлен М., Идея переселения душ в XXI в. или будущее одной иллюзии. // ВФ, №3, 2003.

188. ЮлинаН.С., Денет о вирусе постмодернизме. Полемика с Р. Рорти о сознании и реализме. // ВФ, №8, 2001.

189. Юнг К. Г., Синхронистичность: акаузальный объединяющий принцип. // Юнг К. Г., Синхронистичность. — М.: Рефл-бук, 1997.

190. ЮревичА.В., Цапенко И.П., Функциональный кризис науки. // ВФ, №1, 1998.

191. Якимович А.К., «Свой — чужой» в системах культуры. // ВФ, №4,2003.

192. Яковлев В.А., Бинарность ценностных ориентаций науки. // ВФ, №12, 2001.

193. Яковлев Е.Г., Кинофильм и видеоклип: эстетическая оппозиция. // Вестник Московского университета, серия «Философия», №4, 1998.

194. ЯнихП., Человек и автомат: размышления о заменимости человека техническим устройством. // ВФ, №3, 1996.

195. Armstrong, David Е., Alcohol and Altered States In Ancestor veneration Rituals of Zhou Dynasty China and Iron Age Palestine. A New Approach to Ancestor Rituals.1.wiston, N. Y.: Edwin Mellen Press, 1998.

196. Barret W., Time of Need. Forms of imagination in the twentieth century. — N.Y., 1972.

197. Barrow J.D., Tipler F.J. The anthropic cosmological principle. — Oxford, 1986.

198. Bell D., The coming of post-industrial society. — N.Y., 1973

199. Guenon R., Symbols. The Universal Language of Sacred Science — Cambridge, 1995.

200. Heim M. The Metaphysics of virtual reality // Virtual reality: theory, practice and promise / Ed. Sandra K. Helsel and Judith Paris Roth Meckler. Westport and London, 1991.

201. Rheingold H., The virtual community. Homesteading on the electronic frontier.1. Reading, 1993.