Психологизм в логико-философских исследованиях Н. А. Васильева тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 09.00.03, кандидат философских наук Кофанов, Андрей Викторович

• Кофанов, Андрей Викторович
• кандидат философских наук
• 1998

Оглавление диссертации кандидат философских наук Кофанов, Андрей Викторович

ВВЕДЕНИЕ.

РАЗДЕЛ I. ПСИХОЛОГИЗМ И ПРОБЛЕМАТИКА

МЫШЛЕНИЯ.

§ 1. Общее представление о психологизме как методологическом направлении.

§2. Психологизм и теория познания.

§ 3. Психологизм в логике.

РАЗДЕЛ II. О ПСИХОЛОГИЗМЕ H.A. ВАСИЛЬЕВА.

§ 4. Краткий обзор отечественных и зарубежных откликов на творчество Н:А. Васильева.

§ 5. Роль психологизма и концептуализма в развитии логических представлений философа.

§ 6. Влияние идей Б. Больцано и феноменологии Э. Гуссерля на логико-философские исследования мыслителя

РАЗДЕЛ III. ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ H.A.

ВАСИЛЬЕВА.

§ 7. Объектная и предметная области логики с точки зрения

H.A. Васильева.

§ 8. Аксиоматический метод и его роль в построении H.A.

Васильевым оснований первых систем неклассической логики

8.1. Метод модели в представлении русского ученого.

8.2. Идея развития в творчестве философа.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Психологизм в логико-философских исследованиях Н. А. Васильева»

Актуальность темы исследования.

В декабре 2000-го года исполнится ровно 60 лет со дня смерти выдающегося русского мыслителя H.A. Васильева. Это обстоятельство уже само по себе значительно, ибо речь идет о человеке удивительной судьбы1. Однако не только как человек, но и как мыслитель H.A. Васильев также заслуживает особого внимания.

Творческий задел философа представлен преимущественно статьями, опубликованными на страницах ведущих научных сборников и философских журналов2. В совокупности это достаточно малый по объему материал. Однако содержание этих статей таково, что мы с полным основанием можем определять его как гениальное, поскольку изложить новую парадигму логики в немногих сжатых строках текста может только гениальный мыслитель. Да и сами сроки, в которые укладываются этапы творческого прорыва, начиная с рождения концептуального замысла в процессе многостороннего рассмотрения логики на основе изученных Васильевым многочисленных исследований по этой науке (количество проштудированных философом работ измеряется многими сотнями) и заканчивая разработкой методов доказательства нововведений, также уникальны. Весь период его философской деятельности измеряется от силы восемью годами, если вести отсчет с 1908 года.

Также по-прежнему актуальным и остро дискуссионным остается вопрос о принадлежности Васильева к тем или иным методологическим традициям. Особую актуальность эта проблема приобретает еще и потому, что до сих пор отсутствует какое-либо устойчивое и непротиворечивое представление о методологии философа, являющегося разработчиком

1 Научная биография, отражающая этапы жизненного и творческого пути философа представлена в нескольких работах В.А. Бажанова: Николай Александрович Васильев, 1880-1940. М., 1988; Николай Александрович Васильев: жизнь и творчество // Воображаемая логика. М., 1989; и ряде других статей.

2 См. о статьях и брошюрах H.A. Васильева в §4 второго раздела. целого ряда логических систем без принципов противоречия и исключенного 3-го. К этому же роду проблем следует отнести отсутствие модели, воспроизводящей авторское понимание сущности неклассической логики.

Степень разработанности темы.

Как мы полагаем, уникальность творческого дара мыслителя обнаруживает себя прежде всего в области методологических и логико-эпистемологических исследований, разрабатывающих проблематику мыслительной деятельности. Как известно, анализ различных видов и аспектов мышления является одной из ведущих проблем современной философии. Данная область философских разработок складывается из многих разделов. Особое место в ней отводится исследованию нормативных, в том числе логических форм интеллекта. Это не только поиск новых способов выявления и логического анализа "законов мышления"3, но и обращение к более фундаментальным областям познания, таким как проблема соотношения общего и единичного.

Значение только одной этой проблемы для философских исследований столь велико, что некоторые философы, например, кн. С.Н. Трубецкой вообще полагали, что она является центральным, узловым пунктом всей западноевропейской философии4. По мнению князя, для западной философской и научной мысли эта взаимосвязь, несмотря на ее явно логическое содержание, давно уже приобрела характер универсального принципа. Невозможно представить себе какой-либо области европейского духа, где бы ни обнаруживала себя эта оппозиция, будь то собственно логика, или политика, или физические науки, или, наконец, метафизика.

3 Как будет показано ниже, представление о законах логики как законах мышления было присуще одной из методологических концепций, которая оказала существенное влияние на научную деятельность Н.А. Васильева.

4 См.: Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания // Антология феноменологической философии в России. М., 1998. С.61.

Вместе с тем, по своему статусу это менее значимая и в большей мере логическая, нежели общеметодологическая проблема. Отношение общего и единичного представляет собой логический аспект более фундаментального отношения "объект - знание", которое используется при исследовании мышления, прежде всего его познающей стороны5.

Формирование областей, затрагивающих проблематику мыслительной деятельности, началось почти одновременно с появлением теоретических форм познания. Уже в работах античных мыслителей, и в особенности у Платона, Аристотеля и Плотина можно встретить учения, в которых выделяются и рассматриваются различные стороны и аспекты "Логоса": онтологические, гносеологические, логические и т.д. В последующем созданные древнегреческими метафизиками предметные области ряда методологических наук неоднократно переосмысливались философами как христианского Запада, так и мусульманского Востока. Наряду с античной философией большую роль в развитии представлений о мышлении сыграло христианское богословие и его антиподы, возникавшие под видом тех или иных еретических учений.

Однако все эти исследования отличались, как правило, отсутствием самостоятельного, а также целостного подхода к изучению мыслительной деятельности. Рассматривались преимущественно отдельные вопросы и темы, составляющие проблематику мышления. Причем их разработка осуществлялась в контексте более изученных философских или богословских разделов, во многом - из-за отсутствия необходимой для самостоятельных исследований методологической базы.

Типичным примером или иллюстрацией подобной ограниченности выступает западноевропейская схоластика, в компетенцию которой входило всестороннее рассмотрение хотя и важного, но не универсального по своему значению вопроса о соотношении разума и веры. Как полагает Звиревич В.Т.: "Западно-христианская философия в период раннего

5 См. §§1,2 первого раздела. средневековья (VIII - XII вв.) была представлена главным образом логико-методологической тематикой, разработками в области диалектики (логики)"6. Наряду с этим особый интерес для ранней схоластической философии представлял вопрос о соотношении логики и онтологии, более известный как проблема родов и видов бытия (универсалий). Как пишет Звиревич: "Среди множества предлагаемых решений проблемы универсалий принципиальными были два следующих: 1) универсалии являются некоего рода бестелесными вещами (res); этот подход был назван "реализмом"; 2) универсалии являются высказываниями о предметах, их именами (nomina); такой подход называют "номинализмом" "7. Основателем реализма обычно считают Ансельма Кентерберийского (10331109), поскольку он представлял наиболее крайнюю или радикальную форму этого движения - так называемый ультрареализм. Столь же крайние формы были присущи основателю номинализма - Иоганну Росцелину из Компьени (ок. 1050-1123/3/5).

Однако существовало и третье - промежуточное или переходное направление. Речь идет о концептуализме8, который обычно связывают с именем Пьера Абеляра (ок. 1079-1142). Мы не случайно обращаем внимание на этот феномен западноевропейской философской мысли, поскольку с нашей точки зрения последующее развитие идей концептуализма сыграло важную роль для возникновения в XX столетии неклассической логики9.

Таким образом, до возникновения новоевропейской философии методологические исследования ограничивались преимущественно изучением логико-эпистемологических особенностей мыслительных форм и их логико-онтологическим обоснованием.

Однако постепенно удалось обозначить границы, а также составить более или менее отчетливое представление о предмете мышления. В первую

6 Звиревич В.Т. Средневековая философия // Современный философский словарь. М., 1998. С. 858.

7 Там же.

8 Сущность концептуализма будет изложена в следующем разделе.

9 Более подробно этот вопрос будет рассмотрен в § 1 первого раздела. очередь это связано с именами Юма и Канта, представляющими два противоположных направления не только в гносеологии, но и в методологии. Речь идет, с одной стороны, о психологизме10, а с другой - о критической философии.

Предшествуя во времени критицизму Канта, юмовский психологизм, оказал существенное влияние на развитие критических представлений немецкого мыслителя. Тщательный анализ «Критики чистого разума» показывает, что местами ее содержание не противоречит методологическим принципам Д. Юма, в частности, эмпиризму, скептицизму и номинализму. Особенно зримо это обстоятельство обнаруживает себя при исследовании кантовской трансцендентальной эстетики. Переосмыслив психологизм английского философа, Кант заменил его более основательной системой трансцендентализма, углубив, таким образом, представления о субъективности. Однако обращение Канта к психологизму оказалось в некоторой степени роковым для его теории познания. С одной стороны, сохранение субъективистских представлений о времени, пространстве и причинности, несмотря на развитие этих идей в направлении априоризма, а с другой -психологистическая интерпретация эмпирических данных как содержания восприятий сознания дала повод некоторым исследователям, в том числе основателям современного психологизма - Я. Фризу и Ф. Бенеке причислять автора «Критики чистого разума» к предшественникам этого направления. При этом кантовский априоризм рассматривался подчас как особая разновидность психологизма. Упуская из виду трансцендентальный характер априорных форм чувственности, ряд исследователей интерпретировали их в духе эмпиризма. Так, К. Фишер считал, что пространство и время у Канта являются формами не

10 Психологизм Юма носит скорее условный характер, поскольку по аналогии с эмпиризмом или сенсуализмом Локка еще не в полной мере соответствует требованиям этой методологической доктрины. трансцендентальной субъективности, а действиями «нашего», т.е. конкретного ума, «регулирующего свои чувственные впечатления»11.

Несмотря на существенные разногласия с априоризмом, в целом психологическая интерпретация кантовских представлений не противоречила их субъективному характеру. Вместе с тем, она способствовала становлению новых видов так называемой «субъективистской философии». Переосмысление идей Канта привело к возникновению не только поздних течений трансцендентализма, но и современных форм психологизма. Эти движения оказались достаточно влиятельными, чтобы противостоять как гегельянству, так и вульгарному материализму.

Как правило, новые методологические направления формировались на основе критического рассмотрения прежних концепций. Эта традиция, закрепившаяся в философии со времени возникновения методологического скептицизма Декарта и трансцендентализма Канта одинаково присуща большинству методологических движений, в том числе различным направлениям антипсихологизма. Среди этих направлений следует выделить прежде всего неокантианство в лице П. Наторпа, логицизм Г. Фреге, феноменологию Э. Гуссерля, а также неопозитивизм.

Вместе с тем, определенные результаты в критике психологистической концепции были достигнуты еще до возникновения феноменологической

10 философии. Речь идет об антипсихологистических воззрениях Б. Больцано . 1 Прежде всего психологизм стал объектом критики в логических исследованиях. Однако критическому рассмотрению подверглись также его позиции в теории познания и в математике.

Необходимо отметить, что исследованием тех или иных аспектов мыслительной деятельности, например, соотношения общего и единичного, занимались не только за рубежом, но и в России. Преимущественно речь идет о

11 См.: Fischer К. Geschichte der neueren Philosophi. 1898, Bd. IV, S. 383. тех направлениях, которые сложились под влиянием (иногда достаточно существенном) крупнейших философских школ Запада второй половины XIX века. Здесь имеются в виду группы русских последователей трансцендентализма и психологизма, а также феноменологического движения.

Однако пути и способы исследования различных проявлений мыслительной деятельности, предлагаемые западными школами, не удовлетворяли русских философов. Они либо подвергали данные методологические установки всесторонней критике, либо стремились дополнить или каким-либо иным образом модернизировать эти принципы.

Общее содержание этих настроений нашло свое выражение, например, в статье

C.JI. Франка «Сущность и ведущие мотивы русской философии». По его убеждению, в большинстве случаев имеет место явное неприятие некоторых направлений западного философствования. Оно выражается, в частности, в том, что «русская философия ведет постоянную борьбу с кантианством и любой

1 ^ разновидностью субъективного идеализма» .

Критическое отношение к достижениям западноевропейской философской методологии присуще и H.A. Васильеву. Это не только критика представлений вульгарного материализма (понимания сознания у К. Фогта) и крайних форм позитивизма, но и более сложных в методологическом отношении воззрений, например, кантовского трансцендентализма14.

Особое место в истории философской мысли, развивавшейся в дореволюционной России, занимает анализ тех или иных сторон эмпиризма и релятивизма. Речь идет не только о представителях кантианской или феноменологической философии, но и о таких философах как М.И. Каринский, кн. С.Н. Трубецкой, B.C. Соловьев, И.О. Лосский. Вместе с тем, их критические

12

См.: КолядкоВ.И. Бернард Больцано. М., 1982. С. 33-61.

13 См.: Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философы России XIX - XX столетий. -Словарь. М„ 1995. С. 723.

См.: Васильев H.A. Лекции по психологии, читанные на Казанских Высших женских курсах. 2-е изд. Казань, 1914. На это обстоятельство, в частности, обратил внимание такой исследователь как В А. Бажанов. См.: замечания и выводы затрагивали прежде всего те результаты, которые были получены западными психологистами. Что касается русского психологизма, то, как мы полагаем, он никогда не становился объектом самостоятельного исследования, если не считать критику тех или иных положений, присущих его отдельным представителям.

Таким образом, эта проблема в истории русской философии осталась без какого-либо удовлетворительного развития.

Степень разработанности темы в современной литературе.

В настоящее время интерес к проблематике мышления в целом и его пониманию в различных методологических направлениях не только не исчезает, а напротив, продолжает усиливаться. Более того, направленность исследований приобретает качественно иные черты. Во многом это связано с преодолением сложившихся в данной предметной области архаичных стереотипов и заблуждений.

Все более утверждается идея множественности видов логического мышления. Таким образом, признается, что каждый вид мыслительной активности имеет не только свою специфику, но и свою логику, выражаемую определенным набором правил или норм. Вместе с тем, очевидно и то, что только некоторые виды мышления принимают прямое участие в познании, в то время как остальные реализуют себя в иных сферах разумной деятельности.

Вместе с тем осознается целесообразность и даже необходимость системного изучения интеллекта15.Системный подход, например, широко применяется в рамках методологических исследований мыслительной деятельности, разрабатываемых Г.П. Щедровицким, а также группой его последователей. Как мы полагаем, это один из немногих действительно

Бажанов В.А. Николай Александрович Васильев: жизнь и творчество // Воображаемая логика. М., 1989. С. 217218

15 Как известно, системные исследования носят междисциплинарный характер, поэтому они признаются более эффективными по сравнению с узко направленными дисциплинарными разработками. комплексных подходов к данной проблематике. Однако в настоящий момент не существует каких-либо безупречных и общепризнанных представлений о сущности мыслительной деятельности. Как мы полагаем, данная проблематика сохранит актуальность и в следующем - XXI веке.

На наш взгляд, пока отсутствует какой-либо целостный подход к анализу психологистических принципов и их конкретной реализации в тех или иных исследованиях. Необходимо учитывать тот факт, что психологизм не является исходным методологическим принципом. В силу этого изучение тех или иных психологистических воззрений всегда проблематично и требует обращения к более фундаментальным положениям, в частности, к субъективизму.

Как мы полагаем, следует более подробно остановиться на этом понятии. Его употребление связано с привнесением в предметную область методологических наук16 проблематики, заключающейся в выяснении сущности знания как такового. Этот вопрос вытекает из факта имеющегося несоответствия между знанием и его объектом. Если знание не тождественно своему объекту, то что оно такое и как существует. Исторически данная методологическая проблема решалась по-разному. Достаточно упомянуть такие учения о статусе универсалий как реализм, номинализм, концептуализм. При отрицательном решении этого вопроса, когда знанию отказывается в онтологическом существовании, встает проблема носителя знания. Традиционно им выступает сознание или его прототипы. Проблема обладания в I этом контексте имеет несколько возможных разрешений, допускающих те или иные тождества. Например, тождество между содержанием знания и содержанием индивидуального сознания и т.д. Эти допущения могут варьироваться, поэтому возможны различные варианты субъективизма17.

16 О методологических науках и междисциплинарном характере их предмета см. §1 первого раздела.

Здесь важно учесть, что психологизм не исключает субъективизма, поскольку представляет одну из его форм. Вышеуказанный пример тождества характерен именно для психологизма. Более подробно см. §2 первого раздела.

Возвращаясь к психологизму, заметим, что к настоящему времени обозначился определенный прогресс в выявлении тех изъянов, которые характерны для психологической концепции логики. Речь идет о критике не только психологического понимания сущности логических форм и законов, но и упрощенного представления психологистов о месте и значении вопросов, связанных с обоснованием логического знания, в системе логических исследований. Данные результаты получены известным отечественным логиком Е.Д. Смирновой18. Анализ некоторых сторон психологизма, проводимый данным исследователем, затрагивает также ряд идей, развивавшихся в логике H.A. Васильевым.

Вместе с тем, по-прежнему ощущается недостаток в исследовательской литературе, посвященной тщательному анализу особенностей русских вариантов психологизма19.

Еще менее изучены особенности методологической позиции такого представителя русского психологизма как H.A. Васильев. При этом следует отметить, что благодаря появлению ряда исследований современных русских и зарубежных философов, для выполнения этой задачи создан хороший задел. Прежде всего речь идет о работах П.В. Копнина, В.А. Смирнова, В.А. Бажанова, а также А. Арруды, обзор которых мы намерены предложить в одном из разделов данной диссертации.

Необходимо подчеркнуть, что в анализе работ H.A. Васильева особого I внимания заслуживает разработанная им концепция логических принципов, которую следует рассматривать как образец применения психологизма и концептуализма в логике. Именно этот раздел творческой деятельности мыслителя считается наиболее изученным на сегодняшний день. Однако,

1Я

См.: Смирнова Е.Д. Логика и философия. М., 1996. С. 5-17, 268-272.

Чуть получше обстоит дело с изучением методологических взглядов русских философов с противоположными психологизму взглядами. В качестве примера можно привести недавно опубликованную «Антологию феноменологической философии в России» (см. Антология феноменологической философии в России. М., 1998). несмотря на пристальное внимание к этой области со стороны критиков, пока отсутствует необходимый уровень представлений о методологических предпосылках, лежащих в основании той модели логики, которую разрабатывал Васильев.

До сих пор остается открытым вопрос о положительных результатах, достигнутых в логических исследованиях психологистами, в том числе H.A. Васильевым. Мы можем привести одну из точек зрения по данному вопросу.

Современный философ В.А. Бажанов полагает, что распространение психологизма в логике не способствовало «ее формализации и математизации, и, стало быть, прогрессу математической логики»20. Однако «в эвристическом смысле антропологизм21 и психологизм оказались - в интерпретации H.A. Васильева - достаточно эффективными. Именно благодаря психологизму в рамках Аристотелевой парадигмы логики, на фундаменте которой покоились и традиционная, и математическая логика, вызрела БЕаристотелева парадигма, появление которой означало переход от классической к неклассической логике»22.

Также проблематичным остается вопрос о степени приверженности Васильева психологистической доктрине. Дело в том, что Васильев неоднократно указывал на необходимость аксиоматизации логики. Между тем известно, что современные представления об аксиоматическом методе разрабатывались за рамками психологистических воззрений. Это - сугубо эпистемологическая проблематика, отвлекающаяся от исследований связи мыслительных структур с общей организацией человеческой психики.

Вместе с тем, аксиоматическое построение логического знания связано с проблематикой обоснования логических систем. Однако психологизм не уделяет этому разделу логики должного внимания, поскольку не придает ему

20

См.: Бажанов В.А. Прерванный полет (История «университетской» философии и логики в России). МГУ,

1995. С. 48.

21

О связи антропологизма с психологизмом см. в § 1 первого раздела данной работы.

22 Бажанов В. А. Прерванный полет (История «университетской» философии и логики в России). С. 48. центрального значения в силу специфического понимания форм и законов логической науки.

Это обстоятельство позволяет сделать предположение, что психологистические воззрения H.A. Васильева не являются единственным содержанием его методологической установки. Они - лишь следствие того влияния, под которое он подпал в процессе штудирования им работ по логике известных немецких психологистов, в частности X. Зигварта, Б. Эрдманна, Гейманса и Липпса. К числу авторитетов психологизма можно отнести и известного французского ученого А. Пуанкаре, творческая деятельность которого восхищала H.A. Васильева. Научному мышлению русского философа импонировали идеи естественнонаучного, экспериментального исследования гуманитарных областей, сама мысль о том, что «нет логики и теории познания, независимых от психологии»23, а также стремление быть «ближе к естественному ходу реального психологического мышления»24. Однако, как мы полагаем, в последующем это влияние было частично им преодолено.

Цель и задачи исследования.

Настоящая диссертационная работа предлагает критическое исследование методологических принципов, примененных H.A. Васильевым при разработке им собственной концепции логики. Для достижения этой цели необходимо решение следующих промежуточных задач:

1. Дать общее представление о психологизме как методологическом направлении, а также затронуть проблему распространения психологизма в гносеологии и логике.

23 См.: Henri Poincare. Dernieres pensees. Paris, 1913.Ernest Flammarion edit // Логос. 1913! Книги 3,4. С. 139.

24 См.: Васильев H.A. Рецензия на книгу Анри Пуанкаре «Последние мысли» // Воображаемая логика, 1989. С. 137.

2. Остановиться на обзоре существующих точек зрения, относящихся к анализу гносеологии и логики H.A. Васильева, а также его методологии в целом.

3. Рассмотреть особенности психологистических воззрений мыслителя и их связь с концептуализмом.

4. Исследовать направленность эволюционного развития его первичных представлений, в частности влияние на философа идей Б. Больцано и феноменологии Э. Гуссерля23.

5. Обратить внимание на эпистемологическое содержание работ H.A. Васильева, в том числе на такие вопросы как: а) особенности понимания им объектной и предметной областей логики; в) мнение мыслителя по поводу использования в логике аксиоматического метода; с) размышление по поводу идеи развития научного знания.

Научная новизна.

Как мы полагаем, впервые деятельность H.A. Васильева рассматривается с позиции эпистемологического и логико-методологического анализа, в котором центральное место отводится тем идеям и разработкам мыслителя, которые концентрируются вокруг одной из основных философских проблем, а именно проблемы понимания мышления или мыслительной деятельности.

Обращаясь к исследованию психологизма данного мыслителя, мы хотим обратить внимание на одно обстоятельство, которое ранее не учитывалось. Дело в том, что анализ работ Васильева расширяет наши представления о психологизме. Ранее считалось, что психологизм сложился на основе двух методологических традиций: английского эмпиризма и так называемого

25

В данном контексте затрагивается также проблема выявления границ психологизма в логике. Мы полагаем, что сам факт открытия неаристотелевой логики Васильевым обнажил множество застарелых, скрытых до поры до времени проблем, в том числе проблему предельного или ограниченного применения этой методологической концепции в тех научных областях, которые занимаются исследованием мышления. неоаристотелизма или номинализма. Так, в частности, полагает Кислов А.Г. -автор статьи о психологизме в «Современном философском словаре»" .

Вместе с тем, психологизм - более сложное явление. Подчас представления психологистов, особенно в области логической науки, выходили за рамки номинализма в силу его крайне узкого или ограниченного характера. В таких случаях эмпиризм и другие характерные для психологизма принципы дополнялись концептуализмом как наиболее удобной для логических разработок методологией. По этой причине в рамках психологической логики возможно выделение двух ее основных типов. Первый тяготеет к положениям номинализма, второй - к идеям концептуализма.

Вместе с тем, в одних случаях концептуализм может пересекаться с номинализмом, а в других - с реализмом. В последнем случае это направление приобретает крайнюю форму и может рассматриваться как течение, приближающееся к слабой форме реализма. При таком проявлении концептуализм тяготеет скорее к феноменологии, нежели к психологизму. По этой же причине подчас очень трудно установить, где заканчивается психологизм и начинается феноменология.

С другой стороны, также проблематично разделение умеренных форм номинализма и слабых проявлений концептуализма. Так, ранние формы второго причисляют иногда к особым разновидностям первого. Такое частичное отождествление встречается, например, у Германа Лея, который рассматривает методологию Абеляра как теологический номинализм27. Вместе с тем, концептуализм подчас оценивается как течение, тяготеющее к материализму28. Критика этой позиции представлена в указанной совместной работе Стяжкина и Джохадзе. Вместе с тем, данные авторы полагают, что обе методологии никак не связаны одна с другой, поскольку номинализм в

26 Кислов А.Г. Психологизм (логический) // Современный философский словарь. М., 1998. С. 721.

27 См.: Лей Г. Очерк истории средневекового материализма. М., 1962. С. 222.

28 См.: История философии. М., 1934. Т. I. С. 417, 425-427, 430-433; Лей Г. Указ. соч. С. 221.

•Л Q принципе не признает какой-л. реальности «всеобщего» . Однако пока этот вопрос остается дискуссионным, т.к. не до конца изучены пути эволюции номинализма. Обращение к его истории показывает, что уже в интерпретации Оккама это учение получило менее радикальную форму выражения. Мы полагаем, что концептуализм не только связан с номинализмом, но и подчас замещает его идеи своими собственными представлениями. Однако такое замещение носит неадекватный характер и способствует ослаблению тех учений, которые опираются на методологию номинализма. К их числу следует отнести также психологизм.

На наш взгляд, имеющиеся в этом вопросе разногласия вызваны не только отсутствием специальных исследований по истории психологизма, но и теми трудностями, которые возникают при определении средневековых методологий. Дело в том, что в большинстве случаев исторически известные формы номинализма и концептуализма, находимые у тех или иных мыслителей, непоследовательны и отличаются фрагментарным, а подчас и противоречивым характером. Особенно это присуще тем философам, которые стояли у истоков концептуалистской методологии, прежде всего П. Абеляру. В целом концептуализм рассматривают как методологическое направление, занимающее компромиссное положение между реализмом и номинализмом. Однако в «чистом» виде он довольно редко встречается у какого-л. мыслителя. Это верно даже в отношении Абеляра. Именно по этой причине абеляровская методология определяется некоторыми исследователями, в частности, Соколовым В.В. лишь как приближение к концептуализму30. Эту же точку зрения разделяют такие авторы как Стяжкин Н.И. и Джохадзе Д.В.31

Хотя до сих пор отсутствует приемлемое определение концептуализма, его недопустимо отождествлять с какой-л. другой методологией в силу

29

См.: Джохадзе Д.В., Стяжкин Н.И. Введение в историю западноевропейской средневековой философии. М., 1981. С. 219.

30

См.: Соколов В.В. Концептуализм // Философская энциклопедия, т. III. М., 1964. С. 157-158. присущей ему специфики. Помимо этого следует также различать существующие степени всех трех рассматриваемых методологий. Обычно при определении реализма и номинализма имеют в виду крайние способы их проявления. В случае концептуализма, напротив, подразумевают умеренную форму его выражения.

В этом отношении логико-эпистемологические представления Васильева скорее нетипичны, поскольку их следует относить к крайним формам этого течения.

О методологических приемах исследования.

Хотя данное исследование по характеру поставленной цели и задач следует считать скорее историко-философским, тем не менее в данных разработках применяются элементы не только историко-философского подхода, но и приемы междисциплинарного исследования, в частности, системный подход. Он необходим, например, там, где дается критика эпистемологических представлений философа, поскольку данные представления в силу их особенностей носят системный характер. Также системный подход применяется в тех случаях, когда возникает необходимость обращения к современному видению предмета методологических исследований.

Теоретическая и практическая значимость работы.

По существу, в настоящей работе предпринята попытка реконструкции некоторых методологических воззрений Васильева, как уже известных, так и гипотетических, которые с нашей точки зрения, соответствуют интуиции и логике авторского подхода к проблеме мышления. Вполне допустимо говорить о данной модели как о начале широкомасштабных исследований творчества H.A. Васильева. Думается, что материалы этой работы могут оказаться полезными и для других подходов к философскому наследию мыслителя. Тем

31

Джохадзе Д.В., Стяжкин Н.И. Введение в историю западноевропейской средневековой философии. С. 47. более, что в настоящее время их число невелико. Поэтому, как полагает автор настоящей работы, она может способствовать более углубленному представлению о деятельности выдающегося русского философа.

Прежде чем перейти к изложению основного материала, мы хотим обратить внимание читателя на используемый в нашей работе смысл термина «представления Васильева». В данном случае речь идет об их методологическом содержании, поскольку именно оно является предметом предлагаемого здесь исследования, также как и те представления о нем, которые в той или иной степени получили свое выражение в работах наших предшественников.

Структура настоящей работы в основном соответствует порядку предложенных для рассмотрения задач. Материал построен по принципу перехода авторской мысли от общих представлений о психологизме к его конкретному выражению у H.A. Васильева. В качестве исходного пункта предлагается обзор некоторых предшествующих работ.

Заключение диссертации по теме «История философии», Кофанов, Андрей Викторович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Заканчивая настоящую работу, необходимо сделать некоторые выводы.

Несмотря на определенные достижения в гносеологических и логических исследованиях, полученных преимущественно в конце прошлого - начале нынешнего столетия, в настоящее время методологические принципы психологизма используются крайне редко257. В рамках этой доктрины остались неразрешенными непротиворечивым образом вопросы о соотношении познания и мышления, а также о взаимодействии друг с другом различных типов мыслительной деятельности.

Вместе с тем психологизм продемонстрировал свою ограниченность не только в области гносеологии, но и в логике. Речь идет прежде всего о решении вопросов, связанных с проблемой обоснования логических систем. И это не случайно. Согласно Е.Д. Смирновой, отождествление логических форм и законов с естественными и природными законами и формами психической деятельности людей, по существу снимает данную проблему, поскольку таким образом заведомо признается их необходимый характер.

Действительно эвристически ценная идея множественности логик натолкнулась на ряд архаичных и малозначимых представлений. В связи с этим необходимо заметить, что обращение H.A. Васильева к вопросам обоснования созданных им систем неклассической логики, по существу означает выход за рамки психологизма.

257 В качестве примера его продолжающегося применения можно привести следующее утверждение Кислова А.Г.: "В 80-е г. интерес к проблематике психологизма возрос, но претерпел некоторое видоизменение, т.к. теперь он получает импульс со стороны междисциплинарных исследований по компьютерному моделированию человеческого интеллекта" (см. Кислов А.Г. Психологизм (логический) // Современный философский словарь. С. 723).

Несомненно, что в процессе построения неклассической логики ведущая роль отводилась концептуализму, что вносило в анализ законов мыслительной деятельности непривычную для психологического подхода новизну.

Как мы видели, концептуализм действен, например, в одной связке с психологизмом. Вместе с тем, его применение в логических исследованиях ограничивает исходные принципы психологической методологии, поскольку допускает в ее пределы чуждые ей по духу идеи. По-видимому, осознавая это, приверженцы крайних форм психологизма стараются следовать в логике номиналистическим представлениям. Напротив, умеренные психологисты, сталкиваясь с ограниченностью своего учения, стремятся расширить его первоначальное содержание путем обращения к методологии концептуализма. При наиболее последовательном их внедрении вполне возможен отход от исходных положений психологизма или их частичное замещение другими идеями.

В этом отношении не является исключением также философская деятельность H.A. Васильева. Исследуя различные аспекты логического мышления, он при необходимости обращался к различным методологическим учениям, в том числе к концептуализму. На наш взгляд, последовательное применение концептуализма в теории познания и эпистемологии в огромной мере способствовало развитию представлений о неклассической логике. Использование данной методологии стимулировало также разработку и ряда других философских и метатеоретических вопросов формальной логики, например, проблему понимания логического субъекта.

Между тем, эти идеи ослабляли психологистические интуиции философа, способствовали их частичному преодолению. Таким образом, концептуализм стал тем принципом, который в значительной мере ограничивал роль психологизма в логических исследованиях философа.

Вместе с тем, обращение к концептуализму представляет собой один из многих эвристических моментов в исследовательской деятельности Васильева. Следует подчеркнуть, что философу изначально был присущ методологический плюрализм, сочетающийся с философским универсализмом. Дело в том, что при выборе методологии Васильев руководствовался идеей ее пригодности для разработки тех или иных логических проблем. Поэтому при решении одних вопросов он исходил из учения психологизма, что не мешало ему в отдельных случаях использовать разработки антипсихологистов Б. Больцано и Э. Гуссерля, в частности при анализе логической значимости положений «металогики». Больше всего ему импонировала идея философского синтеза. В своих работах он пробовал совместить различные методологические представления, поскольку считал каждое из них по-своему ценным. Так, предложив свои варианты «эмпирической» или психологической логики: «логику фактов» и «логику понятий», он предлагал использовать ее идеи для построения различных систем неклассических логик. Другим их основанием он считал «металогику» или логику, свободную от элементов эмпиризма. Уже на этом примере мы видим стремление философа к синтезу таких методологий как психологизм и концептуализм. Поэтому было бы неверно считать Васильева адептом какого-либо одного методологического направления. В подтверждение сказанного необходимо привести его собственное понимание той цели, которой мыслитель следовал в своих философских исследованиях: «Общей целью своих занятий я ставлю себе выработку цельного и полного философского миросозерцания. Эта цель кажется мне более существенной, чем разработка одной какой-нибудь философской проблемы, тем более, что такое изолированное решение философских проблем кажется мне невозможным»258. Как нам представляется, в этих словах выражена вся глубина его философского

Отчет о первом годе занятий профессорского стипендиата по кафедре философии H.A. Васильева. С. 144. духа, весь универсализм мыслителя. Поэтому неудивительно, что идея плюрализма разворачивалась им не только в логике, но и в методологии.

Помимо психологизма и концептуализма, в данной работе более или менее подробно рассматривались также те методологические идеи, которые разрабатывались Васильевым под влиянием феноменологии и некоторых ранних учений антипсихологизма. Конечно, речь в данном случае идет не о слепом подражании, а о критическом заимствовании. Однако внесение этих элементов в психологическую методологию также не укрепляло, а ослабляло его позиции. Ведь признание единого как абсолютного идет вразрез с общей традицией эмпиризма. Хотя эта предпосылка оказалась необычайно эффективной, она содержала в себе ряд неразрешимых в рамках психологизма противоречий, прежде всего вопрос о возможности мыслить абсолютным образом.

Что касается абсолютного характера законов «металогики», то, как показывают современные логические исследования, применение этой идеи эффективно при развитии только некоторых направлений в логике, там, где исходят из предпосылки неизменности содержания основных логических понятий. Как, например, пишет Е.Д. Смирнова, «законы логики, связанные с концептуальным аппаратом познающего субъекта - с понятиями истинности, ложности, отрицания, следования и т.д., не являются неизменными и универсальными. Таким образом, нет единой, присущей субъекту

259 универсальной логики» .

Разрешение этих противоречий возможно только за рамками психологизма, например, путем соединения идеи множественности логик с идеей типов или структур мышления.

Резюмируя сказанное выше, следует заметить, что исследование творческой деятельности H.A. Васильева не может быть ограничено рамками

Смирнова Е.Д. Логика и философия. С. 271. данной диссертации. Оно должно быть более всесторонним и затрагивать все аспекты его философского наследия, а не только логико-гносеологические.

Мы только в некоторой степени затронули исторические вехи в развитии русского психологизма как особой области философских исследований. На наш взгляд, эта тема заслуживает специального рассмотрения. Дело в том, что русские психологистические учения имеют ряд особенностей, отличающих их от аналогичных западных ветвей. Прежде всего, речь идет о наличии в них разделов, тяготеющих к онтологической проблематике, например признание Н.Я. Гротом метафизической реальности. Это обстоятельство в большей мере сближает психологические и гносеологические исследования с онтологией, нежели с логикой и эпистемологией. По-видимому, некоторые воззрения русских последователей данной методологии следует считать только условно психологистическими, поскольку психологизм как доктрина сформировался на идее вытеснения из методических исследований онтологических вопросов и замещением их психологической тематикой.

В отличие от аналогичных, родственных по духу работ отечественных мыслителей, деятельность H.A. Васильева отличает обращение именно к логико-эпистемологической проблематике. Именно поэтому мы стремились рассматривать ее в контексте прежде всего западного психологизма.

Необходимо обратить внимание на еще одно обстоятельство. Хотя в настоящее время наблюдается рост исследовательского интереса к творческому наследию мыслителя, тем не менее, на наш взгляд, данный философ заслуживает неизмеримо большего внимания со стороны исследователей, представляющих различные философские направления как в логике, так и в методологии.

На этом мы собираемся закончить наше рассмотрение логико-эпистемологических и гносеологических взглядов H.A. Васильева. Несмотря на его несколько архаичное понимание мыслительной деятельности, он остается в нашем представлении как удивительно проницательный и находчивый исследователь, который при необходимости способен преодолевать принятые в научных кругах методологические каноны.

Как мы полагаем, применение действительно значимых, а тем более нетривиальных для методологических наук положений более существенно, нежели следование некоторой устаревшей традиции. Поэтому очень важно уметь преодолевать сложившиеся стереотипы, предлагая нестандартные, порой даже непрогнозируемые способы решения поставленных проблем.

В свете вышеизложенного H.A. Васильев остается образцом не только научной, но и творческой деятельности. I

Список литературы диссертационного исследования кандидат философских наук Кофанов, Андрей Викторович, 1998 год

1. Отчет о первом годе занятий (c l января 1907г. по 1 января 1908г.) профессорского стипендиата по кафедре философии H.A. Васильева // Науч. б-ка КГУ, ОРРК, рукоп. № 5669. Казань.

2. Третий Международный Конгресс в Гейдельберге // Журн. м-ва нар. просвещения (Н.С. 1909, ноябрь. Ч. 19. С. 53-86).

3. О частных суждениях, о треугольнике противоположностей, о законе исключенного четвертого // Учен. зап. Казан, ун-та. Год 77. 1910, октябрь. Кн. 10. С. 1-47.

4. Воображаемая логика. Казань; Общество Народных Университетов, тип. Гран. 1911. 6 с.

5. Воображаемая (неаристотелева) логика // Журн. м-ва нар. просвещения (Н.С. 1912, август. Ч. 40. С. 207-246).

6. Отчет приват-доцента по кафедре философии Импер. Казан, ун-та H.A. Васильева о ходе его научных занятий за время с 1 июля 1911г. по 1 июля 1912г. // Науч. б-ка КГУ, ОРРК, рукоп. № 6217. Казань.

7. Логика и металогика // Логос. 1912-1913. № 1-2. С. 53-81.

8. Рецензия на книгу: Encyclopädie der philosophischen Wissen schañen in Verbindung mit W. Windelband herausgegeben von A. Ruge. I Band: Logik // Логос. 1912-1913. № 1-2. С. 387-389.

9. Рецензия на книгу: Paulhan F. La logique de la contradiction // Логос. 1913. № 3-4. С. 363-365.

10. Рецензия на книгу: Geyser J. Lehrbuch der allgemeinen Psychologie // Логос. 1912-1913. №122. С. 392.

11. Рецензия на книгу: Henri Poincaré. Dernières pensées (Paris, 1913. Ernest Flammarion edit. ) // Логос. 1913. №3 -4.

12. Лекции по психологии (на правах рукописи). Казань, 1914.

13. Программа по психологии. Казань: Импер. ун-т. Типолит. 1915.

14. Imaginary (non Aristotelian) logic // Atti dei V Congresso Internazional di Filosofía. Napoli, 5-9 maggio 1924. Napoli, 1925.1. Работы о H.A. Васильеве

15. Аносова B.B. Логические идеи Н.А. Васильева и паранепротиворечивые системы логики: Дис. канд. филос. наук. М., 1984.

16. Аносова В.В. Неклассическое отрицание в "воображаемой" логике Н.А. Васильева // Материалы IV Советско-финского коллоквиума по логике "Интенсиональные логики и логическая структура теорий". Тбилиси, 1985.

17. Аносова В.В. Паранепротиворечивые логики и логические идеи Н.А. Васильева // Философские проблемы модальной и интенсиональной логики. М., 1982.

18. Аносова В.В. Связь логических идей Н.А. Васильева с многозначной логикой // Модальные и интенсиональные логики: VIII Всесоюз. конф. Логика и методология науки. М., 1982.

19. Арруда А. Воображаемая логика Васильева // Воображаемая логика. М., 1989. С. 187-208.

20. Бажанов В.А. Васильев Николай Александрович // Философы России XIX-XX столетий. Словарь. М., 1995. С. 105-106.

21. Бажанбв В.А. История логики и "университетской" философии в России. Взгляд из Казани // Modern logik. 1994. vol. 4, № 2. P. 109-148.

22. Бажанов В.А. К вопросу о предпосылках построения Н.А. Васильевым воображаемой логики // X Всесоюзная конференция по логике, методологии и философии науки. Минск, 1990. С. 6-7.

23. Бажанов В.А. К истории "университетской" философии и логики в учебных заведениях дореволюционной России // Начала. 1993. №3. С. 117-128.

24. Ю.Бажанов В.А. Николай Александрович Васильев, 1880-1940. М., 1988.

25. И.Бажанов В.А. Николай Александрович Васильев: жизнь и творчество // Воображаемая логика. М., 1989. С. 209-228.

26. Бажанов В.А. H.A. Васильев и оценка его логических идей H.H. Лузиным // Вопр. истории естествознания и техники. 1987. №2. С. 79-86.

27. Бажанов В.А. Об эвристической роли идей Дарвина в построении воображаемой логики H.A. Васильевым // Современная логика: проблемы теории, истории и применения. Л.: изд-во Ленинградского ун-та, 1990. Ч. 1. С. 7-9.

28. Бажанов В.А. Прерванный полет. История логики и философии в Казани до 1922 года // Татарстан, 1993. № 5. С. 74-80.

29. Бажанов В.А. Прерванный полет (История "университетской" философии и логики в России). М.: МГУ, 1995.

30. Бажанов В.А. Профессор Казанского университета H.A. Васильев как ученый, мыслитель, создатель воображаемой логики. Казань: ЮГУ, 1990.

31. Бажанов В.А. Становление и развитие логических идей H.A. Васильева // Филос. науки. 1986. № 3. С. 74-82.

32. Бажанов В.А. У истоков современной неклассической логики // Закономерности развития современной математики. М., 1987. С. 201-208.

33. Гессен С.И. О брошюре H.A. Васильева "О частных суждениях, о треугольнике противоположностей, о законе исключенного четвертого" (Казань, 1910) // Речь. СПб., 1910. 11 октября.

34. Гессен С.И. Рецензия на статью H.A. Васильева "О частных суждениях, о треугольнике противоположностей, о законе исключенного четвертого" // Логос. 1910. Кн. 2. С. 287-288.

35. Ивановский В.Н. Отзыв об Отчете о первом годе занятий профессорского стипендиата по кафедре философии H.A. Васильева (Казань, 1907) // Науч. б-ка КГУ. ОРРК, рукоп. № 6218.

36. Ивановский Вл. Отчет о докладе H.A. Васильева "Неевклидова геометрия и неаристотелева логика" в Физико-математическом обществе // Камско-Волжская Речь. Казань, 1911. 16,19, 22, 25 января.

37. Копнин П.В. О классификации суждений // Учен. зап. Том. гос. ун-та им. В.В. Куйбышева. 1951. № 16.

38. Копнин П.В. О логических воззрениях H.A. Васильева (Из истории русской логики) // Тр. Том. гос. ун-та им. В.В. Куйбышева. 1950. Т. 112.

39. Копнин П.В. О логических воззрениях H.A. Васильева // Копнин П.В. Диалектика, логика, наука. М., 1973.

40. Лапшин И.И. Гносеологические исследования. Вып. 1. Пг., 1917.

41. Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991. С. 402-404.

42. Лосский Н.О. Логика. 4.1: Суждение. Понятие // Наука и школа. Пг., 1922. С. 153-158.

43. Мальцев А.И. Избр. Труды. М., 1976. Т. 1.

44. Морозов В.В. Взгляд назад // Избр. вопросы алгебры и логики. Новосибирск, 1973.

45. Поварнин С.И. Введение в логику. СПб., 1921.

46. Смирнов В.А. Аксиоматизация логических систем H.A. Васильева // Современная логика и методология науки. М., 1987. С. 143-151.

47. Смирнов В.А. Логические взгляды H.A. Васильева // Очерки по истории логики в России. М., 1962.

48. Смирнов В.А. Логические идеи H.A. Васильева и современная логика // Воображаемая логика. М., 1989. С. 229-259.

49. Смирнов В.А. Логические методы анализа научного знания. М., 1987. С. 161169.

50. Смирнов В.А. Многомерные логики // Логические исследования. Вып. 2. М., 1993.

51. Смирнов К.А. Рецензия на статью И.А. Васильева "О частных суждениях, о треугольнике противоположностей, о законе исключенного четвертого" // Журн. м-ва нар. просвещения (Н.С. 1911, март. Ч. 32). СПб., 1911. С. 144154.

52. Хвистек JI. Отрывок из книги "Границы науки" // Воображаемая логика. М., 1989. С. 183.

53. Arruda A.I. N. A. Vasil'ev: a forezunner of paraconsistent logic // VII International Congress of Logic, Methodology and Philosophy of Science. Salzburg. Vol. 6. P. 14-17.

54. Arruda A.I. N. A. Vasiliev: a forezunner of paraconsistent logic // Philosophia NaturaHs. Vol.21. 1984. P. 472-491.

55. Arruda A.I. A survey of paraconsistent logic // Proceedings of Fourth Latin-American Symposium on Mathematical Logic/Eds. A.I. Arruda R. Chuaqui and N.C.A. da Costa. Dordrecht, 1979.

56. Arruda A.I. On the imaginary Logic of N.A. Vasil'ev // Non-Classical logics, Model Theory and Computability/Eds. A.I. Arruda, N.C.A. da Costa and R.Chuaqui. Dordrecht, 1977.

57. Bazhanov V.A. The imaginary geometry of N.J. Lobachevsky and imaginary logic of N.A. Vasiliev // Ibid. P. 148-156.

58. Bazhanov V.A. The making and development of N.A. Vasiliev logical ideas // VIII International Congress of Logic, Methodology and Philosophy of Science. Abstracts. Vol. 3. Moscow, 1987. P. 45-47.

59. Greniewski H. Refleksje na marginesie "Wyklagow z dziejow logiki" Tadeusza Kotarbinskiego // Studia filozoficzne. Dwumiesiecznik. 1958. Nr.3(6). S. 176-177.

60. Jammer M. The Philosophy of Quantum Mechanics. N.Y., 1974. P. 342-343.

61. Kline G. N. A. Vasil'ev and development of many-valued logic // Contrabution to logic and methodology in honor of J. M. Bochenski / Ed. by Anna-Teresa Tymieniecka. Amsterdam, 1965.

62. Korcik A. Pr zyczynek do historii klasycznej teorii opozycyi zdan asertorycznych // Roczniki filozoficzne. 1955. .№4.

63. Ladosz J. Wielowartosciowe Rachunki zdan a rozwoj logiki. Warszawa, 1961. S. 37,38,175.

64. Smirnov V.A. Logical ideas of N.A. Vasiliev and modern logic // VIII International Congress of Logic, Methodology and Philosophy of Science. Moscow, 1987. Vol. 5.Pt. 3.P. 86-89.

65. Smirnov V.A. Modality de re and Vasiliev's imaginary logics // Logique et Analyse. 1986. Vol. 114.

66. Comey D.D. Review of N. A. Smimov 1962 // The Journal of Symbolic Logic. 1965. Vol. 30.1. Общий перечень литературы

67. Антология феноменологической философии в России. М., 1998.

68. Аристотель. Сочинения. М., 1978. Т. 2.5 5. Аскольдов С. Мысль и действительность. М., 1914.

69. Аскольдов С. Основные проблемы теории познания и онтологии. СПб., 1900.

70. Аскольдов С. Сознание как целое. Психологическое понятие личности. М., 1918.

71. Бирюков Б.В. Актуальные проблемы философско-кибернетических исследований// Философские науки. 1981, №2.

72. Введенский А.И. Логика как часть теории познания. М. Пг., 1923.

73. Войшвилло Е.К. Понятие как форма мышления. Логико-гносеологический анализ. М., 1989.

74. Войшвилло Е.К. Философско-методологические аспекты релевантной логики. М., 1988.

75. Вопросы логики и методологии науки. М., 1978.

76. Гильберт Д. Основания геометрии. М.-Л., 1948.

77. Грот Н. К вопросу о реформе логики. Лейпциг, 1882.

78. Грот Н. Что такое метафизика // Вопросы философии и психологии. 1890. Кн. 2.

79. Гуссерль Э. Логические исследования. Ч. 1. СПб., 1909.

80. Гуссерль Э. Логические исследования. Ч. 2. // Логос. 1997, № 9, 10.

81. Дембогурский М. Троицкий Матвей Михайлович // Философы России XIX -XX столетий. Словарь. М., 1995. С. 596.

82. Джохадзе Д.В., Стяжкин Н.И. Введение в историю западноевропейской средневековой философии. М., 1981.

83. Есенин-Вольпин A.C. Об аксиоматическом методе // Вопросы философии. 1959, №7.71.3игвартХ. Логика. СПб., 1908.

84. Зотов А.Ф. "Ранний" Гуссерль и формирование феноменологического движения в европейской философии//Логос. 1991, №2.

85. История философии. T.l. М., 1941.

86. Кант И. Критика чистого разума. СПб., 1902.

87. Колядко В.И. Бернард Больцано. М., 1982.

88. Коплстон Фредерик Чарлз. История средневековой философии. М., 1997.

89. Кузнецов В.Г. Герменевтическая феноменология в контексте философских воззрений Густава Густавовича Шпета // Логос. 1991, №2.

90. Лапшин И. Законы мышления и формы познания. СПб., 1906.

91. Лей Г. Очерк истории средневекового материализма. М., 1962.

92. Липпс Т. Основы логики. СПб., 1902.

93. Лобачевский Н.И. Полное собрание сочинений по геометрии. Казань, 1883 .Т. 1.

94. Лукасевич Я. Аристотелевская силлогистика с точки зрения современной формальной логики. М., 1959.

95. Маркин В.И. Формализация неаристотелевских силлогистик // Интенсиональные логики и логическая структура теорий. Тбилиси, 1988.

96. Маркин В.И. Экспликация модальностей de ге // Модальные и временные логики. Материалы II Советско-финского коллоквиума по логике. М., 1979.

97. Милль Дж. Ст. Обзор философии сэра Вильяма Гамильтона. СПб., 1869.

98. Милль Дж. Ст. Система логики силлогистической и индуктивной. М., 1914.

99. Минто В. Дедуктивная и индуктивная логика. М., 1896.

100. Мотрошилова Н.В. "Воображаемая" логика H.A. Васильева и вклад В.А. Смирнова в ее исследование // Философия науки. Вып.4. М., 1998.

101. Неретина С.С. Абеляр и особенности средневекового философствования // Петр Абеляр. Тео-логические трактаты. М., 1995.

102. Неретина С.С. Концептуализм Абеляра. М., 1996.

103. Попов П.С. История логики нового времени. М., 1960.

104. Пуанкаре А. Наука и гипотеза. М., 1904.

105. Рузавин Г.И., Таванец П.В. Основные этапы развития формальной логики // Философские вопросы современной формальной логики. М., 1962.

106. Смирнова Е.Д. Логика и философия. М., 1996.

107. Современная западная философия. Словарь. М., 1998.

108. Современный философский словарь. М., 1998.

109. Соколов В.В. Концептуализм// Философская энциклопедия. Т.З. М., 1964.

110. Стяжкин Н.И. Становление идей математической логики. М., 1964.

111. Стяжкин Н.И. Формирование математической логики. М., 1967. ЮО.Стяжкин Н.И., Силаков В.Д. Краткий курс истории общей иматематической логики в России. М., 1962.

112. Таванец П.В. Формальная логика и философия // Философские вопросы современной формальной логики. М., 1962.

113. Троицкий М. Наука о духе. Общие свойства и законы человеческого духа. Т. 1-2. М., 1882.

114. Троицкий М. Немецкая психология в текущем столетии. Историческое и критическое исследование, с предварительным очерком успехов психологии со времен Бэкона и Локка. М., 1867 (2-е изд. 1883, в 2-х тт.).

115. Троицкий М. Учебник логики с подробными указаниями на историю и современное состояние этой науки. М., 1886. Кн. 2.

116. Уинстон П. Искусственный интеллект. М., 1980.

117. Федоров Б.И. Логика Бернардино Больцано. Л., 1968.

118. Франк С.Л. Сущность и ведущие мотивы русской философии // Философы России XIX XX столетий. - Словарь. М., 1995.

119. Ю8.Шкуринов П.С. Грот Н.Я. // Библиотека 1960. №10.

120. Ю9.Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., 1995.

121. ПО.Щедровицкий Г.П. Философия, наука, методология. М., 1997.

122. Юм Д. Исследования человеческого разумения. СПб., 1902.

123. Яновская С.А. Из истории аксиоматики // Историко-математические исследования. Вып. XI. М., 1958.

124. Яновская С. О философских вопросах математической логики // Проблемы логики. М., 1963.

125. Bolzano В. Wissenschaftslehre. Sulzbach, 1837. Bd. 1.

126. ErdmannB. Logik. В., 1907. Bd.l.

127. Lotze H. Logik. Leipzig , 1874.m.Prantl K. Geschichte der Logik im Abendlande, Bd. I-IV, Leipzig, 1855-1870.

128. Wundt V. Logik. В., 1880. Bd. 1.