Психологизм в лирике Теодора Шторма тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.05, кандидат филологических наук Бакалов, Анатолий Сергеевич

• Бакалов, Анатолий Сергеевич
• кандидат филологических наук
• 1984

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Бакалов, Анатолий Сергеевич

Глава I П0ЭТИЧЕС1М ШР ТЕОДОРА fflTOBvIA с.З с.34 с.36 с.40 §I Искусство в поэтическом гшре Т.Шторма §

2. Природа §

3. Иррациональное в поэтической системе Т.Шторма §

4. Религиозные представления в поэтическом Ш1ре Т.ШторГЛа §

5. "Тихий" и "шугшый" гмры в лирике Т.Шторш

Глава

II. тШ¥ШСШй ГЕРОЙ Т.ШТОНЛА с.58 с.64 с.68 с.77 III с.80 с.83 с.96 III §I. Герой в сфере семейных отношений §

2. Лирический герой в сфере общественных отношений §

3. Портретные характеристики в лирике Шторма

Глава

III. СВОЕОБРАЗИЕ Па/КОЛОШЭМ В ЖИПЕ ТЕОДОРА ШТОРМ §I ПереяшванЗЮ любви в лирике Т.Шторма §

2. Переживание времени и пространства §Переживание смерти в лирике T.fflTopivia

ЗАКЛЮЧЕНИЕ П Р И Л ОZ Е Н ИЕ Сноски Б и б л и о г р а ф и я с. с. с.128 с. с.162 с.167 с.167 с

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Психологизм в лирике Теодора Шторма»

Вопрос о своеобразии психологизма в лирике известного немецкого писателя Теодора Шторма (I8I7-I888) является центральной проблемой предлагаемой диссертации. Эта проблема обнаруживает два аспекта: психологизм в лирике как литературном роде и проблему собственно лирического психологизма Т.Шторма.

В зарубежном литературоведении, - главным образом, в немецком - лирика Шторма в достаточной степени изучена, хотя ни одним из исследователей прошлого и настоящего не предпринималась специальная попытка выявить особенности психологизма немецкого поэта. Советская германистика вплоть до настоящего времени уделяет проблемам поэзии явно недостаточное внимание. В особенности это • относится к немецкой лирике второй половины XIX века. Если в изу чении поэзии начала века и предмартовской эпохи сделаны определенные шаги^и если уже написаны первые исследования творчества о поэтов конца XIX-начала XX веков , то вся заключенная между этими периодами немецкоязычная лирика представляет в нашем литера-, туроведении сплошное "белое пятно". Своих исследователей ждет лирика А.Дросте-Хгальсхоф и Н.Ленау, Э.Мёрике и Й.Эйхендорфа, Ф.Геббеля и Т.Фонтане, Ф.Ргакерта и К.Грота, Г.Келлера и К.Ф.Май-ера. Предлагаемая работа - первая в нашей стране попытка диссертационного исследования лирики Т.Шторма, известного советскому читателю главным образом как новеллиста. Вместе с тем это и один из начальных в нашем литературоведении шагов в изучении лирики Q данного периода.

Советская литературоведческая штормиана зародилась, по сути дела, лишь в послевоенное время, и начало ей положило появление в 1958 году монографической статьи о Шторме Р.М.Самарина в академическом издании "Истории немецкой литературы"4.

Ученый с многогранными интересами, P.M.Самарин с большой чуткостью уловил суть и тон искусства немецкого писателя, верно определив масштаб и границы его таланта, а также основные ела-^ гаемые его поэтического своеобразия. Его статья стала одной из первых в нашей германистике работ, отметивших лиризм и пси -хологичность в качестве основных свойств творчества немецкого писателя. Здесь же впервые важной и самостоятельной литературоведческой проблемой было названо лирическое творчество Шторма.

Вместе с тем сейчас уже видно, что работа Р.М.Самарина стала не только одной из отправных точек в оценке нашей наукой творчества этого писателя, но и показателем недостаточного уровня его изученности в наши первые послевоенные десятилетия. Статья содержит ряд неуточненных, спорных или недостаточно обоснованных положений, сказать о которых тем более необходимо,что они прошли мимо внимания позднейших исследователей творчества немецкого писателя.

Прежде всего это касается непривычной периодизации творчества Шторма (I период - с конца 1830-х по 1850 год; П - 1848 -1870 гг.; Ш - 1871 - 1888 гг.)^ - периодизации, вообще выпустившей из виду его лирику 1830-х годов и выводимой, как видно, не из самого творчества писателя, а из политических событий в Германии середины прошлого века. Справедливо указывая на важность политической лирики в творчестве Шторма, автор статьи вместе с тем недостаточно четко представляет читателю его специфику.Так, например,"ключом к пониманию политической поэзии Шторма'Т.М.Самарин объявляет стихотворение "Halbe Arbeit" (автор переводит его название как "Не доделали") с его антидворянским пафосом . Это в самом деле одно из важнейших политических стихотворений поэта, но оно в его творчестве - единственное, содержащее мотив классовой борьбы и в силу этой своей уникальности не может быть "ключом" к остальной, не затрагивающей данной проблемы лирике борьбы за освобождение родины от иноземных захватчиков. Недостаточно четко прояснилась позиция Р.М.Самарина и по интересующей нас проблеме психологизма. Справедливо назвав психологизм главным компонентом штормовского искусства,' автор статьи тем не менее не только нигде не упоминает о психологизме в лирике, но и фактически отлучает от него основной массив его лирики - стихотворения 1843-1852 гг., заявив, что "присущий ему (Шторму -А.Б.) отныне психологизм. рояздается в годы эмиграции" (т.е.лишь посо ле осени 1853 г. - А.Б.) .

Важной вехой в исследовании творчества Шторма стала для нашей германистики кандидатская диссертация Д.Я.Калныни "Место Теодора Шторма в немецкой литературе" Она подытожила в конце 50-х годов начальный этап осмысления советской наукой творчества немецкого писателя-реалиста, и в этом отношении значение данной работы для последующего его изучения трудно переоценить. С достаточно четких и принципиальных марксистско-ленинских позиций исследовательница проанализировала все доступные ей источники,введя в научный оборот огромное количество больших и малых работ о творчестве немецкого писателя, что освободило будущих исследователей от необходимости еще раз подвергать эти издания более или менее детальному анализу. Диссертация Д.Я.Калныни выполнила вынесенную в ее заголовок задачу - определила "место Т.Шторма в немецкой литературе" и стала основанием, на которое уже не могли не опираться ни вышедшая двумя десятилетиями спустя кандидатская диссертация 1.П.Саркисян^, ни наше сочинение. Вряд ли без этой основы смогут обойтись и будущие исследователи немецкой литературы.

Вместе с тем некоторые общие тенденции нашего литературоведения 50-х годов с отголосками в нем вульгарного социологизма, с арсеналом не всегда, с сегодняшней точки зрения, корректных и обоснованных приемов полемики и т.п. наложили, к сожалению, отпечаток и на эту несомненно талантливую работу. Сказалось это, в частности, при оценке исследовательницей целого ряда литературоведческих изданий о Шторме - оценке, с которой сейчас уже трудна"" согласиться. Из крупных работ это затрагивает прежде всего дис

ТТ TP сертацию Вальтера Геррмана и монографию Франца Штукерта .

Так, анализу книги В.Геррмана"Лирика Теодора Шторма" исследовательница уделяет в своей диссертации всего 8 строчек, которые звучат как приговор несамостоятельности автора, отсутствию у него собственной литературоведческой позиции. При этом было упущено из виду, что диссертация В.Геррмана заняла в исследовании лирики то же, в сущности, место, что и работа самой Д.Я.Кал-ныни в советской германистике: это было хронологически первое большое исследование штормовской лирики, и вся проделанная Герр-маном работа не могла в той или иной мере не нести подготовительного характера со всеми вытекающими отсюда минусами.

Немецкий ученый сделал скрупулезные выборки газетных и журнальных публикаций, вариантов стихотворений, разыскивал, систематизировал, устанавливал их хронологию (последнее почему-то тото же вызвало неудовольствие исследовательницы) , проследил динамику развития различных поэтических мотивов на каждом этапе творчества поэта, предложил периодизацию лирического творчества Шторма, идентичную, кстати сказать, той, которая принята и Д.Я.Калныней. При этом он сделал и то, что прошло мимо внимания диссертантки и потому было повторено в ее работе, - он постарался выявить механизм влияния на Шторма лирики Г.Гейне, причем именно на раннего Шторма, на чем справедливо настаивает и сама

Д.Я.Калныня^. И в этом смысле работа В.Геррмана явилась пусть еще во многом "сырым", но совершенно необходимым подготовительным этапом для дальнейшего изучения лирики немецкого поэта. И недаром на это исследование до сих пор продолжают ссылаться такие серьезные литературоведы, как Ф.Бётгер^, П.Гольдаммер-^, Т7

Ф.Штукерт .

Оценка Д.Я.Калныней другой диссертации о лирике Шторма,ЩШto надлежащей перу Бруно Пайна , сомнений не вызывает: эта работа более зрелая и более обстоятельная, но для нашего круга проблем она менее полезна, т.к. рассматривает лирику Шторма под углом зрения поэтического стиля.

Сказанное исследовательницей о работе В.Геррмана во многом повторилось в ее оценках книг А.Бизе^9 и Г.Хайтмана^, а также самой объемной из монографий о Шторме, принадлежащей западногерманскому литературоведу Ф.Штукерту. Об этой книге Д.Я.Калныня,в частности, пишет:"Чрезмерное увлечение индивидуальной психологией не дает возможности считать эту работу научно ценной и обоснованной, что еще больше усугубляется частым повторением темы от судьбы" и "демонизма" .

Одна из очень плодотворных идей диссертации Д.Я.Калныни состоит в том, что работы западных исследователей, осуществленные с идеалистических методологических позиций, она предлагает оценивать не по их окончательным выводам, а по промежуточным результатам - на уровне наблюдений.и анализов. К сожалению, этот принцип применяется в ее диссертации без должной последовательности, иначе в случае с монографией Штукерта не прозвучало бы столь резкого приговора. Слабость этой книги обусловлена идеалистичностью философской базы, стремлением модернизировать Шторма, представить его своеобразным предтечей экзистенциализма, но монография Штукерта сильна конкретными анализами стихотворений, тонким вчувствованием в их плоть, в их ритм и звучание. Наконец, исследователь обогатил наш представления о лирике Шторма разысканием и публикацией некоторых его неизвестных ранее стихотворений.

Вполне справедливо Д.Я.Калныня отдает должное трудам литературоведов из ГДР Фрица Бётгера и Петера Гольдаммера, последовательно, с марксистских позиций определивших место Т.Шторма -писателя, человека и гражданина - в культурно-историческом контексте своего времени. Если монография Ф.Бётгера оказалась все же более уязвимой в методологическом отношении ( и это вызвало отдельные полемические возражения исследовательницы), то подготовленное П.Гольдаммером четырехтомное издание "Полного собрания сочинений" Т.Шторма с очень рационально подобранным научным аппаратом (а не только с прекрасным предисловием) до сих пор считается лучшим из всех когда-либо существовавших. Недаром даже литературоведы из ФРГ при наличии в их стране нескольких собственных изданий сочинений Шторма предпочитают работать с этим.

К одной из заслуг диссертации Д.Я.Калныни следует отнести также оценку очерка Т.Манна как "самого значительного из всего,

22 что написано о Шторме" . В этой работе 1930 года Т.Манн наме -тил ряд проблем, близких прежде всего своему собственному творчеству, как, к примеру, соотношение в творчестве Шторма проблемы "художник" и "бюргер", сближение художественного мира Т.Шторма с миром не менее дорогого для Т.Манна И.С.Тургенева. К сожалению, у исследовательницы при этом совсем не прозвучала мысль о том, что очерк Т.Манна посвящен почти исключительно лирическому творчеству Шторма. В этой работе большому писателю XX века удалось поразительно тонко проникнуть в суть поэтического мира своего земляка старшего' поколения, которого он называет, как и Тургенева, "своим духовным отцом". И хотя статья Т.Манна содержит неточности, спорные утверждения и вообще не относится, строго говоря, к жанрам научной прозы, она навсегда, по-видимому, останется прекрасным памятником одному из вершинных явлений человеческого духа.

После выхода в свет диссертации ДдЯ.Калныни зарубежная и советская научная литература о Т.Шторме пополнилась рядом новых исследований. В советской науке это были большое предисловие Е.П.Брандиса к двухтомнику новелл Т.Шторма и его же небольшая статья "Теодор Шторм в России", опубликованная на немецком языке издательством Бойенс в сборнике публикаций западногерманского р/

Общества Теодора Шторма" , а также кандидатская диссертация Ж.П.Саркисян2?

Указанное предисловие представляло собой историко-биографический очерк творчества писателя, а маленькая, но потребовавшая большой поисковой работы статья Е.П.Брандиса была посвящена в основном лирическому наследию Т.Шторма и носила информативно-обобщающий характер. Она знакомила немецкий читателей с историей проникновения творчества Шторма, - главным образом, его песен -в культурную жизнь России XIX и XX веков, с русскими переводами и публикациями штормовских стихотворений в русской периодике, с опытом научного осмысления штормовского наследия в нашей стране.

Диссертация Ж.П.Саркисян посвящена поздней новелшистике Т.Шторма и его лирику привлекает лишь в той мере, в какой она служила интонационно-тематической базой, стимулировала появление его будущих новелл. Исследовательница подчеркнула в диссертации психологичность в качестве главной общей черты как для лирики, так и для новеллистики немецкого писателя. В ее диссертации принципиально по-иному, нежели у Д.Я.Калныни, решается проблема ме -тода. Если в исследовании 1956-1959 годов отрицалась всякая,даже очевидная, причастность Шторма к романтизму, то Ж.П.Саркисян правомерно определяет творческий метод Шторма как критический ' реализм с известными включениями в него романтических элементов. В частности, из поэтики романтизма - конкретно от Эйхендорфа -исследовательница выводит и штормовский принцип создания"настро-ения", определенного душевного настроя лирического субъекта. Она замечает при этом и важное различие между романтическим и реалистическим способами психологизации действительности:"Если у Эйхендорфа это настроение представляет собой нечто"заданноенечто, от чего затем отталкивалось авторское чувство,то у Шторма настроение не вводится во внешний мир как нечто субъективное,а возникает непосредственно из изображаемого им конкретного окружающего мира"26. •

Большую долю скептицизма вызывает у нас, однако, другое суждение исследовательницы, касающееся чрезвычайно важной для психологов проблемы экстериоризации внутренней жизни людей.И.П.Саркисян связывает"стремление по поступкам человека судить о его внутренних душевных процессах, переживаниях" с гетевской традицией "постичь суть вещей через их внешние проявления". Думается, что всякий, кто хотя бы бегло начнет перечитывать под этим углом зрения не только Расина, но даже Софокла, быстро утратит оптимизм в поисках первоисточника такого психологизма, и это не может не подтвердить правоты другого современного автора, написавшего о том, что "проблема традиций и новаторства в сфере психологизма - наиболее трудный объект анализа, и эта область исслеро дована менее других".

Из зарубежных исследований творчества Шторма последних двух десятилетий (часть из них проанализирована в диссертации Ж.П.Саркисян) остановимся лишь на тех доступных нам работах,которые касаются вопросов его лирического наследия. К таковым,если придерживаться хронологии, следует отнести: I)главу о лирике в монографии Фрица Мартини "Немецкая литература в эпоху буржуазрп ного реализма (1848 - 1898)" ; 2) небольшую статью западногерэп майского писателя М.Хаусмана "Бесконечное стихотворение" ; 3) статью "О лирике Теодора Шторма" литературоведа из 1ЭДР Йоахиот ма Мюллера -1-; 4) главу о лирике в книге американского исследова

Ор теля Артура Тило Алта "Теодор Шторм" и 5) диссертацию "Лирика Теодора Шторма" ученого из ФРГ Харро Мюллера' . Позволительно сразу же оговориться, что ни одна из перечисленных работ не ставила задачи более или менее целенаправленно выявить своеобразие психологизма Шторма-лирика, хотя ни одна из них - в силу самой специфики лирики - и не осталась от этой проблемы полностью в стороне.

Здесь уместно воздержаться от рассмотрения статьи М.Хаусмана ввиду того, что взгляды ее автора на личность и творчество Шторма в большом й малом совпадают с экзистенциалистскими оцёнка

ОА ми Ф.Штукерта . У Штукерта же заимствовано и легшее в название статьи представление о "бесконечности", отсутствии начала и конца, в стихотворениях Шторма .

Не свободна от модернизированных взглядов на творчество Шторма и большая монография Ф.Мартини. Ввиду того, что в целом она уже рассмотрена в диссертации Ж.П.Саркисян, мы остановимся, здесь лишь на той ее главе, которая относится к лирическому роду литературы. В исследовании Мартини, помимо общего обзора состояния немецкой лирики второй половины XIX века, несколько специальных разделов посвящены творчеству отдельных поэтов.

Следует отметить, что работа Ф.Мартини стала ценным справочным изданием для всякого, кто хочет получить общее представление о немецкоязычной литературе второй половины XIX века(а не только о лирике). Для создания своей фундаментальной монографии автор проделал огромную исследовательскую работу, скрупулезно обрабоч тал большое число самых различных источников. Одни лишь примечания и библиография к книге занимают десятки страниц. И все же открывающего эту книгу не оставляет впечатление, что проделанный автором поистине каторжный исследовательский труд дает гораздо меньше пользы, чем от него можно было бы ожидать. Причины нам видятся в идеалистической позиции исследователя и в эклектике.

Эклектизм взглядов автора, не очень прочно усвоившего различные точки зрения, привел его к внутренней противоречивости в оценках творчества того или иного поэта. Так, на с.289 монографии, справедливо говоря о большом значении Г.Гейне для формирования поэтического дарования Шторма, Мартини роняет фразу:"При этом значение Гете отошло на задний план". То есть предполагается,что оно было. Двумя же страницами раньше, выводя истоки штормовского творчества из поэтических традиций ХУШ века, исследователь упоминает среди литературных предшественников поэта, повлиявших на формирование его поэтического мира, Хёльти, Шиллера, даже мифиос ческого Кэрнера ( Earner ), но "едва ли Гёте" ! И продолжает: "Чувственный субъективизм Шторма не достиг широты и размаха религиозной (?! - А.Б.) натурфилософской лирики Гёте, чувственности, крепости и уверенности его гуманной (?!) лирики пережива -37 ния" . Что касается "широты", "размаха" и даже'"крепости", то, по-видимому, так оно и есть, что же до "чувственности" и "уверенности", то это вопрос попросту спорный: мы еще сможем убедиться, каких вполне "уверенных" проникновений в чувственный мир человека Шторму-поэту удавалось достичь.

Уже в случае с этим примером ощущается известная некорректность в сопоставлении разномасштабных явлений, которая вообще характерна для исследовательской манеры немецкого литературоведа. Другой пример: сопоставляя политическую лирику Шторма и Келлера - поэтов двух стран с совершенно различными политическими пробдемами и историческими ситуациями, - исследователь пишет:"Если Келлер выступал за прогрессивное будущее народно-национальной государственности, то для растительнообразной (pfianzenartige ) qo натуры Шторма речь шла о защите существующих порядков" . Ни более, ни менее! И хотя в дальнейшем разъясняется, что поэт все-таки боролся за свободу родины и что его политическая лирика -явление для своего времени вершинное, другой стороной такого "разностороннего" взгляда на Шторма оставалось представление о "растительнообразном" Шторме,' плетущемся в хвосте "прогрессивного" Келлера".

Вообще в такой трудной для литературоведения проблеме, как установление "табели о рангах", мнения у Ф.Мартини почти сплошь основываются на субъективных пристрастиях. Не повезло Шторму в этом отношении и при сопоставлении его лирики с развивавшейся в сторону символизма поэзией К.Ф.Майера. В оценке поэтических жанров Мартини явно невысокого мнения о лирике переживания, а посему повсеместно отдает полное предпочтение далекому от нее швейцарскому поэту: "Его (Майера - А.Б.)'путь к зрелости позволил ещ преодолеть субъективное лирическое высказывание "на случай" и

QO размывание его формы" . Как видим, штормовская лирика переживания, вобравшая в себя квинт-эссенцию самого понятия лиризма, в силу исследовательских пристрастий стала всего лишь этапом на пути к "зрелой" лирике.

В своей монографии Ф.Мартини уделяет достаточно внимания ■ проблеме психологизма, видя его в общей тяге послемартовской немецкой поэзии к изображению "приглушенного движения чувства, обращенного к внутреннему миру". И все же за стремлением автора подытожить некие общие историко-литературные закономерности не всегда видна потребность высветить еще и своеобразие каддого отдельного поэта, и оттого иные общие формулировки плохо прикладываются к конкретному творчеству конкретных поэтов. Так, в частности, случилось и со Штормом, к которому вряд ж приложит такие, например, теоретические суждения: "Лирик стал посторонним (Atseitiger )". "Отвернувшийся от мира или изгнанный из него, он убегал в тишину стихотворения, чтобы спрятаться в нем"^. Исследователь отмечает повышенную психологичность лирики

Шторма, способность к "немому жесту", к суггестивному выражению

4Т -г, того, что лежит между словами . Все же и в этом вопросе, как и во всей книге, достаточно неточностей, неверных акцентов, непроверенных утверждений. Здесь лишь два примера, первый из которых с трудом поддается объяснению. Исследователь утверждает, имея в виду мотив моря в лирике Шторма после 1864 года: "Море стало символом стихийного, внутренней бесконечности, которая охватывает до людей, означает мечту и судьбу" . Эти слова настолько правильны сами по себе, что, по-видимому, заворожили исследователя, к лирике же Шторма они не имеют ни малейшего отношения. Во-первых,у него вообще мало стихотворений с темой моря, а в тех немногих, где такой мотив встречается ("Город", "Побережье", "На плотине"), оно нигде не символизирует ничего, кроме себя самого. И лишь в стихотворении "Пасха" 7дары морских волн о плотину символизируют наступление враждебных: сил. Во-вторых, в поздней лирике Шторма вообще бессмысленно искать стихи с данной темой.

Другое противоречие Ф.Мартини объяснить, напротив, нетрудно. Речь идет об отношении поэта к теме смерти. В одном месте исследователь утверждает - вполне справедливо, - что Шторм обладал "отчетливо индивидуальным сознанием", ощущал "беззащитность чедо ловека перед ужасом неизбежного" . А в другом месте рисуется образ совсем иного Шторма: "Смерть понимается им как закономерность, которая включена природой и человеком в один общий ритм"^. Разумеется, можно включить смерть "в общий ритм" - и бояться ее, но дело в том, что смерть как закономерность показана ПОЭТОМ ЛИШЬ В двух стихотворениях (11 Wie wenn das Leben war nichts Andres" и "Ein Grab schon weiset manche Stelle"). ВИДИМО, эти стихи-исключения, попавшись на глаза исследователю, и послужили основанием для его теории. .

С сожалением констатируем перегруженность книги неуклюже -тяжеловесными стилистическими конструкциями, юспришшающимися порой как нарочитая шифровка заключенной в тексте информации. В целом к ней вполне и до последнего слова применимо то, что по поводу Ф.Штукерта Д.Я.Калныней было сказано о субъективизме представителей идеалистического западного литературоведения и их тяге к иррационально-экзистенциалистской терминологии.

От работы Ф.Мартини с ее реферативной манерой изложения материала выгодно отличается своей конкретностью, опорой на анализ стихотворений сравнительно небольшая статья известного литературоведа ГДР Й.Мюллера "О лирике Теодора Шторма". Она помещена в сборнике его статей "От Шиллера к Гейне1,1 само название которого не предполагает, на первый взгляд, наличия в нем материалов о Шторме. Тем не менее статья "без нажима" вписывается в концепцию книги, т.к. в ней тоже отчетливо звучит гейневская тема.Й.Мюллер ставит в статье три проблемы: трактовка Штормом теш смерти,воздействие на Шторма лирики Гейне и влияние на его лирику народно-песенной традиции.

Умело проведенный анализ отдельных стихотворений с темой смерти дает объективное представление о трактовке этой теш в лирике Шторма. В заключение Й.Мюллер проводит сопоставление сходных либо различных подходов к этой экзистенциально важной теме в лирических системах Мёрике, Геббеля, К.Ф.Майера с последующим выходом в лирику XX века (Бенн, Тракль). Несмотря на известную эмпиричность рассуждений автора, это самый бесспорный и самый сильный раздел статьи.

Зато та.ее часть, которая прослеживает влияние на Шторма лирики Гейне, и более эмпирична, и менее доказательна. Автор довольно произвольно называет 10 стихотворений, якобы единственно обнаруживающих влияние Гейне. Среди них, к примеру, "Соловей" и "Летний полдень", в которых факт такого влияния вовсе не бесспорен, зато не названы "Lose" ИЛИ "Lose Madchen" , где это влияние гораздо более очевидно.

Характерно в этом отношении, что в вышедшей за три года до книги Й.Мюллера диссертации западногерманского исследователя А.Швайкерта "Влияние Генриха Гейне на немецкую лирикуназываются совершенно другие произведения Шторма в качестве подвергшихся воздействия» гейневской музы. Среди них стихи: "ЬаВ mich nur von Feme stehen", "Sie "brach. ein Reis vom Hochzeitskranz", "Ich. "bin so mud zum sterben" и даже третье стихотворение из цикла "Глубокие тени", написанное якобы не без оглядки на стихи "Потерпевший кораблекрушение" из цикла "Северное море I". Разумеется, факты различных оценок свидетельствуют не столько о возможной правоте или неправоте исследователей, сколько о нерешенности и специфической тонкости самой цроблемы и о необходимости для будущих исследователей более серьезного и доказательного подхода к ней.

А.Швайкерт - вольно или невольно - поставил с ног на голову привычные представления как о лирике Т.Шторма, так и о хронологии его творчества. Лирика немецкого поэта предстает в его изложении как почти нескончаемая цепь заимствований и влияний. Впрочем, лучше предоставить слово самому исследователю: "Поэтическая карьера Шторма начиналась с традиций Брентано (?! - А.Б.) и Эй-хендорфа. В эту сферу влияний вдвинулась затем ( schot sich ein) "Книга песен" Гейне. Подражая его романтическим, антиромантическим и ироническим стилевым средствам, Шторм затем свернул в направлении реалистической лирики и сумел несколько уменьшить влияние Гейне на свою лирику. Это ему удалось прежде всего потому, что начиная примерно с 1843 (?!) года он взял за образец лирику Э.Мершее, которому он захотел (?!) подражать. С тех пор как лирик Шторм постоянно колебался ( schwebte ) между Мёрике и Гейне, пока не нашел своего собственного тона"^.

Не следует обманываться относительно упоминания "собственного тона". В контексте рассуждений А.Швайкерта оно воспринимается не более как оговорка, ибо и вся дальнейшая творческая эволюция Шторма-лирика вплоть до 1865 (?!) года будет представляться ученому едва ли не как интенсивные поиски оптимальных образцов для подражания. И это при том, что еще в начале века В.Геррманом было установлено, что всяким влияниям Т.Шторм был подвержен в основном лишь до 1843 года, и обретение поэтом "собственного тона"

47 пришлось на начало 1840-х годов.

Книгу А.Швайкерта трудно причислить к серьезным исследованиям еще и потому, что почти в каждой авторской фразе сквозит его •снисходительно-пренебрежительный "собственный тон" не только по отношению к сопоставляемым с Г.Гейне поэтам, но и, пожалуй, прежде всего к самому -Гейне.

Нечто от стремления представить Т.Шторма эпигоном присутствует и в книге американского профессора филологии А.Т.Алта"Тео-дор Шторм." Книга вышла на английском языке в 1973 году в издательстве "TWAS" (Twayn's World Authors Series), напоминающем наше "НЗЛ". В соответствии с профилем издательства книга носит популяризаторский характер, преследующий цель "дать обзор и введение в творчество писателя, представляя непротиворечивую точку о зрения на искусство Теодора Шторма как на целостное явление" . Поэтому и глава "Лирическая поэзия Шторма", лишенная какой бы то ни было полемичности, пытается дать по-своему целостную концепцию штормовской лирики. Однако эта целостность покоится на довольно "пестрой"платформе. v

Тило Алт с большим уважением, чем, скажем, А.Швайкерт, относится к автору, о котором пишет книгу. Отдавая должное его стилю, единству формы и содержания, он называет Шторма в одном ряду с Келлером, К.Ф.Майером, В.Раабе как одного из самых значительных художников слова своего времени. И все же исследователю не удалось раскрыть глубинной сути штормовской лирики переживания. Стремясь к упрощениям, он, по существу, снимает проблему трагического у Шторма, полагая, что над трагикой в его лирике "превадо лирует патетический жест", отрицает социально-общественную значимость искусства Т.Шторма, считая, что не она, а лишь профессиональное умение ( art ) делает лирику бессмертной .

Книга Т.Алта содержит несколько по-настоящему профессиональных анализов стихотворений Шторма, особенно "Гиацинтов" и "Над пустошью", но в целом работа получилась эклектичной и эпигональной (любопытно, что именно в этих "грехах" сам литературовед Обет. винил Шторма ): по-видимому, у Ф.Штукерта им заимствованы экзистенциалистские оценки и частично терминология, у Ф.Мартини -представление об "импрессионистичности" Шторма, у Ф.Бётгера идея о единстве поэта с его эпохой, у какого-нибудь автора начало ла века - представление о его "регионализме" .

Вышедшая в 1975 году диссертация западногерманского исследователя Харро Мюллера "Лирика Теодора Шторма" не только не содержит сколько бы то ни было целостной концепции штормовской лирики, но, в отличие от работы Т.Алта, на целостность, в сущности,

С/ и не претендует. Во введении и в заключении к ней исследователь сам отмечает несистемность, фрагментарность ( additive Darsteiiungsweise ) своих наблюдений. Отсутствие целостности"запрограммировано" и в самой структуре книги, состоящей из трех весьма разнородных глав:

1. Штормовская теория лирики;

2. Политическая лирика Шторма;

3. Мотив смерти в лирике Шторма.

Из заявленных в этих названиях проблем наименее исследованной в литературе о Шторме представляется проблема политической лирики, но автор здесь, в сущности, лишь повторил факты и акценты об исторических событиях в Шлезвиг-Гольштайне, известные из работ А.Бизе, Ф.Бётгера и др., а советским читателям - из упоминавшегося предисловия Е.П.Брандиса к двухтомнику "Новелл" Шторма и из диссертации Д.Я.Калныни, и на это у него затрачено больше половины второй главы (25 страниц из 48).

Наиболее интересной частью исследования оказалась, помимо I анализа отдельных стихотворений в третьей главе, глава I, включившая в себя, наряду с заявленной в названии теоретической частью, еще и анализ десяти известных и менее известных штормовс-(/ ких стихотворений, относящихся к жанру т.н. "интерпретации". В нашем литературоведении уже не раз подчеркивались сильные (привлечение нового исследовательского материала) и слабые (субъективизм, идеалистический подход) стороны этого исследовательского

КС жанра . Одной из особенностей интерпретаций X.Мюллера представляется непривычная для нас неэкономность в использовании печатной площади, растянутость, привлечение, возможно, и интересных самих по себе, но задачами исследования не всегда оправданных фактических материалов5^ #

Дурную службу, как и в случае со Швайкертом, исследователю сослужил в этой работе не очень, на наш взгляд, уважительный подход как к самой лирике, так и к выраженному в ней мировоззрению поэта. Заявив во введении о своем "критическом" прочтении стихо

СП творений Шторма ( в каковом нет, разумеется, ничего дурного), X.Мюллер повел полемику преязде всего против марксистских методологических традиций в германистике, представители которых Ф.Бёт-гер и П.Гольдаммер за всеми противоречиями и мировоззренческой путаницей сумели разглядеть и оценить также и небывалую искренность и чистоту "лирического источника" Шторма. В мюллеровских интерпретациях его лирики явственно ощущается однобокий критический перекос, надрывная устремленность критиковать, во что бы то ни стало. Так, общеизвестное и эстетически обоснованное Штормом предпочтение им простой, "непоэтичной", обиходной лексики аттестуется в данном случае как "бедность словаря" , принципиальный выбор самых обычных, лежащих "на поверхности" стиховых созвучий ( Klage Tage ; Sonne Wonne и т.п.), вообще характерных

ДЛЯ лирики Шторма, - как "захватанность ( Abgestandensein )" рифм , обыкновенные заимствования поэтических мотивов - как fiO плагиат" , оптимизм поэта в "Октябрьской песне" назван диссерfiT fi? тантом "пустым, истрепанным" , "плоским" . Литературоведы же (Ф.Бётгер, Х.Йенссен, Ф.Вернеке), видящие - и справедливо - в этом знаменитом стихотворении Шторма авторский отклик ца тревожную послереволюционную общественную ситуацию 1848 года, обвинены со критиком в "наивности" .

Исследователь сознательно меняет свои целевые установки при анализе отдельных стихотворений, и некоторые из его анализов сделаны интересно, с большим мастерством и чуткостью к специфике художественной ткани лирического произведения. И все же в целом книга Х.Мюллера, не объединенная ни общностью концепции (за исключением "критической"), ни даже какими бы то ни было конструктивными выводами, представляет собой, к сожалению, разрозненные этюды, достаточно "сырой" материал, нуждающийся в дальнейшей обработке . х х к

Б своей рецензии на книгу В.Вундта 'Принципы физиологической психологии"(1874) Вильгельм Дильтей констатировал в 70-х годах прошлого века лишь перше шаги психологии как науки: "Тому или иному исследователю данная попытка (коротко подытожить ее первую научную продукцию - А.Б.) может показаться преждевременен ной" . И все же рецензия В.Дильтея, упомянув целый ряд работ по разным аспектам психологии , по сути дела удостоверила рождение I новой науки.

В те же 70-80-е годы как логическое продолжение биографического метода Сент-Бёва и позитивистской философии складывается и т.н. "психологическая школа" в литературоведении, вскоре подменившая социологический подход к литературе психологическим и превратившая художественное произведение в "модель души" автора.

К тому времени психологизм в литературе не только уже добрых два десятилетия был знамением времени и определял одно из ее магистральных направлений, но и сам, как мы увидим ниже, приобрел существенные качественные изменения.

Психологизм как стремление проникнуть в глубь души человека, передать жизнь этой души средствами художественного слова уходит корнями к истокам истории литературы. Именно накопленные в течение столетий наблюдения над проявлениями внутренней жизни людей легли в основу науки психологии, лишь к концу XIX века оформившейся как более или менее систематизированный свод объективных суждений о свойствах человеческой "натуры".

В течение многих тысячелетий существования человеческого сообщества самим групповым, коллективным укладом жизни людей со всеми их войнами и стихийными бедствиями, гнетом государств и религий утверждалось, культивировалось представление о ничтожности отдельного человека вне его социальных и общественных связей. • Человеческий индивид; ощущал себя "песчинкой" перед лицом владык

- земных и небесных-, - государства и грозных надмирных сил, в лучшем случае - одним из представителей своего этноса, большой или малой человеческой общности. Лишь "сильные мира сего", поэты, философы, отдельные личности с ярко выраженным индивидуальным самосознанием могли с большим или меньшим успехом и риском утверждать и ограждать свою индивидуальность от нивелирующего воздействия законов, идеологий, т.н."общественного мнения"•Осмысление же "человеком толпы" себя как личности - факт в жизни человечества сравнительно поздний, исторически связанный с утверждением буржуазной общественной формации. "Медленно разраставшийся со времен Возрождения и Реформации индивидуализм, - писал в начале нашего столетия один из немецких исследователей литературы, - получил развитие в расцветное для поэзии время около 1800 года". Именно это мироощущение утверждающей себя личности было выражено великим современником этого процесса в стихах:

Hochstes Gliick der Erdenkinder Sei nor die Personlichkeit^.

И не кто иной, как сам Гете, первый ощутил необходимость новых путей изображения в литературе утверждающейся человеческой к личности. Эмпирические наблюдения психологов предшествующих времен задавались целью познать не столько индивидуальный характер человека, сколько "натуру человеческую". Жизнь души отдельного индивида дедуктивно выводилась из неких универсальных законов го человеческой психологии .

Психология предшествующих веков опиралась на основу, заложенную еще Аристотелем. Впоследствии она получила наименование "психологии свойств" и как таковая утверждала веру в существование четко очерченного набора качеств ("духов"), обитающих в душе индивида при непременной доминанте одного из них. Для своего сочинения "Характеры", на протяжении столетий задававшего тон в эмпирической психологии, философ Теофраст выбрал из комедий античности и из своих наблюдений целый ряд типических, на его взгляд, человеческих "свойств", по комбинадаи которых можно было распознать человека ревнивого - и честолюбивого, молодящегося старого глупца - и кокетку, труса и скупда, болтуна и крохобора и т.п. Самим фактом преобладания одного из свойств характера -поселением в душе определенного "демона" - Теофраст объяснял причину, почему при известной идентичности обычаев, воспитания,климата, государственного устройства в Греции, например, сосуществовали различные человеческие типы.

Как всякая эллинская наука, учение Теофраста носило практический характер и использовалось, в частности, в сценической практике.

Став в эпоху Возрождения общим достоянием европейской культуры, психология "свойств", по-видимому, в меньшей мере затронула духовную жизнь Англии с традиционно сильным индивидуальным самосознанием ее населения. Так, в очень незначительной степени психологизм "свойств"' коснулся драматургии К.Марло и особенно У.Шекспира, вполне индивидуализированные герои которых (например, Тамерлан, Отелло, Гамлет) были во многом именно в силу своей индивидуализированности не приняты поэтикой пришедшего на смену Возрождению классицизма, зато по праву были восприняты читателями XIX и XX веков как характеры нового времени.

Особенно "ко двору" "Характеры" Теофраста пришлись эстетике классицизма. Будучи переведены Ла Брюйером, они в существенной степени повлияли как на афористическую литературу, так и на театральную практику ХУЛ века. Основанное на "психологии свойств" литературное душеведение было долгое время единственным источником вульгарной психологии - мнений о сущности человеческой натуры. Оно было представлено итальянской новеллой Возрождения,французской драмой классицизма, английским просветительским романом. В немецкой литературе "психология свойств" находила отражение как в романах Гриммелъсгаузена и Виланда, так и в драматургии Лессинга и раннего Шиллера.

Первые литературные персонажи, переставшие вписываться в определенные для них психологические рубрики, принадлежат раннему Гёте - ромалисту и драматургу. Будучи "наивным гением" - эмпириком по самому способу осмысления действительности, Гёте -художник, как и Гёте-ученый, отказался от устоявшихся догм-и общих метафизических рассуждений и первым начал строить свои характеры с- использованием собственных индивидуальных наблюдений. Тотчас же это со своих классических позиций обнаружил Лессинг и с неудовольствием указал автору "Вертера" на опасность индивидуализации характеров, могущей в перспективе привести к подмене искусства наукой .

Большая доля притягательности произведений Гёте состояла в самом факте психологической неоднозначности его персонажей. Читатели в большей степени, нежели в случае с героями одной страсти, склонны были симпатизировать, например, страдающему, чувствительному, но вместе с тем и веселому и трудолюбивому Вертеру или свирепому, но и любящему, нежному, обманутому Гёцу.

В начале нашего века вышла небольшая статья, автор которой - известный немецкий литературовед Рихард Мориц Майер - попытался представить Гёте полностью "психологом" нового, индивидуали-70 зирующего типа . Однако литературные факты - они, кстати сказать, отчасти приводятся и самим Майером - не позволяют нам передвинуть границы литературного психологизма в современном звучании этого понятия в ХУШ век. Гёте сделал лишь первые шаги-в освоении индивидуально неповторимого и неисчерпаемого богатства человеческой души. Его индивидуальные наблюдения - не более как нюанс (хотя и чрезвычайно важный) при главном его - генерализирующем - подходе к человеческой личности.

Как и его учителя Винкельман и Гердер, Гёте не сомневался в ограниченном количестве вечных человеческих типов. Одной из важных и плодотворных для него идей, восходящих к его естественно-научным занятиям, была мысль о внутреннем сходстве или по меньшей мере о дальнем родстве всех человеческих характеров. В процессе их создания Гёте руководствовался сочетанием как типизирующего, так и индивидуализирующего принципов, причем индивидуальность при всем стремлении писателя овладеть ею ощущается им как "неизрекаемая тайна", а потому и здесь он остается верным своему правилу игнорировать то, "что сокрыто между поверхностью и 71 и ядром земли" .

Точно так же - и в этом существенный для пантеиста Гёте парадоксальный момент - ему чужды характеры развивающиеся:"Челове

7? ку не дано постичь суть возникновения". Контраргументом этому не может служить и образ Вильгельма Мейстера, ставший уже хрестоматийным примером развивающегося якобы героя. Заглавный герой этого "романа воспитания" (а не "развития"!), в сущности, не приобретает новых черт характера, утрачивая некоторые прежние, но обретает их в самом себе, находя в своей душе по крупице свое собственное нравственное "я". Как и другие персонажи у Гёте, Вильгельм вырастает из некоего врожденного зародыша, становится, подобно гомункулу, сразу зрелым, добрым, умным, чувствительным. Как растения развиваются, согласно учению Гёте, "от узежа к узелку", так и в жизни каждого человека периодически появляются моменты типического развития:

Die Raupe schon, die Chrysalide deutet

Den kiinftigen "bunten Schmetterling.

Нет у писателя и убедительных мотивировок для измене нияхарактера героев, как, к примеру, у Шекспира (Отелло) или даже у Шиллера (Вильгельм Телль до и после первого выстрела), и в этом отношении в эволюции Гёте-психолога намечается даже известное движение вспять. В молодости ему еще удавалось - довольно убедительно показать, как Магомет из обманутого превращается в обманщика, из мечтателя - в тирана, как под воздействием религии меняется Агасфер. У зрелого же Гёте таких эволюционирующих характеров нет. Не исключение и образ Фауста, "консерватора наоборот", так и не остановившего прекрасное мгновение.

В довершение всего писатель по мере отхода от штюрмерства все более скептически относился ко всяким проявлениям оригинальности людей, в чем бы она ни сказывалась. Главное в человеке,на его взгляд, все же не индивидуальность, а то, что объединяет его с другими людьми:"В основе своей все мы существа коллективные", то есть это та же мысль, которую современная биология утверждает о всяком живом существе: что это коллектив, "государство клеток'.' Индивидуальность же, в сущности, - путы, оковы для свободного человека:

Von der Gevvalt, die alle Wesen bindet,

73

Befreit der Mensch sich, der sich uberwindet .

Автор упомянутой нами выше статьи о Гёте-психологе назвал XIX столетие "веком психологизма":"Еще никогда время не стремилось с такой страстью раскрыть внутреннюю сущность человека,как век, в начале которого стоял "Фауст", а в конце - мрачно задумчивые ( grubierische ) драмы Ибсена"^

Свою долю в раскрытие глубин человеческой души внесло и пришедшее на смену просветителям поколение немецких.романтиков. Романтики, особенно ранние, отталкиваясь от классицистического нормативизма, звонко провозгласили культ глубокой, неоднозначной и неисчерпаемой личности, живущей по законам своей собственной индивидуальности. Однако их культ индивидуальности не означал пока еще индивидуализации . "Индивидуальности" в романтических системах - не что иное, как типы, только форма типизации в романтизме отличалась как от предшествовавшей им классицистической, так и от будущей реалистической.

Пришедший на смену романтизму критический реализм не только не упразднил важнейших завоеваний романтического психологизма,но приумножил их, оживив омертвевшую.уже схему и утвердив истинную неисчерпаемость, неповторимость и неоднозначность человеческой души за счет действительно индивидуально наблюденных черт личности. Такая индивидуализация появилась не вдруг, она исподволь вызревала еще в недрах романтической системы, давая какие-то переходные, паллиативные варианты психологизма, единичные факты и формы индивидуализации. В лирике такие формы мы находим, например, у Г.Гейне.

Следует отметить вообще определенную психологическую"пред-расположенность" самой структуры гейневской лирической миниатюры, в которой неожиданная концовка ломает клише романтического настроения, сталкивает одно настроение с контрастным, что давало в итоге новые, небывалые психологические тональности: О, dieser Mund ist viel zu stolz Und kann nur Missen and scherzen; Er sprache vielleicht ein hohnisches Wort, Wahrend ich sterbe vor Schmerzen^.

Неожиданность, непредсказуемость мысли, чувства, поступка, элемент подтекста - питательная почва психологизма, но в случае с Гейне это еще не психологизм, т.к. наличие неожиданной - чаще всего иронической - концовки вскоре само превратилось у него в клише. Неожиданная пуанта ожидалась. Психологизм в современном понимании слова появляется у Гейне в тех редких стихотворениях, где отсутствует либо ослабляется как романтическая, так и индивидуально гейневская типизация, когда в его лирике реализуется действительно индивидуальное наблюдение. В каждом из таких стихотворений появляется то, что можно назвать "правдивостью", "реализмом" в изображении человеческой психологии.

Так, в конце стихотворения № 77 из цикла "Возвращение на родину" герой, встретив после долгих мытарств свою прежнюю возлюбленную, осознает, что его чувства к ней изменились, тогда как она по отношению к нему осталась прежней: Von den weiBen, schonen Armen

Pest and liebevoll umschlossen,

Lieg ich jetzt an ihrem Herzen

77 bumpfen Sinnes and verdrossen .

Ироническая концовка здесь не исчезла вовсе, но неожиданность и новизна ее в том-, что диаметрально изменилась ситуация. Обычноу страдавший от неразделенной любви герой начинает ощущать муки совсем противоположного рода.

Пожалуй, еще сильнее индивидуализация чувств выражена поэтом в двух стихотворениях со схожими названиями "Солнечный за -кат" ("Северное море I", J£ 3) и "Закат солнца" ("Северное море II", № 4), в которых речь идет.в первом случае о расколе - из-за клеветы недоброжелателей - в "семье" солнца и луны, во втором -о несчастном браке горячего солнца (здесь оно знаменует уже женское начало) со старым и дряхлым морским богом. Очеловеченные взаимоотношения обеих "супружеских" пар приобретают при этом удивительную реалистическую полнокровность, и в обоих случаях это достигается за счет либо поразительного вчувствования поэта в характеры изображаемых персонажей, либо тонко подмеченных им по в реальной жизни индивидуальных наблюдений .

Романтики и критические реалисты "первого призыва" были хорошо осведомлены о сложности и противоречивости человеческой натуры, но как и классицисты, они имели в виду именно "натуру", обпо раз сложной души вообще , а не индивидуальные характеры персонажей. Поворот от преимущественного увлечения общественной психологией к постижению единичной личности, к психологизму индивидуальности наметился в европейских литературах во второй половине XIX века. В Германии этому процессу, как, пожалуй, ни в одной другой стране, способствовали особенности общественно-политической ситуации. Поражение буржуазно-демократической революции »

1848 года отняло у немецкой творческой интеллигенции веру в перспективность социальной борьбы, принесло болезненные разочарования, социальную апатию и привело в конечном счете к своеобразному антропоцентризму - более или менее осознанному стремлению исследовать возможности человека как биологического индивида. Еще романтический герой Г.Гейне спрашивал у набегавших на берег волн: . Скажите,.что такое человек? Откуда он пришел? Куда идет? Кто там живет, наверху, на золотых звездах?.

Перев. П.Карпа)80 И отрезвляющая концовка стихотворения (.А дурак стоит и ждет ответа) вовсе не снимала серьезности этих стоявших и перед людьми прошлого века вопросов, она лишь постулировала их (по крайней мере, на данный момент) неразрешимость.

XIX век, стоявший, по словам Стендаля, "под знаком исследования", был веком грандиозных открытий во всех фундаментальных 9 отраслях знания, и если на вопрос, "кто там живет на золотых звездах?" мы не можем ответить в конце XX столетия, то на вопросы о человеке век предыдущий постарался найти ответы. Подытоживая результаты литературного психологизма этого периода, исследователь литературы мог написать в 1905 году:"Мы больше не спрайт шиваем, что такое человек? Мы спрашиваем, каковы люди?".

Сейчас уже ни у кого не вызывает сомнения, что главные открытия тайны человеческой психологии немецкая реалистическая литература прошлого века сделала во второй половине столетия, однако научное осмысление результатов литературного психологизма этого периода и век спустя находится в зачаточном состоянии. Несмотря на свою большую - и все увеличивающуюся - употребительность в последнее время, не обрело пока терминологической ясности само понятие психологизма в литературе. Нет соответствующей статьи ни в БСЭ издания 1975 года, ни в КЛЭ (1971), хотя в ее дополнительном - девятом - томе (1978) уже появилась в предметно-именном указателе подборка "Психологизм в литературе" (стлб.914) с указанием тома и страницы данного издания, где речь хоть в какой-то мере идет об изображении внутренней жизни человека (например, статьи о Гонкурах, Достоевском, Гамсуне и др.). Отрадным явлением последних лет стал в этом отношении выход "Лермонтовской энциклопедии", уделившей место отдельной статье о психологизме писателя-романтика. Однако статья не дает определения понятию "психологизм", к тому же в ней почти совсем не уделено внимания ор психологизму в лирике .

В одной из немногих специальных работ последних лет автор сетует:"Художественный психологизм еще не вполне определился как

QQ предмет научного изучения" ; "Среди исследователей не достигнуто согласие в толковании самого содержания понятия "психологичеол ский анализ"; "Выявлены далеко не все существенные формы и

DC средства психологического анализа" ; "Недостаточно освещена зависимость психологизма от жанровой специфики произведений"^.

Уже сам тон этих констатации свидетельствует о достаточно большой сложности стоящих перед исследователями литературы задач. Еще менее разработанную проблему представляет при этом своеобразие психологизма в лирическом роде литературы. Автор приведенных выше высказываний дает на это? счет вполне однозначный "совет": "На данной стадии изучения проблемы психологизма оправдан выбор преимущественно крупных жанров. Именно в прозе, особенно в жанре романа успешнее всего и наиболее наглядно воплощается on психологический анализ" .

При всей спорности этого суждения следует признать, что оно верно выражает господствующее.умонастроение времени: как наши, так и зарубежные стиховеды "на данной стадии" пока еще и не приступали к целенаправленному исследованию психологизма в лирике - будь то в немецкой или в любой другой. В нашем литературоведении, за исключением единичных или монографических иссле

ОО QQ дований творчества ряда поэтов (В.Виноградов , Ю.Тынянов , qn от ор

Б.Томашевский , Н.1уковский , Б.Корман и др.),а также очень глубоких и проницательных суждений о лирике и, в частности, о

QO психологизме в лирике, Л.Я.Гинзбург , эта тема остается неразработанной. Предлагаемое сочинение - единственный пока, насколько нам известно, опыт диссертационного исследования, стремящегося выявить возможности лирики отдельного поэта в изображении внутреннего мира человека.

Наше представление о психологизме в лирике близко к пониманию его Л.Я.Гинзбург, отметившей как генерализирующие возможности лирического психологизма ("Лирика создает собирательный образ сознания данной эпохи"94), так и его индивидуализирующие возможности ("Психологизм в лирике представляет собой утончающуюся фиксацию элементов душевной жизни") . Психологизм в лирике, на наш взгляд, есть целенаправленное выявление средствами поэтической образности богатства и динамики неповторимого внутреннего мира человека.

При определении специфики лирического психологизма отправной точкой и элементом сопоставления неизбежно предстает психологизм в прозе. Из рассуждений Л.Я.Гизбург, хотела того исследовательница или нет, вычитывается мысль о некой неизбежно® обеднен-ности психологизма в лирике по сравнению с психологизмом в прозаических жанрах. В самом деле, "изображение душевных процессов

QC в лирике отрывочно и более или менее суммарно" ; "если лирика создает характер, то не столько .единичный, сколько эпохаль

97 ный, исторический, типовой образ современника" .

Не закрывая глаза на эту специфику, хочется отметить другую сторону лирического психологизма. Поэтический мир стихотворения есть окружающий нас обычный мир, только преломленный через призму авторского сознания. Главным элементом лирики становится при этом именно "призма", точка зрения автора."Здесь личность поэта является на первом плане, и мы не иначе, как через нее, все при

QQ нимаем и понимаем" .

Из этого свойства лирики следуют два противоречащих друг другу вывода: I. Лирика предстает не менее, а скорее более психологичным родом литературы, чем эпос и драма; 2. Психологизм в лирике труднее, нежели в прозе, вычленить в "чистом" виде, ибо, во-первых, он не всегда успевает более или менее отчетливо проявиться в отдельном стихотворении, а выявляется лишь в лирическом контексте и, во вторых, фокус внимания читателя направлен здесь прежде всего на тему лирического высказывания и только после этого - на личность автора как на объект познания. Оттого лирическому психологизму нередко грозит опасность раствориться в эмпирической конкретике. На уровне поверхностного восприятия в лермонтовском "Парусе" речь идет о парусе, белеющем "в тумане моря голубом". И лишь осознав эту пейзажную сторону, читатель ощутит мятежность романтического авторского сознания в этом бессмертном образе.

К X Я Предлагаемая диссертация состоит из введения, трех глав и

Заключение диссертации по теме «Литература народов Европы, Америки и Австралии», Бакалов, Анатолий Сергеевич

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Брандис Е.П. Теодор Шторм. - В кн.: Шторм Т. Новеллы, М., 1965, с.50.

2. Bott ger Р. Theodor Storm in seiner Zeit. Verlag der Nation, B., 1956, S.7.

3. Калныня Д.Я. Место Теодора Шторма в немецкой литературе. Дисс. на соиск.учен.степени канд. филолог.наук. Рига,1956-1959, с.47.

4. Bottger F. Op.cit.,S.8.

5. Goldammer P. Einleitung.- In: Storm I. Samtliche Werke in 4 Bdn., Aufbau-Verlag Berlin and Weimar, 1978, S.32.

6. Ebenda.

7. Bottger F. Op.cit., S.8.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Бакалов, Анатолий Сергеевич, 1984 год

1. К.Маркс и Ф.Энгельс. Немецкая идеология. Собр.соч., М., 1953, т.8.

2. Ф.Энгельс. Происхождение частной собственности, семьи и государства. Собр.соч., т.4.

3. Ф.Энгельс. Революция и контрреволюция в Германии. Собр.соч., т.7.1. X X 3?

4. Брандис Е.П. Теодор Шторм. В кн.: Шторм Т. Новеллы. М., 1965, с.5-50.

5. Вальдман Б.Г. К вопросу о связях И.С.Тургенева и Т.Шторма. Уч.,зап.Латвийского ун-та, т.89, 1968, Филологические науки, с. 135-143.

6. Данилевский Р.Ю. К переписке Тургенева с Теодором Штормом.

7. В кн.: Тургеневский сборник. Материалы к полному собранию сочинений и писем И.С.Тургенева. Вып.1, М.-Л., 1964, с.320-323.

8. К 50-летию со дня смерти Теодора Шторма (Хроника). Интернациональная литература, 1938, J£ 9, с.245-246.

9. Калныня Д.Я. Место Теодора Шторма в немецкой литературе. Дисс. на соиск.учен.степени канд.филолог.наук. Рига,1956-1959.

10. Калныня Д.Я. Место Теодора Шторма в немецкой литературе.-Авторе®, дисс. на соиск.учен.степени канд.филолог.наук. Рига,1.56-1959.

11. Калныня Д.Я. Новеллистика Теодора Шторма. Уч.зап.Рижского пед.института им.Петра Стучки, т.9, 1958.

12. Калныня Д.Я. Первые шаги в исследовании творчества Т.Шторма. Уч.зап.Латвийского ун-та, т.80, 1966.

13. Калныня Д.Я. Теодор Шторм и немецкая "областническая" литература. Уч.зап.Латвийского ун-та, т.80, 1966.

14. Калныня Д.Я. Формирование личности и взглядов Теодора Шторма. Уч.зап.Латвийского ун-та, т.45, Филологические науки, вып.З, 1963.

15. Мандель Е.М. Шторм. В кн.: КЛЭ, М., 1975, т.8, стлб.801-802.15.-Манн Т. Теодор Шторм. В кн.: Манн Т. Собр.соч. в 10 т., т.10, с.14-36.

16. Самарин P.M. Шторм.- В кн.: История немецкой литературы. М.,

17. Наука, 1962, т.4 (I848-I9I8), с.175-186.

18. Саркисян Ж.П. Новеллы Т.Шторма. Дисс.на соиск.учен.степени ■ канд.филолог.наук, М., 1976. •

19. Таса Р. Три немецких писателя. Тарту, 1967.

20. Четверикова Н.И. К вопросу об изучении творчества немецких писателей-реалистов П половины XIX в.- В сб.: Филологический сборник ЛГУ, Л., 1968, с.II4-I43.1. XXX

21. Аветисян В.А. Поздняя лирика Гете. Дисс. на соиск.учен.степени канд. филолог, наук. М., 1978.

22. Вейсайте И.И. Поздняя лирика Гейне. Дисс.на соиск.учен.степени канд.филолог.наук. Л., I963.

23. Грешных В.И. Диалектика характера в йенском романтизме. Дисс. на ооиск.учен.степени канд.филолог.наук. М., 1981.23. 1>гнин А.А. Основные этапы развития поэзии Людвига Уланда. Дисс.на соиск.учен.степени канд.филолог.наук. М., 1976.

24. Гучинская Н.О. Народно-песенная основа поэтического синтаксиса ранней лирики Г.Гейне. Дисс.на соиск.учен.степени канд. филолог.наук. Л., I967.

25. Данилевский Р.Ю. Новые немецкие монографии, посвященные русско-немецким литературным отношениям. "Русская литература", 1973, it I, с.217-221.

26. Дейч А.И. Поэтический мир Генриха Гейне. М., Гослитиздат,1963.

27. Дмитриев А.С. Генрих Гейне. М., 1957.

28. Дмитриев А.С. Проблемы йенского романтизма. М., 1975.

29. Дымшиц А.Л. Некоторые проблемы развития немецкой поэзии и эстетической мысли середины XIX в.Реферативный доклад.М.,1966.

30. Карельский А.В. От героя к человеку (развитие реалистического психологизма в европейском романе 30-60-х годов XIX века). ВЛ, 1983, JS 9, с.81-122.

31. Луначарский А.В. История западноевропейской литературы в ее важнейших моментах. Госиздат, М.-Л., 1930. ■

32. Малышева Л.Г. Проза Эдуарда Мёрике. Автореф.дисс.на соиск. учен.степени канд.филолог.наук, М., 1975.

33. Николаева Т.С. Поэзия немецкой революции 1848 года. Саратов, Саратовский университет, 1961.

34. Рудницкий М.Л. Лирика Рильке I890-I9I0 годов. К проблеме становления поэтического стиля. Дисс.на соиск.учен.степени канд.филолог.наук. М., 1976.

35. Савченко Т.Т. О формах выражения авторского сознания в стихотворном произведении. Автореферат дисс.на соиск.канд.филолог, наук, Донецк, 1974.

36. Самарин P.M."Немецкая новелла XIX века. В кн.: Die deutsche No veil е, M., 1957.V

37. Сильман Т.Л. Элементы реальной действительности в лирике Генриха Гейне. В сб.: Стилистика художественной речи. Выпуск 2. Ленинград, 1975, с.25-50.

38. Слободская Н.И. Поэзия Адельберта Шамиссо. Дисс. на соиск. учен.степени канд.филолог.наук, Волгоград, 1974.

39. Стадников С.Т. Мифология в поэтической системе Г.Гейне. В кн.: Литература и мифология. Л., 1975, с.23-49.

40. Тетруашвили Л.М. Проблема пантеизма в философской лирике Гёте. Дисс. на соиск.учен.степени канд.философ.наук. Тбилиси,1979.

41. Тураев С.В. Георг Веерт и немецкая литература революции 1848 г. АН СССР, М., 1963.

42. Цумпянский Л.В. Тургенев и Запад. В кн.: И.С.Тургенев. Материалы и исследования. Орел. 1940, с.90-107.

43. Шиллер Ф.П. Г.Гейне. М., 1962.

44. Шиллер Ф.П. Заметки о немецких реалистах XIX века. В кн.: Из историй реализма XIX века на Западе. М., 1934.

45. Эккерман И,П, Разговоры с Гёте, Academia,М.-Л., 1934.ж я ж

46. Беридзе Ф. Выразительное своеобразие лирики. Автореферат дисс. на соиск. учен.степени канд.филолог.наук. Тбилиси, 1966.

47. Гачев Г.Д. Эпос, лирика, театр. М., Просвещение, 1968.

48. Гегель Ф. Лекции по эстетике. Соч., Т.ХП-Х1У, М., 1958.

49. Гучинская Н.О. Ритм и стиль в стихах и прозе.4.1.Стихи. -В сб.: Стилистика художественной речи. Вып.2., Ленинград, 1975, с.94-101.

50. Димитров С. Диалектика объективного и субъективного в лирике. М., 1963.

51. Егоров Б.Ф. Категория времени в русской поэзии XIX века.

52. В сб.: Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Наука, Л., 1974, с.160-172.

53. Кожинов В. Стихи и поэзия. М., Советская Россия, 1980.

54. Корман Б.О. Изучение текста худ.произведения. ГЛ., Просвещение, 1972.

55. Корман Б.О. Лирика Некрасова. Ижевск, "Удмуртия", 1978.

56. Петросов Г.К. О формах выражения авторского сознания в лирической поэзии. В сб.: Русская советская поэзия и стиховедение. М., IS69, с.22-48.

57. Поспелов Г.Н. Лирика среди литературных родов. М., МГУ,1976.

58. Силъман Т.Л. Заметки о лирике. "Советский писатель", Л.,1976.

59. Силъман Т.Л. Опыт сравнительного анализа лирических стихотворений. В сб.: Тезисы докладов конференции по вопросам германской, романской и классической филологии. Вильнюс,1967.

60. Силъман Т.Л. От баллады к лирическому произведению. В сб.: Стилистика романо-германских языков, Л., 1972.

61. Силъман Т.Л. Проблема данного и нового в пределах лирического стихотворения. Сб.научных трудов МШИЙН им.М.Тореза, вып.91, М., 1974.

62. Силъман Т.Л. Семантическая структура лирического стихотворения (и проблема модели жанра). В сб.: Philologica (Памяти акад. В.М.Жирмунского), Л., 1973.

63. Силъман Т.Л. Структурные особенности лирических вставок в прозаическом тексте. Сборник научных трудов МП1ИШ им. М.Тореза, вып.73, М., 1973.

64. Coca Р. Эстетические проблемы лирики. Автореф.дисс.на соиск. учен.степени канд.филолог.наук. М., 1966.

65. Т0машевский Б.В. Стих и язык. М., 1959.

66. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. М., 1965.1. XXX66.' Ананьев Б.Г. Человек как предает поёнания. Л., 1968.

67. Бочаров С.Г. Психологический анализ в сатире. Дисс. на соиск. учен.степени канд.филолог.наук, М., 1955.

68. Бочаров С.Г. Психологическое раскрытие характера в русской классической литературе и творчестве М.Горького. М.,1960.

69. Воронов В. Социально-психологический анализ в современной прозе. М., 1967.

70. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1968.

71. Дейнега Л.Н. Проблема лирического характера в современной советской поэзии. Автореферат дисс.на соиск.учен.степени канд.филолог.наук. М., 1970.

72. Дилътей В. Описательная психология. М., 1924.

73. Гинзбург Л.Я. О лирике. Л., 1974.

74. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. М.-Л., 1979.

75. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1977.

76. Киселева А.Ф. Об особенностях психологического анализа в романе М.Шолохова "Тихий Дон". Известия АН СССР, серия литературы и языка, Т.ХХ1У, вып.2, М., 1965.

77. Ковалев А.Г. Психология личности. М., 1970.

78. Компанеец В.В. Художественный психологизм в советской литературе (1920-е годы). Л., Наука, 1980.

79. Компанеец В.В. Художественный психологизм как про б лет исследования "Русская литература", 1974, JS I, с.46-60.

80. Крот П. Наблюдения русских писателей над человеческой душой Шсихография), М., 1901.

81. Курилов В.В. Психологическая школа., В кн.: КЛВ., М., 1971, т.6, стлб.65-66.

82. Молчанов В. Миф о "респектабельности" психоанализа. ВЛ, 1972, № II, с.68-87.

83. Нечкина М.В. Загадка художественного образа. М., 1972.

84. Нечкина М.В. Функция художественного образа в историческом процессе. В сб.: Содружество наук и тайны творчества. М., Наука, 1969.

85. Плеханов Г.В. От идеализма к материализму. В кн.: Плеханов Г.В. Избранные философские произведения, т.З, М., 1967.

86. Плеханов Г.В. Искусство и литература. М., 1948.

87. Проблемы психологизма в советской литературе. Л., 1970.

88. Теофраст. 0 свойстве нравов человеческих. Спб, 1772.

89. Тюпа В.И. Характер. В кн.: КЛЭ, М., 1978, т.8, стлб.215-219.

90. Узнадзе Д.И. Психологические исследования. М.,1966.й х ж

91. Alt А.Т. Theodor Storm. New York, TWAS, 1973.

92. ВаЪ H. Storm als Lyriker.- In: Gedenkbuch zu Storms hunderts-tem Geburtstag. Braunschweig, 1917.

93. Bate L. Aus Storms Lebensgarten. Berlin, 1921.

94. Bernd C.A. Theodor Storm.- In:'Deutsche Dichter des 19.Jahr-hundert Hrsg. v. Benno v. Wiese, Berlin, 1969, S.487 ff.

95. Bernd C.A. Theodor Storms Graft of Fiction. Chapel Hill,1966.

96. Biese A. Theodor Storm. Leben und Werk. Berlin, 1920.

97. Blunck H.F. Einleitung.- In: Storms Werke, Leipzig, Biblio-graphisches Institut, XXXXJ. o.J.

98. Bottger F. Theodor Storm in seiner Zeit. Berlin, Verlag der Nation, 1958.

99. Brandis E.P. Theodor Storm in RuBland. Heide, Boyens, 1972.

100. Fontane T. Theodor Storm.- In: Fontane T. Aufzeichnungen zur Literatur, Berlin and Weimar, 1969, S.63-79

101. Frommel 0. Die Lebensanschauungen Theodor Storms.- In: Deatsche Rundschau, 1902, Bd. 112.

102. Goldammer P. Einleitung.- In: Storm T. Samtliche Werke in 4 Bdn, Bd. I,'Aufbau-Verlag Berlin und Weimar, 1978.,

103. Goldammer P. Erleben and Lebensgefuhl. NDL, 1956, H.12, S.98-106.

104. Goldammer P. Theodor Storm. Eine Einfuhrung in Leben and Werk. Leipzig, 1968.

105. Goldammer P. Rez.uber: Laage K.E. "Theodor Storm und.Iwan Turgenjew. Personliche and literarische Beziehungen. Heide, 1967".

106. Goldammer P. Theodor Storm. Leipzig, 1968.

107. Goldammer P. Theodor Storm im Zwielicht. NDL, 1956, H.6, S.143-146.

108. Goldammer P. Theodor Storm in neuer Sicht. NDL, Berlin,1959, Hf. 8, S.142-146.

109. Goldammer P. Theodor Storm and die deatsche Literaturge -schichtsschreibung. "Aufbau", Berlin, 1956, Hf.I.

110. Goldammer P. Zu einigen Publikationen uber Theodor Storm.

111. WeimarerBeitrage, 1958, S. 557-566.

112. Hausmann'M. Unendliches Gedicht. Bemerkungen anlaBlichder Lyrik Theodor Storms. Mainz. Akademie der Wissenschaften and Literatur. Wiesbaden, 1962.

113. Heitmann H. Theodor Storm. Stuttgart, 1939.

114. Herrmann W. Theodor Storms Lyrik, Leipzig, 1911.

115. Herrmann W. Theodor Storm and seine Kunst.- In: Storm T. Gesammelte Werke in 4 Bdn, Verl. Philip Reclam jun, Leipzig, о. J.

116. Jess H. Theodor Storm. Sein Leben and Schaffen. Berlin,1917.

117. Ivnodt K.E. Theodor Storm als Lyriker. Leipzig, 1906.

118. Коhischmidt W. Theodor Storm and die Zurcher Dichter.- In: Kohlschmidt W. Dichter, Tradition and Zeitgeist. Bern-Miin-chen, 1965.

119. Laage K.E. Theodor Storm in Husum and Nordfriesland. Heide, Boyens, 1973.

120. Muller H. Theodor Storms Lyrik. Bouvier Verlag Herbert Grundmann, Bonn, 1975.

121. Muller.J. Zur Lyrik Theodor Storms.- In: Muller J. Von Schiller bis Heine. Halle, 1972, S.451-469.

122. Peyn B. Theodor Storms lyrisches Schaffen. Leipzig, 1913. Schutze P. Theodor Storm. Sein Leben und seine Dichtung.4. Aufl; Berlin, 1925

123. Silz W. Theodor Storm. Three Poems. The Germanic Review. XLII (1967). S.293-299

124. Soetz B.I. Storm. Ein rechtes Herz. Ein Leben in Briefen, dargestellt von B. Soetz. Leipzig, 1945

125. Spycher P. Theodor Storm. Abseits.- In: Die deutsche Lyrik hrsg, V. Benno v. Wiese. Diisseldorf, 1956, Bd.2, S. 191-200. Storm G. Theodor Storm. Ein Bild seines Lebens. Bd. 1-2. Berlin, 1913.

126. Stuckert F. Theodor Storm. Sein Leben und seine Welt. Bremen, Schiinemann, 1955.

127. Teitge H.E. Theodor Storm. Bibliographie. Berlin, Deutsche Staatsbibliothek, 1967.

128. Wedberg L.W. The Theme of Lonelesnes in Theodor Storms Novel-len. London, 1964.

129. Wege zum neuen Verstandnis Theodor Storms. Vortrage und Refe-rate zum 150. Geburtstag. Heide in Holstein, Boyens, 1968. Werneke F. Theodor Storms 0ktoberlied.f Unsere Schule, 1954,5. 223-228.

130. Wooley E.O. Vier Briefe von Thomas,Mann.- In: Theodor-Storm

131. Gesellschaft. Heide, Schriften . 13, Heide, 1964, S.45-46.1. X Э£ ЭЕ

132. Вartels A. Die deutsche Dichtung der Gegenwart. 1906.

133. Вartels A. Geschichte der deutschen biteratar in 2 Bdn. Leipzig, 1905.

134. Bendel J. Zeitgenossische Dichter. Stuttgart, 1882.

135. Bern M. Deutsche Lyrik seit Goethes Tode. Leipzig, 1886.

136. Bianchi L. Von der Droste bis Liliencron. Hassel, 1922.

137. Bormann A.V. Natura loquitur. Naturpoesie und emblematische Formel bei J.v. Eichendorff. Max Nieraeyer Verlag Tubingen, 1968, Bd.12.

138. Der Miinchner Kreis. Platen. Curtius. Geibel. Strachwitz. Leipzig, 1933.

139. Deutsche Lyrik der Gegenwart seit 1850. Hragb. v. F.Avena-rius, 2.Auf1. Dresden, 1884147- Deutsche Lyriker der Gegenwart. Prag, 1859, Hrsg. v.R.Prutz. 148. Deutsche Lyrik des 19. Jahrhunderts bis zur modernen Aere,

140. Eingeleitet v. Rudolf v. Gottschall, 1869. 149- Deutsche Lyriker seit 1850, hrsg. v. E.Kneschke, 2. Aufl., Leipzig, 1868.

141. Die deutsche Lyrik. Form und Geschichte. Hrsg. v. Benno v. Wiese. Bd. 2, Diisseldorf, 1957.

142. Duttle M. Ruckerts Verskunst. Inaugural Diss. Wiirzburg, 1936.

143. Engel E.A. Geschichte der deutschen Literatur von den An-fangen bis in die Gegenwart, Wien, 1912.

144. Ermatinger E. Die deutsche Lyrik in ihrer geschichtlichen1

145. Entwicklung, 2 Bdn, Leipzig und Berlin, 1925.

146. Erlauterungen zur deutschen Literatur nach 1848. Volk und Wissen, Volkseigener Verlag, Berlin, 1956.

147. Engel E. Geschichte der deutschen Literatur des XIX Jahr -hunderts. Berlin, 1920.

148. Fogt P. und Koch M. Geschichte der deutschen Literatur von den alten Zeiten bis zur Gegenwart. Leipzig und Wien, 1904.

149. Gessler L. Lebendig begraben. Studien zur Lyrik des jungen Gottfried Keller. Einsiedeln, 1964.

150. Klein J. Geschichte der deutschen Lyrik. 2.Aufl. Wiesbaden, 1857.

151. Koch M. Deutsche Literatur. Berlin, 1903, S.215-221.

152. Koch M. Geschichte der deutschen Literatur. Stuttgart, 1893.

153. Kohl H. Geschichte der deutschen biteratur. Berlin, 1913.

154. Krueger J. Verein der "biederen MittelmaBigkeit. HDL, 1961, Hf.7, S.145-179.

155. Lintzel M. Liebe und Tod bei Heinrich v. Kleist.- In: Lint-zel M. Ausgewahlte Schriften, Bd. 2, 1961, S.533-582.

156. Lucacs. G. Die deutschen Realisten des 19. Jahrhunderts. Berlin, 1954.

157. Mann T. Uber deutsche biteratur. Leipzig, 1968, S.252-266.

158. Nartini P. Deutsche Literatur im burgerlichen Realismus, Stuttgart, 1962.

159. Meyer R.M. Deutsche Literatur des 19. und. des 20. Jahrhunderts. Berlin, 1923.

160. Moderne Lyrik. Hrsg. v. Alexander Dauge, Bd.I. Warschau., 1907.

161. Killer G. Geschichte. des deutschen Liedes. Munch en, Drei Mas-ken Verlag, 1925.

162. Miiller-Gschwendt G. Gottfried Keller als lyrischer Dichter, Bd. 7, Berlin, 1910.

163. Nachromantiker. Kinkel, Redwitz, Roquette. Garriere. Schack. Leipzig, 1938, Verlag v. Ph. Reclam jun.

164. Pache A. Naturgefiihl und Natursymbolik bei H.Heine. Hamburg und Leipzig, VoB, 1904173. Paulsen J. Schleswig-holsteinische Dichter in Wort und Bild.1. Rendsburg. Moller, 1957.

165. Pori.tzki J.E. Wie sollen wir H.Heine verstehen. Eine psycho-logische Studie, Berlin, Duncker, 1896.

166. Prawer S.S.German Lyrik Poetry. London, 1952.

167. Ruge A. Die politischen Lyriker unserer Zeit. Berlin, 1847. 177- Schlaffer H. Lyrik im Realismus. Studien uber Raum und Zeitin den Gedichten Morikes, der Droste und Liliencrons.Bonn, 1966.

168. Schroder A. Kritische Studien zu den Gedichten C.P.Meyers, КбIn ,1928.

169. Schultze S. Die Entwicklung des Naturgefiihls in der deutschen Literatur des XIK Jahrhunderts. Halle, 1907.

170. Schweickert A. H.Heines Einfltisse auf die deutsche Lyrik (1830-1900). Bonn, Bouvier Verlag, 1969.

171. Spiero H. Geschichte der deutschen Lyrik seit Claudius. Leipzig, 1909.

172. Steiner R. Lyrik der Gegenwart. Minden, 1900.

173. Storz G. Heinrich Heines lyrische Dichtung. Stuttgart,Clett, 1971.

174. Tille A. Einleitung.- In: Deutsche Lyrik von Heute und Mor-gen. Leipzig, 1896.

175. Urbahn E. Die Symbolik in C.F. Meyers Gedichten, Oslo, 1925.186. "\ПёЪог К. Deutsches Dichten und Denken von der Aufklarung bis zum Realismus. Berlin, 1958.

176. Weltbrecht G. Deutsche Literaturgeschichte des 19.Jahrhun-derts.Berlin, o.J., S.112-118.

177. Werner H.-G. Geschichte des politischen Gedichts in Deutsch-land von 1815 bis 1840; Berlin, 1919.

178. Wiegand J. Geschichte der deutschen Dichtung. Koln, 1922.

179. Zigulski Z. Geschichte der deutschen Literatur, Warszawa, 1974.1. К К К

180. Arndt E. Deutsche Verslehre. Berlin, 1968.

181. Biese A. Die Philosophie des Ivlethaphorischen. Hamburg und Leipzig, 1893193. Biese A. Lyrische Dichtung und neue deutsche Literatur. Berlin, 1896.

182. Brecht B. Uber Lyrik. Frankfurt, 1968.

183. Dilthey W. Weltanschauung und Analyse des Menschen seit Renaissanse und Reformation, Leipzig u. Berlin, 1920.

184. Dilthey W. Zur Geistesgeschichte des 19. Jahrhunderts. Van-denhoek und Ruprecht, Bd. 17, Gottingen, 1974197. Hirsch E.S. Prinzipien der Interpretation. Munchen, 1972.

185. Killy V/. Elemente der Lyrik, Munchen, 1972.

186. Killy W. Wandlungen des lyrischen Bildes. Gottingen, 1964.

187. Koch F. Idee und Wirklichkeit. Berlin, 1956.

188. KrauG J. Studien uber Schopenhauer und den Pessimismus in der deutschen Literatur des 19. Jahrhunderts. Bern, 1931.

189. Kommerell M. Gedanken uber Gedichte. 2 Aufl., Frankfurt/M., 1956.

190. Merker P. Gedicht und Gedanke. Auslegungen deutscher Gedichte. Hrsg. v.H.O.Burger, Halle, 1942.

191. Minder R. Dichter in der Gesellschaft. Frankfurt/M., 1972

192. Minder R. Wozu Literatur? Frankfurt/M., 1971.

193. Muller J. Das zyklische Prinzip in der Lyrik.- In: Germanisch- Romanische Monatsschrift, 1932, Hf. 1/2.

194. Pestalozzi K. Die Entstehung des lyrischen Ich. Studien zum

195. Motiv der Erhebung in der Lyrik. Berlin, 1970.

196. Prel, C. du. Psychologie der Lyrik. Beitrage zur Analyseder dichterischen Phantasie. Leipzig, 1880.

197. Rehra W. Der Dichter und die neue Einsamkeit. Aufsatze zur Literatur um 1900. Gottingen, 1969. «

198. Staiger E. Die Zeit als Einbildungskraft des Dichters. Zii -rich-Leipzig, 1939.

199. Strich P. Der Dichter und die Zeit. Bern, 1947.

200. Susmann M. Das Wesen der modernen deutschen Lyrik. Stutt -gart, 19Ю.

201. Werner R.M. Lyrik und Lyriker. Hamburg und Leipzig, 1890.x x x

202. Baumgart W. Der Wald in der Dichtung. Berlin-Leipzig, 1936.

203. Biese A. Die Entwickelung des Naturgefiihls im Mittelalter und in der Neuzeit. Leipzig, 1888.

204. Braun W.A. Types of Weltschmerz in German poetry. New York, The Columbia University Press, 1905.

205. Pischer J.M. Studien zu Hebbels Jugendlyrik, Dortmund,1910.

206. Gubelmann A. Studies in the lyric Poems of Priedrich Hebbel. New Haven, Jale University Press, 1912.

207. Jung G. Die Darstellung des Weibes in H.Heines Werken. Leipzig, KrauB, 1920.

208. Kaufmann M. Heines Charakter und die moderne Seele, Zurich, 1902.

209. Klussman P.G. Die Deformation des romantischen Traummotivs in Heines fruher Lyrik.- In: Untersuchungen zur Literatur als Geschichte.■Berlin, 1973, S.259-285.

210. Meyer R.M. Gestalten und Probleme. Berlin, Georg Bondi,1905.

211. Meyerhoff J. Time in Literature. Univ.of California Press, Berkeley and Los Angeles, 1968.

212. Prawer S.S. Morike und seine Leser. Stuttgart,' 1960.

213. Scheunert A. Der Pantragismus als System der Weltanschauung und Asthetik Priedrich Hebbels. Hamburg und Leipzig,1903.

214. Seibert C.G. Uber ein charakteristisches Element in der Lyrik E.Geibels. Marburg, 1859.

215. Simrock K. Rheinsagen aus dem Munde des Volkes und deutscher Dichter. 7. Aufl., Bonn, 1874.

216. ТагаЪа W. Е. Мог ike. Denk es, о Seele. Erinna an Sapho.- In: Die deutsche Lyrik. Diisseldorf, 1957, Bd.2.

217. Willns-V/ildermuth A. Friedrich Riickert der Dichter des deutschen Volkes und der deutschen Familie. Stuttgart, 1907230. Arnim A., Brentano C. Des Knaben Wunderhorn in 2 Bdn, Heidelberg, 1806-1808.

218. Brentano 0. Werke.Hrsg. v. J.Dohmke Leipzig und Wien, Biblio-graphisches Institut, o.J.

219. Chamisso A. Werke. Hrsgb. v. Hitzig J. 6 Bde, Leipzig,1842.

220. Die hundert besten Gedichte (Epik). Ausgewahlt v. R.M.Meyer, Paris, 1913.

221. Droste-Hiillshof A. Werke in 2 Bdn. Jnsel-Verlag, Leipzig, 1976.

222. Eichendorff J. Samtliche Werke. Historisch-kritische Ausga-be, hrsg. v. W.Kosch, 2 Bde, Regensburg, 1921.

223. Freiligraths Werke in einem Band, Aufbau Yerlag Berlin und W e imar, 1976.

224. Geibel E. Neue Gedichte, Stuttgart, 1856.

225. Goethe J.W. Samtliche Werke. Propilaen-Ausgabe, Miinchen, 1932.

226. Heine H. Buch der Lieder. Volksverlag Weimar, 1956.

227. Herwegh G. Werke. Hrsg.v.H.Tardel, in 2 Bdn, Berlin, 1908.

228. Kellers Werke in 5 Bdn. Berlin und Weimar,Aufbau-Yerlag,1968.

229. Lenaus Werke in einem Band.Aufbau-Yerlag Berlin und Weimar, 1970.

230. Meyer C.P. Gedichte. Fischer Bucherei, Frankfurt am Main und Hamburg, 1970, S.11-30.

231. Meyer G.F. Huttens letzte Tage. Bielefeld-Leipzig, o.J.

232. MSrike E. Werke und Briefe in 2 Bdn.Dieterich, Leipzig, 1957.

233. Politische Gedichte aus Deutschlands Neuzeit. Hrsg. v.H.Riitt-mann. Borna, 1848.

234. Riickert F. Marzgedichte (1848). Breslau, 1922.

235. Riickert F. Politisches Notizbuch. 172 ungedruckte Gedichte. Berlin und Leipzig, 1911.

236. Storm T. Samtliche Werke. Aufbau-Yerlag Berlin und Weimar, 1978. Bd.I.

237. Weerth G. Werke in 2 Bdn. Aufbau-Verlag Berlin und Weimar, 1954.

238. Wiese, B.v. Politische Lyrik 1856-1871. nach Motiven ausgewahlt und geordnet. Berlin, 1933.эе к к