Поэтика малой прозы Л. С. Петрушевской тема диссертации и автореферата по ВАК РФ 10.01.01, кандидат филологических наук Кутлемина, Ирина Владимировна

• Кутлемина, Ирина Владимировна
• кандидат филологических наук
• 2002

Оглавление диссертации кандидат филологических наук Кутлемина, Ирина Владимировна

Введение.

Глава I. Цикличность как ведущий принцип организации текстов в творчестве Людмилы Петрушевской.

1.1. Заглавие в системе цикла.

1.2. Роль текстовой рамки в пределах цикла и в пределах рассказа.

1.3. Образная система рассказов Л. Петрушевской.

1 .4. Интертекстуальность как элемент идиостиля Л. Петрушевской.

1.5. Проза Людмилы Петрушевской в контексте фольклорнолитературных традиций.

Глава II. Нарративные маски и роли Л. Петрушевской.

2.1. Стилистические тенденции сказовой новеллы Л. Петрушевской.

2.2. Герой-рассказчик и его маски.

2.3. Коммуникативная ситуация «рассказчик» - «слушатель» в прозе

Л. Петрушевской.

2.4. Пространственно-временная организация прозы Л. Петрушевской.

2.5. Специфика взаимодействия авторских планов в прозе

Л. Петрушевской.

2.6. Речевой стиль Л. Петрушевской.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Поэтика малой прозы Л. С. Петрушевской»

Предмет данного исследования - проза Людмилы Петрушевской, по поводу творчества которой М. Розанова, мастер емких формулировок, однажды высказалась так: «Петрушевская пишет как два мужика плюс три крокодила вместе взятые» [цит. по: Быков 1993: 34]. Произведения яркого и самобытного и вместе с тем одного из наиболее противоречивых современных прозаиков и драматургов после многих лет замалчивания в подцензурной литературе нашли наконец выход к широкому кругу читателей, стали заметным фактом современного литературного процесса. Устойчивый интерес к произведениям Л. Петрушевской как русских, так и зарубежных исследователей свидетельствует о том, что ее творчество не частное, локальное явление, а выражение характерных тенденций развития русской прозы конца XX века. Имя Л. Петрушевской ставится в один ряд с именами таких признанных мастеров как М. Зощенко, А. Платонов, Ю. Трифонов, А. Вампилов; с другой стороны, оно звучит среди имен тех современных авторов, которые ведут творческие поиски в русле самых различных литературных течений (В. Маканин, Ф. Горенштейн и др.).

Вместе с тем, признавая несомненную талантливость Л. Петрушевской (в последнее время в критике появилось даже такое определение ее творчества как классическое), исследователи затрудняются в установлении самой его сути, относя его то к «особому типу реализма», «наивному», «магическому реализму», то называя «соционатурализмом», «прозой шоковой терапии», «чернухой», «примитивом»; причисляя то к «другой», «альтернативной» прозе, то к «новой натуральной школе», то к «женской прозе» (чему, отметим, сама Л. Петрушевская очень противится, считая, что женской литературы как таковой просто не существует).

Думается, такой разнобой мнений объясняется тем, что логика развития современной литературы будет видна лишь спустя многие годы, когда отпадут соображения актуальности и за внешне хаотичным развитием станет видна общая картина. А пока что «панораму современной литературы можно представить себе как огромное пространство бушующего, штормящего моря с куполом вечности над ним. Попытки войти в это бушующее пространство и схематизировать литературный процесс 90-х годов с помощью привычных методик . дают настолько приблизительную., а подчас искаженную картину, что напрашиваются выводы как о несовершенстве старых методик, так и о том, что литературный материал сопротивляется всяким стремлениям «затолкать» писательскую индивидуальность в группу, направление, школу и т.д.», — пишет С. Тимина [Тимина 2002: 8].

Следует отметить, что, как только вышла из печати первая книга прозы Людмилы Петрушевской (сборник «Бессмертная любовь»), она сразу привлекла к себе внимание критики. С начала 80-х годов было опубликовано несколько десятков критических статей, книжных обзоров, рецензий и работ научно-исследовательского характера, посвященных ее произведениям, как у нас в стране, так и за рубежом. Однако, как отмечает автор представительного библиографического очерка С. Бавин 1995, «критика, столкнувшись с миром персонажей Петрушевской, долгое время пребывала в недоумении относительно эстетической значимости увиденного и прочитанного». Симптоматичны уже сами названия некоторых статей: «Рай уродов» (Д. Быков), «Теория катастроф» (М. Ремизова), «Бегом или ползком?» (Н. Кладо), «Размышления у разбитого корыта» (Е. Крохмаль), «Творцы распада» (Е. Ованесян), «Погружение во тьму» (И. Пруссакова) и т.п.

На наш взгляд, все критико-литературоведчесьсие работы, посвященные творчеству Л. Петрушевской, можно разделить на три группы: 1) резко отрицательные по отношению к ее произведениям (при этом авторы данных работ почти не анализируют текст как таковой, опираясь на субъективно-эмоциональное оценочное восприятие); 2) статьи, авторы которых довольно благожелательно оценивают произведения писательницы, однако используют тот же принцип оценки; тех и других объединяет достаточно узкий, скорее, некорректный подход к художественному тексту: предметом анализа является, как правило, содержательная, но никак не эстетическая сторона бытования текста; и, наконец, 3) собственно литературоведческие исследования, авторы которых, независимо от субъективных пристрастий, пытаются применить комплексный подход при анализе произведений Л. Петрушевской.

Наиболее спорными вопросами, которые возникают при попытках аналитического прочтения рассказов Л. Петрушевской, является вопрос авторского отношения к отображаемой реальности и к своим героям; проблема типологии героев, а также проблема языковой манеры писательницы.

Так, С. Чупринин считает, что «Л. Петрушевская с беспощадной простотой оголяет убогую механику "бессмертной любви" в своих рассказах», а ее героев определяет как «кататоников» и «люмпен-интеллигентов» [Чупринин 1989: 4]. Отчасти эту точку зрения разделяет Е. Шкловский: «Вот вам правда, а эстетику прочь. Тут не сор, тут- сюр! Реальность такова, а мы ее, серо-пепельную, все укутываем в разноцветные одежки. Да впрямь ли такова? Похоже, что так воспринимает реальность именно литературный взгляд . тут взгляд сам порождает сор, душа сама из себя его выносит, свой испуг перед жизнью обращая в нескончаемый скандал» [Шкловский 1992: 4].

Еще одно мнение: «Рассказывая о них (о нас, о себе), автор не судит, но расставляет точки над 1. Скорее спрашивает у тех, кто способен услышать» -считает М. Бабаев [Бабаев 1994: 4].

В. Максимова говорит о «направлении» Л. Петрушевской «с его эстетикой уродства, аналитически беспощадным отношением к человеку, с концепцией "неполного" человека, жалкого, но не вызывающего сострадания», однако М. Васильева полагает, что «мера жалости автора к своим героям обозначила новую эпоху гуманности» [Васильева 1998: 4]. М.Строева также отмечает «нежную, запрятанную любовь (автора. - И.К.) к своим героям». «Автор, кажется, просто стоит в стороне и наблюдает. Но объективность эта мнимая. . .тут ее боль» [Строева 1986: 221].

Точку зрения Максимовой разделяют, к сожалению, многие критики, например: «Главные герои ее повествований часто остаются за кадром авторского внимания, путая тем самым нити, которые связывают их с прозаической реальностью» [Канчуков 1989: 14]; «.частная жизнь (героев Петрушевской. -И.К.) не связана системой сообщающихся сосудов с теми процессами, которые шли долгие годы в стране. <.>.в ее глазах человек - довольно ничтожное создание, и с этим ничего не поделаешь» [Владимирова 1990: 78]; «Петрушевская держит дистанцию между собой и тем, о чем повествует, и качество этой дистанции таково, что читатель ощущает себя подвергнутым научному опыту» [Славникова 2000: 62]; «.она безошибочно точно выбрала своего читателя, поскольку именно тинейджеры наиболее склонны видеть только мрачную сторону жизни. <.> Анализировать написанное писательницей довольно трудно. прежде всего из мрачного однообразия той беспросветности, которая как будто доставляет удовольствие писательнице, очень похожей на одну из своих героинь (сугубо в литературном плане, конечно), которая болеет острой ненавистью к своему мужу.» [Вуколов 2002: 161]; примеры подобного рода можно множить.

Самые серьезные разногласия возникают при попытке анализа образов, создаваемых Л. Петрушевской.

В прозе Петрушевской психически здоровых людей, видимо, нет. Самое распространенное наследственное заболевание - шизофрения. Автор развивает тему обреченности человека на психические отклонения с момента развития. Через всю прозу проходит тема "больного семейства", в котором до предела изувеченные корни бессильны дать здоровое потомство» [Митрофанова 1997: 98].

Болезнь — естественное состояние героев Петрушевской», - считает О. Лебедушкина, однако, по ее мнению, «.бытие проступает сквозь боль, кровь и грязь . через повседневную уродливость» [Лебедушкина 1998: 203]. когда стараешься вживаться в их обстоятельства и судьбы, когда проникаешься их проблемами. начинаешь понимать: действительно нормальные люди-то, обычные.<.> Они плоть от плоти сегодняшней. улицы» [Вирен 1989: 203].

Человек у нее полностью равен своей судьбе, которая в свою очередь вмещает в себя какую-то крайне важную грань всеобщей - и не исторической, а именно что вечной, изначальной судьбы человечества.<.> Причем судьба, проживаемая каждым из героев Петрушевской, всегда четко отнесена к определенному архетипу, архетипической формуле.» [Липовецкий 1994: 230].

Среди работ, авторы которых исследуют некоторые особенности поэтики прозы Петрушевской, на наш взгляд, следует отметить послесловие к сборнику пьес Р. Тименчика (1989), автор которого одним из первых предпринимает объективную попытку анализа драматургических произведений писательницы, определяя их как сложный жанровый феномен (нам представляется, что ряд этих точных наблюдений можно отнести и к прозаическим произведениям Л. Петрушевской), статью А. Барзаха, посвященную анализу стилистики прозы писательницы и содержащую глубокий и детальный разбор ее новеллистики (1995), и работы Е. Гощило, (1990, 1996), проявляющей устойчивый интерес к поэтике прозы Людмилы Петрушевской. Интересными и содержательными являются также критико-литературоведческие работы М. Липовецкого (1991, 1992, 1994, 1997), где исследователь приходит к выводу о связи произведений Л.С. Петрушевской с поэтикой постмодернизма, а кроме того, о присутствии в ее произведениях знаков высокой культуры и отнесенности ее героев к определенному архетипу. Не менее интересными нам представляются статьи Н. Ивановой (1990, 1991, 1998), в которых критик исследует феномен пошлости в современной прозе и предлагает свой, убедительно аргументированный взгляд на творчество Л. Петрушевской, О. Лебедушкиной (1998), посвященной анализу образной системы и хронотопу произведений писательницы. Весьма интересными (но далеко не бесспорными) представляются нам работы В. Миловидова (1992, 1994, 1996), автор которых исследует проблемы «другой» прозы, к которой относит и творчество Л. Петрушевской, в контексте поэтики натурализма. Ряд интересных и точных выводов делает Ю. Серго (1995, 2000), анализируя как отдельные рассказы Л. Петрушевской, так и особенности одного из ее циклов. Статья О.Васильевой (2001) посвящена анализу достаточно локальной проблемы - поэтике «мрака» в прозе Л. Петрушевской. Такую же достаточно частную проблему - обозначенную, тем не менее, весьма широко («художественная концепция прозы Л. Петрушевской») - пытается разрешить А. Митрофанова (1997), исследующая «тему обреченности человека на психические отклонения с момента рождения» в новеллистике Л. Петрушевской.

Анализ отдельных моментов ее творчества, как было указано выше, уже имел место в ряде критических и литературоведческих работ; кроме того, в 1992 году Г. Писаревской была защищена кандидатская диссертация на тему: «Проза 80-90-х годов. Л. Петрушевская и Т. Толстая», автор которой рассматривает своеобразие прозы этого периода на примере новеллистики названных авторов, выявляя типологию героев их прозы и определяя приметы женского сознания в анализируемых текстах, тем самым выявляя их вклад в формирование нового гуманитарного сознания.

Вместе с тем особенности жанрового мышления, а следовательно, и концепция художественного мира Л. Петрушевской по сути дела остались невыясненными. Эта проблема, связанная с определением самой природы сути творческого мышления писательницы, нуждается, на наш взгляд, в глубоком осмыслении и серьезном историко-литературном исследовании, что и обуславливает актуальность данной работы.

Целью диссертационной работы является анализ проблемы творческого метода Л. Петрушевской через изучение поэтики прозы данного автора в ее наиболее сущностных аспектах, концептуальной целостности, основных констант стиля, образующих неповторимый художественный мир писательницы, с тем чтобы попытаться установить на примере ее творчества некоторые типологические особенности литературного развития на современном этапе.

Цель данной работы конкретизируется в следующих задачах:

1). Выявить общественно-исторические, историко-культурные истоки, определяющие особенности художественного мира Л. Петрушевской, показать, каким образом они преломились в художественной ткани произведений;

2). Определить ведущие принципы поэтики прозы писательницы, проанализировать важнейшие философско-эстетические основы ее творчества;

3). Выявить принципы художественного воплощения авторской позиции в прозе Л. Петрушевской.

4). Установить общие законы построения модели авторского мира Людмилы Петрушевской.

Поставленные цель и задачи обусловили структуру данной работы, состоящей из Введения, в котором отмечаются целесообразность данного исследования, его новизна, методологическая основа, даются мотивации содержания, обзор критико-литературоведческих работ, посвященных творчеству Л. Петрушевской, определяются цель и задачи, стоящие перед исследователем; двух глав: 1) «Цикличность как ведущий принцип организации текстов в творчестве Л. Петрушевской», 2) «Нарративные маски и роли Л. Петрушевской», каждая из которых делится на ряд параграфов, а также Заключения, где содержатся общие выводы об особенностях поэтики прозы писательницы. В конце работы помещены Приложения и Список использованной литературы.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые предпринимается попытка целостного, комплексного осмысления особенностей поэтики прозы Л. Петрушевской.

Методология работы основана на сочетании культурно-типологического, историко-литературного и структурно-функционального подходов. Методоло

10 гической основой исследования являются работы М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Б.О .Кормана, Ю.М. Лотмана, Л.Е. Ляпиной, Б.А. Успенского.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Кутлемина, Ирина Владимировна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

То, что Людмила Петрушевская - один из выдающихся мастеров современной прозы и драматургии, подавляющим большинством исследователей не подвергается сомнению. Некоторые даже называют ее классиком, по поводу чего сама Л. Петрушевская в одном из интервью высказалась со всей определенностью: «Не надо говорить это слово. Я надеюсь, что я .не классик». Очевидно, окончательные акценты, как всегда, расставит время, а сегодня Людмила Стефановна Петрушевская является академиком Баварской академии искусств, лауреатом премии РоизЪкт-рпге (Фонд Топфера, Гамбург), премии имени Дов-латова и др.

Творчество Л. Петрушевской хронологически «вписано» в период, который сегодня принято называть «постперестроечным» (напомним, что ее первый сборник увидел свет в 1988 году). Отличительной чертой стиля конца XX века (или литературы «конца стиля») является тяготение к малым жанрам, формам «карточек» (Л. Рубинштейн), «конфетных оберток» (М. Харитонов), «альбомам для марок» (А. Сергеев), «комментариев к комментариям» (Д. Галковский), отрывкам и обрывкам, рассказам и историям и т.д. Устойчивый интерес к подобным жанрам проявляет и Л. Петрушевская: в ее художественном арсенале мы находим «случаи», «монологи», «истории», «песни» (определения автора), притчи, рассказы (объем которых во многих случаях крайне мал - две-три страницы).

В то же время одной из наиболее ярких особенностей творчества Л. Петрушевской является стремление к объединению всех этих «песен» и «случаев» в циклы; причем циклы составляются из произведений, принадлежащих не только к разным жанрам (рассказов, сказок и др.), но и к различным родам литературы (эпос и драма). Цикл как особое жанровое образование претендует на универсализм, на «всеохватность», стремится исчерпать целостность авторского представления о мире во всех его сложностях и противоречиях, то есть претендует на воплощение содержания большего, чем это возможно для сборника отдельно взятых рассказов или пьес. Кроме того, особенно важным представляется такое свойство цикла, как антиномичность: его структура замкнута и одновременно открыта, он дискретен и в то же время целостен. Очевидно, для художественного сознания автора именно цикл и стал той формой, которая оказалась способной наиболее адекватно отразить раздробленное, расщепленное сознание современного человека, обусловленное катастрофичностью и хаотичностью современного мира.

Единство цикла создается Л. Петрушевской путем использования богатого комплекса связей: соотнесенностью заглавия как с внетекстовыми рядами (например, с бытовыми реалиями - «Скрипка», «Грипп», «Смотровая площадка», с определенным культурно-историческим пластом - «Медея», «Бог Посейдон» и т.д.), так и с самим текстом произведения (или произведений) - («Реквиемы», «Истории»); определенными соотношениями начала и конца рассказов; единством проблематики и системы образов; использованием лейтмотивов и т.д. Под циклом подразумевается разворачивание через тексты замысла писателя, имеющего своей целью идейную завершенность. В художественном мире Л. Петрушевской цикличность посредством постоянного возвращения к уже поднимавшимся темам и ситуациям, к определенному типу персонажей, к кругу идей, которые она уточняет, усиливает, продолжает, обусловлены завершенностью авторского мировоззрения. Иными словами, объединение отдельных произведений ведет к укрупнению смысла, складывается в концептуальный взгляд на действительность, обусловленный невозможностью сведения концептуальной картины мира к редуцированным произведениям. Поскольку выбор жанра обусловлен взглядом художника на мир, нам представляется, что творчество Л. Петрушевской способствовало тому, что прозаический цикл получил статус самостоятельного жанра.

Особенности идиостиля автора очень ярко проявляются и на сюжетном уровне. При первом восприятии создается впечатление, что сюжета как такового в ее рассказах нет. Например, в рассказе «Милая дама» Она «несколько опоздала родиться», и этот факт спутал все карты, и «классический роман с участием многих действующих лиц» так и не состоялся. В «Истории Клариссы», «похожей на историю гадкого утенка или Золушки», все закончилось тем, что «через три месяца после отпуска Кларисса переехала к своему новому мужу» и «началась новая полоса в жизни нашей героини». Еврейка Верочка, героиня одноименного рассказа, родила ребенка от женатого человека и умерла, когда малышу исполнилось семь месяцев - причем читатель, как и рассказчица, узнает об этом три года спустя из телефонного разговора с соседкой и т.д. Но зачастую «истории» Л. Петрушевской лишены даже этого минимального «события»: в рассказе «Маня», например, говорится о любовном романе, который так и не состоялся. Одним из первых отметил эту особенность Р. Тименчик: в предисловии к сборнику пьес Л. Петрушевской он говорит о романном начале драматических произведений писательницы, называя их «свернутыми до стенограммы романами». Думается, это наблюдение верно и для прозы: из общего плана повествование переводится в кратковременный крупный план, который «вырван» так, что за ним всегда ощутимо присутствие общего плана. М. Липовецкий потому и считает, что секрет прозы Л. Петрушевской заключается в том, что «дробная, бессвязная, принципиально не романная и даже антироманная картина жизни в ее рассказах последовательно романизирована». «Романность» рассказов, по наблюдению М. Липовецкого, проступает в особом тоне повествования, необычности зачина, концовки, где «совмещаются житейские дребезги с истинно романной болью за жизнь как целое», а также в необычности соотношения реальности, ограниченной рамками рассказа, с затекстовой реальностью [Липовецкий 1991: 151].

Главный герой (точнее, героиня) прозы Л. Петрушевской - «средний человек», носитель массового сознания. Л. Петрушевская разрушает традиционную модель мужественность/женственность, поскольку мужчина в ее произведениях утрачивает свойственные ему черты, изображается как неполноценный, слабый и беззащитный, зачастую оребячиваегся (например, в рассказе «Темная судьба»). Женщина в этой ситуации оказывается перед необходимостью брать инициативу на себя, быть сильной, агрессивной, «менять пол». Разрушается и модель женственности: так, материнское начало традиционно - оберегающее, защищающее, дающее. JI. Петрушевская не лишает своих героинь этих качеств, напротив, подчеркивает, доводит до крайности, таким образом, материнство в ее изображении теряет ореол мягкости, теплоты, идилличности. «Злы, циничны.Волчицы. Но -и тут главное! - волчицы, спасающие детенышей. .Потому злоба и жестокость, оскаленные зубы и холки дыбом», - пишет Г. Вирен [Вирен 1989: 203]. Зачастую материнство предстает у JI. Петрушевской как форма власти, собственности и деспотизма. Любящая мать становится мучителем и палачом («Случай Богородицы»). Интересно, на наш взгляд, то, что проза Л. Петрушевской подчеркнуто антиэротична. Ярким примером могут служить ситуации, показанные ею в рассказах «Али-Баба» и «Темная судьба». Это - принципиальная позиция автора, о чем свидетельствует и следующий отзыв: «.несколько лет назад в журнале "Иностранная литература" опрашивали писателей насчет секса и эротики. И Петрушевская тут же с присущей ей энергией выломилась из ряда: в ее статье непреложно доказывалось, что советской женщине, после того, как она отбудет свои обязательные восемь часов творческого труда за кульманом или письменным столом, а потом побегает по магазинам, потискается в автобусах да пробежится до дома, да протрет пол, да приготовит обед, - после всего этого она вряд ли способна к переживанию эмоций этого рода.<.> Раньше всякого секса, раньше всякой любви есть другие насущные заботы у загнанного, униженного, задавленного нищетой человека. И любовь для него - немыслимая роскошь» [Пруссакова 1995: 187-188].

Знаком перемен, ломкой традиционных стереотипов в прозе Л. Петрушевской является и выбор художественного пространства, места действия. Хронотоп автора герметичен («Свой круг», «Изолированный бокс» и т.п.), что служит свидетельством разобщенности людей, их обособленности друг от друга. В рассказах писательницы присутствует топос Дома, Очага, но чаще всего — в искаженных, изуродованных формах («Отец и мать»). Часто мы видим семьи-мутанты («Свой круг», «Дочь Ксени» и др.). «Мотив бездомья, который в современном литературоведении принято связывать, в первую очередь, с творчеством М. Булгакова, - отмечает Е. Проскурина, - на самом деле является сквозным для всей российской литературы XX века. Его главными обертонами становятся мотивы разрушения родового гнезда, "коммуналки" и общежития. Последовательно подчиняя свои действия логике и целям этого мира (т.е. земного как единственной и самодостаточной реальности. - И.К.), герой постепенно теряет личностные черты, от лица отнимается лик, и человек становится без-ликим, то есть никем» [Проскурина 1996: 140].

Центральными темами произведений Людмилы Петрушевской являются тема быта, безысходного одиночества человека и бессвязной алогичности жизни как закона бытия. Отсюда - естественная «взаимозаменяемость» героев при обсуждении этой темы, однотипность персонажей. Исследователи отмечают, что Л. Петрушевская в течение многих лет занимается «обработкой» одного и того же типа - человека «толпы», одного из представителей «безъязыкой улицы», «природного маргинала», отличительной чертой которого является то, что человек объективно остается в рамках данного класса, но теряет субъективные признаки, психологически деклассируется. Это произошло потому, что, с точки зрения Е. Старикова, «"революцию растущих ожиданий" (терпеть во имя светлого будущего) сменила "революция утраченных надежд" с глубочайшим душевным надломом, цинизмом, психологическим деклассированием» [Стариков 1989: 141].

Может быть, именно тут - объяснение того, почему «в прозе Петрушевской психически здоровых людей, видимо, нет» (А. Митрофанова). Болезнь -это стесненная в своей свободе жизнь. Мы полагаем, что между морально-этической и психической патологией нет четкой грани: всякая патология есть форма ущербного приспособления личности к травмирующему окружению. Неудовлетворенная потребность в общении, невозможность самореализации неизбежно ведут к болезни, и в данном случае Л. Петрушевская выступает как внимательный и компетентный диагност.

В новеллистике Людмилы Петрушевской разрешение конфликта между героем и миром происходит не на уровне сюжета, а через стиль, манеру повествования. Автору зачастую важнее не столько что сказано, сколько - как; полагаем, именно это объясняет приверженность художника к сказовой форме повествования, что и отмечают многие исследователи. Нам представляется, что, помимо этого, одной из причин обращения Л. Петрушевской к сказу является тот факт (подтверждаемый рядом высказываний самого автора), что для нее слух -первичен; возможно, здесь сказывается и влияние ее драматического творчества. Даже ее драма рассчитана не только (и не столько) на зрительное восприятие, но и на восприятие слуховое; при чтении текста драматического произведения включается «внутренний» слух: надо уловить интонацию, никак не артикулированную в тексте, понять не только что, но и зачем, почему говорится. За всеми этими «монологами», «историями» и житейскими дребезгами отчетливо слышен голос автора - голос живого, крайне чуткого собеседника, у которого нет других интересов, как выслушать и услышать тебя. «Драматургия открыла читателю ее прозу. Проза позволяет театру понять ее драматургию как совокупность голосов, как хор, как подвижное, перемещающееся, несущееся множество» [Борисова 1990: 87].

В произведениях Л. Петрушевской мерой отчуждения (увеличения дистанции между автором и изображаемым) оказалась многомерность, а способом ее выражения - авторская многоликость.

По М. Бахтину, автор всегда «объективирован как рассказчик». Автор -это обозначение «некой концепции», «некого взгляда на действительность, выражением которого является его произведение» (Б. Корман). Будучи прекрасным мастером монолога и диалога, Л. Петрушевская использует их как средство для раскрытия мыслей, чувств, мотивов, действий героев, причем они несут на себе и композиционную функцию - нередко завязка, кульминация, развязка

147 рассказа дается непосредственно в речи героев. Однако за бытовыми сюжетами и конфликтами, бесконечными словесными излияниями и перебранками ее героев всегда обнаруживается высокое бытийное содержание. Одним из способов «перевода» мусора, называемого жизнью, бытом, в другой, онтологический план служат многочисленные литературные знаки и сигналы, аллюзии на мифологические, фольклорные, античные и т.п. сюжеты и образы («Теща Эдипа», «Новые Робинзоны», «История Клариссы» и др.).

Всем своим творчеством Людмила Петрушевская утверждает мысль о том, что современная действительность со всеми ее катастрофами не может отменить общечеловеческие идеалы.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Кутлемина, Ирина Владимировна, 2002 год

1. Петрушевская Л. С. Бессмертная любовь. — М.: Московский рабочий, 1988.

2. Петрушевская Л. С. По дороге бога Эроса. Проза. М.: Олимп. ППП, 1993. -335 с.

3. Петрушевская Л. Бессмертная любовь: Беседа с драматургом. / Записала М. Зонина // Лит. газета. 1993. - 23 ноября. - С. 6.

4. Петрушевская Л. С. Тайна дома. Повести и рассказы / Современная российская проза: СР «Квадрат». М., 1995. - 511 с.

5. Петрушевская Л. С. Бал последнего человека. Повести и рассказы. М.: Локид, 1996.-554 с.

6. Петрушевская Л. С. Собрание сочинений: В 5 т. Харьков: Фолио; М.: ТКО«АСТ», 1996.

7. Петрушевская Л. С. Дом девушек. Рассказы и повести. М.: Вагриус, 1998.

8. Петрушевская Л. Найди меня, сон. Рассказы. М.: Вагриус, 2000.

9. Агишева Н. Звуки «Му»: О драматургии Л. Петрушевской. // Театр. -1988.-№ 9-С. 55-64.

10. Агранович С.З., Саморукова И.В. Гармония цель - гармония: художественное сознание в зеркале притчи. -М., 1997. - 135 с.

11. Ажгихина Н. Парадоксы «женской прозы» // Отечественные записки. -Учено-литературный и политический журнал. Т.ССЬХХУ. М., 1993. № 2. т.275.-С. 323-342.

12. Александрова О.И., Сеничкина Е.П. О функциях начального абзаца в структуре художественного текста: На материале рассказов В.М. Шукшина // Художественная речь. Организация языкового материала / Межвуз. сб .науч. тр. Куйбышев, 1981. - т. 252 - С. 80-92.

13. Арбузов Н. Предисловие. // Славкин В., Петрушевская Л. Пьесы. М.: Сов. Россия, 1983.-С. 5-6.

14. Арнольд И.В. Значение сильной позиции для интерпретации художественного текста // Иностранные языки в школе. 1978. - № 4. — с. 26.

15. Арнольд И.В. Читательское восприятие интертекстуальности и герменевтика // Интертекстуальные связи в художественном тексте / Межвуз. сб. науч. тр. СПб.: Образование, 1993. - С. 4-12.

16. Арнольд И.В. Проблемы интертекстуальности // Вестник СПб ун-та. Сер.2 -История. Языкознание. Литературоведение. 1992. - Вып. 4. - С. 53-61.

17. Артеменко Е.П. Внутренняя монологическая речь как компонент речевой структуры образа в художественном тексте // Структура и семантика текста / Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1988.-С. 61-69.

18. Атарова К.И., Лесскис Г.А. Семантика и структура повествования от первого лица в художественном произведении // Известия АН СССР, сер. «Литература и язык», т.35, 1976. № 4. - С. 343-356.

19. Бабаев М. Эпос обыденности: О прозе Людмилы Петрушевской. -www.zhurnal.ru.

20. Бавин С.И. Обыкновенные истории (Людмила Петрушевская): Библиогр. очерк. М.: РГБ, 1995. - 36 с. - (Процесс осмысления).

21. Баевский В. С. Онтология текста // Художественный текст и культура. Тезисы докладов на международной конференции 23-25 сент. 1997 г. Владимир: ВГПУ, 1997. - С. 6-7.

22. Бакусев В. «Тайное знание»: Архетип и символ // Лит. обозрение. 1994. -№3/4.-С. 14-19.

23. Барзах А. О рассказах Петрушевской: Заметки аутсайдера // Постскриптум. 1995. -№ 1.-С. 244-269.

24. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика.: пер. с фр. М.: Прогресс, 1989.-615 с.

25. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. -424 с. (Из истории советской эстетики и теории искусства).

26. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. - М.: Художественная литература, 1990. - 543 с.

27. Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук.- СПб.: Азбука, 2000. 336 с.

28. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 11 т. / АН СССР. М., 1953-1956.-Т. 2. С. 509.

29. Борисова И. Послесловие. // Петрушевская Л. Бессмертная любовь: Рассказы. -М.: Московский рабочий, 1988. С. 219-222.

30. Борисова И. Предисловие. // Родина. 1990. - № 2. - С. 87-91.

31. Булгаков М.А. Великий канцлер. Мастер и Маргарита. Романы. СПб.: Лисс, 1993.-512 с.

32. Борхес Х.Л. Коллекция: Рассказы; Эссе; Стихотворения: Пер. с исп. СПб.: Северо-Запад, 1992.

33. Бражников И.Л. Мифопоэтический аспект литературного произведения: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1997. -19 с.

34. Быков Д. Рай уродов: О творчестве писательницы Людмилы Петрушев-ской. // Огонек. 1993. -№ 18. - С. 34-35.

35. Васильев С.Ф. Позиция автора в фантастической прозе А. Толстого // Проблема автора в художественной литературе / Межвуз. сб. науч. тр. -Ижевск, 1990. С. 79-90.

36. Васильева М. Так сложилось // Дружба народов М. - 1998. - № 4. - С.209-217.

37. Веселова Н.А. Оглавление в структуре текста // Текст и контекст: русско-зарубежные литературные связи Х1Х-ХХ вв. / Сб. науч. Трудов. — Тверь, 1992.-С. 127-128.

38. Веселова H.A. Заглавие-антропоним и понимание художественного текста // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь, 1994. -С. 153-157.

39. Веселова H.A. О специфике заглавия в русской поэзии 1980-90-х гг. // Художественный текст и культура. Тезисы докладов на международной конференции 23-25 сент.1999. Владимир: ВГПУ, 1997. - С. 15-16.

40. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 17-20.

41. Виноградов В.В. Проблема сказа в стилистике // О языке художественной прозы. М.: Высшая школа, 1971.

42. Вирен Г. Такая любовь // Октябрь. 1989. - № 3. - С. 203-205.

43. Владимирова 3. «. И счастья в личной жизни!» // Театр. 1990. - № 5. -С. 70-80.

44. Вольте Ц.С. Искусство непохожести. -М.: Советский писатель, 1991. 320 с.

45. Вуколов Л.И. Современная проза в выпускном классе: Кн. для учителя. -М.: Просвещение, 2002. 176 с.

46. Выготский JI.C. Мышление и речь. Собрание сочинений: В 2-х т. М., 1985.

47. Газизова A.A. Принципы изображения маргинального человека в русской философской прозе 60-80-х годов XX века: Опыт типологического анализа: Автореф. дис. .д-ра филол. наук. -М., 1992. -29 с.

48. Галимова Е.Ш. Поэтика повествования русской прозы XX века (1917 -1985): Автореф. дис. .д-ра филол. наук. Москва, 2000. - 32 с.

49. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XXв.-М., 1994-с.

50. Гессен Е. В порядке сожаления. Продолжаем разговор о «новой женской прозе» И Лит. газета. 1991. - 17 июля. - С. 11.

51. Гиршман М.М. Гармония и дисгармония в повествовании и стиле // Теория литературных стилей: Типология стилевого развития XX в. -М., 1977.

52. Гиршман М.М. От текста к произведению, от данного общества к целостному миру // Вопросы литературы. 1990. - № 5. - С. 108-112.

53. Гиршман М.М. Литературное произведение: Теория и практика анализа. -М.: Высшая школа, 1991. 159, 1. с.

54. Гоголь Н.В. Собрание сочинений: В 6 т. М.: Государственное изд-во художественной литературы. -М., 1959.

55. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М.: Ин-т востоковедения АН СССР, 1987. -217с.

56. Голякова JI.A. Подтекст и его экспликация в художественном тексте: Учеб. пособие по спецкурсу / Перм. ун-т. Пермь, 1996. - 84 с.

57. Гончаров С. А. Жанровая поэтика литературной утопии // Проблемы литературных жанров: Материалы VI научной межвузовской конференции. 7-9 дек. 1988 г. / Под ред. Н.Н. Киселева, Ф.Э. Капуновой, А.С. Янушкевича. Томск: Изд-во ТГУ, 1990. - С. 25-27.

58. Гончарова Е.А. К вопросу об изучении категории «автор» через проблемы интертекстуальности // Интертекстуальные связи в художественном тексте / Межвуз. сб. науч. тр. СПб.: Образование, 1993. - С. 21-22.

59. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. Учебное пособие.3.е изд., перераб. и доп. М.: Лабиринт, 2001. - 304 с.

60. Гощило Е. Художественная оптика Петрушевской: ни одного «луча света в темном царстве» // Русская литература XX века: направления и течения. -Вып. 3. Екатеринбург, 1996. - С. 109-119.

61. Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Знак, 1993. - с.

62. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х тт.4.е изд. С.-Петербургъ Москва: Изд-во Т-ва М.О. Вольфъ, - 1912.

63. Дарвин М.Н. Проблема цикла в изучении лирики. Кемерово, 1983. - 104 с.

64. Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: Проблемы истории и теории. -Красноярск, 1988.- 137с.

65. Демин Г. Если сличать силуэты: О драматургии Л. Росеба и Л. Петрушев-ской. // Лит. Грузия. 1985. -№ 10. - С. 205-216.

66. Демин Г. Вампиловские традиции в социально-бытовой драме и ее воплощение на столичной сцене 70-х годов: Автореф. дис. .канд. искусствоведения. М., 1986. - 16 с.

67. Джанджакова Е.В. Об использовании цитат в заглавиях художественных произведений // Структура и семантика текста / Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1998.-С.30-37.

68. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 12 т. СПб., 1894 -1895.

69. Емельянова О.И. Формы проявления психологического начала и позиция автора // Проблема автора в художественной литературе / Межвуз. сб. науч. тр. Ижевск, 1990. - С.98-104.

70. Жирмунский В.М. История легенды о Фаусте // Легенда о докторе Фаусте. -М., 1978.

71. Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1994. - 428 с.

72. Иванова Н. Пройти через отчаянье // Юность. 1990. - № 2. - С. 86-94.

73. Иванова Н. Неопалимый голубок: «Пошлость» как эстетический феномен // Знамя. 1991. — № 8. - С. 211-223.

74. Иванова Н. Преодолевшие постмодернизм // Знамя. 1998. - № 4- С. 193-204.

75. Канчуков Е. Двойная игра // Лит. Россия. 1989. - 20 янв. (№ 3). - С. 14.

76. Канчуков Е. Р рецензия. // Лит. обозрение. 1991. - № 7. - С. 29-30.

77. Каракян Т. А. О жанровой природе утопии и антиутопии // Проблемы исторической поэтики: Художественные и научные категории / Сб. науч. тр. Вып.2. Петрозаводск: Изд-во ПГУ. 1992. - С. 157-160.

78. Караулов Ю.Н. О состоянии русского языка современности. Доклад на конференции «Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики». -М., 1991. 65 с.

79. Касаткина Т. «Но страшно мне: изменишь облик ты .»: Заметки о прозе

80. B. Маканина и Л. Петрушевской. // Новый мир. 1996. - № 4. - С. 212-219.

81. Керлот Х.Э. Словарь символов. М.: REFL-book, 1994. - 608 с.

82. Кизилова Т.Ю. Способы выражения авторской оценки в заглавии и речи персонажей: На материале современной английской и американской литературы: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1993. - 19 с.

83. Киреев Р. Плутон, поднявшийся из ада: Размышления по поводу читательской почты о «другой прозе» // Лит. газета. 1989. - № 18 — 3 мая. - С. 4.

84. Кладо Н. Бегом или ползком // Современная драматургия. 1986. - № 2.1. C. 229-235.

85. Кожевникова H.A. О типах повествования в советской прозе // Вопросы языка современной русской литературы. М.: Наука, 1971. - С. 97-163.

86. Кожевникова H.A. О соотношении речи автора и персонажа / Языковые процессы современной русской художественной литературы. Проза. М.: Наука, 1977.-335 с.

87. Кожевникова H.A. О метафорической номинации персонажей в художественных текстах // Структура и семантика текста / Межвуз. сб. науч. тр. -Воронеж: Изд-во Воронежского университета. 1988. - С. 53-61.

88. Кожевникова H.A. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. -М.: ИРЯ, 1994.

89. Кожина H.A. Заглавие художественного произведения структура, функции, типология: Автореф. дис. канд. филол. наук. - М, 1986. - 28 с.

90. Кожина H.A. Заглавие художественного произведения: онтология, функции, параметры типологии // Проблемы структурной лингвистики. 1984. -Сб. науч. тр.-М.: Наука, 1988.-С. 167-183.

91. Комин Р.В. Типология хаоса: (О некоторых характеристиках современной литературы) // Вестник Пермского униерситетата. Литературоведение. Вып. 1. Пермь, 1996. - С. 74-82.

92. Костюков JI. Исключительная мера (О прозе Людмилы Петрушевской) // Лит. газета. 1996. -№11.-13 марта. - С. 4.

93. Крохмалъ Е. Размышления у разбитого корыта // Грани. 1990. - № 157. -С. 311-317.

94. Крохмалъ Е. Черная кошка в «темной комнате» // Грани. 1990. - № 158. -С. 288-292.

95. Кузнецова Е. Мир героев Петрушевской // Современная драматургия. 1989. -№ 5.-С. 249-250.

96. Курагина Н.В. Архетипы Фауста и Дон Жуана в поэмах Николауса Ленау // Филологические науки. 1998. - № 1. - С. 41-49.

97. Лазаренко O.B. Русская литературная антиутопия 1900-х- первой половины 1930-х годов (проблемы жанра) // Автореф. дис. .канд. филол. наук. -Воронеж, 1997. 19 с.

98. Ламзина A.B. Заглавие литературного произведения // Русская словесность. М., 1997. -№3.~ С. 75-80.

99. Лебедуьикина О. Книга царств и возможностей // Дружба народов. — М., 1998.-№4.-С. 199-207.

100. Леви-Стросс К. Структура мифов // Вопросы философии. 1970. - № 7. -С. 152-164.

101. Левин М. Текст, сюжет, жанр в новеллистическом цикле 20-х гг. // Материалы XXVI научной студенческой конференции. Тарту, 1971. С. 49-51.

102. Левин М. Цикл новелл и роман У/ Материалы XXVII научной студенческой конференции. Тарту, 1972. С. 124-126.

103. Лейдерман Н.Л. Жанр и проблема художественной целостности // Проблемы жанра в англо-американской литературе (XIX-XX вв.) / Республиканский сб. научн. тр. Вып.2. - Свердловск, 1976. - С. 3-27.

104. Лейдерман Н.Л. «Пространство вечности» в динамике хронотопа русской литературы XX в. // Русская литература XX века: направления и течения. -Екатеринбург, 1995. Вып.2. - С.3-19.

105. Лейдерман Н., Липовецкий М. Между хаосом и космосом // Новый мир. -1991. -№ 7. -С. 240-257.

106. Лейдерман Н., Липовецкий М. Жизнь после смерти, или Новые сведения о реализме // Новый мир. 1993. - № 7. - С. 232-252.

107. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1958.

108. ИЗ. Липовецкий М.Н. Свободы черная работа. Ст. о литературе / Свердловск: Среднеуральское книжн. изд-во, 1991. 272 с.

109. Липовецкий М.Н. Диапазон промежутка (Эстетические течения в литературе 80-х годов) // Русская литература XX века: направления и течения. Екатеринбург, 1992.-Вып. 1. С. 142-151.

110. Липовецкий М.Н. Трагедия или мало ли что еще // Новый мир. 1994. -№ 10.-С. 229-232.

111. Мб. Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм (Очерки исторической поэтики): Монография / Уральский гос. пед. университет. Екатеринбург, 1997. 317 с.

112. Липовецкий М.Н. «Учитесь, твари, как жить» (паранойя, зона и литературный контекст) // Знамя. 1997. - №5. - С. 199-212.

113. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М.Кожевникова, П.А. Николаева. Редкол.: Л.Г. Андреев, H.H. Балашов, А.Г. Бочаров и др. М.: Сов. Энциклопедия, 1987. - 752 с.

114. Лихачёв Д. С. Текстология. Краткий очерк. М.-Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1964. 102 с.

115. Лихачёв Д.С. Поэзия садов (К семантике садово-парковых стилей). Л.: Наука, 1982.-343 с.

116. Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М.: МГТУ, 1982. 478 с.

117. Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. -С. 393-600.

118. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М.: Мысль, 1993.-959 с.

119. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., Искусство, 1970. -348 с.

120. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф имя - культура // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3-х т. - Т. 1: Статьи по семантике и типологии культуры. - Таллинн: Александра, 1992. - С. 58-75.

121. Ляпина Л.Е. Жанровая специфика литературного цикла как проблема исторической поэтики // Проблемы исторической поэтики. Петрозаводск, 1990. - С. 22-30.

122. Ляпина Л.Е. Литературный цикл в аспекте проблемы жанра // Проблемы литературных жанров. Материалы VI научн. межвуз. конференции 7-9 дек. 1988 г. / Под ред. H.H. Киселева, Ф.Э. Кануновой, A.C. Янушкевича. -Томск: Изд-во ТГУ, 1990. С. 26-28.

123. Ляпина Л.Е. Текст и художественный мир произведения (к проблеме литературной циклизации) // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Тверь, 1994.-С. 135-144.

124. Ляпина Л.Е. Циклизация в русской литературе: Автореф. дис. . д-ра фи-лол. наук. СПб., 1995. - 28 с.

125. Ляпина Л.Е. Литературная циклизация (к истории изучения) // Русская литература. 1998. -№ 1.-С. 170-177.

126. Майер П. Сказ в творчестве Юза Алешковского // Русская литература XX века: Исследования американских ученых. СПб.: Петро-РИФ, 1993. -С. 527-535.

127. Макагоненко ГЛ. Творчество A.C. Пушкина в 1830-е годы (1833-1836): Монография. Л.: Художественная литература, 1982. - 464 с.

128. Маковский ММ. Язык миф - культура. Символы жизни и жизнь символов.-М., 1996.-329 с.

129. Малъченко A.A. Чужое слово в заглавии художественного текста // Интертекстуальные связи в художественном тексте. СПб., 1993. - С. 76-82.

130. Марченко А. Гексагональная решетка для мистера Букера // Новый мир. -1993.-№9. -С. 230-239.

131. Матевосян Л. Разговорный стандарт как регулятор социальных отношений // Русский язык, литература и культура на рубеже веков. IX Международный конгресс МАПРЯЛ: Тезисы докладов. 1999. - С. 157-158.

132. Матин О. Постскриптум о великом анатоме: Петр I и культурная метафора рассечения трупов // Новое литературное обозрение. — 1995. № 11. -С. 180-184.

133. Медведева Н.Г. Литературная утопия: проблема метода // Проблема автора в художественной литературе / Межвуз. сб. науч. тр. Ижевск, 1990. -С. 9-17.

134. Меднис Н.Е. Мотив воды в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» // Роль традиции в литературной жизни эпохи: сюжеты и мотивы / Под ред. Е.К. Ромодановской, Ю.В. Шатина. Ин-т филологии СО РАН. - Новосибирск, 1994. - С.79-89.

135. Между Эдипом и Озирисом: Становление психоаналитической концепции мифа / Сборник. Переводы с нем. Львов: Инициатива; М.: Изд-во «Совершенство», 1998. - 512с.- (Археология сознания).

136. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. -М.: Наука, 1976. 407 с.

137. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М.: Наука, 1990. -279 с.

138. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах / Российский гос. гуманитарный университет, Ин-т высших гуманитарных исследований. Вып. 4: Чтения по истории и теории культуры. М., 1994. - 134 с.

139. Менегетти А. Словарь образов. Практическое руководство по имагогике: Пер. с итал. и англ. / Общ. ред. Е.В. Романовой и Т.И. Сытько. Вст. ст. Е.В. Романовой и Т.И. Сытько. Л.: Экое и Ленингр. ассоциация онтопси-хологии, 1991. - 112с.

140. Меркотун Е.А. Диалог в одноактной драматургии Л. Петрушевской // Русская литература XX века: направления и течения. Вып. 3. Екатеринбург, 1996.-С. 119-134.

141. Мшовидов В.А. «Другая» проза: Проблемы и контекст: русско-зарубежные литературные связи XIX-XX вв. / Сб. науч. тр. Тверь, 1992. С.69-75.

142. Мшовидов В.А. Проза Л. Петрушевской: проблема поэтики. Тезисы доклада // Актульные проблемы филологии в ВУЗе и школе: Материалы 8-й тверской межвуз. конференции ученых-филологов и школьных учителей. -Тверь: ТГУ, 1994. С.125-136.

143. Миловидов В.А. Поэтика натурализма: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. -Екатеринбург, 1996. 25 с.

144. Миловидов В.А. Проза JI. Петрушевской и проблема натурализма в современной русской прозе // Литературно-художественный текст: Проблемы и методы исследования. Тверь, 1997. - № 3. - С. 55-62.

145. Милъдон В.И. «Отцеубийство» как русский вопрос // Вопросы философии. -М.- 1994.-№ 12.-С. 50-58.

146. Мириманов В. Искусство и миф. Центральный образ картины мира. М.: Согласие, 1997.-328 с.

147. Митрофанова А. «Что сделал я с высокою судьбою .» (Художественная концепция прозы Л. Петрушевской) // Вестник СПб ун-та. Сер.2. -Вып. 2. - 1997. - № 9 /апрель/. - С. 97-100.

148. Михайлов А. ARS Amatoria, или Наука любви по Людмиле Петрушевской // Лит. Газета. 1993. - 15 сент. - С. 4.

149. Мифологический словарь / Гл. ред. Е.М. Мелетинский. М.: Сов. энциклопедия, 1991. - 736 с.

150. Моуди Р. Жизнь после смерти // Моуди Р. Жизнь земная и последующая. -М., 1991.

151. Мущенко Е., Скобелев В., Кройчик JJ. Поэтика сказа. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1978.-286 с.

152. Мясищева H.H. Разговорные синтаксические конструкции в современной художественной прозе: Учебно-методич. рекомендации к спецкурсу. Архангельск: Изд-во ПМГУ им. М.В. Ломоносова, 1995. - 16 с.

153. Невзглядова Е. Сюжет для небольшого рассказа // Новый мир. 1988. -№4.-С. 256-260.

154. Неелов Е.М. Фантастический мир как категория исторической поэтики // Проблемы исторической поэтики. Петрозаводск, 1990. - С. 31-40.

155. Ованесян Е. Распада венок // Лит. Россия. 1991. - 6 сент. - С. 22-23.

156. Ованесян Е. Творцы распада (тупики и аномалии «другой прозы») // Молодая гвардия. 1992. - №3-4. - С. 249-262.

157. Орлов Е. Феномен первой фразы // Материалы XXVI науч. студен, конференции. Литературоведение. Лингвистика / Тарту: ТГУ, 1971. С. 92-94.

158. Орлова Е.И. После сказа: / Речь автора и речь персонажа в современной русской художественной литературе: М. Зощенко В. Ерофеев - Абрам Терц // Филологические науки. - 1996. - № 6. - С. 13-22.

159. Остапчук O.A. Название литературного произведения как объект номинации (На материале русской, польской и украинской литературы XIX-XX вв.): Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1998. - 26 с.

160. Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М.: Школа и «языки русской культуры», 1996. - 464 с.

161. Панн Л. Вместо интервью, или Опыт чтения прозы Людмилы Петрушевской вдали от литературной жизни метрополии. (Проблематика и поэтика сб. рассказов «По дороге бога Эроса») // Звезда. 1994. - № 5. - С. 197-201.

162. Пахарева Т.А. Художественная система Анны Ахматовой: Учебное пособие по спецкурсу. Киев: СДО, 1994. - 137 с.

163. Пелевина H.H. О месте композиционно-речевой формы «повествования» в художественной коммуникации и художественном тексте // Интертекстуальные связи в художественном тексте / Межвуз. сб. науч. тр., СПб.: Образование, 1993. - С. 128-138.

164. Перцовский В. «Частная жизнь» как современная художественная идея // Урал. 1986. -№10-11. - С. 27-32.

165. Петрушевская Л. Писательница и драматург Людмила Петрушевская: Звездная гостиная 12 июля 2000 г. Ведущая Е. Кадушева. -www.radiomayak.ru.

166. Петухова E.H. Чехов и «другая проза» //Чеховские чтения в Ялте: Чехов и XX век. Сб. науч. тр. (Дом-музей А.П. Чехова в Ялте). М., 1997. - С. 71-80.

167. Писаревская Г.Г. Проза 80-90-х годов Л. Петрушевской и Т. Толстой: Ав-тореф. дис. . канд. филол. наук. -М.: Пед. ун-т, 1992. 19 с.

168. Писаревская Г.Г. Роль литературной реминисценции в названии цикла рассказов Л. Петрушевской «Песни восточных славян» // Русская литература XX в: Образ, язык, мысль. Межвуз. сб. науч. тр. М.: Московский пед. инт, 1995.-С. 95-102.

169. По Э. Избранное. -М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1958.

170. Попова Н. Эффект отстранённости и сострадания. Сатирическая новеллистика М. Зощенко // Лит. обозрение. 1989. - №1. - С. 21.

171. Прозоров В.В. Молва как филологическая проблема // Филологические науки. 1998. -№ З.-С. 73-78.

172. Проскурина E.H. Мотив бездомья в произведениях А.Платонова 20-30-х гг. // «Вечные» сюжеты русской литературы: «Блудный сын» и другие. Сб. науч. тр. Новосибирск, 1996. - С. 132-141.

173. Прояева Э. Герои 80-х «на рандеву»: литературный дневник // Лит. Кир-гизстан. 1989. - № 5. - С. 118-124.

174. Прохорова Т.Г. Хронотоп как составляющая авторской картины мира (на материале прозы Л. Петрушевской). www.kch.ru.

175. Пруссакова И. Погружение во тьму // Нева. 1995. - № 8. - С. 186-191.

176. Пруссакова И. Рецензия: Петрушевская Л. Маленькая волшебница (кукольный роман). // Нева. 1996. - № 8. - С.205.

177. Путилов Б.Н. Пародирование как тип эпической трансформации // От мифа к литературе. С. 101-117.

178. Путилов Б.Н. Мотив как сюжетообразующий элемент // Типологические исследования по фольклору: Сб. памяти В.Я. Проппа. М., 1975. - С. 141-155.

179. Ремизова М. Теория катастроф (о прозе Людмилы Петрушевской) // Лит. газета. 1996. - № 11. - 13 марта. - С. 4.

180. Ремизова М. Мир обратной диалектики. О прозе Людмилы Петрушевской // Независимая газета. 2001. №24. - 10 февр. - С. 8.

181. Рогов К. «Невозможное слово» и идея стиля // Новое литературное обозрение. -1993.-№3.-С. 265-273.

182. Романов С.С. Антиутопические традиции русской литературы и вклад Е.И. Замятина в становлении жанра антиутопии: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Орел, 1998. - 20 с.

183. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997. - 384 с.

184. Рыбальченко Т. Л. Метафизическая картина мира в современной литературе // Проблемы литературных жанров. Материалы VII межвузовской научной конференции. 4-7 мая 1992. Томск: Изд-во ТГУ, 1992. - С. 98-101.

185. Савкина И. «Разве так суждено меж людьми?» // Север. — 1990. — № 2. -С. 249-253.

186. Сапогов В.Я. Сюжет в лирическом цикле // Сюжетосложение в русской литературе. Даугавпилс, 1980. - С. 90-98.

187. Свифт Д. Путешествия Лемюэля Гулливера. М., 1955.

188. Серго Ю.Н. Жанровое своеобразие рассказа Л. Петрушевской «Свой круг» //Кормановские чтения. Вып. 2. Ижевск, 1995. - С. 262-268.

189. Серго Ю.Н. К сюжетно-композиционной организации цикла Л. Петрушевской «В садах других возможностей» // Вестник Удмуртского ун-та. — 2000. № 10. - С.226-230.

190. Серова М.В. Поэтика лирических циклов в творчестве Марины Цветаевой: Научно-методич. пособие. Ижевск: Изд-во Удмуртского ун-та, 1997. — 160 с.

191. Славникова О. Людмила Петрушевская играет в куклы // Урал. -Екатеринбург, 1996. № 5-6. - С. 195-196.

192. Славникова О. Петрушевская и пустота // Вопросы литературы. 2000. № 1-2.-с. 47-61.

193. Слюсарева И. «В золотую пору малолетства все живое счастливо живет.» Дети в прозе Ф. Искандера и Л. Петрушевской // Детская литература. -1993. -№ 10-11.-С.34-39.

194. Смелянский А. Песочные часы // Современная драматургия. 1985. - № 4. -С. 204-218.

195. Смирнов И.П. Место «мифопоэтического» подхода к литературному произведению среди других толкований текста К Миф фольклор - литература.-Л., 1978.

196. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник. -Москва: Интрада-ИНИОН. 1999. - 319 с.

197. Стариков Е. Маргиналы, или Размышления на старую тему: «Что с нами происходит?» // Знамя. 1989. - № 10. - С. 133-161.

198. Строева М. Мера откровенности: Опыт драматургии Людмилы Петрушев-ской // Современная драматургия. 1986. - № 2. - С. 218-228.

199. Телегин С.М. Миф Москвы как выражение мифа России П Литература в школе. 1997. - № 5. - С. 19-20.

200. Тименчик Р. Ты что?, или Введение в театр Петрушевской // Петрушев-ская Л. Три девушки в голубом.: Пьесы. М.: Искусство, 1989. - С. 394-398.

201. Тимина С.И. Плохо или хорошо русской литературе сегодня? И Санкт-петербургский университет. 1997. - № 23. - С. 23-26.

202. Тимина С.И. Свет мой зеркальце, скажи.// Санкт-Петербургский университет. 1998. - № 28-29. - С. 24-31.

203. Топоров В. В чужом пиру похмелье // Звезда. 1993. - № 4. - С. 188-198.

204. Топоров В. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопо-этики.: Избранное. -М.: Прогресс: Культура, 1994. 623 с.

205. Туровская М. Трудные пьесы // Новый мир. 1985. - № 12. - С. 247-252.

206. Трыкова О.Ю. Современный детский фольклор и его взаимодействие с художественной литературой. Ярославский гос. пед. ун-т- Ярославль, 1997. -134 с.

207. Тынянов Ю. Сочинения: В 3 т. М.-Л., 1959.

208. ТюпаВ. Альтернативный реализм // С разных точек зрения: Избавление от миражей: Соцреализм сегодня. М.: Советский писатель, 1990. С. 345-372.

209. Успенский Б.А. Семиотика искусства. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. Июль. - 360 е., 69 илл.

210. Федь Н.И. Русский литературный сказ // Жанры в меняющемся мире. М.: Советская Россия, 1989. - С. 238-525.

211. Фоменко КВ. Понятие цикла в литературоведческом обиходе начала XX века // Проблемы истории и методологии литературной критики. Душанбе, 1982.-С. 237-243.

212. Фоменко КВ. Лирический цикл: становление жанра, поэтика / Твер. гос. ун-г. Тверь: ТГУ, 1992. - 123 1. - 124 с.

213. Фонлянтен И. Цикличность как принцип организации в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» // Литературоведение XXI века. Анализ текста: Метод и результат. / Материалы международной конференции студентов-филологов. СПб.: РХГИ, 1996. - С. 62-67.

214. Фрэзер Дж.Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии: Пер. с англ. М.: Политиздат, 1980. - 831 с. - (Б-ка атеистической лит.).

215. Хансен-Леве А. Эстетика ничтожного и пошлого // Новое литературное обозрение.-1997.-№25.-С. 215-245.

216. Черемисина Н.В. Содержательность композиции как высшей художественной формы // Семантика языковых единиц: Доклады VI Международной конференции. М.: СпортАкадемПресс. - 1998. - 429 с.

217. Чижова Е.А. Репрезентация концептуальной картины мира в художественном тексте (на материале альтернативной литературы): Автореф. дис. . канд. филол. Наук. М., 1995. - 24 с.

218. Чудаков А.П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М.: Сов. писатель, 1986.-379, 2. с.

219. Чудакова М.О. Поэтика Михаила Зощенко. -М.: Наука, 1979.

220. Чупринин С. Другая проза // Лит. газета. 1989. - 8 февр. - С. 4-5.

221. Шагин И. Послесловие . // Современная драматургия. 1989. - № 2. -С. 72-75.

222. Шатин Ю.В. К проблеме межтекстовой целостности (на материале произведений Л.Н. Толстого 900-х гг.) // Природа художественного целого и литературный процесс. Межвуз. сб. науч. тр. Кемеровский гос. ун-т. - Кемерово, 1980.-С. 45-56.

223. Щеглов Ю.К. Энциклопедия некультурности (Зощенко: рассказы 1920-х годов и «Голубая книга») // Лицо и маска Михаила Зощенко / Сост. Ю.В. Томашевский: Сборник. М.: Олимп -111111 (Проза. Поэзия. Публицистика), 1994. - С.218-238.

224. Щеглова Е. Во тьму или в никуда? // Нева. - 1995. - № 8. - С. 191-197.

225. Шкловский Е. Косая жизнь: Петрушевская против Петрушевской / тема быта в прозе Петрушевской // Лит. газета. 1992. - № 14. 1 апр. - С. 4.

226. Шмид В. Проза как поэзия: ст. о повествовании в русской литературе: Перевод. СПб: Гуманит. агентство «Акад. Проспект», 1994. - 239 [4] с.

227. Штейн А.Л. Свифт и человечество // На вершинах мировой литературы. -М.: Художественная литература, 1988. С. 155-189.

228. Штерн М.С. Проза И.А. Бунина 1930-1940-х годов. Жанровая система и родовая специфика: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Екатеринбург, 1997.-24 с.

229. Штокман Я. Хорошо забытое настоящее // Октябрь. 1998. - № 3. -С. 168-174.167

230. Энциклопедия литературных героев. М.: Аграф, 1997. - 496 с.

231. Энциклопедия символов, знаков, эмблем (Сост. В. Андреева и др.). М.: Локид; Миф. - 576 с. - ("AD MARGINEM").

232. Эпштейн М.Н. После будущего (О новом сознании в литературе) И Знамя. 1991. -№ 1.-С. 217-230.

233. Эпштейн М.Н. Прото-, или Конец постмодернизма // Знамя. 1996. - № 3. -С. 196-209.

234. Юнг К.Г. Архетип и символ: Перевод. М.: Renaissance: JV EWOSD, 1991.-299 с.

235. Якушева Г.В. Дьявольское пари в литературе XX в.: от великого до смешного (К проблеме дегероизации образов Фауста и Мефистофеля) // Филологические науки. 1998. - № 4. - С. 40-47.

236. Goscilo Н., Lindsey В. Glasnost: An Anthology of Russian Literature. Ann Arbor, 1990.

237. Porter R. Russia's Alternative Prose. Oxford, 1994. P.62.

238. Woll J. The Minotaur in the Maze: Remarks on Lyudmila Petrushevskaya // World Literature Today. 1993. Winter. №1. Vjl.67. P. 125-130.