Героический миф в конструировании политической реальности России тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 23.00.01, доктор политических наук Щербинина, Нина Гаррьевна

• Щербинина, Нина Гаррьевна
• доктор политических наук
• 2008

Оглавление диссертации доктор политических наук Щербинина, Нина Гаррьевна

Введение.

Глава 1. КОНЦЕПЦИЯ СИМВОЛИЧЕСКОГО КОНСТРУИРОВАНИЯ МИФО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ ГЕРОИЧЕСКОГО ТИПА

1 .Феноменологический подход к героическому политическому мифу.

2.Символическое конструирование мифо-героической политической реальности.

Глава 2. ПОНЯТИЕ ЕЕРОИЧЕСКОГО ПОЛИ ТИЧЕСКОГО МИФА

1 .Архаический героический миф и сакральная политическая реальность.

2.Понятие политического мифа как героической символической репрезентации политической власти.

Глава 3. ГЕРОИЧЕСКИЙ МОНОМИФ КАК ИНТЕРПРЕТАЦИОННАЯ СХЕМА 1 .Схема пути мифогероя как символическая матрица.

2.Мономиф как политический обряд перехода.

Елава 4. ПУТЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО ГЕРОЯ РОССИИ КАК СМЫСЛОНЕСУЩИЙ КОНСТРУКТ

1 .Значение змееборческого мифомотива в легитимации политической власти в России.

2.Мифологические инварианты политического смыслового порядка репрезентации российской власти.

Глава 5. КОНСТРУИРОВАНИЕ СИМВОЛИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ ГЕРОИЧЕСКИМ ПОЛИТИЧЕСКИМ МИФОМ РОССИИ

ГЕероический архетип как конструктивистский эпицентр политико-символической системы России.

2.Моделирующая роль политического конструкта «Еерой - Враг».

Елава 6. ЕЕРОИЧЕСКИЙ МИФ КАК ПОСТСОВРЕМЕННАЯ ПОЛИТТЕХНОЛОГИЯ 1 .Конструирование виртуальной политической реальности.

2.Еероический образ лидера в символическом пространстве постсовременной российской политики.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Героический миф в конструировании политической реальности России»

Актуальность темы исследования. Политическая теория сегодня направляет свои аналитические интенции на мир политики, который заметно усложнился и трактуется более широко, чем институциональная сфера государства и власти. Такой подход к объекту политической теории задан артикуляцией общей исследовательской антитезы «понимаю-щая»/«объясняющая» позиция. Потому в дополнение к объективистскому видению политики в XXI веке получает распространение субъективистский научный политологический дискурс, репрезентирующий особое научное знание на основе базового представления о политическом обществе-конструкте. Так постигаемое общество это тоже своего рода реальность, но конституированная не фактами, поддающимися верификации, а смыслами, которые можно понять. Потому в центре внимания сегодня оказываются политическое сознание, ментальные феномены, символотворчество, представления, ценности, образная сфера и даже миры фантазий человека политического. Именно о таком обновлении политической теории пишет Д. Хелд, подчеркивая роль интерпретаций в оформлении самой науки о политике: «В ходе дискуссии о позитивизме установились альтернативные методологические позиции. Она вытеснила самоуверенно бихевиористскую симпатию к созданию теории, основанной на наблюдениях и проверке гипотез, открыла новые пути подхода к политическим сообществам и традициям, как активным вместилищам и осевшим формам значения, наполняемого и возрождаемого новыми поколениями, значения, требующего срочной интерпретации. Новые философии поставили на повестку дня проблему понимания интерпретирующих схем и символических миров субъекта в его или ее окружении»1. Таким образом, политическая наука переставила акцент на субъективные интерпретирующие структуры как существенные и основным научным подходом в данной связи является «понимающе-историографическая позиция», когда политические знания получаются с помощью выявления смыслов: «Притязание понимающей позиции на познание является историографически-феноменологическим»2.

Понимающая позиция в политической науке неразрывно связана с семиотическим представлением о политике как политической коммуникации, в процессе которой совершается интерпретация значений и передача смыслов в знаковом контексте политической

1 Хелд Д. Введение редактора // Современная политическая теория / Автор-составитель

Д. Хелд. М., 2001. С. 29-30. 2

Вельцель X. Научно-теоретические и методические основы политологии // Методические подходы политологического исследования и метатеоретические основы политической теории. Комментированное введение / Сост. Н. Конеген, К. Шуберт. М., 2004. С. 112. культуры. Сегодня очевидно, что политическая коммуникация выражает: сущность политики. ее бытие. Единственной реальностью остается символическая репрезентация (власти, государства, общества и т.п.), не отражающая объективной действительности: «Мы познаем мир только через язык, т.е. все, что мы встречаем, испытываем, знаем, информационно. Все сконструировано в языке и должно быть понято через язык. Мы не живем в мире, о котором у нас есть информация, наоборот, мы населяем мир, который является информационным. Современная культура - это культура знаков»3. Потому политика все более виртуализируется и политику сегодня смотрят как спектакль, искусственно срежиссированный и поставленный по законам драмы. В такой политике приобретают особую значимость некоторые моменты. Во-первых, виртуальная реальность политически и социально конструируется, т.е. представления о ней навязываются реципиентам-зрителям. Тем самым политическая власть осуществляет управление коммуникацией, информацией, смыслом, политикой, зрителями. Во-вторых, образуются симулякры. Так, можно сконструировать практически все: электорат, лидера, общественное мнение, политическую повестку дня, социальные проблемы, войну, нацию, партию, имидж и т.п. При этом зрители относятся к данным конструктам как к реальным живым образам, отражающим действительность. В-третьих, в качестве основных конструкторов реальности выступают политические лидеры и СМК, которые играют знаковую медийную роль.

Политическое конструирование реальности осуществляется за счет символических форм и наибольшим конструктивистским потенциалом обладает политический миф, сохраняющий архаические смыслы. Именно с помощью политического мифа архетипы прорываются в политику вообще и постсовременную в частности. И самым политически влиятельным архетипом является Герой, который становится формой для репрезентации политического лидерства и власти в любой культуре и во все времена. Но особое значение героический миф имеет для России в ее переломные эпохи. В каждый момент символического разрыва именно героический политический миф семиотически моделирует новую Россию, т.е. означивает сс как нацию-конструкт и оформляет российскую идентичность. Потому ментальный феномен героизма в российской политической культуре превалирует в виде особого когнитивного стиля, конституирующего фантастический мир «настоящей» власти, и сама схема героического мифа выступает матрицей политического дискурса этого лучшего порядка. з

См.: Вертинская О.Н. Информационно-коммуникационные технологии и общество. М., 2007. С. 42.

Степень научной разработанности проблемы. Сфера политической теории артикулирует для нас универсум теоретико-методологических подходов и точек зрения на предметное поле политологии. На сегодняшний день очевиден возросший потенциал политической теории в проработке теоретических подходов к общим проблемам исследования политического мира. Именно в данном теоретическом контексте мы и должны определиться и затем конкретизировать нашу собственную объектную и предметную область. В этой работе мы будем опираться на современный теоретико-методологический багаж. Потому для нас представляют особое значение следующие наработки по теории политики: К. Шмитта, Д. Хелда, К. фон Байме, Б. Пареха, A.M. Янг, Н. Конегена, К. Шуберта, X. Вельцеля, Р. Бонзака, Т.А. Алексеевой, Ж. Рансьера4.

Для современной общественной науки, и политологии в том числе, свойственен интерес к изучению символических форм, среди которых особо значимым полагается ми-фо-политический символизм. Так, разработкой проблем политического мифа занимаются Г. Бранд, М. Паренти, К. Флад, А.Н. Савельев (Кольев), А. Цуладзе, B.C. Полосин, Н.И. Шестов, В.Д. Нечаев, И.И. Кравченко, Т.В. Евгеньева, И.Н. Ионов, Е.И. Шейгал и др.5. На сегодняшний день, по нашему мнению, четко выражены две интенции в исследовании политической мифологии. Первая идет от отца-основателя теории политического мифа Ж. Сореля и ее условно можно назвать «идеологической». В базисе данной трактовки политического мифа лежит, по сути, объективистское понимание символизма как образного отражения действительности. В данном контексте происходит отождествление политиче

4 Шмитт К. Понятие политического // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т. II. Зарубежная политическая мысль. XX в. М., 1997; Современная политическая теория / Автор-составитель Д. Хелд. М., 2001; Байме К. фон. Политическая теория: эмпирическая политическая теория // Политическая наука: новые направления / Ред. Р. Гудин, Х.-Д. Клингеманн. М., 1999; Янг A.M. Политическая теория: общие проблемы // Там же; Парех Б. Политическая теория: политико-философские традиции // Там же; Методические подходы политологического исследования и ме гатеоретические основы политической теории. Комментированное введение / Сост. Н. Конеген, К. Шуберт. М., 2004; Алексеева Т.А. Современные политические теории. М., 2000; Рансьер Жак. На краю политического. М., 2006 и др.

3 Brand Gerd. Welt, Geschicte, Mythos und Politik. Berlin - New York, 1978; Parenti Michael. Land of idols: Political mythology in America. New York, 1994; Флад К. Политический миф. Теоретическое исследование. М., 2004; Кольев А.Н. Политическая мифология. Реализация социального опыта. М., 2003; Полосин В. Миф. Религия. Государство. М., 1999; Шестов Н.И. Политический миф теперь и прежде. М., 2005; Нечаев В.Д. Региональный миф в политической культуре современной России. М., 1999: Кравченко И.И. Политическая мифология: вечность и современность // Вопросы философии. 1999. № 1; Евгеньева Т.В. Архаическая мифология в современной политической культуре // Полигия. 1999. № 1 (11); Ионов И.Н. Мифы в политической истории России // Полигия. 1999. № 1 (11); Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М., 2004 и др. ской мифологии и политической идеологии (К. Флад, Н.И. Шестов, Е.И. Шейгал и др.). В социологии знания такого рода понимание восходит к феномену «ложного сознания», когда мировоззрение не творит, но выражает реальность, хотя и не всегда адекватно. Тем не менее, объективная действительность как бы «говорит» о себе самой посредством естественных коллективных образных эмоциональных посланий. Тем самым политический миф (упрощенное представление) мотивирует политическую действительность и включается в нее. Вторая интенция берет свое начало от высказывания Э. Кассирера относительно современных политических мифов как искусственных технологических форм, которые он противопоставляет естественному архаическому мифотворчеству. Потому данную исследовательскую интенцию можно назвать «технологической» (А. Цуладзе, B.C. Полосин, А.Н. Савельев-Кольев). Сторонники «технологического» направления интересуются политическим мифом и изучают его теоретический аспект для того, чтобы использовать мифологию как практическое средство для продвижения партийной идеологии или создания защитного руководства от манипулятивного воздействия политического мифа на массовое сознание. То есть рассматривают политический миф в формате ценностной дихотомии блага и зла. В любом случае «технологическое» понимание политического мифа восходит к синтетическому представлению о нем и технике создания мифологизированных образов, продвигающих символический товар на политическом рынке.

Сегодня политическую мифологию принято соотносить с архаической мифологией, под которой чаще всего подразумевается повествовательная форма. Сама форма сказания предполагает такие непременные атрибуты как драматизация повествования, яркая образность сакральной истории и наличие центрального героя (герой мифа, сказки, легенды, былины, исторической повести). Потому закономерно, что среди архаической мифологии выделяется героический миф как особая значимая и смыслонесущая образно-символическая структура. Исследование же героического мифа привлекает многих авторов, таких как: Д. Кэмпбелл, О. Ранк, А. Синявский, В.Я. Пропп, К.Г. Юнг, К. Наранхо, Е.М. Мелетинский, А. И. Кирпичников, А.Н. Веселовский, A.B. Рыстепко, Б.М. Гаспаров, П.Г. Щербинина, II. Горин, А. Ашкеров, JI. Абрамян6.

6 Кэмпбелл Д. Герой с тысячью лицами. К., 1997; Ранк О. Миф о рождении героя. М., 1997; Синявский А. Иван-дурак. Очерк русской народной веры. Париж, 1991; Пропп В. Морфология сказки. Репринтное изд. Л., 1928; Его же. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996; Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. К., 1996; Наранхо Клаудио. Песни просвещения. Эволюция сказания о герое в западной поэзии. СПб., 1997; Мелетинский Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов // Литературные архетипы и универсалии. М., 2001; Кирпичников А. Св. Георгий и Егорий Храбрый. Исследование литературной истории христианской легенды. СПб., 1879; Веселов

Характеристика архаического мифа, этого сакрального образного повествования, углубляется за счет понимания его как особого сознания и воображения, которые конституируют сакральную мифореальность, претендующую на статус «лучшего» мира. Причем на сегодняшний день, очевидно, что архаические компоненты присутствуют в сознании и современного и постсовременного политического общества. Исследованием данного базового для феномена политической коммуникации мифомышления и мифической мен-талыюсти занимаются следующие ученые: Э. Кассирер, М. Элиаде, Д. Кэмпбелл, К. Кере-ньи, К.Г. Юнг, К. Хюбнер, Р. Кайуа, Р. Барт, Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, О.М. Фрей-денберг, В.В. Иванов, В.Н. Топоров, Н.И. Толстой, М.М. Бахтин, Ю. Миролюбов, Е.Я. Режабек, H.A. Бердяев, С.П. Булгаков7.

Если архаический миф это повествование, то современный политический миф может интерпретироваться как «текст», понимаемый в широком семиотическом значении. Миф как текст, то есть закодированное лидером мифопослание, которое можно «прочитать», рассматривают в своих работах У. Доти и С.П. Бэйт .

Архаический миф обретает бытие посредством ритуала, а ритуал, в свою очередь, имеет конститутивное значение в оформлении мифореальности. При этом сущностную роль для власти играет феномен ритуала перехода, утверждающий героическую инициацию. Именно в данном ключе понимают архаический ритуал А. ван Геннеп, В. Тэрнер, М. Элиаде, Д. Кэмпбелл, Д. Фонтенроуз, К. Клакхон, Л. Мамфорд9. Общее понятие ритуала ский А.Н. Разыскания в области русских духовных стихов // Сборник отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук. Т. 21. № 2. СПб., 1880; Рыстенко

A.B. Легенда о Св. Ееоргии и драконе в византийской и славянорусской литературах // Записки Императорского Новороссийского университета. Т. 112. Одесса, 1909; Распаров Б.М. Поэтика «Слова о полку Игореве». М., 2000; Щербинина Н.Е. Герой и антигерой в политике России. М., 2002 и др.

Кассирер Э. Понятие символической формы в структуре наук о духе // Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.-СПб., 2000; Его же. Понятийная форма в мифическом мышлении. Исследования библиотеки Варбурга // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998; Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1996; Его же. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. СПб., 1998; Кереньи К., Юнг К.Е. Введение в сущность мифологии // Юнг К.Е. Душа и миф: шесть архетипов. К., 1996; Юнг К.Е. Об архетипах коллективного бессознательного // Юнг К.Е. Архетип и символ. М., 1991; Хюбнер К. Истина мифа. М., 1996; Барт Р. Мифологии. М., 1996; Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф - имя -культура: Статьи и исследования // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001; Фрейденберг

О.М. Образ и понятие // Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1998 и др. g

Doty William G. Myelography: The Study of Myths and Rituals. Second Edition. Tusscaloosa, 2000; Bate S.P. Strategies for Cultural Change. Oxford, Boston, Johannesburg, Melbourne, New Delhi, Singapore, 1996.

Геннеп А., ван. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. М., 2002; Тэрнер

B. Символ и ритуал. М., 1983; Элиаде Мирча. Тайные общества. Обряды инициации и пораспространяется и на политические феномены перехода, конституирующие осмысленную политику. Проблемы политического ритуала поднимают У. Уорнер, Д. Кертцер, В.В. Глебкин10.

В современной политической мифологии выделяется феномен тоталитарного мифа о вожде, характеризующийся архаической смысловой выраженностью и интенционной политической целостностью. Тоталитарный миф о герое и смоделированную им сакральную политическую реальность описывает ряд авторов: Р. Такер, Н. Тумаркин, В. Боннелл, К. Вашик, Н. Бабурина, Н.Г. Щербинина, Б. Эннкер, Е. Добрепко, С. Коэн, И. Сандомир-ская".

Героический миф, сохраняющий архаические значения и смыслы, актуализируется в универсальном контексте феномена героического. Совершенно различные интерпретации феномена героизма мы встречаем в работах Т. Карлейля, А. Рено, Й. Хейзинги, С.Н. Булгакова, П.А. Сапронова, И.М. Суравневой, В.В. Федорова. По нашему же мнению, наиболее полно сущность феномена героизма раскрыл Э. Кассирер в своей работе «Миф государства», когда анализировал лекции Т. Карлейля о героях в контексте истории. Согласно Кассиреру, герой это не конкретный человек, но героический образ, в форме которого подлинно великий лидер является людям или кто-то обычный старается притвориться героем. А с другой стороны, масса простых людей ждет своего героя. Потому образ героя всегда дан для поклонения, и во все времена образ тот же самый - героический: «Кроме того, он не признавал любые различия в героическом образе. Этот образ один; он всегда такой же. От скандинавского Одина до англичанина Сэмюэля Джонсона, от божественного основателя христианства до Вольтера, герою поклонялись в той или другой священия. М.-СПб., 1999; Его же. Шаманизм: архаические техники экстаза. К., 1998; Фон-тенроуз Д. Обрядовая теория мифа // Обрядовая теория мифа: Сб. науч. трудов. СПб., 2003. Клакхон К. Мифы и обряды: общая теория // Там же; Мамфорд JI. Миф машины. Техника и развитие человечества. М., 2001 и др.

10 Уорнер Уильям. Живые и мертвые. М.-СПб., 2000; Kertzer David I. Ritual, Politics and Power. New Haven and London, 1998; Глебкин B.B. Ритуал в советской культуре. М., 1998 и др. Такер Р. Сталин: Путь к власти. 1879-1929. История и личность. М., 1991; Тумаркин Нина. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России. СПб., 1997; Bonneil Victoria Е. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin. Berkeley - Los Angeles -London, 1999; Вашик К., Бабурина H. Реальность утопии. Искусство русского плаката XX века. М., 2004; Щербинина Н.Г. «Герой» воспетый (Политологический анализ песен о Сталине) // Полис. 1998. № 6; Она же. Героический миф тоталитарной России. Томск, 1998; Добренко Е. Политэкономия соцреализма. М., 2007; Сандомирская И. Книга о Родине. Опыт анализа дискурсивных практик. Wien, 2001 и др. форме»12. То есть герой это «универсальный человек», символизирующий цельное бытие. Кроме того, герой, согласно Карлейлю, воплощает сакральную продуктивную и конструктивную силу морали: «Великие люди были для пего инспирированными говорящими и действующими текстами этой божественной книги поклонений, из которой образ завер

13 шается от эпохи к эпохе.» . Итак, Карлейль отводит для героя значимую роль действующей силы истории. Именно данное обстоятельство, по мнению К. Шмитта, привело Сореля к открытию феномена политического мифа: «Способность к действию и героизму, вся активность мировой истории заключена для Сореля в силе мифа»14. Другими словами именно героические представления были выделены Сорелем как энергийный архетип, формирующий политическую действительность, и данный метафизический феномен нашел свое воплощение в политическом мифе России, где вели борьбу два образа - героический пролетариат сражался с буржуазией-врагом13. В качестве резюме можно подчеркнуть, что герой представляет собой архетипический прообраз, который схематически и структурно задает образ лидера, в том числе и политического. И такого рода образ воспринимается как секулярная форма персонификации сакрального. А мифологизированный образ героя становится моделью для конституирования цельного мира политики. Данное общее положение нашло свое конкретное подтверждение в работах о лидерах-героях, написанных М. Виноком, М. Озуф, А. Труайя, Д. Бурстином, Б. Майрофом и др.

Итак, исследовательский интерес к политической мифологии и феномену героизма довольно заметно выражен, однако роль и значение героического мифа в конструировании политической реальности сегодня не только не определены, но даже не проблемати-зируются. Тем не менее, теоретические и методологические аспекты социального конструирования реальности нашли свое решение в русле феноменологической традиции: Э. Гуссерль, А. Шюц, 11. Бергер, Т. Лукман, П. Бурдьс16. Что же касается постановки и решения конкретных проблем социального конструирования реальности, то они ограничива

12 Cassirer Ernst. The Myth of the State. New Haven, 1946. P. 195.

13 Ibid. P. 209.

14 Шмитт К. Политическая теология. Сб. М., 2000. С. 241.

15 См.: Там же. С. 252.

16 Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. 3 (1). Логические исследования. Т. II (1). М., 2001; Его же. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцедентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. Мн.-М., 2000; Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М., 2004; Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995; Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.politizdat.ru/article/22/ (свободются одним, хотя и важным, аспектом социального конструктивизма. Так, о конструктивистском потенциале средств массовой коммуникации пишут Е.Г. Дьякова, А.Д. Трахтен-берг, И.Г. Ясавеев17.

Социальное и политическое конструирование реальности осуществляется как смыслонесущее символотворчество. Потому очень важными категориями (помимо «героического политического мифа», «политической реальности» и «конструирования реальности») являются «символ» и «символическая репрезентация». Проблемы символизма и символической референции, релевантные для нашей темы, поднимают Э. Кассирер, А.

Шюц, П. Бергер, Т. Лукман, П. Бурдье, Л. Бенуас, Э. Сепир, М. Элиаде, С.П. Поцелуев,

1 8

Б.И. Колоницкий, А.Н. Ковачев .

В конструктивистской работе, ставящей проблемы интерпретации символических сущностей, научным «углом зрения», обеспечивающим смысловой контекст самого исследования, выступает семиотика. Семиотическое понимание, тем самым, распространяется на политику, политическую культуру, политический героический миф и т.п. политологические категории. Из совокупности семиотических концепций и теорий мы артикулировали следующие адекватные нашим целям авторские точки зрения: К. Гирца, 10.М. Лотмана, Б.А. Успенского19.

Семиотическое видение научной проблемы дополняется коммуникационным пониманием феноменов героического политического мифа, политической власти, символиный); Шпигельберг Г. Феноменологическое движение. Историческое введение. М., 2002 и др.

17

Дьякова Е.Г. Политологическая рефлексия над политсматической научной дисциплиной: политология и теория массовой коммуникации // Полис. 2006. № 4; Дьякова Е.Г., Трахтенберг А.Д. Установление повестки дня: теория и технология. Изд. 2-е, перераб. и доп. Екатеринбург, 2005; Ясавеев И.Г. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникации. Казань, 2004 и др.

18

Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998; Шюц А. Символ, реальность и общество // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М., 2004; Бенуас Л. Знаки, символы и мифы. М., 2004; Сепир Э. Символизм // Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993; Элиаде М. Мефистофель и андрогин. СПб., 1998; Поцелуев С.П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблехме // Полис. 1999. № 5; Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть: К изучению политической культуры российской революции 1917 года. СПб., 2001; Ковачев А. Н. Символы власти и их интерпретация в различных культурах // Антропология власти. Хрестоматия по политической антропологии: В 2 т. Т. 1. Власть в антропологическом дискурсе. СПб., 2006 и др. 19 Гирц К. Религия как культурная система // Интерпретация культур. М., 2004; Его же. Этос, картина мира и анализ священных символов // Там же; Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Ч. 2. Семиосфера // Семиосфера. СПб., 2001; Успенский Б.А. Вместо введеческой репрезентации реальности и др. Среди многочисленных теоретических концепций коммуникации мы выбрали только те, которые способствуют концептуальному оформлению нашей точки зрения: А. Шюц (феноменологическая интерпретация коммуникации как символического обмена); Э. Лич (идея о коммуникационной сущности культуры); М. Маклюэн (тезис о собственной значимости средства коммуникации и телегенности современной коммуникации); А.И. Соловьев (понятие политической коммуникации и определение российской специфики медиакратии); Г.В. Пушкарева (идея тесной взаимосвязи

9 О процесса политического управления значениями и рыночного контекста) .

Наше исследование не является политико-культурным, но понятие политической культуры очень важно для нас как фоновое, ведь политическая культура - самый широкий смысловой контекст для символических политических сущностей и форм. Потому в первую очередь мы опирались на те работы, которые артикулируют два подхода к исследованию самой политической культуры (поведенческий и интерпретационный, релевантный, для нас): Н. Петро, М.М. Назаров, О.Ю. Малинова, К.Ф. Завершинский. Далее следует отметить новое видение политической культуры России как смыслового мира или значимых ориентирующих образов: Ю.С. Пивоваров, И.И. Глебова. И, наконец, мы будем базироваться на нашей собственной теории политической культуры России как традиционно-архаической21.

Среди феноменологических и конструктивистских понятий одно из главных это «реальность», интерпретируемая как замкнутый смысловой мир. Ряд авторов фактически описал такого рода реальности или миры, такие как мир магических представлений первобытного человека (Л. Леви-Брюль), мир средневекового воображаемого (Ж. Ле Гофф), ния. История и семиотика. Восприятие времени как семиотическая проблема // Успенский

Б.А. Этюды о русской истории. СПб., 2002 и др.

20

Шюц А. Символ, реальность и общество // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М., 2004; Лич Э. Культура и коммуникация: Логика взаимосвязи символов. К использованию структурного анализа в социальной антропологии. М., 2001; Маклюэн Г.М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. М., 2007; Соловьев А.И. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // Полис. 2002. № 3; Он же. Политический дискурс медиакрагий: проблемы информационной эпохи // Полис. 2004. № 2;

Пушкарева Г.В. Политический менеджмент: Учеб. пособие. М., 2002 и др.

21

Петро Н. О концепции политической культуры, или Основная ошибка советологии // Полис. 1998. № 1; Назаров М.М. Политическая культура Российского общества 1991-1995 гг.: опыт социологического исследования. М., 1998; Малинова О.Ю. «Политическая культура» в российском научном и публичном дискурсе // Полис. 2006. № 5; Завершинский К.Ф. Когнитивные основания политической культуры: опыт методологической рефлексии // Полис. 2002. № 3; Пивоваров Ю.С. Русская политика в ее историческом и культурном отношениях. М., 2006; Глебова И.И. Политическая культура России: образы прошлого и театр русской монархии (P.C. Уортман), мир карнавала (М.М. Бахтин) или смеховой мир

22 пародии на русскую власть (В.М. Живов, Д.С. Лихачев) .

Для нас же основной разновидностью мира воображаемого является сакральная политическая реальность, которую репрезентирует властитель. В истории политического общества выделяется описанная антропологами архаическая сакральная реальность, конституированная первобытной ментальностью (JI. Леви-Брюль, К. Леви-Строс, Б. Малиновский, Дж.Дж. Фрэзер, В. Тэрнер). По сути, сходна с ней и средневековая ментальность, порождающая сакральную власть монарха. О средневековой сакральной ментальности написали многие известные зарубежные и отечественные исследователи: М. Блок, Э. Канторович, П.М. Бицилли, H.A. Хачатурян, Л. Мамфорд, Д.Б. Рассел, Б.А. Успенский, М.Б. Плюханова, С.С. Аверинцев, Г. Флоровский, Д.С. Лихачев, Н.В. Квливидзе, Н.В. Синицы-на23. И, конечно современную сакральную политическую реальность формируют коллективные представления, что убедительно продемонстрировали в своих работах Г. Лебон, С. Московичи, Б.В. Дубин, Е.В. Николаева.

Особый политический мир являет собой постсовременное общество-спектакль, характеризующееся виртуализацией политического и информационного. Многочисленные исследователи постсовременности подчеркивают, что политические симулякры не отражают объективной действительности и единственной реальностью остается мир образов: Г. Дебор, М. Маклюэн, Ж. Бодрийяр, Ф. Уэбстер, П. Вирилио, Т.Х. Эриксен, 3. Бауман, Ж. современность. М., 2006; Щербинин А.И., Щербинина Н.Г. Политический мир России. Томск, 1996 и др.

29 Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994; Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого. М., 2001; Уортман P.C. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. (Материалы и исследования по истории русской культуры. Вып. 8), М., 2002. Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I; Живов В.М. Культурные реформы в системе преобразований Петра I // Живов В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2002; Бахтин М.М. Дополнения и изменения к «Рабле» // Бахтин М.М. Собр. соч. Т.5. М., 1996; Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение //

Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. СПб., 1997 и др.

23

Блок М. Короли-чудотворцы: Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. М., 1998; Канторович Э. Два тела короля. Очерк политической теологии Средневековья // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996; Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995; Хачатурян H.A. Король-sacre в пространстве взаимоотношений духовной и светской власти в средневековой Европе (морфология понятия власти) // Священное тело короля: Ритуалы и мифология власти. М., 2006; Успенский Б.А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). М., 1998; Плюханова М. Сюжеты и символы Московского царства. СПб., 1995; Аверинцев С. Византия и Русь: Два типа духовности // Другой Рим: Избранные статьи. СПб., 2005 и др.

Рансьер, М. Фуко, А.И. Соловьев, В. Емелин, С. Медведев, О.Н. Вершинская, И.А. Маль-ковская24.

Итак, вместо лидера и властителя в политической коммуникации с народом участвуют и всегда участвовали лишь их образы. Проблеме образной репрезентации власти вообще и российской в частности посвящены работы А. Бергера, Э. Аронсона, Э.Р. Пратка-ниса, Е.Б. Шестопал, A.B. Захарова, М.А. Корзо2\

Очень часто политический лидер репрезентирует себя в пространстве политической коммуникации как герой и ему противостоит образ врага. Но образ врага носит конститутивную роль, т.е. именно он изначально моделирует политическую реальность. Потому образ политического врага и находится в центре внимания различных по своим научным подходам исследователей, таких как К. Шмитт, 3. Бауман, Б. Вальдепфельс, В. Боннелл, К. Вашик, В.В. Колесов, Б.В. Дубин, Л. Гудков, А.Н. Савельев, Г. Зверева, O.A.

9 f\

Костерева .

Итак, мир политики вообще и сакральная политическая реальность это мир искусственных образов и так было всегда. Но в постсовременности ставится технологическая проблема конструирования эффективного образа лидера. Именно постсовременной техно

24 Дебор Ги. Общество спектакля. М., 2000; Бодрийяр Ж. Реквием по масс-медиа // Поэтика и политика (Сб. статей). Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. СПб., 1999; Его же. Фантомы современности // Ясперс К., Бодрийяр Ж. Призрак толпы. М., 2007; Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М., 2004; Вирилио П. Информационная бомба. Стратегия обмана. М., 2002; Эриксен Т.Х. Тирания момента. Время в эпоху информации. М., 2003; Бауман 3. Социологическая теория постсовременности // Социологические очерки. Ежегодник. Вып. 1. М., 1991 и др.

25 Бергер А. Видеть - значит верить. Введение в зрительную коммуникацию. 2-е изд. М., 2005; Аронсон Э., Пратканис Э.Р. Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения повседневное использование и злоупотребление. СПб., 2002; Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. М., 2000; Образы российской власти: От Ельцина до Путина / Под ред. Е.Б. Шестопал. М., 2008 и др.

26 Шмитт К. Понятие политического // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т. 11. Зарубежная политическая мысль. XX в. М., 1997; Бауман 3. Мыслить социологически: Учеб. пособие. М., 1996; Вальденфельс Б. Ответ чужому: основные черты респонзивной феноменологии// Мотив чужого: Сб. пер. с нем. Мн., 1999; Bonnell Victoria Е. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Tenin and Stalin. Berkeley - Eos Angeles - London, 1999; Вашик К. Метаморфозы зла: немецко-русские образы врага в плакатной пропаганде 30-50-х годов // Образ врага. М., 2005; Колесов В.В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. СПб., 2000; Дубин Б.В. Запад, граница, особый путь. Символика «Другого» в политической мифологии современной России // Дубин Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы: Очерки социологии современной культуры. М., 2004; Гудков Л. Идеологема «врага»: «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции // Образ врага. М., 2005 и др. логией является репрезентация как стиль или лидерский бренд, па что указывают М. Марк, К. Пирсон, Э. Райе, Дж. Траут, Ж. Сегела, Т.Ю. Лебедева, П.Е. Родькин, И.Л. Не-дяк27. Другими словами сконструированный мир виртуальной политики это, в частности, мир имиджей. Потому мы обращаемся и к литературе по политическому имиджу лидера, где дается понимание имиджевых репрезентаций: С.Н. Пшизова, Д.В. Ольшанский, С.Ф. Лисовский, Е. Егорова-Гантман, И. Минтусов, Ф.Н. Ильясов, A.A. Максимов, Г.Г. Почеп

9R цов, Т.Е. Каменская .

Таким образом, анализ широкого круга литературы показывает, с одной стороны, научный интерес к теоретическим проблемам мифо-символизма в сфере политического,, но, с другой, подтверждает необходимость и важность исследования темы, связанной с конструктивисткой ролью героического мифа в формировании политической реальности в целом, и в России, в частности.

Объектом исследования являются субъективные феноменальные миры или виртуальные. реальности, социо-культурно .объективированные схемами интерпретации и представленные политической властью-конструктором для восприя тия и понимания.

Предмет диссертационного исследования - феноменальный мир политики России или политическая реальность, символически сконструированная посредством героического мономифа.

Цель диссертационного исследования состоит в обосновании сущностного значения героического мифа в конструировании политической реальности России. Цель диссертационного исследования определила постановку и необходимость решения следующих задач: сформулировать на основе феноменологического подхода концепцию символического конструирования мифо-героической политической реальности; обосновать базовый легитимирующий характер героической символической репрезентации политической власти;

27

Марк М., Пирсон К. Еерой и бунтарь. Создание бренда с помощью архетипов. СПб., 2005; Райе Э., Траут Дж. Позиционирование: битва за узнаваемость. СПб., 2001; Сегела Ж. Национальные особенности охоты за голосами. М., 1999; Лебедева Т.Ю. Паблик ри-лейшнз. Корпоративная и политическая режиссура. М., 1999; Родькин П.Е. Визуальная политика. Фирменный стиль России. М., 2007 и др.

7g

Пшизова С.Н. «Два тела» президента (Модели репрезентации власти на пороге третьего тысячелетия) // Полис. 1999. №2; Ольшанский Д.В. Политический PR. СПб., 2003; Лисовский С.Ф. Политическая реклама. М., 2000; Егорова-Еантман Е., Минтусов И. Имидж лидера // Политическое консультирование. М., 1999; Ильясов Ф.Н. Политический маркетинг, или как «продать» вождя // Полис. 1997. № 5; Максимов A.A. «Чистые» и «грязные» технологии выборов: Российский опыт. М., 1999 и др. рассмотреть героический мономиф как интерпретационную схему; проанализировать мифологические инварианты политического смыслового порядка репрезентации российской власти; показать моделирующую роль в отношении политической реальности России мифо-конструктов «Герой/Антигерой» и «Герой-Враг»; обосновать технологические возможности героического мифа в конструировании виртуальной политической реальности России.

Теоретико-методологическая основа. В нашем исследовании конструктивистской роли героического мифа в отношении политической реальности России мы будем опираться на широкую феноменологическую традицию изучения процесса констигуирования политического знания как субъективного творческого процесса осмысления мира: «Следует помнить, что существуют различные философские направления социальных и политических исследований, и обычно такие философские направления связаны политическими феиоменологиями и. политическими теориями,.»29. Именно феноменологический подход обеспечит нас теоретическими и методологическими основами для теоретического синтеза и описания фундаментальной смысловой структуры легитимации власти в России.

Теоретическую базу нашего научно-исследовательского подхода образует конститутивная феноменология Э. Гуссерля, ориентированная на выявление структуры смыслов жизненного мира и указывающая на конструктивный характер феноменальных реальностей. Но главной основой авторского теоретического конструкта стала социальная феноменология А. Шюца, наука о смысле социального мира. Она обеспечила нас такими понятиями социологии знания как субъективный и объективный смысл, традиционный запас знания и интерпретация. Из общего феноменологического наследия Шюца основополагающее значение для нас имеет его теория конституировсшия множественных реальностей, согласно которой реальности как феномены жизненного мира конституируются особыми когнитивными стилями. Мир героического политического мифа, по нашему мнению, и является такого рода замкнутым смысловым миром (одним из миров воображаемого). С помощью когнитивного стиля героического политическог о мифа конституируется сакральная политическая реальность, которая репрезентируется «политическим телом» лидера в различные исторические эпохи.

Феноменологическое конституироваиие смысла взаимосвязано с символизмом. И здесь опорной теорией для нас выступает феноменология символических форм Э. Касси9

Алкер Х.Р. Политическая методология: вчера и сегодня // Политическая наука: новые направления / Ред. Р. Гудин, Х.-Д. Клингеманн. М., 1999. С. 775. pepa, утверждающая конститутивное назначение символа. В ходе символотворчества человек, по Кассиреру, создает символический универсум, особый феноменальный мир значений. Определение символа как аппрезентационного отношения, выходящего за пределы повседневности, мы берем у А. Шюца и связываем его с феноменологическим пониманием коммуникации, предполагающим образование интерсубъективного сконструированного мира.

В пределах общей феноменологической научной позиции и традиции социологии знания, идущей от А. Шюца, П. Бергер и Т. Лукман создали свою теорию социального конструирования реальности, составляющую теоретический базис нашего конструктивистского подхода. В основе их рассуждений лежат понятия объективной и субъективной реальности, а социальное конструирование реальности, по их мнению, происходит по мере объективации (сигнификации). С процессом означивания связано и их определение легитимации, смысловой объективации, обоснования институтов с помощью символического порядка. Согласно Бергеру и Лукману, смысловая интеграция достигается на высшем уровне формирования символического универсума, когда весь мир творится. Таким образом, символические миры выстраиваются в иерархии и, по нашему мнению, героический политический миф оказывается на ее вершине в случае успешной для российской традиционно-архаической культуры легитимации власти. Тем самым героический политический миф служит для нас паттерном политического смысла, а другие символические способы обоснования власти, как нам представляется, не являются релевантными. Данной символической политической практике сущностным образом способствует такой феномен как символическая власть (П. Бурдье), ко торая политически конструирует реальность, т.е. навязывает свое определение реальности и «сверху» формирует картину мира (у пас ге-роецентрическую).

Героический поли тический миф как сконструированный смысловой мир нами отождествляется с архаической феноменологией мифического сознания. Основанием для данной аналогии служит теория мифического мышления Э. Кассирера. Согласно Кассиреру, миф является концептуальной формой, которая отличается иррациональностью интерпретаций. Потому в мире мифа и не различаются имя, образ и человек. Миф как феномен сознания сходным образом определяют также Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский, подчеркивая особый тип мифологического семиозиса - номинации. Будучи формой непосредственного созерцания, по Кассиреру, миф утверждает тварную природу пространства и времени. И, наконец, ритуал является мифической формой жизни. М. Элиаде подчеркивает моделирующую роль мифа: онтология архаического человека такова, что он воспроизводит сакральную реальность по образцу действия богов и героев, и именно повторение героического архетипа легитимирует действия людей.

Мифомышление как символотворчество связано с семиотическим концептом культуры. И здесь релевантным подходом для нас выступает интерпретативная антропология К. Гирца. Наше понимание политической культуры основано на определении культуры Гирцем как знакового системного контекста. Кроме того, мы опираемся и на его идею культурного моделирования, когда программа (моделирующий образ) выступает символической репрезентацией и одновременно задает конституцию реальности. Итак, интерпретационная научная парадигма инвариантно сочетается с семиотическим видением культуры. Согласно Ю.М. Лотману, языки семиосферы конституируют образ мира, т.е. совершается языковое конструирование образов мира. Семиотическим является и наш подход к коммуникации, дополняющий ее прежнее феноменологическое толкование. В данной связи для нас важно не значение, а сообщение. По мнению Б.А. Успенского, язык коммуникации кодирует значения «текста», который читает социум, коллективный субъект. Другими словами язык семиотически моделирует коммуникацию. Для нас очевидно, что героический политический миф можно понимать как семиотический язык коммуникации, который моделирует (конструирует) политическую реальность. Понятие политической коммуникации мы интерпретируем по А.И. Соловьеву, что дает нам представление об однонаправленной передаче информации, понимаемой как релевантное для воспринимающей аудитории смыслонесущее символическое послание. Потому политический миф для нас это не только героическая образно-символическая репрезентация власти в России, но и культурно релевантный способ ее легитимации.

Итак, мы должны были разработать теоретико-методологический базис для феноменологического анализа оснований политического знания о легитимности и изучения мифо-героической символической объективации субъективных смыслов, с помощью которой конструируется политический мир России. Потому мы достроили авторский теоретический конструкт таким образом, чтобы он предоставил нам метод изучения универсального субъекта, поскольку субъектом нашего исследования выступает коллективная российская личность с ее архетипами, типизациями, стереотипами и т.п. И в диссертационной работе мы доказываем, что такого рода типизацией, служащей рамкой для интерпретации и понимания легитимной власти в России, выступает российский героический политический мономиф (российская универсалия, определяемая нами в классической парадигме Д. Кэмпбелла). Если трактовать культуру как систему значащих «текстов», то можно артикулировать особенность традиционно-архаической политической культуры

России, состоящую в ее конструктивистской склонности к рассказыванию историй о политическом герое. Героический моиомиф как интерпретационная схема вообще и даст нам «ключ» к структуре архаических смыслов генезиса власти, символически репрезентированных архетипическими фигурами.

Представление о феноменальной структуре архетипических прообразов мы составили на основе мифологической феноменологии К.Г. Юнга. Опираясь на работы Юнга, мы реконструировали архетипику героического мифа: Герой/Антигерой, Младенец, Спаситель, Мать, Возрождение, Дух, Трикстер и др. Данная феноменология, по нашему мнению, конституировала «исторический» архетип российской власти как символическую форму ее смыслополагания. Символическим репрезентантом этого архетипа смысла и выступает легитимный политический лидер России.

Схема сюжетного героического архетипа Д. Кэмпбелла или героический мономиф представляет собой типичный путь мифогероя как феноменологически конституированную смысловую матрицу, осажденную в коллективном архаическом опыте и входящую в универсальный социальный запас знания. Эта схема подается Кэмпбеллом в двух планах: символическом и ритуальном. В символической ипостаси она представляет собой формулу космогонического цикла по схеме смерть/возрождение и смысл путешествия героя состоит в его триумфальной победе, преображении и спасении мира. Символика путешествия Героя образует, по нашему мнению, линейно-дискретный «код возрождения» или героический шифр, кодирующий переживание опыта становления легитимной власти в России. Во втором - ритуальном плане, по Кэмпбеллу, перед нами героический обряд перехода (исход, инициация, возвращение). Политический ритуал героической инициации играет конституирующую роль в моделировании сакральной политической реальности, которую и репрезентирует лидер. Смысл обряда перехода состоит в выходе из одной реальности и во вхождении в другую (из политического мира мы переходим в героический мир мифа). Согласно Д. Кэмпбеллу и М. Элиаде, героическое посвящение воплощено в ментальном феномене трансформации Героя в демиурга нового мира, и онтологическое видение героического политического мифа заключается в том, что миру политики нет конца. В целом же схема героического путешествия, по нашему мнению, оформляет смысловой порядок российской политики и потому является интерпретационной рамкой для восприятия и понимания власти как легитимной.

Таким образом, мы сформировали оригинальный конструкт теоретических оснований пашей работы, представляющих собой синтез социальной феноменологии и социального конструктивизма (Шюц, Бергер, Лукман, Бурдье) с мифологической феноменологией архетипов и мономифической методологией (Юнг, Кэмпбелл). И мы можем обозначить собственный научно-исследовательский подход как политический конструктивизм.

Помимо общего теоретического синтеза в работе проводится и конкретный феноменологический анализ, представляющий собой реконструкцию фундаментальных смысловых структур политического знания в отношении феномена легитимности российской власти. Тем самым в индуктивной логике, свойственной понимающе-историографической позиции, мы от методологии научного синтеза переходим к феноменологическому анализу, но также оригинально интерпретированному. Классический феноменологический анализ недостаточен для нашей работы ввиду нескольких сущностных причин: 1) мы исследуем не мир повседневности, но сакральную политическую реальность как героический мифомир; 2) наш субъективный метод изучения человека должен быть направлен не на индивидуальное сознание, но на коллективное и мифологическое, т.е. архетипически типизированное обыденное сознание универсального субъекта. Потому нами и была использована адекватная архетипическая структурная схема мономифа, позволяющая отбирать и классифицировать «мифо-тексты», данные для «чтения» в пространстве политической коммуникации в различные исторические переломные для власти эпохи (в контексте историографическом). Да и сам теоретический синтез авторского научно-исследовательского подхода предполагает тоже авторское конструирование адекватного синтетического метода - феноменологического и мономифического анализа сакральной политической реальности героического типа. Данный метод и позволяет нам описывать именно объективации субъективных смыслов, т.е. артикулировать коллективный смысловой феномен или российскую традицию понимания того, какая власть является легитимной. При этом имеется в виду, что осмысленное восприятие мира политики идентично коллективному матричному представлению о нем, а последнее оформлено в России лидерским феноменом героической символической репрезентации сакральной реальности. Мономиф как интерпретационная рамка эксплицирует смысловое и конституционное подобие символического поля моделируемых им же сакральных политических реальностей различных эпох при их фактологически-конструктивной вариабельности. Конечно, такого рода управляемое властью понимание и политическое знание является заведомо архаическим и воспроизводит стереотипные конструкты отложенного культурного опыта, что свидетельствует о консервативной «внутренней» традиции политического сознания. Но, с другой стороны, феноменологический и мономифический анализ вскрывает именно конструктивные символические формы, релевантные для российской политической ментальное™.

Эмпирическую базу работы составили тексты, подтверждающие схему пути российского мифогероя, актуализирующуюся в различные политические эпохи - от архаики до наших дней. К числу таких источников относятся: тексты Библии (Исход, Книга Иисуса Иавина, Апокалипсис Иоанна Богослова), христианских легенд (Чудо Георгия о Змие и др.); официальные биографии политических деятелей, речи и публикации к юбилеям; политические тексты, лозунги, речи и послания государственных деятелей; фольклор и вторичные материалы из исследований отечественных и зарубежных авторов фольклора; стихи и песни советских поэтов о Родине, героизме и советских вождях; очерки, статьи о героизме советских людей в годы войны и мирное время, включая и воспоминания самих участников событий; вторичный материал по исследованию плаката как массового канала политической коммуникации в тоталитарную эпоху, презентирующему героический миф (работы Е. Боннелл, К. Вашика и Н. Бабуриной). Основная гипотеза исследования. Мы исходим из предположения, что героический миф играет значимую конструктивистскую роль в символическом (смысловом) оформлении политической реальности России.

Научная новизна диссертационной работы определяется авторским подходом к исследованию: диссертантом осуществлена новая постановка теоретической проблемы; разработаны оригинальные теоретико-методологические основания для феноменологического анализа политической героической мифологии России; с помощью авторского феноменологического и мономифического метода описывается смысловая структура российского политического мира в ситуации его властной трансформации; теоретически репрезентирован политический конструктивизм как релевантная объясняющая модель для исследования мифореалыюсти; разработаны теоретические основы героического брендинга российской власти. Диссертационное исследование позволило сформулировать и обосновать следующие основные теоретические положения и выводы, выносимые автором на защиту, в которых конкретизирована научная новизна исследования: российский героический моиомиф конструирует сакральную политическую реальность как феноменальный мир легитимной власти; феноменология политического мифа России представляет собой героическую символическую репрезентацию политической власти; схема пути мифогероя образует линейно-дискретный смысловой код, сохраняющий и формирующий архетипическое представление об истоках российской власти; российский мономиф как политический обряд перехода играет конститутивную роль в отношении политической реальности; змееборческий мифомотив является основной формой репрезентации легитимности политического лидера России; символический универсум России традиционно-архаически оформляется в виде герое-центричной конституции; героический брендинг является эффективным способом управления значениями в пространстве постсовременной политической коммуникации России.

Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что ее автором внесен существенный вклад в разработку теории политики, а именно в сфере мифо-символического конструирования политической реальности. Полученные результаты стали определенным вкладом в научную разработку проблем политологии и могут быть использованы для дальнейшего научного анализа теоретических основ политики.

Практическая значимость работы состоит в том, что основные положения диссертации могу т быть использованы в учебном процессе при преподавании таких дисциплин, как «Политическая коммуникация», «Политический менеджмент», «Теория политической культуры», «Теории политического лидерства», «Современная политическая мифология». Выводы и рекомендации могут быть применены в таких сферах политики современной России, как стратегический имиджмейкинг и эффективный брендинг власти, а также сценарирование власти в переходных условиях.

Структура работы. Поставленная проблема, объект, предмет и цель диссертации предопределили внутреннюю логику и структуру данной работы. Диссертация состоит из введения, шести глав, объединяющих двенадцать разделов, заключения, списка используемых источников и литературы. В первой главе, определившись с феноменологическим подходом к героическому политическому мифу, мы оформляем концепцию символического конструирования мифо-героической политической реальности для его теоретического осмысления и феноменологического анализа политических реальностей России. Во второй главе мы обращаемся к основным понятиям: во-первых, определяемся с поли

Заключение диссертации по теме «Теория политики, история и методология политической науки», Щербинина, Нина Гаррьевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследовательская интенция данной диссертационной работы направлена на политический мир России как актуальный аспект универсального объекта политической теории, а предметное поле теоретического поиска ограничено символическим миром героического политического мифа и его интерпретацией. Тем самым мы стоим на одной из наиболее признанных и релевантных для XXI века научных позиций, а именно, изучаем особый тип политической реальности или структуру символической практики, означивающую легитимность политической власти в России. В данной связи сама природа политической теории нами связывается с авторитетным научным концептом «понимания», предполагающим включение ценностей в структуру политического знания. Об этом пишет и Д. Хелд, артикулируя основополагающие подходы, на которые сегодня ориентируется исследователь в сфере политической теории: «В-третьих, теория развивается как систематическая разработка структуры, лежащей в основе морали и политической активности, с целью открыть условия, при которых возможны наши традиции. В центре такого обсуждения находятся открытие, проверка и реконструкция оснований политической ценности. Как в случае с прежними вариантами политической теории, основная задача такого подхода является объектом различных интерпретаций»1.

В русле вышеназванного и адекватного для нас подхода мы обращаем внимание на интерпретацию структурного феномена героического политического мифа России как «лучшей» политической реальности. В категориях «понимающей политологии» героический миф имеет отношение к основам политического знания. По нашему мнению, он является осажденным с помощью отечественной «внутренней» традиции переживанием, субъективно интерпретируемым опытом, смысл которого сохраняет объективированная героецентричная конституция в форме политического мифа. Ввиду отмеченной природы научного исследования нам пришлось работать на двух теоретических уровнях. На первом уровне синтеза мы создали свой собственный теоретико-методологический конструкт или авторский научно-исследовательский подход к героическому политическому мифу как субъективному феномену, объективированному конструктивным творчеством символической власти. На втором уровне мы проанализировали на основе собственного синтетического метода (феноменологического и мономифического анализа) структуру символической референции легитимной российской власти как ее мифо-политическую практику ге

1 Хелд Д. Введение редактора // Современная политическая теория / Автор-составитель Д. Хелд. М., 2001. С. 33. роической репрезентации лидера. То есть выявили не только героецентричную конституцию феномена смысла политики России, но и обозначили конструктивные политико-культурные модели (пример дает вывод относительно конструкта «Герой-Враг»).

Феноменологическая интенция нашего теоретического конструирования подтверждается и тем, что мы вводим схему мономифа (конституированную на основе реконструкции Д. Кэмпбеллом типизации архаического сознания) в собственный авторский конструкт конструктов. То есть в соответствии с идеями А. Шюца основываем авторскую научную типизацию на изначальной символической обобщающей практике обыденного опыта, где интерпретирующим субъектом выступает мифологический универсальный человек (мифологический универсальный субъект у нас аналогичен российскому универсальному политическому субъекту, осмысливающему генезис власти). При этом мы подчеркиваем, что наличие российской универсалии - героического политического мономифа - свидетельствует об особенности политической культуры России, выработанной собственной традицией символического самовыражения. Таким образом, мы не только подняли неисследованную проблему конструирования политической реальности России с помощью героического мономифа, но и обосновали релевантность феноменологического подхода к героическому политическому мифу вообще и России в частности.

Что касается последнего обстоятельства, то в отечественной политологической и политтехнологической литературе до сих пор заметна противоположная объективистская тенденция формирования представлений о политической реальности, основанная на теории и метафоре отражения. Потому при определении когнитивного образа мира отношение «субъективного» и «объективного» представителями этой тенденции понимается как: «Образ-знание, выступающий в форме зафиксированного знания, т.е. как отраженная субъектом картина существующей реальности» . Получается, что именно объективная политическая действительность детерминирует образ субъекта. Такого рода объективизм не дает эвристического эффекта при теоретических попытках концептуализировать непротиворечивые гипотезы относительно генезиса, природы и значения современной политической мифологии в целом. То есть от конструирования новой политической теории сторонники данной позиции неизбежно приходят к старому определению насчет того, что «бытие определяет сознание» человека, а политический миф это «ложное сознание», неадекватное, по сути, и идеологическое по форме отражение реальности.

2 Егорова-Гантман Е., Минтусов И. Политический консультант в российских избирательных кампаниях // Политическое консультирование. М., 1999. С. 379.

По нашему же мнению, политическая реальность, данная для восприятия и интерпретации, имеет конструктивный характер и в деле ее символического конструирования в России как раз большую роль и играет героический политический миф. Особенно значим конструктивистский потенциал героического мономифа (этого исторического архетипа традиционно-архаической политической культуры России), чему, собственно, и посвящена наша работа. Тем самым мы подчеркиваем архаический характер отечественной политической культуры в целом и особое мифологическое понимание истоков властвования. А отсюда закономерно вытекает неизбежность вывода об архаичности способа легитимации власти и моделирования политической реальности, т.е. конституирования типичного символического универсума России. Именно Герой в переломные для власти эпохи становится средоточием и репрезентантом сакральной политической реальности, выступая символическим катализатором осмысленной коммуникации между властью и народом. Политическое мифотворчество, в данной связи, нами понимается как символическое конструирование сакральной политической реальности на основе сюжетного архетипа порядка в форме героического мономифа. Тем самым по мере отложения традиционного политического знания конституируется смысловой феномен российской власти - базовая структура значений. Запас основного политического знания в таком случае включает в себя элемент абсолютного знания, когда типичная ситуация структурно предопределена. То есть ситуация перелегитимации власти в России инвариантно задана структурой героического политического мономифа. Так, образный язык героического политического мифа конструирует политическую реальность конкретной исторической эпохи России способом моделирования ее как замкнутого смыслового мира. Поскольку героический миф это, своего рода, язык, то политическая коммуникация сводится к символическому обмену, когда коллективная российская личность «читает» текст, зашифрованный кодом возрождения и спасения социума. Тем самым именно героический миф придает символически сконструированной политике России качество реальности.

Таким образом, мы ведем речь о конструировании политической реальности России, подразумевая под этим субъективный ментальный феномен. Но сконструировать «рядовой» политический субъект может не все, что пожелает, хотя коллективный актор всегда пребывает в ожидании своего Героя. Потому мы придерживаемся позиции политического конструктивизма, полагая, что власть заранее иред-определяет реальность. Как нам представляется, российская власть всегда стремится обладать самым большим символическим ресурсом и преуспевает в деле легитимного насилия. Потому наша методология синтезирует объективизм и субъективизм, образующие диалектическую взаимосвязь. Если генетически реальность субъективна и творчески моделируется политическим субъектом, то знание о политике социально задано и предопределено, а власть репрезентирует себя в объективациях (типа героического политического мономифа), которые не зависят от интенций индивидов. Потому мы и подчеркиваем, что основным конструктором является властитель (его команда, подчиненные ему СМИ), а политико-культурный реципиент выступает в своей коллективной ипостаси, ориентируясь на архетипы и типизации традиционного знания о политике (включая героический архетип). Такие методологические представления привели нас к исследованию именно мифо-героических объективаций субъективных смыслов, с помощью которых символически и конструируется политический мир России. При этом надо особо подчеркнуть конститутивную роль героического политического обряда перехода, оформляющего феномен ментального перемещения из мира обычной политики в сакральную политическую реальность. Тем самым очевидно, что героический политический миф имеет свою собственную онтологию, выражающуюся в феномене героического перехода властителя и представления о таком мире политики, который постоянно возрождается. Именно в терминах данных архаических символов и ритуалов осмысливается исток «настоящей» российской власти, которая призвана одержать триумфальную победу и стать демиургом нового мира.

Итак, в диссертационной работе мы реконструировали: во-первых, структуру самого российского героического политического мономифа (архетипика и мифологическая феноменология российской власти); во-вторых, структуру смыслового поля и моделирующие конструкты основных переломных эпох в отношении российской власти. Феноменологический и мономифический анализ показал нам смысловую идентичность символических кодовых моделей различных политических мифореальностей (код сотворения мира) и конституционное их подобие (героецентричность мира политики). При этом отличия проявились с конструктивно-фактологической стороны дела, когда обоснование легитимности власти происходит в виде религиозных, пропагандистских или рекламных конструктов, т.е. искусственно «окаймленных» фактов, релевантных политическому сознанию эпохи. Потому во времена постсовременной виртуальной политики героический брендинг и представляет собой новую конфигурацию сакральной сущности сконструированной мифом реальности для сохранения политического феномена смысла в России.

Список литературы диссертационного исследования доктор политических наук Щербинина, Нина Гаррьевна, 2008 год

1. Абрамян Левой. Ленин как трикетер. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/folklore/abramyanl .htm (свободный).

2. Аверинцев С. Византия и Русь: Два типа духовности // Другой Рим: Избранные статьи. СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2005. С.315-365.

3. Аверинцев С. Символика раннего средневековья (К постановке вопроса) // Аверинцев С. Другой Рим: Избранные статьи. СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2005. С.59-90.

4. Алексеева Т.А. Современные политические теории. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2000. 344 с.

5. Алкер Х.Р. Политическая методология: вчера и сегодня // Политическая наука: новые направления / Ред. Р. Гудин, Х.-Д. Клингеманн. М.: Вече, 1999. С. 766-778.

6. Аналитический центр Юрия Левады. К вопросу о репрессиях и современной политической системе // Политический маркетинг. 2007. № 12. С. 4-5.

7. Андреева Г.М. Образ мира в структуре социального познания // Мир психологии. Научно-методический журнал. №4 (36) Октябрь-декабрь. М.-Воронеж, 2003. С. 31-40.

8. Апокалипсис Св. Апостола Иоанна Богослова // Толковая Библия, или комментарий на все книги Св. писания Ветхого и Нового Завета. Т. 3. Новый Завет. Репринтное изд. Пб., 1911-1913. 2-е изд. Стокгольм: Институт перевода Библии. Т. XI. С. 495-609.

9. Аронсон Э., Пратканис Э.Р. Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения повседневное использование и злоупотребление. СПб.: прайм ЕВРОЗНАК, 2002. 384 с.

10. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта. (Социокультурная динамика России). Т. I. От прошлого к будущему. 2-е изд., перераб. и доп. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. 804 с.

11. П.Ашкеров Андрей. Последний из героев. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.apn.ru/publications/print 1741.htm (свободный).

12. Байме К. фон. Политическая теория: эмпирическая политическая теория // Политическая наука: новые направления / Ред. Р. Гудин, Х.-Д. Клингеманн. М.: Вече, 1999. С. 495-506.

13. Барт Р. Мифологии. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. 312 с.

14. Бауман 3. Индивидуализированное общество. М.: Логос, 2002. 325 с.

15. Бауман 3. Мыслить социологически: Учеб. пособие. М.: Аспект Пресс, 1996. 255 с.

16. Бауман 3. Социологическая теория постсовременности // Социологические очерки. Ежегодник. Вып. 1. М.: Институт молодежи, 1991. С. 28-48.

17. Бауман 3. Текучая современность. СПб.: Питер, 2008. 240 с.

18. Бахтин М.М. Дополнения и изменения к «Рабле» // Бахтин М.М. Собр. соч. Т.5. Работы 1940-х начала 1960-х годов. М.: «Русские словари», 1996. С.80-129.

19. Бахтин М.М. Из работы «Слово в романе» // Бахтин М.М. Человек в мире слова. М.: Изд-во Росс, открытого ун-та, 1995. 140 с.

20. Бахтин М.М. К вопросам самосознания и самооценки // Бахтин М.М. Собр. соч. Т.5. Работы 1940-х начала 1960-х годов. М.: «Русские словари», 1996. С.72-79.

21. Бахтин М.М. Риторика, в меру своей лживости. // Бахтин М.М. Собр. соч. Т.5. Работы 1940-х начала 1960-х годов. М.: «Русские словари», 1996. С. 63-70.

22. Бенуас J1. Знаки, символы и мифы. М.: ООО «Изд-во Астрель»: ООО «Изд-во ACT», 2004. 160 с.

23. Бергер А. Видеть значит верить. Введение в зрительную коммуникацию. 2-е изд. М.: Изд. дом «Вильяме», 2005. 288 с.

24. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: «Academia-Центр», «МЕДИУМ», 1995. 323 с.

25. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. 224 с.

26. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб.: Мифрил, 1995. 244 с.

27. Блок М. Короли-чудотворцы: Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. 712 с.

28. Бодрийяр Ж. Реквием по масс-медиа // Поэтика и политика (Сб. статей). Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. СПб.: Алетейя, 1999. С. 193-226.

29. Бодрийяр Ж. Фантомы современности // Ясперс К., Бодрийяр Ж. Призрак толпы. М.: Алгоритм, 2007. С. 186-270.

30. Булгаков С.Н. Два града. Исследование о природе общественных идеалов. СПб.: Изд-во РХГИ, 1997. 589 с.

31. ЗЕБурдье П. Социальное пространство и символическая власть: Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.politizdat.ru/article/22/ (свободный)

32. Бурстин Д. Американцы: Национальный опыт. М.: Изд. группа «Прогресс»-«Литера», 1993. 624 с.

33. Буслаев Ф.И. Народный эпос и мифология. М.: Высш. шк., 2003. 400 с.

34. Бухарин Н.И. Памяти Ильича // Бухарин Н.И. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1988. С.116-121.

35. Вальденфельс Б. Ответ чужому: основные черты респонзивной феноменологии// Мотив чужого: Сб. пер. с нем. Мн.: Пропилеи, 1999. С. 123-140.

36. Вашик К. Метаморфозы зла: немецко-русские образы врага в плакатной пропаганде 30-50-х годов // Образ врага. М.: ОГИ, 2005. С.191-229.

37. Вашик К., Бабурина Н. Реальность утопии. Искусство русского плаката XX века. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 415 с.

38. Великий вождь и учитель Коммунистической партии и советского народа. К семидесятилетию со дня рождения И.В. Сталина. М.: Б.и, 1949. 32 с.

39. Вершинская О.И. Информационно-коммуникационные технологии и общество. М.: Паука, 2007. 203 с.

40. Веселовский А.И. Разыскания в области русских духовных стихов // Сборник отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук. Т. 21. № 2. СПб., 1880. С. 1-160.

41. Винок Мишель. Жанна д' Арк // Франция-память / П. Нора, М. Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1999. С.225-295.

42. Вирилио П. Информационная бомба. Стратегия обмана. М.: ИТДГК «Гнозис», Фонд «Прагматика культуры», 2002. 192 с.

43. Галумов Э.А. Международный имидж России: стратегия формирования. М.: Известия, 2003. 450 с.

44. Гаспаров Б.М. Поэтика «Слова о полку Игореве». М.: «Аграф», 2000. 608 с.

45. Геннеп А., ван. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. М.: Вост. лит., 2002. 198 с.

46. Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры // Антология исследований культуры. Т. 1. Интерпретация культуры. СПб.: Университетская книга, 1997. С.171 -200.

47. Гирц К. Политика смысла // Интерпретация культур. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С.362-380.

48. Гирц К. Религия как культурная система // Интерпретация культур. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 104-148.

49. Гирц К. Этос, картина мира и анализ священных символов // Интерпретация культур. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 149-167.

50. Глебкин В.В. Ритуал в советской культуре. М.: «Янус-К», 1998. 168 с.

51. Глебова И.И. Политическая культура России: образы прошлого и современность. М.: Наука, 2006. 332 с.

52. Горин Н. Русские сказки: окно в Россию // Власть. 2000. №9. С. 51-60.

53. Города-герои: Сб. JL: ОГИЗ Госполитиздат, 1943. 380 с.

54. Гудков JI. Идеологема «врага»: «Враги» как массовый синдром и механизм социокультурной интеграции // Образ врага. М.: ОГИ, 2005. С.7-79.

55. Гуревич А.Я. Уроки Люсьена Февра // Февр Л. Бои за историю. М.: Наука, 1991. С. 501-541.

56. Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. 3 (1). Логические исследования. Т. II (1). М.: Гнозис, Дом интеллектуальной книги, 2001. 471 с.

57. Дебор Ги. Общество спектакля. М.: Изд-во «Логос», 2000. 184 с.

58. Диагностируя диктаторов (интервью, взятое у К.Г. Юнга X. Никербокером в 1938 г.// Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи К.Г. Юнга. СПб.: Ювента, 1996. С.344-361.

59. Добренко Е. Политэкономия соцреализма. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 592 с.

60. Дубин Б. «Кровавая» война и «великая» Победа: О конструировании и передаче коллективных представлений в России 1970-2000-х годов // Отечественные записки. 2004. № 5(20). С. 68-84.

61. Дубин Б.В. Запад, граница, особый путь. Символика «Другого» в политической мифологии современной России // Дубин Б.В. Интеллектуальные группы и символические формы: Очерки социологии современной культуры. М.: Новое издательство, 2004. С.300-318.

62. Дьякова Е.Г. Массовая политическая коммуникация в теории установления повестки дня // Полис. 2003. № 3. С. 109-119.

63. Дьякова Е.Г. Политологическая рефлексия над политематической научной дисциплиной: политология и теория массовой коммуникации // Полис. 2006. № 4. С. 17-25.

64. Дьякова Е.Г., Трахтенберг А.Д. Установление повестки дня: теория и технология. Изд. 2-е, перераб. и доп. Екатеринбург: Изд. дом «Дискурс-Пи», 2005. 128 с.

65. Евгеньева Т.В. Архаическая мифология в современной политической культуре // Политая. 1999. № 1 (11). С. 33-47.

66. Егорова-I антман Е., Минтусов И. Имидж лидера // Политическое консультирование. М.: Центр полит, консультирования «Никколо М» , 1999. С. 5-200.

67. Егорова-Гантман Е., Минтусов И. Политический консультант в российских избирательных кампаниях // Политическое консультирование. М.: Центр полит, консультирования «Никколо М» , 1999. С. 337-467.

68. Емелин В. Виртуальная реальность и симулякры // Электронный ресурс. Режим доступа: http: www.geocities.com/emelinvadim/virtual.htm (свободный).

69. Жены инженеров. Общественницы тяжелой промышленности. Альбом. М.: Наркомтяжпром СССР Изогиз, 1937. 98 илл., 23 с.

70. Жидков B.C., Соколов К.Б. Десять веков российской ментальное™. СПб.: Алетейя, 2001.640 с.

71. Живов В.М. Государственный миф в эпоху Просвещения и его разрушение в России конца XVIII века // Живов В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М.: Языки славянской культуры, 2002. С.439-460.

72. Живов В.М. Культурные реформы в системе преобразований Петра I // Живов В.М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М.: Языки славянской культуры, 2002. С.381-438.

73. Завершинский К.Ф. Когнитивные основания политической культуры: опыт методологической рефлексии // Полис. 2002. № 3. С. 19-30.

74. Захаров A.B. Народные образы власти // Полис. 1998. № 1. С.23-35.

75. Збарский Б.И. Мавзолей Ленина. Б.м.: ОГИЗ Госполитиздат, 1946. 47 с.

76. Зверева Г. Чеченская война в дискурсах массовой культуры России: формы репрезентации jipara// Образ врага. М.: ОГИ, 2005. С. 302-335.

77. Зернистые мысли наших политиков. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. 272 с.

78. Иванов В.В. , Топоров В.Н. Баба Яга //Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995. С.39.

79. Иванов В.В. Змей //Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. / С.А.Токарев. М., 1994. Т. 1. А-К. С.468-471.

80. Иванов В.В. Иисус Навин // Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. / С.А.Токарев. М.: Рос. энциклопедия, 1994. Т. 1. А-К. С. 488-490.

81. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянская мифология // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995. С. 5-15.

82. Ильясов Ф.Н. Политический маркетинг, или как «продать» вождя // Полис. 1997. № 5. С. 88-100.

83. Ионов И.Н. Мифы в политической истории России // Полития. 1999. № 1 (11). С. 5-32.

84. Иосиф Виссарионович Сталин (Краткая биография). М.: Госполитиздат, 1939. 88 с.

85. Историко-революционный календарь / Под общ. ред. проф. А.В. Шестакова М.: Соцэкгиз, 1939. 687 с.

86. К двадцатилетию Великой Октябрьской социалистической революции. Сб. М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. 71 с.

87. Кайуа Р. С. Миф и человек // Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное. М.: ОГИ, 2003. С.35-140.

88. Кайуа Роже. Человек и сакральное // Миф и человек. Человек и сакральное. М.: ОГИ, 2003.С. 141-291.

89. Калинин М.И. К шестидесятилетию со дня рождения товарища Сталина. Б.м.: ОГИЗ Государственное издательство политической литературы, 1939. 87 с.

90. Каменская Т.Г. Имидж как средство виртуализации социальной реальности // АртМаркетинг. 2007. №3. С.2-10.

91. Канторович Э. Два тела короля. Очерк политической теологии Средневековья // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.: Изд-во РГГУ, 1996. С. 142-154.

92. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. Б.м.: Алгоритм, 2000. 688 с.

93. Карлейль Т. Герои, почитание героев и героическое в истории // Теперь и прежде. М.: Республика, 1994. С. 6-198.

94. Кармадонов О.А. Социология символа. М.: Academia, 2004. 352 с.

95. Кассирер Э. К вопросу о логике символического понятия // Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.-СПб.: Университетская книга, 2000. С.414-434.

96. Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. С.440-722.

97. Кассирер Э. Понятие символической формы в структуре наук о духе // Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.-СПб.: Университетская книга, 2000. С.391-413.

98. Кассирер Э. Понятийная форма в мифическом мышлении. Исследования библиотеки Варбурга// Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. С.183-251.

99. Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 1990. № 2. С. 58-69.

100. Кассирер Э. Язык и миф. К проблеме именования богов // Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.-СПб.: Университетская книга, 2000. С.327-390.

101. Катлип С.М., Сентер А.Х., Брум Г.М. Паблик рилейшнз. Теория и практика. 8-е изд. М.: Изд. дом «Вильяме», 2000. 624 с.

102. Квливидзе И.В. Священный образ царя в московской живописи второй половины XVI в. // Священное тело короля: Ритуалы и мифология власти. М.: Наука, 2006. С.430-439.

103. Кереньи К., Юнг К.Г. Введение в сущность мифологии // Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. К.: Гос. библиотека Украины для юношества, 1996. С. 11-208.

104. Кирпичников А. Св. Георгий и Егорий Храбрый. Исследование литературной истории христианской легенды. СПб. Б.и., 1879. 193 с.

105. Клакхон К. Мифы и обряды: общая теория // Обрядовая теория мифа: Сб. науч. трудов/ Сост., перевод, предисловие и примеч. А.Ю. Рахманина. СПб.: Издательский дом С.-Петерб. гос. ун-та, 2003. С. 157-176.

106. Козловски П. Миф о модерне: Поэтическая философия Эрнста Юнгера. М.: Изд-во «Республика», 2002. 239 с.

107. Колесов В.В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. СПб.: Филологич. факультет С.-Петерб. гос. ун-та, 2000. 326 с.

108. Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть: К изучению политической культуры российской революции 1917 года. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. 348 с.

109. Кольев А. Миф масс и магия вождей. М.: Б.и., Б.г. 432 с.

110. Кольев А.Н. Политическая мифология. Реализация социального опыта. М.: Логос, 2003. 384 с.

111. Комментарии // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. XIII век. СПб.: «Наука», 1997. С. 456-506.

112. Корзо М.А. Образ человека в проповеди XVII века. М.: Б.и., 1999. 189 с.

113. Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888-1938. М.: Прогресс, 1988. 574 с.

114. Кравченко И.И. Политическая мифология: вечность и современность // Вопросы философии. 1999. № 1. С.3-17.

115. Кэмпбелл Д. Герой с тысячью лицами. К.: «София» Ltd., 1997. 336 с.

116. Кэмпбелл Д. Маски бога: Созидательная мифология. Т. 1. Кн. 1. М.: Изд-во АДЕ «Золотой век» , 1997. 332 с.

117. Лаут Р. Философия Достоевского в систематическом изложении. М.: Республика, 1996. 447 с.

118. Ле Еофф Ж. Средневековый мир воображаемого. М.: Изд. группа «Прогресс», 2001. 440 с.

119. Лебедева Т.Ю. Паблик рилейшнз. Корпоративная и политическая режиссура. М.: Изд-во МЕУ, 1999. 350 с.

120. Лебон Е. Психология толп // Психология толп. М.: Институт психологии РАН, Изд-во «КСП+», 1998. С. 13-121.

121. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М.: Педагогика-Пресс, 1994. 608 с.

122. Леви-Строс К. Неприрученная мысль // Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. С. 11 1-336.

123. Леви-Строс К. Тотемизм сегодня // Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. С. 37-110.

124. Ленин Владимир Ильич. Краткий очерк жизни и деятельности. М.: Огиз Госполитиздат, 1945. 297 с.

125. Ленуар Р. Социальная власть публичных выступлений // Поэтика и политика (Сб. статей). Альманах Российско-французского центра социологии и философии Института социологии Российской Академии наук. СПб.: Алетейя, 1999. С.167-192.

126. Леонтьев А.Н. Образ мира // Мир психологии. Научно-методический журнал. №4 (36) Октябрь-декабрь. М.-Воронеж, 2003. С. 11-18.

127. Лисовский С.Ф. Политическая реклама. М.: ИВЦ «Маркетинг», 2000. 256 с.

128. Лисовский С.Ф., Евстафьев В.А. Избирательные технологии: история, теория, практика. М.: РАУ Университет, 2000. 319 с.

129. Лихачев Д.С. «Слово о полку Игореве» //Избранное: Великое наследие; Заметки о русском. СПб.: Изд-во «Логос», 1997. С. 196-285.

130. Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение // Лихачев Д.С. Историческая поэтика русской литературы. СПб.: Алетейя, 1997. С. 342-403.

131. Лич Э. Культура и коммуникация: Логика взаимосвязи символов. К использованию структурного анализа в социальной антропологии. М.: Издательская фирма «Восточная литература», 2001. 142 с.

132. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. М.: Изд-во Моск.ун-та, 1982. 479 с.

133. Лосев А.Ф. Теория мифического мышления у Э. Кассирера // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. С.730-760.

134. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Ч. 2. Семиосфера // Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2001. С. 149-390.

135. Лотман Ю.М. О мифологическом коде сюжетных текстов: Мелкие заметки, тезисы // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2001. С. 670-673.

136. Лотман Ю.М. О роли типологических символов в истории культуры // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2001. С. 371-385.

137. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф имя - культура: Статьи и исследования // Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство-СПБ, 2001. С. 525-543.

138. Ляпидевский А. Двадцать шесть лет // Как мы спасали челюскинцев: Сб. М.: Изд. редакции «Правды», 1934. С.59-98.

139. Майроф Б. Лики демократии. Американские лидеры: герои, аристократы, диссиденты, демократы. Американские лидеры: герои, аристократы, диссиденты, демократы. М.: Изд-во «Весь мир», 2000. 480 с.

140. Маклюэн Г.М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. М.: «Гиперборея», «Кучково поле», 2007. 464 с.

141. Максимов A.A. «Чистые» и «грязные» технологии выборов: Российский опыт. М.: Дело, 1999. 448 с.

142. Малинова О.Ю. «Политическая культура» в российском научном и публичном дискурсе // Полис. 2006. № 5. С.106-128.

143. Малиновский Б. Сэр Джеймс Джордж Фрэзер: очерк жизни и творчества // Научная теория культуры. М.: ОГИ, 2000. С. 163-200.

144. Малиновский Б. Функциональная теория // Научная теория культуры. М.: ОГИ, 2000. С.137-162.

145. Мальковская И.А. Знак коммуникации. Дискурсивные матрицы. М.: Едиториал УРСС, 2004. 240 с.

146. Мамфорд Л. Миф машины. Техника и развитие человечества. М.: Логос, 2001. 408 с.

147. Марк М., Пирсон К. Герой и бунтарь. Создание бренда с помощью архетипов. СПб.: Питер, 2005.336 с.

148. Медведев С. СССР: деконструкция текста (К 77-летию советского дискурса) // Электронный ресурс. Режим доступа: http: old.russ.ru/antolog/inoe/medved.htm (свободный).

149. Мелетинский Е.М. Герой // Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: Рос. энциклопедия, 1994. Т.1. А-К. С. 294-297.

150. Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1998. 576 с.

151. Мелетинский Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов // Литературные архетипы и универсалии. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. С. 73-149.

152. Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. Курс лекций «Теория мифа и историческая поэтика». М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2001. 170 с.

153. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. 2-е изд., репринтное. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, Школа «Языки русской культуры», 1995. 408 с.

154. Методические подходы политологического исследования и метатеоретические основы политической теории. Комментированное введение / Сост. Н. Конеген, К. Шуберт. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. 220 с.

155. Мехлис Л. Об этой книге // Как мы спасали челюскинцев: Сб. М.: Изд. редакции «Правды», 1934. С. 1-10.

156. Миллер Ф. Сталинский фольклор. СПб.: Академический проект, Изд-во ДНК, 2006. 190 с.

157. Миролюбов Ю. Русский языческий фольклор. Очерки быта и нравов. М.: Беловодье, 1995. 320 с.

158. Миронов Е. Еерои непобедимой армии коммунизма // Настольный календарь 1941. М.: Соцэкгиз, 1941. С. 138-143.

159. Михайловская Е. Говорит Путин. Послание и.о. Президента гражданам России. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.panorama.ru/works/patr/bp/6rus.html (свободный).

160. Молоков В. Мы выполнили свой долг вот и все // Как мы спасали челюскинцев: Сб. М.: Изд. редакции «Правды», 1934. С.187-229.

161. Московичи С. Машина, творящая богов. М.: «Центр психологии и психотерапии», 1998. 560 с.

162. Назаревич А. Эпос, творимый в наши дни. Махачкала: Дагест. гос. изд., 1950. 68 с.

163. Назаров М.М. Политическая культура Российского общества 1991-1995 гг.: опыт социологического исследования. М.: «Эдиториал УРСС», 1998. 176 с.

164. Наранхо Клаудио. Песни просвещения. Эволюция сказания о герое в западной поэзии. СПб.: «Б.С.К.», 1997. 266 с.

165. Недяк И.Л. Маркетинговая типологизация партий // Политический маркетинг.2007. № 4. С.35-51.

166. Нечаев В.Д. Региональный миф в политической культуре современной России. М.: Б.и., 1999. 156 с.

167. Нечаев В.Д. Региональный миф в процессе становления российского федерализма // Политая. 1999. № 1 (11). С. 48-72.

168. Нечаев В.Д. Теория политического мифа: базовые дилеммы // Мифология и политика: Материалы семинара, 21 октября 1997 г. М.: РОПЦ, 1997. С. 4-15.

169. Николаева Е.В. Переходная культура и миф о начальном времени // Между обществом и властью: массовые жанры от 20-х к 80-м годам XX века. М.: «Индрик», 2001. 301-326.

170. О Ленине и Сталине. Стихи и песни. Сб. М.-Л.: Детгиз, 1947. 40 с.

171. Образы государств, наций и лидеров / Под ред. Е.Б. Шестопал. М.: Аспект Пресс,2008. 288 с.

172. Образы российской власти: От Ельцина до Путина / Под ред. Е.Б. Шестопал. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. 416 с.

173. Озуф Мона. Пантеон. Эколь Нормаль мертвых // Франция-память/ П. Нора, М. Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1999. С. 151-185.

174. Ольшанский Д.В. Политический PR. СПб.: Питер, 2003. 544 с.

175. От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. М.: Варгиус, 2000. 191 с.

176. Парех Б. Политическая теория: политико-философские традиции // Политическая наука: новые направления / Ред. Р. Гудин, Х.-Д. Клингеманн. М.: Вече, 1999. С. 478495.

177. Первое послание Ивана Грозного Курбскому // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским / Я.С. Лурье, Ю.Д. Рыков. М.: Наука, 1993. С. 122-162.

178. Песни о Сталине. М.: Гослитиздат, 1950. 204 с.

179. Песни советской страны. Воронеж: Воронеж, обл. кн. изд-во, 1952. 328 с.

180. Песня о Сталине. Избранные стихи советских поэтов. M.-JL: Детгиз, 1950. 183 с.

181. Петро Н. О концепции политической культуры, или Основная ошибка советологии //Полис. 1998. № 1. С.36-51.

182. Печерская Н.В. Знать или называть: метафора как когнитивный ресурс социального знания // Полис. 2004. № 2. С.93-105.

183. Пивоваров Ю.С. Русская политика в ее историческом и культурном отношениях. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006. 168 с.

184. Плюханова М. Сюжеты и символы Московского царства. СПб.: Акрополь, 1995. 336 с.

185. Политические коммуникации: Учеб. пособие для студентов вузов / под ред. А.И. Соловьева. М.: Аспект Пресс, 2004. 332.

186. Полосин В. Миф. Религия. Государство. М.: Ладомир, 1999. 440 с.

187. Померанц Г. Проблема Воланда // Померанц Г. Выход из транса. М.: Юрист, 1995. С. 146-202.

188. Поцелуев С.П. Символическая политика: констелляция понятий для подхода к проблеме // Полис. 1999. № 5. С.62-75.

189. Почепцов Г. Имидж: от фараонов до президентов. Строительство воображаемых миров в мифе, сказке, анекдоте, рекламе, пропаганде и паблик рилейшнз. К.: Изд-во «АДЕФ Украина», 1997. 328 с.

190. Почепцов Г. Символы в политической рекламе. К.: Принт Сервис, 1997. 331 с.

191. Почепцов Г.Г. Имидж и выборы. Имидж политика, партии, президента. К.: Изд-во «АДЕФ Украина», 1997. 140 с.

192. Предисловие // «Чужие» здесь не ходят. Радикальная ксенофобия и политический экстремизм в социокультурном пространстве современной России. М.: Б.и., 2004. С. 722.

193. Пропп В. Морфология сказки. Репринтное изд. Л.: «ACADEMIA», 1928. 152 с.

194. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. 365 с.

195. Пушкарева Г.В. Политический менеджмент: Учеб. пособие. М.: Изд-во «Дело», 2002. 400 с.

196. Пшизова С.И. «Два тела» президента (Модели репрезентации власти на пороге третьего тысячелетия) // Полис. 1999. №2. С. 122-133.

197. Пэнто Р., Гравитц М. Методы социальных наук. М.: Изд-во «Прогресс», 1972. 607 с.

198. Размышления о России и русских. Штрихи к истории русского национального характера. М.: Прогресс, 1994. 464 с.

199. Райе Э., Траут Дж. Позиционирование: битва за узнаваемость. СПб.: Питер, 2001. 256 с.

200. Ранк О. Миф о рождении героя // Ранк О. Миф о рождении героя. М.: «Рефл-бук»; К.: «Ваклер», 1997. С. 155-249.

201. Рансьер Жак. На краю политического. М.: Праксис, 2006. 240 с.

202. Рассел Д.Б. Люцифер. Дьявол в Средние века. СПб.: Издат. группа «Евразия», 2001. 448 с.

203. Режабек Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ). М.: Едиториал УРСС, 2003. 304 с.

204. Рено А. Героизм. Примеры героизма и нравственной энергии из истории всех времен и народов. СПб. Б.и., 1896. 272 с.

205. Рикер П. Историописание и репрезентация прошлого // Анналы на рубеже веков -антология. М.: «XXI век: Согласие», 2002. С. 23-41.

206. Родькин П.Е. Визуальная политика. Фирменный стиль России. М.: Совпадение, 2007.159 с.

207. Росиньска С. Феномен фанатизма // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 1991. № 3. С. 40-44.

208. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 1997.384 с.

209. Рыстенко A.B. Легенда о Св. Георгии и драконе в византийской и славянорусской литературах // Записки Императорского Новороссийского университета. Т. 112. Одесса, 1909. 542 с.

210. Савельев А. Образ врага в политической теории // Политический маркетинг. 2000. № 2. С. 30-42.

211. Савельев А.Н. Магия политического мифа // Мифология и политика: Материалы семинара, 21 октября 1997 г. М.: РОПЦ, 1997. С. 29-34.

212. Сад демонов: Hortus daemonum: словарь инфернальной мифологии Средневековья и Возрождения / А.Е. Махов М.: INTRADA, 1998. 311 с.

213. Сандомирская И. Книга о Родине. Опыт анализа дискурсивных практик. Wien: Б.и., 2001. 281 с.

214. Сапронов П.А. Феномен героизма. Изд.2-е, неправ, и доп. СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2005. 512 с.

215. Саркиеянц М. Россия и мессианизм. К «русской идее» H.A. Бердяева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. 272 с.

216. Сарнов Б. Страна Гайдара// Страна нашего детства. М.: Детгиз, 1965. С. 165-224.

217. Сегела Ж. Национальные особенности охоты за голосами. М: Изд-во «Вагриус», 1999. 262 с.

218. Сепир Э. Символизм // Избранные труды по языкознанию и культурологии. М.: Издат. группа «Прогресс», «Универс», 1993. С. 204-208.

219. Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. (XV-XVI вв.). М.: Изд-во «Индрик», 1998. 416 с.

220. Синявский А. Иван-дурак. Очерк русской народной веры. Париж: Синтаксис, 1991. 423 с.

221. Скиперских A.B. Образ «медведя»: феноменологический аспект политической легитимизации // Социс. 2004. № 8. С. 141-144.

222. Следзевский И.В. Социо-культурные основания формирования политических мифов // Мифология и политика: Материалы семинара, 21 октября 1997 г. М.: РОПЦ, 1997. С. 19-25.

223. Современные тенденции развития символического пространства политики и концепт идеологии (Материалы дискуссии) // Полис. 2004. № 4. С. 28-51.

224. Создание нации: технологический аспект // Политический маркетинг. 2007. №5. С.6-35.

225. Соловьев А.И. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // Полис. 2002. № 3. С.5-18.

226. Соловьев А.И. Политический дискурс медиакратий: проблемы информационной эпохи // Полис. 2004. № 2. С.124-132.

227. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2000. 559 с.

228. Сталин И. О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников. М.: Партиздат ЦК ВКП(б), 1937. 46 с.

229. Стразер Р.Д. Подготовка кандидатов к появлению на телеэкране // Справочник по политическому консультированию / под ред. проф. Дэвида Д. Перлматтера. М.: Консалтинговая группа «ИМИДЖ-Контакт»; ИНФРА-М, 2002. С. 171-180.

230. Суравнева И.М., Федоров В.В. Феномен героизма. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. 152 с.

231. Сухотерин JI., Юдинцев И. Информационная работа в государственном аппарате. М.: Изд-во «Европа», 2007. 480 с.

232. Такер Р. Сталин: Путь к власти. 1879-1929. История и личность. М.: Прогресс, 1991.480 с.

233. Тимофеев-Терешкин М.Н. Сказанья о вождях. Якутск: Госиздат ЯАССР, 1946. 47 с.

234. Толпыгина O.A. Мифологические основания идеологий современных политических партий (на примере КПРФ и ЛДПР) // Политический маркетинг. 2007. №3. С.29-39.

235. Толстой Н.И. Бог // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995. С. 54-56.

236. Труайя А. Александр I, или Северный Сфинкс. М.: Мол. гвардия; Студенческий меридиан, 1997. 320 с.

237. Тумаркин Нина. Ленин жив! Культ Ленина в Советской России. СПб.: Еуманитарн. агентство «Академический проект», 1997. 285 с.

238. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Ел. редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1983.277 с.

239. Уорнер Уильям. Живые и мертвые. М.-СПб.: Университетская книга, 2000. 671 с.

240. Уортман P.C. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. (Материалы и исследования по истории русской культуры. Вып. 8), М.: ОЕИ, 2002. Т. 1: От Петра Великого до смерти Николая I. 608 с.

241. Успенский Б. А. Восприятие истории в Древней Руси и доктрина «Москва Третий Рим» // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб.: Азбука, 2002. С.89-148.

242. Успенский Б.А. Вместо введения. История и семиотика. Восприятие времени как семиотическая проблема // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб.: Азбука, 2002. С.9-76.

243. Успенский Б.А. Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб.: Азбука, 2002. С. 393-413.

244. Успенский Б.А. Царь и император: Помазание на царство и семантика монарших титулов. М.: Языки русской культуры, 2000. 144 с.

245. Успенский Б.А. Царь и патриарх: харизма власти в России (Византийская модель и ее русское переосмысление). М.: Языки русской культуры, 1998. 680 с.

246. Успенский Б.А. Царь и самозванец: самозванчество в России как культурно-исторический феномен // Успенский Б.А. Этюды о русской истории. СПб.: Азбука, 2002. С.149-196.

247. Уэбстер Ф. Теории информационного общества. М.: Аспект Пресс, 2004. 400 с.

248. Флад К. Политический миф. Теоретическое исследование. М.: Прогресс-Традиция, 2004. 264 с.

249. Флоровский Г. Пути русского богословия. Paris: YMCA-PRESS, 1998. 599 с.

250. Фонтенроуз Д. Обрядовая теория мифа // Обрядовая теория мифа: Сб. науч. трудов/ Сост., перевод, предисловие и примеч. А.Ю. Рахманина. СПб.: Издательский дом С,-Петерб. гос. ун-та, 2003. С. 10-131.

251. Фрейденберг О.М. Образ и понятие // Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Издательская фирма «Восточная литература», 1998. С.223-622.

252. Фронт. Сб. M.-J1.: Детгиз ЦК ВЛКСМ, 1941. 175 с.

253. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: «Изд-во ACT: ЗАО НПП «Ермак», 2003. 781 с.

254. Фуко М. Власть и знание // Интеллектуалы и власть: Избранные политические статьи, выступления и интервью. М.: Праксис, 2002. С. 278-302.

255. Хазин М.Л. Русские сказки в образе Владимира Путина (архегипический анализ). Электронный ресурс. : Режим доступа:http://www.polemics.ru/articles/?articleID=2230&hideText=0&item Page=l (свободный).

256. Харитонов H.H. ICE. Ворошилов. Биография. М.: Огиз Госвоениздат, 1931. 62 с.

257. Хачатурян H.A. Король-sacre в пространстве взаимоотношений духовной и светской власти в средневековой Европе (морфология понятия власти) // Священное тело короля: Ритуалы и мифология власти. М.: Наука, 2006. С. 19-28.

258. Хачатурян H.A. Сакральное в человеческом сознании. Загадки и поиски реальности // Священное тело короля: Ритуалы и мифология власти. М.: Наука, 2006. С.5-16.

259. Хейзинга И. В тени завтрашнего дня // Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: ООО «Издательство ACT», 2004. С. 339-517.

260. Хелд Д. Введение редактора // Современная политическая теория / Автор-составитель Д. Хелд. M.: NOTA BENE, 2001. С. 14-42.

261. Хюбнер К. Истина мифа. М.: Республика, 1996. 448 с.

262. Цуладзе А. Политическая мифология. М.: Изд-во Эксмо, 2003. 384 с.

263. Че Гевара: человек, легенда и бренд // Электронный ресурс. Режим доступа: http:www.rian.ru/review/20080614/l 10473246.html (свободный).

264. Черников М.В. Концепты «правда» и «истина» в русской культуре: проблемы корреляции // Полис. 1999. № 5. С. 43-61.

265. Чудо Георгия о змие // Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. ХШ век. СПб.: Наука, 1997. С. 448-455.

266. Шампань П. Делать мнение: новая политическая игра. M.: Socio-Logos, 1997. 317 с.

267. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2004. 326 с.

268. Шергин Б. У песенных рек. М.: Государственное издательство «Художественная литература», 1939. 195 с.

269. Шестов Н.И. Политический миф теперь и прежде. М.: OJIMA-ПРЕСС, 2005. 414 с.

270. Шестопал Е.Б. Образ власти в России: желания и реальность (Политико-психологический анализ) // Полис. 1995. №4. С.86-97.

271. Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2000. 431 с.

272. Шестопал Е.Б., Новикова-Грунд М.В. Восприятие образов двенадцати ведущих российских политиков (Психологический и лингвистический анализ) // Полис. 1996. №5. С.168-191.

273. Шмитт Ж.-К. Историк и изображения // Одиссей. Человек в истории. 2002. М.: Наука, 2002. С. 9-29.

274. Шмитт К. Политическая теология. Сб. М.: КАНОН-пресс-Ц, 2000. 336 с.

275. Шмитт К. Понятие политического // Антология мировой политической мысли. В 5 т. T. II. Зарубежная политическая мысль. XX в. М.: Мысль, 1997. С. 290-310.

276. Шпигельберг Г. Феноменологическое движение. Историческое введение. М.: «Логос», 2002. 680 с.

277. Шпидлик, о. Томаш. Русская идея: иное видение человека. СПб.: «Изд-во Олега Обышко», 2006. 464 с.

278. Шуклин В. Мифы русского народа. Екатеринбург: Банк культурной информации, 1995. 336 с.

279. Шюц А. О множественных реальностях. // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. 401-455.

280. Шюц А. Обыденная и научная интерпретация человеческого действия. // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 7-50.

281. Шюц А. Символ, реальность и общество. // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 456-532.

282. Шюц А. Смысловое строение социального мира. // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 687-1006.

283. Шюц А. Формирование понятия и теории в социальных науках. // Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. С. 51-68.

284. Щербинин А.И. «С картинки в твоем букваре», или Аз, Веди, Глагол, Мыслете и Живете тоталитарной индоктринации // Полис. 1999. № 1. С. 116-136.

285. Щербинин А.И. «Я русский бы выучил только за то.». Изучение языка как средство конструирования картины тоталитарного мира в сознании советских школьников // Полис. 2000. № 1. С. 124-141.

286. Щербинин А.И. Тоталитарная индоктринация: у истоков системы. Политические праздники и игры // Полис. 1998. № 5. С. 79-96.

287. Щербинин А.И., Щербинина Н.Г. Политический мир России. Томск: Изд-во «Водолей», 1996. 256 с.

288. Щербинина Н.Г. Мифологический компонент регионального избирательного процесса // Куда идет Россия?. Власть, общество, личность / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: Б.и., 2000. С. 217-221.

289. Щербинина Н.Г. «Герой» воспетый (Политологический анализ песен о Сталине) // Полис. 1998. №6. С. 103-112.

290. Щербинина Н.Г. Героический миф тоталитарной России. Томск: НБ ТГУ КЦ «Позитив», 1998. 103 с.

291. Щербинина Н.Г. Герой и антигерой в политике России. М.: Изд-во «Весь мир», 2002. 116 с.

292. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: «Инвест-ППП», СТ «ППП», 1996. 240 с.

293. Элиаде М. Мефистофель и андрогин. СПб.: Алетейя, 1998. 374 с.

294. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. СПб.: Алетейя, 1998.249 с.

295. Элиаде Мирча. Тайные общества. Обряды инициации и посвящения. М.-СПб.: Университетская книга, 1999. 356 с.

296. Элиаде Мирча. Шаманизм: архаические техники экстаза. К.: София, 1998. 384 с.

297. Энеева М. Теория драматического моделирования в выборной кампании // Политический маркетинг. 2008. №2. С. 51-57.

298. Эннкер Б. Советский культ вождей: между мифом, харизмой, общественным мнением // Вестник Московского университета. Сер. 12. Социально-политические исследования. 1994. № 5. С. 13-24.

299. Эриксен Т.Х. Тирания момента. Время в эпоху информации. М.: Изд-во «Весь мир», 2003. 208 с.

300. Юнг К.Г. О возрождении // Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. К.: Гос. библиотека Украины для юношества, 1996. С. 250-287.

301. Юнг К.Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991. С.95-128.

302. Юнг К.Г. Подход к бессознательному // Юнг К.Г. Архетип и символ. М.: Ренессанс, 1991. С.23-94.

303. Юнг К.Г. Психологические аспекты архетипа матери // Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. К.: Гос. библиотека Украины для юношества, 1996. С.211-249.

304. Юнг К.Г. Психологические типы. СПб.: «Ювента»- М.: Изд. фирма «Прогресс-Универс», 1995. 716 с.

305. Юнг К.Г. Психология образа трикстера // Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. К.: Гос. библиотека Украины для юношества, 1996. С.338-356.

306. Юнг К.Г. Феноменология духа в сказках // Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. К.: Гос. библиотека Украины для юношества, 1996. С.288-337.

307. Янг A.M. Политическая теория: общие проблемы // Политическая наука: новые направления / Ред. Р. Гудин, Х.-Д. Клингеманн. М.: Вече, 1999. С. 453-477.

308. Ясавеев И.Г. Конструирование социальных проблем средствами массовой коммуникации. Казань: Изд-во Казанск. ун-та, 2004. 200 с.

309. Bate S.P. Strategies for Cultural Change. Oxford, Boston, Johannesburg, Melbourne, New Delhi, Singapore: Butterworth-Heinemann, 1996. 320 p.

310. Bonnell Victoria E. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin. Berkeley Los Angeles - London: University of California Press, 1999. 363 p.

311. Brand Gerd. Welt, Geschicte, Mythos und Politik. Berlin New York: de Gruyter, 1978. 246 s.

312. Cassirer Ernst. The Myth of the State. New Haven: Yale University Press, 1946. 303 p.

313. Doty William G. Mythography: The Study of Myths and Rituals. Second Edition. Tuscaloosa: The University of Alabama Press, 2000. 577 p.

314. Ellul Jacques. Political propaganda and sociological propaganda // Freedom & tyranny: Social problems in a technological society / Ed., with introductions by Jack D. Douglas. N.Y.: Knopf, 1970. P. 116-125.

315. McGregor Burns J. Leadership. N.-Y., Grand Rapids, Philadelphia, St. Louis, San Francisco, London, Singapore, Sydney, Tokyo, Toronto: Harper torchbooks, 1975. 530 p.

316. Kertzer David I. Ritual, Politics and Power. New Haven and London: Yale University Press, 1998.235 p.

317. Parenti Michael. Land of idols: Political mythology in America. New York: St. Martin's press. Bedford/St Martins, 1994. 208 p.