Православная аксиология в русской прозе XX- XXI веков тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, доктор филологических наук Казанцева, Ирина Александровна

• Казанцева, Ирина Александровна
• доктор филологических наук
• 2011

Оглавление диссертации доктор филологических наук Казанцева, Ирина Александровна

Введение.

Глава 1. Православные святыни и святые в духовном реализме XX - XXI веков. (К вопросу о традиции и специфике этого метода в русской прозе XX — XXI веков)

1.1.Судьбы православных святынь в русской прозе XX - XXI веков.

1.2.Паломнический тип личности и традиции жанра хожения в современной прозе (повесть «Великорецкая купель» В. Н. Крупина).

1.3 .Православные подвижники в русской прозе XX — XXI веков.

Глава 2. Юродство и юродствование: подвиг - архетип - приём

2.1.Проблемы изучения христианского феномена юродства и пути его художественногоосмысления в духовном реализме.

2.2. Художественное воплощение архетипа юродства в магическом реализме (роман «Пирамида» Л. Леонова).

2.3. Приём юродствования в постмодернистских текстах.

Глава 3. Христианская категория «детства» в онтологии реалистов и постмодернистов

3.1. Категория «детства» в разных видах реализма.

3.2. Приёмы художественного освоения категории «детства» в постмодернизме.

Глава 4. Возможности реализма в воплощении православной аксиологии. (К проблеме мировоззренческих оснований метода)

4.1. Крестьянский и интеллектуальный реализм: православные ценности в произведениях В. П. Астафьева и В. Е. Максимова.

4.2. Религиозно-философская проблематика творчества Л. Бородина: «врастание в православную традицию» как эволюция метода и стиля.

Глава 5. Православная аксиология и современная русская проза: поэтика времени и пространства

5.1. Поэтика времени и пространства как средство отражения иконичности слова в современных реалистических художественных стратегиях.

5.2. Разрушение пространственно-временного континуума как средство отрицания православной аксиологии в постмодернизме.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Православная аксиология в русской прозе XX- XXI веков»

Диссертационное исследование «Православная аксиология в русской прозе XX - XXI веков» посвящено изучению литературного процесса в его связях с культурообразующей ролью национальной религии. Связанный с объективными и субъективными причинами кризис традиционной литературоцентричности русской культуры, актуализация поисков национальной самоидентичности и назревшая необходимость в ценностных ориентирах, консолидирующих общество, со всей очевидностью обращают литературоведческую науку к исследованию генетических, типологических аспектов влияния православной аксиологии на литературный процесс последних десятилетий. Настаивая на плодотворности диалога светской гуманистической и духовно-религиозной традиций, П. С. Гуревич справедливо отмечает, что в современном обществе данный вопрос определяет вектор развития культуры и даёт возможность выяснить, «действительно ли в современном мире происходит "реванш богов" или, напротив, завершает своё движение процесс секуляризации»1.

Актуальность и степень научной разработанности темы. К проблеме отражения в русской литературе православия обращались в своих работах Т. К. Батурова2, В. А.Воропаев3, С. А. Гончаров4, М. М. Дунаев5, И. А. Есаулов6, В. Н. Захаров7, И. П. Карпов8, В. Н. Касаткина9, И. А. Киселёва10, В. А. Котельников11,

Гуревич П. С. «Реванш богов» и свободомыслие // Литературная газета. 23-29 декабря. № 52. С. 3.

2Батурова Т. К. Философия любви в альманахе «Денница» на 1830 год // Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе XIX века: Межвуз. сб. науч. тр. М.: МПУ, 1997. С. 55-62; «Грядите с Богом!» Преподобный Серафим Саровский и духовность русской литературы века XIX века / Под ред. Т. К. Батуровой, В. П. Зверева. М.: Российская государственная библиотека; М.: Пашков дом, 2008.

3Воропаев В. А. Духом схимник сокрушенный.: Жизнь и творчество Н. В. Гоголя в свете православия. М: Московский рабочий, 1994.

4Гончаров С. Л. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте. СПб.: Изд-во РГТГУ, 1997.

5Дунаев М. М.Православие и русская литература. В 6-ти ч. Изд. первое. М.: Христианская литература, 1996-2000; изд. второе, испр. и доп. М.: Христианская литература, 2003-2004. бЕсаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1995; Он же. Пасхальность русской словесности. М.: Кругъ, 2004.

7 Захаров В. Н. Система жанров Достоевского: Типология и поэтика. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.

8 Карпов И. П. Человек творящий: православные традиции в русской литературе. М.: Дрофа, 2005.

9 Касаткина В. Н. Вера и неверие Ф. И. Тютчева// Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе XIX века: Межвуз. сб. науч. тр. М.: МПУ, 1997. С. 76-88; Аношкина В. Н. Ценностное изучение русской литературы XIX века // Духовный потенциал русской классической литературы. М.: Русскш м1ръ, 2007. С. 84-93; Касаткин Н. В., Касаткина В. Н. Тайна человека: Своеобразие реализма Ф. М. Достоевского. М.: МПУ, 1994.

10 Киселёва И. А. Поэзия М. Ю. Лермонтова. Дис.канд. филол. наук. М., 2001.

Котельников В. А. Православная аскетика и русская литература: (На пути к Оптиной). СПб.: Призма-15, 1994; Он же. Православие в творчестве русских писателей XIX века: Дис. в форме научного доклада.доктора

В. В. Лепахин12, А. М. Любомудров13, А. В. Моторин14, В. Г. Одиноков15, В. А. Редькин16, Ю. И. Сохряков17, Н. С. Цветова18, А. П. Черников19 и др. В современной науке осмысление проблемы находится в стадии формирования научных школ (конференции и коллективные сборники, изданные МРУ «Русская литература XIX века и христианство»20, Московским государственным областным университетом21, Институтом русской литературы (Пушкинским Домом) РАН

29

Христианство и русская культура» Московским педагогическим государственным университетом «Гуманитарные науки и православная культура», Новгородским государственным университетом23, научная дискуссия о «новом реализме» (резюме публиковалось в «Филологических науках24»), новосибирские сборники «Русская литература и религия» , петрозаводские

О Г издания и др.). Исследования преимущественно велись на материале литературы XIX и предшествующих веков. На сегодняшний день исследуется творчество отдельных авторов XIX - начала XX века в их отношении к православию (Ф. филологических наук, СПб., 1994; Он же. Православные подвижники и русская литература. На пути к Оптиной. М.: Прогресс-Плеяда, 2002; он же. «Что есть истина?» (Литературные версии критического идеализма). СПб.: Пушкинский Дом, 2009.

12 Лепахин В. В. Икона и иконичность. СПб.:Успенское подворье Оптиной Пустыни, 2002; Он же. Икона в русской художественной литературе. Икона и иконопочитание, иконопись и иконописцы. М.: Отчий дом, 2002 и др. работы.

13Любомудров А. М. Духовный реализм в литературе русского зарубежья: Б. К. Зайцев, И. С. Шмелёв. СПб.: Дмитрий Буланпн, 2003.

14 Моторин А. В. Духовные противоречия Н. Гоголя. Великий Новгород: Новгородский гос. ун-т, 1999.

15 Одиноков В. Г. Литература и духовная культура: Материалы к курсу лекций по русской литературе XIX века. Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. ун-та, 2002.

16 Редькин В. А. Вячеслав Шишков: новый взгляд. Очерк творчества В. Я. Шишкова. Тверь: Твер.обл. кн.-журн. изд-во, 1999.

17Сохряков Ю. И. А. И. Солженицын и Ф. М. Достоевский // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 3. С. 105-112; он же. Ф. М. Достоевский и И. А. Ильин о духовных основах российской цивилизации // Русская цивилизация и соборность/ Ассоц. по комплекс. Изучению рус. нации и др. М., 1994. С. 35-44 н др. работы.

18Цветова Н. С. Эсхатологическая топика традиционной русской прозы второй половины XX века. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008.

19 Черников А. П. Проза И. Шмелева: Концепция мира и человека. Калуга: ИУУ, 1995.

20 Русская литература XIX века и христианство / Под общ. Ред. В. И. Кулешова. М.: Изд-во МГУ, 1997.

21 Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе XIX века. М.: МПУ, 1997; Христианские истоки русской литературы / Отв. ред. В. Н. Аношкина. М., 2001; Духовный потенциал русской классической литературы: Материалы всерос. науч. конф. М.: РусскШ м1ръ, 2007.

22 Христианство и русская литература / Отв. ред. В. А. Котельников. СПб.: Наука, 1994; 1996; 2002; 2006. Христианство и русская литература: взаимодействие этнокультурных и религиозно-этических традиций / Отв. ред. В. А. Котельников и др. СПб.: Наука, 2010. Сб. 6.

23 Духовные начала русского искусства и образования: Материалы VI междунар . науч. конф. Великий Новгород: Новгородский гос. ун-т, 2006.

24 Казначеев С. Проблема нового реализма: регенерация метода // Филологические науки. 2008. № 1. С. 24-33.

•"Русская литература и религия: Сб. науч. тр. / Отв. ред. В. Одиноков. Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. ун-та, 1997.

26Евангельский текст в русской литературе XVIII — XX веков. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. унта, 1994; 1998.

Тютчев, А. Ахматова, Б. Зайцев, И. Шмелёв и др.). Между тем представляется весьма важным изучение в данном аспекте тенденций современной русской прозы.

Актуальность диссертационного исследования определяется следующими причинами. Во-первых, ролью православия в формировании русской культуры и национального менталитета. В диссертации уточняется своеобразие художественного освоения православной аксиологии и устанавливаются закономерные связи между спецификой объекта изучения и научными методами познания в комплексе типологических и индивидуальных характеристик, представляющих тенденции современной русской прозы. Во-вторых, степенью изученности взаимодействия религии и современной русской прозы. Практически, с момента образования русского государства и вплоть до наших дней православие стимулировало онтологическую и аксиологическую проблематику в творчестве различных авторов. В-третьих, особенностями литературной ситуации конца XX — начала XXI веков, представляющей собой следствие разрушения ценностного ряда, что привело к доминированию соперничающих эстетических стратегий. Одна из них тяготеет к воплощению целостности и иерархичности, органичным для православия, другая — к абсолютизации раскола и релятивизму всех сфер бытия. Накопление, с одной стороны, значительного эмпирического материала, требующего систематизации, с другой стороны, недостаточная исследованность литературы указанного периода в аспекте корреляции полярных художественных стратегий на материале современной прозы также определяют актуальность диссертационного исследования. В-четвёртых, своевременность работы обусловлена настоятельной необходимостью продолжить изучение проблематики и поэтики творчества писателей XXI века, развивающих возможности реализма в его различных видовых модификациях. Возникновение в современном литературоведении и критике полемики о специфике и месте «неореализма» «третьего» призыва (С. Шаргунов, В. Пустовал, А. Рудалёв, В. Бондаренко, М. Бойко и др.) подтверждает назревшую необходимость научного осмысления словесности последних десятилетий XX - начала XXI веков, поскольку именно способы воплощения православной аксиологии в современной прозе во многом проявляют общекультурные тенденции, детерминируют видовые модификации художественного метода и оригинальность творческой индивидуальности. Кроме того, актуальность темы исследования.определяется потребностями дальнейшего-совершенствования учебного процесса в высшей и средней школе.

Исследовательский подход основан на обозначившейся* в литературоведческой науке в последнее десятилетие XX века тенденции к феноменологическому осмыслению предмета, что определило материал для анализа и позволило реализовать комплексное рассмотрение поставленной в диссертации проблемы. Автор работы исходит, во-первых, из необходимости отбора знаковых для развития русской литературы явлений с учётом онтологических, социально-исторических, этических составляющих проблематики, способствующих наиболее глубокому исследованию художественной специфики русской прозы в предложенном ракурсе. Во-вторых, диссертант считает принципиальным анализ взаимодействия аксиологии православия и русской прозы XX - XXI веков с позиций интеграции литературоведческого и культурологического дискурсов. В работе доказывается, что именно ценностная система православия, реализуясь в художественном методе через доминирование этической стороны учения или через систему его догматической, онтологической и антропологической составляющих, или через манипулирование формальными внешними религиозными атрибутами, позволяет обосновать характер взаимодействия и поляризацию художественных стратегий, выражающих своеобразие современной русской прозы. В работе акцентируется вопрос о детерминированности видов реализма способом религиозной рефлексии и предлагается инструментарий его исследования, обосновываются типологические признаки духовного, интеллектуального, крестьянского, магического реализма27 и постмодернизма как проявлении полярных по

Обоснование дефиниций см. Теория литературы. Т. IV: Литературный процесс. М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001; Любомудров А. М. Указ. соч. отношению к аксиологии православия тенденций современного литературного процесса. Отмечаются два принципиальных момента: опосредованный характер связи между презентацией миропонимания как религиозного и< видом реализма и необходимость точности терминологии во избежание «глобальной христианизации» (В. Г. Одиноков) исследуемого объекта. Обоснование методологического подхода и предмет данного исследования приводят к необходимости уточнения ключевых терминов, имеющих в современной литературоведческой науке широкую сферу применения и различные источники, отражающиеся на их семантике. Выбор реалистической и постмодернистской тенденций современного литературного процесса определяется, во-первых, недостаточной разработанностью типологии реализма (Л. И. Тимофеев, В. В. Кожинов, Ю. Б. Борев, Ю. М. Никишов, Л. А. Спиридонова, полемика о «новом»

28 29 реализме в «Филологических науках» и «Литературной газете» ) и, в частности, дискуссионностью проблемы «духовного» реализма (В. А. Котельников, А. М. Любомудров, В. А. Редькин, А. П. Черников и др.). Во-вторых, необходимостью специального рассмотрения современной «ситуации постмодерна» в аспекте проблематики диссертации. Исследование в данном направлении предпринималось в рамках философского дискурса (Т. Горичева, О. Николаева) или ограничивалось рассмотрением творческой индивидуальности писателей первой волны русского постмодернизма (В. Курицын, Ю. Левин, М. Липовецкий, М. Эпштейн). Сужение рамок исследования двумя художественными стратегиями продиктовано их ролью в современной литературной ситуации. Вопросы взаимодействия православной аксиологии с другими классическими художественными системами требуют специального отдельного исследования (в частности, проблема взаимодействия религиозного и романтического аспектов в художественном осмыслении рассматривалась в работах В. М. Жирмунского, Н. А. Гуляева, И. В. Карташовой и др). Автор диссертации исходит из гипотезы о

28Казначеев С. М. Проблема нового реализма: регенерация метода // Филологические пауки. 2008. № 1. С. 24-33.

29См., например, Шаргунов С. Отрицание траура // Новый мир. 2001. № 12. С. 179-184; Пустовая В. Пораженцы и преображенцы // Октябрь. 2005. № 5. С. 153-164; Рудалёв А. Письмена нового века // Октябрь. 2006. № 2. С. 176182; Беляков С. Новые Белинские и Гоголи на час; Голенко Ж. Литературный симулякр // Вопросы литературы. 2007. №4. С. 77-105. поляризации современной прозы по отношению к православной аксиологии как ведущем критерии, определяющем её «лицо». Художественная специфика данного взаимодействия рассматривается на материале неклассической (постмодернизм) и классической (реализм) систем.

В связи с данной проблемой актуализируется вопрос о терминологической точности в* отношении понятия «реализм». В контексте проблематики нашей работы важно очертить основные разногласия в определении понятия, причины и следствия этого, отраженные в тенденциях современного литературного процесса. И в сфере творчества, и в сфере науки история применения категории «реализм» достаточно широка. Использование синонимичных дефиниций писателями, критиками и литературоведами требует определения границ и критериев понятия. Так, Н. Струве, прибегая к не вполне удачной, на наш взгляд, классификации (он разделяет натурализм, соцреализм и высший реализм), в то же время справедливо отмечает: «Но реализм реализму рознь: существуют разного рода реализмы по степени охвата реальности. И только высший реализм обнимает бытие во всей

30 его полноте, от повседневных деталей до надмирных законов жизни» . Использование термина «реализм» в философском, искусствоведческом дискурсах налагает свой отпечаток на трактовку категории (отчасти следствием этого становятся разногласия в интерпретации способов отражения явлений реализма). Нас интересует зона пересечения этого понятия с литературоведческим

31 его пониманием. А.М.Любомудров , делая экскурс в историю функционирования категории «реализм» в медиевистике и философии начала XX века, детально рассматривает и обосновывает литературоведческое понимание термина «духовный реализм» (и синонимичных с ним «мистический реализм», «идеал-реализм», «фантастический реализм») применительно к литературе XIX века и творчеству писателей XX века Б. Зайцева и И. Шмелёва. Учёный формулирует

30 Струве Н. А. Православие и культура. М.: Христианское изд-во, 1992. С. 267.

31 Любомудров А. М. Духовный реализм в литературе русского зарубежья (Б. К.3айцев, И. С. Шмелёв). Автореф.дис.доктора филол. наук. СПб., 2001; Любомудров А. М. Указ. соч. мировоззренческое основание духовного реализма как необходимость «признания трансцендентных сущностей реально существующими»32.

Для уяснения характера отношений между православием и методом' в духовном реализме важно учитывать строгую дифференциацию понятий «церковный» - «христианский» - «православный», подробное рассмотрение этого вопроса содержится в указанной монографии А. М. Любомудрова. В работах литературоведа' «понятие "христианство" имеет строго конфессиональное значение: это прежде всего — христианская вера (выделено - А. Л.), включающая догматические, канонические, нравственные компоненты, это — целостное христианское мировоззрение, охватывающее весь комплекс представлений о

33 мире, человеке, истории» . Православие, - в том значении, в каком использует его учёный, — это «система догматических, канонических, вероисповедных истин. Православию неотъемлемо свойственны такие важнейшие моменты, как, например, развитое учение о духовной брани (аскетика), о грехе и покаянии, о стяжании святого Духа и обожении, обострённый эсхатологизм, соборность»34. В аспекте нашей работы следует уточнить, что автор использует указанное понимание термина в аналогичной интерпретации, как факт мировоззренческой системы он реализуется в художественной практике духовного реализма.

Степень изученности проблемы типологии реализма вызывает настоятельную необходимость уточнения критериев его внутривидового разделения. В работе для классификации видов реализма используется традиционная для литературоведческой науки системная связь между экстралитературными фактами, мировоззрением (взятом в диахроническом и синхроническом срезах), проблематикой и поэтикой. Сделана попытка уточнения определения реалистического метода. Акцентируется проблема вариативности восприятия и толкования «реальности» и знания о ней в русле современных

32 Любомудров А. М. Указ. соч. С. 37.

33 Там же. С. 9.

34 Там же. С. 10. эпистемологических тенденций35, развёрнуто обосновывается необходимость поляризации реалистических стратегий в зависимости от онтологических оснований (антропоцентризм и теоцентризм). В связи с этим возникает необходимость обращения к семантике «символа» и «иконичности» как базовым категориям, необходимым для разграничения видов реализма. В частности, история трактовки символа в семиотике от Ч. Пирса до Ю: М. Лотмана, Б. А.Успенского и др. восходит к учению Ф. де Соссюра об условном характере связи между означаемым и означающим. Очерёдность символа и символизируемого выглядит либо как предшествование первого второму, либо как одновременное их возникновение. В работе используется интерпретация символа, разработанная в трудах православных философов П. А. Флоренского и А. Ф. Лосева и предполагающая первичность символа по отношению к символизируемому. Автор исследования формулирует принципиальное отличие «символа» в терминологическом аппарате упомянутых учёных следующим образом. Во-первых, символ онтологичен, что является следствием признания многообразия типов бытия и их иерархичности; во-вторых, символ целостен как отражение образа мира в каждом элементе бытия через синтез сущности и явления; в-третьих, символ основан на отказе от конвенционального характера связи между означающим и означаемым и на признании тождества замысла и исполнения как его двух «половинок» (А. Ф. Лосев). В основе такого понимания термина — развитие традиции, заложенной раннехристианскими писателями и святоотеческим преданием. П. А. Флоренский, формулируя своё несогласие с современной ему искусствоведческой теорией, сопоставляет точки зрения историков искусства на миропонимание, свойственное различным эпохам и указывает: «Средневековье, решительно обрывающее с задачами иллюзионизма и ставящее своей целью не созидание подобий, а символы реальности (курсив мой — И.К.), кажется падающим. И, наконец, искусство Нового Времени, начинающееся Возрождением, . решившее подменить созидание символов - построением

35 Подробнее об этом: Касавин И. Т. Текст. Дискурс. Контекст. Введение в социальную эпистемологию языка. М.: Канон+, 2008. подобий, это искусство. кажется историкам бесспорно совершенствующимся»36. В другой работе, определяя символизм в его отношении к духовной реальности, философ отмечает: «Идя от действительности в мнимое, натурализм дает мнимый. образ действительного, пустое подобие повседневной жизни; художество же обратное - символизм - воплощает в, действительных образах иной (выделено.-П. Ф:) опыт, и тем даваемое им делается высшею реальностью»37.

В обосновании, внутривидовой поляризации реализма,- предложенной в работе, важную роль играют возникающие в, последние десятилетия XX - начале XXI века дискуссии о методе. Так, например, обсуждение проблемы в редакции «Москвы» (1998) акцентировало внимание на двух принципиальных для литературной ситуации конца* XX века, моментах: необходимости уточнения определения «реализма» и выявлении роли православия в развитии новейшей русской литературы. Задаваясь вопросом о совместимости светского творчества и веры, участники дискуссии высказывали мнения, которые резюмирует мысль А. Варламова: «.Если литература и не может быть в строгом смысле православной и если занятие литературой - дело, так скажем, не совсем божеское, то критика

38 -г» или наука - это и нужно; и почтенно» . В аспекте диссертационного исследования утверждение актуализирует необходимость разведения рефлексии на религиозно-православные темы в реализме разных видов. Обоснование нового методологического подхода, и литературоведческого инструментария в изучении реализма было предметом конференции «Новые реалии — новый реализм» (1997), подводя итоги которой в 2008 году С. М. Казначеев отметит: «Общими усилиями в 1997 году удалось выйти на понимание проблемы: направления в литературе отличаются друг от друга не техническим инструментарием, не арсеналом образных средств и даже не эстетикой. Принципиальное отличие между художественными школами и стилями состоит в отношении к Богу, миру и человеку (курсив - С. К.)» . Справедливое указание на иерархичность

36 Флоренский П. А. Избранные труды по искусству. М., 1996: С. 23.

37 Флоренский П. А. Указ. соч. С. 85.

38 Варламов А. Реализм: мода или основание мировоззрения? //Москва. 1998. № 9. С. 54.

39 Казначеев С. М. Указ. соч. С. 24-33. онтологических оснований в определении художественной специфики словесности сочетается с терминологическим смешением литературоведческих категорий, на которые распространяется определение, что очередной раз доказывает необходимость поиска адекватного объекту исследования научного инструментария. Попытки подобно рода прослеживаются в тенденциях развития, современной литературоведческой науки. Обосновывая свою методологию, И. А. Есаулов писал: «.предлагается именно и только новая теоретическая концепция; глубинно связанная с доминантным для-« отечественной культуры типом христианской духовности.»40. Апеллируя к работе Б. П. Вышеславцева41, учёный на основании противопоставления Закона и Благодати как двух тенденций русской культуры выстраивает свою систему оппозиций. Ключевые категории его анализа русской литературы проявляются во взаимодействии рождественского и пасхального архетипов словесности. В другой работе литературовед, развивая идеи своей концепции, указывает: «Попытка обосновать значимость «культурного бессознательного», предпринятая в нашей книге, выросла из несогласия автора со стратегией «дехристианизации» Европы»42.

Осмыслению , культурообразующей роли православия посвящены коллективные сборники, изданные Институтом русской литературы (Пушкинским Домом) РАН «Христианство и русская культура». Учёные подходят к проблеме с учетом философской, богословской, филологической сторон. В сборнике 1994 года, например, задаётся существенное направление поисков для литературоведа, постигающего духовное содержание русской литературы: «.Мы откроем для себя тот факт, что вопрос о человеке ставился русской литературой как до предела заостренный исторически вопрос христианской антропологии. Мы увидим, сколь плодотворным было взаимодействие русской литературы с православной аскетической традицией, какое многообразное и сильное продолжение получила в литературе разработка основных тем христианства»43.

40 Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос.ун-та, 1995. С. 3.

41 Вышеславцев Б. П. Этика преображенного эроса. М.: Республика, 1994.

42 Есаулов И. А. Пасхальность русской словесности. М.: Кругъ, 2004. С. 546-547.

43 Христианство и русская литература / Отв. Ред. В. А. Котельников. СПб.: Наука, 1994. С. 4.

Данная проблематика (правда, преимущественно на материале литературы XIX и предшествующих веков) широко представлена регионально (коллективные сборники «Русская литература XIX века и христианство»44, «Русская литература и религия»45). Всё это указывает на актуальность исследований в данной области и необходимость осмысления отношений православия и русской литературы, на4 материале произведений, представляющих разные тенденции современного литературного процесса. Так, новосибирский сборник включает статьи, рассматривающие религиозно-нравственные искания в философском дискурсе. Например, особенности русского романтизма (Ф. 3. Канунова), русского модернизма (А. А. Ханзен-Леве) соотносятся с движением религиозной мысли. В сборниках, издаваемых в Петрозаводске, широко представлены поиски русских писателей прошлых веков, ориентированные на сакральные источники46.

На сегодняшний день в области литературоведческого исследования православно-аксиологических аспектов прозы русских писателей (особенно XIX и предшествующих веков) сделано немало. Исследования названных выше учёных дают ценнейший материал для типологизации явлений современного литературного процесса, позволяют выработать тонкий филологический инструментарий. А. М. Любомудров впервые предпринимает попытку «дать научное обоснование и осуществить теоретическую разработку малоизученного литературного явления, которое ряд современных исследователей определяет как «духовный реализм»47. Не умаляя вклада учёных в решение проблем изучения духовного аспекта русской словесности, отметим, что менее всего исследованной остается область современной прозы. В упоминавшихся изданиях монографии М. М. Дунаева широкий хронологический охват литературы в ее связях с православием не претендует на многоаспектность и многоуровневооть литературоведческого анализа тенденций современной словесности, а жанр

44 Русская литература XIX века и христианство / Под общ. ред. В. И. Кулешова. М : Изд-во МГУ, 1997.

45 Русская литература и религия: Сб. науч. тр. / Отв. Ред. В. Одиноков. Новосибирск: Изд-во Новосибирского гос. ун-та, 1997.

46 Евангельский текст в русской литературе XVIII - XX веков. Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. гос. ун-та, 1994. Вып. 1; 1998. Вып. 2.

47 Любомудров А. М. Духовный реализм в творчестве писателен русского зарубежья: Б. К. Зайцев, И. С. Шмелев. Автореферат дис.доктора филологических наук.СПб., 2001. С. 5. лекционного изложения материала не предполагает углублённого анализа поэтики. Важно указать и на то, что православные аспекты художественной реальности рассматриваются в трудах литературоведов вне взаимной корреляции разных художественных систем, хотя необходимость такой работы показана в перспективах исследований, обозначенных в монографиях и статьях, в частности,

48

А. М: Любомудрова, В. А. Редькина и др. Само признание права на существование разных видов реализма зависит от мировоззренческих оснований литературоведа. Методологический инструментарий исследования духовно-православной доминанты русской словесности предлагается в работах В.В. Лепахина, совмещающего философский, искусствоведческий и литературоведческий подходы. Учёный обосновывает принцип «иконичности»49, решая одну из ключевых проблем, стоящих перед писателем и исследователем духовного содержания словесности, - выразимость невыразимого. В 1992 он предложил уточнить семантику широко используемых понятий «иконный», «иконописный», «иконичный». Последнее он определяет так: «то, что использует принцип иконы, т.е. стремится стать образом Первообраза и не просто передавать его, синергийно являть»50. Генезис иконичности как качества составляющего бытие объектов восходит к средневековой сотериологической культуре, когда словесность осознавалась как "хытрость", т.е. дар Бога, а сущность создаваемого образа осознавалась в максимально достижимом единстве с Первообразом. В диссертационном исследовании возрождение традиции в современной литературе обосновывается через воспринятый от духовного реализма начала XX века иконичный принцип средневековой модели. Учитывая особый характер функционирования священного слова, В. В. Лепахин по аналогии с термином М.

48 См., например, статьи Редькин В. А. Проблема национального характера в поэзии И. Анненского // Филологический сборник. Вып. II. Велико-Тырново - Тверь: Научная книга, 2007. С. 82-86; он же. «Живая метафора» Ю. Кузнецова // Вестник ТвГУ. Серия Филология. № 9 (69), 2008. С. 48-56.

49 Термин широко используемый в семиотике, см. в работах Ч. С. Пирса «Логические основания теории знаков». СПб.: Алетейя, 2000; он же. Избранные философские произведения. М.: Логос, 2000; Ю. М. Лотман. Структура художественного текста. M.: Искусство, 1970; он же. Избранные статьи. В 3-х т. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллинн: Александра, 1992. В нашем исследовании он функционирует в значении, обоснованном в работах В. В. Лепахина «Икона и иконичность»; он же. Иконология и иконичность // Икона и образ. Иконичность и словесность.М.: Паломник, 2007. С. 129-164.

50 Лепахин В. В. Иконология и иконичность // Икона и образ. Иконичность и словесность. С. 159.

M. Бахтина «хронотоп», плодотворно используемый литературоведческой наукой, вводит понятие «эонотопос». Основное отличие указанных категорий предопределено, во-первых, сферой функционирования. Термин M. MI Бахтина распространяется^ область художественного творчества, тогда как современный учёный рассматривает такие аспекты эонотопоса, как богословский, философский, литургический, художественного творчества, с точки зрения авторской позиции (обособляя его). Во-вторых, ключевое отличие категорий заключается в специфике отношения к вечности. В эонотопосе время является формой проявления вечности. В рамках концепции M. М. Бахтина истинно противоположное утверждение: вечность — форма проявления художественного времени: Определяя границы предложенного понятия, В. В. Лепахин указывает, что «главный признак эонотопоса - эго иконичность. Время в эонотопосе, будь то богослужебное, историческое или циклическое, не самостоятельно и автономно, но соотнесено с вечностью, оно понимается и изображается как земная икона вечности. Также и место является не простой географической точкой, а избранным священным иконотопосом»51. Автор применяет термин не только для духовных текстов, но и для светских, воплощающих реалии православия52. Противоречие между категориальным аппаратом смежных наук В. В. Лепахин решает следующим образом: «Словесный образ можно рассматривать как вербальную икону, при этом некоторые считавшиеся «специфически» иконными термины (как, например, обратная перспектива) легко укладываются в анализ поэтики художественного текста»53. Думается, что мысль справедлива и по отношению к ряду других категорий.

Так, автор данной работы придерживается следующего понимания термина «стратегия» (в настоящее время приобретающего статус междисциплинарного) — это средство, выражающее общую направленность поиска адекватности художественного решения и онтологических оснований мира. Его использование продиктовано рядом причин. Во-первых, это обоснование выбора диссертанта в

51 Лепахин В. В. Икона и иконичность. С. 291-292.

52 См., например: Лепахин В. В. Икона в русской художественной литературе.

52 Лепахин В. В. Иконология и иконичность. С. 155. пользу широкого понимания художественного метода реализма (ретроспектива вопроса приводит к конференции 1957 года, проводимой ИМЛИ РАН). Во-вторых, это необходимость размежевания противоположных оснований в интерпретации самой «реальности». В-третьих, это специфика современного литературного материала, наглядно раскрываемая в дискуссии о «неореализме» третьего призыва54, как проявлении не только жизненности реалистической художественной стратегии, но и необходимости чёткого определения наличия (или отсутствия) качественного преобразования классического реализма. Так, в одной из программных статей неореализма, его идеолог В. Пустовая самонадеянно заявляет: «Чтобы избежать путаницы, условимся о терминах. Нас интересует сопоставление двух эстетик, вполне вписывающихся- в рамки Реализма-вообще. Каждая из них по-своему интерпретирует реалистическое мировосприятие. Метод одной — зрение, метод другой - прозрение. Одной руководит видимость, другой - сущность. Первая - это узко понятый реализм рубежа веков, в дальнейшем именуемый просто "реализмом", — литература непосредственного переложения реальности на бумагу, надрывного правдоподобия и из кожи вон достоверности. Вторую же назовем реализмом "новым", отчасти по инерции сложившегося словосочетания, а главным образом, потому, что реалистическое направление литературы подлежит действительному обновлению и развитию, а не только формальному восстановлению в правах. В рамках последнего направления выделим и третье понятие — реализм символический, в котором черты обновляемого реализма выражены предельно»35. Жанр критической статьи не объясняет крайней наивности и ошибочности представлений о «старом» и «новом» реализме, подтверждением чему является сходство в определениях разных по культурному статусу В. Пустовой и философа и писателя Ю. Мамлеева. Основание для определения реализма в их

54 Шаргунов С. Отрицание траура // Новый мир. 2001. № 12. С. 179-184; Пустовая В. Новое «я» современной прозы об очищении писательской личности // Новый мир 2004. № 8. С. 153-173; она же. Пораженцы и преображенцы // Октябрь. 2005. № 5. С. 153-164; она же. Человек с ружьём: смертник, бунтарь, писатель // Новый мир. 2005. № 5. С. 151-172; Рудалёв Л. Письмена нового века // Октябрь. 2006. № 2. С. 176-182; Беляков С. Новые Белинские и Гоголи на час; Новиков Д. Поморские сказы имени Шотмана, или мифы нового реализма; Гуцко Д. Высоконравственная затея; Голенко Ж. Литературный симулякр // Вопросы литературы. 2007. № 4. С. 77-105.

55 Пустовая В. Пораженцы и преображенцы. С. 152. интерпретации показательно совпадает — это собственное «эго». Так, например, самохарактеристика Ю. Мамлеева актуализирует два важных момента: основу понимания реальности и её экспликацию на конфессиональные религиозные предпочтения. Писатель, в частности, отмечает: «А что касается метода. я ни в коем- случае не отношу себя к постмодернистам. У меня- свой уникальный метод. У меня' своя уникальная манера, которая ближе всего к- такому определению, как метафизический реализм. Почему? Да потому, что это всё-таки реализм, но не совсем обычный. Это выявление скрытых реальностей духовного космоса и человеческого бытия. Это встречалось - в другой форме и при другом подходе в средневековой литературе, где, например, персонажами были не только люди, но и духи, всё, что угодно. Так что метафизический реализм означает реализм, который выходит за грани обыденного реализма, дневного реализма, критического реализма»56. Указание на основание определяется так: «Я в целом — это единственная, сверхценная центр-реальность, отличимая от «видимых» форм я. Кроме моего я не существует ничего реального и ценного»57. В свете сказанного принципиальное значение приобретает обосновываемая в работе поляризация-реализма, основанного на антропоцентрической и теоцентрической моделях мира.

Проблема отражения православной аксиологии в видовых модификациях реализма требует уточнения терминологического статуса понятий «светская», «духовная», «религиозная», «церковная»- литература. В' художественной, литературно-критической и исследовательской практике существует две противоположных тенденции. Первая заключается в размытости границ между этими понятиями. Вторая - в узко-конфессиональном их использовании (пример такого отношения цитируемое выше высказывание А. Н. Варламова). Во избежание обеих крайностей, сделаем небольшой экскурс в историю функционирования категорий. Оппозиция духовная — светская литература ведет своё начало от Филарета, епископа Харьковского. Е. В. Семёнова в своем

56 Мамлеев Ю. Судьба бытия: за пределами индуизма и буддизма. М.: Эннеагон, 2006. С. 222.

57 Там же. С. 33. исследовании отмечает: «Литературу, созданную под влиянием Святого Духа, Филарет называет духовною, и в России она носила, по его мнению, такой характер до 1720 года. После этого она разделилась на литературу светскую и

58 духовную,, и о духовных предметах стали писать только* служители церкви» . Исследователь, указывает, что в XIX веке характер функционирования терминов меняется. «Принципиально разведены понятия церковная — религиозная — духовная» в работах Ф. И. Буслаева»59. Духовной литературой именуются не только тексты, ориентированные на, сакральную реальность, а фольклорные произведения, возникшие как продолжение духовного стиха. В середине прошлого века понятие «духовная» литература расширяется, в нее начинают включать произведения светских авторов. Резюмируя свои наблюдения, литературовед указывает: «.положение дел в современной науке. пред стаёт следующим образом: употребление понятия «церковная поэзия» ограничено сферой использования (в богослужебной практике); понятие «религиозный» -более широкое, но всё же ограниченное сферой употребления, характером и назначением. Чаще используется при характеристике произведений, написанных представителями церкви. Более нейтральное и широкоупотребительное понятие — «духовная литература». Этот термин по отношению к светским произведениям, в которых на том или ином уровне воплощаются идеи христианства, стал достаточно устойчивым.»60. Отметим, что смешение понятий используется в данной работе для- обозначения словесности до XVIII века. На наш взгляд, определение «духовная литература» применительно к современным произведениям, актуализирующим православную аксиологию, не вполне верно. Для характеристики современной литературы продуктивнее разделять понятия «светская» (в её рамках создаются и произведения, созданные в русле художественного метода духовного реализма), «духовная» и «православная» литература. К последним двум группам часто относят произведения авторов, обращающихся к православной, а иногда и вообще христианской проблематике.

58 Семёнова Е. В. Система жанров русской духовной поэзии XVIII века. Дис.доктора филологических наук. М., 2002. С. 21.

59 Там же. С. 24.

60 Семёнова Е. В. Указ. соч. С. 28.

Например, повесть «Неугасимая лампада» Б. Ширяева, принявшего католичество участника белого движения, вышла в серии «Духовная проза»61. Книга А. Сегеня «Поп» — в серии. «Современная православная проза» . Полагаем, что корректнее к духовной литературе относить тексты,, предназначенные для богослужения и сочинения святых отцов, к «православной литературе» — произведения священнослужителей, а прозу авторов, актуализирующих православный вектор русской' словесности, — к «светской». Творческая: индивидуальность писателя, и типологические качества метода художественного постижения Бога, мира и человека опосредованно связаны с определением своего вероисповедания как православного. Поэтому в работе термин «духовная литература» применяется только к произведениям, созданным служителями церкви, они имеют свою специфику и не являются предметом рассмотрения. К светской литературе в работе может применяться термин «духовный реализм». В случае с иными видами реализма речь идет об авторах, в разной мере актуализирующих православную аксиологию. Именно о литературе такого рода, обращаясь к своей корреспондентке, писал святитель Феофан Затворник: «Но и книги с человеческими премудростями могут питать дух. Это те, которые в природе и истории указывают нам следы мудрости, благости, правды и многопопечительного о нас промышления.Божия. Бог открывает себя в природе и истории так же, как и в Слове Своем. И они суть книги Божиидля тех, кто умеет в о них читать» . В работе термин «религиозный» применяется для обобщенного указания на темы, мотивы, образы православия, используемые писателями в разных художественных стратегиях.

В литературоведческих исследованиях современной прозы недостаточно исследована специфика постижения православных аспектов реальности в разных эстетических системах, поэтому логично в пределах одного ряда сопоставлять только светские произведения,, что и предполагалось сделать в данной работе на материале современной прозы. Сказанное требует уточнения ещё одного

61 Ширяев Б. Неугасимая лампада. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.

62 Сегень А. Поп: роман. М.: Изд-во Сретенского монастыря , 2007.

63 Святитель Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться? СПб., 1991. С. 251. актуального для данного исследования вопроса терминологии. Уровень художественного слова, рассматриваемый в любом литературоведческом исследовании, в случае с изучением религиозно-православной составляющей произведения акцентирует внимание на духовных основах интерпретации слова в художественном тексте и учитывает различия его- функционирования в поэтическом1 (не являющимся объектом нашего исследования) и прозаическом текстах. Тенденции различения разного рода слов с учётом степени своеволия автора и как следствия разной удаленности человеческого слова от боговдохновенного закладывались в средневековой литературе. Давая характеристику «художественного метода» в древнерусской литературе, современный медиевист А. Н. Ужанков отмечает: «это не столько "художество" ("творение рук" в буквальном древнерусском смысле), а "хытрость" - дар свыше, от Бога (сам Бог в псалмах назван "хытрецъ зело великъ"), как дар Святого Духа»64. Это суждение даёт основания для интерпретации слова писателя в противоположных тенденциях современной прозы: от релятивизма до возрождения религиозной традиции в литературе XX — XXI веков. В современном литературоведении исследованию слова в указанном аспекте посвящены работы г /г/:

В. А. Котельникова , В. В. Лепахина и др. В контексте темы нашего исследования обратим внимание на проблему, связанную с оценкой дистанции между сакральным и писательским словом, детерминированным особенностями мировоззрения и отражённым в специфике метода. Спор об- отношении к имени Божию (истоки которого возможно, просматриваются уже в Византии в IV веке) опосредованно проясняет тенденции в отношении к догматическому православному пониманию слова как способу отражения православной аксиологии в современной русской прозе. Связи имени Божьего как выражении ыУжанков А. Н. О специфике развития русской литературы XI - первой трети XVIII века. Стадии и формации. М.: Языки славянской культуры, 2009. С. 78.

65Котельников В. А. Православная аскетика и русская литература: (На пути к Оптиной); он же. Православие в творчестве русских писателей XIX века: Дис. в форме научного доклада. доктора филологических наук. СПб., 1994; он же. Православные подвюкнпки и русская литература. На пути к Оптиной.

Лепахин В. В. Икона и иконичность; он же. Икона в русской художественной литературе. Икона и иконопочнтание, иконопись и конописцы; он же. Образ иконописца в русской литературе XI — XX веков. М.: Паломник, 2005.

Логоса и сакрального пространства посвящены размышления (С. Н. Булгакова67, А. Ф. Лосева68 и др.). Утверждение значимости и необходимости чёткого определения предмета исследования; в данном аспекте подтверждается спорностью отношения к имени. Одна подобная полемика привела к очередному расколу религиозной- целостности и изгнанию с Афона монахов-имяславцев. Суть её в противостоянии имяславцев (апологетом которых выступили, в частности, П. Флоренский, позже А. Лосев) и их противников: Противоположная трактовка священного Писания и Предания, суть которой в признании одной стороной посреднической роли человеческого слова, в любом случае неадекватного мистической реальности. Согласно этой точке зрения, слово — своеобразный ассоциативный посредник между видимой и невидимой реальностью. Мнение имяславцев (даже с учётом разногласий и в их среде) сводится к отождествлению словесного образа Христа с Первообразом. Сущность разногласий на Афоне косвенно затрагивала вопрос о взаимодействии слова Божьего, времени и пространства. В центре разногласий был вопрос о том, являлось ли имя «Иисус» Богом, существовало ли оно предвечно или оно принадлежит временной жизни, так как является человеческим наименованием Бога. Отзвук этого спора можно наблюдать в специфике современного познания духовных аспектов реальности. Для нас активное выдвижение данного вопроса на первый план указывает на его значимость в постижении воплощения православной аксиологии и является одним из обоснований структуры работы (объясняет предмет и итоговый характер пятой главы диссертации). Важно, что данная полемика акцентирует внимание на сходном отношении к слову и иконе в православии (являют сущность)69.

В. В. Лепахин отмечает: «Переходя к творчеству, можно сказать, что художественная деятельность в идеале есть сотворение иконичных образов. Есенин даже называл вертикальную совокупность образов (вспомним здесь преп.

Булгаков С. Православие: Очерки учения православной церкви. Paris: Ymca- Press, 1987.

68 Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос. M.: Мысль, 1993. С. 746.

69 См. подробнее об этом: Успенский Б. А. Семиотика иконы // Успенский Б. А. Семиотика искусства. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 221-294.

Иоанна Дамаскина) «лествицей Иакова», при этом она способна, по его мнению, не только возводить в рай, но и спасать. Соединить два разделенных мира реально, онтологически, как это сделал Сын. Божий, или соединить их в иконичном образе художественно (курсив - В. JI.) можно только через самопожертвование, благодаря вдохновению, дарованному Богом, благодаря обожению души. Иконичный образ поэта, например, создал Пушкин в< своем «Пророке». Поэтому можно и. нужно говорить о художественной иконичности и иконичной художественности, о необходимости разработки иконичной поэтики и

7П иконичной эстетики» . В данной работе термины, предложенные В. Лепахиным, становятся инструментарием исследования связей православной аксиологии и современной русской прозы. Генетический подход диктует необходимость обращения' к произведениям первой волны русского зарубежья (Б. Зайцева, И. Шмелёва, В. Никифорова-Волгина), через их посредничество актуализируется православная основа русской прозы в духовном реализме знакового современного писателя В. Крупина. Диссертант разделяет точку зрения А. М. Любомудрова: «Именно в XX веке свершилось событие, значение которого трудно переоценить: русская художественная литература, светская по духу, открыла мир русского православия»71. Литература последних десятилетий XX и начала XXI наиболее наглядно представляет пути освоения и укоренённость православной традиции в национальном менталитете в полярных классической (реализм) и неклассической (постмодернизм) стратегиях. Весьма важно в свете обозначенной проблематики работы проследить, как отмечаемые в общемировом масштабе72 в последние десятилетия прошлого века тенденции влияния реализма на развитие постмодернизма оригинально проявляются в русской прозе.

Таким образом, объект диссертационного исследования — русская проза XX — начала XXI веков. Предмет исследования работы — русская проза в её связях с аксиологией православия в полярных художественных стратегиях современности.

70 Лепахин В. В. Иконология и иконичность. С. 155.

71 Любомудров Л. М. Указ. соч. С. 48.

72 Gasiorek A. Post-War English Fiction: Realism and After. London, 1995; All Hail the New Puritans / Ed. by N. Blincoe and M. Thorne. London, 2001.

Материалом исследования стали узловые произведения первой половины XX века (Б. Зайцева, В. Никифорова-Волгина, А. Платонова, И. Шмелёва) и современной русской прозы (В. Астафьева, Д. Балашова, П. Басинского, Л. Бородина, Ю. Буйды, А. Варламова, Н. Карташёвой, Н. Коняева, В. Крупина, В. Курносенко, Л. Леонова, В. Личутина, В. Максимова, В. Пелевина, В. Распутина, Ю. Рябинина, А. Солженицына, А. Сегеня, А. Старостина, Т. Толстой, В. Шарова и др.), позволяющие обосновать пути освоения православной аксиологии в ведущих художественных стратегиях и определить генезис тенденций современной литературы в избранном аспекте.

Цель реферируемой работы заключалась в том, чтобы выявить закономерности развития современной русской прозы в её связях с православной аксиологией. Данная цель реализована в следующих задачах:

- установить способы и характер взаимодействия основных тенденций современной прозы в её отношении к православию и охарактеризовать особенности современной литературной ситуации, развитие которой.определяется ценностным кризисом с одновременной актуализацией православной аксиологии с противоположными целями и художественными результатами;

- обосновать причинно-следственные отношения между интенциями прозы указанного периода, ролью православной аксиологии в мировоззрении писателя и спецификой художественного освоения православия в эстетической системе;

- выявить основные способы корреляции православной религии как вероучения и составляющих её элементов и художественной рефлексии писателей на материале прозы конца XX - начала XXI веков;

- определить генетические и типологические особенности воплощения православной аксиологии в полярных по отношению к данной системе ценностей художественных стратегиях;

- раскрыть особенности отражения православной онтологии и антропологии через жанровые, сюжетно-композиционные, характерологические, стилевые предпочтения писателей; установить закономерности между православной догматической? трактовкой слова, пространства, времени и художественным освоением принципа иконичности, реализуемого в иерархичности и целостности стиля и поэтики времени и>пространства; обосновать специфику воздействия православной- аксиологии^ на современную русскую прозу. .

Методологической основой^ работы стали труды философов и литературоведов, исследующих проявление различных аспектов православия, в художественном творчестве. В частности, работы М. М. Дунаева, В. А. Котельникова, В; В. Лепахина, Д. С. Лихачева, А. Ф. Лосева, А. М. Любомудрова, А. М: Панченко, П. А. Флоренского и др.

В диссертационном исследовании использовались приёмы, генетического, культурно-исторического, сравнительно-типологического, текстологического методов анализа.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые предпринимается попытка системного рассмотрения наиболее репрезентативных вариантов- художественного освоения аксиологии православия в современной русской прозе. Выбранная, проблематика обусловила новые аспекты исследования; которые можно сформулировать следующим образом.

Тенденции, прозы последних десятилетий обосновываются характером доминирования и степенью художественного освоения православного вероучения в мировоззрении писателя. Устанавливаются концептуальные для художественного отражения православной аксиологии проблемы. Пересматриваются типологические координаты художественной системы реализма: аргументируются принципы его видовой поляризации. Определяются ключевые для художественного постижения православия на современном этапе развития литературы категории и разграничиваются сферы их функционирования. Впервые комплексно на широком текстовом материале исследуется специфика воплощения эонотопоса в современной прозе в русле сравнительно-типологического подхода. Обосновываются* закономерности реализации принципа иконичности через дифференциацию слов (в православной догматической интерпретации) и способы организации пространственно-видового континуума. В аспекте наиболее адекватного отражения православной концепции мира и человека в духовном реализме впервые объектом литературоведческого исследования» стало творчество В. А. Никифорова-Волгина, признанного лидера «эстонской» ветви русского литературного зарубежья первой волны, писателя яркой творческой индивидуальности, автора^ творчество которого получило высокую международную оценку уже с появлением первых публикаций. Ряд произведений современных художников слова либо впервые стал предметом литературоведческого исследования, либо впервые рассматривается через призму эволюционного развития метода, детерминированного и обогащённого национально-религиозным компонентом.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в классификации способов взаимодействия православной аксиологии и светской литературы на материале прозы современных, в уточнении характера корреляции христианских ценностей и мировосприятия конкретного автора, в формулировании узловых проблем, определяющих противоположные пути художественного освоения православия светской прозой XX — XXI веков. Проведённое исследование позволяет дополнить представление об основных тенденциях развития литературы конца XX - начала XXI веков и установить закономерности отношений между онтологией, антропологией, догматикой православия, с одной стороны, и содержанием, и формой литературного произведения, с другой.

Конкретные результаты* проведённого исследования нашли практическое применение в научно-педагогических разработках, реализуемых в ходе чтения лекций и проведения семинаров для учителей г. Твери и области на базе факультета повышения квалификации работников образования Тверского государственного университета и Тверского областного института усовершенствования учителей. Практическая апробация и разработка основной концепции также состоялась в процессе работы со школьниками и абитуриентами на базе центра довузовского образования Тверского государственного университета, МОУ СОШ № 29, 48, 53, гимназии № 44 г. Твери. Основные; положения диссертационного исследования опубликованы;; в 81 работе. Апробация результатов, закреплена в научно-методических публикациях в центральных издательствах и периодике: РАО, 11-ти публикациях в изданиях, рекомендованных ВАК РФ, учебном пособии: и двух монографиях. Общие и частные положения, диссертанта используются в научной иг педагогической! практике;.при подготовке дипломных работ.

Практическое значение работы заключается также в возможности применения* результатов* исследования в разработке курсов лекций по истории русской, литературы, методике преподавания- литературы, мировой: художественной культуре; основам православной культуры в вузе п ередней школе, при подготовке спецкурсов по теме «Православие и русская литература», при составлении учебников, учебных пособий для школы и вуза.

Положения, выносимые на защиту:

- Религиозно-православное основание укоренено в национальной культурной* традициш и во многом определяет тенденции? развития современной! светской^ прозы. Поляризация1 современных художественных стратегий детерминируется эстетическим;освоением системы ценностей православия.

- Современный; духовный; реализм развивает традиции литературы* первой волны русского зарубежья, представляющего возвращение православия« в секуляризированную культуру Нового времени. Вариативность метода при сохранении его инвариантного ядра (теоцентризма) восходит к древнерусской литературе как источнику сотериологического типа культуры. В современной литературе это влияние реализуется- через обращение к паломнической и агиографической жанровым традициям.

- Обоснование архетипичности феномена юродства доказывает определяющую роль православных ценностей в современной русской прозе. Способ восприятия- юродской парадигмы в разных художественных системах является ещё одним фактором поляризации тенденций современной прозы в аспекте темы исследования.

- Обращение к христианской концепции детства и её художественное воплощение в современной русской прозе реализуется через, освоение онтологического (возвращение к райской целостности, свойственной человечеству до грехопадения) и этического аспектов проблематики, раскрывающей иконичную^ природу мира.

- Дифференциация религиозной и духовно-православной проблематики — необходимое условие уточнения типологических координат реалистической художественной стратегии и обоснования дефиниций наиболее существенных её видов.

- Наметившиеся в последнее время в общемировом масштабе тенденции73 взаимодействия постмодернистской и реалистической стратегий в русском постмодернизме имеют свою специфику, которая проявляется в освоении «кода» православной культуры.

- Поэтика времени и пространства является средством отражения иконичности слова. Выбор аспектов отражения аксиологии предопределён спецификой объекта исследованиям словоцентричностью православия.

- Презентация специфики освоения православной аксиологии на всех уровнях классической (реализм) и неклассической (постмодернизм), систем позволяет сформулировать, гипотезу о религиозно-православном основании мировоззрения как основе поляризации стратегий современной русской прозы.

Апробация основных положений и выводов работы осуществлялась на следующих конференциях: VI - XVIII межвуз. конф. «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе» (Тверь, 1992 - 2004), XXIV зональной конф. литературоведческих кафедр университетов и пединститутов Поволжья (Тверь, 1995), междунар. научно-практ. конф. «Литература в контексте культуры» (Комсомольск-на-Амуре, 1995), межвуз. конф. «Проблемы современной науки: Исторические науки. Литературоведение. Искусствоведение. Музыкознание»

73 Gasiorek A. Post-War English Fiction: Realism and After. London, 1995; All Hail the New Puritans / Ed. by N. Blincoe and M. Thorne. London, 2001.

Орёл, 1996), научно-практ. конф. «Философские аспекты культуры» (Комсомольск-на-Амуре, 1998), «Творчество С. Д. Дрожжина в контексте русской литературы XX века» (Тверь, 1999), XIII Ежегодной Богословской Конференции (Москва, 2003), IX, X междунар. конф. «Православие и русская культура» (Санкт-Петербург, 2002-2003), «Творчество А. Ахматовой и Н. Гумилева в контексте русской поэзии XX века» (Тверь - Бежецк, 2004), II междунар. науч-практ. конф. «Дальний Восток: наука, образование. XXI век» (Комсомольск-на-Амуре, 2004), V, VI всеросс. науч. конф. «Нравственность и религия» (Пенза, 2008, 2009), V Свято-Тихоновской православной междунар. науч. конф. «Пастырь добрый» (Торопец, 2008), междунар. научно-практ. конф. «Роль тверских Дней славянской письменности и культуры в современном интеграционном процессе и духовной консолидации славянских народов: опыт и перспективы» (Тверь, 2008), междунар. научно-практ. конф. «Андрей Дементьев: поэт, человек, общественный деятель» (Тверь, 2008), V, VII Всеросс. шишковских чтениях (Тверь - Бежецк, 1998, 2008), междунар. научно-практич. конф. «Анна Ахматова и Николай Гумилёв в контексте отечественной культуры» (Тверь — Бежецк, 2009), V,VI всеросс. научно-практ. конф. «Система ценностей современного общества» (Новосибирск, 2009, 2010).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Казанцева, Ирина Александровна

Заключение

Проведённое исследование показало глубокую укоренённость-православной* традиции в русской литературе и её важнейшую роль в выявлении своеобразия прозы. Отражение православной аксиологии в различных художественных стратегиях современной русской прозы позволяет представить^ важнейшие составляющие её развития. Диссертант исходил из необходимости! выбора методологии и инструментария, адекватного предмету исследования. Для» характеристики объекта исследования представляется справедливой мысль М.

Дунаева о том, «.наша литература была "незримой ступенью" ко Христу. Она, преимущественно; отразила то испытание верой, которое совершалось в жизни народа и отдельного человека, которое, собственно, и есть главное испытание, коему подвержены мы в земной жизни»1062. Многообразие словесности в данном аспекте иллюстрирует взаимодействие двух противоположных тенденций, в значительной степени определяемых религиозным компонентом мировоззрения и воплощаемым в художественной системе. Подобная постановка проблемы актуализирует вопрос соотнесённости форм научного (в том числе, историколитературного) анализа и специфики рассматриваемого объекта. Концепция работы формировалась с учётом нескольких принципиальных положений. Вопервых, эпистемологические представления в современной ситуации постмодерна 106"? развиваются в отчетливом осознании кризиса наукоцентричнои модели , поэтому признают как доказанный факт многообразие вариантов познания мира, их взаимодополнение и толерантные отношения между ними. Во-вторых, наибольшая степень формализации того аспекта православия, который выдвинут в формулировке темы исследования, позволяет добиться адекватности объекта, предмета, инструментария исследования и полученных выводов. В-третьих, методологическая традиция диалога религии и науки формировалась такими яркими учёными, как П. Флоренский, А. Лосев, В. Раушенбах, в литературоведении - С. Аверинцев и др., и, следовательно, диссертант, обращаясь

1062 Дунаев М. М.Указ. соч. 1 изд. Ч. 1. С. 8.

1063 См., например, Ж. Деррида Московские лекции. Свердловск: Уральский рабочий, 1991; Ю. Хабермас «Диалектика секуляризации. О разуме и религии». М., 2006. к опыту предшественников, мог наглядно убедиться в плодотворности данного пути. В современном литературоведении аналогичную позицию в отношении к изучению духовных ценностей сформулировал Ф. Ф. Кузнецов:«Сегодня мы всё ближе подходим к пониманию того, что великая русская литература не только XVIII; XIX, но и XX веков при всей остроте социальных коллизий, связанных с исторической драмой неотвратимой модернизации страны, с тектоническим сломом в октябре 1917 года, в лучших своих достижениях являла собой ствол могучего древа и заключала в себе единый цивилизационный код, единую систему ценностей. В этом, достаточно дерзком, с точки зрения сегодняшнего дня, утверждении я опираюсь на мнение одного из образованнейших иерархов православной церкви - митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, который говорит: ".Удивительно, но эту систему ценностей наш народ сохранил при разных политических режимах, при разных политических реалиях, — глубинная же суть этого феномена заключается в том, что все мы корнями уходим в нашу единую природу, созданную духом и силой русского православия."»1064.

Феноменологический подход позволил сформулировать общие закономерности развития современной прозы в её отношении к одной из важнейших составляющих русской культуры, во-первых, на основе вычленения ключевых проблем, во-вторых, на материале узловых художественных явлений. Генетический и структурно-типологический анализ показал, что одна из ведущих тенденций современной прозы предстаёт как следствие художественных открытий литературы русского зарубежья первой половины XX века, которые отразились в воплощении православной аксиологии в методе духовного реализма. В современной светской литературе адекватное отражение православия в варианте данного вида метода при сохранении его инвариантного ядра обнаруживается в творчестве позднего В. Н. Крупина. Автор воплощает во многом типичный для писателя XX века путь к возвращению в художественное творчество важнейшего для духовного реалиста целеполагания и критерия реальности. В отличие от близкой ему позиции писателей, вышедших из

1064 Кузнецов Ф. В начале было Слово: Духовное здоровье народа и литература // Литературная газета. 14-20 января 2004. № 1.С. 8. деревенской» прозы, он не ограничился нравственно-этической составляющей православия. Общую инвариантную основу метода доказывает усвоение традиции сотериологического типа культуры, типологическая близость и вариативность реализма современных авторов, В. Крупина, Н. Коняева, и писателей русского зарубежья - И. Шмелёва, В. Никифорова-Волгина.

Онтологические основания современной прозы иллюстрируются концепцией истории. В духовном реализме историософия представлена в единстве Священной истории, истории церкви и России, мыслимой как история святости. Важной частью этих воззрений являются метаисторические, включающие концепцию Сотворения мира и конца мира. Показательно, в данном аспекте, художественное отражение эпохи средневековья, которая может рассматриваться как. ретроспекция идеального. В духовном реализме средневековье — источник иконичного осознания времени и пространства, когда через сакральное слово историческое время преобразуется во времевечность, а эпоха вовлекается в сферу этических предпочтений авторов. Противоположный путь художественного освоения средневековья: от мифологизации до маргинального положения, вплоть до разрушения целостного представления об истории через принцип иронии представлен в постмодернизме.

Поляризация определяющих современную литературную ситуацию художественных стратегий в области онтологии проявляется в особенностях принципа двоемирия. Размежевание романтического и церковно-христианского сознаний в средневековье (Ю. Лотман) создало предпосылки для нахождения критериев дифференциации современного духовного реализма (генетически восходящего к сотериологическому типу культуры) и других художественных систем. Ю. Лотман, характеризуя специфику романтического и церковно-христианского сознаний, отмечает, что для первого очевидно, что правила диктует толпа, поэтому они - удел пошлости. Напротив, правила «.для средневекового сознания — это то, что недостижимо, это лишь идеальная точка, на которую устремлены побуждения»1065. В современной литературе проявляются

1065 Лотман Ю. М. Культура и взрыв. С. 82. обе тенденции. Характер взаимоотношений идеала и обыденности раскрывает, специфику реализации двоемирия!066 духовного реализма и романтического-двоемирия: В первом, случае, — это иерархически взаимодействующие элементы Божьего Творения. Во втором, — это следствие расколотости сознания* романтического персонажа, в художественном тексте, реализованное в двойной мотивировке событий; аналогах ситуаций, двойничестве. Вероятно,, истоки второго варианта были обозначены, ещё в, начале прошлого века П. А-. Флоренским: «Но душа Возрождения; душа вообще Нового времени, — нецельная, расколотая душа, двоящаяся'в мыслях своих»1067.

Генетический и структурно-типологический анализ показал, что художественное решение таких тем, как воскресение, спасение, страдание, преображение, память, теодицея доказывает, во-первых, доминирующую роль религиозных воззрений для определения специфики художественной стратегии, во-вторых, преемственные связи современного духовного реализма и реализма русского зарубежья первой трети XX века в воплощении светской прозой православных ценностей. Специфика художественного осмысления трансцендентных сущностей в разных эстетических системах проявляется через' постановку названных тем. Так, например, важная для постижения духовной составляющей человеческого существования проблема памяти решена в духовном реализме как взаимодействие памяти Бога о человеке и памяти человека, о Боге (значима в данном аспекте память смертная). «Уже само-воплощение мысли о смерти в образах, развёрнутых полностью вне христианства, было-решительно невозможно до XVIII века»1068, — характеризуя своеобразие переживания смерти в культуре указанного периода, пишет Ю. М. Лотман. В отражении темы смерти в конце XX - начале XXI веков показательно возвращение к её религиозному осмыслению в духовном реализме. Ведущая роль в оценке явлений современной русской литературы принадлежит интерпретации догмата воскресения, в

1066 См. аналогичное использование термина в публикации В. В. Лепахина «Иконология и иконичность» // Икона и образ. Иконичность и словесность.М., 2007. С. 151.

106 Флоренский П. А. Избранные труды по искусству. С. 34.

1068 Лотман Ю. В. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - XIX века). СПб.: Искусство - СПб., 1996. С. 212. зависимости от которой по-разному реализуются мотивы «памяти смертной», преображения, Страшного Суда. Проведённый анализ показал, что место христианских ценностей в иерархии • писателя, опосредованно влияя на метод, приводит к тому, что они становятся концептообразующими, либо представляют побочные линии- сюжета, либо абсолютно* растворены, в^ кодах других религиозных культур. Эклектика, на уровне религиозных концепций приводит к обесцениванию каждой * из них. Поляризация- современных- художественных систем во многом определяется- ролью православных ценностей в иерархии проблем произведения.

Критерии; выдвинутые для дифференциации проблемных полей юродства и христианской интерпретации детства, и обоснование их ведущей* роли в характеристике художественной стратегии позволили сформулировать закономерности освоения православной аксиологии в современной русской прозе и уточнить видовую классификацию реализма. Способы актуализации христианской парадигмы детства: от использования в, онтологическом статусе к доминированию точки зрения ребёнка в тексте до характерологической функции - способствуют обоснованию гипотезы работы о доминирующем положении религиозных оснований мировоззрения в поляризации художественных систем.

Восходящая; к указанным в диссертации публикациям И. А. Ильина традиция смешения- хабитуса поведения и христианского- феномена без учёта важнейшего для него целеполагания приводит к распространённому в современном литературоведении расширительному истолкованию юродства как девиантного поведения или «духовного» поиска, оцениваемого вне ценностной шкалы православия, что противоречит природе самого явления. Р. Н. Лейни отмечает черту постмодернисткой иронии, которая на наш взгляд, является' доминантным качеством стратегии и распространяется не просто на «иронический принцип», но на презентацию любой системы ценностей в постмодернизме, разрушает корреляцию идеала и нормы. В" частности, исследователь пишет: «Ценностная структура иронии, по определению, характеризуется диалектическим противоречием двух планов — отрицания и утверждения. В конечном счёте, разрушается дистанцирование самих оппозиций: "разрушение - созидание", "серьезность - игра"»1069. Обращенный к миру «отрицательный способ выражения евангельского идеала»1070 юродивого в постмодернизме замыкается на себе. Декларируемая «смерть автора» оборачивается преувеличенной самостью, явленной в гордыне и презрении к миру. Восприятие юродской парадигмы в предложенном в работе размежевании проблемных полей архетипа, подвига и приёма позволило сформулировать критерии разграничения восприятия архетипа, лежащего в основе интерпретации юродства в различных художественных стратегиях. Это, во-первых, противоположное отношение к традиции, во-вторых, онтологическое основание (христоцентричность и эгоцентричность), в-третьих, концепция человека (структурообразующая идея спасения души и абсолютизация биологического начала), целеполагание (исправление мира до- соответствия небесному идеальному образцу и самовыражение как самоцель).

Дискуссионность вопроса о специфике метода реализма в. современной литературоведческой науке привела к необходимости уточнения его типологических координат, определяемых способом презентации религиозно-православных воззрений. Анализ наиболее показательных вариантов эволюции (Л. Бородин) и презентации религиозной проблематики в творчестве (В. Астафьев, В. Максимов) позволил разграничить формально сходные, но типологически различные виды реализма и утвердить основания для противостояния разных стратегий в аспекте темы работы.

Необходимость внутривидовой поляризации реалистической стратегии вызвана одной из распространённых тенденций современного литературоведения, рассматривающего принципиально различные художественные явления в рамках единого метода. Так, например, обоснование творческого метода В. Крупина спецификой отражения социально-философских проблем искажает концепцию Бога, мира и человека, представленную в его позднем творчестве. Происходит

1069 Лейни Р. Н. Модернисткая ирония как один нз истоков русского постмодернизма. Дне.канд. филол. наук. Саратов, 2004. С. 203-204.

1070 Алексий (Кузнецов), иеромонах. Указ. соч. С. 190. размывание понятия «духовного» мира даже в случае с достаточно чётко сформулированной самим писателем мировоззренческой и жизнестроительной доминантой. Е. Н'. Семыкина, в частности, отмечает, что «в прозе В!. Крупина в основу воссоздания духовного облика человека положены, с одной, стороны, народные представления, о- нравственном идеале, а с другой, - учение русской Православной Церкви; с этой целью писатель использует широкий ряд художественных средств и приёмов5 (сказовая форма повествования в сочетании с исповедальностью, диалоги, внутренние монологи, детализированные пейзажи, символическая образность, приёмы, входящие в систему пространственно-временных отношений текста, которые позволяют добиваться глубины психологического анализа)»1071. Отсутствие важнейшего для автора целеполагания и представления о реальности приводит к ошибочным выводам и иллюстрирует назревшую необходимость в установлении иерархических отношений между элементами разных систем, востребованных в современной прозе.

Проведённое исследование позволило обосновать специфику современного литературного процесса в его связях с православием. Поляризация стратегий обнаруживается на всех уровнях художественных произведений, что доказывает системный характер различий и обоснованность критериев их размежевания. Исследование художественного образа показало приоритетную роль православной традиции в развитии русской прозы на современном этапе и её адекватное отражение в прозе духовного реализма, в котором принципы создания характера ориентированы на христианскую трихотомию с иерархическим взаимодействием духовного, душевного и телесного уровней. Мотивация персонажей представлена через вертикальную доминанту, раскрывающую историю жизни как путь к спасению, достижимому в контексте представлений православной аскетики. Своеобразие иных видов реализма проявляется в гамме отношений между тремя ипостасями человека: от единства трёх составляющих с иерархической соподчиненностью до гармоничности (часто претворённой в

1071 Семыкина Е Н. Творческие искания В. Крупина 1970-90-х годов. Духовный мир героев. Православные мотивы. Дис.канд. филол. наук. М., 2001. диалектике души») и нарушения связей между этими уровнями с преобладанием либо душевного, либо телесного начала. Доминирование в художественной практике одного- из начал явлено через пантеизм, антропоцентризм, абсолютизацию^ идей технического прогресса. Эволюция концепции мира и человека, разработанная в деревенской прозе, на современном этапе приводит к художественному освоению духовного уровня существования человека. Формы проявления такого рода синтеза язычества и православия реализуются в обращении к церковным жанрам, к библейским мотивам и образам с одновременной актуализацией фольклорных жанров и художественных принципов, языческих обрядов и символов. Проведённое исследование позволило определить, что концепция природы выступает основой дифференциации способов характерологии в духовном и крестьянском реализме. Языческие образы и символы в этих художественных системах обладают различными функциями, вписаны в разные аксиологические ряды. Таким образом, уточняется современная типология реализма и доказывается необоснованность «христианизации» метода поздних В. Астафьева, В. Распутина и др. Генезис типичного для постмодернизма обращения к разорванности сознания персонажа и пародированию иерархических уровней в антропологии восходит к образной системе А. Платонова. Релятивизм авторского «я» в постмодернизме ведёт к относительности ипостасей героя, к отсутствию взаимодействия между ними с нарушением мотивационных и иных связей. Постановка проблемы о религиозном основании метода позволяет объяснить парадоксальную ситуацию в прозе последних десятилетий прошлого века, когда основанные на антропоцентризме реалистические художественные стратегии (магический реализм) имеют большую типологическую общность с постмодернизмом, нежели с реализмом. Следствием данных наблюдений становится, во-первых, доказательство справедливости дифференциации и поляризации духовного реализма от иных видов реализма, во-вторых, установление сходных мировоззренческих предпосылок магического реализма и неклассической системы. Последнее даёт возможность обосновать проявление общемировых и национальных особенностей в современном постмодернизме, проявляющихся во влиянии реалистических стратегий (апеллирование к жизненному опыту, эстетическая завершённость в сознании «другого», появление этических координат и т. п.).

Пути освоения сакрального пространства в современной русской прозе были рассмотрены как показатель её художественного своеобразия. Связи между православной интерпретацией слова и пространственно-временным континуумом в произведении рассматриваются сквозь призму обозначенной в диссертации проблематики. В. В. Лепахин пишет о догматичном и иконичном понимании слова в православии: «.Второе Лицо Пресвятой Троицы есть не только Слово, Логос, но вместе с тем и Образ Бога невидимого, во Христе Слово и Образ совпадают, а отсюда — тесная взаимосвязь вербального и визуального, словесного и зрительного образов в церковном искусстве; . человеческое слово есть иконичный образ Слова Божия (разумеется, в идеале), в этом случае слово преображается в молитвенное иконослово (курсив - В. Л.)»1072. Опосредованное отражение этого аспекта слова достигается через обращение к Священному Писанию и Преданию, к элементам церковных жанров, в выборе вида слова, по-разному дистанцированного от Логоса. В духовном реализме авторская позиция, сформулированная ещё Н: В. Гоголем: «Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку»,107-' — определяет стилевые предпочтения писателя. Безусловная иерархичность в отношении к сакральному и иному слову детерминирует его выбор и функции. Иконичный принцип направлен на приоткрытие в видимом невидимого и преодоление недостижимости идеального. Генетически эта устремлённость современной литературы к отражению духовного уровня существования восходит к зарождению христианства. И. Н. Арзамасцева, исследуя концепт «детства», пишет: «Древнеримская модель строится на идеях включения ребёнка в структуру государства через род и воспитание, тогда как христианство выдвигает в образе ребенка идею «простоты», т. е. мудрости, полученной не из книг и учителя, а через непосредственную связь

1072 Лепахин В. В. Иконология и иконичность. С. 146-147.

1073 Гоголь Н. В. Выбранные места из переписки с друзьями // Собр. соч.: В 9 т. М.: Худож. лит., 1994. Т. VI. С. 20. с Логосом. Ребёнок в христианском понимании есть видимая истина бытия.»1074. Тенденции современной литературы, отражённые в данном аспекте, позволяют подтвердить мысль о том, что иконичное понимание слова востребовано теми писателями, которые эволюционируют в своем творчестве к ортодоксальным православным взглядам. Различные варианты, отражения христианства приводят к стилистической иерархии, определяемой дистанцией по отношению к Логосу. Обращение к табуированной лексике, если и допускается, то оно регламентировано ситуацией и представлено словом героев, скорректированным авторским отношением, согласно которому нецензурная лексика — хула на Бога, что иллюстрирует удалённость от Первообраза или даже указание на обезбоженность мира. Слово, интерпретируемое как сакральное пространство (Евангелие), является одним из способов отражения православной аксиологии через организацию пространственно-временного континуума. Существенное отличие проявляется в обращении крестьянского, интеллектуального реализма к эпическому времени, которое обладает протяжённостью, независимой от впечатлений читателя. Базируется на объективном понимании исторического процесса как гармоничного взаимодействия закономерностей исторического развития и личностного начала. Для духовного реализма использование данного типа времени (в классификации В. Лепахина, соотносимо с космическим и циклическим) вписано в христианскую модель, поэтому является одной из форм проявления вечности. Субъективное и объективное иначе сопряжено в духовном реализме, проявляясь в отражении истории как истории святости. Показательно внешнее сходство в использовании биографического времени как фактора сюжетного движения в разных видах реализма и духовном реализме, существенно различающееся в функциональном плане. В первом случае оно раскрывает величие героя как выразителя прогрессивных тенденций эпохи, во втором — подвижнический путь к спасению, немыслимый вне Бога и Церкви. Приёмы реализации времени в духовном реализме раскрываются через синтез конкретного и православно-символического планов, использование обратной

1074 Арзамасцева И. Н. Художественная концепция детства в русской литературе 1900-1930-х годов. С. 360. перспективы. Поэтика художественного времени и пространства является важнейшим условием выявления специфики современной русской прозы в отношении каксиологии православия.

Установлены следующие отношения между интерпретацией слова в православном понимании и организацией пространственно-временного континуума. В духовном реализме слово как сакральное пространство и его презентация осуществляется через иконичность пространственно-временного континуума, через времевечность происходит «прорыв» из хроноса в вечность. В реализме с антропоцентрическим основанием слово сакральное и «идеальное» уравниваются. В постмодернизме абсолютизация принципа условности связи между означаемым и означающим через приём эпатажа приводит к размыванию смысла. Слово становится знаком культурного кода, требующего дешифровки. Читатель возвращается в эпоху, когда линейность времени ещё не была открыта, доминирует «безвременье», противоположное по своей сути постапокалиптическому отсутствию времени. В основе первого — торжество хаосмоса, в основе второго — победа над смертью, над временем, восстановление его целостности. Таким образом, постмодернистская трактовка времени и пространства восходит к более архаичным моделям, нежели реалистическая интерпретация. В реалистических художественных стратегиях возможно обращение к приёму обратной перспективы, который становится способом раскрытия иконичности времени.

Рассмотрение двух избранных для исследования полярных тенденций современной прозы в освоении православной аксиологии отражает специфику «ситуации постмодерна» в России. Современный писатель Л. Бородин так определил сущностные качества сознания и перспективы, с реализацией которых мы, на наш взгляд, имеем дело в развитии указанных стратегий: «Исторически выявлено и величайшими умами России отмечено, что понятие «русский» не просто больше его этнического содержания, но что оно обозначает определённое качество сознания, исторически обнаруживающееся и понимающее мир и Бога своеобразно и особенно. Оно, это сознание, было одновременно и продуктом истории, и творцом ее. И когда Достоевский говорил, что русский — это православный, то за утратой православного миропонимания он предвидел такую степень качественного изменения сознания, за которой уже правомерно говорить о новой антропологической сущности»1075. В русской прозе последних лет один полюс отражает стремление к целостности и иерархичности (воплощенное в православной религии и донесенное из глубины средневековья в наше время), второй - двойственность, порожденную давним расколом церковного единства. «Открытие мира православия» (А. М. Любомудров) в конце XX - начале XXI веков дополнено тенденцией десакрализации реальности, отражённой в расколотости сознания и релятивизме творца постмодернистского текста, заявляющего о «смерти» автора (сравним с пасхальным вектором национальной словесности). Обе тенденции в конце XX - начале XXI веков проявляют крайности национального менталитета («русское искание правды жизни всегда принимает апокалиптический или нигилистический характер»1076, обращаясь к личности Н. Гоголя и Ф. Достоевского, отметил в свое время Н. Бердяев), проявленные в художественном освоении православных ценностей.

Кроме крайних проявлений стратегий литературного процесса, выраженных в духовном реализме и постмодернизме, существует гамма оттенков отношения к православию, выраженных в разных видах реализма (крестьянском, интеллектуальном, магическом и других). Дистанция между способами и средствами художественного отражения православия в этих методах может быть различна, поскольку природа реализма опосредованно связана с решением вопроса о том, что признавать реальностью. От ответа на этот вопрос во многом зависит и определение специфики реализма, исповедуемого разными авторами. Показательно в этом смысле замечание Г. Адамовича о лучших страницах Б. Зайцева: «Реализм остался по-прежнему зыбок .Едва ли, например, подлинный реалист отметил в воздухе "отрешенное благоухание", едва ли сказал бы, что "иной, прохладный, и несколько грустный в нетленности своей мир сошел на землю". Едва ли отметил бы "бессмертный отсвет" снега.Правда, сам Толстой,

1075 Бородин Л. Пути христианского возрождения // Наш современник. 1992. № 8. С. 143.

1076 Бердяев Н. А. Духи русской революции // Из глубин: Сб. статей о русской революции. Рига. 1990. С. 64. при всей своей непоколебимой изобразительной трезвости, писал, например, о "счастливом белом запахе нарциссов". Но ведь это совсем не то, кто же этого не почувствует? Именно от упоения всем земным, всей земной прелестью Толстой наделял свои нарциссы чертами, в которых придирчивый разум мог бы им и отказать. "Бессмертный" же отсвет снега нас скорей от земли уводит, напоминает о том, чего на земле нет (курсив в цитате мой — И. К.)»1077. Дано «поэтическое» определение специфики отношения к реальности в духовном реализме. Мировоззренческую установку, определяющую противоположную интерпретацию реальности, на наш взгляд, афористично определил П. Флоренский, размышляя об эволюции развития основ перспективного' видения в искусстве: «В том ведь и состоит нетрудовое, лишенное чувства реальности и сознания ответственности, мирочувствование, что жизнь для него есть только зрелище, и ничуть не подвиг»1078. Блестящее определение мировоззренческих основ постмодернизма и духовного реализма задолго до появления первого и, одновременно, характеристика полярных тенденций современного литературного процесса.

Как справедливо отмечает М. М. Дунаев: «Важнейшее в нашей отечественной словесности — её православное миропонимание, религиозный характер отображения реальности. Религиозность же литературы не в какой-то связи с церковной жизнью проявляется, ровно, как и не в исключительном внимании к сюжетам Священного писания — отнюдь не в том. Но: в особом способе воззрения на мир. Литература нового времени принадлежит секулярной культуре, она и не может быть сугубо церковной. Однако православие на протяжении веков так воспитывало русского человека, так учило его осмыслять свое бытие, что он, даже, видимо, порывая с верою, не мог отрешиться от привитого народу миросозерцания»1079. Рассмотрение проблемы художественного воплощения православной аксиологии в русской прозе конца XX — начала XXI веков может быть осмыслено во взаимодействии вертикали и горизонтали.

1077 Адамович Г. Одиночество и свобода: Очерки. СПб.: Азбука- Классика, 2006. С. 184-185.

1078 Флоренский П. А. Избранные труды по искусству. С. 20.

1079 Дунаев М. М. Указ. соч. 1 изд. Ч. 1. С. 3.

Традиции такого разделения есть в истории богословия, когда, в первом случае, сделан акцент на догматике, а во втором — на практической деятельности церкви. В работах современных философов и филологов1080 для характеристики аксиологии православия в ряду других явлений культуры эти образы традиционны. Применительно к языку литературоведения, указывая на истоки дефиниции в сотериологическом типе культуры, А. М. Любомудров1081 обосновывает вертикальную устремленность духовного реализма. Ю. Кабанков, сопоставляя православие с другими религиями, дополняет образный ряд: «.есть горизонталь, есть вертикаль, но нет их перекрестья, нет креста, с которого и начинается здесь, на земле, «пакибытие» - Жизнь Вечная»1082. Используя этот образный ряд, можно сказать, что отсутствие вертикали в магическом реализме и постмодернизме, мировоззрение создателей которого склонно к эклектике, усложняется балансированием на грани уравнивания вертикали и горизонтали в интеллектуальном, крестьянском реализме, а в духовном реализме отражается в «перекрестье».

Сказанное определяет особенности проблематики и поэтики. От отражения трансцендентных начал, разработки онтологических, антропологических проблем в соответствии с догматическим православным пониманием до десакрализации аксиологии православия, предопределённой возведенным в принцип релятивизмом в отношении любых ценностей. В области жанра - от актуализации древнерусских жанровых моделей (в частности, жития, хожения) до искажения функций традиционных жанров и гибридизации. Так, современные писатели В. Крупин, Н. Коняев обращают читателя к агиографической традиции, вводя героев жития в круг семейного чтения. Для данной литературной тенденции характерно обращение к молитвам, акафистам, церковным песнопениям и иным жанрам духовной литературы. Важно отметить, что у светских авторов сохраняется сакральная функция этих жанров. Так, например, молитва как средство возрастания духовной силы, обретения благодати

1050 См., например, Т. Горячева. Православие и постмодернизм; О. Николаева. Указ. соч. и др.

1031 Любомудров Л. М. Указ. соч. С. 34-39.

1082 Кабанков Ю. Н. Указ. соч. С. 56. художественно осмыслена как у Б. Зайцева, В. Никифорова-Волгина, И. Шмелёва, так и у В. Крупина, Н. Коняева, А. Старостина в ценностном ряду их героев, и в авторской модели мировидения. Жанровая, доминанта авторов, обращающихся к неортодоксальному православию, становится следствием философского осмысления жизни, как правило, — это крупная классическая форма (философский роман с тяготением к интеллектуальной разновидности, либо, с усилением исповедального начала, исторический роман). Можно наблюдать и обращение к малым эпическим жанрам - повести, рассказу, когда нет установки на создание собственной художественно-философской системы. Церковные жанры, в рамках отличных от духовного видов реализма, соседствуют с фольклорными: в их использовании нет иерархических отношений. В творчестве Ю. Буйды, В. Пелевина, Т. Толстой, В. Шарова, М. Елизарова и других заметна характерная для постмодернизма гибридизация жанров. Отметим, что жанры духовной литературы, используемые ими, например, житие или молитва, не сохраняют своих изначальных функций и воспроизводятся лишь номинативно, искажается их роль, функции канонической жанровой модели подменяются игровыми. Во всеобщую «весёлую относительность» вовлечены и герои, и читатели.

Для писателей, разделяющих позиции духовного реализма, характерно представление о единстве горнего и дольнего миров, что опосредованно влияет на сюжетно-композиционную организацию произведений. Для выявления специфики художественного освоения реальности в разных методах показательна роль и функции сна в сюжетно-композиционном плане и пространственно-временном континууме произведения. Сон как проявление знаков из иной реальности или сон как переходная ступень между потусторонним и посюсторонним в различных видах реализма акцентирует антропоцентризм (часто эволюционного характера) или путь к теоцентризму в концепции художника. Отношение ко сну как возможному проявлению прелести свойственно духовному реализму. В постмодернистском тексте разрушается пространственно-временной континуум, возникает хаосмос - паралогия космоса и хаоса. Границы между сном, явью стёрты. В духовном реализме попытка воплощения трансцендентного пространства отражена в иконотопосе, реализованном через интертекстуальные связи со Священным Писанием и Преданием, богослужебной литературой^ топос храма и монастыря). В постмодернизме топос сумасшедшего дома и любого искажённого восприятия часто доминирует. С этим связано < разрушение хронотопических связей у постмодернистов, появление эонотопоса в духовном реализме XX — XXI веков г (художественным источником которого^ была древнерусская литература); для иных видов реализма характерны варианты «примирения» идеального и бытового. Стремление к гармонизации этих начал, в различной степени проявляющееся в ряде реалистических стратегий, отражает концептуальное отличие во взаимодействии двух планов в духовном реализме, которому свойственна иерархичность в интерпретации Бога, мира и человека. Путь к целостности и иерархичности, немыслимый вне Церкви, отражён на уровне стилистики: в принципиальной установке по отношению к Логосу и стилевых предпочтениях (стилистическая маркированность важнейших православных атрибутов, использование церковнославянских слов и оборотов, актуализация вышедших из активного словарного запаса слов и т. п.) в духовном реализме. В иных видах реализма включение указанных средств, как правило, определено эстетической функцией и происходит наряду с другими стилями. Для постмодернистов характерна анархия, проявляющаяся, в том числе, в стилевых смешениях. Происходит подмена функций научного и художественного стилей, возвышенного и разговорного, причём это взаимодействие объясняет конструирование гиперреальности, когда вопрос о ценностях снимается. Показательны терминологические аспекты описания постмодернизма, проявляющиеся в этике и эстетике. В сфере эстетики ведущей становится постструктуралистская формула — «мир как текст». Данная особенность в применении к специфике художественного познания приводит к «принципу

1083 нониерархии» , востребованному в мире «симулякров». Предельная заостренность этической проблематики, свойственная русской литературе,

1083 Ильин И. П. Современное зарубежное литературоведение (Страны Западной Европы и США). Концепции. Школы. Термины: Энциклопеднчесиш справочник. М.: Интрада, 1996. С. 251. аттестуется как «гиперморализм»1084. Постмодерновый дискурс на первых этапах его- освоения в России мог быть отражён во мнении, сформулированном Вик. Ерофеевым так: «Нельзя замыкаться в национальном, в частности, русском, пространстве, это чревато провинциализмом»1085. Вс начале XXI века исследователь и читатель. получают возможность оценить последствия данной художественной! стратегии, что всё более осознаётся не только, современными зарубежными и российскими учёными, но и значительной частью -постмодернистских авторов.

В противоположность плюрализму, провозглашаемому критиками постмодернизма, в духовном реализме наблюдается возвращение к целостности миропонимания, основанного на теоцентризме. Выбор отдельных граней-православия отличает виды- реализма. Так, можно выявить определенные закономерности между писателями, солидаризирующимися с этическими нормами православия; писателями, воспринимающими православие как систему во всей полноте составляющих частей вероучения. Формы художественной реализации в первом случае - разновидности реализма, во втором - варианты духовного реализма, причём, тяготение к условно-метафорическим средствам постижения реальности косвенно соотносимо с ролью религии в иерархии художника (наиболее показательно данную закономерность отражает творчество В. Максимова). Маргинальное положение православия отражается в усложненной метафоричности, аллегоричности не только отдельных художественных средств, но в целом, концепции мира и человека.

Тенденции взаимодействия православия и русской литературы конца XX — начала XXI веков реализуются в двух противоположных стратегиях современного литературного процесса, одна из которых отражает стремление на всех уровнях к целостности, обожению, иерархичности, вторая — к расколотости, десакрализации, ощущению патологичности бытия, релятивизму. Отмеченные

1084 См. знаковую статью писателя-постмодерниста Вик. Ерофеева .Поминки по советской литературе // Литературная газета. 1990. № 12.26 марта.

1085 Когда культура растерялась, или стиральный порошок иронии: беседа с Вик. Ерофеевым // Столица. 1991. № 26. С. 36. исследователями1086 в мировом масштабе особенности современного литературного развития, выраженные в существенном влиянии реализма на неклассическую систему, в русском постмодернизме отражены в путях освоения православной аксиологии.

Анализ эмпирического материала позволил сделать заключение о том, что обобщения типологического уровня для реализации целей диссертационного исследования могут быть получены на основе таких основополагающих для постижения художественной концепции мира и человека феноменов, как святые и святыни, юродство, христианская парадигма детства. Апокалиптический тип повествования и принцип иконичности слова в организации пространственно-временного континуума представляют возможности художественных стратегий в отражении православной аксиологии. Итак, исследование духовного содержания и его воплощения в поэтике современной русской прозы показывает, что православие как «единый цивилизационный код» (Ф. Ф. Кузнецов) является основой поляризации ведущих художественных стратегий.

1086 Gasiorek A. Post-War English Fiction: Realism and After. London, 1995; All Hail the New Puritans / Ed. by N. Blincoe andM. Thome. London, 2001.

Список литературы диссертационного исследования доктор филологических наук Казанцева, Ирина Александровна, 2011 год

1. Александр Борщаговский — Валентин Курбатов. Уходящие острова: Эпистолярные беседы в контексте времени и судьбы. Иркутск: Издатель Сапронов, 2005. 568 с.

2. Апокрифы древних христиан: Исследования, тексты, коммент. / Редкол.: А. Ф. Окулов (преде.) и др.; Авт., пер., исслед. ст., примеч. и коммент. И. С. Свенцицкая, М. К. Трофимов. М.: Мысль, 1989. 333 с.

3. Астафьев В. Последний поклон: Повесть. Изд. доп. и испр. В 2 т. Т. 1. Кн. 1, 2. М.: Молодая гвардия, 1989. 335с.

4. Астафьев В. П. Прокляты и убиты // Новый мир. 1992. № 10 12; 1994. № 10 -12.

5. Астафьев В. П. Собр. соч: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997-1998.

6. Балашов Д. М. Похвала Сергию. М.: Межрегиональный центр отрасл. Информатики Госатомнадзора России, 1997. 299 с.

7. Балашов Д. М. Святая Русь. Петрозаводск: Карелия, 1992. 544 с.

8. Балашов Д. М. Собр. соч. в 6 т. Т. 1. М.: Художественная литература, 1991. 622с.

9. Басинский П. В. Русский роман, или жизнь и приключения Джона Половинкина. М.: Вагринус, 2008.432 с.

10. Библиотека литературы Древней Руси / Рос. Акад. Наук, Ин-т рус. лит. (Пушкинский Дом); под ред. Д. С. Лихачёва и др.; вступ. ст. О. В. Творогова. СПб.: Наука, 2001-2006. Т. 12. 624 е.; т. 13. 858 е.; т. 14. 758 с.

11. П.Библия. М.: Росйское Библейское общество, 1997.1369 с.

12. Блаженные Санкт-Петербурга: От святой блаженной Ксении Петербургской до Любушки Сусанинской / Сост. М. Б. Данилушкин. Издание третье, доп. СПб.: Воскресение, 2007.446 с.

13. Бородин Л. Без выбора. М.: Молодая гвардия, 2003.505 с.

14. Бородин Л. Бесиво // Москва. 2002. № 11. С. 3-60.

15. Бородин Л. Божеполье // Наш современник. 1993. № 1. С. 11-57; № 2. С. 52-92.

16. Бородин Л. Год чуда и печали. Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1991.239 с.

17. Бородин Л. Год чуда и печали. Повести: Иркутск:Издатель Сапронов,2006. 416с.

18. Бородин Л. Ловушка для Адама // Роман-газета. 1996. № 6. 46 с.

19. Бородин Л. Перечитывая норильский дневник // Москва. 1994. № 6. С.7-32; № 7.С. 23-34.

20. Бородин Л. Расставание //Юность. 1990. № 7. С.34-48;№ 8.С. 18-32; № 9. с.42-58.

21. Бородин Л. Трики, или хроника злобы дней // Москва. 1998. № 12.

22. Буйда Ю. Рассказы // Новый мир. 1999. №11. С.88-1041.

23. Буйда Ю. Рассказы // Октябрь. 1999. № 5. С.97-108.

24. Буйда Ю. Рассказы // Октябрь. 2000. № 2. С. 136-156.

25. Варламов А. Рождение // Роман-газета. 1997. № 15. С. 1-30.

26. Византийские легенды / Изд. подгот. С. В. Полякова. М.: Ладомир, 1994. 303 с.

27. Возовиков В. С. Поле Куликово. М.: Воениздат, 1985. 560 с.

28. Вспоминая с любовью: Преподобный Серафим, Саров, Дивеево глазами паломников XIX XXI веков / Сост. Н. Ю. Бутина. М.: Православный Свято-Тихоновский гуманит. ун-т, 2007. 500 с.

29. Голубинский Е. Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная, им Троицкая Лавра // Жизнь и житие Сергия Радонежского / Сост., послесл. и коммент. В. В. Колесова. М.: Советская Россия, 1991. С. 149-191.

30. Дедков И. А. Дневник. 1953-1994. М.: Прогресс-Плеяда 2005. 792 с.

31. Дедюхин Б. В. Чур меня. В 2 кн. Саратов: Заволжье, 1993. Кн.1.343 е.; кн. 2. 360с.

32. Дмитрий Донской / Авт.-сост. Ю. М. Лошиц. М.: Новатор, 1996. 360 с.

33. Добротолюбие.Т. 1-5. М.: Паломник, 2003. Т.1. 567 е.; т.2 810 е.; т.З. 486 е.; т.4 653 е.; т. 576 с.

34. Душеполезные поучения преподобных оптинских старцев: В 2 т. Козельск: Издание Введенской Оптиной Пустыни, 2003.Т. 1. 687 е.; т. 2. 591 с.

35. Елизаров М. Библиотекарь. М.: Ад Маргинем, 2007. 444 с.

36. Епифаний Премудрый и Пахомий Логофет. Жизнь и житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия // Жизнь и житие Сергия Радонежского / Сост., послесл. и комментВ. В. Колесова. М.: Советская Россия, 1991. С. 7-105.

37. Ерофеев В. В. Оставьте мою душу в покое: Почти всё. М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995.408 с.

38. Ерофеев В. В. Собр. соч. М.: Вагринус, 2001. Т. 1. 351 е.; т. 2. 383 с.

39. Есенин С. Сочинения. М.: Современный писатель, 1994. 375 с.

40. Жизнь и житие Сергия Радонежского / Сост., послесл. и коммент. В. В. Колесова; Подгот. текстов В. В. Колесова и Т. П. Рогожниковой. М.: Советская Россия, 1991.368 с.

41. Житие преподобного Сергия Радонежского чудотворца / Авт.-сост. Г. Аксёнова. М.: Культ-просветит. фонд им. С. Столярова, 1997. 236 с.

42. Жит1е и чудеса св. Николая Мирликийскаго и похвала ему: Исследование 2-ух памятниковъ древней русской письмпнности XI века / Нампстника Троице-Сергиевой Лавры архим. Леонида. СПб.: Общество любителей древней письменности, 1881. 108 с.

43. Жит1е св. Васил1я Великаго // Жит1я святыхъ по древне-русскимъ спискамъ. Трудъ А. И. Соболевского. СПб., 1903. С. 17-57.

44. Житие Христа ради юродивого иеросхимонаха Феофила, подвижника и прозорливца Киево-Печерской Лавры: Ростов-на-Дону: Б. и., 1996. 208 с.

45. Жития всех святых. М.: Изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского ин-та, 2001. 814 с.

46. Жития и творения русских святых / Сост. С. Тимченко. М.: Современник. Донской монастырь, 1993. 480 с.

47. Жития святых в древнерусской письменности: Тексты. Исследования. Материалы / Православный Свято-Тихоновский Богословский ин-т. Отв. ред., сост., авт. Вступ. ст. М. С. Крутова. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский Ин-т, 2002. Вып. 2. 222 с.

48. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святителя Димитрия Ростовского. М.: Златоуст, 1994. Месяц октябрь. 648с.; месяц декабрь. 866 с.50.3айцев Б. К. Дальний край: Роман. Повести и рассказы. М.: Современник, 1990. 669с.

49. Зайцев Б. К. Люди Божии. М.: Советская Россия, 1991. 428 с.

50. Зайцев Б. К. Собр. соч. М.: Русская книга, 1999-2001. Т. 1. 602 е.; т. 2 .540 е.; т.7. 526 с.

51. Игнатий (Брянчанинов), епископ. Слово о смерти. Минск: Свято-Елисаветинский монастырь, 2004. 336 с.

52. Избранные жития русских святых X XV веков. М.: Молодая гвардия, 1992. 383с.

53. Избранные жития русских святых XVI XX веков. М.: Молодая гвардия, 2001.394 с.

54. Иоанн Дамаскин. Творения. М.: Мартис, 1997. 351 с.

55. Русская эмиграция и русские писатели Эстонии 1918-1940 гг. Антология / Составление, вступительная статья, биографические справки и комментарии проф. С. Г. Исакова, Таллинн: Издательство "КПД", 2002. С. 126-127.

56. Карташёва Н. В. «Не от мира сего» // Москва. 2005. № 9. С. 76-86.

57. Книга хожений: Записки русских путешественников в XI — XV вв. / Сост., подгот. текста, пер., коммент. Н. И. Прокофьева. М.: Советская Россия, 1984.447с.

58. Коняев Н. М. Апостольский колокол. Валаамские столпы веры и духа. М.: Благо, 2006.316 с.

59. Коняев Н. М. На земле Святой Троицы. Православные святыни русского Севера. М.: Вече, 2009. 320 с.

60. Крупин В. Н. Выбранные места из дневников 70-х годов // Москва. 2004. № 5. С.109-152.

61. Крупин В. Н. От застолья до похмелья. Русский взгляд на глобализм. М.: Алгоритм, 2007. 400 с.

62. Крупин В. Н. Повести последнего времени. М.: Изд-во Андреевский флаг, 2003. 636с.

63. Крупин В. Н. Русские Святые. М.: Вече, 2006. 318 с.

64. Крупин В. Н. Святая земля. Там, где прошли стопы Его. М.: Вече, 2009. 287 с.

65. Крупин В. Н. Слава Богу за все: Путевые раздумья // Наш современник. 1995. № 1. С. 31-91.

66. Крупин В. Н. Собр. соч.: В 2 т. М.: Молодая гвардия, 1991. Т.1. 572 е.; т.2. 557 с.

67. Курносенко В. Жена монаха. М.: Время, 2008. 336 с.

68. Курносенко В. Жена монаха // Дружба народов. 2004. № 7. С. 8-35.

69. Курносенко В. Неостающееся время // Дружба народов. 2007. № 8. С. 7-47.

70. Лебедев Б. В. Искупление. Л.: Советский писатель, 1991. 396 с.

71. Леонов Л. М. Пирамида: Журнальная публикация // Наш современник. 1994. Вы. 1-3. М., 1994. Вып.1. 192 е.; вып.2. 256 е.; вып.З. 240 с.

72. Леонов Л. М. Пирамида. В 3-ёх ч. М.: Голос, 1994. Кн.1. 736 с; кн.2. 685 с.

73. Лесков Н. С. Собр. соч. в 11 т. / Под общ. Ред. В. Г. Базанова и др. Т. 5. М.: Гос. лит. изд-во, 1957. 636 с.

74. Личутин В. Раскол: Роман в 3-ёх кн. М.: ИТРК, 2008. Кн. 1. 479 е.; кн. 2. 732 е.; кн. 3. 799 с.

75. Максимов В. Е. «Городской мужик я.» // Нева. 1995. № 7. С. 134.

76. Максимов В. Е. Избранное. М.: Терра, 1994. 736 с.

77. Максимов В. Е. Собр. соч. в 8 т. Т. 2. М.: Терра, 1991. 512 с.

78. Максимов В. Е. Собр. соч. в 8 т. Т. 7. М.: Терра, 1993. 272 с.

79. Мамлеев Ю. Судьба Бытия: за пределами индуизма и буддизма. М.: Эннеагон, 2006. 261 с.

80. Московский патерик: Жития святых / Сост. Игумен Иосиф (Шапошников), Я. Шишков. М.: Столица, 1991. 240 с.

81. Никифоров-Волгин В. А. Алтарь затворенный. М.: Лествица, СПб.: Диоптра, 1998.430 с.

82. Никифоров-Волгин В. А. Дорожный посох. М.: Русская книга, 1992. 368 с.

83. Никифоров-Волгин В. А. Родные огни. Клин: Христианская жизнь, 2009. 383 с.

84. Памятники литературы Древней Руси. Вт. половина XVI века / Вступ. ст. Д. С. Лихачёва; сост. и общ. ред. Л. А. Дмитриева и Д. С.Лихачёва. М.: Худож. лит., 1986. 640 с.

85. Пел евин В. О. Т. М.: Эксмо, 2009. 384 с.

86. Пелевин В. О. Generation «П». Рассказы. М.: Вагринус, 2001. 534 с.

87. Пелевин В. О. Чапаев и Пустота. М.: Вагринус, 1999. 398 с.

88. Платонов А. П. Котлован. Ювенильное море. М.: Худож. лит, 1987. 190 с.

89. Платонов А. П. Собр. соч. в 3-х т./ Сост. и прим. В. А. Чалмаева. М.: Советская Россия, 1984-1985. Т. 1. 463 е.; т. 2. 525 е.; т. 3. 574 с.

90. Платонов А. П. Повести и рассказы. Л.: Лениздат, 1985. 704 с.

91. Платонов А. П. Чевенгур. М.: Советский писатель, 1990. 653 с.

92. Поселянин Е. Преподобный Серафим, Саровский чудотворец. М.: Советский писатель, 1990. 214 с.

93. Преподобный Серафим Саровский в XX XXI веках. М.: Благо, 2004. 959 с.

94. Прилепин 3. Патологии: Роман. М.: Ад Маргинем, 2009. 336 с. ЮО.Распутин В. Г. На родине. Рассказы и очерки. М.: Алгоритм, 2005. 352 с. 101.Раушенбах Б. В. Праздные мысли: Очерки. Статьи. Воспоминания. М.: Аграф: Гареева, 2003. 474 с.

95. Рафаил (Карелин), архим. На пути из времени в вечность. Саратов: изд-во Саратовской епархии, 2008. 591 с.

96. ЮЗ.Родченкова Е. Милые мои // Наш современник. 2006. № 3. С. 105-117.

97. Ростовцев Ю. Страницы из жизни Виктора Астафьева. М.: Молодая гвардия, 2007. 391 с.

98. Рябинин Ю. В. Русское юродство. М.: Рипол классик, 2007. 384 с. Юб.Сегень А. Поп: Роман. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. 368 с.

99. Сегень А. Поп //Наш современник. 2006. № 6. С. 3-64; № 7. С. 31-91.

100. Ш.Солженицын А. И. Собр. соч.: В 9 т. М.: Терра, 1999. Т. 1. 624 е.; т. 2. 832 с. 112.Старостин А. «Стрела летящая» // Москва. 2007. № 5. С. 8-48. И З.Толстая Т. Кысь. М.: Эксмо, 2005. 318 с. 1 И.Толстая Т. Не кысь. М.: Эксмо, 2004. 608 с.

101. Тол стая Н. Н., Толстая Т. Н. Двое: Разное. М.: Подкова, 2002. 477 с. Пб.Феофан Затворник, святитель. Наставления в духовной жизни. М.: Изд. отд. Московского патриархата, 1994. 188 с.

102. Филарет (Гумилевский), архиеп. Черниговский. Жития святых Восточной Церкви. М.: Б.и., 1994. 300 с.

103. Чехов А. П. Повести и рассказы. М.: Слово, 2000. 782 с.

104. Шаров В. А. Будьте как дети. М.: Вагринус, 2008. 400 с.

105. Шаров В. Воскрешение Лазаря. М.: Вагринус, 2003. 367 с.

106. Шахмагонов Ф. Ф. Ликуя и скорбя. М.: Молодая гвардия, 1981. 431 с.

107. Ширяев Б.Неугасимая лампада. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. 432с.

108. Шмелёв И. С. Лето Господне: Праздники. Радости. Скорби; Богомолье; Статьи о Москве / Сост., вступ. ст., комментарий Б. Н. Любимова. М.: Московский рабочий, 1990.

109. Шмелёв И. С. Повести и рассказы. М.: Светлый берег, 2007. 511 с.

110. Шмелёв И. С. Солнце мёртвых: Романы. М.: Вече, 2007. 384 с.

111. Шмелёв И. С. Старый Валаам. М.: Образ, 2006. 128 с.

112. Шмелёв И. С. Собр. соч.: В 5 т. М.: Русская книга, 1998.Т. 1. 637 е.; т.4. 556 с.1.

113. Аверинцев С. С. Бахтин, смех, христианская культура // Бахтин как философ. М.: Наука, 1992. С. 7-19.

114. Аверинцев С. С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. № 7. С. 210-220; № 9. С. 227-239.

115. Аверинцев С. С. Истоки и развитие раннехристианской литературы // История всемирной литературы: В 9-ти т. / Гл. ред. Т. П. Бердников и др. М.: Наука. Т. 1.С.501-515.

116. Аверинцев С. С. Историческая подвижность категории жанра: Опыт периодизации // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. М.: Наследие, 1986. С. 3-38.

117. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: СОБА, 1997. 343с.

118. Аверинцев С. С. Эсхатология //Философская энциклопедия: В 5 т. Т. 5. М.: Советская энциклопедия, 1970. С. 580-582.

119. Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л., Гринцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 338.

120. Авчинникова Н. Проза В. Астафьева. Проблемы творческой индивидуальности писателя. Дис.кандидата филол. наукМ., 1996.181 с.

121. Агеев А. Моралист перед сфинксом // Октябрь. 1991. № 6. С. 201-204.

122. Адамович Г. Одиночество и свобода: Очерки. СПб.: Азбука-классика, 2006. 288с.138..Александр (Шмеман), протоиерей. Евхаристия^ Таинство Царства. Репринт, изд. М.: Молодая гвардия, 200Г. 311с.

123. Алексий (Кузнецов), иеромонах. Юродство и столпничество: Религиозно-психологическое, моральное и социальное исследование. Репринтное изд: 1913г. М.: Изд-во Московского.Подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 2000. 416 с.

124. Андрей- (Кураев), диакон. Христианская философия и пантеизм. М.: Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1997. 228 с.

125. Аннинский Л. Правды и правдежки//Литературная газета. 1990.7 ноября. С. 5.

126. Архипов Ю. О тайнах русской души и истории. // Литературная газета. 1117 июня 2008. № 24. С. 6.

127. Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность. Антология. М.: Academia, 1997. С. 267-279.

128. Астафьев В. П. Жизнь и творчество: библиографический указатель произведений на русском и иностранном языках. Литература о жизни и творчестве / Сост.-ред. Т. Я. Брискман. М.: Пашков дом, 1999. 240 с.

129. Бараева Л. Н. Традиции житийной литературы в книге Б. Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» // В поисках гармонии (о творчестве Б. Зайцева). Орёл: Орловский гос. ун-т., 1998. С. 35-42.

130. Басинский П. В. Астафьев и «письмо XX» // Приложение к газете «Первое сентября»: Литература. 1994. № 11. С. 5.

131. Басинский П. Мерси! Мерси!. — скажет русский реализм агентам постмодернизма, сложившим бедные головы на поле брани // Литературная газета. 1994. 7 сентября. № 36. С. 7.

132. Басинский П. «Граф уходящий»: Виктор Пелевин выпустил роман «Т» // Российская газета. 3 ноября. 2009. № 208. С. 9.151 .Басинский П. Синдром Пелевина // Литературная газета. 1999. 10-16 ноября. №45. С. 11.

133. Басинский П. Юроды и уроды // Дружба народов. 1999. № 4. С. 200-204.

134. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит. 1975. 502 с.

135. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит, 1965. 527 с.

136. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 423 с.156.«Без иллюзий»: интервью Анны Пугач с В. Максимовым // Юность. 1991. № 8. С. 28-29.

137. Безруков А. А. Феномен возвращения к православности и категория страдания в русской классической литературе XIX века. Автореф. дис.доктора филол. наук. Краснодар, 2007. 40 с.

138. Белова О. П. Своеобразие художественно-публицистической манеры В. Крупина. Дис.канд. филол. наук. Ульяновск, 2004. 270 с.

139. Бельская Ю. В. Проблема мифологизма в романе Л. Леонова «Пирамида». Дис. канд. филол. наук. Астрахань, 1999. 171 с.161 .Беляков С. Новые Белинские и Гоголи на час // Вопросы литературы. 2007. № 4. С.77-94.

140. Беневоленская Н. П. Художественная философия постмодернизма. Дис.канд. филол. наук. СПб., 2004. 165 с.

141. Берман Б. И. Читатель жития. (Агиографический канон средневековья и традиция его восприятия) // Художественный язык средневековья / Под ред. В. А. Карпушина. М.: Наука, 1982. С. 159-183.

142. Бернштам Т. А. Молодость в символизме переходных обрядов восточных славян: Учение и опыт Церкви в народном христианстве. СПб.: Наука,2000. 277 с.

143. Бердяев Н. А. Духи русской революции. Рига: О-во друзей книги Латвии, 1990.31 с.

144. Богачёва О. В. Роман Л. Леонова «Пирамида» и нравственно-философские мотивы русской прозы 1980-х годов. Дис. канд. филол. наук. Магнитогорск, 1997.183 с.

145. Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви. Т. 3: М.: Спасо-Преображенский Валаамский Ставропигиальный монастырь, 1994. 340 с.

146. Большакова А. Ю. Феномен деревенской прозы (вторая половина XX века). Автореф. дис.доктора филол. наук. М., 2002. 49 с.

147. Бондаренко В. Поколение одиночек. М.: Изд-во ИТРК, 2008. 640 с.

148. Бондаренко В. Серебряный век простонародья / Книга статей о стержневой русской словесности, об окопной правде, о деревенской прозе и тихой лирике. М.: ИТРК, 2004. 512 с.

149. Бородин Л. Пути христианского возрождения // Наш современник. 1992. № 8. С. 143-144.

150. Бронская Л. И. Концепция личности в автобиографической прозе русского зарубежья (первая половина XX века): И. С. Шмелев, Б. К. Зайцев, М. А. Осоргин. Автореф. дис. доктора филол. наук. Ставрополь, 2001. 42 с.

151. Будагов Р. А. Несколько замечаний о традиции и новаторстве в стиле художественной литературы // Традиция в истории культуры. М.: Наука, 1978. С. 37-40.

152. Булгаков С. Православие: Очерки учения православной церкви. Paris: Ymca-Press, 1987. 403 с.

153. Буслаев Ф. И. Древнерусская литература и православное искусство. СПб.: Лига Плюс, 2001.352 с.

154. Бухаркин П. Е. Православная церковь и русская литература в Новое время: основные аспекты проблемы // Христианство и русская литература. СПб.: Наука, 1996. С. 32-60.

155. Бычков В. В. Русская средневековая эстетика XI XVII века. М.: Мысль, 1995. 638 с.

156. Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы. М.: Ладомир, 1995. 366с.

157. Бычков В.В. Эстетический лик бытия: (Умозрения Павла Флоренского). М.: Знание, 1990. 64 с.

158. Бычков В.В. AESTETICA PATRUM. Эстетика Отцов Церкви. Апологеты. Блаженный Августин. Вып.1. М.: Ладомир, 1995. 592 с.

159. Бычкова О. А. Проблема симулякра в постмодернисткой литературе (на материале произведений А. Битова, Т. Толстой, В. Пелевина). Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2008. 17 с.

160. Вагнер Е. Н. Национальные культурные мифы в литературе русского постмодернизма. Дис. канд. филол. наук. Барнаул, 2007. 231 с.

161. Варламов А. Н. Апокалиптические мотивы в русской прозе конца XX века. Дис. канд. филол. наук. М., 1997. 204 с.

162. Васильев В. К. Сюжетная типология жанра жития в русской литературе XI — XVI веков. Автореф. дис.канд. филол. наук. Томск, 2007. 26 с.

163. Василевская Ю. Л. «Пирамида» Л. Леонова как философский роман: структура художественного мира. Дис. канд. филол. наук. Тверь, 2009. 202 с.

164. ВахитоваТ. М. Л. Леонова: Жизнь и творчество. М.: Просвещение, 1984.127 с.

165. Вахитова Т. М. Художественная картина мира в прозе Л. Леонова: структура, поэтика, эволюция. Дис.доктора филол. наук. СПб., 2006. 352 с.

166. Век Л. Леонова: Проблемы творчества. Воспоминания. М.: ИМЛИ РАН, 2001. 399 с.

167. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989. 404 с.

168. Виноградов В. В. О теории художественной речи. М.: Высшая школа, 1971. 238 с.

169. Виноградов И. Духовные искания русской литературы. М.: Русский путь, 2005. 672 с.

170. Виноградов И. Между отчаянием и упованием // Континент. 1995. № 83. С. 299-331.

171. Вышеславцев Б. П. Этика преображенного эроса. М.: Республика, 1994. 367 с.

172. Гаркавенко О. В. Христианские мотивы в творчестве А. И. Солженицына. Дис.канд. филол. наук. Саратов, 2007. 223 с.

173. Гачев Г. Д. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. М.: Прогресс. Культура, 1995. 479 с.

174. Гачев Г. Д. Содержательность художественных форм: Эпос. Лирика. Театр. М.: Просвещение, 1968. 303 с.

175. Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. М.: ШТКАЛЗА, 1999. 410 с.

176. Гладких Н. В. Даниил Хармс, шутовство и юродство // Проблемы литературных жанров: Тез. докл. X международной науч. конф. Томск: Томский гос. ун-т, 2001.С. 16-17.

177. Глушкова Н. Б. Паломнические «хожения» Б. К. Зайцева: особенности жанра. Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1999. 16 с.

178. Голубинский Е. Е. Истор1я канонизации святыхъ в Русской Щркви. Сергиев Посад: 2-ая типограф1я А. И. Снегирёвой, 1894. 267 с.

179. Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М., 1987.

180. Гончаров П. А. Повесть В. Астафьева «Так хочется жить»: взаимодействие реалистических и постмодернистских тенденций // Дар слова. Виктор Петрович Астафьев: биобиблиографический указатель статей. Иркутск, 2009. С. 460-488.

181. Гончаров П. А. Творчество В. Астафьева в контексте русской прозы второй половины XX века. Дис. доктора филол. наук. Тамбов, 2004. 404 с.

182. Гордиенко Н. Н. Русская поэзия рубежа XX XXI веков в контексте православной духовной традиции. Дис. канд. филол. наук. М., 2008. 163 с.

183. Горичева Т. М. О кенозисе русской культуры // Христианство и русская литература/Отв. ред. В. А. Котельников. СПб.: Наука, 1994. Сб. 1. С. 50-88.

184. Горичева Т. М. Православие и постмодернизм. СПб.: Изд-во ЛГУ, 1991.64 с.

185. Горичева Т. М. Христианство и современный мир. СПб.: Наука, 1996. 174 с.

186. Грихин В. А. Проблемы стиля древнерусской агиографии XIV — XV веков. М.: Изд-во МГУ, 1974. 64 с.

187. Гудзий Н. К. История древней русской литературы. М.: Просвещение, 1966. 544с.

188. Ю.Гуляев Н1 А. Типологические черты художественного,мышления романтиков // Вопросы романтизма: Сб. ст. Казанского гос. ун-та. Казань, 1969. С. 42-78. 2И.Гуляев Н. А., Карташова И. В. Введение в теорию романтизма. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1991. 91 с.

189. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М.: Искусство, 1981.359 с.

190. Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М.: Искусство, 1990. 395 с.

191. Гуревич П. С. «Реванш богов» и свободомыслие // Литературная газета: 23-29 декабря. № 52. С. 3.

192. Гуцко Д. Высоконравственная затея // Вопросы литературы. 2007. № 4. С. 101-105.

193. Давыдова Т. Т. Традиции агиографии в прозе неореалистов // Мир житий. М.: РФК Имидж-Лаб, 2002. С. 284-292.

194. Дарьялова Л. Н. Русская литература XX века после Октября (конец 20-х — начало 50-х годов). Типы творчества. Калининград: Изд-во Калинингр. гос. ун-та, 2001.214 с.

195. Демидов- Д. Г. Язык современной русской духовной литературы // Христианство и русская литература. СПб.: Наука, 1999. Сб. 3. С. 26-33.

196. Державина О. А. Анализ образов повести XVII века о царевиче Димитрии Угличском // Уч. зап. МГПИ. Т. VII, кафедра русской литературы. Вып. 1. М., 1946. С. 116-128.

197. Джумайло О. За границами игры: английский постмодернистский роман. 1980-2000//Вопросы литературы. Сентябрь-октябрь2007. С. 7-45.

198. ДзыгаЯ. О. «Пути небесные» И. Шмелёва и традиции русского классического романа. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2000. 21 с.

199. Дмитриев Л. А. Житийные повести русского севера как памятники литературы XIII ХУ1Г веков: Эволюция жанра легендарно-биографических сказаний. Л.: Наука, 1973. 303 с.

200. Драгунова Ю. А. Проза Б. К. Зайцева 1901-1922 годов. Дис. кандидата филол. наук. Тверь, 1997. 183 с.

201. Дунаевым. М. Православие и русская литература. В 6-ти ч. Изд. второе, испр. и доп. М.: Христианская литература, 2003-2004. Ч. IV. 784 е.; ч. V. 784 е.; ч. VI (1). 512 е.; ч. VI (2). 526 с.

202. Духовно-историческая и православная темы в современной художественной литературе. Стенограмма Соборной встречи 5-6 февраля 1998 года. Нижний Новгород. ГИПП «Нижполиграф», 1998. 49 с.

203. Духовный потенциал русской классической литературы: Материалы всерос. науч. конф. М.: Русскш м1ръ, 2007. 592 с.

204. Духовный путь Ивана Шмелёва: Статьи, очерки, воспоминания / Сост., предисл., подготовка текстов А. М. Любомудрова. М.: Сибирская Благозвонница, 2009. 510 с.

205. Душечкина Е. В. Русский святочный рассказ: Становление жанра. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 1995. 256 с.

206. Дырдин А. А. В мире мысли и мифа: Роман Л. Леонова «Пирамида» и христианский символизм. Ульяновск, 2001. 116 с.

207. Евангельский текст в русской литературе XVIII XX веков. Петрозаводск: Петрозавод. гос. ун-т., 1994. Вып. 1. 387 с.231 .Евангельский текст в русской литературе XVIII XX веков. Петрозаводск: Петрозавод. гос. ун-т., 1998. Вып. 2. 551 с.

208. Ерёмин И. П. Лекции и статьи по истории древней литературы. 2-е изд., доп. Л.: Изд-во ЛГУ, 1987. 326 с.

209. Ерофеев Вик. Поминки по советской литературе // Литературная газета. 1990. № 12. 26 марта. С. 7.

210. Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1995. 289 с.

211. Есаулов И. А. Пасхальность русской словесности. М.: Кругъ, 2004. 560 с.

212. Золотусский И. П. Прощай, XX век! Русские писатели. Сокровенные встречи. М.: Алгоритм, 2008. 288 с.245.3олотусский И.П. Убиты и воскрешены //Литературная газета. 1995.22 марта.С.4.

213. Зубов В. П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб (К вопросу о редакциях «Жития Сергия Радонежского» // ТОДЛ. 1953. Т. IX. С.34-56.

214. Иванов В. В. Ф. М. Достоевский и народная культура (юродство, скоморошество, балаган). Автореф. дис.канд. филол. наук. Л., 1990.17 с.

215. Иванов С. А. Византийское юродство. М.: Международные отношения, 1994. 234 с.

216. Иванов С. А. Блаженные похабы: культурная история юродства / Рос. Акад. Наук. Ин-т славяноведения. М.: Языки славянских культур, 2005. 448 с.

217. Икона и образ, иконичность и словесность. Сб. ст. / Ред.-сост. В. В. Лепахин. М.: Паломник, 2007. 367 с.

218. Ильин В5. Н. Эссе о русской культуре. СПб.: Акрополь, 1997. 464 с.

219. Ильин И. А. О тьме и просветлении // Ильин И. А. Собр. соч. М.: Русская книга, 1997. Т. 6. Кн. 1. С. 183-406.

220. Ильин И. А. Переписка двух Иванов (1935-1946) / Сост. и коммент. Ю. Т. Лисицы; Расшифр. и текстол. Подгот. писем И. С. Шмелёва О. В. Лисицы. М.: Русская книга, 2000. С. 291-294.

221. Ильин И. А. Свобода духа» в России. Простецы по природе и юродивые во Христе // Ильин И. А. Собр. соч. М.: Русская книга, 1997. Т. 6. Кн. 3. С. 77-106.

222. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: Интрада, 1996. 255 с.

223. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия. М.: Интрада, 1998. 255с.

224. Иоанн (Экономцев), игумен. За союз церкви и культуры // Русская литература

225. XIX века и христианство. М.: Изд-во МГУ, 1997. С. 38-41.

226. Исаков С. Забытый писатель // Родина. 1992. № 1. С. 75.

227. Исаков С.Г. Русские в Эстонии, 1918-1940. Тарту: Крипта, 1996. С. 255-271.

228. Исаков С. Г. Старейшее русское литературное объединение в Эстонии // Таллинн. 1996. № 5-6. С. 179-184.

229. Кабанков Ю. Н. Одухотворение текста. Литература в контексте религиозного сознания. Избранные статьи, трактаты, эссе. Владивосток: изд-во Дальневосточного гос. ун-та, 2006. 240с.

230. XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. тр. Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского ун-та, 1994. С. 341-347. 264.Карташова И. В. Этюды о романтизме. Тверь: Твер. гос. ун-т., 2002. 189 с.

231. Касавин И. Т. Текст. Дискурс. Контекст. Введение в социальную эпистемологию языка. М.: Канон+, 2008. 542 с.

232. Касаткин Н. В., Касаткина В. Н. Тайна человека: Своеобразие реализма Ф. М. Достоевского. М.: МПУ, 1994. 170 с.

233. Касьянов А. В. Библейские образы и мотивы в сюжетостроении русского романаXX века. Дис. канд. филол. наук. Пермь, 2007. 246 с.

234. Кедрова М. М. «Лишь слову жизнь дана.». Литература как диалог. Тверь: изд-во ТвГУ, 1997. 81 с.

235. Киселёва И. А. Поэзия М.Ю. Лермонтова. Дис.канд. филол. наук. М., 2001. 180с.

236. Ключевский В. О. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства // Ключевский В. О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М.: Мысль, 1993. С. 93-106.

237. Ключевский В. О.Православие в России. М.: Мысль, 2000. 623 с.

238. Ключевский В. О. Русская история: В 3-х т. М.: Мысль, 1995. Т. 1. 572 с.

239. Книга о конце мира / Сост., предисл., вступит, ст. Р. Светлова, А. Рахманина. СПб.: Амфора, 2009. 335 с.

240. Князева О. Г. Религиозно-философские основы художественного творчества Б. К. Зайцева 1900-1920-х гг. Дис. канд. филол. наук. Курск, 2007. 182 с.

241. Кожинов В. В. История Руси и Слова. Современный взгляд. М.: Чарли, 1997. 528 с.

242. Кожинов В. В. Размышления о русской литературе. М.: Современник, 1991. 524с.

243. Козловски П. Культура постмодерна. М.: Республика, 1997. 239 с.

244. Колокола: История и современность / Отв. ред. акад. Б. В. Раушенбах. М.: Наука, 1985. 304 с.

245. Колымагин Б. Искушение культурой: проблемы взаимодействия Церкви и культуры современной России. М.: Фонд христианского просвещения и милосердия им. Святителя Луки (Войно-Ясенецкого): Русский импульс,2008.282с.

246. Коняев П. М. Дмитрий Балашов: На плахе. М.: Алгоритм, 2008. 447 с.

247. Корниенко Н. В!: Наследие А"1. Платонова* — испытание для филологической, науки // Известия АН. Серия литературы и языка. 1999! Т. 58. № 5-6. С. 10-25.

248. Котельников В. А. Православная аскетика и русская литература: (На пути к Оптиной). СПб.: Призма-15, 1994. 207 с.

249. Котельников В. А. Православные подвижники и русская литература. На пути к Оитиной. М:: Прогресс-Плеяда, 2002. 384 с.

250. Котельников В. А. «Что есть истина?»: Литературные версии критического идеализма. СПб.: Пушкинский Дом, 2009. 672 с.

251. Котельников; В. А. Язык церкви и язык литературы // Русская литература. 1995. № 1.С. 3-26.

252. Край; жизни: Интервью-В: Нсшобина с В. П. Астафьевым // Комсомольская правда. 1994. 30 апреля. С. 8.

253. Краснов-Левитин А. Э. Два писателя. Париж: Поиски, 1983. 294 с.

254. Красухин К. Откуда есть пошло слово. М.: Наука, 2008. 187 с.

255. Крупии В. Н. Хвалиться или каяться // Литературная газета. 17-23 декабря. 2008. № 51. С. 6.

256. Кузнецов Ф. В начале было Слово: Духовное здоровье народа и литература // Литературная газета. 14-20 января 2004. № 1. С. 8.

257. Куняев С. «Дон-Кихоты» и «третья правда» // Литература в школе. 1991. № 2. С. 56-62.

258. Куняев С. Жертвенная чаша. М:: Голос-Пресс, 2007. 454 с.

259. Курбатов В. В. Астафьев: завещание // Литературная газета; 2003. 11-17 июня. №23-24. С. 7.

260. Курбатов В. Долги наши. В. Распутин: чтение сквозь годы. Иркутск: Издатель Сапронов, 2007. 296 с.

261. Курбатов В. На просвет // Литературная газета. 27 июня 3 июля 2007. № 26. С. 6.

262. Курилов А. С. Русские филологи XVIII века о роли христианства в судьбе древнейшей нашей словесности. Ст.1. «Изъяснение» В. К. Тредиаковского // Филологические науки. 1994. № 1. С. 3-11.

263. Курицын В. Русский литературный постмодернизм. М:: О.Г.И., 2001. 288 с.

264. Кусков В. В. История древнерусской литературы. М.: Высшая школа, 1989. ЗОГ.Кутковой В: О соотношении символа; метафоры и аллегории в православной культуре // Икона и образ. Иконичность и словесность / Ред.-сост. В. В. Лепахин. М., 2007. С. 58-74:

265. Ланщиков В. Виктор Астафьев: Право на искренность. М.: Просвещение, 1992. 157 с.

266. Лейдерман Н. Л. «Магистральный сюжет» XX века как литературный мегацикл // Урал. 2005. № 3. С. 34-51.

267. Лейдерман Н: Л:, Липовецкий M. Н. Современная русская литература. В 3-ёх кн. М.: Эдиториал УРСС, 2001«. Кн. 2. С. 267-274; кн. 3. 160 с.

268. Лейни Р. Н. Модернисткая ирония как один из истоков русского постмодернизма. Дис.кандидата филологических наук. Саратов, 2004. 212 с.

269. Леонов Л. и русская литература XX века: Сб. ст. СПб.: Наука, 2000: 158 с.

270. Леонтьев А. Я. Калязинская хрестоматия. М.: Издание автора, 2002. 84 с.

271. Лепахин В. В. Икона в русской художественной литературе. Икона и иконопочитание, иконопись и иконописцы. М.: Отчий дом, 2002. 736 с.

272. Лепахин В. В. Икона и иконичность. СПб.: Успенское подворье Оптиной Пустыни, 2002. 400 с.

273. Лепахин В. В. Иконология и иконичность // Икона и образ. Иконичность и словесность. М.: Паломник, 2007. С. 129-165.

274. Лидов А. М. Создание сакральных пространств как вид творчества и предмет исторического исследования // Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси. М.: Индрик, 2006. С. 9-32.

275. Липовецкий М. Апофеоз частиц, или Диалоги с Хаосом: Заметки о классике, Венедикте Ерофееве, поэме «Москва — Петушки» и русском постмодернизме // Знамя. 1992. № 8. С. 214-224.

276. Липовецкий М. Изживание смерти: специфика русского постмодернизма // Знамя. 1995. № 8. С. 194-222.

277. Липовецкий М. Н. Русский литературный постмодернизм: Очерки исторической поэтики. Екатеринбург: Уральский гос. пед. ун-т, 1997. 317 с.

278. Липовецкий М. Н. Паралогии: трансформации (пост) модернистского дискурса в русской культуре 1920-2000-х г. М.: Новое литературное обозрение, 2008. 840 с.

279. Литературный гид. Постмодернизм: подобия и соблазны реальности. После времени. Французские философы постсовременности. Ж.-Ф. Лиотар. Заметка о смыслах «пост»; Ж. Бодрийяр. Фрагменты из книги «О соблазне» // Иностранная литература. 1994. № 1. С. 53-66.

280. Лихачёв Д. С. Избр. работы: В 3 т. Л.: Художественная литература, 1987. Т. 3. 520 с.

281. Лихачёв Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублёва и Епифания Премудрого (конец XIV начало XV вв.).М.; Л.: Изд-во АН СССР. Ленингр. отд-ние, 1962. 172 с.

282. Лихачёв Д. С. Очерки по философии художественного творчества. СПб.: Наука, 1999. 192 с.

283. Лихачёв Д. С. Поэтика древнерусской литературы. М.: Наука, 1979. 359 с.

284. Лихачёв Д. С. Русская культура нового времени и Древняя Русь // ТОДРЛ. Т. XXVI. Л.: Наука, 1971. С. 3-7.

285. Лихачёв Д. С. Статьи ранних лет. Тверь: Тверское областное отделение Российского фонда культуры, 1993. 146 с.

286. Лихачёв Д. С., Панченко А. М., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984. 295 с.

287. Личутин В. Польза красоты и красота пользы // Литературная газета. 14 — 20марта 2007. № ю. С. 8.

288. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. Дополнение к «Диалектике мифа» / Сост. и подгот. Текста, общ. редакция А. А. Тахо-Годи, В. П. Троицкого. Примеч. В. П. Троицкого. М.: Мысль, 2001. 558 с.

289. Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М.: Мысль, 1993. 958 с.

290. Лосев А. Ф. Введение в общую теорию языковых моделей / Под ред.И. А. Василенко. М.: Эдиториал УРСС, 2004. 296 с.

291. Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1982. 477 с.

292. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1976.319 с.

293. Лосев А. Ф. Языковая структура: Учебное пособие. М.: МГПИ им. В. И. Ленина, 1983. 375 с.

294. Лотман Ю. В. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII XIX века). СПб.: Искусство - СПБ., 1996. 399 с.

295. Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3-х т. Т. 1. Статьи по семиотике и типологии культуры. Таллин: Александра, 1992. 480 с.

296. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М.: Гнозис; «Прогресс», 1992. 272 с.

297. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. 384 с.

298. Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Новые аспекты,изучения культуры Древней Руси //Вопросы литературы. 1977. № 3. С. 17-43.

299. Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. Дух, душа, тело. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский ин-т, 1997. 138 с.

300. Лысов А. М. Апокриф XX века. Миф о «размолвке начал» в контексте творчества Л. Леонова (из бесед с писателем) // Русская литература 1989. № 4. С. 53-68.

301. Любомудров А. М. Духовный реализм в творчестве писателей русского зарубежья: Б. К. Зайцев, И. С. Шмелев. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. 272 с.

302. Любомудров A. M. Духовный реализм в творчестве писателей русского зарубежья: Б. К. Зайцев, И. С. Шмелев. Автореферат дис.доктора филол. наук. СПб., 2001.38 с.

303. Любомудров А. Исступлённость и любовь. (Дмитрий Балашов) // Коняев Н. М. Дмитрий Балашов. На плахе. М.: Алгоритм, 2008. С. 331-341.

304. Любомудров А. М. Книга Б. Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский» // Русская литература. 1991. № 3. С. 112-121.

305. Любомудров А. М. Суд над Творцом: «Пирамида» Л. Леонова в свете христианства // Русская литература. 1999. № 4. С. 74-97.

306. Майдурова А. Ю. Роман Л. Леонова «Пирамида»: проблемы художественной антропологии. Дис. канд. филол. наук. Волгоград, 2007. 158 с.

307. Маковицкий Д. П. Яснополянские записки. 1904-1910 годы / Ред. H. Н. Гусев. М.: Задруга, 1923. Вып. 2. 84 с.

308. Максимов В. «Нас возвышающий обман» // Литературная газета. 28 февраля. №9. С. 11.

309. Максимов В. «Я христианский анархист.» // Книжное обозрение. 27 декабря 1994. № 52. С. 5-6.

310. Макрушин А. В. Сергий Радонежский и его время в творчестве Д. М. Балашова (традиции, стиль, поэтика). Дис. канд. филол.н. Тверь, 1998. 24 с.

311. Марченко Т. Смятенные люди смутного времени // Литературная Россия. 1991. 19 апреля. С. 9.

312. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. М.: Ин-т высших гуманитарных исследований, 1994. 134 с.

313. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.:Восточная литература РАН, 2000.407 с.

314. Мень А. Читая Апокалипсис. Беседы об Откровении святого Иоанна Богослова. М.: Фонд имени Александра Меня, 2005. 249 с.

315. Меныникова Е. Р. Трагический парадокс юродства, или карнавальный гротеск А. Платонова // Вопросы философии. 2004. № 3. С. 111-133.

316. Меркушов С. Ф. Серия романов Д. М*. Балашова «Государи-Московские» как цикл. Дис. канд. филол. наук. Тверь, 2008. 202 с.

317. Мерцалова О. С. Художественная объективация, цветового, восприятия в произведениях И. С. Шмелёва и Б. К. Зайцева 1920-1930-х гг. Дис. . канд. филол. наук. Орёл, 2007. 173 с.

318. Мешков Ю. А. Солженицын: Личностьь. Творчество. Время. Екатеринбург: Диамант, 1993. 100 с.

319. Мирошников В. М. Становление и развитие философского романа JI. Леонова. Автореферат дис. .доктора филол. наук. М., 2001. 44 с.

320. Михайлов О. Н. Мироздание по Л. Леонову. Личность и творчество. М.: Советский писатель, 1987. 270 с.

321. Михайлов О. Русский Вийон//Литературная газета.12-18 марта2008.№10.С. 7.

322. Молчанова Н. О специфике композиции повести В. Астафьева «Последний поклон» // Вестник ЛГУ. Сер. 2. История, язык, литература. 1977. Вып. 1. С. 8589.

323. Наследие И. С. Шмелёва: проблемы изучения и издания / Отв. ред. Л. А. Спиридонова. Сб. материалов междунар. науч. конф. 2003 и 2005. М.: ИМЛИ РАН, 2007. 430 с.

324. Неклюдов С. Ю. Героическое детство в эпосах Востока и Запада // Историко-филологические исследования: Сб. ст. памяти акад. Н. И. Конрада. М.: Наука, 1974. С.129-140.

325. Неклюдова М. Г. Традиции и новаторство в русском искусстве конца XIX -начала XX веков. М.: Искусство, 1994. 395 с.

326. Непомнящий В. С. Феномен Пушкина и исторический жребий России: К проблеме целостной концепции русской культуры // Пушкин и современная культура: Сб. ст. / РАН Науч. совет по истории мировой культуры. М.: Наука, 1996. С. 31-70.

327. Неретина С. С. Тропы и концепты. М.: ИФРАН, 1999. 277 с.

328. Нестерук А. Логос и космос: Богословие, наука и православное предание. М.: Библейско-богословский ин-т св. ап. Андрея. 398 с.

329. Нива Ж. А. Солженицын / Пер. с фр. С. Маркиш в сотр. с авт.; Предисл. И. Виноградова. М.: Худож. лит., 1992. 191 с.

330. Николаева С. Ю. Древнерусские памятники в литературном процессе второй половины XIX века. Автореф. дис. доктора филол. наук. М., 2001. 34 с.

331. Николаева С. Ю. Пасхальный текст в русской литературе XIX века. Автореф. дис.канд. филол. наук. М., 2004. 18 с.

332. Ничипоров Б. В. Введение в христианскую психологию: Размышления священника-психолога. М.: Школа-пресс, 1994. 192 с.

333. Новиков Д. Поморские сказы имени Шотмана, или мифы нового реализма // Вопросы литературы. 2007. № 4. С.95-100.

334. Павловский А. И. Два эссе о романе Л. Леонова «Пирамида» // Русская литература. 1998. № 3.

335. Павловский А. И. Знак Иова / Хроника междунар. науч. конф. «Роман Л. Леонова «Пирамида». Проблема мирооправдания // Русская литература. 1998. № 4. С. 239-240.

336. Пантин В. О. Светская литература с позиций духовной критики: современные проблемы // Христианство и русская литература. СПб.: Наука, 1999. Сб. 3. С.34-58.

337. Панченко А. М. Русская история и культура: Работы разных лет. СПб.: Юна, 1999. 520 с.

338. Паньков Н. А. Теория карнавала и русское отношение к смеху // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2005. № 2. С. 60-73.

339. Парамонов Б. М. Конец стиля. Б.г., 1997. 451 с.

340. Пересторонин Н. Дело № 280 // Вятский край. 2009. 9 февраля. С. 4.

341. Пересторонин Н. Киров: Литературная карта России // Литературная газета. 612 мая 2009. № 19-20. С. 6.

342. Пересторонин Н. Чтобы помнили: Серебряная метель Никифорова-Волгина // Вятский край. 2006. 24 января. С. 6.

343. Перхин В. Я. «Я хотел сказать о праве на Родину». У истоков романа Л. Леонова'«Пирамида» //Москва. 1994. С. 141-147. '

344. Петишева В. А. Романы Л. Леонова 1920-1990-х годов: эволюция, поэтика, структура жанра. Автореф. дис.доктора филол. наук. М., 2007. 36 с.

345. Петров М. Лесков Калязинского уезда // Петров М.Отвергнутый камень: Очерки, эссе, краеведческие исследования. Тверь: Русская провинция, 2003. С. 294-296.

346. Печать минувшего: несколько монологов о Вен. Ерофееве. Зап. книжки. Ст. А. Зорина // Театр. 1991. № 9. С. 74-122.

347. Пирогов Л. Окончательный Пелевин // Литературная газета. 2009. 9-15 декабря. № 50.,С. 5.

348. Пирогов Л. Синдром Пелевина-2 // Литературная газета. 1999. 1-7 декабря. № 48. С.10.

349. Пирс Ч. С. Логические основания теории знаков / Пер. с англ. В. В. Кирющенко, М. В. Колопотина. СПб.: Алетейя, 2000. 352 с.

350. Платонова О. А. И. С. Шмелёв и А. П. Чехов: творческий диалог. Дис. . канд. филол. наук. Тверь, 2008. 214 с.

351. Платонова О. А. Мир веры глазами ребёнка в рассказах А. П. Чехова, В. А. Никифорова-Волгина, И. С. Шмелёва // Детская литература и воспитание. Сб. тр. Междунар. конф. 17-19 мая 2007. Вып. 4. Тверь, 2007. С. 192-201.

352. Полтавцева Н. Г. Философская проза А. Платонова / Отв. ред. Г. А. Белая. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского гос. ун-та, 1981. 141 с.

353. Пономарёв Е. «Толцыте — и отверзется.». Оправдание Владимира Максимова//Звезда. 1999. № 9. С. 217-224.

354. Пономарев Е. Россия, растворённая в вечности. Жанр житийной биографии в литературе русской эмиграции // Вопросы литературы. Январь-февраль. 2004. С. 84-111.

355. Поспелов Г. Н. Стадиальное развитие европейских литератур. М.: Худож. лит., 1988.206 с.

356. Потапова Е. Г. А. П. Чехов и творчество И. С. Шмелёва эмигрантского периода. Дис. . канд. филол. наук. М.: МГУ, 2008. 255 с.

357. Поэтика JL Леонова и художественная картина мира в XX веке / Материалы междунар. конф. СПб.: Наука, 2002.

358. Православие: PRO ЕТ CONTRA: Осмысление роли Православия в судьбе России со стороны деятелей русской культуры и Церкви / Сост. В. Ф. Фёдоров. СПб.: РХГИ, 2001. 792 с.

359. Преподобный Серафим Саровский и духовность русской литературы века XIX века / Под ред. Т. К. Батуровой, В. П. Зверева. М.: Российская государственная библиотека; М.: Пашков дом, 2008. 400 с.

360. Проблемы изучения жизни и творчества Б. К.Зайцева.Калуга:Гриф,2000.121 с.

361. Проза А. И. Солженицына 1990-х годов: Художественный ед. мир. Поэтика. Культурный контекст: Междунар. сб. науч. тр. / Отв. ред. А. В. Урманов. Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2008. 213 с.

362. Прокофьев Н. И. Хожение: путешествие и литературный жанр // Книга хожений. М.: Советская Россия, 1984. С. 5-20.

363. Прокофьев Н. И. Традиции древнерусской литературы в творчестве Лескова // Лесков и русская литература / АН СССР. ИМЛИ. М.: Наука, 1988. С. 118-136.

364. Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. М.: Искусство, 1976. 182 с.

365. Пророков М. В. Категория художественного образа и проблема символа // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1987. № 4. С. 39-47.

366. Пустовая В. Новое «я» современной прозы об очищении писательской личности //Новый мир 2004. № 8. С. 153-173.

367. Пустовая В. Пораженцы и преображенцы // Октябрь. 2005. № 5. С. 153-164.

368. Пустовая В. Она же. Человек с ружьём: смертник, бунтарь, писатель // Новый мир. 2005. №5. С. 151-172.

369. Пушкарёва Н. Л. Мать и дитя в Древней Руси: (Отношение к материнству и материнскому воспитанию в X — XV веках) // Этнографическое обозрение. 1996. №6. С. 93-106.

370. Распутин В. Г. Библиографический указатель / Сост. Г. Ш. Хонгордоева, Э. Д. Елизарова с участ. Л. А. Казанцевой; ред. Л. В. Войлошенкова. Иркутстк: Издатель Сапронов, 2007. 472 с.

371. Раушенбах Б. В. Пространственные построения в древнерусской живописи. М.: Наука, 1975. 184 с.

372. Реализм: мода или основание мировоззрения: круглый стол // Москва. 1998.№ 9. С. 41-59.

373. Редькин В. А. Вячеслав Шишков: новый взгляд: Очерк творчества В. Я. Шишкова. Тверь: Твер. обл. кн.-журн. изд-во, 1999. 152 с.

374. Редькин В. А. Романтическая интерпретация библейских образов в творчестве В. Маяковского // Мир романтизма: Материалы междунар. науч. конф. «Мир романтизма». Тверь: Тверской гос. ун-т, 2008. Т. 13 (37). С. 266 274.

375. Религиозные и мифологические тенденции в русской литературе XIX века: Межвуз. сб. науч. тр. М.: МПУ, 1997. 181 с.

376. Решетова А. А. Древнерусская паломническая литература XVI — XVII веков: история развития и жанровое своеобразие. Дис. доктора филол. наук. М., 2006. 480 с.

377. Рождественская М. В. Создание сакральных пространств' в литературе средневековой Руси (К постановке проблемы) // Иеротопия. Сравнительные исследования сакральных пространств. М.: Индрик, 2009. С. 525-532.

378. Роман Л. Леонова «Пирамида». Проблема мирооправдания. СПб.: Наука, 2004. 465с.

379. Ростова Н. Н. Человек обратной перспективы: философско-антропологическое исследование феномена юродства Христа ради. Дис. канд. философских наук. М., 2008. 193 с.

380. Ростова Н. Н. Человек обратной перспективы. Опыт философского осмысления феномена юродства Христа ради. М.: МГИУ, 2008. 140 с.

381. Ростовцев Ю. В. Астафьев. М.: Молодая гвардия, 2009. 391 с.

382. Ростовцев Ю. Страницы из жизни В. Астафьева. М.: Энциклопедия сёл и деревень, 2007. 480 с.

383. Рудалёв А. Письмена нового века // Октябрь. 2006. № 2. С. 176-182.

384. Руди Т. Р. О композиции и топике житий преподобных // Труды Отдела древнерусской литературы. СПб.: Наука, 2006. Т. 57. С. 432-446.

385. Руди Т. Р. Топика русских житий (вопросы типологии) // Русская агиография: исследования, публикации, полемика. СПб.: Наука, 2005. С. 18-27.

386. Русская агиография / Отв. ред. С. А. Семячко. СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. 787 с.

387. Русская литература и религия: Сб. науч. тр. / Отв. Ред. В. Одиноков. Новосибирск, 1997.116 с.

388. Русская литература XIX века и христианство. М.: Изд-во МГУ, 1997. 384 с.

389. Савкина И. Помочь не отчаяться // Север. 1992. № 2. С. 149-155.

390. Сазонова JI. И. Жанры литературы средневековой Руси как историко-культурная реальность // Теория литературы. Том III. Роды и жанры (основные проблемы в историческом освещении). М.: ИМЛИРАН, 2003. С. 158-181.

391. Сараскина Л. И. Александр Солженицын. М: Молодая гвардия, 2008. 935 с.

392. Салуцкий А. Кесарю кесарево: не спор, но различие сущностей // Литературная газета. 20-26 декабря. 2006. № 51. С. 7.

393. Сафронова Л. Постмодернистский текст: поэтика манипуляции. СПб.: ИД «Петрополис», 2009. 212 с.

394. Селянская О. В. Духовно-аксиологическая парадигма романа И. С. Шмелёва «Пути небесные» в контексте переписки автора с И. А. Ильиным. Дис. . канд. филол. наук. Тамбов, 2004. 163 с.

395. Семёнова Е. В. Система жанров русской духовной поэзии XVIII века. Дис.доктора филол. наук. М., 2002. 370 с.

396. Семёнова С. Г. Преодоление трагедии: «Вечные вопросы» в литературе. М.: Советский Ш1сатель, 1989. 440 с.

397. Семыкина Е. Н. Творческие искания В. Крупина 1970-90-х годов. Духовный мир героев. Православные мотивы. Дис.канд. филол. наук. М., 2001. 184 с.

398. Сергеева А. Г. «Пути небесные» И. С. Шмелёва как духовный роман. Дис. канд. филол. наук. М., 2004. 173 с.

399. Сергеева О. А. Обратная перспектива образа «тихого света» (на материале русской поэзии XIX века) // Материалы Кирилло-Мефодиевских чтений. Вып.1. СПб., 2006. С. 55-64.

400. Сигов В. К. Русская идея В. М. Шукшина. М.: Интеллект-Центр, 1999. 302 с.

401. Сигов В. К. Народный характер ихудьба России в творчестве И. А. Бунина // И. А. Бунин и русская литература XX века: Матер, междунар. науч. конф. 23-24 окт. 1995 / РАН. ИМ ЛИ. М.: Наследие, 1995. С. 100-108.

402. Скоропанова И. С. Русская постмодернистская литература. М.Флинта: Наука. 1999. 608 с.

403. Смирнова В. В. Чудо как жанрообразующий элемент средневековых религиозных жанров: житие, пример, видение. Дис. канд. филол. наук. М., 2006. 254 с.

404. Сокурова О. Россия: Путь Креста // Русский Крест. Сб. ст. СПб.: Издат. Дом «Бельведер», 1994. С. 79-108.

405. Солженицын: Материалы к биобиблиографии / Сост. Д. Б. Азиатцев и др. СПб.: Изд-во РНБ, 2007. 800 с.

406. Солнцева Н. М. Иван Шмелёв. Аспекты творчества. М.: Кругъ, 2007. 256 с.

407. Солнцева Н. М. И. Шмелёв. Жизнь и творчество. М.: Эллис Лак, 2007. 510 с.

408. Соловьёва Е. В. Художественное воплощение духовно-религиозной проблематики в произведениях В. Распутина и В. Максимова. Дис. канд. филол. наук. М., 2005. 185с.

409. Солонина О. П. Агиографические мотивы прозы В. Н. Крупина (на материале повести «Великорецкая купель») // Литература и культура в контексте христианства: Труды 2-ой междунар. науч. конф. Ульяновск, 1999. С.76-85.

410. Сорокина Н. В. Романистика Л. М. Леонова: структурно-типологическая парадигма. Автореф.дис. доктора филол. наук. Тамбов, 2006. 46 с.

411. Сорокина О. Московиана: Жизнь и творчество И. Шмелёва. М.: Московский рабочий, 2000.408 с.

412. Сохряков Ю. И. А. И. Солженицын и Ф. М. Достоевский // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 3. С. 105-112.I